Сохранить .
Кентийский принц Николай Михайлович Ярыгин
        Честь имею (Ярыгин) #2
        После встречи с Алексией тан де Кобург жизнь пошла совсем не так, как рассчитывал Алекс. Наживать врагов легко, встречать лицом к лицу их месть труднее, но наш человек никогда не сдается. Продираясь через все препоны, схватки с неприятелем, даже кровавые бойни, он все равно идет по пути, намеченному судьбою, а что там в конце пути, пока неизвестно никому.
        Николай Ярыгин
        Кентийский принц
        
* * *
        Посвящается моим близким - Артему, Кристине и Мишель Левицким.
        Глава первая
        Прочитав послание, я осторожно сложил его и снова спрятал в шкатулку.
        Вот и думаю я, чей же это сын, мой или Алекса, а с другой стороны, я - это Алекс, Алекс - это я, и нечего ломать голову, воспитывать его буду лично сам и передам все, что знаю. Мне лишь бы поскорей закончить со всеми этими заварушками. Правда, если Юсуф объединит степь и нападет, это будет долгая и кровавая война. Я еще не знал, что все самостоятельные и состоятельные роды отказались на большом сходе участвовать в этой авантюре.
        Присоединились к Юсуфу только малочисленные и бедные племена степняков в надежде пограбить. У самого хана было две с половиной тысячи воинов. Как известно, хан Юсуф ину Доршон был из очень славного, но сильно обедневшего и крайне поредевшего рода. Когда-то его родное племя онгуров только воинов могло выставить до десяти тысяч. Но при его прадеде род практически уничтожила эпидемия, болезнь косила людей, как серп траву. Никто не знает, откуда пришло поветрие и отчего оно произошло.
        Род вымирал долгих-долгих три года, это тянулось и тянулось. Постепенно их оттеснили с хороших и близких пастбищ, и пришлось племени переместиться на самый юг степи, где песка было намного больше, чем травы. Но все рано или поздно заканчивается, закончилась и черная полоса в жизни онгуров. Женщины рожали мальчиков, и те со временем превращались в мужчин. Племя стало больше разводить овец, которые ели и колючку, и сухую, пожухлую траву, а не буйволов, которым нужна хорошая и сочная трава. И отец нынешнего хана обратился к Эргену ину Бергену, хану одного из родов ингулов, который и захватил большую часть пастбищ онгуров, с просьбой уступить часть бывших пастбищ. Но кто отказывается от того, что уже давно считает своим? И хан Дарга ину Доршон был послан далеко, с просьбой не возвращаться. Зря хан Берген смеялся над Даргой, и зря он назвал его сыном собаки… На следующую ночь около трехсот воинов онгуров напали на кочевье Бергена. Вырезали всех - от мала до велика, забрали только совсем маленьких детей, чтобы вырастить из них онгуров. Племена никогда не кочуют все вместе, а лишь небольшими кочевьями.
Поэтому через день было вырезано следующее кочевье, за месяц племя ингулов сократилось более чем в половину. Тут вмешались многие сильные роды, чтобы прекратить кровопролитие и спасти остатки рода Берген.
        Пастбища снова вернулись к роду Доршон, но среди степняков род стал считаться отмороженным на всю голову, диким и кровожадным. И с ним стали стараться поддерживать хорошие отношения. Род начал набирать большую силу и постепенно возрождаться. И молодому хану Юсуфу, находящемуся у власти всего пару лет, очень хотелось заявить о себе как о смелом, отважном воине и умном правителе. Из-за этого он и согласился на предложение герцога Жирондо потрепать королевства и немного их пограбить, по неопытности даже не догадываясь о том, что герцог пытается за его спиной осуществить свои далеко идущие планы.

* * *
        За эти три дня, в течение которых мы двигаемся к границе со степью, меня замучили песчаная пыль и несусветная жара. Одно спасает: что идем вдоль небольшой, мелкой речушки, и вечером на привале можно смыть всю пыль и грязь, которую собрали на себя за день. Завтра уже должны выйти к границе; сильно сдерживают обоз и пушки, но без них никак не обойтись, поэтому поспешаем медленно. Практически всех конников я отправил в дозор к границе, и каждый день получаю сообщение о противнике.
        Утром перед тем, как Данису и Арну уехать, нам удалось больше часа поговорить и обсудить некоторые важные темы. Сообщил королю, что у меня родился сын, - он вначале очень удивился, а когда узнал подробности, долго хохотал. Все жалел Алексию, потом сказал, что ничего страшного, после Большой войны в Кентии официально вводили многоженство. Потом посоветовал беречь силы и нервы и снова принялся хохотать. Еще я попросил его не притеснять графиню Веленику, а просто поселить где-то недалеко, а прислугу назначить из людей баронета Ривейна. Король нахмурился, бросил взгляд на Арна, но тот все понял и поддержал меня. Данис поворчал для порядка. Мол, взяли моду королю указывать, что делать, но потом улыбнулся и сказал, что и сам так думал.
        - Конечно, неплохо было бы ее отправить куда-нибудь, - задумчиво проговорил король, - можно выдать замуж в Барнем или в Кентию. Ладно, время покажет, а тебя, Алекс, я могу сменить, пришлю своих конников, и есть у меня парочка человек - неплохих командиров. Ты же займешься личными делами, но прежде чем передать командование, лично расставишь прибывших воинов, так как будешь знать диспозицию. И границу не переходить, а то получим полномасштабную войну… Очень уж болезненно степняки относятся к посещению их территории вооруженными людьми. Ну разве что разведчики пусть шастают. Ну, а там смотри сам, думаю, тебе на месте видней будет.
        В середине дня принесли сообщение, что степняки переправляются на наш берег. Не все, но отряд в триста конников, не меньше. По всей вероятности, решили пограбить близлежащие села, и переправлялись они чуть в стороне от нас, а мы только час как прибыли, начали устанавливать палатки и организовывать лагерь. Пушкари в полукилометре выравнивали площадки и устанавливали пушки, разгружали порох и припасы для стрельбы.
        Потихоньку подтягивались мои конники. Сейчас у меня было тридцать арбалетчиков и столько же лучников, двести конников, из них тридцать тяжелых, и двести тридцать копейщиков и мечников.
        Поговорив с сотниками, я решил немного потрепать степняков, а если удастся, то и заманить под залп пушек. Сейчас они пограбят и станут возвращаться к броду, и вот тут можно будет организовать засаду. Если же основной лагерь вышлет помощь избиваемым нами степнякам, надо лететь со всех лошадиных ног к лагерю. Ну, а мы со своей стороны постараемся организовать им горячую встречу. Конечно, если степняки всей массой на нас накинутся, нам не устоять… Что такое пятьсот воинов против нескольких тысяч, какие бы эти тысячи ни были слабые и плохо вооруженные! Строго предупредил конников, чтобы, возвращаясь и увидев красный флажок, резко уходили в сторону, дабы не попасть под пушечный залп. Наконец, все согласовав, конники выдвинулись в сторону брода с задачей устроить засаду степнякам. Я же погнал обозников и копейщиков устанавливать флажки для ориентира пушкарям и острые колышки для задержания конницы противника.
        Вроде бы всё, все расставлены - и флажки, и колышки… Эх, не сообразил я изготовить «чеснок», ну да что теперь. Время тянулось и тянулось, прошло три часа, потом четыре. Уже думал, все: или ничего не получилось, или нарвались на большой отряд и не могут оторваться и выйти из боя. Но тут один, а за ним еще несколько наблюдателей, сидящих на небольшом холме на деревьях, сообщили, что летят наши, а за ними очень большое войско. Очень много пыли, и плохо видно, но то, что большое, это точно.
        Вот из-за перелеска выскочили и понеслись в нашу сторону мои конники, вот они увидели красные флажки, резкий поворот - и уходят в сторону, открывая появляющимся из пыли первым степнякам повозки, стоящие метрах в двадцати впереди пушек, ниже по холму. Несколько палаток и жиденькую цепь копейщиков за какими-то непонятными предметами.
        Наверное, подумали, что это обоз и практически незащищенный лагерь горе-вояк. И с радостным криком и воем устремились к нему. Стоило им только поравняться с белыми флажками, как я скомандовал «залп». Все заволокло дымом, но перезарядились быстро - и снова залп в этот дым. И снова залп, залп, залп, а за дымом слышались крики, вой, стоны, визг людей и дикое ржание коней.
        Наконец дым немного рассеялся, и нашим глазам предстала жуткая картина. Горы бьющихся в агонии людей, лошадей и наши конники, рубящие уцелевших, не давая им уйти. Но все-таки три-четыре десятка вырвались и, нахлестывая коней, бросились удирать. Никто их не преследовал. Конники спешивались и вели своих коней в поводу, очень уж те устали, да и сами воины прямо шатались от усталости. Сержант кентийцев, который у меня вырос до сотника, доложил, что когда они первую группу вырубили, тут и вторая к броду подтянулась. Ну и с ней завязались, тут уже в лагере не выдержали и отправили на помощь еще несколько сотен всадников. Дождались, пока те начнут переправляться, и кинулись наутек.
        Я приказал, чтобы пушкарям и конникам выдали по кружке вина, и отправил всех отдыхать.
        - Часа в три ночи будем выдвигаться, - предупредил я командиров, выставил двойные патрули и секреты из копейщиков и мечников. Уже начало темнеть, когда я тоже решил подремать. Но заснуть не мог, все перебирал в памяти прошедшую схватку, видел, как людей трясло и корежило от вида этого побоища, некоторых рвало. Какие они воины? Войны пятьсот лет не было, где бы они могли ожесточиться и привыкнуть к крови и трупам. То же самое было и возле замка герцога: бледные и зеленые лица, хоть большинство и храбрилось, но все то, что происходило, их пугало и вызывало отвращение.
        Глава вторая
        - Салах, где мои люди, где воины, которых я тебе доверил? - орал с пеной у рта Юсуф ину Доршон. Был он среднего роста, с заметным брюшком и кривыми ногами всадника. Маленькие, глубоко посаженные глазки и большой крючковатый нос, два верхних передних зуба выдавались чуть вперед, и хан немного шепелявил. Ничего выдающегося как во внешности, так и в интеллекте у Юсуфа не было, и если бы не наследственное получение титула, ему бы никогда не стать даже сотником. Амбиции при отсутствии мозгов никогда ни к чему хорошему не приводили.
        Он еще долго бесновался и пинал ногами стоящего перед ним на коленях Салаха ин Галаха, своего двоюродного брата. Но все-таки ума хватило не отдавать его палачу, так как в этом случае в бой орду вести надо будет самому. Нет, хан не был трусом, просто знал, что в военных вопросах он профан, вот если что-то обменять продать или купить просто даром, это к нему. Успокоившись, Юсуф налил в пиалу кумыса и выпил.
        - Рассказывай еще раз, что там произошло.
        Салах стер рукавом кровь с разбитого лица и принялся рассказывать.
        - Пока мы переправлялись, они успели изрубить больше половины воинов Ербека, а баргезовских положили всех. Увидев, что мы выбрались на берег, они развернулись и бросились бежать. Кони у них были уже уставшие, и я надеялся догнать их и зарубить. И казалось, что вот-вот уже можно омыть мечи кровью собак, а тут… Когда мы выскочили из-за поворота, увидели лагерь, там стояло много телег, виднелись палатки и совсем было мало воинов.
        Собака Валах закричал, чтобы все атаковали обоз… Сейчас мы поживимся, орал он. И все кинулись к обозу, я и сказать ничего не успел, да и ты же знаешь ингулов и каторцев. Они же неуправляемые, к тому же совсем бедные, а тут целый обоз. Не успели проскакать и одну четверть полета стрелы, как вдруг раздался гром, а на холме, где стоял обоз, сверкнул огонь, а потом дым стал закрывать его. Вокруг стали падать воины, это было страшно: кони ржали, люди кричали и падали с коней или вместе с конями, а гром раздавался и раздавался; те, кто был впереди, начали поворачивать назад, но сзади напирали, получилась толчея. И эти толпы вдруг начали валиться мертвыми, мы уже развернулись - и тут на нас налетели всадники противника, за которыми мы гнались. Ты знаешь меня - я не трус, но воины были так напуганы, что почти не оказывали сопротивления. Я и несколько человек смогли отбиться и поспешили принести тебе весть об этом непонятном громе.
        Юсуф сидел, нахмурившись, он ничего не мог понять, что за гром, почему об этом никто никогда не слышал. Потом он ударил в бронзовое било, подвешенное справа от того места, где он сидел, и в шатер заглянул слуга.
        - Сообщи Седому Пта, что я хочу с ним посоветоваться и скоро приду.
        Седой Пта - это был шаман племени. Почему Седой Пта было его имя - потому что он седым и родился, шаман был альбиносом. Сколько ему лет, никто не знал, казалось, что он живет вечно. Седой Пта шаманил при деде, отце хана и при самом Юсуфе… Это был скелет, обтянутый кожей. Когда Юсуф вошел в шатер шамана, тот уже сидел у жаровни, качался из стороны в сторону и вдыхал свой дым просветления.
        - Я уже знаю, для чего ты пришел, - проскрипел Седой Пта. - Слушай. Еще при моем прапрадеде, когда горы были мягкие, как глина, а степь иногда тряслась, как руки у стариков, жил тогда один злой и могучий колдун, который мог вызывать гром и убивать им… Говорили, что когда он умирал, то пообещал вернуться. Вот и думаю я, не вернулся ли этот колдун вновь, переродившись. Иди, Юсуф, мне надо посоветоваться с духами предков.
        Выйдя от шамана, хан посмотрел на противоположный берег реки и решил следующей ночью сделать вылазку, попробовать поближе посмотреть, от чего происходит этот гром.

* * *
        Когда стемнело, выдвинулись к месту переправы степняков, двигались не спеша, пройти надо менее трех километров. Коней вели в поводу, чтобы меньше шуметь, и тем не менее было достаточно шумно. На небе сияла полная луна и тысячи звезд, было довольно-таки светло, и видимость была хорошая. Не доходя с километр до места будущего базирования, из впереди идущего дозора сообщили, что в лагере степняков слышен шум и громкие команды. Я выдвинул вперед всех конников и стрелков. Но как оказалось, степняки, заслышав шум шагов, скрип повозок и бряцанье оружия, решили не рисковать и перенести лагерь подальше от реки.
        Двигались мы медленно, но компактно, я дал команду не растягиваться, и обоз с пушками и припасами находился в середине колонны. Наконец мы достигли того места, где я думал устроить лагерь. По фронту перед нами находилась река, а за спиной - село, которое все-таки успели пограбить и разорить степняки.
        Начинало светать, и над рекой потянулась дымка тумана, звезды меркли, а мои воины начали устанавливать палатки и размещать пушки, готовя для них площадки. Задымили костры, на которых повара готовили кашу, и вкусно запахло. Когда совсем рассвело, я увидел, что степняки оттянулись от реки всего метров на триста-четыреста… Появилась возможность преподать им очередной урок.
        Спешить не стал и, после того как мои воины поели, а пушкари закончили выравнивать площадки и установили пушки, дал команду зарядить их гранатами и сам навел центральную пушку на лагерь. После чего произвели несколько залпов. Ох, как забегал неприятель; мне было прекрасно видно, как разрывы вставали среди юрт и шатров. На какое-то время пыль и дым от разрывов закрыли от нас лагерь степняков, и я дал команду прекратить стрелять. Когда видимость восстановилась, увидел, как неприятель удирает - кто на конях, кто пешком. Через некоторое время лагерь стоял абсолютно пустой, за исключением убитых и раненых.
        Примерно через час я послал конников осмотреть лагерь и собрать трофеи. Народ радостно и возбужденно загомонил, услышав про трофеи, одни лишь кентийцы оставались спокойными. Обговорив с сотниками конников порядок сбора трофеев, предупредил о том, что в случае нападения степняков не геройствовать, а уходить за реку. Копейщики собрали все лодки местных рыбаков вдоль берега и, тоже переправившись на тот берег, стали ждать трофейщиков. Я же, раздав команды, решил немного отдохнуть, все-таки эти сутки вымотали меня основательно.
        Странная в степи погода: днем жара, ночью довольно прохладно, если не сказать холодно.
        Я спокойно проспал часа три, никто меня не тревожил, и, когда встал, оказалось, что трофеи до сей поры еще собирают и возят. На берегу уже была приличная куча всякого барахла, ее тут же сортировали и раскладывали. Сбор затянулся до вечера. Утром, выбрав несколько человек, которым приказал погрузить все, что собрали вчера, на несколько телег, отправил их в ближайший город с наказом сдать какому-нибудь купцу, не сильно торгуясь.
        Через два дня прибыли две с половиной тысячи воинов, присланных королем. Возглавлял их двоюродный дядя короля, граф Итер де Сартон, с которым отношения у меня сразу не сложились. Очень, видать, ему не хотелось мне подчиняться, и он, ссылаясь на то, что является родственником короля, сразу стал демонстрировать свою значимость и величие. Поэтому, несмотря на то что в его войске еще не успели установить шатры и палатки, послал ко мне посыльного с приказом прибыть к нему на доклад. Я прекрасно понимал, что такое может произойти, и поэтому ожидал чего-то подобного. Не став ни удивляться, ни возмущаться, я просто попросил посыльного передать графу, что следует точно выполнять приказ короля.
        Прибывшие расположились в полукилометре по левую руку от нас, в самом широком месте реки, и принялись патрулировать местность вдоль реки и прилегающую к ней территорию. Нет, все было грамотно и правильно - и расположение лагеря, и его обустройство, правда, потом что-то патруль не поделил с патрулем местного барона. Был какой-то скандал - я, честно сказать, не вникал, по всей вероятности, граф дал приказ своим воинам и офицерам с нами не общаться, и те старались даже не смотреть в нашу сторону. Ну, а мне было совершенно безразлично, я готовился сдать свои позиции королевским воинам и вернуться домой, очень уж этот месяц был насыщенным на события.
        Степняки, расположившиеся в полутора километрах от реки, старались всеми силами испортить нам жизнь. И поэтому каждую ночь, а то и днем, небольшими группами по десять - пятнадцать человек делали набеги на нашу территорию. В основном в стороне королевских войск, так как, попробовав однажды это сделать с нашей стороны, их группа была порвана котами, в связи с чем активность степняков в этом районе резко упала. Река была мелкая, имела много бродов, особенно в летнюю жару, и проблем при пересечении ее не было ни у нас, ни у них.
        После общения с нашими разведчиками у меня родился план, правда рискованный и авантюрный. Шатер хана Юсуфа, а также шатры шамана Седого Пта и двоюродного брата хана стояли чуть в стороне от общего лагеря степняков. И возникла у меня мысль выкрасть хана, тем более Март уже пару раз подбирался к шатрам почти вплотную. Обговорил все со своими разведчиками и прихватил с собой десяток кентийцев… Ведь если получится, кому-то же надо Юсуфа нести. В свое время, еще только узнав, какую подлость затевает герцог, я дал команду своим швеям пошить маскхалаты, набросав эскиз что-то типа «кикиморы» - с желтыми, коричневыми и зелеными полосками ткани, при этом в капюшоне открытыми оставались только глаза и рот. Вот теперь они опять пригодятся.
        В самом начале ночи нас переправили на лодках, и мы волчьим шагом направились в сторону лагеря хана Юсуфа. Лагерь находился на небольшом холме, до подножия которого тянулось несколько промоин, образованных стекающими ручьями воды во время дождей. Вот мы и решили их использовать, чтобы подобраться к хану Юсуфу. Кентийцев оставил в самом начале промоины, а сам с Мартом и Саймом осторожно двинулся к самому лагерю. Когда промоина закончилась, нам надо было преодолеть еще метров сто открытого пространства. Впереди полз Март, потом я, замыкающим был Сайм.
        Лагерь спал, да и была уже середина ночи, только караульные сидели у костров, иногда приподнимаясь и вглядываясь в темноту. Пыль от сухой травы забивалась в нос, и очень сильно хотелось чихнуть, я просто неимоверным усилием сдерживал это желание. Наконец мы добрались до задней стороны шатра хана, я приготовился разрезать полог, а Март и Шорто поползли вокруг, чтобы снять часовых у входа в шатер. Когда они удалились, я осторожно разрезал кинжалом ткань шатра и проник внутрь. В шатре стоял запах немытого тела, бузы (местной браги)… Я услышал сопение спящего мужчины. В центре шатра стояла небольшая жаровня с тлеющими углями, дающая совсем немного света, при котором можно было различить, что и где находится.
        Осторожно, пытаясь ничего не зацепить по дороге, я приблизился к хану, толкнул его и, когда он открыл глаза, зажал рукой ему рот и резко ударил в солнечное сплетение. Тот вылупил глаза и открыл рот, пытаясь вдохнуть, а я тем временем всунул ему в рот заранее приготовленный кляп. Перевернув его на живот, принялся вязать ему руки. В это время в палатку заглянул Шорто, и, увидев, что я вяжу Юсуфа, они с Мартом по очереди затащили тела двух часовых. Закончив вязать руки хану, накинули на него какое-то темное покрывало, дополнительно связав ноги. Практически беззвучно вытащив его через прорезь в шатре, двинулись в обратный путь.
        Возвращаться было намного тяжелее, приходилось тащить еще тушку Юсуфа, а тот, придя в себя, всеми силами пытался нам мешать, извивался как червяк. Хорошо хоть, пока тащили его по открытому пространству, он еще не пришел в себя, в промоине было немного полегче. Но двигались все равно полусогнувшись и несли хана с Саймом, ухватив за веревки, его связывающие.
        Повезло, что ночь была безлунная. Кое-как дотащили хана до кентийцев, и, передав им куль с Юсуфом, я успокоился, правда, нам еще пришлось какое-то время ползти, удаляясь от лагеря. Но когда можно было уже сильно не прятаться, вскочили и, словно застоявшиеся кони, рванули к реке, пролетели последний километр очень быстро. Лодки нас ждали, и, что удивительно, похоже было, что дружинники и глаз не сомкнули, ожидая нас.
        Уже в палатке развязали нашу добычу, вытащили кляп хану, и, когда он наконец вдохнул, яростно сверкая глазами исподлобья, я с ним поздоровался.
        - Доброе утро, хан Юсуф ину Доршон.
        Тот отвернулся, не желая разговаривать, а я продолжил:
        - Понимаю, что для вас оно не очень доброе, но как-то же надо было мне пригласить вас в гости. Вы же понимаете, что эти мелкие заварушки между нами надо рано или поздно заканчивать. Или вы думаете продолжать эти наскоки вечно?
        - Ты мог бы направить мне письмо, - гневно сверкая глазами, проговорил Юнус, - я бы подумал.
        - И что дальше? Ты бы думал, я бы ждал, да и заключать договор я не имею права, я же не король. И все бы это тянулось, тянулось и тянулось. Давай сделаем так…
        Но закончить я не успел, так как снаружи проорали:
        - Ваша светлость, к нам парламентеры, что делать?
        - Как что, принимать, - проговорил я, выходя из палатки.
        На том берегу с десяток всадников размахивали зелеными ветками, вот один соскочил с коня и подошел к самому срезу воды, помахал зеленой ветвью.
        - Сотник, отправь лодку и проводи его ко мне.
        Вернувшись в палатку, я спросил хана:
        - Вы гарантируете мне, что не будете делать глупостей и, если я вас развяжу, не будете пытаться сбежать, и дадите слово, что вы мой пленник.
        Юсуф подумал и кивнул головой.
        - Я ваш пленник и отдаю себя в ваши руки, - сказал он ритуальную фразу.
        - Пленив вас, я не нанесу вам умаления вашей чести и достоинства, - проговорил я в ответ такую же ритуальную фразу и, достав нож, разрезал веревки на его руках. Ноги ему освободили еще в лодке, сколько можно его было носить, пусть уже сам ходит, не маленький. Затем я кинул ему один из своих камзолов и штаны, так как унесли мы хана в одной набедренной повязке, замотав его в покрывало. Юсуф благодарно кивнул мне и тут же начал одеваться, правда, вся одежда была большая для него, но думаю, несколько часов потерпит.
        Через несколько минут как хан оделся, часовой у палатки прокричал:
        - Парламентеры к его светлости!
        - Пропустить, - ответил я, и в палатку вошел двоюродный брат Юсуфа, Салах ин Галах. Увидев хана, он поклонился вначале ему, потом мне и спросил у меня разрешения обратиться к Юсуфу.
        - Мой хан, как ты? Все ли у тебя в порядке? Что нам делать? - засыпал вопросами Салах Юсуфа. Хан посопел, потом посмотрел на брата.
        - Салах, что тебе сказать, надо ехать к королю, будем писать фирман о мире.
        - Я виноват перед тобой, мой хан… не доглядели.
        - Ты-то тут при чем, кто знал, что он на такое решится, - кивнул Юсуф в мою сторону. - Собери пару старейшин, кто пошустрей, знатных воинов, да подарки не забудь… И привезите мне одежду, пошли кого-нибудь, а то видишь, в чем я.
        Юсуф махнул рукой и нахмурился. Весь разговор велся на языке интегов, на котором говорила вся степь. Может быть, они думали, что я его не знаю, может, им было так проще. Но я знал этот язык и все прекрасно понимал. Пока они говорили, я размышлял.
        - Хан, если вы дадите мне слово, что через два дня прибудете на это самое место со свитой для поездки в столицу, то я вас отпущу, чтобы вы могли собраться и все организовать самому. Ведь глаз хозяина может увидеть то, что не увидят другие, - немного польстил я хану. Оба степняка вскочили и, поклонившись, заверили меня, что хан даст свое слово, а Салах везде и всегда подтвердит, что такое слово было произнесено.
        Отпуская Юсуфа, я ничем не рисковал: слово, данное тут, очень и очень редко нарушалось, и если только давший слово нарушил его по своему желанию, он просто становился изгоем. Нет, конечно, будучи ханом, он имеет реальную власть, но в случае с нарушением данного слова он покрывал позором все племя. И тут племя имело возможность заменить вождя. Или один из знатных воинов вызывал его на дуэль, или старейшины, не заморачиваясь, выбирали другого главу племени из его родственников, а потом уже низложенного хана любой мог вызвать на поединок.
        Так что я крикнул дежурного и попросил его подать нам вина. После того как мы выпили по бокалу, я отпустил своего пленника собираться в столицу. За все это время, что находился в походе, я абсолютно не знал, что происходит в империи, почему молчит отец и нормально ли добрался караван с трофейным золотом, захваченным у герцога. Не имел понятия, что происходит в моем графстве. В конце концов, могли бы прислать посыльного, ведь скоро два месяца, как я в походе. Ну подождите, вот вернусь, я вас всех… Додумать, что я с ними сделаю, я не успел, так как в лагере раздался шум, крик, это была явно какая-то ссора. Нехотя поднявшись со своего походного стула, я выглянул из шатра. На входе в лагерь было какое-то столпотворение, и туда потихоньку стягивались все, кто не был занят в нарядах или на работах.
        - Сержант, - окликнул я кентийца, - узнай, что там происходит.
        Тот быстрым шагом двинулся в сторону разгорающегося скандала. Сам я вернулся в палатку и налил себе очередную кружку прохладного фруктового взвара (что-то типа компота). Да, всех своих кентийцев я сделал сержантами, а некоторых - полусотниками и сотниками; протекционизм, что тут поделаешь. А кому мне еще доверять, как не им? Кроме того, я для них принц, да и среди кентийцев предатели - настолько редкое явление, что за несколько веков их можно пересчитать по пальцам одной руки.
        Появившийся сержант доложил, что этот шум устроил граф Итер де Сартон, не нашедший ничего лучше, как с группой своих командиров на заявление часового подождать, пока мне доложат об их прибытии, попытаться пройти, не обращая внимания на часового. В результате тот, вызвав подкрепление, заблокировал «группу гостей».
        - Пусть их проводят ко мне, - распорядился я и свистнул Алого с сестрами.
        Последнее время коты весь день отсыпались и не выходили из шатра, чтобы не пугать народ, а по ночам нарезали круги вокруг лагеря. И благодаря им, лагерь жил спокойно и тихо после того, как несколько групп степняков были порваны и поломаны, а вот у соседей стычки по ночам происходили постоянно, и уже были жертвы и раненые.
        Полог на входе резко распахнулся, и в шатер буквально ворвался граф Итер де Сартон; его лицо пылало праведным гневом.
        - Как вы смеете что-то предпринимать без согласования со мной! - заорал он с порога.
        Алый, лежащий возле меня, прыгнул навстречу графу и рыкнул; тот, не ожидавший увидеть тарга в моей палатке, резко побледнел и сел на пятую точку.
        Я, испугавшись, что граф испустит дух от ужаса прямо у меня в палатке, отогнал от него Алого, после чего спокойно спросил:
        - Граф, вы что-то хотели мне сказать? Не стоит сидеть на земле, вот стул, присаживайтесь.
        Я приказал дежурному подать охлажденного вина. И, когда еще не пришедший в себя граф поднялся, снова спросил его, глядя, как бледность начинает отступать от его лица:
        - Так что вы хотели мне сказать?
        - Это… это кто, что? - заикаясь, спросил граф. Потрясение и испуг были довольно сильные, и я налил ему в кубок вина, которое принес дежурный. Де Сартон залпом выпил бокал и начал приходить в себя, лицо порозовело, взгляд стал более осмысленный.
        - Граф, - продолжил я, не ответив на его вопрос, - через пару дней я оставляю на вас весь участок границы и отправлюсь к себе в маркизат. Все это согласовано с королем, поэтому приготовьтесь к увеличению охраняемой зоны. Да, кстати, я не обязан перед вами ни в чем отчитываться, я думаю, вы и сами это понимаете. И еще, со мной к королю отправится хан Юсуф ину Доршон для заключения договора о мире. Если вы все поняли, то я вас не задерживаю, надеюсь, удовлетворил ваше любопытство.
        С моей стороны это было чистой воды издевательство. И пусть сейчас граф в прострации, но со временем, отойдя от испуга и стресса, он все вспомнит, так что у меня появится еще один враг. Де Сартон поднялся и на негнущихся ногах поплелся к выходу. Уже откинув полог шатра, он оглянулся и пристально посмотрел на меня. Затем сделал шаг, и опустившийся полог отделил нас друг от друга.
        К вечеру меня ожидал еще один сюрприз… Прибыло пятьсот кентийских конников, а вместе с ними и Ларт. После того как возглавлявший кентийцев барон Иберт эль Варт представился и передал мне послание моего отца, а также письмо от матушки и брата, настала очередь Ларта. Он достал из баула, который не выпускал из рук, шкатулку и с поклоном протянул ее мне. Открыв ее, я увидел подзорную трубу.
        - Неужели у вас получилось? - проговорил я, рассматривая монокуляр. Ларт же прямо светился весь от удовольствия.
        - Так, а ну проверим сейчас, - и я поспешил к выходу. На улице было еще совсем светло, и ничто не препятствовало мне испытать прибор. Я навел его на небольшой кустарник на том берегу реки и, подрегулировав резкость, был просто поражен, как хорошо все было видно. Пусть это не приборы моего мира, и все-таки это же ого-го… Приближение монокуляр давал тоже нормальное, где-то трех-четырехкратное. Это было просто великолепно!
        Оторвавшись от осмотра и повернувшись к Ларту, я просто не знал, как выразить ему свое восхищение.
        - Ларт, да ты просто молодец, как вы только успели все сделать и отрегулировать?
        - Ваша светлость, все по вашим эскизам и инструкции. Мы, конечно, старались, но без ваших пояснений и чертежей вряд ли что получилось бы.
        - Это один экземпляр, или есть еще? - поинтересовался я.
        - Я привез пять штук, и еще есть линзы на два десятка приборов, их сейчас шлифуют, после чего будут собирать. Самое сложное - это отливка линз без пузырьков, а в остальном мы уже отработали порядок действий.
        - Вот, барон, полюбуйтесь, - протянул я монокуляр стоящему рядом со мной барону Варту. Показав ему, как отрегулировать прибор, принялся ждать реакции.
        - Граф, - через некоторое время проговорил барон, - это чудо, это просто чудо, - твердил он. - Очень хорошая вещь для охраны границ - можно глянуть далеко и сразу знать, кто идет или едет, вооружен или нет, да и при боевых действиях можно разглядеть, что замышляет противник. Вы будете их продавать? - протягивая мне монокуляр, спросил он.
        - Буду, но пока только ограниченными партиями и, скорей всего, отцу, а он сам решит, кому выдать. Ну и, конечно, королю Торвала. Но в первую очередь обеспечу себя.
        Глава третья
        Алексия изнывала от скуки, и у нее появился хитрый план, как немного развлечься и развеяться. Герцог поначалу и слышать ничего не хотел, но, как говорится, капля камень точит. И через две недели уговоров он разрешил Алексии проведать маркизу Ильми де Перьен, выделив при этом для охраны двадцать гвардейцев. Все-таки баронство родителей маркизы находилось на самой границе с империей, и предосторожность была не лишней.
        Усевшись в карету, подаренную Алексом, уже через сутки она въезжала в ворота замка родителей маркизы Ильми. Все-таки почти за полгода, проведенные рядом в замке Алекса, они невольно сблизились. Пусть они по-прежнему соперничали за внимание графа, но даже это сыграло свою роль в их сближении. Поэтому, после поклонов отцу и матери Ильми, Алексия радостно обняла Ильми и расцеловала.
        Вечером за ужином в ее честь, когда она привела себя в порядок и отдохнула, они с Ильми наперебой вспоминали смешные случаи и происшествия, происходившие в замке Алекса, и веселились. Родители Ильми были пожилыми, но очень общительными и, как обратила внимание Алексия, добрыми и гостеприимными. Они изредка задавали Алексии вопросы и внимательно слушали, что она отвечала. Алексии показалось, что Ильми мало что рассказывала родителям об Алексе и своем пребывании в замке, а после ужина ее ждало потрясение, когда Ильми взяла ее за руку и привела в свою опочивальню. При виде кроватки и младенца в ней у Алексии пропал дар речи и ноги стали ватными, и она чуть не упала рядом с кроваткой малыша. На глаза непроизвольно стали наворачиваться слезы, и Алексия с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. С трудом справившись со своими эмоциями, она спросила:
        - Это сын Алекса?
        - Да, Алексия, это его сын, но тебя это не должно пугать, - обнимая ее, сказала Ильми, - ты ведь знаешь, что нам никогда с ним не быть вместе, а ребенок… Мне ведь уже двадцать семь лет, и это последняя надежда родить ребенка от любимого мужчины. Ты же знаешь, что я, как и ты, очень люблю Алекса. Только ты можешь выйти за него замуж и жить со своим любимым, а у меня останется вот этот, пока еще маленький, но самый любимый мой мужчина. Я даже не стала брать кормилицу, а сама его кормлю. Знаешь, это не передаваемое чувство.
        Алексия все-таки не сдержала слез и, уткнувшись в плечо Ильми, беззвучно зарыдала. Маркиза тоже заплакала, на что-то жалуясь - или на свою жизнь, или на несчастную любовь, или на все вместе. Так они просидели почти час, успокаивая друг друга и вытирая друг другу слезы, пока в кроватке не закряхтел и не завозился малыш. Ильми чмокнула Алексию в щеку, провела рукой по голове и поднялась.
        - Кормить пора, - с этими словами она достала из кроватки ребенка и, присев рядом с Алексией, достала грудь, расстегнув лиф платья, и поднесла к ней малыша. Тот ухватил сосок и стал жадно сосать, временами причмокивая. И такое у него было сосредоточенное и серьезное выражение лица, как будто он выполнял какую-то важную работу, что Алексия непроизвольно улыбнулась, а потом захихикала.
        Покормив, Ильми застегнула лиф и, протянув малыша Алексии, предложила подержать. Та осторожно взяла ребенка и заглянула ему в глаза, а тот вдруг улыбнулся ей и что-то агукнул, потом снова заулыбался.
        - Ильми, Ильми, он мне улыбается, посмотри, - прошептала Алексия. А малыш улыбался и махал ручками, агукал - ему понравилась эта новая знакомая, от нее хорошо пахло, а он был сыт, и его радовало все окружающее. Алексия наклонилась и поцеловала его в розовую щечку.
        - Какой ты хороший, ты скоро вырастешь и станешь красивым и сильным, - шептала она малышу, а Ильми стояла рядом и улыбалась. С этого дня Алексия постоянно находилась рядом с ребенком. Когда он не спал, носила его на руках, развлекала его и разговаривала с ним, а тот смотрел на нее очень внимательно, как будто пытался запомнить все, что она говорила.
        Правда, здесь тоже царила скука. Когда спала новизна от встречи, оказалось, что самое большое развлечение - это прогулки в саду. У деда Алексия могла съездить в ближайший город или просто отправиться на прогулку. Правда, раздражало присутствие в большом количестве охраны, но от этого некуда было деться, а Ильми была связана малышом, и ее жизнь сейчас была подчинена ребенку: вовремя покормить, уложить спать и так далее. Чтобы менять пеленки, подмывать и укладывать спать, у малыша была няня, но вот кормить, даже среди ночи, вставала Ильми, и кормилицу не брали. Пробыв в гостях почти седмицу, Алексия засобиралась домой, правда, в ее прелестной голове возникла очередная идея.
        - Послушай, Ильми, - как-то сказала она, - ты ведь уже сколько времени сидишь в замке, нигде не бываешь и ничего не видишь. Поехали ко мне. Сейчас тепло, возьмешь малыша и немного развеешься. Кстати, я хочу заказать у нашего ювелира перстень для тебя в честь рождения сына. Поехали, а? - канючила она, таскаясь хвостом за Ильми, пока та не согласилась.
        Рано выехать не получилось, выехали, когда солнце уже поднялось к завтраку. В карету установили небольшую люльку, как раз для таких поездок, и усадили няню с корзиной пеленок и сменных распашонок.
        Ильми, если честно, очень не хотелось ехать, вот не лежала душа у нее к этой поездке. В дороге они вспоминали свое путешествие с Алексом, схватки по дороге с разбойниками и кентийское мясо на палочках. Когда малыш бодрствовал, смеялись громко и весело, а когда спал, тихонько хихикали.
        Где-то после полудня они вдруг услышали крики, проклятия и звон клинков. Отодвинув занавеску на окне кареты, Ильми увидела, что на дороге идет бой. На гвардейцев герцога напала довольно-таки большая банда или отряд, клинков в пятьдесят. В этот момент карета резко дернулась и стала набирать ход, а гвардейцы попытались связать боем напавших, но тех было намного больше, и несколько всадников бросились в погоню за каретой. Маркиза побледнела, схватила малыша и прижала его к себе. На какое-то время все замолчали, а карета неслась вперед все быстрей и быстрей, ее кидало из стороны в сторону, слышно было, как кучер щелкает кнутом и кричит, подгоняя лошадей.
        - Алексия, на нас напали, - проговорила Ильми, склоняясь над ребенком, - если вдруг…
        Договорить она не успела, карета начала резко поворачивать, и кучер не справился с управлением лошадьми. Карета вдруг сильно наклонилась и опрокинулась, а потом еще и перевернулась. Наверное, на какое-то время Алексия потеряла сознание, а может, ей это просто показалось. Когда она смогла адекватно оценить ситуацию, то увидела, что Ильми лежит с неестественно вывернутой головой, прижимая к себе плачущего малыша. В углу копошилась служанка, карета лежала на крыше, с одной стороны дверцы отсутствовали… И Алексия увидела, как к ним приближаются конники, что-то весело крича. Они были еще далеко, и что они кричали, было не разобрать.
        К ней снова вернулись ее страхи, забытые рядом с Алексом. Понимая, что хорошего от этих всадников ждать нечего, она попыталась взять из рук мертвой Ильми ребенка, но пошевелив левой рукой, закричала от боли - рука была или сломана, или сильно ушиблена. Скрипя зубами, она одной рукой кое-как освободила ребенка из рук мертвой матери и, выбравшись из кареты, кинулась с ним бежать к лесу, который находился почти в двух шагах.
        Она уже почти вбежала в лес, когда рядом с ногой в землю ударил болт от арбалета, а второй впился в дерево с другой стороны. Но Алексия бежала, не обращая ни на что внимания, вперед, только вперед, лавируя между деревьями и кустами. Она бежала до тех пор, пока ноги от усталости не подкосились, и тогда просто свалилась в траву под большим деревом. Правда, свалилась очень осторожно, стараясь не повредить больную руку и самое главное - свою ношу… ребенка Ильми и Алекса.
        Отдышавшись и немного придя в себя, она огляделась и стала думать, что же ей делать. А что можно сделать в такой ситуации? Куда она забрела, не знает, как выбраться отсюда - тоже. На руках ребенок, который плачет, испуган и хочет есть. Чем же мне тебя кормить, крошка, думала Алексия. И от этих тяжелых своей безысходностью дум и от испуга она горько заплакала, понимая, что, избежав одной напасти, она попала в другую. Она плакала, и плакал малыш, так они и сидели: она на земле, он у нее на руках, и оба плакали, и неизвестно кому из них было горше.
        Наконец она успокоилась… Надо идти, надо идти туда, откуда бежала; там дорога - может, повезет и она как-то сможет сообщить герцогу о себе. И она, поднявшись, побрела, стараясь разглядеть свои следы и идти по ним. Шла, спотыкаясь и цепляясь подолом платья за все ветки и кусты. Когда она, зацепившись в очередной раз, порвала подол платья, у нее мелькнула мысль, как же она смогла бежать с ребенком в одной руке. И нигде не упала, не споткнулась, не зацепилась.
        Конечно, она заблудилась, но шла и шла, надеясь, что выйдет из леса, шла несколько часов, обдирая ноги о коренья и сучки. Когда совсем стемнело, она сняла с себя модный жакет и закутала в него ребенка. Одной рукой это было тяжело сделать, но она справилась, при этом истово молилась и просила помощи у Зеи-плодоносицы. Тут же под кустом, где она кутала малыша, и задремала.
        Под утро она сильно замерзла, но еще больше ее беспокоило, как бы не замерз малыш, поэтому всю ночь она прижимала его к себе. Малыш спал, и это ее немного успокоило. Как хорошо, что она надела дорожное платье, а не шелковое, как хотела. Тут и это порвалось, а от того вообще бы уже ничего не осталось. В лесу становилось светлее, начинался новый день. Она попыталась взять ребенка одной рукой, но это у нее никак не получалось. Тогда она встала на колени, подсунула руку под малыша и, прижав его к груди, попыталась встать, но, наступив на подол платья, снова упала и больно ударилась лицом. Малыш захныкал и заворочался.
        - Тихо, тихо, маленький, не плачь, пожалуйста, скоро все будет хорошо, - шептала она ему. Хотя уже и сама не верила в это, но и сидеть ждать, когда умрешь от голода или тебя сожрут дикие звери, она тоже не хотела. Кое-как все-таки поднявшись с малышом в одной руке, она побрела, как ей показалось, по еле заметной, узкой тропинке. И только она подумала о диких зверях, как из-за ближайших кустов выскочил волк.
        «Вот и все, - подумала она, - а как же маленький? Как же так, как же так…» - заполошно металась в ее голове одна-единственная мысль. Но волк повел себя довольно странно, вместо того чтобы пытаться напасть или как-то проявить агрессию, он вдруг сел и начал поскуливать и неумело тявкать.
        - Тюбо, чего ты там нашел? - вдруг раздалось за теми кустами, откуда выскочил волк, и перед Алексией появился паренек лет двенадцати. Она вдруг поняла, что они с ребенком спасены и черная полоса, скорей всего, закончилась. Осознание этого вдруг совсем лишило ее сил, и она села, где стояла.
        - Помоги, - прохрипела она, на большее ее не хватило.
        - Сейчас, сейчас, - заспешил паренек и кинулся поднимать Алексию.
        - Возьми ребенка, - попросила та, - у меня одна рука не действует.
        Когда мальчишка взял малыша, она с трудом поднялась, и они двинулись в обратном направлении, впереди волк или собака, за ним мальчишка с ребенком, замыкала процессию Алексия.
        Метров через триста они вышли на небольшую поляну, на которой находилось две землянки, большая и поменьше. У одной из них паслись три козы и стояла женщина лет сорока. Увидев процессию, она быстро пошла им навстречу и забрала у мальчишки ребенка.
        - Сынок, давай беги за водой, а вы, госпожа, идите за мной, - и она направилась к большой землянке. В землянке был еще один человек, им оказалась симпатичная девушка, примерно ровесница Алексии. Она что-то шила и, увидев входящих, вскочила. В землянке было довольно просторно, даже была печь, и еще Алексия заметила, что была дверь в соседнюю землянку.
        - Вики, освободи стол, - обратилась женщина к девушке. Когда та выполнила ее указания, она положила на стол ребенка и раскутала его. Малыш был весь мокрый и весь обкаканный.
        - Ой, как мы усердно тут работали, - улыбаясь, проговорила женщина, вытирая малыша пеленками.
        - Вики, а ну дай нам тепленькой водички.
        Девушка подала женщине кувшин, стоящий на печи, та намочила тряпицу и стала протирать ею ребенка. Наконец с малышом закончили, вымыли и завернули в какую-то холстину. Малыш, словно поняв, что теперь можно потребовать и поесть, разразился воплем.
        - Он голодный, - проговорила Алексия, отчаянно покраснев.
        - А вы… - не договорив, женщина замолчала и удивленно взглянула на Алексию.
        - Это не мой ребенок, на нас напали разбойники, карета перевернулась, когда мы от них убегали, его мама погибла. Мне удалось его схватить и бежать, а тут еще рука, и если бы мы не встретили вас, то, наверное, погибли бы.
        - Вики, неси бутылочку, из которой козлят поили, и налей молочка утрешнего, оно теплое еще. Только разбавь водичкой, а то жирное очень.
        - Вы не переживайте, - увидев сомнение в глазах Алексии, сказала хозяйка, - все чистое и тщательно ошпарено кипятком, и там специальный сосок, а иначе мы его не накормим.
        Вики принесла небольшую бутылочку, на горлышко которой что-то было надето. И женщина сунула это приспособление в рот ребенку, тот, почувствовав вкус молока на своих губах, принялся жадно-жадно сосать. Когда он насытился, то сразу же заснул, и его переложили на топчан, застеленный шкурами.
        - А теперь давайте-ка посмотрим, что у вас с рукой, - обратилась женщина к Алексии. - Меня можете звать Валия. Рукав мы по шву разрежем, а потом аккуратно зашьем, так что не переживайте, - говорила она, распарывая шов.
        Рука представляла собой очень неприятное зрелище: синяя, местами прям до черноты, и сильно опухшая. Валия стала осторожно ее ощупывать. Наконец, она закончила осмотр.
        - Ничего, госпожа, не бойтесь, все могло бы быть хуже. Посидите так, я сейчас приду.
        И она вышла из землянки. Вернулась минут через десять, принеся с собой два куска толстой дубовой коры. Подогнав ножом кору по размеру руки, она наложила ее на предплечье Алексии и крепко забинтовала полосками кожи. Потом обмыла лицо девушки теплой водой и смазала место на лице, которым та ударилась, какой-то мазью.
        - Ну вот и все, придется потерпеть какое-то время неудобство, но будем надеяться, что все заживет и будет как и прежде.
        Потом Алексию хотели накормить, но есть она не хотела и попросилась немного полежать. Она прилегла рядом с ребенком и сразу же забылась тяжелым, тревожным сном. Во сне она стонала, вскрикивала и плакала.

* * *
        Хан Юсуф появился, как и обещал, через сутки, с ним было порядка двух десятков конников и с десяток повозок, в которых ехало несколько старейшин, а также везли припасы на дорогу и подарки королю. Мои воины тоже были готовы выдвигаться, вчера я отправил пушки и большую часть обоза, а также дружину и прибывших кентийцев. Возле себя оставил только пять десятков конников и пару повозок с продуктами.
        Вчера уехал и Ларт, хоть очень ему не хотелось меня покидать, но я ему дал указания, что где и кого куда размещать. Ларт, пока был со мной, рассказал, что происходит в замке, как они размещали караван с трофейным золотом, куда что складывали, пересчитывали и как брали клятву со всех проживающих в замке, что нигде, никогда и никому они не расскажут о том, что видели.
        Потом коснулся порядка в маркизате и на его дорогах, в общем, все более или менее нормально, даже я бы сказал - более. За время моего отсутствия вырубили одну залетную банду в полтора десятка человек и пресекли поборы купцов, когда с них стали брать пошлину за проезд по дорогам маркизата, которую я отменил еще год назад, и организовали это власти города королевского протектората.
        Гюнтер даже ездил туда и, когда бургомистр не захотел понимать по-хорошему, пригрозил, что его светлость (то есть я) развесит все руководство города на стене и никто их не защитит, даже король. И для убедительности послал кентийцев, которые разогнали все заставы, выставленные близ города, хорошенько отпинав стражников и мытарей на них.
        Строительство «Торгового дома» в столице перешло в стадию отделки, склады забиты продукцией, приготовленной для открытия представительства. Наши музыканты и певцы тоже великолепно справляются со своими обязанностями. Правда, поначалу первый состав был недоволен, что у них появились конкуренты, но, когда узнали, что такой же ресторан, если не лучше, открывается в столице и составы будут меняться, даже обрадовались. В общем, все хорошо, даже как-то подозрительно:
        Но больше всего меня занимал мой сын, хотелось быстрей его увидеть, и надо принимать решение, какую из двух женщин мне брать в жены. А еще я строил планы, планы, планы… надо выносить производство за стены замка и расширять его, строить городок с цехами, домами для рабочих и остальной инфраструктурой, а в замке оставить что-то типа исследовательского центра. Только вот где на все это найти мастеров, да и вообще работников? Вот такие мысли крутились у меня всю дорогу в голове.
        Со степняками мы не смешивались, те двигались впереди, а мы - отстав от них на полкилометра, сзади. К королю я решил не заезжать, пошлю пару человек с двумя монокулярами в подарок и письменным докладом, и пока хватит. Если дела с «Торговым домом Зорга» обстоят так, как рассказал Ларт, то увижусь с ним через месяц на открытии, а пока у самого дел непочатый край.
        Глава четвертая
        Посреди большого кабинета императоров Альдонии стоял воин и докладывал о выполнении ранее полученного задания. Его слушали двое - самопровозглашонный император Эрлик I (правда, в последнее время он называл себя регентом) и герцог Тодор де Урбер. Выслушав докладчика, император поднялся со своего места и, как всегда, принялся бегать по кабинету, эмоционально размахивая руками.
        - Баронет, - верещал он, - я дал вам все, что вы запросили: деньги, оружие, брони. Я дал вам воинов, вам оставалось найти несколько десятков наемников и, подгадав момент, совершить то, о чем договаривались. Почему вы этого не сделали?
        В запале Эрлик переставал контролировать себя. Вот и сейчас он стал брызгать слюной, а на его губах появилась пена. Тодор де Урбер смотрел на это с брезгливостью.
        «Зея-плодоносица, и это ничтожество провозгласило себя императором», - думал герцог Урбер. Но вслух он сказал совсем иное.
        - Эрлик, успокойся, пусть он расскажет до конца, ты тогда определишься, что делать.
        Так называемый император еще побегал по кабинету и, наконец, сел.
        - Продолжай, - махнул он рукой.
        - Мой господин, - продолжил доклад баронет, - я, как и договаривались, нанял тридцать наемников. Затем получил донесение от человека герцога Кантора, что Алексия едет к своей подруге маркизе Ильми де Перьен в баронство ее родителей, где та проживала в настоящее время. Но так как донесение было получено почти вечером того дня, когда Алексия выехала, мы просто-напросто не успели ее перехватить. Поэтому нам пришлось целую седмицу ждать ее возвращения. Когда принцесса возвращалась…
        На этой фразе доклад снова был прерван.
        - Не называй ее так, - стал снова заводиться Эрлик, на что герцог Тодор положил свою руку на его и попросил его еще раз успокоиться.
        После небольшой заминки баронет продолжил:
        - Мой господин, мы перехватили карету на полпути от замка до таверны «Подорожная». Часть людей связала боем охрану, часть бросилась в погоню за каретой, которая при первых звуках схватки стала удаляться и сразу прилично оторвалась. На повороте вдруг она опрокинулась и перевернулась на крышу. Алексия при этом выскочила из кареты, что-то прижимая к груди рукой, и кинулась в лес. В нее несколько раз выстрелили из арбалета, но не попали.
        Кинулись за ней в лес, но странно, что следы были лишь в самом начале, а потом пропали. И как ее ни искали, так и не нашли. В карете мы обнаружили мертвую Ильми де Перьен и ее служанку, которую зарубили, чтобы не оставлять свидетелей. Все наемники были убиты, а также несколько человек из ваших людей. Ваших мы собрали и закопали, а наемников бросили там же, изобразив нападение разбойников.
        - Баронет, а что могла нести, убегая, Алексия? - спросил Эрлик.
        - Это был ребенок.
        - Чей еще ребенок? - удивился недоимператор.
        - Как мы выяснили потом, это ребенок Ильми де Перьен и Алекса тан эль Зорга.
        - Кого, кого? - переспросил герцог Тодор де Урбер, вытаращив глаза и приподнимаясь с кресла.
        Баронет повторил и замер.
        - Можешь идти, пока я приму решение, - отпустил его Эрлик.
        - Ну что ты думаешь по этому поводу? - обратился он к герцогу, когда баронет закрыл за собой дверь.
        - Я думаю, что ты труп, - проговорил герцог, с интересом разглядывая Эрлика.
        - Как? Что ты говоришь? - подскочил в кресле Эрлик.
        Герцог налил себе в бокал вина и, неторопливо прихлебывая его, принялся объяснять:
        - Ты убил женщину, которая родила ребенка Алексу тан эль Зоргу, первенца. Ты подвергал опасности самого ребенка. Ты вообще слышал что-нибудь о нем? Ты знаешь, какой бум он создал своими производствами и выпускаемыми товарами? Ты вообще соображаешь, что делаешь?
        - Пока у него не будет прямых доказательств, он мне ничего не сделает и не посмеет напасть. Иначе королевства его объявят агрессором и обязаны будут помогать мне, - и Эрлик победно посмотрел на герцога.
        - Эрлик, Эрлик, как ты не понимаешь, это король не может бездоказательно напасть, но по тому же соглашению, любое частное лицо, которому ты нанес обиду, имеет право объявить твоему домену войну. И защищаться ты можешь только своим доменом. А как ты думаешь, даст ли отец одному из своих сыновей возможность нанять наемников среди его солдат? А ты знаешь о дружеских отношениях короля Торвала и Алекса тан эль Зорга. И наконец, герцог Кантор ведь тоже может объявить тебе войну или просто дать своих солдат Алексу.
        - Я тоже могу нанять наемников, у меня достаточно золота, - огрызнулся узурпатор.
        - Отребье, которое, превосходя противника вдвое, все полегло? Думаешь, они выстоят против воинов, я уже не говорю о кентийцах! Ладно, пойду я, это вам, императорам, можно проводить жизнь праздно, а у меня дел гора, - с издевкой проговорил, вставая из кресла, герцог.
        - Так ты все-таки отказываешься участвовать со мной и моим тестем в набеге на Торвал?
        - Я еще не сошел с ума, - устало проговорил Тодор де Урбер и направился к двери.
        «Эта радужная пыльца, которую он нюхает, совсем отсушила ему все мозги», - думал он про Эрлика, садясь в карету. Когда она запрыгала по брусчатке, герцог подумал, что надо бы послать доверенного человека и заказать карету у Алекса тан эль Зорга, говорят, в ней совсем не чувствуются неровности дорог.

