Сохранить .
Последний из Рода Наталья Авербух
        Валерия Комарова
        Ей пришлось стать человеком, чтобы найти его, а ему… На какие жертвы придётся пойти человеку ради своей баньши?
        Наталья Авербух, Валерия Комарова
        Последний из Рода
        Когда мы начали писать этот роман, я была уверена, что ничего хорошего из этого не выйдет. Слишком уж мы с Натальей разные. Теперь же, читая, я уже не могу сказать, что написала она, а что - я. Так что мы сработались. Надеюсь, что читать о приключениях наших героев окажется так же интересно, как их описывать. С уважением, Валерия Комарова.
        Что мы обязательно сработаемся, стало ясно уже на второй день совместной работы, когда, разделённые многими километрами, мы с Валерией принялись вносить одни и те же предложения по сюжету, то ли угадывая мысли друг друга, то ли нам в голову приходили одни и те же идеи. Конечно, без трудностей не обошлось, герои не всегда соглашались с предложениями авторов, но в целом работа оказалась захватывающей. С наилучшими пожеланиями, Наталья Авербух.
        ПРОЛОГ
        1 декабря 3452г. от последнего падения Грани
        Ткачиха лежала в своем гамаке и с легкой улыбкой наблюдала за тем, как там, в смертных землях, штурмуют Великий Град. Били катапульты, летели со стен горящие стрелы. Но Город падет - Ткачиха это знала. Она уже переплела нити, что стали основой этому. И она ждала… Трещали под напором тарана дубовые ворота, свистели шмели-стрелы, полыхало ало-золотое пламя, раздирая осеннюю ночь. А с неба падал первый снег - нежный, легкий, чистый, словно перья придуманных смертными ангелов. Огонь, снег и ночь. И кровь. И сталь. И смерть.
        Это станет ее шедевром. Давно она не сплетала воедино столько нитей, давно не обрывала столько судеб. И еще долго она не создаст ничего равного - еще три мира, или четыре…
        Но вот что-то насторожило ее. Синеволосая Княгиня приподнялась в своем гамаке и повнимательней рассмотрела переплетение…
        И выругалась…
        Темноволосый офицер с суровым, обветренным, украшенным широкими рублеными шрамами лицом, вскочил на коня. Привстал в стременах, оглядывая своих людей.
        - Открыть ворота! - гаркнул он хрипло.
        Его команду не успели выполнить: в этот миг ворота рухнули, все же не выдержав очередного удара тарана. А навстречу бросившимся в город врагам вылетел отряд конницы: в алых мундирах с золотыми галунами, с острыми саблями наголо, с безумием в глазах и надрывным криком-стоном:
        - Победа иль смерть!
        А он впереди всех. В папахе, при орденах, с белым лицом и смертью во взгляде. Чужой смертью. Свою он уже встретил. И принял.
        - Победа! - рычит он, а на губах выступает желтая пена, словно у зверя раненого, загнанного охотниками в угол. - Победа иль смерть!
        И его сабля обагряется кровью, брызги расцвечивают его белую кожу. Он скоро весь покроется ею. Не своей - чужой. Словно заговоренный, он сражается в самой гуще, но ни один удар его не настигает. Снег, пламя и кровь - он жаждет их, он сливается, становится ими. Уже не человек, еще не дух.
        И вьется в руках следующего за ним молодого, безусого вестового флаг: алый ворон на черном фоне. И ржет под ним злобно черный конь.
        - Победа!
        И подхватывают за ним десятки голосов:
        - Или смерть!
        И мир катится в Хаос. Они все выходят из-за стен павшего города, навстречу смешавшимся врагам. Мужчины, женщины, дети. Они, словно околдованные, безумцы, бросаются вперед, на мечи. Гибнут, идут по трупам, не замечают ран, и кричат:
        - Или смерть! Смерть! Смерть!
        И ночь стонет, и пламя принимает их: людей покоренного, но выбравшего смерть, а не рабство, города. И враги отступают. Полыхают катапульты, падают, хрипят с пеной у рта кони алых гвардейцев. А они даже в смерти продолжают сражаться. Пламя сдирает с них плоть, пламя дает им новые тела. И загораются в пустых глазницах огоньки, и встают они, и идут…
        Воины. Вечные Воины. Огненные Воины. Души Осеннего Огня.
        Не важно, кем они были до: гвардейцами, торговцами, нищими…
        Они сделали выбор.
        Они предпочли смерть рабству. Они умерли, сражаясь…
        Она стоит на одной из стен, окруженная пламенем, и смеется. И не важно, что сегодня - не ее день, не ее сила. Они призвали ее, они отдались ей: весь город. Все. До единого. Мужчины, женщины и дети. Теперь они - ее. Она в своем праве…
        Ткачиха резко дернула одну из оставшихся нитей.
        - Он испортил мой узор… - пожаловалась она пустоте. - Это он открыл путь Осеннему Огню, он выпустил его.
        Пустота молчала.
        - Он виноват. Он посмел противиться мне.
        Тишина…
        Ткачиха дернула нить. Еще одну, еще…. Еще и еще. Обрывки она бросала во тьму. Еще и еще и еще. Рыча, поминая Стихии и Хаос и Князей. И твердя его имя. Проклиная.
        - Тиан Берсерк! Будь ты проклят, Тиан Берсерк! Пусть Хаос тебя сожрет, Тиан Берсерк!
        Успокоившись, она вернулась в свой гамак, с ужасом разглядывая узор, испорченный, изорванный ею же самой…
        - Он виноват, - уже спокойней произнесла она. И он ответит… - Нара! Поди-ка сюда!
        - Да, Великая, - юная девушка в зеленом платье, с покрасневшими от слез глазами, опустилась на одно колено, прикладывая руку с длинными, тонкими пальцами к груди. Ткачиха поморщилась - эта всегда ее раздражала.
        - Я нашла тебе Род. - Ткачиха выбрала из пучка нитей одну и протянула ее девушке.
        - Я принимаю его, Великая Эйш-тан.
        - Запомни, Нара, ты жива, пока жив твой Род. Храни его…
        Она вновь поклонилась и исчезла.
        Ткачиха довольно улыбнулась. Пусть это мелочно, но…
        Тиан Берсерк ушел в Осенний Огнь, но далеко, за тысячи миль, в чреве деревенской девушки уже проросло его семя.
        Его сын. Сын, который положит начало Великому Роду. Роду Берсерков.
        Роду, хранить который будет баньши.
        Самая неуклюжая и глупая из рода баньши.
        Самая бесполезная…
        Это ли не высшая справедливость?
        ГЛАВА 1
        1 - 3 ноября
        НАРА
        Его не нашли, если бы не я. Я сидела с ним до последнего вздоха, а умирал он тяжело, долго. Старик: дряхлый и никчемный, никому не нужный старикашка. Натужно хрипя, он бормотал, звал, просил прощения - впервые в своей долгой жизни он просил прощения. У сестры, у отца, у матери и деда… Его мутные, ставшие к старости серыми, глаза были полны боли. Он не раскаялся. Он боялся. Поэтому я не жалела его.
        Я не любила его - ненавидела. Он и его сестра - последние потомки когда-то многочисленного Великого Рода. И это он виноват, что Тарина так и осталась одинокой, никому не нужной старой девой, живущей при братце на положении рабыни, вынужденной удовлетворять все его прихоти. Она раньше брата появилась на свет, раньше и покинула. Из-за него я никогда не смеюсь, не улыбаюсь. Моя спина согнута, лицо изрезали глубокие морщины, волосы белее луни, а глаза выцвели. Она была последней девушкой в роду. Последней, умершей в девичестве. Другие жили так давно, что я забыла их облик. Молодые, полные жизни и смеха. От чего они умирали? Приходило злое поветрие, враги или несчастная любовь? Они были молоды и красивы… но я забыла их.
        Слез не было. Впервые в жизни не было слез. Исполнен мой долг. Я была с ними всегда. Радовалась их радостям, плакала над горестями. Я встретила и проводила каждого, кто родился под этим кровом. Род иссяк. Я - старуха. Но смерть так и не приходила за мной - милосердная смерть, которая положит конец всему.
        Он умер.
        - Спи, Тарк. Спи. - Нежно… Так же нежно, как когда-то говорила двенадцатилетняя Тарина, успокаивая метавшегося во сне маленького братишку.
        Я закрыла ему глаза и завыла, закричала. Слез не было, но был долг. Оплакать Последнего из Рода и…
        Что делать дальше, я не знала.
        На шум прибежали соседи. Последний из моего Рода был настолько сварливым стариком, что никто не забеспокоился, когда он перестал появляться на улице и вмешиваться во все скандалы деревни - вздохнули с облегчением. А я не могла ему помочь. Мне оставалось только плакать у изголовья умирающего… даже воды, о которой он просил в последние минуты, я не могла подать - если бы и захотела. Ведь я - не человек. Старшая. Одна из самых странных существ Порядка, самых немногочисленных и таинственных. Баньши.
        Соседи меня не видели. Меня не было, я не существовала. Не должна была существовать. А вот его заметили сразу, хоть и темно было в доме. Пусть Тарка бросили умирать одного, в похоронном обряде ему не отказали. В нем не отказывали и последнему бродяге.
        А я была еще жива.
        Отзвучала заупокойная молитва.
        Я жива.
        Вот гроб опустили в могилу.
        Я жива.
        Комья начавшей подмерзать земли застучали по крышке гроба.
        Я жива.
        Мой срок окончился, но я не исчезала. Соседи вынесли вещи и поделили их между собой. Они снесли дом - слишком старый и ветхий. Больше не годящийся для жизни: слишком долго в нем только умирали, и никто не рождался.
        Я все еще была жива.
        Мой долг, моя жизнь: все закончилось, когда похоронили Последнего в Роду. Но я была жива, хоть и оставалась дряхлой старухой - последней девушкой из этой семьи. Когда умирал ее брат, я плакала не от горя - от радости. Это он обрек ее на одиночество, это он сделал мою любимицу несчастной. Это он прекратил Род - вздорный, злобный старик, всю жизнь копивший деньги и так и не сумевший потратить. Вздорный, злобный, подлый. Он видел мои слезы и мою радость. Мое нежелание помочь. Но теперь его нет. Его нет, а я жива.
        Холодно. Осенью всегда холодно. Дом разрушен, я сижу на могиле. Почему я жива? Почему не умираю? Мой Род прерван, мне больше не ради чего существовать. Я должна была уйти вслед за ними, унося с собой память о тех, кого хранила веками, кого встречала и оплакивала, чьи могилы сейчас окружают меня.
        Старое кладбище. Надгробный камень. Очень холодный. Не стоило бы сидеть на нем такой старухе, как я. Но я сижу - день, два, три… неделю.
        Не может баньши настолько пережить свой Род. Своих людей.
        Моя жизнь должна была оборваться вместе с жизнью Тарка…
        Воистину, годы помутили мой разум!
        Нити судеб, паутина судеб. Дом моей Эйш-тан, Ткачихи, перед чьим могуществом склоняются и Князья, и низшие фейри, и Старшие, и люди. Княгини Судеб, единственной, не принадлежащей ни к одной Семье и весь год владеющей землями смертных. Я висела посреди разноцветной паутины, ожидая… чего? Решения. Решения той, чье слово для меня Закон. Если она ошиблась, моя нить оборвется сейчас. А если нет?..
        - Нара. - Она лежала в своем гамаке, сплетенном из судеб, накручивала на палец одну из нитей, - то натягивая, то отпуская, - и ждала. Сколько времени она смотрела на меня, прежде чем заговорить? - Прежде ты мне нравилась больше.
        - Великая. - Я с трудом опустилась на колени. - Мой Род угас, а я осталась.
        Ткачиха засмеялась.
        - Ты все такая же, Нара. Даже свою Эйш-тан подозреваешь в ошибке. Разве я могла пропустить твою нить?
        - Нет. - Я продолжала ждать решения хранительницы баньши.
        - Твой Род не угас, - раздраженно сказала она. Я никогда не решилась бы появиться на глаза Эйш-тан, если бы не крайняя необходимость. Я всегда злила ее. Я! Злила… ее?! Свою богиню и покровительницу.
        - Мой Род не угас, - покорно согласилась я. Кто я, чтобы опровергать слова Княгини? - Ты покажешь мне?
        - Встань, - велела Ткачиха. - Подойди ко мне.
        Я подошла к гамаку, на котором покачивалась Великая и вновь опустилась на колени.
        - Нет, не покажу, - шепнула она, возложив руки мне на голову. - Ты должна сама найти его. Поднимись.
        Я выпрямилась, с недоумением ощущая, как легко мне было подняться с колен. Куда девался ревматизм, радикулит? Где старческая подслеповатость?
        - Вот твоя нить. Смотри.
        Баньши единственные, кто при виде нитей судьбы может не разгадывать сплетенные ими загадки, а видеть судьбу своими глазами. Это страшное знание, но никто из нас не смеет уклониться от долга.
        Девушка. Против обычая и погоды она распустила волосы, их треплет ветер. Серый плащ на плечах. Девушка оборачивается, я вижу ее лицо. Обычное человеческое лицо, таких много в любой деревне, в любом городе.
        - Это ты, - шепчет Ткачиха.
        - Я? - неверяще.
        Баньши. У человека не может быть таких глаз - заплаканных, несчастных, видящих судьбу своих близких, судьбу, которую нельзя изменить…
        Я.
        Девушка стоит в огромной очереди перед воротами какого-то города.
        - Вольград, - подсказывает Ткачиха. - Там ты найдешь последнего из твоего Рода.
        - Покажи мне его, Великая. - Молю, согретая надеждой. Не прерван! Жив! Мой Род жив. Значит, и я могу жить дальше… Она качает головой.
        - Нет. Ты не должна его видеть. Иди, ты сразу поймешь, когда он заговорит с тобой. Иди…
        Ветер. Холодный, злой ноябрьский ветер. Я кутаюсь в серый плащ, пахнущий мокрой шерстью, но это не помогает. Меня толкают в спину.
        - Не спи на ходу! Или двигайся, или уступай очередь!
        Я безропотно шагнула вперед. Огромная очередь сдвинулась на целую телегу, это дало людям возможность подойти на три шага вперед. Мой черед подойдет не скоро, хорошо, если до вечера в городе окажусь.
        Внезапное озарение заставило застыть на месте и получить еще один тычок.
        Меня видят люди!!!
        Ткачиха подарила мне тело из плоти и крови. Смертное тело.
        О, нет… что же мне предстоит, если пришлось пойти на такое?!
        ТИАН
        Ушел Листопад, прогорели Осенние Костры, на смену им пришли ледяные ливни и стылый, почти зимний ветер. Зима уже стояла на пороге, заглядывала в окна, грозила людям. Уже недолго осталось до того, как Мать-Стужа ступит на землю, оденет голые ветви в белую снежную шубу.
        Скорее бы…
        Уж лучше зима, чем такая осень.
        - Следующий! - рявкаю. Напарник смылся в таверну - греться. А я вот… стою… мерзну… Куцая форменная куртка не спасает от ноябрьских холодов. Хочется попрыгать, чтобы согреться, но не положено. Не хватало еще выглядеть дураком перед… этими…
        Хмурюсь, кладу ладонь на торчащую из-за пояса рукоять меча - короткого, тоже форменного, дерьмовенького, не годящегося для боя. Им, как однажды продемонстрировал мой сослуживец, даже колбасу ровно не настрогать.
        Купчишка. Трясется, словно осиновый лист. Усатый. Мордатый. Ненавижу!
        - Какова цель визита? - рычу, он не отвечает - сует две золотые монеты. Я отмахиваюсь.
        Принципиальный, мать мою так! Благородный! Честный! Взяток не беру, девок из ближайшей таверны к себе не таскаю, морды по пьяни никому не бью. Ну просто ангел Единого. Мать бы мною гордилась.
        А что толку?
        Живу в крысятнике, денег даже на еду не хватает, когда девку в последний раз щупал уже и не помню. Зато честный.
        - Следующий!
        Крестьянка с двумя детишками. Погостить к родственникам. Пропускаю. Беру три медные монетки и, не глядя, опускаю их в прорезь ящика.
        Вот что мне с этой честности, а? У сослуживцев всех жены, дети - карапузы толстощекие. Дома всегда ужин ждет, форма чистая, а ночи жаркие.
        Пальцы уже посинели, холод струйками пробирался под широкие рукава и обвивал руки, полз все выше.
        Одно утешает: последний день стою.
        Перевели меня. В Костряки.
        Возвращался я вчера со смены, решил в таверну зайти, кружечку пропустить, благо жалование вчера выдали, да еще и премию накинули в честь дня Основания Вольграда. Иду, гляжу, мальчишка какой-то Линю тащит - девчонку из таверны. Она-то кухаркой там, да подавальщицей - не продажная. А он тащит. Линя кричит, отбивается… Ну я-то и вмешался. Девчонка она хорошая, редко когда не клала в суп лишний кусочек мяса, а кружку до краев приносила, да не пену одну.
        Вмешался… на свою голову. Парень-то зыркнул на меня и процедил, дескать он - маг дипломированный, что хочет, то и творит. Маг-то маг, а кулаком в зубы - и свалился. Линя в слезы, я - в холодный пот. Это сейчас я себя героем чувствую, а вот маг очухается - и не останется от меня и горстки пыли. Эти гады что хотят творят - никто им слова поперек не скажет. Люди простые для них - что трава под ногами.
        Утром меня к сотнику вызвали. Нажаловался. Ур-р-род.
        Нет, обвинить-то меня не в чем было. Не убил же, а зубы маг себе новые отрастит.
        Но маг этот сыном Мастера Ветра, члена Совета, оказался. Щенок. Не стал сам разбираться, побежал, папочке нажаловался. А уж меня-то быстро вычислили, я ж в форме был…
        Вот теперь поеду… В Пограничье. В Костряки. К фейкам и их отродьям на корм.
        Идиот.
        - Следующий!
        Рассматриваю посиневшие пальцы. Потом поднимаю глаза…
        Она смотрит на меня и чему-то улыбается. Худая, нескладная, закутанная в грязно-серый шерстяной плащ, слишком легкий по такой погоде. Из-под плаща виднеется подол зеленого, тонкого платья. Волосы распущенные треплет ветер. И цвета они странного, никогда не встречал: словно грозовые тучи, иссиня-черные, отливающие металлом. А карие глаза с зеленоватыми крапинками - припухшие, покрасневшие - то ли от ветра, то ли от слез.
        Девушка из моих снов.
        НАРА
        Еще не зашло солнце, как я оказалась у ворот. Чем ближе я подходила, тем больше меня охватывало беспокойство. Человек в черной одежде злобно кричал: «Следующий!» А потом: «Какова цель визита?!»
        И каждый вручал ему деньги. За вход?
        Княгиня жестоко подшутила надо мной. У меня не было ни денег, ни цели. У меня не было ничего, кроме той одежды, которая на мне.
        Княгиня подшутила… Пусть видит: я оценила ее шутку! Улыбаюсь. Не для себя, не для людей вокруг - для нее. Эйш-тан должна знать, как я поняла ее юмор. Эйш-тан должна знать - я не сломаюсь. Я - баньши угасшего Рода!
        Улыбаюсь.
        Холодно.
        - Следующий!
        Я оправила плащ, робко заглянула ему в глаза. Никогда раньше мне не приходилось разговаривать с людьми. И никогда раньше не случалось такого, чтобы я не знала ничего о судьбе человека, перед которым стояла. Хотя бы - как он повлияет на мой Род. Теперь - ничего. Княгиня не показала мне нити.
        Я взглянула ему в глаза… мир остановился, застыл на месте. Стоящий передо мной человек в черной короткой куртке и таких же черных штанах… На правой стороне груди - гербовая нашивка. Темноволосый, светлокожий, глаза болотной зелени. На виске шрам. Безусый. Волосы короткие. Обычный человек. Нет. Не обычный. Даже не будь у него родинки в уголке правого глаза, я все равно узнала бы его из тысячи. Это лицо. Этот взгляд. Он!
        Последний из Рода, потомок побочной ветви, которую я пропустила в незапамятные времена. Нельзя встретить и проводить столько мужчин и женщин одного Рода, чтобы не выучить наизусть все фамильные признаки, на которые обычный человек может и не обратить внимание.
        Он! Я нашла его…
        Теперь я улыбнулась по-настоящему.
        - С вами все с порядке? - спросил стражник, хмурясь и пытливо, жадно разглядывая меня. И нет в голосе злости - только беспокойство. Искреннее. - Вам помочь?
        Я заморгала. Со мной? Все ли в порядке? Как со мной может быть не в порядке - сегодня, сейчас, когда…
        Позади недовольно заворчала очередь. Тот грубиян, который толкал меня в спину, теперь кричал, что не намерен стоять до утра на холодном ветру. Я вернулась в смертные земли. Я сейчас не баньши. Я человеческая женщина без вещей и гроша в кармане.
        - Н-не совсем, - пробормотала я.
        - Какова цель вашего визита в Вольград? - мягко спросил он, убирая ладонь с рукояти торчащего из-за пояса меча. Посиневшие от холода пальцы вцепились в ворот форменной куртки, стараясь покрепче затянуть его, не пустить под одежку холод. Он с трудом заставлял себя стоять прямо, не переминаться с ноги на ногу, хотя, я видела, ему этого хотелось.
        Цель! Какая же у меня может быть цель?..
        - Найти тебя… - сорвалось у меня с губ прежде, чем я сообразила, что говорю.
        - Что? - переспросил он, от удивления даже перестав хмуриться. - Меня?
        Перед глазами все померкло, а когда зрение вернулось, я стояла возле гамака моей Эйш-тан.
        - Как была дурой, так и осталась, - холодно улыбнулась Великая. - Вот, смотри…
        Я вгляделась в нить, которую она мне протянула и склонилась в глубоком поклоне.
        - Простите. Я ищу Сегока, не знаете такого? Он - родственник моего мужа… - Я выдержала паузу и решила уточнить: - Погибшего мужа. У мужа не было других родных, кроме него…
        - Сегока? - стражник нахмурился вновь, между бровей пролегла глубокая морщинка. - Нет, не знаю… Простите. Вам нужно заплатить за вход и пройти до таверны «Серебряное Копытце». Там спросите, да и переночевать вам где-то надо… Солнце садится.
        - У меня нет денег, - призналась я. Вот так всегда - даже перед Княгиней говорю, что думаю, не откладывая в долгий ящик. Чего уж перед человеком изворачиваться?
        - Как же вы так? - покачал головой он. Очередь нервничала. Стоявший за мной мужчина ругался, что нечего побродяжку в приличный город пускать. Это я-то побродяжка?! Стражник глянул на хама так, что понятно стало, кого и куда нельзя пускать, а потом вновь обратился ко мне: - Что ж делать-то? Не должен я вас пускать. Давайте-ка так… Вы со мной постойте, пока я не сменюсь, а потом пойдем, я вас накормлю и помогу вашего родственника найти. - Он замялся и вдруг покраснел. - Вы только не подумайте чего такого… Я просто… Не дело это, по такому холоду на улице спать, тем более такой молоденькой девушке, как вы.
        С тихим звоном упала на дно ящика медная монетка, которую он достал из кармана. Улыбнувшись, он подмигнул мне.
        - Во всем должен быть порядок.
        Покормит… на холоде… Я хотела возразить - зачем мне, баньши, человеческая еда и тепло? Налетел ветер. Холодно. Похожий холод отозвался где-то внутри меня… Лицу стало непривычно горячо, а мне неловко и стыдно, когда поняла: это не холод, это пустота в желудке. Я голодна. Я мерзну. Я человек.
        - Спасибо, - прошептала я и чихнула. Мне очень холодно. И очень хочется есть. - Простите… а вы скоро сменитесь?
        - Замерзла? - понимающе спросил он, принимая у грубияна монетку и кивком разрешая ему пройти. Потом оценивающе глянул на меня и в который раз покачал головой. - Напарник мой скоро вернуться должен. Ты уж подожди немного. Не могу я пост оставить, а одну тебя отпускать не хочу.
        Помедлив, он бросил очередную монетку в ящик, а потом вдруг начал расстегивать тугие петли на форме, шипя и ругаясь на не поддающиеся его замерзшим пальцам костяные пуговицы.
        - Вот, держи, - он накинул нагретую, пахнущую табаком куртку мне на плечи, закутывая меня, словно ребенка. Сам зябко поежился, но тут же, заметив мое невольное движение, твердо произнес: - И не спорь. Нечего тут из себя строить. Вон, синяя вся…
        Хотелось сказать, что и он не лучше, но вместо этого вырвалось неожиданно тихое и беспомощное:
        - Спасибо…
        Под курткой стало тепло. Вот странно - стражник сам замерз, дальше некуда. Не человек - воплощение холода. А куртка теплая, согретая живым теплом. Мелочь, чепуха, но непонятно. Сам холодный, куртка теплая. Почему? Люди очень странные существа, и в большом, и в малом. Но разве для них не загадка мы, Старшие?
        Те из смертных, которые проходили мимо меня в город, поглядывали с недоумением, будто мне не место здесь, на воротах. А потом косились на человека в одной рубашке.
        Что не так?
        Перед глазами закачалась в своем гамаке Ткачиха. Нет, она не вызвала меня к себе, просто вспомнилась.
        Для меня все было ясно. Он - последний из Рода, человек, благодаря которому я живу. Я нашла его - неправдоподобно быстро нашла! - и теперь должна позаботиться о своем человеке. Продлить его Род. Да не предложи он мне помощь, сама бы ходила за ним по пятам, выслеживая днем и ночью! Остаться с ним - моя цель на всю жизнь. Всю его жизнь. Нашу. Пока - нашу. Потом придет черед его детей и внуков.
        Ради этого я готова мерзнуть, готова голодать, готова терпеть лишения и болезни.
        Я снова чихнула.
        Готова-то готова, но не хочется. Не заболеть бы… на что моему человеку больная баньши?
        На что. Почему, скажите мне, этот человек вдруг проявляет такую заботу? «Вы только не подумайте чего такого»… Чего? Память о судьбах женщин из Рода представила множество вариантов. Я согласилась на помощь, не раздумывая. Слишком он был мне нужен. Слишком мне было холодно и… одиноко?
        Но почему он решил помочь?
        И как мне теперь себя вести?
        Наверное, честная женщина отдала бы куртку и ушла бы… прочь от ворот, потому что не платила сама за вход. Я закуталась потеплее и снова чихнула. Где его напарник?!
        - Марек, фейкино семя, ты где шлялся? - раздраженно рявкнул у меня над ухом мой человек. Одутловатый мужчина, одетый не в пример теплее, подошел к нам. От него пахло хмелем, а серые глаза были мутными, словно грязные зеркала.
        - А это кто? - спросил он недовольно, косясь на меня.
        - Сестра моя, - ответил мой защитник. - Мне идти надо бы… Полчаса осталось. Достоишь один?
        Тот фыркнул, дескать, знаем таких сестер, но кивнул…
        - Идем, - поманил меня человек. - И, забыл спросить, как зовут-то тебя, горемыка?
        - Нара… - от холода зуб на зуб не попадал.
        Он улыбнулся. Тепло и по-доброму.
        - А я - Тиан. Тиан Ничейный.
        - Ничейный… - повторила я. - Что же так?
        Опять брякнула. Как меня Княгиня терпит?
        Он не ответил. Засунул руки в карманы и пошел быстрее…
        Что я не так сказала?
        Я побежала за ним. Ветер, проклятый ветер как нарочно дул в лицо, забиваясь в горло. Человек шел слишком быстро, а я никогда в жизни не бегала. Как-то не приходилось мне, баньши это не надо…
        - Тиан! - позвала я, когда поняла - все. Не могу. На таком ветру даже стоять нельзя, не то чтобы бежать наперекор ему. - Тиан, подожди!
        - Что? - резко спросил он тем же тоном, что кричал: «Следующий!»
        - Тиан, - закашлялась я. - Прости… забери свою куртку.
        Я стянула куртку. Больше всего мне хотелось лечь и умереть. Прямо сейчас. Я обидела его. Последнего из Рода. Он повернулся ко мне спиной. Он уходил. Он сердился на меня. Если б он не был Последним - что мне за дело до чувств человека? Но теперь его жизнь и моя - одно.
        Он был одинок, потому что я не знала о его существовании. Потому что я не исполнила долг. Теперь я же попрекала его своей ошибкой. Небрежностью, неаккуратностью, глупостью. Своей - не его.
        Как была дурой, так и осталась. Правильно Эйш-тан говорила.
        - Забери, - попросила я. - Прости. Я уйду.
        Желудок громогласно заурчал. Стихии! Я и не думала, что могу издавать такие звуки. Потом появился кашель. От холода саднило горло. Меня пробирала дрожь. Сложно было удержаться от того, чтобы не натянуть куртку обратно на себя. Если бы я разгневала свою Эйш-тан, как бы поступила?
        Сейчас, пока я не найду ему жену, он - моя жизнь и мой Закон. Важнее самой Эйш-тан.
        Упасть на колени, взмолиться о пощаде?
        - Не дури. - Он преодолел мое слабое сопротивление и вновь завернул меня в свою одежду. - Идем, расскажешь, что знаешь о своем родственнике. Ночь близится… - А потом, помолчав, добавил: - А Ничейный я потому, что никому в этом мире не нужен.
        Я прижалась к нему. Пусть без куртки, но он теплый. Хороший…
        - Далеко до таверны?
        - Да нет. - По-моему, я сделала что-то не то. Он мягко отодвинул меня. - Идем, тут всего в паре домов…
        В таверне было тепло. И людно. Столько народу я видела только в пророческих видениях, которыми меня наделяла Княгиня. Пахло едой и людьми. Мы устроились за маленьким столиком, дерево которого от времени и пролитого пива потемнело, набухло, пошло волнами. Над стойкой висели оленьи рога. Весело звенели, сталкиваясь и выплескивая на столы свое содержимое, кружки. За соседним столиком сидели двое - курили, разговаривали о какой-то малышке, которую намеревались вдвоем… оприходовать…
        Я не сразу поняла, отчего так странно себя чувствую. Неуютно, непривычно… Мне никогда раньше не бывало жарко. Я стянула куртку и протянула Тиану.
        - Спасибо.
        - Нара Благодарная.
        Я не сразу поняла: он так шутит.
        - Нара Очень Голодная, Но Уже Согревшаяся, - поправила я.
        Тиан засмеялся.
        - Этому горю нетрудно помочь.
        Хозяин таверны очень удивился, когда Тиан продиктовал ему заказ. Покосился в мою сторону.
        - Давненько вы девок не угощали. Не жирно ли будет, одной столько умять?
        - Это не девка, - зло отчеканил Тиан. - Это моя сестра.
        Я и впрямь была слегка похожа на него: Ткачиха создала мое тело подобным женщинам моего Рода. Но не сегодняшним, а таким, какими они были, когда я поселилась у них. Я невольно расправила плечи. Это были особенные люди! Все! Великий Род, Род, которому служит баньши! Сравнить его с сегодняшними потомками - курам на смех! Да люди, которым я поклялась служить, убили бы всякого, кто попытался предсказать им подобное будущее. Чтобы потомок Великого Рода мерз на воротах, спорил со стражниками и трактирщиками?! Уму непостижимо!
        Хозяин таверны, видно, знал своего клиента.
        Поспешно поклонился, кликнул какую-то Линю и велел проводить за столик.
        Линя прибежала так поспешно, как будто ей обещали янтарную корону. На моего человека она смотрела с прямо-таки неестественным обожанием. Так смотрят Старшие на Эйш-тан… нормальные Старшие. Не я.
        Будь я повежливее с Ткачихой, она показала бы мне нить Тиана! И я бы знала все. Знала бы, с кем он дружит, с кем поругался, кто принесет в его жизнь радость, а кто несчастье. А так… я слепа и глуха, будто самый обычный человек. Я не знаю, нужна ли Тиану Линя или нет. Хотелось бы, чтобы нет - на что потомку Великого Рода служанка из таверны?
        Когда девушка узнала, что еда для меня, она помрачнела.
        - Это Нара, моя сестра, - в который раз за вечер повторил Тиан. Линя поверила. Удивительно наивная девушка!
        - Линя, - представилась служанка, как будто я еще не поняла.
        - Очень приятно, - покривила душой я. Поерзала на жесткой дубовой лавке и с надеждой взглянула на Тиана.
        - Линя, лапочка, Нара умирает от голода!
        Девчонку как ветром сдуло.
        - Кто ты для нее? - спросила я.
        Опять не то! Тиан помрачнел, как тогда, на улице. Я уж испугалась - уйдет, но нет, сдержался.
        - Расскажи о родственнике, - попросил он.
        Ткачиха засмеялась в своем гамаке. Лгать, притворяться - какое это мучение для баньши! А уж для меня-то…
        - Я ничего о нем не знаю, - солгала я. На самом деле я знала многое. Всю его нить от начала и до конца… он умер на прошлой неделе. Один, как и Тарк, и, как и у Тарка, его добро разобрали посторонние люди. Вот только дом не снесли - он Сегоку не принадлежал. - Муж мне мало рассказывал… Был у него дальний родственник в Вольграде. Писарем работал. Мы-то далеко жили, под Псховом. Род мужа… семья, я хочу сказать, прекратилась… то есть муж умер… простудился. - Привязалась ко мне эта простуда! Ничего умнее не могу придумать? - Простудился и умер. Ну, а я сюда пошла. Нет у меня никого и у Сегока нет. Последние новости десять лет назад доходили. Ему тогда уже полвека исполнилось… Один он жил. И сейчас, наверное, один живет. Вот теперь решила к нему податься. Мы-то с мужем бедно жили…
        - Бедно… - протянул Тиан. - Так бедно, что и на дорогу ничего не осталось? Где твои вещи?
        Ткачиха любит такие моменты, они делают ее узоры интересней. Как же Княгиня сейчас веселится! Ну и пусть!
        Пришла Линя, поставила на стол тарелку с супом. Хороший суп, наваристый, а запах-то!.. Я схватила ложку… Как-то я не так ее держу, неудобно. Оглянулась - нет, все так держат. Никогда прежде мне не приходилось есть суп! Какое… новое ощущение…
        Память о людях их моего Рода подсказала мне, как это делается, но первую ложку я нечаянно вылила на стол. Пришлось пересесть, пока горячий суп не потек мне на колени.
        - Ты не ответила, - напомнил человек. - Где твои вещи?
        Я подавилась куском мяса, который выловила в тарелке. Тиан подсел поближе и похлопал меня по спине.
        - Украли, - сообразила я, как следует прокашлявшись.
        - Все вещи? А тебя в живых оставили? - удивился стражник.
        Я припомнила рассказ одного бродяги, которого Тарк не пустил на порог прошлой осенью.
        - Недавно, по пути сюда. Остановилась в таверне, вышла в зал, вернулась - вещей нет. Деньги все истратила там же - на ужин и комнату.
        - Вот так взяли и украли? - скептически переспросил Тиан. - Почему ты не обратилась к стражникам?
        - Я обращалась! Но надо мной только смеялись…
        Кажется, я опять промахнулась. Это над бродягой могут смеяться, когда его обчистят ушлые воры. А над молодой одинокой вдовой нормальный стражник не посмеется.
        - Где это было? - нахмурился Тиан.
        Если бы Княгиня спросила моего мнения, я бы сказала, ей вредно столько смеяться. Не ровен час, оборвет гамак, сколько жизней прекратится. Но являться к своей Эйш-тан с претензиями не годится.
        - Не помню, - вяло пробормотала я.
        Хозяин таверны не зря хмыкал, когда Тиан называл заказ. Каши в меня влезло только четверть порции, да и то через силу. Тиан, который голодным и требовательным взглядом следил за тем, как я ем, не заставил просить себя дважды и смел все с тарелки подчистую.
        Он истратил на меня деньги, которые предназначал себе на ужин, - поняла я. Поэтому и не ел, только расспрашивал. А я-то, хороша! Обрадовалась, согрелась…
        Непонятная тяжесть принуждала закрываться глаза. Странная судорога заставила рот сначала открыться, потом вырвала протяжный вздох и только после этого я смогла вернуть себе полную власть над телом. Я зевнула! Я хочу спать! Дожили…
        Тиан помог мне встать и куда-то повел.
        - Сейчас снимем тебе комнату, ты сможешь отдохнуть, - говорил он, направляя меня вверх по лестнице.
        Мне снились сны… какое странное ощущение.
        Тиан, его жена, чем-то похожая на девчонку Линю, дети… Тиан был уже постаревший, седой, согнувшийся под грузом прожитых лет. Жена тоже немолода. Зато дети - сильные юноши, нежные девушки. Красивые, стройные. И внуки. Еще немного, но потом их будет больше. Их будет много, столько, сколько необходимо, чтобы Род не угас в веках, чтобы не исчезло семя Берсерка. И все они будут жить в доме - в огромном доме, построенном по моей подсказке Тианом.
        Прекрасное будущее. Моя мечта.
        Почему же мне так горько?
        Почему же хочется плакать?
        Внезапно я поняла.
        В этой жизни не будет меня.
        Я уйду, исчезну, стану неясной тенью, ветром завывающим в щелях осенними ночами. Сказкой, легендой, пустым звуком.
        Тиан во сне смеялся и угощал внуков яблоками и конфетами. Но он беспокойно оглядывался, словно… словно чувствовал: рядом есть кто-то, кого он не видит. Рядом есть я. И я буду всегда. Он отстранил внуков и ушел в другую комнату. Там долго стоял у окна и думал. О чем? Я не знала. Стоило ему оказаться одному, фальшивая улыбка сползла с его лица.
        - Ты довольна? - горько спросил он. - Но я так и остался Ничейным.
        Я проснулась.
        Бревенчатый потолок, грубая ткань одеял. В окна бьет солнечный свет.
        Я проснулась.
        Впервые в жизни.
        Ощущение было новым. Странным. Захватывающим.
        Как хорошо быть человеком!
        Я села на постели.
        Смутно припоминаю, что раздевалась перед сном. Тиан страшно покраснел, когда я стала при нем распутывать завязки платья, и выскочил за дверь. Через некоторое время вошла Линя и принесла мне сорочку. Передала, что «брат» просил одолжить, а сам ушел. Я кивнула - слишком хотелось спать. К счастью, я представляла себе, что люди для этого делают.
        «Брат» ушел…
        Ушел!!!
        Я едва удержалась, чтобы не выскочить за дверь в сорочке. Вот дура! Как я могла забыть - у меня человеческое тело! Люди стесняются друг друга, а мне и в голову не пришло стесняться Тиана. Я забыла, что уже не пара глаз, видящих будущее и рот, изрекающий пророчества.
        Я принудила себя одеться. Человеческие наряды были для меня загадкой. Никогда не приходило в голову обращать внимание на такие мелочи, разве что однажды, когда неподходящая для одного из моих людей невеста запуталась в завязках и задохнулась…
        Страх придал мне сил, я кое-как натянула платье и захватила плащ. Сбежала вниз, метнулась туда-сюда, отыскивая хозяина таверны.
        - Где он?! - выпалила я, дергая толстяка за руку. - Где Тиан?! Куда он ушел?!
        ТИАН
        Выйдя из «Копытца», я покрепче запахнулся в куртку, и, ежась, побежал домой. Переодеться. Не то, чтобы вторая куртка была теплее, но от нее хотя бы не пахло женщиной. Странно, она ведь совсем недолго была на ней, но успела пропитаться ее запахом: тяжелым, цветочным. Не слишком-то приятным, если честно. Но не мне судить: таким, как она, не приходится выбирать, душатся, чем придется, что отдадут соседки или подарит муж.
        И пока я бежал, нелепо перепрыгивая через лужи, меня не оставлял вопрос…
        Зачем?
        Зачем я в это ввязался?
        Чего ради?
        Она не была красавицей. Ей нечем было расплатиться со мной. Не телом же - такие не платят им. Нет, прогнать бы ее я не смог, в город пустил бы, не по-людски молоденькую девчушку гнать на холод ноябрьский, за стены, но остальное-то? Мало того, что накормил, сам оставшись голодным, так еще и комнату оплатил, и соврал, что сестра.
        Теперь ведь не бросить ее. Еще и проблемы ее решать, когда со своими-то разобраться не могу. Да и рассказ ее… Не верится мне что-то. Боюсь, не найду я никакого родственника, не сдам это несчастье в чужие руки. Самому придется маяться.
        Правильно говорят, все зло в жизни от баб проклятых.
        В животе урчало. Специально ведь от завтрака отказался и обеда, думал, поужинаю хорошо, словно маг какой. Но глянул на нее, и так жалко стало… Бледная она, почти прозрачная… Сколько ж не ела-то, что с такой жадностью накинулась?
        Квартирка у меня была - сущий крысятник. Маленькая, что клетушка, темная, грязная. Спал на шаткой, скрипучей кровати, так и норовившей развалиться. Собственно, кровать - единственное, что было в моей квартирке. Очаг я давно разобрал, все равно денег на дрова не хватало, а всю мебель ненужную сожгла еще мать. На полу, рядом с кроватью, лежали три книги: «Кодекс Стражи», ветхий сборник песен и растрепанный, старый дневник. Зачарованный дневник. Мать говорила, от отца остался. Магом тот был. Вроде…
        Она так говорила. Я не верил. Был бы магом - чего тогда нас бросил, и почему мне дар не перешел в наследство?
        Мать часто лгала мне. Солгала и в этом, думаю. Как солгала, когда лежала умирающая и твердила, что вот встанет солнышко, и ей станет лучше. Но солнце встало, а она уже не увидела рассвет. Ночь забрала ее у меня.
        Я провел ладонью по шероховатой, холодной стене и сбросил форменную куртку, натягивая другую, облезлую, старую, тоже, по словам матери, оставшуюся от отца.
        Мать…
        И чего она мне сегодня вспоминается? Десять лет, как ее не стало, привык, почти забыл…
        Я снял с гвоздя пуховый платок - последний из оставшихся от нее предметов роскоши - и завязал на пояснице, спрятав под курткой и брюками, краснея, словно кто-то мог увидеть меня. Стал сразу выглядеть толще, но зато не замерзну. Мне ведь еще к интенданту идти, получать подорожные. А потом… Потом в Управу, искать сведения об этом… как его… Сегоке…
        Сегок Писарь… Да, она сказала так.
        Меч бросаю на пол - иного обращения эта железяка не заслуживает. Вот завтра, прежде чем отправляться, зайду к оружейникам, куплю новый, собственный. Пять лет коплю на него, должно хватить. А если повезет, еще и на новую куртку останется, а то в этой ехать - позорище. Никто и не скажет, что стражник, за бродягу-попрошайку примут.
        А потом словно озарение… Ни с того ни с сего.
        Я бросился к кровати, подхватил томик с балладами и вытащил спрятанный между страниц рисунок. Портрет. Матери.
        И похолодел.
        - Как же они похожи…
        Нет, не чем-то конкретным, спутать их, или даже принять за мать и дочь, нельзя было бы, сходство было неуловимым. Что-то в посадке головы, в том, как Нара… эта девушка… себя держала. Что-то такое…
        В ее глазах была та же боль, что не покидала мою мать. Когда она там, у ворот, призналась, что у нее нет денег, вспомнилось вдруг, как мать стояла на пороге, опустив голову, разговаривала с очередным кредитором…
        - Вот ведь, навязалась на мою голову! - застонал я, осторожно убирая портрет обратно в книгу. - Все беды от баб, точно!
        Но теперь я бросить ее не мог. Не теперь, когда вдруг увидел, насколько она похожа на мою мать. Не смогу, совесть не позволит.
        Все беды от баб и совести… Вот.
        Мне выдали бумаги и тощую сумку с провиантом. А еще лошадь - неслыханная щедрость, я подумал. Правда разочаровался быстро, коняге со звучным именем Боец было столько же, сколько и мне… По меньшей мере… Ему не поход идти через всю Рось, а на лужке пастись. Не взял. Что толку? Только угроблю беднягу. Уж лучше в обоз попрошусь. Да и не силен я в верховой езде, не было у меня денег, чтобы уроки брать, а в тренировочном лагере новичков учили лишь в седле держаться, большего стражнику и не требуется. Зато меня мечом махать знатно научили. Мать, правда, говорила, что не их это заслуга - в крови это, от предков перешло, - но я не верил. В крови? От предков? Кем они были? Она никогда не говорила… Или врала. Ну не верить же, что мой предок, тот самый Тиан Берсерк, в честь которого меня назвали? Легендарный воин, погибший вместе с городом, который защищал, ушедший в Осеннее Пламя, ставший одной из его душ. Тот, кого барды звали Огнем-Смертью.
        Так… Теперь в Управу…
        И правда, нашелся Сегок Писарь. В Управе он и работал. Злобный был старикашка, как мне сказал знакомый счетовод. Не любили его. Только вот умер он на прошлой неделе. И похоронили его за счет Управы - ничего не скопил за годы. Даже дом, и тот не его был.
        Я вздохнул, поблагодарил за рассказ и попрощался, сказав, что завтра уезжаю. Счетовод лишь головой покачал. Он неглуп был, понимал, что просто так в Приграничье не ссылают. Это ж верная смерть. Не фейри аль их отродья - так свои же во сне прирежут. Не живут честные люди там, одно отребье, наемники, да полукровки - шваль, отбросы этого мира.
        И что теперь делать?
        Девушку куда девать?
        Ну оставлю я ей денег, и что? Не так их у меня много, всего на пару месяцев хватит - не дольше. А потом? Как она проживет? Работать пойдет? Кем? Подавальщицей? Так не возьмут… Только если полотеркой… А это - верная смерть для такой…
        Мать три года проработала в «Серебряном Копытце». А потом умерла.
        Вот ведь пожалел дурочку… Теперь не отвязаться…
        Я вернулся домой и проворочался до рассвета, так и не сумев заснуть. В голову все лезли мысли о матери, о девушке, о назначении и о том, что с этим всем делать.
        Жениться на ней? Так ведь что я ей предложить могу? Какая у нее со мной будет жизнь? Себя-то прокормить не могу, какая тут семья.
        - Все беды от баб, - в тысячный раз повторил я, переворачиваясь на другой бок, кутаясь в сырое, холодное одеяло.
        Ладно, бросить ее - не дело. Придется что-то придумывать. К друзьям пристроить? Так нет таких, чтобы не побоялся девушку доверить. Значит, с собой возьму. В Вольграде ей больше делать нечего. Провожу до какой-нибудь деревушки, там и оставлю. Наверняка что-нибудь, да подвернется… Ей бы к знахарке какой в ученицы или ткачихе - пальцы тонкие, гибкие, осторожные, сноровистые - не полы мыть такими руками, не в земле возиться. Сначала-то я подумал, неловкая, как она ложку держала, но потом вспомнил, что с моими пальцами за три часа стало по такому холоду…
        - Где он?! - кричала она, дергая опешившего Лама за руку. - Где Тиан?! Куда он ушел?!
        Я усмехнулся… Вот уж навязалась на мою голову…
        НАРА
        Хозяин уставился на что-то за моей спиной, я обернулась. Он пришел! Пришел! Никуда не делся! Ткачиха судеб, прости! Прости, что роптала на твою волю! Ради этого мига я пережила бы и больше…
        Ну и видок! Это я о нем. Убогий… Последний из Рода… Да уж, последний нищий так не оделся бы! Где он это старье выкопал? Ох, Тиан, наплачусь я еще с тобой. Как же мне сделать основателя многочисленного Рода из тебя - глупого, неимущего стражника?
        Добренький… первой встречной ужин отдал, курткой поделился… так ты никогда не разбогатеешь, Тиан.
        Я помогу тебе. Ты станешь другим. Бросишь это опасное и неприбыльное ремесло, перестанешь помогать убогим и обделенным, найдешь невесту… Только кто ж за тебя пойдет? Ладно, придумаю. Приодеть бы тебя, откормить, а там подыщем какую-нибудь богатую дуру… Лучше вдову, а не то родня вмешается, отдавать дочь простому стражнику ни один род не захочет. Я бы и сама не посоветовала. Но сейчас я на другой стороне. Найду Тиану хорошую вдовушку, женится, детишек заведет… а там и внуки пойдут… богатый дом… Почему же мне так горько и хочется плакать?
        - Потеряла меня, горемыка?
        Я отпустила хозяина таверны и уцепилась за руку Тиана. Он удивился, но отстраняться не стал.
        - Куда ты исчез? Я уж думала, не вернешься…
        Он как-то скривился. Кивнул хозяину таверны, сел за стол и усадил меня рядом. Вскоре Линя принесла нам… Что это такое?
        - Ешь, - посоветовал Тиан. - Тебе надо подкрепиться.
        Это едят? Завтрак оказался остатками вчерашней каши - местами горелой! - которую рачительный хозяин отскреб от горшков, залил водой, подержал на огне и теперь выдавал за съестное. Так Тарк приказывал служанке питаться, пока та не сбежала от такого доброго господина.
        - Ешь, - повторил Тиан. - Невкусно, но хоть что-то. За медяки позавтракаем.
        Щекам снова стало тепло. Кажется, люди такое чувствуют, когда к коже лица приливает кровь… это называется «покраснеть». Тиан такое вытворил несколько раз вчера, а я один - на воротах, когда поняла, что хочу есть. А теперь… Последний из Рода тратит последние деньги, чтобы накормить свою баньши. Не-ет, рано я у Ткачихи прощения просила, рано! Довести моего человека до такого! Будь я по-прежнему бесплотной, он мог бы съесть свежую кашу и наесться как следует, а не давиться этой мерзостью!
        - Ты будешь завтракать?! - Ого! В голосе прорезалась сталь. Оказывается, он умеет не только обижаться, но и сердиться. Пожалуй, это мне нравится. Мой человек не должен быть слишком уж добреньким.
        Я послушно взяла ложку и принялась вслед за своим человеком давиться невкусным завтраком. Не-ет, пора менять судьбу Тиана! Каждый день вчерашняя каша - я умру прежде Рода!
        - Запить… - прохрипела я, когда комок попал не в то горло.
        Линя услужливо поставила на стол пивную кружку.
        Я замотала головой. Слишком часто я видела, что делают с людьми крепкие напитки… даже пиво! А вот Тиан с удовольствием ухватился за ручку и сделал большой глоток. С этой привычкой ему придется расстаться.
        - Хорошо, без пены, - похвалил он. Линя просияла от удовольствия. Я закашлялась. Не так уж першило в горле, как хотелось напомнить о себе, а то девчонка так и будет пожирать моего человека глазами.
        - Чай будешь?
        Я закивала. Линя убежала и быстро вернулась.
        Это чай?!
        Княгиня!!!
        Вот спасу Род и все тебе выскажу, так и знай!
        Потрескавшаяся чашка была до краев полна кипятка. На дне сиротливо плавал одинокий листик, который, судя по виду, уже в десятый раз заваривают.
        Такого даже Тарк не придумывал!
        Хотя… у него служанка пила простую воду…
        Тиан неодобрительно хмурился. Нищенке, какой он меня посчитал, не пристало привередничать.
        Я взяла чашку, глотнула.
        Гор-р-рячо.
        Княгиня, больше от меня не жди благодарности! Это не напиток, это издевательство над бедным человеческим телом! Зачем ты меня им наградила - поиздеваться?!
        - Нара, - осторожно начал человек, отвлекая меня от сетований на судьбу. - Я узнавал насчет Сегока в Управе…
        - Какого Сегока? - удивилась я.
        - Твоего родственника, - терпеливо напомнил Тиан. - Ты вчера говорила - Сегок Писарь из Вольграда.
        - А, этого! Так он же давно у…
        - Бестолочь, - пропела Ткачиха, раскачиваясь в гамаке. Чтоб ты вывалилась! - Бес-то-лочь…
        Ой, ду-у-у-ура! Ну и ляпнула!
        Вот уж воистину - бестолочь! Как мне, такой глупой, Род доверили?
        - Прости, - попыталась исправить ситуацию я. - Ты говорил о родственнике моего мужа. Что с ним?
        - Он умер, - опустил глаза Тиан. Человек напрягся, словно теперь ему предстояло что-то нехорошее. Только что? Все люди смертны, какое мне дело до Писаря… Ой, дура! Я ж вроде как этого старикашку и искала. А он умер. Ни вещей, ни денег, ни родных… Я тоже опустила глаза, постаравшись состроить как можно более печальную физиономию.
        - Умер… - эхом повторила я. Мне даже не пришлось притворяться, когда я сообразила: вот сейчас Тиан может встать и попрощаться. Он свое дело сделал, куда больше? Накормил бездомную, родственника разыскал… Не его вина, что того уже нет в живых. На этом все. Все. - Умер! - закричала я страшным голосом. Люди Рода хорошо знали этот крик. Он оповещал их о несчастьях раньше всех гонцов и вестей. - Умер!!!
        - Не плачь, - попросил стражник, с тревогой вглядываясь в мое лицо. Я поспешила закрыться руками: сквозь маску скорби прорывалась усмешка. Поверил, наивный мой! Ну и человек мне достался!
        - Я не плачу, - произнесла я глухим голосом. - Я не… что мне теперь делать?!
        Парень сглотнул. Странно, раньше он казался мне зрелым мужчиной, но вот сейчас - нет. Не может взрослый человек быть таким наивным. Мальчишка… Такие не взрослеют, хотя, бывает, старятся.
        - Меня из Вольграда переводят, - выпалил он. - В Костряки. Пойдешь со мной?
        - Что-о?!
        Из столицы идти через всю страну в такую глушь?! На пограничье? Не так страшны фейри, Старшие - они не тронут, я ведь в своем праве. Но люди! Отребья! Как я ему в этой глухомани жену хорошую подыщу?! А там чистокровных смертных днем с огнем не сыщешь, в каждом хоть капля Старшей крови течет. А ведь мне человек нужен, не Старшая. Смешай Тиан кровь с нечеловеком - все, Род оборвется, сколько бы ни было детей-полукровок. Не может полукровка продолжить Род, это Закон. Ладно, сдался он Старшим, не о том речь.
        - Не до Костряков, - поспешил заверить меня Тиан. - По дороге подыщу тебе хорошую наставницу…
        - Что-о?!
        Теперь я разозлилась по-настоящему. Кто он такой, чтобы мной распоряжаться?!
        Тиан потихоньку тоже начинал злиться. Линя, которая с удивлением прислушивалась к нашему разговору, спала с лица и убежала на кухню: почувствовала недоброе. А вот меня уже не остановить было, не испугать. Да как он смеет?!
        ТИАН
        И я эту… мегеру и манипуляторшу… называл милой, беспомощной, наивной девушкой?!
        Ничего себе! Вот ведь… А глаза-то как горят! Ну чисто кошка, которой на хвост наступили! Пальцы вон, скрючила, будто когти. Волосы дыбом стоят…
        Правда, орала она недолго, вновь упала на лавку и расплакалась, спрятав лицо в ладонях. Я к тому времени уже вскочил с лавки и стоял пунцовый, кулаки сжимал. Нет, ударить не смог бы - не так воспитан, - но хотелось до жути.
        - Никому… Не с кем… Не к кому, - всхлипывала она. - Нет у меня никого…
        Я растерянно стоял посреди таверны. Успокаивать рыдающих девушек не было моим любимым занятием. А тут еще вспомнил, что сестрой ее представил - что люди-то подумают, что при живом брате одинокой себя считает?!
        - Ну что ты… Я же тут. - Мягко. Раздражение и злость ушли, будто и не было. - Пойдем-ка… Нам отправляться скоро, а у тебя ни одежки, ни обувки теплых нет.
        Она подняла на меня счастливые глаза, кивнула, быстро вскочила и, подбежав ко мне, словно клещ вцепилась в рукав. Я аж испугался - оторвет, вон, по шву затрещал…
        И невольно улыбнулся, подумав, что не такие уж мы с ней и разные…
        Ничейные, но отчаянно мечтающие стать чьими-то.
        Торжище раскинулось за воротами - Вольград просто не вместил бы его. Торговали прямо с повозок. Купцы побогаче ставили шатры. Бегали мальчишки, играя во что-то и мимоходом срезая кошельки с поясов зазевавшихся покупателей. Одного я поймал за ухо и, отобрав кошелек, вернул тот побагровевшему владельцу - тучному богачу, который же раскричался на все торжище и едва не набросился на меня с кулаками.
        Во внутреннем кармане, прямо под сердцем, дожидались подходящего меча скопленные золотые и серебряные монеты. Мелочь бряцала в кармане.
        Нара разглядывала торжище с каким-то детским, наивным восторгом. И, как ребенок же, жалась ко мне. На сей раз я не стал ее отталкивать. Лишь фейки знают, что в ее рассказе правда, а что - нет, но к толпе она не привычна, видно, и правда жила в деревне.
        Ее не интересовали наряды, но я с трудом оттаскивал ее от лотков со сластями и магическими игрушками. Пришлось купить ей огромный грушевый леденец, чтобы хоть чуть-чуть угомонить.
        Времени глазеть по сторонам не было. До вечера я должен покинуть город. Кстати, надо будет поспрашивать тут, не уходят ли сегодня обозы на Костряки. Хорошо бы наняться в такой. Пешком мы далеко не уйдем, да и опасно это. Пусть мечник я неплохой, но против банды разбойников, в последние годы заполонивших тракт, не выстою.
        Да и нет пока у меня меча. Не брать же с собой ту тупую железяку, которой только плашмя по головам воришек и бить?
        - Эй, Тиан, а что ты хочешь купить? - спросила Нара. Я глянул на девушку и закашлялся. Сначала я не понял, что с ней - щека раздулась до немыслимых размеров. Потом до меня дошло - это она леденец за щеку (про запас, что ли?) засунула.
        - Меч, - ответил я, борясь со смехом.
        - Меч? - посерьезнела она. - А зачем тебе меч? Тебе совсем не нужен меч, ни капельки…
        И что на такое ответить?
        - Мужчина должен уметь себя защитить. Вот нападут на нас разбойники…
        - Не нападут, - сообщила она.
        - Нара… - Я начал злиться. Ну не может она быть настолько наивной и не знающей жизни. Линя - и то больше понимает. А эта ведь пол-Роси, по ее же словам, пешком преодолела.
        Похоже она поняла, что рискует нарваться на неприятный разговор по душам, вновь зачмокала леденцом, но морщинка, залегшая между бровей, никуда не делась.
        Палатки оружейников занимали самый центр торжища. Их было четыре. Я остановился, раздумывая, какую выбрать. Пожал плечами, осторожно освободил рукав из хватки тонких пальцев и шагнул к алой. Нара вновь ухватилась за меня и потянула обратно.
        - Не ходи… - а в глазах ужас. Я стряхнул ее руку. Вот ведь!
        - Подожди меня здесь, если хочешь, - предложил. Она замотала головой. Даже леденец выплюнула.
        - Не ходи. Не надо, - зачастила.
        Я не стал спорить. Что толку? Слушаться ее я не нанимался. Я иду - она со мной. Или нет. Это ее выбор.
        Решительно откинув полог, я шагнул внутрь. Она тенью скользнула за мной.
        Двое обитателей палатки вели неспешный разговор о преимуществах и недостатках парных мечей, выложенных на бархат. Пожилой мастер, брызгая слюной, доказывал что это - оружие для новичков, ничего не стоящее в серьезном бою. Рыжеволосая женщина, не соглашалась, говорила, что в умелых руках - и молоток страшнее катапульты.
        Они оборвали спор на полуслове и одновременно глянули на нас. Нара сжалась за моей спиной, стараясь стать незаметной. Я же выругался - на женщине была темно-винная, сшитая из дорогой плотной ткани, форма Советника с алым гербом на рукаве. Огневик. Покопавшись в памяти, я даже вспомнил, как ее зовут - Елина Огнь. Мало кто не знал ее. Так и звали: «В каждой бочке затычка». Говорили, она Ректором могла бы стать, но что-то там не вышло, избрали другого. С тех пор она лютует пуще прежнего, озверела.
        Вот только ее и не хватало на мою голову.
        - К тебе покупатели, Сиб, - с насмешкой сообщила она, отступая от лотка и кивая мне, будто доброму знакомому. Забренчали серьги - гроздья монеток. Такие цыганки носят - отметил ненароком.
        - Вижу, - ответил тот. - Интересные покупатели, надо сказать… Давно ко мне не приходили такие интересные люди… А ты могла бы и сказать, что не просто так, а по делу явилась.
        Я прокашлялся.
        - Мне бы меч, - робко как-то получилось. От досады я покраснел… Ну прямо девчонка какая! Собрав в кучку оставшуюся гордость, я, уже тверже, сообщил: - Одноручный, средний, обоюдоострый.
        - Меч? - задумчиво спросила почему-то маг. - Значит меч, говоришь…
        - Не нужен ему меч, - высунулась из-за моего плеча Нара и тут же спряталась обратно. Я уже хотел выпроводить ее из палатки, но…
        - Ему не нужен меч?! - спросила маг, в ее странных, хищных золотых глазах разгоралось пламя. Верхняя губа приподнялась в волчьем оскале. На миг мне показалось, что черты ее лица исказились, будто сквозь иллюзию проступили настоящие… Я умоляюще глянул на оружейника. Самому связываться с магом, разгневанной глупостью моей спутницы, не хотелось. Хватит, дважды я на одну борону не наступаю. А маг тем временем бросила загадочное: - Эре аш'анель, бэниши?[1 - Эре аш'анель, бэниши? (ист.) - Забыла, кто я, баньши?]
        И моя подопечная ответила. На том же певучем, незнакомом мне языке:
        - Аш'анель эре, Реи'Линэ Сид…[2 - Аш'анель эре, Реи'Линэ Сид (ист.) - Я помню, Великая Реи'Линэ.]
        Маг по-птичьи склонила голову набок. Пламя ушло из ее глаз, но не окончательно, еще тлели в глубине черных зрачков злые искры, напоминая о том, что нужно быть осторожным.
        - Так-так, малыш… - обратилась ко мне маг. В голосе ее не было злости - лишь неподдельный интерес. Пронесло… Впрочем, Нара все еще пряталась за меня. Что же ей сказала маг? И что услышала в ответ? - Значит, меч тебе нужен…
        Я покорно стерпел «малыш», только кончики ушей пламенели уже от унижения. От магов хорошего не жди… Вот дернуло меня эту палатку выбрать. Говорила же Нара!
        - А если саблю? - спросила маг. - Не хочешь саблю? Есть у меня одна… Только вот сабля эта не всякого признает. Разборчивая она. Только в особенные руки пойдет. Признает тебя - отдам даром. Нет - так нет. Ну что?
        Я сглотнул. Магическое оружие стоило столько, что я и до конца жизни не скопил бы. А тут само в руки идет…
        Но магу-то что с того? С какой стати она мне предлагает такую ценную вещь в подарок?!
        Нара дернула меня за рукав, я отмахнулся от нее. Не сейчас. Будет мнение высказывать, когда за тряпками пойдем. А сейчас от нее одни проблемы да глупости.
        - Ты погоди отказываться, - Огневик смерила меня насмешливым, задержавшемся на кособоко залатанной дырке, взглядом. - Я плохого не посоветую, вон, Сиб подтвердит.
        Тот закивал как сумасшедший и я, наступив проснувшейся гордости на горло, неопределенно пожал плечами.
        Маг скинула с бархата клинки, словно мусор. Сиб тут же бросился их подбирать, причитая и ворча… А она вытянула руки и развела их в стороны, едва не сбив колпак с оружейника. А потом резко хлопнула в ладони. Вокруг ее запястий закружили огненные кольца, а потом пламя стекло на черный бархат. И превратилось в саблю…
        Я охнул. Нет, навидался я на последних учениях всякого, да и на тренировки учеников ходил смотреть, но это было… невероятно… Я подошел ближе и, зачарованный, склонился над волшебным оружием.
        Это была сабля с коротким, широким клинком, слабо изогнутая, с острым концом. Крестовина маленькая, прямая и длинная, будто под женскую ладонь, но у меня руки тоже небольшие, узкие, совсем не подходящие воину. Головка рукояти была выполнена в форме раскинувшего крылья ворона - черненого, с позолотой. И дрожит сабля… Словно живая. А по острой кромке искры пробегают.
        - Возьми, если сможешь, - произнесла маг у меня над ухом, и я механически повиновался.
        Рукоять легла в ладонь, будто под нее и делали. А черный ворон открыл рубиновые глаза и каркнул громко:
        - Признаю тебя, последний из Бер-р-рсерков!
        Я зажмурился а потом, опомнившись, отбросил саблю, словно обжегшись, и отступил. Маг внимательно глядела на меня. А потом со странной, грустной улыбкой произнесла:
        - Забирай. - Взмах, и сабля взлетает, зависает передо мной, ожидая. - Возьми, Воин. Твоя она. По праву твоя.
        - Ши'эр гонераи![3 - Ши'эр гонераи! (ист.) - Он не воин!] - прошипела Нара, о которой мы и забыли.
        - Ши'эр нераи![4 - Ши'эр нераи! (ист.) - Он воин!] - резко ответила маг, прожигая глупую девчонку взглядом. Хорошо - не поджигая. Могла бы… - Эту саблю моя Семья хранила тысячи лет. Лишь воин, равный ее первому владельцу мог прикоснуться к ней. Никто больше. Бери, Воин. И не забывай, кто ты… Твой Род должен гордиться тобой.
        И исчезла в языках бездымного, не обжигающего пламени…
        А я стоял и смотрел на саблю, мягко легшую мне в руки… Нара вытащила меня из палатки, а я все смотрел и смотрел, не в силах поверить…
        Моя… Только моя… Выбравшая не Великого Воина, а меня - обычного стражника… Бедняка, болвана и растяпу.
        - Энри гане'ари нераи?![5 - Энри гане'ари нераи?! (ист.) - Ну какой из этого <непереводимая идиома> воин?!] - проворчала под моим ухом Нара. А потом неожиданно твердо, как еще ни разу не говорила, предупредила: - От магов ничего хорошего не жди. Избавься от этого… Не принесет счастья.
        Я не стал спорить. Только спросил сухо:
        - Что это за язык?
        - Мой отец был магом… Это истинный… Я с детства помню… - поспешно и неумело солгала - я видел, что солгала, - она.
        - Какое совпадение, - язвительно (и откуда взялось) сообщил я. - Мой отец тоже был магом. Вот странно, не правда ли?
        И, не следя, идет она за мной, или нет, размашисто зашагал к палаткам портных. Я знал - идет, не было нужды проверять.
        Не знаю, что ей нужно, но просто так эта теперь не отвяжется.
        Не оставлять же ее мерзнуть? Деньги теперь есть, раз уж оружие мне бесплатно досталось… Все равно выброшу на ветер, так почему бы не на одежку для Нары?
        Для Нары, подозрительно свободно говорящей на истинном, действительно являвшемся языком магов. И Старших с фейками.
        Только вот не была она Старшей. На всех воротах Вольграда амулеты висят. Если нелюдь пройдет - закричат, завопят, закружат.
        К фейкам вопросы! Сегодня - мой день. Я заполучил Оружие. Именно так - с большой буквы. Оружие Воина. Не буду портить себе настроение подозрениями. О Наре и том, кто она такая, можно и завтра подумать…
        НАРА
        Ох, не к добру встреча! Не к добру! Княгиня Осенней Семьи встала на моем пути. Смешно сказать: «Княгиня встала на моем пути». Это я - пыль под ее ногами, которую она растопчет и пойдет дальше. А Тиан-то! Мальчишка! Обрадовался! Игрушку получил и радуется. Нет, чтобы умных Старших слушать! Он мне не в сыновья, не во внуки годится - в отдаленные потомки! В самые что ни на есть отдаленные!
        Нет, не к добру эта встреча! Что задумала Реи'Линэ? Зачем она вмешалась в нашу жизнь? Почто ей являться в смертные земли и вручать Тиану наследство Первого Берсерка? Рассказать ему, как погиб его предок? Ушел в Осенний Огнь! А теперь Княгиня и на потомка замахнулась. Нет! Не отдам! Ни за что не отдам! Пусть другие машут мечами, получают раны и рискуют собой! Мой человек будет мирно жить в безопасности, в тепле и покое! Уговорю его бросить эту придурь вместе с саблей. Продать мерзкую железяку, найдется ведь дурак, который с руками отхватит! Нет, с руками не надо, но все равно.
        Продать железяку, деньги пустить в оборот… но из Вольграда лучше убраться. Только куда? Точно не в Псхов - додумается еще поискать моих друзей или хотя бы знакомых. Костряки исключаются. Ладно, придумала тоже проблему! Для начала пусть бродячим купцом походит, а я уж Ткачиху умолю защитить в дороге. А там где угодно осядет, разбогатеет, дом заведет, женится… Какие его годы, молод еще, можно не торопиться.
        Как бы только уговорить Тиана с саблей расстался? Вцепился - не отберешь! Ко-онечно-о, он у нас мужчина, он у нас самый у-у-у-умный!
        Мальчишка!
        Дурак!
        Может быть позже, когда он больше ко мне привяжется? Или, например, когда деньги закончатся, надо же будет на что-то кушать! А я уж расстараюсь, не оружейника подыщу, а ювелира. Железка будет знать, как Последнего из Рода на путь гибели склонять! Глаза у ворона выковыряют, позолоту соскребут…
        А нам втрое больше, чем оружейник бы дал, отвалят!
        Куда только можно все деньги сразу ухнуть?
        Я наткнулась на какого-то парня и остановилась.
        - Смотри, куда прешь, фейкино семя!
        - Простите, - извинилась я и хотела пройти дальше. Тиан ходит ненормально быстро. Специально учился, что ли? А я еще и задумалась, замечталась… Ну, где его теперь искать? Люди, люди, люди! Много людей, все кричат, толкаются, бегают…
        Где же Тиан?
        Парень никуда не делся, наоборот, подозвал еще двоих. Выглядели они не многим лучше Тиана, только морды какие-то противные, а глаза маслянисто блестят.
        - Вы не видели стра… - начала я и вспомнила, что с утра Тиан был в другой куртке, без герба, - простите, моего спутника. Высокий такой, темноволосый, с короткой стрижкой. Куртка такая потрепанная, старая. Мы вместе пришли, но вот… - Я беспомощно умолкла. Парни нравились мне все меньше и меньше. Надо бы избавиться от них и попробовать самой поискать…
        - Что ж ты сразу не сказала, цыпочка? - оттолкнул первого парня его приятель. - Видели твоего хахаля, видели!
        - Он мой брат, - поправила я на всякий случай. - Где… куда он пошел?
        - Да вот сюда, - схватил меня за руку третий.
        Он потащил меня куда-то в сторону, заталкивая в тихий закуток между палаток…
        Почему этот смертный держит меня за руки - за обе руки?! Крепко держит… больно.
        Что им нужно от моего платья?!
        - Подождет братик, не переломится, - гадко произнес первый парень.
        Княгиня!!! Спаси!
        Передо мной уже закачалась спасительная паутина, но тут полыхнул огонь, сверкнули хищные золотые глаза…
        - Молись Хаосу, баньши… - прошуршал тихий, холодный голос. - Молись, чтобы хоть что-то осталось в нем после твоей «помощи» Великому Роду Огненных Берсерков, хоть искра…
        Я осталась в смертных землях! Реи'Линэ! За что?!
        Парень одной рукой держал меня за запястья, а другой зажимал рот.
        ТИАН
        У палатки с одеждой я притормозил.
        - Пойдем, посмотрим, может что тебе подойдет, - сказал я.
        Тишина в ответ.
        Обиделась, что ли?
        Осматриваюсь, на цыпочки встаю, выглядывая поверх голов. Как сквозь землю к фейкам провалилась!
        И что теперь делать? Ходить, орать, звать по имени?
        Желание плюнуть на глупую обидчивую девку и отправиться в город, собираться в путь, я пресек на корню. Не годится так… Не по-мужски. «Взял на себя ношу - не бросай на полпути», - любила повторять мать.
        Испугался вдруг, вспомнив, что на этом торжище творится: вор на убийце сидит, мошенником погоняет. А она глупая… Пойдет, как корова на бойню, поверит, дурочка, первому же встречному… И даром, что манипуляторша, мегера и лгунья… Все равно ведь блаженная, не от мира сего, с придурью странной.
        А я-то каков! Заигрался, загордился. Воин Великий! А за блаженной дурочкой не уследил! Вот случится что с ней - виноват буду.
        - Потерял что-то? - я резко обернулся. У палатки, скрестив руки на груди, стояла Елина Огнь. И усмехалась - недобро, ядовито. - А, может, кого-то?
        Я молчал. Похолодев, сжимал саблю, которую нес наголо, за неимением ножен или хотя бы тряпки, чтобы завернуть.
        - Что вы хотите?
        - Я? - удивилась маг. - Много чего. Например, преподать одной слишком… непочтительной… девочке… урок, указать на ее место и объяснить, наконец, каков ее долг. А то, по-моему, она сама не понимает что творит…
        - Где она? - Я отложил на будущее все вопросы. Сейчас главное - девочка. Вот знал ведь, что магам нельзя верить. Знал, но пожадничал! Возгордился! Зазнался! Опьянен был неслыханной честью, что меня, оборванца без роду без племени, выбрал Клинок. - Где Нара?!
        - Что тебе дороже, малыш, выбирай. Отдай мне саблю - я скажу, где твоя… проблема… потерялась. Или ищи сам. Выбирай, малыш… И упаси тебя Хаос сделать неправильный выбор. Я не даю второй шанс. Никому. - Она смотрела прямо, не отводила взгляд, не опускала хищных, карих глаз, отливающих холодным золотом. - Даже тебе не дам, хотя просил за тебя тот, кому не могу я отказать. Выбирай, кто ты, Тиан. Воин или… Берсерк или Ничейный?
        Странно, почему на нас никто не обращает внимания? Ни на меня, держащего обнаженный клинок, ни на нее, окруженную горячим, дрожащим маревом…
        - Я…. - сглотнув, собираюсь с мыслями.
        Золото… Холодное… Затягивающее… Ее глаза - золотое зеркало, в котором я вижу свое отражение. Себя другого. Себя настоящего…
        - Я не…
        Хочется разжать сведенные судорогой пальцы, отпустить рукоять сабли - нагревшуюся, обжигающую… Но я медлю. Медлю - трушу. Потому, что не могу заставить себя отказаться от мечты… Не могу стать Ничейным, когда кто-то признал меня Берсерком.
        И вдруг осклизлый ком, вставший в горле, исчезает. Я вижу ее… Я вижу где она. Нет - не вижу, знаю. И я, забыв о ждущей ответа Елине Огне бросаюсь к шатрам барышников. И не слышу, как она смеется мне вослед, и не вижу, как исчезает в пламени, так и не замеченная никем.
        Я бегу. Расталкиваю мерно вышагивающих покупателей, сбиваю один из лотков. Бегу, на ходу крича: «Вольградская Стража! Уступите дорогу!» Бегу, не чуя под собою ног… Мир теряет цвета и звуки. Торговцы и покупатели разевают рты - медленно-медленно, - но до меня не доносится не звука. Только бы успеть, только бы не опоздать!
        И не опаздываю. За шиворот оттаскиваю мужчину от лежащей на земле Нары. Двое других бросаются на меня с разных сторон. Рублю наискось одного, перекидываю саблю в левую руку и наношу удар в живот второго. Третий поднимается с земли, кидается мне на спину. Локтем в живот и с пол-оборота рублю не глядя…
        И замираю… Что-то не так… Что-то не правильно…
        Зажмуриваюсь, трясу головой… И тишина прорывается, лавиной звуки обрушиваются на меня. Стоны, тихий жалобный плач и мое хриплое дыхание. И вопли прибежавших на шум барышников, зовущих стражу.
        Желудок сжимается, завтрак просится наружу…
        Я слишком поздно вспомнил, что в моей руке не тупая железяка, а сабля…
        Все алое… Все вокруг алое…
        Весь мир алый. Алый с золотом… Пламя пожирает все, чем я был. В огне сгорает глупый мальчишка стражник, подкармливающий остатками хлеба живущих под полом крыс, подбиравший нищенок и бродяг и никогда не державший в руках настоящего боевого оружия.
        Никогда не убивавший.
        - Вставай, - хрипло. Протягиваю руку, помогая ей встать. Она не отвечает, но с земли поднимается. И тут же отдергивает ладошку, перемазанную в крови.
        И я смеюсь. Хрипло. Безумно.
        Слышишь, Елина Огнь, я выбрал! Я выбрал!
        Я сам выбрал!
        И будь я проклят!
        … ведь я выбрал неправильно…
        Стража, прибежавшая на крики, не уволокла нас, как я боялся. Нет, даже благодарность вынесли: эту троицу второй день ловили. Не первой оказалась Нара, только вот за других жертв некому было вступиться. Никто бы и не почесался, но они умудрились принять за бродяжку дочь одного из десятников стражи, возвращавшуюся из бедного квартала, куда ходила к подруге. Одежду позаимствовала у служанки, это ее и сгубило… Вот уже два дня, как вся стража на ушах стояла. Неофициально, конечно… А эти трое идиотов и не знали, какая на них охота развернута. Помогло и то, что я был «из своих», меня признали.
        - А ты, Ничейный, что ж не на службе? - спросил один из стражников Торжища, смутно знакомый мне по одному из учений.
        - Так перевели меня. До полудня должен выехать… - ответил я, пожимая плечами и озираясь в поисках, обо что бы вытереть клинок.
        - Значит, в Управу некогда идти? - чуть нахмурился старший смены. Я виновато кивнул, надеясь, что он войдет в мое положение. Моя квартирка уже продана, сегодня вечером в ней вселится новый жилец.
        - Идите, - кивнул он, немного поразмыслив…
        И мы пошли…
        Уже по дороге я вспомнил, что мой напарник вчера рассказывал о вознаграждении, назначенном за головы убийц… Не этих ли?
        Не потому ли меня отпустили, что решили присвоить заслугу себе?
        Жаль, но времени выяснять не было. Отпустили - и ладно. А деньги… Деньги теперь есть. На дорогу хватит. Хватит даже на то, чтобы ночевать в придорожных тавернах, а не в лесу, под кустами. Но к обозу прибиться все-таки попытаюсь…
        - Ты в порядке? - вспомнил я о девушке. Та сжимала мою руку, сильно, словно стальными тисками, а не тонкими холодными пальцами.
        - Ты сделал неправильный выбор, Тиан Берсерк! - говорит она, а по щекам катятся крупные слезы. - Ты сам отказался от мира, отрекся от покоя. И нет тебе пути обратно!
        Пораженный ее словами, я застыл, вырвался из ее хватки, положил ладонь на худенькое вздрагивающее плечо и заглянул в заплаканные глаза.
        - Они хотели изнасиловать тебя, а потом убить - перерезать глотку. Они заслужили смерть.
        Она резко отвернулась. Прядь волос попала в рот. Отплевавшись, она произнесла тихо:
        - Лучше бы я умерла… Все, к чему я стремилась, разрушено. У меня ничего не осталось. Никого. - И в тихий, шипящий крик: - Только ты… Только ты и остался… Я ведь тоже… Ничейная. Никому не нужная. Неумеха и бездарь.
        Я долго-долго смотрю на нее, потом прижимаю к себе. На нас пялятся, но не подходят. Все торжище уже знает о произошедшем.
        - Я не брошу тебя, - и это обещание. - Просто позволь себе в это поверить. Ты больше не одна. Я тебя не оставлю…
        НАРА
        Будь ты проклята, Реи'Линэ! Будь ты проклята!
        Меня сотрясала крупная дрожь.
        Я человек. Я всего лишь человек, у меня смертное тело… женское тело. Обычное женское тело, такое же, как у дочерей Рода. И оно беззащитно.
        Тиан весь в крови. Я тоже. Плащ можно выкидывать, платье еще и разорвано. В левой руке он держит саблю, я вцепляюсь в правую.
        Что было бы со мной, если бы не Тиан? А он и сам напуган. Смеется, кричит…
        Я тоже кричу:
        - Он Ринэ, вадэ'али Сид![6 - Он Ринэ, вадэ'али Сид! (ист.) - Чтоб тебя Хаос пожрал, проклятая Княгиня!]
        Нет. Не слышит. Фейри. Как она могла? Подвергнуть моего человека такому испытанию?! Великая Княгиня. Высшие не знают жалости и сожалений. Нет. Не видать ему мирной жизни. Воин. Великий Воин. Тот Кому Неведом Мир. Он не умрет своей смертью. Не построит дом, не воспитает внуков. Нет. У него не будет могилы, некому будет оплакать его. Нет… Он погибнет в битве, от меча или стрелы. Он падет в бою, и менестрели восславят его имя. Имя Тиана Берсерка - Последнего из Огненного Рода Берсерков. Но мне уже не услышать об этом. Я умру там, с ним… Исчезну… И пронесется над кровавой сечей вопль-крик-стон баньши, чей Род прервался. Плач умирающей баньши.
        Выбор сделан, его не изменишь. Мне не надо видеть паутину судеб, чтобы понять это.
        - Будь ты проклята… - уже не кричу - шепчу. - Реи'Линэ, Огнь Осенних Костров…
        По виду торговца, у него сегодня был особенный день. Вот только не сказать, чтобы очень уж радостный.
        Когда в палатку вваливаются мужчина и женщина, оба в крови, будто в ней выкупались, у мужчины меч наголо, а женщина в порванной одежде…
        - Стража! - придушенно пискнул купец, закатывая заплывшие жиром глазки.
        - Тихо! - рявкнул на него Тиан. - Я сам стражник! При исполнении. Преступников задержал. - Он кивнул на меня: - Вот, потерпевшая.
        Купец оглядел меня с ног до головы. Я, кажется, начинаю понимать, что означает такое выражение лица…
        О, Ткачиха Судеб, неужели я так перед тобой провинилась?!
        Не хочу быть человеком! Не хочу быть женщиной! Вообще не хочу быть!
        Ну почему, почему людям надо на меня пялиться?! Я ведь даже не красива!
        Тиан заметил масляный взгляд торговца и поудобней перехватил окровавленную саблю. Купец опомнился и быстро закивал моему человеку.
        - Госпожа изволит одеться?
        Тиан с сомнением оглядел меня. Он чего-то ждал, но я не понимала - чего.
        - Одеться, - выговорил, наконец, стражник. - Теплое платье, новый плащ… Нара! Какая тебе еще одежда нужна?
        - Мне? - изумилась я. - Ох, да. Одежда… нужна, наверное…
        Тиан тягостно вздохнул и смерил меня взглядом: «ну что же за наказание мне досталось».
        - Горе ты мое. Вспомни! Ты, когда с мужем жила, что из одежды покупала?
        - С каким мужем? - тупо спросила я.
        - С твоим мужем! Нара! - сердито. Навис надо мной, нахмурился. Пора брать себя в руки. Ткачиха, наверное, уже молится на моего человека - даже она на меня столько не кричала, как он.
        - Ах, с мужем… я не помню. Он всегда из города привозил мне одежку, сам покупал…
        - Горе ты мое! Деточка, все позади! Больше тебя никто не тронет! Я с тобой! - Снова мягко. Словно с ребенком неразумным разговаривает, или буйной безумицей.
        - Ага, конечно… - бурчу.
        Тиан беспомощно обернулся к торговцу.
        - До сих пор не может в себя прийти. Не поможете? - А вот эти просительные нотки в голосе мне не нравятся. Чтобы потомок Великого Рода унижался перед каким-то… торгашом?!
        - У госпожи есть деньги? - уточнил торговец.
        - Нет. - Купец разом поскучнел. - У меня есть.
        На прилавок брякнулся тяжелый кошель. Рядом Тиан положил саблю. Все еще окровавленную. Торгаш сглотнул нервно, отодвигаясь. Дай ему волю, сбежал бы наверное подальше от сумасшедших стражника и потерпевшей.
        - Подберете ей, что нужно. И еще - куртку мне.
        - Тебе еще плащ хороший не помешает, - очнулась я. Не время спать. Если Тиану позволить, он так в путь и отправится, словно нищий. Заболеет, умрет… За ним глаз да глаз нужен. - И сапоги. И штаны тоже нужны новые.
        - Тебе лучше? - обрадовался Тиан, кивая торговцу.
        - Мне? - Вот какая разница, что со мной происходит? Мне не было лучше, мне было так плохо, как никогда в жизни. Страх, отвращение, гнев… Я человек. Брр! - Со мной уже все хорошо, правда. Ты о себе подумай.
        - Что тебе купить? - вернулся человек к своему вопросу. Я развела руками.
        - Не знаю… - И правда, не знала.
        Тиан сплюнул в сердцах.
        - Я помогу госпоже, - вызвался купец. Он так посмотрел на меня, что я попятилась и покрепче вцепилась в руку Тиана. Не-е-е-ет, больше я своего человека не отпущу! Торговец понял, что его помощи госпожа не желает, и подошел к занавешенному углу палатки.
        - Станя! Помоги госпоже! - кликнул.
        Светловолосая девчонка в простом, латаном сером платье выскочила из-за полотна.
        - Милостивая госпожа, идемте! - с поклоном.
        Я оглянулась на Тиана, но этот предатель отцепил мою руку от своего рукава, еще и подтолкнул вперед.
        - Иди, - твердо сказал он. - Я пока тут себе подберу что-нибудь. - И, видя, что я не тороплюсь выполнять распоряжение, рявкнул: - Иди же!
        - Мне ничего не надо, - твердила я, пока смертная тащила меня в отгороженный закуток.
        - Как не надо, госпожа, вы на себя посмотрите! - причитала девочка.
        Огромное зеркало ясно показало, на что я теперь похожа…
        - Чего ты от меня хочешь? - сдалась я.
        Девчонка растерялась. В серых глазах стояло удивление.
        - Милостивая госпожа, что вам нужно?!
        - Не знаю. Тебе надо продать - ты и продавай. - Я безразлично пожала плечами. Мигом позже поняла, откуда у меня этот жест. О, Хаос! Это он должен был учиться у меня, а не я у него!
        - Ну, хотя бы, где вы эту одежду собираетесь носить?..
        - Нам для путешествия нужно! - крикнул Тиан, видимо, прислушивался к происходящему, не слишком понадеявшись на меня. - Потеплее! Госпожа сильно мерзнет!
        - Для путешествия, - покорно повторила за ним я, хотя этого и не требовалось, девочка не могла не слышать. - Что-нибудь попроще, подешевле.
        Девчонка скрылась, а после вернулась с таким же платьем, как у нее самой, только еще нигде не латаным. Кошмарным платьем, даже служанка Тарка такое бы не надела…
        - Не-е-е-ет! - я отмахнулась от служанки, сующей мне под нос эту тряпку.
        - Госпожа?
        - Убери эту тряпку! - со знакомой такой твердостью в голосе, мне совсем не свойственной. О, Хаос!
        - Но, госпожа, вы ведь сами просили… - робко настаивала она.
        - Не надену серого платья! Хочу зеленое! - и глазами сверкнуть - Тиану помогает, значит и мне поможет.
        Станя хлопала белесыми ресницами.
        - Но зеленое дороже… - вновь возразила она.
        - Ну и что? Я ношу только зеленое платье и серый плащ! Только так! И никогда не наоборот! - И подбородок задрала. Так всегда делали женщины моего Рода, когда кто-то пытался им возражать.
        - Но, госпожа! - Да что ж за смертные такие пошли?! С десятого раза не понимают!
        - Только зеленое платье и серый плащ! - тихо, с угрозой. Тиан за занавеской фыркал уже от смеха.
        - Кофту еще подберите потолще, - посоветовал он. - И еще… ну, чтобы везде тепло было, понимаете?
        - Как скажете, господин, - согласилась Станя и ушла за зеленым платьем.
        Выбор платья оказался не таким уже и легким делом. Паршивка Станя притаскивала мне какие-то обноски, которые сидели на мне, как мешок на огородном пугале. Неудобные, невозможные, кошмарные! Уродливые! Пусть Ткачиха сделала меня человеком, но Старшей я от этого быть не перестала. Никогда Старшая не наденет такое… убожество…
        Я перемерила десятка два, не меньше, постепенно входя во вкус. А ведь раньше не понимала, что женщины моего Рода находят в этом, почему часами крутятся перед зеркалом.
        - Это подойдет, - милостиво согласилась я.
        Станя бросила на меня замученный взгляд. Под конец, она, сдавшись, притащила мне целый ворох одежды, не глядя, что берет.
        - Это?! - она внимательней глянула на выбранное мною темно-зеленое платье.
        - Ну да, - согласилась я.
        - Госпожа, это же бархат! - с отчаянием произнесла она, заламывая руки.
        - Ну и что? - разозлилась я. При всех выкрутасах ее братца Тарина до самой смерти ходила только в бархате и шелках. Эта пигалица еще будет меня учить, как одеваться! - Мне нравится это!
        - Но бархат! - сходила с ума девчонка. - С меховой оторочкой!
        - Нара, - вмешался в нашу перепалку Тиан. - Замерзнешь в бархате… Никакая оторочка не поможет.
        - Не замерзну! - заупрямилась я.
        - Замерзнешь, простудишься, - не уступал человек. - Что я с тобой делать буду? Куда мне тебя девать? На дороге бросить?!
        - Не надо меня никуда девать! - взвилась я.
        - Тогда возьми другое, - предложил Тиан.
        Я, не глядя, вытянула следующее из вороха.
        Это было попроще, из мягкой, уютной шерсти. Да, Тиан прав, зачем мне бархат?
        - На вас замечательно сидит, госпожа! - охнула моя помощница, всплеснув руками.
        Станя порылась в том же ворохе, вытянула оттуда кофту-накидку и набросила мне на плечи. Кофта и платье чудесно дополняли друг друга.
        - Вам повезло, такой красивый комплект и такой дешевый…
        Я поморщилась. Теперь, когда спал первый испуг, я вспомнила, что собиралась не экономить деньги Тиана, а потратить. Если сам такой дурак добренький… вот потратится, тогда и саблю продаст…
        Перед глазами промелькнула жуткая картина: Тиан расправляется с парнями, которые на меня напали. Что бы со мной было без его сабли… Да и поздно уже. Став на путь Воина, он не свернет уже. Не отпускает Огнь тех, кого опалил. Он уже внутри смертного тела. В глазах Тиана уже пляшут его блики.
