Неправильная леди Мстислава Черная
        Он столичный лорд, овеянный мрачной славой первого дуэлянта. Я провинциальная бесприданница, да еще и сговоренная за другого. Что нас может связать? Борьба за «Обитель Семи дубов», которую лорд вознамерился разрушить.
        Глава 1
        Настоящие леди никогда не подслушивают, но я вжимаюсь ухом в дубовую дверь. Металлическая окантовка замочной скважины неприятно холодит, и я чувствую как клеймом пропечатывается на коже красноватый, похожий на свежую царапину след.
        Но ещё больше холодят слова, звучащие по ту сторону.
        За дверью усмехается мой жених:
        - Брось. Ты же не думаешь, что я действительно женюсь на этой нищей сиротке?
        Его хриплый прокуренный голос я ни с чьим не перепутаю.
        Бывает хрипотца приятная, завораживающая, но только не у моего жениха, любителя тяжёлых папирос и горячих девочек из заведения, о существовании которого настоящие леди опять же никогда не знают.
        Я не вижу, но воочию представляю, как он, развалившись на диване, пускает в потолок фигурные дымные кольца и треплет прильнувшую к его коленям очередную зайку.
        Он рассмеялся и тотчас надсадно закашлялся.
        Кажется, его похлопали по спине.
        - Признаться, на твоём месте я бы не отказывался от брачной ночи. Фигуристая, нецелованная… М-м-м! - второй голос я тоже узнала, один из подпевал жениха.
        - Но-но! Моя невеста - сам завалю.
        Я передёргиваюсь.
        - До свадьбы? - лениво уточняет второй.
        - Естественно. Не жениться же ради пары интересных ночей. Пфф!
        - Почему же только пары? Девочка темпераментная, я б с неё неделю не слезал.
        Слушать их грязные фантазии на мой счёт откровенно мерзко, но я терплю - жду, когда прозвучит что-нибудь полезное, а желание вымыться с мылом становилось всё острее.
        Сосредоточенная на происходящем в комнате за дверью, я не слышу мягких, приглушённых ковром шагов. А забывать, что за мной приглядывают не стоило. Ой, не стоило.
        Над головой внезапно раздаётся:
        - Иветт! Иветта, что ты делаешь?
        Я вздрагиваю, резко оборачиваюсь.
        Мама, как же ты не вовремя. Или вовремя?
        Она смотрит на меня с искренним негодованием, а я… Раньше, чем мысль успевает оформиться в слова, я хватаю маму за руку, тяну к двери, и мама под моим напором слегка теряется. Этого хватает, чтобы она услышала главное:
        - Конечно, я не буду разрывать помолвку! Я не собираюсь выплачивать отступные. Дело не в сумме, хотя и в ней тоже. Старый хрыч вписал что-то заоблачное, будто не обычную девку замуж выдаёт, а кронпринцессу с троном в приданом. Дело принципа. Ненавижу, когда мне что-то навязывают.
        - А как тогда? - озадачился подпевала.
        - Ре-пу-та-ция. Я уничтожу её репутацию, сотру в порошок, опозорю, и ей ничего не останется, кроме как утопиться или пойти к мадам Зизи. У Зизи я её и объезжу хорошенько.
        Мама вздрагивает, будто ей пощёчину влепили, смотрит на меня ошеломлённо, и на миг мне даже становится её жаль, но в глубине души я радуюсь. Наконец-то мама увидела подлинное лицо единственного сына градоправителя нашего провинциального городка. Больше она не сможет утверждать, что это достойная партия.
        Мы, крадучись, отходим от двери, молча возвращаемся в главный зал, где в это время весёлый котильон сменяется кокетливой кадрилью. Мы останавливаемся у колонны.
        - Мама, теперь вы убедились? Замужество за этим ничтожеством не принесёт нам ничего, кроме несчастий.
        Помолвку стоит расторгнуть прямо сейчас, пока не поздно.
        Мама всё ещё ошеломлена. Её безупречный мир треснул и грозит разбиться вдребезги, разлететься колкими осколками кривого зеркала, порезать до крови. Она реагирует не сразу. Молчание длится не меньше минуты, а то и двух. Но реагирует она совсем не так, как я надеялась. Что за жестокая насмешка?
        - Иветт, пожалуйста, не говори глупостей, - рассудительный тон никак не вяжется с абсурдностью просьбы. - Когда мужчина женится на девушке значительно ниже себя по положению, когда репутация - её единственное приданое, совершенно естественно, что он хочет убедиться в её чистоте. Забудь! С этого момента ты должна быть вдвойне осмотрительна. Нет, втройне!
        - Мама! - поражаюсь я.
        Она же не может говорить этого всерьёз, правда?
        Но мама предельно серьёзна:
        - Милая моя Иветта, выйти замуж в семью градоправителя - твой единственный шанс устроить нашу жизнь. Может быть, тебе совсем не жаль обрекать меня на беспросветное нищенство? Что же, подумай хотя бы о своих будущих детях, которые получат достойное положение, образование, перспективы. Прости за пошлость - деньги. Те самые деньги, которых у нас нет.
        - Мама?
        Я замираю, не могу поверить своим ушам.
        Почему я чувствую себя… преданной? Или… проданной?
        В душе горячей волной поднимается гнев, на языке жгутся тысячи язвительных слов и даже оскорблений, но я их проглатываю, и во рту появляется кисловатый привкус, словно я разгрызла незрелое яблоко. Я сжимаю кулаки, чтобы не сорваться и начинаю под мысленный счёт делать простенькую дыхательную гимнастику.
        И почему я разозлилась? Знаю же, что мама считает единственно верным полагаться на мужчину, причём любого, каким бы он ни был. А, нет. Есть одно требование - благородное происхождение. Крепкому купцу мама предпочтёт гуляку-мота-аристократа. К тому же в её понимании я выхожу замуж не за Геранда, а в его семью, то есть под опеку самого градоправителя. Хоть бы подумала, что именно градоправитель нашего брака не допустит!
        Впрочем, мэрия - не место для тяжёлого разговора, тем более - главный зал. Мы поговорим дома. А пока…
        Слева слышится многоголосое «а-ах».
        Молодых людей на вечере не так много, танцующих молодых людей и того меньше. В кадрили приняли участие всего восемь счастливиц. Остальные девушки теснятся вдоль стены, обмахиваются надушенными веерами, сплетничают, ждут.
        И все они в едином порыве выдыхают в унисон. Я тоже поворачиваю голову. И на миг забываю обо всём.
        В зал по парадной лестнице неторопливо спускаются градоправитель и вальяжный незнакомец с выражением скуки на холёном лице. Незнакомец чуть выше среднего роста, худощав, молод, подтянут, скупые выверенные движения выдают умелого воина. А ещё я издали могу оценить и безупречно сидящий костюм-тройку, и совершенной белизны шейный платок, заколотый овальной чёрной брошью. В нашей глуши я ничего подобного никогда не видела. Однозначно, столица. Тот самый лорд, который по слухам сбежал в нашу глушь из-за скандала. И в честь прибытия которого градоправитель и устроил танцевальный вечер.
        - Говорят, только в этом месяце он убил десятерых, - громким шёпотом сообщает одна из юных леди.
        - Первая дуэль в четырнадцать, - мечтательно закатывает глаза её пухлощёкая подружка.
        - Ни единого поражения…
        Я раздражённо дёрнула щекой. Нашли, кем восторгаться. Роковой сердцеед, овеянный мрачной славой непревзойдённого убийцы, наверняка не меньший мерзавец, чем сынок градоправителя.
        - По две дуэли каждую неделю, - продолжают нагнетать девушки.
        Я не выдерживаю, фыркаю:
        - Леди, вас послушать, сделать нехитрые расчёты, и получится, что уважаемый лорд ещё года два назад всех мужчин-аристократов вырезал подчистую.
        Щебет, вздохи и ахи обрываются. Девушки смотрят на меня с откровенным негодованием - я посмела усомниться в их новом кумире. Хуже! Я посмела сказать, что блистательный образ кумира не больше, чем раздутый пузырь, и ткнула в этот пузырь пальцем.
        - Ха! - произносит дочка помощника градоправителя и замолкает.
        Потому что именно в этот момент приезжий лорд небрежно проводит рукой по волосам, и в свете ярко горящих люстр на каштановых прядях начинает играть лёгкая рыжинка.
        Хорош собой и знает об этом. Спускается с видом хозяина мира. Даже не спускается. Милостиво нисходит. Знает, какое впечатление производит и беззастенчиво этим пользуется.
        Я не могу не признать, что лорд привлекателен. Даже притягателен, особенно на фоне наших провинциальных аристократов, далёких от столичной «огранки». Но мне он категорически не нравится, отчасти из-за предубеждения, отчасти из-за брезгливости, с которой он оглядывает зал. Хотя толика симпатии к лорду всё же проклёвывается - мужчина откровенен, не прячет истинное отношение за лицемерной любезностью.
        Я отворачиваюсь, успеваю заметить, как мама удовлетворённо кивает. Боялась, что я поддамся всеобщему сумасшествию? Снова становится неприятно. Я перевожу взгляд обратно на лорда.
        И мы случайно встречаемся взглядами.
        Глава 2
        На крохотную долю мига у меня перехватывает дыхание. В его светло-карих глазах нет ничего особенного, ничего примечательного, но почему-то я замираю, теряюсь в ощущениях. Самое странное, что лорд мне по-прежнему не нравится, но на душе становится тепло-тепло, словно я стылой осенью окунулась в царство весны.
        - Иветт?
        Я разрываю зрительный контакт и силюсь понять, что со мной происходит. Я его узнала? Но я могу поклясться, что никогда не встречала лорда. Мне не знакомы ни его лицо, ни манера держаться, ни манера кривить чётко очерченные губы.
        - Иветт, на глазах у свёкра…
        - Будущего, - со смехом добавляет кто-то.
        Мне совсем не смешно.
        Между тем лорд в компании градоправителя приближается к нам. Веера трепещут, ароматы туалетных вод и духов смешиваются в один тяжёлый приторный запах. Ещё и кадриль заканчивается, музыка стихает, а оркестр не торопится начинать следующую мелодию.
        Пять шагов, четыре, три. Градоправитель и лорд останавливаются. Градоправитель улыбается:
        - Чай, в столице розы да лилии. Наши фиалочки на первый взгляд попроще, но не лишены своего юного обаяния.
        - Что розы, что фиалки… вянут быстро, - голос у лорда оказался мягкий, бархатистый. Таким бы в любви признаваться, а не гадости говорить.
        Градоправитель игнорирует грубость, граничащую с оскорблением, продолжает улыбаться:
        - Лорд Верандо, позвольте представить вам леди Ромею и её дочь Иветту, невесту моего сына. Леди, лорд Верандо наш досточтимый гость из столицы. Прошу любить и жаловать.
        Склонив голову, я приседаю в лёгком поклоне и повторяю за мамой:
        - Быть представленной вам большая честь для меня, лорд Верандо.
        - Хм…
        Ответной вежливости ждать не приходится, лорд это очень ясно продемонстрировал. Я выпрямляюсь, и мы с лордом снова пересекаемся взглядами.
        Он хмурится, словно тоже ощущает что-то странное, неправильное. Да нет, не может быть.
        - Лорд Верандо, уверен, леди Иветта будет счастлива развлечь вас в танце, - благодушно предлагает меня градоправитель.
        Он подаёт знак оркестру, начинает звучать музыка. Вальс - определяю я.
        Танцевать нет ни малейшего желания, особенно с лордом. Хуже только с Герандом. Но я смиренно молчу и не возражаю: после разрыва помолвки мне ещё жить в городе, поэтому разойтись надо мирно. Только вот… Не стоит ли за предложением потанцевать нечто большее? У столичного лорда репутация губителя женских сердец, а брошенные градоправителем «прошу любить» и «развлечь» звучат слишком двусмысленно, словно градоправитель предлагает лорду не просто потанцевать, а после вальса увести меня сначала на балкон, а там и до уединения в спальне недалеко.
        Надо быть острожной.
        Угораздило отца подписать брачный контракт…
        К счастью, с лордом у нас с первого взгляда полная взаимность. Он кривит губы:
        - Я воздержусь от лестного предложения. Не хотелось бы остаться без ноги.
        Вопреки логике я снова разозлилась. Заявить, что я непременно оттопчу ему ноги - грубость, которую на людях в мой адрес даже жених себе не позволял. Будь у меня шанс, непременно впечатала бы самоуверенному Верандо каблуком в подъём стопы и полюбовалась, как меняется выражение его надменного лица.
        Лорд напоследок холодно фыркает, разворачивается и уходит. И вместе с собой уносит весну.
        Градоправитель, спохватившись, следует за ним.
        Вальс продолжает звучать, но ни одна пара не рискует выйти.
        - Иветт, кажется, лорд Верандо сбежал от одного твоего вида.
        - Да-да, должно быть, по меркам столицы леди Иветт ужасна.
        - Я всегда удивлялась, как её выдерживает милый Геранд.
        - Выдерживает? Вы разве не знаете, почему он не пригласил Иветт на полонез? Да потому что он тоже сбежал! В комнату отдыха с горничной. Ха, насколько нужно пренебрегать невестой, чтобы столь открыто демонстрировать расположение другой особе?
        Не-на-ви-жу.
        Впрочем, какое мне дело до этих сахарных змеючек, до столичного выползня?
        - Леди, - резко поворачиваюсь я, - вы заблуждаетесь. Геранд не пренебрегает мной. Напротив. Он старательно, используя каждый доступный миг, тренируется перед нашей брачной ночью, чтобы не ударить в грязь лицом. Вы же понимаете, что в таком деле мужчина должен быть опытным?
        Леди дружно покраснели. Некоторые, правда, побледнели. А дочка помощника градоправителя и вовсе пошла пятнами. Любо-дорого посмотреть.
        - Иветт! - возмущённо-беспомощно восклицает мама.
        Я обворожительно улыбаюсь. Не чувствую за собой ни капли вины.
        - Юные леди, я украду у вас Иветт? - мама берёт меня под локоть, крепко стискивает пальцы - не вырваться, и уводит в сторону, шипя почище иной змеи. - Иветт, дорогая, скажи на милость, что ты творишь? Иветт, мы уходим прямо сейчас!
        Правда? Хоть что-то хорошее.
        Я даже не расстроилась, когда мама потянула меня вслед за градоправителем. Он устроитель праздника, и раз мы уходим до окончания вечера, мы должны принести извинения. На мой взгляд было бы достаточно прислать записку, но мама считает иначе.
        Мы пересекаем зал, и мама негромко окликает градоправителя.
        - Леди? - оборачивается он с плохо скрываемым раздражением.
        - Прошу прощения, что отвлекаю вас, лорд Сирас, - поёт мама медовым голосом. От сладости сводит зубы.
        - Что вы, леди.
        Мама картинно прижимает ладонь к виску:
        - Лорд Сирас, я до последнего не хотела вас беспокоить, но мигрень разыгралась совершенно нешуточно, и я чувствую, что больше не в силах оставаться. Я вынужденна откланяться. Надеюсь, вы простите ранний уход и не станете винить нас с Иветт?
        Градоправитель покосился в сторону коридора, ведущего во внутренние помещения, где только что скрылся столичный лорд, заметил приближение лучащегося сытым удовлетворением сына. Наверное, при иных обстоятельствах лорд Сирас попытался бы оставить меня, но сейчас гость ему важнее, чем шанс избавиться от ненужной невесты, а гостя я не заинтересовала, так что продолжать пытаться свести меня с ним бесполезно.
        - Леди, может быть, пригласить целителя? - проявляет формальную вежливость градоправитель, но по тону ясно, что соглашаться не стоит.
        - Ах, лорд, я не посмею вас так стеснять! Мы просто вернёмся, - улыбается мама.
        - Как вам будет угодно, - соглашается он и спешит уйти.
        Геранд обжигает меня выразительным взглядом, но следует за отцом, и мы с мамой беспрепятственно выходим в холл. Шаги гулко разносятся по пустому помещению. Мама растерянно останавливается. Я закатываю глаза - даже с такой мелочью она справиться не может. А всего-то нужно обойти колонну, открыть неприметную служебную дверку в гардеробную и несильно ткнуть мыском прикорнувшего в углу лакея. Мальчишка подпрыгнул, захлопал на меня глазами. Я выразительно качнула головой в сторону вешалок и вернулась в холл. Желанная или нет, я всё ещё официальная невеста, и слуги не рискуют мной пренебрегать.
        Лакей метнулся на улицу вызвать экипаж, затем вынес из гардеробной наши с мамой тёплые накидки, заменявшие пальто, помог одеться. Мама откровенно наслаждалась заботой, а я в очередной раз пыталась понять, как она может быть такой наивной.
        Моросило. Мальчишка с тихим хлопком раскрыл для нас купол зонтика и проводил до самого экипажа, дождался, когда мы заберёмся в салон.
        - Счастливого пути, леди!
        Мама ответила ему улыбкой, я просто кивнула.
        И как только дверца экипажа захлопнулась, мы с мамой уставились друг на друга одинаково упрямо-непримиримо.
        Экипаж тронулся.
        Я заговорила первой:
        - Мама. Помолвка должна быть расторгнута.
        Глава 3
        Дождь барабанит по крыше, стучит в стекло, а из окна тянет осенним стылым холодом. Скоро, наверное, выпадет первый снег, скоро зима, морозы. Я кутаюсь в вельветовую накидку, рукам холодно, а ни муфты, ни перчаток у меня нет. Точнее, есть, но они настолько полинялые, что надевать их на вечер в мэрии никак нельзя.
        - Мама? - не выдерживаю я тишины.
        - Иветт… Иветт, когда-то я точно также, как ты, мечтала о любви, о чистых чувствах, о прекрасной встрече, о сказочном волшебстве, о счастье, о чуде. Поверь, дочка, я понимаю тебя. Понимаю! Но также я знаю, что там, впереди, не будет чудес. Впереди лишь боль разочарования.
        - Мама!
        - Нет, Иветт, не перебивай, выслушай. А лучше подумай вместе со мной. Давай представим, что, как ты того и хочешь, ты расторгла помолвку. У нас нет ни положения, ни приданого. Кто на тебе женится? Никто. Ты будешь обречена на угасание в тоскливом одиночестве. Да, Геранд не самый лучший вариант. Но он твой единственный вариант! С ним по крайней мере у тебя будут дети, будет будущее.
        Я качаю головой.
        Ничего ты не понимаешь, мама. Я не мечтаю о любви, отнюдь. Когда папы не стало, я оказалась с жизнью один на один, потому что ты утирала хрустальные слезинки кружевным платком и не беспокоилась о том, что слугам надо платить в срок, что средства на банковском счету стремительно тают, что соря деньгами, ты приближаешь настоящий голод. Всё это легло на мои плечи, и я давно растеряла наивную веру в чудеса.
        Привыкнув справляться с трудностями, научившись обеспечивать семью, я не вижу ни малейшего смысла вверять себя мужчине. Не выйду замуж? Да, благородным лордам такая как я действительно не нужна. Ну и что? Пусть будет простолюдин, лишь бы человек он был надёжный, хороший. Я выхожу не за предков мужчины, не за его кошелёк, а за него самого. Но разве маме докажешь?
        Я тоскливо вздыхаю:
        - Мама, лорд Сирас не допустит этой свадьбы, - хоть это она должна осознать?
        Мама согласно кивает:
        - Так и есть. Поэтому тебе придётся быть крайне осмотрительной. Нельзя дать ни малейшего повода расторгнуть помолвку.
        Экипаж тряхнуло на выбоине.
        Скоро подъезжаем… Наш дом предпоследний на Второй улице, почти на границе Центрального и Среднего районов - тихое спокойное местечко.
        Я неприятно усмехаюсь:
        - Мама, мы живём вдвоём, без охраны, без магической защиты. Скажи, когда в наш дом ворвутся подосланные бандиты, как ты собираешься спастись?
        Мама уставилась на меня расширившимися от ужаса глазами:
        - Б-бандиты?
        - Ага, - преувеличенно радостно кивнула я.
        Мама передёрнула плечами:
        - Иветт! Что за ужасы ты придумываешь? Не говори, пожалуйста, таких страшных вещей. Лорд Сирас никогда до подобного не опустится! А мне теперь всю ночь будут видеться кошмары. Иветт! - мама всхлипнула, вытащила накрахмаленный платок и прижала к уголку глаза.
        Я снова отворачиваюсь к окну, провожу подушечкой указательного пальца по ледяному, словно изо льда сделанному, стеклу, за которым засыпает город. Жёлтый свет редких фонарей не способен разогнать даже сумерки.
        Кто из нас двоих наивный? Впрочем, нет, это не наивность. Это уже вопиющая глупость и безмозглость.
        Не-при-ят-но… Впрочем, я давно живу своим умом и поступлю по-своему. Сегодня или завтра попрошу градоправителя уделить мне пару минут. Скажу, что нуждаюсь в деликатном совете. Что брак с его сыном - большая ответственность, а совсем не чувствую себя готовой её принять. Что Геранд, блестящий кавалер, достоин лучшей невесты. В конце концов, что брак не должен определяться волей слепого случая. Подумать только, я стала жертвой карточной игры! Будучи азартным игроком и завсегдатаем игорного дома, папа выиграл мою помолвку в покер. Ей-ей, лучше бы он ту партию проиграл вчистую.
        В одном мама права. Градоправитель при всех его недостатках не злодей. Уверена, он отпустит меня миром, если «вину» за разрыв помолвки я возьму на себя и избавлю его от необходимости выплачивать отступные.
        - Собираешься поступить по-своему? - мама словно мысли читает.
        - Хм?
        - Я не стану тебе мешать, Иветт, - вздыхает она.
        - Неужели?
        Не верю. Упрямством я в маму пошла, а её так легко не сдвинуть. Уж если втемяшит в голову, что на дворе легендарный век всеобщего благоденствия, что все живут по закону и по совести, а преступления - не больше, чем сказочные пугалки, так и не сдвинешь.
        Мама медленно кивает, а затем отводит взгляд и словно нехотя добавляет:
        - Но ключ от банковской ячейки и документы на неё я передам тебе только в день твоей свадьбы, Иветт.
        Что?!
        - Ш-шантаж! - подпрыгиваю я.
        Вот уж не ожидала.
        - Нет, Иветт. Ты не так меня поняла. Если и шантаж, то не мой.
        - Ха?
        Мама торопливо сглатывает, смотрит на меня совершенно несчастными глазами:
        - Ты ведь не читала оригинал завещания, нет?
        Когда папы не стало, мне едва исполнилось четырнадцать. На оглашение завещания меня, естественно, никто не приглашал. Мама ездила в мэрию одна. С оформлением документов проблем не возникло, так что я тогда этой темы не касалась. Потом тоже незачем было. Оказывается, напрасно.
        - Мама?
        - Почитай. Узнаешь много интересного. И, Иветт, ты напрасно принижаешь значение репутации. Ты знаешь, что в Среднем городе Геранд без отряда стражи не появляется?
        Знаю. А также знаю, что пару месяцев назад Геранд в одиночку сунулся к дочери то ли пекаря, то ли горшечника. Девочка высокого порыва не оценила, встретила оконного гостя вазой и визгом. Соседи с радостью примчались на выручку, и отхватил тогда Геранд от кого шваброй, от кого ухватом, а от кого - гнилой картофелиной по физиономии.
        - Тебя же, Иветт, любят, иначе как «нашей юной леди» и не зовут. Если ты станешь его женой, то ради тебя горожане станут относиться к Геранду с большим… терпением.
        - Хорошо, я попрошу горожан следующий раз кидаться не тухлыми яйцами, а отравленными дротиками.
        - Иветт!
        Экипаж остановился.
        Извозчик слез с облучка, почтительно открыл для нас с мамой дверцу, даже поклонился.
        В салон пахнуло промозглой сыростью. Дождь так и не прекратился, и перед крыльцом образовалась лужа, которая теперь вряд ли просохнет к утру. Капли сыпятся из тучи будто горох из прохудившегося мешка.
        О зонте мечтать не приходится, и я выхожу из экипажа первой. Ключ норовит выскользнуть из замёрзших пальцев и утопиться в луже, но мне удаётся удержать его, отпереть дверь. Мы с мамой прощаемся с извозчиком, входим в дом.
        - Элька! - повышает голос мама.
        Из всех слуг у нас осталась только кухарка и её нерадивая племянница, которую в другом доме за нерасторопность просто не будут терпеть. И раз в три дня бывает приходящая служанка…
        - Госпожа, - Элька появляется минуты через три, хотя должна бы ждать у дверей, как только экипаж подъехал к дому.
        Я уже успела сбросить накидку, расшнуровать уличные туфли, переобуться.
        Оставив Эльку помогать маме, я бросаю, чтобы принесла мне горячий чай и устремляюсь в рабочий кабинет. Пока не прочту завещание думать ни о чём не смогу. Оригинал хранится в потайной нише за натюрмортом вместе с другими важными документами. В отдельной картонной папочке. Траурной. Раньше я завещания избегала. По странному совпадению составленное отцом накануне гибели, оно мне казалось голосом мертвеца, и я суеверно боялась. Умом понимала, что это обычный документ, бумага, исписанная чернилами и заверенная печатью. Но всё равно ничего не могла с собой поделать, и боялась, что, открыв и прочитав, потревожу смертный покой отца.
        Мне было четырнадцать тогда…
        С тех пор страх никуда не исчез, но сейчас я чувствую себя как никогда готовой встретиться с призраком.
        Глава 4
        Кабинет встречает меня тишиной и щекочущей нос пылью. Ни Эльку, ни приходящую служанку я к документам не подпускаю, прибираюсь сама. Давненько я с пылью не воевала… Я зажигаю светильники, плотно задёргиваю толстую гардину - случайные зрители с улицы мне не нужны. И подхожу к двери, прислушиваюсь - Элька всё ещё возится внизу, чай быстро не принесёт, залезть в тайник не помешает.
        Я прикрываю дверь, подхожу к натюрморту, с которого на меня скалится череп с кровавым маком в левой глазнице и карточным веером вместо воротника. У папы своеобразный вкус. Был… Сдвинув натюрморт, я нажимаю на левый верхний кирпич, и ниша беззвучно открывает свой зев. Внутри стоит деревянный ящик. Я его вынимаю, переставляю на стол, а нишу закрываю и завешиваю натюрмортом.
        Руки слегка подрагивают, когда я открываю грубо сколоченную крышку. Сердце срывается в галоп. Я колеблюсь, детский страх напоминает о себе. Хватит! Я рывком вытаскиваю папки и со дна ящика достаю ту самую: тонкую, чёрную, без подписей.
        Я возвращаю остальные папки в ящик, а ящик отставляю на тумбочку за столом, чтобы с прихода не бросался в глаза - незачем Эльке его видеть. На столе остаётся только траурная папка, и я медленно её открываю.
        - Госпожа!
        Дверь ударяется о стену, я вздрагиваю.
        Элька!
        - Простите, госпожа! - вины в голосе не слышится. Знает, что не накажу. Поначалу я пыталась воспитывать, но быстро поняла тщетность затеи. Эльку не переделать.
        - Чай?
        - С кексом, - гордо добавляет Элька.
        - Спасибо.
        Элька ставит передо мной поднос. Я дожидаюсь, когда она уйдёт и обхватываю ладонями горячий чайник - греюсь. Знаю, что неприлично, но ведь никто не увидит. Пальцы слегка покалывает, и я с удовольствием жмурюсь. Минутная отсрочка радует, но я себя пересиливаю, отпускаю чайник и раскрываю папку.
        - Здравствуй, папа…
        Ничего не происходит, никакие призраки меня не тревожат, документ спокойно лежит, как и положено неодушевлённой, нетронутой магией вещи.
        Узнаю почерк отца - ровные, без наклона, округлые буквы. На шарики похожи. А строчки - на вытянутые в ряды бусы.
        Взгляд цепляется за дату. Отец составил завещание через день после подписания моего брачного контракта и за три дня до своей гибели. А накануне проигрался в пух и прах. Настораживающие совпадения, но сейчас не до них.
        Я поднимаю взгляд к началу документа. Итак, завещание.
        Буквы складываются в слова, слова - в предложения. А перед мысленным взором мелькают воспоминания. Маленькая, я любила отца детской безусловной любовью и верила, что он точно также любит меня. Он играл со мной, потакал детским капризам, разрешал шалить и безобразничать. Даже когда я стала постарше, он весело подкидывал меня к самому потолку, даря чувство полёта. Тогда я не сомневалась, что это любовь. Сегодня мне кажется, что он от меня откупался. Много ли маленькой девочке надо? Ради меня, ради семьи отец не отказался от карт. Ладно, обойдёмся без грандиозных жертв. Но выдели конкретную сумму на своё развлечение и жёстко соблюдай финансовые рамки. Отец границ не признавал. Чаще ему везло, но бывало, что он проигрывался до нитки. Сиюминутный азарт ему был важнее благополучия жены и дочери. Любовь ли это?
        Маму он точно не любил, не уважал. Договорной брак, основанный на голом расчёте. Не скажу, что он плохо относился к маме. В общении с ней он был мил, улыбчив, обходителен. Только вот за неизменной вежливостью скрывалось убийственное равнодушие.
        Я делаю очередной глоток. Чай приятно согревает горло, я больше не дрожу.
        Итак…
        Унылое философское вступление о бренности бытия я просмотрела наискось. Я убеждена, что научить можно лишь тому, что умеешь делать сам. Логично же! Так почему каждый неудачник норовит дать жизненный совет? Папа закончил жизнь небогатым, несчастливым, молодым. На обочине. С коротким лезвием в боку под левым ребром. Прости, папа, обойдусь без твоих наставлений.
        Из интересного… дом, в котором мы сейчас живём. Дом был подарен папе на свадьбу его родителями. Поскольку папа уже тогда проявлял пагубное пристрастие к картам, дед разумно выставил ряд жёстких ограничений: дом нельзя продать, нельзя заложить, нельзя подарить, передать во временное пользование тоже нельзя, дом не может стать ставкой в игре. Словом, запреты-запреты-запреты. Спасибо, дедушка, благодаря твоей заботе у нас осталась крыша над головой.
        Дом может быть унаследован по прямой нисходящей линии, но запреты сохраняются. И только наследник наследника, то бишь мой ребёнок, будет избавлен от строгих рамок, но при условии, что в суде докажет отсутствие вредных пристрастий.
        Деньги… Наследуются супругой. По факту мама отдала их мне. Правда, после того, как я пришла в ужас от её трат. Финансами дома я заведую с пятнадцати…
        Брачный контракт.
        - Оп-па…
        Споткнувшись о новую строчку, я присвистнула самым неподобающим для леди образом.
        Упомянуть брачный договор в завещании - к несчастью. Папу суеверия не смущали.
        Вчитавшись, я выругалась.
        - Папа, ты умом тронулся? - спросила я, обращаясь к потолку.
        Если брачный договор не будет исполнен по моей вине или по вине мамы, то дом «возвращается» дарителю. Поскольку деда уже нет в живых, наш дом перейдёт папиному брату, моему дяде. Возможно, дядя поступит благородно, и позволит нам с мамой жить в доме дальше. Но будем честны. Скорее всего он просто продаст свалившуюся на него собственность.
        Я ненадолго отвлекаюсь от завещания.
        Я разочарована, но не больше.
        Допустим, я откажусь выходить замуж за Геранда, и мы останемся без крыши над головой. И что? Арендовать флигель у какой-нибудь вдовы в Среднем городе мне денег хватит. Как по мне, приемлемая цена за избавление.
        Допиваю чай, отставляю чашку. Позвать Эльку, чтобы принесла ещё? Нет, потом.
        Я возвращаюсь к завещанию.
        И зло отбрасываю документ на край стола.
        Домом папа не ограничился. Ключ от банковской ячейки я получу только после свадьбы с Герандом. Нет свадьбы - нет ключа. Содержимое ячейки будет продано на аукционе через представителя банка, причём начальная цена заломлена такая, что я за десять лет нужную сумму не соберу, в то время как столичным богачам покупка будет по карману.
        Отец, как ты мог со мной так поступить?!
        В ячейке заперта святыня из разорённого эльвийского святилища. Отец выиграл её в покер у человека, который вряд ли понимал, обладателем чего является. Да и отец до конца не понял, какое сокровище заполучил. А я… Я не стала его просвещать и поклялась вернуть святыню в храм.
        И теперь клятва связывает меня крепче цепей. Отказаться от свадьбы? Ха, но тогда банковский клерк совершенно законно выставит святыню на продажу, и я окажусь клятвопреступницей. Дело не только в клятве. Я всей душой верю, что святыня должна быть возвращена. Я хочу её вернуть.
        - Прочитала?
        Мама вошла без стука.
        - Угу.
        - Иветт, при всех… недостатках Гердана я действительно считаю, что войти в семью градоправителя было бы хорошо. Тебе не придётся ни о чём беспокоиться, и ради этого стоит потерпеть небольшое неудобство, связанное с не самой приятной личностью супруга.
        - Ты уговариваешь, - дошло до меня.
        - Иветт, а разве ты не изменила своё решение?
        Я барабаню пальцами по столешнице.
        Молчание затягивается, но мама меня не торопит, спокойно ждёт.
        Наконец, я вздыхаю:
        - Я повременю разрывать договор. Я сделаю копию завещания и посоветуюсь с юристом.
        - Хорошо, Иветт. Посмотрим, что у тебя получится.
        Звучит угрожающе. Наверное, потому что неприятности - создания стайные, и я интуитивно чувствую, что завтрашний день принесёт мне сюрприз.
        Глава 5
        Утро выдаётся солнечным, но о надоедливом дожде, всю ночь шуршавшим за стеклом, напоминают зеркальные лужи. Я смотрю в окно, почти не обращая внимания на маму. Завтрак проходит в густой предгрозовой атмосфере. Или мне только кажется? Меня не отпускает мысль, что Геранд так или иначе навредит мне в ближайшее время, а я не могу предотвратить беду. До того, как найду способ ускользнуть из заготовленного отцом капкана, не могу поговорить с градоправителем откровенно.
        - Тяжело без мужчины в доме…, - тянет мама и обмакивает в персиковое варенье наколотый на вилку кусочек творожной запеканки.
        - Тяжело без ума в голове, - в тон отзываюсь я, откладываю приборы и поднимаюсь из-за стола.
        Аппетита нет.
        - Иветт?
        - Я навещу детей. Как обычно.
        Мама подозрительно щурится, но быстро сдаётся.
        Я торопливо выхожу, чтобы скрыть, как меняется выражение моего лица. Мама никогда не давала себе труда задуматься, откуда я беру деньги на жизнь, на благотворительность, на варенье, и начинать задумываться она явно не собирается. Легче вздыхать о тяжкой вдовьей доли.
        Элька высовывается с кухни, чтобы подать верхнюю одежду, но я жестом отсылаю Эльку обратно. Справлюсь сама. Тем более приличествующая аристократке вельветовая накидка останется в шкафу. Я натягиваю тёмное пальто крестьянского фасона. Оно старит меня лет на пять, зато оно тёплое и не продуваемое, в нём никакие морозы мне не грозят. Обуваюсь в широкие башмаки с тупыми носами. И выхожу в осень.
        Солнце прыгает по лужам, отражается яркими бликами. Я поднимаю лицо к безоблачному небу. Тревога разжимает свои когти, и я ловлю принесённый ветром ярко-красный кленовый лист. Стараясь огибать лужи, я дохожу до начала Второй улицы, перехожу проспект, разграничивающий Верхний и Средний город. Встрепенувшись, извозчик приглашающе махнул рукой, но я отрицательно качаю головой и сворачиваю в проулок. Мне не далеко, пешком дойду.
        Дело даже не в расстоянии.
        Я останавливаюсь между двух «слепых» стен соседних зданий, смотрю вперед, потом оборачиваюсь, убеждаюсь, что никто меня не видит. Как всегда, впрочем. В проулок редко кто суётся.
        Я быстро открываю сумку, вынимаю тёмно-серый, почти чёрный рулон ткани. Один взмах, и свёрток раскрывается в лёгкий плащ. Я закутываюсь, надвигаю на лицо глубокий капюшон. Готово - теперь меня выдают только башмаки. Но кто станет приглядываться? Кому какое дело?
        Леди Иветта на время исчезает, появляется Иви.
        Коротким путём между домов я быстро выбираюсь к парковой окраине Среднего города. Деревья готовятся к зиме, стоят полуголые, полысевшие. Листва укрывает землю и уже успела подгнить. Я перешагиваю через низкую изгородь. Ей-ей, не тащиться же к воротам, тем более вход в парк свободный. Тропинку через кусты я давно протоптала, и она выводит меня на парковую дорожку, а та - к открытому пространству, на котором свободно растут семь священных дубов.
        Парк вовсе и не парк. Точнее, и парк тоже, но давным давно, когда ещё не было ни нашего королевства, ни тем более городка, здесь простирались бескрайние эльфийские леса. Позднее леса погибли в Страшном пожаре. Если верить легендам, горел буквально весь мир. Территории отошли людям, но эльфы ещё оставались в родных краях.
        Сколько лет дубам, я не знаю. Может быть, тысяча, а может быть не исполнилось и ста. Как не знаю, и другое - сколько лет сердцу парка - эльвийскому святилищу.
        Я поднимаюсь по пологим ступенькам бокового крыльца, прохожу через узкий коридорчик в комнату. В святилище прохладно, но я всё равно стаскиваю плащ, пальто, разуваюсь и в носках добегаю до очага, засыпаю уголь в жаровню, разжигаю.
        Минут пять я грею руки над огнём, а затем подтаскиваю к жаровне низкую скамеечку, на которую кладу стопку одежды. И начинаю переодеваться. Шерстяное платье горожанки - долой. Как и нижнее бельё. Переступив босыми пятками по ворсистому ковру, я быстро провожу по телу влажным полотенцем. Вообще-то перед облачением в жреческую одежду следует уделить время омовению, но… Если последователи юпранства строго соблюдают правила, то для приверженцев эльвийской веры здравый смысл первостепенен.
        Шёлк скользит по коже. Я надеваю нижнюю тунику и сразу же, чтобы не замёрзнуть, сорочку из более плотной грубой ткани. Наряд у эльвийских жрецов многослойный. За сорочкой следуют нижнее и верхнее платья, тоже белые. Первый цветной элемент - расшитый крупными цветами зелёный жилет. Последний штрих - я обуваюсь в туфли и оборачиваю вокруг талии широкий пояс.
        Именно пояс и обувь показывают статус жреца. Я младшая жрица, не прошедшая посвящения.
        Время поджимает. Я обхожу основные помещения, разжигаю жаровни, чтобы в святилище потеплело, а затем выхожу в главный зал «Обители семи дубов», оглядываюсь. На алтаре лежат подношения, но пища уже заветрилась - убрать. Плошку с водой - тоже убрать. Воду выплеснуть, плошку помыть и поставить сушиться до следующего раза. Надо бы подмести, но уже не успею.
        Я приношу из хранилища другую, чистую, плошку и кувшин с ритуальным нектаром, сажусь перед алтарём на колени.
        - Те, кто ушли, и те, кто никогда не жили, души и духи, тени и светы, с добрыми намерениями я делю с вами Дом.
        Красный нектар льётся в плошку, и я ставлю её на алтарь.
        Эльвийские святилища - это прежде всего приюты. Не важно, кто ты и каким богам молишься, во что веришь. Пока у тебя на сердце добро ты можешь свободно войти и найти ночлег. Точно также в святилище приходят духи и находят кров, пищу.
        Короткого приветствия достаточно, я поднимаюсь, уношу кувшин обратно в хранилище.
        Возвращаюсь в зал, присаживаюсь перед алтарём.
        - Десять тысяч северных душ, тридцать тысяч хранителей востока, семь тысяч южан, сто тысяч духов запада! Я пришла говорить!
        Я поджигаю толстую свечу, и сочные ярко-оранжевые языки пламени взвиваются к потолку. Я замираю, глядя на огонь, не моргая слежу за его пляской, и вскоре зрение начинает «плыть». Я полностью отрешаюсь от окружающего мира, приподнимаюсь над ним.
        Захватывающее ощущение. Я словно возношусь ввысь вместе с пламенем.
        Можно забыть обо всём на свете, но я держу в уме цель, концентрируюсь.
        Огонь в моём воображении превращается в красный лист бумаги. Я мысленно представляю зависшую в воздухе чернильницу с золотой краской, длинную кисть. Я представляю, как кисть приходит в движение, управляемая лишь одной моей волей, подхватывает каплю краски и начинает выводить на живом полотне руну со значением удачи.
        - Духи удачи, придите! - зову я. - Придите же!
        Что-то меняется. Я ловлю перемены чутьём.
        Руна удачи вычерчена идеально, и отклик приходит.
        Но прежде, чем я успеваю завершить ритуал, пламя темнеет, слизывает края руны, искажает картинку.
        Я пытаюсь бороться, восстановить руну, но линии искривляются.
        Я моргаю, и вместо красного полотна передо мной оранжевый огонь свечи, а в нём проступает знак беды.
        Концентрация потеряна, но ещё не поздно вернуть над ритуалом контроль.
        - О чём вы предупреждаете меня, невидимые гости?
        Духи не предсказывают, они предостерегают. И если понять, откуда идёт несчастье, всё можно исправить. Беда может грозить мне, святилищу, кому-то из прихожан. Да кому угодно! Даже никак не связанному со мной родственнику заглянувшей на огонёк души.
        Пламя тревожно потрескивает.
        - О чём вы предупреждаете меня? - повышаю я голос. - Духи удачи, придите!
        Предвестие беды начинает обретать чёткость, линии наливаются пульсирующей чернотой. Я задерживаю дыхание.
        - Иви!
        Со спины на меня кто-то налетает, запрыгивает чуть ли не на шею. И вышибает из и без того зыбкого транса. Я растерянно оборачиваюсь, а свеча сама собой гаснет, и к потолку поднимается струйка тёмного дыма. Плохого дыма.
        Глава 6
        - Рон! - беззлобно возмущаюсь я, но Рон весело хохочет, крепко обнимает.
        И мне ничего не остаётся, кроме как сдаться, потому что в эльвийских храмах детям можно если не всё, то почти всё. Дети - это радость, а радость согревает Общий дом.
        - Иви, а что ты делала? Души кормила, да?
        - Не кормила, а угощала, - поправляю я.
        Рон не слишком интересуется разницей, выпутывается из моих объятий и уносится вглубь помещений, а ко мне подступает его сестрёнка. Девочка гораздо спокойнее брата, но проблем может устроить не меньше. Если Рон просто шебутной, то она хитрая тихоня себе на уме.
        Если сложится, через два-три года постараюсь представить её учителю…
        - Доброе утро, Иви, - улыбается она.
        - Доброе.
        Остальные дети окружают, меня, здороваются наперебой, что-то рассказывают, делятся радостями, горестями и все одновременно. Мик, восьмилетний крепыш с талантом к каллиграфии, дёргает меня за подол и застенчиво протягивает спелое краснобокое яблоко.
        Про Рона я не то чтобы забываю, просто упускаю излишне деятельного мальчишку из виду. Расплата приходит незамедлительно - у уха, едва не задевая меня по голове, пролетает тряпичный мячик.
        - Нашёл, - запоздало кричит из-за спины Рон.
        Вот же!
        Я не успеваю заметить, кто перехватывает мячик. Дети рассыпаются по залу, и даже сестрёнка Рона принимает в возне живейшее участие. С минуту я наблюдаю за игрой, но приходится вспомнить, что уголь сам себя в жаровню не добавит, и чай сам себя не вскипятит, а детям после игры захочется перекусить, и накормить их - моя задача. Я же жрица.
        Стол я наскоро протёрла влажной тряпкой и вооружилась метлой. Причём не столько ради чистоты, сколько в поисках душевного спокойствия. Размеренные взмахи, дыхание в такт и концентрация на процессе обычно помогали впасть в лёгкий транс, но не в этот раз. Тревога, отпустившая меня утром, вернулась с новой силой. Мне начало казаться, что прямо сейчас беда подкрадывается к «Обители Семи дубов» на мягких лапах. Я передёргиваю плечами, будто сбрасываю наваждение. Помогает.
        Шурх-шурх.
        Право-лево.
        Очищается не только помещение, но и разум. Глупости, сомнения выметаются вместе с мусором.