* * *
        Через пару дней, когда мы подъехали к развилке, я двинулся в маркизат, а в столицу отправился барон Ибер эль Варт, увозя с собой два монокуляра для каждого из братьев с инструкцией, как пользоваться, и моим письменным докладом о том, что происходило на границе. Барону тоже дал инструкции, как себя вести, как доложить и что сразу же по приезде в канцелярии заявить о срочном донесении от графа Зорга. Ему надо обогнать степняков, обоз которых движется медленно, и предупредить короля о посольстве рода Доршон.
        Почему послал командира присланных конников? Да просто надо выводить в свет кентийцев, ведь нас всех считают варварами, несмотря на то что всех детей в Кентии учат грамоте, любой, даже самый бедный кентиец может читать и писать и знает все три языка, существующих на этом континенте. Да, кентийцы - закрытое общество, но не потому, что мы нелюдимы, а потому, что после войны нас сильно боятся, и вот эта боязнь и выплескивается в презрение и ненависть.
        Ну, а чтобы показать свою значимость, в отличие от нас, и стали звать кентийцев варварами, распространяя всякие небылицы. Кентийцы честны даже в мелочах… «Ну, так варвары же…» Кентийцы прекрасные воины… «Ну так они злобные, кровожадные варвары…» Среди кентийцев нет предателей… «Ну, а чего вы хотите от идиотов, не понимающих что своя жизнь дороже тысячи чужих». И так обо всем! Пытаться что-то объяснить, доказать бесполезно, поэтому и не рвутся в королевства кентийцы.
        Последнее время они, правда, нанимаются служить в охрану к королям и становятся учителями фехтования, а ведь в большинстве королевств народ малообразованный и дикий, что говорить, если даже некоторые дворяне не умеют писать и читать. Таких, конечно, очень мало, но ведь есть. Вот я и решил немного подкорректировать отношение и статус кентийцев. В каждой моей книге на титульном листе стоит надпись «Кентийские истории. Предания старины глубокой». На некоторые товары стали ставить штамп «Кентийские технологии». Смотришь, не сразу, а постепенно мы еще покажем, кто тут варвар, а кто прогрессор.
        Наконец вдали показался мой замок… Еще какой-то час, и я въезжал в ворота. Во дворе собрался комитет по встрече… Ларт, Гюнтер, управляющий Ульх, сзади них маячил весь народ, проживающий в замке.
        «А немало народа сейчас в замке, - мелькнула у меня мысль. - Нет, надо убирать отсюда производства».
        Поприветствовав собравшийся народ, я спрыгнул с коня и передал повод подскочившему пареньку, помощнику конюха.
        - Ульх, что там у нас с баней?
        - Все готово, ваша светлость, с утра топим.
        - Ну и отлично, сейчас я чуть разомнусь и пойду мыться, а вот все отчеты завтра, - осадил я Гюнтера, кинувшегося мне докладывать о том, как он тут чистил маркизат.
        - Все завтра, дружище, устал я, сегодня паримся и празднуем. Ульх, выкати людям пару бочонков вина, ну и заесть чего-нибудь.
        Народ радостно зашумел, приветствуя мои слова.
        - Только смотрите, чтобы не допьяна, - предупредил я. Кто-то из кухарок поднес мне холодного вишневого взвара, приправленного медом. Я с удовольствием все выпил и поблагодарил, возвращая посуду, - увидел удивление на лице женщины, подавшей напиток. Ну не принято здесь так, я сеньор, хозяин, и подать мне напиться с дороги - это их обязанность, а тут слова благодарности.
        Примерно через час я отправился в баню, прихватив Ларта и Гюнтера. Ох, и славно же я попарился, хоть нормально помылся за последние два месяца. Тело было чистым и легким.
        Потом был пир… Я пригласил на него всех своих командиров, отличившихся дружинников и воинов-кентийцев, в большую столовую набилось человек тридцать. Народ пил, закусывал, произносил тосты, а я сидел и размышлял.
        Ну вот выдам я отличившимся воинам по золотому или по два… деньги, конечно, очень большие. Но они их потратят, и об их геройстве, кроме слов, ничто не будет напоминать; надо завтра дать задание Ларту изготовить памятный бронзовый знак с надписью на красивой ленте и с удостоверением к знаку. А потом я обратил внимание на то, что совсем не чувствую усталости, вот что значит молодое тело. Еще пару часов назад я чувствовал, что замучен дорогой, пылью и жарой, а вот немного отдохнул, и снова готов в седло и сутками скакать.
        Посидев за столом пару часов для приличия, я поднялся и, попросив остальных продолжать пировать, удалился, сославшись на дела.
        Утро для меня началось, как и всегда, с восходом солнца. Сунув ноги в сапоги и умыв лицо, я пошел на разминку. Затягивать ее не стал. Разогрев тело, проработал несколько приемов с мечом и кинжалом, побежал под душ. Потом сел и набросал два эскиза памятного знака: один за осаду замка Жирондо и второй за бои на границе. Один в форме медали, круглый и на красивой ленте и колодке, второй в виде треугольного щита. И печатникам набросал удостоверение под памятные знаки.
        Только успел это сделать, как потянулись посетители, Ларт, Гюнтер, Ульх. Первым отчитывался Ульх, он рассказал, сколько принял золота с обоза, сколько монет, слитков, сколько драгоценностей, куда разместил, затем - сколько добыто золота и сколько монет отчеканено, какие товары и материалы на складах и в каком количестве. После чего передал мне список, где все это было указано.
        Ларт доложил о том, какие работы ведутся и что изготавливается в данный момент. Оказывается, уже собраны все монокуляры, отливаются новые линзы, изготовлена одна карета дилижанса; производство пока остановили - может, будут какие-либо замечания с моей стороны. Ну и так же в производстве зеркал, стекла, хрусталя… Гюнтер рассказал о порядке на дорогах и в моем городе, а также об эпопее с пошлиной за проезд по дорогам.
        - Ну что же. Молодцы! - сказал я, вставая из кресла. - Сейчас пройдусь, все посмотрю, скорректируем с вами планы по всем работам, и примерно через недельку мне надо будет отъехать. Так что привыкайте работать самостоятельно. В дальнейшем я вообще думаю перебраться в столицу. Да, и давайте - собирайте караван в Кентию. Что там с обучаемыми?
        - Обучение мастера закончили, уже работают самостоятельно, - ответил Ларт.
        - Вот и отправляем их обратно, а вот учеников, которые прибыли с ними, оставляем у нас, они должны отработать пять лет. В караван собираем немного хрусталя, десяток монокуляров, столько же калейдоскопов, сотню мечей и столько же наконечников для копий.
        И началась у меня трудовая неделя, каждый час кто-то интересовался, правильно ли он выполняет то или иное задание, везде была нужна моя консультация, везде я должен был присутствовать. Только коты ко мне не приставали, они где-то постоянно пропадали, иногда не появляясь в замке сутками. Пролетела эта неделя незаметно.
        Я отправил небольшой караван в Кентию, а вот со своим отъездом пришлось повременить. Слишком много было дел, которые почему-то требовали моего присутствия. За это время я присмотрел место для строительства промзоны и набросал план расположения цехов и городка для рабочих и мастеров. Все задумал строить с размахом - и цеха с большими остекленными окнами, и городок с определенной инфраструктурой. Для этого сразу решили строить кирпичный заводик с печью для обжига, а уже потом из этого кирпича возводить все остальные строения. На все строительство отвели три года. Денег хватало, и я мог нанимать любое количество рабочих рук. Главное, чтобы хватало материала и на строительство, и на торговлю.
        Решил отложить поездку еще на неделю, тут еще прибыл курьер от короля с просьбой продать с десяток монокуляров. Десятка у меня не было, но штук пять я ему мог бы выделить, что я и сказал курьеру. И предложил ему подождать несколько дней, пока изготовят для них футляры. Кроме того, заканчивали собирать третью паровую машину, а так как она была самая мощная, я решил задержаться на испытания. А еще я хотел лично произвести награждения отличившихся воинов в нашем военном походе.
        Награждение провели торжественно перед построением всех воинских сил, которые я имел, а было их немало. В общей сложности более тысячи, если точнее - то тысяча семьдесят человек… Это было много, поэтому я и думал избавиться от части и демобилизовать тех, кто поступил на службу с рудников и после осады крепости герцога Жирондо.
        Выстроив всех на поле рядом с замком, я под барабанный бой вызывал по списку отличившегося и вручал ему знак в небольшой коробочке, обтянутой красным шелком, и удостоверение с указанием имени награжденного и за что именно. Тут же его отводили в сторону, и Гюнтер прикалывал ему знак на одежду, а Ульх вручал небольшой мешочек с десятью серебряными монетами. Наградил я почти двести пятьдесят человек, своих наградил всех, даже тех, кто оставался охранять замок и рыскал по дорогам, вылавливая разбойников. Для них сделали знак «За охрану закона и порядка». Народ высыпал из замка и глазел на все это, затаив дыхание, а когда очередной награждаемый получал знак, хлопали в ладоши и приветствовали его. Представьте себе мальчишку лет семнадцати, который оставался в замке и, по сути, только учился держать меч и копье, а теперь получает знак и денежную премию. Правда, премия была намного меньше, чем у тех, кто был в походе и участвовал в боях, всего лишь три серебряные монеты. Главное, как горели глаза и у ветеранов, и у молодежи, получивших награду. Даже мои кентийцы, хоть и пытались остаться невозмутимыми, но
это им плохо удавалось, и они радостно улыбались. Потом на поле выкатили несколько бочонков вина, а мои музыканты устроили первый в этом мире концерт.
        Глава пятая
        Алексия жила у Валии и у ее детей уже два месяца. Малыш рос, агукал и уже смеялся в голос, не понимая, что жизнь его круто изменилась: он лишился матери и Алексия не знает, как сообщить Алексу, что его сын в беде и она тоже. Хоть лубки уже давно сняли, но рука слушалась плохо, локоть и пальцы на ней почти не гнулись. Она прекрасно понимала, что прошлые нападения и нынешнее - это звенья одной цепи, очень уж дяде хочется ее убить. Не будет ее, и некому будет предъявить права на трон империи. И сделать это он хочет до ее совершеннолетия, прекрасно понимая, что, по достижении его, ее усадят на трон союз королевств Сармии, Торвала и Кентии.
        Но она уже не хотела никакого трона, да она и раньше была к нему равнодушна. Когда не стало отца и ей сообщили, что произошел переворот, она просто не поняла всего, не поняла, на краю какой пропасти оказалась. И только когда ее сопровождал Алекс, увидев кровь, смерть людей и поняв, что это охота на нее лично, а еще представив себя умирающей с раной от меча, она пришла в ужас.
        «Ну уж нет, не нужен мне никакой трон, забирайте его себе, а меня оставьте в покое, - думала она. - Согласна, - уточнила она чуть погодя, - только если рядом будет Алекс».
        А сейчас ей было очень плохо, все рухнуло… Она калека с одной рукой.
        «Зачем я ему, - думала она, - я и здоровая-то не сильно его привлекала, а теперь и подавно не нужна. Да и как ему сообщить, где мы с малышом находимся?»
        Еще ей не давало покоя осознание того, что все случилось по ее вине. Вот не поехала бы Ильми и, смотришь, была бы жива, а у ребенка была бы мама… «А что же было бы со мной?» - и она от этой мысли покрывалась холодным потом.
        Она не сказала Валии, кто она на самом деле, притворилась служанкой знатной дамы. Однажды в разговоре она спросила Валию, почему они здесь живут. Та горько усмехнулась и ответила, что больше им просто негде жить, а потом поведала грустную историю.
        Муж ее был рыбаком, и жили они у Итиль-озера. Дела шли неплохо, и он со своим стареньким отцом всегда приходили с хорошим уловом. Валия занималась огородом да изредка помогала продавать улов. Родила она двоих детей, Вики и Дарио, и все бы хорошо, да задумал муж построить новый баркас. Решил он, что будет тот и размерами поболее, и что наймет он пару работников, да поставит парус, чтобы можно было ходить дальше и ловить много рыбы. Задумать-то задумал, да вот денег не хватило, и занял он их у соседа - купца. Хоть Валия и просила не делать этого, а лучше еще год погодить и собрать нужную сумму, всё-таки решил муж по-своему: деньги занял и купил новый большой баркас. И вроде бы все шло хорошо, начали отдавать долг купцу, а последнюю выплату муж отдавал, когда тот собирался ехать за товаром, можно сказать, в дверях купца застал. Ну что же, решил муж, возвратишься, тогда я отдам последние деньги, а ты мне расписку вернешь.
        Но купец начал уговаривать, мол, мы же соседи, какое недоверие может быть, приеду и верну расписку, а мне бы сейчас деньги лишними не были. И уговорил все-таки, отдал муж деньги, и уехал купец, а муж также и продолжал рыбачить, да только однажды попал он в бурю и не вернулся домой… Пропал и баркас, и он, и работники.
        Плачь не плачь, а слезами горю не поможешь, пошла она работать горничной к состоятельным господам. Тяжело одной тащить хозяйство. Была у них старенькая лошаденка, вот отец мужа на ней подрабатывал немного извозом, да она работала в прислугах, вот как-то и выживали. За делами и хлопотами она и не знала, когда вернулся купец, пока однажды не пришли стражники и не потащили ее на суд, а там предъявил судья расписку и поинтересовался, почему не отдают долг уважаемому человеку.
        - Как не отдаем, да мы все до копейки вернули, - возмутилась Валия и стала рассказывать, как все было. Да, видимо, все уже заранее было решено. И присудили им вернуть долг в течение месяца да еще судебные издержки заплатить. Тогда она в надежде на справедливость обратилась к барону тех земель, тот внимательно ее выслушал, но почему-то дал указание разобраться на месте. Вот и разобрались, ее обвинили во лжи на суд и приговорили к десяти ударам плетью, а также изъятию дома в счет погашения долга и судебных издержек.
        Бил ее палач, правда, не сильно, так, стегал понемножку, только последний удар нанес со всей силы, от этого удара она и сознание потеряла. Даже отлежаться не дали после экзекуции, пришли на следующий день стражники и начали их вещи на улицу выбрасывать. Погрузили они со свекром, что влезло, на телегу, посадили детей, да и отправились куда глаза глядят, понимая, что здесь им жизни не дадут. Да и уйти смогли недалеко, через седмицу околела лошадь, а тут и осень на носу. Затолкали они кое-как телегу с пожитками в лес, нашли вот эту полянку и решили остаться здесь.
        Выкопали землянку, вначале небольшую, сейчас в ней козы живут, а на следующий год построили уже эту, даже пару оконцев сладили, чтобы не совсем в темноте сидеть. В первую зиму в силок коза попалась, да она еще котной оказалась. Не стали ее убивать, притащили в землянку, и стала она с ними жить, а под весну принесла сразу три козочки. Сама потом все-таки сбежала в лес, а может, волки задрали, но ушла и больше не появлялась.
        Пока свекр был жив, немного полегче было, хоть и старенький он был, но все же мужчина, а сейчас Дарио - главный мужчина в семье.
        Валия улыбнулась и потрепала сыну вихры.
        Да еще тем же летом нашел Дарио волчью нору, а там один волчонок еле живой. Притащил, и сам его выхаживал.
        Вот такое хозяйство получилось.
        Валия замолчала, и ее глаза заблестели от слез, которые, правда, так и не пролились.
        После того разговора прошло много дней, и однажды Алексия все-таки решилась что-то предпринять. Вечером, когда свет еще пробивался сквозь оконца, а все сидели у стола после ужина, она начала говорить Валии, что так жить нельзя, что надо что-то делать.
        - А что можно сделать? - спросила та и усмехнулась. - Вот дорога недалеко, куда ты уйдешь и кому ты нужна, кто тебе поможет?
        - Я знаю, кто нам поможет, - отвечала Алексия, - могу даже дать гарантии, что вы будете обласканы и все, что с вами было до этого, покажется вам страшным сном. Вот только как ему сообщить о нас?
        И она рассказала им об Алексе, об Ильми и о том, чьего ребенка они сейчас выхаживают, утаив только, кто она на самом деле. Потом она рассказала, кто такой Алекс, как они путешествовали, как он сражался с разбойниками и степняками, а потом какие он стал делать вещи, какие истории рассказывал ей. Потом она разрыдалась и, плача, стучала по столу кулачком.
        - Ну почему, ну почему так все?..
        Все сидели молча, наверное, каждый думал о своем, а может, об одном и том же.
        - Мам, - нарушил тишину Дарио, - давай я схожу быстро, а потом с его дружинниками и вернусь, если он захочет помочь.
        - Хм-м, схожу, да туда идти три седмицы надо, - проговорила Вики.
        - Да хоть месяц, - запальчиво ответил ей Дарио. - Вон тебе замуж уже надо, а за кого тут выходить?
        Валио на это засмеялась и прижала сына к себе.
        - Вот посмотрите, какая у нас сваха заботливая выросла, тяжело будет идти, сынок. Дойдешь ли? - и она снова задумалась. Потом, помолчав, продолжила:
        - Да, видно, делать-то и нечего, придется тебе идти. Ладно, завтра начнем тебя собирать, одежку подремонтируем да припасов соберем в дорогу.
        Конечно, рассказывая о том, кто им может помочь, Алексия хитрила, дед-то жил всего в трех днях пути, но ей нужен был Алекс. Пусть решает, нужна она ему такая или нет, а если не нужна, то рубить уже с плеча раз и навсегда.
        Она, правда, не решила, что будет делать в случае отказа, но сидеть, ждать и трусить - это выше ее сил. Через два дня они провожали всем поселением Дарио, вывели на дорогу, обняли по очереди, Алексия еще раз напомнила, что ему надо говорить Алексу. Валия сунула в руку последние пять медяков, и потом они долго смотрели ему вслед, пока его маленькая фигурка не скрылась из виду.
        Глава шестая
        Работы становилось все больше. Поездка моя откладывалась и откладывалась, ну еще день, ну от силы два - и еду. Но проходил день, а затем два - появлялась новая проблема, которую надо решать, так и тянулось, пока не пришло время открывать «Торговый дом Кентия». Я решил его так назвать. Под одной крышей с ним разместились ресторан и театр. Я уже находился в столице, разместившись в своем доме в небольшой комнатке, так как в остальных шел ремонт и перестройка. Остальных своих людей - музыкантов, артистов, торговых клерков, а также всю свою свиту - разместил в доме для служащих и в гостинице, которые находились в саду за торговым домом.
        Дальше тянуть нельзя, решил я для себя, сразу после открытия еду знакомиться со своим сыном.
        А сейчас вызвал всех своих доверенных лиц, чтобы определить порядок действий.
        - Итак, друзья, - начал я, когда все собрались, - завтра и послезавтра у нас напряженные дни, никак нельзя ударить в грязь лицом, столица - это не наше захолустье. Поэтому порядок такой: после десятой склянки открывается непосредственно торговый и выставочные залы.
        - Кстати, ден Сибор, - обратился я к распорядителю торгового зала, - вы отложили дорогие наборы косметики, как я просил?
        - Да, ваша светлость, - ответил мне ден Сибор, кланяясь.
        Понимая, что многие аристократы будут стараться обратиться ко мне напрямую, так как в первые дни в основном будут ходить, чтобы поглазеть, соответственно народу будет много и просто что-то приобрести в розницу будет сложно. Вот и будем приторговывать из-под полы, как в советские времена, - приходит такой весь из себя слуга аристократа и говорит: «Я от Иван Семеныча, мне надо то-то и то то». И не надо смеяться, и пароль «Иван Семеныч», и все остальное будет, ну имею я право пошутить.
        - Вечером открытие театра и представление, ден Тодор, вы справитесь?
        - Да, ваша светлость.
        - Ну смотри мне, будет король, и если что… - я не договорил и показал кулак деду. - Ну и на следующий день у нас открытие ресторана, снова будет король в отдельном кабинете. Дена Женар, не подведите с блюдами, а то я с поваров три шкуры сдеру.
        - Не беспокойтесь, ваша светлость, повара у нас опытные, и все новые блюда кентийской кухни мы изучили и уже не раз готовили.
        - Тогда уповаем на Зею-плодоносицу, и вперед.
        Ну как же, кентийская кухня! Благодаря изготовленной втихаря мясорубке, которую я держал в секрете, я выдал поварам рецепт голубцов, пельменей и котлет, ну и конечно шашлык. Нет, ну тут тоже что-то такое готовили, но в том-то и дело, что именно что-то. Ну и салаты, тут уж при помощи майонеза делали и мясной, и «любовницу», который назвал «кентийский любовник». И наконец, мои напитки, которые пробовало ограниченное количество народа, и те только приближенные короля. Конечно, я тоже волновался, но больше всего за театр, понравится ли пьеса аристократам и дворянам, да и как артисты справятся, хотя на последних просмотрах все было отлично.
        На открытие торгового дома я не поехал, что мне там делать… Есть распорядитель, пусть занимается, мое дело театр - там я произнесу речь, ничего особенного, типа «строили, строили, и наконец построили». А потом на балкон к королю в ложу, и буду внимательно наблюдать за реакцией зала и короля, с братом в том числе. Среди дня проехал так мимо торгового центра, посмотрел: как и предполагал, зевак море, ну пусть толкутся, через некоторое время успокоятся, и будет нормальная работа. В театр и ресторан только по пригласительным билетам, первый у меня на триста мест, второй на сто восемьдесят.
        Вечер в театре… это был полнейший успех. Вначале я произнес небольшую речь, мол, я хочу показать вам искусство, которое существовало в Кентии задолго до Большой войны. Все пришлось восстанавливать по рукописям и преданиям. Поэтому прошу зрителей не судить строго. Потом открылся занавес, и действие началось, спектакль сопровождался музыкой. Красочные декорации, богатые костюмы и игра артистов произвели на зрителей неизгладимое впечатление. Видел, какие эмоции отражаются на лице короля и Арна. Когда спектакль закончился и артисты вышли, чтобы поклониться, весь зал встал и принялся им аплодировать, потом зрители развернулись, и немного аплодисментов досталось и мне, пришлось встать и поклониться. Было объявлено, что спектакли театр будет давать три раза в седмицу, а также сообщили цены на билеты и где их можно приобрести.
        Ресторан под названием «Кентийский гурман» выглядел великолепно, зеркала в фойе, колонны в обрамлении зеркал, огромные окна, полы, покрытые лаком в несколько слоев. На столах стояли хрустальные фужеры для напитков, а также приборы из нержавеющей стали, которые мы стали делать недавно и тоже хранили в секрете.
        Первым в ресторан вошли король и его брат. Если король уже видел многое из изделий и был сдержан, должность, так сказать, обязывает, то Арн напоминал восторженного щенка. Что вчера в театре, что сегодня он нисколько не скрывал своего восхищения и удивления. Я проводил их в кабинет на втором этаже, у нас в ресторане присутствовал так называемый второй свет, что тоже было необычно. После того как аристократы и дворяне заполнили зал, на сцену вышла Женар Оборо, управляющая рестораном. В королевствах женщины работали, но нигде они не занимали руководящих постов. Я проработал все детали и в торговом представительстве, и в театре, и здесь в ресторане, надо было удивить, а иногда даже вызвать шок, чтобы поломать стереотипы в отношении кентийцев.
        Дена Женар, поднявшись на подиум, который возвели для музыкантов, произнесла несколько приветственных слов. И указала, что на столах лежит меню, по которому можно заказать то или иное блюдо или напиток. Все это приготовлено по старинным кентийским рецептам. Обслуживают столы вот эти девушки и юноши - указала она на группу ребят в униформе, к которым следует обращаться по поводу заказов, а также по другим вопросам.
        Поднялся занавес на подиуме, открыв для посетителей находящихся на нем музыкантов, заиграла тихая музыка, и процесс пошел. Через некоторое время, когда все заказы были выполнены и народ дружно накинулся на дегустацию блюд и напитков, музыка зазвучала громче, и на сцену вышли певцы.
        Каждый уважающий себя аристократ, устраивая банкеты, держал или нанимал певцов и музыкантов, так что, казалось, удивить их нельзя. Как бы не так, нигде и никто не исполнял таких песен и музыки с таким ритмом и звучанием. Поэтому народ побросал ложки и вилки и принялся слушать, периодически прикладываясь к горячительным напиткам.
        - Да, брат, можешь ты удивить, - проговорил король. - И ведь на каждой нашей встрече ты преподносишь что-то новое, вот скажи мне, когда твои выдумки иссякнут?
        - Не знаю, ваше величество, - ответил я ему, улыбаясь, - наверное, никогда, разве это плохо - удивлять окружающих и делать что-то новое, чего не было прежде?
        - Алекс, брат, не обижай меня «своим величеством».
        - Данис, ты посмотри, сколько здесь чужих ушей, ну зачем многим из присутствующих знать о наших отношениях.
        - Хм-м, ну, может, ты и прав, - задумался Данис, - послушай, я хочу, чтобы твои музыканты играли на моей свадьбе, буду удивлять Брана Сармийского, - перевел разговор Данис на другую тему. - И можно будет прислать своих поваров, чтобы они подучились в приготовлении некоторых блюд?
        - Можно было бы и не спрашивать, конечно, присылай. Я завтра уеду, надо мне, в конце концов, навестить Ильми и увидеть своего сына.
        - Ну и как ты думаешь поступить с Ильми и Алексией?
        - Если честно, то не знаю, вот съезжу, а там видно будет.
        Мы сидели и неспешно разговаривали, я рассказывал им анекдоты, адаптированные к их реалиям. Вечер начал заканчиваться, первыми уехали король с братом, я еще немного покрутился, зашел к управляющей, на кухню, после чего отбыл к себе домой, чтобы рано утром отправиться в замок.
        Глава седьмая
        По приезде в замок я тут же озадачил Ульха и Ларта отбором подарков для Ильми, ее родителей и своего сына, а также попросил выделить мне с десяток дружинников для сопровождения, меньше не позволял статус. Все эти приготовления заняли сутки, и завтра я наконец выеду.
        Вечером, когда я составлял план работ для Ларта, постучавшись в кабинет, вошел Гюнтер и доложил, что в домике дежурной стражи у ворот меня ожидает необычный посетитель, который требует только графа Алекса тан эль Зорга, для которого у него есть очень важное сообщение.
        - Так ведите его сюда, - проговорил я.
        - Ваша светлость, его придется нести, он, видите ли, свалился почти перед самыми воротами, и страже пришлось занести его к себе, настолько он был уставший.
        Я, немного удивленный и заинтригованный, встал и проследовал за Гюнтером. Войдя в помещение стражи, я увидел мальчишку лет двенадцати-тринадцати, очень изможденного, в обтрепанной одежде и совершенно разбитых башмаках.
        - Это ты хотел видеть графа эль Зорга? - спросил я. - И зачем он тебе нужен?
        Мальчишка посмотрел на меня.
        - Это я скажу только ему, - проговорил он, глядя на меня исподлобья.
        - Ну так я и есть граф Зорга, - заулыбался я.
        Паренек оценивающе оглядел меня и, видно, остался удовлетворен осмотром.
        - Я могу сказать только вам наедине, - поставил он условие.
        - Выйдите все, - приказал я находившимся тут стражникам и Гюнтеру. - Давай говори, - когда все вышли, потребовал я у мальчишки.
        - У вас просит помощи Алексия Кобург, она сказала, что вы знаете ее, и еще она сказала… - Он задумался, вспоминая, - Ромео и Джульетта, - наконец выдал он. - Вы должны знать, что это.
        - Что, что с ней? - кинулся я к мальчишке.
        Он даже отшатнулся в испуге. Но я уже взял себя в руки.
        - Гюнтер, - позвал я и, когда тот появился, распорядился, чтобы пацана накормили жидким, только немного, а то живот расстроится, потом отмыли, переодели - и ко мне в кабинет. - Если не сможет идти, носить. Пока распоряжайся, потом с Лартом зайдете.
        Сердце мое сжалось от предчувствия беды, но я старался держать себя в руках. Пусть мальчишка немного придет в себя, потом расспрошу его подробно. Примерно через час с лишним привели мальчишку, уже умытого и в какой-то хламиде. Гюнтер, приведший его, развел руками, сказал, что ничего по размеру не подобрали, но его обмерили и обещали к утру пошить все, что нужно.
        - Хорошо, Гюнтер, оставь нас одних, - попросил я, и тот, поклонившись, вышел.
        - Ну что, давай рассказывай.
        И паренек принялся рассказывать, как и почему к ним попала Алексия, как живет у них, потом о том, как приняли решение идти ко мне и просить помощи. И от его рассказа мои кулаки непроизвольно сжимались все сильней и сильней.
        - Сколько же ты шел? - спросил я его.
        - Завтра будет две седмицы, - ответил мальчишка.
        Я видел, что он просто на ходу засыпает, поэтому позвал Стена и приказал ему расположить пацана в гостевых комнатах и приставить к нему служанку, ну мало ли что пареньку потребуется, замок - это же не лес, где тебе под каждым кустом туалет. Мальчишку отправили спать, а я метался по кабинету как загнанный зверь и никак не мог успокоиться.
        Понятно, почему мальчик обращался от ее имени, упомянув ее как служанку маркизы Ильми де Перьен… Она просто боится, но почему она тогда упомянула свое родовое имя, ведь династия Кобургов общеизвестна! Ну да это не главное, а вот что их ждали и знали, когда они поедут, это заставляет задуматься. И ребенок… это же мой сын, и он мог погибнуть, я зарычал от переполнявших меня чувств. И я знаю, кто виновник гибели матери моего ребенка, и даю слово, что непременно отомщу. Я внезапно успокоился, лишь одно мне не давало покоя: надо как можно скорей выезжать, нельзя допустить еще какого-нибудь происшествия с близкими мне людьми.
        В дверь постучали, и в кабинет вошли Ларт и Гюнтер, они потоптались у двери, видя, в каком я состоянии, и не решаясь присесть без моего разрешения.
        - Садитесь, чего стоите, - указал я им на стулья, - значит, так, я завтра уезжаю, рано выехать не получится, выеду по готовности. Ты, Гюнтер, сейчас готовишь сотню кентийцев, сотника и тридцать человек наших старых и семьдесят недавно прибывших. Барон Варт сам отберет и назначит им командира. Ты, Ларт, подготовь провизии дней на пятнадцать. Конечно, мы будем останавливаться на постоялых дворах, но часть дружины все равно будет питаться самостоятельно. Какой постоялый двор выдержит такую ораву народа! Запрягаешь в дилижанс четверку, сажаешь туда нашего лекаря и какую-нибудь молодую, но расторопную служанку. Кто из женщин у нас имеет грудных детей? Доставь кого-нибудь сегодня ко мне. Парня одеть, обуть, полмесяца он к нам добирался, молодец мальчишка. Да пусть зайдет ко мне старшая швея, а теперь вам для информации, - я немного помолчал. - На карету, в которой следовали маркиза Ильми и принцесса Алексия, было совершено нападение. Маркиза погибла, Алексии удалось бежать, при этом она спасла моего сына, а сейчас она прячется у хороших людей. Да, Гюнтер, пусть ко мне зайдут Сайм и Март, а теперь все,
занимайтесь делами… И еще… никому ни слова, пока я не вернусь.
        Гюнтер и Ларт вышли, а я уселся за стол и задумался, не упустил ли я чего, вроде бы нет, если что понадобится, купим по дороге. Тут в кабинет заглянул Стен и доложил, что пришли Март и Сайм, он их все еще называл разбойниками.
        - Давай их сюда, - распорядился я.
        Обрисовав им ситуацию, приказал готовиться к походу, поедут они отдельно от каравана и одвуконь, бросил им кошель с деньгами. Снаряжаться велел максимально. И от замка родителей маркизы до замка герцога прошерстить все, найти следы: где напали на карету, кто напал и так далее. Сказал, что ни в чем их не ограничиваю. Выезжают завтра рано утром.
        Потом Ларт привел ко мне молоденькую маму, звали которую Ивица, я поговорил с ней, не сильно вдаваясь в детали, и остался доволен: хоть это были первые ее роды, но молока у нее было много, и она легко согласилась кормить еще одного малыша, и готова завтра выехать.
        Старшей швее приказал подготовить из мягкого полотна несколько десятков пеленок к завтрашнему дню. Ну вроде бы все, распоряжения отданы, кормилицу нашел, плохо одно, что движение будет не очень быстрое и тащиться придется дней пять. Конь не машина, на которую сел, и через несколько часов ты на месте.
        Утром все бегали как наскипидаренные, пришлось еще брать и карету помимо дилижанса, все-таки с нами будет ехать принцесса. Все кентийцы, которые отправлялись со мной, получили мечи нашей ковки; у тех, кого оставил мне отец, они уже были, выдал тем, кто пришел с бароном Вартом. Я еще на границе заметил, с какой завистью прибывшие смотрели на обладателей таких мечей, пусть теперь и они порадуются. Правда, мечи стандартные, а не под каждого, но тем не менее они были с прекрасным балансом; думаю, немного поработают с ними и привыкнут. Больше всего провозились с одеждой мальчишке, даже не с одеждой, а с обувью. Все, в чем он был, просто выбросили, так как ремонтировать там было нечего. Швеи, молодцы, пошили ему и рубашку, и штаны, и даже вошедший с моей подачи у нас в моду жилет со множеством карманов. А вот с обувью проблема, ну никто не шьет сапоги или ботинки за один день. Поэтому сделали ему сандалии с закрытыми носками, ну а сапоги к моему возвращению будут готовы. Наконец начали грузиться, тут же крутились и тарги, давая понять, что без них дело не обойдется и они, конечно, отправляются с нами.
Народ от них шарахался, и они, словно понимая это, и чтобы не мешать сборам, уселись возле оседланного Ветерка и ждали, когда же наконец отправимся.
        Мальчишку посадили в карету, в дилижанс сложили припасы в дорогу и кое-какое снаряжение, а также в нем ехала кормилица со своим младенцем и служанка с ворохом пеленок. Еще старшая швея утром принесла и уложила в карету большой сверток, сказала, что это Алексии.
        И снова дорога, снова жара, пыль и огромное желание добраться до места как можно быстрей. Ночевать пришлось рядом со вторым городом моего маркизата Мистоном, имеющим королевское подчинение. Я в нем никогда не был, да и, честно говоря, не интересен он мне. Магистратура этого Мистона, когда начались заварушки на территории королевства, пыталась установить пошлины за проезд по дорогам маркизата. Вот его бургомистра и строил в свое время Гюнтер.
        Солнце еще не село, когда мы расположились на ночлег, разожгли костры; аппетитно запахло готовящейся кашей. Мне установили палатку, и я, с удовольствием поужинав, уже собирался отойти ко сну, когда вдруг услышал громкие голоса в лагере. Через некоторое время дежурный сержант доложил, что прибыли представители магистратуры города.
        - Ну давайте их сюда, - распорядился я, удивляясь, чего им, собственно, надо.
        В палатку вошел довольно-таки высокий, по меркам королевства, мужчина в расшитом камзоле, за ним - два его сопровождающих стражника.
        - Кто ты такой и что тебе здесь надо? - заявил он, как только вошел в мою палатку.
        Я даже растерялся на какое-то мгновение от его наглости, так себя вести могут только аристократы или идиоты. Среди сотни вооруженных людей так неуважительно разговаривать с командиром этих людей… Мало того, каждый из моих воинов на голову выше любого человека королевства и имеет ярко выраженные черты кентийцев. Наверное, у этого вельможи какая-то нелюбовь непосредственно к кентийцам, а может, просто он недалекий хам, на что я ему и попытался указать.
        - Вас не учили вежливости при разговоре с незнакомыми людьми? - спросил я, делая знак сержанту, вошедшему следом за «гостями».
        - Ты кто такой, чтобы учить меня манерам? - завизжал незнакомец. - В общем, так, - продолжил он, - я даю тебе и твоим людям полчаса, чтобы убраться.
        Да, что-то в этом городе неправильно, или, может, все так и задумано… После того, что произошло с принцессой и маркизой Ильми де Перьен, я был настроен мысленно на определенный лад.
        Снова сделал знак сержанту, после чего в палатку ворвались несколько человек и быстро скрутили незнакомцев, которые даже не потрудились представиться.
        Начинало смеркаться, но по моему приказу быстро притащили пару факелов, так что света было достаточно. Сержант срезал несколько тонких и гибких веток, а воины избавили от лишней одежды орущего и грозящего мне всевозможными карами неизвестно кого. Наконец в его речи проскочило, что он заместитель бургомистра королевского города и он, несмотря ни на что, уничтожит меня, что я еще буду умолять его пощадить, если его сейчас же не отпустят.
        - Так… повтори, кто ты такой? - попросил я, внимательно рассматривая его.
        - Я Тибор де Васк, баронет, заместитель бургомистра города Мистон королевского подчинения, - гордо проговорил он, наверное, думал, что меня это испугает и я тут же отпущу его.
        - Ну что же, теперь представлюсь и я, - проговорил я, усмехаясь, - Алекс тан эль Зорга, владелец земель, на которых располагается город Мистон королевского подчинения. И ты, баронет, нанес мне обиду, поэтому я подвергну тебя наказанию.
        Даже при свете факелов было видно, как начало меняться выражение лица заместителя бургомистра.
        - Нет, я не стану рубить тебе голову, хоть и имею право, но свое ты получишь… Отсчитайте ему двадцать ударов, - приказал я сержанту.
        Так как специальных козел для экзекуции не было, баронета просто схватили четыре человека за руки и ноги и, приподняв, растянули, а пятый стал наносить удары. Народ, собравшийся вокруг, стал громко считать; наносились удары не со всей силы, но очень чувствительные. Стражники, сопровождавшие этого деятеля, наверное, думали, что и им достанется, но зачем мне что-то доказывать простым воинам, выполнявшим приказ? Да и за все время они не произнесли ни одного слова, так что никто их не тронул. По окончании экзекуции подвели коня, на котором прибыл баронет, и погрузили на него его тушку.
        - Выпроводите их, - приказал я и отправился спать, - усилить посты, - шепнул я сержанту напоследок, а когда наконец улегся, мелькнула мысль, что надо бы и в этом городишке навести порядок, наверное, стоит переговорить с Данисом; с этой мыслью я и заснул. Ночь прошла спокойно, поэтому сразу после восхода солнца, плотно позавтракав, мы отправились дальше.
        Глава восьмая
        Весь дальнейший путь мы проделали без приключений. Исходя из рассказа мальчишки, мы взяли за ориентир постоялый двор «Жемчужина Сармии», до которого так и не доехали Алексия и Ильми. Я приказал посадить пацана к кому-нибудь на коня, чтобы он указал, где свернуть в лес. Так мы двигались еще часа четыре, пока парень не закричал:
        - Вот сюда, сюда, да стойте же, а то проедем мимо. - Потом, наверное, опомнился, кем он командует, и замолчал. Караван наш остановился, и я принялся отдавать приказы. Карета, дилижанс и все кони остаются на опушке, двадцать человек идут со мной и мальчишкой, разбить лагерь, ждать нас и готовить ужин.
        До того места, где жила Алексия, мой сын и люди, их приютившие, шли часа два, впереди, как всегда, рыскал Алый, а по бокам - его сестры. Перед самыми землянками дорогу нам преградил молодой волк, видно было, что ему страшно стоять перед таргами, но он все равно рычал, показывая клыки.
        - Тюбо, Тюбо, тихо, - кинулся к нему мальчишка, а я рыкнул на Алого, чтобы никого не трогал. Услышав голос мальчишки, из землянки осторожно выглянула женщина и, увидев сына, вышла ему навстречу. Я распорядился воинам рассредоточиться и охранять, а сам направился в землянку. Несмотря на то что и в лесу и на поляне было светло, в землянке было темно, два малюсеньких окошка абсолютно не давали света. Крикнув одного из воинов, чтобы принес свечи, которые я благоразумно захватил, - землянка тот же блиндаж, в котором мало воздуха и света, а уж их я повидал немало. Зажгли свечи, и в их свете я увидел вначале жавшуюся на каком-то топчане Алексию, а рядом с ней полугодовалого карапуза, уже самостоятельно сидящего и пускающего слюни. Он хлопал глазенками, смотря на огонь свечей, и что-то пытался бормотать пока еще на своем, понятном только ему языке.
        - Ну, здравствуй, Виктор эль Зорга, - сказал я и, протянув руку, коснулся его маленькой ладошки. Малыш тут же схватил мой палец своей ручонкой и засопел, пуская слюни.
        - Ваше высочество, как вы себя чувствуете? - обратился я к Алексии.
        За спиной ахнули, мальчишка, что-то шепотом рассказывающий матери и сестре, замолчал, и землянка погрузилась в тишину.
        - Разрешите нам с принцессой поговорить наедине, - обратился я к присутствующим, и те выскочили из землянки, осторожно прикрыв дверь. Мой сын так и не отпускал моей руки, обильно поливая ее слюной.
        - Ты знаешь, - вдруг сказала мне Алексия, - раньше я считала, что плакать принцессе недостойно. Но потом, когда встретила тебя, я заплакала от испуга, тоски, безысходности и от своей глупости. Да-да, не удивляйся, я прекрасно понимаю, что я еще глупая девчонка. Сейчас я плачу почти каждый день, потому что во всем, что произошло, виновата только я. Это я уговорила маркизу Ильми поехать со мной, потому что мне было интересно с ней и не хотелось расставаться. Если бы не моя глупость, она была бы жива, а твой сын находился бы в нормальных условиях, а не в этой землянке. Кормили бы его молоком матери, а не вонючей козы. Ну и я бы не лишилась руки, а сейчас, став ущербной, кому я нужна… - И она горько заплакала, и, глядя на нее, заплакал мой сын, а мне вдруг стало так тепло на душе и так легко. Я наклонился, обнял их обоих и засмеялся, а потом поцеловал Алексию в губы.
        - Все будет хорошо. Давай собираться, - сказал ей, открыл дверь и крикнул хозяев. Когда они вошли, тоже сказал им, чтобы собирались, лишнего ничего не брали, да и вообще лучше ничего не брать, если что понадобится, мы все купим в ближайшем городке. Через полчаса все были собраны, и все равно у каждого был какой-то небольшой узелок. Больше всего дебатов возникло вокруг коз, но потом я махнул рукой и решил - пусть берут, привяжем за дилижансом, добегут - хорошо, нет - так нет. Или, может, какого-нибудь серва осчастливим, подарив или продав по дешевке это блеющее счастье.
        Пока шли, Тюбо жался к ногам Дарио, опасливо посматривая на бегущих таргов, но те совершенно не обращали на него никого внимания. Единственное, что меня удивило, так это то, что когда я вышел из землянки, держа сына на руках, Алый, подойдя ко мне, вдруг встал на задние лапы и заглянул, кого это я держу на руках, понюхал, потом так же опустился на все четыре, толкнул меня своим лбом и потрусил вперед отряда.
        На опушку к оставленному отряду вышли, когда вечерело, солнце еще не село, но уже повеяло вечерней прохладой. Было установлено несколько палаток, и на кострах готовился ужин. Тарги, после того как вышли на опушку, куда-то пропали, но уж за них я не переживал.
        Всю дорогу я нес на руках своего сына, а рядом семенила Алексия, ухватившись рукой за мой ремень. Малыш спал, а я смотрел на этого маленького человека, и сердце мое млело от счастья. В лагере я вручил Алексии сверток с одеждой, что передала старшая швея, а малыша попробовала покормить грудью кормилица. Увидев, как жадно он сосет, я понял, что мои переживания улетучились. Я все-таки волновался, что после того, как его продолжительное время кормили козьим молоком из рожка, он грудь не возьмет, но все страхи оказались напрасными.
        После ужина мы долго сидели и разговаривали с Алексией, и она все рассказывала и рассказывала о том, как все произошло. Временами она принималась плакать и просить у меня прощения, и я успокаивал ее, но у самого на душе было тяжело.
        Конечно, за время разлуки с Ильми чувства притупились, и мне было непонятно, любовь это была, или просто привязанность к женщине, с которой делил постель. Все-таки то, что Ильми была первой женщиной для меня в этом мире, а для Алекса вообще первой женщиной, имело для меня большое значение.
        Потом я проводил Алексию до палатки, в которой кроме нее спали малыш и прислуга. По поводу малыша она сразу заявила, что не отпустит его никуда и он будет находиться только рядом с ней. Настаивать я не стал, раз ей так хочется, то пусть так и будет.
        Утром я послал двух конников в замок родителей Ильми де Перьен, чтобы сообщить, что их внук жив, а так как я его отец, то забираю его с собой. Кроме того, я отправил послание с извинениями за то, что не смог заехать. А мы направились в замок деда Алексии, герцога Кантора. В карете помимо Алексии и малыша ехали кормилица со своим ребенком и девушка Вики, выполняющая роль служанки, на этом снова же настояла Алексия.
        Когда с центрального тракта мы свернули на дорогу, ведущую к замку герцога Кантора, дверца кареты открылась, и принцесса попросила меня остановиться. Караван остановился, и она, подойдя ко мне, уточнила, правда ли, что мы едем к герцогу. Я это подтвердил. Было видно, что она, еле сдерживая слезы, повернулась и побрела обратно в карету.
        «А чего она хотела, - думал я, - чтобы я ее увез к себе? Да на меня всех собак потом повесят, обвинят и в нападении, и в похищении, да вообще во всех смертных грехах. Да и герцог там, наверное, с ума сходит, ему ведь не могли не донести, что найдена карета с его гербом, в которой должна была ехать его внучка».
        Через пару часов мы подъехали к замку, у стен которого стояли воинские палатки, сновали люди в броне, а также было видно часовых. Недалеко воины выполняли приемы в строю с копьем.
        Заметив нас, все в военном лагере под стенами замка пришли в движение; находившиеся в нем стали выстраивать строй, перегородив дорогу к замку. Мои воины тоже перестроились в боевой порядок, а часть окружила карету и дилижанс. Так мы стояли некоторое время, затем от воинов, стоявших вокруг замка, отделился человек в латах на коне и поскакал в нашу сторону. Я тоже выдвинулся вперед и принялся ждать. Подъехавший мужчина, лет сорока, в доспехах, но без шлема, остановился в трех метрах от меня.
        - Кто вы такие и куда вы направляетесь? - произнес он.
        - Алекс тан эль Зорг, направляюсь к герцогу Кантору. С кем имею честь говорить? - представился я.
        - Баронет Петра де Дорн, капитан стражи герцога Кантора. С какой целью хотите видеть графа?
        - Баронет, вам не кажется, что это не ваше дело? - психанул я, потом взял себя в руки и уже другим тоном произнес: - Доложите герцогу, что я хочу его видеть.
        Баронет поклонился и, развернувшись, поскакал к замку, а мы двинулись вслед за ним. В замок въехали я, два моих кентийца и карета, остальных я оставил за стенами.
        На пороге меня встречал герцог. С последней нашей встречи он изменился, постарел и даже, показалось мне, стал меньше ростом. Я спрыгнул с коня и, открыв дверцу кареты, помог принцессе спуститься. Находившиеся у крыльца люди ахнули, увидев Алексию, а герцог, забыв обо всем, кинулся к ней и обнял, прижав ее к своей груди. Многие из женщин заплакали.
        - Где же ты была, моя маленькая? - спросил он. - Я же все герцогство перевернул в поисках тебя.
        - Дедушка, меня приютили люди, живущие в лесу, - она еще что-то хотела сказать, но я кашлянул, как бы предупреждая, что они тут не одни. Герцог опомнился и повел Алексию в замок, потом повернулся ко мне.
        - Граф, прошу прощения, просто голова кругом, все забыл от радости, прошу вас пройти с нами.
        Я принял своего сына, поданного мне из кареты, и распорядился, чтобы кормилица и Вики тоже следовали за мной. Герцог удивился, увидев детей, тем более что одного я нес сам, но ничего не сказал, и мы все двинулись в замок.
        Принцессу сразу же повели в ее покои, а кормилицу с детьми и Вики - по требованию Алексии - расположили рядом с ней. Меня же герцог потащил в свой кабинет, усадил в кресло и потребовал все рассказать. Ну я и рассказал: и про Ильми де Перьен, и про сына, и про то, как пришел мальчишка и рассказал об Алексии… Только про нападение и ее спасение, я решил, пусть рассказывает она сама. Герцог был поражен, от переполнявших его чувств он вскочил и пробежался по кабинету, потом снова упал в кресло.
        - Что будем делать? - спросил он у меня. - Ты же понимаешь, чьих рук это дело?
        - По возвращении в замок я объявлю об обиде, нанесенной мне Эрликом, а там прямой путь к схватке между нами. Вряд ли кто вступится за него, а вступится, то значит, я еще больше расширю свои владения.
        - Я помогу вам, граф, дам воинов, дам денег - все, что потребуется. Что у Алексии с рукой?
        - Сломала, когда перевернулась карета, да еще порвала сухожилие и мышцу, мой лекарь после осмотра сказал, что нужно массажировать каждый день и разрабатывать. Но пусть еще ваш посмотрит, может, что-то новое скажет.
        - Но я бы не спешил с местью, - продолжил герцог после небольшой паузы. - Все можно сделать проще, надежней и элегантней. Вам, молодежи, лишь бы мечом помахать, не слишком задумываясь о последствиях.
        - Хорошо, что предлагаете вы? - поинтересовался я.
        - Подождите, Алекс, сейчас распоряжусь, и мы продолжим, - он встал и вышел, но почти сразу же вернулся, отдав распоряжения. Мы проговорили почти до самого ужина, обсуждая и планируя свои действия на будущее.
        Вечером за ужином я преподнес очередной сюрприз, пусть в какой-то мере он и ожидался, но все равно удался. Мне было смешно видеть, с каким кислым выражением лица Алексия ковырялась в своей тарелке. То, что я привез ее в замок деда, совершенно выбило ее из колеи, хотя после того поцелуя в землянке она явно рассчитывала, что у меня совсем другие планы. Наивная и глупая девчонка!
        Где-то в середине ужина, когда Алексия, судя по ее поведению, собиралась покинуть столовую, я встал и, не доходя до ее стула метра два, встал на одно колено и произнес ритуальную фразу, положенную при сватовстве:
        - Алексия тан де Кобург, я, Алекс тан эль Зорг, отдаю вам в руки свое сердце, а в ответ прошу вашей руки.
        При этих словах Алексия вскочила, стул, на котором она сидела, опрокинулся с громким стуком. Она стояла бледная, прижимая руки к груди.
        - Да-да… ой, - произнесла она, но потом, справившись с волнением, ответила: - Я, Алексия тан де Кобург, принимаю ваше сердце, Алекс тан эль Зорг, и располагаю его рядом со своим, и пусть они бьются вместе, а если суждено остановиться одному, то пусть и второе замрет. В ответ отдаю вам свою руку и всю себя.
        Во время наших слов на какое-то мгновение в зале установилась тишина, а потом она взорвалась криками и поздравлениями от присутствующих на ужине и даже слуг.
        Герцог встал из-за стола и приблизился ко мне.
        - Граф, разреши мне тебя обнять, - произнес он, - лучшей партии я своей внучке и не желал.
        Потом он поднял руку, призывая всех к тишине.
        - Я знаю, что граф занятой человек, поэтому обручение состоится послезавтра в главном храме герцогства, а теперь вина, а то что-то в горле пересохло, - и он счастливо засмеялся.
        Глава девятая
        «Ну вот, через полгода я обзаведусь семьей, сын у меня уже есть, осталось только привести ему маму или мачеху. Но судя по тому, как носится с ним Алексия, скорей всего маму. Твердо уверен, она совсем не играла роль, что он ей дорог, уж я в этом разбираюсь. Конечно, все может измениться после рождения ею своих детей, ну да посмотрим», - размышлял я, покачиваясь в седле Ветерка.
        Конечно, герцог был немного выбит из колеи, услышав про моего сына, но, узнав, что мать его погибла, он тут же снова воспрял духом. Эти два интригана - герцог и мой отец - давно уже нас с Алексией поженили. Один прекрасно понимал, что ее реально может защитить и оградить от многих напастей только муж, а муж, за спиной которого в случае переворота или каких-то других посягательств на трон стоит Кентия, которая в случае какой-либо неприятности может раскатать обидчика тонким слоем, - это самый лучший гарант спокойствия. А другой интриган отлично понимал, какие перспективы открываются для него, в случае если Алексия сядет на трон, а я буду при ней. Я бы, конечно, мог встать в позу, мол, не хочу насильно жениться. Но проанализировав положение со всех сторон, понял, что это было бы глупо, да и Алексия мне нравится. Я еще помнил, какое она произвела на меня впечатление после нашей первой встречи; что вы хотите от девчонки чуть старше четырнадцати лет, да еще воспитывавшейся вне благоприятных условий, то есть в императорском дворце, где выполнялся любой ее каприз. Конечно, манипулировать собой я им не
позволю, но принять добрый совет всегда рад.
        Герцог после того, как я сделал предложение руки и сердца Алексии, начал уговаривать меня не спешить с объявлением войны Эрлику.
        - Вначале, - говорил он, - давай посадим ее на трон, потом проведем обряд бракосочетания, и только после этого проведем следствие о причине гибели Альторна Второго. Следствие будет открытое, и любой из герцогов империи или его представитель сможет принять в нем участие. Так мы лишим возможности тех, кто заинтересован в том бардаке, что происходит сейчас в империи, объявить тебя узурпатором и агрессором. И не забывай, что два герцога участвовали в заговоре с самого начала, на их руках кровь императора, и они должны понести заслуженное наказание. И чтобы не возбуждать в остальных аристократах недовольство, тебе надо показать себя сторонником законности и порядка. Мы, конечно, тремя королевствами наведем порядок в империи, но это снова большая война, большие финансовые затраты и людские потери. Так что думай, граф… думай хорошо.
        Вот я и думаю, периодически заглядывая в окошко кареты и интересуясь, как там мой сын.
        В замок приехали, когда уже смеркалось, Ульху приказал подготовить комнату для малыша и кормилицы, а также для няни ребенка, причем разместить их на моем этаже. Валию, Дарио и Вики разместили в доме для рабочих, выделив им большую комнату. Чем их занять, пока не придумал, но работы у меня всегда достаточно.
        Через пару дней я собирался отправиться в столицу, хочу переговорить кое о чем с королем. Да надо проверить, как идут дела на новых предприятиях и что там с ремонтом дома. После открытия театра, ресторана и торгового дома прошло уже больше месяца, интересно все-таки, как там идут дела.
        С утра позвал к себе Ларта, Гюнтера и Ульха, решил, так сказать, провести производственное совещание. А тема совещания - строительство дорог, как это все начать и какими силами. Сколько это будет стоить, я примерно подсчитал. Мои люди, которым я это все озвучил, почесали затылки и уставились на меня преданным взглядом, ожидая продолжения.
        - Что, никаких предложений не будет? - поинтересовался я. Народ молчал, делая вид, что думает.
        - Хорошо, тогда озвучу конкретные распоряжения. Итак, ты, Ульх, подготовь пару десятков телег с возницами и лошадьми. Ларт, на тебе будет доставка черного камня с дышащей горы, а на тебе, Гюнтер, - охрана всего этого предприятия. При этом не должно быть никакого снижения выхода нашей продукции. Дорогу начинаем строить от замка в сторону промышленной зоны и от нее в сторону Виделена.
        - А где на все это брать людей? - спросили Ульх и Ларт почти одновременно.
        - Вот и подумайте, где… Может, стоит послать людей по баронствам и графствам королевства. Определитесь по условиям оплаты, содержания и посылайте глашатаев. Вот вам рисунки и описания самой дороги. Это - как готовить смесь, это - механизм, чтобы ее смешивать, а это дробилки для дробления камня, - говорил я, передавая бумаги троице моих заместителей.
        Дорогу я надумал делать асфальтовую, гудрон нашли еще в том году вокруг старого потухшего вулкана, он был с вплавленными в него ветками, камнями, но зато его было много, а мне его не на хлеб намазывать, растопим, что-то выберем, а что-то и так сгодится.
        Вот я и хотел обговорить с королем строительство дорог от Виделена в сторону столицы, ну и дальше куда надо, если согласится, конечно. Ну, а не согласится, проложу у себя в маркизате, а они пусть в грязи утопают.
        После совещания заглянул к сыну, пощекотал его, потягал за ручки и ножки, он прыгал на моих коленях, смеялся в голос и тянул ко мне руки. Я подержал его на руках, почмокал, чем вызвал удивление у няни и кормилицы, аристократы, как правило, более воздержаны от проявления своих чувств к детям, и ушел, отправившись по своим делам.
        Вечером, перед тем как с утра я собирался отправиться в столицу, появились мои разведчики, и не одни. Они умудрились притащить двух свидетелей, вернее даже участников нападения на карету принцессы Алексии. Оба участника были ранены, да еще после трудностей дороги, короче пришлось вызывать лекаря и просить взять их под свой надзор. Поселили их в помещение, где до этого сидели Март и Сайм. Поблагодарил ниндзей местного разлива и сказал, чтобы обратились к Ульху, поскольку им выписана премия, а потом немного подумал и решил, что время для разговора настало.
        - Присаживайтесь, - предложил я им. - Хочу предложить вам одно дело. Как вы смотрите на то, чтобы подобрать с десяток людей и научить их тому, что знаете сами? Вы будете получать двойное жалованье, людей отберете сами, все, что надо будет, получите. Только одна просьба - хорошо проверяйте новобранцев, чтобы не притянуть сюда какого-нибудь соглядатая.
        Март и Сайм переглянулись и, не задумываясь, ответили согласием.
        - Ну вот и отлично, завтра я уеду на несколько дней, а вы пока все продумайте, что вам надо и как бы вы хотели все организовать.
        Утром, отдав последние распоряжения, я уселся в карету и отправился столицу королевства. Опять дорога, опять пыль, опять ночевки на постоялом дворе и нерегулярное питание.
        Сейчас, после установки рессор на кареты, стало хоть немного комфортней передвигаться, а раньше ведь и разговаривать при движении было опасно, существовала вероятность и язык на кочке откусить. А осенью и ранней весной жизнь практически замирала, распутица диктовала свои правила. Ну а так как жить мне тут еще долго и в средствах я не стеснен, особенно после трофеев, взятых в замке герцога Жирондо, то я решил, что необходимо строить дороги. Да, дело это не быстрое, к тому же затратное, но нужное.
        В столице я сразу же направился в свою столичную резиденцию, а сержанта послал к королевскому секретарю, чтобы согласовать время посещения мной монарха. Ремонт в доме еще не закончили, правда, работ оставалось всего немного, а то крыло, где расположился я, уже было полностью готово. В кабинете я приказал сделать большое обзорное окно, выходившее в сад, а также камин.
        В спальне у меня была своя ванная комната, с душем, бронзовой ванной и даже унитазом. Чего мне стоила только одна отливка унитаза, словами не передать. Все трубы и для унитаза, и для горячей и холодной воды были медные, их вначале гнули и клепали, потом места соединения пропаивали, но все отлично работало. Таких ванных комнат у меня в доме было четыре, еще две в гостевом крыле и одна для слуг, для слуг, правда, все было попроще и без ванной.
        Приняв с дороги душ и смыв с себя дорожную пыль, я вкусно поужинал, немного посидел перед окном в кабинете, глядя в сад, и, когда совсем стемнело, отправился спать.
        Прием в королевском дворце мне назначили на вечер, поэтому я с утра поехал в свой торговый дом и потребовал от управляющих принести мне все бухгалтерские книги на проверку. Что тут же было исполнено.
        Просмотрев документы, я остался очень доволен - дела шли просто великолепно, особенно порадовал театр. Каждый день аншлаги. Билеты раскупались за неделю, поэтому администрация театра просила добавить еще один день для выступления. Ну что же, я не против, только чтобы это не отразилось на качестве. Тодор клятвенно меня заверил, что все будет хорошо.
        Вечером, переодевшись в более подходящие одежды для приема, в назначенный час прибыл в королевский дворец. По коридорам дворца, как всегда, сновали какие-то люди, слуги в ливреях и даже молодые девушки. Возле зала для приемов меня встретил секретарь, и по его команде гвардейцы распахнули передо мной двери. Король сидел на троне и был не один, тут же находились канцлер, а также начальник канцелярии князь де Либер, Арн и еще какие-то дворяне, которых я видел в первый раз. Подойдя к трону, я, как и положено, представился полным именем, при этом щелкнул каблуками, и звездочки на шпорах тихо зазвенели.
        - Ну что еще можно о нем сказать, - улыбнулся король, - одним словом, кентиец. Кстати, господин граф, - обратился Данис к одному из незнакомых мне дворян, - тот комплекс, что вы вчера посетили, принадлежит графу Зоргу, а также все товары производятся у него в маркизате. Театр и ресторан тоже его. А еще он мужественный рыцарь, великолепный рассказчик и потрясающий бабник. - И король захохотал.
        - Князь Торел де Минто, личный порученец короля Сармии Брана Третьего, - представился мне дворянин.
        - Граф, - обратился ко мне король, - через несколько дней прибывает дочь Брана Третьего Милица, моя невеста, а через месяц у нас свадьба, так что имей в виду…
        - Ваше величество, я уже давно готов, а вы деньги готовьте, - улыбнулся я ему в ответ.
        У Даниса явно было прекрасное настроение, он шутил и смеялся. Обговорив какие-то незначительные детали с графом де Минто, король отпустил его, а также сопровождающих порученца, а для оставшихся приказал подать вина. Принесли вино, порезанный сыр и тонко нарезанное пряное мясо.
        Мы все поздравили короля с принятым решением по поводу предстоящего брака. Посидели, я рассказал пару анекдотов в тему, адаптировав их к этому миру, посмеялись, выпили еще раз. Потом король поинтересовался, как мои дела и ездил ли я, как собирался, к маркизе де Перьен.
        Я подробно рассказал присутствующим, что произошло, попросив дать мне слово, что все услышанное не выйдет за стены этого кабинета. Чтобы немного разрядить создавшуюся тягостную атмосферу после повествования о нападении и гибели Ильми, рассказал о сватовстве к Алексии тан эль Кобург, на что Данис улыбнулся.
        - Все-таки она своего добилась, настойчивая девушка. Честно сказать, не знаю, что даже делать, сочувствовать тебе или завидовать, - проговорил он, разводя руками.
        - Да я и сам не знаю, - ответил я, - последнее время она стала меняться, наверное, все, что с ней случилось за эти полтора года, наложило свой отпечаток на ее поведение. Ну и взросление тоже как-то повлияло. Ну, а после последних событий… - Я помолчал. - Будем надеяться, что у нее поубавится гонору.
        Я не стал объяснять присутствующим, что, увидев ее в землянке, я ее даже не узнал. Она мне напомнила маленького котенка, который оказался один на один со всем миром и которого все пинали и гнали, чтобы не мешал, а он не понимал, почему это все с ним происходит. Но найдя еще более слабого и беззащитного, он, этот котенок, решил защищать его всеми своими силами.
        И вот тогда в землянке я и принял решение, что буду защищать эту девчонку всю жизнь, даже ценой жизни… а характер… ничего притремся.
        Сидели мы долго, уже на небе стали зажигаться звезды, когда я засобирался домой. От предложения строить дороги король не отказался, но и согласия не дал, он просто не понимал, что это такое и как будет выглядеть. Решили, что я строю небольшой участок и показываю, тогда все и решим, а сейчас у него в плане свадьба и подготовка к ней. Правда, на поставках монокуляров он настаивал решительно, я же отговорился, что пока произвожу их мало и могу предложить сейчас не более десятка. При этом цену выставил в два золотых за штуку, а вот когда будут еще, сказал, что не знаю.
        В общем, расстались мы, довольные друг другом, и Данис с Арном на прощание обняли меня по очереди, невзирая на присутствующих.
        Народ по коридорам уже не шастал, мои шаги гулко отдавались в полутемных коридорах дворца, кое-где освещенных факелами. Король сделал большой заказ на свечи, но использовал их пока только в комнатах и залах, в большинстве коридоров использовались, как и раньше, факелы.
        А у меня в замке сейчас экспериментировали с зеркалами и лампами на спирту. Вернее даже, уже их начали производить, но пока все хранилось в тайне, а вот продемонстрирую я их общественности на свадьбе короля, осветив ими зал, где будет проходить пиршество.
        Погруженный в свои мысли, я не заметил, а скорей почувствовал сзади опасность, начал уже разворачиваться, но не успел. Левую лопатку мне обожгло, и окружающий мир начал расплываться перед глазами, но я все-таки смог повернуться и ухватить убийцу за руку с кинжалом. Последнее, что увидел и услышал, это глаза человека, полные ужаса, и режущий уши крик.
        «Почему он кричит?» - подумал я и провалился в небытие.