        Сабля ему теперь просто необходима… Чем лучше оружие - тем дольше он проживет. Может, удастся хоть семя его взрастить в чреве какой-нибудь девушки? Уж ребенка-то я от Княгини Осенней охраню…
        - Госпожа? - тревожно окликнула Станя. - Что с вами?
        - Со мной все хорошо, - заплетающимся языком ответила я. - Дешевый, говоришь? Хорошо…
        Плащ я уже взяла первый попавшийся. Серый, как и хотела. Тяжелый, из толстой шерсти, на простой домотканой подкладке.
        Станя скрепила фибулой наброшенный на плечи плащ и вывела из-за натянутого полотна в основную часть палатки.
        Тиан при виде меня как-то изменился в лице. Гулко сглотнул. Он, кстати, тоже приоделся - расстаравшийся купец отыскал ему более-менее приличную одежду взамен испачканной. К моей радости, плащ тоже прикупил, не забыл. Все черное, смотреть страшно! К тому же, явно не новое. Хорошо еще чистое…
        - Нравится? - с явной гордостью спросила Станя.
        - А-а-а, - протянул Тиан каким-то странным голосом. - Сколько с меня?
        - Шесть золотых и три серебряные монеты.
        - А-а-а. Хорошо.
        - Дорого? - расстроилась я, заметив, как он глянул на кошелек. - Я же говорила - не надо мне ничего!
        - Нет, оставь! Хватит у меня денег, хватит! Теперь только платок купим… и… - Человек чудовищно покраснел. - Белье тебе нужно. Теплое. И сорочка. Еще сумку бы… - вспомнил Тиан.
        - Какой платок? - возмутилась я. - Не надо мне никакого платка.
        - На голову, - отрезал Тиан. - И не спорь, я сказал - нужно!
        - Госпоже бы еще волосы заплести, - встряла Станя. - Неудобно ведь в дороге будет. Возьмете ленту?
        - Ни за что! - Где вы видели баньши с убранными волосами?! Нет, эти смертные меня с ума сведут!
        - Тебе же хуже, - махнул рукой Тиан. - Но платок возьми.
        Из палатки мы вышли, расставшись с семью золотыми из тианового кошелька. Человек нес в правой руке саблю, а в левой сумку, куда были сложено сменное белье и ненавистный мне платок. Надевать эту гадость я отказалась: сегодня не было ветрено, так что о здоровье можно не беспокоиться. К счастью, Тиан не вспомнил человеческий обычай, по которому вдовы прячут от неба волосы. Или не очень-то поверил моему рассказу…
        Саблю он нес завернутой в холстину.
        - Надо бы ножны прикупить… - шепнул он себе под нос.
        - Ей не нужны ножны, - заметила я, не глядя на спутника. - Ее ножны - пламя. Позови - и оденут клинок.
        Он фыркнул что-то, но я не расслышала, погруженная в свои невеселые думы.
        Порыв непонятно откуда взявшегося ветра бросил мне в лицо алый кленовый лист… И кто-то рассмеялся… И шепнул в ухо: «Все правильно, глупая… Все так, как должно быть»…
        ТИАН
        Оставалось купить ножны и поспрашивать, не уходят ли сегодня обозы на Костряки. Держа Нару за руку, я быстро шел, разыскивая знакомые лица. Многих купцов я встречал на воротах, многие знали меня в лицо, кто-то даже по имени.
        Нара вдруг резко остановилась. Я дернул ее за руку, но девушка не двинулась с места. Пришлось оборачиваться и смотреть, что ее так заинтересовало.
        Мы стояли у навеса, под которым старый мастер выложил музыкальные инструменты…
        - Что? - недовольно спросил я. - Нам некогда любоваться…
        - Тиан… Ну пожалуйста… - просительно. - Всего минутку.
        Ну, как было отказать?
        Она подошла ближе, кивнула мастеру. Тот, обрадованный, начал предлагать ей свои нехитрые товары. То флейту расчехлил, то вытащил откуда-то семиструнную гитару - изящную, из светлого дерева…
        Ох, знал бы, чем кончится, за волосы бы утащил!
        Нара вцепилась в гитару, будто утопающая в бревно. Все расспрашивала мастера: что, да из чего, да почем… Я, услышав цену, поперхнулся - иной меч дешевле.
        - Хотите опробовать? - спросил мерзкий торгаш, прищурившись. Нара обернулась, глянула на меня… и я вновь кивнул. Поморщился правда, когда она уже не видела…
        Гитару она держала неуверенно, но вот пальцы пробежали по струнам. Перебор, еще один…
        Нахмурившись, она подтянула одну из струн. Попробовала еще раз…
        А потом заиграла. Да так, что я не поверил своим ушам. Вот оно, значит, что! А я-то уши развесил! Какая она вдова-то, к фейкам?! Менестреля за час видно! Должен был догадаться сразу, как она Псхов упомянула. Вот и объяснение всем ее странностям. Как же я мог забыть, что, кроме феек, их отродий и магов, истинным свободно владеют еще и менестрели! Как мог не догадаться, что все ее странности - не наивность и глупость, просто менестрели все такие, не от мира сего.
        Мелодия изменилась. Старый мастер не просил вернуть инструмент: как и я, заслушался, потерялся среди льющихся из-под нервных пальцев аккордов, заблудился, потерялся, забылся…
        А вокруг уже толпились привлеченные музыкой зрители, яблоку было негде упасть…
        Ее глаза затуманились, и вновь новая мелодия: жестче, быстрее… безумней…
        И она запела. Сначала тихо, хрипло, так, что музыка заглушала ее голос. Все громче, и громче… У нее был удивительно богатый, глубокий голос с легкой хрипотцой. Сильный, красивый, необыкновенный… Голос Менестреля.
        Степь под копыта бросит ковер ковыля.
        Примет убитых в добрые руки земля.
        Там, на дороге - пепел остывших костров.
        Древние Боги помнят забытую кровь.
        Я закрыл глаза.
        …хрипит раненый конь подо мной. Один за одним гибнут те, кто бьется рядом. Ни боли, ни злости, ни страха - только ярость. Кровавая, застилающая глаза ярость…
        …огненная дева смеется, и срывается с ее ладоней пламя, летит ко мне, но не обжигает - прячет, укрывает, защищает. «Сражайся, мой Берсерк», - шепчет кто-то, но я почти не слышу, оглушенный стуком собственного сердца. И горит в моих руках сабля… И ревет пламя: «Сражайся дитя угасшего Рода, сражайся - это в твоей крови!»…
        Нам на ладони чертит грядущее рок.
        Серые кони, серый усталый клинок.
        Там, за порогом ветра нездешнего вихрь.
        Древние Боги в нашей смеются крови.
        Там, за закатом - лица, года, города.
        Счастье Проклятых путь что зовется всегда.
        Только немногим душу согреет звезда.
        Древние Боги были и будут всегда.
        …тебе ведь не нужен мир? Ты не ищешь покоя? Зачем они такому, как ты?…
        А перед глазами стоит усмешка огненного мага. Злая усмешка, довольная.
        …разбуди то, что спит в твоей крови…
        Скрипнут колеса древней телеги времен.
        Что-то вернется, что-то - растает как сон.
        Песня тревоги… Знаки судьбы на челе.
        Древние Боги с нами идут по земле.
        Степь под копыта бросит ковер ковыля.
        Тех, что убиты, снова подымет земля.
        Древнего рога звуком поднимут нас вновь
        Древние Боги - Вера, Надежда, Любовь![7 - В тексте использован текст песни «Древние Боги», Иллет.]
        Я словно сон вижу: навстречу мне несется армия. А я один… И лишь сабля со мной. Одна сабля против целой армии. И я.
        - Придите те, кому не ведом мир! - шепчет кто-то моим голосом и кричит, срывая голос: - Придите те, кто выбрал свободу, а не рабство! Придите жители Великого Города, покоренного, но не сдавшегося! Придите и исполните обет!
        И они приходят. Что-то пробивается из-под земли, идет волнами дерн, фонтанами брызжет земля. И они встают. И разгорается внутри костяков осеннее пламя, и сжимают костяные пальцы ржавые мечи, одетые в огнь…
        И они идут…
        И они мстят…
        Все еще не соображающий ничего, я покорно согласился купить моему несчастью эту гитару, будь проклята она и мастер, ее нам всучивший. На инструмент для моей менестрельки ушли почти все деньги. Купить ножны - и все. Придется все-таки наниматься в обоз, или голодать…
        - Тиан… - радостно, звонко. - Тиан, ты слышал?! Слышал?!
        - А кто тебя играть учил? - спросил я, чуть успокоившись. Что уж теперь? Да и Менестрелю инструмент как воздух нужен. А она помрачнела, нахмурилась, в глаза вернулась тревога.
        - Никто. Я и гитары-то в руках не держала никогда… - пожала плечами.
        - Как не держала? - опешив, переспрашиваю.
        - Такой не держала, - исправляется она. И горестно всхлипывает: - Зря я пела, зря! Наи'ли Сей, они мит'т ва'ари?![8 - Наи'ли Сей, они мит'т ва'ари?! (ист.) - Ткачиха Судеб, за что ты меня наказываешь?]
        - Почему?
        - Это не песня! - с отчаянием произносит Нара. - Это проклятье, предсказание. Мой дар, да катится он в Хаос! Ты ведь заметил! Ты ведь видел, видел… это. Судьбу. Проклятье.
        Я молчу, ничего не говорю… А перед глазами до сих пор стоит видение - тысячи огненных воинов, что пришли по моему зову…
        Ножны я все-таки купил, хотя Нара и убеждала меня, что не стоит. И обоз нашелся, который шел по Вольградскому тракту. Не до Костряков, правда, но в нужную нам сторону. Нара не отходила от меня ни на шаг. Гитару она повесила за спину. Мастер сказал, ее эльфы делали. Ни дождь, ни холода ей не страшны.
        Сбегав за вещами, мы вернулись как раз к отходу обоза. Нара устроилась на одной из телег, я шел рядом. Пели возницы - тягуче, раскатисто…
        За спиной остался Вольград - Город Городов. За спиной осталась моя прежняя жизнь.
        В Вольграде остался Тиан Ничейный, по тракту же шел Тиан еще не Берсерк.
        Впереди меня ждала неизвестность…
        Ткачиха Судеб покачивалась в своем гамаке и смеялась. Уже сплетен узор, уже предрешено будущее, его не изменить ни метаниями глупой девчонки, но выбором мальчишки, ни вмешательством Реи'Линэ. Ни сабля предка, ни предсказания баньши не помогут потомку Берсерка, когда придет его час. Мало быть Воином, чтобы открыть дорогу пламени… мало…
        Не призвать ему Воинов, не спасти ему город… намеченное давным-давно случится. Скоро. Уже седлают Чудовищ те, кого она призвала. Уже корчатся в муках жертвы, приносимые в дар несуществующим зверобогам. Поют шаманы, пьют из золотых чаш соленую кровь, пляшут и молят, зовут… Случится так, как должно было произойти тысячи лет назад. Быть потомком Берсерка мало. Слишком поздно спохватилась Реи'Линэ…
        ГЛАВА 2
        3 - 18 ноября
        НАРА
        В обозе было два десятка повозок. Из них половина везла зерно и товары, три принадлежали Академии, - в них ехали мелкие чиновники в Управы, везли бумаги и приказы, - оставшиеся принадлежали семьям переселенцев. Я разговорилась с ними. Переселенцев манило Приграничье, и никакая близость фейри и Старших не могла затмить в глазах людей тех благ, что мог предложить этот богатый край. Люди красочно описывали нажитые за считанные месяцы состояние и - шепотом, неохотно, - рассказывали о погибших или вернувшихся ни с чем бедолагах. Люди - поразительные существа. Они всегда надеются на удачу, стремятся к риску, ловят случай. Они и не знают, что их нити уже давно заняли свое место в узоре Ткачихи.
        Охранников было семеро, включая Тиана и обозного мага. Слабенький, правда, маг этот был, даже не стихийник, а так - теоретик-щитовик. Под защитой такого бездаря поневоле взмолишься Ткачихе, чтобы уберегла от разбойников. На мага надежды нет. От пары грабителей, может, и защитил бы, но от настоящей засады - вряд ли. Будь моя воля, никогда не доверила такому человеку свою жизнь.
        Менестрелей в обозе не было, но гитары нашлись еще у троих смертных. Ехали весело - шутили, пели, смеялись, на каждом привале устраивали небольшие концерты. Я не играла и не пела, - опасалась, хватит с меня мрачных предсказаний - но рассказать у костра красивую древнюю легенду не отказывалась. Мои истории были не о войне, нет. Мои истории были о мире, счастье, любви, жизни… о тех вещах, которые смертные так мало ценят, пока не приходит их последний час. Маленьким детям переселенцев, которых укладывали спать задолго до ночных посиделок, я пела колыбельные и рассказывала сказки. Было странно не только говорить с детьми, видеть их, слышать их голоса, но и обнимать, гладить их вихрастые головы и утирать носы. Странно, непривычно. Нет, не ценят люди выпавшего на их долю счастья. Иметь возможность самому воспитать своего ребенка, видеть, как он или она растет… Чего им еще надо?!
        Тиан мои рассказы не слушал, как ни старалась я привлечь его внимание. Дремал, беседовал с товарищами, обсуждал возможность нападения разбойников на обоз, но не слушал. Обидно. Я ведь не для этих смертных старалась, вспоминая давно забытые легенды. Для него. Хотела, чтобы он понял, почувствовал, осознал… Куда там!
        Он вспоминал обо мне только тогда, когда хотел проявить свою заботу. Ели мы из общего котла, варево было так себе, хорошо хоть не горелое. Вот тут мой человек никогда не забывал сесть рядом и потребовать, чтобы я не капризничала, а съела все. Говорил: и так худая да слабая, а не буду есть, меня скоро ветром шатать будет. Если бы ни он, я бы, наверное, все-таки оставляла в миске примерно половину - еда просто не лезла в горло, хоть тело и бунтовало против такого обращения. Быть человеком - означает непрерывно смиряться с неизбежным и необходимым. Кошмар, да и только!
        Но, все-таки, было бы легче, не считай Тиан меня беспомощным ребенком, который требует непрерывной опеки. В первый день он ходил за мной по пятам, свято веря, что я пропаду без его неусыпной охраны. Доходило чуть ли ни до идиотизма: он не пускал меня в кустики, пока не прочесал их и не удостоверился, что там безопасно. Пришлось даже рявкнуть, чтобы отстал. Из-за этого его отношения я постоянно забывала о том, какую роль играла. Быть человеком, обычным человеком, пусть одиноким и несчастным, нелегко и без того, что меня считают чуть ли не слабоумной…
        А я все время забываюсь, разговариваю с ним высокомерно, пытаюсь «напомнить», кто здесь смертный, а кто Старшая. Напомнить о разнице в тысячи лет, о которой мой человек ведь и не подозревает… Мои оговорки только убеждали Тиана, что я не в своем уме. Ну да, сначала, едва попав в смертные земли в человеческом обличии, я растерялась, не знала, как себя вести. Да, я не умею заботиться о своей безопасности, не могу обеспечить себя едой и кровом. Но это не делает меня идиоткой! Я, Хранительница Рода, учила и направляла несчетное количество людских поколений. Чему человек может меня научить? Пусть я никогда не являлась частью Порядка, но жизнь я знаю больше и лучше, чем смертный, появившийся на свет так недавно.
        Как изменить его отношение ко мне? Как исправить его ошибку? Пусть не Старшую, но хотя бы взрослого человека он во мне должен увидеть! Иначе… Я так долго не выдержу. Я сорвусь. Сорвусь, выскажу ему все в лицо, чтобы мой человек, хотя бы так, понял. И он сочтет меня еще более сумасшедшей, чем считает теперь. Как я докажу свои слова? У меня человеческое тело. Да, я могу многое рассказать ему о его Роде, но все это можно узнать, прочтя сотни или тысячи книг - вполне доступный подвиг для полоумной менестрельки. Небось, решит, что за книгами я и помешалась.
        Выскажу ему все в лицо. Или уйду. Убегу прочь, предав свой долг. Стану первой баньши, которая бросит свой Род. Уникальной. Единственной. Неповторимой. Хоть какое-то утешение. Ткачиха повеселится, обрезав мою нить. Эйш-тан всегда говорила, что я самая бесполезная, бестолковая, глупая и все портящая из всех баньши - позор своего народа.
        Все портящая. Кто знает, может она и права? Может быть, это из-за меня угас Великий Род, который мне доверили хранить?
        Нет. Нет, нет и нет! Этого не может быть! Хорошая или плохая, умная или глупая, баньши всегда лучше знает, что правильно для людей ее Рода. Это у нас в крови или в том, что ее заменяет в бесплотных телах. Я делала для своих людей все, что могла. Я указывала им путь к жизни и счастью. Не моя вина, что они отказывались следовать предложенному мной пути. Не моя вина, что лучшие из них уходили, гибли, бросали уютный дом и близких… Многие так и не оставили потомства.
        Но если не моя вина, то чья? Не я ли ошиблась? Ошиблась в чем-то самом главном для этих людей?
        Нет.
        Я предлагала им жизнь и счастье, это они и только они выбирали гибель и смерть. Как Тиан…
        Последнее Дитя Рода Берсерков…
        Меня одолевали дурные предчувствия. Он Ринэ, вадэ'али Сид! Не отрежь она меня от владений Ткачихи, не нужны были бы ни Оружие, ни выбор Воина. А теперь… Теперь поздно уже что-то менять.
        Тиана мне не спасти, не увести в сторону. Теперь одна надежда - на его детей. Детей?.. Будут ли они у Тиана? Продлится ли Род? Не-эт, от него нечего и ждать! Ему-то что? Добренький! Не бросит он меня! А гибель в бою - это что? Не предательство? Ведь он убьет и меня! И его ничуть не извиняет то, что он об этом понятия не имеет. Не извиняет - убеждаю себя.
        Надо самой этим заняться. Пусть Тиан - Воин, пусть ему не ведом мир, но он должен оставить семя. И не в Костряках, раньше. Ох…
        Как только дитя появится на свет, я оставлю Тиана и приду к его ребенку. Я позабочусь о нем. Я выращу его. Воспитаю. Он вырастет счастливым, сильным, смелым… или не надо смелым? Искра Огненных Берсерков… Ох. Все с начала. Опять поднимать Род из ничего, учить ребенка любить жизнь и презирать смерть… Почему «презирать»? Раньше учила бояться… Видно, и меня опалило пламя Осенних Костров, что горит в глазах Берсерков…
        Все!
        Хватит!
        Пора заняться делом! Продлить Род.
        Только вот… Почему я заранее ненавижу этого ребенка?
        Спустя три недели мы добрались до Реки. До Переправы, наведенной магами. Если бы не магия, смертные земли были бы разделены Рекой на две половины. Широкая и бурная, она текла из-за Грани до края мира. В отсутствие развитой технологии лишь магия могла помочь построить широкий и безопасный мост. Даже не мост - десяток. Маги создали девять рукотворных островков, разделив русло, и между ними перекинули широкие каменные дуги. Десять лет работали над островами, потом еще двенадцать маги земли трудились, ворочая глыбы, привозимые со всей Роси, сплавляя камень, выращивая опоры, крепя их ко дну.
        Результат оправдал ожидания. Старшие и фейри не любят восхищаться деяниями смертных, но этот шедевр достоин и восхищения, и уважения. Помнится, даже Ткачиха удивилась.
        Обоз почти на сутки остановился в городке у Переправы. Глава ворчал, но нас опередил караван из Псхова, и пока он не достигнет другого берега, маг, состоящий при мостах, не пустит следующий - только пеших путников, даже всадникам пришлось пережидать.
        На постоялом дворе воняло, и это еще мягко сказано - смердело, дальше некуда. Рыба! Если рыбе дать основательно протухнуть, а потом измазать ею пол, потолок, стены и мебель - вот тогда будет такой запах. Въевшийся, непрекращающийся. Большие Окуни, будем знакомы!
        И кормили тут только рыбой… Логично.
        Ткачиха, я этого не переживу! Тиан недовольно хмурился, когда я наотрез оказалась от ужина, попросив вместо него воды и кусок хлеба. Ну, не терплю я рыбу! Сама не знаю почему. У баньши вроде не должно быть вкусовых предпочтений… откуда? А все же.
        Сам Тиан радостно съел и уху, и жареную рыбу, и пивом это все запил. Кошмар, чем только не питается Последний из Рода!
        Девчонка-подавальщица, такая же смазливая и глупая, как Линя в «Серебряном Копытце», зазывно улыбнулась, поставила на стол вторую кружку. Мы благодаря моей брезгливости здорово сэкономили, еще бы так есть не хотелось… Ох.
        Тиан благодарно кивнул, поглядел на служанку более пристально… А ведь она ему приглянулась! Ну да, чего уж лучше: фигуристая деваха, все при ней… Это вам не тощая менестрелька… Тьфу! Хорошая девочка, симпатичная: светленькая, голубоглазая, с широкими бедрами. Простоватая, конечно… Но подойдет.
        - Как твое имя, дит… как тебя зовут? - спрашиваю. Стихии, не хватало еще смертную «дитя» назвать! Моему-то телу сколько лет? Восемнадцать? Двадцать?
        - Кига. - Вежливый ребенок. Прослышала небось, что охранник с сестрой путешествует, вот и вежлива. Понравиться хочет. Даже глазищи свои голубые не вылупила, когда я оговорилась. - Господину что-нибудь нужно?
        Нужно, господину, как же не нужно!
        - Не называй меня господином, - попросил мой человек. Я поморщилась. Вот уж нашел, с кем любезничать… - Меня зовут Тиан. Садись с нами, отдохнешь. Набегалась поди…
        - Ой, что вы! - раскраснелась девчонка. - Мне нельзя!
        - Можно, - вмешиваюсь. - Сиди, и впрямь набегалась за день.
        Я-то отсюда вижу хозяина этой дыры. Он, хоть и хмурится, а приставать побоится. Вид не тот теперь у Тиана, чтобы к нему всякий сброд с претензиями лез. Такой убьет, не заметит. Нет, вру, конечно. Не станет Тиан убивать вот так, походя, за одно только злое слово. Не убийца он, Воин. Убийцы-то от Зимы, от Старшей Вьюги - Кровавой. А мой огненный… Осенний… Но хозяин-то об этом не знает! Зато ему уже купцы из обоза рассказали, как мой человек один троих положил там, на торжище, меня защищая… Нет, сиди себе, девочка. А я пойду, лишняя я здесь. Не до меня сейчас моему человеку…
        Поднимаюсь, хочу уходить. Пусть все идет своим чередом. Я-то вижу, как они друг на друга смотрят. Тут бы и без моей помощи все сладилось.
        - Куда собралась? - строго. Ну, что прикажешь делать с таким человеком? Не о баньши думай, о девке! Она-то с тебя глаз не сводит, ты зачем по сторонам пялишься?
        - В комнату. - Хочу отрезать, но голос поневоле выходит просительным. Ну, еще не хватало у человека разрешения спрашивать! - Можно?
        - Будь осторожней. А то опять вещи украдут… - Смеется. Не поверил он мне, не поверил.
        - Буду. - Обещаю. Ухожу, походя задевая рукавом Кигу. Буду. И ночь будет. И ребенок. И Род. Тогда и я буду. Никак иначе. Слабое, еле заметное вмешательство. Кружит голову аромат трав, что цветут лишь в Темном лесу, где живут Прядильщицы, низшие фейри моей Эйш-тан. Так пахнет сила Княгини, так пахнет дарованная ее детям магия. Единственная, которая нам доступна. Только Ткачиха ведет нить человека. Смелые, бесстрашные, непокорные могут испортить ее узор. Но чуточку, самую малость, крошечку, капельку подтолкнуть события может и баньши. Даже в человеческом теле. Даже отрезанная от своей Эйш-тан. Самую крошечку. Но сейчас этого хватит.
        Все будет…
        Стерегу. Ночь темна, но я не человек, я - Старшая. Вижу, слышу, чувствую.
        Они поднялись по лестнице в комнату. Не таясь, но и не показываясь на глаза. Вот он прижал ее к стене, поцеловал. Жадно. Бедный Тиан! У него давно не было женщины. Бедный честный дурак. Нищий и глупый. Неужто в Вольграде таких дурочек не водилось? Ему ведь только поманить - любая на шею кинется. Вот и эта. Мне и делать ничего не пришлось, только уйти. Остальное - это чтобы ребенок родился. Мальчик. Она все равно скоро зачнет, с такой-то прытью… Не Тиан, так другой, мало ли здесь удальцов ходит?
        Комната Тиана рядом с моей. Он недолго оставался в коридоре, увел Кигу к себе, запер дверь.
        Ох, Нара! Не смотри, не слушай!
        Но что для меня стены? Разве может дерево помешать баньши видеть результат своих усилий?
        Как он ее целовал. Как обнимал. Как она улыбалась. Как раздевалась. Что-то странное зарождается во мне. Меня скрутило от отвращения. От гнева. Я видела это сотни раз. Больше. Сколько детей рождалось в каждом поколении? В последнем - два, но до того… я видела их судьбы от самого зачатия и до смерти. Видела нити, жила рядом с ними… Меня трудно удивить, испугать, смутить… Почему же так плохо? Противно? Гадко?
        Не-э-эт… Не подходит ему эта глупая девчонка! Кем его дети станут, рыбаками? Слугами? Нет, ни за что!
        Кричу. Пронзительно, истошно. Так кричат баньши. Кричат, когда их люди делают неправильный выбор, гибельный для Рода. Кричу.
        Он вышибает дверь. Вбежал, как был, еле штаны подтянул, рубашку выпущена, наполовину расстегнута. Зато сабля при нем. Герой!
        - Нара!!! Что случилось?!
        - Там! - все еще кричу, но уже тише. - Там! - Указываю на стену.
        - Что там?! - раздраженно спрашивает человек, когда понимает: я цела и невредима.
        - Пауки! - нахожусь я. Они нехотя просыпаются по зову Старшей, повинуются моей отчаянной мольбе.
        - Только-то? - Он поворачивается. На стене сидит небольшой паучок. Совсем маленький. Да и тот торопится скрыться от светового круга. Дескать, позвала, баньши, я пришел, показался и хватит с тебя. Дальше сама. - Из-за этого ты испугалась?
        Я не отвечаю, всхлипываю. Я испугалась. Не паука, но испугалась. Какая же я была дура, когда пыталась продолжить Род в отродье трактирной служанки! И мне бы пришлось всю жизнь дышать рыбой… Отвратительно!
        Кричу снова. Мой крик спас несчастного паучка от неминуемой гибели. Тиан уже шел к стене с явным намерением раздавить несчастное создание, лишь бы я замолкла.
        - Что еще?
        На этот раз на беззвучный зов пришел более солидный паук. Спустился с потолка на паутине, покачивается у меня перед носом… большой, с ноготь будет. Мужской причем.
        - Тут полно пауков! - Плачу. - Я боюсь!
        - Это всего лишь пауки. - Успокоительно.
        - Мне страшно. - Рыдаю, как маленький ребенок. Была в Роду одна девочка, она боялась темноты, пауков и одиночества… Тиан подходит ближе, неловко гладит по голове. Я хватаю его за руку. Паук поспешно карабкается по паутине, пока храбрый человек его не прикончил. - Не уходи! Пожалуйста! Я боюсь оставаться одна. Прошу тебя!
        - Но… - Нерешительно.
        Не спорю, захлебываюсь слезами. Баньши не привыкать лить слезы. Я плачу о своей глупости, о непоправимой ошибке, которую чуть было не совершила. Своими руками толкнула человека в объятья этой… этой…
        - Останься.
        Он оглядывается на дверь. Смотрит на меня.
        - Хорошо, только постель принесу.
        - Нет!!! - Как его отпустить, когда за стеной еще не выветрилось мое колдовство?! Если он увидит служанку до рассвета… не хочу! Нет! Он смотрит на меня, как на сумасшедшую. Сочувственно и слегка раздраженно. - Не оставляй меня! Не уходи! Я не хочу спать! Я еще не ложилась. Ляжешь сюда, я рядом посижу. Мне нет нужды спать, я ведь в телеге еду. Пожалуйста! Мне страшно!
        Подношу его руку к лицу. Кап… моя слеза падает на его кожу. Тиан отдергивает руку, как ужаленный. Не верит. Не одобряет.
        Молчу. Больше ничего сделать нельзя. Какая же я все-таки дура. Княгиня, оборви мою нить, я не хочу больше этого…
        - Прекрати. - Тихо. - Я никуда не пойду.
        Он уснул. Я сидела на полу - сна действительно не было - и тихо перебирала струны. Тихая, убаюкивающая мелодия. Никаких предсказаний сегодня.
        Медленно приходило понимание: так нельзя. Дело не в девчонке. Я вообще не найду достойной матери для его ребенка. Подобной женщины просто не существует. Нет такой, кто могла бы выносить семя Берсерка. Я не смогу позволить ему связаться с недостойной женщиной. Не сумею. Дальше будет хуже. Следующую девчонку я просто убью. Упадет с лестницы, сломает шею…
        Нет, так нельзя!
        Не может баньши вмешиваться в судьбы чужих людей.
        Она и в жизнь своего человека вмешивается только для сохранения Рода.
        Да уж, сохранила! Дальше некуда… испортила человеку такой вечер… И дитя, чью нить уже спряли слуги Ткачихи, не появится на свет. Эйш-тан в ярости - чувствую.
        И… Вдруг он возненавидит меня? Если я каждый раз буду так поступать… Даже мой глупый и неопытный смертный в конце концов поймет, что не просто так я срываю его «свидания». Нет, нет, только не это! Я не перенесу его ненависти. О, Княгиня!..
        Выход прост.
        Я уйду. Уйду сейчас, пока не стало поздно. Найдется другая - прислуга, подавальщица, крестьянка - кто угодно. Я приду потом. Когда уже не смогу вмешаться и испортить его судьбу. Приду к нему. Или к ребенку. А, может, не явлюсь вообще. Княгиня дала мне смертное тело, я больше не привязана к дому, где живет мой Род. Уйти, пропасть, затеряться… Уйти.
        Но не сейчас. Позже. Еще минуту. Час. Запомнить его, навсегда сохранить в памяти таким, какой он сейчас: расслабленным, спокойным, с открытым, мальчишеским лицом, которого еще не коснулась тень смерти. Спи, мой человек. Набирайся сил. Завтра тебе снова отправляться в путь…
        ТИАН
        Я просыпался долго, трудно. Сон не хотел отпускать. Всю ночь мне грезилось не пойми что, словно фейки наслали - говорят, могут. Снилось мне ставшее уже привычным пламя. Снились идущие в бой скелеты, внутри которых ревел огонь. Я видел Елину Огнь - хохочущую, простирающую навстречу мне руки, зовущую. Видел странного лиса с умными, грустными глазами: рыжего, с белой, словно седой, полосой по хребту. А еще мне снилась Нара. Нара, уходящая от меня. Я звал ее, просил остаться, но она отвечала грустно, что огонь - не для нее. Говорила, что не Воин я, не мое это, чужое. Корила, что выбрал неправильно, не по тому пути пошел… Упрекала, что не послушал ее, не понял, что для меня лучше. И кто-то смеялся. Весело так, ядовито, злобно и жестоко. И шептал мне в ухо: «Не выйдет. Не справишься. Прогнил Род, не прорасти семени, не разгореться Огню. Отомщу я вам, отплачу. Не призовешь, не откроешь, не впустишь. Только сгоришь». Я хотел возразить, побежать, остановить, но мог лишь смотреть. Смотреть как она уходит, слушать противный шепот, молиться Единому, просить прощения…
        А в моей развороченной, раскрытой, словно ворота, груди еще билось сердце - черное, словно кусок угля. Толчками выплескивалась кровь, текла по рукам, превращалась в пламя. Пламя тут же потухающее, холодное, мертвое. И смотрела на меня с немой укоризной огненный маг, и выл, задрав в черное небо острую морду рыжий лис, и хохотал кто-то, злорадствовал, проклинал.
        Странный сон… Хорошо бы - не вещий.
        Открыв глаза, я обнаружил, что один в комнате. Нехорошее предчувствие кольнуло душу. Успокаивало лишь, что гитара так и осталась лежать тут. Не ушла бы менестрелька без нее, не бросила бы Друга.
        «Меня бы бросила, гитару - нет», - подумалось. И от понимания этого обидно стало… Будто не попутчица она случайная, а…
        Чуть успокоившись, я протер глаза, поскреб заросший колючей щетиной подбородок и попытался вспомнить, во сколько отходит обоз. Вроде, договаривались на полдень, но спуститься вниз не помешает, мало ли. Да и Нара небось уже завтракает. Вчера-то ничего, считай, и не ела, проголодалась, небось. И чего это она от рыбы так нос воротила? Тоже мне, богачка…
        Внизу ее не оказалось. Хозяин, к которому я побежал сразу, как понял - никто с утра менестрельку не видел, - сообщил, что еще ночью та ушла. Сказала, ненадолго, на луну глянуть, вдохновением запастись. Менестрели они все, с придурью… Как ей запретить было?
        И когда не вернулась она, хозяин не обеспокоился. За комнату я заплатил, за еду - тоже. Решил, что обокрала меня девка, да и сбежала, невиданное ли дело.
        Единый, прости меня, но в тот момент хотелось придушить этого жирного борова, отпустившего мою девочку…
        Стоп, с каких это пор она моя? Баба с возу - кобыле только легче, ведь так говорят? И гитару оставила, дурочка… Словно нужна мне она.
        И ушла… Что ж, скатертью дорога.
        Только вот помнил я, что у нее ни монетки в кармане, ни куска хлеба в сумке. А гитару оставила. Чем она на жизнь зарабатывать будет?
        Вот тут я разозлился. Вспомнил, что не так и наивна девочка, умеет людьми крутить. Небось и гитару оставила, чтоб я забеспокоился, за ней бросился. И чего добивается, глупая?
        Я ведь не стану ее искать? Не стану… С чего бы? Ушла - и ушла.
        Заказав на завтрак остатки вчерашней рыбы (подешевле - денег мало), я твердо решил забыть о Наре. Я ей помог, я ее с собой взял - хватит, всему должен быть предел.
        - Через час отправляемся, - сообщил глава обоза, подходя ко мне. Я кивнул, запихивая в себя очередной кусок вонючей, холодной рыбы и запивая глотком кислого пива. - Сестру-то нашел?
        Я покачал головой, прожевывая. Сглотнул.
        - Не нашел. Сбежала, паршивка. Она с самого начала ехать не хотела, боялась… Небось решила к полюбовнику своему, в Вольград вернуться, - странно, как легко и складно я вру. А ведь раньше верил, что единожды сказав неправду, навсегда закрою пред собой врата Единого.
        - Жалко, дуреху… - притворно сокрушался глава. - Разбойников в округе полно. Академия-то на день дороги чистит, а здесь уже маги не так сильны, вот и лютуют, ироды. А девчонка одинокая для них - искушение. Пропадет ведь, не доберется до Города.
        И кинул на столешницу две серебрушки - плату за два дня.
        - Прогоняете? - спросил я, машинально поймав монету, чуть не скатившуюся со стола.
        - Нет, - ответил глава. - Даю выбор. Жалко мне сестру твою. Если она тебе сестра, конечно… Утащил вчера девочку наверх, а о менестрельке-то подумал? Она вон как на тебя смотрит, все уж заметили. Ну и ушла она…
        Я помотал головой. Бред какой-то. А Голова кивнул на прощание и вернулся к своим.
        Да не могла она… ревновать?!
        Не могла!
        Оставив на столе три медяка за завтрак, я кинулся в комнату. Сумку перекинул через плечо, гитару за спину повесил - и, правда, легкая, почти невесомая.
        Не знаю, что там Нара себе напридумывала, но бросить ее не могу. И правда, сгинет, дуреха.
        Только вот куда она пошла? Как бы выяснить… В какую сторону? Сейчас бы мага…
        Хотя, у меня бы денег на мага не хватило… Эти паскуды за медяки не работают - им золото подавай. Да не монету - две, а то и три. Я в страже столько за месяц не зарабатываю, сколько они за пустячное заклинание берут.
        Хотя, вдруг попадется нормальный? Не все же они сволочи?
        Решив так, я спустился вниз. Маг в городишке должен быть. Кто-то же неводы зачаровывает, да на лодки защиту ставит? К тому, что на переправе, обращаться смысла нет, он такими мелочами не занимается. Он от Академии, Мастер, Член Совета.
        Хозяин развел руками. Был маг, но вот три дня назад помер. Рыбьей костью подавился… Правда остановился вчера здесь один бродяга. Не простой - меченый. Маг. Да я его вчера видел: рыжий такой, с длинными лохмами и наглыми глазами. Он как раз вошел, когда я девку наверх потащил.
        Идти на поклон к какому-то бродяге не хотелось, но другого выхода не было. Не найду сам, чай, не ищейка…
        - Кто там? - раздалось из-за хлипкой двери. - Убирайтесь!
        - Господин маг, я к вам по делу! - кричу.
        Молчание… Видно решает, убить или сначала выслушать.
        Наконец, дверь приоткрылась - сама собой, я даже не касался ручки. Он на постели лежит застеленной: рыжий, лохматый, сонный с лица. А вот глаза трезвые: карие с желтыми искрами, любопытные, наглые. Он босой. Штаны по колено закатаны. Вышитая бисером рубашка на груди распахнута, а в прорези болтается кулон из какого-то странного камня - кленовый лист, небось, амулет. На стуле таких целая связка, перед сном снял, наверное, чтоб не мешались…
        - Я слушаю, - раздраженно напомнил маг. Я спохватился, что уже минуту его разглядываю.
        - Сестренка у меня потерялась. Мне бы поисковое заклинание… - просительно. А сам кулаки сжимаю. Ненавижу унижаться. Так ведь по-другому с магом мне нельзя говорить, если хочу помощь получить. Нара-Нара… Вот найду тебя, поговорим по душам. За все мне ответишь. И за ложь, и за унижения… Поговорить нам пришла пора…
        А маг молчал. Разглядывал меня в ответ…
        - Сколько заплатишь? - спросил он.
        - А сколько запросите? - решил я прощупать почву.
        - Десять золотых, - ответил он, не моргнув глазом. - Или саблю твою… хорошая у тебя сабелька…
        Рычу - словно дикий зверь. Разом забываю и о том, кто я, и о том, кто он. Саблю захотел! Десять золотых ему!
        Он смотрит на меня, приподняв бровь, слишком ровную и тонкую на этом широком, конопатом, простоватом лице. Удивлен.
        - А я-то решил, ты из деревенских, а саблю у кого отобрал. Воин? - уже дружелюбней спросил он.
        Я уже хотел ответить, что нет, обычный стражник, но вырвалось:
        - Воин.
        - А девчонка тебе кто? - спросил он. - Неужто, и, правда, сестра?
        - Менестрелька она приблудная, дурочка, - хмуро. Говорю, и сам не верю в свои слова. Дурочка… Дурочка ли? Прислоняюсь к стене. В приоткрытую дверь заглянула служанка, та самая, с которой я так… неудачно… Лис рыкнул, что занят. Та исчезла - понятливая все-таки. А уж какие у нее… Стоп. Не о том думаю. Сейчас - Нара. Нара Предательница. Нара Лгунья. Нара Необходимая.
        Маг все-таки сел. Отбросил с лица волосы - только три косички, закрепленных бусинами, наперед падали. Остальные волосы завязал привычно в хвост, закрепив заколкой. А косички странные. Две рыжих, а одна - седая. Даже не седая - белая. Словно снег первый или перья ангелов Единого. Метка небось… Говорят же, что Он дурное семя метит, чтоб не забывали люди, кто перед ними.
        - А точно вернуть ее хочешь? - спросил маг. - Почто тебе такая? Или…
        Он подмигнул мне и неприятно улыбнулся.
        - Защищать ее обещал, - говорю. Лгу. Самому себе лгу. Защищать ее? Нет…
        Я не нужен ей, раз она ушла. Ей не нужна моя защита. Она не верит ей или не хочет ее.
        «Я не нужен ей…» - думаю. И сердце пропускает пару ударов, когда понимаю: - «Это она мне необходима».
        Он, словно подслушав мои мысли, разом серьезнеет и встает, потягиваясь, хрустя костями, приподнимаясь на цыпочки. Задирается рубаха…
        - Пойдем, проведу тебя к ней. Недалеко твоя менестрелька ушла. - Он схватил амулеты и, не глядя, сунул в карман всю связку. Почесал рыжую щетину - я вспомнил, что и сам не побрился. Видок сейчас у меня еще тот небось. Сапоги нашлись под кроватью, плащ висел на крючке. Закинув тощую сумку на плечо, маг вновь осмотрел комнату, проверяя, ничего ли не забыл.
        - Так сколько возьмете? - спросил я, мысленно пересчитывая имеющиеся в распоряжении монеты. Нет, десяти золотых не наберется. Три - и то вряд ли.
        - Там сочтемся, - сообщил он.
        И вышел. Я - за ним…
        - Как тебя зовут? - кинул рыжий через плечо.
        - Тиан Ни… Тиан Берсерк.
        - Знатное имя! - присвистнул он. - Самое то, для Воина. А я Лис.
        Сразу вспомнился рыжий лис из сна с белой полосой по хребту….
        Все-таки пророческий…
        НАРА
        Со двора убежала бегом. Бросив в комнате гитару - на что она мне? Не хочу больше жить! Не хочу. Быть человеком не хочу. Думала, думала, думала…
        Нет, не затеряться мне среди людей. Не вынести такой жизни - всюду опасность, всюду враги, голоса, лица, взгляды…
        И без него. Так нельзя, неправильно!
        Княгиня дала мне смертное тело, но сути моей не изменила! Я не могу жить вдали от Рода. Вдали от… от него.
        Ничего. Продаст гитару - хоть часть потраченных на меня денег вернет. Хотела и плащ бросить, но не смогла. Даже платок проклятый не забыла. Очень уж ветер дул, аж уши заболели. И сумку взяла с бельем и мелочами, что купил он уже по дороге: гребнем, простенькими бусами, зеркальцем маленьким.
        Уже за околицей засмеялась. Пропадать иду - уши болят, о мелочах беспокоюсь! Дура ты Нара, нескладеха. Но платок бросать на землю не стала. Как мы с Тианом из-за него препирались… Мерзкая тряпка стала мне дороже - как последний подарок друга, как его слова и помощь в беде. Хотя никаким оберегом платок, конечно, не был.
        Ночная темнота не пугала. Не пугали нависшие ветки деревьев, не пугал зловещий их шорох и треск.
        Ветер дул. Вернись дурочка, куда ты одна? Пропадешь в лесу, потеряешься…
        Сзади раздались голоса. Ночные, пьяные.
        Я припустила бежать.
        Какая разница - куда?
        Вперед, назад, вправо, влево…
        Лишь бы подальше.
        Поскорее.
        Уйти, пропасть, потеряться.
        Меня хлестали ветки деревьев. Сначала я успевала отводить их от лица, но потом с каждым шагом, который уводил меня от Тиана, я видела все хуже и хуже, пока, наконец, не наступила темнота. Дура ты баньши, дура. Это ради него ты живешь, это ради него ты дышишь, это о нем ты можешь и должна знать абсолютно все. А о себе ты не знаешь даже, что тебя ждет впереди.
        Я повернула назад. Не то, чтобы хотелось вернуться, только… стало страшно.
        Я никогда не боялась темноты, но ночной лес стал для меня воплощением Хаоса, когда я поняла - ничего не вижу перед собой. Не знаю, что будет дальше. Такова моя жизнь? Теперь?
        Княгиня! Отними у меня смертное тело, не хочу!
        Не хочу быть человеком, не хочу так!
        Не хочу мерзнуть на ветру, не хочу чувствовать боль, голод, усталость…
        Нет, нет и нет!
        Я упала на колени. Взмолилась на истинном.
        Тишина.
        Только лес как будто хохочет над глупой баньши, сделавшей неправильный выбор.
        Княгиня! Эйш-тан! Великая!
        Нет.
        Далеко она, не ответит. Реи'Линэ закрыла мне путь. Проклятая Княгиня! За что? Зачем? В чем я провинилась? Какая кому разница, стал Воином человек или не стал? Другой станет, мало ли сумасшедших в смертных землях? Дался ей этот Род! Ну на что ей мой Тиан?!
        Я поднялась, иду. Уже осторожней, медленней: нащупываю дорогу перед собой. Холодно в лесу. И есть хочется. И болит исцарапанное ветками лицо. А еще пуще болит опаленное чужим огнем сердце. Тиан… Видеть тебя не хочу!!! А не видеть… не смогу наверное…
        Лес шумит. Издевается. Баньши никогда не жили ни в лесах, ни в степях. Вообще не жили на природе. И по дорогам мы не мотаемся. Нам нужен Дом. Дом, где Род будет растить детей.
        А лес шумит. Смеется. Пропадешь, дурочка, потеряешься… Уже потерялась.
        Что я свернула не туда, стало понятно, когда хрустнули под моей ногой ветки, и я провалилась в яму. К счастью, по самому краюшку пришлось. К счастью - потому что в середину ямы был вбит здоровенный кол. Кажется, это называется волчьей ямой…
        Дура! Чему обрадовалась?! Смерти избежала? Зачем?
        Я совсем замерзла, потому что холод появился не только снаружи - расползся изнутри, заставляя неметь пальцы. Я поняла - из ямы не выбраться. Слишком скользкие и крутые края, слишком высокие…
        Я умру тут. Медленно и страшно.
        Раньше утра охотник яму проверять не пойдет… если вообще сегодня пойдет.
        Но какая разница - когда. Я и к утру успею стать окоченевшим трупом.
        Нет. Не успею. Раньше я стану грудой раздробленных, разгрызенных крепкими зубами костей.
        Вдалеке завыли волки. Заплакали. Обо мне ли? По нему ли?
        Волки…
        Нехорошее предчувствие кольнуло то, что заменяло мне душу.
        Волки, или псы?
        Было мгновение там, в Больших Окунях, когда я почувствовала присутствие. Но не до страхов было, не до выяснения. Решила - почудилось. В смертном-то теле я только с пяти-шести шагов узнаю их.
        А если не обозналась? Если и впрямь…
        Не Реи'Линэ - ее не сопровождают волки, не ее они приветствуют, не ей поют… Нет…
        Другой. Безумный. Самый непредсказуемый из них, самый опасный.
        Князь Осеннего Листопада. Ли'Ко. Осенний Лис…
        О, Хаос! А я бросила Тиана!
        Что же я натворила?!
        ТИАН
        Он шел чуть впереди, перепрыгивая-перетекая через корни, отводя ветки и чувствуя себя, словно рыба в воде. Или лис в лесу.
        Ко мне лес не был так доброжелателен. Мне казалось, я слышу, как он шепчет: «Злой… Чужой… Огненный…»
        Изредка маг останавливался, поводил острым носом, кивал самому себе, и шел дальше. Он не оборачивался, не проверял, не отстал ли я. То ли ему было все равно, то ли…
        Странный он какой-то…
        - Эй, далеко еще? - окликнул я Лиса.
        - Полчаса, - ответил он.
        Вновь тишина, лишь промозглый ветер что-то шепчет в голых ветвях.
        А Лис вдруг остановился, неуверенно огляделся и уселся прямо на землю - стылую, смерзшуюся. Покопавшись в сумке, он вытащил оттуда флягу и два кособоких бутерброда с сыром.
        - Будешь? - спросил.
        - А может не стоит? Пойдем, а? Нара же уйдет дальше еще.
        - Никуда она не уйдет, - отмахнулся он бутербродом. Когда он кусал, мне показалось, что сверкнули острые клыки. - В яме твоя Нара сидит. Волчьей. Так что не денется никуда. В порядке все с ней, не дергайся. Пару синяков заработала, так ей это только на пользу пойдет.
        Я сел рядом. Маг хмыкнул и кинул заклинание - стало теплее. Стукнули друг о друга бусины-заколки. Он протянул мне оставшийся бутерброд. Я машинально взял. Шумно отхлебнув из фляжки, он протянул мне и ее. Вино какое-то слабенькое, но хорошее - я такого и не пробовал никогда. Сладкое, с кислинкой, терпкое, а цвет - что золото.
        - Ешь, Воин. На пустой желудок с бабами болтать - только слова зря тратить, - сказал он, усмехаясь. Потом вынул из сумки маленькую трубку и кисет, набил и закурил. Отчетливо запахло карамелью. Странный табак… Говорят, Старшие курят такой, необычный… Его в Вольград приводят и по золотому за меру продают.
        - По опыту знаешь? - спрашиваю недоверчиво, с насмешкой. Уж очень молодо выглядит маг, даже не моим ровесником, ему не больше двадцати. Только выпустился, наверное, не успел набраться всякой гадости, не превратился в ублюдка законченного.
        Он смеется. Хрипло, шелестяще…
        - По опыту, - наконец, признается. - Поверь, он у меня есть, и немалый…
        Киваю. Да, маги рано начинают. Уже в четырнадцать их выпускают вечерами из Академии, на прогулки. В четырнадцать же они познают все грани человеческих отношений, пробуют все доступные удовольствия. Избранные. Высшие. Хозяева.
        Я ем. Нара сидит в яме, если верить магу. Что ж… Не то, чтобы я не беспокоился, но… Пусть посидит, подумает, авось не станет больше убегать, побоится.
        - Женщины - странные существа, - сказал Лис, словно мысли мои прочитав. - Чем меньше мы ими интересуемся, тем больше они хотят нас. Парадокс.
        - Что? - переспросил я, услышав незнакомое слово.
        - Противоречие, - поморщившись, пояснил он. - Загадка. Одна из тех, что не разгадали ни в одном из миров…
        Вот теперь верю, что передо мной выпускник Академии. Только маг способен размышлять о загадках мира, сидя на чуть подогретой заклинанием, но все же осенней земле.
        - Ладно, идем, - он убрал трубку, поднялся, и протянул руку за флягой. - А то замерзнет твоя менестрелька, голос потеряет…
        До ямы мы дошли быстро. Я было бросился к ней, но маг удержал меня за рукав.
        - А теперь о плате, Воин…
        Я попытался отмахнуться, но Лис не отпускал.
        - Дай, вытащу, потом разберемся!
        - Нет уж… Сначала - плата. Итак… Моя плата такова… Куда бы вы ни пошли, куда бы ни спешили, встретите когда в дороге человека, что о помощи попросит - не откажите ему.
        Я кивнул, удивленный. Пальцы разжались. Я пошел к яме: сделал пару шагов.
        - Эй, лови! - рядом со мной на землю упала фляжка. Я понял, отряхнул ее…
        …и обернулся.
        Рыжий лис с наглой мордой тявкнул насмешливо, подхватил сумку в зубы и, подмигнув мне, ахнул пушистым хвостом и был таков.
        По его хребту шла белая полоса…
        Сны сбываются…
        Вот влип! Это ведь был, мать его так, Старший!
        НАРА
        Утро пришло. Утро пришло, хмурое, злое, осеннее. Я встретила рассвет безо всякого восторга. Волки до меня не добрались. Я даже не замерзла! То есть холодно, конечно, было, но смерть так и не пришла. То ли мое тело не такое слабое, как мне показалось сначала, то ли я вообще недооценила людей.
        Утро. Если я так и не замерзну, умирать придется от жажды. Это три дня. А если дождь пойдет? От голода, за месяц? За это время меня сто раз успеют найти и вытащить. Зачем? О, Стихии, за что мне такое наказание?!
        Холодно. Противно. Промозгло. Если сейчас в тепле не окажусь - точно простыну. Если еще не успела. Хаос, какая мне разница?! Время тянулось бесконечно.
        Сколько я ни молила, сколько не звала - Ткачиха не отвечала. Намертво отрезала меня Осенняя Княгиня, намертво. Сколько прошло времени - не знаю.
        Ушли чувства. Жажда жизни перестала бороться с отчаянием. Все забрала усталость. Я не знаю, что случится, когда это тело умрет. Попаду ли я сразу в Хаос или, освобожденная, успею побывать во владениях Ткачихи Судеб? «Успею» - потому что она тут же перережет нить. Князья не терпят, когда нарушают их приказы. Князья не терпят, когда оспаривают их волю. Остается надеяться, что смерть будет недолгой. Не тела, а моей сущности, меня самой. Я боюсь боли… а смерти уже не боюсь. Скорей бы только.
        Вместо неминуемой гибели на меня надвинулось нечто более страшное.
        О, Хаос! Стихии! Ткачиха!
        Ну, что я сделала Осенней Семье?! За что они меня преследуют?! Сначала Реи'Линэ, потом Листопад. Все-таки он! Его приветствовали волки! Но ему-то какая разница?! На что ему сдалась я и мой человек?!
        Они шли вместе. Остановились у самой ямы.
        О, нет… Ли'ко еще плату с человека потребовал! Значит, этот дурень сам додумался его о чем-то попросить! Идиот!!! Это же надо - за несколько дней связаться с двумя высшими фейри! Одного бы на всю жизнь хватило!!!
        - Дай, вытащу, потом разберемся!
        Это он из-за меня?! Он, что же, не узнал фейри?! Ну да, не узнал… должно быть, за мага, как Реи'Линэ принял. И догадался, безумец, позвать на помощь! Больше некого было?!
        Вытащит он меня, как же…
        Человек остановился на краю ямы. Заглянул вниз. Лицо его не предвещало ничего доброго. Я стояла, расслаблено опираясь на кол. Так, будто в яме нахожусь по своей воле. Только пальцы намертво вцепились в дерево. Не думаю, что ему захочется лезть за мной сюда, но он же сумасшедший, как все Воины…
        Кажется, он удивился. Я опять сделала что-то не так. Наверное, человеческая девушка не так бы встретила своего спутника, явившегося вытаскивать ее из волчьей ямы. Вот только серьезней ко мне Тиан относиться не стал.
        - Что ты себе позволяешь? - требовательно спросил он.
        - Тебе-то что за дело? - стараюсь говорить лениво, презрительно, как и положено Старшей при встрече с человеком.
        - Нара! - А вот теперь смертный перестал сдерживать свой «праведный» гнев. - Прекрати дурить! Что это ты выкидываешь?! Зачем ушла с постоялого двора на ночь глядя?! Что ты забыла в этом лесу? Я по твоей милости упустил обоз, да еще связался со Старшим! Унижаться пришлось, лгать! Ты…
        - Да как ты смеешь?! - заорала я, чувствуя, как злое бешенство смывает остатки разума. За это Ткачиха меня не любила больше всего: однажды я выплеснула свою ярость на нее саму. Ох, как она после гневалась!.. Но тогда я ей все-таки высказала все! И даже больше! Уму непостижимо, как и жива осталась… Княгиня была милостива… Но зло затаила, а на память она никогда не жаловалась, а уж мстить как любит, сторицей воздает за все хорошее… - Как ты смеешь?! Кто дал тебе право меня отчитывать? Кто дал тебе право идти за мной?! Я ушла! Это мой выбор! Мое право! Я не твоя собственность, запомни это, человек! Я иду куда хочу и никто - запомни! - никто в смертных землях мне не указ!
        Он так удивился, что не обратил внимания на мои оговорки. А я устала, смертельно устала изображать из себя молоденькую смертную. Я старше его на тысячи лет, перед моими глазами прошла череда смертей и рождений. Кто он такой, чтобы кричать на меня? Требовать ответа?!
        - Нара, - нерешительно начал он, но я снова перебила.
        - Ступай прочь, Тиан Берсерк! Ступай прочь, уходи к своему Пламени, к битвам, к пути Воина и к тому подобной чуши! Да чтоб ты себе шею тут же сломал - мне меньше мучаться! Проваливай! Иди в свои Костряки, догоняй свой обоз, пропадай ты пропадом!
        Он злится. Тоже не самый терпеливый человек на свете. Злится - но сдерживает себя. Все еще принимает меня за ребенка, не верит моему слову. Я - Старшая, я сделала свой выбор. Чего ему еще надо?!
        - Нара… Ты из-за той девушки ушла?
        - Какой девушки? - Я никак не могу понять, что ему еще стукнуло в голову. Какое дело мне, Старшей… Он удивляется еще больше. Хаос! Я вспомнила девицу на постоялом дворе. Кажется, ее звали Кига. Я уже и забыла о ней, столько всего передумала. В голове осталось одно - мне не вынести жизни рядом с Берсерком, но и вдали я не справлюсь. Кажется, все действительно началось с девушки. Но я успела забыть о ней, погрузившись в свои раздумья. А он помнит. Небось, напридумывал себе невесть чего. Он ведь меня за человека считает, их женщины мужчинами не любят друг с другом делиться… - Ты о той дуре? Да проваливай ты к ней, мне какая разница?
        - Все. С меня хватит. Или ты сейчас же вылезаешь…
        Ага. Вот дурак. Неужто забыл, что я не по своей воле тут сижу? Или я так хорошо сыграла, поверил? Но если бы и могла… Во-первых, я собираюсь тут умереть. А во-вторых, если вылезу, пожалею о такой уютной яме и о стае волков, не пожелавшей до меня добраться этой ночью. Он меня тут же убьет и прикопает рядышком.
        - Или что, Воин? Поднимешь руку на женщину? Да-а, Берсерк, этим подвигом ты прославишь свой меч! Ну, давай же! Угрожай, страши, пугай! Думаешь, я тебя боюсь?
        Он сплевывает и разворачивается.
        - Нет, - кидает через плечо. - Я ухожу. Мне надоело слушать твои вопли.
        - И проваливай! - визжу я ему вслед. - Не заплачу! Жалеть не буду! Думал, очень мне нужен, да? Я и без тебя обойдусь! Ступай к фейр… к фейкам! В Пламя!
        Он уходит.
        Сейчас же меня покидает злость. Я сделала свой выбор, но почему же так хочется плакать?
        Нет. Слез не будет.
        Это не баньши рыдает, это глупое человеческое тело, которому холодно и хочется есть…
        Он ушел. Бросил меня.
        Нет! Это я его бросила! И никто - ни Ткачиха, ни Реи'Линэ, ни Ли'Ко не заставят меня изменить свой выбор. Старшие, мы всю жизнь служим Князьям. Баньши, мы связываем свою жизнь с Родом. Но сегодня мне на это плевать. Я не хочу больше подчиняться. Мне надоело уступать, смиряться, жертвовать…
        Пусть уходит.
        Это я его бросила. Это мой выбор.
        На тропинке снова раздаются шаги. Не-ет. Только не это! Сколько же можно?!
        Тиан наклоняется.
        - Я поклялся тебя защищать, - напоминает он.
        - Мне плевать. - Ничего умнее уже не придумывается.
        - Я клялся, что не брошу. Не оставлю.
        - Это я тебя бросила и оставила. Уйди. Я нарушила свой долг, что мне твои клятвы?
        Старшие бы сказали - он в своем праве. В праве исполнить клятву. А я не в своем.
        Он завозился, скинул сумки, снял гитару, положил осторожно, и спрыгнул в яму. Я вцепилась в кол мертвой хваткой.
        - Отпусти! - потребовал человек, тщетно пытаясь разжать мои руки.
        - Убирайся отсюда, Тиан Берсерк! Предоставь меня собственной участи!
        Он пережимает мне запястье, рука сама собой разжимается. Я визжу и вырываюсь, но он сильнее. Он в своем праве.
        Из ямы он меня просто вышвырнул. Я упала на стылую землю, ударилась. Больно, между прочим! А потом выпрыгнул сам.
        Я не пытаюсь бежать - он шагом идет быстрее, чем я бегу. Я жду. Больше он от меня не добьется ни слова. И, уж конечно, никакой благодарности за «спасение»!
        И тут он поднимает меня с земли и обнимает. До хруста в костях, с такой силой, что мне становится страшно, больно, хочется вырваться. Я дергаюсь, пытаюсь освободиться, а он…
        - Ты тоже обещала, - шепчет он едва слышно. - Ты не сказала этого, но позволила… Ты позволила мне поверить, что я больше не Ничейный. И предала. Ушла. Бросила.
        Молчу… Не знаю, то ли завыть, то ли… А он продолжает:
        - Я не знаю, кто ты… что ты… Не знаю. Но ты… Ты нужна мне! Ты мне необходима!
        И обнимает еще крепче, что мне нечем дышать становится. Словно хочет сплавить наши тела воедино, удержать, не пустить… Я ему нужна. Почему?
        А я молчу… И все еще не знаю, то ли завыть, то ли зарыдать, то ли обнять его в ответ и пообещать… Пообещать, что никогда его не оставлю. Солгать вновь.
        - Я останусь с тобой, пока в праве быть рядом. Но однажды мне придется уйти… - выбираю правду, потому, что понимаю - очередная ложь разрушит то хрупкое, странное чувство, что заставило его мчаться за мной по лесу, лезть в волчью яму, сказать то, что он, уверена, еще не говорил никому. Я буду с ним всегда - пока это от меня зависит. Но когда-нибудь может случиться так, что Ткачиха позовет меня к себе. Или отберет смертное тело. Или мне придется уйти, взращивать оставленного где-то ребенка. Я не знаю будущего. И не дам опрометчивой клятвы.
        Он отпускает меня и прямо смотрит в лицо, пытаясь найти хоть тень лжи….
        Не находит…
        Я больше не могу ему лгать. Или все… все окажется напрасно.
        ТИАН
        Ничего страшного с Нарой не случилось. Так, подол подрала да клок из плаща выдрала. Поправимо. Зашьет. Сама цела - и ладно.
        Я разжег костерок, чтобы отогреть беглянку, а сам пытался придумать, чем бы накормить ее. Не идти же на охоту? А из таверны что-нибудь захватить с собой я не догадался. Дурак! Сам-то позавтракал (до сих пор мутит), да потом еще у феечьего отродья из рук еду принял… Вот ведь!
        Стоп. А он ведь оставил мне флягу! Кинул, перед тем, как обернуться. Я ее машинально за пояс заткнул. Да, вот она.
        Взболтнув, я оценил, что наполовину фляга полна. Отвинтив крышку, я осторожно понюхал. Да, то самое, которым он меня угощал…
        - Вот, выпей, - я протянул фляжку Наре, нахохлившейся пичугой примостившейся на бревнышке. - Это Лис дал. Я пил, вроде, не отравился…
        Она разом встрепенулась, глянула на меня исподлобья, но руку из-под плаща вытянула, приняла флягу. Понюхала недоверчиво и прошипела что-то на истинном. Я лишь поморщился: привык уже, что когда она волнуется, на язык феек переходит. Промелькнула даже мысль, а не из них ли она сама? Но нет. Вольградские ворота не пропустили бы Старшую. А на всесильную повелительницу стихии, Княгиню, менестрелька моя не тянула, ну никак. Курам на смех!
        - Осеннее вино, - сказала она, отпив аккуратно. - Ты действительно выпил?
        - А не стоило? - заволновался я. В том, что касалось обитателей Вьюжных лесов, я мало что понимал. А менестрелька наоборот. Ей положено всякие легенды да истории о них знать. Небось, и о вине этом знает что-то.
        - Да нет, ничего… - Она отвела взгляд. Завинтив крышечку, кинула фляжку мне обратно, да так, что я едва подхватил. - Только странно… Это вино делают из белого винограда, что растет в Золотых Угодьях, по ту сторону Врат. Оно ценится по стократному золотому весу, не меньше! А фляга? Посмотри на нее… Ничего не замечаешь?
        Я послушался. А что такого? Из металла черного незнакомого, мягкого: вон - вмятина на донышке. А украшена какими-то невзрачными камушками грязно-коричневыми.
        Это я Наре и сообщил, пожимая плечами. У начальника смены нашей и получше фляжка: серебряная, с гравировкой. У Старшего вещица и подороже могла бы быть.
        - Правда не понимаешь? - спросила Нара весело и, наконец, разогнулась, перестав напоминать маленького испуганного зверька. - Ну ты и болван!
        Я уже хотел оскорбиться, но поймал себя на том, что глупо улыбаюсь. Она назвала меня болваном!
        - Не понимаю. Ну чего в этой фляге такого?! Вино, конечно, вкусное, я такого раньше не пробовал, но в подвалах Академии небось и получше водится.
        Девушка встала, отбросив полу плаща так, что она едва не загорелась. Раздраженно вздохнула, сверкнула глазищами.
        - Тиан, ты хоть знаешь, кто такие гномы? Ах, всё-таки знаешь! И то радость! Так вот, этот черный металл они добывают во Вьюжных Горах и называют арамом. Из него делают фляги и кубки - этот металл нейтрализует все яды. А камушки… Ты о янтаре слышал когда-нибудь? Это, конечно, не красный, тот лишь Ректору да Советникам по карману. Но янтарь.
        Я взглянул на флягу уже иначе: с уважением, даже благоговением. Если Нара говорит правду, я сейчас держу в руках целое состояние! Да один золотой янтарный камушек стоит половины обоза, в котором мы ехали! Только мифический ледянник дороже его, да алый огненный янтарь. Это… это…
        Нара закинула гитару за спину, подобрала свою сумку, за которой мне пришлось по второму разу лезть в яму. Я же стоял, захваченный видениями собственного будущего. Вот доберемся до Костряков, тут же к ювелирам пойду, что побогаче. Или в Вольград лучше вернуться? Продам, дом куплю, женюсь… А Наре таверну куплю в Псхове. Будет там песенки свои петь, а я к ней в гости с семьей наезжать буду. И детям рассказывать, как менестрелька сбежала, а Старший, которого я нанял ее найти, мне подарил драгоценную флягу…
        - Не обольщайся, - услышал я. Она тяжело вздохнула. - Продать-то ее ты сможешь, но потом воздастся тебе сторицей, будут тебя несчастья по пятам преследовать. Такие подарки не продают. Не для того их дарят.
        - Думаешь? - с сомнением спросил я, пряча свое будущее состояние в сумку, поглубже меж рубах запихивая. - А может все-таки… Что там легенды говорят?
        - Тиан! - она скривилась, будто ее зубная боль мучила. - Ну, подумай же! Лис подарил тебе флягу не просто так. Просто так он тебя бы в яму заманил или бросил в лесу, или… А ты ему чем-то понравился, или заинтересовал. Он известный… любитель смертных. Привязался, одарил, теперь вот мучайся! Не отстанет!
        - Эй, эй! - я догнал менестрельку. - Ты о чем?! Ты-то откуда знаешь, ты же его не видела?
        - Да по описанию узнала. Кто ж его не знает?! - она резко обернулась, и мне на мгновение почудилось, будто в глубине ее зрачков танцует пламя. - А уж мне сам Порядок велел! Вспомни-ка, болван, кто менестрелям покровительствует?
        Я пожал плечами. Откуда мне знать. Я и имена ангелов Единого не запомню никак, все из головы вылетают, а уж феек лишь маги по именам величают. Нужны они мне больно…
        - Вспомни! Их всего двое, тех, кто во плоти явился смертным. Ты же должен был хоть слышать сказ о нашествии степняков, что два века тому назад было?
        - Ну помню… Тогда фейки и вылезли…
        - А кто вылез, помнишь? - насмешливо переспросила Нара, отводя в сторону ветку и уверенно шагая вперед. Мне оставалось лишь удивляться, как она умудрилась заблудиться, с таким-то чувством направления. Правда, потом она пояснила, что на запах рыбы шла.
        О чем она там спросила? Ах да… О том, кто вылез… Сказку мне эту мать рассказывала когда-то. Два века назад несметные орды кочевников из степей вторглись в Рось и первым городом, стоявшим на их пути, был Псхов. Академия тогда войска отовсюду согнала, но и этого было бы мало. Проиграна была бы битва, Псхов бы пал, если бы не фейки. Едва село солнце, взошла на стены одна из магов-наемниц, раскинула руки и призвала пламя. Лина Огнь звали ее. И вышли из пламени воины, что не знают мира и не желают покоя. И пошли они против кочевников, и не было силы, чтобы остановить их. А потом пришли оборотни, которых призвал второй из феек. И эти оборотни сначала обратно в степь погнали орду, а потом месяц вокруг Псхова рыскали, уцелевших в пламени добивали. Как же звали этого повелителя оборотней?
        - Его звали Ли'Ко, что на росском означает Осенний Листопад. Но люди его иначе тогда звали… Лисом. - Произнесла она и, увидев моя непонимающий взгляд, пояснила: - Ты вслух размышлял. Может, тебе в менестрели податься?
        - Погоди! - отмахнулся я. - Ты что, с ума сошла? Это же… Нет, Нара, это не мог быть… Нет, это просто совпадение!
        - Верь чему хочешь. Я лишь говорю, что знаю. Лис - покровитель менестрелей, я о нем много… наслышана. А как ты описал, это точно он. И челка у него в три косички всегда заплетена. А белая полоса - метка чужой стихии. Моя Эй… Моя учительница когда-то рассказывала, что одна из сестер-вьюг его полюбила, и оставила на память белую полосу в гриве. Чтоб не забыл ее, чтоб ждал, пока она к нему вернется.
        Я помотал головой, решая, а не слишком ли много выпил…
        - И он ждет? - Это, определенно, был самый глупый вопрос из возможных. Нара обернулась, вновь сверкнула глазами, а потом, вздохнув, ответила:
        - Ждет… И всегда будет ждать. Вьюга ради него узор мира испортила, его судьбу себе забрала, один обрывок и оставила на память Ткачихе.
        Минут десять[9 - «Минут десять…» - здесь речь идет о расстоянии.] мы прошли молча. Потом вдруг накрыло озарение…
        - Лина Огнь, так… Елина Огнь это…. - ахнул я и остановился, прикладывая ладонь к глазам. Во что же я вляпался-то?! В какое дерьмо?!
        - Да-да, - ехидно подтвердила Нара. - А ты думал, что, просто так тебе сабельку подарили? Говорила тебе, предупреждала!.. Но что уже теперь поделать. Воином ее тебе стать теперь - одна дорога. - И горько закончила: - Одна дорога теперь - в пламя. Одна.
        - Мне снятся сны… В них оно - пламя, - сболтнул я, вспоминая давешний кошмар. Пожалел сначала, а потом мысленно рукой махнул. Менестрелька-то непростая у меня. Вон сколько всего знает! А я все не знал, о чем с ней, дурочкой, разговаривать. И кто дурак после этого? А ведь говорили в обозе, что сказки она детям на ночь волшебные читает, да потом у костра легенды. Все не слушал, старался подальше держаться…
        Дальше мы молчали. Я, смущенный, не знал, как начать, а она даже не оборачивалась. Будто роли местами поменялись. Раньше она шла за мной, пряталась за моей спиной от всего мира, а теперь… А теперь даже походка изменилась. Будто она что-то для себя решила, будто…
        Вечерело. Обоз уже переправился, когда мы вошли в Большие Окуни. Следовало поторопиться, чтобы успеть до закрытия мостов.
        Маг принял четыре монеты и кивнул, пропуская. Я поморщился, затягивая завязки кошелька. Долго не протянем, если в обоз обратно не примут. Дня на два хватит, а потом голодать придется.
        - Тиан… - неуверенно начала Нара. - Я тут подумала… Ты на меня столько потратил. Одежду купил, гитару.
        - Забудь! - отрезал я. - Нечего тут!
        - Так денег-то у тебя почти не осталось… - тихо заметила она, отводя взгляд.
        - Ничего, заработаю, - легкомысленно отмахнулся.
        - Я ведь тоже могу работать, - еще тише, почти неслышно.
        Я взвился и разразился тирадой о том, что не пристало честной женщине, да и кем я-то буду, и что пока я жив… А она смотрела на меня и робко, удивленно улыбалась.
        - Тиан, я же менестрель. Я, правда, никогда не странствовала, не знаю… Но, может, мне разрешат выступить в таверне. Я слышала, так можно расплатиться за еду и ночлег…
        Я мысленно отвесил себе оплеуху. О чем подумал, дурак?!
        - Посмотрим, - буркнул. А сам поклялся: никогда не приму от нее денег… Тем более, не позволю, чтобы она отрабатывала за нас обоих. Пусть лучше себе на булавки соберет…
        В Малых Окунях нас встретили, как родных. Глава обоза похлопал меня по плечу и потрепал Нару за щеку, словно ребенка неразумного. Не знаю, кого сильней перекосило - меня или ее.
        - Тайвэма'ал![10 - Тайвэма'ал! (ист.) - приблизительный перевод: «Грязное смертное животное!», точного аналога в росском не существует, ближайший по смыслу: «Свинья!»] - прошипела она, когда мы вдвоем остались за столом.
        - Что? - переспросил я, забывшись. - А, извини, ты опять на языке феек бормочешь. Ты бы последила за собой, а то, не дай Единый… Я-то привык уже, а вот кто другой за отродье феечье принять может. Беды не оберешься. Да и откуда у тебя вообще такая привычка-то? Знал я пару менестрелей…
        Она молчала. Старалась не встретиться со мною взглядом и молчала.
        Но не солгала.
        - Ладно, - вздохнул я. - Не хочешь - не говори. Только странно все это… И ты сама… странная… Я за блажь принимал, каюсь, но сейчас будто шоры с глаз пали: не дурость, не блажь. Не будь я уверен, что ты - человек, и впрямь бы решил, что из Вьюжных лесов по мою душу явилась. А может ты эта… Княгиня?
        Она зыркнула на меня исподлобья.
        - Я - не фейри, - сказала тихо. - Я - смертная. Ты вот - Воин, а я - Менестрель. Тебе дар дан сражаться, а мне - знать. Я много чего знаю и помню: историю мира с самого сотворения.
        Не солгала. Что-то недоговорила, но и не солгала. Хорошо. Может быть, мы все же сумеем понять друг друга. А может даже и….
        Додумывать я не стал. Может быть, я и увидел менестрельку с иной, совсем неожиданной, стороны, но как женщина она была не в моем вкусе. Слишком уж неприметная она, ничем не выделяющаяся, плоская, как доска. Не посмотреть, не ухватиться, не по ночам согреться…
        - Тиан, я тогда пойду, спрошу хозяина, может он позволит мне спеть? - спросила Нара, просительно заглядывая мне в глаза. Я видел - ей не терпится показать умение.
        - Иди, - вздохнул. - Только не вздумай за меня игрой своей расплачиваться. Лучше пусть тебе заплатит, будут свои деньги на всякие там…
        Она неохотно кивнула, с сомнением глядя на наш более чем скромный ужин. Здесь, по счастью, подавали не только рыбу, но и цены были на порядок выше. Хорошо хоть в обоз нас приняли обратно.
        Менестрелька переговорила с пузатым хозяином, более чем готовым разрешить ей развлечь многочисленных посетителей. Как я понял из долетевших до меня обрывков разговора, он за выступление две серебряных монеты пообещал и комнату на ночь, а еще то, что слушатели заплатят, ей достается. Все-таки менестрелей любят и ценят, не так их много бродит по дорогам, большинство в Псхове живет, туда и съезжаются ценители. А в Малых Окунях вот уже месяц никаких развлечений не было.
        Спустя двадцать минут таверна битком набилась - это хозяин, не желая упускать выгоду, послал служанку новостями поделиться. Нара все это время сидела на высоком табурете, принесенном для нее откуда-то с кухни, и наигрывала что-то тихо.
        А потом она запела. Ту самую, о Воинах. И притихли люди, слушая. А я сидел в уголке, прикрыв глаза. И вновь лилось из груди моей пламя, и вновь продирались из-под земли огненные воины-скелеты. И вновь шли в бой по велению моему, и убивали во славу мою…
        - А старые песни знаешь? - спросил кто-то, когда Нара закончила петь.
        - Знаю, - ответила она, продолжая наигрывать мелодию. - Какую вам спеть?
        - О Тиане Берсерке! - попросил кто-то и тут же его поддержали нестройно.
        А она побледнела как мел, дернулась, неловко струну задела. А потом посмотрела на меня испуганно. Я пожал плечами.
        - Хорошо. Тогда слушайте… Слушайте легенду о Первом из Великого Рода Берсерков. Слушайте о Великом Городе и его людях…
        Она запела, но я не слышал ни слова. Звуки исчезли, исчезли стены, я вдруг увидел себя со стороны. Будто я сижу на жеребце огромном перед воротами закрытыми. А в руке сабля, и горят глаза ворона, и дрожит Оружие. И весь я в алом, словно маг расфуфыренный. А через плечо лента наградная… И страшно мне. Но страх прячется где-то глубоко внутри, а наверху - ярость. Ярость такая, что вот ее и стоит испугаться: самоубийственная.
        Ночь беззвездна, но светла кострами и пожарами. Пламя повсюду. Горит город, горят шатры и костры. С шипением стрелы пламенные тьму прошивают. И падает первый снег. Белой кисеей на волосы ложится и плечи. Я запрокидываю голову… Снежинки тают, едва коснувшись кожи, слезами по щекам бегут капли.
        И в голове ни одной мысли. Только пульсом бьется: «Победа или смерть»! Колотится, пытается вырваться наружу, разодрать тишину мертвую: «Победа иль смерть!» И прорывается…
        - Победа иль смерть! - кричу «другой я» и черный конь на дыбы встает. В поводья вцепляюсь сильней. - Открыть ворота!
        Пришпориваю жеребца и мчусь. Мчусь, сам не видя куда. Будь сейчас передо мной армия Старших или людей - все равно. Свои? Чужие? Какая разница?
        Нет больше Тиана Берсерка. То, что сейчас живет в моем теле, чуждо этому миру, опасно, беспощадно. Что я? Я - ночь, огонь и первый снег.
        Я - Смерть.
        За мной гвардейцы следуют, мои, выпестованные, выученные… Все они погибнут. До единого. Все они погибнут, а я… Я уже мертв.
        - Победа иль смерть! - подхватывают они клич. - Победа иль смерть!
        Сношу голову одному из слишком близко подобравшихся шаманов. Сабля оставляет за собой светящийся алым след, не тухнущий - лишь разгорающийся. Эта огненная лента отмечает мой путь.
        И страха больше нет. Я выжег его, вырвал из груди и бросил в один из костров. Запах сожженной плоти заставляет ноздри хищно раздуваться. Пламя… Да… Его мало… Слишком мало… Больше. Больше!
        Больше!
        Падает подо мной верный Ворон, я лечу на черную землю, качусь между лап и ног, уклоняюсь от ударов. И встаю… И смотрю в пламя. А сквозь пламя на меня смотрит их шаман. И скалится.
        И я делаю шаг. Первый… Протягиваю левую руку, позволяю одному из огненных языков браслетом обвить запястье, потянуть меня, поторопить. Да-да, сейчас… Дай только…
        Пламя сдирает с костей плоть. Смертную - уязвимую. Но я продолжаю жить. Я продолжаю жить. И полыхает в моей груди сердце. И горит верная сабля.
        Я стою в пламени и гляжу в лицо шаману. И шевелится что-то в кострище, и встают рядом те, кого сжег этот демон во славу своих зверобогов.
        - Только победа! Только смерть! - и слышит меня каждый.
        И они выходят. Они идут. Женщины, дети, старики. Идут, а меж ними умершие. Плоти лишенные, огнем наполненные, оружие пламенное сжимающиеся.
        Живые и мертвые.
        Мертвые и мертвые.
        А из пламени она выходит, обнимает меня. И шепчет: «Все правильно, Воин… Ты победил. Смерть - тоже победа, если ты выбрал ее сам, если ты ее принял. Проиграть может только трус…»
        И все сливается в безумный черно-алый вихрь, рычащий клубок тел, костей и пламени…
        И все заканчивается. Я вновь сижу за столом в таверне, а моя менестрелька, уже молча, продолжает перебивать струны…
        - Лишь выбрав смерть ты сможешь победить, - шепчет кто-то прямо мне в ухо. И смеется. Но рядом никого нет. И «никто» продолжает: - Жизнь бессмысленна, если в ней нет цели. А цель Воина - смерть. Чужая. Своя.
        - Смерть, - шепчу одними губами, неслышно. - Победа иль смерть…
        НАРА
        Я замолчала, продолжая перебирать струны. Вокруг звучали одобрительные крики, со всех сторон сыпались монеты. Надо будет подобрать, деньги лишними не бывают… Но я не видела и не слышала никого. Здесь. Я была далеко, там, где горело пламя и смеялась Огненная Княгиня. Реи'Линэ, Огнь Осенних Костров. Род Берсерков должен был достаться ей целиком. Каждый ушел бы в Огнь. Если бы не я. Если бы не я…
        Кто-то подошел, подсел рядом.
        - Я больше петь не буду. - Говорю решительно, так, чтобы больше не просили. Люди никогда не понимают момента, после которого сказать уже нечего. - Это все.
        - Не пой, - согласился Тиан.
        - Ох, прости, не узнала! - Дожили, называется. Он сидит молча, слушает тихий перебор струн. Хотелось плакать, но нельзя. Так пусть плачет гитара. - Она подарила тебе его саблю. Того самого Берсерка, что спас гибнущий город и ушел в Осенний Огонь.
        - Откуда ты знаешь?
        - Знаю. - Надо соврать, отвести подозрения, но нет сил. - Я много чего знаю, Тиан.
        Плачет музыка, надрывает сердце. Смертельный подарок сделала человеку Княгиня. Воин. Не всех я уберегла в Роду, помню. Они уходили - в глазах огонь, в душе - мечта. И плакали оставленные дома женщины. И я плакала вместе с ними. Выбор Воина. Красивые слова, за которыми много слез и крови.
        - У него были дети? - с любопытством. То ли хочет узнать, не его ли потомок, то ли легенда понравилась. Все дети спрашивают «что дальше». Все. Даже взрослые.
        - Был. Сын. Но он никогда его не видел… Даже не знал о нем. Ребенок родился уже после той битвы.
        - Что ты плачешь, малыш? - ласково. До сих пор я не показывалась на глаза подопечному, но сегодня он плакал. Его обидели…
        Ребенок отшатывается, от испуга прекращая рыдать. Ну да, есть от чего испугаться. Баньши является либо в виде невинной девы, умершей в ее Роду, либо в образе безобразной старухи. Но Род только основан, какие уж тут невинные девы, когда этот ребенок - все, что у меня есть…
        - Не бойся меня, дитя. - Нежно. Моя жизнь тесно связана с этим мальчиком, его тревоги - мои тревоги. Пусть я похожа на буку из страшной сказки, пусть я безобразнее ночного кошмара, но ребенок чувствует мою заботу. Бедный-бедный… Хорошо его отцу - он погиб в великой битве, даже не зная, что где-то растет его семя. Его потомок, несчастный мальчик, которого дразнят злые дети. Хорошо Берсерку - он не должен надрываться, из последних сил работать, лишь бы прокормить никому не нужного ребенка - своего сына. А вот девочка, которой не повезло полюбить Воина - она надрывается. Ее долг, ее мука, ее участь тяжелее, страшнее, ужасней. Не яркий миг битвы и гибели, а каждый день полный тяжелого труда и ядовитых насмешек. Она так и не призналась, от кого ребенок… вот только свалилась в беспамятстве, когда услышала легенду о возлюбленном. Менестрели быстро сплели красивую сказочку, но что этой девочке до славы и чести? Но никто не догадался… не захотел. Как же, признать за мальчишкой такого отца, когда можно травить его, обзывая ничейным ублюдком? Бедный, бедный ребенок…
        - Я отомщу! - Грозно. И было бы страшно, если бы эти слова кричал сам Берсерк, а не его сын - щуплый мальчишка, голодный и бледный от недоедания.
        - Тш-ш… тише, малыш, не надо кричать. Я услышу даже твой шепот.
        - Я отомщу! - Уже не так уверено.
        - Подумай, дитя. Это не дети, это стая диких зверенышей. Каждый из них крупней тебя, вдвое сильнее… И их больше, намного больше! Побереги себя, малыш. Тебе с ними не справиться. Их слишком много, а ты мал и одинок…
        - Они не смеют так говорить со мной! Не смеют! - И в слезы. Бедный, бедный ребенок…
        - Они дураки, ребенок. Зачем обращать внимание на дураков?
        - Они дразнятся… - Всхлипывает. Да, дразнятся, и это больно. А еще бросаются камнями и гонят прочь.
        - Они просто не знают, ребенок. Они не знают, кто ты на самом деле. Кто твой отец…
        - Кто?! - И слезинки высохли.
        Я рассказываю. Тихо-тихо, рассказываю эту легенду.
        - Неправда! Этого не может быть! Мать бы знала! - Обижено.
        - Спросишь ее сам, когда вырастешь. - Равнодушно. Я Старшая, с каких пор моим словам не верят? С тех, когда я принуждена возиться с никому больше не нужным сопляком?
        - Я сейчас спрошу!
        - Тш-ш, малыш, не спеши. Как только ты расскажешь обо мне, я исчезну.
        - Ты умрешь?
        - Нет, но ты никогда меня больше не увидишь. А промолчишь - я буду навещать тебя.
        - Зачем? - Недоверчиво.
        - Не хочешь, ребенок? Тогда я уйду сейчас.
        Он пытается удержать меня за подол, но его рука хватает лишь воздух.
        - Я не человек, дитя. Я - Хранитель твоего Рода. Так мне уйти?
        Ребенок думает. На самом деле думает. Любопытство борется в нем со страхом одиночества. Мать весь день занята, дети с ним не играют, родным он не нужен…
        - Останься. - Просительно. Умный ребенок.
        - Останусь. Но ты должен слушаться меня и никогда, никому обо мне не рассказывать! Тогда я останусь с тобой. С твоими детьми и внуками… С твоим Родом.
        - Его мать была простой крестьянкой, - говорю я Тиану. - Назвала сына в честь Берсерка, но это не принесло ему счастья. Неизвестно чей ребенок в деревне - страшная участь. Ее прогнали из дома, она как рабыня батрачила на соседей.
        - Положи ножик, дитя! Не трогай, не играй с огнем!
        - Я хочу быть как отец!
        - Как отец? Сгореть в пламени войны, бросить мать одну? Обездоленную, несчастную? Ты - единственное, что у нее осталось!
        - Отец погиб с честью! А меня все дразнят!
        Зря я рассказала ребенку правду, зря…
        - Ты убьешь меня! - Со страхом.
        - Тебя?! - Ага, испугался! Успел уже привыкнуть к страшной старухе, что приходит, когда он один, и поет песенки, рассказывает красивые сказки.
        - Малыш, я живу только пока ты жив. Не рискуй собой, дитя, не надо.
        Не играй с огнем, положи нож…
        Не бросай родных, позаботься о близких.
        Не докажешь правду клинком.
        Не рискуй.
        Не играй с Огнем.
        Не смотри на мечи…
        - Еще малышом напросился помогать деревенскому кузнецу. Тому все равно было, чей мальчишка, лишь бы работал… А сын Берсерка очень старался.
        - Завтра тебе исполнится семь лет, дитя. Ты меня больше не увидишь.
        - Не увижу? - И слезы. Но уже не плачет, скрывает. Растет ребенок, растет.
        - Нет. Но я всегда буду рядом, помни. Всегда с тобой. А если тебе будет грозить опасность - ты услышишь мой крик. И потомкам передай - когда кричит баньши, быть беде.
        - Потомкам? - Смущенно, недоверчиво.
        - Да. - Твердо. - Помни, малыш, я жива, пока жив твой Род. Обещай мне, поклянись, что будешь жить… хотя бы пока у тебя не подрастут дети. Я кажусь старухой, но, клянусь Хаосом, мне рано еще умирать! Если с тобой стрясется беда… я уйду в Хаос. Пожалей меня ребенок, молю! Я не хочу уходить…
        Он не понимает, но клянется.
        Клянется продолжить свой Род и мою жизнь.
        Я целую его в лоб - он не чувствует.
        - Прощай Тиан, сын Берсерка…
        - Хороший кузнец из него вырос, умелый. Одна беда - не любил он простых заказов. То есть делал, конечно, и неплохо делал. А все свободные деньги на забавы спускал.
        Я покосилась на саблю Берсерка.
        - Он мечтал стать воином, но не стал. Не хотел мать одну бросать, да и… а там женился на дочери кузнеца, семью завел. Домом зажил, никто ему уж и не напоминал, что ублюдок. Звали его - Тиан Кузнец. Но все равно не догадывались, чей он сын…
        - Он всю жизнь тосковал по этой сабле, хоть и не видел ее никогда, - внезапно признаюсь я. - Ковал клинки - для себя, не для продажи - и смотрел на пламя. Ковал, но не мог погасить, забыть. Хоть и не видел никогда. А однажды в ночь ушел. Взял лучший свой клинок и ушел.
        А я в то время пела колыбельные его сыновьям… и не удержала Кузнеца дома…
        - Полгода не прошло, как пришла злая весть. Слишком долго он тянул, слишком долго сидел дома. Не вышло из него Воина, сгинул. Скоро сгинул, без славы и чести.
        И плакала его жена и рыдали дети и стонала баньши, не удержавшая первого своего человека от гибели…
        - А как поплакала, продала все клинки. Хотела в реку выбросить, да отец удержал. Не глупый он человек был, нашел хорошего покупателя. Озолотились все, Тиану Кузнецу равных не было. Слишком сильно он по сабле тосковал, слишком сильно мечтал о битве. Потому и ковал мечи для себя одного, не мог в чужие руки отдать. Озолотились, разбогатели… а от детей Кузнеца Род продолжился…
        Тиан молчит, думает. О чем?
        - Где они теперь? Что с ними стало дальше?
        Я смотрю на своего человека. Долго смотрю, печально. Нет, я не скажу всей правды, не признаюсь. Не надо ему знать, чья кровь течет в его жилах. И так уже хватает и сабли, и выбора… только родовой гордости не хватает.
        - Угас Род, - отвечаю я глухо. - Потухло Пламя.
        ТИАН
        Врет. Снова врет.
        Род продолжен.
        Во мне.
        В Тиане Берсерке. Последнем из Рода.
        Я не знаю, откуда, но я это знаю.
        Но эту ложь я прощу. Она просто не понимает. Менестрелю не понять Воина.
        - Спать пойдем? - спрашиваю, глядя на ее усталое, осунувшееся лицо.
        - Так рано еще, может госпожа менестрель еще что споет или расскажет? - вмешался прислушивавшийся к нашей беседе хозяин.
        Она мотает головой.
