Я - богиня любви и содрогания Кристина Юрьевна Юраш
        Все бабы, как бабы, а... #4 Я - богиня любви! Простите, давайте еще разочек! Где эти лепестки? Я - богиня любви! Я объединяю судьбы и сердца! У меня что? Лепестки кончились? Повелеваю строить храмы в мою честь! Вот на кой мне коза? Мужчина, уведите свой дар! Я козами не принимаю! На чем я остановилась? Император! Еще раз сожжешь мои храмы, я за себя не отвечаю! Чтоб тебя не бабы, а мужики всю жизнь любили! Ой, неужели предыдущая богиня была настолько жестокой? Как она могла так с тобой поступить? Прости, я не могу тебе помочь! Хотя, кажется, могу…
        Юраш Кристина
        Я - богиня любви и содрогания
        ПРОЛОГ
        Огромные ворота распахнулись, а жрицы в розовых хламидах застыли на месте, с ужасом глядя зловещую черную тень, которая надвигалась на них.
        - Богиня! Богиня! - зашептали жрицы, боязливо пятясь к статуе. На розовых колоннах плясали отблески жадного призрачного всепоглощающего пламени. - Спаси, защити нас!
        Луч света падал на величественную статую красавицы в мраморных одеяниях, которая распростерла руки, словно желала обнять весь мир. С ее красивых плеч струилось белое одеяние, спадая на пол каменными складками. У подножья, на мраморном постаменте с розовыми прожилками, лежали цветы и сверкающие драгоценностями дары. А вдоль стен стояли мраморные влюбленные, обнимаясь, целуясь и держась за руки. Каждая статуя была украшена венком из живых цветов, а вместо сердца у каждого влюбленного было небольшое отверстие, в котором горела яркая розовая свеча, которую зажигала лучиной младшая из жриц.
        - Что будет, - задрожала маленькая белокурая жрица, роняя на пол свечу, а ее подруга обняла ее за плечи: «Тише, Леора… Не бойся… Богиня защитит нас…»
        Призрачное пламя пронеслось по полу, из рук одной из жриц, выпал кувшин с розовой водой, разлетаясь на тысячу осколков. Она испуганно пятилась к статуе, глядя на осколки, на которые легла та самая страшная тень.
        - Как вы смеете? Это же священное место! Это же кощунство! - закричали жрицы, с ужасом видя, как в храм врывается черный всадник на огромном вороном коне. Конь чудовищно хрипел, роя копытом розовую мозаику пола, а потом встал на дыбы, пронзительно заржав, чтобы с ужасающим грохотом опуститься вниз. Мраморные плиты, устланные лепестками роз, пошли трещинами под его копытами.
        - Это же храм богини любви! - послышался жалобный голос одной из молодых жриц, высунувшейся из-за колонны. - Проявите почтение! Богиня не любит, когда ее покой тревожат! Снимайте обувь… Мы тут босиком ходим… И шлем.. Богиня должна видеть ваше лицо, если вы пришли помолиться…
        - Я не собираюсь ей молиться. Пусть она мне молиться, - произнес страшный голос, а огромная рука всадника обнажила черный меч. - Любви не существует.
        - Так бы сразу и сказали, что насиловать будут, - вздохнула старая жрица, укладывая свежие цветы у подножья статуи и глядя на седока оценивающим женским взглядом. - Пять лет не насиловали! Уж думала, не доживу!
        - Молчать! - заорал всадник, пока дрожащие от страха жрицы прятались за колоннами из розового мрамора. На полу валялись брошенные букеты и венки…
        - Здесь приказы отдаю я! Уничтожить здесь все! - всадник с грохотом спешился, лезвие меча сверкнуло, преломив яркий луч света. В абсолютной тишине он медленно шел к пьедесталу. Его тяжелые шаги отдавались гулким эхом во внезапно притихшем храме. За ним стелился черный, рваный плащ, подметая дорожку из лепестков. - Храм сжечь! Хватит! Надоело! Мое терпение не безгранично!
        В храм влетел целый вооруженный отряд, с грохотом опрокидывая священные сосуды, ударами мечей навсегда разлучая влюбленные статуи. Они рубили мрамор, сбрасывали цветы и венки. Обломки статуй разлетались хрустящими под ногами кусками розового мрамора.
        - Раз, два, три … Эх, - вздохнула старая жрица, глядя на воинов, один из которых опрокинул каменную чашу с лепестками роз. - Больше пяти не осилю…
        Жрицы жались друг к дружке, прятались за колонны, пока по ступеням текла розовая вода, а в ней тонули цветы и лепестки. Дары были сброшены с пьедестала, сметены и растоптаны. Черный воин в шлеме с забралом, на котором был запечатлен оскал хищного зверя, тяжелой поступью шел к статуе в абсолютной тишине. Он пнул с дороги осколки каменного сердца, отмечая лезвием меча свой путь. Казалось, свет померк в тот момент, когда он подошел к статуе, голову которой украшал венок из цветов.
        - Ну? Как тебе такая молитва! - усмехнулся он, снимая шлем и тяжело дыша. - И где ты, богиня? Неужели ты настолько труслива? Отвечай!
        - Красивый, - вздохнула старая жрица, глядя на черные волосы и бледное лицо, словно высеченное из камня. - Старшим нужно место уступать! Руки к нему не протягивать!
        - Помогите! - пискнул кто-то из жриц, пытаясь собрать цветы с пола. - Храм грабят! Разоряют! Богиня! Защити нас! Спаси!
        - Правильно. Зовите ее! Пусть немедленно явится сюда! - надменно произнес воин, пока его слуги бесцеремонно вытаскивали жриц из их убежища. - Вызывайте ее, как хотите!
        - О, защитница! Явись к нам! - простонали жрицы, упав на колени перед статуей. - Явись к нам и защити нас! Молим тебя, о, любовь! Явись к нам!
        В абсолютной тишине послышался страшный смех, пока жрицы сидели на коленях, глядя на разбросанные, на полу драгоценности. Внезапно леденящее душу веселье оборвалось.
        - Я пять лет строил храмы в твою честь, - послышался зловещий голос. - И вот она благодарность? Последний срок прошел, и мое терпение закончилось! А когда у меня заканчивается терпение, у кого-то начинаются большие неприятности! Считаю до трех. Раз…
        - Богиня, богиня, явись к нам! - шептали жрицы, чуть не плача и простирая руки к статуе. - Почему ты нас покинула? Мы служили тебе верой и правдой! Мы приносили тебе самые лучшие дары! Богиня! Не бросай нас!
        - Два, - надменно произнес голос, а следом послышался тяжелый вздох. Рука в черной перчатке сжала меч, а на красивых губах появилась странная улыбка. - Учти, это - твой последний храм! И я сожгу его дотла, как и все остальные!
        - Остановись! - послышался взволнованный женский голос, а кто-то из жриц заплакал от счастья, прижимая руки к груди. Статую озарил розовый свет, а сверху на жриц посыпались лепестки роз. - Я прошу тебя, остановись! Я помню про свое обещание!
        Рука в черной перчатке поймала один лепесток. Он лежал на огромной ладони, пока остальные осыпали радостных жриц и заметали статую.
        - Я - богиня любви, я не забываю про свои обещания! - женский голос тут же стал уверенней. - Просто … тебе нужно еще немного подождать! Ты не готов, чтобы принять мой дар!
        - Я тебе не верю! - рука в черной перчатке превратилась в кулак. Лепестки оседали на его плечах и черных волосах. - Я не верю ни единому твоему слову.
        - Ну потерпи немного! - ласково заметил голос, а статую озарило сияние. Почему ты такой нетерпеливый? Я помню про наш уговор.
        Ветер, который врывался в раскрытые двери храма, поднимал лепестки и уносил их прочь.
        - Хорошо. Даю тебе еще месяц. Но это последний срок! Если через месяц ты не выполнишь свое обещание, я уничтожу не только храмы, но и твоих адептов! Я запрещу молиться тебе! И стоит где-то появиться твоему храму, считай, что от него остались одни руины и пепелище! Я ни разу не дал повода усомниться в моих возможностях, - негромко произнес голос, а мятый лепесток с его ладони упал на пол. - Ты меня поняла?
        - Ты, главное, не волнуйся! - радостно произнесла статуя, а снегопад лепестков прекратился. - Одну минуту! Сейчас! Так, где у меня тут… А! Все нашла!
        На статую посыпались лепестки, разлетаясь вокруг, поднятые порывом ветра. Они цеплялись за волосы, покрывали обломки чаш и статуй, скользили по разлитой по полу воде и поднимались вверх к красивому потолку.
        - Еще месяц! И я клянусь тебе, что ты получишь то, что ты хотел! - ласково произнес голос, а сияние померкло.
        Глава первая. Богиня ничего не хотела сказать!
        - Да фаф! Подофди! Фять минуф! - я сплюнула зубную пасту, сбрасывая мокрыми руками вызов на телефоне. Я пристально смотрела на себя в зеркало, критично бороздя взглядом каждый миллиметр макияжа. Это что у нас тут на щеке вскочило? Ох, ничего себе Везувий! Ай! Больно! Ну ничего. Сейчас мы тебе устроим последний день Помпеи! Сейчас-сейчас! Где тут у меня штукатурка на все случаи жизни? Втираем и оп! Красавица! Так, а это у нас что на подбородке? Показалось. Вот правой стороной мы поворачиваться на свидании не будем! Будем сидеть таинственной незнакомкой в пол-оборота.
        Последнее время со свиданиями из интернета мне не везло. Одно из недавних рандеву напоминало ухаживания маньяка-тихушника. Местом встречи был выбран не самый многолюдный парк, где из аттракционов для интеллигентных людей был квест по поиску туалета. Зато народ попроще был лишен и этого скромного развлечения. Кавалер поджидал меня возле какого-то куста. «Иван!», - представился он. «Сусанин», - подумала я, после того, как мы навернули шестой круг по парку. Мне честно предложили кофе из автомата. Руки замерзли, и я согласилась. На меня посмотрели, как на буржуя, заняли у меня двести рублей на предложенный кофе, чтобы еще полчаса с азартом рассказывать про то, как наши героически продули в последнем матче. «Я не смотрю футбол! И вообще, мне пора! Я оставила включенный утюг на плите!», - вежливо сообщила я, глядя на мусорные обочины и честно ища урну. «Развелось тут засранцев!», - фыркнул Сусанин и бросил свой стакан под ноги. - «Ходят, мусорят! Задолбали! Ты что? Уходишь? Тебе что? Не понравилось? Только честно!».
        Буквально позавчера я сходила на свидание с одним профессором. С пылом фанатика в течение получаса мне читали лекцию про карданный вал. Сначала я честно пыталась вникнуть, но уже через десять минут я слышала примерно: «бла-бла-бла карданный вал… Бла-бла…ремень… бла-бла натянуть!», считая голубей, которые воркующим стадом паслись возле скамейки, лопая разбросанные семечки. Через десять минут моим двум высшим образованиям вынесли суровый вердикт. Последними словами ловеласа было разочарованное: «Тупая, как пробка! Ладно, пошли ко мне!». Я вот до сих пор думаю, кого бы к нему послать, но пока не придумала ничего лучше, чем сообщение «Спасибо. Прощайте».
        Но сегодня все будет иначе! Он - просто мечта! Нет, правда! Умный, красивый, молодой, свободно говорящий на четырех языках, хорошо зарабатывающий и в переписке просто прелесть! Я красилась так, словно этот очаровательный, обольстительный красавец, будет ползать по мне с лупой, изучая каждую деталь! Эдакий Шерлок Холмс, выискивающий улики преступлений в виде царапины на лаке, зацепки на колготках и ниточке на платье. Не то, чтобы я мысленно сыграла свадьбу, но уже несколько раз повторила про себя: «Мы случайно познакомились в интернете, а потом решили встретиться! Так начался наш незабываемый роман!».
        - Я - богиня! - у меня чуть скупая слеза по щеке не потекла от умиления. Еще бы, два часа в ванной и три часа перед зеркалом из любой сделают настоящую богиню любви!
        - Богиня? Отлично! - внезапно произнесло зеркало, когда я вытирала рот полотенцем. - То, что нужно!
        Я прокашлялась, все еще чувствуя прикус зубной пасты во рту, глядя на свое отражение. Показалось? Внезапно зеркало помутнело, а из него высунулась рука, которая схватила меня за новое платье и потащила к себе.
        - Э! - сопротивлялась я, перевернув стакан со щетками и уронив телефон на пол. Мои попытки дернуться и вырваться успехом не увенчались. Меня резко рванули на себя, а я потеряла равновесие. Я стояла перед зеркалом в абсолютной темноте, видя, как в моей ванной какая темноволосая девушка в розовой простыне, поднимает с пола и с интересом рассматривает мой телефон.
        - Поздравляю! Теперь ты - богиня! Я сдыхалась, теперь твоя очередь! - выдохнула она, осматриваясь по сторонам и остановив взгляд на моих постиранных трусах, парадной гирляндой украсившей веревочку. - Нет, ну вы только подумайте! Едва ноги унесла! Ладно, разберемся, что тут к чему!
        Мой телефон зазвонил. Красавица удивленно посмотрела на экран, а потом как-то неуверенно провела пальцем.
        - Эм… А!!! Зайди за мной! Хорошо, жду! - сладко ответила она, недоумевая и глядя на погасший вызов. - Кто это? Ладно, разберемся! А ты чего смотришь? Все! Теперь твоя очередь отгребать!
        Она положила руку на зеркало и провела по нему, словно протирая, пока я билась кулаками в стекло, требуя выпустить меня обратно. Это как так получается? Что это такое? Куда бежать? Кому звонить?
        Невидимая сила выбросила меня в какую-то комнату, а я упала на какие-то книги, тряпки и бумаги, с трудом понимая, что вообще происходит. В комнате царил настоящий бардак! Огромное зеркало пробежало серенькой ртутной рябью, и в нем на мгновение отразилась моя удивленная физиономия. Я сидела на полу, подозрительно осматриваясь по сторонам. Вокруг меня валялись какие-то розовые тряпки, бусы, бижутерия, тряпки, книги. Под ногой лежала брошка и клочок бумаги. Пыль, огрызки и прочий хлам был свален в кучи, а я помотала головой, пытаясь понять, что только произошло. Я ничего не помню. Не помню, кто я, не помню, что делала несколько минут назад, не помню, почему и как здесь очутилась.
        - Добро пожаловать, богиня! - заурчало зеркало серебристой рябью. - В тебя верят тридцать шесть человек! Из них два мужчины и тридцать четыре женщины. Основной возраст верующих …
        - Погоди! - отдышалась я, вставая и стряхивая с ноги какую-то розовую тряпку, прицепившуюся к тапку. - Кто там в меня верит?
        - Двадцать восемь человек! - отчиталось зеркало, заставив меня поднять брови. - Из них двадцать восемь женщин. Ноль мужчин.
        Бред какой-то! Я приложила руку ко лбу, пытаясь прийти в себя и вспомнить хоть что-нибудь. Где-то послышался мелодичное бренчание арфы, а я открыла глаза, глядя, как в зеркале отразилась надпись «Верующие взывают к вам!». Ниже появилось два светящих кольца, в которых было написано «принять вызов» и «отклонить вызов». Я подошла к зеркалу, осторожно протянув руку и выбрала «отклонить».
        - Количество верующих двадцать один человек! - обреченным голосом сообщило зеркало, и тут же снова пошло рябью. «Верующие взывают к вам!».
        Хорошо, а что если нажмем «принять вызов», что тогда будет? Я опасливо провела рукой, на всякий случай делая шаг назад.
        - Богиня ответила! - послышались взволнованные женские голоса. В зеркале отражались какие-то женщины в розовой одежде в каком-то розовом дворце с колоннами, а я молчала, глядя на статую, перед которой они падали ниц, простирая руки. - Великая богиня любви ответила нам!
        Перед глазами появилась картинка с розой и картинка с лучиками света. Ладно, давайте попробуем розу! Интересно, что будет? Послышались радостные голоса, а сверху на статую посыпались лепестки, вызывая феерический восторг у девушек в простынях. Как мало нужно женщинам для счастья! Девицы кружились в лепестках, танцевали, протягивали руки к статуе и смеялись, как пьяные. Я ткнула пальцем в светящийся шарик, а прямо на статую полился волшебный розовый свет. Ничего себе! Как красиво!
        - Богиня! Богиня! Ты слышишь нас? Это мы - твои верные жрицы взываем к тебе! - прошептали девушки, затаив дыхание и глядя на статую. Они протягивали руки, словно пытаясь поймать маленькие блестки, которыми мерцал розовый луч. Я прокашлялась, а девушки в розовых простынях испуганно переглянулись.
        - Ой, - как-то неуверенно произнесла белокурая девушка, глядя куда-то вверх. Жрицы снова уставились на статую, осыпаемую лепестками, которые летели откуда-то сверху, красиво кружась в розовом свете.
        - А вы кто? - я занервничала, вглядываясь в бардак вокруг статуи. Неподалеку валялась чья-то мраморная голова, из бархана лепестков торчала белая, надеюсь, мраморная, рука, у подножья лежал осколок какой-то чаши.
        Внезапно из-за колонны вышла какая-то старуха в розовой хламиде, глубокомысленно поднимая палец вверх.
        - Старшая жрица сейчас растолкует богини любви! Богиня вопрошает вас, кто вы такие, чтобы взывать к ней? Чисты ли ваши помыслы и сердца? Готовы ли вы принять истинную любовь, которую она дарует вам? - авторитетно произнесла старуха, вопросительно глядя на статую. Я не удивлюсь, если статуя кивнет в ответ. - И в слове каждом ее сокрыт смысл, не доступный нам, простым смертным! Кто вы? Кто вы такие, чтобы принять ее дар?
        - Ёптить! - прошептала я, понимая, что они меня слышат. Как это убрать? Что тут нужно ткнуть, чтобы они меня не слышали?
        - Ёптить - это слово, которое мы должны запомнить и хранить в сердцах! Это - первое слово, по которому вы поймете, что человек, стоящий перед вами - ваша судьба! - благоговейно вздохнула старуха, а я нервно тыкала на все светящиеся точки, которые появлялись в зеркале, пытаясь убрать эту странную картинку.
        - Как это убрать? - шепотом нервничала я, водя рукой по зеркалу и выискивая глазами ответ на свой вопрос. - Капец-капец-капец!
        - Вы слышите ее голос! Ее голос несет любовь! Новая молитва, которую мы должны повторять каждый день. Молитва, в которой кроется вся любовь. «Ёптить! Капец-капец-капец!». Вдумайтесь в каждое слово! Ёптить - это любовь, которая поражает с первого взгляда. Капец - это последующее развитие отношений! Какой глубокий смысл несет ее молитва, которую мы должны повторять неустанно, чтобы умилостивить ее! - торжественно произнесла старуха, поднимая руки вверх. Ей на лицо падал свет и лепестки, пока девушки сидели с открытыми ртами и смотрели на нее. - Ёптить! Капец! Капец! Капец!
        - Ёптить! Капец-капец-капец! - в едином экзальтированном порыве закричали они, поднимая руки вслед за старшей жрицей.
        Я дотронулась до какого красного огонька, и картинка погасла, заставляя меня выдохнуть с облегчением. Сердце в груди колотилось, а я все еще пыталась прийти в себя и понять, что здесь вообще происходит!
        - Количество верующих составляет тридцать человек! - сообщило зеркало, а я ткнула в него пальцем, не желая слушать, откуда взялись еще два человека, которые в меня внезапно поверили. Зеркало снова помутнело, подернулось серой поволокой, а оттуда послышался женский голос: «Помоги мне богиня, подари мне любовь! Высокого, стройного, зеленоглазого, богатого, умного, смелого, храброго…
        От греха подальше, я отошла от зеркала и осмотрелась вокруг. Мой взгляд упал на листок, прибитый шпилькой к стене.
        - … чтобы любил меня, чтобы я любила его, чтобы у нас было трое деток, чтобы не был скуп, чтобы осыпал меня подарками… - перечисляло зеркало женским голосом, преисполненным надежды.
        Листок был стареньким, исписанный странным почерком. И буквы были какие-то непонятные. Я присмотрелась, видя, как они расплываются и становятся знакомыми: «Правила богини. Правило первое. Никому не говорить, что ты - богиня! Правило второе. Если в тебя перестанут верить, ты умрешь. Правило третье. Ты не имеешь права применять силу для того, чтобы в тебя влюбились. Правило четвертое. Твоя сила растет в зависимости от того, сколько людей в тебя верят. Правило пятое. Не нарушай четыре правила и делай что хочешь!».
        - … чтобы на руках носил, не пил, не ругался, все мне прощал, был добр ко мне, уважал, - монотонный бубнеж, доносившийся из зеркала уже действовал мне на нервы. В груде мусора валялись какие-то книги в пестрых обложках. Буквы расплывались и превращались в знакомые. На обложках книг в позах очень многообещающих располагались полуголый парочки, страстно лобзаясь и закатывая глаза от нахлынувшего экстаза.
        Я осмотрелась по сторонам, подняла одну из книг и открыла ее на первой попавшейся странице с закладкой.

«Дик снял трусы и подошел к ней, держа свое орудие наперевес. Марта была не готова к такому повороту событий, но Дик вбежал в нее с разбега, вгрызаясь зубами в ее ухо. Стоило ему только пососать ее мочку, как Марта растаяла и обняла его могучие плечи, готовая отдаться со всей страстью на милость победителя. Дик рычал, стонал, и звериная старость одолевала его. Нежные девичьи груди Марты ритмично колыхались на весу…».
        Я прокашлялась, пытаясь понять для чего это здесь? «Ты куда разбежался?», - спросила бы я на месте Марты, понимая, что ее ждет незабываемая ночь любви. Мужик, берущий разбег для столь важного мероприятия, начинал мне нравиться своей ответственностью. Не знаю, как она, но я бы в последний момент, глядя на мужика с орудием наперевес, резко отошла бы в сторону. А потом долго смотрела, как он гладит раненного об стену бойца. Или заколачивает дырку в стене. Тут все от мужика зависит!
        А вот, глядя на звериную старость, Марте следовало бы задуматься. «Это был лучший мужчина в моей жизни!», - роняя скупую слезу Марта, хороня мужичка - хомячка.
        Заинтригованная столь внезапным просветлением, я взяла следующую книжку, на обложке которой слились в экстазе два потных полуголых разнополых тела. Половина мужской груди была почему-то выбрита, а другая напоминала махровый коврик для ванной. Книга открылась на первой попавшейся странице, с замусоленным уголком. «Эдуард был неумолим! Он вошел в нее, как входит победитель в осажденную крепость! Он повернул к ней лицо, но тело развернулось в другую сторону! Бедняжка все еще пыталась вырвать и убежать, уверяя, что невинна, как майская роза. Джейн выворачивалась, но Эдуард целовал то ее колено, то живот, то спину, то затылок, ненасытно впиваясь в ее губы. - О, нет Эдуард! Я все еще девственница! - кричала она, пока у нее был занят рот. Эдуард упал на колено, но Джейн отшатнулась оторвав свою руку. - Будь моей женой! - заорал Эдуард, побежав за нею на коленях по лестнице резвым жеребцом…»
        Я проморгалась, пытаясь понять, чем именно кричала Джейн, если у нее был занят рот, и на секундочку представила, как мужик резво бежит за девушкой на коленях. Прямо не бежит, а скачет. Только вот интересно, галопом или аллюром?
        Еще одна книга была раскрыта и валялась обложкой вверх, на которой хлипкий мужичок нес красавицу в сторону зрителя. На лице мужика читалось: «Не понравилась, дайте другую!». Ну-ка, а что у нас здесь?

«Чарльз бросил Мэри на кровать, а она глухо застонала. Он лег сверху, слыша, как она страстно стонет на полу! - Тебе хорошо? - спросил Чарльз, глядя в ее побледневшие глаза и в открытый рот!».
        Недолет, перелет, недолет! По своим артиллерия бьет! С криком «Па-а-аберегись!», некий Чарльз бросает свою Мэри, но не добрасывает до кровати. А потом, еще главное, интересуется, глядя на ее ушибленный попинс, хорошо ли ей? Но меня почему-то больше интригует, что он хотел найти у нее во рту? Какие признаки страсти таинственный Чарльз хотел там разглядеть? Воображение, успокойся, не надо так со мной! "Ты что ела? Открой рот пошире!" - заглядывает любопытный мужик, пристально прищуриваясь. "Ой, а у тебя там кариес!", - замечает он с профессиональным интересом, не забывая при этом заниматься процессом.

«Он достал своего змея. Змей обрадовался новой норке и тут же юркнул в нее! Его змей любил теплые и просторные норки, в которых до него еще никто не побывал! - Ты еще здесь? - томно прошептал он, целуя ее живот!»
        Нет, не здесь, дорогой акробат. Ушла в другую комнату. Погоди немного, сейчас вернусь! Пять минут! Сейчас попью водички и снова приду!
        Я деликатно положила книгу на место, глядя на скривившуюся, как при остром приступе аппендицита, даму на обложке в объятиях мелкого, но очень страстного кавалера.
        Может, прибраться? А то тут такой бардак! Так понимаю, что здесь я живу.
        - … чтобы был верным и никогда не изменял, чтобы не гулял с дружками, не заглядывал под юбки, - перечисляло зеркало, пока я пыталась хоть немного разложить вещи.
        Я с любопытством рассматривала какую-то розовую ткань, которая валялась под книгами, а по полу забарабанили, слетевшие с нее бусины. Чего тут только нет!
        - … и чтобы там была родинка! - закончило зеркало женским голосом. Послышался тяжкий вздох. - Я очень прошу тебя, богиня! Пошли такого мужика!
        Послать-то я пошлю, но не факт, что дойдет. Знаешь, сколько на такого кандидаток налетит! Я вытащила пыльную подушечку с сердечком, еще одну книгу, где мужик-осьминог пытался что-то сделать с похотливой русалкой, пластинчатый браслет у которого не хватало нескольких камней. Что это? Откуда здесь весь этот хлам?
        - Молю тебя, о, великая богиня! Милости твоей прошу! - не умолкало зеркало, а я подошла к нему и ткнула пальцем в какую-то розовую штуку, в надежде, что оно заткнется.
        - Все! Голова болит! - отмахнулась я, но тут же услышала «Вы услышали молитву!».
        - И что? - удивилась я, вытаскивая еще одну пыльную книгу с закладкой «Мой любимый женатик». Ничего, книги я потом почитаю. Надо бы все здесь разложить. Кстати, а где здесь туалет? Или богини делают это радугой? Я заприметила маленькую дверь, которую со скрипом приоткрыла. Отлично! На полу валялись какие-то банки-склянки, в раковине просыпаны какие-то блестки, а в одной из коробочек застыл плевок крема, пахнущий розами.
        Я осторожным голубем застыла над журчащей чашей, тревожно осматриваясь на предмет мужиков, которые любят брать большой разбег, пользуясь спущенными женскими трусами.
        - О, дорогая богиня, - слышалось взволнованный голос просительницы за дверью. - Я всегда верила в вас! Я с детства верила в вас! Теперь я буду молиться вам и днем, и ночью, только бы мое желание сбылось!
        - Давайте, вы не будете мне угрожать! - тихо простонала я, чувствуя, как гудит ничего не соображающая голова.
        - Вы услышали молитву и должны сообщить об этом! Она ждет ответа! Говорите! - послышался голос зеркала из комнаты, пока я пыталась перебраться через завал. Я запуталась ногой в ткани, пытаясь ее стряхнуть, поскользнулась на бусинках, проехала пару метров и с грохотом приземлилась на спину.
        - Да чтоб тебя! - простонала я, понимая, что лежу посреди комнаты, раскинув руки и тихо постанываю. Локоть гудел, копчик отваливался, а голова кружилась от внезапного потрясения.
        - Вы меня услышали, богиня! - обрадовался голос, а я честно собиралась помирать, нервно сглатывая. Либо я, либо эти мерзкие обои в сердечко… - Не молчите, богиня! Умоляю вас! Дайте мне знак, что мое желание сбудется!
        Я пыталась подняться, потирая ушибленный локоть и спину и мысленно выгуливая весь нецензурный словарный запас на поводке строгой морали.
        - Все хорошо, - елейным голосом ответила я, проверяя со скрипом зубов, не отвалился ли гудящий локоть. - Не переживайте!
        - Спасибо! Я буду молиться вам день и ночь, пока не получу то, о чем просила! - обрадовался женский голос, восторженно шмыгнув носом. - Примите мои скромные дары!
        - Принимаю! - не глядя кивнула я, разминая локоть и тряся онемевшей рукой.
        Я только-только села, отталкивая ногой груду хлама, как тут же получила леща от огромного леща, брошенного мне из зеркала. Пока я отходила от первого удара судьбы, отодвигая подальше еще живую рыбу с серебристой чешуей, мне на голову приземлилась шкатулка, заставив мир перед глазами на секунду потемнеть.
        - Но это еще не все! - нервничал женский голос, пока я потирала ушибленную макушку, сумрачно глядя на пустую, некогда красивую шкатулку, с предварительно отковырянными камнями. Что-то мне подсказывало, что нужно отползти в сторону, и я ползла, с ужасом поглядывая в сторону зеркальной глади.
        - Ваш любимый цветок! - восторженно произнес женский голос, а в меня полетел горшок с какой-то цветущей колючкой, заставив меня резко окопаться за грудой хлама, переводя дух.
        Через мгновенье послышалось мычание, я выглянула, видя коровью морду, которая упорно пытается пролезть ко мне. Кто-то усиленно заталкивал ее в мой бардак.
        - Все, спасибо, - занервничала я, выбираясь из своего убежища и пытаясь вернуть корову обратно. - Первых даров было вполне достаточно! Корову можете оставить себе!
        - Му-у-у! - обиженно мычала буренка, глядя на меня круглыми глазами просветленного, видевшего богиню. - Му-у-у!
        Еле-еле мне удалось запихать ее обратно, чтобы сползти вниз по стене, чувствуя, как у меня дергается глаз и трясутся руки.
        - Ой, богиня не приняла дар! - захныкал женский голос, но тут же воспрянул духом. - Как же так? Богиня не приняла мой дар! Она гневается на меня! Простите, богиня! Я вас умоляю!
        Я отвернулась, тяжело дыша, ногами пытаясь раздвинуть груду раздражающего мусора, а через мгновенье подозрительной тишины почувствовала, как в глазах все темнеет от удара по темечку.
        - Этот камень всегда приносил мне удачу! Возьмите его! Только не гневайтесь! - последнее, что я слышала, перед тем, как рухнуть вниз.
        С трудом разлепив глаза, я поднялась, чувствуя на голове огромную шишку. Неподалеку валялся массивный булыжник, который теперь должен приносить удачу мне.
        - Дорогая богиня, число верующих в вас критически низкое, - голосом, словно уже прощается со мной, заметило зеркало. - Вы снова обещаете и не выполняете обещаний?
        - Что значит «снова»? - удивилась я, прикасаясь к зеркалу и потирая шишку. - Хорошо, найди мне того, кто нужен!
        - Не могу! Вам нужно самой задавать параметры! - возразило зеркало, пока я тяжело выдыхала и трясла головой.
        - Хорошо! Покажи мне всех брюнетов с зелеными глазами! - приказала я, глядя как мне выстраивается огромный список имен, проматываясь вниз еще на пару километров. - Хорошо, оставь тех, кто не женат!
        Список подсократился, пока я смотрела на сверкающие имена, которые не говорили мне ровным счетом ничего.
        - Хорошо, оставь только высоких! - сопела я, глядя, как список сокращается. - И тех, кто не пьет!
        Осталось имен сорок, которые полностью уместились в зеркале.
        - А теперь, - я закусила губу, вспоминая все требования. - Оставь тех, у кого есть родинка в нужном месте и богатых!
        - По вашему запросу ничего не найдено! - сообщило зеркало, а я тут же потребовала вернуть все обратно. Я ткнула в первое имя, глядя на красавца - брюнета в дорогой одежде! Над головой у него была надпись: «Занято!!!»
        - Он уже влюблен! - строго сообщило зеркало, пока я любовалась красивым профилем. - И даже помолвлен! У него через четыре дня свадьба!
        Я тыкала все имена подряд, проверяя каждого, и тут увидела очень достойного кандидата! И красив, небеден, выглядит солидно, не занят!
        - Его! - обрадовалась я, а передо мной в зеркале развернулась огромная карта мира, на которой четко обозначились две точки в разных концах какой-то необъятной империи.
        - Между ними пять тысяч лиг!!! - реально обалдело зеркало, показывая предполагаемый маршрут. - Это двадцать дней пути!!! Давайте поищем кого-то поближе!!!
        - Ничего, молодой, дойдет! - обиженно вздохнула я, критично разглядывая кандидата, который о чем-то спорил с каким-то кивающим стариком. - Так, осталось его послать! Как это сделать?
        Я вошла в раж, глядя на то, как мужик, еще не осознавая того, что в ближайшее время потопает на другой конец страны, спокойно отдает какие-то указания слугам.
        - И как мне его послать? - спросила я у зеркала, глядя, как мужик укладывается спать в большую роскошную кровать.
        - Явитесь к нему во сне, и скажите, куда ему нужно идти и зачем! Перед тем, как пронзить его сердце любовью, он должен увидеть объект любви! - посоветовало зеркало. - Подумайте, ему придется идти за любовью на край света! Пройти через мерзлые земли… Ой! Вас опять вызывают.
        Послышался знакомый надоедливый голос: «Богиня, я, конечно, не хочу усомниться в вашей силе, но пять минут прошло, а его нет! Где мой красавец? Где он?».
        - Да подожди ты! Через двадцать дней твой мужик будет в вашем городе! - возмутилась я, а зеркало тут же притихло. Мой живот издавал звуки умирающего дракона.
        - Он уснул! Можете попробовать явиться к нему во сне! У вас должно хватить сил! Пока в вас еще немного, но верят, вы можете посещать сны людей! Но, я бы на вашем месте бы, не стал его посылать. Ему придется пройти через Ветреный перевал, через Мерзлые Земли, полные опасностей… - произнесло зеркало.
        - Отлично! - согласилась я, в надежде, что от меня отвяжутся. - Зеркало! Покажи мне весь его путь!
        Через минуту я стояла в розовом тумане чужого сна с целым списком вещей, которые могут пригодиться в столь долгом и опасном пути.
        - Короче, мужик! - прокашлялась я, глядя на офигевшего героя, который потерялся в розовом тумане. - Смотри! Тебе срочно нужно в Стормгард! Ты меня понял? В Стормгард! Там тебя ждут! Смотри! Одеваешься теплее! Берешь с собой две палки…
        - А для чего? - поинтересовалась жертва, блуждая в розовом тумане. - Кто вы?
        - Не перебивай! Тебе же надо как-то по пути ходить в туалет? Там лес, волков много. Я проверила. Одну будешь вбивать в землю, а другой отбиваться! Берешь с собой топор! Мало ли? Дров нарубить, костер развести! В Мерзлых Землях в туалет ходить проще будет! - перечисляла я, сверяясь со списком. - Берешь с собой шкуры, меч… Что-то я тут написала, понять не могу! Да помолчи ты! Достал уже «кто вы»? Слушай дальше! Через двадцать дней ты должен быть в Стормгарде!
        - Я не собираюсь в Стормгард! - удивился мужик, плутая в розовом тумане с закрытыми глазами.
        - Не поедешь - пеняй на себя! Когда у тебя был последний секс? Вспоминай и знай, что он был последний! - строго ответила я, глядя как мужик начинает протестовать. - Завтра с утра выдвигаешься! Счастливого пути!
        Туман рассеялся, а я стояла перед зеркалом, тяжело выдыхая и глядя на то, как мужик просыпается в своей постели в холодном поту и зовет слуг.
        - Из-за того, что вы последнее время пренебрегали своими обязанностями, в вас верит очень мало людей. Сейчас численность верующих в вас сократилась до десяти! Это - самый низкий показатель за всю историю! - озабоченным голосом произнесло зеркало. - Вам нужно что-то делать! Когда в вас перестанут верить, вы умрете!
        - Да что ж такое!!! - возмутилась я, чувствуя, как начинаю нервничать. Все! Неприятностей с меня достаточно!
        - Стоит посмотреть обещания, которые вы давали в обмен на дары! И которые не выполнили! - продолжало менторским тоном зеркало, выводя такой список, от которого я решила принять смерть достойно. - Эти люди когда-то верили в вас, но сейчас уже не верят… Они считают, что вы их обманули…
        - Я, между прочим, есть хочу! - возмутилась я, оглядывая дары на предмет съестного.
        - Увы, количество верующих настолько низкое, что вы не сможете поговорить даже со жрицами, - вздохнуло зеркало. - Пока что вам доступны только сны…
        Я сопела и думала, как правильно поступить, нервно расхаживая по комнате и пиная мусор под ногами.
        - А никто там еще не молился? - спросила я, в надежде, что не придется бегать по снам.
        - Увы, нет! Ночью храм закрыт, - вздохнуло зеркало. - Жрицы спят…
        - Хорошо, сейчас все сделаем! - усмехнулась я, доставая огрызок бумаги и карандаш. - Список всех одиноких и знакомых между собой мужчин и женщин в радиусе трех километров от храма!
        Так, так это у нас чей сон? Не важно. Потом разберемся! Поехали!
        - Дорогая моя! - инфернальным голосом произнесла я, глядя на рыжеволосую девушку с веснушками, которая мыкается и не находит себе места в розовом тумане. - Суждена тебе любовь! Слушай и запоминай! Судьба твоя - светловолосый парень из деревни! Он не очень богат, но…
        - Что значит, не очень богат? - с ужасом спросила девушка, оглядывая по сторонам и не видя меня. - А почему из деревни? Я хочу богатого, красивого, умного, нежного, который будет осыпать меня подарками, носить на руках!
        Какая прелесть! Попробуем еще раз! В розовом тумане блуждал тот самый светловолосый парень из деревни, пытаясь понять сон это или не сон! В руках у него был топор, что как бы намекало на то, что любовь здесь помнят и ждут.
        - Дорогой мой! - нежно позвала его я. - Ждет тебя красивая, милая девушка с рыжими волосами, она работает прачкой! Вот ее образ… Запомни его!
        - Какая прачка? Я хочу богатую, красивую, умную, нежную, чтобы была девственницей, но при этом опытной любовницей! - перечислял мужик, а я задумчиво смотрела на свой список. - И чтобы готовить умела, и долги мои выплатила, и дом мне купила, и с друзьями отпускала погулять, и слово поперек молвить боялась…
        Я расстроенно выбралась из чужого сна, а зеркало голосом, словно прощается со мной, сообщило, что в меня верит всего пять человек.
        Глава вторая. Богиня - беспредельщица
        Сколько? Пять? То есть, всех верующих в меня можно перечислить поименно, загибая пальцы?
        - Мне очень жаль, - скорбно заметило зеркало, пока я думала, как решить проблему и выйти из сложившейся ситуации. Пока что у меня складывались впечатления и полномочия, плотно трамбуясь в невидимый чемодан «Данунах». - Мне действительно очень жаль… Я не знаю, чем вам помочь! И вряд ли уже кто-то сможет помочь! Это - критический уровень веры. Я с таким никогда не сталкивался.
        Я стояла и смотрела на розовую ткань, поверх которой валялась очередная книженция с обнаженной девушкой, которую обнимает крупный мужик с перепуганным взглядом «Кто здесь?». Я подняла ее за хлипкий переплет, отряхнула от бусин, глядя на счастливую женщину, прикрывающую интимные части тела букетом цветов. «Мой тайный любовник» - красовалось на обложке, а я задумчиво открыла последнюю страницу.

«Луиза бежала и падала, но Альфред бежал за ней! Он нагнал ее на самой опушке леса, скрипя губами и зубами от страсти. Альфред прижал Луизу дереву, опустился на колени, поднимая ее юбку. Из мокрого дупла на Альфреда смотрела любопытная белка. - Так это ты дарил мне те цветы!… КОНЕЦ»
        - Покажи мне, где растут самые красивые цветы! - потребовала я у зеркала, вытаскивая кисейную розовую ткань из груды мусора. Я уселась на пол, перебирать хлам и откладывая все, что может мне пригодиться в моем коварном плане. «Вот!», - произнесло зеркало, показывая роскошный цветущий сад, на заднем фоне которого виднелись внушительные зашторенные окна какого-то дворца. Розовые кусты чередовались с целыми аккуратными клумбами, напоминающими цветочный ковер.
        - Отлично! - усмехнулась я, потирая ручки. Ничего-ничего! Скоро в меня поверят все! - Мне нужно туда! Можешь меня перенести? Или как мне туда попасть?
        - Богиня, лучше не надо! - взмолилось зеркало, пытаясь убрать картинку подальше от моих горящих надеждой глаз. - Это же императорский сад при императорском дворце! Вы же не хотите неприятностей? Одумайтесь, умоляю!
        - Поверь, будут давать неприятности, я их не возьму! - пожала плечами я, требуя вернуть картинку обратно. Либо посадят новые цветочки, либо меня. - Как я смогу вернуться обратно?
        - Только через зеркало! Подойдете к любому зеркалу, коснетесь его и вернетесь обратно! - вздохнуло зеркало, понимая, что отговаривать меня бесполезно. - Вы что задумали, богиня? Вы точно уверены, что это - правильное решение? У вас с Императором и так натянутые отношения!
        - И кто кого, простите, натягивает? - удивленно поинтересовалась я, жадно глядя на море цветов. - Ему что? Жалко подарить мне букетик? Скромный маленький императорский букетик? Я же многого не прошу!
        - Хорошо, я попробую сделать вас невидимой, - согласилось зеркало, когда я уже шагала в него. - Надеюсь, что он вас не заметит!
        Ага! Прямо вижу, как император лично сидит в кустах и караулит свой сад!
        - Это противозаконно! - возразило зеркало, у которого наступил момент просветления.
        - Нам, богам, закон не писан! - огрызнулась я, а зеркальная гладь превратилась в яркую картинку, в которую я опасливо шагнула. Дворец спал большей частью окон, мне в лицо ударил свежий ночной ветерок Он всколыхнул целое море прекрасных цветов и нежно прошуршал веточками кустиков. Где-то усиленно выпиливал однообразную серенаду одинокий сверчок, возле дворца слышались голоса караульных, чьи силуэты я видела на фоне горящих окон первого этажа. Ветер шелестел листьями и цветами, а я вдыхала невероятный, головокружительный и сладкий аромат своей гениальной идеи.
        - Он вообще на меня молиться должен! Я, межу прочим, богиня! А если будет возмущаться, то тут же сменит не только политическую, но и ориентацию в целом! - успокоила свою совесть я, прикасаясь пальцами к нежным лепесткам, подернутым ночной росой. Глаза разбегались от разнообразия, а я даже не знала, откуда лучше рвать!

