Бонус к Серым камням Юлия Цыпленкова
        Введите сюда краткую аннотацию
        Бонус к Серым камням
        Цыпленкова Юлия
        Глава 1
        - Архон!
        Высокородный риор удивительной красоты, с яркими зелеными глазами, живо напоминавшими цветом свежую весеннюю листву, с досадой махнул рукой и сплюнул на землю. Он упер правую руку в бок и посмотрел на возницу.
        - Не я ж развел тут грязищу, риор Дин-Таль! - искренне возмутился смерд. - Уж коли чего ругать, то весну, а никак не меня. Чего она тут натворила? Лежал себе снег и лежал, а она давай пригревать, давай снега топить, вот и вам и пожалуйста, - мужик развел руками, но быстро прикрыл рот под тяжелым взглядом высокородного.
        - Но каретой правил ты, - ткнул в него пальцем советник.
        - Каретой правил, а грязь не разводил, - кучер ударил в грудь кулаком. - Вот ежели б вы не спешили, то мы б кружной дорогой поехали, а не через этот проклятый лес.
        - Поговори мне, - сурово произнес риор, и смерд повинно склонил голову.
        - Простите, хозяин.
        Тиен Дин-Таль повернулся к ратникам, сопровождавшим его. Отряд был маленьким, всего семеро воинов, и все они сидели в седлах, не спеша окунуться в грязную жижу.
        - Чего сидим? - полюбопытствовал советник.
        - Так может, лошади вытянут? - понадеялся на упряжку старшина
        - А может, ты спустишься на землю и попросишь их об этом? - не без яда в голосе вопросил высокородный. И раздраженно рявкнул: - Всем спешиться!
        Живо!
        Ратники, засопев, слезли с лошадей. Кто-то вытащил ногу из грязи, обиженно хлюпнувшей вслед ускользнувшей добыче, и воин покривился. Однако под пристальным взглядом риора истово округлил глаза, показывая рвение, и зашагал к застрявшей карете. Чавк-чавк-чавк. За ним поспешили остальные.
        - Совсем обнаглели, мерзавцы, - возмутился советник, ратники благоразумно промолчали.
        Тиен Дин-Таль ненавидел кареты. Он предпочитал седло, находя, что передвижение верхом быстрей и удобней, чем тряска в расписной коробчонке, давившей на плечи малым пространством.
        - Эти повозки для изнеженных лейр, - фыркал он, готовясь к поездке. - Воин должен сидеть в седле.
        - Тиен, ты рыдаешь, как капризная лейра, - усмехался супруг лиори Эли- Борга, устроившийся на краешке стола. - Чем тебя не устраивает карета?
        - Тем, что у нее может отвалиться колесо, она может застрять в грязи… И мне в ней тесно, в конце концов! И я не капризничаю, - ворчливо закончил Дин- Таль. - Хочу ехать верхом. Хочу коня!
        - Хотеть надо даму, - осклабился риор Дин-Кейр. - Хотеть коня - извращение.
        - Ты все-таки наглец и грубиян, - покачал головой советник. - Я хочу коня, как коня, а не как даму… - Тут же закатил глаза, наблюдая, как расплывается в пакостной ухмылочке собеседник, и уточнил: - Для верховых нужд. Архон, Райв!
        Я хочу ехать верхом!
        - А как же карета? - весело сверкнул глазами адер Эли-Борга.
        - Пусть пожрут ее твари Архона, - со всей искренностью пожелал Тиен, и Райверн рассмеялся.
        И что? Кто оказался прав? Карета застряла в грязи по самую ось! Раздражение охватило риора с новой силой. Он вновь сплюнул в сердцах и подобрался к козлам.
        - Спускайся, - велел Дин-Таль вознице.
        - Зачем это? - тут же забеспокоился смерд, косясь на мерзкую жижу, в которой утонули ноги хозяина до середины голени.
        - Двоим здесь тесно, - ответил советник и рявкнул: - Живо!
        - А лошади…
        - Я буду править, ты тянуть, воины толкать. Все при деле. Возразишь?
        - Никак нет, высокородный риор, - мотнул головой возница, заметив недобрый блеск в глазах хозяина.
        Вскоре над лесом неслись: ядреная брань, хлесткие удары кнута по спинам лошадей, возмущенное ржание - но делу это не помогло. Грязные и злые ратники срывали зло на вознице. Тот отбрыкивался, во всем обвиняя весну и упряжку, а мрачный советник рассматривал весь этот балаган хмурым взглядом с козел. Его раздражение все сильней разрасталось. И чем яростней становилась брань его людей, тем больше разгорался гнев риора.
        Но злился он больше на себя, чем на возницу. Верно, архонова тварь нашептывала ему в ухо проехаться по Тангорскому лесу. Захотелось вновь посмотреть на места, где больше пяти лет назад они с советником Дин-Бьеном собирали рать, чтобы дать отпор ныне покойному Эли-Харту. Этот лес остался в памяти Тиена Дин-Таля местом, где они все обрели надежду на спасение риората, и только он потерял мечты о своем счастье…
        И все-таки это было славное время. Оно оказалось наполнено тревогами, мрачной готовностью к неминуемой гибели, а еще хрупкой верой в то, что госпожа Эли-Борга вернется к своим подданным. Ради нее, и ради свободы родной земли здесь собирались те, кто не желал жизни в бесчестии и предательстве. И Боги наградили их за честность и отвагу. Лиори вернулась, чтобы покарать всех своих, и праведным было ее возмездие. А они шли за ней, готовые умереть, но не позволить врагу войти в Эли-Борг. Да, славное было время…
        A теперь в риорате царили мир и покой. Жизнь постепенно восстановилась и потекла по привычному руслу. Разумеется, никто не ждал вечного затишья, но и войны в скором будущем тоже не предвиделось. Новый сосед занимал умы лиоров намного больше, чем все старые вместе взятые. И если в те дни, как лиори отдала бывший Эли-Харт дайр-имам, ее решение было малопонятным, и единственным поводом к нему казалась историческая справедливость, то сейчас политические выгоды были на лицо - подземный народ стал щитом для ослабленного еще недавно риората.
        Нет, дайр-имы не защищали границ Эли-Борга, они восстанавливали собственные земли, принадлежавшие им еще издревле, но теперь боржцы были защищены со стороны Тархольдских гор. Главный враг - род Эли-Харт, прекратил свое существование, как род правителей. И если в будущем потомок последнего лиора решится предъявить права на эти земли, то разбираться с ним будет великий конгур, но не лиори Эли-Борга.
        К тому же, вместе с Тайрадом Эли-Хартом исчезла застарелая неприязнь между предгорьем и речным риоратом Эли-Ториан. Не так давно их рать, известная выучкой и силой, угрожала Эли-Боргу, как союзник Тайрада, но теперь, с этой стороны угрозы не было, между Эли-Ториан, Эли-Гастом и Эли- Боргом лежал Теон-дайр-им, что переводилось, как земля огненного народа.
        Эли-Рохт даже не смотрел в сторону Эли-Борга, его господин пока не понимал, чего ждать от союза конгура Маэрина и лиори Альвии, их дружба была сейчас крепка, как крепка дружба Эли-Борга с Эли-Квиглом, этот союз закрывал предгорный риорат с тыла. И это все, не говоря уже о Тропах, открытых для боржцев, что значительно сократило время и опасность в пути для торговых обозов, посолов и гонцов.
        Все эти перемены благотворно сказались на казне Эли-Борга, что не могло не прибавить симпатии новым соседям. И если поначалу подземный народ вызывал изумление, опаску и подозрительность, то за минувшие годы к появлению дайр-имов на землях риората привыкли, их Пути быстро полюбились, а кто-то, кто жил ближе к границе, успел завести знакомцев, и даже друзей.
        Никто не мог сказать, сколько продлится это мирное сосуществование, но пока сетовать было не на что. Так что решение Альвии оказалось не только справедливым, но и самым выгодным для Эли-Борга. Оставалось лишь еще раз вознести хвалу известной мудрости Боргов.
        Однако память привела бывшего избранника лиори, бывшего адера и нынешнего советника по внутренним делам риората в Тангорский лес, и теперь он сидел на козлах ненавистной кареты, полный мрачного настроения и раздражения.
        - Архон, - тихо выругался он, очнувшись от своих размышлений.
        После спрыгнул в грязь, подошел к дверце кареты, открыл ее и забрал сумку с документами. Затем направился к лошадям, за которыми следил один из ратников. Риор забрал повод первого попавшегося скакуна, сел в седло и, наконец, выдохнул с облегчением. Его охрана и возница, прекратив ругаться, в изумлении смотрели на советника.
        - Я еду в Тангор, - сказал Дин-Таль. - Вытащите карету и догоните меня. Морды друг другу не бить, работать головой, а не языком.
        - А сопровождение? - забеспокоился старшина.
        - Обойдусь, - буркнул советник, - вытаскивайте проклятую карету.
        - А может, помощь пришлете, риор Дин-Таль? - спросил один из ратников. - Ну не идет же, зараза.
        - До ночи не объявитесь, тогда пришлю, - пообещал высокородный, и его люди протяжно вздохнули - отсидеться в ожидании помощи не удастся.
        Тиен вновь оглядел их, покачал головой и произнес:
        - Разбаловал я вас. Вернемся назад, выгоню всех взашей.
        - Не надо, хозяин! - воскликнул возница. - Мы все сделаем!
        - Сделаем, - согласились с ним воины, мгновенно забывая разногласия. Терять место, приносившее неплохое жалованье, не хотелось. Да и хозяин им нравился.
        - Смотрите мне, - погрозил кулаком Тиен, и тронул поводья, направив прочь коня от застрявшей кареты.
        До Тангора высокородный риор так и не доехал. Солнце вдруг скрылось за набежавшими тучами, и на землю обрушился последний в эту уходящую зиму снегопад. Снег валил сплошной стеной, смешиваясь с грязью лесной тропы. Он слепил глаза, мешая коню и всаднику отыскать поворот на мощенный камнем тракт.
        - Архон! - выкрикнул советник. - Чем я прогневил небеса, что они посылают напасть за напастью?! - Выдохнул и закончил ворчливо: - Сдалась мне эта блажь, нужно было не сворачивать с дороги…
        Сколько он блуждал в лесу, охваченном внезапным гневом стихии? Дин-Таль не знал. Конь вез всадника, уже не пытавшегося выбраться на проезжую дорогу. Советник только смахивал с лица снег и вглядывался в белую пелену, но различал лишь силуэты деревьев. Плотней завернувшись в плащ, риор вернулся мыслями в Борг. Чертоги лиоров уже давно стали для него родным домом, и потому, стоило помечтать о тепле и уюте, как в памяти возникал этот исполин, построенный еще во времена становления риоратов.
        Впрочем, было время, когда Борг перестал казаться советнику родным. Это было после свадьбы лиори Альвии, любовь к которой Дин-Таль хранил в своем сердце с юности. Тот год стал для него самым тяжелым, когда хотелось бросить все и бежать подальше от Перворожденной, счастливой в своем браке. И тем обидней было осознавать, что с ним она никогда бы так не сияла, как со своим первым и единственным возлюбленным Райверном Дин-Кейром.
        Когда-то Тиен Дин-Таль был близок с госпожой, и иного избранника не видел никто, включая лиори и ее наложника. Но за четыре года она так и не полюбила своего любовника, хоть и прочила его себе в мужья. Ее огонь зажигался для него только по ночам, а днем Перворожденная оставалась холодна, как лед. Она держала любящего ее мужчину на расстоянии, не позволяя притрагиваться к себе при свете дня. И как же разительна была перемена, когда Альвия вернула себе своего возлюбленного, которого долгое время считала предателем.
        И пусть правящая чета не позволяла себе вольностей на людях, но достаточно было взглянуть в глаза лиори, когда она смотрела на своего супруга, чтобы понять, лед, некогда сковавший ее, исчез безвозвратно. Столько тепла было в ее взоре, что радость для Кейра превращалась в боль для другого мужчины. И в тот первый год эта боль ощущалась столь явственно, что впору было разобрать себе грудь и вырвать несчастное сердце.
        А еще была зависть. Нет, не черная, но горькая от безысходности. Тиен смотрел на живот лиори, росший вместе с ее ребенком, и мысли о несбывшемся душили риора. Отцом этого дитя мог стать он… Но жизнь Перворожденному Бриару подарил другой. Впрочем, все было верно. Это место, отца будущего лиора и мужа Перворожденной, принадлежало Райверну по праву. Дин-Таль давно принял это. Хотя глядя в серые глаза наследника лиори, чьи волосы напоминали цветом темную медь, риор не мог не думать, а каким бы был их с Альвией сын? Однако эта мысль посещала советника все реже и сожаления напоминали о себе все меньше.
        Его боль давно притупилась. Уже не жгло в груди от ревности, под ногами не раскрывалась пропасть Архона. Стоило привыкнуть к чужому счастью, смириться с потерей собственного, как дышать стало легче. А прошедшие годы покрыли пеплом былой пожар, оставив горечь и грусть.
        - Тиен, тебе пора завести семью, - сказала как-то лиори, слушая доклад своего советника. - Годы идут, твоя молодость не вечна. Дин-Солт уже исполнил свой долг и подарил Эли-Борг свое продолжение, ты же продолжаешь бегать от брачных уз, довольствуясь короткими связями. К чему это промедление? Семя благородного рода не должно зачахнуть в твоих чреслах. Риорату нужны острые клинки и верные сердца. Кто, как не ты сможет обучить этой науки своих сыновей?
        Дин-Таль взглянул на вновь округлившийся живот Альвии, невольно усмехнулся, подумав, что Райверн в своей любви к супруге может подарить Эли- Боргу столько клинков, что семени рода Таль уже не потребуется, но
        благоразумно умолчал об этом, опасаясь вызвать гнев госпожи неуместной шуткой.
        - Что вы ответите мне, высокородный? - напомнила о себе лиори, сделав вид, что не заметила взгляда Тиена, брошенного на ее чрево.
        - Позвольте мне выбрать жену по сердцу, госпожа, - с поклоном попросил риор. - Раз уж сердце мое оказалось разбито, так пусть его соберет воедино женщина, с которой я не просто отдам долг Эли-Боргу, но и буду счастлив. Впрочем, если прикажете, я женюсь на той, кого вам угодно видеть моей супругой.
        Альвия уложила ладони на стол, некоторое время внимательно разглядывала своего советника, а после кивнула:
        - Быть по сему. Я даю вам год на поиски дамы вашего сердца. Если же по истечении этого времени вы не представите мне будущей лейры Таль, то я сама выберу вам невесту.
        - Моя госпожа сурова, - возразил риор. - Полюбить по велению невозможно…
        - Довольно, - лиори откинулась на спинку кресла. - Ты держишься за былое, сам мешая себе увидеть иных женщин. Тем не менее, они есть, и их великое множество. Я знаю, кого ты выбирал для утех. Все эти женщины черноволосы и светлоглазы. Хватит цепляться за чувства, коим нет уже надежды. Присмотрись к тем, кто не похож на меня. Замены ты не сыщешь. Или же, держась за знакомый образ, ты изведешь себя и свою избранницу разочарованием.
        - Госпожа…
        - Я слишком долго наблюдала за твоей агонией и давала время образумиться, однако ты упорствуешь в своей надежде заполучить Альвию Эли- Борг, пусть и в ином теле. Ее нет, Тиен. А та, что существует, принадлежит иному мужчине. - Лиори на мгновение замолчала. Ее взгляд вновь прошелся по советнику, и Перворожденная закончила: - У тебя есть год, упрямец. Я была услышана, высокородный?
        - Да, госпожа, - склонил голову Дин-Таль. - Я прислушаюсь к вашему совету и отыщу женщину, в которой не буду искать ваших черт. Возможно, это и вправду исцеление.
        - Я рада, что вы поняли меня, высокородный.
        И вот этот срок, установленный Альвией, подходил к концу. Год истекал через месяц, а невесты он так и не нашел. Не сказать, конечно, чтобы Тиен особо старался исполнить приказание лиори, но и те немногие девицы, к которым он присматривался, не зажгли не только сердца, но и взора советника. Решив последовать совету Альвии, Дин-Таль выбирал белокурых и русых, но они казались ему слишком блеклыми. Рыжеватая лейра показалась миленькой, но беседа с ней навевала скуку. А единственная черноволосая благородная девица выглядела болезненной, и риор счел, что для своих детей желает жену здоровую и крепкую. На этом его поиски остановились. Разочарование наступило даже раньше, чем предсказывала Альвия. В конце концов, Тиен решил, что попросту покориться воле госпожи и отведет в храм ту, кого ему укажут. На этом и успокоился, особо не веря, что сможет вообще кого-нибудь полюбить.
