Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / СТУФХЦЧШЩЭЮЯ / Щёголев Александр : " Против Значит Контра " - читать онлайн

Сохранить .
  АЛЕКСАНДР ЩЕГОЛЕВ
        ПРОТИВ -- ЗНАЧИТ "КОНТРА"
        (МАЙСКИЕ ТЕЗИСЫ)
        "Ведущие фантасты России" не пожмут мне теперь руки. И даже не подадут. Так было торжественно решено в Высоких Ку- луарах. Мне, посредственному писателю, отказано в этих бла- гословенных прикосновениях -- что может быть естественнее? Правила личной гигиены побеждают здравый смысл. Впрочем, у меня теперь также отпадает необходимость часто мыть руки или брать на конференции-семинары-сейшены резиновые перчатки. В общем, всем будет хорошо.
        "Ведущие фантасты России" не устают подтверждать свое звание незаурядной догадливостью. Они знают правду обо мне, они насквозь видят мотивы моего поступка (оказывается, вслух не согласиться с докладчиком -- это поступок!). "Щеголев есть переметнувшийся обиженный демократ, которого товарищи по партии плохо кормили (раз!); Щеголев не получил никакой премии, из-за чего и взбесился (два!); и вообще, Щеголев -- скользкий тип, он, знаете ли, подносит подарочки, если ему что-то надо, и предает всех, кто становится ему бесполезен (три! -- уносите посредственного писателя!)". Так было заяв- лено уже не в кулуарах, а с Высокой Трибуны. Заявлено гром- ко, открыто, без всяких там бесфамильных намеков. Собствен- но, сначала был доклад, потом были прения, открытые моим выступлением, а потом докладчику дали заключительное слово, которое он целиком потратил на то, чтобы утопить меня в ядо- витой слюне и растоптать генеральскими сапогами. Почему ме- ня? Прения длились больше полутора часов, а я (напоминаю) выступил первым. Забавно. Неужели генерал от литературной войны все полтора часа только и ждал, чтобы
расправиться со взбунтовавшимся солдатом?
        Это не забавно, это симптоматично. Уничтожающее заключи- тельное слово как нельзя лучше укладывается в концепцию док- лада. СВОЙ выступил против. Тот, кому положено согласно ки- вать, отрицательно покачал головой. "Против" по латыни "кон- тра". Я -- контра, причем особого рода, из бывших СВОИХ.
        -- Знаешь ли ты иностранные языки, товарищ?
        -- Слово контра я знаю на любом языке...
        Конечно, мне следовало бы оскорбиться или, например, оби- деться. Однако, есть люди, на которых не обижаются. Я мог бы составить список "подарочков" и договориться с докладчиком о времени, когда я подъеду за ними на грузовике, чтобы заб- рать обратно. Но деловая хватка у меня не та, не та у меня хватка. Поэтому я просто воспроизведу по памяти свое выступ- ление, прозвучавшее вслед за докладом опытного литературно- го бойца. И сделаю это письменно. Меня попросили. Сам я не хотел делать ЭТО, потому что меня нисколько не интересует, чем же я умудрился столь болезненно зацепить генерала, кото- рый ведет за собой всех остальных ведущих фантастов? МЕНЯ ПОПРОСИЛИ.
        Журналистам и критикам нужна драматургия, понимаю. Удар, еще удар. Ничто так не бодрит публику, как легкий словесный бой. О, смотрите, писатели дерутся! Скандал, еще скандал. Но как там у нас с весовыми категориями, господа зрители? Взве- шивание участников, насколько мне известно, не проводилось. Вы, которым нужна драматургия скандала, понимаете ли вы, чем грозит легковесу (то есть мне) тяжелая мощь "Заключительно- го слова -- два"?
        Рискнем.
        * * *
        Итак, опыты литературной войны, доклад.
        Начнем с того, что я искренне удивлен. Все прежние пуб- личные выступления уважаемого Андрея Михайловича, которые мне довелось слышать, строились по принципу максимальной концентрации очевидностей: обычно он оперирует настолько бесспорными и простыми формулировками, что возникает стран- ное ощущение, будто это не его, а твои мысли, будто спроси тебя, и ты скажешь то же самое. Но здесь... Как его угораз- дило так подставиться? Не спасает положение кокетливое пре- дуведомление автора о полемичной заостренности доклада, о том, что "можно соглашаться или не соглашаться, но ситуация в литературе все равно именно такова." Ситуация не такова. И доклад вовсе не полемичен, а попросту ошибочен.