        Шурх.
        Мысли текут лениво. И внезапно на ум приходит яркое воспоминание. Я словно снова оказываюсь в мэрии перед парадной лестницей, но теперь лорд Верандо один. Исчезли юные фиалки, исчез градоправитель. Мы с лордом наедине, и он поднимает руку, откидывает со лба волосы, пропускает пряди между пальцами, и в свете люстр волосы переливаются золотой рыжинкой. Лорд опускает руку на перила, и я не могу не заметить, что кисть изящная, а пальцы длинные. Как он меч держит такой тонкой рукой? А ведь по слухам лорд Верандо в обращении с оружием непревзойдённый мастер. Лорд неторопливо приближается, смотрит на меня с бесконечной насмешкой.
        Я мотаю головой, картинка размывается и тает.
        - Вот гад, - со злым восхищением выдыхаю я. Даже в мысли пробрался.
        В том, что столичный лорд к грядущим неприятностям отношения не имеет, я уверена. Каким образом? Он недавно явился и долго в нашем захолустье не задержится, уедет, едва столичный скандал поутихнет. Ко мне у лорда Верандо интереса нет, что взаимно.
        Я пожимаю плечами, заканчиваю уборку. Что-то не везёт мне сегодня с ментальными практиками…
        Вода закипает. Я подбрасываю угля в жаровню, достаю заварку, выставляю на стол блюда с сухим печеньем. Дешёвое, несладкое, но его я могу позволить себе покупать чуть ли не мешками высотой с человеческий рост. Такое печенье хорошо хранится, особенно на морозе. Разве что каменеет, так сухарь всегда можно размочить в горячей воде. Яйца тоже дёшевы, я варю их вкрутую и выставляю на стол. Можно звать набегавшихся детей.
        - Иви! - радостно бросается в столовую оголодавшая ребятня.
        Я сажусь во главе стола, придвигаю к себе чашку с чаем и достаю шоколадные конфеты:
        - Бабушка испекла восемнадцать пирожков и раздала их троим своим внучкам поровну. Сколько каждой девочке досталось пирожков?
        - Четыре, - выкрикивает Рон.
        Я качаю головой:
        - Не гадай, а считай.
        Мальчишка хмурится, а его сосед бойко отвечает:
        - Шесть.
        - Верно, - я вручаю первую конфету.
        Сладкое угощение получит каждый. По одной штуке на нос. Но кто-то раньше, а кто-то позже. Хочешь съесть конфету поскорее - изволь освоить устный счёт. Во многом родители приводят в «Обитель» детей именно ради моих бесплатных уроков.
        После чаепития я выдаю листы бумаги и карандаши.
        - Кто хочет сказку?
        - Я! - раздаётся дружный хор.
        - Трое, кто быстрее всех, но без ошибок и красиво, перепишут из букваря стихотворение про лесную чащу, выберут, какие сказки мы сегодня будем слушать.
        Чистописание дети не любят, зато сказки…
        Хм… А не устроить ли на День Первоснежья спектакль?
        - Иви, а там кто-то пришёл! - выдернул меня из размышлений Рон. - Я в окно видел.
        - Молодец. Но не отвлекайся, - я постучала ногтем по листу бумаги.
        Честно говоря, в «Обитель Семи дубов» не так часто приходят. Действующий эльвийский храм расположен ближе к рынку. Он больше, при нём есть бесплатная лечебница. Главное, в том храме пришедшего встретят жрецы в любое время дня или ночи, причём жрецы прошедшие посвящение в том числе. Ничего удивительного, что горожане предпочитают обращаться за помощью именно туда.
        Но раз кто-то пришёл, а я здесь, я должна выйти и поприветствовать человека.
        Некстати вспомнилось предостережение.
        Почему мне тревожно? Нельзя дать детям увидеть, что я растеряна…
        Я тихо выхожу в коридор и останавливаюсь в дверном проёме в тени шторы.
        Гость меньше всего похож на прихожанина или нуждающегося… Коротко стриженный блондин, затянутый в тёмный мундир. Оглядываясь, он некрасиво морщится, отчего вертикальный шрам от подбородка до лба делает его лицо довольно уродливым. Блондин не задерживает взгляд на алтаре, что лишь подтверждает мою догадку, что пришёл он отнюдь не для того, чтобы обратиться к духам.
        - Добро пожаловать в «Обитель Семи дубов», - выхожу я в пятно света.
        Блондин делает шаг мне навстречу.
        - Жрица? - удивляется он. Кажется, вполне искренне.
        А кого он ожидал увидеть?
        - Жрица, - соглашаюсь я.
        - Я слышал, что святилище давно заброшено. Больше пяти лет, - зачем-то уточняет он.
        - У вас… неточные сведения, господин. Святилище открыто.
        - Я могу увидеть старшего жреца?
        Просьба обычная, но смысл явно вложен иной.
        - Увы, нет, - я стараюсь говорить ровно, приветливо, как и подобает жрице. - Есть ещё один эльвийский храм…
        - Меня интересует этот, - грубо перебил блондин и приблизился.
        Ещё и ладонь на висящий на поясе клинок положил. Словно невзначай.
        Вид не бандитский, отнюдь, но от этого угроза не становится менее ощутимой. Я с трудом давлю в себе желание попятиться.
        - В «Обители Семи дубов» старшего жреца сейчас нет, - признаю я факт, который при всём желании не скрыть.
        - Сейчас - в эту минуту или сейчас - вообще в настоящее время? - усмехается он.
        - В настоящее время.
        - То есть более пяти лет святилище не имеет старшего жреца. Верно?
        - Верно.
        - Госпожа, есть нужда объяснять, что это означает?
        Что?! Нет же!
        - Послушайте!
        Блондина мой выкрик оставляет равнодушным:
        - Согласно действующему Указу Его Величества Аранайтана Третьего, если в эльвийском святилище нет старшего жреца более трёх лет, то такое святилище признаётся заброшенным и может быть снесено.
        Отвратительный закон, принятый в поддержку юпранства.
        - «Обитель…, - пытаюсь возразить я.
        Блондин перебивает:
        - С точки зрения закона, «Обитель Семи дубов» заброшена, в чём я только что удостоверился. Позвольте представиться, Самир Даврин, уполномоченный владельцем этих земель разобраться с проблемой святилища. Официально уведомляю вас, госпожа, что здание будет снесено.
        Безумие какое-то. Я отказываюсь верить. Да просто в голове не укладывается!
        Мужчина, глядя на меня, вновь усмехается, подходит к алтарю, сдвигает плошку с ритуальным нектаром на самый край. Я молчу. Эльвийские храмы беззащитны. Общий дом - у господина прав хозяйничать в зале не меньше, чем у меня. Правда, духи могут воспринять его действия как оскорбление, но это уже будет между ним и ими. Мужчина приоткрывает полу камзола, вытаскивает плотный лист бумаги, кладёт на алтарь. Ещё одна усмешка, и господин на букву Д, фамилию я не запомнила, издевательски-демонстративно зацепляет плошку рукавом. Плошка падает на пол, разбивается. Нектар проливается отчасти на алтарь, отчасти на пол.
        Я стою оглушённая. Я всё ещё не могу поверить…
        - Оу, какой я неловкий. Прошу прощения, госпожа.
        - Господин, ваши извинения совершенно не по адресу. Ведь вы не мою пищу пролили.
        Он кривит губы, но больше ничего не говорит и уходит. Я смотрю ему вслед и давлю в себе желание окликнуть и начать доказывать, что сносить «Обитель Семи дубов» нельзя. Говорить надо не с господином Д, а с владельцем. Хотя парк, сколько себя помню, всегда был открыт для посещения. Мне и в голову не приходило, что у территории есть хозяин, думала, что парк принадлежит городу.
        Может, произошла ошибка? Да, наверняка!
        Приободрённая этой мыслью, я подхожу к алтарю. Струйка нектара подбирается к оставленному документу, но я успеваю поднять официальное предупреждение о сносе. Текст меня не интересует, я смотрю сразу на подпись. И закрываю глаза. Я словно воочию вижу его холёное холодное лицо.
        - Это война, лорд Верандо.
        Глава 7
        Первое, что я сделала - убрала осколки и вытерла некрасивую лужу разлитого блондином ритуального нектара. Вынесла новую порцию, повторила подношение. Заодно немного успокоилась. И здраво оценила свои шансы. Закон, позволяющий сносить эльвийские храмы нынешний король не отменял, юпренство по-прежнему в фаворе. Но это не значит, что я буду сидеть сложа руки и наблюдать, как ломают мою «Обитель Семи дубов». Да, мою! Я слишком много души сюда вложила, чтобы просто отступить. И потом, «Обитель» не просто так называется «Обителью». Эльвийское святилище - это прежде всего приют для живых и мёртвых.
        Сперва надо выяснить, действительно ли территории парка принадлежат лорду Верандо. Думаю, что да, но проверить стоит. А вот дальше… Поговорить с лордом? Попробовать достучаться? Лорд прибывает в город, после долгих десятилетий забвения лично принимает недвижимость, доставшуюся ему от деда, а то и прадеда. И первое, что лорд делает - отдаёт приказ уничтожить святилище, которое ему ничем в общем-то не мешает. Я бы поняла, если бы он собирался на месте парка построить, допустим, новый дом. Но нет. Лорд не планирует перемен, не закрывает парк, он просто хочет снести святилище. Должно быть, это что-то личное. Да, поговорить надо, но без ложных ожиданий - вряд ли выйдет толк.
        Понять бы, в чём причина странной ненависти… Не могу представить ситуации, чтобы кто-то из жрецов от имени эльвийского культа обидел гостя.
        Рассказывая детям обещанные сказки, мыслями я была далеко. Успею я сегодня увидеться с юристом? Тем для беседы прибавилось.
        - Иви? - сестрёнка Рона уловила перемену в моём настроении.
        - Задумалась.
        И ведь не соврала.
        Уже прощаясь с детьми, я засомневалась, надо ли сообщать о проблемах родителям малышни. Сапожники, пекари и рыночные торговцы помочь всё равно не смогут, так к чему раньше времени тревожить? Предупреждение на алтаре лежит? Лежит. Кому надо - читайте. А я служить чёрным вестником отказываюсь. И лорда Верандо навещу.
        Но прежде…
        Наряд жрицы я снимаю с сожалением. В «Обители» я чувствую себя по-настоящему дома, но сейчас мне предстоит вернуться к роли горожанки. Потому что деньги сами собой из воздуха не возникнут, а те незначительные суммы, которые родители жертвуют на благо храма, я трачу на «Обитель», и только на «Обитель». Свечки закупаю. На большее, увы, не хватает. Уголь, печенье - всё за мой счёт.
        Я вздыхаю, возвращаю одежду в шкаф, нижнюю сорочку сворачиваю и убираю в сумку - постираю. Одеваюсь, закутываюсь в плащ. Оглядываюсь на жаровню. Новую порцию угля я подкладывать не стану, и после моего ухода храм остынет.
        Осень ударяет в лицо холодным ветром. Я закрываю за собой дверцу бокового крыльца. Закрываю, но не запираю - «Обитель» всегда открыта для ищущих крова гостей.
        В этот раз я не лезу через ограду, по дорожке выхожу к воротам парка. Ха… Столб теперь украшает лоснящаяся новизной этикетка. Парк, название не указано, открыт для всех желающих. Гостеприимный владелец - лорд Верандо.
        Значит, ошибки нет. Парк действительно принадлежит ему. Выползень столичный!
        Сердито дёрнув полу плаща, я резко отворачиваюсь от вывески и тороплюсь уйти. Проспект стелется под ноги, я шлёпаю по подсохшим лужам, и брызги бриллиантовыми каплями разлетаются в стороны.
        Я выворачиваю на боковую улицу. Маленький город - это хорошо, ведь его легко обойти пешком, при этом везде успеть и сэкономить на извозчике. Маленький город - это плохо, ведь самые важные здания стоят слишком кучно, и кто-то всегда может увидеть тебя, опознать. Моя тайна до сих пор остаётся тайной отнюдь не благодаря моей слабой маскировке. Просто до сих пор до меня никому не было дела. Я останавливаюсь перед единственной городской библиотекой, смотрю на приземистое мрачное здание. До мэрии рукой подать…
        Взбежав по лестнице, я быстро пересекаю вестибюль, киваю библиотекарю - средних лет мужчине, разжалованному из архивариусов и переведённому выдавать книжки раз в сто лет. Чаще не берут. С одной стороны простолюдины едва по слогам складывают, чтением не увлекаются, у них на это ни сил не хватает, ни времени. С другой стороны, собрание в городской библиотеке весьма скромное, если не сказать скучное. Тот же градоправитель предпочтёт выписать книгу из столицы, чем листать пропитавшиеся пылью страницы.
        - Доброго дня, госпожа Ветт, - кивает он в ответ. - Правильно, что торопитесь.
        - А?
        Естественно, после такого заявления я останавливаюсь.
        - Заказчик по вашу душеньку явился, госпожа Ветт.
        - Явился? - переспрашиваю я.
        С пятнадцати я выполняю переводы с эльвийской рунической вязи.
        И без ложной скромности, я одна из лучших. Просто, на всё королевство нас, переводчиков, едва ли десяток наберётся. При столь малом числе про каждого можно сказать, что он один из лучших…
        В быту эльфы пользуются алфавитом, позаимствованным у людей, а руническая вязь уже больше трёх веков письменность сакральная, то есть людям абсолютно не нужная. Работать обычно приходится с копиями старых свитков и древних манускриптов. Копии присылают из Королевской академии магии, реже - из Королевской библиотеки, совсем редко - коллекционеры или их наследники. И чтобы заказчик явился лично?! Впервые сталкиваюсь.
        - Ка-а-апризный, - щурится господин Гранс.
        - Даже интересно, что там за свиток такой, что копию перевода нельзя доверить почте.
        - Признание в любви?
        Я отмахиваюсь. Похоже, добавить господину Грансу нечего, и я прохожу в служебную раздевалку, но не забываю сказать:
        - Спасибо за предупреждение.
        - Пфф!
        Я скатываю плащ и прячу в сумку, пальто снимаю и пристраиваю на вешалку. Башмаки меняю на стоптанные поношенные туфли. Бумаге и чернилам без разницы, что у меня на ногах обуто, а окружающим меньше соблазнов. Предыдущие туфли с пушистым бантом от меня сбежали, и теперь я учёная.
        - Госпожа Ветт, вы бы поторопились, - встречает меня помощник архивариуса.
        Библиотека и архив у нас уживаются в одном здании.
        - Давно ждёт? - уточняю я.
        - С полудня.
        - Оу.
        Какой терпеливый…
        Но почему не оставить копию?
        Я уточняю номер кабинета. На миг я прикрываю глаза и прислушиваюсь к интуиции. Запереть меня наедине с мужчиной вполне в духе градоправителя. Уж больно странный заказчик. Но интуиция молчит, угрозы я не ощущаю. Свадьба не завтра, а Геранд не согласится уступить меня кому бы то ни было. Помню, как рыкнул на своего подпевалу, когда тот намекнул, что не отказался бы от ночи со мной.
        - Госпожа Ветт!
        - Да? - я оборачиваюсь.
        - Берегите себя.
        Я хмурюсь и осторожно переспрашиваю:
        - Мне следует что-то знать?
        - Заносчивый, высокомерный, цедит слова сквозь зубы с таким выражением лица, словно вокруг него не люди, а сплошной навоз. Аристократ, да ещё и при деньгах. Убийственное сочетание.
        - Трудный заказчик, - хмыкаю я.
        Вроде бы про лорда гадостей наговорили с три короба, а мне спокойнее стало. Подумаешь, характер не сахарный. Мелочь на фоне остальных моих неприятностей, всего-то вишенка на торте. В себе я уверена, с переводом я справлюсь. Хочет - письменно, хочет - устно.
        По крайней мере этот заказчик, кем бы он ни был, не покусившийся на мой храм столичный выползень Верандо. Тот раздерёт рукопись на мелкие клочки, сожжёт, но точно не поедет через полстраны, чтобы лично встретиться с переводчиком.
        Я стучусь. Из-за двери кабинета раздаётся приглушённый мягкий голос - разрешение войти. Я толкаю створку. И застываю на пороге.
        Глава 8
        - Столичный выползень, - брякаю я на эмоциях.
        Закрываю рот, но уже поздно. Слово сказано, слово услышано.
        Лорд Верандо меняется в лице, но что меня удивляет, он не злится, не приходит в ярость, а смотрит на меня с весёлым изумлением. Совсем не похоже на реакцию ледяного гада, каким он мне показался. А ещё мне почему-то кажется, что он понял меня правильно: я не желала оскорбить или зацепить.
        - Как вы меня назвали, леди?
        Отпираться глупо. За свои слова надо отвечать.
        - Столичный выползень, - повторяю я с любезной улыбкой.
        - Хо?
        Он запрокинул голову и расхохотался. Смех звучит звоном весенней капели, заразительно так, что я невольно улыбаюсь в ответ. Вот уж действительно брякнула.
        А лорд… Где тот ледяной злодей, привидевшийся мне при первой встрече? Где враг, покусившийся на мой дом? Хохочет сущий мальчишка. Но смех стихает, и пока я хлопаю глазами, не успеваю за переменами настроения мужчины. Он встаёт из-за стола. Его губы вновь искривляются:
        - Надо же…, - тянет он. - Я настолько вам не понравился, леди, что вы отправились на поиски и пришли сюда. Должен признать, это необычно. Чаще леди стараются пробраться в спальню.
        Смысл сказанного доходит с запозданием. Разве я дала повод думать о себе, как об искательнице любовных приключений? Нет! Но с точки зрения лорда, наверное, моё появление выглядит некрасиво. Он же не знает, что я и есть переводчик. Леди не работают - неприлично. А я пришла, пытаюсь уединиться.
        - Я не…
        Что я «не», я договорить не успеваю.
        Лорд оказывается рядом со мной.
        - Бедняга Геранд, вы разбиваете ему сердце, - выдыхает он, щекочет ухо своим дыханием.
        От лорда пахнет чем-то травянистым, лесным.
        - Я…
        - Ваша изобретательность заслуживает поощрения, да, леди? Не помню, как вас зовут.
        Его лицо оказывается совсем близко. Я пытаюсь отклониться, в спину врезается резная окантовка дверного проёма. Первый поцелуй с ним?! Так?! Почему-то я продолжаю смотреть на его чётко очерченные выразительные губы, но по телу уже прокатывается отрезвляющая волна здоровой злости. Да что он о себе возомнил, столичный выползень?!
        Прежде чем я реагирую, лорд резко отстраняется:
        - Простите, милочка, но я не в настроении. Во-первых, вы мне не нравитесь. Во-вторых, я здесь по делам. Вашим чудным провинциальным глазкам меня не околдовать. Должен признать, томный взгляд из-под ресниц у вас совсем не получается.
        Гад!
        А если бы я понравилась, он бы не отступил?
        Лорд выразительно указывает на дверь.
        Да, знакомство не задалось.
        - Я и есть переводчик с эльвийской рунической вязи.
        - Что? Вы?
        Недоверие на его лице написано крупными буквами.
        - Верно, - я стараюсь говорить ровно, уверенно.
        Лорд насмешливо выгибает бровь:
        - А бедняга Геранд знает, что вы «работаете»?
        - Жених гонорару не помеха. Вы, лорд Верандо, сегодня меня неплохо обогатите.
        - Леди, а как вы думаете, что будет, если я расскажу Геранду о ваших… трудовых подвигах?
        Плохо будет. Но я и глазом не моргаю.
        - Расскажите - узнаете. Мне-то откуда знать, что будет? Лорд Верандо, я переводчик, а не ярмарочная гадалка.
        Лорд озадаченно хмурится, окидывает меня внимательным взглядом от макушки до мысков старых туфель, за которые я внезапно испытываю беспричинную неловкость. Подумаешь, не новые… Чёрточка, пересекающая его лоб, становится глубже, резче. Лорд распахивает дверь, отчего она ударяется о стену.
        - Любезнейший! - повышает голос лорд.
        На зов выскакивает помощник архивариуса.
        Лорд кивает на меня:
        - Это и есть переводчик?
        - Д-да, лорд. Вы не смотрите, что молода! Госпожа Ветт одна из лучших. Даже Королевская академия магии постоянно обращается именно к госпоже.
        - Благодарю.
        Лорд захлопнул дверь у паренька перед самым носом и обернулся ко мне:
        - Вот как? Не леди Иветта, а госпожа Ветт?
        - А говорили, что имя не помните, - упрекаю я.
        Лорд хмыкает.
        Вслух в моей компетентности он больше не сомневается, молча возвращается за стол, садится и бросает на пустую столешницу тетрадку в кожаной обложке. Я отлипаю от стены, секунду медлю. Лорд мог бы выдвинуть для меня стул, но делать этого не будет. Показательно. Только вот не понятно, он считает, что я недостойна галантного отношения или хочет показать, что готов оставить в стороне недопонимание, с которого началась встреча, и перейти на деловой стиль общения. Он заказчик, я исполнитель - логично же.
        - Распорядиться подать чай? - предлагаю я.
        - Нет.
        Я выбираю стул напротив, киваю на тетрадку:
        - Можно? - не самый умный вопрос, но не хватать же без чётко озвученного разрешения.
        - Естественно! - он подвигает тетрадь ко мне, но больше похоже, что он отталкивает от себя неприятную вещь. Мелькает выражение брезгливости и возвращается прежняя невыразительная ледяная маска.
        В резком движении отчётливо угадывается ненависть.
        Спрашивать о причинах не самый удачный момент. Сперва перевод.
        Я беру тетрадь, кладу перед собой. На обложки ни рун, ни букв, ни рисунков. Личный дневник? Похожая книжка для записи сокровенного есть у моего учителя. Кожа под пальцами гладкая, чувствуется качественная выделка. Я пытаюсь почувствовать настроение скрывающегося под обложкой текста.
        - Леди? - перебивает лорд.
        Разве объяснишь, что я уже работаю?
        - Руны требуют настроя, - всё же поясняю я.
        - Мда?
        Я открываю тетрадь.
        Первая же страница сверху донизу исписана знакомыми значками. Эльвийская руническая вязь, без сомнения. На всякий случай я проверяю остальные страницы. Тетрадь заполнена на треть, дальше пустые листы. То есть я должна почувствовать текст, но почему-то не могу поймать даже отголоска. Я возвращаюсь к первой странице и в надежде уловить смысл перебираю каждый значок.
        Время затягивается.
        - Леди, проблемы с переводом?
        Я вскидываю взгляд.
        Опять он кривит губы.
        - На самом деле да.
        - Вы же лучшая.
        Мне почему-то кажется, что за обидным упрёком скрывается искренний вопрос.
        - Проблема не с моими способностями, лорд Верандо. Как бы вам объяснить…
        - Да уж постарайтесь.
        - Вы знаете эльфийский?
        - Какое это имеет значение?
        - На самом деле никакого. В быту эльфы используют наш алфавит. Если вы покажете их письмо человеку, не владеющему эльфийским, то человек будет узнавать буквы, но не сможет понять смысл. Я сейчас испытываю что-то похожее. Будто руны использованы… с другим смыслом.
        - Чушь какая-то.
        И лорд совершенно прав. Чушь. Бред. Абсурд. Потому что руническая вязь к эльфискому языку отношения не имеет. Точнее, имеет, но очень слабое. Правильнее сказать, что руны к любому языку отношения не имеют, потому что являются ментальными конструктами, которые эльфы на протяжении тысячелетий выращивали, как из зерна выращивают дерево - медленно, долго, упорно. И однажды дерево начинает давать плоды.
        Например, я бы тоже могла создать свою собственную руну. Придумать знак, вложить в него определённый смысл, а затем ежедневно по нескольку часов на протяжении десятков лет медитировать, пока слабая ментальная структура не впитает достаточно силы.
        Но для большинства несведущих обывателей руны остаются значками, которые можно прочитать как некий шифр. Этакими рисунками, пиктограммами.
        - Мне бы подумать над копией. Это возможно?
        - Исключено.
        В голосе звякают стальные нотки. Лорд недоволен. Кажется, он начинает злиться.
        Плохо!
        - Я…
        - А сколько бахвальства. Знаете… Я разочарован, леди.
        Отчасти упрёк справедливый.
        - Вы всегда можете обратиться к другому переводчику.
        Глядишь, уберётесь подальше, и без вас «Обитель» не снесут, забудут. Кому хочется брать на себя разрушение пристанища духов? Те чаще мстительные, чем всепрощающие.
        - А вы сдаётесь? - ухмыляется лорд Верандо.
        - Отнюдь. Но мне нужно время и полнейшая тишина, чтобы ничто не нарушило моей сосредоточенности.
        Лорд пожимает плечами:
        - Тогда работайте, леди, ни в чём себе не отказывайте. А я побуду вашим надёжным стражем.
        Хм…
        Глава 9
        Чутьё молчит. Руны молчат. Я провожу пальцем вдоль края страницы.
        Мог ли кто-то, кто не знает истинный силы рун, попытаться приспособить значки под свои нужды? Использовать их вместо букв? В нашем алфавите двадцать шесть знаков, некоторые звуки передаются буквосочетанием. Но на листе навскидку больше сотни рун, систему «звук-знак» не увязать. Может быть, каждую руну следует читать как отдельное слово? Я попробовала, но безрезультатно - последовательность существительных в текст, который можно озвучить заказчику, не превращается, хоть тресни.
        То есть всё-таки руническая вязь? Тогда действовать надо по правилам.
        Лорд обещал не мешать… Я закрываю глаза и постепенно отрешаюсь от окружающего мира, от стоящей передо мной задачи. Я ищу точку равновесия в своей душе. Точку спокойствия. Я перестаю чувствовать столешницу под руками и не слишком удобный стул, на котором сижу. Медленно открываю глаза и вижу руны, только руны. Но руны молчат. Они словно за звуконепроницаемом стеклом. Я сосредотачиваюсь на преграде, даже обвожу пальцами контур.
        Смаргиваю, отстраняюсь.
        Кошусь на лорда. Тот сидит, откинувшись на жёсткую спинку. Руки скрещены на груди, глаза полуприкрыты. Наблюдает за мной из-под густых ресниц… Тишину лорд не разрушил, лишь вопросительно выгнул бровь.
        - Полагаю, я смогу сделать перевод.
        - Полагаете?
        - Текст закрыт ментальным щитом. Я впервые с таким сталкиваюсь, но думаю, что подобрать ключ смогу.
        Лорд резко подобрался, от наигранной расслабленности следа не осталось.
        - На тетради нет защиты. Я лично проверял.
        - Защита не на тетради, а на рунах, лорд Верандо. Щит стоит в ментале.
        - Хм?
        - Если вы скопируете руны на чистый лист, допустим, перепишете от руки, то защита всё равно останется.
        - Как это может быть?
        - Лорд, вы изучали теорию менталистики? Разумные постоянно излучают во внешний мир ментальную энергию, и в результате мы все погружены в ментальное поле.
        - Маго-ментальное, - поправляет он.
        Я киваю.
        - Да. Однако до открытия единого маго-ментального поля в науке использовался термин «ментальный шум», он и сейчас используется в более узком смысле. Вокруг нас постоянно плавают не опознаваемые обрывки мыслей, слов, смыслов.
        - К чему вы это, леди?
        - К тому, что руна - это читаемая структура, искусственно созданная в ментальном поле. Созданная и постоянно подпитываемая. Ежедневно ученики эльвийских жрецов и сами жрецы медитируют на руны, тем самым укрепляют их, подпитывают энергией. Текст же, написанный рунической вязью, это тоже ментальная структура, но только второго порядка. Текст подпитывается не напрямую, а от рун, которыми он начертан. И текст, который вы мне дали, закрыт. Защищена не тетрадь, а структура в ментале.
        - Однако… В учебниках академии магии об эльвийской рунной вязи рассказывается несколько иначе.
        Я пожимаю плечами. В академии магии я не училась, свои знания я получила от учителя.
        Я уже хочу вернуться к переводу. Надо аккуратно пробраться сквозь щит, и тогда смыл раскроется мне, как цветок открывается навстречу солнцу.
        - Леди…
        - Да?
        Лорд Верандо подался вперёд, опёрся на стол, наклонился, сокращая между нами пространство.
        - Вязь называют сакральной письменностью, - вкрадчиво выдыхает он.
        - Верно, руническая вязь сакральна.
        К чему он клонит?
        - Тогда почему вы сказали, что впервые сталкиваетесь с защитой?
        Он… настолько не разбирается? Я стараюсь, чтобы на лице не отразилось удивление. Меня царапает не сам факт незнания, а то, что лорд не удосужился разобраться прежде, чем отдал приказ снести «Обитель». Кажется, мне удаётся скрыть неприятное удивление, потому что на заминку лорд никак не реагирует, спокойно смотрит, ждёт ответ.
        - Потому что эльвийский культ проповедует принцип открытости. Жрецы не посредники между человеком и потусторонним, как в юпренстве, а такие же люди, как простые прихожане. Например, стать старшим жрецом эльвийского храма вы можете прямо сейчас, было бы желание.
        Лорд резко выпрямился, будто шарахнулся.
        Я едва удержалась от насмешки. Посмотреть приятно, как его перекосило. Я ощутила себя отмщённой. Отчасти.
        - Что? - он всё же переспрашивает.
        - Вам достаточно войти в святилище и выразить своё доброе намерение. Вы сразу же будете признаны старшим жрецом, не прошедшим посвящения, - с готовностью поясняю я.
        - Вы жрица?! - доходит до него.
        - Младшая.
        Наши взгляды пересекаются, сталкиваются. Я почти воочию вижу брызнувшие между нами искры. Воздух становится вязким от напряжения, становится трудно дышать. Или я просто забываю сделать вдох? Глаз я не отвожу. Как и лорд Верандо.
        - Так на чём мы остановились? - не знаю почему, но он уступает, первым опускает взгляд.
        - На переводе.
        - Леди, почему бы я стал старшим жрецом, если вы младшая жрица?
        - Старшинство определяется ответственностью, которую жрец принимает на себя. Я всего лишь прихожу в святилище, когда мне удобно. Старший жрец живёт в святилище и заботится о нём постоянно.
        - Ясно. Ещё вы сказали, что не прошли посвящения. Что это означает?
        - Что я в начале своего пути. Мне ещё не даются ни глубокая медитация, ни полноценный транс, не говоря уже о более сложных ментальных практиках. Пока я не освою азы, пока не пройду посвящения, мне не будет позволено продолжить обучение. Разум слишком хрупкий, его легко сломать и почти невозможно восстановить после грубых повреждений. Быть осторожным - первое, чему учат жрецы учеников.
        Напряжение медленно тает, лорд смотрит не меня без прежней злости, вспыхнувшей в его взгляде, когда он понял, кто я. Скорее в его взгляде теперь лёгкое покровительственное сочувствие. Абсолютно непонятное. Похоже на меня смотрела мама, когда предрекала разочарование в наивном ожидании большой любви. Он думает, что я разочаруюсь в своей вере? Ну-ну.
        Лорд больше не задаёт вопросов, а вспоминать про приказ снести «Обитель Семи дубов» не самый удачный момент, поэтому я возвращаюсь к тетради.
        Теперь я знаю, что делать. Я бережно касаюсь щита. Автор текста явно оставил щелку. Как минимум - для себя. Иначе зачем использовать руны? Я нахожу эту щёлку, и она сама рассказывает мне, какой ключ к ней подойдёт. Щит меня пропускает. Кто бы его ни ставил, умельцем он точно не был. Я бы и то лучше защиту поставила.
        Я не тороплюсь. Вдруг слабость щита обманчива? Но нет, всё в порядке. Щит остаётся за спиной, и больше ничто не мешает мне услышать руны. Они говорят искажёнными голосами. И в первый миг мне подспудно хочется заткнуть уши. Дело не в рунах, в их сочетании. Оно… негармоничное. Впрочем, сейчас гармония не имеет значения. Я касаюсь первой руны, скольжу пальцем по строкам, вложенный в текст смысл разворачивается в сознании… Наконец-то!
        Первую страницу я проглатываю. Резко «просыпаюсь».
        - Что это?!
        Я отбрасываю тетрадь и ловлю себя на том, что лорд отбрасывал её точь-в-точь как я.
        - Вы перевели, леди? - безукоризненно вежливо спрашивает он.
        А я никак не могу отдышаться, перед глазами пляшут цветные звёздочки, и голос лорда становится далёким-далёким.
        Я оседаю на стуле.
        - Леди, воды?
        Лорд и правда подаёт мне стакан. Я делаю пару глотков и шёпотом повторяю:
        - Что это?
        - Журнал из эльвийского святилища.
        - Невозможно!
        Это просто не может быть правдой. Не верю. Я залпом допиваю предложенную воду. Вода попадает не в то горло. Я захожусь кашлем, и лорд два раза хлопаем меня по спине.
        - Лучше? - осведомляется он.
        Я мотаю головой:
        - Невозможно.
        - Я, по-вашему, лгу? - его голос звучит мягче обычного. Пугающе мягко.
        Я сглатываю.
        - Нет, вы не лжёте. Но это должна быть какая-то ошибка, лорд Верандо. Потому что в тексте подробно описывается проведение ритуала жертвоприношения. Не просто жертвоприношения, а человеческого жертвоприношения! - я срываюсь на крик. - Здесь кроме описания, отчёт о восьми убийствах!
        - Именно поэтому любой эльвийский храм, до которого я доберусь, будет уничтожен.
        Глава 10
        Лорд Верандо больше не выглядит ни столичным щёголем, ни праздным мерзавцем, чья забава рушить чужие мечты. Скорее рыцарь, в одиночку устремившийся в поход против зла. Только вот… Ей-ей, зло он нашёл где-то не там. Я перевожу взгляд на тетрадку. Якобы журнал из эльвийского святилища. Я готова поверить, что лорд лично его выкрал. Даже готова поверить, что одно из святилищ было использовано для страшного преступления. Эльвийские храмы беззащитны. Прямо сейчас в «Обители Семи дубов» может находить кто угодно, и делать что угодно, даже самые страшные вещи. Но… разве можно за чужие грехи возлагать вину на эльвийские храмы?
        Я возвращаюсь к тетрадке.
        Мерзко, но… Я перевожу текст. Перевожу каждую строку, с первой до последней. Ближе к концу меня откровенно тошнит, во рту стоит привкус плесени. Был у меня опыт - хватанула у лоточницы пирожок, а он оказался с махровым сюрпризом.
        - Леди, я хочу, чтобы вы письменный перевод для Службы безопасности.
        - Сделаю.
        - Простите за любопытство, леди Иветта, но я не могу не спросить. Вы так легко идёте против своего культа?
        А вот теперь поговорим, лорд Верандо.
        - Я иду против преступника, воспользовавшегося именем культа. Я уверена, что Служба безопасности разберётся. Даже если убийства будут использованы как предлог, чтобы ещё больше возвысить юпренство и запретить эльвийский культ, я всё равно готова помогать. Человеческие жизни важнее возможности поприветствовать тех, кто ушёл, и тех, кто никогда не жил.
        - Хм…
        - Но пока я буду наивно надеяться на справедливость.
        Он снова смотрит на меня с покровительственным сочувствием. Уголок рта дёргается, но лорд не позволяет ухмылке появиться.
        - Леди, мне жаль вас разочаровывать, но именно эльвийские жрецы, прошедшие посвящение, практикуют убийства.
        - Лорд, не верю. Это немыслимо. Я верю, что у вас есть серьёзные основания для обвинения. Вам верю. Но это должна быть чудовищная ошибка. В «Обители Семи дубов» я больше пяти лет, и со всей ответственностью говорю, что подобного ужаса в святилище не было. Эльвийские храмы - это прежде всего приюты для нуждающихся, хоть духов и душ, хоть живых!
        Лорд снова кривится, словно моя пламенная речь вызывают у него зубовную боль.
        Я хочу рассказать ему правду об эльвийском курсе, хочу, чтобы он пришёл и увидел всё своими глазами. Вдыхаю поглубже.
        Лорд перебивает:
        - Леди, вы получили неоспоримое доказательство, но предпочитаете игнорировать его, лишь бы продолжать купаться в своих розовых иллюзиях? Что же, не буду вам мешать. Письменный перевод понадобится мне перед отъездом, а пока более не докучаю. Кстати, я готов принять, что в конкретно вашей полузаброшенной дыре убийств действительно не было, но для меня это не значит ровным счётом ничего. Через определённый законом срок «Обитель Семи дубов» будет ликвидирована.
        Он хватает тетрадку, колет меня полным негодования и раздражения взглядом потемневших глаз, и выскакивает за дверь.
        Гадство! Поверил во что-то своё и разбираться отказыватеся. Если какой-то урод провозгласил себя жрецом, прошедшим посвящение, это совсем не значит, что он действительно жрец. И ведь я не прошу принять мои слова без оговорок. Я готова показать «Обитель», готова обойти с лордом каждое эльвийское святилище, чтобы проверить и убедиться.
        Со злости я схватила чернильницу и швырнула ему вслед.
        Я думала, мне полегчает, когда чернильница ударится о стену или об дверь, разобьётся и оставит за собой чёрный подтёк до самого пола. Уборщица будет жутко злиться, но я в качестве извинения подарю ей хорошего чаю, конфет, а в кулёк вложу конверт с купюрами. Только вот получается у меня - нарочно не придумаешь.
        Дверь ещё не закрылась полностью, остаётся щель в ладонь шириной. И в эту щель попадает чернильница. Хуже! Она вписывается лорду точно между лопаток. Больно, наверное… Лорд от удара вздрагивает, резко останавливается.
        Упс, я ведь не собиралась попадать в него…
        Лорд разворачивается на каблуках, возвращается. Я смотрю на него. Сказать нечего. Я же не на ногу случайно наступила, чтоб извиняться. А «я не хотела» прозвучит ещё глупее.
        Он тоже молчит. Нарочито медленно, одну за другой, расстёгивает пуговицы, которые успел застегнуть за считанные мгновения. Мне бы отвернуться, но я как заколдованная слежу за движениями тонких пальцев. Лорд хмыкает, рывком снимает камзол, разворачивает.
        По центру красуется здоровенная чёрная клякса с длинным хвостом - след стекавших по спине чернил.
        - Леди…
        Сказать по-прежнему нечего.
        Неожиданно, но лорд проказливо ухмыляется:
        - Леди, пожалуй, вы мне даже нравитесь. Люблю, знаете ли, особ темпераментных, страстных, взрывных. Жаль, что вы… эльвийская жрица.
        И ушёл! Вот просто взял, вышел и плотно закрыл за собой дверь.
        Слышатся удаляющиеся шаги, и я роняю голову на руки, утыкаюсь в столешницу.
        Как же я зла… Дай мне сейчас кто вторую чернильницу, я бы не постеснялась запустить прицельно. Как же! Темпераментные ему нравятся! Чтоб с огоньком и погорячее! У-у-у!
        Больше всего злит собственная беспомощность. «Обитель Семи дубов» расположена на территории лорда, и он в своём праве. А что делать мне? Выкупить парк не на что. Да и было бы, лорд не продаст землю, пока не искоренит храм. Как доказать ему его неправоту?
        Начать с того, что перестать злиться. Учитель часто повторял, что злость разрушительна. Она делает разум неповоротливым, ослепляет, лишает здравомыслия. Я делаю глубокий вдох. С выдохом тревоги должны улетучиться, но дыхательное упражнение не помогает. Погрузиться в медитацию не получается. Я встаю, прохаживаюсь из угла в угол, но, кажется, ещё больше завожусь. Пальцы сжимаются, я вспоминаю, как стискивала перед броском чернильницу. Мне ведь полегчало! Я вспоминаю похожую на распластавшуюся медузу кляксу. Хм, даже воспоминания о броске действуют умиротворяюще. Ещё один выдох. Мне легче.
        Ещё через пять минут я выхожу из кабинета. И натыкаюсь на уборщицу.
        - Госпожа Ветт…
        - Как неловко чернильница пролилась.
        Пятну на ковровой дорожке я совсем не рада. Впрочем, пятно далеко не первое.
        Я прохожу мимо. Меня сегодня ещё переводы манускриптов из Королевской академии магии ждут. Только работа не клеится, впору отложить до завтра, а то и до послезавтра, но я упрямо заканчиваю переводы, хоть и приходится потратить гораздо больше времени, чем обычно. Я устало массирую виски - допереводилась до головной боли. А ведь ещё с архивариусом разговора не избежать. Что меня нельзя отвлекать во время перевода, он знает. Но когда я выйду… Может, удастся улизнуть незамеченной?
        Коридор пуст, и я прокрадываюсь до гардеробной, надеваю пальто, набрасываю сверху плащ, быстро переобуваюсь.
        За стойкой дремлет библиотекарь. Я хочу прошмыгнуть, но библиотекарь меня замечает:
        - Госпожа Ветт?
        - Да?
        - Вы сегодня припозднились.
        - Трудности перевода.
        - Вы уже знаете? Столичный аристократ отзыв о вашей работе оставил.
        - Вот как?
        Какая гадость на этот раз?
        Библиотекарь щурится.
        - Хвалил вас лорд, госпожа Ветт, восхищался вашими талантами. Высоко оценил вас… как переводчика. Понравились вы лорду, госпожа Ветт.
        А вот мне завуалированный намёк совсем не нравится.
        - Если так, то, вероятно, после того, как лорд уедет обратно в столицу, он будет присылать тексты на перевод. Всего доброго!
        Я торопливо выхожу на улицу и окунаюсь в осенние сумерки.
        По-хорошему, давно пора возвращаться домой. Не говорю про работу, приличные девушки вечером даже святилища не посещают, тем более «дикие» эльвийские.
        Но я решаю зайти в храм.
        Глава 11
        У главного входа меня встречает девочка в ритуальной одежде ученицы жреца, и это… Вроде бы ничего особенного - ученица помогает своему учителю. Но меня царапает. Ученик - это тот, кто учится ментальным практикам, а заниматься святилищем обязанность жреца. Меня, например, учитель никогда не отправлял караулить у входа, хотя я частенько рвалась помочь. Он в ответ всегда вручал мне швабру и отправлял очищать пространство святилища и пространство разума… И метла до сих пор мне помогает навести порядок в мыслях.
        - Госпоже нужна помощь?
        Девочка счастливой не выглядит, и это неправильно. Жречество должно приносить радость. Но мало ли… Может быть, девочка из бедной семьи, и родители пристроили её сюда, чтобы всегда была одета, накормлена, в тепле?
        - Нет, не нужно.
        Я разуваюсь, снимаю верхнюю одежду и оставляю в закутке у входа.
        Девочка чуть оживляется:
        - Проследить, госпожа?
        Что за намёк?! То есть я вполне понимаю, что от меня ждут денег. Но такое неприкрытое вымогательство в эльвийском храме…
        - Проследи, - монетку я всё-таки дала. Ребёнок же. Да и не хотелось бы лишиться вещей. Неужели в храме может быть воровство? Учитывая, что вход открыт всем без исключения…
        Я прохожу вперёд.
        На полу густеют тени. Чадят свечки, и пахнет благовониями. Безлюдно…
        Непривычно… Алтарный зал «Обители Семи дубов» небольшой, но в то же время просторный, а здесь храм огромный, однако меня не покидает ощущение тесноты: колонны, ажурные декоративные перекрытия, ниши, альковы… Главный алтарь тоже есть, установлен у выхода во внутренний дворик. Я останавливаюсь и кланяюсь трём священным елям. Подходить к алтарю не тянет, и я снова ныряю в переплетение арок.
        Не знаю, сколько я петляю между колонн, пока не прихожу к ответу. В буквальном смысле. Очередной поворот, и я упираюсь в тупик.
        В стенной нише стоит трёхметровая статуя легендарного оркского генерала. Воинственный оскал, клыки выпирают. Генерал изображён четырёхруким, и в каждой руке зажата самая настоящая обнажённая сабля. Отсветы свечей играют на остро заточенном металле. Кажется, генерал прямо сейчас сойдёт с постамента и бросится на врагов, закружится в боевом танце и беспощадно сокрушит всех, кто неосмотрительно посмел ему угрожать.