        - Тяжелый переход был, - извиняюсь вместо нее. - Устала сестра. Мы спать пойдем… Завтра обоз с рассветом отправляется, а мы с ними уходим.
        Он расстроился. Спросил заискивающе, может, задержимся? Пришлось зыркнуть на него так, чтобы все вопросы на корню увяли. Нара благодарно улыбнулась, а потом прижала к себе гитару и поплелась наверх. Я - за ней.
        Ради экономии сняли одну комнату. Она на кровати легла, а я на полу устроился. Нара тут же затихла, засопела, даже похрапывать начала, а вот ко мне сон не шел. Словно отрезало. Все чудилось, будто смотрит на меня кто-то недобро. И ведь не обязательно кажется - может, и смотрит. После встречи с двумя стихиями, я уже ничему не удивлюсь.
        А в голове все слова крутятся, сказанные той женщиной, в видении моем из пламени вышедшей.
        «Смерть - тоже победа, если ты выбрал ее сам, если ты ее принял».
        И вдруг понял. Это ведь она не ему говорила, не Первому Берсерку - мне.
        Зажмурился, сглотнул комок, в горле вставший.
        Не просто так мне сабля досталась, не случайно Лис помог.
        Правду Нара сказала.
        Угас род Берсерков. Потухло Пламя.
        Потому, что Последнему из Рода предстоит выбрать смерть.
        Мне предстоит принять смерть.
        И стало так страшно… Захотелось сбежать. Бросить проклятое Оружие, флягу эту дареную - на край мира уйти, чтобы никто не догнал.
        Я не справлюсь. Я - не он. Я не Воин!
        Он рассмеялся. Ткачиха невольно заслушалась его звонким смехом, залюбовалась этим невероятным, невозможным существом, явившемся к ней в гости.
        Нет, не так…
        Соизволившим дать ей аудиенцию.
        - Ты не учишься на своих ошибках, - сказал он, отсмеявшись. - Как малое дите суешь руки в пламя, раз уже обжегшись. Ну, почто тебе этот смертный?
        Реи'Линэ… Гадина! Говорят же, что она - единственная, кто рискует его о чем-либо просить. Единственная, кто вообще способна с ним встретиться. Если бы речь шла не о НЕМ, Ткачиха бы подумала, что это…
        - Я затрагиваю Ваше право, Изменчивый? - спросила.
        - Нет, с чего бы… Мне просто стало интересно. Причины, толкнувшие тебя на этот… эксперимент… мне непонятны.
        - Я мщу роду смертного, испортившего мой узор, - пожала плечами. - Я в праве.
        - Месть… - потянул он недовольно. - Всего лишь месть… А я-то надеялся, что мои дети более… разумны. Что ж… Тогда я хочу предложить тебе пари. Если проиграешь, если он справится, ты оставишь Род Берсерков в покое. Если же все пройдет так, как ты задумала, я исполню твою просьбу, я прикажу Вьюге вернуть тебе нить ее… возлюбленного.
        - Я согласна, Великий, - поспешно кивнула Ткачиха.
        А мысленно она уже предвкушала, что сделает с узором, когда нить, украденная одной из Стихий, вернется. Когда она вновь обретет власть над судьбой одного излишне возомнившего о себе Князя.
        Этот Берсерк не справится. В нем нет того, что может ему помочь. Ни Огнь, ни Лис не успеют его научить. Скоро… Скоро она отмстит им всем!
        А черноволосый мужчина улыбался. Дети… Как же они предсказуемы… Лишь одна из его дочерей однажды сумела его заинтересовать. Лишь она умудрилась его удивить.
        И если она просит о маленьком одолжении, почему он должен отказать?
        ГЛАВА 3
        18 - 19 ноября
        НАРА
        Я спала беспокойно, чуяла неладное. Тиан ворочался, вздыхал, маялся. Что-то мучило его, не давало забыться. А у меня перед глазами стоял тот город, под стенами которого погиб первый Берсерк. Или нет? Тот ли?
        И шептал-трещал Огнь, и смеялась Реи'Линэ.
        Этот сон был не для меня, но все же он пришел ко мне. Зачем? Княгиня хотела меня помучить? Наказать? Жаркий шепот Огненной Девы. Страх. Не мой, - меня в этом сне не было, - его.
        - Зачем ты показываешь мне это? Зачем?! - кричу.
        Смех, треск пламени.
        - Реи'Линэ! Ответь! Зачем?! - ярюсь.
        Не отвечает. Весело смеется.
        - Реи'Линэ! - молю.
        Гудит пламя, звучат жуткие обещания Княгини. Сон выталкивает меня: чужачку, подсмотревшую то, что ее не должно касаться. И словно пущенная издалека стрела, меня поражают слова:
        - Помни свой долг, девочка.
        - Реи'Линэ! - просыпаюсь и вскидываюсь, комкая в пальцах сырое, холодное одеяло. Тяжело дышу, хриплю. На лбу - испарина. Вся в холодном поту.
        Сохрани меня Хаос от таких вот «визитов»…
        Утро не принесло ничего нового. Вот только Тиан был грустен и, еще меньше, чем раньше, хотел со мной разговаривать. На все мои вопросы и замечания он отвечал неопределенным мычанием или пожатием плеч. Он прятал глаза, смотрел куда угодно, но только не на меня. Что же с ним такое! Неужели тоже видел сон? Осенняя Княгиня! Ну, чего ты теперь от него хочешь? Разве мало тебе? Хочешь окончательно сломать его?
        Но высшие фейри никогда не отвечают на такие вопросы, да и кто бы рискнул спросить у них отчета? По-моему, они и сами не всегда понимают, чего именно добиваются. Игрушки… Смертные, Старшие - мы для них игрушки.
        Позавтракав вчерашними кушаньями - хорошо хоть, не рыбой! - мы принялись собираться в путь. В обозе насчет меня перешептывались. Ага, значит, я не только своего не добилась, но и дурочкой последней себя выставила. А уж когда я услышала, что Тиан наболтал главе, а глава раззвонил парочке сплетниц, в дороге оттачивающих языки просто тренировки ради… Любовник у меня в Вольграде! Это же надо выдумать! И ведь кто-то поверил, принял гнусную выдумку Тиана за чистую монету. Не считая этого, первая версия мало отличалась от истины: брат пошел меня искать, я заблудилась, натерпелась страху и охотно вернулась домой. Вторая партия сплетниц с жаром отвергала идею нашего с Тианом родства и приписывала мне какие-то невообразимые идеи насчет ревности, обиды и желания покончить с собой. Ко мне еще и додумались обратиться за разрешением этого спора. Боюсь, никто не поверил горячности, с которой я подтвердила свое родство с человеком. Сторонниц первой версии после моих заверений резко поубавилось. Теперь все гадали, как я сумела навязаться на шею безразличному ко мне возлюбленному. Тиана эта болтовня, к счастью,
мало волновала: уж больно версии были близки к истине. Человек и так слишком о многом догадался. «Странная»! Хорошо хоть, перестал дурочкой считать, но… Что же с ним такое?
        Неторопливое продвижение обоза было нарушено выскочившим на дорогу крестьянином. Он, быстро справившись, кто из нас главный, бросился к главе обоза и принялся его горячо о чем-то просить. Приемы, которые он для этого использовал - падение на колени, воззвание к Единому и прочие жалкие попытки изобразить нечеловеческие муки, - заставили главу отдать приказ об остановке. Не из сострадания, просто крестьянин мешал проехать. Охранники подобрались ближе, я, не удержавшись, тоже подошла полюбопытствовать.
        В одном из миров говорили: «Любопытство кошку сгубило»… Пусть я и не кошка, но и меня потворство слабости до добра не довело.
        - Почтеннейший, - втолковывал голова, - какое отношения я могу иметь к вашим курицам?
        - Петушков молодых, яички свежие, колбасок, шавку, дите, вон, со двора прямо пропало… - тараторил мужик. - Хоть дите-то верните! Мать слезами умывается!
        - Я тут при чем?! - возопил голова. - Я детей отроду не разыскивал!
        - Это кто же такой всеядный: все - от петушков до детей - кушает? - не выдержала я.
        Мужик взвыл и разродился очередной серией воззваний к Единому.
        - Не шути Нара, видишь, не до того человеку, - сердито одернул меня Тиан. Он принял мои слова за шутку?! А я, между прочим, совершенно серьезно. Зачем еще человеческих детей воровать, если не пожирать их, как в сказках? На что они вообще кому-то сдались?
        - А что случилось-то?
        - В деревне пропала девочка, - поморщился Тиан. - А еще продукты из чуланов и птицы из курятников.
        - И?.. - я окончательно запуталась.
        - Сжальтесь, девушка, не откажите! - кинулся мне в ноги мужик, пытаясь поцеловать сапоги.
        - В чем? - поразилась я, спешно отступая. Кажется, я начинаю понимать главу обоза, с сумасшедшими лучше не спорить, с ними лучше вообще не связываться…
        - В помощи! - Эти слова отозвались в моих ушах похоронным звоном. В памяти всплыл разговор, который я слышала, сидя в волчьей яме.
        - А теперь о плате, Воин…
        - Дай, вытащу, потом разберемся!
        - Нет уж… Сначала - плата. Итак… Моя плата такова… Куда бы вы ни пошли, куда бы ни спешили, встретите когда в дороге человека, что о помощи попросит - не откажите ему.
        Я сглотнула.
        - В какой помощи? - спросила осторожно.
        - Разыскать!
        - Ваши петушки давно съедены, - попробовала объяснить я, но тут меня оборвал Тиан:
        - Нара, сейчас не время для шуток! - и, крестьянину: - Нам очень жаль, но мы…
        … встретите когда в дороге человека, что о помощи попросит - не откажите ему.
        - Да, - подхватила я, толкая Тиана локтем в бок. - Нам очень жаль, что придется отстать от обоза, да и не умеем мы детей разыскивать. Но раз просите - попытаемся.
        - Нара, ты, что, с ума сошла?! - прошипел Тиан, хватая меня за плечо. Или я чего-то не понимаю, или он в ярости.
        - Нет. - И, шепотом, в самое ухо, пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться: - Это ты с ума сошел! Так быстро забыл данное Листопаду обещание?! Беды хочешь? Смерти?
        - Но обоз… - начал он.
        - Ты клялся! - отрезала я. - Хочешь узнать, что случается с глупыми смертными, которые нарушают данную Князю клятву? Лучше сразу вырой себе могилу и ложись в нее живьем - все легче будет.
        Тиана аж перекосило. Глава с улыбкой наблюдал за нашим «нежным объяснением».
        - Нам придется уйти, - вздохнув, сказал ему Тиан.
        - Видно, не судьба, - хладнокровно произнес глава. И, порывшись в кошельке, вручил моему человеку плату за полдня - пять медных монет. Хаос! Дорого нам обошлась моя выходка!
        Мы подхватили свои сумки и пошли вслед за крестьянином. Честно скажу, мне хотелось его убить. Не знала бы, что за этим последует, точно бы прикончила и прикопала у дороги.
        Тиан хранил раздраженное молчание. Его точно не радовала перспектива опять отстать от обоза, да, к тому же, углубиться в какую-то несусветную глухомань, а потом вновь выбираться на тракт, да еще с такой обузой, как я. К тому же, что-то мучило его, какие-то непонятные мне сомнения.
        Крестьянин Тиана попросту боялся, а меня… стеснялся, что ли? Не понимаю, с чего бы, но отношение ко мне какое-то странное. Да еще эти взгляды искоса…
        - Расскажите о пропаже, почтеннейший, - попросила я. Мужик охотно согласился поделиться ценной информацией:
        - Не приведи Единый вам такое испытать! С утра встал, слышу - вой. Нерька, девчонка соседская, говорят, пропала! Матери с вечера сказалась - у подружки останусь, у Гапки моей. А у нас и не была. Утром - хвать-похвать, нету девки! Соседка в слезы, дочки ее в крик, все искать - нету!
        - А почему вы-то просить пошли, а не родные Нерьки? - не поняла я.
        - Да ить петушки-то у меня пропадают, - признался крестьянин.
        Вот они, люди! Смертные! Петушки им детей дороже! Даже Князья признают право детей на неприкосновенность, а тут… Одним словом: смертные!
        - Дык не у меня одного пропажи! - заторопился мужик. - Уж неделю как ночь на дворе - собаки лаем заходятся. Выходим, смотрим - нет никого! А наутро - у кого петушка, у кого колбаски, у кого дров со двора, у кого, вон, даже тулуп покрадет. У Ланки, другой соседки, вдовая она, так еще и все деньги из-за печки выкрали! Говорил ей - дура-баба, куда деньги кладешь, первый же вор туда полезет!
        - Сторожить пробовали? - сухо спросил молчавший до этого Тиан. Он шел на шаг позади нас, я думала, и не слушал.
        - И сторожили, господин, и капканы ставили! Да только как тень он - вот был и вот нету… - угодливо затараторил мужик.
        Как тень. Неужели… Старший? Только вот одного из истинных детей нам теперь не хватало!
        - Подозрительный появлялся кто? - продолжил допрос мой спутник, догнав нас, приноровившись справа от нашего горе-нанимателя.
        - Появлялся, господин, как не появляться! Маг заходил. Рыжий такой, морда противная, меченный. - Мужик скорчил рожу. - Ну прям баба какая! Волосы до задницы, моя аж обзавидовалась. Тьфу!
        Листопад… Вот Хаос!
        Нет. Не мог он отрядить нас спасти людей от себя самого… такие шутки не в его духе… но что может знать баньши о юморе Князя?!
        - Меченый, говорите? - переспросил Тиан.
        Если это Листопад, нам конец. Князья не любят, когда вмешиваются в их планы, даже в самые безумные.
        Нет. На что ему человеческий ребенок?
        Нет, нет и нет.
        - Да вы его никак заподозрили? - спохватился крестьянин. - Не он это, Единым клянусь - не он!
        - Откуда такая уверенность? - злым, неприятным голосом спросил Тиан. Люди не любят ни фейри, ни Старших. А мой человек еще не любит обмана.
        - Дык, это ж он посоветовал к вам обратиться! - простодушно ответил тот.
        - Он?! - этот вопрос мы задали оба. Одновременно. С одним и тем же недоверием.
        - Да вот он и посоветовал. Как раз у нас тут остановился пожил немного и денька три назад дальше пошел. А сегодня утром обратно прошел. Мы-то к нему кинулись, как увидели, а он - ни в какую. Сказал, не по чину ему такими мелочами заниматься. Оно-то и понятно… Где мы - а где он! А как уходить-то собрался, бросил, мол бежать надо на тракт, обоз искать. Я и пошел. Ведьмино семя он, да еще, небось, отродье фейкино - глазищи-то ихние, дикие, но…
        - А дальше? - как можно мягче спросила я. Обругать Лиса наш проводник - обругает, а вот потом нам троим за это расплачиваться придется. - Найти обоз - и все?
        - В ноги броситься, - честно поведал крестьянин. - Лис, маг тот, он был так уверен, говорил, знает точно, там помогут.
        - А кто поможет, не говорил? - я подозревала, что говорил. Тиан. Мой глупый человек, слишком доверчивый, чтобы быть Воином. Слишком наивный. Но ответ заставил меня поперхнуться и подавиться заготовленной фразой:
        - Да вы, госпожа, и поможете, - брякнул крестьянин.
        - Я?! - Я споткнулась и замахала руками, пытаясь сохранить равновесие. Вот это номер!
        Тиан тоже удивился. Понимаю, его о чем-то просить, но я тут при чем?
        - Вы, госпожа. И тот, кто за вами со мной пойдет, - подтвердил мужик.
        На лице моего человека появилось не самое приятное выражение. Тиану совсем не польстило то, что Лис отвел ему роль простого спутника при «приблудной менестрельке». Но, получается, Ли'ко все заранее знал! И все рассчитал! Он простился с крестьянами, перешел Реку, остановился в одном с нами постоялом дворе и ждал, когда мы ему задолжаем. Безумие!
        Значит, точно его работа. Листопад мог выкинуть такую шутку, чем она бессмысленнее, тем больше ему нравится. Кажется, я начинаю понимать мою Эйш-Тан, люто ненавидящую Ли'Ко.
        - А как нам ребенка искать - не сказал? - тем временем продолжил допрос Тиан.
        - Нет, - простодушно удивился крестьянин. - Он же сказал - не по чину ему. А вы, сказал он, эк… акс… экспиторы…
        - Эксперты, - машинально поправила я. Ну да, точно… Эксперты. Не чета ему… Ага, ага. Если учесть, что Листопаду не в пример проще, чем нам, найти пропавшего человека, его доброта просто превосходит всякое разумение. Он не мог не понимать: крестьяне, не дождавшись помощи от обещанных «спасителей» разорвут нас в клочья. И Тиан один точно не отобьется.
        Ох, моему человеку было бы лучше бросить меня в яме, чем обратиться к Осеннему Листопаду! Уж очень дорого Князья берут за свои… услуги… Не любят они равноценный обмен, ох, не любят.
        Мне кажется, или Тиана одолевали те же мысли?
        Доверие, которое почти установилось между нами еще вчера, сегодня было смыто волной раздражения. Его - не моего. Второй раз отстать от обоза, ввязаться в какое-то безумное предприятие, подстроенное Лисом - в этом можно винить только меня, и Тиан винит, со всем пылом не выспавшегося и испуганного человека. Испуганного. Почему он мне таким кажется? Ведь он же Воин, он выбрал этот путь, и сабля Берсерка признала его! Откуда в моем человеке страх?! Воину по определению он не ведом, иначе какой он Воин?
        ТИАН
        Уму непостижимо! Во что же я вляпался, воспользовавшись помощью проклятого Лиса?! Когда Нара напомнила мне о клятве, я едва удержался, чтобы не придушить ее. Из-за кого я в это влип? Из-за нее все! Не сбежала бы она, не встретился бы я с Лисом, не залез бы к фейкам в долги. Да, все из-за нее…
        Нехорошее у меня было предчувствие. Там, где фейки побывали - жди беды. А уж не сам ли Лис девочку-то похитил? Только вот зачем она ему? И зачем он дал такой странный совет деревенским?
        НАРА
        Деревенька небольшая была - домов на двадцать. Бедная, но чистенькая. Хорошие здесь люди живут, чувствую… Не гнилые. Правда, их положительные качества с успехом компенсировались невероятным многословием. Нас встретили так, как не приняли бы и посланный из Вольграда отряд магов: крики, шум, жалобы, мольбы. Тиану понадобился весь его опыт службы в вольградской страже, чтобы заставить людей успокоится и внятно изложить события.
        Где-то недели две назад в деревне стали пропадать продукты, птица и плохо лежащие вещи. Сначала все грешили друг на друга, на собственную забывчивость, неряшливость (тем более, что некоторые вещи находились в самых неожиданных вещах), но постепенно поняли: здесь орудует кто-то посторонний. Не стали бы собаки брехать на своего, а если б и залаяли, то не так, они-то (крестьяне) своих шавок знают. Стали тщательней запирать двери, смотреть за своим добром. На месте следующих покраж обнаружили следы взлома. Потому и мага так радостно приветили - надеялись, что поможет. Но маг более или менее вежливо объяснил, что намерен здесь отдыхать, а за свои услуги берет столько, что и всей деревней не насобирают, так что пусть со своими курами разбираются сами. Несколько курочек, кстати, после этого разговора нашли придушенными на улице, а кто-то клялся, что видел у курятника рыжего лиса с белой полосой по хребту, но пропажу колбас и тулупа это всё равно не объясняло.
        Однажды вечером маг засобирался и ушел, сопровождаемый непритворными слезами половины девичьего населения деревни. А сегодня вернулся и дал свой странный совет, причем дал так убедительно, что люди даже заинтересовались и обещанных «экспертов» стали ждать почти с нетерпением. Не знаю уж, как Листопад сумел не внушить людям ни малейших подозрений - и это после своей выходки с курицами, которых, я уверена, он придушил специально, чтобы посмеяться над людьми, доверившими ему свои мелкие заботы. Или просто позабавился, что его - Лиса! - просят отыскать пропавшую птицу.
        Собака пропала в ту же ночь, что и ребенок. Подвергнутая самому суровому допросу Гапка упрямо отказывалась признаваться, что ей что-то известно об этом деле. Пришлось отвести девочку в сторону и поговорить с ней по душам. Наверное, не зря я столько поколений воспитывала чужих детей - опыта не занимать. Девочка заплакала, зарыдала и… призналась. Нерька решила убежать из дома! Не навсегда, а на «до вечера» - а то чего это родители последний пирожок братцу отдали? Нет, недалеко. Они когда еще за грибами ходили, подметили в лесу шалаш, там Нерька собиралась пожить вольной жизнью и вернуться.
        - А волков Нерька не боялась? - спросила я, вспомнив, как надрывались серые ночью.
        - Нет, с ней Полкаша был, - бесхитростно ответила Гапка. - Она у меня попросила, Полкаша большой, смелый, с ним ей никакие волки не страшны!
        Все так просто? Ребенок заигрался в лесу? Только сходить в шалаш и все? А кто продукты крал? Не могла же девочка сама взломать чулан…
        Тиан не терял времени и скрупулезно осматривал все места преступлений, совал нос во все щели.
        Мы пришли в деревню ближе к вечеру, теперь неумолимо темнело. Мне стало неуютно. После ночи в лесу я сильно невзлюбила темноту, вечерние и утренние сумерки. Любое время, когда не светит яркое солнце.
        - Выяснила что-нибудь? - деловито спросил меня Тиан, закончив осматривать следы взлома на тайнике вдовы Ланки.
        - Не знаю, - честно ответила я. Что-то мне в предложенном объяснении не нравилось. Выслушаю Тиана и расскажу, что от Гапки слышала - А ты?
        - Тоже не знаю. Здесь настоящий вор орудовал, но чего-то я не понимаю… Собаками пробовали искать?
        - Пробовали, господин! - зачастил давешний крестьянин. - До леса добегают, а дальше не идут, хоть ты что делай!
        Мы переглянулись.
        - Ну, Нара. Что твои легенды рассказывают? Старший? Фейка?
        Я помотала головой.
        - Не станет фейри в смертных землях орудовать! И Старший… далеко от Вьюжных лесов, да и не стал бы Листопад…
        - Ты уверена? - скептически спросил мой человек.
        - Зачем ему смертный ребенок? И колбаса? И тулупы? Ты при нем видел подобный хлам? - спросила я в ответ. Да уж, Нара, конспиратор из тебя, конечно… Хорошо хоть человек мой не слишком… проницателен. Кажется, Тиан не заметил ничего, только неохотно признался, что нет, не видел. Но Лис ему чрезвычайно подозрителен!
        - Нет, это не он. И не послал бы он тебя на встречу со Старшим, сам бы разобрался или сообщил их Э… кому надо. Тут человек орудовал, только люди на такое способны.
        - Ты точно не фейка? - хмыкнул Тиан и продолжил, развеяв иллюзии о своей непроницательности и невнимательности, - Странно ты как-то о людях говоришь. Да и ребенка назвать хламом - это как-то… не по-людски это.
        Я не ответила. Сам хотел, чтобы я перестала лгать, зачем теперь спрашивать?
        Вокруг нас собрались удрученные люди.
        - Сами-то искать пробовали? - спросила я, наконец.
        - Пробовали, госпожа, - ответили вразнобой. Одна из женщин зарыдала, вторая утирала лицо уголком фартука… - Как же не пробовали….
        - И?.. - поторопила я. Ну почему из людей вечно каждое слово словно клещами вытягивать приходится?!
        - Дык, как собаки на опушки-то остановились и завыли все в голос, мы и не стали соваться.
        - И чего ждали? - нахмурилась я.
        - Вас, госпожа. И господина стражника с вами.
        Нет, это только Листопад так может - наплести всей деревне с три короба, чтобы толпа здоровых мужиков у опушки затылки чесала и ждала каких-то пришлых избавителей.
        Я вздохнула. Оглянулась. Вся ребятня смотрела на нас с жадным любопытством и только Гапка почему-то отводила взгляды.
        - Тянуть нельзя, - решила я. - Что-то мне здесь не нравится. Сейчас надо идти.
        Крестьяне оживились. Тиан зыркнул из меня исподлобья, и я запоздало поняла, что влезла в его работу… Я же вроде менестрель, так чего в стражника играю?! Да уж…
        - Но вы, почтенные, с нами пойдете! - потребовал, перестав хмуриться, Тиан, забирая бразды правления в свои руки и непреклонно оттирая меня в сторону. - Хоть факелов возьмете, нам виднее будет.
        Они скисли, но спорить не стали. Не иначе, проснулось чувство справедливости.
        - Вы пока собирайтесь, а я с девочкой еще раз побеседую, - сказала я. Я тут со всей душой помогаю - а ведь клятва не моя, между прочим! И такое встречаю отношение. Люди!
        ТИАН
        Все страньше и страньше…
        Пока мужичье собиралось в поход, я подошел к деревенскому голове.
        - Скажите, почтеннейший, а этот маг… Лис… Он зачем в деревне-то останавливался?
        - Дык это… отдохнуть… Здоровье поправить. Он у Нюрки жил, у сеструхи моей. Она в нем души не чаяла. Сначала боязно было, меченый ведь, но он правильный был, не то что остальные. Моей Яньке, вон, мужа вылечил. Он в запое три дня был, чуть не прибил дочу-то, а этот на него зыркнул своими-то глазищами, так сразу протрезвел, в ноги Яньке кинулся, прощения молил. А маг потом и синяке Яньке-то вывел, и травку оставил, чтобы значит мужу-то в суп класть, чтоб налево не ходил да не нажирался…
        - А с девочкой этой, которая исчезла, он говорил? - продолжал допытываться я. Уж очень хотелось свалить все происходящее на Лиса. Подозрительный он. Говорят же: «ищи фейку».
        - Дык говорил конечно, как же не говорил! Только вы не думайте, он ничего такого… Нерька все к нему жалась, сказки просила… А сказки он рассказывал - заслушаешься. О таких чудесах, что мы и не слыхивали.
        Ах да, Нара что-то такое говорила… Вроде бы Лис покровительствует менестрелям и сказителям? Да, точно…
        Все-таки не при чем он… Не по нраву мне Князь фейкин, но и напраслину на него возводить не стоит. Да и со мной он был, когда девка-то пропала.
        - Эх… - продолжал тем временем голова. - Я-то, грешным делом, дочку за него сватал. Уж очень по душе мне этот Лис пришелся. Не пил, не дрался, баб не щупал… Такого бы мне зятя, а то все наши-то… Доча у меня младшая - красавица. Да и сила в ней есть, меченая она… Не чета академикам, но знахарка из нее знатная выйдет… Так отказался он. Сказал, счастлив бы был женой назвать, но наречен он…
        - Да? - рассеянно переспросил я, ища глазами Нару. Что-то долго ее нет… Чего она там время с этой девочкой теряет?
        - Да… Сказал, ждет ее… - ответил глава… - И всегда будет ждать.
        НАРА
        По второму кругу из ребенка сведения вытряхивались еще тяжелее. Нет ли в округе чего-нибудь странного? Не попадался ли кто необычный? Конечно, попадался, Лис! А кроме Лиса? Кроме Лиса нет никого. Совсем-совсем никого? Совсем. И ничего странного тоже нет? Тоже нет. Только в лесу избушка какая-то странная стоит…
        - Избушка?! В лесу?! И никто о ней не знает?! - не поверила я.
        - Нет, - захлопала глазами девочка. - Она ветками укрыта, никто и не знает.
        - А ты знаешь? - продолжила я допрос.
        - Ну да. Мы там вчера с Нерькой играли. Она сказала, там наверняка бука живет - которая детей по ночам ворует. И слуг своих посылает в деревне приглядеться, кто хуже всех маму слушается.
        - Слуг?!
        - Ну да, мы с Нерькой видели! Только я забоялась, а Нерька пошла поглядеть! Она смелая!
        - Так что же ты мне про «поиграть» несла?! - не кричу, но злюсь основательно. Человеческие дети - существа еще более непостижимые, чем их взрослые!
        - Я утром маму спросила… - робко.
        - И что?!
        - Она сказала, буки не бывает, и чтобы я не боялась… я и подумала - кто-то просто играет и Нерька с ними…
        Не-е-ет, это что-то невозможное! Ребенок точно знает, кто грабит деревню, но принимает это за дурацкую сказку и игру!
        - Тиан, иди сюда!
        Человек послушно подошел ко мне и выслушал все подробности, какие только можно было вытрясти из девчонки. Полная версия происшедшего звучала так: Нерька решила в одиночку выследить буку и ее слугу, собралась ночью подкараулить грабителя и пойти за ним. А что взрослые преступника не видят, девочку не смутило - взрослые много чего не видят! Даже кто лишний пирожок за столом тянет…
        В общем, храбрая дурочка решила стать в одиночку спасительницей деревни и тем самым заслужить особую любовь родных, вытеснив в их сердце братика. Я не знала, плакать мне или смеяться. Ребенок, девочка, в одиночку собралась совершить настоящий подвиг: напасть на разбойничье гнездо - и все это ради пары теплых слов и второй порции сладостей! Что же из нее со временем вырастет? А будь это мальчишка, что бы выросло?
        Что из нее вырастет?.. Вырастет. А вырастет ли? Может быть, уже слишком поздно…
        В сказку о буке я не верила нисколько. Матери такие сочиняют, чтобы дети за околицу одни не ходили. Там могли жить Старшие или лихие люди. Если Старшие - почему жались к деревне и воровали жалкие предметы человеческого обихода? Если люди - как отпугивали собак?
        Это все я изложила Тиану.
        - Есть такие средства, - вспомнил он, - которые собакам нюх отшибают. Только откуда они в глухомани?..
        - Ну, откуда бы ни были, это можно решить позже, - предположила я. - Идем?
        Мой человек посмотрел на меня, как на полную дурочку.
        - Нара, ты когда-нибудь такими делами занималась? Сталкивалась с буками, их слугами, с заброшенными домами?
        - Нет, - удивилась я. - Откуда бы? Но бук не бывает, ты же понимаешь. Это воры какие-нибудь или бандиты.
        - Именно, - многозначительно заметил Тиан. Он отвел меня в сторону и зашептал, следя, чтобы никто из деревенских не подслушал. - Думаешь, после слов твоего фейри эти люди захотят сами схлестнуться с бандитами?
        - Моего фейри?! - взвилась я. - Это ты его нанял!
        - Нара, - едва сдерживаясь, - я ведь не о фейках толкую. Я говорю про деревню. Захотят?
        - Понятия не имею. - Я пожала плечами. Мне-то откуда знать?
        - Тогда поверь моему опыту. Не захотят, - ядовито произнес он.
        - Но Лис… - начала я.
        - К фейкам Лиса! - выругался Тиан, машинально осеняя себя знаком Единого.
        Я не удержалась и хихикнула. Послать фейри к фейри - ну да, логично. Но Тиан оставался серьезным.
        - Если мы сейчас захотим откланяться, нас догонят и убьют, - предположила я. Вообще-то, мне не приходилось сталкиваться с таким количеством народа, а уж уговаривать своего человека идти на подвиги… Чтоб этим фейри!..
        Тиан, кажется, во мне разочаровался.
        - Нара, если ты ничего не можешь сказать - постой в сторонке и помолчи.
        - Как помолчи?! - возмутилась я. - Я пойду с тобой.
        Человек возвел глаза к небу - видимо, призывая Единого в свидетельство моей глупости.
        - Если хочешь - пойдешь. Но не путайся под ногами.
        Я послушно заткнулась и молчала, пока Тиан отбирал из желающих пойти с нами в лес - точнее, неохотно согласившихся - мужчин, наиболее подходящих для предстоящего действа. Вообще-то я смутно представляю себе, что тут можно сделать. Дойти до спрятанного дома, убить разбойников, найти девочку? А если ребенок не там? А если они не при чем? А если девочка уже мертва? Тиан тоже не казался уверенным, но после не самых долгих в мире препирательств набрал команду из полдюжины человек, еще троим велел взять факелы и, как и мне - не путаться под ногами. Я сделала вид, что в жизни не держала в руках горящей палки - чистая правда, между прочим! - и умудрилась остаться безо всякого задания. Подозреваю, Тиан охотно оставил бы меня в деревне, но ему надоело препираться.
        ТИАН
        О, Единый! Ну за что мне все это?! Мало того, что на разбойников мне придется вести толпу необученных, пьяных крестьян, вооруженных вилами, так еще и Нара ни в какую не согласилась остаться. Теперь еще и о ней беспокоиться придется.
        Не место в драке женщинам. Но разве ей это объяснишь?
        Придется с собой брать…
        Вот ведь!
        НАРА
        Споры вспыхнули снова, когда оказалось, что никто не знает дороги, кроме Гапки. Приведший нас крестьянин и его жена встали грудью на защиту ребенка, которую злые люди хотят тащить в гнездо разбойников, причем на ночь глядя. Сама Гапка успела уверовать, что в лесу все-таки живет бука, и на ужин к той не спешила. Люди! Я бы не могла спокойно жить, зная, что из-за моего молчания подруга подвергалась дополнительной опасности и, может быть, уже мертва. С другой стороны, у меня нет подруги, и быть не может.
        Тиан колебался. Он не хотел тащить с собой ребенка и не хотел шарить вслепую по чужому лесу. Остальные крестьяне разводили руками - не знают никакого лесного домика.
        - Ребенок, - не выдержала я. - Никто тебя не пустит к буке, даже не проси. Опиши мне дорогу - так подробно, как только сможешь.
        Гапка пустилась в путанные объяснения. Полянка, грибы, ягоды, ручеек, свернуть возле большой ели, обогнуть кривую березу…
        - А, знаю! - закричал один какой-то пацаненок. - Мы там в детстве в разбойников играли! Только это пустой дом, никого нет.
        Мальчик по возрасту был почти что взрослый, что не спасло его от оплеухи отца. Тоже дитя, но хотя бы не такое маленькое, как девочка. Я принялась придумывать, как бы уговорить его родителей рискнуть чадом, но Тиан меня опередил.
        - Возьми факел, покажешь дорогу, - велел он тоном, не терпящим возражений. Крестьяне переглянулись. Все-таки это они нас позвали и, кроме того, Тиан говорил так, будто знал, что делает. Родители мальца заспорили, после чего отец выступил вперед.
        - Тогда я тоже с вами пойду! Куда Дор, туда я, - решительно заявил он. Тиан пожал плечами.
        После того, как все, вроде, было согласованно, мы потратили еще уйму времени на то, чтобы дать отобранным спутникам найти подходящее оружие - в основном вилы и топоры, - подобрать «самые лучшие» факелы и проститься с родными и близкими. Создавалось впечатление, что мы идем не отыскивать, может быть, вообще всего одного оголодавшего вора, а брать штурмом вражескую крепость. Но вот, наконец, мы выступили.
        ТИАН
        Что-то было не так.
        Все было не так. И то, что я веду за собой толпу, которая в реальном столкновении только помешает. И то, что Нара в опасности…
        А еще я не хотел сражаться. Я боялся. Боялся того, что мне придется убить… Вновь…
        Нет, умом я понимал, что ублюдок, захвативший девочку, не достоин жизни, но я не мог даже думать о том, чтобы стать его палачом.
        Рукоять сабли нагрелась. Я рассеянно поглаживал ее, стараясь успокоиться, но на сердце тяжело было, хотелось развернуться и пойти обратно.
        Проклятье! Ну что же такое? Сто раз в патруле ходил… Всегда готов был действовать. А сейчас трясусь. Ну какой из меня Воин?!
        Может, и правда повернуть? И девочку не спасу, и людей напрасно положу…
        Но нет, не могу…
        Проклятый Лис!
        НАРА
        В лесу было… как в лесу. Если преступник в своей избушке один, он, скорее всего, успеет убежать и схорониться задолго до нашего приближения. Крестьяне громко топали ногами, так же громко переговаривались и едва только не пели песни. Фляга, резко пахнущая дешевым вином, ходила по рукам, с каждым разом булькая все тише. Тиан молчал, держа руку на сабле. Как-то он все-таки странно прикасался к своему оружию… словно оно могло вдруг вспыхнуть и сжечь его. «Может быть, так оно и есть», - подумала я мрачно.
        Мальчишка перепутал гнутые березы и долго оправдывался, мол, давно уже вырос из детских игр. Его почтенный родитель парами оплеух указал чаду на его истинный возраст, пообещал дома добавить ремнем, чем резко освежил память ребенка, и вскоре мы увидели переплетение ветвей, за которыми смутно темнело нечто, похожее на жилое строение.
        - Вот здесь он стоял, - шепнул пацаненок. - Только этих веток тут не было.
        Я подошла ближе, протиснулась между ветвями. Вряд ли здесь сможет пролезть кто-то еще - слишком узко. Бедный мой плащ, похоже, придется снова зашивать! Да, это дом. И дом жилой - в окошке горел тусклый огонек.
        - Нара! - заволновался мой человек. - Куда ты полезла? А ну, живо назад!
        - Тут живут люди, - сообщила я, игнорируя приказ. Что со мной может случиться?
        - Если ты немедленно не вернешься, я отправлю тебя обратно в деревню! - пригрозил Тиан. Интересно, как он собирался это сделать? Но… я протиснулась обратно, едва не ставив клок плаща на какой-то колючке.
        - Ты будешь стоять в стороне, - велел мне Тиан. - А если будет опасно - побежишь отсюда как можно быстрее, поняла?
        - Но, господин, - вмешался какой-то крестьянин, кажется, отец беглой девочки. - Тот маг сказал, что госпожа нам поможет…
        - Тогда мага бы и просили! - разозлился Тиан. - Разве госпожа похожа на воина?
        - Но, может, госпожа сама ведьма?..
        - Нет! Госпожа не ведьма. Она вообще зря сюда явилась, женщинам в бою не место! - Ох, а вот это он зря-я-я сказал. Очень зря. Уверена, Реи'Линэ узнает об этих словах и в скором времени лично явится, чтобы объяснить ему всю степень ошибочности этих слов. Каждый фейри по-своему безумен. Ее сумасшествие - равноправие полов.
        - Мы обещали… - начала было я, но под яростным взглядом своего человека оборвала фразу. - Ты думаешь, будет бой? Что ты вообще собираешься делать?
        Вообще-то меня преследовало мелочное желание поставить своего человека в тупик. Однако у Тиана уже был готов ответ.
        - Ты и мальчик останетесь здесь. Мы обойдем дом, поищем, где здесь есть проходы через заросли.
        - Оставь с ребенком его отца, - предложила я. - Но меня ты возьмешь с собой.
        - Нара! - человек уже рычал от злости.
        - А если разбойники доберутся сюда, пока вы будете окружать дом?
        Тиан уже едва сдерживался, чтобы меня не ударить. Он нервничал, я - нет. Не знаю, почему. Мне кажется, с ним ничего не может случиться, пока мы не окажемся в городе, похожем на тот, из сна. А я… кому нужна моя жизнь?
        - Хорошо. Идемте все вместе. Нара, если с тобой что-нибудь случится - пеняй на себя.
        - Я так и сделаю, - заверила я своего человека, чем еще больше испортила ему настроение.
        Прохода через заросли оказалось два. У одного мы оставили пятерых человек и двоих факельщиков, у второго нас ждал неприятный сюрприз. Или не сюрприз. Не знаю.
        У самого прохода лежал труп собаки. Крупной, черной собаки, убитой, как мы поняли при свете факела, арбалетной стрелой. Нет, арбалетными стрелами. Из-за холода разложение не тронуло несчастное животное, и убийца так и бросил его здесь.
        - Полкан, - услышала я голос мальчишки. - Полкаша… - Парень хотел упасть на колени рядом с несчастным животным, но отец удержал его. - Его все любили… такой добрый был, верный, смелый…
        - Девочка здесь, - решила я. - Не мог же пес прибежать сюда один. Да и не стали бы его тогда так… расстреливать.
        Мне стало холодно. Да, собака - не человек и уж тем более не относится к Старшим. Это просто животное. Но тот, кто мог убить собаку - безжалостно расстрелять издалека - вполне может убить и человека.
        Холодная душа. Убийца. Человек Кровавой Вьюги.
        Мне стало очень холодно. А в доме погас свет.
        - Тушите факелы, живо! - закричал Тиан. - Врассыпную!
        Ему повиновались, но слишком поздно - уже лязгнул где-то на чердаке арбалетный спуск и зазвенел болт, рассекая воздух. Время стало медленным-медленным… я никогда не верила, что такое бывает.
        А потом раздался детский крик…
        - Папа!
        Крик. Детский. Тонкий.
        - Все в порядке, Дор, - хриплый голос мужчины. Жив… Хвала Хаосу!
        А потом Тиан повалил меня на землю, мигом позже над нами просвистел второй болт.
        Со страхом я взглянула на Тиана. Что делать? Как быть? Я - не Воин… Тиан теперь - единственная наше спасение… Но что может помочь от арбалетов?
        Глаза в глаза…
        Сжимая запястья до боли…
        Не дыша…
        Шуршали в кустах смертные, побросавшие факелы. Краем глаза я видела, как разгорается пламя в куче веток, приготовленных для хижины… Пламя… Ночь…
        О, Хаос! За что нам это?!
        Тени на его лице: глубокие, черные. И отблески пламени…
        Медленно, но неотвратимо тьма его зрачков ширилась, пожирала тусклую зелень радужки. А потом я услышала шипение пламени. Пламени, что мигом позже прорвалось из-за тьмы, смешалось с ней…
        Тьма и Огнь в его глазах. Тьма и Огнь вокруг.
        Тьма и Огнь - Смерть…
        Так долго… Так страшно…
        А потом тяжесть и тепло исчезли. Он скатился с меня и медленно поднялся на ноги. Каркал-смеялся ворон на рукояти сабли. Горели глаза-рубины. А Тиан… То, что было сейчас Тианом… Тиан смотрел. Смотрел на попрятавшихся людей. На разгорающееся пламя. На дом смотрел. А разбойник все не стрелял… И смертные осторожно начали подниматься на ноги, неуверенно сбились в кучку за спиной моего человека. Поднимали вилы и топоры, сжимали трясущимися руками.
        А я все лежала на земле, прямо перед ним. Надо было встать, отряхнуться, попытаться привести Тиана в чувство, но я не могла…
        Я не могла пошевелиться. Не могла оторвать взгляда от его страшного, изменившегося лица. От его глаз: черных с алыми искрами, мертвых, безумных…
        Хотелось кричать. Нужно было закричать. Смертные могли пострадать… Тиан не пощадит никого… Но, Хаос, я не могла вымолвить и слова…
        Он запрокинул голову и зарычал. Тут нервы разбойника не выдержали. Он вновь нажал на спуск. Я закричала, но…
        Его движение было так быстро, что даже я не успела уследить за ним. Он выхватил болт прямо из воздуха, сжал в кулаке. И рассмеялся.
        Рассмеялся зло, жестко, радостно…
        - Ш-ша'и… - сорвалось его губ, он обернулся, взглянул на людей, попадавших вновь на колени, и вновь посмотрел на меня. Вот тут я действительно пожалела, что обрела плоть. Хотелось исчезнуть. Бежать. Бежать, бежать и бежать… Как можно дальше от этого… существа… говорящего на единственном языке, что рожден еще ДО того, как возник Порядок. Языке Стихий. Языке Хаоса. Языке, который не знали даже Князья. Языке, который был чужд этому миру, который просто не мог звучать здесь… Но прозвучал. Из уст человека. Человека, продолжившего: - Ха'шиа ш-ша'и…[11 - Ш-ша'и… Ха'шиа ш-ша'и… (язык Хаоса) - Принятие клятвы, вассальной присяги. Точного перевода нет и не может быть. Приблизительная смысловая нагрузка: «проникновение, принятие, обязательство».]
        Он смотрел на меня, все еще держа перед собой вытянутую руку, сжимая в кулаке болт. Я попыталась отползти, понимая, что это - недостойно Старшей, но не в состоянии ничего поделать с диким, животным страхом, охватившим меня.
        Он осторожно, медленно разжал пальцы. Окровавленный болт с тихим шорохом упал на землю… Ладонь была окрашена алым, тяжелые капли срывались с его пальцев, а потом повисали в воздухе, оборачивались пламенем… Он сжал пальцы щепотью, а потом резко раскрыл, словно стряхивая капли воды.
        Столб пламени заревел, поглотил его, пронзил Порядок - от Грани до края мира, от земли до небес. Я вскочила, кинулась, вне себя, безумная, охваченная ужасом. Смертные кинулись со всех ног куда подальше, выбрав ночной лес, но не это… это… Только Дор остался, да его отец. Побелели, как полотно, но не ушли…
        Мой человек! Мой! Человек!
        - ТИАН! НЕТ! Тиан! Тиан!
        Я отшатнулась, опаленная злым жаром. Не пустит. Не отдаст.
        Но это МОЙ человек!
        А потом пламя исчезло. Словно и не было его. И я пожалела, что осталась жива… Пожалела, что остался жив он.
        Его одежда не сгорела - наоборот. Она просто изменилась. Вместо залатанного старого костюма на Тиане был черный, вышитый тончайшей алой нитью, так, что лишь вблизи было заметно. Но мне не нужно было видеть, чтобы знать, что именно вышито: пламя. Языки пламени. Не из ткани был мундир: из Тьмы и Огня. Не снять ему теперь ее вовеки веков, не избавиться…
        Он еще не ушел в Огнь, но уже стал одной из его душ…
        Передо мной стоял один из командиров Легиона Осени.
        Я отшатнулась, запнулась обо что-то и вновь полетела на землю, больно приложилась копчиком, ойкнула…
        Тиан…
        ТИАН
        Крик. Детский крик. А потом - пустота. Нет, не пустота в памяти - я помню все. Каждое движение, каждый шорох, каждый удар сердца человека, призвавшего на свою голову гнев Огня. Пустота в груди. Ни боли, ни страха, ни отчаяния - только невероятная, обжигающая потребность. Нет, не убивать - мстить, наказывать, восстановить равновесие… Не смерть ради смерти. Смерть ради жизни. Пусть не моей - чужой. Что-то во мне кричало, билось в агонии, требовало остановиться, убеждало бежать, бежать и бежать… Но пустота ширилась, пожирала сомнения и страхи.
        Пламя вокруг - тем лучше… Забираю его себе, делаю своим продолжением. Я пью его, трансформирую, пожираю… Жар зарождается на кончиках пальцев, а потом волной омывает все тело. Это… невероятно…
        Кто-то кричит за моей спиной, кто-то убегает, кто-то плачет: мне все равно… Не они вызвали меня, не они меня пробудили.
        Покой… Так спокойно, так тихо… Так правильно…
        Зачерпнув горсть пламени, я умываюсь им… Что-то кажется мне странным, я почти поймал мысль, но… Еще один болт - чего этот жалкий смертный хочет этим добиться?! Неужели, он не видит, кто перед ним?
        Покой… Спокойствие…
        Люди считают, что Воинами становятся те, кто не знает мира, не желает покоя. Даже Повелительница Огня верит в это… Но это не так. Огнь - и есть покой. Мы сражаемся не потому, что злы или яростны - мы лишь храним мир. Мы лишь защищаем покой. Мы лишь…
        Мысли путаются. Я помню, что призван ради чего-то… важного… но не знаю, ради чего. Кого я должен защитить? Кому отомстить? Чьей кровью я должен напоить Огнь? Женщины, которая сидит на земле рядом со мной? Или тех двоих, что за моей спиной?
        - Эй, фейкино отродье, подойдешь - убью девчонку! - прокричали с чердака лачуги. Я, до этого тупо разглядывающий лицо женщины, глянул туда, откуда раздался голос. Да, тот самый глупый смертный, который в меня стрелял… Холодная душа. Кровавый Убийца… Вечный противник, вечный союзник…
        Пытаюсь переместиться, но не получается. С изумлением осматриваю свое тело…
        Смертное тело?! Почему?! Откуда? Как уцелела плоть?! Пламя должно было смыть ее с костей, дать мне новую жизнь, забрав старую…
        Как так вышло?!
        Я…
        Живой?!
        Это становится интересным.
        - Тиан… - шепчет женщина. - О, Тиан! Что же с тобой произошло? Как?!
        Тиан? Это мое имя? Да… мое… так меня звали. Или зовут?
        Что происходит, Огнь Великий?! Кто я?!
        Растерянно осматриваюсь снова, подмечая детали, которые до этого пропустил: тлеющие факелы, валяющиеся на земле вилы и топоры, раненный в плечо мужчина и ребенок, которого он к себе прижимает здоровой рукой.
        - Слышишь меня, отродье! Проваливай, пока жив! А девку сюда давай! Давай-давай, а то этой маленькой паршивке уши отрежу!
        Я опустился на одно колено, заглядывая в лицо женщине…
        В ее глазах был страх загнанного в угол животного, раненого и осознавшего, что в этот раз охотников ему не уйти. Ее губы шевелись… Она твердит и твердит одно и то же слово, словно заклинание, словно спасение…
        - Тиан… Тиан… Тиан…
        Не слово - имя. Мое имя. Да, мое… Так меня звали прежде, до того, как…
        - Тиан…
        Не просьба, нет… Молитва…
        - Тиан… Ти… Тиа… Тиан…
        Она красива. Красива сейчас. Полная ужаса, оцепеневшая, словно кролик под взглядом удава, но она невероятно, необычайно красива. И пуста. В ней нет Огня. В ней нет ничего. Только страх. Только ненависть. Она не понимает и никогда не поймет.
        Жаль… Почему-то мне жаль. Жаль, что у нее не будет шанса принять. Жаль, что я не могу оставить в ней свое семя, не могу продолжить свой Род в ней. Она сгорит, она не подходит. Придется искать другую. Ту, в ком горит хоть искорка Огня.
        Улыбаюсь ей… Она мне не нужна пока. Огню она не нужна.
        Кажется, я вспомнил, ради чего меня призвали. Покарать Убийцу, защитить Дитя.
        Дитя, которое однажды может стать моим собратом.
        Я встаю и выхватываю саблю из ножен. Искры сыплются на землю, по кромке клинка бежит пламя. Я чуть приседаю, а потом прыгаю, взлетаю. Огнь вскипает за плечами, становится крыльями. Лишь мгновение мне требуется, чтобы достигнуть чердака и, проломив крышу, камнем упасть на Убийцу. Он даже не успел понять, что произошло, как я рубанул, рассекая его смертное, уязвимое тело, освобождая Душу.
        А потом я опустился на колени перед связанной, плачущей девочкой. Она дрожала, пыталась отползти, но веревки ей не позволяли…
        - Т-ц-ц… - прошептал я. - Тихо, Дитя, я не сделаю тебе ничего плохого…
        Щелкаю пальцами, и Огнь пожирает веревки, они осыпаются серыми хлопьями.
        - Не плачь, Дитя… Воину не к лицу слезы…
        Она смотрит на меня серыми, огромными глазищами и молчит… А потом спрашивает:
        - А ты кто? Ты ведьма, как дядя Лис?
        Улыбаюсь…
        - Нет, Дитя, я - посланник Огня. Ты знаешь о Дне Костров?
        Она кивает.
        - Я - одна из Душ, что в этот день выходят из Осеннего Пламени. И ты можешь стать такой. Когда вырастешь, когда будешь готова… Ты хочешь стать Воином, Дитя?
        Она кивает - быстро-быстро. А в серых глазах уже вспыхивают первые искры… Да, она - от Огня. Однажды она пройдет сквозь пламя… Однажды она будет биться плечом к плечу со мной. Это Дитя - Воин. Урожденный. Я осторожно поднимаю руку и провожу пальцами по ее щекам, оставляя алые, кровавые метки.
        А потом призываю Огнь. Касаюсь ее мизинца… Алое кольцо обхватывает пальчик. Кольцо, которое не снять. Кольцо, которое защитит ее, пока она не может защитить себя сама. Дар Огня одной из его Душ. Привилегия. Метка, которую узнает каждый. Что бы ни случилось, ей помогут. Старшие ли, или сама Княгиня…
        - Носи с честью, маленький Воин, - шепчу… Подхватываю ее на руки, чувствуя странное тепло, когда она обнимает меня за шею, и взлетаю.
        Опускаюсь там, рядом с женщиной и двумя смертными, осторожно отпускаю девочку на землю, а потом… Потом на меня кто-то набрасывается сзади, бьет кулаками по спине, что-то кричит…
        - Ублюдок! Девочку за что?! Как ты мог, Тиан?! Как ты мог отдать ее Огню?!!
        Разворачиваюсь, смотрю на женщину, продолжающую бить меня. Потом отталкиваю ее. Не сильно, но она падает на землю, кричит от боли… Стою, пытаюсь решить, что с ней делать… Она не нужна Огню, она не нужна мне… я не могу убить ее - Воин не поднимет оружие на невинного. Я растерян. Это неправильно, что я до сих пор здесь. Я должен был уйти в Огнь сразу, как исполнил то, ради чего меня призвали. Но не ушел.
        А женщина вскакивает на ноги, вновь бросается на меня. Я размахиваюсь. Ударить женщину? Почему нет, если она нападает? Я не собираюсь убивать ее, просто преподать урок…
        Но я не успеваю ударить, она сама падает, запутавшись в подоле…
        - Эй, дяденька!!!! Дяденька, не трогай ее! Она хорошая! - кричит спасенное мною Дитя…
        Ее крик пойманной птицей мечется меж деревьев, он мечом входит мне в грудь, водой заливает пламя. И пустота уходит. Вдруг я понимаю, кто я, что я делаю. Понимаю, что передо мной на земле Нара. Безумная, плачущая, испуганная. Нара, которая твердила мое имя, будто оно могло защитить ее от чудовища, в которое я превратился…
        И я падаю на колени, отшвыривая проклятую саблю, мысленно клянясь, что никогда, НИКОГДА больше моя рука не коснется Оружия. НИКОГДА. НЕТ.
        Что-то сжимает, сдавливает мой мизинец. Кольцо. У меня такого не было: алое, словно из цельного камня вырезанное. Я пытаюсь его содрать, но фейкина побрякушка не поддается, еще крепче обхватывает палец.
        Я вою… Вою от боли, от гнева, от страха, продолжая бесполезные попытки избавиться от кольца, зная откуда-то, что оно - проклято. Как сабля.
        Я вою. Кто-то рыдает, хлюпает носом, просит не убивать «хорошую тетю», а Нара не двигается, смотрит на меня, плачет…
        И я плачу. Впервые в жизни. Даже после смерти матери не мог и слезинки выдавить из себя: не подобает мужчине…
        А в груди притаилась пустота. И я знаю, что стоит дать ей шанс - и она вновь поглотит меня… Пустота голодна…
        - Тиан… - шепчет Нара. А в глазах ее испуг и… почти ненависть… - Ох, Тиан… Как ты мог?!
        Все, чего я сейчас желал бы, чтобы она обняла меня. Чтобы сказала, что все в порядке, что она понимает… Но эта ненависть неожиданной болью отзывается в груди. Эта ненависть заставляет меня хотеть убежать… От нее. От этого ребенка, которую я отдал Огню, от мальчика и его отца, глядящих на меня со страхом, от огня, лижущего стены проклятой хижины…
        Мне кажется, что я разбираю в треске пламени слова. Мне кажется, что я слышу чей-то голос. Хочу заткнуть уши, хочу оглохнуть, ослепнуть…
        Хочу умереть…
        Это подло: желать, чтобы кто-нибудь сказал, что я не виноват? Это трусость?
        Медленно встаю… Пошатываясь, пытаясь не смотреть на Нару. Правильно… Я едва не ударил ее, я… О, Единый, что я про нее думал?!
        Что, если бы в ней был Огнь? Я набросился бы на нее прямо здесь? Снасилил бы?!
        Да… Да, я бы это сделал!
        Она имеет право ненавидеть меня. Я - чудовище.
        Я не заслуживаю ее доверия. Я не имею права и дальше быть рядом…
        Моя сумка осталась в деревне, вместе с вещами Нары. Плевать. Я бреду куда-то, оставив за спиной горящую хижину. Где-то воют волки, кто-то меня зовет, но я не оборачиваюсь…
        Одиночество - вот чего я заслуживаю…
        Я брел, и брел, и брел незнамо куда. Я продирался сквозь переплетения ветвей, зарабатывая все новые и новые царапины. Но я не обращал внимания на это, пока кровь из глубокой царапины на лбу не начала заливать глаза. Но даже это меня не остановило. Утершись рукавом, я шел дальше и дальше. Серый предрассветный сумрак отступал, первые лучи осеннего солнца прорывались сквозь переплетение ветвей.
        Я чувствовал себя странно. Будто все чувства обострились. Я слышал каждый шорох, чувствовал каждый запах, видел как пылинки танцуют в лучах света. И, странно, но я не чувствовал усталости, только напряжение в мышцах. Казалось, я могу идти и идти так часами, не останавливаясь…
        Я и не заметил, как вышел к маленькому лесному озеру: чистому, прозрачному, холодному. Да, это место было не хуже и не лучше других… Я мог бы остановиться здесь… Подумать… Выбрать…
        Только вот полянка была уже занята. Занята той, кого я хотел бы видеть меньше всего на свете. Я на мгновение пожалел, что оставил саблю там, у горящей хижины. Если и был на свете человек… фейри, которого я ненавидел - это она. Елина Огнь.
        Она сидела на поросшем мхом камне, подтянув колени к груди, обхватив их руками. Княгиня не выглядела опасной, скорее… задумчивой… грустной…
        - Иди сюда, Тиан, - сказала она и спрыгнула с камня. Тряхнула головой: ее каштановые волосы разлетелись вокруг идеального, точеного лица. Наверное, она была прекрасна, но я почему-то находил эту идеальность неправильной, отвратительной.
        Но я послушался. Я обошел озерцо и остановился рядом с Княгиней.
        Может, она пришла убить меня?
        - Бедное Дитя… - произнесла она и тонкая ладонь коснулась моей щеки… Не удар - ласка. Не ласка женщины, лишь утешение матери…
        И я понял, что не смогу ненавидеть ее больше…
        Не после этого мимолетного прикосновения, прорвавшего плотину. Я осел на землю, обнимая себя, стараясь спрятаться, не показать ей, как я слаб. Я подвел ее, я не справился.
        - Бедное, запутавшееся Дитя, - повторила она, опускаясь на землю рядом… - Я хотела бы помочь тебе, но не могу. Это твой путь, это твой выбор. Я сделала все, что могла…
        - Что произошло там, у хижины? - спросил я хриплым, севшим голосом. - Что это было? Что со мной стало?
        - Все пошло не по плану. - Она вздохнула. - Ты… испугался. Я не думала, что это произойдет. Ты - Воин. Воины не знают страха пред смертью. Но эта девочка, которая идет с тобой… Ты испугался за нее. Ты хотел защитить ее. Любой ценой. И ты призвал Огнь. Так всегда бывает. Не страх за себя - страх за кого-то. Огнь пришел. Огнь принял твою присягу.
        - Вы этого хотели? - спросил я язвительно. - Ну что ж, можете быть довольны. Он сжег меня! Он превратил меня в чудовище. Вы получили меня! Будьте вы прокляты!
        На мгновение я забыл, с кем разговариваю и кто я сам. А когда вспомнил - было уже поздно. Что Княгиня сделает со мной за эти слова?
        Ничего…
        Она лишь покачала головой и провела ладонью перед моим лицом:
        - Смотри, Тиан Берсерк… - сказала она. В воздухе передо мною повисло изображение сидящего на земле мужчины в черной странной форме, с длинными волосами цвета запекшейся крови, расплескавшимися по плечам, бородкой и тонкими усиками. Его глаза казались полностью черными, но это было не так: вокруг нереально расширившихся зрачков тонкой каймой алела радужка. На лбу мужчины была запекшаяся кровь, четыре царапины наискось пересекали щеку, еще одна - подбородок.
        Я далеко не сразу понял, что это была не иллюзия - лишь мое отражение в пленке ртутного, искрящегося зеркала.
        - Что со мной случилось? - я протянул руку, пытаясь коснуться чужого, незнакомого мне лица, но ощутил под пальцами лишь холодную гладкость.
        - Мало кто знает, как становятся моими Воинами, - ответила она, - я расскажу тебе… Кто-то приходит в Огнь после смерти, но есть и те, кто еще при жизни принимает свой долг. Но на этом их жизнь… обрывается. Огнь сжигает их, пожирает смертную плоть. У тебя осталось мало времени, мой Воин. Очень мало. И ты не должен призывать Огнь больше, если ты вновь впустишь его, откроешь Врата - ты погибнешь.
        - Погибну?
        - Уйдешь в Огнь окончательно, - пояснила она. - Но еще рано, Тиан Берсерк. Ты еще нужен здесь, в смертных землях… Ты не имеешь права идти дальше, слишком многое зависит сейчас от тебя.
        Она не злилась, не ярилась, не укоряла. Лишь просила. Мой мир вдруг перевернулся с ног на голову. Все, что я знал о фейках, все те страхи, заблуждения - они исчезли.
        Я все еще не понимал ее. Не знал, чего она от меня хочет. Не ведал ее причин, мотивов… Но она не была врагом, не желала мне зла…
        - Ты станешь Великим Воином, Тиан Берсерк, - произнесла она, поднимаясь на ноги. - Не менее Великим, чем Первый Берсерк. Мне жаль, что тебе так мало времени отведено было смертных землях. Мне жаль, действительно… Но, в то же время я счастлива, что уже скоро смогу открыть тебе путь, смогу принять тебя, как одну из моих душ… Только помни, Тиан Берсерк, ты еще не готов. Ты должен заслужить Право быть моим.
        - Как? - спросил я.
        - Я не могу сказать тебе, - она мягко улыбнулась. - Ты поймешь, когда придет время… Но помни, если ты поторопишься, ошибешься, то Огнь поглотит тебя. И ты не должен бояться, мой Воин. Ты не должен помнить, что твое время подходит к концу. Живи, будто впереди вечность. Живи, не помня смерти, не призывая ее. Живи…
        И вновь тонкие пальцы коснулись моей щеки. Я закрыл глаза и осторожно накрыл ее ладонь своей. Мягко, словно она была стеклянной, бесконечно хрупкой…
        - Я принес его вещи, - раздалось сзади. Я отшатнулся от Княгини и обернулся, шаря в пустых ножнах. Лис тряхнул головой и расхохотался. - О, птенчик расправил крылья? Хорошо… Мне он действительно нравится. Ты рассказала ему?
        - То, что он должен знать, - кивнула Княгиня. Лис вновь кивнул. Стукнули друг о друга бусины, скреплявшие тонкие косички.
        - Ты! - рыкнул я, вновь забывшись. - Это ты!
        - Возьми свои вещи, - спокойно произнес Листопад. - Не возвращайся в деревню, Воин… Там тебя встретят… нелюбезно… Иди через лес. Если поторопишься, сможешь догнать обоз.
        Нелюбезно… Да, не стоит возвращаться… Но…
        - Нара! - вдруг испугался я. - Я оставил Нару!
        - Ее не тронули, - сообщил Лис. - И я не советую тебе искать ее… Это она виновата в том…
        - Она? - рыкнул я. - Она?! Ты виноват, проклятая фейка! Это ты взял с меня обещание помочь любому, кто попросит. Это из-за тебя!
        - О, у него прорезались зубки… Волчонок скоро станет волком, - иронически заметил фейри, а потом подпрыгнул и, перекувыркнувшись, трансформировался. Тявкнул и, махнув на прощание хвостом, скрылся меж деревьев.
        - Не злись, мой Воин… Лис сделал то, что должен был, - произнесла Елина. Легко вспрыгнув на камень, она обернулась и глянула на меня через плечо. - Помни, что я тебе сказала. И помни, что ты дал клятву Лису. Кто бы ни попросил о помощи, ты должен помочь… Но упаси тебя Хаос вновь призвать Огнь до того, как придет твой час!
        Огненный серпантин окружил ее и Княгиня исчезла…
        Я тяжело вздохнул и, подхватив сумку, постарался вспомнить, в какой стороне хижина. Опасно возвращаться, но я оставил там саблю… Я должен ее забрать.
        Каждому Воину нужно его Оружие.
        НАРА
        Едва он ушел, как мои слезы высохли. Тиан… нет. Я не могу! Это еще страшнее, чем в тот раз, когда я сбежала с постоялого двора, навстречу судьбе. Нет. Он - моя судьба. Нет. Судьбы нет. Есть. Ткачиха ведет нить каждого из нас, но смелые души ей неподвластны. Нет. Хаос, дай мне сил!
        Я боялась, содрогалась от рыданий, от отвращения и ужаса. Мой, мой человек стал… этим?! Он впустил в себя Огнь, превратился в Осеннюю Душу еще при жизни. За что?! О, Ткачиха, за что мне такое горе? Такой ужас?
        Он ушел. Я была рада этому. Я, которая жива только потому, что он жив, была рада, когда мой человек оставил меня. Я не могу его видеть. Не могу забыть. Забыть. Взгляд этого… этого существа. О, Хаос! Презрение, безразличие… желание. Почему?! Я никогда еще не слышала, чтобы Огненные Души интересовались чем-то, кроме убийства. О, Хаос!
        Я и не помню, что кричала. Какое мне дело до этой девчонки? Станет она Воином, не станет… Ее путь все равно привел бы в Огнь, но тогда, когда Огненный Воин вернулся со спасенным и тут же проклятым им ребенком, меня охватила ярость. А Тиан еще говорил «не женское дело»! Как можно решать за человека его судьбу? Как можно закреплять решение такого юного создания своей меткой?
        Я его ненавидела. Все, что сделал Огненный Воин, каждое его действие, каждый шаг, каждую мысль. Я хотела бы умереть, но не быть спасенной… так.
        - Тетя, а куда дядя пошел? - оборвал мои мысли детский голосок. Ну и ребенок! Ее чуть не убили, а она ведет себя как ни в чем не бывало. Бодра, весела. Мне бы такой характер. Хоть и Воин, а характер у нее солнечный. Я улыбнулась. Не очень весело, но как уж получилось. Поспешила утереть слезы.
        - Не знаю, Дитя. Спасибо тебе.
        Девочка не обратила внимания на мою благодарность. А ведь она вернула моему человеку рассудок, вернула ему… его. А еще избавила меня от побоев… и этого я Тиану тоже не прощу! Пусть это был не совсем он, но ведь смог! Смог же!
        - Меня зовут Нера Воин! - гордо заявила девчонка. Я улыбнулась уже искренней.
        - Тогда у нас имена похожие получаются, Дитя. Я Нара… Нара Плакальщица.
        - Рева? - с сомнением спросила Нера.
        - Плакальщица, ребенок. Вы, Воины, уходите на битву, в Огнь, а ваши родные, близкие - они ждут. И плачут. Не стыдно плакать, если плачешь о ком-то.
        Девочка меня не понимала. Воину не понять чужого горя, Огнь выжигает в них сострадание.
        - А ты о ком плачешь?
        - Обо всех, Дитя, обо всех.
        - О нем тоже? - показала девочка куда-то в сторону.
        - Что?
        - Дяде Вару плохо, - ткнула пальцем девчонка.
        - И ты молчала?!
        Крестьянин бодрился, когда в него только попал арбалетный болт - он не чувствовал боли из-за шока. А теперь шок проходил, и человек истекал кровью. В памяти смутно всплыло представление, что так кровоточить не должно бы… Арбалетный болт, наверное, перебил крупный сосуд, и несчастный крестьянин мог умереть от кровопотери, пока Тиан превращался, спасал девочку и размахивал своей саблей. А теперь он ушел. Ох. Мальчишка рядом с крестьянином был так же бледен, как и его раненый отец.
        - Госпожа? - поднял Дор на меня глаза. - Вы можете помочь?
        Чем я помогу? Я ведь ничего не умею!
        - Как вас зовут? Вар? Вы меня слышите? Сможете дойти до деревни? А встать?
        Человек кивнул, но глаза у него уже помутились от боли и слабости.
        Надо извлечь болт и перевязать рану.
        - В деревне есть знахарка?
        Мальчишка едва не плакал.
        - Не реви! Я спрашиваю - есть в деревне знахарка? Будет кому о нем позаботься?
        - Есть, тетя Нара, - влезла девочка.
        И на том спасибо. Остановить бы кровь у раненого. Но как? Чем?
        Я позвала - как тогда, на постоялом дворе - без слов. Здесь они повиновались с еще большей неохотой, чем в помещении. Какое там плести паутины, когда осень к концу подходит, и мухи давно не летают?! Я звала, звала, звала. Они откликнулись.
        - Ой! Тетя Нара, смотри, паук! Смотри!
        - Не трогай его, Дитя. Он пришел нам помочь.
        - Как это, тетя Нара?
        - Увидишь.
        Из обрывков моих сведений о людях выплыло знание: паутиной можно остановить кровь. И вообще, прикладывать ее к ране чрезвычайно полезно. Дети пораженно замерли, когда пауки выполнили свою работу и убежали, а я кое-как сложила сплетенную ими сеть и осторожно пристроила к ране.
        - Дор, ты уже почти взрослый. Помоги отцу подняться, идем.
        Вместе мы подняли раненого на ноги, он тяжело оперся на мальчика и на меня. По уму, надо было бы сделать носилки… но перепуганный паренек и слабая девушка не утащат вдвоем тяжелого мужчину.
        - Пожалуйста, постарайтесь. Вы придете в деревню, и вам помогут. Прошу вас.
        Не помню, какую ерунду я несла, крестьянин меня едва слышал. Каюсь, я встала так, чтобы не запачкаться чужой кровью. Помощь помощью, а плащ мне вряд ли отстирают. Бедняга Дор изо всех сил старался не тревожить рану.
        - Тетя Нара! - пронзительным голосом завопила девчонка. - Я тоже хочу помочь!
        - Тут троим нет места. Лучше веди домой и не путайся под ногами. - Я невольно копировала Тиана… ох.
        - Топор, - с трудом проговорил Вар. - Хороший… в хозяйстве…
        - Вот ваш топор, дядя Вар! - тут же откликнулась девочка, вытаскивая откуда-то сбоку тяжелый колун. - Я понесу его, можно?
        Я пожала плечами. Мне было трудно даже стоять под весом тяжело опирающегося на меня мужчины, мысль о том, как мы сейчас потащимся по неровной тропинке до самой деревни, вселяла ужас. Я не дойду! Я не выдержу!
        Должна. Обещала помочь - помогай. Будь проклят Ли'ко!
        Девочка шла впереди, волоча за собой топор. Ее сил едва хватало на то, чтобы поднять орудие рубки, но долго держать его на весу она еще не могла. За ней нога за ногу тащились мы с Дором, таща на своих плечах раненого крестьянина. Если бы не слабость и боль, он бы дошел и сам, но бедняга успел потерять слишком много крови, прежде чем ему была оказана хоть какая-то помощь. Я уже не говорю о застрявшем в плече болте. Радует одно - вынимать его не мне. Страх и ненависть к Огню под воздействием усталости вырождались в глухую досаду - почему на мою долю выпадает сама тяжелая часть сражения? Как Воин - так прыгай себе, хлопай огненными крыльями, убивай врага, а я так тащи на себе невинно пострадавшего? Где Тиан? Как он вообще мог сбежать и оставить меня одну? Трус! Я уже совершенно не помнила, чего он там испугался и испугался чего-то вообще. Но теперь у меня в голове была одна мысль - Тиан нарочно смылся, чтобы сбросить на меня раненого крестьянина. Ну, за что мне такое издевательство?! Я не выбирала этот путь!
        Когда внезапно меня оттолкнули, и чьи-то руки осторожно подхватили Вара, я уже с трудом отражала что-то, кроме дороги под ногами. Толчок заставил меня очнуться и оглядеться по сторонам. Ура! Наконец-то мы добрались до деревни!
        Только вот встречают меня как-то… нерадостно. Впереди толпились одни мужчины, женщин было резко меньше, чем когда мы только сюда пришли. Среди крестьян я увидела тех, кто разбежался при виде Огня. Быстро они вернулись. Только почему я не вижу на лицах благодарности? Откуда-то приглушенно доносился женский плач, крики, требования выпустить, пустить к дочери, мужской голос увещевал, обещал разобраться…
        Что-то мне тут не нравится.
        Раненного крестьянина поспешили увести, за ним ушел и мальчишка. Ушел, поминутно оглядываясь на меня, бросая виноватые взгляды. Надеюсь, Вару тут окажут всю необходимую помощь. Только мне бы кто помог…
        Притихнув, девочка прижалась к моим ногам, все еще сжимая рукоятку топора. Нера не казалась испуганной, скорее - сосредоточенной, удивленной. А мне было не по себе. Лучше меня застрелил бы разбойник, это не так обидно…
        Они перешептывались.
        - Гляди, фейкино семя, и впрямь Нерьку привела!
        - Нерьку ли? Небось подменили девчонку - глянь, как смотрит!
        - Дурак! А ты бы как смотрел, если б на твоих глазах да такое паскудство творилось?
        - И чего она к нам пожаловала?
        - Награды, небось, попросит.
        - Мож, и дадим, а?
        - Ишь, чего удумал!
        Я откашлялась. Нера с трудом оторвала топор от земли и зачем-то им взмахнула. То ли играла, то ли силы пробовала, то ли… Додумывать мне не хотелось. Надо что-то сказать этим людям… только что?
        - Если вы отдадите мне мои вещи, я уйду.
        Чем-то им мое предложение не понравилось.
        - Вещи ей! А кто Вару его ранение компенсирует? А за испуг кто заплатит? А потери кто возвратит? Сожгли хижину, там, небось, добра нашего было!
        Нера чуть не уронила топор себе на ногу. Пришлось отобрать оружие и ухватить ребенка за руку, чтобы не протестовала.
        - Отпусти девочку, - потребовали из толпы.
        - Что?!
        - Отпусти девочку, фейкино отродье!
        Я потрясла головой. Да кто ее держит? Нет, погодите… они подумали, что я - я! - угрожаю ребенку?! Да как им только в голову пришло?!
        Первым моим побуждением было объяснить людям всю глубину их заблуждения. Старшие не убивают чужих детей, а уж напасть на отмеченное Огнем Дитя и вовсе немыслимо. Да и вообще, за кого они меня принимают?
        Но я вовремя одумалась. Что из этого всего следует? Во-первых, они считают девочку своей, раз первым делом заботятся об ее безопасности. Это хорошо, не хватало еще поссорить ребенка с односельчанами, я-то уйду, а ей тут ещё жить да жить. Во-вторых, пока ребенок со мной, мне ничего не сделают. В-третьих, можно рискнуть и поторговаться. Очень не хотелось уходить без вещей и, главное, без гитары! Тиан столько денег за мои вещи заплатил, да и вообще, не в деньгах дело. Кстати, а его вещи как? Взять их с собой или пусть сам ищет?..
        - Отпусти ребенка, тварь!
        - И не подумаю, - холодно ответила я, прижимая к себе девочку. - Сначала верните мне мои вещи.
        Нера повернула голову и доверчиво посмотрела на меня. Мне стало стыдно, хоть я и не желала девочке зла.
        - Мы играем, да?
        - Играем, - согласилась я. Наше необычное поведение смутило крестьян, они не торопились ни нападать, ни выдвигать требований. Скорее бы уж смирились, топор страшно тяжелый.
        - А во что?
        - Игра такая есть, - зло ответила я. - Называется «благодарная деревня». Видишь, как нас радостно встречают? Сейчас забрасывать начнут, и не какими-то там цветочками, а полновесными камнями. А там и костерок запалят, если будет кого еще жечь…
        Крестьяне смутились окончательно. То ли я угадала, то ли преувеличила, но мое описание «игры» им не понравилось.
        - Они на нас злятся? - спросила Нера чистым голосочком. - За что?
        - Люди, - поучающее сказала я, - часто сердятся на то, что отличается от них, особенно если это их пугает. Твоим друзьям не понравился способ, которым тебя спасли. Он получился слишком уж… красочный.
        - Красочный?! - закричал один из факельщиков. - Да он едва не спалил нас!
        - Он ничего бы вам не сделал, - твердо говорю я, не очень-то сама уверенная в своей правоте. Нет. Конечно, не сделал бы! Огненные Воины нападают только на тех, на расправу с кем были призваны.
        - Откуда тебе знать? Ты заодно с ним?!
        - Нет. Я просто знаю.
        - Ты пришла с ним сюда! Ты привела его к нам!
        Я вздрогнула.
        - Ну и что?
        Нера тем временем принялась выдирать у меня топор. Я слишком устала держать эту штуковину, чтобы всерьез сопротивляться. Маленькая девочка схватила большой колун наперевес и встала так, словно собиралась стоять между мной и деревней не на жизнь, а на смерть.
        - Она ничего вам не сделала! - закричала Нера. - И тот дядя тоже! Он спас меня! Он добрый! Хороший! И тетя Нара хорошая!
        О, нет… Вот только мне еще одного Воина не хватало! Сейчас она уронит топор на ногу, и я еще окажусь виновата.
        Я подошла к девочке, положила ей руку на плечо.
        - Все хорошо, Дитя. Я пошутила. Никто не собирается меня обижать. Все хорошо. Сейчас мне вернут вещи, и я пойду отсюда.
        Она повернулась ко мне - обиженная, недоверчивая.
        - Зачем ты обманываешь?
        - Все хорошо, Дитя, - вместо ответа повторила я. - Где мои вещи?
        - Дык, вещей-то и нету, - признался тот крестьянин, который привел нас в деревню. - До вас, госпожа, маг приходил, Лис, вещи взял и ушел.
        - Лис?! - Не верю. Не будет Князь утруждать себя…
        - Лис унес дядины вещи, - внезапно вылезла из-за мужских спин Гапка. - А тетины вещи велел припрятать.
        Ли'ко! Да чтобы тебе вместе с твоей бабушкой!..
        Девочка ловко увернулась от отцовского подзатыльника и подбежала к подружке.
        - Нерька, ты правда видела буку?!
        - Нет, - ответила Нера, напряженно вглядываясь в односельчан. Я вздохнула. Эти люди были не такими уж плохими, как с перепугу показалось ребенку. Самыми обычными людьми, немного жадными, немного трусливыми, немного доверчивыми. Самыми обычными. И не сказала бы, что после этого дня мне нравится людской род как таковой.
        - Отдайте тете ее вещи! - потребовало Дитя, что однажды уйдет в Огнь. - Отдайте и скажите «спасибо»!
        Это было сказано таким тоном, что никто не осмелился возразить. Видимо, сумку и гитару бросили в тот же дом, в котором заперли мать Нерьки, потому что вместе с принесшим их мужиком на улицу вихрем вылетела плачущая от счастья женщина, сгребла свою грозную дочь в охапку (я едва успела отобрать топор, а то чьи-нибудь ноги точно оказались бы ушибленными!) и принялась покрывать детское лицо поцелуями.
        - Вот вам, забирайте, - швырнул мне вещи крестьянин. Хорошо, что гитара эльфийская, другая давно бы испортилась от такого обращения.
        - Спасибо, - с самым невозмутимым видом ответила я, наклоняясь за сумкой и гитарой. - Вы очень добры.
        «Очень добрые» крестьяне, кажется, потеряли ко мне всякий интерес. Не знаю уж как сообразив, что никто за мной сюда не явится, и что компенсировать свои переживания и потери моими вещами не получится, люди попросту разошлись по своим делам, оставив меня со спасенной девочкой и ее матерью.
        И что мне делать дальше?
        - Ну, я пошла, - куда-то в пространство бодро заявила я и зашагала в сторону той самой тропинки, по которой только что пришла. Эта дорога ничем не хуже других.
        - Постой! - вырвалась от матери Нера. - Погоди! Тетя Нара, не уходи!
        - Прости, Дитя, я должна.
        - Почему?
        На этот вопрос я ответа не знала.
        - Надо.
        Мать девочки куда-то скрылась, словно не хотела мешать прощанию. Вздор! Что я им? Чужой человек, завтра уже забудут…
        - Прощай, ребенок.
        - Погоди, тетя Нара!
        - Ну, что еще?
        - Возьми меня с собой!
        У меня опустились руки.
        - Дитя, зачем тебе?
        - Я хочу уйти с вами! Огненный дядя сказал, что я буду Воином и сражаться рядом с ним!
        - А он, случайно, не говорил, что тебе надо сначала вырасти? - говорю наугад, но понимаю, что права. И дело не только в ответном унынии девочки, но и в том, что Огненная Душа не заберет к себе такого маленького ребенка, если будет возможность подождать. У Огня тоже есть принципы.
        - Ну, пожа-а-а-а-алуйста!
        - Дитя, спасибо тебе за доброту и помощь, но ты останешься здесь. Будешь прилежно расти, слушаться маму и папу, заботиться о братике. Разве ему не нужна твоя защита?
        Девочка морщится. Она еще ребенок, она не очень-то любит маленького братика. Смешная.
        - У каждого из нас есть свой долг. Когда придет время, ты исполнишь свой, но не раньше.
        Сажусь на корточки, обнимаю девочку. Странно, я больше на нее не сержусь. А раньше сердилась. Не за то, что пропала, не за то, что попала к разбойнику, не за то, что ради нее был ранен один человек и ушел в Огнь другой. А потому, что она, Огненная Душа, будущий Воин, была ему ближе, чем я. Я - другая, мы никогда не сможем друг друга понять. То существо, в которое превратился Тиан, отметило ребенка своим знаком. Я бы не согласилась на это ни за что на свете. Но что-то во мне бушевало от ярости, что своей для Тиана оказалась какая-то чужая девчонка - не я. Теперь ярость ушла.
        - Прощай, Дитя. Будь счастлива, Нера Воин. Будь счастлива и достойна своего имени. Прощай.
        Я уже почти дошла до тропинки, как в спину меня ударил женский крик.
        - Госпожа, подождите! Подождите, госпожа!
        Мать Неры. Если она тоже попросит взять ее с собой, я сойду с ума. Я медленно повернулась. Женщина протягивала мне что-то, завернутое в тряпицу. Я взяла и чуть не выронила из рук. Теплое.
        - Сестра хлеба испекла, - улыбнулась мне женщина. - Вчера еще, но мы в печи держали. Вы уж не побрезгуйте.
        Я сглотнула. Рано я разочаровалась в людях.
        - Принимаю твой дар с почтением и благодарностью аи'ра.[12 - Аи'ра (ист.) - смертная.] - Я отвесила неуклюжий поклон, бережно взяла хлеб, убрала его в сумку - сейчас есть не хотелось совершенно, слишком многое случилось - и ушла. Больше меня никто не окликал.
        ТИАН
        Всю дорогу до хижины я думал о том, что буду делать дальше. В деревню, и, правда, возвращаться не стоило. После того представления, что я устроил, меня не сожгут - утопят в ближайшей луже. А убивать… Убивать ради собственного выживания я не смогу. Это было бы недостойным: обнажить оружие против необученных крестьян.
        Сабля валялась там, где я ее оставил. Огонь пожрал хижину и перекинулся на деревья. Но тут я был бессилен. Я только надеялся, что крестьяне догадаются вернуться сюда и уничтожить пожар.
        Черный ворон укоризненно каркнул, когда я поднял Оружие. Дескать: «Тоже мне, Воин! Оружие бросил!» Я осторожно провел пальцем по резным перьям его распахнутых крыльев, извиняясь, обещая…
        Сабля тут не при чем. Не Оружие виновно в том, кто я. Никто не виновен… Пусть я не менестрель, но даже я знаю, что нельзя стать Магом, Воином, Бардом, Убийцей… Нельзя стать - можно только родиться. Не мы выбираем путь - путь выбирает нас.
        Что делать теперь, я не знал… Искать Нару? Но где и как? Да и захочет ли она меня видеть? Нет, не думаю. Это была ненависть в ее глазах - я уверен. Лис незаслуженно обвинил ее, но в одном он был прав: наши с ней дороги разошлись. Она больше не в безопасности рядом со мной. У нее есть гитара, есть немного денег - все будет хорошо, она справится. Моя менестрелька много сильней, чем мне вначале казалось. Я не нужен ей больше.
        Да и опасно теперь быть со мной рядом. Я изменился. Я сам себя с трудом признал в этом… отродье феек, что показало зеркало. Любой примет меня за Старшего или мага. О том, чтобы догнать обоз и отправиться с ним дальше, не стоит и думать.
        Ладно… Пойду через лес, доберусь до тракта, найду какую-нибудь корчму, сниму комнату, а дальше посмотрим.
        «Живи», - сказала Огненная Княгиня. Я услышал. Но я не сумею последовать ее совету. Моя жизнь всегда была лишена неожиданностей. Я планировал ее на годы вперед, всегда знал, где буду завтра. Мое спокойное, безмятежное существование было прервано. Я даже не могу быть уверен в том, что у меня будет «завтра», о каких планах тут можно говорить?
        Может быть, стоило остаться в лесу, найти заброшенную хижину, спрятаться от мира. Я прожил бы долго, думаю, ведь не было бы соблазна призвать Огнь. Но разве это была бы жизнь? Может быть, неделю назад я согласился бы на подобное существование, но не теперь.
        Может быть, я все же достоин. Может и не напрасно Оружие выбрало меня. Не уверен, что не боюсь смерти, но я не стану и бежать от нее.
        Я все еще помню, какого это, быть ею… Я все еще помню ее - Тьму и Огнь. Я все еще…
        Это было неудобно: носить длинные волосы. Я даже остановился у холодного лесного ключа и попытался обкорнать себя. Но едва мягкие багряные пряди упали на землю, я почувствовал странную щекотку и обнаружил, что волосы вновь отросли до лопаток. Что бы ни изменило меня, оно не собиралось позволять мне испортить свою работу. Я вздохнул и полез в сумку в поисках чего-нибудь, чем можно было бы перевязать хвост или косу.
        Первым, на что я наткнулся, был туго набитый кошелек. Я вытащил его и ослабил завязки: внутри было золото. Золото и камни. Сам кошелек был незнакомым, вышитым бисером. Такой мог бы принадлежать богатому купцу, магу или… Или Князю.
        Я невесело рассмеялся. Кажется, Лис решил, что я слишком много времени уделяю добыче пропитания, и решил оградить меня от недостойных Воина забот. Только вот не привык я. Что мне делать со всем этим? Куда девать это проклятое, фейкино золото?
        Вытряхнув на землю все из сумки, я занялся инспектированием. Оказалось, исчезло все, кроме фляги, отцовского дневника и сборника песен. Исчезла смена одежды: вместо нее я обнаружил туго скатанный черный плащ с алым шелковым подбоем: вещь невообразимо дорогая и слишком претенциозная по меркам бывшего стражника. Я даже представить не могу, что надену такое… Но и та одежда, что сейчас на мне - не хуже. И не лучше. Я чувствую себя в ней, словно воришка, напяливший украденный кафтан. Только вот выбора у меня нет - либо голым идти, либо так.
        Помимо плаща я нашел несколько янтарных безделушек и тонкую черную полоску из того же материала, из которого был сшит плащ: тонкого, мягкого, невероятно приятного на ощупь. Лента была вышита рунами, которые я, как ни старался, не признал. Что-то магическое, наверно. Или на истинном. Эх, Нару бы…
        Нет, стоп, не думай о Наре!
        Решив, что ничего страшного не случится, я перевязал волосы найденной полосой. Что-то обожгло пальцы, я отдернул руку и обомлел, глянув в водное зеркало.
        Я выглядел, как прежде. Ни длинных волос, ни ненормальной бледности, ни алой радужки, ни усов и бородки, ни богатой одежды: на мне был старый, латаный костюм, в котором я отправился в путь. Зрачки все еще были ненормально большими, но кольцо вокруг них стало грязно-зеленым. Подбородок покрывала двухдневная колючая щетина, из волос, вновь коротких, исчезли алые нити. Правда, проведя ладонью по подбородку, я не ощутил жесткой щетины, зато обнаружил усы и бородку. И волосы на ощупь все еще оставались длинными. Значит все - иллюзия.
        Что ж, и на том спасибо…
        Собрав вещи обратно в сумку, я закинул ее на плечо и, уже веселей, зашагал в сторону, где, по моим прикидкам, проходил тракт.
        Жизнь потихоньку налаживалась…
        В корчме было пусто: только трое путешественников, да высокий черноволосый наемник. Мне хозяин обрадовался как родному. Усадив меня за стол, он с жадным нетерпением спросил, что я желаю. Сообщив, что желаю комнату на одного и плотный ужин, я отпустил его на кухню. Потом, вспомнив, что больше не нуждаюсь, окликнул толстяка и попросил принести заодно кувшин пива. Кувшин тут же притащила дородная розовощекая девушка. Зазывно улыбнулась - так, что кровь вскипела, - и спросила, чего еще господину угодно. Я боролся с желанием схватить красавицу в охапку и потащить наверх… Справившись, я мягко улыбнулся в ответ и сказал, что пока мне больше ничего не нужно. Чуть сникнув, девушка взяла с меня обещание, что если вдруг - я ее окликну…
        И ведь окликну… Что-то во мне жаждет этого. Не именно ее - любую женщину.
        - Могу я к вам присоединиться? - раздался глубокий, богатый голос у меня за спиной. Я оглянулся. Черноволосый наемник отсалютовал мне полной кружкой и пояснил: - Одному пить тоскливо, дай, думаю, в компанию к брату-наемнику напрошусь.
        Он покосился на перевязь с ножнами, которую я перекинул через спинку стула.
        - Я не наемник, - счел нужны пояснить я. - Всего лишь стражник. Переведен в Костряки, вот и…
        - Стражник, наемник - какая к Хаосу разница?! - он, не дождавшись приглашения, сам уселся напротив, поставив свой кувшин рядом с моим и бухнул кружку об стол так, что пена выплеснулась. - Воин - он воин и есть…
        Я кивнул неохотно. Не то, чтобы я нуждался в компании, но присутствие этого веселого бродяги мне не мешало. Толика веселья - как раз то, в чем я сейчас нуждаюсь. Можно ненадолго забыть обо всех неприятностях и потрепаться, как бывало, о своем, мужском…
        - Кольд, - представился наемник, насмешливо сверкнули невероятно синие глаза. - Кольд Враг.
        - Тиан, Тиан Берсерк. А кому Враг? - не мог не поинтересоваться я.
