Сохранить .
1972. ГКЧП Евгений Владимирович Щепетнов
        Михаил Карпов #10
        Вот и началось. А никто не обещал, что все будет гладко! Что старые, закоснелые догматики-коммунисты так просто сдадутся «предателям идей коммунизма»! И что забугорное оружейное лобби будет так спокойно смотреть на «бесчинства» президента Никсона.
        Уцелеет ли герой в кровавом вихре событий? Покажет время…
        Содержание
        Евгений Щепетнов
        1972. ГКЧП
        Глава 1
        В середине августа дни очень жаркие. Ну да, абсолютная банальность, а я - полковник Очевидность. Полковник КГБ Очевидность. Лучше бы Никсон приехал в сентябре, когда прохлада, когда Москва уже забросана пачками желтых листьев, прибитых мелким, еще почти летним дождем. Тогда можно надеть легкую курточку вроде болоньевой ветровки, а под ветровку спрятать восемьсотграммовый «макаров».
        Почему «макаров», а не какой-нибудь экзотичный забугорный пистолет или револьвер? Да потому, что я уверен в надежности этого пистолета, и потому, что в ближнем бою он выполняет свою функцию просто великолепно. Тупоносые девятимиллиметровые пули имеют отличное останавливающее действие, и при этом риск ранить случайную жертву пролетевшей через тело злодея пулей вовсе даже минимален. Кто-то скажет, что это утопия - и это будет абсолютный дилетант. В моем мире, в моем времени уже давно идут разговоры о том, что необходимо перевооружить американскую полицию, перейти с «глока» на что-то подобное нашему «макарову». Не один случай, и не два, когда мощный «глок» пробивал злодея навылет и ранил человека, стоящего позади. Потому даже стали требовать специальной тактики стрельбы - снизу вверх, и даже от бедра. Так что…для полицейских операций нужен безопасный пистолет.
        Почему я заговорил о пистолете? И о жарких днях? Да просто потому, что спрятать мне ствол некуда! И буду я рядом с Никсоном как голый! То есть - без оружия. Семичастный на эту тему мне сказал, чтобы я дурью не маялся, что вокруг будут люди из «девятки», что «Омега» не дремлет, что на крышах снайперы сидят. И вообще - никто не решится на такой самоубийственный поступок, как покушение на высших руководителей двух стран. Потому мне надо не чудить, не холить и лелеять свою паранойю, а нормально, модно одеться, чтобы не выглядеть рядом с президентом США деревенским увальнем из глухой Тверской деревушки.
        Не знаю, чем ему Тверские деревушки не угодили, и мой вполне приличный наряд, только я категорически отказался надеть костюм пошитый индивидуально для меня (кстати сказать - сидел на мне как влитой), и надел обычные свои легкие смесовые брюки и светлую рубашку. И никакого оружия.
        А потом был обед, или скорее ужин, на котором все говорили речи, в том числе и я. Как обычно, мне пришлось хорошенько постараться, толкая речугу - я не люблю скучных банальностей, я не люблю дежурных речей, канцелярских оборотов и съездовых нудностей. Если выступаю перед людьми - им должно быть интересно так же, как если бы они читали мою книгу.
        В общем - я лицом в грязь не ударил. Взбодрил народ нашенский и американский. Американы прямо-таки прослезились. Как, впрочем, и наши. А может мне показалось: горчица на столе была ядреная, наши-то знали, а вот американцы, привыкшие к своей, сладкой, попались в ловушку и потом утирали слезы.
        На следующий день в апартаментах американского президента произошло награждение меня, любимого. Долго ко мне ехала высшая награда США, но все-таки доехала. Вернее - одна из высших наград. У них, американов, для каждого рода деятельности своя высшая награда. Но есть еще и специальная, президентская Золотая медаль, она называется Золотая медаль свободы и приравнивается к Золотой медали Конгресса.
        Тут ведь какая фишка - Медаль Конгресса вручает конгресс, в котором как известно куча всякого народишка, и этот народишко очень не любит «красных». А кто я такой? Русский, а значит - «красный». И какая мне медаль? Шиш, а не медаль! А вот Медаль Свободы вручает сам Президент, и это только в его компетенции. Он не спрашивает ни у кого разрешения, можно ли вручить эту награду. А между прочим, она полностью равна по своим так сказать плюшкам Медали Конгресса. Только вручается гражданским лицам, как сказано: «За внесение существенного вклада в безопасность и защиту национальных интересов США, в поддержание мира во всём мире, а также в общественную и культурную жизнь США и мира». Кто скажет, что я не внес вклада в общественную и культурную жизнь США - пусть первый бросит в меня камень.
        И вот еще что - разве сохранение жизни Президента США не является защитой национальных интересов США? Еще как является! Как и налаживание связей между двумя странами, которые не так давно едва не ввязались в ядерную войну - Карибский кризис. Смягчение отношений, разрядка - это ли не вклад в безопасность? Вот пусть меня расстреляют тухлыми огурцами, если я не сознаюсь, что всегда подсознательно верил и верю, что Россия самая сильная в мире. И что случись какой-то апокалипсис вроде ядерной войны - мы все равно выживем. Ибо упрямые. Ибо привыкли выживать в любых условиях. Нам не надо теплых сортиров, без которых мы не смогли бы воевать, мы в Отечественной войне поднялись тогда, когда весь мир думал, что нам конец. И размешивая грязь дырявыми кирзачами, рванули на запад, да так, что этот самый мир ахнул и задергался - не дай бог пойдут дальше!
        Кстати, частенько думал над этим, и нередко сожалел, что Сталин не отдал приказа, и наши армии не пошли по Европе. Вот тогда бы вся Евразия была советской! Иногда даже задумывался - а не написать ли альтернативку на эту тему? Что было бы, если бы наши войска - обстрелянные, умелые, вооруженные современнейшим оружием того времени - пошли дальше? Они бы смели огненной метлой всех, кто посмел бы встать у них на дороге! В том числе и американцев, быстренько присоединившихся к дележке послевоенного пирога.
        Красная Франция! Они ведь любители революций - вот вам и социализм. Ешьте, не обляпайтесь!
        Красная Великобритания! Вот это просто мечта - «Англичанка гадит» - эта констатация факта актуальна и до конца двухтысячных годов. Она всегда гадит!
        Я не любитель Сталина. Я вообще не склонен создавать себе кумиров - просто для этого слишком уж скептик и циник. Но надо отдать должное Отцу Наций - он пожалел русских солдат и не повел их на завоевание Евразии. Слишком многие бы тогда не вернулись из боя. Кстати, чем Сталин и отличается от Троцкого - тот не задумываясь кинул бы народы СССР в завоевательную войну. Все ради революции! Все ради светлого будущего! А на самом деле - для себя, любимого, для себя, красного диктатора. Нет, все-таки хорошо, что главой СССР стал Сталин, а не Троцкий. Одному - созидание и благодарность потомков, другому - ледоруб. И это правильно.
        Меня поставили посреди большой комнаты, толпа служащих президентского департамента выстроилась у стены, президент произнес небольшую речь, из которой явствовало, что я совсем молодец и мне бы надо три таких медали за мои заслуги, а не одну. Но пока вот - одну. И…красивая медаль, правда. В центре голубой кружок с золотыми звездами, лучи звезды белые. Подложка красная, ну и само собой - на золотой основе-решетке. Я почему-то думал, что эту награду прикалывают на одежду, но оказалось - ее вешают на шею, на голубой ленте.
        А еще подумалось, что буду выглядеть очень глупо - простецкая рубашка, простецкие штаны и на шее вот такое украшение. Красивое, кстати, украшение!
        И как оказалось - у него есть и фрачный вариант, который прикалывается на костюм - в отдельной коробочке, которую мне тут же вручили. И еще - открытием стало, что степеней у этой награды две. Мне вручили самую высшую - «С отличием». В общем, почитай что аналог нашего «Героя». Хотя вот не хочу сравнивать - наш «Герой» выше всех, и все тут! Когда вижу человека с «Героем» на груди - хочется взять под козырек. Или поклониться. Это я про военного «Героя». Героя соцтруда иногда давали не тем людям, кому нужно было давать. Ну…мне так кажется.
        Когда лента опускалась на мою шею, Никсон, лично вручавший награду, шепнул мне в ухо:
        - Как там у вас, русских, говорят? Дай бог не последняя?
        - Вообще-то это про рюмку водки - автоматически поправил я, слегка ошеломленный производимым действом. Ну не каждый день ведь тебе вручают высшую награду США! Да еще и сам Президент!
        - Насчет водки - это поправимо - усмехнулся Никсон - Хотя я знаю, что ты не любитель выпивки. Но шампанского все равно выпить придется. Однако, вначале ты должен произнести речь.
        Опять речь! Да что за черт, а?! Меня уже тошнит от речей! Ведь я не могу толкать всякие банальности, мне надо что-то новое ляпнуть!
        - Ну что я могу сказать… - начал я, оглядывая лица людей, набившихся в большую комнату. Их здесь было не менее полусотни.
        - Что сказать - продолжил, пытаясь уцепить мысль за хвост - Это неожиданная и очень лестная для меня награда. На мой взгляд - я ее не заслуживаю. Но если президент решил - так тому и быть. Надеюсь, я отработаю этот аванс. Спасибо!
        Ну не сказал бы, что совсем так уж свежо, но и не банально! Опять же - мне так кажется. Мне вообще часто «кажется». Я редко уверен в том, что всегда прав. Видимо, это один из признаков паранойи, развившейся и расцветшей буйным цветом в моей бурной, слишком бурной жизни.
        Ну что же - зрители захлопали, а президент Никсон пожал мне руку, многозначительно глядя в глаза. Мол - отработаешь, точно! Выпью из тебя кровь! И ведь выпьет, если потребуется. В политике не до сантиментов. Вот только помочь я теперь едва ли смогу. Мои знания о будущем растаяли в вихре перемен, которые я же инициировал. События идут совсем по-другому, вся история теперь не будет прежней. Те, кто родился в эти годы - могут теперь и не родиться. А те, кто умер - могут и не умереть. Новые судьбы, новые люди. Весь мир стал совсем другим. Моя роль в нем резко уменьшилась. Или опять же - мне только так кажется? Ведь агентом влияния я быть не перестал!
        Выпили шампанского с бутербродами с черной икрой, предоставленными принимающей стороной. И кроме бутербродов было чем ещеё поживиться. Кстати сказать, я даже удивился - почему на вручении медали не было представителей СССР. Не удержался, задал этот вопрос Никсону. Тот совсем даже не удивился, и пояснил, что вручение медали есть акт сугубо личный, даже интимный, и касающийся только граждан США, и никого больше. Так что…не пригласили. Хотя шампанское и угощение гости попросили предоставить.
        Впрочем - могли бы довольствоваться и теми запасами, что имелись в президентском самолете, а также в посольстве США в СССР, но сочли, что это будет невежливо по отношению к принимающей стороне.
        Честно сказать, я слегка запутался в этих хитросплетениях и хитровывертах дипломатических отношений, так что плюнул на все и перестал делать попытки разобраться в мотивации той, или иной стороны. В конце концов, я никакой не дипломат, а обычный нормальный вояка, решающий проблемы с помощью грубой, очень грубой силы. И таким вот солдафоном и останусь - прошу любить и жаловать.
        Церемония происходила утром, в девять часов, а в два часа дня был назначен прием в Кремле, где должны пройти переговоры между Генеральным секретарем КПСС и Президентом США. Слава богу - меня туда не позвали, и потому вздохнув облегченно я отправился…нет, не домой. Домой меня никто не отпускал. В свой номер, конечно. Вместе с Ольгой - само собой, она присутствовала на церемонии вручения.
        В номере я наконец снял с себя высшую награду США, на которую ошеломленно косились охранники, наводнившие коридоры здания, и положил медаль в коробочку из сандалового дерева, из которой она ранее и была извлечена президентом Никсоном. Все. Если я и надену эту награду в будущем, то скорее всего не в СССР. Нечего гусей дразнить - ну как это, советский человек получает награду из рук президента вражеской страны! За что? Не за продажу ли Родины? Оптом и в розницу…
        Но я ошибся. Награду мне все-таки пришлось надеть, и совсем скоро - через пять дней, когда завершились переговоры и подписания договоров. По случаю окончания переговоров советское правительство закатило гигантский прием, на котором присутствовали лучшие люди страны - лауреаты премий, актеры, артисты и другие приглашенные лица. Ну и само собой - журналисты всех стран мира. Перед приемом - пресс-конференция. И вот я на ней.
        «Душераздирающее зрелище!» - как сказал один киношный персонаж. Ну только представить - здоровенный детина с треугольной спиной, обтянутой черной тканью смокинга, белоснежная рубашка, лаковые полуботинки, и…"бабочка"! Да, да, галстук-"бабочка"! Тоже черный. А поверх смокинга, на груди - Орден Ленина, золотая звезда Героя, значок лауреата Ленинской премии, и…как вишенка на торте…фрачная версия Медали свободы. Сказать, что на меня все косились - это ничего не сказать.
        "На выставке Ван Гога я - главный экспонат!" Глав правительств "щелкали" на фото потому, что так положено. Меня же - от души. Чуть не передрались за лучшее место, когда я важно шествовал в составе делегации СССР, и потом, когда стоял со стороны Шелепина, пожимающего руку президенту Никсону.
        А затем началась пресс-конференция. Никсон и Шелепин сидели на сцене, а журналисты из зала задавали им вопросы - все, как это делается за рубежом, и так, как это бывало в моем времени, в моем мире. Кстати - тоже дань новизне. До сих пор таких пресс-конференций на таком высшем уровне здесь не бывало. У меня даже возникло что-то вроде дежавю - сколько раз я в своем мире видел подобные пресс-конференции, и не счесть! Заменить Шелепина и Никсона на Трампа и Путина - вот тебе и будет нынешняя пресс-конференция.
        Начал ее Никсон. Он поблагодарил принимающую сторону за радушный прием, пошутил, что надеется - не в последний раз видит Кремль изнутри. Доживет до следующего визита, хотя есть куча людей, которые до сих пор мечтают о его безвременной кончине. Чем вызвал ухмылки и хохот в зале. Шелепин же остался невозмутим, и в ответном слове заверил, что в СССР его другу Ричарду ничего не грозит, и если понадобится - на его защиту встанет вся мощь Советского Союза. Тут они оба заулыбались, а Никсон даже привстал и хлопнул Шелепина по плечу.
        Вообще, Никсон был довольно-таки прост в обращении, эдакий селянин-реднек. Тенденция такая, что ли…многие из американских президентов отличались селянской простотой - до абсолютной глупости. Один из них даже спутал Австрию с Австралией. Возможно, что американскому народу именно такие президенты и нравятся - не слишком умные, плоть от плоти этого самого народа.
        Я думал на этим - как при таких необразованных, неразвитых, даже можно сказать тупых президентах США до сих пор живы? И после размышлений сделал вывод - а от президента не очень-то что-то и зависит. Политику делает не президент, а его окружение. И Конгресс. Вот стал президентом Трамп, и что? Да они его обложили, как волка флажками! Туда пойдешь - смерть. Сюда пойдешь - и тут смерть. Номинальная фигура, дожидающаяся конца срока. Ну да, Трамп пытается что-то делать, дергается, но все его усилия идут прахом, ибо рулит демократическое лобби, главный разжигатель войн и революций по всему миру. И они не дадут Трампу сделать ничего позитивного. Только вперед - к войне, к конфронтации, к хаосу и огню.
        Никсон - наверное последний из президентов, которые управляли страной сами, которые принимали решения, противоречащие воле демократического лобби. За то едва и не огреб по-полной. И кстати - еще не факт, что вся эта история с покушением на президента США уже закончилась. Приедет домой, выйдет на улицу…и будет его Пэт ловить верхушку черепа мужа, как жена Кеннеди. Все может быть. Бурление в выгребной яме, именуемой власть США, все еще продолжается. Верно сказал Шелепин - у нас Никсону безопаснее, чем у себя дома.
        Дальше продолжал выступать Шелепин. Он рассказал, какие договоры были подписаны, что от них ждать, ну и все в этом духе. И самое главное - рассказал про договор о дружбе и сотрудничестве с США, из которого следовало, что мы теперь и в космос вместе полетим, и наукой займемся, и совместные предприятия создадим - что было совершенно невозможно в моем мире в этом самом году. И завершил Шелепин выступление заявлением о том, что холодная война закончена. Навсегда. Мы с США теперь шагаем в будущее вместе, рука об руку, как добрые друзья.
        Шелепин и Никсон встали, долго пожимали друг другу руки, позируя перед телекамерами и фотоаппаратами, и фотовспышки залили их всполохами грозовых молний. Даа…наделал я делов! Ведь фактически это моих рук дело! В моем прошлом такого договора и близко не было!
        Дальше начались вопросы. И первый задал журналист газеты "Правда" (фамилию не помню, а бейджика, как принято в будущем, у него нет.
        - Скажите пожалуйста, товарищ Шелепин, не получится ли так, что мы будем выполнять договоры, а вот США подождут? Как мы их проконтролируем? А они - нас.
        Шелепин начал рассказывать о том, какие будут созданы комиссии, а я вдруг подумал о том, что если как следует подать эту новость нашему не очень "прошаренному" народу, то видится натуральная государственная измена. Как так - допустить американцев к ядерному оружию?! Пустить их в святая святых - ядерные хранилища! Хорошо, что советские средства массовой информации под жесточайшим контролем, иначе бы…
        Дальше посыпались вопросы о конкретике договоров, на что было сказано, что все договоры будут опубликованы в газете "Правда", так что незачем сейчас тратить на это время. Вкратце - тяжелые ядерные ракеты будут порезаны на металлолом, частично, конечно, ну и запрет на размещение в космосе подобных ракет и другого тяжелого вооружения. Много чего назаключали. Уверен, были еще и секретные дополнения к договорам, уж не знаю, как они правильно называются - протоколы, что ли… Будь я на месте Шелепина - первым делом договорился бы с США о разделе сферы влияния. Внес бы это секретным протоколом в договор о дружбе и сотрудничестве. Мы влияем на страны Варшавский блока, на Ближний восток (частично), на часть Африки, часть Южной Америки. США наложит свою лапу на Европу (без наших стран), Австралию, часть Африки, Южной Америки…ну и так далее. Север и Антарктида общие. Скорее все это Шелепин и сделал - или я его не знаю. Уж на то пошло - я лично внедрял в головы Генсека и Семичастного эту самую мысль о том, что надо договариваться с США и делить мир. Настолько надоел им своими напоминаниями, что Семичастный на
меня даже рявкнул: "Не считай нас глупее себя! Хватит повторять одно и то же! Все уже решается!". Только тогда я от них отстал и не напоминал при каждой новой встрече.
        Кстати сказать - то же самое…примерно то же самое я говорил и Никсону: "Хватит конфронтации! Нужно поделить мир вместе с СССР и не допустить, чтобы поднялся Китай! В противном случае он задушит весь мир в своих мягких объятьях!". Никсон внимательно слушал. И вот - результат моих, можно сказать титанических усилий. Без ложной скромности скажу - если бы не я, такого договора точно бы не было. Никогда и ни за что! И теперь только что-то экстраординарное может заставить страны его разорвать. И буду надеяться, что такого никогда не случиться. Кстати - договор бессрочный!
        Вот для чего я оказался в этом мире. Вот для чего я поднимался на вершину известности, богатства, влиятельности. Ради нескольких листов бумаги, в которых теперь заключены судьбы мира на десятки, сотни лет вперед!
        Ай, да я! Ай, да Михаил Карпов, писатель средней руки! Нет, все-таки я заслужил свои ордена. Вот сейчас они перестали давить мне на грудь тяжким грузом. Вот теперь я почувствовал, что поработал хорошо! Гложет вот только душу что-то…не знаю, что со мной. Все идет хорошо, просто замечательно. Может потому что слишком хорошо? Вот были бы какие-нибудь заковыки, что-нибудь бы не получалось - тогда я бы успокоился. А так…слишком уж гладко.
        Хотя…только недавно ведь из больницы, чуть башку не снесли - ЭТО гладко? Если это гладко, тогда я не знаю, как с колдобинами. В общем - не знаю я что со мной. Тяжело на душе. Вроде и радуюсь, и понимаю, что все сделал верно, не ошибся, а сердце щемит. Как перед грозой, когда грозовой фронт толкает перед собой могучий инфразвук, воздействующий на психику человека и заставляющий впадать в тоску. После чего в ужасе люди прыгают за борт корабля, и гибнут, отдав свой разум безжалостной Вселенной.
        Ладно, хватит! Выбросить из головы всю эту чушь и сосредоточиться на празднике. Ведь это на самом деле праздник! Две державы, которые вот только недавно собирались порвать друг другу глотки, обнимаются и обещают жить дружно, как и положено любящим братьям. И неважно, что на поясе у них висят клинки. Теперь эти клинки в ножнах и рукояти мечей связаны с ними крепким шнуром. Не развязать - только рвать.
        Потом был банкет. Огромный зал, где нашлось место нескольким сотням человек. Мы с Ольгой сидели на стороне Шелепина, почти напротив Никсона и первой леди. Ольга великолепна! Ей перед встречей принесли вечернее платье, и похоже что от кутюр. Я не разбираюсь в этой хрени, но похоже что Ольга в ней шарит на-раз, потому что она взвизгнула, когда увидела одежонку и едва дождавшись, когда курьер покинет наш номер, стала напяливать на себя это произведение портняжного искусства. И для того ей пришлось раздеться практически догола - только узкие трусики типа стрингов, которые не выпирали из-под тонкой шелковой ткани. И которые, вместе с чулками, лежали в одной из коробок, принесенных этим самым курьером. Кей-джи-би ничего не упускает!
        Алое платье обтягивало ее как вторая кожа. Разрез на длинном, до пола подоле бесстыдно открывал изящную ногу в черном чулке и шел едва не до пояса. Низкое декольте (даже на мой взгляд - слишком низкое!) обнажало тронутую загаром грудь и широкие лямки едва скрывали тугие полушария, норовившие вырваться на свободу.
        Кто выбирал это платье - не знаю, интересно было бы поглядеть на этого человека. Честно сказать - я лично такое платье на официальный прием точно бы не…хмм…не выбрал. Имею в виду - для своей женщины. Впрочем - я еще тот консерватор, бука, социопат, и вообще - толстокожий бегемот. Так сказала Ольга, и она права. Я ничего не понимаю в здешней моде, и только лишь могу сказать, что платье подходило Ольге так, будто для нее и было изготовлено. Красное брюнеткам вообще к лицу, а тут…тут совсем уж все в тему. И что значит "будто для нее изготовлено"? Скорее всего так и есть - без "будто". Знают…все размеры знают, до миллиметра. Такое ощущение, что нас постоянно просвечивают рентгеном. Мы их не видим, а они нас - да. Подозреваю, что в нашем номере кроме обычной прослушки и видеозаписи - еще и ночная видеозапись. Если ее уже изобрели, конечно.
        Ольга уже привыкла заниматься сексом под пристальным вниманием спецслужб, а я до сих пор никак не могу сосредоточиться, вспоминая, что сейчас кто-то у магнитофона сидит с наушниками и вслушивается в наши стоны и чмоки. Помню старый криминальный боевик - там в комнату, где ведется подслушка беглого преступника, занимающегося сексом со своей подругой, заходит женщина, подполковник, начальник отдела уголовного розыска. А из микрофона несутся женские стоны, да такие мучительные, такие громкие. И подполковница ошеломленно спрашивает: "Что он с ней делает?! Душит, что ли?!" А лейтенант, едва сдерживаясь от хохота отвечает: "Он над ней глумится, товарищ полковник!". Вот и я с Ольгой - как подумаю о подслушке, так вспоминаю этот фильм. И не выдерживаю, глупо хихикаю. Ольга как-то сердито спросила - что это такое со мной, что я в самый что ни на есть ответственный момент все порчу глупым "хи-хи". Я ей и рассказал. За что она меня потом ругала - хохоча и требуя забыть и больше не хихикать. Хорошо хоть у меня в квартире не подслушивают - так сказал Семичастный, а я ему верю. Про Кремль мы с ним ничего не
говорили.
        Итак, Ольга выглядела отпадно, как настоящая западная кинозавезда, я выглядел денди в своем дурацком смокинге, и как минимум половина журналистов фотографировала только нас, что нервировало меня, нелюбителя светских мероприятий.
        Жена Никсона тоже была в вечернем платье, но конечно же не в таком, как у Ольги - гораздо проще. На вид. На самом деле оно тоже стоило огромных денег. Но Пэт уже немолода, тем более что первой леди, даже если ей можно было бы похвастаться крепким задом и твердыми грудями - хвастаться этими самыми частями тела не очень-то и пристало. А вот подруге и секретарю известного писателя-фантаста, богача - да сколько угодно. Писатели, они такие - вокруг них всегда вертятся сексуальные красотки. Особенно если у этого самого писателя сотни четыре миллионов долларов на счету.
        Да, нищий писатель никому не нужен - кроме кота. Да и тому только для того, чтобы вовремя задавал корм. А когда не вовремя дает - можно его и укусить - чтобы не забывался и знал свое место, раб!
        Интересно, зачем Ольгу одели в такой вызывающий наряд? Если не сказать - скандальный. Чья идея? Семичастного, или Шелепина? При случае спрошу их - небось не погнушаются ответить. Все-таки это моя сожительница, можно сказать - почти жена.
        Хмм…жена? Почему-то никогда не представлял ее своей женой. Любовницей, подругой - да. Но женой… Вот Зину - представлял. Можно сказать даже считал ее гражданской женой. Ниночка? Наверное - да. Молодая, очень красивая, фигуристая - дети от нее должны быть такие же красивые. После того, как Зина меня "бортанула", Ниночка была у меня отдушиной, можно сказать последней любовью…пока не променяла меня на Элвиса Пресли. Интересно - они еще вместе, или им уже надоело кувыркаться? Элвис еще тот ходок - у него на оргиях бывало по нескольку десятков девок всех калибров и расцветок. Зачем ему одна русская телка?
        Да, во мне говорит досада и горечь. Раньше я бы никогда не назвал Ниночку телкой. А вот теперь - могу! Предательница…хотя бы сказала: "Я от тебя ухожу!" А вот так - тайно, ползать по Элвису как поганая вошь…не прощу!
        Кстати, к Элвису претензий нет, хотя некогда я его едва не прибил на месте. Если бы не Ниночка, прикрывшая его своим обнаженным телом - точно бы ему не поздоровилось. И плевать мне на то, что он там якобы каратеист - я таких каратеистов на одном месте вертел! По одному и сразу оптом. Но не бить же бабу, пусть даже и оказавшуюся шлюхой? Женщин я могу бить и даже убивать только в одном случае - если они на меня напали, угрожая моей жизни и моему здоровью. На меня, и на другого человека, который точно не заслужил смерти. Ну, к примеру: террористка захватила заложника и держит нож у его горла. Что я буду делать? Да конечно же разнесу ей башку выстрелом из винтовки.
        Или та же террористка напала на меня с ножом - что мне делать? Убью не раздумывая. И не стану изображать из себя Зорро и Рембо в одном лице, не стану применять спецприемы и все такое. Я попросту одной рукой придержу ее на небольшом расстоянии, а с другой, от груди, изрешечу злодейку из пистолета. Как и положено на войне. Никаких сантиментов и скидок на гендер и возраст.
        Каждый, кто взял в руки оружие и попытался убить другого человека должен быть готов к тому, что убьют именно его. Кстати - я встречал в своей жизни таких женщин, которые сто очков вперед дадут многим и многим мужчинам - и в рукопашке, и в практической стрельбе. Потому и воспринимать их нужно как бесполых существ, угрожающих твоей жизни и жизни твоего напарника.
        Большая ошибка не воспринимать людей как потенциальную опасность только потому, что они женского пола- будущее это хорошо показало. Живые бомбы - первой начала Сана Мхейдли, взорвавшаяся вместе с израильскими солдатами в 1985 году. После нее смертницы пошли потоком…
        Насколько я помню, израильтяне в конце концов научились бороться с такими смертниками. Они хоронили останки подорвавшихся, завернув их в свиную шкуру. Известно, что если останки умершего соприкоснулись с плотью поганого животного - не видать ему рая на небесах. Не животному, нет - шахиду. И неважно - сам шахид трогал свинью, или с ней соприкоснулись его останки - в раю ему не бывать. А тогда зачем весь сыр-бор? Ведь на самом-то деле шахиды не так просто отправляются в мир иной, или на небеса - им предлагается некое вознаграждение: ты взрываешь себя и кучку неверных, а за это получишь вечную сладкую жизнь в раю. Мужчины - девственниц, усиленное питание и вечное здоровье. Женщины…не помню что именно - но тоже какой-то аналог. Может сотню девственников? Не интересовался этим вопросом, потому сказать точно не могу. Помню только, как в одной из сур говорится, что разделения на мужской и женский рай не существует. И что каждый из правоверных, будь он мужчина или женщина равны перед Аллахом, и получат все, что хотят. Равноправие!
        Я всегда был и буду против терроризма, который угрожает жизням невинных людей. Еще могу понять, когда шахиды идут в гущу солдат и там подрываются - война, есть война - но когда они убивают невинных людей где-нибудь в метро, людей, которые им совсем ничего не сделали…я бы их лично на куски порезал, этих тварей.
        Вообще-то это называется "цепочка ассоциаций". Начал я с ножки Ольги, высовывающейся в разрезе шелкового платья, и закончил шахидами, завернутыми в свиные шкуры. Вот как так получилось? Наш мозг очень сложная и непредсказуемая штука…в такие дали иногда заводит меня мысль - сам дивуюсь!
        А тем временем нас с Ольгой окружили журналисты, набросившиеся на нас после того, как Ольга попросила проводить ее "попудрить носик". Я осторожно, стараясь не привлекать внимания покинул свое место, и когда взяв Ольгу за локоток отправился туда, где предположительно находилась комната для пудрения носов - попал в самую что ни на есть настоящую засаду из акул пера. И эти своего не упустили.
        Слава богу хоть Ольгу выпустили из кольца - после моего окрика и нахмуренных бровей. То ли радоваться этому обстоятельству, то ли печалиться - но журналюги почему-то меня боятся как огня. Неужели думают, что я начну на них бросаться и сворачивать носы на бок? Или рожа у меня такая зверская…Ольга говорит, что - нет, не зверская. Брутальная, да, но на злодея я точно не смахиваю. Глупенькая…настоящие злодеи как раз и выглядят ангельскими ягнятами. Нет у них на физиономии татуировки: "маньяк", нет на лицах печати вырождения и сатанинских рогов (хмм…за редким исключением). Люди, как люди, иногда даже очень милые на первый взгляд. Как тот же Чикатило, которому доверяли подростки. Или как тот гад из "Чергида", которого упокоил я лично. Ох…даже вспоминать не хочется. Слава богу, теперь все эти мрази никого не убьют.
        Ольга быстренько удалилась, цокая семисантиметровыми каблуками, а я остался в кругу акул пера, ожидая самых что ни на есть каверзных вопросов. И они последовали…
        - Скажите, господин Карпофф…у вас на груди высшая награда США - за что вы ее получили? И как она сочетается со звездой героя? И почему вас в вашей стране не расстреляли за то, что вы работали на США?
        И все вокруг замолчали, вперившись в меня взглядами блестящих и от алкоголя и от возбуждения глаз. Интересный вопрос, ага…как так? Типа срезали, да? Эх, ребята…да я начал заниматься казуистикой раньше, чем образовались сперматозоиды, которые оплодотворили яйцеклетку вашей матери! Кого вы хотите поймать? За мной опыт ста лет советской власти! Десятки книг, в которых надо было что-то донести людям, но при этом особо не сболтнуть лишнего! Так что не вам со мной тягаться в словоблудии…ваши флажки я перепрыгиваю с демоническим смехом и радостным воем!
        - Прекрасно сочетается. Потому что звезда, как и президентская медаль, дана за одно и то же - за укрепление мира во всем мире, за способствование установлению дружественных отношений между США и СССР. Хватит войн! Будем заниматься любовью, а не войной!
        - Глядя на вашу подругу, точно сбежишь с войны и поволочишься за ее юбкой - с сарказмом и явной завистью заметил один из журналистов, начинающий лысеть молодой мужчина - Видимо она здесь именно для того, чтобы доказать вашу правоту.
        - Ну…высказывание не мое, вы это знаете - ухмыльнулся я, вдруг с удивлением поняв, что возможно именно поэтому Ольгу так и нарядили. Мол, русским не до войны, им любовь нужна! Может и глупо звучит, но…ведь посыл-то поняли. А высказывание мое принадлежало по одним источникам - Джону Леннону, по другим - некому социалисту по имени Гершон Легман. И произносили его обычно в отношении войны во Вьетнаме.
        - Неважно, чье оно - кивнул и серьезно ответил журналист - главное, оно актуально. Вы ведь против Вьетнамской войны, господин Карпов?
        - Конечно! - не задумываясь ответил я - Какого черта Штаты забыли во Вьетнаме? Зачем губят людей в войне, в которой заведомо нельзя выиграть? И своих людей, и вьетнамцев! Хорошо хоть президент Никсон это понимает и намерен прекратить поступление цинковых гробов в города и селения Штатов. Хватит войны! Больше любви!
        - Но вы все-таки работали на США, так почему вас не тронули, господин Карпов? Советская власть вас обласкала, засыпала наградами. Почему? Вы работаете в Кей-Джи-Би?
        - Конечно - легко согласился я - Генерал Кей-Джи-Би! А по мне не видно? Разве не видите, как из-под смокинга у меня вылезает генеральский мундир? (слушатели захохотали, когда журналист невольно посмотрел на мою штанину) У нас все писатели работают в Кей-Джи-Би! Я же вам сказал, сэр, я работал на укрепление мира между нашими народами! Моя власть оценила мои заслуги, посчитала их весомыми - хотя я с этим не согласен. Мой вклад очень мал. В отличие от вклада наших руководителей, подписавших такие эпохальные договоры! Мы стоим на пороге великой эпохи, поймите! Если СССР и США объединят свои усилия в преобразовании мира - да кто сможет перед нами устоять! Хватит войны!
        - Займемся любовью! - хором подхватили журналисты и захохотали. Тут как раз вернулась ослепительная Ольга, и журналисты переключились на нее.
        - Госпожа Ольга, скажите, вы собираетесь выйти замуж за мистера Карпова? - выпалила худенькая девушка в очках с горящими глазами боевой феминистки - Или он эксплуатирует ваше тело, не собираясь вступать в брак?
        Ольга покраснела, поджала губы, и похоже собралась выдать что-то резкое, а может даже послать нахалку подальше, но я перехватил инициативу:
        - Я за нее отвечу. Эксплуататор. (мужчины заулыбались) Ольга свободный человек и делает то, что она хочет. Захочет уйти - может это сделать в любой момент. Если ее устраивает настоящее положение дел - значит…ей это надо. И вообще - наши личные отношения это наше личное дело. И отвечаю я вам только потому, что вы женщина - а я уважаю женщин.
        - То есть вы признаете, что не собираетесь жениться на своей секретарше? - не унималась девка, и глаза ее хищно блеснули. Ага…тут где-то крючок спрятан! Да где…вот он! Пуританская Америка очень не любит, когда люди из высших кругов (а я точно уже принадлежу к высшим кругам, это точно) демонстративно отрицают семейные ценности. И я ведь живу с Ольгой во грехе! Можно такую компанию раздуть против меня…мне это встанет в копеечку.
        - Во-первых, разве я сказал, что мы с Ольгой спим в одной постели? - медленно, глядя в глаза хищнице спросил я - это утверждаете вы. А что, миссис…или мисс? - вы стояли возле нашей постели и держали свечку когда мы занимались сексом? Рассмотрели в подробностях? Ну не краснейте, что вы…дело-то житейское. Все делают ЭТО. (смех в толпе журналистов) Во-вторых, кто вам сказал, что я на ней не женюсь когда-нибудь, если она этого захочет (боковое зрение у меня очень хорошее, чем всегда гордился, и радость Ольги, которую она не смогла скрыть, сразу бросилась мне в глаза). Никогда не говори - "никогда"! Как у нас говорят - "Человек предполагает, а бог располагает"!Так что нет придумывайте лишнего, мисс…или миссис? Вижу - мисс. Я за семейные ценности, за крепкую семью - где бы она не была, в СССР, или в Штатах. Пока я не готов к браку с кем-то либо, но…никогда не говори…что?
        - Никогда! - выкрикнули несколько голосов сразу и я засмеялся:
        - Точно, господа! Еще вопросы, раз уж вы добрались до моего тела и впились в него своими могучими челюстями?
        Хохот, потом мужчина лет пятидесяти со строгой аккуратной прической на голове и темными, умными глазами выступил вперед и спросил:
        - Скажите, господи Карпов…почему президент Никсон настоял, чтобы вы присутствовали в советской делегации? Какое отношение вы имеете к Генеральному секретарю Шелепину? И зачем вы нужны президенту Никсону?
        - Сам удивляюсь! - сокрушенно всплеснул я руками - на кой черт я здесь нужен? Пить шампанское с икрой? Демонстировать наряды своего секретаря? (Ольга снова зарделась) Я никакого отношения к подписанию договоров не имею! Это дело высших властителей, а не простого писателя-фантаста (на "простого" они захохотали). В общем - я тут скучаю и только мой секретарь Ольга своей красотой скрашивает мне скуку этого мероприятия. А что касается отношений с Шелепиным…да, я с ним ранее встречался. Я его советник по культуре - так что он изредка спрашивает моего мнения по некоторым вопросам культурной жизни СССР и всего мира. Ну а с господином президентом мы просто дружны - он любит спорт, и после моих побед над великим боксером он захотел узнать меня поближе. Мы пообщались и остались довольны друг другом. Зародилась дружба. Опять же - он иногда спрашивает моего мнения о некоторых вопросах в отношении менталитета советских людей. О наших обычаях, о наших традициях. Господин Никсон очень обстоятельный и разносторонне образованный человек, и получает информацию из различных источников, в том числе и от меня. Я
ответил на ваш вопрос? Тогда разрешите откланяться, господа! Дама устала стоять, а я должен приступить к своим непосредственным обязанностям - поеданию черной икры и выпиванию шампанского с устрицами. Должен же я как следует подготовиться к эксплуатации тела моего секретаря?
        Так под смех толпы журналистов мы и прошествовали к нашим местам подле Великих мира сего.
        - Что это было? - шепнула мне на ухо Ольга.
        - Что именно? - так же шепотом ответил я, наклоняясь к ее уху.
        - Потом поговорим! - многообещающим взглядом окинула она меня и уселась за стол.
        Но все-таки мне интересно - на кой черт нас так вырядили? Оставив этот вопрос "на потом", я снова занялся благородным делом поедания всевозможных вкуснот. А их тут было немеряно. Одной только черной икры видов пять или шесть…
        Нашего отсутствия или не заметили, или сделали вид, что не заметили (скорее всего). Разговор за столом продолжался - неспешный, вроде бы ни о чем, но…на таком уровне не бывает разговоров "ни о чем". И в таком месте.
        Я особо не прислушивался - понял только, что речь шла о ближнем востоке, о Ливии, о Сирии и иже с ними. Терроризм, Израиль…
        Когда Никсон что-то меня спросил, я плавал мыслями где-то далеко-далеко…рядом с моим Гарри. Пора заканчивать серию, хватит. Остался только эпилог. Врага победили, весь мир в хлам - но можно отстроить. Осталось написать, что у Гарри и его боевой подруги Гермионы родились близнецы, девочка и мальчик, а у Рона Уизли и Полумны…вот тут я задумался - может им двух девчонок дать? Или лучше чтобы оба мальчишки? А прикольно было бы сделать так, чтобы родились тоже мальчик и девочка, и в будущем влюбились в близнецов Гарри и Гермионы! Вот была бы хохма! Когда они еще и не двойняшки, а настоящие близнецы, которых с первого взгляда в одинаковой одежде и не отличишь. Это была бы настоящая юмористическая интрига…для будущего продолжения серии. И серия про детей нынешних персонажей называлась бы…
        И тут до меня дошло - Никсон обращается ко мне, и видя, что я не отвечаю, улыбается и стучит вилкой по бокалу с шампанским. Тут и Ольга подключилась, наступила мне на ногу и надо сказать - пребольно наступила! Туфли-то у меня мягкие, сшитые на заказ! А каблучок семисантиметровый, им как стилетом убить можно.
        - Простите, господин президент! - как можно радушнее откликнулся я, растягивая губы в улыбке. Мне сейчас хотелось врезать Ольге по обтянутой шелком заднице, да так, чтобы взвыла и остался синяк - нельзя же так втыкать свой острый каблучок! Соображать ведь надо!
        - Извините! - повторил я - Не расслышал вопроса. В голове вертится сюжет книги, обдумываю, вот и…
        - Писатели - они такие… - еще шире улыбнулся Никсон - Витают где-то в вышине, к нам, простым смертным, и спускаться не хотят! Ничего, Майкл, ничего…я хотел спросить твоего мнения - как провидца - какова судьба Израиля в недалеком будущем? Как считаешь, прекратится противостояние арабов и израильтян?
        - Господин президент… - задумался я на секунду - Ну представьте, что на лужайку у Белого дома приехали какие-то люди и объявили, что теперь они тут живут, и их не интересует мнение американского народа - жить им тут, или нет. Вы бы такое терпели? Нет, конечно. Вы бы взяли их за воротник и выкинули туда, откуда они пришли. Войны на Ближнем востоке сами собой не прекратятся никогда. Их можно только задавить, заглушить. Вы, например - со стороны Израиля - не секрет, что без вашей, США, поддержки, Израиль существовать бы не смог. Сколько оружия вы им даете? Сколько денег дает еврейская диаспора в США? Но и без СССР войны тоже не прекратить. Мы имеем влияние на арабский мир - до определенной степени, конечно. Вы нажмете, мы нажмем - вот война и закончилась. Вот только кто вам даст это сделать? Оружейное лобби демократов сделает все, чтобы войны продолжались. Пока живы ваши демократы - войны будут всегда. Не мне вам говорить, как это все происходит. Оружие надо куда-то продавать. А зачем оно нужно, если нет войн?
        - Я с тобой согласен, Майкл… - серьезно кивнул Никсон, а я про себя подумал, что выступил тут капитаном Очевидность. Что, Никсон сам не знал ситуацию на Ближнем востоке? И тут же сообразил - это был посыл руководству СССР. Посредством разговора со мной Никсон дал понять руководству СССР, что готов выступить за прекращение ближневосточного конфликта - если СССР тоже внесет свою лепту в общее дело. Зачем ему нужно влезать в израильские дела? Да кто ж его знает…может кто-то попросил! Израиль, например. Или могущественная еврейская диаспора США. Гадать можно много, но удочка уже заброшена. Как наши на это отреагируют - я не знаю. Да и неинтересно.
        Разговор властителей ушел куда-то в сторону от израильских дел - обсуждали экспорт и импорт пшеницы, а я досадливо про себя поморщился - сбили с мысли. Так что там насчет детей Уизли и Полумны? А Ольге я отомщу сегодня ночью. Как? А придумаю - как! Кама-сутру я помню досконально - еще в 90-е прочитал. Вот и пускай трудится, осваивает так сказать позы!
        Глава 2
        - Охх… - Ольга сбросила с себя простыню и села, опираясь на обе руки - Слушай…ты маньяк! И где ты этой…хмм…премудрости набрался?! Безумие какое-то…
        Она посмотрела на меня сквозь длинные ресницы, и вдруг улыбнулась:
        - А забавно было! Заводит, да. Как-нибудь повторим?
        - Как-нибудь! - хмыкнул я, тоже садясь на край кровати - А я-то думал, ты взвоешь! Это тебе была месть за вчерашний каблучок!
        - Я тебя еще сильнее буду пинать, если после каждого раза будет следовать такая ночь мести! - Ольга захохотала, и ее груди подрыгивали в такт движениям. Потом она откинулась на спину и плюхнулась на кровать, ухватившись за меня руками и глядя снизу вверх глазами, в которых иногда проскальзывала эдакая косоглазость. Бывает у женщин - когда близко смотрят. А еще - у женщин-ведьм. У них время от времени проявляется раскосость.
        - Ты женишься на мне? - вдруг серьезным, эдаким грудным голосом спросила Ольга.
        - Не знаю… - после паузы ответил я - Правда, не знаю.
        - А чем я тебе плоха? - так же серьезно спросила подруга - Я красива. Мое тело - как у спортсменки. Я в постели делаю все, что ты просишь, и что не просишь - тоже. И мне это нравится. Я тебя люблю, и буду любить всегда, и никогда не предам. И я хочу от тебя родить девочку.
        - Почему девочку? - не думая спросил я, разглядывая темную прядку волос, прилипшую ко лбу Ольги.
        - Так…хочу! - без паузы ответила Ольга - Сын уже есть, пусть будет еще девочка. Но я и сына тебе рожу, не беспокойся! Сколько хочешь детей, столько и рожу! Хоть целый батальон! Я крепкая, сильная…я смогу! Женись на мне, а? Миш…я без тебя не смогу жить! Моя жизнь только с тобой, и никак иначе! Ты не подумай - мне не деньги твои нужны, мне нужен ты! Можешь их хоть на благотворительность отдать! Мне безразлично! А вот ты не безразличен. Женишься?
        - Я же сказал - не знаю! - с ноткой раздражения ответил я, вставая с постели и направляясь в душ. От меня пахло мускусом и потом, как от жеребца после случки. Отмываться - и в путь. Сегодня тяжелый день - последний день пребывания Никсона в СССР. Сегодня мы должны будем проехаться вместе с ним на Красную площадь, на рынок (он сам попросил), погулять по городу, в театр зайти, в музеи… Список большой, так что заранее предвкушаю, как будут гудеть ноги в конце дня, когда Никсон все-таки улетит.
        Хмм…все-таки я засиделся на месте. Довольно-таки давно не тренируюсь, так что… Перед боями с Мохаммедом Али я себя так терзал тренировками, что у меня последний жир вытопился, сухой был, как палка. А теперь точно пару кило набрал…
        Не люблю я, когда на меня давят. Даже если это такой близкий мне человек. Моя женщина. Нельзя так резко подсекать мужика…он может и сорваться с крючка! Выпасть в реку и уплыть!
        Впрочем - я сам виноват. Приучил ее к простым и откровенным отношениям. Говори что думаешь - и будь что будет. Отношениям между мной и ей. Это с чужими можно и нужно хитрить, умалчивать, говорить двусмысленно и осторожно. А наедине - кого стесняться? Это как в сексе - хочешь чего-то от партнера, так скажи ему откровенно чего хочешь! Иначе ведь ничего не получишь и будешь потом злиться и на партнера, и на себя! Ах, видите ли он сам должен догадаться, что тебе ТАК приятно? А вот недогадливый он! Мысли читать не умеет! И боится сделать тебе больно, шокировать тебя! Может тебе ЭТО неприятно!
        Ну, вот и нарвался. Высказалась моя подруга вполне серьезно и откровенно. И я вообще-то ждал этого разговора, и не потому, что вчерашняя феминистка-журналистка послужила так сказать катализатором процесса. Нет. Оно все к тому шло. Если ты живешь с женщиной как с настоящей женой, относишься к ней, как к жене - так какого черта удивляешься, что она требует штампа в свой и в твой паспорт? Все отговорки вроде: "Нам ведь и так хорошо!" - выеденного яйца не стоят.
        Может и правда жениться? Нет, ну а что делать? Жена в другом мире? Так вполне вероятно, что мы там и не женаты. Запросто ведь. Я так изменил мир, что многие из тех, кто должен родиться - теперь не родятся. И наоборот - появятся другие люди, которых не было в моей истории. Все, все меняется! Покруче, чем после того, как некто в далеком прошлом раздавил бабочку.
        Ну вот представить - я изменил будущее, и в результате некий парень вместо того, чтобы пойти учиться на инженера - пошел в морское училище. Отучился, и однажды заглянув в магазин - столкнулся с девушкой. Девушка эта всю жизнь (насколько я знаю) питала страсть к мужчинам в красивых морских мундирах. Нет, никакого разврата - просто таращилась на морских офицеров и мечтала о великой любви одного из них. К ней любви, конечно. А попался ей здоровенный, битый жизнью и пропахший порохом спецназовец…
        Ну, так вот: встретила моя тогда еще не жена этого молодого лейтенанта, столкнулась с ним…и…ах! Покатились по полу мандарины, и загорелась великая любовь. Познакомились парень и девушка, и поженились. А спецназовец остался с носом. Простуженным, сопливым от лежания на сырой земле носом. А все потому, что он же, этот чертов спецназовец, в прошлом изменил течение истории, и в результате парень оказался не на заводе, а на эсминце. Или крейсере. Или…да какая разница где - главное что женат теперь с моей будущей женой.
        Муторно от этой мысли…ведь тогда и дочка моя не родится. А может и родится - только не от меня. Не будет маленького домика на краю города, где мы так уютно отгородились от всего мира. Даже котов наших - и тех не будет. Или будут - но не наши. Не мои, это точно.
        Почему тогда я помню свою жизнь - жену, дочку и то, что теперь не сбудется? Парадокс ведь! А нет никакого парадокса. Провидение не допускает парадоксов. Для него нет ничего невозможного. Оставило мне память - иначе как работать? Я самоподдерживающаяся, закапсулировавшаяся система, на которую трудно воздействовать извне. Только само Провидение может меня уничтожить - потому что знает, как это сделать. А я…я даже не смогу покончить самоубийством - при одной мысли об этом у меня леденеют руки и включается сирена: "Нельзя! Аларм!".
        Да, были у меня такие дурацкие мысли - покончить со всем, если уж совсем все надоест. И я едва не задохнулся от тошноты и головной боли - как тогда, когда слишком близко подошел к порталу и была опасность свалиться в него и отправиться в свой мир.
        Итак - я вне времени, вне истории. Эдакий Вечный Жид, который шастает по миру неприкаянный, и нет ему, не будет ему покоя.
        Ладно. Допустим, жена моя законная - та, что осталась в будущем - уже не жена. А Зина? Зина как? Вот с ней у меня были мысли о женитьбе… Я ведь искренне был в нее влюблен. Или благодарен? Как отличить любовь от благодарности? Она вытащила меня из больницы, дала мне приют, дала свою любовь. И возможно, что я свое чувство благодарности принял за любовь? Хотел облагодетельствовать увядающую женщину? Дать ей последний шанс обрести любовь?
        Сейчас, про прошествии времени, мне кажется, что все так и обстоит. Кстати - по-моему Зина это поняла. Она ведь умнейшая баба. И не просто баба - профессор, доктор наук! Психолог и психиатр. Я для нее - как открытая книга.
        И вот еще что…иногда я задумывался - а не зря ли позволял Зине копаться у себя в мозгу? С ее-то методиками "промывания" мозга! Она походя, можно сказать легко устроила мне абсолютную память. А если при этом вложила в голову мысль о том, что я ее, Зину, люблю и просто-таки обожаю? Что хочу на ней жениться? Может потому она меня и отпихнула от себя. Не очень-то приятно осознавать, что твой муж на самом деле раб, которого ты "приворожила" совершенно бесстыдным образом. Без его к тому согласия. Мне вот лично, если бы я устроил такое безобразие - было бы мучительно стыдно видеть то, как моя женщина ластится ко мне, выказывая свою любовь, а любви-то и нет. Есть промывание мозгов самого высокого класса. На уровне профессора, доктора наук, психиатра.
        Впрочем - возможно, что это опять моя паранойя. Напридумаю - и сам в это верю. Но тогда подойду к делу с практической, приземленной точки зрения. Зина сейчас где? В будущем. В другом мире. И рассчитываю на то, что она там исцелится от рака. Но исцелится ли? Это я тут закапсулированный Вечный Жид. А она? Может у нее ничего и не получится? Узнаю только через год. Вернее - уже поменьше чем через год. Если все нормально - Настя должна вернуться в свой мир, в 1973-й год. И вот тогда я все точно узнаю.
        Кстати, тоже по воде вилами писано. А с какой стати она должна захотеть сюда вернуться? Красивая, молодая баба - да она в будущем тут же себе отхватит богатого мужика, и плевать ей на мир, где нет интернета, где нельзя просто так поехать за границу отдыхать, и где кондиционерами владеют полпроцента людей по всей великой стране. А то и того меньше.
        Итак, что я имею? Две женщины, одна из которых некогда меня приворожила (наверное!), а теперь при смерти и неизвестно жива, или нет. Вторая - вроде как в меня влюблена, но…я в нее - нет. Хотя и были эдакие сексуальные позывы…нельзя удержаться от "пошлых" мыслей, когда видишь Настю - особенно если она в домашнем коротком халатике, или в шортах. Или в прозрачной ночнушке - она ведь у меня в квартире жила, так что насмотрелся всякой Насти. Только что спинку в душе ей не тер.
        Ну и моя любимая, но теперь недосягаемая жена, которая скорее всего уже мне и не жена. И никогда ей не будет.
        Вот такой расклад - на одной чашке весов. И на другой - Ольга. Верная и любвеобильная. И готовая ради меня на все. Так какого черта я думаю? И правда что - пожениться, да и дело с концом. Сделать ребенка, и не одного, и жить, поживать, добра наживать. Так все сказки заканчиваются.
        Даже если Зина вернется молодой и здоровой - не будет у нас нормальной жизни. Ведь помню я, как она меня отбросила, выкинула из своей жизни. И паранойя не даст мне забыть того, как Зина ковырялась у меня в мозгах.
        Да, кроме Ольги вариантов больше нет. Отправим Никсона, и сообщу ей радостное известие. Пусть будет сюрпризом. Куплю кольцо - здоровенное такое, с бриллиантом, тысяч за десять. Или за двадцать. И подарю, где-нибудь в ресторане, встав на одно колено.
        Мда…что-то меня едва не затошнило от такого пафоса и банальщины. И вспомнилось, как один идиот дооригинальничался - чтобы сделать девушке предложение, он запек кольцо в пирожное и ей подал. Дурочка хватанула кусочек…в общем - пары передних зубов как не бывало. Скандал! Какая тут нахрен женитьба? С таким-то идиотом…
        Итак, резюме: что, другого выхода нет, как жениться на Ольге? Похоже, что - да. На том и порешим. Ну не люблю я ее так, как свою…будущую? Бывшую? В общем - как свою единственную жену. Ну и что? Ольгиной любви хватит на нас обоих. Да и я уже не мальчик, чтобы влюбляться - как в омут головой.
        Из душа вышел спокойный, как удав, заглотивший аллиагатора. Хорошо, когда решение находится и оно по большому счету вполне приемлемо. Кто-то бы сказал - зачем вообще жениться? Можно ведь жить и без "ячейки общества". Но я с такой постановкой вопроса не согласен. Семья - это святое. Это место, где тебя всегда ждут, где тебе всегда рады, и где тебя никогда не предадут. По крайней мере - так было у меня. И потому потеря семьи для меня очень горька.
        Я позвонил по телефону, пока Ольга плескалась в ванной комнате, и попросил принести нам завтрак. На что получил мягкий, но непреклонный ответ:
        - Извините, вы завтракаете с президентом Никсоном и его женой. Они просили вас прибыть в их апартаменты к девяти часам вместе с…своим секретарем.
        Мне показалось, или мужчина на том конце провода сделал паузу после "с"? Вроде как подбирал определение женщине, которая спит со мной в одной постели. Юмор такой? "Кровавая гэбня" шутит? Так и вижу, как этот мужик на той стороне саркастически улыбается.
        Ладно-ладно! Завидуй! Небось твоя баба в постели лежит, как бревно, только сопит в две дырочки, вот ты и завидуешь этому урагану страстей! Интересно, насколько Ольга изображает оргазм, и насколько она и правда получает удовольствие от всех моих этих штучек. До встречи со мной девушка не была такой…хмм…развитой в вопросах секса! Интернета-то здесь нет! Но я над эти вопросом уже думаю…нет, не над сексом. Над созданием интернета.
        Посмотрел на свои часы - опа! Осталось-то полчаса! Пошел к двери ванной, постучал:
        - Оль…поторапливайся! Сказали - мы с Никсонами завтракаем! Через полчаса надо уже быть там!
        Ольга ойкнула, вода перестала течь, и через несколько секунд дверь распахнулась и Ольга выскочила из ванной, как была - голышом, вытирая полотенцем мокрые волосы.
        - Они что, раньше сказать не могли! - голос ее был очень рассерженным. Видать вложила в него все разочарование от моего отказа жениться на ней, и вообще - настроение не очень хорошее.
        Собралась за десять минут - основное время заняла сушка волос, благо что фен здесь имелся - непривычный для меня, здоровенный, хромированный, блестящий - и волосы у Ольги короткие. Иначе бы точно не успела.
        Надела брючный костюм из бежевой ткани, под него блузку с кружевным стоячим воротником. Получилось очень достойно. Ну и накрасилась - тоже много времени не заняло. На ноги - мягкие туфли на низком каблуке, практически кроссовки. Это и понятно - мы с Никсонами должны сегодня шастать по городу, на восьмисантиметровых каблуках особо не пошастаешь!
        Ну а я как обычно - светлые штаны, мягкие туфли. Рубашку надел с длинными рукавами - на предплечье развестил узкий обоюдоострый нож наподобие тех, что носят аквалангисты. Скорее всего он не понадобится, но…пусть будет. Пистолет взять не разрешили, а про нож никто ничего не говорил!
        В задний карман бумажник с правами и небольшой суммой денег - мало ли…без документов в моем времени и в сортир ходить не рекомендуется. Здесь другое время, но рефлекс уже закреплен навечно. Все, я тоже готов.
        И в дверь постучали. Точно в тот момент, когда я сказал, что готов. Или это Ольга сказала, что готова? Да какая разница…готовы, да и все тут.
        Провожатый довел нас до дверей на третьем этаже, стражи в коридоре (и наши, и из службы президента) даже не сделали попытки нас остановить и что-то там проверить. Документы, например. Похоже, что нас прекрасно все знали и было четкое указание пропускать, не создавая помех. Ну что же…это радует. Каждый раз доставать бумажник не хочется. Опять же - немного опасался, что начнут обыскивать и обнаружат нож у меня на предплечье. Как отреагируют в этом случае - я не знаю. Скорее всего, ничего неприятного не будет - попросят снять и передать им для ответственного хранения. По-моему даже идиот не предположит, что мы идем на завтрак к президенту, чтобы его укокошить. Хотя…идиоты всякие бывают.
        Провожатый постучал, вошел, и тут же вышел, оставив дверь открытой.
        - Пожалуйста, товарищи! Вас ожидают!
        Да, апартаменты президента покруче наших. Побольше, это точно. Да и побогаче - мебель антикварная, картин на стенах больше. Да это и понятно - кто он, а кто я. Вот стану президентом США - и мне будут такие апартаменты предоставлять. Только зачем они нужны? Я не сторонник безумной роскоши а-ля олигарх Брынцалов - это он построил дом, в котором жить нормальному человеку не хочется. Эдакую золотую шкатулку, в которой ходить можно только в войлочных туфлях, чтобы не повредить драгоценный паркет. И ничего нельзя трогать. Мне достаточно добротной виллы на берегу моря, яхту, катер. Еще бы неплохо небольшой вертолет…кстати, почему я не задумывался о том, что могу купить вертолет? А я ведь могу! Теперь - могу!
        Ха ха…вот куда завела цепочка ассоциаций! До вертолета и дальше, к личному самолету! А может и большую яхту, как у шейха? Тьфу, черт! Не о том я думаю!
        Да, не о том. Думать надо - не опростоволоситься, когда стану завтракать с Никсонами. Ведь явно хочет мне что-то сказать, о чем-то поговорить. И это притом, что прекрасно знает - все разговоры здесь прослушиваются. И глупо было бы - если бы иначе.
        Стол накрыт скромно (относительно скромно!) в эдаком русско-американском стиле. Бутерброды с сервелатом, окороком, красной и царской рыбой соседствуют с вазочками, где розовеет, краснеет и фиолетовеет (если можно так сказать) несколько сортов варенья. Свежеиспеченные булочки источают аппетитный запах печева, и от этого запаха у меня вдруг потекли слюни - есть захотел. Ночка бурная была, да и организм мой постоянно требует питания, обмен веществ у меня наверное в несколько раз быстрее чем у нормального человека. Иначе откуда эта скорость и сила? Ничего так просто не дается…
        Никсон в рубашке с галстуком, в серых брюках и полуботинках, Пэт - в светлой юбке и светлой блузке со стоячим воротником. Оба элегантные и…одновременно какие-то домашние. Может потому так кажется, что Ричард без пиджака?
        - Привет, Майкл! - широко улыбнулся президент - Олга, привет!
        - Привет Майкл! Привет, милочка! - Пэт как завзятая Ольгина подружка коснулась ее щекой, типа поцеловала и повела за стол. А мы с Ричардом пошли к окну - он поманил меня, спросив - перенесу ли я дым из его трубки. Я заверил, что перенесу, и мы остановились возле открытого окна, глядящего на булыжную мостовую кремлевской территории. Никсон раскурил свою трубку и глубоко затянулся, глядя в даль, туда, где виднелись красные зубья кремлевской стены.
        - Майкл! - нарушил он тишину - Скажи честно…ты решил остаться в Союзе?
        - Хмм… - от неожиданности я не нашелся что ответить, затем усмехнулся - Нет, Ричард, хотя Союз навсегда останется моим домом, моей родиной. Я намерен жить и в США, и где-нибудь на Мальдивах. И в Англии, если что - там у меня свой замок, который ушлые юристы выдрали из лап букмекеров. А почему у тебя сложилось такое впечатление?
        - Да вот как-то сложилось - туманно пояснил он - Мне кажется, что тебя не выпускают из Союза. Это не так? Подожди, не отвечай. Я вижу, что тебя наградили высшими наградами, дали хорошую квартиру - да, да, я знаю! Построили тебе дачу…дали Ленинскую премию. Сделали все, чтобы компенсировать тебе потерю свободы. Это так?
        - Нет, не так! - не задумываясь ответил я, внутренне ухмыляясь. Вот сейчас у магнитофонов напряглись компетентные люди! Вот сейчас они конспектируют наш разговор! У них небось волосы встали дыбом от таких высказываний президента!
        - Меня попросили помочь советами, а еще - помочь встретить тебя. Как только ты уедешь, я через некоторое время, короткое время, завершив свои дела, приеду в США. Мне нужно сняться в фильме по моей книге, нужно разобраться с моими финансами - честно сказать, я даже не знаю точно - какие у меня активы и какие пассивы.
        - Ну тут секретов нет - усмехнулся президент - плюс-минус несколько десятков миллионов долларов, ты почти миллиардер. И состояние продолжает расти. Твой партнер Страус работает не покладая рук - по твоим сценариям. И фильм по твоей книге начал триумфальное шествие по планете - первая серия пошла в прокат уже вчера. Разве не слышал? Самая громкая премьера сезона! Газеты просто взорвались статьями! Предвкушаю посмотреть этот фильм по приезду домой.
        - Вот как? - искренне удивился я - Уже в прокате? Впрочем - почему бы и нет…уже давно снимают.
        - Уже отсняли три серии. Первая пошла в прокат. Как только снимут сливки - пойдет вторая. Ну а тебе - прибыль. Книги печатают - как пирожки пекут. Одна из типографий только на тебя и работает. Страус бегает весь в мыле, как загнанная лошадь. Так что тебе лучше побыстрее вернуться…домой.
        - Домой? - усмехнулся я.
        - Да, домой. Ты американский гражданин, у тебя вилла на берегу океана, дом возле Нью-Йорка, бизнес. Штаты тебя ждут, гражданин США! Ты нужен стране!
        - Зачем? Зачем я ей нужен? - насторожился я. Вот видимо и началось то, ради чего Никсон меня позвал на завтрак. Не ради совместного поглощения пищи, это точно.
        - Ты гениальный предсказатель - просто и без обиняков сказал Никсон, повернувшись ко мне и посмотрев в глаза - Мне иногда нужны твои советы. И еще - я знаю, что ты не ударишь в спину. Я и жив сейчас только благодаря тебе. Если бы не твое предвидение…
        Черт! Зачем он это болтает?! Знает ведь, что слушают! И какого черта тогда?! Как будто нарочно троллит моих кураторов! Не понимаю! Ей-ей не понимаю эти политиков-болтунов!
        - Я ничего тебе такого не говорил! - перебил я Никсона довольно-таки резко - Только предупредил, что в твоем окружении есть предатели. Вот и все. А остальное ты сделал сам. Моей заслуги в этом нет, не преувеличивай! Что касается предсказаний…понимаешь какое дело, Ричард…чем больше я предсказываю, тем больше мои предсказания имеют шанс не сбыться. Реальность меняется. И я уже не могу предсказывать. Потому…толка от меня будет тебе немного. Хотя я готов, да, готов помочь тебе чем могу!
        Никсон улыбнулся уголками губ и вдруг прикоснулся пальцем к уху и подмигнул. Мол, я все понимаю! Слушают!
        - Я могу попросить руководство твоей страны отпустить тебя со мной. Полетим в моем самолете. Ты, и твоя подруга. Если все так, как ты говоришь, и ты выполнил свою миссию в стране - так что тебе мешает полететь со мной? Ты свободный человек - вот и…вперед! Лети делать бизнес!
        - Вы улетаете завтра утром? Хорошо. Позволь мне немного подумать - до завтра. Вечером, или завтра утром я дам тебе ответ.
        Никсон медленно, после паузы кивнул, и выбив трубку в пепельницу, предложил:
        - Позавтракаем? Сегодня будет тяжелый день - много ходьбы, много впечатлений. Нужно хорошенько подкрепиться.
        - Позавтракаем… - эхом откликнулся я, и мы неспешно проследовали в гостиную комнату.

