В Канаду, к шурину Сергей Федорович Чевгун
        Сергей Чевгун
        В Канаду, к шурину
        В понедельник выдавали зарплату, а Огаркина опять обнесли. Заявили, что мало часов, оттого и зарплата тощая. Вот учителя и замкнуло. Его и раньше от хронического безденежья все тянуло куда-то, все маялась у него душа. А нынче терпение взяло, да и лопнуло.
        - А ну вас всех! - сказал Огаркин в сердцах, и подался в ПВС. Стало быть, получать загранпаспорт, а касательно гостевой визы - шурин обещал помочь. Тот уже лет пятнадцать как обретался в Канаде, успел жениться на правнучке белогвардейца и даже ПМЖ получить.
        - Ты, главное, Саша, ничего лишнего с собой не бери, на месте все купишь, - консультировал по телефону канадский шурин. - С евро не связывайся, они здесь не в ходу. Меняй все на доллары - и в добрый путь! Кстати, черной икры не забудь захватить. Баночку, две… Здесь она дорогая, икорка. Кусается.
        - А с работой-то как? Можно устроиться? - пытал Огаркин. Шурин вяло отбивался:
        - Здесь работы как грязи. Главное, собеседование пройти. Ты там - кто? По научной части? Ах, историю в школе преподаешь? Ничего, приглядишься, притрешься… Покедова!
        Закрутилась машина: запросы, анкеты, кабинеты… Опять же, с жильем надо было что-то решать. Наконец, позвонили из посольства, вызвали оформлять гостевую визу. Огаркин дрогнул, но устоял и от приглашения не отказался.
        В посольстве было: долгое ожидания в очереди и тихий ужас, когда офицер спросил, что такое по-русски «шурин», что он делает там, в Монреале, и зачем к себе господина Огаркина зовет. Может, они собираются фальшивые бумажки печатать? А может, и того хуже - русскую мафию организовать.
        - Какая мафия? Да я и слова такого не знаю! - взмолился Огаркин. - Я в гости еду, на хорошего человека посмотреть, к груди его прижать…
        - Гей? - ласково спросил офицер.
        - Шурин он! Брат жены! - отчаянно крикнул Огаркин.
        Визу ему в загранпаспорт все-таки шлепнули.
        Бывшая жена Огаркина против отъезда не возражала.
        - Катись, Сашок, - напутствовала она своего неверного, провожая на автовокзал. - Если повезет, может, и найдешь там, в Канаде, такую же дуру, как я. Только вряд ли.
        - А вот и найду, непременно найду, - отвечал Огаркин, держась покрепче за чемодан. - Только не дуру найду, не дуру!
        Но бывшую все же поцеловал на прощанье. Забрался в автобус. Глянул на чахлую городскую липу (попалась на глаза), подумал: «Может, Верку попросить, чтобы листок мне сорвала - на память?..» Но представил себя на таможне, с гербарием в руках - и рассмеялся от этих мыслей. Подмигнул своей бывшей через пыльное стекло. И поехал.
        В аэропорт Огаркин прибыл за три часа до регистрации. Бродил по залу, разглядывал интуристов. Пачка долларов (квартира, проданная по срочному варианту) оттопыривала карман, и Огаркин то и дело прикладывал руку к сердцу.
        - Вам плохо, месье? - спросила у Огаркина какая-то дама с парижским лицом. - Может, позвать врача?
        - Мерси, мадам, - не растерялся Огаркин. - Мне уже лучше. А скоро будет и вовсе хорошо!
        И правда, до Канады добирался без приключений.
        На таможенном контроле заглянули в декларацию, но ничего не сказали. В самолете, напротив, говорили аж до самого Монреаля: предлагали кофе, коньяк, сигареты, виски… ну и чтобы господа пассажиры не забывали застегивать ремни. Европа Огаркову понравилась. Глядя сверху на чужие города, он вспомнил свою квартиру на улице Гоголя, проданную за полцены, и ему стало грустно. «А может, и поторопился я с этой квартирой, - думал Огаркин. - А ну как ничего у меня с Канадой не получится?» Взял у стюардессы банку пива, выпил и задремал прямо над Великим океаном.