        - Никому, и в то же время, всем… - ответил он с ухмылкой.
        Я ничего не понял, но не стал дальше спрашивать, это было бы, по меньшей мере, невежливо, а то и на драку бы нарвался. В сущности, что мне за дело? Этот Кольд - всего лишь случайный собеседник. Вот выпьем, поговорим о всяких мелочах, и расстанемся навсегда.
        - Куда идешь? - спросил я, отхлебывая пива. Белая пена потекла по усам… Вот ведь! Забыл, что под иллюзией… Утеревшись, я осторожно глянул на Кольда - казалось, он ничего не заметил.
        - В Костряки, - ответил он. - Осень - работы никакой… Вот, ездил в Псхов, решил родину проведать. На зиму собираюсь с охотниками в леса идти. Ты сказал, тоже в Пограничье идешь? Не хочешь присоединиться? Вдвоем - оно веселее…
        Холодок по спине пробежал. Ой, что-то тут не так… Отвык я верить людям. Вроде бы ничего подозрительного в этом Кольде нет, но… С чего это он к первому встречному в попутчики набивается? Или наводчик разбойников, или… Или Князья решили меня под присмотром держать?
        - Не разбойник я, - понял мои сомнения он. - Что с тебя брать-то? Вижу ж, голытьба, как я сам… Был бы наводчиком, в обоз бы нанялся, что вчера тут проходил…
        Верно… Значит, фейри…
        Нахмурившись, я глянул на собеседника повнимательней. Вроде - человек. Глаза только слишком яркие, но псховиняне - все такие: зеленоглазые или синеглазые.
        Тщетно я искал в нем признаки чужой крови…
        - Ты Старший? - спросил я напрямик. Он, казалось, опешил…
        - Старший? С чего ты взял?! Нет, человек я… Вот, смотри. - Он выхватил из-за пояса кинжал и резанул себя по ладони. Выступила кровь - алая. Я вдруг вспомнил: у фейри кровь золотая, у Старших - зеленая, черная или серебряная. Алая же - только у людей. Даже полукровку можно определить, пустив кровь…
        Человек. Чистокровный.
        - Я подумаю, - неохотно сказал я. - Ты утром выходишь?
        - Да. С рассветом.
        - Пешком?
        Он посмотрел на меня искоса.
        - Пешком, - ответил.
        Последние возражения исчезли. Я не слишком хотел попутчиков, но, Кольд прав, в одиночку опасно, да и тоскливо: не с кем словом перемолвиться. Эх, была бы тут Нара…
        Я и не заметил, как произнес последнее вслух.
        - Нара? - переспросил Кольд.
        Подавальщица как раз притащила нам поднос с нашими заказами. Оказалось, вкусы у нас одинаковые. Кольд тоже собирался ужинать тушеной картошкой с мясом и грибами, залитой сметаной и обсыпанной зеленым луком.
        - Нара? - не дал мне уйти от ответа Кольд. - Зазноба твоя?
        - Друг, - поправил я, ковыряясь к тарелке. Есть вдруг перехотелось… - Ушла она. Подвел я ее… Защищать обещал, а сам… Испугалась она того, что я сделал.
        Не знаю, откуда такая откровенность взялась…
        - Снасилил? - не поверил Кольд.
        - Что?! Ты с ума сошел?! - Я едва не опрокинул тарелку.
        - Эй, эй! Успокойся… - Он поднял руки, демонстрируя мне пустые ладони. - Я ж только спросил… Язык у меня без костей, ты уж извини дурака.
        - Да ничего, - успокоился я, решив, что с моих слов любой бы подумал о таком. - Просто испугал. За нее испугался, разозлился, обезумел: не зря ведь меня Берсерком зовут…
        - Понятно, - Кольд отправил в рот ложку и молча прожевал. Потом, проглотив, закончил: - Это ничего… Бабы, они многого боятся… Моя, вон, тоже… Понимает, что природу не изменишь, вот и ушла… Это врут, что противоположности сходятся…
        Он резко помрачнел и с каким-то остервенением начал мять несчастную картошку.
        - Так ушел бы из наемников, - посоветовал я. - Или не стоит того?
        - Она всего стоит, - признался Кольд. - Только вот я не о занятии говорил, а о природе…
        Я решил не спрашивать дальше. И так переступил черту, сунул нос не в свое дело…
        - За баб! Пожри их всех Хаос! - поднял кружку Кольд. Я ударил своей, расплескивая по столу пену. - За них, ради кого мы готовы на все.
        Мы доели, оставив серьезные разговоры и перекидываясь шуточками. Кольд рассказывал истории из своего богатого прошлого. Врал, небось, но как врал! Такие сказки не всякий менестрель знает… И о лесах Вьюжных, и о фейри, и о Старших, и о войнах старых… Рассказывал, что предок его наемником был, что плечом к плечу с Князьями под стенами Псхова бился…
        - Извини, - оборвался он на полуслове, - Я на задний двор сбегаю - и вернусь. Ты пока хозяина кликни, пивко-то у нас кончилось, а какие разговоры, да без пивка-то?
        Я был уже порядком пьян - впервые в жизни. Вроде мысли не путались, но язык заплетался, а встать я боялся и пробовать - рухну тут же…
        Хозяин, тем не менее, понял, чего я хочу. Мигом притащил еще пару кувшинов. Я уже заплатил вперед - золотой, - хватило бы на полсотни таких вот. Я теперь богач, можно не экономить…
        Расплескав по столу полкувшина, я все-таки налил себе кружку. Только и успел ко рту поднести, как кто-то отвесил мне затрещину. Захлебнувшись от неожиданности, я уронил кружку и с трудом обернулся…
        Нара уперла руки в боки. Раскрасневшись, она кричала. Кричала, кричала и кричала. О том, что я, дескать, ее бросил на растерзание, о том, что не позаботился вернуться, что вместо того, чтобы беспокоиться о ней, сижу тут, нажираюсь, словно свинья какая…
        Они кричала, а я глупо, счастливо, пьяно улыбался, зля ее еще больше…
        Она снова была со мной.
        - Он ничего не заподозрил? - спросила Княгиня. Кольд застегнул брюки и обернулся. Ухмыльнувшись, он нарочито глубоко склонился пред Реи'Линэ.
        - Никак нет, моя повелительница. Этот олух не такой уж олух. Стоило ему увидеть цвет моей крови, его подозрения рассеялись.
        - Прекрати паясничать! - отрезала Огнь, хмурясь. - Я уже жалею, что попросила тебя об услуге.
        - Поправка. Не меня. Его. А он уже отправил меня разбираться.
        Она кивнула, соглашаясь.
        - Так что, ты сумел напроситься в попутчики. Я бы не хотела, чтобы он остался без поддержки. Мальчик слишком… наивен… Может выйти так, что он просто не доберется до Костряков.
        - О, он доберется… - Кольд приложил руку к сердцу и чуть склонил голову. - Я поклялся в этом, вы помните. Даже если мне придется тащить этого мальчишку на себе, он успеет к сроку. Вы ведь помните, кто я?
        - О, я помню! - резко ответила она и, фыркнув, исчезла в языках бездымного, холодного пламени. Едва это произошло, маска паяца сползла с лица наемника. Опасно сверкнули холодные, синие глаза, искривился в усмешке черный разруб рта.
        - Да, ты помнишь, - с каким-то безнадежным отчаянием произнес он. - Иногда я думаю, что лучше бы ты страдала избирательным склерозом.
        ОН не приказывал ему помогать Княгине. ОН вообще ничего ему не приказывал. Кольд помогал Реи'Линэ потому, что ХОТЕЛ ей помочь. Хотел хоть раз еще увидеть в глазах Осенней Княгини не брезгливость и отвращение, а тепло и нежность…
        Хотя бы однажды… Хотя бы на мгновение…
        И если ради этого ему придется на плечах тащить в Костряки глупого мальчишку - он потащит. В конце концов, каких только глупостей не совершают мужчины ради тех, кого любят?
        ГЛАВА 4
        19 - 21 ноября
        НАРА
        Сама не знаю, какое чутье вывело меня на тракт, и как я добралась до корчмы. Остается только радоваться, что Тиан отказался брать заработанные мной деньги - теперь я хотя бы могу ими оплатить кров. Зарабатывать пением сил попросту не было. У меня уже ни на что не было сил, если честно. Но я справилась! И пришла, дотащилась. Теперь упасть бы на пол… нет, на кровать лучше. Подаренный хлеб я съела еще по дороге - она заняла весь день до самого вечера, а у меня не было другой еды. Может быть, стоило поделиться с Тианом, но где он, а где я. Пора посмотреть правде в глаза: он меня бросил. Сбежал, как последний трус, как подлец, бросил и оставил меня одну разбираться с той кашей, которую сам же и заварил. Сейчас уже не имело значения, что причиной этому была все-таки моя ошибка. Какая разница? Он наворотил еще больше. О, мы стоили друг друга - самая бестолковая баньши и самый бестолковый Воин!
        Когда я переступила порог корчмы, свинцовая усталость куда-то испарилась. За одним из столов сидел Тиан. Сердце, казалось, замерло, а потом принялось биться чаще прежнего. Он здесь. Мой человек…
        И он пьян, как последняя свинья! Нет, как две свиньи! Три! Да хоть десять! Это же надо было так нажраться!
        Во мне закипела ярость. Я подскочила к своему ненаглядному придурку - глаза бы мои на него не глядели, - и отвесила затрещину. Он обернулся. Увидел меня. Нет, это надо же! Ему даже не стыдно! Ему тут хорошо! Он сыт, он пьян, он чему-то радуется, пока я… Вот скотина! Негодяй!
        На мой крик прибежал хозяин этой мерзкой забегаловки. Я отвернулась от неспособного понять мою тираду Тиану и посмотрела на корчмаря.
        - Госпожа, вы уж не серчайте, ваш муж не сказал, что вы вместе путешествуете… - зачастил смертный. Он говорил что-то еще, но я знаком попросила замолчать. Кто?! Мой… Муж?! Нет, это сумасшествие какое-то.
        Я оглянулась на Тиана. На его лице было написано какое-то неземное блаженство. Пиво, что ли, действует? И чего он на меня так смотрит?
        - Госпожа, чего желаете? - привлек мое внимание хозяин. Я прикинула. В глазах смертных только жене прощались попытки вразумить мужчину затрещиной. То есть не прощались, но это считалось делом избитых мужей - позволять своей бабе бесчинствовать или нет. Врать теперь, что всего лишь сестра, довольно глупо. И вообще, какая мне разница. Я перехватила взгляд какой-то толстой девки, которая почему-то опасливо на меня поглядывала. Видать, уже успела к Тиану подъехать. Да, пожалуй, «жена» - это лучше.
        - Что он успел заказать? - спросила я, чуть успокоившись.
        - Ужин, госпожа, и комнату. И пива немного выпил… - подобострастно перечислил корчмарь.
        - Немного?! Вы это называете «немного»?! Сколько кувшинов он в себя влил, если ему за раз сразу два притащили?! - Я перешла на визг.
        - Так он же не один пил, - пояснил корчмарь.
        - А с кем? - Вот уж не было печали! Стоит только ненадолго оставить Тиана без присмотра, как он находит где-то собутыльника и… кажется, это называется «нажирается как последняя скотина». Как две скотины. Как три… Как десять скотин!
        - Да вон он возвращается, госпожа, - кивнул хозяин на только что вошедшего в корчму человека и поторопился сбежать, пока я на него не смотрю.
        Темные волосы, ненормально яркие синие глаза, одет, как простой наемник. Красивый, пожалуй, но до того ли сейчас мне? Не Старший - это я сразу определила. Человек.
        - Это вы? - спрашиваю враждебно. - Вы его споили?
        - Я вас тоже приветствую, красавица, - с усмешкой отвечает наемник. - Я Кольд Враг. Могу я узнать ваше имя?
        - Меня зовут Нара Плакальщица, - отвечаю я резко. Он хочет мне намекнуть, что я не очень-то вежлива?! А я будто не знаю! - И не смейте меня так обзывать! Красавица - придумали тоже!
        - Я не обзываю, - удивился Кольд. - Вы Нара? Та самая?…
        Тиан, пока я пыталась добиться толку от корчмаря, попросту отрубился. И опять оставил меня разбираться одну! Он упал мордой на стол и счастливо пускал пузыри. О, Стихии, чем же я вас прогневила?! За что мне это наказание?!
        - Не знаю, что он про меня наплел, - отрезала я. - Но это не повод мне хамить и спаивать моего чел… моего мужа.
        Наемник не обратил внимания на оговорку. Или сделал вид, что не обратил.
        - Мужа? - переспросил он. - А Тиан говорил, друг ты ему…
        Я посмотрела по сторонам. Вот ведь язык у Тиана - без костей. Мелет что в голову придет, первому встречному как на духу все секреты выкладывает!
        - Ну, друг, - шепотом призналась я. - Корчмарь ошибся, я решила не объяснять. Тебе-то какая разница? Не твоей же женой меня посчитали?
        Кольд смерил меня оценивающим, неприятным взглядом. Что-то такое промелькнуло в его синих глазах: холодное, чужое. Но нет, наверное, показалось…
        - Разница есть, - спокойно парировал он. - Даже очень большая.
        Я почувствовала, как закипаю еще больше. От очередной вспышки моего раздражения Кольда спас вернувшийся к нам корчмарь.
        - Госпожа, не закажите ли чего? - зачастил он, поминутно кланяясь. - Ужин, комната… Ваш муж на одного комнату взял, прикажете себе вторую или вам двухместную приготовить? Вы устали с дороги? Я прикажу…
        - Тихо! - рявкнула я во весь голос. Все вздрогнули, ужинавшие путники с удивлением уставились на меня, забыв про тарелки и поднесенные ко рту кружки, только Тиан никак не отреагировал в своем пьяном забытьи. Чего это они? - Давайте ужин. Второй комнаты не надо, другой тоже: и в этой поместимся. И принеси воды туда - горячей, да побольше.
        - Все сделаем, - пообещал корчмарь. Чего это он передо мной такой вежливый? Явилась какая-то девка, орет на всех, а перед ней еще и кланяются?
        - Твой Тиан деньгами светил, - как приятельнице, не чинясь, объяснил Кольд. - Вы здесь за почетных клиентов считаетесь.
        - Светил?! Деньгами?! Не шути, у него едва грошей на еду хватит… - не поверила я.
        - Для тебя золото - это гроши? - перебил наемник. - Ну, даешь, подруга! Мне б так.
        - Откуда у него… - растерянно начала я.
        - Вот уж не знаю. Да ты садись, в ногах правды нет. Пива будешь? - Наемник устроился напротив Тиана. Хмыкнул, когда тот промычал что-то невнятное. Сунув нос в один из кувшинов, он разочарованно вздохнул. Второй оправдал его ожидания. Наполнив пивом кружку, он отсалютовал мне и одним глотком опустошил до дна.
        Я смерила человека презрительным взглядом.
        - Если ты Тиана споил, думаешь, я тоже пьяница? - спросила.
        - Да не спаивал я его! - запротестовал Кольд, утирая губы рукавом куртки. - Он сам.
        - Ага. Сам. - Язвительно. Знаем мы, как он сам и что он сам. Мой человек - не пьяница! Это все синеглазый наемник! Обманул, споил, небось решил ограбить!
        Тут ко мне подошел все тот же корчмарь - видеть его больше не могу! - и почтительно осведомился, чего госпожа пожелает на ужин.
        - А вы еще не готовили?! - заорала я. Да что ж такое? Ну почему ничего как надо не идет?! - Мне теперь тут, что, до утра сидеть, пока вы расстараетесь?!
        - Не гневайтесь, госпожа, все готово, вы только скажите.
        Я посмотрела на стол, там стояла тарелка с недоеденным ужином Тиана. Недоеденным, расковырянным, словно Тиан пытался картошку и грибы в тюлю превратить.
        - Того же, что ему, только без грибов и без сметаны.
        - И без картошки, - встрял Кольд, насмешливо сверкая глазами. - А заодно и без мяса.
        - Нет, с картошкой, - серьезно ответила я. - И с мясом.
        - А что пить будете? Пива вам, как мужу, принести? - осведомился хозяин.
        Кольд засмеялся. И чего он хохочет на каждое слово? Дурак, что ли?
        - Нет! Принесите чаю. Горячего. Крепкого. Чтобы сладкий был, но не приторный. Много. - Я ткнула пальцем в пивную кружку. - Вот столько принесите.
        - Сейчас все будет, госпожа. Не хотите ли плащ снять? Дапка, - он указал на толстую деваху, - зашьет, постирает.
        - И наутро мне будет ходить не в чем! - не согласилась я.
        - Нет, госпожа, к утру будет как новенький! - продолжил он уговаривать.
        Я ненадолго задумалась. Ладно, ну его! Пусть стирает. Я расстегнула плащ и только сейчас увидела, что он все-таки заляпан человеческой кровью. Не говоря уже о земле, с которой я свела близкое знакомство, там, у горящей хижины… не надо о ней больше думать!
        - Вам плохо, госпожа? - обеспокоено спросил корчмарь.
        - Нет, все хорошо. Несите ужин. Да позовите свою Дапку, пусть плащ возьмет.
        Служанка подошла ко мне с явной опаской. Умная девочка. Я дала ей плащ и медную монету. Она поклонилась. От запаха волшебных цветов стало трудно дышать. Она заигрывала с Тианом, и она поплатится за это! Дрянь… Я напряженно искала зацепку; в Темном лесу Прядильщицы уже, наверное, костерят меня на все лады. С этой смертной не должно было случиться никаких неприятностей! Вообще! Вот гадина. Ну же. Получится. Обязательно получится. Есть! Немного, но хотя бы так. Не будет под ногами крутиться.
        Удивленная моим странным взглядом служанка приняла плащ и деньги, поклонилась, шагнула в сторону и неожиданно поскользнулась на луже пива, стекшего со стола на пол. Тиан расплескал его щедрой рукой, а я еще помогла, когда ударила. Девица сбила соседний стол, тот опрокинулся и упал ей прямо на ногу. Корчму огласил дикий крик. Подумаешь! Я и громче могу крикнуть.
        С девки сняли стол, попытались помочь подняться, но она заорала еще громче. Перелом-не перелом, а ногу она ушибла здорово. Будет знать. Но, Хаос, как же это было трудно!
        - Может, не стоило? - спросил Кольд. Он отставил пустую кружку в сторону и задумчиво, пощипывая подбородок, наблюдал за суматохой, разведенной вокруг стонущей служанки. Помочь не пытался, но и не смеялся в своей манере.
        - Не стоило - что?! - враждебно отозвалась я. На миг мне показалось, что он знает о вмешательстве в чужую судьбу и теперь осуждает меня. Бред! Он - человек. Точно человек. Даже не маг.
        - Монету давать, - беспечно пояснил наемник. - Ты, видать, небогата, Тиан бы завтра расплатился, а?
        - Ничего, не жалко. Ради хорошего дела, - хищно улыбнулась я. Девицу унесли, мой плащ перехватила другая служанка. Дапка, дура, поди, умудрилась его еще и в пиво макнуть, пока падала! Надеюсь, его еще можно отмыть. А девке на всю жизнь урок будет. Корчмарь лично принес мне заказанный ужин, я кивком его поблагодарила и отослала. Как хорошо, когда можешь нормально поесть! Не стоило мне весь день жевать один только хлеб, пусть и очень вкусный, и ничем не запивать! Нехорошо мне с того как-то…
        - Где ж ты так перепачкалась? - не отставал Кольд. Я оторвала взгляд от тарелки и весьма недружелюбно уставилась на непрошенного собеседника.
        - Слушай, я тебе задаю вопросы? Нет? Вот и ты ко мне не лезь!
        - Ты не очень-то любезна, - усмехнулся Кольд, - со своим попутчиком.
        - С моим - кем?! - Я подумала, что слух меня обманывает.
        Этого еще не хватало!
        - Со своим попутчиком, - медленно и четко повторил Кольд. - Мы с Тианом договорились, что пойдем завтра вместе.
        - Меня при этом не было, - проворчала я. Чем-то мне этот человек был ужасно неприятен. Навязался к Тиану, напоил, напросился в попутчики… И имя у него какое-то… неприятное. Враг. Знаем мы, кого Врагом Старшие и фейри зовут… Бр-р-р…
        - Вместе идти веселее, да и спокойнее, красавица, - усмехнулся синеглазый. - Я обузой не буду, ты не боись.
        Я заскрипела зубами.
        - У меня есть имя, наемник! - прошипела.
        - У меня тоже, - не остался в долгу Кольд. - Но тебе, похоже, больше нравится «эй, ты».
        - Мне вообще ничего не нравится, - устало ответила я. - Ты можешь зубоскалить где-нибудь в другом месте? Не видишь - устала я, зла, да еще этот…
        - Я тут сидел, пока ты не пришла, - сообщил наемник.
        - Ну, а теперь можешь и… - начала было я, но вовремя спохватилась. И чего, в самом деле, я заедаюсь с этим смертным? - Ладно, ты прав. Извини. Я устала.
        - Где ж ты так? - сочувственно спросил Кольд.
        Я нахмурилась.
        - Что тебе Тиан наболтал? - осторожно спросила.
        - Наболтал? - удивился наемник. - Он сказал, что вы… э-э-э… поругались. Он тебя напугал и ушел. А, что, неправда?
        - Ах, он меня напугал! - недобро процедила я. - Напугал и ушел, подумайте, какое благородство!
        Нет, ему это даром не пройдет.
        Я закончила есть и принялась за чай. Пожалуй, это лучший за все последнее время… то есть за всю мою жизнь, потому что раньше я чай вообще не пила.
        - Ну так что? - не отставал Кольд.
        - Слушай, какая тебе разница? - Я устало вздохнула. Вот прицепился, как банный лист.
        - Да вот не знаю, можно ли вас наедине оставлять, - серьезно ответил наемник.
        В этих словах мне почувствовалась какая-то двусмысленность, какой-то намек на чисто человеческие обычаи. Но какие именно, я понять не смогла.
        - А ты попробуй, - предложила я осторожно. Наемник рассмеялся, как самой смешной в мире шутке. Зачем-то мне подмигнул. Я почувствовала, как краснею. Надо, наверное, держаться от Кольда подальше. Он еще больше, чем Тиан, вызывал у меня желание вести себя совершенно не так, как нормальные смертные женщины. Я встала. Ко мне подбежал корчмарь и предложил отнести в комнату мои вещи. Я кивнула, попросила, чтобы и тиановы захватили. Хорошая это штука - деньги. Можно понаглеть немного, хотя бы пока устала и совершенно нет сил изображать из себя обычного человека. Да и вообще…
        - Эй, - толкнула я своего человека. - Тиан, вставай!
        Он только что-то пробормотал, да так и остался лежать щекой на столе.
        - Вставай, кому говорят! Вот ведь скотина! - ругнулась я. Было желание добавить пару предложений на истинном, но я сдержалась, вспомнив, что смертные как-то странно реагируют на звуки нашего языка.
        - Давай помогу, - предложил Кольд. - Одна ты его не дотащишь.
        - Хочешь сказать, он теперь не проснется?! - О, Ткачиха, неужели ты меня настолько не любишь?! Да, похоже, именно настолько…
        - Проснется, когда проспится, - хладнокровно ответил наемник. - А пока так бревном и будет лежать. Ты что, никогда раньше пьяным его не видела? Он же пить совсем не умеет, в два раза меньше меня выхлебал, а вон…
        Он схватил Тиана подмышки и привел в вертикальное состояние. Мой человек покачнулся. Кольд подпер Тиана примерно так, как мы с Дором утром тащили Вара, обхватил за плечи и заставил сделать шаг. Мой человек снова что-то пробормотал, но повиновался. Я подумала, Ткачиха ошиблась, дав мне женское тело. Да, конечно, мы принимаем именно женский облик, когда являемся к детям своего Рода, но какая, в сущности, разница? Мужчине было бы намного легче выжить в смертных землях, особенно в Костряках. Кольд удивленно покосился на меня, потрогал воздух у самой спины Тиана.
        - Что? - резко спросила я.
        - Да не пойму я никак, - ответил он. - Вроде волосы длинные, руку мне щекочут, а не видно их.
        Я подошла ближе и тоже потрогала. В памяти всплыла страшная картина: Тиан, отдавший себя Огню. Да, конечно, у того Воина, в которого он превратился, были длинные волосы. Я так обрадо… удивилась, увидев своего человека в корчме, до которой с таким трудом добрела, что и не подумала, что вижу его таким, каким он был раньше. Да, конечно. Огнь изменил его, а то, что мы видим, всего лишь иллюзия. И я догадываюсь, кто ее наложил. Небось тот же, кто обеспечил моего человека деньгами. Реи'Линэ или Ли'ко или оба вместе. Заботливые, чтоб им обоим в Хаос…
        - Я ничего не чувствую, - соврала я. - Тебе не стоило столько пить за этот вечер.
        Кольд кивнул, а я только сейчас обратила внимание, что он на вид совершенно трезвый. А ведь при мне целый кувшин вылакал. Может, и правда, это Тиан просто пить не умеет? Вон, Тарк тоже хмелел с первого глотка.
        - Пошли, - сказал он и повел-потащил моего человека к лестнице. Сквозь неутихающее раздражение я почувствовала легкую благодарность.
        - Куда?! - заорала я, когда Кольд собирался сгрузить свою ношу на кровать. - А я где спать буду?!
        - С ним, значит, не хочешь? - усмехнулся наемник. Я его опять не поняла: что здесь смешного? - Куда тогда?
        - На пол клади. Можешь даже бросить, - приказала я, в нетерпении притопывая. Жуть как хотелось наконец рухнуть в постель и закрыть глаза.
        - Сурово ты с ним, - покачал головой Кольд, осторожно укладывая Тиана в угол.
        - А он со мной?! - взвилась я. - Напакостил, как последний козел, и смылся! Ты хоть знаешь, что мне по его милости пришлось делать?!
        - Нет. Не знаю, - спокойно ответил Кольд, выпрямляясь и поворачиваясь ко мне. - Ты сама не захотела рассказывать. Что, так страшно?
        - Так, - пробурчала я. - Извини. Спасибо за помощь.
        - Да не за что, - засмеялся наемник. - Мы же теперь попутчики.
        И вышел прежде, чем я успела выразить свое отношение к такому подозрительному спутнику. Он всерьез думает, что я с ним смирюсь из благодарности? Тиана споил, шутит непонятно, подмигивает… Гад!
        В дверь осторожно постучался хозяин корчмы - принесли воду. Я подумала и попросила прислать ко мне какую-нибудь служанку, чтобы постирали мои вещи, если уж их обещают подготовить к утру. Хозяин рассыпался в заверениях и ушел.
        Я переоделась в купленную на торжище в Вольграде сорочку - впрочем, все мои вещи были там куплены, - вручила подошедшей служанке грязные тряпки и пообещала бо-ольшие неприятности, если к рассвету они не будут у меня в комнате: чистые, зашитые, где порвались, и как следует отглаженные. Служанка кланялась, обещала все сделать и с огромным удивлением косилась на Тиана. Корчмарь, помнится, тоже косился. Они же не думают, что я буду делить кровать с перебравшим пива смертным, будь он хоть сто раз мой человек?
        Я с трудом заставила себя помыться - слишком устала, но ходить грязной было еще неприятнее - и рухнула на постель. Тиан по-прежнему изображал из себя бревно, валяясь на полу. Может быть, я слишком жестоко с ним поступаю, но думать об этом сил не было. Я, кажется, уже двое суток на ногах. Быть человеком ужасно утомительно.
        Тиан шевельнулся, прошептал «Нара» и снова затих. Я почувствовала укол совести. Может, позвать кого, пусть ему… ну не знаю, тюфяк принесут с кровати?
        Нет, обойдется. Спать.
        Когда я проснулась, за окном давно уже рассвело, а Тиана в комнате не было. Вспомнилось первое утро в смертных землях, потом вчерашняя хижина. Стало страшно. Куда он опять делся?! Нет. Нет, он не мог снова уйти! Он не мог меня бросить! Нет.
        Если Тиан опять сбежал, я его догоню, где бы он ни прятался, куда бы ни скрылся. И убью сама. С особой жестокостью. Подлец, скотина!
        За ночь трудолюбивые служанки выстирали и зашили все, что велено. Я переоделась и уж было собиралась спуститься на поиски Тиана, как он вошел сам. «Вошел» - это мягко сказано. Ввалился - будет точнее! Вид у него был… Кажется, это называется «похмелье». Спрашивать «где ты был» я сочла излишним.
        Он с трудом остановил свой взгляд на мне. Скривился в жалкой попытке изобразить раскаяние, но тут же схватился за голову.
        - Нара, - осторожно произнес он. Вид у Тиана был такой жалкий, что мне уже расхотелось его ругать. И так ему, бедолаге, плохо. Голова болит, мутит, да еще всю ночь на полу провел, небось все тело теперь ломит… - Прости меня.
        - За что? - глупый вопрос, но ничего умнее придумать не сумела. Бедный он, бедный… надо было все-таки тюфячок попросить.
        Тиану, кажется, стало еще хуже. Чем там люди лечат похмелье?
        - Я… я напугал тебя там, у хижины. Я… я не хотел. Прости. - А глаза в пол. На меня не смотрит. Вину чувствует? Или, наоборот, не хочет, чтобы я увидела: раскаяние его - напускное.
        Не знаю, что на меня нашло. Хотя, нет, знаю. Перед моими глазами снова встала горящая хижина - и раненный крестьянин возле нее, и бледный от страха мальчишка, и маленькая девочка, которая так гордилась, что сегодня ее назвали Воином.
        Я подскочила к своему человеку и со всех сил влепила ему пощечину. Тиан не сопротивлялся, не пытался уклониться. И получил по морде второй раз. Что-то странное у него с лицом. Я должна была уколоться о двухдневную щетину, а ощутила гладковыбритые щеки и краешек бороды. А, ну да. Иллюзия.
        - Нара, - снова начал мой человек, но я не дала ему договорить.
        - Значит, ты думаешь, что испугал меня, Тиан Берсерк? Ты думаешь, это причина для того, чтобы меня бросить, так?! Отвечай - так или нет?! - накинулась я.
        - Ты не понимаешь, я ведь… я ведь мог причинить тебе вред! - с отчаянием.
        - Ах, ты мог причинить мне вред! Ах, какой ты страшный Воин! Ты призвал Огнь, ты перепугал этих бедных крестьян, а потом… сказать тебе, что ты сделал потом?! Ты сбежал! Смылся! Бросил меня, как последний трус! - Вчерашняя злость, оказывается, никуда не делась. А я-то думала, простила своего непутевого человека. Но нет, он мне за все ответит! Я ему все выскажу, будет знать!
        - Но я… - попытался вставить слово Тиан, но я ему не дала.
        - Ты знал, что один из крестьян ранен?! Он пошел за тобой, Тиан Берсерк, потому что ты взял с собой его сына! И ему нужна была помощь! Ты можешь это понять, ты, Воин?! Тебе когда-нибудь приходило в голову, что не все битвы заканчиваются поголовной смертью сражавшихся? Что бывают еще и раненые? Ты хотя бы представляешь себе, какого это - тащить на себе человека, который вдвое тебя тяжелее и истекает кровью?! Когда ты еле идешь и боишься одного - только бы он не потерял сознание! Потому что тогда он уже не сможет передвигать ноги! Ты понимаешь, какого это, когда у тебя всех помощников - перепуганный мальчишка и девчонка, которая еле тащит тяжеленный топор, потому что мужику он чем-то очень дорог?! Ты это понимаешь?!
        - Нара, - беспомощно пробормотал мой человек и прислонился к стене, скрещивая руки на груди, запрокинув голову. Заходили желваки на его скулах. Быстро двигался под кожей кадык.
        - Тебе не приходило в голову, да, Тиан Берсерк, что быть Воином - это нести ответственность! А не смываться, пока тебя не поколотили разозленные крестьяне! Ты хоть представляешь, какую встречу мне устроили в этой паршивой деревне?! - никак не могла остановиться я. Понимала, что пора бы уже, но не могла. Даже если я перегнула палку, даже если я сейчас совершаю непоправимую ошибку - все равно не могла. Слишком много накипело, слишком тяжело мне пришлось. Слишком плохо мне было вчера… без него.
        - Но Лис сказал… - Одно упоминание имени этого… этого… породило новую волну злости, захлестнувшую меня с головой.
        - Ах, тебе Лис сказал! А он случайно не сказал, что нарочно настропалил этих людей, чтобы они забрали себе мои вещи?!
        - Нет. - Человек выглядел ошеломленным.
        - Значит, нет, Тиан Берсерк? И ты поверил той лжи, которую он тебе подсунул?! Поверил Листопаду? Лису? Фейри? В деревне меня чуть не убили! А тебя не было, Тиан, не было! Ты где-то шлялся по лесу и страдал от того, что мог бы - мог бы, Тиан! - причинить мне вред! Уж не сомневайся, ты его причинил! Еще какой! Тебе хоть не стыдно, что меня от своры разозленных мужиков защищала спасенная тобой девочка, а, Тиан? Или это в порядке вещей у вас, Воинов? Ты посвящаешь ее Огню, и она в благодарность тут же делает за тебя твою работу? Ты всю дорогу трясся над каждым моим шагом, Тиан, ты меня этим измотал! А когда ты был нужен - действительно нужен - тебя не было! Ты ушел! Скрылся! Струсил!
        Мой человек схватился за голову. Кажется, я слишком громко кричала. Надеюсь, меня никто не слышал снаружи… глупая надежда. Тиан поднял на меня страдальческий взгляд.
        - Ты не понимаешь, - с усилием произнес он.
        - Ну так объясни мне, глупой бань… бабе, чего я такого не поняла, - издевательски предложила я. Хаос, опять оговорка! Остается надеяться, что люди не знают, как зовется мой народ и на эту оговорку никто не обратит внимание.
        - Нара, я не… ты не представляешь, что я мог с тобой сделать! Я не мог… не должен был оставаться рядом! Я опасен для тебя! - И вновь отчаяние в голосе. Горькое, безнадежное.
        - Со мной сделать? - не поняла я. Тиан покраснел. Я действительно не понимала. Он чуть было не ушел в Огнь навсегда, едва не оборвал мою жизнь. Вот тогда было страшно. Вот тогда я испугалась. Но об этом человек никак не мог знать! О чем же тогда он говорит? Какой вред он мне принес? Ударил меня? Хаос, да какая разница! Ну, да, больно, неприятно, обидно, но все лучше, чем, спотыкаясь, вести через лес раненного человека. И даже такое испытание лучше, чем умереть вместе с Родом. Я начинаю уже забывать главное - я не смертная, истинный мой облик почти что неуязвим - ведь я бесплотна. Удары не имеют значения, при всей их болезненности. Надо как-то это объяснить, не раскрывая главной тайны…
        - Тиан, все это не имеет значение. Мое тело принадлежит тебе. - Кажется, я что-то не то сказала, мой человек аж задохнулся от возмущения. Ну, вот где я опять ошиблась?! Надо, наверное, высказаться точнее. Я подошла ближе, обняла Тиана, притянула его голову к своему плечу и прошептала в самое ухо, чтобы проникся: - Я живу только потому, что ты живешь. Я существую только ради тебя. Пойми это. Помни это.
        Тиан замер под моими руками. От него пахло перегаром, а еще свежим пивом и огуречным рассолом - видимо, выпил, когда выходил из комнаты, кажется, похмелье лечат именно так. У него были широкие плечи и твердые мышцы под одеждой - слишком приятной на ощупь для его старой куртки. Ах, да. Иллюзия. Я провела пальцами по его волосам. Длинные, они доставали до самых лопаток. На затылке волосы стягивала лента. Лента, которой не видно. От нее так и несло магией Осенних фейри. Брр! Вот уж нашел, что напялить!
        Это все было неважно. Ушел страх, ушло раздражение, ушла усталость, с которой не сумел справиться ночной сон. Не имел значения даже мерзкий запах перегара. Ничего не имело значение. Важным было только это ощущение - мой человек рядом со мной. Близко. В моих объятьях. Только рядом с ним мне спокойно. Хорошо. Правильно.
        Тиан, наконец, перестал стоять столбом.
        ТИАН
        Глупая. Какая же она глупая! Дурочка! «Мое тело принадлежит тебе»?! И как это понимать?! Она что, совсем невинна? Менестрелька-то? Знаем мы, какие в Псхове нравы! Сама-то она, может, и нетронута, не верится мне в сказку о муже, но уж совсем-то ничего не видеть и не понимать не может! Даже дети - и то…
        И обниматься лезет. Сначала наорала, пощечину отвесила - а теперь вцепилась, прижалась… Не то, чтобы я возражал, но…
        - Нара, не нужно, я уже говорил: мне не нужна плата. Тем более… такая… - Я осторожно отодвинул ее. Потом попытался заглянуть ей в глаза.
        - Какая такая?! - искренне не понимала она.
        - Ну… Такая… - Неужели я еще не разучился краснеть? Жар к щекам прилил. - Ты мне - друг. Это Огнь был, а я…
        Она все еще не понимала. Смотрела на меня удивленно. Застыла.
        - Ты о чем, Тиан? - Напряженность в голосе.
        Я вздохнул. Нет, все-таки рано я ее во взрослые и самостоятельные женщины записал. Но делать нечего - придется объяснять. Если она продолжит так себя вести, боюсь, не устою. Я - всего лишь мужчина. Мужчина, которому мало осталось времени, который жаждет оставить после себя потомка.
        - Ты вообще понимаешь, что я мог с тобой сделать, почему ушел, бросил? Или действительно веришь, что я… - Я попытался вспомнить точную фразу: - …бросил тебя, как последний трус?
        Она кивнула, потом, спохватившись и вспомнив, что мы, вроде, уже помирились, замотала головой. Но в глазах стояло сомнение. Я снова вздохнул. Вот ведь…
        - Я едва не снасилил тебя там, на глазах у двух детей и раненого мужчины, - признался. Опустил голову, сжал кулаки так, что костяшки побелели. Вот сейчас снова ударит, а потом… Потом уйдет.
        - Ты… Ты чего… Чего-о-о?! - Она хлопала глазами.
        - То… существо… в которое я… превратился, - начал я через силу, - жаждет продолжить себя в ребенке. Оно ищет, в ком оставить семя. Ты ему… понравилась. Лишь то, что в тебе нет Огня, спасло… нас обоих. - А потом в крик: - Я тебя как сестру люблю, Нара! Но тело, это фейкино тело: ему все равно! Не могу я! Не могу так! А ты еще: «Мое тело принадлежит тебе», говоришь! Ты что, совсем не понимаешь, что мужчина после такого подумать может?!
        Кажется до нее дошло… Наконец-то…
        Я зажмурился, отвернулся.
        - Покажи мне, - попросила она неожиданно тихо. - Сними иллюзию…
        Я повиновался: запустил руку в волосы, стянул ленту. Рассыпались по плечам багряные пряди. Нара отшатнулась, зажала рот ладонью, прикусила ее, сдерживая крик.
        Я невесело усмехнулся. Красавец! Ничего не скажешь!
        - Их двадцать всего было. Ты двадцать первым стал, - произнесла она, отнимая руку от лица. - Тысячи, сотни тысяч Воинов в Огнь ушли, но лишь два десятка истинно Великих. Их генералами зовут. Говорят, что каждый - смертной армии стоит. Они единственные, кому Огнь плоть дает, кто даже в смерти остается внешне человеком.
        - Генерал? - переспросил я.
        - Генерал. Воин, способный призывать армию в смертные земли, способный впускать Огнь в Порядок, становиться его аватарой.
        Я хотел продолжить расспросы, но в дверь заколотили. Я едва успел ленту вновь завязать, как ранний гость устал ждать…
        - Эй, голубки, чем это вы тут занимаетесь? - насмешливо вопросил синеглазый наемник. Посмотрел на разворошенную кровать, на покрасневшую Нару, на меня. Рассмеялся. - Вижу, жаркая была ночка. А я-то уж решил за вами, красавица, приударить. Что ж вы сразу не сказали, что заняты?
        Он поклонился, и я поразился его изящным, точным движениям. Нет, я знал, чем он на жизнь зарабатывает, но не всякий наемник - воин. Кольду же, вижу, прямая дорога в Огнь. Не научиться так двигаться, это либо есть, либо нет. А еще мое внимание привлекло кольцо. Вчера его на правой руке Кольда не было: черное, с серебристыми искрами. Оно плотно обхватывало безымянный палец. Обычно так обручальные носят, но это кольцо знаком обещания не было, скорее - родовое.
        Нара же как-то странно отреагировала: фыркнула, отвернулась. Мы с Кольдом переглянулись. Он вопросительно приподнял бровь, я покачал головой: ничего страшного. Подуется и перестанет.
        - Вина выпей из той фляги, что маг тебе подарил, - бросила Нара через плечо. - А то голова небось трещит. Надо ж тебе было так нажраться! Как свинья просто!
        Кольд вновь усмехнулся, искренне наслаждаясь наблюдением за нами двумя. Ничуть не смущаясь, он пялился на Нару, склонившуюся над кроватью, на которую она высыпала вещи из сумки. Я невольно нахмурился…
        - Так когда мы выходим? Солнце давно встало, - посерьезнел наемник.
        - Мы никуда не выходим, - отрезала стальным, напряженным голосом Нара. - Нам с Тианом попутчики не нужны.
        - Нара, - вмешался я. - Зачем ты так? Мы с Кольдом вчера договорились обо всем… Он тоже в Костряки идет. Почему бы нам ни объединиться?
        - Это когда это вы с ним все обсудили?! За каким кувшином по счету?! Он твое золото увидел, небось, вот и решил завести куда и ограбить! А ты-то уши развесил! - Она повернулась к нам, уперла руки в боки, напомнив о вчерашнем скандале… Мы с Кольдом машинально придвинулись друг к другу, плечом к плечу встали…
        - Властная она у тебя… - шепнул Кольд.
        - А то! - подтвердил я с гордостью. - Целую деревню способна по стойке смирно построить. А ты говоришь: бабы - дуры…
        - Когда это я такое говорил?! - возмутился наемник, почему-то оглядываясь испуганно. Глядя на потолок, будто ожидал, что его сейчас поразит молния. И уже тише: - Неужто говорил?
        - Говорил-говорил…
        - Так я это… говорю же… Язык у меня без костей. Я ничего такого в виду не имел! - Он запрокинул голову. - Слышишь, не имел!
        - Оправдывайся-оправдывайся теперь!
        - Тиан, собирайся. Мы отправляемся, - отрезала Нара, которой надоело слушать нашу шутливую перепалку. И с нажимом закончила: - Мы с тобой отправляемся.
        - Кольд идет с нами, - отставил я шутки. - Неспокойно в Приграничье. Два воина - лучше чем один. Да и…
        Я не стал заканчивать. Ни к чему ей знать, что не смогу я тот трюк повторить, Огнь призвать. Умру. А наемник поможет, если что. Вдвоем-то сумеем Нару защитить. И, в случае чего, он защитит ее от меня… Вдвоем с ней я не пойду.
        - Тиан!
        - Нет, Нара. Я так решил. - Резко. Зло. Бескомпромиссно. - Либо мы идем втроем. Либо вдвоем - я и Кольд. Тебе в Приграничье делать нечего.
        Она надулась, как мышь на крупу, но возражать перестала. Кажется, поняла, что исчерпала мое терпение. Я позволил ей на меня накричать, позволил оскорблять, бить, стерпел истерику бабскую, но я все же - не ангел Единого. Хватит. Всему есть предел.
        - Пойдем. - Я схватил сумку, надел перевязь с ножнами. - Ты, Нара, собирайся, а мы с Кольдом пока завтрак закажем. Ты только недолго, идти нужно, а то солнце давно встало, проспали мы…
        Она буркнула что-то в ответ…
        Кажется, я вновь впал в немилость…
        Нара спустилась, когда мы с Кольдом уже позавтракали. Ее порция остыла: я рискнул заказать ей то же, что ели мы - горячую кашу, обильно политую сиропом сладким. Это я вспомнил, как она на торжище сластями любовалась: решил подлизаться.
        Нара молча съела кашу, даже не поблагодарив. Ни на меня, ни на Кольда она старалась не смотреть. Это молчание начинало меня раздражать. Я был благодарен, когда Кольд сломал его, спросив:
        - Эльфийская?
        - Что? - недовольно уточнила Нара, неохотно отставляя чашку сладкого чая, в которую до этого пускала пузыри.
        - Гитара эльфийская, спрашиваю? - повторил наемник.
        - Да, - ответила она неохотно.
        - Видно, работа мастерская… - признал он, цокая языком. - Сто лет такой не видел. Говорят, только у Ринэ такая. Но он-то - феечье отродье, ему свои подарили. А чужакам редко их изделия в руки даются. Видно и правда, Менестрель - ты.
        - А ты играешь? - жадно спросила Нара, забыв про все свои подозрения.
        - Я - псховитянин! - оскорбился Кольд. - Разве ж бывают псховитяне, не способные взять пару нот! Дай-ка мне…
        Вновь подозрительность вернулась на лицо Нары. Она ревниво глянула на Кольда, будто он не гитару подержать попросил, а ночь с ним провести…
        Но дала. Неохотно. Едва не уронив инструмент. Дала.
        Он устроился поудобней, пробежался кончиками пальцев по грифу, лаская, словно женщину. Да, для Нары инструмент был ребенком, для Кольда же - возлюбленной…
        - Тряхнуть что ль стариной? - спросил он в пространство между мной и Нарой, непонятно к кому обращаясь и обращаясь ли вообще. - Давненько я не играл… Все в заботах, в дороге, в крови…
        И он заиграл… Не как Нара - хуже… Хуже, иначе, жестче. Он фальшивил: пальцы, загрубевшие, никак не могли справиться со струнами…
        Он морщился, но продолжал играть.
        Разнузданный, натянуто-веселый, расхлестанный мотив. И голос: глубокий, но срывающийся. Хрипло-рокочущий….
        Под дождями плачет желтых лип конвой.
        Где же ты, удача, что стряслось с тобой?
        Вслед каким знаменам
        Ты летишь в зеленом
        С непокрытой головой?
        Так пейте же, враги мои - триумф да будет прост!
        Последний мост
        Сожжен и возведен не мной.
        Я вам прощаю этот тост,
        Заздравный тост,
        И горький дым победы…
        Так пейте же, друзья мои, вино - свидетель уз.
        Мой кубок пуст.
        Я больше не союзник вам.
        Случайных клятв тяжелый груз,
        Тяжелый груз
        Пора оставить в прошлом.
        Потемневший обод брачного кольца.
        Отпускает повод всадник без лица.
        Битвы и обеты -
        Битые валеты,
        Слишком хрупкие сердца.
        Мы выпьем этот кубок двое - я и брат-октябрь.
        Под шум дождя,
        По седине увядших трав
        Он мне вернет свой лучший дар,
        Свой лучший дар -
        Небьющееся сердце.[13 - В тексте использован сокращённый текст песни «Осеннее Вино» Лоры Бочаровой.]
        А потом резко ударил по струнам в последний раз и протянул гитару Наре, держа ее, словно ядовитую змею.
        - Разучился совсем, - пояснил он. - Самому противно стало. Вот закончится… Вот закончится контракт пописанный на зиму, вернусь в Псхов. Осяду.
        Я кивнул, хотя чувствовал: не фальшивые ноты разозлили наемника, не они - точно. Что-то было в этой песне, какой-то налет холодной чуждости… И было личное. Глубоко личное. Что-то эта песня значила для Кольда.
        НАРА
        Я с трудом давилась холодной приторной кашей. Ругаться не хотелось, объяснять, почему я такое не ем, тоже. Догадался б лучше спросить, что я вчера заказывала, да попросил бы повторить. Эх!
        Сидеть рядом с Тианом после его откровения было как-то… неловко. Он так меня понял?! Он… храни меня Хаос, он видит во мне человеческую женщину?! Ну да. А я чего хотела? Ткачиха, неужели я настолько тебя раздражала?! Верни меня домой, я перед тобой извинюсь, честное слово!
        И… существо это, генерал Огненного Воинства. Он тоже не понял, не узнал, кто я. Понравилась я ему! О, Хаос, что же теперь будет?..
        Глупый-глупый Тиан. Он не знает, не может знать, что мое тело немногим отличается от иллюзии, подаренной ему Князьями. Меня не существует. Меня нет. Я не могу продолжить для него Род!
        Так. Нара. Что с тобой? Какой Род, какое «продолжить»? Ты и не должна делать этого сама, да и кто требует? Глупый Тиан. «Как сестра». Для его предка и тезки, Тиана Кузнеца я была вроде тети. Кто я тогда для последнего Берсерка? Многоюродная пра-пра… - и далее в бесконечность - бабушка?
        Хорошо, по крайней мере, что мой человек понимает необходимость оставить потомство. Моя задача вполовину проще. Только… я как себе это представляю?
        Он же теперь может с первой же встречной… не-е-е-ет! Не позволю! Я не хочу, чтобы его дети росли в придорожной корчме или в другой подобной дыре! Нет! О, Хаос, если бы могла ему все объяснить…
        Объяснить. Ага. «Тиан, мальчик мой, я тебя обманывала». Неплохо для начала? «На самом деле я Старшая, но доказать этого не могу, потому что моя Эйш-тан дала мне смертное тело, чтобы я могла лучше о тебе позаботиться». Ха-ха. Три раза. Хороша забота! Да и не поверит он мне без доказательств. «Знаешь, мне много тысяч лет, я хранила весь твой Род, начиная с Тиана Кузнеца». И привела к полному упадку. Пора взглянуть правде в глаза. Я все делала правильно, но за последний век среди потомков Рода не рождалось ни одного Воина. Тиану, может, и все равно, но генерал Огненного Войска не поймет и не простит, еще и пришибет ненароком. «Я полностью одобряю твое желание продолжить Род, но детей твоих мне воспитывать, поэтому ты, выбирая женщину, уж будь добр со мной посоветоваться». Отлично! Просто гениально! «Мне не нравятся те дородные служанки, на которых ты все время заглядываешься. Найди себе кого-нибудь побогаче, а лучше вообще тайком соблазни замужнюю, чтобы ребенок рос в хорошей семье. А то, знаешь ли, тяжеловато мне приходилось с Кузнецом, да и с его детьми тоже». Это будет все. В смысле - все в наших
отношениях. Дальше их уже не будет. После такого не прощают даже записные добряки и мямли, а Тиан уже перерос себя-вольградского.
        Лучше все время быть рядом и вмешиваться при помощи своей магии. Прядильщицы за такое по головке не погладят, да и Ткачиха явно не придет от моего самоуправства в восторг, но главное будет сделано.
        Да. Но если он будет на меня… так реагировать, как он говорил, найдет ли он себе другую женщину? Остается одно - держаться своего человека подальше. Что там женщины делают, когда хотят выглядеть непривлекательными?
        Я передернула плечами. Ну все это в Хаос. Только мне не хватало человеческими проблемами голову забивать. Хочет видеть во мне сестру - сестру и увидит. Только…
        Я встрепенулась. Надо Тиана заранее предупредить, а то корчмарь как ляпнет, стыда не оберешься. Я совсем было решилась заговорить, но тут Кольд принялся выпрашивать у меня гитару. Пришлось ждать, пока он споет свою песню. Сказал, что умеет играть, но как-то он это преувеличил… да уж. Даже не знаю с чем сравнить его издевательство над струнами. Хорошо, что наемник и сам это понимает, не придется в следующий раз отказываться. Не так плоха песня, как исполнение, а бряцать грубыми пальцами по эльфийским струнам - кощунство! Ладно, не время сердиться.
        - Кстати, Тиан, - откашлялась я, когда Кольд вернул мне гитару. - Ты не будешь возражать, что меня тут за твою жену приняли?
        Мой человек подавился, Кольд похлопал его по спине.
        - За кого? - прохрипел Тиан.
        Я как могла скромно потупила глазки. Одна из девочек в Роду Тиана всегда так делала, когда ее ловили на очередной проказе. Даже на меня действовало! Бедный ребенок, она так рано ушла из жизни…
        - Ну, перепутал корчмарь, с кем не бывает, - вмешался Кольд. Я благодарно на него взглянула. Может, он будет и не таким уж плохим попутчиком. Во всяком случае, ему удается очень вовремя снять напряжение в разговоре. - Что красавице оставалось делать? Ты лежишь пьяный, ее тут никто не знает, ну и не стала спорить. Все нормально. Мы же не собираемся здесь на всю жизнь оставаться.
        Наемник заслужил еще один одобрительный взгляд, а Тиан почему-то насупился.
        - Я больше не буду! - Еще и голос детский прорезался. Я тогда два века прожила в образе той девочки, в Роду после нее долго девы не умирали… Кольд засмеялся - я не поняла, издевательски или одобрительно, Тиан снова поперхнулся. Как-то он все время не так меня понимает. - Если бы ты тогда хоть немного подумал, прежде чем… - начала я более взрослым голосом, но меня опять перебили. Хозяин наконец решил скрасить наш завтрак своим присутствием.
        - С вас, господин, еще один золотой причитается, - обратился корчмарь к Тиану.
        - Что?!
        - Ну так жена ваша вчера поужинала, одежду свою стирать отдала, велела к утру приготовить, воды ей опять же нагрели. Да еще подавальщица наша, Дапка, на пролитом вами пивом поскользнулась.
        - Разве это стоит целого золотого?! - возмутилась я. - Дапка сама виновата, не будет в другой раз… - на чужих людей заглядываться, хотела сказать я, но вовремя спохватилась, - такой раззявой!
        - Но девушки всю ночь ваш плащ отстирывали! А потом еле высушили! И другую одежду тоже!
        - Они его собой, что ли сушили? - удивилась я. - Ваши девушки такие горячие?
        Тиан опять поперхнулся, Кольд тоже. Они переглянулись, посмотрели на меня и на хозяина, который застыл с угодливой улыбкой на толстой физиономии, а потом в голос расхохотались. Что я такого сказала?
        - Нет, госпожа, - вежливо возразил корчмарь. Что-то в его тоне было странное, словно он тоже едва сдерживается, только непонятно от чего - от смеха или проявлений раздражения. - Одежду на печке сушили, а потом утюгом.
        - Ну и что? Или у вас угли на вес золота?
        - Перестань, Нара, - вмешался Тиан. - Раньше надо было торговаться. Вот, возьмите, почтеннейший.
        И отдал золотой! Он, что же, думает, что Князья ему второй кошелек подарят, когда в этом деньги закончатся?!
        - Идемте, - поднялся Кольд.
        Бесстыдство корчмаря я обнаружила уже когда мы шли по тракту. Я накинула плащ не глядя и только по дороге обратила внимание, что старательные служанки умудрились прожечь в поле дыру.
        - Вот гад! Тиан, ты как хочешь, а я вернусь в корчму и скажу тому жулику все, что я думаю про него и его косоруких служанок! Испортили хороший плащ и деньги стрясли, это же немыслимо!
        - Это нечего, что мы полдня уже прошагали? - поинтересовался Кольд. Вежливо так.
        - Ну и что?
        - Да ничего, только скоро будет перекрестье дорог, а там торжище, - ответил Кольд. - Сможем отдохнуть, перекусить, потом пойдем дальше.
        - А деньги?! - возмутилась я. - Что мне теперь, в прожженном плаще разгуливать?!
        - Если корчмарь и вернет деньги - в чем я лично сомневаюсь - плащ от этого целее не станет, - резонно возразил Кольд.
        - Зато можно будет купить новый! - резко ответила я. Наш новый спутник точно так же, как и Тиан, не воспринимал меня всерьез. Только вот Тиан надо мной трясся, как над малым ребенком, а Кольд подтрунивал, даже самые серьезные вещи произносил с неприятной усмешкой. - И почему это корчмарь не вернет денег?
        - Потому что ты одна их не отнимешь, а добровольно такие люди с деньгами не расстаются, - рассмеялся наемник.
        - Одна?! - не поняла я. - Как это - одна?
        - Ты же сказала, что возвращаешься в корчму, - напомнил Кольд.
        - Ну да, возвращаюсь.
        - А мы - нет.
        - Нет?! - Я отвернулась от наемника к своему человеку, который молча шел рядом со мной, совершенно не собираясь вмешиваться в разговор. - Тиан! Разве ты не пойдешь со мной?
        - Я? - Тиан удивился так, словно относительно его намерений не могло возникнуть никаких сомнений. - Я иду вперед, в Костряки.
        - Но…
        - Нет. - Сказал, как отрезал. А мне теперь в дырявом плаще ходить, как последней оборванке?! Да кто видел баньши в лохмотьях, скажите мне на милость?! Вот позорище!
        - Не плачь, красавица, - спас ситуацию Кольд. - Я ведь сказал, впереди торжище, купишь себе и новый плащ и все, что захочешь.
        - Да-а, - проныла я, и впрямь чуть не всхлипывая. - Мы в прошлый раз семь серебряных монет оставили, а у меня столько не-е-ет.
        - Нара, перестань, - раздраженно начал Тиан, - не надо тебе самой…
        - Если мне будет позволено, - одновременно с ним произнес Кольд, - я вполне бы мог…
        Оба замолчали и переглянулись как-то не слишком дружелюбно.
        - Я вполне в состоянии сам купить все, что Наре потребуется, - отчеканил Тиан. Что ему не понравилось, я не очень поняла. Сначала сам зазвал этого типа с нами, а теперь, когда тот только собирается стать полезным, почему-то злится.
        - Как скажешь, - мирно ответил наемник. - Я только хотел внести свой вклад в совместное путешествие, никого не думал обидеть.
        - Спасибо, - процедил мой человек.
        - Но, может быть, красавица все-таки позволит сделать ей подарок? Исключительно в знак искреннего восхищения ее… - тут Кольд запнулся, словно не знал точно, чем именно восхищается, но быстро сообразил и закончил: - решительным характером. И красотой, разумеется.
        Я покраснела и повернулась за советом к Тиану. Он отрицательно покачал головой, потом пожал плечами. Я его опять не понимаю.
        На этом торжище, как и на вольградском, было шумно и людно. Яркие шатры и палатки, многие торговали прямо с повозок, торговцы громко нахваливали свой товар, покупатели так же громко бранили, сбивая цену, то тут, то там бегали мальчишки - то ли воры, то ли просто так развлекаются. Это все вызвало у меня неприятные воспоминания о предыдущем походе за покупками, который ознаменовался встречей с Рей'Линэ. Осенней Княгиней, которая ни с того, ни с сего отрезала меня от моей Эйш-тан и заставила Тиана принять гибельный выбор. Я с трудом подавила желание взять своего человека за руку и прижаться покрепче. Тиан меня упорно не так понимает, а объяснять, что меня мучает панический страх, как-то не хотелось. Не достойно Старшей, да он и так меня за ребенка держит…
        - Нара, нам сюда, - сообщил Тиан, останавливаясь перед каким-то шатром. - Что тебе купить?
        Лицо у него было как у ангела Единого из человеческих легенд при встрече с не менее легендарным чертом. Терпение, потому что гневаться не положено, вперемешку с раздражением, потому что все-таки разговаривать неприятно. Видимо, вспоминает прошлый раз, когда из меня каждое слово приходилось вытягивать.
        - Мне ничего не нужно, Тиан Берсерк, - отчужденно отвечаю я. Опять злюсь. Не знаю, почему. Что-то не так, совсем не так, неправильное в этом его отношении ко мне! Если говорит «сестра», то пусть и ведет себя как брат, а не как, как… как непонятно кто.
        - Нара. - А теперь в голосе прорезался металл. Чем дальше, тем с моим человеком сложнее спорить. И как мне теперь его жизнью управлять? - Перестань.
        - Нет, правда! - принимаюсь протестовать я, но уже понимаю - бесполезно. - Я сейчас вспомнила, мне ведь только плащ нужен, прекрасно обойдусь своими деньгами!
        - Нара. - Еле сдерживая раздражение. - Я сказал, что заплачу сам. Этот вопрос не обсуждается. У меня много денег, ты можешь не экономить.
        - Погромче еще крикни, - посоветовал Кольд. - А лучше сразу свой кошелек подари карманникам, быстрее получится от лишнего богатства избавиться. Я пока пойду, посмотрю, что нам пожрать… прости, красавица, покушать можно будет. Тиан, ты со мной или здесь останешься?
        Мой человек подумал немного, покосился на меня.
        - С тобой пойду, - решил он. - Нара, купишь одежду, подожди нас здесь. Вот, возьми деньги и без нас не выходи из палатки.
        Прежде, чем я успела что-либо возразить, Тиан уже вручил мне целых пять золотых, подтолкнул к входу в шатер и ушел вместе с Кольдом. Вот на что хотите спорю - сейчас пойдут и напьются!
        Бежать за своим человеком с требованием вернуться и больше никогда не оставлять меня одну, я сочла недостойным. Сама ведь против опеки протестовала!
        ТИАН
        Едва мы отошли от палатки, где оставили Нару, достаточно далеко, я резко остановился и ухватил ничего не успевшего понять Кольда за грудки. Полыхнули холодным огнем синие глаза, но вот он снова ухмыльнулся.
        - Что не так, Берсерк? - спросил он.
        - Не смей заигрывать с ней. Нара не… Не такая!
        - Какая не такая? - спросил он елейно. - Ты, Берсерк, думай, что говоришь. Я ее что, на сеновал тащил или к чему принуждал? Лишь отметил, что красавица она у тебя, да почву прощупал. Сам же сказал: друг она тебе. Или ты: собака на сене? Самому не нужна, но и другим не достанется?! ЭТО - твоя забота?
        Он дернулся, вырывая ворот из моих ослабевших пальцев.
        - Я волнуюсь за нее, - жалобно. - Ты же сам сказал: есть у тебя любимая.
        - Именно потому, что я это понимаю - ты еще жив, - неожиданно серьезно произнес Кольд и легко дернул запястьем. Из рукава вылетело тонкое лезвие. - В будущем, малыш, хорошенько подумай, прежде чем нападать на меня. Будь ты хоть Великим Воином, опыт - дело наживное. Ты еще под стол пешком ходил, когда я первого оборотня завалил.
        И пошел дальше, как ни в чем не бывало.
        - Идешь? - бросил через плечо.
        Мне ничего другого не оставалось, как последовать за наемником, только что макнувшим меня мордой в грязь… Понимал я, что прав Кольд, слишком много я о себе возомнил. Стоит порадоваться, что осадил меня он, а не банда разбойников.
        - Бусы, браслеты, гребни, серьги! - зазывал к своему лотку торговец. - Подарки любимым вашим! Подходи! Покупай! Бусы, гребни да кольца! Простые, точеные, чарованные!
        - О, а вот и подарок твоей Наре! А то я пообещал уже. Ты и не думай на меня сердиться: обещание - дело святое! - Кольд резко свернул к лотку. - А ну-ка, глянем, что тут есть.
        Я смолчал. И правда ведь, пообещал Кольд подарок Наре. А она - я видел - обрадовалась. Как теперь ей запретить принимать? Может и послушается, но потом ходить будет, как в воду опущенная. Я-то с ней как с другом, как с товарищем, а она - девка молодая… Прав Кольд: собака я на сене. Может и правда, позволить ему за Нарой поухаживать? Да нет, он в другую влюблен, а Наре нужен кто-то, для кого она бы единственной была, неповторимой. Кто бы на руках ее носил, детей бы ей дал…
        Но Кольд прав. Пока… пока у меня есть время, я должен найти ей мужа. Такого, чтоб защищал ее. Такого, чтобы…
        Вот ведь! Понимаю, что правильная мысль, но смириться с тем, что придется отдать мою Нару какому-то чужаку, который и мизинца ее не достоин, не могу. Так наверно все старшие братья себя чувствуют, когда младших замуж отдают…
        Я стоял чуть в стороне, пока Кольд беседовал с торговцем, перебирая разложенные на лотке самоцветы. Вдумчиво так перебирал, со знанием дела.
        - Говоришь, на защиту от насильников да лиходеев зачарован? - с сомнением спросил Кольд, вертя в пальцах браслет: резные бусины черного с серебряным отливам камня. - Что-то не верится… Да и цену ты заломил несусветную. Где ж это видано за простой самоцвет, словно за янтарь просить!
        - Так, господин, это ж феечья работа! - взвыл продавец, дергая себя за серые спутанные космы. - Сами посмотрите! Их руны!
        - Что руны - вижу, - согласился Кольд. - Только откуда мне знать, чьи они… Может маг какой ставил?! Ты это, давай цену-то скинь…
        Я отвлекся на одного их мальчишек, чья рука уж слишком близко подобралась к моему поясу. Пока трепал его за ухо, Кольд закончил торговаться и, весело насвистывая, вернулся ко мне. Браслет он сжимал в ладони.
        - Смотри какой, - продемонстрировал он покупку. - За сущий бесценок взял.
        - За бесценок? - не поверил я.
        - Это ж грозовик. Его только во Вьюжных Горах добывают. Работа гномья, а чары, небось, эльфы наводили, - сообщил Кольд. - Уж поверь, я в этом понимаю.
        - Откуда это? - удивился я. Наемник разбирающийся в украшениях? Или я чего-то не понимаю, или Кольд далеко не так прост, как кажется.
        - Так я ж десять лет в Костряках. Жители приграничья все в фейкиных поделках толк знают, - усмехнулся наемник. - Деньги-то всем нужны, это в Вольграде вы носы морщите, а мы со Старшими торгуем. Я трижды с торговцами к гномам ходил. Да и золото в Костряках не в цене. Больше камешками расплачиваемся…
        Я кивнул. Понятно. Значит, придется учиться еще и этому…
        Или не придется?
        - Слушай, Кольд, а не поможешь и мне? Я тоже ей что-нибудь куплю, - спросил я, вдруг подумав, что неплохо бы и мне порадовать Нару. Конечно, я покупал ее одежду, гитару подарил, но чтобы просто так, мелочь какую - это и не подумал. А надо было…
        - Идем… - Кольд пожал плечами. - Только ты сам выбирай. А я скажу, стоящая вещь, или нет.
        Мы подошли к лотку. Торговец вжал голову в плечи.
        - Господин чем-то недоволен? - спросил он, глядя на Кольда.
        - Господин доволен, - хмыкнул он. - Мой друг решил, что и ему не мешает приобрести что-нибудь для своей… невесты. Ну-ка, покажи ему, что есть. Только дрянь не суй, это мы уже с тобой проходили.
        Торговец живо вытащил откуда-то свернутый синий бархат. Разложил поверх товара, открыв россыпь украшений. Да не грошовый товар, что предлагал остальным, даже я видел, что вещи дорогие. Интересно, сколько же Кольд заплатил для подарок для Нары?
        Я перебирал украшения, но ни одно из них не казалось мне достойным Нары. Кольд выбрал единственную стоящую вещь. Были еще бусы из грозовика, но мне не хотелось покупать их, это было бы будто выбрал не я, а Кольд, дополнением к ЕГО подарку. А я хотел подарить что-то от себя.
        - Это все, что у вас есть? - спросил я, наконец. - Меня интересуют действительно стоящие вещи.
        Сверкнуло алое кольцо на моем мизинце. Торговец уже обратил на него внимание, но вновь его взгляд скользнул по метке Огня. Нет, он, конечно, не знал, что она означает, но мог оценить стоимость… Упускать такого выгодного покупателя ему не хотелось, жадность боролась с осторожностью.
        - Есть, - признал он, наконец. - Только не здесь. Погодите-ка, - Он окликнул молодого парня, крутящегося неподалеку: - Эй, Ан, иди-ка сюда, бездельник. Присмотри за торговлей, пока я в палатку схожу.
        - Хорошо, отец, - откликнулся тот.
        - Проследи, чтобы нам не мешали, - приказал торговец охраннику, мявшемуся у палатки.
        Я мысленно присвистнул. Да уж, не обычный нам попался коробейник. У такого, и впрямь, может отыскаться что-то стоящее. О том, во сколько мне это стоящее обойдется, я старался не вспоминать. Лис не поскупился, мне просто не хватит времени, чтобы потратить его подарок, а оставлять в наследство некому… кроме Нары.
        - Есть у меня вещицы. Я в Псхов ездил, так случайно на распродажу имущества попал. Жил под Псховом он, говорят, в бедности крайней. Дом - ну сущая развалюха, - рассказывал купец, доставая из-за ворота ключ и отпирая замок на сундуке. - А когда помер, под полом обнаружили клад. Богат был, как фейри, вот ведь. И все городу отошло: наследников у него не осталось, ни одного.
        - Да уж, - Кольд покачал головой. - Вот бывают же люди…
        Торговец вытащил из сундука сверток ткани и захлопнул крышку.
        - Смотрите. Зуб даю, такого вы еще не видели. Вещи сами по себе не слишком ценные, но старинные, небось веками в Роду оставались. Я вез в Костряки, в мою лавку частенько Старшие захаживают, они такое любят, но раз уж вы спросили…
        Он положил сверток на крышку сундука и осторожно развернул ткань, открывая взору три вещи. Одного взгляда мне хватило, чтобы сперло в груди, а сердце на мгновение замерло.
        Я видел их. В дневнике отца, который тысячи раз просматривал, не понимая ни слова на истинном, но любуясь мастерскими рисунками. А мать однажды рассказывала мне о трех реликвиях Рода. Они с отцом были дальними родственниками, значит, рисунки в книге и те реликвии… Если все так, как я думаю…
        Тяжелый чеканный браслет: не на женскую руку. Даже на мое запястье был бы широк. Серебряный, без камней, но с чудным узором: то ли просто орнамент, то ли переплетенные руны.
        Кольцо. Мужская печатка. Тоже серебряное. Печать вырезана из рубина: ворон, раскинувший крылья. Печать Рода.
        Рубиновый амулет на толстой цепочке: самая дорогая вещь. Даже дороже кольца. Все тот же ворон, распахнувший крылья. Работа невероятная - Старшие делали, людям такое мастерство не по плечу, чтоб из цельного камня вырезать так тонко, разве что магам… Мать сказывала, будто хранит этот ворон хозяина, беды отводит.
        - Невероятно, правда? - довольно улыбнулся купец. - Мне все покоя не дает мысль: что ж за род оборвался на том старике, что хранил такие вещи?
        - Род Берсерков, - не подумав, прошептал я. - А эти вещи когда-то Огнь-Смерть оставил девушке, в чреве которой проросло его семя. Он обещал вернуться, но…
        Я облизнул пересохшие губы… А потом понял, что натворил. Посмотрел на лицо купца - и понял. Все, не продаст. ТАКИЕ вещи не продают. Сейчас поблагодарит и выпроводит… И что тогда? Кричать, что это - мое наследие? А как доказать?
        - Да что ты напридумывал-то?! Это ж когда было? - попытался спасти положение Кольд, но тщетно, купец уже не слушал: подсчитывал в уме, сколько ж он заработал, заглянув на распродажу…
        Наемник сердито глянул на меня, потом вздохнул.
        - Я хочу купить эти вещи, - произнес я.
        - Простите, но если это действительно вещи Берсерка, они бесценны! Я не продам их никому. Вот вернусь в Костряки, постараюсь точно узнать, в Хрониках должны быть упоминания.
        - Вы не понимаете, - произнес я с непонятно откуда взявшейся убежденностью. - Эти вещи не станут служить никому, кроме Берсерка. Они принесут вам несчастье.
        - На всякое проклятье найдется знающий маг, - отмахнулся купец и попытался убрать сокровища. Я схватил его за руку, чуть повыше локтя.
        - Я куплю их у вас.
        - Молодой человек, у меня есть и другие вещи, - начал тот, но я оборвал его нетерпеливо:
        - Именно эти. Ничто иное. Все три.
        Кольд потер переносицу и осторожно попросил меня:
        - Выйди.
        - Что?! - не поверил я. - Кольд, я никуда не уйду, пока не…
        - Выйди, дай мне поговорить с этим человеком. Возможно, я сумею его убедить…
        - Но я…
        - Выйди, ты уже поторговался… Дай теперь мне попробовать… - с нажимом повторил он. А потом глянул, сверкнул глазами. Мне оставалось лишь послушаться. Краснея от стыда и поминая недобрым словом матушку, приучившую меня говорить все, что думаю. Вот бы мне хоть немного хитрости. Но нет. Не дано.
        Будем надеяться, у Кольда что-нибудь получится… Хотя что там может получиться? Не отдаст купец, что не предлагай. Даже за стократный вес красного янтаря не отдаст!
        Дурак я! Полный и беспросветный.
        Под взглядом охранника, я потерялся и был вынужден отойти подальше, так, что ни слова не слышно было.
        - Господин, я право, не думаю, что вы сможете… - начал купец, едва за Тианом хлопнул полог. Кольд оборвал его взмахом руки.
        - А я думаю, смогу, ликаэ'ни[14 - Ликаэ'ни (ист.) - оборотень.] - с усмешкой пробормотал он. И уже громче, на истинном: - Я хочу получить эти вещи, оборотень, и я их получу.
        Купец побледнел. Справившись с собой, он ответил, тоже на истинном:
        - С кем имею честь?
        - Неважно, оборотень. Важно только то, что эти вещи принадлежат моему молодому и глупому спутнику. По праву принадлежат. Он - Последний из Рода Берсерков.
        Оборотень замялся, но, тем не менее, не согласился:
        - У него нет никаких доказательств этому. Даже если он из Рода, то принадлежит побочной, незаконной ветви.
        Кольд раздраженно вздернул бровь. Вот поэтому он и не любил иметь дело со Старшими. Они признавали лишь одно право - право сильного. Даже если он будет узнан, не факт, что оборотень отдаст требуемое. Отошлет к… родителю… в гости… Не в праве Кольд оборотням приказывать. Лишь одному существу под силу это…
        - Хорошо, - произнес он. - Мне ты не отдашь, Берсерку не продашь, но, думаю, есть тот, кому отказать ты не в силах. Скажи спасибо, оборотень, что я сегодня в добром расположении духа и не поленюсь решить дело миром.
        Оборотень замер, а Кольд усмехнулся… Тут же за спиной купца раздался смех: веселый, озорной. И голос:
        - Что, синеглазый, не слушаются тебя мои перевертыши?
        Не в силах поверить, купец обернулся. А, увидев, кто почтил его визитом, на колени бухнулся: - Великий! Эйш-Тан!
        Лис оглядел место, куда его призвал старый… враг… и покачал головой.
        - Что случилось? - спросил он. - В чем тебе отказал мой оборотень?
        - Мне нужны три вещи, которые он купил в Псхове. Это реликвии того самого Рода… Того, понимаешь?!
        Лис разом посерьезнел.
        - Отдай ему, - приказал он оборотню.
        - Но, Великий! - Алчность в том взяла верх над осторожностью. Кто говорит, что ей подвержены лишь люди? - Великий, я…
        - Я неясно выразился?! - прошипел рассерженно Князь - уже Князь, не бродяга-Лис. Он был столь необычен и непохож на других фейри, что оборотни порой забывали, кто перед ними. Забывали, что их Эйш-Тан известен не только как огненный сказитель, но и беспощадный воин. Об этом вспомнили ненадолго - два столетия назад, в Псхове, когда Лис вел свою стаю за убегающими кочевниками. Память Старших порой так же коротка, как людская…
        - Да, Великий, - оборотень затрясся под взглядом рассерженного им… существа. Вспомнилось ему, как этот самый весельчак равнодушно сообщил когда-то Вожаку, что его дочь погибла, напав на его собственность. Что весь ее род проклят. А потом уничтожил Вожака и всю семью. За то, что не сумели воспитать.
        Кольд кивком поблагодарил Лиса. Тот фыркнул, тряхнул головой и исчез, напоследок сообщив:
        - К цыганам сходите, там тебя твоя лошадка ждет - не дождется. Всех, кого мог, перекусал, тварь такая… Забери, а то прикажу пустить на колбасу.
        Торговец сунул в руки наемнику сверток и почти вытолкал его из палатки.
        Даже великие реликвии не стоят того, чтобы отдать за них жизнь.
        Когда Кольд вылетел из палатки, я глазам своим не поверил. В руках он нес тот самый сверток… Я бросился к нему, выхватил….
        - Иди, заплати, - сказал Кольд. - Только не слишком расщедривайся. Он согласился продать за цену, что купил.
        Я нырнул в палатку. В порыве благодарности оставил купцу янтарный браслет. Тот, впрочем, особо довольным сделкой не выглядел. Зыркал на меня исподлобья, хмурился….
        И как Кольд сумел его уломать? Не меч же к горлу приставил? Но ведь спрошу - не ответит. Странный он. Но кровь у него красная - человек…
        - Подарки купили, теперь бы лошадок… - Кольд задумчиво оглядел торжище.
        - Эй, каких лошадок? - не понял я. - Мы же договаривались, что пешком пойдем.
        Он оглянулся.
        - Я тебе торговца уломал? Вот… Теперь, сделай мне одолжение, послушай. На своих двоих мы далеко не уйдем, не успеем к сроку.
        - К какому сроку? - Нет, мне-то нужно было до первого дня зимы в Костряки успеть, но Кольд-то не об этом говорит.
        - Осень кончается, - невпопад заметил он, взглянув на серое, хмурое небо, затянутое грязными облаками. - Давно Костры прогорели, ослабел жар, ушло тепло…
        И, не слушай моих возражений, пошел к загону с лошадьми, где двое цыган наперебой предлагали «дивных коней, что быстрей стрелы несут, да быстрей ветра, без отдыха и устали».
        - Думаешь, мы тут отыщем что-нибудь стоящее? - спросил я с сомнением. Даже моих дилетантских знаний хватало на то, чтобы оценить тех кляч, что предлагали цыгане. Идея поехать верхом особого энтузиазма у меня не вызывала, но я признавал: времени в обрез. Даже такой плохой наездник, как я, верхом покроет за день расстояние в три раза больше, чем прошел бы пешком.
        - Отыщем, - убежденно. - Это они обычным покупателям кляч втюхивают…
        - А мы кто? - скептически. И от кого набрался?
        - Кто угодно, только не обыватели, - рассмеялся синеглазый наемник.
        Когда мы подошли к барышникам, Кольд вновь удивил меня, поприветствовав цыган на их гортанном языке. Те ответили, разулыбались ему. Что-то спросили. Он ответил.
        - Пойдем, - поманил меня Кольд. - Вам-то с Нарой лошадок поспокойней сейчас подберут, а мне, говорят, нечто особенное могут предложить. Говорят: Конь-Огонь у них есть. Может, и не врут… Они тем, кто с ними умеет говорить, по честному торгуют. Закон.
        Я было оскорбился. Чего это ему особенного коня, а мне лошадку поспокойней?! Но увидев чудовище, что металось в загоне позади табора, решил, что такое мне задаром не нужно.
        Это ж зверь!
        Огромный вороной конь взвился на дыбы, лязгнул подозрительно длинными клыками и ударил передними ногами по ограждению. То затрещало, ног выдержало: только щепа полетела.
        - Кр-р-расавец! - в восхищении пророкотал Кольд. - Чудо-конь, не обманули, мошенники!
        И вновь завел разговор с цыганами. Их уже четверо было рядом. Не знаю, торговались они или просто коня обсуждали, но то и дело раздавался смех. В конце концов Кольд вынул из-за пояса тощий кошелек и вынул оттуда камешек. Опять странность: цыгане вроде отказываться начали. Или это они так цену набивают.
        В конце концов сошлись. Кольд дал другой камень - поменьше.
        Тем временем к нам подвели двух кобылок. Одна - соловая, изящная, для Нары. Вторая - светло-серая, мощная, иному жеребцу фору дала бы.
        За обеих затребовали всего четыре золотых. Я расплатился.
        - Идем, - сказал Кольд. - Менестрелька твоя нас, небось, заждалась уже… Как бы не натворила чего…
        - А… Твой конь? - я покосился на вороное чудище, настороженно глядящее на нас из-за ограждения. - Ты как его…
        - А что его? - переспросил удивленно наемник. Потом вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Я не поверил глазам: вороной легко перемахнул через ограду загона и направился к нам. Я едва подавил в себе желание бежать… Но конь не напал, он ткнулся носом в ладонь Кольда, недоброжелательно глянул на меня и положил тяжелую голову на плечо наемника, ласково треплющего его по носу. В очередной раз противно ухмыльнувшись, наемник объяснил: - Меня все животные любят. Даже волки, как щенки ластятся… Ладно, пошли, менестрелька-то твоя, небось, заждалась уже…
        Я кивнул. Ведя в поводу лошадок, пошел туда, где мы оставили Нару. Жеребец Кольда в этом не нуждался. Он, словно собачонка, послушно следовал за хозяином…
        НАРА
        Я вышла из шатра совсем не той Нарой, какой заходила. По крайней мере, мне очень хочется на это надеяться. Прежняя одежда была без сожаления отдана торговцу: тому - заплату поставить и продать покупателям победнее, а мне рванье носить ни к чему. Вместо этого я купила себе наряд, который носят девушки-наемницы. Бывают, оказывается, и такие. Дочерей моего Рода подобная судьба никогда не поджидала, я и знать не знала о наемницах. Но - неважно, сейчас уже неважно. Штаны, рубаха, теплая куртка и плащ. Торговец врал, что наряд зачарован от грязи и дырок, но я особой магии не заметила. С другой стороны, я легко узнаю только волшебство фейри, признак их присутствия и влияния, а человеческую магию могу и не почувствовать. Торговец еще нес какую-то чушь насчет особой цены за свои тряпки, но, согласитесь, это чересчур, когда он забрал себе почти новый плащ, платье и хорошую кофту, причем кофту совсем не рваную, а остальное рваное только чуть-чуть. Пусть Тиан говорит все, что хочет, но вряд ли его денег хватит на всю оставшуюся жизнь, а сможет ли он заработать сам хоть один золотой - тот еще вопрос.
Единственное, что роднило мою новую одежду со старой - вся она, кроме плаща, была зеленого цвета. Плащ был серым, как осенняя туча. Цвета баньши. Носить такие - в природе каждой из нас, это нельзя превозмочь. Хорошо, что мы не видны в смертных землях, иначе меня бы давно распознали по этой въевшейся привычке.
        Сошлись на половине золотого - торговец отсыпал мне мелочи и по своей инициативе вручил небольшой кошелек, в который я могла сложить свое «богатство». Подозреваю, он меня все-таки обсчитал, если так расщедрился.
        Неважно.
        Я только вышла из шатра, когда увидела идущих ко мне Тиана и Кольда. За Кольдом шел здоровенный черный жеребец, шел сам, безо всякой привязи. Зато Тиан в поводу вел сразу двух лошадей - здоровенную белую и вторую поменьше, красивого золотистого окраса. Я чего-то не понимаю…
        - Заждалась нас, красавица! - издалека окликнул меня Кольд. Тиан как-то вздрогнул, заозирался и только проследив взгляд спутника, сумел меня узнать. Мне стало обидно.
        - Нара, что ты с собой сделала? - воскликнул мой человек. Мне стало еще обидней, но потом я встряхнулась. Если ему не нравится, как я выгляжу, тем лучше! Для нас обоих.
        - Переоделась, - буркнула я. - Так удобнее. Куда вы ходили?
        Я подозрительно принюхалась. Нет, пивом от них не пахнет. Кольд подтолкнул Тиана. Тот выпустил повод, порылся за пазухой, что-то достал.
        - Подарок покупал тебе. Вот.
        Я покраснела. Мне? Подарок? Но…
        - Ой, зачем же, Тиан… - начала было я. - И вовсе не нужно…
        И тут увидела, что он протягивал на руке. Ворон. Вырезанный из красного камня. Ворон. На руке моего человека красовалась смутно знакомая печатка, а запястье - рукав немного оттянулся назад, и я увидела, - охватывал знакомый браслет. Тяжелый, чеканный, серебряный.
        Не понимая, что я делаю, я повалилась на колени, руки сами стянули с головы платок, рванули волосы. Я закричала. Громко, как умеют только баньши. Это вещи моего Рода. Они вернулись. Нашли своего владельца. Все возвращается. Замыкается круг. Меня обуяли ужас и горе. О том, что было и о том, что будет. Прежний владелец этих вещей умер у меня на глазах.
        Чьи-то руки подхватили меня, подняли на ноги. Я позволила, не сразу заметив, что это Кольд. Да какая разница?
        - Пойдем отсюда, - негромко, но властно произнес он. - Нечего внимание привлекать. Пойдем.
        - Он умер, - прошептала я, не заботясь о том, как меня поймут и поймут ли вообще. Меня куда-то вели, но я ничего не видела перед собой из-за слез. - Он умер, понимаешь? Он был негодяй, скряга и ничтожество, он затравил свою сестру, погубил ее жизнь, она умерла старой девой - одинокой, несчастной - и до последнего вздоха думала только о брате. Он умер. Так недавно умер. Если бы меня послушались - тогда, давно - если бы сделали так, как я сказала, он умер бы еще в детстве и у нее был бы другой брат. И ничего этого не было. Он умер, а вещи остались. Догнали меня. Проклятье, проклятье, проклятье!
        - Успокойся, красавица. Умер и умер, чего же теперь сокрушаться? Все умирают, а прежний владелец дожид до старости, как нам говорили. Не плачь, тебе не идет.
        - Он умер, - повторила я. Нас догнал Тиан - ошеломленный, растерянный.
        - Кто умер? - требовательно спросил он.
        - Тарк…
        - Какой еще Тарк? - нахмурился мой человек.
        - Тарк. Последний из Рода… как я думала. Он умер… в тот день, когда я тебя встретила.
        - Откуда ты знаешь? - напрягся Тиан. Вот ведь… он меня в чем-то подозревает - в чем?! - или просто чует недоговоренность.
        - Я… я жила в его доме. - Не вру. Эта правда ничего не изменит. - Жила… долго жила. А потом он умер.
        - Ты его родственница? - с сомнением произнес Тиан. - Почему же тогда тебе наследство не осталось?
        Я помотала головой. С него станется пойти сейчас требовать возвращения имущества «законной владелице».
        - Не полагалось мне ничего, Тиан. Да и не видел меня никто… Не спрашивай! - резко заканчиваю я, понимая, что едва не проговорилась. Я Старшая, я чужая здесь… ох. Встряхиваю головой и только сейчас обнаруживаю, что Кольд все это время меня поддерживал, бережно обнимая за талию. То есть я и раньше это чувствовала, но сначала благодарно приняла неожиданную помощь, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны. Сейчас спохватилась. Тиан от всех попыток обняться, прижаться или хотя бы прикоснуться всю дорогу шарахался, как все тот же ангел Единого от искушения. У людей, судя по всему, прикосновения не приняты или означают что-то особое. И я даже знаю - что. Хаос, как трудно переносить все знания о людях на саму себя и поступать в соответствии с их обычаями! Я отстранилась - вежливо, стараясь не обидеть. Хорошо, что наемник не воспринял всерьез мое бессвязное лепетание.
        - Не грусти, красавица! - потребовал Кольд. - Лучше взгляни, я тебе тоже подарочек припас, как обещал… вот. - Он подал мне браслет из грозовика, весь покрытый рунической резьбой. Я ахнула.
        - Это мне?
        - Тебе, тебе, - рассмеялся наемник. - Примерь-ка.
        Я защелкнула браслет на запястье, вытянула руку…
        - Тебе идет, красавица, - торжественно произнес Кольд. - Носи его, он волшебный - от лихих людей тебя убережет.
        Я заулыбалась в ответ.
        - Спасибо. Тиан, правда, здорово?
        Мой человек нахмурился.
        - Тиан!
        - Здорово, - с мученическим видом подтвердил мой человек. Он так и привел за собой обеих лошадей и в одной из рук кроме повода сжимал свой неудачный подарок. Я смутилась. Нехорошо вышло, он же не хотел, не думал…
        - Дай мне, - как можно мягче попросила я, аккуратно складывая свои вещи на землю. Тиан подал ворона. Я приняла амулет, провела пальцем по крыльям… Тарк даже не давал сестре прикоснуться к этой драгоценности, все напоминал, что он, хоть и родился вторым, все же главный. Бедная дурочка, ей еще не было семи, когда родился брат, я уже тогда знала, чем все закончится… велела ей убить негодника - задушить отродье еще в колыбели. Она, глупышка, перепугалась, рассказала обо всем родителям - и я потеряла возможность разговаривать с ней… а они посчитали дочь блаженной, с придурью, если чепуху какую-то о призраках рассказывает. Глупая Тарина. С того дня Род лишился моей поддержки, мне оставалось только наблюдать, как все приходит в упадок. Бедная девочка. Слишком честная и добрая. Есть у нее с Тианом что-то общее. Эта доброта, это неумение о себе позаботиться, эта безумная доверчивость… Родственники. Они - родственники.
        Я кричала и плакала, когда Тарк появился на свет; мои люди решили, что это дурная примета и так тряслись над сыночком, что о третьем ребенке не могло быть и речи. Он погубил мой Род. Странно… я давно не вспоминала о нем. О них.
        - Это твое наследство, Берсерк, - шепчу я. - От людей, которые давно забыли, что они Воины, но все еще считали свой Род Великим. Это твое наследство… самое главное, что тебе полагалось.
        Я поднимаю на Тиана глаза, в которых уже высохли слезы, и улыбаюсь.
        - Небось, ты и за него заплатил, а, Воин?
        - А как иначе? - возмутился мой человек. Ох, Тиан. Такие, как ты, долго не живут, а если и живут - то очень несчастливо. Слишком щедро они разбрасываются своей добротой, честностью, помощью.
        - Спасибо тебе. Я всегда мечтала взять их в руки. - Не вру. Опять не вру, я помню эти украшения еще с того момента, когда мать Кузнеца под большим секретом рассказала сыну, кто его отец. И показала свои сокровища, которые прятала со дня разлуки и никогда не думала продать. Кузнец подарил их жене, а она отдала старшему сыну, когда пришло известие о гибели мужа. Не хотела видеть, не хотела думать, что история повторилась.
        - Ты их видела раньше? - отчего-то расстроился Тиан.
        - Конечно. - Удивленно. - Я ведь говорила - я бывала в доме Тарка.
        - Жила, - поправляет Тиан. - Ты говорила - жила.