        - Эй! Кто там? Стой! - это возглас прорвался сквозь снежную завесу и вырвал советника из размышлений.
        Он натянул поводья и огляделся. Лес отступил. Конь вывез его к людям, но куда?.. И тут же пришла догадка - Тангорская крепость, больше некуда. Тангор стоял гораздо дальше.
        - Советник лиори Эли-Борга, высокородный риор Тиен Дин-Таль! - крикнул в ответ заплутавший путник. - Открывай ворота!
        - Ага, советник, - из смотровой башни над воротами прилетел скептический смешок. - Еще чего скажешь? Советник и без отряда? Пошел прочь, бродяга!
        - Я тебе язык отрежу! - мгновенно взвился риор, и без того взбешенный последними происшествиями. Он распахнул плащ и показал медальон, висевший на его груди. После вытащил из сумки, висевшей на плече, грамоту с полномочиями, на которой висел оттиск печати Перворожденной, и повторил: - Открывай, собака!
        Ответом ему было молчание, и молчание это затягивалось. Выругавшись в сердцах, Дин-Таль остановился на краю рва, ожидая, что будет дальше. Наконец, загремели цепи, и мост опустился, однако решетка не поднялась. Конь советника прогрохотал подковами по мосту, и злой риор взглянул на стража, стоявшего с той стороны решетки. Страж смотрел на него, явно чего-то ожидая.
        - Еще раз показать? - догадался советник.
        - Да, - кивнул страж крепости.
        Коротко вздохнув, Тиен вновь обнажил медальон с изображением варлаха.
        После раскрыл грамоту, но смерд потупился:
        - Не обучен грамоте, высокородный риор. Сейчас риор смотритель придет, ему и покажите.
        Дин-Таль сдержал рвущееся наружу раздражение. Он напомнил, что стоит на пороге крепости, где содержат государственных преступников, и что стражу нужно хвалить за то, что еще не подняли решетку и не впустили, не пойми кого.
        Набравшись терпения, советник усмирил свое недовольство, вызванное дурной дорогой и непогодой. И когда пришел смотритель Тангорской крепости, снег, покрывший землю белоснежным ковром, начал утихать. Можно было продолжить путь, теперь стало понятно, где находится тракт, но вымокший и грязный Дин-Таль уже никуда не хотел ехать. Ему хотелось сесть у камина с кубком подогретого вина, вытянуть к огню ноги и выдохнуть после тяжелой дороги. Потому он развернул перед смотрителем свою грамоту, и вскоре въехал в крепость, куда незваному гостю ход был закрыт.
        - В лесу осталось мое сопровождение, - сказал советник риору смотрителю. - Отправьте кого-нибудь в Тангор, они будут искать меня там. Чтобы не подняли ненужного шума, пусть передадут градостроителю, что я остановился у вас.
        - Может, отправить за ними отряд? - угодливо осведомился риор.
        - Вряд ли их сумеют найти. Я и сам сейчас не укажу, где они, снег сбил с пути, - ответил Дин-Таль. - Лучше предупредить градостроителя.
        - Будет исполнено, риор советник, - склонил голову смотритель крепости и повел гостя в жилое крыло крепости…
        Глава 2
        Тангорская крепость оказалась спокойнейшим местом. Здесь не было суеты за окнами, как в городах, не сновали по коридору слуги и придворные, как в Борге, и только перекличка стражей нарушала сонное умиротворение этого места, если подобное применимо к узилищу, где немногие заключенные доживали свой век без права на освобождение.
        Советник проснулся, когда рассвет вступил в силу, прогнав еще студеную ночь. Солнце пробралось в комнату, отведенную ему, и теперь озорные лучи, крадучись, подбирались к кровати, на которой лежал высокородный риор. Дин-Таль закинул руки за голову, вновь закрыл глаза, но сон уже не шел, да и лежать не хотелось. Впереди была поездка в Тангор, где хозяина уже ждали его люди, и дела, ради которых его отправила в этот путь лиори.
        Впрочем, Тиен давно понял главный смысл поездки, и даже знал, что ей поспособствовал Райверн Дин-Кейр. Разговор был где-то полгода назад, потому не сразу вспомнился советнику, однако всплыл в голове, и Дин-Таль уверился, что его отправили не столько с проверкой городов Борга, сколько для поисков невесты.
        - Тиен, время идет, - напомнила Альвия.
        Они тогда сидели втроем в покоях супружеской четы, ведя неспешную беседу о каких-то мелочах. Удивительно, но Райверн в своем умении прощать и забывать дурное, первым сумел вновь сблизиться с бывшим другом и побратимом. Тиен и мечтать не смел о возобновлении дружбы между ними. Конечно, это уже не было тем бесконечным доверием, которое испытывал к нему Дин-Кейр, и все-таки они снова научились разговаривать, не стараясь избегать прямого взгляда. И спустя два с половиной года, Райверн протянул Тиену руку.
        С тех пор Дин-Таль стал вхож в маленький светлый мирок правящей четы. Это стало еще одним шагом по тропе, ведущей прочь от былых чаяний и той боли, отголоски которой будило чужое счастье. Но прошло время, и риор научился находиться среди них без затаенных сожалений. Да и как можно было страдать, греясь у этого огня, щедро дарившего свое тепло тем, кто был допущен посидеть подле него? Да, Тиен Дин-Таль, несмотря на собственную утрату, любил такие уютные вечера, когда можно было видеть, как лиори превращается в обыкновенную женщину, а ее муж возится с сыном, чей визг был отцу ответом на его дурачества.
        Вот в один из таких вечеров Альвия и напомнила о том, что время уходит, а высокородный риор все еще не спешит отыскать себе невесту по сердцу.
        - Сердце мое, ты слишком строга, - возразил ей супруг. - Средь кого Тиену искать супругу? Если лейры, посещающие Борг, до сих пор не тронули его сердца, как он сможет вдруг кого-то из них полюбить?
        - Есть немало мест, куда отцы вывозят своих дочерей, - заметила Перворожденная.
        - И везде бывают твои приближенные, - ответил Райверн. - На увеселениях, празднествах, на ярмарке в Борграде, на турнирах мы видим одни и те же лица. Пора признать, в нашей округе нет девицы, способной увлечь Таля.
        Альвия некоторое время смотрела на супруга, но после кивнула и произнесла:
        - Я услышала тебя, Райв. Думаю, ты размышляешь верно.
        И вот, когда до исхода срока осталось всего два месяца, советник получил повеление произвести осмотр и проверку состояния дорог и городов Эли-Борга. В тот момент он был изумлен, для этого существовали исполнители поменьше чином, но лиори пояснила:
        - Моего советника никто не сумеет подкупить и задобрить. Если проверку проведешь ты, у меня не останется сомнений в правдивости известий.
        - Как пожелает моя госпожа, - склонился перед ней риор Дин-Таль.
        И лишь в пути советник вспомнил этот разговор. Усмехнувшись, Тиен покачал головой, сообразив, что его отправили на смотрины. Он не стал противиться. Присматривался к женщинам, жившим в замках, в которых останавливался на ночлег, в городах, где задерживался для осмотра. Нескольких юных лейр он нашел миленькими, даже задержался в одном из замков на пару дней, чтобы получше узнать девушку, но на второй день услышал о ее женихе и потерял всякий интерес.
        Приглянулась ему и дочь смотрителя Линаля. Была она невысокой, хрупкой и нежной, словно цветок. Удивительной красоты юная лейра заворожила взор советника, едва ли не с первого мгновения, как он увидел ее. К тому же она была вовсе не похожа на Альвию. Волосы девицы имели золотистый оттенок, зеленые, как и у Дин-Таля, глаза лучились толикой лукавства, но на щеках играл приятный румянец. Уста манили прижаться к ним поцелуем, и от этого желания удалось избавиться не сразу.
        Девица бросала на риора взгляды украдкой, смущенно улыбалась ему, и казалась заинтересованной. Тиен был очарован, найдя в лейре скрытую бойкость нрава, что добавило ей привлекательности в его глазах. В какой-то момент он даже решил, что, наконец, нашел себе супругу и сможет порадовать госпожу долгожданным известием. Впрочем, о своих намерениях он говорить не спешил, подумав, что торопиться некуда.
        А потом был званый ужин в доме смотрителя, дабы развлечь важного гостя. Нет, вечер прошел мило, но в его окончании к советнику подошел один из гостей и шепнул:
        - Я настоятельно советую вам, риор советник, посетить некое заведение, там вы увидите нечто весьма занимательное.
        - О чем вы? - не понял Тиен.
        - Хотите больше узнать о заинтересовавшей вас девице? Прогуляйтесь поздно вечером в дом, который стоит в конце улицы Лесорубов. Вы не пропустите его, его окна будут озарены светом. Зайдите и попросите пригласить для вас Тинцию.
        - Вы отправляете меня в дом для увеселений? - изумился Дин-Таль.
        - Сходите и все сами увидите. Только не спешите, Тини появляется после полуночи.
        Заинтригованный советник решился последовать совету, еще слабо понимая, что его может ожидать в упомянутом доме. Однако он поспешил, и Тини еще не объявилась, но его уверили, что ждать недолго, и советник, от нечего делать, развлек себя жаркими танцами двух доступных девок. После его проводили в небольшую комнатку, где стояло только ложе, приятно удивившее наличием чистого белья. Дин-Таль не любил подобные заведения из-за частой нечистоплотности. Проще было связаться с какой-нибудь не слишком искусной вдовушкой, но быть уверенным, что в ее постели ты бываешь один, чем предаваться ласкам на кровати более опытной шлюхи.
        Здесь же царил порядок. И пусть комната была почти пуста, но тщательно вымыта, постель прибрана, и на окошке висели белоснежные занавески. Хмыкнув, Тиен отошел к окну и некоторое время смотрел на улицу, освещенную фонарями. Когда дверь за его спиной открылась, Дин-Таль не обернулся, занятый своими размышлениями.
        - Доброй ночи, милый, - услышал он нежный голосок, показавшийся риору знакомым. - Ты пришел ко мне…
        Порывисто обернувшись, советник окинул обладательницу чарующего голоса пристрастным взглядом. Маска скрывала большую часть ее лица, но губы, открытые взору, Тиен узнал сразу. Слишком много раз он рассматривал их, терзаемый затаенными желаниями. Впрочем, приветливая улыбка, игравшая на манящих устах, мгновенно исчезла. Как только девушка узнала своего посетителя. Она охнула, дернулась было, желая убежать, но риор перехватил ее за руку и сорвал маску.
        - Очень мило, - ледяным тоном произнес советник, рассматривая личико благородной лейры, перекошенное от страха. - Так вы шлюха, дорогая моя.
        «Тини» охнула повторно, лицо ее скривилось, и слезы побежали по пылающим от стыда щекам. Она повалилась на колени, и советник шагнул в сторону, вдруг испытывая брезгливость. Лейра закрылась ладонями и надрывно всхлипнула:
        - Не губите меня, риор Дин-Таль, молю вас!
        - Как же вы собирались скрыть свой грех от будущего мужа? - спросил он, ощущая прилив гнева, ибо этим дураком мог оказаться он сам. - Изображали бы муки во время первого совокупления, а после подлили кровь на ложе? Как вы хотели провести того глупца, кто позарится на вашу милую мордашку?
        - Мое девство не нарушено, - замотала головой лейра. - Есть иные способы… Боги, - она зарыдала с новой силой.
        - Что толкнуло вас на эту мерзость?
        - Отец скуп. Он отказывает мне в мелочах, но вовсе не спрашивает, откуда они у меня появляются, - призналась «благородная» девица. - Не губите…
        Дин-Таль рассматривал ее со смесью брезгливости и недоумения.
        - Да как же вы осмелились на подобное? Вас ожидает прилюдная порка уже за одно то, что вы покидаете отчий дом под покровом ночи. Только за это! Но если станет известно о ваших забавах…
        - Умоляю… - простонала она, предаваясь своему отчаянию с новой силой.
        - Собирайтесь, мы отправляемся домой, - бросил ей советник и подошел к двери. - Я не выдам вашей отвратительной тайны. Но вам должно знать, что она известна не только мне. Меня направили сюда и именно для того, чтобы я увидел ваше падение собственными глазами. Если не оставите этого занятия, ваше будущее окажется слишком печальным. Идемте.
        Лейра не осмелилась перечить. И до дома градосмотрителя они добрались вместе. Тот, кто сопровождал девушку, так и не показался, но риор слышал его шаги за спиной. Впрочем, оборачиваться и рассматривать наперсника легкомысленной девицы, у Дин-Таля не было никакого желания. Разумеется, мысли о женитьбе покинули его в тот момент, когда Тиен обнаружил, как приглянувшаяся ему лейра зарабатывает на «всякие мелочи». Как собиралась жить дальше дочь высокородного риора, Дин-Таля не касалось. Он покинул Линаль без сожалений и желания вернуться.
        Впереди оставалось еще несколько городов, какие ему было приказано осмотреть, и советник решил, что более не будет искать себе невесты. Пусть идет, как идет. Если Богам угодно, то в Борг он вернется с мыслями о новой знакомой, если же нет, то женится, на ком скажут, и больше не будет забивать голову блажью о новой любви. В конце концов, служить госпоже былые чувства давно уже не мешали.
        С этими мыслями советник покинул временное ложе и зябко поежился, как только выбрался из-под одеяла. Угли в камине остыли, и холод заполз в необитаемое жилище, мало заботясь о случайном госте. Впрочем, гостя холод заботил еще меньше. Он не был изнеженной лейрой. Умывшись ледяной водой, Тиен фыркнул больше от удовольствия, чем от отвращения. Бодрость и желание действия наполняли тело высокородного риора. К тому же его ожидала очищенная от грязи и просушенная одежда. Что еще надо было для счастья? Разве что хороший сытный завтрак, и можно было собираться в дорогу.
        Вскоре советник был одет и накормлен, что только прибавило доброго расположения духа. Он покинул выделенную ему комнату и вышел на прохладный утренний воздух. Вдохнув полной грудью, риор огляделся.
        - Где смотритель? - спросил он стража.
        - На стене, риор советник, - ответил тот, и Дин-Таль неспешно направился на крепостную стену.
        И куда ему было спешить? Погода нынче не обещала таких каверз, как вчерашняя, загнавшая его в Тангорскую крепость. От того снегопада не осталось даже воспоминаний, и казалось удивительным, что посреди весны мог так буйно сыпаться снег.
        - Доброго утра, риор советник, - услышал Тиен еще от одного стража, кивнул ему и усмехнулся тому, как быстро разносятся вести в крепости.
        Это было неудивительно. Развлечений здесь было слишком мало, чтобы появление важного гостя осталось скрыто хоть от кого-то из обитателей, кроме заключенных, разумеется. Их радовать даже такими новостями было некому.
        Впрочем, и заключенных в Тангорской крепости было не так много. Большая часть из них попала сюда после заговора, едва не лишившего жизни лиори больше пяти лет назад.
        - Где смотритель? - в очередной раз спросил Дин-Таль, пока так и не обнаружив искомого риора.
        - Да вон он, - указал страж. - Приглядывает.
        Советник кивнул, наконец, разглядев смотрителя крепости. Он уже сделал несколько шагов, когда опомнился и удивленный обернулся к воину, однако уточнять, за кем наблюдает сам риор смотритель, не стал. Это можно было узнать, подойдя к мужчине, привалившемуся плечом к выступу на башне, к которой плотно примыкала крепостная стена.
        - Доброго утра, риор Дин-Шамис, - поздоровался советник, и тот вздрогнул от неожиданности.
        Смотритель обернулся, и Тиену показалось, что вид риора растерянный, словно его застали в тот момент, когда он не ожидал свидетелей, и даже был раздосадован этим. Дин-Таль посмотрел в ту сторону, куда все это время глядел второй высокородный риор, и обнаружил за выступом одинокую женскую фигуру в простом темном плаще. Ветер сорвал с ее головы капюшон, и советник увидел светлые волосы.
        - Ирэйн? - изумился Дин-Таль, и она обернулась.
        - Госпожа дозволила узнице две прогулки в день, риор советник, - поспешил уведомить смотритель. - Я посчитал, что женщине не за чем находиться среди мужчин заключенных, потому лейра Дорин проводит указанное время здесь.