        Снилась неверному Огаркину его бывшая жена (кстати, тоже неверная). Будто бы сидят они на берегу реки, на бревнышке, и ловят рыбу. И все-то у неверной так ловко получается - одного за другим окуней тягает, а у Огаркина поплавок словно примерз к воде. «А ты на доллар попробуй ловить, - говорит неверная. - Может, какая дура и прицепится. На доллар лови, на доллар!»
        Плюнул Огаркин, удочку бросил. И руку прижал к груди.
        А тут тебе уже и Монреаль. Стало быть, прилетели.
        Из аэропорта ехали на машине. За семь лет пребывания на чужбине шурин стал куда как бойчей и развязней, чем был у себя в Тамбове. Лихо крутил баранку и трещал без умолку. Угощал Огаркина сигаретами, а про икру даже и не спросил.
        - Домик у меня так себе, в два этажа, но зато соседи хорошие. Слева - бывший полковник из КГБ, справа - то ли бизнесмен, то ли сын бизнесмена, еще не разобрал.
        - Недавно, что ли, дом купил?
        - Да нет, уже года два, как квартиру снимаю. Девятьсот долларов в месяц. Канадских, разумеется.
        Огаркин что-то прикинул в уме и слегка побледнел.
        - Да ты не волнуйся, - успокоил шурин. - Для начала у меня поживешь. Притрешься, присмотришься… Жена у меня нормальная, я с ней о тебе говорил. А насчет работы придется самому крутиться.
        - Так ведь виза у меня гостевая, на три месяца. Могу и не успеть.
        - Не волнуйся, я тоже с гостевой начинал. - Шурин притормозил, пропуская машину, и свернул на тихую улицу, всю в канадских деревьях. - Как работу найдешь, тут же подпишешь контракт, для начала хотя бы на год, и считай, ты уже почти канадец.
        - А если не найду?
        - Найдешь, - успокоил шурин. - Ты ведь там по научной части работал? Ах, да, в школе историю преподавал… Ну, ничего. Для начала на стройку зайди, поинтересуйся. Там, я слышал, каменщики нужны. А лучше вот что сделай: купи газету с объявлениями - и почитай на досуге. Потом свое резюме по всяким фирмам разошлешь. Я тебе помогу текст составить. Ну, это уже детали…
        Шурин остановил машину около старого двухэтажного дома и выключил двигатель.
        - Приехали. А вон и моя Жаклин, видишь? Выглядывает из окна? Между прочим, с утра тебя поджидает.
        Подхватил чемодан и повел гостя в дом. «Даже машину не стал запирать!» - удивленно отметил Огаркин.
        Рослая блондинка Жаклин говорила по-русски плохо, но зато понятно.
        - Твое кроватное место. Плацкарт! - сказала она, и показала на диван, выглядывавший из-за пестрой занавески. - Только не надо бродить по ночам. Запрещено. Здесь так не принято.
        - Как - не принято? А туалет? - ахнул Огаркин. - И вообще? Умыться, например?..
        - Полы здесь скрипят в коридоре, понимаешь? Соседи недовольны. Могут и хозяину пожаловаться, что отдыхать им мешаешь. А то и в суд подадут, - смущенно объяснил шурин. - Особенно этот, из КГБ, придирается. Такая зануда! Привык, понимаешь, на своей бывшей Родине за каждым шорохом следить, вот и не спит по ночам. Да ты не волнуйся, привыкнешь.
        В тот вечер долго сидели за столом и говорили о ценах на бензин, о прелестях ПМЖ и о взаимоотношениях интеллигенции и власти. Насчет власти шурин помалкивал (ну что простому шоферу эта власть?), зато интеллигенцию он ругал крепко. Даже Ильича припомнил, хотя и неточно: мол, не мозг нации эта самая интеллигенция, а сплошное собачье дерьмо. И откуда только шурин всего этого нахватался? Не иначе как от Жаклин, этой правнучки белогвардейской. А ничего симпатичная, зараза. И водку пьет совсем по-русски - на выдохе. А потом - хлоп! - и стопка уже пуста. И снова нужно ее наполнять. А заодно уж и бутерброд икрой намазать.
        - Насчет дерьма я не знаю, я ведь историю преподавал, - отбивался Огаркин, как мог. - Конечно, всякое может быть. Опять же, много лапши нам вешают…
        - Лапша? Почем там лапша? - встряла в мужской разговор Жаклин. - Здесь она дорогая. Макароны дешевле. А у вас?