«Богиня! У вас нет совести!!!», - орало зеркало в голове.
        - Слушай, мух! На какую бы кучку ты бы слетел? - поинтересовалась я, прижимая к груди первую, вырванную с корнем добычу. Маленький букетик? Что вы! Он же император! Поэтому букет должен быть императорским! Не думаю, что он своей возлюбленной дарит три чахлые ромашки? Мне показалось, или на третьем этаже, в правом горящем окне, виден чей-то силуэт? Я присмотрелась, а потом вздохнула, понимая, что показалось. Продолжим!
        Я радостно сгребла охапку цветов и спокойненько направилась в сторону дворца, возле которого стояли два суровых стражника в тяжелых черных доспехах и шлемах. Они принюхались, подозрительно глядя друг на друга.
        - Эй, левый, это ты на дежурство цветочными духами облился? Кого ты тут соблазнять решил? - поинтересовался правый у левого. Так, господа валенки, подвиньтесь, а то нескромная девушка со скромным букетом не может пройти в дверь.
        - Нет! Откуда? Я в городе не был уже пять лет! - ответил левый. В шлеме послышалось сопение. - Да, вроде не пахнет!
        - А по-моему пахнет розами! - снова принюхался правый к левому. Два мужика, которые радостно обнюхивают друг друга, произвели на меня неизгладимое впечатление. Особенно, если учесть, что на каждом из них был шлем-котелок.
        Я толкнула ногой чужую дверь, мысленно здороваясь. Кто ходит в гости по ночам тот поступает мудро! И неизвестно никому чего не будет утром! Огромный мрачный зал встретил меня со всей гостеприимностью тускло горящих свечей и чьего-то заливистого храпа в уголке. Только не говорите, что где-то на троне дрыхнет Император, изображая ночного соловья с гайморитом! Несколько цветков упали на каменные плиты, а я решила не наклоняться, чтобы их поднять. Ничего! Приберут!
        Я подошла к большому солидному зеркалу в круглой раме, высвободила руку, дотронулась пальцами до стекла и почувствовала, как стекло расплывается. Отлично! Я погрузила туда цветы, а потом осмотрелась и жадненько собрала те, что потеряла по дороге.
        До меня донеслись тихие голоса, а где-то скрипнула дверь.
        - … император бессмертен, - послышался обрывок тайного разговора. Видимо, так уже переминается с ноги на ногу очередь наследников отпечатка короны на голове, мозоли на попе и прочих императорских полномочий.
        - Не говори глупостей, - произнес второй голос, а храп в уголке резко прекратился сонным «Стой, кто идет?». Через пару минут тишины ночной соловей решил продолжить свою серенаду. Теперь можно идти! Осталось найти бумагу, ножницы и перо! Я, конечно, уважаю старенького Императора, поэтому искренне надеюсь, что он страдает склерозом и маразмом, поэтому пропажу стопки бумаги не заметит.
        Бредя по мрачному коридору чужого дворца, я открывала двери одну за другой, засовывая в каждую свой любопытный нос.
        - Призрак!!! Призрак!!! - заорала какая-то женщина, высунувшаяся из комнаты и глядя, как я открываю очередную дверь. - Караул! Привидение!!! Это - призрак убийцы!!!
        - Почему сразу убийцы? В мире много хороших профессий, - обиженно заметила я, а потом подкралась к ней и сделала на ухо протяжное «Уууууу!!!», тихо хихикая в ладошку.
        Визгу и воплей было столько, что тут же по коридору пробежала поднятая по тревоге стража. Я громко захлопнула дверь, а потом с протяжным скрипом, от которого нервные клетки скидывались на братскую могилу, снова открыла ее, наслаждаясь произведенным эффектом. Я едва могла сдержать смех, глядя на десяток вооруженных до зубов рыцарей, которые по-детски жались друг к дружке, понимая, что с привидением сражаться им еще не приходилось!
        Я спокойно пошла дальше, вошла в одну комнату, стянула скатерть со стола и накинула ее на себя. Пока немодные привидения ходят в драных простынках, я очень модное привидение в цветочек! А что вы хотели? В каждом дворце должно быть свое привидение!
        - Аааааа!!!! - заорали стражники, пока я медленно шла в их сторону, инфернальным голосом поясняя, что умерла именно на том самом месте, где уже упал в обморок самый слабонервный стражник, выронив меч и щит.
        - И даже в точно такой же позе! - с подвыванием добавила я, глядя на подвернутую под себя ногу служителя короны. А потом добавила. - Хотя нет, у меня была левая, а у него правая!
        Оставшаяся часть стражи бросилась врассыпную, перецепившись через павшего в обморок товарища. Часть из них с грохотом рухнула вниз, а я бережно накрыла их простынкой. Спокойной ночи, малыши!
        Нет, богиней быть определенно здорово! Так, а у нас тут что? О! Чей-то кабинет! А почему дверь открыта? Не порядок! Я уже вошла без стука, алчно глядя на огромную стопку бумаг на огромном вычурном столе. Со стены на меня сурово смотрел насупленный старик, разодетый в шелка и бархат. Его Императорское величество! Извини, дедушка, очень нужно! Я потом тебе любовью внуков отдам!
        Я уже схватила стопку, а потом услышала резкий голос, заставивший меня обернуться и выронить пару листов.
        - Ёптить! - сглотнула я, не ожидая такого поворота событий.
        - Ты что здесь делаешь? - я видела в темноте высокий силуэт, застывший в дверном проеме. - Я спрашиваю, как у тебя хватило наглости прийти сюда! Отвечай!
        Я застыла, чувствуя себя слегка неуютно. В зеркале, которое висело на стене, отражалась стопка бумаги, висящая в воздухе и разбросанные на ковре листы.
        - Положи на место! - послышался недовольный голос с холодным металлическим оттенком. - Это документы государственной важности!
        - Ой, извините! А где у вас лежат ножнички, чернильница и перо? Вас искренне просит очень маленькое привидение! - нежно заметила я, пытаясь рассмотреть незнакомца. - Погодите! Одну минутку! Сейчас-сейчас! О! Пожа-а-а-алуйста!
        - Как ты разговариваешь с Императором!!! - возмутился силуэт. Ого! Кто может похвастаться тем, что его императорское величество зажало ему пару листиков бумаги и ножницы? А я могу!
        - В вашем возрасте вредно нервничать! Я понимаю, что до туалета вы добегаете не всегда, поэтому не буду вас задерживать! Я тихонько пощуршу у вас! - успокаивала я, лазя по ящикам чужого стола.
        - Да как ты смеешь! - процедил силуэт, когда я с грохотом задвинула очередной ящик, не найдя в нем ничего интересного.
        - А побольше ножниц нет? - поинтересовалась я, глядя на маленькие золотые ножнички на дне следующего ящика. - Если нет, придется резать этими! Вы куда там шли? Вот и идите! Если что - я вам приснилась! Если уж совсем все плохо, то представьте, что я была голой. Вас должно это утешить!
        Отлично! Бумага есть, ножницы есть, чернильница то… Ага! Какая - то гадость привинтила ее к столу. Огромная золотая чернильница с пером не хотела расставаться со столом, хоть убей. Я отковыряла ее ножничками, схватила перо и решила вежливо попрощаться.
        - Мое терпение небезгранично! Намекаю! Оно уже закончилось! - я вздрогнула, а в голосе слышалась такая сталь, что мне, пожалуй, нужно было бы испугаться. Так! Кто тут шел в туалет? Я или он? Вот если он будет так со мной разговаривать, то я могу и показать пример, как это делается! И далеко ходить не придется.
        - Не надо орать, хорошо? Понимаю, что терпение уже закончилось, поэтом зовите слуг! Пусть вытирают лужу! Я при чем? - возмутилась я, положив руку на зеркало и войдя в него. - Всего хорошего! Если что я вам приснилась! Спокойной ночи!
        Я очутилась в своей комнате, а зеркало скорбно молчало. На полу валялась охапка цветов, бумага, ножницы, ткань и полная чернильница с красивым пером.
        - Ну что ж! - я размяла пальцы, глядя на свое сокровище. Кто-то отделался журчащим испугом, а я - малой кровью. - Приступим!
        Я отрезала ткань, мастерила букет, а зеркало продолжало скорбно молчать. «Дорогая моя, бесценная моя! Я хотел признаться тебе в своих чувствах, но так и не осмелился! Твой тайный поклонник!» - вывела я на бумажке, складывая записку в букет. Первый букет пошел! «Мою любовь к тебе трудно измерить словами, поэтому я решил измерить ее цветами! Твой тайный поклонник!».
        Восьмой букет спровоцировал жесткий словарный дефолт! Я открыла первую попавшуюся книгу, переписывая оттуда. «Вы так прекрасны и очаровательны, миледи! Вашим ноги так идут вашим глазам! Вы выгрызли мне сердце! Ваш тайный поклонник». Где-то похолодела нижняя чакра, пока я представляла добрую окровавленную и очень любвеобильную красавицу, которая намекает, что «любовь зла».
        Ничего! Мне еще как минимум сорок таких записок нужно! Я перевязывала букеты цветными лентами, кидала в них всю бижутерию, которая попадет под руку записку, а потом складывала в кучку.
        Через два часа уставший флорист сползал по стенке, глядя на все цветочное безобразие. Пора выносить мусор!
        - Адреса всех одиноких девушек, живущих неподалеку от храма! - потребовала я у зеркала, кряхтя, как старуха. Я сгребла первую партию букетов и двинулась по маршруту. Вот радости - то будет! Я оставляла букет на пороге, стучала в дверь и направлялась по следующему адресу. И так все пятьдесят раз. Домой я вернулась голодной и уставшей, найдя в доме последней девушки старенькое, засиженное мухами зеркало.
        - Все! Спокойной ночи, - пробурчала я, падая от усталости на груду оставшегося хлама. Трудно быть богиней! Перед моими мутными глазами лежала раскрытая книша: "Твои волосы так замечательно пахнут! - прошептал Алекс, стоя перед ней на коленях и глядя на Анну снизу вверх". Беги, девочка, беги… Не то он у тебя нюхает… Я зевнула и уснула.
        Проснулась я от того, что зеркало орет не замолкая. Я в панике вскочила на ноги, не зная, куда бежать за что хвататься.
        - Дорогая богиня!!! - наперебой кричали женские голоса, а на заднем фоне слышался голос старой жрицы, призывающей к порядке. - Дорогая богиня!!! Дайте ответ!!!
        Я вздохнула и поковыляла в уборную, слушая через открытую дверь крики, вопли и мольбы.
        - Богиня сейчас занимается важными божественными делами. У нее божественный экстаз! Ей не до простых смертных! Я вас умоляю, соблюдайте тишину! - кричал голос старой жрицы, а я мысленно поблагодарила ее за прозорливость. Но девочки не унимались, видимо, решив, что это - один и тот же очень щедрый и хитрый мужик, решивший иметь не только запасной план к запасному плану, но и запасную девушку к запасной девушке.
        - Кто этот таинственный незнакомец? Кто мой тайный поклонник? - истерично кричали девушки, судя по звукам, оттаскивая конкуренток. - Только она знает ответ! Ответьте, дорогая богиня!
        - Число верующих равно пятьдесят шесть человек! - с удивлением в голосе заметило зеркало. Из них пятьдесят пять женщин и один мужчина!
        Мысль о том, что я могла ошибиться дверью, а природа с чьей-то ориентацией заводила меня в такой тупик воображения, что я яростно стучалась в дверь здравого смысла. Хотя… Постойте… А вдруг это старенький Император? Судя по портрету, у него любовь становится синонимом обширного инфаркта, а последний военный поход был в туалет. Он же, как мужчина, уже не по телам, а по делам должен ходить! По сугубо личным и очень неотложным!
        - Дорогая богиня! - взмолился женский голос, пытаясь перекричать другие голоса. - Прими мои скромные дары! Дай ответ, кто он? Тот таинственный поклонник?
        Я с грустью посмотрела на книгу «Сто двадцать рецептов семейного счастья», облизнулась при виде золотистой курочки на обложке, а потом взяла себя в руки.
        - Зеркало, найди мне в радиусе километра от храма всех одиноких мужиков! - потребовала я, слыша писки и визги: «Нет, я первая!».
        - В связи с тем, что количество верующих у вас теперь пятьдесят человек, вы можете объединять пары! Ваша сила растет с каждым новым верующим! - странным голосом сообщило зеркало. Мне кажется, или оно на меня до сих пор обижается за букеты?
        - Примите мои скромные дары!!! Только ответьте!!! - назойливо молили меня, а я посмотрела на курочку, сглотнула слюнку и согласилась. На всякий случай я даже отползала подальше, наученная горьким опытом.
        Мимо меня пролетела буханка хлеба и колечко колбаски. Я почувствовала, как голодный дракон в моем желудке радостно заворочался, в предвкушении отнюдь небожественного завтрака. Я бросилась поднимать хлеб и колбасу, как меня прицельно полетел десяток яиц.
        - Свои, домашние! - гордо пояснили мне, пока стряхивала с себя слизь, кроша под ногами скорлупу.
        - Благодарю вас, - кисло улыбнулась я, вытирая лицо и отметая скорлупу ногой подальше.
        Так, все! Надоело! Мне в лицо полетела возмущенная курица, которая била крыльями и с негодованием кудахтала. А говорят, куры не летают! Еще как летают! Я ловила ее по комнате, но курица решила, что живой не дастся. В погоне за ней я завалила гору из хлама, которой впору дать поэтично-географическое название. Курица устала раньше меня и присела на обложку книги, нахохлившись. Хитрая богиня покралась к ней, делая коварное: «цып-цып», а потом бросилась на нее, схватила и швырнула обратно в зеркало праздновать свой второй день рождения.
        - Так, надоело! - заявила я, стряхивая с себя перья и подходя к зеркалу. В меня полетело какое-то деревянное ожерелье, но моя рука ловко отбросила его в сторону, а оно пополнило гору мусора.
        Я положила руку на круг, включила лепестки и божественный свет, с удивлением обнаружив, что теперь можно добавить какое-то божественное подвывание. В зеркале отражался храм, в который набилось пятьдесят женщин, не считая жриц. Все они с замиранием смотрели на свет, который льется над статуей. Так! А теперь добавим музыку и лепестки. Неплохо!
        - Ууууу… Ааааа…, - выл кто-то, создавая незабываемую атмосферу места, где волки вынуждены подвывать полушепотом.
        - Она снизошла к нам! - закричали жрицы, падая на колени, пока им на голову сыпались лепестки. - Ептить! Капец-капец-капец!
        Я торжественно прокашлялась, готовясь к проникновенной речи. А то сейчас как пояснят, как расшифруют…
        - Дорогие мои девочки, - ласково произнесла я, глядя на сияющие женские глаза. - Я не принимаю дары курицами, свиньями, гусями, коровами! Зато я принимаю дары едой, одеждой, нижним бельем. Чистым! Еще раз акцентирую! Чистым и неношеным! Яйцам принимаю, но только вареными…
        Какая-та красавица с тугими каштановыми косами оживилась, чему-то обрадовалась, а я подозрительно посмотрела на притихшую толпу.
        - Куриными, утиными, гусиными, птичьими! Только птичьими! - на всякий случай пояснила я, не понимая причину внезапного восторга. Радость внезапно померкла в глазах красавицы, а она вздохнула и поджала губы. В этот момент я поняла, что, видимо, есть еще дары, за которыми потом с криками прибегают окровавленный спонсор. «Свои, домашние…», - скромно заявляет девица.
        - Да, богиня! Мы вас услышали! - закричали верующие, а я вырубила связь, глядя, как девушки бросились из храма с криками: «Богиня просила принести ей трусы!».
        - Буду очень благодарна! - кисло улыбнулась я, глядя на ажиотаж. Нет, богиней быть совсем неплохо!
        Я только собиралась смывать яичную маску, которая стекала с волос на глаза липкой слизью, толкнула дверь и … очутилась в спальне с вполне симпатичной кроватью! Странно, как я раньше ее не заметила? А может, ее раньше не было? Ничего себе! Нет, я точно уверена, что этой двери раньше не было.
        - Все зависит от количества людей, которые верят в вас! Раньше это был роскошный дворец, а теперь две жалкие комнаты, - пояснило зеркало, пока я пыталась оттереть в ванной «свои, домашние» с волос и кожи. - Теперь вы можете вселять чувство в сердца людей! Стоит вам объединить два сердца и возникнет влюбленность. Что-то сродни увлечению!
        В комнате послышался шорох, а я высунулась, пытаясь понять, что там происходит. В меня летела одежда, которой я несказанно обрадовалась. Минус заключался в том, что с размером пока не угадал никто! Огромное платье-шатер, трусы… Я сказала не ношенные, а тут явно их сдирали в порыве страсти! И, возможно даже, зубами! Из вороха одежды я попыталась выбрать что-то поприличней и по размеру!
        - Дорогая богиня! - умоляли меня, а я требовала у зеркала список заядлых холостяков района. На зеркальной поверхности высвечивались мужские имена.
        - А теперь список всех девушек, которые сейчас находятся в храме! - потребовала я, разглядывая каждого кандидата. Отлично! Пойдет! Не гуляет и не пьет! Кто у нас тут дальше.
        Я соединяла пары пальцем, ведя от одного имени к другому. Светящаяся линия объединяла два сердца влюбленностью, которая имеет все шансы, перерасти в большое и светлое чувство.
        - Дорогая богиня! - настырно умоляли меня, пока я отмахивалась «сейчас-сейчас!». Они не могут мне не мешать? Так, кто у нас тут? О! Рыбак! Отлично! Дома всегда будет рыба! Пусть он идет к … Так, кому рыбака? Давайте к молочнице! Молоко и селедка - отличный ужин! Сойдет! Это у нас кто тут? Плотник? Чудесно! Его к цветочнице! Пусть организовывают похоронный бизнес! Семья не пропадет, если что…
        - Ну, скажите! - нудили и капризничали девушки. - Не молчите! Мне красивого! А мне умного!
        - Девочки, - нервно обратилась я к ним, зная, что они меня не слышат. - Если я сейчас ошибусь, то потом сами будете любовный треугольник расхлебывать. Не сбивайте, а? Будьте же людьми!
        - А он красивый? Скажите, дорогая богиня! Он умеет петь? - нудило пятьдесят разнов. - Он любит цветы?
        - И петь, и пить… Он все умеет! Так, кто тут просил «петь»? - я попыталась вычислить любительницу народного творчества, поскольку у меня есть отличный вариант - мужик, поющий в туалете! У него, кстати, неплохой тенор! Так, только бы не… Ай! Рука дрогнула, а я увидела любовный треугольник, состоящий из трех мужчин… Ну все, допелся в туалете кто-то! Теперь примета плохая будет …
        - А как убрать? - озадаченно спросила я, понимая, что меня мучает беспощадная совесть. Могильщик, лепщик горшков и туалетный певец - отличный фатально-экскрементальный ансамбль.
        - Никак… Само пройдет! Просто впредь будьте внимательней! - предупредило зеркало, а я сделала вид, что не имею никакого отношения к этому инциденту. Как вам не стыдно, мальчики! Фу, такими быть! Сколько у нас одиноких девушек осталось? Две? Отлично! Сейчас мы и вас пристроим! Ой, а у меня один мужик свободные остался. Видимо, за него придется побороться! А что? Любовь зла! Полюбишь и погонщика осла! А что? Все профессии нужны, все профессии важны!
        Я включила режим света и лепестков, врубила музыку, увеличив ее громкость для пущей торжественности, а потом убавила ее, ведя пальцем по зеркалу.
        - Ну что, дорогие девушки, - ласково произнесла я, глядя, как они застыли в ожидании чуда. - Скоро вы встретите того, кто в вас влюбится! Как только вы увидите его, то сразу поймете, что это - он!
        Девушки визжали от восторга, прыгали, обнимались. Я улыбнулась, снова включая заунывную, но очень торжественную музыку на полную катушку. Счастливые красавицы расходились, мечтательно улыбаясь, как вдруг дверь храма открылась…
        Я уже собиралась отключить зеркало, примеряя и сортируя обновки, как вдруг увидела мужской силуэт в черном плаще. Та-а-ак! Что-то в этот момент слегка тревожно съежилось, а новые трусы спали на пол.

«Ёптить!», - прошептала я, бросаясь к зеркалу.
        Черный плащ стелился по полу, поднимая каждым взмахом лепестки роз. Я видела черный шлем с прибитой к ней короной, черный доспех, сверкающий, как обсидиан и слышала лязганье оружия. Чуть позади, торжественно бряцая оружием и громыхая коваными сапогами, шли такие же консервные баночки, на которые впору лепить этикетки «сайра», «сардина», «килька» и «тюлька». Но первым шел «тунец», решительно приближаясь к статуе. Я прищурилась, глядя на гостя, остановившегося возле статуи, потом посмотрела на испуганных жриц, которые спрятались кто куда.
        Одним резким движением гость отбросил тяжелый плащ, поднимая вверх целый сонм лепестков, а потом гордо вскинул голову. Тунец!
        - Ну что ж, маленькое привидение, - сквозь зубы процедил металлический голос. - Ну, где же ты?
        Я включила музыку и свет, а через минуту по белоснежному храму разнесся мой сладко вибрирующий голос, повергая спрятавшихся за колонну жриц в религиозный экстаз.
        - Ты звал меня? - спросила я, пытаясь придать голосу легкий флер загадочной надменности. Ну, правильно? Зачем ему знать, что в данный момент я сортирую трусы на три стопки, одна из которых носит условное название «чистые»!
        - Ты всегда приходишь по зову? Мне кажется, что нет, - усмехнулся гость. Если честно, то он меня слегка пугает. Так, эти трусы с шелковой лентой - завязкой вполне милые, если бы не цвет переспелого помидора. Оставляем! - В свой сад и в свои покои я тебя не звал.
        Кхе-кхе… А сейчас еще раз и с выражением!
        - Верни указ! - процедил металлический голос, протягивая руку. - Верни мой подписанный указ, который ты забрала вместе с другими бумагами! Немедленно! Это - документ государственной важности! И можешь считать, что цветы я тебе подарил!
        Я сглотнула, отбрасывая очередное платье на четыре размера больше в стопку «выбросить по тихой грусти» или «дождаться, когда поправлюсь»!
        - Я не помню никакого указа! - вздохнула я, глазами пробегая по комнате. Книги стояли на полке, корешок - к корешку. Корешки меня радовали, а вот вершки книг - нет. - С чего вы взяли, что он там вообще был? Может, вы его положили в какое-то другое место? Переложили случайно…
        - Ищи немедленно! Или я не стану дожидаться. Ты знаешь, на что я способен, - процедил романтик, который только что подарил мне целое море цветов. Правда, подарок нужно было нарвать самостоятельно, под покровом ночи, но, видимо, романтика это ничуть не смущало.
        - Хорошо, я у себя посмотрю! Одну минутку! - деловым тоном произнесла я, понимая, что романтик шутить не любит и в цирке не смеется. Я бросилась в сторону книг, глядя на закладки. Нет, здесь нет! Я трусила каждую, в надежде, что выпадет тот самый указ, но тщетно. Воспоминания подбрасывали мне то, что все листы, на которых я писала записки, были чистыми. А вот это уже плохо.
        - Ты там долго? - нетерпеливо произнес страшный голос, пока я зашла в свой санузел. Взгляд упал на стопку разорванной бумаги, бережно припрятанную на случай грядущих женских посиделок в скромном конференц-зале. «Да, дорогой! За мной не занимай!», - сглотнула я, перерывая свои запасы. Наши отношения развивались стремительно. Вот уже от цветочно-букетного периода мы перешли к указательно-наказательному! Ой, чувствую, скоро они испортятся!
        Среди обрывков была какая-то налоговая ведомость, с печатью. Я скромно осмотрелась по сторонам, понимая, что акция протеста против поднятия налогов превращается в смелый одиночный пикет.
        - Я спрашиваю? Ты что там притихла? - произнес подозрительный голос, а у меня по коже пробежали мурашки.
        - Эм… Я в облачках ищу… И среди роз смотрю, - надменно отозвалась я, заглядывая в туалетные недра и осторожно залезая брезгливой рукой в мусорное ведро. - Ох уж эти розы! Ну и запах!
        - Я жду, - прозвучал металл в голосе, пока я разрывала мусорную корзину, доставая обрезки бумаги, ленточек и сломанные цветы, которые пришлось выбросить.
        - Сейчас я посмотрю свои драгоценности, - пренебрежительным голосом произнесла я, вытряхивая мусор на пол и перерывая его с особой тщательность. - Нужно проверить все дары!
        Нет, а что? Или пусть все знают, что богиня сидит на полу в маленьком санузле, разрывая мусор? О! А это что у нас! На самом дне корзины лежал снулый и уже подгулявший лещ, который я бережно завернула в…
        Ай-я-яй!!! Ой-е-е-ей!!!
        В моих руках была почти разорванная на две части бумага, пропитанная рыбьим жиром и благоухающая так, что все коты окрестностей заинтересованно замяукали, принюхиваясь. Она сохранила лишь одно заветное и пока еще читабельное предложение: «Указ его Величества, Императора Эзры…». Я держала двумя пальцами мокрую и жирную бумажку, часть которой объявила о своей автономии в момент изъятия, шлепнувшись на пол.
        - Считаю до трех, - послышался зловещий голос из зеркала. Я бежала в комнату, неся свой клад и брезгливо отворачиваясь. Так! Нужно как-то ее высушить! Я скребла со стены алебастр, посыпая жирные пятна, потом сбегала за пузырьками. В одном из них было какое-то подобие клея, а в другом розовая вода. Ничего! Сейчас будет как новенький!
        Я сдула алебастр, понимая, что вид у бумаги не изменился. Как была жирная, так и осталась! Схватив клей, я попыталась склеить два куска, опасливо поглядывая в сторону зеркала, где уже слышалось требовательное и многообещающее «два!». Клей тек на пол, но половинки кое-как держались. Я дула на них, а потом брызгала духами, надеясь о том, что Император помнит о том, что было написано в документе. Клей подсох, а я осторожно погрузила документ в зеркало. Прямо рядом со статуей шлепнулась бумажка.
        Рука в черной перчатке наклонилась, подняла ее, рассматривая. Нет, императорская печать наверняка уже была поплывшей! Я сделала все, что могла…
        - Это - не тот документ. Это - черновик, - процедил Император, а я поджала губы. - Ты что? В него рыбу заворачивала?
        - Как вы могли такое подумать! - гордо ответила я, глядя на леща и капли клея на юбке. - Это - новые божественные благовония.
        - То, что это «вония», я уже понял, - с надменной насмешкой вздохнул Император, отворачиваясь. - Где указ? Я тебя спрашиваю! Чем дольше я здесь стою, тем сильней мое желание положить конец твоему безобразию.
        - Мое безобразие вполне неплохо себя чувствует и без вашего конца! - занервничала я, бегая по комнате. - Так что можете его не доставать!
        За двадцать пять секунд в моей скромной божественной обители была сделана уборка с намеком на генеральную. Книги стояли на полочках, тряпки и белье лежали в стареньком шкафу, обнаруженном под грудой мусора. Два платья драных и ношенных платья превратились в мусорные мешки.
        В отчаянии я полезла рукой под шкаф и нащупала несколько скомканных бумажных шариков. Я развернула один из них, потом второй, а потом третий. Указ что-то там с чем-то там… Две печати! Отлично! Я пыталась разгладить его, но пока что безрезультатно.
        Я схватила с полки книги, придавив стопкой указ и усевшись сверху на него. В комнате царил относительный порядок, чего не скажешь про храм, где уже началось какое-то нехорошее движение.
        Так, мужик, я не поняла! Еще одна попытка перевернуть священную чашу с какой-то ерундой, и ты узнаешь, что такое любовь зла! Император, влюбленный в козла обязательно войдет в историю!
        - Держи свой указ! - я бросила его в зеркало, глядя, как воины по велению руки, обтянутой черной кожаной перчаткой, застыли на местах. В абсолютной тишине, Император склонился, отряхнул бумажку от лепестков, поднял ее и посмотрел на статую. Он молчал, а я слышала нехорошую усмешку в тишине.
        - И где же он был? - произнес холодный голос.
        - Там, куда я тебя пошлю! - огрызнулась я, стряхивая с себя пыль, ставя книги на полку и переводя дух.
        - Надеюсь, что ты помнишь о нашем уговоре. Я дал тебе второй шанс. Еще одного шанса давать не буду! - в тревожной тишине произнес Император, расправляя рукой документ. - У тебя осталось меньше месяца! Я жду.
        - Напомни, о чем мы договаривались? - поинтересовалась я, закусывая губу и морщась, как абрикосовая косточка. - Просто у меня столько …эм… дел…
        - Ты издеваешься? - резко произнес голос в тишине. - Она не помнит! Уничтожайте храм!
        Жрицы ютились за колонной, повторяя: «Ептить! Капец-капец-капец!». Старая жрица закрыла глаза в молитвенном экстазе. «Молю тебя, богиня, пусть в этот раз они все-таки изна…»
        - Все-все-все! Вспомнила! Ну конечно помню! - заявила я уверенным голосом, глядя, как жест снова остановил вандалов. Теперь осталось выяснить, что именно я помню.
        Рука Императора застыла в воздухе, а солдаты замерли на своих местах. На полу плескалось море лепестков, подмывая черный плащ. В интеллектуальных способностях Императора я не сомневаюсь. Как можно сомневаться в том, чего нет? Ругаться с богиней любви? Ну-ну…
        Я терпеливо ждала, когда Его Величество покинет храм, а потом взяла с полки книжку, чтобы вдохновиться перед пакостью. «Его разъярённая вагонетка вошла в темный пушистый туннель сладострастия! Чух-чух! - тяжело дышал Джеймс». Мужик, твой поезд ушел! Если ты издаешь такие звуки, то поверь, тебе пора в депо. Ничего! Сейчас мы сделаем так, что Император от нас отвяжется! Еще и благодарить будет!
        - Ближайший козел есть? Я же могу заставить козла влюбиться в другого козла? - поинтересовалась я у зеркала, мечтательно созерцая появившуюся в воображении картинку.
        - Вы не имеет власти над Императором. Как бы вы не хотели, он не подвластен магии любви! - уныло затянуло зеркало. - Он бросил вызов богам, уничтожил всех, кроме вас, сумел пойти наперекор судьбе и занять престол. Его судьба принадлежит только ему.
        Глава третья. Выполнить и наложить!
        Я расхаживала по комнатушке, пока зеркало уверяло меня, что ничего не знает о договоре! Нет, оно знает, что есть какой-то договор, но о чем он, стекляшка не в курсе. Зато оно, радостно сверкнув солнечным зайчиком, сообщило, что мне дали месяц!
        - Император построил десятки храмов богини любви, - мечтательно затянуло волшебное зеркало, видимо, вспоминая лучшие времена. - Десятки тысяч верующих каждый день приходили в эти храмы! Это были чудесные времена! Да! А потом однажды он пришел и с криком, что сроки прошли, разрушил все храмы, кроме одного! Он запретил поклоняться богине любви!
        Ага, и издал указ, что нельзя заниматься любовью! Эх!
        Я кисло осмотрелась. Что может хотеть от богини среднестатистический мужик? Увеличение мужского достоинства без операции, строго конфиденциально с гарантией? Самую красивую женщину на свете? Личную встречу, чтобы поставить самодовольную галочку в списке тщеславных мужских побед? Гарем на четыреста мест, укомплектованный писаными красавицами? Самого красивого мужика на свете? «И роди богатыря мне к исходу сентября!», - пронеслось в голове и тут же дополнилось. - «Чтоб царю мне угодить, нужно завтра мне родить!».
        Вариантов было много, а я задумчиво жевала колбасу, вприкуску с хлебушком, поглядывая для поддержания аппетита в книгу рецептов, где были нарисованы хрустящие окорочка с дорожкой нежного соуса.
        Зеркало пошло рябью, а я присмотрелась, понимая, что это - снег. В заснеженной местности, в сугробе по колено стоял одинокий путник. Он был слегка заросшим и помятым. В руке путника была сломанная палка, неподалеку, возле подозрительной проталинки, от которой поднимался пар, валялся дохлый волк. Молодец! Справляется!
        Я думаю, что стоит проверить свои догадки, относительно Императора!
        - Зеркало! Список всех одиноких девушек, которые еще не нашли свою любовь! Сейчас они ее быстро найдут! - злорадно улыбнулась я, облизывая пальцы и закрывая книгу. - Найдут, достанут, поймают и разорвут на сувениры!
        Сотни имен высвечивались одно за другим. Наш Император теперь не то, чтобы не выездной, он тебе даже не выходной из дворца!
        - А теперь все дружненько, - я сдула рыжую прядь волос, коварно осматриваясь по сторонам. - Во дворец! Там вас ждет большая и чистая любовь!
        - Богиня! У вас не хватит сил! Верующих слишком мало! - забурчало зеркало, пойдя трещинками. - Вы не сможете одновременно влюбить столько человек!
        - Сил не хватит, зато ума хватит! Воспользуюсь старой доброй бюрократической магией! - небрежно заметила я, вспоминая королевскую печать в левом верхнем ящике стола. - Делай меня невидимой! Мне нужно во дворец!
        - Это - плохая идея, - снова заворчало зеркало. - Вот зачем вы ищете неприятности!
        - Как зачем? - удивилась я, вспоминая то, как со мной разговаривало одно величество. - Чтобы найти неприятности и перепрятать!
        Через пару минут препирательств, зеркало решило сделать мне одолжение и выбросило в роскошном коридоре. Я осмотрелась по сторонам, кривясь от такого пафоса и шика. Мне кажется, что после того, как архитектор закончил работу над этим коридором, при слове «золотые вензеля и завитушки» он резко бледнел, надувал щеки и отпрашивался ненадолго «по делам». Все вокруг было сделано из белого мрамора, а каждый архитектурный элемент был щедро украшен золотыми вензелечками. Алая ковровая дорожка, добротно утоптанная с момента последней чистки, вела к роскошной двери. На стенах красовались золотые подсвечники, выполненные в едином стиле с отполированными дверными ручками. Ляпота!
        Я слегка приоткрыла дверь, а потом услышала голос и отдернула руку. Занято! Ну что ж… Подождем!
        - Ваше Величество! - произнес какой-то «козлотон», а потом с извинением прокашлялася. - До нас дошли слухи, что герцог Альванский хочет выйти вместе со своими землями из состава Империи.
        - Он только замуж выйдет из состава Империи, - послышался холодный голос, который я узнала по знакомому холодку, пробежавшему по спине. - Передайте ему, что еще одно такое заявление, и у него первая брачная ночь состоится на колу!
        Я слышала, как шаги приближаются к двери, поэтому отошла от нее подальше.
        - Отставить меня в покое. Подготовить отчет о налоговых поступлениях в казну. Отчет про обмундирование армии. Отчет об урожае, - послышался знакомый голос близко-близко, а я почему-то занервничала, глядя, как повернулась золотая ручка. Дверь открылась, а я замерла, глядя снизу вверх на высокого, темноволосового мужчину, стоящего передо мной в пол оборота, отдающего приказы.
        Император меня не видел, но я отчетливо видела его. Лицо, словно высеченное из белого мрамора, четкие скулы, нервно искривленные губы, большие, почти прозрачные, серые глаза, спрятавшиеся под хмурыми черными соболиными бровями. Ненавижу такие глаза. Слишком светлые, слишком ясные, слишком холодные. Стоит только заглянуть в них, как создается странное чувство, словно ты стоишь на коленях, вокруг стынет туман, прикрывая грязный весенний лед, а над твоей головой завис серебристый, тяжелый меч палача.
        Я рассматривала его, чувствуя смесь какого-то панического ужаса и благоговения, взявшуюся невесть откуда и ранее в моей душе не замеченную. Черный бархат складками облегал его фигуру. Его рука лежала на золотой ручке, задумчиво проводя линию по ее изгибу. В этот момент мне казалось, что именно так потирают клинки, перед тем, как вонзить их во врага.
        - Предупреждение герцогу выписывать с тяжкими телесными повреждениями? - учтиво уточнил моложавый и подтянутый мужик с явной проседью, с болезненными синяками под глазами и макияжем "Недосып", или "Перепой". Они прошли немного вперед и остановились.
        - Нет. Пока что без, - в голосе прозвучал металл, а я видела, как его пальцы задумчиво и как-то нежно гладят мраморную колонну. - Но так, чтобы он понял, что договоры, подписанные со мной, обещания, данные мне, никогда не нарушаются безнаказанно.
        Я застыла на месте, боясь даже шелохнуться, глядя, как Император идет по коридору. В какое-то мгновение он был так близко, что его волосы коснулись моей щеки. Я нервно выдохнула, глядя, как вслед за ним семенит мужик со стопкой документов, ворча себе под нос, что вторую вспышку императорского гнева он не переживет.
        Терпеливо дождавшись, когда они скроются из вида, я прошмыгнула в комнату, глядя на стопку белой бумаги, новую чернильницу и ящик стола, который уже был открыт, являя миру императорскую печать. Печать была в золотом футляре с пояском из драгоценных камней. Я молча проштамповала десяток чистых листов, глядя, как на одном из них печать слегка поплыла. Обмакнув перо в чернила и тревожно поглядывая в сторону двери, я стала писать по образцу, который стащила из соседней стопки с росчерком «выполнить и доложить».

«Указ его Величества Императора Эзры….», - шепотом проговаривая я, снова вслушиваясь в тишину коридора. От какого числа? Когда мужику приспичило жениться? От сегодняшнего! Главное, чтобы жених не знал что, что его тут женить собрались! А что? Значит, как храмы разрушать, так молодец! Ничего! Заживет твоя самооценочка до свадьбы! Я ее тут повышать собираюсь! Возраст невест какой указываем? От совершеннолетия до шестидесяти включительно! Нет, ну а вдруг какой-нибудь бабушке повезет? Откуда я знаю его вкусы?… Эм… Собраться возле дворца завтра утром. Морда - парадная, одежда - нарядная, выражение лица - дебильное, взгляд - любвеобильный! Готово! А потом я вздохнула и, высунув язык от усердия, дописала: «Девушки с ПМС пропускаются вне очереди!».
        Я осмотрелась по сторонам, а потом изобразила размашистое и пафосное «выполнить и доложить!». Указ спрятался в стопке других, а я осторожно вытерла кляксу со стола, положила перо на место, заправила печать в футляр, вернула ее на место и забрала пустые бланки с печатью.
        - Удачной охоты, девочки, - гаденько улыбнулась я, пытаясь отогнать от себя взгляд холодных и жестоких глаз, которые смотрели так, словно твердо решили улучшить показатели смертности в Империи за мой скромный божественный счет.
        Я спокойно собрала бланки, вышла в коридор, изображая сквознячок, прикрывающий двери. А что? Дворец не вчера построен! Мало ли какие сквознячки тут гуляют?
        Неосторожно обернувшись, я чуть не столкнулась с Императором нос к… груди. Я застыла, осторожным крабиком отползая в сторону и следя за тем, как он разговаривает со слугами, положив руку на дверную ручку. А что если уличить удобный момент, подойти к нему и напрямую спросить о договоре? Идея мне понравилась!
        Я смотрела, как его величество отсылает слуг и дергает дверь на себя. Стража встала почетным караулом возле двери, а сама дверь с грохотом захлопнулась, оставив меня в коридоре. Я осторожно приоткрыла дверь, заставив охрану вздрогнуть и нервно осмотреться. «Стой! Кто идет?» - сурово спросил молодой голос стражника, в надежде, что ему ответят и отчитаются. «Никто не идет. У вас Император - идиот!» - закатила глаза я, осторожно просачиваясь в щель.
        В смежной с кабинетом комнате было тихо, а я приоткрыла дверь и увидела черное кресло с высокой спинкой, огромное окно, занавешенное темными шторами, белые стены без каких-либо украшений, кроме картин в черных рамах. Мои шаги по мягкому ковру были почти не слышны, а к ничего не подозревающему мужику приближался божественный писец. В какой-то момент дрогнул даже осторожный писец, прикинув на всякий случай расстояние вытянутой руки.
        - Я хочу спросить тебя, - прошептала я, набравшись смелости и склонившись к его уху. - Что я тебе пообещала?
        Император резко обернулся, его рука сжала ручку кресла, а холодный взгляд полоснул меня, словно лезвие клика. Он не видел меня, но я чувствовала, что не бывает внезапных неприятностей. Просто бывают богини, которые медленно бегают!
        - Еще одно твое слово, - услышала я тихий и страшный голос, не предвещающий ничего хорошего девушкам, которые не любят грубый секс. В тот момент, когда его рука сжала ручку кресла, мне почему-то показалось, что это - вовсе не ручка, а мой трепетный и похолодевший филей. - Еще одно слово и твой храм будет полыхать пламенем… Сколько раз ты уже забывала! Сколько раз я это слышал! Мне уже надоело! Не испытывай мое терпение, богиня!
        - Я просто хочу поговорить, - осторожно заметила я, опасливо поглядывая на его бледный профиль. - Когда в меня почти перестали верить, я потеряла память…
        - Ты потеряла не память. Ты потеряла две очень важные вещи. Совесть и мое расположение! - с усмешкой произнес Император, а я сглотнула, пытаясь понять, что он от меня хочет? Что я могла ему пообещать? - Но сначала ты потеряла совесть. Я сколько раз просил тебя… Я даже стоял на коленях перед твоей статуей… Что ты мне ответила? Ах, я забыла! Замоталась! Погоди немного, я займусь твоим вопросом. Обещаю! Честно-честно!
        Я так понимаю, что в битве самооценок моя начинает резко проигрывать.
        - С тобой невозможно разговаривать. Как не придешь, ты вечно что-то жрешь! Говоришь с набитым ртом! А потом: «Да-да! Конечно! Я все вспомнила! Подожди пару дней! Главное, не нервничай!». Так что вон отсюда! Не испытывай мое терпение! - рявкнул Император, опустив голову и поглаживая лоб пальцами.
        - Я честно не помню… Как же ты не понимаешь, - шептала я, но он резко встал с кресла. На всякий случай я отошла подальше.
        - Еще одно слово… Еще одно слово, богиня, и уничтожу тот последний храм, который построил тебе! Вон отсюда! Убирайся! - процедил Император, а я очень понадеялась, что его просьбой было повышенное женское внимание к его нескромной амбициозной персоне.
        Он снова упал в кресло, а я украдкой положила руку на зеркало красивое прямоугольное зеркало в черной раме, чувствуя, как плывет под ладонью холодная зеркальная гладь. Да, тяжело нам с тобой будет! Тебе со мной точно!
        Обиженная, разгневанная и обиженная, я очутилась в своей комнате, прижимая к груди бланки, которые бережно сложила на полку. Нет, второй раз я так рисковать не хочу! Что там еще? Я обернулась на внезапный женский крик, который доносился из зеркала.
        - О, богиня! Насилуют!!! Насилуют!!! Девственности лишают!!! - орало зеркало задыхающимся женским голосом. - Да, милый, да! О, богиня! Как же это приятно!
        А! Тут по любви… Все нормально. Я задумчиво отломала хлебушек, выложила на него колбаску и стала грустно жевать, подтягивая трусы на ленточках! Так, что мы еще не смотрели? «Тушеный заяц», - подсказало оглавление, пока у меня на грудь сыпались крошки, а я любовалась роскошным блюдом, пережевывая свой обед.
        - Ёптить! Капец-капец-капец! - внезапно послышалось хоровое пение из зеркала, перебивая чей-то порочный экстаз. Я увидела розовый храм, стоящих на коленях жриц, и несколько пар трусов и какой-то облезлый парик. - Откликнись, дорогая богиня! Мы принесли тебе дары!
        Я экстренно пережевывала и проглатывала содержимое щек, чтобы ответить. Пока что к радости верующих, коих явно прибавилось, на них летели лепестки под божественное вытье какой-то очень голодной собаки. Погодите! Сейчас дожую! Одну минутку!
        - Доброе время суток, дорогие мои! - ласково произнесла, чувствуя, как начинаю икать. - Ик! Ой! Что у нас… Ик! На этот раз?
        Внезапно старшая жрица встала, гордо вскинув голову, а на нее тут же уставились все жрицы в розовых туниках, жадно ловя каждое слово.
        - Богиня сказала, что страдает! Она страдает от наших пороков! Мы не умеем ценить дары ее! И теперь она гневается на нас за то, что мы пренебрегли ее даром! - старуха смотрела поверх покорно склоненных голов. - Истина в том, что все мы - рабыни любви!
        Отлично, молодец! Выпишу тебе премию! Старую жрицу уже несло в дебри диалектического - материализма, а я бросила трусы и парик в шкаф. Откуда ни возьмись, у меня появился еще один шкаф! Уходила - шкаф был один, а теперь два! Мама- шкаф и детеныш - шкафчик.
        Я задумчиво осмотрела свой интерьер, понимая, что ночью меня приспичит в туалет, есть вероятность перепутать двери и обзавестись пятном на божественной биографии. Не порядок! Я впряглась в шкаф, чувствуя мучительные приступы икоты. Шкаф с божественной помощью уже дополз до середины комнаты, а я упиралась ногами в пол, толкая его спиной.
        Из зеркала раздался детский голосок, а я посмотрела в зеркало… Маленькие ножки бежали по храму, а я своими глазами видела простоволосую девочку в старом платье, которая шлепала босиком по плитам из розового мрамора.
        - Здесь живет великая богиня? - пропищал ребенок, восторженно глядя на статую и лепестки. - Скажите мне? Можно с ней поговорить? Мне очень-очень надо!
        - Дитя мое, - ласково заметила старшая жрица, выходя к ней и положив руки на хрупкие детские плечи. - Богиня не может разговаривать с каждым! Ты скажи нам, что тебя тревожит, а мы попробуем…
        - Ик! - вырвалось у меня, когда я устало привалилась к деревянному чудовищу. - Подойди сюда, дитя! Ик! Что тебя тревожит?
        - Статуя! Статуя разговаривает со мной! - задохнулась девочка, которую жрицы подвели к статуе. А у меня что? Закончились лепестки? Ладно, давайте без них…
        - Устами статуи с тобой говорит богиня! - пояснила старшая жрица, а малышка с открытым от изумления ртом смотрела на мою статую. - Великая, могущественная, прекрасная богиня любви!
        Ага, очень могущественная! Сейчас отдохну и еще раз проявлю могущество!
        - Сама богиня? - удивилась девочка и тут же упала на колени, сложив ладошки на груди. - Дорогая богиня! Помоги моей сестренке! Она находится в рабстве у некроманта! Спаси ее! Умоляю! Он никуда ее не выпускает! У меня кроме нее никого нет! Спаси ее, дорогая богиня! Мою сестру зовут Нинэль! Я очень, очень прошу тебя! Я так по ней скучаю!
        - Я постараюсь помочь, - мягко произнесла я, глядя на слезы, застывшие в глазах ребенка. - Я обещаю, что попробую помочь!
        - Помоги!!! - захныкала девочка, а ее губки задрожали. - Никто не может ей помочь. Мне сказали, что нужно помолиться и принести дары, но у меня ничего нет! Прости меня, богиня! Хотя! Погоди! Вот…
        На пьедестал легла ниточка с деревянными бусами, а ребенок пододвинул их к статуе, благоговейно опустив голову. «Только бы приняла! Только бы приняла!», - шептала девочка, с надеждой глядя на свой подарок. У нее был смешной, вздернутый носик, усыпанный целой поляной веснушек, светлые, почти белые волосы и голубые глаза. «Только бы приняла!», - шмыгал носик, а я с умилением смотрела на нее.
        - Дорогая моя, - я подавила икоту, в поисках чего-то, что могла бы дать ей. Мой взгляд упал на какой-то тоненький золотой браслет, который валялся на полке.
        - Вот! - я бросила его в зеркало, видя, как он опускается на пол в розовом сиянии. - Возьми! Это мой подарок тебе. Я постараюсь помочь твоей сестренке…
        Ребенок плакал от счастья, прыгал и любовался браслетом, пока жрицы затянули свою молитву - убийцу моих нервных клеток. Так! Шкаф у нас отодвигается в расписании. Пойдем искать рабовладельца. Ничего! Сейчас узнаем, кто тут у нас лучший работодатель года!
        - Покажи мне Нинэль! - потребовала я у зеркала, а оно тут же пошло ртутной рябью, вырисовывая образ полненькой, симпатичной девушки с милейшим личиком, светлыми кудряшками, выбившимися из прически и огромными голубыми глазищами. Когда она улыбалась, у нее на щеках появлялись аппетитные ямочки. Мне кажется, что мужчины должны быть без ума от такого очаровательной пухляшки!
        На Нинэль было серое платье и передник, волосы были сплетены в тугую косу. Она стояла возле какого-то чана и мыла посуду, мурлыкая какую-то незамысловатую песенку. Мимо шел высокий, худой и бледный мужчина, неся в руках книги и свитки и бухтел, что у него ничего не выходит. Ниниэль подняла на него взгляд, преисполненный той мечтательной задумчивости, которая сопутствует тяжелой степени тайной безответной влюбленности.
        Тарелка выскользнула из ее мокрых рук, упала на пол и разлетелась вдребезги. Что тут началось! Ниниэль собирала осколки, мужской голос орал: «Ну сколько можно! Что ж у тебя все из рук валиться!». Пока Нинэль оправдывалась, она перевернула огромный чан с помоями, вызывав страдальческое: «Ааааа!!! Все! Конец моему терпению! Завтра я ищу новую служанку! Я не шучу!».
        Я видела, как над ее головой проступает сердечко с чужим именем. Годрик… Годрик… Так вот оно что! Ай-я-яй! То есть, она влюблена в своего хозяина? Так, а с некромантом у нас что? Над его головой стоял мрачный крестик.
        - А что означает «крестик»? - поинтересовалась я у зеркала, глядя на бледное нездоровой бледностью лицо некроманта и глубокую мужскую обиду на все живое.
        - Крестик означает, что вы не сможете его больше влюбить ни в кого при помощи своей силы! - терпеливо пояснило зеркало. Я пыталась исхитриться и стереть сердечко над головой Нинэль, глядя на хмурое лицо возвышающегося над ней некроманта.
        Зеркальная гладь всколыхнулась, а я услышала гневный голос зеркала.
        - Я понимаю, что вы - богиня, а я вынужден вам служить, но вы же сами так захотели! Я вас предупреждал! Предупреждал! И теперь вы хотите убрать то, что сделали сами! - возмутилось зеркало, утробно вибрируя. - Я говорил вам, что последствия необратимые! Но вы мне тогда что ответили? Вспоминайте!
        - Я ничего не помню! Я не помню, что делала! Мне что? Табличку на себя повесить: «Не помню, что делала неделю назад!»? - раздраженно заорала я, глядя как некромант отчитывает Нинэль, а она прячет глаза, собирая окаянную тарелку. «Да я за тебя богине отдал целый мешок золота! А ты не стоишь и ломаного гроша!» - в гневе кричал некромант.
        Я прислонилась к шкафу, пытаясь понять две вещи. Чем я думала в этот момент и где мой мешок золота? Мне кажется, что именно так сходят с ума! Дорогой Император, подвинься на скамеечке под табличкой «Депрессия и разочарование». Спасибо, ты как истинный мужчина, нагрел мне теплое место. Премного благодарна.
        Некромант тем временем поднялся на третий этаж, обещая себе, что завтра же найдет новую служанку, а эту вышвырнет на улицу. Он упал на кровать, накрыл голову одеялом и уснул.
        - Я хочу попасть в его сон! Мне нужно с ним поговорить! - потребовала я, расхаживая по комнате и водя нервные хороводы вокруг шкафа.
        Зеркало завибрировало, открывая мне путь в чужие сновидения. Оно обиженно молчало, а я шагнула в туманный коридор. Розовые клубы тумана обволакивали меня, а через мгновенье я увидела какое-то мрачное кладбище, полное старых надгробий. Возле одного из них возвышалась груда свежей земли, и валялся пустой мешок.
        - Годрик, - позвала я, глядя на бледное лицо трупного археолога, который высунулся из могилы. - Годрик!6cba2f
        - А! - как-то неприятно усмехнулся некромант, оглядываясь по сторонам. - Это ты, да? Наконец-то ты меня услышала! Я уж думал, что ты не придешь. Где мои деньги, богиня?
        - Эм… Какие деньги? - спросила я, чувствуя, как где-то на половине зевка насторожился Император, почесывающий свое мужское самомнение моей самооценочкой.
        - Не притворяйся дурой, - скривился некромант, стоя в тумане. - Ты знаешь прекрасно, что я не мог найти служанку. Никто из местных не хотел ко мне идти. И ты сама предложила мне помощь в обмен на мешок золота, который я пожертвую в храме. Ты сказала, что ко мне придет девушка, будет работать на меня бесплатно до самой смерти. Ты рассказывала, что она - отличная служанка! Но ты меня обманула! У меня не осталось ни одной целой тарелки, суп вечно пересолен есть невозможно, она вечно ничего не успевает и причитает, что устала! Я требую обратно свои деньги. Ты забираешь свою девку, а мне либо деньги, либо новую! Нормальную!
        - Хорошо, - согласилась я, подбивая свой бюджет. Трусами и платьями он не возьмет, так что придется ему предоставить новую рабыню. - Завтра к тебе придет девушка и попросится на работу.
        - Совсем другой разговор! Утром вышвыриваю твою предыдущую девицу! - довольно усмехнулся некромант, а я стратегически отступала, пока не очутилась в своей комнате, нервно сглатывая.
        - Вы - чудовище! Еще одну невинную жизнь хотите загубить! Только попробуйте! Я больше вам помогать не буду! Если вы продадите в рабство еще одну девочку, то я разобьюсь! - орало зеркало так, что у меня от его криков звенело в ушах.
        Я открыла шкаф, вытаскивая самое старое платье, которое хотела выбросить. Обуви нет, так что придется босиком.
        - Завтра я сама пойду к нему рабыней, - вздохнула я, прикладывая платье к груди и глядя на себя в застывшее от изумления зеркало. Так что я теперь богиня для некроманта! Все, милый мой, познается в сравнении! Суп ему, видите ли, пересолен!
        Я поплелась в комнату, упала на кровать, понимая, что завтра меня ждет собеседование с будущим рабовладельцем! Ничего! «Пссс! Мужик, я от богини!!!», - мысленно подмигивала я, представляя лицо некроманта. Я закрыла глаза, а передо мной появился холодный взгляд Императора, предвещающие мне посмертные почести. Может ну его, тот приказ? Возможно, я слегка погорячилась? В свете последних событий, мне казалось, что память у меня отшибло от удара по голове за все хорошее.
        Совесть заставила меня открыть глаза, подняться и поплестись к зеркалу. Зеркало ворчало, мол, чувствует себя разбитым, но мою просьбу перенести меня невидимой во дворец выполнило.
        Очутившись в темном и пустом кабинете, я бросилась к столу, судорожно копаясь в чужих бумагах. Вдруг успею… Уже не «вдруг»! Стопки приказов на исполнение уже не было. Оставалось утешать себя тем, что повышенное женское внимание всегда льстило мужской самооценке!
        Я подумывала уйти, но почему-то меня манила приоткрытая дверь, откуда доносились стоны. У нашего венценосного друга наладилась личная жизнь? Что ж так жалобно-то, а? Судя по звуковому сопровождению, для кого-то это - соитие, а для него - событие. Странно, почему стонет только он? Она точно жива? Хорошо! Спросим по-другому! Там их точно двое? Пока воображение рисовало ужасающие картины унылого бревна и активного дятла, любопытство требовало удовлетворения.
        - Любимая…, - послышалось из комнаты, разжигая мой интерес. Интересно, с каких пор меня начала интересовать его личная жизнь? Хотя, в чем проблема? Я же богиня любви!
        Я, осмотревшись по сторонам, приоткрыла дверь и шагнула в темные покои. Возле стены стояла огромная роскошная кровать с балдахином, тусклый свет пробивался сквозь тяжелые, сомкнутые занавески с дорогим рисунком. Мои осторожные шаги по мягкому ковру были почти не слышны. Я подкралась к спящему, видя как его черные волосы разметались по подушке, а губы приоткрылись, едва слышно шевелясь.
        - Любимая, - шептал он во сне, а по его щеке скатилась слеза. - Прошу тебя… Не молчи… Я больше так не могу… Я пытаюсь согреть твои губы и ледяные руки… Почему они у тебя такие холодные… Ты же знаешь, я готов отдать все, что у меня есть, лишь бы почувствовать твое прикосновение… Побудь со мной… Не уходи… Не рви мне сердце, от него мало что осталось…
        Я смотрела на эту агонию, видя, как его слеза скатилась на подушку. Император метался во сне, а мое сердце дрогнуло от жалости. Неужели она умерла? Тогда я понимаю, почему ему больно говорить об этом лишний раз. Я осторожно положила ладонь ему на щеку, утирая еще одну слезу и… он успокоился. Хмурые брови разошлись, а лицо стало спокойным и вовсе не жестоким… Неожиданно поверх моей руки, которая поглаживала его мокрую щеку, легла его рука. Он потерся лицом об мою ладонь, а я осторожно присела на край кровати, стараясь не разбудить.
        - Не отпущу, - шептал Император во сне, прижимая мою руку к своим губам. - Какая же она теплая… Прошу, не уходи…
        Я смотрела на то, как он держит мою полупрозрачную руку и целует ее. Так? А почему это моя рука полупрозрачная? Она должна быть прозрачной! Заклинание спадает? Караул!!! Мамочки!!!
        Так, мужик, спи крепко. Баю-баюшки баю, руку отпусти мою! Нет, ну надо же! Я видела, как моя рука на глазах приобретает вполне реальные очертания! Мои глаза забегали по темной комнате в поисках возможных путей стратегического отступления. Я попыталась осторожно убрать руку, но ее держали в своей. Плохо дело! Я снова предприняла попытку медленно убрать руку, видя, чувствуя, как хватка слегка ослабла. Потихоньку, не сразу… Я даже дышать боялась в этот ответственный момент расставания. Чтобы не заметил… Так… Еще немного… Почти все… А теперь шаг назад..
        Я увидела, как он резко садиться на кровати, сонно осматриваясь по сторонам. Через мгновение я уже лежала плоским блинчиком, слыша, как надо мной раздаются кроватные скрипы. Это был мой личный рекорд! Пол секунды, и я залегла камбалой под кроватью, боясь шелохнуться. Да… Не домывают здесь! Это что такое перед носом? А! Огрызок! Понятно! Огрызок от крысы! Видимо, здесь когда-то жила кошка. Бедная кошка, сдали у нее нервишки… Еще бы!
        - Кто здесь? - спросил сонный ледяной голос, а перед моими глазами опустились две босые ноги, утонув в мягком ворсе ковра.
        Все, мужик, проверяй быстрее, беги по своим журчащим делам, и ложись спать! Пол, между прочим, холодный, а лежать с крысой под носом - удовольствие не для слабонервных богинь! Я попыталась отодвинуть крысу, скривившись и сопя. Внезапно я застыла, видя, как исчезает полоска света.
        - Кто здесь? - снова сонно спросил Император, подметая волосами пол, а в его руках сверкнуло лезвие кинжала.
        - Подкроватное чудовище, - просипела я отвратительным голосом, а потом пошипела ради приличия.
        - Ну и хрен с тобой, - зевнул Император, снова падая на кровать. Мне хотелось разбудить его и спросить, где он купил себе такие крепкие и надежные нервишки. С удовольствием туда схожу! А пока что я активным крабиком выползала из-под кровати, направляясь в сторону двери. Еще немного… Есть!
        - Так! Я не понял! - послышался резкий голос, едва я выскользнула из комнаты. Кровать скрипнула. - Какое подкроватное чудовище?!!
        Мне показалось, или, судя по грохоту, он перевернул кровать? Мне почему-то проверять свою догадку не хотелось. Моя рука уже коснулась зеркала, и подкроватное чудовище очутилась в своей комнате, пытаясь эволюционировать в надкроватное.
        Глава четвертая. Богиня для некроманта
        Я проснулась от того, что тысячи голосом орут благим матом: «Богиня! Пусть он выберет меня! Богиня! Прими мои дары! Я хочу быть Императрицей!!!». Я потрясла головой, сдувая с себя прилипший после неожиданной экспедиции под чужую кровать комок пыли.
        - Богинечка, миленькая! - орали и визжали голоса в зеркале, да так, что у меня в ушах стоял гул. - Пусть он влюбится в меня! Нет, в меня! Богинечка! Я прошу тебя! Помоги!
        Я сглотнула, понимая, что сегодня Император отвлечется от горьких дум, а мне придется немного поработать напильником женской заботы над нежной мужской психикой.
        - Перенеси меня к дому некроманта, пожалуйста, - попросила я зеркало, глядя на свое мятое отражение и вспоминая об одном неотложном деле. Старое платье было велико мне на четыре размера, оголяя грязное плечо. На лице была боевая раскраска женщины, вышедшей на тропу войны с бытовухой, волосы напоминали куриное гнездо многолетнего использования. А что вы хотели? Я должна произвести очень благоприятное впечатление на будущего работодателя.
        - Да у меня руки по локоть в стирке! - грозно заметила я своему отражению. - Да там, где вы готовили, я советы давала! Как вы разговариваете с мастером спорта по кастрюльному разряду? Да при виде сами гибнут все известные бактерии под ободком унитаза! А те, кто выживают, от ужаса перестают размножаться!
        Ну, все! Я пошла! Зеркало проворчало, открывая мне проход в мир иной! В мир, где мне будут указывать сколько соли нужно сыпать в суп, объяснять, что три найденные пылинки - это существенный повод для скандала, а потом надменно заявлять, что хорошая служанка узнает своего господина по запаху носков!
        Я очутилась в безлюдном переулке перед зловещего вида дверью мрачного трехэтажного дома. Возле двери стояла лопата с налипшими комьями земли. Мне проще думать, что у него где-то есть дача, которую он ходит маниакально перекапывать каждую ночь. Над лопатой была табличка с надписью «стучать громко». Да, не вводи меня во искушение, мой дорогой огородник!
        Я пожала плечами, взяла лопату и стала изо всех сил колотить ею по двери. Поднялся такой шум, что мне показалось, дом сейчас завалиться!
        - Кто там? - спросил опасливо мужской голос. А потом, видимо, вспомнил, что он - мужик, а к мужским причиндалам прилагается мужество и бесстрашие, поэтому смело распахнул дверь, получив лопатой по голове. Я тут же вежливо извинилась и мило улыбнулась.
        - Я - ваша новая рабыня! - обрадовала я, глядя, как окосевший от радости некромант покачнулся, хватаясь за дверной косяк.
        - Ты с ума сошла? - со стоном процедил он, прижимая руку ко лбу.
        - Меня послала богиня! Она пришла ко мне во сне и послала! - я пошла в активное наступление ему на ноги, пытаясь прорваться на фронт будущих работ. - Она сказала, чтобы я пришла сюда! Вы не волнуйтесь, я - очень ответственная и исполнительная. От всех домашних обязанностей я получаю бурный оргазм!
        Некромант посмотрел на меня оценивающим взглядом. После пары секунд раздумий он выдохнул, приглашая меня войти, и на всякий случай, забирая в дом лопату. Правильно! Ей одной на улице скучно и холодно!
        - Все, убирайся! Пришла тебе замена! - неожиданно и громко произнес некромант, глядя куда-то в сторону лестницы. По лестнице сбежала та самая запыхавшаяся Нинэль, утирая пот со лба передником. Полненькая, миленькая и растрепанная, с тряпкой в руках и ужасом в глазах. Губы девушки задрожали, в глазах появились слезы, но она гордо вскинула голову, достала маленький узелок, прижала его к пышной груди и пошла, бросив на последний взгляд на любимого хозяина. Некромант стоял, поджав губы, и смотрел ей вслед. Его пальцы нервно сжимали дверной косяк. «Ну чего тебе стоило прочитать хоть одну книгу?», - пробурчал он себе под нос, провожая взглядом ссутулившуюся от горя фигуру, которая открыла дверь и поплелась прочь. Некромант задумчиво провожал ее взглядом, нервно барабаня пальцами по дверному косяку.
        Я резко дернула входную дверь, закрывая ее. Послышалось истеричное: «Аааааа!!! Ты что творишь?».
        - Двери нужно закрывать, иначе сквозняк будет! - заявила начинающая домомучительница, глядя, как некромант, трясет рукой и дует на прижатые пальцы. Он еще раз посмотрел в окно, а потом встал передо мной. Я вытянулась по струнке и натянула улыбку на лицо.
        - Я ухожу по делам. Приготовить похлебку! Выдраить полы, чтобы блестели! Прибраться в лаборатории! Прибраться в библиотеке! Покрасить окна! Краска стоит в кладовке! Все понятно? Выполнять! Вернусь через три часа! - приказал некромант, беря лопату и мешок.
        Дверь за ним закрылась, а я посмотрела на масштаб работы с оптимизмом. Первым делом я бросилась на кухню, думая о том, что я - настоящая богиня кулинарии! Огромный старый начищенный до блеска котел висел прямо над очагом. В старом шкафу стояли баночки со специями, огромная банка с надписью «Жир» и лежало несколько пучков зелени. В нижней части шкафа я нашла дырявый мешок с картошкой, морковкой и редькой. Огромный кусок мяса был обнаружен кладовке, откуда веяло холодом.
        - Выходите замуж за некроманта, и дома всегда будет свежее мясо! - я нервно посмотрела по сторонам, понимая, что само слово «некромант» вызывает у меня горячее желание стать вегетарианцем! Ничего! Сейчас все сделаем! Я натаскала воды, расплескивая ее по пути, достала несколько редек, повертела их в руках, а потом решила не заморачиваться чисткой и мытьем. Следом за редькой в котел с брызгами полетела грязная картошка, а завершила мой кулинарный шедевр - морковка с комьями земли! Блюдо называется «Припасть к корням», если что. Хотя нет! Это - солянка! Солянка со вкусом солярки!
        Кое-как при помощи огнива я сумела развести огонь, щедро добавила специй. Судя по тому, как выглядело мое будущее блюдо, стало понятно, что готовить - это один из моих талантов. Так, что у нас дальше по списку? Библиотека! Где у нас тут библиотека?
        Я подняла юбку, которая путалась под ногами и подметала пол, бросилась по лестнице на второй этаж. Дергая все ручки подряд, я нашла будущий фронт убирательно-занимательных работ. В огромной комнате стояли ветхие стеллажи, набитые книгами. Вокруг стеллажей возвышались стопки других книг. Книги валялись на полу, лежали грудами на подоконнике. Ничего! Я же богиня уборки? Это у кого-то книги не помещались в шкаф! У меня поместится все!
        Через полчаса я любовалась на свою работу. Книги стояли в рядочек, выставленные по цвету. Ни одной книжки не было на полу! Ни единой книжки не было на подоконнике! У меня все поместилось в один шкаф, который выглядел так красиво, что чувство гордости распирало меня изнутри! Зато как просторно стало! Даже уютно! Двести книг отлично поместились в один маленький шкафчик! Теперь осталось понять, куда можно деть выдранные страницы! Я спустилась вниз, проверить, как булькает в котле обед для любимого некроманта, а потом бросила вырванные книжные страницы в огонь. Что-то мне подсказывало, что на всякий случай заприметить зеркало для быстрой и безболезненной эвакуации!
        Покрасить окна? Не вопрос! Я сбегала в кладовую, достала вонючую краску и облезлую кисть. Через час я удовлетворенно крякнула, любуясь своей работой! Зачем нам занавески? Теперь на стеклах отличный защитный слой краски! И нам не видно, и нас не видно! Конспирация!
        Что дальше по списку? Нужно помыть полы, да так, чтобы блестели! Через двадцать минут полы не просто блестели! Они даже переливались! А я прижимала к груди пустую банку из-под жира, который пришлось плавить над паром. Зато какой шикарный результат!
        Я проехалась ногами, едва успев затормозить перед лестницей. Лестницу я протерла с особой тщательностью, чтобы она тоже блестела! Цепляясь за перила, я поднялась на третий этаж, глядя на спальню некроманта и маленькую коморку служанки, ютившуюся рядом. Вот она - обитель скромной труженицы, ветеранши фронта домашних работ. У меня шкаф просторней ее комнаты! Глядя на ее скромные покои, мне начинает казаться, что я живу в императорском дворце с фонтаном и павлинами!
        Я придержала рукой скрипучую дверь, которая висела на одной петле, и вошла в новые покои, видя лежанку, маленькую тумбочку с выдвинутым ящиком и несколько книг, бережно сложенных возле кровати. Я присела на твердую, как камень лежанку, взяла первую попавшуюся книгу, а оттуда вывалился листочек, исписанный каракулями. Неуверенные каракули напоминали попытки перерисовать буквы. Я открыла книгу, видя, как кто-то старательно перерисовывал слова, пропуская в них половину букв.