        Дин-Таль рассеяно кивнул и приблизился к узнице, все еще в ошеломленном молчании смотревшей на него. Тиен готов бы сам себе отвесить затрещину за собственное удивление. Конечно, она в Тангорской крепости! Где ей еще находиться, если Альвия заточила сюда свою вероломную кузину вскоре после возвращения себе трона. Но он так давно не вспоминал об этой женщине, что даже как-то позабыл о самом ее существовании. Поначалу, когда душевная боль была еще сильна, Дин-Таль некоторое время думал об Ирэйн Дорин. Ему тогда нужно было знать, что и он может быть кому-то необходим, как воздух, чтобы не пасть в собственных глазах еще ниже, чем пал тогда. Но потом, когда пришло успокоение, размышления об узнице постепенно покинули его голову. Их сменили иные заботы. И вот он стоял перед женщиной, которую когда-то мечтал придушить собственными руками, а сейчас рассматривал так, словно видел заново.
        Она изменилась. Одиночество и печальное уединение наложили свой отпечаток на свежие черты юности, какой Тиен помнил лейру Борг до ее замужества. Ирэйн заметно повзрослела. Уголки ее губ скорбно опустились, и глаза утеряли былой блеск. Вместо затейливой прически, ее волосы стягивал простой пучок на затылке без всяких ухищрений. Серое платье из дешевой ткани скрывал такой же темный плащ. Румянец, прежде покрывавший нежные ланиты, исчез, уступив место постоянной бледности.
        - Доброго дня, риор Дин-Таль, - наконец произнесла она и отвернулась, вновь устремив взгляд вдаль.
        - Как ваше здоровье, лейра Дорин? - задал вопрос советник. Он не знал, что сказать. Наверное, и вовсе бы не приблизился, если бы был готов к этой встрече. Но неожиданность сыграла свою роль, и теперь стоило что-то говорить.
        - Благодарю вас, - Ирэйн полуобернулась, и на ее губах мелькнула слабая вежливая улыбка. - Мое здоровье в порядке. Как дела в риорате?
        - Эли-Борг процветает.
        Они немного помолчали, и Тиен решил, что можно уже и уйти, когда Ирэйн вновь заговорила:
        - Я слышала, что госпожа родила наследника. Наверное, он милый. Лиори всегда была хороша собой, да и супруг ее привлекателен. Их дитя должно быть красивым.
        - Перворожденный Бриар хорош собой, - подтвердил ее догадку Дин-Таль. - У него глаза матери, он и ликом походит на всех Эли-Боргов, но волосы достались от отца.
        - Мне бы хотелось увидеть его, - вновь слабо улыбнулась узница. - Но вы хорошо описали Перворожденного, теперь я могу его себе представить.
        - Но Бриар не единственное дитя правящей четы, - зачем-то уточнил Тиен. - Лиори, с благословения Богов, разрешилась от бремени второй раз.
        - Правда? - лейра порывисто обернулась к советнику. - И кого же Боги послали нашей госпоже?
        - Вновь мальчик, - невольно улыбнулся Дин-Таль. - Его назвали Родригом, теперь в честь второго деда. Старший риор Дин-Кейр был безмерно счастлив.
        - Пусть Боги хранят будущее Эли-Борга, - искренне произнесла Ирэйн и уже не стала отворачиваться, решившись рассмотреть советника. Но вскоре все-таки отвела взгляд и повернулась так, как и стояла прежде. - Вы все также красивы, Тиен. Наверное, вы тоже давно женаты, и в вашем замке звучит голос вашего дитя.
        - Я не женат, - ответил высокородный риор. - Мой замок пуст и заброшен.
        Узница с удивлением взглянула на него, и от этого взгляда Дин-Таль вдруг
        смутился, словно его поймали на чем-то постыдном.
        - Почему? - спросила женщина. - Вы так привлекательны, к тому же до сих пор занимаете высокую должность, раз смотритель спешил оправдаться перед вами. Любая лейра была бы счастлива взять имя вашего рода.
        - Я не хочу любую, - ответил он и удивился собственной искренности.
        К чему открываться перед узницей, к которой он некогда испытывал неприязнь, даже ненависть? К чему вообще весь этот разговор?! Легкое раздражение кольнуло Тиена, но он сразу выдохнул. Любопытство лейры было понятно, для нее каждая новость была, как глоток свежего воздуха. И, наверное, она готова была разговаривать даже об урожае прошлого года, лишь бы еще немного растянуть это краткое оживление в ее однообразном существовании. Впрочем, о наследнике и его брате она интересовалась искренне. Должно быть, часто думает о детях, раз это стало первым, о чем спросила узница.
        - Тогда я желаю вам встретить ту, которая станет для вас особенной, - произнесла Ирэйн.
        - Благодарю, - пробормотал советник, рассеянно склонил голову, прощаясь, и направился прочь, не видя смысла в продолжение беседы.
        Но отойдя, вновь обернулся и встретился с тоскливым взглядом узницы. Она невесело усмехнулась и завертела головой в поиске смотрителя, который отошел на время их разговора.
        - Риор Дин-Шамис, я замерзла, - донеслось до Дин-Таля. - Я могу вернуться в мою темницу?
        - Разумеется, лейра Дорин, - кивнул смотритель и сделал приглашающий жест.
        Тиен некоторое время наблюдал за тем, как Ирэйн уходит со стены, после обернулся к стражу:
        - Капризная? Заносчивая? - спросил советник. - Пытается управлять? Требует к себе особого отношения?
        Страж ответил недоумением во взгляде, не сразу сообразив, чего от него хочет высокородный риор. Наконец, посмотрел в ту сторону, куда глядел Тиен и махнул рукой:
        - Боги с вами, риор советник. Какой там требует?! Первое время лейра вообще ни с кем не разговаривала. Только все плакала да прощения просила.
        - У кого?
        - Так знамо у кого, - страж посмотрел на советника, как на несмышленое дитя. - To с отцом разговаривает, то с мужем. Перед одним винится, что позором стала для рода, перед вторым кается, что не полюбила его, пока был рядом. Это товарищ мой сказывал, он у темниц стоит, мимо двери ее ходит часто. А потом затихла. Думали, помрет с горя, но ничего очухалась. Давно уж не плачет, только тенью ходит. Не бранится, ничего не просит. Чего принесут, тому и рада. Смотритель ей, вон, повадился книги таскать, так и улыбнулась даже. Ой… Не выдавайте. Так-то никаких послаблений ей нет. Как лиори велела, так и содержим.
        - Не выдам, - усмехнулся Дин-Таля, думая, что из этой поездки он вернется без невесты, но зато полный чужих тайн. - Стало быть, ни разу за эти годы не показала дурного нрава?
        Страж пожал плечами, после отрицательно мотнул головой, и полюбопытствовал:
        - А чего спрашиваете, высокородный риор? Зло на лейру держите?
        - Почему так решил? - с ответным интересом посмотрел на него Дин-Таль.
        - Так уж больно хотите про нее дурное услышать, - усмехнулся смерд. - Вот и мне и подумалось, что зло затаили. Только зря это. Нет в ней корысти. Если и было чего, то со слезами вышло. Вон, смотритель наш так и увивается вокруг. To поддержать на лестнице хочет, то книгу ей несет, то сам на прогулке приглядывает. Хотела б лейра, уже б чего только в своей темнице ни имела, а то и вовсе в его покоях жила… Ой.
        - Не выдам, - заверил Дин-Таль, едва сдержав смешок. - А что лейра?
        - А она «благодарю» да «спасибо», и ничего больше. Не надо ей это.
        - Ясно, - кивнул советник.
        Он спустился во двор и вскоре покинул Тангорскую крепость, спеша заняться тем, для чего был отправлен госпожой в это путешествие.
        Глава 3
        Тангор стоял в часе конной езды от Тангорской крепости. Это был небольшой город, несмотря на то, что стал центром округи. Род Тангор, некогда владевший этими землями, исчез более ста лет назад, оставив потомков только по женской линии. Когда крепость была замком владетелей этих мест, а город носил название Тангорин.
        Постепенно замок разросся до размеров крепости из-за близости границы уже Эли-Хартом, и жители окрестных деревень и Тангорина спешили укрыться за высокими стенами крепости Тангор, если наступали тревожные времена, и враг подступал слишком близко. И тогда на стены вставали все мужчины, оказавшиеся в крепости. Тангор нередко надолго задерживали вражью рать, пока лиор со своим войском спешил навстречу с захватчиками.
        Однако из-за частых войн граница отодвинулась, ухватив небольшой кусок прежних земель горного риората, и крепость более не имела прежней важности, а вскоре погиб на турнире последний риор Дин-Тангор. Нелепейшая смерть! Выбитый из седла, он упал и сломал себе шею. Первенец последнего представителя славного рода родился прежде времени и не прожил дольше двух часов. А следующее дитя, которым была беременная лейра Тангор, оказалась девочкой. Так что наследников бедолага не оставил, и лиор, даровав вдове с дочерью новый замок и земли, забрал крепость.
        Некоторое время она продолжала служить, как пограничный рубеж, но и это время миновало, и властители Эли-Борга устроили здесь тюрьму. Город же переименовали из Тангорина в Тангор, как память о тех, кто владел этими землями и не раз проявлял чудеса доблести и храбрости. И все-таки это было захолустье, сильно удаленное от Борга.
        Тиен бывал здесь раньше, но никогда надолго не задерживался, всего лишь останавливался проездом. Где дом городского смотрителя он знал, хотя его найти было несложно. Устройство всех городов было похоже, и стоило выехать на главную улицу, и она обязательно приведет к большой площади, не краю которой будет стоять дом городского управителя. Неподалеку от него будет стоять здание управы, еще чуть дальше дом главы городской стражи, и уже оттуда в разные стороны разбегутся дворцы местной знати. За ними начнутся торговые улицы, где удобно между лавками втиснулись и гостевые дома. По лавкам можно было понять, и какие постояльцы останавливаются во временном приюте. Ювелиры, портные, менялы были явным указателем, что здесь обитает публика побогаче и поблагородней. Между лавками попроще ютились и гостевые дома, где ночлег стоил недорого, но и обслуга была далеко не лучшей. Ближе же к окраинам, где жители не отличались ни достатком, ни послушанием городской управе, стояли постоялые дворы и харчевни, куда приезжему стоило соваться, если он не опасался за свой кошелек и здоровье. В таких местечках любили
собираться шайки городского ворья, здесь же можно было сбыть краденное, а еще воспользоваться услугами дешевых шлюх. Местные пользовались, заезжие опасались.
        Однако туда путь риора Дин-Таля не лежал. Его ожидал центр города и дом градосмотрителя, где уже должны были подготовить комнаты. Впрочем, готовили не только комнаты к приезду советника лиори, весь город сейчас, едва ли не лизали языком. Тиен никого не предупреждал о своем приезде, потому заставал города в том виде, в каком они были до его появления. Хотя чем дольше продолжалась проверка, тем чище становились города на пути советника. Вести разлетались быстро. И дела спешно приводились в порядок. Никому не хотелось лишаться ни доходных мест, ни собственных рук, если на душе лежал грех мздоимства. А такие полномочия у высокородного риора имелись, и он уже ими успел воспользоваться в двух городах… Так что жизнь в риорате кипела.
        - Риор советник, как ужасно, что вас захватила непогода!
        Дин-Таль еще не успел спешиться, когда раздался этот возглас. Он повернул голову и сразу увидел незнакомца, спешившего ему навстречу. Ощущение, что на него надвигается гора, было столь явственным, что жеребец советника испуганно вздрогнул и попятился назад, но был удержан своим всадником. Тиен спешился и развернулся к градосмотрителю.
        - Доброго дня, риор Дин-Роэн, - приветствовал человека-гору советник. - Благодарю за заботу, со мной все хорошо, я укрылся в Тангорской крепости.
        Роэн обладал внушительным телосложением. Рост его был огромен даже для высокородного риора, но кроме этого градосмотритель явно обладал отменным аппетитом, и его объемное чрево было тому доказательством. Дин-Таль попытался представить доспехи, в которые можно было впихнуть столь солидного мужа, и пришел к выводу, что вместить Дин-Роэна способен только шкаф, не меньше. Он невольно хмыкнул, но спрягал смешок за покашливанием и приветственным легким наклоном головы.
        - Вы простыли, - мрачно констатировал смотритель Тангора. - Архонова непогода добила вас, риор советник. Мой долг исцелить вас, иначе что я скажу госпоже, если она спросит: «Что ты сделал, Гифрен, чтобы спасти моего советника, которого я доверила твоим заботам?». И что я смогу ответить Перворожденной, риор Дин-Таль? Нет уж, я спасу вас от гибели!
        Тиен поперхнулся, даже не найдя, что ответить на эту самоотверженность, и поплатился на растерянность крепким объятьем, в которое его захватил тангорский исполин, разом лишив советника всего воздуха в легких.
        - Вы в своем уме? - просипел Дин-Таль в тщетной попытке освободиться из рук Роэна.
        - Я радею за ваше здоровье, - наставительно ответил градосмотритель.
        - В своем радении вы лишите меня жизни, - возмутился советник, но сдался, поняв, что смотритель Тангора полон служебного рвения. Тиен расслабился и покорился: - Исцеляйте. Только дайте мне идти собственными ногами.
        - Вы в силах? - забеспокоился Дин-Роэн.
        - Будьте уверены, - заверил его советник, и великан сдался, нехотя выпуская добычу из рук.
        - Но я буду приглядывать за вами.
        Дин-Таль не ответил. Он жадно набрал полную грудь воздуха, после шумно выдохнул и обеспокоено покосился на градосмотрителя, уже опасаясь, чтобы тот не углядел новых признаков скорой смерти советника лиори. Дин-Роэн заботливо поддержал его под локоть, но этим ограничился. Тиен хотел закатить глаза, но передумал. Близость градосмотрителя вынуждала быть начеку. И как бы он ни бесился в душе от ненужной заботы, ощущая себя трепетной лейрой, но лицо его осталось непроницаемым.
        - Моя матушка знала рецепт отличного снадобья и передала мне его перед своей смертью. Будьте уверены, риор советник, как только вы отведаете его, вас уже будет сложно удержать на месте. Невероятная бодрость! И никаких следов простуды, - счастливый в своей опеке, заверил исполин. - Дайте мне день, и завтра даже не вспомните о непогоде.
        - Архон, - сквозь зубы выругался Тиен. Такого с ним еще не бывало.
        Смотрители городов лебезили, заверяли в вечной преданности госпоже, смотрели в рот, или же вели себя спокойно и достойно, но чтобы он ощутил трепет перед тем, кто должен был трепетать под его суровым взглядом, такого еще не случалось. Дин-Таль не боялся Роэна, как противника, но вот как друга… И предчувствия риора не обманули.
        - Перво-наперво я вас хорошенько прогрею! - жизнерадостно объявил градосмотритель, стоя в покоях, предназначенных для гостя.
        Отойдя на безопасное расстояние, Дин-Таль окинул взглядом Дин-Роэна и сухо ответил:
        - Моему здоровью ничего не угрожает, уверяю вас. Оставьте вашу заботу и пусть мне приготовят купальню. Большего не нужно.
        - Конечно-конечно, - закивал великан, глядя на советника с умилением, с каким смотрят на неразумное дитя. - Воду уже греют, не извольте беспокоиться.
        - Больше ничего не надо, - повторил Тиен, с подозрением глядя на градосмотрителя, тот покладисто кивнул, и это вызвало новый приступ беспокойства.
        Роэн вышел из покоев, пожелав доброго отдыха. Дин-Таль еще с полминуты посверлил закрывшуюся дверь, после передернул плечами и проворчал:
        - Пожри его твари Архона.
        Когда купальня была готова, советник, не более не ожидавший подвоха, разделся и со спокойной душой погрузился в теплую воду.
        Он прикрыл глаза, стараясь найти утраченное душевное равновесие. Так он пролежал минут пять, ни о чем не думая, но все более погружаясь в приятную негу.
        - Девочки, вперед! - этот громовой раскат раздался столь неожиданно, что Тиен дернулся, распахивая глаза, и едва не нахлебался воды.
        Он отчаянной закашлялся, не успев высказать своего негодования, зато смотритель Тангора не дремал.
        - Какой дурной кашель’ - возопил исполин. - А вы меня уверяли, что совершенно здоровы. Как не совестно, риор Дин-Таль?! В то время, как на вас лежит доверие нашей госпожи, вы так беспечно жертвуете своим здоровьем! Как хорошо, что самому себе я доверяю больше, чем кому бы то ни было! За дело! - этот приказ относился уже к стайке прислужниц, застывших вокруг купальни, словно ратники перед сечей.
        - Вы совсем одурели! - в ярости воскликнул Дин-Таль, прикрыв рукой срамное место. - Все вон!
        Прислужницы обернулись к своему хозяину, и тот повторил:
        - За дело!
        И тут же на высокородного риора, все еще ошеломленного натиском, обрушился поток настоев и горячей воды.