        По легенде генерал силами личной армии защитил Священный лес от нашествия орды морских чудовищ. Конечно, даже после смерти генерала не отпустили… До сих пор воины клянутся служить ему в посмертии и вешают на шею амулет-компас, который однажды укажет их отлетающим душам путь в Великую армию. Да, теперь генерал ведёт в бой не живых воинов, а бесчисленное воинство душ и духов.
        Я объявила лорду Верандо войну за эльвийское святилище, так что встреча с генералом не совпадение.
        Огонёк свечи подрагивает, и создаётся иллюзия, что генерал подмигивает мне. Надо же, сейчас он совсем не грозный. Я невольно улыбаюсь, подхожу ближе и опускаюсь на колени перед нелепо-крошечным алтарём. Впрочем, тот кто поставил этот алтарь, уверена, прав. Контраст лишь подчёркивает мощь легендарного генерала.
        На самом деле преклонять колени не обязательно. В эльвийскийх святилищах алтарь - это трапезный стол. Знак уважения - сесть за стол. А уж как именно - как пришедшему удобно, хоть на свои пятки сядь, как я, хоть ноги кренделем сверни.
        - С добрыми намерениями приветствую тебя, генерал Вэшт, - склоняю я голову.
        У меня с собой нет ритуального напитка, нет свечей и ароматных палочек, но генералу подойдёт иное подношение.
        Я вытаскиваю из причёски шпильку, острым концом чиркаю по запястью. Неглубокая царапина начинает кровить. Я выставляю руку над алтарём, опираюсь о край. Алые капли срываются и падают на пыльную поверхность.
        Упс. А куда старшие жрецы смотрят? Пусть к генералу приходят не слишком часто, в порядке должно быть всё святилище до последнего стыка плит в самой дальней подсобке. Да и я хороша, не сразу обратила внимание. Прервать приветствие плохо, стереть пыль вместе с только что пролитой кровью ещё хуже. Ладно уж, пусть будет как будет.
        Кровь капает.
        Я прикрываю глаза и мысленно представляю себе генерала, тянусь к нему, оккрываюсь ментально, отдаю свою силу, и вскоре на меня накатывает слабость. Впервые со мной такое. Но слабость - признак как раз очень и очень хороший. Значит, генерал обратил на меня внимание и принял моё подношение.
        Обратиться с просьбой будет уместно, меня наверняка услышат, но вместо этого я ещё выжидаю, не спешу разорвать контакт, отдаю свои силы без остатка. Концентрация начинает «плыть», и только тогда я выдыхаю:
        - Благослови на сражение, генерал Вэшт. Разожги во мне боевой огонь.
        Я открываю глаза.
        Кровь на коже успела свернуться, царапина закрылась тонкой корочкой.
        Я возвращаю шпильку в причёску и некоторое время ещё смотрю на статую. Я не чувствую в себе перемен, но глядя генералу в глаза обещаю:
        - Я обязательно справлюсь.
        Почти что клятва.
        Я встаю, отступаю назад. Может ли быть, что генерал всё ещё смотрит на меня? Я кланяюсь на прощание и, пошатываясь, выбираюсь из алькова.
        Больше не задерживаясь, я прохожу к выходу.
        На улице уже окончательно стемнело. Осень же…
        Ученица жреца вскакивает при моём появлении, бросается за перегородку и выносит мою верхнюю одежду. Я надеваю пальто, а плащ сворачиваю и бросаю в сумку. В темноте уже не важно, в чём я. Обуваюсь. Девочка смотрит на меня вопросительно и чуть насуплено. А, то есть за вынесенную одежду ещё монетку? Л-ладно. Девочка моментально меняется, озаряет меня улыбкой:
        - Спасибо, добрая госпожа.
        - Берегите тебя духи, малышка.
        Я выхожу из святилища на улицу с ощущением полнейшей неправильности. Но сделать-то я ничего не могу. И не потому что в храме есть старшие жрецы, а я младшая, а потому что эльвийский храм - Общий дом, и каждый выражает себя, как чувствует. Если девочке нужны деньги… Я мотнула головой. Нет, это действительно не моё дело.
        Поднимаю воротник от задувающего несущего холодную морось ветра и подхожу к обочине. Извозчик моментально трогает, подъезжает и останавливается в шаге от меня.
        - К началу Второй улицы, - распоряжаюсь я.
        К дому нельзя - сразу слухи пойдут. А к началу улицы можно. Мало ли, чья я служанка.
        Ехать недалеко.
        Меньше, чем через четверть часа я уже ныряю в дом через чёрный ход.
        Для всех леди Иветт отдыхала за чтением модного романа, а у дома мелькнула всего лишь тень. Простолюдинка, не иначе. Я впервые задумываюсь, что при желании градоправитель поймает меня на «горячем». Жаль, что сегодня к юристу не успела. Кто же знал, что лорд Верандо настолько выведет меня из себя. До чернильницы довёл, Выползень!
        Я шмыгаю в коридор, быстро раздеваюсь.
        Лёгкий шум не остаётся незамеченным. Слышатся шаги.
        - Иветт?
        Загорается верхний свет.
        Мама слегка притормаживает. Мой вид её явно не радует, но она не говорит ни слова, старательно притворяется, что всё в порядке, а на мне самое обычное домашнее платье. Притворяется, что я не вернулась домой минуту назад.
        Почему…? Почему раньше её желание игнорировать действительность меня не задевало. Я придерживалась принципа «не мешает - и хорошо». А сейчас мне впервые по-настоящему неприятно.
        - Мама? - окликаю я её.
        - Иветт, составишь мне компанию за чаем?
        Вот прямо сейчас? Ничего, что я хочу принять горячую ванну, полноценно поужинать? Наверное, мама хочет поговорить… Мелькает глупая надежда, что мама подскажет, как отказаться от свадьбы с Герандом, но при этом получить ключ от банковской ячейки. Да, глупо…
        - Что-то случилось? - уточняю я на всякий случай.
        Мама качает головой и удаляется в гостиную.
        Я следую за ней. В конце концов, горячий чай - это тоже неплохо.
        Наивная…
        Чайник стоит на подносе. Рядом - вазочка с конфетами. То есть мама давно подготовила чаепитие, а что чай остынет и нам придётся глотать холодный её не слишком беспокоит. Зато её бесконечно радует, что фон у беседы правильный, эталонно-салонный.
        Мама опускается в кресло, на меня, застывшую в дверях, смотрит с лёгким недоумением.
        Я подхожу и тоже присаживаюсь в кресло.
        - Мама?
        - Иветт…, - начинает она.
        Договорить она не успевает.
        Дверь распахивается, в гостиную вваливается Элька и бесцеремонно прерывает:
        - Госпожа, там…
        - Эль, дорогая…, - мама морщится на вопиющие нарушение этикета.
        Однако Элька своей госпожой считает в первую очередь меня, а уже потом маму. Элька говорит только для меня:
        - Госпожа, там посыльный.
        Глава 12
        - Какие неприятности на сей раз?
        Я поднимаюсь, направляюсь в холл. От слабости звенит в ушах, но я справляюсь с секундным головокружением. Мама торопливо догоняет и набрасывает мне на плечи светлую шаль, которая скроет простоту тёмного шерстяного платья. Я игнорирую попытку меня прихорошить, но шаль не сбрасываю.
        В холле горит свет.
        Вечерний гость стоит у самых дверей. Руки заложены за спину, ноги широко расставлены. Всем видом мужчина демонстрирует, что любезностей от него ждать не стоит. Он прибыл лишь по долгу службы. Выправка у мужчины столичная…
        - Вы? - вырывается у меня.
        Господин Д, фамилию не помню.
        Мужчина никак не выказывает удивления, отвешивает мне лёгкий приветственный поклон, и я окончательно впадаю в ступор. Лорд Верандо последний, от кого я ожидала получить что бы то ни было.
        Мама догоняет меня, кладёт ладонь мне на плечо.
        - Доброго вечера, добро пожаловать, - она почти поёт.
        Мужчина отделывается равнодушным:
        - Доброго вечера, леди.
        - Чем обязаны? - прохладно уточняю я.
        И невольно подмечаю, что время визита выбрано… С одной стороны, на грани приличия. Даже посыльному не пристало в сумерках в часы ужина заявляться в дом, где живут женщины без мужчины. С другой стороны, лорд Верандо явно учёл, что я работаю и подгадал к моему приходу.
        Господин Д расцепил руки за спиной, и оказалось, что он держит букет нежных фрезий.
        - Леди Иветт, лорд Верандо выражает вам своё восхищение.
        Хм…
        Я неуверенно принимаю букет, обёрнутый в хрустящую тиснёную бумагу. Между веточек вложена визитная карточка, и я впервые вижу герб Верандо. А ведь далеко не все аристократы имеют право на собственный герб… Я не замечаю, а господин Д ловко вкладывает мне в руку ещё и небольшую коробочку.
        Если цветы я могу принять свободно, как и, например, сладости, то от любого иного подарка должна отказаться. Тем более при наличии жениха.
        Возразить ни я, ни мама не успеваем. Господин Д отделывается короткой фразой и уходит, не дожидаясь, когда его проводят.
        Коробочка остаётся у меня в руках.
        - Иветт, что там? - мама смотрит с неудовольствием.
        Я достаю из букета визитку, отдаю цветы Эльке:
        - Поставь в вазу и завари для меня, пожалуйста, горячий сладкий чай.
        - Сам столичный лорд? - восхищённо спрашивает Элька, забирает букет и послушно уходит.
        Я вскрываю подарок.
        В коробочке лежит стеклянная чернильница.
        - На грани приличия, - ворчит мама.
        - Да он издевается!
        - Иветт?!
        Издевается! Так и вижу его наглую ухмылку. Правильно я сказала - Выползень.
        Но грохнуть чернильницу рука не поднимается. Я легко представляю её на своём рабочем столе и с удивлением понимаю, что смотреться среди моих вещей чернильница будет гармонично. Лорд словно подглядел интерьер в кабинете.
        - Иветт, ты ведь не забыла, чья ты будущая жена?
        Я вздрагиваю, стискиваю чернильницу.
        - Мама, пока я лишь невеста. Невеста может быть одна, а женой стать совсем другая…
        - Иветт, безотносительно свадьбы, ты не можешь позволить себе опозорить сына градоправителя принимая ухаживания другого мужчины.
        Я фыркаю:
        - Мама, разве градоправитель на пытался помочь мне уединиться с лордом Верандо на балконе?
        - Иветт, мне объяснить тебе разницу между лишиться чести и принять чужие ухаживания?
        - Нет.
        В чём-то мама права.
        - Интерес лорда к тебе может оказаться проверкой.
        Уверена, что нет.
        Но рассказывать, как я метнула чернильницу в стену, а попала в лорда Верандо, я точно не собираюсь.
        - Иветт, он тебе понравился, да?
        Что? Кто? Мама про лорда Верандо что ли?
        - Этот столичный Выползень?! Да ни за что!
        - Оу? Иветт, столь бурное проявление чувств, знаешь ли, говорить об обратном.
        Я ругнувшись, возвращаюсь в гостиную. И уже через плечо бросаю:
        - Такой просто нечему нравиться! Пфф!
        Я падаю в кресло.
        Мама больше не касается скользкой темы, присаживается рядом, молчит. Выразительно молчит. С упрёком. И чувствую себя такой от неё далёкой… Осознание, что несмотря на теснейшее родство, несмотря на то, что живём под одной крышей, дышим одним воздухом, мы чужие друг другу люди.
        Когда я отдалилась? Или вернее будет сказать, что мы никогда не были близки?
        Эль приносит горячий чай, уточняет, где поставить вазу, уходит.
        Я сыплю в чашку побольше сахару, делаю глоток.
        - Иветт, взгляни, - обращается ко мне мама как ни в чём не бывало.
        - Да?
        На столик ложится причина, по которой маме не терпелось со мной поговорить. Из столицы пришёл каталог модных новинок. Дорогих новинок. Я не притрагиваюсь к каталогу, продолжаю пить чай. Мама разочарованно вздыхает:
        - Когда же ты станешь женственнее, Иветт?
        Наверное, именно эта фраза становится последней каплей.
        Я пожимаю плечами.
        Мама открывает каталог и указывает идеально подпиленным ногтем на изображение кружевной безрукавки. Выбор неплох, мантилья преобразит любое платье, но цена… Я смотрю на цену, мысленно приплюсовываю стоимость доставки, прочие траты. Ха!
        - Недурно.
        - Тебе нравится?! - радуется мама, не чувствуя подвоха. А зря.
        - Вполне, - киваю я.
        - Я отправлю заказ.
        - Конечно, мама. Если вы сможете оплатить заказ, то нет никаких причин отказываться от мантильи.
        - Иветт?
        Я допиваю чай, наливаю себе вторую чашку. Доза сахара действует благотворно, самочувствие улучшается.
        - Бесплатно мантилью не доставят, разве нет?
        - Да, Иветт. Но прежде ты всегда занималась расходами.
        Так и хочется сказать, что юным леди возиться с бухгалтерскими книгами не пристало. С какой стороны ни посмотри, управление домом - право и обязанность супруги хозяина. Про работу переводчиком для ясности замнём.
        - Мама, в прошлом месяце мы серьёзно поиздержались.
        - Но раньше ты всегда находила возможность, Иветт!
        Я молча пью чай.
        Да, находила. И что? Спасти «Обитель Семи дубов» и получить доступ к банковской ячейке мне сейчас гораздо важнее, чем заработать на очередной мамин каприз. Если бы мама просила зимние сапоги или шапку, я бы согласилась. Но кружевную накидку, которая через сезон выйдет из моды? Пфф!
        - Иветт…
        - Мама, я готова прямо сейчас передать вам всю домашнюю бухгалтерию. Если вы сократите наши расходы или отыщите новый источник дохода я поддержу вас всей душой. И конечно же, вы закажете из столицы всё, что пожелаете.
        Мама смотрит на меня чуть ли не с обидой, а я ловлю себя на том, что усмехаюсь точь-в-точь, как столичный Выползень. Ну да, если мама заберёт у меня управление домашними делами, то разве поиск дохода не станет её головной болью? Приличные юные леди не работают, я не стану «позорить» наш бюджет своими гонорарами.
        - Иветт, ты изменилась. Не в лучшую сторону.
        Перестала жить чужим умом и учусь думать сама? Ха!
        Я оставляю открытый каталог на столике, зато забираю чернильницу, лежащую поверх визитную карточку лорда Верандо и ухожу к себе. Доброй ночи, мама.
        Может быть, я была излишне резка? Уж не генерал ли посодействовал? Я задумываюсь об этом, когда уже после ужина и горячей ванны, переодевшись в ночную сорочку, гашу верхний свет и ныряю под одеяло. Хотя обычно я ложусь позже, усталость берёт своё… И я вдруг обнаруживаю себя в незнакомом помещении.
        Страха нет, напротив, приходит иррациональное чувство безопасности, к которому примешивается любопытство и неясное ожидание чего-то приятного. Я оглядываюсь. Контуры плывут, расползаются клочками тумана, но я понимаю, что попала в жилую комнату. А ещё я понимаю, что вижу сон. Сон, которому я хозяйка. Губы сами собой растягиваются в предвкушающей улыбке. Во сне нет места запретам и правилам, правда же? Я совсем не удивляюсь когда в моём сне с кресла поднимается лорд Верандо и смотрит на меня полным восхищения потемневшим взглядом без капли привычной холодности.
        Моё сердце начинает биться чаще, я делаю шаг вперёд и кладу ладонь на грудь мужчины. Мне хочется узнать, бьётся ли его сердце в унисон с моим. Какой сладкий сон… Рубашка мешает, и я её сдёргиваю, благо пуговицы уже предусмотрительно расстёгнуты. Лорд с готовностью подаётся навстречу. Он словно понимает мои желания лучше меня самой и заключает меня в горячие объятия.
        - Иветт, - хрипло шепчет он, подхватывает меня на руки и переносит в свою постель, плавно опускает на подушки и начинает целовать, постепенно стягивая ночнушку.
        А мне ни капельки не стыдно, как полагается приличной леди. Да и сон же, всего лишь сладкий жаркий сон…
        Сон, который утром я отчётливо помню, хотя обычно забываю ночные видения, едва открою глаза.
        От ярких, совсем живых воспоминаний к щекам приливает кровь. С губ срывается полувздох-полустон. Даже в сны пробрался, Выползень! Придя в себя, я раздражённо откидываю одеяло, сажусь. И замечаю, что ночнушка за ночь сбилась, моё плечо обнажено.
        Глава 13
        Хватило взгляда в зеркало. Губы странно припухшие, на щеках играет яркий румянец, глаза широко раскрытые и во взгляде появилось что-то новое, будто сладкий сон обратился в искорку и мерцает в глубине зрачков.
        Нет, маме меня сейчас видеть незачем.
        По уму начать день следовало с визита к юристу, но я сбежала из дома слишком рано, даже не позавтракав. Никакие юристы ещё свои конторы не открыли. Идти было особо некуда, и ноги сами привели меня в мой настоящий дом - в «Обитель Семи дубов». Я сперва подумала, что даже переодеваться в жреческий наряд не стану - позавтракаю, помедитирую и пойду заниматься делами.
        Но в святилище ждал сюрприз. Я привычно направляюсь к боковому входу. В глаза бросается, что двери алтарного зала приоткрыты. Так-так… Кто-то был? Сделали какую-нибудь гадость? Почему-то подумалось про труп. Но когда я вошла, оказалось, в святилище забрёл старый бродяга.
        Седой мужчина в полинявшем, залатанном пальто сидит, привалившись к стене и дует на скрюченные пальцы. Увидев меня, старик вздрогнул и заметно растерялся. В тёмном плаще, струящемся поверх добротного пальто, я никак не похожу на нищенку, нуждающуюся в крове.
        - Доброго утра, - первой поздоровалась я. - Я Иви, младшая жрица.
        - Госпожа…
        Старик собирался приподняться, но я отмахнулась:
        - Здесь - просто Иви, - улыбаюсь я. - Не нужно церемоний. Лучше скажите, почему вы не разожгли жаровню?
        Угля хватит на неделю беспрерывной топки.
        - Ох?
        Расспрашивать я ни о чём не стала - ринулась наводить порядок.
        В жаровни насыпать угля и зажечь. Поставить греться воду. Уверена, старик не откажется ополоснуться, потому что, кроме дорожной пыли, грязи на нём особо и нет, видно, что следит за собой. Я поставила чайник, вытащила продукты, которые запасала именно на такой случай.
        - Да вы проходите, не стесняйтесь! - весело кричу я из кухонного закутка и шлёпаю на плитку кастрюлю.
        Старик появляется на пороге через пару секунд, переминается с ноги на ногу, не спеша пройти к столу.
        Я мысленно закатываю глаза и указываю гостю на стул, мимоходом отмечаю, что если верхняя одежда у старика ещё не расползается по швам от ветхости и, вероятно, послужит ещё год-другой, то на обувь без слёз не взглянешь. Мда… Он ещё и разулся, чтобы ковёр не пачкать. Ступни… стёрты, воспалены.
        Я отдельно наливаю горячую воду в таз и ставлю на пол кувшин:
        - Вот, можете промыть ссадины.
        Выношу мыло, лечебную мазь, носки и новые ботинки. Да, одежду на благо храма иногда тоже жертвуют. Не для духов, конечно, а для живых нуждающихся. В основном одежду жертвую я…
        - Госпожа…
        - Иви, просто Иви. Или уж, если вам нравится, младшая жрица Иви.
        Старик смотрит на меня с непонятным выражением лица, переводит взгляд на мыло, на подарки, на пока пустые тарелки. С кухни уже плывёт запах съестного. Ничего особенного, но он считает иначе и качает головой:
        - Храните тебя боги, Иви.
        Эльвийский культ не признаёт богов, но я не спорю, благодарю.
        Каша готова. Я ставлю перед стариком миску, наливаю до краёв, а сверху добавляю кусочки варёной курицы.
        - Хлеба, к сожалению, нет, - быстро черствеет, плесневеет. - Есть печенки.
        - Иви, да вы будто сама богиня милосердия!
        Я неловко улыбаюсь.
        За что благодарить? Я имею в виду так благодарить? Ничего особенного я не делаю, просто слежу за святилищем, за которым вызвалась присматривать. Богиня… Ха!
        Надо предложить старику задержаться. Пусть отдохнёт в тепле, поест нормально, стопы заживут. Может, на зиму останется? Хорошо бы… Только вот, если «Обитель» снесут… Нет, я не позволю. Я же обещала генералу, что справлюсь.
        - Богиня? - раздаётся от двери.
        Старик неуклюже встаёт, торопливо склоняет голову.
        Я оборачиваюсь.
        В дверях, скрестив руки на груди, стоит лорд Верандо.
        Камзол небрежно расстёгнут, ворот рубашки ослаблен, и белизна воротника-стойки подчёркивает легкий летний загар. Во сне, кажется, загара не было… Но я почти не помню картинку, я помню ощущение прикосновений и жар. У меня перехватывает дыхание, а к щекам приливает кровь. Лорд усмехается и проводит рукой по волосам, насмешливо наблюдая, как на меня действует простой жест. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не облизнуть губы.
        - Так и знал, что увижу вас здесь, леди Иветта, - мягко тянет лорд Верандо. Его голос окутывает словно бархат.
        А у старика из-за лорда кусок в горло не лезет! Старик и вовсе стоит, переломившись в пояснице. Тьфу!
        - Лорд Верандо, разделите с нами нашу скромную трапезу? - елейно предлагаю я. Специально для вас найду самую каменноподобную печенку. - Вы любите кашу-размазню?
        Лорда скромная трапеза не вдохновляет.
        - Тогда не будем мешать, - говорю я твёрдо, желаю старику приятного аппетита, выхожу.
        Лорд хмыкает.
        Я пересиливаю себя, хватаю его под руку, тяну за собой. Удивительно, но лорд позволяет увести себя обратно в главный зал. Почему, я понимаю, когда останавливаясь. Пользуясь тем, что мои пальцы всё ещё лежат на его локте, лорд наклоняется ко мне и выдыхает в ухо:
        - Иветт, а вы мне снились…
        Что?!
        Я смотрю на него совершенно ошарашенно, а лорд запрокидывает голову и заливается счастливым мальчишеским смехом.
        Совпадение? Лорд говорит правду? Мог он выдумать историю про сон, чтобы меня смутить?
        Я открываю рот, чтобы уточнить детали. И молчу. Потому что не могу я о таком спросить. Не могу! Как…?
        - Леди Иветт? - лорд перестаёт смеяться, замечает, что реагирую я не совсем правильно.
        - Младшая жрица Иви, - машинально поправляю я.
        Совпадение или нет, потом разберусь. Но я уже сейчас могу сказать, что, конечно, никакое это не совпадение. Странную связь между нами я почувствовала при первой встречи, с первого взгляда.
        Только сейчас меня интересует совсем иное. «Обитель». Как спасти «Обитель»?
        Вроде бы у лорда хорошее настроение…
        - Если вы закроете святилище, тому старику будет некуда пойти, - говорю я тихо.
        Я преувеличиваю. Старик мог бы пойти во второй храм, но чутьё подсказывает, что нет, не пойдёт.
        Лорд каменеет.
        - Исключено.
        - Послушайте… Послушайте, любой ритуал оставляет след в ментальном фоне. Как бы преступник ни прятал следы, след останется. Либо след, либо неестественный порядок, если след затереть. И всё равно полностью ментал не вычистить. Если что-то в храме было, то это легко увидеть. «Обитель Семи дубов» чиста! Осмотрите её.
        Лорд никак не отреагировал ни на мою тираду, ни на попытку ухватить его за полу камзола.
        Глядя пустым взглядом вникуда он сухо уточнил:
        - Уведомление, как предписывает закон, лежит на алтаре?
        - Да, лорд. Желаете лично убедиться? - прошипела я.
        Меня снова зло взяло. Уничтожать мой дом с такой самодовольной улыбкой! Гад, мерзавец, столичный выползень! Как же чернильницы не хватает! Не запустить, нет. А вот плеснуть чернилами и смыть с лица это вызывающее выражение.
        - Вы так очаровательны, когда злитесь, Иветт. А как вам идёт румянец. Кажется, ваш старик прав. Вы воплощённая богиня… мщения.
        - Убирайтесь! - рявкаю я. Потому что сдерживаться нет никаких сил.
        - О? Я не ослышался? Жрица «Обители Семи дубов» отказывает мне в крове?
        Я поражённо замолкаю.
        Кем бы гость ни был, я не имею права прогнать его из храма, потому что эльвийские святилища открыты для всех без исключения, кто пришёл без преступного умысла. Умысел лорда добрым не назовёшь, но ведь не преступный.
        Вот поэтому получить посвящение учитель мне не разрешил. Я не готова. Будь я готова, я бы просто не испытала злости, естественной, идущей от души, у меня была бы иная реакция - спокойствие, терпение.
        По ушам бьёт бархатистый смех. Насладившись моим замешательством и капитуляцией, лорд уходит. Я стискиваю кулак. Сейчас он подловил меня, признаю. Воспользовался моей слабостью, выиграл раунд. Но пусть не думает, что я сдалась!
        Гад, харизматичный гад, мы ещё посмотрим, кто над кем будет издеваться.
        Глава 14
        Я прислоняюсь к стене, утыкаюсь в прохладную поверхность лбом.
        Почему меня буквально разрывает надвое? Почему рядом с тем, кто взялся разрушить мой дом, я в глубине души испытываю ничем не объяснимое тепло? И почему я вспоминаю наш несостоявшийся поцелуй? Вспоминаю, как лорд наклонился ко мне, как его лицо оказалось близко-близко, как я смотрела в его карие глаза, как хотела дотронуться до его волос, запутать пряди между пальцами. Почему мне кажется, что поцелуй был бы сладким-пресладким до головокружения?
        Гад!
        Я бью кулаком по стене, и лёгкая боль отрезвляет. Я с ума сошла? Духи и души, тени и светы, о чём я думаю?
        Эмоции кипят, но я уже снова мыслю здраво. Раз не получается договориться по-хорошему… Видят духи, я пыталась достучаться. Но лорд глух, слеп, отгородился от меня непроницаемой стеной непонимания. Буду действовать по закону. Одну лазейку я знаю и без юриста.
        Сносу подлежат исключительно заброшенные святилища. Беда в том, что заброшенными признаются все храмы, в которых нет старшего жреца. Значит, что? Нужно сделать так, чтобы в «Обители Семи дубов» появился старший жрец.
        Взять ответственность на себя? Я не против. Мне только в радость посвятить всю себя любимому дому. Но за чей счёт? Уголь для жаровен стоит денег. Хочешь ночевать в тепле - изволь платить. А пожертвований, которые я собираю за месяц, едва ли хватит, чтобы отапливать «Обитель» пару дней. На третью ночь - замёрзнуть насмерть? А есть на что? А на что закупать благовония? А сахар и ягоды для варки ритуального нектара? А… Сейчас я закупаю длинный список бесконечных «а» за свой счёт. Если я откажусь от заработков ради статуса старшей жрицы…
        Придётся пойти немного иным путём. Во втором храме, я точно знаю, старших жрецов несколько. «Позаимствую» одного. Ха, ждите сюрприз, лорд Верандо.
        Я по наитию открыла дверь на улицу, и в лицо пахнуло холодом.
        Я сама не знаю, зачем открыла и высунулась. Словно под руку толкнули. Вернее сказать - чутьё сработало, и я сделала движение раньше, чем осознала свои действия.
        Ни за что бы не подумала, что лорд Верандо ещё не ушёл.
        Я смотрю на него, только на него и больше не замечаю стылого осеннего дыхания, не чувствую сырости и ветра. Шерстяное платье - не та одежда, в которой стоит выскакивать из тёплого дома, но…
        Лорд стоит, запрокинув голову к низкому седому небу, облепленному лохматыми тучами будто клоками ваты. Рыжинка спряталась в волосах, ждёт солнце, чтобы заиграть червонным золотом в лучах. Я неловко переступаю с ноги на ногу. Лорд мыслями явно где-то далеко-далеко и вряд ли хочет, чтобы его окликали.
        Мне нечего ему сказать. Всё, что могла, я уже сказала, даже чернильницу бросила в приступе красноречия. Но я зачем-то выбегаю на дорожку, мимолётно радуюсь, что плитки, которыми она выложена, относительно чистые - не начерпаю тряпичными туфлями осенней слякоти. Лорд то ли не замечает моего приближения, то ли игнорирует.
        Я останавливаюсь в шаге за его спиной и в сердце колет отголосок испытываемой им душевной боли. Мой порыв кажется неуместным. Нет, ни спорить, ни пытаться доказывать свою правоту я не буду. Я медленно протягиваю руку, касаюсь его плеча. Лорд вздрагивает, но не оборачивается. И мы стоим. Не знаю сколько. Я снова начинаю чувствовать холод осени, но терплю. Потому что возникшее иррациональное чувство единения настолько хрупко, что его разрушит любое неосторожное движение. Мне кажется, что я через ладонь вытягиваю его боль, забираю.
        Оглушительный чих и хлюпанье носом ломают волшебство.
        - Леди Иветт, вы простынете.
        Я отнимаю руку, будто обжёгшись.
        Лорд оборачивается, встречается со мной взглядом.
        - Здравствуй, насморк, - шмыгаю я носом.
        - Возвращайтесь в тепло, леди.
        Глупо, но я упрямо качаю головой.
        - Что же вы хотите, леди?
        Я пожимаю плечами.
        Лорд со вздохом снимает камзол и накидывает мне на плечи, застегивает на две пуговицы, отчего я оказываюсь спелёнутой и не могу пошевелить руками. Меня окутывает тепло…
        - А вы?
        - А я покрепче некоторых сосулек, - хмыкает он, но без привычной насмешки.
        Минуту мы просто стоим, смотрим друг другу в глаза.
        - Какая же вы настырная, леди Иветт.
        - Уж кто бы говорил, - возвращаю я упрёк тем же тоном.
        - Леди Иветт, вы очаровательно искренни. Я не верю, что моя откровенность хоть что-то изменит, но, пожалуй, вы имеете на неё право и… Да, я попытаюсь до вас достучаться.
        Лорд замолкает, хмурится, а ветер ерошит его волосы, и одна из прядок падает на лоб. Я про себя вздыхаю. Такой близкий и одновременно такой далёкий… Невидимая стена между нами ощущается особенно отчётливо. Мы оба знаем, что никакие слова не убедят меня отступить. Но я почему-то думаю не о нашем с лордом сражении, а о том, как прекрасно будет, если преграда разлетится сотней хрустальных осколков. Я хочу снова протянуть руку, дотронуться до его плеча, ощутить под кончиками пальцев мягкость жилета и человеческое тепло, но застёгнутые полы камзола пришпиливают руки к телу, связывают.
        - Лорд…
        Я пытаюсь сказать, что нет никаких причин выворачивать для меня душу. Я же чувствую, как ему тяжело открыться.
        - Леди, вы сами читали отчёт о ритуальных жертвоприношениях, - перебивает он. - Убийства совершают жрецы эльвийского культа. Не все, а именно жрецы, прошедшие посвящение. Лучшее, что вы можете сделать, леди Иветт, это прозреть наконец. Оставить святилище, забыть как страшный сон и держаться от эльвийского культа как можно дальше. Бродяги, нищие сироты - все они, прежде всего, удобные жертвы, которых не хватятся. Потому что некому их искать. Понимаете?
        Умом понимаю. Сердцем - не принимаю.
        Жрецы тоже люди. Жрецы точно также могут пойти на преступление. Почему нет? Верю. Но в то, что жертвоприношение людей - тайная практика эльвийского культа, нет не верю.
        - Я своими глазами видел залитый кровью алтарь, видел брошенное в угол тело убитого мальчика. Я чудом успел снять с алтаря свою полуживую сестру. Я не отступлюсь, леди Иветт, потому что для меня дело стало слишком личным. И я не успокоюсь, пока в мире есть хоть один эльвийский храм.
        Он замолкает, и обхватывающая нас тишина кажется гробовой.
        Я сглатываю горечь дурного предчувствия.
        У лорда дёргается уголок рта, мужчина качает головой, усмехается, но словно бы над собой.
        - Леди Иветт, я вас добром прошу, не лезьте вы в эту грязь. Хотя бы три месяца потерпите?
        - Что будет через три месяца?
        - Закончится расследование. Я думаю, это случится даже раньше. Я обещаю, что вы лично переведёте все храмовые журналы. У вас не останется причин сомневаться. Поберегите себя, хорошо?
        Я склоняю голову. Не в знак согласия. Просто мне внезапно стало невыносимо трудно смотреть ему в глаза.
        - Вы замёрзли, леди. Возвращайтесь в тепло.
        Лорд расстёгивает пуговицы, которые сам до этого застегнул, снимает с моих плеч свой камзол и мягко подталкивает меня ко входу в святилище. Я подчиняюсь, потому что… потому что собираюсь отвергнуть его заботу и доказать свою правоту, потому что ноги в тканевых «домашних» туфлях закоченели, потому что верю своему учителю как никому больше.
        Я поднимаюсь по ступенькам, но останавливаюсь в дверном проёме на границе холода и тепла, оглядываюсь. Лорд стоит, держит камзол на сгибе локтя, ждёт. Или провожает? Едва мы вновь встречаемся взглядами, лорд вздрагивает как от укола, резко разворачивает и идёт прочь, одеваясь на ходу. Он словно сбегает…
        Надо вернуться в натопленное помещение, но вместо этого я стою и смотрю ему вслед. Порыв ветра срывает с клёна остатки кроваво-красной листвы, и багряные листья кружатся, падают лорду под ноги, соскальзывают по плечам. Лорд скрывается за поворотом парковой дорожки, и только тогда я закрываю дверь. Кажется, я знаю, что сделаю прямо сейчас.
        Глава 15
        Меня подвёл нос. Хлюпнув пару раз, я осознала, что войну придётся отложить и начать с горячего чаю, желательно с мёдом, если остался. Потому что какая война, когда из носа течёт ручьём?
        Натянув шерстяные носки, я кутаюсь в вязаный шарф, который мы с детьми делали все вместе по очереди. Весело было… Я возвращаюсь к столу. Старик никуда не ушёл, сидит перед пустой тарелкой и гладит самый краешек.
        Хм?
        - Ещё курицы? - предлагаю я. - Вы не стесняйтесь, ешьте досыта.
        - Спасибо, госпожа жрица.
        Я высмаркиваюсь, заодно прячу за платком лёгкую досаду. Какая я госпожа? Жрица, просто жрица. Вот в городе я буду либо госпожой, когда работаю и притворяюсь простолюдинкой, либо леди Иветтой. Но сейчас-то я просто Иви! Вздыхаю. Оскорбления в обращении нет, поэтому пусть зовёт, как удобно.
        Снимаю закипевший чайник.
        - Как вас зовут? - улыбаюсь старику.
        - Фирс, госпожа жрица.
        - Рада знакомству, Фирс.
        Я накладываю старику добавку, сажусь напротив, придвигаю свою чашку поближе, делаю первый глоток.
        Старик меня не тревожит, и я задумываюсь.
        А вдруг лорд Верандо прав? Нет, я не про культ, а про отдельных жрецов, создавших внутри культа преступную группировку. Гнилая ветвь на стволе здорового дерева. Язва, разъедающая тело. И гниль должна быть остановлена, даже если дерево придётся срубить. Тени и светы, рубить дерево вместо того, чтобы отсечь заразную ветвь!
        Но вывод в любом случае очевиден - ни в коем случае нельзя рассказывать о своих проблемах первому попавшемуся человеку в ритуальной одежде. Но и молчать тем более нельзя. Кто, как не жрецы, смогут отыскать в святилищах виновных и сдать правосудию? Кому как не жрецам проверять храмы?
        Вот кстати… Моя «Обитель Семи дубов». Войти может любой, и я об этом не узнаю.
        - Госпожа?
        Должна ли я…?
        - Фирс, вам есть, куда пойти?
        Старик смущённо опускает взгляд.
        - Да…, - врёт он.
        - Фирс, не поймите неправильно. Я вас не гоню. Наоборот. Вы можете жить в святилище, сколько пожелаете, хоть год, хоть десять лет, хоть сто. Но я должна предупредить, что владелец парка собирается снести святилище, если я не уговорю его передумать.
        - Ох, госпожа!
        Уверена, для старика даже день в натопленном доме огромный праздник.
        - Оставайтесь, - мягко улыбаюсь я.
        Горячий чай помогает справиться с ознобом, меня больше не потряхивает, да и ноги отогреваются. Я барабаню пальцами по столешнице.
        - Госпожа жрица, разрешите помыть посуду? - так он об этом беспокоился?
        Вот же ирония - старик мог бы стать старшим жрецом, ведь он от чистого сердца проявил заботу о святилище. Половина проблем разом бы решилась. Но, увы, старик признаёт богов. Скорее всего, он последователь юпренства. Его право, я ни в коем случае не осуждаю. Я никогда не буду оспаривать чужую веру. Но в эльвийском храме старик может остаться желанным гостем, не жрецом. Увы.
        - Хозяйничайте, Фирс. «Обитель Семи дубов» - это дом для всех нуждающихся в крове. И ваш дом тоже. Слева по коридору жилые комнаты. Выбирайте любую.
        Старик расчувствованно заморгал, блестя влагой на редких ресницах.
        - Госпожа…
        Я качаю головой и выхожу из столовой, сворачиваю в главный зал.
        Я останавливаюсь перед алтарём. Под рукой нет ни свечи, ни палочки благовоний, но я всё равно сажусь, протягиваю руку, касаюсь алтаря.
        Вдох-выдох.
        Я успокаиваю бег мыслей, закрываю глаза и прислушиваюсь. Не к звукам, нет. К ментальному шуму. Лорду я говорила правду - след жертвоприношения нельзя затереть бесследно. В ментальном фоне останется либо рана, либо неестественное пятно. Я отпускаю сознание, и проверяю здание от крыши до фундамента. «Обитель» чиста. Я и не сомневалась. Я проверяла, чтобы не допускать небрежности, во-первых, и чтобы потренироваться, во-вторых.
        Открываю глаза, но вставать не спешу. Я вспоминаю. Вчера, обращаясь к генералу, я не вслушивалась в ментальный фон, но всё же чутьё у меня обострённое, я ведь годами практиковала медитацию и неплохо продвинулась, хотя до подлинных вершин мне далеко. Так вот, вчера в храме я не заметила ничего особенного.
        Но я буду последовательной и проверю ментальный фон храма
        - Я иду, - мысленно отчитываюсь я перед генералом.
        Ответа нет. Но я и не жду.
        Я поднимаюсь, одёргиваю подол, смотрю вниз. Мда… Я могу прийти в храм, выбрать закуток и помедитировать как обычная прихожанка, никто не запретит, никто не обратит внимания. Но когда я ничего не найду, с жрецами мне нужно говорить как жрице.
        От омовения я отказываюсь. Из носа больше не течёт, но выходить на холод после водных процедур очень плохая идея. Я ныряю в нижнюю шёлковую тунику, натягиваю вторую, более плотную, за которой последовательно идут два платья и цветной жилет. Я оборачиваю вокруг талии полагающийся мне широкий пояс, обуваюсь. Остаётся добавить «зимы». Туфли тканевые, на мягкой подошве облегают стопу. Прямо в них я влезаю в сапоги. Затем надеваю белый полушубок и подвязываю ещё одним поясом. Издали видно - младшая жрица, не прошедшая посвящения, зимний вариант ритуального облачения.
        - Фирс, я по делам. Ещё раз напоминаю, хозяйничайте, как дома, ни в чём себе не отказывайте. Продукты, вещи, деньги - всё можно свободно брать.
        - Госпожа…
        - Всего доброго! - машу я.
        Я выбегаю на парковую дорожку, прикрываю дверь святилища, чтобы не выпускать тепло. Запасы угля не бесконечны. Надо будет закупить…
        Парк я почти не замечаю, выхожу к воротам, выворачиваю на улицу.
        На миг я останавливаюсь, поднимаю лицо к небу. Сизые тучи по-прежнему висят, но появились прорехи, и в них льётся солнечный свет.
        - Далеко торопишься, жрица-красавица? - окликает меня хриплый прокуренный бас.
        Я оборачиваюсь.
        - В храм, - с улыбкой отвечаю я извозчику, остановившему экипаж рядом со мной.
        - Забирайся, подвезу.
        - А…, - кошелька у меня при себе нет, не озаботилась.
        - Забирайся. Я же по доброте душевной, а не ради денег. Хочешь поблагодарить - пожелай удачи.
        Рассмеявшись, отказываюсь от салона и запрыгиваю к извозчику на козлы. За чистоту полушубка я не переживаю. Наряды для жрецов по-особому благословляют, и грязь к вещам не пристаёт. Я могу хоть в лужу сесть - встану чистая.
        Извозчик, подхватив мой задорный настрой, ухмыляется, трогает.
        Что же, он просил пустяковую оплату. Слово младшей жрицы мало значит, но сказанное от души…
        Я вытаскиваю из кармана ленточку.
        - Желаю удачи, - серьёзно говорю я извозчику и мысленно рисую над его головой руну удачи.
        А затем повязываю ленточку на угол экипажа.
        Извозчик не благодарит вслух, просто кивает мне, и дальше мы едем молча. Я весело болтаю ногами. Когда это представится шанс так прокатиться, когда я буду леди? Ха! Встреча с учителем - лучшее, что со мной случилось.
        Я не подведу.
        Ехать совсем недолго. Извозчик останавливает экипаж перед самыми ступеньками святилища, и я спрыгиваю вниз. Собираюсь попрощаться, но извозчик уточняет:
        - Жрица-красавица, обратно когда?
        - Откуда же мне знать, захотят ли тени и светы задержать меня? Вы не ждите. Добра вам!
        Я ухожу, не оглядываясь, взбегаю по ступенькам, но с каждым шагом вспыхнувшее хорошее настроение стремительно тает, а перед самым храмом меня и вовсе вдруг озноб пробирает, хотя в зимнем полушубке жарко. Я передёргиваю плечами. Неужели я найду в храме то, что совсем не хочу найти?
        Повернуть обратно?
        Нет!
        Страшно… Но чего мне бояться? Я жрица и пришла воззвать к духам. Я привлеку едва ли больше внимания, чем девушка в платье простой горожанки. Если я найду в ментале след, я уйду как ни в чём ни бывало. Я же не самоубийца!
        Вот же, Выползень! Задурил мне голову. Конечно, я не найду ничего преступного.
        Я делаю шаг, другой, открываю дверь. Порыв ветра бросает под ноги алый лист, принесённый с далёкого клёна. Я переступаю, вхожу. Вдох-выдох. Дверь закрывается за моей спиной. Я вздрагиваю и с трудом отгоняю мысль, что добровольно пришла в ловушку.
        Глава 16
        Ха, никто не пытается меня остановить. Точнее сказать, у входа вообще никого нет, кроме вчерашней девочки. Я сбрасываю полушубок ей на руки, и девочка убегает в гардеробный закуток. Я преднамеренно не поворачиваюсь к ней лицом. Когда девочка возвращается, она вновь может видеть лишь мою спину. Я прохожу вперёд, оставив на её попечение сапоги. Надеюсь нескольких монет в качестве извинения будет достаточно. Потом ещё раз извинюсь.
        Впереди главный алтарь.
        Я преклоняю колени и зажигаю палочку:
        - Те, кто ушли, и те, кто никогда не жили, души и духи, тени и светы, с добрыми намерениями я делю с вами Дом.
        Ароматный дымок колечками поднимается ввысь, и я бездумно наблюдаю за ним.
        Вокруг ни души. Хотя кто знает, души как раз могут толпиться совсем рядом…
        Торжественность давит на плечи. «Обитель Семи дубов» полузаброшенная, но почему здесь так тихо? Почему не играют дети, не смеются пришедшие посплетничать подружки, не прячутся по углам влюблённые парочки? Это же эльвийское святилище, а не юпренский храм!
        Я втыкаю зажжённую палочку в курительницу, поднимаюсь, оглядываюсь. Никого…
        Я ухожу в пустующий альков, который присмотрела ещё вчера, пока бесцельно бродила по храму. Здесь можно сесть, привалиться к стене, закрыть глаза. Я плавно погружаюсь в медитацию, открываю сознание и прислушиваюсь к ментальному фону, который почти точь-в-точь как в «Обители Семи дубов». Самый обычный фон.