«Ну чего тебе стоило прочитать хоть одну книгу…» - пронеслось в голове. А если она просто не умела читать? На тумбочке стоял огарок свечи и лежал огрызок карандаша. Ну ничего, все познается в сравнении!
        Следующей на очереди была лаборатория, которая жаждала божественной уборки! Я осмотрелась по сторонам, слыша, как на кухне выкипает супец-рецепторам конец, и с трепетный благоговением шагнула в святая святых. На полу стоял на подставке огромный котел, на столе была простынка, из-под которой свисала зеленоватая конечность. Мешки с комьями грязи стояли вдоль стены, а на полу и на полках, блестели стеклом какие-то баночки и скляночки. Ну что ж!
        Я заприметила огромный бутыль, стоящий на полке, на донышке которого был серенький порошок! «Буль-буль-буль!» - стекал в бутыль очередной пузырек с какой-то жижей. Все хорошо! Главное, что все поместится! Наше дело прибираться, а не разбираться! Если что не поместиться - утрамбуем! Какой-то сироп, цвета соплей, лениво стекал в бутыль, а обновленное содержимое приобретало очень интересный оттенок. Бутыль раскалился так, что держать его стало неудобно. Внутри что-то шипело и булькало, а из горлышка шел ядовитого цвета дымок. Что - то мне подсказывало, что уборщице пора убираться отсюда, поэтому я поставила бутыль на полочку, резво устремляясь к двери. По лестнице я съехала достаточно шустро и почти безболезненно.
        И тут открылась торжественно дверь. Я встала, как образцовая домохозяюшка, улыбаясь преданной улыбкой своему господину. Мой дорогой господин тащил три мешка, из одного разорванного мешка торчала чья-то кость. Может, похвалить его? Он же старался! Косточку принес!
        Едва ступив на блестящий пол, некромант показал мне, человеку, неспортивному, что такое продольный и поперечный шпагат. Что-то хрустнуло, а я искренне понадеялась, что это просто штаны. Мешки упали на пол, а мой любимый господин вбил в пол лопату.
        - Это что еще за… - заорал он, пытаясь собраться с ногами и мыслями. - Почему так темно?
        - Пол блестит! Как вы и приказывали! - радостно сообщила я. Некромант попытался встать, но на этот раз он сел на попу. - Окна покрашены! Как вы и приказывали, мой любимый господин!
        - Ты что? Издеваешься? - заорал некромант, вставая на ноги и пытаясь замахнуться на меня лопатой. Лопата вылетела из руки поскользила по коридору. Некромант снова попытался встать на ноги, но упал на колени ровно в тот момент, когда сверху раздался взрыв!
        - Это… Это что? - выдохнул он, хватаясь за сердце, еще раз подтверждая истину о том, что путь к сердцу мужчины лежит через генеральную уборку в его доме.
        - Я все сделала, как вы и приказывали! В лаборатории было так грязно! Столько всяких баночек стояло, поэтому я слила их все в одну! Знаете, сколько места освободилось? - кротко произнесла я, следя за тем, чтобы между нами была та самая социальная пропасть, разделяющая приличного некроманта и скромную рабыню. - И книжки расставила! У меня все один шкаф поместились! Не могу понять, неужели предыдущей рабыне было сложно просто вырвать лишние страницы, чтобы они встали в рядок?
        Как приятно, когда мужики бегают за тобой! Но вдвойне приятно, что некромант умудрялся делать это, не вставая с колен, прямо, как в том романе. Сначала у него получалось плохо, видимо с непривычки. Он пытался встать на ноги, но потом приноровился, развивая вполне неплохую прыть! В меня летели заклинания и проклятия, но я, задрав юбку, бежала вверх по скользкой лестнице туда, где виднелась вылетевшая и обугленная дверь лаборатории. Позади послышались отборная ругань и грохот. Некромант слетел вниз по лесенке с криками, анонсирующими для девушки приятное времяпровождение в компании решительного мужчины. Я понимала, что останавливаться на достигнутом бессмысленно, поэтому ускорилась, хватаясь за перила.
        Некромант бежал за мной на коленях, цепляясь за перила и ступеньки. Он явно хотел сделать мне предложение, поскольку в руках у него было кольцо - ручка от входной двери.
        Я - девушка скромная и к браку не готова! Мне нужно время, чтобы подумать!
        - Вон отсюда!!! - истошно орал некромант, а я уже положила руку на зеркало.
        - В следующий раз пишите точный список! Я в отличие от вашей предыдущей служанки читать умею! - заорала я напоследок, слыша, как он снова с грохотом скатился вниз. Как низко ты пал, мужик. Эх!
        Я отдышалась, стоя в своей комнате и глядя в зеркало на то, как на полу в позе, не совместимой с жизнью, лежит некромант. Через пару мгновений он стонет, осторожно поднимается и медленно, хватаясь за перила, ползет наверх. Резко открыв дверь коморки для служанки, он видит что? Правильно! Книги. И листочек, который я положила сверху. Его рука поднимает листок с каракулями, а взгляд на секунду замирает.
        - Она просто не умела читать! - выдохнул он, глядя на листочек. - Просто не умела читать! Нужно найти ее и вернуть!
        Некромант с проклятиями скатился вниз по лестнице, попутно оторвав кусок старых перил, вылетел на улицу, оглядываясь по сторонам. Он подошел к торговцу рыбой, описывая кого-то и размахивая руками.
        - А я откуда знаю, как ее звали? Я не знаю ее имени! Помню, приходила несколько раз! А вы что? Имени своей служанки не знали? - пожал плечами тучный торговец в засаленном фартуке, разрубая топором огромную рыбину. Некромант бегал по рыночной площади, приставал ко всем подряд, но все торговцы разводили руками, мол, да, приходила, что-то покупала, но имени не говорила!
        Я вздохнула, потирая руки. Ничего! Пусть маринуется мужик! Что смотришь, милый? Это только мама тебя любила любого! В спущенных колготках, с текущей соплей, с трусами наизнанку и мозгами набекрень!
        Кстати, о настоящих мужиках! Надо глянуть, как наш путник поживает! Зеркало поменяло картинку, а я видела, как заросший мужик бредет по снежному бурану, щурясь и прикладывая руку к глазам. Его борода и брови покрылись инеем, а он дышал на покрасневшие руки. Плохо, не укладывается в график. Ему бы ускориться немного! И согреться! И тут же, словно сама судьба услышала меня, раздался пронзительный волчий вой. Мужик недолго думая перешел на бег. Молодцы, волки! Давай, дружок, давай! Еще немного осталось! Замерз? Понимаю. После перевала лес, кишащий медведями! Вот там ты точно согреешься! Смотри, топор не потеряй. Там статистика неутешительная. На сорок голодных медведей приходится один случайный путник.
        - Количество верующих составляет пять тысяч человек!!! - порадовало меня зеркало и задумчиво притихло.
        Я открыла дверь в ванну и … обомлела. Ничего себе! Вот это красота! Вместо старой ванной была роскошная купальня с золотыми кранами. Не может быть! Я тут же набрала теплой воды, содрала с себя платье и легла в нее, глядя, как сверху на меня падают лепестки роз. Это - божественно! Богиня тоже имеет право на отдых! Теплая вода ласкала мое тело, а лепестки роз, плавающие алым ковром на поверхности, застилали всю водную гладь из которой торчали айсбергами мои колени.
        Моя рука потянулась к красивому хрустальному флакону и открыла его. Мне на руку потек розовый, пахнущий чем-то сладким, крем, пенясь нежностью взбитых сливок. На бортике появился хрустальный бокал с чем-то шипучим. Я попробовала его и неожиданно для себя почувствовала яркий вкус шампанского.
        Маска на лице, маска на волосах, скраб для тела, огромные облака розовой пены приводили меня в состояние ленивого блаженства. Быть богиней иногда очень здорово!
        Волосы сверкали, переливаясь бликом, приобрели не свойственный им ранее объем, и на ощупь напоминали шелк. Кожа выровнялась, стала бледной, словно мрамор. Я сделала последний глоток шампанского, оставив бокал на бортике, вышла из ванной и закуталась в шелковую простыню.
        - Покажи мне дворец, - потребовала моя совесть. Зеркало померкло, чтобы вспыхнуть пестрой толпой женщин, атакующих императорскую недвижимость со все сторон.
        - Император - мой! - толкались они, пробивая себе путь к простому женскому счастью с непростым характером. Сломанные ворота висели на одной петле, сметенная ограда повисла на кустах, растоптанные клумбы напоминали траншеи. Стражники выглядывали из окон и подпирали своими телами массивные двери. На каждом окне красовались отпечатки губ, все стены и дверь, были покрыты признаниями в любви. «Агнета плюс Император равно любовь! Ирла плюс Император равно любовь!». И так в три слоя.
        Совесть обещала задушить меня перед сном, а я молча отвела взгляд, видя, как самые хищные и одинокие девушки на выданье засели в кустах. Была и хорошая новость. Многие барышни разошлись по домам ночевать. Судя по разговорам, они планировали набираться сил для завтрашнего штурма. «Однажды он все-таки выйдет!», - кивали друг другу красавицы всех возрастов, разбредаясь на ночлег.
        Кусты шуршали, а в них партизанским отрядом разрабатывали план по захвату императорского сердца самые стойкие. Двери дворца приоткрылись, оттуда вышел мужик, осматриваясь по сторонам, но в два прыжка его настигли одинокие девушки и с криком: «Император!!!» поволокли в кусты. Мужик орал, отбивался, но было поздно. «Тю!!!» - заорал разочарованный женский голос, а на цветущих ветках повисли мужские штаны. Не могу на это смотреть!
        - Покажи мне некроманта! - попросила я, а у меня в комнате неожиданно появилась новая мебель. Напротив зеркала стояло уютное кресло, а рядом с ним маленький столик. Я уселась в кресло, а комната преобразилась на глазах. Теперь она выглядит так уютно и мило, словно в мое отсутствие здесь прошел капитальный ремонт!
        - Я ей, между прочим, - бухтел некромант, расхаживая по дому. - Совсем не нравился! Пару раз подошел к ней, попытался обнять, а она что? Устала, видите ли! От чего можно устать, работая по дому?
        Через час некромант застыл в позе ломовой лошадки, вытирая тряпкой жирный пол. Рядом хлюпало деревянное ведро, в бледных руках периодически вспыхивало заклинание, а в глазах мужика стояли слезы. Через десять минут он плюнул на пол в прямом и переносном смысле и пытался что-то приготовить, но случайно перевернул котел и уронил его на ногу.
        - Что ж ты такой тяжелый? - пинал его по кухне злобный и голодный некромант.
        Под конец трудового дня, окна были отчищены заклинанием, жир с пола был почти отмыт полностью, а в миске самого лучшего повара на свете плескалась нечищеная морковка с зеленью, которую он с омерзением пережевывал. Еще через час он молча сидел на ступеньках, прислонившись головой к стене, и сжимал в руках листочек с каракулями.
        - Если б знал, как тебя зовут… - шептал он, разворачивая какую-то бумажку с несколькими светлыми волосинками. - Чтобы заклинание поиска подействовало, нужно знать имя! Надо было спросить… Что ж я не додумался? Дурья башка! Подошел бы и спросил! Кажется, она говорила, а у меня из головы вылетело… Марианна? Лионелла? Ирма? Эдельвина?
        Интересно, он до сих пор считает, что работая по дому устать невозможно? Домомучительница улыбнулась, видя, как некромант обессиленно падает на кровать и засыпает в той позе, в которой упал.
        - У вас доступна новая возможность - проверка любви! Только предупреждаю! Применять ее ради собственной выгоды нельзя! - пробухтело зеркало, вводя меня в курс дела. - На одну минуту вы превращаетесь в самую красивую и желанную женщину в мире! Так что используйте с осторожностью!
        - Отлично! Сейчас проверим! Перенеси меня к некроманту и сделай самой желанной и красивой! - потребовала я у зеркала, сползая с кресла и облачаясь в одежду рабыни.
        Я спокойно вышла из зеркала, расправила платье и побрела в хозяйскую спальню. В позе летящей в подушечную даль ласточки с вытянутой ногой, уткнувшись лицом в подушку, спал мой любимый хозяин.
        - Мой господин, - сладким голоском произнесла я, снимая платье и зазывно поиграв локонами. - Богиня сказала, сделать вам приятное! Она сказала, что в мои обязанности входит ублажение господина всеми доступными способами!
        Некромант лениво повернул голову в мою сторону, приоткрыл один глаз, мутно глядя на меня.
        - Ну же, милый, - присела я рядом и прошептала ему на ушко о том, что хочу побыть настоящей рабыней, умоляя взять меня в путешествие по стране оргазмов.
        - Мммм, - послышался стон. Судя по состоянию некроманта, некромант здесь я.
        - Неужели ты меня совсем не хочешь? - обиженно заметила я, поглаживая его плечо.
        - Я сдохнуть хочу… Устал… - простонал некромант, снова прикрывая глаз. - Попробуй, перемой полы во всем доме! Убирайся вон… Чтоб я тебя больше не видел!
        - Я никуда не уйду, милый, - сладко прошептала я, прикидывая, что у меня осталось еще секунд десять.
        Некромант поступил, как настоящий мужчина, внезапно решивший сдержать свое слово «никогда не видеть», закрыл глаза и … Нет, не сдох… Но близко!
        Я надела платье и со спокойной душой вернулась домой, глядя на отмытое зеркало и тряпку, которая кисла в ведре. Молодец! Хороший мужик! Думаю, что счастье он заслужил.
        Дома я достала бланк с приказом, взяла золотое перо и решила написать приказ об отмене кастинга. Если сейчас Император напишет свой указ, то плакала его репутация. У меня уже моральные шишки от его тяжелого характера.
        Я еще раз перечитала получившийся документ. «Приказом Императорского Величества, Императора Эзры, все девушки Империи были объявлены красавицами. Сердце императора пленили все и сразу, но дворец - не резиновый, а Император - не бессмертный! Так что, Император обязуется любить всех девушек и женщин, но как Император, а не как мужчина!». Я полюбовалась приказом, подошла к зеркалу, прося сделать меня невидимой и перенести в нужное место.
        Я стояла на мягком ковре чужого кабинета, подозрительно прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Осторожной мышкой я нашла стопку приказов «на исполнение», разрыла ее пальчиками и сунула бумажку в золотую середину.
        Император снова разговаривал во сне, стонал и звал кого-то, не называя имени. Я уже собиралась уйти, как вдруг услышала выдох: «Любимая…». Мне что теперь? Каждый раз убаюкивать его? Ладно! Так и быть!
        Я осторожно приоткрыла дверь, глядя на то, как его величество лежит на кровати, разметав вокруг себя подушки и одеяла. Одна подушка упала на пол, а одеяло валялось в ногах. Я подошла к кровати, со вздохом протягивая руку к его щеке, чувствуя, как внутри меня рождается какая-то странная нежность. И тут послышался тихий скрип, словно приоткрывается дверь в кабинет! Я прислушалась, отчетливо слыша, как кто-то крадется. На заклинанием надейся, но лучше под кровать!
        Сглатывая и брезгливо отодвигая от себя дохлую крысу, я залегла под кроватью. В полумраке было видно, как к Императору подкрадываются черные мягкие сапоги.
        - Проклятый узурпатор, - усмехнулся шепотом обладатель сорок седьмого размера ноги. - Мы готовились к этому дню восемь лет!
        Восемь лет подготовки против восьми секунд экспромта. Я высунула руки и схватила за щиколотки любителя тщательной подготовки и потянула его на себя. Не знаю, к чему там готовились восемь лет, но такой поворот событий они явно не учли! В тот момент, когда я нежно обняла чужие ноги, послышался звук слюнявого резко сдувающегося шарика.
        - Арррр! Шшшшш! - прошипела я, слыша, как шарик продолжает сдуваться, а на пол упало что-то блестящее и острое. - Ав- ав- ав!!!
        - Аааааааа! Мне что-то держит! А чудовище под кроватью! - заорал убийца и тут же умолк, падая на пол. Я видела, как с кровати свесились босые ноги, раздался вздох-всхлип, а на светлый ковер упало несколько капель крови.
        - Охрана! - послышался раздраженный голос, а в комнату вбежала стража. Сейчас попробуем посчитать по ногам. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Все в порядке… Просто семь ног. Ой, нет! Вон восьмая! Мужик, ты что? В детстве мечтал стать балериной? - Еще раз! И я брошу вас в тюрьму!
        - Но, Ваше Величество, - послышался грубый голос стражника. - Мы были на первом этаже! Бабы со всех щелей лезут! И в окна, и в двери… Они везде! Мы думали разойтись по постам, когда в саду все стихло, но Арвольд вызвался выйти и проверить. Кто ж знал, что они в кустах засели в засаде! Стоило Арвольду выйти, как все… Вон, сидит в караулке, плачет! Икает, что сорок восемь раз за ночь у него еще никогда не было. Он теперь на женщин даже смотреть боится…
        - Понятно! - в голосе Императора снова прозвучало раздражение. - Тело убрать. Оборону держать. Женщинам вреда не причинять. Если я узнаю, что кто-то из вас пальцем тронул женщину, ударил, замахнулся или оскорбил, он сдохнет в тюрьме. Ждите, когда сами успокоятся!
        - Так приказ дайте, - предложил один стражников. Судя по голосу - молодой. - Напишите, пусть расходятся по домам! Что никакого как его… отбора не будет!
        - Сердцу не прикажешь, солдат. Они не слышат, что им говорят, - отрезал Император, а стража поволокла труп убийцы по ковру. Кровать надо мной заскрипела, а я услышала глухой стон.
        - А с-с-с-спасибо? - не удержалось и прошипело обиженное подкроватное чудовище, которому вместо заслуженных лавров достался удар матрасом по голове. Я попыталась дернуться, но почувствовала, что огромное платье - мешок меня не пускает. Оно что? Прилипло? Ничего себе! Да его не отодрать! Караул!
        - Спасибо, - послышался сонный голос, пока я пыталась вылезти из платья. Он что? Охотился на меня? Это что за клей такой! Ничего себе, как держит! Сейчас-сейчас! Еще немножечко! Зато его величество точно будет знать, что подкроватное чудовище - самочка.
        - Что??? - внезапно заорал Император, вскакивая с кровати и заглядывая под кровать, а я уже вылезла из платья и бросилась мимо него в кабинет. Хорошо, хоть заклинание действует! Уже дома, сползая по креслу, я пыталась перевести дух.
        В зеркале отражалась перевернутая кровать и император, чьи бедра были прикрыты простыней с платьем - чехлом в руках, которое он рывком отодрал от пола. Судя по размерам платья и взглядам Его Величества подкроватное чудовище смело претендовало на звание «двуспального»! А вот теперь мужик, самое время бояться! У тебя очень большое, двуспальное, подкроватное чудовище! Но не просто чудовище, а девочка!
        Глава пятая. Мухи творчества
        Я проснулась от того, что зеркало орало так, словно в нем уже отражалась моя мятая, не выспавшаяся физиономия с выражением крайнего экстаза от доброго, но очень раннего утра.
        - Что? - рассерженно спросила я, закатывая глаза. - Что у нас на этот раз?
        - Богиня! Помоги! - верещали тысячи голосов, а я выбежала в комнату, глядя, как в храме лепестку негде упасть. Чтобы успокоить верующих, я быстренько активировала режим сияния и лепестков, вызывая резкую тишину среди битком набитого храма. Так, а теперь музыкальная пауза. Богине нужно в туалет!
        Пока на заднем фоне играла заунывная и инфернальная мелодия, я успела умыться, почистить зубы, слегка причесаться, и вернуться к зеркалу. Тревожные женские взгляды наводили на мысль о том, что приказ они уже слышали.
        - Дорогие девушки! Сколько бы лет вам ни было, вы для меня все девушки! - ласково начала я, понимая, что еще немного, и Императора вынесут из дворца вперед ногами вместе с кроватью! - Его Императорское Величество влюблен в каждую из вас. Своим указом он объявил о том, что девушки нашей Империи - самые красивые, поэтому он так и не смог выбрать одну, единственную и неповторимую!
        Еще бы! Дворец не резиновый, Император тоже!
        - Зато теперь он знает, какие замечательные, прекрасные, нежные и милые девушки живут в Империи. Каждая из вас молит меня о том, чтобы я подарила ей любовь Императора! Но богиня судьбы шепнула мне на ушко, что если Император сейчас выберет себе невесту, то судьба ее будет … страшна! - тревожным голосом солгала я, нагнетая нужное настроение.
        - Ах! - прокатился по залу вздох ужаса. Ну конечно, подкроватное чудовище мало того, что не дремлет, так еще и не высыпается!
        - Но каждая из вас заслуживает настоящей искренней любви! - тут же радостно и нежно выдала я, глядя, как напряжение сошло с лиц. - И я рада видеть вас в своем храме, слышать ваши молитвы. Я постараюсь сделать так, чтобы каждая из вас нашла свое женское счастье. И даже не на помойке. Посмотрите, какие вы сегодня красивые! Будьте такими красивыми всегда, и тогда вы встретите свою любовь. А постараюсь вам в этом помочь! Информация озвучена на правах рекламы!
        Ой! Откуда у меня это вырвалось? Я еще немного посыпала их лепестками, переключила картинку на дворец, а потом на Императора, который задумчиво расхаживал по кабинету, проводя пальцами по столу.
        - Ваше Величество, - встал в постойке «смирно» стражник. - Ваши приказы!
        - Мы отправляемся в храм богини, - произнес Император голосом, в котором прозвенела сталь. Началось! Спасибо, очень рада! Надо было молча посмотреть на дворцовый переворот!
        - Разрушить его до основания? - уточнил стражник, глядя на отражение лица Императора в оконном стекле. Его величество смотрел на остатки своего сада и на то, как там кипит работа по восстановлению ворот. Как баран на новые ворота, ей богу!
        Волосы его разметались по широким плечам, а уголок губ дрогнул в едва заметной усмешке. Он сгреб со стола знакомое платье, а я сглотнула, утешая себя тем, что скоро мы уйдем в подполье и будем размножаться сектами!
        В зеркале я видела, как его кортеж латников выезжает через новые ворота, как люди учтиво падают ниц, пропуская его и закованные в доспехи «оралки»: «Дорогу его Величеству!».
        Он приблизился к храму, а я к раннему инсульту. Император спешился, бросив поводья огромного черного лохматого коня кому-то из слуг. Я выдохнула, поджав губы, предвкушая неприятности. Его величество вошло в храм, сжимая в руке мое платье. Судя по размеру платья, он уже понимал, что у него большие, двуспальные неприятности. Я готовила новый бланк на мужской отбор, пристально глядя на то, как черный плащ стелется, сгребая за собой лепестки. Ничего! У меня уже есть список тех, кто внезапно воспылает к тебе страстью! И поверь, дорогой мой, тебе его лучше не видеть!
        Император положил платье на пьедестал, развернулся и пошел прочь, пока жрицы в розовых туниках переглядывались, мол, не заболел ли? Согласна, пафоса маловато было. Он даже не угрожал! Надо будет в следующий раз температуру ему ладошкой померить, а то мало ли? Перед самым выходом он обернулся, а на его лице была холодная усмешка.
        - Спасибо, - произнес он, а я убрала занесенное над бланком перо. - И за то, что вытерла пыль под кроватью тоже спасибо.
        - Убирайся! - грозно ответила я, глядя, он идет на выход из моего храма.
        - Что?!! - остановился Император, оборачиваясь к статуе.
        - Убирайся почаще, - сладким голосом усмехнулась я. - И крысу выбрось! А то у нее скоро юбилей!
        Неизвестно кому повезло! Я отложила листок, вполне осознавая, что у девушек просто сил не хватило выбить дверь и свалить стражу. А вот у толпы любвеобильных мужиков силенки найдутся! Пока я прикидывала, что будет с моим храмом после близкого знакомства и тесного сотрудничества Императора с целой армией любовников, в храм вполз измученный некромант. Мне кажется, или он недавно плакал?
        - Мне нужно поговорить с богиней! - оглянулся по сторонам некромант, а жрицы тут же обступили его, оглашая новые правила пожертвований.
        - Богиня принимает дары едой, обязательно готовой, одеждой или бельем! - гордо произнесла старшая жрица, а некромант закатил глаза и поплелся домой. После серии пыток над котлом, он сдался, обессиленно сползая по стене. Мне, пожалуйста, первое, второе и компот! Судя по тому, что варилось в котле некроманта, он решил не заморачиваться, объединив все вышеперечисленное в одно блюдо.
        Мне несли через весь город какие-то помои в миске, а меня смущало только то, что люди как-то странно оборачиваются и принюхиваются, когда мимо них идет некромант со своей тряпней. А за ней тянется целый клин заинтересованных мух.
        - Чего ты хочешь? - спросила я, прикидывая, куда буду сливать его шедевр, когда этот гастрономический ужас был гордо установлен на пьедестал.
        - Скажи мне, как ее зовут! - закричал некромант, сглатывая и с надежой глядя на статую. - Гроб с ними, с теми деньгами! Скажи ее имя! Прошу тебя! Я готов помогать ей, учить ее читать, учить магии… Пусть только вернется… Не рабыней, не служанкой… Просто, чтобы была рядом! Я так больше не могу! Я не могу без нее…
        - Обещаешь, что будешь ценить ее? - усмехнулась я, чувствуя, как воняет в комнате его стряпня. - Обещаешь, что больше не будешь смотреть на то, как она ходит в обносках? Обещаешь, что будешь помогать ей? Учти, ты клянешься богине любви!
        - Обещаю, - прошептал некромант. Он поднял на статую бледное лицо, а глазах промелькнула такая надежда, что я сменила гнев на милость.
        - Ее зовут Нинэль, - выдохнула я, глядя как он выбегает из храма. А теперь срочно в императорский сад! Я там видела, еще пару уцелевших клумб, а в моем шкафу лежали чепец и скромное платье! Мне понадобится мужество, крепкие нервы для сбора цветов и корзинка. Думаю, что ты не обидишься, мой дорогой враг, если я позаимствую ее у твоего садовника?
        Через пятнадцать минут я нетерпеливо стояла с корзиной цветов рядом со старой лачугой на окраине столицы, в которой ютились две сестры, и караулила внезапно осознавшего свои чувства некроманта. Он мчался за каким-то огоньком, не разбирая дороги. Огонек привел к нужной двери и тут же померк.
        - Купите девушке цветы! - противным голосом заорала я, расхаживая вокруг него и тыкая в лицо тонким намеком. - Не хотите купить букет? Свежий, красивый! Прямо, как из Императорского сада! Не хотите купить букет своей девушке? Девушки любят цветы!
        - Да-да! Забираю все! Вот! - занервничал некромант, давая мне несколько золотых и выхватывая у меня корзину. - Нинэль! Нинэль!
        Из кривого окна выглянуло детское лицо, а потом исчезло. Ничего! Подождем!
        - Нинэль! - орал некромант так, что на соседнем кладбище должны встать все мертвые. Дверь открылась, а на пороге появилась Нинэль, изумленно глядя на цветы, которые тут же ей презентовали. На пухленьких щечках появился румянец, а бывшая служанка с удивлением смотрела на бывшего хозяина. Он что-то говорил, а у нее по щеке текла слеза, капая прямо на лепестки. Я отошла за угол старой лачуги, глядя как некромант склонился к порозовевшему от смущения ушку, что-то прошептал, а слезы на ее лице моментально просохли. Нинэль, словно, засветилась изнутри, озаряя все вокруг счастливой женской улыбкой. За ее спиной пряталась маленькая сестра, глядя на некроманта как я на его стряпню. Согласна, не Импера… Ой!
        Я застыла, пытаясь осознать то, о чем сейчас подумала. «Кыш-кыш-кыш!», - помотала я головой, вспоминая нашу крепкую взаимную вражду.
        - Пойдем, нечего вам здесь делать. Тебе тоже читать не мешало бы научиться! - некромант выдавил бледную улыбку, положив тонкую руку на голову младшей сестры. Я смотрела, как девочки собирают вещи, а некромант с омерзением смотрит на их старый дом, который вот-вот завалиться и рухнет.
        - Богиня любви услышала меня! - прыгала малышка, вокруг пары. А я видела, как две руки сплелись вместе. Покрасневшая, не верящая своему счастью Нинэль бросила робкий взгляд на бледную руку, которая гладила ее пальцы. - Она услышала меня! Она помогла! Спасибо ей! Спасибо!
        Я чувствовала, как все еще улыбаюсь идиоткой, вспоминая счастливые глаза Нинэль. На заработанные деньги, я честно купила себе еды, устроила пир перед зеркалом, глядя на то, как Нинэль и сестра учатся читать по слогам… В его доме сразу как-то стало уютно и тепло. В тот момент, когда некромант осторожно погладил бывшую служанку по щеке и наклонился, чтобы поцеловать, послышался радостный детский голос: «Ой! А что я нашла!», а в комнату влетел счастливый ребенок, размахивая чьей-то окостенелой рукой и вызывая улыбки. Я еще долго лежала, обнимала подушку и улыбалась, вспоминая этот милый момент, а потом уснула.
        - БОГИНЯ!!! - закричало зеркало, заставив с утра меня вздрогнуть и перепугаться не на шутку. Женский голос был страшен. Охрипший и сорванный, он звал меня, пока я экстренно бежала узнавать, что случилось.
        - Я стояла на коленях всю ночь! Я молилась тебе! - задыхалась молодая женщина, а я слышала страшные хрипы рыданий, которые вырывались у нее из груди. - Я прошу тебя! Прошу о милости! Все, что угодно! Я сделаю все, что захочешь! Спаси его… Спаси Терция… Я умоляю… В полдень начнется казнь… … Он просто хотел помочь! Он ни в чем не виноват! Он хотел спасти… И за это его казнят… О, богиня…
        Голос сорвался в страшный крик отчаяния. В храме на коленях стояла красивая, смертельно бледная молодая женщина с золотыми, спутанными волосами в нежно-голубом платье. Она протягивала дрожащие руки к статуе, по ее щекам текли слезы, а грудь вздымалась от рыданий.
        - Покажи мне этого Терция, - прошептала я, нервно догрызая ноготь. Зеркало тут же выдало мне картинку, от которой мне самой стало не по себе. Молодой, симпатичный, светловолосый мужчина с карими глазами в белой сорочке и в черных штанах, стоял на коленях со связанными за спиной руками, а над ним возвышалась черная фигура Императора. По обе стороны от Терция стояла молчаливая стража. Узник поднял глаза на Императора, который хранил молчание, а потом набрался мужества.
        - Я могу повторить, - послышался хриплый голос осужденного. - Каменное сердце не способно любить! И это правда, хоть вы мне и не верите. Я просто хотел помочь вам! Спасти вас…
        Лицо Императора было бледным, а он сжимал рукой спинку кресла. Выглядел он ужасно, камзол был распахнут, черные волосы растрепаны, словно какие-то плохие новости поймали его в самый неподходящий момент.
        - Я не убийца, не вор, не мошенник. Я не готовил заговор! Я даже никого не обманул и никого не предал! Каменное сердце не способно любить! - опустил голову узник, тряхнув спутанными волосами. - Я поклялся никому не говорить… Я перед ней поклялся…
        - Ты своими руками разрушил мою жизнь, - Император отвернулся, тяжело дыша, словно каждое слово причиняет ему страшную боль. - И теперь ты попытался уничтожить то, что для меня дороже всего мира!
        - Если бы знал тогда, я бы никогда не согласился! - дернулся вперед узник, а Император прижал руку к лицу. Черные волосы скрывали его эмоции, а я слышала лишь тяжелое дыхание. - Если бы я знал,… Мне было бы проще отрубить себе руки… Поэтому я и решился на это шаг! Я бы успел, но стража скрутила меня раньше! Проклятье!!!
        - Увести его! - резко произнес Император, задыхаясь и поднимая мертвые глаза на приговоренного. - Приговор остается в силе! Оставьте меня! Живо!
        Зеркало снова показало мне хрупкую и обессиленную фигурку девушки в голубом, которая свернулась на полу возле пьедестала, вздрагивая от рыданий. Ее золотые волосы разметались по ступеням, а ее руки жадно собирали лепестки.
        - П-п-прошу вас…. П-п-прошу… Он всегда был верен вам, - едва слышно давилась рыданиями она, сжимая кулаки. Жрицы пытались ее поднять и утешить, но она смотрела на них мертвыми глазами. - Возьмите м-м-мою жизнь… Возьмите ее… П-п-пожалуйста… Но с-с-сохраните жизнь ему…
        Как поступить? Такая любовь заслуживает хотя бы слов утешения… В чем же его преступление? Чем он так прогневил его величество? Ладно, попробуем поговорить с ней.
        Я включила розовый свет, а сверху на нее стал падать лепестки. Красавица подняла измученное лицо, которое озарилось непередаваемой словами надеждой. Она щурилась на свет, а ее мокрые щеки блестели от слез. На секунду мне показалось, что она зарыдает, но она засмеялась, сквозь слезы.
        - Вы… Вы ответили… Вы меня услышали… - задыхалась она, а ей на лицо падали лепестки. - Прошу вас…
        Тонкая рука поймала несколько лепестков, а дрожащие губы стали их целовать.
        - Милостивая… - выдыхала она сквозь слезы, стоящие мутной пеленой в красивых глазах. - Милостивая…
        - Видишь, дитя мое, - старая жрица помогла ей подняться, указывая рукой на статую. - Твоя любовь заставила богиню явиться к тебе! Любовь способна убить, любовь способна спасти… Любовь способна людей за собой повести… Верь в ее могущество и милость! Чтобы не случилось, все к лучшему!
        Я тяжело вздохнула, понимая, что между трусами-недельками и неприятностями есть куда больше общего, чем кажется на первый взгляд. Они очень нежно облегали мой холодеющий седалищный нерв, всегда готовый к изысканным приключениям!
        - Любовь, дитя мое, - старая жрица утешала красавицу, которая внимала каждому ее слову. - Способна творить настоящие чудеса.
        Не обязательно творить. Иногда и вытворять! Я уже предчувствовала, в какой приятной атмосфере пройдет будущая беседа с императором, а нервные клетки дружно схватились за лопаты, обеспечивая себе места в загробном мире.
        - Если пройти туда невидимой, попытаться затянуть этого Терция сюда? - вслух рассуждала я, нервно расхаживая по комнате. Судя по покашливанию зеркала, идея так себе. Может, подкупить стражу? Чем? Денег у меня все равно нет! А если пообещать им любовь? Сомневаюсь, что они согласятся, зная характер императора. Думай! Думай! Включай божественные мозги…
        Я видела в зеркале, как на площадь перед дворцом стекаются зеваки. Виселица выглядела воистину жутко. Палач в черном одеянии стоял рядом с деревянной конструкцией определенного назначения, и проверял на радость зрителям механизм открывания люка, вызывая у меня содрогание. Зеркало показало повозку, которая медленно катится в сопровождении конной стражи. В повозке сидел знакомый узник, улыбаясь какой-то странной, отрешенной улыбкой. Повозка остановилась, Терций поднял голову, а стража дернула несчастного и поставила на ноги.
        - Помилуйте его! - кричали люди, бушуя пестрой толпой. - Помилуйте!
        Сквозь толпу пробивалась та самая златокудрая красавица, задыхаясь от слез и умоляя пропустить ее. Спины смыкались стеной, но маленькая мужественная фигурка старалась раздвинуть их. На нее оглядывались, ей что-то говорили, а она, словно не слышала и не видела ничего, кроме страшной петли.
        Каждый шаг обреченного сопровождался поскрипыванием ступеней и тревожным шепотом предвкушения, который раздавался в притихшей толпе.
        - Пропустите, умоляю, - шептала золотоволосая красавица, пытаясь протиснуться к виселице. - Я прошу вас! Ради всего святого! Я должна увидеть его! Пустите!
        Внезапно она подняла глаза и застыла на месте. Ее глаза стали прозрачными, а по ее щеке медленно стекла слеза. Терций увидел ее, стиснул зубы и покачал головой.
        - Люблю тебя, - шептала красавица, одними губами, снова пытаясь поймать его прощальный взгляд. Я видела, как дрожат ее руки, которые она прижимала к груди. - Люблю… Больше жизни люблю…
        - Люблю… - прошептал он, глядя на нее и пытаясь улыбнуться. - Навсегда…
        Толпа заволновалась, но тут же послышался громкий голос.
        - Именем Императора Эзры, Терций приговаривается к смертной казни через повешенье за преступление, состав которого не разглашается. Считайте это - государственной изменой! - читал мужик в черном, поглядывая на сгорбленного Терция.
        - Нет, нет, нет, - шептала девушка, глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Обреченный смотрел на нее с такой нежностью, с такой любовью, а она не могла отвести от него последний взгляд. Стража толкнула узника в спину, тот сделал шаг навстречу смерти, а красавица упала, как подкошенная, но ее поймали чьи-то руки, поддержав ее.
        Я схватила с полки бланк приказа, достала перо и стала писать, глядя, как Терций гордо вскидывает голову и закрывает глаза. Быстрее, быстрее! Есть!
        - Казните и меня! - кричала несчастная, и крик ее был страшен. - Казните и меня! Я не хочу без него жить!
        В тот момент, когда на шею Терцию накинули петлю, затягивая ее потуже, я бросила сквозь зеркало листок. Кто-то из людей заметил его. Все подняли головы, глядя, как он падает в луче света на деревянные подмостки.
        - Чудо! - кричали люди, показывая пальцами и задирая головы. Особо любопытные с задних рядов подпрыгивали, пытаясь рассмотреть, что происходит.
        Я видела, как глашатай дает знак палачу остановиться, а тот уже положил могучую руку на рычаг. Осмотревшись по сторонам, глашатай наклонился, поднял листок, пока народ нервно перешептывался и не сводил глаз с листка.
        - Это - Императорский указ о помиловании! Терций помилован! - прочитал глашатай, показывая всем печать. Я видела, как палач молча снимает петлю с шеи обреченного, как народ гудит восторженным ульем, а красавица, которая пришла в себя, прорывается к любимому. Люди расступаются, а она взлетает по ступенькам и обессиленно падает в его объятия, покрывая все еще бледное лицо поцелуями и сжимая его двумя дрожащими руками. «Любимый… Любимый…», - задыхалась она, а народ умилялся и охал.
        - Слава Императору! - закричал кто-то из задних рядов, а по толпе прокатился счастливый рокот. - Слава Императору!
        - Слава богине! - кричала девушка, из последних сил обнимая любимого. Она плакала, смеялась и целовала, целовала, целовала… - Я никому его не отдам! Никому!
        Народ провожал пару растроганными взглядами, а я смотрела на них, понимая, что только что нажила себе не просто неприятности, а неприятности - рейтузы с начесом! Мне кирдык!
        - Надо поблагодарить богиню! - счастливая девушка тянула любимого в мой храм. Она держала его за руку, а потом прижимала ее к губам и поливала слезами.
        - Богиню? - опешил Терций, глядя на храм с таким омерзением, что на долю секунды мне захотелось сказать императору, чтобы он отошел в сторонку и дал мне возможность лично прикончить одного очень благодарного человека. - За что ее благодарить? Я ненавижу ее! Это все из-за нее! Бедный Император! Она погубила его!
        - Но она спасла тебя, - рыдала девушка, целуя его руку и гладя его пальца. - Ради меня… Прошу тебя… Мы должны ее поблагодарить… Я молилась всю ночь… Я всю ночь стояла на коленях, и она меня услышала! Пойдем… Ради меня…
        Я смотрела на мужика, понимая, что благодарности в нем ноль целых хрен десятых. Ну что ж… Большое пожалуйста! Смотреть, что сейчас происходит с Императором, я не отважусь. Мне районный терапевт строго настрого запретил! При мысли о том, что его величество думает обо мне в данный момент времени, моя попа превращается в нервно сжавшуюся обледенелость.
        Не смотря на уговоры Терций категорически отказался даже заходить в храм, а ко мне на пушистых лапках закралось странное подозрение… Ну-ну… Ляжешь спать, придет и к тебе подкроватное чудовище! Зато счастливая девушка пришла в храм, прижимая к груди красивое белье с атласными лентами и целую корзину сладостей. Жрицы удовлетворенно кивнули, глядя на дары, а красавица еще час благодарила меня, стоя на коленях.
        - Вы спасли гения! - смеялась она, а по ее щекам текли слезы. - Вы спасли лучшего скульптора Империи! Я… Я попрошу его сделать вашу статую… Я поговорю с ним и все расскажу! Мой Терций говорил о том, что вы - чудовище, но я своими глазами видела, что это не так! Он все поймет…
        Она обещала, что мне подарят статую в храм из милинейского мрамора и каждый день будут приносить самые красивые цветы из сада.
        Я терпеливо ждала, когда Терций ляжет в кроватку, понимая, что во сне он никуда от меня не денется. Вот! Кажется ус… Нет! Открыл глаза! Спи уже! Наконец-то я стояла перед зеркалом, глядя на туннель, ведущий в чужие сны. Неожиданно для себя, я очутилась в роскошном саду. Среди цветов стояли красивое белоснежные статуи, которые обволакивал нежно-розовый туман.
        - Все-таки пришла! - услышала я уставший голос, глядя на Терция, стоящего возле обломков мрамора с молотком. - Зачем ты меня спасла? Что на этот раз? Ты же знаешь, что я ненавижу тебя! Ты была моей музой, а теперь ты - мое проклятье! Ты - мерзкая, отвратительная, алчная и жестокая богиня! Однажды я уничтожу свой шедевр, и ты мне не помешаешь! Мне никто не помешает!
        - Терций, я ничего не помню, - терпеливо произнесла я, глядя на молоток в его руке. - Я действительно ничего не помню! Расскажи мне по поводу Императора! Все, что ты знаешь!
        - Хорошо, я напомню тебе, если ты не помнишь! - грубо произнес Треций, разбивая статую какого-то мужчины в доспехах с мечом в руках. - Неужели ты не помнишь, как однажды я пришел к тебе в храм, после того, как мне сказали, что в моих скульптурах нет любви? Как будто делаю я их без души и сердца! Я спросил тебя, что значит, вкладывать любовь в камень? Ты ответила, что поможешь мне узнать ответ на мой вопрос, в обмен на одну маленькую услугу. Той же ночью ты пришла ко мне во сне, сказав, что тебе нужна статуя женщины, которую ты детально описала.
        Провалы в памяти, я так понимаю, у меня чередуются с провалами в совести.
        - Пока я создавал статую, ты была рядом, но я тебя не видел, - насмешливо заметил Терций, разрушая статую красивой и нежной девушки с цветком в тонкой мраморной руке. - Ты была моей музой и каждый день, пока я творил, рассказывала красивую сказку, которая меня вдохновляла. Сказку о том, как одна богиня любви захотела получить власть над очень могущественным, богатым, умным и красивым мужчиной. Она мечтала, чтобы в ее честь строили храмы и воспевали ее, но герой упорно отказывался служить ей. О, если бы я знал… Если бы я тогда знал…
        Я смотрела на мраморную руку с цветком, которая хрустнула под творца.
        - Только сильная, мучительная, страстная неразделенная любовь способна поставить гордеца на колени! - сглотнул Терций, горько смеясь. - Но богиня судьбы сама отдала герою его судьбу, сказав, что защитила его от чар богини любви. Богиня судьбы сделала так, что богиня любви оказалась бессильна привязать сердце героя любовью ни к одной живой девушке в этом мире…
        Если у всех совесть и память измеряется кучками, то у меня котлован! c847af
        - «Мне нужно такое сердце, которое не растопят ни одни слова любви! Каменное сердце, которое глухо к любым мольбам!», - сладко произнесла богиня любви. Она попросила скульптора, чтобы он создал статую красивейшей из женщин. «Это сердце, которое никогда не ответит на любовь! Сердце, которое поставит на колени даже Императора», - самодовольно гладила она рукой мрамор, - с горькой усмешкой произнес Терций, глядя на осколки своих статуй.
        Он стиснул зубы и покачал головой, а Терций задумчиво смотрел на пустые постаменты.
        - Я помню, как стоял в тронном зале среди приглашенных гостей на дне рождения Императора, - выдохнул Терций, задумчиво глядя на красивый сад собственного сна. - Мой подарок был прикрыт вуалью. Когда очередь подошла ко мне, я сдернул вуаль, обнажая хрупкий и совершенный миллинейский камень. Император равнодушно посмотрел на мой подарок и вежливо поблагодарил, пока придворные в очередной раз расхваливали мой талант. «Помнишь, Терций, ты просил, чтобы твои статуи любили? Ну вот! Полюбуйся!», - прошептала мне ты, а я увидел, как Император внезапно прижал руку к груди, а потом повернулся и посмотрел на статую. Он стоял, словно пораженный, а ты смеялась. Как же ты противно ты смеялась, глядя на него… «Теперь он в моей власти! Каменное сердце никогда не сможет полюбить! О, как же он будет страдать! Как же он будет мучиться! Он сам приползет ко мне на коленях!», - смеялась ты. - «Только посмей сказать кому-то о нашем маленьком секрете, и я отниму у тебя ту, которая любит тебя больше жизни!» И вот вчера я пробрался в замок, чтобы уничтожить эту проклятую статую. Я бы уничтожил ее, но меня схватила стража!
        Я медленно отступала, пытаясь переварить полученную информацию.
        - Спасибо, Терций, - озадаченно произнесла я, понимая, что рабыня для некроманта - это еще цветочки!
        - Знаешь, - Терций посмотрел в клубящийся розовый туман. - Я однажды видел тебя, твое отражение в резце. Твои волосы черны, как и твоя душа! Сколько же зла ты принесла людям? Разве можно было доверить тебе самое святое, что есть? Как можно было доверить тебе любовь?
        - Я не знала… Я действительно не знала, - я смотрела на него, чувствуя, как сердце почему-то сжимается от жалости. Я не верю в то, что Император способен на любовь. Я помню его стальной взгляд, вечно чем-то недовольный взгляд и презрительную усмешку. Я не верю, что он вообще способен полюбить. - Будь счастлив, Терций. Благодари ее. Люби ее, цени ее, носи на руках… Дари ей цветы каждый день… Она спасла тебя… Твоя любовь…
        - У тебя голос совсем другой, - заметил Терций, глядя в клубы розового тумана, который обволакивал сад. - Вот странно, но сердцем я чувствую, что ты - богиня, но и не богиня… Странный у тебя для богини порыв - спасти меня. Я помню те времена, когда миром правили боги. Я помню, как мы ползали на брюхе, как мы служили их прихотям, как они стравливали нас, как издевались над нами, как они отнимали у нас последнее… И я благодарен Императору за то, что он сумел освободить нас. Я помню, как он жег храмы, как бушевало пламя над их святынями… Как он шел, сквозь это пламя с мечом в руках. Этот великий человек не заслужил такой участи вечно молить каменное сердце однажды полюбить его…
        Глава шестая. Богиня в посудной лавке
        Я озадаченно стояла перед зеркалом, помня, как спешно покидала чужой сон. Неужели я влюбила его в статую? Я посмотрела на свои руки, в надежде, что это какая-то ошибка. Совесть пыталась утешить меня, рассказывая, что любовь к статуе - это не так уж и плохо. Она не изменит, не уйдет к другому, не станет выносить мозг и капризничать, не будет трепать нервы. Многие мужчины предпочитают уютную и молчаливую женщину-мебель! И что тут такого? Меня смущает лишь то, что у богини - черные волосы, а у меня рыжие! Что-то тут не так!
        - Зеркало, скажи мне, я могу оживлять статуи? - осторожно поинтересовалась я, глядя, как серебристая зеркальная поверхность пошла рябью. Странное предчувствие и неожиданная догадка не покидали меня, следуя за мной противным холодком по спине.
        Раньше мне было грустно от того, что я ничего не помню. Мне и сейчас невесело, но поводов гораздо больше!
        - А как-то избавить Императора от любви к статуе? Отменить заклинание? - вздохнула я, глядя на зеркало с надеждой.
        - Нет… Человек, который бросил вызов богам, больше не находиться… не находиться… не находиться… во власти богов… Это навсегда… навсегда… нав… на… гда, - зациклило зеркало, а оно захрипело и пошло уродливыми трещинами. Нет! Только не это! Не говори, что ты сломалось!
        К моему облегчению трещины на зеркальной поверхности снова срослись, а зеркало сообщило будничным голосом: «Число верующих составляет три тысячи человек».
        Я нервно расхаживала по комнате, а потом схватила с полки первую попавшуюся книжку, коей оказался томный однотомник «Мой похотливый дровосек», в надежде успокоиться. А вдруг что-нибудь подскажет, как в тот раз с цветами? «Ее миленький носик плавно переходил в нежную девичью грудку! Джон целовал ее, а Джейн, словно оцепенела. «Тебе хорошо?» - спросил Джон, но Джейн не ответила! Его пальцы нежно разгребли задорные кудряшки между ее ногами! Джейн нежно потрогала его сосиску и пошла ломать дрова!».
        Спасибо! То, что мне придется разгребать задорные кудряшки запутанной истории, мне было понятно и без тебя! Сейчас поскребу по сусекам мужества и отваги, попробую поговорить с Императором и не наломать дров. Я пролистала книгу и остановилась почти в самом конце. «Она была явно чем-то встревожена. Ее одолевали нехорошие предчувствия. Люси стояла к Джону спиной, глядя Джону прямо в глаза. Воспаленный, страстный мускул Джона яростно работал в ней. После громкого стона он оторвался… - Все в порядке? - спросила Люси, а Джон зарычал медведем».
        Когда такие важные части тела отрываются в процессе кропотливой работы, там не медведем, там белугой орать надо! Куда ее глаза смотрели? Разве можно было допустить будущее «безоргазие»?