* * *
        - Данис, Данис, - ворвался в покои короля его брат. - Данис, Алекса убили.
        На Арна было страшно смотреть - бледный до синевы, с вытаращенными глазами, его всего трясло. Король в этот момент просматривал какие-то бумаги. Услышав вопль брата, он вскочил. Массивный стул, на котором он сидел, упал на пол, а бумаги разлетелись по комнате.
        - Как убили? - проговорил он.
        - Я не знаю, мне это сказал мой слуга, там, говорят, уже гвардейцы и тайная канцелярия, все оцепили, пошли быстрей.
        И Арн выскочил из кабинета. Данис, невзирая на свое положение, тоже побежал. Он успел в самый последний момент, когда убийцу уже почти освободили из хватки Алекса. Но тот был без сознания, и видно было, что в том месте, где его ухватил кентиец, предплечье как-то сплющено. Кости, наверное, сломаны, и может даже, не в одном месте.
        В галерее уже собралась небольшая толпа, тут же стояли хмурые кентийцы.
        «Ну у него и силища», - не ко времени мелькнула мысль у Даниса.
        - Быстро лекаря сюда, - тем не менее отдал он команду.
        - Уже послали, ваше величество.
        Данис поднял глаза и увидел начальника тайной канцелярии.
        - И вы здесь, баронет?
        - Да, ваше величество, только собрался уезжать, а тут такое.
        Де Ривейн подошел поближе и показал королю кинжал.
        - Это, по всей вероятности, оружие убийцы, посмотрите на лезвие, - проговорил де Ривейн.
        - Да тут ничего не видно, - в сердцах проговорил король.
        - Свет для короля! - проорал гвардеец, а еще кто-то выдернул факел и поднес его ближе. Данис разглядел на лезвии, ближе к крестовине, что лезвие было вымазано какой-то темной субстанцией.
        - Это что, яд? - спросил он де Ривейна.
        - Скорей всего, да, правда, я не знаю какой, покажу лекарю, кстати, вот и он.
        - Ваше величество, его надо перенести куда-то и хорошо осветить, он дышит и сердце бьется, правда очень тихо и неравномерно, - обратился к королю лекарь.
        - Да-да, делайте, что сочтете нужным, потом доложите мне, в любое время, я повторяю, в любое время.
        - Ваше величество, - обратился к нему десятник кентийцев, - мой принц пострадал в твоем замке, и ты несешь ответственность.
        - Да, кентиец, я понимаю, но ты же видел, убийца задержан, и я непременно выясню, кто его послал.
        - И все же, король, твоя вина. Я сейчас еду в замок, оттуда пошлю письмо своему сюзерену, чтобы прислал дознавателей. И будет очень плохо, если принц умрет.
        Десятник повернулся и пошел к выходу, за ним ушли и все остальные кентийцы.
        «Мне, может, горше, чем тебе», - думал король, глядя вслед уходящим воинам. Король до встречи с Алексом с кентийцами почти не сталкивался, ну не считать же за знакомство случайно увиденных учителей фехтования своих вассалов. И даже когда увидел Алекса первый раз, ну кентиец и кентиец. Здоровенный лоб, с синяком под глазом, отчего вид у него был разбойника с большой дороги. Пусть он и вел себя открыто и в то же время сдержанно и гордо. Но чем больше король с ним общался, тем больше он ему нравился, а еще король понял, что Алекс не по годам умен. А потом все его эти поделки… А потом этот бой в зале приемов, если бы не кентиец, известно, как бы еще все сложилось, ведь он один положил более десятка врагов.
        Ну, а что касается герцога, вообще слов нет, сам вызвался, приехал, а потом еще и шороху навел в замке Жирондо и на границе. И случилось так, что Данис теперь не представлял, как будет без Алекса, без побратима. Конечно, Данис побратался с Алексом под влиянием эмоций, но потом он тщательно все обдумал и понял, что сделал очень правильно, словно само провидение толкнуло его к этому поступку.
        Уже при подходе к королевским покоям его догнал посыльный от лекаря и сообщил, что лезвие кинжала был смазано ядом пурпурной бестии. Данис знал, что это такое, значит, все кончено и Алексу осталось всего лишь несколько часов.
        Придя в свои покои, Данис приказал принести ему вина; нет, он не напился, он сидел, пил и не хмелел, а на душе была такая безысходность и смертная тоска!
        А в это время Арн метался по своей комнате, бил в стены кулаком и ногами, и на глазах его были слезы. Ему очень нравился Алекс, и Арн хотел бы очень походить на него. Он понимал, что если бы Алекс не захватил так быстро замок, что никто не успел опомниться, его бы тихо прирезали и концы в воду. Арн очень хотел попроситься к Алексу в замок, чтобы подучиться работать с мечом, да и так кое-чему поучиться, но все стеснялся, а теперь уже этого никогда не будет.
        Глава десятая
        Мне снился сон… За все время, что я находился в этом мире, мне второй раз снился сон, и во сне снова была Вера… Вид у нее был встревоженный и какой-то растерянный.
        - Саша, ну почему ты такой неосторожный? Я же просила тебя беречься. Что же мне с тобой делать? Тебе еще рано умирать, даже не думай, живи, тебе надо много сделать.
        Потом на ее месте вдруг оказалась Ильми, из ее глаз катились слезы.
        - Алекс, не умирай, прошу тебя, ради нашего сына не умирай, - говорила она, а потом стала бледнеть и исчезать. Тут снова появилась Вера, видно, она злилась, ее лицо было красным.
        - Ну, Сашка, ты сам виноват, - проговорила она, - теперь терпи и не вздумай мне умереть.
        И она что-то сделала. Мне показалось, что на меня рухнуло небо или весь замок короля, так было больно, казалось, мое тело разрывают на куски, а потом их еще давят под прессом. А потом я вспомнил о сыне и почему-то понял, что мне надо обязательно встать.
        Встать, встать, встать - билось у меня в мозгу, но тело не слушалось, а я скрипел зубами, напрягая его раз за разом, продолжая попытки, а потом снова пришла спасительная тьма. Где-то далеко-далеко, на самом краю сознания, слышались какие-то голоса, то пропадая, то снова возникая. Потом в моем сознании появилась блестящая точка, и я откуда-то знал, что мне надо к ней идти. Было очень тяжело. Мои ноги не слушались меня, словно на них нацепили неподъемные гири, я выл от боли и страшно матерился, но шел к этой блестящей точке, которая с каждым шагом становилась все больше и больше, пока не заполнила собой все окружающее пространство.
        - Сообщите его величеству, что граф пришел в себя, - услышал я чей-то голос и открыл глаза. Надо мной склонилось лицо довольно пожилого мужчины.
        - Как вы себя чувствуете, ваша светлость? - проговорил он.
        - Отвратительно, - прохрипел я. Язык был сухой и шершавый, казалось, что им можно оцарапать весь рот.
        - Дайте воды, - попросил я.
        И тотчас к моим губам поднесли кубок с чем-то приятно пахнущим, а когда я напился, оказалось что еще и очень приятным на вкус. Послышались шаги, и, скосив глаза, я увидел стремительно влетающего в комнату Даниса, а следом за ним его брата.
        - Ну наконец-то, Алекс, как ты нас всех напугал? Ты четверо суток лежал как труп, только скрипел зубами, стонал и что-то говорил на каком-то неизвестном языке. Я собрал всех известных лекарей столицы, и они трое суток что-то колдовали над тобой. И слава Зее-плодоносице, у них все получилось, а то ведь мы ожидаем нападения на королевство и дворец.
        Да-да, твои кентийцы сказали, раз все произошло во дворце, то виноват я, и ускакали за подмогой. Все твои предприятия в городе закрылись, их руководители сказали, что они на осадном положении. - Данис говорил сумбурно, махал руками, видно было, что он не в своей тарелке и сильно взволнован. Ему пододвинули стул, и он присел.
        - Как ты, брат? - наконец более спокойно спросил он.
        - Пока еще не понял, но я выкарабкаюсь, слишком много у меня неоконченных дел, да и сына кто растить будет? Я помню, что меня ударили сзади кинжалом, дальше провал. Никого не нашли? - спросил я короля.
        - Так никого и искать не надо было, - подключился к разговору Арн. - Ты схватил наемного убийцу за руку и так ее сжал, что раздробил ему все предплечье. Да еще и упал на него, он от боли заорал и потерял сознание. Вас так и нашли гвардейцы, прибежавшие на крик, - обоих, лежащих без сознания. И вся картина произошедшего налицо, тут и гадать не надо. Его уже три дня как допрашивают, много интересного рассказывает.
        - Тебе принесут допросные листы, - перехватывая инициативу разговора у брата, дополнил король, - а ты пока отдыхай. Мы пойдем, а то я за эти дни все дела забросил, места себе найти не мог, - горько усмехнулся король, и они с Арном удалились.
        Под лопаткой пекло и немного чесалось. Седой старик лекарь, после ухода короля погремев склянками, дал мне выпить какой-то настойки, и я снова погрузился в сон. Мне снова снилось, что я куда-то карабкаюсь, какие-то люди уговаривали меня не спешить, отдохнуть. Но я знал, что мне нельзя останавливаться, и шел, шел и шел наперекор всему. Изредка приходил в себя на короткое время и снова впадал в сон или бред, я даже не знаю, как назвать то состояние, в котором находился.
        Наконец я вынырнул из этого сна и увидел симпатичную девчонку, обтирающую мое лицо влажной салфеткой.
        - Дайте попить, - попросил я ее, и она поднесла к моим губам посудину с чем-то прохладным и очень приятным на вкус. Выпив все, я откинулся на подушку, тут же в поле моего зрения оказался старик лекарь.
        - Скажите, как долго мне еще лежать и что с моей раной? - спросил я у него.
        - Все, конечно, зависит от вашего организма, но то, что происходит сейчас, вообще удивительно. На клинке, которым вам нанесли рану, был яд пурпурной бестии. Это вид скорпиона, который водится далеко на юге степи. Если такой яд попадает в рану, то пострадавший, как правило, умирает через два часа. Вы продержались, пока мы поняли, что помимо очень опасной раны, клинок немного не достал до сердца, еще заражены этой гадостью. Если честно, то вас уже не надеялись спасти, процедуры и лекарства давались просто для очистки совести. Но уже после первых манипуляций у вас из раны вместе с сукровицей стала выходить черная субстанция, казалось, организм сам избавлялся от яда. Конечно, какая-то часть яда попала в кровь, но организм с ней справился, рана уже начала рубцеваться, будет какое-то время слабость, а потом… я даже не знаю. Все дело в том, что пострадавшие от этого яда, которых удалось спасти, оставались людьми немощными, почти растениями, - и лекарь развел руками, как бы заранее извиняясь.
        Я лежал и прислушивался к себе: да во всем теле присутствовала какая-то слабость и вялость, а еще мне было очень некомфортно. Наверное, я много потел, находясь без сознания, и от этого мне казалось что я грязный и вонючий.
        - Господин лекарь, скажите слугам, чтобы мне организовали ванную, душ, да что угодно… Я хочу вымыться.
        - Ваша светлость, но вам еще рано двигаться, рана может разойтись, и предупреждаю, что последствия непредсказуемы.
        - Господин лекарь, всю ответственность я беру на себя, повторяю еще раз, мне надо помыться.
        Через какое-то время в комнату втащили широкую деревянную бочку, точь-в-точь японская ванна офуро. И несколько человек быстро натаскали в нее горячей воды. Я уселся в бочку на небольшую скамеечку, а девушка, до этого протиравшая мне лицо, очень аккуратно помыла мне голову и спину.
        После того как я вымылся, у меня пробудился аппетит, я с удовольствием поел, а потом с чувством выполненного долга заснул.
        На следующий день мне было намного легче, я вставал и ходил по комнате, правда не очень долго. А через два дня прибежал командир гвардейцев, стоящих на входе во дворец.
        - Ваша светлость, там кентийцы собираются штурмовать дворец, если мы вас не покажем.
        - Хорошо, иди и скажи им, что я сейчас выйду.
        Накинул на рубашку камзол и пошел на выход из дворца, по дороге встретив короля, Арна, де Либера и еще каких-то вельмож. Все спешили туда же, куда и я, то есть к выходу из дворца. Когда я вышел на улицу, у меня закружилась голова, и я непроизвольно за кого-то схватился, чтобы не упасть.
        - Прошу прощения, - тут же извинился я перед каким-то сановником, которого ухватил за плечо.
        - Ничего, ничего, ваша светлость, - проговорил тот.
        Осмотревшись, я увидел метрах в ста, как раз там, где начиналась дворцовая площадь, стоящие пушки, по сторонам которых застыли конники, а сзади - ровные шеренги копейщиков и стрелков. Перед пушками стояли Гюнтер, Ларт и барон Иберт эль Варт. Увидев их, понял, насколько мне стало приятно на душе, - не бросили и, даже не надеясь увидеть меня живым, пришли мстить.
        Я направился к ним с той скоростью, на которую был способен в нынешнем состоянии. Когда я приблизился к ним, они одновременно поклонились, причем так синхронно, словно специально тренировались, а потом посыпались вопросы.
        - Ваша светлость, как вы себя чувствуете? - первым спросил Ларт.
        - Может, вам что надо? - это Ульх пробился в первые ряды.
        - Все нормально, друзья, все нормально, вас четверых прошу проследовать со мной, а воины пусть расположатся рядом со столицей, пушки замаскировать.
        Подождали, пока Иберт отдаст распоряжение сотникам, и направились во дворец. Король, узнав, что мне надо переговорить со своими людьми, предложил небольшой зал для переговоров с ближним кругом.
        Расспросив, как дела в замке, я приказал Гюнтеру и барону набрать еще с тысячу человек наемников и тщательно их тренировать, отработать слаживание воинов, чтобы команды выполнялись с одного слова и четко. Сейчас начнутся дожди и слякоть, дороги раскиснут, но по первому морозу я объявлю войну Эрлику. Вот к этому времени и надо готовить войска.
        - Ларт, ты проверь, сколько в наличии припасов для стрельбы, а также что у нас с гранатами. Палатки расставить, пока нет дождей, и ставить их на деревянные поддоны, чтобы люди не спали на мокрой земле. Ульх, закупить продуктов, если мало своих, проверить повозки, смазать оси. Гюнтер, на тебе наемники… только выбирай умелых, а не кого попало. Ну, а вам, барон, придется всех учить и гонять.
        Речь моя была длинная, я даже устал. Посмотрел на лица присутствующих - они все улыбались.
        - Ну и что смешного я сказал? - спросил я Ларта.
        - Ваша светлость, мы просто рады, что с вами все в порядке. Вы даже не представляете, что творилось в замке, когда сообщили, что вас подло ударили сзади и никто не знает, выживете вы или нет. Мы еле успокоили народ, все порывались идти и мстить, даже женщины просили дать им хотя бы кинжалы.
        Я улыбнулся.
        - Представляю, как бы все это выглядело, если бы и они еще пришли, - проговорил я, и все принялись смеяться.
        Вечером за ужином король спросил:
        - Все-таки ты решил воевать?
        - Данис, а как по-другому?.. Если я ничего не предприму, да я сам себя уважать не буду.
        - Чем тебе помочь, Алекс? С войсками у меня сейчас сложно, конечно, никак двух баронов и графа не успокоим.
        - Спасибо, Данис, ничего не надо. Кстати, если до заморозков ничего у тебя не поменяется в плане осады твоих мятежников, то я по дороге в империю могу помочь тебе с графом… Только твои воины будут штурмовать, а я им вскрою ворота. Ну а дальше сами. Да, вот что еще, завтра я перееду в свой дом.
        - Алекс, как так, тебе здесь плохо? Что-то не устраивает?
        - Данис, успокойся, все хорошо и даже отлично, просто, пока не еду еще в замок, понаблюдаю за ремонтом. Кстати, приглашаю на новоселье. Да и надо мне чаще бывать на воздухе, а тебе спасибо за приют и лечение.
        Переехав к себе, со следующего дня начал заниматься с мечом, сначала потихоньку, а потом с каждым днем все больше и больше увеличивая нагрузки. Нашел у садовника дубовое бревнышко кило на сто и стал с ним бегать - надо же как-то восстанавливаться. Слуги поглядывали и перешептывались, потом как-то увидел в окошко, как конюх и дворовый парень пытались его поднять, а садовник стоял рядом и что-то им говорил. Подняли и тут же бросили. О чем-то поговорили, садовник покрутил головой, похлопал обоих по плечу и засмеялся, после чего все разошлись.
        За время своего лечения и восстановления уделил время музыкантам, мы с ними начали готовить новую программу для свадьбы короля. С горем пополам мы с ними подобрали вальсы Ильи Шатрова «На сопках Маньчжурии» и Евгения Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Помучиться пришлось достаточно, наиграть и то и другое я на гитаре смог, но с аранжировкой бились долго. Конечно, получилось не так хорошо, как хотелось бы, но получилось. Свадьба короля - это очень даже непростое событие, будут представители от всех правящих домов континента. Конечно, в свете новых событий пока не ясно, кто будет от империи и будет ли вообще. Но вот герцог Кантор будет с внучкой, то есть с Алексией, вот я хочу станцевать с ней вальс. Надо приучать общество к классике, вальс - это не дерганье ногами или постоянные поклоны под похоронную музыку, как современные танцы этого периода. Еще с королем решили одну стену зала, где будет проводиться празднование, полностью сделать зеркальной. Такого нет и долго не будет ни у кого, ну разве что отец, если решит, сделает, да еще я себе. А король хочет сделать свою свадьбу яркой,
красочной и надолго запоминающейся. Так что я завтра отбываю в замок, здоровье наладилось, и мне кажется, что я стал еще сильнее и двигаюсь намного быстрее.
        Скоро начнутся дожди, мне до сих пор непонятно, почему свадьбу решили проводить в такое неблагоприятное время года. Что у Даниса за тяга устраивать праздники в такую грязь и слякоть? Как-то быстро пролетело лето, за этими военными походами я и не заметил его. А ударят морозы - снова в поход, и в этот раз чувствую, война будет не шуточная. А я думал зимой заняться самобеглой коляской на паровом двигателе. И уже продумал конструкцию, но, по-видимому, не судьба - придется отложить до лучших времен. И для дороги будем делать только подготовку полотна: отсыпать, утрамбовать, а вот накатывать асфальт будем по весне. Ларт доложил, что дробилки работают, щебень готовят - и мелкой, и крупной фракции. Народ нанят, и потихоньку процесс идет, все учатся, хотя ведь укладывают же брусчатые мостовые и площади, а тут процесс не намного отличается.
        В замке, как всегда, все бурлило и жило своей жизнью. Невдалеке расположился воинский лагерь, стояли ровные ряды палаток, и воины выполняли приемы с оружием. Даже сюда долетали крики сержантов и десятников.
        Глава одиннадцатая
        - Сколько ты собрал людей? - спросил Эльрик стоящего перед ним мужчину, лицо которого пересекал старый шрам, отчего вид он имел зловещий.
        - Мой господин, люди еще подходят, и я думаю, уже сейчас их собралось тысяч двенадцать, кроме того, мы установили контакт с баронами, выступившими против короля. И они согласны присоединиться к нам, только просят начать побыстрее.
        - Что у вас с продуктами? - задал очередной вопрос Эльрик.
        - Все закуплено, часть получили со склада вашего высочества. Кроме того, мы возьмем пропитание с баронов и крестьян, подданных короля Тарнии.
        - Да-да, и никакой жалости, все должно гореть и пылать, за любое неповиновение рубить головы, скажи воинам, я отпущу им все грехи, - говоря это, Эльрик покраснел, в уголках его губ появилась пена, и руки, а потом и все тело стала бить дрожь. Вдруг он замер, его взгляд затуманился, словно он увидел картину будущих разрушений и бойни.
        - Когда ты будешь готов выступать? - вдруг прохрипел он.
        - Мне надо полторы седмицы, еще не все вооружены, имеют брони, надо хотя бы в кожаные одеть.
        - Хорошо, но не тяни, надо застать их врасплох они не ожидают, что мы отправимся, не дожидаясь окончания дождей. Вот возьми, здесь тысяча золотых, - и на стол, за которым сидел узурпатор, упал кожаный мешок с монетами. - Смотри, отчитаешься за каждый золотой, а теперь иди.
        Когда за ушедшим закрылась дверь, узурпатор трясущимися руками достал из кармана камзола кисет и, высыпав из него на ладонь серого порошка, жадно втянул его носом. После чего откинулся на спинку кресла, его глаза закатились, рот приоткрылся, и из него на лацкан потекла струйка слюны.
        А ушедший барон Ивич де Тутор шел и думал о том, что и с этих денег надо как можно больше сэкономить. С прошлого раза к его рукам прилипло сто двадцать золотых, и хорошо бы еще хоть сто добавить. Он был сыном разорившегося и опозорившегося барона. Когда кредиторы выгоняли их из замка, он успел схватить немного оставшихся материнских украшений, меч из оружейки, кольчугу, своего коня и был таков. Он ничего не умел делать, кроме как махать мечом. Поначалу он нанялся в отряд, сопровождавший караваны. Но поездив какое-то время, понял, что ему это не по душе: пыль, жара или пронизывающий ветер зимой, да и платили немного.
        Как-то ему пришлось драться на дуэли за друга, который перед самом боем сломал руку, тогда у него еще были остатки чести. Он легко нанес несколько ран противнику, бой был до первой крови, после чего ему предложили вызвать на дуэль и по возможности убить одного дворянина, пообещав за это приличные деньги.
        Он вызвал и убил, и ему это понравилось, так он и стал бретером, пока однажды ни нарвался на кентийца. Он и вправду был очень хорошим мечником, поэтому не внял голосу разума, да и алкоголь немного затуманил голову. Кентиец походя выбил у него меч из руки, потом левой рукой сбил его на землю и спокойно прочертил мечом от уха до подбородка, проговорив, что это на память. Ивич долго лечился и кентийцев ненавидел всей душой, правда, с тех пор обходил их десятой дорогой.
        Авантюрист по характеру и своей сути, он согласился возглавить этот поход, надеясь хорошо подзаработать. И планы начали сбываться. Ну а при неблагоприятных событиях всегда можно просто сбежать, имея деньги, и легко затеряться где-нибудь в глуши. В том же Барнеме, оно закрыто не меньше, чем кентийцы.

* * *
        Первым делом смыв с себя дорожную пыль, я обсудил с Лартом подготовку к свадьбе короля. Завтра надо отправить людей для монтажа зеркальной стены и установки светильников во дворце Даниса. Также посоветовал ему подобрать себе помощников, так как производство расширяется и будет еще расширяться, а он везде не успеет. Еще предложил ему купить дом в Виделене и перевезти туда мать и сестер, денег у него достаточно - может и построить себе любые хоромы. Кстати, заметил, что Гюнтер оказывает матери Ларта знаки внимания, а та совсем и не против.
        Потом я навестил сына, у него резались зубки, и он капризничал, но я все равно поносил его на руках, поподкидывал его в воздух, сначала он испуганно замирал, взлетая, а потом стал заливисто смеяться. Наконец вернул его няньке и пошел в свои комнаты, уже было поздно и пора было ложиться спать.
        Завтра надо побеседовать с теми, кого приволокли Сайм с Мартом, проверить, как у них складываются дела с обучением профессии шпиона новичков. Узнать, как дела с набором наемников и их обучением. Да, много дел, еще и строительство промплощадки надо проверить.
        Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают, поэтому я побывал на всех объектах, даже заехал на лесопилку, где побеседовал с рабочими и отобедал с Иваром, чем он был очень горд. Подавала нам его супруга, маленькая стройная девчонка, я в шутку укорил его, что он зажилил свадьбу. Ивар покраснел, начал размахивать руками, наверное, хотел сказать, что это не так. Но я посмеялся и вручил ему пять золотых на обзаведение хозяйством и как подарок на свадьбу. Ивар долго кланялся, прижимая руку к сердцу.
        - Ивар, ты мне спину в бою прикрывал, какие между нами счеты, - сказал я, чтобы поднять его авторитет в глазах окружающих и жены, хотя, думаю, он и так тут высок.
        Сайма и Марта с их несколькими учениками послал в империю, обрисовав ситуацию. Через пару месяцев мне надо знать настроение людей в домене Эльрика, настроение аристократии. Кроме того, они должны разведать, где у него стоят самые сильные гарнизоны. Заодно и учеников на реальном деле подтянут.
        А еще я поговорил с Эргыном… с дикарем, вернее с толмачем дикарей из пещеры. Я за делами даже забыл о нем и, если бы не столкнулся с ним во дворе замка, может быть, и не вспомнил бы вовсе. Оказалось, он уже хорошо говорит по-имперски, или на общем языке, и его поставили качать меха в кузне. Мне было интересно, кто они и откуда, поэтому я вечером сказал, чтобы его привели ко мне для беседы.
        Вечером его доставили ко мне в кабинет. Ну что можно сказать - он выглядел вполне нормальным человеком, одет как и все рабочие в замке: холщовые штаны, короткие сапоги, шерстяная рубашка и жилет со множеством карманов. Последний писк замковой моды, как-то подсказанный мною старшей швее. Он начал кланяться, да не один раз, а сразу несколько, я прервал это занятие и предложил ему сесть, указав на стул. Эргын присел на самый краешек стула и уставился на меня не моргая.
        - Ну, расскажи мне, Эргын, кто ты и откуда, как твое племя появилось в наших землях и зачем.
        Он посидел немного молча, словно собираясь с мыслями, и принялся рассказывать.
        Оказалось, что их племя пришло с севера, пришло всего год назад, а шло оно к нам почти три года. Причем началось все после поражения в войне. Племена ойкюнов последнее время очень сильно расплодились, и им не хватало жизненного пространства. Выбивалась птица и животные в лесах, вылавливалась рыба в реках. И ойкюны начали потихоньку нападать и захватывать земли и охотничьи угодья соседей. Дальше - больше, уже завоеванные племена начинали отвоевывать жизненное пространство для ойкюнов, а те только определяли, кого и в какой последовательности захватывать.
        Тот, кто не сопротивлялся, просто переходил под их подчинение и жил уже по их законам, по законам страшным. Ойкюны практиковали человеческие жертвоприношения, а главные сановники и жрецы - даже ритуальный каннибализм. Причем для поедания использовались недавно родившиеся дети, которых еще кормили матери.
        При этих словах меня чуть не вывернуло, я, конечно, сдержался, а потом приказал Стену принести мне холодного вина. Налив себе вина в хрустальный бокал, я плеснул его и Эргыну в оловянный стакан. Выпил бокал вина, и меня немного отпустило, налил еще и предложил собеседнику продолжать.
        Племя Эргына называлось итероны, оно было достаточно многочисленное. Население занималось разведением скота, охотой, рыбалкой, выращиванием ржи и других культур. Когда пришли посланцы от ойкюнов и предложили присоединиться к ним на равных правах, то старейшины и вожди итеронов им отказали. Они сказали, что мы уже сотни лет не едим человека, не приносим его в жертву богам и снова опускаться до этого не будем. Тогда посланцы сказали, что между нами война. Пусть будет война, сказали главы родов и старейшины. И все стали готовиться к войне. Но ойкюны поступили хитро: они подкупили несколько бедных родов, и, когда началась битва, те начали отступать, а потом побежали. Тем они создали неуверенность у остальных родов, а кое-где и панику. Но остальные сородичи стойко и мужественно сражались с врагом, и кто знает, кто бы победил, если бы не предательство. Но после того, как несколько родов с поля боя бежали, силы, конечно, были не равны, и там на равнинах погиб весь цвет племени итеронов.
        Потом победители стали вырезать всех мужчин тех родов, кто сражался на поле битвы. Досталось и предателям, казнили всех старших родов, которые договаривались о предательстве, и каждого третьего воина. Старший жрец ойкюнов сказал: предавший один раз предаст снова, а в назидание трусам, которые бежали, умрет каждый третий воин.
        Род Эргына жил на самых южных краях земель и, услышав рассказы беглецов от геноцида, что творят завоеватели, собрался и подался в изгнание. Ушли не все, кто-то не поверил, кто-то просто не мог бросить немощных родителей, но многие ушли. Шли и шли на юг… Люди слышали, что на юге есть большие и богатые государства.
        Мужчин в роду осталось очень мало, от постоянных невзгод народ терял надежду, многие болели и умирали. Питались в основном мясом, добываемым охотой, и рыбой, что тоже плохо сказывалось на здоровье. Когда вошли на земли королевств, остановились у небольшого хутора. Была весна, и с горем пополам род договорился с хозяевами помочь им с хозяйством, а они за это дадут им зерна и семян огородных культур.
        Осенью собрав урожай, который был очень приличный, так как хозяева засеяли площадь в несколько раз больше, чем обычно, хозяева хутора честно поделили урожай согласно договору, и племя снова двинулось в путь. Шли не долго, всего несколько дней, и остановились, достигнув пещеры, в которой побывал и я.
        Так как за время дороги все сильно обносились, то женщны стали шить одежду из шкур животных. С весны собирались распахать поляны, расположенные рядом с пещерой, а еще планировали попроситься к какому-нибудь владетелю в работники, если повезет. Со мной вообще произошло что-то непонятное, зачем меня захватили - никто не понял.
        - Старик Убыр, жрец нашего рода, долго ругался на тех, кто тебя притащил. Если бы он знал, кто ты такой, ваша светлость, он бы приказал на руках тебя отнести, куда скажешь. Но что случилось, то случилось.
        Замолчав, Эргын сидел, низко опустив голову, а я думал, как поступить. Понятно, тогда со злости я их и казнил бы, только уж очень быстро я отхожу. И утром я уже был спокоен, а так под горячую руку мог бы и головы кое-кому посшибать.
        - Слушай тогда меня, - решился я наконец, - завтра ты едешь с караваном, который везет продовольствие на рудник. Посмотришь, как там твои родичи, а по первым заморозкам заберешь женщин и детей, и если кто из мужчин болен, то и их, всех привезешь сюда. Также отвезешь письмо управляющему, где я прикажу ему платить родичам твоего племени как наемным рабочим. Не думаю, что с ними что-то случилось за это время, мне бы сообщили, так что иди и готовься, к поездке я прикажу выдать тебе теплые вещи.
        Отпустив Эргына, сам задумался, что эти ойкюны могут угрожать и королевствам, на память невольно приходили монголо-татары в моем мире. Надо, короче, держать это на контроле, и в случае чего подготовиться. Утром отправив караван с продуктами и Эргыном, который должен был обратно привезти месячную норму добытого золота, я дал распоряжение Ульху по размещению тех, кто прибудет с Эргыном.
        Обязательная баня, для всех проверка на насекомых и болезни. Пошить простую одежду из полотна и после небольшого отдыха загрузить работой. А с весны разбить огороды недалеко от замка, под стеклом, и у нас будут ранние овощи, С осени установим еще там печи для обогрева, и будут у нас настоящие теплицы. К работе на теплицах и парниках привлечь итеронов.
        Затем набросал эскиз теплицы, рамы и каркас, места крепления и открывания окон, а также расположение грядок, чтобы в дальнейшем ничто не мешало проложить трубы для обогрева. Дожди в этом году задерживаются, а старики говорят, что их вообще может не быть, а если еще зима будет без снега, то урожая не жди. Думаю, надо на всякий случай закупить зерна сейчас, а не тогда, когда оно взлетит в цене. Поговорил на эту тему с Ульхом, тот меня заверил, что мы можем разместить зерно на месте склада металла, а тот перенести в склад, где хранится порох, места там очень много. Когда спросил, сколько у нас пороха, тот ответил, что двести бочонков. Это где-то около шести тонн, прикинул я.
        Работа двигалась, и даже очень неплохо, мои ювелиры, которых нанял Ларт, изготовили настоящий бинокль, и он был даже нормальных размеров. Вот молодцы, конечно, все это делалось медленно, как-никак ручная работа, ну да лиха беда начало. Я попросил изготовить еще один такой же и какой-то один из них отделать золотом и каменьями - будет знатный подарок королю на свадьбу. А то уже голову сломал с этими подарками, прямо беда - долго решал, чем поразить невесту.
        Им двоим приготовил свадебные хрустальные фужеры, ножки у них были пурпурные, но выше цвет истончался и где-то с середины бокала пропадал совсем, ободок и подстав были одеты в золотые кольца. Бокалы были очень красивы, даже я, многое повидавший в прошлой жизни, и то не мог отвести взгляда, любуясь ими. Их упаковали в специальную лакированную коробку из драгоценного золотого дерева, а сверху по крышке буквами из серебра шла надпись: «С днем свадьбы!»
        Ну и для будущей королевы готовили набор для макияжа, в котором было все, что мы придумали в этом направлении, и даже духи, первые наши экспериментальные. Возились с ними очень долго, составляя запахи и смешивая их, пока не нашли то, что понравилось всем. Один флакон для невесты, другой для Алексии, ну и работы-то не останавливаются. А еще мои девчата пытаются разработать шампунь, и у них уже почти получилось. Про душистое мыло я вообще не говорю, мы им уже давно торгуем, особенно популярно у женщин мыло с фиалковым ароматом. Мы его назвали «Для тебя», делаем к нему красивую упаковку с красочной картинкой.
        Я намерен еще долго удивлять этот мир, а мой сын продолжит… С развитием промышленности и станкостроения я набросаю ему, что за чем делать и как, приложу чертежи и пояснения к ним. А перед этим я передам ему все, что знаю сам, буду учить его день и ночь…
        Так что, мир, готовься - будешь удивляться еще долго-долго!
        Ну вот, вроде бы с текучкой разобрался, планы составлены, можно отправляться и в столицу. Загрузив в карету подарки, я, прихватив двадцать кентийцев, отправился в свою усадьбу. Десяток будет постоянной охраной на территории моего дома, а десяток - это мои сопровождающие, которые положены по статусу, меньше никак нельзя, иначе урон чести. Хочешь быть значимым, соответствуй, да и последнее происшествие - нападение на меня - тоже способствовало предосторожности. У меня в столице есть еще два десятка, на охране комплекса из торгового дома, театра и ресторана, но там уже сложившаяся команда, из дружинников и кентийцев.
        Дождей как не было, так и нет, те небольшие, которые прошли, можно и не считать, они сразу же впитались в землю, не оставив после себя и следа. Мягко покачиваясь на рессорах, карета преодолевала километр за километром. Я расположился в ней вместе с Ульхом, который ехал на проверку моего комплекса. В замке в роли управляющей уже хозяйничала новая служащая, причем снова женщина. Женщины, на мой взгляд, в большинстве своем более прагматичны, скрупулезны, а также аккуратны в выполнении порученного дела. Поэтому я нисколько не боялся ставить женщин на те или иные высокие должности.
        В дороге я с Ульхом обсудил планируемые траты на устройство дорог, а также их расположение в маркизате. Если даже король не согласится поддержать их строительство по территории всего королевства, то мы, построив их у себя, будем брать небольшую пошлину за проезд по ним. И мы, пусть и не быстро, но вернем вложенные в них средства. За это время мы успели уложить всего метров триста дорожного асфальтированного полотна и, так как стало сильно холодать, решили готовить подстилающий слой, а асфальт укладывать весной и летом.
        - Ден Ульх, на протяжении всех дорог надо сразу же строить постоялые дворы, с приличной кухней, удобными комнатами, а еще я планирую пустить по дорогам дилижансы, которые будут перевозить людей. Сообщение между городами станет проще и доступней многим. Конечно, процесс это не быстрый, но думаю, что мы справимся. Так что присматривайся, ден Ульх, тебе и этим придется заниматься.
        Так мы и двигались, обсуждая планы на будущее, как ни крути, а почти трое суток дороги надо чем-то заполнить, да и дорога за беседой проходит незаметно.
        В столицу въезжали под вечер, завезли Ульха к комплексу, а сам я проследовал в свою столичную усадьбу. Ремонт уже был окончен, и дом сиял новыми большими окнами, лакированными полами из ценных сортов дерева, красивой мебелью, изготовленной по моим эскизам. Новые светильники давали довольно яркий и в то же время мягкий, теплый свет, и вообще при таком освещении было как-то уютно.
        В парке вдоль проложенных дорожек установили несколько резных скамеек, скрытых в зарослях декоративных кустов. А у небольшого пруда, в котором плескалась запущенная по моему распоряжению рыба, стояла в тени деревьев и в окружении цветов просторная и уютная беседка, в которой я также предусмотрел установку печи с мангалом и даже вертелом. Пусть сейчас и не время устраивать пикники на природе, но по теплу обязательно все это опробую.
        Глава двенадцатая
        - Послушай, Март, тебе не кажется, что тут что-то затевается? - прихлебывая пиво, спросил Сайм. - Мы тут уже седмицу, и мне все не дает покоя предчувствие, что мы что-то важное проморгали.
        - Да ничего мы не проморгали, - откусывая от пирога небольшие кусочки и тоже запивая их неплохим пивом, ответил Март. - В двух километрах от столицы лагерь, где собираются наемники да и вообще все желающие помахать мечом. Вон видишь за моей спиной невзрачный мужичок, к нему подходят, а он отправляет всех на второй этаж. На втором этаже происходит наем людей, желающих повоевать, пограбить и тому подобное. И я думаю, что придется тебе наняться, а через некоторое время разорвать контракт, - и Март вопросительно посмотрел на Сайма.
        - Ну ты у нас старший, тебе и решать, надо, значит надо… Когда наниматься?
        - А чего, собственно, тянуть, сейчас и пойдешь, только смотри, выясняй все аккуратно и сразу же уходи, я буду там же, где и сейчас. Если не будет возможности навестить нас, купишь лошадь и сразу в замок. Вот, возьми, - Март пододвинул два золотых, накрыв их ладонью.
        Сайм осторожно сгреб их со стола и, поднявшись, проговорил:
        - Спасибо, друг, что угостил пивом, в следующий раз с меня кружка, - он хлопнул Марта по плечу и направился к одиноко сидящему невзрачному мужичку, который вяло хлебал пиво.
        - Уважаемый, регент сказал, что мне стоит обратиться к вам.
        - Прям регент тебе обо мне и сообщил, - недовольно пробурчал мужик.
        - Ну, может, и не сам регент, но люди знающие.
        - Поднимешься на второй этаж, вторая дверь слева, там все объяснят. И не ори, люди спокойные, дела тихие… Понял?
        Март дождался, когда Сайм в сопровождении какого-то парня спустился со второго этажа и его увели во двор дома напротив. Проходя мимо, Март услышал голоса десятка, а то и больше человек и сообразил, что это, скорей, сборный пункт, откуда наемников отправляют в лагерь.