* * *
        Первое место, в которое мы отправились - это была Красная площадь. Само собой туда - рядом ведь с Кремлем. Вышел из ворот, и вот она!
        Ну…не вышли мы, а выехали, но какая разница? Потом все-таки пешком! Перед мавзолеем Ленина если и ездят машины, то только на параде.
        Площадь полна народа - по одиночке, парами, семьями с детьми - люди улыбаются, машут! Сотрудники КГБ. Да, да - это сотрудники КГБ! ВСЯ ПЛОЩАДЬ ими заполнена! Откуда знаю? Да оттуда же - из своего мира. Знаю, что и как делалось во время визита Никсона в СССР. Перекрыли доступ на площадь простым гражданам, и по ней нормально прогуливались сотрудники КГБ в одиночку и с семьями. И сомневаюсь, что Семичастный с Шелепиным поступили иначе. Вернее уверен, что история повторилась. И это нормально. Я бы точно так же все сделал - рисковать нельзя.
        Кстати - дурацкая идея поехать на рынок. Вот там - ты никак и ничего не оцепишь. Все, что можно сделать - это напихать своих людей во все возможные подозрительные места и расставить снайперов по всем крышам. И кто это все придумал? Зачем Никсону на рынок?
        Но не мне выбирать маршрут американского президента. Меня ни о чем и не спрашивали - просто я садился в лимузин вместе с четой Никсонов (с Ольгой вместе, это уж само собой), и ехал до следующего места высадки, по дороге отвечая на вопросы президентской четы.
        А они спрашивали обо всем. О людях, которых видели за окном. Об очереди к квасной бочке. Об автоматах с газированной водой, к которым тоже стояли небольшие очереди. О фонтане, в котором купались детишки, визжа и хохоча, как ненормальные. Я даже улыбнулся, вспомнив, как вот так же когда-то ползал в теплой воде фонтана возле института геологии и геофизики, а мама терпеливо ждала меня, держа в руках мою "матроску" с отложным воротничком. На душе стало грустно и светло…
        Никсон не понял, почему я улыбаюсь, решил, что меня развеселили прыгающие в струях воды детишки и тоже улыбнулся, сказал, что в такую жару он и сам бы с удовольствием попрыгал рядом с этими детьми. Однако не может - мировая общественность не поймет его шагов, а оппозиция тут же упрячет в психушку, из которой он не выйдет никогда и ни за что.
        Они с Пэт весело захохотали, мы с Ольгой их поддержали - я представил, как Никсон скачет в струях фонтана в галстуке, в подтяжках, в блестящих ботинках, и это было бы правда смешное зрелище.
        Наконец мы подъехали к рынку - Черемушкинскому рынку. Я не знаю, почему именно к Черемушкинскому. И в моей истории Никсона тянуло именно сюда. Здесь ему старушка, торгующая семечками, дала бесплатно пакетик семечек и сказала, что ее трое сыновей погибли на войне. И попросила: "Сделайте так, чтобы войн больше не было!".
        Нет, эта старушка не была подставной. Известная история. Никсон тогда отменил поход в Большой театр, ходил с пакетиком семечек в руке и о чем-то думал. А потом напился до беспамятства. Не знаю, что там у него делалось в голове в тот момент, но уверен в одном - его зацепило. А раз зацепило - неплохой человек этот тридцать седьмой президент США. Не зря я его спас.
        Так что есть наверное что-то такое в Черемушкинском рынке, раз тянет туда человека, способного повлиять не только на свою страну, но и на весь мир. В моем времени уже нет Черемушкинского рынка. Вернее он есть, само здание рынка, а вот рынка там нет. Вместо него - стрип-клуб. Или будет стрип-клуб. Новые владельцы рынка в 2018 году его еще перестраивали под клуб…
        Вот здесь уже никак не заменить всех прохожих на сотрудников КГБ. При всем желании не получится. Конечно, можно часть из них внедрить в якобы обслугу продавцов - подручные мясников, торговцев овощами и так далее. Да и точно внедрили - вон один, неловко рубит тушу огромным мясным топором, достойным плахи палача. Но очень уж так неловко рубит…видно, что мясницкий топор взял в руки совсем уж недавно.
        Или вон тот парень в слишком чистом халате, зачем-то перекладывает овощи из одного ящика в другой. Медленно, по одной берет луковицы, и перекладывает…перекладывает…и усиленно не смотрит по сторонам. Очень уж занят делом, нет ему дела до делегации, которая зачем-то забрела на этот рынок. И Никсона он точно никогда не видел по телевизору, и вообще ему ничего не интересно, кроме поганого гнилого лука, попавшего в соседство к здоровым луковицам. Вот только глаз косит на сторону…
        А вообще - не нравится мне здесь. Закрытое пространство, две выхода, которые легко перекрыть и устроить здесь бойню. Терпеть не могу такие помещения! Лучше бы на открытом воздухе. Хотя…не лучше. Конечно, тут нет ни Орсис-Т5000 с патронами 338 калибра Лапуа Магнум (у меня такая была), нет даже "сэвэдэшек" - они только-только пошли в армию. Но та же СВТ, прообраз СВД - метров на пятьсот-восемьсот завалит как нечего делать. Или трехлинейка Мосина с оптическим прицелом - они продаются и в двухтысячные годы. Лягается как лошадь, но оленя пробивает вдоль. Мощнейшая штука. И дешевая. И кстати - кто мешает тому же КГБ приобрести зарубежные снайперские винтовки?
        Хмм…впрочем - какие у них сейчас снайперские винтовки? Только М21, убогая, хуже нашей СВТ и уж тем более СВД. Не появились еще мощные дальнобойные снайперские винтовки, не изобрели их. Может и есть какие-то частные модели, но мне о них неизвестно. Когда я изучал оружие потенциального противника, запомнил, что НАТО использует в качестве снайперской винтовки именно М21 со снайперским прицелом, полуавтоматическую винтовку переделанную из базовой армейской М14, древней, как окаменевшее дерьмо мамонта. Только в середине восмидесятых сделают более-менее приемлемую винтовку М24, опять же - производное от М21. Это в мое время выбор снайперских винтовок просто огромен, и мощность их выросла на порядки. Сейчас - обычный патрон 7.62, как у "мосинки", как у "калаша".
        Обвел глазами балконы - вроде заметил снайперов, но не уверен, что это они. Может, просто наблюдатели? Ага…наблюдатели с СВД.
        Опять - неприятное ощущение, будто кто-то опасный, ненавидящий, смотрит мне в спину. Целит мне в спину! Я снайпер, я чувствую это! Иначе просто не смог бы выжить. Уходить отсюда надо. Плохое место!
        Я двигаюсь в сторону охраны Никсона (шел чуть позади Шелепина и Никсона, о чем-то оживленно беседующих), и вдруг замечаю, как из-за прилавка в проход вышла женщина, можно сказать девушка - бледная, с широко раскрытыми глазами. В руках у нее овощной ящик, и видимо довольно-таки тяжелый, потому что несет она его с трудом, едва переставляя ноги. Наперерез ей тут же пошел охранник Никсона - высоченный квадратный парень с армейской прической. До девушки довольно-таки далеко, но я теперь вижу как в юности, а может и лучше. Симпатичная девица, лет двадцать от роду, не больше. Лицо тонкое, можно даже сказать - интеллигентное. На голове косынка. Эдакая комсомолка с плаката двухтысячных "под старину".
        До девушки метров пятьдесят, охранник идет небыстро, посередине прохода между прилавками. Секунд через десять они встретятся…и тут я замечаю, что девушка ускорила шаг и почти что перешла на бег. И картинка сложилась.
        Я с криком - "Ложись!" - бросился вперед, за отпущенные мне мгновения соображая, кого мне защищать - то ли своих, Шелепина с Семичастным, то ли Никсона, но первое, что сделал - сбил с ног Ольгу, которая естественно ничего не поняла. Как, впрочем, и все остальные.
        Ольгу сбил подсечкой, она еще падала, вытаращив глаза и раскинув руки, а я уже несся вперед, выжимая из своего организма все, на что он был способен. Время замедлилось - я видел, как охранник возле Никсона, шедший чуть позади и слева от него медленно обернулся на мой крик и бросок, и почему-то потянул из кобуры пистолет. Зачем он это делает - времени сообразить не было. По дороге срубаю Семичастного - такой же подсечкой, как и Ольгу, и огромным скачком прыгаю к двум самым могущественным лицам в в двух самых могущественных странах мира. Они тоже начали оглядываться на крик, но мне было уже не до них. Охранник успел-таки выдернуть пистолет и первая пуля рванула рукав моей рубашки - я успел уйти с вектора выстрела. Вторая пуля "двоечки" ушла вверх, в потолок. И я вырубил охранника классическим крюком справа. А потом прыгнул на президента с его женой и генерального секретаря, и всей своей стокилограммовой тушей сбил их с ног, впечатывая в грязный пол рынка.
        И тогда бабахнуло. Так бабахнуло, что я на несколько секунд полностью потерял ориентацию в пространстве и перестал слышал.
        Когда очнулся, сбросив с себя тошнотную одурь, первое, что ощутил - это запах. Запах сгоревшего тротила. Я знаю его, этот запах - едкий, вонючий.
        А потом - запах крови и нечистот. И этот запах я хорошо знаю. Так пахнут разорванные на куски тела, смешанные с землей и кусками металла. Сладковатый такой запах, железистый и сортирный. Наши кишки так пахнут, если их вырвать из тела и расплющить о землю..
        На мне, на лице что-то лежало, что-то не позволяющее смотреть, теплое и неприятно-скользкое. Я протянул руку, толкнул…ЭТО шлепнулось рядом со мной, оставив у меня на груди щупальца-кишки, свисающие из-под оголенных ребер. Половинка тела, вернее - грудина с остатками брюшных мышц, из-под которых и тянулись эти самые кишки. Судя по всему - мужчина.
        И тут же в голове картинка - девушка с ящиком, охранник, который спешит ей навстречу. Наверное - это он, охранник. Вернее - его верхняя часть без головы и шеи.
        Помотав головой, встаю на четвереньки, удивляясь, что не слышу совсем ничего - ни своего натужного дыхания, ни скрежета ботинок по засыпанному битым стеклом каменному полу. Да, пол весь блестит, будто кто-то нарочно старался украсить его новогодней мишурой. Во время взрыва вынесло все стекла купола, и часть их осыпалось назад ярким стеклянным дождем.
        Теракт! Я все вспомнил! Это был теракт! Девушка до боли походила на террористку-смертницу из моего мира! Я почуял ее страх, ее самопожертвование, и я успел!
        Успел?! Разве я успел?! Что с остальными?!
        Пошатываясь - встаю и оглядываюсь по сторонам, в ушах все еще вата и я практически ничего не слышу. Только вижу, да и то плохо - не потому, что глаза отказали, просто в рынке сейчас стоит облако пыли пополам с едким дымом, черным таким, густым, заставляющим закашляться и выблевать наружу съеденное и выпитое.
        Видно шагов на пять вокруг, не больше. Но пока что и этого мне хватает. И первое, что делаю - ищу Ольгу. Плевать на властителей, плевать на всех! Ольга где?!
        Вижу. Вроде цела, если не считать кровоточащей царапины вдоль предплечья. Вид такой, будто кто-то взял гвоздь и процарапал ей вдоль руки. Ольга сидит, бессмысленно хлопает глазами, трясет головой. Молодец, девочка, уцелела! А остальное все приложится!
        - Ты как? Как себя чувствуешь? - ору вроде во все горло, а себя не слышу. Так, какой-то писк вдалеке. Ольга непонимающе смотрит на меня, потом касается ушей кончиками окровавленных пальцев, и неуверенно мотает головой. Мол, не слышу! Я показываю на ее руку, обвожу вокруг тела ладонями и киваю на нее. Она понимает, досадливо морщится, касаясь длинной, запорошенной пылью раны и машет рукой - нормально! Буду жить! Я по губам догадываюсь, что она говорит, киваю.
        Ладно, теперь попробовать узнать, что там с моими боссами. Со всеми тремя. Шагаю вперед и тут же едва не наступаю на Семичастного, который лежит навзничь, затылком ко мне. Пиджак порван в нескольких местах и окровавлен. Трогаю шею - чувствую, как бьется пульс! Живой. Слава богу - живой. Старый грубиян мне нравится, есть в нем что-то настоящее, хотя ухо с ним надо держать востро - ради дела никого не пожалеет. Кроме своего друга Шелепина. Ко мне он относится дружески, можно сказать как к приятелю, но это ничего не значит. Я для него инструмент, средство для выполнения задачи. А задача у него одна: "Жила бы страна родная, и нету других забот!" - как в песне поется. И тут…надо будет - он и меня грохнет, если увидит, что я угрожаю существованию страны. За ним не заржавеет. Уверен, это он грохнул и Брежнева, и Андропова. Поставлю сотню против рубля - он.
        Пока что оставлю его на месте. Кровью так уж сильно не истекает, так что пускай полежит. У меня тут два биг-босса возможно что кончаются в эту минуту, не до Семичастного сейчас!
        Одного биг-босса я нашел сидящим на полу и обнимающем рыдающую жену. Пэт была испачкана, слегка порезана осколками, но цела - как и ее муж. Когда я навис над ними, Никсон что-то мне сказал, подняв на меня взгляд, но я похлопал по своим ушам, мокрым от крови, и пожал плечами:
        - Не слышу! Оглох!
        Видимо Никсон меня услышал, или тоже прочитал по губам, потому что кивнул и снова занялся женой, не обращая внимания на крупинки стекла, покрывающие его волосы и плечи.
        Шелепин был легко ранен - пиджак на плече распорот, белая рубашка окровавлена. Я посмотрел рану, не обращая внимания на гримасы босса, и облегченно вздохнул - ерунда! Царапина! Я успел!
        Шелепин вдруг показал на мою грудь, я опустил взгляд…черт! Рубашку рассекло, как мечом. На груди и животе - длинная глубокая царапина-рана. Меня как морозом обдало - значит снаряд из взрывного устройства прошел вдоль меня. Я хорошо помню, как бросился вперед, сбил Шелепина и Никсона с его женой, упал на них, и…взрыв. Вот тогда нечто из заряда и прошло между мной и Шелепиным - чуть ниже - не было бы Шелепина. Чуть выше…больно, наверное, когда нечто вроде шарика из подшипника пронизывает тебя насквозь - входя в шею и выходя из паха! Скорее всего я все равно бы выжил, и даже поправился, но это заняло бы много времени. И кстати сказать, моя способность к регенерации не отключает боль от ран. Болит, и еще как болит!
        Я снова помотал головой, потрогал уши, поморщился…почему же мне так досталось взрывной волной? Хмм…так я же был выше, чем те, кого сбил - считай, на их спинах лежал. Вот мне больше и досталось.
        А вот тем, кто остался на ногах не повезло. Снаряды из взрывного устройства изрешетили их так, как если бы несчастных расстреляли из пулемета. Один из снарядов лежал рядом с охранником Шелепина, мужчиной лет сорока, его вроде как звали Володей. Охраннику снесло верх черепа вместе с мозгом, и ролик от подшипника лежал рядом с черепной коробкой. Видимо при ударе снаряд погасил скорость движения, изменил его направление и ударившись о каменный прилавок отлетел назад, к человеку, которого он убил.
        Даже удивительно, как мы сумели уцелеть при такой интенсивности обстрела элементами бомбы. Понятно…они почти все прошли над нашими головами на уровне около метра над полом - это нас и спасло. Чуть бы ниже… Могу сделать только одно предположение - смертница несла ящик как раз на высоте примерно метр над полом. Бомба была начинена роликами и шариками по бокам от тротилового заряда, так что и полетели боевые элементы почти горизонтально над полом. Только некоторые по каким-то причинам изменили траекторию движения и едва нас не прикончили. Почему изменили? Да кто их знает…что-то значит помешало. Например - те же доски ящика. Чуть-чуть подправили траекторию - и все, пишите письма из рая! Или из ада…это уж как получится.
        Снова оглядываюсь по сторонам. За те минуты, что я занимался с выжившими, дым поднялся на достаточную высоту, чтобы можно было увидеть картину разрушений. А их хватало. Ближайшие к эпицентру взрыва прилавки раскололо ударной волной на куски и отбросило на несколько метров. Те, что были подальше - сдвинулись и треснули, завалившись назад. Те, что остались на месте - все в щербинах от попаданий начинки взрывного устройства.
        Люди, везде люди - разорванные на части взрывной волной и снарядами, изрешеченные так, что трудно даже понять - мужчина это, или женщина.
        Почему-то яркой картинкой высветилось - густая лужа чернеющей, уже застывающей крови, и в ней три апельсина - блестящие, яркие под лучами солнца, пробившимися через раскрытые взрывом окна на крыше рынка.
        Я поднял голову…да, дым улетучился, ветер, ворвавшийся в лишенный стекол купол будто нарочно выдул ядовитый дым, оберегая нас, уже слегка отравленных продуктами горения взрывчатки. В горле першило, подташнивало - то ли от контузии, то ли от проникшего в легкие ядовитого дыма, но в принципе чувствовал я себя вполне неплохо. Да, начала болеть рана, да, я практически ничего не слышал, да, в горле першит и тянет закашляться, но двигаюсь не хуже, чем до взрыва, контролирую свои действия и размышляю вполне спокойно, быстро и четко.
        И первое, что приходит в голову - отсюда надо убираться, и быстрее. Куда? В аэропорт. Никсона надо увозить. Если его убьют - высока вероятность начала войны. И это будет последняя война в жизни человечества.
        Потом буду думать - кто это сотворил и зачем, сейчас не до того. Хотя…и так ясно - кто. Те, кому очень не понравились преобразования в стране. Те, кто мечтает вернуть все на ортодоксальный путь. Те, кому не нравится сближение США и СССР, кому надо, чтобы эти страны постоянно были в состоянии холодной войны. "Ястребы" с той и с другой стороны. Не удивлюсь, если в заговоре участвуют и недобитки из ФБР.
        В машины! Уезжать!
        Шагаю к Семичастному, говорю ему, стараясь не кричать как глухой:
        - Срочно президента в аэропорт! Дело пахнет керосином! Это только начало!
        - Что это вообще было?! - Семичастный, похоже что до конца так и не соображает. Досталось ему крепко. Вон, еще и на виске рана, которую я не заметил. Похоже, что роликом приложило. Возможно череп подломало. Как он вообще еще на ногах держится, после такой-то контузии?! Крепкий мужик, ничего не скажешь.
        - Это была террористка-смертница! - говорю-кричу я, и вдруг понимаю, что слышу Семичастного и себя! Слышу! Глухота отступает! Ну слава тебе господи…без слуха трудновато будет отсюда выбраться.
        - Вставайте! Все вставайте! - кричу я Никсону и остальным - Господин президент, нам нужно покинуть это место! В машину! Все - в машину! Ваш лимузин бронирован?
        - Н-нет! - после некоторой задержки отвечает Никсон - Не бронирован.
        - Тогда в нашу машину! Товарищ Семичастный, наша…ваша машина бронирована?
        - Да…кроме крыши - после небольшой паузы отвечает Семичастный - Но зачем сразу в аэропорт? Сейчас мы разберемся! Уверен, сюда уже едут!
        - Я тоже уверен - мрачно сообщаю я - Только вот КТО едет, это большой вопрос. В машину! Все - в машину! Потом разберемся!
        Шелепин пытается что-то сказать, не трогаясь с места - то ли хочет оказать помощь раненым вокруг нас, то ли отдать какое-то распоряжение, но я тут же перебиваю, не до сантиментов и разногласий. Сейчас я командую, боевой офицер!
        - Вперед, скорее! Вперед! - кричу я, и схватив Ольгу за руку толкаю ее к выходу. Она неуверенно шагает, потом ускоряется и уже почти бежит. Я дергаю с пола Никсона, потом его жену, и обняв их обеими руками толкаю вперед, кричу, преодолевая муть, застывшую в их широко раскрытых глазах - Скорее, в машину! Надо уезжать! Скорее!
        Шелепин и Семичастный уже не ждут команды, они оклемались гораздо быстрее своего зарубежного коллеги, и тоже ковыляют к выходу, неуверенно осматриваясь по сторонам, явно еще не до конца ориентируясь в ситуации, повинуясь моему приказу. Идут, потому что альтернативы нет - я вожак, они стадо. И я гоню свое стадо в безопасное место, туда, где их не смогут загрызть волки.
        Мы уже были у самого выхода, когда послышались выстрелы - частные одиночные и короткие очереди.
        - Стоять! Не двигаться! - завопил я, и вся моя тяжело дышащая группа не сразу, но послушно остановилась - Я первый выйду, осмотрюсь!
        И бросился вперед.
        Глава 3
        Я чуть не погиб. Автоматная очередь врезалась в стену рядом с входом, и одна пуля рванула и так уже драную рубашку с левого бока. Спасло то, что стрелявший не учел, что при стрельбе длинными очередями АК уводит вверх и вправо. То есть получилось так, что первая пуля прошла справа на уровне паха, вторая уже слева, зацепив рубаху, все остальные (очередь патронов на десять) наискосок и выше.
        Кто именно стрелял - я не понял, но сразу определил, что стрелок неопытный и "калаш" у него в руках бывает вовсе не часто. Это точно не спецназ, и точно не "профессиональный" автоматчик. Возможно - кто-то из гэбэшников, с какого-то хрена решивших палить по всему, что шевелится.
        Я перекатился и залег за бордюром, ограждавшим лестницу, ведущую в рынок.
        - Маугли! Какого хрена подставляешься?! - услышал я крик, и увидел парня с позывным Сокол, который сидел прижавшись к тумбе "Союзпачати" с пистолетом "Стечкин" в руках - Выходите с обратной стороны, тут мы их держим! Там машина Генерального!
        - Кто это? - только и сумел спросить я.
        - Да хрен их знает! Похоже, что наши! Не Омега - просто гэбэшники! Кричат что-то про предателей родины и палят, как угорелые! Положили одного нашего…гады! Он к ним вышел, дурак. Мы человек двадцать за него! Патроны кончаются, скоро или нам конец, или уходим! Так что поспешите!
        Перекатом ухожу из-под защиты бордюра, рыбкой бросаюсь в проем двери. Позади грохочут очереди, сыплется на голову штукатурка, кусочки облицовочного камня, осколки оставшихся в дверных рамах стекла. Но я уже внутри рынка. Угол прицела не позволяет достать меня, низко пригнувшегося к полу. Пули свистят поверх головы, сердито жужжат, рикошетируя от каменных стен.
        - Ну, что? - спрашивает Семичастный, уже собранный и хмурый, как обычно. Видимо отошел от потрясения.
        - Перекрыто! Обложили! - докладываю я и командую - Идем к противоположному выходу! Там стоит ваш лимузин. Наши из "Омеги" пока что держатся, но патронов мало. Как только кончатся - тут или нам хана, или им.
        - Кто стреляет? - вмешивается Шелепин, успокаивающе похлопывая Никсона по плечу (видать они только что о чем-то пытались поговорить). Никсон взволнован (еще бы!)
        - Похоже что гэбэшники - пожимаю я плечами, и тут же обращаюсь к Никсону, непонимающе и сердито-растерянно следящего за нашими переговорами:
        - Господин президент! У нас заговор! Переворот! Похоже, что работники Кей-Джи-Би вышли из подчинения нашего Председателя, и сейчас пытаются убить и его, и генерального секретаря, и вас.
        - Меня-то за что? - искренне удивляется Никсон - Я ведь пришел с миром! Я подписал мирный договор! За что?!
        - Вот за это и убьют…если мы сейчас не побежим быстро-быстро воон…туда (я указал на противоположный конец зала). Двигаемся! Скорее!
        И мы побежали. Впереди - Высшие чиновники СССР, чуть позади - высший чиновник США со своей женой, замыкающими - мы с Ольгой. Подруга ничего не спрашивала, никуда не лезла - она только слушала и выполняла то, что я ей говорю. Идеальная жена! Нет, я все-таки на ней женюсь!
        Командую, чтобы у дверей остановились, выскакиваю вперед, через двери. С этой стороны народа почти нет, и правда - стоит правительственная машина - ЗИЛ-114, на котором и приехал Шелепин. Водитель машет рукой, подзывая к транспорту - вышел, стоит перед машиной, возле входа-выхода. Здесь выход можно сказать технический - входы в склады под рынок, какие-то "бендешки" у стен рынка, закутки, запах помоев и сортира - "заведение" как раз тут, на выходе. Дальше КПП со шлагбаумом (сейчас поднят), ну и выезд на улицу. За КПП маячят милиционеры, которые вряд ли имеют отношение к заговору (КГБ и МВД - вечная, нескончаемая вражда, и никто не будет посвящать в тайну заговора "ментов", которых в КГБ считают продажными и вероломными. В общем - все тихо и пока что спокойно. Бой идет у главного входа, и нам нужно поторопиться, пока огонь не переместился и сюда.
        Возвращаюсь, машу рукой своим. Появляются из дверей, оглядываясь по сторонам. Первой по моему примеру идет Ольга, потом Шелепин с Семичастным, следом за ними - Никсоны. Ричард придерживает под руку свою жену - та бледна, но губы сжаты в полоску и никаких следов растерянности или страха. Железная баба!
        Шагаю к машине, оглядываюсь, поджидая группу. Ольга проходит мимо меня, я собираюсь сказать, чтобы шагали веселее, поторапливались, и тут…крик! И сразу выстрел! Оборачиваюсь, мгновенно вырывая из ножен боевой нож, и вижу, как Ольга держит за руку водителя лимузина! А в руке водителя пистолет Стечкина, и направлен он сейчас чуть выше моей головы - настолько, насколько хватило Ольге сил его поднять!
        Не успеваю. Слишком поздно. Водитель сбивает Ольгу ударом кулака и мгновенно стреляет ей в грудь. Нож уже в воздухе и вонзается в шею предателя в тот момент, когда пистолет уже нацелен на меня. Водила верно определил - я главная опасность, меня надо убирать в первую очередь. Ну а потом легко, как куропаток в загоне перестрелять всю остальную толпу. Ольга тоже помеха - как кусачая собака, так что ее пристрелить сходу, чтобы не тявкала.
        Двигаясь как можно быстрее, прыгаю к умирающему, но еще не знающему что он умер водителю и выбиваю у него из руки "Стечкин". Затем хватаюсь за рукоять ножа, торчащую из шеи мужчины, и одним движением рассекаю ему гортань до самого позвоночника. В этом не было никакой необходимости, но я в ярости и ярость эта ищет выхода. Успеваю еще обтереть нож о шатающееся тело негодяя и сунув клинок в ножны наклоняюсь к Ольге, белая блузка которой спереди уже пропиталась жидкостью густого вишневого цвета.
        Ольга еще жива, но я вижу, что осталось ей недолго. Чувствую это. Я давно уже чувствую приближение смерти к тем, кто рядом со мной, кто получил тяжелое ранение. Привычка такая…или жизненные наблюдения? Ты видишь, как на чело умирающего спускается тень, как оно бледнеет, синеет, как утекают последние капли жизни, и понимаешь - все, конец.
        На губах моей боевой подруги вздуваются розовые пузыри. Она пытается поднять руку, хочет что-то сказать мне, и я наклоняюсь, чтобы услышать.
        - Сына…моего…не бросай… Помоги… - хрипит она, и тело ее расслабляется, глаза останавливаются, глядя в небеса. Все, конец.
        Внутри холодно и пусто. Даже не больно - просто пусто. Вот было нечто внутри у меня - и теперь нет. Давно я не терял друзей. Уже и забыл, как это бывает. Самых близких, самых верных друзей, без которых и жизнь не жизнь. Отвык, расслабился. Считал, что ушел с войны. А она вот - догнала меня. И ударила в самое больное место.
        - Все в машину! - хриплю я, поднимаю Ольгу и шагаю к лимузину. Прижимая Ольгу к себе одной рукой, второй открываю крышку багажника и осторожно опускаю тело подруги на пол. Так же осторожно, будто крышку гроба прижимаю крышку багажника. Щелкает замок…все. Я не оставлю тело моей подруги валяться на земле, как сбитую автомобилем бродячую собаку. Умру, но не оставлю!
        С трупа водителя сдергиваю кобуру скрытого ношения с запасными магазинами, цепляю на себя, в кобуру - "Стечкин". Группа уже в машине - Семичастный впереди, на пассажирском сиденье, остальные назад. Хорошо. Никто не забрался на водительское сиденье. Не хватало, чтобы я терял время вытаскивая Семичастного или Шелепина из-за руля. Скорее всего они поняли, что их уровень квалификации как водителей очень далеко позади моего. А может привычка такая - кто-то их возит, а они только соглашаются, чтобы их возили. Или приказывают себя отвезти. Скорее всего - последнее.
        Усевшись за руль, осмотрел "рабочее место", и не нашел ничего такого, что могло бы меня удивить или притормозить - это тебе не машины двухтысячных, нашпигованные приборами и "приблудами" так, что половину из них никогда не используешь. По себе знаю. Была у меня новая машина, в которой имелся даже автопарковщик. Включаешь, и машина сама притирается к бордюру, вращая рулем и работая газом. Вот только в автосалоне хороший человек сразу меня предупредил: "Не вздумайте пользоваться автопарковщиком! Он не умеет правильно определять расстояние до наклонных поверхностей вроде мусорных бачков - мой друг так весь бок машине ободрал" Вот я и не пользовался. Или голосовая связь, когда после нажатия кнопки говоришь машине "навигатор!" - и она меняет список проигрываемых хитов на карту навигатора. Вначале это забавно, ты развлекаешься, время от времени кричишь системе всякую чушь вроде "Жопа!" и тупо хихикаешь, слушая, как женским голосом машина сообщает, что не поняла команды. Потом надоедает и ты забивает на эту приблуду.
        Или подрулевые лепестки, чтобы вместо автомата переключать передачи движением пальцев. Зачем? Это надо спросить у конструктора - зачем он так удорожил автомобиль, поставив в машину эту чушь собачью. Меня спрашивать - зачем я купил машину с такой хренью - не надо. Купил, да и купил.
        Здесь ничего такого не было. Три скорости вперед, одна назад. Честный гидравлический механизм коробки. Панель облицована деревянными накладками. На ней минимум приборов - вода, бензин, забавный счетчик километража, похожий на цифры в древнем арифмометре. Руль тонкий, двойной - внутреннее хромированное кольцо - это сигнал. "Бибикалка", как говорят в народе. На панели - маленький, убогий радиоприемник и над ним часы, очень схожие с настенными электрическими. Вот, в общем-то, и все. Аскетизм! Убогость…
        Но все это чушь! Нам не рок-музыку слушать, а сваливать отсюда, и как можно быстрее! Тем более что шлагбаум вдруг опустился, а выезд загородили две ментовские машины. Чего это они удумали такое?! С какой стати перекрыли выезд? Что, решили, неизвестный бродяга убил водителя и захватил высших чиновников государства?! Идиоты…ох, какие идиоты! Но вооруженные идиоты, и надеюсь, бронирования лимузина нам хватит.
        Поворачиваю ключ в замке зажигания, машина едва заметно вздрагивает, заводясь - почти незаметно, и это при движке в триста сил! (умели делать, ничего не скажешь!). Ставлю ногу на педаль тормоза и перевожу рычаг в положение "Вперед". Отпускаю тормоз и лимузин тихо, практически бесшумно и очень мягко движется к шлагбауму. Заднее колесо подскочило - совсем немного, как на кочке, и я отрешенно подумал, что наверное переехал через мертвого водителя. Хруста не было слышно - толстенные бронестекла и толстые стены салона практически не пропускают звуков. Не слышно и криков ментов, и выстрелов из "макаровых" - только когда по лобовому стеклу замолотили, будто молотками - я понял, что по нам стреляют. Вернее - по мне.
        Однако с таким же успехом они могли бы кидать в стекло засохшим дерьмом - эффект был бы примерно тем же. Стекло даже не поцарапали. Всем хорош "макаров", но силенок у него здесь не хватает. Тут бы из АК шарахнуть, да полный магазин выпустить - тогда хоть можно было бы затруднить мне обзор, покрыть лобовуху сетью трещинок и сколов. А без громилы калибра 7.62 - какой, к черту, результат?
        Стреляли и по колесам, но попасть в колесо движущейся машины еще та задача, и уж точно непосильная для обычных ментов. Тем более, когда на них движется четырехтонная, почти пятитонная махина. Кроме того, даже если бы и попали - у машины есть автоматическая подкачка, как на военном грузовике ЗИЛ, плюс внутреннее колесо, под покрышкой, и на этом колесе можно ехать со скоростью 160 километров в час достаточно длительное время.
        Увы, этот лимузин еще не ЗИЛ-4105. Тот пробить было (Будет! Его еще не сделали!) совершенно невозможно - если нет противотанкового орудия. ЗИЛ-4105 был броневой капсулой, вокруг которой построили автомобиль. Ручная работа! Этот, насколько я помню, усилен бронелистами. Днище - бронеплита, выдерживающая взрыв пары шашек тротила, бока - бронеплиты, бронированный двигательный отсек ну и само собой - бронестекла по кругу. Единственное место, где нет защиты - крыша. Почему там не сделали защиту - я не знаю.
        Но выбора все равно нет. Вот машина, вот опасность, и нужно ее избежать. И я жму на газ!
        Менты отпрыгивают как тараканы от тапка, а их патрульные москвичи разлетаются в стороны, будто от пинка эпического великана. Бах! И вот уже дорога свободна. А мы даже почти не пострадали - так, слегка хром поцарапался на углах. Фар не вижу - может и разбились, только нам на них пофиг, солнечный ясный день, какие сейчас фары?
        Ну, теперь за город! С визгом покрышек разворачиваюсь, вспоминая лучший маршрут поездки, и снова жму на газ. Хорошо, что бензобак залит "по самое не хочу", все сто двадцать литров, так что горючки нам вполне хватит - даже с расчетом на то, что это мастодонт жрет драгоценный 95-й бензин даже не в три горла, а во все триста его лошадиных глоток. Попробуй-ка, разгони эдакую-то махину, если хорошенько не лопать горючее!
        А "махина" все разгонялась - легко так, мягко, как самый настоящий лимузин. Как мой кадиллак с открытым верхом, на котором мы с Ольгой только недавно ехали по Крыму.
        Ох, черт…нельзя, нельзя вспоминать о том, что сейчас в багажнике этого черного, похожего на катафалк автомобиля перекатывается и вздрагивает тело моей подруги, можно сказать невесты. Дух перехватывает, сердце стучит как молот, и хочется бежать и кого-то убивать. Кого - не знаю, но убить! Убить всех, кто сотворил такое! Убить проклятых ортодоксов только за то, что они отняли у меня мою Ольгу!
        Узнаю, кто все это организовал - ни одного в живых не оставлю. Что бы там ни говорили Шелепин с Семичастным - наплевать! Никакого прощения! Всех убью, гады!
        У меня вдруг сделалось мокрым лицо, я пощупал, посмотрел на пальцы - ожидал увидеть кровь. Но нет - я просто плакал. Уж и забыл - как это, пускать горючую слезу из глаз. Отвык, расслабился, рассуропился!
        Все, хватит. Сосредоточиться и делать дело! Вот только понять бы еще - какое дело. Отвезти Никсонов в аэропорт, к их самолету, а потом куда? На Дачу, куда же еще. Знал я, для чего ее строю. Кстати - и Шелепин с Семичастным знали, что на самом деле из себя представляет эта самая Дача. Нет, она не база оперативников. Вернее - не совсем база. Это командный пункт последнего шанса, когда на самом деле возникнет ситуация вроде сегодняшней. Уверен, въезд в Кремль уже перекрыт и нас там ждут, и ждут не для того, чтобы осведомиться о нашемздоровье.
        Только подумал, и тут же слышу голос Семичастного:
        - Миша, на Дачу! Гони на Дачу! Мне сообщили - дорога к аэропорту перекрыта. Танки!
        Ай, мать моя женщина! Да что же это делается?! Вот это реально плохо! Да как же они проморгали, черт подери?! Такие умные, такие дельные?! Сумели провернуть заговор против Брежнева, а сами как мальчишки попались в ловушку!
        Ладно, хватит причитать. Успею еще попричитать! И в морду дать. Обоим! Из-за них Оля погибла! Вот же твари! Твари! Как вы могли ТАК проколоться?! Как ПОСМЕЛИ так проколоться?! Я дал вам все, что нужно, и больше того! Я дал вам самое ценное, что есть на Земле - ЗНАНИЯ! А вы все просрали?! Уроды! Ублюдки!
        Глаза жгло, они слезились - то ли обожженные взрывом и тротиловыми газами, то ли от горечи утраты и разочарования. И что делать?! Что делать-то?! Ну, продержимся мы какое-то время на Даче, а дальше что? Подтянут войска, танковыми пушками разнесут ворота, потом саму дачу, и….все! Совсем все! И ради чего я старался?! Ради чего погибла Ольга?!
        Уходить. Надо уходить. Бросать всех и уходить за границу. Я нормально инфильтруюсь, меня хрен кто возьмет. Тем более что знаю расположение всех тайников. А в них - оружие, драгоценности, одежда - все, что нужно диверсанту. Драгоценности дешевые - чтобы можно было легко и без проблем сбыть, но много. Хватит на все! И валюта имеется. Эти тайники закладывались еще при Лаврентии. В будущее смотрели люди! Мало ли как оно сложится… И я тайников добавил - так, на всякий случай. Вдруг придется срочно бежать…
        Так. Уходить. А куда? В Штаты? После того, как допустил гибель Никсона и его жены? Меня просто затаскают. А потом еще и засудят. За что? А они найдут за что засудить. Хотя бы за то, что помогал Никсону выжить. Как только Ричарда не станет - власть захватят демократы, это без всякого сомнения. И будет повод для войны. Если не ядерной, то…
        Впрочем - а войны-то скорее всего и не будет. Вот бьюсь об заклад, что вся эта бодяга сделана совместно с американцами. Я еще сегодня обратил внимание на то, что рядом с Никсоном нет начальника его охраны - я того вычислил сразу, по прибытии президента. Небольшой такой, сухощавый человек, похожий на какого-то киноартиста - даже не могу вспомнить сразу - на какого. Но не суть важно. Сегодня его не было рядом с Никсоном во время взрыва. А что это значит? Это значит, одно из двух: случайность, или заговор. И я почему-то не верю в случайность.
        Думаю все это, а сам весь настороже - смотрю в зеркала, смотрю за дорожной обстановкой. На светофоры не гляжу - пролетаю сходу, в последний раз едва не чиркнул о бампер троллейбуса, проскакивая на красный свет. Мигалки здесь нет, такие машины не ездят с мигалками - их сопровождают машины с мигалками. Так что предупредить сиреной и огнями добросовестных водителей я не могу. Все, что мне остается - жать на газ, смотреть за дорогой и надеяться на удачу. Ладно там легковушки - почти пятитонная машина отбросит их, как кегли, а вот если грузовик? Например, груженый кирпичом? Или панелевоз с бетонными блоками? Тут нам тогда и конец придет.
        Но пока бог миловал. Несусь, выжимая из мастодонта сто пятьдесят километров в час. Для моего времени - обычная, можно даже сказать незаметная скорость. Здесь - запредельная. Но зато нас не сумеют перехватить. У ментов в этом времени максимум "копейки"-жигули, и то - под вопросом. Они новенькие, их только в министерство. Ментам - москвичи. А москвичи особо не разгонишь.
        Вот только и кроме москвичей есть машины…волги, например. С автоматической коробкой передач и двухсотсильным движком. Оперативные машины, которые делают сто девяносто в час - и поболе. Вот они, три штуки, нагоняют. Я быстрее идти не могу, опасаюсь - похоже что колесо нам все-таки прострелили. Вдруг на скорости начнет разрушаться - тогда никаких шансов. Максимум сто пятьдесят - и пусть весь мир подождет.
        Две зашли с боков, одна сзади, но не близко. Понимает, что если я резко тормозну, то шансов у него не будет никаких. Я-то устою на дороге, эту машину практически невозможно перевернуть - снизу бронеплита-противовес, а вот он на своих рессорах точно полетит кувырком.
        В Саратове некогда погиб местный церковный патриарх. Молодой парнишка, 19 лет, был его водителем. Вез батюшку по церковным делам, и ехал довольно-таки быстро. Дороги же саратовские - ад и пламень. Тогда были - ад и пламень, в двухтысячных их отремонтировали. Ну, так вот - вылетела "волга" с патриархом на так называемую "стиральную доску", то есть поперечные мелкие "лежачие полицейские", и тут же зад машины нормально понесло поперек дороги. Есть у "волги" такая милая особенность, о которой знают те, кто хоть немного поездил на этом, некогда престижном аппарате. Устойчивость "волги" - ниже плинтуса. Она и в поворот входит как яхта, с гигантским креном - того и гляди перевернешься. Да, патриарх погиб. ВырезАли потом из машины. Вернее - из груды металла, в которую превратилась машина. Это была середина девяностых годов, а рассказал мне историю один знакомый мент.
        Почему я это вспомнил? А потом, что догнать эти "волги" нас могут, а вот взять…это под большущим таким вопросом! Столкнуть меня с дороги? Пятитонную махину полуторатонной шавкой? Извиняйте! Обознались вы! Не на ту жертву напали!
        Делаю рулем резко вправо. Мой "танк" бьет волгу в водительскую дверцу. Скрежет металла, вой сирены (они с сиренами едут!), и "волга" с разгона втыкается в бетонный фонарный столб. Из-под капота идет пар, а может дым. Один готов! Машина слева сразу же принимает крайнее левое положение, подальше от слегка поцарапанной морды нашего лимузина-танка. В репродуктор кто-то кричит, слов не разберу - что-то вроде: "Стафайтесь, руссише партизанен! Вам будет много еда, белый хлеб и девушка!" Ага, будет. Кирдык нам будет! Если они нас остановят. Но не остановят! Если я сам не остановлюсь…
        Бью по тормозам. В салоне лимузина крики, ругань по-русски и отчаянный мужской баритон: "Год дэмед!". А вот пристегиваться надо, олухи царя небесного! Как на прогулку выехали! Там ведь есть ремни! Кто мешал пристегнуться? Терпите теперь!
        Задняя "волга" к моей досаде успела все-таки затормозить, и удар получился не слишком сильным. Так…фары им разбил, решетку радиатора сломал, возможно что и еще что-то повредил, но пока что этого не видно. Главное - она встала. Снова даю газу, и получается так, что из преследователя превращаюсь в охотника. "Волга", что шла слева, шарахнулась, боясь тарана, и понеслась вперед, справедливо решив, что наблюдать за происходящим лучше с безопасного расстояния. И я дал по газам.
        Смешно, но мой мастодонт набирал скорость быстрее, чем эта самая "волга". Может это обычная "волга", только с форсированным движком? Тогда куда ей до нашего трехсотсильного агрегата! В общем - догнал я бывших преследователей, а теперь "дичь", и упершись бампером мастодонта в бампер "волги" дал вырваться всей мощи моего железного буйвола. "Волга" так и не смогла оторваться. Я впечатал ее в столб на повороте так, что она обняла бетонный цилиндр до самой середины капота.
        Осталась одна машина преследователей - если осталась, конечно. Я боялся, что при таране мы что-то повредили в нашем движке, но опасался зазря. Да, крылья слегка помяты, да решетка радиатора скорее всего разбита и фары, капот примят - но это все ерунда! Радиатор цел, движок работает как часы - лети, телега, спасай нас! И машина летела.

* * *
        Движок работал как часы, урчал, исправно всасывая в себя чудовищные порции горючки. Пока доехали до места - полбака как не бывало. Между прочим девяносто пятого бензина, заправить который можно только на правительственной заправке! На обычных - только 72 и 76-й. Кадиллак заправлял, так у того такая была детонация - чуть не минут пять после того, как повернул ключ, отключая зажигание, движок еще брякает и вздрагивает как от боли. Да и мощность теряется, хотя по-моему кадди это не было заметно - слишком могуч.
        Насчет лимузина я не беспокоился - наплевать, сколько он жрет и где его заправлять. Мне только доехать, а там хоть в овраг его толкай. НАМ только доехать. И доедем.
        Слушаю разговоры в салоне у себя за спиной. Шелепин и Никсон пытаются изъясняться на смеси английского с нижегородским. Английский у бывшего Председателя КГБ хреноватый, как и у нынешнего Председателя КГБ, но кое-как растолковали, что ехать в аэропорт опасно, что сейчас мы едем на дачу к товарищу Карпову, известному писателю, где и заляжем на матрасы до лучших времен. С дачи мы свяжемся с компетентными людьми, которые все исправят и сделают всем хорошо. Утрирую, конечно, но разговор на ломаном английском получился именно таким. Никсон вроде как успокоился, узнав, что возможность связаться с миром на моей даче имеется.
        Преследователей я больше не видел. Возможно, они держались где-то далеко позади, а может и вовсе отстали. Поживем, как говорится, увидим. Если поживем.
        Впрочем - я не верю, что Провидение собирается меня убить. Похоже, что как раз в этот момент моя помощь этому миру особенно необходима. Ну…мне так кажется!
        Долетели быстро - здесь пробок нет, дороги свободны, на светофоры я забил (Три раза - кроме того троллейбуса - поцарапал машины. Ну…простите, люди! Крайняя необходимость!).
        По улицам поселка еду медленно, стараясь не привлекать к себе внимание. Впрочем - как тут не привлечь? Люди из-за заборов только на нас и таращатся! Ну представить себе - здоровенная, как грузовик хренотень, с битым передом, исцарапанная, с пулевыми пробоинами - и тихо крадется по улице. Заинтересуешься, пожалуй!
        Подъехали к воротам, остановились. У Дачи никакого движения, все как вымерло. Никсоны с любопытством оглядываются по сторонам, смотрят в окна.
        - Майкл, это твое поместье? - спрашивает Ричард, нос которого подозрительно опух (Не пренебрегайте безопасностью! Пристегивайтесь в автомобиле!)
        - Мое - коротко отвечаю я, и командую - Все сидим в машине. Я должен показаться, иначе нас не впустят. Не выходить!
        Открываю заблокированную дверь, тяжелую, как дверь сейфа и такую же толстую, выхожу из машины. Стою секунды три, затем машу рукой, указывая на ворота и снова сажусь за руль. Движок не глушу. Секунд десять ничего не происходит, потом ворота начинают медленно и плавно отъезжать. Дожидаюсь, когда откроется достаточно для проезда и трогаю лимузин с места. Только лишь "корма" машины пересекает линию ворот - они начинают закрываться, и через несколько секунд за нами уже сплошная металлическая плита, которую и танковая пушка не с первого раза пробьет. Кстати сказать - в заборе точно такие же металлические плиты, так что даже танкам придется потрудиться, чтобы сделать проход в заборе.
        Машина прошуршала по плитам, покрывающим площадку перед домом и остановилась, качнувшись на мягкой подвеске. Все, приехали. По крайней мере в ближайшее время нам тут ничего не грозит. А там и посмотрим.
        Тут же, как из земли выросли, возле машины появились три знакомые фигуры - Акела, Балу и Хан. Все трое в камуфляже, на поясах пистолеты, на груди автоматы. Уже знают?
        Выхожу, чувствуя каждую косточку в избитом теле. Досталось мне - контузия, точно, плюс осколки камня и стекла, плюс пули. Ну и нервная перегрузка. Хреновато мне, и физически, и морально.
        - Ты как? - спокойно, серьезно спрашивает Аносов - Ольга где?
        - В багажнике… - отвечаю я мертвым, холодным голосом.
        Аносов хотел что-то сказать, наверное спросить - как это так, в багажнике? - но осекся, глядя мне в лицо. Понял. Медленно кивнул. Ничего не сказал.
        Когда открылась дверь лимузина и из него полезли люди, лицо Акелы слегка вытянулось, а глаза расширились.
        - Это…это…те, на кого я думаю? - растерянно спросил он.
        - Это президент США и Первая леди - так же безжизненно-устало ответил я - И Генеральный секретарь КПСС с Председателем КГБ. Иди, доложись. И объяви тревогу первого уровня. Доставайте оружие, устанавливайте, готовьтесь к осаде.
        - Думаешь, будет? - взбросил на меня взгляд Аносов.
        - Не думаю, знаю. Времени нет, парни, занимайтесь обороной. Акела пойдет представляться, вы на оборону.
        - Миш…сочувствую - прогудел Балу и неловко похлопал меня по плечу.
        - Мои соболезнования - скривился Хан и закусил губу - Мы ее все любили…
        - Хватит - отрезал я - Организуйте оборону. Коменданта дома сюда - пусть поможет перенести тело. Я ее в погреб хочу положить. Когда все закончится, похороню как следует, и где следует. Пока что не до того. Скоро будут "гости".
        Я стоял и равнодушно смотрел, как вип-гостей провожают в дом, а когда они исчезли за дверями, ко мне подошел комендант и двое парней из охраны. Один держал в руках медицинские носилки. Я ответил на приветствия, и подойдя к багажнику автомобилю открыл крышку.
        Ольга лежала свернувшись клубочком, в позе зародыша, в лужее крови, натекшей изо рта и раны на груди. Ее красивые волосы, которые мне так нравились, слиплись в отвратительные космы, полуоткрытые глаза смотрели удивленно и грустно. Тело бросало по багажнику во время нашей сумасшедшей поездки, и это очень дурно сказалось на внешнем виде. В таком виде класть в подвал нельзя.
        - Отнесите ее в душевую - попросил я - И принесите какой-нибудь одежды. Еще - мыла и губку.
        Я отстранил охранника, который примерялся вытаскивать тело из багажника, легко, как перышко поднял Ольгу на руки и бережно опустил на приготовленные носилки. Она была еще теплой, совсем как живая. Когда опускал - будто выдохнула, и на губах вздулись розовые пузыри.
        Не выдержал. Все равно потрогал сонную артерию, пытаясь уловить биение жизни. Глупо, конечно, фантазии…но я ведь и сам фантазия! Почему и тут не случиться чуду?
        Не случилось.
        Охранники подняли носилки и понесли в сторону курсантских душевых. В дом я нести не хотел. Там Никсоны, там Шелепин с Семичастным…пошли они все к черту! Не хочу никого видеть!
        Носилки занесли в душевую, и я попросил парней выйти вон. Медленно, осторожно, будто боялся сделать больно, раздел мою мертвую подругу. Открыл теплую воду, и…в дверь душевой постучали. Наверное, принесли мыло и одежду.
        Да, это был комендант. Я взял сверток и закрыл за ним дверь, попросил охранников немного подождать. Взял брусок банного мыла, губку, отнес туда, где шумела вода. Поднял тело Оли и отнес под струи воды.
        Не помню, сколько времени я ее мыл. Пять минут? Полчаса? Я аккуратно стирал с нее кровь, мыл голову, нашептывая что-то ласковое, как мать, которая моет ребенка. Оля будто спала глубоким сном, казалось, она сейчас откроет глаза и засмеется, скажет что-нибудь озорное, мы обнимемся, и…будем стоять под струями воды, целуясь и прижимаясь мокрыми горячими телами.
        Нет. Больше она не встанет и не поцелует.
        И еще я понял - наверное, я все-таки ее любил. Просто не хотел себе в этом признаться. Боялся полюбить - слишком много у меня в последние годы было осечек на любовном фронте. Вот я и запретил себе любить.
        Закончив, вытер тело большим вафельным полотенцем, и стал одевать подругу в ту одежду, что принес комендант. А принес он камуфляж - ее камуфляж. Для нее сшитый. И то, что это камуфляж - было правильно. Она умерла как солдат, в бою! Так что военная форма для нее - это правильно.
        В пакете, оказывается, была и еще смена одежды - для меня. Умный комендант. Хотя большого ума тут и не требуется - стоило только посмотреть на то, во что я одет. Рубашка в клочья, штаны разодраны и в пыли, только туфли сохранили форму и не порвались - лишь перепачкались в крови и штукатурке.
        Разделся, сняв мокрые лохмотья одежды (я прямо в одежде мыл тело Ольги), вымылся, вытерся вторым вафельным полотенцем, оделся. Ботинки просто протер клочками рубашки - сойдет, удобные мягкие полуботинки, в берцах еще успею набегаться, пока буду в этих ходить.
        Олю обувать не стал - только надел носки. Потом поднял ее на руки как ребенка, и пошел наружу. Никому не доверю, сам отнесу - решил для себя. И отнес.
        Мы шли подземными переходами и оказались в подвале дома минут через пятнадцать. Здесь всегда царит холод, так что Оля без проблем полежит до своего успокоения. Не хочу я ее здесь хоронить! И вообще я должен обдумать - где ее хоронить. А сейчас думать не могу. Об этом думать не могу. Вначале - война, потом все остальное.
        Положили на носилки за стеллажами с вином. Накрыли плотным брезентом. Все. Вернусь сюда, когда все закончится. Когда эта мерзость закончится. А если меня убьют и не смогу вернуться…попрошу мою группу, вернее - группу Аносова. Они похоронят нас вместе.
        Черт! Да что у меня за мысли такие упаднические?! Я должен выжить во что бы то ни стало! Выжить, наказать тех, кто виноват, и дальше идти, вперед! Хватит упадничества! Сцепить зубы и выполнять то, что должен!

* * *
        Поднявшись наверх, я обнаружил в столовой всю честнУю компанию - за столом сидели президент Никсон, его жена, Шелепин и Семичастный. На столе - парила фарфоровая чашка с красным борщом, на тарелках бутерброды (в том числе и с икрой), и несколько бутылок вина разной конфигурации. Никсон с видимым удовольствием хлебал из фарфоровой же тарелки остро пахнущую перцем красную жидкость, Патриция вяло ковырялась в чашке, возле нее стоял бокал с белым вином на донышке. Похоже, что хорошенько приложилась. Оно и понятно - стресс.
        Ухаживали за всеми две женщины средних лет в белоснежных передниках и чепчиках вроде русских кокошников. Идиллия, мать их за ногу! Я там свою мертвую невесту таскаю, а они вместо того, чтобы заниматься разруливанием ситуации - сидят и жрут! Ууу…твари! Так бы и врезал гадам!
        - Михаил, вот только не надо делать такую зверскую рожу - невозмутимо заметил Семичастный - нужные указания мы уже отдали, процесс запущен. Все будет в порядке.
        Я посмотрел ему в глаза, потом оглянулся на Никсонов, прислушивающихся к нашему разговору, и не стал ничего отвечать. Только перевел:
        - Он говорит, что все будет в порядке, процесс подавления бунта запущен. Беспокоиться нечего.
        - Слава богу! - вздохнула Пэт, и тут же добавила, поморгав ресницами - Майкл…мне очень, очень жаль! (она всхлипнула) Мне так ее жаль! Мы с ней за это время так подружились! Я хотела пригласить ее к себе в Белый Дом, когда вернемся домой! С ней так легко общаться! Было…
        - Мы с ней хотели вскорости пожениться - не думая, опустошенно бросил я, и Пэт снова охнула:
        - Ох! Какая трагедия! О господи! Ну вот за что ей такое?! Такая красивая, такая молодая!
        - Мне жаль, Майкл! Мои соболезнования! - мягко добавил Ричард - Я знаю, что тебя это не утешит, но она будет награждена за спасение жизни Президента США. И ее сыну будет назначено пособие от правительства США! Он ни в чем не будет нуждаться.
        - Он и так ни в чем не будет нуждаться - вздохнул я, откидываясь на спинку стула - Я ведь миллиардер, и я его не брошу. Но все равно спасибо. Он спасла всех нас. Этот негодяй перестрелял бы нас всех, как фазанов, если бы не она.
        - Обязательно ее награжу! - снова, с чувством повторил Никсон - сыну будет приятно.
        - И льготы - заметила практичная Пэт - Сыну женщины, награжденной высшей наградой Президента положены льготы.
        - Спасибо - кивнул я, и посмотрев на якобы не обращавших внимания на наш разговор двух мужчин, перевел содержание беседы. Шелепин и Семичастный закивали, и Генеральный ответил:
        - Героя Советского Союза ей! Непременно! Как только все устаканится.
        - Как только устаканится - мрачно повторил Семичастный, и глянул на меня - Ты голодный? Нам надо кое-что обсудить. Оставим товарища Шелепина и гостей, пойдем в твой кабинет, поговорим.
        - Пойдемте - так же мрачно ответил я - Поговорим!
        Больше всего мне хотелось съездить ему по роже. Вот прямо здесь! Если Шелепин еще имел право ошибиться, упустить заговор из виду - у него столько дел, столько политики, что ни на какие заговоры его не хватит - то уж Семичастный обязан был все предусмотреть! Держать руку на пульсе! А теперь по его вине все рухнуло!
        Мы прошли в мой кабинет - я впереди, Шелепин за мной. Я открыл дверь, дождался, когда он войдет, и…
        - Ну, бей! - спокойно сказал Семичастный - бей, чего ты! Легче станет! Твою девчонку вернешь, ага! Бей! Чего замахнулся, а не бьешь?! Надо всегда доводить дело до конца. А если не можешь - так не надо и начинать.
        Он помолчал, опустив голову и глядя в пол, потом с видимым усилием глухо сказал:
        - Мне правда жаль. Хочешь верь, хочешь не верь - так не было запланировано.
        - Что?! Запланировано?
        Вихрь мыслей проскочил у меня в голове. Там будто что-то лопнуло - бах! И все стало на свои места. И только одна мысль билась и не давала покою, одно прочитанное давным-давно название рассказа-триллера: "Искусство ниндзя - совершенство!"
        А суть там была вот в чем: три главаря японской мафии решали, кто из них предатель. Один из них троих, оставшихся в живых, это тот, кто нанял ниндзя, убивших других руководителей мафии. Остались только они трое. Значит, предатель среди них. Они сидели в беседке, смотрели друг на друга с недоверием и ненавистью - кто?! Кто предатель?
        И тут - свистнула стрела, вылетевшая из духовой трубки и ухо одного из боссов мафии окрасилось кровью. Все трое вскочили, спрятались, тот, кого чуть не убил промахнувшийся ниндзя был в шоке, но…благодаря промаху главному герою, от имени которого ведется рассказ, стало ясно - кто предатель.
        Главный герой сразу скрылся, чтобы обдумать, как искоренить того, второго, не раненого, предателя, а когда он сидел дома и предавался раздумьям, с ним была его жена - красавица, и очень, очень умная женщина. Он не раз пользовался ее советами, и всегда они попадали в цель. И в этот раз он рассказал о ситуации. Жена выслушала его, и сказала одну только фразу: "Искусство ниндзя - совершенство!". Он вначале не понял, потом не хотел поверить в такое, но чем больше думал, чем больше вспоминал, тем больше все ложилось на правильные места. Ниндзя не может промахнуться! Никогда и ни за что! Его искусство настолько совершенно, что промах исключен! А значит - он и целил в ухо боссу мафии. А если он целил только в ухо - зачем? Затем, чтобы ввести в заблуждение и отвести от того подозрения!
        И так был вычислен настоящий предатель и представлен на суд главного мафиозо, или как он там у них называется.
        Так вот: КГБ это не детская песочница, а Семичастный - не лох педальный. Думать, что он пропустил заговор в высшем руководстве страны - просто глупо. А что это значит? Значит, что он нарочно дал развиться заговору!
        - Гады вы - бесцветным голосом сказал я, отходя к дивану и бессильно опускаясь на плюшевое сиденье - из-за вас Ольга погибла! На кой черт вы приказали мне тащить ее с собой, если знали, что вот-вот полыхнет! Вы подвергли ее опасности!
        - Он догадался, как я и предполагал - послышался голос Шелепина, стоявшего на пороге комнаты. Как он так тихо подкрался? Или я слишком взволнован и не услышал. Или расслабился в безопасности? Это плохо. Безопасность иллюзорная. Скоро здесь начнется такое…что и подумать страшно.
        - О чем ты догадался, Миша - спросил Семичастный, усаживаясь верхом на стул у стены - спинка перед грудью, руки на спинке - Ну-ка, дай нам твою версию происходящего. Интересно будет услышать.
        - Интересно вам услышать?! - сквозь зубы процедил я, сдерживая ярость. Она клокотала, искала выхода. И при этом я понимал, что наезжать на этих двух…в общем - надо держать себя в руках, если хочу выжить. И сделать дело.
        - Ладно, расскажу - слегка успокоился я, и сделав паузу, начал - Вы это сразу задумали. Уже давно. Для того Омега вам и была нужна. Объявляете о переменах в обществе и ждете заговора. Кстати - не удивлюсь, если этот заговор вы и организовали. Подсказали идею кому нужно, те и организовали это безобразие. Выявляете всех скрытых врагов, оппозиционеров, они тут же вылезут наружу, стоит заговору разгореться. А потом их убираете - или на законных основаниях, или Омегой. Скорее всего вы ждете, когда Омега доложит о том, что все руководители заговора отравлены и скоро сдохнут. А потом начнется геноцид тех, кто их поддержал. И таким образом вы утвердитесь на своих местах так, что никто даже и не пикнет! Как при товарище Сталине! Репрессии всем, кто вам неугоден. Пусть живут и трясутся - не дай бог посчитают неблагонадежным!
        - А чем тебе не нравится Сталин? - хмыкнул Семичастный - сам же его хвалил! И говорил, что если бы он в твоем мире пришел к власти - половину правительства бы расстрелял сразу, а половину потом, после обеда. Твои же слова! Я запомнил!
        - Мне кое-чем нравится Сталин, а кое-чем нет - так же хмуро ответил я - И если помните, я потом добавил: "Мне очень не нравится, когда людей стреляют просто за то, что они имеют свое мнение. Не нравятся доносы, не нравится беспредел" А вы вот и хотите начать беспредел! Отстреливать без суда и следствия!
        - Только тех, кто напал на законную власть. Тех, кто пошел против своего народа, мнения и чаяния которого выражаем мы - мягко заметил Шелепин - И я помню, как ты шутил: "Страна ждет расстрелов!". А теперь на попятную?
        - Да я шутил! Мем это такой у нас есть! Хмм…ну…присказка такая! Страна ждет расстрелов! Это не означает, что всех должны хватать и ставить к стенке!
        - А разве мы собираемся ставить всех? - пожал плечами Семичастный - Только тех, кто пошел против законной власти! А таких по все времена и все власти просто вешали на фонарных столбах! Мы выявили оппозицию и разом ее уничтожим! Разве плохо?
        - Может, и хорошо - устало вздохнул я. Мне было противно, мне хотелось спать, но я не мог, ни на секунду не забывая, что внизу, в подвале, остывает тело моей подруги, моей невесты. И сейчас мне без нее было очень, очень плохо… К хорошему привыкаем, не замечаем, но как этого лишаемся…будто частичку сердца у меня вырвали. Сам не ожидал, что буду так переживать. Да, точно я ее любил. Но сейчас надо думать о другом! Что-то не стыкуется у них…
        - А каким образом вас…нас чуть не убили? - я посмотрел в лица интриганов, и увидел, как они сразу постарели и вытянулись. Мужчины молчали.
        - Таак…похоже, что-то пошло не по плану. Так? Вы упустили какую-то группу, и она самостоятельно решила поставить точку в вашей бурной деятельности.
        - Ну не хами, не хами! - рявкнул Семичастный - Забыл, с кем разговариваешь?! Щенок!
        - Он не щенок. Он скорее волкодав - уголками губ улыбнулся Шелепин - И он нам нужен. Не оскорбляй его. Не забывай, что сегодня именно он спас нам жизнь. Да, Михаил, вы верно заметили - нас чуть не убили. Мы, как вы говорите, облажались. Как оказалось, существует группа, о которой мы ничего не знали. Не знали о том, что готовится теракт во время визита Никсона. Нет, не так - мы не поверили, что эти безумцы решатся убить и американского президента. Похоже, что здесь не обошлось без помощи заклятых друзей Ричарда - эф-бэ-эр. Это совместный заговор двух спецслужб.
        - Я догадался - сообщил я - во время теракта возле Никсона не было главы его охраны. Это он все замутил. И своих людей не пожалел. Он знал о теракте, уверен.
        Мужчины переглянулись, и Шелепин со вздохом сказал:
        - Ну говорил же я тебе! Надо было подтянуть его к операции! А теперь что?
        - Да, интересный вопрос - теперь что? - подхватил я, и замер, ожидая ответа.
        Глава 4
        - Откуда здесь столько бойцов охраны? И где остальные члены группы? - спросил я Аносова, глядя на то, как он перемещает ствол "Утеса", глядя при этом в оптический прицел.
        - Охрану прислали буквально на днях - мрачно пояснил Аносов - Как будто знали. Это ребята из того батальона спецназа, что мы обучали.
        - То-то я смотрю, что лица вроде как знакомые… - я даже поморщился - Думаю, и где это я их встречал? Решил, что здесь.
        - Так что ты скажешь? - не отставал Аносов - Знали?
        - Знали, конечно - холодно ответил я, и невольно оглянулся - Но ты ведь понимаешь, что это государственная тайна?
        - Еще бы я не понимал - прищурился Аносов - А ты-то в курсе был?
        - Нет. Не в курсе.
        Я отстранил Аносова и прильнул в прицелу пулемета. С пятикратным увеличением просматривался поселок почти до самого "Дома творчества". Вот - ходят люди…вот - они ковыряются в огородах…я вроде даже кого-то узнал, но не уверен. Хорошо все видно! Достать отсюда любую цель на два километра - запросто. А такие пулеметы стоят по всем углам здания на крыше. И если что - есть запасные. Плюс запасные стволы к каждому аппарату. И вот что хорошо - патроны к ним уже новые. Не те, что шли к ДШК. После патронов, которые шли изначально к ДШК, ствол выходит из строя после трех тысяч выстрелов, после патронов с флегматизированным порохом ствола хватает на шесть тысяч выстрелов. В два раза. Я когда заказывал, сразу настоял на том, чтобы нам поставили патроны нового образца, с флегматизированным порохом. Раньше они применялись только в артиллерии.
        Кстати, там и несколько ДШК лежат, и стволы к ним, и запас патронов - хоть обстреляйся. Но решили ограничиться "Утесами". Их хоть таскать можно посильно, даже в одиночку. С ДШК пуп надорвешь. Хотя и "Утес"…сорок кило - это тебе не хухры-мухры!
        - Хорошие прицелы! - заметил Аносов - и в сумерках, и ночью видно. Хорошая машинка!
        - РПГ достали? Выстрелы подготовили?
        - Думаешь, и до этого дойдет? - вздохнул Аносов - Хотя…почему бы и нет, если они танками перекрыли дороги. РПГ - вон лежат, под брезентом. Мало ли…вдруг дождь. Чего лишний раз мочить. Снайперки - вот там, тоже под брезентом. Я отобрал лучшие сэвэдэшки из всех. Две штуки хватит. Калаши - вон они. Там вот - перевязочные материалы и все такое. Тебе бы снарядиться как следует - я пояса приготовил, "лифчики" тоже. Ты "стечкин" возьмешь? Или "макаров"?
        - Если до пистолетов дойдет - и "макарова" хватит. А таскать тяжелую дуру "стечкина" удовольствие маленькое. Вернее - никакого. Ладно, пойду вниз. Глупо спрашивать, но…посты расставил?
        - Глупо спросил - криво усмехнулся Аносов.
        - Тогда не глупо спрошу: Берта здесь?
        - Нет - Аносов посерьезнел - Я ей позвонил, сказал, чтобы из дома не выходила. Мало ли…начнется суета, еще задавят…тьфу-тьфу. Кстати - она сказала, что танки по городу шастают. Все серьезно!
        - Нет, мы тут шутки шутим! Развлечь вас сюда приехали вместе с американским президентом! - оскалился я и тут же виновато помотал головой - Извини. Нервы ни к черту. Слишком много мне сегодня досталось.
        Аносов медленно кивнул, хотел что-то сказать, видимо что-то утешающее…но осекся. Промолчал. А что он может сказать? Как ему жаль Ольгу? Так этим ее не вернешь. Только лишний раз ткнешь пальцев в открытую рану. Что еще? Что он надеется - мы выкрутимся? Что знает - мы выкрутимся? Так все надеются. И все знают, что выкрутимся. Если не сдохнем, конечно. Да ну к черту все это самокопание…пойду вниз, посмотрю, что там делают мои "гости".
        Смешно, но они на самом деле мои гости. Дача-то моя!
        Три - ха! Дача! Моя! Вот дом в Монклере - этой мой. И вилла на побережье - тоже моя. И кадиллак. А эта крепость…нет, братец, эта крепость совсем другое дело.
        Шелепин и Семичастный сидели перед телевизором и тихо о чем-то говорили. Телевизор - большой, импортный, цветной - был включен. Изображение шло черно-белое, так что я никогда не понимал, на кой черт сюда поставили цветной телевизор, если цветных телепередач практически нет! Хмм…вру. Ведь вру! Цветное телевидение в СССР с 1967 года. Вот только передач и фильмов в цвете в 1972 году было еще маловато. Вот и сейчас - балет "Лебединое озеро" показывали в черно-белом изображении.
        Ха! Я даже не выдержал, хрюкнул - опять балет! Да что это за хрень такая?!
        - Ты чего ухмыляешься? Что такого смешного увидел? Ходишь тихо, как тигр! - недовольно спросил Семичастный, только после моего "хмыка" обнаружив меня за своей спиной. Он похоже что даже вздрогнул…
        - "Лебединое озеро"! - показал я пальцем в экран и опять нервно хмыкнул - Да что с ним за хрень такая?!
        - Да какая хрень?! - досадливо сморщил нос Семичастный - объясни ты, в конце-то концов!
        - Тут такая штука… - начал я, раздумывая, как лучше подать эту мысль - У нас в стране есть привычка, или правило что ли такое: как случается нечто государственного масштаба, такое, как смерть генерального секретаря, государственный переворот, так телевидение тут же начинает транслировать "Лебединое озеро"! Для народа это уже как знак - в стране происходит какая-то хрень! Как красный сигнал тревоги! Показали танец маленьких лебедей - из дому не выходи, прячься! Как показали умирающего лебедя - так запасайся продуктами, значит пришел большой полярный лис!
        - Кто пришел? - сморщил лоб Семичастный.
        - Песец пришел! - невозмутимо сообщил я.
        - Ааа…понял - довольно кивнул Семичастный - Только песец к нам не пришел и не придет. Мы связались с нужными людьми, процесс запущен. Работаем. Нам тут продержаться сутки-двое, и все будет хорошо. Про Дачу никто не знает - кроме доверенных лиц, так что отсидимся.
        - Оптимисты - буркнул я, поворачиваясь, чтобы уйти.
        - Постой! - негромко скомандовал Семичастный - А ты не желаешь узнать, кто возглавил заговор?
        - Кто входит в Гэ-ка-че-пэ? - я пожал плечами - Да какая разница, кто входит. Это не мое дело. Вам виднее. Мое дело сейчас организовать оборону, чтобы сохранить ваши жизни.
        - Ты пропустил "драгоценные" - саркастически заметил Семичастный - И все-таки, как ты думаешь, кто вошел?
        - Министр обороны - само собой. На генсека метит Суслов, без него никак. И судя по тому, как активно вмешалось КГБ - это ваши замы. Цвигун, например, и Цинев. Все брежневские адепты, днепропетровская гвардия. Еще кого-то забыл? Кто-то пятый должен быть…и кто бы это…
        - Новости слышал, что ли? - хмыкнул Семичастный, глянув на Шелепина. Тот пожал плечами:
        - Я же тебе говорил - ты его недооцениваешь!
        - Пельше, скорее всего - не обращая внимания диалог продолжил я - Этот конкретная такая упоротая мразь, любитель распекать газетчиков за недостаточную их лояльность. Этот обязательно всунется в заговор. Интересно, они вас уже обвинили? И если да - в чем?
        - А догадайся! - мстительно буркнул Семичастный - Если ты такой умный!
        - А что тут особо догадываться? - криво ухмыльнулся я, и так же мстительно выдал - Вы отступники, оппортунисты, которые обманом захватили власть в стране. Вы отошли от Ленинского пути, похерили заветы вождя и пошли по кривой дорожке. Вы подписали договоры с нашим врагом, желая разоружить нашу страну и сдать ее мировому капиталу. Ну и все в таком духе. Небось Суслов выдал эту информацию?
        - Он, кто же еще…вобла сушеная! - сплюнул Семичастный - Поганец! Надо было его грохнуть, надо! И прихвостей днепропетровских - тоже!
        - Всему свое время, Володя…всему свое время! Пока все развивается вполне недурно…
        Шелепин осекся, увидев то, как исказилось мое лицо, и вздохнул:
        - Еще раз повторяю, Михаил - мне очень жаль, что так получилось с Ольгой! Но она была солдатом! И погибла, как солдат! Никто и никогда не был застрахован во время сложных операций! И не мне тебе об этом рассказывать! Справимся с кризисом - я все сделаю, чтобы она не была забыта, клянусь!
        - Когда выступите по телевидению? - перебил я этот поток словоблудия.
        - Через два часа - Шелепин посмотрел на простые командирские часы у себя на запястье - Техники налаживают оборудование, устанавливают связь со спутником, так что скоро перехватим управление первым каналом. И…готовься. Как только я выступлю - нас вычислят, пусть и не сразу, и начнется атака.
        - А Никсона вертолетом вывезти разве нельзя? Какого черта он здесь, у нас сидит? - я посмотрел в глаза Семичастному, но ничего в них не увидел.
        - Опять предложить тебе догадаться? - пожал плечами Семичастный - А если перехватят? А если экипаж окажется НЕ ТОТ? Пусть сидит здесь, пока кризис не разрешится. Мы ему объяснили - он понял.
        - Без переводчика?
        - Думаешь, ты один здесь в английском понимаешь? - фыркнул Семичастный - Давай, организуй оборону. А мы тут покумекаем - как жить дальше.
        - Насчет гэкэчепистов я угадал?
        - Угадал, угадал! - досадливо отмахнулся Семичастный - Иди, бога ради! Не мешай соображать!
        И я ушел, чтобы не мешать умным дяденькам соображать. Дяденькам, которые на мой взгляд прогадили все, что можно было прогадить. Если бы не я - им бы точно конец. Еще там, в рынке. Так что им эти соображения гроша ломаного не стоит. Но говорить им об этом я не буду. Себе дороже, а толку не будет.