« - У тебя красивые и нежные руки! - шептал Джон, целуя ее сочную попу!»
        Я захлопнула книгу, понимая, что на сегодня для моей психики вполне достаточно. «Тебе просто хочется его увидеть, вот ты и ищешь предлог!», - прошептал внутренний голос, а я осмотрелась по сторонам, взяла в руки увесистую совесть. Через минуту, я мило улыбалась сама своему отражению, вытирая окровавленную совесть о женскую самооценку.
        - Я прямо сейчас пойду во дворец! - гордо заявила я своему отражению. «Да!» - поддакнули мужество, отвага и героизм.
        - Я попробую поговорить с императором! И узнать все про эту статую! - снова продолжила я, преисполненная решимости. «Попробуй!» - поддакнули все те же.
        - Зеркало! Сделай меня невидимой! - заявила я, сжимая кулаки и входя в зеркальный тоннель. «Иди!» - помахали мне на прощания мужество, отвага, совесть и инстинкт самосохранения. «Я с тобой!!!» - радостно заявил идиотизм.
        Ой! Вот как-то неудачно я зашла… Я стояла, прижимаясь спиной к зеркалу, а путь загородила знакомая спина, заслоняя мне весь обзор. Стоило сделать полшажочка вперед, как можно радостно обнять и задать нежный вопрос: «Угадай, кто я?». Нет, я же не богиня смерти, чтобы так рисковать? Я - всего лишь маленькое, светлое чувство большой горячей любви, и тоже имею право подкрадываться внезапно! Справа был красивый стол, а слева огромная ваза, стоящая на полу. Я притворилась тонкими обоями, выдыхая и прижимаясь спиной к стеклу.
        - Заговорщики найдены и казнены, Ваше Величество, - отрапортовал кто-то, шелестя бумагами. - Вот все поименно.
        - Хорошо. Оставьте меня одного! - послышался знакомый гневный голос, свидетельствующий о том, что хорошим настроением здесь не пахнет уже давно.
        Император повел рукой назад, словно потягиваясь, я отклонилась, застыв на месте, и стараясь не дышать. Моя, похолодевшая от внезапных перспектив «Кто здесь?» рука украдкой гладила зеркало, взывая к нему. Зеркало молчало, видимо, обиженно решив, что «зайду попозже» - для слабаков. Спасибо, вовремя.
        Дверь в кабинет закрылась, а Император покачнулся назад. Ох! Я тут же раздвинула ноги, и присела в позе лягушечки - балерины. Еще чуть-чуть и шпагат. Его величество прислонился к зеркалу спиной, а я отвернула голову, вжимаясь щекой в холодное стекло. Чужая одежда безбожно щекотала мне нос. Это был единственный мужчина в мире, который заставил меня двадцать мучительных минут сидеть в позе умирающего йога
        Видимо, император о чем-то думал. Мне очень хотелось в это верить. Потому что, если он спит стоя, как лошадка, мне конец. «Дорогой, любимый, единственный! Ну походи по комнате! Присядь в кресло!» - мысленно умоляла я, чувствуя, как затекают мои мышцы. Надеюсь, у него нет милой привычки сидеть на полу! И привычка сидеть на богине тоже не появиться!
        Он вздохнул, а я чуть не всхлипнула, понимая, что «поставить в позу» можно и без наркоза. Но с наркозом предпочтительней. Император отклонился вперед, давая мне проблеск надежды. Он вышел из кабинета, дав мне шанс собраться с мыслями и ногами. «Мы снова вместе!» - орали затекшие колени богини любви, понимая, что очень любят друг друга. «Ни один мужчина нас так больше не разлучит!», - заныла правая коленка, соприкасаясь со все еще дрожащей от напряжения левой. Хорошо, что меня никто не видит! Богиня, которая ходит стонущей беременной уточкой - это именно то, что поднимает мой авторитет в глазах верующих.
        - Зеркальце, - прошептала я, потирая его и убеждая, что я - не какая-нибудь богиня спорта. - Пусти меня обратно!
        Ага, сейчас! Зеркало отморозилось, а взгляд упал на приоткрытую дверь. Я осторожно выглянула в коридор, изображая пронырливый сквознячок, видя, как черная фигура скрывается за поворотом. Я кралась за ним, замечая, как стражники тут же выпячивают грудь и делают серьезные лица, отдавая честь. Видимо, честь стражи мало интересовала Его Величество, раз он проходил мимо них, не удостоив даже мимолетным взглядом.
        - Ваше Величество, ужин подан! - поклонился слуга в синем, открывая перед императором дверь. Огромный стол был уставлен такими деликатесами, от которых мой желудок превратился в раненого дракона, едва ли не выдав меня с потрохами. Столовая была огромной, но, не смотря на роскошное убранство, она почему-то казалась холодной и пустой. Служанка в синем платье с шелестом поставила в вазу роскошный букет из белых роз, поправив рукой несколько цветов. Император подошел к букету и придирчиво сощурил глаза.
        - Заменить, - коротко произнес он, проводя рукой по лепесткам и указывая на два бутона. Служанка бережно вытащила не угодившие взыскательному вкусу цветы, поклонилась, спрятала глаза в пол и бесшумной мышкой выскользнула за дверь.
        Я видела, как его рука прикасается к цветам, как пальцы изучают каждый лепесток и каждую колючку. Внезапно Император достал одну розу, повертел ее, и вернул на место. В тот момент, когда он задумчиво смотрел на распустившиеся лепестки, серые глаза затуманились чем-то странным, похожим на нежность.
        - Моя…, - с какой-то мечтательной улыбкой прошептал он. Дверь открылась, мечтательная улыбка стерлась с лица. Почти беззвучно идя по ковру, служанка бережно несла два новых цветка и с безмолвным поклоном поставила их в букет. Она украдкой бросила взгляд на Императора, слегка поджала губы, опустила глаза и засеменила к двери.
        Я чувствовала, что скоро поскользнусь на слюнях, вдыхая ароматы чудесных блюд! Моя рука уже осторожно щипала чужой виноград, а челюсти активно работали над успокоением дракона, в последнее время прочно поселившегося в моем желудке.
        Пока Император занимался цветочками, я уже слизнула пальцем салат с ободка, чувствуя, как он тает во рту. Я все понимаю, но крем - суп, в который обмакнулся мой пальчик, изумителен! Мне, конечно, категорически стыдно, но у меня уже полные карманы салата, а сверху лежит ножка перепелки. Дожили! Богиня тихо тырит еду с королевского стола!
        - Я не хочу есть, - отчетливо произнес Император, а невзрачный слуга в синей ливрее, который только что поинтересовался, подавать ли горячее, вышел за дверь. Я распихивала еду по всем удобным местам. Зато теперь фраза «шевелить булками» приобретала совсем другой смысл! Мне кажется, или они с корицей? Так и есть!
        Император взял букет, оставляя на столе дорожку капель воды, и вышел за дверь. Он с цветами спускался вниз по ступеням, а я почти нагнала его, дожевывая на ходу гроздь сладкого и терпкого винограда. Если большие неприятности дышат в шею, то я была маленькой неприятностью, которая сопела ему в спину, капая на пол салатом из кармана.
        Невзрачная дверь открылась, а я превратилась в листок бумаги, проходя вместе с его величеством и слыша, как щелкает замок. Мы миновали еще несколько дверей, одна из которых засветилась магическим светом, стоило ему снять перчатку и положить руку поверх странного узора. Рыба камбала завидовала мне страшной завистью, когда я в очередной раз на выдохе протискивалась между чужим плечом и дверным косяком.
        И вот мы пришли. В красивом, круглом зале не было ничего, кроме зеркала и … статуи. Обнаженная мраморная красавица стояла на небольшом пьедестале, обратив свой каменный пустой взгляд на входящих. Ее руки были разведены по сторонам, словно она хочет взлететь. От порыва сквозняка закрывающейся двери ее изумительной красоты длинная белая полупрозрачная туника с дивным узором, надетая поверх мраморного тела, всколыхнулась. На гладкой мраморной груди невпечатляющего размера сверкало роскошное ожерелье из алых драгоценных камней, на запястьях виднелись золотые браслеты, а на каменных пальцах массивные кольца с драгоценностями.
        Я застыла на месте, глядя как Император подходит к статуе, снимает перчатки и бросает их на пол.
        - Маленькая моя, - дрогнувшим голосом прошептал он, разрушая тягостное очарование тишины и вечного покоя. Его взгляд наполнился такой нежностью, от которой я почему-то не могла отвести завистливого женского взгляда. Вечная серость пронизывающего дождя, холод жестокой стали застывшие в его глазах, превратились в прозрачные озера, на дне которых было столько любви, что мое сердце предательски дрогнуло, передав эстафету губам…
        Его величество опустился на колени и положил роскошный букет к ее ногам. Он прикоснулся губами к белому мраморному колену, которое кокетливо виднелось из разреза невесомой ткани. Скользя рукой по ее колену, гладя его пальцами, император медленно поднялся, покрывая сквозь легкую ткань нескромных одежд поцелуями живот и грудь каменной возлюбленной. Он держал ее маленькую мраморную ручку с таким трепетом, от которого у меня почему-то сердце в груди забилось, как сумасшедшее.
        Осторожный, безгранично нежный поцелуй, подаренный каменной щеке, напоминал поцелуи, которые дарят спящим любимым с утра в порыве трогательной любви и умиления.
        - Ты бы ходила только по лепесткам цветов… Я носил бы тебя на руках, прижимая к груди… Как ребенка… Как самое дорогое, что у меня есть…, - шептал голос в гулкой тишине. Мне казалось, что в мире не было ничего, кроме луча света, освещающего две фигуры - черную и белую, которые сплелись в завораживающем, страшном и красивом порыве. Нет, не правда. В этом мире была еще глубокая старая боль вечного отчаяния.
        Мне кажется, у меня по ногам потекло… Очень надеюсь, что это - салат!
        - Я бы каждый день дарил бы тебе самые роскошные цветы, чтобы видеть твою улыбку, - на выдохе шептал Император, целуя ее белую шею.
        Я чувствовала, как мое горло меня поджимает горький ком, когда теплая, живая рука гладит холодную каменную щеку, а нежные пальцы касаются безмолвных губ.
        - Нет преступления, на которое я бы не пошел, для того, чтобы однажды почувствовать, как ты тихонько подходишь сзади и обнимаешь меня, а потом гладишь по щеке маленькими пальчиками… Капризничай, вредничай, злись, но живи… Просто живи, любимая…
        Император опустил голову, тяжело дыша и трепетно целуя неидеальные изгибы ее тела, а легкая, невесомая ткань сминается его жадными пальцами.
        - Я готов убивать своими руками за каждую твою слезу… - его дрожащие пальцы гладили мраморную щеку, а потом коснулись мраморных губ. - Я готов слушать каждое твое слово… О чем бы ты не говорила… Пусть даже это будет пустяк… Я готов целовать тебя каждое утро, прижимая к груди… Целовать все, руки, плечи, губы… Я мечтаю однажды прижать тебя к себе, слыша твое дыхание…
        Его задыхающийся голос эхом наполнял молчаливые своды его маленького храма безграничной любви.
        - … И считать каждый твой вздох и каждый удар твоего сердце… Я буду засыпать, слушая, как бьется твое сердечко… Я простил бы тебе абсолютно все… Даже… Даже нелюбовь… Я сделал бы так, чтобы ты полюбила меня… Я готов каждый день целовать твои тонкие пальчики … Мне достаточно было бы, если бы однажды просто прижалась ко мне, обняла меня… Я смогу тебя защитить от всего, спрятать тебя, вдыхать запах твоих волос, смотреть тебе в глаза, осыпать подарками… Если бы ты что-то попросила, я дал бы это тебе… - в отчаянии шептал он.
        Я чувствовала, как по щекам текут трогательные слезы, а следом за ними потекли отнюдь не романтичные и далеко не розовые сопли. Не знаю, как каменное, но мое сердце уже обливалось кровью.

… - Я хочу однажды поймать губами твой сладко стон блаженства, после того, как ты всю ночь умирала в моих руках… - его голос дрогнул, а он стиснул зубы, тяжело выдыхая. - Ты моя… И только моя… Я хочу видеть, как ты засыпаешь у меня груди… Я хочу в этот момент положить руку тебе на голову, пряча тебя от всего мира… Не приведи судьба кому-то тебя пальцем тронуть… Пусть меня назовут тираном, чудовищем, но пощады не будет… Я готов отдать весь мир за твою улыбку… За один твой вздох… За один удар твоего сердца… За тепло твоих маленьких нежных рук… Я люблю тебя… Ты мне нужна любая… Клянусь, если однажды …
        Император тяжело дышал, прикасаясь губами к ее щеке, лаская ее рукой так, что я подумывала забиться в уголок, обнять коленочки и смотреть на мир обиженным взглядом никому не нужной женщины.
        - … она выполнит свое обещание, я сделаю тебя самой счастливой женщиной на свете, - прошептал Император, тяжело дыша и прижимаясь щекой к каменным волосам, а потом целуя их в этой завораживающей и страшной агонии. - Я живу, пока в моем сердце есть ты…
        Салат уже дотек до щиколотки, а противные сопли до груди…
        Я видела, как теплые губы припали к мраморным губам, как нежно поцеловали каменный лоб. Император потом бросил последний взгляд на возлюбленную, медленно отпуская ее каменную руку, развернулся и быстрым шагом пошел к двери. Его глаза снова превращались в острую сталь вполне оправданной ненависти ко всему миру.
        Ой! А что я стою? Что я тут замечталась! Быстро-быстро-быстро к двери! Иначе не успею! А!!! Он закрыл дверь! Беда! Надеюсь, что он приходит к ней каждый вечер с завидной регулярностью. Пусть сильно не рассчитывает на мои запасы продовольствия, на его длительную командировку их может не хватить… Мой взгляд внезапно остановился на старом зеркале, а я тут же успокоилась и подошла к статуе, рассматривая ее со всех сторон. Не могу сказать, что она прямо красавица! Так, на любителя! Грудь могла бы быть побольше, талия уже. Лицо тоже не впечатляет! Она обычная…
        Да, да, зависть, продолжай, продолжай…У тебя хорошо получается, не останавливайся, пожалуйста.
        Я присматривалась к чертам мраморной возлюбленной, понимая, что поиски чего-то особенного закончились полным разочарованием. Если снять с нее тунику и драгоценности, то ничего интересного и выдающегося! Я подняла руку, прикасаясь к ее тунике, а потом решила не трогать ее от греха подальше. Не даром добрая книжечка намекнула мне на руки из ….
        - Ай! - пискнула я, случайно наступив на колючие розы. - Ой! Ага! Ковер ему из цветов! У меня что там? Шип в ноге? Та-а-ак! Ай, как больно!
        Я наступила на ногу, чувствуя, как меня снова пронзает неожиданная дикая боль, от которой я дернулась назад, теряя равновесие. Меня словно что-то толкнуло в грудь, а я падала на спину, хватаясь за кисейную тунику, чтобы удержать равновесие. Равновесие удалось восстановить, но статуя неожиданно покачнулась, ткань выскользнула у меня из рук, а следом послышался такой нехороший звук, словно… Словно… Я нервно сглотнула, глядя как мимо меня покатилась мраморная голова… Караул!!! Мне конец!!!
        - Ничего, - утешала я себя, глядя на голову с отбитым носом. - Немного клея, и все будет в порядке. Главное сделать все аккуратно! Он даже не заметит! Тут темно, присматриваться он не будет… Ну будет маленькая трещинка… Трещинка - это же не катастрофа?
        Богиня создана, чтобы решать проблемы! Но для того, чтобы решать, их для начала нужно создать! Чувствую, что теперь это - мой девиз.
        Я бросилась в зеркало, которое, как ни странно отозвалось на мою просьбу перенести меня домой.
        - Там темно, присматриваться он не будет… Ну будет маленькая трещинка… Трещинка - это же не катастрофа? - сопела я, шаря по ящикам шкафа, вспоминая, что где-то уже видела пузырек, похожий на клей. - Вот он!
        Сидя на полу в чужом храме я пыталась приклеить голову и руку. Клей брызгал и тек, но держать категорически отказывался. Я нервничала, понимая, что «и так сойдет», произнесу не я, а Император! Причем, имея в виду могилу, в которой меня прикопают заживо!
        - Зеркало! Я могу чинить вещи? - с надеждой спросила, я, глядя на отломанные пальцы и клей, который упорно не хотел склеивать чужие чувства. Она разбила сердце ему, я разбила ее, следовательно, мне тоже что-то разобьют. Видимо, розовыми очками, Император не ограничится.
        - Нет, увы, - похоронным голосом ответило зеркало, пока я раненым зайцем металась по святилищу.
        - Только без паники! Только без паники! - утешала себя, догрызая ногти и поглядывая на дверь. Я схватила мраморную голову и правую руку, неся ее в сторону зеркала. Нужно убрать отсюда все осколки. Нету тела - нету дела! Пусть думает, что хочет!
        Осторожно сложив запчасти на пол, я метнулась обратно за левой рукой и фрагментами туловища! Так, сейчас ноги в руки и бежать! Где вторая нога? Вот она! Нашла! Я подметала мраморную крошку с пола, подгребала драгоценности и цветы. Чужая туника была закинута на плечо, а я проверяла, чтобы нигде не осталось ни единого камушка.
        Меня так и подмывало оставить записку: «Милый, не ищи меня! Я ухожу от тебя! Сил моих больше нет!», а потом подумала, что мужик, узнав о том, что от него ушла даже статуя, добрее не станет.
        Я сидела дома в кресле, обнимая голову статуи и думала.
        - Ну что, дорогая! Одна голова хорошо, а две - лучше! - философски заметила я, в надежде, что Императора отпустит. - А что? С глаз долой из сердца вон! Погорюет, перестанет! Я на это надеюсь…
        В салате из кармана попадались нитки, но я мужественно его поглощала, представляя размер неприятностей, которые недавно нашла на похолодевшие от тревожного предвкушения прелести. Пока что линейка задумалась, вспоминая приблизительный рост, размер обуви и длину носа одного интересного мужчины, который будет щедр и немилосерден.
        Зеркало внезапно вспыхнуло, показывая знакомый храм. Сердце оборвалось, салат с кашлем вылетел изо рта. И тут я с облегчением обнаружила, что у алтаря стоит молодая женщина в скромном сером чепце и сером платье. Из чепца выбилось несколько прядей каштановых волос, а ее пальцы вращали какое-то медное колечко.
        - Я его так любила, кормила вкусно, рубахи штопала, слова поперек не сказала! Каждый день ему то булки любимые испеку, то мясо приготовлю… Все как он хотел! Не ругала, не кричала на него, все сама по дому делала, помощи не просила, - всхлипывал «воробышек», сжимая в кулаке кольцо. - Вы же обещали, что он не пойдет больше к своей любовнице! Не будет ночевать у нее! У нас же ребенок маленький! Верните моего мужа! Вот…
        На пьедестал лег скромный узелок с монетами, а на меня посмотрели щенячьими глазами.
        - Возьмите денежки! Только верните его! Как в прошлый раз! - плакала обманутая жена, прижимая руки к груди. - И ведь жили же мы счастливо, пока эта стерва не подвернулась! Окрутила, в оборот взяла! Очаровала! Может, она ему что-то подмешала?
        Я смотрела на просительницу, видя, как у нее над головой появляется сердце с именем «Раймонд». Отлично! Сейчас посмотрим где наш дорогой Раймонд. Зеркало сменило картинку. На сеновале сидел самодовольный, вполне симпатичный парень, вертя в зубах соломинку. Рядом с ним, стряхивая с платья травинки, одевалась растрепанная и покрасневшая блондиночка.
        - Хоть с тобой отдыхаю… Моя жена - старая, страшная, ленивая… Как же мне не повезло, - горестно вздохнул Раймонд, поглаживая руку красавицы, которая посмотрела на него с таким сочувствием.
        - Как же ты живешь со своей злобной мегерой? - жалобно спросила пассия, заглядывая ему в глаза. - Уходи от нее скорее!
        - Не могу, милая Беатрис! Только ради ребенка и живу … Поверь, милая, между нами с женой уже ничего нет… Представляешь, она даже готовить не умеет, не то, что ты! Я прошу ее, приготовь мне хоть похлебку, а она орать начинает! Постоянно скандалы… Пилит и пилит! - опустил голову Раймонд, вынимая соломинку изо рта и самодовольным взглядом бороздя округлые женские плечи. - Не могу я так больше! Ну все, дорогая, пойду я… Каждую секунду буду считать до встречи с тобой! Ты - моя единственная радость!
        - Неправда! - надула губки девушка, стряхивая солому. - Моя сестра говорит, что ты ночью ходил к Трисе! Сестра задержалась на работе допоздна, а потом возвращалась и видела тебя у окна Трисы!
        - Триса? Да она истеричка! Сумасшедшая! - Раймонд схватил руки красавицы, покрывая их поцелуями. - Как ты могла вообще такое подумать! Ты для меня любимая и единственная!
        А вот и не единственная! Это даже не любовный треугольник! Это - любовная снежинка! О! Еще одна! Да сколько вас тут? Девочки, он что? Единственный мужик в городе? Я думала, что девушки - бабочки, но взглянув на ловеласа, я с горечью отметила, что, скорее, мухи!
        Ловелас выплюнул соломинку, поцеловал красавицу сочным поцелуем в губы и пошел, но не домой! Он шел по мощеной дороге, свернул за угол, осмотрелся возле скромной двери, постучал и на женский вопрос: «Кто это?», поинтересовался: «Муж дома?». Дверь открылась, а ему на шею прыгнула чернявая девица с косами, покрывая его лицо поцелуями и объясняя, что супруг еще днем уехал к родственникам в пригород.
        - Прости, любимая. Прости меня, Элорочка! - заметил Раймонд, с повинной опустив глаза. - Опять мегера задержала. Как только уснула, так сразу к тебе… Целый день скандалила! А я ей даже слова не сказал за то, что она за ребенком не следит, готовить не умеет, в доме не прибирается, и ласки от нее не дождешься!
        - Мне сказали, что видели тебя с Беатрис! - внезапно прищурилась красавица, отпуская шею ловеласа и уперев руки в боки.
        - Беатрис? Да она же дура набитая сеном! И ты думаешь, что я бы с ней? Да как ты могла такое подумать! Вот глупышка, - ответил Раймонд, раскрывая объятия и притягивая к себе очередную пассию.
        Раймонда затащили в дом, опасливо осматриваясь по сторонам и закрывая дверь. Через час он вышел, застегивая пуговицы и подарив прощальный сочный поцелуй.
        - Пора домой, а то мегера проснется и орать будет, - горестно произнес герой-любовник, направляясь в соседний дом. Я уже застыла, предвкушая, встречу с женой, но нет!
        - Триса! Триса! - он осторожно постучал в окно. - Милая, открой! Это я, Раймонд. Мегера только что уснула, а я сразу же сбежал к тебе!
        - Пошел прочь! - послышался ревнивый женский голос из приоткрытого оконца. - Я знаю все про Беатрис! Я видела вас вместе вечером! А соседка сказала, что ты приходил к Элоре! Она тебя своими глазами видела!
        - Беатрис? Ты с ума сошла! Она же дура набитая сеном! Ты думаешь, я бы стал гулять с дурой? Да никогда! Про Элору вообще молчу! Она - страшилище, к тому же замужем! Вон, пусть с мужем гуляет! Только ты у меня красавица и умница! Я никого не люблю так, как тебя! - сладко заметил Раймонд, протягивая руку к открытому окну. Дверь милостиво открылась, впуская его внутрь.
        Пока я мысленно пыталась понять, как такое вообще могло получиться, в храм осторожной тенью вошла девушка в капюшоне, украдкой озираясь по сторонам.
        - Дорогая богиня, я принесла деньги, как обычно, - всхлипнула гостья, положив мешочек на пьедестал и надвигая капюшон на глаза. - Я хочу, чтобы Раймонд бросил свою мегеру и был со мной! Можешь так сделать? А? Прошу тебя!
        Я молчала, глядя на то, как гостья, не дождавшись моего ответа, берет деньги обратно, вздыхает и уходит, сетуя, что раньше богиня отвечала ей. Следом за ней, с разницей в полчаса пришла еще одна гостья, бережно достав мешочек с деньгами положив его на пьедестал.
        - Богиня-богиня-богинечка! Я прошу! Пусть Раймонд приходит почаще! - умоляла новая гостья, пряча лицо и постоянно заправляя выбившиеся из капюшона черные волосы. - Но когда мужа нет дома…
        Да-а-а… И тут картинка пропала, зеркало засветилось и…
        - Как вам не стыдно, богиня, наживаться на чужом горе! Те, кто не счастливы в любви, верят в вас куда больше, чем те, кто счастливы! Но это неправильно! Вы должны дарить любовь, а не страдания и содрогание! - странным голосом заметило зеркало, а на его поверхности появилась трещина, которая тут же заросла, превращаясь в обычную зеркальную поверхность.
        - Да я не помню ничего! Я не могла так поступить. Это сделала не я. Или другая я! Терций говорил, что у меня были черные волосы! Я не помню, чтобы у меня были черные волосы! Я вообще ничего не помню до того момента, увидела тебя и бардак! Словно кто-то взял и стер мою память! - раздраженно выдохнула я, понимая, что на дворе глубокая ночь, а мне безумно хочется спать. - Ты что, не видишь, что я стараюсь помочь людям?
        - Я не умею видеть. Я умею лишь показывать. Я раньше мог…мог…мог… ло ви… деть, но кто-то за…за…, - странным голосом ответило зеркало, покрываясь сетью трещин, а потом снова становясь прежним. - Что прикажете, богиня?
        - Идем в сон к Мегере, Дуре, Страшилищу и Сумасшедшей, - усмехнулась я, гаденько потирая ручки и понимая, что кого-то ждут большие неприятности.
        Глава седьмая. И бальные перспективы
        Через два часа я лежала в кровати, с гадкой улыбкой вспоминая, как ничего не подозревающий Раймонд, придя домой, обнаружил весь свой гарем в полном составе. Пока он пытался соблазнить неприступную Ирму, упорно не желавшую пополнить скромные ряды «а за мужика придется побороться», гарем сделал выводы и вооружился вескими аргументами для предстоящего разговора. Я помню, как летели из дома мужские штаны, как ловелас обиженно подбирал их, глядя на своих пассий, которые были прекрасны в своей категоричности. А еще помню, как после фразы: «Дорогая, ну кому ты веришь!», ему на голову был надет котелок с похлебкой, которую «злая мегера никогда не готовит». Еще бы! Я пообещала, что каждая из них встретит свою настоящую любовь. И на этот раз не одну на всех.
        Спала я остаток ночи плохо, вздрагивая и настораживаясь от каждого шороха. Мучительные кошмары про то, как за мной гонятся статуи с молотками, желая отомстить за предшественницу, сменились выражением лица Императора, увидевшего пустой пьедестал. Последнее меня пугало меня так, что я с головой спряталась под одеяло, репетируя собственные торжественные похороны.
        Каждая девушка мечтает проснуться от мужского голоса, который признается ей в любви. Но не богиня, которая подскочила после фразы: «Я тебя убью!». Это, конечно, тоже было, своего рода, признанием моих скромных заслуг, заставляющее мое сердце учащенно колотиться между ребер, но не совсем то, от чего я мечтала проснуться!
        Я запуталась в одеяле, скатилась с кровати вниз, встала, еще раз споткнулась об треклятое одеяло, которое прицепилось к моей ноге. Несмотря на мои пинки, одеяло ползло за мной по полу, умоляя не ходить и не смотреть, что там происходит в моем храме.
        - Я так понимаю, что это - твоих рук дело? - произнес ледяной голос. По интонации я догадалась, что всем моим далеко идущим планам на будущее можно помахать всей своей косорукостью. Желудок примерз к позвоночнику, в надежде, что это и есть тот самый внутренний стержень. Остальные органы решили брать с него пример. Я грустно смотрела на мраморные осколки чужой мечты, разложенные на полу, а потом переводила взгляд на черную фигуру, стоящую в моем храме.
        - Думай! - пристала я мраморной голове, в надежде делегировать ей свои мыслительные полномочия.
        - Я прошу тебя, - внезапно выдохнул Император, а я удивленно посмотрела на него. Сердце сжалось, но уже не от страха, а от странной смеси боли и жалости. - Верни мне ее…
        Может, упаковать все запчасти в коробочку, написать на ней «Баба-загадка» и вместе с клеем и инструкцией, подарить Императору? На секунду представила, как его величество сидит на ковре клеит ее и клеится к ней, сверяясь с инструкцией. «Развивающие игры для Императора. Внимание, очень много мелких деталей. Возрастное ограничение от 3 до 70», - промелькнуло в голове.

«Возлюбленная» думать головой не собиралась, лежа на столике и глядя на меня отрешенным взглядом белых глазниц.
        - А что сразу я? Это тебе он каждый день дарил цветы! - ревниво вздохнула я, глядя на то, как Император пристально смотрит в сторону отряда. Рыцари тут же приосанились, вызывая завистливое и опасливое сопение моих жриц.
        - У меня встал вопрос, - в голосе Императора прозвучали те самые ноты, по которым очень легко сыграть похоронный марш. - Где она?
        Я не знаю, что там встало у него, а у меня сейчас сердце встанет от таких вопросов. «Сделай сам», - мелькала красивая надпись на пока еще воображаемой гремящей подарочной коробке с розовым бантиком. Мой тревожный взгляд упал на украшения и тунику. Я осторожно нажала на лучик света, а потом ткнула в лепестки роз.
        - Я выполнила свое обещание, - произнесла я, снова глядя на тунику и нервно облизывая губы. Император замер на месте. Его рука, которая уже приготовилась отдать страшный приказ, застыла в воздухе. Даже сквозь подозрение в глазах, я сумела различить маленький проблеск такой надежды, что отступать стало поздно.
        - Тогда почему она не пришла? - негромко произнес Император, которого просто заваливало ворохом лепестков. Он старался не показывать чувств, сохраняя на лице холодную маску презрения, но в глазах то и дело мелькала та самая надежда, вызывая у меня приступ самобичевания.
        - У нее после заклинания оживления…, - я экстренно пыталась что-то придумать. Позади меня послышались неожиданный «бумс» и «кряк». Я украдкой посмотрела себе через плечо, доедая себя мыслью, что не нужно было класть голову статуи на край стола. - Голова болит!
        Я сглотнула, подлетая к двум частям головы, понимая женскую солидарность! У меня неприятности, а у нее голова раскалывается! Большая часть мраморной головы смотрела в сторону зеркала, а меньшая - с немым укором на меня.
        - Сегодня вечером будет бал - маскарад. Если ее на нем не будет, то завтра с утра твой храм сгорит дотла. Я устал. Я просто устал от твоей лжи, от твоих пустых обещаний. Но сердце умоляет дать тебе шанс… Я медленно умираю без нее, - выдохнул Император. Резким движением он отбросил плащ, разметая лепестки, которые сыпались и сыпались, устилая все вокруг, и пошел к выходу из храма. Его отряд двинулся за ним. Я провожала его задумчивым взглядом, любовалась красивым профилем, широкими плечами, закованными в сталь наплечников, и мечтательно что-то мурлыкала себе под нос.
        Так! А что это я сижу? Нужно срочно найти похожую девушку! Вот прямо срочно-срочно! Я бросилась за клеем, пытаясь склеить две половинки чужой головы, а потом поднесла ее к зеркалу.
        - Найди мне похожих девушек! - со вздохом попросила я. При мысли о «другой девушке» мое сердце объявило мне войну, отдаваясь жгучей болью ревности. Я заглянула под крышечку души, понимая, что настроение уже испортилось, так что терять нечего. Из треснувшего носа статуи потекла клеевая сопля.
        - Дай хоть пощупать ее, - ворчливо произнесло зеркало, а я со словами «щупай», засунула склеенную голову в образовавшуюся воронку. Зеркальная гладь всколыхнулась, запестрила картинками с портретами девушек, а у меня зарябило в глазах от такой скорости.
        - Есть варианты! - порадовало зеркало, вибрирующим голосом, заставив меня воспрянуть духом.
        Из зеркала на меня смотрела крупная сопливая девица, обильно сморкаясь в платок. Следом за ней появилась какая-то потрепанная жизнью и мужчинами развратница без носа, которая жаловалась страшной, как пугало подруге на то, что последнее время чувствует себя неважно, но работу в порту не бросит!
        Я с ужасом смотрела на два варианта, понимая, что нужно искать кончик мраморного носа. Вопрос принципиальный! Я перерывала груду мрамора, пытаясь найти отбитый кусочек, а потом нашла что-то похожее и приладила его на место, вытирая пузырящиеся клеевые сопли.
        - А так? - с надеждой спросила я, снова засовывая в зеркало лицо статуи. Перед глазами замелькали портреты девушек и женщин. Мне показали пару девиц со шрамами, несколько бабушек и почему-то жирную, грязную свинью, которая спала и видела, как стать зазнобой Императора. Внезапно зеркало застыло, а вместо очередной кандидатки, я увидела свое отражение с головой в руках.
        Я настойчиво пыталась засунуть голову статуи в зеркало, в надежде, что оно будет щупать более тщательно, но после тысячи картинок, я снова видела свое отражение. Пузырящиеся сопли застыли, мраморное лицо приобрело тревожную асимметрию, а я упрямо требовала найти хоть что-то мало-мальски похожее.
        Внимательно глядя на каменную голову, а потом на свое отражение, я вздохнула. Ладно! Если хочешь сделать что-то хорошо - сделай это сама!
        Я сняла тунику с остатков статуи и приложила ее к себе. Мой размер! У нас там что? Бал маскарад! И мне срочно нужна маска! Я стала перерывать одежду, пока не наткнулась на ворох трусов. У некоторых из них было красивое кружево!
        Два часа я выгуливала весь свой нецензурный словарный запас и лепила из кусочков бумаги маску, обильно поливая ее клеем и наряжая черным кружевом. Пока мое творение сохло на столике, за ноги цеплялись обрезки трусов. Хороший вопрос, а у меня хоть одни целые трусы остались? Я бросилась перерывать в шкафу все свое богатство. Нет, только не говорите, что все ушли на фронт работ! Так, а это что у нас? Нет, это какая-то косынка! Платье, еще какое-то платье с дыркой… А это у нас что? С видом победителя я извлекла из груды одежды последние трусы на шелковых лентах, а потом прижала их к груди. Спасибо судьба, выручила! Это были последние трусы из моего арсенала. Нарядные, большие, с запасом прочности и порочности…
        До бала оставалось еще четыре часа, а я так устала, что безвольной тряпочкой сползла в ванну. Нужно привести себя если не в божественный, то хотя бы в божеский вид! А если волосы у статуи не рыжие? Вдруг она блондинка? Или брюнетка?
        Сопливая голова не сознавалась, лежа на тумбочке, а пыталась изобразить точно такую же прическу на своей голове. На шестом заходе руки пообещали отвалиться, но я понимала, что времени почти не осталось.
        - Футь прокфлята фантафия фкульптора! - прошипела я, сжимая в зубах заколку. - Тьфу! У кого-то просто голова неправильной формы!
        Кое-как я изобразила что-то отдаленно похожее, обещая себе не приближаться к Императору больше чем на двадцать шагов. А что? Мелькнула в толпе, пару раз улыбнулась издали и растворилась.
        Трусы были катастрофически велики и постоянно норовили упасть. Стоило мне туго завязать кокетливые бантики на бедрах, как через пару минут шелковые ленты слабели, и трусы лихо слетали вниз. Кокетливые бантики сменились серьезными узлами, как бы намекая, что я - сторонница серьезных отношений! Внушительный мешок между ног, как бы намекал на то, что я готова к любому неожиданному повороту событий.
        Ай-я-яй! Бал уже начался! Нужно спешить!
        Я посмотрела на свое отражение. Мокрая маска липла к лицу, полупрозрачная воздушная туника просвечивала все, что можно просвечивать, ожерелье холодило грудь, а я тщательно проверяла очередность колец и пальцев. Так, три на правой. Два на левой. Отлично. Красные трусы слегка выбивались из образа, но без них я категорически отказываюсь изображать чью-то любовь!
        Совесть призывала меня наконец-то взяться за голову, которая снова норовила съехать с тумбочки на пол. Я подхватила ее и положила на одну руку.
        - Дать или не дать … Таков вопрос! - философски спросила я, усмехаясь и глядя на сопли. - Дать ему шанс разглядеть меня получше? Хорошо, давайте проще! Бить или не бить? Вот каков вопрос! Готовься, дорогой. К тебе идет самое большое разочарование твоей жизни!
        Внезапно зеркало засветилось, настойчиво требуя моего срочного ответа. Я закатила глаза, глядя на двух женщин, которые с ненавистью глядя друг на друга, тащили к моему алтарю какого-то мужика. Вид у мужичка был уже далеко не презентабельный. Воинственные конвоиры в юбках волокли его под руки, сурово поглядывая на то, как бедолага норовит встать на ноги и улизнуть. «Ну, девочки, ну не надо!», - всхлипывал он, заискивающе глядя в глаза решительным дамам. Такое чувство, что они кота на кастрацию привели! Мужичонка извивался, молил о пощаде, но хрупкие женские руки обещали оторвать ему самое ценное, намекая, что еще одна попытка к бегству, и природа позовет его в следующий раз только по нужде! Только не говорите, что мне его несут в жертву, я вас умоляю!
        - Богиня! Рассуди нас! - решительно заявила одна из женщин в ношенном-заношенном крестьянском платье и старом чепце. - Я - законная жена и требую у любовницы деньги за моего мужика! У нас восемь детей! Их нужно на что-то содержать! Мужик - не казенный! Он тоже изнашивается! Тут никакого здоровья не хватит! Кто ему трусы шьет и починяет? Жена! Он же к любовнице чистеньким приходит, сытеньким, холеным, ухоженным? От него же не воняет навозом за версту? Нет! Не воняет! Он к любовнице ни поесть приходит и помыться? Его дома уже накормили и отмыли! Так что пусть платит!
        - А я считаю, что жена мне доплачивать должна! - возмутилась любовница, ногой преграждая путь отступления потенциальному источнику доходов. - На мне ее брак и держится! С ней он подыхает, со мной - отдыхает! Иначе бы помер уже!
        Мужик смотрел на меня, как несчастный хомячок, которого нужно срочно выпустить на волю из клетки чужих юбок.
        - Девочки, - прокашлялась я, глядя на еще один любовный цветочек с любителем перекрёстного опыления. Зеркало показывало, что мужик еще тот связист, ибо наладил контакт с половиной близлежащей деревни. - А ничего, что у него еще… Раз, два, три, четыре!!! Пять!!! Шесть… Семь! Семь любовниц?
        - Что?!! - хором заорали дамы, а мужик поник головой, проклиная меня, на чем свет стоит! - Семь? А ну иди сюда!
        - Семь - волшебное чи-число…, - блеял ловелас, которого поволокли из храма четыре сильные женские руки. - Богиня просто ош- ош-ошиблась… Я только вас двоих и лю-лю…
        Я сглотнула, глядя свой полупрозрачный наряд, который ничуть не прикрывал прелести, а скорее наоборот, выставлял их на всеобщее обозрение, на алые трусы, которые первыми бросаются в глаза, на прическу, которая вот - вот распадется и решительно поняла, что это - капец!
        - Невидимость? - стыдливо спросило зеркало, пойдя рябью и показывая знакомый интерьер.
        - На мне уже и так платье-невидимка! Куда еще! - всхлипнула я, шагая в зеркальный коридор. Где-то играла музыка, и слышались голоса и смех. Осмотревшись по сторонам, я двинулась в указанном интуицией направлении, придерживая трусы, которые на ходу сползали вниз. Идти приходилось семимильными шагами, чтобы в одно прекрасное мгновенье не потерять их на радость окружающим. Ну, господа, за положенные на меня глаза - ответственности не несу!
        Расправив плечи и чувствуя, как ковер заканчивается, а мраморный пол начинает морозить босые ноги, я вошла в толпу гостей, наряды которых отличались куда большей традиционностью, чем мой. Мужская половина приглашенных на столь изысканное мероприятие тут же воспрянула духом. И если за пару мгновений до моего появления в их взгляде читалось что-то отрешенно-аристократическое: «Нет в жизни счастья на земле», то при виде меня взгляд сразу поменялся: «Может, на земле нет, но мы знаем точно, на ком есть!». Один взгляд на разодетых дам, которые не просто почувствовали, но и своими глазами увидели смелую конкуренцию, подсказывал, что скоро мне понадобиться телохранитель, врач широкого профиля и бабка, снимающая порчу и сглаз! Еще бы! То, что мужчины планировали увидеть лишь в конце мероприятия, бросая красноречивые взгляды на груди красавиц, выдавленные вверх тугими корсетами, я демонстрировала в режиме реального времени, бесплатно и без лишних ухаживаний.
        Позади меня послышался странный шепотом, на который я нервно обернулась. Музыка внезапно стихла, а гости опустили глаза, негромко переговариваясь между собой. Я нервно обернулась еще раз, сделала шаг вперед, не глядя, а потом почувствовала, как на что-то наткнулась и на что-то наступила. Я осторожно убирала босую ногу с черного сапога, поднимала взгляд вверх, скользя по черному камзолу с застежками-розами. Ничего себе! А я была уверена, что у меня нормальный, средний рост! Что-то мне подсказывало, что черные длинные волосы, которые лежали на широких атлетических плечах - не самая хорошая примета. Любопытные глаза поднимались выше, решив не щадить мою психику, и вот я уже видела знакомое бледное лицо, черную маску на глазах и полуоткрытые от удивления губы.
        В тишине, которая тревожно повисла в оживленном до этого момента зале, было отчетливо слышно, как прошуршало чье-то платье. Мгновенья сливались в вечность, а его величество, видимо, ожидало увидеть нечто другое, поэтому стояло, как каменное изваяние, не проронив ни единого звука. Любовь прошла, завяли розы, стихи вдруг обернулись прозой! Сложно было понять, нравится мне такой поворот событий или нет. Сердце билось через раз, я а решила, что с меня достаточно! Развернувшись, я пошла прочь. Полюбовался? Молодец! В мужском внимании у меня недостатка нет. Достоинств, я посмотрела на красноречивые мужские взгляды, кстати, тоже!
        Сделав несколько шагов, я внезапно и неожиданно для себя почувствовала, как меня схватили. Мои ноги оторвались от пола, а меня молча прижали к себе, уткнувшись лицом в мое плечо… В абсолютной тишине снова послышался шелест платья.
        - Все-таки пришла…, - прошептал голос, а я почувствовала плечом выдох, который завершился поцелуем. - Пришла…
        Кто-то поставил на стол бокал. Звук показался таким громким, что я даже удивилась. Я отчетливо слышала его дыхание, чувствовала, как пальцы жадно впивались в тонкую ткань моей туники и вызывали какой-то странный нервный озноб, соприкоснувшись с моей кожей. «Как же я ждал тебя…» - услышала я страстный шепот тишине, которая начала меня пугать. Они что? Репетировали мое пришествие?
        От шепота с придыханием у меня по коже бежали взволнованные мурашки, я чувствовала, как нервно дрожат мои руки, вцепившиеся в ткань его костюма.
        - Маленькая моя… - услышала я шепот в подозрительной тишине, в которой не умолкало только сердце, тревожными ударами отмеряя время.
        Я не могла понять, чье это сердце так бьется, мое или его? По венам растекался гремучий коктейль чувств, а с каждым мгновением ко мне приходило осознание, что меня ласкают, страстно впиваясь пальцами, руки, которые уничтожали мои храмы, целуют нежно и жадно губы, желавшие мне смерти. Губы, которые я привыкла видеть дрогнувшими в жестокой усмешке человека, плевавшему на гнев богов, теперь целуют мои волосы и шепчут мне вещи, от которых хочется либо страшно бежать, либо страстно лежать …
        - Твои волосы, - его шепот разливался томной волной по венам, смешиваясь с адреналином. - Да… Именно такие… Сверкающая медь, нежное золото… Я готов целовать каждую прядь…
        Я попыталась вырваться из объятий, понимая, что как-то не так представляла нашу долгожданную встречу. У нас с ним и так натянутые отношения, но в свете развивающихся событий, натяжку в отношениях скоро можно будет не только увидеть, но и почувствовать! Особенно в свете спадающих трусов, которые я придерживала одной рукой.
        - Нет!!! - прошептала я, очнувшись лишь тогда, когда трусы основательно поехали вниз. Одна шелковая лента ослабла, а я вцепилась в них, подтягивая их на место. Свободной рукой я оттолкнула его, сражаясь как офигевший котенок, внезапно очутившийся в добрых, заботливых детских руках.
        Император отпустил меня, но его рука все еще, едва касаясь, лежала на моей талии. Трусы чуть снова не съехали, а я вцепилась в них намертво.
        - Я напугал тебя… Прости… - прошептал он, а его пальцы прикоснулись ко мне, заставив меня вздрогнуть от теплой волны, которая разливалась по телу. На щеке у Императора была отчетливая царапина от моих ногтей, а он удивленно прикоснулся к ней свободной рукой, глядя на кровь, отпечатавшуюся на пальцах.
        Я сделала шаг назад, чувствуя, как его рука снова прикоснулась к моей талии, вызывая миграцию мурашек по всему телу. Какая-то мурашка водила других по всей спине, уверяя, что лет через сорок они найдут попу обетованную. Кто-то дал сигнал музыке играть, а гости сделали вид, что ничего не случилось.
        - Только не уходи… - прошептал Император, не сводя с меня глаз. Я резко выдохнула, чувствуя, с какой нежностью меня берут за руку, как проводят пальцем по тыльной стороне ладони, и как осторожно, едва касаясь, придерживает ее в своей руке.
        Серая сталь, спрятанная в ореоле кружева, смотревшая на мир, как на продукт жизнедеятельности, превратилась в озера нежности… Император вел пальцем сладкую, трепетную линию по моей ладони, заставляя мое сердце болтаться на волоске.
        Внезапно меня что-то кольнуло. Сердце сжалось при мысли, что ему подошла бы любая, кто напялил бы на себя комплект украшений и тунику. Эта мысль вернула меня в суровый мир реальности.
        - Дорогой мой, - усмехнулась я, снимая с его лица маску и рукой не позволяя сдернуть свою. - Ты придумал меня, придумал мне цвет волос, характер, но ты ничего обо мне не знаешь! Я не хочу каждый раз подниматься на скользкий пустой пьедестал твоей мечты, к которому ты будешь носить цветы! Может, кто-то другой и готов был всю жизнь подыгрывать тебе, но не я. Я - не кукла и не идеал. Прости, я слишком долго молчала.
        Я схватила с подноса бокал с вином, жадно опустошила его и разбила о стену. Моя рука потянулась за новым! Почему мне так тяжело?
        - Только не говори мне, что женщина, которая пьет, как лошадь, это - предел твоих мечтаний? - я подняла брови, а маска чуть съехала на нос. Я придержала ее и вернула на место, стараясь не терять ручное управление трусами, которые норовили сползти. Должна же во мне оставаться хоть какая-то загадка?
        - Но это еще не все! - осмелевшим голосом анонсировала я, чувствуя, как мне в голову бьет терпкое вино. В списке «Разочаровать мужчину» было еще много пунктов.
        - Я подержу твои волосы, когда тебе станет плохо, - усмехнулся Император, глядя, как я вливаю в себя третий бокал. - Я буду утешать тебя всю ночь, пока ты будешь страдать, а наутро, когда тебе станет легче, мы поговорим на эту тему. Утром я подпишу сухой закон во дворце и частично за его пределами.
        - Ты не в моем вкусе, - я снова сделала глоток, подплывая поближе к какому-то блондину в маске, который тревожно посмотрел на Императора и тут же решил сменить пол. По - крайней мере, глазами. Судя по взгляду, он уже делал новую стяжку и укладывал паркет. - Мне нравятся голубоглазые блондины со светлыми волосами! Молодой человек, а что вы делаете сегодня вечером?
        - Ммм… - промычал придворный, явно согласовывая планы на вечер с инстинктом самосохранения.
        - Я могу ответить. Он скачет отсюда в свои владения, - усмехнулся Император, а блондин закивал, готовясь к кругосветке. - Причем так быстро, как только позволяют кони и карета.
        - Мне не нравятся брюнеты! Мне нравятся блондины! - капризно произнесла я. Какая-то необъяснимая злость, подогреваемая вином, душила меня, а я со странным сожалением выбирала новую симпатичную жертву будущих политических репрессий. - Я тебе уже сказала. Мне нравятся блондины! Я органически не перевариваю брюнетов. Ты никогда не спрашивал, что мне нравится!
        - А ты никогда не отвечала! Обернись, - послышался голос за моей спиной. Я с интересом обернулась, делая глоток, которым тут же поперхнулась, глядя на то, как рука Императора сжимает какой-то странным медальон. Его волосы стали золотыми, завиваясь красивыми локонами, лицо, правда, не изменилось, зато глаза стали синими-синими, как васильки.
        - Как ты это сделал? - прокашлялась я, глядя, как он отпускает медальон. Его волосы снова стали черными и прямыми. Ответом мне была улыбка. Придворные стояли, опустив глаза. Мне кажется, или они уже не просто хранят молчание, но и хоронят его.
        - Тебе не удастся меня разочаровать… - прошептал вкрадчивый голос, а по моей шее сладкой пьянящей волной скользнули пальцы. Он что-то шептал мне, а в моих глазах двоились и троились сверкающие розы из серебра - застежки его камзола.
        - Но можешь попробовать… - услышала я страстное руководство к действию.