        - Ты, Жаклин, макароны с властью не смешивай, - осадил ее шурин. - Правильно человек говорит: много у них там лапши развелось! А интеллигент как сидел в дерьме, так и сидит. Хоть и историю преподает, - и похлопал Огаркина по плечу. - Ничего, вот покрутишься здесь с недельку - всю историю напрочь забудешь. Вместе с лапшой. Честно тебе говорю!
        Бестолковый какой-то вышел разговор. Но кое-что Огаркин из него усвоил. Первое: на работу нужно устраиваться, и как можно быстрей, пока деньги есть. Дело это трудное, может и на все три месяца растянуться. И второе: мимо полковника, что в комнате слева живет, желательно на цыпочках проходить. Да мало ли чего у бывшего на уме? Может и хозяину настучать невзначай. По старой привычке.
        - А справа, ты говорил, бизнесмен проживает?
        - Ха-ха! Бизнесмен, - снова встряла Жаклин. - Тут - купить, там - продать. Очень дорого! Ван хандрид долларс, ту хандрит долларс… О май рашен френд! Ай лав ю!
        Короче, еле уговорили Жаклин прилечь отдохнуть. Отвели ее в смежную комнату, кое-как погрузили на тахту. А сами, выпив еще по одной, вышли на улицу покурить. Сели на лавочку возле подъезда и пригорюнились.
        - И на хрена тебе, Санек, в Монреаль приспичило лететь? Полковников, что ли, не видел? - грустно спросил шурин, отводя глаза в сторону. - Вот у нас, как сейчас помню, этих полковников вообще никто не знал. Жили они, как все, не выпендривались… скромными были. Вот так на кухне случайно встретишь - ни за что не догадаешься. Сигарету стрельнешь, анекдотом поделишься про Леонида Ильича. А он тебе в ответ что-нибудь про Никсона расскажет. А теперь?… Мимо двери лишний раз боишься пройти… Демократия!
        Здесь шурин подумал и перевел разговор на другое:
        - Ты что насчет завтрашнего дня думаешь? Может, вечерком за город съездим? Там одно хорошее местечко есть, можно рыбу половить.
        - На доллары? - хмыкнул Огаркин, припомнив давешний сон в самолете.
        - Причем тут доллары? - не понял шурин. - На червя, конечно. Прямо на месте червей и купим. И удочки напрокат возьмем. Ох и здорово же там клюет! Поедем, Саша?
        Однако на следующий день так никуда и не выбрались. Жаклин маялась после вчерашнего, валялась на тахте и вполголоса ругалась по-французски, шурин же с утра уехал заниматься частным извозом, но вскоре вернулся сам не свой - сказал, что проколол колесо, пришлось заплатить триста долларов за новую камеру, какие уж там рыбалки? Огаркин камеру проигнорировал, но двадцать долларов шурину все-таки дал. Попросил купить бумаги и конвертов - резюме по фирмам разослать. Сам-то он по-английски два слова, может, и поймет, а на третьем - будет стоять и глазами хлопать.
        - Давай тогда уж я тебе и газету куплю, - предложил шурин. - А то возьмешь что-нибудь на немецком… или на иврите, например. Здесь все может быть! Я на иврите вообще читать не могу. А ты?
        - Только без словаря, - пошутил Огаркин. - Поэтому бери на русском. Штуки две или три. - И дал шурину еще пять долларов. На всякий случай. А сам подался на улицу - город посмотреть, а заодно и с людьми познакомиться.
        Худо-бедно, расспрашивая прохожих руками, Огаркин выбрался поближе к цивилизации. Располагалась она буквально на соседней улице и имела вид большого трехэтажного дома с десятком табличек при входе. Шурин с вечера отнюдь не соврал - половина надписей была на русском языке. Ну-ка, что тут? «Агентство по сдаче жилья в наем», «Прокат автомобилей»… «Бюро по найму»? Ага! Вот сюда и зайдем, узнаем.
        Но. Как вошел Огаркин в бюро, так из него и вышел.
        - Гостевая виза, говоришь? Ты что, соотечественник, прямо из Урюпинска сюда свалился? - почти угадали в бюро. - Не возьмут здесь тебя с гостевой. Рабочая виза нужна. Да нас же первых отсюда выкинут, если мы тебя какой-нибудь фирме предложим.