* * *
        - Я думал - он меня убьет - хмыкнул Семичастный - Там, в кабинете. Думаю - сейчас кааак…врежет! А ты знаешь, какой у него кулак!
        - Если бы твою жену убили по чьей-то вине, как бы ты отреагировал? Как бы кулак раскачивал?
        - Это не наша вина! Это издержки! Я же тебе не раз, и не два говорил - за всем все равно не уследишь! Цинев - боевой офицер. Цвигун - тоже огни и воды прошел. Жаль, что они не на нашей стороне. Впрочем, и без них дельных офицеров хватает. Жаль, что часть придется пустить в расход. В заговоре как раз самая инициативная часть офицерства.
        - Слишком быстро мы взялись за реформы - Шелепин помотал головой - Надо было притормозить. Тогда бы и таких потрясений не было. А все ты - надо быстрее двигаться, надо быстрее! Обезглавим верхушку, устроим чистки! Как бы нас самих тут не зачистили…
        - Твой Карпов не даст - усмехнулся Семичастный - Этого зверюгу голыми руками не взять. И у него железное чувство ответственности. И упрямство. Если он вцепился в дело - его не оторвешь. Бульдог, право слово! Он один стоит батальона спецназа. А может и полка. Так что не переживай. А двигаться надо было быстрее, ты же знаешь обстановку в стране! Реформы нужны были, как воздух! И чистка! Чистка аппарата вверху и на местах! Расстрелы. Этой стране нужны расстрелы - как говорит Карпов. Шутка, да…но в каждой шутке есть доля…шутки.
        - А ты его не боишься? - задумчиво протянул Шелепин, глядя в пространство над головой друга-соратника - Вдруг он в один прекрасный момент решит, что ты мешаешь установлению ПРАВИЛЬНОГО порядка, что ты портишь прекрасную картину мироздания и служишь Злу? Хочешь навредить его стране? И что тогда? Он ведь не задумываясь пустит тебя в расход! Говоришь, стране нужны расстрелы? Ну-ну…
        - Боюсь - криво ухмыльнулся Семичастный - Но даже не его, хотя и его лично боюсь. У меня такое ощущение, будто мы прикасаемся к чему-то…странному. Гигантскому, непостижимому, разумному, и одновременно неразумному - как ураган, как извержение вулкана. И это Нечто - оно управляет нами, как пешками. И тот же Карпов - суть его инструмент. Что-то вроде стилета, или, скорее, скальпеля. Рраз! И отсек ненужное. Рраз! И нет опухоли. А через Карпова и мы стали такими же инструментами и делаем то, что нам предназначено. И пока делаем - живем. А стоит оступиться…не Карпов, так еще что-то. Вот сегодня - Карпов и его подруга нас спасли. Но разве сам Карпов? Откуда он здесь взялся? Кто он такой? Вот то-то же…
        - Ты говоришь о боге? - усмехнулся Шелепин - Это все его происки? Ты ведь никогда не был верующим!
        - А откуда ты знаешь? - серьезно спросил Председатель КГБ - Все мы неверующие, пока не придет момент и мы не взмолимся: Господи, помоги! Господи, пронеси! Пока гром не грянет - мужик не перекрестится. А что касается Бога - да что такое Бог? Кто знает? Карпов называет это Провидением, предполагает, что это сама Земля может выступать в качестве бога. Или как он называет это - "банк данных Земли". По его версии, души умерших никуда не деваются, они как бы это лучше сказать…они витают в пространстве над Землей, впитываются в нее, и получилось так, что вся планета пропитана этими самыми душами. А что такое душа - это набор информации, из которой и образуется личность разумного существа - человека, например. И когда количество информации - до есть душ - превысило критический уровень, Земля осознала себя начала действовать, как живое существо, как личность. При этом еще не осознавая себя, на подсознательном уровне. Ну то есть - действуя на одних инстинктах. Эдакий одновременно глупый и невероятно умный и могущественный интеллект. Она может видеть будущее, видеть прошлое, и когда ей нужно изменить прошлое
так, чтобы изменилось будущее - можно взять человека, который лучше всего для этого подходит и заслать его в точку бифуркации, то есть в развилку дорог истории. И он начинает действовать. И вот что такое наш Карпов. Мы - пешки. Да, да, не криви физиономию - пешки, в сравнении с ним! Он - ферзь. Но над всеми есть мастер-шахматист, который играет партию. Выиграет он - живет сам и живем мы. Проиграет, не так сыграют его фигуры…ну, понятно.
        - Ух ты, как нахватался-то! - Шелепин помотал головой и улыбнулся - Это тебя Карпов подготовил, что ли? Про эти самые…бифуркации!
        - И Карпов, и наши аналитики - туманно заметил Семичастный - У нас есть такие головастые ребята, что ай-яй! Сто очков нам вперед дадут в разгадывании загадок!
        - Загадки, говоришь? - Шелепин задумался, потом пристально посмотрел в глаза собеседнику - А тогда скажи, кто партнер шахматиста? Кто играет ПРОТИВ? Сатана?
        - Хочешь - назови так - не задумываясь ответил Семичастный, и улыбнулся - я уж думал, ты никогда не задашь этого вопроса. Ладно, ладно! Я тоже, когда впервые услышал эту версию от Карпова, задал тот же вопрос - кто играет против нас? Или - что. И вот что он мне ответил: Хаос. Всемирный хаос. Любая материя, любые структуры в конце концов самоуничтожаются. И самоуничтожение заложено в их сути. Будь это человек или планета. Атомы разбегаются, молекулы разваливаются, и в конце концов все сведется к однообразной массе, протоматерии, которая соберется в одну точку, и…взрыв! Как это уже было. Как это будет. Он называет это Теория Большого Взрыва. Эту теорию выдвинул один британский ученый, являющийся еще и фантастом - в 1949 году, в своей лекции. А за ним теорию развили уже другие ученые. Она хорошо вписывается в известные нам теории образования мира.
        - Если только отринуть теорию создания мира Богом - усмехнулся Шелепин.
        - Если отринуть - спокойно подтвердил Семичастный. Так вот: когда некий субъект достигает определенного уровня развития сознания, этот субъект начинает активно сопротивляться саморазрушению. То есть - осознает необходимость жить как можно дольше и делает для этого все возможное, сознательно или подсознательно. Инстинкт самосохранения - так это называется у людей и животных.
        - То есть ты хочешь сказать, что наша Земля достигла определенного уровня самосознания, включился инстинкт самосохранения, и планета пытается уберечь себя от гибели? Потому здесь и оказался Карпов?
        - Земля ли, или сама Вселенная - это нам недоступно и вряд ли мы когда-нибудь узнаем истину. Мы для этого разума - как фагоциты, которые в теле человека пожирают болезнетворных бактерий. Или даже мельче, чем фагоциты. Организм человека осознанно не посылает своих фагоцитов бороться с болезнью, он просто ХОЧЕТ, чтобы болезнь отступила. И фагоциты начинают биться за его здоровье. Вот так.
        - Как бы этот фагоцит не сожрал нас самих - невесело усмехнулся Шелепин, и снова посмотрел в глаза Семичастному - Может и правда его устранить, когда все это закончится? Герои полезнее мертвыми. К ним ходят пионеры, кладут цветы…их именами называют пионерские отряды и улицы в городах. Но они не бунтуют, не выпивают и не могут отрезать тебе башку. Скажешь, цинично?
        - Не скажу - скривился Семичастный - Сам такой. Политику чистыми руками не сделаешь. Забыл, кто разобрался с Брежневым и Андроповым?
        - Ничего не забыл - медленно ответил Шелепин и подумал про себя, что если бы Семичастный не был его другом, и он не знал его много лет, и не верил, как самому себе…его давно уже стоило бы устранить. Сегодня он убивает Брежнева, а завтра? Завтра - кого?! Решит, что Шелепин пошел НЕ ТУДА, не той дорогой, и… Шелепин хорошо помнил, как хрипел, заливаясь кровью "Дорогой Леонид Ильич", как он пытался что-то сказать, глядя на убийц остановившимися, удивленными, широко раскрытыми глазами. Вот так и он, Шелепин, может лежать и хрипеть, пуская кровавые пузыри. "Разрыв сердца"! И спишут, как списали Брежнева.
        - Я тебя никогда не предам, ты же знаешь - вдруг медленно, тяжело бросил слова Семичастный - Что бы ни было, мы с тобой всегда вместе. Потому можешь меня не опасаться. Кроме политики - есть еще и многолетняя дружба. Надеюсь, ты помнишь, что это такое. А что касается Карпова…я когда-то предлагал тебе его устранить. И вот мы его устранили - что бы тогда случилось? Мы были бы уже мертвы. Нельзя его трогать. Ни в коем случае. Как бы не страшно было рядом с ним находиться. Ты знаешь, я в мире мало чего боюсь, но он вызывает у меня какой-то подсознательный страх. Когда закончится - пусть идет куда хочет. Пусть Никсон его боится. И кстати - наш человек рядом с их президентом, да еще и в советниках - это ли не розовая мечта?
        - Так он не будет ничего освещать, рупь за сто - хмыкнул Шелепин, и откинулся на спинку кресла, разглядывая соратника - Он ведь неконтролируем.
        - Я уверен, что он делает то, что необходимо делать. Не надо нам его освещения. Нам достаточно, если он будет толкать Никсона в нужную сторону. И не только Никсона. Весь мир - в нужную сторону. Уже только за одно то, что он сделал своими книгами для СССР - Карпов достоин высшей награды! Да просто неоценимо! Русские в сознании западных людей мало-помалу превращаются из страшных врагов во вполне приемлемых соседей. И даже друзей. Спаситель американского президента - русский!
        - И русские чуть его не убили - иронически скривил губы Шелепин.
        - А вот и нет! Мы поговорим с Никсоном, объясним ему, что лучше все будет выставить так: федеральные агенты, не до конца вычищенные им из рядов эф-бэ-эр объединились с заговорщиками внутри нашей страны и устроили покушение на своего президента. И мы едва спаслись - только лишь благодаря решительным действиям писателя-фантаста, советника генерального секретаря и президента США, и его самоотверженной подруги, заплатившей своей жизнью за наше спасение. Раздуем такой пожар - всем тошно станет! У нас - репрессии по-полной! Никсон тоже своих покромсает, устроит расследование - а мы ему подкинем, кто именно виноват. Начальник его охраны ведь жив! Ну и слава нашему Карпову - еще ему орден Ленина и Звезду! Нам что, жалко, что ли? Если выживет, конечно - после всех этих событий. Ну и подруге, само собой - орден Ленина и звезду Героя - посмертно. Сына на гособеспечение до 18 лет…нет - пожизненную пенсию за подвиг матери! Устроить в лучший университет - МГИМО, например. Ну…или пусть Карпов сам решает, как и что с ним делать. Его подруга-то…считай, приемный сын.
        - Если выживет…решает - эхом откликнулся Шелепин и нахмурился, сведя брови - Вот что…давай-ка готовить доклад. Время идет, скоро мне выступать. Узнай, что там техники - готовы?
        - Я уже отдал приказ - как только все будет готово, нас известят. Лишний раз дергать не будем.
        - Хорошо. Я пошел к Никсонам, переговорю.
        - Вместе пойдем, мне тоже есть что ему сказать.
        Шелепин кивнул, мужчины поднялись и неспешно вышли из комнаты. Спешить особо было некуда, да и смешно будет выглядеть, если два такого уровня руководителя страны начнут бегать, как мальчишки. Кто-то давно сказал, что генералы не имеют права бегать и суетиться - в военное время это вызывает панику, в мирное - смех.

* * *
        Никсоны сидели в одной из гостевых комнат. Их никто не ограничивал в хождении по дому, но они предпочли дожидаться здесь - во избежание непонимания со стороны охраны, коей дом был буквально нашпигован. Двое охранников стояли в разных концах коридора - в полном вооружении, обвешанные железками, как напоказ (может так и было - чтобы зарубежные гости успокоились). Время от времени по коридору что-то проносили - что-то тяжелое, судя по тому, как краснели лица бойцов и как тек пот по их щекам. Что-то происходило, но информации пока не было никакой. Но и надоедать советским руководителям президент не хотел. Он точно знал - они костьми полягут, но в обиду его, Никсона, не дадут. По крайней мере потому, что его гибель будет означать если не войну, то уж точно катастрофическое ухудшение отношений двух стран. А может все-таки и войну…
        А есть еще и Майкл Карпов - он точно не даст в обиду президента США. Ричард чувствует это! И не потому, что Майкл так уж его любит - хотя относится дружески, это точно - просто Майкл решил для себя, что Никсон лучший президент США…для СССР. Карпов заботится о своей стране. Ему надо, чтобы у власти в США был вменяемый, разумный президент, способный сделать шаги навстречу сближению двух самых могущественных стран в мире. И самое интересное, что мысли Ричарда совпадают с мыслями Карпова. Он тоже хочет сближения - это укрепит его позиции. Президент-миротворец, президент, остановивший войну во Вьетнаме и начавший ядерное разоружение - это ли не могучий задел на следующие выборы! Только бы еще выбраться из СССР живым…

* * *
        Граждане СССР! Товарищи! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза! Настали трудные дни для нашей великой Родины. Не внешний враг напал на нас, но враг гораздо более страшный, враг, который рядился в личину друга! Враг, который скрывался до поры, до времени, строя свои зловещие планы.
        Наша партия избрала курс на повышение благосостояния народа. Курс, который должен вывести нас из застоя, и привести к счастливому будущему, в котором каждый человек получит по своему труду. В котором нет места войне, нет места гонке вооружений, а каждый человек сможет жить достойно, без дефицита и уравниловки. Война давно закончилась, но как жил народ нашей страны? Так, будто война продолжается. Лучшие люди партии подумали, и решили - хватит! Больше денег в народное хозяйство! Больше денег людям! Сократить расходы на вооружение! Миру мир!
        И что мы получили?! Группка предателей-троцкистов, готовых бросить наш народ в горнило самой страшной войны, которая может случиться в наше время - пытается совершить государственный переворот! Они попытались даже убить нашего гостя - президента США Никсона, который избежал смерти только благодаря нашим товарищам, накрывшим и нас и его своими телами. Во время покушения на меня и на президента Никсона погибли десятки людей - охрана моя и охрана президента, и просто случайные люди, которые находились рядом с нами. И все ради чего? Ради того, чтобы вернуть страну на прежний курс! Чтобы не было сближения с Соединенными Штатами Америки! Чтобы мы продолжили гонку вооружений, высасывающую у нас все возможные ресурсы, а при самом оптимистичном с их точки зрения результате - начать войну с Америкой и ее союзниками! Вы только представьте - что замыслили эти негодяи! Ради того, чтобы захватить власть, они готовы бросить народ Советского Союза в пекло атомной войны!
        Шелепин замер, переводя дух, и после небольшой паузы продолжил, подкачивая в голос печаль и досаду.
        - Я виноват. Просмотрел рядом с собой этих предателей! Их надо было даже не отстранять от власти - их надо было судить! Военно-полевым судом судить - за преступления против своего народа! И расстрелять! Люди, которые задумали такое злодеяние против своего народа заслуживают только смерти. Как только мы закончим расследование, установим всех причастных к заговору - справедливый советский суд объявит свой народный приговор.
        Снова помолчал, выдерживая драматическую паузу, и не заглядывая в бумажку, снова заговорил:
        - Призываю всех граждан СССР поддержать всенародно избранную власть! Власть, которая учитывает чаяния своего народа и не хочет, чтобы люди умирали на фронте, ввязавшись с войну со всем миром. Военные - не выполняйте приказы своих командиров, если они направлены на разрушение нашего государства! На разрушение власти! На отстранение законных руководителей страны! Вы знаете имена эти преступников, я не буду их повторять. Это так называемый комитет по чрезвычайному положению, предатели, забывшие присягу и честь! Я увольняю их! Теперь их приказы, их распоряжения не имеют никакой юридической силы! А каждый, кто выполнит их приказ будет считаться государственным преступником!
        Снова пауза, и дальше:
        - Но у них ничего не получится. Ничего! Я нахожусь в безопасном месте с возможностью управлять партией и страной так, как положено. Партия не допустит хаоса. Все члены КПСС обязаны подняться на защиту своей страны и прекратить разгул бунтовщиков! Москвичи - выходите на улицы, покажите заговорщикам ваше отношение к их поступку! Расскажите им, что вы хотите перемен, хотите жить сытно и в мире! Расскажите, что их планы ввергнуть нас в мировую войну уже сорваны! Президент Никсон здесь, и он сейчас выступит перед вами, и перед всем мировым сообществом! Держитесь, товарищи! Троцкистская банда потерпит катастрофическое поражение! Победа будет за нами!
        Я в углу комнаты за камерами едва не хихикнул - вот же гад! Сталина копирует! А что, вполне прокатит! "Братья и сестры"! Сразу намек на Отечественную войну и все такое.
        Задумавшись, едва не прослушал, как Шелепин позвал меня:
        - Товарищ Карпов! Попрошу вас перевести нашему народу обращение президента Ричарда Никсона! Извините, товарищи - мой переводчик сегодня погиб в результате теракта, организованного троцкистскими преступниками, так что мне придется воспользоваться услугами писателя Михаила Карпова, который в совершенстве владеет английским языком. Итак, прошу вас, господин президент! Наш народ и народ всего мира вас слушают!
        Никсон на пару секунд задумался, опустив взгляд на столешницу (все сидели за одним столом, чтобы показать Никсона надо было всего лишь довернуть оьбъектив. Сделав драматическую паузу (Вот умеет же, собака! Политик, точно!), Никсон начал говорить - не очень быстро, ориентируясь скорее всего на меня - чтобы я успел запомнить сказанное и перевести. Смешной. Я и хотел бы забыть, да не могу - память у меня теперь такая…странная. То ли после перехода в иной мир и по "вине" Провидения, то ли это Зина мне так поправила мозги, только я обладаю абсолютной памятью. То есть - помню все, что когда-то прочитал, услышал, увидел. Да, бывают иногда осечки - могу забыть чье-то малозначительное лицо, да и то - по прошествии времени нужное воспоминание в конце концов все равно всплывает.
        - Граждане Соединенных Штатов Америки! Граждане Советского Союза! Я, президент Никсон, сегодня стал свидетелем преступления, которое имело целью уничтожение двух руководителей стран, и как следствие - развязывание нового витка холодной войны, а возможно - и начало третьей мировой. Планам этих негодяев не суждено было состояться. Всех нас, оставшихся в живых после того, как рядом с нами разорвалась бомба (он так и сказал - "бомб"), спас писатель Майкл Карпов (я перевел "Михаил Карпов с совершенно невозмутимой рожей, без каких-либо эмоций на лице). Господин Карпов увидел террористку-смертницу, определил в ней преступницу, которая хочет совершить самоубийственный взрыв, сбил на с ног и накрыл своим телом. Сам получив при этом контузию и ранения.(Стало смешно - "нас накрыл", широко же мое тело! Ну чего не скажешь в риторическом запале?)
        Никсон снова сделал паузу и со вздохом продолжил:
        - Во время взрыва погибли все сопровождающие нас люди из числа персонала администрации президента, и вся моя охрана. А после взрыва, убедившись, что я и первая леди остались живы, на нас напали агенты Кей-Джи-Би, частично вышедшие из-под контроля председателя Кей-Джи-Би. Как выяснилось в дальнейшем - часть моей охраны знала о готовящемся покушении и участвовала в заговоре вместе с предателями своей страны, выходцами из Кей-Джи-Би.
        А вот хорошо сказал! Я не улыбнулся, не пристало переводчику щериться, как конь в узде, когда за нее потянули. Но еле сдержался. Щас он им даст жару!
        И Никсон дал!
        - Как вы помните, на меня было совершенно покушение в Белом доме, прямо на рабочем месте. И вот - продолжение. Эти негодяи задумали самое страшное - они хотели развязать третью мировую войну! Они хотели сделать так, чтобы в нашей стране подумали: это русские виновны, это они убили нашего президента! Давайте, их накажем! И война была бы неминуема. Ястребам войны с обеих сторон не нужно, чтобы наши две страны жили в мире. Если они будут жить в мире - куда продавать оружие, которое производят друзья демократической партии, оружейные магнаты? Они потеряют прибыль! Война, и только война нужна моим политическим оппонентам, и в желании остановить меня, раздуть пожар войны, демократы не остановились ни перед чем. А ястребы в Советском Союзе потеряют свои места - если нет войны, зачем нужны ее ястребы?
        Никсон помолчал, выдержал длинную, пятисекундную паузу, и снова продолжил, вкладывая слова все больше и больше энергии:
        - Люди Соединенных Штатов Америки! Разве вы хотите, чтобы ваши отцы, сыновья, мужья гибли ради того, чтобы оружейные корпорации получали сверхприбыль?! Разве вы хотите войны? Разве вы хотите хоронить ваших близких, и плакать над их могилами?! Тогда проголосуйте за меня! Я остановлю этих негодяев, потерявших чувство меры! Меня не сломить угрозами и терроризмом! Я ваш президент, народ Соединенных Штатов! Я хочу, чтобы вы жили в достатке, чтобы были счастливы в мирной стране! И обещаю - что скоро я буду с вами. Правительство Советского Союза преодолеет кризис и наведет порядок в своей власти.
        Секундная пауза, почти незаметная, и…
        - Этот террористический акт, эта попытка одновременно убить и генерального секретаря Шелепина, и президента Соединенных Штатов показывает, что мы вместе идем верной дорогой, плечо к плечу. Потому так и вздыбились наши враги - они увидели, что почва уходит у них из-под ног! В Советском Союзе, как оказалось, имелась своя оппозиция - это старые правительственные функционеры, которые не хотели терять свое место во время демократических перемен в государстве. Они организовали заговор - совместно с теми, кто некогда пытался убить и меня, и едва не добились успеха. Но "едва" - это не в счет! Бог, который благоволит Америке, отвел от меня меч нечестивых грешников руками своего посланца (Чего он несет?! Перевожу, а у меня горло схватило, чуть не закашлялся! Это я - посланец божий?! Да твою ж мать…). С нами бог! Мы победим врага!
        Никсон замолчал, глядя в телекамеру, оператор показал руками - все! Закончил! И я перевел дух.
        Ну что же, получилось неплохо. Говорили немного сумбурно, но это даже лучше - не по бумажке, можно сказать - от души. Интересно бы узнать, какая будет реакция в мире. Отголоски событий должны были долететь во все уголки планеты. Акула чувствует кровь за несколько километров - так и журналисты, акулы пера, чувствуют запах событий на огромном расстоянии. И разносят вести по всему миру.
        - Товарищ генеральный секретарь! Разрешите обратиться! - человек в штатском замер навытяжку, будто на нем была армейская форма. Ну ясное дело - тут гражданских нет, как нет.
        - Обращайтесь - кивнул Шелепин, глубоко задумавшись и не глядя на рапортующего.
        - Докладываю: обнаружена активность в эфире. Судя по всему, сюда выдвигаются подразделения мотопехоты и танки. Упоминалось расположение нашей базы. Вот расшифровка переговоров. Я доложил командующему базой, он приказал отнести распечатки вам, товарища генеральный секретарь!
        - Давайте! - мрачно кивнул Шелепин, и оглянулся на меня - Видали, Михаил Семенович? Началось. Нас вычислили, точно. Что и немудрено - засекли, откуда велась передача.
        - Или сдал кто-то в Комитете - подхватил я поток здоровых идей - Какая разница? Потом будем выявлять предателей. Сейчас нам бы продержаться…сколько времени? Сколько нам нужно держаться?
        - По крайней мере сутки - хмыкнул Семичастный, сидевший на диване в углу студии - Может двое суток. Ну а чего так распереживался? Ты же сам спроектировал так, что выковырять нас отсюда можно только баллистической ракетой! И то…мы еще поглядим, кто кого!
        - Поглядим… - эхом откликнулся я, развернулся, чтобы уйти, но оглянулся на Семичастного - разрешите идти спасать наши задницы?
        - Голливудских дерьмовых фильмов насмотрелся? - скривился Семичастный - Иди! Спасай! А мы тут пока покумекаем, как и что…ангел, понимаешь ли…божий! Крылышки не обломай, ангелочек!
        - А я чо…а я ничо! - скривился я, и выйдя из студии, пошел к лестнице, ведущей на крышу. Скоро встречать "гостей", надо подготовиться. Вот только одно "НО", очень уж мне не хочется стрелять в наших солдат. Именно что наших - солдаты ведь ни причем. Им приказали идти и штурмовать крепость, где засели предатели родины - вот они и пошли. А передачу "Орбиты" эти парни точно не видали. Даже если бы могли увидеть - кто же им ее покажет?
        - Здравия желаю, Маугли! Или лучше товарищ Карпов?
        Знакомая рожа. Ну, этого следовало ожидать.
        - Здорово, Головлев! Отдохнуть приехал?
        - Именно, что отдохнуть - улыбка во все тридцать два белых зуба тут же потухла - Командир, неужели в наших придется стрелять? Что, гражданская война?
        - Понадобится - будешь стрелять. Иначе нам всем тут худо придется. Не мы это начали. Как настроение у ребят? Тоже такое…кислое?
        - Настроение кислое. Но драться будут - как учили. Слушай, командир, а где Аня? А твоя Катя где?
        Я замер, глядя в глаза капитану. Мне снова стало ужасно больно. Как ни отгоняй мысли, а они все равно возвращаются. И как я теперь без Оли?
        - Убили…мою Катю. Тут она, в погребе лежит - говорю бесстрастно, стараясь крепиться, чтобы не дрогнул голос - Аня…Аня в командировке. Секретной.
        - Кто убил?! - лицо Головлева окаменело - Это те самые убили, что заговор, да?
        - Они. Не американцы, нет. Наш, бывший водитель Шелепина. Он хотел нас убить…меня в первую очередь, а Катя ему не дала это сделать. Только она не Катя. Она Оля. Моя секретарша, моя подруга, моя будущая жена…была. Вот такие дела, брат Головлев. А ты говоришь - будем мы стрелять в своих, или нет. Будем, брат. Или погибнем, или победим. Но я не привык проигрывать, как, надеюсь, и ты. Потому путь у нас один - к победе. Так и скажи своим ребятам - мы победим, и другого пути нет. Шагай, капитан. Работай.
        Я повернулся и пошел прочь. Политинформацию провел. Что еще скажешь? Или они нас, или мы их.
        "Они" появились через два часа. Вообще-то я ждал, что приедут побыстрее, но видимо где-то у них была "точка рандеву", в которой накапливали силы и обсуждали план действий. Вот и поднакопили. Со стороны поселка пришли пять бэтэров, вооруженных КПВТ и ПКТ. Встали полукругом перед воротами и замерли, пуская облачка сизого дыма. Бензиновые. Горят они - только в путь. И для наших "утесов" не проблема. А уж про "Фаготы" и говорить нечего - смертельный номер. Пустили ребят вперед как пушечное мясо. Небось, даже не знают, куда они попали и чего от нас ожидать. Им думается, это какой-то дом-дача, где спрятались высокопоставленные предатели Родины. Стоит только вдарить по воротам - выбегут и сдадутся, как миленькие. Но вначале лучше поговорить - выслать парламентера. И парламентером будет скорее всего командир этой группы. Капитан, не больше.
        Парламентер пошел к воротам после того, как вокруг дома "скрытно" разместились человек триста автоматчиков. Две роты пригнали, черти! Значит, все-таки что-то о Даче они знают. А вот танков я пока не вижу. Похоже что их пока пускать в дело не стали - решили, что хватит и бэтэров. А что это значит? Это значит, что не все они о Даче знают. Иначе танки бы уже стояли напротив ворот.
        Это был майор, похоже что командир батальона мотострелков. Он вышел с белым платочком на палочке, и небрежно ей помахива, я пошел к воротам, явно зная, что за ним наблюдают.
        Аносов оглянулся на меня, спросил:
        - Сам пойдешь? Может, не надо? Я поговорю?
        - Сам. Попробую убедить не начинать кровопролитие. Он должен меня знать.
        - Да кто же тебя не знает - ухмыльнулся Аносов - Нарисовался, так нарисовался! Весь мир теперь гудит - спаситель президентов! Ангел божий! Хе хе…
        - Иди ты… - начал я, и не закончив фразу пошел к воротам. Вернее - к калитке в этих самых воротах, ничуть не ослаблявшей это произведение искусства сталеваров. Танковая сталь - это вам…не это!
        Два охранника из числа бойцов спецназа открыли калитку, держа оружие на ремне, и я вышел к майору, беспечно разглядывающему окрестности моего поместья. Красиво тут, да. Вот только что будет, когда заговорит артиллерия? Ох, не хочется и представлять, что останется и от этих деревьев, и от лужаек, и от засеянного газонной травой луга. Война - грязное дело.
        - Привет, майор - киваю я парламентеру и смотрю, как шевелятся башенки с КПВТ. Стволы хищно поднимаются и опускаются, отыскивая цели. Бойцы проверяют работоспособность оружия перед боем. Сейчас одну только очередь - и от меня останутся лишь ошметки. Четырнадцать миллиметров калибра, это вам не шутки.
        - О! Так вы…Карпов? - майор слегка обескуражен. Только вот чем - не пойму. Кого он тут собирался увидеть?
        - Я Карпов - пожимаю плечами - Так что хотел-то, майор? И как тебя звать?
        - Майор Семенов! - собирает разбежавшиеся мысли и строжеет - Карпов, как ты оказался в такой компании?! Ты же такие хорошие песни пел! Такие книжки классные пишешь! И ты с предателями?!
        - Майор, кто тебе сказал, что они - предатели? - вздыхаю я - Как тебе это объяснили? И зачем ты здесь? Кто отдал приказ?
        - Да, у меня приказ - арестовать всех, кто находится на территории этого дома, а если откажутся сдаваться - взять дом штурмом. И уничтожить всех, если окажут сопротивление! Так что предлагаю вам сдаться, и не доводить до греха!
        - Майор, ты не ответил на вопрос: кто и как тебе объяснил, что здесь собрались предатели родины? Чем обоснован твой приказ?
        - Чем обоснован? Да еще как обоснован! Драть надо этих мразей! Зажрались! Может хоть сейчас что-то изменится, придут к власти наши, военные! А этих, партийных деятелей…к ногтю всех! Вот одного не пойму - ты-то как туда затесался?! Тебе-то зачем эти старые пердуны?! Ты же свой! Купили тебя, что ли?! Америкосы тебе зачем?!
        - Война будет, брат Семенов…ты представляешь, сколько народа погибнет? Сколько крови прольется, если американца замочить? Штаты ведь за него вступятся, точно. Третью мировую хочешь?
        - Да и хер с ней, с мировой! Жалко Сталин остановил наши войска в сорок пятом - мы бы эту гребаную Европу сапогами стоптали! И сейчас этих мразей стопчем! Они воевать-то не умеют! Все с вертолетов-самолетов, да с теплыми сортирами! И Америку стопчем, и Европу! И будет везде советская власть! Настоящая советская власть, не то, что сейчас! И пусть война, хрен с ней!
        - Семенов, да ты троцкист - вздохнул я, и подумал о том, что разговор надо заканчивать. Бесполезный разговор.
        - Да насрать, как назвать! Только надоело все это! С америкосами цацкаемся! В десны целуемся! Ты вон, вроде нормальный мужик - и тоже америкосам продался! (сплевывает) Душить вас надо, гадов! Искоренять, как сорняков! Сталина на вас нет, тварей! Продали Родину за тридцать долларов!
        - Послушай, Семенов, ты ошибаешься… - начал я, но майор меня прервал:
        - Да пошел ты на…! Все вы пошли на…! Хватит, правили! Загнали народ под шконки! Теперь будем освобождаться! В общем - не сдадитесь, разнесем все к…. матери! Сравняем с землей! А потом насрем на это место! Всей дивизией! Понял, шкура продажная?!
        - Мда…как все запущено - грустно усмехнулся я - О парнях своих подумай. Много ведь поляжет. Мы так просто не сдадимся. И скоро подтянутся верные правительству войска! Будет мясорубка! Люди погибнут! Лучше присоединяйся к нам, бросай своих командиров-предателей!
        - Знаешь, Карпов… - Семенов презрительно посмотрел на меня - Песни ты хорошие пел…правильные песни! Если бы не это - я бы тебя пристрелил прямо здесь, как бешеного пса! Потому иди, и передай своим хозяевам - час им на раздумья. После этого от вашего забора не останется и следа, а потом и от дома. Ты знаешь, что такое кэпэвэтэ? Четырнадцать с половиной миллиметров? Ни хрена ты ничего не знаешь! И не советую узнать. Вали отсюда, да скажи спасибо, что живой ушел.
        - А как же - типа парламентарий? Мирные переговоры? - толкнул меня в ребро бес - Что, парламентера бы грохнул?
        - Насрать на вас, предателей! Все средства хороши, чтоб вас искоренить! С предателями Родины никаких переговоров, только ультиматум - сдача без условий! И проси, чтобы не пристрелили, когда будете сдаваться!
        - Вот это ты зря сказал - вздохнул я, пожал плечами и пошел к калитке. Душу жгли обида, досада, и…огромное сожаление: ведь с этим майором я бы точно подружился. Ведь кое-что из сказанного им я точно бы поддержал. Ну почему теперь вот так - по разные стороны баррикад?! Эх, жизнь-жистянка!
        Калитка с грохотом захлопнулась у меня за спиной. Могучие засовы вошли в свои пазы, поворот "руля", похожего на ворот в дверях отсеков подводной лодки - все, мы закупорились. Теперь только воевать. И ждать подмоги.
        Глава 5
        - Вот как! Час на размышление! - Семичастный нахмурился, посмотрел на Шелепина. Тот спокойно пожал плечами, посмотрел на меня:
        - Все? Больше ничего?
        - Ничего - в свою очередь я пожал плечами - Говорят, что раскатают нас по бревнышкам.
        - Раскатают? - Шелепин пытливо посмотрел мне в глаза.
        - Само собой - раскатают! - ни на секунду не задумавшись ответил я - Укрепления Кенигсберга раскатали, и ничего! Дело времени. Надеюсь, у вас уже есть какой-то план, раз вы так вот без страха бросили камень в эту выгребную яму!
        - То есть? Какую выгребную? - слегка опешил Семичастный - Ты брось свои писательские замашки! Без красочных эпитетов! Тоже мне…Гоголь нашелся!
        - Ну…Гоголь - не Гоголь, а свою пользу имею! - ухмыльнулся я - Что касается выгребной ямы - как минимум будем забрызганы дерьмом. А в самом плохом случае - в нем и утонем.
        - Типун тебе на язык! - ворчливо откликнулся Семичастный - Есть план, есть! Думаешь, зря мы "Омегу" готовили? Идет процесс, идет! Добраться до гадов не так уж и просто, но доберемся! Выжжем заразу каленым железом! Теперь знаем - кто за нас, а кто против!
        - Дзержинцы - за нас? - без обиняков, прямо спросил я.
        Боссы переглянулись, Шелепин поморщился и сказал Семичастному:
        - Да чего уж там! Говори как есть. Он теперь один из нас.
        - Дзержинцы колеблются. Они не поддержали бунтовщиков, но и за нас выступать не спешат. И это плохо. Хотя и не критично. Спецназ из Сенежа прибудет завтра утром. Еще кое-какие подразделения выступают, но им надо время, чтобы добраться до места. Опять же - часть их предпочли пока держать нейтралитет, что впрочем нас вполне устроит. Пока не сработает "Омега" - пусть посидят у себя на базах. На самом деле против нас выступили примерно половина из частей Московского округа. Остальные или за нас, или нейтральны. Плохо то, что против нас - два полка Кантемировской дивизии. Танки - это вам не…шуточки.
        - Что с авиацией?
        - Кутахов наш. Он не изменит присяге. Боевой летчик! Самолеты и вертолеты ждут приказа.
        - Слава богу! - я шумно выдохнул, так, что Семичастный недовольно на меня покосился - С летунами нам танки не страшны! С авиацией нам вообще никто не страшен.
        - Я же тебе говорил - все идет по плану! Можно было бы уже запустить пару штурмовиков, и бронетранспортерам конец, но не хочется своих бить. Может, одумаются! Если бойцы "Омеги" успеют - все закончится буквально в считанные часы. А не успеют…думаю, в любом случае до завтрашнего полудня ситуация разрядится. Гражданской войны мы не допустим. Уже идут чистки в рядах Комитета. Увы, погиб один из бойцов Омеги. Имени его пока не знаю. Погиб при ликвидации одного из помощников Цвигуна. Подробностей пока нет, будут позже. Пока что все. Я вот что тебя попрошу…сходи к Никсонам, успокой парочку. Чувствую, у них уже подгорает. Они-то ничего не знают… Расскажи…ну…все, что можно им рассказать. Без подробностей. Ну…ты понял, да?
        - Я понял. Без подробностей - механически повторил я, думая совсем о другом. О чем именно? Да о том, как бы это не применять авиацию. И вообще ничего не применять! Это же наши, русские люди! Каждый убитый - это шрам на моей душе! Это ведь по моей "вине" все началось! Нет, гореть мне в аду за мои деяния, точно. Пусть не через полсотни лет, а через пятьсот, или тысячу…но гореть.
        Хмм… неужели я на самом деле думаю, что проживу тысячу лет?! Все это время отбрасывал такую мысль - неужели я…бессмертный?! Если по логике - то да. Я подчиняюсь законам Гомеостаза, который поддерживает мой организм в максимально эффективном состоянии. Так какая разница, сколько времени длится это самое состояние?! День, месяц, тысяча лет - для Вселенной это сущее мгновение! Даже не мгновение, а так…вспышка, и все!
        Но все может быть гораздо проще и печальнее. Меня нет. Меня вообще - нет! Я погиб тогда на трассе, разорванный искореженным железом. Нынешний я - копия того Карпова. Что для Провидения стоит скопировать какой-то объект? Да ерунда! Плевое дело! Это же БОГ! С нашей точки зрения. Ну, так вот: как только я исполню задумку Провидения, так во мне сразу же исчезнет необходимость. А что делают с вещами, которые не нужны, которые вышли из обихода? То-то же…
        Интересно, как это будет? Разверзнется земля и меня засосет огромная задница, как в том анекдоте? Или меня разорвут 66 медведиц, как в добром-предобром Ветхом Завете? А может я вульгарно упаду и умру?
        Хватит нытья! Что будет, то и будет. Главное, чтобы до того, как я скопычусь, привести свои дела в порядок. Чтобы те, кто мне дорог, не бедствовали, чтобы помнили меня. Зря, что ли, я деньги зарабатывал? Случись что со мной - ведь ни фига никто моих денег не получит - кроме Соединенных Штатов Америки. Тиснут ведь мое баблишко, пиндосы чертовы!
        Что-то я хреновато об этом позаботился…завещание почему не написал? Мню себя Вечным? Дураак!

* * *
        Никсоны внешне были совершенно спокойны, и только лихорадочно блестевшие глаза выдавали их беспокойство. В комнате включен телевизор, и с экрана доносились уже знакомые, опостылевшие до чертиков звуки "Лебединого озера". Вот абсолютно эффективный способ привить отвращение к классике - гоняй ее беспрерывно целыми днями во время какого-нибудь путча, и тошнота при чарующих звуках балета будет вам обеспечена.
        - Привет, Майкл! Привет! - машут ручкой, светски улыбаются - как наши дела?
        - Наши дела отлично - отвечаю я бодро - сейчас пять бронетранспортеров предпримут попытку штурма.
        Пэт охает, прикрывая рот рукой, Ричард хмурится.
        - Майкл, ты так легко об этом говоришь! - Никсон укоризненно мотает головой - Крупнокалиберные пулеметы прошьют эти стены насквозь! Как ты можешь быть таким спокойным? Неужели нет другого способа добраться до аэропорта? До нашего самолета? А почему мы не может связаться с командованием военно-воздушных сил НАТО? Пусть они обеспечат наш вылет! Майкл, надо что-то делать! Сидя в доме, бизнеса не сделаешь!
        - Ну, это спорный вопрос, насчет бизнеса - широко улыбаюсь я, имея в виду интернет, о котором здесь еще не имеют никакого представления - А что касается спокойствия…Ричард, тебе уже говорили: это не просто дом. Это укрепленная база, которая способна выдержать очень, очень многое. И пулеметам она точно не по зубам. Что касается того, что мы тут отсиживаемся - нет, не отсиживаемся. Идут консультации с верными нынешней власти силовыми структурами. Сразу скажу: все военно-воздушные силы - наши сторонники.
        - Вот как?! Сторонники?! А тогда почему они не прикроют нас, и не доставят к нашему самолету? И не сопроводят к границе?!
        - Объясняю: мы не хотим рисковать твоей жизнью, и жизнью первой леди. У нас очень эффективная система противовоздушной обороны, в том числе и на уровне батальонов. Где гарантия, что в вертолет, который к нам прилетит за вами, не попадет наша ракета класса земля-воздух? Нет, мы не можем так рисковать. Мы слишком дорожим вашей жизнью!
        - И своей! - усмехнулся Никсон - Штаты не оставят без последствий гибель их президента! Начнется война, в которой сгорят миллионы русских! Ваши правители это понимают!
        Я грустно усмехнулся, посмотрел в глаза Никсону:
        - Ричард, а ты уверен, что начнется война? Ты умный человек, подумай! Ну вот представь, что ты погиб. Что будет? Подожди, ничего не говори. Я тебе расскажу, что будет. И новое наше правительство, и старое - сделают одно и то же: они объявят, что ты стал жертвой безумных террористов, и что правительство Союза никакого отношения к этому не имеет. Конечно же, никто в это не поверит. Заговор-то против власти, и участвуют в нем тоже представители власти! Но…твои соратники сделают вид, что поверили. И спишут тебя! Назначат досрочные выборы, выберут того, кого им нужно, и все пойдет так, как хочется твоим противникам! Понимаешь? Уверен - понимаешь! Ты как кость в горле своим демократическим "друзьям" (я сделал знак руками, будто ставил кавычки), и они будут рады, если ты погибнешь! И единственные, кто хочет, чтобы ты жил - кроме твоей семьи, конечно - это мы, это Советский Союз. Нам жизненно необходим мир, нам жизненно необходима дружба Штатов! (По крайней мере - пока. Но этого я само собой добавлять не стал) Итак, если подвести итог - мы тут все поляжем, но с тебя и волосок не упадет. Вначале им
придется убить всех нас! Да, кстати - объясню, почему не вызвали боевые ударные вертолеты и самолеты, и не разнесли те же бронетранспортеры. Во-первых, это никогда не поздно - придется вызвать, так вызовем. Во-вторых…это армейские бронетранспортеры, в них сидят обычные солдаты. Наши солдаты, которым приказали, и они подчинились приказу. Это наши, русские люди, не какие-нибудь захватчики! Так почему мы должны их убивать? Жертвы, увы, будут. Но мы постараемся минимизировать потери с обеих сторон. Вот и все, что я тебе хотел сказать, Ричард.
        Молчание. Секунд двадцать, не меньше. Потом Никсон ответил:
        - Ты меня успокоил. Твои выводы логичны и я не нашел в них изъяна. Впрочем - как и всегда. И ты честен со мной, Майкл, а я это ценю. Да, я прожженный политик, и не всегда говорю правду. Но…я умею быть благодарным, поверь мне! Политик, который предает своих соратников долго у власти не остается. Я своих соратников ценю, и считаю тебя своим соратником. И советником.
        - И я ценю это, Ричард! - как можно более проникновенно ответил я, и вдруг поймал себя на том, что мне на самом деле приятны слова американского президента. И это очень странно. Какой бы он ни был "хороший" - он президент вражеской страны. Страны, которая упорно хочет уничтожить мою страну. Впрочем - как и моя страна его страну.
        Нет, все-таки это верная дорога - на партнерство с США. Китаю я не верю совсем. В моем мире он уже подмял всю Землю, наводнив ее дешевыми товарами, осталось только наводнить мир своими людьми - благо что китайцев на Земле невероятное количество. Китая надо опасаться, не США. Не США во главе с Никсоном.
        Мы еще немного посидели, поговорили практически ниочем - я спрашивал, устраивает ли гостей наша кухня - гости благодарили, а Никсон сказал, что русский кетчуп очень даже хорош. Я знал, что он поливает кетчупом все, до чего дотянется - чуть ли не мороженое и фрукты, потому попросил обеспечить его соусом. А уж какой ему достался - я не знаю.
        Поговорили о спиртном, о погоде, поругали телепередачу, в которой ничего кроме балета (я объяснил Никсону - почему так). В общем - вел светскую беседу, пока наше время не истекло. А когда оно истекло, я услышал грохот пулеметных очередей в три-четыре патрона. Нет, это не патроны экономят, это экономят стволы, которые от длинных очередей выйдут из строя в самое короткое время. И я попрощался с Никсонами, и пошел наверх - туда, откуда лучше всего было наблюдать за действиями противника. Надеюсь, наша защита все-таки выдержит пули калибра 14.5 миллиметра.

* * *
        Майор поправил шлемофон, посмотрел на забор, на ворота - усмехнулся. Ну, держись вражеска сила! Вот вы и попались! Душить вас! Душить, гадов!
        Он сам не знал, почему душу жгли такие ненависть и обида. В чем ее корни. Может в том, что ему популярно рассказали о том, что страна десятки лет шла в никуда? Что он, коммунист, на самом деле и не коммунист, а так, черт знает что, и сбоку бантик? Что вместо того, чтобы уничтожать врага, надо с ним дружить?! Предательство! Это - предательство! Это измена идеалам! И он давно подозревал, что измена кроется именно в верхах! В этих штатских, которые ничего не понимают в военном деле, зато хорошо умеют манипулировать человеческими душами. Пора, пора менять этих старых пердунов на настоящих руководителей, военных, которые знают толк!
        Он не мог сформулировать, в чем они знают толк, эти военные руководители. Он только чувствовал - встанут у власти военные - и будет порядок в стране. Где больше всего порядка? В армии! Значит нужно сделать так, чтобы в стране было как в армии! И все наладится! Армия всегда побеждает, армия - на ней стоит вся власть! И будет стоять.
        И вообще пора уже разобраться с америкосами. Да, будут потери, так что же? Войны без потерь не бывает! Но наше оружие лучшее в мире, наши солдаты - лучшие в мире, и победа будет за нами. И тогда в мире наступит настоящий порядок!
        - Приготовиться! - улыбнувшись своим мыслям, скомандовал он в микрофон - По команде открываем огонь! Бить только короткими очередями - если кто-то загубит ствол раньше времени - накажу! Десанту приготовиться к штурму.
        Он посмотрел на часы - еще пять минут. Было желание уже подать команду на открытие огня, но майор сдержался. В конце концов он не какой-то там штатский, он военный. А военный человек точен даже со своими врагами. Дал время на размышление - дождись ответа! И только так.
        Пять минут истекли быстро, даже как следует задуматься не успел. Выждал еще пять минут - ну так, для очистки совести - и скомандовал:
        - Огонь!
        Первой выплюнул порцию "желудей" командирский БТР. Он стоял как раз напротив ворот, и очередь из четырех патронов ударила в калитку, за которой час назад скрылся этот предатель Карпов. За командирской машиной огонь открыли и остальные. Грохот начался - необычайный! Куда там громовым раскатам! КПВТ - это вам…не это!
        Через минуту уже было ясно, что все не так просто, и улыбка сползла с довольного лица майора. Под кирпичной кладкой забора оказались бетонные плиты, под бетонными плитами - там, где тяжелые пули пулемета пробили дыры достаточной ширины - виднелся сплошной металл. Калитка тоже выдержала испытание - с этого расстояния не было видно в точности, насколько велики повреждения металла, но судя по всему - лишь легкие царапины. Краску слизало - белые пятна в местах попадания пуль.
        А потом начался ужас. Нет, ну так-то следовало ожидать, что осаждаемые предпримут какие-то действия - например, постреляют по бэтэрам из пистолетов, даже автоматов, может кирпичами закидают от отчаяния…но чтобы такое!
        Скорее всего, они били строго по башням, чтобы повредить пулеметы. Возможно даже, старались попасть только в пулеметные стволы. Но это же тяжелые пулеметы! Пуля в ствол - три пули в башню! Бронебойные пули.
        Стрелка буквально размазало по башне. В него попало две пули, практически одновременно, и его расплескало по внутренностям БТР. Пуля крупного калибра, выпущенная из пулемета, имеет такую энергию, что для нее человеческое тело представляет собой лишь что-то вроде ведра, наполненного водой. Да, броня слегка ослабила эту самую энергию, но ненамного. Ее вполне хватило для того, чтобы лишить отца и мать своего сына, ушедшего служить в армию. И хоронить его будут в закрытом гробу, если только будет что хоронить.
        Глупо, но эта мысль проскочила у майор в тот момент, когда его залило кровью и забросало внутренностями убитого солдата. Не о том сейчас надо было думать, совсем не о том! Но вот поди ж ты…что лезет в голову в самый ответственный момент.
        Пулемет замолчал, замолчали и пулеметы соседних БТР. Майор выглянул из люка, осмотрелся - все башни соседних БТР имели пробоины, и почти все пулеметы имели видимые повреждения. Плохо! Очень плохо! А стреляют-то гады великолепно… Тем хуже для них!
        - Доложить о потерях! - хрипло, сдавленным голосом рявкнул он в микрофон, и с минуту прислушивался к словам подчиненных. Семь человек! А успеха - ноль! Побитая стена, да сбитая с ворот краска!
        В шлемофоне затрещало, и с трудом узнаваемый, искаженный наушниками знакомый голос сказал:
        - Майор, валите отсюда! Это было предупреждение! Мы не хотим никого убивать! Это такие же наши солдаты, как и твои! Уходи, майор! Больше предупреждений не будет, никого беречь не будем! Майор, подумай о ребятах - им домой надо возвращаться, им наши разборки ни к чему!
        - Пошел ты, козел….! - майор долго и сочно ругался, потом затих, обдумывая ситуацию. Что делать? Он фактически разоружен. Десант не пойдет на штурм без поддержки - это дохлый номер в любых смыслах, прямом и переносном.
        Майор переключился на резервную волну и начал вызывать:
        - Третий! Говорит Пятый! Третий Пятому!
        - Третий слушает. Чего там у тебя?
        - Плохо. Подвергся массированному огню из тяжелых пулеметов. Машины повреждены, больше стрелять не могут. Потери - семь человек. Ущерб противника минимальный.
        - Что-о?! Что значит - минимальный?! Пять кэпэвэтэ не могут раздолбать какую-то чертову дачу?! Вы что там, охренели?! Какой такой массированный огонь?! Из каких тяжелых пулеметов?! Охренели?!
        - Тяжелые пулеметы - или кэпэвэтэ, или что-то наподобие. Не менее четырех. И это не дача, товарищ полковник. Под кирпичом стальная броня. Это крепость, самого высшего уровня сложности. Штурмовать без артиллерии нельзя. Положим людей.
        Молчание, и снова голос "Третьего":
        - Машины двигаться могут?
        - Могут. Повреждены только башни. Сквозные пробоины. Все стрелки убиты, рикошетом убиты и ранены члены экипажа и десантники.
        - Сколько раненых?
        - Уточняю. Но не менее десяти.
        - Понятно. Уходите на позицию два. Сейчас к вам пойдут танки.
        - Товарищ Третий, они прослушивают эфир. Скорее всего и сейчас слушают, и я…
        - Конечно, слушаем! - голос в наушниках был ворчливым и даже грустным - Я тебя предупредил о последствиях, майор! За каким хреном ребят положил?!
        - Это еще кто такой?! Что за хрен с горы? - послышался требовательный, жесткий голос Третьего.
        - Это хрен из дачи - вежливо ответил некто, и добавил - Карпов моя фамилия. Может слышали? Михаил Карпов.
        - Ах вот это кто! - взъярился Третий - Предатель родины! Миллионер херов! Ах ты ж сука! Ты предупреждал, видите ли?! Да я тебя…
        - Пошел на…, полковник! - голос Карпова был таким же безмятежным и вежливым - И не вздумай танки сюда тащить. Разнесем все к чертовой матери! Людей жалко. И технику жалко. Наша техника, пригодится еще. В общем, парни, я предупредил. Еще раз полезете - жалеть уже не будем. Всех положим!
        - Посмотрим! - ледяным тоном после паузы ответил Третий - Сумеешь - твое счастье. А не сумеешь… Гляжу, вы там крепко засели. Но ничего, и на вас найдется болт с винтом!
        - Ах да, полковник, забыл! - спохватился тот, кто представился Карповым - не вздумай вертушки присылать. Собьем к чертовой матери! Опять же - жалко людей и технику.
        Пауза, потом отборная ругань, и тишина. Трещат помехи, где-то очень далеко голоса - непонятно чьи, и…больше ничего. Майор выдержал паузу минуты три, потом снова вызвал:
        - Третий Пятому! Третий Пятому!
        После шестого вызова Третий откликнулся:
        - Слушает Третий, чего вопишь?! Решаем. Жди коробочки. Посмотрим, насколько у них кишка не тонка!
        - Понял, Третий…
        Майор вдруг глубоко вздохнул и вытер с лица что-то влажное и липкое. Кровь вперемешку с мозгами. Он хотел сплюнуть, но плевать в машине - грех. Майора охватило тянущее чувство грядущих неприятностей. Не так он представлял грядущую революцию, совсем не так!

* * *
        Ду-ду-дут! Ду-дут! Ду-ду-ду-дут!
        Видимые и при свете дня белые "шмели" потянулись к изрыгающим огонь башенкам БТР, выбивая из них искры и кусочки металла. Бэтэры стухли за считанные секунды - сразу все. Грохот пуль о металл забора и ворот резко прекратился.
        - Передают что-нибудь? - спросил я радиста, пристроившегося в укрытии и постоянно сканирующего эфир на двух рабочих частотах "гостей".
        - Передают. О потерях спрашивает.
        - Дай мне! - протянул я руку к наушникам и микрофону. После недолгого разговора с "врагами" (и надо сказать - абсолютно бесперспективного), нашел вторую частоту и приготовился послушать то, что майору скажет непосредственный командир. И не ошибся в предположениях - майор перешел на запасную частоту, и…я снова поговорил. И с тем же результатом. Все равно как злой собаке попенял на то, что она лает и попросил ее не гавкать. Глупо, да. Но кто знает, может все-таки задумаются?
        Не задумались. Скоро радист доложил о переговорах танкистов, машины которых были уже на подходе. Впрочем, я знал, что этим дело и закончится. Или, вернее, продолжится. Сутки! Продержаться сутки!