        - Вы меня сварите зажив…
        Возмущенное восклицание Тиена захлебнулось в следующем повелении градосмотрителя, заглушившем советника. В купальную ворвались слуги мужеского пола со странным сооружением в руках. Дин-Таль успел разглядеть в этом сооружении горку камней. Слуги удалились, и одна из женщин плеснула на камни очередную порцию травяного настоя. Купальня наполнилась ароматным паром.
        - Боги, - простонал Дин-Таль.
        - Вам рано думать об их царствии, риор советник, - подмигнул Дин-Роэн. - Моими стараниями вы надолго задержитесь на этом свете.
        - Опасаюсь обратного, - мрачно пробормотал Тиен.
        Он вновь попытался прекратить это лекарское безумие. Порывисто приподнялся, уже не обращая внимания на собственную наготу и ненужные взоры, но вновь погрузился в воду, потому что на плечи ему навалились деловитые прислужницы, не менее своего хозяина радевшие за здоровье важного гостя.
        - Вперед! - повелел их полководец, и советника продолжили исцелять.
        О, нет, это не было бережным омовением. Никто не желал доставить удовольствия высокородному риору, но спасти и выходить - это сколько угодно. Дин-Таля терли нещадно, будто хотели вместе с «хворью» содрать с него живьем кожу. Ошалелый взгляд советника перебирался с одного сосредоточенного женского лица на другое, и в душе его закипал доселе небывалый гнев. И когда руки прислужниц спустились к сокровенному, риор не выдержал:
        - Что, задери вас твари, тут происходит?! - заорал Дин-Таль. - Немедленно оставьте меня в покое!
        Прислужницы замерли, дружно посмотрели на хозяина, и тот, задумчиво потерев подбородок, сделал вывод:
        - Это зараза выходит из риора советника. Мы на верном пути. Продолжайте!
        И женщина продолжили, несмотря на яростное сопротивление Дин-Таля.
        - Архон! - заревел взбешенный советник. - Я ваш город наизнанку выверну, если не уберетесь прочь!
        - Хозяин, нам не удержать риора, - воскликнула одна из прислужниц.
        - Иду, - кивнул Дин-Роэн.
        - Нет! - гаркнул Тиен, и его плечи оказались в захвате могучих рук смотрителя Тангора.
        Дин-Таль взвыл от бессильной ярости. Такого унижения он еще никогда не испытывал. И желания уничтожить целый город тоже.
        - Снадобье матушки! - торжественно велел Роэн.
        Темноволосая девушка кивнула, покинула свой пост и вскоре вернулась, держа в руках флакончик и ложку. Споро откупорив флакончик, она налила полную ложку бурой жидкости, от которой шел не особо приятный аромат.
        - Риор Дин-Таль, откройте ротик, - проворковал градосмотритель.
        - Ни за что, - мотнул головой советник.
        - Не заставляйте меня раскрывать вам зев, - с укоризной покачал головой исполин.
        - Что?! - взорвался Тиен, и прислужница сноровисто влила ему в рот «матушкино снадобье».
        Все замерли. Только пальцы смотрителя Тангора сжались на широких плечах советника еще сильней. Несколько мгновений в купальне царила мертвая тишина, нарушаемая лишь громким сопением Роэна. А потом воздух сотряс мужской рев:
        - А-а-а!!!
        По гортани советника промчался жидкий огонь. Он ворвался в желудок, скрутив его тугим узлом, а после рванул по всему телу, окутав его жаром, и из глаз Дин-Таля брызнули невольные слезы. Риор взвился, желая вырваться из обжигающей ловушки, но градосмотритель и прислужницы навалились на него, удерживая на месте.
        - А я говорил, что на месте усидеть будет сложно! - торжествующе воскликнул в ухо советнику тангорский исполин, прибавив ко всем прочим страданиям Тиена еще и глухоту.
        Дин-Таль изнемогал. Горело все! Тело от воды и растираний, нутро от того пойла, что его вынудили проглотить. И даже гордость его сейчас молчала, потому что единственным желанием было молить о пощаде и ледяной воде, чтобы погасить этот объявший его пламень. А еще хотелось бежать. Из Тангора, а может даже из Эли-Борга, потому что служебное рвение Роэна не смогла бы умерить и лиори. Наверное, и литам было не под силу обуздать это отчаянное желание градосмотрителя спасать и исцелять верных слуг госпожи.
        Дальнейшее происходило, словно в кошмарном сне, да советник и чувствовал себя героем ожившего кошмара. Дин-Роэн добыл из купальни вяло сопротивлявшегося риора, ощущавшего себя сваренным заживо. После самолично растер его очередным снадобьем. Тиен, в молчании скрежетавший зубами, думал, что это худшее, что случилось с ним в его жизни, но понял, что поспешил с выводами, потому что худшее случилось далее. Его, взрослого и полного сил мужчину, участника трех войн и множества сражений, завернули в простыню и на руках отнесли в опочивальню, где пылал разожженный камин.
        - Я признаю ваш город лучшим во всем Эли-Борге, если вы отстанете от меня, - жарко пообещал советник, но смотритель Тангора остался непреклонен:
        - Можете превознести Тангор до небес или же назвать его выгребной ямой, а я отпущу вас только полностью здоровым, - строго ответил Дин-Роэн.
        - Да откуда вы взялись на мою голову?! - взвыл Дин-Таль.
        - Известно откуда, - простодушно ответил исполин, закутывая «болезного» в два одеяла, - из матушки, стараниями батюшки. Все мы оттуда беремся.
        Замечание было справедливым, но насчет смотрителя Тангора Тиен сомневался.
        - Из Архона ты вылез, - проворчал советник, как только Дин-Роэн оставил его одного. После откинул одеяла и блаженно застонал, ощутив легкую прохладу, несмотря на пылающий камин.
        Однако насладиться свободой в полной мере не успел, потому что дверь в покои вновь открылась, и в опочивальню проскользнули две служанки. Они узрели севшего на постели гостя и укоризненно покачали головой.
        - Вам лежать надобно, - произнесла одна, а вторая протянула кружку с очередным зельем.
        - Что это? - с подозрением спросил Дин-Таль.
        - Для здоровья, - бодро ответила прислужница и сунула ему в руки кружку. - Пейте, высокородный риор.
        - Не собираюсь, - сердито ответил Тиен.
        - Хозяин велел позвать его, ежели вы заартачитесь, - намекнула на угрозу нового унижения первая прислужница, и советник, сверкнув злым взором, одни махом осушил кружку.
        Это питье было даже приятным на вкус. Более того, оно уняло жар и подарило блаженное умиротворение. Дин-Таль даже вновь лег, чтобы в полной мере насладиться ощущением угасающего пожара. Последнее, что он увидел, довольные улыбки служанок, а после риора поработил навеянный зельем сон.
        - До вечера проспит, - прошептала первая прислужница.
        - До чего ж хорош, - вздохнула вторая. - Хорошо, что хозяин разглядел в риоре признаки хвори.
        - Теперь уж точно выздоровеет, - заверила ее старшая подруга. - Ну, идем, чего таращишься. Риоров что ли не видала?
        - Таких красивых ни разу, - вновь вздохнула вторая служанка и с писком полетела к двери, отправленная на выход коленом старшей прислужницы.
        Уже на выходе первая служанка обернулась и вздохнула не менее умильно, чем ее товарка:
        - И вправду хорош, ну, чисто леденец сладкий, так бы и лизнула. - И дверь закрылась, оставив риора советника в плену целебного сна, блаженного, но совершенно ненужного.
        Риор Дин-Таль проспал до самого вечера, не проснувшись ни разу. И то, что его покои стали местом паломничества заботливого хозяина, его домочадцев и прислуги, даже не подозревал. Он проснулся с чувством полного отдохновения, хоть и не чувствовал себя уставшим до самого начала своего лечения, блаженно потянулся и открыл глаза…
        - Apxoн, - выдохнул Тиен и снова их закрыл.
        Напротив кровати сидел сам смотритель Тангора и не сводил счастливого взора с гостя.
        - Как вы себя чувствуете, риор советник? - заботливо спросил Роэн, показав, что пробуждение посланца лиори не осталось незамеченным, и Дин-Таль спешно сел и ответил честным взором:
        - Я совершенно здоров, - заверил он Дин-Роэна. - Благодарю, вы совершили чудо.
        «Исцелили здорового человека», - но это Тиен добавил про себя, чтобы не поселить новых сомнений в заботливом хозяине. Градосмотритель просиял:
        - Ах, риор Дин-Таль, знали бы вы, какой была моя матушка! Столько снадобий и рецептов знала, - он кратко вздохнул. - Когда я был ребенком, она ведь так за мной следила. Да я у нее из купальни не вылезал, столько всего выпил! Маленьким-то совсем глупым был, а поглядите, каким вырос! Во, - риор потряс кулачищем, показывая свою силу. - Права была моя матушка! Я и детей своих так растил, и какие вымахали! Горы свернуть могут, подковы двумя пальцами ломают. Да вы и сами их сейчас увидите. Одевайтесь поскорей, семейство Роэн давно жаждет встречи с вами. Я же и жду вас, чтоб лично пригласить на ужин…
        - Я сейчас оденусь и спущусь, - пообещал Тиен, но градосмотритель мотнул головой.
        - Как можно, риор Дин-Таль? Я же к вам с уважением и открытой душой! Сам провожу, - и он широко улыбнулся, сияя радостью и гостеприимством.
        Тиен выдавил ответную улыбку, больше похожую на оскал. Роэн хлопнул в ладоши, и в двери поспешили войти прислужники, неся одежду гостя. Дин-Таль оделся, в пол уха слушая разглагольствования смотрителя Тангора о хворях и методах их лечения. Уточнять о природе риоров Тиен не собирался, дабы не вызвать спор и попытку доказать правоту смотрителя. Боги и договор с дайр-имами дал высокородным отменное здоровье и необычайную выносливость. Простуды бывали только в раннем детстве, но переносились легко и проходили быстро. Взрослые же мужи напрочь забывали, что такое насморк. Но, кажется, покойная лейра Роэн любила и берегла своего сына слишком отчаянно, навсегда вбив ему в голову необходимость всех этих процедур, которым подвергли советника, не спрашивая на то его согласия.
        Когда Дин-Талю открылось, что двигало риором Дин-Роэном, он решил быть терпимей и… осторожней, пока не выяснились новые подробности о нраве и привычках тангорского исполина. В конце концов, он и вправду верил, что спасает верного слугу лиори о верной гибели от простуды. Он не унижал и не насмехался, а лишь делал то, к чему его приучили с детства. В это мгновение Тиену стало жаль и Гифрена Дин-Роэна, и все его семейства, жившее в том же оздоровительном безумии, через которое прошел советник.
        - Я готов, - оповестил Дин-Таль хозяина дома.
        Вскоре они входили в трапезную, где стол едва не трещал под обилием блюд, закусок и вин. В трапезной уже ожидали их появления. Здесь находилась невысокая женщина плотного телосложения - лейра Роэн - супруга смотрителя Тангора. И двое юношей, столь же огромных, как их отец, но без его обширного чрева. Советник, оглядев отпрысков заботливого хозяина, даже усомнился, что их могла выносить такая маленькая женщина, однако взгляд лейры ясно говорил, что это ее дети, и она горда тем, что родила таких великанов.
        - Мой старший сын - Рийген, - с такой же гордостью представил свое дитя градосмотритель. - Младший сын - Бриген. Моя возлюбленная супруга - лейра Лайнитта Роэн.
        Раскланявшись с благородным семейством, советник уселся на предназначенное ему место, ожидая, что ужин не принесет ему новых волнений и потрясений, когда открылась дверь, и в трапезную впорхнуло юное создание, немногим уступавшее в росте своим братья и отцу.
        - Простите меня за опоздание, отец, - прогудела дева низким трубным голосом.
        Взор ее не отрывался от гостя, изучая его с любопытством и даже пристрастием, и это заставило Дин-Таля заподозрить семейство Роэн в наивном коварстве. Вскоре он укрепился в своих подозрениях, когда заметил, как отец и дочь обменялись взглядами, и младшая лейра Роэн кивнула, после чего градосмотритель просиял еще более счастливо. Похоже, великодушный хозяин готов был позаботиться не только о здоровье гостя, но и о его семейной жизнь. Девица была на выданье. С этой минуты советник не терял бдительности, и все изыски, приготовленные кухарями, казались ему пресными.
        Дальнейшее и вовсе напомнило Тиену расхваливание товара зазывалами у лавок.
        - А как знатно Линетта вышивает, - умиленно вздыхала старшая лейра Роэн. - Такие руки, такие руки. Даже у меня, ее матери, не выходит так изящно и красиво.
        - Стихи знает, - пробубнил Бриген.
        - Поет хорошо, - поддержал брата Рийген.
        - А какие широкие бедра! - восхитился бесхитростный отец. - Таких сыновей родит своему мужу, каких ни одна лейра родить не сможет.
        - Батюшка, - прогудела нежная девица, и щеки ее покрылись румянцем явного удовольствия от похвал. Взор светло-карих глаз метнулся к гостю, и тот вежливо улыбнулся, упорно избегая участия в неприятном и даже опасном разговоре.
        Уже зная твердолобие Дин-Роэна и его нежелание услышать собеседника, Тиен понимал, что любой его комплимент, сказанный лишь ради того, чтобы не обидеть хозяев, может быть истолкован, как безоговорочное «да». Возражениям не поверят, даже сочтут их кокетством, и уже завтра он рискует обнаружить себя в храме рука об руку с Линеттой Роэн. А познакомившись с упорством и скорым подходом к делу ее отца, сомневаться в подобном исходе не приходилось. И раз гость упрямо отмалчивался, оставалось ждать, когда риор смотритель, лишенный всякой тонкости, предложит в лоб то, ради чего старался угодить гостю весь день, то врачуя, то откармливая его.
        - И как вы находите мою дочь, риор Дин-Таль? - не обманул ожиданий Дин-
        Роэн.
        - Что? - Тиен поднял на него рассеянный взгляд.
        - Хороша ли моя Линетта?
        - Для каждого родителя его дитя, безусловно, самое лучшее, - с вежливой улыбкой ответил советник.
        - А как она кажется вам? - не сдался градосмотритель, и пять пар глаз сошлись на важном госте.
        - Лейра Роэн - достойная девушка, - ответил Дин-Таль и тут же увел разговор в сторону: - Однако мне хотелось бы узнать, как обстоят дела в Тангоре. Вы еще ни слова не сказали мне о городе, который вам доверила госпожа, а, тем не менее, я прибыл сюда по ее повелению с целью осмотреть и составить о нем доклад.
        - Да что город, город процветает, - отмахнулся риор смотритель, - вы это сами завтра увидите. Не будем говорить о делах в такой приятный день. У нас еще будет на это время. Хоть целый год живите у меня и проверяйте. Да и разве захочется вам уезжать, когда вы познакомитесь с нами поближе? - он подмигнул и вернулся на проторенный путь: - Вот возьмите мою дочь. Добрейшей души девица. Кроткая, чувствительная, трепетная…
        - Ну, что вы, батюшка, - опять зарделась юная лейра.
        - Однако как же хорошо, - умиленно вздохнула лейра Лайнитта Роэн. - Как будто единая семья.
        - И верно, - закивал ее супруг. - Так все чинно и мирно. А вот бы и вправду породниться. Вы ведь не женаты, риор Дин-Таль. Где вы найдете столь прекрасную супругу?
        И семейство вновь воззрилось на советника, ожидая ответа. Тиен поднял со стола кубок, сделал глоток, следом еще и еще, пока не допил все до капли, но еще некоторое время удерживал питейный сосуд у губ, прячась за ним. Наконец, отставил в сторону, посмотрел в глаза смотрителю Тангора и соврал:
        - К моему великому сожалению, невеста у меня уже есть…
        - Как?! - искренне опешил Дин-Роэн. - Когда же огласили помолвку?
        - Еще не огласили, но по моему возвращению…
        - Выходит, и нет у вас пока невесты, - прервал его вновь счастливый градосмотритель. - Коли не огласили, стало быть, все еще можно изменить.
        - Нельзя, - уже еле скрывая раздражение, произнес Дин-Таль. - Невесту мне указала лиори, и от ее выбора я отказаться не посмею.
        - Но ведь жаль? - вдруг спросил Бриген, вальяжно откинувшись на спинку стула. - Вы сами сказали, что сожалеете.
        - Да-да, сказали, - поддержала сына старшая лейра Роэн.
        - И я это услышал, - кивнул старший брат, а младшая лейра Роэн сурово сдвинула брови.
        - А если вам жаль, риор Дин-Таль, так ведь можно и передумать, - подмигнул отец семейства. - Вот приедете вы с женой ко двору, да в ноги госпоже броситесь, неужто не простит? Особенно когда увидит, какая славная у вас лейра.