* * *
        Король встретил меня в дверях зала, в котором должны были праздновать свадьбу. Он с интересом наблюдал, как монтировали люстру, которая представляла собой довольно сложную конструкцию, на которую крепились и новые светильники. Над ними находились отражающие зеркала и небольшие ромбовидные подвески из хрусталя. Одна стена была полностью собрана из зеркал. Мы уже полгода делаем зеркала размером два метра на метр. Они очень тяжелые и дорогие, их может себе позволить лишь состоятельный человек, и они требуют очень осторожной перевозки. Делаем их только под заказ, но запись по очереди пока не уменьшается.
        Увидев меня, король радостно улыбнулся.
        - Алекс, я очень рад тебя видеть, - проговорил он, подходя ближе, - ты посмотри, какое великолепие. - Он повел рукой, демонстрируя мне убранство зала. Мы с ним прошли к зеркальной стене, меня интересовало, насколько хорошо выполнен монтаж зеркал. Ну что ж, монтаж мои работники провели отлично. Потом мы прошли в соседний зал, который совмещался с предыдущим, в нем будут расставлены столы, но пока он был совершенно пустой, лишь по стенам на специальных подставках стояли светильники.
        В этом зале мы с королем дрались с наемниками герцога Жирондо, конечно, тут уже ничто не напоминало о схватке. Мы переглянулись с королем.
        - Алекс, на этот раз предусмотрели все, и повторения тех событий не будет, - стал уверять меня Данис. Я грустно улыбнулся, подумав про себя, что все предусмотреть невозможно. Но сказал совершенно другое:
        - Как невеста?
        - Алекс, она просто очарована, оказывается, еще не все твои новинки до них дошли, и она очень всем впечатлена, а еще ее очаровала твоя Алексия, они целые дни проводят вместе.
        - А что, она уже приехала? - удивился я.
        - А ты что, не знал? - засмеялся король. - Вот наконец и мне удалось тебя удивить, да она с дедом и небольшой армией гвардейцев уже два дня здесь. Все время спрашивает, когда ты приедешь.
        - Я хотел предложить им пожить у меня на время празднеств.
        - Не стоит, Алекс, у меня все предусмотрено, места хватит всем, да и рано тебе жить с ней под одной крышей, хоть вы и помолвлены. Зачем плодить пересуды и лишние разговоры? Да, знаешь, у нее очень плохо работает рука, почти не гнется в локте, и пальцы плохо шевелятся.
        Мы стояли у окна и смотрели на осенний пейзаж за окном, дожди все-таки пошли, хоть и поздно, капли барабанили в окно и стекали по стеклу.
        Вдруг за спиной раздались шаги, и звонкий приятный голосок проговорил:
        - Милый, ты не представишь меня молодому человеку…
        Мы повернулись, и я увидел хорошенькую молоденькую девушку, чуть сзади не стояла Алексия и во все глаза глядела на меня.
        - Дорогая, познакомься, это и есть мой кровный побратим Алекс тан эль Зорг. Алекс, рад тебе представить, это моя невеста, которая завтра станет моей женой, - Милица тан де Сольво.
        Я сделал шаг навстречу и, наклонившись, поцеловал руку, протянутую мне Милицей для рукопожатия. Тут не целуют руки женщинам, и мой поступок вызвал румянец на щеках Милицы и удивленный взгляд Даниса.
        - Когда-то на моей родине в знак преклонения перед красотой и нежностью женщин им целовали руки, со временем это все забылось, - произнес я, а потом продолжил: - Я счастлив видеть будущую супругу моего брата, и я просто очарован вашей красотой. Брат, твоя избранница - одна из красивейших женщин этого мира, я очень рад за вас.
        Данис после моих слов гордо вздернул подбородок и, подойдя, встал рядом с Милицей. Я еще раз им поклонился и повернулся к Алексии, потом опустился перед ней на одно колено и, взяв покалеченную руку, припал к ней губами. Потом я поднялся и посмотрел в глаза Алексии, в них стояли слезы, но она просто вся светилась. Потом я посмотрел на Даниса и Милицу и улыбнулся им.
        - Алекс, - сказала Милица, разглядывая нас с Алексией, - вы очень красивая пара, я это говорю не в ответ на ваши комплименты… Вы действительно очень красивая пара, - помолчав, добавила она. Король только покивал головой в знак согласия.
        Разбившись на пары, мы еще раз прошлись по комнатам, в первом зале уже закончили монтаж люстры и слуги вытирали пыль и мусор.
        - Вечером хочу посмотреть, какой будет свет от твоих светильников, Алекс, - проговорил король.
        - Да мне тоже интересно, - поддержал я его, - а где Арн? Что-то его не видно!
        - Не поверишь, он контролирует строительство навеса у главного храма Зеи-плодоносицы.
        - Что, больше некому этим заняться?
        - Сам не знаю, что ему взбрело в голову, наверное, просто не сидится ему на месте.
        Потом короля куда-то позвали, и они с Милицей ушли, а мы с Алексией остались вдвоем. Я подозвал одного из слуг и распорядился из моей кареты принести ларец, а пока он бегал, спросил, не хотела бы Алексия на балу исполнить со мной забытый танец моей родины. Она задумалась на какое-то время.
        - Алекс, это не тот ли танец, что ты мне показывал в первый день приезда в свой замок?
        - Да, ты не ошиблась.
        - Но как, с одной рукой, - погрустнела она.
        - Ничего страшного, - заверил я ее.
        В этот момент слуга принес ларец, я открыл его и стал объяснять.
        - Вот это, - открыл и протянул ей флакон, - называется духи.
        По комнате распространился аромат свежести цветов, и вообще в комнате запахло весной. Алексия осторожно взяла флакон и, закрыв глаза, втянула в себя запах.
        - Ты завтра нанесешь немного на запястья, за ушами и в вырезе платья, - рассказывая ей я и показывал. Алексия слушала меня, не отводя глаз, и даже не моргнула ни разу.
        - А это средство, - я протянул ей второй флакон, намного больше первого, - служит для мытья головы. Наливаешь на ладонь и наносишь на мокрые волосы, взбиваешь пену и смываешь ее водой, волосы будут мягкими и блестящими.
        - Алекс, - хрипло проговорила Алексия, - ты лучшее, что есть в моей жизни.
        Мне стало как-то неловко, то же самое мне говорила Ильми. Я обнял Алексию и поцеловал ее в губы. Она как-то вся сразу обмякла и прижалась ко мне. С неохотой оторвавшись от ее губ, я поставил ларец на подоконник и предложил попробовать сделать несколько танцевальных движений.
        Пришлось заново учить ее двигаться в ритме вальса, но она быстро вспомнила, и у нас стало неплохо получаться. Вальс - очень легкий танец и красивый, а вот с ее левой поврежденной рукой я пока не знал, что делать, можно было бы оставить и так, но тут я придумал.
        - Алексия, а что если в левую руку взять шелковый небольшой платок? Ты, кстати, в чем завтра будешь одета?
        - А вот не скажу, - засмеялась она и показала мне язык. - Я завтра всех буду удивлять, смотришь, стану законодательницей мод, или наоборот, на меня будут смотреть как на падшую женщину.
        В это время раздались быстрые шаги, словно тот, кому они принадлежали, очень спешил, и в комнату ворвался Арн.
        - Алекс, - закричал он с порога, - очень рад тебя видеть! Мое почтение, принцесса, - мимоходом поклонился он Алексии.
        - Добрый день, ваше высочество, - склонил я голову в поклоне.
        - Алекс, прекрати, какое ваше высочество, ты мне жизнь спас, побратался с моим братом, значит, ты и мне теперь брат. А какие между братьями могут быть сословные различия, или мне тоже начинать величать тебя принцем? - начал выговаривать он мне. Но потом сбился с серьезного тона и снова заулыбался. Потом он очень серьезно посмотрел на меня и, немного помолчав, продолжил: - Алекс, у меня к тебе очень большая просьба, я все не решался тебя об этом попросить, но дальше тянуть нет смысла.
        Он снова замолчал на какое-то мгновение, а потом выпалил на одном дыхании:
        - Алекс, возьми меня к себе в ученики, я готов выполнять любые поручения.
        - Постой, Арн, в какие ученики? - оторопел я, Алексия тоже смотрела на принца, открыв рот.
        - В любые, Алекс, хочу так же много знать, как и ты, да и вообще, сам посуди, Данис женится, я буду тут под ногами путаться лишним. Да я и так тут ничем не занимаюсь, болтаюсь целыми днями, сам себе занятия ищу. Скоро семнадцать лет исполнится, а я ничего не умею, - и он горестно развел руками.
        Выслушав его скоропалительный спич, я задумался, а почему бы нет, пусть учится управлять, знакомится с технологиями, со временем будет помощник и мне, а в дальнейшем и Данису.
        - Хорошо, Арн, я возьму тебя на обучение, но смотри, будет тяжело, не жалуйся.
        - Спасибо, Алекс, я не подведу, - радостно заверил меня принц и тут же поспешил к выходу из комнаты, потом уже в дверях остановился.
        - Пойду, сообщу Данису, - и он, уже почти скрывшись, снова вернулся. - Алекс, говорят, что возле столицы видели таргов, может, это домыслы, а может, и правда, - проговорил он и наконец убежал.
        Мы с Алексией переглянулись.
        - Странно, чего они тут бегают, а может, это не они? - повернулся я к принцессе. - Знаешь, я, наверное, все-таки проверю, - сообщил я ей и направился к выходу.
        - Алекс, я с тобой, - и у меня за спиной зацокали каблучки, - только подожди чуть-чуть, я накину плащ.
        - Я подожду тебя у входа, - проговорил я, оборачиваясь и не сбавляя шага. Выйдя из дворца, увидел невдалеке дежурившего кентийца, махнул ему рукой, подзывая. И когда он подошел, распорядился подать карету и приготовиться десятку выдвинуться за стены столицы. Когда появилась принцесса, помог ей сесть в карету, и мы не спеша поехали. В столице только главные улицы и несколько площадей были покрыты брусчаткой, а в основном обыкновенная земля, пусть и утрамбованная за сотни лет. Поэтому в особо дождливые годы раскисало так, что и телеги могли завязнуть. Но эта осень была, можно сказать, сухая, хоть верхний слой земли все равно раскис. Через неделю уже должны начаться заморозки.
        Выехали из столицы и направились в сторону леса, находящегося на расстоянии километра.
        Не успели проехать и двести метров, как закричали кентийцы. Я выглянул из кареты и увидел, как от леса отделились темные точки и стали быстро приближаться к нам. Направив в их сторону бинокль, я увидел, что это Алый и Кокетка. Пошарил биноклем по сторонам на всякий случай. Метров за десять до меня тарги с бега перешли на шаг, как я в них ни вглядывался, ничего особенного не заметил.
        Алый, подойдя ближе, посмотрел мне в глаза, а потом, как всегда, ткнулся лбом мне в бедро. Кокетка лизнула мне руку и уставилась на Алексию, выглядывающую из кареты.
        - Вы почему здесь? Что случилось? В замке тепло, сытно… Чего вы примчались? - вывалил я на них кучу вопросов. Как будто они тут же мне начнут отвечать, как бы не так, ведут себя спокойно и никакой тревоги или озабоченности не испытывают.
        - Ну и что мне с вами делать? - продолжал я. - Вот брошу, в следующий раз будете знать, - открывая дверцу кареты, бурчал я. Тарги, как по команде, забрались внутрь кареты, лошади заволновались и тревожно заржали, но когда перестали видеть котов, успокоились. А кентийцы отъехали от нас подальше, и все равно их кони волновались и пытались встать на дыбы. Я заглянул в карету и понял, что мне там места уже нет.
        - Тебе не будет страшно, если я поеду верхом и оставлю тебя с ними одну? - спросил я Алексию.
        - Не знаю, - немного дрожащим голосом проговорила она, - а можно я с тобой?
        - Хорошо, поедешь верхом, - решил я и подозвал сержанта.
        - Сержант, пошли одного бойца вперед, пусть дома затопят камин в библиотеке и приготовят горячего взвару и немного вишневого ликеру, да, и освободи двух коней. Я и принцесса поедем верхом, поместиться в карете вместе с таргами невозможно, а одна она боится. И извинись перед воинами от моего имени.
        Подвели двух коней, я помог принцессе сесть на одного, на второго вскочил сам, и мы тронулись в обратный путь. Я ехал рядом с Алексией и ломал голову, почему котов только двое. Но так ничего и не придумав, принялся развлекать Алексию, отвлекая ее от сырого холодного ветра, периодически спрашивая ее, не замерзла ли она.
        Приехав домой, потащил ее в библиотеку, где, усадив в кресло у камина, налил ей рюмку вишневого ликера и заставил выпить все и залпом. Потом заставил ее пить горячий взвар с настойкой из трав, а сам, сняв с нее сапожки, принялся растирать ее ноги. Мне только не хватало, чтобы она простыла и заболела.
        После ликера она раскраснелась, а когда выпила взвар, на верхней губе появились капельки пота. Ну вот и хорошо, подумал я, растирая ей ноги, она, правда, мне мешала, все порываясь меня поцеловать. Тарги лежали тут же, растянувшись у камина. Конечно, появившиеся хищники устроили переполох в доме. Но я быстро погасил панику, сказав, что они никого не тронут, и если кто не сможет работать, пусть уходит. Народ, хоть и бледный, но свои обязанности принялся выполнять, платил я хорошо, а жил в доме очень редко. Так что выгоды были налицо.
        После того как я растер ступни ног Алексии, я надел ей теплые носки и сапожки, потом провел ее по дому, знакомя с его убранством.
        - Вот смотри, - говорил я ей, - это мои комнаты: спальня, ванная, кабинет и библиотека, а это твоя спальня, ванная, комната служанки, комната, где ты сможешь принимать своих гостей и подружек.
        Приведя ее на следующий этаж, показал детские спальни для мальчиков и для девочек. Игровые комнаты, комнаты кормилиц и нянечек. Показал и гостевые, и помещения для слуг. В общем, все, кроме подвала и хозяйственных построек, а также бани на улице.
        - А ты что, со мной спать не будешь? - спросила она после экскурсии.
        - С чего ты так решила? - опешил я.
        - А зачем тогда две спальни?
        - Хм-м… ну мало ли, вдруг ты со мной поскандалишь и решишь спать одна.
        - Я… я… да я никогда с тобой скандалить не буду, Алекс. Скажи, а когда я наконец увижу Виктора? Я так по нему соскучилась. Кто придумал все эти условности?
        Я погладил ее по голове.
        - Не спеши, всему свое время, ты думаешь, мне не хотелось бы, чтобы это время пришло быстрей?
        - Ты действительно этого хочешь? - заглядывая мне в глаза, спросила она.
        Вечером я отвез Алексию в замок короля, пообщался с герцогом Кантором, а потом мы с королем и Арном любовались светом, который давали новые светильники и люстра, разработанная мной.

* * *
        Сайм, поднявшись на второй этаж, постучал в дверь, на которую ему указали, и, дождавшись ответа, вошел. В комнате находилось двое: парень лет двадцати и мужчина под сорок, который сидел за столом со стопкой бумаг, пузырьком чернил и перьями для письма.
        - Присаживайся, - сказал мужик, указав Сайму на стул, - надеюсь, ты знаешь, зачем ты здесь?
        - Ничего я не знаю, говорили, что нужны рисковые ребята, не боящиеся крови.
        - Ну почти так, надо немного повоевать. Ты как, не струсишь?
        - Да я не против. Только что я с этого буду иметь?
        - Две серебряные монеты аванса и десять по окончании. Устраивают такие условия? - спросил мужик.
        - Отлично, - проговорил Сайм, изобразив радость. - Где же мне расписаться?
        - А ты что, и писать можешь? - спросил мужик.
        - А то, имя свое завсегда напишу, - гордо произнес Сайм.
        - Ну тогда вот здесь, - указали ему пальцем, и он поставил подпись.
        Мужик сказал ждать, под вечер их отвезут на место.
        Вечером и правда пришли телеги, и им предложили грузиться. Ехали не долго, правда приехали уже в потемках. Разглядеть что-то по темноте было невозможно, но, судя по кострам, людей было много. Указали на шалаш из веток, спать здесь, предупредили не разводить внутри костер. Костер жечь на улице метрах в пяти от шалаша, чтобы искры не подожгли его. Все остальное утром. В шалаш набилось народа достаточно, а так как все были в теплой одежде, то почти никто не замерз. Утром выдали на их шалаш продукты и предупредили, чтобы сразу готовили на весь день; пока будут готовить завтрак, получить оружие, после завтрака будет тренировка.
        Оружие было отвратительное, из плохого железа, местами гнутое. Сайму, правда, удалось выбрать более или менее стоящее, но меч был тронут ржавчиной и без ножен. После завтрака подгоревшей кашей, за что кашевару чуть не дали по башке, пошли тренироваться. Как ни пытался Сайм скрыть умение обращаться с мечом, получалось плохо, умение заметили, оценили и поставили тренировать десяток.
        Подумав, может, это и к лучшему, он усердно принялся гонять подопечных. Те аж взвыли, но сотник, посмотрев на его старательность и грамотный подход к процессу обучения, ткнув в его сторону пальцем, приказал выделить ему на завтра полусотню для обучения.
        Вечером сотник пригласил его к себе в палатку, разлив по кружкам кислого вина, принялся расспрашивать, где и при каких стычках Сайму приходилось бывать. Сотник уже до прихода Сайма был прилично выпивши, поэтому, добавив еще, он больше говорил сам. Задавая вопрос, тут же сам на него и отвечал. Держись меня, говорил он, тогда не пропадешь, еще неделя - и мы отправимся в путь, Торвал еще запомнит нас. Какой-то граф много возомнил о себе, мы всех графьев… но тихо, тихо, зато какие будут трофеи.
        - Тс-с… - подносил он сразу палец ко рту, - никто не должен пока этого знать, по секрету скажу, мы скоро наведем шороху в Торвале. Ты думаешь, это один такой лагерь, ошибаешься, их много, и нас много, нас тысячи. Держись меня, ты понял, я им всем покажу, - грозил он неведомым врагам и, не договорив, захрапел. На столе горел каганок, и Сайм, подняв его повыше, разглядел в мерцающем свете в углу походную кровать. Подняв храпящую тушку сотника, кое-как уложил его на нее. После чего, прихватив со стола круг колбасы и грызя его по дороге, отправился к себе.
        Утром после завтрака Сайму передал посыльный, что его требует комендант лагеря. Сайм удивился, но проследовал за посыльным. Привели его к той же палатке, в которой он был вчера. В палатке сидел хмурый и помятый сотник, и тут до Сайта дошло, что это не сотник, а комендант этого лагеря.
        - По вашему приказанию… - вытянулся Сайм, но договорить ему не дали, комендант махнул рукой и указал на стул.
        - Садись, ты как, не болеешь? - поинтересовался комендант.
        - Да нет, немного с утра, правда, было не по себе, но после завтрака отпустило.
        - А я прямо чуть не умер, давай понемногу для здоровья, - и он плеснул в стаканы из глиняной бутылки. Выпили, через некоторое время лицо коменданта приобрело нормальный цвет, он повеселел.
        - Слушай, я вчера ничего не болтал?
        - Да нет, сказал только, чтобы я тебя держался, потому что время такое, сейчас нормальным людям поодиночке не выжить, а также говорил, что тут одни безмозглые идиоты, и как тебе трудно их чему-нибудь научить.
        Видно было, что комендант успокоился, он налил еще по стакану и спрятал бутылку в ящик под кроватью.
        - Ну давай еще по одной, и пойдем гонять этих идиотов. То, что ты парень стоящий, я сразу понял. У меня глаз наметанный. Ладно, иди, а то твои уже животы на солнце греют.
        Сайм вышел из палатки и направился к своему десятку, не успели они начать махать мечами, как прибыли к ним еще несколько десятков.
        - Обещанная полусотня, - вспомнил Сайм и приказал всем построиться в две шеренги. Прошел, посмотрел на то, что ему прислали… Обходя строй он вглядывался в лица. Этот однозначно пошел от нищеты и безысходности, в нем осталось еще чувство порядочности и доброты, а вот этот паренек с безумным взглядом, скорей всего, преднамеренно идет грабить и убивать, а этот просто дурак, думает, что война - это приключение, что там весело и денежно.
        - Раз так, то надо их разбить на десятки и назначить в каждый старшего, а себе выбрать помощника, - решил Сайм, что и сделал. В помощники и заместители себе взял спокойного и рассудительного мужика, уверенно держащего меч. И снова целый день гонял подчиненных. После обеда комендант куда-то выехал верхом и к вечеру не вернулся. Сайм в принципе выяснил достаточно и ночью решил уходить.
        Ему соорудили отдельный шалаш, поэтому, дождавшись полуночи, когда лагерь надежно спал, он стал осторожно пробираться к изгороди, окружающей лагерь. И как он ни был осторожен, только в самый последний момент заметил замаскированный секрет, правда секрет спал без задних ног. Сайм осторожно и чуть слышно миновал спящих часовых и, проломив дыру в изгороди, подался прочь. Вначале он медленно и осторожно удалялся от спящего лагеря, а когда понял, что его никто не услышит, побежал.
        Март и ученики жили в пригороде за стенами столицы, они устроились в артель грузчиков, работали, собирая слухи и сплетни, отсеивая всякую шелуху и анализируя оставшееся. Их неплохо в свое время обучали. А еще у них было свободное посещение работы. В артели был постоянный состав, а они как вольнонаемные подключались, когда много работы. Когда самим артельщикам делать было нечего, можно уйти или сидеть ждать, когда работа появится и для них. Так что по городу перемещались сколько угодно, а слухи собирали со всех концов столицы.
        Сайм добрался к хижине, которую они снимали, уже перед самым рассветом, осторожно постучал условным стуком. Дверь открылась, и его впустили в дом. Все уже были на ногах и ждали, что разведчик скажет.
        - Все нормально, - успокоил он ребят, - спите дальше, а нам с Мартом надо о многом поговорить.
        Глава тринадцатая
        Свадьба началась с самого утра. Сначала в главном храме Зеи-плодоносицы шло венчание и соединение узами брака короля Торвала и принцессы Сармии. Сам храм был небольшой, поэтому в него поехали только самые близкие и приближенные, остальные остались ждать во дворце. Внутри горели лампадки. Запах сгорающих в лампадках каких-то пряных трав и полумрак вызывали какое-то мистическое ощущение. Посредине храма стояла статуя самой Зеи плодоносицы, она изображала полулежащую молодую симпатичную женщину, перед ней располагалось большое вогнутое блюдо для подношения пожертвований и даров.
        Когда я взглянул в лицо статуи, то вздрогнул, и на меня словно напал столбняк, на меня смотрела моя Вера: эти смеющиеся глаза, эта родинка на верхней губе - точь-в-точь как у Веры. Даже небольшой шрам на внешней стороне ладони, который Вера получила, разрезав руку о разбитую чашку, и тот был на месте. Я смотрел на нее и не мог отвести взгляда, мне даже показалось, что статуя смущенно мне улыбнулась.
        Тут в храме все задвигались, начали расходиться, создавая коридор для выхода короля и принцессы, вернее уже королевы Торвала, и наваждение пропало. Я снова посмотрел на статую - да, красивая молодая женщина, чем-то напоминающая мою жену из прошлой жизни, но не она. И когда я уже отводил глаза, собираясь, как и все, двинуться на выход из храма, я ясно увидел, как она мне улыбнулась. Уже у самого выхода я заметил, как внимательно смотрит на меня главный жрец, правда стоило мне глянуть на него, как он тут же отвел глаза в сторону.
        По приезде в замок я нашел Алексию рядом с герцогом Кантором, герцог был официальным представителем королевства Сармии, король болел, поэтому управлял королевством наследник. И все ожидали, что вскоре король должен официально передать права на престол сыну. Сейчас будут дарить подарки, и я попросил Алексию шепнуть Милице про духи.
        - Ваша светлость, - почему-то официально обратилась ко мне она, - я ей еще вчера об этом сказала и даже дала попробовать свои.
        - Алекс, - тихо произнес герцог, - ты все-таки решил воевать.
        - Мне не оставили выбора, - так же тихо ответил я.
        - Да, я наслышан, говорят, что кинжал был смазан ядом пурпурной бестии. Как же ты выжил?
        - Да сам не знаю, видно рано мне еще умирать.
        Алексия прислушивалась к нашему разговору, переводя взгляд с одного на другого.
        - Как, так тебя хотели убить? Алекс, милый, ты почему ничего мне не сказал?
        - Э-э-э… - растерялся я. - Алексия, все уже позади, не стоит об этом говорить, мне было просто неудобно тебя посвящать.
        - А вы, дедушка, тоже хороши, знали, что моему жениху грозит смертельная опасность, и мне ничего не сказали, - напала она на деда.
        - Аля, милая, да я сам узнал об этом только вчера, ты уже отправилась к себе, когда король рассказал мне о коварном покушении на Алекса.
        - Алекс, тебе больно было? - спросила меня Алексия, стараясь заглянуть мне в глаза.
        - Все уже в прошлом, дорогая, все уже в прошлом.
        Тут нас отвлекли, распорядитель праздника объявил о том, что король и королева ждут поздравления от гостей и своих подданных. Все начали входить в зал, где на троне сидели Данис и Милица, начиналось подношение подарков и поздравлений. Первыми дарили менее состоятельные гости, бароны и баронеты, попавшие на свадьбу за какие-либо выдающиеся заслуги перед королем и королевством. Потом шли более состоятельные гости, и самым последним должен был поздравлять брат короля как самый близкий и самый титулованный из присутствующих.
        Некоторые подарки просто передавали слугам, и те уносили их в комнату, предназначенную как раз для таких случаев, другие показывали гостям. Многие дарили просто деньги, не стараясь что-то выдумывать, другие, стараясь быть оригинальными, дарили ювелирные изделия или оружие старых мастеров. Я подносил подарки в числе последних. Когда слуги вынесли то, что я приготовил молодым, я вышел на середину зала и, как и все, произнес поздравления.
        - В один из самых запоминающихся и знаковых дней вашей жизни я прошу вас, королевские величества, принять мои скромные подарки, - с этими словами я взял ларец с биноклем и передал его одному из слуг. Тот передал его королю.
        - Это тебе, ваше величество, чтобы ты всегда видел все на много вперед.
        Данис взял ларец, открыл и достал бинокль, приложил его к глазам, подрегулировал, и у него невольно вырвался возглас восхищения. Посмотрев, он дал сделать то же самое и королеве, та вообще даже вскрикнула от неожиданности. Гости заинтересованно зашептались. О том, что уже есть приборы, которые приближают предметы, если смотреть на них через так называемые окуляры, знали единицы. Король поднял руку, и шум в зале стих.
        Я продолжил.
        - Это вам, ваше величество, пусть эти косметические средства подчеркивают еще лучше вашу красоту, - произнес я, передавая в руки слуге довольно большой ларец со всевозможными средствами для макияжа. Королева тоже открыла ларец и первым делом достала и открыла флакон с духами. По залу тонкой струйкой потянулся аромат цветов и весенней свежести. Дамы, присутствующие на торжестве, заволновались, и, судя по реакции, мужчины тоже не остались равнодушными. Церемониймейстеру опять пришлось просить всех затихнуть, поскольку я еще не закончил поздравления.
        - А это, ваши величества, вам обоим на память об этом прекрасном дне, - и я протянул слуге последний ларец с фужерами.
        Когда король открыл богато изукрашенный ларец и достал фужеры, по залу снова пронесся вздох восхищения, уж очень они были необычными, а когда он чуть-чуть соприкоснул их друг с другом, по залу разнесся нежный, мелодичный звон хрусталя.
        После того как все озвучили поздравления и преподнесли подарки, гостей пригласили в зал с накрытыми столами. Народ, уставший и порядком проголодавшийся, набросился на напитки и закуски, многие с интересом и удивлением разглядывали приборы из нержавеющей стали и хрустальные бокалы на столах. Разноцветные напитки в хрустальных резных штофах украшали столы. Гостей поразили вкусом всевозможные салаты, к рецептам которых я имел непосредственное отношение.
        Король и королева сидели во главе стола, смотрели на все это великолепие, сглатывая слюну; перед ними стояли бокалы, которые я им подарил, с каким-то соком, и они изредка к ним прикладывались. По правилам сегодня молодоженам нельзя ничего есть и пить хмельного, вот они, бедные, и терпят.
        Через некоторое время в зале, предназначенном для танцев, раздалась музыка и зазвучала песня. На празднестве было два оркестра, королевский и мой. Решили, что пусть соревнуются. Некоторые, уже пресытившись едой и питьем, стали перемещаться в соседнее помещение, чтобы повеселиться и растрясти немного жирок. В основном это была молодежь, но и солидные пары потянулись в зал для танцев, кто-то - присматривая за своим отпрыском или подопечной, а некоторые просто из любопытства.
        Алексия внезапно куда-то пропала, она была в белоснежном платье со множеством юбок и, как и все, затянутая в корсет. Я поискал ее глазами и не увидел, ну мало ли куда могла пропасть девушка, может, просто вышла попудрить носик. Успокоившись, я отошел к одной из колонн и принялся наблюдать за танцующими гостями. Все эти поклоны, приседания, касания руками, смена партнерш и подскоки на месте напоминали токование глухарей под заунывную музыку. Но что тут можно поделать - такова мода, да и просто других танцев еще нет.
        - Алекс, ты не передумал со мной танцевать? - вдруг раздалось за моей спиной.
        Я повернулся и увидел смущенно улыбающуюся Алексию, но - Зея-плодоносица! - какое чудесное преображение! На ней было шелковое платье глубокого изумрудного цвета, верхняя часть до начала бедра обтягивала ее фигуру словно перчатка, низ же расходился колоколом. Платье открывало часть икры и щиколотки, затянутые в тончайшие шелковые чулки телесного цвета, а на ногах у нее были туфли под цвет платья на высоком каблуке. На шее у нее было небольшое колье, в ушах - сережки из одного с колье гарнитура. Завитые локоны струились по вискам, а сзади волосы были сколоты красивой черепаховой заколкой. Наверное, она по восхищенному выражению моего лица поняла, какой эффект произвело ее преображение, но все-таки решила убедиться.
        - Тебе нравится? - спросила она.
        - Милая, ты просто чудо как хороша, - ответил я, - никуда не уходи, я сейчас.
        С этими словами я стал пробираться к центру зала, правда в этот момент очередной танец закончился, и я двигался навстречу расходящимся танцорам.
        - Уважаемые король и королева, - я поклонился молодоженам, которые уже заняли место на троне в зале для танцев. - Господа, - обратился я и к залу, - в честь молодоженов, - снова поклон в сторону короля и королевы, - мы разучили давно забытый танец моих далеких предков и просим разрешения его сегодня исполнить.
        Увидев одобрительный кивок Даниса, я повернулся к колонне, за которой стояла Алексия, и громко произнес:
        - Алексия тан де Кобург, позвольте мне пригласить вас на вальс, - с этими словами я подошел к колонне и, поклонившись, взял принцессу за руку и вывел на середину зала. Гости ахнули, а королева даже приподнялась со своего места. Настолько необычно и вызывающе, и так красиво выглядела Алексия.
        - Маэстро, музыку! - махнул я рукой Тодору, и волшебство началось. Алексия вначале была скована, но с каждым движением, все больше и больше отдаваясь на волю танца, она плыла по залу, а для меня вообще все перестало существовать, только музыка и глаза этой девчонки, такие бездонные и такие манящие. Но всему приходит конец, закончилась и музыка, с последними аккордами я опустился перед Алексией на одно колено и прижал ее руку к губам. После чего поднялся и поклонился королю и королеве. Какое-то время в зале висела тишина, а потом король встал.
        - Ваша светлость, это было прекрасно, я бы очень хотел, чтобы вы научили этому танцу и нас с королевой, - с этими словами Милица активно закивала головой.
        - И нас, и нас, - раздалось с разных концов толпы стоящих вокруг аристократов, а потом нам стали хлопать. Алексия, раскрасневшаяся после танца, совсем стала багровой, застеснявшись. Пока я общался с несколькими молодыми повесами, показывая им движения танца, она снова куда-то пропала, и не было ее довольно-таки долго. Оказалось, ее позвала королева, которая долго ее расспрашивала, где ей пошили такое платье и туфли, а потом еще заставила показывать нижнее белье, выйдя в будуар. И узнав, что все это делалось по моим эскизам, Милица была очень удивлена.
        - Я думала, он просто удачливый торговец, находящий нужных людей и хороших мастеров, а это, оказывается, все правда, что придумано им и только им. Алексия, я тоже что-нибудь эдакое новенькое хочу, чего нет у других дам, уговори его, чтобы он и мне нарисовал модели этого всего. Не могу же я его сама об этом просить!
        Празднества продолжались почти до полуночи, мне удалось еще пару раз станцевать с Алексией, но больше мы разговаривали. Ушел я одним из первых, распрощавшись с Алексией, поскольку она оставалась во дворце, и молодоженами. Гуляния будут продолжаться еще почти седмицу, празднование бракосочетания короля плавно перетечет в Осенний бал, так что все это мне еще успеет и наскучить.
        На улице уже чувствовалось приближение заморозков, небо очистилось от туч и было усеяно миллиардами далеких звезд.
        Глава четырнадцатая
        Рассвет я благополучно проспал, встал, когда солнце уже часа полтора освещало землю. Совершив все стандартные утренние процедуры, я спустился в столовую, по дороге заглянув в библиотеку, которую оккупировали тарги.
        - Ну как вы тут, с голоду не умираете? - поинтересовался я.
        Дело в том, что кормить их было некому, я даже никому и не предлагал, видел, что все боятся котов до обмороков. Вчера, уходя, сам бросил им по хорошему куску мяса, а по возвращении от короля все уже спали, и я просто не стал никого будить.
        Коты при моем появлении вскочили и стали об меня тереться, у камина я заметил остатки вчерашнего мяса.
        - Интересно, вы почему не доели? - удивился я. - Смотрите, а то урежу вам порции, - потрепал за холки Алого и Кокетку.
        - Давайте-ка, быстро доедайте остатки, а я вам скоро свежатенки принесу.
        Позавтракав, захватил кусок мяса для таргов и отправился переодеваться, чтобы ехать в замок короля. Только успел надеть штаны и натянуть сапоги, как во дворе раздался какой-то шум. Выглянув в окно, я увидел трех всадников одвуконь, въезжающих в ворота. Я накинул камзол и спустился в холл; буквально тут же слуга доложил о курьерах из замка. Сердце тревожно забилось.
        - Давай, давай, запускай, чего людей держишь, - поторопил я слугу. Вошли три кентийца в пыли и заляпанные с ног до головы грязью, сержант протянул мне пакет. Я разорвал его и достал донесение, написанное Гюнтером и Лартом. В нем сообщалось, что вернувшиеся из империи шпионы доносят о том, что узурпатор Эрлик собирается напасть на Тарнию. И основным противником для него будет мой маркизат и мой замок. Войска уже готовы и в течение нескольких дней пересекут границу. Наши воины тоже приведены в боевое состояние, высланы патрули на границу маркизата, снаряжаются гранаты, и все ждут меня или моих указаний.
        - Когда вы выехали? - спросил я сержанта.
        Оказалось, что они чуть больше суток в пути. Мчались, пересаживаясь с лошади на лошадь, останавливались раз справить нужду, даже питались на ходу.
        - Тогда так, сейчас баня, вас покормят и покажут помещение, где вы сможете поспать. Быть готовыми выехать обратно в любой момент.
        Отдав распоряжение слугам, я поспешил во дворец. Сейчас еще не ясно, как двинутся войска неприятеля, может, только на маркизат, а может, на столицу. Возможно, пойдут двумя колоннами - на столицу и маркизат одновременно. Войск у короля всего ничего, и те сейчас на границе и возле мятежных баронств. У меня чуть больше тысячи, правда пятьсот тяжелых кентийских конников - это сила, да и так всех остальных учили и натаскивали все лето, да и опыт каких-никаких боев уже имеют. Как хорошо, что я их не успел распустить. Конечно, пушки тоже скажут свое слово, но сколько воинов будет у противника… Все эти мысли теснились в голове и не давали мне покоя. Вскочив на Ветерка - не время разъезжать в каретах, - я дал указание дежурному наряду, чтобы собрали в усадьбе кентийцев, дежуривших возле театра и торгового дома.
        Во дворце, узнав, что король после завтрака общается с молодой женой и братом в своих апартаментах, я направился туда. Конечно, секретарь собрался доложить обо мне его величеству, но я шепнул, что мне нужен король для разговора тет-а-тет. Меня проводили в небольшую комнату, куда через некоторое время вошел и Данис.
        - Добрый день, Алекс, что это за таинственность? - проговорил король, протягивая мне руку для пожатия. - Прошу, присаживайся, - указал он мне на кресло. Я протянул ему полученное из маркизата послание и стал ждать, пока он его прочитает.
        - Значит, Эрлик все никак не успокоится, - нахмурился Данис, дочитав. - Плохо дело, - возвращая мне послание, добавил он. Затем помолчал, уставившись взглядом в окно.
        - Алекс, я сейчас собираю совет, твое присутствие и присутствие герцога Кантора обязательно.
        Примерно через два часа собрался совет в малом зале для совещаний. Король кратко обрисовал ситуацию и предложил высказаться присутствующим. Все молчали, обдумывая сложившуюся ситуацию. Так как я знаком с ней был раньше всех, смог уже спокойно ее осмыслить и выработать предложения, поэтому и попросил возможность озвучить их.
        - Считаю, что нужно срочно отводить войска от баронских замков и сосредоточить их у столицы, а также отозвать часть войск от границы со степью и тоже расположить их у столицы. Создать подвижные группы, которые смогут сообщать о движении неприятеля. Я со своей стороны сделаю то же самое. В случае если войска Эрлика двинутся на столицу, я смогу ударить им с тыла, если же они направятся на мой маркизат, то, думаю, вы не оставите меня без помощи. Герцогу Кантору надо отправить посыльного с пакетом, чтобы он начал военные действия против домена Эрлика в империи, к отцу я уже послал сообщение, но сами знаете - туда десять дней пути, как ни спеши. Война дело не быстрое, сейчас, думаю, Эрлик завязнет в боях с баронами и графами, верными вам, ваше величество. Мятежники, конечно, примкнут к нему, но это даже лучше, чем выкуривать их из-за стен замков, проще оторвать им головы в чистом поле.
        Закончив монолог, я снова уселся на свое место и принялся ждать, что скажут остальные. Вначале поднялся небольшой шум, но маршал короля поддержал меня и дополнил. В принципе с небольшими поправками план был принят, и король распустил совет, обозначив, кто и чем должен заниматься. Я немного задержался, обсуждая с королем количество войск противника, о котором ничего не было сказано в послании, и подсчитывая, сколько Данис может выставить воинов. Выходило, что не более семи тысяч, правда были еще полтора десятка баронов, герцог Вивер де Скил и три графа, что тоже может дать две - две с половиной тысячи мечей. Обсудив и согласовав порядок действий, я покинул зал совещаний и сразу же попал в объятья Алексии.
        - Алекс, - тут же заявила она мне, - не вздумай меня здесь оставить, я уже готова отправиться с тобой, - она и вправду была одета в костюм для конной прогулки, а рядом в кресле лежал теплый плащ и еще что-то в довольно объемном бауле.
        - Алексия, даже не думай, мы пойдем без остановок, ты просто не выдержишь этого перехода, а обстоятельства не позволяют раскачиваться и тянуть время.
        - Нет, нет и нет, Алекс, я поеду, я все выдержу, я очень сильная.
        «Ты упертая», - подумал я и, взяв ее под локоток, отвел в сторону, потому что окружающие и слуги стали обращать на нас внимание.
        - Аля, - назвал я ее, как недавно называл дед, - пойми, в замке очень опасно. У меня всего тысяча воинов, и я могу проиграть и погибнуть… Я не могу дать гарантии, что смогу уберечь тебя, а за кем идет охота - ты прекрасно знаешь сама.
        - Алекс, милый, я все знаю и понимаю, но и ты пойми. Зачем мне жизнь, если в ней не будет тебя? Лучше я погибну рядом с тобой от меча врага. А если ты не возьмешь меня сейчас, завтра я поеду одна, и моя гибель точно будет на твоей совести.
        Вот же настырная, и что мне с ней делать, сказать герцогу, чтобы привязал ее, что ли? Подумав, все-таки решил уступить.
        - Ладно, Алексия, поедешь со мной, но не жалуйся потом… Деду, надеюсь, сообщила, что уезжаешь.
        - Да, да, сообщила… Ты не думай, я не сбегаю, честно.
        - И что герцог?
        - Ругался, а потом сказал, что если ты возьмешь меня с собой, чтобы зашли обязательно к нему.
        Конечно, ее дед отлично понимал всю опасность моего положения, но, видно, настолько попал под влияние внучки, что сопротивляться не мог. Обняв ее и меня на прощанье, просил остаться живыми, сказал, что завтра он тоже выезжает к себе и сразу же по прибытии отправит своих гвардейцев мне в помощь, а также заверил, что армия Сармии в ближайшее время объявит войну Эльрику и войдет на территорию его домена.
        По прибытии в усадьбу я распорядился кентийцам готовиться в дорогу. Выезжаем утром до восхода, двигаемся без остановок. В усадьбе и у комплекса остаются по пять человек охраны, порядок дежурств определят сами.
        Выехали, можно сказать, ночью, восток даже не серел; когда начало рассветать, мы уже были километрах в двадцати от столицы. Тарги бежали чуть в стороне, чтобы не пугать коней, но в зоне прямой видимости. Утро было пасмурным и неприветливым, к обеду начало подмораживать, и к вечеру наверняка должен пойти снег. Двигались рысью, я все время был рядом с Алексией в середине колонны всадников. Под вечер остановились, надели на морды коней торбы с овсом, а сами заварили отвара и быстро приготовили кашу.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросил я Алексию.
        - Нормально, - ответила она, хотя видно было, что не так уж все и безоблачно, устала она уже. Ее лицо осунулось, но двигалась она еще сравнительно бодро. Подоспела каша, и мы покушали, запивая ее отваром трав с добавлением укрепляющей настойки. И снова дорога, к ночи заметно похолодало, правда небо было ясное, светила полная луна, и в ее свете дорога была хорошо видна. Скорости мы не снижали и все время двигались рысью.
        К утру пошел небольшой снег, но ветер был в спину, и больших проблем он нам не доставлял. Когда рассвело, мы снова сделали привал, покормили и напоили коней, добавляя в воду им тоже укрепляющей настойки. Себе заварили отвара и, после того как его попили, тронулись в путь. Дороги предстояло еще почти день. На Алексию было жалко смотреть, так сильно она устала, глаза запали, губы потрескались, видно было, как ее шатало, когда я помог ей слезть с лошади. Но она не сдавалась, хоть и через силу, но снова с моей помощью забралась на лошадь. Завтра и последующие несколько дней она просто не сможет ходить, так у нее будут болеть мышцы ног. Надо бы ее по приезде хорошо попарить в бане, а немного времени спустя сделать массаж ногам.
        - Потерпи, милая, осталось совсем немного, - прошептал я ей, помогая взобраться в седло.
        Она посмотрела на меня и кивнула головой.
        - Я выдержу, любимый, осталось ведь совсем мало.
        Где-то после обеда снова остановились, чтобы напоить коней; остановки и делались ради них, конь не машина, ему нужен отдых, пища и вода. Благо ручей, возле которого мы стояли, еще не покрылся ледком, и мы, дав коням остыть, напоили их. До замка оставалось еще часа три дороги. И вот наконец, мы въезжаем в замок, народ радостно нас приветствует, а я, соскочив с коня, бросаюсь к Алексии и еле успеваю подхватить ее, падающую с лошади. Так на руках я и несу ее в свои покои и укладываю на кровать, даже для меня этот переход был тяжелым, а что уж говорить о ней.
        Уложив ее, сам вышел дать распоряжение, чтобы приготовили баню как можно быстрей и приготовили комнаты для Алексии, а также чтобы принесли немного коньяка и взвара. А когда все это принесли, я налил в стакан на два пальца коньяка и капнул туда десяток капель укрепляющей настойки. Затем заставил все это залпом выпить Алексию и сразу же дал запить холодным взваром. Но все равно с непривычки она еще долго хватала воздух ртом, и из ее глаз текли слезы.
        Через некоторое время она почувствовала себя лучше, подействовал коньяк и капли. Так что в баню пошла сама, правда ее все же поддерживала служанка.
        Я после того, как выслушал Сайма, принял рапорты Гюнтера, Ларта, Ульха и барона Варта. В самом маркизате дела шли хорошо. Ульх закупил дополнительно зерна пшеницы, а также других круп и овощей, все это было аккуратно складировано в хранилища и склады. На ледник, устроенный еще в прошлом году, уложено достаточное количество мяса птицы, а также другой домашней убоины. Почти все воины были одеты в стальной доспех или хорошую кольчугу. Конечно, выдавалось это на время, пока воин служит у меня. На складе лежало около четырех сотен мечей из булата и сто пятьдесят наконечников для копий, пятьдесят арбалетов и по тридцать болтов к каждому, а также три тысячи стрел и шестьсот гранат. Еще было двадцать пушек, не включая стоящие на стенах замка.
        И тем не менее иногда холодный пот прошибал меня. Судя по рассказам Сайма, у противника будет не менее пятнадцати тысяч войска, включая две тысячи конников, против моей тысячи. Выслушав всех, я решил взять паузу и хорошо все обдумать. Март с учениками находился в империи, он по мере накопления информации, а также выяснив маршрут противника, будет посылать курьеров. Отпустил всех, откровенно заявив им, что мне надо все обдумать.
        Тут как раз Стен сообщил, что баня освободилась и убрана. Распорядившись, чтобы в комнату отдыха подали холодного взвара, я отправился смывать с себя грязь и пыль. И все время, находясь в бане, я думал и думал, что предпринять. Можно, конечно, отсидеться в замке, но тогда вражеские наемники просто вырежут всех моих земледельцев, уничтожат и разорят города, а я буду блокирован в замке и не смогу помочь никому, да и всякое сопротивление будет проблематично. Встретить врага в чистом поле - это явная смерть при данном раскладе, конечно, мы очень многих захватим с собой, но и сами поляжем.
        Закончив мыться, надев все сухое и чистое, ощутил себя так, словно на свет заново родился, даже мысли стали спокойней и вроде веселей. Решил заглянуть к Алексии и немного размять ей мышцы, разогнать молочную кислоту, которая в них образовалась от долгого напряжения.
        Алексия еще не спала, но уже дремала, я постучался и, услышав разрешение, вошел. На стуле стояла горящая лампа, и принцесса лежала с книгой в руках. Увидев меня, она улыбнулась.
        - Алекс, я выдержала, видишь, какая я умница, а ты не верил.
        - Ты как себя чувствуешь, умница? - улыбаясь ей в ответ, проговорил я.
        - Если честно, то не очень, ноги сильно болят, - призналась Алексия.
        - Ну давай сейчас будем их лечить, переворачивайся на живот и ничего не бойся.
        Алексия послушно перевернулась, а когда я попытался приподнять повыше ночную рубашку, взвизгнула и попыталась натянуть ее до кончиков пальцев.
        - Алексия, давай так: или я сейчас разомну тебе мышцы, или если ты чего-то боишься и против этого, то я ухожу.
        - Алекс, я… понимаешь, я растерялась… это так необычно, хорошо, делай что хочешь, - проговорила и уткнулась лицом в подушку.
        Фраза вышла двусмысленная, но ничего другого - кроме массажа - я пока делать и не думал. Осторожно начал разминать мышцы голени, постепенно поднимаясь выше, вначале одну ногу, потом другую. Когда закончил массировать, Алексия спала, посапывая носом. Я укрыл ее одеялом и, погасив лампу, вышел, прикрыв за собой дверь. Придя к себе, разделся и тоже лег спать, но долго не мог заснуть… Крутился и крутился, все думая, как же поступить.
        Глава пятнадцатая
        Ивич де Тотор махнул рукой, и его личное войско наконец отправилось в поход. Последние дни вымотали его до крайности. Постоянное зудение регента Эрлика, как он последнее время себя называл, чтобы они быстрей выступали, и нытье сотников о нехватке броней и плохом оружии кого хочешь доведут до истерики.
        Но наконец-то сборы закончились, и вот все это, набранное из кого попало, войско топает по мерзлой земле. Через сутки оно разделится, и часть пойдет на столицу Торвала, а часть по южному тракту, прямиком во владения этого странного графа. И Ивич сейчас ломал голову, с какой частью войска ему идти.
        Столицу они и с большим войском не возьмут, ну не верил он в боевые качества этих горе-воинов. Многие толком и меч держать не могут, скорей всего большую часть жизни они с дубиной по дорогам деньгу сшибали. А тут на законных основаниях можно пограбить, кто же откажется. А многие от беспросветной нищеты подались в наемники, он и аванс обещанный не стал выдавать - получат и разбегутся. Возле каждого охранника не поставишь, да ведь и охранники не лучше.
        Пожалуй, лучше идти в земли графа, сколько там тех дружинников у этого Алекса, скорей всего, за несколько дней падет его замок, а там, говорят, есть чем поживиться. Много интересных вещей его мастера делают, одни зеркала чего только стоят. Да и потом, если что не так пойдет, в Барнем ближе сбежать, горы-то рядом, а за горами и Барнем.
        Отдаст он командование одному из своих заместителей и императорские войска ему же оставит, а себе возьмет тысяч пять, тех, что самых первых набрали, там вроде бы народ посерьезней да и помахать железом уже успели в распрях между герцогами. А император, конечно, к нему приставил человека, а может, и не одного, - не буду выполнять то, что поручили, быстро отправят на перерождение.
        - Надо хорошенько все обдумать, чтобы не прогадать, да подумать, кого взять с собой. Так, сутки еще есть, думаю, все сложится.