* * *
        Танки подошли через два часа. Вначале мы увидели пыль, которую они подняли, обходя нас полевыми дорогами, потом услышали рев танковых движков и лязг траков.
        - Десять штук! - мрачно прокомментировал ситуацию Аносов, и взяв тангенту рации сказал в нее несколько слов шифрокоманды. Танки подходили все ближе и ближе, и вот уже в зрительную трубу я различал детали этих самых танков.
        Т-64, это уж само собой. Врежут - как срежут. Пушка у него убойная. Подойдут метров на пятьсот, и начнут расстреливать нас из своих орудий. Тридцать восемь снарядов в каждом танке - любому хватит. Никакая броня не выдержит массированного обстрела десяти танков. Ну…кроме нашей. Но рисковать зачем?
        - Частоту командиров танков! - командую я, и радист тут же переключается на нужную частоту. Вызываю:
        - Командиру танковой группы! Вызывает…вызывает Карпов.
        - Что за Карпов?! Кто в эфире?! Сгинь, урод! Твою мать…
        - Мужики, предупреждаю - если не уберетесь, мы вас уничтожим! - начинаю я свою безнадежную песню. Знаю, что все это бесполезно, но когда закончится - у нас будет отмазка: мы предупреждали, мы хотели избежать кровопролития. Так себе конечно отмазка, но другой у нас нет. Мы защищаемся, и защищаем руководство Партии. А еще - американского президента.
        - Мужики в поле пашут! - рявкнул голос в наушниках - Продажная тварь, прислуживаешь америкосам? Миллионер хренов! Щас мы вам дадим прикурить, это тебе не бэтэры палить! Посмотрим, кто кого уничтожит!
        В наушниках снова загремел отборный мат, и я с сожалением отложил тангенту. Все бесполезно. Черту переступили. Крови не избежать, это ясно. И все я! Я со своими переделами действительности! Неужели это все-таки мой мир? Интересно, что там, в будущем? Когда вернутся Зина и Настя, только тогда я узнаю - мой это мир, или все-таки параллельный. Почти через год узнаю. Если узнаю, конечно. Неизвестно, куда они отправились - может вообще в совсем другой мир! Вот было бы дело - выходят они из портала, а там…там ядерная зима. Руины и смерть. Подумаю - у меня аж дыхание перехватывает…
        - Ракету! - командую я, и тут же в небо взмывает красная ракета. Еще несколько секунд… Бам! Бам! Бам! Бах! Бах! Бам!
        Три "Фагота". Скорострельность - три ракеты в минуту. Плюс - РПГ-7. Там их пять штук. Через минуту вместо танков - 10 чадящих костров.
        - Что там, в эфире? - спрашивая я радиста, лицо которого окаменело, губы сжаты в тонкую линию.
        - Мат. Крики. Угрожают! - коротко ответил он, и я медленно кивнул. А что я ожидал услышать? Молитвы? Стихи? Людям, сгорающим заживо в стальных коробках не до молитв. Могут только кричать, да проклинать. Кого? Понятно - кого. Чувствую, народная любовь ко мне скоро перейдет в народную ненависть. Как там называли Геральта? "Мясник из Блавикена"? И это только за то, что он защитил свою жизнь, и жизни местных жителей от самых что ни на есть банальных разбойников. А тут…тут свои.
        Аносов обернулся ко мне, отстранившись от стереотрубы, и мрачно сказал:
        - Ну что, брат Маугли…ждем артиллерию? Теперь нам точно придется несладко.
        - Как будто до этого мы тут наслаждались! - буркнул я, и в свою очередь припал к стереотрубе. Ничего нового я там не увидел, только в подробностях разглядел - вот горящие танки - у двух сорвало башни, одна стоит торчком, воткнувшись в землю стволом пушки. Если бы сам не увидел - не поверил бы. Как в кино - торчит из земли, ствол наполовину в нее вошел. Эти, что с сорванными башнями - экипажу точно конец. Сработал боезапас. В остальных могли и выжить. Хотя…вон как сильно горят - попробуй, выберись из этого ада. Еще у двух верхний люк так и остался закрытым. Если только через нижний люк ушли? Что очень даже сомнительно - танки погрузились в мягкую луговую землю едва ли не до самого днища.
        У меня даже под ложечкой засосало, и стало тошно. Ох, как тошно! У остальных танков верхний люк открыт - значит, танкисты живы. Само собой - их никто не расстреливал после эвакуации. Это же не танкисты Гудериана.
        Спецназовцы, заранее расставленные по ячейкам на подходе к Даче сделали свое дело и быстро отступили. Но танки все-таки успели сделать пару выстрелов по их позициям - надо выяснить, как у них дела. Спросил. Оказалось - один легко раненый, все наши целы. От сердца отлегло.
        - Эвакуируй всех, оставь только наблюдателей! - скомандовал я Аносову - Всех в укрытие. Чувствую, скоро начнется. Ощущение - как перед грозой.
        - Да, у меня - тоже! - сознался Аносов - Вот когда начинаешь чувствовать себя незащищенным.
        - Американцев не забудь увести - напомнил я, и получил в ответ неопределенный звук, видимо означавший: "Не считай всех вокруг дураками!". На что, в общем-то, у меня был один, единственный ответ: "Лучше считать дураками, тогда не будет разочарования". В каждой шутке есть доля шутки…
        Когда началось, на крыше оставались только я, да наблюдатель у стереотрубы. Все, что можно было унести и спрятать - мы унесли. Не в бункер под домом, но хотя бы под крышу, которая тоже была сделана из стального бронелиста. Само собой - из бронелиста, чего-то подобного я и ожидал - еще тогда, когда планировал постройку Дачи. Этот домик обошелся стране в такие деньги, что и считать не хочется. Сравнимо с постройкой какой-нибудь береговой батареи сверхмощных орудий. Тем более что в самом начале я вообще-то рассматривать и вопрос постройки сооружения из сверхпрочного железобетона, но отказался от этой идеи в связи с тем, что жить в железобетонных конструкциях толщиной в метров семь, было бы не очень полезно для здоровья. Постоянный холод, отсутствие вентиляции и все такое. Нет, конструкции из бронестали на мой взгляд гораздо здоровее.
        Бронесталь, которую применили в постройке Дачи, была не литой, а катанной, что увеличивало ее прочность. Кроме того - она имела толщину десять сантиметров - для сравнения, в одном из бункеров Сталина, о котором я читал, толщина бронестали составляла всего шесть миллиметров. Этот бункер находится в Самаре. Трехметровый слой железобетона, плюс бронесталь.
        Казалось бы - зачем такое избыточное на первый взгляд бронирование дачи? Если даже бункер Сталина имел гораздо меньшую защиту, чем стены нашей базы. Но это только если не знать, что этот самый бункер Сталина находится на глубине тридцать четыре метра под землей. Вход же в него располагается под обкомом КПСС, и выходов из бункера несколько. И в нем - генераторы электроэнергии, и все, что нужно для проживания шестисот человек.
        Ну на такой объем мы не замахивались, нам бы две сотни разместить, и не на такой глубине - не хватало еще шахту бить на глубину тридцати четырех метров. Нам хватит и десяти. Но вот потому защита нашего бункера гораздо более могучая. И еще потому, что со времен постройки ТЕХ бункеров, вооружение стран стало гораздо, гораздо более мощным, и наш бункер должен выдерживать прямой ядерный удар.
        Так что вход в бункер был под стальной коробкой дома, обманчиво выглядящего чем-то вроде кирпичного домика-крепости, построенного в такой причудливой форме по прихоти дурковатого хозяина, плюс по всему вход закрывался еще и стальной плитой, заглушив которую можно быть спокойным - никто без разрешения хозяина сюда не проникнет. Неприятель даже вход не найдет. А если найдет - чтобы взрезать стальную плиту понадобится несколько дней. А когда все-таки взрежут - врага ждет неприятный сюрприз в виде мины-ловушки, а еще - вторых и третьих дверей, прочностью не уступающих самой главной входной двери.
        Я и говорю - этот домик влетел казне в невероятные даже по масштабам СССР деньги. Почему "даже"? Да потому, что в Союзе никогда не экономили на армии и флоте, а еще - на постройке сооружений, относящихся к системе государственной безопасности. И уж комплекс Дачи точно относилась к этой самой системе безопасности.
        И эти дурачки полезли на нас на бэтэрах! Ха ха ха! Это все равно как на виллисах и с одними автоматами переть на Кенигсбергские укрепления.

* * *
        Залп "Градов" я едва не пропустил. Увидел пыль на горизонте, дымные следы, и…кинулся вниз по лестнице, очень сильно рассчитывая не получить в задницу здоровенный зазубренный осколок металла. "Град" - это штука очень неприятная. Некогда китайцы это поняли как никто на белом свете. Ну - тогда, когда наглые китаезы вырезали наших пограничников и влезли на остров Даманский. С ними повоевали, повоевали…а потом подогнали "Грады" и дали залп. На острове не осталось ничего живого. Он был просто перепахан, как поле под посевы.
        В том конфликте погибли больше тридцати наших пограничников, и больше батальона китайцев. Одного раненого нашего пограничника китайцы утащили с собой и зверски замучили. И потом долго не отдавали тело замученного. А в 1991 году мразь, меченая дьяволом, отдала Даманский китайцам. За что Горбачеву лишний десяток поленьев под котел, в котором он будет вариться в аду.
        Когда снаряды долетели до нас и накрыли территорию Дачи, я уже был на нижнем этаже, возле входа в бункер. И хотя ожидал удара, он меня просто потряс. Грохот был таким, как если бы я сидел в бочке и некто здоровенный и тупой бил по ней большущим тяжелым молотком. Скорее всего, случилось несколько прямых попаданий, что и немудрено - если по нашу душу пригнали несколько дивизионов "Градов", и если (да что "если" - точно сидел!) рядом сидел корректировщик огня - плотность накрытия должна быть такой, что мало никому не покажется. С пяти километров рассеивание попаданий не должно было превысить пяти-десяти метров. То есть - практически в "десятку".
        Дом гудел, грохотал, сотрясался, в воздухе висела пыль и сверху сыпалась какая-то крошка - я даже так и не понял, откуда именно. Но дом стоял, и я успокоился. Да, советские строители умели строить военные объекты! На века сделано!
        Когда стрельба закончилась, я выждал еще минут пять и полез наверх, нажав предварительно кнопку разблокировки окон. Стальные пластины медленно ушли в стороны, погружаясь в стены, и в доме снова стало светло. И то, что я увидел в оконные проемы, мне очень и очень не понравилось. Красивый был дом. И красивая вокруг него была территория. Цветники, сад, прудик с рыбками, беседка - все было. БЫЛО. Теперь ничего не было, кроме развороченного чернозема, нашпигованного металлом и обломками хозпостроек.
        А из них, из этих хозпостроек остались только казармы личного состава, потому что они были построены из броневого листа наподобие того, что служил каркасом главному зданию. Сверху - кирпич, внутри - бронеплиты. Остальное - в прах! Погнутые, с вмятинами листы выдержали, не пропустили осколки внутрь, но теперь казармы очень сильно напоминали старые металлические гаражи, а не те аккуратные и даже красивые одноэтажные здания, какими они были вначале.
        Забор тоже перестал строить из себя невинность, перестал изображать кирпичный заборчик, ограждающий дачу олигарха. Кирпич осыпался, обнажив могучие бронелисты, для которых даже КПВТ не страшнее дождика июньской ночью.
        Я не видел наше здание снаружи, не рискнул выйти и посмотреть (зачем?), но скорее всего оно выглядело точно так же, как и казармы, как и забор. Голые металлические стены, присыпанные грудами битого кирпича. Судя по тому, что сейчас делалось на крыше - все именно так и обстояло. Хорошо, что дверь, ведущая на крышу открывалась не наружу, а внутрь, иначе бы мы ее просто не смогли открыть - на нее навалилась такая груда кирпичных обломков, что мы эту проклятущую дверь едва открыли. Пришлось в дверную стальную пластину как следует упереться троим спецназовцам, чтобы освободить стопор дверного замка. И когда открыли - едва успели отпрыгнуть от вывалившейся груды обломков.
        Тут же бросились расчищать дверной проем, потому что скоро мы снова закроем эту дверь. Кирпичи перекидали быстро, и по одному просочились на крышу. Дело в том, что связаться по рации лучше всего было сверху, с крыши.
        Рассыпались по периметру, громыхая по стали обломками кирпичей и замерли, ожидая команды. Радист послушал эфир, кивнул мне. Я взял тангенту, сказал:
        - Карпов вызывает командира. Какого-нибудь разумного командира - есть у вас хоть один не идиот?
        - Чего надо, Карпов? Ты еще живой? - хриплый голос не был мне знаком, но я не стал уточнять, кто это был.
        - Если я говорю, наверное, живой, как ты думаешь? Или ты тоже идиот?
        В ответ отборный мат, потом уже спокойнее:
        - Чего надо, Карпов?
        - Надо мне, чтобы вы не подставляли своих ребят под удар! Ваши командиры, вплоть до министра обороны - спятившие уроды! Вы сейчас пошли против законной власти, против руководства коммунистической партии! И вы ответите за это!
        - У меня приказ, Карпов! - голос был резким, но спокойным, и каким-то…обреченным, что ли - Я разнесу вас, чего бы это нам ни стоило! Потому что вы предатели! А предателей надо уничтожать! Еще что-нибудь есть, Карпов?
        - Есть! Мы можем отдать приказ, и сюда прилетят ударные вертолеты. И от всех, кто сейчас подходит к нашему убежищу останется только мокрое место! Мы можем вызвать штурмовики и бомбардировщики - и вас прихлопнуть, как клопов! Спроси меня, почему мы это до сих пор не сделали и вызвали огонь на себя?
        Молчание. И тот же голос:
        - И почему?
        - Да потому, что не хотим гражданской войны! Потому что нельзя стрелять в своих! Хватит, сука, настрелялись в Гражданскую! Еще захотелось, мрази?! Вы что там, охерели, что ли?! Да вся армия осталась у нас под контролем! Сюда стягиваются войска из ближних округов! Спецназ! Авиация вся наша! И вы что думали, сумеете нас так просто взять?! Неужели не убедились, что это бесполезно?! Что мы тут переживем даже атомную бомбардировку! Неужели ты не видишь, что твои командиры идиоты?! Они сейчас уже ударяются в бега, поняв, что все закончится плохо! Что их ждет расстрел за предательство! Идиоты, да вы чуть не развязали третью мировую войну! Вы чуть не убили президента Соединенных Штатов! Он здесь, в здании! И Шелепин здесь! И Семичастный! Вы думаете, Комитет будет безучастно смотреть, как убивают его председателя?! Я не знаю, кто ты - но или ты повернешь стволы против своих командиров, отдавших преступных приказ, или стреляйся. Потому что за тобой придут. Обязательно придут! И ты ответишь. Понял?!
        - Надо будет - отвечу - голос говорившего был таким же жестким, и ничуть не изменился - А вам трындец. Мы все равно раздолбаем вашу халупу, не сомневайтесь. И не такие крепости брали. А потом уже некому будет за нами приходить. Все, Карпов, отбой. Молись, если верующий.
        - Отбой - нажал я клавишу тангенты - Всем вам - отбой. Кто слышит меня - поворачивайте оружие против своих командиров, или просто бегите! Скоро здесь будет ад! Парни, уходите!
        Представляю, что сейчас делается в головах людей, которые меня слушали. Ну что же, я сказал все, что хотел. А то, что нашу "халупу" они раздолбают - я не сомневался. И грады, и гаубицы - все у них есть. "Грады" закончили, скорее всего пришел черед гаубиц. Наблюдатели уже передали, что они на подходе. Тяжелые снаряды раздолбают домик. Но он только вершина айсберга, и этим олухам такое обстоятельство невдомек. А то, что власть отказалась уничтожать тех, кому отдали приказ преступные генералы - это ей только в зачет. И да, я верю, что их будут судить. Тут я не покривил душой.
        Еще раз осмотрелся по сторонам, и вдруг с сожалением подумал о КПВТ, которые пришлось бросить на крыше (их убирать - пупок надорвешь). "Утесы" снесли в подвал, в подземелье, а вот этих старых добрых монстров пришлось бросить. Теперь от них осталась только груда искореженного железа.
        Я вообще всегда был склонен одушевлять машины и оружие. Винтовка для меня как живое существо - я с ней разговариваю, я ее глажу, я ее люблю. Как и автомобиль. Понимаю, что это глупо, но…вот такой я человек. Поклоняюсь своему оружию, как древние викинги. И вот эти пулеметы - чувствую себя предателем за то, что бросил их без защиты на крыше.
        Ха! Вспомнилось из романа английского писателя Аберкромби, которого я считаю одним из лучших авторов дарк-фэнтези:
        "По другую сторону поляны перед громадным длинным мечом, прислоненным к дереву, стоял на коленях Вирран из Блая. Он накинул на голову капюшон, так что наружу торчал только острый кончик носа, и упирался подбородком в стиснутые кулаки. Судя по всему, молился. Зобатый всегда довольно настороженно относился к людям, которые молились богам, а уж о тех, кто молился мечам, и говорить нечего. Но такие уж времена, думал он. В кровавые дни мечи дороже богов. И, конечно, их куда больше".
        Вот и я такой…как Вирран. Молюсь оружию, и уповаю на милость богов. И так же когда-нибудь "уйду в грязь".
        Кстати, надо бы "написать" книги Аберкромби. Очень уж они мне всегда нравились. Почему-то я уверен, что это совсем другой мир, не тот, в котором я родился, потому многое из того, что я знаю из своего мира, в этом мире скорее всего так и не появится. После изменений - был бы написан "Гарри Поттер", не стал бы писателем Аберкромби и не написал бы свои великолепные книги. Да и многие песни не были бы спеты. Мир изменился. Я его изменил! И теперь уйдет не только плохое, но и хорошее. А я должен спасти эти книги, эти песни, эту музыку. Моя вина, что они не появятся, так что мне их и создавать. А денег за них мне не надо. Денег мне и так хватает. Получу за них гонорары - отправлю куда-нибудь на благотворительность. Или еще как-нибудь потрачу на людей - уж больно не люблю я все эти подозрительные фонды по борьбе с чем-то или за что-то. Аферисты, одни аферисты!
        Отдал команду, и все, кто со мной был, посыпались в дверной проем стального люка. Люк закрылся, вертушка, как на подводной лодке - повернулась. Все, теперь сюда не войти. Идем дальше и дальше, переступая через пласты штукатурки, обвалившейся после прямых попаданий ракет "Градов", через свалившиеся картины, разбившиеся вазы и красивые фарфоровые блюда. Жалко. Очень жалко красоту! Но плевать. Пусть подавятся!
        Спускаемся на нулевой этаж. Тут меня ждут все - и команда бойцов "Омеги", и Шелепин с Семичастным. Ну и американцы в том числе. Смотрят на меня, ждут - я сейчас главный, отвечаю за их защиту.
        - Итак, товарищи и господа, рассказываю вам, что сейчас будем делать. (дублирую по-английски для Никсона и его жены). Скоро стемнеет, и мы будем отсюда выбираться. Это здание они все равно снесут - сейчас сюда едут крупнокалиберные гаубицы, которые в конце концов раздолбают все, что угодно - тут останется только груда железа. Но нас здесь уже не будет. Подземным ходом мы уйдем за границу района боевых действий, там сядем в заранее приготовленные автомобили, и поедем в Москву. Все знают, что мы сидим в этом здании, никто не заподозрит, что мы отсюда выбрались. Вся операция именно так и была задумана - мы создаем вид, что нас блокировали в Даче, сюда стягиваются войска бунтовщиков и пытаются до нас добраться. Они очень сильно будут пытаться, потому что единственный способ выжить для всей этой шайки - это уничтожить товарища Шелепина и товарища Семичастного. Время работает против бунтовщиков. Сразу предвосхищаю вопросы: мы поедем на трех машинах, а в Москве отправимся на конспиративную квартиру, оборудованную всем тем, что нужно для создания командного пункта. Как это было сделано здесь. Никто не
подозревает, что та квартира на самом деле не то, что о ней думают. Она так же принадлежит мне, как и эта Дача. Это кооперативная квартина на Ленинском проспекте - пятикомнатная. Товарищи Шелепин и Семичастный знают о ней уже давно.
        - Еще бы не знали! - буркнул мрачный Семичастный - Столько денег в нее вбухали.
        - Там есть все, что нужно для жизни на длительное время - не обращая внимания на слова Семичастного, продолжил я - Холодильники забиты едой, имеется вода в бутылях, есть где спать, приготовить пищу и все такое. Нам продержаться до завтрашнего дня. Завтра все изменится. Сразу скажу - на аэродром нельзя, там точно ждут. В Кремль тоже нельзя - там кордоны. Можно только по трассе, и то придется заезжать не с той стороны.
        - А ты думаешь нет кордонов на трассе? - скептически помотал головой Аносов.
        - Возможно, что и нет. Неужели думаешь, что они в силах проверить ВСЕ машины, что там проезжают?
        - Они просто перекроют выезд, и все. И не надо будет ничего проверять! - вздохнул Аносов.
        - Тогда мы снимаем кордон и едем дальше. Оружия у нас хватает, умения - тоже. Впереди пойдет УАЗ-буханка с бойцами, за ним - мы на двух легковых УАЗах. Все давно уже готово. Только вначале я попрощаюсь с Олей.
        Это я уже переводить не стал. Впрочем, похоже что все поняли.
        Группа пошла к выходу - стальной плите, отодвигающейся электромотором (пришлось запустить генераторы, так как по понятным причинам электричества в доме уже не было. Впрочем - как и самого дома. Если не считать стальной коробки, издолбанной снарядами. Ну а я отправился в противоположную сторону, туда, где за бочками лежала моя подруга.
        Тут было тихо, как в склепе, и очень холодно. Так холодно, что еще немного - изо рта пойдет пар. Я подошел к последнему ложу моей боевой подруги, с которой мы прошли через все испытания, которые мне выпали, и встал на колени возле свертка, в котором с трудом угадывались очертания человеческого тела. Я хотел посмотреть в ее лицо, и боялся. Боялся увидеть вместо такого знакомого и родного лиц страшную смертную маску - в трупных пятнах, синюю, обезображенную смертью. Конечно, это все глупости - слишком мало времени прошло после гибели Оли, смерть и тление еще не взялись за тело на полную силу. Но все равно - мне было страшно видеть ее такой. Слишком много я видел мертвых друзей. Думал - все, отмучился, нет для меня войны. А вот поди ж ты, догнала, проклятая гадина!
        Я не стал открывать лицо. Просто положил руку Оле на грудь и так сидел, забыв о том, что мне нужно двигаться дальше. По жизни - дальше. Дорога, она ведь какая - мчишься к непонятному будущему, а на обочине, на столбах венки, венки, венки…
        Бух! Под рукой у меня будто что-то толкнулось. Я вздрогнул - померещилось?! Полное ощущение - сердце стукнуло! Я отбросил брезент, которым была накрыта Оля, сорвал простыню и уставился в белое, как мел лицо мертвой подруги. Нет, она не была обезображена смертью. Впечатление - девушка спит. Только вот слишком бледная для "просто" спящей.
        Пощупал шею - холодная, как лед. Но это и понятно. Остыла в подвале. Может потому и разложение приостановилось - холодно ведь, как в холодильнике. Погладил по груди, там, куда попали пули из пистолета негодяя. Рука сделалась мокрой, и я поднес к глазам испачканную красным ладонь.
        Кровь?! Кровь течет?! Это как так? У нее уже должна была свернуться кровь! И образоваться трупные пятна!
        Переворачиваю Олино тело на бок, задираю куртку комбеза. Чисто! Никаких трупных пятен! И мягкая. Трупного окоченения нет.
        Кладу на месте. В висках стучит кровь, я тяжело дышу, хватая воздух широко открытым ртом. Мне кажется - я в безвоздушном пространстве. Задыхаюсь.
        Закрываю глаза, успокаиваюсь, медитирую, стараясь отрешить все лишние мысли. Сижу так минуты три, или четыре, за которые успокаиваюсь полностью. Потом решительно нагибаюсь и кладу голову ухом на грудь Оле.
        Минута, два, три…пять минут…БАМ! Толчок! Сердце! Сердце стукнуло! Это точно было сердце, я сам слышал, я уверен!
        Отпрянул от Оли, схватился за голову, сижу на коленях и раскачиваюсь, как какой-нибудь молящийся фанатик. Что делать?! Что! Мне! Делать!
        И тут же, как по голове обухом: да что делать, болван?! Забирать ее надо отсюда! К врачу ее надо! Она в коме, и сердце бьется раз в пять минут! Даже не в коме, хуже - летаргический сон!
        Впрочем - "хуже", это когда тебе пули разорвали сердце. Вот что такое "хуже". А их летаргического сна возвращаются. Из комы - тоже. Радоваться надо, дурак! Радоваться! Это шанс! Маленький, но шанс. Совсем маленький шанс…
        Я осторожно заматываю Олю в брезент, подымаю на руки, как ребенка, и шагаю туда, где меня ждут. Я не упущу этого шанса, ни за что не упущу!
        Глава 6
        Меня ждали. О чем-то говорили, участвовал и Никсон - наши ребята худо-бедно знали английский, в отличие от высшего руководства страны. И правда - зачем таким важным людям знать язык потенциального противника? Для того переводчик найдется! А вот бойцам…надо же как-то допрашивать супостата?
        Увидели меня, замерли, слова присохли к языкам. Рты открыты, глаза вытаращены - они сразу все поняли. Нет, не совсем все - только то, что я собираюсь забрать Олю с собой.
        Аносов что-то тихо сказал, и двое бойцов сразу же выдвинулись ко мне, с явным намерением перехватить мой "груз". Но я не позволил: "Сам!" И они отступили.
        Уже когда за нами закрывалась стальная плита, дом содрогнулся от мощных взрывов - началось! Вот и тяжелая артиллерия проснулась. Вовремя мы отсюда убрались. Ну что же, флаг им в руки. Прежде чем дом превратится в груду металлолома - много снарядов потратят, а потом еще какое-то время будут высиживать, ожидая пакостей от такого мерзкого типа, как Карпов. Всем известно, какой он хитрый подлец - лучше выждать и убедиться, что ему все-таки пришел конец.
        Лифт, электрический. Но если надо - можно спустить платформу и с помощью механического приспособления, что-то вроде лебедки. А если есть желание - можно спуститься и подняться по стальным скобам, намертво вделанным в бетонную стену. Глубина, на которую уходит колодец - десять метров.
        Горят тусклые плафоны, их вполне хватает. Но если что - у нас есть и фонари. Будем уходить - заглушим генераторы, чтобы не было слышно. Пусть думают, что мы растворились в воздухе, как тени под утренним солнцем. Нет нас! Карпов, колдун чертов, всех увел через магический портал!
        Бетонный свод похож на тоннель в Балаклаве, куда заплывали подводные лодки. Только здесь в отличие от Балаклавы - сухо и чисто. Воздух свежий - вентиляция работает как надо. Идти довольно-таки далеко, километр, не меньше. Но я несу Олю сам, никому не позволяю. Благо, что силы и выносливости хватает - спасибо Гомеостазу. Сколько в ней сейчас весу? Килограммов пятьдесят? Может чуть больше… Только теперь она мне не кажется такой тяжелой. Наверное потому, что теперь я не считаю ее мертвой. Не знаю как - но она до сих пор жива! Условно жива…
        Стены, стены, стены…бесконечный, бесконечный коридор! Подмывает положить Олю на плечо, но я этого не делаю. На плече - только мешок картошки, или труп. Она - не труп. И я ее так не положу. Сдохну, но не положу!
        Колодец, ведущий наверх. И как я теперь? Здесь лифта нет. Почему? Потому что запитывать его неоткуда. Тянуть электрическую проводку по тоннелю? А смысл, если мы вырубили генераторы? Хотя…можно было сделать, конечно. Но не сделали. И теперь мне надо как-то подняться по металлическим скобам, имея при себе груз в пятьдесят килограммов весом. Прикидываю, как это можно сделать, выдыхаю, и следом за тремя первыми бойцами начинаю подъем, не обращая внимания на взгляды моих спутников. Левой рукой прижимаю к себе Олю, правой хватаюсь за скобу…рывок! Шаг. Рывок! Шаг. Рывок! Шаг. И так до самого верха.
        Сам себе удивляюсь - силен, собака! Почти и не запыхался (Пру! Пот льет ручем…). Главное было - не промазать мимо скобы рукой. Наверху уже ждут - ухватили за протянутую руку, выдернули наверх как морковку - я сто кило, и Оля пятьдесят, сильны наши ребята.
        - Силен, командир! - шепчет один из спецназовцев, тот самый Семен Головлев, что некогда положил глаз на Настю - Одной рукой ведь! Давай помогу!
        - Сам! - выдыхаю я и выпрямляюсь - помогите лучше Никсонам, они уже еле идут.
        Ну не так чтобы они еле шли, но видно было, что им дается все это с трудом. Оно и понятно - нервотрепка, страх, зависимость от чужих, и может быть даже - врагов. И единственный, за кого они цеплялись, на кого полагались - это был я. И то…вероятно к этому моменту они уже поняли, что некий писатель Карпов на самом деле не совсем просто писатель. Или скорее совсем не просто писатель. Иначе как бы он командовал всей этой шайкой во главе с хитровыделанными Шелепиным и Семичастным. Которые, кстати, подчиняются мне беспрекословно и почти без возражений.
        Когда голова Пэт Никсон показалась над урезом колодца - я стоял рядом:
        - Не бойтесь, мэм…все будет в порядке! Я с вами! Клянусь, мы справимся, верьте мне.
        - Почему-то я тебе верю, Майкл! - выбираясь на площадку рядом с отверстием люка ответила Пэт Никсон - Только тебе и верю! Пожалуйста, не обмани наши ожидания.
        - Да уж, Майкл! - Никсон был пободрее своей усталой жены, и выбрался гораздо резвее - Не обмани нас.
        - Зуб даю! - слегка невпопад ответил я, и криво усмехнувшись, добавил, глядя на лица явно не понявших выражение американцев - Выражение такое…русское. Означает - что если не справлюсь, можете выбить мне зуб.
        - Ох! Как жестоко! - тряхнула головой Пэт, и я заметил, что несмотря на все пертурбации, прическа ее почти безупречна, и вообще - выглядит она настоящей Первой Леди. Порода, ничего не скажешь! Хотя…какая там порода? Машинисткой работала. Вылезла наверх за счет своих ума и работоспособности. Ну и удача, само собой - вышла замуж за правильного мужчину.
        - Он шутит, Пэт! - Никсон отряхнул пальто и взял ее под руку - Майкл не отдаст нам свой зуб, если с нами что-то случится. Потому что отдавать будет некому!
        - Ты замечательный шутник - без улыбки сказала Первая Леди и посмотрела на сверток у меня в руках - Майкл, ты…несешь ее хоронить? Не захотел оставить врагу?
        - Она жива - холодно отвечаю я, и вижу, как глаза Никсонов расширяются от удивления. Пэт хотела что-то сказать, но Ричард (я это заметил) сжал ее локоть. И я понял - они считают, что я спятил. Не хочу смириться со смертью моей женщины, и на этой почве "поехал крышей".
        - Я не спятил - добавляю холодно, и поворачиваюсь, чтобы глянуть на люк, из которого продолжают вылезать наши бойцы. Наверху уже человек двадцать, всего их сорок с небольшим человек. Скоро в этом здании станет тесно. Но наружу пока никто не выходит - ждут.
        - Давай! - киваю я Аносову, молча наблюдавшему за нашей беседой - И не надо так на меня смотреть!
        - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Как и всегда - кивает он, и командует - Первая группа - на выход. Действуем по схеме пять!
        Дверь здания открывается. Я не знаю, как его назвать - снаружи это старый сарай, на котором висит здоровенный амбарный замок. Старые доски скрывают бетонный блок, наполовину углубленный в землю. На крыше здания - дерн, растет трава, вокруг - заросли крапивы и еще какой-то хрени, сквозь которую и пролезть-то проблематично. Насколько знаю - дерн с этой дрянью откуда-то специально привезли. Охотников продираться сквозь эту колючую пакостьёё вряд ли найдется больше чем ноль экземпляров.
        Машины заранее загнали в лес, укрыли камуфляжной сеткой - еще мы только въехали на территорию Дачи, так сразу же машины пошли сюда - заправленные, загруженные оружием, припасами - патронами и едой. Ну и всем остальным, что нужно небольшому отряду для перемещения по тылам врага. Да, да - именно так: "по тылам вражеских войск". Все, кто сейчас вокруг нас сразу же относятся к числу врагов. В том числе и мирные жители, которые могут нас "вложить" кому надо.
        Два УАЗа, и два "козлика" - ГАЗ-69. УАЗы - "буханки". Насколько я помнил, в них можно напихать десять человек - скамьи вдоль стенок, и два места впереди, водительское и пассажирское. В "козлики" - восемь человек. На скамьях шестеро, и двое спереди. УАЗ-469 еще нет, они появятся только через год. Эти же колымаги хоть и едут, но не сказал бы, чтобы очень шибко. Это я про "козлики". Буханки - те вполне приемлемая техника, если не считать того момента, что эти цари бездорожья на самом деле скопище убогих, постоянно ломающихся деталей, изначально готовых к непредсказуемой поломке. Чего-чего, а про УАЗы я знал все, что можно про них знать. Мразная машина! Только настоящий, упоротый патриот может называть эту машину "хорошей", или просто несведущий в вопросе человек. Но…других-то нет! Моя любимая "Нива" появится только в 1977 году. А про какой-нибудь лендкрузер и говорить нечего - сейчас крузаки только 55 серии, но им никогда не попасть на советский рынок. Да и кто купит такую дорогую машину? В общем - плачь, не плачь - а голову на плаху клади. Главное - чтобы топор был острым.
        Надеюсь, эта отрыжка советского автопрома все-таки довезет нас куда нужно. Эх, жалко моего "кадди", разнесенного в молекулы ракетами "Градов" (я оставил его у Дачи). Впрочем - я все равно бы сейчас на нем не поехал. Во-первых, он не то что не выехал бы из леса - его и загнать сюда бы не сумели. Во-вторых, только глупый не знает, что писатель Карпов, а он же предатель Карпов - ездит на белом кадиллаке с открывающимся верхом. А мне светиться сейчас ни к чему.
        Лезу в "буханку", отдаю Аносову распоряжения. Он распределяет бойцов по машинам, тем, кто не влезли, приказывает добираться пехом - туда, куда приказано. Они знают - куда.
        И вот машины завывая коробками передач и взревывая движками пробиваются по пробитой их же колесами небольшой колее. А позади, там, где был мой дом, грохочут разрывы. Сердце щемит - хоть и не на мои деньги построен дом, но мне его очень жалко. Мне там было хорошо. И просто - этот дом был красив.
        Впрочем - все впереди! Буду жив - будут и дома, и кадиллаки, и все, чего душа пожелает. Даже вертолет куплю, мать его за ногу! У меня что, денег нет на летающую тарахтелку?! Жить надо так, будто живешь последний день! Сдохну - и денег мне уже будет не надо. Так почему сейчас не пожить?! Столько планов - громадье! И один маленький кусочек металла может лишить меня всего на свете - обидно, черт подери…
        Пустая ночная дорога как вымерла. Ни попутных машин, ни встречных. Фонари нигде не горят, тишина. И только грохот и зарево, грохот и зарево позади нас. И что там может гореть?! Там ведь живого места уже нет! Жаль местных жителей, которые сейчас попрятались куда-нибудь пониже уровня земли, и сидят, трясясь от страха и проклиная тот день, когда в поселке поселился знаменитый писатель (ни дна ему, ни покрышки!). Но я не виноват, товарищи…хмм…вообще-то виноват, но…да плевать! Ничего с вами не случится! Ну пару раз обделаетесь от страха - и чего?! Две пули в грудь вам все равно никто не всадит, так что заткнитесь и сидите, не высовывайте нос. И все будет в порядке.
        Вот чем отличаются наши, советские люди от американцев? Американцы при звуке выстрелов и взрывах ложатся на землю и не поднимают головы. Что наши делают? Ага, точно…ну как не поглядеть, что там творится?! Обязательно надо высунуться! Удивительная реакция, наверное присущая только нашим людям.
        Так, ладно…о чем говорит пустынная дорога? О том, что на ней стоят кордоны. Это - рупь за сто. И возможно - не один кордон.
        Так и оказалось. Кордон нам попался через двадцать километров, на КП ГАИ, на развилке дорог. Обычная двухэтажная кирпичная будка, внизу непонятно что - вроде как гараж для машин (зачем-то), наверху стеклянный "скворечник", в котором собственно и сидят гаишники. Только вот гаишников сейчас не было. Стоял бэтээр, ствол пулемета которого прикрывал шоссе, а еще - два "козлика", возле которых тусовались человек семь с автоматами Калашникова в руках. Все в военной форме, род войск непонятен - типа общевойсковики. Но это ничего не значило - комитетчики могут надевать любую форму, и любую одежду. И показывать любые удостоверения - от сантехника до…кого угодно. Чаще всего используют ментовские "корочки", так удобнее - вопросов меньше.
        Бэтэр тут же выдвинулся поперек дороги, перегородив нам путь, а вояки медленно, можно сказать нога за ногу двинулись за ним, но как я заметил - держа руки поближе к спусковым крючкам автоматов. Ребята - видно что тертые, да и ребятами их назвать…в своем времени я бы назвал их контрактниками - на срочников парни никак не тянули. Оперативники комитета скорее всего. "Волкодавы".
        - Приготовьте эрпэгэ! - скомандовал я - Боевая готовность! Стрелять по команде - гранатометчики - два на бэтэр, третий убирает воронье гнездо. Остальные следят. Без боя точно не обойдемся. Это не армейцы, это комитетчики. И берегите головы, когда гранаты полетят.
        Один из "армейцев", вооруженный только "Стечкиным" подошел со стороны пассажирского места, и небрежно бросив руку к виску, сообщил:
        - Капитан Железной. Кто такие, откуда движетесь, с какой целью?
        - Генерал Ковалев! - представился Аносов, использовав документы прикрытия, выданные еще перед Сенежем - Движемся в Москву. Цель сказать не могу - военная тайна. С какой целью нас остановили?
        - Выявляем лиц, причастных к организации антигосударственного заговора - туманно пояснил капитан (если он капитан!). Из его слов определить на чьей он стороне было совершенно невозможно.
        - И кто эти лица? - осведомился Аносов, сжимая в правой руке "Стечкин", направленный прямо в живот проверяющему. За закрытой дверцей не видно. Если что - пуля легко прошьет тонкую жесть дверцы и вопьется в тело.
        - Государственная тайна! - так же холодно ответил "капитан" - Предъявите к осмотру автомобили, выйдите из машин. При попытке направить оружие будете расстреляны без предупреждения.
        - Прямо вот, без предупреждения расстреляете генерала кэгэбэ?! - деланно удивился Аносов, делая рукой знак за спинкой своего сиденья. Знак это означал: "Полная готовность!"
        - Прямо вот так, без предупреждения! - враждебно буркнул "капитан", почуявший неладное, и сделавший почти незаметное движение - будто желал то ли отойти, то ли упасть на землю (он частично перекрывал вектор стрельбы). Но не успел - ни отойти, ни упасть. Очередь из "Стечкина", поставленного на автоматическую стрельбу согнула и отбросила "капитана" к обочине, превратив его внутренности в кровавую кашу. Тут же откинулись окна-амбразуры в борту УАЗа, и все, кто был в салоне, упали на пол - получить огненную реактивную струю в лицо удовольствие совсем даже никакое.
        И бумкнуло! Да так, что чуть перепонки не полопались! Обшивка напротив выхлопа гранатометов заполыхала, и пришлось тушить ее огнетушителем, заранее приготовленным для такого случая. Вонища - не продохнуть! Хорошо еще, что обшивка здесь можно сказать условная - тоненькая картонка с пришитой клеенкой, а дальше уже металл. Но прогорела она начисто. Кстати - и стекла в салоне повылетали. Не машина теперь, а хрен знает что. И в ушах у нас как вата заложена.
        Бэтэр не приспособлен выдерживать бронебойные гранаты из РПГ-7. И наверное, никто не приспособлен - даже американские "Абрамсы" и Израильские "Колесницы". Жгли их из наших гранатометов просто на-раз. В общем - бэтэру очень не понравились две дыры в борту, и он заполыхал неярким, но бодро взявшимся за дело коптящим пламенем.
        И тут же взорвалось "воронье" гнездо - гранатометчик был снайпером и никогда не промахивался. Даже когда над ухом бабахают соратники.
        А следом ударили автоматные очереди. Вначале, само собой - по нам. В бок, откуда и прилетели гранаты. Вот только одно "но" - эти УАЗы были бронированы. И движки на них стояли непростые - форсированные. Долго они не прослужат, но тащить бронированную махину плюс тонну груза они смогут. Доедут до места, а нам другого и не нужно.
        Пули калашей 7.62 дырявили борт, превращая его в металлические лохмотья, но под жестянкой - тонкие броневые листы, которые держат даже бронебойные пули калаша. И только что это доказали.
        А вот ответные очереди были гораздо результативнее - они буквально скосили людей из кордона. Стреляли из машин позади нас, пока неприятель пытался отомстить за сожженный бронетранспортер. Нам было не до стрельбы - мы и свой-то голос не слышали. На век запомню - как это стрелять в ограниченного объеме из РПГ.
        Все закончилось в считанные секунды - вот летят гранаты, и пламя опаляет обшивку УАЗа, вот грохочут очереди, и…тишина, прерываемая только лишь треском и гулом разгорающегося пламени. Впрочем - еще и одиночные выстрелы. Три выстрела. Боец, выскочивший из УАЗа добил раненых. Нельзя оставлять за спиной никого из тех, кто бы мог рассказать о том, что здесь было и кто здесь был. Увидеть Шелепина и Семичастного они не успели, но сопоставить колонну машин с запертыми в Даче "преступниками" - особого ума не нужно. А теперь - кто здесь был, кто раздолбал кордон - пускай сами думают. Но потом, когда мы будем отсюда уже очень далеко. Наверное - очень далеко.
        Осторожно объезжаем горящий бэтэр (сейчас начнут рваться патроны), изрешеченные "козлики" - едем дальше, набирая скорость и внимательно глядя по сторонам. Если есть один кордон - почему бы не быть и другому?
        Но нет. Больше кордонов не было. То ли у "оппозиции" не хватило сил выставить несколько кордонов на каждом направлении, то ли просто раздолбайство, или банально повезло - в любом случае, мы прорвались в город без каких-либо задержек в пути. Хорошо, что эти комики не догадались прострелить нашим машинам колеса - вот тогда дело было бы швах.
        На Ленинский проспект, к моей кооперативной квартире (за которую, между прочим, я заплатил свои кровные денежки!) мы подъехали в почти полной темноте - если не считать освещением огромную, красноватую Луну. То ли нарочно распорядились погасить фонари (идиотов-то хватает!), или это сделано специально, и тогда я напрасно ругаю неизвестных, обесточивших всю улицу - в темноте попасть в искомую квартиру незаметно будет гораздо легче.
        Первыми туда пошла группа, возглавляемая одним из бойцов "Омеги". Они проверили квартиру - все было спокойно. Затем вывели Никсонов и Шелепина с Семичастным, и почти бегом повели туда же. Аносов вместе с Головлевым остались возле УАЗ, а когда ВИПов увели, Акела подошел ко мне и сказал:
        - Я с тобой!
        - Куда со мной? Иди, занимайся своим делом!
        - Сказал же - я с тобой! Ты небось в Склиф собрался?
        - В Склиф - буркнул я, и приказал - Поехали! Оружие наготове, без команды не стрелять. И побыстрее!
        Аносов и Головлев запрыгнули на свои места и УАЗик сорвался с места. Не так, чтобы провернуть колеса до черного следа - но быстро, не вызывая резким стартом особых подозрений. Мало ли зачем "буханка" ездит по ночам? Это не девяностые, и не двухтысячные, когда от ночной машины ожидают какой-нибудь пакости. Это времена застоя, времена, когда в людей не стреляют на улицах, и когда на применение огнестрельного оружия во время совершения преступления выезжает не меньше чем районный прокурор. По крайней мере - так было раньше. А сейчас все может измениться.
        В темноте и полутьме освещенных улиц избитый пулями бок уазика не особо бросается в глаза, хотя я и подумал о том, что надо было взять целый уазик. Чтобы не вызывать подозрения. Но опять же - доехали до места без приключений. Вот он и Склиф - старый, добрый Склиф, скопище надежд и отчаяния людей.
        Подъезжаем прямо к приемному покою, туда, куда паркуютсямашины скорой помощи. Дверь закрыта, видимо все спят. Даже странно - в стране почитай гражданская война, а эти дрыхнут как сурки. Не меняется у нас ничего с годами, ох, не меняется!
        Звоню, нажимая на кнопочку звонка, очень похожую на сосок женской груди. Где-то далеко в недрах больницы раздается дребезжащий звонок - я слышу. И никого…не шевелятся! Жму еще раз, еще…никакого эффекта! Бью ногой в дверь - еще, еще! Что они там, трахаются, что ли?! Или померли все?! Ну как можно не услышать такой грохот?!
        Голос из-за двери, женский:
        - Ну чего, чего ломитесь?! Сейчас открою! Уже в туалет отлучиться нельзя, сразу дверь с петель сносят!
        Пожилая санитарка вглядываются во тьму, подслеповато щурясь после света ламп дневного света, и тогда я шагаю вперед:
        - Врача сюда! Быстро! Хирурга! Огнестрельные ранения, нужна помощь!
        - Щас, щас, миленький! - бормочет санитарка и неожиданно быстро срывается с места. Пока я укладываю Олю на каталку, освобождая ее от брезента, появляется и врач - мужчина лет сорока, помятый со сна, в перекошенном на голове медицинском колпаке - не знаю, как этот колпак называется.
        Врач смотрит на меня, смотрит на Олю, и в глазах его разгорается огонь понимания - наконец-то проснулся, черт его подери! Сонное выражение слетает с лица хирурга, он шагает к Оле, щупает шею. Оглядывается на меня, недоуменно пожимает плечами:
        - Она ведь мертва, и давно. Пульс не прощупывается, температура тела меньше, чем у нас в помещении. Ее в морг надо, хирург тут ни к чему. А еще - мы обязанные вызвать милицию. Где вы взяли эту девушку?
        - Это моя невеста - цежу я сквозь зубы, и холодно взглянув в ясные очи экскулапа, достаю из кобуры здоровенный "Стечкин". Достаю из него магазин, якобы проверяя наличие патронов, а потом так же невозмутимо приставляю ствол пистолета к виску побледневшего, перепуганного насмерть врача.
        - И она жива! - добавляю я - у нее сердцебиение. Только вот раз оно в несколько минут. Вы, доктор, должны достать из ее тела пули. И так достать, чтобы ничего в теле не повредить. Увижу, что вы действуете как мясник - я вам просто отрежу уши. А потом прибью их на стену. А может просто выбью вам мозги одной пулей! Только не надо банальщины типа: Да что вы себе позволяете! Да как вы посмели!". Посмею, и еще как!
        - Стойте…а вы не тот ли…
        - Тот, тот! - отмахнулся я - Быстро ее в операционную! И я буду стоять рядом и смотреть, как вы тащите из ее тела пули, отравляющие организм.
        Через десять минут раздетая донага Ольга лежала на столе. Лежит - будто спит. Красивая, холодная, как спящая царевна. Сердце даже засбоило от волнения - неужто не получится?
        Хирург притащил инструменты - я внимательно осмотрел приготовленный набор, придя в конце концов к выводу, что это все-таки стерилизованные железяки, а не инструменты прозектора.
        - Эскулап, не дай бог она помрет по твоей вине! - предупредил я еще раз, пытаясь внедрить в голову упрямого врача мысль о важности происходящего - Запомни, режешь не труп а живого человека!
        - Да труп она, труп, хоть убейте! - уже в полном отчаянии воскликнул хирург - вы сумасшедший!
        - Она в летаргическом сне - тяжело сказал я - У нее кровь льется, видишь? И хватит разговоров - работай давай! Большего от тебя не требую. Выполняй свои врачебные обязанности не жужжи. Достань пули и зашей раны. А потом сделаешь мне с ней трансфузию. Ну чего вытаращился? Сделаешь массивную гемотрасфузию - умеешь, надеюсь?
        - Это надо Петра Васильевича звать - он у нас переливаниями крови заведует - забормотал хирург, продолжая таращиться на меня выпученными глазами - А группа крови?
        - Моя - вторая. У нее - первая - оттарабанил я, и поторопил - Расскажи, где искать этого твоего Петра Васильевича и приступай. К его приходу раны должны быть уже зашиты.
        Хирург быстро объяснил, где в здании обитает Петр Васильевич, и наконец-то влившись в работу, приступил к делу.

* * *
        Дзынь! Металлический цилиндрик брякнулся в белую эмалированную посудину и покатился, оставляя за собой кровавый след. Все, вторая пуля. Теперь зашить…
        - Одна прошла через легкое, в результате чего те заполнились кровью и раненая не могла дышать, вторая рядом с сердцем - медленно, устало сказал хирург - Я сделал все, что мог. Зашил, жидкость из легких откачал - насколько было возможно, слишком много откачивать нельзя. Аппарат ИВЛ подключили, как вы и требовали. ДП-8, только недавно получили. Вы уверены, что готовы к трансфузии? Если кровь уже начала разлагаться, вы получите в организм самый настоящий трупный яд, и скорее всего этого не переживете. Я не хочу, чтобы у меня были проблемы! Я вас официально предупреждаю - вы умрете, если начнете обмениваться кровью с трупом!
        - Миш…может и правда не надо? - шепнул мне в ухо Аносов - Миш, ты же сам сказал, что она умерла! Я все понимаю…
        - Ни черта ты ничего не понимаешь! - оборвал я его - Готовьте мне каталку!

* * *
        Игла вонзилась в руку, и я едва сдержался, чтобы не поморщиться. Ненавижу уколы! Не скажу, чтобы их боялся…но пусть лучше уколов не будет. Прозрачный шланг протянулся к аппарату закачки крови - не знаю, как он правильно называется. Насос? В общем - он вытягивает из меня кровь и закачивает ее в Ольгу. Вернее - будет закачивать. Второй такой же аппарат - к другой ее руке, и к другой моей. Этот будет откачивать кровь у нее, и нагнетать уже в мои сосуды.
        Да, когда я объяснил врачу, заведующему переливанием крови - что он должен сделать, врач пришел в ужас:
        - Да вы понимаете, чего хотите?! Вы что, сумасшедший?! Вашу кровь можно перелить ей - у нее четвертая группа, но вы не можете принять ее кровь! Она для вас - отрава! Вы умрете! Господи, ну что же вы творите?! А потом обвините меня, скажете, что я виноват!
        - Не скажу - буркнул я, и хлопнул по стене ладонью, от чего врач съежился и прикрыл на секунду глаза - Клянусь, вам никто ничего не сделает, если со мной что-то случится! А проблемы с совместимостью групп крови - это мои проблемы, и ничьи больше. Делайте!
        - Хорошо. Вся ответственность на вас! - и врач покосился на Аносова, который сидя на кушетке задумчиво постукивал пальцами по магазину калаша. Неприятно, да. Понимаю доктора. Но что делать?
        Первым делом запустили мою кровь Ольге. Тут я был спокоен - вторая группа ложится на четвертую только в путь! А вот в чем доктор совершенно прав - четвертую на вторую нельзя. Нельзя, и все тут! Она начнет пожирать мою кровь. И вот тогда и проверим - нужен ли я Провидению! Если не нужен - скоро сдохну. Если нужен…
        Когда запустили второй аппарат - из меня выкачали уже не менее литра крови. У меня даже слегка закружилась голова. Или показалось, что закружилась… Сердце билось так же ровно, как и раньше, голова ясная, мысли звенящие и четкие. Я все понимаю - что и зачем делаю. И знаю, что это единственный путь спасения Ольги - пропитать ее плоть моей живой кровью, которая фактически является моим органом. То есть - мной. Единственный способ спасти мою подругу, мою невесту - это сделать ее МНОЙ.
        Мы состоим из того, что едим. Из того, что попадает в наш организм, из того, что он усваивает. Пища впитывается в кровь, кровь разносит ее по организму. Кровь - кирпичики, из которых строятся наши клетки. Не будет крови - не будет всего организма. Если взять мою кровь и перелить ее Ольге, то фактически я делаю ее частью самого себя, а мой организм Гомеостаз очень любит и шибко-шибко бережет. Потому - он сделает все, чтобы я, и я-Ольга не умерли. Будет стараться за двоих. И как я уже сказал - единственное, чего следует бояться, это - отказ Провидения от моих услуг. Если Провидение уже сделало свои выводы и списало меня в утиль - значит, смерть моя неизбежна. Олина кровь меня убьет. Но она все равно останется жива - часть меня будет в ней. И кстати, я очень сильно подозреваю, по какой именно причине она до сих пор жива!
        Если ты занимаешься сексом с человеком, организм которого поддерживается Гомеостазом в абсолютно эффективном состоянии, и который обменивается с тобой…хмм…жидкостями - регулярно и в довольно-таки больших порциях - ожидай, что из этого что-то да получится. И неважно, каким способом эта жидкость попадает в организм, главное - попадает. И растворяется в нем, вызывая изменения тканей. Возможно, что этот процесс очень слаб, возможно, что этих порций жидкости не хватит, чтобы сделать Олю бессмертной, но то, что они идут ей на пользу - это без всякого сомнения.
        Почему-то раньше я об этом не задумывался, наверное просто не было повода задуматься. Ну да - Ольга рядом со мной вроде как помолодела - выглядит лет на двадцать, не больше, а ей ведь двадцать семь лет, она уже рожала! У нее должен быть слегка отвислый растянутый животик рожавшей женщины - и я уверен, что он был раньше! Да что там уверен - я помню! Теперь - плоский живот спортсменки, молоденькой девицы, которая роды видела только на картинке. Ольга объясняла это тем, что много занимается физкультурой, а еще - активным сексом, что тоже положительно влияет на улучшение качества фигуры. Смешно - но в данном случае она была совершенно права. Семя, которое в нее попадало регулярно и каждый день (даже по нескольку раз в день!) служило чем-то вроде живой воды. Презервативами мы не пользовались, и Ольга никогда не…хмм…не выплевывала. Так что все, что у меня имелось - оседало в ней.
        Я даже мысленно хихикнул - вот, женщины, а вы понимаешь ли плюетесь драгоценной жидкостью! Мучаете своих мужчин резинотехническими изделиями, от которых сразу пропадает желание! А может с вами в постели (на заднем сиденье автомашины, сзади в кустах, в тени на пляже и в морской воде) самый настоящий попаданец, который просто мечтает передать вам молодость и бессмертие самым что ни на есть приятным способом! Хе хе хе…
        В общем - шутки шутками, а другого объяснения такой живучести моей подруги я дать не могу. Моя способность сопротивляться ранам и болезням, переданное Ольге невольно, практически без моего участия, не смогла полностью ее вылечить, но она затормозила смерть, и теперь мне осталось только лишь сделать Ольгу частью моего организма и вытащить ее из медленного пике в безвременье!
        Мда…и правда, а почему я над этим раньше не задумывался? Ну да - помолодела моя подруга и выглядит, как выпускница школы - ну и что? Просто ухаживает за собой! Мало ли кто как выглядит? А то, что у нее совершенно нет целлюлита, а ранее слегка отвислые груди вдруг натянулись, и стали торчать, как у силиконовых дев, или у девятиклассниц - так это…хмм…ну тоже физкультура! Занимается, качает грудные мышцы - вот они и подтянулись. То же самое и с попой - раньше чуть-чуть отвисала, как и положено попе женщины под тридцать лет, родившей ребенка - теперь маленькая и тугая, как орех. Так почему ей не быть тугой, если Оля приседает со штангой, да такой, что позавидуют и мужики!
        Кстати, и насчет штанги - это что, нормально, если молоденькая стройная женщина приседает со штангой равной ее собственному весу?! Откуда такая сила?! И откуда такая скорость, когда она может вырубить взрослого мужика так, что он и охнуть не успевает?!
        Вот откуда. Женщины, хорошенько подумайте - вы хотите помолодеть? Стать красивыми, сильными и быстрыми? Ищите Карпова, и…
        Хмм…что-то меня не туда понесло. Хе хе… Честно сказать - меня уже слегка колбасит. Температура поднялась. Лицо горит, кожа зудит, а рука, в которую входит кровь Ольги просто онемела. Ну, давай! Бог ты, или Провидение - вытаскивай меня! Спасай! А я спасу ее.
        - Что с ним, доктор?
        - Что-что! Я же сказал - четвертую группу нельзя переливать второй группе! Ваш коллега сейчас испытывает такие муки, что ни приведи господи! Скоро у него откажут почки, перестанут очищать кровь от продуктов распада убитых кровяных клеток, шлак закупорит ему сосуды, начнется тромбоз - и все, конец вашему Карпову!
        - И что делать?!
        - Прекращать, конечно! Если уже не поздно… Он получил не менее трех литров крови этой девушки, а значит…значит, все уже бесполезно.
        - Не трогать! - хриплю я, продираясь сквозьтуман беспамятства - не прикасаться! Все идет как надо! Сергей, занимайся охраной! Что там у нас вокруг?
        - Хреново у нас вокруг - буркнул Аносов, и по голосу я понял - правда, хреново. По лицу его я рассмотреть ничего не мог по одной простой причине - я не видел лица своего друга. Вместо него - белое пятно. Вокруг только белые, черные и цветные пятна. И воздух стал густым и тяжелым - задыхаюсь, пытаясь просунуть его в легкие.
        - Что именно хреново… - медленно, с расстановкой спрашиваю я, стараясь не провалиться в беспамятство. А меня начинает трясти.
        - Менты приезжали. Кто-то из этих местных архаровцев им стуканул. Говорят - где тут у вас раненая девушка, и что за вооруженные люди находятся в больнице. Мы их не пустили. Менты уехали. Теперь ждем кавалерию. Скоро прискачут. Будем отбиваться.
        - Отбивайтесь - шепчу я непослушными губами - По возможности обойдитесь без стрельбы. Если возможности не будет…ты знаешь, что делать. Только не подпускайте их сюда.
        - Сколько ты так будешь лежать?
        - Пока не почувствую, что хватит. Пока я этого не чувствую… Как она?
        - Знаешь…а получше - в голосе Аносова явно нотки удивления - Розовая, и…дышит! Ты поглянь-ка! Дышит! О боже…Миш, а я, дурак, ведь не верил! Думал - ты крышей поехал после ее смерти! Эй, эскулапы, вы видели?! Видели, что он творит?! А вы не верили! И какая сука позвонила ментам? Узнаю - падла, порву! Ладно, не делайте такие рожи - лечите. Следите, чтобы все работало! Миш, пойду наружу, там кто-то подъехал, похоже что сейчас начнется… Держись! Пока мы живы - никто к тебе не пройдет!
        - Херово говоришь - прохрипел я, чувствуя, как начинается судорога в руке - Вы должны жить! И потому сделай все для этого. Давай, а то уже не могу говорить…что-то мне…
        Я не договорил - провалился в беспамятство. Вернее - в состояние сродни беспамятству. Видимо мой мозг, занятый восстановлением всего организма, отключил все "лишние" функции тела, забирающие драгоценную энергию, жизненные силы. Как компьютер, который при аварии космического корабля выключает освещение и все остальное, оставляя включенными лишь систему жизнеобеспечения и двигатели. А потом еще и требует надеть скафандр, ибо аккумуляторы совсем уже сдохли и можно питать только движки. Так и я - вырубилось все, кроме самого мозга и тех органов, которые сейчас боролись за мою жизнь. Какие именно? Да откуда я знаю! Ученые, которые занимаются биологией человека, и те до конца не знают, как и что у нас в организме функционирует, а что ожидать от простого спецназовца, который только что и умеет - стрелять, да писать книги? Все, что я знаю - это результат прочтения мной многих и многих книг, написанных другими людьми. А если те самые люди не знают что-то о мире, и собственно о человеке - значит, и я этого не знаю. А строить свои гипотезы на чужих гипотезах дело неблагодарное. Хотя и забавное. Если только
ты не лежишь на каталке в лучше собственной красной от крови мочи.
        - У него кровь в моче! Посмотри - под ним лужа крови!
        - Как и положено. А чего еще ожидали? Почки отказывают.
        - И что делать? Они же нас убьют!
        - Что-что…делаем, что делали. Я предупредил его. Он все понял. Так что ответственность на нем.
        - Ты вообще знаешь, кто это такой?
        - Я что - идиот? Ясное дело - знаю… Но какая разница? Кстати, это не та ли девушка, что своим телом закрыла Шелепина? И которую вроде как убили?
        - Похоже, что она… Ни хрена себе! Ты посмотри, посмотри что происходит!
        - Что? Ох ты ж…если бы сам не видел - в жизни бы не поверил! Как рана может затянуться за такое время?! Это просто невозможно!
        - Может он и правда колдун? Я вот никогда не верил во всяких колдунов и ведьм, смеялся над этой ерундой. А вот, посмотри сюда - чудо! Это настоящее чудо! Его бы исследовать после смерти…покопаться - что там у него внутри? Может он инопланетянин?
        - Хер вам - после смерти! Не дождетесь! - хриплю я, с неимоверным трудом ворочая высохшим, тяжелым как гиря языком - Возьмите кровь на анализ у меня и у нее. Определите группу крови.
        - Зачем? Вы же сказали…ладно, ладно, сейчас сделаю!
        Укола я не почувствовал. Тело онемело - ни боли, ни вообще каких-то ощущений. Удивительно, что я еще могу говорить. И думать, если уж на то пошло. Правда, это было недолго, мое просветление - через минуту я снова погрузился в безвременье…из которого меня через неопределенное время вырвали звуки перестрелки.
        Скупые автоматные очереди прерывались одиночными выстрелами "Стечкина" - я легко определяю на звук наше основное стрелковое оружие. Длинные автоматные очереди по ощущениям слышались подальше от меня, и были какими-то истеричными, бестолковыми, будто стрелки поливали длинными очередями больше от страха, чем желая причинить какой-нибудь вред. Или просто это были новички, не имеющие опыта в боестолкновениях.
        Зазвенело осыпаясь стекло, что-то упало, кто-то выматерился - от души, длинным витиеватым ругательством. Я вздохнул, повернул голову - оба врача сидели на корточках и смотрели в темное окно, из которого задувало ночным ветром. Ночным? Мне показалось, что за окном не так уж и темно - неужели утро? Светает? Сколько же я пролежал в беспамятстве?
        - Что с девушкой? - пошевелив противно сухим языком спросил я, кое-как вызвав слюноотделение.
        - Раны закрылись! - горячечно забормотал хирург - Вы понимаете?! У нее затянулись раны! Это надо исследовать! Этот феномен просто невозможен!
        - Другой феномен больше невозможен - буркнул второй врач - У вас теперь одна группа крови. Первая! И как вы это проделали - я не знаю. Но факт есть факт - ваши группы теперь одинаковы. Еслитолько не были одинаковыми с самого начала. Скорее всего - так и было, и вы ошиблись со второй группой. Потому и выжили.
        - Мне надо переодеться. И выдерните из меня трубки! - прохрипел я - И попить! Я страшно хочу пить!
        - Само собой - хотите - хмыкнул врач - вы крови отдали литра полтора, а то и больше. Я вообще не понимаю, как вы в таком состоянии еще и можете разговаривать. Трубки не выдерну. Сейчас поставлю вам капельницу, вгоним глюкозы - вот и будет вам вода. И питание. Лежите, не вставайте. Одежду сейчас дам - мой хирургический костюм. Устроит?
        - Устроит. И мне бы…
        - Подмыться? Сейчас медсестру пришлю, все сделает.
        - А что на улице? Кто стреляет?
        - Кто-кто… - откашлявшись буркнул хирург - Ваши, с неизвестно кем. Вначале приехала милиция, потом уехали, потом снова милиция, потом начали стрелять, а после приехали люди в гражданском и пошла настоящая стрельба. Ваши перекрыли входы и никого не пускают. Палят друг в друга как сумасшедшие. Окна перебили! Заразы…
        Медсестра, слава богу, оказалась пожилой женщиной, видавшей виды, а не молоденькой девчонкой, перед которой мне было бы стыдно демонстрировать себя, обгадившегося Великого Писателя. Великие не имеют права делать под себя - на то они и Великие. Мне даже стало смешно - в такие минуты, в таких обстоятельствах я еще умудряюсь думать о таких вещах! Да не плевать ли мне на мой обгаженный имидж, когда на кону стоит сама жизнь?!
        Но пусть будет так, как оно есть. Через некоторое время я уже был условно чист (если сильно не принюхиваться), и лежал, впитывая всем телом заливающуюся в меня прозрачную жидкость. Я ЗНАЛ, что мне это совершенно необходимо.
        Такую же капельницу поставили и Оле, которая так и не пришла в себя после "сеанса оздоровления". Мне было не по себе, когда я об этом думал. Нет, не о капельнице, которая стояла слева от моей подруги. О том факте, что Ольга не приходит в себя. А вдруг у нее умер мозг? Вдруг все это бесполезно? Бесполезны все наши надежды, все наши хлопоты и страдания?
        Банки на капельнице менялись одна за другой, и когда осушили третью, я приказал:
        - Хватит! Достаточно. Вынимайте!
        Иглу выдернули, руку перевязали бинтом, хотя кровь у меня и не шла. Я спустил ноги с каталки, сел, борясь с головокружением. Посидел минуты три, привыкая к вертикальному положение и решительно соскочил на пол.
        - Да куда вы! - хирург поддержал меня под руку - Сейчас упадете, головой ударитесь - и весь результат насмарку! Нельзя же так резко!
        - Нормально, доктор…я же инопланетянин! - без улыбки бросил я, краем глаза замечая, как вытянулись лица врачей - На нашей планете и не такое бывало!
        Само смешное - я ведь и правда с другой планеты. Не с этой. Из другого мира. С Земли-дубль. Так что доктора почти что и не ошиблись. А вообще - пусть что хотят думают, по большому счету мне все равно.
        Медленно, едва переставляя ноги, подхожу к Ольге, до подбородка накрытой простыней. Теперь лицо подруги розовое, не бело-синюшное, как это было раньше. Щупаю пульс - ровный ритм работающего сердца. Откидываю простыню, смотрю на то место, где должны быть входные пулевые отверстия. Вместо них - два розовых пятнышка. Кладу руку на грудь и с облегчением чувствую толчки: Тук! Тук! Тук! Сердце стучит! Живем!
        На глаза накатываются слезы. Слабый, да. Пока это Гомеостаз уравнял наши группы крови - пришлось шибко потрудится, потерпеть. Кстати - и Оле досталось. Похудела, стала похожей на худенькую малолетку пятнадцати лет от роду, а не на взрослую, рожавшую женщину. Впрочем - как я и думал. Все получилось так, как спланировал.
        Я наклонился и поцеловал Олю в губы. Как будят спящую царевну? Нет, в оригинале, конечно, меры гораздо более действенные и проникновенные, но я все-таки ограничусь поцелуем. Свидетелей много, а мне не нравится заниматься этим при свидетелях. Советами замучают. Да и слабоват я сейчас для энтого дела.
        И вдруг…Оля улыбнулась! Улыбнулась и открыла глаза!
        - Мне приснился сон, что я… - начала она, облизнув губы, и вдруг глаза ее расширились - Так это был не сон?! О господи… А ты такой худой, такой измученный! Бедненький…
        Она подняла руки, попыталась меня обнять, но не смогла - руки бессильно упали назад. А я стоял и смотрел, стоял и смотрел, и глаза у меня жгло. В душе усталость и покой. Не знаю, что там впереди будет, может нас все-таки убьют, но я сделал то, что сделал - вернул свою женщину с того света. И теперь скажите, что я не Орфей, ведущий свою Эвридику из царства Аида!
        За окном вдруг заколотил пулемет, к уже работавшим автоматом присоединились еще несколько стволов, и…вдруг все затихло. Совсем затихло - ни выстрелов, ни криков. Кто победил? Этот вопрос занимал меня сейчас в первую очередь.
        - Где мое оружие? - спросил я, и хирург молча указал в угол, где лежал пояс с кобурой, и прислоненный к стене стоял старый добрый АК с деревянным прикладом. "Весло" - как называли его в моем мире. И рядом, на полу - три магазина к нему.
        Ну что же…пробьемся! Не для того мы сейчас победили смерть, чтобы так просто ей сдаться! За дверью шаги. Я подхватываю калаш, левой рукой привычно передергиваю затвор, сняв автомат с предохранителя - готов! Кто бы ты ни был - заходи осторожно и сделай так, чтобы я не прострелил тебе башку. Я ведь не промахиваюсь. Никогда!
        Глава 7
        - Эй, народ! Не стрелять, свои!
        Дверь тихо открылась и в щели между дверью и косяком показалась голова капитана Головлева. Он улыбался, а у меня вдруг на лбу выступила испарина. Вот же черт, напугал! Я сейчас не в той форме, чтобы отбиваться от толпы супостатов.
        - Мадам, пожалуйста, опустите пистолет, моя голова не заслуживает еще одной дырки! - ухмыльнулся капитан во все тридцать два белых зуба, и я оглянулся назад. Ольга стояла держа в руках "Стечкин", и вполне так уверенно держала - ноги чуть согнуты, обе руки вытянуты, тяжелый пистолет если и подрагивает стволом, то совсем не так уж и сильно - на таком расстоянии точно не промахнется. Ольга всегда стреляла очень даже недурно.
        Кстати, не раз замечал - женщины часто стреляют даже лучше мужчин. Они…как бы это сказать получше…усидчивее, что ли. Спокойнее. Выбрать цель, спокойно нажать на спуск - бах! Готово!
        У "духов" было много снайперш. Большинство - из Прибалтики. Так называемые "белые колготки". И это совсем не легенда - я сам видел одну такую. Вернее - то, что от нее осталось. Был у нас один парень, кликуха "Гинеколог". Кликуху он получил позже. Когда взяли подраненную снайпершу из этих самых "белых колготок", он забил ей в вагину гранату со сработавшим замедлителем. И отбежал в укрытие. Куски нижней половины снайперши потом висели на кустах. Отвратительное зрелище.
        Я против такого "развлечения", хотя и могу понять таких парней. Снайперши славились своим коварством - они вначале подстреливали одного нашего бойца не до смерти, так, чтобы он медленно умирал и просил о помощи, а потом стреляли в тех, кто шел его спасать. Так набивали до десятка "целей". За каждого "духи" им платили денег. Бывшие биатлонистки и спортивные стрелки из Прибалтики хорошо стреляли.
        Нет, жалости к ним у меня никакой, к этим снайпершам. Попадись они мне - пристрелил бы не задумываясь. Они враги, коварные, подлые, и сантименты тут не к месту. Но опускаться до уровня зверей-"духов" - это ниже моего достоинства. Я не буду мучить просто ради мести. Наверное - не буду. Я даже не знаю, что может заставить меня поступать ТАК. Вот если ради добычи сведений, экспресс допрос третьей степени - тут другое дело. На войне - как на войне.
        Ольга шумно выпустила воздух - ффухх! - и часто задышала, опершись на мое плечо и прикрыв глаза.
        - Ты когда успела взять пистолет? - удивился я, и тут же забыл о своем вопросе, перейдя к главному - Головлев, что там, на улице? Что с нашими?
        - Победа! - просиял он, и тут же потускнел - Трое легкораненых, один тяжелый. Аносов.
        - Что - Аносов?! - похолодел я.
        - Тяжело - Аносов. Щас принесут сюда. Оперировать нужно. Снайпер свалил. Целил в сердце, попал в легкое, очень тяжело. Сейчас его принесут.
        И точно - в коридоре забухали сапоги. Через минуту в кабинет ввалились четверо бойцов, которые тащили на одеяле окровавленного, с розовыми пузырями на губах Аносова. Полковник, а ныне генерал - умирал. Он был в сознании, и тем хуже это было для него. Старый вояка - он понимал, что живет последние минуты, и на лице его был только покой. "Я сделал все, что мог! И свой долг я выполнил!"
        - Группа крови - какая? - крикнул я, наклоняясь к Аносову - ну?! Говори! Какая группа?!
        Аносов попытался что-то сказать, но в глотке у него забулькало, и глаза закатились. Все! Трындец!
        - На стол его! - рявкнул я выпрямляясь и роняя на пол свой автомат - Ты! Подключаешь меня к нему! Определишь группу крови! Ты! - оперируешь, пока он подключает! Быстро! Ну?! Шевелитесь, мать вашу…!
        Раздеваюсь, сбрасывая с себя одежду - донага. Другой одежды нет, а лежать потом обгаженным как-то и не хочется. Хотя скорее всего у меня и это уже не получится - я чист, как стеклышко. Давно не ел, а пил только внутривенный раствор глюкозы.
        И все заново. Все! Опять! Заново!
        Боль в руке. Слабость. Запах спирта. Звяканье инструментов. Голоса. Темная пелена перед глазами.
        Плохо. Мне очень плохо. Очень. Я слаб и беспомощен. Я - не человек. Я - хранилище "живой воды".
        Если кто-то чужой об этом прознает, если расскажут сильным мира сего…интересно, не сделают ли меня донором на всю оставшуюся жизнь? А что - вон было бы как здорово, посади меня на цепь, время от времени откачивай кровь и засандаливай себе в вену. Благо, что теперь у меня первая группа, которая идет всем группам подряд без исключения. И омолаживайся! И здоровей!
        Но хватит рассуждений. Я спасаю друга. А за друга можно и пострадать. А там будь что будет. "Я сделал все, что мог, и пусть другой сделает лучше меня!"