        Во-первых, исходная посылка: мол, мы, новая фантастика, победили. Кого? ВТО, что ли? ВТО развалилось в силу грубых просчетов руководства, не имеющих отношения к творчеству (точнее, к качеству публиковавшихся там произведений), прос- четы эти лежат только в финансово-производственной сфере. Может быть, новая фантастика победила "молодогвардейцев" и других их серых собратьев? Еще более нелепое предположение. Головачев, Павлов, Гуляковский издаются и продаются массовы- ми тиражами, даже одиозные Медведев и Щербаков недавно вы- пустили свои книги. А как отлично издаются и -- внимание! -- продаются Никитин, Петухов, Малышев -- слюнки капают, когда держишь в руках их роскошные фолианты. Или победой считает- ся то, что новая фантастика уцелела? А разве она уцелела? Те три-четыре автора из "наших", которые не имеют проблем с публикациями -- это еще не "новая фантастика", а только три-четыре автора. Остальные по уши увязли в... ну, скажем, в кипах своих неизданных рукописей. Остальные тыкаются по редакторско-издательским углам, испытывая унижения, ничуть не меньшие, чем во времена торжества советской
литературы. И отчаянием наполнены их метания. Для большинства авторов так называемой "новой фантастики" проблема публикации пишется с прописных букв -- Проблема Публикации.
        И это победа?
        Иначе говоря, отправная точка доклада -- ложна. Логично предположить, что дальнейшие тезисы доклада, основанные на ложной посылке, так же страдают недостоверностью. Что нам с блеском и продемонстрировали.
        Это было во-первых.
        Пункт два. Для создания эффекта достоверности докладчик воспользовался проверенным большевистским средством -- упро- щением всего и вся. Самый яркий пример -- утверждение, что плохой писатель, как правило, вдобавок и плохой человек. Термины вроде "непорядочный", "нечестный", "необразованный", "глупый" докладчику не подошли, потому что слишком конкрет- ны и требуют доказательств. Лучше сказать "плохой". Просто -- плохой, и все тут. Не наш какой-то. Бейте его, товарищи. Другой пример -- утверждение, что война в литературе неиз- бежна. Как в условиях развитого социализма классовая борьба будет нарастать, так и с развитием литературы будет нарас- тать война между "плохими" писателями и "хорошими". Будьте бдительны, товарищи!
        На самом деле борьба в литературе имеет совершенно дру- гую подоплеку, и происходит она вовсе не по принципу: пос- редственное против художественного. Не надо упрощать, това- рищи. В конце концов докладчик САМ признал, что понятия "ху- дожественности" м "таланта" неопределимы, эфемерны. Следова- тельно НЕТ единой демаркационной линии, нет линии фронта, очерченной докладчиком -- это очевидный логический вывод. Процесс гораздо сложнее, потому что он многофакторный, мно- гополюсный. Нет двух полюсов. Есть борьба разнообразных группировок, которые возникают, распадаются и снова возни- кают. Какие мотивы, какие общие интересы объединяют писате- лей в группы? Какие угодно -- от территориальных (живут в одном городе, микрорайоне, доме), до национальных (мы р-р-русские писатели, не какие-нибудь там "юскоязычные"); от меркантильных (организовать свое издательство и издавать се- бя), до творческих (семинар, группирующийся вокруг одного Мастера). В этот перечень мотивов вполне укладывается и принцип, предложенный докладчиком: мы, мол, настоящие писа- тели, мы цвет русской фантастики, возьмемся за руки, чтобы
не пропасть поодиночке. В самом деле, почему бы нет? Не имеет значения, что "настоящие писатели" назовут таковыми сами себя, важно, чтобы их собралось побольше, и тогда полу- чится нормальная группа, не хуже других. В каждой группе есть свой лидер, и в этой будет лидер (заранее ясно, кто персонально).
        На чем основана борьба между группами? Иногда присут- ствует элемент дележа чего-либо, иногда хочется крикнуть о себе погромче, да еще по телевидению. Но главное -- и это, по-моему, предельно очевидно, -- борьба в литературе ведет- ся между людьми, между КОНКРЕТНЫМИ людьми, имеющими фамилии, имена, отчества, которые по каким-то причинам испытывают друг к другу жгучую личную неприязнь. Талант и художествен- ность здесь ни при чем. Всюду видеть синдром Моцарта и Сальери -- это паранойя. Хотя, конечно, ревность, рожденная эстетической несовместимостью -- тоже причина для вражды. Одна из многих. Если лидеры групп ненавидят друг друга, то группы идут "стенка на стенку" (фигурально выражаясь). Бы- вает и так: хороший писатель недолюбливает другого хорошего писателя, и каждый сладострастно клеймит соперника "графома- ном" Что, мало таких случаев? Вот вам и война между талан- тливым и посредственным. Психологию нужно знать, товарищи, видеть сплетение личных и групповых интересов, понимать, насколько ранима душа отдельно взятого литератора, учиты- вать, насколько литератор самолюбив и честолюбив, а не
пред- лагать красивые, но эфемерные понятия в качестве объяснения. Красивые слова, которые все и сразу объяснят, годятся только для лозунгов. А под лозунгами очень удобно ходить группой. Так куда же нас зовет товарищ докладчик?