        - Ну, жила. Когда он умер… умирал - жила. Но в руки их мне не давали и уж тем более не собирались дарить.
        Я бестрепетно встретила взгляд моего человека - подозрительный, полный какого-то напряженного сомнения и чуть только не стыда. Я вспоминаю его откровение - там, в корчме, где мы провели ночь. О чем он думает?
        - Тиан, в доме Тарка я была чужая, пришлая. - Почти. Старшая - значит, чужая в Роси. Но не хватало еще моему человеку терзаться, что он чуть не… не… не продолжился в женщине одной с ним крови. Тьфу ты! Было бы в ком. - У меня на всем мире нет и никогда не было родных. А что касается Тарка, его ветвь от твоей далеко пролегала. Род один, а люди… по человеч… по всем меркам это и не родство было, так. Все-таки тысячи лет прошли.
        - Тысячи лет, - повторил Тиан. - Вот этим вещицам - тысячи лет?
        А ведь ему наверняка говорили, внезапно поняла я. Но не поверил или не понял. У меня сейчас спрашивает.
        - Да, - кивнула я, надевая амулет. - Тысячи лет, и сейчас круг замкнулся.
        Тиан махнул рукой - то ли решил не расспрашивать, то ли отложил разговор до более подходящего момента. Золотистая лошадь покорно потянулась за его рукой, но потом снова понурила голову.
        - Да, Тиан, - спохватилась я. - Я не спросила - откуда у вас лошади? Вы ими торговать собираетесь?
        Кольд расхохотался, мой человек поначалу хмурился, но потом тоже развеселился.
        - Нет, красавица, мы на них ездить будем, - ответил мне Кольд. - Дальше верхом поскачем.
        - По-ска-чем?! - по слогам переспросила я. - Вы, что же, думаете, что я усядусь на такую зверюгу?! Вы, что, оба спятили?!
        Тиан смутился, тревожно оглянулся на Кольда.
        - А, так это твоя затея, Кольд Враг?! Это ты выдумал лошадей покупать?! Ну, уж нет! Сроду верхом не ездила и сейчас не поеду! Не дождетесь!
        - Поедешь, - хладнокровно перебил мои крики наемник. Холодный взгляд невозможно синих глаз заставил меня буквально подавиться своими возражениями. - И сядешь, и поедешь, и еще благодарить потом будешь.
        - И не надейся, - зло бросила я, но уже без прежнего запала. Ну, Тиан! Оставь его одного, он свяжется с каким-то хамом и идиотом, который только и думает, как бы меня угробить! И денег небось уйму потратил, Кольд ведь на свою затею не раскошелится!
        - Не обижайся, красавица, - заулыбался «хам и идиот», довольно точно угадав мое настроение. - Лошади нам совсем дешево достались, а верхом ехать быстрее и лучше. Чего нам время тратить, ноги о дорогу сбивать?
        - Не знаю, как ты, - проворчала я, понимая, как смешно и глупо выгляжу со своими возражениями, - а я никуда не тороплюсь. Хочешь быстрее - езжай вперед верхом, в Костряках и встретимся.
        - Нара, - напомнил Тиан. - Мы не на увеселительной прогулке, меня в Костряках ждут, мы и так от обоза отстали.
        Я передернула плечами.
        - Не бойся, красавица, - снова встрял Кольд. - Ездить верхом - очень просто. Я тебя научу.
        - Научишь? - недоверчиво переспросила я.
        - Прямо сейчас. Тиан, дай поводья.
        Мой человек в который уже раз нахмурился, но протянул Кольду поводья золотистой кобылки. Наемник вывел развернул ко мне лошадь левым боком.
        - И что мне полагается делать? - скептически спросила я.
        - Для начала подойди, поставь левую ногу в стремя, а там оттолкнешься от земли и влезешь в седло, - объяснил Кольд.
        Я подошла. Посмотрела на лошадь. На стремя. Неловко подняла ногу, но тут же поставила обратно.
        - Глупая была затея, - проворчала я. Вблизи животное выглядело гораздо больше, чем показалось мне издалека, когда я не думала, что мне понадобится на него влезать. На нее то есть. - Я же не акробат, как я тебе до стремян достану?
        Тиан тут же заозирался.
        - Подойди к тому камню, Нара, - показал он. - С него и влезешь.
        - Нет, зачем же? - возразил Кольд. - Я подсажу красавицу, мне не трудно.
        Тиан принял оскорбленный вид, но ничего не возразил. Я пожала плечами. Сомневаюсь, чтобы того камушка мне все же хватило. С другой стороны… лучше все-таки попробовать.
        - Я сама.
        Пришла пора Кольду пожимать плечами. Однако спорить не стал и послушно подвел лошадь к камню, взялся за стремя.
        - Давай, я держу, а ты лезь.
        Я встала на камень - хорошо хоть, удобный, не сваливаюсь, - кое-как дотянулась до стремени.
        - Теперь хватайся за луки седла - спереди и сзади, вот так. Подтягивайся и закидывай вторую ногу. Молодец.
        Он перекинул поводья назад, но я не поняла, чего он от меня ждет, и покрепче вцепилась в переднюю луку седла. Сидеть на лошади было… неудобно. К тому же выровнявшись, я перестала доставать до стремян.
        - А теперь попробуй, как ты себя будешь чувствовать при передвижении, - посоветовал проклятый наемник и повел лошадь, придерживая повод у самой морды.
        Я чуть не заорала. Кольд вел кобылу шагом, держалась я крепко, но лошадь раскачивалась на каждом шагу, отчего сидеть было очень неудобно и страшно. К тому же у меня уже через несколько шагов заболели ноги - почему-то голени, хотя я была уверена, что заболят бедра. Седло оказалось жестким и совсем не приспособленным для сидения, стремена раскачивались и били меня по подошвам сапог, а несчастную животину по бокам. Поймать их на ходу никак не удавалось; просить Кольда остановиться и помочь мне вдеть ноги в стремена не хотелось. Мне было очень жаль кобылу, которую стремена били по бокам, но она, похоже, не обращала внимания на неудобства. Покорно шла за Кольдом, низко опустив голову, и все. Не удивлюсь, если она спрашивала себя, когда это издевательство закончится. Я, во всяком случае, спрашивала. Закричать, потребовать остановиться мне мешали остатки гордости. А еще - страх, что зловредный Кольд еще и бегом пустится, мне назло. Я и так едва держусь! Вроде и сижу крепко, но ощущение… не знаю, если бы меня связанной бросили на дно лодки и пустили бы в Реку в ветреную погоду - я бы, наверное, так себя
чувствовала. Выпасть бы не боялась, но за свою безопасность не поручилась бы ни монеткой. И чего она так раскачивается? Когда со стороны смотришь, кажется, ровно идет!
        Шаг, еще шаг, еще.
        Хватит!!!
        - Ну, как, еще покатаешься или хватит? - спросил наемник, когда мы отошли от Тиана минуты так на две-три. - Мы еще поесть собирались.
        - Хватит, - еле выдавливаю из себя. Боюсь говорить - голос дрожит от страха. Я сама себе противна.
        - Позволишь себя снять или хочешь сама спуститься? - смеется. Чувствует мой страх, хочет поиздеваться?
        - Сама. - Твердо. Я - Старшая.
        - Тогда едем обратно.
        Я сжимаю зубы. Это недолго. Это близко.
        Кольд, словно нарочно измываясь, обратно вел кобылу нарочито-медленно, так, что к концу пути я уже потеряла всякую надежду ступить когда-нибудь на твердую почву. Мы доехали до Тиана, поганец-наемник заставил лошадь еще сделать почетный круг, разворачивая животину тем же боком к камню, что и прежде.
        - Не передумала? Не надо помочь?
        - Нет. - Сквозь зубы. Я справлюсь. Хаос!
        - Тогда давай так же, только наоборот. Перекидывай ногу, держись за луки седла и спускайся.
        Спуск мне удался со второй попытки. Не знаю, кто выбирал лошадь, но это оказалось на редкость невозмутимое животное - даже не вздрогнула, когда я сначала задела ее сапогом по крупу.
        Все. Я на земле. Верховая езда позади. Меня слегка покачивало, к тому же я потянула ногу, когда слезала. Больно, неприятно, противно. О, Стихии! Никто же не едет всю дорогу шагом, на лошадях ведь скакать положено. Рысью, галопом… какие там еще аллюры бывают?..
        - Не-е-ет! - вслух всхлипываю я и бросаюсь к Тиану. Он - добрый, он поймет. Утыкаюсь головой в грудь, прижимаюсь, плачу. Мне действительно страшно. - Нет, Тиан, миленький, пожалуйста! Я не могу ездить на лошади, мне страшно, я боюсь упасть! Ну, подумай, пожалуйста, я шагом едва выдержала, мы из-за меня еще медленнее пойдем, чем пешком, проще другого обоза дождаться, пожалуйста, Тиан, я очень тебя прошу! Не надо лошади, я не поеду!
        Тиан вздохнул, погладил меня по голове - как ребенка - осторожно отстранил и посмотрел в глаза. В его твердом взгляде я прочла свой приговор.
        - Поедешь, - только и сказал мой человек. Я смирилась. А что мне еще оставалось?
        ТИАН
        К вечеру я проклял тот миг, когда согласился с наемником. Нет, мы проехали много больше, чем прошли бы, но я проклял все на свете. Болело все тело. А уж о том, смогу ли я свести ноги вместе, как вылезу из седла, и какая у меня будет походочка, я старался не думать.
        Нару, похоже, терзали те же мысли. Бедная… У меня есть хоть какой-то опыт, а она впервые в седло села.
        - Остановимся на привал? - спросил Кольд, с сочувствием глядя на Нару. Хм…
        - Вон там, смотрите, просека, - указал я. Странно, но в темноте я видел едва ли не лучше, чем днем. Наследство Генерала, будь он проклят.
        - Отлично. Небось, лагерь караванщиков. Они такие устраивают, специально людей вперед посылают, - обрадовался Кольд. Нара скорчила страдальческую гримасу. Ну да, обоз… Небось он-то тут на ночлег и остановился, мы вполне могли догнать его к этому времени…
        Мы спешились. Кольд легко спрыгнул, помог Наре… А вот я почти свалился на землю. Ведя коней в поводу, мы пошли по просеке. Я - чуть впереди, Кольд и Нара бок о бок сзади.
        - Вот сейчас каши сварим… - мечтательно произнес Кольд.
        - Какой каши?! - возмутилась Нара. - Спать мы ляжем! Я про еду и думать не могу, а ты - каши! Стихии!
        Я резко остановился.
        - Что там? - спросили они одновременно.
        - Кажется, ни ужина, ни сна нам не светит, - прошептал я, оглядывая поляну.
        - О, Хаос! - Нара выглянула из-за моего плеча. Потом зажала рот ладонью и застонала.
        Обоза не было. Были шесть тел охранников, снятых арбалетными болтами, разграбленные повозки и лежащий у костра едва дышащий маг, скребущий обломанными ногтями мерзлую землю.
        Опомнившись, я бросился к нему. Кольд и Нара бросили лошадей, поспешили за мной.
        Перевернув мага, я обнаружил, что его не задели. Что ж такое? Ран нет, а крови натекло, будто его тупым мечом кромсали!
        - Перенапрягся, - авторитетно заметил Кольд. Небось из-за деревьев как начали стрелять, он защиту поставил. Держал, пока мог, понимал - как только снимет - конец всем. Может, думал, что помощь подоспеет, может, не рассчитал чего.
        - Ему можно помочь? - спросил я. Нет, мне этот надменный ублюдок не нравился, но я не желал ему смерти.
        - Раз сразу не сдох, теперь оклемается, - сообщил Кольд равнодушно.
        Маг дернулся, распахнул черные от боли глаза и простонал:
        - По… мо… ги…
        А потом выгнулся дугой, заскреб скрюченными пальцами в воздухе, схватил меня, пытающегося его удержать, за волосы…
        Стянул ленту.
        - Мать твою! - только и мог произнести Кольд.
        - Помоги… Помоги… Спаси их… - продолжал выть маг. А я с досадой глядел на него, трусливо желая, чтобы можно было изменить прошлое. Жалея, что проклятый маг не сдох вместе с охраной…
        Потому, что я не мог отказать в помощи попросившему о ней.
        Он ненавидел это озеро. Десять тысяч лет оно служило ему тюрьмой. Десять тысяч лет в стальных оковах он спал на его дне… Два века вот прошло, как его освободили, но до сих пор он порой вынужден напоминать себе, что все вокруг - не сон.
        - Ты понимаешь, что мне грозит, если мальчишка не справится? - спросил Лис у Реи'Линэ, появившейся за его спиной. Он не оборачивался, чтобы проверить, она ли это - чувствовал.
        - Ты сам вмешался. Ты сам предложил помощь, - равнодушно произнесла она.
        - Я не соглашался ставить СВОЮ судьбу на кон! - зарычал Лис, вскакивая, оборачиваясь. - Ты упомянула об этом уже после того, как провернула дело! А если…?
        - Он не проиграет, - твердо ответила Княгиня. - Мне нужен этот Род, Лис. Мне нужно было поставить на кон что-то, чего Ткачиха жаждет всей душой. Мальчик справится, не бойся.
        - Иногда ненавижу тебя, Огнь Осенних Костров, - прошипел Лис и исчез, оставив после себя ворох сухих листьев. Реи'Линэ подняла один, повертела в сухих, сильных пальцах. Потом смяла в ладони…
        - Мальчик справится, - повторила она. А потом в раздражении подпалила листья. - Да кого я обманываю?! Этот олух и задницу самостоятельно подтереть не сумеет!
        ГЛАВА 5
        21 - 23 ноября
        - Ты убьешь только его. Второго не тронешь, используй магию, чтобы он забыл, что вообще тебя видел… - приказала Ткачиха. Старый маг поклонился. Княгиня Судеб поморщилась, но ничего не сказала. Эти нити уже переплетены… Она не любила полагаться на людей, слишком уж непредсказуемо ведут себя их судьбы. Возможно, маг послушает, а может - нет. Остается лишь надеяться на то, что он понимает всю опасность непослушания демону, которой продал душу.
        А маг, в свою очередь, думал о том, что не в его привычках оставлять жертв в живых. Один? Двое? Какая разница… Лишнего всегда можно списать на случайность.
        Маг был лишь человеком, он не знал, что случайностей узор Порядка не приемлет.
        ТИАН
        Маг затих, успокоился, Нара кое-как сумела отмыть его лицо и руки от крови, но та продолжала сочиться через поры. Ума не приложу - как он еще жив с такой-то кровопотерей? Хотя, кто их, магов, знает? Все у них не как у людей. Говорят, им голову можно отрубить - обратно прирастет.
        - Похоронить надо, - задумчиво пробормотал Кольд, глядя на трупы. - Оно, конечно, не жарко, вонять нескоро начнут, но…
        Я мысленно согласился. Надо. Только вот прямо сейчас у нас гораздо более срочное дело. Маг попросил помочь. Не себе - обозу. И я обязан исполнить его просьбу. А как мне справиться с целой бандой не использую Огнь - никого не волнует. Это исключительно мои проблемы.
        Моя мать любила повторять: «Назвался груздем - полезай в кузов». А я назвался Воином. И чего меня теперь удивляет, что жизнь превратилась в череду стычек и драк? Избежать этого можно было там, на торжище, отказавшись принять свое наследие. Это не спасло бы - лишь отсрочило, но…
        Что толку жалеть о том, что было бы? Изменить прошлое никому не под силу. Приходится жить со своим выбором. Следовать ему. Делать то, что должен.
        - Так что, пойдем? Эх, жаль маг не может помочь. Он бы быстро яму выкопал, а вот мы часы проковыряемся… - продолжил Кольд. Он беззастенчиво разглядывал меня, но вопросов, на удивление, не задавал. То ли знал, что означают метки - наемник вполне мог слышать о знаках Огня, - то ли просто решил не рисковать, проявляя любопытство. - Да надо бы тут пошарить, авось не все разбойники унесли, может чего ценного и найдем.
        Меня передернуло, но Кольд, вроде, не заметил этого. Неужели он предложил серьезно? Мародерствовать? Да я скорее руку себе отгрызу!
        - Пусть Нара покопается, пока мы этих похороним, - предложил наемник.
        Рычание родилось в горле, я сжимал зубы до скрипа - так сильно, что казалось, будто они крошатся. А потом рык вырвался, пробился сквозь стиснутые зубы, обернулся змеиным шипением, гулом разъяренного пламени, сквозь которое с трудом можно было различить слова:
        - Ещ-щ-ще заикнеш-ш-шься об этом: ш-ш-шкуру спущ-щ-щу! - И сам испугался этого незнакомого, угрожающего тона. Я так никогда не говорил. Не умел.
        А вот Кольд лишь бровь приподнял, на мгновение мне показалось - будто его кривящиеся в изумленной ухмылке губы напоминают черный разруб. Синие глаза, обычно лучащиеся смехом, вдруг стали холодны, поблекли до снежной голубизны. Нара, с недоумением наблюдавшая за нами, вскинулась:
        - Эй, прекратите!
        А Кольд все так же молча, холодно глядел на меня. Не угрожающе - оценивающе. И вот в этот момент у меня язык бы не повернулся назвать его наемником. Кто бы он ни был - не простой смертный увязался за нами.
        А если? Если он… Такой же, как я? Слуга Огня? Если Реи'Линэ послала за мной человека, опасаясь, что Старшего и фейри я быстро раскушу?
        Но вот наваждение исчезло - будто и не было его. Кольд усмехнулся, блеснули синие глаза, он засунул руки в карманы куртки и чуть склонил голову, признавая поражение. Опасения, охватившие меня вот, секунду назад, вдруг показались смешными и нелепыми. Ну какой из этого шута шпион? А Воин? Нет, не воин он - наемник. По всему видно. А эти два пути несовместимы… Почти никогда… В наемники из-за денег подаются, а Воинам на роду написано бедняками рождаться и умирать.
        - Но против того, чтобы похоронить их, ты не возражаешь? Или тебе твоя воинская честь не позволяет заниматься таким низменным делом? - издевается. А Нара за моей спиной едва слышно фыркает. Да, помнится именно в этом, пусть и другими словами, она меня обвиняла… Они с Кольдом, случайно, не родственники?
        Не отвечаю. Иду к Наре и магу, открывшему глаза и хрипло попросившему воды. Я все еще надеялся, что…
        - Ты просил о помощи, - жестко. - Кому я должен помочь?
        - Алью… спаси… увели… - прошептал он, давясь водой, поднесенной ему Нарой. Он вцепился скрюченными бурыми пальцами ей в плечо, чтобы сесть. - Спаси… А если поздно… убей… Ты же Воин, вижу, в тебе сила есть… Я еще в начале видел, что ты… Помоги… спаси ее… Что хочешь отдам, сколько попросишь заплачу… только Алью… не дай… спаси… или хоть убей без мучений, быстро…
        Он закашлялся, захрипел, сжал плечо Нары так, что она взвизгнула - синяки, небось, останутся. Потом по его телу прошла судорога и он обмяк, Нара едва успела подхватить его, прикрыть затылок, чтобы не ударился.
        - У нас нет выбора, - произнесла она, глядя на затихшего мага. Он едва дышал, быстро двигались под закрытыми веками глаза. - Ты поклялся…
        - Эй, вы о чем там шепчетесь? Что этот калека там выпрашивает?
        - Девушку спасти просит. Ее разбойники увели с собой, - объяснил я. Алья… Я помню ее. Златокудрая красавица-хохотушка. Ее все в обозе любили… Вон, маг наш так вокруг нее и вился. Только она все шутила, словно вода сквозь пальцы уходила. Я его и невзлюбил за эту вот настойчивость, с которой он переселенку преследовал, думал, позабавиться хочет. А оно вон как! И, кстати, что я его все маг, да маг зову? Какое же у него имя? Ах да… Анатоль Щитовик…
        - Эк умен, маг-то! Это что ж он думает, ради какой-то бабы незнакомой мы головы положим?! Ну, нет, я не самоубийца! - фыркнул наемник. - Тут команду в пять-шесть человек, да мага знающего - тогда можно было бы чего придумать, а так…
        Я вздохнул. Кольд, в общем-то, прав. Он озвучил мои мысли, пусть и не слишком тактично… Но у него есть выбор, а вот у меня…
        Проклятый фейка! Век не забуду! Удружил! А если еще окажется, что на обоз напали не случайно, а благодаря тебе - придушу. И плевать, что ты - бессмертный демон, Князь. Придушу! Сам сдохну, но тебя с собой заберу!
        - У нас нет выбора, Тиан дал… обет…[15 - Обет - нерушимая клятва, скрепляемая магом. Нарушить его невозможно. Обычно обет приносят преступники, которые таким образом искупают вину. Очень редко обет приносится по собственному желанию. Обычно в обмен маги даруют клянущемуся Оружие или исполняют любую его просьбу.] не отказывать тем, кто попросит о помощи, - выручила меня Нара.
        - А я думал, ты на голову здоровый, а оно… - Кольд оглядел меня. - Хотя вы, Воины, всегда такие… Не от мира сего… Поэтому и не доживаете до старости.
        - Кто бы говорил! - огрызнулся я в ответ. - А наемники что, не так быстро умирают? И за что? За деньги! Я-то по своему пути иду, а вот ты ради чего дерешься? Чтобы заработать на пару кружек и ночку с продажной девкой?!
        - Эй, вы! - вовремя вмешалась Нара, предотвращая назревающую драку. Не знаю, как Кольд, но я был готов вцепиться в саблю. - Хватит препираться! Какая теперь разница? Обет не снять, так что мы с Тианом идем за пленниками, а ты оставайся тут, посторожишь наши вещи и лошадей, заодно за больным присмотришь…
        - Ни за что! - отозвался Кольд и, одновременно с ним, я возмущенно:
        - Ты совсем сдурела?! Никуда ты не пойдешь! Только тебя мне и не хватало. Самому бы выжить, а еще тебя защищать!
        - Я иду с тобой! - непреклонно. - Одного не пущу!
        Меня передернуло. Я с надеждой глянул на Кольда, прося хоть его помочь… Ну не может же он не понимать, что не место Наре в бою! Меня она не слушает, но Кольд, вроде, нашел к моей менестрельке подход. Как ни горько признавать, ему проще с ней общаться…
        - Это не обсуждается, - наконец, произнес наемник. - Твой Воин может сколько угодно рисковать головой, не указ я ему, но тебя не пущу. Надо будет - по рукам и ногам свяжу.
        Она всплеснула руками и с надрывом простонала:
        - Так он из-за меня обет дал! Не могу я его бросить!
        Вот обсуждают, как будто меня тут нет…
        - Идиот значит, раз за тебя такой обет дал, - бескомпромиссно. - А ты, дура, не ценишь. Не подумала, что, погибнув, сделаешь его жертву напрасной и никому ненужной? Сиди тут. И нечего возражать! Сиди, я сказал!
        Нара покраснела, побагровела, а потом все краски схлынули с ее лица.
        - Я иду с ним, - твердо. - И не смей мне указывать, что делать. Если ты - трус, не способный помочь Тиану, значит, я ему помогу!
        Я застонал… Потом вздохнул. Этак можно часами препираться, но время-то идет, кто знает, что случится с девушкой за это время… Что уже с ней могло случиться? Идти надо.
        Кольд и Нара самозабвенно орали друг на друга. Маг все еще пребывал в забытьи - повезло. А вот у меня уже уши горели от того, как двое спорящих меня именовали. Идиот - было самым ласковым.
        Ладно, пока они ругаются, я, пожалуй, пойду…
        Сабля на поясе; волосы заплести в косу, чтобы не мешались. Чем бы завязать только? Не думаю, что стоит использовать ленту. Сейчас мне необходимо выглядеть опасным. Может и наивно надеяться на это, но вдруг разбойники, узрев Воина, разбегутся?
        Да-да, знаю, глупо… Но надеяться на это - все, что мне осталось. Нет, клятву я исполню. В тот момент, когда пойму, что не справлюсь - призову Огнь. Все одно - мне умирать, а так хоть не за медяк - за людей, не чужих мне, с кем из одного котла ел.
        - Хотя кое-кто и не согласился бы со мной, но воевать - не женское дело! - нависнув над менестрелькой, орал Кольд. - С чем ты на разбойников собралась идти? Гитарой их по головам лупить будешь?
        - Да хотя бы и гитарой! - разошлась та. Раскраснелась, глаза блестят… Красивая она все-таки. - Раз уж ты струсил, пойду я!
        Они так увлечены перепалкой, что и не замечают моего ухода, продолжают выяснять между собой. Не знаю, почему, но я улыбаюсь. Разбойники оставили достаточно следов, мне не нужно думать о том, чтобы сбиться с дороги, поэтому размышляю я о совсем неважных вещах. О том, что надо было купить Наре полушубок - холода наступают на пятки, а сама она так в плаще и проходит… Вспоминалась прошлая зима: белый, мягкий пух-снег валил стеной, укрывал город одеялом… Мне так хотелось, как в детстве, упасть в него, закрыть глаза… И все чудилось тогда, в ночной страже, что среди белых завихрений сияет что-то… Словно глаза чьи, аметистовые, холодные…
        Улыбаюсь… Разбойники далеко ушли, сейчас я даже рад этому. Сломанные ветки отмечают их путь, я как пес иду по запаху крови. Мелко подрагивает рукоять сабли? Или это руки мои дрожат? Вокруг меня не тьма, а серая, вязкая дымка, то там, то тут разбитая светящимися, движущимися пятнами. Моргаю, но ничего не изменяется. Тру глаза… Не помогает. Но так даже лучше. Понимаю, что движущиеся пятна - ни что иное, как лесные зверьки. Обычный человек никогда не заметил бы их, но для меня, с этими новыми, подаренными Огнем, глазами, это не составляло труда.
        Кольцо жгло мизинец, пульсировало: то сжимало до боли, грозя оторвать палец, то ослабляло хватку, что я боялся - слетит. Ухали ночные повелители леса, мерно билось в моей груди сердце, словно не зная - недолго ему осталось…
        НАРА
        - Дура! - шипел разъяренный наемник. - Неужели не можешь куцым своим умишком сообразить - в бою будешь только помехой! Твой кретин и так только о тебе и думает! Как он будет биться, если ты рядом?!
        - Он за нас обоих клялся! - отчаянно спорила я. Кольд меня не понимал, не мог понять. Как втолковать, что я боюсь, смертельно боюсь остаться одна в ночном лесу и ждать, умрет ли мой человек или выживет. Сидеть и ждать смерти. Лучше уж сразу, не откладывая… - Мой долг…
        - Твой долг - под ногами не путаться! - рявкнул наемник. - А мы с Тианом… - он оглянулся на моего человека… на то место, где тот только что стоял… и осекся. Тиана нигде не было. Ушел! Опять ушел! И ничего не сказал, только повернулся и сбежал от меня! На верную смерть сбежал. Будь проклят, Ли'ко, ты обрек меня на гибель! Я только-только собиралась разразиться подходящим к случаю воплем - воплем обиды, страха, ярости и отчаяния, как Кольд подскочил ко мне, и зажал рот.
        - Молчи! - приказал он. - Кого ты хочешь привлечь своим ором? Разбойников?
        Я вырвалась - он меня не удерживал. Прервать крик баньши - до такой наглости люди еще не доходили. Есть обычаи, есть приличия - когда баньши кричит, смертные земли замирают и прислушиваются к ее воплю-предсказанию. Другое дело, что заткнуть рот бесплотной Старшей попросту невозможно.
        - Но я должна… - ошеломленно пробормотала я. - Тиан…
        - Остаться в живых - вот что ты должна! - холодно отрезал наемник. Теперь, когда мой человек ушел, Кольд как-то собрался, сосредоточился и начисто потерял азарт спора. Отмахнуться от меня, как от ненужной помехи - вот что он собирался сделать. Я открыла рот, готовясь протестовать, но наемник не дал мне и слова вставить. - Сиди здесь!
        - Но Тиан…
        - Я пойду за ним, - отрезал Кольд. - Жди нас здесь, помоги раненому. Ему ты сейчас нужнее, чем своему… Тиану.
        - Но… - вякнула я. Было в Кольде что-то неправильное, пугающее. Похолодели синие глаза, неестественно искривился рот… С таким Кольдом я спорить не решалась. От такого хотелось убежать подальше: любая смерть была предпочтительнее его гнева.
        - Ты хочешь помочь? - спросил наемник, усилием подавляя ледяное бешенство. Я молча кивнула. - Тогда жди нас здесь!
        Отвернулся и побежал - туда, куда до него тайком ушел Тиан. А я осталась… одна.
        В стороне завозился маг. Убить бы его, но что уж теперь. Все равно он уже попросил о помощи, а его смерти Тиан не поймет, когда… если вернется.
        - Живи, человек, - равнодушно сказала я щитовику. - Но лучше бы тебе на свет было не рождаться, так и знай!
        Маг не слышал меня - он был без сознания. Хорошо ему - лежит и ни о чем не заботится. А мне остается только ждать. Бояться и ждать…
        Вздохнув, я кое-как стащила с одного из убитых куртку и подложила магу под голову. Поискала и нашла в одной из повозок кем-то брошенный плащ. Кое-как постелила его под человеком, тот только постанывал. Еще две куртки с убитых пошли вместо одеял. Потом позвала пауков, чтобы приложить паутину к лицу и рукам. Может, хоть так кровь остановится. Подумала еще и перевернула пострадавшего на бок. Я видела достаточно людей, чтобы теперь вспомнить: их именно так кладут, когда они без сознания.
        Все. Больше делать было нечего.
        Ох, Тиан…
        Кольд легко бежал по следу разбойников. И глупого мальчишки, решившего, что в одиночку сможет справиться с целой бандой. Где-то в глубине своей несуществующей (по мнению Князей) души, он понимал: сам виноват. Переиграл.
        Но кто думал, что мальчишка, наплевав на разум и страх, пойдет в одиночку? Кто мог такое подумать? А Кольд еще считал, что Реи'Линэ излишне беспокоится, что уж до Костряков добраться без проблем - каждый дурак сумеет. Оказывается - не каждый.
        Люди! О, люди! Кто может предсказать ваши поступки? Со Старшими и Князьями легко иметь дело: они во всем руководствуются разумом и своими желаниями. Они эгоцентричны и не склонны к риску. Люди - иное дело. Даже ОН порой удивляется им, а это дорогого стоит. Порой Кольду казалось, что они больше похожи на НЕГО, чем его собственные дети.
        Но что делать? Кольд не знал, как выкрутиться, чтобы не раскрыть себя. Как человек, он мало что может, и уж, конечно, не в силах справиться с целой шайкой. Даже вдвоем с Тианом они очень рискуют…
        Остается только занять силы у НЕГО. Попросить ЕГО о помощи. Кольду не откажут, не потребуют платы, но вот проблема - слишком уж известен он в Роси. Если в синеглазом наемнике-воине Тиан не мог признать Кольда Союзника, то в боевом маге, использующем черный меч… Маге, которого ненавидят в Академии и который официально магом-то и не считается… О котором рассказывают страшные сказки и который, все знают, защищал когда-то Псхов, стоя плечом к плечу с Князьями…
        Все слышали балладу о колдуне, влюбленном в фейку, а кто не слышал балладу - тому мать сказку на ночь рассказывала. И, как бы наивен человек ни был, он никогда не поверит, что Колдун, влюбленный в Огнь, случайно встретился на его пути…
        ТИАН
        Разбойники не таились, я легко шел по их следу. Скоро… Вот-вот нагоню их. Я ускорил шаг, сердце уже не стучало - бухало о ребра так, будто хотело сломать клетку, вырваться из груди. Шумела в ушах кровь, а серая мгла рассеялась, я видел, словно днем. Кончики пальцев покалывало, горячие муравьи-мурашки ползли по позвоночнику, щекотали шею. Свистела за плечами тяжелая коса, рассекая со свистом холодный воздух… И как женщины такие носят, не замечая, не чувствуя неудобства? Хотя, может это потому, что я сам всегда стригся коротко?
        Голодная пустота притихла, чувствовала, что уже скоро я отпущу ее, позволю насытиться, открою путь Огню…
        Может быть, однажды Нара простит меня за то, что я ушел не попрощавшись…
        - Глупый мальчишка! - раздался позади знакомый сердитый голос. Я остановился, подавив желание схватиться за саблю. - Вот за что я порой ненавижу людей - так это за их глупость. Куда ты в одиночку собрался?! И людей не спасешь, и сам сдохнешь!
        Его синие глаза сверкали гневом, а пустые руки были сжаты в кулаки. Ясно… Не помочь - вернуть. Жаль. Хотя, почему жаль? Наоборот… Даже вдвоем мы бы не справились. Зачем ему-то погибать?
        - Возвращайся. Позаботься о Наре, чтобы она благополучно добралась до Костряков. А лучше проводи ее до Вольграда, обратно. Или до Псхова. В моих вещах кошелек найдешь - этого хватит. - Я даже рад, что он бросился догонять меня. Теперь, по крайней мере, я могу позаботиться о Наре хоть чуть-чуть, убедиться, что она не останется одна. Думаю, если Кольд даст слово - он его не нарушит. Не тот человек.
        - Ты идиот, - неожиданно спокойно. - Хотя я могу назвать идиота еще большего, который тебя в это втравил… Но раз уж дал слово Князю - держи его. Может, сам Лис уже и жалеет о задумке своей неудачной, но ничего не поделать. Не может он слово тебе вернуть.
        - Ты все-таки от нее… - вздохнул. Странно, но злости не было - только разочарование. Мне действительно нравился Кольд. Я бы хотел назвать его другом… Но для него я - лишь работа. - И кто ты на самом деле? Твоя кровь - красная… Князь? Фейри? Или все же человек?
        - Это важно? Думаю - нет. Хотя могу ответить: человек. - Он вытащил из кармана тонкие перчатки и методично натянул их, проверяя, чтобы они вплотную прилегали к коже. Потом достал из-за ворота шнурок, помедлив пару секунд, сорвал; снял кольца, которые носил на нем - среди них то, что привлекло мое внимание там, в таверне. Подбросив их на ладони, - я испугался, уронит, - Кольд одно за одним надел четыре кольца на правую руку. Потом два тонких серебряных обода - на левую. Попробовал, как сидят, не слетят ли. Затем хмуро глянул на меня, достал меч из ножен, легонько щелкнул по черному клинку, отозвавшемуся мелодичной, высокой нотой. Он сразу стал казаться как-то выше, опасней. Вместо обычной надменной усмешки, его губы кривились в злой, хищной ухмылке, делая его лицо почти уродливым. Сияние вокруг него разливалось не светлое, а алое почти багряное, пугающее…
        - Аш'сса… - прошипел он. - Ш-шеиш-ша'сса…[16 - Аш'сса… Ш-шеиш-ша'сса… (язык Хаоса) - точного перевода на языки Порядка не существует, смысловая нагрузка: «принятие, единение, обмен, дар, становление, просьба».]
        Огнь со всей силы ударил по вратам, что создал в моей груди, пытаясь проломить их, открыть, придти в этот мир. Я сам не понял, когда успел выхватить саблю и приготовиться атаковать. «Опасность!» - кричали инстинкты.
        - Сегодня я тебе не Враг, малыш, - произнес Кольд, усмехаясь. - Сегодня я твой Союзник. Цени, мало кому удавалось услышать такие слова из моих уст…
        Молнией озарение промелькнуло! Союзник. Кольд Союзник. Единственный в истории маг, которого назвали «боевым». Маг-воин, силу которого понять и назвать так и не смогли. Маг, который мог бы стать Ректором, но предпочел, чтобы его имя прокляли, а самого его причислили к демонам-колдунам. Единственный человек, по силе не уступающий фейкам, которого боятся почище их самих.
        Колдун, влюбленный в фейку…
        В Огнь, мать ее так, Реи'Линэ!
        - Кольд Союзник, - попробовал я имя на вкус. Оно горчило на языке… - Колдун…
        - Тебя это смущает, Душа Огня? - насмешливо приподнял бровь. - Тебе ли меня бояться? Или лучше было бы, окажись я простым наемником? Мы бы там с тобой и полегли… Не считаешь, что помощь Колдуна окажется кстати? Если не нужна тебе она, не стану настаивать. Иди один, умирай как дурак, сохранив гордость и не запятнав себя связью с демоном… Выбирай, Тиан Берсерк. Только выбирай быстро. Нара недолго вытерпит, за нами пойдет, неуемная, уж я-то знаю.
        И он еще спрашивает? Может быть, я - дурак, но даже дурак предпочтет использовать шанс выжить. Гордость - слишком дорогое удовольствие для меня в данный момент. О ней я вспомню потом, когда вернусь с победой…
        Разбойники ничего не боялись. Их лагерь был не просто времянкой, совсем нет: два десятка крепких домов, обжитых и выстроенных на годы; чуть в стороне разбит огород. Окна были закрыты резными ставнями. На деревенской площади полыхал костер, собравшиеся горланили песни и поминутно поднимали кружки с пивом за здоровье неизвестного нам Гарая.
        - Мы точно туда пришли? - прошептал с сомнением Кольд. - Прямо пастораль… Не верится, что жители этих пряничных домиков по ночам на большую дорогу выходят.
        - Ты меня спрашиваешь? - ядовито переспросил я. - Это ты вел, а я за тобой шел. Ты и скажи - там мы или нет.
        Кольд провел ладонью перед лицом, словно отгоняя мошкару. Сверкнуло белое кольцо.
        - Странно… - заключил он, наконец. - Людей точно привели сюда, но разве это разбойничий лагерь? Ни одного часового не выставили, в домах семнадцать человек - спят, двадцать три у костра. Сколько там было, в обозе этом?
        Я прикинул.
        - Десятков пять, это если без охраны…
        - Вот-вот… А тут - четыре десятка… Как-то не сходится.
        - Думаешь, не туда пришли? - с сомнением раздраженно спросил я.
        - Туда, - Кольд вновь спрятался за дерево. - На месте мы. Чую. Только вот не нравится мне эта красивая обертка, которую нам показали. Не так что-то…
        - Магия? - поразила меня догадка.
        - Она самая. Маг среди них есть, да не слабый. Попали мы с тобой в переплет. Небось уже почуял нас, с-с-собака!
        - А ты не догадался защиту выставить, колдун-недоучка? - прошипел я. - Зачем ты тогда вообще со мной потащился?!
        Кольд сверкнул глазами, в неверной серой полутьме, кажущимися особенно яркими.
        - А кто тебе сказал, что я вообще могу защищать? Я боевой маг, не забыл?! Боевой! Не щитовик! Убивать - все, на что способна моя сила.
        - Как же ты тогда определил, сколько людей в лагере? - не понял я.
        - Обычно, - огрызнулся Кольд, всем своим видом показывая, что дальнейшее мое любопытство нежелательно. - Лучше думай, что делать будем. Тебе не кажется, что глупо было бы мчаться с саблями наголо на этих пьяниц?
        - Глупо. У тебя есть другое предложение? Может, воспользуешься своим колдовством?
        Мы бы так и продолжили препираться, не желая признавать, что не знаем, как поступить, но нас прервали.
        - Кхе… Молодые люди, и что вы здесь делайте, а? - сухонький старичок оперся на сучковатую палку и внимательно разглядывал нас. Его выцветшие, блеклые, светло-голубые глаза слезились, а желтоватое лицо было испещрено глубокими морщинами. - Мы мирная деревня, а вы - с оружием к нам. Нехор-р-рошо…
        Вот эта раскатистая, глубокая «р» пробудила меня, вырвала из оцепенения.
        - Берегись! - Кольд отбросил меня в сторону, мигом позже в дерево, за которым я стоял, вонзился арбалетный борт. Четверо стрелков появились за спиной старика, вышли прямо из воздуха. Заполыхала серая мгла: вокруг разбойников воздух светился зеленым, а старика окружало что-то, напоминающее по цвету болотную грязь: мерзкое, плотное, тягучее.
        - Ну что, голубочки мои, - мерзко захихикал маг, - попались?
        Кольд побагровел. Заполыхали руны на его мече, перчатка разбухла, бесформенной массой - черной с алыми и синими проблесками-кольцами - облепила руку, потом выбросила щупальца… Колдун зарычал, оскалился… Маг - а старик был тем самым магом, скрывшем пленников от нашего взора, это даже мне было понятно, - нехорошо захихикал. Быстро-быстро замелькали узловатые пальцы, рисуя в воздухе руны. Я не шевелился, лежал на земле. Кольд и сам справится. Вон - глаза бешеные, как у зверя дикого. Сейчас маг поймет, с кем связался… Нет в Академии никого, кто мог бы Союзника одолеть - это всем известно. Иначе не гулял бы демон по людским землям, где ему вздумается, свободным, как птица.
        Я ошибся.
        - Отруби ему руки! - закричал Кольд, вдруг побледнев, отступив, растеряв всю злость. - Быстрее! Отруби этому гаду руки!
        Я вскочил, выхватил саблю…
        Но было уже поздно. Руны, словно стрелы, рванули к Кольду, вошли ему в грудь, колдун взвыл, рухнул на землю, заскреб по ней пальцами, его тело билось, выгибалось дугой.
        Удар. Сабля рассекает воздух. Арбалетный болт пчелой свистит на палец от виска… Его защищает щит - этого мага. Я рублю, с замаха, вкладывая всю силу, сам не понимая как, уклоняюсь от болтов. Они стреляют всего с минуты, даже слепой бы не промазал - но они мажут. Я бью, бью и бью, но щит держится. За моей спиной воет Кольд - как дикий зверь воет. Маг больше не улыбается, в его глазах удивление. Рычу…
        А потом что-то опускается мне на затылок. Тяжелое…
        Серая муть темнеет, словно в воду налили чернила… Меркнут краски, мир становится зыбким, кажется, что я стою на его Краю - еще шаг, и упаду в Ничто.
        Темнота вокруг. Я ослеп? И чей-то протяжный стон. Не стон удовольствия, как мне вначале подумалось с чего-то, - стон боли.
        Произошедшее вспоминалось урывочно. Меня догнал Кольд… Кольд Союзник. Да - не Враг. Потом была деревушка… Да, пастораль, - незнакомое слово. Так ее назвал колдун-наемник. Маг-старикашка. Вой. «Отруби ему руки!» Болты-шмели…
        - Эй, Берсерк, ты жив? - тихо, хрипло спросила тьма голосом Кольда.
        - Вроде… Только ничего не вижу, - неуверенно отозвался я. - Я ослеп?
        - Нет. Просто здесь темень кромешная… - Кольд закашлялся, потом, справившись с приступом, продолжил: - У нас большие проблемы, малыш. Я бы даже сказал - огромные неприятности. И, между прочим, я сильно разочарован. Какой из тебя воин, если тебя может вырубить подкравшийся сзади неумеха, просто ударив по голове лопатой?!
        - Уж извини, я пытался спасти тебя: великого и могущественного колдуна, не способного справиться с деревенским шарлатаном! Я начинаю сомневаться, что ты тот самый Кольд, что-то не увидел я в твоем исполнении магии!
        - Вот об этом я и веду речь. Этот шарлатан - вовсе не шарлатан. Мастер. И он каким-то образом вычислил мое слабое место. Только одно способно причинить мне вред, остановить меня, сковать силы - и он это использовал. Я был уверен, что никто и никогда не догадается о моей уязвимости, но, как видишь, напрасно…
        - Что будем делать? - тьма рассеивалась, уступая место ставшему уже привычным серому туману. - Ты можешь снять его заклинание? И… Где мы вообще?
        - В банке, - сообщил Кольд. - Магической банке.
        Я ждал продолжения, но его не последовало. Кольд лишь стукнул кулаком по… дну банки?… и прошипел-прорычал:
        - Убью! Убью сволочную бабу! Стер-р-рва! Она все! Никто кроме нее не мог!
        - Слушай, Кольд, а какого же размера должна быть эта банка?! - наконец спросил я. - Как мы могли ее не заметить?
        - Самая обычная банка. В шесть кружек. В таких маги обычно хранят зелья, которые вроде не и нужны, а вылить жалко… Их огневики делают из белого песка. И, сразу скажу, такое стекло не бьется.
        - Погоди-погоди… В какие шесть кружек?! - возмутился я. - Тут места - как в целом доме! Хочешь сказать…
        - Именно это я и хочу сказать, идиот! Никогда не слышал о магических банках? Не слышал?! Ну ты - деревня, Берсерк! Они уменьшают то, что в них хотят положить. В сотни, в тысячи раз уменьшают! Банка - самая обычная, на шесть кружек, а вот мы с тобой сейчас размером в муравьев. Ма-а-аленьких мур-р-равьев, Хаос их пожри! И вернуть размер можно только заклинанием, а оно - для каждой банки свое!
        Я нащупал за спиной стенку и сполз по ней, закрыв лицо руками, давясь смехом. Нет, ну такое могло случиться только со мной! Бояться смерти в Огне и в результате погибнуть под чьим-то каблуком!
        Прижимая руку, облепленную шевелящимся нечто, к груди, Кольд с трудом сел. Охнул. Прошипел сквозь зубы что-то. Закашлялся. Темная кровь струйкой побежала по подбородку, срываясь тяжелыми каплями. Рукав его куртки был наполовину оторван, на колене зияла прореха. На щеке красовались три длинные царапины, словно бы сделанные кошачьими когтями.
        - Эта др-р-рянь мне заплатит за это! - выплюнул Кольд вместе со сгустком крови. - Дор-р-рого заплатит! Думала, не пойму, кто против меня сыгр-р-рал, а, Ткачиха?! Слышишь меня?! Жди гостей! И пр-р-риготовь оправдания понадежней, сама знаешь, он не любит таких шуток!
        Бредит, похоже… Что ж, все хуже, чем я надеялся…
        Молчание. Серая муть. Надрывный кашель. Синие глаза и розовое, почти незаметное марево, окружающее его тело.
        - Тебе придется впустить Огнь, малыш… Этот маг… отравил… меня. Эти руны - сила противоположная той, которой я владею. Это как гниль. Пока я могу сдерживать его магию, но если не выжечь пораженное место, я погибну. Тебе придется выжечь это из меня.
        Как он может просить о таком?
        Хотя… может. Мы обоим не жить, если мы чего-нибудь не придумаем, не выберемся из этой магической ловушки как можно скорее. Либо я призываю Огнь и, спасая его, умираю сам, либо мы погибаем вместе. Выбор не слишком большой… Да и не из чего выбирать. Смерть в Огне или смерть под чьим-то каблуком?
        - Ты меня не так понял, - прервал мои размышления Кольд. - Я не прошу тебя уйти в Огнь, лишь чуть-чуть приоткрыть врата, дать ему просочиться между створками и дотянуться до меня. Ничего с тобой не случится, обещаю. Огнь не заберет тебя…
        - Хорошо, - решился я, а потом, с сомнением, добавил: - Но я понятия не имею, что делать.
        Кольд был белым, как полотно, на его лбу выступила испарина, сияние вокруг него практически погасло. Он дышал рвано, неглубоко. Даже мне, далекому от целительства человеку, было понятно - дело плохо.
        - Иди сюда, - попросил он. - Так, чтобы я мог до тебя дотянуться.
        Я повиновался. Встал на колени. Кольд вцепился одной рукой мне в плечо, а вторую ладонь положил мне на лоб. Его глаза казались белыми, лишь вокруг расширившихся зрачков синел тонкий ободок.
        - Зови, - приказал Кольд и захрипел. - Зови, Берсерк. Представь… ворота… открой…
        Я представил ее: пустоту, что затаилась возле сердца. Клубок шевелящейся тьмы… И искорку, тлеющую в этой тьме: маленькую, алую искорку, едва-едва заметную, но готовую в любой миг разгореться пожаром.
        - Помоги… - молил я. - Помоги ему. Выжги.
        Кольд вдруг выгнулся дугой, задыхаясь, хватая ртом воздух, заваливаясь назад, увлекая меня за собой. Я едва успел подставить руки, удержаться. Колдун отпустил мое плечо, но каким-то чудом смог удержать ладонь.
        - Быс… Быст… быстрее!
        Я уже хотел сказать, что не могу, не получается, но вместо этого…
        Я больше не чувствовал своих губ. Я вообще не чувствовал тела: что-то вытолкнуло меня прочь, захватило его, оставив меня наблюдать за происходящим со стороны.
        Мое тело горело. Сначала занялся кончик косы, пламя струйками взбежало по ней, охватило голову… Вскоре все мое тело представляло собой горящий факел: соврал колдун.
        А потом пламя спало, щупальцами потянулось к хрипящему, задыхающемуся Кольду, вошло в его грудь. Колдун закричал, да так, что мне поплохело…
        - Это был последний раз, Воин, - захватчик поднялся и посмотрел прямо на меня. - Он помог ему, потому, что не мог не помочь. Ты призвал Огнь ради него, только поэтому я уйду, не забрав то, что ему причитается. Только поэтому. Но его терпение подходит к концу. Больше он не даст тебе отсрочек… - Чуть склонив голову, пришелец осмотрел меня. То, что сейчас я был бесплотен и сам не видел себя, ему, похоже, не мешало. - Мы еще встретимся, Последний из моего Рода. Встретимся, когда придет твой срок. Помни, Последний из моего Рода, когда не останется надежды, ты всегда можешь позвать…
        Я изумленно уставился на свое тело, внутри которого сейчас… Полыхнул Огнь и я вновь ощутил свое тело. Пахло гарью и осенней сыростью, а кончики пальцев, казалось, были раскалены. Я затряс руками, рассыпая вокруг искры. Кольцо сдавило мизинец так, что на глаза выступили слезы.
        Кольд лежал недвижим, только едва вздымалась грудь, да бешено билась жилка на виске.
        Убедившись, что колдун жив, я понял, что самого-то меня колотит. Это было странно - чувствовать себя живым после того, как решил - все, умер. После того, как встретил его…
        - Эй, Кольд, - позвал я, усаживаясь рядом. Он не ответил, только невидящие глаза открыл белые. - Ты как, колдун?
        Нет ответа. Что ж… Значит, подожду… Ничего другого мне не остается. Интересно, сколько мы уже тут сидим? Нара, небось, извелась вся. Как бы за нами не побежала… Надо возвращаться. Она и наверняка забыла позавтракать и накормить лошадей. А что, если маг про нее узнал и послал своих подручных? А что, если…
        НАРА
        Ожидание изматывало. Никогда я не переживала ничего подобного. Ждать, когда решится судьба своего человека и не иметь никакой возможности заглянуть в будущее. Я молилась своей Эйш-тан, но ничего не происходило - Осенняя Княгиня надежно отрезала меня от моей Повелительницы. Что толку кричать проклятия? Теперь уже ничего не изменишь. Ждать, ждать, ждать. Кольд прав - в бою я только помеха. Я ничего не могу, ни к чему не способна. Ни на что не гожусь. Глупая, бездарная, никчемная баньши. Сколько можно тянуть?! Если умирать - то быстро, разве можно вынести эту муку?! Минуты тянулись - одна за другой. Бесполезно. Кричи - не кричи, проси - не проси, ничего нельзя изменить. Пустота и одиночество. Бессилие. Смерть - вот участь той, что не смогла предостеречь своего человека от ошибок. Я пыталась почувствовать Тиана, жив ли, здоров ли, а, может, ранен и умирает, но не могла, в человеческом облике мне ничего не дано. Все напрасно, напрасно…
        Маг зашевелился, с отвращением отшвырнул паутину с ладоней, сорвал с лица. Дурак, не ценит заботы, пауки так старались…
        - Пить… - простонал он. Я подала ему флягу, он приподнялся на локте и напился сам. Кольд был прав - маг поправляется. И кровь больше не идет… надеюсь, Кольд и Тиан не очень надолго задержались, рано или поздно запахи привлекут диких зверей, а от меня толку мало.
        Маг уселся на плаще и заозирался по сторонам. Интересно, видит ли он в темноте? Я-то вижу, но я - особый случай. А человеку и без того плохо.
        - Где… где? - прохрипел он.
        - Не вернулись еще, - успокоительно. Как бы я ни сердилась, человеку не понять, какое зло он мне причинил. Не говорить же о долгих тысячах лет, которые я прожила и которые еще могла бы прожить, если бы не он. Да и вдруг обойдется?.. Глупая надежда, но Кольд обещал… можно ли ему верить? - Жди.
        - Алья… - то ли всхлип, то ли стон.
        Я вздохнула. Лучше бы девчонка на свет не рождалась, а, родившись, не попадалась на нашем пути вместе с этим… недоразумением.
        - Я ничего не знаю, - вежливо. Все-таки вежливо. Как бы то ни было, сейчас мы товарищи по несчастью. - Жди, маг, это все, что нам остается.
        Тот собирался что-то ответить, но силы оставили его. Маг устало опустился на плащ, закрыл глаза.
        Я взялась за гитару. Надо было раньше догадаться. Может быть, мне удастся хоть так заглянуть в будущее, поймать видение-предсказание, которое…
        Из-под пальцев сама собой потекла мелодия - тоскливая, безнадежная… я вздрогнула, но не могла удержать слова, рвущиеся с губ.
        Смотрю на тебя, и ветер ослеп -
        Он бьется в лицо, не видя его.
        Нескоро ляжешь в фамильный склеп,
        Но тенью могильной отмечен давно.
        Забери мое золото, мой амулет,
        Все, что можешь с собой унести, забери.
        Я хотела бы верить, что смерти нет,
        Но она сторожит у самой двери.
        Жив! Жив! Он не умрет сейчас… не сейчас. Но он смертен, смертен, а, значит, смертна и я. Все равно. Не сейчас. Не сегодня. Но…
        Я слышу тебя, свет солнца оглох,
        Он, звуков не слыша, сполз по волосам.
        Далек пожара последний всполох,
        Но пламя в ладони ты держишь сам.
        Забери серебро и волшебный стилет,
        Все, что нужно тебе, насовсем забери.
        Я хотела бы верить, что смерти нет,
        Но она караулит нас у двери.
        Пламя… От него никуда не деться, не скрыться, Тиан теперь сам и есть пламя. Огнь. Мой человек вновь призывал его, я это чувствовала. Во тьме еле теплилась крохотная искорка, вот разгорается все ярче и ярче, захватывает… Хаос, нет… пламя заслонило от меня все, его шум заглушил все звуки… Огнь в видении ушел, оставив неясный образ Тиана, а потом видение пропало…
        Обнимаю тебя - обесчувствела ночь,
        Наползая на мир из-за серой горы.
        Я хотела понять, я пыталась помочь,
        Но ты сам выводишь меня из игры.
        Забери мою медь, мой невнятный ответ,
        Что потом пригодится, сейчас забери.
        Я хотела бы верить, что смерти нет,
        Но ее силуэт застыл у двери.[17 - В тексте использован текст песни «Кельтская», Скади.]
        Отложив гитару в сторону, я зарыдала. Никогда. Не понять, не помочь - мне отказано во всем. О, Стихии! Я отдала бы все, что у меня есть, но у меня не было ничего, кроме жизни. Хаос, мне страшно было заглядывать в будущее, я не понимала, чего я хотела. Страстное желание жить, почти затихшее вместе с угасанием Рода, возродившееся, едва я увидела Тиана… почему-то сейчас оно казалось не таким уж важным. Лишь бы он был жив. Лишь бы вернулся.
        Смертельный холод обуял меня, когда я осознала: он нужен мне, именно этот человек и никакой другой. Пусть глупый, пусть наивный, пусть. Это неважно. Он мне нужен. Только он.
        Я погибла…
        ТИАН
        Прошло не меньше часа. Я весь извелся: одолевали тяжелые мысли. Ненавижу неизвестность. Колдун так ни разу и не пошевелился: лежал, словно труп. Я все дергался, когда мне казалось, что он перестал дышать. Хотел было устроить его поудобней, но с него стаскивать куртку побоялся (мало ли что на ней за заклятья), я свою снять просто не мог: стоило перестать ее касаться, тут же исчезала и появлялась на мне. Плюнув, я оставил Кольда так, как есть. Ничего с ним не случится, колдуны - твари живучие.
        Сам я отошел к стенке. Сполз по ней, запрокинул голову. Холодно - аж пар изо рта. А кончики пальцев все покалывает. Вот сейчас бы костерок разжечь…
        Интересно, чем все-таки занимается Нара? Волнуется за меня? Или дуется, что ее бросили? Или… Что она сделает, если… когда… мы вернемся? Бросится мне на шею? Или обнимет Кольда? Или…
        А спать-то как хочется. И перед этим желанием закрыть глаза меркнет все: беспокойство о Наре, угроза смерти. Я всего на секунду закрою глаза. Всего лишь на мгновение. Просто веки такие тяжелые, что…
        Я не буду спать. Я просто посижу с закрытыми глазами, вслушиваясь в тихое, рваное дыхание колдуна.
        Я не буду…
        …не засну…
        …засну…
        Паутина. Ненавижу. Она кругом - липнет к одежде, коже.
        Меня передергивает: я пытаюсь снять ее хотя бы с лица, но останавливаюсь, замираю: опасность. Холодной змейкой по позвоночнику. Огненными буквами перед глазами.
        Опасность!
        - Так вот ты какой, Тиан, потомок Берсерка, - насмешливо. - Не ожидала, что ты примешь мое приглашение, но тем лучше.
        Она красива. И, одновременно, уродлива. Тонка, словно тростинка. Истощена, словно скелет, обтянутый тонкой пергаментной кожей, чуть светящейся в темноте. Ее волосы похожи на шевелящихся синих змей, а черты лица столь правильны, что вызывают отвращение: идеала не бывает, он - лишь маска, под ним скрывается что-то безобразное.
        - Ты красив, Воин, смел и горд, - она лежит в паутинном гамаке, накручивая одну из нитей на палец, не глядя на меня. - Ты до боли напоминаешь его, но, в то же время, я вижу отличие. Он был силен, а ты - слаб. Слаб и беспомощен. Он был Воином, а ты… Ты же - Никто.
        Я молчал. Что толку спорить со сновидением? Она просто озвучила мои страхи.
        - Ты умрешь, Воин, - смеется она. - Я уже выткала узор твоей смерти. Тебе его не порвать. Ты слаб. Не повторить подвиг предка, не стать равным ему. Ты лишь неудачная его копия, как бы ни старались мои враги.
        - Отпусти его! - раздалось из тьмы, окружающей нас. - Ты перешла все гр-р-раницы, Ткачиха, призвав Берсерка в свои владения!
        Я узнал эту раскатистую «р». Но как это может быть? Колдун! Вот демон, уже в мои сны проник! Вот выберемся, наши пути навсегда разойдутся!
        - Он волен уйти, - безразлично произнесла женщина. - Я не неволила его, он сам принял приглашение, сам пришел ко мне в гости.
        - Он думает, что спит, - опроверг ее Кольд. - Он не понимает, кто ты.
        Я хотел вмешаться, прогнать Кольда из моей головы, но его следующие слова заставили передумать и возблагодарить Единого, что колдун так вовремя явился за мной:
        - Ты забыла представиться ему, Княгиня Судеб, та, которую зовут Ткачихой.
        Он вышел из переплетения нитей и тьмы, не потревожив паутины, словно был бестелесным призраком. В глазах полыхало небесно-голубое пламя.
        - Ты излишне нагл, Кольд Союзник, - недовольно, с угрозой.
        - Я знаю свое место, а вот ты, Великая, позабыла, что и на тебя найдется управа. Хочешь войти в круг Права? Думаешь, сладишь с Огнем или Листопадом? Ох, сомневаюсь… Это тут ты богиня, а там…
        - Я поняла, - прошипела Княгиня. - Ты заплатишь мне за свои угрозы!
        - Не сейчас, - уточнил Кольд.
        - Не сейчас, - неожиданно мирно согласилась она. - Два столетия спустя…
        Кольд коротко кивнул, а потом протянул мне руку. Я схватился за нее, всем сердцем желая вырваться из этого кошмара наяву.
        И открыл глаза, все еще чувствуя на коже противную липкость паутины.
        Кольд крякнул и перевернулся на бок, подложил ладонь под щеку, осмотрел меня внимательно.
        - Ну вот и ладненько, - заключил он. - Жив, и то хорошо. А Княгини этой не бойся, она над тобой не властна.
        «А над тобой?», - хотел спросить я, но не успел. - «Она угрожала тебе…»
        Банку тряхнуло, а потом сквозь ее стенки хлынул ослепительно-яркий свет.
        - Проснулись, малыши? Готовы встретить свою судьбу лицом так сказать к лицу? - прохихикал-прогремел великан-маг. Его огромное лицо, искаженное стеклом, казалось испещренной разломами-морщинами горой.
        - Вот погань, - Кольд встал и погладил облепившую правую руку массу: словно котенка успокаивал. - Ничего… Правильно люди говорят: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Вот и посмотрим, у кого… чувство юмора… лучше.
        Маг потряс банку. Нас с Кольдом, судорожно цепляющихся за абсолютно гладкие стенки, кидало из стороны в сторону. Я с трудом заставил себя оставить бесплотные попытки уцепиться и прикрыл голову руками. Кольд звучно матерился после каждого удара: ему приходилось хуже, чем мне. Колдун был тяжелее и крупнее.
        А потом мир в очередной раз перевернулся с ног на голову. Я успел только выставить перед собой руки, как нас с Кольдом вытряхнули из нашего временного узилища. Резкая острая боль прошила правую руку.
        - Ты в порядке? - Кольд с трудом сел.
        - Руку сломал, кажется, или ушиб… - механически ответил я, баюкая поврежденную конечность и глядя за спину колдуну. - Но это мелочь, по сравнению с тем, что сделает эта штука…
        - Что? - не понял он. Потом оглянулся через плечо… - Твою мать!
        Маг-старикашка скрестил руки на груди и мерзко захихикал. Меня передернуло. Точно сумасшедший… Но, надо признать, этот сумасшедший добился того, чего не смогла Академия - он умудрился пленить и убить Кольда Союзника. И меня заодно с ним…
        Не думаю, что мы выживем после встречи с домашним любимцем мага - лохматым черным пауком…
        - Позавтракай ими, Черник, - преложил маг. - Давай же, смелее… Я знаю, они покажутся тебе гораздо вкуснее мух…
        Паук нападать не торопился, поблескивал глазами-бусинами, нервно подергивал жвалами. Возникало ощущение, что он либо не видит нас, либо по каким-то соображениям опасается атаковать.[18 - Паук в пятой главе прекрасно видит и Кольда, и Тиана, но нападать опасается. Пауки подвластны Ткачихе и баньши. Он чует запах повелительницы, оставшийся на людях.]
        Кольд, пошатываясь, поднялся на ноги. Я шагнул было к нему, - поддержать, - но он резким окриком остановил:
        - Стой там, где стоишь, если не хочешь стать кормом!
        - О, Колдун, хочешь попробовать убить моего малыша? - прогремел голос старика. - Попробуй-попробуй… Может сумеешь хоть поцарапать Черника перед тем, как он до тебя доберется.
        Что же Кольд медлит? Почему не атакует? Ведь Огнь исцелил его…
        Паук выставил перед собой передние лапы и, угрожающе загребая ими воздух, двинулся на Кольда. Тот пошатнулся и вдруг согнулся пополам, засунув в рот два пальца.
        Меня тоже поташнивало, но…
        Паук остановился, а Кольд, захлебываясь кашлем, выблевал… почерневшую руну… Еще одну и еще. Руны на мгновение повисали в воздухе, а потом взрывались, осыпались пеплом.
        - Эй! - кажется, маг понял, что его план под угрозой. - Эй, что…
        Он не успел договорить. Кольд разогнулся и захохотал, вырастая на глазах. Зашевелилось быстрее нечто на его руке, забурлило, вспухло.
        Шлеп!
        Ладонью прихлопнув паука, Кольд свесил ноги со стола. Я стоял возле его бедра, искренне надеясь, что в пылу сражения колдун не забудет обо мне.
        - А вот теперь, маг, тебе придется за все ответить… - промурлыкал он. Чего только не было в его голосе: и удовольствие, и предвкушение, и радость, и злость и черная ненависть…
        Маг запел-забормотал знакомое уже заклинание, но Кольд, казалось, ничуть не опасался. Он фыркнул и осторожно, словно боясь, что ноги его подведут, встал. Одной рукой он опирался о столешницу.
        - Ты думаешь, твой фокус удастся дважды? - спросил Кольд, ловя первую из рун-стрел, нацеленных ему в грудь. С оглушительным звоном взорвалась одна из банок, стоявших на полке над столом. Вонючая жидкость хлынула на стол. Я едва успел отбежать, вскарабкаться на толстый, переплетенный кожей, манускрипт. - Ну я же говорил… Видишь?
        Маг что-то прошипел-просвистел. Короткая тень за его спиной зашевелилась, вырастая, становясь грязно-бурой, разделяясь, поднимаясь, превращаясь в двух огромных змей.
        - И это все? - Кольд все-таки рискнул, отпустил стол, шагнул навстречу двум бросившимся на него порождениям тени. Поймав их, он, ничуть не смущаясь, завязал два призрачных гибких тела узлом и, сплюнув, бросил их обратно, уже в собственную тень, тут же зашевелившуюся. Может, послышалось, но в какой-то момент мне показалось - она чавкает.
        Маг отступил на шаг, его глазки забегали. Мне на мгновение показалось, он ищет путь к отступлению, но вдруг он рыкнул как-то по-особенному и из его ладоней вылетели два тонких, сияющих клинка. Маг как-то подобрался, разом помолодел лет на сорок, вспыхнула на разгладившемся лбу белая руна. Я упал ничком - что бы сейчас ни произошло - не уверен, что дом устоит. Комната не так велика, чтобы дать место схватке магов.
        - Святой Воин, ну надо же! - ухмыльнулся Кольд. - Я и не думал, что найдутся еще идиоты, использующие его. Разве ты не знаешь, маг, что за цену тебе придется заплатить? Вижу… знаешь… Ну что ж, не мое это дело. Все равно тебе не помогут ни святость, ни молодость…
        И Кольд атаковал. Мгновение - и перчатка на его руке превратилась в меч - черный, текучий, словно бы игрушечный. Маг принял удар перекрестьем клинков, но его сил не хватало, он пятился к стене, уступая наседающему на него колдуну.
        - Исчадье! - шипел маг. - Убирайся к своему хозяину!
        А Кольд лишь смеялся в ответ:
        - У меня нет хозяев, старый дурак! Нет и не было!
        Левой рукой он непостижимым образом ударил противника в живот. Тот отлетел к стене, прошиб ее, словно камень бумагу.
        - Шей, Аи, Нар![19 - Шей, Аи, Нар! - непереводимый на росский боевой клич Старших и фейри.] - выкрикнул Кольд и бросился в дыру, за которой шумел лес. - Ар-р-р!
        Я не видел того, что происходило дальше. Гремела и полыхала магия, рычал Кольд, шипел маг. Мне оставалось лишь ждать, пока эти двое решат, кому жить, а кому умереть.
        Ждать. Ненавижу ждать.
        Однажды она спросила его: «Сможешь ли ты жить, не разрушая, Враг?». Горько спросила, с насмешкой. Обреченно. Знала, что он не ответит. Потому, что даже скажи он: «Смогу», она бы не поверила.
        Он мог бы жить, не убивая. Мог бы… Но это была бы не совсем жизнь - скорее уж существование. Закон гласит, что каждому - свой путь. Не стать крестьянину убийцей, не выйти пахарю на тракт, не сковать меч портному. И не познать покоя тому, кто создан познавать и разрушать.
        Он не ответил и потерял ее. Корил себя, но где-то там, под сожалениями, копошилась подлая мыслишка: ни одной женщине не дать ему то, что он чувствует сейчас, предвкушая, как кровь врага обагрит его руки, как суть мага будет поглощена им, как в копилку его знаний об этом странном, непонятном мире, добавится еще немного. Каждый раз, убив, он начинал видеть Порядок иначе. Чуть-чуть - но иначе. И он с нетерпением ждал этого момента: когда он сможет оглядеться и отметить что-то новое, удивиться чему-то…
        Не его вина, что он создан таким. Не его вина, что лишь убивая, он может взрослеть и меняться… Не его вина - но она обвинила его в этом.
        Не важно… Сейчас не время думать о ней.
        Время взрослеть. Время разрушать и познавать. Время убивать и умирать…
        Он крутанул запястьем, рябь пошла по аг'ашари.[20 - Аг'ашари - почти забытое боевое искусство-оружие фейри, которое представляет собой клок стихии, постоянно меняющийся и принимающий пластичную форму-воплощение, необходимую в данный момент.] Святой Воин поднимался с земли, в очередной раз доказывая: нет предела человеческой глупости. Люди не умеют сдаваться, даже тогда, когда у них нет ни единого шанса.
        Шаг. Еще один. Солнце бьет прямо в глаза. Кольд жмурится, словно довольный хищник после плотного обеда разомлевший. Солнце ему не враг.
        Наверное это красиво: двое воинов замерших друг против друга. Легкий ветерок треплет редкие сухие листья, над головой бездонно-голубое, совсем не по-осеннему яркое и чистое небо, солнечный свет кажется почти материальным - видно, как в его лучах танцуют пылинки. Под ногами черная, вытоптанная земля. Где-то там, у подножия холма, на котором выстроил свое логово маг, занимаются привычными делами его подручные. Слишком далеко забрался их предводитель - не докричаться ему до своих псов, не позвать на помощь.
        Колдун растопырил пятерню и позволил своему симбионту самому решить, какую форму принять. Тот тут же плотно облепил руку - до самого плеча, - и удлиннил пальцы, превратив их в пять игл-клинков.
        - Тебе не напугать меня, отродье, - прозвенел голос старого мага. Хотя, больше не старого. Заклятье Святого Воина дало ему вторую молодость. Ровно на час. Позже последует расплата - десять лет жизни отнимет магия у старого дуралея.
        Отняла бы, если бы он выжил.
        Кольда мучило любопытство: на что рассчитывал этот дурак? Как посмел использовать древнюю магию, что забыта академиками?
        Ничего, скоро он это узнает. И поймет.
        Растопырив пальцы-клинки, он резко отвел руку в сторону. С грохотом обрушилось на землю дерево. Место разруба было таким гладким, что, казалось, приставь обратно - и срастется.
        Его оружие непобедимо…
        По крайней мере, пока этот дурак не использовал на нем то гадское заклинание, что нашептала ему Ткачиха. А он не использует - уже увидел, что Кольд ему успешно противостоит, не станет терять время.
        Это его и сгубит.
        ТИАН
        …И все стихло. Только оглушительно громко отсчитывала время водная клепсидра, непонятно как уцелевшая в воцарившемся тут хаосе. А потом по коже побежали мурашки, каждую мышцу словно рвануло. Я взвыл, зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что окружающий мир вернулся к нормальным размерам. Точнее, это я вернулся обратно.
        Кольд, вошел сквозь пролом в стене и, глянув на меня, устало вздохнул, потер лоб, испещренный глубокими морщинами - он будто разом лет на двадцать постарел. Или мне это кажется? Ан нет, не кажется! Вон, в волосах серебрится… Не седина ли?!
        - Силен, собака! - в сердцах, выпалил колдун. - Силы на него потратил - немерено! Ты не пугайся, Берсерк, сейчас полчасика посижу - оно получше станет.
        - А у нас есть эти полчасика? - спросил я скептически. - Разбойники-то небось на подходе. Светопреставление ты устроил - Академии на зависть. У них на экзаменах так не бухает и не свистит, как сейчас было.
        - Не прибегут… Этот… - Кольд запнулся, видимо исчерпав все те имена, которыми мог наградить старого мага, - …этот паук мух-то своих побаивался, у него тут все загорожено-закрыто. Ни туда ни обратно ходу нет.
        - И как же мы выберемся? - встревожился я.
        - Да вот, отдохну, и выберемся. Сломать-то эту защиту мне - раз плюнуть. Бухну чем поувесистей - и лопнет как мыльный пузырь.
        Кольд огляделся, подошел к столу, нахмурившись осмотрел залитые зельями пергаменты и книги. Схватив банку, бухнул ее об пол с такой злостью, будто магическая вещица была в чем-то виновата, словно она по собственному желанию засосала нас в свое нутро.
        - Рука болит? - спросил он, уже спокойней.
        - Еще как, - подумав, я поднял колченогий стул и, с трудом пристроив его около уцелевшей стены, осторожно сел. Стул скрипнул, но выдержал. Эх, сейчас бы лечь! У меня все нутро отбито о стенки этой проклятой банки! Как я еще голову-то сумел не проломить?!
        - Сейчас пройдет, - пообещал Кольд, осторожно, двумя пальцами, за сухой уголок поднимая со стола свиток.
        - Ну давай, лечи, - согласился я. Кольд обернулся, приподняв в недоумении бровь. Я отметил, что морщинки начали разглаживаться, а серебряные нити из волос исчезали на глазах.
        - Я не по этому делу, Берсерк, уж извини. Говорил же - убивать могу, а вот наоборот - это не ко мне. - Он вернулся к разбору бумаг покойника.
        - Тогда это я до самых Костряков промучаюсь, - вздохнул я. Стул пугающе крякнул в ответ. Ух, рухлядь!
        - А вот это ты зря, - Кольд буркнул. - Ты повнимательней-то к телу прислушайся - быстрей меня оклемаешься. Ты ж не человек, дубина! Когда это Воины по неделям поломанные ходили? Вас ранить-то - удача невероятная нужна, тело - что сталь. А уж ранил - беги. Тебе руку отруби - через пару дней новая вырастет.
        Я выпучил глаза. Вот так ничего себе! Это ж чего меня так поломало-то тогда?! Не удержавшись, я поинтересовался у Кольда.
        - Говорю ж - дубина ты, небитый еще, неполоманый, - Кольд присел на краешек стола, упершись ладонями и чуть откинув голову. - Что, думаешь, я такой потрепанный? Маг-то на мне сам царапины не оставил, а вот пока мы с тобой по банке летали - мне все тело разбило, одних ребер штук пять треснуло. Человеческая плоть слаба.
        Он закряхтел, потирая грудь, я же последовал его совету и обнаружил, что колдун не соврал: тело все еще ломило, но боль утихала быстрее, чем после заклинания лечебного бывает. И рука почти прошла - пальцами шевелить совсем не больно.
        - А ты думал, Огнь только забирает, ничего не даруя взамен? - понимающе усмехнулся Кольд. - Нет, Берсерк, он своих Воинов ценит и хранит.
        - А раз он так их ценит и хранит, чего ж ты в него не ушел?! - огрызнулся я беззлобно. - Он тебе не платит ли случаем за то, чтоб других уйти соблазнял? С твоих слов мне прямо дар какой достался, а не проклятие!
        Сверкнули синие глаза, на миг посветлели до холодной зимней голубизны, а потом колдун рассмеялся, но как-то горько, невесело:
        - Я б ушел, Берсерк, с огромным удовольствием ушел бы… Только вот не примет он мою душонку черную. Не от него я… - Кольд замолчал, а потом неохотно, через силу продолжил: - Тебе повезло, Берсерк… Повезло родиться на свет Воином. Повезло…
        И замолчал. Я ждал, но Кольд ничего не добавил. Осекся, нахмурился, будто виня себя за оговорку какую, за откровенность.
        - Ну ты как? - спросил он, выдирая меня из дремы, в которую я провалился, сам того не поняв. - Саблю держать сможешь? Пора нам, а то твоя Нара извелась уже, точно на подмогу кинется…
        Я встал, стул тут же зашатался и перекосился на одну сторону. И как я умудрился на нем усидеть? Тело слушалось беспрекословно - нигде не болело, ничего не тянуло. Словно и не было ничего! Словно месяц прошел, а не полчаса! Не соврал колдун, надо же…
        - Идем, - Кольд спрыгнул со стола, потянулся. - Идем, Воин… Обнажи свою саблю - вдоволь сегодня она крови напьется…
        Глаза жгло - едкий пот струился по лбу. Я все пытался не думать - не чувствовать, но каждый раз, когда моя сабля опускалась, что-то обрывалось внутри меня. Что-то менялось, уходило… Сначала было страшно, потом - пусто. В какой-то момент я понял - мне все равно. Мне плевать на этих людей, поднявших против меня оружие. Сабля легко порхала в руках, со свистом рассекая холодный воздух. Кто-то сзади схватил меня за волосы, потянул - я зарычал, ударил, не глядя. Отпустило…
        И вот все - не с кем больше сражаться - лишь Кольд рядом… А я даже не запыхался, только холодно - до костей пробирает. И нет ни сожалений, ни отвращения к тому, что я натворил…
        - Где похищенные? - спросил я у Кольда. Голос звучал глухо и как-то незнакомо. Будто и не мой… - Давай заберем их, и обратно - холодно тут…
        Кольд пожал плечами и вытащил из-за пазухи банку - маленькую, раза в три меньше той, что нашей тюрьмой была. В банке что-то копошилось…
        Кто-то копошился…
        Я сглотнул. Вдруг горло сперло, а в глазах потемнело.
        - Зачем? - спросил-каркнул. - Зачем тогда?!
        И, не найдя слов, обвел вокруг себя руками. - Ты сказал…
        - Я ничего тебе не говорил, Берсерк, - ответил жестко синеглазый колдун. - А вот зачем - это ты и сам должен понимать. Какой из тебя Воин, если ты крови не нюхал? Эти люди заслуживали смерти, ты лишь восстановил справедливость, ты верно послужил Огню и Реи'Линэ…
        Учись, мой Воин, учись смеяться, глядя в глаза смерти. Учись жаждать этого - почувствуй вкус, наслаждайся, стремись… Давай же, мой Воин!
        Я закусил губу, закрыл глаза… Нет, хватит на сегодня смертей, даже если кто-то заслужил ее больше, чем эти несчастные разбойники…
        - Не суди о том, чего не понимаешь, Берсерк… - Он оказался рядом, не успел я вдох сделать, доказывая - даже подаренной Огнем силе не тягаться с его колдовством. - Ты все еще слишком… человек… Ты все еще не понимаешь, куда тебя привел избранный путь. И если мне придется - обманом ли, хитростью, - заставить тебя уничтожить всех разбойников Роси - я это сделаю. Потому, что на кону слишком многое.
        - Их нужно было доставить в Костряки. Я не имел права… - Я сглотнул. - Я мог взять их живьем! Как ты не понимаешь - нет доблести… нет чести…
        - Это ты не понимаешь! - Кольд прошипел. - Этим смертным уже вынесли приговор! Их нити были оборваны еще до того, как твоя сабля освободила их души от плоти! Человеческий суд - не смеши меня! Лишь мертвые смеют судить живых! Лишь мертвые смеют избирать, кому пришла пора уйти, кто не заслужил остаться!
        - Но убил их я! - кричу. - Я!
        Я открываю глаза и тону в холодной синеве… В его взгляде даже не сочувствие - жалость. Мне хочется стереть ее, ответить на нее ударом - выбить из Кольда.
        - Именно поэтому, Берсерк… Именно поэтому ты все еще не принял свой путь. Ты мертв, Берсерк. Ты умер, призвав Огнь. Тебе разрешили остаться в смертных землях, но ненадолго… Мертвым не место среди живых. Ты не увидишь прихода Зимы, Берсерк…
        Он отвернулся и быстро что-то пробормотал:
        - Не стоит этим людям помнить, о чем мы тут говорили, - произнес он, поудобней пристраивая банку.
        - Идем, - я, не оборачиваясь, зашагал к лесу. - Идем, колдун…
        - Не забывай, Берсерк, что я тебе сказал. И не вздумай пытаться от меня избавиться! Скажешь Наре, кто я - я объясню ей, что ты такое и где твое место. Не показывай виду, не вызывай подозрений: взамен я клянусь, что буду защищать ее, хранить от бед… - Бросил он мне в спину.
        Я рыкнул, на ходу переплетая растрепавшиеся волосы. Кровь которой я был залит с ног до головы, исчезла, будто впиталась в кожу. Хорошо, а то Нара бы испугалась… Нара… Он пообещал ее защищать. Он… Мне ли это услуга? Почему он так не хочет, чтобы менестрелька знала, кто Кольд такой?
        Все равно времени у меня нет… Если колдун не солгал…
        А он не солгал.
        Так не все ли равно? Я не смогу быть рядом с ней, так пусть будет Кольд. По крайней мере она будет под защитой. Может быть он - ее судьба? Чего я-то ревную? Она мне не жена, не сестра…
        Холодный воздух омывал горящее от унижения и стыда лицо, тихо шуршал ветер, медленно накрапывал дождь…
        Пустота в груди притихла, спряталась, словно понимая, что скоро… скоро она насытится, заполнится, загорится…
        НАРА
        Ожидание закончилось как-то внезапно. Только что была ночь, был стонущий от бессилия маг, был холод, дождь и страх - и вот все исчезло. Я еще не слышала шагов, а уже почувствовала - он идет. Тиан, мой человек, мой любимый… Мой. До самой смерти мой - а ее ждать осталось недолго. Нет, не думать об этом, не жалеть. Мой человек жив, он за счастье сочтет те полвека, которые ему отмерены - чего же мне желать?
        Те часы, которые я провела в одиночестве, показались мне годами. Тиан же за время нашей разлуки постарел, казалось, на несколько столетий. Усталый, опустошенный, несчастный… нет, не несчастный. Просто… у моего человека был такой вид, словно ему уже нет ни до чего дела. Будто ему уже все равно. Плевать на все… и на всех. Это заставило меня остановиться, унять ту радость, с которой я бросилась ему на встречу. Последние разделяющие нас шаги я прошла степенно и важно, как и положено Старшей при встрече со смертным. Но вот удержаться и не обнять своего человека я не сумела. Мой человек! Жив! Жив!
        К сожалению, он меня не так понял…
        - Не усидела таки? - укоризненно спросил Тиан, отнимая мои руки от своих плеч. - Видишь, и без тебя справились, не пропали. Не надо было нас искать, все хорошо…
        Я поразилась тому, как мертво звучал его голос. Отстранилась, внимательнее оглядела своего человека. На нем не было ни следа ран, словно и не сражался он с разбойниками. Неужели он все-таки… не решился? Нарушил слово? А, может, просто не успел ничего сделать?..
        - Тиан, - не хочу пугаться, но голос дрожит. - Ты… что случилось? Люди? Та девушка? Почему?..
        - В порядке все с ними, - встрял Кольд. Я даже вздрогнула: я и забыла о наемнике за это время. Да и что мне помнить о нем, когда мой человек жив! Тиан молча развернул меня лицом к Кольду, слегка подтолкнул.
        - Вот, - наемник бережно достал из-за пазухи банку и поставил на землю. Я сначала ничего не поняла, потом вгляделась… О, Хаос, чего только люди не придумают плохого, чтобы применить к себе подобным!
        - Буди мага, красавица, пускай открывает…
        Мы оставили перепуганных людей в Гнилых Елях - деревушке, расположенной недалеко от того места, где разбойники напали вчера на обоз. Глава обоза говорил что-то про награду за спасение, но Тиан не стал даже слушать. Не пойму я моего человека, он всерьез полагает, что подаренных Листопадом денег нам на всю жизнь хватит?! Когда я попыталась заспорить, Тиан заявил, что спасал людей в счет долга Лису, а, значит, ему никто ничего не должен. Одно другому не мешает, но этот… этот слишком щедрый человек не хотел меня слушать.
        Глава обоза еще что-то говорил насчет того, чтобы остаться здесь с ними, пока они не оправятся от потрясения, не починят телеги, не вылечат раненых. И потом ехать, как и прежде, всем вместе. И Кольда звал. Да, охранники, вдвоем положившие банду разбойников и победившие мага - что может быть лучше? Обещали хорошо заплатить: не как раньше Тиану платили, а полновесным серебром. Мой человек колебался, но тут уже Кольд отказался наотрез. Напомнил Тиану, что он не на прогулке, что его ждут в Костряках - да кому там мой человек нужен?! - и настоял на том, чтобы мы продолжали путь. Не останавливаясь даже на день, благо, лошади за ночь успели отдохнуть - в отличие от нас троих. Ладно Кольду, он, видимо, двужильный, но о Тиане мог бы подумать!
        Тиан поразительно легко согласился на уговоры Кольда, хотя ничего нелепее я не слышала. Будто так и надо - спешить в никому не нужные Костряки на никому не нужную службу… Не понимаю я их.
        Мои возражения, как и прежде, в счет приняты не были. После того ужаса, который я испытала, ожидая Тиана с боя, мне совершенно не хотелось кричать и устраивать сцены. Точнее - не было сил. Какая разница, где находиться и что делать? Мой человек решил ехать - я с ним.
        К середине дня выяснилось: Кольд погорячился, требуя, чтобы мы ехали до следующей деревни, нигде на пути не задерживаясь. Моя лошадь начала отставать, лошадь Тиана - прихрамывать, а сам Берсерк заявил, что, если мы не сделаем привал, я вот-вот свалюсь на землю от усталости. Я промолчала - мне казалось, я свалюсь еще на первом часу сегодняшней скачки, но гордость Старшей заставляла сжимать зубы и держаться. Тиан спешился - гораздо лучше, чем вчера, когда мы доехали до обоза, - и помог мне слезть. Добренький - нет, чтоб меня послушаться с самого начала, сейчас бы хлопот не знали!
        О, Стихии, как же мне плохо!
        Вдруг ужасно захотелось прижаться к своему человеку и застыть так, наплевав на весь мир, позволив событиям свершать своим чередом, даже если Порядок вдруг неожиданно провалится в Хаос - просто быть рядом с Тианом и ни о чем не думать. Он нужен мне, только он, ни Род, ни потомство, которое Тиан может оставить, нет, только он. Но если я не пересилю себя и не позабочусь о том, чтобы на свет появился его ребенок, мне придется уйти в Хаос, когда жизнь человека оборвется. Нет. Не для того я тысячи лет пестовала его Род, чтобы сейчас позволить ему угаснуть из-за своей прихоти. Да и сам Тиан… Как сестру он меня любит, скажите пожалуйста!
        Я отошла к обочине дороги - доковыляла - и прислонилась к дереву.
        - Я хочу есть, - неожиданно для себя самой произнесла я.
        Кольд соскочил с коня.
        - Приехали, - насмешливо. - Не ты ли вчера заявляла, что после скачки думать о еде не можешь?
        - Это было вчера, - запротестовала я. - И я уже больше суток ничего не ела!
        - Сама же сказала, что ужинать не будешь, - напомнил Кольд. - И завтракать не захотела.
        - Такую гадость?! - возмущенно. В самом деле, на завтрак нам предложили что-то настолько несъедобное, что проснувшийся было аппетит заснул крепким сном до самого обеда. Которого, как оказалось, не предполагалось вовсе.
        Кольд пожал плечами.
        - Мы-то поели. И не запасали ничего в дорогу: думали, вечером поедим.
        Я перевела жалобный взгляд на Тиана. Тиан вопросительно взглянул на Кольда.
        - У меня ничего нет, - категорически заявил наемник. - А на охоту уйдет столько времени, что проще до жилья доехать.
        - И близко оно? - спросил мой человек.
        Наемник опять пожал плечами.
        - Часа три-четыре, после того, как ваши лошади отдохнут.
        - А долго они будут отдыхать? - взвыла я.
        - Не знаю, не меньше часа точно.
        - Я столько не проживу! - объявила я, сползая по стволу на землю. Тиан снова вопросительно взглянул на Кольда.
        - Я похож на мага? - проворчал наемник. - Который из шапки кролика достает? Жареного.
        - Я хочу есть, - простонала я вместо ответа. Необходимость терпеть полдневную скачку вымотала меня настолько, что теперь я не могла больше сдерживаться. Я в самом деле больше суток ничего не ела, зверски устала, а вчера еще страшно переволновалась. Зачем бы Ткачиха ни дала мне смертное тело, она не рассчитывала его на подобные издевательства.
        - Ладно, - решил после недолгого раздумья наемник. - Вы подождете меня тут, а я смотаюсь неподалеку и привезу еды. Негоже заставлять такую красавицу мучиться от голода.
        - Поедем вместе, - предложил Тиан. Кольд покачал головой.
        - Верхом быстрее, а вашим лошадкам надо отдохнуть. Да и лучше туда толпой не соваться, не поймут.
        - Куда это - туда? - не поняла я.
        - Да есть тут одна деревенька… чудная, - неопределенно ответил Кольд.
        - Старшие? - напряженно спросил Тиан.
        - Нет, люди. Просто других смертных не больно-то жалуют, вот и укрываются в стороне от дороги.
        - Почему не жалуют? - не отставал Тиан.
        - Да фейки их знают, - отмахнулся Кольд. - Не бойся, не лиходеи. Мирно живут, никого не трогают, ну, и их никто не трогает. Так я еду? За час обернусь, вы пока лошадями займитесь.
        - А здесь безопасно вот так вот сидеть и ждать? - ляпнула я.
        - Да что с вами может случиться? - удивился Кольд.
        - Разбойники… - неуверенно промямлила.
        Наемник расхохотался.
        - Мы вчера огромную шайку разгромили, думаешь, рядом с ней другая могла прокормиться? Спокойно здесь, еще с месяц спокойно будет, пока новые не рискнут появиться.
        Тиан как-то побледнел при упоминании разбойников, зыркнул на Кольда так, будто тот этих самых разбойников возглавлял, а не дрался с ними… Что-то тут не так! С самого начала я ведь знала - не стоит Кольду доверять, непростой он человек! Можно ли одного его отпустить? А то отпустим, а он сюда новых разбойников приведёт или чего похуже… Нет, лучше я за ним прослежу, а то будет тут козни против моего человека строить…
        - А если они здесь всё-таки есть? - заспорила я, собираясь поставить на своём. Кольд собирался уже отмахнуться, но меня неожиданно поддержал Тиан:
        - Она права. Пусть лучше с тобой едет.
        - С ним?! - тут же запротестовала я, мгновенно забыв, что еще секунду назад собиралась предложить то же самое. Не нравится мне эта готовность Тиана отпустить меня с человеком, которого он знает без году неделю! Или он пытается от меня избавиться? - Это еще зачем?! Я с тобой останусь! Да и лошадь…
        - Могу тебя к себе в седло взять, - предложил наемник. - Ворон двоих без труда свезет.