        Линетта смущенно потупилась, братья дружно кивнули, старшая лейра Роэн с нежностью посмотрела на супруга. А Дин-Таль понял - это предел. Семейка градосмотритель не просто выводила его из себя, они бесили! Хуже нет, чем простодушие, смешанное с наглостью. А если прибавить к этому высокомерие отпрысков и их не особо острый ум, то выходило и вовсе худо. Тиен без долгих размышлений просчитал цель плохо скроенной интриги - Борг. Выгодно пристроив дочь, градосмотритель хотел протолкнуть сыновей руками зятя на государственную службу.
        Сузив глаза, советник оглядел семейство Роэн. После подался вперед и полюбопытствовал:
        - Стало быть, вы могли бы воспротивиться воле госпожи? Обмануть ее доверие и поставить собственные желания превыше ее желаний?
        - Если сердце велит… - попытался было ответить старший Дин-Роэн, и оборвал сам себя, воззрившись на советника в священном ужасе. - Нет! Мы верны Эли-Боргу и послушны воле госпожи!
        - Тогда почему вы считаете, что я готов поставить свои желания превыше ее желаний? Думаете, я предатель?! - в праведном гневе воскликнул Дин-Таль и ударил кулаком по столу. Семейство дружно вздрогнуло: - И как мне воспринимать ваши слова, если вы толкаете меня на пренебрежение доверием Перворожденной? Или же я по-вашему дурной слуга моей госпожи? Вы желаете меня оскорбить?!
        - Ни в коем случае, - градосмотритель ответил заискивающим взглядом.
        - Батюшка-а, - ожила девица. Она растерянно завертела головой, переводя взгляд с отца на братьев, на уплывающего из рук жениха, а после в обратном порядке.
        Сыновья смотрителя Тангора выглядели не менее растерянными, но еще что-то требовать не осмеливались, сообразив, к чему клонит гость. Дин-Таль удовлетворенно усмехнулся и откинулся на спинку стула. Он скрестил руки на груди и решил, что теперь можно и подсластить горечь рухнувших надежд.
        - Надеюсь, вы и вправду верные сыны Эли-Борга. И коли так, то я смогу отметить вашу преданность и рвение в службе, если, конечно, увижу, что так и есть на самом деле.
        Роэны заметно расслабились, и градосмотритель вновь просиял:
        - О, не сомневайтесь, риор советник, вы увидите, насколько мы хороши!
        - Не сомневаюсь, - вежливо улыбнулся Тиен и поднялся из-за стола. - Завтра тяжелый день, оставлю вас.
        - Добрых снов, - мило улыбнулась старшая лейра Роэн.
        Ее отпрыски пробурчали свои пожелания, градоначальник подскочил со стула, но жест гостя его остановил. Не было покоя только на лице младшей лейры. Она проводила взглядом несостоявшегося жениха и вновь воззвала:
        - Батюшка…
        - Молчи, - громким шепотом велел ей отец.
        - Но вы сказали, что я выйду замуж на советника, он мне понравился…
        - Прорвемся в Борг, найдем другого жениха, - ответил девице родитель.
        - Но я хочу этого!
        - Тихо! - рявкнул Дин-Роэн, а дальше дверь закрылась и «приглушенные» переговоры оказались недоступны слуху советника.
        Дин-Таль усмехнулся, покачал головой и отправился в отведенные ему покои, рассчитывая, что безумный день окончен, но… не учел самоотверженность и напор хозяина дома. Теперь тот ломился к гостю, чтобы рассказать ему о том, что он сделал в городе, доверенном ему, явно преувеличивая свои заслуги. Не забывал он хвалить сыновей, и иногда вворачивал добродетели дочери. Закончилось это тем, что разъяренный гость, воспользовавшись очередной отлучкой градосмотрителя, сбежал из покоев. После приказал оседлать себе лошадь и покинул дом Дин-Роэна и сам Тангор.
        И когда он мчался в сумерках по тракту, в душе его разрасталось ликование. А въезжая в ворота Тангорской крепости, уже знал точно, что жить он будет в этих стенах. Никакие блага городского дома не могли затмить тишины и покоя самой обычной тюрьмы.
        Глава 4
        - Ирэйн.
        Она не услышала призыва. Сердце все еще бешено стучало в груди, и внешнее самообладание давалось с большим трудом. Женщина все быстрей шагала по каменным плитам Тангорской крепости, спеша скрыться за тяжелыми дверями своей темницы и остаться наедине со своими чувствами, казалось давно превратившимися в пепел.
        - Лейра Дорин! Ирэйн, - мужские пальцы сжали ее локоть, почти причинив боль, и узница вздрогнула, вдруг вернувшись в серость и уныние своего узилища.
        Она повернула голову к смотрителю, но ее невидящий взгляд смотрел сквозь него.
        - Что с вами происходит? Вам дурно? Позвать лекаря? - заботливо спросил риор.
        - Нет, - почти беззвучно ответила она, отрицательно покачав головой. - Я просто хочу вернуться в свою темницу.
        - Вы бледны.
        - Я всегда бледна, - отмахнулась она и освободила локоть от захвата. - Я могу продолжить путь?
        - Да, конечно, - ответил мужчина, пристально наблюдая за узницей.
        Едва заметно вздохнув с облегчением, Ирэйн направилась к знакомой лестнице, тут же вновь забыв о своем сопровождающем. Перед внутренним взором все еще стоял образ другого мужчины. Совершенная неожиданная и нелепая встреча, надежды на которую узница не таила даже в самых сокровенных помыслах. Когда-то иная боль заглушила страдания безответной любви, вытеснив из сердца воспоминания о красавце риоре, чья душа всегда принадлежала иной женщине.
        Нет, Ирэйн не забыла его, но и не мучилась, давно приняв свою судьбу. Отказываться от грез гораздо легче, когда исчезает надежда, а она исчезла раньше, чем за узницей закрылись ворота ее узилища. Женщина плыла по волнам своего размеренного пустого существования, наблюдала, как день сменяет ночь, и все больше растворялась среди теней Тангорской крепости. Мир изменил очертания и краски, поменял саму свою суть, и лейра приняла ее без ропота, потому что на него сил уже не осталось.
        Они таяли с того мгновения, как руки возлюбленного сжались на нежной шее лейры, мстя за вероломство. И окончательно покинули женщину в тот день, когда она смотрела, как гибли люди, собранные шпионом Эли-Харта в тронном зале. Тот животный ужас от происходящего врос под кожу ледяными иглами. Он раздирал плоть в ночных кошмарах, крики умирающих звучали ее ушах слишком долго, сводя с ума от жалости и безысходности.
        Лишь присутствие еще одного мужчины - ее мужа, приглушили на время стоны призраков, но он ушел к ним. Отдал свою жизнь добровольно на острие мечей, добавив ко всему прочему еще один кошмар, не отпускавший его вдову даже среди белого дня. И вместе со смертью риора угасло стремление жить и в его супруге. У нее ничего не осталось, только жуткие сны, слезы и боль потери. Да, лиори знала, как наказать кузину, предавшую ее. Даже самая жестокая мука в пыточной не могла сравниться с этим бессмысленным существованием посреди собственных мыслей.
        - Зачем? - сдавленно прошептала женщина, сползая по холодной каменной стене темницы на пол.
        Она задыхалась. Кажется, горло стало величиной с игольное ушко, и ни единого глотка воздуха не могло пробраться в грудь, объятую огнем, вдруг проснувшихся забытых чувств. Это было подобно удару, ослепившему, сбившему с ног. Мужчина, чья ненависть когда-то выжгла в душе последние чаяния на счастье, вдруг оказался там, где его не должно было быть, и костер, ставший углями, вдруг полыхнул с неожиданной силой.
        - Не надо, - взмолилась лейра. - Прошу, не надо… Я не хочу!
        Сейчас, когда время притупило жалящую боль, когда утихли переживания, став смирением, когда осталось лишь вялое существование и ожидание конца, вновь появился он. Словно безжалостный палач, разбередил старые раны и разбудил, уснувших было призраков.
        - Боги, - всхлипнула Ирэйн и сжала голову ладонями. Она некоторое время раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь выбраться из трясины, тянувшей ее на гнилое дно ненужных страданий, но поняла, что не справляется. Откинула голову и закричала, ударив сжатыми кулаками по полу: - Хватит!
        Дверь темницы с лязгом распахнулась, и кто-то ворвался в сумрачное нутро узилища. Тень заслонила слабый свет, лившийся из маленького окошка под потолком, и сильные руки сжали голову лейры.
        - Ирэйн, что с вами? - встревоженный смотритель крепости стоял на коленях напротив. - Ирэйн!
        Она распахнула глаза, но сквозь муть слез не разглядела лица риора, только узнала голос. Чужое присутствие заставило взять себя в руки. Женщина мотнула головой, пытаясь избавиться от захвата, после стерла слезы и ответила неожиданно ровно:
        - Я увидела крысу и испугалась. Со мной все хорошо. Простите, что потревожила.
        Ни от захвата горячих ладоней, ни от всего смотрителя избавиться так и не удалось. Он несколько мгновений пытливо вглядывался в лицо узницы, после укоризненно покачал головой:
        - Зачем вы лжете, Ирэйн? Вас так растревожила встреча с советником? Конечно, растревожила. Вы ведь знали его прежде. Он что-то вам сказал? Вас оскорбили?
        Лейра закрыла глаза. Ее губы на миг скривила усмешка, и женщина отрицательно покачала головой.
        - Нет, меня никто не оскорблял, риор Дин-Шимас, - ответила она, не открывая глаз. - Напротив, риор Дин-Таль был неожиданно мил.
        - Тогда что так расстроило вас?
        Ирэйн вновь посмотрела на своего надзирателя, и в ее взгляде затеплилась искра раздражения.
        - Я же сказала - крыса, - повторила она. - Позвольте подняться. Пол холодный.
        Риор подал узнице руку, помогая встать, но после ладони его скользнули на
        узкую талию, и смотритель притянул к себе женщину.
        - Ирэйн, - тихо произнес он, глядя на нее сверху вниз, - доверьтесь мне. Вы ведь знаете, что я испытываю к вам слабость. Отчего вы не позволяете сблизиться с вами?
        Взгляд узницы остановился на пуговице, на мужской груди. Она не спешила поднять голову и взглянуть в глаза высокородному риору, зная какой ответ он ждет от нее.
        - Ирэйн…
        - Это лишнее, риор Дин-Шамис, - наконец произнесла лейра. - Я узница, вы свободны, хоть и заточены с нами в этой крепости. Вы можете подыскать более достойную любовницу. В конце концов, вы женаты, и обычаи Эли-Борга запрещают мужу смотреть в иную сторону, кроме той, где стоит его жена.
        Она подняла голову, чтобы посмотреть на смотрителя, и ее подбородок оказался в захвате его пальцев. А в следующее мгновение губы обожгло порывистым поцелуем, лишенным нежности. Риор желал ее, желал давно. И чем больше проходило времени, тем неистовей становилось его желание, и сейчас его поцелуй стал отражением снедавшего мужчину вожделения.
        Ирэйн мотнула головой, вырываясь из капкана чужих губ. Она уперлась кулаками в широкую грудь и с ответным неистовством выкрикнула:
        - Нет!
        - Почему?! - воскликнул он, задыхаясь от собственного возбуждения. - Почему - нет? Ради чего вы отталкиваете меня? Вы же видите, как я привязан к вам, Ирэйн…
        Он не разжал объятий, продолжил удерживать женщину, бившуюся в его руках, словно птица, пойманная в силки.
        - Зачем это сопротивление? - спросил риор, сжав плечи лейры. - Чего ради вы отказываетесь от единственной радости, что еще доступна вам? Я готов сделать для вас все, что пожелаете. Превращу в темницу в покои, одену в богатые наряды, приведу вам прислугу…
        Хохот узницы оборвал мужчину.
        - О да! - истерично вскрикнула Ирэйн. - Это все то, чего мне необходимо в моем замке. Наряды, прислуга, изысканные яства!
        - Вы хотите свободы? Я смогу тайно вывозить вас из крепости, - горячо произнес смотритель. - Одно ваше слово, Ирэйн…
        Она перестала вырываться. Опустила взгляд и устало вздохнула:
        - Хорошо, - едва слышно произнесла узница. - Позвольте мне подумать.
        - О чем тут…
        - Прошу вас, - Ирэйн коротко коснулась мужской груди ладонью. - Не торопите меня. Я не готова к переменам. Дайге подумать.
        - Хорошо, - чуть помедлив, ответил смотритель. - Я не буду торопить вас. Подумайте, и вы поймете, что жизнь, которую предлагаю вам я, намного лучше того существования, что вы влачите сейчас. - Затем вновь приподнял голову узницы за подбородок, коснулся губами ее щеки и отошел: - До вечера, моя дорогая лейра. Я приду за вами, чтобы сопроводить на прогулку.
        - Да, конечно, - ответила женщина и выдавила полуулыбку.
        Она еще некоторое время стояла, прислушиваясь к тому, как загремел засов, как прозвучат удаляющиеся шаги, наконец, добрела до лежанки и повалилась лицом в подушку, предоставленную смотрителем.
        - Чтоб его пожрали твари Архона, - глухо произнесла Ирэйн. - Зачем мне еще и это?
        После перевернулась на спину и уставилась пустым взглядом в потолок. Лейре вспомнился прежний смотритель. Это был уже не молодой, но все еще крепкий риор. Узницу он встретил пристальным взглядом. Оглядел с ног до головы, после прочитал послание от лиори, вновь оглядел и спросил:
        - На пирах не сиделось? Прискучили песни бардов, решили изменой развлечься? Чего уж теперь слезы лить, доигрались, лейра Дорин. Ваши новые покои ожидают вас, милости просим, - в его голосе не было издевки, несмотря на слова, смотритель попросту подвел черту между прошлым и будущим. А когда дверь темницы закрылась за узницей, задвинул засов, словно ставя точку в конце пути еще совсем юной женщины…
        Он не проявлял к лейре ни симпатии, ни неприязни. Вообще не замечал ее среди остальных заключенных, отправленных в Тангор в те дни. Условия содержания, предписанные госпожой, исполнялись в точности. Вольностей и поблажек не было, как не было пренебрежения. Риор никогда не назначал себя в провожатые, не лез с беседой, не пытался разобрать на части ее душу, и уж тем более не заглядывался на тело. Ирэйн такой подход был понятен, и она не имела ни возражений, полностью принимая свою кару. Впрочем, ей самой тогда ни до кого не было дело.
        Тогда она не различала, когда заканчивается день и начинается ночь, не ощущала вкуса грубой пищи, даже не замечала, когда в темницу открывали дверь и ей совали в руки миску с похлебкой. Лейра жила во мгле, следуя за своими призраками. И не знала, сколько прошло времени прежде, чем, однажды открыв глаза, она увидела, что наступил рассвет. С этого дня слезы больше не текли из ее глаз. Больше не было бесед с теми, кого уже нет, прекратились мольбы о прощении, предназначенные отцу и мужу. Наступил период отупелого покоя, после сменившегося полным смирением.
        В дни своего пробуждения Ирэйн впервые рассмотрела риора, смотревшего за Тангорской крепостью. У него оказались, на удивление, выразительные карие глаза. Они смотрели мудро, словно могли узреть то, что скрыто в человеческих душах. И тогда он впервые сжал плечо узницы и кивнул ей:
        - С возвращением, лейра Дорин. Впрочем, не уверен, что в этом мире вам будет уютней, чем в вашем собственном.
        - В моем мире осталась только смерть, - ответила Ирэйн.
        - Что ж, тогда поживите в нашем общем, возможно, здесь вы найдете необходимый вам покой.
        Он ушел, а лейра осталась на крепостной стене. Она смотрела на зеленеющую траву и не чувствовала ничего. Одно сплошное холодное равнодушие. Душа не рвалась в полет вслед за бабочкой, слух не радовало птичье чириканье - все это было там, за стеной, и тот мир больше не принадлежал узнице. Она не сожалела об этой потере. К чему? Сожалеть - означало бы сопротивление, бунт и несогласие с тем, что с ней произошло, а Ирэйн бунтовать не желала. Потому оставалась лишь сторонним наблюдателем, который не испытывает любопытства к тому, что видит. Искра, еще не так давно ярко пылавшая в груди, угасла, и весну молодости сменила вечная осень…
        И в таком состоянии она прожила четыре года. Стражи давно привыкли к тихой узнице, никому и никогда не доставлявшей неприятностей. Другие заключенные поглядывали на женщину без особого интереса. Если кто-то кричал ей вслед, пытаясь обменяться хотя бы парой слов, Ирэйн не отвечала, сама никого и ни о чем спрашивать не хотела. Ей даже полюбилось это молчаливое размеренное существование, и сладости, которые узнице иногда подсовывали стражи, пока никто не видит, принимала с полуулыбкой и вялой благодарности. И в этом она тоже больше не видела радости. Просто ждала, когда придет ее час, и чета Дорин воссоединится.