        Хотелось бы надеяться, что никуда. Однако не следует заб- луждаться. У меня припасен пункт три -- о выводах, сделан- ных в докладе.
        Пункт три: большевистская демагогия. Призывая не созда- вать каких-либо организационных структур, докладчик словно не замечает, что такие структуры уже созданы. Членство писа- телей в оргкомитете "Интерпресскона" позволяет им осаживать провинившихся коллег по перу -- смотри, мол, друг-брат, в следующий раз тебя могут не пригласить. Членство писателей в номинационных комиссиях и в жюри дает им еще большую власть -- над произведениями коллег. Мне это кажется страшным. Власть олигархического типа под лозунгом: "Талант, мораль и новая фантастика!" -- страшно. Раздача новеньких, спе- циально придуманных премий -- только своим, только Истинным; попытки создать общественное мнение -- на деньги заинтересо- ванных издательств; отторжение всякого инакомыслия -- хотя бы в отношении меня. Разве это стыкуется с провозглашенными докладчиком принципами? И на самом ли деле велико наше "эти- ческое дистанцирование" от стай неистинных писателей? И не для того ли сделан этот поразительный доклад, снабженный прекрасным завлекательным названием, чтобы промыть мозги хоть кому-нибудь из слепых, чтобы опередить всех
зрячих и заранее ответить на вызревающие вопросы?
        Говоря о премиях, я имею в виду только премию "Странник". Постыдное зрелище, которое мне (нам?) представили, является самым убийственным аргументом в моих рассуждениях о "больше- вистской демагогии". (Для товарищей, которые теперь не по- дают мне руки, я повторю по слогам: зрелище было по-стыд-но-е.) И не случайно докладчик именно"Странник" пос- тавил на первое место по "престижности", ох не случайно. По- тому что при существующей системе определения лауреатов-пи- сателей, эта премия полностью управляема. Обратите внимание -- "Улитка" оказалась на втором месте по значимости, а са- мая демократичная и ясная премия "Интерпресскон" просто уни- жена, низвергнута в докладе до уровня какого-то ученичества. Воистину, на войне, как на войне.
        Жалко скромного и порядочного Женю Лукина, которого неве- домым мне образом втянули в жюри, причислив его к лику "ве- дущих фантастов России". Сочувствую Успенскому, который уже достаточно взрослый, чтобы посмотреть на эти игры сверху (игра без правил, хм-м...). Но самое горькое, самое обеску- раживающее -- это... Рука отказывается писать. Ладно, нече- го трусить, если уж принял гордое звание посредственного пи- сателя. Почему, зачем Б.Н. прикрыл своим авторитетом стран- ную процедуру по имени "Странник"? Странную от начала и до конца. Странное жюри (по численности и по персоналиям), странный состав номинационной комиссии, странный ажиотаж, уходящий корнями в рекламные проблемы одного уважаемого из- дательства. Вот только результат абсолютно закономерный: как по итогам голосования, так и по отношению к "Страннику" со стороны фэн-элиты. Почему Б.Н. не увидел всей нелепости, не- суразности системы, по которой присуждалась премия? Мистика. Мне кажется, его просто околдовали. Заговорили, загипнотизи- ровали колдовским словом: "Надо, надо, надо..." Людены! Вы слышите меня? В ружье, людены! Бей,
колокол! Наш Б.Н. в опасности!.. Но шутки в сторону, тем более, вовсе не о "Страннике" меня просили написать.
        Я завершаю анализ доклада, и осталось мне сказать о большевистском чванстве, которым пропитан каждый тезис "Игры без правил". Пункт четыре.