* * *
        Утром, умывшись, я пошел на разминку, занимался долго, вспоминая все наставления учителей, обманные финты и приемы. После чего принял душ у себя в покоях, смыв пот, и, следуя на завтрак, заглянул к Алексии. Та, закусив губу и хромая, с трудом передвигалась по комнате. Я даже спрашивать не стал, как она себя чувствует, и так хорошо видно.
        - Я распоряжусь подать завтрак тебе в покои, да в принципе и обед тоже, но тебе надо все равно потихоньку расхаживаться, поэтому делай так: немного полежала, походи, снова полежи, и так весь день. Завтра уже будет легче, а я после завтрака еще раз разомну тебе мышцы.
        После завтрака я примерно полчаса посвятил Алексии, разминая и массажируя ее икры и бедра. После чего ушел в свой кабинет и долго изучал карту королевства, потом вызвал к себе Гюнтера, Ларта и эль Варта. Решение постепенно прорисовывалось, и кое-что можно было уже озвучить.
        - Вам, барон, надо сейчас организовать несколько легких кавалерийских групп, по два десятка человек в каждой. Их вооружение - десяток арбалетов, мечи, у каждого по три гранаты… что они будут делать? После того как мы выясним, по какой дороге враг будет идти, эти подвижные группы ночью подбираются к лагерю и, сняв осторожно часовых, забрасывают палатки или шалаши гранатами, рубят еще не проснувшихся наемников и уходят. Для того чтобы предварительно хорошо разведать и понаблюдать за лагерем, командиру группы и его заместителю выдать приближатели (так здесь назвали монокуляры и бинокли). Нападение длится не более десяти минут: напали, ударили, отошли. Днем нападать осторожно: выехали, прицелились, выстрелили из арбалетов и ушли. Вы меня поняли, барон?
        - Да, ваша светлость, группы из кентийцев?
        - Нет, делай смешанные, пусть учатся доверять друг другу и прикрывать спины.
        Теперь ты, Ларт. Если они двинутся прямиком на нас, то смотрите сюда, - я показал на карту, все подошли к столу, и я стал объяснять: - Вот в этом месте им придется идти почти два километра по старому руслу, другой дороги здесь нет. (Почему река когда-то поменяла русло, никто не знал, все воспринималось как данность, но было это так давно, что никто не помнил.) Русло не глубокое, дорога здесь накатана, почва каменистая и ровная. Берега тоже каменные, но из мягкого песчаника вперемешку с глиной, и от границы до этого места четыре дня пути, от нас почти два дня. Лес подступает к руслу почти вплотную, конечно, если командир не дурак, он пошлет боевое охранение по берегу. Но там проедет не более пары всадников в ряд, по лесу на лошади не поскачешь, значит, охранение будет смешанное. Какие будут предложения?
        Народ почесал затылки, один барон только внес предложение:
        - Ваша светлость, если вот здесь, где идет небольшой подъем, поставить копейщиков, а по бокам - мечников, а по берегам с обеих сторон - лучников и арбалетчиков, то мы сможем долго держать любое количество врагов.
        - В принципе правильно, господин барон, но сдерживать врага тут можно не более трех суток. Послав конницу в обход, вот по этой дороге они зайдут в спину, вот и все. Но у меня есть дополнение к вашему плану. В этом месте мы и устроим им засаду… Ширина русла не более ста метров, а здесь оно еще и сужается. Мы поставим тут пушки, а на том, что раньше было берегом, поставим лучников и арбалетчиков и в помощь кентийских мечников.
        - Ваша светлость, зачем тут какие-то пушки, давайте поставим копейщиков, думаю, это будет надежней, - начал возражать барон. Он не видел пушки в действии, поэтому и доверял, естественно, больше тому, что знал, а не каким-то мифическим пушкам.
        - Барон, всему свое время, а сейчас послушайте, - оборвал я барона и продолжил: - А теперь самое главное, смотри, Ларт, заниматься этим будешь ты… Вот в этом и вот в этом месте, - показал я на один и другой берег старого русла, - устанавливаем скрытые заряды, при этом делая углубления в береге; бочонок крышкой нацеливаем на середину русла, перед тем как присыпать его и затрамбовать, укладываем мешочки с металлической и чугунной картечью.
        Объяснив Ларту и остальным, что надо приготовить, я решил сделать перерыв, прошелся по замковому двору, зашел в каретный сарай, посмотрел на дилижансы, которых изготовили уже четыре штуки. А ничего так получились, довольно просторные, да и не тяжелые, четверка лошадей очень легко потянет. Даже кучеру кабину сделали, с дверями и стеклами с обеих сторон и обзором впереди.
        Потом проведал сына, он уже пытался ползать, смешно закидывая ручки и коленки. Мы с ним вдвоем поползали, посмеялись, я его поподкидывал и, кстати, узнал, почему не было Ночки рядом с Алым и Кокеткой. Оказывается, она все это время, пока не было меня и таргов, охраняла Виктора. Пришла в его комнату, легла в сторонке и отлучалась только поесть и по физиологическим надобностям, и то очень ненадолго. Те, кто жил в замке, знали, что тарги никого не трогают, но все равно нянечка и служанка спали по очереди.
        Когда я появился в замке, Ночка сразу же ушла: дескать, вот, пожалуйста, еще одна нянька для малыша. Только я собирался уйти, как появилась Алексия, она забрала у меня Виктора и стала его целовать и сюсюкаться, а тот или узнал ее, или даже не знаю почему, обхватил ее руками за шею и затих. Мне надо было уже идти, поэтому я поцеловал малыша и пошел заниматься своими делами. Спал эту ночь спокойно, решение я принял, теперь только надо его выполнять.
        Утром осмотрел пять групп, которые отобрал барон, затем собрал старших групп и их заместителей и еще раз повторил им задание. Особый упор сделал на быстрый отход после акции.
        - Если вдруг задержитесь, начнете геройствовать, потеряете людей, я с вас спрошу за это. Поэтому помните: ударили - отошли, ударили - отошли…Главное, мне важно, чтобы мои люди были живы, целы и здоровы, а количество убитых врагов - дело второе.
        После этого я проводил воинов и еще раз повторил, чтобы возвращались все живыми. При этом прекрасно понимал, что жертвы будут, у неприятеля тоже не дети с острыми железками, а много авантюристов, которые принимали участие в стычках между баронами и прекрасно знают, с какой стороны браться за меч.
        Завтра выдвигаются пушкари и остальное войско, даже если неприятель полностью пойдет на столицу, то в половине дня пути от места выхода с русла есть перекресток, на котором дорога расходится: одна идет мимо моего замка, другая - к столице Торвала, третья - в Сармию, ну и та, что идет из империи. Кстати, надо на перекрестке будет поставить дозор, мало ли что.
        Я завтра тоже ухожу с войском, в замке оставляю тридцать дружинников при четырех пушках, старшим назначил Гюнтера. Он поначалу возмущался: «Как это так, уже вторая военная кампания, а я сижу тут, в замке». Тогда я так ехидненько поинтересовался:
        - Скажите мне, а какая у вас должность, господин капитан?
        - Начальник охраны замка, ваша светлость, - был мне ответ.
        - Так какого… вы мне тут истерики устраиваете, извольте выполнять свои непосредственные обязанности! - заорал я.
        Население замка практически никогда не слышало, как я повышаю голос, да и зачем, когда даже сказанное негромко тут же исполнялось, а в этом случае я специально заорал, чтобы отбить у всех охоту клянчить у меня возможность отправиться с войском. Я оставлял в замке на этот раз ветеранов, хорошо показавших себя и при штурме замка герцога Жирондо, и при стычках со степняками. К тому же заметил организованные группы ходоков с просьбами заменить их молодежью и отправить с войском.
        - Здесь остается мой первенец, здесь остается моя будущая жена, и мне нужна гарантия того, что замок продержится некоторое время, пока я или кто-то другой подойдет на помощь, - проговорил я уже спокойным голосом. - Вам все ясно, господин баронет?
        - Да, ваша светлость, прошу простить меня, я не понял всей ответственности, возложенной на меня, - четко ответил Гюнтер.
        Следующим, кто начал выражать свое недовольство, яростно отстаивая право сопровождать меня, была, конечно, Алексия. Я спокойно слушал ее доказательства того, что я просто обязан взять ее с собой: и по этой причине, и по той… Когда наконец она выдохлась, я спросил:
        - Скажи, а на кого мне оставить моего сына? Одна его мать погибла, вторая тоже хочет его бросить на произвол судьбы. Неужели тебе безразличен это маленький человек, который с такой нежностью тебя обнимал еще вчера? На кого мне оставить его, как не на любимую женщину, которая говорит, что тоже любит его и меня. Скажи мне, - горестно развел я руками. После этого Алексия притихла и уже буквально через минуту говорила совсем о другом.
        - Я не смогу жить без тебя, - потерянно проговорила она.
        - Алексия, если вдруг со мной что-то произойдет, у тебя останется мой сын, и ты мне сейчас дай слово, что ты не бросишь его, а хотя бы передашь его в руки моему отцу или брату, или просто кому-то из моих родственников, - давил я на нее.
        - Да как ты можешь говорить такие слова, Алекс, я сама воспитаю твоего сына, и пусть не я его родила, но он мне так же дорог и близок, как и тебе.
        - Вот и хорошо, милая, - проговорил я и, подойдя, обнял ее и поцеловал в губы, на что она мне страстно ответила, и мы долго целовались. И остановились только тогда, когда кто-то постучал в дверь кабинета.
        Это пришли Ульх и Ларт. Алексия сразу же удалилась, а пришедшие стали докладывать о выполнении распоряжений, отданных мной еще вчера. Порох для фугасов был пересыпан в более объемные бочки с дополнительными обручами, бикфордов шнур, который был у нас кусками по два-три метра, соединили в двадцатиметровые мотки, а стыки дополнительно промазали битумом.
        Все и всё было готово, осталось только завтра пораньше встать, собрать палатки, небольшие печки - и в поход. Все конники получили булатные мечи, а на копьях заменили наконечники. Кони были подкованы, оси повозок и лафетов пушек смазаны, сами повозки загружены.
        Утром поднялись до рассвета, стали сворачивать лагерь, и только начало светать, все было готово к движению. Я попрощался с Алексией, поцеловав ее на прощанье, и постоял у кроватки с Виктором, он спал, и я не стал его будить. Когда выходил из покоев сына, в дверь проскользнула Ночка, я погладил ее по голове, почесал за ушами.
        - Смотри за ним и Алексией, - прошептал, наклоняясь к ее уху, она лизнула мою руку своим шершавым языком и улеглась возле кроватки малыша, но так, чтобы никому не мешать подойти к кроватке. Ларт вместе с бароном Вартом, пушками и конниками уже были в пути; пешее войско, обоз и я двинулись вслед за ними. Ларт должен сразу по прибытии к месту засады начинать устраивать места закладки фугасов и укрытий для тех, кто подожжет фитиль. Люди для этого уже отобраны, им, может быть, придется провести в заточении несколько суток. Раздалась команда, и войско отправилось в путь. Я последний раз оглянулся на замок и увидел на стене рядом с Гюнтером Алексию с моим сыном на руках. Помахав им рукой, я про себя подумал, что, даст бог, я еще обниму их обоих, и тронул Ветерка, догоняя колонну воинов.
        Глава шестнадцатая
        Король Торвала Данис тан де Брюлот нервно расхаживал по кабинету.
        «Как же не вовремя вся это война», - металась у него в голове мысль. Вдруг он остановился.
        - Наверное, вовремя бывает только тогда, когда ты сам готовишься и на кого-то нападаешь, в остальных случаях это всегда не вовремя.
        - Ваше величество, в приемной все собрались, - заглянул в дверь секретарь.
        - Пусть заходят, - проговорил король, усаживаясь в кресло за большой стол. В двери стали заходить члены малого совета. Это были самые приближенные и самые влиятельные люди королевства. Когда все расселись, король внимательно окинул всех и заговорил:
        - Вчера поздно ночью прибыл гонец от шпионов графа Зорга. Войска узурпатора Эльрика наконец выступили и движутся в сторону границы. Они разделились, и на нашу столицу идут более десяти тысяч воинов, в их числе больше полутора тысяч всадников, а также тысяча гвардейцев империи и три тысячи копейщиков, остальные наемники, по утверждению того же гонца, всякий сброд.
        Кроме того, пять тысяч воинов направились по южному тракту, их цель - маркизат и лично Алекс эль Зорг. Войск у графа немного, поэтому какое-то время он будет сопротивляться, но пять тысяч - это слишком много. Думаю, кентийцы не успеют к нему на помощь. Теперь хотел бы услышать от вас, что мы можем предпринять для защиты столицы.
        Произнеся все это, король сел и снова оглядел присутствующих.
        - Ваше величество, - встал маршал королевства, - у нас сейчас три с половиной тысячи воинов, тысяча мечников, две тысячи копейщиков, остальные пятьсот - это сто арбалетчиков, сто пятьдесят лучников, ну и остальные - это возчики и всякие вспомогательные службы, которых можно при необходимости поставить в строй. Должны скоро подойти войска, отозванные от осады баронов и с границы со степью, это еще даст порядка четырех тысяч бойцов. В их числе почти две тысячи легкой кавалерии. Я считаю, что нам по силам отбиться от захватчиков. Стены столицы крепкие, защитников хватит, понадобится, так мы и горожан на стены поставим, конечно, нападающие разорят села и малые городки, пострадают некоторые бароны, но это война.
        - Кто еще что думает? - поинтересовался король.
        - Ваше величество, - встал канцлер, - думаю, надо сейчас в столицу пускать только тех, кто везет на продажу продукты, остальных заворачивать обратно. Если вдруг осада затянется, могут начаться проблемы с продуктами, и надо взять под охрану склады с продуктами и колодцы, вдруг шпионы Эльрика попытаются их отравить.
        - Кто еще что скажет? - спросил король, но все молчали.
        - Данис, можно мне спросить? - проговорил приподнимаясь со своего места Арн.
        - Говори, брат.
        - А мы что, Алексу не будем помогать, ведь у нас войск почти столько же, как и у неприятеля. И ведь у нас именно войска, а не набранные где попало авантюристы. Ты же сам говорил, что благодаря Алексу королевская казна полна как никогда. Как же быть? - Арн замолчал и обвел взглядом собравшихся за столом.
        - Почему мы должны ему помогать? - вскочил Итер де Сартон, дядя короля и Арна, он только вчера прибыл с границы с небольшим эскортом, остальное войско должно было подойти со дня на день. - Этот выскочка сам должен помочь королю, который его приютил, он должен прийти и умереть на этом поле во имя короля. Кто он такой и что такого сделал этот варвар, чтобы мы думали, как ему помочь! - Де Сартон брызгал слюной и потрясал кулаками. - Это он виноват в том, что империя напала на нас, это он притащил сюда эту шлюху Алексию…
        - Молчать! - проорал король и громко шлепнул по столу рукой. - Молчать и ни слова больше, - повторил он снова. - Если Алекс узнает то, что вы сейчас произнесли, граф, я за вашу жизнь не дам нитки с этого ковра, что у нас под ногами, - указал король на пол. Граф стоял бледный и, наверное, только сейчас стал понимать, что наговорил. Он осторожно опустился на стул и замер.
        - Так вот, хочу, чтобы знали все, - продолжал король, - я смешал с Алексом тан эль Зоргом кровь, мы с ним братья.
        По залу пронесся вздох удивления.
        - Брат, если получится, я обязательно помогу Алексу, но мне сейчас важней королевство. Де Ривейн, расставьте своих людей в людных местах, пусть слушают разговоры, высматривают шпионов и паникеров, и тех и других сразу хватать. Вам, де Бирон, - обратился король к маршалу, - расставить охрану у колодцев и складов, тщательно следить, чтобы ничего в колодцы не набросали или не сожгли склады. Людей периодически менять, чтобы внимание не рассеивалось. На этом все, прибудут остальные войска, будем расставлять.

* * *
        Никто из присутствующих не знал, что командиры снятых с осады баронских замков войск так и не смогли договориться, кто из них старший и кто будет командовать движением. Каждый действовал, как считал нужным, а иногда и вопреки здравому смыслу. В итоге, при отходе колонны не было выставлено охранение при движении и не выслана разведка. В результате чего колонна столкнулась с такой же колонной противника на марше, а так как противника было во много раз больше, в боестолкновении часть королевских войск была уничтожена, часть рассеяна. Война ошибок и расхлябанности не прощает.

* * *
        В первый день марша на отдых встали рано, все-таки зима и день короткий, а ведь поднял я всех еще до рассвета, и весь день шли без остановки на обед. Поставили палатки, а назначенные кашевары принялись готовить ужин. Я смотрел на эту суету и с удивлением размышлял, почему я не озаботился сделать походные кухни, - конструкцию знаю, металла достаточно. Надо запомнить и, если останусь жив, обязательно сделаю, на всякий случай. Утро нового дня, как и предыдущее, было сумрачное и тихое. Мороз не превышал двух-трех градусов. Кашевары уже приготовили густую похлебку, и народ активно ее поглощал; я тоже питался из одного котла со своими воинами, в походе разносолов нет. Да и народ, глядя на то, что командир делит с ними тяготы похода, больше будет доверять тому, кто ими руководит, а мне это сейчас очень важно.
        Еще до обеда мы прошли перекресток, и теперь до конечной точки нам идти часа четыре. Люди подтянулись, прекрасно понимая: чем быстрей дойдем, тем раньше начнется ужин и отдых. На месте мы были часа за два до темноты, Ларт и конники прибыли еще вчера, правда поздним вечером, а пушкари так и вообще среди ночи.
        Меня еще ждал сюрприз в виде посыльного от Марта, который сообщал, что неприятель разделился и большая часть его движется на столицу Торвала, а порядка пяти тысяч воинов, в том числе пятьсот конников, двинулись напрямую к моему замку и должны быть тут дня через три. Март отправил одного посыльного ко мне в замок и одного в столицу, потому что мало ли где я могу оказаться.
        Обоз отогнали на опушку леса, который находился метрах в трехстах от старого русла, по которому шла дорога, там же решили и разбивать лагерь. Это была уже не моя земля, а барона Леста. Его замок находился в одном дне пути от этого места, где мы сейчас стояли. Его земли граничили с землями графа Ибера, да и замки находились поблизости друг от друга, и я слышал, что они часто ездили друг к другу в гости. Вот только граф был в оппозиции королю и вместе с герцогом Жирондо собирался смещать короля с престола силой, а барон был верным соратником нынешнего короля и начинал служить еще его деду. За заслуги перед королевством лен был внесен в Бархатную книгу и передан в вечное пользование его фамилии еще прадедом Даниса, а так как, к сожалению, у последнего де Леста рождались только девочки и не было наследника, то выступать в его положении против короля было неразумно, да и человек он был не тот. Я как-то видел его у короля, такие, как он, не предают, пообещай ему хоть все золото мира. Почему предал граф и стал соратником герцога Жирондо, я не знаю. Может, какие-то давние обиды, может, герцог наобещал
должность или еще что-либо, кто знает. Со временем это все всплывет наружу, а сейчас чего голову ломать, надо принимать как данность.
        Я сидел у костра и прихлебывал горячий травяной отвар. С утра следует отправить гонца к барону, пусть хоть женщин отправит ко мне или в Сармию, думаю, найдет, к кому.
        Подошел Ларт и доложил, что работы ведутся с самого утра, уже почти готовы ниши под закладку бочек с порохом, а также схроны на два человека; завтра работы закончат, проложат воспламенительный шнур и все замаскируют. Лишний грунт уносят далеко в лес и там высыпают. Барон Варт выслал дозоры и сам где-то с ними крутится, пушкари выровняли площадки, установили пушки и замаскировали навесы под огневые припасы.
        - Садись, Ларт, попей отвару и послушай, что я тебе скажу. Завтра, когда закончишь работы, отправишься обратно в замок.
        Ларт вскинулся, пытаясь что-то возразить, но я, подняв руку, остановил его.
        - Не перебивай меня, у тебя в замке мать и малолетние сестры, у меня мой сын и любимая женщина. Кто о них позаботится? Гюнтер - воин, он будет стоять до последнего и может не сообразить отправить куда-нибудь ни твоих родных, ни моих близких. Против нас движется порядка пяти тысяч войска, нас всего тысяча, выстоять будет очень проблематично. Если я почувствую, что мы не выстоим, я отправлю к тебе гонца, а сам попытаюсь задержать противника как можно дольше. Гонец пойдет со сменными конями, по его прибытии ты хватаешь своих и моих в охапку, все мчитесь к герцогу Кантору.
        Но там не задерживаетесь, меняете коней и прямым ходом в Кентию. Ты там был - дорогу знаешь. Поэтому как только прибудешь в замок, все сразу подготовь к дороге: карету, продукты, пусть конюх отберет лошадей. Золота возьмешь сколько влезет, одна треть твоя, остальное моего сына и Алексии. В карету запряжешь шестерку, сам верхом и возьмешь десяток дружинников, понимаю, что этого мало, но что тут поделаешь… Вот так вот, господин баронет, - хлопнул я Ларта по плечу и поднялся.
        На следующий день продолжали готовить сюрприз врагу, укладывали картечь, утрамбовывали ниши с фугасами, маскировали… Провозились почти до вечера, Все работы закончили, и теперь оставалось только ожидание. Я еще раз прошелся, высматривая, как замаскировано и сможет ли заметить что-нибудь неприятель, но ничего явного не нашел. Лагерь затаился на пару суток и ждал врага, дозоры пока ничего не сообщали, но начали поступать сообщения от моих маневровых групп, причем сообщения пока хорошие. Нападения они начали совершать от самой границы с империей, и пока счет был в нашу пользу, потерь среди групп не было, мои успели вырубить несколько отрядов фуражиров и сожгли небольшой обоз.
        Противник широким веером шел по земле королевства, грабил, насиловал и уничтожал все, что попадалось на его пути. Вот мои диверсанты и били отряды этих мародеров, нападали на них ночью, обстреливали днем. Через сутки мимо нас проехала карета, все-таки барон прислушался и отправил своих дочерей и жену куда подальше от войны. Начали поступать сообщения от дозоров, противник находился в полутора суточных переходах. Он уже на сутки отстает, явно хочется пограбить, покуражиться, и, как их ни гонят командиры, все равно идет задержка. Это ведь наемники, а не регулярные части.
        Стали поступать сообщения, что там, где оказывали пусть даже небольшое сопротивление, деревня, село или небольшой городок вырезался полностью. Интересно, что за зверей и людоедов набрал Эльрик, или у них от упоения властью над человеком совсем крышу сорвало. Наконец поступило сообщение, что противник остановился на ночевку часах в трех от места, где находились мы. Я выставил усиленные посты и забылся чутким тревожным сном. Завтрашний день все рассудит и расставит по своим местам.
        Проснулся до рассвета, в лесу уже жгли костры и грели воду для травяного отвара с укрепляющими каплями, варили жидкий суп. Завтракали быстро, поели, и все рассредоточились по своим местам. Время тянулось медленно, а часа за два до появления врага пошел небольшой снег и завьюжило. Я не отрывался от монокуляра, вглядываясь до рези в глазах в белую круговерть, выискивая противника, наконец, он появился. Я дал команду приготовиться, сигналом к подрыву фугасов служил пушечный залп. Фугасы мы разложили почти на километр, на расстоянии друг от друга метров двадцать.
        Колонна противника больше напоминала толпу, в первых рядах еще был какой-то порядок, дальше это была толпа, шли быстрым шагом, стараясь быстрей пройти участок русла. Ну оно и понятно, даже идиот поймет, что тут могут быть сюрпризы. По краям колонны двигались конники и, по все вероятности, подгоняли идущих. Я не отрывался от окуляра - вот они достигли выставленной отметки на открытие огня.
        - Огонь! - скомандовал я, и пушки произвели залп. Раздался грохот выстрелов, и дымом заволокло весь обзор, правда ветерок быстро разогнал дым, и перед нами предстала ужасная картина. Передние ряды выкосило полностью, орали раненые от боли и страха и здоровые от испуга. Уже покрытая снегом дорога была залита кровью и усыпана мертвецами. Люди пока еще не понимали, что произошло, они сбились в плотную толпу, одни напирали сзади, другие пытались развернуться и бежать. Пушкари быстро окунули банники в ведра с уксусом и принялись банить стволы, все делалось споро и аккуратно, буквально пару минут - и пушки вновь готовы стрелять.
        И тут взорвались фугасы, тысячи металлических и чугунных картечин вместе с камнями и землей ударили в колонну, ломая, круша и разрывая хрупкие человеческие тела, а с тыла в этот момент ударили триста тяжелых кентийских всадников, на огромных лошадях, закованных в металл. Снова ударили пушки, стараясь как можно больше собрать кровавой жатвы. По берегу навстречу дозору противника побежали копейщики, а за ними лучники и арбалетчики. У меня остался последний резерв - сотня тяжелой и сотня легкой кавалерии, да пятьдесят мечников.
        Видел, как кое-кто из арбалетчиков останавливался, доставал гранату, поджигал фитиль и бросал ее вниз. Видел, как завязалась схватка копейщиков и бокового охранения неприятеля, как падали сраженные с одной и другой стороны. И непроизвольно сжимались кулаки, а потом все внезапно закончилось: воины противника стали снимать шлемы и становиться на колени, они сдавались. До самого вечера собирали пленных и сгоняли их в одно место, освобождая от оружия и брони. Набрали почти три тысячи пленных, охранять поставил мечников, что не участвовали в битве, и таргов. Удалось бежать части конников и пеших, рассеялись по прилегающим лесам. Было много раненых, тяжелых добивали сразу, более легких оставляли на волю провидения и Зеи-плодоносицы.
        У нас тоже были потери среди тех, кому довелось схлестнуться с боковым охранением, в основном среди молодых дружинников. Да и противник был более многочислен, на наших пятьдесят воинов с каждой стороны приходилось по меньшей мере в четыре раза больше. Конечно, сейчас они на адреналиновой волне бегают, смеются, а через некоторое время наступит откат, и будет их корежить. Чтобы это произошло более мягко, я приказал выдать каждому по полстакана водки, да, той самой водки, что изготавливали в моем замке.
        Напиток крепкий, но для здоровых парней больших проблем не будет, если и опьянеют на некоторое время с непривычки, то это быстро пройдет. Но организм получит встряску, и предыдущий стресс не окажет такого сильного воздействия на психику. Только предупредил всех командиров, вплоть до десятников, чтобы не вздумали продолжить возлияния, если вдруг у кого-то окажется в котомке вино.
        На следующий день я первым делом еще до рассвета отправил в замок гонца, что одержана победа, но тем не менее чтобы не расслаблялись. Большая часть неприятеля направилась на столицу, но пройти мимо и повернуть к нам, пусть и маловероятно, но возможно. А нам предстояло собрать и рассортировать трофеи, осмотреть обоз, который тоже захватили, и отправить все это в замок. Определиться с пленными и похоронить погибших, врагов в общей могиле, а своих похороним на своей земле. Я приказал переписать имена всех погибших моих воинов. В дальнейшем поставлю памятную стелу или камень с перечислением всех их имен.
        Глава семнадцатая
        Ивич де Тотор ехал в середине колонны вместе с сотниками и командиром конников. После того, как въехали в русло, все были сосредоточены и не разговорчивы, казалось, даже в воздухе распространялось напряжение.
        «Скорей бы пройти это место, а там мне никто не соперник, нет тут сил, чтобы оказать достойное сопротивление мои воинам. И даже те укусы, что осуществляют по ночам и даже днем небольшие отряды, неизвестно кому принадлежащие, очень неприятны, но не смертельны», - думал он.
        Он не дал даже штурмовать замок местного барона, с ним и на обратном пути можно разобраться. И так после пересечения границы начались неконтролируемые грабежи и убийства населения, некоторые группы наемников стали просто выходить из подчинения. Конечно, в какой-то мере он и сам был к этому причастен: сэкономив деньги на закупке провизии, он рассудил, что все это можно взять и у сервов королевства Торвал. Вот фуражиры и не стеснялись применять право сильного.
        Он прекрасно знал, что грабили и убивали всех, кто сопротивлялся, сжигали дома и вырезали целыми селами. Но когда начались неподчинения наемников, пришлось повесить с десяток самых отъявленных, а тут еще эти отряды начали просто охотиться за фуражирами и грабителями. И все более или менее наладилось, правда теперь его воинство пугалось каждого куста, и найти желающих заготавливать продукты и корм лошадям стало сложней.
        Голова колонны уже скоро должна была выйти из этого природного туннеля, когда впереди раздался грохот и даже сюда долетели крик и вой умирающих и раненых людей. Русло делало небольшой поворот, и что происходит впереди, ему не было видно.
        - Узнай, что там происходит, - приказал он одному из сотников. И тот, пришпорив коня, не успел удалиться и на десяток метров, когда берега старого русла вдруг кинулись на колонну воинов. Ивич де Тотор даже не понял, что произошло, - он умер сразу, несколько картечин пробили его тело, разрывая плоть, а еще раньше камень известняка размозжил ему голову. Его конь, как и хозяин, получив смертельное ранение, последний раз в своей жизни взвился на дыбы и упал, придавив своим телом бывшего бретера, авантюриста и убийцу.

* * *
        Весь следующий день собирали трофеи и формировали караван в замок. Погибших было много. Если в предыдущих баталиях они исчислялись десятками, то тут это уже были сотни. Всех здоровых пленных заставил копать общую могилу и укладывать туда погибших захватчиков, которых набралось около семисот трупов. Хорошо хоть, зима на улице, трупы закоченели и не разлагаются, но и без этого некоторым пленным становилось плохо.
        Дав сутки отдохнуть отрядам своих диверсантов, пополнить запасы, отремонтировать снаряжение и выспаться, я снова послал их с тем же заданием. Только теперь уже следовало трепать нервы и создавать проблемы тому неприятелю, что пошел на столицу. Через сутки и я собирался выдвинуться на помощь королю. Надо только похоронить мертвых и отправить караван с трофеями и пленными. Да отобрать воинов для сопровождения пленных и дальнейшей зачистки тех, кто успел разбежаться. А успело ускользнуть немало. Так - в заботах и трудах - прошло еще несколько суток.
        Наконец все было готово, письма для Ларта, Гюнтера и Алексии заготовлены, и караван отправился в замок, а я со своим войском, которое, кстати, существенно уменьшилось, двинулся на столицу. До перекрестка мы следовали все вместе, а после наши пути разошлись, и впереди меня снова ждала война.
        Я сам не ожидал, что все так удачно получится в схватке с врагом, идущим убивать лично меня. Да, на определенный эффект от применения пушек и фугасов я рассчитывал, но чтобы так…
        Пленных, конечно, много, притом даже очень, тут на одном кормлении их разоришься. Ларту я написал, чтобы всех задействовал на подготовке полотна дороги, а часть направил на рудники. Раненых по мере выздоровления тоже отправлять на работы. Думаю, разберутся, не маленькие. Сейчас меня больше волновали предстоящие боевые действия, тут навряд ли так повезет, как в предыдущей стычке. С пушками мои войска обладали плохой подвижностью, маневренностью. Поэтому надо будет прежде, чем вступать в бой, все согласовать с Данисом, всю синхронность действий. Иначе это будет просто особо извращенное самоубийство с моей стороны. Так я размышлял, покачиваясь в седле Ветерка.
        Двигались мы с максимальной скоростью и за день прошли порядка тридцати километров. Так нам двигаться еще дня четыре, если какой-нибудь случай не внесет свои коррективы.
        Через день мы уже вступили на территорию, по которой прошел враг, стали попадаться безлюдные села, а в них кое-где убитые. На удивление, убитых было мало, когда я поинтересовался почему, один из полусотников, который был из этих мест, пояснил что скорей всего, некоторые успели уйти в лес, а это трупы тех, кто не смог уйти или не захотел.
        - Ваша светлость, посмотрите, а там кто-то есть, - сказал один из моих телохранителей, указывая на едва заметный дымок, вившийся из трубы одного из уцелевших домов. Мне стало интересно, кто же смог уцелеть в этом почти полностью сгоревшем селе.
        Когда я и пятерка кентийцев свернули с тракта и въехали в село, нашим глазам открылась печальная картина, везде лежали мертвые. Мужчины, женщины, дети, старики и молодые. Обгорелые дома и трупы людей, мужчины с отрубленными руками, головами, женщины со вспоротыми животами и дети, проткнутые мечами или пиками и с размозженными головами. Страшное зрелище, от которого на глаза наворачивались слезы, а руки непроизвольно сжимались в кулаки.
        Я посмотрел на своих сопровождающих и увидел, как они изменились, их лица осунулись, губы сжаты и превратились в тонкую нить, а в глазах полыхает такая ярость, что было понятно: встреть мы сейчас даже все войско неприятеля, бросятся в бой не задумываясь. И им без разницы, сколько врага и какой он, лишь бы добраться и лишить жизни как можно больше этих нелюдей.
        - Сержант, пока еще войско идет вдоль села, заверни, пусть все пройдут через село. Скажешь барону Варту, что это мой приказ, - распорядился я, а сам соскочил с коня и направился к дому, из печной трубы которого был виден дымок. Но меня опередил один из кентийцев, он первым заскочил в избу и, отойдя от двери в сторону, замер. Я заглянул в комнату и оторопел, на лавке лежал, закрыв глаза, старый, старый дед, голова его была перемотана какой-то тряпицей со следами крови, а вокруг него столпились дети, и было их около десятка, самому старшему из которых не более шести лет, а самому маленькому не более года, и его держал на руках самый взрослый. Дети, увидев нас, заплакали, некоторые начали прятаться под лавку, на которой лежал дед; тот, услышав детский плач, открыл глаза. И увидев меня, с трудом сполз с лавки и упал на колени.
        - Господин, убей меня, только не трогай детей, они же еще несмысленыши. Какой вред они могут тебе нанести? - И из его блеклых старческих глаз одна за другой покатились слезы по морщинистым щекам.
        - Э-э-э, дед, ты чего, а ну кончай блажить, - повернувшись к воинам, приказал: - Давайте сюда лекаря, и дверь закройте, детей застудим.
        Один из кентийцев помог подняться деду и усадил его на лавку. Ребятня снова сгрудилась вокруг старика и смотрела на нас испуганными глазенками. Замурзанные, грязные, с глазами, полными слез, и с потеками слез на лицах, они настолько жалко выглядели, что невольно возникал вопрос: кем же надо быть, чтобы убивать этих крох!
        Появился лекарь с помощником, осмотрели деда. Лекарь, порывшись в своей сумке, достал бутылочку с каким-то снадобьем и, налив его в плошку, дал выпить старику. Через некоторое время деду, наверное, полегчало, и он спросил, кто мы такие. Ему стали объяснять, а я вышел из избы. Мое войско все еще шло через село, и угрюмые, но с горящими ненавистью глазами воины сжимали кулаки и зубы.
        Я подозвал одного из старших обозников и приказал освободить какую-нибудь крытую повозку, набросать туда шкур и, если найдут, то хоть пару матрасов.
        - Детей нашли живых, причем много, поедут с нами, а там отправлю их в замок, - пояснил я, глядя на недоумевающее выражение лица подчиненного.
        Погрузив детвору в повозку и закутав всех в теплые плащи и шкуры, принялись догонять ушедшее вперед войско.
        Из разговора с дедом выяснил, что неприятель прошел здесь трое суток назад. Налетели на село порядка полусотни всадников, стали выгребать все подчистую из амбаров и клетей. Живность резали и туши бросали в подошедшие телеги, кто сопротивлялся или возмущался, тех тут же убивали. Кое-кто, понимая, чем все закончится, прятал детей в погреба, в которых уже побывали захватчики. Дед тоже сидел в подполе с детьми, под конец захватчики порубили всех, забрав с собой только молодых девчат и женщин, а он через некоторое время, после того как они ушли, прошелся по селу и собрал всех, кто уцелел. Вот и набрал девять человек вместе со своими внуками.
        Вечером с интересом наблюдал, как воины нянчатся с малышней, кормят их, укутывают. У многих ведь и свои дети есть, и, пестуя этих, вспоминают своих. Поставили им палатку, набросали еловых веток и шкур, а также разместили небольшую буржуйку и наряд к ней. Я абсолютно не вмешивался, все это воины делали сами и решали, да ведь это и нормально, когда взрослый нормальный мужик заботится о слабом и беззащитном, а тем более о ребенке.
        Через сутки на перекрестке, вернее на ответвлении, ведущем в мои земли, мы распрощались с детворой, я выделил в сопровождение им пять дружинников и Кокетку. А еще через сутки мы приблизились к столице, до нее оставалось три километра. Разведчики доложили, что войско неприятеля расположилось под стенами города, предварительно уничтожив и спалив посад. И неприятельские отряды рыщут по округе, грабя и разоряя селян.
        Мои конные отряды, которые я выслал терроризировать врага, каждую ночь нападали на имперские войска и доставляли им немало проблем, вырубили несколько таких по сути банд. Но это заставило врага сильно увеличить количество воинов в отрядах, но продолжать добывать пропитание и фураж.
        Зато ночью за территорию лагеря не осмеливался никто даже носа высунуть, и это было мне на руку. Осмотрев в монокуляр расположение имперских войск, увидел, что плотного кольца окружения не было. Были приличные разрывы между отрядами, и я решил в ночь послать Сайма и его ученика в столицу к королю. Мы вместе с разведчиком все осмотрели и обдумали, как действовать. Я написал письмо королю и попросил его назначить день и время атаки на врага.
        Описал свое видение ситуации, что не плохо бы все это начать утром, за ночь я подберусь к неприятелю, а с утра нападу на него. И в это время, когда противник кинется на меня, войска короля, выйдя из города, ударили бы врагу в спину. Это даст нам преимущество и вызовет растерянность и панику у неприятеля, в этом случае мы сможем его разбить и гнать в нужном нам направлении.
        Сайм и его ученик облачились в зимние маскхалаты и ушли, а я принялся их ждать и переживать, чтобы они нормально добрались. Выставил двойные дозоры, а своим диверсантам поручил устроить нападение и шум с двух сторон от места проникновения посыльных. Время тянулось медленно, эти сутки ожидания для меня тянулись словно месяц. Наконец следующей ночью я услышал приглушенный шум у своей палатки. Встав с походной кровати, выглянул за полог. У палатки топтались лекарь, два охранника и Сайм с учеником, причем ученику оказывали помощь.
        - Что там такое? - шепотом спросил я охранника.
        - Не твое дело, иди спать, чего шляешься, а то вдруг его светлость разбудим, он и так недавно лег, - не поворачивая головы, ответил мне он. Потом повернулся и застыл столбом.
        - Э-э-э, ва… ва, - пытался он что-то сказать. Я приложил палец к губам.
        - Тихо, тихо, - проговорил я и разглядел, что ученику ставят лубки, наверное, поломал руку, решил я.
        - Сайм, как все прошло? - спросил я разведчика. Он, увидев меня, принялся тянуться, но я поманил его за собой и, повернувшись, пошел в палатку. Зажег свечу, достал из сундука бутыль водки и, налив полстакана, протянул его Сайму. Тот принял его и, выдохнув, опорожнил одним глотком. Вот обормоты, восхитился я, уже пить научились как в моем мире, давно ли после глотка слезы вытирали.
        Сайм поставил стакан и достал из-за пазухи конверт. Сломав печати, я принялся читать.
        Дорогой мой брат, как я рад слышать, что ты жив, здоров и еще смог разбить во много раз превосходящего тебя противника. У нас дела похуже. Войска, возвращающиеся после осады баронов, столкнулись с наступающим противником и были частично уничтожены. Меньше половины смогли вырваться и прибыть в столицу. Видя численное превосходство противника, решили отсидеться за стенами, надеясь на то, что через некоторое время у него начнется нехватка провизии, а вот тогда могут возникнуть разные варианты. Но если ты решил покончить с ним одним ударом, то мы принимаем твой план и через сутки ударим в спину врагу, завязнувшему в битве с тобой.
        Твой брат Данис тан де Брюлот
        Дочитав письмо, я стал расспрашивать Сайма, как добрались туда и обратно и как их встретили.
        - Добрались туда вообще без проблем, - начал рассказывать Сайм, - проблема была убедить дежуривших воинов на стене, что мы пришли от тебя и что нас всего лишь двое.
        Пока позвали сотника и он приказал спустить веревку, прошло не меньше часа. Первым подняли малого с письмом, он и полегче, и большой опасности не представляет, и на вид внушает доверие. Потом тащили Сайма, увидев его, воины сразу ощетинились пиками и посадили разведчиков в караулке под замок. Пока суть да дело, Сайм завалился спать и продрых до самого утра. Ночью никто не решился будить короля, и письмо ему вручили только утром, а вот тогда все и завертелось.
        Прискакали несколько гвардейцев во главе с братом короля и повезли диверсантов прямо во дворец, где Сайма проводили к королю, и тот долго расспрашивал, как ты и где ты, и как мы смогли разбить противника. И во время рассказа ахал и восхищался, приговаривал, словно спорил с кем-то:
        - Вот вам, вот вам, а то… он уже или погиб, или сбежал в свою Кентию, а он еще и нас выручать пришел.
        Сайм закончил:
        - Потом приказал меня накормить, а узнав, что я не один, послал кого-то с приказом относиться к моему ученику со всем почтением и доверием. После чего меня отвели в казарму гвардейцев и разрешили отдыхать. Под вечер мне принесли письмо и доставили к стене, где нас и поднимали. Только стемнело, мы отправились обратно, а Петра умудрился подскользнуться у самой стены и сломал руку. Но молодец, ни звука не проронил, пока ползли и добирались сюда. Когда король спросил, как мы смогли обрушить на неприятеля стены русла, я сказал, что не знаю этого, так как все держится в секрете.
        - Спасибо, Сайм, - я пожал своему шпиону руку, - иди, отдыхай.
        Когда он вышел, я тоже решил поспать, но заснуть так и не смог, крутился, вертелся, обдумывал, как подобраться к неприятелю на расстояние выстрела, чтобы нас не услышали. Потом услышал, как стали вставать кашевары и разводить костры, встал и я. Выйдя из палатки, я послал одного охранника за травяным отваром, другого за водой умыться. Умывшись, сидел и пил мелкими глотками травяной отвар, который заменял тут и чай и кофе и очень неплохо бодрил, а если в него добавить несколько капель эликсира, то и восстанавливал силы.
        Конечно, я придумал, как подобраться к врагу тихо, но придется попотеть. Ну да не впервой, ничего - справимся. Собрал после завтрака всех командиров и озвучил им план действий, распределил обязанности и раздал задания.
        Глава восемнадцатая
        Вечером, только начало темнеть, я дал приказ на выдвижение. Еще днем осмотрел и наметил место развертывания пушек и пешего войска, а вот конники у меня встанут за небольшим холмом и ударят неприятеля во фланг. Маловато их у меня осталось, почти двести конников пришлось оставить патрулировать мои земли и вылавливать разбежавшихся после боя воинов врага. Ну да ничего, четыреста тяжелых и сто легких кавалеристов - это тоже сила не малая.
        Не доходя до противника более километра, я приказал распрячь лошадей и гнать их обратно, а все пехотинцы впряглись в накинутые на пушки ремни и веревки и потащили их к намеченному месту. Все делалось молча, разговоры были строго запрещены. Народ пыхтел, сопел и потел, но тащил - вот эти семьсот-восемьсот метров шли три часа. Расстелили несколько палаток, и на них стали сгружать бочонки с порохом, гранаты для пушек и картечь. Работали все, и конники в том числе, выставили пушки, боеприпасы для них накрыли палатками, чтобы порох не отсырел. Конники отправились обратно к своим коням, а я дал отдохнуть бойцам.
        Подняли всех до рассвета, зимой, как и везде, светает позже, так что народ успел и вздремнуть. Даже я спал, прижавшись к горячему, как печка, Алому. Еще только начало светать, когда я приказал открыть огонь гранатами по лагерю… Первый залп, и они стали рваться среди шалашей и палаток, видно было, как стали выскакивать ничего не понимаящие испуганные люди. Еще один залп, и гранаты стали рваться уже среди мечущихся по лагерю воинов противника.
        Конечно, эффектно, но малоэффективно, потому что лагерь вытянут вдоль стен города, перенацелить пушки - не быстрое дело. Конечно, я постарался установить их так, чтобы захватывать как можно большую площадь, но при разрывах среди расположенных один от другого неблизко отрядов потери у врага были не очень ощутимые, а хотелось, чтобы их было больше. Может, я уже привык, что после нескольких выстрелов горы трупов и враг сдается.
        После первой растерянности противник пришел в себя и, увидев, что стреляем мы почти напрямую, решился на атаку. Разделив конников на две группы, имперцы по большой дуге стали заходить с флангов. Из-за холма выскочили мои всадники и, разгоняя коней, ударили во фланг неприятелю, а с правого мы смогли развернуть несколько пушек и выстрелить картечью, раз и второй пробивая в летящей на нас кавалерии в буквальном смысле просеки.
        Первыми вражеских конников встретили копейщики, и тем не менее они прорвались к нам вплотную, и даже мне пришлось взяться за меч. Конечно, им было неудобно, мы встали между пушками, и бой разбился на множество мелких стычек. Лучники и арбалетчики в упор били врага, пушкари, отступив за наши спины, принялись кидать гранаты в глубину построения врага, это тоже приносило свои плоды.
        Ну, а кентийские мечники те сами по себе машины для убийства, но конники тоже не дети - это были регулярные императорские войска. И они рвались вперед, стараясь переломить ход сражения, уничтожив кучку наглецов, вставших у них на пути. Их командиры понимали, что, скорей всего, сейчас из города готовятся ударить королевские войска, и тогда их ничто не спасет, а если успеют разделаться с нами, то тогда есть шанс.
        «Ну где же ты, Данис, - думал я, поражая очередного врага, - что же ты тянешь?»
        Смотреть по сторонам было некогда, оставалось только махать и махать мечом, стараясь не пропустить удар самому. Из нас с Алым получился прекрасный тандем, он кидался на лошадь или бил ее лапой, зачастую вспарывая когтями ей брюхо. Она или шарахалась, сталкиваясь с другим всадником, или вставала на дыбы. Пока всадник пытался удержаться в седле, я успевал ему нанести удар, а это равносильно смерти. Когда я не успевал, кот сам прыгал на всадника и одним ударом лапой отрывал ту часть тела, куда этот удар приходился.
        Сколько прошло времени, я не знаю… Пот заливал глаза, а стереть его не было ни времени, ни возможности. Передо мной уже была гора поверженных врагов, и я, взобравшись по ним, успел посмотреть по сторонам. Там, где стояли кентийские мечники, везде высились баррикады из трупов врага, да и дружинники мои от них не отставали, все-таки натаскали их кентийцы. Так как эти баррикады не давали конникам приблизиться, те начали отходить, но уже приближалось пешее воинство неприятеля, а ворота города все еще были закрыты.
        - Заряжай картечью! - заорал я что было сил, чтобы перекричать шум схватки.
        Пушкари кинулись к орудиям, и я посмотрел в ту сторону, где дрались мои конники. Там все пришло к завершению, добивали последних всадников неприятеля, но их уже охватывало со всех сторон вооруженное пешее войско.
        - Огонь по готовности! - продолжал надрываться я, и вот первый выстрел в людское море врага. Затем еще и еще, так как они находились почти рядом, удар картечи отрывал головы, руки, кровь брызгами разлеталась во все стороны. Конники пришпорили коней и постарались уйти из-под обстрела, да и осталось наших сравнительно мало, не более пары сотен.
        - Перенести огонь на фланги! - скомандовал я и сам бросился помогать разворачивать пушки. И мы успели. Но как мало нас осталось! И почти все раненые.
        - Огонь! - прохрипел я, голос почему-то сел, и меня шатало от перенапряжения.
        Ударил нестройный залп, потом еще один, нападающие замешкались, потом остановились.
        - Но как же их много, - подумал я, глядя на колышущееся человеческое море. И тут увидел, как наконец ворота столицы открылись и оттуда выехали конники, а потом за ними выбежали копейщики. Конники, развернувшись лавой, устремились в атаку на наступающего на нас неприятеля, и началась рубка бегущих, а копейщики, построившись, двинулись широким фронтом, так сказать, подчищая за конниками. Я присел, потому что ноги меня не держали, и обнял Алого; тот, покрытый кровью с головы до ног, лизнул меня в лицо и замер, похоже, тоже устал бедняга. Так я просидел какое-то время, пока кто-то не тронул меня за плечо.
        - Принц, ты как?
        Я оглянулся и увидел стоящего рядом барона Варта, а невдалеке остатки моих конников.
        - Барон, - проговорил я, поднимаясь, и от избытка чувств обнял его. - Как хорошо, что ты жив, - засмеялся я.
        Тот был немного ошарашен проявлением чувств с моей стороны, но тоже улыбнулся.
        - Еще бы немного, и могло быть все наоборот, - проговорил он.
        - Барон, пусть отдохнут немного кони и люди, а потом пошли кого-нибудь, пусть гонят сюда всех обозников и обоз, а нам с тобой предстоит проехать в столицу и кое-кого поспрашивать о наличии чести и достоинства.
        Я оглядел свое воинство и увидел смертельную усталость на лицах и в движениях своих воинов, но глаза их сияли, наверное, потому, что выстояли и остались живы. Люди садились там же, где и стояли, не выбирая места, видно было, что они смертельно устали.
        Я шел и вглядывался в лица воинов, как все-таки мало нас осталось, из более чем восьмисот человек сейчас было не более трехсот. Но и врага мы покрошили достаточно. Скажу честно, мне все равно, сколько полегло врагов, пусть даже все, но я терял своих людей, с которыми свыкся, сроднился. Пусть некоторые из них были ранее моими противниками, но то, что они сегодня не дрогнули, не отступили, а многие погибли здесь, прикрывая друзей, для меня это очень много значило.
        Увидев, как из-за поворота показался обоз и табун лошадей, я кивнул барону.
        - Ну что, барон Иверт эль Варт, проедем в столицу, очень мне интересно, почему так долго тянули с атакой. Алый, ты со мной?
        Кот посмотрел на меня как-то укоризненно, наверное, подумал, чего я такие глупые вопросы задаю. Из приближающегося табуна лошадей вперед вырвался один конь и галопом помчался в нашу сторону, я даже в монокуляр смотреть не стал, и так ясно… Ветерок.
        Почти приблизившись к нам с Алым, Ветерок сделал свечку и, опустившись на ноги, изогнул шею и красиво рысью подскакал вплотную, тут же замерев. Любит покрасоваться, себя показать и хозяина порадовать.
        - Сотник, подойдет обоз, пусть обозники начинают сносить в одно место всех наших погибших, обязательно переписать, кто и откуда, есть ли родные, кто и где. Очень на тебя надеюсь. Я скоро пришлю людей копать общую могилу, вон на вершине того холма, где наши конники стояли, - обратился я к одному из оставшихся сотников. Сам же вскочил на Ветерка и, махнув барону Варту, чтобы следовал за мной, направился в столицу.
        В воротах я увидел короля с перевязанной головой и рукой, на повязке следы крови, рядом крутился его брат с огромным синяком под глазом, а невдалеке валялось тело графа Итера де Сантора, двоюродного дяди короля, и еще нескольких человек… Кто это, было не разглядеть.
        «Интересно, с кем это они тут сражались», - подумал я, но промолчал. Соскочил с коня и подошел к королю, щелкнув каблуками. Шпоры на сапогах мелодично зазвенели. Король сделал шаг и обнял меня на глазах всей толпы народа, что присутствовала тут, даже не обращая внимания на покрывающую меня кровь. Сам он тоже перемазался об меня.
        - Спасибо, брат, за все спасибо, - и он снова обнял меня.
        - Ваше величество, а что у вас тут произошло? - задал я все-таки вопрос.
        Король прервал меня, подняв руку.
        - С этой минуты граф Алекс тан эль Зорг имеет право всегда и везде обращаться ко мне по имени… Данис.
        - Алекс, Алекс, - это уже Арн теребит меня за рукав, - ты не ранен?
        - Нет, все нормально, устал только очень сильно и обмыться бы надо, сам видишь.
        Король в это время сделал знак, и кто-то из гвардейцев прокричал:
        - Карету его величеству!
        - Алекс, сейчас едем во дворец, там и помоешься, - стал распоряжаться Данис.
        - А куда я тарга дену, или ты хочешь, чтобы полгорода испуг лечили? - засмеялся я. - Давай я сейчас к себе, а приведу себя в порядок - приеду к тебе.
        Король задумался, потом махнул рукой.
        - А ладно, тогда едем к тебе, мне надо с тобой переговорить. Брат, ты с нами?
        - Конечно, с вами, мне же интересно…
        Король с Арном уселись в карету, ее тот же час окружили гвардейцы короля, а я запрыгнул в седло Ветерка и затем с бароном Вартом и десятком кентийцев двинулся впереди. Алый, видя, как от него не то что народ шарахается, а старается оказаться как можно дальше, вдруг взвился в воздух и мягко опустился на крышу кареты и там затаился. Так мы и двигались: впереди я с бароном и кентийцами, следом карета короля в окружении гвардейцев и с огромным котом на крыше.
        Ворота усадьбы были распахнуты, и весь обслуживающий персонал, вместе с воином, посланным вперед, чтобы предупредить о нашем приезде, выстроился у крыльца встречать меня, а когда они увидели, кто пожаловал в гости, то, наверное, на некоторое время потеряли дар речи. Нет, они, конечно, знали, что их хозяин не последний человек, но чтобы к нему так запросто приезжал король, этого они не ожидали.
        Я пригласил короля и его брата в дом, усадив их в кресла в холле, извинился, что мне надо отойти, чтобы переодеться. Заскочил в ванную комнату, сбросил с себя латы, быстро ополоснулся и, накинув камзол, вышел к гостям. Им уже подали вино, настойки и коньяк, а также холодные закуски, сыр, копченое мясо, нарезанное тонкими ломтиками, и чесночную колбасу.
        Я присел рядом с ними и пил мелкими глотками горячий травяной отвар, капнув туда эликсира.
        - Хотите, покажу свой дом? - спросил я.
        Данис помялся, а потом решительно тряхнул головой.
        - Алекс, я должен перед тобой повиниться, - проговорил он, пряча от меня глаза. - Я подделал опросные листы того, кто на тебя покушался. Вернее, это сделали по моему приказанию. Подожди, дай мне договорить, - видя, что я хочу что-то сказать, остановил он меня. - Напал на тебя в моем дворце не человек Эрлика, а один из вассалов моего двоюродного дядюшки, графа де Сантора. Когда я это узнал, пойми, я не собирался его ни спасать, ни защищать, но хотел сам разобраться, почему он пошел на это. И я боялся, что ты можешь заподозрить меня в потворстве или соучастии в этом. Потом я сообразил, что зря это скрыл, но все уже закрутилось, и я все решил отложить на потом, до лучших времен.
        - Не его ли я видел мертвым у ворот? - спросил я, когда Данис на время замолчал.
        - Его, его… Представляешь, маршал заболел, сильно простыл, носился сутки по стенам, когда неприятель подошел, ну и продуло, наверное, а человек он не молодой… Так как все было решено и неоднократно обговорено, отправил я его отлежаться и лечиться, а на его место поставил графа де Сантора. И вот сегодня утром я не смог выйти из спальни, мы с Милицей оказались заблокированы. Как я ни стучал в двери и ни кричал, никто не отвечал и не подходил. Тогда мы с Милицей сорвали шторы, сняли простыни и связали их. Я, разбив окно, осторожно спустил Милицу на землю, а дальше нам просто повезло. Она увидела сержанта гвардейцев, который часто стоял в карауле у нас на этаже, и обрисовала ему ситуацию. Тот, недолго думая, поднял отдыхающую смену и повел ее к моим покоям. На этаже дежурили дружинники графа, у которых был приказ никого до обеда к нам не пускать и на наши крики не отвечать, якобы в целях моей безопасности. Пришлось их разоружить и связать.
        Когда порядок восстановили, я сразу бросился на стены. Как чувствовал, что все идет не так, как надо. По дороге встретил брата, уже украшенного синяком, но это он пусть сам рассказывает. Кинулся я к воротам, через которые должны были выходить войска, а тут дядя мне навстречу и, представляешь, не пускает. Я кричу открывать ворота и атаковать врага, а он меч вытащил и на меня… Ну кто-то из гвардейцев и зарубил его. Зря, конечно, следовало бы его хорошенько допросить. А заодно и нескольких его дружинников порубили, которые кинулись защищать графа. Мы, правда, повязали его сотника да несколько приближенных, потом обязательно допросим.
        - Да, дела у вас тут творятся, все никак не успокоятся, - пробормотал я. - А порезался где? Когда стекло выбивал? - спросил я кивая на его повязку.
        - Да, головой об раму ударился, когда Милицу опускал.
        - А тебя кто разукрасил? - спросил я Арна.
        - Меня карниз разукрасил… Меня тоже закрыли, я и решил, что сорву шторы, свяжу и спущусь. Дернул - не отрываются, дернул сильней - оторвался карниз. Вроде бы я и вверх смотрел, а увернуться не успел.
        Я мысленно представил себе эту картину, захохотал и долго смеялся от всей души, Данис тоже вначале подхихикивал, а потом захохотал, и через некоторое время мы все трое смеялись так, что в холл заглянули охранники. Отсмеявшись, я посмотрел на братьев.
        - Ну за то, что вы от меня скрыли настоящего заказчика покушения, придется вам идти со мной в баню, это будет искуплением и очищением в прямом и переносном смысле. Что у нас с баней?! - прокричал я.
        И через некоторое время заглянул слуга, доложив, что все готово.
        - Ну что же, господа де Брюлоты, добро пожаловать, - указывая на дверь, проговорил я.
        А баня была отличная, хорошо натопленная, в парной стояли всевозможные растительные масла, которые я добавлял в воду, прежде чем брызнуть ею на раскаленные камни. Я стал не спеша повышать содержание пара, чтобы мои гости не сбежали раньше времени. Когда жар и пар достигли определенной концентрации, я уложил на лавку вначале короля и хорошенько обработал его веником, а потом и Арна. Уже снова сидя в холле, умытый и чистый, - при этом я настоял, чтобы волосы они вымыли шампунем, - король проговорил, посмеиваясь:
        - Я вначале думал, что это новый вид пытки, а когда ты стал еще пучком веток надо мной махать, тут подумал, что все, конец мне пришел, а сейчас такая легкость в теле, кажется, взмахни руками, и полетишь.
        - Если эту процедуру делать постоянно, один-два раза в седмицу, то это улучшает самочувствие, очень хорошо влияет на мужские силы в отношении женщин, - со значением посмотрел я на короля, - а молодоженам это даже надо, особенно если они вместе принимают баню.
        - Хм-м… Алекс, я надеюсь, ты поделишься секретом постройки… э-э-э…
        - Бани, - подсказал я.
        - Да-да, бани.
        - Конечно, непременно поделюсь, Данис.
        Мы выпили по рюмке водки, перекусили и обсудили дальнейшие действия. Король собрался чистить территорию королевства от разбитого и разбежавшегося врага и попутно готовить ответный визит в империю. Я же должен был вернуться в маркизат, привести в порядок все свои дела, пополнить ряды войска и количество огненного припаса. И в назначенное время выступить вместе с войсками короля.
        Распрощавшись с царственными братьями, я зашел к своим воинам, которые расположились в домике охраны, и поинтересовался, не надо ли им чего. Но они уже посетили баню для прислуги и охраны, плотно поели и устроились отдыхать. Барон после бани отправился обратно к войску. После сбора трофеев воинов должны были разместить в гостинице при торговом комплексе и в снятых на некоторое время домах. Надо дать людям несколько дней отдыха, распорядиться, чтобы полечили раненых, а тяжелым назначили лечение и уход.
        Вечером зашел в библиотеку, где расположился Алый, помог ему привести себя в порядок, смыв и протерев от крови места, куда он не доставал языком. И отправился спать.
        Глава девятнадцатая
        На следующий день я съездил к месту будущего захоронения моих воинов, посмотрел, как идут дела.
        Как я уже отмечал, морозы здесь небольшие, поэтому, сняв сантиметров двадцать промерзшего грунта, копать землекопам стало легче. Я еще вчера распорядился объявить в городе об оплате за рытье братской могилы, и говорят, набежало много желающих, даже пришлось часть отправлять обратно. Правда, бургомистр столицы тоже не стал отставать от меня и пообещал плату за захоронение неприятеля, так что кого не приняли мы, перешли к городским землекопам.
        Мы с погибших снимали только доспехи, самих же погибших заворачивали в плотный небеленый холст и укладывали рядами. Соседи снимали с врагов все до исподнего и просто голых сбрасывали в яму. Народ в это время был не сильно разборчив, не перебирал; отстирают - или сами носить будут, или продадут.
        Почти пятьсот человек моих воинов осталось на этом поле, и если бы короля задержали еще на какое-то время, может быть, и я лежал бы рядом с ними. Приняв у барона листы с именами погибших, я отбыл обратно в город.
        Заехал в торговый комплекс, посмотрел на почти пустой зал, война вносит свои коррективы, товар разобрали, а подвезти нет пока возможности. Затем посетил театр, поговорил с Тодором и музыкантами, есть у меня еще одна задумка. В общем, попросил их всех своих знакомых музыкантов направлять ко мне в усадьбу, особенно тех, кто играет на духовых инструментах и барабанах.
        После чего, прихватив молодое дарование из недавнего приобретения, я отобедал с ним в моем ресторане и за обедом выложил ему все, что от него требуется. В ресторан я повел его специально, пусть и зарабатывали музыканты в театре достаточно, но, как я узнал, ресторан не посещали, потому что дорого для них. Я видел, с каким он интересом и любопытством все разглядывал, с каким удовольствием и восхищением пробовал поданные блюда. Паренек этот был не просто хорошим музыкантом, он был одаренным композитором. И ведь нигде не учился, самоучка, но как он хорошо делал аранжировки!
        Пообедав, я продолжил его посвящать в свою задумку. А хочу я создать военный оркестр, вот ему из моих трам-пам-пам и надо написать мелодию, сделать ее аранжировку и разучить ее с музыкантами. После обеда я повез его к себе домой, и там мы с ним, закрывшись в кабинете, пытались подобрать мелодию «Прощания славянки» на скрипке. Промучились до самого вечера, но у нас получилось. Он все это записал на ноты и сказал, что попытается разложить на партии для инструментов.
        Через два дня возле усадьбы снова собралось человек сорок музыкантов. Я сразу завернул обратно гитаристов, остальных решил посмотреть, правда вызвал своего композитора Лотара. И вначале вдвоем, а потом уже он сам отбирал музыкантов, правда я ему сразу поставил условия, что все отобранные должны быть здоровы и не очень стары. Мало ли, может, им тоже придется совершать марши вместе с войсками.