* * *
        Очнулся я в мягкой постели. И не один. Теплое упругое тело прижималось ко мне так знакомо, так…по-родному, что…нет, я не заплакал. Хотя тут как раз и не грех. Мужчины не плачут? Да хрена там! Мы плачем внутри себя, в мозгу, сжигая нервы, убивая душу. Вот женщинам, тем легче - порыдали, и стало легче. Даже врачи рекомендуют - поплакали, излили досаду и грусть, и стресс, который мог бы и убить, теперь не представляет опасности.
        Просто я ослаб. Слабость такая, что стоит сделать движение, и у меня начинается одышка, трясет и подташнивает. Интересно, у меня снова сменилась группа крови, или осталась прежней? Кстати, возможно, что вот эта самая слабость по сути реакция организма на перестройку его генетических основ. Группа крови-то заложена в самом геноме, и что будет, если его изменить? А вот то и будет - полная перестройка организма под новые реалии. И понятно тогда, откуда такая вселенская усталость и слабость.
        Я протянул руку, превозмогая "трясучку" и погладил Ольгу по бедру. Она спала в трусиках и майке. Узенькие такие трусики и майка, которую распирали небольшие, твердые, как у старшеклассницы грудки. Ольга что-то пробормотала не просыпаясь, и закинула на меня правую руку и правую ногу, фактически заключив в объятия. Тело было жарким, и таким желанным, что я почувствовал, как у меня начало восставать "естество". И это притом, что я сам еле-еле шевелюсь!
        Я обнял свою подругу, погладил по спине, забрался под майку и провел рукой от попы до ложбинки между лопатками. Ольга не открывая глаз поежилась, хихикнула, что-то пробормотала.
        Я улыбнулся - она всегда обожала, когда я глажу ее между лопатками. Или провожу там языком… "Кошачье место", вот как это называется. Я когда-то давно прочитал в статье, что у многих женщин здесь есть эрогенная зона, при стимуляции которой они мгновенно возбуждаются. Не скажу, чтобы так было у всех женщин, которых я знал (или познал?), но у Ольги она тут точно была, эта самая эрогенная зона. Моя подруга вздрагивала и начинала тяжело дышать, когда я гладил ее между лопатками. Я даже смеялся: "Вот не дай бог кто-то кроме меня потрет тебе спинку мочалкой! Да ты его потом изнасилуешь!". На что Ольга сердилась, резонно парируя, что с чего это вдруг она допустит к своей спине какого-то чужого мужика с мочалкой? А к женщинам у нее никогда не было ни малейшей тяги, как слава богу и у меня - к мужчинам. Мы с ней жесткие, упоротые натуралы, и такими будем до конца нашей жизни.
        Ха! Насчет конца жизни! Теперь я знаю способ, каким можно продлить жизнь моим близким и друзьям! Пару часов неприятных ощущений, зато им - несколько десятков лет жизни. А еще - молодость и здоровье! Разве же плохо?
        Я еще погладил Олю по спине, потом моя рука скользнула ниже, ниже…под трусики, ощущая гладкую, упругую кожу под моими пальцами.
        Вот что мне всегда в ней нравилось - никаких тебе жировых "трясучек", когда вроде бы внешне женщина очень даже приличных форм, а на самом деле - все трясется, все колышется, как клубничное желе, или густой кисель. Скелет, минимум мышц, и максимум жира, налитого в сосуд из кожи. Хлопнул по заднице - и три дня волны идут! У Ольги задик как из чугуна. Налитый, крепкий, мускулистый. Особенно сейчас, когда при лечении (читай - трансформации!) у нее вытопился последний жир, и она больше похожа на длинноногую и жилистую прыгунью в высоту, чем на добропорядочную рожавшую женщину под тридцать лет возрастом.
        Кому-то может и не нравятся спортивные, жесткие "фитоняшки", а я от них просто балдею! Нет, я так-то люблю всяких женщин (ага, секс-маньяк!), но этих - больше всех. Для меня они символ здоровья и ухоженности. Если женщина так истово заботится о своем теле, значит она чиста, не больна всякой дрянью, и вообще - имеет сильный характер и знает, чего хочет от жизни. Конечно же - это все спорный вопрос, и я это прекрасно понимаю, но вот есть у меня такой пунктик, что уж тут греха таить.
        Рука скользнула ниже, в горячую влажную канавку…и тут Ольга очнулась. Ее глаза раскрылись так, будто она и не спала никогда, и наши взгляды встретились. Секунда, и Ольга притянула меня к себе сильными, совсем не девичьими руками и впилась губами мне в губы. Я даже задохнулся от ее неженских объятий. Вот же чертовка! Сильна, как…как Багира!
        - А нечего возбуждать сонную, беззащитную девушку! Она не может контролировать себя во сне! Теперь терпи, раз покусился!
        И я терпел. Примерно полчаса. Лежал, и позволял делать с собой все, что она захочет. И это было просто клево. Так хорошо с женщиной мне не было очень давно - с тех самых пор, как я по любви женился на моей девушке, оставшейся в том, ином, недоступном для меня мире. Так остро, так сладко…
        А потом мы лежали - обнаженные, покрытые любовной испариной. Я тяжело дышал, будто все это проделал сам на протяжении минимум часов семи, Ольга же улыбалась, глядя мне в лицо и поглаживая мой живот, и…в общем - всячески меня ублажая.
        И только через час до меня наконец-то дошло - черт подери, а где я вообще-то нахожусь?! Почему мы сейчас с Ольгой?! Что с Аносовым?! ЧТО СО СТРАНОЙ?!
        Я мягко отстранил руку Ольги, взяв в свои ладони (хватит, черт подери…надо сил набраться!), и чуть отодвинувшись, сказал:
        - Давай-ка, все по порядку. Где я, и что с Аносовым? И вообще - что вокруг делается? Сколько прошло часов после того, как я вырубился в больнице?
        - Часов? - Ольга довольно хихикнула - Пятьдесят…ммм…пятьдесят шесть часов! Нет, вру - сейчас утро…почти утро. Значит, ты пролежал без сознания полных двое суток, плюс еще…черт! Да трое суток получается, да! Ведь ты выключился уже утром, когда практически рассветало!
        - Трое суток… - у меня даже горло сдавило - Ну, давай, не томи! Все по порядку!
        - Ну что…по порядку, так по порядку - вздохнула Ольга - Когда ты отключился, минут десять еще переливали кровь, потом я приказала тебя отключить от системы. Они не хотели, но я пару раз стрельнула в потолок - они и отключили. Аносов уже шевелился, раны у него затягивались. Так что все, хватит ему. Операцию Акеле проделали одновременно с переливанием. Так что сейчас он уже бегает - жив и здоров. Тебя погрузили в скорую помощь, предварительно выкинув оттуда водителя и фельдшера с врачом. Отвезли на квартиру, где сидели Шелепин с Семичастным, и американцы. Ты бы видел их рожи, когда они меня увидели! Как будто я привидение, или зомби! Пэт когда меня обнимала, мне кажется и обнюхала, и как следует ощупала. Ну так, на всякий случай. А ты так и лежал без сознания. Я щупала пульс - сердце работает нормально, все вроде нормально, только высох весь - одни жилы да мышцы, как будто с тебя сняли кожу. Нет, это даже сексуально! И раньше у тебя жиру не было, и мне это нравится, а теперь так вообще - как пособие для альбома анатомии, но все-таки странновато. Впрочем, как я вижу, на твою потенцию это не повлияло.
И на толщину…
        - К делу, чертовка! - рыкнул я возмущенно - к черту потенцию! И толщину!
        - Как это - к черту?! - деланно удивилась Ольга, и взвизгнула, когда я ущипнул ее за сосок правой груди - Ладно, ладно! Не хулигань!
        Потерла грудь и продолжила:
        - Через сутки по телевизору сказали, что на руководителей гэкэчэпэ вдруг напал какой-то мор. Они все скоропостижно скончались - от естественных причин. У кого-то внезапно отказали почки, у кого-то сердце, третий упал с инсультом - и так все. Кроме того, метла божья прошлась и по высшим руководителям партии и правительства. Умерло по меньшей мере около сотни человек - генералитет, руководители партии - даже члены Политбюро. Следом прошла волна смертей среди командования войсками рангом пониже - кто-то застрелился, кого-то пристрелили при захвате, кто-то подорвался на гранате. Мятежные войска вернулись в расположение своих частей и были разоружены. Теперь идут следственные действия. В общем - тащат всех подряд по подозрению в участии. Все следственные изоляторы забиты подозреваемыми.
        - Метла божья, говоришь… - хмыкнул я - И называется она "Омега". Ночь длинных ножей?
        - Тсс! - Ольга приложила палец к моим губам - ты же надеюсь не сравниваешь руководство СССР с каким-то там Гитлером?
        - Не сравниваю - признался я - На Гитлера я бы работать не стал. Но методы… вырезать разом всю оппозицию - это как? Едва не угробили тебя и меня - это как? Использовали нас втемную! Меня!
        - А почему они должны были тебе сообщать? - Ольга усмехнулась, и села на постели скрестив ноги - Кто ты, и кто они. Они руководители великой страны, а мы с тобой…мы только винтики.
        - Я - болтик! А ты - гаечка! - проворчал я. Ольга хихикнула, а я мрачно спросил - Так что конкретно с Аносовым? Где он сейчас?
        - Жив, практически здоров! Занимается делами - не знаю чем, мне не докладывали - Ольга радостно хлопнула в ладоши - Бегает, как лось и конь в одном лице! Мало того, представляешь - он помолодел! Седина исчезла! Выглядит лет на сорок, не больше! Та-акой мужчина! Вот тебя бы не было - я бы в него влюбилась! Ха ха ха!
        - Прости что выжил… - так же мрачно заметил я, и Ольга тут же потухла:
        - Ну чего ты, в самом деле! Все же хорошо! Мы живы, здоровы, путч подавлен - чего еще-то? Ну да - Дачу раздолбали, так Семичастный с Шелепиным обещали построить еще лучше! И представляешь - меня представили к ордену Ленина со звездой Героя! Сама не ожидала! Кстати, слышала, что и тебе еще один орден Ленина светит и звезда Героя! И звание генерала!
        - И сто девственных гурий - холодно бросил я.
        - Насчет гурий - как ты выражаешься, это облом. У тебя одна гурия, она очень сердитая и злая. На тебя, между прочим! Миш, ну чем ты недоволен? Все же хорошо! Мы победили!
        - Не знаю. Наверное, так себя чувствует использованный презерватив. Попользовались, сделали свое дело - и в помойку. Мне это еще в моем мире надоело, а тут все заново! Уровень только другой.
        - Миш… - Ольга нерешительно пододвинулась ко мне и положила руку на мое плечо - Я до сих пор не могу поверить в то, что ты мне рассказал. Неужели ты действительно из другого мира? Я когда услышала это от тебя, думаю - фантазирует! А ты вон как… Расскажи, как тебе удалось меня спасти? Я ведь знаю, что умирала. Была уверена, что умру. А оно вон как повернулось… И с Аносовым тоже. Расскажешь?
        И я рассказал. Ольга хихикала и потирала лицо - уверен, оно было красным. А потом целовала меня и просила рассказать, что было до того, как я ее оживил. После, как она "умерла". А затем вдруг заплакала - тихо так, но очень горько.
        - Ты чего плачешь-то?
        - Я представила - ты лежишь холодный, в погребе, а я должна тебя оставить и уйти. Потому что обязана выполнить задачу. И мне стало так страшно, так холодно… И теперь я понимаю, что именно ты чувствовал в тот момент, когда я там лежала.
        Я сглотнул комок, через силу усмехнулся:
        - Да ладно тебе…все уже прошло. Теперь ты здоровая, молодая и красивая. Довольна?
        - Да! - Ольга одним прыжком соскочила с кровати, бросилась к двери, и через секунду зажегся яркий свет, рассыпавшийся по комнате из хрустальной люстры, предмету вожделения любого советского гражданина. Если у тебя есть квартира - в ней должны быть пианино, телефон, прибалтийская "стенка", сервиз "Мадонна" и обязательно, в ранге положенности - хрустальная люстра! И стоит она, кстати, очень даже немалых денег - от двухсот пятидесяти рублей! А это, на минутку, больше чем получает за месяц инженер или бухгалтер. Сейчас зарплата в сто семьдесят пять рублей "на руки" считается вполне достойной, и не все такую зарплату получают.
        Ольга же подскочила к большому трюмо с зеркалом почти в рост человека, и сбросив с себя маечку (с трусиками она рассталась еще в постели), стала вертеться перед этим самым зеркалом, придирчиво разглядывая себя со всех сторон:
        - Ты погляди! Ты только погляди! Я так не выглядела и в семнадцать лет! Ты посмотри на мой животик! На мою попку! Да я…я самая счастливая женщина в мире!
        Она в два прыжка пересекла комнату и прыгнула на меня, так, что едва не вышибла дух. Я даже возмущенно выругался, на что Ольга совершенно не обратила внимания. Раскрасневшаяся, возбужденная, она встала на четвереньки надо мной, как пантера, готовящаяся к прыжку, и заглянув мне глаза, сказала изменившимся, грудным голосом:
        - Я тебя сейчас съем! Рррр!
        И начала меня есть. И облизывать. Надо же попробовать еду на язык? Вдруг невкусно? Видимо, еда ей понравилось, потому что когда мы закончили, из-за тяжелых портьер уже пробивался яркий солнечный свет, а на проспекте шумели редкие автомашины, тарахтя своими допотопными движками и сигналя бибикалками ранним бегунам-прохожим.
        Как ни странно, наш секс-марафон вместо того, чтобы отнять у меня силы, этих самых сил мне прибавил, так что когда я собрался покинуть свое ложе, меня уже почти не качало и голова совсем не кружилась.
        Впрочем - особых сил я и не затратил, Ольга все…почти все делала сама. Обосновывая это тем, что должна в поте лица работать над своим дальнейшим омоложением. И в дальнейшем она намерена ежедневно работать над этим вопросом минимум два раза в день. И я, если не эгоист, то постараюсь ей в этом всемерно способствовать.
        Мда, даже немного напугала. Маньячка, ей-ей сексуальная маньячка! Впрочем - тут надо понимать женщин, которые мечтали и будут мечтать о том, чтобы навсегда сохранить свою молодость и красоту. И если для этого нужно всего лишь ЭТО…да какие вопросы?! И приятно, и полезно - это ли не счастье?
        В общем - я встал с кровати, почти не пошатнувшись, и отправился искать ванную комнату, через три секунды серьезно эдак обосрамившись.
        Открываю, понимаешь ли, дверь, и предстаю перед…ну ладно там двое бойцов спецназа с автоматами, пистолетами, ножами на поясе и все такое прочее. Они все-таки мужики. А повариха? Женщине всего лишь тридцать пять лет (я точно знаю, смотрел ее личное дело), она такого безобразия небось и не видывала! Открывается дверь и на нее шагает голый Михаил Карпов, весь такой с помятой рожей и со своим еще не обмякшим "хозяйством" наперевес! И что характерно - со следами бурного времяпровождения, еще и не вполне засохшими.
        Женщина (а для меня так она вообще - девица, мне лет-то шестой десяток!) завизжала, что есть сил (а сил у нее было много), и на визг прибежали еще двое спецназовцев, на ходу передергивая затворы, и девушка-горничная со здоровенным пистолетом в руках (я знал, что она не только горничная, но и охранница, какой некогда была Настя). В общем - цирк, да и только. Голый Карпов, четверо охранников, две молодые женщины из числа персонала Дачи (их сразу же вывезли сюда, на конспиративную квартиру - только лишь запахло жареным), и Ольга позади меня в проеме двери. И что характерно, моя боевая подруга надела на себя халат, а значит в этом представлении играла роль благодарного зрителя.
        И я тут не нашелся сказать ничего лучше, кроме как:
        - Здравия желаю!
        И получил в ответ радостное, хоровое:
        - Здравия желаем, товарищ командир!
        Пля-а-а… Ольга сзади радостно-истерично хохочет, а я иду мимо строя подчиненных чуть ли не строевым шагом прямиком в ванную комнату, матерясь про себя самыми грязными матами, и часть из них - в адрес Ольги. Какого черта не предупредила?!
        Закрылся в ванной, перевел дух, уселся на край фаянсового прибора, и начал хохотать - вначале тихо, потом все громче, громче, громче, а потом так заржал, что слезы потекли и от смеха заболел живот! И что характерно - за дверью тоже слышалось здоровое ржание четверых луженых спецназовских глоток. Будет им что рассказать корешам в свободное от несения службы время!
        Ладно. Воспользовался удобствами, потом залез под душ, и долго наслаждался горячими и холодными струями, ласкающими "залежавшуюся" кожу. Контрастный душ - это вещь. Когда-то им лечили душевнобольных. Мне он сейчас в самый раз.
        В дверь постучали, я открыл, и знакомая рука протянула мне полотенце и халат. Не поблагодарил - я ей еще отомщу, мерзавке! Почему не сказала, что за дверь дежурят бойцы?! И ведь перед этим стонала так, что небось на всю квартиру было слыхать! Я-то думал мы с ней в квартире одни, ведь не было слышно ни голосов, ни шагов - все сидели тихо, как мыши. Я и подумать не мог, что меня ТАК охраняют!
        - Ну, прости! - только и сказала Ольга, когда я одетый в халат прошел в комнату и начал одеваться, взяв белье из уже приготовленной мне стопки одежды - Я как-то и не подумала! А ты не спросил! Да, распоряжение Семичастного - тебе выделена охрана, по крайней мере до тех пор, пока вся эта катавасия не закончится. Тебя вообще хотели переместить в Кремль, вместе с Никсонами, но я сказала, что никуда тебя не отпущу, и буду с тобой до тех пор, пока ты не очнешься. Я, кстати, не сомневалась, что ты вот-вот очнешься. Я же тебя знаю!
        - С Никсонами все в порядке? - вдруг спохватился я, вспомнив к стыду своему, что так ни разу о них и не спросил.
        - Все отлично! Они спрашивали о тебе, переживают за тебя. Их перевезли в Кремль, в апартаменты. Когда уезжали, Ричард сказал мне, чтобы я тебе передала: он тебе очень благодарен и не забудет тебя в благодарности. И что он тебя ждет, и в ближайшее время надеется увидеть. Кстати - завтра в двенадцать часов состоится пресс-конференция по итогам путча, приглашены корреспонденты со всего света. Участвуют Никсоны, Шелепин, Семичастный, и они очень хотели, чтобы присутствовал и ты. Ну…и я. (застенчиво улыбнулась).
        - Оля…скажи… - я замер, вглядываясь в свою подругу.
        - Что? - Ольга одернула на себе юбку, в которой она и правда выглядела как школьница - и мини-юбка ей очень шла. Красотка, да и только! В юности большинство девушек просто прекрасны. Своей свежестью, своей молодостью. И куда все потом исчезает? Проклятое время…оно все сжирает, как плесень. Красоту, стройность, здоровье - навсегда. И только чудо может вернуть молодость.
        - Выйдешь за меня замуж? - выдохнул я, следя за лицом подруги и пытаясь понять - как она сейчас отнесется к моему предложению.
        - Ясное дело - выйду! - улыбнулась Оля, и пожала плечами - А ты что, сомневался? Да я за тебя зубами буду рвать, а никому не отдам! Ты мой! И только мой! И знаешь, что…мне нужен сеанс омоложения!
        - Прямо сейчас? - слегка растерялся я, а Ольга пожала плечами:
        - А почему - нет? Или ты не в силах? Так я тебе помогу!
        И она помогла. Дважды. А я был на высоте! Выздоравливаю, слава Гомеостазу…

* * *
        - Так, парни, ну что за фигня?! Как вы это себе представляете?!
        - Командир, прости, но у нас приказ - без сопровождения тебя не выпускать!
        - То есть вы будете тащиться за мной - в этой вот снаряге, в касках и с автоматами?! Мы такие гуляем, целуемся, а вы стоите рядом и подаете советы?
        - Если прикажешь - и советы подадим! Даже можем помочь - подержать там…или еще чего…
        - Тьфу! Головлев, охальник! - фыркнула Ольга - Совесть имей!
        - Я ее давно поимел, товарищ капитан! Вместо нее приказ! И он гласит - вы должны быть под охраной до особого распоряжения! Особого распоряжения не было. Приказ отдан высшим командованием, которому подчиняемся все мы, в том числе и товарищ Карпов. Потому я для того, чтобы отменить приказ - нужно обратиться к тем, кто его отдал. Я этого сделать не могу. Не тот уровень. Так что решайте все сами. Прости, командир.
        Я задумался, откинувшись в кресле. Мы только что вкусно пообедали (как в Даче, тем более что готовили нам те же самые повара), и собрались с Олей прогуляться. Так сказать проветриться - людей посмотреть, себя…хмм…нет, себя показывать я не хотел, для чего попросил добыть мне черные солнцезащитные очки. И кстати - на Олю тоже.
        Где парни охраны добыли очки - я не знаю. Пообещал, что верну, как только доберусь до своей квартиры. Ну…той, что на Котельнической набережной. Эта квартира, на Ленинском, тоже моя, но…в общем - ее еще надо делать моей. Например - выгрести из нее кучу телевизионной аппаратуры, занимавшей целую комнату - здесь была устроена телестудия, из которой эти два дня вещали Шелепин с Семичастным. А также выгрести отсюда все средства связи - на черта они сдались в обычной квартире? Уверен, эта квартира власти больше не понадобится. По крайней мере - в обозримом будущем. Все, путч закончился.
        Итак, прогулка моя срывалась, ибо тащиться по улице в сопровождении автоматчиков было несусветной глупостью. Еще двое должны были следовать рядом с нами на машине - черной "волге" с форсированным движком. По крайней мере, так все это расписал Головлев.
        - Товарищ Карпов, вас к телефону! - заглянула в комнату "якобы горничная", кстати - при ближайшем рассмотрении очень даже миленькая женщина средних лет. ТОТ Карпов, который пятидесяти лет от роду, считал таких женщин очень даже молоденькими и вполне заслуживающими внимания. Это здешний Карпов, избалованный вниманием женщин, предпочитает молоденьких девиц, максимум двадцати пяти лет а то и поменьше. Как нынешняя Ольга, теперь выглядящая ну никак не больше чем на восемнадцать-девятнадцать лет. Даже с натяжкой - на восемнадцать. Нет, она и раньше выглядела моложе своих лет, но теперь…теперь меня могут счесть каким-то педофилом! Она оделась так, как одеваются совсем уж юные девицы, и больше шестнадцати-семнадцати ей и не дашь!
        Кстати - ощущение, что нарочно устроила такое представление. Зачем? Да кто ее знает…ну вот хочется ей побыть в шкурке невинной школьницы, соблазняющей маститого писателя. Придется сделать внушение - пусть накрасится и оденется как взрослая, сделает из себя тридцатилетнюю матрону. Негоже, чтобы писателю Карпову приписывали педофильские наклонности.
        Хотя…ну какого черта?! Я-то знаю, сколько ей лет, и все знают. А то, что стала выглядеть моложе - так спишем на счастье от того, что выжила, на похудение от болезни, и на радость от сделанного ей свадебного предложения. Говорят, что женщины молодеют от счастья, и стареют, когда на них обрушиваются беды. "Так выпьем за то, чтобы несчастья никогда не коснулись наших женщин!" Хороший тост, надо запомнить.
        Хех…если бы я еще что-то мог забыть. В абсолютной памяти есть свои плюсы, и свои минусы. Некоторые вещи и хотел бы забыть, да не можешь. У обычного человека негатив затягивается тиной, уходит на дно и перестает терзать душу. Мне такое недоступно.
        Кстати, задумался - а почему я раньше не понял, как можно вылечить человека? Тогда бы не пришлось засылать Зину в мой мир! Ведь я же видел - после того, как она начала со мной жить, явно помолодела! И чувствовать себя начала лучше, поздоровела! Почему не понял - откуда ноги растут у ситуации?
        Да просто незачем это мне было. А когда Зина уже дошла практически до точки - тут уже и времени задуматься не было. Я честно сказать ударился в панику - что делать?! Помирает ведь! Спасать надо! И ничего лучшего в голову не пришло.
        Вообще-то я не врач, не биолог, который возможно что нашел бы применение такому как у меня…хмм…свойству. Понял бы, что происходит с моими партнершами и со мной. А кто я? Вояка и писатель. Я человек действия, а не мыслитель, по большому-то счету. Сейчас, задним числом, можно меня упрекнуть в том, что хорошенько не подумал, и не понял, как надо действовать. Но если как следует рассудить…ведь я сильно рисковал, поставив на карту все, что у меня было - саму мою жизнь. А если бы не получилось? Если бы я умер? Просто я не хотел жить один, без Ольги. И мне плевать на последствия. Или пан, или пропал.
        Второй раз, когда спасал друга - тут я уже действовал осознанно. Если с Ольгой получилось, почему бы не получиться и с Аносовым? Стопроцентно получится! И все вышло как по нотам. Ну да, получил сильную встряску, да, валялся три дня без памяти, ну и что? Бывало и похуже. А я, Агасфер, практически неуязвим - если не выстрелить мне в башку. Или не разнести на маленькие кусочки приличным зарядом взрывчатки. Или не сжечь в атомном огне.
        Да, мое бессмертие имеет свои ограничения. Меня все-таки можно убить - если знать, как это сделать. Надеюсь, что враг этого не знает. Теперь бы только определить - кто сейчас друг, а кто мой враг…

* * *
        - Здравствуйте, Михаил Семенович! Сейчас с вами будет говорить Председатель Комитета Государственной безопасности товарищ Семичастный.
        - Премного счастлив! - не удержался, и съязвил я. Честно сказать - никаких дружеских чувств у меня к Семичастному не было. И единственное, о чем я мечтал сейчас - свалить как можно подальше и не участвовать более в дворцовых интригах. "Ночи длинных ножей" мне хватило.
        - Все язвишь, Карпов? - громыхнул в ухо резкий голос Семичастного - Когда-нибудь твоя дерзость выйдет тебе боком! Вот не умеешь ты с начальниками разговаривать!
        - Увольте меня, а? - искренне попросил я - И не будете моим начальником! И тогда я буду дерзить вам совершенно законно! А сейчас даже обматерить не могу - сдерживаюсь!
        В трубке хрюкнуло - то ли Семичастный подавился смешком, то ли фыркнул от возмущения, но в любом случае мой выпад он пропустил мимо ушей.
        - К делу давай, хабальник! Вот наградила же меня судьба таким…хмм…нет бы прислать правильного, вежливого, культурного! В общем - охрана за тобой останется. Но только не бойцы из спецназа, а бойцы "Омеги". Будут охранять тебя негласно - до особого распоряжения. Пока идет чистка рядов.
        - А смысл? - возмутился я - Они что, прикроют меня от снайпера? Американского президента охранники не спасли, а уж какого-то там Карпова! А от уличных хулиганов я как-нибудь и сам себя уберегу. Чего зря растрачивать ресурс бойцов? Кстати, много наших из "Омеги" погибло?
        Молчание. Секунд через пять, явно нехотя:
        - Четверть личного состава. Парни отдали свою жизнь за Родину! Уничтожили ее врагов, но и сами погибли. Бунтовщики хорошо прикрылись, засели на базах. Например - в Крыму.
        - Самурай?! - спросил я, чувствуя, как заныло под ложечкой.
        - В тяжелом состоянии. Он руководил операцией по уничтожению основных фигурантов. Подобраться к ним смогли только бойцы "Омеги". И то… В общем - жить будет, и даже полностью выздоровеет - врачи обещали. Состояние стабильно, не беспокойся. И спасибо тебе за "Омегу". Без них все было бы гораздо сложнее и кровавее. Да, кстати - дачу тебе отстроят, будет красивее прежней, так что не беспокойся.
        - А можно мне другую дачу? - набрался я наглости - На море, например?
        - Где именно? - деловито спросил Семичастный.
        - В Ялте. Чтобы рядом с морем, чтобы участок соток двадцать как минимум, чтобы…чтобы красиво. Не хочу возвращаться в Переделкино. Воспоминания плохие.
        - Сделаем - Семичастный явно что-то себе записал. А может и не записал - все равно разговор прослушивается и записывается. Потом прочитает распечатку, зачем силы тратить на записи?
        - Еще есть пожелания?
        - Кадиллак жалко…но черт с ним. Другой куплю. Из квартиры железки уберите - ну их к черту. И я хочу выехать в США на съемки. И вообще - заняться бизнесом. Есть кое-какие задумки. Хватит с меня войны!
        - Дезертир чертов! - хмыкнул Семичастный - Ладно, ты сделал свое дело здесь. Занимайся делами. Съезди на Мюнхенскую олимпиаду…
        - Без меня, что, никак? Есть же ребята дельные? Я насчет олимпиады. Я вам весь расклад дал, зачем я-то там?
        - Поедешь, проконтролируешь. И свободен! Относительно свободен. Ты же прекрасно знаешь - от нас не уходят. Бывших комитетчиков не бывает. Но об этом мы потом с тобой поговорим. Еще есть пожелания, просьбы?
        - Съездить в Крым хочу, отдохнуть с Ольгой.
        - Без проблем - езжайте, заодно посмотрите участок земли. Но вначале выступишь на пресс-конференции, завтра, в двенадцать часов. Продумай, что будешь говорить.
        - Я всегда думаю! - буркнул я, снедаемый желанием крикнуть в трубку: "Как же вы мне все надоели!" и брякнуть трубку на аппарат. Но нельзя. С людьми такого уровня так не поступают. Опять же - не надо зарываться. Что-то у меня и вправду крыша поехала, борзею не по чину. Мало ли что они там со мной творили - они руководители страны, а мы все винтики на службе Родины. Нужно воспринимать этих самых начальников как неизбежное зло - как осенние дожди, как град, как ураган. Пролетел вихрь, повыворачивал деревья - и растворился в небесах. Главное - ты жив, здоров и весел. А остальное все приложится.
        - Тебе присвоено звание генерал-майора - после паузы продолжил разговор Семичастный - Будет вручен орден Ленина и к нему Звезда Героя Советского Союза. Дачу в Ялте построим за счет государства - за выдающийся вклад в дело сохранения и развития Советского государства и международных отношений. Твоей Ольге орден Ленина и Звезду Героя. Аносову - то же самое. Ольге - бесплатная "Волга". Тебе - купим "кадиллак", точно такой, какой у тебя был. Вернее - уже купили, он летит в самолете. Завтра будет здесь и после пресс-конференции получишь документы на него и ключи. Вам всем выписаны премии - сберегательные книжки передадут с курьером, а также наличные чеки для посещения "Березки". Как видишь, Родина умеет быть благодарной!
        - Родина? Не вы?
        - А какая разница? Мы - это Родина, Родина - это мы. Мы, патриоты своей страны, не отделяем себя от Родины. И я, и Шелепин считаем, что за патриотизм надо поощрять, и людей, которые много делают для родной страны надо награждать. Ладно, хватит. Еще есть какие-то просьбы? Ты вот еще что…продумай ответ на вопрос - каким образом Ольга осталась жива. Вообще-то мы во всеуслышание заявили, что ее убили. И вдруг она живая, здоровая, и даже помолодевшая! Как так?
        - Придумаю что-нибудь - хмыкнул я, и в самом деле озадаченный проблемой. Как подать ее воскрешение? - вы только врачей, которые там были…в канализацию не спускайте. Достаточно будет предупредить, чтобы не болтали.
        - Ты за кого нас держишь? - то ли искренне, то ли нарочито обиделся Семичастный - То с Гитлером сравниваешь, то приписываешь нам абсолютное живодерство! Это наши, советские люди! Как ты можешь так говорить?!
        - Ой, ладно… - досадливо буркнул я, и тут же сдал назад - Извините, погорячился. А просьба еще вот какая: отпустите Аносова. Он уже сделал все, что мог. И позвольте ему выехать со мной. Хочу поставить его начальником службы безопасности. Дела хочу большие крутить, вот пусть и работает. Хватит ему, навоевался. И еще - тех, кто захочет со мной уехать из его группы. Они, кстати, все уцелели?
        - Все. Двое ранены, но легко. Хорошо. Забирай Аносова - если сам захочет - и мужиков из его группы. Обойдемся. Все уже налажено, так что на этот счет я не переживаю. Кстати, а что говорят люди, когда им вручают награды?
        - Так еще не вручили. Вот вручат, тогда и скажу.
        - Ох, Карпов, Карпов…и как тебя начальство терпело?
        - Я стреляю хорошо. И вообще умный. Потому и терпело. Кто-то же должен и правда служить, а не только штаны в штабах просиживать и указания рассылать?
        - Иногда мне хочется тебя прибить, Карпов, а иногда я благодарю судьбу, что ты у нас есть. Плюс на минус - дает ноль. Главное, чтобы минусов не было больше, понял?
        - Чего тут не понять…присылайте вашу машину. Мы сегодня будем ночевать на Котельнической, а пока что погуляем по городу. Хочу посмотреть, что в городе делается.
        - А что в городе? А город подумал ученья идут! Слышал такую песню? То-то же. Народу наплевать, что мы делаем, главное, чтобы у него был хлеб, крыша над головой, и уверенность в завтрашнем дне. Все, хватит философии. Тебе грех жаловаться, Карпов! В задницу зацелованный властью, награжденный, богатый, успешный - ты-то чего все ноешь? Все чем-то недоволен? Люди за одну зарплату стараются, а ты…
        - Вообще-то я ничего не выпрашивал! - вдруг озверел я - Ни наград, ни квартир! Квартиру, кстати, за свои деньги купил! Ту, что на Ленинском проспекте! А насчет той, что на Котельнической…
        - Ша! Сейчас договоришься, поругаемся! - холодно прервал меня Семичастный - Государство награждает - принимаешь. И только так. Зря мы никого не награждаем. Значит, заслужил. Но и слова благодарности стране и ее власти вообще-то можно сказать, язык не отсохнет.
        - Спасибо! - так же холодно ответил я, и трубка откликнулась короткими гудками. Вот и поговорили. Что на меня нашло - сам не знаю. Как бес вселился. Нет, надо валить подальше от власть имущих - и целее будешь, и нервы не расшатаются. Нервный срыв, наверное. Слишком много в последние дни мне пришлось перенести. Я тоже не железный. Ладно, погорячился - нельзя так разговаривать с сильными мира сего, это Семичастный прав. "Всяк сверчок знай свой шесток". Но так мне надоели эти игры престолов, ну кто бы знал! Мне хочется книжки писать! Фильмы снимать! Бизнес делать! Я хочу построить огромный всемирный онкоцентр для борьбы с раком! И лечить в нем детей всего мира - бесплатно! Я хочу создавать! А не убивать… А из меня упорно вытаскивают то, чего я хотел бы забыть - эффективного убийцу, демона, который не задумываясь нажимает на спусковой крючок. Хватит! Надоело!

* * *
        - Кто это был? Семичастный? - спросила Ольга, бросив взгляд на мое мрачное лицо.
        - А как догадалась? - буркнул я раздраженно, стоя перед зеркалом и заправляя рубаху за пояс штанов - Трудно было догадаться?
        - Миш, не порть настроение, а? - улыбка Ольги увяла - Разве я что-то не так сказала? Чем-то обидела тебя?
        - Прости… - тут же повинился я - Так они надоели со своими политическими играми - сил никаких нет! Надоело воевать. Я свое отвоевал, понимаешь? Досыта наелся тушенки с черствым хлебом из банки, напился теплой водки, чтобы спать крепче, ботинок стоптал кучу, кожи и мяса себе попортил - иным на три войны хватит. Имею я право отдохнуть, или нет?! Тебя чуть не загубили со своими играми, черт подери!
        - Ты из-за меня на них обозлился - кивнула Оля - так я же ведь на службе. Зря ты на них обижаешься, я тебе уже об этом говорила.
        Она обвела пальцем вокруг и постучала по уху - слушают! Я кивнул - дважды, энергично, и подмигнул.
        - Ладно, забудем. Просто я устал. Отдохну, хандра авось и пройдет. Семичастный сказал, что отпускает меня. Вот только на Олимпиаду съезжу, и сразу отпустит.
        Ольга понимающе кивнула - она знала про будущий теракт на Мюнхенской олимпиаде. Ну что же - надо, так надо.
        - У меня предложение - давай сейчас поедем и поженимся - буднично и просто сказал я.
        - Что?! - Ольга замерла, хлопая ресницами - Как то есть - сейчас поженимся?! Там месяц надо ждать! После подачи заявления! А потом - это как так вот - просто пошли, и расписались?! А свадьба! А белое прекрасное платье! А ресторан с кучей гостей?! Да ты что?!
        - Я сейчас позвоню по телефону куда следует, и нас распишут в течение часа - усмехнулся я - Кольца купим в "Березке". Или просто в ювелирном магазине. Платье? Да ты в этой юбке выглядишь так сногсшибательно, как ни одна невеста не выглядела! Я сегодня ночью хочу спать со своей женой, а не с подружкой. Ну, что, пойдешь за меня?! Да, или нет?!
        - Я же сказала - да! - хихикнула Ольга и недоверчиво помотала головой - Ну ты и шебутной! Одно слово - фантаст! Звони, чего уж там! Но все равно заедем в "Березку", я выберу самое классное платье, французское белье, чулки, и только тогда поедем в ЗАГС!
        - На кой черт нужно белье, если я его все равно с тебя его стащу?! И чулки!
        - Чулки оставим. Ты же любишь, когда я при этом в чулках? Черных, и в сеточку…
        Через полчаса мы уже ехали в черной "волге". Водитель был другой, не тот, что нас возил обычно, и номер машины другой, но внутри она ничем не отличалась от своих сестер. Тот же "Алтай" под панелью, те же занавесочки на окнах от любопытных глаз. Мы с Ольгой сидели на заднем сиденье - я обнимал ее за плечи, она положила голову мне на левое плечо. Хорошо! Ветерок, врывающийся в приоткрытые окна развевал занавески, а на улице все еще царило лето. Сегодня не очень жарко, солнце то выходило из-за облаков, то пряталось, и было совсем не жарко. В Крыму сейчас самый что ни на есть разгар туристического сезона, и мне ужасно захотелось туда вернуться. Надоела Москва, хуже горькой редьки надоела!
        Впрочем - я ее никогда не любил. Шумная, суетная, она обугливает души людей до черноты головешки, превращая в механизмы и винтики. Не хочу тут жить. Москвичом надо родиться. А мне, замкадышу, мегаполисы не по душе.
        В "Березке", как мне показалось, нас узнали. Но виду не подали. Предупредили? Ольга не потратила много времени на выбор барахла. Она не смотрела на ценники. Пусть на них смотрят те, у кого денег нет. А у нас денег была целая куча. Пока я болтал с Семичастным - прибыл курьер и принес нам с Олей два пакета. В них - наши новенькие паспорта, удостоверения личности (уже с новыми званиями), Чеки в "Березку", ну и просто деньги. Много денег.
        Я тоже как следует оделся - светлая рубашка, брюки, итальянские полуботинки, ну и…собственно - все. А что мне еще нужно? Кольца купили. Я себе простое обручальное - все равно его скоро сниму, терпеть не могу колец на пальцах. Зацепишься - можно и пальца лишиться. А Ольге купил колечко с довольно-таки крупным бриллиантом стоимостью в несколько тысяч рублей. Колечко на вид скромное, но…кто понимает - только ахнет. Что мне, жалко, что ли? Пусть порадуется.
        Потом пришлось заехать в парикмахерскую, где меня лишь слегка подравняли, а прическу Ольги довели до совершенства. По крайней мере она так сказала. Я особой разницы не заметил - ну да, хорошо подравняли! И что? Потом ее там же накрасили - я даже не знал, что в парикмахерских еще и наносят макияж. Но оказывается - и в семидесятые годы это было, не только у нас. Вот только краски и тушь пришлось нести с собой - тоже купили в "Березке". Тушь несмываемая, краски тоже импортные.
        Ну а потом - в ЗАГС, где нас уже дожидались. День, как оказалось, был не приемный, но всех нужных людей подняли и заставили нас "брачевать". Все-таки в тоталитарном государстве есть кое-что хорошее. Если ты, конечно, приближен к этой самой тоталитарной власти.
        И вот мы уже стоим перед столом, и женщина, облеченная властью сделать нас мужем и женой, торжественно спрашивает - согласны ли мы и все такое прочее. Дежавю какое-то…я даже слегка расстроился. Вообще-то я со своей женой не разводился. С женой из того мира. Смотрю сейчас на Ольгу, а…вижу жену, мою любимую. ТУ - мою любимую. И мне от этого грустно. Все не могу привыкнуть, что тот мир для меня закрыт навсегда. И я ЗНАЮ это. Из того мира меня вычеркнули.
        Мы надели кольца, поцеловались, и мне показалось, что поцелуй стал каким-то…другим? Жену мы целуем не так, как любовницу. Ну…мне так кажется. Но все равно это был приятный поцелуй. Не тот, когда я целовал мою женщину в холодный белый лоб, прощаясь с нею навсегда.
        - А давай куда-нибудь зайдем, в какое-нибудь кафе - и посидим? - предложил я, когда мы выходили из зала. Не играл марш Мендельсона, не было толпы гостей. Только взгляды работников ЗАГСа, опасливые и восхищенные - ну как же, это же сам Карпов с его женщиной! Теперь - Ольгой Карповой.
        - Пойдем - легко согласилась Оля и вздохнула - Но от свадьбы все равно не отвертишься. В Ялте всех соберем, хорошо? Только Алферову не приглашай, ладно?
        - Не приглашу - невольно вздохнул я, вдруг вновь явственно ощутив биение и судороги прижимающегося ко мне гладкого, упругого тела, плеск морского прибоя и наслаждение от обладания той, о ком мечтал всю свою юность. Иэхх…забыть бы! Теперь я женатый мужчина! Невместно!
        И мы вышли под лучи ласкового августовского солнца, новая ячейка общества. Советского общества. Почему-то не в тему подумалось, что теперь Ольге надо менять документы - фамилия-то сменилась! Но пусть это будет самой большой проблемой в нашей дальнейшей семейной жизни.
        Глава 8
        - Я против!
        - Я принял решение. Пусть едет.
        - Саша, ты не прав! Разве можно выпускать его из страны? Пусть сидит здесь! Ты пойми - случись что-то с нами - у нас есть источник живой воды! И ты хочешь выпустить его на волю? Отказаться от молодости? От здоровья?!
        - Я обещал ему. И я сдержу обещание.
        - Мы засыпали его подарками. Он живет - как король! Пусть живет и дальше! Но здесь. Интересы государства требуют, чтобы он жил здесь.
        - Государства ли? Володя, тут твои интересы расходятся с государственными, тебе не кажется?
        - Нет, не кажется. Государство - это мы с тобой. Не будет нас - что будет с государством? Мы - гаранты сохранения Советского Союза! Будем живы мы - будет живо и государство. Потому считаю нецелесообразным выпускать Карпова из страны. Пусть живет здесь. Дадим ему все, что попросит, и что не попросит - тоже. Но любые попытки уйти за границу пресекать безжалостно. Он должен понимать, что государственные интересы превыше всего.
        - Давай отложим решение до…в общем - после пресс-конференции поговорим. Кстати, он ничего такого не заподозрил?
        - Уверен, он все понимает. Потому воспринимает нас теперь не как друзей - если только он когда-нибудь воспринимал нас как друзей - теперь мы для него опасны. Карпов умен, как бес! Он дерзит, хамит, разговаривает так, будто уже сидит у нас в золотой клетке. Он все уже вычислил, и скорее всего сейчас разрабатывает пути отхода. Вот только ТЕПЕРЬ уйти ему будет трудно.
        - Жена?
        - Жена. Один он ничего не боится. Уверен, мы его не сможем удержать. Но жену он не бросит. Карпов понимает, что если он уйдет - мы примемся за нее. Будем исследовать, пытаться понять, каким образом она из видавшей виды молодой женщины превратилась в юную красотку, практически девочку.
        - Что, на самом деле в девочку? - недоверчиво хмыкнул Шелепин.
        - Ты бы ее видел! Я на фото ее едва узнал! Ей лет шестнадцать на вид! Школьница, да и только!
        - Может просто от счастья помолодела? У женщин такое бывает - счастлива, что все-таки окрутила мужика, вот и светится вся!
        Семичастный раскрыл папку и положил перед Генеральным секретарем цветные фотографии. Шелепин взглянул, сдвинул брови и недоверчиво помотал головой:
        - Это…она?! Да, черт подери, я бы и в самом деле ее не узнал! Карпов хотя бы выглядит взрослым парнем, а эта пигалица…она даже в объемах уменьшилась! Да как так-то?!
        - Карпов в разговоре с ней упомянул, что организм тратит свои ресурсы на свое же оздоровление. Вначале съедает весь жир, выпивает воду. Остается…то, что остается. Лишняя кожа уходит, ненужные, как считает организм - мышцы. Лишняя соединительная ткань. Даже груди, если были большими - становятся маленьким. Зачем большие груди, если она не кормит ребенка?
        - Кстати, насчет ребенка…а что с ее сыном? И с матерью?
        - Это еще одна привязка. Карпов пристегнут к жене, жена к сыну и матери. Заякорены намертво! Любой шаг, который может нанести вред нам - и мы можем ударить по ним! И он это понимает.
        - Плохо звучит. Противно.
        - На войне - как на войне! Мы ведь воюем со всем миром, империалисты хотят уничтожить Союз! И здесь уже все средства хороши. На войне нет противных средств, ты это прекрасно знаешь. Вспомни Брежнева…
        - Хватит уже о нем вспоминать! Ушло - и забыть! Кстати, а что там за история с Алферовой?
        - Да что там история… - Семичастный криво ухмыльнулся - Наш пострел везде поспел! На отдыхе умудрился трахнуть Алферову, и это притом, что родная так сказать баба была рядом. В двух шагах от него! В результате - актриса беременна.
        - Да ладно?!
        - Точно. Мы следим за всеми контактами фигуранта, следуем за ним по пятам. Задержка у нее, точно.
        - Может, не он?
        - Она с режиссером встречается, но есть основания предполагать практически со стопроцентной уверенностью - это дело рук Карпова. Хе хе…не рук, само собой понятно. В общем - надо подумать, как использовать и этот якорек. Это еще одна привязка Карпова к нам.
        - И как же его жена относится к такому факту? Ну…измене мужа? Может не такая уж и крепкая это привязка - к жене?
        - Судя по ее разговорам - ей плевать. Она уверена, что он от нее никуда не денется. Более того, она даже предлагала, что если он захочет - взять Алферову в постель третьей! Вот такая любовь!
        - Извращение это, а не любовь! - поморщился Шелепин - Нахватаются за границей всяких мерзостей, а потом сюда их тащат! Тьфу…забыл, откуда он взялся, наш Карпов. У них-то это похоже в порядке вещей. Ну да ладно. Что-то мы слишком много времени уделили постельных утехам нашего парня. К делу. Продумай, что он может противопоставить нашему диктату. Не может ли он плюнуть на все, и уйти за границу? Не забывай - президент Никсон у него в друзьях! Задержим Карпова - что скажет президент? Или скорее - что сделает он? Продумывал ситуацию?
        - Конечно. И дал задание продумать ее нашим аналитикам. И все сходятся в одном: Карпов непредсказуем, он может бросить и жену, и все, что тут есть, и уйти за границу. Остановить его можно только закрыв в палате со стальными дверями и строгой системой охраны. И не входить к нему в камеру. Иначе он все равно вырвется. Теперь о Никсоне: президент Штатов - политик. Политики не могут в своих действиях руководствоваться эмоциями. Главное для них - целесообразность. Если будет целесообразно забыть о Карпове, сделать вид, что поверил нашим словам о том, что Карпов решил остаться в Союзе - он так и сделает. И неважно, что Карпов спас ему жизнь практически дважды. Интересы государства - превыше всего! Войти в конфликт с нами ради одного человека, пусть даже и такого значимого - это означает похерить все наши соглашения, похерить свою дальнейшую карьеру. Никсон строит свою карьеру на базе дружбы с нашей страной, хочет войти в историю как человек, предотвративший ядерную войну, как человек, остановивший войну во Вьетнаме и поднявший благосостояние граждан своей страны до невиданных высот. И тут вдруг он
разорвет наши соглашения? Будет угрожать нам войной? Глупости это! Аналитики сразу сказали - он на такое никогда не пойдет. Дружба дружбой, но каждый сам за себя.
        - Подожди…давай все-таки конкретизируем твое предложение. Итак, что ты предлагаешь? Засунуть Карпова в психушку, и там время от времени откачивать кровь? Или сделать нам переливание крови от него, и оставить его в психушке? Володя, это же запредельное зверство и подлость! И не забывай - он дважды герой, орденоносец, лауреат Ленинской премии! Известный человек!
        - Известные люди тоже умирают. Он сделал все, что мог, и теперь главная его ценность - это он сам, его тело, его кровь. Сведений от него нам не надо - он уже всем чем располагал, поделился. Если и не всем - то полученного нам хватит на годы и годы вперед. Умениями - тоже поделился. Обучил людей. Так что теперь он может действовать только во вред. Вдруг да перейдет на другую сторону? У меня есть информация, что его некогда вербовали американские спецслужбы. Он ничего не подписал, но деньги взял. То есть фактически его можно считать агентом зарубежных спецслужб.
        - И ты молчал? - Шелепин нахмурился.
        - А что я должен был сказать? Уверенности не было, но вот на днях я получил подтверждение - кстати, от одного из захваченных спутников Никсона. Из тех, что участвовали в заговоре против своего президента. В любом случае, Карпов всегда был и будет у нас под наблюдением, так что сделать что-то незаметно и остаться безнаказанным он не мог. Бдим, товарищ Генеральный секретарь!
        - Подожди…а что ты сказал насчет "умирают"?! Ты что, хочешь его убить?!
        - Официально - да. Подберем человека, похожего на Карпова, изувечим труп, чтобы нельзя было опознать, и похороним его вместо Карпова. С воинскими почестями, с салютом, с установлением гранитного памятника! Страна будет рыдать, мир будет рыдать, а настоящий Карпов мирно сидит в своей камере с золотым унитазом и радуется жизни. Хочешь - что хочешь ешь. Хочешь баб - дадим ему баб сколько угодно, у нас самые умелые и красивые агентки. И пусть себе живет!
        - Мерзко. Мерзко все это!
        - Не мерзее, чем стрелять в генерального секретаря! Ради страны стараемся, не ради себя! И он должен это понять. Ну, так что? Реализуем?
        - Я сказал - будем думать после пресс-конференции. Я встречусь с Карповым, поговорю с ним, и после этого уже приму решение. Пока что - пусть делает все, что хочет. В разумных пределах, конечно. Где он сейчас?
        - На Котельнической, в своей квартире. Вчера они заехали к матери Ольги и ее сыну, вечером уехали в свою квартиру.
        - О чем говорили с матерью известно?
        - Да в общем-то ни о чем. Мать плакала, ведь она считала дочь погибшей, а когда Ольга позвонила ей с Ленинского проспекта, вначале не поверила, что та жива. Вот и выплакивала горе. Потом поздравляла. В общем, как и говорю - все рыдают, все счастливы - индийское кино, да и только.
        - И Карпов рыдал?
        - Разве статуя Петра Первого рыдает? Хмыкал и хохмил. Типа: "слухи о моей смерти излишне преувеличены". Так вроде писатель Марк Твен сказал.
        - Марк Твен? Хмм…ладно. По Карпову пока все. Отчет, который я просил - составил? Кстати, зачем ты отдал приказ убрать Горбачева и Ельцина?
        - А что с ними чикаться? Под струю - и этих убрать. Хороший повод. Я помню из отчетов Карпова, что они натворили!
        - Не они, другие - Горбачев и Ельцин! Эти-то ничего не успели сделать!
        - Теперь и не успеют. Не заморачивайся, Саш. В топку их, как говорит Карпов.
        - Опять Карпов! Черт подери, у нас этот Карпов…то ли бес, то ли бог - сейчас уже не поймешь. Чуть что - Карпов, Карпов! Ты даже словечки его перенял!
        - Просто они иногда так к месту, что…как говорит Карпов - "в тему"! Мне кажется люди будущего научились говорить емче, конкретнее, концентрируя смысл в этих своих вроде бы смешных словечках. Мне кажется, мы погрязли в словоблудии. Привыкли замазывать словами суть дела. А тот же Карпов - режет правду-матку так, как ее понимает, и не выбирает выражений. Иногда я его просто терпеть не могу, а иногда…я благодарю судьбу, что он тут появился. В любом случае - он сделал свое дело. И стоит всех вложенных в него денег. И тех денег, которые мы еще в него вложим. Ладно, и в самом деле - слишком много о нем говорим. Вот мой отчет…

* * *
        - Здравствуйте! - прохожу мимо милиционера, и тот вдруг ловит меня за рукав. Крепко так, как преступника. Я совершенно автоматически делаю контприем от захвата, болевой на кистевой сустав, и молодой сержант замирает в позе "Г", лицом к полу, спиной к потолку. Фуражка катится по мрамору, милиционер исторгает из себя звуки, походящие одновременно на хрюканье поросенка и на вой пожарной сирены. К нему на помощь бежит другой милиционер, постарше - глаза его широко раскрыты, он готов действовать…и вдруг из него будто выпускают воздух, ткнув булавкой в область пониже поясницы. Он поднимает руку к фуражке и отдает мне честь:
        - Здравия желаю, товарищ Карпов! Извините, ошибка вышла! Парень молодой, недавно в Москве, газет не читает, новости не смотрит. А у нас усиление в связи с известными событиями, так что все на нервах! А вы без бороды, молодой такой…и я-то еле узнал! Простите его!
        - Ты старший наряда, да? - киваю я старшему сержанту.
        - Да, старший сержант Новиков. А это сержант Сидорчук. Понаберут, понимаете ли…чертова деревенщина!
        - Гуляй, чертова деревенщина - усмехаюсь я, отпуская милиционера - И прежде чем хватать незнакомого человека, вначале интересуйся - кто он такой, и зачем пришел. Понял?
        - Понял…простите, товарищ Карпов! - бубнит красный от стыда и от натуги парень. Крепкий такой парень. Хоть и рыхловатый, с лицом недалекого подростка, но в плечах-то он ого-го!
        - Да ладно… - примирительно машу я рукой - Забудьте. Я жаловаться не буду, да и вы помалкивайте. Ничего не случилось.
        - Можно вопрос? - нерешительно спрашивает Новиков.
        - Можно - отвечаю я, уже догадываясь, о чем спросит милиционер. Но я как ни странно ошибся.
        - Скажите, Михаил Семенович, а вы будете продолжать серию про Неда? Мне так нравится! Я всю серию прочел! Так хочется почитать, что там будет дальше! Как они жили после того, как победили! Семья, дети! Как с драконихой уживались, с ее детьми!
        - Честно сказать - не планировал продолжать - я с интересом рассматриваю старшего сержанта. Простое лицо, но видно, что парень неглупый, и в глазах живой интерес. Книги читает, видишь ли…фантастику! А почему сержант? Образования не хватает?
        - Да и нечего особо продолжать. Эдак ведь можно и про героя, и про его детей, и про внуков - будет бесконечная серия. И читателям надоест, а самому писателю еще больше. Конечно, можно было бы продолжить, только смысла не вижу. Любую мою серию можно продолжить - герой-то жив, а раз жив, значит с ним еще могут случиться приключения. Вот только знаешь, что я тебе скажу, брат Новиков…ну их в задницу, эти приключения! Живой человек имеет такое свойство - уставать от приключений. И ему хочется просто пожить. Для себя. Для своих близких. Для своей семьи. Для своей женщины.
        Я посмотрел на Ольгу, та прижалась к моему плечу и улыбнулась милиционеру. Тот улыбнулся в ответ, и вдруг улыбка сошла с его губ, он высоко поднял брови:
        - Вы же…вы же Ольга Фишман, девушка, которая приняла на себя пули, предназначенные Генеральному секретарю! Героиня! А говорили, вас убили! А вы…вы такая…такая красивая! Такая молодая! Я думал, вы старше! А вы…как актриса из Голливуда! Я никогда не видел женщин красивее вас!
        - Но-но, сержант! Это моя жена! - невольно расхохотался я - И между прочим уже не Фишман, а Карпова! А язык у тебя подвешен, да…эдак ты любую уговоришь! Молоток! Кстати, а чего застрял в сержантах? Ты же неглупый парень, я вижу, и язык подвешен, и с людьми умеешь работать. Образования не хватает?
        - Я сразу после армии - улыбнулся Новиков - Предложили в милицию, я и пошел. А так-то у меня средне-специальное образование. Технарь, если проще. Мне должны были младшего лейтенанта дать, но пока должности нет. В участковые не хочу - загонят в медвежий угол, оттуда потом не выберешься. Вот и пошел в пепсы[1 - Пепсами называли и называют патрульно-постовую службу.].
        - А воинская специальность какая?
        - Так-то я в десанте служил, два года, как копеечка. Стрелок, разведчик. Как старшим сержантом был - так и здесь оставили звание согласно документам. Даже медаль есть - за спасение товарища.
        - Это как так? Как спас? - заинтересовалась Ольга, которой явно понравился этот шустрый паренек. Вона как ее красоткой кликал! Ох, бабы…они такие бабы! Вот так и уведут женушку! Опыт у меня уже есть…
        - Парашют у него схлестнулся, стропы перекрутились. А я поймал его за купол и держал, пока не приземлились. Ногу сломал, но ничего, парнишка выжил. Он руку сломал. Приземление жестким было. Он костлявый - я на него и приземлился! Ему руку сломал, а себе ногу!
        Ольга захохотала. Милиционер тоже. А через пару секунд не выдержал и я - стояли, и как дураки хохотали в пустом вестибюле высотки. Или как он там называется - в общем пространстве на входе перед лифтами. Я не особо знаток всех этих архитектурных изысков.
        Из комнаты отдыха показалась заспанная физиономия консьержки, она заметила нас и ее опытный чекистский взгляд тут же отреагировал на ситуацию. Женщина вылетела, как выброшенная пружиной и заохала, заахала:
        - Радость-то какая! Михаил Семенович! Живой и здоровый! И Оленька! Ох, какая молодая и красивая! Рядом с таким мужчиной молодеешь не по дням, а по часам!
        Смешно, но консьержка была абсолютно права. И я даже фыркнул со смеху. Прозорливица!
        - А без бороды вам гораздо лучше! - женщина придирчиво меня осмотрела с ног до головы и дернула плечом - Ух, что за мужчина! Попались бы вы мне лет сорок назад! Вцепилась бы, и никуда не отпустила! Хоть на край света с таким мужчиной!
        В лифте мы хохотали, поглядывая на сонного лифтера, недоумевающее поглядывающего на нас как филин из своего дупла. Глаза такие круглые, спокойные…
        Уже когда лифт подъезжал к нашему этажу, лифтер вдруг сказал необычайно приятным, густым баритоном:
        - Слава богу, вы вернулись…я так переживал, когда сказали что вас, Ольга, вроде как убили.
        Он истово перекрестился, а я не выдержал и спросил:
        - Вы ведь из бывших, Константин Дмитрич…разве веруете в бога?
        - Знаете, Михаил Семенович…в окопах и в старости неверующих почти что и нет. Когда мы шли в атаку, то крестились, а потом…потом только мат!
        - И никаких "За родину! За Сталина!"? - так же усмехаясь, спросил я, глядя на открывающуюся дверь лифта.
        - Какое там…это только в кино такое. В плохом кино. На самом деле или матерятся, или орут - "Аааа!", или плачут. От страха. Но все равно бегут вперед. Потому что другого пути нет. Или вперед, или умереть. Или вперед и умереть. И только так. Я поднимался в атаку одиннадцать раз. Десять раз меня ранило. Два раза тяжело, чуть не помер, восемь раз легкие ранения. Царапины и ушибы не считаю. Так что все про это я знаю. Я войну прошел, и не в штабе отсиживался. И после войны еще бандеровцев из схронов выкуривал. Вот - на пенсии. Хорошая пенсия, хорошая зарплата. Сутки отдежурил - трое дома! В Москве живу! Замечательно живу! Отдежурю - с внуками на рыбалку поеду. А вас я шибко уважаю. Правильный вы мужик. Всегда здороваетесь, уважительно к людям. Даже по именам-отчеству всех знаете. Не гнушаетесь народа. Не то что…некоторые (он поморщился). И я очень рад, что вы и ваша девушка выжили. Такая кутерьма завернулась, я просто обалдел от происходящего! Что мерзавцы сотворили! С Америкой решили нас поссорить! Генерального убить! Даа…Сталина на них нет, гадов!
        - Шелепин почище Сталина может быть - криво усмехнулся я - Сейчас аресты идут, всех причастных к заговору судить будут.
        - И правильно! И к стенке их, гадов! Распоясались! Служебный долг забыли! Родину предали! Ну да ладно, разговорился я, как вас увидел - расчувствовался. Старый стал… - лифтер усмехнулся и кивнул мне. А я протянул ему руку и пожал:
        - Спасибо за добрые слова. Хороший вы человек. На таких как вы Россия и держится.
        - Вся страна! - подхватила Ольга, бросив на меня быстрый взгляд. Мол, не надо забывать, что этот человек обязательно пишет отчеты в КГБ о том, что видел, что слышал. Должность у него такая. И сепаратистские высказывания совсем ни к чему. Время такое, понимаешь ли…
        Мы попрощались с лифтером и пошли к двери своей квартиры. Ключи от нее каким-то образом оказались у нас на столе в квартире на Ленинском проспекте, и я не стал спрашивать - каким. КГБ, одним словом. Один комплект имелся у Ольги, в ее квартире, в которой сейчас жила ее мать с Ольгиным сыном, а вот свой я где-то посеял. Похоже что он остался под развалинами Дачи.
        Кстати - стоило бы сменить замки по большому-то счету…но даже если бы кто-то и завладел моим комплектом ключей, кто-то чужой, со стороны, проникнуть в высотку для него было бы большой проблемой. Мы-то сегодня едва вошли! Здесь всех жильцов знают и в лицо, и по именам. Чужой может войти только если позвонит кому-то из жильцов и те передадут на пост, чтобы его пропустили. Или жилец сам выйдет и проводит.
        И что характерно - нет исключений ни для кого - если только это не сотрудник КГБ на службе. Раньше было примерно то же самое, но помягче, теперь, в связи с усилением несения службы - в ранге закона. Это мне рассказал водитель служебной "Волги", которая везла нас из Ольгиной квартиры ко мне домой. Кстати, я заметил, что на улицах прибавилось патрулей, и что характерно - вместе с милиционерами ходили еще и "красноперые" вояки. Дивизия Дзержинского. Автомат на плече, у милиционеров в кобуре пистолеты, на поясе "демократизаторы" и наручники.
        А вокруг - летний круговорот прохожих! Идут, радуются последним летним денькам, едят мороженое, пьют газировку из красных, как пожарные машины автоматов газированной воды, стоят в очереди в кинотеатр на "Джентльменов удачи". И всем глубоко плевать с высокой башни на то, что происходит в верхах власти. Люди живут, и не хотят знать, как эта жизнь им обеспечивается. И они правы. Если ты взялся править страной - сделай так, чтобы жить в ней было хорошо. Чтобы все имели хотя бы приблизительно равные шансы на жизнь. Чтобы хватало еды, чтобы крыша над головой была, чтобы уверенность в завтрашнем дне. Вот за то я и бьюсь, циник и последний романтик одновременно. Я хочу, чтобы не было мерзких девяностых, чтобы не было чеченских войн, чтобы пенсионеры не примерзали к полу в своих холодных квартирах. И если мне для этого придется срубить несколько голов…так это только ради светлого будущего, не правда ли, Румата?
        Дома почти ничего не изменилось. Нет, не "почти" - ничего не изменилось. Даже пыль не осела на стол, на подоконники, на мебель. Вот кружка, из которой пил в последний раз перед тем, как отсюда уйти. Вот тарелка, помытая перед нашим уходом. И с тех пор столько событий, что голова идет кругом. Мы едва не погибли. И кто-то сейчас пил бы из этой кружки крепкий сладкий чай, и ел бутерброды с этой вот тарелки. А нам было бы уже все равно.
        Хреновые какие-то у меня мысли. Упаднические. Почему? А потому что ближайшее будущее меня не порадует. Или я ничего не понимаю в этих делах. Но я - понимаю. Прекрасно все понимаю! И от того мне делается тошно.