        Шурин сидел за столом и пил пиво из банки. Увидел мрачного Огаркина, тут же бодро зашуршал газетами. А заодно и порадовал:
        - Интересное я объявление сейчас прочитал…
        - Да какое еще объявление! - взорвался Огаркин. - Виза у меня - какая? Гостевая! Ну, кто меня с ней на работу возьмет?
        Шурин голову опустил: да, действительно, кто?
        - Что же ты мне об этом по телефону не объяснил? - продолжал бушевать Огаркин. Шурин оправдываться не спешил, только заметил боязливо:
        - Ты, Саня, тише. Ты не шуми. Соседи у меня, я же тебе говорил!
        И точно, не ошибся. Тотчас же и раздался вежливый стук в дверь.
        - Василий, можно к тебе? - и на пороге появился сосед. «Тот самый, бывший. Из полковников», - подумал Огаркин. И тяжело опустился на стул.
        - Ну, конечно, можно, Павел Петрович! В любое время дня и ночи, - шурин расплылся в улыбке. - Как там наши сыграли в Торонто? Небось, опять продули?
        - Как всегда. Ноль четыре! Белугин Павел Петрович, бывший полковник и жертва «холодной войны», - представился вошедший. - Кстати, ваш сосед по этажу.
        - Александр Андреевич, - ответствовал Огаркин, пожимая гостю руку. - Я, правда, на войне не был…
        - Тогда вам повезло. А я двадцать лет, считай, из окопов не вылезал, - заметил полковник, присаживаясь к столу. - То в Париж, то в Берлин, то на Кубу, то опять в Париж… А толку-то? Все равно проиграли! Я в плен попал, на Багамских островах. Прямо на пляже в засаду угодил! Хотел негром прикинуться, да не удалось: лицом не вышел. Три года мучили, гады! Даже пива не давали, на одном виски и жил. Потом сюда перебрался. Такие вот дела.
        Белугин достал из кармана расшитый бисером кисет и стал задумчиво крутить «козью ножку».
        - А я вас где-то видел, - вдруг сказал он Огаркину. - Вы случайно вчера ночью, часа в три, по коридору не проходили? Еще носки у вас черные были?
        - Не проходил, - на всякий случай соврал Огаркин. - Тем более в черных, - и спрятал ноги под стол.
        - Жаль. А то я вас сразу бы узнал, - ухмыльнулся Белугин. Чиркнул спичкой и закурил, наполнив комнату сладким дымом «Вирджинии».
        - Может, пива? А, Павел Петрович? - залюбезничал шурин. - Оно бы виски, конечно, не мешало… за знакомство…
        - Много виски! - раздался голос из смежной комнаты. На что полковник понимающе улыбнулся, но от виски отказался. А пива выпить захотел.
        Поднялся он из-за стола часа через два. Душевный получился разговор. Все объяснил Огаркину полковник Белугин, все разложил по полочкам. Сказал, что глупость Огаркин сморозил - продал квартиру и в Канаду подался. Теперь придется домой возвращаться. Ну, кто его здесь по гостевой визе на работу возьмет? Хотя, конечно, есть один вариант…
        - Жениться вам нужно, Александр Андреевич, - сказал полковник. - Жениться! И - срочно.
        - Да где же я такую дуру… такую женщину найду, чтобы выйти за меня согласилась? Да еще так быстро? - ахнул Огаркин. - Да нет же, ерунда все это, Павел Петрович. Нереально.
        - Ну, не скажите, - улыбнулся тот. - Было бы желание, а уж женщину найти!.. Скажите честно: хотите иметь ПМЖ в Канаде?
        - Да кто же от него откажется? Только ничего не получится, - вздохнул бывший учитель. Зато полковник продолжал улыбаться, словно бы знал про Огаркина - все.
        - Как вы смотрите на Жаклин? - спросил он. - Красивая женщина, умелая домохозяйка…
        - А Васька как же? - вырвалось у Огаркина. - Он же мне шурин! Я, правда, с его сестрой развелся…
        - Ну вот. Там с его сестрой развелись, а здесь на его жене и женитесь. Правда, ей тоже придется развестись, но это не на долго. Вот как получите ПМЖ, она снова за Василия Сергеевича пойдет.
        - За Василия Семеновича, - поправил шурин.