***
        Я проснулась, уткнувшись во что-то черное, пахнущее горьким цитрусом. С трудом разлепив глаза еще раз, я тяжко выдохнула и недоверчиво посмотрела на серебряные застежки - розы… Да! Изо рта пахло так, что можно сбивать драконов на подлете!
        Я резко дернулась, глядя на черный камзол, который исполнял обязанности подушки. Маска съехала с лица и упала вниз. Я хоть дома? Дома! И это радует. Так! Вспоминаем, что вчера было? Я зажмурила глаза, а потом потрясла головой, глядя на задравшуюся тунику и отпечаток украшений на коже. Ожерелье прозвенело тяжелыми колоколами, заставив сморщиться.
        - Вчера был бал! - шмыгнула носом я, зевая и постанывая. - Предположительно вчера.
        Я откинула одеяло и увидела, что чего-то не хватает. Чего-то очень важного… Кто ж меня так…
        - И бал, видимо, прошел замечательно! - прокашлялась я, натягивая тунику обратно на подмерзающий филей. Покачиваясь, я натянула на себя одеяло и пошлепала в комнату, пытаясь воспроизвести хоть какие-то события в памяти. Если те обрывки, которые встают перед глазами - правда, то пока я оправдывала чьи-то ожидания, он оправдывал мои подозрения.
        - Зеркало! - просипела я, выглядывая из-под одеяла. - Покажи мне бальный зал! Очень надо! Пожалуйста!
        - Как прикажете, богиня! - заорало зеркало, а я простонала, налив себе водички из-под крана.
        Огромный и уже знакомый зал тщательно оттирали многочисленные и трудолюбивые слуги. Перевернутые столы, разбитая посуда, которую собирала какая-то служанка, заставили меня поперхнуться водичкой. Портрет Императора с красными потеком на лице, кропотливо оттирал какой-то седой мужик на деревянной стремянке. Он промакивал потеки, пока внизу бегал какой-то паренек, подавая чистые салфетки и собирая грязные. Рядом с портретом виднелись отчетливые следы чьей-то косорукости.
        - Она схватила бокал, - послышался шепот, а я сразу насторожилась и нервно сглотнула в предвкушении увлекательного рассказа. - И залезла на стол! Представляешь? Все гости стоят, а она по столу идет и ногами все переворачивает. Она что-то пела. Поет она ужасно! А потом стала танцевать! Танец еще такой странный! Одна рука на бедре, а второй она над головой размахивала, словно муху ловила!
        Есть хорошая новость! Трусы на мне тогда еще были! Я сидела в кресле и нервно куталась в одеяло. Спаси меня, одеяльце!
        - Не может быть! - ахнула еще одна полотёрша, собирая осколки какого-то фужера. - И? Что дальше? Не томи!
        - Стол под ней затрещал, а она перевернулась вместе со столом, но Его Величество бросился к ней, поймал ее и дал свой камзол. За это она облила его вином! Прямо взяла и вылила бокал ему на голову! - с ужасом произнесла служанка. Я мысленно умоляла пощадить мою нежную, ранимую и неокрепшую после вчерашнего психику. - Потом меня позвала кухарка, а когда я вернулась, тут такое творилось! Гостья в тунике бросала бокалы в портрет Императора и призывала людей к революции!
        К чему призывала? Я скривилась, снова прячась в одеяло и осторожно высовывая кончик любопытного носа. И это тоже я? Отлично. Спасибо, не щадите. Рассказывайте, как есть…
        - Долой тирана! - орала она, - шепотом проговорила служанка, оттирая чей-то след на полу. - А у нее часть туники съехало, и одна грудь … как бы обнажилась! Хотя там и так все было прекрасно видно. Гостья призывала людей на баррикады, которые сделала из столов, отстреливалась салатами, и размахивая камзолом его величества как флагом. А потом красавица схватила с подноса бокалы и стала бросать их в портрет!
        - Ой! - пискнула я, зажмурившись и поджимая под себя замерзшие ноги. - Мамочки!
        - А Император что? - округлила глаза вторая, сгребая с пола в ведро какой-то салат вместе с разбитой салатницей.
        - Лучше не спрашивай! - прошептала первая служанка, оцарапав палец об осколок. - Она пыталась нацепить на ноги салатницы с салатом, и пробовала в них танцевать. А потом … потом эта девица посмотрела на часы, схватилась рукой за бок…
        Я еще в трусах! Это хорошо! Просто контрольная проверка!
        - И как побежит! Император за ней! Она мчится по замку, а он кричит, чтобы перекрыли все входы и выходы! А гостья несется, как угорелая! Император приказывает остановить ее, но не применять силу! - глаза рассказчицы округлились. Еще бы, такое чудовище, как вчерашняя я страшно выпускать за пределы дворца!
        - А потом она исчезает! Своими глазами видела, вот тебе зуб, как Императору бежит стражник и что-то несет в руке: «Ваша гостья потеряла!». А это… это трусы!!! Теперь Император разыскивает ее! - осмотрелась по сторонам рассказчица. (1ea6f)
        Есть хорошая новость! Я добежала почти без потерь! Есть и плохая… Меня разыскивают! Осталось выяснить, с какой целью! После услышанного воображение разыгралось ни на шутку, а совесть объявила бойкот.
        - Покажи мне Императора, - жалобно попросила я. Зеркало затуманилось, а я робко посмотрела одним бесстыдным глазом на знакомый кабинет.
        - Собрать всех рыжих девушек! Описание я вам дал! Выполнять! - произнес Император, а у него странно топорщился карман, из которого свисала алая атласная лента.
        Глава восьмая. Неестественный отбор
        Я сидела и смотрела, как громко на каждой улице зачитывают приказ о рыжей мобилизации, как женщины штурмуют магазины, сметая с полок рыжую краску, а владельцы дрожащими руками пересчитывают выручку. Толпа рыжиков штурмовала мой храм, требуя личной аудиенции с богиней любви, однако богиня никого не принимала, в связи с тем, что неплохо приняла вчера. Я куталась в одеяло и безбожно икала, словно уже вошла в историю и теперь про меня сочиняют учебники по этикету «Как нельзя себя вести».
        - Богиня! - раздавались крики отчаяния. В храме виднелись рыжие головы разной степени пушистости. прокрашенности и мохнатости. - Пусть Император выберет меня! Сделай так, чтобы Император узнал меня!
        Возле дворца собралась нетерпеливая очередь. Рыжики тянулись от самых ворот до ближайшей улицы. Вдоль аллеи, которая вела к ступеням, стояло несколько столов.
        - Девушка, вы не подходите под описание! - сухо заявил какой-то мужичок. Он критично смотрел на черные проплешины, а потом кивнул страже. Обиженная девица всем видом показала, что «больно надо» и с гордостью удалилась за ворота. Пройдя еще несколько метров, она юркнула в очередь, которая попыталась ее выпихнуть, но после короткой драки смирилась. Попытка номер…, а, впрочем, неважно!
        Сначала я усмехнулась, откинулась на спинку кресла и закуталась в одеяло, но потом странное чувство, слегка напоминающее ревность, кольнуло меня, в тот момент, когда появилось свежеокрашенное подкрепление. Кто-то из девиц уже дошел до третьего стола, вызывая у меня чувство тревоги. А, нет! Завернули! Ну и хорошо.
        Женское коварство требовало поучаствовать в кастинге. Нет, ну а что тут такого? Просто лишний раз получу доказательства, что ему все равно, кто это был! А с другой стороны, я обещала себе, что больше во дворец не ногой… Нет, а вдруг не узнает? Будет смешно и грустно одновременно!
        Я бросилась к шкафу, доставая старое крестьянское платье, которое тут же натянула на себя. Вдоль очереди шли особо наглые красавицы, выискивая слабые места и не желая плестись в самый конец. Очередной скандал с выдиранием волос закончился тем, что наглая девица капитулировала в конец очереди. Вслед за ней полетел драный туфель.
        - Посмотрим! - я нетерпеливо потерла руки, явно заинтересовавшись таинственными критериями опознания. Что-то мне подсказывало, что мой труп он вряд ли опознает, но ведь интересно узнать, что ему запомнилось, кроме моей врожденной скромности и призывов народа на баррикады революции?
        Я стояла в очереди, а за мной уже был хвост. Длинный рыжий лисий хвост голов тянулся до конца улицы, а потом поворачивал за угол и терялся из виду. Мне пришлось терпеливо ждать, когда очередь дойдет до меня. А пока что я разглядывала светлую кладку домов, рыжих конкуренток и предвкушала тяжкие испытания для моей психики.
        Очередь двигалась достаточно шустро, ворота дворца уже показались на горизонте, вызывая шепот оживления в наших разношёрстных рядах.
        - Кто последний на прием к Императору? - рядом простучала клюка, а на нас посмотрела маленькая старушка в старом застиранном платье с заплаткой на юбке. - Почем берет?
        - Недорого! - усмехнулась я, глядя на божий одуванчик, который задумчиво шамкал губами.
        - За что берется? - прохрустелась бабка, схватившись за поясницу.
        - Куда руки доходят, - ехидно заметила я, нетерпеливо вставая на цыпочки и пытаясь понять, почему на этот раз по очереди прокатилась волна возмущений.
        - Мне сказали, что его только бабки и интересуют, - глубокомысленно заметила старуха и прищурилась на очередь, которая терпеливо объясняла с какой целью стоит. Бабка плюнула и собралась уйти, как вдруг…
        - Как обольстить Императора за пять минут! Записывайтесь на краткую лекцию! - орал противный голос, а мимо нас шел мужик с табличкой «Уроки обольщения». Ая-я-яй! Не могу такого пропустить! Это прямо курсы повышения квалификации для богини любви! Моя рука нашарила пару монеток в кармане, а сердце замерло от предвкушения новых знаний.
        - Дорогая бабушка, - сладеньким голосом произнесла я, подбегая к старушке и давая ей денежку. - Постойте вместе меня!
        - О! Моя любимая внученька! - потерла руки бабка, пряча монету и занимая мое место. К ней шла хищная красавица, заприметившая себе мое местечко. - Куда прешь! Я тут для внучки занимала! Умницы-красавицы! Ты посмотри на кого похожа! Стыд и срам! Вон моя девонька учится, а ты стоишь тут, зенками лупаешь, морду намазала, вырядилась! Кудой намылилась! Да не взглянет он на тебя! Сердце у мужика слабое! На каких наследников ты там замахнулась? Ты на рожу свою посмотри и соплю подотри! Губу закатай и людей не пугай! Какие наследники от той у кого под сиськами подследники!
        Чуть больше десятка будущих Императриц собралось вокруг великого лысого гуру обольщения, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
        - Дорогие будущие Императрицы, - торжественно произнес «учитель», прислонив табличку к углу дома. - Я научу вас соблазнять Императора! У меня в таких делах огромный опыт!
        - Ой, - обрадовалась я и уставилась с улыбкой на великого учителя. - А вы уже сами пробовали? Вам удалось его лично обольстить?
        - Эм… - на меня бросили такой тяжелый взгляд, что если бы он упал мне на ногу, то без перелома не обошлось. Это был тот самый случай, когда теоретик соблазнения выглядел куда безобидней практика.
        - Итак! Упражнение первое! - невозмутимо прокашлялся гуру, решив не вдаваться в подробности. - Вы должны посмотреть на него так, чтобы он сразу выделил вас из толпы! Один взгляд, который поразит его до глубины души!
        Легко! Я скривилась, словно у меня на почве большой и чистой любви разом обострились все хронические заболевания.
        - Так! Вы! Как вас? Ингела! Объясняю! Смотреть нужно зазывно! За-зыв-но! - закатил глаза великий гуру соблазнения, одергивая какую-то маленькую скромницу. - Так, хорошо… Неплохо… И у вас отлично получилось… А-а-а!
        Это он добрался до меня, будущей отличницы Академии соблазнения!
        - И куда вы его зазываете? Вы в постель должны его зазывать! - выдохнул мужик, опасливо глядя на мою физиономию. - Чтобы он сам в постель лег!
        - А я куда его, по-вашему, зазываю? Не ляжет, а сляжет со словами: «Ой, что-то мне как-то нехорошо!», - нежно улыбнулась я, а потом похлопала глазами и громко поинтересовалась. - А сколько у вас на счету соблазненных Императоров? Мне очень важно знать! И можете продемонстрировать какие-то дипломы, сертификаты, грамоты? Или хоть какое-то доказательство, что соблазнение прошло успешно и закончилось постелью?
        Я смотрю, что наш герой резко переобулся и принялся рассказывать о том, что именно его советам следовали все величайшие куртизанки! Я посмотрела на его старые ботинки с расклеенной подошвой, на старый хитон, протертый на руках и груди. «У Робинзона Крузо было семь Пятниц на неделе, но всех … хмы-хмы… в четверг!», - грустно заметил голос внутри меня.
        Гуру соблазнения решил выдать мне, если не диплом с отличием, то пару рекомендаций, причем, абсолютно бесплатных, но вполне действенных.
        - Иди ты на…! - орал он, после очередного моего вопроса. Зато теперь я точно знаю, куда медленно двигается очередь красавиц.
        Бабка стояла на смерть, отбивая клюкой самых наглых девиц с криком «Шельма!», которые решили прорваться без очереди. Ворота были уже видны, а я вернулась в дружный строй.
        - Зря ты тут стоишь, - задумчиво вздохнула бабка, рассматривая меня подслеповатыми глазами. - Коли любил бы, то пришел бы сам! Но это только коли любил бы…
        - А вы, бабушка, - спросила я, карем услышав, как зовут следующую партию невест. - Любили?
        - Да поди ж ты! - вздохнула бабка, а потом положила сухие руки на клюку и задумалась. Смотрела она грустно так, отрешенно, шевелила выцветшими губами и вздыхала о чем-то своем. - Любила. И сейчас люблю. Да вместе никогда не были. Меня замуж отдать собирались, за бохатого! Любимый жил рядом. Ночью я ему записку в окно бросила. Написала, что сбежать надумала и буду ждать его вечером, за городскими воротами, возле дуба влюбленных. Собрала вещи, значится, всю ночь прождала его окаянного, а он так и не пришел. Наутро меня замуж и выдали. Да и он через месяц женился. Вот так и прожили. А снится он мне… Каждую ночь снится… Красивый, молодой… Муж, бывало, обнимал, а я любимого представляю. И так теплехонько на душе становится. Схоронила мужа, дети выросли, да и любимый овдовел… Вот так и живем. Каждый день видимся, и делаем вид, что знакомства не водим.
        В морщинах блеснули слезинки, а бабушка достала платок, утирая лицо.
        - Вот и молодость вспомнила, - вздохнула бабка, усмехнувшись - Удачи тебе, девонька. Токмо сильно не обольщайся. Пусть богиня любви поможет тебе! Мне она не помогла, сколько бы я не молилась. Но тебе пущай помогает! А то я ей покажу!
        Я смотрела, как бабушка уходит. Она не знала, с кем разговаривала, но я провожала ее взглядом. Сердце вздрогнуло, а я посмотрела на огромную очередь позади. Я видела, как одна девица упала на колени и молилась мне, умоляя сделать ее императрицей.
        - Как вас зовут? - крикнула я, глядя на сгорбленный силуэт, который меленькими шажочками ковылял прочь.
        - А тебе зачем знать? Циана меня зовут. Старуха Циля, - усмехнулась она, исчезая в переулке, где уже полным ходом развернулись курсы подмигиваний и обольщения. Девки стояли и дергали глазами, а очередной гуру, объяснял, с какой периодичностью нужно показывать влюбленно-нервный тик.
        - Проходите, - услышала я, а стайку девушек вместе со мной запустили в ворота. За первым столом сидел суровый мужик, осматривая каждую претендентку так критично, словно, лично вознамерился жениться. Кандидатки тут же облепили стол, а стража осторожно пыталась сформировать очередь или ее подобие.
        - А второй глаз посмотреть можете! - взмолился женский голос впереди меня, а я пыталась разглядеть за спинами, что там происходит. - Он у меня блестит больше, чем первый!
        - Девушка! Мы смотрели уже оба глаза! - постановил мужской голос, шурша бумагами. - Как сказано? «Ее глаза блестят, как бриллианты!». Видите? Читать умеете? Как бриллианты! Вот бриллиант! Настоящий! И ваши глаза блестят недостаточно! Следующая! Не дергайтесь, девушка. Так! Левый блестит, а правый… правый не блестит! Ладно, идите к следующему столу. Пропустить!
        Очередь дошла до меня, а я увидела исчерканные списки, сурового ученого мужа с пинцетом, в котором был зажат переливающийся гранями бриллиант.
        - Закройте один глаз, - сухо произнес он, поднеся драгоценность к моему глазу. - Так. Блеск средний. А теперь второй глаз! Зажимайте ладонью первый! Блеска почти нет!
        Он сомневался, а я заинтересованно смотрела на него. Пока что суровый критик думал отправить меня обратно, но такие испытания только раззадоривают мое любопытство.
        - А ничего, что здесь освещение другое? - поинтересовалась я, глядя на то, как бюрократ тщательно протирает тряпочкой образец.
        - Император дал нам задание найти его таинственную гостью, - закатил глаза критик. Стражники откровенно скучали, глядя на нескончаемый поток дам все возрастов. - Он дал нам строгое описание! Ее глаза сверкают, как бриллианты! Так, все, не задерживайте очередь! Идите дальше! Так и быть, пропущу!
        Я подошла к столу, где лежал кусочек шелковой ткани. Еще один ученый муж трогал длинные волосы претендентки, а потом прикасался к ткани. Мой «недостаточно блестящий» после вчерашнего глаз заглянул в бумаги.
        - Нет! - постановил следующий критик, устало глядя на красавицу, распустившую длинную косу. - Император сказал, что у нее волосы медного цвета, на ощупь напоминающие шелк. Они струились в его пальцах. Да! Так и сказал! Я - человек подневольный! Как сказано, так и выполняю! Ваши - не шелк!
        - Ну почему же!!! - плаксиво скривилась красавица и закрыла рот ладошкой. - Все говорят, что как шелк! А вы говорите, что нет! Потрогайте еще! Ну пожалуйста!
        Очередь дошла до меня, а я склонила голову, пока рука «парикмахера» проверяла шелковистость моих волос.
        - Хм… Не могу понять! Еще разочек! - постановил критик, тяжело вздыхая и равнодушно ощупывая мои волосы. - Эй! У кого еще рука не замылась! Стража! Да, иди сюда! Вот, пощупай.
        Молчаливый стражник в шлеме снял металлические перчатку, а потом стал щупать сначала мои волосы, а потом ткань - образец.
        - Да не… Вроде бы похоже, - пожал плечами стражник, а «контролер» смахнул рыжие волосы с бумаг. «Проходите дальше!», - устало выдохнул бюрократ. За спиной послышалось: «Чепцы снимать заранее!».
        Ура! Я прошла туда, где уже стояла толпа девушек, а кто-то мужским голосом истерическими нотками орал: «Не толпитесь! В очередь! Так! Стойте ровно! Нет! Нет! Нет! Вы не подходите! Следующая!».
        Любопытство доедало меня, а я уже пристроилась робким хвостиком за партией девушек с хотя бы одним блестящим глазом и шелковыми волосами. Я кусала губы, пытаясь мысленно предположить, что ждет меня на следующем этапе. По всему периметру стояла стража. Некоторые стражники перемещались по парку, поглядывая на нескончаемый потом потенциальных невест. Нет, в этом есть что-то романтичное. Когда человек смотрит на того, кого любит или в кого влюблен, он кажется другим. Глаза любимой впору сравнить со звездами, кожу с атласом, волосы с шелком. И мысль о том, что в ком-то живет маленький поэт, заставила меня украдкой улыбнуться. Неужели он думает, что найдет меня? В глазах бюрократов, все мы обычные. Глупый, глупый Император…
        - Следующая! - произнес уставший бюрократ с бакенбардами, делая какую-то пометку на бумаге. - А ну-ка соберите губки! Так! Проходите дальше!
        На столе у него лежала розовая роза. Очередная красавица выпячивала губки уточкой, к ним прикладывали розу, а потом скрупулёзно сверяли оттенок.
        - Проходите дальше! - мужик высморкался, проклиная аллергию на цветы. - Следующая!
        Я выставила губки уточкой, а к ним приложили розу. Рядом разгуливала дворцовая стража в полном обмундировании, а позади меня кто-то молился. Причем, мне же.
        - Вы не подходите! Следующая! - послышался усталый голос, а роза легла на стол. - Девушка, не задерживайте очередь!
        Нет, ну а что тут такого! Еще парочка столов с комплиментами, а там, где-нибудь в укромном уголке вовсю работает примерочная трусов! Может, оно и к лучшему, что мне их мерять не придется? После стольких красавиц, я под пытками не сознаюсь, чье бельишко! Я думала, что Император намного умнее, но, видимо, ошиблась. Жаль. Очень жаль. Ну что ж. Удачи в поисках!
        - Девушка! Я к кому обращаюсь! - заорали мне на ухо, а какой-то стражник, стоящий неподалеку кивнул и двинулся в мою сторону. Нет, я уже обиделась! Ничего! Прикосновение Императора вполне может исцелять ревматизм, старческое слабоумие, давление и прочие возрастные болячки. Девушки, мужики и зверье покажутся ему легким испугом по сравнению с упрямыми и опытными бабками, которые уже почуяли возможность постоять в очереди и поговорить о политике и здоровье!
        - Неподчинение страже приравнивается к государственной измене! - возмутился бюрократ с розой, когда я попыталась выдернуть руку из железной перчатки стражника.
        - Выходить замуж за государство, я пока не планирую! - дернулась я, но меня за руку вели в сторону дворца. Ничего! Бабушки будут рады!
        Меня волокли по ступенькам в открытую дверь, перед которой тоже стояла стража. Стражник, который тащил меня, кивнул, и нас пропустили.
        - Заканчивайте! - послышалось за дверью, которая захлопнулась. - Все! Закругляйтесь! Всем очистить территорию!
        - Ну, здравствуй, - послышался знакомый голос, а латная перчатка сняла с головы шлем. Черные волосы разметались по плечам, а на меня смотрели серые глаза. Мою руку взяли и с улыбкой поцеловали. - Попалась, которая скрывалась…
        Это как называется? То есть, вот этот весь фарс был затеян для того, чтобы кто-то в доспехах стражника ходил и высматривал таинственную незнакомку? Я сильно недооценила противника!
        - Что же мне нужно сделать, чтобы ты осталась? - спросил он, снимал металлические перчатки и со звоном бросал их на пол. Следом полетел нагрудник и прочие железяки. Я попыталась вежливо улизнуть, но меня ловко поймали за руку.
        - Может, просто отпустить мою руку? - нервно заметила я, пока в душе что-то сладко переворачивалось, когда его палец украдкой гладил мою ладошку.
        - Думаешь, это и есть та грань, которая отделяет любящего мужчину от одержимого чудовища? - спросили у меня, а я смотрела на то, как его величество снова подносит мою руку ко рту и целует ее. - Один держит силой, а другой понимает, что если долго сжимать рукой чье-то сердце, то однажды оно просто остановится?
        Я чувствовала его прикосновение к своим пальцам, а сердце замирало от какой-то сладкой неги, в которую меня заворачивали его слова. Мою руку осторожно отпустили, а я смотрела на него и любовалась. Какой же все-таки красивый у меня злейший враг. Но я ему об этом не скажу!
        - То есть, закрытая дверь и стража возле каждого окна это как бы «я тебя не держу»? - осведомилась я и заглянула ему в глаза. Мне кажется, или его взгляд обволакивает меня чем-то таким сладким и нежным. В моих движениях появляется какая-то томная лень и несвойственная мне плавность и мягкость. Император сделал шаг ко мне, провел пальцами по щеке, склонился к моему уху и замер. Его рука кралась по моей талии, а его дыхание опаляло шею.
        - В каждом влюбленном мужчине, - послышался сладкий шепот, от которого я едва ли не покачнулась. Мне страшно было даже вздохнуть, пока его пальцы нежно гладили мою спину. И тут меня резко прижали к себе, страстно и даже слегка грубовато. - Живет маленькое одержимое чудовище…
        Меня плавно отпустили, а я сделала шаг назад, понимая, что в чем-то он прав. Фраза: «Я отпускаю тебя, милая» иногда звучит, как «катись на все четыре стороны, и мне, в принципе, все равно, какую выберешь!».
        - А в каждой женщине, - прошептала я, подражая его тону и приближаясь к нему. Я провела пальцами по его губам, намекая на то, что кому-то не мешало бы закатить губу, пока я не закатила скандал. - Живет ни разу не трепетная лань, а хитрое и коварное создание, которое не знает, чего хочет, но обязательно это получит…
        - Хорошо, я принимаю правила игры, - прошептали мне, а я осторожно выдохнула. В тот момент, когда кончики моих пальцев украдкой поцеловали, у меня вырвалась непроизвольная улыбка. - Но сегодня я тебя поймал, так что имею право назначить цену свободе. Ты не захотела дать мне шанс, пришлось брать его самому.
        Меня осторожно взяли за руку и повели по коридору, который, словно вымер. Повод вымирая пока не ясен, но если обитатели дворец прикидываются дохлым в те моменты, когда у Его Величества налаживается личная жизнь, то я, пожалуй, призадумалась бы.
        - Проходи, - прошептали мне, заводя в одну из комнат. Платья? Украшения? Это что за сказочная пещера? - Все, что захочешь.
        Сверкающие украшения были разложены так соблазнительно, а платья всех цветов и фасонов требовали, чтобы их срочно перемеряли. Я усмехнулась, глядя на этот женский рай, а потом попридержала жадность, которую уже заносило на поворотах.
        - А если мне ничего не нравится? Если меня вполне устраивает мой скромный наряд? Что тогда? - с насмешкой в голосе заметила я, пока жадность тянула ручки к розовому платью, которое искрилось на свету драгоценной отделкой.
        Там еще бантик есть? О нет, только не бантик! Да он чудовище! Жестокое, коварное, хитрое и не лишенное вкуса!
        - Я понимаю, что возможности ограничены лишь твоей фантазией, - продолжала я, а жадность внутри меня тяжело вздохнула. - Но, увы. Понимаешь, я не могу постоянно быть с тобой… Богиня оживила меня, но ее силы не хватает, чтобы я могла жить, как человек.
        Нет, если он будет так смотреть на меня, то, пожалуй, кирпичи в ассортименте я ему предоставлю. Назревал вопрос, если богиня любви отложила кирпичи на строительство нового храма, то это считается добровольным пожертвованием? Ой, не смотри на меня так! Тут уже третий храм на подходе.
        - Ее сила слишком мала, - вздохнула я, поднимая на него бесстыжие глаза. - Она сказала, что ее храмы разрушил нехороший человек, и теперь она слаба.
        Нет, ну а что такого? И мне приятно, и у него есть опыт строительства.
        - Хорошо, - прошептал он, а я положила руку на его щеку, пока меня кусала за филей беспощадная совесть. На войне, как на войне! - Может, ты проголодалась?
        - Нет, - гордо ответила я. Желудок на меня обиделся и обещал припомнить при первом же удобном случае. Ничего! У нас дома сухарик есть! Мы его погрызем! Будем смотреть вкусные картинки и грызть сухарик. А потом нам, того и глядишь, жрицы что-нибудь изобразят.
        - И чего же тебе хочется? - слегка озадаченно спросили у меня, пока я выходила в коридор. Мне нравится этот взгляд: «Чем бы дите не тешилось, лишь бы не статуя!».
        - Ну ты же меня придумал? Тебе видней! - выкрутилась я, чувствуя, как меня осторожно берут за руку. Это кто у нас скребется в своем моральном тупике? А! Это же Его Величество как его там… Кстати, а как его там?
        - Как же тебя зовут? - спросила я, а меня привели в красивую комнату. На стене висел портрет Императора в полный рост в расшитом драгоценностями белом мундире, сверху который покрывал алый плащ, пламенными складками стекая вниз вдоль белых штанов к черным сапогам. Мой взгляд опытного революционера уже наметил несколько мишеней.
        - Эзра, - коротко ответили мне, пока я внимательно сопоставляла оригинал и копию. - А как твое имя?
        Мое имя? Я на секунду замерла, отвлекаясь от увлекательного поиска отличий. Мое имя… А как меня зовут? У меня когда-то точно было имя! Меня же как-то называли! Ну не может такого быть, чтобы у меня не было имени… Странно, но я об этом не думала. А может, у меня и не было имени? Я помню какие-то обрывки. Помню картинки, иногда даже песни, которые где-то слышала, но я не знаю, как меня зовут! Я знаю, что я - это я.
        - Что-то не так? - я почувствовала, как меня осторожно взяли за руку, погладив пальцы. - Что-то случилось?
        Имя… Странно. У меня же наверняка оно было! Куда оно делось? Какая-то странная паника нарастала с каждой секундой, пока я лихорадочно перебирала воспоминания.
        - Тише, тише, - меня мягко прижали к себе, пытаясь успокоить. Я слышала биение его сердца, а сама пыталась осознать тот факт, что у меня нет имени. Не может такого быть! Как же так получилось? Или у богинь не бывает имен? Все называют меня «богиней», и я даже привыкла. Надо выкручиваться!
        - Богиня просила передать тебе, - негромко произнесла я, нервно ковыряя застежку на его камзоле и чувствуя, как его рука скользит по моим волосам. - Что я смогу остаться с тобой, если ты угадаешь мое имя. Я не имею права говорить тебе его.
        Кто молодец? Я - молодец! Кто запустил маховик мыслительного процесса? Я! Куда мы его запустили? Правильно! В нужное русло.
        - Мне пора, - я сделала самое грустное лицо на свете. Мне действительно пора, но так не хочется уходить. Я набралась смелости и погладила его руку пальчиком, а мне тут же ответили.
        - Я отпущу тебя только при одном условии, - прошептали мне, осторожно убирая волосы с моего лица. - При одном единственном… условии…
        Внезапный порыв сделал его дыхание моим… Теплые, мягкие губы целовали меня медленно, сладко с таким обожанием, что у меня задрожали коленки. Одна рука гладила меня по щеке, а вторая пальцами впивалась в мою талию. Я покачнулась, а меня резким движением прижали к себе. Нежные, дразнящие прикосновения к моим губам сменялись страстным порывом, от которого я до боли сжимала ткань его одежды. Запрокинув голову, я пробовала на вкус его губы, которые когда-то проклинали меня, кривились при упоминании меня, одаривали мир жесткой и презрительной усмешкой.
        Никогда не думала, что его губы такие сладкие, что от их прикосновения по телу пробегает дрожь. Я даже представить не могла, что однажды в полумраке комнаты, человек, бесстрашно бросивший мне вызов, растоптавший мои храмы, заставит мое сердце биться, как обезумевшее, лишь одним поцелуем.
        Защити меня… Мои руки тянули его за одежду, я висела на нем, а по моей щеке текла слеза. Защити… Умоляю… Я задыхалась, пытаясь понять победила или проиграла… Я прошу тебя… Прошу… Защити… От самого себя…
        Глава девятая. Один раз в год дубы цветут…
        Я сидела в своем божественно-уютном кресле и куталась в одеяло, пытаясь выяснить, на сколько лет каторги потянет мое маленькое преступление. То, что отпускать меня Император был явно не намерен, стало понятно, когда его руки предприняли деликатную и вполне уместную попытку снять с меня платье, отвлекая мое внимание поцелуем. В этот момент я скромненько и жалобно сообщила, что мне срочно нужно в туалет, дабы слегка припудрить носик и прочие части тела. Зов природы был протяжен и мучителен, он отражался в моих несчастных глазах, поэтому меня великодушно отпустили.
        - Раздевайся, ложись, - томно прошептала я, закрывая за собой дверь, которая вела из мрачноватой императорской, не побоюсь этого слова, «усыпальницы» в императорскую «усыкальницу». С того момента прошло уже два часа, и, видимо, не бесследно для мужской психики, поскольку Император раздеваться не стал, а лишь нервно расхаживал рядом с закрытой изнутри дверью собственного санузла.
        - Все-все! Убирай! - я отчаянно замотала головой зеркалу, видя, как императорская совесть с табличкой «девочка купается» борется со вполне обоснованными подозрениями, что девушка уже давно смылась.
        - Покажи мне Циану! - вспомнила я про старушку, а зеркало пошло рябью на том моменте, когда Император постучал в двери, но уже ногой и почему-то только один раз. Дверь гостеприимно завалилась внутрь, подтверждая его худшие подозрения.
        Зеркальная рябь расходилась кругами, пока я терпеливо ждала картинку. Вот она! Старуха сидела на старом потрепанном покрывале, тяжело вздыхала и вращала в руках засушенную веточку. В маленьком чердачном оконце виднелась местами прохудившаяся крыша соседского дома. Старые узловатые пальцы погасили огарочек свечи, а потрескавшиеся губы отчетливо пошептали: «И тебе спокойной ночи, любимый». Подобрав под себя ноги, старушка легла на кровать. В абсолютной тишине я видела, как прерывисто вздымается грудь под серым покрывалом.
        - Покажи мне этого Игнаса! - потребовала я, глядя на имя, которое высвечивалось над головой спящей Цианы. Зеркало стало мутным, словно запотело, и тут же стало рисовать мне картину. В маленькой комнатке горел камин, на старом кресле сидел угрюмый дедушка, а на его коленях покоилась старая атласная лента. Он задумчиво смотрел в огонь, иногда закрывал глаза и клевал носом, чтобы снова дернуть головой и проснуться с тем же самым хмурым взглядом. На первом этаже слышался приглушенный женский голос: «Опять на него хандра напала! Все семью тиранит! То не так и эдак не так! Как не сделаешь, все не так! Мать мою постоянно тиранил! То не так положит, это не так уберет! Не так посмотрела, не так сказала, не так оделась, не так улыбнулась! Крошки почему на столе? Постель не так заправлена! И так всю жизнь!». «Да поди ж ты! Скоро отойдет, некому тиранить будет! Невыносимый дед!», - успокоил еще один женский голос. «Да поскорее бы!»…
        - Циана, - шептал дед, поглаживая сморщенными руками обтрепавшуюся ленту. - Сколько лет прошло, а ты все из головы не выходишь… Циана… Вышла замуж за богатея! Еще бы!
        Старик надрывно прокашлялся в кулак, тряся седой головой и снова пропустил сквозь пальцы ленточку. Воспаленными глазами в обрамлении седых, кустистых бровей он смотрел, как лижут поленца яркие и вертлявые языки огня, как поднимается сноп искр от проседающего костра и думал о чем-то своем.
        - Еще бы! Богатей! А я бы тебя и без приданого взял бы! Толку с него? Вон сколько нажил, а счастья не было! - бухтел старик, а по щеке его текла слеза. Над его головой горело сердце с именем «Циана». Дед немного поклевал носом, а зеркало засветилось так, что мне пришлось зажмуриться. Я видела темную комнату, спящего молодого, красивого мужчину, открытое окно, в которое влетает маленькая бумажка. На небе блестел рожок месяца, а ветер гнал рваные облака и прятал в них звезды.
        - Игнас! Сынок! - послышался уставший женский голос. Дверь открылась, и на пороге появилась немолодая, рябая женщина в чепце. - Спит уже! Конечно, за день так умаяться!
        Мать вытерла большие, распухшие и красные руки о фартук, подошла к столу и увидела маленькую бумажку. Ее взгляд упал на спящего сына. Она собиралась было уйти, но женское любопытство взяло верх. Мать тайком развернула записку, прочитала, усмехнулась и задумчиво посмотрела в окно. Я видела, как она рвет бумажку на части и обрывки прячет в засаленный карман фартука.
        - Ой, не пара она тебе, сынок! Не пара! Счастья тебе с ней не будет! Норовливая, с характером! Ничего! Женим тебя на хорошей девушке - век счастливо проживете! - послышался ее голос. Мать села на постель сына, положила руку ему на голову. - Ты у меня мальчик золотой, толковый. И девушку тебе подберем толковую, работящую, скромную. Чтобы век с ней жил и не тужил! А эту вертихвостку мы отвадим. Позабудешь ее и не вспомнишь.
        Мать с сыном растворялись, словно призраки, а в зеркале клубился туман. Я встала с кресла и шагнула в коридор его снов.
        В цветущем саду на белой скамеечке одиноко сидел молодой мужчина в белой грубой рубахе с завязками на вороте и задумчиво смотрел на старый портрет.
        - Ты больше не приходишь ко мне во сне, - горевал он, проводя пальцем по деревянной рамке. - А я все жду, жду… Было богатство, да сплыло богатство. Понаделал твой муженек долгов, а ты всю жизнь отдавала. Состарилась уже, внуков вырастила, все тебя покинули… Но я не покину тебя, моя маленькая девочка с самой красивой улыбкой во всем мире… Помнишь, как мы с тобой гуляли под луной за городом? Помнишь, как я наклонился к тебе и сказал, что люблю, а ты посмотрела на меня испуганно… Я тогда сорвал цветущую веточку с дерева и подарил тебе. Ты тогда еще спросила, а что это так красиво цветет, а я ответил первое, что мне пришло на ум! Дуб! И ты поверила!
        Я видела улыбку на мгновенье озарившую его лицо. Он гладил пальцами портрет, а в руках его появилась лента.
        - Я все помню … Всю жизнь помнил… Другую обнимал, и тебя представлял… Целовал ее и о твоих губах думал… Помню, как твоей косы упала лента, а я шел следом и подобрал ее… Хотел отдать, а потом посмотрел, как ты к мужу прильнула, и передумал… Вот теперь она у меня лежит… Берегу ее… Буду помирать, на руку намотаю, с ней и похоронят…
        Все вокруг дышало каким-то сладким умиротворением и почти осязаемой грустью… Мои шаги в чужих снах были неслышны, и ворчливый дед даже не узнал, что я вместе с ним смотрела на портрет любимой.
        - Покажи мне сон Цианы, - вздохнула я, заходя в туманный туннель чужих грез. В ее сне было темно, светил рожок месяца, деревья качались и скрипели от порывов ветра. Их ветви стучали друг об друга, а по небу ползли рваные облака. Вокруг было тихо, а я осматривалась по сторонам и пыталась понять, почему все такое мрачное и промозглое? От ствола огромного черного дерева отделилась маленькая женская фигурка в плаще. На траве лежал большой узел из какой-то простыни в цветочек. Внезапно фигурка встрепенулась, отбросила капюшон, а на молодом, красивом девичьем лице с большими вишневыми глазами появилась счастливая улыбка: «Игнас! Это ты?». Ей никто не ответил. Улыбка тут же померкла, плечи опустились, а девушка снова прислонилась к дереву и сползла по нему спиной.
        - Один и тот же сон пятьдесят лет, - вздохнула Циана, обнимая себя. - Один и тот же…
        - Он придет, - внезапно прошептала я, а она осмотрелась по сторонам. Почему-то я была уверена, что он придет. - Сегодня он придет…
        Девушка вскочила на ноги и стала оглядываться по сторонам. Ветер зловеще выл, а огромный дуб прятал под сенью темных ветвей бесстрашную девушку.
        - Кто это сказал? - с надеждой шептала она в темноте. - Мне точно не почудилось?
        Циана вертела головой и прислушивалась, а я уже шла в чужой сон розовым туманом, видя на горизонте всю ту же белую скамейку и одинокий силуэт. Я подошла и схватила его за руку, потянув за собой.
        - А! Вот и ты! - усмехнулся молодой мужчина, послушно вставая со скамьи. - Нашла меня! Сколько тебя можно ждать?
        Я уверенно вела его по дороге, которая сама появлялась под ногами и вела куда-то в розовую дымку.
        - Ну что, костлявая! - усмехался Игнас, послушно идя следом. - Зову тебя, зову, а ты вон аж когда пришла!
        - Да не костлявая я! - обиделась я, вспоминая о паре - тройке лишних килограмм.
        - Шутишь, безносая? Ну-ну, шути! Тебе, безглазой, поди, все равно! - по-старчески ворчал Игнас, а у меня закрадывались подозрения, относительно искренности рыданий на его предполагаемых похоронах настрадавшихся родственников. - Что ж ты меня стороной обходила? Что ж ты меня полвека горевать заставила?
        Я тащила его в тумане и скрипела зубами, глядя, как туман начинает рассеиваться. Послышался знакомый зловещий скрежет веток в промозглой темноте. Гордый у нас мужик! Не пришел, не поговорил. Проще пятьдесят лет сидеть и щеки дуть ворчливым хомяком.
        - Циана ждет тебя в этой обители скорби, - зловеще прошептала я. Но тут Игнас схватил меня за руку. Он упал на колени, прижался губами к моей невидимой руке и стал целовать ее.
        - Нет! Только не ее! Умоляю! Не надо! - задыхался и кричал перепуганный Игнас, цепляясь за меня и умоляя.
        - Не забирай ее! Меня возьми! Меня! Забери меня вместо нее! Что угодно проси, все сделаю! Пусть она живет! - рыдал Игнас, целуя мою руку. - Пусть моя Цианочка живет.
        - В ночь перед замужеством она бросила тебе записку, в которой написала, что хотела сбежать с тобой, но твоя мать порвала бумажку, пока ты спал… И Циана уже много лет ждет тебя возле того дерева… - пояснила я, глядя, как Игнас ползает вокруг меня на коленях. - Если завтра, когда проснешься, не явишься к ней цветами и разговором, то заберу ее!
        Туман рассеялся, а Игнас застыл, уставившись в темноту. Я отпустила его руку и смотрела невидимкой, как от дерева отделяется фигурка, как с нее слетает капюшон, как она бежит, крича от радости, а ее подхватывают мужские руки и кружат в воздухе.
        - Пришел, пришел, - покрывала поцелуями лицо любимого счастливая Циана, визжа от счастья, когда ее снова закружили в воздухе. - Пришел! Какое счастье!
        Она плакала, прижималась к нему, кусала губы, а у Игнаса по щеке текла прозрачная слеза. Ворчун гладил ее волосы и целовал макушку, тяжело дыша. Небо светлело, старый дуб розовел, сухие ветки покрывались листьями, а вокруг них на ярко-зеленой траве расцветали цветы… Ветер обрывал их лепестки и уносил в нежно-голубое небо. Впервые вижу, чтобы дуб цвел белыми цветами, но это ведь сон? Во сне все возможно!
        Влюбленные обнимались, целовались, плакали, а я смотрела на людей, которые прожили не в разных мирах, не в разных частях света и даже не в разных городах на разных улицах, а в соседних домах, которые почти соприкасаются дырявыми крышами, но так и не нашли в себе смелости просто поговорить и объясниться.
        - Эх, - вздохнула я, глядя на то, как они шепчутся и обнимают друг друга. - Напоминаю! Завтра Игнас идет с цветами в соседний дом!
        - Кто это? - подняли головы влюбленные, а я медленно уходила, покидая их. Цветы раскрывались, а с цветущего дуба опадали лепестки. «Один раз в год дубы цветут», - мурлыкала я, глядя на них.
        - Снова этот голос! - прошептала Циана и зябко прижалась к любимому. - Я его уже слышала! Он сказал мне, что ты придешь…
        - Не бойся. Ничего не бойся, - Игнас прижал любимую к себе крепче, но она подняла глаза и улыбнулась сквозь слезы.
        - Я столько лет тебя ждала, что мне уже ничего не страшно, - по щекам Цианы потекли слезы, а она уткнулась ему в плечо. - Ничего не страшно. Главное, что ты пришел.
        В траве появилась дорога, ведущая к маленькому и уютному домику, утопающему в сочной зелени. Он был таким славным, таким милым, что я невольно залюбовалась им.
        - Рано, - прошептал Игнас, глядя на волшебную дорогу. - Слишком рано… Но до чего же он красив!
        - Это наш домик, - мечтательно прошептала Циана, а ласковый ветер трепал ее плащ. Забытый узелок обрастал сочными травами. Даже сквозь небрежную заплатку пробивались ростки неведомых цветов, которые тут же распускали разноцветные лепестки. - Мы туда обязательно уйдем, но не сейчас… Чуть позже… Только держи меня за руку, а то мне будет страшно… Крепко держи…
        - Ты же говорила, что ничего не боишься? - усмехнулся Игнас, а я осторожно покидала чужой сон. В сердце лелеялось славное и теплое чувство, которое хотелось пронести всю жизнь. И передать по наследству!
        - Так! - я дернула головой и шмыгнула носом, пытаясь отогнать флер романтики и вернуться в прежний деловой настрой. - Как там мои храмы?
        Зеркало показало храм, который восстанавливали из руин со скоростью, которая поражала воображение. Толпа зевак смотрела, как строители поднимают глыбы розового мрамора, как восстанавливают магией колонны, как каменщики полируют плиты, а вокруг летит мраморная крошка.
        - Храмы богине любви то строят, то сносят! То снова строят! Деньги девать некуда! Лучше бы мне дал! - сплюнул какой-то хмурый облезлый мужик и сунул руки в дырявые карманы. Горожанин шел по улице хмурый, насупившийся и злобный, недовольным взглядом провожая прилично одетых прохожих.
        За ним увязался большой и грязный козел с веревкой на шее. Я посмотрела на новую пару, которая идеально друг другу подходила и сделала вид, что это вовсе не я.
        Кстати, о животных! Нужно проверить нашего мерзлика. Зеркало показало, как в дремучем лесу сидит заросший, бородатый мужик в рванине. Ну милый, еще немного осталось! Всего неделя пути! Давай, дружок, соберись с духом! Не раскисай! Да, волки тебя сильно ускорили! Где-то неподалеку послышался грозный рев, а из кустов появился разъяренный медведь. Мужик схватился за топор и дал деру. На счет недели я погорячилась! Такими темпами пара-тройка дней!
        Пока я смотрела, как сначала медведь бежит за мужиком, а потом мужик с остервенелым криком мчится за медведем, который явно не ожидал такого поворота событий, послышались голоса моих жриц. Они вопили так, что мне чуть не заложили уши.
        - Ептить! Капец-капец-капец! Богиня! - наперебой орали мои жрицы любви, ползя к моей статуе на коленях. Я уже видела знакомый розовый мрамор колонн и его величество, который решительным шагом шел к статуе. Черный плащ красиво развевался на ходу и подметал дорожку. Почаще приходи, дорогой. Я - очень бедная богиня и у меня нет денег на уборщицу!
        - Эй, богиня! Давай, чудовище! Показывайся! - неприятным голосом заметил ваше величество, застыв перед статуей. Бесстрашный он, однако! Я включила волшебный свет и уселась в кресло, подобрав под себя ноги.
        - Я так понимаю, что ты решила поиграть со мной? Жаль, ты прекрасно знаешь, что это может плохо для тебя кончится. Учти, если я не угадаю, у тебя будут большие неприятности, - с усмешкой произнес Император, а его глаза даже в волшебном розовом свете казались ледяной сталью. - Вот зря я тогда пощадил тебя со словами «убогих не трогаем».
        Что значит «неприятности», если не угадает? «Конечно, это же павлин зимой - белый, летом - серый! А теперь уберите свой меч от моего горла, о мастер по отгадыванию загадок!», - согласился внутренний голос.
        - У тебя три попытки, - я искусственно понизила голос, чтобы он его не узнал. На моих губах цвела коварная улыбка предвкушения. Конечно же, он угадает! Тут без вариантов!
        Я любовалась красивым профилем, темными волосами, в которые еще недавно запускала руку в порыве нежности и страсти. Затаив дыхание я ждала варианты. Мне было очень интересно, какие бы имена мне подошли? Думаю, что из того, что он предложит, можно будет выбрать самое красивое имя и сделать вид, что я всю жизнь его носила!
        - Я жду, - грудным голосом поторопила я и с трепетным предвкушением укуталась в одеяло. Мое сердце прислушивалось к тишине, которая внезапно повисла в храме, и ждало три самых красивых женских имени, на которые только могла придумать мужская фантазия.
        - Асися, Евперда, Срания, - с усмешкой произнес Император, сощурившись на яркий свет. Розовый свет красиво струился по его волосам, играя нежным бликом. - Учти, если я не угадаю, у одной богини будут большие неприятности.
        Я что-то не поняла? Еще разок! Асися? Евперда? И… Срания? Я тоскливо посмотрела на Императора, написала мысленную открытку его фантазии со словами: «Выздоравливай быстрее», а потом включила заунывную музыку, беря музыкальную паузу.
        Хочу посмотреть в глаза счастливым родителям, рискнувшим назвать дочку одним из этих имен! Девочка с именем Асися дольше всех гуляет во дворе! Все дети уже стучат ложками, а стыдливые родители бросают жребий, кому орать в окно ее чудесное имя. Девочку с именем Евперда редко окликают на улице! А красавицу с нежным именем Срания никогда вызывают к доске в какой-нибудь местной школе! Девочкам с такими именами приходится приходить самим.
        Я сбросила одеяло и пошла в ванную к зеркалу, все еще прописывая лекарства чужому воображению. Итак, на кого я больше похожа? Выбор не велик. Эм… Асися?
        - Здравствуйте! Я - Асися! Это - я, а это мои…, - мой взгляд скользнул в район декольте. - Или так! Меня зовут Асися! Пустите меня и мои…
        Тяжкий вздох, который непроизвольно вырвался у меня из груди, намекнул на то, что Асисей я быть не очень хочу.
        - Евперда! - обрадовалась я сама себе и вопросительно подняла брови. - Здравствуйте, я - Евперда! Можете называть меня сокращенно Пердочкой! Какие комплексы? О чем вы? У девушки с именем Евперда таковых быть не должно! Какая же у Евперды перда симпатичная!
        Придется привыкать к таким комплиментам. Мои губы нервно поджались, а я жалобно посмотрела в глаза потенциальной Евперды! Мое лицо тут же стало серьезным, а взгляд слегка отрешенным.
        - Срания, - высокомерно представилась я. В моем взгляде читалось все презрение к миру. - Меня зовут Срания, так что не ожидайте от меня какого-то участия или сочувствия. С таким именем я категорически Срания на все!
        Я снова подняла брови, сдула прядь рыжих волос с лица и уставилась на свое отражение. Судя по тому, с каким настроением Эзра пришел в гости, одно из имен должно оказаться правильным. Или плакали мои храмики! Откуда он вообще их взял? Детей, в случае чего, называть буду я! Ой! Я поджала губы и посмотрела на себя с нескрываемым подозрением. Какая мысль у меня тут вырвалась! А ну давай обратно! Рано еще!
        С тумбочки, на которой стояли флаконы, на меня тоскливо смотрела и пускала соплю его мраморная бывшая.
        - Не расстраивайся, Евпердочка, Срания мы на все! Вот скажи мне, как женщина женщине, - я попыталась отковырять засохший клей, стараясь не смотреть на приобретенную после знакомства со мной жутковатую асимметрию лица. - На какое имя ты бы отзывалась? Мне почему-то ни на одно из них отзываться не хочется!
        Время поджимало. Я прекрасно знаю, что терпения у его величества не занимать. Как можно занимать то, чего и в помине нет? Но, так или иначе, два варианта он предусмотрел! Либо я называю одно из предложенных имен, либо даю ему еще одну попытку. Может, у него закрались подозрения о том, что маленькое привидение, подкроватное чудовище, богиня любви и исполняющая обязанности статуи - это один и тот же человек? «Асися!», - нежно шептал его голос в моем воображении, пока у меня нервно дергался глаз. И ведь будет называть меня так, пока меня не накроет псих, и я не выскажу ему все, что думаю о сборнике популярных женских имен! Новое правило богини любви. Испытывать нужно любовь, а не мои нервы!
        Я вернулась в комнату и убавила громкость музыки. Набравшись божественного пафоса, я низким голосом изрекла:
        - Ты угадал. Одно из имен верное! Завтра ты увидишь свою возлюбленную!
        Видимо, такой вариант он не предусмотрел, подозрительно сощурив глаза на статую. Почему я - не богиня мыслительных процессов? Не нравится мне улыбка, которую Эзра подарил мне на прощание, аккурат перед тем, как взмахнуть тяжелым плащом.
        - Дорогая богиня! - взмолилась старая жрица, ставя мне мисочку с каким-то печеньем на пьедестал. - К нам тут люди приходят, молитвы просят! Просят женские молитвы, молитвы от разлучницы, молитвы от гулящего мужа, молитвы мужские, молитвы для любви! Готовы дары за них нести! Прошу вас, о, милосердная, дайте молитвы, которыми можно вас ублажить!
        Не молитвами едиными меня можно ублажить! Печенье тоже сойдет! Я стряхивала крошки с подола платья, и пыталась осознать весь масштаб трагедии. Сейчас у меня воды отойдут, и во мне родится настоящий поэт! Шелестели страницы книг, а я попросила зеркало не беспокоить меня и не отвлекать от столь важного мыслительного процесса! Сейчас-сейчас! Главное, не спугнуть музу!