* * *
        В зал "Россия" нас пустили не обыскивая. Люди, которые стояли у входа повально обыскивали всех, кто собирался туда войти - вне зависимости от пола, возраста и национальности. Вспыхивали конфликты - я сам видел, как веснушчатую девицу, высокую, как гренадер и такую же страшную (лошадиные зубы, тяжелая челюсть - типичная англичанка) вывели из зала двое дюжих мрачных мужиков в серых гэдээровских костюмах. Девица устроила скандал, когда ее хотели отвести в комнату для обыска, из которой выглядывали три не менее рослых молодых женщины - одна в милицейской форме (скорее всего являющейся прикрытием), две в гражданской одежде. Обыскивали в комнате не всех - те, кто позволял себя ощупать, "пользовали" мужчины и женщины прямо на входе. И при этом не церемонились - опять же, я сам видел, как взвизгнула молодая симпатичная девушка, которой женщина-охранница залезла руками под юбку, и видимо "по самое не хочу". Охранница обратила на визг девицы внимания не больше, чем на писк комара, и вежливо отодвинув девушку в сторону (после обыска), жестом предложила ей проследовать в зал. Девица шла ощерившись, как кошка
на двух не нужных ей мохнатых и хвостатых кавалеров, и что-то невнятно бормотала, похоже что по-французски. И скорее всего это не были слова благодарности или молитвы Иисусу Христу.
        К нам было двинулся один из охранников, огромный мужик с быкообразным лицом, но второй что-то ему быстро шепнул и тот встал на свое место у дверей. Видимо было распоряжение пропустить нас без досмотра.
        И кстати - это на самом деле очень смешно. Если в зале и был невероятно опасный человек, то это я сам, писатель Михаил Карпов. Во-первых, у меня свободный доступ к оружию. Во-вторых, я сам оружие. И если у меня поехала крыша, уничтожить всю верхушку СССР для меня в общем-то плевое дело. Если сочту это нужным, конечно. Уничтожить, и погибнуть вместе со своей женой. И со страной.
        Нас с Ольгой тут же заметили - все, начиная с журналистов и заканчивая людьми, которым заметить нас нужно было по роду их деятельности. А вернее - по роду их службы. Репортеры только и успели, что броситься вперед с микрофонами и тяжеленными "портативными" магнитофонами наперевес, да крикнуть: "Господин Карпов! Скажите, господин Карпов!" - как нас с Ольгой тут же окружил плотный барьер из плечистых серых пиджаков (а жарко им сейчас, ой-ей!). Через пару минут мы уже шагали за сценой туда, где находились грим-уборные актеров, а еще - кабинет директора и его замов.
        Возле дверей в кабинеты стояли парни из четырнадцатого корпуса зданий Кремля. То есть из "девятки" - девятого управления КГБ. Именно они осуществляют охрану высших чиновников СССР и приезжающих в страну иностранных гостей. Невидные такие ребята…серенькие…и не потому, что одеты в пресловутые гэдээровские костюмы. Просто их никогда не видно. Вроде они есть, а вроде как их и нет. Как тот почтальон-убийца Эдгара По. Его все видели, но в памяти свидетелей убийца не оставался.
        Кстати, я некогда подумывал - а не набрать ли в "Омегу" специалистов из "девятки"! Но потом отказался от этой мысли. В "Омеге" нужны убийцы, то есть люди действия. Этих же учат защищать, а не нападать. Нет, конечно же каждый из них стоит нескольких бойцов, и даже наш, обученный человек справится с таким охранником с большим трудом (если справится вообще!), но просто у них совсем другое направление мыслей - им надо уберечь, а не покарать. Их можно сравнить с бронещитами, которые закрывают охраняемый объект.
        Я их сразу узнал - именно потому, что они такие "серенькие", невидные. Все ниже меня ростом, да и в плечах посубтильнее, но это были и есть настоящие бойцы, готовые на все ради выполнения своей задачи - уберечь своего Субъекта.
        Меня не остановили, кивком поздоровались. Я тоже не стал протягивать руку каждому из охранников - просто кивнул: "Привет!" и мы с Ольгой пошли дальше. Два кордона - в коридоре трое охранников и у кабинета трое. Все с оружием - вижу, как оттопыривается пиджак в подмышке. Жарко, да, но как скрыть кобуру без пиджака?
        Я постучал, выждал пару секунд и толкнул дверь, хотя мне и не ответили. Кстати, всегда удивляло - зачем стучать, если все равно в большинстве случаев не приглашают? Ритуал такой, что ли? И что они там такое делают, чтобы две секунды с момента стука и до открытия двери хватило на сокрытие следов преступления? Бутылку убрать за стол? Ширинку застегнуть и оттолкнуть секретаршу? Мне это неизвестно. Я ведь не офисный работник.
        Кабинет большой, посредине стол для совещаний - все, как положено директору большого предприятия. Ну и в общем-то больше ничего особенного - кабинет, как кабинет. Будто с шаблона слепленный. Интересное в нем было только одно - наличие в кабинете двух самых могущественных людей этого мира - Генерального Секретаря КПСС и Президента США. Они мирно беседовали, сидя в кожаных креслах под пальмой, возле постоянного атрибута всех кабинетов больших начальников - дурацкой пальмы в еще более дурацкой кадке. Эти пальмы вероятно должны были изображать цветущий сад. Ну…вроде как на природе люди сидят!
        Рядом с президентом - его жена, Первая леди, все остальные, включая и Семичастного - на почтительном расстоянии и старательно не прислушиваются к разговору, да так, что уши у них шевелятся как локаторы.
        Меня заметили не сразу, но когда заметили - даже удивился. Пэт Никсон вскочила со своего места и в несколько шагов подошла к нам. Восхищенно вскинула руки в жесте удивления, и сияя широкой улыбкой, взволнованно сказала:
        - Мой бог! Здравствуй, Олья! Олья, ты такая красивая и молодая! Нам сказали, что ты вышла замуж за Майкла! Это правда?
        - Здравствуй, Пэт - Ольга тоже улыбнулась и женщины изобразили аристократический поцелуй, то есть поцеловали воздух возле щеки собеседницы - Помолодела от счастья! Наконец-то мой любимый сделал мне предложение! Да еще и умудрился поженить нас за один день! Чего это ему стоило - лучше и не спрашивать. Тайна, как он говорит.
        - Мои поздравления, Майкл! - Пэт протянула мне руку, и я аккуратно пожал сухую, на удивление крепкую ладонь - Тебе досталась прекрасная женщина! Да еще и умеющая молодеть!
        - Рядом с моим мужем все женщины молодеют - вступила в разговор Ольга - Только я ему не позволяю их омоложать. Все счастье, весь муж - мой! Я собственница!
        - Собственность - это основополагающая база современного общества - вступил в разговор Никсон - Если бы ваши боссы это поняли, эта страна продвинулась бы далеко вперед. Конкуренция, свобода создания капитала - вот залог успеха страны! И да, Майкл, поздравляю! Олья, ты и в самом деле выглядишь просто юной девочкой!
        "И это притом, что я заставил ее наложить такой макияж, который прибавил ей лет пять возраста" - подумал я, и постарался как можно быстрее перевести разговор на другую тему:
        - Как твое самочувствие, Ричард? Как у тебя дела, Пэт? Восстановились после такого стресса? Представляю, что вы пережили! Попасть в такое безобразие…это не всем по силам вынести! Но вы держались просто замечательно. Настоящие бойцы! Сильные духом и телом!
        - Это все кетчуп - серьезно заметил Никсон, в глазах которого плясали чертики смеха - Я им поливаю все, до чего могу дотянуться. Даже вашу черную икру. Он красный, а потому я не боюсь крови. Правда, милая?
        - Правда - улыбнулась Пэт - Ты у меня герой!
        - Кстати, Майкл - улыбнулся Никсон - Я представлю Олью к Золотой медали Президента, а тебя - к медали Конгресса. Вы заслужили. И я жду вас обоих в Штатах! Наверное соскучился по своим друзьям?
        - У меня везде друзья - дипломатично ответил я, поглядывая на хмурого Семичастного - И в Штатах, и в Союзе. Ведь много друзей не бывает, не правда ли, Ричард?
        - Не бывает, Майкл! - потускнел американский президент - У политиков их вообще очень, очень мало!
        "Если вообще они у тебя есть!" - усмехнулся я про себя - "Продадите не за грош! Лишь бы свою задницу уберечь! Лишь бы карьеру сделать!" Но вслух ничего такого не сказал, только протянул руку и поблагодарил:
        - Спасибо, Ричард, за добрые слова. Уверен, ты слишком ко мне добр и щедр. Надеюсь, я тебе еще пригожусь.
        "Ясное дело - пригожусь! Придется финансировать твои выборы. Иначе ведь не поймешь, кто твой друг, не правда ли? Бабло победит Зло".
        - Привет, Михаил! - наконец-то вмешался Семичастный, и я, кивнул Ричарду и Пэт извинился и подошел к своим боссам. А то получается как-то невежливо - с иностранцем толкую, как с родным, а своих-то и не замечаю!
        - Приветствую, товарищ Председатель Комитета Государственной безопасности - строго и холодно ответил я.
        - Ладно, ладно! Чего так официально? - фальшиво-добросердечно ответил Семичастный, и я утвердился в своих подозрениях. Сука! Списал меня, точно! Но рано ты это…еще не вечер!
        - Строго по уставу, как и положено - отрапортовал я - Вы правильно сделали мне замечание - я распоясался, страх потерял. Вот теперь и наверстываю. Простите, что вел себя с вами хамски, не по чину. Забылся! Готов понести наказание!
        - Сегодня тебе на пресс-конференции вручат Орден Ленина и Звезду Героя - проигнорировал мое очередное хамство Семичастный, спокойный, будто разговаривал с покойником. А чего обижаться на покойника? Точно, все решено. Если бы он еще раздумывал, на мое хамство взвился бы, как ракета. Этот человек не из тех, кто прощает неуважение к себе. Вот и пройден тест. Если не обиделся, если не стал ставить на место зарвавшегося хулигана, значит…понятно, что это значит.
        А вот с Шелепиным не все так однозначно. Шелепин порядочнее. Это конечно не Путин, но слово Шелепин всегда старается держать и своих людей не кидает. Совесть у него есть, у "Шурика", как его некогда звали и соратники, и враги. Вон как глаза отводит, неудобно ему передо мной.
        Хмм…значит, этот тоже почти готов. Списали меня, гады! И тебе скажу, Шурик - еще не вечер! Обломитесь, черти драповые!
        - Ольге тоже вручат орден Ленина и Звезду Героя - продолжал Семичастный, разглядывая мою каменную рожу так, будто пытался найти у меня в лице расшифровку моих мыслей - А ты продумал, что скажешь журналистам? За что получил свои награды? И вообще - какие могут быть вопросы?
        - Все продумал - пожал я плечами - Отвечу.
        - Поздравляю, Михаил Семенович! - протянул руку Шелепин - И с наградой, и с молодой женой. Ольга сегодня как никогда прекрасна!
        Все вокруг нас, сам Шелепин и Семичастный - все мужчины впились взглядами в Ольгу, и я почти физически почувствовал, как они ее раздевают догола. За секунду на ней не осталось ничего, даже трусов. И как минимум половина страдальцев уже представила ее в различных зажигательных и прихотливых позах.
        И это нормально. Сам такой. И в юности был еще тот мечтатель - стоит только увидеть короткую юбку (впрочем, не только короткую, а все, что хоть отдаленно напоминало бабу), так сразу неконтролируемая эрекция и готовность к безудержным оргиям.
        Нет, не свезло - тогда нравы были другиеА потом было некогда - служил, учился. Хотя если эта самая юбка оказывалась в пределах досягаемости - всегда старался избавить носительницу от этого лоскута ткани. Иногда получалось - все-таки я не какой-то там урод…молодой я был очень даже ничего! Почти как сейчас. Девки меня любили. Впрочем - взрослые бабы тоже. А я любил их всех, всеми фибрами своей любвеобильной души. Увы, когда женился ангелом я не был. Даже вспоминать как-то и стыдно… Насколько легче жить импотентам! Никаких тебе забот в этом отношении - незачем волочиться за девками. Смысла нет. Ну…я так думаю. Но это неточно.
        - Они меня все уже трахнули! - шепнула мне в ухо Ольга, и я едва не захохотал. Мне показалось очень забавно, что наши с ней мысли так совпадают. Да, так бывает - когда мужчина и женщина достаточно долго живут вместе, рука об руку пробиваются через препятствия и беды, которые ставит им жизнь - через некоторое время они уже думают на одной волне. Их мысли в большинстве своем совпадают. Хотя тут особо и думать-то нечего, достаточно поглядеть на похотливые лица мужиков вокруг нас.
        - Придется мне за них отдуваться! - тоже шепнул я, и Ольга не выдержала, хихикнула в кулачок. Семичастный это заметил и сурово повел бровями. Ишь, не понравилось ему! А мы не червонцы, чтобы всем нравиться!
        - Позавтракаете? - Шелепин указал на стол, накрытый с обычной для советской номенклатуры пышностью - начиная с финского сервелата, и заканчивая черной икрой и осетриной - все здесь было по высшему разряду. Не дай боже дорогие товарищи проголодаются, а поесть-то будет и нечего! Непорядок!
        Тут и спиртное стояло - то ли как дань традициям, то ли для свиты. Шелепин-то совсем не пил (и это ему в плюс!), а Семичастный мог хлопнуть рюмаху, но только не на службе, в свободное от работы время. А так как работал он всегда…
        - Присаживайтесь. Скоро нас пригласят на сцену. Будем отдуваться за события последних дней - усмехнулся Шелепин - Там и телевидение, и газетчики - кого только нет. Так что держитесь.
        Я все-таки съел пару бутербродов с зернистой икрой. Вот ничего с собой не могу поделать! Икра у меня ассоциируется с недоступной роскошью, и в голове сразу начинает шевелиться зеленая жаба жадности. Если тебе на халяву дают черную икру - не надо изображать из себя недотрогу! Жри, и надейся, что не в последний раз. А ведь на самом деле я сейчас могу купить этой чертовой икры столько, что облопаюсь, меня затошнит и навсегда эта тяга к икре испарится как иней под весенним солнцем. Кстати, может так и сделать? Обожраться, чтобы больше в глотку не лезла, на всю оставшуюся жизнь обожраться!
        Вызвали нас на сцену минут через сорок. Все это время мы с Ольгой сидели как мышки, стараясь не отсвечивать пред власть имущими. И вообще я на шестом десятке лет сделался социопатом, и терпеть не могу таких скоплений людей в закрытом объеме пространства. Портится настроение, мне сразу же становится душно, настроение портится…впрочем - может кондиционер испортился? Или его здесь вообще нет? А может это я слегка волнуюсь? И с чего бы вдруг…вроде уже и привык к этим пресс-конференциям, а то, что в ТАКОМ составе, так кто они все для меня? Как персонажи из разыгрываемой пьесы - вроде бы и "король", но король-то ненастоящий. Это не мой мир, и не мой "король!
        И опять я вдруг осознал, что в который раз повторяю себе: "Это не мой мир! Я не у себя дома!" - как будто хочу сам себя убедить. Почему? Не знаю. Как будто шепчет что-то у меня внутри, в голове: "Ты тут гость!"
        На сцене стоят кресла - кожаные, но без изысков. Перед каждым человеком на сцене (кроме ведущего) столик с микрофоном и таблички - красные с золотыми буквами (и когда только успели сделать?!). Нет, заметил - перед президентом и его женой таблички почему-то голубые. Интересно, это нарочно, или так неизвестный дизайнер выразил свое отношение к США и вообще агрессорам в лице американского президента? Вряд ли. Скорее всего, просто глупость, или святая наивность. Время другое, не надо приписывать здешним людям такую коварную хитрость. Здешние люди проще, искреннее моих современников. Иногда - даже до ностальгической тоски. Мы, люди двадцать первого века, норовим искать двойной, и даже тройной смысл в словах и деяниях, эти же просто живут и радуются жизни. Россия, которую мы потеряли…
        Впрочем, возможно, что я и ошибаюсь, слишком уж идеализирую обитателей этого времени. Вон, Семичастный с Шелепиным - тоже здешние обитатели, так у них хитрости и коварства хватит на сотню человек. Работа такая, ага…
        Ведущий - ну, конечно же старый добрый Игорь Кириллов. А кто же еще? Без него теперь не обходится ни эта сцена, ни новогодний огонек. Очень популярная в народе личность. Не такая популярная, как писатель Карпов, но все-таки. Шучу, конечно - я-то мелькаю на экране постольку, поскольку, а Кириллов из "ящика" не вылезает. А для народа при отсутствии интернета телевизор заменил и библиотеки, и школы, и политруков. Так что мне до популярности Кириллова как от Саратова до Москвы пешком.
        Мы расселись по местам, Игорь Кириллов взял микрофон и объявил начало пресс-конференции. Кстати, все было построено почти по канонам 2018 года. По залу ходили симпатичные девушки с микрофонами, работали телекамеры, даже рассаживались на сцене примерно так, как это делалось в моем времени. Ну да, моя заслуга - я рассказал, как это делается в моем мире, и какое значение имеет такое вот прямое общение с народом. И даже сделал описание зала, в котором все происходит, расположение так сказать "героев" мероприятия. Шелепину идея понравилась, он вообще всегда старался быть ближе к народу. Хотя бы внешне. Это его нынешняя фишка - мол, смотрите, мы плоть от плоти народной! Не то что прежняя власть во главе с Брежневым! Вот - отвечаем на вопросы, и все без утайки!
        Ну да…без утайки. Как же, поверили! Но шоу должно состояться. Народу такое нравится. "Хлеба и зрелищ" - старый-престарый лозунг. Так почему бы эти зрелища не дать?
        - Слово предоставляется Генеральному секретарю коммунистической партии Советского Союза товарищу Шелепину! - своим мягким, но одновременно торжественным голосом объявил Кириллов - Он расскажет нашему народу и всему мировому сообществу о том, что происходило в нашей столице в эти драматические дни. Затем выступит президент Соединенных Штатов Америки господин Никсон. Ну а потом журналисты смогут задать интересующие их вопросывсем, кто сейчас находится на сцене. Товарищ Шелепин, вам слово!
        Около получаса Шелепин подробно раскрывал гнусные замыслы ревизионистов и забугорных злодеев. Зал молчал, все сидели с открытыми ртами - шоу! Великое шоу!
        Упомянул он и нашу парочку, гуся и гагарочку. Ольга, рискуя жизнью прикрыла начальников своей упругой грудью…нет, двумя упругими грудями!
        Я - умудрился узнать в девице с корзиной террористку и накрыл собой Важных Лиц. Рискуя жизнью и всякими там интимными частями. Про части он не сказал, но и так все понятно.
        А у меня перед глазами вдруг встало лицо той девчонки, с ящиком-корзиной. Голубоглазая такая, юная…красивая. Жаль, когда умирают красивые. Некрасивых якобы как-то и не жалко, хотя это и глупо. И вот есть у меня подозрения, что девчонка ни сном, ни духом не знала, что в корзинке адская машинка. Ну не могут люди с таким светлым, таким спокойным лицом идти на смерть. Если только они не под наркотой. Кто-то использовал ее втемную. Впрочем - такова судьба всех обычных людей, так называемого "электората". Нас используют втемную, а потом…
        За своими грустными мыслями я едва не пропустил слова Шелепина, обращенные ко мне:
        - Михаил Семенович! Подойдите, пожалуйста, ко мне! И вы, Ольга Львовна!
        Я подошел к Генеральному, встал вполоборота к нему и к залу, а он протянул руку назад, и в нее тут же вложили две красные коробочки. Шелепин чуть поджал губы - одну коробочку забрали назад. И правда - как он будет вручать орден со второй коробочкой в руках? Неудобно ведь!
        - За выдающийся вклад в дело укрепления международной солидарности, за героизм, проявленный в борьбе с ревизионизмом и оппортунизмом, Михаилу Семеновичу Карпову вручается орден Ленина с вручением Звезды Героя Советского Союза!
        Шелепин прикрепил орден к моей рубашке, снова протянул руку, в которую вложили вторую коробочку, прикрепил Звезду рядом с орденом, и тожественно объявил:
        - Поздравляю вас, Михаил Семенович!
        - Служу Советскому Союзу! - четко выдал я, и черт меня подери - вдруг почувствовал жжение в глазах и сглотнул. Меня, циника, прожженного и видавшего виды проняло вот это: "Служу Советскому Союзу!". Эти слова до меня говорили сотни и тысячи героев, которые клали свои жизни на алтарь своей Родины. И вот я - среди них. Может все-таки заслужил? Ведь я и в самом деле служу Советскому Союзу! Не этому человеку, который ласково так мне улыбается, и не вон тому, хмурому, с лицом как вырубленным из полена. Нет, я служу своей Родине! А Родина моя - Советский Союз! И сейчас я это прочувствовал всем так сказать своим нутром.
        Потом вручали Ольге. И с ней случился небольшой казус - а куда прикалывать? На полупрозрачную блузку? На груди, которые оттопыривают эту самую блузку, как будто сделаны из дерева? Сиськи-то у нее сейчас как у старшеклассницы! Аж сквозь бюстгальтер видать, как соски торчат! Правда бюстгальтер французский, тонкий, сетчатый, но все равно…
        Кстати, надо было настоять, чтобы надела что-то попроще. А то и в самом деле вблизи выглядит очень уж вызывающе - на сквознячке от кондиционеров соски напряглись и оттопыривают ткань. Срамота! Это в будущем такое зрелище в ранге положенности, а тут… Но я откуда знал, что такое может быть?!
        Нет, так-то Ольга оделась очень даже пристойно - юбка даже чуть ниже колен, широкий ремень, та же самая блузка - все в стиле Одри Хепберн. Красиво, и скромно - если не подходить близко. Но как говорится - куда их девать-то, эти соски?! А надевать грубый советского производства лифчик…себя не уважать.
        Ладно, перебьются. Пусть видят, что в СССР секс все-таки есть! И женщины - самые красивые, самые сексуальные в мире! Я и правда так всегда считал и считаю. Наши женщины - самые лучшие!
        Глава 9
        - Неудобно держать! - шепнула мне Ольга, глядя на две красные коробочки в руке.
        - Положи на столик! - шепнул в ответ я, сдерживая зевок.
        Честно сказать - меня "накрывало", сам не знаю почему. Ну да, сегодня мы с Ольгой так сказать "оторвались" - дело молодое! Молодоженское! Уснули уже засветло, под утро, спали всего два часа. Но вот Ольга свежа, как роза на грядке, а меня в сон кидает. Почему? И это МЕНЯ! Черт подери, да я без сна могу обходиться неделю! А то и больше! Хмм…наверное - могу. Не пробовал.
        Скорее всего - это реакция на недавний стресс, который я задал организму. Мне бы отдыхать, валяться, дрыхнуть днями и ночами напролет, а я… Нет, так-то валяюсь, но не в том смысле, как это должно быть в данном случае. Как там говорилось во времена моей бурной молодости? "Сейчас бы поспать, а потом одному поспать!". Вот. Сейчас бы одному поспать.
        Скука, ясное дело. Все, что говорят Шелепин с Семичастным, все, что говорят Никсон и его жена - мне хорошо известно или банально. И на кой черт я здесь сижу? Слушаю эти благоглупости о дружбе и сотрудничестве? Я-то знаю, что договоры, какие бы классные они ни были, выеденного яйца не стоят. Захотят разорвать договор - разорвут. Штаты всегда так делают. Бесстыдно, нагло…выгодно. Это Союз всегда держит слово. Россия. Боимся нарушать договоры - вдруг кто-то за границей скажет, что мы не держим слово! Это же трагедия!
        Вот своих кидать, своих граждан, свой народ - это всегда-пожалуйста. Народ все стерпит. Реформу денег захерачить, ограбить глупый народишко - запросто! Пообещать, и не сделать - запросто! "Я на рельсы лягу!" Что ж ты, сука, не лег?! Пропойца херов…
        И опять я едва не пропустил слова ведущего. В полусонном состоянии, ушедший в свои мысли - сидел, пока Ольга не шепнула:
        - Миша! Да очнись ты!
        - Михаил Семенович! Мы слушаем вас!
        Я не стал вставать - тут все говорили сидя, даже трибуны не было. Еще одно отличие от обычных советских съездов-собраний. Знак того, что в Советском Союзе идут кардинальные перемены.
        - А что именно вы хотите от меня услышать? - улыбнулся я как можно лучезарнее. Слава богу - сон слетел, захлопав призрачными крылышками, и голова стала ясной-ясной, как стеклышко. Аж звенит!
        - Ну как же… - слегка растерялся Кириллов - О событиях! О вашей роли в них! О том, за что вам вручили эти награды!
        - Знаете, Игорь… - усмехнулся я и пожал плечами - Мне не хочется свести этот разговор к банальному и нудному изложению известных событий. Все, что можно было сказать, сказали и товарищ Шелепин, и товарищ Семичастный, и господин президент Никсон с его прекрасной женой. Стоит ли повторяться? Я вот что предложу - пусть журналисты задают вопросы. Их у них накопилось наверное выше крыши. Мне кажется, это будет интересно. Выбирайте любого, я отвечу на любой вопрос.
        - Начнем, как всегда… - начал Кириллов, но я его остановил:
        - Давайте начнем не как всегда, а с иностранных журналистов. Они вон аж подпрыгивают, как крышки на кипящих чайниках. А с нашими журналистами я всегда успею побеседовать. Мы же рядом живем!
        - Хорошо…давайте начнем с гостей! - опять поднял брови Кириллов, искренне удивленный таким бесцеремонным и можно сказать наглым игнорированием протокола. Ведь как положено - вначале корреспондент газеты "Правда", потом "Известия", "Труд", ну и в самом конце всякая шелупонь вроде "Ню-Йорк Таймс", "Лос-Анджелес Таймс" и "Вашингтон пост".
        - Чтобы не отнимать время у остальных, не надо представляться и называть газету - просто задавайте вопрос! - вклинился я.
        - Да, давайте так! - подхватил Кириллов - Время ограничено, наших высоких гостей ждут государственные дела. Итак, задаем вопросы!
        Первой каким-то образом оказалась та самая девица-гренадер, которую я заметил при входе. Она ринулась к девчонке с микрофоном, оттеснив плечом представительного мужчину с зализанным пробором и благородной сединой в волосах, и едва его не свалила на пол.
        - Скажите, мистер Карпов - говорила она по английски, и переводчики позади "высоких лиц" тут же забормотали, транслируя - Как так вышло, что ваша подруга осталась жива, хотя господин Шелепин на весь мир объявил, что ее убили? И она слишком хорошо выглядит для покойницы!
        Вот главный вопрос, да! Только я ожидал его услышать не от девицы-гренадера. Я думал, что он спросит что-то феминистическое, или сопливо-сахарное. Например - когда же я все-таки женюсь и все такое прочее. Почему их всех так интересует семейное положение известных медийных личностей - для меня загадка. Ну вот узнала ты, что я не женат, и что? Тут же потащишь меня в ЗАГС? Или в церковь - по их законам. Зачем тебе такие знания? Кстати, как всегда было странновато - почему людей так интересует копание в чужом грязном белье? Семейная жизнь звезд, кто с кем спит и кто кому изменил. Ну что, что у вас изменится, если вы получите эту информацию?!
        - Во-первых, Ольга теперь моя жена, а не подруга. Мы поженились. Во-вторых…
        Мои слова прервали аплодисменты, и я на несколько секунд остановил речь. Когда зал успокоился, продолжил:
        - Во-вторых, на покойницу она действительно не похожа. Слишком для этого свежа и хороша! И вот что с женщиной делает правильное замужество! Рядом с любящим мужем любая молодеет, не правда ли? Только устает. Особенно в медовый месяц.
        Да, шутка была сомнительной, но черт возьми - за что боролись, на то и напоролись! Желтая пресса? Вот вам желтый ответ! Кстати, радостно воспринятый аудиторией. Хохотали и хлопали в ладоши все, даже присутствующие в зале женщины. Я тут из иностранцев практически никого не знал, заметил только ту самую девицу, под юбку которой залезла охранница. "Француженка" сидела неподалеку от девицы-гренадера и лучезарно-довольно улыбалась. Вот рупь за сто - репортерша из какого-нибудь гламурного журнала! Впрочем - она с таким же успехом может оказаться финансовым аналитиком из американского толстого журнала для финансистов. Не надо судить о человеке по внешности - я вот выгляжу несерьезным молодым челом. Но ведь это не совсем так! Хотя иногда так и тянет сделать что-нибудь эдакое…хулиганское.
        Отсмеявшись, зал притих. Кстати - девушка-гренадер не засмеялась. Железная выдержка! Ну а я продолжил:
        - Уважаемый товарищ Шелепин, как и товарищ Семичастный не знали, что на моей соратнице был надет экспериментальный бронежилет, который не могут пробить пули пистолета (а вот подите, да проверьте!). Он тонок, как рубашка и не виден под одеждой, но пули его не пробивают. Увы, он хоть и непробиваемый, но энергию удара пули погасить полностью не может. Потому Ольга после попадания пуль впала в кому, или что-то похожее на летаргический сон. Что ее в общем-то и спасло. Иначе она могла бы умереть от болевого шока. Можно сказать, что ее спасло чудо. (И я ведь не соврал!). На ее теле остались очень серьезные кровоподтеки, которые мы вам демонстрировать по понятным причинам не можем. Это - только для мужа и врача.
        - И как же вы с такими серьезными травмами праздновали медовый месяц?! - не унималась ехидная девица, которой почему-то очень хотелось до меня докопаться. Странно - что я ей сделал? Или она хочет поймать на лжи руководство страны? Мол, подменили Ольгу другой, похожей на нее женщиной? Глупости какие-то…
        - Дорогая мисс, не знаю вашего имени… - глубокомысленно и серьезно ответил я - Если пожелаете, можете подойти после пресс конференции, и я вам расскажу несколько способов, как можно безболезненно и очень приятно провести медовый месяц даже тогда, когда у вашей молодой жены синяки на груди. Я вам даже нарисую картинки!
        Мда. "Дорогая мисс" покраснела, а зал и сцена хохотали. Все, кроме хмурого Семичастного. Я вообще-то даже и представить не могу, чем его можно рассмешить. А ведь он прекрасно понимает юмор, и сам не прочь иногда что-нибудь схохмить. Так что в отсутствии чувства юмора его обвинить нельзя. Ну что же…видать государственные дела шибко гнетут. Или я на него так влияю? Негативно.
        - Господин Карпов! - на чистом английском вклинилась девица, которую я видел у входа, и которая умудрилась отобрать микрофон у красной как помидор соперницы - А мне можете нарисовать картинки для медового месяца? Читательницам нашего женского журнала это было бы очень интересно!
        Тут уже улыбался даже Семичастный. Что делалось в зале - это описать словами нельзя. Мда…открыл я понимаешь ли ящик Пандоры…а все мой язык! Как некогда говорила моя любимая жена: "Ты все умудряешься опошлить!".
        Зал хохотал минут пять, успокоить его не мог даже Игорь Кириллов, губы которого расплывались в улыбке против его воли. Профессионал! Он почти удержался, только слегка так хрюкнул в микрофон и отвернулся, вытирая глаза запястьем.
        - Извините, милая девушка! - серьезно ответил я - Моя молодая жена скорее всего будет против того, чтобы я вам демонстрировал такие картинки…а так бы я сразу, со всем моим бурным желанием!
        Тьфу! Язык мой - враг мой! Еще пять минут грохота аплодисментов и смеха, а Семичастный, на которого я оглянулся, укоризненно помотал головой, мол, чего творишь-то?! И правда - превратить в фарс такое событие как пресс-конференция с руководителями страны - это надо уметь.
        Хотя…всякое ведь бывало. Помню, как Путину на встрече тоже задавали всякие дурацкие вопросы, и он тоже как-то отшучивался. Но вот только в отличие от меня он интеллигент, белая кость, разведчик-нелегал, а я простой армейский боевик, что с меня взять? И юмор у меня такой…специфический, солдатский. Впрочем - многим такой нравится. И девушкам тоже. Умные женщины любят соленый юмор на грани непристойности. И за гранью - тоже. Особенно когда подопьют. Их это даже возбуждает. Плохих парней почему-то любят больше, чем ангелоподобных.
        Ладно. Отсмеялись, притихли. Но девушка не успокаивается:
        - Майкл, скажите…каковы ваши дальнейшие планы на жизнь? Что будете делать после того, как прошли известные события? То есть - после путча?
        Ай, молодец! Я все ждал, что кто-то задаст такой вопрос. А он мне нужен, да!
        - Я собираюсь выехать в Соединенные Штаты, где как известно - у меня есть бизнес. Я должен сняться в небольшой роли в фильме про Гарри, и у меня много, очень много планов на развитие бизнеса. Вот только закончу свои дела на родине, и поеду. Я обещал кое-кому написать для них песни - напишу, так как всегда выполняю свои обещания. Закончу книгу, отдам ее в издательство. Вот, в общем-то, и все. Планов - горы, где бы еще время взять на их исполнение.
        - Майкл, в чем секрет вашей молодости? В самом деле - и вы неприлично молоды для своих пятидесяти лет, и ваша жена рядом с вами помолодела. И никак не выглядит на свои двадцать семь. Она больше похожа на девочку-школьницу. Вы колдун?
        - Да, я колдун - серьезно кивнул и подмигнул - Только смотрите никому не говорите! Только между нами! (Зал захохотал. Трансляция шла на весь мир, насколько я знал). А если серьезно - я не знаю. Какая-то мутация. Может радиационная. Я ведь ничего не помню - откуда я взялся, кто я такой. Человек - существо таинственное, что у нас в голове - кто знает? Мы может только предполагать! Ну а насчет моей жены - я уже вам сказал. Вернее - не вам, а вон той милой девушке. (Я указал на девушку-гренадер. Эту кавалерист-девицу можно было только с натяжкой назвать милой, и то после поллитры водки. Потому зал опять засмеялся). Я феномен, таких больше наверное и нет. Есть болезнь, при которой стареют раньше времени. Прогерия, называется. У меня обратное - названия этой. хмм…болезни я не знаю. Хорошо это, или плохо - тоже не знаю. Вот может сейчас тут упаду, да и помру! Будете плакать?
        Зал зашумел, а девушка похлопала глазами и сказала:
        - Буду. Я очень люблю ваши книги. И…завидую вашей жене!
        Зал захохотал, а я привстал с места и поклонился девице, щеки которой порозовели.
        Ну а дальше понеслось. Мне задавали вопросы, которые частенько дублировались, а еще - повторяли те вопросы, которые мне задавали раньше, на других пресс-конференциях. Потому стало неинтересно. Главное, было в самом начале - я спустил на тормозах историю с Ольгой (По крайней мере надеялся, что спустил. Хотя в глубине души знал - так просто это все не обойдется. Но проблемы будем решать по мере их поступления). Утопил в чепухе мое и Ольгино помолодение - пусть думают что хотят, но объяснение какое-никакое я все-таки дал.
        Спрашивали о том, состою ли я в КПСС. Сказал - состою.
        Служу ли я в КГБ - само собой, не служу.
        Умею ли я привораживать к себе женщин. Сказал - умею, но они все равно от меня убегают. Потому что ведьмы. Поржали.
        Нравится ли мне быть богатым. Само собой - лучше быть богатым и здоровым, а не бедным и больным. А что я еще должен был сказать?
        Одна худосочная пожилая дама строго меня спросила, почему я не занимаюсь благотворительностью. Пришлось рассказать о своих планах создания онкоцентра где-нибудь в нейтральной стране, где за мой счет будут лечить детей. Это вызвало большой интерес у присутствующих, и явное неудовольствие у Семичастного. И я его понимаю - почему онкоцентр не в СССР? Кстати, никто почему-то не задал такого вопроса. И слава богу. Уж очень он щекотливый…
        Почему, почему…да потому, что я не хочу, чтобы государство тут же наложило лапу на мое дело! Потому, что это МОЕ, ЧАСТНОЕ, а в Союзе нет ничего частного, а я не собираюсь кормить толпу прихлебателей из чиновников и партработников!
        Потому…потому что Я так хочу! И это все делается на мои деньги. А где это все сделать - я подумаю.
        Точно в теплом климате, точно у моря, чтобы дети ели много фруктов, чтобы загорали на солнышке и купались в теплом море. Если им не суждено выжить, то пускай хотя бы последние дни проживут в раю. И кстати - там я попробую собрать группу врачей, которые исследуют мою кровь и попытаются сделать из нее настоящую "живую воду". А кроме того - буду регулярно сдавать кровь - пусть ее вводят тем, кому очень нужно. Первая группа подходит всем группам, без исключений. По крайней мере так мне кажется. А там разберемся. В самом деле - если мне шоколадно - богат, здоров, окружен красивыми женщинами - так нельзя забывать, что есть где-то люди, кому очень и очень плохо. И если я отщипну от себя кусок богатства - от меня не убудет. Тем более что я намерен очень сильно разбогатеть. Очень! Так, чтобы мог противостоять всему миру! Так, чтобы мое влияние простиралось на все континенты! Этакий Властелин. Нет, не черный. И не красный. И не голубой (боже упаси!). Просто теневой игрок, который манипулирует власть имущими. Может для того меня сюда и прислали?
        Мда…планов громадье. Главное - чтобы башку на взлете не прострелили. А то все так и закончится не начавшись.
        Дальше пошли вопросы политические - само собой, к политике перешли наши журналисты, не терпится им пришить политику ко всему, что шевелится. И не шевелится - тоже. Спросили меня, как я лично оцениваю договоры с Соединенными Штатами. Я сказал, что договоры очень хорошие, но будут ли они выполняться - зависит от того, кто будет у власти в США. Если такой же умный и прозорливый президент как Ричард Никсон - будут. Ибо он мужик головастый и видит на десятилетия вперед. Если верх возьмут его враги - весь мир скатится в беспрерывную череду войн и конфликтов, которые могут перерасти в третью мировую войну. И произойдет это из-за неумеренной жадности оружейного лобби, прущего к своей цели не разбирая дороги как танк, гусеницы которого заляпаны кровью несчастных жертв. А цель их - обогащение, беспредельное, ненормальное, до психического расстройства.
        Сравнение с танком журналисткой братии очень понравилось, они даже бурно захлопали в ладоши. Нет, ну а что вы хотели от писателя-фантаста? Профессиональная деформация! Я уже не могу говорить ПРОСТО, мне обязательно надо вставить какие-нибудь красивые образы. Никуда от этого не денешься.
        Я краем глаза следил за Никсоном, когда в его адрес отпускал комплименты, и видел - ему это ужасно нравится, хотя Ричард и старался не подавать вида. Выборы на носу! И теперь мои слова разнесутся по всему миру! И от кого? От человека, который прослыл колдуном, прозорливцем, от человека, в считанные месяцы сумевшего заработать невероятные деньги! А это что-то да значит в "мире чистогана". Дурак такие деньги не заработает.
        Спросили, как я оцениваю перемены в политическом курсе КПСС и всего Советского Союза. Тут уж я совсем разошелся в своей критике! Ну просто-таки обрушился на руководство СССР и лично Генерального секретаря КПСС с оглушительной и резкой похвалой!
        Нет, ну в самом-то деле - курс именно тот, на который я и рассчитывал. Тот курс, который должен сохранить Союз в целости и сохранности. Оставлю в стороне действие перед путчем и во время него - вкратце сказал, что все было сделано верно, врага надо уничтожать - но в остальном я высказался строго положительно, и закончил тем, что со времен Александра Третьего в нашей стране не было лучшего руководителя, чем нынешний Генеральный Секретарь. Страна сейчас становится все сильнее и сильнее, и лет через десять ее будет не узнать - если все реформы осуществятся в полной мере. Если никто не будет вставлять палки в колеса. Народ заживет сытно, спокойно, обеспеченно. Главное - чтобы не было возврата к прежнему, чтобы не было ревизионизма. Но я надеюсь, что с ревизионистами покончено. Они выдали себя во время путча, и теперь их постигнет заслуженная кара. И надеюсь - очень строгая.
        Ну и тут же меня спросили, как я отношусь к смертной казни. И считаю ли я, что путчисты заслуживают смерти. Ну…вот тут конечно вопрос был сложный. И в первом, и во втором случае. Пришлось расширить ответ, здесь уже не отделаешься общими фразами.
        Ну, во-первых, я за смертную казнь. Но…с отсрочкой исполнения на несколько лет. Пусть ожидающие казни содержатся в самых что ни на есть строгих условиях, пусть им будет тяжко, но пусть они будут живы и здоровы. Слишком много примеров, когда ради "галочки" хватали невинного человека и осуждали его за то, чего он не совершал, а проходит несколько лет, ловят настоящего преступника, и…поздно! Невинного уже расстреляли!
        Что касается путчистов - тут нельзя всех под одну гребенку. Если человеку приказали и он исполнял приказ командира - можно ли его за это казнить? Можно. Если в результате его действий пострадали невинные люди. Если он осознавал, что делает. А вот если он просто исполнял приказ добросовестно заблуждаясь, если он выполнял свой воинский долг не за страх, а на совесть - нет, его нельзя казнить. Но это не касается высших руководителей путча, которые вдруг решили покончить с собой.
        Кстати, это была главная версия - вроде бы и тупая, нереально глупая, но вполне действенная: как объяснить миру, что сталось с руководителями путча? Почему они все вдруг вымерли? Так вот по официальной версии - часть из них так распереживалась от своих гнусных поступков, что сердце бедняг не выдержало и они скончались. Ну а самые совестливые поняли, что совершили преступление, и покончили с собой. Ага…с помощью бойцов "Омеги", которым для этого пришлось выбить всю их охрану. И вот эту охрану мне очень жаль. Очень. Ребята погибли за мразей, которые просто не хотели упускать власть из рук. Обидно. И еще обиднее, что от рук охраны (они ведь не лыком шиты, эти парни из охраны!) погибло несколько омеговцев. И я подозреваю, что погибли именно потому, что до последнего не хотели убивать охранников.
        Дальше снова пошли вопросы о творчестве, о моей дальнейшей жизни с молодой женой, но я пресек эти расспросы, сказав, что в основном я уже ответил на основные вопросы, и если народ захочет - мы соберем еще одну пресс-конференцию, персональную, для меня. А теперь - нужно уважить руководителей двух величайших стран и позволить им заняться государственными делами. А не слушать, какую следующую книжку напишет писатель-фантаст. Эта пресс-конференция собрана для обсуждения путча и его последствий, а не для разговора о моем творчестве.
        Кириллов меня поддержал, косясь на скучные лица высших чиновников двух стран и быстренько "закруглил" пресс-конференцию.
        А потом случилось то, чего я никак не мог ожидать! Если честно - просто офигел! Вначале прозвучал гимн США. На сцене все встали, само собой - и я встал. Во-первых, из уважения к Президенту. Во-вторых…черт подери, я вообще-то гражданин США! У меня два гражданства!
        В зале тоже все стояли, ну. кроме нескольких так сказать "оппозиционеров" - сидели пять негров в разных частях зала, видимо некогда обиженных американцами, несколько латиносов - скорее всего это были кубинцы, и человека три белых - эти не знаю кто такие. Даже предположить не могу. Какие-нибудь пофигисты. Остальные ждали, пока наконец не прозвучит: "Звездный флаг будет реять над страной пока есть храбрецы, в ком свобода жива" и не двигались с места. Как только прозвучали последние слова - зашевелились, и тут…тут я просто остолбенел.
        Не знаю, что это было - то ли перепутали запись, то ли это было сделано нарочно, но…вжарили, ввергнув меня в столбняк! Вот как потом объяснять, что это НЕ Я такое устроил?!
        В общем - выдали рок-версию гимна России, которую я некогда содрал у "Любэ". Ту самую, что я исполнял на концерте девятого мая, ту самую, что записали на студии для распространения на пластинках.
        Людей в зале будто прибили гвоздями к местам! Они стояли, выпучив глаза, открыв рты, и слушали, как мой хриплый голос выдает: "Союз нерушимый республик свободных". И ударник - БАМ! БАМ! БАМ!
        Кстати, впервые прослушал вот так, со стороны, в огромном зале. И честно сказать - мне понравилось. Не хуже, чем у "Любэ" получилось! Немного корявенько - кое-что в тексте пришлось заменять, но в общем-то совсем даже недурно и не стыдно за "свое" творчество.
        И все стояли. И все слушали. А я предвкушал заголовки завтрашних, а может и сегодняшних вечерних газет: "В Советском Союзе феноменальные перемены - государственный гимн в стиле рок-оперы!" "Пресс-конференция закончилась гимном СССР в исполнении писателя Карпова, и в стиле рок-музыки!" И все в таком духе.
        Стихли последние аккорды, а народ все стоял, и все смотрели на меня. А у меня по телу побежали мурашки - во что это все выльется? Не только история с гимном. Вообще - все! Жаль, что я не провидец, очень жаль.

* * *
        Домой мы добирались на служебной "волге", которая снова была закреплена за мной. Получу свой новый "кадди", буду ездить на нем (если получу, конечно). Но и в "волге" хорошо. Сидишь себе, смотришь в окошко - если не занавешено, конечно - и радуешься жизни. Кондиционера только нет, и это печально. К хорошему быстро привыкаешь…
        Кстати - теперь даже и не знаю, как буду ездить в "кадиллаке" с открытым верхом. У известности есть свои очень даже неприятные стороны. Например - невозможность пройти незамеченным там, где когда-то ходил "невидимкой". Тут же тебя останавливают, просят автограф, фотографируют, или начинают разговаривать важные разговоры - о политике, о книгах и все такое прочее. Проверено…
        Когда уезжали, Шелепин напоследок мне сказал: "Прошу вас завтра приехать ко мне в одиннадцать часов. Есть важный разговор". Я знал, что это будет за разговор, и под ложечкой у меня противно сосало. Никогда не бывает все хорошо. Обязательно среди конфет найдется одна ядовитая. Жизнь такая, что поделаешь! И да - бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
        Впрочем - я был готов к разговору, и уже давно. Я знал, что к этому придет - сразу после того, как вытащил с того света Аносова. Кстати - его я так и не увидел. Со слов Семичастного - Сергей отправлен с важным заданием на Дальний Восток - якобы для набора новых курсантов в "Омегу", взамен убывших. Но полагаю, его просто удалили от меня подальше - как и старых соратников, разбросав их по всей стране. Остальные же "омеговцы" выполнят все распоряжение Семичастного. Я для них лишь инструктор по боевой подготовке, и временный командир.
        - А пойдем, погуляем по городу? - предложил я Ольге, решив наплевать на все черные мысли. Что будет, то и будет.
        - Может все-таки заедем домой переоденемся? - предложила она, но я махнул рукой:
        - Сейчас заедем в "Березку", ты купишь себе то, в чем хочешь гулять. Кстати, не пойму, а чем тебе не нравится этот наряд? Ты в нем выглядишь просто отпадно!
        - Мужчина! - Ольга фыркнула, нарочито-презрительно сморщив носик - Ничего-то вы, мужики, не понимаете в женских делах!
        - Ну так-то кое-что понимаем - слабо трепыхнулся и попытался схохмить я - Когда у тебя эти самые дела? Недели через две?
        - Тьфу на тебя! Товарищ водитель, пожалуйста, отвезите нас к ближайшей "Березке"!
        Водитель оглянулся на меня, и я кивнул. Жена женой, но водитель вообще-то мой, а не ее. Так что без моего разрешения никуда не поедет.
        - И все-таки, что не так в твоем наряде?
        - Во-первых, я в чулках! - победно заголила ногу Ольга, продемонстрировав прекрасную форму конечности, и полоску голой кожи выше резинки. К чулкам тянулись…не знаю, как они называются…клипсы? Да, вроде клипсы - слово само выскочило из закромов мозга. Значит, есть и пояс.
        - А зачем ты пояс надеваешь? - хмыкнул я, с удовольствием разглядывая ногу моей молодой жены - Они же и так держатся на ногах!
        - Чтобы всегда были внатяжку! Мужчина! - Ольга хихикнула и легонько стукнула мне пальцем по носу - Ничего не понимаешь! В общем, смотри - я одета как на официальный прием. В чулках, длинной юбке, в лифчике, в туфлях на семисантиметровом каблуке. Ты пробовал гулять на семисантиметровых каблуках? А в жару - в лифчике?
        - Слава богу - нет! - демонстративно содрогнулся я - И даже губы не красил! Хотя….насчет губ я погорячился.
        - Что?! - Ольга искренне удивилась - Ты красил губы?! Зачем?! Мда…женатым ты раскрываешься с неожиданной стороны…
        - Вот теперь на тебя - тьфу! - хохотнул я - Это была бесцветная помада, медицинская. Я ей мазал губы, когда долго находился на жаре, в пустыне. А еще - на морозе. Губы пересыхают, трескаются, и можно получить воспаление. Да и просто неприятно - когда из губ выступает кровь. Вот и применяли бесцветную помаду.
        - Когда приедем домой, я попрошу тебя намазать губы помадой! - вкрадчиво, глядя мне в глаза грудным голосом сказала Ольга - Ты будешь такой…сексуальный! Ммм!
        - Извращенка! - я ущипнул хихикнувшую женуза бок, и та тихонько взвизгнула, хлопнув меня по руке:
        - Перестань! Больно же! У тебя пальцы, как щипцы! Ты не пробовал гвозди гнуть?
        - Честно сказать, как-то даже и не задумывался на этот счет - признался я - На кой черт мне гнуть гвозди?
        - Ладно. К делу. Ну ты понял, нет? Гулять по городу в жарком, да еще и обращающем на себя внимание наряде просто глупо. И кроме того - я в этом наряде засветилась на экране телевизора, и будут ко мне приставать с глупостями все, кому не лень! Тебе это надо? Мне - нет! Хочу одеться так, чтобы меня никто не узнал. Да и тебе стоит переодеться - купим другие штаны, кроссовки вместо ботинок, а еще - и тебе, и мне солнцезащитные очки. И будем спокойно гулять и наслаждаться жизнью!
        - А куда барахло, которое снимем? Ну не таскать же его в руках?
        - Миш! - Ольга обвела глазами салон "Волги" - да ты чего?
        - Мда…что-то я туплю. Товарища водитель, вы нас подождете у магазина?
        - Товарищ Карпов…Михаил Семенович! - водитель явно смутился - Машина в вашем распоряжении двадцать четыре часа в сутки. Куда скажете - туда я и поеду. Сколько скажете - столько и буду ждать. Номер телефона в машине помните? Если нет - вот, я вам сейчас напишу…
        Он потянулся за авторучкой, лежавшей под приборной панелью, но я его остановил:
        - Просто назовите, и все. Я не забуду. И…как мне вас звать? Раньше мы не встречались, другие были водители.
        - Другие - вздохнул водитель - Погибли во время путча. Когда вас пытались убить. Они отстреливались, защищали. Вот теперь я с вами.
        - Надеюсь, такое больше не повторится - мрачно сказал я, и в самом деле очень на то надеясь.
        - А как я-то надеюсь! - с явным смешком сказал водитель, и я внимательно к нему присмотрелся. Парень как парень - лет тридцать пять, крепкий, плечистый, эдакий боксер-средневес. Почему боксер? А нос такой…слегка приплюснутый, как бывает у боксеров.
        - Ах да, забыл! - спохватился водитель - Алексей меня звать! Можно просто Леша. А завтра к вам заступит другой водитель - Геннадий. Хороший парень, водитель отличный, и вообще…правильный. И третий ваш водитель - ваш тезка, Михаил. Он постарше, давно работает. Мы все из "девятки". Ну вы наверное знаете…
        Честно сказать - я не знал. И даже не задумывался над тем, откуда берутся водители. Глупо, наверное, но мне было даже не интересно, откуда приходят водители и куда исчезают. Они были для меня чем-то вроде механизма, добавление к служебному автомобилю. Приехала машина, я сел, сказал говорящему роботу куда ехать, он меня привез. Ну и…все.
        Стало почему-то неудобно, будто меня поймали на чем-то неприличном. Ну как если бы я обделался на людях и от меня пошел запах. Неужели я стал ТАК относиться к людям? Это моя возня в политике, эта игра человеческими шахматами - она все-таки накладывает отпечаток на душу, как ты не берегись. Никогда я не считал людей винтиками, живыми механизмами, и терпеть не мог тех, кто именно так и считает. То есть - политиков, чиновников всех мастей. И вот поди ж ты…сам стал таким. Противно.
        А может не стал? Раз я все вижу, все понимаю? Мне ведь жалко людей! Я искренне за них переживаю! А у всех своя работа. Я вот тоже эдакий винтик на службе у Провидения. Выполняю свою работу, которую кроме меня никто не может выполнить, и не жужжу! Работаю, как могу. И нет никакой гарантии, что самого меня скинут с шахматной доски в самый что ни на есть неожиданный момент. Потому - хватит самокопаний и всякой такой хрени! Пусть будет то, что будет!
        - Леша, вы боксом занимались? - спросил я, поглядывая в окно.
        - Да! А откуда вы знаете? - просиял водитель, потом потрогал нос, смущенно улыбнулся - Понял. Да, досталось носопырке. Кстати, вы можете меня называть на ты, я не обижусь. Да и остальных ребят. Так будет проще, да и мы привыкли. Вы генерал, а мы…старлеи да капитаны. Про бокс - до мастера спорта дорос! Но…или служба, или бокс. Да и возраст уже. Но в жизни спорт всегда в подмогу, особенно такой. Все-таки мы охрана, а не просто водители.
        - А у вас, Леша, оружие есть? - заинтересованно спросила Ольга.
        - Есть, конечно - улыбнулся водитель - Два пистолета, автомат в багажнике, запасные магазины. Еще - нож и дубинка. Так что…нам ничего не страшно!
        - С вами ничего не страшно, уверена - улыбнулась Ольга такой лучезарной улыбкой, такой соблазнительной, что водитель, который смотрел на нас в зеркало заднего вида даже слегка порозовел. Да, выглядела моя женушка фотомодельно и голливудно. Смутила мужика!
        - Вы женаты, Леша? - снова спросила Ольга.
        - Ну что ты лезешь в личную жизнь человека? - попытался остановить ее я - Какое тебе дело?
        - А может я со смыслом интересуюсь! - хихикнула Ольга - Вот прогонишь ты меня, пойду я искать жениха. И о ком вспомню о первом? О том, с кем ничего не страшно! Леше!
        Водитель покраснел как рак, я даже не ожидал, что он может ТАК краснеть. Прокашлялся, и смущенно, упавшим голосом, ответил:
        - Простите…расхвастался. Забыл, кого везу! Да за вами самими как за каменной стеной! Все знают, как вы спасли Генерального и Президента, приняв на себя их пули! И как Михаил Семенович рискуя жизнью, накрыл их своим телом. И как он прорывался за город, уходя от погони. Об этом нам запрещено рассказывать где-то на стороне, но это же вы…с вами можно обо всем. Вас все уважают. Вы, Михаил Семенович и ваша жена - герои. Я слышал вам собираются памятник поставить на вашей родине.
        - Что?! - в один голос вскричали мы с Ольгой - какой-такой памятник?!
        - Ну…дважды герою положено памятник на родине. Вы же из Саратова? Вот там и памятник. И улицу назовут в вашу честь. Я слышал, переименовать какую-то хотят, вроде как улицу "Двадцать лет ВЛКСМ". Будет теперь называться "улица Карпова".
        - А мне значит нет памятника! - ворчливо буркнула Ольга, глаза которой смеялись. Она еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
        - Не знаю, Ольга Львовна! - пожал плечами водитель - Слышал только про Михаила Семеновича! И зовите меня на ты, ладно? Я вас не могу, вы и по званию старше, и вообще…не положено. А мне будет приятно. Вот и приехали! "Березка".
        - Леш, ты так и не сказал про семью - напомнила Ольга - Ты женат?
        - Женат. И жену люблю! - опасливо покосившись на Ольгу ответил водитель - Сын у нас маленький! Я пять лет назад женился, раньше не мог. Жена врач, у нас в поликлинике работает. Красавица! Я поздно женился, все служба, да служба. А попал как-то в поликлинику, увидел ее…и все. Запал. Думал, такой как я урод красивой женщине ни к чему, а вишь как вышло…поженились! Квартиру вот недавно получили, двухкомнатную!
        - Поздравляю! - искренне ответила Ольга - Счастья вам в этой квартире! Теперь все будет хорошо! Ну что, Миш, пошли? Мы скоро, Леш…
        - Да хоть до завтра! - усмехнулся водитель - Я же говорю, я могу хоть вечность тут стоять. Идите, не беспокойтесь.
        - Кстати, и совсем вы не урод! Милый, симпатичный мужчина! - сказала Ольга, смутив водителя еще больше.
        Шли от машины под внимательными взглядами толпы "жучков", которые всегда вьются возле "Березок". Подумалось - скоро им всем трындец. "Жучки" существуют только при тотальном дефиците, а когда в магазинах будет все, что душенька пожелает - фарца испарится, как лед под июльским солнцем. Недолго осталось, ох, недолго!
        Магазин был тот же, где некогда я покупал вещи в мою однокомнатную квартиру. И где раздавал автографы стайке симпатичных продавщиц. Как давно это было! Ооо…как давно! Год назад? Полтора? Здесь год идет за десять лет. За это время столько разных событий случилось, что и пером не описать. Целый роман можно написать о моих приключениях! Только не поверит ведь никто. Фантастика, однако.
        Смешно, но на входе сидел тот же самый милиционер-старшина, что и в тот раз. В прошлый раз он грозно спросил, с какой целью я посетил магазин и есть ли у меня сертификаты. Пришлось демонстрировать свою покупательную потенцию. Сейчас он тоже было привстал со своего места, но потом его глаза чуть прищурились и кивнув почти в поклоне милиционер радушно пригласил:
        - Проходите, товарищ Карпов! Давненько вы у нас не были! Очень рад вас видеть!
        - Я тоже рад вас видеть - усмехнулся я, и это почему-то тоже было правдой. Жаль, что скоро этот мужик потеряет свою хлебную кормушку. Но такова се ля ви, как говорят в Одессе! Ну…наверное говорят. Не был в Одессе, не знаю. Хотели с женой туда съездить, погулять, посмотреть, но…как началась эта бодяга с Украиной - фекальные шествия, отморозки со свастикой и все такое, то…все. Улетучились мечты. Ни ногой туда. Кстати, а может сейчас съездить? Одесса сейчас своя, родная! Без этой грязи, которая ее затопила! Хорошая идея. Может и съездим.
        Прошли в отдел одежды и обуви, Ольга отправилась выбирать то, что ей нужно, а я отправился туда, где раньше стоял стеллаж с дефицитными книгами. И тут же по дороге был перехвачен заведующей! Да, той самой, очень красивой импозантной женщиной лет сорока. Мне запомнилось, что от нее просто-таки веяло чувственностью, сексуальностью, и…она притягивала к себе. Я тогда еле удержался, чтобы…ну…понятно. Есть такие женщины, которых хочется затащить в постель с первой встречи - так вот эта женщина именно такая. Да что там в постель - такую бросить на стол, закрыть дверь кабинета на ключ, и…
        Черт! Я же ведь женатый мужчина! У меня вообще-то секс каждый день, и по нескольку раз за ночь! Да, я не оговорился - где поймаю жену, там ее и… Ольга говорит, что иногда меня даже пугается - какой-то сексуальный маньяк, а не муж! Но я вспоминаю свою бурную молодость и делаю вывод - просто я вернулся в эту самую юность. Я всегда был гиперсексуальным - плохо это, или хорошо. Тестостерон у меня зашкаливал - что в ранней юности приносило одни расстройства. В виде прыщей, конечно. Потом, когда сексуальная жизнь наладилась, и я нашел еще способ сбрасывать излишнее напряжение…нет, не ТЕМ способом - просто физическими упражнениями, тогда и прыщи мои исчезли, как их и не бывало.
        Так. Выбросить из головы эту бабу! У меня молодая жена, похожая на студентку первого курса института, а я заглядываюсь на сорокалетних баб! Это вообще-то ненормально!
        - Здравствуйте, Михаил Семенович! - и голос у бабы был такой…хмм…с вибрато, как говорят певцы. До печенок доставал! Ведьма, право слово - ведьма!
        - Здравствуйте. Вот, решили вновь вас посетить! - блею я, стараясь, чтобы голос мой не сорвался и не дал "петуха". Что со мной такое?! Я веду себя как озабоченный сексом мальчишка! Ша! Успокоиться! Эх, поставить бы ее на колени, схватить за голову, и… Тьфу! Бесы, точно, меня бесы корежат! В ребро пихают!
        - Давненько у нас не были…очень рада вас видеть! Что хотели приобрести? Для вас - все, что угодно! Есть очень, очень дефицитные товары, которых даже не прилавке нет. Хотите, покажу?
        Я бы посмотрел твой товар, но это если бы Ольги не было. Не только тут, а вообще - в природе. Но я же не железный…лучше держи его под прилавком…товар этот самый! Мда…интересно, какова она была в юности? Небось мужики к ногам штабелями падали. Впрочем - есть тип женщин, которые делаются прекрасными именно к сорока годам. В них появляется шарм, они чувственны и знают толк в сексе. Ничего не стыдятся, ничем не брезгуют, и ничего от партнера не требуют - кроме хорошего отношения и качественного секса.
        Опять меня понесло! Бежать! Бежать отсюда! Или пойти к Ольге - она сработает как лекарство. Или как там…клин клином вышибают? Похоже, что мой гормональный уровень и вправду вернулся к двадцатилетнему возрасту. Осталось только запрыщаветь. Хотя - это уже лет пятнадцать-шестнадцать. Вряд ли меня бросит на такой уровень.
        - Мне бы хотелось одеть мою жену - по летнему, так, как она хочет. Ну и мне подобрать что-то легкое, в чем можно погулять по улице. Поможете?
        - Вам, да не помочь? - улыбнулась заведующая, вызвав у меня галоп стада мурашек - с вас автографы! И не один!
        И мы пошли к Ольге, которая так и бродила между вешалками с одеждой.
        Из магазина мы вышли через сорок минут. За это время подобрали все - начиная от туфель и нижнего белья, и заканчивая супермодным бикини. Ну и мне само собой кое-что подобрали. Когда спросил Ольгу - зачем ей еще один бикини, она с некоторым даже возмущением ответила:
        - Во-первых не еще один, а еще три. Во-вторых, у меня нет таких крутых, на завязочках и с такими узенькими трусиками. Я давно себе такой хотела. И в-третьих, самое главное - ты не заметил, что у твоей жены изменился размер одежды? И что в прежней одежде она просто тонет? На меня сейчас нужно купальник как на семнадцатилетнюю девчонку! В старом купальнике буду выглядеть как…как…в общем - плохо буду выглядеть, вот!
        Пакетов было много, Ольга затарилась по-полной под свой изменившийся размер. Пока я сидел и подписывал книги, окруженный стайкой продавщиц, томно вздыхающих и ненароком касающихся меня то упругим бедром, то не менее упругой грудью, она отоварилась по-максимуму.
        Мне штаны и рубашку подбирала сама, и все пришлось точно впору - я даже не ожидал. Когда переодевался в кабинке для примерки перед большим зеркалом…мерили вместе с Ольгой и у меня возник соблазн тут же ее и "оприходовать". Но после размышлений и логических выкладок отказался от этой славной идеи. Во-первых, Ольга в о время секса очень сильно стонет, кричит не в силах удержаться. Она просто-напросто теряет голову - сама не раз об этом говорила. Невероятно чувственная у меня жена. А во-вторых…хватит и во-первых. Потом по всей Москве будут рассказывать, как писатель Карпов забрался в примерочную со своей женой и женушка громко стонала на весь магазин. Уж точно не от того, что примерила хорошее платье! Или увидела мужа в новых штанах. Можно было бы конечно ограничиться так сказать "лайт-версией", но…это было бы эгоизмом. Ей-то тоже хочется!
        Когда переодевался, при ярком свете рассмотрел в подробностях свое нынешнее тело, и честно сказать - остался им немало доволен. Ну да, худоват стал, не такой "основательный" как прежде, когда был старше, но теперь…вот если взять бодибилдера, вытопить из него весь жир…так это буду я. Видел однажды такого кадра где-то в сети - жира у него было процента три. По его телу можно учить анатомию. Мышцы, мышцы, сосуды, кубики, бицепсы, трицепсы…и все играет, все движется. Был бы бабой, я бы точно в себя влюбился, ей-ей!
        О чем тут же сообщил Ольге, вызвав у нее приступ веселья. Как она сказала в ответ, любят не за тело, любят за душу. Ну…наверное она права. Хотя…что вкладывать в это самое понятие "любят". О чем тоже сообщил моей подруге, и был награжден эпитетом "Пошляк!". Как некогда говорила моя та, далекая любимая. Она всегда хихикала над моими шутками и говорила, что я умею опошлить любую тему. И была права. Терпеть не могу излишнего пафоса и всегда готов свести его в ё ноль.
        А потом мы гуляли по городу - просто бродили, куда глаза глядят. В "Шоколаднице" поели мороженого. Покатались в метро, добираясь до Красной площади. Побродили там - просто так, бесцельно, просто потому что нам было хорошо, мы молоды, красивы, и любим друг друга.
        Забавно - нас с Ольгой время от времени исподтишка и открыто фотографировали. Вряд ли узнали в нас знаменитого писателя и его жену, героев-орденоносцев (зря, что ли, мы надевали солнцезащитные очки и переодевались в яркую летнюю одежду?). Просто Ольга была очень красива и молода, ну и я…хмм…как бы не урод. Мы шли, держась за руки, болтали ниочем, смеялись, и наверное со стороны это выглядело очень забавно. Иностранцы (а это они и фотографировали) просто не сводили с нас объективов своих заграничных фотокамер (Я успел заметить, да. На то я и разведчик-диверсант). Они ждали серой, скучной Москвы, по улицам которой бродят серые, плохо одетые люди. А тут…молодость, красота, счастье! Пусть фотографируют, черт подери! Пусть весь мир видит, что наши женщины - самые красивые в мире! И мужики ничего…хе хе…вполне так сексуальные (да, я против ложной скромности!!).
        А нарядилась Ольга очень прикольно. Бежевые короткие шорты, бежевая майка, ткань которой поднимают твердые девичьи груди. Белые кроссовки - предмет вожделения советской молодежи. Загорелые гладкие ноги, красивое личико с пунцовыми губами, красивые руки и плечи - смотрите, тусклые рыжие англичане с лошадиными мордами - вот какой должна быть женщина! Не то что ваши человеколошади… на ваших баб без слез не взглянешь. Завидуйте, черти!
        Кстати, а в Штатах есть женщины красивые, не то что британки. Хотя у них другая беда - жрут сверх меры всякий дурацкий фастфуд. К 2018 году половина американок превратится в стадо уродливых толстожопых чудовищ. Вторая половина? Вторая половина - эмигрантки. Среди них еще можно найти красивую женщину. И скорее всего она будет эмигранткой из Союза.
        Вернулись домой в темноте, довольные, как два выпущенных на волю слона. Набрали еды и с собой (в той же "Березке"), загрузили холодильник и приняв душ бросились в постель. Ну да - и за этим тоже. Два раза. А потом провалились в сон. Завтра у меня встреча с моими "друзьями". Но я уже знаю, как с ними бороться. Обломятся, черти! Не вам Карпова на цепь сажать! И никому. "Мы не рабы, рабы не мы!"
        Глава 10
        Утром вяло "поклевал" бутерброды с дефицитным сервелатом и черной икрой (зажрался, ага!), запил горячим сладким чаем (надо же восстанавливать силы!), и стал собираться на встречу с любимыми руководителями. Ольгу не пригласили, и я решил отправить ее к сыну и матери - пусть с ними посидит. Ольга вначале воспротивилась, сказала, что будет дожидаться меня дома, но я настоял - пусть будет подальше от меня. Ну так…на всякий случай. Вряд ли меня будут шантажировать женой, но кто знает?
        Впрочем - они ее и там достанут в любой момент. Как там писал Юлиан Семенов про радистку Кэт? Ну…про то, что она собиралась затеряться в потоке беженцев? "Сейчас, при всем трагизме положения на фронтах, при том огромном количестве беженцев, которые заполнили центр страны, гестапо продолжало работать четкои слаженно: каждыйвторой человек давал информацию на соседа, а этот сосед, в свою очередь, давал информациюна своего информатора. Считать, что в этой мутной воде можно беспрепятственно уйти, мог только человек наивный, незнакомый со структурой СС и СД."
        КГБ - структура не менее эффективная, чем гестапо. А может и более эффективная. Гестапо ведь нет, а КГБ - живее всех живых. А методы у всех спецслужб мира одинаковы, будь это фашистский режим, будь это социалистический (якобы!) строй. Как некогда сказал мне один ментовский полковник, замполит райотдела, методы спецслужб разработаны еще во времена Зубатова, и с тех времен практически не изменились. А что еще можно придумать нового? Используй слабости людей, используй информацию, полученную от стукачей, и все у тебя будет в порядке. Преступники не уйдут, ты не получишь выговора.
        Все это я думал, пока ехал в черной волге в Кремль, к Шелепину. Недолго думал - ехать тут вообще нет ничего - десять-пятнадцать минут. Водитель был уже не Леша - другой. Похожий на него как брат, только без приплюснутого носа. Я с ним особо не разговаривал, только "здрасьте", и…в общем-то все. Не до того сейчас. Я "на щелчке" - это когда предохранитель на "стволе" поставлен в положение "огонь".
        Первым делом окинул взглядом территорию перед корпусом Кремля, в котором обитал Шелепин. Нет, лишних машин не было, и по кустам не прятались ребята в черных балаклавах. Но это ничего не значило. Меня могли поджидать и внутри, и я никогда не смогу заметить группу захвата - пока они явно не обозначат свои намерения. Засядут в соседних кабинетах - что стоит им заскочить в самый что ни на есть удобный момент? А можно еще и в комнате отдыха Генсека - там вообще уместится целое отделение, и останется место еще для одного.
        Да, в коридоре как всегда было пустынно и тихо. Никаких следов подготовки засады. Значит, все-таки решили вначале поговорить, а потом уже решать со мной вопрос. Хотя скорее всего вопрос этот давно решен.
        Секретарь поздоровался со мной, попросил подождать и скользнул за могучие двойные двери из темного дерева, наверное дуба. Я прикинул - такие двери небось и пуля не пробьет! Особенно если они усилены металлом. А они усилены - так мне показалось. Уж больно тяжелые. Открывал - почувствовал. Шагнул за порог и ласково улыбнулся будущим собеседникам:
        - Здравствуйте, товарищи! Вот, прибыл по вашему приказанию!