* * *
        Донет тан эль Зорг читал письмо от своего младшего сына и мрачнел все больше и больше. Дочитав, положил его на стол и встал. Этот уже не молодой, но большой и сильный человек очень искренне переживал за своего младшенького.
        Он любил своих детей, они все такие разные и такие интересные. Если старший был всегда очень рассудительным и немного даже флегматичным, то младший был непоседливый, веселый и шкодливый. И постоянно влезал в какие-то истории. Донет старался меньше с ним общаться, и не потому, что он был ему безразличен, а потому, что боялся сильно к нему привязаться и впоследствии не перенести его уход из дому и из герцогства.
        А когда сын ушел, он несколько дней не мог нормально выполнять свои обязанности и, сказавшись больным, уединился в своих покоях. Хорошо, что Илета все поняла и поддержала его, хоть и плакала втихаря. А когда Ильнар и Тальриона устроили скандал и со слезами на глазах высказывали ему все, что думают по поводу изгнания из дому Алекса, ему было даже приятно, и он гордился своими детьми, что они так стоят друг за друга.
        Потом в течение полутора лет от Алекса не было ни слуху ни духу, и вдруг приезжает от него такой важный мальчишка, да еще с такими прекрасными вещами. И подтверждает, что все это придумал и изготавливает его сын, а тот просит в письме прислать для обучения мастеров и подмастерьев и перечисляет каких. Герцог вообще не знал, что и думать… Как, как он смог, откуда у него такие знания? Герцог в течение трех дней допытывал посланника сына, все пытался поймать на нестыковках, но так ничего и не получилось.
        Узнав, что этот Ларт обыкновенный мещанин, сын простого златокузнеца, он присвоил ему титул баронета. При этом он распространялся на всю его семью и мог передаваться по наследству. Да и парень ему понравился, честный и прямой, такие не предают. Оценив и рассмотрев подарки, герцог сам решил съездить и все рассмотреть. О, что тут началось! Ехать хотели все… Начались интриги, просьбы, уговоры и слезы, чего только не было.
        И ведь приехали в самый нужный момент, правда герцог понял, что Алекс и сам бы справился с напавшими на него, но тем не менее встреча и помощь сыну грела ему душу. А потом несколько дней сплошной сказки, ну где он этому научился, и ведь сын - никакой подмены. Когда в баню ходили, он специально глянул - все отметинки и родинки на месте. Ну, а что о таргах сказать, и главное, ходят за ним следом и слушаются. Когда по приезде домой рассказал, ему вначале никто не поверил. Потом молва пошла от гвардейцев, что с ним были, тогда все стали расспрашивать о том, как тарги Алексу руки лизали.
        А теперь в Кентии и механизм для распиловки бревен есть, и свечи кентийцы делают, и стекло начали лить, правда такого, как у Алекса, еще не получается, но ничего - со временем отработают, как он говорит, «технологию». Даже зеркала делать начали, правда стекло имеет кое-где пузырьки, поэтому и зеркала небольшие получаются.
        Месяц назад вынесли на совет указ о разрешении посещать младшим сыновьям правителей родных и близких, но не более двух месяцев в год. Указ приняли, все прекрасно понимают, что делает мой сын для Кентии.
        Мы уже не только себя снабжаем пиленым лесом, но и в Барнем поставляем, и в ближайшие города империи. Дело потихоньку идет. За многим к нам едут и деньги везут.
        Донет тан эль Зорг оглянулся на стол и снова нахмурился. В письме сын сообщал о своем ранении и нападении узурпатора Эльрика на королевство и его маркизат, а также о том, что Ильми де Перьен родила ему сына, но сама погибла, о сватовстве и обручении с Алексией. Много чего говорилось в письме, но Донет прекрасно понимал, что главное в этом послании - то, что сыну нужна помощь.
        Он подошел к столу и позвонил в колокольчик, тотчас же в дверь кабинета заглянул секретарь.
        - Срочно вызови ко мне коннетабля, канцлера, командиров кирасиров и мечников.
        Когда секретарь исчез, герцог вдруг хмыкнул, а потом хохотнул. Ну, Алекс, ну, молодец: и сына уже заимел, и с будущей императрицей помолвлен. Надо матери сообщить, что она уже бабушка, и он снова рассмеялся.
        Собрались все через час. Герцог обрисовал им положение дел и поинтересовался, что они по этому поводу думают. Первым попросил слово коннетабль.
        - Мы готовы, собирались, правда, чуть позже Алексию на трон сажать, но может, так даже лучше. Пятнадцать тысяч хоть завтра выступят, все припасы готовы, обоз готов, приказ - и мы в пути. Если же нужно войск больше, то придется задержаться и провести мобилизацию.
        - Все так и есть, Донет, - поддержал коннетабля канцлер, он был другом герцога чуть ли не с пеленок и имел право везде называть его по имени.
        - Хорошо. Что вы скажете? - обратился он к командирам полков.
        - Мы готовы, ваше величество, вот бы еще мечей, что у вашего сына делают, - начали канючить оба.
        Герцог глянул на канцлера, тот помялся.
        - Ну, есть еще сотня и сотня наконечников для пик, завтра выдам, только сразу говорю - вручить торжественно, лучшим.
        - Ладно тебе, Нивель, - махнул рукой Донет, - люди на войну идут, если вдруг погибнут, мечи передать по наследству, - сказал он и посмотрел на командиров полков. - Всё, идите, готовьтесь, через день выступаем. И идем сначала в Торвал, если жив Алекс, то хорошо, с нами пойдет, если нет… - Герцог на мгновение замолчал и, поиграв желваками, грозно произнес: - Я империю уничтожу!
        - Донет, а ты что, тоже идешь? - удивленно взглянул на него канцлер.
        - Иду, иду, Нивель, - проговорил герцог, заговорщицки понижая голос и наклоняясь над столом. - Представляешь, у Алекса сын родился, а еще он обручился с Алексией тан де Кобург.
        - Это как же он все смог? - непонимающе уставились на Донета канцлер и коннетабль.
        - А вот так! - и герцог поведал им о маркизе, маркизате и сыне, ну а про Алексию они уже знали.
        - Ну и Алекс, - уже уходя, проговорил канцлер, - за эти два года что только я о нем не слышал… Ну, парень…
        - Да, Нивель, да и ты, эль Камис, тоже, завтра баня, мне перед походом попариться надо, да и эль Камису тоже, а ты, Нивель, с нами за компанию.
        - Ха, баня - это хорошо, я, кстати, тоже решил такую же построить, ты прикажи своим мастерам, пусть расскажут и покажут моим, как надо.
        - Вот видишь, говорил же, что сам потом захочешь, так нет же - «не хочу живьем свариться, не хочу живьем свариться». Ладно, сейчас дам команду, завтра пусть твои ждут.
        На этом они распрощались, и Донет тан эль Зорг пошел сообщить жене о смене ею статуса, посмеиваясь по дороге.

* * *
        Через неделю я выезжал к себе в маркизат. Свой обоз, легкораненых и основную часть войска отправил еще два дня назад, вместе с музыкантами. Уселись мы с Алым в карету и, предаваясь легкой дреме и плавно покачиваясь на неровностях дороги, двигались в сторону замка. Правда Алый сбежал через полдня и трусил рядом с каретой и Ветерком.
        В замок мы прибыли и на третий день после обеда, могли бы и раньше, но я задержался возле рабочих, строящих дорогу. Походил, посмотрел, померил толщину подстилающего слоя. На строительстве работали и захваченные пленники после бойни на старом русле реки. Интересно, где и как их разместили? Я расспросил об этом главного надзирающего за работами.
        - Да ничего особенного, ваша светлость, в замке выделили палатки, продукты и несколько котлов, а город - полсотни стражников, да Гюнтер дал два десятка. Так что мы так и движемся вместе с дорогой, а там дальше, где-то через километр, увидите, - повесили человек двадцать, выяснилось, что это те, кто убивал и жег селян, при сборе продуктов и просто ради развлечений. Ну и в назидание другим, чтобы сразу поняли, шутить с ними никто не будет.
        И он мне поклонился в очередной раз.
        - Да, серьезно у вас здесь, молодцы, - пробормотал я, отпуская надзирающего за работами.
        Под стенами замка уже стояла часть палаток, а часть еще только устанавливали, но периметр уже охраняли часовые. В замке, как всегда, встречать меня высыпало все население, народ кричал здравицы, и что там говорить, было приятно. Конечно, не все кричали искренне, но тут уж ничего не поделаешь, всем не угодишь, и кого-то приходится наказывать, а кого-то премировать.
        Алексия кинулась мне на шею, едва я покинул карету. Никого и ничего не стесняясь, она принялась меня целовать.
        - Ну успокойся, успокойся, все ведь хорошо, - начал я ее успокаивать когда увидел, что она плачет.
        - Ты знаешь, Виктор так хорошо ползает и уже сам встает в кроватке, - вытирая слезы, проговорила она. - И очень шустрый, няньки за ним прямо не успевают, - дополнила, уже улыбаясь сквозь слезы. Вот женщины, как же они не последовательны… тут же плачет, целует, смеется и еще успевает рассказать самое главное, по ее мнению. Алексия же - это непоследовательность в квадрате.
        Приобняв ее за плечи, я стал подниматься на крыльцо замка и уже у самой двери, которую распахнул Стен, повернулся к собравшимся.
        - Спасибо за встречу, празднование победы мы устроим через несколько дней, а сейчас продолжайте заниматься своими делами.
        В баню я не пошел, принял душ, переоделся и отправился навестить сына, он, правда, спал, и я не стал его будить, постоял у кроватки, полюбовался и пошел в кабинет. Предстояло принимать доклады и давать распоряжения, дел, как всегда, было много, и все надо было успеть.
        У дверей уже столпились все мои доверенные лица, или управленческие кадры, как хотите, так и называйте. Первым докладывал барон Варт: как дошли, сколько в строю и сколько на излечении, тяжелораненых оставили в городе. Всего в строю на данный момент оказалось двести семьдесят человек, из них раненых на долечивании двадцать пять, плюс тяжелых двенадцать.
        - Хорошо. Барон, что вам в первую очередь необходимо?
        - Да в принципе ничего, лишние палатки и печки сдали Ульху, булатные мечи и копья с такими же наконечниками - тоже. Телеги по списку, некоторые надо ремонтировать. Пушкари у нас идут отдельно, пусть докладывают сами.
        Тут встал Витор, начальник моей артиллерии, я его и не заметил, ну для него, конечно, это внове, вот и старается не высовываться.
        - Ваша светлость, пушки все в порядке, износа стволов нет, пороха осталось тридцать бочонков, картечи чугунной сто килограммов. Надо чинить почти все лафеты, кое-где менять оси и колеса, и осталось только шестьдесят четыре пушкаря.
        - Значит, тебе, Витор, отобрать среди копейщиков желающих послужить у тебя, с лафетов, которым требуется ремонт, снять пушки и отогнать к Литону. Кстати, почему нет его и кого-то из этой парочки Мирто или Шорто? Ульх, запомни, теперь на всех совещаниях присутствовать всем начальникам производств, вплоть до белошвеек.
        Ульх быстро выскочил за дверь и почти сразу же вернулся, наверное, Сарта послал.
        - Ларт, подойди ближе, - доставая бумаги, проговорил я. - Вот смотри, это знак, вернее это будет называться орден. В самое ближайшее время необходимо такие отлить из латуни и серебра. Да, из серебра, не смотри на меня так, всего тысячу сто пятьдесят штук и двести штук вот таких вот мечей, их льешь из золота.
        - Как, ваша светлость, из золота? - удивленно переспросил Ларт.
        - Да сколько там того золота, ты размеры посмотри, - отмахнулся я от него. - И вот еще что, нужен вот такого примерно размера гранитный камень, одна сторона полированная, да вот тут все расписано. Это, конечно, не к спеху, но каменотесам закажи, пусть подготовят.
        В дверь постучали, и заглянул Стен.
        - Ваша светлость, все пришли.
        - Пусть заходят.
        Все зашли и встали у дверей - стульев не хватило, поэтому они стояли.
        - Вот, кстати, Литон, первое задание для тебя, сделать одинаковые стулья в кабинет в количестве, вдвое большем, чем есть сейчас, а то так и будете стоять на совещаниях.
        Проканителились еще час, но зато всем все рассказал, объяснил, кому надо постучал по голове, в переносном смысле, конечно.
        Герцог Кантор прислал сотню своих гвардейцев, их и поставили в патрули и в охрану дорожных рабочих. Что интересно, детей, что мы привезли с собой, разобрали по семьям, даже деда с внуками забрали в одну семью. Озадачили главную швею, и та со своими белошвейками неделю шили малышне обновки. Новые родители честь по чести рассчитались за одежду и обувь деньгами.
        Глава двадцатая
        А потом для меня начался кошмар. Лотар просил меня присутствовать на репетиции оркестра и постоянно спрашивал, так ли звучит, а звучало все совершенно не так. А я кроме трам-парам-парам и добавить ничего не мог, но уж очень хотелось, чтобы этот марш звучал. Бились целую седмицу, и если какой-то фрагмент получался, тут же записывали его по партиям нотной грамотой. Вот так по фрагментам полностью и восстановили мой любимый марш «Прощание славянки», а потом как-то в один момент все получилось, и началась шлифовка произведения, но за время, пока подбирали, я чуть с ума не сошел от какофонии.
        Награждение проводили на поле, построили скамьи как на стадионе, пригласили родителей погибших да и оставшихся в живых, кто жил не далеко. Я выделил дилижанс, и тех, кто жил в одном-двух днях пути, привезли всех. Много было из соседнего баронства, те, которые пришли с бароном Гораном де Винером. Я с небольшой трибуны произнес речь, рассказал, как мы бились под стенами столицы и в землях барона Леста, а потом перешли к награждению.
        Все было отрепетировано заранее, я называл фамилию, названный под бой барабана выходил и получал орден и премию в десять монет серебром. Если же названный был убит, то барон Варт отвечал, повторяя имя бойца, что он погиб смертью храбрых. Я просил родных получить орден и денежную премию. Те, кто выходил, все получали у Ларта, а Гюнтер произносил слова благодарности за сына-героя. Если кого-то не было, орден откладывали в сторону, этим отвезут.
        Награждение было долгим, все-таки более тысячи воинов, и вот последний человек отошел от стола - и тут грянул марш. Даже не знаю, как так произошло, что все сидящие вскочили, а те, кто стоял, замерли, у многих по щекам катились слезы, все-таки музыка великая вещь, а тем более такая музыка.
        После этого я приказал выкатить несколько бочонков с вином, вынести столы с закуской. Сам пригубил вина и ушел. Завтра отправлю в Кентию несколько человек, которые повезут ордена и деньги кентийцам. Я решил выплатить по два золотых каждому погибшему; благодарственные письма родителям я уже заготовил. И каждый погибший получал орден с золотыми мечами, ничего, я не разорюсь от этого, если бы не кентийцы, все бы там на поле и остались.

* * *
        Утро, как всегда, началось с рассветом, зима, на улице пасмурно, дует сильный и холодный ветер. Поэтому на разминку не пошел, сделал несколько упражнений, чтобы разогреть мышцы, принял душ и пошел завтракать. После завтрака отправлю кентийцев с орденами и деньгами и дополнительно передам отцу монокуляры, как-то так вышло, что никак не отправлю их ему. Уже несколько раз собирался, и то забыли положить, то, когда отправлял последнее письмо, не стал рисковать, теперь точно отправлю. Для каждого изготовили нарядный футляр, чтобы ненароком не побились, и упаковал это все в ранец из толстой кожи. Вдруг в кабинет, даже не постучав, вломился Гюнтер.
        - Ваша светлость, приближается войско вашего отца, они только выехали из-за поворота, но я в приближатель рассмотрел штандарт.
        Я был ошарашен и даже немного выбит из колеи.
        - Так, Гюнтер, быстро наводить порядок, оркестр срочно на улицу к крыльцу, кухне готовить пир, на стол хрусталь, новые приборы, в комнаты для гостей новые лампы. И это, Алексии… сообщи, ей еще собраться надо.
        Гюнтер убежал, а я выскочил из кабинета и помчался по ступенькам вниз к выходу.
        - Ларт! - закричал я, увидев его, - выставить караул для встречи, - потом опомнился. - Найди барона Варта и скажи ему, что прибывает его сюзерен, пусть выставит караул для встречи… Всё, беги, нет, стой, подожди! Отправь кого-нибудь в город за нашими музыкантами, ресторан постоит вечер без музыки. Вот теперь вроде всё, беги.
        Сам кинулся на стены, достал бинокль и вгляделся вдаль. Ну точно, отцов штандарт, да вон и он сам. Постойте, а это кто рядом с ним, неужели канцлер? Точно, Нивель эль Комис, затворник, который, насколько я знаю, никогда не выезжал за территорию Кентии. И кто-то в карете, а иначе зачем ее брали, они что, переселение Кентии задумали в один отдельный маркизат? А войска-то сколько, идут и идут, да все в хорошем доспехе.
        «Ладно. Как их встретить? В воротах замка или выехать навстречу? Нет, лучше выехать навстречу».
        - Гюнтер, Ларт, Ветерка мне и сами на коней, едем встречать.
        Наконец я немного успокоился, осмотрел своих спутников и приказал открывать ворота. Выехали из ворот красивой рысью и, не мешкая, направились в сторону прибывающих гостей, или родственников, или всех сразу. Армия стала располагаться у леса, где в прошлый раз я встречал отца, а карета и еще десяток всадников направились к нам. Мы встретились на полдороге, я соскочил с Ветерка и преклонил колено перед отцом. Он грузно спрыгнул и, подойдя, поднял меня и обнял.
        - Жив, сын, слава всем духам предков, жив… Как же я рад, честно скажу, ехал и боялся, что ты мог погибнуть. Ладно, сын, давай проедем к тебе, если приглашаешь, стоять здесь не очень приятно.
        И правда колючий ветер бросал в лицо снег и, забираясь под одежду, выдувал тепло. Я придержал отцу коня, пока он взбирался в седло, а потом запрыгнул на Ветерка, и мы порысили в замок.
        На въезде де Варт выстроил всех оставшихся воинов. Мы проехали сквозь две замершие шеренги, и отец внимательно вглядывался в их лица, а когда мы въехали в замок, оркестр грянул марш, единственный, который он разучил с таким трудом.
        «Надо бы еще что-то такое подбросить», - подумал я, но меня пугал процесс подбора мелодии. Все замерли, слушая эту прекрасную проникновенную мелодию, а когда она закончилась, встречающие стали орать приветствия, еще громче, чем играл оркестр. Отец и канцлер, спрыгнули с коней, по очереди обняли меня.
        - Алекс, как же ты вырос, тебя не узнать, - сказал канцлер.
        Вдруг дверь кареты открылась, и из кареты вынырнула Тальриона и с разбегу бросилась мне на шею.
        - Алекс, как же я по тебе соскучилась? - закричала она, тем временем пытаясь меня задушить в своих объятьях, а потом из кареты выплыла моя мать.
        - Тальриона, смотри, задушишь брата, отпусти его и дай мне его обнять, - проговорила она, величественно подходя ко мне.
        Тальриона разжала руки, и я осторожно опустил ее на землю.
        - Здравствуй, мама, - только и смог проговорить, в горле застыл ком, который не давал не то что говорить, но и дышать. Я опустился перед ней на одно колено, взял ее руки в свои и поцеловал.
        - Встань, сынок, - услышал я дрожащий голос, и, когда встал, она обхватила меня руками и прижалась. - Как же я соскучилась по тебе, сынок.
        И тут оркестр снова грянул марш.
        - Мама, прошу тебя в дом, а то ты тут замерзнешь, - и уже громко, чтобы все слышали, произнес: - Прошу всех в дом.
        А на крыльце с вишневым ликером в хрустальных бокалах встречала всех Алексия. Тальрионе налили яблочного сока, которого в этом году заготовили достаточно. Когда все выпили и пожелали дому и его хозяевам всех благ, прошли в помещение и, наконец, оказались в тихом и теплом месте. Слуги тут же развели всех по предназначенным для них комнатам, а я пошел проверять, что приготовили повара.
        Так, мясо по-купечески, фаршированные гуси, мясной салат, всевозможные соусы-кетчупы, какие-то отбивные, котлеты, и на десерт будет торт. Повар уже начал его готовить.
        Побежал наверх, проверить сына, как он там, а тот встал в кроватке и осторожно передвигался, держась за перильца. Нянька как квочка находилась рядом и страховала, чтобы не свалился и не ударился. Увидев меня, малыш что-то залопотал и радостно засмеялся. Нянька обернулась и засмущалась.
        - Вот, ваша светлость, все время так, только отвернешься, он встает и пытается ходить.
        - Это же хорошо, ничего, пару шишек набьет и будет бегать. Смотри, тут ко мне в гости приехала моя мать… Придет проведать внука, вдруг ей что-то не понравится, как ты за ним смотришь, не спорь, кивай и со всем соглашайся. Она нас троих родила и воспитала и считает себя в вопросе воспитания самой знающей. Поняла?
        - Да, ваша светлость.
        По дороге к себе постучал в дверь Алексии. Когда разрешили войти, открыл дверь, и первой, кого увидел, была Тальриона.
        - А ты почему здесь? - удивился я.
        - Вот, знакомлюсь с твоей будущей женой, ведь мы с ней уже скоро станем родственницами, - став в позу и задрав нос, проговорила кроха. Алексия на это залилась заразительным смехом.
        - Ну что же, знакомьтесь, - проговорил я, - а мне надо переодеться.
        - Алекс, а когда мне можно будет к тебе зайти? - спросила сестренка.
        - Ты пока побудь здесь, а я приведу себя в порядок и зайду за тобой.
        - Алекс, я буду ждать, - услышал я, закрывая дверь. Быстро приняв душ и поменяв одежду, я послал Стена, чтобы нашел Ларта. Когда тот пришел, озаботил его, чтобы мне принесли духи, флакон шампуня и большую коробку для макияжа, а так же монокуляры и калейдоскоп. В очередной раз поработаю Дедом Морозом. Взяв шампунь и набор для макияжа, отправился в покои матери. На стук открыла ее служанка, которую она привезла с собой.
        - Кто там, Камила? - раздалось из-за двери.
        - Ваш сын, ваше величество.
        - Пусть войдет, - услышал я, и двери передо мной распахнулись.
        - Алекс, скажи, как тут можно умыться?
        - Мама, почему ты не вызвала местных служанок или не спросила ту, которая вас сюда привела?
        Та пожала плечами.
        - Как ты знаешь, у нас всегда спрашивают гостей, не хотят ли они с дороги помыться, и приносят бочку с горячей водой.
        Я улыбнулся.
        - Мама, у меня все немного по-другому, пойдем, покажу, - я открыл неприметную дверь, и мы вошли в ванную комнату. Таких в замке я сделал всего две, одну заняла Алексия, вторую - мать. В комнате было темно, поэтому я выглянул за дверь и позвал Стена, распорядившись зажечь лампы. Тот пару раз чиркнул кресалом, зажег одну лампу, от нее другую, и стало светло и все видно.
        - Вот, мама, ванная, вот краны с водой - горячей и холодной, набираешь той температуры, какой тебе надо, и моешься. Так, мыло есть, вот умывальник, утром просто умылась или помыла руки. Вот тоже нужная вещь, садишься… Когда все сделала, дергаешь вот за эту веревочку, и все.
        При этих словах мать покраснела, а я сделал вид, что не заметил.
        - Вот это, - подал я матери хрустальный флакон с шампунем, - для мытья волос, они становятся блестящими и шелковистыми, попробуй.
        - Да, чтобы выпустить воду из ванной, дернешь за это кольцо, - это я говорил уже служанке.
        - Еще, мама, я там принес новый набор для макияжа, сейчас пришлю девушку, она расскажет, что для чего. Просто тут много нового. Как только будешь готова, будет пир в честь вашего приезда.
        Я вышел, прикрыв двери, и не слышал, как служанка сказала:
        - Ваше величество, какой у вас умный и красивый сын.
        - Алекс, - улыбнулась герцогиня, - он с детства был такой придумщик и проказник, и таким же и остался.
        И она попросила служанку набрать воды, чтобы смыть дорожную грязь.
        - Стен, позови мне Ульха, я буду в кабинете.
        Когда вошел Ульх, я поинтересовался, где это он прячется от меня.
        - Ваша светлость, утром с рассветом прибыл караван с рудника, вот я все перемерил, сосчитал и сравнил с бумагами, все сошлось. А так как был глубоко в подземелье, то ничего не слышал и не знал.
        - Хорошо, слушай меня. Должны приехать музыканты из города. Стол накрываем в большой столовой, их туда поместить, покормить, и пусть ждут, сам понимаешь, какие гости.
        Ульх ушел. Теперь можно и к Тальрионе. По дороге встретил Ларта.
        - Ларт, чтобы ты и твоя семья были, никаких возражений, - видя, что Ларт пытается что-то возразить, сказал я. - Семья у меня, Ларт, очень простая, с отцом ты уже знаком, а вообще мы, кентийцы, народ не кичливый, ни своим происхождением, ни чем другим.
        Подходя к двери Алексии, я услышал заливистый смех и, когда после стука вошел, увидел, что она и Тальриона ползают по расстеленным шкурам с моим сыном и вместе с ним хохочут неизвестно по какому поводу. Когда я подхватил его на руки, Тальриона предупредила меня:
        - Смотри осторожно, он кусается…
        - Что ты уже испытала на себе? - засмеялся я.
        - Ага, вот смотри, - и протянула мне руку, где на пальце были две еле заметные красные точки. Я немного поподбрасывал мальчишку вверх, отчего он радостно верещал, и опустил его на шкуры. Достав из кармана калейдоскоп, я протянул его сестре.
        - Ну раз ты мужественно перенесла нападение на тебя самого младшего из клана Зорг, вот тебе награда.
        - Ух ты, а что это?
        - Посмотри вот сюда. Что ты там видишь?
        - Красивый, красивый узор.
        - А теперь поверни, вот так.
        - Он изменился, стал еще красивей.
        - Ну вот, как найдешь два одинаковых, скажешь, - засмеялся я.
        Наконец гости отдохнули и все собрались в большой столовой, также были приглашены все мои сотники и доверенные лица. Собралось человек тридцать. Во главе стола сидел я, справа - отец, слева - мать, после отца - его канцлер, а после матери - Алексия, дальше по статусу и заслугам.
        - Мама, - сказал я, - это тебе, - и протянул ей флакон духов. Умело подкрашенная нашими мастерицами, герцогиня выглядела потрясающе.
        - А что это, Алекс? - тихонько спросила она.
        Я открыл флакон, и все сидящие рядом ощутили дивный запах полевых цветов и свежести весны.
        - Ой, какая прелесть! - и мать принялась разглядывать хрустальный флакон и периодически подносить к лицу, вдыхая аромат духов.
        - Это тебе, отец, - и я протянул ему один монокуляр в подарочном исполнении. Он покрутил его в руках, не зная, что с ним делать. Я показал, как в него смотреть, и он ахнул, когда сидящие на дальнем конце стола, на которых он посмотрел через прибор, вдруг оказались рядом. Оторвался от прибора, глянул невооруженным глазом, и снова припал к монокуляру.
        Почти точно такой же я протянул и канцлеру.
        - Дядя Невиль, примите от меня это в подарок, - протягивая ему монокуляр, произнес я. Тот уже видел, что с ним надо делать, принялся тоже рассматривать окружающих через него. Чтобы отвлечь моих близких от подарков, я постучал ножом по хрустальному бокалу. Мелодичный звон разнесся по залу.
        - Прошу всех поднять бокалы во здравие моих дорогих гостей - отца… - я поклонился в сторону отца, - и мамы, - точно такой же поклон матери. И выпив содержимое бокала, я как радушный хозяин продолжил:
        - Прошу всех попробовать закуски, все они приготовлены по старинным рецептам.
        На какое-то время в зале установилась тишина, нарушаемая только звуком работающих челюстей. Потом встал отец.
        - Хочу поднять бокал за моего младшего сына. Ему досталась нелегкая доля начинать свою взрослую жизнь, но он с честью преодолел все трудности. Я люблю тебя, сын, и горжусь тобой!
        А дальше понеслись тосты, славословия и прочее. Когда гости утолили первый голод, я махнул салфеткой, и в действие вступили певцы и музыканты. Немудреный репертуар производил просто магическое воздействие на всех присутствующих. Слушая исполняемую музыку и песни, все замирали.
        Сидели долго, вспоминали прошлое и разговаривали о будущем, потом Алексия увела мою мать знакомиться с внуком, а мы с отцом и канцлером переместились в мой кабинет, чтобы обсудить предстоящее вторжение в империю.
        Но до обсуждения вторжения дело так и не дошло, сначала они принялись разглядывать образцы изделий, изготавливаемых в моем замке. Я рассказывал, из чего сделано это и для чего. Затем они стали задавать вопросы о прошедших схватках при взятии замка герцога Жирондо, о похищении хана Юнуса и долго хохотали, узнав подробности. Разговор плавно сместился к боям с напавшими имперскими наймитами, и они вникали во все, даже мелкие, подробности. И в конце концов отец поинтересовался, что это за знаки на груди барона де Варта и других сотников. Я подробно объяснил, что это и зачем, почему решил так отмечать отличившихся, показал образцы и удостоверения к наградам.
        - Вот, отец, сегодня хотел отправлять посыльных в Кентию с наградами и денежной компенсацией родителям и близким погибших, но в связи с вашим приездом отложил пока.
        - Вот и хорошо, поедут с Нивелем и герцогиней, когда те будут возвращаться обратно, и очень даже хорошо будет. Нивель торжественно вручит награды на площади в столице. Это надолго запомнят в Кентии, и ты не думай, всем будет сообщено, что это награды и деньги твои, вручаются за подвиги их сыновей в боях. И вот еще, совет старейшин герцогства… - он не успел договорить, его прервал канцлер.
        - Не герцогства, а королевства, сколько мы будем с тобой спорить на эту тему, еще твоему деду вручили регалии короля, а вы, Зорги, все герцогство да герцогство… - и он расстроенно махнул рукой.
        Отец посмотрел на канцлера, но ничего не ответил и продолжил свою мысль:
        - Так вот, совет принял решение о том, что отныне ты можешь посещать Кентию и находится в ней, правда не более двух месяцев в год. Я, честно сказать, такого не ожидал, уж очень у нас упертые в совете аристократы, хранители традиций и правил, и поэтому впал на некоторое время в ступор, не зная, что сказать.
        Наверное, выражение моего лица говорило само за себя, так что отец и канцлер вначале стали хихикать, поглядывая на меня, а потом и громогласно хохотать.
        - Ладно, сын, - проговорил отец, вытирая слезы, - а теперь покажи мне моего внука, пока женщины не затискали его.
        И мы отправились в покои сына. Уже на подходе услышали шум и смех, доносившийся из комнаты, и, войдя, я увидел смеющуюся мать с моим сыном на руках. Ее лицо раскраснелось, глаза сияли, и это еще больше сделало ее молодой и красивой, я, честно, залюбовался ею.
        - Алекс, этот мелкий разбойник - копия ты, все родинки и родимые пятнышки находятся на тех же местах, что и у тебя. И такой же непоседа и любопытный, как ты, ни минуты на месте усидеть не может. Не успела его на руки взять, он тут же меня обмочил и попытался укусить, - и она чмокнула малыша в щеку. За это он схватил ее локон, выбившийся из прически, и попытался вырвать. Алексия тут же кинулась высвобождать прическу моей матери из рук этого маленького озорника.
        Когда волосы были освобождены из хватки малыша, мать протянула внука его деду, то есть моему отцу. Тот с большой осторожностью взял его и принялся разглядывать, а малыш ему улыбался и что-то пытался сказать на своем непонятном для взрослых языке. Нянечка и кормилица застыли изваяниями у стены и не шевелились, уходя, я им подмигнул и улыбнулся.
        А через два дня я провожал маму и Тальриону домой в Кентию, с ними убывал и канцлер. Я же загрузил несколько телег подарками, снабдил канцлера чертежами новых светильников и экземплярами всех книг, которые мы издали на этот момент. Технологию изготовления бумаги и чертежи печатного станка привезут их мастера, которые сейчас у меня обучались.
        Обняв и расцеловал всех на прощанье, я долго смотрел вслед каравану, увозящему вроде бы чужих, но в то же время таких родных в этом мире мне людей.
        Глава двадцать первая
        Подготовка к походу заняла еще неделю. Я заранее выслал гонца в столицу, чтобы предупредить Даниса, что прибуду вместе с армией Кентии и ее правителем. И вот мы в пути, войско идет ходко, и даже обоз движется довольно быстро. Через трое суток мы уже приблизились к столице и, чтобы не пугать обывателей, встали лагерем в километре от стен города. Через пару часов в расположение лагеря прибыл посыльный от короля с предложением правителю Кентии Донету тан эль Зоргу и его сыну Алексу тан эль Зоргу посетить короля.
        Прихватив сотню конников, меньше никак нельзя, надо соответствовать статусу, мы с отцом отправились на встречу с Данисом тан де Брюлотом. Народ с любопытством смотрел на кентийцев. Пусть они в лице моих воинов уже не были какой-то экзотикой, но вид ста воинов внушал уважение и страх. Огромные, закованные с ног до головы в блестящие доспехи, на больших и сильных конях, они олицетворяли собой силу и мощь Кентии. И народ, собравшийся на улицах, встречал их приветственными криками, радуясь, что эти машины для убийств на их стороне, а не на противоположной.
        Король и его приближенные встретили нас у входа во дворец - это тоже традиция; два правителя, два союзника обнялись и обменялись приветствиями и заверениями в дружбе. Данис предложил пройти во дворец и принять участие в пире по случаю посещения королем Кентии его королевства.
        Все эти ритуальные пляски нисколько не помешали нам, когда большинство присутствующих втянулись в дегустацию спиртных напитков, обсудить и согласовать порядок и сроки выдвижения войск. Было решено, что кентийцы пойдут через старое русло, а торвалцы - по прямой дороге, соединяющей столицы империи и королевства. Выступит Данис через седмицу после нашего ухода, еще мы пообещали королю, что по пути в империю приведем к повиновению взбунтовавшихся баронов, которым удалось улизнуть с поля боя под стенами столицы. Они снова закрылись в своих замках, а вот граф погиб.
        Сидели мы за столами недолго, надо было еще отдохнуть, ведь завтра снова в дорогу, и тянуть нельзя, еще чуть больше месяца зимы, и начнется весна, а с ней грязь и раскисшие дороги. Большую часть конников отправили к остальному войску, так как у себя в усадьбе мне их разместить было негде. Казарма, выстроенная на территории, вмещала всего тридцать человек, еще был домик для гостей на два десятка, вот и все, а ведь там уже жил десяток охраны. По приезде я показал отцу свой дом, ему очень понравились ванные комнаты, и он решил и у себя сделать такие же, я пообещал изготовить ему краны и унитазы, остальное и сами сделают. Утром, совершив все положенные процедуры и позавтракав, мы отправились в расположение войск; впереди дорога, и рассиживаться просто нет времени. Войска уже были собраны и готовы к движению, ожидали только нашего прибытия. Даже не слезая с коней, дали команду двигаться, и вся колонна пришла в движение.
        Через несколько дней мы стояли у ворот замка одного из бунтующих баронов… Чтобы не растягивать время, я приказал подогнать на сотню метров пушку и выстрелить ядром по воротам. Витор сам взялся наводить и стрелять, ворота вынесло сразу. Было видно, что кто-то при этом пострадал и как забегали внутри осажденные. Я отправил к воротам переговорщика и потребовал, чтобы барон прибыл ко мне, во избежание новых жертв. Пообещал, что я ему гарантирую неприкосновенность.
        Через некоторое время из ворот выехал одинокий всадник и направился к нам, им оказался молодой парень лет шестнадцати-семнадцати. Это был старший сын барона, сам барон лежал раненый после схватки под стенами столицы и прибыть не мог.
        Я предложил парню присесть и с любопытством разглядывал его бледное лицо.
        - Представьтесь, - напомнил я ему, потому что парень, находясь в стрессовом состоянии, забыл это сделать. Тот вскочил, и его бледность сменилась румянцем стыда.
        - Баронет Ален де Вильт, сын барона Итера де Вильта, - поклонившись, проговорил он.
        - Присаживайтесь, баронет, у меня к вам серьезный разговор. Как вы, надеюсь, заметили, мне не составит труда превратить ваш замок вместе с находящимися в нем людьми в пыль и прах. Но я не настолько кровожадный, чтобы это делать. И поэтому хочу предложить вам сделку. Вам надо уговорить вашего отца пойти на мировую с королем. Какие у них там причины для раздора, меня не интересует. Король у нас человек здравомыслящий, не вздорный и не злобный, и думаю, при уступках с вашей стороны пойдет на мировую. - Я говорил и внимательно следил за баронетом, как он реагирует на мои слова, парень хмурился и мрачнел, а когда я закончил говорить, поднял на меня глаза.
        - Отец очень плох, и мы ждем со дня на день его смерти, - проговорив это, он закусил губу, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. - А я еще несовершеннолетний.
        - Тогда разреши дать тебе совет. Пошли к королю гонца с письмом, в котором напиши, что отец умирает, а ты не хочешь продолжать вражду и просишь короля взять тебя и твою семью под свою опеку до твоего совершеннолетия. В общем, думай, тебе решать, ты скоро станешь главой семьи.
        Уже провожая его обратно, я положил ему руку на плечо.
        - Мы не будем атаковать ваш замок, завтра утром снимемся и уйдем, так что можешь успокоить маму, своих сестер и брата, чтобы не боялись, а сам думай, как поступить.
        На этом мы расстались.
        Утром, как я и говорил, мы отправились дальше в сторону границы с империей, по дороге нам предстояло посетить замок еще одного бунтовщика. Стояли великолепные дни, вот представьте себе: мороз пару градусов и ясный солнечный день. И в такие дни даже думать не хотелось о том, что впереди нас ждет война, кровь и смерть.
        В следующем замке мне даже не пришлось устраивать демонстрации, барон сам выехал нам навстречу, его проводили ко мне. Барон оказался мужчиной лет сорока, довольно приятной внешности и плотного телосложения.
        - Барон Клайд де Штонт, - войдя в палатку, представился он. Я представился в ответ и предложил ему так же повиниться перед королем. Тем более, как выяснилось, барон не участвовал в походе на столицу и вообще не поддержал агрессора.
        - У меня спор с моим королем, и решать его я буду с ним сам, а не с помощью войск другого государства, - заявил он мне. В разговоре выяснилось, что и сама обида выеденного яйца не стоит. Барон послал своего доверенного человека в королевский отдел налоговых сборов, с предложением отремонтировать мост на королевском тракте через реку, находящуюся на земле барона, при небольшом послаблении налогов. Какой-то чиновник выгнал посланника барона, не стал ни слушать посланца, ни читать послание от барона. Конечно, барону надо было бы ехать самому и просить аудиенции у короля, но на тот момент супруга барона должна была разрешиться первенцем, и барон не решился оставить ее одну. Они уже давно были женаты, но детей у них все не было, а тут рождение первенца да еще мост, который на глазах разваливался. Тракт был королевский, и мост должны были бы ремонтировать королевские рабочие, но барон имел возможность тоже его подновить и хотел успеть до осенних дождей. Но не вышло, как говорится, «ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Барон оказался человеком умным, образованным и приятным в общении. Поэтому
я предложил ему отправить с ним одного из моих конников, с письмом к королю, чтобы барона выслушали, а не пытались сразу упрятать в подземелье.
        Расстались мы с ним довольно тепло, договорившись, как закончатся боевые действия, встретиться и обсудить кое-какие предложения с моей стороны, которые возникли у меня во время беседы. Отец ни первый, ни второй раз во время моего общения с баронами не вмешивался и даже не находился рядом, но все выспрашивал меня, как проходили беседы. И в конце разговора сказал, что я не только прекрасный хозяйственник, но и дипломат.
        - Не надо большого ума, чтобы махать мечом, особенно когда за тебя это могут сделать твои воины, намного важней расположить к себе оппонента и убедить его мирными действиями признать твою правоту и прислушаться к твоим словам. Я доволен тобой, сын.
        Через несколько дней мы стояли на границе империи и ожидали прибытия представителей Торвала и Сармии, чтобы согласовать свои действия и направление движения. Ждать пришлось несколько дней, потом долго согласовывали, кто как идет и где армии соединяются. Наконец все утрясли, и мы приготовились к дальнейшему движению, предварительно должны были согласовать проход через земли герцога Парваля.
        А вот тут нас ждала неудача, герцог наотрез отказался пропускать войско через свои земли. Пришлось менять маршрут и просить уже его соседа - герцога Авара де Гофри - пропустить войско через свои земли. Нам разрешили проход и даже выдали грамоту, удостоверяющую разрешение прохода за подписью герцога.
        А вот Торвалу и Сармии досталось идти через земли императорского домена, а так как Эльрику, который ими сейчас владел, была объявлена война, то ни с кем договариваться не надо было. Мы же были поставлены в довольно жесткие рамки, и нам предстояло идти быстрым шагом, чтобы уложиться в отведенное время и покинуть земли герцогства. Конечно, мы могли бы и не сильно придерживаться отведенного нам времени, но стоит ли заводить недоброжелателей? Их у Кентии и так хватает, и даже то, что она идет восстановить законность и справедливость, дела не меняет.
        Сегодня третьи сутки пути, люди сильно устали, гоним мы их, сокращая время на сон, но к вечеру мы должны уже выйти на земли императорского домена, и там дадим им отдохнуть. Я еще не знал, что нам готовился сюрприз герцогами де Гофри и де Парвалем. Эти два герцога больше других возмущались, когда зашел разговор о возвращении трона империи принцессе Алексии, правда, надо сказать, они и Эльрика не поддержали и отказались ему подчиняться. Выдвинутая вперед разведка сообщила, что впереди через пару километров дорогу перекрыло довольно большое войско, над которым развеваются штандарты де Гофри и де Парваля. Я, отец, его коннетабль, а также командиры мечников, конников и копейщиков провели быстрое совещание и занялись перестроением колонны, так, чтобы с ходу можно было вступить в бой. Где-то через полчаса после начала движения мы увидели впереди ряды воинов. Остановились в полукилометре, и барон Варт был послан выяснить, почему перегорожена дорога.
        Я всматривался в монокуляр, то же самое делали отец и коннетабль, было видно, как барон сблизился с кем-то из дворян, командующих войском. Наверное, разговор был очень эмоциональным, оппонент барона стал махать руками и что-то ему доказывать, тот же на вид оставался спокоен. Через некоторое время он повернулся и поскакал к нам. Барон еще не успел к нам подъехать, как людская масса, вставшая на нашем пути, пришла в движение.
        - Ваше величество, они не собираются нас пропускать, говорят, что мы захватчики и они объявляют нам войну, - доложил барон, подъехав. - Правда, там всего лишь где-то с тысячу конных гвардейцев обоих герцогов, остальные, по всей видимости, пешее ополчение.
        - По всей вероятности, они надеются на то, что воины устали после длинного перехода и не смогут долго сопротивляться, - задумчиво проговорил отец, - забыли все, что такое война и кто такие кентийцы. Ну что же, мы им напомним.
        Противник выбрал довольно просторное поле для схватки, оставалось только удовлетворить его желание. И тянуть с этим не стали. Конники стали охватывать неприятеля с флангов, а по центру шли копейщики, за копейщиками двигались арбалетчики и лучники. Мечников оставили прикрывать обоз и пушки.
        И наверное, только сейчас командиры неприятеля поняли, во что ввязались. Их войско стало замедляться, потом совсем остановилось. Конные гвардейцы герцогов попытались оказать сопротивление, кинувшись в атаку, и были походя почти все вырублены. После чего, не сговариваясь, воины неприятеля стали снимать с головы шлемы и опускаться на колени, сдаваясь. Вот и вся война…
        При ближайшем рассмотрении оказалось, что войско герцогов состояло из мещан и селян, практически не имеющих брони и с безобразным оружием.
        Быстро провели сортировку, тех, кто олицетворял собой командиров и дворян, поместили отдельно, а всех остальных разогнали после внушения, что если еще раз поймаем с оружием - повесим. Жаль, герцог Парваль погиб. Он считал себя непревзойденным конником и мечником, поэтому сам повел гвардейцев в атаку и был зарублен в числе первых.
        Собрав трофеи, лошадей и броню, стали располагаться на ночлег. Задымили костры, на которых готовился немудреный ужин, устанавливали палатки. Коннетабль выставил двойные дозоры, пусть новое нападение и маловероятно, но лучше перестраховаться.
        Глава двадцать вторая
        Утром дали воинам поспать подольше и подняли всех, когда уже рассвело и солнце поднялось на пару ладоней над горизонтом. Такой же неспешный завтрак и сборы; отец решил не откладывать на потом и навестить герцога Авара де Гофри. Очень уж ему было интересно, что это за шутки такие с разрешением прохода через свои земли и попыткой нападения. Как выяснилось из допросов, герцога не было в рядах войска, он сказался больным, но лично распорядился отправить гвардейцев и набрать и вооружить ополчение.
        Пришлось делать крюк и возвращаться, к замку герцога подошли, когда уже вечерело, конные патрули принялись рыскать по округе, а остальные стали разбивать лагерь. Только пушкари мои готовили площадки для пушек, потому что как раз им с утра и делать побудку в замке.
        Ночь прошла спокойно, я отлично выспался и еще до рассвета распоряжался установкой и наведением пушек на цели. Расстояние примерно соответствовало пистолетному выстрелу, метров сто двадцать до ворот и надвратной башни. Две пушки приказал нацелить на ворота и бить ядрами, остальные будут стрелять гранатами во двор замка. Только заалел край неба, как я скомандовал огонь, и пушки дали залп. Утро было тихим, и дым рассеивался медленно. Дождавшись, когда видимость установится, внесли коррективы и снова дали залп.
        Так мы обстреливали замок в течение часа, не спеша, обстоятельно, ворота вынесли еще со второго залпа, но атаковать и врываться в замок никто не спешил. Все войско, кроме моих воинов, впервые видело применение пушек и было, конечно, поражено тем, что происходило. Пушки, грохот выстрелов и производимые ими разрушения наводили на всех прямо мистический ужас. Через час неспешного обстрела я остановил стрельбу и послал вперед свою дружину, во главе с бароном Вартом. Конники осторожно въехали в ворота, и через некоторое время один из сотников помахал нам рукой из проема ворот, сигнализируя, что все чисто. Я и отец с коннетаблем тоже направились к замку.
        При въезде видно было лежащих убитых и раненых, барон уже организовал уборку трупов и помощь раненым. И жители замка, испуганно шарахаясь от конников, грузили убитых на телеги, а раненых тащили и раскладывали в холле замка. Под ногами скрипел битый кирпич и валялись вывороченные из мостовой камни. К нам, постоянно кланяясь, подошел перепуганный человек, как оказалось, это был управляющий замком. Поинтересовавшись, чем он может быть нам полезен, замер, ожидая ответа.
        - Где герцог? - спросил отец.
        - Его светлость мертвы, ваше величество, - кланяясь, как ванька-встанька, проговорил управляющий.
        - Тогда его жена, наследник, дочери, наконец…
        - Наследник погиб на охоте еще два года назад, упав с коня и сломав себе шею, а жена и дочь тяжело ранены.
        - Тогда проводите нас к ним, - попросил отец, сбавив тон. Герцогиня и ее дочь представляли собой жалкое зрелище и, по всей вероятности, были уже не жильцы. Влетевшая в окно граната, разорвавшись, сразу оторвала голову герцогу, несколько осколков пробили грудь их дочери, повредив легкие, и разворотили живот герцогине. Обе были без сознания, и поэтому мы, посмотрев на них, просто молча ушли.
        На удивление в замке было много разрушений и раненых, оставаться в нем было тягостно, и поэтому, дав указания одному из отцовских баронов и оставив ему пятьдесят конников, мы, не раздумывая, двинулись в сторону имперского домена.
        Барон должен был до получения распоряжения не пускать на территорию никого - ни родственников, ни братьев, ни сестер и прочих. Навести порядок, уволить всех оставшихся гвардейцев, похоронить мертвых и уложить в склеп семейство герцогов. Всем говорить, что замок и территория герцогства принадлежит императрице.
        И вот наконец перед нами земли домена императора. Домен был самым большим в империи, и городов на его земле было побольше, а армия насчитывала более десяти тысяч воинов. По имперскому закону, в случае войны каждый из герцогов должен был поставить не менее трех тысяч полностью экипированных рекрутов. Пять герцогов отказались подчиняться захватившему трон узурпатору, с двоими из которых мы на днях столкнулись. Двое активно участвовали в заговоре, но на сегодняшний день после почти года войны между собой оба герцогства лежали в руинах.
        А самый последний - герцог Тодор де Урбер - был и самым хитрым, да и поговаривали, что по богатству он не уступает императору. Урбер не участвовал ни в заговоре, ни в перевороте, но и заявления не подчиняться узурпатору от него не слышали.
        Имперская армия уменьшилась наполовину, многие аристократы уходили со службы, и многие рядовые воины тоже. Кто-то просто дезертировал, кто-то уходил по окончании контракта, оплату урезали, да и ту задерживали по нескольку месяцев, кормежка была плохая. Просто, когда уходили дорожащие своей честью дворяне, на их место зачастую брали кого попало, а те в первую очередь старались набить свои карманы, понимая, что долго такое счастье не протянется.
        Но все это будет предельно ясно, когда мы подойдем к Мальтиону, столице империи, а пока копыта лошадей и сапоги воинов трамбовали королевский тракт, с каждым шагом приближаясь к цели.