        - Пусть и за Семеновича, какая разница? Лишь бы человек был хороший. А вы, Василий, я знаю, как раз из таких. Лишний раз по коридору не пройдете, - заметил полковник как бы между прочим, и посмотрел на Огаркина. - Ну, и как вам мой план? Хотите жениться на Жаклин? Только честно?
        Огаркин хотел, и очень. Шурин не возражал. Осталось только получить согласие Жаклин. На это ушли весь следующий день и половина суммы, полученной Огаркиным от проданной квартиры. Однако прошел целый месяц, прежде чем свежеиспеченный жених смог повести Жаклин под венец. Все это время Огаркин сидел в смежной комнате на тахте и обсуждал с невестой их короткое семейное будущее. Шурин отчаянно ревновал и требовал у Огаркина по двадцать долларов за каждый разговор с Жаклин - в качестве моральной компенсации.
        На регистрацию брака полковник пришел в белом пиджаке с алой розой в петличке. Свидетелей было двое - бывший шурин, а теперь еще и брошенный муж (впрочем, за месяц вполне оправившийся от неизбежной потери), и сосед, что справа - бывший московский портной с молдаванским акцентом, по фамилии Аптекарь. В руках портной почему-то держал четки и все время их перебирал.
        - В Арабские Эмираты собрался лететь, бизнес развивать, - шепнул полковник Огаркину. - Уже и билет на самолет купил. Между прочим, в эконом-классе, первый ряд, у окна. Видать, раньше других хочет Эмираты увидеть!
        Через день после свадьбы Огаркин подал документы на развод и заявил Жаклин, что их любовь была ошибкой. В том смысле, что шесть канадских тысяч долларов за брак, пусть и фиктивный, это большое свинство. Оскорбленная супруга устроила сцену ревности и даже швырнула в Огаркина туфлей с левой ноги.
        - Ты, того… Обувью зря не разбрасывайся, - сказал шурин, поднял с пола туфлю и вернул ее Жаклин. - Ты с недельку еще потерпи, а уж потом и разводись. Не дай бог, чиновник с проверкой придет! Хлопот не оберешься.
        Минула неделя, другая, а чиновник не появлялся. Огаркин отлеживался за занавеской и строил планы на лучшую жизнь. Однако лучшая не наступала. Шурин ходил мрачный и на рыбалку уже не звал. Зато предложил в целях экономии экономить воду в сливном бачке. Огаркин прикинул свои финансовые возможности и стал приплачивать шурину отдельно за воду.
        Как-то незаметно для себя Огаркин сошелся с Аптекарем. По вечерам он сидел у портного в комнате и учился кроить. Лучше всего у Огаркина получались карманы, а вот кокетки и плечики Аптекарь нещадно браковал.
        - Кто же так ножницы держит? Нежней, нежней! - говорил Аптекарь, на минутку отрываясь от калькулятора, на котором высчитывал свой процент. - Сразу видно, чем вы на Родине занимались! Что-нибудь по научной части, я угадал?
        - Почти, - отвечал Огаркин. Аптекарь брал ножницы, мгновенно выстригал парочку идеально ровных пройм и снова брался за процент. Огаркин смущенно вздыхал и признавался сам себе, что кроить он, скорее всего, никогда не научится.
        В Арабские Эмираты Аптекарь улетел в ноябре. Проводили его, как смогли. Шурин попросил написать по приезду, что и как, а главное, почем. Ну, и заодно уж насчет бензина узнать («Сам знаешь, бензин-то у нас в Монреале - кусается!»). Огаркин пожал портному руку, а вот Белугин Аптекаря не только по плечу похлопал, но и отвел его в сторону и долго с ним о чем-то говорил. Слышались слова: «три двойных», «он в курсе» и «смотри, без «хвостов»!» И Огаркин вдруг понял, что Аптекарь из Эмиратов, пожалуй, уже не вернется.
        Грустная Жаклин курила одну за одной египетские папиросы с длиннющим мундштуком и задумчиво вертела на пальце подаренное кольцо. Потом решительно швырнула его Огаркину под ноги и кинулась Аптекарю на шею…
        По дороге из аэропорта спустило правое заднее колесо. Пришлось выйти из машины и с полчаса простоять на обочине. Шурин нервно закручивал гайки и ругался на все шоссе, а полковник стоял рядом и задумчиво поглядывал на автомобильный номер.