* * *
        - Здравствуйте, товарищи! Прибыл по вашему приказанию!
        У дверей стоял ОН.
        Шелепин чувствовал себя виноватым по отношению к нему. В самом деле - Карпов ничего плохого ему не сделал. Более того, с его помощью Шелепин поднялся так, как никогда не смог бы подняться в прежней ситуации. Конечно, к этому он сам приложил руку, но кто дал толчок? Кто снабдил информацией? И потом Карпов оказал неоценимые услуги. И жизнь спас…
        - Здравствуйте, товарищ Карпов. Заходите, присаживайтесь - Шелепин постарался, чтобы голос его звучал как можно доброжелательнее. Скотину перед забоем тоже стараются не беспокоить, не волновать. Чтобы не было лишних проблем.
        От этой мысли ему стало совсем тошно, и Шелепин невольно бросил взгляд на Семичастного - хмурого, каменноликого, углубившегося в какие-то свои бумажки. Ну что же, все правильно - если кто-то и должен решать в этом кабинете, так это он, Шелепин. Он должен брать на себя решения - пусть даже они и неприятны. Но главное - думать о государстве. Главное - государственная польза, а не какие-то там эмоции.
        И снова Шелепин поразился - от двери к ним шел не человек. Нет, так-то человек - широко улыбающийся (почему-то Семичастный не любил эту его улыбку, называл глумливой), одетый обманчиво просто и по-летнему (его одежда стоила очень даже приличных денег, Шелепин знал цену этой кажущейся простоте). Но все время было ощущение, что человеческая оболочка для этого существа - именно что оболочка. Под ней - сильный, жестокий, безжалостный зверь, способный одним движением лапы выпустить кишки любой живой твари, вставшей у него на пути. Двигается - как кошка на мягких лапах. Ни одного лишнего движения, ни малейшего сомнения! А ведь если верить Семичастному (а нет основания ему не верить!) - Карпов прекрасно знает, что его ждет, и о чем сейчас будет разговор. Вон как друга перекосило - ну чего он так злится? Не любит, что Карпов его всегда переигрывает? Да, на самом деле неприятно, когда ты находишься рядом с человеком, который умнее тебя минимум на порядок. А кроме того - не особо старается это скрывать.
        Кстати, может в этом и заключена истина? Если бы Карпов вел себя скромнее, если бы изображал из себя убогого, преклоняющегося пред сильными мира сего - как бы тогда повел себя Семичастный? Полюбил бы Карпова?
        Вряд ли. Володя слишком умен, чтобы купиться на фальшь. Только разозлится еще больше. Кстати, что-то он слишком уж злится. Может потому, что чувствует свою вину и хочет переложить ее на самого Карпова?
        - Михаил Семенович…присядьте. Разговор у нас будет…
        - Хотите, я расскажу вам, о чем будет разговор? - Карпов бесцеремонно перебил Шелепина, и Семичастный недовольно дернул головой, пригвоздив Карпова тяжелым взглядом. Мол - знай свое место, наглец!
        - Ну…давайте, послушаем… - у Шелепина внутри ворохнулся комок неприязни. Уж больно лицо Карпова было эдаким…безмятежным! Шелепин снова почувствовал себя младшеклассником рядом с преподавателем ВУЗа. Неприятное чувство! Смотрит этот ухмыляющийся тип, и будто просвечивает тебя насквозь, как рентгеном. Мерзкое ощущение…
        - Итак, вы хотите мне объявить, что не желаете моего отъезда куда-либо. Вы хотите сообщить, что дадите мне все, что я пожелаю, в обмен на золотую клетку. А еще - на мою драгоценную кровь, которая может вас омолодить.
        Шелепин едва не вздрогнул. Ай да Семичастный, ай да голова! Просчитал Карпова! А Карпов в своем репертуаре. Циник, глумливый хохмач, для которого нет авторитетов. Ну вот зачем так откровенно рассказыватьдетям о том, что все их детские шалости папочкой давно просчитаны и выплюнуты?! Зачем делать такую рожу, как на концерте юмориста с затхлыми шутками?
        - Вы считаете, что государство - это вы, а вы - это государство. И что поддерживая свою жизнь, вы поддерживаете государство. Значит, нужно держать меня при себе, и когда настанет момент - сделать переливание крови. А если меня выпустить - я могу погибнуть, просто от случайности, от которой никто не застрахован. И тогда ваше омоложение плакало горькими слезами. Я ничего не упустил, товарищ Генеральный Секретарь? Ладно, продолжу.
        Карпов ухмыльнулся уголком рта, от чего его лицо сделалось хищным (хотя куда вроде хищнее?):
        - Само собой, я не желаю жить в золотой клетке. И все блага, которые вы мне можете предложить - я могу просто купить. И еще останется. И тогда, когда я не куплюсь на ваши плюшки, остается кнут. Что вы можете сделать? Попытаться меня захватить. Захватить меня будет очень трудно. Очень. Я убью любого, кто попытается нанести мне вред. Мне для этого даже оружия не нужно. Тем более что я знаю - вы не можете мной рисковать. Случайная пуля угодит мне в голову - и все, конец вашему источнику живой воды. (Шелепин и Семичастный переглянулись). Да, существует возможность того, что меня тяжело ранят, я потеряю сознание от потери крови, и тогда уже спеленаете. Посадите на цепь, и буду я сидеть на ней вечно, поддерживая ваши бессмертные тела. Пока сам не сдохну.
        Карпов помолчал, и уже холодным голосом, зло сверкнув глазами, продолжил:
        - Есть и еще один способ на меня воздействовать - взять в заложники мою жену, ее сына, ее отца и мать. Через них заставить меня остаться, и питать вас своей кровью. (Семичастный поморщился). Но тут вы тоже рискуете. А вдруг я такой безбашенный, что наплюю на свою жену, на всю ее родню и нормально инфильтруюсь за границу? Да мало того - стану врагом? А иметь во врагах Карпова - в дурном сне не приснится. Кстати, ведь вы не боитесь меня. Не боитесь, что я вас могу уничтожить. Прекрасно понимаете, что для меня дело превыше всего, и что я поставил на вас, считая, что именно вы, и никто больше - сможет сохранить страну в целости. И потому я вас никогда не трону, чего бы это мне ни стоило. И не нанесу вреда ни вам, ни моей Родине. Иначе - зачем бы я затевал всю эту бодягу? Я не знаю, что должно заставить меня уничтожить вас. Хотя…знаю - если увижу, что вы сознательно наносите вред государству, преследуя свои, шкурные интересы - тогда не обижайтесь. Пока дело касается только меня - я вас не трону. Да, я инфильтруюсь, зная, что все равно вы ничего не сделаете ни с Ольгой, ни с ее семьей. Потому что в этом
случае я вас уничтожу и попробую начать все с начала. Я тоже человек, иничто человеческое мне не чуждо.
        Карпов замолчал. Молчали и двое мужчин, сидевшие в кабинете. Шелепин обдумывал сказанное, решив, что Карпов закончил, подобрал слова, но…как оказалось - это еще не все.
        - А вы не думали о том, что даже если вы каким-то образом умудритесь засунуть меня в клетку, у вас ничего не получится? Небось, уже и место на кладбище подобрали, да? Или хотели меня на Красную площадь, вместе с маршалами? (Карпов ядовито хохотнул) Пушки бабахают! Идут пионеры - салют Карпову! И я такой весь красивый в граните! И на моем месте в могиле - неизвестный бомжик. А я сам в комнатке на цепи - вечно. Правда же, элегантно? Молодцы! Красиво придумано!
        И снова Карпов построжел, лицо его окаменело, сделалось будто вырубленным из камня:
        - Только кто вам сказал, что удержите меня на цепи? Наркотики на меня не действуют, яды тоже. Легкие раны я залечиваю в считанные часы. А вот насчет источника живой воды…а почему вы решили, что кровь, взятая у меня насильно, будет омолаживать? А если она станет ядом? Если введя ее, вы убьете себя, или превратите в дряхлую развалину? Если я усилием воли могу менять группу крови - пусть неосознанно, но могу - то почему вы считаете, что я не могу превратить живую воду в мертвую? И прежде чем инфильтроваться, я уничтожу вас. А потом…потом видно будет. Раскрыть вашу аферу на Западе - представляете, какой будет скандал? Страна пострадает, да. Но…я найду способ поставить на ваше место других людей. Порядочных, благодарных, тех, кто не предает соратников. Кстати, Владимир, я был о вас лучшего мнения. Мне казалось, вы не предаете соратников. Но сегодня вы предаете меня, завтра…кого? Может своего друга Шелепина? А почему бы и нет? Вдруг вам взбредет в голову, что целесообразно занять его место? Что он ведет страну не туда? И захочется устроить ему разрыв сердца…как дорогому Леониду Ильичу! Чего на меня так
таращишься, Володя? Не нравится?! А предавать соратника нравится?! Ради своих амбиций! Прикрывая их словами о благе государства! Господи, как вы все мне надоели! Все политики, все чинуши, которые вцепились во власть и думают, что лучше всех знают, как нам, простому народу следует жить! И вы ведь лучшие среди них! По крайней мере - лучшие среди тех, кого я знаю! Какие же мрази должны быть остальные?! Если ВЫ такие!
        Молчание. Тяжелый выдох, и Семичастный заговорил. И как ни странно, голос его был спокойным и тихим. А еще, Шелепину послышались в нем нотки…раскаяния? И это у железного Володи?! Неужели его проняло?
        - Не кипятись. Мы с Сашей и правда гаранты сохранения нынешнего курса. И веришь ты, или не веришь - хотели как лучше. Кстати - вся это идея с первого и до последнего пункта была моей. Он так и не согласился на радикальные меры. За что я его назвал мягкотелым и нерешительным. И место его мне не нужно, не надо нас стравливать. Мы дружим уже много лет, и знаем друг друга как облупленных. Мне моей власти хватает. Но она мне нужна только для блага государства. Опять же - веришь ты, или не веришь. Можешь меня проклинать, ненавидеть, но Сашу зря не обижай. Он пригласил тебя, чтобы просто убедить не уезжать. Он на самом деле боится за тебя. И не только потому, что ты источник молодости и здоровья. Ему нужен советник, который не боится сказать правду, и который не зависим ни от кого. А еще - умен и объективен.
        - Я даже покраснел от удовольствия! - глумливо усмехаясь, прокомментировал Карпов, но Семичастный продолжил, не обращая на его ехидные слова никакого внимания:
        - Уверен, у тебя уже есть предложения на этот счет. И ты мог без этой экзекуции, не подвергая нас унижению, высказать свои соображения. Но ты предпочел отхлестать нас кнутом. Да, в некоторой степени мы это заслужили. Но я тебе все-таки напомню - мы политики, мы чиновники, мы не можем иначе! Нам приходится принимать абсолютно непопулярные, и даже подлые решения! Но на войне нет подлости. Есть задача, и есть способ, который позволит ее выполнить. Наша страна воюет - беспрерывно воюет, а на войне все средства хороши. В том числе приходится бросать в огонь своих солдат, чтобы добиться победы. Поверь, я не боюсь смерти. То, что я уже сделал…в общем - я такой же солдат, как и ты. Солдат своей страны. А вот это - мой командир (он кивнул на Шелепина, сидевшего откинувшись на спинку кресла, и Шелепин легонько кивнул). ТАКИЕ решения я бы без него никогда не принял. Он бы мне этого не простил. А я не хочу разрушать нашу дружбу. Повторюсь - Саша был против радикальных мер по отношению к тебе. Категорически против! Он лихорадочно искал способ выйти из ситуации! Он голову сломал, думая над всем этим! И сейчас
очень надеется, что ты такой способ нашел. И если тебя это как-то утешит, то…прости. Вот все, что могу сказать.
        Семичастный поднял взгляд на Карпова - серьезного, сдвинувшего брови - то ли потому что сердился, то ли потому, что пытался хорошенько все продумать. А может сразу и то, и другое.
        "Умный он, зараза!" - в который раз восхитился Шелепин - "И бесстрашный! Ведь знал, куда идет, и почему. И все просчитал, все! До последнего слова - все! И да, я бы не разрешил сделать с ним ТАКОЕ. И без его речи - не разрешил бы. Потому, что это - перейти грань. Сегодня мы с ним так, а завтра? Завтра - с нами. Командиры, которые предают своих солдат долго не живут".
        - Я уеду - спокойно сказал Карпов - И буду приезжать, когда захочу. И уезжать - когда захочу. У меня будет здесь дом, в который я буду всегда возвращаться. У меня одна родина, один дом. Остальное - просто…так, страны…территории. Я построю медицинский центр там, где…еще не решил - где именно. У моря - это обязательно. В центре будут лечить детей. Вначале онкологию, потом другие тяжелые болезни. Я приглашу туда лучших врачей, большинство - наших врачей. Но и зарубежных - тоже. Всех, кто мне понадобится. Я сделаю все, чтобы они не знали недостатка в чем-либо. Они будут богаты. И они будут хранить тайну. А тайной будет то, что мы станем разрабатывать не только и не столько лекарства от рака, мы будем изучать свойства моей крови, и на основе этой крови сделаем сыворотку, помогающую от всех болезней. "Эликсир жизни" - вот как я его назову. И я буду сдавать кровь - регулярно, но так, чтобы это не навредило моему здоровью. Вы можете не бояться - если вам станет плохо, если вы заболеете, или одряхлеете - вы ко мне прилетите, или я к вам прилечу и сделаю вам переливание крови. И со мной ничего не случится,
я уверен в этом. Меня хранит Провидение, или можете назвать это Богом, как хотите. Пока я не выполню свою миссию - буду жить. А похоже, что моя миссия не в том, или вернее не только в том, чтобы сохранить Советский Союз.
        - А в чем? - не выдержал Семичастный.
        - В том, чтобы сохранить саму Землю. Жизнь на ней. Природа сама по себе всегда стремится к хаосу, к разрушению. Умирают люди, города, цивилизации. Видимо в будущем каким-то образом погибла и сама Земля. Вот и заслала она своего гонца в прошлое, в точку бифуркации, чтобы просто-напросто выжить.
        - Куда?! - удивился Семичастный - В какую-такую точку?! И причем тут сохранение Земли, если мир, из которого ты пришел, скорее всего не наш?!
        - Да, я практически уверен, что это не мой мир. Но Земля - одна на все миры. Я не знаю, как это обосновать. Но Земля едина во всех мирах. И возможно, что устранив опасность в этом мире, я устраняю опасность и для других миров. Земля будет жить. И я не знаю, откуда я это взял. Мысли сами приходят мне в голову, будто кто-то их мне транслирует. Хотите верьте, хотите нет…я лишь инструмент, понимаете? Я механизм, с помощью которого Земля исправляет огрехи будущего. Точка бифуркации? Ну, как бы это поточнее сказать…это развилка. Можно пойти вправо, а можно влево. И можно прямо. Направо пойдешь - коня потеряешь, прямо пойдешь…ну…вы знаете. Развилкой я считаю правление Никсона. Потому я так к нему и прилепился. Чувствую, что от него зависит наше будущее. И от вас! Главным образом от вас, товарищ Шелепин. Вы ключевая фигура, хотя Владимир тоже очень важен - он ваша правая рука. Он исполнитель. Вы - мыслитель, мозг этой организации. И вы тоже нужны. Хотя вас можно и заменить…
        - Но-но! - буркнул Семичастный и вдруг ухмыльнулся - Незаменимых у нас нет. Кроме Карпова! Черт его подери…
        - Мы с чертом братья - серьезно ответил Карпов - Чего ему меня драть? Ладно. Подытоживая, скажу - главное, чтобы вы мне не мешали. А я все сделаю как надо.
        - Почему медицинский центр за границей? - ворчливо спросил Семичастный - Что, здесь нельзя было сделать?
        - Нельзя - усмехнулся Карпов - Это МОИ деньги, и я не хочу, чтобы кто-либо совал нос в мои дела. А вы обязательно пришлете комиссаров, политруков, наблюдателей всяких…ну не надо, не надо на меня смотреть как на идиота! Я и так знаю, что вы с каждого нашего врача возьмете подписку о том, что он будет докладывать вам о каждом нашем чихе! Только у них это не получится. А пожив у нас, они забьют на вас болт - вот такенный! - Карпов с ухмылкой показал размер "болта" - Люди вырвутся на свободу, хлебнут ее по полной, как и обеспеченной, красивой жизни. И единственное, чего будут бояться - это потерять мое уважение и мою защиту. С теми, кто попробует торговать нашими секретами, шпионить, строить нам козни - тут же произойдут несчастные случаи. Умрут от разрыва запора или от недержания инфарктов. Для того, сразу скажу, мне нужна вся группа Аносова, а еще - с десяток омеговцев во главе с Самураем. Они будут костяком моей охранной структуры, а точнее - частной военной компании. Да, я и это сделаю. У меня грандиозные планы. И я знаю, как разбогатеть еще больше, в сотни раз больше! И сделаю это. А раз будет
существовать огромное богатство - значит, найдутся охотники меня от него избавить. И для того мне понадобится своя армия, плюс помощь армий самых могучих государств в мире - Советского Союза и Соединенных Штатов. Я помогаю вам - вы помогаете мне. Вот тут (Карпов достал из кармана сложенные в четверо листы бумаги) - я изложил то, чего жду от вас. И дальше - то, чего вы можете ожидать от меня. Со мной вы избежите множества ошибок, и уже их избежали. Например - чтобы не развалили страну в бессмысленной гонке вооружений, а сделали ставку на малочисленную, но по высшему уровню вооруженную, обученную, технически оснащенную армию. Я укажу направления, в которых должна двигаться конструкторская мысль - я это все помню. Ну а вы по первому требованию будете присылать ко мне тех людей, которые мне нужны. А если вам понадобится мой совет - вы его всегда получите. Потому что вы - это родина, а родина - это вы. Пока не начнете чудить, и не поставите свои интересы выше государственных. Тогда - берегитесь. Я не пугаю, я предупреждаю. Ведь я не человек, я инструмент, биоробот, которого прислала к вам Земля. Не будет
меня - придет другой Карпов. Будет он зваться Сидоров, или Иванов, или Штангенциркуль - какая разница? Первое, что он сделает - уничтожит вас. Потому что вы уничтожили инструмент Провидения.
        Карпов замолчал, и секунд пять в кабинете стояла гробовая тишина. А потом он тихо сказал:
        - Думаете легко быть инструментом? Думаете легко постоянно думать о том, что ты должен сделать, и что ты еще не сделал? И осознавать, что если ты поступишь неправильно, тебя просто сотрут с лица Земли, выбросят в помойку, как сломавшийся нож! Я устал. И нет мне покоя. Я живу, пока двигаюсь к цели. Пока выполняю то, что должен. Шаг влево, шаг вправо - побег и расстрел. А вы меня пугать золотой клеткой! Да вы смешны мне, товарищи!
        Карпов издал странный звук - то ли всхлип, то ли смешок - Шелепин так и не понял, что это было. И замолчал. Теперь уже надолго. Так и сидели они в тишине, пока Шелепин ее не нарушил:
        - Мне все в общем-то ясно. Володь, а тебе?
        - А что я? Как скажешь, так и будет. Я чего-то такого и ожидал - усмехнулся Семичастный - Решай, ты Генеральный, так что тебе и отдуваться. А я твои руки. А вот кем мы у Карпова? Карпов, кем мы у тебя служим?
        - У меня? - Карпов медленно перевел взгляд на Семичастного, и Шелепин вдруг внутренне содрогнулся. Ему показалось, что темные глаза Карпова не имеют белков! Они были похожи на темные дыры, уходящие в череп!
        - У меня - никем - повторил Карпов глухо и хрипло - а вот у Него (он показал пальцем куда-то в потолок) мы все шахматные фигурки. Плохо играем - смахнет нас с доски и бросит в мусор, чтобы никому не повадно было. И распечатает новую коробку с фигурками. Так уже было на Земле, и не раз. И наверное впервые Земля не захотела, чтобы нас сбрасывали в помойку. Так давайте мы поможем ей, и будем жить назло всем игрокам! Будем жить, товарищи!
        - Будем жить… - тихо повторил Шелепин и кивнул. И почему-то ему стало гораздо легче. С плеч свалился гигантский, многотонный груз, вдавливающий его в кресло Генерального Секретаря. Теперь он верил, что все будет очень хорошо. Ведь с ними сама Земля!

* * *
        После того, как Карпов ушел, двое друзей долго сидели молча, глядя в пространство. Минут пять, не меньше. Затем Семичастный сказал:
        - Признаю, я был не прав, а ты прав. Видимо мне просто хотелось его победить. Уж очень он наглый и самоуверенный.
        - Так есть с чего - хмыкнул Шелепин - Биоробот…мда. Фантастика, однако. Кстати, легче его стало воспринимать, тебе не показалось? Одно дело, когда перед тобой человек явно ниже тебя по статусу, и его поползновения на то, чтобы тобой управлять тут же воспринимаются в штыки. И другое - когда перед тобой инопланетянин, биоробот, носитель сверхзнания. И тогда все становится на свои места. Мы же просто люди. Умные, знающие, дельные люди. Но он совсем другое. Он…непонятно что. Не человек. Так пусть делает все, что считает нужным! Ведь мы уверены, что он работает нам на пользу. Ведь на пользу же? Или ты так не считаешь?
        - Считаю - вздохнул Семичастный - И каюсь, если покопаться в себе, моя попытка его захомутать была глупой и опасной, и могла привести к непредсказуемому результату. Ну…на то ты и начальник, чтобы удерживать подчиненных от необдуманных поступков.
        - А что, твои хваленые аналитики не давали тебе такого результата? - усмехнулся Шелепин.
        - Давали… - пожал плечами Семичастный - Только я их не особо слушал. Мне казалось, что ТАК будет правильнее.
        - А на кой черт тогда тебе аналитики? - хмыкнул Шелепин - Хватит. О другом надо думать. Как считаешь, его планы реальны?
        - Реальнее некуда - пожал плечами Семичастный - И насчет медицинского центра он прав. Ни к чему нам сейчас делать такие резкие шаги. Медицина у нас бесплатна, а тут вдруг частный центр, построенный на частные деньги! Да и для государства выгоднее, если оно не будет вкладываться. Выгоду все равно получим. Пусть себе делает. И врачей дадим! Сколько угодно дадим! С соответствующими инструкциями. Да, часть о нас позабудет. Но если хоть один из десяти останется лоялен своей стране - он может дать оч-чень интересную информацию. И группу Аносова пускай забирает - она сделала все, что могла. Кстати, с омеговцами тоже проведем беседу. Возможно, они тоже помогут в освещении деятельности Карпова. В принципе, из того, что он сказал - нет ничего нереализуемого. И нам выгодно, если Карпов поднимется до самых высот, станет мультимиллиардером. Деньги для него не самоцель. Деньги - как инструмент. И та конструкция, которую он пытается собрать - нам выгодна. Впрочем - как и всему человечеству. Так что - мне кажется, нужно помочь ему всем, чем сможем. В том числе и силой оружия, если понадобится.
        - Начнешь из-за него войну? - усмехнулся Шелепин.
        - Я - нет - невозмутимо помотал головой Семичастный - А вот ты начнешь, если понадобится. Защитить Карпова, не дать его угробить - одна из первоочередных задач. А возможно - самая первоочередная. Если уж мы не смогли его удержать дома, так сделаем все, чтобы его не убили за границей. Хотя это будет и трудно.
        - Согласен - кивнул Шелепин - Кстати, а что за история с гимном? Кто это сделал?
        - Да…звукооператор! - поморщился Семичастный - Когда готовились к пресс-конференции, он случайно перепутал пластинки, и вместо обычного гимна выпустил…то, что выпустил. Но кстати, как ни странно, это очень хорошо повлияло на мнение зарубежных газет! За рубежом просто захлебываются от восхищения, рассказывая о том, какие мы передовые, и насколько отличаемся от прежнего, косного чиновничьего аппарата. И что с нами надо иметь дело! Как там говорилось? Все что бог не делает - все к лучшему. Сами бы мы на такое никогда не решились.
        - Надеюсь, звукооператора под суд не отдали? - усмехнулся Шелепин.
        - Выговор влепят - чтобы неповадно было - тоже усмехнулся Семичастный - А если бы вместо рок-версии гимна был бы Высоцкий с его лагерными песнями? Представляешь, какой скандал?
        - Кстати, а что с Высоцким? Как себя ведет? Что делает?
        - После того, как Карпов с ним поработал - Высоцкий полностью переродился. Его не узнать! Совсем не пьет. Не курит. Играет в театре. Пишет песни - скоро выйдет большой сборник с его песнями на виниловом диске. Занимается спортом - ходит в спортзал "Динамо", занимается рукопашным боем, то есть - боевым самбо. Говорят - влюбился в молодую актрису…и по некоторым данным - это Алферова.
        - Да она же беременна от Карпова! - удивился Шелепин.
        - И что? Живот-то на нос пока еще не лезет. Она снимается в фильме по книге Карпова, очень успешно снимается. Кстати - Высоцкого пригласили туда на съемки, какую-то роль он там получил. Там Алферову и заметил. Теперь сохнет по ней. А она с Тарковским постоянно собачится - что-то между ними кошка пробежала. Может - узнал, что Алферова от Карпова понесла? Или просто ей надоело терпеть его художества. Он же ни одной юбки не пропускает, в открытую ей изменяет. Даже бравирует этим - мол, я мужчина, и могу делать все, что хочу. Там все сложно, очень сложно…
        - Главное чтобы Высоцкий не сорвался, не запил, когда с Алферовой не получится. Или наоборот - когда получится, но узнает, что та беременна.
        - Вряд ли - пожал плечами Семичастный - Похоже, что Карпов такую ему дал установку, что никаким стрессом не выбьешь. Промыл мозги по-максимуму. Хорошо сработал.
        - Фильм-то получается? - хмыкнул Шелепин - Что-то у меня к Тарковскому нет никакого доверия. Дутый гений!
        - Да нет…не дутый. Только направлять его надо как следует. Не давать слишком уж умствовать. Пусть снимает. А то останутся одни бездари…этот хоть снимать умеет. Ему тоже Карпов мозги промыл, так что…будем надеяться, снимет что-то приличное.
        - И ему промыл? - поразился Шелепин - Когда успел?!
        - Нет, не так, как Высоцкому. Просто сказал, чего хочет, и что шаг влево, шаг вправо… Боятся Карпова, однако. Слушаются.
        - Почему? - Шелепин искренне заинтересовался.
        - Нет, он не нарочно их пугает, нашу интеллигенцию - ухмыльнулся Семичастный, и лицо его у губ прорезали две глубокие вертикальные складки - Мои люди собирали информацию, и…в общем-то они всегда ее собирают, за Карповым постоянно ведется негласное наблюдение. Всех, с кем он контактировал - обязательно опрашивают, и потом берут подписку о неразглашении.
        - У всех?! - поразился Шелепин.
        - Я неточно выразился - поправился Семичастный - У всех, с кем он имел длительный контакт. Ну не с вагоновожатой же брать подписку! Или у водителя автобуса. Длительный контакт был - все, начинают наводить справки, а если что-то заинтересовало - то и опрашивают. Подшиваем в папочку. Так вот, говорят - с ним так просто разговаривать очень трудно. Бабы - те просто цепенеют, готовы за ним бежать на край света. Впадают в какое-то любовное безумие. Говорят, дословно - тонут в его глазах. Мужчина их мечты! Это знаешь, что такое? Что-то вроде гипноза. Он подавляет их личность, подчиняет себе. Сам не понимая того. А может и понимая, но искусно это скрывает. То-то и Алферова не сумела удержаться! А ведь баба с характером, да и в отношениях с режиссером состояла. А вот поди ж ты…
        Семичастный помолчал, посмотрел в окно, за которым чирикали птицы, наплевав на статус особо охраняемого объекта, и продолжил:
        - А вот с мужиками совсем другой коленкор. Один из тех, кто с ним общался, сказал, что когда Карпов на него смотрит, ему хочется упасть на спину и пустить струйку мочи. Как это делают щенки перед кобелем. Фигурально выражаясь, конечно, но смысл понятен. Он подавляет. Ты сам разве не почувствовал это самое дело?
        - Еще как почувствовал! - дернул плечом Шелепин - Мне показалось…в общем - лучше в глаза ему не смотреть. На самом деле - бес какой-то, а не человек! А что с его женой? Она как?
        - Знаешь…это карповское свойство наверное заразно - скривил губы Семичастный - В этой девице столько силы, столько…я даже не знаю, как это назвать. Это какой-то Карпов в миниатюре. И она - бесстыдно молода! Я бы больше шестнадцати лет ей не дал! Знаю, что Карпов заставляет ее стариться - косметику особым образом накладывать, одежду надевать не такую, какую носят школьницы и студентки. Но если ей сделать косу, надеть на нее школьную форму - школьница, да и только! Вот он ей толчок дал! Интересно, когда она остановится в своем помолодении? Дойдет до двенадцати лет? Хе хе…придется Карпову заниматься ее усыновлением. Иначе его будут воспринимать как извращенца - живет с несовершеннолетней. Про Лолиту слышал? Роман Набокова? Вот наш Карпов и доиграется со своей женушкой!
        - Кстати, а ты не учел этот момент? - Шелепин свел брови - А если после переливания крови мы с тобой превратимся в таких вот…лолиток? Каким образом мы сможем править страной? Нам нельзя ТАК омоложиваться! Я бы и Карпова не воспринял бы, как…Карпова, будь он просто молодым человеком двадцати лет от роду. Это он харизмой подавляет, не дает задуматься о том, что на вид ему лет - как студенту вуза. А нам такое нельзя!
        - Думал над этим - признался Семичастный - Да, ты прав. Придется подходить к вопросу очень осторожно. Помнишь, Карпов говорил, что будет сдавать кровь? Вот эту кровь и нужно будет потихоньку нам вводить. А насчет прямого и полного переливания лучше забыть! Пусть он так своих подружек омолаживает!
        - А что с Аносовым? Как на него подействовало переливание?
        - Не так радикально, как на Ольгу, но лет пятнадцать он точно скинул. По крайней мере - на вид.
        - Как бы нашего Карпова американцы не оприходовали с такими делами…думаешь, они не догадались, почему Ольга выжила? А то - бронежилет, бронежилет…кстати, ты спрашивал у Карпова, что, в самом деле у них есть такой бронежилет?
        - Спрашивал. Есть. Какой-то материал особый, его пули не берут. Только без титановых пластин он не очень-то эффективен. Человек может умереть от болевого шока после повреждения внутренних органов. Энергия пули передается в тело, кости ломаются - как если бы ломом врезали. Кстати сказать - он примерно про это и говорил, когда обосновывал оживление Ольги. А что касается американцев…знаешь, я даже предвкушаю - как они насядут на Карпова, и как он их сбросит с холки! Хе хе…думаешь, он им поддастся? Как бы не так! Никсона скорее всего поддержит - он ведь вон что говорил про него. Мол, Никсон - это точка бифуркации, если его убрать - история пойдет тем же путем, что и в его мире.
        - В его ли? Может это наш мир! - вздохнул Шелепин - Узнать бы, что случилось с Настей и Зинаидой, куда они попали, что там делается, на том конце портала.
        - Только через год. Следующим летом. Я приказал Насте возвращаться через год. Но портал не активизируется без Карпова. Так что ему все равно придется тут присутствовать.
        - Поприсутствует, куда он денется! Небось захочет узнать, что там сталось с его сыном. Да и Настя…он на нее вроде как заглядывался. Ты мне сам об этом говорил.
        - Он заглядывался и заглядывается на всех, кто носит юбки. Кроме шотландских гвардейцев!
        Шелепин и Семичастный хохотнули, помолчали, и Шелепин предложил перейти к текущим делам. Ситуацию с Карповым, слава богу, разрешили, дальнейшее сопровождение Карпова - на Семичастном. Без ограничения средств. Тотальное наблюдения, прослушка и охрана. И только так. Нет в стране более важного объекта, чем этот внешне несерьезный парень, с его вечной ухмылкой на жестком, будто вырубленном из камня лице. Этот тип поважнее всех ракетных шахт страны…и охранять его надо не менее усиленно, чем стратегические ракеты. И не дай бог его выпустят из вида!

* * *
        Никакой я не биоробот. Я чувствую, я желаю, в конце концов - я с женщинами кувыркаюсь! И что во мне от биоробота?! Чушь собачья. Но нужная чушь. Нельзя унижать людей. Если от инопланетного существа, создания "лабораторий" Провидения они снесут унижение, то от человека, занесенного в другой мир - никогда. Даже если этот человек обладает какими-то особыми способностями. Я знаю это, я это чувствую. Всегда нужно оставлять людям лазейку для "сохранения лица". К примеру - человек ведь не обижается на суперкомпьютер, если тот обыграет его в шахматы? Это же компьютер! Он изначально создавался сверхумным! Вот так же и я. Нельзя обижаться на ураган, если он смог перевернуть машину на крышу, а ты - нет. Нельзя обижаться на вулкан, который забросил вулканическую "бомбу" за несколько километров, а ты и камешек-то не добросишь до противоположного берега пруда. Это стихия. Это Природа, соревноваться с которой просто глупо. И моим визави хватает ума, чтобы это понять. Для них самое главное унижение - когда кто-то из людей умнее их, когда кто-то переигрывает на их поле.
        Если я все правильно просчитал - все будет так, как я наметил. Выгода, которую получит государство, будет просто невероятной. Какая именно выгода? Да прямая, например - и материальная. К примеру - если они примут мою концепцию развития вооруженных сил…хмм…ну…не мою, а ту, что я "украл" у российских спецов будущего. Ну, так вот, если они ее примут - освободятся огромные средства. Вместо того, чтобы строить базы и ваять огромное количество стратегических ракет - станут активно конструировать новые, самые передовые виды вооружений. Те же самые гиперзвуковые ракеты. Те же средства радиоэлектронной борьбы. Те же крылатые ракеты, которые можно запускать с катеров, и которые пролетят несколько тысяч километров. Сократить армию - сделать ее небольшой, вооруженной самым современным оружием и современной техникой. Обучить их так, как мы сейчас обучили спецназ. Перевести армию на контрактную основу, параллельно во всех средствах массовой информации рассказывая, насколько хороша, насколько престижна воинская служба! В принципе это и сейчас делается (и правильно!), но теперь это будет подаваться в нужном
ключе. "Армия - лучшие из лучших, элита государства!" - вот как это будет выглядеть. Большие зарплаты - с большим спросом за успехи или неуспехи. Сирот - в военные училища, готовить спецов высшей квалификации! Янычар!
        Вот как должна работать эта система. И тогда государство сможет спокойно опереться на свою армию, не боясь того позора, который случился в сорок первом году. У России…у Советского Союза нет друзей. Есть только спутники по дороге в будущее. Сегодня они спутники - завтра препятствие. И надо это понимать. А я со своей стороны сделаю все, чтобы эти спутники оставались спутниками как можно дольше.
        А вот Китаю придется побыть внизу. Хрен им, а не первая экономика в мире! Китай опасен. Китай - опаснее всех на свете! Удушит в своих мягких ласковых объятиях. Так что пока нам по дороге с Америкой. Надолго ли? Война план покажет.
        Вышел к машине на ровные кирпичики брусчатки и невольно улыбнулся. Когда-то многие улицы Саратова были замощены такой брусчаткой. И как ни странно - я это помню. И не потому, что только недавно из Саратова вернулся. Из детства помню. У меня в руках пластмассовая машинка, я пускаю ее катиться по брусчатке, а ее колесики не едут, она переворачивается и падают. Я расстраиваюсь… Как давно это было! И как далеко… Целый мир назад.
        Солнце печет, на клумбах цветут розы и пахнут просто одуряюще. Лето! Хорошо…
        Сел в машину, задумался - куда ехать? За Ольгой? А потом куда? Странное ощущение - я вроде бы свободен, но…от этого как-то и не легче. Снова надо думать, какие шаги предпринять, что делать. Может и правда махнуть в Одессу? Осуществить свою мечту?
        А может в Саратов? В деревню, в глушь? Хмм…кстати, Ольга ведь не была у меня на родине. Да и Саратов - можно сказать по дороге в Одессу! Можно заехать, пожить там несколько дней, отдохнуть, побродить по городу, а потом и двинуться на юга.
        Я назвал водителю адрес Ольгиной квартиры, водитель кивнул, и через минуту мы уже выезжали из ворот Кремля, громыхая шинами по исторической брусчатке. Мда…хороша она, как атрибут истории, а вот как комфортное дорожное покрытие…ну совсем никакая.
        Ольга открыла дверь сразу, как только я нажал на звонок - будто стояла под дверью и ждала. Тут же бросилась мне на шею и поцеловала. Оторвалась от губ, и с волнением спросила:
        - Как поговорил? Что нового? Что-то важное было?
        Я не говорил ей, зачем поехал в Кремль, кроме того, что со мной хочет поговорить Шелепин. Ни к чему ее зря беспокоить. Но и так было понятно - предстоит что-то важное. К Генеральному так просто не вызывают.
        - Важное! - кивнул я, сбрасывая ботинки. Кстати, чисто русская черта - пяточку ботинка носком другого - рраз! Сбросил. Другой ботинок пальцем ноги - рраз! Бам-с. И валяется. А не так, как за границей - аккуратненько, ручками, присев, выставляя ботинки точно по ранжиру. Плохо это, или хорошо - но мы такие.
        - Ну?! Ну что из тебя как клещами вытягиваю?! - Ольга обиженно поджала губы - Это ведь всех нас касается! Мы ведь вместе!
        Я кивнул, и увлекая жену за собой из прихожей, вошел в комнату. Теща, которая что-то говорила мальчишке, который теперь был моим приемным сыном, испуганно смолкла. Почему-то она меня ужасно боялась - не знаю, почему. Когда я появлялся в пределах ее видимости, она как-то сразу "усыхала", съеживалась и отделывалась односложными предложениями, или отмалчивалась. Впрочем, я не так много с ней и общался. Все больше по телефону - здрасте, да до свидания. Чисто из вежливости. Кстати по возрасту она была практически моей ровесницей, даже помладше. Ну…по календарному возрасту, не физическому.
        - Здравствуйте, Михаил Семенович! - сказала она, почему-то пододвигаясь к внуку.
        - Здрасте, Роза Марковна - как можно сердечнее улыбнулся я - Как у вас с Костей дела? Всего хватает? Еды, попить? Денег хватает?
        - Ой, ну что вы говорите, Михаил Семенович! - всплеснула руками Роза Марковна, которую я так и не заставил называть себя на "ты" и по имени - Да мы скоро растолстеем, как поросята! Только едим, пьем, спим да гуляем! Михаил Семенович, надо проблему решать! Костеньку учить надо, в школу пора, а как это сделать? Где он будет жить? Здесь, или в Штатах? Где будет учиться? Оленька говорит, что вы все решите. Так вы - решите?
        - Как ты, разбойник? - подмигнул я Косте, мальчишке шустрому и умененькому, точно в свою маму. Кстати - любит книжки, фантастику. И самое главное - мою фантастику. Правильный парень растет!
        - Отлично, дядь Миш! - Костя вскочил, подбежал ко мне и обнял. Я погладил его по голове:
        - Где хочешь учиться? В Америке, или здесь? Вот как скажешь, так и будет! Подумай пока, а я кое-что расскажу маме с бабушкой. Слушайте, мои дорогие последнюю обстановку на фронтах. Нет-нет, война закончилась! Хотя покой нам только снится. Итак, нас отпускают. Делаем, что захотим - в разумных пределах. Едем, куда захотим. Мне осенью нужно быть в Штатах - там завал в делах, все надо разгребать. Бизнес буду раскручивать - есть очень много бизнес-планов. Но прежде, чем уеду - хочу нарисовать дом своей мечты. Тот, что государство нам построит в Ялте. Так что в ближайшее время у нас план таков: мы с Олей едем в Саратов, ко мне на родину. Я кое-что там хочу посмотреть. Из Саратова - в Ялту. Смотрим участок, который нам выделили, и обдумываем, какой дом там должен стоять. Роза Марковна и Костик на днях переселятся в квартиру на Ленинском проспекте - она пятикомнатная, очень хорошая. Ее подготовят для проживания. Дом этот - так называемый "профессорский". Как вы поняли - живут люди определенного социального статуса. В квартире вам будет удобно - у каждого по комнате. Наймем домработницу, будет готовить,
стирать, убираться. Денег у меня более чем достаточно, так что экономить не надо. Мое предложение - пусть Костик учится здесь, а не в дурацких американских школах, где его ничему хорошему не научат. Здесь и друзей найдет, будет все хорошо. Спортом займется, образование получит, а там уже - как карта ляжет. На каникулы будет приезжать к маме в Штаты. Оля мне там очень нужна - и бизнес вести, и печатать - без нее никак. Мы будем приезжать сюда, как только откроется окно в делах. Ну, так как? Костик, что скажешь?
        - Дядь Миш, я здесь хочу! В Советском Союзе! Там…там дураки какие-то - он пожал плечами - Книжек не читают, ничем не интересуются… Представляешь, они даже не знают, что такое Австралия! Смеялись надо мной, когда я рассказывал, что Земля шар. Говорят - что, люди вверх ногами ходят, что ли?
        - Костя хорошо по-английски говорит - кивнула улыбающаяся Ольга - Это он с ребятами во дворе общался.
        - Они не верили, что наш космонавт - самый первый! - Костя зло потряс кулаком - Придурки!
        - Глаз ему подбили - снова улыбнулась Ольга.
        - Я им тоже задал! Я же русский! А русские не сдаются! - Костя снова потряс кулаком, а я уважительно кивнул:
        - Молодец! Правильно! Русские не сдаются! Правильный у нас мужик растет, Ольга Львовна. Да, лучше пусть он здесь учится, пока…пока не испортили. А то вырастет американцем…не дай бог.
        - Ну вот вы все и решили - усмехнулся Роза Марковна - А теперь пошли борщ есть. Я отличный борщ варю! Меня одна хохлушка научила - пальчики оближете!
        И мы пошли есть борщ. И правда - чего тут особо обсуждать? Все и так ведь яснее ясного. Наверное.
        Глава 11
        - Глянь, Рустам! Глянь! Вот это да! Вот это телка!
        Четверо бородатых молодых людей в белой, наглухо тонированной приоре буквально подпрыгивали на месте, разглядывая ту, что стояла на обочине дороги. Она не двигалась, спокойно подняв руку и пытаясь остановить машины, которые пролетали мимо нее, увеличивая скорость и на всякий случай сдавая как можно левее. Мало ли чего можно ожидать от этой сумасшедшей?! Посреди белого дня бесстыжая девка стоит совсем голышом! Ну вот совсем голая, как младенец!
        - Красивая девка! - облизнув губы кивнул тот, что сидел за рулем - небольшого роста дагестанец в черной футболке и черных штанах, как бы подчеркивающих статус их владельца. Черный - воровской цвет. Пацанский цвет. Только педики ходят в цветных шортах с обезьянами. Потому они и зовутся "цветные". Вот только ростом Рустам не вышел, что являлось его огромнейшим комплексом, и как следствие - Рустам болезненно реагировал на любой намек на его маленький рост. А еще - он обожал очень высоких, крупных женщин. И если с парнями брал проституток, всегда подгребал себе самую высокую, самую крупную. И бил ее. Насиловал, и бил! Бил!
        Само собой - не тех, что работали с сутенерами. Эдак можно и проблем огрести! Потом домой бежать, в Дагестан, учебу в юридическом бросать, и…прощай ментовка! А ментом быть очень выгодно и уважаемо. Так что умный парень делает по-умному, унижать и бить можно только сторонних, уличных шлюх.
        Хорошо еще подбирать тех, что предлагают на улице свои услуги прямо в городе - всякие там домохозяйки, которые подрабатывают минетом. Едешь на машине вечером, видишь - вроде как голосует, такси ловит. Тут главное - не спугнуть. Если в машине будут сидеть пацаны - шлюха туда не сядет. Знает, чем ей это грозит. А когда он один - симпатичный, молодой, улыбается - тут можно и предложить. "Отдохнуть не хотите?" Конечно, хочет! Он всегда хочет! А пацаны подсядут потом. Сюрприз!
        Вся сласть таких шлюх в том, что они никуда не пойдут жаловаться. Их отдерут во все дырки, набьют морду, а они все равно никуда не пойдут. Потому что замужем. Потому что дети есть и эти твари боятся огласки. И можно делать с нею все, что захочешь! И втроем! И вчетвером!. И десятеро! Порвать ей зад, и пусть радуется, что не убили!
        Ну а если и убьют - что тут такого? Лесов вокруг много, есть где прикопать. Или на Волгу - железяку к ноге и ракам на корм. Это в горах трудно закапывать - земля твердая, камни одни. А тут одно удовольствие!
        Это, что стоит на обочине - просто мечта! Блондинка с короткими волосами - красивая, аж до скрежета зубовного! Так бы и впился зубами ей в сосок и вырвал его с кровью и воплями шлюхи! Огромная! Длинноногая - ноги от зубов! И не толстая - просто крепкая. Спортсменка наверное бывшая. Груди небольшие - торчком стоят. Соски розовые…ммм…ох, хороша, шкура! Мразь! Тварь!
        Такие крепкие долго держатся, не отключаются! Какой интерес трахать шкуру, если она отрубилась? Надо чтобы она визжала, чтобы просила ее не бить, не мучить! Чтобы готова была на все, что угодно ради того, чтобы не было боли! Ох, хорошо!
        Рустам почувствовал, как кровь прилила в пах, как мурашки пробежали по коже. Он хотел эту девку! Всей своей душой хотел! И тут же решил - не выпустит девку. Никогда. И ни за что. Будет держать ее на цепи и драть, драть, драть… И место есть - в квартире Ибрагима. Приковать ее, и пусть так сидит. Голая, как сейчас. И будет ползать перед ним. И делать все, что он захочет. А Рустам хочет многого. Очень, очень многого! Нет слаще, чем власть. Пусть даже это власть над забитой, запуганной до смерти шлюхой.
        - Я буду говорить со шкурой! - предупредил он, оглянувшись на своих спутников - Вы молчите, и только поддакивайте! И лица сделайте подобрее, абреки - ну чисто абреки!
        Парни захохотали, а громче всех Заур, огромный туповатый парень, борец-вольник. Сильный, как зверь. И такой же грубый. Обычно его подпускали к шкурам, когда их как следует раздолбят. Иначе попортит тварей, а после него уже неприятно их трахать.
        Рустам затормозил возле девки, она чуть наклонилась к окну, от чего ее круглые груди с крупными сосками слегка дрогнули, будто сделаны были из твердой резины.
        - Привет, красавица! Поедешь с нами? Мы хорошие ребята!
        - Мне нужна помощь - спокойно, довольно-таки приятным, непрокуренным голосом ответила девка - Мне нужно отвезти в больницу больную женщину с маленьким ребенком. И еще мне нужна одежда.
        - Обувь и мотоцикл! - тихо сказал Замир, и трое парней захихикали. Рустам сам еле сдержался, и правда ведь - смешно! Девка-Терминатор!
        - Садись, конечно отвезем! - радушно предложил Рустам - На заднее сиденье садись!
        Девушка молча шагнула к задней дверце, дверь тут же открылась и оттуда вылез Замир, пропуская ее в середину. Чтобы не выпрыгнула по дороге. Девушка помедлила секунду, и потом все-таки села. Красиво так села, изогнувшись, как кошка. У Рустама снова свело челюсть от неутолимого желания. Как он хотел, чтобы она выла и упрашивала его не делать ей больно! Мразь! Она точно на голову его выше!
        Дверца захлопнулась, машина сорвалась с места. Девушка помолчала секунду, потом так же спокойно и даже безжизненно сказала:
        - Нам нужно свернуть направо - вот здесь.
        - Эй, тебе нужно, ты и сворачивай! - захохотал шутник Замир, и смачно провел девушке по левой груди - Ооо…парни…хороша сучка! У нее грудь, как резиновая! Упругая!
        - Может силикон? - презрительно сморщил нос Рустам - Не люблю силиконовых. Я ей силикон вырежу! Чтобы протезов не было! Мрази, обманывают мужчин - вставляют протезные сиськи!
        - Не, никакого силикона! - возбужденно заголосил Замир, хватая девушку за грудь и сжимая ее пальцами - Я бы почувствовал! А сучке нравится! Смотри, молчит, не против дать настоящим мужчинам!
        - Ты говно ослиное, а не мужчина! - вдруг по-дагестански сказала девушка - И отец твой был ослом вонючим, и мать - ослица! Вы недомерки поганые! А ты, за рулем - мышь, куда тебе на женщину? Тебя самого надо вместо члена использовать, за ноги взять и головой женщине между ног! И то болтаться будешь, огрызок!
        Рустама накрыла волна злобы, он даже задохнулся. Глаза застило красным, на лбу выступил пот. Он резко, с визгом шин повернул направо, на грунтовую дорогу, на съезд в лесок. Сюда обычно приезжали парочки на небольшой отсос или короткий перетрах. Заехали, сделали дело - и назад, к мужу и жене. Чистые и довольные, как и не было ничего. Дорога хреноватая, кочки, и Рустам порадовался, что приора не заниженная. Это дома заниженная "приора" в почете, это считается круто. А здесь русаки над такими смеются. Рустам ненавидел, когда над ним смеются, потому занижать машину не стал.
        Автомобиль нещадно подбрасывало, бросало из стороны в сторону, в одном месте едва не застряли - хоть дождя давно не было, но в глубокой кочке не до конца пересохла грязевая лужа. "Приору" бросило поперек дороги, но Рустам был опытным водителем, и тут же отыграл скольжение рулем и газом. Машина, жужжа дорожными шинами "Мишлен" по скользкой черной поверхности, выскочила из колеи и по обочине пошла дальше. Из приоткрытых на два пальца тонированных стекол доносился сладкий запах грибов, прелых листьев и мокрой земли. Парни держали шлюху за руки, она особенно-то и не сопротивлялась. Смотрела перед собой чуть прищуренными глазами и молчала, будто смирившись со своей судьбой.
        Когда машина выскочила на полянку - парни облегченно вздохнули. Они боялись, что взбешенный Рустам перевернет машину, а еще - парни предвкушали развлечение, и у них сводило от желания ноги. И не только ноги.
        - Выходи, сука, эй! Мразь! Шкура! - парни вытолкнули девку на поляну, и встали там, держа ее под руки - Заур справа, Замир слева. Мага зашел сзади и хохоча погладил девушку по заду и промежности:
        - Ооо! Рустам, какой роскошный зад! Я хочу первым иметь ее зад!
        - Я первый! - Рустам наконец выбрался из машину и подошел спереди, поигрывая ножом-"выкидухой". "Пописать" эту девку будет очень приятно! Но вначале как следует отодрать. Обязательно - отодрать! И Рустам - первый!
        - Я первый! - ухмыльнулся Рустам, и приказал - Нагните ее, раком буду трахать! Эй, сука, встать как полагается, раком! Я первый тебя отдеру, а потом пацаны! И ты узнаешь, кто тут рожден от ослицы!
        - Ты, конечно - усмехнулась девка - То-то ты не вырос, недомерок! Небось девки над тобой смеются! И да, ты будешь первым!
        Рустам взревел, бросился на девку. Сломать нос! Разбить губы! Отрезать уши! Он не любил трахать побитых, изуродованных, но сейчас важнее честь. Пусть помучается, пусть хлебнет крови!
        И ему вдруг стало очень больно. Свет померк в глазах, тошнота подкатила к горлу, и Рустам потерял сознание, отлетев от могучего пинка длинной, очень длинной мускулистой ноги. Рустам даже не понял, что с ним случилось. Просто выключился, отброшенный ударом, как маленький камешек.
        Тем временем девка без видимого усилия высвободилась из захвата, крутанулась, и оба парня повалились на земли, вскинув ноги и с хаканьем выдохнув воздух. Мага только лишь успел удивиться, застыв на месте, и тут же нога девушки с силой врезала ему в пах, разбив мошонку, тут же начавшую наливаться кровью из лопнувших сосудов. Теперь, даже если Мага выживет, собственных детей ему не видать как своих ушей.
        Но он не выжил. Блондинка подошла к нему, взяла за голову, и через мгновение послышался хруст. Ноги Маги дернулись, по ним прошла волна дрожи, и…все. Он затих.
        Очнулись от шока двое, что лежали на земле, попытались вскочить и тут же повалились от мощных футбольных ударов. Рраз! Два! И вот уже оба лежат в прострации, едва шевелясь и постанывая, похожие на перевернутых майских жуков.
        Шаг, еще шаг, захват - хруст шейных позвонков. Глухой удар - и еще хруст. Трое готовы.
        Подошла к бесчувственному до сих пор Рустаму, посмотрела, взяла из его руки нож. Критически осмотрела клинок - неплохой, пригодится. Выпотрошить бы гада, да одежда испортится. Нельзя! Свернула шею без всяких изысков. Работа, есть работа, и не надо превращать ее в развлечение.
        Прикинула размер - та одежда, что на большом - как раз на нее. Бестрепетно раздела парня, натянула на себя штаны, рубаху, ботинки. Все в размер - повезло! А одежда такая, что с некоторой натяжкой можно посчитать ее и женской. В любом случае - хотя бы прикрывает срам. А там уже будет видно, где взять другую одежду.
        Еще раз прикинула - выбрала одежду другого парня, раздела его, все аккуратно сложила на заднее сиденье. Подумала - и раздела всех остальных. Вдруг все-таки ошиблась - придется набирать комплект одежды из имеющегося.
        Так, готово. Что с телами? Тела надо прятать. Чем дольше их не найдут - тем лучше. Будет фора по времени. По очереди оттащила в лес, где обнаружился очень даже приятный на вид овражек с растущим по дну кустарником. Подтащила трупы на край оврага, и скинула их в кусты - мелкого, что был за рулем, подняла на вытянутые руки и метнула как копье, в самый центр кустов. Он шмякнулся, как дохлая лягушка. С крупным пришлось потрудиться - килограмм сто двадцать весит, не меньше. Но тоже справилась.
        Пошла к машине, брезгливо вытирая руку о штанину - когда бросала мелкого в кусты, из трусов мерзавца вывалилось его "хозяйство" и мазнуло ей по руке. Противно! Похоже что поганец обкончался то ли пока сюда ехал, то ли когда она откручивала ему голову. Такое бывает, она знала. Не зря по легенде волшебный корень мандрагоры растет под виселицей, там, куда упало семя повешенного. Во время повешения приговоренный нередко кончает. Вот и этот придурок не удержался.
        Она не испытывала ни малейшей жалости. Не было и никаких сомнений. Главное - скрыть следы акции и сделать так, чтобы не поймали. На войне - как на войне. Ее учили воевать, и она это умела. А тому, чего не умела - ее научил другой человек. Тот, в кого она была влюблена, и который, увы, ее не любил. Он остался далеко, очень далеко…в другом мире.
        Подойдя к машине, Настя быстро рассортировала найденные на трупах вещи, вернее - содержимое их карманов. Она никогда не видела мобильных телефонов, но поняла - это они и есть. Михаил описал их с абсолютной точностью. Еще были документы этих парней, а также их пластиковые карты. От пластиковых карт особого толка нет, если только не найдется…
        Есть! Нашла! У одного нашла! Нет - даже у двух! Михаил говорил, что идиоты держат пароль к картам в своих бумажниках, написанным на бумажках. Втыкаешь карту в банкомат, вводишь пароль, и снимаешь деньги!
        Где бы еще найти такой банкомат… Михаил говорил, что они есть в любом крупном торговом центре. А еще - в каждой сберкассе. Вернее - сбербанке, так сейчас называется сберкасса.
        Наличные деньги. Пять…десять…двадцать тысяч! Пятисотрублевые, тысячные и пятитысячные купюры. Михаил сказал, что тут тысячи - это как в 1972 году рубли. Примерно так. Двадцать рублей - это вполне прилично, можно и поесть, и одеться.
        Только бы милиции не попасться на угнанном автомобиле… Тогда - труба дело. Задержат, отвезут в райотдел, и давай разбираться, кто ты и откуда. А могут в конце концов и на трупы выйти, если кто-то их найдет. Может, следовало бы отрезать им пальцы и покромсать рожи? Черт! Не хочется лезть в кусты… Ладно, пусть валяются. Все равно от машины избавится при первой же возможности. Не успеют их найти. А с ментами как-нибудь договорится.
        С трудом уселась на водительское сиденье, скрючившись, как младенец в утробе. Ужасно тесно! Как тут поправить сиденье? Нашла! Теперь можно сесть как следует.
        Внимательно окинула взглядом приборную доску, повернула ключ - загорелись огоньки, на экране высветились цифры. Красиво, да. Это тебе не "волга" с ее убогой панелью, и не "москвич" с ужасным салоном. И даже не "кадди". Это гораздо круче. Кстати - надписи на русском языке. Эта машина не иностранного производства?
        Но думать некогда, ехать надо. Сваливать отсюда, как говорит любимый Карпов. Там, в лесу, Зина ждет, и Мишенька у нее на руках. Комары жрут. Да и похолодать может в ночь, хоть и июнь. Ночи и в июне бывают холодными, голышом не больно-то разлежишься на влажной земле.
        Завела двигатель, отжала педаль сцепления и аккуратно включила первую передачу. И стала отпускать сцепление. Машина мягко, практически без какого-то усилия двинулась вперед. Руль был легким, очень легким, и при каждом повороте где-то по капотом тихо гудел механизм. "Гидроусилитель руля!" - подумала Настя и сосредоточилась на вождении. Влезть в какую-нибудь колдобину и потом из нее не выбраться, бросить машину - было бы в высшей степени обидно. Ради чего тогда оставила позади себя четыре трупа?
        Кстати, очень хорошо, что ей попались эти четыре насильника. Иначе как бы она добыла машину? Добропорядочные граждане объезжали ее по дуге, будто она была не красивой девушкой, а каким-то огнедышащим драконом. Так-то понятно - мало ли какие проблемы связаны с голой девушкой? Вдруг это провокация?
        Михаил немного рассказал про свой мир, про то, с чем ей придется встретиться. И ей его рассказ напомнил о какой-нибудь латиноамериканской стране, вроде той же Бразилии, где в Рио-де-Жанейро девушке вечером лучше не выходить на улицу, а уж тем более - на пляж. Изнасилуют, ограбят - это как минимум. Конечно, как сказал Михаил - такого как там уже нет, такое было в девяностые годы, но по сравнению с семидесятыми годами - лучше все-таки поостеречься.
        Наивный Карпов! Не бывал он в рабочих поселках СССР! А там и не такое бывало… В общем - хорошо, что насильники, а не добропорядочные граждане. Очень уж не хотелось обижать людей - они-то ведь ни причем. Хотя рассматривался и такой вариант - украсть одежду, какой-нибудь транспорт, и на этом самом транспорте добраться до города, туда, где можно спрятаться. А потом уже решать что делать - и если придется, ограбить прохожего, чтобы добыть денег на пропитание.
        Кстати, сзади, на полке под стеклом, нашлось две пачки картофельных чипсов, а под ногами - непочатая бутылка газированной воды и бутылка "Кока-Колы", так что попить и поесть им будет чего. Початую бутылку воды Настя брезгливо выбросила в окно, предварительно стерев с нее отпечатки пальцем.
        И еще кое-что странное нашлось в салоне машины - целая пачка масок, которые одеваются на лицо. Вроде как медицинские маски. Это озадачило Настю, но она маски не тронула, не выбросила - если есть маски, значит, для чего-то их эти мрази возили? А для чего? Там видно будет.
        Через лес пробралась вполне нормально, без особых проблем. Водила Настя отлично, а машина была очень послушна рулю. Да, в будущем умеют делать машины! Эх, переправить бы ее в семидесятые! Увы, перебраться через портал могут только люди, не вещи.
        Выскочив на асфальт, Настя набрала разрешенную в городе скорость (и об этом ей говорил Михаил), и доехала до первого поворота налево, где можно было развернуться. Развернувшись, поддала машине газу и через несколько минут уже съезжала под мост, туда, где можно оставить автомобиль чтобы сходить за Зиной.
        Еще через десять минут она шла по лесу, по своим почти невидимым следам, которые оставила на прелой листве. После дождя этих следов уже не будет видно. Настя умела ходить по лесу не изображая из себя роющего кабана. Ее учили ходить и по лесу, и по джунглям. Даже теперь, когда она заметно прихрамывала после полученной некогда огнестрельной раны, она шла легко и быстро, автоматически проверяясь и оглядываясь по сторонам, будто за каждым кустом мог оказаться вражеский снайпер. Привычка - ничего не поделаешь.
        Зинаида сидела на кучке листьев, прижав спящего ребенка к груди, и у Насти снова сжалось сердце - женщина была настолько худа, настолько желта и костлява, что с первого взгляда можно было понять - она тяжело, смертельно больна. И доживает последние свои дни. Неизвестно, поможет ли ей перемещение в иной мир, но другого ничего все равно не оставалось.
        - Вот! - Настя положила перед женщиной мужскую одежду - Одеться сама сумеешь?
        - Попробую - благодарно улыбнулась Зина, и улыбка ее была похожа на оскал учебного скелета. Белые зубы, обтянутый желтой кожей череп. Только огромные, блестевшие на худом лице глаза показывали, что их обладательница еще жива.
        - Чего так смотришь? - снова улыбнулась Зина - В гроб краше кладут? Ничего, все в порядке. Подержи Мишеньку, я сейчас попробую одеться.
        Настя неловко приняла ребенка - она не умела держать на руках детей. Своих у нее не было. От ребенка пахло здоровьем и молочком. Розовый, здоровый ребенок. Насте вдруг ужасно захотелось, чтобы это был ЕЕ ребенок, чтобы ОНА родила его от Карпова.
        Сколько раз она мечтала о том, чтобы Карпов прошел в ее комнату, чтобы откинул одеяло и вошел в Настю - грубо, жестко, до самого сердца! Она мечтала, трогала себя между ног и кончала, извиваясь от наслаждения и муки, боли о том, что он принадлежит не ей! Это было и благословением, и проклятием - она так не хотела даже своего первого и любимого мужа. Карпов - это нечто иное. Это ураган страсти! Это желание чего-то стихийного, порочного, неизведанного!
        Она прислушивалась к стонам, которые доносились из спальни Михаила и Ольги даже сквозь закрытые двери и кусала губы от ревности и желания. Как бы ей хотелось оказаться на месте Оли! Когда Карпов смотрел на Настю, она чувствовала себя маленьким ребенком и просто тонула в его темных гипнотических глазах.
        Увы, сама она не решилась его соблазнить. Трусиха, наверное. Жалкая трусиха…
        Зина медленно, с остановками натянула на худые ноги-спички добытые штаны, приподняла таз, натягивая ткань на костлявый зад - слава богу, брюки подошли. Как подошла и майка, болтающаяся на Зине как парус, но прикрывшая ее иссохшие, болтающиеся тряпочками груди.
        Ботинки тоже подошли - это были спортивные кроссовки. Носков на парнях не было, но Настя и не стала бы брать носки - побрезговала.
        - Мишу завернем в рубаху, и все будет нормально - кивнула Настя Зине, отдыхавшей после сеанса одевания - Машину я добыла, там и еда есть. Немного, но есть. И попить есть чего. Хочешь пить? Ага, там и попьешь. Все, давай руку!
        Настя легко подняла Зину с земли, та пошатнулась, но удержалась на ногах. Так и пошли по лесу - Миша на сгибе левой руке Насти, на правой висит Зина. Впрочем - она легкая, почти ничего не весит, не страшно. Настя с детства очень сильная. Ненормально сильная. В кого такая уродилась? Никто не знал. Просто вот так получилось. Мутантка, как говорит Карпов. В школе мальчишек борола на-раз, разлетались, как кегли. И в училище - ее приводили в пример. Мол, вот, настоящая русская женщина - коня поднимет и в горящую избу забросит. Шутили так.
        Машина стояла там, где она ее оставила, и вокруг нее никаких подозрительных типов в фуражках с гербами. И без фуражек - тоже.
        Погрузились, Настя открыла все окна, чтобы немножко обдувало ветром - уж больно жарко! - и они покатили в сторону города. Бак машины полон почти под завязку, так что им теперь сам черт не брат. Могут укатить хоть за полтыщи километров. Теперь у них есть крыша над головой, есть немного денег - поживем, подруга!