        Разница закономерна. В «Обители» я стараюсь приветствовать духов хотя бы раз в день, но, увы, получается и того реже, а в действующем храме приветствия должны звучать по сотне раз на дню. Нет, для сотни раз фон слишком тусклый… И в нём совсем не чувствуется искреннего веселья.
        Но следов, которых я боялась, тоже нет. Я переключаю внимание и теперь ищу не «рану» а «затёртость», но и её нет. Всё так, как я и думала. Я знала!
        - Да!
        Где-то на границе сознания мелькает ощущение чужого пристального внимания, но быстро пропадает. Когда я открываю глаза, рядом по-прежнему никого. Святилище словно вымерло… Плохие мысли, неуместные.
        Я перебираюсь к алтарю и смотрю на него в лёгком ступоре. Поблагодарить генерала Вэшта? Так я и не сражалась ещё. Главное сражение впереди - мне предстоит отвоевать «Обитель Семи дубов» у лорда Верандо. И теперь я уверена, что можно обратиться за помощью к старшим жрецам. Призвать духа удачи? Вроде бы нет причин, да и неправильно призывать удачу для себя, когда для извозчика я ограничилась лишь пожеланием.
        - Младшая жрица? - вкрадчивый тихий баритон, пробирающий до костей.
        - А?!
        - Я тебя напугал?
        За моей спиной, сложа руки на животе и благостно улыбаясь, стоит жрец. Широкий пояс и обувь выдают в нём жреца, прошедшего посвящение. Мужчина молод, ему едва ли перевалило за тридцать. Волосы коротко подстрижены и торчат во все стороны как у ёжика колючки. Слегка лопоух, толстогуб, скуласт.
        - Жрица?
        Диссонансом бьёт сочетание холодных глаз и приторной улыбки.
        Не знаю почему, но я не могу ему довериться.
        - Старший жрец, - кланяюсь я в знак уважения.
        - Младшая жрица, что привело тебя сегодня сюда?
        Надо соврать что-то правдоподобное и выбираться. Не понимаю… Сама себя не понимаю. Я ничего не нашла. Ментальный фон естественный, ни ран, ни следов, ни намёков. Взгляд старшего жреца? Да, царапает. Но фон чист. Почему же сейчас я как никогда готова поверить столичному Выползню?
        - Старший жрец, я хотела поговорить. Лорд Верандо собирается снести «Обитель Семи дубов», за которой я присматриваю. Я спрашивала у духов совета. Святилище нужно спасти.
        - «Обитель Семи дубов» - переспрашивает жрец участливо.
        Я киваю. И снова соскальзываю в транс. В полутранс. Я продолжаю слушать жреца как ни в чём ни бывало, я способна отвечать, реагировать, но одновременно… Жрец говорит, мыслит, но фон… Любой разумный всегда является источником ментального шума, даже во сне. Это чем-то похоже на ключ, бьющий на дне озера - бурление поступающей воды ни с чем не перепутать. Жрец походил на статую. Или на куклу-марионетку. Он словно пустышка не излучал ни единой мысли. Я настолько удивилась, что машинально потянулась навстречу, стараясь «прощупать» мужчину, хотя это и считается крайне неприличным, даже предосудительным - вторжение в личное пространство.
        Но вторгнуться у меня никуда не получилось, потому что я наткнулась на ментальный щит, очень похожий на тот, который прикрывал руническую вязь в тетради. Я мгновенно отстранилась, чтобы не насторожить жреца.
        Щит, мне показалось, был не слишком хорош. Я по нему как по стеклу провела - вроде как, пока разбить не пытаешься, защита не реагирует. Упущение со стороны жрецов. Или неумение?
        - Младшая жрица, я понимаю твои чувства. Ты заботишься о святилище, оно дорого тебе. Но разве ты не пытаешься сохранить его, исходя из своей личной заинтересованности?
        А?!
        Я моргаю. Это что за риторика такая? Нет, я понимаю - меня мягко обвиняют в эгоизме. Только обвинение никак не получается соотнести с тем, чему меня учил учитель. Личная заинтересованность, искреннее желание - вот основа основ. Не долг, не рассуждения о пользе, не служение.
        - Я…, - растерянно тяну я и смущённо смотрю в пол.
        - Младшая жрица, оглянись. Скажи, многим ли людям нужен наш храм? Это больно признавать, но люди предпочитают найти гору, к которой можно прислониться, а не холмик. Им нужны великие боги, а не скромные души.
        - Безлюдно, - соглашаюсь я.
        Жрец удручённо вздыхает:
        - Младшая жрица, содержать два святилища дороже, чем одно. Ты это понимаешь?
        Я притворно вздыхаю.
        И молчу о том, что содержать ничего не надо. Эльвийские святилища строятся для того, чтобы любой путник, дух ли он или живой, мог в любом месте найти приют.
        Жрец сурово сдвигает брови.
        - Я… да… старший жрец, - запинаюсь я. - Спасибо, что вразумили!
        Я торопливо кланяюсь, отхожу в сторону.
        Жрец не пытается меня остановить, одобрительно хмыкает и уходит.
        Неужели?
        Только вот по краю сознания снова царапает чужое пристальное внимание. Полный вражды и злости взгляд утыкается в спину куда-то между лопаток. Разве жрец мог понять, что я слушаю ментал? Но я ведь не только слушала, но и «щупала».
        Я вздрагиваю от страшной догадки.
        Человеческое жертвоприношение, убийство… Один из эльвийский погребальных ритуалов носит название «Проводы души». Суть в том, что жрец помогает отлетевшей душе найти путь. Но ведь привести дущу можно и в ловушку. Можно заклеймить душу рунами и поработить. Я даже примерно не представляю, как это делается. Я только сейчас осознала, что руны, как ментальные конструкты, позволяют это.
        Как-то мне совсем не хорошо.
        Светы и тени, как же прав был лорд Верандо, говоря держаться от храма подальше.
        Почему жрец меня отпустил? И отпустил ли? Сейчас я на его территории. Посмотрел своими глазами, принял решение, ушёл, а исполнители… Пока я стою смирно, они не торопятся, но угроза так и витает в воздухе. Я ментально тянусь вперёд и натыкаюсь на две «глухих» кочки у самого выхода. Значит, меня караулят двое, и пытаться сбежать - всё равно что подписать себе смертный приговор.
        А что делать?
        Глава 17
        К ответу я прихожу… в буквальном смысле. Точь-в-точь, как в прошлый раз я утыкаюсь в закуток, где стоит статуя генералу Вэшту. Легендарный воин смотрит на меня со снисходительной насмешкой. Я усмехаюсь в ответ, но моя усмешка гораздо горше, потому что я не вижу для себя путей спасения. Какая досада… Впрочем, глупость наказуема, а я совершила самую настоящую дурость. Ха, полезла воевать, воительница.
        - Генерал…
        Я не знаю, что сказать.
        От размышлений меня отвлекает ритмичное уханье барабанов. Тишину храма разрывает весёлая плясовая. Задорный девичий голос поёт про любовь голубя и голубки. Я ловлю возмущение ментального фона - храм стремительно наполняется людьми, яркие ментальные всплески веселья сопровождаются смехом. Чья-то свадьба?
        Первая мысль - это шанс для меня. Ободрать занавеску, замотаться, чтобы прикрыть ритуальный наряд и сбежать. Но я отбрасываю глупую мысль, потому что не имею никакого права втягивать молодожёнов и их гостей в свои трудности.
        «Кочки» медленно приближаются.
        Рискнуть?
        Я усмехаюсь, обхожу крошечный алтарь, втискиваюсь между ним и постаментом, на котором установлена статуя.
        - Благослови, генерал Вэшт.
        Я хватаюсь за одну из сабель. Острое лезвие рассекает кожу и пачкается в моей крови. Ха! Я разжимаю хватку, откидываюсь назад и падаю спиной на алтарь. Удар о камень неприятно отзывается в теле.
        Я чувствую, как моя кровь течёт на алтарь. Я вижу над собой клыкастое лицо орочьего генерала. Я смотрю ему в глаза.
        - Благослови, - повторяю я.
        В моём воображении вместо статуи надо мной возвышается настоящий генерал Вэшт. Сказать живой нельзя - он же умер века назад. Тем не менее я воспринимаю его живым, из плоти и крови. Грубая кожаная броня закрывает мощный торс и бычью шею, но оставляет обнажёнными руки выше локтя. Ниже - наручи и перчатки без пальцев. На поясе в ножнах сабли, короткие метательные ножи.
        - Иви, ты готова сразиться за то, что тебе дорого?
        - Да, генерал!
        Я вкладываю свою ладошку в его когтистую ручищу, и генерал рывком ставит меня на ноги.
        - Ты готова принять меня как своего покровителя и наставника, Иви?
        - Да.
        Мне бы удивиться, что генерал вдруг «ожил» или что мы стоим на заросшем лилиями берегу полноводной реки. Неба в вышине не видно, вместо него белёсое марево, и оно слизывает контуры долины, размывает пейзаж.
        - Ты не готова пройти испытание, Иви, - спокойно констатирует генерал.
        - Испытание?
        - Ты не знаешь, в чём суть посвящения?
        - В общих чертах.
        Есть черта, за которую нельзя переходить. К ней даже приближаться нельзя. Однажды учитель позволил мне это испытать. Я освоила простейшие ментальные техники и возомнила себя всемогущей. Учитель позволил мне соприкоснуться с миром духов.
        Никогда, ни до, ни после я не испытывала такого страха. Я ощутила себя куском сахара, брошенным в кипяток. Моё сознание расползалось ошмётками. Учитель тогда не позволил мне умереть, удержал, вернул. И я накрепко уяснила, что глубина смертельна.
        Пройти посвящение означает ни много, ни мало - нырнуть за черту, пересечь её, суметь сохранить разум и вернуться.
        - Я не готова, - эхом повторила я.
        - Иви, разве я не защищаю твоё сознание?
        - Защищаете, - признаю я, но смотрю на генерала настороженно. Потому что не должен он мне помогать. Всё равно что на вступительном экзамене в Королевскую академию магии преподаватель внезапно возьмётся выполнять задания вместо претендента.
        Генерал, чего не ожидаешь от древнего орка, галантно предлагает мне локоть. Не как жрице. А как леди. Я опираюсь на его руку, и мы бредём по травяному ковру. Я смутно догадываюсь, что мы погружаемся ещё глубже.
        На миг у меня перехватывает дыхание. Я пугаюсь того, что делаю, но волевым усилием заставляю себя успокоиться. Какой смысл бояться? Назад пути нет. Генерал наблюдает за мной, замечает перемены и одобрительно хмыкает. Мне становится капельку легче.
        - Смерти бояться естественно и правильно, - говорит он через вечность. - Смелость не в том, чтобы не бояться, а в том, чтобы быть хозяином своему страху. Ты начинаешь понимать, Иви.
        - Спасибо за урок, наставник.
        Генерал подводит меня ближе к воде и указывает пальцем на лилии:
        - Видишь?
        Интуитивно я чувствую, что спрашивает генерал не о цветах.
        Я всматриваюсь в воду. Отражение может мне что-то показать? Но нет, я различаю под водой не то брёвна, не то доски. Стоит сосредоточиться на них, и они поднимаются на поверхность, оказываются склизкими деревянными брусьями, увязанными между собой старой верёвкой.
        - Это мост, - поясняет генерал очевидное.
        - Куда же он ведёт?
        Противоположный конец размывает белёсое марево…
        - Ты должна пройти по нему одна, Иви. На мосту ты в безопасности, но если ты упадёшь, твоя душа застрянет здесь. Однажды ты найдёшь выход, но для возвращения в мир живых будет слишком поздно. Твоё живое тело не может ждать долго.
        Он отпускает меня.
        - Генерал? - резко оборачиваюсь я.
        Но его больше нет, как нет и долины. Я вскрикиваю от ужаса, потому что берег, по которому мы только что шли, исчез. Я отчётливо вижу, что марево не прячет реку подобно густому туману, оно стирает её как ластик стирает карандашный рисунок.
        Марево медленно ползёт за мной, обступает с боков, мягко подталкивает. Я могу отдаться ему, потеряться в счастливом забвении. Могу сражаться, чтобы сохранить себя.
        Я делаю первый шаг. Поверхность скользкая, но встать получается. Деревянный брус под моим весом уходит на пару сантиметров в воду. Как же без перил-то? Марево не даёт задуматься, слизывает «мой» край моста. Хах, ползти со скоростью улитки мне не позволят. Я делаю ещё шаг, закономерно поскальзываюсь.
        - Нет, так не пойдёт.
        Звук собственного голоса не бодрит, а пугает, потому что конец фразы съедает всё то же ненасытное марево.
        Мост, река заросшая лилиями… Учитель ни о чём подобном не рассказывал. В книгах я тоже упоминаний реки не встречала. Получается, река не существует на самом деле, она ровно то, что я о ней подумала в начале - пейзаж, красивая картинка, нарисованная для меня.
        Точно!
        Меня окружает ментал.
        Я пристально смотрю на деревянные брусья, и скользкая слизь послушно исчезает, брусья обретают новизну и крепость. Верёвки заменяют гвозди, и мост больше не качается подо мной змей, не норовит утонуть. Я делаю мост шире. Хах, теперь по нему можно шагать как по проспекту.
        Одно меня смущает - конечная цель скрыта от меня в мареве, и сколько я ни стараюсь, прогнать помеху не получается. Завеса всё ближе.
        Мне придётся шагнуть в неизвестность.
        Глава 18
        Марево влажно обнимает за плечи, плотной повязкой ложится на глаза, забивает уши. Я подспудно ожидаю, что оно начнёт размывать моё сознание, но этого не происходит. Я продолжаю идти вперёд. Или нет? Сложно понять. Ноги больше не чувствуют деревянных брусьев. Вокруг непроницаемый кисель. Возможно, я плыву. Возможно - топчусь на месте. Но мне кажется, что я всё же погружаюсь ещё глубже, потому что кожу начинает пощипывать, а марево становится плотнее.
        Хм?
        Белёсая пелена стискивает меня, а затем резко пропадает, и я падаю в пустоту.
        Нет, не в пустоту!
        В центре бескрайнего пространства арена. Падение замедляется, и я мягко приземляюсь. Почти мягко. Не удержавшись, заваливаюсь на бок в утоптанный песок. К счастью, безболезненно. Приподнявшись на локте, я быстро осматриваюсь, радуясь вернувшейся способности видеть. А вот место куда я попала, совсем не радует. Впрочем, чего ждать от генерала?
        Арена обнесена бортиком, доходящим мне до пояса. Никаких сеток, решёток - хочешь прыгай вниз. Хочешь выжить - сражайся. Единственный выход охраняет низкорослое существо, похожее на жабу-переростка. Оно не проявляло ни капли агрессии, лишь настороженно следило за мной жёлтыми с узким вертикальным зрачком глазами.
        Я медленно встала на ноги. Существо сладко зевнуло, продемонстрировав мне пасть, усеянную острыми, похожими на иглы, зубами. Мелькнул малиновый язык. Пасть захлопнулась с глухим щелчком, и существо поближе подтянуло под себя толстые короткие лапы.
        Смотреть друг на друга можно, пока арена не треснет и не развалится на куски. Она ведь тоже «нарисованная». Я попробовала добавить своих деталей - создать безобидный выступ на бортике. Не получилось, что логично - иначе какой смысл в новом испытании, если использовать прежний метод? Я приблизилась к проходу. Существо встрепенулось и угрожающе заурчало. То есть просто так пройти не получится.
        Ну, весь антураж намекает на то, что надо сражаться.
        Оружия нет. Привычная магия в ментале не работает. Остаются…
        - Приветствую, дух-хранитель, - склоняюсь я в уважительном поклоне.
        С запозданием, но дошло.
        Существо слегка склонило голову.
        - Я пришла с добрыми намерениями, но мой путь идёт дальше. Позволишь ли ты мне пройти, дух-хранитель?
        - Р-р-р-р.
        - Я не желаю причинить тебе вреда, дух.
        Существо мгновенно растаяло тёмным дымом и соткалось вновь. То есть настоящего вреда я не причиню.
        - Благодарю, дух, - я повторно поклонилась.
        Я попятилась:
        - Начнём наш спор?
        Я мысленно считаю до трёх и вычерчиваю руну ветра. Тугой поток воздуха бьёт прицельно в существо, но оно лишь ниже пригибается к арене. Взметнувшийся песок осыпается за границей нашего круга.
        В меня летит что-то малиновое. Я шарахаюсь в сторону.
        - Языком в меня? - даже как-то обидно осознавать, что в меня практически плюнули.
        Ещё удар. Я уворачиваюсь, но отнюдь не благодаря своей прыгучести и гибкости. Это дух щадит меня, даёт шанс.
        Я концентрируюсь. Вычертить руну разрушения я не осмеливаюсь - боюсь зацепить душу. Моя цель - уничтожить форму… Редко беспокойные души умерших возвращаются к живым и появляются в форме признаков. Иногда их провожают, иногда - изгоняют. Для меня же главное, что уже есть готовая последовательность рун. Я представляю нужные руны разом, вливаю во вспыхнувший узор силу. Руны искорками оседают на лобастой морде существа.
        - Да!
        Дух обращается тёмным дымком.
        - Благодарю за поединок, дух-хранитель.
        Я кланяюсь и только после этого торопливо прохожу под аркой.
        Оглядываюсь. Дым вытягивается и обретает контуры человеческого силуэта.
        Короткая перемычка приводит меня на следующую арену.
        - Приветствую, дух-хранитель. Я пришла с добрыми намерениями.
        Вторую арку защищает русалка, как бы странно ни смотрелась водная дева на песке. Она лениво шлёпает чешуйчатым хвостом, и не похоже, что невозможность быстро перемещаться её хоть сколько-нибудь смущает. Русалка крутит в руках исчерченный мелкими рунами жезл с прозрачным.
        - Здравствуй, жрица. С добрыми ли?
        - Я не желаю причинять вреда, но желаю пройти.
        - А если пройти можно лишь, причинив вред? - русалка наклоняет голову к плечу и ожидает ответа, не скрывая любопытства.
        Может, это тоже часть испытания?
        - Тогда мои намерения перестанут быть добрыми. Причинение вреда неизбежно. Заяц, чтобы выжить, уничтожает траву, а его самого съедает волк. Моё благо мне дороже твоего блага, дух-хранитель.
        - Начнём наш спор, - улыбается русалка и поднимает жезл.
        Вот теперь можно призывать стихии.
        Жар против воды. Цепочку рун приходится собирать самой и быстро, но я справляюсь, и толща воздуха впереди раскаляется. Вода в считанные мгновения испаряется. Над ареной собираются облака.
        Я выписываю над головой вторую цепочку рун, и воздух вновь раскаляется - дождь теперь не помеха.
        Мы с русалкой замираем, глядя друг на друга, между нами хрупкое равновесие. Она не может дотянуться до меня водой, а я не знаю, как с ней справиться, потому что уверена, прошлый фокус не сработает. Или… Используй против врага его же оружие - это откуда? Не важно.
        Я вычерчиваю руны, и обрушиваю на русалку мощный поток воды. Удержаться у неё не получается, и я смываю её за пределы арены через выход под аркой, буквально скидываю её в пустоту.
        Проход свободен.
        - Благодарю за поединок.
        Третья арена отличается от двух предыдущих. Она заметно больше, а выход оформлен не просто тонкой дугой арки, а ажурными воротами. Только вместо створок знакомый белёсый туман.
        Выход охраняет орк. Не генерал. Страж менее массивный, чуть ниже ростом. Выпирающие клыки мельче, а глаза приятного светло-голубого оттенка. В одной руке орк сжимает шипастую булаву, в другой - короткое копьё. Скорее пику. Я отчётливо понимаю, что этот страж у выхода не останется. Возможно, он применит магию, но его стиль - ближний бой.
        Я приветствую его поклоном, и наш спор начинается.
        Орк не дарит мне драгоценных секунд, срывается с места. Он слишком быстр и силён, мне не убежать, не увернуться. Руны - единственное, что мне доступно. И я вычерчиваю первую короткую цепочку, руну защиты. Да, успела. Преграда разлетается от удара орка, но он на долю мига замедляется. Вермя выиграла. Теперь бы выиграть бой.
        Первая арена - я использовала готовую последовательность рун.
        Вторая арена - я подобрала цепочку рун под ситуацию, лишь немного изменив начало и конец цепочки.
        Третья арена - я интуитивно использовала свою собственную последовательность, от и до придуманную.
        Хм…
        Орк бросается на меня. Я отбиваю удар новым щитом.
        Воздушный поток? Орк лишь немного замедляется, прёт против шквального ветра.
        Почему у него оружие? Разве это не подсказка? Как и то, что мой покровитель - генерал Вэшт.
        Только бы не ошибиться в рунах! Я закрываю глаза, отрешаюсь от окружающей действительности. Я хочу… самонаводящийся огненный меч! Я рисую в воображении острое лезвие, и пляшущие по режущей кромке язычки пламени, представляю чёрную матовую рукоять.
        Руны откликаются на мой призыв. Я впервые ощущаю их настолько полно, что мне кажется, будто руны сами выстраиваются по моему желанию.
        Я открываю глаза.
        Орк пытается отмахнуться от меча булавой, но меч рассекает булаву надвое, пронзает орка. И орк обращается чёрным дымом.
        - Благодарю за трудный бой, - кланяюсь я.
        Дым медленно возвращает очертания орка. Силуэт ещё толком не оформился, но орк отступает в сторону, открывает мне путь и кланяется в ответ, признавая мою победу.
        Перед тем, как шагнуть в белёсое марево, я делаю глубокий вдох.
        Неужели я справилась? Я не обманываюсь. Я прошла посвящение, да, но теперь мне будет во сто крат сложнее. Черта, которую когда-то показал мне учитель, осталась, её по-прежнему нельзя пересекать, если я хочу сохранить разум. Но я больше не способна почувствовать, где проходит граница.
        Я окунаюсь в марево, как в рыхлую вату, чувствую пристальный взгляд генерала, ловлю его одобрительную улыбку и открываю глаза.
        В реальности едва ли прошла минута. Я лежу спиной на алтаре, надо мной нависает статуя. Ко мне приближаются те самые «кочки», которых жрец послал меня схватить.
        Глава 19
        Я вскакиваю, теряю равновесие, меня ведёт в сторону, и я ударяюсь коленкой о постамент генерала. Прихрамывая, я выбираюсь из закутка. А дальше? Ломиться туда, где играют свадьбу точно нельзя, потому что людей убьют вместе со мной. Уж не знаю, насколько опасен для преступников лорд Верандо. Знают они о ведущемся расследовании, не знают… Меня точно не пощадят, потому что без меня тот же украденный лордом храмовый журнал не более чем тетрадь, исписанная закорючками. Со мной - весомое доказательство их преступления. Найдёт ли лорд другого переводчика?
        Я бегу прочь от грохота музыки.
        Прорваться к служебному выходу?
        Ментальный фон вполне можно использовать как карту. Очень-очень плохую карту. Облитую кипятком и пожёванную. Но лучше так, чем слепо шарахаться по проходам, ведь в отличии от меня преследователи в святилище прекрасно ориентируются.
        Я пытаюсь охватить сознанием как можно больше пространства и при этом не потерять связи с реальностью. И с размаху я натыкаюсь на плотный щит, перекрывающий спуск в подземные помещения. Я буквально спотыкаюсь об него. Мне бы к выходу бежать, а я… Я концентрируюсь и бездумно бью в щит, избавляюсь от помехи. Щит разлетается.
        То, что за ним открывается…
        Не раны, нет. Язвы, разъедающие ментал. Затхлый запах смерти, горечь мучений, кислый привкус страха и повсюду плесень. Я ловлю следы десятка относительно недавних жертвоприношений, не меньше.
        Лорд Верандо был прав, сто раз прав. Я в одном не готова с ним согласиться. Я по-прежнему не верю, что ритуальные убийства - это часть эльвийского культа.
        Я чувствую колебания слева. На меня выскакивает один из подчинённых лже-жреца. Хотя на мужчине самая обычная одежда, его выдаёт наличие щита и полная ментальная тишина.
        - На! - я успеваю первой, встречаю выскочившего руной слепоты.
        Мужчина хватается за лицо, что-то невнятное кричит.
        Я не слышу, я проношусь мимо.
        Ха, а с моими новыми возможностями у меня есть шанс!
        - Взять! Взять её!
        Я ныряю в боковой коридор, куда-то в сторону хранилищ. Преследователей больше, и они грамотно берут меня в кольцо. Мда, уйти через главный выход было бы реальнее, но я не считаю свою ошибку ошибкой. Я не могла допустить, чтобы пострадали случайные свидетели.
        Сзади коридор блокируют двое, впереди - трое. Есть боковая дверь, но она заперта. Снести полбеды. Настоящая беда в том, что за ней тупиковое помещение. Я рвусь вперёд, мысленно вычерчиваю руны. Воздушный поток должен расчистить дорогу. В моём воображении порыв ветра превращается в воздушный таран.
        Про тех, кто сзади я на какой-то миг просто забываю.
        Удар в спину.
        Меня хватает только на то, чтобы защитить своё сознание. Даже не сознание - душу. Нужная последовательность рун вырисовывается практически без моего участия. Я мешком валюсь на пол. Теперь пасть жертвой на алтаре мне не грозит, или грозит, но пользы от меня будет не больше, чем от кролика, потому что моя личность надёжно заперта изнутри. Но и сбежать мне теперь тоже не грозит, потому что запереться изнутри означает лишиться связи с телом. Я лежу парализованная, смотрю безучастным взглядом в потолок.
        - Ты что, убил её?
        - Сказано взять живой, идиоты!
        Надо мной присаживается парень лет двадцати, конопатый миловидный рыжик совсем не похожий не преступника. Он со знанием дела прижимает пальцы к моей шее.
        Голоса стихают. Столпившиеся вокруг мужчины ждут вердикта.
        - Жива.
        - А чего тогда…?
        Вопрос обрывает звонкая оплеуха. Меня не сильно, но хлёстко ударяют по щекам, раз, другой. Голова безвольно мотается из стороны в сторону.
        - Странно, - парень убирает руку.
        - Что именно?
        - Это не обморок, но… Она что-то сделала.
        - Жрица, не прошедшая посвящения…?
        - А если прошедшая? Могла же специально не тот пояс надеть.
        - Так, берите и тащите. Без нас разберутся, - решает самый старший.
        Рыжик подхватывает меня за руки, тянет. Я отстранённо ужасаюсь, что меня провезут по неровному полу, хотя из всего, что меня может ожидать, это самое безобидное. То ли разрыв связи с телом так подействовал, то ли подействовал изуродованный ментальный фон подземных этажей, которого я с лихвой хлебнула, когда пробила щит. Все чувства притупляются, и происходящее я воспринимаю с равнодушием зрителя, и лишь осознание, что меня вот-вот убьют мешает оставаться полностью безучастной, и я внимательно наблюдаю. Больше мне ничего не остаётся - ни рукой пошевелить, ни ногой, ни взгляд перевести. Ругнувшись, парень поднимает меня, закидывает на плечо, и я свешиваюсь головой вниз.
        Куда именно меня несут, я не вижу. Отслеживаю по ментальному фону и ощущениям. Сначала по коридору, потом - по лестницы вниз. Меня скручивает от отвращения. После посвящения я слишком остро чувствую ментал. Мне кажется, что на меня налипают волокна грязной плесени. Или не кажется, налипают. К счастью, тело никак не реагирует, всё так же висит пустой оболочкой.
        Очередной поворот. Парень останавливается. Я слышу звяканье железа, и меня заносят… Судя по тому, что успевает промелькнуть перед глазами - в подобие тюремной камеры. Меня сгружают на соломенную подстилку, взгляд упирается в безликую каменную кладку.
        - А не сбежит? - с сомнением спрашивает кто-то.
        - Не похоже. Но пусть старшие решают. Идите, доложите. Я пока присмотрю.
        Шаги, много шагов…
        Но рыжик по-прежнему рядом. Впрочем, соседство с ним меня не слишком беспокоит. Рук не распускает - уже хорошо.
        Сможет ли их главный пробиться к моей душе? Чутьё и здравый смысл подсказывают, что да, сможет. А этого допускать нельзя, никак нельзя.
        Жаль… Ха, я мечтала о жизни, о будущем, но мечты остаются мечтами, а я рву одну из последних ниточек, связывающих мою душу с телом. Боли нет. Приходит лёгкость, паралич спадает, и я выпрямляюсь, встаю рядом с узкой лежанкой. Парень настороженно замирает. Хм, недооценила. Я отхожу на пару шагов, парень поворачивает голову, хмурится. Сейчас он догадается… На моё тело, всё также лежащее у стены, он больше не обращает ни малейшего внимания. Кому нужна сброшенная одежда?
        Парень направляет в мою сторону открытую ладонь.
        Я шарахаюсь.
        - Она уходит! - кричит он.
        В воздухе вспыхивают руны.
        Нет! Я отпрыгиваю не глядя. Это меня и спасает. На пути оказывается стена, и я проваливаюсь сквозь неё. Обернулась бы, чтобы посмотреть куда прыгаю - засомневалась бы и не прошла.
        Я оказываюсь в коридоре. Уже наученная, как действовать, я подпрыгиваю, взмахиваю руками, представляя, что вместо рук у меня крылья. Взлетаю под самый потолок и выхожу этажом выше.
        Кто-то слева. Кто-то опасный.
        Я вновь шарахаюсь сквозь стену. А почему… Я воплощаю идею раньше, чем додумываю. Прыжок. Я выбираюсь сквозь потолок на крышу храма, бегу прочь. Мне везёт - я относительно недалеко от края. Я спрыгиваю на землю, буквально пролетаю небольшую прихрамовую территорию, просачиваюсь сквозь забор и вырываюсь на улицу. Я не останавливаюсь, проскакиваю проулок, петляю между зданиями. И лишь достаточно отдалившись выдыхаю - сбежала, я свободна.
        Пфф!
        Я сгибаюсь пополам, и меня накрывает истерический хохот.
        Сбежала? Да! Только без тела. Я свободна и условно мертва. Тело ещё дышит, ещё день или два оно способно принять родную душу обратно, но оно там, заперто в подземелье у святилища, а я здесь, даже не знаю, где именно.
        Я падаю на колени в осеннюю слякоть, поднимаю лицо к небу, и сквозь меня летят багряные листья клёна.
        Глава 20
        Ослабев, я затихаю. Я не знаю, сколько я сижу в грязи. Поднимаюсь я чистая. А, нет. Обрывки паутины налипли на лицо, на волосы, на ткань. Одежда жрицы чудесным образом осталась на мне, хотя чудо вполне объяснимо - я выгляжу так, как себя ощущаю. Наверное, если сконцентрируюсь, изменю одежду. Но зачем?
        Я тщательно счищаю налипшую паутину и лишь потом задумываюсь, что оставила преследователям подсказку. Зачистить? Есть шанс, что они пропустят подозрительное пятнышко в ментальном фоне улицы, но рыжик показался мне грамотным - обязательно заметит. Поэтому лучше просто идти дальше. Куда? Не домой…
        Лёгкость давно сменилась опустошённостью, меня тянет к земле. Умом я понимаю, что я бестелесный призрак, но привидением я себя совсем не чувствую, снова пройти сквозь стену вряд ли смогу. Очередной листик подтверждает мою догадку, он падает мне на плечо и соскальзывает по рукаву на подол, с подола на землю, прямиком в лужу.
        - Хей, милая, замёрзнешь, - окликает меня закутанная по самые брови старушка.
        Я ещё и видимой стала.
        Учитель рассказывал, что сильные души способны окружить себя псевдотелом и на время воплотиться в мире живых. Генерал Вэшт смог бы… Меня сильной душой не назвать, но моё тело ещё живо и даже на расстоянии оно поддерживает меня. Пока… Стоит поторопиться. Пусть, я не смогу выжить, я хотя бы попытаюсь оставить свидетельские показания, достаточно весомые для суда.
        - Спасибо за беспокойство, добрая госпожа, но мне совсем не холодно.
        Я легко кланяюсь, отворачиваюсь и ускоряю шаг.
        Я не осмеливаюсь выйти на проспект, иду дворами.
        Где живёт лорд Верандо, я не знаю, зато вспоминаю, что угол парка обнесён высокой кованой оградой, и именно за ней возвышается городской дом с привидениями - заброшенный особняк, в который, по слухам, недавно вновь заселились. По крайней мене открытые ворота я издали лично видела. Логично предположить, что особняк и парк принадлежат одному владельцу.
        До парадного крыльца я добираюсь без происшествий. Правда, один раз мне чудится чужое недоброе внимание, но оно мелькнуло и пропало.
        Я поднимаюсь, заношу руку для стука и замираю.
        Признаваться в совершённой дурости жгуче стыдно. И лорд, наверное, расстроится, что я умерла… Почти умерла.
        Но стоять под дверью глупо. Я зажмуриваюсь и бью висящим на цепочке миниатюрным молоточком по металлической пластине.
        - Открыто! - моментально раздаётся голос из глубины дома.
        Я полагала, что мне придётся ждать, что впустит меня либо дворецкий, либо, если дворецкого нет, помощник лорда, тот же господин Д, однако нет.
        - Открыто! - нетерпеливо повторяет лорд Верандо.
        Я толкаю тяжёлую створку, вхожу. Посмотреть лорду в глаза смелости не хватает, я опускаю взгляд в пол, с преувеличенным внимание рассматриваю бледный мрамор.
        - Вы, леди?!
        Откуда столько удивления? Он ждал кого-то другого?
        - Леди, почему вы в таком виде?
        Лорд Верандо в мгновение сокращает разделявшее нас расстояние, оказывается рядом, берёт меня за руку, горячая ладонь касается моей щеки, скользит вниз, и его пальцы оказываются под моим подбородком, не увернуться. Лорд заставляет меня посмотреть на себя, и я ловлю отголоски тревоги, даже испуга.
        - Леди, вы с ума сошли? Вы ледяная! В летнем платье на мороз! Вы думаете, что воспаление лёгких - это безобидное развлечение? Дарминс, горячего чаю, немедленно! - и уже мне, - Дура!
        Лорд тянет меня к дивану.
        А меня снова накрывает, потому что да, дура, потому что умирать страшно, потому что каждое его слово бьёт по больному. Я всхлипываю.
        - Леди, - он моментально теряет напор и растерянно замолкает.
        Я стараюсь задавить рвущий меня ужас. Если бы не искренняя забота лорда Верандо, я бы справилась, сдержалась, как и полагается леди. Но все барьеры рушит осознание, что его ругань - это просто способ выразить беспокойство, смешанное с возмущением моим безответственным отношением к собственному здоровью. На глаза наворачиваются слёзы, текут по щекам.
        - Что с тобой?! Тебя кто-то обидел?
        Лорд резко переходит на «ты», всматривается в моё лицо, а затем бережно стирает с щеки слезу, зачем-то смотрит на подушечку своего большого пальца. Я тоже смотрю.
        Пойманная капля светится перламутровым светом, не стекает, как вода, а тянется, как мёд. Лорд размазывает каплю по пальцам, и его кожа обретает лёгкое призрачное сияние.
        - Магия? - действительно, откуда бы во мне взяться солёной влаге? Плакать я могу лишь магией, собственной душой.
        Я провожу тыльной стороной ладони по щекам, стираю мерцающие дорожки и выдавливаю жалкое подобие улыбки.
        - Иветт?
        Проще показать, чем объяснить.
        Я сосредотачиваюсь и шагаю прямо в диван.
        Лорд смотрит широко раскрытыми глазами.
        - Вы привидений никогда не видели, лорд Верандо? - горько усмехаюсь я, выбираюсь из стола и присаживаюсь на столешницу.
        - Как?
        Я пожимаю плечами:
        - Я ощущаю себя живой, поэтому через предметы я пока прохожу с усилием. Со временем я забуду, каково быть живой, и тогда стены перестанут быть для меня преградой. Вы были правы…
        Его ладони снова на моих плечах.
        - Иветт, что ты сделала?
        Он спрашивает спокойно, слишком спокойно, чтобы поверить его спокойствию.
        - Пошла в храм. Я вам уже говорила, что человеческое жертвоприношение оставляет в ментальном фоне уродливую рану. Я должна была проверить.
        - Проверила?
        - Я никогда не закрывалась, не видела в этом смысла. А когда пошла, не подумала о защите. Меня заметили. Заметили, что я не медитирую, а прощупываю ментал, наверное, заметили, что я нашла их щиты, похожие на те, что закрывали храмовый журнал. Потом со мной вышел побеседовать один из жрецов. Я не могу быть уверена, но, скорее всего, он считал мой настрой. Я не знаю, почему меня посчитали опасной. Возможно, про вас они не в курсе, решили, что я приведу магов… Меня приказали взять. Я сбежала. Частично… Да, дура.
        Меньше всего я ожидаю, что побледневший лорд опустится передо мной на корточки, поймает мои ладони в свои и, глядя в глаза, скажет:
        - Прости. Иветт, я очень сожалею.
        - Что?
        За что он извиняется? Явно же не за то, что ругался.
        - Ты не дура, совсем нет, хотя поступила ты глупо, не поспоришь. Дурак здесь я, Иветт. Я должен был просчитать последствия своих откровений и проследить, чтобы наивные жрицы не отправлялись на смертельные поиски истины.
        Ха…
        Мило…
        Он действительно хороший. Повезёт его избраннице.
        Я грустно улыбаюсь:
        - Лорд Верандо, сейчас это всё не важно. Мне не в чем вас винить. Напротив, я должна поблагодарить вас за то, что вы делаете для эльвийского культа. Да, я всё ещё верю… Не спорьте. Я совсем о другом, и у меня мало времени. Возможно, пара суток, возможно, считанные часы. Я хочу дать официальные показания против обосновавшихся в эльвийском храме преступников. И ещё… У меня есть просьба, лорд Верандо. Я боюсь, что моя личность не станет для жрецов секретом, и они отправятся искать мою душу домой. Моя мама из-за меня в опасности.
        - Иветт…
        Я съёживаюсь, чувствую, как жалко звучат мои слова.
        Лорд приподнимается, обнимает меня, притягивает к себе, и в его объятиях я готова позабыть обо всём на свете, я цепляюсь за его плечи, тянусь навстречу и предвкушаю сладость поцелуя.
        - Иветт…, - его зрачки расширяются.
        Я привстаю на цыпочки.
        И именно в этот момент входные двери открываются. Вошедшие резко смолкают, и раздаётся потрясённое:
        - Иветта?
        Я узнаю ненавистный голос раньше, чем поворачиваю голову.
        В объятиях лорда Верандо меня застал мой жених.
        Глава 21
        Геранд шумно раздувает ноздри, его глаза наливаются кровью, он делает шаг вперёд, переводит взгляд с меня на лорда Верандо и останавливается. Я непроизвольно фыркаю и чувствую странное удовлетворение. Приятно увидеть, как щенок, мнящий себя волкодавом, испуганно поджимает хвост. Ха, а получается отец не сообщил сыночке, что собирается предложить меня столичному лорду? Иначе откуда столько удивления?
        Но удивление быстро растворяется в гневе, Геранд выпячивает вперёд челюсть, однако на лорда Верандо принципиально внимания не обращает, смотрит только на меня, буквально обливает плещущейся из его глаз ненавистью:
        - Вот как, дорогая невеста, - шипит он.
        Я молчу и жалею лишь о том, что Геранд появился так рано, помешал. Лучше бы вообще не приходил. Свои последние часы я предпочла бы провести наедине с лордом Верандо, который зачем-то разжимает объятия, и я из тёплой весны возвращаюсь в стылую осень, а лорд Верандо разворачивается к Геранду, прикрывая меня своим плечом.
        - Геранд, боюсь вы не совсем поняли ситуацию…
        Пфф!
        Что там можно не понять? Самое забавное, что отчасти лорд Верандо прав. Я пришла к нему отнюдь не в поисках постельных утех, а объятия - не больше, чем способ успокоить. Лорда Верандо не в чем упрекнуть, а за поцелуем потянулась именно я. Потому что Геранд мне даром не нужен! Пусть рвёт помолвку, пусть проваливает. Лорд Верандо, нет никаких причин пытаться спасти мою с Герандом помолвку. Да и смысл, если я почти мертва?
        Жених отвечает бранью, но опять ни слова в адрес лорда, только в мой.
        И захлёбывается секундой спустя, потому что на нижней половине его лица возникает мерцающая плёнка.
        - Мой дом не место для подобных выражений, - от тона лорда даже меня передёргивает.
        Геранд жутковато вращает глазами, издаёт глухое мычание. Совсем ни капли достоинства… Зато лорд Верандо невозмутимо наблюдает и брезгливо кривит губы.
        Геранд выуживает из кармана платок, остервенело оттирается от магии. Лицо аж красное становится. Хм, его удар-то не хватит? Вряд ли. От гнева Геранда аж распирает, едва пар из ушей не валит, но сказать что-либо Геранд не решается, а его подпевалы и вовсе молчат, лишь стоят у входа безучастными столбиками.
        - Я это так не оставлю! - наконец решается он.
        - Ваши слова следует считать вызовом? - с безупречной издевательской вежливостью уточняет лорд Верандо.
        Вопрос действует лучше, чем сугроб снега, упавший на голову в жаркий летний полдень. Геранд отступает и резко мотает головой. Ну да, вызывать лучшего дуэлянта столицы чистое самоубийство. Кого-кого, а Геранда лорд Верандо не пощадит.
        Геранд делает ещё шаг назад, и его свита тоже пятится.
        - Прошу прощения за несдержанные выражения, лорд Верандо. У меня нет причин для вызова, ведь леди здесь добровольно.
        Ух, выкрутился. И даже прогнулся.
        Лорд Верандо нехорошо щурится.
        А Геранд вдруг усмехается:
        - Как же вы пали, леди. Надеюсь, вы понимаете, что я не женюсь на шлюхе. В связи с бесчестьем невесты, которому имеются трое свидетелей, я расторгаю наш брачный договор немедленно. Документы будут переданы вашей матери в ближайшее время. И не думайте, что я буду молчать!
        Опозорит на весь город?
        Угроза оставляет меня равнодушной. Я даже чувствую облегчение от того, что Геранд остался в прошлом. Жаль, что будущего у меня нет…
        Маму жалко…
        Геранд разворачивается и сбегает с крыльца. Его прихлебатели не отстают. Один, тот самый, который фантазировал на тему моего темперамента, бросает на меня горячий, полный обещания взгляд. По его мнению, однажды лорд Верандо уедет, а я останусь.
        - Ваша репутация…, - хмурится лорд Верандо, когда дверь закрывается.
        - Всё в порядке. Геранд не тот, с кем я бы хотела связать свою судьбу. Репутация…Маме стоит перебраться в другой город. Реальная опасность беспокоит меня гораздо больше.
        - Я сейчас отдам распоряжения.
        Какие?
        Господин Д, я снова не запомнила его фамилию, выносит поднос. Белый фарфоровый чайник с розовым цветком на боку, две чашки из того же сервиза, небольшая сахарница, вазочка с конфетами и печеньем. Последний штрих сервировки - нежно-розовая живая роза.
        А я и забыла, что лорд Вернадо заказал для меня чай.
        - Уже не нужно. Дармис, экипаж, пожалуйста. Как можно скорее.
        - Да, лорд.
        Дармис, с третьей попытки я всё-таки запомнила, лёгким поклоном обозначает, что услышал новые указания и приступает к исполнению. Поднос он опускает на стол рядом со мной и без пальто, не переобувшись, выходит на улицу.
        Я перевожу взгляд обратно на поднос. Пожалуй, я смогла бы почувствовать вкус. Я помню себя живой, и оттого во мне сейчас не опознать привидение, по крайней мере Геранд ничего не понял. Однако выпить чаю я уже не смогу. Точнее, сделать глоток не трудно. Просто, всё что я съем или выпью, пройдёт сквозь меня, как тот багряный лист, и останется на мраморном полу.
        - Иветт, как вы?
        - В порядке.
        - Лжёте, Иветт.
        Я пожимаю плечами.
        Лорд снова берёт меня за руку, и тепло его горячих ладоней согревает меня.
        - Иветт, вы сможете вернуться в своё тело?
        - Зачем?
        - Вы собираетесь сдаться, леди Иветт?
        Он не осуждает, но моя меланхолия ему явно не нравится.