        Какой же бескомпромисностью и отвагой (или непробиваемым самомнением?) должен обладать писатель, вот так запросто расставивший коллег по местам. Дескать, этот уже ушел в не- бытие, этот скоро уйдет, а этот, может, ненадолго задержит- ся в литературе, если критически переосмыслит свое творчес- тво. И хотя фамилии кандидатов на забвение в докладе дипло- матично не названы, подразумевается, что в случае необходи- мости докладчик готов лично судить и выносить приговоры. А если не он, то кто? Кому передоверить такое ответственное дело? И еще подразумевается, что сам докладчик определил свои отношения с Вечностью всерьез и надолго. Мы -- это МЫ, Я -- это Я, и этим все сказано. Да, фамилии российских кол- лег не называются, однако термины типа "второсортный", "пос- редственный", "серый", "чтиво", "бурда" легко слетают с уст потенциального судьи. Указующий перст дрожит от нетерпения. Обвинение "ты не писатель" вдруг оказывается вовсе не обви- нением, и тем более, не оскорблением, а нормальной констата- цией факта. Почему бы не назвать бездарность бездарностью -- прямо в лицо? Ах, кто-то из читателей не
согласен с пригово- ром? Отойди в строну, мальчик, не мешай работе компетентных органов. Ах, кто-то из молодых авторов хочет поучаствовать в расстановке художественных приоритетов? Похвальное желание, только сначала нужно поаплодировать всем предыдущим оценкам и решениям, а затем соглашаться с любым мнением старших то- варищей... Тоскливые картинки, не правда ли? И очень узна- ваемая система взаимоотношений. Черно-белый пафос доклада рождает в головах слушателей чудовищ -- если бы вдруг кто-то из публики вскочил и отрапортовал: "Новая фантастика все- сильна, потому что она художественна!" докладчик, вероятно, воспринял бы это, как должное. С чувством глубокого удовлет- ворения. Да здравствуем Мы, то бишь Я...
        Таково мое понимание и моя интерпретация доклада "Правил игры без правил". Я закончил реплику и вернулся в зал.
        * * *
        Здесь написано гораздо больше и гораздо резче, чем я ска- зал в действительности. На Конференции я выступил трусова- тее и короче. Но! Все, что я сказал ТАМ, найдется и в этом тексте -- ничего не утаено, ничего не сглажено. Я вынужден акцентировать внимание читателя на подобной мелочи, потому что заинтересованными лицами уже начата работа по распрос- транению слухов (специально для тех, кто не присутствовал на докладе и на прениях), будто Щеголев вывалил на публику та-а-кие мерзости, что и вслух-то не повторишь. Понимаю, на войне, как на войне. И все же я говорил ТОЛЬКО о докладе, который меня возмутил. Умеющий читать, да прочитает. Опыта литературной войны у меня нет, в отличие от оппонента, поэ- тому я не знаю, что такое "маргинальные формы" и "действия сомнительного характера". Может быть это как раз то, что докладчик позволил себе в заключительном слове? Может быть именно это и будет осуждаться в мире фантастики -- с после- дующим вытеснением на периферию (в строгом соответствии с предложениями докладчика)?
        Мне остается признать, подняв руки, что уважаемый Андрей Михайлович сформулировал несколько прекрасных мудрых правил -- для нас. Не пришло ли время и ему воспользоваться плода- ми собственной мудрости?
        * * *
        В заключение -- одна отвлеченная, чисто теоретическая мысль. Мои "интерпрессконовские" выступления (вышеизложен- ное и плюс к нему -- на итоговой пресс-конференции) имели совершенно неожиданный для меня результат. Оказалось, что большое число участников полностью со мной согласны, и даже -- невиданное дело! -- целыми компаниями подходили ко мне выразить моральную поддержку и торжественно пожать мою руку (не боялись испачкаться!). Вокруг меня завитали слова типа "подвиг", "герой" -- и смешно, и приятно. Я долго думал: что же такое ОБЩЕЕ я ухватил? Какие настроения, зревшие у фэнов, я случайно умудрился выразить? Понял в тот же день, но к ве- черу. А сейчас поделюсь догадкой с вами, господа (с товари- щами я разобрался).
        У Конференции есть Мастер, есть живой бог, всеми без ис- ключения признаваемый таковым. Я говорю о Б.Н. Он -- в един- ственном числе, и в этом его статус на Конференции в час- тности, и в нашей жизни вообще. Когда же появляется амби- циозный некто, претендующий на статус бога No 2, в крайнем случае, на статус заместителя бога, когда некто беспрерывно находится рядом с Мастером, временами как бы заменяя Его со- бой, это не может вызвать иной ситуации, кроме всеобщего раздражения. Что, собственно, и произошло. Нужно хорошенько подумать, прежде чем подняться на пьедестал, сооруженный не тобой.
        Давайте хорошенько подумаем об этом.
        Александр Щеголев,
        посредственный писатель.
        22.05.94 г.,
        С.-Петербург
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к