* * *
        Вот! Вот этот магазин! - Настя припарковала машину у обочины, в который уже раз поражаясь количеству скопившихся автомобилей. Она никогда не видела столько машин в одном месте - они стояли у обочин, на парковке, медленно ехали по узкой дороге, выстроившись в длинную колонну. И каких только машин здесь не было! Глаза разбегались от форм и расцветок, а еще - от названий. Большинство - на английском языке. Да нет, не большинство - ВСЕ шильдики на английском языке. Ни одной - на русском.
        Еще ее удивило количество людей, которые носят маски - те самые медицинские маски, которые она увидела в трофейной приоре. Примерно половина из тех, что шли по улице - носили медицинские маски. И Настя не находила этому объяснения. Эпидемия?! Ох, как бы тут не влипнуть!
        Она оглянулась на Зину, которая сидела, откинувшись на спинку заднего сиденья, вздохнула. Если все-таки умрет, встанет еще одна проблема - куда девать тело. На жаре труп быстро начнет портиться, и тогда…
        Нет, Настя не была бесчувственной. Но сейчас она в боевом режиме, когда все чувства отключены, и все мысли подчинены одной цели: выжить и легализоваться. И как это сделать - Настя пока не знала. Нет - кое-что она знала, с Карповым прокручивали эту схему, но…одному мужчине гораздо легче имитировать потерю памяти, чем двум женщинам и маленькому ребенку. Сейчас Зина висела у Насти на шее, как гиря у спасающегося с перевернутой лодки. Каждый по отдельности имеет шансов выжить больше, чем все они вместе.
        - Зина! Зина, ты жива? - вполголоса спросила Настя, и желтый полутруп легонько шевельнулся. Послышался хрипловатый, слабый голос:
        - Не дождетесь! Как говорил мой бывший…
        Настя усмехнулась - точно, любимая присказка Карпова на вопрос о его состоянии. Из анекдота, да.
        - Зин, я сейчас куплю нам одежду вон в том магазине - в том числе и Мише. Ты ждешь здесь и не шевелишься. Потом зайду в продуктовый - там продают детское питание. Скоро Миша захочет есть, и тогда нам придется несладко. Потом мы переоденемся и я отвезу тебя к больнице - как и мы с тобой и договаривались. Сама пойду сдаваться в райотдел. Поняла? Ты меня поняла, Зин?
        - Не беспокойся, все будет в порядке - через силу сказала Зинаида - Иди спокойно. Кстати, мне или показалось, но…мне стало немного получше. Голова перестала кружиться, и боль поутихла. Так что давай, жду тебя.
        Настя выслушала, посидела с минуту, привыкая к мысли о том, что ей сейчас придется пойти в незнакомый чужой мир и попытаться мимикрировать в обществе аборигенов, затем решительно вышла, предварительно вынув ключи зажигания из замка.
        Желтая вывеска гласила: "Секонд-хенд". Нет, у Насти не вызывала никакого отвращения мысль о том, что кто-то носил эту одежду до нее, человек из прошлого, который покупал вещи в комиссионном магазине, секонд-хенд воспринимает вполне нормально. И кстати сказать - даже если бы Настя была очень брезглива - от брезгливости, как и от стыда ее давным-давно отучили на специальных курсах разведчиков. Разведчик не может себе позволить чем-то побрезговать, или чего-то устыдиться. Для него главное - достижение цели. И если для этого нужно с кем-нибудь переспать - значит так тому и быть. И еще - снять одежду с убитого на поле боя врага и надеть ее на себя - в этом нет ничего зазорного. Главное - выполнить задание.
        Она вышла из магазина через сорок минут, нагруженная целым ворохом всевозможной, и на удивление приличной одежды. Не супермодной, и не такой, в которой можно прийти в приличное общество, но одежды, на которую случайный прохожий не обратит ровно никакого внимания. Мимикрия, вот главное!
        Нашлось одежда и для Миши - кофточки, колготки и все такое прочее. Практически новое.
        Сбросила в машину на заднее сиденье, отправилась в большой магазин, называвшийся "Пятерочка". Там накупила еды себе, Зине и самое главное - Мише. Все, жить можно!
        Чуть не забыла - вспомнила, когда перед глазами мелькнула зеленая вывеска "Сбербанк". Подхватила карточки, пошла снимать деньги. Кстати - насчет этого Карпов тоже предупреждал: прежде чем снять деньги, надо как-то замаскировать лицо. Видеокамера начинает снимать, стоит воткнуть карточку в банкомат.
        Проблема решилась очень легко - спасибо нынешней странной моде на медицинские маски. Натянул маску - и хоть на ограбление банка. Никто не узнает!
        Заходила в сбербанк осторожно, осматриваясь по сторонам и демонстративно копаясь в кармане. Кстати - ошибка! Нужна сумочка. Женская сумочка. Какая женщина без сумочки? Карты и деньги здесь все женщины хранят в своих сумочках. Но это ладно. Потом.
        Постояла, понаблюдала за тем, как люди снимают деньги. Оказалось - плевое дело. Сунула карточку, ввела пароль - заранее запомнив, какой карточке пароль принадлежит. Здесь он называется "пинкод". Ввела, нашла строку "Узнать баланс". Есть! Готово! И тут же слегка офонарела - таких сумм никогда и не видала! Триста тридцать тысяч рублей! Попыталась снять все - отказ. В сутки можно снять не более чем сто пятьдесят тысяч. Ну и черт с ними - и этих денег хватит. Целых сто пятьдесят тысяч! Завтра можно будет снять еще.
        Задействовала вторую карту - там тоже была крупная сумма, четыреста с лишним тысяч. Сняла еще сто пятьдесят. С тремястами тысячами жить можно! Судя по тому, что рассказывал Карпов, давший Насте максимально возможную информацию, и по тому, какие цены она увидела в магазине - выдержит несколько месяцев, и совершенно безбедно.
        Теперь узнать, что это за истерия с повязками на лице, что за мор такой напал на страну. Где узнать? Ну уж точно не расспрашивать первого встречного - будет выглядеть подозрительно. А значит - надо найти киоск "Союзпечати". Если такие киоски еще сохранились… Вот тут уже можно и спросить.
        Спросила - и безрезультатно. Никто не знает, где можно найти такой киоск! Смотрят странно - что за девка задает такие вопросы? Хорошо хоть переоделась прямо в магазине, в примерочной. Иначе выглядела бы наверное просто дико в мужской одежде. Хотя…на улицах Настя видела и похлеще чем она одетых девиц, и никто на них не обращал ровно никакого внимания.
        Наконец, какая-то бабулька указала вперед и сказала, что киоск есть на конечной автобусной остановке. Настя перевела дух - трудновато ассимилироваться, когда ты почти не представляешь здешних реалий. Хорошо, что здесь нет шпиономании - иначе бы ее точно прихватили за одно место. Не знает простых вещей!
        Киоск, к удивлению и досаде Насти торговал чем угодно, только не тем, чем ему положено торговать - газетами. Газет почти не было. Но из тех, которые все-таки удалось купить, стало ясно - в стране пандемия опасного вируса, от которого якобы спасают повязки. Вот все в этих самых повязках и ходят.
        Настя не верила в спасительную панацею повязок, но поняла сразу, зачем их заставляют носить. Если ты кашляешь, если ты носитель вируса - повязка хоть какая-то гарантия, что вирус останется с тобой, и не перекинется на окружающих тебя людей. Наивно, конечно, но…для Насти очень удобно.
        Итак, теперь у нее есть одежда, еда и машина, и от которой нужно избавиться как можно быстрее. Вдруг кто-нибудь заметит, что в машине его друзей за рулем сидит незнакомая светловолосая девица, и поинтересуется, куда же делся хозяин этого автомобиля. И вот тогда Настя огребет огромнейшие проблемы. Садится в тюрьму у нее не было никакого желания - через год ей нужно вернуться в свой мир и рассказать, что она видела и что слышала.
        Так. Надо решить, где ночевать. Миша уже проснулся и жадно глотает какую-то смесь из пластиковой баночки, и честно сказать, Настя ему немного завидует - есть хочется, аж желудок подвело. Давно не испытывала такого чувства голода - с тех пор, как пробиралась по джунглям, рассчитывая встретить вьетнамских партизан. И всего-то несколько часов не ела! Странно. Может у нее усилился обмен веществ? Отломила кусок колбасы, хлеба - быстро съела.
        Кстати, ощущение такое, что Зинаиде и вправду стало немного полегче - Мишеньку она кормила сама, без того, чтобы проваливаться в болезненное беспамятство.
        Устроиться в гостиницу они не смогут - без паспорта это невозможно. Тогда куда им идти-ехать? Нет, все-таки в больницу. Без этого никак. Итак, найти здесь какую-нибудь больницу и добиться, чтобы Зинаиду с сыном туда приняли. Как это сделать?
        Настя думала минут десять, и пришла к одному, единственному выводу, самому простому и незамысловатому. Чего придумывать? Зачем прорываться в больницу? Сами привезут и положат. Кто? Да те же менты! Идти в райотдел, а там упасть на пол и потерять сознание. При этом состоянии Зинаиды, никто не осмелится назвать ее симулянткой. Скажет, что не помнит, кто она такая, и…дело сделано! Начнут розыск, а Зину пока что подержат в больнице. Возможно - перевезут в психушку.
        Одно только плохо - Мишу обязательно у нее заберут и поместят в дом ребенка. И ничего не поделаешь - придется терпеть. Когда выйдет - заберет его обратно. Не сможет забрать - на что у нее охрана? Настя наизнанку всех вывернет, но заставит сказать - куда делся ребенок.
        Укрепившись в этой мысли - рассказала все Зинаиде. Та естественно была очень недовольна тем, что Мишеньку у нее заберут. Но когда Настя предложила придумать свой выход из ситуации - Зинаида все-таки сдалась, будучи бабой умнющей, не зря же ее некогда Карпов полюбил. Дур он вообще-то терпеть не может.
        В этом микрорайоне было небольшое отделение милиции…вернее - полиции. Но Настя решила, что лучше отправиться в большой райотдел. А еще лучше - в областное управление внутренних дел! Чтобы уж наверняка! Чтобы как из орудия главного калибра!
        И Настя поехала искать это самое областное УВД. Пришлось остановиться возле таксиста на перекрестке в центре, и долго мурыжить его слабую голову, выуживая маршрут пополам с междометиями и посторонними звуками. Не все люди умеют связно описывать то, что от них требует собеседник. Связная речь - это тоже искусство. Трудное искусство. Особенно если ты приехал откуда-нибудь из Средней Азии.
        Но все-таки нашла. Вот только припарковаться было целой проблемой - в центре оказалось встать совершенно невозможно. Или знак, или куча машин в два ряда. И как быть? И близко вставать нельзя - Карпов предупредил, чтобы она была очень осторожна, так как практически весь центр просматривается и записывается видеокамерами. Стоит засветиться на экране - и все, пошла информация в общий банк данных. Время такое. Опасное.
        Припарковалась за квартал до места. Хорошо, что люди ходят в масках! Настя представила, как где-нибудь на улицах того же Саратова она появилась в маске пятьдесят лет назад - на нее бы оглядывались, как на чудо чудное! Сейчас же ровно обратный эффект - от людей без масок, особенно если кашлянуть - шарахаются, как от чумных. Кстати, да - ощущение, что вокруг эпидемия чумы, как в средневековье.
        Аккуратно довела Зинаиду до угла, объяснив, что надо делать. Сунула ей тридцать тысяч в карман - на всякий случай. Авось не пропадут деньги, а так может и пригодятся - в магазине что-нибудь прикупить. В больнице вряд ли ее будут кормить разносолами. Со слов Михаила - нынешние больницы хорошо, если голодом не уморят (шутка, конечно - Михаил при этом даже скривился), а еда там условно-съедобная. Это не 72-й год.
        Постояла на углу, посмотрела, как Зинаида ковыляет ко входу в УВД. Миша у нее на руках, и больше всего Настя боялась, что Зина его выронит. Но нет, та вцепилась в сына, как в самую великую в мире драгоценность. Умрет - и то будут из рук вырывать только с кусками одежды.
        Настя пригорюнилась - она тоже хотела бы ребенка. И понятно - от кого. Чуда! Ей хочется чуда! Смогла же раненая в живот, бесплодная Зинаида забеременеть и родить, а почему Настя не может?!
        Стоять пришлось около часа, и это было очень неудобно. Торчать на одном и том же месте опасно, так что приходилось покидать "наблюдательный пункт" и снова на него возвращаться. И закончилась эпопея с внедрением Зины только тогда, когда с улицы в тихий переулок, где движение запрещено, свернула машина скорой помощи - очень непохожая на те, что были во времени Насти. Какая-то иностранная, непонятной марки. Вроде как французский шильдик. Машина остановилась напротив входа в УВД, из нее вышли врачи и зашли внутрь здания. Через пятнадцать минут оттуда вывели Зинаиду. Мишу держал один из врачей, одетый в голубой комбинезон - женщина-врач, мужчина вел Зинаиду, которая пошатывалась и всячески изображала почти полное отсутствие возможности передвигаться. "Скорая" включила мигалку на крыше, и через минуту ввинтилась в поток уличного транспорта, раздвинув едущие машины как горячий нож холодное масло. Все. Дело сделано! Теперь следует позаботиться о себе.
        Пошла к машине, и…увидела, как "ее" автомобиль грузят на грузовик! Тот вроде как называется "эвакуатор". Рядом стоит милиционер с полосатой палкой и наблюдает за процессом погрузки. Черт! Черт! Хорошо еще, что Настя уходя автоматически протерла все поверхности, которых касалась. В том числе и те, которых касалась Зина. Опять же - это карповская наука. Не оставляй следов! Никаких отпечатков пальцев! В этом мире - единый банк отпечатков, по ним найдут просто на-раз! Подадут родственники убитых негодяев на розыск машины, ее обнаружат на штрафной стоянке, снимут отпечатки пальцев, по ним найдут Настю, которой эти самые отпечатки обязательно придется сдать для легализации в мире, и начнут выматывать из нее нервы, требуя рассказать, как она попала в машину, и с какой стати тут полно ее отпечатков - даже на руле.
        Мда…хорошо хоть и деньги, и телефоны, и документы, и банковские карты - все забрала с собой, бросив их в авоську. Иначе сейчас имела бы совсем бледный вид.
        Так. Зину пристроила. Потом ее найдет. Это будет несложно. Теперь пристроиться самой. Где тут ближайшее отделение милиции? Тьфу! Полиции, черт их подери! Ну назвали же! Чем название "милиция" было плохим?! "Полиция" - как предатели в войну. С белыми повязками, указывающими на их принадлежность к роду мерзких предателей, пособников врага. Отвратительно! И кому это пришло в голову, какому идиоту?
        Отошла подальше от УВД, увидел мужчину с палочкой, ковылявшего по тротуару, попросила указать дорогу к ближайшему РОВД. Он не удивился, и думал всего секунд пять. Тут же назвал Фрунзенский РОВД и Волжский РОВД. До Волжского идти минут двадцать, до Фрунзенского - пять. Поблагодарила, подумала, и решила отправиться в Волжский РОВД. Только не пешкодралом, а на такси - вон их сколько пролетает мимо, никогда не видела столько таксомоторов! Почему в Волжский? Да потому, что он подальше от областного УВД - не дай бог свяжут появление двух личностей, потерявших память. Не нужно ей этого.
        Таксист не удивился заказу, только сразу назвал сумму - сто пятьдесят рублей. И похоже что сумма была завышена - Настя хороший психолог, тут же заметила, как дернулись его глаза, уводя взгляд в сторону. Верный признак лжи. Но спорить не стала. Сто пятьдесят, так сто пятьдесят - подавись!
        Когда уже почти подъехали к РОВД, заметила справа вывеску: "Паб". Попросила подъехать туда. Расплатилась, дождавшись сдачи, и отправилась в кафе, решив посидеть и подумать, как дальше жить, и как следует поступить сейчас.
        В пабе полутемно, пахнет пивом, которого сортов просто немеряно - как в настоящем пабе. Села за столик у окна, попросила принести темного, а еще - меню, чтобы выбрать, чего поесть. Время уже к вечеру, а вся еда осталась в арестованной машине. Вот же гадство! Не повезло. Столько труда, четыре трупа - и все впустую. Никогда не бывает гладко, вот никогда!
        Впрочем - грех жаловаться. Жива, здорова, одета пусть и в дурацкие обноски из магазина секонд-хэнда, но все-таки одета. А могла оказаться в той же ментовке с голым задом.
        Кстати - "ментовка", "менты" - это все карповские выражения. Он так называет милицию. Ну и полицию - тоже. Говорит - сами милиционеры…полицейские себя так на жаргоне и называют. Но не стоит говорить эти слова в "приличном" обществе. Те, кто не в курсе могут обидеться.
        Еда нашлась - вполне приличные бутерброды, картошка фри и все такое. Так что набила живот с огромнейшим удовольствием. Через час сидела осоловелая от сытной еды и понемногу прихлебывала потеплевшее пиво. Так, не ради удовольствия, а чтобы потянуть время и как следует подумать.
        А думать было о чем. Как ей попасть в полицию и там застрять на какое-то время? Как сделать, чтобы они выдали ей документы? Паспорт, и все такое? А еще - куда деть то, что сейчас у нее в сумке - телефоны убитых насильников, карты и деньги. Карпов рассказывал, что по картам (и она в этом убедилась), есть определенным лимит получения наличных денег - если снимаешь через банкомат. Если Настя сейчас отправится в РОВД - не сможет снять деньги с банкоматов, и для нее они пропадут. А она может снять. Надо только дождаться полуночи, и после 24.00 снимет еще триста тысяч. Стоит дожидаться полуночи, или нет?
        Открыла пакет с телефонами и деньгами, посмотрела на мешанину из батареек, крышек и купюр. Она сразу же вынула из телефонов батарейки - по совету Карпова, который объяснил, что в его мире телефоны сами по себе отслеживают пути перемещения хозяина и потом можно вычислить, где он бывал в некий промежуток времени. Да и местонахождение телефона тоже легко установить - он передает сигналы ближайшей станции сотовой связи.
        Зачем она таскает телефоны с собой? Два просто рука не поднималась выкинуть…такая техника! Хотелось рассмотреть поближе. А сейчас вот поняла - таскает самые что ни на есть настоящие улики, которые точно укажут на убийцу.
        Расплатилась за съеденное и выпитое, побрела прочь от РОВД - в сторону набережной. Лицо в маске, пакет в правой руке - идет, помахивает. Спустилась с главной улицы пониже, туда, где виднелись частные дома. Там точно будет мусорка - вот в нее и отправит телефоны.
        И точно, буквально сразу же наткнулась на ряд мусорных контейнеров, часть из которых были заполнены доверху. Огляделась по сторонам, якобы поправляя кроссовки (оставила те, что были на трупе) - никого рядом, никто ей не интересуется. Подолом майки вытерла один телефонный аппарат - переправила его в мусорку. Потом другой, третий. Все. Каюк. Документы насильников - их куда девать? Тоже в мусорку?
        В мусорку. Но в другую. И как следует изорвать, чтобы в клочья! Чтобы в вонючей луже на дне контейнера размякли и расползлись!
        Пришлось потрудиться. Качественно делают такие документы, а водительское удостоверение вообще запаяно в пластик. Все равно сумела порвать. Пальцы у Насти очень сильные. Не такие сильные, как у Карпова, но все равно сильные. Порвала удостоверение, помяла так, что не сразу поймешь, что это такое.
        Карты…банковские карты! Может все-таки дождаться полуночи? Без денег начинать жизнь будет трудно, а те деньги, что у нее есть сейчас - это в общем-то и не деньги. Так, слегка на проживание. Кстати, насчет них тоже надо решать - попадет в полицию, как бы не лишиться капиталов. Заберут, потом скажут, что ничего не было. Менты…они всякие бывают. И в ее мире, и в этом. Где-то спрятать деньги? А где спрятать? Лучше бы где-то в лесу - сделать нычку, прикопать в стеклянной банке, или в нескольких полиэтиленовых пакетах. Там никто не найдет.
        Удачно попались эти насильники. Если бы не они… Настя стояла голой на краю дороги минут сорок, и от нее все шарахались как от огня - только снимали на телефон. Дикий народ, совсем дикий. Помощи от них точно не дождешься. Карпов говорит - отучили людей помогать друг другу. Общество превратилось в кучку жлобов-мещан, которых высмеивали в советское время. Теперь они у власти, теперь они главные.
        И все-таки решила дождаться полуночи. Поймает такси, таксист отвезет ее к ближайшему круглосуточному банкомату (когда снимала деньги, видела - "Работает круглосуточно"), она снимет денег и где-нибудь их прикопает. И когда ее выпустят из ментовки, или из психушки - будет чем жить минимум как полгода. А за это время она что-то да придумает. Ей нужно продержаться год - через год Карпов переправит ее обратно, в Настин родной мир. Год, только год!
        Глава 12
        Полуночи пришлось ждать мучительно долго. Была бы машина - уселась, и сиди себе, подремывай. А тут…вначале посидела на скамейке, потом пошла гулять по набережной, наблюдая за жизнью горожан, снова посидела на скамейке. А минуты все тянулись и тянулись, сделавшись ужасно длинными, ужасно тягучими, как всегда бывает во время ожидания. Это нормально, это в порядке вещей. Но отвратительно.
        А еще - жара. Она оделась в потертые джинсы и майку, и вначале даже слегка переживала - не слишком ли потерты ее джинсы, не будет ли она привлекать внимание. А когда увидела, в чем ходят молодые и не очень девчонки - не то, чтобы удивилась…скорее даже обалдела! Если бы в 1972 году кто-то вышел в таких джинсах, расстрелянных из дробовиков и выброшенных в помойку - его бы не просто засмеяли, к нему вызвали бы скорую помощь и отправили в психушку.
        С другой стороны, она не видела сверхкоротких юбочек, привычных глазу жителя ее времени. Современницы Насти дошли до такой длины подола, что еще немного, и покажется край трусиков. Здесь были очень короткие юбки, но Настя сразу определила - это не юбки, а шорты-юбки, очень интересное и удобное изобретение. Шорты-юбки так-то известны уже давно, с 50-х годов, но все больше за границей, и применялись игроками в гольф или теннис. Носить их на улице было как-то и не принято.
        Вообще, все одеты кто во что горазд, и Насте показалось, что модницы настолько не заморачиваются со стилем, что…в общем - им наплевать, что носить - главное, чтобы подчеркивались ноги, попа и грудь. И кстати - ей понравились драные шорты, сделанные из джинсов. Для себя сделала заметку - наденет такие. Когда легализуется.
        И тут же расстроилась - она же прихрамывает. И на ноге видны шрамы. Наденет шорты - шрамы будут видны. Нет, все-таки для нее длинные штаны, или юбка с чулками. Кстати, Карпову очень нравятся девушки в чулках - сам как-то говорил, смеялся. И говорил, что больше всего ему нравятся те девушки в чулках, на которых кроме чулков ничего больше и нет.
        Настя вспомнила, улыбнулась, и по бедрам у нее прошла дрожь. Она не была с мужчиной…даже и вспомнить не может - когда была с мужчиной. Сто лет назад! Двести!
        Черт подери… Ну почему, почему она не соблазнила Карпова? Ведь ей даже было такое прямое указание - войти с ним в контакт, и как можно…ближе. Занять место Ольги. Или вместе с ней - с Ольгой. А она что? Непрофессионализм! Ей тогда вдруг показалось, что это будет нечестно по отношению к Карпову. Глупости какие! НЕЧЕСТНО! За такие мысли и слова ее бы с курсов отчислили, точно! Нет такого слова - "нечестно", есть - "выполнить задание". И она это задание благополучно провалила. И кстати - свою мечту о настоящем мужчине - тоже. Дура она, дура…
        Даже рассердилась. Вскочила со скамейки, напугав пожилую парочку, шествовавшую как раз мимо Насти, и пошла, почти побежала по набережной куда глаза глядят.
        Опомнилась только тогда, когда перед глазами возникла надпись, гласившая, что тут имеется солярий, в котором загорать можно, а купать нельзя. И в воде бултыхались несколько десятков горожан, видимо не умеющих читать глупые предупреждения. Впрочем - как это обычно и бывает. Солнце стояло высоко, пекло совершенно по-летнему, как и положено в июне, так что искупаться в прохладной воде было бы сейчас очень даже желательно.
        Увы, Настя прикинула, как она сейчас разденется до трусов и с голой грудью полезет в воду, и ее лицо скривила страдальческая гримаса. Нет, не получится. Увы. И позагорать не получится. Тем более что Насте загорать нужно очень осторожно - она сгорает сразу, от слова - "моментально". Блондинка, что уж тут поделаешь. Пляжи не для настоящих, стопроцентных блондинок.
        Побродила вдоль пляжа, посмотрела на людей - загорелые, довольные, и кстати - плевали они на медицинские маски. Даже смешно! По улицам - в масках. А на пляже, в куче народа…
        Пошла в обратную сторону, к набережной - уже не так быстро, как летела сюда, шла нога за ногу, обгоняемая толпой народа, который перегрелся на солнце и спешил под крышу своего дома. Дошла до въезда на мост, подумала - а почему бы и нет? Перебежала дорогу, по небольшому участку брусчатки поднялась на мост и пошла, помахивая пакетом туда, куда шли люди, и откуда они возвращались. Со слов Карпова она помнила, что есть еще один городской пляж - почти в середине Волги. Там деревья, кусты, и можно будет раздеться и потихоньку искупаться. Ей этого очень захотелось, прямо-таки до воя!
        Ветерок обдувает, мимо машины несутся - хорошо! Вот только сглупила - еды с собой не взяла, и самое главное - воды. Волжскую воду пить нельзя - еще заразу какую-нибудь поймаешь. Грязная. Уже подходя к спуску с моста на остров начала жалеть, что пошла - куда собралась без воды? Еда-то ладно, только недавно из-за стола вылезла, из паба, но - воду?!
        Внезапно эта проблема разрешилась. На пляже - небольшой киоск с явно заоблачными ценами на газировку. Ну и черт с ними, с ценами! Главное - есть что попить. Купила две пластиковые полуторалитровые бутылки (холодные, надо сказать!), и побрела по горячему песку туда, где видела кусты и деревья. Кроссовки сняла, и хоть песок обжигал, было очень приятно по нему идти. Когда это она еще побродит по такому песочку?
        По берегу, шлепая босыми ногами по набегающим прозрачным волнам…шла, шла, да и…вышла! Вначале даже не поняла, куда именно, а потом вдруг внимательно посмотрела…голые люди! Совсем голые! Мужики с болтающимися писюнами, женщины - совсем голые, или в одних трусиках. Мда…Кстати - Карпов ничего не сказал о том, что здесь есть нудистский пляж. Не знал?
        Но это прямо-таки в тему. На нудистских пляжах Настя не была, но это ничего не значило. Главное, что теперь можно спокойно раздеться и залезть в воду. Да и позагорать - тоже не возбраняется. Солнце уже почти вечернее, так что особенно-то и не сгорит. Наверное.
        Сказано - сделано. Стянула майку, оставшись по пояс голой (лифчика-то нет!), сняла штаны, трусики, которые купила в том же магазине - новые, не надеванные. Просто уценили, как сказала продавщица. Не модные. Но в упаковке, точно. На взгляд Насти - вполне приличные трусики, какая разница, что под одеждой таскать?
        Через минуту стояла голой, такой, как в момент рождения и радостно подставляла лицо июньскому солнцу. И не только лицо. А потом пошла в воду - заходя осторожно, шаг за шагом…
        Сидела в воде минут двадцать, наслаждаясь прохладой и чистотой. За день-то пропотела, а еще - до сих пор ощущала на себе мерзкие липкие руки насильников, которые хватали за грудь, за попу. Брр… А речная текучая вода все смыла, весь негатив.
        Вышла, снова встала возле куста, под которым прикопала пакет с деньгами и банковскими картами (не хватало еще остаться совсем без ничего), и закинув руки на затылок наслаждалась ветром и солнцем. Не забывая поглядывать по сторонам - всегда надо быть настороже, мало ли какие опасности ее поджидают?
        Но поджидали ее двое загорелых до цвета бронзы мужиков лет около сорока возрастом - явно не спортсмены, с начинающими расти пивными животикоми и довольно-таки длинными, болтающимися как сардельки членами. Видимо они мнили себя неотразимыми ловеласами, потому что подходили к Насте с нарочито ласковыми улыбками, видимо эти самые улыбки должны были сразить ее просто напрочь. Наповал. И раздвинуть ноги.
        Настя невольно мельком себя оглядела и осталась довольна своим видом - гладкая, ухоженная, везде бритая - вполне соблазнительная девушка. То-то эти кобели задергались! Настя ухаживала за собой и следила, чтобы никаких лишних волос на теле не было. Во-первых, это гигиена. Во-вторых…а может это как раз и во-первых - она слышала как Карпов сказал Ольге, что терпеть не может женщин с "мочалками". Ясное дело, какими мочалками. Так что Настя старалась держать себя в форме еще и для своего объекта обожания, оправдывая это тем обстоятельством, что у нее такое задание, и ей нужно быть в той форме, какую он любит больше всего. А любит Карпов гладких, выбритых, ухоженных женщин с короткой прической. Потому ей ничего не остается, как соответствовать его канонам.
        Тут же себя выругала - какого черта она осмотрела свое тело? Какая ей разница, что подумают о ней эти писястые кобели? Кстати - у Карпова побольше и потолще, она видала! (Случайно вломилась в ванную комнату, когда Михаил принимал душ) Пусть не особо-то гордятся своими стручками! Тьфу…лезет в голову всякая чушь.
        В общем, к тому моменту как мужики оказались возле нее, Настя всем своим видом выражала нежелание ни с кем знакомиться и ощетинилась невидимыми иглами, как дикобраз перед глупыми волками.
        - Девушка, ну что же вы одна тут стоите?! Идите к нам, красавица! У нас хорошая компания! Мы не кусаемся! - услышала Настя обращенные к ней слова и медленно, как кошка открыла один глаз:
        - А вдруг кусаетесь? Вам только волю дай!
        - Нет-нет! - весело заверил мужчина с гладко выбритым, холеным лицом - Мы очень нежные! Если и прикусим, то так…чтобы приятно было!
        - Нет уж… - Настя снова закрыла глаз - Я тут постою. Вы меня пугаете. Вы слишком для меня соблазнительны, а у вас там ревнивые женщины - они меня обдерут. Идите к своим женам!
        - А это не жены - слегка увял первый мужчина.
        - С женами сюда тоже ходят, но наши жены дома остались - вклинился второй, и без перехода спросил - А как вас звать?
        - Никак - усмехнулась Настя - Меня никак не звать. Товарищи, можно я просто позагораю? Вы на меня тень бросаете.
        - Товарищи! - хохотнул первый мужчина - Мы господа! Товарищей всех пинками выгнали!
        - Да-а?! - деланно удивилась Настя - И кто же их выгнал? Вы, что ли? А чем вам так товарищи не нравятся?
        - Ооо…такая красивая девушка, и похоже что из совкодрочкеров - скривился второй мужчина - Что, по Советскому Союзу тоскуете?
        - Ну…вообще-то да! - не покривила душой Настя и представила себе жилистую фигуру Карпова с полотенцем на бедрах. И полотенце это спереди оттопырилось. Очень соблазнительно оттопырилось. Эх, его бы сюда! Да с ней в кустики!
        - Да чем вам так совок-то нравится?! - демонстративно сплюнул мужчина - Пора бы уже и забыть его! Тем более тебе, молодой красотке - какого черта в нем надо?! Ты же его и не видела! За колючую проволоку захотела?! Свободы стало много? Вот чисто интересно - что может знать о Союзе такая молоденькая девица, как ты?!
        - Во-первых, мы с вами на "ты" не переходили - ледяным тоном парировала Настя - Во-вторых…да, мне СССР нравится. Долго объяснять, все равно не поймете. Главное, что дает Союз - это стабильность, уверенность в завтрашнем дне. Когда человек знает, что его не бросят, что он не умрет с голоду, что у него всегда будет и медицинское обслуживание, и крыша над головой. Вот так-то…господин.
        - Дура! Самая настоящая дура! Блондинка, как она есть - презрительно сплюнул мужчина, разворачиваясь, чтобы уйти. Но Настя успела парировать:
        - Легко оскорблять беззащитную девушку. Был бы на моем месте мужчина - ты бы обделался от страху, не стал бы хамить незнакомому человеку. Иди отсюда, импотент чертов, и не приставай к женщинам. Все равно тебе не светит - ни рожи, ни дельного члена не имеешь.
        Мужчина остановился, шагнул к Насте, которая так и стояла полуприкрыв глаза, с руками на затылке и занес руку для удара. Настя не шелохнулась - если что, она успеет.
        - Петь, ты чего? Прекращай! - второй мужчина уцепил соратника за руку - Свихнулся на своей политике! Это же девка, ты чего?
        - Да пошла она на…! Чувырла! - выматерился мужчина, и тогда Настя уже не выдержала. Она шагнула вперед, мгновенно уцепила охальника одной рукой за шею, другой схватила за основание члена как за рукоятку, и легко подняв типа над головой как нетяжелую штангу, сделала несколько шагов и с силой метнула мужчину в воду. Когда Настя его ухватила - завопил благим матом, и так, завывая, пролетел по воздуху метра три, и подняв тучу брызг плюхнулся в воду, сразу же скрывшись с головой и подняв со дна облако мути. Но Настя не остановилась на достигнутом. Она подошла, схватила супостата за ногу и как морковку, выдернула его из воды вниз головой. Укрепилась расставив ноги, и перехватив охальника за лодыжки, стала окунать хулителя "совка" в воду, ласково спрашивая между сеансами погружения - не желает ли он встать на колени, извиниться за свое хамство. Примерно с пятого погружения хам заверил, что готов извиниться, и прямо-таки на коленях, так что Настя отволокла его поближе, на мель, где и приземлила (или лучше сказать приводнила?) на глубине примерно сантиметров тридцать.
        - Простите, я не хотел вас оскорбить! Извините великодушно! - пролепетал красный, как рак мужчина, и Настя благосклонно ему кивнула, отпуская ранее допущенные по отношению к ней грехи. Мужчина тут же вскочил, и Настя с усмешкой отметила, что его "хозяйство" точно стало вполовину меньше, съежившись то ли от холода, то ли от испуга.
        А еще с усмешкой подумала о том, что скорее всего эти два чудика перед тем как к ней подойти, хорошенько это самое "хозяйство" "подготовили", чтобы выглядеть перед ней настоящими жеребцами.
        Это все было настолько забавно, настолько смешно, что Настя решила, что не зря все-таки пошла сюда, на пляж. Вон как весело время-то летит! Эдак и до полуночи дотянет, как нечего делать!
        А потом заметила, что все обитатели этого самого нудистского пляжа стоят и смотрят на нее и на мужчин рядом с ней. Кто-то хохочет, кто-то просто с любопытством на лицах наблюдает, а кто-то (и Насте это очень не понравилось) - втихую из-за куста снимает происходящее на телефон. Настя уже знала (и от Карпова, и рассматривая телефоны насильников), что здешние мобильные телефоны обладают такой функцией - делать фото и видеосъемку. И тот факт, что ее снимают - очень Насте не понравился. Она широким шагом подошла к парню, который лихорадочно прятал телефон под одежду, пинком сбросила его с полотенца, на котором тот лежал, и достав из его одежды телефонный аппарат тихо и проникновенно сказала:
        - Или ты сейчас удалишь запись, или я разобью телефон на мелкие кусочки. Понял?
        - Понял! - парень (ему было лет двадцать пять, мелкий такой сморчок), тут же забегал пальцами по экрану, и Настя видела, как он нашел нужную запись. Сделал еще движение пальцами…
        - Есть. Удалил!
        - И больше так не делай.
        Настя пошла к своей одежде и снова встала в красивую позу, наслаждаясь солнцем и теплым ветром. Стычка ее взбодрила, и ей стало гораздо лучше. Нет лучшего средства от стресса, чем набить морду какому-нибудь негодяю - это тоже Карповское. Шутил, конечно, но сейчас это как никогда - в тему. Тоже его выражение - "в тему". Такие словечки легко прилипают, и сама не замечаешь, как впитываешь жаргонизмы.
        Больше к Насте никто не приставал, только поглядывали, и видать - обсуждали. Иногда по берегу проходили люди - одетые и не очень. Часть из них явно слышали про нудистский пляж и решили посмотреть, что он из себя представляет. Шли, и косились по сторонам, все больше на Настю, которая не обращала на них никакого внимания - по крайней мере, так им казалось.
        Потом Настя сходила и еще искупалась, потом еще… Начала собираться в город уже тогда, когда солнце практически село за горизонт. Пляж стал полупустым, и по мосту потянулись вереницы обожженных солнцем отдыхающих. Настя не знала, сколько сейчас времени, но по ощущениям - часов девять вечера, не меньше. А может и больше - солнце в июне садится очень и очень поздно.
        Оделась - медленно, будто стараясь задержать последние минуты свободы (когда еще попадет на пляж?), и побрела в сторону моста. До него идти по песку полчаса. Далеко ушла по пляжу.
        Дошла без приключений, хотя и ожидала, что оскорбленный ей мужичонка попытается восстановить попранное достоинство, в смысле - попытается отомстить. Усмехнулась - не хватало еще попасть в милицию…полицию после нанесения побоев несчастному потерпевшему. Прежде надо получить денег и хорошенько их прикопать. А уж потом наносить побои неизвестным честным гражданам с торчащими писюнами.
        Вечером вдруг захолодало, от Волги потянул свежий ветерок, и Настя скоро немного продрогла. Простуды она не боялась - ее несокрушимое здоровье тоже было предметом шуток и зависти с самого ее раннего детства. Ни простуды, ни даже грипп ее не брали. Вот…как Карпова, к примеру. Но он-то понятно, он рассказал, что с ним происходит, и почему он не только не болеет, но и не боится ядов и тяжелых ран. Гомеостаз его хранит - так он это называет. Но Настя?! Она-то с какого рожна такая уродилась? Папа военный, мама всю жизнь по гарнизонам с ним скиталась - если только кто-нибудь из них тоже попаданец, как и Карпов? Вот и родился эдакий ребенок - красотка с силой как у трех мужиков!
        Когда ее после поступления в Бауманку пригласили служить в КГБ, Настя даже удивилась - с какой стати? Она никогда не собиралась работать в Комитете. Скорее - пошла бы в спорт, если бы не считала его легковесным и бесперспективным. Но Высшая школа КГБ? Ну да, она знает несколько языков - иностранных и языков народов СССР, да, ее спортивные достижения на уровне мастера спорта - за что бы она в спорте ни бралась. Ну и что? Где то КГБ, и где она!
        Но куратор был так вкрадчив, так расписывал возможность увидеть мир, съездить за границу, такие перспективы роста ей обещал - что она не выдержала. Согласилась. И вот - результат. Идет по мосту в городе Саратове и думает, как бы это ей максимально безболезненно легализоваться в чужом для нее мире.
        Когда беседовали на эту тему с Карповым, он сразу предупредил: возможно, что в том мире, куда она отправится, будет жить ее дубль. И потому лучше не называться тем именем, под которым она работала в КГБ. И даже теми именами, которые были указаны в документах прикрытия. Все работники КГБ сдают отпечатки пальцев, так вот теперь найти ее отпечатки в базе данных - плевое дело. Достаточно сделать запрос в ФСБ. Другой вопрос - а кто это позволит ментам копаться в базе данных ФСБ? И с какой стати менты будут подавать запрос в ФСБ? И через пятьдесят лет ничего не изменилось - менты терпеть не могут "соседей", которые их курируют, и стараются с ними не связываться. Кто сажает ментов? Гэбэшники, конечно же. Ну вот и не надо к ним соваться!
        Чтобы "фэйсы", как их назвал Карпов, заинтересовались Настей и покопались в архивах (А где же еще?! Скорее всего ее личное дело давно уже в архиве, ведь ей сейчас должно быть под восемьдесят лет - если только она…ее дубль еще жива), нужно очень-очень их заинтересовать. Комитетчики тоже люди, и никаких непоняток, осложняющих жизнь, им совершенно не требуется. Категорически не требуется!
        В общем - идти и сдаваться, сообщив, что не помнит свое имя. Как это некогда сделал Карпов в 1970 году.
        Пошла с Набережной в центр - у Волги стало холодно. Там и такси поймать будет несложно. Жаль, что она сейчас не может купить мобильный телефон и номер - без документов это невозможно, никто не продаст ей телефонный номер. Так сказал Карпов, а Карпов не ошибается. И на чужие документы оформить нельзя - документы на имя убитых ей негодяев, и когда начнут их искать, тут же выйдут на нее. А Настя ничуть не сомневалась, что их будут искать. Явно детишки не бедных родителей. А без телефона - даже время узнать нельзя. Пришлось спрашивать у прохожих, когда по ощущениям приблизилось к "времени "Ч".
        Поймать такси, как и предполагалось, оказалось очень несложно. Правда водитель заартачился, услышав что ехать придется за город, но Настя достала две тысячи и сказала, что он получит их, когда отвезет ее туда, куда ей надо. И еще столько же в конце поездки. Подозрительно, конечно, но куда деваться? Эх, как хреново вышло с машиной!
        Круглосуточный пункт, где стояли банкоматы, нашелся поблизости, в центре. Настя с замиранием в сердце вводила пароль, ожидая каких-то проблем, но все прошло нормально - деньги выдали, и она положила их в пакет ко всем остальным деньгам.
        Настя заранее подготовилась к закладке клада - выпитую пластиковую бутылку из-под газировки помыла в Волге, высушила на солнце, так что осталось только свернуть деньги в трубочку и напихать их внутрь бутылки. А потом закрыть и зарыть. Эти бутылки очень прочны и могут лежать в земле годами, не страшна им и влага. Так что деньги уцелеют. Главное - хорошенько прикопать и запомнить место. Но это уже не проблема. Ну…на первый взгляд не проблема. Как объяснить водителю, зачем она пошла в лес? Впрочем…есть одна мыслишка.
        Так и сделала. Когда ехали мимо одного перелеска возле дороги, попросила остановить, страдальчески сморщив лицо. Мол, слишком много выпила воды. Водитель был очень недоволен, но Настя оставила ему две тысячи аванса и сказала, что обернется быстро, пусть не волнуется. Был конечно шанс того, что он смоется с деньгами, напугавшись ее манипуляций (Вдруг из леса выбегут бандиты и набросятся на водителя? А Настя тут как приманка!).
        Бутылку быстро прикопала, используя подобранный на пляже детский совок (Спасибо тебе, неизвестный маленький растеряха!). Присыпала опавшими листьями, замаскировала. Благо что луна светила, как прожектор. Почти даже и не испачкалась - так, чуток коленки замарала, но в темноте ничего и не видно. Определилась на местности, отошла метров на пять и с размаху вогнала острый край совка в ствол небольшого дерева, так, чтобы рукоятка указывала на захоронку. Готово! Хорошо бы еще, чтобы таксист не сбежал…
        Себе оставила на всякий пожарный двадцать тысяч рублей - оставаться без денег было как-то…не по себе. Пропадут, так пропадут - черт с ними. Все равно у нее останется полмиллиона!
        Ох, черт…только вдуматься - пятьсот тысяч рублей! Да с пятистами тысячами в семидесятые годы… Впрочем - это НЕ ТЕ деньги. Эти деньги стоят гораздо дешевле. Гораздо. Карпов что-то говорил на этот счет - вроде как он пытался посчитать, сравнить цену денег исходя из покупательной способности. И у него вроде как вышло - один советский рубль к двумсстам тридцати рублей здешних.
        Таксист не сбежал - Настя перевела дух, оказалось, она очень этого опасалась. Ну не хочется стоять ночью на дороге и ловить машину! Черта с два поймаешь - посреди ночи. Боятся люди, это не семидесятые годы. Тут все гораздо сложнее.
        Похоже, что и таксист перевел дух - машина рванула с места с прокрутом и визгом покрышек. Боялся, точно. И его можно понять.
        Дальше они доехали до загородного микрорайона - Настя заметила его в прошлый раз, вроде как Иволгино называется, но это не точно. Покрутились по улицам - Настя объяснила, что ловит своего мужа, который ей изменяет. И где-то тут должна быть припаркована его машина. Водитель тут совсем успокоился, даже развеселился - видимо история с обманутой женой ему очень понравилась и навела на некоторые мысли. Когда поехали обратно в город, он стал намекать, что этому неверному мужу надо обязательно отомстить с хорошим, очень хорошим любовником. И что его (водителя, само собой), настоящего мужика, все женщины любят. А все почему - он знает, как доставить им удовольствие, не только о себе думает, как большинство законченных эгоистов-мужей (головой работать надо!). Настя поддакивала, глядя в окно на пролетающие мимо деревья, но на предложение постоять и полюбоваться луной где-нибудь в укромном местечке ответила категорическим отказом, сказав, что находится не в том положении, чтобы мстить с хорошим мужчиной. Приболела - муж, скотина наградил ее ненужной проблемой, подцепленной от своей шлюхи. Тогда только
водитель успокоился и сразу сник, хотя и сделал еще одну попытку, рассказав, что сейчас презервативы такие хорошие…в общем - никакие болезни с ними не страшны.
        Разговор был честно сказать не для выходцев из семидесятых, но Настю как ни странно абсолютно не шокировал. Да и что тут странного? Во-первых Настя была не совсем обычной девушкой, вернее - совсем даже не обычной девушкой, а спец. агентом, закончившим Высшую школу КГБ и специальные курсы разведчиков, где их, девушек, учили говорить на любые, абсолютно любые темы с любым собеседником.
        А во-вторых…она прошла через такое, что этому водиле и не снилось. Она видела смерть и сама убивала. Так что пошлые разговоры для нее были как неприличные детские стишки. Забавные и глупые. Если бы водитель попробовал перейти к делу - она бы не стала его убивать, но…наказала бы жестоко, так, чтобы навсегда забыл о приставаниях к пассажиркам. К жене пусть пристает, чертов сладострастник. Мститель хренов, понимаешь ли!
        Вышла она за три квартала от Волжского райотдела полиции, сказав водителю, что живет здесь рядом в девятиэтажке. Деньги она ему отдала - как обещала. Обещания всегда надо выполнять, как говорит Карпов. Иначе карма сделает так, что тебе нарушенное обещание отольется горькими слезами.
        Немного помедлив, Настя зашагала в сторону райотдела, дождавшись, когда таксист наконец-то уедет - в последний раз предложив ей свои услуги умелого мстителя. Вот же прилипчивый тип! И кстати - не в ее вкусе. Пухленький, рыхлый мужичок лет сорока. Если бы на его месте был Карпов… Но увы - Карпова тут нет. И скорее всего никогда не будет.

* * *
        В райотделе ее ждала совершеннейшая неожиданность. Дверь в него была наглухо закрыта! И не просто закрыта - дверь бронированная, и видно - стекла из той же оперы. Внутрь попасть невозможно! Если только не в сопровождении патруля. Перекрылись, и сидят себе за бронированной дверью. Единение народа и власти, черт подери!
        И плакатик: "Вход без медицинской маски запрещен!" То есть надо тебе помощь получить от милиции - ты одеваешь маску, и пошел, получай ее. Если дадут. А вот без маски ты нет никто, и звать тебя Никак.
        Настя злилась, и это понятно - ее раздражали все эти странные особенности, присущие времени, в которое она попала. И с другой стороны она понимала - маска нужна больше не для того, чтобы защититься от вируса, а для того, чтобы защитить окружающих от своей болезни. О которой ты возможно еще и не знаешь. Кашлянул, чихнул - вот и понеслась зараза по рельсам! Прямо в легкие.
        Ладно. Стой перед дверью, не стой - а делать что-то надо.
        Нажала кнопочку, внутри раздался резкий звонок. Хорошо. Это другое дело. Еще нажала, еще!
        Появился парень в форме милиционера, с лычкой старшего сержанта на погонах. Он был в летней рубашке с короткими рукавами, и эта форма практически не отличалась от формы милиционера семидесятых годов.
        - Девушка, что хотели? - спросил он спокойно и равнодушно, явно витая мыслями где-то далеко отсюда. В потрепанной одежде, без макияжа - Настя явно не вызывала у него никакого интереса как женщина. Впрочем - и как посетительница - тоже. Мало ли за окном бродит людей…если каждый будет сюда таскаться, если каждый станет отвлекать человека от его стакана чая…
        - Мне нужна помощь! - так же спокойно ответила Настя.
        - Какого рода помощь? - вздохнул сержант, оглянувшись на стеклянную "витрину" дежурной части.
        - Я не помню, кто я такая! Не знаю, где живу! - Настя пожала плечами - Идти мне некуда.
        - Да? - без всякого интереса осведомился сержант - А может вам стоит проспаться? И сразу вспомните? Иди отсюда и не морочь людям голову! А то и на самом деле щас в камеру определим!
        Настя думала буквально секунду. Размахнулась и врезала пяткой по двери! Получилось не очень громко - дверь слишком толстая, но вполне себе гулко. По крайней мере оскорбленный в лучших чувствах сержант отлетел от двери, как ужаленный. Будто эта самая дверь собралась упасть и придавить его к полу.
        - Ты чего делаешь?! - сержант был прекрасен в своем праведном гневе, и когда из дежурной части и откуда-то снизу из-под лестницы выглянули соратники, призывно махнул рукой - Петруха, или сюда! Тут обкуренная какая-то, двери ломает! Давай ее на задержание!
        Петрухой оказался здоровенный, почти двухметрового роста парень с автоматом на груди. Эту модель автомата Настя не знала, видимо что-то из новых. Но то, что это автомат - у нее сомнений не было. Короткий, немного напоминавший израильский "Узи" - наверное он был удобен в тесных помещениях и на небольшой дистанции. Хорошая машинка! - отметила она для себя, пока открывалась дверь, и пока Петруха не схватил ее за руку.
        Настю завели в отделение, и она зябко поежилась - замерзла! То ли перекупалась лишнего, то ли на солнце перегрелась, но результат один - ее знобило. А может вирус подцепила? И это может быть.
        На Настю надели наручники - Петруха было сказал, что глупо надевать на спокойную девчонку стальные браслеты - какого черта? Она же не дерется! Но сержант, возмущенный до глубины души Настиным гадким поведением настоял и надел их сам. Все это время Настя стояла спокойно, но когда наручники уже оказались на ее запястьях, вдруг застонала, задергалась, закатывая глаза и пуская слюни, а потом грохнулась во весь рост, при этом очень неосторожно взмахнув скованными руками так, что угодила по физиономии сержанта, в кровь разбивая ему губу. Сержант отлетел к стене, а Настя задергалась на полу, выгибаясь дугой, практически становясь на мостик. Из уголка рта пена, белки глаз белеют - эпилепсия, да и только.
        - Эй, чего тут у вас? - из дежурной части вышел мужчина с погонами майора и уставился на дергающуюся и хрипящую Настю - Да вы чего стоите, черт подери?! Сейчас она язык себе откусит, и будете иметь агроменные проблемы! Ну что за работнички, а?! Давайте деревяшку какую-нибудь! Да снимите с нее наручники, идиоты! Скорее! Кладите ее набок! Да скорую вызовите - щас откинется здесь, у нас, потом отписываться задолбаемся! А первый ты пойдешь на ковер, Федорчук!
        - А чего я-то?! - сержант обиженно поджал губы.
        - А кто?! Я поручил тебе разобраться, узнать, чего ей надо. А ты узнал? Что ты сделал?! Наручники девке надел! Нахера?! Она что, с оружием кидалась?! Драться пыталась?! Ты нахера ее заковал?! Ну вот ты и отдувайся.
        Майор закончил свою речь и пошел в дежурную часть, отдуваясь и кривя губы. Федорчук мрачно проводил его взглядом и буркнул под нос:
        - Вот же мудак! Чуть что - ответственность скидывает очень даже технично!
        - Доживешь до его звездочек - тоже научишься! - так же тихо буркнул постовой с автоматом, поворачивая дергающуюся Настю на бок и пытаясь разжать ей зубы и засунуть туда кусок грязной палки. Где он взял палку - непонятно. В кармане таскал? И что он ей делал - тоже неясно. Но Настя запретила себе думать о таких пустяшных вещах, как грязная, захватанная руками и засаленная палка у нее во рту, но не удержалась, чтобы не тяпнуть за палец сержанта, который неосторожно подставился помогая товарищу разжать ее челюсти. Как только его мизинец оказался в пределах оперативной досягаемости острых Настиных зубов, она тут же снова сжала челюсти, вызвав дикий вопль и отборный мат укушенного. Он умудрился ссадить кожу едва не со всей фаланги, рефлекторно отдернув руку назад.
        - Сссууука! А х ты ж….! А….. мать! Григорьич, она меня до крови тяпнула!
        - Терпи, казак, атаманом будешь! - усмехнулся дежурный, и тут же примирительно добавил - Щас скорая приедет. Так-то они сутками не едут, но я сказал, что если девка крякнет по их вине, из-за того, что не приехали вовремя - будут большие проблемы. Сказали - в течение получаса приедет. Палку ей засунули? Нет? Да что же вы такие безрукие-то?!
        - Беспальцевые мы! Мать ее….! - злобно отозвался помощник дежурного, он же старший сержант Федорчук и замер, баюкая свою больную руку. С пальца капала кровь и будущее представлялось сержанту совсем даже не радужным. Может хоть больничный дадут? Хрен там…дождешься от них больничного! А палец-то болит! Может, бешеная?! Не хватало еще сорок уколов в живот получить…вот же черт подери эту девку! Принесло гадину!
        К тому времени, как приехала скорая, "приступ" Насти уже закончился, и когда врачи вошли в РОВД, она лежала на боку, изображая глубокий сон или точнее "отключку" - то бишь потерю сознания. Ее быстро осмотрели, и само собой - фельдшер пришел к выводу, что делать ему (вернее - ей, фельдшерице) здесь нечего, а надо везти девицу в нейрохирургию какой-то из больниц. Какой - это уже пускай решает диспетчер. Полицейские, морща нос, уложили Настю на носилки, а через пять минут она уже оказалась в машине скорой помощи, так и не приходя в сознание.
        Почему морщили нос? Да просто при эпилептическом припадке практически всегда бывает недержание мочи. Пришлось Насте для полной достоверности обмочить свои джинсы. А куда деваться? Все должно быть сделано профессионально. Припадок - так припадок, и ни у кого не должно возникнуть ни малейших сомнений.
        Настю обыскали - еще в отделении. Документов, само собой, никаких не нашли, нашли только деньги - двадцать тысяч рублей. Деньги пересчитали и положили в конверт. Конвертзаклеили, расписались - помощник, врачи, составили необходимые бумаги о том, что получили больную и в каком виде ее получили (Нет ли следов побоев и все такое), так что как ни странно - на деньги Настины никто и не позарился. А может и не странно. Не все же люди негодяи! Есть ведь и честные!
        Из разговоров Настя слышала, что везут ее во "Вторую советскую". Что за вторая советская - она не знала. Какая разница? Ей бы скорее добраться до палаты, снять с себя мокрую вонючую одежду и уснуть, накрывшись застиранной простыней. Все идет по плану. Все - по плану.
        Каков план? По большому счету план очень прост: во-первых, выяснить, изменился ли мир в результате действий Карпова. А потом доложить Карпову и руководству страны.
        Во-вторых, продержаться в этом мире до времени переноса назад, когда у портала будет стоять Карпов и этот самый портал активируется. И перейти. Собрав предварительно всю возможную информацию об окружающем мире.
        Если находиться у портала в означенный день и час не получится - попробовать перейти еще через год. Карпов снова будет ждать на месте. И так каждый год - пока она не перейдет, или пока…в общем - вариантов больше нет.
        Была и еще одна просьба от Карпова - можно сказать личная. Сходить к нему домой и посмотреть, как живет его жена. Как она без него…
        Когда Карпов об этом просил, у него было лицо, как…как на похоронах. Он просил просто посмотреть, описал ее внешность, а уж там…как карта ляжет. Жена баба еще та…недоверчивая и слегка ревнивая. А еще - умная, как черт. Нужно просто убедиться, что той живется хорошо. Что она ни в чем не нуждается. Что жива и здорова. Если живет с другим мужчиной (тут голос у Карпова дрогнул) - так пусть живет. Что ей, одиночкой век доживать? И еще - разузнать про дочку. Ее, кстати, тоже звать - Настя. Что у них с зятем Димой в семье, не осчастливили ли его, Карпова внуком или внучкой.
        Кажется, что это легко - пришел, увидел, спросил. А с какой стати тебе все расскажут? Кто ты такая, чтобы тебе выложили, как на духу? Под какой вывеской ты к ним придешь? Вопросы, вопросы… Но на то Настя и разведчица-нелегалка, чтобы решать нерешаемые задачи. Придумает что-нибудь. А пока - легализоваться, получить документы. Проблемы надо решать шаг за шагом.
        КОНЕЦ КНИГИ
        notes
        Примечания
        1
        Пепсами называли и называют патрульно-постовую службу.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к