        Я поднимаю голову:
        - Я здраво оцениваю границы своих возможностей, лорд Верандо. Я не боец. Мне не справиться с лже-жрецом. Но вы ошибаетесь, лорд Верандо. Я не сдаюсь. Отнюдь. Просто моя цель не в том, чтобы спасти свою шкуру, а в том, чтобы остановить заразу, поразившую эльвийский культ. Я пришла к вам, чтобы оставить письменное свидетельство преступлений лже-жреца, чтобы сделать письменный перевод храмового журнала, чтобы рассказать о рунах всё, что я знаю.
        Лорд Верандо морщится, но не брезгливо, а с досадой, а затем выражение его лица меняется, он садится рядом со мной на столешницу, обнимает, мягко разворачивает к себе. Я недоверчиво замираю.
        - Лайс, Иветт. Моё имя Лайс.
        - Лайс…, - зачарованно повторяю я.
        - Ты права. Ты жрица, а не боевой маг, поэтому сражаться за тебя буду я. Я не дам тебе погибнуть. Клянусь.
        Я не нахожу, что ответить, а лорду не нужно моих слов. То есть Лайсу…
        Он медленно, давая мне время осознать и, если я против, возразить, наклоняется ко мне. Я замираю, предвкушая поцелуй.
        - Экипаж подан, лорд Верандо.
        Они сговорились?! Господин Д, чтоб вас!
        Лайс отстраняется и тихо хмыкает:
        - Наверное, это намёк мироздания, что нам стоит дождаться, когда вы будете во плоти.
        Глава 22
        Лайс подаёт мне руку как настоящей леди, помогает забраться в салон наёмного экипажа, и я сажусь у окна, сдвигаю полинявшую штору. Лайс устраивается рядом, но обнять больше не пытается, и я отворачиваюсь. Очень некстати приходит мысль, что как раз настоящие леди с посторонними мужчинами в экипажах не уединяются. Даже с женихом. Вот с супругом… Какое счастье, что привидения не краснеют!
        Хлопает дверца, и экипаж трогается.
        За пыльным стеклом на город плавно опускаются сумерки, в домах загорается свет. Уже вечереет? Я вздыхаю. Как там бродяга, оставшийся в «Обители Семи дубов»? Переводы я тоже не сделала… Тени и светы, о чём я переживаю?
        - Беспокоитесь о слухах, которые распространит ваш бывший жених? - Лайс лишь частично угадывает.
        - Нет. Вы где-нибудь видели привидения, беспокоящиеся о своей репутации? - хмыкаю я.
        - Вы первое привидение на моём пути, леди. Да и то неполноценное.
        - Хм?
        - Леди, я же обещал вытащить вас из храма. Я рассчитываю, что перед судом вы выступите во плоти.
        Я невольно улыбаюсь.
        - Не хотите поделиться своими сомнениями, леди?
        - Мои сомнения не имеют отношения к делу. Я не хочу вам докучать, Лайс, тем более знаю, что наши взгляды расходятся…
        - И всё же?
        Вот же упрямый!
        Экипаж подпрыгивает на выбоине, и Лайс поддерживает меня под локоть.
        - Мой отец был… картёжником, играл часто, много. Чаще ему везло, по крайней мере он не так уж часто проигрывался до нитки. Незадолго до своей смерти он выиграл реликвию, украденную из эльвийского святилища. К нам в дом пришёл жрец и попросил вернуть святыню, но отец только посмеялся, и жрец ушёл. Я проводила его до дверей, извинилась за отца. Мне было неловко за папину грубость. Жрец лишь улыбнулся, сказал, что у меня доброе сердце и пригласил навестить его в «Обители Семи дубов». С этого началось наше с учителем знакомство. Сначала мы просто беседовали о жизни, о быте, о морали, потом я стала интересоваться эльвийским культом, начала практиковать медитацию, и примерно через год осознала, что давно стала младшей жрицей, ведь я следила за святилищем, зажигала для духов и душ благовония, делала подношения ритуального нектара. Учитель согласился со мной, спросил, действительно ли я хочу быть жрицей и, когда я ответила, что да, подарил мне ритуальный наряд.
        - А реликвия?
        Я кивнула.
        - За неё я и беспокоюсь. Отец решил, что безопаснее держать её в банковской ячейке. Я же… Учитель вернулся на родину. Когда мы прощались, я пообещала, что верну реликвию. Во-от… Не исполнила я клятву.
        Лайс нехорошо прищурился:
        - Пообещала, значит? Иветт, а ты не понимаешь, что твой учитель задурил тебе голову и пытался твоими руками добраться до нужной ему вещи, использовал тебя?
        Я невольно рассмеялась.
        Лайс хмурится.
        Я успокаиваюсь, пожимаю плечами:
        - Возможно, со стороны оно действительно выглядит так. Как использование. Скажу больше, возможно, ты прав в подозрениях, Лайс.
        Как легко мы перешил на «ты».
        - И?
        - Мама воспитывала меня как леди в худшем понимании этого слова. Она учила меня быть зависимой, молчать, никогда не спорить, подчиняться. С её точки зрения высшая удача - стать женой состоятельного аристократа, получать содержание и терпеть любые семейные неудобства ради высокого статуса. Учитель научил меня думать своей головой. Знаете, ради чего я ходила в «Обитель» первые два месяца? Учитель разливал чай по чашкам, устраивался напротив и чутко расспрашивал, что я думаю. Он никогда не смеялся, какие бы глупости я ни говорила, слушал абсолютно серьёзно и задавал вопросы. Благодаря его вопросам я начала осознавать, что у меня свои желания, стремления. Учитель научил меня, что всё имеет цену. Обратная сторона самостоятельности - ответственность. Я бесконечно благодарна учителю за то, что он для меня сделал. И если цена его помощи реликвия, то это очень дешёвая цена. Лайс, я скажу вам больше. Если бы не учитель, научивший меня переводить руническую вязь, если бы не его уроки самостоятельности, мы бы с мамой, едва бы сейчас были живы, потому что это я содержу дом на свои гонорары.
        - Иветт?!
        - Да, Лайс. Я работаю, как простая мещанка. Да вы же видели.
        - Я думал, это каприз.
        Я пожимаю плечами:
        - И каприз тоже. Приятно распоряжаться своими деньгами. Я трачу на «Обитель Семи дубов», покупаю себе то, что мама никогда бы не позволила мне купить, потому что «не пристало леди». Вот ты бы, Лайс, пошёл на содержание к женщине?
        - Я что?!
        - А я почему должна идти на содержание к мужчине? Именно этому научил меня учитель.
        - Теперь мне понятнее…
        Договорить Лайс не успевает. Экипаж выворачивает на Вторую улицу и останавливается перед нашим домом. Сейчас соседи убедятся, что обвинения Геранда совершенно справедливы, поползут новые слухи. Впрочем, о репутации думать поздно. Сейчас важнее защитить маму от лже-жреца.
        Я опускаю взгляд вниз. Одежда жрицы? Нет, пожалуй, не стоит. Я сосредотачиваюсь и вспоминаю одно из своих платьев. Расшитый лиф прикрывает лёгкая накидка. Юбка спускается крупными фалдами, а единственным украшением платья служит крупный бант на узком поясе.
        Лайс выбирается на мостовую, оборачивается и на миг замирает при виде изменений.
        - Иветт? - хрипло спрашивает он, быстро облизывает губы и сглатывает.
        Я вкладываю пальцы в протянутую ладонь, и Лайс вздрагивает. Я улыбаюсь, смотрю на него из-под полуопущенных ресниц и сама себе удивляюсь.
        - Прошу, леди.
        Лайс возвращается к более официальному стилю общения, и он прав. Не стоит шокировать маму фривольным «ты». Как она? Лже-жрец ведь не мог добраться сюда раньше нас с Лайсом? Да нет, не так быстро.
        Лайс наклоняется ко мне и шепчет:
        - Иветт, доверься мне. И да, это платье вам очень идёт, оно подчёркивает вашу красоту и ваш вкус, леди.
        Мы приближаемся к крыльцу, поднимаемся.
        - У меня нет ключа, - вспоминаю я. - Наверное, я смогу открыть замок…
        - Пфф!
        Лайс усмехается и стучится.
        На крыльце мы как на ладони. Я чувствую недоброжелательное внимание, взгляды из окон соседних домов, а как назло никто не торопится открывать. Неужели мы опоздали? Я разом забываю про чужие взгляды.
        - Я пройду…
        - Нет, Иветт, - жёстко останавливает Лайс. - Во-первых, если лже-жрец уже здесь, то внутри тебя ждёт ловушка. Во-вторых, насколько я помню, чем чаще ты вспоминаешь о своей бестелесности, тем быстрее ты потеряешь связь с этим миром.
        Лайс повторно стучится, громче, требовательнее.
        Из холла раздаются шаги.
        Дверь открывает Элька.
        Лайс слегка кивает девочке и проходит в холл. Я иду рядом, держа его под руку.
        Элька округляет глаза:
        - Так это правда…?
        Видимо, Геранд уже разорвал брачный договор, причём со скандалом.
        - Госпожа в ярости, - предупреждает Элька и ошибается.
        Мама величественно выплывает в холл. Домашнее платье скрыто под лучшей шалью, выписанной из столицы меньше полугода назад. Я отчётливо понимаю, что принарядилась она для моего кавалера.
        - Мама познакомься, - вспоминаю я о правилах приличия. - Лорд Верандо был любезен и проводил меня до дома. Лорд, моя мама леди Ромея.
        - Очень приятно познакомиться, леди Ромея, - Лайс склоняется в поклоне и целует маме ладонь. - Теперь я знаю, кто подарил леди Иветт её красоту. Вы обворожительны.
        Мама сдержанно улыбается, слегка наклоняет голову.
        - Я также рада знакомству, лорд Верандо. Слухи не солгали, вы проявили интерес к моей дочери.
        - Да.
        Выражение маминого лица становится ещё более надменным:
        - Лорд, вы не можете не осознавать, что разрушили репутацию моей дочери. Я желаю знать… Вы возьмёте на себя ответственность?
        Глава 23
        Ма-ма-а-а…
        Я закатываю глаза. Какая, тени и светы, ответственность? Говори уж прямо - вы женитесь на моей дочери? Ответ - нет. Зачем только спрашивать? Он столичный лорд, я отвергнутая женихом провинциальная бесприданница. Зачем напрашиваться на унизительный отказ?
        Лайс презрительно фыркает, но резко меняет настрой:
        - Леди, а вы с какой целью интересуетесь? - ухмыляется он.
        Вопрос слегка сбивает маму с толку:
        - То есть, лорд? - но она быстро выправляется и восклицает, - Разумеется, я забочусь о благе своей дочери!
        - Или о своём? - жёстко спрашивает Лайс.
        Мама невольно отступает на шаг.
        Лайс продолжает:
        - Заботитесь о благе… Леди, вы хотя бы знаете, какой любимый десерт у вашей дочери?
        Ванильное мороженое, посыпанное крошкой белого шоколада и политое терпким брусничным соусом. В идеале - чуть подтаявшее, чтобы можно было зачерпнуть ложкой и долго смаковать сочетание сладкого и кислого.
        - Яблочный мармелад, лорд, - уверенно отвечает мама.
        Ложь.
        Лайсу хватает одного взгляда на меня, чтобы повторить мои мысли:
        - Ложь, леди.
        - Вы пришли посмеяться над нами, лорд?
        Мне кажется, Лайс не смеялся, Лайс попытался указать маме на очевидное - на бездонную пропасть между мной и ею.
        - И?
        - Убирайтесь немедленно! Больше вы не войдёте в мой дом и не приблизитесь к моей дочери.
        - Я уже… приблизился, - усмехается Лайс, поворачивается ко мне, берёт за руку и, глядя мне в глаза, целует кончики пальцев.
        - Лорд, покиньте мой дом! - мама чуть повышает голос.
        - Иветт, доверься, - шепчет Лайс, его слова предназначены мне и только мне.
        Лайс отстраняется. На маму он больше внимания не обращает, но её требованию подчиняется и выходит. Мама вопреки привычкам лично захлопывает дверь и запирает на замок. С улицы доносится смешок.
        Зачем ему понадобилось дразнить маму?
        Я чувствую лёгкий укол вины за то, что жаловалась Лайсу на маму. Недопониманием в семье должно оставаться в стенах дома… Почему молчание больше не кажется таким правильным? Ах, не важно… Главное, что мы с Лайсом успели раньше жрецов.
        Меня немного смущает, что Лайс отказался от идеи забрать маму в безопасное место, как мы планировали, изначально, но, должно быть, у него появилась веская причина. Он просил доверять и… Чутьё говорит, что довериться - единственно верное, что я могу сделать. Одно воспоминание о ладонях Лайса на моих плечах дарит ничем не объяснимое чувство защищённости.
        Я поднимаюсь на второй этаж, хочу успеть скрыться в спальне, но оклик застаёт меня на лестнице.
        - Иветт!
        - Мама?
        Я нехотя оборачиваюсь.
        Она смотрит на меня снизу вверх, поджав губы, смотрит с откровенным осуждением и разочарованием.
        - Как ты могла, Иветт? Как ты могла разрушить наше будущее?
        - Своё или ваше? - устало уточняю я.
        Неужели она не способна заметить, что я далеко не в порядке? Почему она обвиняет, не разобравшись, не спросив, что случилось на самом деле?
        Я отворачиваюсь и продолжаю подниматься.
        - Иветт!
        - Мама, я достаточно зарабатываю, чтобы мы могли не зависеть ни от мнения высшего света, ни от сына градоправителя. Королевской академии всё равно, куда отправлять копии манускриптов. Мы переедем.
        Если уцелею… Я не договариваю. Зачем?
        - Из-за тебя реликвия, которую ты клялась вернуть, будет продана.
        Мама бьёт по самому больному.
        Я вздрагиваю, на глаза наворачиваются слёзы, но я смахиваю перламутровую каплю магии, растираю в пальцах и медленно оборачиваюсь:
        - Почему вас это беспокоит, мама? Ведь это же только моя клятва, - мой голос звучит мёртво, но мама не обращает внимания.
        Она вынимает кружевной платок, прикладывает к уголку глаза и картинно всхлипывает. Да-да, картинно. Я видела, как мама время от времени упражняется перед зеркалом, чтобы не растерять навык.
        - Иветт, как ты могла? Боги, какая трагедия! Какой страшный конец встретила наша семья! Ах! Моё сердце!
        Мама прижимает руку к груди, проходит мимо, демонстративно не обращая на меня внимания. Она причитает, жалуется, останавливается у стены и продолжает взывать к моей совести.
        Я смотрю на её выступление и окончательно перестаю понимать, что творится в её голове.
        - Мама, чего вы добиваетесь?
        - Иветт, мы должны написать градоправителю и обвинить лорда Верандо в насилии. Как отец твоего бывшего жениха, пусть он вступится за нас!
        Что?
        - Мама, ты тронулась умом?
        - Нет, почему же? Этот лорд наш единственный шанс. Мы должны вынудить его на тебе жениться. Я полагаю, градоправитель единственный, кто способен нам помочь. Сама посуди, что лучше? Если ничего не исправить, люди будут говорить, что сын градоправителя настолько ужасен, что невеста предпочла прыгнуть в постель залётного аристократа. Гораздо лучше придать слухам иную тональность. Сын градоправителя собирался жениться на настолько прекрасной девушке, что столичный лорд не устоял и украл её.
        - Ох, мама…
        - Иветт, может быть, лорд Лайс тебя тоже не устраивает в роли мужа? Я сделаю всё, чтобы устроить вашу свадьбу!
        - Мама!
        - Столица, балы, приёмы в королевском дворец, королевская опера…, - мама не слушает, мама уже мыслями в том будущем, которое ей обеспечит столичный зять.
        Тьфу!
        Впрочем, хочет написать градоправителю - пусть. Пусть развлекается. Отношения с градоправителем уже испорчены безвозвратно, одно письмо хуже не сделает. В то, что мама добьётся успеха, я не верю. Я хорошо помню, как градоправитель лебезил перед лордом Верандо.
        Раздаётся грохот и почти сразу визг Эльки. Слышится звон бьющейся посуды.
        - Иветт? - мама смотрит на меня потрясённо, с неподдельным страхом.
        Грохот продолжается.
        - Я посмотрю, - обещаю я и на всякий случай готовлю руну призыва ветра. Воздушный таран неплохо себя показал.
        С самым нехорошим предчувствием я выхожу обратно на вершину лестницы, останавливаюсь.
        В холле слева в боевой стойке замер Лайс. На миг у меня все правильные мысли вылетают из головы, и я могу смотреть только на него. Разве может случиться хоть что-то плохое, когда он рядом? Тени и светы, да что со мной? Откуда эта непрошибаемая уверенность, которой просто не должно быть?!
        Лайс избавился не только от верхней одежды, но и от новомодного пиджака, жилет застёгнут всего на одну пуговицу. От его фигуры веет мощью и силой. Не магией, а именно силой, с которой кузнец с Подковной улицы заворачивает кочергу узлом. Сейчас я верю, что Лайс и чугунную трубу согнёт.
        В его руках полыхают два меча, по лезвиям бегут злые молнии, с шипением бырзжут искры.
        А напротив Лайса замерли рыжик и ещё один из подчинённых лже-жреца.
        Глава 24
        Хрупкое равновесие длится едва ли несколько секунд и со звоном разбивается. Напарник рыжика бросается вперёд. Взмах меча, и два лезвия сталкиваются. Я не могу понять, обострилось моё восприятие, или противники слишком медлят.
        Они расходятся на два шага. Рыжик не вмешивается, наблюдает.
        Мама оказывается рядом. Я не замечаю, как она появляется за моей спиной, слышу её сдавленный вздох.
        - Ч-что это, Иветт? - мама не кричит, ей хватает выдержки шептать.
        - К нам в дом пробрались убийцы.
        И ни слова лжи, что удивительно.
        Мама слабо ахает. Краем глаза я отмечаю, как она обеими ладонями зажимает рот.
        Меня занимает схватка.
        Мне бы бояться, но я ни капли не сомневаюсь в том, кто выйдет из боя без единой царапины, и с откровенным наслаждением слежу за опасным обменом ударов.
        - Как? Иветт? Разве мы не должны бежать? Что нам делать?
        Уверена, чтобы справиться со мной и мамой, хватило бы сил одного рыжика. Они пришли вдвоём. Сомневаюсь, что есть кто-то третий, но стоит быть готовой, что новый враг появится, причём со спины… Я быстро прислушиваюсь к ментальному фону. Ха, никого. Меня недооценили, ловить сбежавшее привидение отправили всего двоих.
        Напарник рыжика взвинчивает темп боя. Клинки в его руках со свистом рассекают воздух, но парень не сражается только мечами. Резкий удар ногой, подлый, совсем не соответствующий правилам дуэли. Лайс изящно уходит в сторону, разворачивается и достал парня самым кончиком меча, но этого хватает, чтобы рассечь плечо. Проливается первая кровь.
        Именно в этот момент ментальный фон колеблется. Я подаюсь вперёд. Рыжик вычерчивает руну. Я зло щурюсь и почти без усилий стираю незавершённый рисунок. Рыжик мгновенно находит меня взглядом. Я мимолётно удивляюсь, что он раньше не обратил на меня внимание. Хотя, наверное, он был полностью сосредоточен на схватке.
        Я ожидаю, что рыжик попытается достать меня, но он считает Лайса куда опаснее. В его руке вспыхивает молния. Так он ещё и боевой маг?! Я ничем не могу помешать. Молния срывается с его рук. Лайс уходит перекатом, бьёт с пола и ухитряется достать парня повторно. Молния впечатывается в вазу. Осколки сыплются на пол. Лайс подрубает противнику ноги, и тот с криком валится. Последний удар добивающий. Лайс встаёт и одновременно пронзает противнику грудную клетку, а вторым мечом отбивает очередную молнию.
        Рыжик больше не рискует бить издалека. Странно… Я не успеваю понять, откуда в его руках появляются клинки. Он бросается вперёд.
        Как бы он ни спешил, Лайс успевает встать в боевую стойку. Мечи сшибаются, и рыжик, словно в испуге, отскакивает назад. Второй бой вряд ли продлится дольше первого. Напарник рыжика держался увереннее. Удар, ещё удар. Одно из лезвий вспыхивает ярким голубым светом, рыжик начинает теснить Лайса. Вспышка ослепляет, и я могу лишь прислушиваться к ментальному шуму. Зрение медленно восстанавливается. Души и духи, если у меня нет настоящих глаз, почему свет слепит меня?! Зрение проясняется, а стопы отрываются от пола, и я чуть приподнимаюсь в воздух. Плохо…
        Лайс блокирует удар. Как ему удаётся сохранять зрение?! Он отводит лезвие рыжика, но тот всё же ранит его. Я вскрикиваю.
        Рыжик и Лайс вновь расходятся.
        На рукаве Лайса расцветает кровь. Но самое страшное, что молнии словно прилипли к ране и продолжают жалить. Лайс не отвлекается, стискивает рукояти.
        - Лорд, а вы труп, - усмехается рыжик и стремительно атакует.
        Мне бы хоть сейчас испугаться, но я с восхищением продолжаю следить за короткой схваткой, вспышками молний. Рыжик уверенно теснит Лайса к лестнице. Взмах, и к облепленному молниями порезу добавляется второй порез. Лайс оступается, падает. Рыжик без промедления обрушивает оба клинка сверху вниз. Лайс блокирует удар. Я не успеваю отследить движение, но в следующий миг рыжик валится к основанию лестницы и заливает нижнюю ступень собственной кровью, а Лайс поднимается, твёрдо встаёт на ноги, выжидает.
        Лезвия гаснут и исчезают. Лайс прислоняется к перилам и, морщась, хлопает себя по порезам, давя кусачих молний будто жуков.
        - Лайс!
        Я бросаюсь вниз и тотчас оказываюсь рядом.
        - Ты ранен…
        - Ничего серьёзного, - улыбается он.
        - Но…
        Дома даже лекарств подходящих нет. Ожоги магией обычными средствами лучше не лечить. Лайс хмыкает, вытаскивает из кармана брюк плоскую фляжку, выдёргивает пробку и выливает лекарство прямо на рубашку.
        - Разве рану не нужно очистить? - с сомнением спрашиваю я.
        - Иветт, вы слишком много волнуетесь. Потом.
        По крайней мере кровотечение останавливается…
        Я впервые чувствую острую неловкость. Лайс только что ради меня рисковал собственной жизнью. Где-то глубоко внутри, там, где нет места морали и совести, мне безумно приятно и лестно. Но в то же время меня охватывают сомнения. Я не имела никакого права просить Лайса подставляться. Я виновато опускаю голову:
        - Из-за…
        Лайс легко одним пальцем подцепляет мой подбородок, заставляет посмотреть ему в глаза. Со стороны его жест, наверное, выглядит грубо, однако я чувствую скрывающиеся за ним заботу и нежность.
        - Иветт, не говори глупостей, хорошо? Ты ведь не считаешь, что у меня своего ума нет и я не знал, чем мне грозит решение твоей беды?
        Решение! Он даже мысли не допускает, что проиграет. Какая самоуверенность! Восхитительная самоуверенность…
        Я невольно улыбаюсь.
        - Тебе так идёт улыбка, Иветт.
        - Лорд!
        Вот же…
        Мама не выдерживает и вмешивается, спускается до середины лестницы и, нервно косясь на распростёртые тела, останавливается.
        - Леди, вы собираетесь напомнить, что отказали мне от дома? Хотите сказать, что мне не следовало появляться? - едко усмехается Лайс.
        Мама молчит, поджимает губы и находит новую цель для упрёков:
        - Иветт! Иветт, ты леди, как ты можешь стоять рядом с…, - она не находит в себе сил сказать «труп» и лишь указывает зажатым в пальцах носовым платком. - Хрупкая душевная организация…
        - Мама…
        Лайс без стеснения расхохотался.
        Мама вздрагивает. Я вздыхаю и укоризненно смотрю на Лайса. Он замолкает.
        Кровавая сцена была для мамы слишком тяжела.
        - Тебе нужно выпить чаю и успокоиться. Пойдём наверх? - предлагаю я. - Лайс…?
        Это о нём же надо думать в первую очередь! Он ранен, а не мама.
        - Иветт, прикажи слугам собрать самое необходимое. У вас четверть часа на сборы.
        - Поняла.
        - Сборы? - мама смотрит с недоумением.
        Я не успеваю ответить. Лайс фыркает:
        - Предпочитаете дождаться их сообщников? - ещё и тело рыжика пнул мыском сапога.
        Мама бледнеет и начинает оседать на лестнице.
        Только обморока сейчас не хватало!
        - Иветт, время, - спокойно напоминает Лайс.
        Да, действительно. И, пожалуй, никаких сборов. Что за две минуты сгребу в сумку - то возьмём. Не Эльке же поручать, от неё проку точно сейчас не будет. А маме придётся потерпеть неудобства…
        Внезапно мама широко распахивает глаза. Взгляд ясный, совсем не такой, как человека, который только что лишался чувств. Она смотрит на меня с суеверным ужасом, качает головой, жмурится.
        - Что случилось, мама?
        - Мне показалось, - глухо отвечает она.
        - Хм?
        - От нервозности. Почудилось. Представляешь, почудилось, что ты на секунду вдруг стала полупрозрачной? Ох, а да этого ты так быстро спустилась… В один миг, словно исчезла со ступеньки и появилась внизу. Нервы… Иветт, это же не дурной знак, верно?
        Глава 25
        Светы и тени!
        - Нет, мама, не дурной. Всё уже в порядке.
        Оставив маму на лестнице, я взбегаю по лестнице. Мне стоит труда преодолеть каждую ступеньку пешком, а не переместиться сразу наверх. Я пытаюсь цепляться за жизнь, однако глупо притворяться, что всё в порядке. Отведённое мне время истекает. Сколько мне осталось? Два часа? Час?
        Я вхожу в мамину спальню, оглядываюсь. Порядок идеальный, а сумки нет. Настоящая леди на моём бы месте растерялась, а я сдёргиваю с кровати покрывало, вытаскиваю подушку и сдираю с неё наволочку - сойдёт вместо мешка. Я забегаю в ванную, сгребаю с полочек баночки, флакончики. Под руку попадает гребень - беру его. Ещё? Обойдётся. А захочет сменную одежду - попрошу Лайса уступить маме неношенную рубашку. Ха!
        Документы? Нет, пожалуй… В кабинет я захожу, но не для того, чтобы забрать документы с собой, а для того, чтобы перепрятать все бумаги в тайник. Я не знаю, как Лайс собирается скрыть случившуюся в холле бойню, не похоже, что он намерен пригласить стражу, а значит, на случай пожара, всё ценное лучше защитить несгораемыми каменными стенами. Я беру деньги и возвращаюсь.
        Элька отпаивает маму водой, мама упорно обмахивается платком и смотрит томно в потолок, жалуется на сердце.
        Я прохожу мимо.
        Лайс вопросительно смотрит.
        - Две минуты, - прошу я.
        Он кивает.
        Я коротко объясняю кухарке, что у неё с сегодняшнего дня выходные и как долго они продлятся, я сама пока не знаю. Я выплачиваю жалование за отработанные дни, настаиваю на расписке. Понимаю, что глупо, но роспись же не долго поставить… Я дополнительно выдаю кухарке премию, и её суровое выражение лица в миг меняется на прежнее, подобострастное.
        Кухарка рада деньгам и счастлива уйти, отмывать пол от крови ей точно не хочется.
        - Любезнейшая, - вмешивается Лайс, - вы были отправлены госпожой из дома, поскольку старшая и младшая леди глубоко переживают разрыв брачного контракта. Они совершенно не хотят видеть кого бы то ни было. Вы ничего, - Лайс кивком указывает на подножие лестницы, - не видели. Вы меня понимаете?
        - Да, лорд.
        Лайс усмехается:
        - Вы точно понимаете? Если вы, уважаемая, проболтаетесь, я обязательно вас навещу, - Лайс говорит дружелюбно, с милой улыбкой, но даже меня пробирает озноб.
        Кухарка бледнеет.
        - Я всё поняла, господин! Не сомневайтесь!
        Она спешно забирает Эльку и сбегает, как будто за ней гонятся сонмы обозлённых духов.
        Лайс удовлетворённо хмыкает и оборачивается к маме:
        - Леди, мы отправляемся.
        - Я…
        Подойдя к маме, Лайс легко поднимает её с пола и любезно уточняет:
        - Леди, вас понести?
        - Я сама!
        Удивительно, силы и самообладание к маме возвращаются как по волшебству.
        - А сменная одежда? - внезапно спрашивает она.
        - Леди, сборам вы предпочли лестницу. Сожалею, ничем не могу помочь. Но я всё ещё готов отнести вас к выходу на руках.
        Мама явно собирается обвинить Лайса в отсутствии манер, но натыкается взглядом на лежащего рыжика и молча идёт к дверям. Мы выходим втроём, и я запираю дверь на замок, передаю ключ Лайсу. Вдруг ему понадобится? Хотя в дом он забрался без ключа. Интересно как? Хотя нет, совсем не интересно. У нас дом без защиты, в любую щель влезай, было бы желание. Я думаю о глупостях, чтобы не думать о том, что меня пугает. Я исчезаю, но я никак не могу этого изменить.
        Экипаж ждёт на улице, и Лайс, скрыв кровавые пятна под пиджаком, галантно помогает маме сесть. На улице под любопытными взглядами выглядывающих из окон соседей его манеры безупречны, но в глубине глаз таится презрительная насмешка.
        Всю недолгую дорогу мы молчим. Я сижу отвернувшись к окну. Светильник на потолке даёт неяркий свет, и я не могу видеть тёмный город, зато вижу в стекле мутное отражение. Лайс нахально развалился на сидении против хода и пристально разглядывает маму. Она мнёт кружевной платок и интересуется мысками собственных туфель. Я наблюдаю и жду, когда же мама проявит аристократизм. Не она ли меня учила, что леди должна выглядеть достойно в любой ситуации? Сейчас мама потерянная, даже жалкая. Она никогда не умела справляться с жизненными трудностями… Я пытаюсь подыскать слова, чтобы утешить, но все они кажутся фальшивыми. Разве что «Мама, не беспокойтесь о потере выгодного зятя, готовьтесь к моим похоронам». Но как такое сказать?
        Экипаж останавливается.
        Лайс расплачивается с извозчиком, приглашает нас в дом. Я сразу же отдаю маме наволочку с её кремами, притирками и прочими средствами.
        - Дарминс, проводи леди Ромею в гостевую комнату и пришли горничную, - распоряжается Лайс. - Иветт, чувствуйте себя как дома, ни в чём себе не отказывайте. Я вас ненадолго оставлю.
        Да, ему нужно обработать рану. Возможно, вернуться, чтобы навести порядок в холле…
        Поймав мой полный тревоги взгляд, Лайс подмигнул.
        - Иветт, возможно, тебе будет интересно заглянуть в библиотеку. Коллекция скромная, в основном книги, которые дед не пожелал забирать в столицу, но иных развлечений нет.
        - Спасибо. Не беспокойтесь, Лайс.
        Вместо того, чтобы уйти, Лайс подходит ко мне вплотную, медленно, словно сомневаясь, с нежностью касается моего лица, и я чувствую на щеке весеннее тепло.
        - Иветт…
        - Я в порядке, а ты ранен.
        Он выгибает бровь. Я смущённо пожимаю плечами. Если сравнивать, то пострадавшая как раз я.
        Лайс наклоняется и легко целует меня в скулу, а затем уходит:
        - Рану действительно нужно обработать.
        - Иди.
        Лайс отстраняется, и ощущение тепла пропадает. Меня пробирает озноб, я впервые ощущаю тянущий ко мне щупальца потусторонний холод. Я поспешно отворачиваюсь, чтобы скрыть вспышку страха. Однако Лайс замечает, мягко разворачивает меня к себе.
        - Иветт…
        Я стараюсь выдавить беззаботную улыбку, но на глаза наворачиваются слёзы. Нельзя плакать! Теряя магию, я теряю силы, которые ещё позволяют мне удержаться.
        Лайс крепко прижимает меня к себе и выдыхает в волосы:
        - Ну что ты, я же обещал, что справлюсь. Я знаю, что тебе тяжело. Потерпеть совсем немного осталось. Справишься? Ты же умная, стойкая, упрямая. Такая замечательная.
        Я слушаю комплименты и согреваюсь, могильный холод разжимает когти, ослабляет хватку, становится легче, и способность трезво оценивать своё состояние возвращается.
        - Не успеть, Лайс. Прости.
        - Иветт, за что ты извиняешься?! Глупости! Просто попробуй довериться мне, хорошо? Ну же, ты же боец.
        - Да…
        Он всё же уходит. Обработать рану, продумать план, подготовиться…
        И хотя я по-прежнему не вижу для себя счастливого финала, мне на ум приходит идея. Как я сразу не додумалась до очевидного?!
        Глава 26
        Лайс ушёл, а я, следуя его совету, отыскала библиотеку.
        Нет, книги меня сейчас не интересуют, хотя при других обстоятельствах, я бы с огромным удовольствием дотошно перебрала всё, что может предложить мне собрание деда лорда Верандо. Я прохожу вдоль полок, но корешков книг не касаюсь, не обращаю внимания на названия. Магию, затопившую полки, всё же отмечаю. Книги были оставлены, но не брошены, от жуков, пауков, плесени и прочей гадости их защищают чары, причём, что меня слегка удивляет, чары дополнены эльвийской рунической вязью. Получается, дед Лайса поддерживал «Обитель Семи дубов»? Сейчас уже не важно…
        В библиотеку я пришла ради тишины.
        Два кресла и столик укрыты лишь чехлами, мебель магия не защищает - чары подобного рода недешёвое удовольствие. Я не «раздеваю» кресла, пыль ко мне не пристанет, так что незачем. Я забираюсь с ногами прямо на чехол, удобно поджимаю под себя пятки и откидываюсь на подлокотник.
        Тихо…
        Я прикрываю глаза.
        Почему я не подумала о самом очевидном? Я ведь жрица! Наверняка «Обителью» интересовались ещё раньше и лже-жрец не мог не знать, что у меня есть учитель. Лайс сбил меня с толку, я обратилась за помощью к нему. Лже-жрец ждал от меня другого. Он ждал, что я позову учителя! Видимо, боится… Последняя мысль отзывается злорадной сладостью… Раз моего учителя боятся, то я, конечно, расскажу о беде!
        Вопрос в том, как в процессе не убиться окончательно. Я волевым усилием блокирую любые мысли о перемещении. Не факт, что я успею рассказать учителю, зато связь с телом порву окончательно и улетучусь в дальние дали.
        Я прислушиваюсь к своим ощущениям, концентрируюсь и старательно убеждаю себя, что чехол слегка шершавый, а пыль едкая, и от неё хочется чихать, что на коже неприятный серый налёт, что выступ резной спинки жёсткий.
        Подняв руку я медленно растопыриваю пальцы, затем соединяю, смотрю на ладонь, на тыльную сторону ладони. Рука выглядит обманчиво «телесно». Кажется, мне удалось продлить своё существование на час-полтора. Но моя цель иная, и сейчас я рискну. Смертельно рискну…
        Медитация - это уход от тела. Но ещё медитация - это способ дотянуться до учителя. Сумею ли я проснуться? Или исчезну?
        - Генерал Вэшт, благослови, - шепчу я. Солдата, идущего на бой с врагом, из меня не получится, но я могу стать гонцом. Ждёт ли меня посмертие в Великой армии? Ответа нет.
        Я медленно погружаюсь в медитацию, теряю связь с реальностью. Могу представить как это выглядит со стороны: я выцветаю, становлюсь прозрачной, невесомой, теряю контуры и растворяюсь в воздухе облачком бледного тумана. Но я об этом не думаю, я ищу точку равновесия в своей душе.
        Войти в транс удаётся легко, будто я вхожу в тёплые воды лесного озера. Зеркальная гладь смыкается над моей головой. Я сосредотачиваюсь и представляю себе лицо моего учителя. Как и все потомки эльфов, учитель обладает исключительной внешностью. Стройный, даже худощавый, пропорционально сложенный, очень высокий. Мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть в его лицо, но редко. Учитель предпочитал беседовать сидя, чтобы быть со мной на одном уровне. Учитель в моей памяти носит короткую стрижку. Светлые волосы обрамляют едва тронутое лёгким загаром лицо. Любая красавица позавидует идеальным чертам и пушистым ресницам. Глаза у учителя голубые как небо, сияют добротой и бесконечным терпением.
        Я никогда, ни прежде, ни позже, не воспринимала учителя как мужчину, но всегда любовалась им, как любуюсь чистой красотой звонкого ручья или завораживающим рассветом нового дня, восходом солнца или цветением полевого одуванчика.
        Я тянусь к учителю всей душой, и видение перед глазами размывается, картинка меняется. Учитель, скрестив босые ноги, сидит на полу. Перед ним алтарь. Ароматный дым поднимается над курильницей. Рядом сладко пахнет из пиалы, до краёв заполненной ритуальным нектаром.
        - Учитель, - я здесь по делу прежде всего.
        Между нами светится цепочка рун, и ярче всего выделяется руна поиска.
        Учитель тоже медитирует.
        Я с досадой прикусываю губу. Сейчас он меня не услышит, ведь он отгородился не только от живых, но и от призраков вроде меня.
        - Учитель! - повышаю я голос.
        Мои усилия не должны пропасть прахом, второго шанса может не представиться.
        - Учитель!
        Я пытаюсь преодолеть невидимую преграду. Я не столько надеюсь сломать непоколебимую концентрацию учителя, сколько надеюсь, что он уделит внимание беспокойному духу.
        - Учитель…
        Дождаться, когда учитель выйдет из транса?
        Я ненароком замечаю, что подол моего жреческого одеяния размылся. Куда делось платье? Я ведь меняла ритуальный наряд на светский? Кажется, в экипаже я была ещё в платье, а вот в библиотеку уже вошла жрицей. Когда Лайс меня обнимал? Не помню… Да и не важно. Учитель, услышьте!
        Ног я больше не чувствую, их просто нет. Взгляд сам собой возвращается к алтарю. Хм… Я ведь уже привидение, так? Ритуальный напиток никогда прежде не манил меня сладостью. С точки зрения живого он должен быть до омерзения приторным, ведь это сплошной сахар. Правда, о вкусе я могу лишь гадать, попробовать и тем самым оскорбить духов мне и в голову не приходило.
        Но сейчас… Еда придаст мне сил, и я смогу дождаться, смогу рассказать о творящемся в эльвийских святилищах ужасе.
        Мне не нужно пить нектар, достаточно глубоко вдохнуть сладкий аромат, и он насытит меня. Я сама не замечаю, как оказываюсь перед алтарём, оставив учителя сбоку. На учителя я больше не смотрю. Я наклоняюсь над пиалой.
        - Иви!
        - Иветт!
        Удар невидимого тарана отбрасывает меня в сторону, а два голоса сливаются в один. Или мне мерещится? Учитель смотрит на меня вполне осмысленно, вышел из транса. Но откуда голос Лайса? Показалось?
        - Учитель, почему вы меня толкнули?
        Мне бы сразу к делу перейти, но удар слишком шокирует. Учитель мухи не обидит. Как он мог поднять на меня руку? Меня пронзает страшная догадка, что он тоже замешан. Нет, невозможно!
        - Иви, разве я не говорил тебе, что нельзя красть пищу бедняков и мертвецов?
        - У-учитель? Но я мертва.
        Я опускаю взгляд. Я исчезла уже на треть.
        Учитель смотрит на меня с болью:
        - Иви, я не знаю, что с тобой случилось, но ты ошибаешься. Ты ещё жива.
        - Я умираю прямо сейчас.
        - Я вижу, Иви. Пока не поздно, немедленно возвращайся. Очнись!
        Повелительный оклик рушит мою сосредоточенность, я оказываюсь где угодно, но не рядом с учителем. Я успеваю подумать, что так и не сообщила ему о нашей беде, что больше у меня не будет шансов докричаться, что это конец, что я подвела генерала. И наступает тьма.
        Глава 27
        - Иветт! - горячие ладони до боли стискивают мои плечи.
        Лайс грубо встряхивает меня, и я открываю глаза, вижу его лицо близко-близко. Лайс почему-то бледен, глаза лихорадочно блестят. Я улавливаю его испуг. Странно…
        Жар не отпускает. Лайс не отпускает… Его лицо ещё ближе, его губы касаются моих, и меня словно огонь охватывает, но не сжигает, нет, а согревает. Мертвящий холод тает, забывается, и я нежусь с тепле, цепляюсь за Лайса, тянусь к нему всем телом.
        Я не знаю, сколько времени проходит, я замечаю, что всё ещё сижу на кресле в библиотеке. Лайс теперь обнимает меня, прижимает к себе.
        - Ты… поделился со мной магией?! - доходит до меня.
        - Да.
        Я удивлённо смотрю на Лайса.
        Он мягко улыбается и снова целует меня, присаживается на подлокотник, не заботясь, что пачкает брюки в пыли.
        - Ты меня напугала, Иви.
        - Что случилось?
        - Когда я вошёл, ты сидела с закрытыми глазами и ни на что не реагировала.
        - Я медитировала.
        - Ты исчезала, - тихо поправляет Лайс.
        Я резко вспоминаю, какой размытой я была. Потом учитель меня отбросил. Вернул в библиотеку? Наверное, здесь осталось моё псевдотело, и оно разрушалось.
        - Спасибо, Лайс. Ты снова спасаешь меня.
        Он проводит рукой по лицу.
        - Иви, сколько у тебя времени?
        - Думаю, часов пять-шесть ты мне подарил, - улыбаюсь.
        - Хорошо. Я пойду в храм чуть позже.
        Я понимаю, что Лайс отдавал мне свои силы! У него от слабости подрагивают пальцы, и вид стал болезненный.
        - Лайс…
        - Я в порядке, - целует он меня в лоб. - Подремлю полчаса, и буду в полном порядке. Не беспокойся. Иви, сейчас самое главное сберечь тебя.
        - Спасибо…
        - Не благодари.
        Лайс нежно прижимает кончик указательного пальца к моему носу, а затем отстраняется и уходит, с трудом скрывая, что едва держится на ногах. Я не решаюсь окликнуть - Лайс явно не хочет, чтобы я видела его слабость.
        Я остаюсь в кресле.
        В голове не укладывается, что Лайс поделился силой. Это слишком личный жест, жест, на который близкие люди не всегда решаются, а он…
        А ведь сейчас у меня хватит сил, чтобы повторно добраться до учителя… Я вздрагиваю. Должна ли я? Я облизываю губы и перевожу взгляд на закрытую дверь. Лайс спас меня не для того, чтобы я вновь рисковала.
        Может быть, у меня есть шанс? Лайс просил доверять…
        Я послушно жду, но и совсем бездействовать тоже не собираюсь. Пока - думаю. Беспокойство не отпускает. Чтобы меня спасти, Лайсу придётся добраться до подземных помещений храма, а затем выбраться, причём я, скорее всего, буду бесполезным мешком с костями. Как Лайсу справиться? Решение приходит. Возможно, не самое умное.
        Я спрыгиваю с кресла и не чувствую ни малейших неудобств от долгого сидения в одной позе. Выйдя из библиотеки, я прислушиваюсь к ментальному фону. В доме спокойно. Я поднимаюсь на второй этаж, прохожу по коридору, ориентируясь на ментальный шум сперва нахожу выделенную маме спальню и без предупреждения заглядываю. В комнате сильно пахнет успокоительным отваром, мама спит, подложив руку под щёку, что-то бормочет про этикет и подобающее поведение. Свети и тени, даже во сне! Я тихо прикрываю дверь и отхожу.
        Самой мне спать не нужно, и правильнее спуститься обратно на первый этаж, посидеть в том же холле или отвлечься на книги, но соблазн слишком велик. Утешившись тем, что привидениям правила не писаны, я перехожу в из гостевого крыла в жилое.
        Найти спальню Лайса не составляет труда. Я напоминаю себе, что подсматривать некрасиво. Если бы для дела, то можно. За то, что подслушивала Геранда совесть меня не мучает, но сейчас-то иначе!