        - Да вы двое с ума посходили? - возмутилась я. - Я здесь подожду, никто на нас не нападет, пока ты ездишь!
        Тиан некоторое время переводил взгляд с меня на Кольда, потом что-то решил для себя, и кивнул. Впрочем, что-то ему все-таки не нравилось: между бровей залегла морщинка.
        - Езжай с ним, так мне спокойней будет. А если что - один я легче отобьюсь.
        - Никуда я не поеду! Мне прошлого раза хватило, больше тебя не оставлю!
        - Поедешь, - начал злиться мой человек. Похоже, он панически боялся оставаться со мной наедине. Как сестру любишь, Тиан Берсерк? Думаешь, от меня так просто избавиться?
        - Нет тут никаких разбойников, - поспешил вмешаться Кольд. - И никто на Тиана не нападет. А тебе, Нара, лучше со мной поехать - быстрее пообедать сможешь. Да и еду себе по вкусу выберешь, а то мы с Тианом вечно тебе угодить не можем.
        - Не надо мне угождать, - проворчала я, но, взглянув на своего человека, застывшего с самым непреклонным видом, осеклась и безропотно позволила подсадить себя в седло.
        Реи'Линэ рыкнула и одним плавным, текучим движением выбила из рук Лиса посох.
        - Хаос тебя подери, ты что, совсем разучился оружие держать?! Да с тобой бы сейчас слепой смертный - и то справился бы!
        - Не о том мысли сейчас! - огрызнулся в ответ рыжий фейри. - Это ведь не твоя судьба на кону! Я до сих пор не могу поверить, что не вызвал тебя в Круг за то, что ты сотворила! Без спросу поставить мою нить на кон - за это убить мало! А этот твой мальчик - да не будь с ним Кольда…
        - Но Кольд с ним, - резко оборвала его Реи'Линэ. - И хотя лично мне не ясно, чего ты с ним связался, с этим Кольдом, но, признаю, положиться на его слово можно. До Костряков мальчишка доберется, по пути Кольд вобьет ему в голову хоть немного разума, а вот дальше…
        - Он не справится, не успеет. Я вчера говорил с Егерем, ты же знаешь, он видит узор - пусть и не весь… Так вот… Они нападут на исходе осени, когда Егерь уже уведет свою свиту, когда у Огня уже не будет ни власти, ни мощи. А повторить подвиг предка - это мальчишке не по зубам.
        - Она повторяет свой узор, - Реи'Линэ откинула в сторону собственный посох и вдруг расхохоталась. - О, Хаос, как же я не поняла?!
        - Мы с самого начала знали, что она нападет в последние дни ноября. Так что же тебя так обрадовало? - недовольно поинтересовался Лис. - Поделишься, или мне вновь гадать?
        - А ты не понимаешь, Лисенок? Ты действительно не понимаешь? Ткачиха плетет свой узор - ей подвластны нити смертных и бессмертных… Но ее узор легко порвать - добавь всего одну, лишнюю нить…
        - И чью же нить ты собралась добавить? Ни наша, ни Зимняя Семья не вмешаются. Это было бы против наших законов. Даже то, что творим мы - почти на грани запрета, на волосок от него.
        - Идиот, - веско высказалась Огненная Княгиня. - Ты полный идиот. Берсерк не успеет, Ткачиха все просчитала - город падет, когда Си'Эн выйдет из врат - как было тогда, тысячи лет назад. Берсерк сможет победить, лишь повторив деяние предка, а на такое у мальчишки кишка тонка - слишком уж он жалостлив, нет в его душе того пламени… Она учла все. Только вот позабыла, у кого сейчас нить твоей судьбы, кто украл ее…
        Лис улыбнулся и машинально дотронулся до седой пряди…
        - Да, Лисенок, все именно так… Любить ее - твое проклятье, но теперь это спасет нас всех. Ей плевать на законы, ведь она сама - Закон. И она придет к нему, она поможет ему. Это будет ее ночь, ее сила… И нет ничего в этом мире, что могло бы помешать Аметистовой Вьюге охранить свой… смысл существования…
        ГЛАВА 6
        23 - 26 ноября
        ТИАН
        Я расседлал лошадей, чтобы дать им отдых, потом достал из переметных сумок щетку и скребницу, привязал лошадей и по очереди почистил - сначала свою, потом нарину. Проверил подковы - у обеих они были в нормальном состоянии, видимо, моя лошадь захромала просто от усталости.
        Дав лошадям отдохнуть, я снова их оседлал, привязал переметные сумы, чтобы не тратить на это времени, когда вернутся колдун и Нара, и сел отдохнуть.
        Ветер швырнул мне в лицо сухой лист - бурый с алыми прожилками. Ветер? Откуда в лесу, меж деревьев, взялся ветер?!
        - Что, Берсерк, отдыхаешь от трудов праведных? Устал, болезненный? - спросил рыжий Лис. Махнув хвостом, он коротко тявкнул-усмехнулся, а потом изменился, обернулся Князем. Разъяренным Князем. Признаться, до этого я слабо представлял себе, чем же все-таки фейки отличаются от нас. Что Лис, что Реи'Линэ были какими-то уж очень человечными, иной маг - и то пострашнее их. Но вот сейчас, под взглядом алых с золотом глаз Лиса я мигом позабыл все те обвинения, которые хотел при встрече в лицо бросить. Побоялся вообще говорить - Князь гневался. В его растрепанной, переброшенной через плечо и касающейся земли косе путались искры и сухие листья, во лбу третьим глазом горел янтарный камень - резной кленовый пятипал. Он так и оставался на карачках, припав к земле - пальцы словно когти в мягкий перегной впивались. И трещало что-то, словно стрекотало. Что - я понял мигом позже, когда за спиной Князя раскрылся гребень. Раскрылся - и вновь сложился. Затрепетали тонкие, полупрозрачные усики, высунувшиеся из-за ушей, клацнули острые зубы - вполне человеческие, но белые как снег.
        - Чем могу послужить, Князь? - спросил я со всем доступным мне уважением. Что-то подсказало: не стоит злить разбуженное лихо, костей потом не соберешь.
        - Послужить? - переспросил он, а потом расхохотался. Повалился на землю, перекатился на спину. И когда он успел от гребня избавиться? А Князь смеялся - вот только что гневаться изволил, а сейчас хохотал. Надо мной? Над моими словами? Над собой? Кто их знает, этих феек сумасшедших! Успокоившись, Лис продолжил: - Мне не нужны слуги, Берсерк. Это людям можно служить, а нам - только принадлежать. А ты не мой, не от меня… Огнь любит меня, но лишь как тот ветер, что раздувает его…
        Я так и не понял, что все-таки Князь нашел в моих словах смешного, но спрашивать не стал - удалось бури избежать, нечего обратно звать…
        - Я собственно не тебя искал - Кольда, - сообщил Лис. - А тут вижу: ты в одиночестве сидишь… Это как это он тебя бросил-то?
        - Да вот, с Нарой в деревню решили съездить, перекусить… А я решил, что к людям соваться не стану, да и мешаюсь я им - третьим лишним влезаю, где двоим в самый раз.
        Лис сел и хмуро глянул на меня - все веселье как корова языком слизнула. Он провел пальцем по камню-глазу, потрепал кончик косы, перебросил ее за спину.
        - Ты чего себе там напридумывал? - спросил Князь, доставая из-за голенища плоскую фляжку. - Чего вообще Кольд творит? Ему сказано было за тобой присматривать, до Костряков довести, а эту твою… - он пробормотал что-то на истинном, - сказано было потерять по возможности. А он ее по деревням развозит, кормит и охраняет!
        Я хотел было заступиться за Нару и, наконец, спросить, чего это Лис на нее так взъелся. Ну да, неприятностей от нее по горло, но неприятности то все мои, не лисовы… Но вместо этого почему-то вырвалось:
        - Нравится она ему, я вот и подумал, я-то не жилец вашими стараниями, а Наре защита понадобится потом… после…
        - И ты решил сосватать ее за Кольда? - не поверил Лис. - Ее?! За Кольда?!
        Он закусил губу, но истерический смех все равно прорвался:
        - Ой, не могу! Эту… за Кольда! Надо бабуле рассказать - вот она порадуется, что наконец ее вечный… пристроен! Да к кому пристроен-то! Ох! А уж как ОН будет рад! А Ткачиха?! Да она ж… Нет, ну не могу! Только смертный мог до такого додуматься!
        Я насторожился. О чем он? Кольд ведь не лгал, Нара ему нравится… Так почему же это вызвало у Князя смех? Что такого он знает о Кольде, чего не знаю я?! А не поторопился ли я с уверенностью, что Нара пристроена?
        - Пойду-ка, расскажу бабуле, что ее Кольд женихом заделался для… - снова то незнакомое слово. То ли бэньши, то ли баньша… Это так фейки смертных зовут? Да нет вроде… По-моему, людей на истинном иначе кличут…
        Пока я соображал, Князь исчез - только сухие листья закружили, да брызнуло в лицо искрами. Длинный рыжий волос плавно опустился мне на ладонь и вспыхнул, осыпался золотым песком…
        За спиной хрустнул сучок. Я обернулся, решил, Князь вернулся, но там никого не было. Никого. Не было и лошадей, которых я оставил… Я вскочил, проклиная все на свете и в особенности заморочившего мне голову фейри, и побежал за ними.
        Лошади шли осторожно, стараясь не спотыкаться о торчащие из земли корни, но так, что догнать их я смог только когда они неожиданно свернули в сторону от тропинки и остановились.
        Кобылы вышли к роднику, закрытому от дождя деревянным навесом и огороженному камнями, чтобы его не загрязняла земля. Возле навеса на дереве висел берестяной ковшик, а под деревом спал человек.
        Лошади наклонили головы к роднику и принялись пить, но едва их морды коснулись воды, как та почернела и забурлила. Послышался истошный женский крик:
        - Осквернитель!
        Спящий встрепенулся, вскочил и нацелил на меня ржавый арбалет…
        НАРА
        Кольд посадил меня перед собой в седло и пустил Ворона шагом по тропинке. Насчет «лошади пройдут» наемник, как всегда, погорячился. То есть ехать тут было еще можно, но очень медленно и осторожно - иначе животное переломает себе ноги на неровной тропинке, где из-под земли на каждом шагу торчат кривые древесные корни. Даже Ворон, хотя чуднее животного я, пожалуй, не видела. Сам конь был явно недоволен моим появлением в седле: нервно фыркал, прял ушами и как-то недоброжелательно на меня косился. Или мне показалось?.. Я-то чувствовала себя донельзя неуютно. Ехать в седле Кольда, терпеть его прикосновение… бррр! После того, как он напугал меня, когда отправлялся за Тианом и разбойниками, я хотела одного: держаться подальше от этого… человека. От него словно волнами расходилось ощущение опасности.
        Бе-ги, бе-ги, берегись, убегай, спасайся: угрожающе стучали копыта о подмерзшую землю.
        Чужой, ненавистный, враждебный: шелестел лес.
        Чувство самосохранения вопило о необходимости убегать, прятаться, спасаться. Еще немного, и я бы, наплевав на приказ Тиана, сиганула бы с Ворона и умчалась в чащу. Опасности леса казались мне намного менее страшными по сравнению с синеглазым наемником.
        Да что со мной такое, в конце концов?!
        Куда он меня везет?
        Ну, зачем, зачем я согласилась с ним ехать?
        Ох, Тиан, если бы ты знал…
        - Боишься? - прозвучал над моим ухом насмешливый голос наемника. Как он догадался?! - Не беспокойся, с Ворона не свалишься, да и я удержу.
        Меня словно водой окатило. Удержит он!
        Не утешение это, а угроза. Не надейся, баньши, не спрыгнешь. Не убежишь, не спасешься…
        Бред. Не мог он догадаться.
        Я выпрямилась, расправила плечи. Чтобы Старшая сидела в седле перепуганным мышонком?!
        - Я ничего никогда не боюсь, - процедила.
        - Тогда держись. - Кольд хмыкнул.
        Он что-то шепнул - я не расслышала, - тронул поводья…
        О, Сти-ихи-и!!! Нельзя же та-ак!
        Деревья по сторонам тропинки слились в сплошную серо-коричневую полосу, нависающие ветки исхлестали бы в кровь мое лицо, если бы Кольд не заслонил меня рукой. Да что Ворон за животное такое, что по паршивой лесной тропинке бежит быстрее, чем обычная лошадь по ровной дороге?!
        О, Ткачиха, прости за все, приказывай, что только захочешь, только сделай меня обратно баньши! Не могу я быть человеком!
        В деревню мы прискакали за считанные минуты.
        - Правда не испугалась? - уточнил наемник.
        - Нет, - процедила я сквозь зубы.
        - Тогда разожми пальчики, красавица, - елейно пропел Кольд.
        - Что? - не поняла я. Наемник встряхнул рукой, которой удерживал меня в седле… Я только сейчас заметила, что вцепилась в него что есть силы. - Прости.
        - Ничего страшного, - любезно ответил Кольд, потирая руку. - Ну и хватка у тебя, красавица!
        - Я просила меня так не называть, - огрызнулась я.
        Кольд помог мне спуститься и спрыгнул сам.
        - Люди обычно неприятной правды не любят, а не наоборот, - как бы между прочим, заметил он.
        У меня язык чесался заявить, что я не человек вовсе, но кое-как удалось сдержаться. Наверное, потому, что Кольд отвернулся и пошел по деревенской улице, и мне пришлось его догонять. Ворона наемник, как всегда, привязать нигде не удосужился.
        Ощущение опасности, преследующее меня, пока мы ехали, в деревне усилилось стократ. Да что со мной такое?
        - Здорово, матушка! - остановил Кольд какую-то дряхлую старуху, еле бредущую мимо нас по улице. - Чего это ты мимо идешь, не здороваешься? Али не узнаешь?
        Судя по реакции «матушки», она наемника очень даже узнала. И не так уж рада была нежданной встрече с ним.
        - Какая я тебе матушка, - сердито прошамкала она. - Не так раньше звал, не так и теперь зови.
        Кольд хохотнул и развел руками.
        - Раньше ты не так выглядела.
        Старуха от такого «комплимента», как ни странно, подобрела и заулыбалась.
        - Зачем пожаловал? - почти доброжелательно спросила она.
        - Да так, - беспечно ответил наемник. - Еду мимо по дороге, дай, думаю, заверну в гости, старых знакомцев проведаю.
        Старуха погрозила Кольду пальцем.
        - Не обманывай матушку Глен, кому от нас что понадобилось?
        - Да не обманываю я! - нарочито возмутился наемник. - Говорю же - мимо ехал, решил в гости заглянуть, знакомых повидать, едой запастись в дорогу…
        - Так бы сразу и говорил, - снова погрозила старуха. Потом нахмурилась и указала на меня. - А это кто такая? Жена твоя, что ли? Раньше, вроде, другая была… Или это твоя…
        - Нет! - не дал ей закончить мысль Кольд и почему-то опасливо оглянулся. - Это сестра.
        Старуха изумленно вытаращила подслеповатые глаза.
        - Это?!
        - Сводная, - уточнил наемник. - Дальняя.
        Этого только не хватало! Тысячи лет жила, до меня людям дела не было, а теперь за какой-то месяц уже второй «братец» выискался! Мало мне Тиана…
        - Ах, дальняя! - понимающе закивала старуха. - И что твоей дальней у нас понадобилось?
        Меня так и подмывало заявить, что, как я раньше жила без этих людей, так и еще проживу, но Кольд не дал мне высказаться.
        - Я привез, - мирно ответил он, не обращая внимания на снова посуровевший тон старухи. - Проголодалась сестрица-то, накормили бы. Нам еще далеко ехать придется. Ну, накормишь?
        - Кто я такая, чтобы тебе отказывать? - отозвалась старуха со странной смесью почтения и насмешки. Развернулась и пошла прочь.
        - Это она о чем? - Я подергала Кольда за рукав. - Она вообще в своем уме? Откуда тебя здесь знают?
        - Сколько вопросов сразу! - засмеялся наемник. - Знают. Заезжал я сюда, приходилось. Не обращай внимания, местные шуточки.
        - Это юмор такой был? - попыталась осмыслить я. - Серьезно?
        - Не обращай внимания, - снова посоветовал Кольд.
        Ему легко говорить «не обращай». Ненормальная деревня вызывала у меня не меньшую тревогу, чем сам наемник. Того я хоть боялась, но помнила: Тиан ему доверяет. Мой человек, конечно, тот еще ротозей, но на людей ровно чутье какое имеет. Мою ложь, например, без труда распознает. Нет, если б Кольд мог нам вред причинить, не поехал бы с ним Тиан и меня не отпустил бы. Да и с чего бы вдруг, если наемник нам помогает? Он сам по себе опасен, не для нас. Надеюсь. Очень хочу надеяться.
        Но деревня… только сейчас я осознала, что не давало мне покоя все время с того момента, как Кольд спустил меня с Ворона.
        - Фейри, - вырвалось у меня. - Кольд, уедем отсюда.
        - Ты в своем ли уме? - изумился наемник.
        Ну да, несу Хаос знает что, немудрено удивиться.
        - Здесь магия фейри, - торопливо пояснила я. Мало мне, что меня Тиан за блаженную считает, теперь еще и Кольд начнет! - Уйдем, пожалуйста! Где фейри колдовали - быть беде. Нечего нам здесь делать.
        - Ну, ты даешь, красавица, - расхохотался наемник. - Ну, колдовали здесь фейри, нам-то что с того? Мы здесь не жить собираемся, а поесть, да припасами в дорогу запастись. Погоди, вот еду нам вынесут, тогда и поедем.
        - Это ты в своем ли уме, Кольд Враг! - едва ли не закричала я. - Нечего нам здесь делать, в этой проклятой деревне! И еды нам проклятой не надо! Да одним этим воздухом дышать опасно! Уйдем отсюда, пока ничего не случилось!
        Кольд даже не думал меня послушаться. Как же, он же мужчина, он же лучше знает! Как мне все это надоело…
        - Я бывал в этой деревне много раз, - сообщил мне наемник. - И ничего со мной страшного не случилось. И с тобой не случится, если орать не вздумаешь.
        Ну, как ему объяснить? Мы ведь уже встречались с фейри. В первую встречу Тиан получил в подарок проклятую саблю. Во вторую - выбрал путь Воина. В третью - задолжал Листопаду. Одни несчастья от этих фейри, чтоб им всем в Хаос провалиться! Ясно для каждой баньши: держи своего человека и держись сама подальше от фейри и магов. Первые могут вас погубить, вторые заметить тебя или твое влияние. Но разве это можно рассказать?!
        - Я за Тиана волнуюсь, - невпопад объяснила я. Наемник снова засмеялся.
        - Не пропадет без тебя Тиан.
        Я фыркнула. По мне, мой человек и шагу не может ступить, чтобы во что-то не вляпаться. Не пропадет он, как же!
        - Воин в няньках не нуждается, - развил свою мысль Кольд. Я заскрипела зубами. Сколько можно напоминать мне о моей самой ужасной ошибке?! Ну да, не уследила, не удержала, не отвратила. Ушел мой человек в Огнь, стал Воином, и нет пути назад… Представляю, что мне Великая по этому поводу наговорит, когда увидимся… - Ты только мешаешь ему со своей заботой, со своими придирками и советами. Зачем за ним таскаешься? Сама видишь, не для тебя Тиан, тяжело ему с тобой, да и сама ты…
        - Тебе какая разница?! - отвечаю враждебно. «Не для меня» Тиан, видите ли! А для кого тогда, если я баньши его Рода?!
        - Куда тебе с ним, - не отреагировав на мою вспышку, настаивал Кольд. - Не твой Тиан, огненный он, а ты огня не выносишь, не твоя это стихия.
        Что Кольд произнес, «огня» или «Огня», «стихия» или «Стихия»? Почему в словах наемника мне слышится какой-то намек? На что? На правду? Что он может знать? Откуда?!
        - Мой, - процедила сквозь зубы. Отвечаю - себе, ему ли? - Мой Тиан. Никому не отдам - ни Огню, ни Хаосу, ни судьбе, ни смерти. Мой. Никуда от него не уйду, никому его не оставлю.
        - Не отдашь, - передразнил Кольд. - Что ты можешь сделать? Сами придут и возьмут. И тебя не спросят. А будешь мешаться… - Он выразительно махнул рукой. - Не отстоять тебе свое право, красавица.
        Право фейри и Старших - право сильного. Считаешь своим - отбей у других. Только так и никак иначе. Откуда наемник может это знать? В Костряках нахватался, что ли?
        Вглядываюсь в его невозможно синие глаза. Нет, только насмешка и какое-то брезгливое утомление. Ничего наемник не знает, наугад говорит. Откуда только у него этот дар - попадать в самое больное место?
        Не мой Тиан. Огненный. Чужой. Враждебный. Я смотрела в синие глаза наемника и вспоминала, как глядел на меня мой человек, когда только что ушел в Огнь. Там, у хижины в лесу, где мы спасали девчонку - будущего Воина. Черные глаза с алыми искрами. Страшный взгляд. Неживой, нечеловеческий. Что было в нем? Желание? Сожаление?
        Тиан говорил, что тому существу я понравилась. Тому. Не ему самому, не моему человеку. Почему Тиану надо было уйти в Огнь, чтобы найти во мне хоть что-то хорошее? Почему единственное, что дарит мне мой человек - жалость, гадливая жалость к безумной побродяжке, однажды попросившей о помощи?
        Я внезапно поняла: не будь я должна следовать за Тианом повсюду, будь я и в самом деле человеком - не приняла бы такой помощи. Умирать бы стала - не приняла бы. Не нужна мне его милость, не нужна жалость. Ничего не нужно…
        - Эй, ты чего? - окликнул Кольд. - Обиделась, что ль?
        Я подняла руку, вытирая некстати набежавшие слезы.
        - Нет, не обиделась, - тихо. Грустно. - Задумалась.
        - О чем это ты так печально задумалась? - не отстает. Вот ведь…
        - О том, что лучше бы я умерла, - ответила резко и пошла прочь по улице. Как я устала от такой жизни. Уйти бы ото всех, да куда я денусь. Один раз уже… попыталась. Теперь вон с Лисом не расплатимся.
        - Совсем с ума сошла, - пробормотал мне вслед Кольд, но догонять не стал.
        ТИАН
        Арбалетный болт, сорвавшийся с ложа, просвистел всего в пальце от моего уха и с взвизгом впился в ствол. Испуганно заржали лошади, продолжали визжать бабы. Я бросился к мужику, вырвал арбалет, отбросил.
        Что делать? Куда бежать?
        Хрясь! Меня приложило по хребту.
        - Да как ты посмел зверюг своих грязных, да с нашего источника поить! - орала на меня толстощекая баба, одетая в замызганный полушубок. - А ну-ка попробуй только сбежать, козел недорезанный!
        И снова коромыслом вдоль спины.
        - Что же это делается! Беда-то какая!!! - голосили на все лады ее товарки, не забывая подбадривать атаманшу. Я было подумал коромысло-то из рук вырвать, но потом понял, что только хуже сделаю, если сопротивляться буду. Да и не поднималась на баб рука. Мужиков бы прибил, а этих…
        Атаманша повалила меня на землю - лицом в грязь. Огнь сердито полыхнул: я уже был готов наплевать на совесть и отходить этих баб в ответ их же коромыслами а потом макнуть в завонявший тухлятиной источник. Вовремя вспомнил - Нара и Кольд в деревне. Наверное, в той самой, откуда эти бабы. Решено, потерплю. Пусть ведут в деревню, там поговорю с головой, авось откуплюсь. А то ведь сбегу, Нара мне потом устроит…
        НАРА
        По деревенской улице я пересекла площадь, вышла из деревни с другой стороны и пошла по хорошо утоптанной дороге дальше, где впереди шумела река. Не река - речушка. Запах магии фейри никуда не делся, только усилился. Я наклонилась к воде. Да. Магия фейри. Но заколдована не сама река, сюда словно вливается волшебство, бьющее из другого источника. Странное все-таки дело. Люди, конечно, все поголовно ненормальные, но обычно это Старшие стараются селиться возле магических источников, а смертные сторонятся фейри…
        - Ты тоже это чувствуешь? - услышала я женский голос за спиной.
        - Чувствую - что? - не поняла я, выпрямляясь и оглядываясь. Обычная смертная, деревенское платье, светлые волосы, светлые глаза… нет, не обычная… в ней было что-то неправильное, но, Хаос побери, проклятая магия фейри мешала мне сосредоточиться и разглядеть, в чем дело. Ведьма, что ли?
        - Силу, - объяснила женщина. Только сейчас я заметила у нее в руках белый бутон. Тонкие, не по-деревенски изящные пальцы теребили нежные лепестки. - Могущество. Защиту. Магию.
        - Чувствую, - скривилась я. - Так, значит, вы здесь знаете, что здесь такое? Или только ты в курсе?
        - Все в деревне, - безучастно ответила смертная. - Как не знать?
        Я пожала плечами. Точно, странная. Блаженная, что ли? Тонкие нервные пальцы по одному обрывали лепестки. Гадает?
        - Я видела, как ты с матушкой Глен разговаривала, - безо всякого перехода сообщила женщина. - Как она тебе?
        - Как она мне?! - опешила я.
        - Какой она тебе показалась? - уточнила вопрос женщина. - Как человек.
        - Почтенная стару… женщина преклонного возраста, - недоумевающее ответила я. - А почему ты спрашиваешь?
        - Хочу знать, - непонятно объяснила женщина и с интересом уставилась на меня. - Рада, что тебе она понравилась.
        - А-а, - вежливо потянула я и решила ретироваться, пока безумица не выкинула что-нибудь еще столь же ненормальное. Первый бутон она дощипала и невесть откуда достала второй. И тоже принялась ощипывать лепестки по одному. Любит - не любит, случится - не случится, верить - не верить, говорить - промолчать…
        - Не бойся, - посоветовала смертная. - Эта магия никому не причинит вреда, она только охраняет деревню от всякого зла. Подарок фейри.
        - Подарок? - переспросила я, пытаясь соотнести в уме фейри и подарки людям.
        - Плата. - Еще один ощипанный цветок летит под ноги.
        - За что?
        - За девушку, которую он спас.
        Бред.
        - Не веришь? - не отставала безумица. - В моем роду это было. Прапрабабку матушки Глен утопить хотели. В этой самой реке, на этом самом месте. Я часто сюда хожу.
        - Прапрабабку? - вежливо переспросила я. Вот в это охотно верю. Люди все время убивают себе подобных. Смертная, видать, помешалась на семейной легенде. - За что?
        - Жениха отравила на свадьбе, - с жутковатым спокойствием объяснила моя собеседница.
        - За что?
        - Не нравился ей, неволей шла под венец. Она знахаркой была, как и матушка Глен. И тоже так же звалась. Молодая, неопытная. Хотела усыпить, но не вышло. Всю свадьбу отравила, жених к утру помер, а гости неделю мучались.
        Хаос… Люди…
        - Как в себя пришли, так и потащили на реку, топить ведьму.
        - А почему топить? - не удержалась я. - Ведьм же сжигают, разве нет?
        Женщина посмотрела на меня таким взглядом, словно это я, а не она была безумной.
        - Топить проще, - сухо объяснила она. - Испокон века здесь кого надо, топили.
        Я поперхнулась. Смертные!
        - Тогда понятно.
        - Тот фейри от своих отстал, весной дело было, - продолжала женщина так, как будто это все объясняло. Я правильно понимаю, что речь идет о весеннем выезде и одном из Весенних Князей соответственно? - Увидел, что творится, вступился.
        - Ну и что? - не поняла я. Весенний Князь мог забрать приглянувшегося ему смертного, не вручая никому никаких подарков!
        - Не хотели люди ему сразу девушку уступить, он и… пошумел немножко.
        Хотела бы я знать, многие ли осталось в живых после того, как разгневали Князя?
        - Сама Глен его тогда успокоиться и упросила. Он и предложил мену. Деревня ему Глен отдаст, вину ей простит. А он им источник заколдует. Тот день его силы был, как не согласиться!
        Да уж. Фейри здесь знатно порезвился. Нашел себе… слугу? Саррен-воррена? Игрушку? Рассказал смертным устройство мира, показал свое могущество, поколдовал от души… Узнать бы, кто это был - и чего мне ждать от его магии?
        - Та Глен с ним тогда ушла, - нимало не заботясь о том, слушаю я или нет, рассказывала женщина. - Он просил. - Просил! Фейри! Мда… - А деревню - она тогда на дороге стояла - сюда перенесли. У источника охрану поставили и ушли. Спрятались. Не хотели с другими людьми сталкиваться. В других краях фейри едва терпеть готовы, боятся и ненавидят. А здесь не столько Единому молятся, сколько Князьям.
        Я кивнула. Если они увидели фейри в день его силы - я уже ничему не удивляюсь. Единый еще есть ли, нет ли, а Князь - вот он, рядом. Ушел - так источник остался.
        - Та Глен вернулась вскоре, - все так же равнодушно продолжала женщина. - Замуж вышла - сама выбрала. Детей породила. Матушка Глен ее еще застала.
        - А потом? - полюбопытствовала я. - Она умерла?
        - Нет, - удивилась вопросу моя собеседница. - Фейри за ней пришел. И они оба ушли. Говорят, пока потомки той самой Глен в деревне живут, до тех пор их магия фейри хранит.
        Значит, саррен-воррен. Странно, не слышала, чтобы в Весенней Семье кто-то смертного выбрал… хотя… когда это было-то? Не больше двух столетий назад… до того ли мне было? У меня Род вымирал…
        Род. А вот что в истории самое странное… потомки Знахарки Глен - это же настоящий Великий Род! А я ни на старухе, ни на этой женщине следов вмешательства баньши не заметила…
        - А кто тебе матушка Глен? - спросила я. - Мать твоя? Бабка?
        - Человек, - тяжело обронила женщина. - Она - человек моего Рода… Не узнала меня, Нара?
        Я остолбенела. Неужели… не может быть!
        Женщина засмеялась.
        - Я тебя не помню, - запинаясь, промямлила я. Надо же было не заметить, что лепестки не долетают до земли, что ноги не касаются почвы, что волосы свободно рассыпаны по плечам, а платье на женщине зеленого цвета - цвета баньши!
        Нет, даже хуже. Я это все заметила, но не придала значения! О, Хаос, до чего же я дошла…
        - И не можешь помнить, - сжалилась надо мной баньши. - Я родилась позже тебя, и в смертных землях недавно. Великая подарила меня Раи'Нэ для Рода его саррен-воррен. Я здесь только два века. И за это время в моем Роду умер всего один человек. Из-за меня.
        Женщина указала на свое лицо. Я ее прекрасно поняла. Некоторые баньши специально убивали тех дочерей своего Рода, чьей внешностью хотели завладеть. Не буду врать, что ни за что бы так не поступила, скорее - мне не представлялось случая. А этой, выходит, представился.
        - А ты - та самая баньши, которую Великая сделала человеком, - презрительно. Ну да, конечно. Злее наказания для Старших не придумаешь. - Оно и видно. Ты стала хуже думать, Нара. Твоя память не вмещает в себя всего, что должно. Ты не видишь истины, не видишь связи между вещами. Ты слепа к тому, что творится у тебя под носом. Дальше будет хуже, Нара, намного хуже. Ты забудешь все, что делает тебя бэниши.
        Казалось, она развлекается, высыпая на меня мрачные предсказания.
        - Зачем ты мне это рассказываешь? - резко. Так резко, как только умею. Она моложе меня, ей меньше тысячи лет. Она… как это говорят смертные? Не узнала и половины из того, что я уже забыла. И никогда не узнает. Молодые баньши - это всегда не то, они всегда выходят глупее предыдущего поколения. Глупее, податливей, покорней. Не ей меня учить, не этой соплюшке. Ни ей, никому другому.
        - Чтобы ты знала, - светло улыбнулась Старшая, доставая из воздуха еще один несуществующий бутон. - Берегись, Нара, дальше будет все только хуже, что бы ты ни делала, ничего не изменишь. Берегись. Прощай.
        Она начала исчезать - тускнеть, истончаться, словно растворяться в холодном осеннем воздухе.
        - Постой! - не выдержала я. - Что меня ждет? Чего я не замечаю?
        - Узнаешь, - засмеялась баньши. - Увидишь. Я приказала своим людям позаботиться о тебе. Больше ничего не могу сделать. Прощай, сестра, мы больше не встретимся.
        Я поморщилась. Вот дрянь! Умеют дорогие сородичи испортить настроение. Явилась, напророчила всякой гадости…
        Налетел особенно сильный порыв ветра, напоминая мне, что в смертных землях конец Осени, что я стою у реки и очень давно не ела. И еще час назад едва стояла на ногах. Где же Кольд и матушка Глен со своим обедом?
        Искать наемника не пришлось, он нашел меня сам.
        - Вот ты где, - чуть ли не враждебно произнес он. - То с ног падала, а теперь ищи тебя! За что мне такое наказание… Пойдем, тебе обед сготовили.
        - А ты, что, есть не будешь? - удивилась я.
        - Почему не буду? Буду. Идем.
        Мы вернулись на площадь, где Кольд остановил старуху… Да-а… Люди в этой деревне все сумасшедшие. Даже по сравнению с обычными смертными. Нет, я понимаю, что здесь колдовал когда-то фейри, что здесь неподалеку бьет волшебный источник - я все понимаю. Но почему гостей в конце ноября нельзя проводить в дом, а надо кормить посреди улицы - вот это за пределами моего разумения.
        - Кольд, - сообразила я. - А, что, нормальной корчмы здесь нет?
        - Нет, - неприязненно. - Здесь не бывает проезжих, нет и корчмы.
        - Но почему нам здесь накрыли?
        - Я же говорил, деревня чудная, - пожал плечами наемник. - Не любят они чужих, и в дома никогда не пускают.
        - Как же ты здесь жил, когда приезжал раньше? - не поняла я.
        - Так и мучался, - сухо ответил Кольд.
        - А если холодно? Я и сейчас уже замерзла, зимой-то как быть?
        Кольд только рукой махнул. Ну, не хочешь говорить, не надо. В конце концов, мне ли требовать откровенности?
        Ели мы в более чем торжественной обстановке. Вокруг стояли: сама старуха, немолодой мужчина, женщина того же возраста, трое парней и две девушки. Мужчина оказался мало того, что сыном почтенной карги, так и деревенским старостой. Да уж, почетный обед, ничего не скажешь!
        Ни о каком выборе кушаний, который обещал мне Кольд, не шло и речи. Перед нами поставили по плошке с горячим супом, от которого шел неуловимый для смертных запах магии фейри. Не иначе люди на волшебной воде суп варили.
        - Я этого есть не буду, - заявила я, отодвигая опасное кушанье. Кольд нахмурился.
        - Опять капризы? - строго. Да кто он такой, чтобы мне указывать?!
        - Фейри… - начала было я, но наемник не дал мне продолжить.
        - Дались тебе эти фейри! Вот не будешь есть, свалишься здесь от усталости. Я тебя тогда обратно не потащу, а Тиану скажу, мол, ушла его менестрелька, куда глаза глядят! - шепотом пригрозил наемник.
        - Не посмеешь! - ахнула я.
        - Ешь, - вместо ответа приказал Кольд. Я молча повиновалась. О, Ткачиха, огради меня от бед и чужой магии! И от всяческих дураков, которые пытаются мной командовать только потому, что сильнее. «Только»!
        Волей-неволей мне пришлось съесть и суп, и кашу, которая тоже воняла магией фейри на всю округу. К моему удивлению, в остальном еда была вполне съедобна, не чета той горелой мерзости, которую Тиан чуть не силой впихивал в меня на каждом привале по дороге до Реки. Злобная старуха навязала мне еще и вторую порцию каши, да к тому же толстый ломоть хлеба. Естественно, тоже пропитанный весенней магией. И все приговаривала, мол, такая худенькая, да бледненькая, надо лучше питаться, а то в чем душа держится. Не человек я! Нет у меня души! О, Хаос, знала бы, что так будет, ни за что не согласилась бы сделать привал, лучше бы я от голода сдохла, а лошади от усталости.
        Смертные так и не дождались от меня благодарности за эту насильственную кормежку, Кольду пришлось отдуваться за двоих. Он ел, да нахваливал, рассыпался в комплиментах поварскому искусству старухиной невестки, знанию старухой кулинарных секретов и красоте ее внучек. Внучки хихикали, старухин сын неодобрительно хмурился, невестка польщено улыбалась. Сама старуха поощрительно кивала на каждом слове. По ее приказу Кольду еще принесли здоровенный стакан какой-то местной настойки. Наемник осушил подношение одним духом. Я, к счастью, не заслужила такой чести, поэтому обошлась травяным чаем. Надо ли уточнять, что от напитков тоже несло магией фейри?
        Стихии, если эта магия опасна для баньши, я отравилась на тысячу лет вперед.
        - Ну, - произнес наемник, отодвигая пустой стакан, - благодарим за заботу. Век вашей доброты не забуду!
        - Только век? - нахмурилась старуха. - Что ж не дольше?
        - Теперь мы можем уйти? - перебила я. - Сам же говорил, спешим мы.
        - Так пироги поспеют - и пойдете, - охотно разъяснила старуха. - Скоро уже сготовятся, подожди уж, доченька.
        - Какие пироги? - удивленно.
        - А которые вы в дорогу возьмете, - ответила мне старуха. Этого еще не хватало! Не только сама отравлюсь, еще и Тиана этой дрянью накормить придется.
        - Не надо нам… - начала было я, но Кольд попросту закрыл мне рот ладонью.
        - Спасибо, матушка, - с прежней своей насмешливостью поблагодарил он. - Так и быть, два века буду помнить!
        - И то радость, - проворчала старуха. - Коли наелись, так вставайте из-за стола, нам его еще в дом отнести надо!
        Странная она какая-то. У Старших так настроение не меняется, как у нее. И ведь я вижу - человек она, не помесок, не Старшая. Да и не допустила бы баньши нечистой крови в Роду. Магия фейри так влияет, что ли?..
        - Проклятое это место, - заявила я Кольду, когда старуха удалилась во главе своего семейства. - Воздух тут отравлен, вода тут отравлена, люди тут безумные. Зря мы сюда заглянули.
        - Приехали! Из-за кого мы свернули? Не ты ли кричала, мол, шагу ступить не можешь, минуты лишней не выдержишь, до вечера не протянешь? А теперь еще и недовольна.
        - Я кричала?
        - Не я же.
        - И не думала кричать.
        - Тьфу ты! Вот «память девичья», за час все забываешь!
        - Я забываю? - возмутилась я. И этот туда же, мало мне той молоденькой баньши… - Да я всю историю Роси помню!
        Мы, наверное, еще бы долго препирались, но вдруг Кольд застыл, глядя куда-то поверх моей головы. Лицо его выражало бесконечную усталость, словно каждый прожитый наемником - сколько их было-то, этих лет? - вдруг превратился в огромную скалу и навалился на душу. Я поспешно оглянулась.
        Только не это…
        Впереди процессии шел Тиан. Растерянный, гордый, немного напуганный. Руки его были связаны за спиной, с пояса исчезла волшебная сабля. За ним, наставив на него взведенные арбалеты, выступало трое крестьян. Еще один шел следом, на вытянутых руках неся тианово оружие. Казалось, смертный понимает, что перед ним, и боится касаться заколдованной сабли. Дальше шли женщины: бабищи в три охвата. Одна несла в руках сломанное коромысло, вторая - ведра. Третья же вышагивала, задрав нос в небо. Спутники поглядывали на нее с нескрываемым благоговением. Я успела услышать тихий шепоток: «Это она его… Она осквернителя-то…» Позади всех двое вели в поводу наших лошадей. От всех них - даже от животных - несло магией фейри. Только от Тиана огненной, осенней, а вот от лошадей и крестьян весенней, водяной, которой я в деревне успела уже надышаться.
        Стоп. От лошадей. Откуда на животных посторонняя магия? Тиан, что, в самом деле, додумался?..
        Я, вскрикнув, поддалась вперед. Это невозможно! Стоит на час оставить своего человека, как он встревает в очередную неприятность! А Кольд еще говорит «сам о себе позаботится»! Как же!
        Некстати упомянутый Кольд вдруг больно схватил меня за плечо и потащил куда-то прочь.
        У Кольда под лопаткой зудело, он точно знал - быть беде. Только вот какой? Глупая бэниши, из-за которой Берсерк вечно встревал в неприятности, здесь, под присмотром. Сам Тиан лошадей не бросит, рядом с ними ждет. Лихих людей тут днем с огнем не сыскать - Костряки недалече, Старшие под боком - а они на разбойников жуть как любят охотиться, непонятно, как маг свою банду от них спрятал. Да и Ткачихе смерть тианова не нужна, охранила бы… Реи'Линэ с Лисом уже дел натворили, едва мальчишку в Огнь раньше срока не отправив, так что теперь поостерегутся трогать. А что еще? Да вроде ничего… Ну ничего не может с Тианом случиться!
        Под лопаткой продолжало зудеть…
        - Проклятое это место, - Нара боялась - Кольд ясно это видел. Его почти забавлял этот беспочвенный, иррациональный страх бэниши. Нет, он прекрасно понимал, что ее беспокоит магия фейри, которой в этой деревне пропитано буквально все, но он не отказался поспорить. Препираться со Старшей, не знающей, кто рядом с ней, не ведающей, на кого она смеет повышать голос, было… любопытно. Ах, она развлекала его почти так же сильно, как когда-то…
        Что это? Баньши что-то там продолжала доказывать ему, но Кольд уже не слушал, глядя поверх ее головы…
        О, Хаос! Да что же это такое?! Ни на минуту нельзя одного оставить! Правильно Реи'Линэ говорила - этот мальчишка даже задницу самостоятельно подтереть не сумеет!
        Бэниши что-то заметила. Медленно обернулась, охнула и, испугавшись, зажала себе рот ладонью. Кольд дернулся было, но вовремя сумел себя остановить.
        Что делать? Он никак не мог решить. С помощью аг'ашари он мог уничтожить деревню за минуту - а то и меньше. Вмешаться? Ему-то нет дела до жизней этих людей, у него нет совести, чтобы она потом его мучила. Но мальчишка? Он из-за разбойников чуть руки на себя не наложил, а из-за этих… Сумеет ли он жить со знанием, что ради его спасения Кольд сотворил такое?
        Их взгляды на мгновение встретились…
        Кольд расслабил сведенные судорогой мышцы. Нет. Не сумеет. По крайней мере сейчас, пока не понимает, какую участь уготовили ему эти мирные и слабые людишки. А вот когда поймет - тогда посмотрим…
        Главное, чтобы Берсерк сумел сдержаться, не призвал Огнь…
        Бэниши рванулась, Кольд с трудом успел поймать ее, вцепиться в плечо, не дать совершить глупость. Мысленно проклиная тупость рода бэниши и породивший их Порядок, колдун оттащил Старшую в сторону.
        - Вот что, красавица, отличился твой Тиан - дальше некуда. Не знаю даже, можно ль его спасти теперь. Поэтому… - проговорил он нарочито спокойно.
        - Спасти?! Что они с ним сделают?! - завопила в лучших традициях своего рода бэниши. Ну что ж такое?! Он встряхнул ее, заставляя замолчать, так, что зубы клацнули… Кольд искренне надеялся, что Нара прикусила язык - так ей и надо. Мало ему сумасбродного мальчишки, еще и с истеричной Старшей приходится нянчиться!
        - Не ори! Слушай внимательно! Вида не подавай, что мы с ним ехали! Узнают - всех троих убьют, никому пощады не будет. - Он шипел, в какой-то момент забыв о том, чью роль играл. Слава Породившему, что Наре было не до его странностей сейчас, а то было бы тут… представление.
        Баньши продолжала вырываться, странно, что еще на них никто внимания не обратил. Кольд вновь встряхнул ее, обещая себе, что если вот сейчас Нара не заткнется, он наплюет на просьбу Рей'Линэ и все-таки избавит Порядок от одной глупой Старшей.
        - Я сказал, молчи! - рявкнул Кольд ничуть не тише баньши, а то и громче. А для пущей убедительности подкрепил приказ, выпустив чуточку силы - самую капельку, но бэниши хватило и этого. Она замерла, словно в камень оборотилась - на Кольда взглянула совсем иначе - со страхом. Почуяла беду. Кто перед ней - не поняла, что, по мнению Кольда, говорило о полном отсутствии ума, но опасность угадала, задним местом что ль?
        - Поняла? - с нажимом повторил колдун.
        Она кивнула, в глубине невозможно расширившихся зрачков плескался животный ужас.
        - Тогда сделай спокойное лицо. Не подавай вида, что тебя это все касается. Мы тут не при чем, запомнила? - он дождался утвердительного кивка и, не утруждая себя дальнейшими уговорами, потащил Нару обратно на деревенскую площадь, к которой приближалась необычная процессия…
        НАРА
        Отовсюду сбегался народ. Пришел староста деревни. Пришел местный священник - к моему удивлению, при всем своем почитании фейри, здешние жители еще и поклонялись Единому. Нет, это только люди на такую глупость способны!
        Пришла матушка Глен. Неодобрительно покосилась в нашу с Кольдом сторону, но ничего не сказала. Я запоздало сообразила, что все мои вещи приторочены к седлу золотистой кобылы. И что у Тиана на одного переизбыток лошадей, а у нас с Кольдом - явная нехватка. Только дурак не поймет, что мы вместе. Наемнику на эти соображения было, как видно, наплевать. Он зачем-то подмигнул старухе, исподтишка пригрозил мне и принялся наблюдать за разворачивающимся действом.
        Когда набралось достаточно благодарных зрителей, люди развернули свое представление. Сначала выступил вперед человек с Тиановой саблей, поклонился честному народу, положил оружие на землю перед старостой и принялся каяться в совершенных им ужасающих злодеяниях. Как я поняла, этот балбес охранял «священный» источник и заснул на посту. Когда проснулся - было уже поздно - неизвестный преступник уже осквернил волшебное место. А тут как раз бабы за водичкой пришли - как увидели что творится, так разошлись, накинулись на моего глупого человека, намяли ему бока, коромыслом отходили по хребту, повязали и потащили в деревню, дабы мужья разобрались.
        Решение староста принял быстро. Посадить нерадивого стража на неделю в погреб, а после отстранить от почетной обязанности. С Тианом было сложнее. Вперед вышел священник и спросил у «своего сына», правда ли то, что о нем говорят. Тиан сознался. И еще добавил, что не знал о святости этого места, и не приводил туда лошадей, а пришел уже следом за ними. Я чувствовала, как моему человеку хочется добавить много чего интересного насчет того, когда это фейки в Роси начали считаться святыми, но он сдержался.
        Священник скорбно покачал головой.
        - Сын мой, - печально произнес он. - Пусть по незнанию, но ты осквернил святое место, испоганил благодать, защищавшую нашу деревню и всех добрых путников, алчущих живительной влаги. Тебе нет прощенья.
        Тиан пожал плечами. Несмотря на взведенные арбалеты, он все еще воспринимал происходящее как нелепый фарс, который закончится сразу же, как только священнику надоест упражняться в красноречии. Да и нас с Кольдом в толпе приметил…
        Священник переглянулся со старостой.
        - Смерть осквернителю, - согласно кивнул тот.
        Смерть?!
        - Я велел тебе молчать, - жутким голосом напомнил Кольд. Я не сдвинулась с места. Люди вокруг разразились согласными воплями. Смерть, смерть, смерть… Почему людям так нравится убивать себе подобных? За что?! - Если ты дернешься, его подстрелят из арбалетов, - еле слышно прошептал наемник. - И пикнуть не успеешь. Ясно?
        Я кивнула. Что тут неясного? Сейчас мой человек умрет, а от меня останется только груда одежды. Баньши не живут без своего Рода…
        О, Ткачиха, сжалься, помоги, защити! Нет, не слышит, не может. Рей'Лине, этого ты добивалась, когда отрезала меня от владений моей Эйш-тан? Этого?! Будь ты проклята, Осенняя Княгиня, будь ты проклята…
        ТИАН
        - Смерть! - кричали они. - Смерть осквернителю!
        А я-то еще думал, что дешево отделался - всего-то пару раз по хребту коромыслом дали да нос пытались сломать. И покорно на суд пошел ведь - решил, что откуплюсь, Нару с Кольдом бросать не хотелось. Вот и влип! Кто ж знал?!
        Хорошо хоть моя менестрелька додумалась не вмешиваться, а то на пару бы нас - ее-то кобылка тоже вволю из источника напилась. Кольд смотрел на меня так, будто готов был самолично исполнить роль палача - как он зубами скрипел, аж отсюда слышно было. Да уж, подкинула ему Княгиня работенку - со мной носиться.
        На мгновение я испугался, что он вот сейчас сверкнет глазами своими нелюдскими, нацепит кольца, и пойдет крушить-рубить, но обошлось… То ли была у колдуна все-таки совесть, то ли понял, что попробуй - я не посчитаюсь ни с чем, а остановлю.
        - Смерть!
        Я решил, что прямо сейчас меня и потащат, но нет - священник этот неправильный ко мне подошел и на шею какую-то гадость нацепил. Огнь рванулся, ударил во врата со всей мочи, затрещали запоры…
        - Не с-смей! - шипение, словно на горячие угли водой плеснули. - С-сними!
        Священник состроил скорбную мину, но амулет, который должен был, по его словам, меня от совершения глупостей всяких уберечь, не снял.
        Староста тем временем совет открыл, решали всей деревней, когда меня казнить: прямо сейчас потащить али, как по закону, дождаться заката. Сошлись на том, чтобы дождаться - чтоб все по правилам, как предки наказывали. Меня закинули в подвал ближайшего дома, поставили на крышку погреба что-то тяжелое, а сами ушли молить Единого о том, чтоб моя душа упокоилась с миром и не вздумала мстить.
        Я уселся на пустую кадушку. Развязать руки оказалось минутным делом. А вот амулет не снимался, как я ни старался - намертво прилип к коже. Мелькнула мысль выдрать с мясом, но, подумав, оставил этот способ на крайний случай.
        Что ж, ждем заката… Посмотрим, как они меня жечь будут. Уж если что хорошего и вышло с моего служения Огню, так это неуязвимость к подвластному ей пламени.
        - Попробуйте меня сжечь, а я посмеюсь над вашими попытками, - прошептал я тихо. - Закон невинности[21 - Закон невинности - согласно этому закону, если приговоренного не принимает огонь, он объявляется невинным.] еще никто не отменял, даже вы против не пойдете, глупцы…
        Скрипнули наверху половицы, ворчание послышалось:
        - Да заходите, чего уж теперь. Скверной больше - скверной меньше… Вот ведь… Все у Коротича, а мне сиди - сторожи. Никакого уважения к мудрости старших… А я бы много чего сказать могла…
        - Так иди. И сестричку мою прихвати. Она вон, синяя вся сидит, дрожит, небось боится, что лиходей сейчас как выпрыгнет из-под полу, как кинется!
        Я затаил дыхание… Кольд? Нара?
        - Так это ж… А сторожить кто осквернителя будет? - заохала старуха. - Не дай Князь Пресветлый, сбежит окаянный!
        - Так я ж посторожу, матушка… Что ж я, одолжение старой подруге не сделаю?
        - Не такой уж и старой… - захихикала старуха.
        - Так как, идешь, матушка Глен? Там небось всю настойку на липовом меду выпили… - продолжал Кольд умильно. - Иди, Гленни, не забивай свою хорошенькую головку такими пустяками, как этот осквернитель.
        - Ох, ну ладно… Идем, девка, а то и правда не достанется нам настойки…
        - Не… - я уж решил, что все, сейчас Нара как раскричится…
        - Иди, - тихо приказал Кольд. - Иди, я сказал.
        Не было в его голосе ни угрозы, ни злости, но зашуршали шаги, громко хлопнула дверь и смолкло все. Обождав минуту, Кольд завозился наверху, освободил крышку от груза, открыл. В погребе сразу стало светлее.
        - Ну что, доигрался, Воин? - спросил холодно колдун. - Сиди, нечего вставать, из погреба я тебя все равно не вытащу. Амулет на тебе знатный, такой мне своими силами не побороть, а занимать ради тебя, глупца, не стану.
        - А я и не прошу, - сев обратно на кадушку, я опустил взгляд. - Уезжайте с Нарой, я вас завтра догоню. Меня-то сжечь не сумеют, на вас кинутся вотмест.
        - Сжечь? - рявкнул Кольд. Странно, что еще никто не прибежал на его крики. - Сжечь, дурень? Да кто тебе сказал, что жечь осквернителя станут? Утопят тебя. Камень на шею, руки магической веревкой - и в речку с мостков, в мелкое место, чтоб побарахтался, развлек народ! Ясно тебе, голова пустая?!
        Я сглотнул. Вдруг почувствовал, как холодно в погребе, аж в дрожь бросило.
        - Ты слышишь меня, Берсерк? - Кольд склонился над лазом.
        - Слышу, - ответил я. - Забирай Нару и бегите. Не к чему ей смотреть на это…
        - Сдался? - насмешливо. - Не выйдет все так просто. Я поклялся, что до Костряков ты живым доберешься, значит доведу.
        - Ты сам сказал, что амулет снять не можешь, - я обхватил себя руками, пытаясь сохранить тепло.
        - Не могу. Учти, Берсерк, если сам не выпутаешься, я уничтожу осудивших тебя смертных. Вместе с ними исчезнет и магия, привязавшая тебя к деревне. Ты понял меня, Берсерк? На закате я напою реку их смертной кровью, никого не пощажу.
        - Не смей! - прорычал я, сжимая в бессильном гневе кулаки.
        - Думаешь, защитишь этих мирных людей от меня, так они разом простят и отпустят? И не мечтай. Да и не остановишь ты меня, остолоп, не окрепли еще твои крылья, вороненок, чтоб с орлами тягаться!
        И хлопнул крышкой и вновь придавил…
        Я застонал, пряча лицо в ладони. Выхода нет… Нет выхода! Не подниму саблю против людей, Кольд сделает это за меня. И прав он, не тягаться мне с ним. А решу выйти против, так в Огнь дорога уведет, сам не замечу.
        О, Единый, дай мне мудрости, подскажи, что делать!
        Кольд вышагивал там, наверху. Туда-обратно. Туда-обратно. Не знаю, сколько времени прошло, но вот уже Нара с хозяйкой вернулись, заговорили… Заскрипели полы, собирался народ. Меня вытащили из погреба. Я успел на Нару глянуть - и правда, синяя. На лице не кровинки, губы все искусаны. Только и успел улыбнуться ей через силу, как мне руки вновь связали, пинками погнали на улицу. Я покатился по земле, отплевываясь и пытаясь уберечь и без того пострадавшую сегодня спину.
        Что делать? Времени не осталось… Нужно что-то придумать… Нужно…
        Меня вздернули на ноги. Кольд стоял прямо передо мною. Всего в шаге. Из синих глаз пропал смех, остался лишь равнодушный холод.
        - Не смей, - одними губами произнес я. Кольда потянули за руку, чтобы освободил дорогу. Но я успел прочитать в его глазах - посмеет.
        Мое сердце продолжало отсчитывать секунды, оставшиеся до момента, когда мне придется сделать последний выбор…
        НАРА
        На берегу люди споро связали Тиану еще и ноги, заставили опуститься на колени. Надели на шею веревку, привязанную к большому камню. Мой человек не сопротивлялся - на него по-прежнему были наставлены арбалеты. Чего ты ждешь, Тиан? Призови Огнь, разве сможет жалкое оружие смертных навредить Генералу? Чего ты ждешь? Жалеешь их? Зачем? Они - ничто, простые люди, которые осмелились поднять руку на Воина, на Последнего из Рода. Ты в своем праве, и ты сможешь его отстоять. Чего ты ждешь, Тиан?
        На лице моего человека был написан откровенный ужас. Он старался не смотреть в сторону реки, но его взгляд то и дело возвращался к воде. Топить живой Огнь - только смертные способны на такую жестокость… Я попыталась перехватить его взгляд. Тиан отвернулся. Священник запел молитву. О, Хаос, Стихии, Великая! Спасите его! Я не хочу умирать!
        Паутина… переплетение разноцветных нитей. Мерно раскачивается гамак. В нем лежит синеволосая Княгиня и, улыбаясь, натягивает одну из нитей. Потянет-отпустит, потянет-отпустит…
        А вокруг этой нити, как вьюнок, обвивается вторая… Ткачиха забавлялась. Потянуть-отпустить, веселая игра. Сколько я наблюдала за ней? Минуту? Секунду? Вечность?
        - Великая! - не помню себя, падаю на колени, протягиваю руки к Эйш-тан. - Великая, помоги!
        Ткачиха даже не повернула голову. Она тренькала на переплетшихся нитях, как на струнах, не заботясь о том, что одна из них, опорная, вот-вот оборвется… Тиан… его судьбой сейчас забавлялась Княгиня Судеб. Мой человек!
        Внезапно я поняла: не могла Рей'Лине надолго отрезать меня от владений Ткачихи. Не может Осенняя Княгиня лишить Княгиню Судеб того, что по праву принадлежит ей. Вот только не хотела моя Эйш-Тан говорить со мной. Не Рей'Лине, а сама Ткачиха преградила мне путь в ее владения. Я прогневала ее, я виновата.
        - Великая! - молю уже безо всякой надежды. - Прости!
        - А, это ты, - не глядя на меня, произносит Великая. - Видишь?
        Она с особенной силой потянула за тианову нить, едва не порвав ее. Я закричала - отчаянно, безнадежно. Князья не знают жалости, когда творят свою волю. Наши жизни - только игрушка Плетельщицы Судеб.
        - Иди, - приказала Ткачиха, отпуская нить. - Спасай своего… Воина.
        ТИАН
        Теперь я знаю, как чувствует себя загнанный охотниками зверь. Сделать выбор? А он у меня есть? Вода или Огнь - вот и весь выбор, оставленный мне.
        Амулет раскалился. Трещали в груди ворота. Огнь бился в них, тщетно стремился сорвать запоры. Не пущу! Не сдамся!
        И чувствую, как за спиной свивается тугими спиралями сила, понимаю, что вот-вот… Что он готов… Что этих глупых но, в общем-то, ни в чем не виновных людей от смерти отделяет одно слово. Закричать? Пригрозить?
        Священник опустился рядом со мной на колени.
        - Слушай, сын мой. Два пути есть у тебя. Дыханием своим последним искупить осквернение, или же ты должен жениться на невинной деве и провести с ней ночь. Готов ли ты, сын мой, выполнить свой долг и вернуть людям священные воды источника?
        В сухих пальцах он сжимал цепочку, на которой покачивался кулон из белого как снег камня. Туда-обратно… Туда-обратно…
        Огнь вскипает в венах…
        Клубится за спиной чужая сила…
        Что выбрать? Как спастись?
        Тело знает прежде разума - я киваю. Согласен.
        НАРА
        - …должен жениться на невинной деве и провести с ней ночь, - говорил священник, зачем-то покачивая кулоном на тоненькой цепочке. - Готов ли ты, сын мой, выполнить свой долг и вернуть людям священные воды источника?
        Тиан неохотно кивнул. Священник повернулся к толпе народа и сделал приглашающий жест.
        - Кто из девушек решится выйти замуж за этого человека, чтобы их жертва возвратила волшебство, охраняющее нас вот уже две сотни лет?..
        Подумаешь, две сотни лет! Я храню Род Тиана тысячелетия - и хоть бы кто спасибо сказал!..
        Я встряхиваю головой. О чем я думаю? Что происходит? Сколько времени я провела во владениях Ткачихи?
        Кольд недовольно хмурился, поглядывая на арбалетчиков. Те по-прежнему держали Тиана под прицелом, не давая наемнику возможности вмешаться. Наемнику?! О, нет! Кем бы Кольд ни был, но уж точно не наемником. Сила - чужая, страшная, - свивалась в тугие нити, коконом оплетая его запястья. О, Хаос! Ну конечно же! Маг! Кольд Союзник, тот самый, что по слухам стал саннер-воррен Реи'Линэ! Она все-таки не оставила нас в покое, послала своего колдуна проследить. А он не уследил, не уберег…
        Что делать? Я достаточно слышала о Союзнике, чтобы понимать: как только Тиана поднимут на ноги и поведут на мостки, терпение Кольда иссякнет и он отпустит рвущуюся на волю силу, никого не пощадит. По мне - пускай, но мой дурень-то… Он попытается Кольда остановить, а потом… Под горячую руку…
        Я осторожно шагнула в сторону, стараясь не привлекать внимания Кольда. Никогда больше не оставлю Тиана. Никогда не подойду ни к кому другому. Пропадет мой человек без меня… а мне страшно.
        Люди молчали. Кольд медленно поднимал руку, сила расползалась щупальцами, опутывая собравшихся.
        - Кто возьмет этого человека в мужья? - безнадежно повторил священник. В мужья?! Тиана?! Сейчас?! Нет, права была баньши, я постепенно тупею. Не могу понять, зачем, но теперь смертные решили уже не утопить моего человека, а женить его на одной из своих… хм, девушек. Женить. Тиана. Он породит потомка здесь, я на всю жизнь останусь прикованной к этой проклятой деревне!
        В памяти всплыло воспоминание. Ночь, таверна, я сижу в темноте и смотрю сквозь деревянные стены. Я вижу, таких вещей не скроешь от баньши. Я вижу, как Тиан обнимает служанку. Я устроила это, я сама. Но почему же мне так плохо? Так больно и противно? Разве из-за ребенка, что вырастет среди простых крестьян в обычной деревне? Разве только из-за этого?
        Хочу кричать, но наталкиваюсь на холодные глаза Кольда. Убьет и не задумается. Реи'Линэ ему только спасибо скажет. Нет. Не сейчас. Не время для криков.
        - Кто готов взять в мужья этого человека? - в третий раз повторил священник. Мой. Тиан мой человек. Не отдам, никому не отдам, не оставлю. Я делаю шаг вперед. В толпе кто-то ахнул, я не слышу. Тиан смотрит на меня. Я подхожу ближе.
        - Нара, не нужно… - бормочет мой человек. Я не слушаю. Мой. Никому не отдам. Ни женщине, ни Огню, ни Воде, ни судьбе, ни смерти. Только мой. За спиной доносится кольдово: «Дура!». Пусть. Только Тиан никому не достанется. Никогда.
        Староста. У него виноватое лицо. Отчего он печалится? Ах, да, баньши велела им позаботиться обо мне. Ну, так что же?
        - Ты уверена, доченька? - матушка Глен. Я ей не доченька. И я уверена.
        - Да что вы переспрашиваете, жените их, и вся недолга! - Я не слышу, кто это говорит, кажется, кто-то из толпы людей. Пусть. Пусть женят, какая разница? Что для Старшей клятвы Единому, выдуманному божку жалких смертных? Пусть женят, пусть молятся. Пусть.
        Староста поворачивается к Кольду. Ах, да, наемник представился моим братом. Машет рукой. Недоволен. Кольд очень недоволен происходящим. Но - не вмешивается. Поглядывает на арбалетчиков. Тиан по-прежнему под прицелом. Кольда просят подойти. Отказывается, упрашивают.
        - Благословляю вас, дети мои, - паясничает наемник. Но глаза его по-прежнему холоднее льда, а улыбка словно перечеркивает лицо кривой линией. Я отодвигаюсь к Тиану, ищу его руку, но он не дается. Пусть.
        Нас разворачивают к священнику. Тот читает молитвы, говорит знакомые слова. Пусть. Я видела несметное количество свадеб, я устроила все бракосочетания в своем Роду. Что нового могут показать мне смертные? Машинально произношу то, что от меня требуется. Пусть. Клянусь Единым. Пусть. Глупые смертные, чем задумали связать баньши? Клятвами?
        В руки Тиана вкладывают каменный кулон на серебряной цепочке. Магия. На нем - магия фейри. Чужая, злая, враждебная. Отшатываюсь. Меня удерживают, толкают назад.
        - Поздно спохватилась, - шипят в ухо. Тиан подносит цепочку к моей шее, защелкивает замок… Ворон просыпается, раскрывает крылья. Смертные отшатываются… Ярится хранитель Рода, но даже его магия не может пересилить эту, фейкину…
        Больно. Очень больно. Чудовищно. Меня никогда еще не предавали. Никогда я не чувствовала такого… такого… нет, я не знаю слов…
        Мой человек своими руками надел на меня ошейник. Волшебную удавку, привязывающую меня к деревне. Шаг за пределы очерченного невидимой привязью круга - и ошейник пережмет мне горло. Мой человек. Своими руками. Мой. За что?!
        Я увидела, как магическая цепь пытается захлестнуться вокруг Тиана, привязать к деревне и его. Пытается… и соскальзывает. Кто может сковать Огнь? Вместо него второй раз обвивает мою шею. Люди не видят, а я чувствую.
        Больно. Очень больно, когда тебя предают. Даже когда не знают об этом…
        - Если к утру камень не покраснеет - умрете оба! - Священник. Предостерегает. Чем грозишь, дурак? К утру мой человек будет уже далеко…
        Люди деревни не оставляют нас в покое. Девушки заводят песню, кто-то подталкивает нас, ведет… Дурень-староста что-то сыпет в стащенную из вещей моего человека флягу, подносит ему: «Выпей, чтоб наверняка долг исполнить». И вдруг с криком отбрасывает засиявший зло подарок Князя. Я еще успеваю злорадно усмехнуться, но меня настигает очередная вспышка боли.
        Я умру здесь. И, даже мертвая, останусь в этой деревне навечно. Никогда не смогу последовать за Тианом. Никогда не смогу уйти. Как мне все-таки больно…
        Цепочка пережимает горло. Пусть людям кажется, что она свободно висит на шее, я-то знаю: в ней трудно дышать. Трудно. Почти невозможно. Баньши, мы на всю жизнь привязаны к своим людям, но никто никогда не сажал нас на привязь. Никто не указывал нам, где нам быть и куда идти. Мне не хватало воздуха. Больно. Плохо. О, Великая, спаси!
        Нет. Не слышит. Не хочет слышать. Она качается в своем гамаке из судеб и натягивает нить. Может - мою. Великая…
        Никто не поможет, никто не спасет. Теперь я понимаю, почему люди так любят молитвы и надежды. Они не видят отказа от своего бога. Тот не смеется им в лицо, когда они просят о помощи…
        Запах цветов, что цветут лишь в Темном лесу. Здесь прошла баньши, здесь она творила свое колдовство. Слабое, но все же влияющее на судьбы людей и Старших. Колдовство. Судьбы. Ночь и цвет камня как-то связаны между собой. Зная это, я сумела увидеть, какая магия вложена в проклятый кулон. Увидела и расхохоталась, как безумная. Им было мало пленить баньши. Они хотели уложить ее со смертным в постель. О, Хаос, покарай их, в своем неведении люди преступили все законы.
        Я потянулась к своей нити, обратилась к своей магии. Запах колдовских цветов и цепочка на шее заставляли задыхаться, мне едва хватало воздуха. Не знаю, кто и куда меня вел: я ничего не видела. Глаза заволокла красная пелена. О, Великая, пощади, дай мне сотворить это колдовство!
        Я видела несчетное множество свадеб, зачатий и рождений. Я предуготовила больше половины из них. Неужели, неужели я не могу изменить свою нить так, чтобы проклятый камень сменил цвет и разомкнул цепь? Неужели?!
        Толчок в спину. Я бы упала, но меня подхватили чьи-то руки. Поднимаю взгляд, но ничего не вижу. Где-то далеко-далеко хлопает дверь, лязгает замок. Еще хлопки - словно закрываются ставни. Лязг - замки на них? Я ничего не вижу. Я ничего не понимаю. Я тяну, изо всех сил тяну за собственную нить, надеясь, что Великая поймет и даст мне свободу. Пожалуйста, прошу тебя!..
        Чих. Меня словно встряхивает. А теперь меня точно трясут, словно надеясь привести в чувство. Моргаю. Вокруг темно, темно, как в самом глубоком подземелье, но это не мешает мне видеть. Увидеть. Я стою посреди избы, возле меня мой человек. Бережно поддерживает, не давая упасть, и смешно морщит нос. Запах колдовских цветов, слишком сильный для такого маленького помещения. Бесполезно все, бесполезно… не изменить таких вещей магией баньши. И никто бы не справился. Я потратила все свои силы на безнадежную попытку освободиться… Права была «сестрица», я стала слишком похожа на человека… Теперь еще лет так триста я не смогу вмешаться в чужую судьбу без посторонней помощи. Триста лет. Смешно. Мне и трехсот минут не осталось…
        Тиан что-то говорит. Что ему нужно? Ах, да, спрашивает, что со мной.
        А что со мной может быть?! Что может быть с баньши, которую ее человек посадил на цепь?! Тиан, неужели я тебе настолько надоела?
        Качаю головой.
        - Все в порядке. - Голос хриплый, надтреснутый. В деревне натяжение немного ослабло, дышать стало легче, но плохо мне до сих пор. Тиан не верит, подозрительно вглядывается в мое лицо. Все в порядке, Тиан, о чем тебе беспокоиться? Все так, как должно быть. О, Ткачиха, ты это знала, почему же не сказала заранее? Зачем тебе привязывать меня? Зачем? За что?
        - Тиан, - говорю хрипло. Кашляю. Тяжело терпеть на шее магию фейри. Как я их ненавижу… - Тиан, послушай меня. Люди не будут сторожить под дверями, замерзнут. Может, охрану выставят, но к утру их все равно сморит сон. Тебе нельзя здесь оставаться. Дождись, когда до рассвета останется час - и выбирайся.
        - Двери и ставни заперты снаружи, - осторожно напоминает мой человек.
        - Их можно прожечь.
        Тиан смотрит на меня с откровенной жалостью. Раньше хоть притворялся… Хочешь сказать, на запах дыма сбежится вся деревня?
        - Выломать, - поправляюсь я. Оглядываюсь. Печь, лавка с подушкой, рядом застеленная кровать. Кто-то уступил нам свой дом на ночь. Большая семья, судя по количеству лежанок. Ничего не пожалели!
        - Вон, - киваю. - Кочерга лежит. Небось, если в сенях пошарить, еще и топор найдется. Ночью только в световой круг не попадать, а там тебя арбалеты не достанут. Если лошадей и вещи сторожат - бросай все, уходи сам. Добро новое наживешь, а вот жизнью никто не поделится.
        Тиан смотрит на меня в упор. Запускает руку в волосы, срывает ленту. Зачем? Что это меняет? Замираю под взглядом Огненного Генерала. Своего человека, который при жизни слился со Стихией. О, Хаос, за что мне это?..
        - А ты? - требовательно. Жестко.
        - А я тебя провожу. - Устало. Безысходно. - Докуда дойти смогу…
        Дергаю ошейник - с ненавистью, с напрасной злостью. Куда там! Не порвать его, не освободиться.
        - А потом? - не понимает. Ох, Тиан, что же ты такой дурак-то?..
        Не выдерживаю. Кричу.
        - А что - потом?! Потом я умру или останусь в этой трижды проклятой деревне навсегда! Навечно! Ты разве не видишь, что ты… - Все-таки спохватываюсь. Успеваю. Поправляюсь. - Не видишь, что тебе подсунули?! Мне не уйти отсюда! Никогда не уйти. Я здесь даже мертвая останусь…
        Не плачу. Баньши оплакивают своих людей - не себя. Не плачу.
        - Ты извини, я… я сама виновата. Уходи, Тиан, не оглядывайся. Тут уж ничего не поделаешь, судьба такая… все в воле Ткачихи.
        Мой человек вздрагивает. Странно, не думала, что ему что-то скажет это имя…
        Тиан подходит ко мне, протягивает руки. Я хочу отстраниться, но не успеваю.
        - Не надо, ты ничего не изменишь.
        Тиан не слушает, берется за цепочку. Пытается расстегнуть замок - напрасно. Дергает, надеясь порвать. Цепочка натягивается, дрожит в его руках. Нет, не порвать тебе цепочку, не освободить меня. Не пытайся, Воин, не выйдет…
        Цепочка дрожит, звенит тоненько. Слышится журчание воды, когда она выбивается из-под земли, струится, разливается…
        Не твоя, Огненный, не твоя… не проси, не получишь… не твоя, не освободишь, не спасешь, не выйдет…
        Цепочка звенит, натягивается, сдавливает мне шею. Тиан поспешно разжимает руки, увидев, как удавка впивается в кожу.
        - Нет, Тиан. Будь я… - Прерываюсь, кашляю. - Будь во мне Огнь, хоть искра, магия отдала бы тебе твое по праву, отпустила бы тебя. Ты - душа Стихии, а цепочка заколдована фейри… твое право… было бы. Но Огнь - чужой мне, я не… - Снова кашляю. На лице Тиана - вина, тревога, упрек… - Не думай обо мне, уходи. Уходи. Люди ничего мне не сделают, не смогут. Главное - чтобы ты был. Жил. В безопасности. Тиан! Не смотри так!
        Мой человек отшатнулся, отвернулся, прошелся по комнате. Я отметила, что в абсолютной темноте он совершенно не натыкается на предметы, стоящие в комнате. Ну да, Тиан ведь теперь и не человек вовсе… и его люди хотели удержать взаперти?!
        - Ты моя жена, - внезапно произнес мой человек. Резко. Неуступчиво. - Я клялся перед Единым беречь тебя и защищать. Не бросать в беде и опасности.
        О, нет… только не это… Тиан воспринял всерьез устроенный людьми нелепый балаган и ничего не значащие клятвы. Хаос, есть ли предел глупости смертных?
        - Ты тоже клялась, - требовательно. - Хочешь бросить меня сейчас? Уйти из жизни?
        - Я не бросаю. - Возражаю, уже не надеясь, что мой человек поймет и - прости, Тиан! - отстанет со своим ненужным благородством. Спорю уже просто из принципа. Такие, как Тиан, все решают для себя сами, и с намеченного пути их уже не столкнуть. Стихии, за что мне такое досталось?! - Я не бросаю. Позволяю оставить меня и уйти. Это другое.
        - То же самое! - Человек кидается ко мне, хватает, именно хватает - грубо, болезненно. Заставляет взглянуть ему в глаза. В них Тьма и Пламя, я не могу выдерживать этот взгляд, но Тиан не отпускает. - Я. Тебя. Не. Оставлю. И не позволю уйти. Нас связал Единый, мы принесли клятвы, которые нельзя расторгнуть. Есть в тебе Огнь или нет - ты моя жена, Нара. Навсегда.
        Дурак.
        О, Хаос, какой он все-таки дурак… За что мне такое? Почему он не хочет понять, что клятвы напрасны, что не обрядами смертных связывать баньши? Что для Генерала Огня имеют значение только те обещания, которые идут из глубины сердца, остальное - пустой звук? Почему он верит всему этому фарсу?!
        Почему он не хочет уйти и спастись?! Зачем ему все это? О, Стихии, не надо было ему говорить, надо было согласиться, уйти и умереть на границе деревни. Как это все было бы проще…
        - Если ты не уйдешь, мы погибнем оба. Напрасно погибнем. Зазря. Так не должно быть, Тиан. Пойми, пожалуйста, что бы ни случилось со мной, главное - это ты.
        Он отпускает меня так, словно ему больно меня касаться. Отворачивается, отходит. Что я сделала не так? Что не так сказала?
        - Не надо.
        - О чем ты, Берсерк?
        Мой человек вздрагивает от этого обращения.
        - Не надо, - повторяет он. - Не смей!
        Я не смей?! Он сошел с ума?
        - Не смей жертвовать ради меня! Хватит! Не нужно! - не крик, рычание. Мой человек в ярости. Почему? Что не так?
        - Это не жертва, Тиан. Это мое решение. Мой выбор. Да что ты пристал ко мне, человек?! - сама кричу, но не хватает голоса. - Ты можешь хотя бы раз в жизни воспринять меня всерьез?! Поверить моим словам?! Просто поверить - и все?! Уходи, Тиан. Уходи…
        - Я тебя не брошу. - Упрямо.
        Вот и все. Все, что мой человек соизволил ответить на приказ своей баньши. Да неужели я так провинилась перед Ткачихой, что она назначила мне Род полоумных Воинов? О чем мне с ним говорить? Что у него есть долг? Что его ждут в Костряках? Что он кому-то в этой жизни еще нужен?
        Может, и нужен, вот только я не знаю никого, кому он был бы нужен больше, чем мне…
        Но этого я ему не скажу. Только хуже все сделаю. Ох, Тиан, как ты не понимаешь, моя жизнь держится только благодаря тебе? Не надо меня спасать, спасись сам - и все получится. Ох, Тиан… Не нужна мне твоя жалость, когда ты это постигнешь?!
        - Уходи. - Устало. Нет больше сил. Ни на что нет сил.
        - Ты меня настолько ненавидишь? - Очень грустно Тиан задал этот вопрос. С каким-то даже отчаянием. Да с чего он взял?!
        - Нет. - И сил закричать в ответ тоже нет. И не будет. - Я говорила тебе когда-то, а ты не понял. Я существую только ради тебя. Только. А ты…
        Хочу сказать: «а ты меня не любишь», но перехватывает горло. Все перед глазами затуманивается, и я чувствую, как где-то далеко-далеко мою нить вплетают в новый узор. Знать бы еще в какой…
        - Не плачь, - просит. А я не плачу. Я… я не плачу. Баньши оплакивают только других, не себя. Тиан подходит ко мне, обнимает. Как ребенка, гладит по голове. Дурак. Какой ты дурак, мой человек, какой же ты дурак…
        В его объятьях прекращаю всхлипывать, замираю. Я все-таки плакала… Какой позор. Но мой человек никогда не узнает, не поймет, не догадается, насколько я унизилась, позволив слезам выступить на глазах. Он не узнает…
        Высвобождаю руку, провожу по его волосам - длинные они у него выросли. От моего человека пахнет огнем и сталью, ночным костром и смертельным поединком. Рядом с ним всегда спокойно, легко и безопасно, словно я вернулась в родной дом, который давно искала… Дом… У баньши не бывает дома, владения Ткачихи - только временное обиталище, а жилища смертных… там мы всего лишь незваные гостьи. Утыкаюсь лицом в плечо, застываю. Как хорошо, когда свой человек рядом, когда его можно ощутить безо всякой магии, когда он не пытается отстраниться и не вспоминает придуманные собой же правила поведения. Как будто им еще хоть кто-нибудь следует… Мне хорошо с ним. Будто я дома…
        Тихий лязг, дверь отворяется почти без звука.
        - Тиан! - тихий внятный зов.
        Кольд. Что он здесь делает?
        - Надо уходить, - говорит наемник. - Не уснул здесь еще? Пойдем, выбираться надо.
        В сени выходим вместе. Кольд не принес с собой никакого светильника. Они ему не нужны? В дверном проеме за его спиной виднеется затянутое тучами ночное небо. Час до рассвета, не больше. Умно.
        - Извини, красавица, - начинает было Кольд, но умолкает и вглядывается внимательнее. - А, так вы сняли кулон? - неодобрительно. Ему какое дело?!
        Провожу пальцами по шее. Смутно припоминаю, проклятая цепочка порвалась и укатилась вместе с заколдованным камнем куда-то в угол, но искать и проверять, какого кулон теперь цвета… не до того как-то было.
        - Вот и хорошо, - кивает наемник. Я не я буду, если ничего хорошего Кольд во всем происходящем не видит. - Тогда уходим все трое.
        - Куда? - не выдержала я.
        - Отсюда, - как ненормальной, объясняет мне Кольд. - Подальше. Пока не спохватились. Мы и так много времени потеряли.
        - Да куда мы так торопимся, хотелось бы знать?
        - В Костряки, - отрезал наемник. - А если тебе так хочется пожелать крестьянам доброго утра - можешь оставаться.
        - Да ты!..
        Выругаться мне помешал Тиан, который как бы невзначай оттеснил меня в сторону и с тревогой спросил:
        - Погони не будет?
        - Нет, - безмятежно ответил Кольд. - Матушка Глен хорошего зелья дала, до утра проспят. Кстати, она просила не бросать здесь нашу красавицу. Странно, не правда ли?
        - А ты надеялся меня бросить, Кольд Союзник? - зло. Язвительно. Бессильно. То за меня заступалась девчонка, отданная Огню, то теперь молоденькая баньши, нашептавшая советы в уши выжившей из ума старухи… Обидно. Мерзко.
        - Как получилось бы, - усмехается колдун. Замечает, как я разозлилась, бросает взгляд на Тиана и серьезнеет. - Уходим. Я увел лошадей к дороге, там же вещи.
        - Сабля, - напоминает Тиан.
        - Держи.
        Уходим. Прочь отсюда, по лесной тропинке, мимо источника, у которого спит новый охранник. К дороге, возле которой нас ждут лошади и… свобода? Хотя бы временно, но ждет. Будьте же прокляты люди, которые заставили человека надеть ошейник на баньши своего Рода! Будьте прокляты! Я никогда не прощу унижения. Никогда.
        ГЛАВА 7
        26 - 27 ноября
        - Да, - кивнула Ткачиха, - ты можешь это сделать. И остальные тоже могут увести детей своего Рода. Но не она. Ты понял? Она ничего не должна узнать! И людям ничего не объясняйте.
        - Сделаю, как прикажешь, Великая Эйш-Тан. - Стоящий возле ее гамака мужчина склонился в глубоком поклоне.
        - Тогда иди. Передай Наре, что я велела, - бросила Ткачиха. Взвизгнула нить, которую она резко дернула - оборвалась. Ни Княгиня, ни ее слуга даже не дрогнули.
        - Мне найти ее? - уточнил он.
        - Нет. Она сама придет в твой дом. Иди же, не медли! - раздраженно.
        Мужчина снова поклонился и исчез. Ткачиха осталась одна. Ее гамак мерно покачивался из стороны в сторону, тонкие нервные пальцы играли нитями - то натягивая, то отпуская их.
        Люди могут подвести, но не Старшие. Не они, для кого Ткачиха - Бог и Закон.
        ТИАН
        Мы въехали в Костряки около полудня. Стража на воротах мирно дремала, прислонившись к стене - заходи кто хочешь, выходи кто угодно. Правду говорили - в костряковском отряде одно отребье собрано. И я вот теперь как они - феечье мясо. Эх.
        То ли от недосыпа, то ли от нервов - мне все казалось, что за мной следят чьи-то глаза. Чушь, конечно. Кому я тут нужен-то? Не Князья же таятся, высматривают? Зачем им, если Кольд, их соглядатай, рядом, вон, таращится, усмехается.
        - Не обращай внимания, Берсерк, - вновь угадал мои мысли тот. - Это Город тебя так встречает, оценивает. Тут всем по первой не по себе бывает. Особенно таким, как ты.
        - Как он? - вскинулась Нара. - Это чего ж это в нем такого?!
        - А вот это, милая, сама догадайся, - отрезал синеглазый колдун. - Таким как ты… менестрелям… положено знать такие легенды.
        От меня не укрылась заминка колдуна, и я в очередной раз спросил себя: кто же все-таки Нара такая? На ком я женился, с кем связал жизнь? Спросить бы напрямую, но ведь не ответит, только сверкнет глазами да закусит губу. Она поняла, что я ненавижу ложь, но сказать правду не хочет. Молчит. Нара - Нара, за что ж мне такая…
        Нара и Кольд тихо переругивались, а я осматривался, мне теперь в этом городе служить, пусть и недолго.
        - Закрой глаза, - дохнуло в мое ухо. - Закрой глаза и прислушайся.
        Я зажмурился, искренне надеясь, что моя лошадь умнее, чем кажется, что не понесет, не шарахнется…
        Тьма перед глазами. Тьма такая густая, что кажется непроницаемой. И голоса, звучащие в этой тьме. Наперебой приветствующие меня, зовущие, твердящие имя, просящие…
        - Берсерк…
        - Призови…
        - …нас…
        - Берсерк…
        - Эй, Тиан! - я вздрогнул, когда сквозь шепот тьмы прорвался звучный голос колдуна. - Берсерк! Ты меня слышишь, или нет? Куда теперь-то? В «Хвост», али в «Гнездо»?
        - Какое гнездо? - не понял я. - Ты о чем?
        - Где остановимся, спрашиваю, - спокойно, размерено, словно маленькому ребенку, объяснил Кольд. - Тут два приличных места всего. В «Лисьем Хвосте» наемники да маги отираются, но это заведение поприличней - и на вид и на посетителей. А «Воронье Гнездо» недавно открылось, там ваши, кто помоложе, обитают. Дым коромыслом стоит, но и цены раз в пять ниже. Так что, куда?
        - В «Гнездо», - вмешалась Нара, не дав мне произнести ни слова. Я хотел было возразить, но она сверкнула глазами и повторила с нажимом: - В «Гнездо». Нечего деньги на ветер бросать.
        Кольд цокнул языком, с сомнением глянул на меня.
        - Ты же знаешь ее, - я пожал плечами. - Давай в «Гнездо».
        Нара хотела что-то сказать, но заставила себя смолчать. С той ночи мы едва ли словом перекинулись. Я чувствовал себя виноватым, помня, что это ради меня она свободой пожертвовала, а она… Она то ли злилась, то ли жалела о своем поспешном решении, то ли… Кто их, женщин, поймет?
        Комнаты мы сняли легко. Кольд был прав, когда сомневался, нужно было все-таки в «Хвосте» остановиться. Денег-то у меня на пару лет безбедной жизни сейчас, потратить не успею… А потом… Потом они достанутся Наре. Уж она-то сумеет на них протянуть пару десятилетий, с ее-то экономностью.
        - Я, пожалуй, все-таки в «Хвост», - осмотрев предложенный ему чулан, решил Кольд. - Оно конечно дешево, но жить тут - себя не уважать. Может, и вы передумаете?
        - Мы останемся здесь, - непререкаемо. Мне оставалось лишь кивнуть, с опаской поглядывая на… жену. Во взгляде колдуна сквозило сочувствие, но он прекрасно понимал, что спорить с моей Нарой - себе дороже.
        - Тогда бросайте вещи и идем, я устроюсь, потом вам город покажу. - Кольд с сомнением глянул на Нару, но уговаривать дальше не стал. Она же скользнула в комнату, словно тень, тихая, грустная… Убедившись, что она не может нас слышать, Кольд тихо произнес: - Зря ты это, Тиан.
        - Что зря? - не понял я.
        - Вот смотрю на тебя, не узнаю, - Кольд покачал головой. Я прошел в комнату, он - за мной. - Не к добру это - под каблук-то забираться. Хорошая она девка, твоя Нара, но… не твоя, все же. Боится она Огня, ненавидит его. Не сможет она смириться, все увести тебя будет пытаться…
        - К чему ты это говоришь? - спросил я, хмурясь. Осмотрев комнату, в которой из мебели была одна скрипучая кровать, я задался вопросом, куда кинуть сумку. - Ты же знаешь, недолго ей меня терпеть.
        - Оно-то может и недолго, да ведь не знаешь, как повернется, - мудро заметил Кольд. - Стихии - странные существа. Иногда такое фортели выкидывают, что диву даешься. Может и тебе повезет, это мы еще посмотрим… Не хоронись-то заживо. А о Наре подумай хорошенько. Дело-то сделано, обратно не разженишься, но, кто в семье главный, ты ей покажи, а то беды не оберешься.
        - Кольд, - рявкнул я.
        - Ну как знаешь, - он развел руками. - Потом не говори, что я тебя не предупреждал.
        - Мне ведь это ничего не стоит, - беспомощно попытался я оправдаться. - А она не умеет…
        Колдун не дал мне закончить, махнул раздраженно рукой, обрывая.
        - Прекрати. Я и без тебя вижу, что она за птица такая. И вот что я скажу тебе, Берсерк… Ты ей нужнее, чем она тебе. Никуда она от тебя не денется, хоть метлой гони. Надо будет - согнется, изменится, через себя переступит, но с тобой останется.
        - Только это будет уже не она, - грустно. Больно. Может и правильно Кольд говорит, но не тот я человек, не смогу.
        - Мы идем? - она стояла в дверях. Бледная, сжавшая кулаки. Страх кольнул сердце: сколько она услышала из нашего разговора? Что успела понять из слов Кольда?
        - Нара… - начал я.
        - Мы идем или нет? - она даже не смотрела на меня, обращалась к Кольду. На мгновение мне показалось, что синеглазый колдун готов извиниться, но вот он усмехнулся:
        - Идем, красавица, - только и сказал. Я готов был его убить, но он продолжил совсем другим тоном: - А за слова мои прости, но только правду я говорил, сама знаешь. Неправильно это, что Берсерк свою природу давит, чтоб тебе легче жить было.
        - Ты прав, - спокойно, безмятежно, только бьется бешено жилка на виске. - Так мы идем?
        «Лисий Хвост» выгодно отличался от «Гнезда». Здесь было заметно чище и тише. Трещал огонь в огромном камине, витали под потолком клуба ароматного дыма. Но здесь все друг друга знали, как казалось, и нас встретили не слишком приветливо.
        - Комнат нет, - сообщил хозяин, вышедший нам навстречу. - Попробуйте спросить в «Гнезде Ворона».
        - Ох, Лил, ну совсем ты на старости ослеп. Или ты ума лишился, меня в «Гнездо» отсылать?! - расхохотался Кольд. - А ведь я тебя, паршивца такого, на коленях качал лет этак пять десятков назад. Вот уж не ждал такого приема!
        - Неужто ты, Кольд?! - всплеснул руками хозяин, а потом бросился к синеглазому колдуну, обнял того так, что кости затрещали. - Ух, зараза! Три года тебя не было, хоть бы весточку передал, мы уж думали - все, спекся, сожрали тебя твои фейки любимые!
        - Кольд… Неужто тот самый? Да говорю вам, он как есть, - пронесся по залу шепоток. - Вся личность его, вон, глазища-то! А кто это с ним такие-то?
        - Нету у меня на троих комнат, - огорченно сообщил тем временем хозяин Лил. - В одной-то поместитесь?
        - Они в «Вороне» решили остаться, - брезгливо сообщил Кольд. - Молодые, глупые… Старших, опять же, боятся.