«Шелли превратилась в одну огромную, дрожащую мурашку. Она изнемогала, мысленно благословляя тот день, когда их с Брайаном свела судьба. Все ее женское естество жаждало его губ, которые она находила безошибочно. Феерия чувств обуяла ее разум. Любовь, вспыхнувшая с новой силой, заставляла ее трепаться в его объятиях… «Тепло», - подумал Брайан».
        Я подавилась печеньем, осмотрелась по сторонам и поставила на место занимательную книгу с кричащим названием «Мой ненасытный любовник». Ладно, попробуем подойти к вопросу творчески! На бумаге появился размашистый заголовок «Молитва от неразделенной любви». Перо пощекотало мне щеку, а я в тяжких муках родила первый куплет.

«Чувств не видно в нем не зги, дай, богиня мне мозги! Без него не пропаду, нового себе найду! Нервы не буду трепать себе, чай, не последний мужик на земле! Отношениям конец, кто ушел, тот молодец!»
        Я несколько раз перечитала новую молитву, а потом размашисто дописала: «Повторять сорок раз и вдумчиво!».
        Муза уже начала понимать, что у нас с ней не по любви, когда я принялась за следующую молитву «От мужика, который мало того, что ничего делать не хочет, так еще и постоянно придирается». Она попыталась улететь, но я ловко вернула ее обратно, поглядывая на потрепанные обложки женских романов.

«Несмотря на внешний лоск, пусть богиня даст мне мозг! Он всегда найдет причину, чтоб со мной не быть мужчиной! Я - не дура и не стерва, мне важнее мои нервы! Пусть идет туда, где лучше! Пусть другую бабу учит! Как меня это достало! В мире мужиков навалом! Отношениям конец, кто ушел, тот молодец!».
        Внезапно бумажка с недописанной молитвой «От регулярных измен», которая начиналась словами «О, богиня, дай мне разум, чтобы выставить заразу!», слетела со стола и упала на пол перед молчащим зеркалом. Я бросилась ее поднимать, посадив кляксу на молитву «От жены - пилы», но бумажка отлетела к зеркалу. Странно! Очень странно! Я наклонилась за ней и увидела что-то странное в самом нижнем углу моего зеркала. Создавалось впечатление, что не хватало небольшого кусочка стекла. Я провела пальцами, в надежде, что это просто грязь, но нет! В нижнем левом углу действительно не хватает осколка!
        Я подняла листок, схватила музу и стала насиловать ее дальше, сочиняя молитвы на все случаи любви. Ночь прошла в поэтическом душевном порыве, зато на столе лежала целая стопка убойных молитв, которые призывают не только меня, но и здравый смысл! Я даже успела несколько часиков вздремнуть, удивляясь, что зеркало все это время молчало в тряпочку, которым я его заботливо протерла перед сном.
        - Так, покажи мне храм! - сонно потребовала я с утра, любовно прижимая к груди свои рукописи. Зеркало всколыхнулось, а перед моими глазами предстала ужасающая картина! Я сначала подумала, что мне это снится, но потом поняла, что нет. Создавалось впечатление, что из целого остались только колонны и стены! Пострадала даже моя статуя! Какая-то сволочь отбила ей руки. Мне почему-то кажется, что это был мужчина, который предчувствовал скорое расставание со своей внезапно одумавшейся пассией, переосмыслившей их отношения после прочтения одной из моих молитв. Ни розовых шелков, ни чаш, ни подсвечников! Ничего не было!
        - Богиня!!! - наперебой кричали молодые жрицы, падая ниц перед изувеченной статуей. - Мы звали тебя, звали! Но ты не пришла! Нас ограбили!
        - И не только! - мечтательно вздохнула старая жрица любви, глядя странным, долгим взглядом куда-то в сторону дверей.
        - Позарились на старые святыни! - причитали жрицы, кланяясь статуе. Простите, но я не в курсе, что за старые святыни? Я их ни разу не видела, между прочим.
        - Хоть кто-то на них позарился! Думала что все, но нет! Есть еще удаль в старых святынях! - согласилась старая жрица, снова мечтательно вздыхая.
        - Опознать сможете? - нервно произнесла я, откладывая молитвы и кирпичи на возможную реконструкцию храма.
        - Частично! - покачала головой старая жрица, пока молодые обливались слезами и всхлипывали. Погодите-ка? А их разве восемь было? Что-то я не вижу самой младшей…
        - Это культисты! Они живут в пещерах за городом и грабят наши храмы! Покарайте их, о, богиня! - взмолились жрицы, а их розовые накидки развевались на сквозняке сломанных дверей.
        - Только не сильно! Они… они…, - опустила бесстыжий взгляд старая жрица. - Они старались!
        Глава десятая. Богиня - обманщица
        Я сидела в одеяле и нервно доедала последнюю печенюжку. Жрицы с ахами и охами перечисляли мне список пропавших вещей, а я понимала, что прядь божественных волос из места не указанного, но в то же время всецело почитаемого, ноготь с божественного мизинца, обрывок божественного платья, ресница богини - все это невосполнимая утрата. Бедняжки рыдали, каялись, что не уберегли эти бесценные дары, которые вынесли вместе с драгоценными шкатулками бессовестные варвары и вандалы. Старая жрица уверяла, что лежала и терпела до последнего. Правда, кто был последним, она не уточнила.
        Я взяла ножницы и отрезала прядь волос, потом состригла целых три ногтя, вырвала одну ресничку, нашла кусок розовой ткани, намазала губы помадой, поцеловала лист, запихнула туда молитвы, а потом погрузила все это в наволочку и отправила расстроенным жрицам, которые поклялись беречь все, включая наволочку, как зеницу ока.
        - Покажи этих гадов! - гневно попросила я у зеркала, а мне показали огромную цитадель, которая простиралась мрачными коридорами прямо к сердцу горы. Монументальная крепость напоминала пчеловейник и кишила сотней вооруженных мужиков. Заросшие, грязные, воинственные, они собрались в огромном зале и внимательно слушали сурового одноглазого предводителя в рваной хламиде.
        - Скоро наступит конец всему сущему! - зловещим голосом анонсировал скромные планы на вечер добрый вождь. - Только мы спасемся от конца! Только мы уцелеем после гибели мира! Мы положим начало новой цивилизации! Мы станем правителями новой эпохи! Артефакты богов нам помогут завоевать весь мир! Грядет новая эра! Грядут большие перемены! Мы станем родоначальникам нового мирового порядка! Те, кто находится на поверхности - обречены! Только мы переживем гибель всего сущего! Бог войны скоро вернется! Он уничтожит все живое, и лишь мы, его верные служители, уцелеем! Эти стены защитят нас! Скоро мы уйдем под землю на тысячу лет, а когда выйдем, нас будет ждать новый мир!
        Я посмотрела на скудный провиант, который уютно расположился в самом дальнем уголке зала.
        - Тысячу лет с тремя мешками зерна и без единой бабы - смелое мужское решение! Поддерживаю мозолистыми руками! - согласилась я, глядя на то, как радостно восприняли проповедь верные сторонники воздержания.
        - Но пока конец света не настал, мы должны вдоволь насладиться прелестями жизни! - закончил свою проникновенную и пламенную речь предводитель, потрясая мечом. - Мы - свидетели конца света!
        Что-то мне подсказывало, что если у Светы есть конец, то это уже не Света.
        Изображение скользнуло в темноту, а я увидела клетки, в которых сидели девушки… А вот это мне уже не нравится! Я видела одну девушку в розовой хламиде, которая прижалась к прутьям клетки и рыдала, призывая меня на помощь.
        - Богинечка, милая… Ёптить! Капец-капец-капец! - та самая молодая жрица, которой я не досчиталась сегодня утром, целовала лепесток и плакала. - Прошу тебя… Спаси…
        Другие девушки сидели молча в своих клетках. Лохматая и грязная женщина сидела, привалившись головой к прутьям клетки, и смотрела на разбитую глиняную миску, которая валялась черепками среди соломы… Еще одна, коротко стриженная, покачивалась и тяжело вздыхала, а по ее щеке катилась слеза. Да их тут десятки!
        - Прошу тебя! - взмолилась моя жрица, припадая лицом к ржавым прутьям. - Умоляю… Спаси нас…Забери нас отсюда!
        - Зря молишься, - послышался хрипловатый женский голос из полумрака. - Никто не придет… Твоя богиня тебя бросила… Я - бывшая верховная жрица богини Судьбы! Меня тоже когда-то похитили из храма… Что ты знаешь о богах, детка? Ничего ты про них не знаешь… Бог Войны постоянно стравливал людей. Войны вспыхивали одна за другой и не прекращались, перемирия нарушались, переговоры срывались… Дары текли к Богу Войны золотой рекой. Даже короли стояли на коленях в его храмах, чтобы выиграть очередную битву, пока их слуги несли золото и драгоценности. А твоя богиня любви наживалась на тех, кто приходил в ее храм, чтобы вымолить жизнь родных и близких. Она говорила Богу Войны, кого пощадить. Чем богаче был дар, тем больше шансов, что человек, за которого молятся - выживет… И тогда моя богиня, богиня судьбы воспротивилась богу войны, решившему вершить судьбы единолично… За это он пришел в ее священную обитель. Перед тем, как ее забрала богиня смерти, богиня судьбы успела отдать одному смертному его судьбу, начертав ему отомстить за нее и за тысячи людских жертв… Она предрекла ему, что именно он станет убийцей
бога войны. Но твоя злобная, алчная и безумная богиня наслала на избранника судьбы страшное проклятие… Дитя мое, скажи мне честно, ты до сих пор веришь в то, что богиня любви тебя спасет?
        - Неправда! Я не знаю, какой она была раньше, но сейчас она добрая и справедливая! - рыдала моя жрица. Ее губы дрожали, а руки скользили по ржавым прутьям. - Я верю в нее! Верю в то, что она поможет нам! И тогда вы все в нее поверите!
        - Ну что ж… Верь… Никто не запрещает! - усмехнулся голос из темноты. - Да раньше сбудутся все мужские обещанья, чем твоя богиня пошлет кого-нибудь за тобой! Не сама же она сюда явится?
        Хорошо! Сейчас я им организую праздник жизни!
        - Зеркало! Дай мне имена всех культистов! - потребовала я, гадко потирая руки. Ничего-ничего, скоро девушек отпустят за ненадобностью!
        - У них нет имен, - мрачно ответило зеркало, а я смотрела на полный зал благодарных слушателей самой оптимистичной проповеди на свете. Одна я не справлюсь, это точно!
        Картинка дернулась, поплыла, а потом показала колоны из розового мрамора, мою безрукую статую и перепуганных жриц, которые снова жались друг к дружке, глядя на длинную тень, простиравшуюся по полу от выломанной двери до подножия моей несчастной статуи.
        - Странно, храм разрушен, а я в этом не участвовал? Как я мог такое пропустить! Я устал ждать! Где она? - послышался знакомый голос, а девичья память намекнула мне, что богиня бессовестно провалила явку на свидание. Я задумчиво посмотрела на высокую фигуру в черном. «Я готов убивать за одну твою слезинку!», - пронеслось у меня в голове. А готов ли он сдержать слово?
        - Ее похитили, - мрачно сообщила я, пуская в храм луч розового света. - Культисты, которые ночью разграбили храм. И сейчас она сидит в клетке, в темном подземелье… В горной крепости…
        Могу показать точку на карте и даже нарисовать маршрут! «После темного леса поверните левее! Перестройтесь в левый ряд!», - пронеслось у меня в голове. Нужно помнить о том, что сейчас я - богиня! Злобная, нехорошая богиня, которая удерживает бедную несчастную девочку. А то мне кажется, что он что-то заподозрил.
        - Неужели ты испугался? - язвительным голосом спросила я, глядя на непроницаемое лицо. Я видела, как его брови на секунду сошлись вместе, поздоровались и снова разошлись.
        - Итак, я диктую условия, - спокойно произнес Эзра, едва заметно усмехаясь. - Как только я освобождаю ее, мы будем вместе. Ты меня поняла?
        Подскажите мне, а какая форма правления царит у нас, в Империи? Я пристально посмотрела на диктатора, понимая, что нужно как-то изворачиваться!
        - Если ты справишься в одиночку, то заберешь ее навсегда! А если с отрядом или войском, то вы будете просто видеться, - выкрутилась я, нервно сглатывая. - Учти, их там сотни!
        Вот скажите мне, какой дурак пойдет туда в одиночку? Сейчас он соберет войско, они дружненько выдвинуться в поход, героически разнесут там все, а потом с победой вернуться обратно! План прост, как все гениальное! Теперь сталось выяснить, когда я успела положить сверху на совесть отсутствующий у меня от природы орган?
        Эзра не проронил ни слова, а потом развернулся и пошел прочь. Лепестки тянулись за его плащом, а он спустился вниз по белоснежным ступеням храма, где его ждала свита.
        Что? И все? А как же «по коням»? А где же «любимая в опасности»? Где армия, штурмующая цитадель? Где все это? Погодите! Я прильнула к зеркалу, глядя на то, как ему подводят его жуткого коня.
        - Ваше Величество? Что-то случилось? Будут ли указания? - учтиво заметил один из слуг, отвесив поклон.
        - Нет. Все в порядке. Возвращаемся я во дворец, - спокойным и равнодушным голосом заметил Император, проходя мимо и черной птицей взлетая на огромного, вороного коня, который заржал и встал на дыбы под седоком.
        - Мы слышали, что храм богини любви вчера ограбили! - сообщил один из стражников. - Поговаривают, что похитили какую-то девицу! Одну или две, точно не знаем!
        Император молча посмотрел на него мертвым взглядом. Рыцарь понял, что с новостями он опоздал, поэтому тут же умолк, опустил голову и оседлал своего коня. Кавалькада спокойно, как ни в чем не бывало, направлялась к дворцу. Народ расступался, вежливо кланяясь, провожая процессию взглядами до самих дворцовых ворот.
        Я медленно опустилась в кресло, чувствуя, как внутри что-то оборвалось. Вот и вся любовь. Грош цена его обещаниям! Я поджала ноги, завернулась в одеяло и … заплакала, как ребенок, обнимая дрожащие колени. Может, он мне не поверил? Я с надеждой бросилась к молчащему зеркалу, а потом отдернула руку.
        - Да я убивать готов за одну ее слезинку! - передразнила я, глядя на свое отражение. - Да я растерзать готов за одну соплинку! Одна слезинка - еще не смерть, еще не смерть, одна соплинка - еще не дождь!
        Зеркало показало храм, в который мужик вел упирающуюся козу. Старшая жрица подошла к нему и гордо сообщила, что богиня принимает пожертвования трусами и едой. «А я что принес? Пусть козу зарежет! Мясо - это ж еда? Еда! Шкуру снимет, трусы себе из нее пошьет! Она что? Не баба что ли? Мое дело пожертвовать. Пустите, мне нужно с ней поговорить! Меня жена бросила!».
        Я убрала эту картинку, слыша, как в храме все еще перепираются и спорят. Нужно успокоиться и придумать, как познакомить бедных пленниц с богиней любви, а похитителей - с богиней содрогания!
        Рука схватила первую попавшуюся книгу с полки. На пестрой обложке слиплась влюбленная пара - мужик с голым торсом и хрупкая девушка, связанная веревками. «Мой похотливый похититель».

«Джонатан скакал к любимой заложнице три дня и три ночи! Как только он узнал о том, что ее похитили разбойники, он тут же бросился в погоню. Через три дня он наконец-то нашел коня, и продолжил свой путь!».
        Я всхлипнула и перелистнула еще несколько страниц.

«Вся одежда Джонатана сгорела при пожаре. Он стоял в рваных штанах и смотрел, как догорает особняк. «Мне холодно», - прошептала Анна, глядя на снег. Джонатан, как истинный мужчина, снял и накинул ей на плечи последнюю одежду. «Это - конец!», - грустно произнес он, опустив глаза, а Анна посмотрела на него и заплакала. Конец первой книги».
        Молитва от неразделенной любви была прочитала мною сорок раз, а я расхаживала по комнате, пиная бумажный ком моих поэтических нервов. Пока мозги пытались разработать мало-мальски приличный план по спасению девочек, сердце упрямо верило и надеялось, не желая слушать верхние полушария!
        Зеркало показывало мрачное и сырое подземелье.
        - Прекрати молиться! Ненавижу богиню любви! - кричала одна девушка, раскачивая прутья клетки. - Я здесь из-за нее очутилась! А как красиво ухаживал! Цветы каждый день дарил! Если бы я знала, что никакой он не купец! Пригласил прогуляться за город, а я, дура, и пошла!
        - И украшения дарил! Говорил, что буду его единственной! Что на руках носить будет всю жизнь! - всхлипнула ее соседка, обнимая колени - Замуж звал… И под луной гуляли, и маме с папой он понравился! Говорили, хватай, доченька, а то другая заберет! А мы внуков хотим…
        - В любви клялся… Говорил, что никогда не расстанемся, - прошептал еще один женский голос. - И родителям обещал меня беречь…
        - Богиня любви не виновата! - внезапно закричала моя жрица. - Вы говорите неправду! Богинечка, милая… Спаси нас…
        - Дитя мое, они же не только жриц похищают! - послышался вздох, и чуть хрипловатый, уже знакомый голос произнес. - Культисты частенько выходили в город, искали доверчивых девушек, красиво за ними ухаживали, просили даже их руки у счастливых родителей. А потом, когда девушка соглашалась, ее везли сюда. Иногда даже и руки не просили… Кто ж мог подумать, что молодой, красивый, заботливый и нежный, который сыплет деньгами направо и налево, чтобы осчастливить любимую, привезет ее не в загородный дом, не поместье, а в подземелье… И вместо пуховых перин и кучи слуг, ее будет ждать клетка с соломой…
        - Богинечка, милая, - шептала моя жрица, сложив ручки на груди. - Я не слушаю, что мне говорят. Я верю, что ты поможешь…
        Все! Я так больше не могу!
        - Открой мне путь туда! - прошептала я зеркалу, ведя рукой по картинке. - И сделай невидимой.
        За моей спиной послышался странный шум. Я обернулась и увидела, как из шкафа вываливается груда старого хлама, с ноги затрамбованного внутрь, а сверху блестит маленькое зеркальце с ручкой.
        - Зеркало, а зеркало, - прищурилась я, глядя вредное зеркало с подозрением. - А я могу возвращаться сюда даже при помощи маленьких зеркал? Совсем крошечных?
        - Любовь - это отражение человека. Все, в чем вы отражаетесь, способно привести вас в ваш храм. Достаточно даже ос… ос…, - произнесло зеркало. По зеркальной глади пробежала сеть жутких трещин, оно икало, кряхтело, стонало, а потом успокоилось.
        Мрачное, сырое подземелье встретило меня промозглой прохладой и ужасным запахом. В углу кто-то надрывно закашлялся, а кашель гулким эхом разнесся по каменному мешку. В кармане моего платья было зеркальце, а я искренне надеялась, что сумею вернуться обратно в любой момент.
        - Богинечка, миленькая, - хныкала моя жрица, а я подошла к ней, присела рядом и погладила по мокрой от слез щеке. Она вздрогнула, а мне на руку скатилась новая слеза.
        - Не плачь, - прошептала я, утешая ее. Сколько раз я видела ее в храме, но так и ни разу не говорила с ней. - Я что-нибудь придумаю…
        - У вас голос другой… Когда вы говорите из статуи он такой… такой… другой. Холодный и странный, - прошептала жрица, а ее глаза просияли радостью. - А на самом деле он теплый… Спасибо… Спасибо вам… Злая женщина говорила, что мы для богов - просто пылинки…
        Я гладила ее по голове, а девушка прильнула к моей руке.
        - Как твое имя, пылинка? - негромко спросила я, чувствуя, как на руку стекает слезинка.
        - Леора, - прошептала девушка и улыбнулась сквозь слезы. Она не видела меня, но чувствовала мою руку. - Вы пообещали мне настоящую любовь, если я буду служить вам верой и правдой… Меня хотели выдать замуж за какого-то богатого купца из другого города. Мой отец был торговцем, и он пообещал мою руку своему компаньону. Я не хотела выходить замуж за человека, которого никогда не видела! Я мечтала, что в моей жизни будет настоящая любовь… И в ту ночь, когда плакала в подушку, я услышала ваш голос… Но он был другой… Вы сказали, чтобы я пришла к вам в храм… И тогда вы дадите мне настоящую любовь… Я сбежала из дома, пришла в храм и поклялась служить вам…
        - Я дам тебе самую настоящую любовь, - прошептала я, утешая ее и пытаясь придумать план массового побега. - Думай о том, что скоро все будет хорошо, что ты получишь того, кого не испугает ни опасность, ни расстояние… У тебя будет самая лучшая любовь на свете…
        Я медленно убрала руку, достала зеркало, прикоснулась к нему и очутилась в своей комнате.
        - Так! Действуем быстро! Зеркало! Покажи мне цитадель! - решительно произнесла я, надеясь, что сумею обезвредить сотню мужиков. Нужно подумать, а вдруг их можно куда-то заманить и запереть? Почему бы и не попробовать?
        Зеркало почему-то вместо цитадели показало черный лес, сквозь который мчался всадник в черном плаще. Может, это и принц, но конь меня пугал… Сердце екнуло, когда я увидела, как из капюшона выбиваются пряди черных волос и струятся на ветру. Из-под копыт летели листья и сучья, конь прыгнул через поваленное дерево, тяжело приземляясь и продолжая лететь, подстегиваемый бесстрашным седоком… Мне казалось, что мое сердце стучит в такт копытам. Грязь разлеталась во все стороны, а черный всадник летел сквозь туман, не сбавляя ходу.
        - Дурак! - я зажала рот рукой и тяжело задышала. - Их там сотня! Я же предупредила!
        Конь мчался во весь отпор, а всадник ловко пригнулся, пропуская ветку над головой.
        - Нужно его остановить! - паниковала я, глядя на то, как горы становились все ближе, а чудовищный конь хрипел под седоком. Всадник ловко увернулся от еще одной ветки. - Эзра… Я… Я просто пошутила… Ты меня вообще слышал? Поворачивай обратно!!!
        Сердце оборвалось в очередной раз, когда конь прыгнул через овраг, соскальзывая копытами и пытаясь удержать седока и равновесие на скользком склоне. Черный, разодранный плащ дернулся от порыва ветра. Открыв рот, я следила за тем, как конь резко подается вперед, а потом снова устремляется в чащу.
        - Он дурак, - подняла брови я, понимая, что спасать теперь придется еще и мужика! - Может, успею предупредить? Когда он спешиться возле цитадели, я успею его остановить…
        Я видела, как всадник слетел с коня, и замер перед огромными воротами, положив руку на эфес меча. Может, успею закрыть их изнутри? Он постучит, постучит, поймет, что у него не все дома, и вернется обратно во дворец.
        Одинокая фигура застыла перед входом в оплот ужаса и безобразия. Он что? Ноги вытирает?
        - Хм, - произнес император, снова осмотревшись по сторонам и подняв вопросительно брови. - Странно… Очень странно…
        Он что-то проверяет! Вероятно, у него есть подозрения, что нет никакой злой богини, которая удерживает несчастную девочку, а есть одна косорукая особь подкроватного чудовища, случайно разбившая статую!
        Если я сейчас попытаюсь его остановить, то мне конец! А если не попытаюсь, то конец ему!
        Подождав несколько минут, он вздохнул: «Допустим», а я застыла, готовясь в любой момент броситься ему на выручку. А может, махнуть рукой?
        Я схватила мраморную руку статуи, прижала ее к груди, в надежде, что ее волшебные взмахи окажут посильную помощь в бою.
        Внезапно зеркало показало цитадель изнутри. Я вздрогнула в тот момент, когда огромные двери вылетели и с грохотом упали на пыльный пол. Голубое сияние пробежало по их причудливому рисунку, а потом погасло. С приблизительным криком: «Кто здесь?», только выраженным в более грубой душевной форме, часть хозяев сбежалось на шум. Они поприветствовали гостя и в знак гостеприимства обнажили мечи, а потом ненавязчиво поинтересовались, пока еще в устной форме, что конкретно было забыто в их уютной обители, и обещали помочь в поисках.
        Я видела, как из ножен медленно появляется красивый меч, как по стенам заплясали призрачные отблески огня. По лезвию клинка пробежали странные буковки. Зато теперь я знаю, на какие буковки могу смело посылать недоброжелателей, ибо то, что случилось дальше, заставило меня поднять брови и случайно опуститься мимо кресла.
        Хозяева изъявили желание предложить гостю белые тапочки, но вежливый гость, от них деликатно отказался, дав понять, что хозяевам они нужнее.
        - Где она? - спросил знакомый голос, от тембра которого мурашки по моей спине сбегали туда и обратно, вернулись и передали эстафету шевелящимся волосам.
        Первый герой, который задал вполне уместный вопрос «Кто?», сразу же поспешно освободил генофонд, а мы с эволюцией переглянулись. «Потом не спрашивай, куда сообразительные мужики деваются! И откуда столько идиотов рождается!», - заметила она, пока я медленно выдыхала. Пока первая партия культистов радостно встречала долгожданный конец, возвещая героическими криками о том, что он все-таки пришел, остальные отступали, держа оборону.
        Несколько быстрых ударов светящегося меча и брызги крови натолкнули выживших хозяев на мысль, что гостю не терпится посмотреть всю цитадель. Радушные хозяева, пятясь, решили провести быструю экскурсию по местным достопримечательностям, намекая прытким бегом по коридору, что внутри есть много чего интересного!
        Я смотрела на капюшон, который полностью прикрывал лицо, и пыталась понять, что это за два странных ярких голубых огонька горят в его тени? С криками: «Спасайся, кто может!» хозяева сообразили, что не мешало бы подкрепиться, поэтому отправили за подкреплением самого громкого, прыткого и шустрого.
        Радости от приближающегося конца, которого все они так дружно ждали, я почему-то больше не заметила. Мертвые тела падали в коридоре один за другим, как подкошенные. Эзра шел прямо по трупам, а за ним стелился разорванный, пропитанный кровью плащ.
        - Где моя девочка? - упрямо задавал один и тот же вопрос голос с металлическими нотками, но никто не мог дать на него точного ответа. Лишь один культист, которого размазывали по стене, схватив за грудки, успел вякнуть: «Там!».
        Зато я теперь знаю, почему придворные такие вежливые, а слуги такие преданные и исполнительные!
        Каждый его шаг оставлял кровавый след. Резкий оборот с мечом в руке, утомил сразу троих культистов. Выронив занесенные мечи, они прилегли отдохнуть прямо на пол. Из всех щелей, словно тараканы, сбегались любители острых ощущений, и тут же получали острыми ощущениями в произвольную часть тела. А тех, кому было мало, Эзра беспощадно добивал.
        - Мы - свидетели конца! - мчалась на него разъяренная орава. Я не знаю, чей конец они видели, и готовы ли под присягой делиться впечатлениями, но судя по озлобленным лицам, увиденное их огорчило.
        Мысль о том, что наши замечательные игры в «привидение» и «подкроватное чудовище» в любой момент могли закончиться для меня или лечебно, или плачевно, застали меня врасплох. Представлять выражение императорского лица в тот момент, когда обшарив каждый уголок мрачной обители конца, он не обнаружит своей возлюбленной, было так же страшно, как и последствия. Недолго думая, я схватила зеркальце, бросилась в темницу занимать место в клетке. Свободных клеток не было, а я запаниковала!
        Мрачная дверца вела в соседнюю комнату, в которую я влетела и застыла на месте, глядя на принадлежности, способные заставить трепетать не только женские, но и мужские сердца! Целый набор приспособлений успешно заменял букеты цветов и прогулки под луной с тем же эффектом «признания», но при этом сокращал время на ухаживания. Средства для ухода за собой и походов под себя были представлены столом с ненавязчивой фиксацией конечностей, ржавой клеткой с острыми шипами и железной обувью с возможностью регулировки размера до кровавых мозолей.
        Я металась глазами по комнате, в поисках чего-то относительно безобидного, но при этом железно оправдывающего мою неявку на свидание. На столике рядом с приспособлениями для нетерпеливых мужчин, предпочитающих заменить конфетно-букетный период на стонательно-признательный, лежало массивное кольцо с гравировкой и медальон, которые моя практичная конечность уже сложила в карман.
        В коридорах свидетели вовсю встречали вожделенный Конец, а я искала глазами в арсенале пыточных устройств, куда бы так забраться, дабы не разочаровать спасителя!
        На стене виднелась ржавая цепь, которая вела к наручнику. Через мгновенье я отчаянно пыталась застегнуть на руке ржавый браслет на руке, устраивая одиночный пикет против его изготовителя.
        - Чудовище! - истошно заорала какая-то женщина, а я поняла, что успела вовремя. - Чудовище! Не подходи ко мне!
        - Сколько вас? - спросил металлический голос. - Понятно. Многие из вас не в себе. Я пока не открываю клетки. Сейчас сюда прибудет помощь. Девочка, тише. Отпусти мой плащ. Мои люди отвезут вас во дворец. Постараемся вам помочь. Это место сожгут дотла и завалят вход. Вы ждали вечность, подождите еще немного.
        - Я знаю, кто ты… - послышался тот самый хриплый женский голос, который нашел себе развлечение в виде попыток испортить мою репутацию в глазах потенциальных верующих.
        - Я тоже знаю, кто я, - жестко отрезал Эзра. - Успокой девочек, жрица. Сейчас прибудет помощь.
        Что тут началось! Они кричали, плакали, и, судя по звуку, бились о прутья. Дверь открылась, а я увидела, как слетает капюшон, обнажая бледное, окровавленное лицо. С кончика меча капала кровь, оставляя дорожку из капель на полу.
        Внезапно в комнату для пыток из какого-то тайного прохода, который с грохотом открылся в стене, ввалилось шесть разъяренных марадеров. Один удар меча, и их осталось пятеро. Ловко увернувшись, Эзра сократил список еще на одного и тут я увидел, как острие чужого меча коснулось его груди. Я заорала, но меч соскользнул и самый шустрый и находчивый нашел вечный покой. Еще двое легли в считанные секунды. Меч полыхнул голубой вязью букв, оставляя в воздухе почти осязаемый след сияния, и последнее тело легло прямо под ноги Эзре, а он переступил через него.
        Глядя на страшное лицо в крови, на наплечник, по которому стекает кровь, я непроизвольно вздрогнула.
        - Тише… - стальной холодный взгляд внезапно смягчился. На пол слетела перчатка. - Тише… Все хорошо… Это я…
        Он подходил медленно, а я не узнавала его лица, волос, с которых на наплечник капала чужая, лишь бы чужая! … кровь. Рваный плащ зацепился за чужой меч, его дернули, а ко мне приблизились его шаги.
        - Все хорошо… Главное, не бойся… - Эзра встал на колено, вытирая кровь с лица. - Я - не чудовище… Это я… Все хорошо, маленькая… Все хорошо… Теперь все будет хорошо… Дай мне свою ладошку… Вот, видишь? Все в порядке. Для тебя я никогда не буду чудовищем…
        Я смотрела на него. Мое сердце бешено стучало, прося у него прощения. «Прости меня…», - выстукивало оно, а в горле стоял ком.
        - Что бы они с тобой не сделали, я все пойму… - едва слышно прошептал он, прижимая мою руку к своим окровавленным губам. - Все пойму… Ты ни в чем не виновата…

«Любимый!», - пронеслось в голове, а сердце упало вниз.
        Эзра крепче прижал мою руку к своим губам и закрыл глаза, оставляя на моей руке отпечаток крови. Я смотрела на него и понимала, что готова каждый день целовать моего злейшего врага… Подкрадываться и обнимать, тереться об него щекой, … Мне вообще кажется, что я от него не отлипну до гробовой тоски и общей фамилии…
        - Я в порядке, - сглотнула соплями я, с ужасом оттирая рукавом кровь с его лица и гремя цепью. Как мне стыдно перед ним. - Все хорошо…
        - Все хорошо, - эхом отозвался он, целуя меня в лоб. Меня обожгло этой исступленной нежностью. Наручник хрустнул, а меня взяли на руки, отбросив ногой ржавую цепь.
        - Ваше Величество! - послышались громкие голоса в коридоре вместе с лязганьем доспехов. - Ваше Величество! Мы прибыли по вашему указанию! Ох, боги! Это что? Все пропавшие девочки?
        - И не девочки, - задумчиво констатировал хрипловатый женский голос, когда меня на руках выносили из пыточной комнаты.
        - Приказ первый. Выделить крыло дворца, собрать целителей. Девочек осторожно вывести из клеток. Если будут кричать и сопротивляться, постарайтесь успокоить. Не успокаивается - связывайте. Думаю, что целители разберутся! - скомандовал Эзра. Я смотрела, с каким ужасом смотрят некоторые девушки на открытые двери клетки, забиваясь в углы.
        - Эй, вылезай! - произнес высокий стражник, заглядывая внутрь и глядя на маленькую фигурку, которая забилась в самый угол и пряталась от его протянутой руки. - Кому говорю! Долго я тебя уговаривать буду!
        Внезапно Эзра остановился, глядя на то, как какой-то стражник, особо не церемонясь вытаскивал перепуганную девушку из клетки.
        - Я не умею нежно! Я - простой солдат! - оправдывался стражник, пока женщина царапалась и упиралась, умоляя, не прикасаться к ней. - Как говориться? Простой солдат, и слов нежности не знаю.
        - Веди себя так, словно она - твоя сестра, - вздохнула я, глядя, как стражник посмотрел на узницу, которая валялась у него в ногах.
        - Пойдем, сестричка. Никто тебя больше не тронет, - выдохнул он, помогая ей встать на ноги. - Ничего, родная, жизнь наладиться…
        - Спасибо тебе, богиня! Спасибо! - упала на колени моя жрица в розовом, почему-то глядя на меня. - Я же говорила, что она спасет! Она приходила сюда! Я же говорила, что спасет! Спасибо тебе, богиня! О, великая богиня! Молитесь богине любви! Это раньше она творила зло, а сейчас она другая! И голос у нее другой!
        Спасибо, милая. Век помнить буду! Пали контору дальше! Судя по взгляду Эзры, огонь с моей догорающей конторы и пригорающей попы, уже подумывал перекинуться на мои храмы.
        Глава одиннадцатая. Незабываемая и незабиваемая
        Всю дорогу меня терзал один вопрос, есть ли память у лошадок. А что вы хотели, это была моя первая конная прогулка по ночному лесу? Из всего, что было, я запомнила веточки, собственные крик: «А! Караул! Левее!» и «Он же не прыгать собрался? Нет? Точно? Давай объедем! А!!! Фух! Второго такого раза я не переживу!». Эзра хранил молчание, прижимая меня к себе одной рукой.
        Вот теперь я пытаюсь понять, почему лошадка смотрит на меня таким нехорошим взглядом, и когда это трусы неприятностей превратились в полноценные рейтузы проблем с начесом и натягивающий эффектом.
        - Убрать из комнаты все зеркала! Чтобы не единого зеркала не было нигде! Ни в ванной, ни в комнате! - приказал император, стоило ему перешагнуть порог дворца со мной на руках. Конец света наступил мне на ногу, не давая возможности сбежать. Я украдкой проверила карман, но зеркала там не оказалось! Беда! Совсем беда!
        Я грустными глазами провожала огромное зеркало в золотой раме, которое выносили из комнаты сразу двое слуг. Следом появилось небольшое, прямоугольное, цепляясь краями за дверной проем. Слуга, который нес его, споткнулся и выронил его на порог.
        - Убрать все осколки до единого. Вынести все блестящее! Все, в чем видно отражение! Украшения, посуду, ложки…, - ледяным тоном приказал Эзра, прижав меня к себе. Я сглотнула, понимая, что разговор предстоит долгий и очень серьезный. Что-то мне подсказывало, что в обязанности богини может не только входить, но и выходить.
        Я молчала, изображая святую невинность, глядя, как молчаливая служанка спешно выносит отполированный до зеркального блеска поднос, на котором лежала сваленная бижутерия. «Любовь без доверия - гормоны на ветер! - извинялся в моей голове мужской голос. - Погоди, сейчас спрячу фамильные драгоценности в сейф!».
        - Все сделано! - отрапортовали слуги, встав в «суррикатный» рядок, а меня внесли в комнату и усадили в кресло, подарив едва заметную улыбку. Я сглотнула, надеясь, что тяжелые занавески скрывают стекла. Мою руку взяли в свою, глядя на меня со странной улыбкой, но меня утешало лишь то, что глаза оставались нежными.
        - Простите! Тут дверная ручка блестит, - произнес тихим голосом молодой слуга, осторожно заглядывая в комнату. - Ее тоже убрать?
        - Да, - сверкнул глазами Эзра, а потом прижал мою руку к своей щеке и подарил ей осторожный поцелуй.
        - Я не понимаю, почему ты попросил убрать все зеркала? - с мнимым удивлением произнесла я, пытаясь быстро сообразить, как выкручиваться из этого щекотливого положения.
        - Просто они недостойны отражать твою красоту, - меня поцеловали в лоб, и вышли из комнаты, предусмотрительно заперев дверь на ключ.