* * *
        - Тодор, Тодор, они скоро будут уже возле столицы. Что делать, что делать? - метался по кабинету императоров Эльрик.
        - Я тебе говорил, что делать. Зачем ты полез с войной в Торвал?
        - Этот Данис убил моего тестя, я должен был отомстить.
        - Твой тесть держал его брата в темнице и пытался убить самого короля, и де Брюлот был в своем праве, а ты, я так понимаю, не очень-то любил своего тестя.
        - Да, я его не любил, можно сказать я его ненавидел, но он был очень богат, а теперь все золото досталось этому королишке и ублюдку Зоргу.
        - У тебя что, мало золота?
        - Золота много не бывает, а еще я надеялся убить это ничтожество, которое вставало всегда у меня на пути, этого Алекса, как же я его ненавижу! Только благодаря ему жива это шлюха Алексия.
        - Ну что, убил?
        - Нет, нет и нет, он снова ускользнул! - орал, брызгая слюной, Эрлик. Урбер смотрел на него и видел перед собой по сути сумасшедшего человека, которому радужная пыльца уже иссушила мозг, а ведь его и было-то у самозваного императора немного.
        - Кстати, по поводу золота, мне надо десять тысяч монет, ты ведь хочешь, чтобы мы разбили их армии, а наемники стоят денег, - проговорил герцог Тодор де Урбер.
        - Тодор, ты не бросишь меня, ты придешь с армией? - канючил Эрлик.
        - А зачем бы я тогда требовал денег? В течение двух дней я буду под стенами Мальтиона.
        - Хорошо, хорошо, мой друг, лишь один ты мне предан, а я не забываю преданных людей… - Эрлик что-то быстро написал на листке бумаги и передал герцогу.
        Тот, взглянув на лист, удивленно поднял бровь.
        - Ваше императорское величество, вы очень щедры, благодарю вас, вы не пожалеете, - подойдя к двери кабинета, он позвал одного из гвардейцев охраны.
        - Передай это моим людям, а они пусть идут к главному казначею, и не тяни, дорога каждая минута.
        После чего он повернулся к Эрлику.
        - Еще раз благодарю вас, ваше императорское величество, надо спешить, поэтому разрешите откланяться, ждите меня через два дня.
        Идя по коридорам дворца, Урбер ухмылялся: еще пятнадцать тысяч золотых, итого за это время вытянул с этого идиота почти пятьдесят тысяч. А зачем мертвецу деньги? А в том, что Эльрик мертвец, так можно даже не сомневаться. «И чтобы это было надежно, я ему и помогу им стать». Слуга открыл перед ним дверцу кареты, и Урбер нырнул в ее холодное нутро.
        - Ждешь? - обратился он к мужчине в военном мундире. - Это хорошо, слушай, что надо сделать. В день, когда под стенами замка встанут войска королевств, вместо радужной пыли дашь ему этот мешочек. Убедись, что он ее принял, после чего вот по этому адресу получишь свои сто золотых.
        Мужчина взял кожаный мешочек и вышел из кареты.
        Урбер стукнул в переднюю стенку, давая кучеру знак, что можно трогать, и откинулся на мягкие подушки-сиденья. Ни в коем случае Эльрик не должен попасть в руки союзников Алексии живым. Потому что тогда может выясниться, кто организовал переворот, оставаясь в тени. Кто задолго до самого переворота и заговора внушал Эльрику, что он более достоин трона императора, сдабривая свои слова радужной пылью. И тогда все эти Алексы, Данисы, Браны и Донеты могут потребовать и его голову, а она у него одна и еще послужит своему хозяину. «Нет уж, главные злодеи уже назначены, вот пусть так дальше и продолжается, а себе я придумаю роль герцога, которого заставляли подчиниться и признать нового императора».
        После ухода герцога де Урбера Эльрик подошел к окну и, глядя на зимний сад, думал, какой он все-таки умный. Вот и этот Тодор будет безоговорочно подчиняться ему, а с теми, кто выступил против него, он разберется, он их всех уничтожит. Они еще пожалеют, что отвергли самого лучшего императора за все время существование империи. У него вдруг сильно заболела голова, эти головные боли стали постоянно его преследовать. Трясущимися руками он достал кожаный мешочек и высыпал на ладонь немного серого порошка, поднес к лицу и резко вдохнул его в себя носом.
        Потом на негнущихся ногах подошел к креслу и упал в него, глаза его стали закатываться, рот открылся, и из него на камзол потекла слюна. Эльрик де Кобург впал в наркотический сон, в котором он был сильным и мудрым правителем, почитаемым всеми своими подданными. Только в этих снах у него было все хорошо, в реальном мире он просто боялся уже находиться. Казалось, за каждым углом его ждал наемный убийца с кинжалом, а под стенами столицы стояли несметные полчища врагов, которые жаждали его смерти. В дверь кабинета заглянул слуга и, увидев, в каком состоянии находится его господин, осторожно прикрыл дверь.

* * *
        Мы расположились у небольшого городка в дне пути от столицы, это место сбора наших армий. Стали разбивать лагерь, когда ворота города открылись и в нашу сторону направилась процессия в количестве десятка человек. Я в это время присматривал за тем, как расставляют пушки и их маскируют. Отец и коннетабль уже засели в штабной палатке и, наверное, пили травяной отвар. Я тоже собирался со временем присоединиться к ним. Приближающаяся процессия выглядела мирно, на лицах пришедших сильный испуг… Я распорядился вести их к штабной палатке и сам пошел в том же направлении.
        Оказалось, что это руководство города в лице бургомистра и городского совета, а выбрались они за ворота, чтобы узнать, чем они могут нам услужить. Сообщили, что город для нас открыт и только просят не грабить и не убивать его жителей.
        Отец пригласил бургомистра и главу совета за стол и распорядился подать вина и закусок, после чего поднял бокал за императрицу Алексию I. Выпили: мы травяной отвар, представители города ягодный ликер. Отец заверил, что, видя мирные намерения горожан, никто не причинит городу никакого вреда. Завтра, возможно, город посетят несколько десятков воинов, чтобы купить кое-какие мелочи, купить, а не отобрать и не выпросить, мы не хотим оставить плохое впечатление о кентийцах и подводить императрицу.
        Бургомистр и глава совета, уже захмелевшие, стали нас уверять, что продадут все, что мы пожелаем, и на этой ноте, выпив еще по бокалу ликера, пошатываясь, удалились. Я вышел их проводить и, посмеиваясь, наблюдал, как толстенький бургомистр пытается залезть на свою лошадь. Кое-как с помощью трезвых членов делегации ему это удалось, и они наконец отъехали, правда с боков его поддерживали едущие рядом всадники, чтобы он не свалился.
        На следующий день к обеду прибыли армии Торвала и Сармии, которые, оказывается, еще два дня назад соединились и тоже успели повоевать, однако не так удачно, как мы. Почему-то надеясь на то, что у них большая армия, они не выставляли ни боковое охранение, ни разведку. Да и ночью выставляли малые дозоры, вот и нарвались на одного отмороженного барона, который, собрав своих дружинников и вооружив сервов, напал на спящий лагерь.
        В результате оказалось порядка ста убитых и двести раненых. Нападавших перебили, а потом навестили замок барона, в котором были открыты ворота. Из людей присутствовали только управляющий, пара старых слуг да кухарка; жена барона умерла еще года три назад, детей у них не было. Что и кому он хотел доказать, нападая на лагерь, так и осталась тайной. Оставили там два десятка охраны, как и мы в замке герцога, и двинулись дальше.
        Увидев меня, Арн кинулся мне навстречу и, не обращая ни на кого внимания, обнял.
        - Алекс, как я рад тебя видеть! Представь себе, Данис доверил мне войско, - радостно говорил он, потом добавил уже тихо: - Правда, командует им маршал Валер де Бирон, а я только делаю вид, что я старший. Но ведь это хоть что-то, а то никуда от себя не отпускал. Представь, мы даже повоевать успели. А вы как добрались? Давай я тебя познакомлю с наследником короля Сармии. - Выпалив все это, он, ухватил меня за рукав и потащил знакомиться, а ведь человеку восемнадцать лет уже, ну никакой серьезности.
        Лемер тан де Ларнот, молодой парень двадцати пяти лет, довольно приятной наружности, наследник королевства Сармии, с интересом разглядывал меня. В помощниках у него был маршал королевства - серьезный дядька с лохматыми бровями и вислыми усами. Совещались долго, когда выходить, как двигаться и какой порядок построения. После согласования всех нюансов, порядка движения и места каждого в колонне совещание тихо перетекло в посиделки. Я снова угощал всех ликером и коньяком собственного изготовления. Рассказал пару анекдотов, чем, конечно, произвел фурор среди присутствующих.

* * *
        Алексия последнее время спала очень плохо, ее постоянно одолевали какие-то тревожные мысли, да и днем от них невозможно было отвлечься. Вот и сейчас она играла с Виктором, который уже начинал ходить и был очень смешной своей неуклюжестью. А мысли тем не менее у нее были очень далеко.
        «Где же ты, Алекс? Как ты там в своем походе? Все ли у тебя хорошо?» - думала она, тем временем придерживая малыша, чтобы тот не упал. Виктор же настырно отталкивал ее руку, делал шаг, потом стоял, качаясь и фиксируя равновесие, через несколько секунд делал еще шаг. И так несколько раз, а когда достигал того места, куда стремился дойти, заливисто смеялся. Однажды она случайно услышала, как один из ветеранов рассказывал Гюнтеру о бойне под стенами столицы.
        - Мы думали, что все там поляжем, - говорил он, - но еще дрались, хоть и понимали, что осталось нам не долго. Что там произошло, почему отряды короля не вышли, как было договорено, не знаю. Только благодаря его светлости мы смогли переломить ход боя, когда конникам стало невозможно его достать, не шли кони через трупы, что он с таргой навалил. Он сам развернул пушку, заставил ее зарядить и стал стрелять почти в упор.
        Ой, как страшно было, он весь в крови, как будто купался в ней, и зверь этот такой же. Его светлость кричит, чтобы стреляли, а пушки бьют в упор и разрывает врагов на части, и от кровяных брызг аж алый туман. Он сам кричит, и сам же давай помогать пушки разворачивать… На моих глазах хватает убитую тушу лошади, которая мешала, и отбрасывает. Это же какую силищу иметь надо! А как закончилось все, стоит он, и шатает его бедного от усталости, однако огляделся вокруг и улыбнулся.
        «Все, ребята, выстояли мы, честь нам всем и слава!» Сказал он это и сел, обняв своего кота.
        Стала после этого случая она просить Зею сохранить и сберечь Алекса, каждую ночь перед сном повторяла эти слова, а также благодарила она ее за то, что помогла встретить его на своем пути. Сейчас ей было даже страшно представить, чтобы было, если бы этого не произошло.
        Какая же она была дура в первые дни, когда его встретила, как стыдно сейчас вспоминать, как она себя вела. Сейчас она уже абсолютно поменяла свое отношение к простым людям, научилась жить и воспринимать их такими, какие они есть. А после того, как ее по сути спасли и приютили в лесу и делились с ней последним куском, она еще стала их и уважать. Теперь она понимала Алекса, когда он, несмотря ни на что, помогал простым людям, детям, женщинам или старикам, без разницы. Просто он их горе или боль воспринимал как свои и старался как бы разделить их с ними, чтобы хоть немного уменьшить их действие. И они отвечали ему тем же, своей преданностью и любовью.
        Вот и она пойдет за ним куда угодно, даже если она станет последней нищенкой, она разделит с ним его судьбу, она давно поняла, что ей не жить без него. Чмокнув несколько раз Виктора в пухлые щечки, передала его няньке, его пора было кормить, а сама, поднявшись, не спеша пошла в свои покои.
        Глава двадцать третья
        И вот мы стоим под стенами Мальтиона, столицы империи. Стены высокие, каменные, сложенные не без изящества и украшений. Сторожевые башни красиво вписаны в периметр стен, их окружает ров, в который пустили протекающую рядом реку. Высокая надвратная башня удерживает на цепях пятнадцатиметровый пролет подвесного моста, который еще служит дополнительной защитой ворот. Во всем чувствовалась добротность и надежность, строилось на века и с возможностью основательно затруднить захватчикам проникновение в город.
        За рвом расположился посад, дома, домишки и просто лачуги, а также недорогие постоялые дворы и увеселительные кварталы. По сути, за стенами жили аристократы, дворяне, богатые купцы из первой сотни, ювелиры и те, кто их обслуживал. Стояли дорогие постоялые дворы всевозможные ресторации и веселые дома с дорогими шлюхами. Под самыми стенами жил народ попроще, обосновались всевозможные гильдии мастеров, белошвеек и стражники.
        За стенами города жили все остальные, кому не нашлось места в городе, простые торговцы и мелкие купцы, всевозможные аферисты, бандиты, отставные солдаты и самый простой люд со своими горестями, заботами и радостями.
        Штурмовать этот город будет сложно, с одной стороны постройки будут мешать развертыванию войск, и надо часть их сносить, да еще этот пролет моста, полностью закрывающий ворота. Оценив надежность обороны, собрались на совещание в штабной палатке. Все были задумчивы и озабочены, штурмовать город, конечно, возможность найдется, но сколько при этом положим войска. Предложения сыпались разные: от устройства запруды выше по течению до конфискации у населения лодок и постройки плотов.
        Я вспомнил наведение переправ во время войны в своей бывшей реальности, и в моей голове стал складываться план. Не обращая внимания на споры и шум вокруг себя, я деталь за деталью разрабатывал план штурма и, когда он устойчиво сложился в моей голове, попросил слова.
        - Дорогие друзья и соратники, разрешите высказаться мне, - попросил я внимания у находившихся в палатке. - Только прошу не перебивать, пока я не закончу свою мысль. Итак… - я подождал, пока установится тишина, и продолжил: - Предлагаю разобрать десяток домов и сараев, построенных из бревен, сделать заказ местным кузнецам, чтобы изготовили скобы, и ими скрепить бревна между собой. При этом делать это все вдоль берега, на котором мы стоим, это будет наш мост. Пусть он будет даже чуть больше рва. После того как все будет надежно скреплено и проверено, оттолкнуть один конец этого моста, и течение само его развернет и упрет в противоположный берег. И тогда пустить по этому мосту несколько лучников и начать обстрел стены. Предварительно я установлю пушки, а кто-то пусть изготовит штурмовые лестницы.
        Увидев эти приготовления, защитники постараются отразить штурм и соберутся на этом отрезке стены, и в это время я нанесу удар. После того как очищу стены, начну забрасывать через головы штурмующих воинов гранаты, в прилегающую к стенам местность, мешая сосредоточить силы для отражения атаки. Вот мой план. Что вы на это скажете? - закончив монолог, я сел на свое место. Какое-то время стояла тишина, потом посыпались вопросы… Что такое пушки? Как я очищу стены? Короче, все сомневались, и я понял, что сейчас мой план отвергнут, поэтому снова встал и добавил:
        - Давайте я попробую сделать это со своими воинами, и если у меня не получится, вы уже будете поступать, как сочтете нужным. Мне надо будет несколько дней на подготовку, после чего я начну штурм.
        Мне решили дать возможность реализовать мой план, при этом лица у всех, кроме отца, его коннетабля и сотников, были такие, будто ребенку разрешили побаловаться. Полный скептицизм и насмешка.
        Вызвав барона Варта, всех своих сотников и даже десятников, стал ставить перед каждым задачу. Витор на удалении ста - ста двадцати метров от стены должен был выставить пушки с расстоянием не более пяти метров между ними, при этом сносить все, что мешает. Де Верт должен отобрать воинов в хороших крепких доспехах и хорошо владеющих мечом. Остальным показал, как монтировать мост и какие должны быть скобы, как крепить мост по берегам, а еще поручил сплести несколько больших щитов для защиты лучников.
        Повозиться, конечно, пришлось, отец дал в помощь сотню людей и помог изготовить штурмовые лестницы.
        Через два дня все было готово. Чем ближе подходило время штурма, тем больше меня пугала возможная неудача.
        Я дал отмашку, и кто-то перерубил канаты, крепившие мост к берегу, несколько человек начали помогать ему разворачиваться по течению, подгребая веслами. Возле каждого гребца стоял еще один, поддерживая большой щит, прикрывающий от стрел. Я сжал кулаки и стиснул челюсти. Быстрей-быстрей, мысленно подгонял я конструкцию моста.
        Наконец она уткнулся в тот берег, и сразу же на мост бросились лучники, начав осыпать стрелами защитников стен, которых становилось все больше и больше. Гребцы же после того, как мост уткнулся в берег, бросились его крепить канатами. Одни забивали стальные крючья, другие привязывали к ним канаты, третьи также прикрывали их щитами. После того как мост был укреплен, они бросились отходить. Вот упал один, пронзенный стрелой, вот - другой, не успевший скрыться под щитом. Упало несколько лучников. Когда те, кто крепил мост, добрались до лучников, я дал команду отходить.
        И тут же через их головы ударили пушки в собравшихся на стене защитников, которые ликовали, думая, что отбили попытку штурма. Снаряды попали кучно. Прекрасно было видно, как осколки от разорвавшихся гранат косили собравшихся на стенах. Залп следовал за залпом, когда на стенах не наблюдалось никого, огонь перенесли за стены, а на мост ринулись мои кентийцы во главе с бароном.
        Застучали о стены устанавливаемые лестницы, и вверх бросились воины, в руках которых дымились зажженные фитили гранат. Не добегая до конца стен, они бросали гранаты и после взрыва перепрыгивали за стену, что происходило там, уже не было видно.
        Я приказал остановить стрельбу из пушек, поскольку все триста моих воинов были уже в городе. Оглянувшись назад, махнул рукой, и по мосту побежали мечники отца. С ним сразу было оговорено, что если штурм удастся, то он посылает и своих на стены. Через некоторое время начал опускаться пролет моста, значит, надвратная башня захвачена. Вот он коснулся быков, противно заскрипела, поднимаясь, решетка, а ворота уже были распахнуты, и хорошо было видно, как чуть в стороне идет сеча. По мосту застучали копыта лошадей, в бой вступила конница, теперь можно было сказать, что город мы практически взяли.
        Бои в городе шли почти целый день. Разбившись на сотни мелких отрядов, верные узурпатору войска и наемники яростно сопротивлялись. Что удивительно, но в кварталы, где жили аристократы, и тем более во дворец императора мы вошли свободно, не было даже охраны. Я шел в окружении своих воинов по пустым залам дворца, наши шаги гулко разносились по помещениям, создавалось ощущение заброшенности и запустения.
        Где-то в стороне раздался шум и крики, я повернул в ту сторону и через несколько минут увидел столпившихся воинов, что-то рассматривающих. Подойдя ближе, увидел мертвого человека в богато расшитом камзоле. Эльрик, догадался я, так как знал его внешность по описанию. Посмотрев на него несколько мгновений, распорядился убрать труп и найти слуг, а также выяснить, где находится сокровищница, и поставить там охрану, найти казначея и бухгалтерские книги.
        Постепенно замок стал наполняться жизнью, забегали слуги, везде, где надо, поставили охрану, в замке уже побывали и Арн, отец и Ламар. Ко мне наконец доставили казначея и бухгалтерские книги. Оставив казначея с книгами под надзором охраны, я дал команду найти представителей всех королевств, чтобы организовать проверку и баланс сокровищницы империи.
        Заставив слуг наводить порядок, я в окружении охраны решил проехать по городу, но меня отговорили, потому что город был еще не спокоен. Завтра часть объединенной армии уйдет зачищать два герцогства, устроивших заговор и переворот, а также разбираться с повинными в смерти императора Альторна II. Часть останется в столице и дальше наводить порядок. Завтра выедут посыльные с отрядом за Алексией, начинается весна, и дорога для них будет легкой. Надо и за герцогом Кантором посылать, а во дворце провести небольшой ремонт, вычистить даже запах пребывания в нем Эрлика.
        Спать отправился в расположение своих воинов за стенами столицы, пока не стемнело, приказал выставить пару бочонков вина и зажарить поросенка и барана. Принял доклады от сотников и барона, убитых оказалось менее четырех десятков, а вот ранены были почти все участвовавшие в штурме. Пусть в подавляющем большинстве это были легкие раны, но тем не менее они были. Барон держал руку на перевязи, ему проткнули плечо копьем, когда они брали штурмом надвратную башню.
        Я вместе со всеми поднял кубок за победу, потом за погибших, закусил куском полупрожаренного мяса и отправился спать. Долго ворочался и не мог заснуть, нервное возбуждение этого дня давало себя знать. Я перебирал моменты штурма, свое посещение дворца, но в конце концов сон сморил меня.
        Глава двадцать четвертая
        Весна в этом году была ранняя, снег сошел быстро, и дороги начали подсыхать. Вчера прибыл обоз из моего замка, он привез новые лампы, десяток больших зеркал и по два десятка поменьше и совсем небольших, для индивидуального пользования. Все это развешивалось и расставлялось по замку. А сколько переделок предстояло еще впереди! Но сейчас главное - коронация, в империи порядок навели, и практически все войска ушли к себе в королевства.
        Когда войска наводили порядок в герцогствах Лумера и Миторна, почему-то погибли оба герцога вместе с семьями, хорошо, что кентийцы в этом не участвовали. В одном отряде были торвалцы, в другом - сармийцы. По договоренности они забрали половину казны герцогов, а половину оставили императрице. Отец на обратном пути должен был забрать своих воинов в герцогстве Гофри и казну герцога - проигравший платит.
        К работе и подготовке коронации были привлечены все чиновники, служившие Альторну II и не запятнавшие себя службой на Эрлика, а было их не мало, кто не пошел служить узурпатору и был им выгнан. Все, кто служил Эрлику, увольнялись, некоторых перемещали в казематы, и они общались с палачом, очень уж активно начал работу заместитель начальника тайной стражи. Начальник, прозевавший переворот, погиб, до последнего защищая императора. А его заместитель все это время скрывался под чужим именем и скрупулезно собирал досье на всех заговорщиков и чиновников, служащих Эрлику, которое сейчас активно пустил в ход.
        Я ни во что не вмешивался, иногда только подталкивая события в нужном направлении, очень хотелось домой. Почитав допросные листы, я окунулся в такую грязь, что меня просто корежило. То ли дело у меня в маркизате! Конечно, все не могут быть одинаково счастливы, но у меня нет свиты, только воины, мастера и работники, и все практически в равных условиях.
        Очень хотелось увидеть сына, он уже начал ходить, и теперь за ним гонялись не одна нянька и кормилица. А еще окотилась Ночка и привела трех котят, никого не подпускает к ним, кроме Кокетки, а все говорили, что они в неволе не размножаются… С другой стороны, какая у них неволя, да у них воли больше даже, чем у меня. Эх, интересно поглядеть и на Виктора, и на котят, да и по Алексии я соскучился, но ту скоро увижу. Все, после коронации еду в маркизат, а там посмотрим.

* * *
        Бывший начальник охраны Эрлика не спеша шел к воротам на выход из города и толкал перед собой тележку. Одет он был в видавший виды теплый плащ, залатанные штаны, а на ногах у него были разбитые сапоги. В тележке лежали несколько неплохих деревянных тарелок, десяток деревянных ложек и три деревянные ступки с пестиками. Ни дать ни взять простой резчик по дереву, идущий на рынок продать изготовленный им товар.
        На воротах стоящий вместо стражника кентиец, огромный детина, небрежно оглядел товар в тележке и махнул рукой, мол, проходи. Петра де Миторн, так звали бывшего начальника охраны, ступил на мост, и его шаги гулко отдавались от настила. Очень хотелось побежать, но он сдерживался изо всех сил, чтобы даже не ускорять шаг. Наконец он перешел мост и углубился в кривые улочки посада. Тут можно пойти и быстрее, но он уже успокоился и не спешил. Из города он вырвался, перед этим две недели прожив в доме у одной из женщин мадам Бюэр. Он иногда посещал ее, не афишируя, кто он на самом деле, а играя роль простого десятника стражи. Пришлось изображать пылкую страсть и даже делать очень прозрачные намеки о возможном переходе дамы из статуса девушки для увеселения в статус замужней матроны.
        Страсть было изображать легко, потому что девушка была приятна и лицом, и фигурой, скромна в общении и страстна в постели. Хуже было только то, что она начала задавать вопросы, когда он принес домой эту дрянную одежду и деревянные изделия, которые купил. Одежду он приобрел у старьевщика, а посуду - у мастера-резчика. Девушка поняла, что квартирант решил поменять свои планы и скрыться, так и не изменив ее социальный статус.
        Ей было жалко не только денег, потраченных на этого хлыща, но и своей мечты, которая должна была вот-вот разбиться. Довольно частые стычки с клиентами, не желающими платить, научили ее добиваться своего, несмотря на ее добрый и покладистый характер.
        Де Миторн понял, что сейчас может начаться выяснение отношений и скандал, который привлечет ненужное внимание соседей или патрулей. Он улыбнулся и развел руками.
        - Милая, ты же знаешь, я был стражником, а сейчас такое время, что не сильно разбираются и могут просто смахнуть голову, - проговорил он, подходя к ней. - Не сердись, дорогая, дай я тебя поцелую. - Он обнял ее и припал к губам, а потом резко сломал ей шею.
        - Так будет надежней, моя милая, - приговаривал он, сбрасывая ее в подпол.
        Спокойно переночевал, и утром, хорошо позавтракав, напялил на себя приобретенное тряпье, отправился в посад по одному ему известному адресу, за расчетом. Работу, заказанную Тодором де Урбером, он выполнил и теперь, получив деньги, спокойно уедет из империи. Он еще пока не решил куда, ну да это не важно.
        Деньги, скопленные за последнее время, он хранил в денежном доме и получить их мог в любом королевстве, а небольшую часть зашил в широкий пояс, надетый им под старую латаную-перелатаную рубаху. Миторн потрогал пояс через драный старый плащ, и на сердце потеплело.
        Нужный ему дом он нашел не сразу, несколько раз прошел мимо, вернулся и снова прошел, пока не сообразил, что, наверное, этот. Открыл калитку и, подойдя к невзрачному домику со скрипучим крыльцом, постучал. Дверь открыли не сразу, а когда отворили, на Миторна сразу дохнула опасность, уж он в этом разбирался, не раз это чувство спасало ему жизнь.
        - Тодор говорил, что мне тут должны кое-что отдать, - проговорил он, рассматривая хозяина хибары.
        - Проходи, - буркнул тот и, повернувшись, пошел в дом. Миторн вошел вслед за ним.
        - Что-то ты долго шел, - разглядывая Миторна, проговорил хозяин дома.
        - Посмотрел бы я, как ты бы выбирался из города после такой бойни, где на каждом углу патруль или постовой.
        Хозяин покачал головой и вышел в соседнюю комнату, через некоторое время вернулся и бросил на стол мешочек с монетами.
        - Забирай, это твое.
        Мешочек, приятно звякнув, упал на край стола, а затем свалился на пол. Миторн инстинктивно нагнулся, и тут словно неведомая сила толкнула его в сторону. Он отшатнулся, и возле самого его лица мелькнула рука с кинжалом. Он все-таки был воином, поэтому успел перехватить руку, а потом вывернуть ее за спину несостоявшемуся убийце. Миторн, взяв руку на излом, надавил всем телом, противник заорал и забился от боли.
        - Зачем ты хотел меня убить?
        - Это герцог приказал, я сам не хотел, не убивай меня, бери все что хочешь и уходи.
        - Хорошо, я не убью тебя, - проговорил Миторн и чуть отпустил руку, а потом перехватил шею хозяина дома локтевым сгибом и принялся душить. Когда прекратились судороги, он бросил тело на пол, подобрал кинжал и для надежности воткнул его в глаз трупа, пробив мозг. Потом подобрал мешочек, и он показался ему слишком легким. Недолго думая, он развязал горловину и увидел там медные шайбы по размеру золотой монеты.
        Миторн грязно выругался и принялся обыскивать комнату, но кроме пары серебряных монет в кармане убитого ничего не нашел.
        «Ну что ж, господин герцог, я тебе это запомню и так не оставлю», - думал Миторн, покидая негостеприимный дом.