        Потоптавшись минут пять, я всё-таки заглядываю, успокоив совесть тем, что Лайс влил в меня собственные силы, и ничего удивительного, что меня к нему тянет. Я нажимаю на дверь, створка без скрипа отворяется. Я воровато просовываю нос. И ошеломлённо застываю на пороге.
        Потому что я узнаю и интерьер, и мебель. Без сомнения, именно эту комнату я видела, когда мне приснился Лайс, когда мы с ним… Магия приливает к щекам, и я краснею, хотя была уверена, что привидениям щёки-помидоры не грозят. Но как?! И мы же с Лайсом не могли по-настоящему…? Очень странно говорить о настоящем, когда физически я совершенно точно оставалась в своей постели.
        Что же, я получила очередное подтверждение, что между нами с Лайсом с первого взгляда возникла непонятная связь. А вернее сказать, связь между нами наверняка существовала, просто я её не замечала, а, когда увидела Лайса, почувствовала.
        Он спит лёжа на спине, одеяло наброшено на ноги и не скрывает оставленный молниями ожог. Рана успела затянуться корочкой. Наверное, шрам останется… Рука тянется провести по волосам, коснуться вертикальной морщинки у переносицы, разгладить. Желание забраться на кровать и пристроиться под бок вовсе пугает. Я мотаю головой, чтобы стряхнуть наваждение.
        - Иветт…, - хотя Лайс по-прежнему спит, моё имя он произносит внятно и чётко.
        Да что со мной?! Я разворачиваюсь, закрываю дверь и поспешно сбегаю.
        Успокоиться не получается. Я брожу по первому этажу, пытаюсь навести в голове порядок. В конце концов я нахожу в подсобке веник и начинаю подметать. Всё-таки швабра - лучшее успокоительное.
        Я продолжаю прислушиваться к ментальному фону и чётко ловлю момент, когда Лайс просыпается. Вскоре он спускается и направляется к боковому выходу. Он что, собрался в храм один, даже без господина Д?! Ха!
        Я лёгким шагом догоняю Лайса, скольжу по мраморным плитам абсолютно бесшумно. Я колеблюсь - навязать своё общество или следовать за Лайсом тайно? Лайс опережает. Он каким-то чудом замечает меня, оборачивается, останавливается.
        - Иви?
        - Выглядишь лучше, - отмечаю я.
        Правда, «лучше» весьма обманчиво. Учитель рассказывал, что даже самые лучшие зелья дарят ложную бодрость, за которую позднее приходится расплачиваться.
        Лайс отвечает лёгкой улыбкой.
        Наверное, предполагается, что я должна вернуться в библиотеку, но я не успокаиваюсь:
        - И куда же ты в ночи собрался?
        Лайс усмехается:
        - Иви, тебе не кажется, что для подобных расспросов мы ещё не женаты?
        Он хочет меня смутить? Пфф!
        - В храм ты собрался, - обвиняю я.
        Лайс нарочито невинно пожимает плечами:
        - Надо же приобщиться к эльвийскому культу.
        Шутки в сторону.
        - Лайс, я с тобой.
        Глава 28
        - Иветт, это слишком опасно. Я ценю твоё намерение, но, прости, нет. И это не обсуждается.
        - Обсуждается, - спокойно возражаю я. - Во-первых, я привидение, тебе меня не остановить. Во-вторых, я могу быть полезна. Что ты станешь делать, когда против тебя применят руны?
        - Справлюсь.
        Угу.
        - Лайс, а ты знаешь, в чём суть использования рун?
        Он хмурится, но ждёт объяснений.
        - Помнишь, я рассказывала, что руны - это искусственные ментальные конструкты? Ежедневно жрецы и их ученики медитируют, отдавая им свои силы.
        - Иви, ты хочешь сказать, что против меня применят мощь, копившуюся годами?
        - Именно так. Поэтому я пойду, Лайс.
        Лайс засомневался, сомнения ясно видны в его взгляде, но Лайс всё ещё не соглашается. Довод резонный:
        - Иви, тебя узнают.
        Я улыбаюсь.
        Неужели Лайс забыл, как я изменила наряд? Ритуальное одеяние обволакивает серый туман. Миг, и туман впитывается в ткань, и когда он исчезает, на мне уже обычное тёмно-песочное глухое платье, приличествующее простолюдинке. Я дополняю платье узким кружевным воротничком, манжетами и узким поясом. Вместо туфель на ногах появляются сапожки. И в довершение я создаю короткую дублёнку.
        Лайс, глядя на меня, морщит нос. Согласна - смена одежды проблему не решает. Я усмехаюсь, подхожу к зеркалу, ловлю в отражении взгляд Лайса и… Добавить роста легко каблуками, а толщины - вещами, поэтому я становлюсь ниже на полголовы, меняю контуры фигуры - буду тощей палкой без намёка на формы. Я меняю цвет волос, причёску. Черты лица тоже плывут, я делаю скулы шире, а нос длиннее, заостряю подбородок. От меня прежней остаются одни глаза, но и их я меняю.
        - Говоришь, узнают?
        - А меня можешь изменить? - деловито уточняет Лайс.
        - Нет. Внешность даётся телом, а душа после смерти некоторое время помнит, какой была при жизни. Кто-то помнит дольше, кто-то утрачивает связь с прошлым почти сразу.
        - Обойдёмся без лекций, - грубовато обрывает меня Лайс.
        Я послушно замолкаю. Я нутром чую, что Лайс не хочет меня обидеть, просто он на самом деле волнуется, но скрывает и ради меня старательно излучает уверенность в себе и в победе. Беспокойство прорывается не самым приятным образом, и отнестись с пониманием - лучшее, что я могу сделать.
        - Если скажем, что мы пара, и хотим пожениться вопреки разрешению родителей, сойдёт?
        - Вполне.
        Лайс смотрит на меня с сожалением.
        - Если я останусь, я не буду в безопасности, понимаешь?
        - Прости…
        Почему он просит прощения за то, что не может меня защитить? Так странно, но так правильно…
        Лайс подаёт мне руку, и мы вместе выходим из дома.
        - Может быть, нам стоит пойти не в храм? - тихо спрашиваю я.
        От одной мысли, что Лайс может из-за меня погибнуть, мне дурно. Если бы я только могла вернуться в прошлое, я ни за что не пошла бы к Лайсу, я бы сразу обратилась к учителю. Но…
        - Куда же нам идти, как не в храм?
        - К нотариусу. Я дам показания, нотариус их засвидетельствует.
        - Пфф! Где ты видела нотариусов, заверяющих заявления привидений?
        Что верно, то верно - таких нет.
        - Иветт, я справлюсь. Я прекрасно знаю, что делать. Сестру я вытащил. И потом, скорее всего, в ближайшее время жрецы попытаются уничтожить весь храмовый архив. Я хочу добраться до документов, пока не стало слишком поздно.
        Я виновато опустила голову. Если бы я не вмешалась, у Лайса не возникло бы проблем.
        - Иви, это я поступил неоправданно, - Лайс откуда-то знает, о чём я думаю. - Я пошёл на поводу у своей ненависти, вместо того, чтобы действовать с умом шаг за шагом.
        Что ещё сказать?
        Мы оба ошиблись. Ценой ошибок стал смертельный риск и… наша встреча. Я узнала, что за маской высокомерного щёголя скрывается надёжный защитник. Думаю, Лайс тоже увидел меня в ином свете.
        Небо на востоке посветлело. Тучи за ночь разошлись, и небо над нами сияло россыпью ярких звёзд. Листья кружатся на ветру, но в ночи не рассмотреть их цвет. От луж разлетаются брызги.
        Я крепче вцепляюсь в локоть Лайса, и Лайс отвечает крепким пожатием.
        Идти не долго. Я указываю путь между домами, и вскоре мы выходим к святилищу. Я успокаиваю себя тем, что обоих нападавших Лайс убил, сообщить о его участии жрецам было некому, а я внешность изменила, так что жрецы не должны заподозрить плохого, хотя пара беглецов, желающих немедленно пожениться - это, увы, необычно и неизбежно привлечёт нежелательное внимание.
        Мы поднимаемся по ступеням. Я поднимаю глаза к небу. Возможно, я в последний раз вижу звёзды. Так красиво… Так жаль прощаться с этой красотой… Нет, долой упадническое настроение, иначе перед генералом стыдно.
        Лайс толкает дверь, пропускает меня вперёд. Мы входим в холл, и дверь с гулким ударом захлопывается за нашими спинами. Храм встречает нас полумраком и огнями свечей. В жаровнях тлеет уголь. Лайс щурится, вглядываясь в переплетение колонн и декоративных стенок, а я кошусь на гардеробный закуток. Я почти уверена, что давешняя девочка будет дремать в углу, но её нет.
        - Нам бы раздеться, - подсказываю я.
        Лайс не спорит, и мы проходим в закуток.
        Я с трудом удерживаюсь от соблазна проверить ментальный фон. Трону ментал - наверняка наткнусь на охранку.
        В гардеробе возникает проблема. Я не могу снять дублёнку, и мне нужно либо идти в алтарный зал в верхней одежде, что неприлично, либо надеяться, что странное исчезновение моих вещей останется незамеченным.
        - Снимай, - решает Лайс.
        Я развеиваю дублёнку, избавляюсь от обуви и оставляю видимость толстых носков - самое то для горожанки среднего достатка. Лайс одобрительно кивает, разувается, прячет сапоги под нижнюю полку, а на неё небрежно бросает своё пальто так, что одна пола свешивается до самого пола, а рукава ложатся высоким горбылём. Теперь можно подумать, что моя дублёнка погребена внизу.
        Держась за руки, мы выходим в зал, и я невольно льну к Лайсу. Страшно…
        Храм пуст, безлюден. Конечно, ночью и не должно быть иначе, но всё же. Я ориентируюсь хитросплетениях перегородок лучше и веду Лайса к главному алтарю. Наши шаги разносятся по храму, наше появление возмутило ментальный фон, но никто не выходит, и мы беспрепятственно доходим до алтаря.
        У стены неприметный ящик, и я беру из него палочку благовония, опускаюсь на колени перед алтарём:
        - Те, кто ушли, и те, кто никогда не жили, души и духи, тени и светы, с добрыми намерениями я делю с вами Дом.
        Лайс вторит мне, тоже берёт палочку благовоний, зажигает от свечи, ставит и негромко повторяет:
        - Те, кто ушли, и те, кто никогда не жили, души и духи, тени и светы, с добрыми намерениями я делю с вами Дом.
        Дымок поднимается к потолку.
        За нашими спинами раздаются приглушённые шаги.
        Глава 29
        Я оборачиваюсь первой и невольно вздрагиваю, узнав одного из тех, кто гнался за мной по коридору храма. Лайс успокаивающе притягивает меня к себе, помогает встать и приветливо склоняет голову перед жрецом. Со стороны не заметно, а я чувствую, как Лайс внутренне подобрался и приготовился ударить первым.
        - Доброй ночи, добро пожаловать в Общий дом, - жрец тоже склоняет голову и благостно улыбается, по виду совсем не скажешь, что его руки по локоть в крови жертв.
        Если верить ритуальной одежде - жрец один из старших, то есть постоянно живёт при святилище. Но важнее, что он прошёл посвящение.
        Я невольно задаюсь вопросом, как он, не имея чистых помыслов, смог пройти посвящение. Впрочем, ответ очевиден - злые духи не редкость.
        - Могу ли я чем-нибудь помочь? - продолжает улыбаться жрец.
        Лайс делает шаг вперёд, словно случайно прикрывает меня плечом.
        - Говоря откровенно, да, жрец.
        - Храм всегда открыт для добрых намерений. Пожалуйста, не стесняйтесь. Со мной вы можете говорить открыто, - улыбка жреца становится совсем сладкой.
        Лайс оглядывается на меня, берёт за руку и разворачивается обратно к жрецу:
        - Так вышло… Если коротко, то родители не одобряют наши отношения. Мне не нужно ни приданое, ни возможное наследство. Единственное, чего я хочу - жениться на своей любимой. Вы могли бы помочь нам? Вы могли бы поженить нас прямо сейчас, пока нас не хватились?
        А если жрец согласится?
        И… как далеко Лайс готов зайти?
        Жрец лишь слегка удивляется не слишком обычной просьбе, но улыбка не исчезает с его умиротворённого лица.
        - Создание семьи - это большой и ответственный шаг, - нравоучительно замечает жрец, однако не похоже, что он возражает всерьёз.
        - Мы осознаём, - заверяет Лайс.
        Жрец задумчиво наклоняет голову к плечу, он словно прислушивается к чему-то слышимому ему одному. До меня доходит, что он прислушивается к менталу. Он сможет понять, что я привидение?! Жрец никак не выдаёт, что что-то не так, и я усилием воли заставляю себя успокоиться. Нет, самую каплю волнения стоит оставить. Какая девушка не волнуется перед свадьбой?
        - Господин, вы не можете отвечать за девушку, - мягко журит жрец.
        - Простите. Само собой.
        Жрец медлит, смотрит, как дым зажжённых нами благовоний поднимается к потолку.
        - Господин, не сочтите мой интерес праздным. Вы последователь юпренства?
        Лайс щурится:
        - Верно. Это проблема? Я слышал, что эльвийские храмы открыты для всех.
        - Проблем нет, - жрец переводит взгляд на нас. - Однако, я должен убедиться, что вы понимаете разницу между брачными обрядами двух культов. Только поэтому я задал вопрос. Вы знаете, господин?
        - В общих чертах.
        Жрец качает головой:
        - Простите, но я не могу помочь вам, пока не буду уверен, что вы осознали разницу. Приходя в юпренский храм, пара просит благословить союз. Но что такое союз? Можно сказать, что союз похож на дом, который строит для себя пара. Крепкий дом простоит долго, однако под натиском времени дерево растрескается, камни распадутся, и стены падут, двое обретут друг от друга свободу. Когда один из супругов умирает, второй после траура может вступить в новый брак, юпренство это не только допускает, но и не осуждает.
        Тихий вкрадчивый голос обволакивает будто сироп, а у меня мороз по коже. И потусторонний могильный холод тут не причём. Меня берёт жуть от того, что убийца говорит точь-в-точь как должен говорить настоящий эльвийский жрец.
        - Да, я понимаю, - кивает Лайс.
        Я поспешно подтверждаю молчаливым кивком. Невеста может стесняться, но не должна быть безучастной.
        - Ритуал в нашем храме иной. Мы не признаём кратких союзов, пусть и длинною в жизнь. Мы сочетаем не тела, а сами души. В посмертии брачные узы не менее крепки, чем при жизни.
        На самом деле не совсем так… Ошибка жреца меня приободряет. Всё-таки он не настоящий, искусная подделка, лжец-самозванец. Ха!
        Эльвийский брачный обряд связывает не души, а личности. Пока после смерти душа помнит свою жизнь, брак действителен. Но когда личность постепенно сотрётся, душа обретёт первозданную чистоту, уйдёт на перерождение, и вернётся в мир живых агукающим младенцем, брак, заключённый в прошлой жизни, больше не будет иметь силы.
        - Вы хотите сказать, что повторный брак будет невозможен для нас? - уточняет Лайс.
        - Верно. Причём брак по эльвийскому обряду признаётся законом, это означает, что жениться повторно по юпренскому обряду вы тоже не сможете.
        - Я согласен, - твёрдо отвечает Лайс.
        По сердцу разливается приятное тепло.
        - Госпожа? - обращается жрец ко мне.
        - Да, я тоже согласна.
        И, как ни странно, я не притворяюсь. Я действительно согласна. Хотя, конечно, до обряда не дойдёт. Я бросаю осторожный взгляд на Лайса. Лайс невозмутимо ждёт дальнейших слов жреца. Тот медлит, но всё же соглашается:
        - Следуйте за мной, я провожу вас.
        Жрец поворачивается к нам спиной.
        Ничего не заподозрил или уже вызвал подкрепление? И стоит ли ударить, пока он столь неосторожно подставился? Или он провоцирует? Как плохо, что я не могу проверить ментальный фон. Выдать себя подобным образом было бы слишком уж глупо. Лайс бросает на меня вопросительный взгляд, и я слегка пожимаю плечами. Не знаю, куда нас ведут. Возможно - в отдельный альков. Возможно - в ловушку.
        Лайс вновь успокаивающе сжимает мою ладонь.
        Мы идём по коридору.
        - Святилище безлюдно, но свечи горят, - произносит Лайс с намёком на вопрос.
        Жрец с улыбкой оборачивается:
        - Разумеется, господин. Я меняю свечи, поддерживаю жаровни. Святилище - дом не только и не столько для живых, сколько для тех, кто покинул нас.
        Снова ошибка. Святилище - дом в равной степени и для живых, и для ушедших, не важно, кто приходит чаще. И ещё. Почему только ушедшие? Есть те, кто никогда не жил, есть иные…
        Жрец останавливается в конце коридора.
        - Господин, госпожа. Вы бежали из дома, вы пришли сюда. Я верю, что ваше намерение серьёзно, я принимаю ваше намерение, но я обязан дать вам время обдумать большой жизненный шаг ещё раз.
        Лайс почтительно склоняет голову, я менее почтительно киваю.
        Жрец указывает на ширму:
        - Госпожа, проходите пожалуйста. Наедине с собой вы сможете предаться размышлениям, взвесить, что говорят вам сердце и разум, подумать. Через час я приду за вами и снова спрошу, готовы ли вы.
        - Наедине?
        Он хочет нас разделить?!
        Он… понял?
        - Разумеется, госпожа.
        И ведь разумно. Если на девушку давят, вынуждают к замужеству, то вырвавшись из-под контроля жениха, она сможет отказаться, попросить помощи. Уединение действительно практикуется перед брачным обрядом, но… далеко не всегда. Я бы сказала, что редко.
        Я колеблюсь.
        - Верь мне, - шепчет Лайс. Я чувствую, как он напряжён, но он подталкивает меня вперёд.
        - Да, - говорю я громче.
        Жрец отступает, пропускает меня за ширму.
        Что могу сказать? Пустой закуток, статуй нет, алтарь есть - для медитации идеальное место.
        Никто на меня не бросается, из угла не выскакивает. Я, чуть успокоившись, опускаюсь перед алтарём.
        Жрец уводит Лайса. Я не предполагала, но мы разделились. Я остаюсь одна.
        Глава 30
        Ждать? А чего?
        Я прислушиваюсь к тишине. Жрец увёл Лайса… На меня нападут? Новая догадка будто пощёчина. Мы с Лайсом чётко и недвусмысленно сказали, что никто не знает о нашем побеге, что мы явились тайно. Разве мы не идеальные жертвы? Минута-другая, и за мной явятся.
        Я выскальзываю из-за декоративной панели обратно в коридор. Чудится недоброе внимание, словно чей-то злобный взгляд колет спину. Я приостанавливаюсь, медленно оглядываюсь - никого. Глаза говорят, что коридор пуст, однако чутьё уверяет в обратном. Я отворачиваюсь. Стоит ли мне…? Скорее да, чем нет. Я должна понимать, с чем имею дело. Я отстраняюсь от реальности и обращаюсь к той части себя, которая ближе всего к миру духов. Я приоткрываюсь. Я буквально рассекаю изнутри своё псевдотело. Меня обдаёт могильным холодом. Душу словно опутывает колючий иней. Я терплю. Моргнув два раза, я привыкаю к изменившемуся восприятию, снова оборачиваюсь.
        И вижу его. Дух с наполовину стёртым лицом. От его вида меня передёргивает. Обычно черты лица медленно стираются по мере того, как душа забывает прошлое, но то, что я вижу совсем не похоже на естественный процесс перерождения. Половина лица вполне человеческая, а вторую половину словно топором смахнули, и клубится серый вязкий туман.
        Его голова опутана чёрными нитями, более толстая нить обёрнута вокруг шеи, нити тянутся от его запястий и щиколоток. Я не могу уловить направление, не тронув ментальный фон. Может быть, поздно скрываться? Призрак дарит мне кривую улыбку.
        - Сколько вас? - спрашиваю я.
        Пленный дух молчит.
        - Я хочу помочь. Я смогу…
        Он смотрит мне в глаза, а затем переводит взгляд на потолок. Намёк на мой побег? Дух сквозь пол медленно просачивается вниз.
        - Спасибо, за предупреждение, - я понимаю, что он пытается мне сказать: что он не может, не доложить обо мне хозяину, и что у меня есть считанные секунды, чтобы бежать.
        Нет, я не брошу Лайса.
        Я бросаюсь вперёд, чтобы успеть предупредить.
        Я натыкаюсь на Лайса у потайного люка, ведущего в подземные помещения.
        - Ты долго, - бросает Лайс, не отвлекаясь от изучения замка.
        - А где жрец?
        - Хм…
        - М?
        - Отдыхает под комбинацией сонного заклятия и проклятия отсроченной смерти.
        - Лайс, ты лучший!
        Лайс расплывается в искренней счастливой улыбке.
        - Не могу вскрыть, - признаётся он. - В прошлый раз я заставил жреца открывать, сейчас взял ключ…
        Я присаживаюсь рядом:
        - Ну-ка, дай. Ключа мало, здесь ещё комбинация рун, без них не пройти. Та-ак… Кстати, я сказала? Они знают, что мы идём. У них тут армия подчинённых духов, но я не уверена, могут ли их заставить причинить нам вред или используют только как шпионов.
        Замок щёлкает, и Лайс поспешно сдвигает люк, одновременно формируя перед нами магический щит. Казалось бы, удобный момент, чтобы нас атаковать, но ничего не происходит, спуск пуст.
        - Кажется, нас с тобой приглашают.
        - Да.
        Я всматриваюсь в проход иным зрением, ищу ловушку или засаду. Впервые у меня мёрзнут… глаза. Лайс тоже что-то замечает, потому что на его лице отражается страх.
        - Иветт?!
        - Что?
        - Твоё лицо…
        - Что с ним?
        - Оно стало как… как у фарфоровой куклы. Как будто краска облупляется. На щеках, серые пятна и сетка трещин.
        - Нормально.
        Лайс больше ничего не говорит, неодобрительно хмурится и первым ступает на лестницу. Я спускаюсь следом. Лайс останавливается и закрывает люк:
        - Иви, можешь запереть его так, чтобы жрецы не вскрыли? Или хотя бы так, чтобы мы услышали?
        Ух ты, а я бы не додумалась прикрыть тыл. Я отрицательно качаю головой:
        - Надёжно не получится. Хотя…
        Стены каменные, люк металлический - материалы достаточно прочные, чтобы устоять перед топором, так что можно не запирать, а буквально «склеить» их, чтобы замуровать проход намертво. На всякий случай я добавляю сигналки, даже две: первая предупредит громким хлопком, а вторая отправит мне ментальный сигнал.
        Мы продолжаем спуск.
        Жрецы ждут нас совершенно открыто.
        Главный из них улыбается.
        Мы останавливаемся, от жрецов нас отделяет десяток крутых ступеней и тонкий щит.
        - Лорд Верандо собственной персоной? Я впечатлён.
        - Не помню, чтобы мы были представлены друг другу, - холодно-светски отвечает Лайс.
        - О, я слышал о вас от своего коллеги. Вы должны его помнить. Он вскрыл вены вашей сестры, лорд. Жаль, что не успел завершить ритуал. Впрочем, будет интересно отправить девочке в подарок вашу голову, как считаете?
        Жрец отступает, вперёд шагают трое его подчинённых, и один из них тотчас атакует. Коридор полностью перекрывает разлапистая молния. Изломанные росчерки похожи на щупальца. Сразу десяток ударов приходится на щит. Мириадами вспышек разлетаются искры. Лайс не только выдерживает удар, но и небрежно отвечает. Вспыхивает пронзительный белый свет, и с ладоней Лайса срывается луч.
        Противник успевает закрыться, но это становится его ошибкой. Я не могу не восхититься. Под прикрытием магии Лайс отправил в полёт метательный нож. Лайс лишь чуть-чуть промахивается и попадает выше сердца, противник остаётся на ногах.
        Я вычерчиваю руну ветра. Если у меня получится… Увы. Серое марево стирает руну. Ещё один дух? У меня персональный противник?
        За спиной раздаётся грохот, одновременно я чувствую ментальный укол. Барьер, в который я пыталась превратить люк, разрушен. Дух толкает меня в грудь. Серое марево течёт по потолку, по стенам, по полу. Оно отрезает меня от Лайса. Хуже! Я оказываюсь в ловушке. Нет, наверное, я могу прорваться, для этого всего-то потребуется убить себя до конца - израсходовать подаренные Лайсом силы. Я медлю и мысленно прошу Лайса позаботиться о себе самому.
        Я оборачиваюсь к новой угрозе.
        По ступеням вальяжно спускается женщина в тёмном плаще. Ткань со змеиным шуршанием волочится за ней по камню. Её можно было бы назвать красавицей, если бы не ожог, изуродовавший левую скулу и лишивший её глаза. Женщина поднимает руки, и широкие рукава задираются, обнажая унизанные кольцами тонкие пальцы. Если бы не изменившееся зрение, я ни за что бы не заметила, что в камне каждого кольца горит руна. А ещё я вижу, что чёрные нити, опутывающие души убитых, тянутся к ней.
        Знакомство с кукловодом состоялось.
        Женщина прищуривается:
        - Госпожа, может быть, явите нам свою истинную внешность? Впрочем, как вам будет угодно младшая жрица Иви.
        - Это она? - спрашивает жрец.
        Я мельком оглядываюсь. Лайс держит щит, не нападает, но и маги пока выжидают.
        - Да, - отвечает женщина. - Без сомнений.
        Я хмыкаю и позволяю своей внешности восстановиться.
        - С возвращением, жрица Иви, - удовлетворённо кивает женщина. - Вы будете жемчужиной моей коллекции.
        - Может быть, представитесь? - ровно спрашиваю я.
        Впрочем, я не слишком нуждаюсь в ответе. Я уже приблизительно поняла, кто именно вышел против меня.
        Глава 31
        Женщина усмехается. Я понимаю, что она не раскроет ни своего имени, ни статуса. Она лишь подтверждает мою догадку:
        - Иви, можешь звать меня «моя госпожа» или «моя хозяйка».
        Она та, кто ловит и подчиняет души убитых на алтаре людей. Она главный кукловод, а возможно и вообще главная в осквернённом святилище. А ещё она та, кто точно умеет справляться с привидениями. Против жреца, даже прошедшего посвящение, я бы могла устоять. Но против неё…
        Женщина быстро двигает пальцами, и в её руках формируется чёрная нить, пока тонкая, как волос, но нить с каждым круговым движением уплотняется, обретает толщину. Женщина демонстративно не торопится, а я кусаю губу, мучительно наблюдаю за её движениями и… Кажется, я снова подвожу вас, генерал Вэшт. Я не решаюсь ударить первой, я ясно осознаю, что бить надо сразу насмерть, а внутри всё противится убийству. Как я, последовательница эльвийского культа, могу покушаться на чужую жизнь? Эльфы никогда не практиковали казнь, самое страшное наказание - изгнание. Но даже изгнанника примут в святилище.
        - Иветт!
        Лайс пытается пробить отрезавшее меня серое марево, отвлекается, и маг со стороны жреца тотчас атакует. Лайс вынужден защищаться, а я…
        За спиной женщины появляется призрак с ополовиненным лицом, смотрит на меня с немым укором.
        И я отбрасываю ложные глупости. Учитель говорил, что здравый смысл всегда должен быть выше догм. Я вычерчиваю руну. Увы, рун мгновенной смерти не существует. Или я о них просто не знаю? Нет, их не должно существовать, они были бы слишком противоестественны. Я пускаю в ход знакомый приём - призываю ветер. Воздушный таран должен впечатать женщину в каменную стену, что не так хорошо, как моментальная победа, но тоже неплохо.
        Призрак медлит, и женщина как плетью стегает его чёрной нитью. Призрак издаёт полный страдания, леденящий вой. Он нехотя подаётся ко мне, чтобы стереть руну, помешать мне. Его медлительность оборачивается для меня удачей. Я успеваю первой, и женщину отбрасывает прочь, она опрокидывается на спину. Нить, которую она плела для меня, расползается обрывками тёмного дыма. Женщине придётся начинать сначала. А ещё она больно ударяется.
        Всё же ей удаётся сгруппироваться, она успевает обхватить голову руками. Затылком она не ударяется. Жаль. Жёсткое падение лишь ненадолго сбивает её. Пока я пытаюсь придумать, что сделать дальше, она со стоном и ругательствами приподнимается на локте. Я ловлю волну яростной злобы, спохватываюсь и окружаю себя защитой.
        Женщина выдыхает ещё несколько ругательств, остервенело дёргает нить, обёрнутую вокруг шеи несчастного призрака. Нить спадает. Он не получает свободы, слишком много чёрных пут держат его. Едва ли что-то изменилось.
        Ей удаётся снести мой щит.
        Летит нить. Петля оборачивается вокруг теперь уже моей шеи.
        Я стискиваю зубы, проглатываю рвущийся из горла крик отчаяния - нельзя отвлечь Лайса. Я должна справиться сама.
        Женщина самодовольно скалится и начинает тянуть меня за нить к себе. А я… Я представляю свою любимую метлу, представляю, как на черенке вспыхивает руна очищения, и воображаемая метла послушно стряхивает с меня липкую гадость. Я усмехаюсь, перевожу взгляд на призрака. Да я же могу…
        Что я могу, женщина понимает раньше меня. Выражение её лица полностью меняется. Если раньше она хотела захватить меня в свою коллекцию, то сейчас, поняв насколько прошедшая посвящение жрица, неуловима и опасна, она полностью меняет решение.
        Можно ли убить мёртвого? Нет, душа бессмертна. Но можно стереть память, личность.
        Наивная!
        Женщина формирует в ладони сгусток, на который я смотреть без боли не могу. Ментал от соприкосновения с ним буквально на глазах разъедает, словно кислотой, исчезают без следа обрывки мыслей, намерений, эмоции, магия - всё то неопознаваемое, что составляет естественный ментальный шум.
        Эта клякса… Она меня уничтожит. Не мою личность, а самую душу. Я не уйду на перерождение - я перестану существовать.
        Тени и светы…
        Я невольно оглядываюсь. Я не могу допустить, чтобы клякса ударила в Лайса. Вдруг на живых и на призраков она действует одинаково? Наверняка так и есть.
        Отвлёкшись, я пропускаю брошенную в меня нить. На этот раз петля оборачивается вокруг щиколотки. Женщина дёргает, и я теряю равновесие, валюсь на пол, а она рывком подтягивает меня к себе.
        Забывшись, я вскрикиваю, чем привлекаю внимание Лайса.
        Новые нити обрушиваются сверху, и я превращаюсь в спелёнутую по рукам и ногам гусеницу. Извиваться могу, ползти могу, встать - нет. Воображаемая мета избавляет меня от паутины, но слишком медленно.
        Женщина швыряет в меня кляксу. Я отчаянно дёргаюсь, заранее зная, что мне не увернуться. Даже отказавшись от псевдотелесности, я не успею уклониться - я слишком медлительна.
        Руны? Я не училась магии ни в школе, ни в академии, но на что-то всё равно годна, спасибо учителю и книгам, по которым я пыталась заниматься уже после его отъезда. Я повторяю ровно то, что делал Лайс, и с моих пальцев срывается неуклюжая молния. Женщина не ожидала, она приготовилась стереть мои руны до того, как я их завершу, но оказалась совсем не готова к тому, что я использую свою собственную силу.
        Молния распускает ломанные щупальца на весь коридор и обрушивается на женщину подобно одеялу, каждый излом находит свою цель. Женщина невыносимо заорала. Если бы я только могла заткнуть уши… Её крик будет преследовать меня в кошмарах. Ха, каких кошмарах? Перед смертью она успела метнуть в меня кляксу.
        - Иветт!
        Лайс…
        Лишившийся контроля призрак внезапно встаёт надо мной. Его человеческая половина лица странно искривляется, будто он пытается улыбнуться. Чутьё подсказывает, что призрак, несмотря ни на что, мне благодарен.
        Куда делась клякса?
        Миг, и призрак вздрагивает всем телом, на груди стремительно проступает чернота. Протяжный вой медленно смолкает. Он станет ещё одним моим кошмаром.
        - Нет, - хрипло, со слезами прошу я. - Это нечестно!
        Почему он пожертвовал собой ради меня? Нет!
        - Иветт!
        Серая завеса падает.
        Я чувствую руки Лайса на плечах.
        Я оборачиваюсь. Лайс удерживает меня в объятиях. Двое его противников мертвы, как мертва женщина.
        - Иветт…
        Молния лишила меня половины сил, если не больше, а чёрные нити ранили. Из порезов вытекает перламутр - магия, позволяющая мне оставаться условно живой. Совсем скоро…
        Рука дрожит, но я упрямо тянусь, провожу кончиками пальцев по щеке Лайса, оставляю мерцающий след. Моё последнее прикосновение - спасибо за этот подарок.
        - Прости, я подвела тебя, но я обещаю, я смогу помочь, даже когда ты перестанешь меня видеть. Я буду рядом. Останови их для меня.
        - Иветт!
        Я слабею, магия утекает всё быстрее, а раны под её напором, кажется, только ширятся.
        - Я люблю тебя, - я закрываю глаза.
        Глава 32
        - Сам себе не верю, но… Иветт, я твой. С первой встречи меня не покидает чувство, что мы знакомы давным давно, что у меня нет никого ближе и роднее тебя, как бы странно это ни звучало. Я люблю тебя, Иветт.
        О?
        Я хочу ответить, но сил нет совсем. Так жаль…
        Зато я смогла освободить пленённых женщиной призраков. Они уже свободны, ведь нити больше никто не держит. Последним усилием я отправляю воображаемую метлу уничтожить паутину без остатка. Я всё же не была бесполезна, мне будет не стыдно посмотреть генералу в глаза.
        Лайс прижимает меня к себе, в отличии от меня он отказывается принимать конец.
        - Я люблю тебя, - упрямо твердит он, и я ощущаю силу его чувств.
        Тепло весеннего солнца окутывает меня как в прошлый раз, но теперь Лайс отдаёт мне себя без остатка. Он не думает, что ослабнет или погибнет, он в буквальном смысле стоит между мной и смертью и закрывает меня собой.
        - Лайс, бессмысленно…
        - Нет! - рявкает он. - Ну же, Иветт, мы у цели. Давай!
        На глаза наворачиваются слёзы. Я усилием сдерживаюсь, чтобы не расплескать драгоценные сейчас крохи магии.
        - Хорошо, но прекрати подпитывать меня. Того, что уже есть, пока достаточно, честное слово.
        Лайс ухмыляется. Ему бы послушать меня, но согревающее ласковое тепло никуда не исчезает, напротив, становится плотнее и нежнее. Я хмурюсь и с лёгким упрёком смотрю на Лайса.
        - Я ничего не делаю специально, - улыбается он. - Я просто люблю тебя, Иветт.
        А ведь Лайс держится вполне бодро, как будто и не отдал мне только что свою жизнь.
        Любовь?
        Потом об этом - время не ждёт, оно на исходе.
        Опираясь на Лайса, я медленно поднимаюсь.
        На его плече отпечатывается перламутровый след моей ладони.
        - Счёт идёт на минуты? - глухо уточняет Лайс, проследив, куда я смотрю.
        - Тело не может без души. Как ни оттягивай, предел есть всегда.
        Я больше не скрываюсь, слушаю ментал, прощупываю:
        - Кажется, у меня есть карт… Лайс, уходим! Уходи! Лайс…
        У люка расцветает огненный цветок. Пламя вспыхивает по всему храму. Я могу лишь предполагать, зачем лже-жрецу уничтожать святилище. Думает, что освободившиеся призраки смогут привести стражу? Вряд ли. Боится меня? Считает, что иначе с Лайсом не справится? Хочет сжечь улики?
        Мы успеваем увернуться от длинного огненного языка, лизнувшего ступени спуска. Огню не хватает каких-то сантиметров, чтобы нас достать. Я лихорадочно ищу выход. Не лезть же в огонь? Но, кажется, иного пути нет.
        - Сюда, Лайс! Давай наверх. Я смогу создать щит.
        Обычная магия против призванного рунами огня бессильна, как бессилен одиночка против толпы, но я-то воспользуюсь всё теми же рунами.
        Лайс грубо встряхивает меня:
        - Иветт, где тебя держат? Жизнью клянусь, без тебя я отсюда не уйду!
        - Ты с ума сошёл?!
        - Разве любовь не разновидность сумасшествия? - философски хмыкает Лайс так спокойно, словно нет никакого огня.
        Мне становится легче. Лайс возрождает во мне уверенность и боевой настрой.
        Руны послушно выстраиваются цепочкой, кольцо замыкается, и вокруг нас вспыхивает полупрозрачная стена. Секунда, вторая, и в нас бьёт пламя. Огонь ревёт, застилает собой коридор, раз за разом пробует прочность моего щита.
        - Мы можем прорваться наверх, - в последний раз предупреждаю я.
        - Иви!
        В голосе Лайса мешаются ярость пополам с отчаянием.
        Я подчиняюсь. Я бы тоже не оставила Лайса. Значит, вместе и только вместе. Я хватаю его за руку и, ориентируясь на покорёженный ментальный фон, тяну прочь от выхода. Бушующий огонь остаётся позади, мы бежим по пока не захваченным пламенем подземным помещениям, но я не обольщаюсь - пожар разгорается, и скоро огонь настигнет нас, безопасность обманчива.
        Мне удаётся почувствовать родное тело, и я беру направление.
        - Храмовый журнал там, - на бегу бросаю я.
        Если выберемся, журнал явно пригодится для доказательств в суде.
        - Нет!
        Ох, Лайс…
        Поворот, и мы оказываемся в боковом коридоре. По обе стороны за решётками пустые камеры, явно оборудованные для содержания пленников. Топчаны засыпаны соломой, в стены вмурованы цепи. К счастью, камеры пустуют. Не представляю, как бы мы сумели спасти людей.
        Занята лишь третья слева камера. На топчане, свесив руку на пол, лежу я.
        Странно, но кто-то заботливо накрыл меня простынёй. Ошибку первого впечатления я понимаю почти сразу. Никакая это не забота. Да и простынёй называть белую ткань неправильно. Скорее уж холст, потому что на нём тщательно выведены руны, а ещё по краю болтаются чёрные нити. Впрочем, они не опасны - от них остались одни обрывки.
        В отличии от меня Лайс исследует решётку. Она тоже укреплена рунами. Я стираю их без особых усилий, тщательно проверяю, причём не только осматриваю, но и прислушиваюсь к менталу. Руны, как и другая магия, оставляют след.
        - Чисто.
        Увы, убрать магию - не означает открыть решётку. Самый обыкновенный механический замок надёжно закрыт. Ключа у нас нет.
        Я кошусь на Лайса и не смею сказать, что магия вновь утекает быстрее и быстрее с каждой секундой. В голову приходит полнейшая глупость - жаль, что зеркала нет, залитая перламутром кожа наверняка смотрится волшебно. Я кривлю губы и не выдерживаю, прижимаюсь к Лайсу со спины. Так хочется обнять, поцеловать…
        - Иви, всё хорошо. Я же обещал.
        Лайс обхватывает замок ладонями, до крови прикусывает губу. Я не могу сходу разобрать, что он делает. Что-то сложное. Лайс бледнеет, зажмуривается. А я даже помочь не могу… Металл начинает осыпаться хлопьями ржавчины. Лайс несколько раз дёргает замок, и тот наконец поддаётся, отрывается. Лайс отбрасывает его в сторону, врывается в камеру и, не дожидаясь моих подсказок, сдирает с меня простыню, швыряет в дальний угол.
        - Иви?
        Я смотрю на себя со стороны. Лицо осунулось, под закрытыми глазами чёрные полукружие. Дыхания словно нет. Лайс касается моей шеи и успокоенно кивает. Пульс, пусть слабый, но прощупывается. Тело ещё живо.
        - Иви, быстрее. Чего ты ждёшь?
        В ответ я улыбаюсь:
        - Люблю тебя, Лайс, - пусть это будут последние слова, которые я произнесу.
        Мы в камере, но я не знаю, успели ли мы.
        Ментальная оболочка моей души больше не может существовать. Я истекаю магией, теряю силы.
        - Иветт!
        Если я выживу, буду слаба, как новорожденный котёнок. Последние силы я трачу на то, чтобы создать вокруг Лайса хоть какую-то защиту. Получается плохо, но я стараюсь.
        Оболочка исчезает, её остатки смывает уходящая магия. Моя душа на миг остаётся полностью обнажённой. Лайс больше не может меня видеть, я застываю на границе между жизнью и посмертием. И мир медленно выцветает, меня поглощает тьма.
        Глава 33
        Прохладный мрак безвременья дарит спокойствие и уют, а резкий свет несёт боль и ломоту во всём теле. Кто-то настойчиво требует ответа, зовёт, теребит за плечо, а я изо всех сил сопротивляюсь пробуждению. Жаль, но очередная встряска окончательно разгоняет остатки сна, как ни цепляюсь за них, удержать не получается, и вместо с осознанием действительности приходят слабость, тошнота и сухость во рту. Язык словно слипся, голова кружится, ноет и похожа на раздувшуюся подушку.
        - Иветт.
        М-м-м…
        Дайте мне забиться в щель и забыться. А ещё воды, пожалуйста.
        - Жива…, - выдыхает настырный изверг.
        Влагу я замечаю не сразу, спёкшиеся губы не хотят открываться и вода проливается мимо.
        Тот, кто меня держит, догадывается приложить к губам влажный платок.
        - Ну же, Иветт.
        Первый глоток я почти не ощущаю, второй делаю почти бессознательно. И тянусь вперёд, жадно присасываюсь. Не кружка. Скорее бутылка или фляжка. И внутри не вода, а что-то иное, с травянистым привкусом. Отвар?
        - Иви, прости, но больше нет. Потерпи, сейчас подействует и станет легче.
        Зелье?
        Мне и вправду становится лучше. Боль не уходит полностью, но притупляется. Я вспоминаю, что пошла искать помощи у жрецов второго эльвийского храма. Только то, что я там нашла… Светы и тени! Я распахиваю глаза, натыкаюсь взглядом на серый камень стен и металлическую решётку.
        Я хорошо помню, что жрецы оказались не жрецами, а самозванцами, убийцами. Помню погоню. А потом… Потом тьма. Должно быть, меня схватили. Камера и знакомый искалеченный ментальный фон подтверждают догадку.
        - Иветт?
        Голос знакомый. Я медленно оборачиваюсь и не могу скрыть удивления:
        - Лорд Верандо?
        - Иветт, как ты себя чувствуешь?
        На «ты»? Я невольно хмурюсь, но делать замечание спасителю не решаюсь. Это… неблагодарно. Да и хоть как пусть зовёт, лишь бы выбраться помог.
        - Уже лучше. Лорд Верандо, откуда вы здесь? Вы же не могли знать, что я пойду в храм.
        Почему-то очевидный вопрос ставит лорда в тупик, молчание длится не меньше минуты, и наконец лорд переспрашивает:
        - Ты не помнишь?
        - Что я должна помнить?
        Я коротко пересказываю всё, что было после того, как мы расстались и пристально наблюдаю за лордом Верандо. Он явно рад, что я цела и относительно здорова, зелье, явно из очень дорогих, подействовало, и слабость отступила вместе с жаждой и голодом. Но при этом лорд чем-то озабочен. Хмурится, смотрит на меня с сомнением. Даже чуть отстранился.
        - Что-то не так? - не выдерживаю я.
        - Нам надо выбираться.
        - Согласна, но всё же это не ответ на мой вопрос.
        - Иветт, сейчас не время. Если коротко, то вы смогли покинуть тело, явиться ко мне призраком и попросить о помощи.
        А?!
        Я чувствую, как у меня на лице прописывается выражение крайнего изумления. Он серьёзно? Как бы я могла такое проделать? Что-то невероятное и странное. Но лорд Верандо прав - не время.
        Голова ещё кружится, но отличить потолок от пола я уже способна. Лорд Верандо встаёт первым и бережно поднимает меня, аккуратно придерживает со спины под лопатками. Через пару секунд я утверждаюсь в вертикальном положении.
        - Бежать вряд ли смогу. Быстро идти - да.
        - Хорошо. А найти выход сможешь? Использовать ментальный фон как карту?
        - Хм… Дайте мне минуту, лорд.