        А больше стремиться ей было не к чему.
        А потом прежний смотритель ушел в отставку, и на его место назначили риор Дин-Шамис, и положение узницы стало меняться без всякого старания с ее стороны. Не сразу, но спустя несколько месяцев новый смотритель начал подходить к лейре, чтобы узнать о ее самочувствие и нуждах. И хоть узница отвечала, что нужд не имеет и на здоровье не жалуется, но в темнице появилась жаровня и колотые поленья, затем на небольшом кособоком столе укоренился подсвечник и запас свечей. Вместо грубого колючего покрывала на лежанке поселились теплое одеяло и мягкая подушка. Вскоре сменились и стол с лежанкой. А затем смотритель начал приносить лейре книги. И кормить ее начали лучше. Ну а уже затем сопровождать на прогулку ее начал сам риор смотритель.
        Все это, не смотря на удобство и приятные перемены, было не нужно узнице. Ирэйн давно лишилась наивности, потому понимала, что однажды последует за этими услугами. Шамис был еще молод, и пусть не красив, но и неприятной его внешность нельзя было назвать. Но лейра уже когда жила под постоянным давление, уже выбирала путь, который казался проще и безопасней. В ее жизнь был непрекращающийся страх перед более сильным и опытным противником, от которого невозможно было ни избавиться, ни убежать. Ею уже играли, словно она была не человеком, а бездушной куклой. И теперь все повторялось, пусть дело и касалось лишь ее тела и покорности.
        Она не хотела быть безмолвной игрушкой. И не хотела вновь бояться. С тех пор, как шоры и морок слов шпиона Эли-Харта оставили Ирэйн, она возненавидела и чужую власть над своей жизнью, и тот страх, в котором ее держали угрозы Дин-Лирна и Тайрада. Лейра Дорин, урожденная Бopг, больше не желала бояться. Потому менее всего желала быть интересной смотрителю Тангорской крепости, который отныне был господином над ней ее судьбой.
        Сколько удастся удерживать его на расстоянии? Сколько он продержится прежде, чем перейдет к действию, уже мало заботясь, чего хочет его жертва? До чего он готов дойти, встретив сопротивление?
        - Боги, - прерывисто вздохнула Ирэйн.
        Она облизала вдруг пересохшие губы и зажмурилась до ряби перед глазами, изгоняя хорошо знакомое чувство страха. Узница ожесточенно мотнула головой и села. Она сжала ладонями голову и углубилась в размышления, отыскивая выход из безвыходного положения. У нее не было защиты, надеяться на помощь стражи не стоило - они не пойдут против высокородного риора. До лиори не дотянешься, да и захочет ли она услышать жалобы вероломной родственницы. Горько усмехнувшись, Ирэйн прошептала:
        - Одна… Всегда одна. Ох, Лотт, только ты был у меня, только ты…
        А затем пришла новая мысль, поселившая извращенную надежду в измученной душе. Она так долго молила смерть прийти к ней, но не находила силы самой расстаться с жизнью, так может… Может, теперь, когда жизнь станет невыносимой, она осмелится, и тогда наконец больше не будет одинока! Закончится эта пытка ожиданием, закончится вялое существование, и долгожданная встреча состоится! Странное мрачное удовлетворение охватило женщину. Она обняла себя за плечи и улыбнулась:
        - Верь в меня, Лотт, - тихо произнесла Ирэйн. - Я пройду этот путь до конца, верь мне. Я больше не буду слабой, обещаю тебе. Обещаю…
        В своем неестественном умиротворении, она вытянулась на лежанке и закрыла глаза. Неожиданная встреча с наваждением юных дней и домогательства смотрителя вырвали Ирэйн из ее панциря. Затишье, длившееся больше пяти лет, разлетелось ворохом пожухлых листьев, вернув живые чувства угасшей душе. Теперь узница готова была бороться, впрочем, не ожидая победы. Она понимала, что не сможет противостоять мужчине, имевшему власть над ней, но и сдаваться на его милость не собиралась.
        Когда-то Альвия упрекнула кузину в трусости, именно этого чувства лиори не смогла простить. Не простила его себе и сама Ирэйн. Не простила и не забыла того гадкого осадка, когда чувствуешь свое бессилие и готов на все, лишь бы прожить еще один день. Но теперь она не боялась умирать. А вместе со страхом смерти исчез и трепет перед врагом.
        - Мной больше никто и никогда не будет играть, - твердо произнесла узница. - Я - Борг, дери вас архоновы твари. Борг!
        Глава 5
        Утро нового дня наступило в благодатной тишине, как и предыдущее. Никто не ломился в двери, не тряс перед носом бумагами, не горланил в ухо о заслугах рода Роэн и его рвении. Сонный покой Тангорской крепости радовал слух и душу, и думать, что вскоре он сменится на шум Тангора, не хотелось. Впрочем, против города советник лиори ничего не имел, но до зубовного скрежета не хотелось встречаться с его смотрителем. Однако этого было не изменить, потому настроение риора Дин-Таля быстро скатилось из умиротворенного в дурное.
        Он поднялся с кровати, вздохнул и отправился приводить себя в порядок. Борг быстро приучал своих обитателей к тому образу жизни, какой вела его хозяйка. Альвия Эли-Борг просыпалась одной из первых и вскоре приступала к делам, и даже счастливое замужество не могло поколебать установленного порядка. Ее супруг, такой же деятельный, как и Перворожденная, не роптал. Он покидал покои вместе с женой, бодрый и полный сил. Проводив ее до кабинета, целовал руку и уходил к себе, чтобы просмотреть донесения, полученные вечером. А когда подходило время утренней трапезы, возвращался за супругой и сопровождал ее до трапезного зала, где уже ожидали придворные.
        - Сонной лености мне хватило на чужбине, - как-то сказал он в беседе с другими советниками. - Пора принести пользу родной земле.
        Райверн Дин-Кейр быстрей всего подружился с советником Ордманом Дин-Солтом. Они были схожи во взглядах, потому понимали друг друга быстро, почти не оспаривая мнения. После Солта к новому члену Совета потянулся Дин-Вар, и это было закономерно. Бойкий и веселый нрав Кейра привлекал людей. Конечно, он уже мало походил на того юношу, скорого на проказы, каким был во времена их обучения в Борге. Но легкость, присущая ему, осталась. И она завораживала.
        Впрочем, здравый рассудок и рассудительность высокородного риора не вызывали сомнений, и это стало его ключом к Дин-Бьену, самому старшему советнику, который служил еще отцу Альвии и был его другом. Это сближение с Советом произошло быстро и как-то незаметно. И если поначалу высокородные риоры относились к Райверну настороженно, хоть и участвовали в его оправдании на суде, который стал завершающей точкой в деле заговора против лиори, то вскоре уже встречали его приветливой улыбкой и дружелюбным похлопыванием по плечу.
        Признаться, Тиен ревновал. Он не показывал этого, даже принимал, как должное. Именно когда-то желал покойный лиор - отец Альвии, именно так и должно было происходить изначально, пока нож убийца не нанес господину сокрушительный удар. Только рок и попустительство предателям самого Дин-Таля увеличили и искривили путь Дин-Кейра к предначертанному. И теперь он забирал все, что полагалось ему по праву: жену, должность, уважение соратников и почитание воинов, над которыми он принял главенство, когда пришло время.
        И все-таки неприятная жалящая горечь еще терзала бывшего избранника лиори. Но если быть откровенными до конца, то ревность эта относилась не только к старым товарищам, но и к самому Кейру. Когда-то Тиен был ему первым другом и братом, но между ними встала зависть к успехам Райверна и любовь к Альвии. И то, что могло перерасти в крепкую связь, исчезло. И когда Дин-Таль слышал веселый смех Солта, или же спор Кейра с Варом, который заканчивался крепким рукопожатием, бывший адер жалел, что лишился той неизъяснимой прелести, которую дарила дружба с супругом лиори.
        Жить с таким грузом было тяжко. Он страдал по утерянной любви, сожалел об утерянной дружбе, и мучился от сознания, что сам себя обрек на эти муки. И когда Райверн протянул ему руку, Тиен, одарив бывшего друга удивленным взглядом, сжал его ладонь и вдруг ощутил облегчение, словно путы, стянувшие грудь, наконец, исчезли. Это был первый шаг к возрождению, словно риор вернулся в тот день, когда перед ним лежало две дороги, и теперь Тиен, наконец, выбрал правильную. Только было жаль, что слишком сильно опоздал с выбором…
        Эта мысль неожиданно вернула советника в Тангорскую крепость и к его обитателям. Верней, к обитательнице. «А вы, риор советник, зло на нее таите?», - всплыл в голове вопрос стража. Тиен усмехнулся и отрицательно покачал головой, отвечая своим размышлениям. Стоило быть откровенным с собой, прежней ненависти не было. Впрочем, это он понял еще вчера, когда смотрел на женщину, больше походившую на призрак, чем на человека, полного жизни.
        А сейчас вдруг ощутил укол жалости. Это было странное и непонятное чувство, потому что он никогда не сочувствовал этой женщине, которая сама вырыла для себя яму.
        - A я-то чем лучше?
        Дин-Таль усмехнулся. Пожалуй, даже хуже. Его молчание позволило заговору разрастись до размеров огромной паутины, в которой запутались они все, и Ирэйн стала такой же мухой, как Райверн, Альвия, Родриг Дин-Кейр, Дин-Бьен и те, кого уже не было в этой жизни. Да и сам Дин-Таль едва не пал жертвой отклика собственной подлости, вернувшегося к нему спустя восемь лет. И если бы не Ирэйн…
        - С ума сойти, - изумленно произнес риор, глядя на свое отражение в начищенном медном кувшине. - Этак я еще и оправдаю ее!
        Он покачал головой, но мысль, уже когда-то посещавшая его, не ушла. Это вызвало раздражение. Осмысление давних событий произошло давно, уложилось по полочкам и успело покрыться пылью. А теперь вдруг эта пыль вспорхнула мутным облаком, открывая пустующее место, предназначенное женщине, изгнанной из воспоминаний. И самым неожиданным было то, что он больше не видел в ней того зла, каким наделил прежде.
        «А ведь она пошла на это ради тебя», - это были слова Альвии. Она сказала их в тот день, когда Ирэйн была взята под стражу. Сам Тиен был удивлен тем, что предательнице сохранили жизнь. Готов был разорвать собственными руками за то, что она посмела пойти против своей кузины, его возлюбленной и госпожи Эли-Борга. Но лиори рассудила иначе, не углядев на вероломной кузине того греха, который привел в руки палачей иных предателей. И во взоре Перворожденной, когда она говорила эти слова Дин-Талю, был укор и даже осуждение за его желание смерти преступнице.
        - Сейчас расплачусь, - ворчливо буркнул Тиен.
        А следом пришло возмущение. Да в Архон! Что это?! Укол совести? Вот уж глупость! Совесть уже давно перемолола его кости до мелкой пыли, сколько можно еще проходить через ее мясорубку?! И если прежде Дин-Таль понимал свою вину, то теперь не пожелал мириться с ненужными размышлениями и открытиями. В конце концов, он любил и переживал за дорогую ему женщину, потому его ненависть к изменнице была понятной и справедливой!
        - Хватит, - оборвал себя риор. - Пора служить Эли-Боргу.
        Однако прежде, чем покинуть крепость, он хотел повидать Дин-Шамиса. Жить в Тангоре советник не хотел. Соседства с Роэном и его семейкой совершенно не устраивало Тиена. И изгнав из головы все досужие размышления, советник покинул комнату, занятую им.
        - Доброго утра, риор смотритель, - поздоровался с Шамисом Дин-Таль, войдя в его комнаты.
        - Доброго, - буркнул смотритель. Тон его был не слишком любезен, и Тиен удивленно вскинул брови. Однако Шамис быстро справился с досадой и спросил уже вежливо: - У вас есть какая-то нужда, риор советник?
        - Пока только завтрак, - ответил Дин-Таль, присматриваясь к хозяину комнат. - И еще, - смотритель крепости ответил внимательным взглядом: - Я решил, что ночи будут проводить здесь. Так что пусть к вечеру протопят мою комнату и согреют воды. Также я прошу позаботиться о моих людях, сегодня они вернутся со мной.
        - Но Тангор более подходящее место… - с изумлением начал было Дин-Шамис, но советник прервал его:
        - Там слишком суетно. Так что на время проведения проверки возьмите в расчет меня и мое сопровождение. Огласите сумму, я выдам вам эти деньги за провизию, которая будет использована, равно как за дрова и воду.
        - Но Тангор! - воскликнул смотритель.
        - Вас чем- то не устраивает мое соседство? - полюбопытствовал советник.
        - Мне просто непонятно, риор Дин-Таль, - умерив невольное возмущение, ответил Шимас, - зачем вам тюрьма, когда в городе вы найдете условия мягкую постель и изысканную кухню…
        - А так же неутомимого в своем рвении градосмотрителя, - усмехнулся Тиен. - Здесь мне будет спокойней.
        - И все-таки…
        Дин-Таль прищурился. Он внимательно оглядел смотрителя крепости, и тот прервался, так и не договорив того, что хотел сказать.
        - Мне не ясно столь яростное возмущение, риор Дин-Шамис, - сухо проговорил Тиен. - Я наделен полномочиями, которые велят каждому предоставить мне все необходимое по первому требованию. На грамоте стоит подпись нашей госпожи и ее печать. Вы готовы оспаривать приказ лиори?
        - Нет, - намного тише ответил смотритель. - Я покорен воле госпожи. И я не препятствую вам, просто забочусь об удобстве. К тому же это тюрьма, и здесь содержатся опасные преступники. Мне попросту непонятно, зачем вам соседство с отребьем, когда есть гостевые дома, если уж вас не устраивает дом градосмотрителя. Там вы получите лучшую обслугу, удобства…
        - Я не изнеженная лейра, риор Дин-Шамис, - вновь прервал его Дин-Таль. - К тому же у Тангорской крепости есть одно неоспоримое преимущество - неприступность и крепкие ворота. Это достоинство оценено мной в полной мере. Потому сделайте, как я просил вас. Большего от вас не требуется. Спор окончен.
        Смотритель далее возражать не решился, но провожал советника неприязненным взглядом. Ему это соседство было не по душе. Присутствие приближенного лиори раздражало, как раздражала его смазливая физиономия и самоуверенность. И это было еще не все. Вчерашняя вспышка вечно равнодушной узницы запомнилась и не понравилась риору.
        - Надо сделать так, чтобы они не встречались… - задумчиво произнес Шамис и на этом успокоился. - Ничего, закончит свою проверку и уберется восвояси.
        Дин-Талю недовольство смотрителя Тангорской крепости было безразлично. Он вернулся в свою комнату, где на столе уже стоял принесенный одним из стражей завтрак. Более не откладывая, советник сел за стол. Позавтракал он быстро, теперь думая только о предстоящих делах, и о смотрителе вспомнил лишь тогда, когда встретился с ним во дворе крепости. Дин-Шамис кивнул на ходу, Дин-Таль ответил тем же.
        А дальше был Тангор. Тиен не спешил в город, потому его дорога увеличилась по времени, но это дало возможность привести мысли в порядок и вернуть пошатнувшийся душевный покой. Советник прикрыл глаза и вдохнул полной грудью. В воздухе пахло сыростью и прошлогодней прелью. Солнце пригревало, и одно это уже поднимало настроение.
        Дин-Таль прищурил один глаз из-за ярких солнечных лучей и посмотрел на деревья. Они были еще голыми, но воображение живо нарисовало яркую зелень молодой листвы. Земля укутается в пестрый покров из травы и цветов, и жужжание деловитого шмеля будет радовать взор наравне с легким порханием игривых бабочек. Мир оживал, а вместе с ним просыпалась и душа, предчувствуя нечто восхитительное и радостное.
        Усмехнувшись, советник покачал головой. Чего ему было ожидать? Разве только свадьбу с невестой, которую ему укажет лиори. Оставалось надеяться, что выбор госпожи будет хотя бы приятен взору. Впрочем, он не первый и не последний, кто получит супругу не по зову сердца. Пока никто от этого не сошел с ума и не умер. Напротив, исправно плодились и размножались, даря Эли-Боргу сыновей и дочерей. Так почему бы и нет? В конце концов, лейра Таль проведет большую часть времени в родовом замке супруга, не отягощая его своим присутствием, пока будет вынашивать и растить детей. Да и никто не сказал, что полюбить в браке по указке невозможно. Быть может, все еще не так плохо. Лиори заботилась о своем верном риоре, так что стоило довериться ее выбору.