* * *
        Ремонтные работы шли к завершению.
        Скоро должна была прибыть Алексия.
        Весна была в самом разгаре, начиналось цветение деревьев. Пока еще несмелое, кое-где на фруктовых деревьях мелькали распускающиеся цветы. Старый-новый начальник стражников набирал себе служивых и постепенно заменял ими моих кентийцев. За месяц, что прошел с момента штурма столицы, жизнь вошла в привычную колею. Правда, в самой столице освободилось много домов аристократов и дворян помельче.
        Все судебные права армии королевств, не сговариваясь, отдали местным, а те, особо не мудрствуя, перевешали всех, кто был замешан в перевороте. Правосудие проходило быстро: допросы в присутствии представителей королевств, подписание допросных листов всеми присутствующими, вынесение приговора и его исполнение. Самым одиозным и известным устраивали публичные суды, лишая дворянства не только подсудимого, но и всех его родственников. Имущество забиралось в казну, которая уже трещала от денег.
        Империя притихла и затаилась, одновременно чистили в городах и ночную гильдию. Понимая, что с ворами, аферистами, шулерами и владельцами притонов справиться не просто, а также непросто избавиться от тех, кто идет к ним за получением адреналина и удовольствий, решено было ставить этот процесс под контроль надзирающих органов. Где-то это получалось, где руководители были понятливые, где-то - нет, и тогда их быстро вырезали.
        Процесс шел на удивление бойко, филиалы тайной стражи открывались во всех городах империи. Я вспомнил о своем знакомстве с Седым и бургомистром городка Торвиль и посвятил в свои знания начальника тайной стражи империи. Тот приказал своим подчиненным разобраться. И каково было мое удивление, когда буквально вчера в столицу доставили и бургомистра, и начальника городской стражи, и даже несколько человек из ночной гильдии вместе с их старшим. Это хорошо, смотришь, мастера и купцы города вздохнут свободней.
        Днем прискакал запыленный гонец и сообщил, что завтра прибывает караван императрицы и ее деда герцога Кантора. Все забегали как наскипидаренные, все в очередной раз чистилось, мылось, наряжалось.
        В караване шли кое-какие мои вещи. Наконец я нашел применение своим фейерверкам, которые сделал еще в том году. Вот и попробую удивить столичных снобов, много чего нового они увидят. Держись, империя! Я буду тебя покорять и завоевывать твое расположение, и к себе и к кентийцам. Караван въехал в столицу уже под вечер, был он довольно длинный, и повозок, предназначенных мне, было больше, чем имперских. Кое-где собрались зеваки, но почти вдоль всего маршрута стояла стража и мои воины. Охраняли караван две сотни конников, сто гвардейцев герцога и сто моих дружинников.
        У парадного крыльца дворца выстроился караул и высыпали все, кто находился в этот момент во дворце.
        Два года назад императрица была заносчивой, самовлюбленной, не терпящей возражений девчонкой, доставлявшей немало хлопот окружающим ее людям. Какой она стала сейчас, никто не знал, два года прошло, когда она последний раз была в этом дворце.
        Вот необычно красивая и богато оформленная карета плавно остановилась у крыльца, один из гвардейцев открыл дверь, и на землю спустилась красивая молодая девушка. Она улыбалась и кого-то искала взглядом, потом, вероятно, нашла, и ее улыбка стала радостней. Подойдя к склонившимся в поклоне царедворцам, а слуги вообще стояли на коленях, она взяла за руку канцлера.
        - Я очень благодарна вам, князь, за то, что вы сохранили державу, созданную моими предками. Я благодарна всем за эту встречу и понимаю, как вам было тяжело во времена узурпатора. Поэтому повторю еще раз, я благодарна всем - от канцлера до самого мелкого служащего дворца. Спасибо вам за все, а сейчас прошу проводить меня в мои покои, я очень устала в дороге. Все дела и вопросы мы обсудим завтра.
        Императрица осторожно оперлась на руку канцлера и в сопровождении дворян направилась во дворец. У двери покоев она обернулась к провожающим.
        - Господа, всех начальников столов прошу подготовить на завтра письменные отчеты, казначею - полный перечень финансов, тайной канцелярии - полный список заговорщиков и какие меры приняты, маршалу - списочный состав войска, его вооружение. Вам, господин канцлер, - анализ состояния империи, запасы продовольствия и общее настроение подданных, а сейчас всем до свидания, - и Алексия очаровательно улыбнулась.
        Канцлер, много поживший и повидавший, помнящий вредную вздорную девицу, боялся спугнуть то очарование последнего часа, которое распространяла вокруг себя эта юная девушка.
        - Это же надо, - улыбался он, - анализ состояния империи, и где только слов таких набралась, а что, может, и вправду толк с нее будет, если только снова не возьмется за старое. Да и парень этот не так прост, говорят, они помолвлены, но официально еще ничего не сообщалось. А ведь когда из кареты вышла, его глазами искала, а как увидела, будто солнышко внутри нее зажглось. Вот интересно-то, впервые на троне империи будет принц Кентии. Ну что же, все когда-то происходит впервые, а в империи сейчас плохо, тут и без анализа видно… Четыре герцогства обезглавлены полностью, шесть графств, полтора десятка баронств, а сколько разорено селений, словно мор по империи прошел.
        Алексия в это самое время самозабвенно целовалась с Алексом, даже, наверное, начни рушится мир, и то не смог бы этот катаклизм оторвать их друг от друга.
        - Как же я по тебе соскучилась, - говорила она, отрываясь от моих губ. У меня у самого кружилась голова, и никак не хотелось прерывать эти поцелуи. Так мы еще мучили друг друга с полчаса, потом немного успокоились и уже спокойно начали обсуждать ее коронацию. Алексия ухватила меня за руки и не отпускала, словно удерживая, чтобы я никуда не ушел.
        - После десятой склянки у тебя начнется коронация в главном храме, это займет час, потом из храма тебя повезут во дворец. По дороге глашатаи будут сообщать, что на главной площади состоится парад войск и награждение отличившихся воинов. Ордена должны были привезти. После парада в честь твоего восхождения на престол последует угощение народа. Вечером фейерверк, то есть огненные игрища. Для преданных дворян и служащих в замке устроим небольшой фуршет. Что скажешь? - спросил я ее, когда озвучил план на коронацию.
        - Я согласна на все. Скажи только, а что такое парад и фирерк… - заглядывая мне в глаза, спросила она.
        - Фейерверк, - засмеялся я и чмокнул ее в губы. - Все вскоре увидишь, я не смогу этого тебе объяснить, пока ты это не увидишь сама.
        - И когда это будет?
        - Коронацию решили проводить послезавтра. Ты отдохнешь с дороги, потому что очень день тяжелый будет. А сейчас мне надо бежать, да и тебе надо умываться и отдыхать.
        Поцеловав ее на прощанье, я поспешил к каравану, потому что без меня его не разгружали. Вначале я все проверю, а потом уже дам команду, куда и что выгружать и заносить.
        А вот и сюрприз - Ларт собственной персоной, сидит на одной из телег и болтает ногами. Не усидел дома, примчался.
        - Баронет, а вы тут каким ветром? - подходя поближе, поинтересовался я. Увидев меня, Ларт соскочил с телеги и вытянулся.
        - Ваша светлость, вот приехал, мало ли что надо, я и инструмент с собой прихватил.
        - Ну приехал, значит хорошо, показывай, что тут привез.
        - Вот смотрите, четыреста комплектов столовых приборов из пяти предметов, хрустальные бокалы - триста комплектов из четырех предметов. Пятьдесят средних наборов для макияжа с духами и шампунем на подарки, как вы и приказывали. Десяток мечей и два десятка кинжалов в нарядных ножнах. Тут же несколько калейдоскопов и пять приближателей, а эти телеги заполнены ликерами и коньяком. Да, вот ордена, всего пятьсот двадцать, как вы и говорили. Еще мы привезли книги, по нескольку экземпляров всех, и бумагу с оттиском императорского герба, и вашу мясомолку.
        - Мясорубку, - поправил я, - хотя какая разница. А фейервек привезли?
        - Конечно, ваша светлость, вот они лежат отдельно, все двадцать штук. Как вы и писали, разложил по цветам.
        - Хорошо, пойдем, покажу, что куда выгружать.
        Выгружали долго, пока все перенесли, разложили, что-то сразу в кухню, что-то в кладовые управляющего дворцовым хозяйством, что-то в арсенал, кое-что в мои комнаты.
        «Народ к коронации готов», - перефразируя слова из кинофильма, подумал я.
        Весь следующий день был посвящен подготовке к коронации. Доставали сохраненные Алексией реликвии. Накрывали столы в большом зале приемов, подвешивали люстры с новыми светильниками. Воины начищали латы и сапоги. Позади трона устанавливался шкаф для подарков, их заранее расписала сама Алексия, что и кому дарить. Музыканты натирали трубы, в их репертуаре было уже три марша, они без меня наконец подобрали «День Победы», и что-то подобное маршу сочинил Лотар.
        Алексия ходила бледная и все время просила меня не оставлять ее одну. Но у меня тоже дел было выше крыши, и я сбегал под любым предлогом.
        Глава двадцать пятая
        Наконец-то этот день наступил.
        Императрицу Алексию Первую торжественно ввели в главный храм Зеи-плодоносицы и усадили на богато украшенный трон. Главный жрец читал что-то из рукописного талмуда и делал какие-то наставления. На Алексию надели корону и вручили ей скипетр, после чего повели к изваянию Зеи-плодоносицы. Уже законная императрица положила в чашу дары и, поклонившись, повернулась и пошла к выходу, а мне снова показалось, когда я взглянул на скульптуру, что это точная копия моей бывшей жены Веры, которая улыбнулась мне и подмигнула.
        Карета императрицы не спеша двигалась по улицам города, забитым поданными, которые пришли взглянуть на коронацию. Следовавшие в колонне сановников глашатаи сообщали всем о предстоящих увеселениях, и народ радостно орал «Славься!» и другие слова восхищения. Пока императрица переодевалась и готовилась, на площади выстроились мои орлы. Барон Варт должен был вручать награды, а Ларт - выдавать денежную премию. Деньги, кстати, выделило имперское казначейство, причем деньги были приличные - по пять золотых каждому воину, а погибшему - по десять. Орден вообще был произведением искусства. Серебряный щит в пол-ладони, на нем вставшая на дыбы тарга и надпись по кругу золотом «Честь и мужество».
        На площадь вынесли большое кресло, и вышла императрица. Она подошла к столу, на котором были выложены награды, и произнесла речь.
        - Дорогие мои сограждане, спасибо всем, кто пришел поздравить меня с коронацией, сейчас я вручу награды героям, что избавили империю от узурпатора и его клики, а затем очень бы хотела, чтобы вы выпили в мою честь, так что не расходитесь.
        Кто же откажется от бесплатного угощения? Раздался восторженный рев тысяч глоток, славя императрицу. Затем она уселась в кресло и кивнула, чтобы приступали. Ударила барабанная дробь, и действие началось.
        Все уже давно было отрепетировано: один из глашатаев по списку выкрикивал фамилии, барон вручал орден и удостоверение, а Ларт - деньги. Народ, конечно, был в шоке от суммы, да и орден стоил не меньше тех же пяти золотых. Действие было отработано, награждение прошло быстро, а затем под бой барабанов коробки построения развернулись и приготовились к прохождению. Грянул марш «Прощание с идущим на битву», в девичестве «Прощание славянки», и воины дружно грохнули сапогами о булыжник площади.
        Первыми шли мечники, сверкая начищенными латами и шлемами, потом копейщики, за ними пушкари, конники, и замыкал шествие оркестр. Так они и шли под музыку до самого выхода из города, за ними бежали мальчишки и некоторые зеваки. И лишь за воротами стихли звуки оркестра, и колонна пошла спокойней, не печатая шаг.
        На площадь начали выкатывать бочки с вином и пивом, а также выносить немудреную закуску, еще горячую кашу и хлеб. Народ уже был со своей посудой, и веселье началось. Откуда-то появились местные музыканты, гитара, свирель, какой-то рожок, и первые, кто успел причаститься, уже переходили к танцам.
        Во дворце все обстояло более чинно, в зале уже горели светильники, императрица сидела на троне, а управляющий канцелярией приготовился раздавать подарки от императрицы в честь ее восшествия на престол. Подарки были дорогими и невиданными.
        - Дорогие друзья, - начала Алексия, - я хочу преподнести вам небольшие подарки. Прошу не судить строго - все собиралось в спешке. Приступайте, граф. Прошу, князь Готор де Малит, нет-нет, вставать не надо, вам все принесут, за вашу честь и преданность престолу… Отнесите князю… - приказала она слуге. И она сама передала меч, кинжал, монокуляр.
        - Это вашей супруге, - передавая набор для макияжа, сказала она, - чуть позже девушка подойдет к каждой моей гостье и расскажет, как этим пользоваться, а это для вашей внучки, ей, думаю, будет очень интересно, - передавая калейдоскоп, говорила императрица.
        Дальше были начальник канцелярии, маршал, казначей и начальник тайной канцелярии. Менее благородных гостей одаривал уже начальник канцелярии. Все с восторгом разглядывали подарки, удивлялись, еще бы, лично императрица ими одаривала. Особенно восхищались женщины, они уже заметили, как выразительны глаза императрицы и какие алые у нее губы, какой аромат исходит от нее.
        Девушки-помощницы подходили и объясняли, как и чем пользоваться, одна увела на некоторое время княжну де Малит, и буквально через десяток минут в зал вошла обворожительная красавица. И когда она подошла к князю, тот ее не узнал, даже удивился, а что, мол, этой красавице от меня надо, а потом, узнав, он удивился еще больше. Наверное, так он смотрел на нее только в первые дни их знакомства. Княгиня даже засмущалась, столько неприкрытого желания было в глазах князя.
        Мужчин, конечно, больше всего поразил приближатель, а так как дарили его лишь некоторым, то это само собой вызывало зависть. Они, правда, еще не знали, какими качествами обладают их мечи и кинжалы.
        И я, чтобы немного подбодрить тех, кому не досталось монокуляра, вызвал одного гвардейца с заранее приготовленным чурбаком и подковой. Попросив у одного из гостей меч, я подошел к колоде и, показав всем подкову, хотел уже ее разрубить. Тут же обладатель подарка кинулся ко мне, умоляя этого не делать, я растерялся, но меня выручила Алексия, сказав, что если что-то случится, она подарит ему другой.
        Удар - и подкова распалась на две половинки, я ударил снова и разрубил кусок подковы еще раз.
        - Эти мечи и кинжалы, что вам подарили, с легкостью рубят металл, в империи вы единственные обладатели такого оружия. При этом можете посмотреть, что заточка меча такая же, как и была, - и я передал меч владельцу.
        Придворные, конечно, кинулись проверять мои слова, разглядывая меч, которым я рубил подкову, потом смотрели на свои и радостно улыбались.
        Наконец императрица пригласила всех в следующий зал, где все уже было сервировано и на столах стояли напитки и холодные закуски.
        Я сел в самом конце стола. Конечно, видел, что Алексия не довольна этим обстоятельством, но не стоит пока демонстрировать наши отношения. По правую руку от нее сидел канцлер, далее - начальник тайной канцелярии, по левую - казначей, а за ним маршал. Она сразу показала всем, на кого будет опираться. Очень умный ход с ее стороны.
        Придворные с удивлением разглядывали необычные бокалы на столах, блестящие столовые приборы и необычные резные бутылки с разноцветными напитками. Все вызывало неподдельный интерес. Потом пришел черед дегустации напитков и закусок, к счастью, обошлось без неожиданностей. Гости осторожно понемногу пробовали напитки, и каждый выбирал по своему вкусу.
        - Ваше императорское величество… - склонился к уху императрицы канцлер.
        - Ой, князь, вы же меня на руках носили маленькую, ну какое величество, давайте, когда никто не слышит, будете звать меня Алексия, - и она заговорщицки улыбнулась. Канцлер все больше удивлялся, но ему было и очень приятно, что императрица так его выделяет, а еще он исподтишка поглядывал на княжну, сидящую рядом, и желал как можно быстрей оказаться дома.
        - Алексия, я, может, вмешиваюсь не в свое дело, но ты почему-то обошла подарком кентийского принца, а ведь он сделал очень много для возведения тебя на трон.
        - Князь, я вам открою тайну, только пока никому не говорите. Все, что вы видите на столах, кроме продуктов, конечно, все подарки, что получили гости, даже ордена, которые вручили сегодня воинам, изготовили его мастера, а придумал это все и научил мастеров мой Алекс. Ой! - пискнула она, поняв, что проговорилась.
        Князь тоже был ошарашен и тем, что услышал, и нечаянным признанием императрицы. Конечно, до него доходили слухи, что они помолвлены, но он решил все обдумать, чтобы самому не попасть впросак, и потом уж поговорить с Алексией.
        Когда на улице основательно стемнело, я решил перейти к одному из самых главных сюрпризов этого дня. Так как я сидел в самом конце стола и старался быть незаметным, мне удалось тихонько ускользнуть. Выйдя из зала, я подозвал одного из слуг и приказал передать Витору, что можно начинать фейерферк. Он должен был находиться у входа, ожидая моего распоряжения.
        Вернувшись в зал, я присел на свое место и стал ждать. Вдруг раздался очень громкий хлопок, и через некоторое время в небе расцвел красный цветок. Гости тревожно заговорили, некоторые вскочили со своих мест.
        Чтобы не возникло паники, я решил вмешаться.
        - Прошу гостей подойти к окнам, - и сам первый пошел к одному из окон. Все присутствующие тоже ринулись вслед за мной. В это самое время раздался еще один хлопок, и небо озарилось зелеными звездочками. Раздались охи и ахи, возгласы восхищения, в городе тоже было слышны шум и крики. Двадцать раз громко хлопало, и небо расцветало разноцветными цветами. Народ зачарованно смотрел в небо, даже когда все закончилось.
        Когда же поняли, что все закончилось, стали расходиться, и одна женщина вдруг произнесла:
        - Я словно в детстве побывала, и для меня боги сотворили чудо, так приятно было, - и она счастливо засмеялась.
        Придворные рассаживались по своим местам, обсуждая только что произошедшее.
        - Ваше императорское высочество, скажите, а мы еще увидим такое чудо? - спросил один из гостей.
        - Я думаю, надо спросить об этом создателя этого чуда, - и она указала на меня. Тут же все уставились на меня, явно ожидая ответа.
        - Думаю, на важные государственные праздники и события мы будем делать фейерверки. Это очень не дешевое удовольствие, - проговорил я, вставая и кланяясь императрице.
        - А сколько стоит один такой цветок? - задал кто-то вопрос.
        - Один стоит около двух золотых монет, - начал напускать я тумана. Пусть в столице империи жизнь была и дорогая, но сумма получалась очень внушительная.
        По залу пронесся вздох удивления.
        Глава двадцать шестая
        Канцлер уже не один день ходил под впечатлением от недавнего коронования и всего, что за ним последовало. Его также поразили и отношения императрицы и этого кентийского принца. Он как-то случайно услышал их разговор, где Алекс рассказывал ей, как надо организовать обучение грамоте и счету, причем настаивал, что обучаться должны все поголовно.
        - Ты пойми, - говорил он, - без знаний не будет ничего, ни книг, ни зеркал, а ведь надо придумать много чего, чтобы облегчить и улучшить жизнь людям.
        - Но есть же ты, - возражала ему императрица.
        - Ты смешная, я же не вечный.
        - Хорошо, а зачем снижать налоги? - не унималась Алексия.
        - При бедном народе государство не может быть богатым. Вот смотри, я, допустим, изготавливаю сто зеркал, у меня их покупают купцы, и, обрати внимание, спрос на них увеличивается. И купцам уже надо больше зеркал, что можно сделать. Можно тем же купцам построить мастерскую и тоже выпускать зеркала. Но со временем рынок заполнится, все, кто в состоянии, зеркала купили. Кто-то еще покупает, но продажи упали, надо снижать цены. Снизили цены, но продажи не идут. Тогда что происходит? Разорение мастеров.
        Значит, надо думать, как снизить затраты на производство, и не просто урезать зарплату мастерам, а применить что-то новое. Если же снизить налоги, то у простых людей появится немного лишних денег, сегодня они будут лучше питаться, завтра захотят купить хорошую обувь и одежду. Через некоторое время захотят более просторный дом, а там и мебель, и зеркала, и многое другое. И это подтолкнет увеличить производство товаров и само собой поступление налогов в казну.
        - Так мы же их снизим. Как это они увеличатся?
        - Ты их снизишь, но ведь не уберешь совсем… Вот, допустим, продаю я… хорошо, пусть будет зеркало, продаю я его за сто монет. С каждого я плачу десять монет налога. Ты мне говоришь: «Увеличишь выпуск зеркал на тридцать штук, и я тебе уменьшу налог до восьми монет». Теперь считаем, за сто зеркал я платил тебе тысячу монет, а теперь со ста тридцати буду платить тысячу сорок, но и сам буду получать больше, продав не сто, а сто тридцать зеркал.
        - Фи-и! А что мне эти сорок монет.
        - А сколько у тебя тысяч мастеров? И каждый по сорок монет… И тут, понимаешь, просто так не решишь, надо сажать чиновников, и пусть думают, и только потом принимать решение. Вон, озадачь канцлера, он у тебя умный мужик. Но налоги снижать надо, и самое главное - с самых бедных земледельцев, мелких мастерских и цехов. А скажем, таким, как я, налог можно и увеличить.
        У канцлера глаза полезли на лоб от услышанного, человек предлагает сам себе увеличивать налог. Он прекрасно понимал, что этот странный принц объяснял Алексии все очень поверхностно, как ребенку, которым она по сути еще и была.
        После всего услышанного канцлер решил переговорить с Алексом тан эль Зоргом и поближе узнать, что он собой представляет.
        Случай представился довольно быстро. Шла подготовка к принятию присяги императрицей у герцогов и графов с периферии, и в связи с этим у князя было какое-то непонятное чувство тревоги. И он, зная, что все эти два года кентийский принц защищал и укрывал императрицу, решил с ним поделиться. Выслушав опасения канцлера, принц не отмахнулся от них и задумался, а потом, глядя в глаза князю, произнес:
        - Спасибо вам, князь, за то, что поделились со мной своими опасениями, постараюсь что-то придумать, подготовиться на всякий случай.
        - Скажите, ваше высочество, - поинтересовался канцлер, - а что если я вас привлеку к регулированию налоговых законов? У нас сейчас в империи после правления узурпатора много такого, что надо менять или отменять. Много народа бежало, особенно из двух герцогств, что воевали между собой.
        - Знаете, господин канцлер, я знаю, как работают те или иные налоги, знаю, что такое короткие деньги, длинные деньги, но мне совершенно неизвестны особенности экономики империи. Поэтому на начальном этапе должны работать люди, хорошо разбирающиеся в специфике экономической составляющей державы. Где растет лучше пшеница, а где яблоки, и где добывают хорошее железо, а где плохое, но хорошую медь. Соответственно, и налоги надо брать со всех разные. Но если налоги снижать или отменять, то, думаю, надо ставить условия увеличения производства и снижения цены на продукт.
        Канцлер похлопал глазами, половину слов он не понял, но интуитивно догадался об их значении.
        - Скажите, ваше высочество, а что производится в вашем графстве?
        - Даже не знаю, что сказать, много чего производится… Ну, скажем, новые свечи и светильники, которые горят теперь в залах дворца, зеркала, стекло, товары для женщин, рессорные кареты и коляски, булатные мечи и кинжалы, хрустальные бокалы и вазы, книги, а скоро будем выпускать газету с новостями. Да много чего мы еще производим. И если все будет хорошо, много чего еще будем выпускать.
        - Скажите, ваше высочество, а в империи вы не собираетесь открыть производство?
        - Пока это все в подвешенном состоянии, есть кое-какие нюансы, и пока я не могу дать на это твердого ответа.
        - Скажите, если не секрет, а сколько вы платите налога?
        - За прошлый год заплатил тысячу двести золотых, в этом, наверное, будет больше.
        - Такие деньги! - канцлер был просто в ужасе. Империя за год собирает налогов около десяти тысяч золотых… И это империя! А тут одно графство платит больше тысячи.
        После беседы канцлер долго думал, оказывается, все новинки, которые появились за последние несколько лет, так или иначе связаны с этим молодым человеком. Кто он такой? Вернее, кто он - по крайней мере ясно, младший сын Донета тан эль Зорга, правителя Кентии. Но вот откуда он все это знает? А ведь если и тут он откроет производство, то и доходы в бюджет увеличатся, и многих мастеров и подмастерьев будет чем занять, да и простому народу, подай-принеси, тоже работа найдется. Надо с Алексией переговорить, что она думает по этому поводу, да и выяснить мнение приближенных к трону дворян, что они думают по поводу этого кентийца. И канцлер отправился на поиски императрицы, нашел ее в саду, читающую какую-то книгу в красивом переплете.
        - Ваше императорское величество, я не помешаю вам?
        - Ой, князь, ну что вы, я рада вас видеть. Что-нибудь случилось?
        - Нет, нет, просто хотел вас видеть, хочу вам задать один вопрос. Не сочтите меня назойливым, но хотел бы знать более точно, какие у вас отношения с кентийским принцем?
        Алексия ничуть не удивилась заданному вопросу, потому что давно ожидала чего-то подобного.
        - Я люблю Алекса, и мы с ним обручены, - нисколько не смущаясь, ответила она канцлеру.
        - Ваше императорское вели… - но был прерван на полуслове.
        - Князь, называйте меня Алексией, а то мы так до следующего утра разговаривать будем. Вы хотите сказать, что общество не примет его, аристократы и дворяне будут возмущены?
        - В общем-то да. Вы же знаете отношение имперцев к этим варварам.
        - Варварам, говорите… Скажите, князь, а чем, допустим, отличаются варвары от просвещенных народов?
        - Ну как же, Алексия, это культура, это искусство, грамота и многое-многое другое.
        - Князь, давайте пройдем в мой малый кабинет и там поговорим.
        По дороге они молчали и думали каждый о своем. Князь, о том, что девчонка все-таки зря держится за этого парня. Да, он красивый сильный, дети тоже будут на загляденье… но ведь все будут смотреть на ее мужа свысока, а детей могут и презирать.
        Алексия была на взводе. Как могут эти снобы, ничего собой не представляющие и не умеющие, так говорить об ее Алексе, да и вообще о кентийцах? Почему ее дед, герцог, совершенно по-другому относится к ним?
        В кабинете она предложила канцлеру сесть и распорядилась принести ему охлажденного вина, а себе травяного отвара. Потом открыла красивую шкатулку и протянула острую палочку князю.
        - Попробуйте этим писать, - и протянула ему прекрасный белый лист бумаги с золотым императорским гербом, вверху слева.
        Он попробовал, сначала не получилось, но потом буквы стали выходить ровные и красивые, писать получалось быстрей и ровней, чем гусиным пером.
        - Что это такое?
        - Это перо для письма изобретено кентийцами, изготовляет их Алекс.
        - А откуда такая бумага? - спросил канцлер, хоть уже знал заранее ответ.
        - Это делают мастера Алекса в любом количестве, в Торвале, он поставляет ее королевской канцелярии, и та издала указ, что все прошения и жалобы принимает только на таких листах. Стоимость его одна медяшка. Поставляет он королю партиями, по пять медяшек за десяток, раньше было чуть дороже.
        Канцлер быстро посчитал доход и удивился.
        Алексия продолжила:
        - А вы вчера слышали музыку?
        - Да, великолепная мелодия.
        - Это тоже кентийская музыка, называется «Прощание с идущим на битву». Вот еще, возьмите, почитайте, - и она достала из стола книгу в кожаном переплете с тисненой надписью «История рыцаря. Один за всех и все за одного». - Вам должно понравиться. Кстати, вы не видели еще их театра… Извините, князь, но по сравнению с ними это мы варвары, а чтобы как-то самим перед собой оправдаться, мы и начали травить их и унижать. А какие песни они поют, какая музыка, если бы вы только слышали! И я обещаю вам, что услышите, если я все-таки выйду за него замуж, будучи императрицей.
        - А если не получится, если знать не примет его?
        - Выйду я за него в любом случае, только императора вам придется выбирать нового, - и она горько усмехнулась. - Вам рассказать, что тут будет, или сами догадаетесь?
        Канцлер прекрасно понимал, что опять начнется в империи: на трон полезут все, кто захочет. И все будут воевать со всеми. Осознав это, он почувствовал, что его бросило в жар.
        - Не обижайтесь, князь, но вытащить страну из той ямы, в которой она сейчас, думаю, сможет только Алекс, не сам, а с вашей помощью и помощью преданных трону людей. И думаю, вам стоит поработать в этом направлении… Вы же умный человек, все сами видите и понимаете. Вы знаете, что Кентия приняла закон, по которому Алексу разрешено находиться в ней, правда не более двух месяцев в год. И еще одно: вы можете не поверить, но ему не нужен трон - ни королевства, ни империи, ни Кентии. Знаете, что он говорит? А зачем мне этот хомут. Там же работы столько, что ее за всю жизнь не переделаешь. Я, говорит, лучше своими изобретениями заниматься буду, и проще, и безопаснее, и намного интереснее. Так что думайте…
        На этом разговор с молодой императрицей закончился, и, откланявшись, князь ушел.
        Этот уже не молодой человек, много поживший и повидавший, был очень озадачен разговором с Алексией. Он видел, с каким выражением лица она говорила об Алексе. Да, он прекрасно понимал, что молодая девушка может влюбиться до беспамятства, но ведь было и рациональное зерно. Она с уверенностью говорила о том, что еще до исхода на этот континент их предков здесь уже была кентийская цивилизация. Как жили кентийцы того времени, никто не знает, да что говорить, если даже о Большой войне не сохранилось летописей.
        Он не стал откладывать дело в долгий ящик, решил на днях переговорить с начальником тайной канцелярии. Пусть тот и был всего лишь баронет, но это был умный, изворотливый и владеющий большим объемом информации человек.
        Через несколько дней после разговора с Алексией, когда в его голове уложилось все, что он узнал от нее, канцлер, встретив вроде бы случайно баронета, пригласил его к себе в кабинет, чтобы обсудить некоторые вопросы.
        - Баронет, - начал они, когда они расселись, - скажите мне, как вам этот кентийский принц…
        - Я так понимаю, князь, что вас беспокоит, что будет, если он станет мужем императрицы? Со своей стороны, скажу так: пройдет какое-то время, и все успокоится, поначалу, конечно, может и буза начаться. Но мои подчиненные самых оголтелых успокоят, кто не поймет, того упокоят, а потом все останется как и раньше. Уже сейчас по кабакам и тавернам о кентийце рассказывают, что если бы не он, то тут вообще такая война полыхнула бы… Что все новое, что появилось, делает он, еще, что хочет в империю свои заводы перевести, чтобы люди здесь богатели. И что тех солдат, что с ним пошли, он и орденами и сумасшедшими деньгами награждает. И что императрицу два года спасал и оберегал… Вот так вот, не скрою, это рассказывают мои люди. И ведь почти все правда. И еще в храмах говорят, что после обручения императрицы и принца изваяние Зеи-плодоносицы улыбаться стало. И жрецы очень уж охотно проповедуют, что грядет золотой век с Алексией и Алексом.
        С казначеем и маршалом можете даже не общаться, князь, у одного никогда не были столь полны золотом подвалы, а другому сейчас учат и тренируют штурмовой батальон. Такой же, как и тот, что взял стены столицы всего за полтора часа штурма. А вот со своей женой обязательно переговорите, когда придете домой.
        Правда, дома жена сама начала разговор.
        - Послушай, Готор, не мог бы ты поговорить с принцем о приобретении у него еще одного такого набора для нашей Эмиль, девочке это так необходимо. Жила бы она с нами, мы бы пользовались одним, а так сам понимаешь.
        - Дорогая, я, конечно, переговорю, но слышал, что их привезли только на подарки… Скоро, говорят, привезут еще, - не отрывая глаз от супруги, проговорил князь. - А если вдруг Алекс и Алексия поженятся, то он тут откроет производство этих ваших штучек.
        - Как бы здорово было! А почему ты говоришь «если», что им может помешать?
        - Понимаешь, старая знать может быть против, да и дворяне не все примут кентийца.
        - Готор, Готор, старых родов осталось всего ничего, и никто их не будет слушать… Ты же сам говорил, что империя катится в тартарары благодаря им. Ты не обратил внимание, какая они красивая пара, а как смотрят друг на друга! Кстати, ты знаешь, что наш сын перешел из гвардии и теперь служит каким-то «командиром роты в каком-то штурмовике»?.. Я чувствую, что как-то неправильно говорю, но это то, что я запомнила с его слов. Он сегодня забегал домой, быстро обмылся в купальне, перекусил и убежал, весь такой бледный и худой и даже в синяках. Служанка подсмотрела и рассказала. Ты там узнай, кто ему синяков наставил, я сама пойду к маршалу. И почему он ушел из гвардии?
        Князь покивал головой, понимая, что спорить бесполезно.
        - Хорошо, дорогая, я все выясню.
        Сын был для его жены чем-то вроде божества. У них с княжной были еще две дочери, старшая уже замужем, а младшей всего одиннадцать лет. Жена любила детей, но почему-то сын для нее был на первом месте. Так что доказывать, что парню уже двадцать лет и он сам решает, что ему делать, было бесполезно.
        Перед сном князь решил немного почитать книгу, что дала ему императрица, и неожиданно зачитался. Читал долго, поэтому утром встал невыспавшийся и раздраженный. Подскакивая в карете на булыжной мостовой по дороге во дворец, он думал и понимал, что пришло время что-то менять в политике империи. Он пока не понимал, что, но понимал, что перемены уже назрели. А еще он думал о том, что хорошо бы сегодня пораньше прийти домой и дочитать книгу, что дала ему императрица, уж очень она его захватила.
        Глава двадцать седьмая
        Тем временем дворец готовился к принятию императрицей присяги у герцогов, князей и графов. Должны были прибыть порядка сорока человек самых влиятельных людей империи. У баронов присяга принималась на месте, более двух десятков представителей разъехались по империи с текстами присяги. Барон должен был зачитать текст присяги, а его дворня повторить за ним, после чего он ставил на тексте свою подпись. Если подписи не было, то значит, он отказывается присягать императрице, соответственно следовали выводы, очень не приятные для того, кто не подписался.
        Понимая, что страхи канцлера не беспочвенны, да даже если и не так, лучше перестраховаться, я выбрал зал дипломатических приемов, в котором были ниши с вазами для цветов. Вазы убрали, а ниши задрапировали тяжелыми портьерами, и в них я разместил пятерых мечников из батальона штурмовиков. Больше не получилось, ниш было всего пять. Выбирали лучших, их уже давно натаскивали кентийцы, да и вообще владению мечом дворян учат с детства, а тут и выбирали таких, хороших мечников дворян, преданных трону.
        За день до присяги на прием ко мне пришли Март и Сайм.
        - Ваше высочество, - начал Март, он в этом дуэте считался главным, - с приглашенными для присяги прибывает чересчур много воинов, притом селят их в домах рядом с дворцом.
        - Все ли приглашенные прибыли с излишним количеством воинов?
        - Нет, ваше высочество, чуть больше двадцати человек, вот их список.
        Я позвонил в колокольчик и приказал заглянувшему в дверь секретарю пригласить ко мне баронета Трида де Сальми, начальника тайной канцелярии. Де Сальми появился через некоторое время, был какой-то помятый, с красными глазами невыспавшегося человека, и, по всей вероятности, держался последнее время на отваре с восстанавливающим бальзамом.
        Предложив ему присесть, я протянул список, что дали мне мои шпионы.
        - Баронет, что вы знаете про этих людей?
        - Да, ваше высочество, я в курсе, кто это и зачем такие приготовления. Мы постарались в домах поблизости скрытно расположить батальон штурмовиков… На сегодня это самые дееспособные воины из всей армии. Да и кентийцев не хотели привлекать без особой нужды, однако барона де Варта поставили в известность и согласовали с ними действия. Вечером я планировал это все доложить вам и императрице, чтобы были в курсе.
        - Хорошо, баронет, давайте сейчас соберем совещание, и вы доложите императрице обо всем, что затевается. Соберем малый совет… канцлер, вы, я, маршал, казначей, управляющий императорской канцелярии и, конечно, императрица.
        Отпустив Марта и Сайма, мы с де Сальми прихватили его схемы расположения очередных заговорщиков, их списки и предложения по их нейтрализации и отправились в кабинет императрицы. Ждать пришлось не долго, все члены малого совета были на месте и почти сразу собрались.
        Обсуждение прошло спокойно, было сделано несколько уточнений и небольших изменений. Я боялся, чтобы Алексия не испугалась очередной попытки переворота, но это ее только взбесило. Все понимали, что этот выпад направлен в основном против меня. Удалив меня или убив, Алексию насильно выдадут замуж за кого-то из старой знати и продолжат так же неспешно, ничего не меняя, жить. Только почему-то они не понимают, что спокойно жить им никто не даст. Все эти люди автоматически станут кровниками моего отца и брата, а также названого брата, короля Торвала. Ну да амбиции при отсутствии мозгов - страшная беда.
        Распределив роли и обязанности, мы разошлись. Правда, канцлер о чем-то пошептался с Алексией, и та после этого немного отмякла и даже засмеялась. Через некоторое время слуга принес большой набор для макияжа, и императрица вручила его канцлеру. Наконец мы с ней остались наедине, и я сразу же решил расставить все по своим местам.
        - Алексия, если уж на то пошло, я не хочу тебя ставить перед выбором. Это трон твоих предков, и ты просто обязана его сохранить. Я же не буду стоять поперек твоим подданным и спокойно удалюсь в маркизат.
        - Хорошо, Алекс. Ты как думаешь ехать, на Ветерке?
        - Скорей всего… Я, ты знаешь, не большой любитель кареты.
        - Но карету, милый, придется все равно брать, я не смогу долго ехать верхом, а если ты хочешь просто от меня избавиться, то тебе это не удастся. И запомни, я с тобой в храме обручилась, а это у нас, Кобургов, на всю жизнь. И трон мне этот абсолютно не нужен без тебя… Ты посмотри, сколько крови вокруг него, заговоры, убийства, войны, а мне это совсем не надо. Мне нужен ты, семья, я хочу рожать тебе детей и смотреть, как они будут расти и взрослеть. Да, я хотела бы помочь людям империи, но если они так относятся к моему мужчине, то зачем они мне нужны!
        На ее глазах заблестели слезы, которые вот-вот должны были пролиться. Чтобы этого не произошло, я подошел и обнял ее.
        - Знаешь, любовь моя, я тоже с тобой до конца… Что бы ни случилось, я буду рядом.
        - Я действительно твоя любовь? - заглядывая мне в глаза, спросила она.
        - Еще какая, даже не придуманы слова, которыми можно выразить мою любовь к тебе.
        - А ты их придумаешь?
        - Мы вместе их придумаем, мое солнышко.
        А потом мы долго целовались, пока не позвонили на ужин.
        После десятой склянки, в зал, где должна была проходить присяга, открыли двери и стали пускать претендентов на присягу.
        Слуги внесли в зал стол, листы с присягой и письменные принадлежности. Я выполнял роль секретаря. Все расставил и разложил, приготовился вызывать кандидатов. Это владетели-аристократы, самые влиятельные лица империи, и присягу они дают только индивидуально.
        Я прекрасно понимал, что все начнется со скандала, скорей всего с отказа от присяги, поэтому был собран и настороже.
        Когда все расставили и кандидаты выстроились по рангу значимости, в зал вошла императрица. Она была великолепна, ее красота, казалось, освещает этот зал, она мило улыбнулась, и по залу пронесся шепот, а стоящие впереди нахмурились.
        - Я рада, что вы посетили меня, пусть и по такому случаю, но все равно я вас рада видеть, а сейчас давайте приступим.
        Она уселась на трон и кивнула мне, разрешая начать.
        На удивление, первые два кандидата прочитали и расписались спокойно. Но третий, герцог Итель де Кальтор, подойдя к столу, во всеуслышание заявил, что отказывается присягать, и порвал лист со своим именем. Он еще, по сути, не вступил в наследие герцогством, отец его был жив, хотя и лежал при смерти.
        Алексия с той же улыбкой посмотрела ему в глаза.
        - Скажите, герцог, а могу ли я узнать, почему вы отказываетесь присягать? - поинтересовалась она, не сводя с него глаз.
        Тот как-то замялся, скорей всего, рассчитывал на другую реакцию, потом собрался и выпалил:
        - Ты связалась с варварами, с этими ничтожными безмозглыми убийцами, они повсюду, они добыли тебе трон, они топчут земли моей империи, завтра они залезут в постель к нашим женам! Ты разве не слышала о том, что по пути к столице они убили герцога Парваля и Гофри, а также барона Ломбаля? В чем они перед ними провинились, что всякая тварь поднимает руку на аристократов старых родов? Это ты во всем виновата, ты не обратилась за помощью к нам, старым родам, а кинулась к варварам, с которыми даже последний нищий отказывается общаться.
        Я оставался внешне практически спокоен, но внутри уже клокотала холодная ярость, и я пристально смотрел на говорившего, решая, что ему отрублю в первую очередь. Алексия вдруг приподнялась с трона, ее глаза метали молнии.
        - А где же были вы и ваши старые роды, когда убили моего отца, где был ты лично, когда за мной гнались наемные убийцы узурпатора? Где вы все были, когда эти варвары, как вы их называете, подставляли свою грудь под мечи, чтобы прикрыть и защитить меня, законную наследницу престола? Вы в это время, как крысы, сидели, забившись в угол, и тряслись, чтобы вас не тронули. Кто вы такие, что вы совершили в этой жизни, что совершили ваши отцы? Вы же только жрете и гадите, в то время как ваши земледельцы умирают с голода, земледельцы, которые кормят вас и у которых вы забираете все до последнего зернышка. Сколько деревень у тебя пустует, горе-хозяин, а сколько у вас у всех бежало сервов в соседние королевства в поисках лучшей жизни?
        Алексия махнула рукой.
        - Не хочешь приносить присягу, и не надо, только ты же должен понимать, что я не допущу фрондерства и неподчинения. И скорей всего, придется заменить герцога… Вот, думаю, князя Анто де Валя поставить, грамотный и умный человек, и, кстати, у него с земледельцами все в порядке, никто еще не убежал.
        - Кто ты такая, чтобы менять герцогов? - все больше распаляясь, орал де Кальтор.
        - Я та, кому этот трон принадлежит по праву наследования, а по уложению триста восьмого года император назначает и меняет любого, не устроившего его дворянина, запустившего служение империи. А обоснование, уж поверь мне, мои чиновники найдут.
        - Я убью тебя, шлюха! - завизжал де Кальтор и потянул меч из ножен.
        Ох, зря он это сказал! Теперь в любом случае он - труп. Я, резко войдя в ускорение, прыгнул ему наперерез, на ходу вынимая меч, а потом ударил изо всех сил, и голова с плечом и рукой с мечом плавно съехала на мозаичный пол зала. Подхватил Алексию и спрятал ее за своей спиной. Многие еще не поняли, что произошло, но кое-где уже раздавался шелест вынимаемых из ножен мечей.
        - А-а-а! - закричал родной брат убитого и кинулся на меня, следом кинулось еще пару десятков его приверженцев, но я уже стоял в углу, закрывая собой императрицу, и взять им меня тут будет очень трудно. Брата герцога я зарубил без изысков, просто сместился чуть в сторону и махнул мечом параллельно полу, и его не спасла даже кольчуга под камзолом. Все, кто находился в зале, разделились на две группы, одни нападали на меня, мешая друг другу, другие стояли молча, лишь единицы встали на сторону императрицы.
        Я, отбив несколько атак, уменьшил число нападавших на несколько особей, через некоторое время увидел рядом с собой с одной стороны герцога Убера, а с другой - незнакомого мне молодого парня. Вышедшие из ниш воины тоже вмешались в схватку, но силы были неравны, в дверь зала ломились находящиеся в приемной гвардейцы. Двери были как-то заблокированы и не открывались. Вот не подумали мы о дверях… А градус схватки только увеличивался, уже все в зале взялись за мечи. Пропустил удар и упал на колени герцог де Урбер, и я выступил чуть вперед, чтобы прикрыть и его. Парень, оскалив зубы, рубился с двумя противниками и пока что ему удавалось их сдерживать. Вдруг входная дверь рухнула, даже кого-то зацепив, и в зал ворвались гвардейцы императрицы.
        - Всем бросить мечи, - раздался голос. Никогда бы не подумал, что у канцлера такой громкий и зычный голос.
        Те, кто не бросил, тут же уничтожались, да и те, кто бросил, иногда попадали под меч, это были как раз те, кто поддерживал де Кальтора.
        Я отхватил мечом от полы испорченного камзола кусок, протер меч и вложил его в ножны. Вот еще проредили мы недоброжелателей императрицы… Конечно, это не все, но те, кто остался, это так - мелкие сошки. Они ничего не решают и не значат. Их тоже со временем подчистят, если они не изменят свою точку зрения. Я помог подняться герцогу и крикнул, чтобы срочно пригласили лекарей. Из воинов, что скрывались в нише, один был убит, трое ранены и один совершенно целый, просто удивительно.
        Я повернулся, чтобы Алексия смогла выйти из угла, она была немного бледна, но присутствия духа не теряла.
        - Спасибо тебе, - сказала она, потом достала из рукава кружевной платок. - Нагнись, - и когда я нагнулся, вытерла мне лицо и, закинув руку мне на шею, поцеловала в губы. Потом повернулась к герцогу.
        - Спасибо вам, герцог, и вам, барон де Альтер, только извините, вас я целовать не буду, - улыбаясь, проговорила она. - Но без награды я вас не оставлю.
        Наконец все успокоилось, убитых убрали, кого надо, отвели в темницу. Кого надо, перевязали, кто-то остался стоять у стола, представьте, он даже не был перевернут.
        - Господа, хочу поблагодарить верных трону дворян, но давайте завтра продолжим принятие присяги, поскольку я сегодня очень расстроена происшедшим, - проговорив это, императрица повернулась и ушла в окружении гвардейцев, старательно обходя лужи крови.
        Я подошел к канцлеру, вежливо поклонился, ну нравился мне этот пожилой царедворец, своей рассудительностью, спокойствием.
        - Господин канцлер, а как прошло возле дворца?
        - Там почему-то никто не стал сражаться, когда увидели воинов императрицы, и просто побросали мечи. Простым дружинникам не очень нужны разборки аристократов, тем более сигнала они так и не получили.
        Вдруг он замолчал и уставился на одного из тех воинов, которые перед присягой скрывались в нише, как раз тот, что остался без царапины.
        - Миро, и ты здесь, мать там с ума сходит. Ты почему дома не показываешься?
        - Извини, отец, служба, готовились к встрече, теперь, наверное, чаще бывать буду, - и он, поклонившись, отошел.
        - Принц, это мой сын, - с гордостью произнес канцлер. - Как уж его мать ни баловала, а он из гвардии перешел в ваш этот… - он пощелкал пальцами, вспоминая.
        - Штурмовой батальон, - подсказал я.
        - Да-да, точно… штурмовой батальон, - словно пробуя на вкус это слово, сказал князь. - Вы меня не просветите, что это такое?
        - Знаете, князь, это новый вид войска, их учат много чему. И пока лучше этих воинов нет ни в одном королевстве. Вот вы посмотрите, со сколькими ему пришлось сразиться, а на нем ни царапины. И ведь учат-то всего пару месяцев, правда и материал достойный. Так что не переживайте, ваш сын далеко пойдет.
        Вечером я заглянул к Алексии, и мне пришлось ее утешать и вытирать слезы, а ведь в зале она была собранная и твердая, и в поступках и в речах.
        - Я так за тебя боялась, просто до сих пор не могу понять, как я выдержала. Люди сошли с ума. Трон, власть, да это ничто по сравнению со здоровьем и жизнью близких людей, - твердила она. Потом чуть успокоившись, посмотрела долгим взглядом.
        - Алекс, я уже совершеннолетняя, когда ты возьмешь меня замуж, или ты так и будешь придумывать причины и тянуть время? И когда ты привезешь сюда Виктора, я так по нему скучаю!
        А потом она между поцелуями рассказывала о том, как в детстве мечтала о принце. Как рисовала его в воображении, а вот когда встретила, почему-то испугалась и стала такой стервозной, что до сих пор стыдно, как вспомнит. И когда я уже уходил, она остановила меня в дверях.
        - Ты мне так и не ответил по поводу свадьбы. Давай сделаем так: на днях ты съездишь в маркизат, посмотришь, как там дела, заберешь сына и приедешь, а в начале осени мы сыграем свадьбу. Если тебя что-то не устраивает, скажи здесь и сразу, чтобы потом ты просто не позорил ни меня, ни себя.
        - Даже не думай, пока меня не будет, присмотри место под торговый центр, театр и ресторан, начнем с этого, хотя заводы в империи буду ставить другие. И сними дом большой, привезу музыкантов, надо будет их где-то разместить, а в казармы стражников, которые освободились, засели моих кентийцев, хватит им за городом маяться.
        - Хорошо, мой господин, - ласково улыбнулась Алексия. Я послал ей воздушный поцелуй и пошел в свои покои. Хотелось лечь и выспаться, ноги просто гудели, очень уж насыщенный событиями был этот день.
        Я лежал в постели и перебирал в памяти события прошедшего дня, и мне не давало покоя странное поведение герцога де Урбера. Он был под подозрением как один из участников переворота и заговора, прямых доказательств не было, только и того. Но если он был заговорщиком, почему сегодня встал на сторону императрицы? Все хорошо просчитал? Но он не обладал большим талантом владения мечом, и будь его противник чуть искусней и имей чуть больше простора, смотришь, герцог ранением и не отделался бы. Очередная загадка. Если выживет, надо будет откровенно поговорить, рана у него серьезная. Незаметно для себя я все-таки уснул, и открыл глаза, когда солнце только начало подниматься над горизонтом.
        Кроме слуг, тут никто так рано не вставал, но они уже привыкли видеть меня в такую рань, поэтому сильно и не удивлялись. Провел разминку, попрыгал с мечом и пошел смыть с себя пот.
        Это не имперская столица, а отсталое село. Ни душа, ни бани… Так пополоскался в тазу, и все, нет, мне могли бы принести бочку с горячей водой, но так называемая ванна расслабляет, а мне это совсем не нужно.
        А через два дня, перед самым моим отъездом, произошло эпохальное событие: императрица выступила перед своими подданными. При этом я видел, что они с канцлером, а иногда и втроем с казначеем о чем-то шептались и иногда спорили.
        На центральной площади был построен специальный помост, его окружили гвардейцы, а в толпе горожан шныряли сотрудники тайной канцелярии. И вот на помост взошла императрица.
        - Мои подданные, я решила вам рассказать, какие изменения будут проходить в нашей державе. Часть этих изменений задумал еще мой отец, почему и был убит. Часть доработали мы с канцлером и Алексом тан эль Зоргом, кентийским принцем. Во-первых, все герцогства преобразуются в префектуры, и в них будут назначаться префекты, которые будут следить за состояниями дел в этих землях. Нет, конечно, остаются и графства, и баронства, и никто с них также не снимает заботу о простых земледельцах и мастерах. Если в этих префектурах народ будет нищать, голодать и бежать, то за все ответят управляющие этими землями. И никакой жалости к несправившимся чиновникам не будет. Я хочу, чтобы мои подданные жили достойно и счастливо.
        Народ загудел и заговорил, но стоило Алексии поднять руку, как площадь замерла.
        - По всей территории империи будут созданы школы, в которых будут бесплатно обучать всех детей. Родители, противящиеся обучению своих детей, будут наказываться и штрафоваться. Я хочу, чтобы мои подданные были грамотными, чтобы сегодня сын самых нищих завтра стал приказчиком у купца или самим купцом, имперским чиновником или прекрасным мастером. Сейчас создается департамент учителей, в который входят и жрецы храмов Зеи-плодоносицы. Будут снижены налоги и со всех производителей товаров, зерна, овощей, мяса и так далее, но снижение будет проходить индивидуально и с условием увеличения производства продукции и снижения цены на нее.
        Рабочий день для наемных работников будет уменьшен до десяти часов, за каждый час, проработанный более этого времени, хозяин обязан платить отдельно по увеличенной ставке. Сами же хозяева работать могут, сколько хотят, это их дело, и мы не в праве им указывать. За всем за этим будут следить специальные люди при бургомистре.
        Все, кто захочет развить свои производства или поставить с самого начала, смогут получить на это подъемные деньги, но снова же все будет индивидуально, комиссия будет рассматривать заявки и контролировать расход выделенных средств. Заявки следует подавать в императорскую канцелярию.
        Конечно, все это не будет уже завтра, но мы работаем над этим и стараемся как можно быстрей все это ввести.
        Алексия повернулась и стала спускаться по лесенке, и тут народ очнулся и начал кричать здравицы императрице и другие хвалебные слова. Город бурлил, часто можно было видеть кучки о чем-то спорящих или обсуждающих людей, а через некоторое время, когда новость разошлась по империи, забурлила вся страна.
        После анализа того или иного герцогства назначали префекта, баронам и графам вручались инструкции, и потихоньку со скрипом дело двигалось. Те герцоги, которые продемонстрировали верность короне, а таких было всего двое, включая Урбера, так и остались герцогами, и пока в их владениях ничего не менялось.
        Ну а я пока ехал в свой маркизат. Мне надо было как-то решить вопрос с мастерами, в основном с Мирто или Шорто. Надо снова тащить с собой Ларта, в маркизате пока пусть управляет Ульх. Хочется посмотреть, как там строящаяся дорога и сколько уже сделано. И почему-то мне очень хотелось перетащить в империю котов. Но больше всего меня, конечно, заботил Виктор, мой первенец в этом мире.
        Эпилог
        - Отец, почему ты не хочешь, чтобы я поступил в военное училище, я хочу быть кадетом, ведь я уже взрослый, мне уже десять лет.
        - Виктор, тебе мало, что с тобой занимается эль Фарен? Ты упражняешься с мечом, копьем, изучаешь рукопашный бой, учишься джигитовке. Тебе этого что, мало?
        - Отец, я - кентиец, а кентиец - это в первую очередь воин. Я хочу стать штурмовиком, и ты обещал начать учить меня стрелять из штуцера и револьвера.
        Штуцеры и револьверы были изготовлены совсем недавно и проходили испытания: выявлялись и устранялись ошибки и недоделки и конструктивный брак.
        - Сын, ты помнишь условия договора?
        - Да, я все выучил, можешь проверить.
        - Хорошо в ближайшее время назначим экзамен, после чего я приму решение. Иди сюда, присаживайся… Ты вот хочешь быть штурмовиком, а кто продолжит мое дело? Ты знаешь, кто создал штурмовые батальоны?
        - Да, отец, это была твоя идея, и первый батальон обучал ты.
        - Понимаешь, сын, быть просто штурмовиком - это одно, а придумать что-то новое и создать - это совсем другое. Вот подумай, ты мог бы создать бронетанковые войска или авиацию?
        - А что это за войска такие?
        И я начал ему все рассказывать, объяснять и рисовать на бумаге. Парень сразу забыл о штурмовиках и все больше и больше погружался в новые знания. Но тут мы были прерваны, подошла одна из фрейлин императрицы.
        - Ваше величество, императрица разрешилась дочерью, - улыбаясь, проговорила она. - Все удачно и хорошо, можете взглянуть на обеих.
        - Ты пока думай, а я пойду, с мамой поговорю, - и пошел за фрейлиной.
        Это уже третья девочка, что родила Алексия, ну что тут поделаешь… Она очень расстраивалась, что никак не может родить мне помощника, а я рад был и девчонкам и любил их так же, как Виктора, а может, даже больше. Дети у нас были красивые и умные, и, что удивительно, рождение детей совсем не портило фигуру и здоровье Алексии.
        Войдя в комнату, где крутились лекарки, няньки и служанки, я увидел самую дорогую для себя женщину, она была еще бледная, но, заметив меня, улыбнулась. Мне тут же вручили в руки сверток с моей очередной дочерью, такой маленькой и такой хорошенькой. Потом Алексия кормила ее, а я сидел рядом и млел от счастья. Ни для одной из дочерей мы не брали кормилицу, Алексия кормила их сама, и когда я ей предложил в первый раз взять кормилицу, она заявила, что молоко матери - это именно то, что и делает ее и дочерей родными.
        Вот уже двенадцать лет я нахожусь в этом мире… Сколько всего сделано, а сколько еще предстоит осуществить! Сейчас у нас эпоха пара, паровые машины толкают суда на реках и в море, крутят станки и работают на полях и дорогах. Конечно, коэффициент полезного действия этих машин небольшой, но пока о чем-то другом думать рано.
        За последние десять лет проложено много дорог с асфальтовым покрытием. Передвигаться стало и быстрей, и комфортней. Когда народ распробовал, что это такое, мы стали брать небольшой налог на строительство и обслуживание дорог. Ведь теперь возить товары можно было в любое время года. Возрос товарооборот, возросли доходы купцов и отчисления в казну.
        В маркизате так и производят все те товары, что и производили, конечно, только расширив производство и увеличив выпуск товаров. Маркизат остался моей вотчиной. В империи я сосредоточил тяжелую промышленность, тут стали выпускать тракторы и экскаваторы. И вот сейчас хотим наладить выпуск самобеглых колясок, сиречь паромобилей. К счастью, в южных степных краях нашли деревья типа гевеи, которые дают каучук. После экспериментов начали выпускать резину, что значительно облегчило производство многих товаров и механизмов. На днях будем проводить испытания газовой сварки и резки металла. Несколько экспериментальных паромобилей уже бегает по дорогам, на одном носится тайная стража, пару эксплуатируют штурмовики, этакий спецназ средневековый. Ну и один я подгреб под себя, правда возит меня механик, ну не по статусу мне ковыряться в механизмах, если будет поломка. Скрывать не стану - они еще очень сырые и часто ломаются.
        Сейчас у нас помимо общеобразовательных школ существует единственный на континенте университет. Открытие его далось мне нелегко… Нет-нет, вы не подумайте, что мне не давали или запрещали, я три года писал учебники для этого университета. И ведь все прекрасно вспомнил и знал, только пиши или диктуй, просто времени на все не хватало. Но, в конце концов, справился, и вот теперь окончившие школу с отличием и пожелавшие учиться дальше поступают в университет. Имперские граждане бесплатно, а для иностранных студентов я учредил благотворительный фонд, и, честно скажу, получают возможность бесплатно учиться благодаря фонду в основном кентийцы.
        Отец отошел от дел, просто дал возможность брату проявить себя. Конечно, тому завидно было, что младший брат империю перестраивает, а он за отцовой спиной сидит. Но он молодец, когда зашел разговор о предоставлении ему возможности управлять страной, отпросился у отца и приехал ко мне, прихватив с собой несколько своих товарищей, кто должен в будущем составить его команду. И полгода они вникали, изучали, что и как делается, что дает быстрый результат, что долгий. Сейчас открыто несколько военных училищ, школ телохранителей.
        И еще, сделал он упор на разведение ранних овощей в теплицах. И достиг очень больших успехов, свежие овощи поставляются круглогодично во все королевства. Ну и откорм скота и разведение птицы в больших объемах - тоже фишка моего брата.
        В горах было найдено несколько минеральных источников, и он умудрился построить возле них санатории, молодец, что тут скажешь. Отец и мать на нас просто не нарадуется.
        Что еще интересного? Женился мой брат, правда еще лет девять назад… Интерес в другом - в жены он взял, кого бы вы думали… Веленику, дочь герцога Жирондо. Когда он у меня находился, заехали мы с ним как-то к Данису, и там случайно он встретил ее и пропал. Вот так вот… Сейчас у них три сына и дочь. Сразу после того, как он встал во главе государства, вынес на совет старейшин закон об отмене уложения две тысячи пятнадцатого года (у кентийцев немного другое летосчисление, королевства ведь пришлые и ведут срок с момента высадки на континент). И продавил его, несмотря ни на что. Теперь младшие сыновья правителей будут сами выбирать, где им жить: в Кентии, империи или еще где.
        Королевство Торвал в основном занимается строительством дорог, Данису очень понравилась моя дорога, когда он ее увидел. Он перекупил у меня патент и стал строить не только у себя, а во всех близлежащих странах. Я вот ему подкинул идею железной дороги, и он ухватился за нее, сейчас просчитывает затраты на строительство завода по выпуску рельсов и на их прокладку. Паровозами я его обеспечу.
        Год назад вернулись мои шпионы из длительной командировки, а были они вместе с Эргыном в его краях. Надо было выяснить, что там с ойкюнами и чего от них ожидать. Все-таки я кое-какие параллели между ними и нашествием татар в моем прошлом мире проводил и не хотел бы быть застигнут врасплох. Три долгих года они странствовали, и я уже не надеялся на их возвращение, но они появились, приведя с собой большой караван, в котором находились меха, драгоценные разноцветные и прозрачные камни (похоже, алмазы), а также семена разных растений.
        Как выяснилось, прокатилась по тем местам эпидемия какой-то болезни, бушевала она пару лет и за это время выкосила почти семьдесят процентов населения. Так что край тот малонаселенный, но, на удивление, люди там добрые и приветливые. Подумал я, подумал и предложил установить там свою факторию и одновременно посольство. Эргына туда переводчиком и заместителем посла послал, а послом - Марта. Пора уже ему остепениться, школу они с Саймом прекрасную создали, работает она потихоньку. Сайм ею и руководит, а Март отказался, ему больше живое дело нравится.
        Да, и самое главное, про свадьбу-то я так и не рассказал. В принципе там и рассказывать особенно нечего. Сразу по возвращении из маркизата Алексия взяла меня в оборот, правда я и не сопротивлялся, и ровно через два месяца, как и планировали, мы пошли с ней в храм Зеи-плодоносицы. Перед этим я благоустраивал дворец, переделывал залы, гонял музыкантов. В общем, все-все-все легло на мои плечи, ну разве что платье шила Алексия себе сама, вернее контролировала его пошив.
        Гуляли неделю, три дня только подданным в столице выкатывали угощение. Все правители сочли за честь посетить нашу свадьбу, даже из Барнема был наследник с сестрой, в которую влюбился Арн. А чего тут такого, парень молодой, и девушка хороша собой. Через год они тоже поженились и живут припеваючи, сейчас он герцог и живет в том замке, где его содержали в подземелье. Только жизнь свою строит не так, как бывший владелец. Он закупает у степняков каучук и производит резиновые изделия, шины, шланги, да много чего. Я ему сначала немного помог, подсказал и рассказал и про серу, и про сажу, а алхимиков и экспериментаторов в королевстве хватало, так он себе персонал и подобрал.
        Вот снова сбился… Так вот относительно храма, после прочтения жрецом наставления для супругов и благословления брака такая благодать находящихся в храме и за его пределами накрыла. Посторонние люди обнимались и поздравляли друг друга с нашим днем свадьбы.
        А когда мы подошли положить дары в чашу, то сами получили дары, на глазах десятков присутствующих на наших руках засверкали изящные золотые браслеты, а наши руки были перевязаны золотым шнуром, у меня левая, а у нее правая. Развязался он сам только в спальне. Вот и не верь потом в мистику. Да и так я уже давно понял, помогала богиня и сильно помогала, надо было этот мир подтолкнуть, совсем они тут закисли. Вот мы с ней и толкали. А вы думали, отчего у меня все так просто получалось, даже сам удивлялся.
        Как-то в разговоре с Алексией я узнал, что, когда мы шли возложить дары, ей богиня Зея шепнула, чтобы держалась меня, и сообщила, что все у нее и в империи будет хорошо… Интересно, мне богиня сказала то же самое.
        А памятник погибшим в боях за Торвал я поставил и рядом сквер разбил… Хорошее место получилось.
        А вон и мои девочки идут, одной семь лет, другой четыре годика, мои красавицы… Младшая тянет маленького котенка тарги, а его мать бежит рядом и периодически лижет то котенка, то мою малышку. Котов у нас развелось уже достаточно, мы их даже начали дарить, естественно, только с разрешения тарги-матери. И слушаются они только меня или мою семью.
        Нет, они не агрессивные, но не дай бог кто-то косо глянет на меня, Алексию или детей, это враг, и его в дальнейшем они близко к нам не подпустят, вот так и живем. Сейчас поведу детей знакомиться с сестричкой.
        - Виктор, бросай прожекты рисовать, пойдем маму проведаем.
        В общем, мы пошли, может, еще когда-нибудь встретимся, мы ведь молодые, впереди у нас целая жизнь и тысячи приключений.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к