        Я присаживаюсь обратно на топчан и погружаюсь в транс. Даже не погружаюсь, а проваливаюсь. Получается непривычно легко, но я не позволяю посторонним мыслям отвлечь себя и сосредотачиваюсь на окружающем пространстве. Определить наше местоположение получается почти мгновенно. Мы в подземной части храма, что, в общем-то, и без медитации изначально было понятно. Как найти выход? Исследовать коридор за коридором слишком долго, да и бессмысленно. Для начала мне нужны все выходы на поверхность, а значит, достаточно проверить потолок.
        Я тянусь вперёд и внезапно получаю ожог. Отпрянув, переключаюсь на проблему… Что?! Вся надземная часть полыхает. Храм охвачен пожаром. Горят алтари, статуи, священные ели. Я неимоверным усилием заставлю себя остаться на месте. Деревья уже охвачены огнём, и я, даже призвав воду, не спасу их. Я ведь должна…
        То, что горит не только храм, но и сам ментал, я понимаю с запозданием.
        Вторым ещё более страшным открытием становится то, что пожар распространяется, и распространяется по подземному уровню.
        - Они хотят уничтожить святилище?!
        - Иви, ты нашла выход?
        Лорд не упрекает за промах, и от этого становится неудобно. Я виновато опускаю голову и снова вслушиваюсь в окружающее пространство. Умирающий ментал корчится, и разобрать детали трудно, но кое-что удаётся.
        - Мы в ловушке, наверх точно не пройти, а вот если наоборот глубже…
        - Идём, - лорд Верандо без колебаний соглашается на предложенную мною авантюру.
        Я хватаюсь за протянутую руку.
        Откуда это чувство близости и доверия? Хотя с доверием понятно - лорд Верандо зачем-то ради меня рискнул жизнью и пришёл.
        Мы выбираемся в коридор. Я кое-как ковыляю. Зелье хоть и поставило меня на ноги, но каждый шаг даётся труднее и труднее. Видимо, мне досталось сильнее, чем я в начале предполагала.
        Я не жалуюсь, изо всех сил стараюсь перебирать ногами, но лорд же не слепой. Он берёт меня на руки:
        - Иви, не напрягайся так. Честное слово, я не кусаюсь.
        - Там четверо или пятеро, и они будут уходить той же лазейкой, к которой идём мы. Нам придётся иметь с ними дело, и я только помешаю.
        - Иви, если обнимешь за шею, мне будет удобнее.
        Я послушно цепляюсь за шею и невольно утыкаюсь носом в его плечо - так легче.
        Сейчас, когда мне не нужно ползти самой, можно сосредоточиться на ментале.
        Плохо, что противник почувствовал моё внимание. Закрыться он не пытается - в такой обстановке бессмысленно, ведь я легко отслежу его по косвенным признакам. Живое пятно, слепое - пятно останется пятном. Но как противник не может защититься от меня, так я - от него.
        - Нас заметили, - предупреждаю я.
        - И?
        - Они сжигали архив, но теперь идут наперерез нам.
        Лорд Верандо прибавляет ходу, переходит на бег, и мы первыми оказываемся в нужном коридоре.
        Ох, нет, это не коридор. Точнее, не совсем коридор. Тому, кто не знает, что в стенной нише скрыта потайная дверь, коридор покажется тупиком. Чтобы открыть проход, нужно подобрать правильную последовательность рун. Как жрица, прошедшая посвящение, я смогу. Думаю, за минуту управлюсь. Я уже подбираю комбинацию…
        Мне не хватает каких-то пятнадцати секунд.
        В начале коридора появляются наши преследователи. Жрец уже вычертил руну огня. Я не могу ни помешать, ни закрыться. Слишком поздно. Я вскрикиваю. Отреагировать успевает лорд. Он вдавливает меня в нишу и закрывает собственным телом.
        На нас обрушивается огонь.
        Глава 34
        Если лорд и успел что-то сделать, то проку от его щита было едва ли больше, чем ноль. Волна жара впечатывается в тупик, смолкает рёв пламени. Я наконец заканчиваю комбинацию рун, открывающих потайную дверь, и мы с лордом падаем в новый ход. Я - на спину, чуть не стукнувшись затылком, лорд - на меня. И замирает неподвижно.
        Я вычерчиваю ответную руну, лавина теперь уже моего огня обрушивается на жреца и его подчинённых.
        Живых в храме не остаётся.
        Впрочем, я могу ошибаться. Я призывала ответное пламя не против врагов, а с одной единственной целью - дожечь ментал в нашем тупике. Потайная дверь сделана очень интересно, она является именно выходом из туннеля в храм. Если сжечь ментал, то пространство за дверью станет «пустышкой» и перестанет восприниматься как храмовое, а дверь, соответственно, перестанет открываться. Это и быстрее, и, главное, надёжнее, чем ломать запор.
        Дверь захлопывается, и я выдыхаю. Безопасность… Поверить трудно, мы выбрались.
        Разве мы?
        Я приподнимаюсь, и у меня внутри всё переворачивается от ужаса. В тусклом свете вспыхнувших под потолком светильников я ясно вижу… Сознание отказывается это воспринимать, хочется трусливо зажмуриться. Только нет у меня права на трусость. К горлу подкатывает тошнота, и я с усилием сглатываю, вспоминаю про благословенный транс. Посвящение даёт себя знать, у меня получается чуть отстраниться и смотреть без эмоций.
        Светы и тени, я ошиблась. Я ошиблась самым жесточайшим образом. Щит лорда сработал идеально. Просто закрывал щит не лорда, а меня.
        Я заставляю себя смотреть.
        Ожог у мужчины один. Пугающий до одури. Огонь слизнул одежду и кожу от плеча до середины спины. Огромная открытая рана тёмно-багровая, а по краям почти чёрная. Кровь не течёт, но я не знаю, считать это удачей или невезенимем, я ведь совсем не смыслю в оказании первой помощи.
        Лорд, к счастью, без сознания, иначе, полагаю, боль убила бы его раньше, чем ожог.
        Я чувствую слабое сердцебиение и ловлю отголоски дыхания. Сколько у мужчины осталось времени? Сколько у меня осталось времени, чтобы… Целителей не будет, никого кроме меня не будет. А я понятия не имею, что делать! Поиск ничего не даёт, зелье лорд Верандо израсходовал на меня без остатка. Хоть бы глоток для себя приберёг, но нет. На глаза слёзы наворачиваются. Подступающая паника вот-вот накроет с головой, а этого точно допускать нельзя. Я делаю глубокий вдох, выдыхаю. Руны - единственное, что мне доступно. Вдох. Выдох. Простенькое дыхательное упражнение помогает проветрить голову.
        Да, я не целитель, зато эльвийские целители веками, тысячелетиями подпитывают руны исцеления. Мне достаточно начертить правильный символ и ментальным посылом соединить его с руной, точь-в-точь, как я создавала воздушный таран и призывала лавину огня, ничего трудного. Трудно задавить панику - пока сознание не в порядке, до рун не «докричаться».
        Вдох-выдох.
        Руна медленно наливается светом. Я рисую в воображении, и эльвийская руническая вязь золотым узором покрывает страшный ожог. Мне становится спокойнее - хорошо ли, плохо ли, что-то у меня получается. По крайней мере, мне начинает казаться, что багровый ожог бледнеет. Не исключено, что я обманываюсь и принимаю желаемое за действительное.
        У меня кончаются силы, и золотая вязь, как я ни стараюсь её удержать, расползается. Я теряю связь с рунами. Перед глазами темнеет.
        Во мраке я продолжаю видеть руны. Они светящейся цепочкой убегают вперёд и теряются вдали. Я смутно понимаю, что вижу сон, но в то же время это не обычный сон. Словно… Да, учитель рассказывал, что во время сна душа может ненадолго покинуть тело. Но я же ничего специально не делала? Хотя лорд Верандо упоминал, что я смогла его позвать. Видимо, как раз это и случилось: я была настолько близка к смерти, что душа ушла. А сейчас получилось тоже самое, но уже из-за того, что связь с телом ещё не восстановилась полностью.
        Я ведь уже не умираю, правда?
        Стоять во мраке бессмысленно, и я сперва иду, а потом и лечу по цепочке указующих рун. Я не успеваю прочитать ни одну из них, но откуда-то приходит интуитивная уверенность, что я поступаю верно.
        Мрак рассеивается, и я оказываюсь перед алтарём.
        - Учитель?
        Он сидит ко мне спиной, в протянутой руке дымит палочка благовоний. Учитель ставит её и оборачивается:
        - Иви?
        - Да.
        Быстро окинув меня взглядом, учитель улыбается:
        - Тебе лучше. Я беспокоился.
        - Учитель, мне нужна помощь.
        Он легко поднимается на ноги, но взгляд отводит, сутулится и тихо выдыхает:
        - Прости.
        - Что?
        До сих пор учитель никогда не отказывал. Ни мне, ни при мне.
        Учитель поднимает взгляд и смотрит на меня с болью:
        - Иви, у нас… беда. Я созываю всех прошедших посвящение жрецов. Похоже, тебя тоже зацепило. Прости, я не смогу помочь, потому что прямо сейчас сотни душ нуждаются в спасении.
        - О чём вы?
        Впрочем, догадываюсь, и учитель догадку подтверждает:
        - Кто-то ловит и порабощает души умерших. Нескольким душам удалось вырваться, и они пришли ко мне.
        - Я знаю, - отвечаю я спокойно.
        И впервые вижу, как учитель теряет контроль над эмоциями.
        - Знаешь?!
        - Да.
        Рядом появляются новые и новые жрецы, и все смотрят на меня, прислушиваются к нашему с учителем разговору. Наверное, раньше я бы смутилась, но сейчас я чувствую уверенность и в том, что говорю, и в себе самой. Прежде чем продолжить, я выжидаю минуту, приветливо киваю тем, кто успел прийти.
        - Люди, называющие себя эльвийскими жрецами, совершают в святилищах человеческие жертвоприношения, выбирают сирот, бродяг. Словом, тех, кто приходит искать приют и кого не хватятся. Я знаю, что поражённых храмов несколько. Возможно - десятки. В том числе и в столице.
        - Иви, это же…
        - Да, это армия душ и океан силы. Лично я предполагаю, что армия не самоцель. Армию и силу собирают, чтобы нанести удар. Но по кому?
        Кажется, мне не спешат верить. Ха, прямо как я не верила лорду Верандо. Принимала, что он не врёт, но считала, что он заблуждается. Ничего, проверить мой рассказ нетрудно, особенно, когда знаешь, на что именно обращать внимание.
        - Самозванцы прошли какое-то подобие посвящения. Полагаю, у них есть не только пленённые души, но и свободные духи, которые их поддерживают.
        - Почему ты так решила? - учитель к моим словам относится серьёзнее всех.
        - Потому что те, кто пытались меня убить, свободно обращались к рунам, не пользовались одной-двумя, а взаимодействовали с ними.
        - Иви, ты уверена насчёт десятков храмов? Я проверял святилища.
        Я уверенно киваю:
        - Учитель, вы ведь не прощупывали ментальный фон досконально? Святилище, в котором я была, тоже выглядело безобидным. Жертвоприношения проходили в подземном помещении, закрытым ментальным щитом.
        Учитель резко бледнеет:
        - А я ещё удивился, что за странные слепые пятна…
        Глава 35
        - То есть жрица Иви… не преувеличивает?!
        Я не могу рассмотреть, кто именно задаёт вопрос. Кто-то из задних рядов. Голос женский, немолодой.
        Я молчу, за меня отвечает учитель:
        - Боюсь, что Иви преуменьшает угрозу. Иви, ты сказала, что тебе нужна помощь. В чём?
        - Остановить убийства, освободить пленённые души, очистить святилища. Одна я не справлюсь.
        Меньше всего я ожидаю, что в ответ учитель не просто склонит голову. Он кланяется мне в пояс, не просто как равной, а как уважаемой равной. Незаслуженно. На мой взгляд. Я не знаю, как правильно отреагировать, да и не время говорить об отношениях. Время играет против нас.
        - Они знают, что раскрыты, и могут поторопиться нанести удар.
        - Горстка пленников против Великой армии? - усмехается генерал Вэшт. - Их предполагаемые действия ты оценила верно, Иви.
        С появлением легендарного оркского генерала в небольшом зале сразу становится тесно.
        Генерал клыкасто усмехается, поправляет закреплённую на поясе саблю, тяжело спрыгивает с алтаря на пол и неожиданно задорно подмигивает мне. Я в ответ невольно улыбаюсь. Генерал прав, если в бой выступит его Великая армия, можно не сомневаться, на чьей стороне будет победа. Генерал протискивается сквозь толпу ко мне. Его почтительно пропускают. Я ловлю потрясённые взгляды, быстро превращающиеся в уважительные.
        - Я горжусь тобой, Иви, - генерал останавливается передо мной и первую фразу произносит громко, чтобы слышали все, продолжает заметно тише. - Ты справилась. Но сейчас возвращайся и не меньше трёх месяцев будь особо осторожна. Ты слишком долго была вне тела, и тебе необходимо восстановиться. Дальше не твоя война.
        Хочется упрямо возразить, что и моя тоже, но я этого не делаю и благодарю генерала. Сейчас нет ничего, с чем жрецы не смогут справиться без меня.
        Генерал ухмыляется:
        - Тот мальчик, Лайс, будет переживать за тебя. Пощади его чувства.
        - Лайс?
        - Так зовут твоего лорда.
        Почему лорд вдруг мой?
        - Генерал Вэшт прав, возвращайся немедленно и не чуди, Иви, - вмешивается учитель.
        Он резко вскидывает руку, направляет на меня раскрытую ладонь. Странно знакомый жест… Я не могу вспомнить, когда я его видела. Меня обнимает непроглядный мрак, а в следующее мгновение я открываю глаза и обнаруживаю, что лежу в туннеле у потайной двери.
        Мне холодно - это первое, что я осознаю.
        На мне «домашний» ритуальный наряд, полушубок и сапоги погибли в огне, а без них осень и под землёй остаётся осенью. Ещё толком не проснувшись, я натыкаюсь на грелку и радостно вцепляюсь в неё руками и ногами. В ответ раздаётся протестующий стон. Ха! Я стискиваю добычу крепче. Грелки от меня ещё не сбегали. Я торопливо просовываю руки под рубашку, но этого мало и я со спины пытаюсь пробраться под ремень брюк - ох, как хорошо, горячо. Грелочка моя…
        А?! Ха, не грелка. До меня медленно доходит…
        - Иви, - лорд признаёт меня гораздо быстрее, чем я его.
        Я растерянно смотрю на лорда Верандо. Что он обо мне подумает?!
        Лорд реагирует совсем не так, как я думаю.
        - Да ты ледяная! - возмущается он, и сам притягивает меня к себе, обнимает.
        Этикет и правила поведения забываются моментально, я утыкаюсь ему в плечо. И натыкаюсь на край сгоревшей ткани. Я вздрагиваю, приподнимаю голову:
        - Ты ранен!
        - Не заметил.
        Высвободив одну руку, я осторожно приподнимаю край ткани. След ожога остался, но именно что всего лишь след. Руны сотворили чудо. Рана не только зажила, но и затянулась свежей кожей. Я завороженно провожу подушечкой пальца, и лорд внезапно фыркает:
        - Иви, щекотно.
        Кожа тонкая, нежно-розовая, чуть бархатистая. Наверное, очень чувствительная. Я прищуриваюсь и снова провожу пальцем по следу.
        - Хулиганка, - смеётся лорд.
        Почему мне так спокойно и хорошо рядом с ним?
        Мы замираем, глядя друг другу в глаза. Меня даже окружающий холод перестаёт беспокоить.
        Вечность спустя первым заговаривает лорд:
        - Околдовала меня, да Иви? Очаровала с первого взгляда.
        Я улыбаюсь, откуда-то знаю, что лорд не обвиняет меня в привороте, а, скорее, дразнит.
        - Как и ты меня.
        - Я люблю, тебя Иветт, - игривая интонация сменяется серьёзной.
        - Лорд…
        - Лайс, Иви. Я тебе уже говорил, но ты не помнишь. Наверное, это правильно - не помнить, что происходит, когда душа покидает тело и бродит опасно близко к невозвратной черте.
        Мне кажется, Лайс лукавит. Моё беспамятство его беспокоит. Или не беспамятство, а то, что я держусь отстранённо. Нет уж, буду доверять чутью, оно меня никогда не подводит.
        - Давай повторим всё хорошее, что я забыла? - предлагаю я.
        - Уверена?
        Я киваю и первой тянусь за поцелуем. Был он или нет, не знаю, зато знаю, что поцелуй обязательно будет. Лайс лишь касается моих губ своими, застывает, позволяя мне передумать и отстраниться. Нет-нет, я настаиваю. Я целую Лайса, и Лайс отвечает. Где-то на краю сознания плавает воспоминание, что разница между нами никуда не делась, Лайс всё ещё столичный лорд и богач, а я - провинциальная бесприданница, но сейчас это не важно. Не важно! И я растворяюсь в поцелуе, в объятиях.
        Кажется, я готова воплотить в реальность свой недавний сон, в котором… Каменный пол мне точно не помеха.
        Здравомыслие проявляет Лайс.
        Тяжело дыша, он отстраняется.
        - Иви…
        - М-м-м?
        - Надо выбираться.
        За фразой кроется гораздо больше, чем Лайс сказал вслух. Я согреваюсь в его объятиях. А Лайс? Он тоже без верхней одежды.
        - Да, прости. Я, видимо, ещё плохо соображаю.
        Лайс поднимается на ноги, потягивается и протягивает мне руку. Я встаю, держась за его ладонь. Лайс проходится по мне осуждающим взглядом и прежде, чем я успеваю сообразить, в чём дело, стягивает прожённный пиджак, остаётся в одной рубашке, а пиджак накидывает мне на плечи.
        - Иви, не спорь. Вот даже не думай спорить. Лучше скажи, куда идём?
        Ловко Лайс тему сменил.
        Я бы и поспорила, но бессмысленно. Уверена, Лайс упрётся так, что не свернуть. Быстрее выберемся - быстрее попадём в тепло, поэтому я просто прижимаюсь к Лайсу и отвечаю на последний вопрос:
        - Обратно в храм мы не попадём, по крайней мере легко. Насколько я поняла, дверь ставили настоящие эльвийские жрецы, и их защиту мне не сломать. Разве что пробивать стену, но руны для этого не слишком приспособлены.
        - Куда ведёт ход?
        - Не знаю. Честно говоря, я даже не подозревала, что в эльвийских святилищах столько закрытых помещений. Всё же эльвийский культ строится на принципе открытости и гостеприимства… Учителю придётся мне многое рассказать.
        - Давай допрос твоего учителя пока отложим.
        - Отложим, - соглашаюсь я. - Что делаем?
        - Стены сносить не будем, нам только под завалом оказаться не хватало. Есть у меня по поводу хода догадка. Идём.
        Я согласно киваю, прижимаюсь крепче.
        Хоть бы идти недалеко. Выбраться из огня и замёрзнуть - глупее не придумаешь.
        Глава 36
        Туннель не разветвляется, идёт под лёгким уклоном вверх, и я мечтаю, как совсем скоро мы выберемся на поверхность. Туннель для меня загадка, но если вспомнить историю… Когда-то эльфы ушли с территорий, позднее ставших королевством людей. В книгах о древних временах пишут скупо, но по обмолвкам можно предположить, что за земли была кровопролитная война. Получается, тайный ход вполне объясним: он был создан как последнее спасение, чтобы беженцы смогли покинуть захваченное врагом святилище. Только куда тогда тоннель выведет? Вполне возможно, что выход замурован фундаментом жилого дома или давно обрушился.
        Волноваться бессмысленно: придём - узнаем.
        - Я говорила во сне с учителем. Он сказал, что пока связь души и тела не восстановится, я должна быть осторожна в ментальных практиках, - виновато объясняю я. - Посмотреть, что впереди…
        Лайс легко щёлкает меня по носу:
        - Иви, без глупостей. Раз нельзя, значит нельзя. Ты устала?
        - Я вполне могу идти сама, - отказываюсь я. Мало Лайс был ранен, он ещё и тащить меня собирается. Нет уж.
        Лайс беззаботно фыркает:
        - Ну же, Иви, ободрись. Мы победили.
        Да? Я наивно считала, что победителям полагается награда, а нам достался каменный ход, стылый осенний холод и тусклый свет. Чтобы не думать о плохом, на свет я и отвлекаюсь. За годы любой светильник перестанет работать, а эти словно вчера установлены. А вдруг ход действительно свежий?! Да нет, он в любом случае проложен настоящими жрецами, а не самозванцами, я уверена. Прищурившись, замечаю руны - вот и объяснение, руны и тысячу лет проработают, лишь бы кто-то подпитывал их силой.
        - Иви, у тебя нет идей?
        - Ты что-то знаешь? - откуда бы, если я, жрица, не имею ни малейшего представления?
        Лайс ухмыляется. Признаваться он явно не собирается.
        Я улавливаю, что подъём прекратился.
        Мы проходи ещё сотню шагов, ход делает резкий поворот, и мы упираемся в тупик перед дверью, очень похожей на ту, что осталась позади.
        - Ты хочешь сказать, что мы пришли в «Обитель Семи дубов»?! - оборачиваюсь я.
        Лайс выгибает бровь:
        - Иветт, а что тебя удивляет?
        - Глубина собственного незнания. Я полагала, что знаю в святилище каждый закуток, и вдруг такой сюрприз.
        - Ты сможешь открыть?
        - Да, конечно. Я почти подобрала ключ.
        Руны послушно выстраиваются в правильную цепочку, и дверь с тихим скрипом открывается. Я не жду подвоха, однако Лайс окутывает нас щитом, и только после этого первым проходит вперёд, прикрывая меня собой. И я точно знаю, что, случись что, Лайс оттолкнёт меня назад в безопасность, захлопнет створку, а сам… О себе он будет думать в последнюю очередь.
        К счастью, ничего не происходит.
        Родное святилище встречает нас тишиной.
        Лайс напряжённо осматривается, а я вопреки запрету учителя прислушиваюсь к ментальному фону. Зря волновалась, фон блёклый, выветрившийся.
        - Сюда очень давно никто не спускался.
        Лайс кивает и пропускает мои слова мимо ушей, держится всё также настороже.
        А я с любопытством оглядываюсь. До сих пор я не бывала в подземных помещениях «Обители Семи дубов». Точнее, бывала в помещениях, отведённых под хозяйственные нужды, и не подозревала, что под ними есть что-то ещё.
        Впрочем, разбираться буду потом, а пока мы поднимаемся наверх. Домой…
        Холодно.
        Неужели старик-бродяга уже ушёл?! Лишь бы с ним ничего не случилось, конечно. Но всё же… Если бы он задержался, в жаровнях бы сейчас горел уголь, мы бы окунулись в гостеприимное тепло храма. Звучит безобразно эгоистично.
        Однако в главном коридоре из кухни тянет тёплым воздухом.
        Я хмурюсь.
        Лайс жестом показывает мне подождать, прокрадывается вперёд, заглядывает в щёлку. Возвращается он, не скрываясь и поясняет:
        - Твой гость.
        - Тот старик? Но почему тогда жаровни не горят? Зачем эта экономия угля?
        Я возвращаюсь в подсобку, всего-то через две двери от кухни, и тянусь за ведром, но Лайс опережает и мягко меня отстраняет.
        - Иви, ты хочешь меня обидеть?
        Странный вопрос.
        - Что? - смотрю я с недоумением.
        Лайс прищуривается:
        - Иветт, ты считаешь, что можешь при мне поднимать тяжести, заниматься чёрной работой?
        Упрёк неожиданный.
        Пока я хлопаю глазами, Лайс развязывает мешок, наклоняет, пересыпает уголь в ведро и, умудрившись не запачкаться, легко поднимает ведро. Мне остаётся лишь показать, в какую жаровню скольку угля высыпать, потому что поджигает Лайс тоже сам.
        На шум выглядывает старик и расплывается в радостной улыбке:
        - Жрица Иви, вы вернулись. Добрый день. Господин…
        При виде Лайса его радость увядает.
        - Добрый день, - поспешно откликаюсь я. - Как вы тут? Простите, вас не затруднит поставить чайник? Мы, признаться, замёрзли.
        - Ох…
        Старик смотрит на нас, явно замечает странности в одежде, особенно обгоревшие дыры привлекают его внимание, но спросить он ничего не решается, спохватывается, кивает и торопливо скрывается в кухне.
        Мы с Лайсом заходим следом, и я отправляюсь проверить запасы продуктов. Надо посмотреть, что я могу приготовить и, желательно, побыстрее.
        Лайс выдвигает стул к самой жаровне, вытягивает над углём ладони. Порыв подойти и самой растереть ему руки я задавливаю. Откуда этот порыв? Но важнее другое - сейчас нам надо восстановить силы, то есть поесть. А не увлекаться нежностями.
        - Каша, печенье, - перечисляю я.
        Лайс не выказывает и тени недовольства, хотя, уверена, привык к иному.
        Старик переставляет закипевший чайник с плиты на стол и, покосившись на нас, тихо выходит, прикрыв за собой дверь.
        И мы с Лайсом остаёмся вдвоём.
        Глава 37
        Лайс перебирается от жаровни за стол. Я быстро накрываю и присаживаюсь рядом. Хочется есть, но я не спешу набрасываться на каменное печенье. Бросаю его в чашку с чаем размокать. Лайс раскладывает по тарелкам кашу, берётся за ложку и без тени недовольства начинает уплетать сытное, но крайне неаппетитное угощение, а, ополовинив порцию, даже хвалит:
        - Очень вкусно.
        - Хм?
        - С голодухи даже гвозди сладким леденцом покажутся, - усмехается он. - Иви, я согласен лопать всё, что ты приготовишь, но продукты в будущем заменим, договорились?
        - В будущем?
        - Ты же не откажешь мне от храма?
        Лайс будет приходить в святилище как в ресторан, да? Мило… Но как долго? Я ведь не ошибусь, если предположу, что в столицу Лайс возвращается со дня на день. Мне, наверное, придётся дать показания перед судом. А потом…? Возвращаться не хочется, на столичную жизнь моих заработков не хватит. Перебраться куда-нибудь южнее? Ха, кого я обманываю? Не может быть, чтобы Лайс меня так просто отпустил. Не после его признания.
        Я утыкаюсь носом в его плечо, но в коридоре раздаётся быстро приближающийся топот, и Лайс вскидывается.
        - Дети, - поясняю я. Уж их я всегда узнаю.
        Я права.
        Дверь беспардонно распахивается, в кухню вваливаются близнецы господина Тара Кодмиса. Будучи по меркам провинции весьма состоятельным, господин Кодмис давно нанял шебутным мальчишкам учителей, и в моих уроках для них особого смысла нет, но господин Кодмис всё равно отправляет близнецов ко мне. Подозреваю - чтобы они громили не дом, а обитель. Мальчики очень активные.
        Затормозив на полпути до стола, мальчики радостно хором восклицают:
        - Иви!
        - Иви, а мы тому поганому лорду, который хочет парк снести, окна разведённым навозом облили!
        - Иви, у нас ещё половина бидона осталась! Мы хотим… Ой, он тут.
        Смутились? О, нет. Лишь на мгновение озадачились.
        Близнецы, не сговариваясь, хищно прищуриваются. И бидон медленно приподнимают, примеряясь, как половчее покарать врага, не зацепив меня. Лайс же что-то сдавленно пробухтел, точно расслышать у меня не получается, но пару крайне неприличных выражений я всё же выцепляю.
        - Иви, отойди, пожалуйста.
        То есть эти умники собрались залить своим творчеством стол с посудой, еду?!
        Неожиданно, но перед Лайсом за них становится стыдно, как будто это я отвечаю за их воспитание.
        Хорошее настроение улетучивается.
        Я поднимаюсь, негромко шлёпаю ладонью по столу:
        - Когда я кого учила навозом окна портить?
        Близнецов моё возмущение ни капли не трогает, они лишь снисходительно отмахиваются:
        - Иви, ты слишком добрая, чтобы учить таким вещам.
        Интересно, они понимают, что Лайс лорд? Да, в Лайсе я уверена, он не будет обижаться на глупые выходки детей. Но другой аристократ на его месте вряд ли будет терпелив и милосерден. Прикажет слугам выпороть, и будет в своём праве. А когда дети не выживут после сотни плетей, отделается штрафом.
        Нет, тут глупость до небес. Но может быть, начать с чего-то более доступного их пониманию?
        - Если я отойду, вы плеснёте навоз на стол?
        Близнецы обмениваются взглядами, но не похоже, что мой вопрос на них подействовал. То есть они осознают, что нагадят, но их это не смущает. Отлчно!
        - А кто убирать будет? - устало спрашиваю я.
        - Ну…
        - Ты?
        Совсем наглость.
        Я, конечно, знаю, что мальчики проблемные, но чтоб настолько…
        Лайсу наблюдать надоедает.
        Одним слитным движением он поднимается из-за стола. Я моргнуть не успеваю, как Лайс оказывается рядом с мальчиками, выдёргивает у них бидон. И встаёт на пороге, перекрывая выход.
        - Облить меня хотите? - обманчиво добродушно уточняет он.
        - Иви…, - мальчики пятятся ко мне, явно рассчитывая на защиту.
        От этого ещё обиднее становится. Я в их глазах не старшая подруга, а всего лишь всепрощающая дурочка?
        Лайс усмехается:
        - Что вы, это же весело! Вы сами хотели. И я с радостью согласен. Мы просто поменяемся ролями.
        Плюх.
        Содержимое бидона равномерно распределяется по белобрысым макушкам и стекает вниз. Большая часть жижи остаётся на одежде, но что-то попадает на пол.
        Лайс спокойно указывает пальцем в притулившуюся в углу швабру:
        - Убрать пол, вернуться к моему дому и отмыть окна.
        - А…
        - Или не убирайте. Поскольку вы признались в факте оскорбления аристократа и в намерении осквернить святилище, меня вполне удовлетворит объяснение, которое ваш отец даст градоправителю. Либо-либо. Выбирайте, - с тихой угрозой завершает Лайс и расплывается в широчайшей улыбке.
        Близнецы разом осеклись. На Лайса они теперь таращатся округлившимися глазами. Я отчётливо вижу, что мальчики напуганы.
        - Иви, а как же святилище? - всхлипывает одни из них.
        Второй угрюмо идёт за шваброй.
        - Ты полагаешь, что оскорбление - это способ решить возникшее недопонимание?
        - Мы не хотели ничего плохого.
        - Хотели, - жёстко возражаю я. - Вы достаточно взрослые, чтобы отличить белое от чёрного. Самое время подумать головой. Вы подставили отца, подставились сами. Могу добавить, что вы меня обидели, но вряд ли для вас это имеет значение. Вдумчивая уборка прекрасно очищает сознание, я вам как жрица говорю.
        Мальчишка остаётся глух, лишь зло прищуривается:
        - Значит, ты позволишь снести «Обитель»?
        А почему бы и нет?
        Внезапная мысль пугает, но отторжения не вызывает.
        Раньше «Обитель» дарила мне ощущение нужности и принадлежности, заменяла мне родной дом, однако близнецы доходчиво продемонстрировали, чего стоит моя нужность на самом деле.
        Конечно, я попрошу Лайса сохранить святилище для бродяг, для нуждающихся… Но свою жизнь я пересмотрю. Помогать другим - это хорошо. Но о себе тоже пора побеспокоиться.
        - Согласно закону лорд Верандо имеет полное право запретить свободный вход в парк и ликвидировать «Обитель». Именно лорд Верандо позволяет что-либо или не позволяет. А я могу лишь обратиться с просьбой сохранить святилище. Однако сейчас я не знаю, какие аргументы я должна привести. Лорд Верандо своими глазами видел, как вы готовы залить обитель навозом. Ваше намерение очень красноречиво говорит о вашем отношении. Действительно ли стоит «Обитель» сохранять?
        Мальчики смиряются и берутся за тряпки.
        - О, Иви! - раздаётся новый детский вопль, и ко мне кидается Рон. - Вот ты где! Иви, а сегодня во что будем играть? А правда, что тот лорд уберёт «Обитель»? Иви, а…
        - Иви устала, - вмешивается Лайс и оттесняет Рона.
        - А…
        - Да, я «тот лорд». Иви переубедила меня, я не трону «Обитель».
        - Ура!
        Рон подпрыгивает, а Лайс подхватывает его и подкидывает выше. Рон с радостным визгом взлетает к потолку. Лайс ловит Рона, ставит на ноги:
        - Всё, беги.
        - Из тебя получится отличный отец, - я говорю скорее в шутку, но Лайс воспринимает по-своему.
        - Иви, ты готова доверить мне наших детей?
        Глава 38
        - Это… Это предложение? - так просто?
        И в то же время так трогательно… Звучит уж точно честнее пафосной бессмыслицы.
        - Да, Лайс. Я согласна.
        - Тогда идём, - протягивает он мне руку.
        Куда? Я не спрашиваю, я просто переплетаю наши пальцы. Мне безумно нравится чувствовать свою ладонь в ладони Лайста. Уверена, сюрприз мне понравится.
        Вместе мы выходим в главный зал. Лайс отпускает меня, подходит к алтарю, поднимает до сих пор лежащую на столешнице официальную бумагу, с которой началось наше странное противостояние. Лайс зачем-то перечитывает собственный указ и, не отрывая взгляда от текста, уточняет:
        - Иви, ты уверена, что те жрецы самозванцы?
        Вроде бы мы только что говорили о свадьбе.
        - Абсолютно. Я не успела тебе рассказать. Освободившиеся души пришли к моему учителю и попросили о помощи.
        - Почему именно к твоему учителю? - подозрительно хмурится Лайс.
        Я пожимаю плечами:
        - Не думаю, что только к нему.
        Лайс кивает, но не похоже, что мои объяснения развеяли его подозрения. Ничего, скоро убедится. Эльвийские жрецы не останутся в стороне.
        - Иви, что бы ты ни говорила про общий дом, это святилище твоё. К тебе приходят дети, ты зажигаешь благовония, ты поддерживаешь здесь тепло, - Лайс рвёт документ надвое, грубый разрыв проходит точно через размашистую подпись.
        - Спасибо.
        Лайс хмыкает, но как-то не весело, качает головой. И, будто стряхнув неприятные мысли, он уже мгновение спустя искренне улыбается. На его лице вновь играет тот хитрый прищур, который мне так нравится. Лайс привлекает меня к себе и целует, его глаза лучатся счастьем.
        - Иви, я правильно понял? Ты прошла посвящение и теперь можешь провести любой ритуал?
        - «Могу» в каком смысле? Жёстких запретов нет, эльвийский культ открытый, чтобы проводить ритуалы, даже не обязательно быть жрицей. Есть здравый смысл.
        - Ты бы смогла без вреда для себя провести брачный ритуал?
        - Скорее да, чем нет.
        Что имеет в виду Лайс? Он же не…?
        - Иви, давай поженимся прямо сейчас? Не хочу откладывать. А праздник обязательно устроим, об этом не переживай. Уже в столице. Или и здесь, и в столице. Как скажешь, так и будет. М?
        Вот так просто? Взять и пожениться? В духе эльвийского культа…
        Я смотрю Лайсу в глаза. Он серьёзен, предельно серьёзен.
        Я буквально кожей чувствую согревающий жар его любви.
        - Как жрица, я обязана удостовериться, что ты осознаёшь последствия. Эльвийский брачный ритуал связывает не тела, а души. Это означает, что иной жены, кроме меня, у тебя в этой жизни не будет.
        - Иви, ты странная. Зачем мне какая-то другая, когда я люблю тебя?
        Затем, что люди смертны. Мне льстит готовность Лайса быть верным до конца, вопреки всему, но в то же время я не хочу обрекать его на одиночество, потому что тоже люблю.
        - Лайс, самозванцы ещё на свободе. Им осталось недолго гулять, но вдруг они успеют мне отомстить? Ты ведь аристократ, тебе нужен наследник.
        - Иви, во-первых, мне нужна ты, а наследником будет либо наш сын, либо мой племянник. Во-вторых, я уничтожу любого, кто рискнёт на тебя покушаться. Откуда такие дикие мысли?
        - Чутьё. Мы слишком легко выбрались. Я не верю, что про нас забыли. Что-то дурное надвигается. И не на «Обитель», а на нас с тобой.
        - Иви, я разберусь. Давай поженимся?
        И смотрит пристально.
        Отказать под таким взглядом я не могу.
        Да и что скрывать? Я сама безумно хочу назвать Лайса мужем.
        - Да…, - я протягиваю руку и легко провожу по его волосам.
        Лайс перехватывает мои пальцы, подносит к губам, целует.
        Я замираю, наслаждаясь лаской.
        - Иви, ты не готова начать?
        - Свадьба в главной зале - безумие. Кто-нибудь да помещает.
        Лайс прикусывает губу, безрезультатно скрывая разочарование.
        - Хорошо, я подожду.
        - Зачем ждать? - улыбаюсь я. - Лайс, хочешь, я покажу тебе своё место?
        Незадолго до отъезда учитель освободил одно из помещений и специально для меня превратил в комнату медитаций. Он своими руками побелил потолок, задрапировал стены плотной тканью терракотовых оттенков, постелил шерстяной ковёр, чтобы на полу можно было сидеть с комфортом. Даже вышитые подушки приготовил! Но главное, учитель поставил небольшой алтарь, превративший помещение в полноценный зал для ментальных практик. Дети об этом закутке не знают, и даже случайно не забредут - всё благодаря руне отвода глаз. Ха… Как я раньше не замечала очевидного? Принцип открытости в действии… Зато теперь понимаю, почему учитель смотрел на меня с затаённым ожиданием, когда рассказывал про руну. Ждал, что, упёршись носом в явное противоречие, я задумаюсь. Но я была слепа и верила.
        Вдвоём в комнате тесновато, зато можно не опасаться внезапного вторжения. По телу пробегает озноб дурного предчувствия, но я стараюсь не думать о плохом.
        Вообще, эльвийский брачный ритуал довольно длинный и красивый, по канону свадьба длится десять дней. Жених и невеста готовятся, взвешивают свою готовность сделать столь ответственный шаг, который перевернёт всю их дальнейшую жизнь и даже изменит начало посмертного существования.
        Но десять дней - это для нас непозволительная роскошь. Я пытаюсь представить себя на месте невесты… Пожалуй, мне бы хватило дня. Но у нас с Лайсом не будет и часа.
        Я зажигаю палочку благовоний:
        - С добрыми намерениями…
        Простые слова свяжут нас с Лайсом крепче любых цепей.
        Ароматный дымок вьётся, поднимается к потолку.
        Интересно, хоть кто-то из духов придёт засвидетельствовать наши клятвы? Их визит считается хорошим знаком, хотя ив тишине нет ничего плохого.
        - Я, Иветта…
        Предчувствие бьёт по нервам. Я прислушиваюсь к менталу и замолкаю на полуслове.
        - Иви?
        Лайс догадывается, что что-то не так. Я не отвечаю, пытаюсь осознать масштаб катастрофы.
        - Они идут сюда, - выдыхаю я.
        - Кто?
        - Пленные души. Если я правильно поняла, им приказали уничтожить всех прошедших посвящение эльвийских жрецов.
        Лайс хватает меня за руку:
        - Иви, не стой, уходим!
        - Бежать от призраков? - удивляюсь я. - Где они меня не достанут? Их ведь подпитывают силой, собранной во время жертвоприношения. Чудовищная ирония, да?
        - Иви!
        Я качаю головой. Хорошо, что я не успела соединить нас с Лайсом ритуалом и жаль, что он откажется бежать и спасти хотя бы себя.
        В отличии от меня Лайс куда более практичен.
        - Дети, - выдыхает он.
        Я вздрагиваю, смотрю на него ошеломлённо. А ведь Лайс тысячу раз прав - в храме дети, и они под ударом. Из-за меня.
        Увести призраков? Я чувствую их приближение. Наверное, я могу успеть выскочить в парк. Но откуда мне знать, что призраки пойдут за мной и не зацепят детей? Нет, храм должны покинуть дети.
        Мы выбегаем в коридор, заскакиваем в кухню.
        Старик поет отмытых близнецов чаем и угощает колотым сахаром, о чём-то рассказывает. Кажется, о своих странствиях. Здесь же крутятся Рон, его сестра, другие дети. Когда они успели появиться?!
        - Иви!
        Призраки совсем рядом. Я отчётливо осознаю, что они вот-вот заполонят кухню.
        Дети не успеют сбежать.
        На стенах расцветают чёрные нити липкой паутины.
        Глава 39
        - Все в центр! - резко приказывает Лайс.
        Его окрик действует волшебным образом. Подчиняются все и мгновенно. Старик первым понимает, что происходит нечто неправильное, обнимает детей, утрамбовывает их в более плотную стайку. Лайс встаёт с другой стороны.
        А я… Я понимаю, что мне придётся рискнуть собой. Но у меня нет и тени сомнений. В полутранс я впадаю за доли мгновения, восприятие обостряется, и правильная последовательность рун вспыхивает почти что без моего участия.
        Нас окружает ментальный щит.
        Появившиеся призраки медлят. Они не хотят нападать, но нити тянут их вперёд, сопротивляться невозможно. Паутина ползёт по полу, подбирается к щиту. Я сообразила выставить полусферу, так что снизу нас тоже не достать.
        - Иви, что это? - дрогнувшим голосом спрашивает сестрёнка Рона.
        Обычные души людям невидимы, но пленных призраков поддерживает сила, направляемая кукловодом.
        - Души жертв преступления. Не бойся. Помощь скоро будет здесь.
        Первые нити доползают до щита. Они движутся будто змеи. Совершенно не торопятся, хотя некоторая поспешность в их движениях всё же проскальзывает. Нить приподнимается над полом, раскачивается из стороны в сторону. Сравнение со змеёй оказывается даже более верным, чем мне показалось изначально.
        Тупоносый конец утыкается в щит и моментально отдёргивается назад, но это лишь первая проба, нечему радоваться. Покачавшись, нить вновь приближается, утыкается в щит и замирает.
        Кто-то из деток, кажется, один из близнецов, шмыгает носом.
        - Им не пробиться, - успокаиваю я.
        - А если? - резонно возражает Рон.
        - Я здесь.
        Самонадеянное заявление - а что делать? Детей надо успокоить.
        Нить снова отстраняется, но не просто так. Бросок, и чернота бьёт в щит.
        Я сглатываю. На моей стороне сила, которую эльвийские жрецы по капле копили тысячелетиями. На стороне врага сила сотен мучительно отнятых жизней. Я бы всё равно сделала ставку на руны, но меня тревожит, что враг знал, как я буду защищаться. Враг не мог не приготовить пробивной козырь.
        Нить в третий раз подступает к щиту, кончик расплющивается по нему, будто капля по стеклу.
        Остальная паутина приходит в движение.
        - Нас закрасят!
        И не поспоришь.
        Ну же, учитель, где вы?
        - Иви, ты сможешь стряхнуть её?
        - Кукловод мешает. Я попробую…
        Однако Лайс ловит меня за руку:
        - Подожди минутку.
        Легко. Лайсу я доверяю, хотя просьба несколько странная.
        Лайс вплотную подступает к щиту, к тому месту, где присосалась чёрная нить. Всё же не змея, а мерзкая пиявка - вот её сущность. Я постоянно отвлекаюсь на детей, следить за Лайсом не получается. А его что-то заинтересовало, причём очень-очень сильно заинтересовало.
        Проходит две минуты.
        Щит наполовину оплетён.
        - Я боюсь, они не станут ждать.
        Зачем, как выразился Рон, полностью «закрашивать»? Достаточно покрыть сетью и… Как именно снесут наш щит, я не представляю, но не сомневаюсь в том, что снесут, если чудо не спасёт нас раньше.
        - Иви, знаешь, в чём слабость этих нитей?
        - Нет.
        Откуда бы?
        Лайс расплывается в улыбке, и вид у него становится чисто как у кота, объевшегося сливок.
        - В Академии меня учили, - Лайс рассказывает и одновременно делает что-то не очень понятное, явно крайне сложное, - что работа с менталом, и работа с окружающим миром - это два разных уровня магии. Несовместимых между собой. Однако тот, кто создал эту паутину, их совместил.
        - И что же тебя радует?