        - Раз уж не Альвия, то хотя бы ее выбор, - произнес Тиен и криво усмехнулся.
        В конце концов, он уже давно не юнец и грезить о любви ему не пристало. Все верно, пора думать о продолжении рода, а не объятьях возлюбленной. А взять на руки свое дитя хотелось, как хотелось услышать это короткое, но весомое слово - отец. Да, госпожа права во всем, ее риор слишком долго пребывал в своих юношеских снах, пришла пора проснуться.
        - Стало быть, женюсь, - кивнул сам себе Дин-Таль.
        А вскоре он выехал на оживленный тракт, и мысли о женитьбе покинули голову советника. Это было делом решенным, так что не имело смысла забивать голову тем, что и так произойдет в скором времени. Вместо этого риор занялся иным делом, по сути своей, праздным и лишенным смысла - начал рассматривать тех, с кем ехал в сторону города. Ему не было любопытно, но так оказалось проще очистить разум от ненужных размышлений. Тиену предстояла новая встреча со смотрителем Тангора, а это уже была головная боль сама по себе, так что хотелось отдохнуть заранее.
        Впрочем, спутники его были неинтересны. Праздному зеваке поглазеть было не на что. Сонные путники, ехавшие всю ночь, клевали носами, сидя в седлах и на телегах. Крестьяне из близлежащих селений выглядели бодрыми. Они переговаривались между собой, иногда посмеивались, не цепляя других путников. Суеты, как таковой, не было. Боржцы направлялись по своим делам. И советник лиори стал частью этой неспешной процессии.
        - Доброго дня, хозяин!
        Тиен устремил взгляд в ту сторону, откуда донеся радостный возглас, и узрел своего кучера, стоявшего у городских ворот. Советник направил к нему коня.
        - Ты один? - спросил Дин-Таль, вдруг преисполняясь подозрительности.
        Он вытянул голову, заглядывая за спину кучеру, но могучей фигуры Дин-Роэна видно не было.
        - Сбежал я, высокородный риор, остальные не успели, - ответил смерд. - Градосмотритель их в заложниках держит. Всю ночь бушевал. Город перевернул, лихих людишек, кого нашел, всех в городскую тюрьму отправил…
        - К проверке готовился? - понадеялся Тиен.
        - Нет, хозяин, вас искал, - уничтожил надежды советника кучер. - Он и сынки его такого шороху в Тангоре навели. Начальника стражи дважды с должности снял и вернул обратно после того, как риор начальник стражи Тангора напомнил, что его поставила на должность лиори, ей и снимать. Жуть, как буянил. А к утру опять надумал нас трясти. Ну и вот, я сбежал, а ратники не успели, их в плен, стало быть, взяли. Риор смотритель сказал, что за ними вы всенепременно вернетесь.
        - Как он еще крепость в осаду не взял, - проворчал Дин-Таль, передернув плечами.
        - Так ведь мы ж не сказали, куда вы делись. Мол, уехал в ночь, а нам велел в Тангоре ждать. Вот он и кинулся вас спасать. Говорит, мол, сгинет советник, что я госпоже говорить буду, когда она меня спросит, где ее посланник…
        - Не продолжай, - покривился Дин-Таль, - эта речь мне уже знакома.
        - Чего делать будем?
        - Спасать моих воинов, а заодно и весь Тангор, - усмехнулся риор. - Ты пеший?
        - Так еле утек! - округлил глаза смерд. - Через окно вылез и к вам навстречу.
        С рассвета дожидаюсь. Оголодал… - с намек закончил кучер.
        - Так иди и набей свою утробу, - Дин-Таль взялся за поводья. - Недавно жалованье получил.
        - A за верную службу?!
        - Не наглей, - советник погрозил ему пальцем. - Ты был взят для верной службы, за то и жалованье получаешь. Или же я за верность должен особо приплачивать? Так мне проще найти верного слугу сразу, чем покупать твою преданность раз за разом.
        - Эхе-хе, - вздохнул пройдоха. - Не гневайтесь, хозяин. Это у вас голова умная, а мне положено вашим умом жить. Вот мудростью поделились, теперь и у меня разума прибавилось.
        - Пользуйся, мне жалко, - усмехнулся риор и, наконец, тронулся с места.
        Смерд посмотрел ему вслед и проворчал:
        - Как умом делиться, это сколько угодно, а как монету лишнюю, так сразу все оплачено…
        Советник этого уже не слышал, а если бы и услышал, то нашел бы, что сказать об истинных ценностях. Впрочем, ворчание смерда его беспокоило в последнюю очередь, у высокородного риора имелось дело поважней - усмирить смотрителя Тангора.
        - Ну, держись, Гифрен, - не без угрозы произнес Дин-Таль, когда его конь свернул к главной площади.
        Тиен пришпорил его, и к дому градосмотрителя примчался в галопе. После натянул поводья, подняв жеребца не дыбы, и едва тот вновь коснулся передними копытами каменных плит площади, выпрыгнул из седла. Советник вошел в дом градосмотрителя стремительной чеканящей походкой, и легко взлетел по лестнице в поисках хозяина.
        - Риор Дин-Роэн! - гневный возглас прокатился по коридору, и в его дальнем конце открылась дверь.
        Градосмотритель увидел того, кто призывает его, всплеснул руками и помчался к гостю, безудержный, словно камнепад в горах.
        - Риор Дин-Таль! - возопил хозяин дома.
        - Стоять!
        Приказ, как раскат грома прокатился под потолком, и Роэн замер на полпути с занесенной ногой для следующего шага.
        - Риор Дин-Таль… - растерянно захлопал ресницами исполин.
        - Молчать! - рявкнул советник и сразу перешел к существу своего негодования: - Что за творится в этом доме?! По какому праву вы задерживаете моих людей в плену?! Или вы возомнили себя равным Богам, если смеете чинить препятствия посланникам лиори?! Быть может, вы нынче правите в Эли-Борге и потому возомнили себя вершителем судеб? Так вот, мой дорогой риор смотритель, я не буду мириться с вашими бесчинствами. И первое, что укажу в докладе Перворожденной - это ваше самоуправство. Вам ясно?
        - Да какое же само…
        - Я задал вопрос и жду на него ответа, - мотнул головой Дин-Таль. - Вам ясно?!
        - Так я же и отвечаю, - Роэн прижал к груди широкие ладони, - никаких бесчинств, только одна забота о посланнике госпожи! - Он приосанился и потряс в воздухе пальцем: - Ах, как вам не совестно, риор Дин-Таль, зачем же вы так? Я все душой к вам потянулся, свое единственное сокровище вручить хотел, породниться…
        Советник побагровел. Он неспешно направился к градосмотрителю, которому едва достигал до подбородка. Остановился напротив и упер в бока сжатые кулаки:
        - А не обнаглели ли вы, высокородный? - угрожающе понизив голос, вопросил Дин-Таль. - Вы осмелились взять в заложники воинов из рати лиори! Быть может, вы возомнили себя адером, коли смеете решать, где могут находиться ратники госпожи? Или же вам вообще никто не указ?! - голос советника повысился, и великан вжал голову в плечи. - Вы препятствовали началу проверке вчера, намерены мешать мне и сегодня?! И что за история с начальником стражи?! Я вас спрашиваю, Дин-Роэн!
        Когда это Тангор стал риоратом в риорате, и вы получили власть снимать ставленников Перворожденной?! Отвечать!
        Градосмотритель гулко сглотнул, ударил себя в грудь могучим кулаком и истово мотнул головой, но так ничего и не ответил, вытаращив глаза на советника настолько, что казалось - они сейчас выпадут из глазниц.
        - Вы осознаете, что всего за сутки натворили столько, что я, данной мне властью, могу снять вас с должности?! А если учесть, что проверка только начинается, то к ее концу вы можете отправиться в застенки, а то и вовсе лишиться головы! В Архон, Дин-Роэн, вы хоть что-то осознаете?! Из какой чащобы вы вылезли, если ведете себя столь непотребно, что мне пришлось скрыться от вас за стенами крепости?!
        - Так вот, где вы… - вдруг улыбнулся Роэн, но в нос ему ткнулся кулак советника, и смотритель Тангор снова сник.
        - Не вздумайте чинить мне препятствий, высокородный риор, - предупреждающе продолжил Дин-Таль. - Запомните раз и навсегда: я занимаюсь делом, которое доверила мне лиори Эли-Борга, но не возвышением рода Роэн. Лишь верной службой госпоже вы можете получить блага, о каких мечтаете. И если еще хоть раз вы осмелитесь отвлекать меня своей заботой, грезами о родстве или похвальбой, я немедленно прикажу заточить вас в темницу, где вы просидите до тех пор, пока я не закончу своего дела и не покину Тангор. Вам все ясно, риор Дин-Роэн? Отвечать!
        - Д… да, - судорожно вздохнул исполин. Нижняя губа его вдруг обижено оттопырилась, подбородок задрожал, и в глазах заблестела влага…
        - Уму непостижимо! - воскликнул Тиен, простирая к небу руки. - Это же дом сумасшествия какой-то! - после выдохнул и устало велел: - Немедленно освободите моих людей. Довольно тратить мое время, пора служить Эли-Боргу.
        Глава 6
        Утро узницы было таким же, как и всегда. Она проснулась на заре, плотней закуталась в одеяло и долгое время не сводила взгляда с окошка под потолком, через которое в темницу пробирался новый день. Ей снился Борг, впервые за эти годы. Сон сделал то, что не мог совершить ни один чародей, он отмотал время назад, и Ирэйн вновь стала юной лейрой. Такой, какой ее привезли в чертоги лиоров. И как тогда, она смотрела на громадный замок широко распахнутыми глазами, полными изумления и восторга.
        Снова шла по длинным коридорам, вертела головой, разглядывая обитателей Борга. Сбегала от няньки, чтобы втайне подглядеть за юными риорами, которыми руководили наставники. И ощущение, будто в ее жизни случится нечто невероятное, было таким же ярким, как и в далекие дни наивной юности. Это сладкое щемящее чувство пропитало воздух. Оно попадало с дыханием в грудь, и кровь ускоряло свой бег. Казалось, что за спиной растут крылья, и впереди будет только радость и счастье.
        Еще снился молодой риор. Он был невероятно красив, статен и строен. При взгляде на него душа пела, и хотелось смотреть и смотреть, опасаясь закрыть глаза даже на миг, чтобы не упустить ни единого мгновения возможности любования совершенным мужчиной…
        А когда Ирэйн открыла глаза, вокруг нее были все те же серые стены узилища. Это было подобно падению с небес на самое дно Архона. Крылья, еще мгновение назад, возносившие к солнцу, с треском преломились, и сердце сжала ледяная рука тоски. Пустой сон, ненужная греза, обманчивое видение, способное даровать лишь боль и горький осадок, заполнивший душу.
        - Боги, - прошептала Ирэйн и закрыла глаза. - Зачем? Не надо, прошу…
        Но душа не желала слушать разум. Она страдала и плакала, восторгалась и летела вслед дымке воспоминаний, заставляя сердце биться чаще от одной мысли - он был здесь…
        - Довольно, - простонала Ирэйн, пряча лицо в подушке. - Я не могу до сих пор любить его, не могу…
        Но, кажется, любила, если так и не смогла остаться равнодушной к его появлению. Протяжно вздохнув, женщина опять перевернулась на спину и уставилась незрячим взглядом в потолок. Она вспоминала вчерашний день и те несколько минут нежданной встречи, что судьба подарила узнице, словно решив посмеяться над сонным покоем в ее душе.
        Он совсем не изменился. Был по-прежнему красив настолько, что казалось, равных ему не сыщется во всем свете. Время не оставило в облике высокородного риора своего следа, впрочем, и прошло-то всего несколько лет…
        - Целая вечность, - возразила сама себе Ирэйн. - Это все было в другой жизни, тысячу лет назад.
        Она усмехнулась, откинула одеяло и села на своем жестком ложе. Зябко поежилась и побрела к тазу с ледяной водой. Жаровня давно остыла, за всю ночь лейра не подбросила в угли ни единого полена. Холод полз по полу, обжигал босые ноги, но лейра заставила себя дойти до таза, погрузила ладони в воду, подернувшуюся тонкой корочкой льда, и, фыркнув, умыла лицо. Ледяная вода придала бодрости, изгнав из головы ночной дурман.
        Когда явился смотритель, узница успела заправить постель, одеться и собрать волосы в пучок. После разожгла жаровню и, сев рядом с ней, протянула руки к огню. Она не повернула головы, когда послышался звук отодвигаемого засова, уже знала, кого увидит.
        Смотритель приходил к ней и вчера вечером, сам принес ужин и сидел рядом до тех пор, пока ни понял, что узнице не лезет кусок в горло под его пристальным взглядом.
        - Что вы хотите увидеть, риор Дин-Шамис? - спросила его Ирэйн.
        - Я пытаюсь разгадать вашу тайну, лейра Дорин, - ответил он.
        - У меня не осталось тайн, - сказала она, отщипывая хлебный мякиш.
        - Вас смущает мой взгляд?
        - Да, - кивнула Ирэйн, и он отошел от стола, но темницы не покинул. Когда узница все-таки втолкнула в себя часть принесенной еды и отодвинула тарелку, смотритель вернулся. Он снова сел напротив и, скользнув взглядом по тарелке, повторил вопрос:
        - Что вы таите, лейра Дорин?
        - Я не понимаю вашего любопытства, - ответила она. - Все мои тайны имеются у вас в документах и в указаниях госпожи. Иных тайн нет.
        - Отчего встреча с советником привела вас в сильное волнение?
        Узница ответила раздраженным взглядом и поднялась из-за стола. Она отошла к окошку и устремила взгляд в темнеющее небо, маленький лоскут которого могла видеть в крошечный прямоугольник с решеткой. Шаги Шамиса женщина услышала, но оборачиваться не стала, надеясь, что он не тронет ее. Не тронул. Встал за спиной и некоторое время хранил молчание.
        - Почему вы не отвечаете? - наконец спросил он.
        - А что отвечать? - спросила в ответ лейра. - Риор Дин-Таль напомнил мне об утраченной жизни. Я не ожидала этой встречи, потому она заставила меня вспомнить прошлое. Теперь я успокоилась, надеюсь, успокоитесь и вы. Мне не хочется говорить об этом.
        - Он хорош собой, - после короткого молчания вновь заговорил смотритель. - Уверен, вы, как женщина, не могли этого не отметить.
        - Да, риор Дин-Таль красив, - Ирэйн обернулась и посмотрела в глаза Шамиса. - К чему эти вопросы?
        - Он не должен встать между нами, - ответил риор. - Вы слышите меня?
        - Да о чем вы?! - в недоумении воскликнула узница.
        - Вы назвали его по имени, - произнес Дин-Шамис. - Слишком личное обращение для простого знакомца. А после бились в истерике. У вас есть тайна, Ирэйн, но я согласен оставить ее вам, если вы будете благоразумны.
        Затем развернулся, забрал поднос со стола и ушел, больше ни разу не обернувшись к узнице. Она еще некоторое время смотрела вслед смотрителю, силясь понять смысл его слов, а после горько рассмеялась, осознав, что риор Дин-Шамис ревнует ее к мимолетному видению.
        - Боги! - воскликнула лейра. - Какая чушь!
        И вправду чушь! К Дин-Талю ее ревновал муж, ревновал любовник, о котором Ирэйн сожалела столь же сильно, как и о том, что ввязалась в грязную интригу Лирна, теперь еще ревновал и вовсе ненужный ей мужчина. И только Тиену Дин-Талю не было до лейры никакого дела, хотя его единственного она любила со всем неистовством, на какое была способна.
        - Это просто издевательство какое-то, - всхлипнула сквозь смех узница, но оборвала саму себя, покачала головой и повторила: - Чушь.
        И вот ее тюремщик явился вновь. Он поставил на стол поднос с завтраком, и лейра не удержалась от шпильки:
        - Вы решили стать моим прислужником, риор Дин-Шамис?
        - Я готов стать для вас многим, Ирэйн, - ровно ответил он. - Скажите, да, и вы убедитесь в этом.
        Узница промолчала, не спеша откликнуться на чаяния тюремщика.
        - К чему это упорство, когда я могу дать вам многое? - спросил Шамис, не сводя с нее взгляда.
        - Вы обещали дать мне время, - напомнила женщина, снова отворачиваясь к маленьким язычкам пламени.