«Первое правило богини. Никто не должен знать, что ты - богиня!», - пронеслось в голове, в которой уже зрел хитрый и рисковый план. Я бросилась к окну, раздвинула шторы, чтобы мысленно нехорошими словами поблагодарить неизвестного художника за его умение рисовать окна в полный рост. С педантичностью маньяка я перерывала содержимое столика, на котором теснились коробочки и прочая дребедень.
        На глаза попался припорошенный пылью некогда позолоченный набалдашник спинки кровати, а я сидела и уже минут пять полировала его юбкой, не покладая рук. Если меня кто-то застанет за этим занятием, то я всегда могу сказать, что меня хлебом не корми, дай провести генеральную уборку! Краска слезла, обнажив тусклую деревяшку! Я вздохнула, убрала с него возложенную надежду, и положила нечто другое.
        В надежде, что не все осколки убрали, я ползала по полу, заглядывая в такие места, которые ни разу не посещала тряпка уборщицы. Ну хоть маленький осколочек! Малюсенький! Я встала с пола, а из кармана со звоном выкатилось кольцо и выпал медальон с гладкой, почти зеркальной серебряной крышкой. С одной стороны небольшой, как монетка, безделушки был изображен меч, объятый пламенем, а с другой стороны предусмотрительный ювелир оставил мне отличное зеркальце. Я яростно полировала его об юбку, плевала на него и снова терла.
        - Ну… Ну давай же! Блести! - пыхтела я так, что все коты в округе должны собраться вместе и провозгласить меня своей богиней. Пяти минут натирания, и я отчетливо увидела свое отражение. Мои пальцы прикоснулись к нему, а меня увлекло по туманному коридору, выбрасывая в моей комнатушке! Ура! Получилось!
        - Зеркало! Покажи мне Эзру! - попросила я, замирая и прикидывая, сколько у меня есть времени, чтобы не нарушить первое правило. Моим глазам предстало его величество, отмокающее в роскошной ванной. Черные волосы разметались по мокрым плечам, а по красивому, покрытому интригующими старыми шрамами телу стекали розовые струйки воды. Что-то мне подсказывало, что мужчина в ванной - это надолго.
        Я бегала по комнате, перепрыгивая через вываленный из шкафа хлам. Из спальни по полу тянулась розовая простыня, а я извлекла из груды хлама полысевший парик цвета неопределенного и приличными словами неописуемого.
        - Хорошо смеется тот, кто не видел женщину, которая красилась без зеркала! - гаденько потерла ручки я, предвкушая раздвоение божественной личности.
        Я накрутила на себя простыню, завязав ее на затылке узлом, а потом стала надевать парик. Из зеркала на меня смотрело нечто, вызывающее соблазн добить его из соображений гуманизма. Лысенькое, страшненькое существо с торчащими ушами заставит встать и зашевелиться исключительно волосы у слабонервного мужского населения!
        Через пару минут я снова очутилась в выделенных мне покоях, целуя от переизбытка чувств медальон. Прислушавшись к шагам по коридору, я выдохнула, понимая, что неприятности в виде: «А что это мы тут делаем?» миновали меня, пройдя дальше по коридору. Моя рука сгребала коробочки с белилами, румянами и прочей ерундой, а я снова вернулась в свою комнату наводить марафет.
        - Приступим! - гордо произнесла я, усаживаясь перед зеркалом. Мой палец щедро размазывал нездоровый и неровный румянец поверх белил и рисовал огромные, сочные губы, которые так и хочется поцеловать кирпичом! Создавалось впечатление, что последний мой поцелуй был в лютую стужу с металлическим мечом. И продлился он до первой оттепели.
        Синяки под глазами появились случайно, когда я перепутала тени, но я не унывала, нанося черные полосы на верхнее веко. «Кто там живет в пруду?», - поинтересовался маленький любопытный енот, а я улыбнулась так, что на моей совести появился один маленький пушистый труп.
        Кокетливо торчащие уши, реденькие волосенки, которые я попыталась объединить в подобие прически, макияж, способный заставить личную жизнь налаживаться в считанные секунды, за глубокого мужского обморока, - все было готово к торжественному предъявлению! Если женская красота способна сразить любого наповал, то я - настоящий дробовик! Да за такой девушкой, как я, должна быть очередь. И не обязательно автоматная!
        Зеркало показывало роскошную купальню из белого мрамора, блаженное лицо отмокающего после подвига героя, а я набралась смелости, вылезая из зеркала. Какие же большие и красивые глаза у его величества!
        - Ну, здравствуй, - замогильным голосом произнесла я, глядя, как у него дернулся правый большой и красивый глазик. - Я - богиня любви…
        - Какой любви ты богиня? - спросил он, дергая глазом.
        - Горячей и большой, - вздохнула я, облизав губы и улыбнувшись как можно любвеобильней. - И содрогания. По совместительству…
        - Значит, нашла все-таки… - на меня смотрели серые глаза, один из которых не оставлял попыток мне нервно подмигнуть.
        - Любовь найдет везде, - согласилась я, расхаживая по чужому санузлу.
        - А что на тебе за тряпка половая? - брови Эзры поползли вверх, а я посмотрела на грязную после макияжа простыню.
        - Половая тряпка на мне символизирует, что любовь бывает не только платонической, - с грустью сообщила я, глядя, как его глаза сузились до щелочек. Я подошла к нему и присела на край купальни. - Не смотри на меня так! Нечего было разрушать мои храмы! Я уже не та, что давеча…
        - Я вот смотрю на тебя и думаю, кому бы помолиться, - как-то озадаченно произнес Эзра, пока я тяжко вздыхала.
        Внезапно он схватил меня, и я очутилась в ванной, сопротивляясь и визжа. Брызнув ему в лицо содержимым какого-то тюбика, который моя рука нащупала на бортике, мне удалось сдать норматив по синхронному плаванью, вылезти и добежать до зеркала.
        Еще б чуть-чуть! Вода лилась с меня рекой, я сдирала парик, простыню, вытирая ею мокрое лицо с подтеками намордной живописи.
        У меня есть всего пара минут! Быстрее!!! Я схватила платье, мельком глядя на покрасневшее лицо и мокрые волосы. Через пару мгновений я была в комнате и бежала в ванную, вытирая за собой пол платьем. Сердце стучало так, что я едва переводила дух. Нырнув в купальню я выдохнула… Судя по звуку, дверь входная дверь распахнулась, а я видела на пороге знакомое лицо, которое придерживало на поясе простыню.
        - Что-то случилось? - встревоженным голосом спросила я, а его глаза прищурились. Моя коленка появилась из теплой воды, а я с маниакальным упорством смывала с нее невидимую грязь.
        - Нет, ничего. Показалось, - послышался ответ, на меня посмотрели непередаваемым взглядом.
        Еще бы! Милый, в те одинокие часы, когда частичка твоей души и частичка твоего тела мечтают о женском тепле, ты всегда можешь представить себе лопоухую и лысеющую от божественных забот богиню любви и содрогания! А если не помогает, то представь, как приходит эта женщина-незабудка и с улыбкой и шепчет: «Я к тебе!».
        - Я рад, что у тебя все в порядке, - улыбнулся Эзра, покидая мою ванную комнату, а я с облеченным вздохом сползла вниз. Что он там делает? Почему еще не вышел? А вот! Вышел! Дверь хлопнула. Фу-у-ух!
        Я домылась, вышла в комнату за своим платьем, но его нигде не было. Благо медальон и кольцо были при мне.
        - Так! - возмутилась я, с подозрением глядя на коробочки с косметикой, которые кто-то открыл и выставил в рядок на столике.
        Служанки уже несли мне длинное темно-синее платье с блестящими застежками спереди. К нему прилагались мягкие синие атласные туфли. Они положили платье на кровать, расправили атласную юбку, поклонились и вышли. Красивая ткань с узорами, драгоценные застежки на корсете почему-то меня совсем не радовали.
        Немного просохнув, я застегивала на себе платье, снова глядя на коробочки. Да чтоб тот, кто придумал эти застежки всю жизнь присохшую к тарелке гречку отмывал! Я взяла в руки красивую коробочку с какими-то тенями, пробуя их пальцем и прикидывая, подойдут ли они к платью.
        Дверь в комнату открылась, а я даже пикнуть не успела, как меня сгребли в охапку, обнимая и смеясь мне в волосы. Если ко мне всегда будут так «подкрадываться», то пикнуть, может быть, я и не успею, но какнуть вполне.
        - Попалась. Положи на место… Знаешь, я - старый солдат, - послышался шепот, а его руки сцепились на моей талии. - И многое в жизни видел… Если я вижу женщину с макияжем, значит ее плохо любят.
        - А если у женщины есть недостатки? - спросила я, поглаживая теплый замок его рук и чувствуя его дыхание в своих волосах.
        - На любой женский недостаток всегда найдется мужское достоинство, - услышала я, а в его голосе отчетливо скользнули ноты улыбки.
        - То есть, женщине с большим количеством недостатков, как у меня, придется искать мужские достоинства не покладая рук? - осведомилась я, наивно хлопая ресницами.
        - Я так понимаю, что наша война продолжается. Ну что ж…Любимых женщин нужно завоевывать, как и города…, -меня поцеловали в висок.
        - Я слышала, что города берут, а не завоевывают! - возразила я, наслаждаясь теплом его объятий.
        - Берущий силой город не считается победителем, - послышался его шепот в тот момент, когда дверь открылась, а служанка принесла поднос с двумя бокалами и серебряным кувшином, наполненным до краев. - Точно так же, как и берущего женщину силой никто не назовет победителем. Разграбить и уничтожить город или душу - это не совсем то, что помогает завоевать сердце. Так что сдавайся мне…
        - Я слышала, что победители перестают ценить свои завоевания, - уклончиво заметила я, рассматривая его предложение со всех сторон.
        - Или наоборот, дорожить ими, зная, какой ценой они достались, - возразили мне. - Я уже забыл о том, как завоевываются женщины и города. С недавних пор все предпочли сдаваться на милость победителя. А так не интересно… В любви и в войне всегда есть некоторый азарт. Я не могу понять, любишь ты меня или ненавидишь?
        - Люблю, когда гостья, ненавижу, когда пленница, - парировала я, чувствуя тающий поцелуй на своей шее. С ним так странно и удивительно хорошо, а сердце уже выдвигает нежный ультиматум врагу, который лучше самых преданных и верных друзей.
        - Ты в плену, и при этом в гостях… Такое тоже бывает, - услышала я, гладя его руки, а мне отвечали нежным поцелуем. - Плен и попытка защитить иногда очень похожи друг на друга… Если есть защита, значит, есть и опасность… К сожалению, она не преувеличена. Но мне иногда кажется, что это я у тебя в плену…
        Меня взяли на руки, а я настойчиво требовала имя человека, у которого есть столько нервов, чтобы не угрожать. Мне просто нужно спросить его, где он обзавелся такой крепкой нервной системой.
        Эзра сел в кресло, посадив меня на колени лицом к себе.
        - Я предлагаю последнюю битву, - улыбнулся он, проводя рукой по застежкам моего корсета. - Она решит исход войны…
        Я оседлала его колени, сминая юбку. Рука вела по моей спине, придерживая меня, а я нарочно резко отклонилась назад, делая вид, что падаю. Рука тут же придержала меня и вернула на место, пока я опустив глаза прятала улыбку.
        - Я могу расценить это как попытку к бегству, - нежно поцеловали меня в губы. - Я предлагаю сыграть в войну в последний раз…
        - Тык-дык, тык-дык! По коням! В атаку! - я изобразила на его коленях маленького будущего полководца, которому подарили игрушечную лошадку.
        - А вот это уже дезертирство, - я видела, как Эзра отбросил волосы назад и улыбнулся, удержав меня от еще одной неизбежной встречи с полом. - Но настрой мне нравится.
        Его пальцы скользили по моей шее, едва касаясь моей кожи, и вызывали трепетный отголосок в глубине застывшего в каком-то сладком предвкушении сердца. Нежная рука ласкала обнаженные плечи, спускалась вниз на грудь, а через мгновенье он грубо сжал мою талию, резко притянув к себе, и положил руку на верхнюю застежку. Я тяжело дышала, глядя, как пальцы осторожно проводят по серебряной розе, а хватка ослабевает.
        - Терпение - не моя главная добродетель. Я его очень быстро теряю, а потом долго ищу, - с усмешкой прошептали мне. - Игра проста. Мы по очереди задаем друг другу вопросы. Как только ты не можешь ответить на мой вопрос, или лжешь, я расстегиваю одну застежку на твоем платье.
        Его рука сжала застежку, потянула ее на себя резким движением, а я почувствовала его дыхание на своих губах, которое завершилось нежным поцелуем. Едва ощутимое соприкосновение губ заставило сердце биться чаще.
        - Если я не могу ответить на твой вопрос или ты уверена, что я лгу, то ты расстегиваешь застежку на моем камзоле…
        Я застыла, чувствуя, как он откидывает рукой мои волосы за спину, а потом снова нежно ведет вниз по груди, считая застежки.
        - Мы в равных условиях. Итак, твой вопрос, - усмехнулся он, делая глоток из бокала, а я посмотрела на верхнюю застежку его камзола. - Нападай…
        Я не хандра, чтобы нападать! Эзра снова пригубил вино, не сводя с меня взгляда. Перед глазами пронеслась тень с мечом в руке. Я положила руку ему на губы, скользя по ним пальцами, словно утирая их, а потом нежно поцеловала: «Кто ты?»
        - Хороший вопрос, - его глаза раздевали меня, а рука гладила плечо. - Я тот, кто отдал жизнь войне, и тот, чье сердце мира просит. Я тот, кто вечно в стороне, пускай меня и превозносят. Кому-то меч, кому-то щит. Пусть каждый для себя решит.
        - Эм… То, что ты поэт, я уже поняла, но ответ не считается! - заметила я. Вот где ты был, когда я полночи насиловала музу? Ничего, будем иметь в виду. Мои руки пытались расстегнуть первую его застежку. Сначала осторожно, а потом с азартом человека, которому забыли выдать инструкцию.
        - Погоди, я сам. Мне кажется, что ты сейчас пальцы себе сломаешь, - смеялся Эзра, показывая мне, как правильно это делается. Такое чувство, что его каждый день пытаются раздеть! Или эта мера предосторожности продиктована недавним нашествием девушек? - А то слухи о том, что ночь со мной - дорогое для здоровья удовольствие, будут оправданы…
        - А в них есть доля истины? - поинтересовалась я, глядя на него с подозрением.
        - Вижу, что тебе не терпится меня раздеть? Я пошутил. Сейчас моя очередь, - усмехнулся он, а рука, которая гладила меня тут же легла на первую застежку моего корсета. В глазах блеснул азарт. Я снова покачнулась, чувствуя, как меня тянут на себя. Мою шею стали целовать, едва касаясь, проводя по ней губами, а потом послышался шепот. - Итак, мой вопрос. Как твое настоящее имя? Отвечай.
        - Эм…, - замялась я, понимая, что выбрать из трех, ранее предложенных, имен выбирают меньшее. - Асися…
        - Ложь. Таких имен не существует, - я чувствовала, как застежка осторожно раскрылась, а мне стало легче дышать. Нежная рука провела по моей полуобнаженной груди, а сладкие губы склонились, чтобы ее поцеловать. Меня придвинули к себе еще ближе, а я чувствовала, что каждый поцелуй, каждое прикосновение его губ к моей коже заставляет меня задыхаться.
        - Что … ты делаешь…, - едва слышно прошептала я, чувствуя, как его пальцы гладят меня по спине, а губы снова поднимаются в сторону шеи, оставляя сладкую дорожку озноба.
        - Маленькой победой нужно наслаждаться, - прошептали мне и нежно поцеловали в губы. Я потянула руку за бокалом, делая большой глоток и ставя его на стол. - Твоя очередь…
        - Эзра - это твое настоящее имя? - спросила я, расслабившись так, что не успела придумать приличного вопроса.
        - И да, и нет… Мое нынешнее имя пишется, как Есра, но для благозвучия его исправили, как Эзра. Переставь буквы местами и узнаешь, кто я, - прошептали мне. Меня резко прижали к себе, оборвав мыслительный процесс. - Итак, мой вопрос…
        - Про какую опасность ты говорил? - с тревогой спросила я, проводя пальцами по его шее и видя, как вздымается его грудь. Я тоже умею отвлекать, а потом задавать вопросы! Мои руки легли ему на широкие плечи, сминая черную ткань одежды.
        - Если кажется, что человек ушел навсегда, жди его в самый неожиданный и неподходящий момент, - прошептал Эзра, на меня смотрели серые глаза, а его черные, красивые брови поднялись. - Знаешь, у меня достаточно врагов. Кто-то бежит от разрухи и нищеты, но возвращается, чтобы присвоить чужой порядок и процветание. Такой ответ тебя устроит?
        Я задумалась, закусив губу и теребя вторую застежку его камзола. Вернется тот, кого не ждут?
        - Я так понимаю, что конкретного ответа на вопрос, так и не получу, - заметила я, щелкая замочком и наклоняясь, чтобы поцеловать обнажившуюся кожу. Его рука легла мне на голову и гладила ее, пропуская мои волосы сквозь пальцы. Я снова поцеловала вздымающуюся грудь, а потом спрятала свой поцелуй ладошкой. Глоток вина заставил меня улыбнуться и скользнуть глазами по черной одежде, проверяя, сколько вопросов у меня осталось.
        - Моя очередь, - прошептал Эзра, грубовато подтягивая меня поближе за корсет. Его пальцы гладили вторую застежку, а я предвкушала еще один каверзный вопрос.
        - Я вот думаю, сейчас расстегнуть, или дать тебе попытку? - усмехнулся он, проводя пальцем по драгоценности, которая сверкала с каждым бокалом вина все ярче. - Мой вопрос. Ты готова остаться со мной?
        Я вздохнула, понимая, что ответить на этот вопрос не могу. Мне все равно придется уходить, чтобы заниматься своими прямыми божественными обязанностями… Вторая застежка щелкнула в его руке, а я почувствовала, что почти могу дышать полной грудью. Меня придвинули поближе к себе, запуская руку в корсет, и страстно впились поцелуем в шею, пока пальцы сладко и настойчиво ласкали мою не до конца обнаженную грудь.
        - Моя… - я только собиралась уточнить что-то важное, но губы скользнули по моей шее так, что я забыла, о чем собиралась спросить. Каждое прикосновение вызывало у меня судорожные вздохи, на которые мне отвечали поцелуями. Я покачнулась, с нежностью отвечая на долгий поцелуй. - Оч… чередь… Что такое рефрижератор?
        - Что? - на меня посмотрели с явным интересом, а потом сами расстегнули свою застежку. Я запустила руку ему под одежду, гладя грудь, покрытую шрамами и чувствуя, как часто громко бьется его сердце. - Рефри…что? Хорошо, пощады не жди…
        Не нравится мне улыбка великого завоевателя, но рано радуется. Рефрижератор прочно стоит на страже моей личной жизни!
        - Что я сказал тебе год назад? - усмехнулся Эзра, а его рука уже лежала поверх третьей застежки, которая поддалась едва слышным щелчком. Моя грудь почти полностью обнажилась, а поверх нее легли руки, сладко массируя ее и заставляя меня покачиваться в такт ласкам. В тот момент, когда нежные руки сменились жадными губами, я простонала, обнимая «завоевателя» дрожащими руками.
        - Дважды два? - произнесла я, тихо смеясь и запуская пальцы в его волосы. А потом прижалась губами к его лбу, и вдохнула запах его волос.
        - Для тебя - пять, - услышала я ответ, а потом коварно расстегнула еще одну застежку, запуская руки под одежду самого безграмотного Императора на свете. Каждый уважающий себя правитель должен знать два действия - деление и отнимание, так что ответ почти правильный.
        - Знаешь ли ты, что я душу готов отдать за ночь с тобой? - спросили у меня, а пока я медленно прикидывала соотношение курсов «ночь-душа», еще одна застежка была беспощадно расстегнута.
        - Скажи, - прошептала я, понимая, что если он сейчас примется наслаждаться победой, я успею три раза забыть вопрос. - Ты меня любишь? Меня, а не тот придуманный образ?
        - Я не буду отвечать на этот вопрос, - прошептали мне в ответ, а я попыталась застегнуть корсет обратно, но меня со смехом поймали за руки и удержали. - Словами…
        Я почувствовала, как меня сжали так, что перехватило дыханье и стали целовать, как в последний раз. Я вцепилась в его одежду, чувствуя, как поцелуй не дает мне даже вздохнуть. От такого поцелуя дрогнет даже каменное сердце. Дрогнет и забьется, в сладком предвкушении…
        - Сдавайся мне, - прошептал Эзра, а я понимала, что руки поднимать вверх, демонстрируя жест доброй воли, вовсе необязательно, тем более, что сейчас мои пальчики собрались в смелый партизанский отряд, а губы усыпляют бдительность. «Дело сделано! Дальше не дотягиваемся!», - отрапортовали они, а я нежно поцеловала кончик чужого носа и вопросительно приподняла брови.
        - И как это называется? - удивился шепот, глядя на последнюю оставшуюся застежку. «Рады стараться!», - отрапортовали пальцы, и тут же принялись втираться в доверие, гладя красивые, рельефные плечи.
        - Нежным словом «диверсия», - прошептала я, снова целуя его в нос. - На войне как на войне! А что поделать?
        - То есть так, да? А ты не боишься ответных шагов? Не думаешь о том, что я это просто так не оставлю? Или надеешься, что это сойдет тебе с рук? - улыбнулся Эзра, а мои пальцы настороженно застыли. - Ты уверена, что это пройдет для тебя безнаказанно?
        Я скромно пожала плечами, пробираясь к последней застежке. Богиня любви тоже не любит проигрывать. В любви не бывает победителей и побежденных. А кто считают по-другому - ничья и ничей.
        Сразу пять застежек внезапно расстегнулись на моем корсете.
        - Так нечестно, - усмехнулась я, чувствуя, как поцелуи стали все страстней и слаще. Мою грудь терзали и нежили жадные пальцы, а вместо поцелуя я иногда чувствовала волнительные укусы.
        - Просто ты не ответила на сразу пять вопросов, - прошептали мне, едва ли не срывая с меня корсет. Мои мысленные подсчеты количества оставшихся попыток никак не сходились с видимым результатом. Последняя застежка удерживала платье, а корсет был уже вывернут наизнанку.
        - Моя очередь, - прошептала я, чувствуя головокружение от успеха. Я приблизилась к приоткрытым и сладким губам, словно хочу поцеловать их всей нежностью, а потом мягко оттолкнула их обладателя на спинку кресла, даря страстный поцелуй-укус. - Что мне полагается за победу?
        - Проси все, что угодно, - прошептали мне, а я с радостью расстегнула последнюю застежку и увидела, как он снимает с себя камзол. - Теперь моя очередь…
        - Какая очередь? Я победила! - усмехнулась я, гладя и целуя его обнаженную грудь. Его рука повторяла изгибы моего тела. В тишине отчетливо было слышно, как участилось его дыхание, в тот момент, когда он скользил рукой по моему животу, а потом схватил последнюю застежку.
        Он взял мою руку и повел ею вниз. Я опустила глаза, слыша легкую усмешку. На его штанах была точно такая же застежка. И вот верь после этого в честную игру!
        - Как ты хочешь? Нежно или … - послышался вопрос, от которого вздрогнуло сердце. Я задыхалась, облизывая пересохшие губы, мысленно представляя все варианты, а с меня уже сдирали платье, бросая его на пол…
        - Я так долго хотел тебя…, - услышала я, чувствуя, как его руки держат меня за талию. - Девочка моя… Каждое мгновенье я представлял тебя, сидящую у меня на коленях, мысленно любовался тобой и готов был отдать все за одну ночь в твоих объятиях… Были моменты, когда я был готов умереть за один твой поцелуй… Это невыносимая пытка, даже для меня… Изо дня в день… Много лет подряд… Нет ничего страшнее мгновенья, когда сердце верит в чудо, рука открывает дверь, и ты понимаешь, что чуда не случилось…
        Он задыхался и покрывал поцелуями мою шею и грудь, а рука прижимала меня к себе с такой силой, что моя жизнь едва ли не оборвалась на полувдохе.
        - Не я тебя должен учить любви, девочка моя… Война - страшный учитель… - страстно прошептали мне, я чувствовала, как его рука нежно скользнула между моих ног. Каждое его прикосновение заставляло меня вздрагивать и судорожно глотать воздух. - Но есть один… единственный урок, который она может дать… Лишь война знает цену любви и может сказать, настоящая она или нет…
        Я нервно сжимала колени, сидя на его нежной руке. Мои окостеневшие от напряжения пальцы, судорожно впивались в его плечи, а я умоляла его пощадить меня… Нельзя так сладко и долго мучить бедную девушку….
        - … Война проверяет любовь на прочность…Это из царства смерти никто не возвращается, а с войны возвращаются… - шептали мне, заставляя умирать и молча умолять. - Примет ли воин любимую после того, когда узнает, что творили с ней завоеватели-мародеры? Будет ли любить так же, если вечным напоминанием об унижении станет чужой ребенок? Или станет тем палачом, который будет пытать ее унижением и упреками до конца жизни? Будет ли он искать ее после войны, когда вернулся в разрушенный город и увидел пепелище вместо дома? Станет ли она ждать его, когда уже других перестали ждать? Готов ли он вернуться к ней, после того, что ему пришлось пройти? Готов ли он идти тысячи лиг пешком, превозмогая голод и холод, чтобы обнять ее и прижать к себе?
        В темноте комнаты я судорожно гладила его бледное лицо и осыпала поцелуями. Жадные пальцы впивались в меня, поцелуи обжигали исступленной агонией. Меня осторожно приподняли, а я простонала, задыхаясь от внезапной слабости.
        Эзра встал с кресла, держа меня одной рукой, а я почувствовала, как моя спина уперлась в стену.
        - Любовь моя…, - я слышала, как он, задыхаясь, скользит поцелуями по моей шее, как его руки гладят мои бедра. - Самая прекрасная… Из плоти и крови… Любовь, у которой бьется сердце… Которая может обнять и поцеловать… Не мечта… Не ускользающий образ… Не бесплотный призрак…
        Я стояла, прижавшись спиной к стене, а его рука продолжала нежно ласкать меня. Его губы впивались в мою грудь, заставляя меня дрожать и замирать, исступленно прижимая к себе его голову.
        - Хочу тебя всю без остатка… Не могу насладиться биением твоего сердце, теплой сладкой кожей, твоими сладкими губами… Я хочу знать, какая ты на вкус… - поцелуи и ласки отпускался все ниже и ниже, заставляя меня кусать губы, а потом он закинул мою ногу себе на плечо
        - Прошу тебя… - простонала я, покачиваясь от каждого его глубокого поцелуя. Нет, не бывает губ нежнее, а языка грубее и настойчивей. Я чувствовала, как он закинул себе на плечо мою вторую ногу, упиваясь моими судорожными мучениями. Мне казалось, что вижу в комнате всполохи пламени, слышу глухие стоны и мольбы…
        Сколько жестокой нежности и нежной жестокости скрывалось в каждом его стоне наслаждения, а я понимала, что каждый его поцелуй - маленькая и прекрасная смерть…
        Не знаю почему, но по щеке медленно и сладко текла горячая слеза, в тот момент, когда его жадные поцелуи заставляли вздрагивать мой живот. Я не знаю, кому из богов молиться богине любви, впервые почувствовавшей себя богиней. «Люблю», - прошептало сердце, а я эхом, едва слышно повторила, задыхаясь от мучительной агонии нежности.
        Меня поставили на дрожащие ноги, обняли, скользя руками по спине и опускаясь все ниже и ниже, чтобы приподнять, подарив губам поцелуй и медленно с едва слышным стоном войти в меня. В тот момент, когда любимый резко прижал меня к себе, я почувствовала отголосок сладкой боли внизу живота.
        - Прошу тебя…. - умоляла я его остановиться и не останавливаться, со всех нежностью, на которую была способна.
        - Я не знаю пощады ни в войне, ни в любви… Любить нужно каждый день, как в последний раз…, - я ловила его шепот поцелуями, вздрагивая от каждого толчка, приносящего мучительную до дрожи сладость. В комнате разгоралось пламя. Оно облизывало нас со всех сторон, отдаваясь мурашками по коже… Огонь обнимал меня, ласкал жадными языками мои плечи, грудь и губы… Как же жарко, как же сладко, как же страшно и хорошо… Если умереть, то сейчас, если жить, то вечно…
        Глаза застилал тяжелый, томный и сладкий туман невидимой душной агонии, а я, богиня любви, действительно, никогда не знала, что такое настоящая любовь. Любовь, которую не просто видишь и слышишь, но и чувствуешь в каждом прикосновении, в каждом поцелуе, в каждом мгновении сладости и слабости, Я никогда не знала этого чувства, расцветающего огненным цветком в глубине души и тела. Любовь, это когда отдаешь без остатка тело, сердце и душу. «Люблю», - задыхаясь, шептало сердце, а я слабым эхом повторяла его слова.
        Руки с легкостью приподнимали и опускали меня, пока я умоляла о пощаде, плакала, смеялась и снова эхом шептала подсказку сердца… Мне казалось, что любимый сам объят этим призрачным пламенем, что его губы и есть языки огня… Сквозь его прерывистое дыхание, страстные рывки, отдающиеся дрожью в моем теле,
        я слышала стоны, лязг мечей, крики и чувствовала привкус крови на его губах в каждом поцелуе. Я даже представить не могла кто он… Нет, он не человек… И то, что я вижу - вовсе не магия… Бог войны… Чудовище, не знающее пощады и поражения…
        Сладкое до дрожи напряжение нарастало с каждым толчком, а потом яркая вспышка ослепила мои глаза. Мир растворился в ней, а нежный свет, упавший откуда-то сверху, озарил всю комнату. Мои пересохшие губы, жадно приоткрылись, но я видела лишь розовый свет и лепестки роз, летящие вниз.
        - Люблю, - прошептал он, целуя мои пересохшие губы, пока я вздрагивала и прижималась к нему. - Люблю… Мое сокровище… Моя жизнь…
        Я медленно оседала у него на руках, каждым поцелуем шепча одно и тоже слово: «Люблю…». Лепестки падали, а пламя постепенно угасало, уступая место нежности… Я обвивала слабыми рукам его шею, целовала его и шептала, то, что твердило все еще задыхающееся сердце.
        - Люблю, - плакала я, глядя, как нежно розовые лепестки путаются в его черных волосах.
        - Любовь - это вечная война и самая сладкая победа…, - послышался нежный шепот, а я уткнулась в его плечо, чувствуя, как крепко обнимают его руки. - Моя богиня…
        Глава двенадцатая. Осколки прошлого
        После раскаленных простыней кровати, по которым все еще плясали языки призрачного пламени, я прижималась к любимому, умоляя его нежностью если не о пощаде, то о перерыве… Мое несчастное тело утешали поцелуями, а я пыталась осознать простую истину. Поцелуй, который длится дольше десяти секунд - считается призывом к действию, и попытки заранее сдаться на нежность победителя, не рассматриваются.
        - Кем бы ты ни была, ты - моя богиня… - слышала я, гладя его шрамы на груди и осыпая их поцелуями. Шелковая простыня приятно холодила тело, а я положила голову на вздымающуюся грудь, чувствуя, как меня обняли, вдыхая запах моих волос.
        - Я мечтал так уснуть много лет, обнимая тебя… - прошептали мне. - Я прошу тебя, не уходи… Хватит играть в войну…
        Любимый уснул, и я потихоньку засыпала, убаюканная его дыханием. Я проснулась от того, что лежу рядом на подушке и слышу глухой и страшный стон «Любимая…». Его рука сжимала простыню.
        - Почему … снова холодные… Прошу тебя… - метался Эзра, мучительно задыхаясь во сне. - Только что теплые… и снова…
        Я осторожно подлезла к нему и положила руку на щеку, нежно поглаживая ее пальцами.
        - Все хорошо… Я здесь… Я с тобой…, - прошептала я, снова проводя пальцем по щеке. Его лицо прояснилось, а я наклонилась к его губам и поцеловала. Мне показалось, или на полу что-то засветилось? Осторожно убрав руку, я закуталась в простыню и сползла с кровати, глядя как на ковре горит странным светом мой медальон.
        - Я скоро вернусь, - нежно прошептала я, украдкой целуя сонные губы и любуясь красивым лицом. Спину ломит, кости гнет, это к нам любовь идет! Ой-е-ей! А что вы хотели? Я - богиня любви, а не спорта! Спорт мне в нагрузку, видимо, дали…
        Блеск медальона был настолько ярким, что пришлось зажмурить глаза. Мои пальцы прикоснулись к блестящей поверхности, а я очутилась в своей комнатке.
        - Что там? - недовольным голосом выдохнула я, всем настроением намекая, что меня оторвали от важного тела. Зеркало засветилось и показало картинку. Возле моего алтаря стояла разгневанная тетка, которую всячески пытались успокоить перепуганные жрицы. «Тише! Богиня Любви занимается любовью! Приходите попозже, - шептали они. - Именно сейчас она соединяет чьи-то судьбы». Я упала в кресло, закинув правую судьбу на левую судьбу, понимая, как это нелегко в свете предыдущих событий.
        - Ты что мне подсунула! Ты мне обещала высокого, зеленоглазого, красивого, умного, доброго, богатого! - орала недовольная, но прилично одетая тетка на весь храм. - А ко мне что пришло? Открываю я дверь, а там мужик в рванине с топором! Огромный, бородатый, глаза бешенные, морда красная! Не нужен мне такой! Разочаровала ты меня, богиня!
        В храм тем временем устало входил тот самый герой с топором в руке. Вид у него был потрепанный и измученный. Но больше всего меня поразили штаны из … медведя. Придется исправлять статистику. На тридцать девять медведей один случайный путник. Жрицы испугано спрятались за старшую, которая быстро оценила и мужика, и ситуацию.
        - О, моя богиня! Ты меня просто разбалуешь! - крякнула старая жрица, приосанившись и идя к нему. - Эй, разбойник, не желаешь припасть к древним святыням? Учитесь, девочки, как надо!
        - Вот так мы и умрем девственницами! - вздохнули молодые жрицы, тоскливо переглядываясь и тяжело вздыхая.

«Разбойник» грозно прорычал. Жрицы испуганно переглянулись и дернулись, прячась друг за дружку. Старая жрица отшатнулась. «Я потом вам расскажу, как понять больной мужчина или нет, - заметила она. - Этот - больной! К нему не подходить!» Путник прислонился к колонне, медленно сполз по ней и сел, бросив топор и хватаясь за голову.
        - Нет! И сюда приперся! Покоя от него нет! Тьфу ты! Рвань! А ну пошел отсюда! Не мешай нормальным людям молиться о любви! - негодовала разгневанная тетка, уперев руки в боки. - Давай мне нового! Я кому дары приносила? Я кому леща дала! У кого любви просила?
        Бедняга сидел на полу, глядя пустыми глазами на безрукую статую, на тетку, которая гневно требовала, чтобы я лично пришла и вышвырнула «жениха» из «приличного заведения». Жрицы поглядывали на путника с тем самым непередаваемым ужасом собаки любителя спонтанных путешествий в экстремальных условиях, который после трехлетней кругосветки, снова достал поводок и стал собирать рюкзак.
        И тут я увидела, как из-за колонны появляется маленькая ручка, протягивает путешественнику кусок хлеба и тут же исчезает. Герой обернулся, а за колонной мелькнула розовая туника. Он смотрел на хлеб, а потом жадно вгрызся в него, постанывая от удовольствия. Маленькая ручка опасливо протянула ему миску, наполненную водой, и снова спряталась. Кто бы это мог быть?
        - … молодого, богатого, здорового, красивого, умного, ответственного, заботливого, - загибала пальцы дарительницу леща, но я не обращала на нее внимания. Затаив дыхание, я следила за тем, как из-за колонны появляется еще один кусочек хлеба. В тот момент, когда огромная грязная рука случайно прикоснулась к маленькой ладошке, та испуганно застыла и тут же исчезла.
        - Не бойся меня. Я не причиню тебе зла, - вздохнул герой, пытаясь изобразить улыбку на обветренном лице и заглянуть за колонну. - Я - не разбойник, не вор и не убийца. Я прошел через вечную мерзлоту, через леса, через реки… Богиня обещала мне, что даст мне настоящую любовь…
        Он медленно встал, пытаясь обойти колонну, а я увидела, как за ней прячется побледневшая и напуганная Леора, опасливо глядя по сторонам.
        - Я прошу тебя, - хрипло произнес путник, а в его зеленых глазах было столько тепла и благодарности, что мне стало очень интересно, чем дело закончиться. - Не надо прятаться… Я не обижу тебя… Я - не чудовище… Меня привела сюда богиня любви… Она сказала мне во сне, что здесь я встречу свою настоящую любовь… И сердце шепчет это - ты…
        Леора замерла, а над ней нависал огромный бородатый мужик, глядя на ее милое, смущенное личико с непередаваемой нежностью.
        - Я одену тебя в бархат и шелка… За маленький кусочек хлеба, я готов бросить к твоим ногам все мое золото… - негромко произнес герой, боясь спугнуть свое счастье.
        - Мне не нужно ваше золото, - прошептала Леора. Она казалась такой маленькой, такой нежной, как бабочка. - Мне нужна любовь…
        - Я сделаю все, чтобы ты …, - голос путешественника дрогнул, - чтобы ты всегда чувствовала себя любимой… Любимой… Такая маленькая, хрупкая… И как тебя не любить и не беречь… Я - купец… Я прибыл из …
        - Так! Погодите! - раздался визгливый голос разгневанной тетки, разрушая все очарование этой милой сцены. Она уверенным шагом приближалась к паре. - А ну пошла прочь от моего мужика! Я тебе все космы повыдергиваю! Купец, говоришь? Богатый? Ну что ж ты мне сразу не сказал! Милый, любимый, единственный! Я тебя сейчас искупаю, накормлю… Брось ты этот кусок хлеба и эту вертихвостку! Я тебе такой пир устрою…
        Я прокашлялась, пуская свет, который напомнил мне о том сладком мгновении, когда мир растворяется от одного поцелуя.
        - А ну быстро сделала так, чтобы он в меня влюбился! - потребовала тетка, обращаясь к статуе.
        - Вы не заслуживаете любви! Прочь из храма! - брезгливо произнесла я, глядя на нее с омерзением. - Здесь не место тем, у кого вместо сердца - кошелек! Молитесь другим богам, чтобы они бросили в него монетку!
        - Обман! Кругом обман! Куда ни плюнь, даже боги обманывают! - орала разгневанная просительница, гордо удаляясь со скандалом. Ее визгливый голос слышался, даже когда она покинула храм. - Всем деньги нужны! Видать заплатила деваха, чтобы ей мужика нормального дали! Еще бы! Вы тут дары лопатой гребете!
        - Путь будет долгим, опасным… Через льды и леса… Но я сумею защитить, - уговаривал путешественник смущенную Леору, которая снова спряталась за колонну. - Мое сердце выбирает кусок хлеба. Один бесценный кусок хлеба… И маленькую ручку, которая протянула его… Если она согласиться, я буду целовать ее каждый день…
        - Я…, - растерялась Леора, с какой-то смущенной нежностью, выглядывая из своего укрытия. - Я служу богине любви… Я поклялась служить ей вечно!
        - Понимаю. Спасибо за хлеб. Разреши мне поцеловать твою руку, - тяжко вздохнул путник. Огромная рука взяла маленькую дрожащую ручку, а он склонился и прижался к ней губами. - Меня ждет долгий путь домой.
        - Глупая, - прошептала я, глядя на подернутые поволокой слез глаза юной жрицы, которые растеряно смотрели то на остатки статуи, то вслед путнику. - Чего стоишь? Если он уйдет, то навсегда… Это - он…
        Леора смотрела на жриц, которые молчали, на розовый свет, струящийся на пустой алтарь, а потом заплакала: «Благослови меня, дорогая богиня!», и бросила из храма. Я видела, как она бежит босиком по ступеням, как он с надеждой оборачивается и ловит ее на руки. Маленькая ладошка провела по обветренному лицу, а Леора смущенно прятала глаза.
        - Знаешь, я должен был жениться когда-то на девушке из вашего города… Пару лет назад, мой компаньон предложил мне в жены свою дочь… Я ее даже не видел. Потом, говорят, она сбежала… - произнес путник, обнимая Леору. - Как хорошо, что я не женился тогда… Иначе бы мы с тобой никогда не встретились…
        - Ну-ну! Прямо на слезу прошибло! Вижу, тебе заняться нечем, - послышался насмешливый и неприятный женский голос позади, а я обернулась, видя перед собой красивую черноволосую женщину, которая надменно улыбалась. В ее руках были книги, а рядом стояли огромные чемоданы на колесиках. - Как поживаешь? Не ждала? Прибралась, молодец!
        - Ты…, - я смотрела на нее, сжимая кулаки. - Ты та богиня! Но… как?
        - Именно! - усмехнулась она, а я бросилась в зеркало, но ударилась об стекло. - Тише, зеркало не разбей, дурочка. Смотрю, что сила моя возросла! Все-таки раскачала любовника на храмы? Быстро же ты его окрутила! Я - то думала больше времени уйдет!
        Прежняя богиня подошла к листочку с правилами, содрала его со стены, скомкала и швырнула на пол со словами: «Правила для дурочек. Настоящая богиня не следует никаким правилам и делает, что хочет. На то она и богиня! Потом приберешь!».
        Она расставляла на полке книги: «Мой женатый любовник-зверь», «Мой любимый садист», «Мой страстный возлюбленный маньяк», «Мой страшный возлюбленный монстр», «Мой жестокий возлюбленный» и какую-то пухлую книженцию «Одна ночь девственницы и магната». Следом за ней появилась еще одна такая же толстая книга "Одна ночь девственницы и магната. В порыве животной страсти", следом третья "Одна ночь девственницы и магната. Садист и его любимая жертва", в которых автор как бы намекал, что девственность - понятие растяжимое.
        - Зеркало, - шептала я, гладя блестящую поверхность рукой. - Открой мне проход во дворец! Приказываю! Открой мне …
        - Кто ты такая, чтобы ему приказывать? - удивленно спросила богиня, глядя на меня с презрением. Она полюбовалась своей библиотекой, а потом подошла к зеркалу, криво улыбаясь. - Зеркало, скажи мне, кто твоя настоящая хозяйка? Кто здесь богиня любви?
        - Ты, о, госпожа, - глухо отозвалось зеркало, а я увидела, как на шее моей предшественницы сверкнул осколок. - Ты - истинная богиня любви!
        - Вот и все! Только не спрашивай, откуда я все знаю! Не пугай меня своей тупостью! - усмехнулась она, поигрывая осколком. - Молодец, хорошо поработала! Прямо не ожидала! Но постельная сцена была слаба… Я - то думала, что он тебя просто по стенке размажет, растерзает, словно дикий зверь, изнасилует, свяжет, а там сопли и розовая романтика. Скучно… Так, а почему я тут своими руками порядок навожу? У меня же есть ты! Давай, дорогая моя, раскладывай мои вещи, только бережно! Хотя нет! Постой!
        Она смотрела на меня и улыбалась, а я внимательно смотрела на осколок, который по форме напоминал скол волшебного зеркала.
        - А теперь, милая, бери в руки вот этот кинжальчик и возвращайся к своему любовничку. Он никого к себе не подпустит, кроме тебя. Давай быстрее, пока он не проснулся. И только попробуй его предупредить. Я сделаю так, что ты умрешь на месте. Так что выбирай. Или его жизнь, или твоя! Согласись, романтично? - усмехнулась богиня, поигрывая кинжалом. - И примет он смерть от любимой своей! А взамен я дам тебе такую любовь, от которой ты будешь в восторге! Должна же быть какая-то награда за твои старания?
        Судя по тому, какие книги стояли на полке, «любовь» обещает не просто быть, но и бить.
        - Слушай, а тебя случайно по голове не били? А то складывается впечатление, что кто-то переусердствовал с прелюдией! - процедила я, встав между нею и зеркалом и поглядывая на свежее пополнение библиотечных фондов. - Только попробуй!
        - А-я-яй, - усмехнулась богиня, глядя на меня снисходительно. - Не позволит она… Ха! Насмешила… Тончик смени! Ты забыла, с кем разговариваешь? Что позволено богине, не позволено смертной. Милая, ты так и не поняла одну простую истину! В справедливость верят обездоленные, в удачу - невезучие, а в любовь - обделенные. Счастливые быстро забывают о тебе, зато несчастные всю жизнь надеются и верят, что однажды ты будешь к ним милосердна! И всю жизнь молятся тебе, носят дары и подношения! Людишки мрут, дары несут, а боги счастливы и знают, что скоро новых нарожают! А что это у тебя тут так все скромно! В богиню любви теперь верит столько людей, а ты тут в двух комнатушках ютилась?
        Внезапно комната превратилась в огромный, роскошный зал. Вдоль стен стояли колонны из розового мрамора, которые обвивали нежные побеги из роз. Розы роняли лепестки на пол, а богиня самодовольно улыбнулась.
        - Красота! - рассмеялась она, сжимая рукой осколок. - Прямо, как в старые добрые времена! Дворец богини любви, роз и слез! Он все так же прекрасен! Так! Чего-то не хватает! Вспомнила! Моей великолепной статуи!
        Прямо в центре зала появилась белоснежная скульптура, которая раскинула загребущие руки.
        - Ну как? Тебе нравится? Любовь, обнимающая мир, - сладко вздохнула моя предшественница, поигрывая осколком зеркала на красивой тонкой шее.
        - Нет, это - любовь, загребающая дары, - мрачно заметила я, видя, что она не выпускает из рук кусок стекла.
        - А почему бы и нет? Богиня заслуживает всего самого лучшего! Теперь все так, как и должно было быть! Этот божественный дворец превращается в то, что нужно хозяйке! - со смехом заметила она, раскинув руки и кружась в лепестках роз. Ее длинные, роскошные, черные волосы разметались в воздухе, а ее улыбка на чувственных губах казалась воплощением красоты. Лепестки кружились вместе с ней, собирались вокруг нее, а через мгновение превратились в роскошное платье.
        - Афродита вернулась! Я дома! - смеялась она, подбрасывая вверх лепестки и снова кружась в них. - Ну что ж! Сегодня я добрая! Думаю, что ты останешься у меня на правах служанки, и раз в полгодика я, может быть, позволю тебе видеться с любимым! Разумеется, если Эзра будет хорошим мальчиком и будет слушать, что я ему говорю! В разлуке любовь только крепнет!
        Я схватила мраморную руку статуи с пола, и тихо кралась к Афродите, с явным желанием накостылять ей по первое число с авансом. Стоило мне замахнуться, как политкорректная Дита рассыпалась лепестками роз, а мраморная рука ударилась об пол, показывая нескромный жест из уцелевшего среднего пальца. Правильно, дорогая подруга, я с тобой полностью согласна! Стоило мне снова замахнуться и ударить, как богиня рассыпалась лепестками, а возле зеркала послышался нежный и мелодичный смех.
        - Зеркало не разбей, дурочка, - смеялась богиня, красиво закидывая голову и поглаживая осколок на шее. - Если его разобьешь, в страшных муках умрешь! А ты мне живой нужна!
        Я бросилась на нее, пытаясь вырвать из ее руки осколок зеркала, но она снова рассыпалась лепестками, чтобы тут же со смехом появиться у меня за спиной.
        - Дурочка, я - богиня, помни об этом! И зеркало подчиняется мне! - усмехнулась она, закусывая красивые губы. - Думаешь, я отдала тебе всю свою силу? О, нет! Знаешь, каких трудов мне стоило тебя найти? Я долго искала по всем мирам девушку, которая была бы похожа на его гребаную статую! И нашла! Я даже дала тебе возможность немного побыть богиней! Совсем капельку! А для того, чтобы зеркало всегда помнило, кто его настоящая хозяйка, чтобы видеть все, что происходит здесь, и в нужный момент вернуться, мне понадобился маленький осколочек.
        Пока она рассказывала мне свой гениальный план, я изловчилась и схватила ее за длинные волосы, пытаясь сорвать с ее шеи цепочку, яростно разжимая ее пальцы.
        - Оп! - рассмеялась Дита, разлетаясь лепестками и появляясь рядом со своей статуей. - Не поймала! Ты свою простынку не потеряй! Тоже мне, богиня любви! Что ж тебе твой любимый даже платьице приличное зажал? Ай-я-яй! Я-то думала, у тебя там целый гардероб, а тут простыня с чужой кровати! А ты знала, что у него был гарем? И что девушки, которые провели с ним ночь, считали его настоящим чудовищем? Поверь, не каждая хотела повторить этот подвиг дважды! Я тут подумываю сходить к нему и …
        Я схватила клееную мраморную голову статуи и уже собиралась запустить ею в зеркало, как мои руки стянули какие-то веревки. Мраморная голова выпала из рук, а кожу запястий пронзили шипы. Дернувшись, я поняла, что не могу пошевелиться. По мне ползли лозы, больно впиваясь колючками в щиколотки, а через мгновенье невидимая сила пригвоздила меня к статуе богини любви.
        - Прямо, как акция в магазине! Купи статую богини и получи рабыню в подарок! Я же сказала, ты нужна мне живой, - рассмеялась Дита, подходя ко мне. - Фу, как некрасиво!
        Тонкой белоснежной рукой с идеальным маникюром, богиня срывала розы с колон, и вставляла их в мои путы. Одну розу она прикрепила к моим волосам, другую аккуратно вставила в декольте, нарочно царапая мою грудь шипами.
        - Любовь - это не только розы, но и шипы, - глубокомысленно заметила она, а я почему-то вспомнила надписи в подъезде. - Вот теперь красиво. Знаешь, что было бы, если бы ты разбила зеркало?
        - Ну ты же сумела отковырять кусочек? - простонала я, пытаясь пошевелить руками, чтобы задушить ее.
        - Я что? Дура что ли, рисковать жизнью? У меня что, жриц мало? Стоит только щелкнуть пальчиками, как они готовы выполнить любой твой каприз! - рассмеялась колокольчиком Дита, тряхнув роскошными волосами. - Покажи этой дуре, чем богиня отличается от смертной!
        Зеркало всколыхнулось, я увидела маленькую комнатушку, в котором стояла молоденькая жрица, чем-то похожая на Леору, а позади нее стояла Дита, обнимая ее за плечи.
        - Я служу тебе, богиня, - шептала жрица, опустив глаза. - Я люблю вас всем сердцем и душой… Я верю в вашу милость… Ваше слово - закон для меня…
        - Я тебя тоже люблю, дорогая моя, поэтому и избрала тебя для того, чтобы ты помогла мне, - ласково шептала богиня, погладив по щеке девушку и улыбнувшись их отражению. - Сделаешь то, что я прошу и получишь свою вечную и прекрасную любовь, о которой ты всегда мечтала… Разбей зеркало, и я щедро вознагражу тебя… Ну же… Ты же моя любимица, ты всегда служила мне верой и правдой! Выполни мой маленький каприз!
        Я видела, как девушка подходит к зеркалу, берет в руки кусок мрамора, а потом оборачивается. «Все в порядке… Не бойся, дитя мое!» - шептала Дита, глядя, как молодая жрица замахивается и бросает мрамор в зеркало. В тот момент, когда в комнату брызнули осколки, богиня рассыпалась лепестками, а жрица упала на колени, схватившись за сердце. Она с ужасом смотрела, как ее руки медленно превращаются в мрамор, а по ее щекам текли слезы.
        - Ну что ты… - прошептала Дита, глядя, как осколки снова встают на свои места, а зеркало возвращает себе прежний вид. - Это всего лишь осколок… Смотри, моя хорошая… Вот твой любимый… Посмотри, как он прекрасен!
        Я видела, как в зеркале отражается лицо златокудрого юноши, а богиня присела рядом со своей жрицей, которая медленно превращалась в статую.
        - Смотри, милая… Скоро вы будете вместе… Он придет помолиться в храм, увидит тебя и влюбится с первого взгляда! - весело заметила богиня любви, пока жрица умоляла спасти ее, глядя на свои мраморные ноги. - Ты служила мне верой и правдой, поэтому заслужила красивую сказку…
        Жрица застыла мраморной статуей, сидящей на полу и протягивающей руки к своей богине. Дита подошла к ней, толкнула и статуя разлетелась на куски.
        - Ой-е-ей! Я нечаянно! - рассмеялась богиня, доставая из груды мрамора сверкающий осколок и прикрепляя его к цепочке на шее. - Ну что, зеркало? Теперь ты вечно будешь служить мне. Осталось найти дурочку…
        Ядовитые змеи берут качеством, верблюды количеством, а я прицельной точностью. Богиня вытерла с лица мнение о себе, пропуская следующее мимо ушей.
        - А за это ты мне ответишь! Ну что ж, милая, - улыбнулась Дита, больно поправив розу у меня на груди. - Я пойду к твоему любимому… Поверь, перед богиней любви не устоит ни один мужчина, кого бы он не любил …Тем более, он любит не тебя, а придуманный образ. И сейчас ты это поймешь…
        Она тряхнула волосами, лепестки слетелись со всего зала, окутывая ее с ног до головы, а когда они разлетелись, на меня смотрела рыжеволосая девушка в простыне…
        - Узнаешь? Теперь сил у меня достаточно, чтобы менять внешность. И все благодаря тебе, дорогая, - надменно заметила Дита, улыбаясь какой-то знакомой улыбкой. - Эзра жесток, умен и хитер. Когда он убил бога войны, то забрал его силу и занял его место. К сожалению, мы с ним так и не сумели договориться… Стоило ему щелкнуть пальцами, как мир погрузился бы в вечные междоусобицы, а он был бы самым почитаемым богом! Но вместо этого он пошел войной на других богов и предпочел жить, как смертный! Так что, дорогая моя, вряд ли он захочет меня выслушать. Поэтому поступим так! Я, богиня любви, связываю себя с этой смертной. Стоит причинить мне боль, ее почувствуешь и она… Любая рана на моем теле - станет ее раной. Вот теперь я чувствую себя в безопасности!
        Дита плавной походкой направилась к зеркалу и погладила его рукой, вызывая интерьер знакомой комнаты. Она шагнула в туман, а я видела, как мой двойник нежно кладет руку на плечо любимому, который стоит спиной.
        Я попыталась освободиться, дергаясь изо всех сил. Проклятая статуя! Я хочу в следующей жизни быть жирным голубем с вечным расстройством пищеварения. Шипы царапали мои плечи и больно впивались в кожу. Я кряхтела, превозмогая боль, и пыталась высвободить хотя бы одну руку.
        - Любимый, я вернулась, - томно прошептала богиня, осматривая комнату. Эзра резко обернулся, полоснув ее взглядом, словно лезвием клинка. - Возьми меня!
        - Я думаю, ты сама дойдешь туда, куда тебя посылают, - с омерзением произнес он, делая шаг в ее сторону. Его взгляд упал ей на грудь, а глаза нехорошо сверкнули. Богиня опасливо отшатнулась и погрозила пальчиком.
        - Я так не играю! Догадался! Ну, раз догадался, то придется меня выслушать. Все просто. Причиняя боль мне, ты причиняешь боль ей! Если мне не понравится, как ты себя ведешь, она умрет, - Дита закусила губу и надрезала руку кинжалом, а я вскрикнула от боли, глядя, как глубокой царапины на моей ладони потекла кровь. Она повернула зеркальце к нему и улыбнулась. - Не подходи ко мне, иначе ей будет очень больно. Помни, я - богиня, а она смертная…
        Взгляд серых глаз не предвещал ничего хорошего. Я отчаянно тянула руку на себя, хныча от боли, и понимая, что подлые колючки ее не пускают!
        - Итак, мои условия. Ты беспрекословно выполняешь все, что я тебе говорю. И тогда у тебя будет возможность иногда видеть ее! Если ты отказываешься, она умирает! Но сначала, думаю, я немного отыграюсь за мои разрушенные храмики! Ты чуть меня не убил. Мне даже платья приходилось стирать вручную в холодной воде! Поверь мне, женщины такого не прощают!
        Я кряхтела, сопела, пытаясь вырваться и глядя на то, как Эзру опутывают такие же точно лозы, а богиня наслаждается зрелищем.
        - Ну вот! Опять некрасиво! - надув губки заметила Дита, а на колючих ветках, которые прижали любимого к стене, расцветали сочные и нежные розы. - А вот теперь красиво! Условие первое. Ты восстанавливаешь мои храмы, которые уничтожил. По всей Империи. Все до единого. Условие второе. Ты провозглашаешь официальной религией - веру в богиню любви. Все, кто не верит в меня - еретики! Разрешаю их сжечь. Условие третье. Пусть у тебя вспыхнет какое-нибудь восстание, которое перерастет в настоящую кровопролитную войну!
        Не вздумай соглашаться! Я превозмогала боль и пыталась раскачать статую, в надежде, что она завалиться и расколется. В глазах Эзры полыхала такая ярость, что мне показалось, еще мгновение, и он сорвется. Где-то почесывался пушистый песец, в ожидании, когда его торжественно вручат новой хозяйке.
        - Не нравится мне твой взгляд. Напоминаю! - мило заметила богиня любви, любуясь тем, как колючие лозы прижимают руки бога войны к стене. - У настоящего мужчины на женщину должна подниматься не рука, а что-то другое.
        - Фух! Еле успела! Кого здесь забирать? - поинтересовался запыхавшийся женский голос позади меня. Я вздрогнула от неожиданности, а позади меня послышалось сопение. - Где эта представительница древнейшей религии?
        - Вы за кем? - осторожно уточнила я, чувствуя, как внизу что-то хрустнуло, а статуя слегка покачнулась. Понятия не имею, с кем разговариваю.
        - Я только спросить! - послышался все тот же голос, пытаясь отдышаться. - За мной не занимайте! А все почему? Потому что я - сама Смерть! Точнее, богиня смерти!
        - Это ты, костлявая? - тоскливо уточнила я, прислушиваясь к шуршанию каких-то бумажек и отдышке. - А если я умру, то можно в следующей жизни я буду голубем?
        - Сволочи вы, мерзкие! - послышался жалобный голос, а из-за статуи появилась пухлая фигура в черном балахоне. Капюшон был снят, а на меня обиженно смотрела, полненькая и очень милая девушка. Смерть плюс сайз - это что-то новенькое. - Вот сколько можно! Ну зачем мне лишний раз напоминать! Знаю я, что у меня жопа, как три сарая, балахон в обтяжку и несоответствие занимаемой должности и занимаемому стулу! Нет, трусы на холодильник не натягиваю! Да, соблюдаю диету! У меня просто кость широкая, тяжелая и жирная… Так, нечего мне зубы заговаривать! Я за тобой! Мне нужна богиня любви!
        - Богиня любви там, - с облегчением выдохнула я, кивая на зеркало. Богиня смерти сопела, листая какие-то бумажки и осматриваясь по сторонам.
        - Нас как бы две, - добавила я, глядя на нехороший блеск в любимых глазах.
        - Что-то мир у вас какой-то любвеобильный! У нас вообще ни одной! Не верят лохматые в любовь, а в черную шапочку верят! - надулась богиня смерти. - Так, я что-то вообще ничего не понимаю! Богини любви две! Так, так… Через десять минут отсюда я должна забрать богиню любви! Осталось выяснить какую?
        Я яростно раскачивала статую, чувствуя, что она скоро завалится. Еще немного…
        - Развяжи меня! - умоляла я смреть, толкая статую спиной.
        - Не могу! Не положено! Ты, кстати, чего меня ночью десять раз звала, спать мешала? Десять раз! Прям как та бабка с криками: «Ой, все, помираю!». Приходишь, а она передумала, старая кошелка! Ничего, я ей цены на ритуальные услуги показала! Все, тишина, покой! Я прайсик, кстати, с собой ношу на случай ложных вызовов! А то начинается: «Ой, все, помираю!», - бухтела Богиня Смерти, обиженно надув пухлые губки и шелестя бумажками. - Так, она там, а ты здесь. Значит, забираю тебя! Ладно, пошли!
        - Иди ты! - процедила я, а статуя стала падать, увлекая меня за собой. Она ударилась об пол, разлетелась на осколки, я больно приложилась головой. Перед глазами все подплывало, но я срывала с себя колючки. - Сама сказала «пошли», вот я и послала!
        Глава тринадцатая. На полу стоит статуя, у статуи нет ни стыда ни совести!
        Я бросилась к зеркалу, видя, как богиня расхаживает перед Эзрой и помахивает розой, словно кисточкой, рисуя радужные перспективы плодотворного сотрудничества. Я вытащила колючку из кулака, который вызвался выполнить обязанности губозакатывательной машинки.
        - Сорок восьмое условие. Ты строишь мне дворец возле моря! - заявила Дита, со вздохом наслаждения и самодовольной улыбкой глядя на его опущенную голову. - Пока что все. Но это пока! Я больше ничего не придумала. Как придумаю, ты узнаешь об этом первым!
        - Покажи мне ее, - услышала я тихий голос, а сердце вздрогнуло, когда богиня достала зеркало и ткнула ему в лицо. - Я должен видеть ее перед тем, как согласиться на твои условия…
        - Нет, а чем я тебя не устраиваю? Посмотрел на меня, считай, посмотрел на нее! Ладно, любуйся! - жеманно заметил мой двойник, нехотя доставая зеркало и поднося его поближе. - Смотри! Я кому показываю?
        Эзра медленно поднял голову, глядя сумрачным взглядом на то, как я положила руку себе на шею и ткнула пальцем на грудь. На его лице промелькнула тень улыбки, а осколок зеркала, украшавший тонкую шейку богини, на мгновенье ослепительно сверкнул.
        - Прости, любимая, - послышался едва различимый шепот. - Потому, что я себя за это никогда не прощу…
        - Что ты сказал? Повтори? Ты что? Просишь у меня прощения? - закусила размечтавшуюся губу Дита, подходя совсем близко к нему и приподнимая кисточкой-розой его длинные волосы. - Громче, милый. Не стесняйся…
        Договорить она не успела. Глаза Эзры сверкнули голубым огнем, губы искривились, черные волосы разметались в молниеносном порыве, а на пол посыпались обрывки веток и лепестки. Роза выпала из тонких пальцев Диты, рассыпаясь от удара об пол.
        Время словно остановилось, невидимая сила резко схватила меня за горло, не давая вздохнуть. Мои ноги оторвались от пола, а в зеркале отражалась изумленная богиня любви, которую держала за шею могучая рука, приподнимая над полом. В ее распахнутых глазах застыла смесь ужаса и удивления.
        - Помни, Эзра. Больно мне, больно ей! - сдавленно произнесла Дита, пытаясь разжать ему пальцы и разлететься лепестками. Но стоило ей только рассыпаться, как по его руке пошло голубое сияние, и лепестки снова собрались вместе с одну разгневанную и побледневшую от ужаса богиню,
        - Ты как? - послышался вежливый голос, пока я мужественно терпела, показывая чудеса левитации. Приятно, когда твоим самочувствием интересуются, но как-то подозрительно, когда это делает смерть. - Я не могу найти в классификаторе причин смертей что-то вроде бог войны взял богиню любви за горло, а она перед этим наложила заклятие на другую богиню, тоже любви… Ладно, пошли, там разберемся!
        - Иди ты, - простонала я, понимая, что хватка и нервы у любимого железные.
        На «и» там только «идиотизм», - вздохнула Смерть, глядя в зеркало и листая какой-то старый, разваливающийся в руках талмуд. - Ты не сильно обидишься, если я укажу или ревность, или бытовуху? Кстати, он трезвый? Просто там есть «в состоянии аффекта». У меня по нему план стоит…
        Вторая рука Эзры вырвалась из пут, в его глазах сверкнула ярость, а я почувствовала резкую, обжигающую боль, словно кто-то рванул с шеи цепочку. Я видела, как лицо Диты скривилось от боли, и она намертво вцепилась рукой в осколок. По ее руке потекла кровь, а я заорала в тот момент, когда в мою ладонь впился острый невидимый кусок стекла. Свободной рукой она достала зеркальце, пытаясь дернуть осколок на себя. Маленькое зеркальце вспыхнуло ярчайшей звездой, а большое зеркало на стене храма пошло трещинами. В зале, откуда ни возьмись, появилась груда хлама, розы на колоннах стали осыпаться и сохнуть, потолок чуть не обрушился. Мир покачнулся, колоны затрещали, пол стал вздыматься волнами прямо под ногами. На груду мусора упал мой злобный, покрасневший двойник, с ужасом глядя на пустую окровавленную ладонь.
        - Эзра! - пронзительно закричала я, видя, как картинка в зеркале снова восстанавливается, словно кто-то пошевелил невидимую антенну. На меня смотрело искривленное от ярости лицо.
        - Давай же! - орал он, до крови сжимая осколок. Его рука полыхала пламенем.
        - Бог войны пытается проникнуть в храм богини любви! - умирающим голосом произнесло зеркало, словно умоляя принести ему водички, отойти в сторонку и терпеливо ждать. - Нужно раз… раз… ре… шение… боги… о, боги…
        - Зеркало! Не пускать его! - истерично закричала Дита, ужасаясь своей окровавленной руке и вскакивая на ноги. - Это приказ!
        - У вас нет… нет… оск… - икало зеркало, идя паутиной трещин. Казалось, оно вот-вот разлетится. - Оск… у… него … Вы больш… боль… не бог…
        Мраморная рука, которой я собиралась больно погладить богиню по голове, попала ей по плечу, вызывая мучительный стон и взгляд, преисполненный ненависти. Оскар за лучшую женскую боль! На секунду я сама стиснула зубы от боли, бросив мимолетный взгляд на нее и на заикающееся зеркало.
        - Хорошая идея, - прокряхтела она, с нечеловеческой силой отшвыривая меня в сторону. - Не забывай. Я все еще богиня! Богиня, которой нужен еще один осколок! И тогда я снова смогу контролировать зеркало!
        Я вскочила, бросаясь на нее и толкая в грудь, в этот момент, она неожиданно для себя споткнулась на ровном месте, схватила меня за волосы и упала спиной на зеркало, которое снова показало комнату во дворце. Глаза Диты на мгновенье округлились от ужаса. Время словно остановилось, сердце успело сделать несколько ударов, а я с нежностью в последний раз взглянула на лицо любимого, склонившееся над осколком. Прощай… Я не умею рассыпаться лепестками… Зеркальная гладь с хрустом расползлась паутиной трещин, невидимая сила отшвырнула нас на груду хлама, а вокруг разлетелись сверкающие брызги стекла. Я услышала крик, а Дита с ужасом смотрела на свою руку, которая медленно превращалась в мрамор. Я видела, как мои ноги превращаются в камень.
        - Не пу… - заорала богиня любви, глядя на свои мраморные руки, но крик тут же оборвался. Уставшая черноволосая женщина средних лет в скромном белом платье зажимала ей рот рукой, крича мне: «Быстрее!»
        - Пусти … его… - выдохнула я, чувствуя острую боль в груди. Ослепительный свет ударил в глаза, а нас всех отбросило вместе с хламом в самый конец зала. Свет померк, а я лежала и смотрела в красивый потолок, на котором были нарисованы розовые облачка и гирлянды из роз.
        - Ох, ничего себе! - послышался незнакомый голос. Кто-то неподалеку пытался отдышаться и чем-то хрустел. - Так! Я что-то не поняла? Так не должно было быть!
        - Уже можно? По времени, как бы, уже пора! - послышался несчастный голос Смерти, а я попыталась встать или ответить, но губы сомкнулись намертво, а раскинутые руки не шевелились. - Ух, ежики! Час от часу не легче! А вы, случаем, кто такая? Я к вам обращаюсь, чернявая! Только не говорите, что еще одна богиня любви!
        - Как кто? - снова послышался незнакомый голос с нотками удивления. - Я - богиня судьбы!
        - Смерть, очень неприятно, - заметил грустненький голос Смерти. - Руку не пожимаю, реверансы не отвешиваю. А вы как сюда попали, уважаемая?
        - Судьба и на печке найдет, - усмехнулся голос богини судьбы. Неподалеку послышался звук, словно кто-то отряхивается.
        Надо мной склонилось пухленькое личико Смерти, а я видела, как из-под черного капюшона выбились вьющиеся каштановые пряди. - Эм… Какую забирать? Кажется, статуи одинаковые!
        Я почувствовала, как меня попытались поднять и поставить на ноги.
        - Не урони! Сейчас вторую! Раз, два, взяли! - скомандовала богиня судьбы, а рядом послышался стук. - Давай, костлявая! Ты что каши мало ела? Видела того симпатичного мужчину в зеркале? Как только зеркало восстановиться, он будет здесь. И мало не покажется ни тебе, ни мне!
        - Ха-ха, смешно. Шутку про кашу оценила! Не обидишься, если домой унесу, достану вечерком и посмеюсь? - обиделась богиня смерти, а я смотрела на то, как медленно, по одному осколку собирается зеркало. - Ой! Мамочки! И, главное, что обе левые!
        Зеркало собралось почти на четверть, а я смотрела на две почти одинаковые статуи. Одна из них выглядела более-менее нормально, не считая дополнительной пары рук с отбитыми пальцами, кокетливо произрастающих из нижних мраморных округлостей. А вот второй статуе повезло меньше. Рядом с обычной мраморной головой торчала еще одна, та самая, треснутая с застывшей соплей клея… Погодите! А кто я? Рукопоп или Головастик?
        Мне интересно знать, что подумают и выскажут археологи лет через хмы-хмы-хмысячу, когда чья-то лопата натолкнется на мои прелести-окаменелости. «И будешь потом стоять в музее. И табличку прибьют «руками не трогать». А потом какой-нибудь ученый про тебя научный труд напишет!», - подсказывало расстроенное воображение. Так, возьми себя в мраморные руки! Чай, не фарфоровый унитаз, а произведение искусства.
        - Куда руки тянешь! Нужно выяснить, кто из них Афродита! У меня с ней свои счеты! - процедил голос богини судьбы. - Когда бог войны пришел меня убивать, я успела подготовиться и нашла, как сплести нити судьбы так, чтобы его убил смертный, забрал его силу и занял его место. Меня спасла и выходила богиня смерти, твоя предшественница. Она же и отправила меня в другой мир, подальше отсюда. Там у меня возник вопрос с одним одиноким королем. Как сейчас помню: «Я перепутала, извини! Я думала, что этот красавчик - и есть твой Артур, в которого нужно влюбить твою эту…. Как ее… Гвиневеру! Ой, да брось ты! Ну и что, что она замужем за твоим Артуром! Хороший левак укрепляет брак! Что тут такого?». Я похоронила своего лучшего героя! Да Мерлин мне за это голову оторвет!
        Осколки поднимались с пола и снова вставали в раму, срастаясь и сливаясь воедино.
        Зеркало почти полностью собралось, а в нем отражались две статуи. Я почему-то была уверена, что это - просто недоразумение! Сейчас кто-нибудь подойдет и скажет, что нужно сделать, и я снова смогу обнять любимого. Но что-то во мне грустно улыбнулось: «Он однажды это пережил… Ему будет проще». Я бросилась вдогонку за этой мыслью, прогоняя ее, но стоило мне на секунду расслабиться, как эта страшная мысль возвращалась.
        Последний осколок встал на место, срастаясь с другими. В этот момент все потемнело и померкло. Яркие языки пламени охватывали стены, плясали по полу, огонь расступился, давая черному сапогу ступить на некогда розовый, а сейчас посеревший и потускневший мрамор. Пламя разгоралось, поднималось все выше и выше, заслоняя собой все вокруг. Откуда-то повалил багровый дым, а мне казалось, в нем отражались летящие стрелы, тени многочисленных армий, схлестнувшихся в кровавой сече. Я слышала надрывные крики ворон, черными тенями витающие под потолком, приказы, которые отдавали охрипшие голоса, лязг оружия, свист стрел, спущенных с тетивы, чтобы оборвать чью-то жизнь. Я видела силуэты городов, объятые пожаром, отряды, которые проносятся сквозь них, сметая все живое, трепещущее знамя, которое обессиленная рука победителя держит над горой мертвых тел. И среди почти осязаемого, но все-таки призрачного ужаса, я отчетливо слышала тяжелые шаги, скрежет металла по мрамору и шуршание плаща.
        - Призвать меня - твое решенье, борись, о, смертный с искушеньем, - произнес страшный голос, от которого у меня побежали мраморные мурашки. - Я сею хаос, сею прах, я отблеск крови на клинках, звон тетивы, последний крик, я превращаю вечность в миг.
        Папа - скульптор, роди меня обратно!
        - Слушай, Судьба, - послышался негромкий голос Смерти где-то позади. - Я вот тут подумала. Я беру первую попавшуюся, ставлю галочку и тихонько ухожу… А то у меня там своих проблем навалом…
        - Этот тот, о ком я говорила. Он убил бога войны, занял его место, объявил войну другим богам, убил их, пощадив только богиню любви, - мрачно заметила богиня судьбы. Сквозь кричащие от ужаса и боли стены огня, я отчетливо видела черный силуэт.
        - Очень неприятно… Короче, я пока пойду, а то у меня в залах тоски дел до гробовой доски! У него есть какие-то критерии, относительно богов. Если да, то прошу озвучить… Мне важно знать… Просто информация для общего развития! - лепетала богиня смерти. - Я потом вернусь, когда он упокоиться… Простите, успокоиться…
        Я видела, как языки пламени расступаются, как звон призрачной тетивы обрывает приказ о наступлении предсмертным хрипом. Ржание испуганных коней, сменилось глумливым карканьем ворон, а среди дыма появилось бледное, почти мертвое лицо с ледяными глазами. Его черные доспехи переливались отблесками огня, а изодранный плащ лохмотьями подметал пол. Растрепанные черные волосы венчала золотая окровавленная корона, каждый из зубцов которых напоминал острие.
        Я так поняла, что моя статуя, как обычно, левая. И руки из попы - это ирония судьбы, потому, как судя по звукам, богиня смерти попыталась утащить вторую, с сопение: «Ничего, моя двухголовая! В этой жизни тебе все равно ничего не светит… Мужчинам не очень нравятся умные женщины… Так что ты не расстраивайся!»
        Я мысленно помахала любимому двумя руками, а еще двумя мысленно вильнула. Если что я - идеальная женщина! Я никогда не скажу, что у меня рук не хватает! Верхними конечностями готовлю, средними - стираю. Разрешаю переименовать меня в богиню бытовухи! Иди ко мне, любимый! Обниму тебя так, как никто еще не обнимал!
        - Все? Уже определились? - послышался тревожный шепот Смерти за моей спиной. - Я просто у себя порылась и стамеску нашла. У одинокой женщины должна быть стамеска. Ладно, начну с двухголовой! А то некрасиво как-то с двумя-то головами… Мне кажется, ей будет приятно…
        Я всеми руками «за»! И верхними и нижними!
        Эзра застыл на месте, тяжело дыша. Он не верил своим глазам. Пламя вокруг него развернулось в настоящее пожарище. Оно отражалось в его глазах, плясало в окровавленных гранях короны.
        - Как ты это допустила?!! - страшным голосом произнес он, а его губы дрогнули. - Я спрашиваю!!! Как ты это допустила?!! Я к кому обращаюсь?!! Судьба!!!
        Ответом была тишина. Я видела, как пламя гаснет, на пол со звоном летит металлическая перчатка, а его рука замирает в нерешительности. Кончики его пальцев дрожали, а он все еще не верил…