        Лил покачал головой, улыбнулся:
        - Старших бояться - в Костряках не жить. - Он оглядел нас с Нарой. Не знаю, как менестрелька, а я не знал, куда себя деть от стыда. По сравнению с посетителями «Хвоста» я смотрелся жалко. И дело даже не в том, что одежка плоха, просто половина сидящих за столами наемников и охотников были помесками, полукровками. Раньше б я только сплюнул, попросил Единого от мерзости-то оградить, но сейчас…
        До этого путешествия я видел Старших лишь на картинках, где их изображали уродливыми монстрами. Может они и монстры, но полукровки, которых я успел приметить, были по-человечески красивы. И они были сильны. Опасны.
        - Ты вещи мне в комнату отнесешь? Я обещал город им показать, - прервал мои невеселые мысли колдун.
        - Может хоть перекусите, небось животы пустые? - предложил Лил. - Моя сегодня жаркое сготовила - пальчики оближешь. Нечасто она у плиты стоит, а вот словно чувствовала, что ты объявишься.
        - У нас нет времени, - влезла Нара, не успел Кольд и рта раскрыть. Я мысленно выругался. Нет, это уже ни в какие ворота!
        - Нара, замолчи, - кажется она и сама понимала, что не вовремя рот открыла: покраснела. - Извините мою жену, досточтимый хозяин. Дурочка она, на голову не совсем здорова. Голоса слышит всякие…
        Нара просто побагровела, сжала кулаки. Кольд усмехнулся в перчатку. Хозяин с жалостью глянул на «убогую», а потом на меня, с еще большим сочувствием. Я едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Конечно, оно это я зря так про Нару, но она сама виновата. Пора бы ей уже научиться держать язык за зубами и уважать мужа.
        Стоп. Когда это я начал думать о себе, как о ее муже?!
        - Вы присаживайтесь, - хозяин махнул рукой в сторону свободных столов. - Я сейчас на кухню схожу, жену обрадую и вернусь. А ты, Кольд, быстро вспоминай пару своих баек, уважь старика, а то сижу здесь - словно бирюк какой. Не слышал о тебе много лет, а ты, небось, дома-то не сидел: много где был, всякие чудеса видел.
        По счастью Кольд выбрал стол в углу, подальше от других гостей. А те все тайком поглядывали в нашу сторону. С опаской поглядывали, недобро…
        - Что, колдун, и тут успел наследить? - спросила Нара угрюмо.
        Кольд скривился, глянул на менестрельку с отвращением, но смолчал. Я мысленно возблагодарил Единого за это: не понимаю я Нару, ведь знает же историю спасения Псхова, понимает, что Кольд - не тот, кому можно так легко грубить. Это пока колдун молчит, то ли ради меня, то ли попривык к выходкам Нары, знает, что не со зла она. Но безграничность его терпения проверять не стоит. Что будет, если Нара переступит черту? Смогу ли я ее защитить от разъяренного мага-воина?
        - Смутные времена наступают… - непонятно к чему вдруг произнес Кольд. Вытащив из кармана перстни он бросил их на стол, будто кости игральные. Задумчиво оглядел как упали, хмыкнул, сгреб украшения со стола обратно в карман и подпер подбородок ладонью. Прикрыв глаза, он повторил: - Смутные времена… Два века, может три - не больше… Все здесь началось, вот за этим самым столом. Здесь мы встретились - те, кто пошатнул этот мир. Кто бы знал, что трое оборвышей-наемников… Что три нити… - продолжал он, забыв, где и с кем находится. - Мы не были друзьями - лишь соратниками… Мы не знали друг о друге ровным счетом ничего - лишь имена. И все-таки…
        - Что, старый хрыч, все вспоминаешь? - хозяин бухнулся на лавку рядом с Кольдом. - Не знал бы, что не врешь, так в жизни бы не поверил, что ты еще моего предка, что основал это место, по плечу хлопал.
        - Продал Реи'Линэ душу… - шепнула Нара. - Не живут маги столько, даже сильнейшим из них рубеж двух веков не одолеть. Саннер-Воррен, ли'эста аране….[22 - Саннер-Воррен, ли'эста аране… (ист.) - Смысл существования, <непереводимое на росский проклятье>. Саннер-Воррен или Подзащитный - спутник Князя. Ради него тот способен не только свернуть горы, но погасить Солнце или вообще уничтожить мир. Желания Саннер-Воррена - желания Князя. Подзащитный обретает бессмертие. Князь умрет сам, но защитит Саннер-Воррена. Князья редко выбирают людей, чаще они становятся Подзащитными друг для друга, но такое случалось. Нара, тем не менее, ошиблась. Кольд не связан ни с кем из Князей…]
        Кольд не обратил на слова Нары внимания, только усмехнулся тайком, что она и не заметила - чем-то насмешила его менестрелька. Эх, вот говорила мне мать, чтоб шел в школу при академии, так нет, решил, что взрослый уже - читать-писать умею кое-как, а больше и не нужно. Что захочу - сам, по книжкам выучу. А вот теперь, рядом с Нарой да Кольдом, дураком себе кажусь.
        - Так где был-то столько лет? - расспрашивал тем временем хозяин. - Небось до самого края мира дошел? Ну что там есть-то?
        - Да никуда я не ходил, - отмахнулся Кольд. - В Псхове я жил, старые косточки берег. Вот, пока работка не привалила, этих обалдуев, - он кивнул в нашу с Нарой сторону, - до Костряков довести… Так бы и сидел дома. Вот недельку у тебя поживу - и обратно отправлюсь.
        - Женился?! - охнул хозяин. - Неужто нашлась такая, что фейку из сердца твоего выдрала?
        - С чего ты взял? Один я живу… - Кольд задумчиво глянул на старого знакомого, а потом добавил: - Ты ж на моих историях рос, неужели думаешь, можно такую разлюбить?
        Они помолчали, потом хозяин хлопнул себя по коленям и преувеличенно радостно спросил:
        - Может, расскажешь одну из старых историй? Гостей моих развлечешь? А я за комнату да угощение ничего не возьму, да эльфийского, что только для особых гостей держу, достану? Ты как насчет этого? Уважишь старика?
        Кольд хмыкнул, на Нару покосился. Я уж думал, предложит ей выступить, но нет…
        - Вечером, - кивнул он. - Ты мальчишек своих пошли, чтоб народ созвали… Я ж тебя, жука такого, знаю…
        - Так не каждый же день можно в живую того самого Синеглазого увидеть, - подмигнул тот. - А у меня дела сейчас идут не слишком, непонятно что-то… И Джиль, что каждую осень тут отирался, пропал. И Нарин. Половина тех, кого ждал, не вернулись. Прогорю я так… В добрый час ты явился, Кольд, как есть в добрый. Я за недельку-две дела поправлю…
        Кольд запрокинул голову и громко расхохотался. Хозяин вторил ему. Мы с Нарой жались друг к другу и чувствовали себя лишними…
        - Кольд, может мы с Нарой пойдем? Языки есть, заблудимся - дорогу спросим. - Нара поддакнула. Кольд оценивающе оглядел нас, потом с сомнением согласился:
        - Ну если вам неймется - идите. Смотри, голову потеряешь, я тебя из Огня достану, второй раз шею сверну. Я за тебя ей обещался!
        Нара фыркнула, я же лишь рассмеялся.
        - Пойдем, - махнул я менестрельке.
        - А жаркого мы так и не попробовали, - грустно заметила Нара, когда мы уже отошли от «Хвоста» на приличное расстояние. - А есть-то хочется…
        Я сплюнул.
        - Ну а чего ж сразу не сказала? - спросил. - Я же тебя за шкирку из-за стола не тянул! Осталась бы с Кольдом, а пока сходил бы в комендатуру. Может, о выступлении бы договорилась.
        - Нет! - Нара схватила меня за руку. - Я с тобой!
        Я лишь вздохнул.
        - Пойдем, поищем кузнеца, - предложил. - Права ты была, одни проблемы от Оружия…
        Нара прямо просияла, закивала как бешеная, заулыбалась…
        НАРА
        Ну наконец-то! Дошло до дурака, решил от сабельки избавиться!
        Только вот поздно… Не отпустит Оружие своего человека. Но пусть Тиан попробует, вдруг получится? Попытка - не пытка.
        Одно плохо: сам Тиан в кузню пошел, а меня на улице, у ворот, ждать оставил. Кузнец настоял - сказал: «Бабам в царство Огня ходу нет». Не очень-то и хотелось, конечно, но вот мой Кузнец… А, что толку вспоминать!
        Я огляделась по сторонам. Зря я, наверное, за Тианом увязалась, теперь столько времени без дела стоять и ждать на улице. Хоть бы в дом пригласили!
        Из ближайшей двери высунулась девочка лет шести-семи. Оглянулась по сторонам, увидела меня.
        - Ты ме-нес-трель? - спросила девочка, по слогам выговаривая сложное слово. - А я Луша.
        - Здравствуй, Луша, - поздоровалась я, не зная, что и думать. - Да, я менестрель.
        Что уж теперь отпираться, если ребенок увидел меня с гитарой за спиной?
        - Пойдем со мной, - предложила Луша.
        - Куда? - не поняла я.
        - Ко мне, - удивилась моей непонятливости девочка. - Сюда. - Она указала на дверь, из которой вышла.
        - Зачем?
        - Надо! Поможешь нам! - топнуло дитя маленькой ножкой, обутой в зеленый башмачок. Я вздохнула. Просьба ребёнка тоже считается, верно? Ладно, Тиан, похоже, надолго, а долг надо платить, что уж поделать…
        Я прошла вслед за девочкой внутрь, где меня ждали пятеро детей - пятнадцатилетний мальчик, девочка примерно того же возраста или чуть помладше, двое мальчиков примерно одиннадцати и десяти лет и девочка лет пяти. Все они были похожи друг на друга, на Лушу и, пожалуй, на Кузнеца, с которым разговаривал сейчас Тиан. Хорошая у него семья… хороший Род…
        При моем появлении старший поднялся.
        - Вот! - гордо объявила Луша. - Привела!
        - Здравствуйте, - приветствовал меня мальчик. - Я - Леат, брат Луши. - Он кивнул на сестру. - А вы?..
        - Она менестрель! - объявила девочка, как будто это все объясняло. Остальные дети переглянулись.
        - Извините мою сестру, - все так же вежливо продолжал мальчик. - Мы с Рашей, - он кивнул на старшую девочку, - поспорили, а теперь ищем, кто нас рассудит.
        Я молча покачала головой. Объяснение мальчишки ничего не прояснило, только все запутало. Какой спор, при чем тут я, и с чего вдруг подросток из диких Костряков вдруг разговаривает со мной так церемонно, как будто…
        - Вы правда менестрель? - спросила Раша. - Вы знаете древние истории?
        - Я знаю историю нескольких тысяч лет смерт… Роси, - безучастно ответила я. - Что вам нужно?
        - Мы поспорили, - выпалила Раша. - Был ли в Роси кузнец, равный нашему отцу?
        - Лучше, чем наш отец, - педантично поправил Леат.
        - Равный! - заспорила Раша.
        - Лучше!
        - Равный!
        - Тихо! - рявкнула я. Дети замолкли, удивленно уставившись на меня. Кажется, я опять кричу слишком громко. - Кто из вас как считает?
        - Лучше нашего отца мастера не было и не будет! - заявил Леат.
        - Обязательно был кто-то не хуже, - тут же произнесла Раша.
        - Теперь понятно, - кивнула я. - У кого еще какие гипотезы?
        Младшие дети только сморгнули, услышав незнакомое слово, но Раша и Леат, похоже, прекрасно меня поняла. Кузнец не жалел денег на воспитание детей.
        - Они не знают, - ответил старший мальчик.
        - Хорошо, - произнесла я, оглядываясь в поисках стула. Леат сорвался с места и пододвинул ко мне невысокую табуреточку. Сойдет. Я уселась на нее, положила гитару на колени.
        - Как я могу рассудить спор, если я никогда не видела работы вашего отца? - спросила я.
        Дети оглянулись по сторонам, наконец Раша кивнула мне на каминную решетку, за которой ярко горел огонь, а Леат снял с пояса кинжал и протянул мне.
        Да-а… Их отец действительно был мастером своего дела. Кинжал и решетка были не просто практическими изделиями, они были произведениями искусства. Я и забыла, что люди могут создавать такие вещи из стали…
        - Нет, дети, - произнесла я после долгого молчания, проведя рукой по струнам. - Лучшего - не было. А вот равный - был. Тысячи лет назад жил в Роси мастер, равный вашему отцу…
        Младшие дети закричали, наперебой требуя поскорее рассказать, о ком я говорю, Раша и Леат с трудом их угомонили, заставили усесться и слушать.
        - Вы знаете легенду о Тиане Берсерке? - задумчиво спросила я. Дети закивали. - У него был сын, и об этом знают немногие. Тиан Кузнец, который никогда не видел своего отца…
        Я рассказала им почти то же самое, что и своему человеку тогда, в таверне. Я рассказывала, дети смотрели на огонь в камине и слушали меня. Я не сказала им, что Тиан Кузнец сгинул со своим лучшим клинком, не добившись ничего, о чем мечтал. Зачем портить хорошую легенду? Я говорила об идеальном оружии, которое он не мог видеть, но которое часто являлось ему во сне. О Пламени, которое Кузнец заменил огнем в кузнечном горне. О клинках, которые создавало его мастерство. Я говорила, дети слушали. Когда я замолчала, Леат вскочил на ноги.
        - Чушь! - растеряв свою вежливость, закричал мальчишка. - Если бы сын Берсерка был так же велик, как отец, об этом знали бы все!
        Я не стала уточнять, какого отца он имеет в виду. Только пожала плечами.
        - Он не продавал тех изделий, в которые вкладывал душу. А те, которые продавал… могут ли человека прославить лемехи и плуги?
        - Откуда вам тогда известно?.. - спросила Раша.
        - Я многое знаю.
        Я не слышала шагов. Я не слышала дыхания за спиной. Я не уловила человеческого присутствия. Только дети вдруг разом посмотрели на дверь за моей спиной, а Луша и ее маленькая сестра закричали:
        - Дядька пришел! - и побежали к двери.
        - Здравствуй, баньши Угасшего Рода, - произнес знакомый голос. Я оглянулась.
        - Старейший…
        - Вы его знаете? - удивилась Раша.
        - Вы его видите?! - в свою очередь удивилась я.
        - Конечно, видим, - ответил Леат. - Это Хранитель нашего Рода.
        - Только он с нами не разговаривает! - встряла Луша, безуспешно пытаясь дотронуться до вошедшего мужчины. - Он с папой разговаривает! И кричит! Вот так: у-у-у-у!
        Я невольно улыбнулась попытке ребенка изобразить вопль баньши.
        - Отец говорил, чужие не могут увидеть нашего Хранителя, - обеспокоено произнесла Раша.
        - Чужие люди, - поправил Леат. - Вы Старшая?
        А в глазах интерес. Интерес и настороженность. Здесь Приграничье, Старших не так боятся, как в остальной Роси.
        - Нет, - только и сказала я. - Доказать?
        Раша повернулась к мужчине.
        - Она человек? - спросила девочка. Тот кивнул.
        - Отошли их, - обратился он ко мне. Я заколебалась. - Немедленно!
        - Вы его слышите?! - еще больше изумился Леат. - Что он говорит?
        - Он просит вас выйти, - объяснила я. - Ему надо со мной поговорить.
        Мужчина засмеялся, но дети не услышали.
        - Почему вы с ним разговариваете, а мы нет? - обиженно спросил Леат.
        Я пожала плечами.
        - Мне дано видеть и слышать многие вещи. Вы выполните его просьбу?
        - Да, - согласился мальчик, надменно вскинув голову. - Если Хранитель нашего Рода хочет поговорить с вами - мы не будем мешать. Лат, Рат, Сива, идемте. Раша, возьми Лушу, вечно она не слушается!
        Леат и Раша вышли, подгоняя перед собой младших детей. В дверях Леат развернулся.
        - Попросите его, пусть скажет отцу, чтобы не отсылал нас из Костряков.
        - Не отсылал из Костряков? - переспросила я, когда шум детских шагов затих. - Кузнец хочет отправить их всех? Почему?
        - Не Кузнец, - поправил мужчина. - Я. В Костряках мы всегда отправляем детей своих родов в другие города к родственникам. Здесь они не могут найти себе пару - чистокровного человека.
        - Но они же еще слишком маленькие!
        Мужчина пожал плечами.
        - Погостят, вернутся. Я хочу, чтобы они не считали Костряки центром мира.
        Он смерил меня злым взглядом.
        - Ты не в своем праве, баньши угасшего Рода. Зачем ты явилась в мой дом? Зачем воспитываешь моих детей?
        - Я не являлась, Старейший. Они сами…
        - Не смей больше приходить сюда! - перебивает меня мужчина. - Сюда и в дома других баньши этого города. Слышишь, Нара?! Не смей!
        Этого я стерпеть не могу. Пусть передо мной Старейший нашего народа, единственный мужчина среди баньши, самый могущественный из нас всех, такого обращения я не терпела даже от нашей Эйш-тан.
        Потому она и наказала меня, отправив в смертные земли человеком…
        - Или - что, Старейший? - спрашиваю с насмешкой. - Что ты мне можешь сделать? Ты даже пальцем дотронуться до меня не можешь, и вся твоя магия…
        - Тебе - ничего, - снова перебивает меня баньши. - А вот твоему человеку - многое. Подумай, как поступит Кузнец, если я скажу, что присланный из Вольграда стражник убил по дороге десятерых человек. Убил подло, напав ночью, пока они спали… Он поверит мне, Нара, потому что я часто открывал своему Роду такие тайны - и никогда не ошибался.
        - Нет! - кричу. - Ты не будешь… не скажешь!..
        - Не скажу, - соглашается Старейший. - Если ты будешь держаться от моего дома подальше.
        - Но я не знаю… - бормочу. - Я должна идти туда же, куда мой человек, и если он придет сюда или к другим…
        - Не отходи тогда от него ни на шаг, - приказывает баньши. - И не суйся к детям чужих Родов!
        Я с трудом подавляю гнев. Спокойно. Я не в своем праве. Воспитывать детей чужих Родов среди нас считается тягчайшим оскорблением. И Старейший может отомстить мне. Может.
        Я склоняю голову.
        - Прошу меня простить, - шепчу почти неслышно. Не слышно - для кого-нибудь другого, но не для него.
        - Я принимаю твои извинения, - кивает баньши. - Так ты теперь человек, Нара, - продолжает он безо всякого перехода. - Человек… вот до чего ты докатилась.
        - Это не я! - вскидываюсь. - Великая…
        - Знаю, - отмахивается баньши. - Слышал. Она говорила о тебе.
        - О, Старейший! - С табуретки я падаю на пол, на колени перед сородичем. Молитвенно протягиваю руки. - Старейший! Она говорила обо мне?! Что? О чем? Могу ли я надеяться…
        - Нет, - обрывает меня баньши. - Не можешь. Она недовольна тобой.
        - Старейший!
        - Помолчи. Эйш-Тан велела передать свое неодобрение. Ты не уберегла своего человека от пути Воина. Ты не защитила его от Реи'Линэ. По твоей вине он связался с Ли'ко. Твой человек несколько раз чуть не погиб - и в этом твоя вина! Он при жизни ушел в Огнь - из-за тебя! Ты самая бестолковая из всех баньши, Нара! Тебе доверили Род, а ты не можешь уследить за одним-единственным человеком!
        - Но я не…
        - Молчи! Княгиня передает тебе следующее. Впредь смотри за своим человеком лучше. Не пытайся его бросить - иначе умрешь. Не дай ему оставить тебя - иначе умрешь. Попытаешься избавиться от дара Княгини - смертного тела - умрешь страшной смертью. Ты все поняла, баньши угасшего Рода?!
        Я разрыдалась. Княгиня права, я одна во всем виновата. Я одна…
        - Ты теперь человек… - задумчиво повторяет баньши. - Забавно. Но ты помнишь, кто ты такая, верно? Вот что, Нара. В кого бы тебя ни превратила тебя Великая, ты - Старшая, одна из нас. Не забывай этого.
        Я поднимаю голову, рукавом вытираю слезы.
        - Я помню, Старейший. Всегда помню.
        - Этой ночью мы встречаемся на пустоши за городом, - внезапно сообщил баньши. - Приходи ты тоже.
        - Я?! - смеюсь. Истерически смеюсь в лицо сородичу, хоть это и может его оскорбить. - Старейший, на ночь ворота закрывают! Как я выйду из города? Как я пойду одна в Приграничье, где что ни человек - то разбойник? Ты забыл, Старейший? Я теперь смертная!
        - Замолкни! - приказывает баньши. - Я сам провожу тебя. И даю слово, этой ночью тебе ничего не грозит. Так что ты приходи, Нара. Придешь?
        Возразить было больше нечего. Я кивнула.
        ТИАН
        Что-то не нравится мне Нара… Оставил ее - она, конечно, расстроилась, оскорбилась, но когда я вернулся - на ней лица не было. Случилось что-то? Вроде недолго я ходил… Заказал себе меч, пару кинжалов присмотрел, торопился как мог.
        Что она успела натворить, пока меня не было?!
        - Что-то случилось? - спрашиваю, будто ненароком.
        - С чего ты взял? - А глаза-то отводит… - Ничего не случилось. Совсем-совсем ничего. Просто замерзла… И кушать хочется. Может уже пойдем? Темнеет.
        - Пойдем тогда в «Лисий Хвост».
        - Зачем нам туда? Тиан, там ужин, небось, стоит месячной платы за жилье в «Гнезде».
        - Там Кольд сегодня будет байки свои травить, послушать хочется, - сознался я. - Да и тебе не помешает там появиться. Я с Кольдом поговорю, может он за тебя словечко замолвит. Он-то скоро из Костряков уедет, может хозяин тебя взамен наймет.
        - Уедет он… Что-то много кто из Костряков уезжает. Словно крысы из дома, который скоро сгорит… - заметила Нара задумчиво, потом вздохнула: - Ты иди, а я, пожалуй, домой. Что-то голова у меня разболелась.
        - Уверена? - я дал ей шанс передумать. - Неужели не интересно, что Кольд расскажет?
        - Ни капельки, - поморщилась она. - Будто он может знать что такое, чего я не слышала. Я бы и тебе ходить не советовала. До Костряков с ним доехали, вот и все - а дальше ему рядом с нами делать нечего. Он же все Княгине своей докладывает!
        Я едва не рассмеялся. Кольд ну никак мне не представлялся в роли стукача. Да и разве интересно Княгине знать такие мелочи обо мне, что колдун мог бы передать?
        Доведя Нару до «Гнезда» и взяв с нее обещание заказать себе хороший ужин и никуда без меня не выходить, я направился к «Хвосту». Едва не заблудился, хорошо сумел пристроиться в хвост большой компании, весело и громко обсуждавшей предстоящее выступление Кольда.
        - Говорят он байки знает, что Старому Глазу[23 - Старой Глаз - легендарный врун, чье имя стало нарицательным.] и не снились. Враки, конечно, но враки знатные… - авторитетно заявил парень в одноухой теплой шапке. Я едва не рассмеялся - да уж… Помнится я тоже когда-то решил, что Кольд - врун, каких свет не видывал. Может он, конечно, и приукрашивал, но ведь правду говорил. Интересно, каково это - быть живым героем сказок и легенд, великим колдуном? Стоп, Тиан, ты не о том думаешь… Твоя судьба тоже - не сахар. Еще похуже его. Он-то хоть живой герой, а ты скоро станешь героем павшим.
        Кольд устроился прямо на столе. В одной руке он держал кружку с горячим вином, а во второй - кольца, которые подбрасывал и снова ловил, словно игрок кости. Дорожный костюм он сменил. Новая синяя рубаха, того же оттенка, что глаза колдуна, была вышита по вороту какими-то рунами. Мягкие сапоги с меховыми отворотами доходили почти до колен, в них были заправлены темные брюки. Я едва признал Кольда в этом щеголе…
        - Что же рассказать-то вам? - громко спросил он. - Может о защитниках Псхова? Я там был, все видел…
        - Нет! Да! Да нет! - откликнулись уставившиеся на него слушатели.
        Хозяин, мечущийся от стола к столу и не успевающий подливать в подставленные кружки вино, остановился.
        - Ты лучше старую какую легенду расскажи, мне они всегда больше твоих выдумок нравились, - предложил он.
        - Старую легенду? - задумался Кольд. - Что ж, есть одна, которую стоило бы рассказать здесь и сейчас… Слушайте же о Великом Граде и о чудовищах, разрушивших его. Слушайте о людях, что предпочли умереть, но не склонить головы. Слушайте о Великом Воине, Тиане Берсерке, Огненной Душе, Неистовом Вороне…
        И глянул на меня. У меня аж душа в пятки ушла - в синих глазах колдуна танцевали отблески пламени. Я почти слышал его шипение, я почти…
        Я сжал кулаки, в тот же миг пламя в лампах закрутилось, затрещало… А Кольд все смотрел на меня, смотрел… И бился Огнь в закрытые Врата, и трещали они под напором стихии, и ширилась пустота в моей груди…
        - Я думаю, все знают эту историю… Расскажи что поновей, - с деланым безразличием окликнул я колдуна. - Кому интересен Берсерк?
        - Да не скажи, - хитро прищурился синеглазый. - Может ты эту легенду с детства знаешь, а вот остальным, думаю, будет интересно услышать настоящую историю падения Великого Града, а не ту, что додумали и приукрасили барды…
        Я хмыкнул. Да кто ж знает теперь ту правду? По мне, так половину барды придумали, а половину приукрасили. И теперь докопаться до того, кем же все-таки был мой предок… Разве что, Княгиня, что его в Огнь увела?
        А Кольд тем временем начал рассказ. Я устроился на лавке у стены, откинулся назад, скрестил руки на груди, запрокинул голову, закрыл глаза.
        - Мне вина горячего, - попросил я, почувствовав, что хозяин подошел.
        - А поесть чего? Вы ж с женой убежали, так и не попробовали жаркое-то, - узнал меня тот.
        А Кольд уже ужин заказал? - подумав, спросил я.
        - Так конечно, но смел его уже, но он потом, как закончит, еще чего закажет, у него не живот - бездонная бочка, а уж как наговорится - оленя съест в один присест.
        - Тогда я с ним и поужинаю. Что он закажет, мне тоже сготовь? - попросил я, приоткрыв один глаз.
        Хозяин кивнул и поторопился к громко стучащим кружками охотникам. Кольд уже начал рассказ и, хотя в зале было шумно, его было хорошо и отчетливо слышно.
        «…быть рыбаком - не моя судьба», - сказал десятилетний Тан[24 - Тан - росское имя, означающее, кроме этого, на старо-росском «щука».] отцу. Тот разозлился, что единственный сын не хочет продолжить его дело. Закричал: «Да на что ты годен, кроме как рыбам на корм?!» Отвесил оплеуху непокорному отпрыску и, решив, что выбил дурь из пустой головы, ушел на пристань, лодку смолить. А Тан тем временем добежал до хижины, собрал нехитрые пожитки в дорогу - каравай, да соль с фляжкой крепкого пойла… Натянул на себя драный плащ отцовский и, как был, босой, отправился покорять Рось…
        Я сначала не понял, о чем Кольд вообще говорит. При чем тут какой-то рыбацкий сын? Он же вроде о Берсерке собирался баять?! А тот продолжал:
        …Так бы и сгинул Тан, если бы не отряд гвардии, что тогдашний Совет отправил на защиту подвергавшегося нападениям демонов-зверолюдей Великий Град. Съехавший с дороги гвардеец заметил мальчика, свернувшегося калачиком в прелой листве. Другой бы, может, сделал свои дела, да так и вернулся бы обратно, тут же забыв про замерзшего побродяжку, но Тану повезло. Его взяли с собой, одели, накормили… Юркий, сообразительный мальчишка полюбился гвардейцам, так и остался он при них. Капитан сначала хмурился, но потом смягчился, при себе стал держать, поручения мелкие давать…
        «Я тоже хочу стать гвардейцем», - признался однажды Тан.
        Капитан лишь головой покачал: не годился мальчишка. Крестьянин - он крестьянин и есть. Не брали в его отборный полк безродных. У него что ни вестовой - так саблей махать начал раньше, чем ходить научился. Подрастет - он его, конечно, куда-нибудь пристроит. Можно отправить в вольградскую стражу или отдать в обучение к писарям в Совет. Жалко конечно, но сыну рыбака, думал он, воином не стать. Тут же не только в науке дело…
        Кольд замолчал, глотнул остывшего вина, поморщился. Подкинул кольца, поймал в кулак, стиснул, а потом закрыл глаза и повторил:
        - Не стать рыбачьему сыну воином, так думал капитан алых гвардейцев - он ошибался. Не пойти воину по пути пахаря, не сковать меч кашевару. Не важно в какой семье рожден смертный - едва сделав первый вдох, они обретают Путь. И как не обманывай себя, все равно однажды ты встанешь на него. Судьба - шутница, именно благодаря ей, всемогущей и всевластной, в семье бедняка родился Воин, которого однажды назовут Величайшим.
        Тан не смирился с отказом, хотя капитан и постарался объяснить ему все. Он тайком подглядывал за тренировками гвардейцев, а потом, когда выдавалось свободное время, сбегал в лес и тренировался с сухой палкой, воображая, что в его руках настоящая, боевая сабля. Многого бы он так не добился, но Огнь хранит свои души, помогает им в пути.
        Ему было двенадцать, и капитан уже собирался отправить его в ученичество в Совет, когда из Вольграда с проверкой приехала в полк маг. Алина Огненная ее звали.
        Капитан сказал Тану, чтоб на глаза ей не показывался, но тот не послушался. Очень уж ему хотелось посмотреть на настоящую ведьму, что из самого Вольграда, в Академии училась. Огненная гвардейцев выстроившихся осматривала, тут-то и заприметила мальчишку, что прятался за их спинами.
        «Кто это у нас тут такой?» - вытащила она его из-за спин старших товарищей. - «Никак щенок приблудный?»
        «Да не щенок, всего лишь Тан, он у нас тут по мелким поручениям бегает, не серчайте, госпожа маг, ребенок он, как есть ребенок, хотел хоть одним глазком на Вас глянуть», - поспешил капитан на помощь мальчишке. Он-то хорошо знал нрав огненный…
        «Щука?», - переспросила маг, все еще держа изрядно подросшего Тана за шкирку. Глянула на него, потом усмехнулась и пробормотала задумчиво. - «Щука ли?»
        Отпустив своего пленника, маг еще раз осмотрела его.
        «Хочешь в полк вступить?» - спросила она. - «Вижу, хочешь, глазища вон как сияют… Что ж… Не по закону это, но я дам тебе шанс. Победишь меня, Щука, дам тебе крылья, чтоб в небо взлететь»…[25 - «Победишь меня, Щука, дам тебе крылья, чтоб в небо взлететь» - маг цитирует сказку «Ворон и Щука», известную каждому ребенку Роси.]
        «Госпожа маг, да что ж вы…», - капитан побледнел, встал перед мальчишкой онемевшим. - «Вы ж его одним ударом. Мы его учили помаленьку, но против Вас и я бы не выстоял! Пожалейте ребенка глупого!»
        «Я согласен», - раздалось из-за его спины.
        «Дурак!» - капитан развернулся, отвесил мальчишке оплеуху. - «Что, не помнишь, чем Щука закончила?! Не полететь тому, кто плавать рожден!»
        «Даже если он проиграет, я оставлю ему жизнь», - пообещала маг. - «Ему нужно будет лишь попросить пощады».
        Ничуть не успокоенный ее словами, капитан понимал, что не сможет заставить передумать ни мага, ни глупого мальчишку. Скрепя сердце, он приказал гвардейцам освободить плац.
        «Дайте ему оружие», - крикнула маг, сбрасывая алый плащ. Забренчали цыганские серьги - гроздья монеток. Вспыхнули хищные карие глаза, блеснули ровные белые зубы в улыбке. - «А ты, Щука, помни: попросишь пощады, я тебя добивать не стану. Не попросишь - лишишься своей жалкой жизни».
        Конечно Тан проиграл. Что он, впервые взявший в руки боевое оружие, мог против огненного мага? Но он не сдавался. Словно безумный, он вновь и вновь бросался на Огненную.
        «Мне это надоело», - она мотнула головой и, выбив саблю из рук мальчишки, со всей силы ударила его в лицо. Затрещало вокруг нее пламя, закружила огненная спираль. Тан отступил, тяжело дыша, он ждал, уже понимая, что проиграл. Не то, чтобы он рассчитывал на победу, но хоть раз мага задеть - и то, знал бы, что не зря… - «Проси пощады, Щука».
        «Никогда!», - рыкнул мальчишка, бросаясь на мага. Огненная плеть ударила его по щеке, он взвыл, но не отступил. Выхватил из-за голенища маленький кинжал, ударил не глядя… И покатился по земле, пытаясь сбить пламя…
        «Бой окончен», - произнесла тем временем маг. Гвардейцы тут же бросились к Тану.
        «Говорил же тебе, балда!» - сплюнул капитан, осматривая вздувший, покрасневший рубец от огненной плети. - «И так не красавец был, а теперь ни одна девка на тебя не глянет! И все ради чего?!»
        «Он победил», - тихие слова Огненной погрузили плац в мертвую тишину. Не дождавшись ответа, она подошла к Тану, сжавшему до скрипа зубы, старающемуся не взвыть. - «Ты победил, мальчик».
        Она отняла руку от щеки, на которой теперь белела тоненькая ниточка шрама. Ее ладонь была испачкана в тягучей золотой смоле…
        «Но Тан же…» - капитан подумал, что ослышался.
        «Он - не Щука», - махнула рукой маг. Несколько капель жидкого золота попали Тану на щеку, зашипели, словно вода, на тлеющие угли попавшая. - «Я даю ему новое имя - Тиан.[26 - Тиан на старо-росском означает «ворон».] Этот мальчик победил, ибо сумел посмотреть в лицо своей смерти и не попросить пощады. Как только я вернусь в Вольград, подам в Совет просьбу о зачислении его в твой полк. Выучи его, капитан алых гвардейцев. Не жалей знаний и умений, однажды Тиан превзойдет тебя. Он станет Великим, я вижу пламя, что горит в его груди, вижу безумие в его глазах, вижу»…
        Он продолжал рассказывать, но я уже не слушал…
        Значит, вот оно как? Она увела в Огнь Первого Берсерка… А теперь обрекла на ту же участь меня - Последнего. Мой Род принадлежал ей с самого начала, с того момента, как она взглянула на мальчишку, одержимого его Мечтой.
        Она имела на это право. Первый Берсерк продал ей свой Род за жалкую бумажку, назначение в элитный полк. Воином он мог стать и начав простым стражником, так нет…
        Ему было сорок семь, когда дикари пришли из-за Вьюжных лесов… И не было спасения Великому Граду и его людям. И пронесся над Росью стон-крик… Тиан к тому времени уже сменил своего приемного отца, встал во главе полка. Уже при жизни он заслужил, чтобы зваться Великим. Не было в Роси человека, чтоб не слышал о Тиане Берсерке.
        Не было надежды у Великого Града, не было спасения… Громыхали катапульты, рушились стены и дома, в воздухе висел отвратительный сладкий запах отданной огню человеческой плоти. Мерно позванивали бубны шаманов, молящихся своим отвратительным богам, рыдали женщины, потерявшие под стенами Града своих отцов, мужей и сыновей.
        «Мы не удержим город», - признался глава Совета, один из сильнейших магов Академии. - «Их колдовство слишком сильно, лишь Академия, объединив всех, от Совета до последнего ученика, смогла бы что-то им противопоставить».
        «Город падет», - признали все.
        «Есть тоннель», - вмешался один из членов Совета. - «Если поспешим, успеем вывести хотя бы детей».
        «Нет!» - Тиан грохнул кулаком по столу. - «Мы не побежим!»
        Остальные с жалостью глядели на капитана алых гвардейцев, понимая, как тяжело ему, ни разу не терпевшему поражения, признать падение Града. А он продолжал:
        «Отправить детей одних? Они не дойдут до Вольграда. Даже до Реки не доберутся. Отправлять с ними воинов? У нас каждый на счету, мы не можем себе это позволить».
        «А что предлагаешь ты?» - недоверчиво переспросил глава Совета. - «Берсерк, мы все знаем, что не продержимся эту ночь. У нас не осталось стрел, да и стрелков. Из полноценных магов на ногах лишь я, остальные либо погибли, выложившись до конца, либо не успели восстановить силы. Магия не всесильна!»
        «Вы сказали, что все силы Академии потребуются, чтобы остановить эту армию демонов. Если Велирад падет сегодня, завтра победители двинутся дальше, вглубь страны. Пока Академия соберется с силами, они опустошат пол-Роси».
        «Мы все это знаем, но нет ничего, что мы можем с этим поделать», - старый маг прикрыл глаза ладонью. Он не спал уже неделю, лишь благодаря особому отвару оставаясь в сознании. Молодой капитан гвардейцев был прав, но, в то же время, маг знал, что надежды не осталось. У Великого Града не осталось ничего. Ни времени, ни надежды, ни людей, ни шанса на спасение.
        «Этот город был выстроен для защиты Роси. Мы все клялись, что пока хоть капля крови осталась в нашем теле, ни одна тварь не пройдет мимо нас!» - Тиан Берсерк поднялся. Пересекающие его лицо шрам побелел, а щеки побагровели. Бешеный нрав его был хорошо известен, за это Берсерком и прозвали… Но сейчас он был прав. Прав… Может быть у Града не осталось надежды, но у него все еще был Тиан Берсерк - Великий Воин, хранимый огнем и сталью. Неистовый Ворон…
        «Темнеет, скоро пойдут на приступ», - заметил кто-то из молодых магов, словно цыплята, сбившихся в кучку.
        Глава Совета молчал. Он никак не мог решить. Остальные ждали.
        «Оповестите Град, что…», - начал маг и, запнувшись, тихо закончил: - «Мы должны выстоять хотя бы эту ночь. Академия не успеет, но если мы дадим им сутки отсрочки, они успеют встретить демонов у Реки. Вы знаете - наши земли не обжиты. Жертвы будут, но они - ничто, по сравнению с теми, что ждут Рось, если демоны перейдут Реку… Пусть на стены выходят все: женщины, старики, дети, раненые, способные стоять на ногах». - Он помолчал, потом повернулся к молодым коллегам. До этого они лишь помогали держать круг, но сейчас… Они едва выпустились из Академии, не нюхали еще стали, но выбора нет… - «Вы идете на стены», - сказал он им. - «Не буду лгать, шансов дожить до утра у вас нет, но шаманов нужно отвлечь от стен, заставить защищать своих…»
        Я весь превратился во слух. Нара рассказывала эту историю иначе. Совсем иначе. По ее словам родоначальник Берсерков был безумен и думал лишь о том, как забрать с собой побольше врагов и союзников. Не то, чтобы я ей поверил, но…
        Я никогда не смогу понять, как мог Берсерк увести целый город в Огнь… Но если все было именно так, как говорит Кольд, что бы я сделал на месте предка? Сумел бы пожертвовать жизнями тысяч ради того, чтобы задержать врага, дать Академии время, столь необходимое? О славе ли он мечтал? О том ли, чтобы его жертву помнили?
        Барды поют о том, как в последнюю секунду он приказал открыть ворота. Говорят, что это Берсерк хотел погибнуть в бою, что он звал смерть… Но…
        Они продержались до полуночи. Потеряв половину своих защитников, Град все еще стоял. Барды назовут эту ночь - ночью Тьмы, Пламени и Снега и это действительно было так. Полыхал Град, трещали костры под его стенами, разрывая чернильную Тьму. И падал Снег - такой белый, саваном укрывая погибших, платом ложась на волосы и плечи.
        «Нам конец», - хмуро заметил старый маг, все это время наблюдавший за боем из башни Совета. - «До утра не достоим».
        Берсерк, недавно вернувшийся со стен, закусил губу. Маг был прав - не достоят. Женщины, старики да дети - вот все, кто у него остался. Да еще треть его полка, лучшие - он приберег их до времени, когда больше надеяться будет не на что.
        «Вы верите в Единого?» - спросил он старика, устало осевшего в своем кресле. - «Если верите, то молитесь. Молитесь, чтобы мы продержались еще хоть минуту, хоть полчаса…»
        Он выбежал из зала Совета, хлопнув за собой скрипучей дверью.
        «Они пошли приступом на восточные ворота», - сообщил один из его гвардейцев. В его глазах был невысказанный вопрос. Почему они медлят? Почему лучшие воины, которыми располагает Рось, не там, не на стенах, не под ними?
        «Пора», - тихо сообщил Берсерк, а затем во весь голос гаркнул: - «Седлайте коней!»
        Вспомнилась ему с чего-то улыбка Огненной, которой он был обязан своим назначением. С тех пор он ни разу не видел ее, только иногда, во снах, вспоминалась ему рыжеволосая женщина, научившая его - пока ты не сдался, не все потеряно.
        Они подъехали к воротам как раз вовремя. Ворота трещали под ударами тарана - еще пара ударов, и все. Свистели шмели-стрелы, выл кто-то пронзительно. Привстав в стременах, Берсерк осмотрел свой маленький отряд. А потом на мгновение закрыл глаза…
        «Открыть ворота!» - крикнул он, в тот же момент они рухнули, придавив тех, кто бросился выполнять приказ.
        Хлынули в город демоны, одетые в шкуры и кожу, украсившие себя частями замученных ими пленников. Десятки… сотни… А навстречу им с саблями наголо вылетел его отряд. И впереди всех летел Тиан Берсерк, круша и рубя не глядя. Он несся туда, где среди черного дыма плясали и били в бубны шаманы.
        «Победа иль смерть!» - рычал он. Вился в руках мальчишки, недавно пришедшего в полк и назначенного вестовым, стяг - алый ворон на черном фоне…
        Я встал, не в силах больше слушать, чувствуя, как проваливаюсь в чужую память, вновь вижу перед собой ухмыляющегося шамана, вновь тяну руку, загребаю в горсти пламя…
        Выскочив в осеннюю ночь, я отошел чуть от входа и уселся на мостовую, прислонившись спиной к холодной стене.
        Не ненависть, не жажда крови и победы - всего лишь отчаяние, вот что двигало родоначальником Берсерков.
        Я засмеялся. Как глупо. Я почти возненавидел его - Великого и не знающего пощады Воина. А он… оказался всего лишь человеком. Человеком, который защищал свою родину, который от отчаяния готов был на все.
        - Ты так и не дослушал до конца. - Я и не заметил как Кольд подошел. Сколько времени я тут сижу? И ведь не замерз…
        - Я знаю, что было дальше, - ответил. - «И встали они, и пошли. Живые и мертвые. Мертвые и мертвые»…
        - Да, все так, - Кольд протянул мне руку, помогая подняться. Уже у входа в «Хвост» он произнес: - Только вот я не об этом. Я о клятве.
        - О клятве? - не понял я.
        - Погоди, давай воздухом подышим, - предложил Кольд. - Там народ расшумелся. Они всегда такие… Пока историю по косточкам не разберут, не успокоятся. Сколько всегда помню, всегда так было - традиция.
        Он запрокинул голову, вздохнул и продолжил:
        - Так вот, что я хотел сказать-то… Менестрели поют о Тиане Берсерке, уведшем в Огнь жителей Великого Града - врут, собаки. Никуда он никого не уводил. Что отдал - то верно, но вот уйдешь в Огнь - не встретишь там армии своего великого предка. Нет их там.
        Я невольно заинтересовался.
        - Так где же они тогда?
        - Спят, - кратко ответил Кольд, а потом объяснил: - Спят его алые гвардейцы, спят маги и жители Великого Града. Ибо не в бою за свои жизни пали они - за Рось. И поклялись они, что не будет им покоя, пока ступают по землям этого мира ноги отвратительных демонов с края мира. Они ждут. Ждут, пока не придет время мстить, пока не окажутся их потомки пред лицом той же напасти, пока не призовет их командир, пока не заполыхает среди тьмы и снега осеннее пламя…
        - Красиво сказываешь, - я вздохнул. - Только кто ж знает, как их призвать? Да и демонов тех, небось, академики уничтожили.
        - Все может быть, - пожал плечами Кольд. - Что знаю - то и рассказал тебе. Небось не таким тебе предок казался, а?
        - Не таким, - признался я, зябко ежась. - О нем много что рассказывают, и везде изображают этаким монстром, полузверем, теряющим разум от запаха крови. А по твоему рассказу он…
        - Он?
        - Всего лишь человек. Со своими слабостями, страхами… Он действительно был таким?
        - Кто знает, - Кольд усмехнулся. - Я - врун, каких Порядок не видывал. Сам решай, верить мне или нет. - Он прислушался к доносящимся из «Хвоста» разговорам. - Вроде стихло, пошли.
        - Да нет, - неожиданно передумал я. - Ты мне своими байками весь аппетит отбил, пойду-ка лучше домой, а то Нара, небось, волнуется.
        - Нара волнуется! - передразнил меня колдун. - Ты со своей Нарой как с торбой писаной носишься! Говорю тебе - ничего хорошего из этого не выйдет.
        - Кольд, ну что ты так?! - разозлился я. - Тебе же она нравится. «Красавица» то, «красавица» се… Это ты с ней всю дорогу носился!
        - А я и не говорю, что Нара твоя плоха, я просто повторяю - не для тебя она. Ты что о ней знаешь? Ни-че-го. А меня вот обмануть не так просто.
        - Ты о чем это? - насторожился я.
        Кольд поморщился, проводил взглядом парочку подвыпивших стражников.
        - Не к месту разговор. - Сухо. - Завтра меня спроси, если не передумаешь. А пока иди домой, и правда - так лучше будет. А придешь, проверь, где она-то… Сомневаюсь, что она тебя ждет. Ночь сегодня темная… Как раз такие они и любят.
        НАРА
        Старейший сдержал свое слово: ночью, когда в таверне все уснули, он пришел за мной.
        - И здесь ты живешь? - спросил баньши, окидывая комнату презрительным взглядом. Скривился, словно что-то кислое укусил. - Это все, что может тебе дать твой человек?
        - Не говори так о нем! - резко. Да, мой Род пришел в упадок, но не Старейшему судить меня и моего человека! Его люди сидят себе в тепле и довольстве, горя не знают, но не о них будут петь барды тысячи лет спустя - о моем, нищем и бездомном, но Воине.
        - Тише, не кричи. Меня никто слышать не может, а вот ты поднимешь на ноги всех смертных в округе. Готова идти со мной? Возьми гитару. - Он вновь поморщился.
        - Да, Старейший. - Соглашаюсь, сама не зная, почему. Соскучилась по сородичам? Заинтересовалась неожиданным приглашениям? Боялась отказать могущественному баньши? Не знаю… Всего понемногу.
        - Не спускайся по лестнице, - приказал Старейший. - Привлечешь слишком много внимания. Лезь в окно.
        - Как? У меня нет ни лестницы, ни веревки, Старейший.
        - А пауки на что? - усмехается баньши. Он подошел к открытому окну, и вызвал паука. Одного-единственного, даже не очень крупного. Вызвал и приказал вытянуть нить.
        - Ты издеваешься? Я не паук, не муха, будь я даже в десять раз меньше… - Он не дал мне договорить:
        - Погоди, ты не видела всего. Вот сейчас - смотри.
        Старейший погладил паутину. Она засветилась, принялась утолщаться… к подоконнику в моей комнате был прилеплен толстый канат, на вид прочный и надежный.
        - Лезь! - приказывает мне баньши. - Он не оборвется и не отклеится. Лезь!
        Мне ничего не остается, как повиноваться. Я вешаю гитару за спину, подхожу к окну. Каната неприятно касаться, он липнет к ладоням, словно не хочет отпускать. Брезгливо отдёргиваю руки.
        - Это же паутина, - напоминает Старейший. - Лезь!
        Я повинуюсь.
        Если бы у меня была обычная веревка, я бы сто раз успела упасть. К счастью, эта оказалась клейкой ровно настолько, чтобы я не могла случайно оступившись, сорваться. Оказавшись на земле, я прислоняюсь к стене и пытаюсь восстановить дыхание. Смотрю на содранные ладони. Больно!
        - Что ты встала? - удивляется Старейший. Кажется, он не понимает, что мое тело может уставать и испытывать боль… - Идем скорее!
        Баньши провел меня по темным улицам Костряков. Он был прав - нам никто не встретился на пути, словно кто-то предупредил всех жителей, что не надо сейчас выходить из домов. Нет, я ошиблась. Несколько раз до нас доносились чьи-то голоса, но издалека, ни разу не приблизившись.
        Потом был спуск в подвал заброшенного дома, проход по темному и длинному тоннелю… потом мы вышли на воздух.
        Пустошь. Нас уже ждали.
        - Что так долго, Старейший? - спросила одна из баньши. Кажется, ее звали Гана… а, впрочем, не помню.
        - Смертные медленно ходят, - пояснил мой проводник. Все рассмеялись, но он остался серьезным. - Нара, ты знаешь, что должна сделать?
        - Круг? - тихо спросила я.
        - Да. Ты единственная из нас можешь его нарисовать. Значит, мы можем не прибегать к помощи посторонних.
        - Мы подскажем тебе заклинания, - пообещала Гана. - Ты ведь никогда не могла запомнить больше строчки.
        Все рассмеялись.
        - Как забавно видеть тебя человеком! - произнесла другая баньши, Элия. - Нара, ты должна пообещать перед следующей выходкой предупредить меня. Мы все держим пари о том, на какую дурь ты еще способна. Нет, в самом деле, сначала предупреди меня!
        - И меня! И меня! - наперебой закричали другие. Старейший отогнал их.
        - Не отвлекайте Нару, - произнес он. - Ей надо сосредоточиться.
        Я положила гитару на траву, выпрямилась, посмотрела на затянутое облаками ночное небо. Гана подошла ближе, шепнула несколько слов. Я подхватила, запела, закричала. Магия. Заклинание. Другие баньши запели следом за мной, а я пошла по кругу, очерчивая его то правой, то левой ногой. Когда я остановилась, в траве светилось кольцо, а все баньши оставались внутри. Я перегнулась через начерченную мной линию и подобрала гитару. Сняла плащ, сложила пополам, постелила и устроилась как могла удобнее. Я провела рукой по струнам, прислушалась к стону гитары. Баньши медленно опускались на землю - обычно мы плывем над ней, не касаясь ногами поверхности - и одевались плотью. Этой ночью, в этом кругу они могли быть такими, какими мы бываем только в доме своей Эйш-Тан. В воздухе одуряющее пахло цветами - теми, которые цветут лишь в Темном лесу. В воздухе пахло нашей магией.
        - Играй, Нара! - закричала Гана. - Играй! А мы будем веселиться!
        И я заиграла. Ну, конечно. Не плясать же со всеми меня сюда позвали. Обычно мы просим других Старших начертить круг и потом играть на наших сборищах, но договариваться каждый раз с посторонними моим сородичам надоело. А тут я. И вроде как баньши, и вроде могу и круг сделать, и гитару на праздник принести… удобно, что и говорить. И отказаться нельзя. Мало ли как отомстят разозленные баньши. Я играла.
        Нас было шестеро в кругу: я, Старейший, Гана, Элия и еще две баньши, имен которых я не помнила. Все они были такими же, какими я их видела в прошлый раз. Старейший не меняет облика, в отличие от нас всех, а в Родах остальных, видно, не умирали невинные девы за время разлуки. Хорошо им. Помню, как надо мной смеялись на прошлых праздниках, когда я являлась в облике Тарины - старая, дряхлая, едва способная шагнуть лишний раз, не то, что танцевать.
        Девушки затеяли пляску, Старейший танцевать отказался, постелил плащ и сел у самой линии напротив меня. Когда танцующие налетели на него и трое попадали, он недовольно проворчал, что я могла бы начертить круг побольше. А Элия потребовала, чтобы я играла еще быстрее. И я играла, хотя у меня болели содранные о веревку ладони, хотя от ударов по струнам ныли пальцы. Больше музыки, громче, быстрее! Сегодня баньши веселятся!
        Девушек радовало все. Ставшие материальными тела, осенний холод, пожухлая трава под ногами, порывы режущего ветра. Начал накрапывать мелкий дождик - и девушки бросились ловить капли в ладони. Им хорошо - они не простудятся, даже если промокнут. Им было весело. Баньши так редко одеваются плотью - только в колдовском кругу, который лишит их тел, когда они утром выйдут из него. Их - и любого, кто по неосторожности забредет сюда. Войти может кто угодно, даже случайно - ведь снаружи не виден ни круг, ни что в нем происходит. А вот выйти - нет. Душа расстанется с телом, человек ли, Старший - умрет. Только баньши это не опасно, потому что тела созданы самим кругом. Баньши - и тому, кто его начертил. Поэтому я вернусь домой, когда закончится ночь. Домой…
        Это ли дом? Дом, о котором я мечтала для Тиана?
        Я подняла голову - и оборвала музыку. К нам, пошатываясь, приближался человек. Вот он шагнул в сторону, как бы намереваясь обойти круг, вот его повело обратно… шаг, другой. Третий. Я ничего не могла поделать, он переступил через светящуюся линию и оказался в круге. Обрек себя на верную смерть.
        Нет! Я смогу, я сумею, я выведу его из круга живым. Не ради него, а потому что не хочу убивать. Не могу.
        Человек был пьян. Это первое, что бросалось в глаза. От него несло перегаром, лицо было покрыто трехдневной щетиной, одежда испачкана и порвана. Он был очень пьян… но что его привело ночью на пустошь?
        - О! - сказал человек. - Люди.
        - Играй, Нара! - закричала одна из баньши, чьего имени я так и не смогла вспомнить. - Громче!
        Я заиграла. Он ничего не запомнит, когда проспится. Пусть смотрит, для него это только сон.
        Девушки снова пустились в пляс. Они подхватили человека, затормошили его, заставили танцевать с собой под мою музыку. Старейший молча смотрел на это и хмурился. Но молчал.
        Я играла.
        Человек оказался никудышным танцором, думаю, даже будь он трезв, он бы не мог долго выдерживать тот темп, который задали баньши. Они то вели его в круге, то - по очереди - кружили в парах и тройках, то заставляли прыгать, а то вертеться на месте. Они играли человеком, твердо уверенные, что завтра им не придется краснеть за свое поведение. А я - что я могла сделать?
        Внезапно человек стряхнул вцепившиеся в него руки баньши и остановился.
        - Хватит! - закричал он. - Прекратите!
        Я взглянула в его глаза - и увидела, что они абсолютно трезвые. В них застыл безумный ужас - и ужас не перед нами.
        - Прекратите! - повторил человек, и я оборвала музыку. - Как вы можете… когда там - такое?!
        - Где - там? - тихо спросила я. Он услышал.
        - Там! - указал он в сторону Вьюжных лесов. - Не люди! Нелюди!
        - Там Старшие, - недовольно проговорил Старейший.
        - Нет! - заорал человек. - Это не они! Скажите всем! Всем расскажите! Идут… сюда идут - много! Полчища! Нас десятеро было - я один выжил! Все погибли, все! Страшно! Всем скажите! Всем! Бегите! Скажите! Предупредить… предупредить - скорее!
        - О чем ты, человек? - спросила я. - Кого ты видел во Вьюжных лесах?
        - А-а-а! - Он отшатнулся. - Вы тоже! Вы не люди! Отродья! Вы - заодно! С ними заодно! Старшие - те пропускают их! И вы - тоже!
        - Ты пьян, человек, - с отвращением произнес поднявшийся на ноги Старейший.
        - Я пьян?! Я не пьян! Я все время пью, пью - я хочу забыть! Я видел, видел - их! Видел! Один - спасся!
        Человек снял с пояса фляжку, откупорил и буквально влил в себя ее содержимое.
        - О чем ты? - недоумевающе повторила я. - Расскажи мне, что ты видел?
        - Ты нелюдь! - заявил вновь захмелевший человек. - Ты с ними. Все вы с ними… Гады… Умри, тварь!
        Смертный угрожающе шагнул ко мне, Старейший успел раньше оказаться возле него и резко толкнул в спину. Человек пошатнулся, сделал два неверных шага, пересек линию круга…
        - Нет! - закричала я. Поздно. Бездыханное тело упало на холодную землю. Магия круга убила его. Моя магия. Я закричала-застонала, и баньши подхватили мой вопль. Пусть это не наш человек, но его смерть - наша вина. Мы должны его оплакать. Плакал даже Старейший, кричал и плакал вместе со всеми. Но взгляд его, когда он смотрел на дело своих рук, был довольный. Словно все правильно, все так, как должно было быть.
        ТИАН
        Ее не было в комнате. Я тут же кинулся к хозяину, заколотил в дверь, разбудил, но напрасно - он не видел, чтобы Нара выходила. На шум вышли сонные постояльцы, спрашивая, что за шум, а узнав, материли меня и Нару, почем свет зря. Так стыдно мне, наверное, не было ни разу в жизни. А ведь половина издевающихся сейчас надо мною - стражники. Завтра с утра в казармы явлюсь - засмеют недотепу.
        Само собой, настроения эта оплошность мне не улучшила. Хлопнув за собой дверью так, что стены дрогнули, я устроился в пустой комнате Нары, старательно придумывая, что скажу женушке, когда она надумает вернуться со своих ночных гулянок.
        Куда она вообще могла пойти? Она же в Костряках никого не знает!
        Или…
        О, Единый Всемогущий! Ну за что мне все это? Мало того, что муж поневоле, так еще и жена попалась - сущее наказание. И не знаешь ведь: то ли бояться за нее, идти искать дурочку, то ли злиться и ревновать.
        Стоп. Кого это я ревновать собрался?!
        Нару? Так ведь брак наш вроде и не брак, а так…
        Устроившись на ее кровати, я ждал. К утру вернется - никуда не денется. Уж в чем - в чем, а в этом я уверен.
        И что я ей скажу? Что спрошу? В чем обвиню? На все мои слова она ответит двумя, язык у моей менестрельки бойкий, еще потом и сам виноватым окажусь.
        Эх, перед этим разговором и Огнь мил покажется.
        НАРА
        Гана вызвалась проводить меня обратно до Вороньего Гнезда. По дороге мы молчали - после смерти охотника мне было неприятно говорить с теми, кого до недавнего времени я считала своей семьей. Пусть не самой лучшей и доброй, но семьей, близкими существами…
        Не важно. Теперь у меня есть Тиан, пусть и недолго нам оставаться вместе. Не важно. Люди перестали быть мне чужими, а баньши перестали быть своими… да и случайно ли Старейший назначил праздник сегодня? В самую обычную осеннюю ночь, которая ничего не означает, и в которую ничего не произошло… кроме появление в Кругу человека. Что он хотел сказать мне перед смертью?
        - Эй, Нара! - засмеялась баньши. - Вот твое окно, куда ты собралась?
        В задумчивости я прошла мимо таверны, даже не заметив ее… да уж.
        - Ты все такая же, - продолжала смеяться Гана. - Ну, где твоя веревка?
        Она дотронулась до свисающей из окна паутина, та засветилась и принялась утолщаться.
        - Столько хватит? - спросила баньши, когда толщина паутины достигла двух пальцев. Я кивнула. - Прощай тогда, Хранительница Угасшего Рода, - уже серьезно произнесла Гана. - Ты всю ночь пела для нас, а мы никак не расплатились.
        - Обычно мы платим знанием, - вполголоса ответила я. - Скажи, что ждет моего человека?
        Гана покачала головой.
        - Великая запретила рассказывать будущее. Я подарю тебе совет - убирайтесь оба из города! Прощай.
        - Почему?.. - начала было я, но Гана вошла в стену ближайшего дома и скрылась с моих глаз. Мне оставалось только выругаться и вернуться к паутине. Заклинание баньши долго не продержится, даже Старейший не дал бы мне больше пятнадцати минут. Я привязала к свободному концу гитару, чтобы не подниматься с грузом за спиной, и влезла в окно. Не сказала бы, что у меня это хорошо получилось, все-таки, баньши обычно по стенам не лазают. Тяжело дыша, я выбралась в комнату и поспешила втащить гитару, пока паутина не утончилась обратно.
        Когда все было сделано, я отпустила паука, всю ночь так и прождавшего разрешения удалиться… и тут услышала за своей спиной холодный голос:
        - Не хочешь объяснить, где была?
        ТИАН
        Кто-то тихо беседует под окном. Нарин-то голос я сразу узнал, но вот с кем она говорит? Голос вроде мужской? Подкрался к окну, прижался к стене, выглянул, чтобы не видно меня с улицы было. Говорят… Ничего не видно, прямо под окном стоят, только голоса тихие… И говорят на истинном. А потом, вижу, тонкая паутинка, что к подоконнику прицепилась, засветилась, толще стала, напряглась. И пыхтит кто-то внизу, лезет… Я к двери-то отошел, чтобы будто только появился…
        И тут она влезает в окно, не обращая на меня никакого внимания, перегибается через подоконник и начинает вытягивать наверх свою волшебную веревку, с каждой секундой все тоньше и тоньше становящуюся. И при этом бурчит себе что-то под нос на этом своем птичьем-истинном…
        - Не хочешь объяснить, где ты была? - спокойно. Скрестив руки на груди, стою. Жду…
        Она вздрогнула, словно испуганный кролик. Чуть не подпрыгнула. С грохотом упала гитара. Хорошо в комнату - не наружу. И обернулась: а в глазах страх… Страх и злость. А еще растерянность. Я подошел к кровати, зажег свечу, заплясали на стенах тени, пламя затанцевало в ее зрачках… На мгновение она показалось мне маленькой растерянной девочкой, но вот Нара на мгновение закрыла глаза, и наваждение исчезло. Наглая менестрелька, явившаяся домой под утро не испытывала никакого раскаяния… Как я и думал, объяснять она ничего не собиралась, совсем наоборот, объясняться должен был, по ее мнению, я:
        - Что ты тут делаешь? - спросила Нара сухо. - Если я правильно помню, это моя комната, а твоя через две двери вглубь по коридору. Или ты опять пьян, что не помнишь дороги?
        - Я не пьян… к сожалению. Я твой муж, Нара, что бы ты там себе не думала. Ты сама согласилась выйти за меня, сама позволила вдеть ленту в волосы. И мне не все равно, когда моя жена по ночам бегает куда-то.
        - Муж? - она скривилась, как я и… боялся. - Муж?! Тиан, о чем ты?! Неужели ты всерьёз принял нелепый фарс, в который нас втянули в той деревне?! Как ты можешь быть моим мужем, Тиан? По каким законам? Или ты думаешь, Старшую можно связать какой-то лентой?!
        И охнула, зажав рот рукой.
        А мне обухом по голове ее слова. И-ди-от!
        Ведь мог догадаться, что ни один маг, ни один менестрель на истинном так свободно, как Нара, не говорит. Это последнему дураку понятно было, вон, Кольд, наверняка сразу признал, поэтому и предостерегал меня!
        А я идиот.
        На истинном свободно говорят фейки…
        А еще их отродья.
        Больше никто.
        И ведь больно-то как, будто Нара мне нож в спину всадила. Во всем этом безумии, начавшемся со встречи с Княгиней, она была единственной, в ком я был уверен. Она так пыталась меня уберечь, даже рискнула разгневать Реи'Линэ… Спектакль, чтобы приставить ко мне соглядатая? Зачем тогда Кольд? Зачем тогда… все?
        - Значит, Огнь побоялась меня одного отпустить с Вольграда, тебя приставила, - пальцами тушу фитиль, хмыкаю. - Да уж, не угадала с выбором, из тебя никудышный проводник.
        - Тиан… - пропала злость из ее голоса. - Тиан, я сейчас все объясню…
        - Не надо, - и откуда во мне этот гнев? Откуда такая ненависть к Наре-Старшей, Наре-Лгунье? Я… любил… ее. Смертную девочку, потерявшуюся и прибившуюся ко мне, чтобы выжить. А вот эту Нару я не знаю. И знать не хочу. Хватит с меня нелюди! Хватит! Надоело, что всяк пытается управлять мной, приказывать. - Не надо ничего объяснять. Выметайся. Чтоб духу твоего здесь больше не было! И не показывайся мне на глаза, слышишь, Старшая!
        Она молчит, потом хмыкает и, гордо держа голову, не глядя в мою сторону, хватает так и не разобранную сумку. А потом выходит, громко хлопнув на прощанье дверью…
        Я делаю шаг, второй… Ноги не держат. Сползаю по стеночке… Глаза щиплет. С чего бы это? Неужели я жалею, неужели…
        Дверь тихонько приоткрывается и она проскальзывает обратно…
        - Ты, извини, я ненадолго… за… гитарой… - шепчет, а потом бросает сумку и опускается рядом… И говорит-говорит-говорит… Сбиваясь, путаясь в словах, теряя нить рассказа. Она объясняет, молит… Просит… Гордая Старшая, так и не понявшая одной простой вещи. Как не понял Кольд. Как не поняла Княгиня-Огнь…
        Может быть я и нужен Наре, но она нужна мне сильнее… Потому, что без нее меня нет. Я еще жив только потому, что она рядом…
        НАРА
        Пустота в душе, которой у меня нет и быть не может. Пусто в прошлом, пусто сейчас и пусто в будущем. Нет никого и ничего, я всё испортила сама, я одна во всём виновата… Ох, это про меня сказано: «язык мой - враг мой». Тиан сидит у стены и смотрит прямо перед собой. Как я могла его оскорбить? Как я могла при нём проболтаться? Всё потеряно. Всё бессмысленно. Я говорю, пытаясь хоть что-то объяснить, хоть в чём-то извиниться… Он злится за ложь - сейчас услышит правду. Всю правду… как мне надоело её скрывать…
        - Что ты, человек, знаешь о баньши? Слышал ли о нас в сказках, что в детстве тебе рассказывали на ночь? Или, может, уже здесь - истории о бесплотных существах, которые кричат, пророча беду? Может, слышал. Может, нет. Я не знаю. Но и ты не знаешь, что такое - быть баньши. Что мы такое. Что я такое. Тысячи лет, поколение за поколением мы живем в людских домах. Нас видят и слышат только маленькие дети, которых мы воспитываем, развлекаем, учим быть такими, как это требует честь Рода. Существование Рода. Остальные слышат только наши вопли - ты понял уже, как я могу кричать, если надо, но это далеко не все, на что я способна. И все в Роду знают - кричит баньши - быть беде. Надо одуматься. Изменить решение. Уехать или остаться, жениться или развестись, отослать детей или вернуть домой. Так было. Так должно было быть. Но… Знаешь ли ты, что такое Род Воинов? Не знаешь, хоть они все - твои предки. Даже ведая будущее, нельзя предсказать, что Воин выкинет в следующий момент. У вас есть одна радость - битва, только в бою вы спокойны и счастливы. А другим это кажется безумием. Воины рождались в моем Роду, в
Роду Тиана Берсерка. Воины рождались - и уходили. Уходили в бой, в смерть, в пламя. Уходили, оставляя позади рыдающих родных, жен, детей… и меня. Многие, очень многие погибали - поначалу. Мне едва удавалось воспитать их так, чтобы они женились. Оставили потомство. Продлили Род. Не более. Им плевать на слезы - их ждал впереди Огнь. Их путь. Их выбор. Их предназначение. Я старалась. Я очень старалась изменить своих людей. Сделать их более послушными. Спокойными. Мирными. Чтобы не уходили, чтобы оставались, воспитывали детей, нянчили внуков… Лучшие - не менялись. Оставались другие. Мелочные, жадные, скупые, недобрые, трусливые. Я и сама не понимала, как так выходит. Чем послушнее становились мои люди, тем противнее было пестовать их Род. А потом он угас. И я больше не была нужна.
        - Что такое баньши? Бесплотная тень в детстве человека, крики и плач - когда он вырастет. Княгиня оказала мне милость - дала мне смертное тело и послала к тебе. Чтобы я нашла тебя. Чтобы твой Род не угас на тебе. Чтобы ты оставил потомство. Чтобы я смогла жить рядом с вами. Воспитывать твоих детей, внуков, правнуков… Княгиня оказала мне милость - но как сложно было привыкнуть к смертному телу! Как страшно быть человеком! Я увидела тебя и узнала сразу. Ты похож на них, на своих предков - и не похож в то же время. Но сначала я этого не понимала, не могла, не хотела понять. Ты стоял на воротах - смешной, замерзший, в потрепанной одежде, стоял, пропуская никому не нужных людей в город. Твои предки перевернулись бы в гробу, узнав, как низко пал их потомок. А ты выполнял свой долг. Тебе было холодно, ты был беден. И все же ты поделился со мной - курткой, деньгами, обедом… Ни о чем не спрашивая, просто потому, что видел: я о себе позаботиться не могу. А я и правда не могла. Княгиня не дала мне ни денег, ни знаний, как выживать в смертных землях. Чужие судьбы - плохой учитель. Я ничего не знала. Совсем.
        - Когда я пришла в себя, я решила: так больше не будет. Я изменю тебя, изменю твою жизнь. Ты станешь другим - таким, как мне удобней. Богатым, сытым, спокойным. Заведешь свой дом, женишься, оставишь потомство. Перестанешь разбрасываться своим добром. Продолжишь Род так, как угодно мне. Я решала твою судьбу - как умела. А умею я плохо. Но, какая ни была, я все же баньши. Ты должен был измениться, подчиниться моему решению… а ты не менялся. Не менялся, и все. Ты сам принимал решения - за нас обоих. Ты сам делал свой выбор. Каждый раз - сам. Я… это я училась у тебя, а не наоборот! Так не должно было быть, так неправильно - то так было. И я ничего не могла изменить. Не могла заставить тебя свернуть с пути Воина.
        - Когда я поняла, насколько изменилась, я решила уйти. Потому что вмешивалась в твою жизнь так, как недолжно. Потому что мешала тебе. Потому что была только обузой. Я думала, справлюсь. Но ошиблась. Ты… ты значил больше для меня, чем должен был. Много больше. Все было не так, неправильно. А потом ты додумался вернуть меня к себе. Что я могла сделать? Как было объяснить тебе, что я - помеха на твоем пути? Что лучше тебе было б избавиться от меня? Забыть и не вспоминать? Ты сказал - я нужна тебе. И я смирилась. Ты - последний из моего Рода, твои желания - это и мои желания тоже. Но… Знаешь, Тиан, я тогда не поняла. И еще долго не могла понять. Даже не будь я баньши. Даже не будь я в смертных землях привязана к твоему Роду. Я все равно пошла бы за тобой. Все равно куда. Хоть за Грань. Пошла бы за тобой, даже если бы ты не просил. Даже если бы не звал с собой. Просто потому что ты - это ты. Такой, какой есть, а не какой хотелось мне. Потому что ты мне нужен, как я нужна тебе. Была нужна.
        Я сглотнула, отвернулась, смахивая слезу. Плакать - такое привычное занятие, почему теперь я не хочу, чтобы Тиан видел мои слезы? Я действительно верю в то, что говорю. И… не хочу, чтобы он это знал. Мой человек, мой муж считает меня манипуляторшой - он не поверит. Он прогнал меня. Теперь я умру.
        Я умру, но плачу вовсе не от того. А оттого, что без него мне и не хочется жить. Потому я и ушла тогда, ушла, не желая, чтобы однажды случилось это. Не желая, чтобы он меня прогнал. Лучше самой, так честнее. Но что теперь поделаешь?
        На миг вспыхивает надежда. А что, если сказать Тиану об угрозе Ткачихи? Он добрый, он позволит мне остаться, если без него мне угрожает смерть…
        Нет. Ни за что. Не хочу. Только не так. Мне не нужна его жалость, брезгливое позволение оттираться возле него, чтобы и дальше длить свое ненужное существование. Нет. Этого он не узнает. Ни об угрозе Ткачихи, ни о том, что моя жизнь связана с его, что я умру, как только мой человек уйдет из жизни. Незачем ему знать. Да и… так даже лучше. Я бы не смогла жить без него. Так пусть меня убьет Княгиня, едва я шагну за порог. А он - он ничего не узнает. Я ему не нужна. Слишком долго я лгала ему. Слишком долго обманывала…
        Тиан молчит. Не хочет говорить… Может, ждет, пока мне надоесть нести жалобную чушь, и я, наконец, его покину. Может, нет. Может, думает…
        Потерпи немного, это ненадолго. Мне осталось сказать тебе самую малость. То, что стоит сказать перед смертью своему человеку. А потом я тихонько уйду. И исчезну. Ты даже не узнаешь, куда я денусь. Пожалуйста, Великая, сделай так, чтобы Тиан не искал меня. Чтобы даже не помнил…
        - Я сейчас сказала, что пошла бы за тобой, куда бы ни лежал твой путь. Это неправда. Одна дорога мне не доступна - и ты выбрал именно ее! Я не могу уйти в Огнь. Я не могу принять пламени. Это… это сильнее меня, Стихии враждебны нам, они опасны, несут гибель. Не знаю, как объяснить, ты не поймешь, наверное. Ты ушел в Огнь - там, у хижины. Ушел ради спасения глупой девчонки, заигравшейся непонятно во что. Ради нее. Ради другой. Ушел. Я думала, это все. Огнь никогда не возвращает свою добычу. То… существо, в которое ты превратился. Генерал. Это… это был не ты. Мне никогда в жизни не становилось так страшно, как тогда, когда я глядела в горящие Огнем глаза того существа - и понимала, что ты уже никогда не вернешься. Что Огнь отнял тебя - навсегда.
        - Я ошиблась. Ты вернулся - я даже не знала, что так бывает. Не помню, какую чушь я несла от страха. А ты ушел. Бросил меня. Мне никогда в жизни не было так горько. А потом я снова нашла тебя. Как странно было слушать твое признание! Твои страхи, твои опасения, твоя забота обо мне… А я думала «знал бы ты». Знал бы, о ком так печешься. О ком волнуешься. Ведь это я привела твой Род к упадку. Я и никто другой. Пришла пора это признать. То, что ты вырос такой, каким вырос - не моя заслуга. Твое счастье, что ты не встретил меня в детстве. Тогда ты никогда не смог бы сделать свой выбор. Найти свое предназначение. Уйти в Огнь, когда придет твой час. Никогда. И это случилось бы по моей вине.
        - Ты знаешь, Тиан, раньше - я никогда не уважала людей. Иногда любила - как ты бы любил котенка или щенка. Но не уважала. Не за что мне было вас уважать. Одни слушались - и вызывали презрение. Другие были строптивы - и вызывали гнев. Ты - единственный - вызвал уважение. Я не знаю, почему. Я не знаю, где я ошибалась раньше. Я только знаю, что это было. И теперь - я рада, что у меня ничего не вышло. Что ты не изменился так, как я хотела. Что ты изменил меня.
        Я вздохнула. Слова не шли на ум. Мне больше нечего было сказать сидящему рядом человеку. Наверное, это было и не нужно. Все ненужно. Самая бесполезная, самая бестолковая среди баньши… Я встретила свою любовь, хоть и не должна была. Он оказался человеком и прогнал меня. Закономерный итог нелепой жизни.
        - Прощай, Тиан. И, если сможешь, прости.
        ТИАН
        Она говорила, говорила и говорила… а я слушал - оцепеневший, безразличный к ее словам. Старшая? Ну что ж, это прекрасно объясняет все ее странности. Баньши? Никогда не слышал. Хранительница Рода? Еще лучше!
        Мне надоело. О, Единый, мне все это надоело! Я устал ото лжи, от масок, от того, как каждый пытается меня использовать. Устал… Надоело…
        - Прощай, Тиан. И, если сможешь, прости.
        Она встала, отряхнула подол. Я так и не посмотрел на нее - ни к чему. Пусть уходит, так лучше. Хватит с меня…
        Только вот сердце екнуло при мысли, что все - вот сейчас закроется за ней дверь, и я вновь останусь один. Ничейный. Никому не нужный.
        Нара медлила, то ли надеялась, что я отвечу, то ли вновь играла, надеялась вызвать сочувствие, надеялась, что я прощу, пожалею, приму, забуду…
        Я запрокинул голову, больно ударившись затылком о стену, застонал - не от боли, от отчаяния. Тиан-Тиан, что же ты такой лопух? Ведь ты на самом деле хочешь, чтобы она осталась… Ведь если она помедлит еще секунду, ты попросишь…
        - Как только ты переступишь порог, я уйду в Огнь, - произнес я, с трудом разлепив спекшиеся губы. - Ты это понимаешь, баньши? Ты понимаешь, что натворила? И дело даже не в том, что я… люблю тебя… Нет, совсем не в этом… Просто ради тебя я цепляюсь за эту жизнь, борюсь с Огнем. Думаешь, не будь тебя рядом, я бы поперся в эти Костряки, стал бы терпеть, сражаться с тем чудовищем, что живет во мне? Ты такая… мудрая, старшая…
        - Ты хочешь, чтобы я осталась? - в ее голосе столько надежды, столько облегчения, что мне становится смешно. И ведь я понимаю, что она никогда не желала мне зла. Я вижу, что сейчас… впервые… она не лжет. Не лжет, говорит правду - всю, без малейших умалчиваний.
        Горько рассмеявшись, я открыл глаза. Она стояла на пороге, спиной ко мне. Худые плечи мелко подрагивали… И веяло от нее страхом, болью и сожалением - не ложью.
        - Нара…
        - Тиан, - одновременно.
        - Дай я скажу, - вытянув затекшие ноги, я с трудом нащупал и сорвал ленту, запутавшуюся в волосах. - Вот это - я. Я - Воин, я - от Огня. Но пока ты рядом, я останусь, я буду жить…. Скажи, Нара, ты готова принять меня таким? Прекратить пытаться меня переделать? Ты - Старшая. Я - Генерал. Но можем ли мы быть друг для друга… людьми?
        Она робко улыбнулась…
        ГЛАВА 8
        27 ноября - 2 декабря
        Иногда она приходила сюда - покидала свой гамак и мир паутины. Люди, видевшие сидящую на камне посреди Черного Озера фейри, звали Ткачиху Плачущей Девой, говорили, что встретить ее - к удаче. Смертные всегда ее забавляли… Бывало и такое, что одаривала она нечаянных… А бывало отдавала слугам своим.
        - Зачем тебе это? - спросил он, легко запрыгивая на камень, по его желанию возникший рядом с ее. - Неужели ты не выше мести смертным? Разве они достойны твоей ненависти?
        - Ты не понимаешь, Лисенок… - добродушно ответила она. - Ты просто не в состоянии понять. Даже ты, известный любитель смертных, видишь в них лишь забавные игрушки, но кому, как не мне, знать, что они - нечто большее. Он одолел меня - Ткачиху Судеб. Он разорвал мой узор - этот Берсерк. Он сделал то, что под силу лишь Аметистовой Вьюге, Всемогущей Стихии, понимаешь? И ты считаешь, смертный, что совершил нечто невообразимое даже для нас, Князей, не достоин моей мести? Кто тогда, если не он?
        - Этот мальчик - не Берсерк. Не тот, кто оскорбил тебя. Ты обрекла его, обрекла пол-Роси… Просто чтобы воздать должное его прародителю?! - Лис тряхнул головой. - Иногда я не понимаю, как мог Хаос породить нечто столь… безумное… как род фейри.
        - Зачем ты пришел, Ли'Ко? - спросила она. - Неужели, молить о пощаде? Твоя судьба вскоре вернется в мой узор… Кто знает, что я…
        - Не за этим, - прервал он Великую Княгиню. - Я пришел предложить тебе еще одно пари… Ты же знаешь, я люблю спорить…
        НАРА
        Из Костряков уходил обоз. Припозднился он - по осеннему бездорожью ехать, но вот - уходил. В обозе не увозили ни денег, ни камней драгоценных, ни бумаг, ни имущества. Уезжали дети пяти семейств Костряков. Пяти Великих Родов - я видела баньши среди провожающих. Странно, зачем они пришли? Обычно мы не приходим прощаться. На двух телегах ехали одни только дети - подростки, молоденькие юноши и девушки, - на третьей вместе с самыми маленькими сели две женщины. В отличие от нашего, этот обоз хорошо охранялся - с ним отправили двоих лучших в Костряках магов и с десяток охранников. Тоже не последних, как я вижу. Не удивлюсь, если баньши еще у Ткачихи благополучный путь выпросили, шутка ли - всех потомков своих Родов в одной куче отправить по здешним-то дорогам! Странно все это, странно.
        Недалеко от Кузнеца я заметила Старейшего. Баньши недовольно хмурился, глядя, как его человек прощается с молоденькой женщиной, отдает ей какие-то распоряжения, советы, просьбы, целует девочку у нее на руках и - украдкой, словно стесняясь своих чувств, - саму женщину. Старейший увидел меня, кивнул, подошел, встал рядом.
        - Кто она? - тихонько спросила я.
        - Она? Да жена его, кто еще?
        - Жена?!
        Старшему из сыновей Кузнеца пятнадцать лет, а жене хорошо, если больше двадцати пяти будет. Неужто так сохранилась? Да нет, что за чушь, я вижу настоящий возраст, что человека, что Старшего!
        - Вторая, - продолжая хмуриться пояснил Старейший. - Первая умерла недавно, вот, теперь на этой женился.
        - Что-то не так? - уточнила я. - Чем она плоха?
        - Да ты не видишь разве? Не человек она, помесок.
        - Да в каком поколении у нее Старшие в предках были!
        - Все не подходит. Но Кузнец уперся тогда, сказал - Род продолжен, теперь может на ком захочет жениться. Теперь вот с детьми отсылает. Тоже выдумал. Никто, дескать, лучше нее за детьми не проследит, ему спокойнее будет.
        - Вот как, Старейший, - удивилась я. - А я-то думала, ты без труда со своим Родом справляешься.
        Баньши бросил на меня злобный взгляд и отвернулся. Помнит, как на всех прошлых встречах поучал и издевался над моей неумелостью. И я помню. Выходит, не все так просто, как мне казалось, выходит, у всех бывают ошибки и неудачи. Знала бы раньше…
        Кроме жены Кузнеца, на телеге сидела еще одна молодая женщина, уже постарше. Она держала на коленях трехлетнюю девочку и удерживала возле себя семилетнего мальчика. Тот вертелся и все рвался поиграть с другими детьми. Провожали женщину двое - ужасно грустный от предстоящей разлуки мужчина и Гана. Баньши стояла возле самой телеги и со встревоженным видом шепталась с девочкой. Дитя насупило брови, наморщило носик и готовилось разразиться диким ревом. Гану это, по непонятным причинам, радовало; она все подливала масла в огонь, пока девчонка не разрыдалась, вцепившись что есть силы в отцовский рукав. Она ревела, что никуда не поедет без любимого папочки, что ей страшно и что, если папочка с ними не поедет, непременно случится что-то очень плохое. Мальчишка рядом презрительно фыркал и норовил дернуть сестренку за косичку.
        Баньши улыбалась, кивала и что-то нашептывала плачущей девочке на ухо.
        - Гана! - заметил безобразие Старейший. - Немедленно прекрати!
        Баньши отступила от телеги на шаг и развела руками. Мол, я тут не при чем, хотя кого она обманывает?
        Девчонка вопила все громче и громче, ее мать тоже заволновалась. Мол, с мужем ей будет спокойнее, а дитя уже не в первый раз предостерегает их от несчастий.
        Мальчишка дернул сестру за обе косички, та бросила рев и полезла в драку, женщина пыталась призвать их к порядку, но без особого успеха. Так и сидела, не зная, разнимать ли дерущихся детей, уговаривать ли мужа… Сидела с беспомощным видом и утирала слезы. Мужчина решился, вскочил в телегу в тот самый момент, когда глава обоза скомандовал отправление. Телеги медленно стронулись с места.
        - Гана! - закричал Старейший. - Поди сюда! Что ты тут устроила?!
        Они заспорили, поминутно упоминая Ткачиху и зачем-то оглядываясь на меня. Мне удалось расслышать ганино:
        - Ведь не он же… не из-за него все это…
        Потом она сказала:
        - Ей все равно, а для меня в нем вся жизнь… - и дальше снова неразборчиво.
        Старейший топнул ногой и внезапно исчез. Гана стояла, подбоченясь, среди людской толкотни - часть провожающих шла за телегами, часть расходилась по домам, - и ждала. Вскоре Старейший вернулся.
        - Я говорил с ней, - объявил он. - Все будет по-твоему, но тебя ждет наказание.
        - Пусть! - запальчиво выкрикнула Гана.
        - Следующая невинная дева в твоем Роду умрет старухой, - продолжал Старейший. - И ты проведешь в ее облике триста лет.
        - Да хоть четыреста! - захохотала баньши, развернулась и бегом бросилась догонять обоз. Запрыгнула в телегу рядом с мужчиной своего Рода, обняла человека за плечи. - Мне с ними не миловаться! - крикнула она Старейшему и махнула рукой на прощание.
        И хотя смертный не мог ни слышать, ни видеть, ни чувствовать ее присутствия, он вздрогнул и поежился, как от сильного холода.
        Готова спорить, в эту минуту Ткачиха в своем гамаке из судеб пожалела, что не сказала «пятьсот лет». Хотя… Зная Гану, уверена, она не расстроилась бы даже от тысячи в старческом облике, если уж добилась своего. Странная она баньши, Гана. У меня еще не было Рода, а ее уже тогда звали - безумная. Ведь она влюбилась в человека и умолила Ткачиху отдать ей его потомков… Среди нас о ней ходило столько легенд и слухов, сколько не бывает среди баньши: ведь мы всегда знаем наверняка. Но Гана…
        Говорят, она увидела его нить в паутине судеб. Говорят, влюбилась с первого взгляда. Говорят, упала в ноги Повелительнице - с просьбой разрешить ей колдовство. С просьбой вмешаться в его судьбу.
        Говорят, она нашла кого-то из Старших, кто начертил ей круг и привел туда человека. Они были вместе всю ночь - человек и баньши. А наутро Гана вывела смертного из круга - целого и невредимого. Потом он женился. Породил детей, прожил долгую жизнь, умер… В ночь его смерти один из его потомков зачал мальчика, как две капли воды схожего с тем человеком - благодаря колдовству, которое всю ночь творила безумная баньши.
        И такие дети будут рождаться пока стоит этот мир. Всегда. И пока они есть, будет жить Гана.
        А еще говорят, что раз в один или два века Гана заманивает своего человека в круг. В круг, где ждет его она одна.
        И еще - если похожий на предка человек умрет, когда его дети слишком малы для брака, безумная баньши зачахнет с тоски.
        Так говорили среди нас - и все это было правдой. Я знала это, потому что когда-то давно, счастливая после той ночи, пьяная своим успехом, Гана делилась со мной подробностями. У меня тогда не было Рода, я редко появлялась в смертных землях, и я спросила - стоило ли оно того? Зачем привязываться к одному-единственному человеку, зачем создавать одинаковых потомков, зачем влезать в долги - тот Старший немало запросил за свою помощь… Зачем все это?!
        Гана тогда сказала, что я все пойму позже… она ошиблась. Не нужны мне потомки, даже если они будут похожи на Тиана и лицом, и характером. Только он, никто другой… Без него я не хочу жить. Как глупо…
        Люди уже разошлись от ворот, осталась только стража. Старейший, как и я, не ушел, он стоял неподалеку и подозрительно вглядывался в мое лицо. Что ему надо? Чего он боится, о чем подозревает? Думает, я сделаю какие-то выводы из выходки Ганы, из их странного разговора? Или просто ждет, что выкину уже я?
        Гана… Она никогда не заботилась о том, чтобы в ее Роду было много потомков, поэтому эта семья - все, что у нее есть. Если что-то случится хотя бы с одним из них - весь Род окажется под угрозой. Не потому ли она поспешила увести своего человека - а он точь-в-точь похож на своего предка, Гана мне того когда-то показывала… Не потому ли Ткачиха не так уж и разгневалась на ганино самоуправство? Потому что убить этого смертного - значит убить и Гану? Княгиня, конечно, любого из нас покарает, не задумываясь - если заслужили, но Гана никогда не раздражала Эйш-Тан, не в пример мне. А Ткачиха даже меня не убила, когда я ее разгневала, даже мне нашла дело. А уж Гана-то… Великой всегда было интересно, что выйдет из ганиной затеи. Наверное, потому-то она и позволила спасти человека, а то и с самого начала решила, что так и будет, только не предупредила баньши. Наверное. Спасти. А теперь - стоп. От чего спасти?! Почему я уверена, что ганиного человека здесь ждет смерть? Девчонка сказала? Но это со слов Ганы, а та могла исказить или скрыть часть правды, лишь бы уговорить смертных. Но ведь Гана и раньше меня
предупреждала… и человек, которого мы убили в кругу, тоже говорил о какой-то опасности…
        Я подняла глаза. Старейший все еще стоял рядом, не сводя с меня настороженного взгляда.
        - Почему Гана увела своего человека отсюда?
        Старейший поднял брови.
        - Откуда я могу знать, что взбредет безумной баньши в голову?
        - Какая Кострякам грозит опасность? - не отставала я. - Что увидел тот человек, который умер ночью в нашем кругу? Зачем вы его убили? Что задумала Великая? Почему я должна не отходить от Тиана? Зачем Княгиня дала мне смертное тело? И…
        - Замолчи! - рявкнул Старейший. - Думай, о чем говоришь! И придержи свой поганый язык, баньши угасшего Рода!
        А вот это он зря. За столько тысяч лет знакомства мог бы и запомнить, что я не выношу, когда на меня кричат и пытаются приказывать.
        - Что, Старейший? - рассмеялась я ему в лицо. - Значит, я угадала? Княгиня еще не наигралась, не надоело плести красивые узоры? А ты и рад стараться. Вон как хлопочешь - хочешь, чтобы ни одна смертная душа не ускользнула от гибели. И не жалко тебе, Старейший? Ты ведь их рождение видел, и рождение их предков. И как Костряки строились, видел. Ты ведь не только Род Кузнеца хранишь, на тебе весь город держится. А, может, свободы захотелось? Может, Княгиня обещала отпустить тебя, как только Город падет? Ну, признайся мне, здесь нет чужих ушей. Что она пообещала тебе, прародитель? Если жить надоело - так шел бы в Хаос сам, эта дорога никому не закрыта. А если…
        Высказать очередное предположение я не успела. Старейший изменился в лице, оскалил зубы, как зверь, резко шагнул на меня, поднимая руку для удара. Я отшатнулась, закрывая голову руками. И - ничего не почувствовала. Коснуться друг друга мы можем только в кругу или в доме Ткачихи. Об этом знал и Старейший.