        - Где-то я его уже видел, - наконец, сказал он. - Ты случайно в прошлом году, в июле, на Онтарио рыбачить не ездил?
        - Не ездил, - буркнул шурин. - Там клев плохой. А что?
        - Ничего, Николай, не волнуйся. Все нормально.
        - Да какой я Николай? Я Василий, - отвечал шурин, на секунду отрываясь от гаечного ключа.
        - Тем более не волнуйся, - успокоил его Белугин. - Ты крути, Василий, крути! Скоро темнеть начнет, а нам еще километров двадцать до города ехать.
        Как не спешили, а домой добрались затемно. Полковник сразу же ушел к себе, шурин с радостной Жаклин - к себе. А Огаркин устроился в комнате отбывшего в Эмираты Аптекаря. Бизнесмен забрал из комнаты все, что мог, поэтому спать пришлось на полу. С непривычки ломило спину. Огаркин раза два за ночь поднимался и на цыпочках крался в туалет. Там он долго сидел и курил, размышляя о разных вещах. И к утру кое-что придумал.
        Полковник идею в целом одобрил, хотя и заметил, что Аптекарь теоретически может вернуться, и тогда сдавать его комнату бедным пуэрториканцам не получится. Впрочем, все будет зависеть от цен на бензин и котировки акций «Петролеум ойл компани».
        - Денег, простите, у вас много осталось? - поинтересовался Белугин. - Что? И сотни долларов не наберется? Плохо. Может на мебель и не хватить, - старательно пошарил по карманам и достал двадцать франков. - Ишь, ты! Видать, с «холодной войны» еще завалялась, - и заторопился на улицу. - Тут, за углом, один куркуль ресторанчик держит, можно попробовать у него обменять. Много не даст - с Украины приехал, но я с ним поговорю…
        И точно. От куркуля Белугин вернулся с оттопыренными карманами.
        - На индийские рупии обменял, один к пятидесяти, - сказал полковник, выгребая бурые бумажки прямо на пол. - Жаль, что франки нынче не в моде, в Париже евро в ходу… Послушайте, Саша, а может, и вам что-нибудь такое организовать? Обменный пункт, например? А то я поговорю…
        - Не надо, - твердо сказал Огаркин. - Я плохо математику знаю.
        - Печально, - Белугин привычно потянулся за кисетом. - А кем вы, простите, на бывшей родине работали? Я слышал, что-то по научной части?
        - Ага. По научной, - привычно соврал Огаркин. - А что?
        - То-то, я чувствую, где-то с вами встречался! - воскликнул Белугин, и внимательно на Огаркина посмотрел. - Вы случайно у Олега Ивановича в восемьдесят девятом году на дне рождения не были? Еще справа от вас один наш общий знакомый сидел?
        - Был, - признался Огаркин. - В восемьдесят девятом.
        - Так что ж ты мне полтора месяца лапшу на фуражку вешаешь?! - радостно заорал Белугин. - Ну, здравствуй, товарищ майор!
        И кинулся обнимать изрядно смущенного Огаркина.
        Выпросив у шурина веник, Огаркин замел индийские рупии в угол и накрыл по случаю встречи прямо на полу небольшую холостяцкую «поляну».
        Пили помалу, но часто. Шурин все больше молчал, Жаклин рассказывала про Париж и вспоминала художника Пикассо, которому однажды на рю де Бланш позировала для «Девочки на шаре». Полковник ругал Багамские острова, кричал, что ни за что бы в плен не сдался, если бы не перестройка, и намекал на связи Аптекаря с Арабскими Эмиратами. («Ничего, - говорил Белугин, - приедет - я с ним разберусь!») Что же касается Огаркина, так тот задремал где-то на середине и пропустил Пикассо с Аптекарем мимо ушей.
        Снилась Огаркину чахлая липа у автовокзала. И бывшая неверная за пыльным стеклом. Вот сейчас автобус тронется с места, и прощай, прежняя жизнь! А там - в Москву и дальше - до самой Канады…
        «А шурин все-таки сволочь. Мог бы и раньше про Белугина рассказать, - думал Огаркин во сне. - Вернемся в Москву - обязательно рапорт подам. Пусть его, подлеца, в лейтенанты разжалуют!»