«Прикоснись ко мне… Прикоснись… Я хочу почувствовать твое тепло…», - упрямо твердило мое небьющееся сердце, замирая от предвкушения. Это большее, о чем оно могло сейчас мечтать…
        - Ты уверен? - негромко и как-то тревожно - грустно спросила богиня судьбы, а взгляд Эзры брошенный в ее сторону, не предвещал ничего хорошего. - Там еще вторая есть!
        Его рука со звоном выронила кровожадный меч, который оказался бессилен, что-либо изменить, и легла мне на щеку. Серые глаза любимого стали почти прозрачными. Он держался из последних сил, стиснув зубы. Пламя постепенно угасало, и лишь редкие языки все еще плясали на красивых доспехах. Я чувствовала тепло любимой руки, каждую секунду, трепетно согревающее мое умолкнувшее сердце.
        - Не прикасаться… Я сказал… Не прикасаться к ней, - глухим голосом произнес Эзра, а богиня судьбы положила ему руку на плечо. - Кто посмеет к ней прикоснуться, тот умрет. И мне плевать, бог это или смертный…
        - А! Вот какие критерии! Это старые или новые? Если новые, то старые еще действуют? Мне по работе надо! - послышался голос Смерти и шуршание страничек. - Если что, я все записала себе в блокнотик!
        - Прости, мой мальчик… Так не должно было быть… - расстроенно прошептала богиня судьбы, пытаясь утешить. Но бог войны выдернул плечо из-под ее застывшей руки. - Прости меня… Я - плохая богиня… С утра - Артур, потом твоя любимая… Это я во всем виновата!
        - Если совесть виновата, то поможет чай из мяты! Я всегда так делаю! У тебя просто был трудный день, - попыталась оттащить ее Смерть. - Ты там осторожней. Двух богинь отсюда я не потяну! У меня две руки, а не четыре, как у некоторых!
        Эзра молчал, тяжело дыша, а в его глазах застыл огоньком надежды вопрос… Он повернулся к богине судьбы, которая поджала губы и отвела взгляд. Смерть покачала головой, а потом шмыгнула носом.
        - Тогда вон отсюда!!! Все вон!!! Быстро!!! Чтобы я вас больше не видел! Никогда! Ни судьбу, ни смерть! Я не отдам вам ее! - сорвался Эзра, тяжело дыша, а богини шарахнулись в сторону. «Если что, я рядом!» - утешала Смерть Судьбу - «Я, наверное, пойду лишнюю голову второй отобью! Если что могу и лишние руки отломать! А то некрасиво как-то!».
        - Попробуйте только к ней прикоснуться! - задыхался любимый… Его пальцы впивались в мои плечи, исступленно гладя их. Смерть чем-то тюкала, сопела, причитала, а богиня судьбы стояла и смотрела на нас. По ее щеке текла слеза…
        - Пойдем, Смертушка. Любящее сердце не может ошибаться, - негромко произнесла Судьба, опуская глаза и стирая слезу. - Забирай эту двухголовую гадину… Потом стамеску дашь, я ей за короля Артура руки отобью! Это ж надо… «Хороший левак укрепляет брак!»… У тебя молоток есть? Чувствую, руками я не ограничусь!
        - Где-то дома есть, - негромко отозвалась Смерть, гулко тюкнув последний раз. - Готово… Ну что ты рассопливилась, богиня любви? Все, нет у тебя второй головы! Смертушка все сделала! Ну все, не сопливь… Это что клей? Погодите… А я точно ту голову отковыряла? Эм… Я надеюсь, что они ничего не чувствуют… Да иду я, иду! Не глухая!
        Шаги судьбы и смерти удалялись, а после громкого «ой!» послышался грохот.
        - Ничего-ничего, - причитала Смерть где-то вдалеке. - У меня есть хороший клей! Будешь, как новенькая! Судьба, у тебя пакетика нет? Мало ли, случайно завалялся?
        Я видела, как молчаливая Судьба появляется рядом с зеркалом, тяжело вздыхает, и вставляет осколок.
        - Простите. Я больше вас не потревожу… Прости, Эзра… Прости меня за то, что я у тебя горькая… Так не должно было случиться…, - прошептала она, растворяясь в воздухе. - И ты прости, если слышишь…
        Их голоса были едва различимы, а шаги почти не слышны.
        - Послать бы все, - горестно где-то вдалеке воскликнула богиня судьбы, разрушая гнетущую тишину отчаяния, воцарившуюся в мрачном храме.
        - По почте? - поинтересовался наивный голос Смерти. - Тяжеловастенько… Мне, девушке, нельзя тяжести поднимать, между прочим… На, хоть руку понеси! Можешь и ногу взять!
        - Хм… Почта… Почта… Интересно…
        Шаги растворились, а голоса умолкли.
        В тишине я мысленно звала любимого по имени, глядя на то, как он поднимает на меня глаза. Его рука гладила меня по щекам, а губы шептали, покрывая мое лицо поцелуями: «Все хорошо, все будет хорошо… Маленькая моя, нежная, вредная, любимая… За что ты со мной так?». Я чувствовала, как дрожат его пальцы, как они жадно скользят по моим плечам. Все так же нежен, все так же прекрасен… Только вот я больше не смогу ответить на твой поцелуй, не смогу обнять тебя, прижать к груди. Не верь…. Никому не верь… Даже каменное сердце способно любить… Просто я уже никогда не смогу тебе об этом сказать…
        - Люблю… Люблю…, - шептали его губы, согревая дыханием мои, безмолвные, холодные, скованные вечной тишиной. Я чувствовала каждый поцелуй, каждый вздох, каждое прикосновение, радовалась, как ребенок, когда его губы снова прикасались к моим, и плакала, думая о том, сколько всего я хотела ему сказать перед вечным молчанием. - Люблю тебя… Слышишь… Люблю… Я люблю тебя…
        Любимый задыхался, прижимая меня к себе. Я чувствовала тепло его объятий и не могла обнять в ответ. Как же страшно, когда начинаешь думать о том, что когда-то у нас было столько времени. С сожалением я думала о мгновеньях, когда просто стояла рядом или злилась на него, когда смотрела на его отражение в моем зеркале. А ведь в этот момент я могла держать его за руку, обнимать, целовать. Я вспомнила тот день, когда впервые положила ладонь ему на щеку. Нужно было посидеть подольше, чувствуя тепло нежности, которое наполняет душу. Еще бы чуть-чуть подольше… Самую малость…
        Его дыхание согревало мою шею, я слышала призрачный отголосок его сердца, и в этот момент мне казалось, что мое сердце тоже бьется и бьется в унисон. Но стоит только ему чуть отдалиться, как это сладкое эхо надежды угасает, а в моей мраморной груди наступает вечная, гнетущая тишина.

«Не переживай… Милый… Все будет хорошо… Ну поставишь меня в спальне. Я буду стоять, убийц отгонять! Только пыль тряпочкой протирать не забывай! Мне, между прочим, будет очень приятно! Береги меня от голубей! Я их, сволочей, знаю! Мне зеленая шапочка и погоны не нужны!», - я мысленно пыталась его утешить и приободрить, глядя на то, как любимый отворачивается. «Да я, можно сказать, идеальная женщина! Молчу, ничего не прошу, не пилю, не обижаюсь!» - мысленно с грустной усмешкой продолжала я, чувствуя, с каким исступлением его пальцы гладят мои плечи. Любимый обессиленно упал на колени, прижимаясь ко мне.
        - Оно не бьется, - в отчаянии шептал он, проводя дрожащей рукой по моей груди. - Оно больше не бьется…

«Неправда, - мысленно всхлипывала я, чувствуя всю тяжесть мраморных оков, когда любимый поднял на меня глаза и медленно встал с колен. - Так всегда кажется, когда два сердца бьются в унисон! Каждый раз, когда будешь обнимать меня, ты будешь его слышать…»
        - Не покидай меня… Вернись, прошу тебя, - кричал он, до призрачной боли сжимая мои плечи, а потом тут же покрывая их поцелуями отчаяния. - Как я смогу жить дальше, зная, что однажды держал тебя теплую, живую на руках… Я ведь ценил… Ценил каждую секунду проведенную с тобой… Каждое мгновенье… Я помнил каждую твою улыбку, каждый твой взгляд… Я мысленно считал удары твоего сердца и благодарил за него…
        Любимый задыхался, тряся головой. Я смотрела на него и жалела, что не могу крепко обнять, прижать его голову к себе, перебирать пальцами длинные темные волосы и шептать, что больше никогда не уйду, никогда не покину, успею надоесть, пару раз выведу из себя, просто достану и достану с того света, если надо будет…
        В исступлении он снова целовал мои неподвижные губы, пряча мое лицо в своих ладонях… «Любимый… Не мучай себя… Прошу… Не мучай… Уходи… Забудь меня и уходи… Меня уже ничто не спасет…», - шептало застывшее сердце.
        Внезапно зеркало вспыхнуло, а в нем появились очертания знакомого храма и жрицы, стоящие на коленях. Лепестки роз устилали пол, который давненько никто не подметал своим плащом.
        - Богиня! - звали жрица, глядя на сломанную статую. - Богиня! Ёптить капец-капец-капец!
        Я чувствовала, как любимый скользит рукой по моей щеке, убирает ее и снова наступает леденящий душу холод. Как я хочу, чтобы он ушел… И как не хочу, чтобы он уходил… Не будет же он вечно согревать холодный мрамор? Не будет же он веками стоять на коленях?
        Эзра подошел к зеркалу, в котором отразилось его искаженное ненавистью лицо. Его рука легла на стекло, а в глазах было столько ненависти и боли, что на секунду мне показалось, что он разобьет его, но нет… Сверху на отчаявшихся жриц упал розовый свет. Они поднимали головы и счастливо улыбались, тянули к нему руки и купались в его лучах.
        - Богиня! - радовались они, со слезами на глазах кружась в розовом сиянии. Свет струился сквозь их пальцы, расцвечивал нежным румянцем их заплаканные лица, осыпал волосы и одежду сверкающими звездами. - Не молчите, богиня! Мы звали вас, а вы не приходили… Неужели вы забыли про нас? Неужели вы не слышите наши молитвы?
        - В этом мире, - глухо произнес Эзра, делая глубокий вздох, чтобы взять себя в руки. Жрицы застыли с протянутыми руками. - Больше нет любви… Она ушла навсегда… Цените то, что у вас есть… Любите, так, словно завтра потеряете…
        Улыбки жриц померкли, лица побледнели, не смотря на льющийся свет, а кто-то из них заплакал. Старая жрица опустила глаза и поджала губы: "На все воля богов. Мы пыль под их ногами…".
        - Неправда! - пронзительно закричала молодая темноволосая жрица, поднимая заплаканное лицо. - Я не верю… Она только недавно появилась… Мы все видели ее! Любовь не ушла… Она не может уйти…
        Эзра подошел ко мне, а я почувствовала поцелуй на своих губах. "Чтобы с тобой не случилось, моя любовь никуда не ушла… Она навсегда осталась в сердце…", - услышала я. Он снова и снова обнимал меня, гладя мою спину и шептал: «Я не знаю, слышишь ты меня или не слышишь, но я заберу тебя… Не хочу, чтобы ты оставалась здесь одна… Я буду приходить к тебе каждый вечер… Я никогда тебе не оставлю… Я всегда буду рядом…».
        Не хочу знать, что подумают подданные, глядя, как моя статуя принимает ванну и спит рядом с его величеством, бережно накрытая одеялом.
        - Люблю тебя, - снова прошептал Эзра, прижав мою голову к своей груди. - Я всегда любил тебя, даже когда ты об этом не знала… Ты подарила моему сердцу мир… Мир завоевать намного сложнее, чем земли… И я завоевывал его, чтобы однажды сложить к твоим ногам… Чтобы тебя окружали не ужасы войны, не горечь потерь, а красивый цветущий сад… И в такие моменты, я видел тебя во сне… Ты снилась мне не на пепелище завоеванных земель, а среди цветов…
        Может, я тоже тебя видела, правда, просыпалась с мыслью: «Ты щито такое?». Вот такой вот я кусок… мрамора! Прекрати… Умоляю…
        - Чтобы обнять любимую двумя руками, нужно бросить меч на землю…, - слышала я шепот, а по моей голове скользила его рука. - И тогда я прекратил бессмысленные кровопролития… Я - бог войны, чье сердце жаждет мира…

«Любимый, уходи! - мысленно кричала я, пытаясь утешить и себя, и его. Любимый сполз спиной вниз по надломившейся колонне и отшвырнул меч. «Эзра! Я умоляю тебя! Уходи! Не рви сердце…. Разбей меня и уходи…» - мысленно кричала ему я, а сердце понимало, что никуда он не уйдет.
        - Нет!!! - закричал он, поднимаясь и тяжело дыша. Он услышал меня? Услышал! - Нет! Я не разобью тебя… Если есть хоть маленькая надежда, я не сдамся… Я никогда не сдаюсь… Я не знаю, что такое поражение! Жизнь - это вечная война… Завоевание или мародерство… Мы завоевываем себе место под солнцем, сражаемся за любовь, за дом, за мечту, за семью… Я люблю тебя так, как в последний раз. Изо дня в день, как в последний раз. Каждый поцелуй, как в последний раз….
        Зеркало показывало, как страшная весть о том, что богини любви и любви больше нет, облетает мир. Я видела, как взгляд сварливой жены, которая только что распинала мужа, продавшего мало горшков, становится каким-то задумчивым и нежным, после того, как соседка крикнула в окно новость. "Неправда! Каким бы ты ни был, я ведь люблю тебя!", - шепчет жена, а потом подходит к мужу и обнимает его, а ей на талию ложится его рука: "Эх! И я тебя люблю! Иначе б не женился!".
        Леора в красивом платье, которой только что сказали страшную весть, бросилась на шею высокого темноволосого красавца, в котором с трудом можно было узнать озверевшего путника. Как хорошо, что он остался в столице… «Я не верю… Я ведь действительно люблю тебя!», - плакала она, а ее прижимали к себе, как ребенка. По гладко выбритой щеке путешественника тоже текла слеза, когда он шептал ей, что тоже любит свою маленькую крошечку…
        Я видела, как возле камина в чужом доме сидит старенькая Цианна, глядя на огонь. «Не замерзла?», - нежно спрашивал Игнас, укрывая теплым пледом ее ноги. Они сидели в креслах, взявшись за руки и думали о чем-то своем… «Слышал?», - прошептала она, сжимая его руку. «Не верю!», - отозвался он, поглаживая ее узловатые пальцы.
        Где-то с криком в дом вбежала маленькая девочка. «Нинэль! Годрик! Люди сказали, что богиня любви умерла… И любовь… Ее больше нет!», - рыдала малышка, прижимаясь к сестре. А я видела, как некромант обнимал своих девочек и уверял, что некромантия способна воскресить любовь… Если не целиком, то хотя бы частично… Правда, любовь будет не такой, какой была раньше…2fb12f
        Новость о том, что любви больше нет, застала Раймонда в канаве. Он сидел злобный, продрогший и радовался, что ненавистная богиня, разлучившая его с семьей, сдохла! Кто-то вылил ему на голову помои…

«Ну как же она умерла? Вот же она!», - нежно шептала его бывшая жена, сидя в уютном доме и прижимая к себе малыша. В дверь постучали, а она открыла ее, глядя на высокого мужчину, который вошел с цветами. «У-у-у!», - тянул к нему ручки малыш, а из-за спины увальня появилась деревянная игрушка. Ребенок очутился на руках, его подбросили несколько раз, вызывая радостный детский смех.
        Я почувствовала горячий поцелуй на своих холодных губах. Любимый останется со мной навсегда в этом розовом дворце, среди осыпающихся роз и груды мусора… Или потащит к себе вперед ногами…
        - Я останусь с тобой… Слышишь, - нежно шептал Эзра, а я по его щеке потекла кровавая слеза. Он нежно поцеловал меня в лоб. - С тобой. Навсегда.
        Все! Я больше не могу! По мраморным щекам потекло что-то горячее и мокрое…
        - Мне кажется… - изумленно прошептал любимый, бережно стирая мои слезы и глядя на свои мокрые пальцы. - Или ты … ты плачешь? Ты меня слышишь…
        Он схватил меня, прижал к себе, осушая поцелуями слезы. «Ты слышишь меня… Слышишь…», - шептал он, обнимая меня и снова целуя. Я чувствовала, как в груди что-то заболело, заныло и стало колоть. Слезы текли по моему мраморному лицу, не прекращаясь.
        - Получилось! - радостно закричал знакомый голос Смерти. Рядом с ней стояла Судьба и улыбалась. - Получилось! Правда получилось? Да? У нее еще сопли текут! Если сопли текут - точно получилось?
        - Давай, плачь, милая, - с улыбкой прошептала Судьба, а я видела такую надежду в любимых серых глазах, что слезы полились ручьем, а сопли потекли рекой. Судьба обнимала Смерть, а та шмыгала носом и улыбалась сквозь слезы.
        - Ты плачь, плачь… Чем больше плачешь, тем лучше! Я могу рассказать грустную историю про котенка… У мамы-кошки родилось семь котят… Предупреждаю! История очень грустная…, - у Смерти задрожали пухлые губки, а она шмыгнула носом. - Но со счастливым концом!
        В сердце была невыносимая острая боль, но внезапно мне показалось, что я услышала глухой удар! Еще один… Не верю… Сердце… Оно бьется! Снова! Слезы текли ручьем, а сопли были ниже колен. Сволочи, могли бы утереть! У кого-то плащ длинный!
        Боль понималась все выше и выше, сердце начинало биться все уверенней, а я смотрела, на любимого, который плакал кровавыми слезами, стиснув зубы. Надежда, что скоро снова смогу обнять его заставляла мое сердце биться все громче и быстрее.
        - Осколок должен выйти со слезами, - прошептала богиня судьбы, а я чувствовала, как любимая рука утирает мои слезы. И сопли, пожалуйста! Не забывайте про сопли!
        - А что это у нее в носу блестит? Так это же… Погодите! Осколок! Он почти вышел! - подозрительно присмотрелась Смерть, сощурив глаза. - Нет, ну все не как у людей!
        Я почувствовала, как оцепенение спадает, мой указательный палец на правой руке пошевелился, сзади что-то с грохотом отпало и, судя по звуку, раскололось. В глазах все поплыло, а я вздохнула полной грудью, чувствуя неимоверную сладость первого вздоха. Голова закружилась, а я покачнулась от внезапной слабости. Я дышала и не могла надышаться, жадно глотая воздух, а потом почувствовала, как затекшие ноги подкосились, а мое тело оседает на пол. Меня тут же подхватили на руки, исступленно прижимая к себе. Да, любимый, я была бы рада тебя обнять, но затекшие руки у меня висят, как плети. Погоди-ка! Сейчас попробую закинуть… Нет, не получается… Зато могу радостно посопеть в шею! Я чувствовала, как мою голову придерживает рука, а на щеке не успевают просохнуть поцелуи.
        - Люблю, - прошептала я, едва слышно, а меня прижали к себе так, что если бы у меня были другие осколки, то они бы вышли из меня все и сразу, причем, из мест непредсказуемых.
        - Моя девочка, - слышала я шепот, а меня целовали в макушку и снова осыпали поцелуями лицо. - Только ты умеешь делать меня несчастным и счастливым…
        Да, у меня много талантов…
        - Какой он малюсенький! И это осколок? Тю! - слышалось сопение Смерти неподалеку. - Ой, мороки с вами! А можно я к ней приду? К богине любви?
        - Тебе жить надоело? - я почувствовала, что сейчас кто-то огребет.
        - Да ладно, я по личному вопросу. Не по работе… - смутилась Смерть. - Мне важно знать признаки влюбленного мужчины … Ты мне, как богиня любви, все объяснишь! И значение фразы: «Я в тебя запечатлился!»… А то я что-то не совсем поняла…
        Я устало смотрела, как два осколка - мой и его становятся на прежнее место, а яркий розовый свет озаряет зеркальную гладь, проходит световыми волнами и взрывается волшебным сиянием, словно сказочный салют.
        - Наконец-то я тебя вижу. Ну, здравствуй, моя богиня любви! - медленно произнесло зеркало, снова вспыхивая красивым сиянием, а по раме пробежала вереница сверкающих звезд. - Судьба уводит Смерть, а Война, у которой руки по локоть в крови, держит на руках возле сердца Любовь. Удивительно… Никогда не могло подумать, что однажды увижу такое…
        Еще бы! Я потерлась щекой, а меня поцеловали. Меня же обещали носить на руках? И целовать тоже обещали! И любить, как в последний раз! И обними…
        И тут я замерла. У меня что? Опять сердце не бьется? Его сердце слышу, а свое почему-то нет. Я прислушалась, затаив дыхание, а потом выдохнула, обнимая любимого за шею. Оно бьется… Просто в унисон…
        ЭПИЛОГ
        В комнате лежали справочники имен, собранных по всей Империи, но мне почему-то ни одно не нравилось! Мы пытались придумать мне имя уже два месяца, но пока что безрезультатно. Каждый день нам привозили новые имена, а я грустно перечитывала их, понимая, что не мое. Я отложила бумаги со свежей партией имен, вздохнула и посмотрела на себя в зеркало. На кровати валялась бумажка с именами на букву "К", которые начинались с редкого и загадочного имени "Крысла". Кстати о "крысле". Нужно проверить!
        Маленькое уже надкроватное, любимое, вредное и обожаемое чудовище каждый вечер тайком свешивается, подметает волосами пол и проверяет наличие конкурентов и новых дохлых крыс. Согласитесь, не очень приятно спать, зная, что под тобой скончался по тихой грусти один несчастный зверек! Я снова свесилась, пользуясь тем, что в комнате никого не было, и тут же в темноте увидела, как под кроватью что-то сверкнуло! Так! Кто не спрятал, я не виновата!
        Этот меч прятали от меня по всему дворцу, уклончиво сообщая, что при всей безграничной любви, в руки мне его не дадут. Один раз мне даже удалось его заполучить и услышать «красотки всего мира», но у меня его тут же деликатно отобрали.

«Я тут спросила у слуг про гарем, чтоб оценить масштабы. С этого дня я не сплю и не ем, зная, что были бабы!», - пронеслась мысль, когда я сползла с кровати. - «Что-то гарема я не нашла… Слуги надулись жабой. Справки про храм твой слегка навела… Есть там вино и бабы!»
        Прислушиваясь к шагам за дверью, я залезла под кровать, глядя на красивые ножны клинка, украшенного драгоценностями. Вот он! Вход в его храм! Мои руки осторожно взяли рукоять, а я потянула клинок из ножен, обнажая сверкающее лезвие, на котором тут же проступила светящаяся вязь букв…
        - Докажи, что ты достоин, стать великим, дерзкий воин! И войдешь ты в залы пира, где вино течет рекой, где красотки всего мира, будут ласковы с тобой! - внезапно басом произнес меч. Я хотела положить его на место, но рука примерзла к рукояти. Лезвие засветилось, а меня увлекло в туман.
        Я очутилась в темном и мрачном храме, где не пахло ни бабами, ни вином. Но отчетливый, узнаваемый запах неприятностей слегка портил стоялый воздух. Я сделала несколько шагов, как-то не так представляя себе место, где по легендам собрались все великие герои, наслаждаясь вином и обществом изысканного борделя.
        Внезапно из-за черной колонны, рядом с которой была свалены грудой кольчуги, доспехи и мечи, появилось небритое лицо в капюшоне. Если это и есть лучшая представительница гарема, то я, пожалуй, не буду ревновать. Скажу больше! Я буду сочувствовать!
        - Ой, а можно всех посмотреть? - спросила я, глядя, как с другой стороны появляется еще одна небритая рожа, опираясь на огромный двуручный топор. Так понимаю, что у этой «красавицы» самый любящий супруг, самая вежливая родня и самые послушные дети! Десятки воинов выходили мне на встречу, потрясая оружием. О! Знакомое лицо! Я видела одноглазого предводителя адептов Конца, вооруженного до зубов!
        - Все, спасибо, я пошла, - улыбнулась я, с тревогой глядя на то, как откуда-то выдвигается огромная, страшная тень.
        - Я - бывший бог войны! - ревело чудовище в доспехах, возвышаясь над двухметровыми мужиками, как воспитатель над детсадовской группой. - Как ты смеешь, наглец, бросить нам вызов! Докажи свою доблесть, герой! Мы - души тех, кого уничтожил меч бога войны! Те, кто приняли смерть с мечом в руках!
        - Говори за себя… Я вообще здесь случайно. Просто мимо шел, - заметил чей-то гнусавый голос из толпы. - Попал под плохое настроение!
        Я пятилась, по привычке пытаясь нащупать в кармане зеркало. Мой взгляд упал на отражение в медальоне. «Зеркало! Перенеси меня!», - прошептала я. Но зеркало меня не слышало.
        - Убить наглеца! - порадовало меня своей половой неразборчивостью надвигающееся на меня воинство
        - Вообще-то, я - женского пола! - пояснила я, в надежде, что для женщин здесь есть льготы.
        - Баба!!! Обещанная баба!!! Где остальные?!! - заорали воины, радостно переглядываясь. Есть хорошая новость. Я здесь единственная женщина. Есть и плохая. Судя по крикам, я - единственная женщина, которую многие видели за несколько сотен лет!
        - Она - моя! - заорал сиплый голос. - Я заслужил ее в бою, умирая с мечом в руке!
        - Да я тебя сейчас зарублю! Ты хоть знаешь, кто я? - возмущался какой-то герой, размахивая секирой. - Руки убрал от моей бабы!
        Пока они там разбирались, я обошла их стороной, глядя на коллекцию знамен. Некоторые из них были обуглены, сожжены, почти до самого древка, другие изрублены мечами. Я прошла дальше, с интересом разглядывая коллекцию оружия, бережно разложенного по пыльным витринам.
        И тут мой взгляд упал на стену, к которой были прибиты женские трусы! Под каждым экземпляром было имя и количество заходов. Мои глаза искали в этой бесконечной коллекции знакомые цвет и размер.
        - Призвать меня - твое решенье, - прокашлялась я, поглядывая на образцы таких размеров, что Смертушке и не снилось. - Борись, о, смертный с искушеньем. Я сею хаос, сею прах, я - отблеск крови на клинках, звон тетивы, последний крик, я превращаю вечность в миг. В бою пощады я не знаю, когда меч кровью обагряю. Услышав зов молитвы тайной, не потерплю призыв случайный! Покаран будешь без вины… Иди сюда мой, бог войны!
        Внезапно храм накрыло пламенем, послышался визг, писк и тишина.
        - Я вас сейчас еще раз поубиваю! Забились в щели! - послышался знакомый голос. Раздались крики боли, а потом все подозрительно стихло. Позади меня слышались тяжелая поступь и шелест плаща.
        - Радость моя, - меня обняли, пока я сверлила взглядом «женские знамена». - Ты что здесь делаешь? А… Нашла все-таки… Это - не моя, это - предыдущего!
        - Не трогать! - заорал призрак предыдущего бога войны, заслоняя грудью свои сокровища. Я слегка успокоилась, глядя, как с он трепетно поправляет гирлянды женского белья под горестное вытье одиноких обитателей храма «Бабубы!».
        Мой взгляд упал на пыль, грязь и прочие атрибуты холостяцкой берлоги, которые валялись под ногами.
        - Хотите женщину? - насмешливо спросила я, чувствуя, как что-то внутри меня потирает ручки. Все присутствующие с криками «да!» возложили на меня надежды и не только. Но как только на мое плечо легла рука, надежды были засунуты обратно и застегнуты на все пуговицы. - Сейчас вам будет женщина! А ну чего встали! Быстро прибираться! Че смотришь? Тряпку в руки и мыть! Проку от вас никакого! Чего расселись? Живете в свинарнике!
        Встроенный в каждую женщину режим «пилы» работал на полную катушку, пока любимый стоял и усмехался, глядя на то, как мимо с тряпкой проползает какой-то рыцарь. громыхая латами.
        - Тщательнее три! - возмущалась я, глядя на то, как какой-то бандит в рогатом шлеме размазывал грязь по полу. Мимо шел герой семь на восемь, восемь на семь, закованный в черный панцирь из которого торчал меч и нес целый ворох железяк. - А это кто выбрасывать будет? Перчатку подними, чай не на дуэль вызываешь!
        Через двадцать минут стало раздаваться жалобное нытье: «Все было хорошо, до тех пор, пока баба не пришла!». Какой-то громила со стрелой в голове сплюнул через выбитый зуб на колонну, а потом стал полировать тряпкой, возмущаясь: «И не говори!».
        - Трусы снимай! - заорала я, глядя на стену почета, которую ревностно охранял предыдущий владелец. «Да чтоб еще раз сюда баба пришла!», - гневно сопел какой-то доблестный воин с топором в спине, пока любимый обнимал меня, глядя на всю эту идиллию.
        - Буду должен, - прошептал он, целуя меня в висок.
        - Снял! - послышалось за колонной, а я увидела нетронутую коллекцию. - Куда их поставить?
        К нам бежало противное плюгавое нечто и о чем-то гнусавило, но его тут же опередил смурной рыцарь, утыканные стрелами, как ежик, показывая на кусок породы, из которой торчал почти наполовину загнанный меч.
        - Там камень с мечом. Его тоже выбрасывать? Вы сказали - мечи отдельно, все остальное отдельно. Я пытался его вытащить, не могу! - вздохнул ежик, поправляя стрелу в голове.
        - У меня тоже бывает плохое настроение, - усмехнулся Эзра, поднимая брови.
        - Так, - я поплевала на руки, снова пытаясь его вытащить, но меч не поддавался. Даже богине это не под силу… - Ладно, выбросим, куда-нибудь… Хотя, погоди! Одну минутку! Сейчас-сейчас!
        Я положила руку на камень, а по нему проступили золотые буквы. «Тот, кто вынет меч из каменной чаши, тот и станет королем!». Я полюбовалась надписью, которая сверкала волшебным светом.
        - А что вы на меня так смотрите? Естественный отбор! Теперь можешь выбрасывать! - заметила я, с нежностью вспоминая старую сказку. Пока камень с мечом тащилив сторону общей кучи сразу несколько воинов, уверяя, что "без бабы было лучше", к нам снова подбежало плюгавое нечто.
        - Вашу коллекцию убирать, хозяин? - поинтересовался гнусавый голос случайного плешивого «мимокрокодила», отхватившего порцию чьего-то плохого настроения. - Сказали убрать все, но ваша потайная дверь закрыта…
        Я медленно перевела взгляд на любимого, нехорошо прищурившись.
        - Нет, и не проси. Я не хочу, чтобы ты это видела, - отвернулся любимый, а «мимокрокодил» внезапно стал моим любимчиком. Судя по взгляду Эзры, мне придется каждый день справляться о посмертном здоровьице информатора.
        Через пару минут уговоров меня нежно держали за руку и молча вели к красивой двери.
        - Открывай, - прошептали мне. Я положила руку на дверь и решительно толкнула ее, готовясь к худшему. Я ожидала увидеть все, что угодно от коллекции трусов до стопки мемуаров о каждой завоеванной красавице, но, подняв глаза, застыла на месте. Посреди комнаты стоял мой портрет в полный рост, вокруг которого лежали цветы…
        На алтаре покоилось мое старое, крестьянское платье, которое однажды пожертвовала храму добрая любвеобильная душа, и которое у меня бессовестно отобрали, чтобы переодеть в роскошный наряд. Рядом на витрине алели мои трусы - напоминание о первой незабываемой встрече.
        Мои губы задрожали, а я подняла виноватый взгляд. «Сама попросила…», - прошептали мне, обнимая меня и поцелуями осушая слезы.
        - Жаль, я хотел немного не так, но… Мне кажется, что так даже лучше… Подойди к алтарю, - прошептал Эзра, закрывая дверь, а я шагнула и увидела в луче света сверкающее кольцо, висящее в воздухе. Я застыла, боясь даже прикоснуться к такой ослепительной, божественной красоте.
        - Кольцо, достойное богини, - я услышала в голосе улыбку, а потом обернулась, роняя слезы какой-то безграничной нежности и безмерной любви. Мои пальцы прикоснулись к кольцу, а оно тут же исчезло и появилось на моем пальце, переливаясь от каждого движения руки.
        - Будьте моими… - я почувствовала, как по моему животу скользнула теплая большая рука, нежно гладя его.
        Так! Стоп! Я что-то не поняла! А какое сегодня число?
        - Вы все, что у меня есть… Мой маленький мир… - прошептали мне, сминая рукой тонкую ткань платья на животе, и прижали к себе изо всех сил. - Жаль, в этом мире нет теста на беременность… Приходится полагаться на божественную силу.
        Конец