        - Ради создания «перемычки», ему или ей пришлось нарушить один из базовых принципов безопасности. Сейчас… Есть!
        - М?
        - Иви, нить - это прежде всего дорожка к тому, кто её держит. Я только что отправил по нити мой смертельный привет.
        Словно подслушав, нити разом дёрнулись и опали.
        - Лайс!
        Поймав мой полный восхищения взгляд, Лайс расплывается в самодовольной улыбке, а мне… мне бесконечно приятно, что он так на меня реагирует. Мысли сворачивают в сторону брачного ложа. Я хочу увидеть, как Лайс будет смотреть на меня, когда я…
        Увы, приходится вынырнуть из горячих фантазий. Я в храме единственная жрица, а души остро нуждаются в помощи. К счастью, как избавляться от паутины, лишённой контроля, я знаю - ничего сложного. Сперва я смахиваю самые толстые нити, очищаю стены, пол, щит, а затем филигранно, чтобы не причинить боль, освобождаю пленников. Я опускаю щит, в нём больше нет никакого смысла.
        - В добрый путь, - выдыхаю я. У меня нет ни алтаря, ни дымящейся палочки благовоний, но пожелания хватает.
        Призраки уходят одни за другим, и многие из них не просто исчезают, они истаивают, распадаясь на серый туман. На глазах стираются их личности, души забывают перенесённую боль, забывают страдания. Ничего человеческого в них больше не остаётся. Души вспыхивают будто росинки на восходе, сияющими звёздочками взмывают ввысь, они уходят в иные слои реальности. Но я не прощаюсь, потому что скоро, совсем скоро они вернутся к жизни, и пусть в следующий раз им повезёт. Я от всего сердца желаю им счастливой судьбы, и почему-то мне кажется, что моё пожелание обязательно исполнится.
        - Иви, они ушли, да? - Рон нетерпеливо дёргает меня за рукав.
        - Да, они исцелились и ушли.
        Почему-то мне становится грустно, хотя радоваться надо, ведь души спасены. Впрочем, грусть светлая, и я улыбаюсь.
        - Иви? - замечает моё состояние Лайс.
        - Чаю? - предлагаю я.
        Близнецы переглядываются. Детям впервые неуютно в моей «Обители». Умом я понимаю, что это логично, совершенно естественно. Скорее надо удивляться, что дети с визгом не разбегаются, кто куда. Но всё равно неприятно. И Лайс молча берёт мою ладонь в свою, крепко сжимает в знак молчаливой поддержки.
        - Иви, нам домой нужно.
        - Да, - поддерживает второй. - Мы же из дома сбежали и не сказали, куда мы. Мы пойдём. Пока. До встречи.
        - И мы тоже пойдём, - встревает Рон, ухватывая сестру за руку. - Не будем мешать. До встречи, Иви.
        Я провожаю детей до крыльца, машу им вслед, наблюдаю, как они ускоряют шаг, чтобы как можно быстрее оказаться подальше от напугавшего их святилища. Лайс всё также крепко держит меня, стоит за моим плечом, даря ощущение надёжности и твёрдой опоры.
        - Почему мне кажется, что они больше не захотят возвращаться?
        - Вернутся они или нет - не всё ли равно? - пожимает плечами Лайс.
        - М?
        Он притягивает меня к себе, заключает в кольцо своих рук:
        - Иви, мы поженимся, и, я надеюсь, ты согласишься переехать в столицу. Или в пригород, если ты предпочитаешь суете большого города провинциальную неторопливость.
        Я улыбаюсь, позабыв обо всех невзгодах:
        - Откуда же мне знать? Я никогда не жила в столице. Я доверяю твоему вкусу. Я хочу жить с тобой, Лайс. Где - не имеет значения.
        Лайс увлекает меня обратно в храм. Дверь закрывается, пряча нас от случайных взглядов, и Лайс целует меня. Его прикосновения сводят с ума, я цепляюсь за его плечи, голова идёт кругом, и, если Лайс меня отпустит, я, без сомнения, упаду. Но Лайс держит крепко. Не просто держит. Подхватывает меня на руки.
        Сквозь грохот пульса в ушах до меня доносится деликатное покашливание.
        Глава 40
        Кому неймётся?
        Хочу свадьбу немедленно, а то призраки мешают, то неведомые кашлюны.
        Мы с Лайсом замираем и с едва сдерживаемым стоном разочарования отрываемся друг от друга. Я оборачиваюсь. И не верю своим глазам:
        - Учитель?!
        - Иви.
        Лайс слегка напрягается, я кожей чувствую его эмоции, далёкие от радушия. Учитель, уверена, тоже. Но учитель никак не реагирует, лишь улыбается. А затем зачем-то кланяется мне в пояс.
        - Ты сделала большое дело, Иви.
        - Учитель…
        - Не стоит меня так называть, Иви. Твоё ученичество закончилось. Ты прошла посвящение.
        - Не сама.
        - Полностью сама или с некоторой помощью, факт остаётся фактом, Иви. Господин, к сожалению не знаю, как к вам обращаться, я попрошу вас исправить мою учительскую недоработку. Низкая самооценка Иветт совершенно никуда не годится. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы Иви научилась себя ценить.
        - Позабочусь, - довольно агрессивно отвечает Лайс и собственнически обнимает меня за плечи, - Лорд Лайс Верандо к вашим услугам.
        Он… ревнует?! Ха…
        Учитель отвечает учтивым поклоном и переводит внимание на меня:
        - Иви, ты сделала большое дело. Многие из нас, кто глубоко погружается в ментал, я в том числе, чувствовали, что происходит что-то неладное, что-то плохое, но сколько ни искали, не могли найти источник тревоги. Это сделала ты. Не только нашла, но и смогла предупредить нас. Боюсь, если бы не ты, для нас стало бы слишком поздно, ведь для самозванцев, как ты их назвала, мы были помехой.
        - Вы готовы доказать, что они самозванцы?
        Лайс!
        Учитель не обиделся:
        - Да, лорд Верандо. Сейчас в некоторых святилищах ещё идут затухающие сражения. Как только всё будет закончено, я лично отправлюсь в столицу и отвечу на вопросы короля.
        - Долго же королю придётся ожидать. Или я чего-то не понимаю?
        Учитель склоняет голову:
        - Лорд, уверен, вы догадываетесь, что невозможно пересечь половину страны за пять минут, если не идти особой дорогой. Иви расскажет вам о рунах пути не хуже меня, а я бы не хотел отнимать слишком много времени. Иви, на правах твоего бывшего учителя, я приготовил для тебя подарок в честь посвящения.
        От подобного не отказываются. Я догадываюсь, что мог приготовить учитель. Подарок, в общем-то традиционный - ритуальный наряд. По хорошему, я не могу продолжать носить то, во что я одета сейчас, потому что мой статус изменился. Поскольку другой одежды у меня не было, я не переодевалась.
        - Спасибо!
        - Не за что, Иви. Я рад, что могу сделать для тебя подарок.
        Учитель наклоняется и поднимает с пола… Больше это похоже на ларец, но из-за размеров хочется назвать сундуком. Этакий большой ящик комода, но на изогнутых ножках и с откидной крышкой. По светлому дереву змеится растительный орнамент, в который вплетены тщательно замаскированные руны. Можно сказать, ларец сам по себе бесконечно ценный дар, но для учителя это всего лишь достойная подарка упаковка.
        Я открываю крышку - верно, внутри мой новый ритуальный наряд.
        - Лорд Верандо, - обращается к Лайсу учитель, - я обращусь к вам с ещё одной просьбой.
        - Да?
        - Вы знаете обстоятельства посвящения Иви?
        Лайс чуть хмурится:
        - Что вы имеете в виду?
        - Иви прошла посвящение, не закончив обучение, а это опасно. Для Иви опасно. Я прошу вас проследить, чтобы Иви продолжала заниматься размеренно, не спешила, но и не усердствовало. А теперь… позвольте вас поздравить. Иви, я не знаю, сделал лорд тебе предложение или ещё нет, но зато я вижу единство ваших душ - чудо, которое редко встретишь даже у пар, которые вместе многие десятки лет.
        Я расплываюсь в счастливой улыбке:
        - Правда, учитель? Я узнала Лайса с первого взгляда. Но как такое может быть?
        - У меня есть догадка. Полагаю, ваши души связали брачные узы ещё в вашей прошлой жизни, а теперь вы встретились снова. Больше нет ни прежних личностей, ни прежней памяти, но любовь осталась. Иви, лорд Верандо, у меня нет с собой хорошего свадебного подарка, но я буду рад подарить вам самих себя. Я могу помочь вам вспомнить. Вы хотите?
        Заманчиво… Я оглядываюсь на Лайса. Да, заманчиво. Но в то же время… Природа устроена разумно. Взять хотя бы листья, которые опадают зимой, чтобы в лютые морозы служить одеялом для корней, а по весне уйти в землю и удобрить её. Разве это не лучшее доказательство, что у Вселенной был Создатель? Эльвийский культ не признаёт богов, но ничего не говорит о Создателе. Души не больше чем крошечные песчинки перед величием горы. И раз природа стирает память о прошлом, значит в этом есть смысл. Глупо из пустого любопытства идти против законов мироустройстав.
        К тому же я не знаю, что я могу увидеть. Точнее, как раз предполагаю. В той жизни у меня были родители, могли быть дети, братья или сёстры, друзья, близкие. Вспомнить их, вспомнить мои чувства к ним и осознать, что этих людей больше нет?
        А ещё я не знаю, что было между мной и Лайсом. Любовь - да. Ведь мы поженились по эльвийскому ритуалу. Но могли быть обиды, недопонимания, ошибки. Зачем тащить их из прошлого с настоящее и омрачать будущее?
        Я жду ответа от Лайса.
        Он смотрит на меня и смешливо фыркает:
        - Вспомнить что? Что Иветт самая прекрасная девушка в целом свете? Так я это и без воспоминаний знаю. Знаю, что люблю и буду любить всегда. Иви, хочешь вспомнить?
        Я улыбаюсь и отвечаю в тон:
        - Вспомнить что? Что ты самый лучший мужчина в целом свете? Я это знаю. И знаю, что люблю тебя.
        Учитель смотрит с одобрением:
        - Иви, верно, прошлые жизни не стоит беспокоить, однако то, что предлагаю я, не принесёт вреда. Даю слово, что вы не пожалеете.
        - Хм?
        Я чую подвох, учитель слишком хитро смотрит, однако я не думаю, что стоит беспокоиться. Я верю учителю, да и интуиция молчит. Наверное, я что-то упускаю, и нас ждёт приятный сюрприз. Учитель бы не предложил плохого…
        Мы с Лайсом переглядываемся и хором отвечаем:
        - Согласны.
        Учитель кивает, но не спешит. Сперва он подходит к алтарю, приветствует духов и зажигает палочку благовоний. К потолку устремляется ароматный дым. Учитель поднимается с колен и наклоном головы приглашает нас следовать за ним. Я догадываюсь, куда мы идём - в комнату медитаций.
        Интересно, учитель не откажет, если мы с Лайсом попросим нас поженить прямо сейчас? И как к такой просьбе отнесётся Лайс? К учителю он относится настороженно, может и не одобрить.
        В комнате медитаций мы втроём усаживаемся на пол рядом с алтарём. Я рядом с Лайсом, учитель - напротив. Он всё также не торопится, смотрит на нас, высматривая что-то видимое ему одному.
        - Вы красивая пара. Лорд Верандо, вы ведь обучались в Академии магии?
        - Какое это имеет значение?
        - Умение концентрироваться и отстраняться от действительности одно из базовых для магов, независимо от того, работают они с силой напрямую или через ментальные конструкты, которые для простоты, не по-научному, называют руны. Если у вас есть подобный навык, лорд Верандо, нам будет проще.
        - Есть.
        - Вы готовы довериться мне на этот раз, лорд Верандо?
        Лайс прищуривается.
        - Ничего страшного, если нет. Нам совсем не обязательно вспоминать, - вмешиваюсь я.
        Не хочу, чтобы Лайс из-за меня переступал через себя.
        - Готов.
        Учитель протягивает руку ладонью вверх, и с его пальцев срывается серебристый сгусток тумана:
        - Это точка входа, - поясняет учитель. - Вам обоим нужно сосредоточиться на тумане, и я проведу.
        Я понимаю учителя с полуслова. У Лайса тоже вопросов не возникает.
        Сгусток тумана медленно перетекает, будто свернувшаяся в клубок змея. Серебристо-серая дымка то темнеет, то светлеет, и вьётся-вьётся-вьётся… Завораживает. Я позволяю танцу тумана себя увлечь, и серая пелена застилает зрение. Чем-то похоже на туман, через который я продиралась во время посвящения, но это не он, иной.
        И я в нём не одна. Я чувствую Лайса. Он рядом. Не просто рядом, он настолько близко, насколько это возможно. Или даже невозможно. Наши души будто не соприкасаются, а сливаются.
        Учитель в этом тумане с нами, но на расстоянии, с ним единства не возникает. Он именно направляет, я это отчётливо улавливаю. А ещё я чувствую, что учитель счастлив за меня, за нас. Подвох? Понять, в чём заключается хитрость, я не успеваю.
        Туман исчезает, его сменяют воспоминания.
        Глава 41
        Облако белых волос, настолько тонких и невесомых, что похожи на пух, и яркие морозно-льдистые синие глаза. Незнакомец облачён в белый, расшитый серебром, мундир и выглядит сногсшибательно. Хотя почему незнакомец? На первый взгляд мне кажется, что я вижу холёное лицо впервые, но это не так. Я знаю, что стоит протянуть руку, дотронуться, и щека окажется холодной, а кожа - бархатной. Что мужчина попытается увернуться от прикосновения, но в последний миг закроет глаза и останется на месте, позволит мне провести кончиками пальцев по линии от скул до подбородка. Он не человек, не эльф. Кто он, вспомнить не удаётся, зато я знаю, что он живое воплощение зимы. Снежный лорд…? А кто они такие?
        Мужчина ни капли не похож на Лайса внешне, но это он. Не личность, не забытое имя, а душа. Впрочем, разворот плеч, свойственный воинам, и надменный взгляд выдают, что характер едва ли изменился за прошедшее время.
        Себя я тоже вижу.
        И… необычно. Никогда бы не подумала, что в прошлой жизни я была орчанкой. Фигуристая, не слишком высокая, со спиленными под ноль когтями, чтобы не поцарапать лорда, и с аккуратными клычками, выпирающими из-под верхней губы.
        Я узнаю место. Лайс-блондин и я-орчанка стоят в эльвийском святилище перед алтарём. Ярко горят сотни свечей, отбивают ритм барабаны, звучит смех, нам желают счастливой долгой жизни, но выкрики долетают приглушённые, потому что в зале перед алтарём только мы и жрецы.
        Старшая жрица спрашивает, согласна ли я стать супругой Лайса. Имя в воспоминаниях звучит иначе, но туман искажает звуки, и расслышать не получается. Впрочем, я не стараюсь.
        - Да, - отвечает Лайс-блондин, - я люблю.
        Он говорит больше, произносит полную ритуальную фразу, но её я скорее читаю по губам.
        Наступает моя очередь.
        Старшая жрица обращается ко мне, и я-орчанка отвечает. Да, я согласна. И тогда, и сейчас.
        - Мир слышит и принимает вашу волю. Вы вступили в союз, несокрушимый даже в посмертии, и лишь очищение перерождения сотрёт узы памяти.
        На мой вкус звучит не слишком оптимистично, зато верно.
        Я удивляюсь, что слышу жрицу, хотя почти не могу слышать Лайса или себя. Какое мне дело до слов жрицы, когда я собственными глазами вижу, как две души вспыхивают первозданным ослепительным сиянием, тянутся навстречу, соприкасаются, и между ними остаётся золотая нить, будто сотканная из первых лучей восходящего солнца. А я-настоящая в окружающем меня тумане тянусь к Лайсу, и он слышит меня, дарит мне своё тепло.
        - Да, Иветт, я люблю тебя.
        Я успеваю увидеть, как я-орчанка делает шаг вперёд, и её Лайс-блондин медленно, словно неуверенно, опускает ладони ей на плечи. Она нетерпеливо привстаёт на цыпочки, и Лайс улыбается. Я вижу их поцелуй, чувствую.
        Воспоминания тают вместе с туманом, Лайс из прошлого остаётся в прошлом, а Лайс из моего настоящего касается губами моих губ.
        - Поздравляю, - с доброй насмешкой фыркает учитель, про которого я успела позорно забыть.
        - Что? - отрываюсь я от Лайса.
        На полу же сидела, когда я успела забраться к нему на колени?
        Учитель щурится:
        - Иви, ну же.
        Я качаю головой. Не понимаю.
        - Эльвийские брачные узы стирает беспамятство перерождения. Я помог вернуть вам одно маленькое и, смею надеяться, очень счастливое воспоминание. А вместе с ним вернулись и брачные узы из прежней жизни, ведь вы добровольно их возродили, когда вместе со своими прежними воплощениями клялись друг другу в любви. Я вижу золотую нить, соединившую ваши сердца, Иви. И я могу с уверенностью сказать, что когда-нибудь в далёком будущем, в следующей жизни, вы обязательно снова встретитесь. И не только. Я уверен, даже беспамятство перерождения уже не разлучит вас.
        Учитель поднимается, отступает к двери, но прежде чем выйти, подмигивает мне, но обращается к Лайсу:
        - Лорд, незадолго до моего отъезда Иви начала мечтать о путешествии. Я в то время подумал, что Иви чутко улавливает моё намерение, но не может до конца понять, отчего ей приходят мысли о дальней поездке. Но сейчас я понимаю, что я ошибался. Когда я спрашивал, куда Иви хочет отправиться, она не говорила ничего конкретного, а взмахивала рукой, то левой, то правой, но всегда бессознательно указывала направление столицы, города в котором жилы вы, лорд.
        - Лайс. Зовите меня Лайс.
        - Я тронут, - учитель склоняет голову и выходит.
        Дверь тихо закрывается.
        - Поздравляю нас… дорогая супруга, леди Иветта Верандо.
        Лайс целует подушечки моих пальцев. Я утыкаюсь ему в плечо. Хочется обнять крепко-крепко и замереть, наслаждаясь мгновением тишины и единения. Лайс рассеянно гладит меня по спине, а я перебираю его волосы.
        Жаль, что время не ждёт. Не знаю, сколько мы так сидим, сливаясь, врастая друг в друга, вспомнить о том, что не все дела сделаны, приходится.
        - Иви, ты согласна оставить «Обитель»?
        - Да. У меня останутся добрые воспоминания, и это много. Лайс, домом ведь место делают не стены и крыша, а человек, который в них живёт.
        - Иви, твоя мама…
        Я слегка напрягаюсь. Мы с мамой не близки, и человек она очень своеобразный. Но всё равно она остаётся той, кто дал мне жизнь, той, кто заботилась обо мне, пусть и по-своему.
        - Да?
        - Естественно, я приглашаю твою маму в столицу, и она ни в чём не будет знать проблем. Мне кажется, ей понравится выходить в свет, посещать чаепития, устраиваемые другими леди, приглашать к себе, бывать на вечерах.
        Щедро. Безумно щедро.
        - Мама не умеет сдерживаться в тратах, - осторожно предупреждаю я.
        - Это хорошо.
        - М?
        - Попрошу её научить тебя не сдерживаться. Иветт, если моей супруги что-то хочется, она должна… даже не должна, а обязана послать слуг купить безделушку, сколько бы она ни стоила.
        - Лайс…
        - Я о другом, - невозмутимо перебивает он. - Ты не против появления у тебя отчима?
        - Что?
        - Иви, твоя мама молодая женщина. Траур давно закончился, а глубокой скорби по супругу я не заметил. Так почему бы ей не выйти замуж второй раз? Естественно, за кого-то достойного.
        - Хм, мне нравится. Кстати о маме, она, наверное, очень волнуется.
        Лайс кивает, помогает мне встать, и мы вместе выходим в коридор.
        Я на миг останавливаюсь. Долгие прощания - не мой стиль. Из «Обители» мне нужно забрать подаренный учителем новый ритуальный наряд и пару личных мелочей. Больше ничего.
        - Дай мне минут пять-семь?
        - Иви, сколько нужно.
        Вещи я собираю за три минуты, выношу в алтарный зал. Почему-то хочется уйти через главный вход. Почему бы нет?
        Я зажигаю палочку благовоний. На прощание.
        Учитель появляется вместе со стариком, и именно старик делает шаг ко мне:
        - Жрица Иви, я бы хотел поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали.
        - Я не сделала ничего особенного.
        Старик усмехается:
        - Вы дали мне дом, Иви. И с вашего позволения я останусь присматривать за святилищем. Странно в моём возрасте становиться учеником, но чего в жизни ни бывает…
        - Тогда это я должна благодарить вас за то, что вы присмотрите за «Семью дубами».
        Мне хватает одного взгляда на учителя, чтобы понять, что учитель задержится в храме, поможет старику. Я могу быть спокойна.
        - Спасибо, - повторяю я.
        - Иви, - мягко упрекает учитель.
        - Я потеряла реликвию, - внезапно признаюсь я. Став женой Лайса, я нарушила завещание.
        Учитель качает головой:
        - Иви, рано или поздно, так или иначе… Не беспокойся о том, о чём беспокоиться не нужно. Тебе пора. Будь счастлива. Мы ещё обязательно увидимся в столице.
        Я выхожу из храма. Лайс следует за мной. Вряд ли ему легко держать мой багаж, но Лайс не подаёт виду и не торопит. А я подхожу к дубам, останавливаюсь и с минуту прислушиваюсь к шелесту последней пожухлой листвы. Я подхожу к каждому дереву и ненадолго касаюсь коры. Я прощаюсь, отдаю своё тепло, свою благодарность за приют. Деревья отвечают теплом. Я чувствую добрую улыбку великанов. Я кланяюсь в пояс, отступаю.
        Всё…
        Меня ждёт новый дом.
        - Лайс, а как быстро мы сможем уехать?
        Глава 42
        Мама полулежит на диване, прижимает ко лбу тыльную сторону ладони и страдает от мигрени, но сейчас видно, что под глазами проступили чёрные круги, лицо потеряло былую свежесть. Мигрень отнюдь не наигранная, хотя игра присутствует, в этом вся мама.
        - Иветт! - при виде меня мама торопливо поднимается, позабыв про обязательную для любой леди грацию. - Иветт!
        - Мама, - я быстро обнимаю её.
        - Иветт…
        - Мама, всё хорошо, больше не волнуйся. Мы, как ты и мечтала, переезжаем в столицу. Я теперь леди Верандо.
        - А?
        Да, я и сама удивлена.
        Лайс подходит ближе, обнимает меня за талию и спокойно поясняет:
        - Мы с Иветт поженились, леди Ромея. Я люблю вашу дочь, и буду беречь до конца моих дней. Мы поженились по эльвийскому ритуалу.
        - Мама, нам нужно собираться, - меняю я тему.
        Но мама не реагирует на меня, она пристально смотрит на Лайса:
        - Поженились?! Что же это такое? Лорд…, - мама на секунду беспомощно замолкает и продолжает гораздо тише. - Эльвийский ритуал, исключающий возможность развода и повторного брака? Это же… Иветт, у меня нет слов. Но… Что же, если так, то хорошо. Пожалуй, от тебя, Иветт, и следовало ожидать чего-то подобного. Я рада за тебя, Иветт.
        Последнюю фразу мама произносит твёрдо, а затем быстро отворачивается, чтобы смахнуть предательскую слезинку.
        Я вздыхаю.
        - Леди Ромея, мы с Иветт ещё обсудим, но полагаю, что мы проведём торжество. Нам многое предстоит обсудить.
        - Я бы хотела пойти учиться в Академию магии, - признаюсь я, хотя сейчас вроде бы и не время для таких откровений.
        Мама вскидывается:
        - Иветт, поступать в академию для замужней леди предосудительно и…
        - Леди Ромея, - холодно перебивает Лайс, - моя супруга может делать всё, что ей заблагорассудится. Поверьте, языки, которые посмеют молоть лишнее, я вырву без особых хлопот.
        Подтвердить обещание делом Лайсу приходится раньше, чем можно было предположить.
        Втроём мы возвращаемся в наш дом. Во-первых, собрать багаж, во-вторых, дать указания помощнику Лайса, господину Дармису, который вместо меня решит бытовые вопросы. Какие-то вещи следует переслать вслед за нами в столицу, часть своего гардероба я хочу передать в «Обитель» в качестве благотворительности, что-то, например, нелюбимая пузатая ваза останется в доме. Именно господину Дарсу предстоит найти слуг, которые наведут в комнатах чистоту, а затем закроют мебель чехлами, подготовят дом к долгому отсутствию жильцов. А, ещё нужно попросить господина Д сообщить поварихе, что я больше не буду нуждаться в её услугах. Ещё… Много чего ещё.
        Я искренне радуюсь переезду, радуюсь переменам.
        Я наивно верю, что всё плохое осталось позади.
        Нанятый Дайсом экипаж выворачивает на Вторую улицу. А вот проехать к дому не получается. На улице собралась толпа. Из соседних домов выглядывают соседи. Не сказать, что людей слишком много, но заставить их расступиться вряд ли получится.
        - Леди Ромея, Иветт, оставайтесь в салоне, - хмуро бросает Лайс и выходит.
        Ха, разбежался.
        Я выбираюсь следом, захлопываю дверцу у мамы перед носом и вцепляюсь в локоть Лайса. Он неодобрительно косится, но смиряется. Тем более ничего опасного не происходит. Лишь крайне неприятное.
        Фасад заляпан потёками разбитых яиц, внизу ошмётки скорлупы, а на стене рядом с крыльцом бывший жених, высунув от усердия кончик языка, старательно выводит «Здесь живёт потаскуха».
        Не выдержав зрелища, утыкаюсь Лайсу в плечо и тихо фыркаю.
        - Иви?
        - Какое ничтожество… Он даже обидеть так, чтобы было обидно, не может.
        - Убогость не даёт ему права оскорблять тебя.
        Лайс мягко отстраняет меня, бросает лёгкий сожалеющий взгляд на экипаж. Лайс хорошо понимает, что я откажусь вернуться и просто окутывает меня щитом.
        А затем выходит вперёд и негромко зовёт:
        - Лорд.
        Геранд оборачивается.
        - Ох, лорд Верандо…
        Геранд заметно теряется. Видать, всё же понимает, что позорится. Это здесь, в городе никто не посмеет слова сказать, потому что градоправитель сына защищает. Но Лайс другое. Что ему градоправитель? Прихлопнуть и растереть, мокрого места не останется.
        Толпа чуть расходится.
        Лайс демонстративно внимательно смотрит на надпись, на подтёки разбитых яиц.
        Геранд приободряется.
        - Лорд Верандо, мы собирались осмотреть город. Рад, что у вас появилось время.
        - Для того, кто смеет прилюдно оскорблять мою супругу у меня всегда найдётся сколько угодно времени.
        - Что? Какую супругу?
        - Разе это не дом леди Иветты Верандо?
        У Геранда вытягивается лицо. Судя, по отсутствию малейшего намёка на испуг, он осмысляет первую часть новости. Я и вдруг чья-то жена - у него в голове не укладывается.
        - Я…, - Геранд бледнеет.
        Лайс больше не ждёт, с его ладони срывается алая вспышка, яркой искрой проносится вперёд и врезается Геранду в лицо.
        - Поединок чести здесь и сейчас, - тихо говорит Лайс.
        Геранд испуганно пятится, поскальзывается на остатках яйца, разлитых по крыльцу, нелепо взмахивает руками и шлёпается.
        Со стороны зрителей доносятся сдержанные смешки, быстро перерастающие в громовой хохот. Геранд вскакивает. Яростно выпячивает челюсть, натыкается на насмешливый, полный презрения взгляд Лайса и сдувается.
        - Я не имел в виду оскорбить вас, лорд Верандо, - мямлит он.
        Красная искра вызова горит перед его лицом, и Геранд позорно пытается отмахнуться.
        - Хм? Вы не расслышали? Я обвинил вас в оскорблении моей супруги. Лорд, вы будете сражаться или я прямо сейчас выжгу на вашей левой щеке клеймо бесчестья?
        Геранд пятится, мотает головой.
        - Я не знал, что…
        - Отсчёт пошёл. Три. Два.
        Геранд с рычанием загнанного отскакивает от стены, выходит вперёд на освобождённую площадку и выхватывает клинок. Могло смотреться грозно, но, во-первых, в его глазах плещется слишком много страха. Во-вторых, пальто изгваздано. Ещё и волосам на затылке досталось.
        Лайс вынимает свой клинок медленно и уточняет:
        - Лорд, вы правша?
        - Какое это имеет значение? - взвизгивает Геранд, брызгая бессильной злобой.
        - Особо никакого. Мне показалось, вы сделали оскорбительную надпись именно правой рукой. Нападайте, лорд.
        Геранд скалит зубы и, замахнувшись, бросается вперёд. Лайс играючи уклоняется и пропускает Геранда мимо себя. Я отчётливо вижу, что Лайс мог бы достать Геранда своим клинком, но не делает этого. Лайс вообще не нападает, позволяет Геранду раз за разом бросаться. И дразнит. Едко комментирует. Каждая реплика - взрыв смеха.
        Поединок затягивается, и Геранд уверяется, что может продержаться. Кажется, в его дурную голову даже приходит мысль о возможной победе. И Геранд использует магию. Правда, вместо разящего потока огня с его рук срываются искры, которые едва ли причинят серьёзный вред. Разве что в глаза попадут.
        Зрелище теряет свою остроту, и Лайс делает свой ход. Легко отклонившись, он наносит своё удар. Без замаха опускает клинок сверху вниз. Раздаётся звон металла о мостовую. Геранд с диким воплем заваливается на спину, держась за лишённую кисти правую руку.
        Лайс небрежно наступает мыском на плечо Геранда и прижимает кончик лезвия к шее:
        - Смерть или бесчестье?
        Геранд воет. Сквозь невнятные всхлипы удаётся разобрать:
        - Не убивайте меня, пожалуйста!
        Лайс невозмутимо отнимает клинок от шеи Геранда, прячет под полу.
        Я вскрикиваю.
        Геранд откидывает левую руку на мостовую, словно сдаётся и полностью открывается. Он и так повержен. Но он хватает рукоять своего клинка и бьёт снизу вверх.
        Подлый приём. Я далека от правил поединков чести, но даже я понимаю, что то, что делает Геранд недопустимо.
        Лайс усмехается, легко уходит от удара, а затем наступает Геранду на левую руку. Ещё один полный боли вопль. Пальцы сломал?
        - Выбор услышан.
        - Не убивай…
        - Конечно, не буду.
        Лайс направляет на лицо Геранда открытую ладонь, бьёт молнией. Магия впивается Геранду в щёку, проступает багровыми линиями ожога. Кожа взбухает. Можно не сомневаться - клеймо останется навсегда.
        Лайс отходит от окончательно поверженного противника, брезгливо кривится:
        - Кто-нибудь, оттащите его к лекарю. Он портит вид перед домом леди Иветт.
        Никто не спешит проявить инициативу. Лайс пожимает плечами и поворачивается ко мне.
        Сказать ничего не успевает.
        Со стороны проспекта выворачивает наёмный экипаж, из него выпрыгивают дружки Геранда. За спинами людей им не видно, что ситуация больше не та, что прежде.
        - Геранд, мы купили ещё яиц! - тянут они по корзинке в каждой руке.
        Лайс спокойно дожидается, когда толпа их пропустит, смотрит на них добрыми-добрыми глазами.
        - Господа, так это вы принимали участие в оскорблении моей супруги?
        Приятели у Геранда гораздо умнее своего предводителя, они с ним отнюдь не из великой мужской дружбы, а ради тех благ, которые через него можно получать.
        - Нет-нет, лорд Верандо!
        - Ни в коем случае!
        - Как мы могли? Нас тут не было! Геранд попросил сделать для него покупки, и мы были на рынке.
        - Угу. Господа, я забываю о своём желании вызвать каждого из вас на поединок чести, - Лайс кивает на Геранда, которому слуга пытается остановить кровотечение.
        - Лорд Верандо, не смеем больше отвлекать.
        - Господа, не спешите. Я забываю не просто так, а при одном очень важном условии. Вы лично убираете всё это безобразие. Иви, идём. Уверен, господа примут правильное решение, ведь их руки им ещё дороги.
        Я отдаю Лайсу ключ.
        Одного из дружков Геранда перекашивает в подобии улыбки, он выскакивает вперёд, спешно стаскивает пальто и бросает на крыльцо вместо коврика:
        - На время, пока тут не отмыто, - поясняет он угодливо.
        Лайс кивает, отпирает дверь, пропускает меня в дом, а господин Дарминс помогает маме. Входим мы вчетвером. Господин Дарминс закрывает дверь, отрезая любопытных.
        Хм, а внутри прибрано, ни следа от визита лжежрецов. Какой Лайс предусмотрительный.
        Мама подходит ближе, осматривается.
        - Любезный зять…
        - Да, леди Ромея?
        - Как быстро мы сможем отправиться в путь?
        - Как только ваш багаж будет подготовлен, леди.
        Мама поджимает губы:
        - В таком случае мы отправимся незамедлительно. Нечего моей дочери делать в этом городе. Вы согласны, любезный зять?
        - Главное, чтобы была согласна ваша дочь, леди.
        Эпилог
        В первый день зимы столицу накрыло снегом. Белый небесный пух спрятал осеннюю грязь, принёс свежесть. Снежинки, мелкие и колкие, блёстками-невидимками кружатся в воздухе. Растут кривые сугробы по обочинам дорог. Центр города быстро расчищают, но всё равно экипажи едут медленнее обычного.
        Дворец встречает смену времён года Большим королевским приёмом.
        Я бы предпочла остаться дома, но…
        - Иветт, - с лёгким упрёком хмыкает Лайс, - если ты продолжишь так дрожать, никто не сможет рассмотреть, что я женился на самой прекрасной в мире леди.
        - Пфф! Ничего я не дрожу, - становится чуть легче, но колени не перестают предательски подгибаться.
        Подумать только! Через несколько минут я должна выйти к королю под взглядами нескольких десятков аристократов. Реверанс сто раз отрепетирован, слова приветствия зазубрены, но мне всё равно страшно. А вдруг я ошибусь? А вдруг наступлю на шёлковый подол своего нового непривычно роскошного платья и позорно упаду?
        До недавнего времени считалось, что последователей эльвийского культа исчезающе мало. Нет, эльвийские храмы не пустовали, но чаще свечи и палочки благовоний зажигали, как это ни странно, приверженцы юпренства. Вспомнить того же старика. Он прямо в алтарном зале святилища просил богов благословить меня, в то время как эльвийский культ богов не признаёт. Казалось бы, ещё пару десятков лет, и эльвийские храмы можно передать юпренским жрецам, сэкономить на строительстве…
        Однако эльвийский культ доказал, что его напрасно списали со счетов. Армия душ под предводительством легендарного генерала Вэшта не та сила, которую можно игнорировать.
        Его Величество пересмотрел политику в отношении культа, отменил приказ, дозволяющий беспрепятственно сносить «заброшенные» святилища. И это только начало. Лайс уверял, что изменения будут гораздо масштабнее.
        - Леди Иветта Верандо.
        - Иви, твой выход.
        Может, не надо, а?
        - Я с тобой.
        Лайс едва заметно подталкивает меня в спину, и я подчиняюсь, иду по красной ковровой дорожке, приближаюсь к трону. Король не сидит, а стоит на нижней ступеньке возвышения.
        Я приседаю в реверансе, говорю полагающиеся слова.
        Король отвечает. А затем делает шаг ко мне, и… закалывает на моё платье орден Белой лилии - за мужество и самопожертвование в борьбе с заговорщиками. Государственный переворот - одна из целей жрецов-самозванцев, а я стала той, кто, рискуя жизнью, спутал заговорщикам планы.
        Я благодарю короля за великую честь.
        Теперь можно вернуться к Лайсу, вцепиться в его надёжный локоть, расслабиться.
        - Леди, - король отступает от протокола.
        Я вздрагиваю.
        - Ваше Величество?
        - Помимо ордена, вы будете удостоены нашей личной аудиенции, леди Верандо.
        Приём продолжается, но проходит мимо моего сознания. Я могу думать лишь о том, что король зачем-то пожелал меня видеть. Хуже! Я окажусь с Его Величеством наедине. Лайс меня успокаивает, но я чувствую, что он тоже обескуражен интересом короля, и это особенно нервирует.
        Мы с Лайсом вынужденны остаться во дворце и после окончания приёма. Мы уже отстояли несколько часов, и у меня гудят ноги, да и от стакана воды я бы не отказалась, однако воля короля есть воля короля.
        Я не жалуюсь, но Лайсу слова и не нужны.
        - Пойдём, я провожу тебя к креслам и принесу сок. Яблочный или апельсиновый?
        - Любой.
        - У-у-у… Иви, мы можем сослаться на твоё плохое самочувствие…
        И отказать королю? Лайс даже на это ради меня готов. Приятно, но не стоит.
        - Я в порядке, - улыбаюсь я.
        Лайс не верит, но и не спорит.
        Дойти до кресел мы не успеваем. Секретарь Его Величества появляется, когда я уже приподнимаю юбку, чтобы сесть.
        - Леди Верандо, король ждёт вас.
        - Иви, не волнуйся.
        Лайс в знак поддержки сжимает мои пальцы в своих. Пойти со мной Лайсу, естественно, не позволяют.
        - Всё хорошо, - повторяю я.
        Лайс остаётся ждать, а я следую за секретарём, лысоватым безэмоциональным мужчиной с каменным лицом.
        Дыхательные упражнения помогают взять мысли под контроль. В конце концов, жрица я или нет? Просто… Самой себе можно признаться, мне нравится, как Лайс уговаривает не нервничать.
        Идти недалеко. Широкий коридор приводит в пустой холл. Дальше приёмная и радочий кабинет Его Величество. Секретарь коротко докладывает о моём прибытии и пропускает меня вперёд, заходит следом.
        Кабинет… Роскошно, внушительно и, не похоже, что в кабинете работают, слишком уж идеальный порядок. В целом логично: с чего бы королю приглашать меня в свой настоящий рабочий кабинет? Да и кабинетов у него наверняка несколько, так сказать, на все случаи жизни.
        Король успел избавиться от золотого обруча, сменить парадный мундир на простой.
        - Ваше Величество, - исполняю я реверанс.
        - Леди Верандо, проходите, присаживайтесь.
        Секретарь выдвигает для меня стул с высокой спинкой.
        - Благодарю за оказанную честь, Ваше Величество, - далеко не каждый удостаивается права сесть при короле.
        - Бросьте, леди. Я прекрасно представляю, что с непривычки вам должно быть тяжело, однако вы держались в высшей степени достойно.
        - И снова благодарю вас, Ваше Величество.
        - Гранс, наверняка леди хочет пить. Подайте нам вина.
        Хм? Вот же! Король смотрит с усмешкой.
        Ладно, один глоток мне не навредит. Буду не пить, а цедить по капле.
        Во взгляде Его Величества мелькает одобрение.
        - Леди, я пригласил вас не без причины. Уверен, вы догадываетесь. Наша беседа каснётся эльвийского культа. Одна из причин, по которой заговорщики смогли незаметно собрать армию пленных душ, заключается в том, что у нас слишком мало эльвийских жрецов. Особенно, жрецов, прошедших посвящения. Помощь наших союзников была бесценна, однако, если бы не вы, ваш учитель не успел бы прийти нам на помощь.
        - Я выполняла свой долг, Ваше Величество.
        - Леди Верандо, я хочу, чтобы вы возглавили Службу контроля ментального фона.
        - А? - я несколько раз моргаю, прежде чем осознаю услышанное и нахожу в себе силы продолжить. - У нас есть такая служба? Простите, Ваше Величество.
        - Не смущайтесь, леди. Что касается вашего вопроса, у нас такой службы нет. Вам предстоит её создать. Естественно, я не стану взваливать это на вас одну. Одного помощника я вам пришлю. Остальных вы можете выбрать по своему усмотрению или передать требования к кандидатам моему секретарю. Вот приказ о создании службы и вашем назначении.
        Король выкладывает передо мной три документа.
        Я читаю первый, второй. А в третьем…
        Король усмехается:
        - Лорд Лайс Верандо давно мечтает официально принять в семью свою незаконнорожденную сестру. Я не стал вручать вашему мужу орден, но не забыл о награде. Полагаю, это дозволение для лорда Верандо ценнее и десятка орденов.
        - Так и есть, Ваше Величество. Позвольте поблагодарить вас от имени…
        - Ах, сидите, леди. Нет необходимости. Вот взгляните.
        Король вытаскивает из ящика стола ларец и подвигает в мою сторону.
        Я осторожно беру и, убедившись, что это, чего от меня ждут, открываю крышку:
        - Это…
        - Реликвия эльвийского храма, некогда попавшая в руки вашего отца и, согласно завещанию, выставленная на аукцион. Вы знаете, что лорд Верандо пытался выкупить её для вас?
        - Н-нет.
        Лайс…
        - Я отдал приказ выкупить реликвию для меня. Не вините вашего супруга, у него не было шансов. Изначально я собирался передать реликвию делегации эльвийских жрецов, но теперь я понимаю, что правильнее предать её вам. Она ваша, леди.
        - Благодарю, Ваше Величество.
        - Леди, отвыкайте фонтанировать благодарностями по любому поводу. Я предпочитаю сухой и деловой стиль общения, а нам с вами общаться предстоит много, глава моей Службы контроля ментального фона. На этом, полагаю, пока всё. Или у вас есть какие-то вопросы, леди?
        - Ваше Величество, вы не будете против, если сотрудниками Службы станут не только живые, но и души мёртвых?
        Король поперхнулся, поднял на меня взгляд. Смотрит, будто ждёт, что я скажу, что пошутила, но нет, я серьёзна. Никто не отследит изменения ментального фона лучше, чем его обитатели.
        - Вы хотите поймать души, леди?
        - Никогда, Ваше Величество. Я хочу пригласить добровольцев. На зарплату.
        - Эм…
        - Деньги душам не нужны, Ваше Величество, но это не значит, что умершие не хотят помочь своим семьям, своим близким. Но прежде всего я говорю об иной зарплате. Души нуждаются в угощении.
        - Я понял, леди. Души так души. Мы обязательно обсудим их зарплату, когда будем говорить более детально. До скорой встречи, леди.
        - Всего доброго, Ваше Величество.
        Я забираю ларец, все три указа.
        Для меня долго было загадкой, как аристократка могла оказаться на алтаре вместе с бездомными бродягами. Жертв лже-жрецы выбирали тщательно, но однажды не потрудились узнать подробности, скрутили пришедшую в храм сироту-простолюдинку, а она оказалась незаконнорожденной Верандо. И Лайс за ней пришёл.
        Я исполняю реверанс и, повинуясь взмаху руки, выхожу.
        Вот теперь точно всё! Домой, скорее домой.
        Лайс ловит меня в объятия, а потом, наплевав на этикет, подхватывает и до самого экипажа несёт на руках, а в экипаже устраивает меня у себя на коленях, снова обнимает, целует.
        И к делам мы возвращаемся далеко не сразу. Я коротко рассказываю, чего хотел король, показываю указы.
        Лайс минут пять обдумывает рассказ. Я не мешаю и вожу пальцем по его плечу, примеряясь, как удобнее пробраться под воротник. Лайс, скорее машинально, чем осознанно, ловит мои пальцы, подносит к губам, целует.
        Заговаривает он, когда впереди уже показывается наш дом.
        - Иветт, поднять целую Службу - это большая работа.
        - Пфф! Ты во мне сомневаешься? Лайс, я и не с таким справлюсь! - пусть не переживает, хотя работы не просто много, с головой накроет и придавит.
        Лайс смеётся и целует меня в нос:
        - Иветт, любимая, ты великолепна. И раз ты и не с таким справишься, одно дело мы добавим. Что скажешь?
        - Какое дело? - с энтузиазмом откликаюсь я.
        - Я вспомнил, что в прошлой жизни у нас было двое сыновей и дочка. Как насчёт того, чтобы и в этой жизни стать многодетными?
        - Оу… Хм… Лайс, я только «за»!
        Я тянусь за поцелуем.
        - Я люблю тебя.