        - Ты ответишь за свои слова, баньши угасшего Рода, - прошипел он, отступая на шаг. - На следующей встрече - ответишь за каждое.
        Я снова расхохоталась.
        - А с чего ты взял, что я туда приду? Что буду чертить для вас этот проклятый круг? Зачем, как ты думаешь, мне по ночам играть на ваших встречах? Выслушивать оскорбления, смотреть, как вы убиваете людей…
        - Придешь, - перебил меня баньши. - На коленях приползешь, лишь бы приняли. И очень скоро.
        Теперь уже я рванулась к нему.
        - Скоро?! Когда это? Что еще вы задумали? Чью смерть вы захотите приблизить? Кого заманить в круг? Ответь мне! Старейший!
        Баньши пропал. Исчез из вида, словно и не было его. Миг - и он снова стоит передо мной. К Княгине ходил… или она позвала. Зачем?
        - Не городи чушь, Нара, - неожиданно мирно ответил Старейший. - Откуда ты только этот бред взяла - смерти, нападения, гибель города. Заманить, убить, предать… Ты действительно считаешь, что мы на это способны? Нельзя столько времени со смертными проводить, они и не то на Старших наговаривают. Ну же, Нара, успокойся. Никому ничего не грозит.
        Я опешила. Что такого сказала Старейшему Княгиня, что он пересилил гнев и принялся меня успокаивать?
        - А человек? - требовательно.
        - Какой человек?
        - Которого мы убили этой ночью. Скажешь, случайность?
        - Нет, Нара, не скажу. - Старейший вздохнул. - Не хотел тебе говорить, но раз уж ты настаиваешь…
        - Не тяни время!
        - А ты угомонись, девчонка, не забывай, с кем разговариваешь, - резко ответил Старейший, но тут же взял себя в руки и приветливо улыбнулся. Да что с ним такое? - Да, мы знали, что человек будет проходить по пустоши этой ночью. Мы нарочно велели тебе начертить круг на его пути.
        - Зачем?!
        - Зачем-зачем… Глупая ты еще, Нара, не знаешь, что такое Приграничье. Человек этот - зверолов, правда, не очень-то мирный… он и его дружки не столько сами ловят, сколько чужие ловушки грабят, когда могут, а то и у других добычу отнимают. Отнимали. Ну, не о том речь. Они забрались далеко во Вьюжные Леса, да перепились как-то. Ну и наткнулись на оборотней… тоже ребята молодые, выпили маленько, гуляли себе по лесу…
        - И что? - не поняла я.
        - И что, и что, - передразнил баньши. - У страха глаза велики, особенно если их заливать всякой дрянью. Хаос их знает, за кого люди оборотней приняли, да только в драку полезли, кричали что-то непотребное. Старшие защищались… люди погибли. Почти все. А когда поняли, что один ушел, поздно было.
        - А мы тут при чем?! - поразилась я. Какая-то странная история выходит у Старейшего, но что не так - никак сообразить не могу.
        - Да ни при чем, если подумать, - согласился баньши. - Но человек шел с криком, будто Старшие - чудовища, людей убивают… мог шум подняться, люди бы мстить пошли, Старшие бы защищались… Ты сама говоришь, я не только один Род храню, я и за Костряки отвечаю. Не хотел я этого допускать. Не мог.
        - А убивать-то зачем? Неужели не было другого выхода?
        - Да не хотели мы никого убивать! - замахал руками Старейший. - Думали людьми притвориться, поговорить по душам, объяснить человеку, в чем он не прав, уговорить, чтоб не поднимал шума. Для этого и никого на помощь из Старших звать не стали, тебя попросили. Кто же думал, что человек нас узнает?
        - Но вы убили его, - наполовину спросила, наполовину заявила я. Старейший сокрушенно вздохнул.
        - Он хотел напасть на тебя, - тихо сказал баньши. - Ты - единственная из нас всех, кому человек мог причинить вред, и, какая бы ни была, одна из нас. Я не мог сдержаться, я должен был защитить тебя. Ты важнее, чем какой-то смертный бродяга.
        - Но… - Я неожиданно растрогалась. Между нами - я имею в виду всех нас - нет никаких родственных или дружеских чувств, никто столетиями не вспоминает, что Старейший породил всех остальных, включая и меня - от предыдущего поколения баньши. Нет, об этом никто не говорит - зачем? Мы терпим существование друг друга - только и всего. А здесь прародитель говорит, что я важна для него, что я имею значение… - А ты не подумал, Старейший, что тело убитого человека обнаружат люди? Они увидят мои следы - сначала из тайного входа к телу, потом обратно. Что мне делать, если меня обвинят в убийстве?
        Баньши покачал головой.
        - Не бойся, Нара, никто не узнает. Круг не только скрывает от посторонних глаз тех, кто в нем находится, он еще и стирает все следы. Иначе люди давно бы придумали объяснение и линиям на земле, и неизвестно чьим следам, и нашим встречам. Не бойся, никто не узнает, - повторил баньши. Не слишком ли он на этом настаивает?
        - А Гана? - спросила я.
        Старейший вздрогнул.
        - Что Гана?
        - Почему она уехала? Зачем увезла своего человека? Чего она боялась?
        - Да не боялась она ничего! - отмахнулся Старейший. - Вечно ты придумываешь!
        - Зачем она тогда весь Род увезла, да еще и сама уехала?
        - Зачем-зачем. Дура она, вот зачем. Ей Великая показала, где живут люди, от которых ее Род продлится. Вот Гана и поспешила туда, чтобы все устроить. Но для ее планов надо детей не просто познакомить, а чтобы те на всю жизнь там остались. Ну, и не хотела семью разбивать. Все равно ей теперь там оставаться, девочка-то еще совсем маленькая. А ты Гану знаешь, она без главы семьи жить не может, вот и устроила… спектакль. - Старейший нахмурился. - Говорил я Гане - уговори своих людей заранее. Тихо, дома, без лишних глаз и ушей. А то такую сцену устроила, смотреть противно. И своего человека без вещей оставила, добро все разворуют, с деньгами опять же как выкручиваться будут… Нет, куда там! Как была сумасшедшей, так и осталась…
        - И все?
        - И все, Нара. Других причин нет, и не ищи. Видишь, как все просто?
        Я покачала головой. Мысли путались. Что-то не так было в объяснениях Старейшего, в чем-то он лгал. Лгал… Баньши? Мы ведь почти никогда не обманываем, помню, как мне сложно было скрывать правду от Тиана в первые минуты нашего знакомства, как тяжело выпутываться из его вопросов…
        - А почему?.. - начала было я, но меня в который раз прервали.
        - Нара! - знакомый голос. Немного встревоженный, но почему-то кажется: притворяется. И недовольный. А вот это всерьез. Кольд. И тут от него покоя нет!
        Старейший злорадно усмехнулся, кивнул на прощание и исчез, оставив меня одну на пустоши за воротами.
        - Ты что это сама с собой разговариваешь? - принялся допытываться наемник, подходя ко мне. - Стоишь, руками машешь, кричишь что-то непонятное, шепчешь… Совсем мозги отморозила? Тиан тебя по всему городу ищет, а ты здесь топчешься.
        - Давно ты слушаешь? - резко спросила я, не собираясь отвечать на упреки или давать объяснения. - Что Тиану надо?
        - Что ему надо, это он тебе сам объяснит. Волнуется он за тебя, пожалела бы хоть…
        - Не твое дело!
        - Не злись, красавица, тебе не идет, - улыбнулся моему раздражению наемник. - Пойдем, отведу тебя в «Гнездо», пока не простыла. Все вы, менестрели, с приветом, о себе не заботитесь.
        На мои возражения, что я и сама прекрасно до дома доберусь, Кольд лишь фыркнул. Покрепче ухватив меня под руку, он почти потащил меня от ворот… Что такое? Он будто боится чего-то?
        ТИАН
        Оставив Нару в ее комнате, впрочем, не слишком надеясь на то, что, вернувшись, найду ее там, я, скрепя сердце, отправился в Совет, получать назначение. Втайне я надеялся, что меня поставят старшим смены - все-таки я с самого Вольграда, пусть и сослан в эту глушь. Здешнее отребье-то по сравнению со мной… И список послужной у меня не так уж плох, я даже к награде однажды был представлен.
        Мои надежды не оправдались…
        Молоденький маг, ответственный за назначения, глянул на меня так, будто что-то мерзкое увидел, брезгливо нос сморщил, губы скривил.
        - Полукровка? - спросил он с презрением.
        - Никак нет, - выпучил я глаза. - Человек я.
        - Ну-ну, - не поверил тот, видимо понятия не имея о том, какие в Вольграде порядки насчет крови-то. На мгновение мне захотелось последовать примеру Кольда - резануть ладонь, подтверждая свои слова, но я вовремя опомнился: еще чего, перед этим ничтожеством унижаться. Больно нужно мне было во главе смены вставать! Я и простым часовым на воротах вновь постою - не гордый! Огнь явно в этом со мной не соглашался - бился во Врата, жаждя проучить смертного недоучку, оскорбившего его Воина.
        - Иди в казармы, - маг накарябал на клочке пергамента пару рун и сунул его мне. - Найдешь Осипа Остроглаза. Скажешь, что в помощь ему тебя направили. В самый раз должность тебе…
        И усмехнулся злобно. Нехорошее предчувствие кольнуло душу: куда ж это я вляпался опять? Неужто…
        К несчастью, мои опасения оправдались. Остроглазый был одним из трех стражников, что отвечали за расследования убийств. Нет, оказаться на воротах в ночном карауле было бы лучшей участью! В Вольграде лишь одного мы боялись больше ссылки в глушь - оказаться среди крыс, как презрительно звали их сослуживцы и горожане. В крысы попадали окончательно спившись или не поладив с начальством - редко кому удавалось после этого прожить пару месяцев, каждую неделю стражники находили их с перерезанными глотками…
        Остроглаз оказался именно таким, как я ожидал - синеносым, с мутным единственным глазом и воняющим перегаром. Его форма была заляпана жиром и чем-то бурым, а под длинными, загибающимися крючками, ногтями можно было сажать огород - столь грязи накопилось.
        - Значит, кхе-кхе, ты новенький, - буркнул он, дохнув на меня перегаром и чесноком. - В самый раз! Давай-ка, дуй к северным воротам, выйдешь, иди вдоль стены, направо… Там пустошь будет, увидишь - поймешь. Мимо не пройдешь, там с утра труповозка стоит, ждет пока мы тело-то осмотрим… Так вот, тело глянь… Там, грят, феечье семя погуляло знатно, а бедолага увидел - вот и не дожил до рассвета, так что ты не усердствуй, главное запомни детали, чтоб можно было бумажку в Совет отнести, что вроде как работаем…
        Нет, похоже, я все-таки был не прав… Не все так плохо. Этот Остроглаз мозги не пропил. И, хотя мне претит это его «вроде как работаем», надо признать, «вроде работать» - это единственный шанс выжить на паскудной крысиной должности…
        Я успел дойти лишь до ворот. Загудело вдруг что-то, засвистело, серебряной дымкой окутало город. Горожане крестились. Оставшиеся за воротами пытались прорваться внутрь, но дымка не пускала, отбрасывала назад. Одна из женщин упала, схватившись за сердце. Я попытался броситься к ней, помочь, но один из стражников ухватил за руку.
        - Не дури! - кричал он, но в стоявшем оре я едва его расслышал. - Маги по…ли щит!
        Я кивнул.
        - … на стену!
        Еще раз кивнул. Нехорошее предчувствие кольнуло душу, заволновался за вратами Огнь.
        Шевелящаяся пестрая масса надвигалась на город. Я протер глаза, не доверяя себе. Это еще что за…? Внизу шумел город, но здесь, наверху, был ясно слышен мерный бой:
        Тум! Ту-дум! Тум-Тум!
        Не люди, не звери - они шли на Город.
        Дыхание сперло. Я наконец понял, зачем Княгиня призвала меня. Чего от меня ждала.
        Тум! Ту-дум! Тум-Тум!
        Гремели обтянутые человеческой кожей барабаны, по которым колотили длинными костями. Мерно позвякивали бубны.
        Легенда ожила…
        Зверолюди вновь пришли с Края Мира.
        И не было людям спасенья, и не было у них Великого Воина, чтобы спас - лишь я: стражник, не способный защитить и себя, не то, что Рось.
        НАРА
        Эти четыре дня я его не видела. Приказав мне никуда не выходить, Тиан ушел сражаться. Спал ли он? Ел ли? Сомневаюсь…
        И вот он вернулся. Когда я уже потеряла надежду и собралась сама отправиться на стены, искать его.
        Он сидел, уткнувшись лбом в подтянутые к груди колени. Словно ребенок, испугавшийся темноты. Сначала я подумала, он не услышал, как я вошла, но Тиан вдруг произнес тихо:
        - Город обречен. Последний раз восход окрасит стены города в янтарь. Последний раз мы увидим, как сядет солнце.
        Он боится? Разве Воин может бояться?
        Мигом позже я поняла - не страх загнал его в эту полную теней и призраков комнату. Не страх, что-то другое… Но что? Как мне помочь ему?
        - Это ничего… Это пройдет… - шепчу невпопад, опускаясь на колени рядом с ним, проводя ладонью по спутавшимся багряным прядям.
        - Ты ненавидишь меня?
        Я хочу ответить, что нет, как я могу ненавидеть моего человека, но молчу, продолжая перебирать его мягкие волосы.
        - Ненавидишь… - по-своему понимает он мое молчание. - Я привел тебя в этот город. Я втянул тебя во все это. Из-за меня… Надо было мне сдохнуть по дороге, ты бы повернула обратно, нашла бы себе новый Род - богатый, бед не знающий… Не будь меня…
        Нужно было объяснить моему глупому, ничего не понимающему человеку, что у баньши может быть лишь один Род. Раз и навсегда Ткачиха привязывает нас к Крови. Не останется Людей, уйдет вслед за ними и Баньши…
        Я должна была рассказать Тиану. Он бы понял. Он бы не стал рисковать моей жизнью, ушел бы, сбежал, осел в тихом месте. Да, я уверена, так бы он и поступил.
        Я такая эгоистка… Хватит лгать себе, все что я делаю - я делаю прежде всего ради себя. Но сейчас это все - о Тиане, не обо мне. Это должен быть его выбор, не мой. Это его жизнь - не моя. Я выдержу, я отпущу, я…
        - Ты плачешь? По кому ты плачешь, Нара? - его пальцы скользят по моей щеке. Плачу? Я? Нет, я не плачу. Баньши провожают лишь людей, не себя. Я. Не. Плачу.
        Но я так не хочу умирать. И я не хочу, чтобы умер он.
        Сухие потрескавшиеся губы касаются моих. Не поцелуй - просто два дыхания становятся одним. От него пахнет дымом и кровью. Запоздало понимаю - он только что вернулся со стен, а тут я со своими…
        - Не плачь, моя Нара, - шепчет он, и я отбрасываю тяжелые мысли. - Не плачь, моя… Нара… Я защищу тебя. Я умру за тебя. Однажды ты будешь рассказывать детям сказки о Тиане, Последнем из Рода Берсерков… Я клянусь тебе в этом.
        Я плачу, уже не сдерживая себя. Впиваюсь зубами в ладонь, чтобы приглушить всхлипы, но он видит, отводит мою руку. И целует. И я тону: в поцелуе, в запахе, во тьме, в его тепле и странном чувстве, колющем сердце.
        Я всегда жила ради будущего, ради чужого будущего. Но здесь, сейчас, мне плевать, что будет завтра. Пока я с ним - мне плевать…
        ТИАН
        Вечность тому назад я верил, что жизнь - высшая ценность. Право на жизнь дано нам от рождения, от первого вздоха. Лишь Проклятые лишены его. Да, я верил в это… Вечность тому назад. Сейчас я понимаю, что ошибался. Первейшее право человека - право на смерть. И никто не лишен его. Право на смерть - право принять ее или бежать от нее.
        Нам не выстоять. Город падет. Их шаманы слишком сильны, нашим магам - жалкой горстке сосланных в Пограничье неудачников - не справиться с их кровавой магией. Мы продержались так долго, - почти четыре дня, - лишь благодаря тому, что наемники взялись за оружие. Наемники да охотники. Но стрел не хватает, людей - тоже. Сотни уже погибли, сотни - ранены.
        Да, нам не выстоять…
        И я боюсь. Не за себя. За Нару. Нару, которую я притащил в этот проклятый гибнущий город. Я поклялся защищать ее, но обрек на участь, что хуже смерти: быть сожранной нелюдью. Лучше бы я ее своими руками…
        Нужно было бежать, выбираться из осажденного города, ползти крысиными норами, но…
        Но я не мог. Даже ради нее не мог. Сбежав, бросив людей, я перестал бы уважать себя. Я бы себя возненавидел. Каждый миг я бы помнил, что струсил, бросил, смалодушничал. Она бы все равно ушла от такого меня - не выдержала бы, презирала бы.
        - Что, прохлаждаешься? - спросил синеглазый наемник, падая рядом, утирая выступивший на лбу пот. - Там наши бочки с вином на стены прикатили: всем наливают. Говорят: грех такое вино нелюдям оставлять. Пойдем? А то не достанется…
        Я невольно улыбнулся… Старшие и Князья презирают людей - но как можно презирать тех, кто, глядя в лицо смерти может думать о хорошем вине, кто может смеяться над страхами?
        Люди разные, но на каждого труса найдется герой. На каждого лжеца найдется менестрель.
        Их стоит защищать…
        - Менестрелька-то твоя где? - спросил Кольд.
        - Я ее в «Гнезде» оставил. Она все на стены рвалась, но ей там делать нечего, еще стрелой шальной заденет, - я нахмурился, вспомнив скандал, который Нара мне закатила. Пришлось запереть ее в комнате, а то бы за мной побежала. Хорошо еще хозяин обещал присмотреть…
        - Может оно и лучше бы было, стрелой-то… - начал Кольд осторожно.
        - Что, думаешь, не удержим?
        - А сам-то как считаешь?! - Кольд хлопнул себя по колену. - Сильны, твар-р-ри, Хаос их пожри! Тут вся армия Роси нужна. Не выстоим. Солнце сядет - они на прорыв пойдут. Маги-то выдохлись, щит истончился, да и ворота не удержим. Так что… Совет тебе - убей ее сам. Эти твари такое с женщинами творят - что мне блевать хочется, а уж…
        - А Князья и Старшие? Неужели не помогут? - спросил я, все еще цепляясь за отчаянную, несбыточную надежду, что не придется… - Ведь там, под Псховом… Там они вмешались, защитили. Неужто теперь иначе будет?
        Кольд устало вздохнул. Он выглядел осунувшимся - сутки на ногах. Одежда была подрана: он был одним из тех смельчаков, что утром рискнули сделать вылазку за ворота. Впрочем, он выжил. Их всего трое из двух десятков вернулось.
        - Та история - другое дело. Князья тогда не просто так вмешались. Их об этом настойчиво попросил тот, кому они не могли отказать. Да и то, взамен потребовали услугу. Тогда люди не справились бы сами. Но сейчас… Сейчас город может выстоять без помощи чужаков. Ведь так? Ты ведь знаешь, о чем я? Ты знаешь…
        Он внимательно смотрел на меня. Он ждал. Ждал и решал. И в этот момент я понял: время пришло. Время выбирать. Время решать. Время доказывать свое право на Имя.
        Но я не мог…
        Не мог!
        Я знал, что это - трусость. Слабость.
        Но я не был Берсерком. Существо ждало, что я подтвержу свое право, повторю подвиг предка.
        Только вот я - не он. Потому, что я не считаю его героем. Потому, что я никогда не повторю его дел. Великих дел, прославивших его в веках, но дел злых.
        - Велика ли разница? Что смерть от лап этих, что смерть в Огне… Едино все, - горько заметил я. - Даже если ты прав, если я - Тиан Берсерк, я не смогу… Я не имею права. Целый город обречь - кем это надо быть?! Как их пламени отдать?! Всех - детей, стариков, женщин? Огнь-Смерть когда-то увел за собой целый город. Может он и считал, что в праве, но я - нет.
        - Ты мог бы стать Великим Воином, Тиан Берсерк. Более Великим, чем Первый, - торжественно произнес Кольд. - И то, что ты сейчас сказал, лишь доказательство этому. Но ты ошибся, Тиан Берсерк. Нельзя вернуть прошлое, невозможно повторить узор Ткачихи. Тот выбор был сделан твоим предком, но ты… Ты можешь найти свой путь. Ты должен его найти. Или этот город падет. Или твоя женщина будет сожрана одним из монстров, что не знают жалости. Или я разочаруюсь людях…
        И он сбросил маску. Не приспустил - снял.
        Еще вчера бы я испугался. Отшатнулся. Сейчас же я был благодарен ему. Благодарен за то, что он меня поддержал, что помог, что он… верил в меня.
        Кем бы он ни был.
        Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Он кривил в усмешке похожий на разруб рот. Я - просто улыбался. Улыбался странному, невероятному существу, с которым сражался плечом к плечу, который не смотря ни на что продолжал в меня верить, не упрекнул в трусости.
        - Свой путь, да? - спросил я.
        - Почему нет? Вы, люди, странные существа. Я сотни лет пытаюсь познать то, чем вы являетесь, но вы не перестаете меня удивлять. Князья - скучны по сравнению с вами. Они слишком… предсказуемы. Они не смогли меня заинтересовать. Но ты, Тиан Берсерк, смог. Я не вмешаюсь, не помогу тебе больше, чем уже помог. Я - Враг. Враг Всего. Но я не стану на этот раз мешать. Тебе - не стану. Я - Враг Всего, но не твой. - Даже голос его изменился, стал еще глубже, еще холоднее. Что-то смотрело на меня из жестоких, синих глаз - чужое, безумное, беспощадное. На мгновение я увидел ЕГО: черноволосого мужчину, за спиной которого вился черный плащ с алым подбоем. И армия за его спиной - армия демонов, кошмаров…
        - Тиан, Тиан! - крик за моей спиной. Я обернулся, краем глаза отметив, как маска человека вновь занимает свое место на лице Кольда. Медленно, слишком медленно. Поздно. - Нет! Нет!
        Она осела на землю, привлекая своим криком внимание к нам. Впрочем, людям некогда было на нас смотреть, они понимали, что не время сейчас для любопытства - слишком мало его осталось, времени.
        - Нет, - Нара смотрела на Кольда со страхом, ненавистью и отчаянием. Так она когда-то глянула на меня: там, у горящей хижины. - О, Хаос… Этого не может быть… Не может быть…
        Ее колотило. Я встал и подошел к ней, поднимая, прижимая к себе, закрывая, создавая преграду между ней и Кольдом.
        - Не бойся, ОН ушел. Я же - лишь смертная аватара ЕГО. Почти человек. Почти бессилен. - Кольд встал и просунул в одну из дыр два пальца, пошевелил ими. - Вот Хаос, такая хорошая куртка была - любимая. А эти ур-р-роды когтями своими! Не были б они от Хаоса, не запрети ОН помогать людям, я б им устроил… Мать их так!
        Похоже, Нара начала приходить в себя. Трясти ее перестало, но вырываться она не начала, наоборот, еще крепче прижалась ко мне.
        А я вдруг понял, что это - прощание. Солнце садится. Если Кольд не врал, - а он не врал, - эта ночь станет концом всего. Эта ночь убьет нас всех.
        Если я не проложу свой путь.
        Если я не пойму, что должен делать.
        Если я не смогу удивить Всемогущий Хаос.
        - Вы тут милуйтесь, а я - на стены, - весело кликнул Кольд. - Не всех, так хоть парочку положу. Авось, мне сойдет с рук…
        - Он… Он… - Нара запнулась. - Он…
        - Я знаю, - мягко произнес я, сжимая ладонями ее лицо. - Я видел. Но он защищал нас. Защищал меня и тебя. И он сказал, что не Враг мне…
        - Мы должны бежать, - испуганно произнесла она. - Тиан, мы ДОЛЖНЫ БЕЖАТЬ! Город падет. Мы погибнем здесь! Есть тоннель, он остался еще со времен, когда был выстроен первый город, тот самый… Тогда им не воспользовались, но сейчас… Мы ДОЛЖНЫ бежать. Выведем, кого сможем, отправимся в Вольград. Пусть Академия останавливает вторжение!
        Бежать… Вывести… Остановить… Скинуть ответственность на чужие плечи… Да - в этом вся она. Но это не плохо, просто не для меня.
        - Сколько еще погибнет, пока маги соберут силы? - спросил я. - Нара, смотри мне в глаза! Скажи, сколько? Ты сможешь спать по ночам, зная, что на твоей совести тысячи смертей? Сможешь? Я - нет… Ты ведь понимаешь. Ты с самого начала знала, что однажды мне придется сделать этот выбор. Ты знала, каков он будет.
        - Плевать, сколько погибнет! - Она вырвалась, замерла, сжимая кулаки, раскрасневшись. - Они мне - никто. Но ТЫ будешь жить! Это все, что для меня имеет значение. А ты, смельчак-Воин, что собрался сотворить? Слава предка голову вскружила?! Решил его переплюнуть! Он тысячи в Огнь привел, а ты - десятки тысяч ему скормишь?! А меня ты спросил?! Пусть лучше меня сожрут эти звери, чем путь Воина. Не пойду! Но ты ведь уже решил! Воин!
        «Воин!» она выплюнула, словно ругательство, болью в сердце откликнулось.
        А потом вдруг всплыли ее слова: «Есть тоннель, он остался еще со времен, когда был выстроен первый город, тот самый…»
        Тот самый…
        Тот самый?!
        - Погоди-ка, - оборвал ее. - Ты хочешь сказать, что Костряки выстроены на месте, где когда-то стоял Великий Град. Это ЗДЕСЬ погиб Первый Берсерк?! На ЭТОЙ земле?!
        - История повторяется… - безнадежно произнесла она. - История повторилась. Повторится. Круг замкнулся. Род закончится там же, где начался. Смешно… Столько лет… И все зря… Вся моя жизнь… О, Ткачиха! Радуйся! Ты отомстила ему! - И с ненавистью: - Будь ты проклята, Княгиня Судеб! Слышишь?! Будь ты проклята во веки веков!
        Я зажмурился, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. Что-то было в этом… Решение… Мои сны. Что было в них такого? Во снах я…
        Я был им - Первым Берсерком. В тех снах, что насылала Княгиня.
        Но было другое видение. Первое. То, на торжище, когда Нара пела. Там было иначе… Там…
        Она перешла на истинный. Взывала, проклинала, молила…
        А я стоял и глупо улыбался…
        Я выбрал СВОЙ путь.
        Я знал, что должен сделать…
        - Солнце село, - заметил вернувшийся Кольд. - Что, к воротам?
        Нара зашипела на него, словно кошка рассерженная. Я лишь кивнул и попросил:
        - Защити ее.
        Кольд улыбнулся.
        - Ты выбрал свой путь, Воин? - спросил он.
        - Выбрал. - Я прямо встретил его взгляд. - Разве ты не верил, что я сумею? Это ведь ты рассказал мне о Клятве. Помнишь?
        - Ты никуда не пойдешь! Не позволю! - она кинулась ко мне, вцепилась в куртку, не оторвать, клещом. Кольд все-таки сумел отцепить ее, обхватил сзади. Нара брыкалась, ярилась, пыталась ударить его, но ничего не могла поделать - сил не хватало справиться с высоким мужчиной. - Не пущу-у-у-у!
        - Держи ее крепче. - Я подошел к Наре и провел ладонью по щеке. Потом наклонился и поцеловал. В последний раз. Запоминая. Прощая. Жестко, кусая до крови, ставя тавро.
        Моя. Была моя. Она была моей. И она будет помнить. Всегда.
        Она будет ненавидеть меня, проклинать, но она будет жить - это все, что имеет значение.
        Резко развернувшись, я запустил руку в волосы, стягивая ленту, срывая, бросая на землю, впечатывая ненужную мне больше защиту в землю.
        Я шел по обреченному городу - одна из его теней, одна из его Душ. Часть его. Его сердце. Его хранитель. На меня глазели, мне вслед оборачивались, кто-то шептал молитвы, кто-то неистово осенял себя знаком Единого. И Город шептал: «Тиан… Тиан Берсерк… Пророчество сбылось…» Шептали люди, шептали камни, шептал огонь. И первые снежинки ложились мне на плечи. Все повторялось: ночь, снег и Огнь.
        Все… Повторялось… Пока…
        Пророчество должно сбыться…
        Я шел к воротам. Печатая шаг, расправив плечи, глядя прямо перед собой. Кольцо сжало мизинец до боли. Эта боль - единственное, что я чувствовал. Она не давала мне забыться. Еще рано. Слишком рано.
        Все повторялось, но было отличным. Первый Берсерк увел их в Огнь. Я же…
        Я же их призову.
        Хрипло каркал ворон в рукояти сабли, шипело пламя, грохотали катапульты…
        Я шел к воротам.
        Они были там: последние защитники уже павшего, но не сдавшегося города. Наемники, стражники, охотники, простые горожане. Они ждали. Ждали первого удара тарана, который уже подвезли к воротам. Облизывали сухие, потрескавшиеся губы, молились, боялись, но не бежали.
        За моей спиной не было отряда алых гвардейцев, не вился в ночи мой стяг - но они расступились предо мной. И шепот перерос в крик.
        - Берсерк! Берсерк пришел! Пророчество сбылось!
        Перед воротами никого не осталось: защитники расступились, дав мне дорогу.
        Я опустился на одно колено. Злые шепотки обожгли: «Сдаться?! Да он ли это?!»
        Вытянув саблю, я вогнал ее в сухую, смерзшуюся, твердую как камень, землю. Ворон каркнул и распахнул огни-глаза.
        Они прозвучали одновременно: удар тарана и мое первое слово.
        - Тысячи лет назад на этом месте стоял город. Великий Град. И пришли с края мира орды демонов, и не было спасения людям… Великий Град погиб, но победил, защитил Рось. И люди его ушли в Огнь - все до единого. И завещали они… Поклялись они…
        Второй удар - затрещали ворота, треснул один из брусов. В здании Управы упал без чувств последний из магов.
        Город пал.
        Но не сдался.
        У Города все еще был я.
        - Поклялись они, что хранить будут эту землю. Поклялись, что защитят тех, кто придет на нее. Пришло время. Пришел час сдержать клятву.
        Я положил ладонь на рукоять сабли, вторую руку вытянул перед собой.
        Распахнулись ворота, разлетелся в щепы таран, алое марево встало меж людьми и чудовищами.
        Он стоял впереди всех: смуглый, клыкастый, закутанный в шкуры, сжимающий в когтях костяной посох, окровавленный, скалящийся.
        Он - и я.
        Зверь и человек.
        Демон и Воин.
        За его спиной стояли чудовища, жаждущие крови. За моей - лишь испуганные люди. А между - разгоралось пламя.
        - Я не поведу вас, люди! - произнес я. И уже громче: - Я не выберу ваш путь! Это было бы трусостью. Не мне вести вас, не мне отнимать ваше право на смерть. Ваши жизни не мне принадлежат. Лишь моей я могу распоряжаться, лишь себя могу отдать Огню. И я отдам! Но помните, люди, что однажды вам придется выбрать, как сейчас мне.
        Я поднялся на ноги. Шаман зарычал, вытянул посох, попытался колдовать - тщетно, пламя пока хранило нас. Но оно гасло… Огнь дал мне отсрочку - всего лишь. Дал мне время попрощаться.
        Я вытянул саблю и улыбнулся хищно, проведя по ладони острым клинком: кровь побежала струйкой. Кровь Берсерка.
        И я говорил. И призывал. И приказывал.
        - Придите воины. Придите жители Великого Града, покоренного, но победившего смерть. Придите те, кому не ведом мир, кто не желает покоя… Придите и исполните клятву, спасите потомков, отомстите! - Горячо. Кровь течет по рукам. Кто-то кричит, кто-то плачет, кто-то проклинает, рычит, воет, молит, шепчет… И только один голос я слышу: ее…
        - Тиан… Тиан… Тиа…. Зачем, Тиан?!
        Кровь по рукам - пламя… Пламя охватывает меня, Огнь принимает, дарует покой. Он дорожками расползается вокруг, и земля трескается, волнами идет.
        Они выходят из-под земли. Они сжимают в костяных пальцах ржавые мечи. Огнь заполняет их, разгораются пустые глазницы, искры сыплются на черную землю. Они встают. Здесь - в Городе. Там - под его стенами.
        Тысячи…
        Я вижу каждого из них. Я чувствую всех до одного. Я - есть они.
        Огнь. Белый пух-снег. Ночь.
        Я стою на коленях. Я уже не жив, но еще не мертв.
        И стоят они - ждут моего приказа.
        И я отдаю его.
        - Исполните клятву! - призываю я. - Отомстите! Защитите!.. Спасите!
        И падаю. В Огнь, в Ночь, в Снег…
        Иду, крушу, убиваю, сжигаю, мщу…
        Спасаю…
        Не помню. Не знаю. Не чувствую.
        Лишь вижу ее лицо.
        Лишь слышу ее голос.
        Лишь чувствую на губах соль ее слез…
        Лишь умираю ради того, чтобы жила она.
        НАРА
        - Он не выстоит, - шепчу. - Не его время, не его сила.
        И вывертываюсь из его рук, разворачиваюсь, бью кулаками в грудь, не видя ничего от застлавших глаза слез.
        - Ты должен ему помочь! Помоги ему! Ты же можешь! Помоги!
        Я знаю: его уже не спасти, но если Кольд не вмешается - все напрасно. Даже этой армии не справиться с демонами, призванными Ткачихой. Слишком поздно - гаснет осеннее пламя, уже вышла из врат Хозяйка Вьюг, взвыли три сестры-стихии. Как только она доберется до Костряков, как только…
        - Тише, - он ласково погладил меня по голове, словно ребенка утешая. - Тиш-ш-ше…
        Взвизг. Я обернулась, успев увидеть, как алой крупой осыпается тело одного из прорвавшихся в ворота демонов. Щит, окружавший нас, мягко светился.
        - Кольд, ты же не Враг ему! - в последней, отчаянной попытке умоляю, зная, что это ничего не даст. Вредить не станет, меня защитит, но помочь - не поможет, это противоречило бы его сути. Но я все равно прошу, просто потому, что не могу стоять и смотреть, ничего не делая. Не хочу ждать…
        Где-то там, среди разноцветной паутины, кружит Ткачиха, обрывая нити одну за одной. Смеется, плачет, танцует, любуется…
        Там, под стенами, гудит пламя, но оно гаснет. Осыпаются грудами костяки, из которых искра за искрой уходит вторая, подаренная кровью Последнего Берсерка, жизнь. Снег уже не падает - валит стеной.
        Зима пришла.
        Не поддержи меня Кольд, я бы кулем осела на стылую землю, но он успел, подхватил…
        - Смотри, бэниши, внимательно смотри… - горячее дыхание опалило щеку. - Смотри, что может сделать с узором одна непрочная нить. Порви ее - и все, узор испорчен…
        Зло взвыл ветер…
        ТИАН
        Я не помню, когда стрела настигла меня. Да и стрела ли? Я шел дальше, забыв о боли. Я сражался, не считаясь с усталостью, понимая, что «потом» у меня не будет, стараясь успеть, не потратить впустую шанс, данный мне. И бились рядом со мною воины, призванные кровью и клятвой, и полыхало осеннее пламя. А потом пламя ушло. И я остался один. Упав в мягкий белый снег, я смотрел в ночное небо, чувствуя, как капля за каплей, искра за искрой, жизнь покидает меня.
        Напрасно. Все было напрасно. Было бы не страшно умереть, если бы я победил, но нет, даже призвав людей Великого Града, я не смог спасти Костряки.
        Не сумел защитить женщину, которую люблю.
        Если бы у меня еще оставались силы, я бы усмехнулся: Нара оказалась права. Я - не Воин. Всего лишь стражник, вообразивший о себе невесть что. Гордыня меня сгубила. Гордыня и глупость. Вот так и умру: лежа в алом снегу, глядя в черно-белое небо…
        - Встань и иди… - шепчет ветер. Я кашляю, давлюсь сладко-горькой кровью.
        - Встань и иди… - зло шипит затухающее пламя. - Вс-с-стань и иди!
        - Встань! - каркает ворон в рукояти сабли. - Иди!
        Я хочу ответить, хочу попросить прощения, но…
        - Встань… - тихий голос. - Встань, Берсерк. Встань и иди. Ты еще не победил.
        Снег и тьма перед глазами. Ни икорки, ни проблеска…
        И чудится мне, что из-за стены снега выходит девушка. Склоняется надо мною - холодом дохнуло стылым, мертвым.
        - Встань и иди. Иди и победи, Берсерк, - в ее голосе ветер, стужа и снег. В ее глазах цвета сирени мерцают холодные искры. Танцуют вокруг нее снежинки, ветер треплет длинные серые волосы. Она смотрит на меня…
        - Встань и иди! - кричит. Приказывает. Просит. - Иди!
        И тишина лопается, словно мыльный пузырь… Кричит кто-то, воет, рычит… И слышен лязг стали о сталь. Шипят искры, падая в снег, гремят доспехи.
        Город еще не сдался. Город все еще цеплялся за жизнь, сражался до последней капли крови.
        Так почему же сдался я? Почему не посмел сполна воспользоваться шансом?
        Огнь бьется в груди. Ворота трещат, но запор, положенный мною, крепок…
        Удар. Еще один…
        И я снимаю запор… Ворота распахиваются. Огнь вырывается, заполняет гложущую пустоту, с которой я уже почти свыкся…. Горячо. Холодно. Больно. Пусто. Правильно.
        Все правильно. Все так, как должно быть.
        Я стоял на коленях, чувствуя как размеренно, в такт биению моего сердца, пульсирует окружившее меня пламя. Нет, не пламя - Огнь. Раны затянулись прямо на глазах - как до этого прорехи на мундире. Я ухватился покрепче за скользкий от крови эфес и поднялся… Где я? Как далеко я успел прорваться?
        Снег застилал взгляд, шипело окружающее меня пламя, пожирая подступающий холод. Но битва еще шла - там, за этой белой завесой.
        Она - Княгиня? Старшая? Еще одно порождение Хаоса? - все еще была рядом.
        - Иди, Берсерк… - шепнула она. - Иди… Эта ночь теперь твоя. Я дарю ее тебе, Берсерк. Победи своих… наших… врагов.
        Сверкнули ее глаза, взметнулись широкие рукава, обнажая тонкие белые запястья, пронизанные яркими жилками: и снег затих. Словно и не было этого безумия, словно не стоял он, вот, стеной.
        - Победи, Берсерк! - взвыл ветер, и она исчезла.
        Я огляделся и обнаружил, что от ворот-то совсем недалеко отошел - вот они… Со всех ног бросился туда, где последние остатки призванного мною войска удерживали город. Сыпались искры с ржавых сабель, лентами вилось пламя, отмечая их путь… Но как же их осталось мало! Что делать? Одному мне не справиться… Не выстоять… Не удержать… Не спасти.
        - Держать ворота! - кричу. И мои воины отзываются - рычанием, шипением, свистом, шорохом. Пламя, едва тлевшее внутри костяков, разгорается ярче… и ярче… И вспоминается мне вновь видение, что послала Реи'Линэ…
        - Больше! Больше огня! - чей это голос? Мой? Его? Не важно… И вновь вскипают за плечами крылья, я отталкиваюсь от земли - лечу, вспышкой прошивая тьму. - Эй, на стенах! Не жалейте стрел! Дайте мне огня! Все живые - на стены! На стены!
        Первая стрела прошивает небо, вторая… Я камнем падаю вниз, туда, где сошлись в последней битве мои воины и мои враги. Одна стрела, две… Три… Сотня…
        Стрелы впиваются в шкуры шатров, занимается пожаром. Шипят мокрые угли, тает устлавший землю снег, а из-под него вырастает пламя, стремясь языками-побегами к темному небу, хватая обжигающими пальцами чужаков, утаскивая за собой.
        - Жарче! Больше! - кричу. Жжет запястье браслет, полыхают кольца. Черпаю пламя из крыла и бросаю его. Не во врагов - в своих. Пою их моим огнем, моей кровью. Чтобы яростней дрались, чтобы не разлетелись прахом.
        К воротам… Узнать, что с Нарой… Не опоздал ли…
        - Она на стенах, - Кольд сидит на земле, рассматривает продырявленную куртку. - Да не бесись ты! Ничего с ней теперь не станет, не до людей им теперь, не до живых. А она… устала ждать. Ты не бойся, Город защитит твою Нару, он умеет быть благодарным своим душам.
        - Кольд, я… - закусываю губу. Когда уходил к воротам, думал, все - конец. Оказалось, что рано попрощался. Но вот теперь…
        - Я знаю, Берсерк. Я знаю. - Он вскочил на ноги. Подмигнув, засунул два пальца в рот и засвистел. Тут же, будто из-под земли, стал передо мной его дьявольский конь. - Бери, Берсерк. Бери. Первому Ворон служил, пусть послужит и Последнему. Бери!
        И резко развернулся. Ушел. Не сказав: «Прощай».
        - Прощай, Кольд. Ты был настоящим Другом, - произнес я, взбираясь в седло. Прикрыв глаза, посмотрел. Воины, напоенные моею кровью, еще стояли. Они ждали, знали, что их долг дать мне время. И они исполнили его. Похлопав Ворона по шее, я наклонился и попросил, зная - поймет: - Идем… Пора нам с тобой…
        Он сорвался с места в галоп. Мы мчались вперед, стелились по ветру его грива и мои волосы, путаясь, становясь одним. Летели искры из-под его копыт, срывалось пламя с моих ладоней. И мчались за нами тени, с каждым мигом, с каждой искрой, становясь все плотней, все ярче. И смеялась Княгиня-Огнь, скачущая рядом со мной - по правую руку. А по левую несся он - мое отражение…
        - Вперед, Воины! Идите за тем, кто открыл вам путь! Горите мои души! - хохотала Княгиня. - Победа иль Хаос!
        - Победа иль Хаос! - подхватило мое отражение.
        - Победа! - подхватил я.
        И все поглотило пламя. В мире не осталось ничего, кроме него…
        НАРА
        - На стены! - кричал он, паря над городом, обнимая его алыми крыльями. Еще миг назад мне казалось, что все кончено. Но нет. Вставали воины, поднимали мечи и шли вперед. И враг отступал. Шаг за шагом, медленно, но отступал. - Все живые, на стены! Дайте мне огня!
        Я рванулась из рук Кольда. Не стану ждать. Тиану от меня никогда пользы не было, я лишь мешала ему, но сейчас я не стану стоять в стороне. И пусть я в своей долгой жизни никогда не держала в руках оружия, но, думаю, тетиву натянуть смогу. Вон, даже дети идут вслед за стариками и женщинами. На стены. Все на стены. Ибо не спастись тем, кто не борется.
        Кольд не остановил. Не окликнул. Не побежал следом. Кто-то дал мне лук, кто-то - полупустой колчан. Первые горящие стрелы уже взвились в небо. Дрожащими руками я натянула тетиву и, не целясь, спустила. Взвизгнула стрела, по ладони потекла кровь. Я подпалила обмотанный чем-то наконечник второй стрелы. Рядом стояли смертные. Они стреляли быстро, много быстрей, чем могла я, но это было неважно.
        Никогда бы не подумала, что скажу это, но я поняла. Поняла, что двигало моими людьми, уходящими на войну. Я поняла, почему Тиан не убежал… Я поняла…
        Стоя плечом к плечу с людьми, защищающими свой город, я вдруг перестала бояться Огня. В груди, презрев законы Порядка, Хаос и суть бэниши, разгоралось пламя…
        Тиан камнем рухнул вниз, туда, где оставил меня и Кольда. Рвануться? Побежать? Нет. Мы попрощались. Я не хочу передумать, не хочу, чтобы этот тусклый, колеблющийся огонек в моей груди вновь потух.
        Я хочу, чтобы мой человек гордился мной.
        Мною - Нарой Воином.
        Баньши Рода Воинов.
        Топот копыт. Он вылетает из щербатого рта полуразрушенных ворот. Конь-огонь мчится едва касаясь копытами земли, и брызжут искры, отмечая его путь. Я едва не забываю, что натянула тетиву, замираю, глядя на них - Тиана и его, теперь его, Ворона. И кажется мне, что из пламени, что струится за ними, тени выходят…
        Или не кажется?
        Один, два… Сотня… Тысяча…
        Они рвут тьму на клочки. Звенит оружие, шипит Огнь и над всем этим звучит ее смех. Ее голос. Огненным валом накатывают они на нелюдей, что посмели бросить вызов людям. Сминают копытами, рубят, жгут. А они парят над огненным морем - два огненных ворона, крыльями сцепившиеся навек…
        И шепчет кто-то рядом со мной… И шепот подхватывают… И обращается шепот в крик:
        - Победа! Победа! Победа!
        Люди не стреляют больше, я тоже опускаю лук…
        И падаю на колени.
        - Ты в порядке, девонька? Эй… Ты в порядке? - тревожно спрашивает старик, подававший мне огонь. Он трясет меня за плечо. - Все кончилось… Мы живы, девонька! Живы! Сбылось пророчество, пришли души огненные! Смотри, девонька! Они уходят! Смотри!
        А я не хочу смотреть. Мой Тиан победил, мой Тиан умер… И мне осталось лишь молить Хаос… Но нет, даже теперь… Огнь не примет меня - Старшую.
        Тиан победил. Мы победили.
        Если бы остались силы, я бы завыла. Завыла, провожая моего человека…
        И себя.
        Кольд исчез, будто и не было его. В Хвосте хозяин лишь плечами пожал, сказал, что вот всего пару часов назад Кольд зашел за вещами, а коня еще раньше увел. Уехал, знамо дело, ему на месте не сидится, старому вояке. Тут-то дело кончилось…
        Люди боялись приближаться к выжженному полю, нескоро еще пойдут по тракту караваны, даже путешественники будут объезжать город с юга. Почти уверена, что разрушенные ворота заложат, зарастет травой старый тракт…
        Я вышла из города, не обращая внимания на оклики смертных. Где-то там, глубоко внутри, теплилась надежда: я еще жива… Может ли… Возможно ли?! Вдруг он не ушел?! Может быть он ждет меня там, на пепелище. Я должна спешить.
        Найти Тиана было не сложно. Он лежал на земле, в центре поля. Пламя его крыл опалило землю, в камень обратило. Он лежал там, словно ворон мертвый, глядя невидящими глазами в предавшее его небо. Разметались вокруг багряные слипшиеся пряди, Тиан весь был в крови и прахе. Все еще сжимая верную саблю в руке, все еще… И пасся рядом Ворон, пожирая пробивающиеся там и тут языки пламени. И вставало солнце, и падал с неба снег…
        Он не дышал. Последний из Рода был мертв. Ткачиха забыла обо мне, не оборвала нить, но… что толку? Сейчас… Сейчас… Не волнуйся, Тиан, я не оставлю тебя здесь. Я ничего не смогла сделать для тебя, не уберегла, не защитила, но уж эту, последнюю услугу я тебе окажу. Ты не останешься здесь, рядом с твоими врагами.
        Осматриваюсь. Я должна найти что-то. Я должна…
        Своими руками отдать Тиана огню.
        Так хоронили всех Воинов. В пламени. И уходили вслед за ними жены и матери, отдавали пламени золото и самоцветы, оружие и доспехи. С начала времен так было…
        Разожгу костер и прыгну следом. С ним - не страшно. Но вначале… Вначале - долг.
        Я завела песню-плач. Пусть слышит спасенный город! Пусть помнит, пусть всегда помнит о цене, которую заплатили за его жизнь и свободу! Этой ночью оборвались две нити - Берсерка и моя. Остальные не в счет, люди никогда не имели для меня значения - если это не были мои люди.
        Плачь, баньши, плачь! Больше тебе никогда не придется плакать! Пой! Кричи! Помните, люди! Помните, всегда помните о заплаченной за вас цене!
        Я уже умерла. Меня больше нет.
        - Не боишься охрипнуть - на холоде-то кричать? - Вопрос прозвучал спокойно и буднично, он врывался в мои мысли, казался просто невероятным. Я подняла голову. Рыжие волосы, челка заплетена в три косички, одна из них - совершенно седая. Тот самый Князь, которого так ненавидит моя Эйш-Тан и который стольким мне уже навредил.
        - Ли'Ко?
        - Здравствуй, бэниши - поприветствовал меня фейри, усаживаясь прямо на залитую кровью и засыпанную мокрым пеплом землю.
        - Зачем ты пришел, Князь? Тебе мало того, что вы с Рей'Линэ уже сделали? Тебе нужно еще и лично позлорадствовать? Радуйся! Вы убили его! Вы! - говорю резко, почти кричу. Мне нечего терять. Фейри уже не может навредить мне больше, чем уже навредил.
        - Ты не умерла еще, бэниши. - Ответил он спокойно.
        - Почему?! - теперь уже точно кричу. Мой крик снова разносится над полем, но мне неважно, сколько ушей меня слышит. - Почему?!
        - Он оставил семя, - просто отвечает Князь.
        Я должна бы радоваться, но вместо этого я чувствую странную пустоту внутри, словно мне грудь разворотили тиановой саблей, вынули сердце и бросили на радость воронам. Нет. Все сначала. Опять. Отыскивать женщину, являться ребенку… нет. Я больше не могу. Даже у Старших могут закончиться силы жить. Я не смогу больше…
        Когда он успел?! С кем?
        Этот вопрос я повторяю вслух.
        - Да с тобой же, глупая, - смеется Князь. Я отшатываюсь.
        - Не шути со мной, Ли'Ко! Я не могу продолжить Род - я не человек. Дитя не будет человеком. - Кричу. Запоздало понимаю, что это не имеет значение. Прикрываю руками живот. Мой. Его. Наш. Не отдам. Пусть - не человек. Только бы мне позволили дожить, впустить нашего сына в мир. Только бы Ткачиха не…
        - Об этом я и пришел поговорить с тобой, баньши, - неторопливо отвечает Лис, достает откуда-то трубку, кисет, набивает трубку. Все это время я жду. В ужасе жду, что же скажет самый сумасбродный из всех фейри. - Предлагаю тебе сделку, бэниши. Я даю тебе выбор. Ребенка твоего никто не отнимет, он, - он кивнул на Тиана, - заплатил сполна за твою и его жизни. Ты родишь его, но потом… Что потом? Я могу сделать сына Берсерка человеком. Ты останешься с ним, выпестуешь, вырастишь, женишь на смертной. И воспрянет из пепла Великий Род. А прожив смертную жизнь, ты станешь его хранить…
        - Какую цену я должна буду заплатить за твой щедрый дар?! - Прерываю я Ли'Ко. Не верю я, что Князь ничего не запросит взамен.
        - О, сущий пустяк, - отмахивается Лис. - Всего лишь твои воспоминания о Тиане Берсерке. Все воспоминания. Ты исполнишь свой долг, более того - станешь частью Рода, что хранишь… Но его - Тиана, - помнить не будешь. Оно и к лучшему, бэниши… Не будет болеть сердце по тому, кого не вернуть.
        Я должна согласиться. Я обязана согласиться. Сохранить Род - я существую ради этого. Но… Тиан. Забыть его? Забыть его улыбку, его доброту, его любовь… Забыть его жертву? Забыть о том, как недолго, но горел в моей груди Осенний Огнь?
        - Ты сказал, что у меня есть выбор? - я обняла себя руками.
        - Да, есть, - он прикурил от услужливо полыхнувшего пламени и пыхнул трубкой. - Выбор есть всегда. Например, ты можешь наплевать на все и прыгнуть в костер вслед за своим воином. Можешь принять мое предложение… То, что я уже сделал… или второе. Роди сына Берсерка, бэниши, и отдай его мне. Старшие вырастят из него воина. Он займет место в свите Реи'Линэ. А ты… Отдав сына, ты сможешь уйти. В обмен на ребенка Огнь примет тебя как одну из своих душ. Ты сможешь уйти к своему человеку, вечно быть с ним. Нет, не возражай, бэниши… Она может это сделать, Ткачиха проиграла твою судьбу, теперь только нам решать, что с тобой станет.
        Руки дрожат. Я ведь забыла, совсем забыла, как жестоки Князья. И Ли'Ко - не исключение.
        Род или Тиан? Тиан или Род? Мой долг или мое сердце? Я не могу выбрать!
        - Зачем тебе это? - молю. Пусть он не заставляет меня выбирать. Я не могу. Я просто не могу! Пойти против сути? Пойти против сердца?
        - Зачем это мне? - переспросил он. - Ты знаешь, баньши, как меня звали в прошлых мирах? Огненный сказитель… Я люблю печальные истории, но много больше - сказки о любви. О счастливой любви. Я не получу взамен ничего, кроме возможности однажды, спустя тысячи лет рассказать эту историю той, кому, я уверен, она понравится…
        Я невольно взглянула на седую косичку. Он до сих пор ждет Вьюгу, оставившую ему эту метку на память. Ждет. И долго ему еще ждать.
        - Выбирай, баньши, - торопит меня Князь. - Быстрее выбирай.
        - Ты знал, что я выберу, Князь? - горько усмехнувшись, ответила я. - Ты расскажешь сказку о счастливой любви, но это будет печальная история. Потому что без него мне не нужна жизнь. Я хочу уйти туда, где сейчас он. Мой человек. Последний из Рода. Ты получишь мое дитя, ты вырастишь из него Воина, идеального слугу Огню.
        Прости, Дитя…
        Внезапно Лис вскакивает на ноги. Он смеется, запрокинув голову к небу. Смеется и исчезает. И ничего не говорит на прощание.
        Я знаю, он вернется, когда наступит срок… Я…
        - Ты сделала правильный выбор, - его горячее дыхание щекочет мне шею. Не ушел? - Ты сделала единственный правильный выбор, Бэниши Рода Воинов. Однажды я расскажу моей саннер-воррен о вас двоих. Я расскажу о Наре Верной и Тиане Берсерке… И ей понравится эта сказка. Она будет счастливой, и последними словами станут: «и жили они долго и счастливо».
        Он толкает меня в спину. Рыжие волосы трепещут на ветру, ожившим пламенем оборачиваются. И кружат вокруг нас сухие осенние листья, снежинки и искры.
        - Я пришел предложить тебе еще одно пари… Ты же знаешь, я люблю спорить… - Лис улыбнулся. - Я хочу получить твою баньши. Я хочу ее нить.
        Ткачиха рассмеялась и покачала головой.
        - Ее судьба принадлежит мне, она не стоит на кону.
        - Тогда поставь ее…
        - И что ты предложишь взамен?
        - Разве есть что-то у меня, чего не могла бы получить ты? - улыбнулся Лис.
        - Ну хорошо, - Ткачиха покачала головой. - Мне хватит и твоей нити… Если вдруг случится невероятное, и мальчишка сумеет порвать мой узор… Пусть баньши выберет. Род или этот… человек. Если она выберет его, то получит свою нить, станет хозяйкой своей судьбе и своему сердцу.
        Лис кивнул и, обернувшись, скрылся в лесу.
        Ткачиха расхохоталась.
        - Глупец, - бросила она. - Разве может баньши предать свой Род?
        - Ты слышала, Ткачиха! - кричит он, запрокинув голову. - Она выбрала его! Она отказалась от Рода! Не твоя! Его! Она - его!
        Ветер рвет одежду, путает волосы, бросает в лицо пригоршни осеннего золота, искры и пепел. Зажмурившись, обхватываю себя руками. Что еще задумал этот глупый Князь? Почему не оставит меня наедине с моим горем?
        Он обнимает меня, и…
        - Оставь! - вырываюсь.
        - Никогда… - Этот голос… Горячо глазам. Боюсь… Боюсь поверить. - Я никогда больше тебя не оставлю, моя Нара.
        Плевать, что бэниши не должны лить слезы попусту. Плевать, что нечем дышать, что пепел забил горло, горчит на языке. Плевать на тлеющий подол, на припорошенные осенним золотом и снегом волосы… Плевать на кровь и прах, на жар и боль.
        - Живой, - шепчу, прижимаясь к нему. - Мой…
        И смеется Лис, глядя на нас. Смеется и танцует. Ворон тыкается носом мне в спину. А Тиан смотрит мне в глаза, гладит кончиками пальцев лицо и шепчет, шепчет, шепчет…
        - Никогда… Никогда, моя Нара… Не оставлю. Моя Нара. Моя любимая. Моя баньши. Плевать на Род, плевать на Князей, на Огнь и Хаос. Моя. Ты - моя.
        Мы вернулись в город. Незамеченными проскользнули в «Гнездо».
        - Возьми… - я протянула Тиану грязную ленту. Он такой беспечный… И зачем выбросил?
        Он устало улыбнулся и принял.
        - Спасибо. Ты иди к себе, Нара. - Собрав одной рукой грязные пряди, он попытался перевязать их, но руки дрожали, не слушались. Я отобрала ленту и сама завязала… - Иди. Я сейчас найду хозяина… или кого-нибудь… воды натаскают, вымоюсь. А то…
        Я кинула, вдруг поняв, чем с ног до головы покрыт Тиан, да и я теперь.
        - Я бы тоже… - заикнулась, но, опомнившись, затараторила: - Нет, ты первый иди, тебе нужнее, а я пока вещи соберу…
        Он, кажется, собирался поспорить, уступить, но не было на это сил, махнув рукой, он, едва переставляя ноги, поплелся к себе в комнату.
        Я пошла к себе, надеясь, что пока Тиан смывает с себя кровь и прах, успею передохнуть. Хоть полчаса, хоть пять минуток. Просто прикрыть глаза…
        Моим мечтам не суждено было сбыться. Меня ждали…
        Старейший был в гневе. С разрешения Ткачихи он и другие баньши покинули Костряки ещё до начала осады, сбежали как можно дальше, чтобы не видеть, как гибнет город, не слышать стонов умирающих подопечных. Но город выстоял, узор Великой Княгини испорчен - и отец явился сюда, призвать к ответу непокорную дочь. Он не знал, что произошло на поле битвы, знал только, что я жива, а, значит, и мой человек жив. И даже не спросил, как это нам удалось. Его это не интересовало. Главное - воля Эйш-тан не свершилась - и не свершилась по моей вине. Стихии, как я устала!
        - …ошибки с этим смертным - закономерны после всего того, что ты натворила, - поучал меня Старейший. - Сначала ты довела Род до упадка.
        - Но…
        - Не перебивай! Ты довела, ты, Нара. И не надо мне рассказывать про нападение степняков на Псхов. Да, твои люди пошли все сражаться. Да, умерли. Но почему ты их не удержала?!
        - Огнь… - пытаюсь возразить я, но бесполезно, Старейший ничего не желает слышать - зачем? Он не слушать сюда пришёл, да и знает он всё и без меня. Когда Псхову грозила опасность, мои люди внезапно забыли все, чему я их учила, и пошли защищать родной город. И все полегли, потому что сражаться не умели.
        - Опять ты за свое! Надо было удержать. Нет, ты опустила руки. Видел ли Хаос вторую такую бездарь?!
        - Но я пыталась…
        - Да, пыталась. Я помню. И даже кого-то из них удержала. Вот только не того, кого надо. Где ты выкопала то ничтожество, от которого захирел потом твой Род? Неужели не могла подобрать более достойного?!
        - Они сами…
        - Сами?! - срывается Старейший. - Ты опять?! Кто угодно виноват, но не ты. И так всю свою жизнь! Неумеха!
        - Но, Старейший…
        - Молчи! - приказывает баньши. - Вторую твою самую страшную ошибку ты совершила тогда же. Как ты могла допустить, чтобы мальчишка остался жить?!
        - Мальчишка?.. - не понимаю я.
        - Да, мальчишка. Тот самый ребенок с магическими способностями, которого я приказывал тебе удушить в колыбели!
        - Как я могла! Они ведь тряслись над каждым его шагом!
        - Да, тряслись, - отметает мои возражения Старейший. - Я их понимаю. Маг в Роду завоевал бы твоим людям небывалое положение. Но ты, Нара… или тоже гордилась? Почему ты не отправила его на смерть? Была ведь возможность.
        - Мои люди… они уберегли его… заперли дома…
        - А ты не могла ничего придумать?!
        Я понурила голову. Не хотела рассказывать, что моя тогдашняя любимица на коленях просила спасти надежду их Рода, и что я согласилась участвовать в общем обмане. А когда его выпустили, он проклял погибшую семью, проклял меня, проклял дом и ушел в Академию. И до самой своей смерти не вспоминал обо мне. И не рассказал никому. Повезло…
        - Тебе еще повезло, что мальчишка не рассказал про тебя смертным, - продолжил поучение Старейший. - Но он породил боковую ветвь Рода, а ты за ней не проследила!
        - Я забыла…
        Жалкое оправдание для Старшей. Но я, правда, не помнила о том злом и несчастном подростке, который не захотел считаться моим и ушел в Вольград. Не до него мне было… сколько труда, чтобы заставить того труса, который не пошел на войну, породить хотя бы одного потомка…
        - Забыла! - ядовито подхватывает баньши. - Не от того ли мальчишки происходит твой сегодняшний человек? Ему магических способностей не досталось, а если они проявятся в его детях? Что ты будешь делать тогда? Когда они доложат о тебе в Академии? Когда тебя выволокут на свет, изучат десятью разными способами? Нара - первая открытая людьми баньши! Хоть в чем-то ты будешь первой, а, Нара? Раз в жизни побудешь в центре внимания?! - Старейший уже не говорил, он кричал; человек бы давно сорвал голос от такого ора. - Не переживай, ты недолго будешь одинока. Пока люди не выпытают у тебя, в чьих семьях живут остальные! Пока они не придут за нами, сюда, в Костряки! И в другие города, где тоже живут баньши! И весь наш народ будет истреблен или захвачен людьми! Старшие ведь не должны селиться в смертных землях, ведь так гласят законы?! Этого ты добивалась?! Отвечай мне! Этого?!
        Я закрыла лицо руками. Что я могла ответить? Что не подумала, не догадалась? Что Старейший преувеличивает? Что даже с мага можно взять честное слово? Что у Тиана не будет чистокровных потомков? Что я могла сказать?..
        Да и стал бы меня Старейший слушать…
        Дверь заскрипев, отворилась и закрылась снова. Я подняла глаза. Ну конечно же, кто еще мог войти сюда без стука! Странно, мне казалось, когда баньши кричат, их слышит только тот или те, с кем они разговаривают. Или Тиан не слышал, просто так зашел?
        - Что вам понадобилось в комнате моей жены? - зло спросил мой человек, обращаясь к Старейшему.
        - Он меня, что, видит? - удивился Старейший. Я растерянно кивнула. - Тогда, юный смертный, у меня будет вопрос к тебе. Что тебе понадобилось в комнате моей дочери?
        Тиан остолбенел. Как-то даже пошатнулся, прислонился спиной к двери и в полном шоке уставился на Старейшего. На лице моего… хм, мужа, явственно читалось: «Единый, за что мне это?!»
        - Перестань, - взмолилась я. - Какая тебе вообще разница?
        - Какая мне разница? - очень ненатурально удивился Старейший. - Ты моя дочь, мой потомок - и вдруг я вижу смертного, который предъявляет на мое дитя какие-то права.
        - Одна из твоих дочерей! - подчеркнула я. - Сколько у тебя таких «потомков»?!
        - А сколько бы ни было, - не смутился баньши. - Так, значит, это правда? Этот смертный осмелился жениться на моей дочери?!
        - Да какая тебе разница?! - взвыла я. Отец был вождём нашего народа, самым сильным среди нас, за это ему и подчинялись, но дочернее почтение не входило в число добродетелей баньши. Разве можно сравнить минутный вклад в рождение по сравнению с тысячами лет жизни? Но Старейший только отмахнулся.
        - Ты, - указал он на Тиана, - провел мою дочь через обряды смертных и, по вашим законам, считаешь, что у тебя есть на нее какие-то права?! Тогда, по вашим же законам, я спрашиваю, как ты осмелился жениться на ней без отцовского благословения?! Распутник!
        - Сейчас же прекрати! - закричала я.
        - Помолчи! - обернулся ко мне Старейший и снова заговорил с Тианом. - Взять в жены девушку без согласия ее родителей - и даже не поинтересоваться их мнением! А ведь ты много раз мог обратиться ко мне. Разве я стал бы препятствовать счастью моей дочери? Но нет. Развратнику и растлителю не понять отцовские чувства.
        Здесь бессовестный баньши даже всхлипнул для пущего эффекта, а я окончательно взбеленилась. После всего, что было, после битвы, после того, как я увидела своего человека мёртвым, после того, как он вернулся ко мне - как мог Старейший чего-то требовать от нас?!
        - Ты не смеешь так говорить с моим человеком! - заорала я, забыв обо всем. - Ты не смеешь поучить меня! У тебя нет на меня никаких прав! Ты ответишь, Старейший, ответишь за каждое слово!
        - Идет, - легко согласился баньши. - Я ведь говорил тебе, ты сама попросишься в круг. Так, значит, вызов? Этой ночью я приду за тобой, и ты сможешь доказать свое право… Согласна?
        Я медленно, очень медленно склоняю голову. Старейший размажет меня по кругу тонким слоем, но отказаться я уже не могу.
        - В таком случае, встретимся ночь, доченька. - Старейший исчезает, а я понимаю, что жить мне осталось недолго. Мне предстоит умереть, окончить свою жизнь сейчас… когда мой человек вернулся ко мне, когда ни зверолюди, ни Огнь, ни смерть, ни Ткачиха не сумели нас разлучить… вот так вот, бессмысленно закончить свою жизнь…
        Во мне вспыхнул протест. Нет! Не так! Не сейчас! И вообще никогда! Я не хочу умирать, я не буду умирать. Сражение со Старейшим - это не поединок, это убийство. Старейший прекрасно знает, что у меня нет против него никаких шансов, - и всё-таки вызвал. Нет. Не хочу. Пусть я покрою своё имя позором - но я не хочу умирать. Я не пойду на поединок…
        Но… как же это мерзко…
        ТИАН
        - Кто это был? - спрашиваю.
        - А разве не ясно?! - Нара тяжело вздохнула. - Это Старейший. Первый Баньши.
        - Твой отец?
        - Общий Отец, - она покачала головой. - Не дай ему себя обмануть, ни на грош в нем родительских чувств нет. Наказать он меня решил. Как была я Нарой Неумехой, так и осталась. Я ведь… Тиан, я ведь Род предала, лишь бы с тобой рядом быть. Тысячи лет хранила его, пестовала, как умела… Думала, что все, на тебе мой Род и моя жизнь прервутся, но ребенок… Лис предлагал сделать его человеком. Я должна была вцепиться в этот шанс, обязана!
        - Ты жалеешь? - Я боюсь спрашивать, но не могу не спросить. Потому, что если она жалеет - все зря. Огнь отпустил меня, разрешил остаться в Порядке. С ней. Мне холодно здесь, мне здесь не место. Меня тянет обратно… Этот мир отторгает меня, но ради нее я выдержу, вытерплю…
        Она молчит.
        - Нет. Не жалею. - Наконец, отвечает, когда я уже отчаялся дождаться. - Я сделала правильный выбор. Не мне хранить Род Воинов. Забыв о тебе, я вновь совершала бы те же ошибки…
        - Только поэтому?
        - Я люблю тебя, Тиан. Ты все в этом мире, что у меня есть. И наш сын… Плевать, кем он будет! Он будет нашим. Тешкая детей моего Рода, я не могла и мечтать о том, что однажды… - произнесла она просто. - Я выбрала, Тиан. Только вот…
        Она закусила губу, с тревогой глядя в окно. Рассвет окрасил небо в золото. Падал снег, рыдали потерявшие своих мужчин матери, жены и дочери.
        - Старейший вызвал меня в круг права, - продолжила она. - Это плохо. Это очень плохо. Он старше, сильнее и не погнушается избавить Порядок от своего семени… Нам нужно бежать. Мое имя будет проклято вовек, ни один Старший не подаст руки не принявшей вызов, но…
        - Прекрати, - я поморщился. - Не паникуй раньше времени. Неужели у твоего… отца… не хватит совести пощадить несущую ребенка дочь?
        - У этого хватит, - фыркнула она. - Так что давай собирать вещи, до ночи нужно покинуть город. В погоню он не бросится, побежит Ткачихе жаловаться, а она над нами больше не властна, ничего сделать не сможет. Ни тебе, ни мне - понимаешь?
        - Мы никуда не побежим. - Хватит. Достаточно она жертвовала ради меня. Я же вижу, что через себя она переступает. Наверняка выход есть. - Скажи, Нара, а может ли кто-то выйти в круг вместо тебя?
        - Может… Только… Тиан, это опасно. Круг баньши не такой, как у остальных Старших. Вступив в него, мы обретаем плоть, но если в круг вступает смертный, обратно ему пути нет. Ты победишь, но выйти из круга не сможешь. И я бы не смогла!
        Я невесело усмехнулся. Глупая-глупая бэниши… Неужели она до сих пор не понимает, с кем ей придется провести вечность?
        - Ты помнишь, что я сказал, вернувшись? - я опустился на колени рядом с ней и обнял. Ее ладонь легла мне на затылок. - Ты моя. Ты несешь в себе моего сына. И если этот глупый Старший решил, что я отпущу тебя в круг, буду стоять и смотреть, как ты гибнешь, он ошибается. Если он вдруг вздумает настаивать на своем, то я брошу ему вызов. Посмотрим, что он сможет против меня - Воина.
        - Ох, Тиан… - она не возражает, но я чувствую ее страх. - Тиан, только обещай мне, что не… Я не смогу потерять тебя во второй раз.
        Я улыбнулся, встав, обнял ее.
        - Ты меня не потеряешь. Никогда. Я же обещал, - шепнул ей в волосы.
        Я обещал. И я сдержу свое слово. Мы покинем город на рассвете, но прежде, я раз и навсегда объясню нелюди, кто я и на что способен. Чтобы помнили. Чтобы боялись.
        Нара, глупенькая, дрожит… Боится за меня. Она еще не заметила: я вернулся другим. Огнь не терпит слабости, он выжигает лишнее… И никто не смеет вставать на пути Генерала. Пожелай я, бэниши умрет, даже не успев понять, что его убило. Но я выйду в круг. И рассмеюсь в лицо Ткачихе, уничтожив лучшего из ее слуг. Так хочу я. Так хочет Огнь.
        Сплетающая Узор еще долго будет жалеть о том, что посмела вызвать Осеннюю Стихию.
        - Тиан, а это ничего, что ты не явился в Совет? - беспокоилась Нара.
        - О чем ты? Меня просто запишут в погибшие. Нечего нам в Костряках делать, гиблое место, долго еще над городом прах и пепел витать будут. - Я закинул за спину тощий мешок, осмотрелся, проверяя, ничего ли не забыл. Негусто у нас с Нарой с имуществом… Ничего, вот устроимся где-нибудь, обрастем вещами, словно дерево листьями. Это мне-то для счастья Ворона и сабли хватит, а баньши моей дом нужен: крепкий, чтобы на века был выстроен. А что моя баньши хочет, она получит.
        - Все взяла? - спросил у мнущейся на пороге жены. - Возвращаться, если что, не станем, смотри.
        Она кивнула. Беспокойство из глаз не исчезло, но она молчала, не уговаривала бежать.
        - Где тебя ждет этот баньши? - спросил. - Успеем до того, как солнце сядет?
        - Под стенами на западе, - ответила она. - Тиан, ты уверен, что…
        - Нара! Мы уже решили.
        - Ты решил! Меня ты не спрашивал!
        - Прекрати, - я поморщился. - Увидишь, все хорошо обернется.
        Она фыркнула, забросила за спину гитару и, задрав нос, вышла. Мне оставалось лишь не отстать. Похоже, Нара смирилась…
        Нас ждала целая толпа. Не знай я, кто передо мной, принял бы эту стайку щебечущих девушек за подружек, тайком от родителей выбравшихся из города на встречу с бравыми стражниками.
        Кстати, о родителях…
        - Пришла, Нара? Вот уж не ожидал, думал, испугаешься, - усмехнулся Старейший. - И человека с собой притащила. Разве не помнишь, на наши встречи смертным хода нет. Сама его привела, так знай - проиграешь, он за тобой отправится.
        - Моя жена не будет отстаивать свое право, - я бросил мешок и встал между ним и Нарой. - Хочешь что-то доказать, тебе придется выйти против меня.
        - Даже так? - баньши пощипывал подбородок, задумавшись. Решив что-то, расхохотался: - Ну что ж, Воин, я согласен. Выйди против меня в круге бэниши, и я не стану наказывать мою самовольную дочь. Только помни, Воин, умрешь ты - умрет и она.
        - Я умру? Неужели ты не знаешь, нелюдь, кто я, чье пламя горит в моей груди? - Я не понимал, почему он так уверен. Не может же он не знать, что произошло прошлой ночью, кто открыл ворота Огню, вел Легион?
        - Ты сделал свой выбор, Воин: предпочел мою никчемную дочь своему пути. И с этим выбором тебе теперь жить… и умирать. - Старейший оскалился, разом растеряв всю свою нелюдскую красоту, показав истинное лицо. Я поморщился… Дурак. Дураком жил… дураком и помрет.
        Круг баньши начертил совсем маленький, шагов десять - не больше. Я втайне усмехнулся. Ну-ну, посмотрим, что у него выйдет.
        - Вступи, Воин, - предложил баньши, перешагивая мягко светящуюся черту. - И пусть Ткачиха отдаст победу достойному.
        - Не надо, Тиан! - опомнилась Нара, вцепилась в меня. - Наплюй. Пойдем, они нас не станут останавливать.
        - Послушай мою дочь… Воин, - усмехнулся Старший. - В кои-то веки дело она говорит. Беги, Воин. Беги!
        Я перешагнул черту.
        Он был неплох, этот баньши. Меч, непонятно откуда взявшийся в его руках, порхал так легко, будто ничего не весил. И двигался Старший быстро. Быстрее, чем я позволял двигаться себе. Он атаковал, но не ранить меня пытался - лишь оттеснить к границе круга. И я отступал, осторожно отбивая его удары. Шаг за шагом приближаясь к черте.
        Снег слепил глаза, танцевали там, за чертой, баньши, прикусив ладонь, всхлипывала моя Нара. Но не смеялась Ткачиха… Ярилась, рвала нить за нитью, но ничего… Ничего не могла поделать.
        Слышишь меня, Княгиня? Я знаю, слышишь… Я заберу твоего слугу. Это предупреждение. Пришлешь еще одного - выжгу всех, кого найду. Ты поняла меня, Княгиня?!
        Шаг до черты. И я делаю его. Злорадно хохочет баньши, радуется легкой победе…
        Я опускаю саблю.
        - Сдаешься, Воин? - приподнимает бровь Старейший. - Неужели?
        - Нет, просто хочу кое-что показать, - моя очередь смеяться, нелюдь. Моя.
        И я перешагиваю линию, полыхнувшую, опалившую… Белое пламя пожирает свою жертву. Пожирает… и никак не может пожрать.
        Лишь лисова лента пеплом осыпается.
        Шагаю обратно. И улыбаюсь.
        Он смотрит на меня с ужасом, наконец, осознав, кто перед ним. Что перед ним.
        Опадает белое пламя круга, но вокруг меня уже разгорается алое, осеннее. И плевать, что не время. Каркает ворон и раскрываются за плечами моими крылья.
        - Пади на колени пред Генералом Осеннего Огня, неразумное дитя… Пади на колени и проси пощады! - шипит пламя.
        Но он горд. Слишком горд.
        Огненные дорожки разбегаются из-под моих ног, кольцом окружает его Огнь. Он пытается сбежать, перешагнуть черту, избавиться от плоти, но нет, не пускаю.
        - Гори, баньши! - смеюсь. - Гори! Так будет с каждым, кто посмеет тронуть мою Нару! Помните, баньши! Помните, Старшие! И не смейте больше преступать мне путь!
        Ворон нашел нас на дороге. Ткнулся носом в пустую ладонь. Я послушно выпустил Огнь и протянул ему полную горсть.
        - Ешь, заслужил… Только давай быстрее, Нара устала, понесешь ее.
        Он фыркнул, дескать, вот еще, но заглотил угощение и позволил мне подсадить бледную, молчащую баньши в седло.
        - Ты изменился, Тиан, - произнесла она первые слова с тех пор, как я вышел из круга. Победителем вышел. И шарахались от меня воющие баньши, и танцевал вокруг Огнь, и ярилась бессильно Ткачиха, и смеялась Реи'Линэ.
        - Я просто ушел, - сухо. - Ты боишься?
        Она помотала головой.
        - Нет, просто не знаю, ты ли это…
        Я улыбнулся. Дурочка - вся в отца.
        - Глупая, для тебя я всегда останусь собой. Если бы я искал битв, я остался бы там, в Огне. Но я вернулся к тебе, я выбрал покой… Я должен был преподать урок Ткачихе, чтобы она оставила нас, не пыталась отомстить. Я его преподал… Так куда же отправимся? Выбирай, моя Нара, где мы построим наш дом?
        - Ох, Тиан… - по ее щеке скатилась слеза. - Ох… Тиан…
        Мы шли на восход. Мерно цокали копыта Ворона, задумчиво перебирала струны моя Нара, падал снег…
        Все закончилось. Все, наконец, закончилось.
        Мы шли домой.
        ЭПИЛОГ
        7786 год от последнего падения Грани
        - …только через мой труп! - вопила бабуля, терзая в руках кухонное полотенце. - Придумала, тоже мне!
        Дед хмыкнул и спрятался за газетой. Когда бабуля расходилась, он всегда так поступал, оставляя меня один на один с этой фурией.
        - Бабуль, ну чего ты, в самом деле? Я же не в армию ухожу, а поступаю на факультет военных переводчиков. Пе-ре-вод-чи-ков!
        - Вся в отца! - охнула она. - Вот говорила я Насте, чтоб построже с тобой, не то по стопам отца пойдешь! Она все отмахивалась. Вот и выросла еще одна вояка!
        Дед высунулся из-за газеты.
        - Элеонора, душа моя, ты и правда палку перегнула. Была б твоя воля, ты бы Тинку до старости за своей юбкой прятала.
        Я бросила на него благодарный взгляд. В этом противостоянии дед всегда был на моей стороне. Дело в том, что мой отец был потомственным военным. Насколько мог проследить свой род вглубь веков - все его предки служили. Мама же - приемная дочь. Бабуля и дедуля взяли ее совсем маленькой и вырастили в строгом духе, словно дворянку какую. Отец погиб год назад, мать тут же нашла себе нового мужа и укатила с ним в Зимбабве работать в Красном Кресте, а меня вот оставила на дедулю с бабулей.
        Что самое смешное, так это наше с бабулей сходство. Не удивлюсь, если в старости стану точной копией. А ведь по крови мы не родственники.
        - Тина, ты уверена, что сделала правильный выбор? - спросила тем временем бабуля. - Твой отец только и думал, что о…
        - Да что вы можете знать! - как же мне надоели эти споры. Бабуля терпеть не могла отца, все говорила, что молодым голову сложит, что не ценит жену и дочь. - Папа честный был, храбрый! Он погиб детей спасая, собой закрыл!
        Бабуля прикрыла глаза ладонью и всхлипнула. Мне тут же стыдно стало, вспомнилось, как на похоронах она стояла - белая-белая, словно не зятя, а сына хоронила.
        - Малыш, ты не думай, мы тебе ничего не запрещаем, но путь воина - не для девушки, - произнес дед, откладывая газету и вставая с кресла. Подойдя к жене, он осторожно провел ладонью по ее волосам. - Твой отец был хорошим человеком и хорошим солдатом, но он бы не хотел, чтобы ты пошла по его стопам.
        Дед всегда понимал… Но он не прав. Отец хотел бы, я уверена. Он так гордился Родом Вороновых, что не перенес бы, если бы он прервался на мне.
        - Давай ей объясним, Тиан! Давай ей все расскажем? - вскинулась бабушка. Вообще-то деда зовут Святослав, но когда бабуля волнуется, она всегда называет его так, говорит, в юности так его кликали. А он в ответ зовет ее не Норой, а Нарой.
        - Тише, тише, - он продолжал гладить ее по темным, не тронутым сединой волосам. Глянув на меня, он медленно проговорил: - Не стать пекарю портным, не выйти на большую дорогу кузнецу, а воину не найти мира….
        Бабуля всхлипнула, но ничего не сказала, спор закончился в мою пользу…
        Николай Александрович был старинным другом дедули. Бабушка и его не любила, едва стоило ему позвонить в дверь, уходила в спальню и запиралась там. А вот мне нравился этот синеглазый мужчина, возраст которого на глаз было определить невозможно. Лет в пятнадцать я даже умудрилась ненадолго в него влюбиться.
        Сегодня он пришел без предупреждения. И бабуля не ушла - кидала в его сторону недовольные взгляды, но ничего не говорила. Даже чаю принесла в кабинет и осталась с мужчинами. Я потопталась на пороге, пока дед не кивнул, приглашая присоединиться к ним.
        Пока они обсуждали общих знакомых, я дремала, но вот что-то изменилось, грозой в воздухе запахло.
        - Плевать мне, кого она там призывает! Не пущу, не отдам!
        - Огнь созывает свиту, - повторил Николай Александрович. - Она надолго отошла от дел, но, вернувшись в прошлом году, принялась наводить порядок. Ей очень не нравится, что члены ее свиты…
        Я потрясла головой. О чем это они? Роман что ль какой обсуждают?
        - Что посоветуешь? - спросил дед, попыхивая сигарой. - Думаешь, не сможем договориться?
        - Не сможете, - покачал головой Кольд. - Началась борьба за власть, не всем по нраву, что она надела венец Егеря. Ей нужны все силы, иначе дойдет до вызова в круг.
        - Да нам какое до этого дело?! - бабуля грохнула чашкой о блюдце. - У нас тут своих бед полон рот. Вон - Тинка в военный вздумала поступать!
        Николай Александрович с удивлением посмотрел на меня, будто только заметил.
        - А, Тин, и ты тут, - подтвердил он мои подозрения. - И на кого же поступаешь?
        - На военного переводчика. И я уже поступила, - не сумела я удержаться от хвастовства.
        - Что ж, молодец, - он улыбнулся и вновь обратился к деду. - Ты, Тиан, не серчай, но тут Огнь права. Как первая ушла, так вы с Нарой совсем о долге забыли. Что бы там ни было, но ее вы. И Род ваш - тоже ее. Так что берите Тинку и отправляйтесь.
        - Тинку-у-у?! - бабуля вскочила и схватила увесистый том. Дед едва успел удержать ее и забрать книгу. - Не пущу-у-у!
        - Я все сказал, - Николай Александрович поднялся. - Спасибо за угощение, пойду я. Помните, она ждет вас к последнему дню лета, но лучше, если вы отправитесь прямо сейчас, достойней это. Нет, красавица, не провожай, я знаю, где выход.
        Он ушел, а дед с бабушкой еще долго молчали, не глядя друг на друга.
        - Вы уезжаете? - спросила я, прокашлявшись.
        - Да.
        И тут же бабушка:
        - Нет.
        Они переглянулись. Бабуля махнула рукой, уступая деду.
        - Тин, понимаешь, мы с Нарой вообщем-то не отсюда… И…. - Он замолчал, подбирая слова. - Тебе придется поехать с нами.
        - Нет, я остаюсь, - резко. - Дед, мне уже почти восемнадцать, я и одна проживу. Вы езжайте, а я могу в общагу переехать.
        - Не получится, - он покачал головой. - Ты иди, собирайся, мы утром выезжаем.
        Я сжала зубы. Ну уж нет!
        - Тина! - прикрикнул он, а потом добавил уже мягче: - Если там, куда мы едем, тебе не понравится, вернешься…
        Я кивнула. Ладно, до начала занятий еще две недели…
        Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.
        - Она не вернется, ты же понимаешь. Вам, воинам, стоит лишь взглянуть в ее глаза, чтобы… Тиан, она - все, что у нас осталось. Последняя из Рода…
        Он не ответил. Я осторожно прокралась к своей комнате. Хлопнула дверью, но сама осталась в коридоре. Не нравится мне этот отъезд… Может что-то случилось, а мне они говорить не хотят? И вообще, какие-то шпионские игры! Ничего не понимаю.
        Но нет, ни о чем серьезном дед и бабушка не говорили - молчали, а потом я услышала, как бабуля играет. Она редко доставала гитару, но уж когда бралась…
        Дверь кабинета была приоткрыта. В щелочку было видно деда, задумчиво крутящего кольцо на пальце. А бабуля пела… Да так пела, что хотелось плакать…
        Осень пела осанну последним Стражам;
        Песня стали лилась колокольным звоном.
        Город ждал появленья Того, кто свяжет
        Нити жарких костров и ночей бессонных.
        Осень алым вином все поила землю,
        Золотые окрест возводя курганы;
        Осень тихо шептала о тех, кто дремлет,
        Не приветив доныне гостей незваных.
        Осень в свиту брала тех, кто был Ей верен;
        Для тебя эта, Воин, мала награда.
        А проклятью - любому - свой срок отмерен…
        Вестник тихо прошел в двери листопада.
        Осень молча застыла на самом крае.
        Ты пред Нею - зачем?! - преклонил колени -
        И, с Ткачихою вновь на судьбу играя,
        Скрыл свой Град за щитами костров осенних.
        Скоро пряже конец; мир качнулся, замер;
        И вплелись в Полотно души прежде живших.
        Под клинков перезвон ты шагнул сквозь пламя.
        Круг замкнулся.
        …В саду вымерзают вишни.[27 - Стихи Fiery Illusion.]
        Я сползла по стенке, уткнувшись в колени, попыталась сдержать слезы. И чудилось мне, что где-то рядом сердито гудит пламя. И слышалось, что шепчет кто-то:
        - Иди ко мне, мой Воин. Иди ко мне, не знающая мира, не желающая покоя… Иди, Последняя из Рода Берсерков, Огненных Воронов.
        Холодная пустота, поселившаяся в груди после смерти отца, медленно отступала. Я почти видела, как вспыхивает внутри нее алая искра…
        notes
        Примечания
        1
        Эре аш'анель, бэниши? (ист.) - Забыла, кто я, баньши?
        2
        Аш'анель эре, Реи'Линэ Сид (ист.) - Я помню, Великая Реи'Линэ.
        3
        Ши'эр гонераи! (ист.) - Он не воин!
        4
        Ши'эр нераи! (ист.) - Он воин!
        5
        Энри гане'ари нераи?! (ист.) - Ну какой из этого <непереводимая идиома> воин?!
        6
        Он Ринэ, вадэ'али Сид! (ист.) - Чтоб тебя Хаос пожрал, проклятая Княгиня!
        7
        В тексте использован текст песни «Древние Боги», Иллет.
        8
        Наи'ли Сей, они мит'т ва'ари?! (ист.) - Ткачиха Судеб, за что ты меня наказываешь?
        9
        «Минут десять…» - здесь речь идет о расстоянии.
        10
        Тайвэма'ал! (ист.) - приблизительный перевод: «Грязное смертное животное!», точного аналога в росском не существует, ближайший по смыслу: «Свинья!»
        11
        Ш-ша'и… Ха'шиа ш-ша'и… (язык Хаоса) - Принятие клятвы, вассальной присяги. Точного перевода нет и не может быть. Приблизительная смысловая нагрузка: «проникновение, принятие, обязательство».
        12
        Аи'ра (ист.) - смертная.
        13
        В тексте использован сокращённый текст песни «Осеннее Вино» Лоры Бочаровой.
        14
        Ликаэ'ни (ист.) - оборотень.
        15
        Обет - нерушимая клятва, скрепляемая магом. Нарушить его невозможно. Обычно обет приносят преступники, которые таким образом искупают вину. Очень редко обет приносится по собственному желанию. Обычно в обмен маги даруют клянущемуся Оружие или исполняют любую его просьбу.
        16
        Аш'сса… Ш-шеиш-ша'сса… (язык Хаоса) - точного перевода на языки Порядка не существует, смысловая нагрузка: «принятие, единение, обмен, дар, становление, просьба».
        17
        В тексте использован текст песни «Кельтская», Скади.
        18
        Паук в пятой главе прекрасно видит и Кольда, и Тиана, но нападать опасается. Пауки подвластны Ткачихе и баньши. Он чует запах повелительницы, оставшийся на людях.
        19
        Шей, Аи, Нар! - непереводимый на росский боевой клич Старших и фейри.
        20
        Аг'ашари - почти забытое боевое искусство-оружие фейри, которое представляет собой клок стихии, постоянно меняющийся и принимающий пластичную форму-воплощение, необходимую в данный момент.
        21
        Закон невинности - согласно этому закону, если приговоренного не принимает огонь, он объявляется невинным.
        22
        Саннер-Воррен, ли'эста аране… (ист.) - Смысл существования, <непереводимое на росский проклятье>. Саннер-Воррен или Подзащитный - спутник Князя. Ради него тот способен не только свернуть горы, но погасить Солнце или вообще уничтожить мир. Желания Саннер-Воррена - желания Князя. Подзащитный обретает бессмертие. Князь умрет сам, но защитит Саннер-Воррена. Князья редко выбирают людей, чаще они становятся Подзащитными друг для друга, но такое случалось. Нара, тем не менее, ошиблась. Кольд не связан ни с кем из Князей…
        23
        Старой Глаз - легендарный врун, чье имя стало нарицательным.
        24
        Тан - росское имя, означающее, кроме этого, на старо-росском «щука».
        25
        «Победишь меня, Щука, дам тебе крылья, чтоб в небо взлететь» - маг цитирует сказку «Ворон и Щука», известную каждому ребенку Роси.
        26
        Тиан на старо-росском означает «ворон».
        27
        Стихи Fiery Illusion.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к