        - И я держу свое слово, хоть и не вижу в этом смысла, - ответил мужчина, подходя ближе. - Вы - бесправная узница, отверженная и оставленная в этой крепости до конца ваших дней. Что ожидает вас? Ничего. Тихое помешательство от бесконечной череды повторяющихся дней. Ни радости, ни счастья - ничего, что сопровождает жизнь лейры за стенами темницы. Вы еще молоды и привлекательны, ваше тело жаждет мужских ласк. И не вздумайте говорить, что это не так. Вчера вы дали мне возможность убедиться, что вовсе не холодны. В вас сокрыт огонь, Ирэйн, но он угасает, я же хочу вновь раздуть его…
        - Довольно, риор Дин-Шамис, - произнесла узница, поднимаясь на ноги.
        Затем ухватила стул на спинку и отнесла к столу, где ее ожидал завтрак.
        Женщина рассмотрела то, что принес ей смотритель, и усмехнулась - завтрак был изыскан.
        - Вы балуете меня, - сказала она.
        - И готов много сделать для вас, Ирэйн, - ответил он и сел напротив, как и за день до этого.
        Узница мазнула по смотрителю взглядом и покачала головой.
        - Чем вы недовольны, Ирэйн?
        Женщина не ответила, она глядела на поднос и думала, что стоит отказаться от очередного подношения, что это станет новым витком пут, которые накидывает на нее риор, но тюремная пища приелась настолько, что сейчас вдруг вспомнились булочки, которые пек кухарь в ее родовом замке. Ребенком Ирэйн отказывалась от них, не любила и даже плакала, когда нянька или матушка настаивали. А теперь ее рот наполнился слюной при одном воспоминании.
        Лейра гулко сглотнула и отщипнула кусочек от похожей круглой булочки, лежавшей на серебряной тарелочке. Она отправила кусочек румяной корочки с чуть сероватым мякишем в рот, закрыла глаза и тихо вздохнула, наслаждаясь вкусом. Почти как дома, как в далеком и безоблачном детстве…
        - Боги, Ирэйн…
        Чуть охрипший голос смотрителя ворвался в светлые воспоминания женщины, разом отняв маленькую радость среди окружающего ее сумрака. Она открыла глаза, посмотрела на мужчину и, нахмурившись, опустила взгляд в тарелку. Узница все-таки начала есть, чтобы спрятаться за этим нехитрым действом от жадного взгляда риора, не отпускавшего его. Глаза она больше не закрывала, даже удовольствия не чувствовала от нежной пищи, о которой успела забыть. Ела больше для того, чтобы поднос поскорей опустел, и смотритель ушел.
        - Благодарю, - сухо произнесла женщина, закончив трапезу.
        - Если вы хотите какое-то блюдо на обед…
        - Нет, не хочу, - резче, чем следовало, ответила Ирэйн. - Не стоит баловать меня, риор Дин-Шамис. Я - узница, и не должна забывать об этом. Госпожа и без того была добра ко мне, позволив больше, чем остальным заключенным. Этого достаточно.
        Мужчина усмехнулся. Он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.
        - Вы не хотите быть мне должной, - уверенно произнес он. - Я настолько вам не нравлюсь?
        Лейра коротко вздохнула. Она надеялась, что смотритель уйдет, и они встретятся не раньше, чем придет время для прогулки. Но назойливый посетитель никуда не ушел. Он ожидал ответа, и узница заговорила:
        - Вы не свободны, риор Дин-Шамис. Эта связь не принесет ни вам, ни мне ничего хорошего. Мой удел - заточение, ваш - служба. Давайте жить так, как нам велит наша судьба. Для меня нет места в вашей жизни.
        - Довольно, - резко ответил Шамис. Он поднялся из-за стола и приблизился к лейре. - Да, я женат, и моя жена находится в Шамисе. Она воспитывает наших детей, и, хвала Богам, что это так. Но я не там, я здесь. И мое сердце со мной. Оно бьется в моей груди, и бьется чаще, когда я думаю о вас, Ирэйн. Вы не слепы и не глупы, потому понимаете, отчего я стараюсь угодить вам и сделать заточение хоть немного приятней. И почему на прогулках вас сопровождаю я сам, вы тоже прекрасно понимаете.
        Лейра тоже поднялась из-за стола и отошла к окошку, вновь увеличив расстояние между ними. Она поджала губы и отвернулась, отчаянно отыскивая повод к прекращению опасного разговора.
        - Вы дороги мне, Ирэйн, - продолжал риор, неспешно приближаясь к узнице. - В Архон, я влюблен в вас! И что в том, что я желаю быть близок с вами? Вы не девица, я взрослый мужчина…
        - Я - узница! - воскликнула женщина, опять увеличивая расстояние между собой и риором. - Мы слишком в разном положении, чтобы говорить о какой-то связи. И я не хочу, чтобы вы использовали меня, как утешение в отсутствии супруги…
        - Что за глупость, лейра Дорин! - воскликнул Дин-Шамис. - Вы не нужны мне, как утешение! Если бы мне не хватало постельных утех, я бы уже побывал в Тангоре и нашел там себе развлечение. Мне нужны вы!
        - Но мне никто не нужен, - ответила узница, глядя на смотрителя крепости. - Прошу вас, оставьте мне мое уединение. Что бы ни руководило вами, это не приведет ни к чему хорошему. Не нужно ваших даров и признаний. Найдите себе иное развлечение, а меня оставьте в покое.
        Шамис наблюдал за женщиной, покусывая губы. Он злился, и не пытался скрыть этого. И все-таки он остановился, более не преследуя узницу, ускользавшую от него каждый раз, стоило ему приблизиться.
        - Стало быть, вам не нужно моих даров? - спросил риор.
        - Не нужно, - кивнула лейра, настороженно наблюдая за своим преследователем.
        - И я вам не нужен.
        - Ни вы, ни кто-либо другой, - подтвердила она.
        - Хорошо, - кивнул в ответ Дин-Шамис. - Значит, таков ваш ответ.
        Она промолчала. Смотритель подошел к столу, поднял поднос, но темницу покинуть все еще не спешил. Его взгляд скользил по узнице, будто заново изучая ее. Наконец мужчина усмехнулся, и в этой его кривоватой ухмылке не было и тени смирения. Он не принял ее отказа. Ирэйн поняла это сразу, как только увидела недобрый огонек в глазах своего надзирателя. Узнице было отказано в праве иметь свое мнение.
        - Вам стоит подумать еще раз, - произнес Дин-Шамис. - Я помогу вам принять верное решение, которое устроит нас обоих.
        После этого развернулся и покинул темницу. Ирэйн медленно выдохнула, прошла к столу и, упершись ладонями в его холодную поверхность, нависла сверху.
        - Боги, - прошептала она.
        Ощущение безысходности, заполнившее душу непроглядной чернотой, было мерзким. Лейра еще не знала, что задумал смотритель, но не сомневалась, что он не отступится. Слишком красноречивым был его взгляд, слишком явственна издевка, проскользнувшая в последних словах.
        - Как велика его любовь, - саркастически хмыкнула узница.
        Она покачала головой, опустилась на стул и закрыла лицо ладонями.
        - Ничего не меняется, ничего, - шептала женщина. - Тайрад, Лирн, Мар, Шамис… Кто еще захочет сыграть с бессловесной куклой? Кому есть дело до того, что чувствует игрушка? Ах, Лотт, как же мне тяжко… - она всхлипнула и посмотрела в пустоту, рисуя в памяти черты мужчины, которого, пусть и не полюбила, но сохранила к нему уважение и теплоту. - Почему ты медлишь? Почему не призовешь меня прямо сейчас, чтобы избавить от очередного унижения? Забери меня, молю…
        Но покойник не мог отозваться. И даже если он и вправду стоял рядом со своей женой, помочь ей он был уже не в силах. Ирэйн сложила руки на столе, опустила на них голову и расплакалась. Утешить узницу было некому. Одиночество навалилось на ее плечи непомерной тяжестью. Вновь ей не у кого было спросить ответа, снова приходилось остаться наедине со своей бедой. И если когда-то малодушие помешало просить помощи у правящей кузины, то теперь не было даже возможности сделать это. Все, что могла сделать узница - это ждать, что будет дальше.
        А дальше не было ничего: ни утренней прогулки, ни обеденной трапезы, ни ужина. О лейре словно забыли. Дверь ее темницы не открылась ни разу за весь день. Она сожгла последние щепки, и вечер встретила, терзаемая голодом и холодом. Теперь было ясно, о какой помощи в принятии «верного» решения говорил Дин-Шамис, и это был лишь первый шаг. Однако когда он явился, узница встретила риора спокойным ясным взором.
        - Доброго вечера, Ирэйн, - поздоровался смотритель.
        - Доброго вечера, риор Дин-Шамис, - ответила лейра.
        - Желаете прогуляться? - учтиво спросил мужчина.
        - Это было бы недурно, - произнесла она и поднялась со стула, плотней запахнув плащ, в который куталась уже половину дня.
        Риор сделал приглашающий жест, и женщина направилась к двери. Но прежде, чем она покинула темницу, смотритель удержал узницу. Она поджала губы, когда пальцы смотрителя сомкнулись на ее плече. Он, не говоря ни слова, стянул с Ирэйн ее плащ, и она невольно усмехнулась, решив, что гулять ей предлагается в одном платье. Но ошиблась.
        Едва риор и лейра покинули темницу, женщина увидела за дверями стража, на руке которого висел другой плащ, подбитый мехом. Его Шамис и надел на узницу.
        - Так вам будет теплей, - сказал он.
        Ирэйн благодарить не стала. Она завязала тесемки, плотней затянула полы и зашагала по хорошо знакомому пути. Узница знала эту дорогу настолько хорошо, что могла бы пройти ею с закрытыми глазами. Смотритель шел следом, и его взгляд Ирэйн ощущала затылком. Мужчина прищурился. Ощущение, что что-то
        переменилось, было столь явственным, что Шамис не мог отмахнуться от него. Слишком ровная спина, слишком умиротворенный вид. Что-то было не так, и он это понял, но не мог постичь, что именно надумала лейра.
        Они поднялись на стену. Ирэйн неспешно шла вдоль зубцов. Ее взгляд был устремлен в потемневшее небо. Риор затянул с вечерней прогулкой, желая дать прочувствовать узнице ее лишения. Звезды едва проглядывали сквозь густые облака, и только свет факелов разгонял темноту на крепостной стене.
        - Риор смотритель, - Шамис, следовавший за узницей по пятам, обернулся к одному из стражей, нагнавшему его. - Вам послание, риор смотритель. Только что доставили.
        - Откуда? - спросил высокородный.
        Он протянул руку, и в раскрытую ладонь лег свиток. Взгляд смотрителя Тангорской крепости упал на печать. Письмо пришло из Шамиса. Усмехнувшись, риор сунул послание от жены в рукав - это могло подождать. Мужчина обернулся, отыскивая взглядом другую женщину, и замер. Она стояла между зубцами и смотрела вниз. Всего один шаг отделал узницу от свободы…
        Ирэйн смотрела широко распахнутыми глазами в темную бездну, разверзшую пасть под крепостной стеной.
        - Лотт, - прошептала она, зажмурившись, - ты ведь уже раскрыл мне объятья? Я иду к тебе. - И она шагнула со стены, так и не открыв глаз…
        Сильные руки рванули женщину, прижали к крепкому телу и сжались, превращаясь в капкан.
        - Лотт, - произнесла она, открыла глаза и, и лицо узницы исказилось от ярости: - Вы! Зачем?! Зачем вы помешали мне? Пустите!
        Но объятья не разжались. Риор обхватил лицо лейры ладонью и тряхнул ее:
        - Ты что задумала?! - с ответной яростью закричал он. - Думала сбежать, да? Думала отделаться от меня, прыгнув со стены?!
        - Пустите! - выкрикнула Ирэйн, пытаясь вырваться из рук смотрителя.
        - Никогда! - риор мотнул головой. После рывком прижал к себе женщину, накрыл ладонью ее затылок, не позволяя отстраниться, и со стоном произнес: - Что ты творишь, глупая? Зачем так поступаешь? Разве же мало тебе моего признания, чем еще я могу доказать свою любовь?
        Ирэйн продолжала свою борьбу, но ее сил не хватало, чтобы вырваться из ненавистных объятий. Она извивалась всем телом, била кулаками по плечам Шамиса, но не могла даже отстраниться. И наконец, не выдержав, лейра закричала, потеряв всякую осторожность от раздиравших ее гнева и отчаяния:
        - Прочь! Пошел прочь, ублюдок!
        Пощечина ослепила ее, выбила слезы из глаз, и на языке появился привкус крови.
        - Ублюдок? - в ярости прошипел Дин-Шамис. - Ублюдок?! - пророкотал он, замахиваясь во второй раз…
        - Что, в Архон, здесь творится?! - взбешенный голос советника обрушился на узницу и надзирателя.
        Шамис стремительно обернулся, задвинув себе за спину Ирэйн.
        - Риор Дин-Таль, - едва не прорычал смотритель крепости, не успев справиться с обуревавшими его чувствами. Однако выдохнул и спросил раздраженно, но уже спокойней: - Что вам угодно, риор советник.
        - Мне угодно знать, почему вы избиваете узницу, - ответил Тиен, взяв себя в руки. Картина, которую он застал, поднявшись на стену, вывела посланника лиори из себя. Как бы он ни относился к лейре Дорин, но увиденное мгновенно вывело риора из себя, и теперь он не желал отступать, оставляя палача и его жертву наедине.
        - Лейра пыталась спрыгнуть со стены, я привожу ее в чувство, - почти не соврал Шамис, все более успокаиваясь. - Если у вас есть до меня какое-то дело, риор советник, то прошу подождать, пока я верну узницу в ее темницу. После я смогу уделить вам время…
        - Лейра Дорин, - не слушая его, позвал Тиен. - Ирэйн, что скажите вы?
        - Ответьте же, лейра Дорин, - велел Дин-Шамис, шагнув в сторону и открыв узницу взору советника.
        Дин-Таль с пристрастием оглядел женщину. Он успел увидеть, как огонь, еще недавно бушевавший в ее глазах, начал гаснуть, после подернулся пеплом, и взор лейры утратил всякий блеск. Казалось, он видит, как человек на глазах превращается в тень, и только кровь на ее губах говорила, что узница все еще жива.
        - Я хочу вернуться в темницу, - тускло произнесла Ирэйн, не глядя ни на Тиена,
        ни на смотрителя.
        - Идемте, - велел Шамис.
        - Ирэйн! - Дин-Таль шагнул им навстречу, закрыв дорогу своим телом. - Ответьте, что произошло между вами. Ирэйн…
        Она подняла взор на советника. Короткое мгновение рассматривала, а после глаза лейры затянула влага. Губы ее задрожали.
        - Ирэйн, ответьте, - неожиданно мягко попросил советник.
        - Все хорошо, - произнесла она, продолжая бороться с собой.
        - Вы сейчас лжете. Зачем?
        Дин-Таль протянул руку, коснулся тыльной стороной ладони щеки узницы, стирая одинокую слезинку. Она вздрогнула, закусила губу и вдруг отпрянула.
        - К чему это участие, риор Дин-Таль? - дрожащим голосом спросила она. Истерика, еще сдерживаемая, уже подступила слишком близко, и ее отзвуки прорвались наружу. - Что вам за дело до проклинаемой вами изменницы? Вам впору добить меня, а не защищать. К чему лицемерие? Вам плевать на меня и на мою участь. Так идите и живите своей свободной жизнью, надеясь, что ненавистная вам женщина корчится в агонии! - голос ее все усиливался, и, наконец, узница сорвалась на крик: - Оставьте свою заботу тому, кому она нужна! А мне оставьте мою участь! Вы мечтали, чтобы я умерла, так велите Шамису не препятствовать мне в этом! Я с радостью сделаю то, что доставит вам радость!
        - Оставьте ее в покое, риор Дин-Таль, - раздраженно произнес смотритель, сжал плечи женщины и потащил ее к лестнице. - И лучше найдите себе иное прибежище, - бросил он на ходу.
        - Я приехал не в ваш замок, чтобы вы выставляли меня за ворота, - сухо ответил Тиен, провожая взглядом содрогавшуюся в рыданиях Ирэйн. После поджал губы, вспоминая ее слова.
        Злость всколыхнулась в душе советника. Он, мотнув головой, направился прочь со стены, вдруг решив, что жить в Тангоре и вправду будет лучше. Но сейчас искать ночлег было уже поздно, и Дин-Таль остался еще на одну ночь.
        - Утром уберусь отсюда, и пусть они тут делают, что хотят, раз мое участие не нужно, - проворчал он, скрываясь в своей комнате.
        Но видение пощечины и гневный рык смотрителя на оставляли, и слова узницы, которые она выкрикнула в лицо советника, продолжали звучать в его ушах. И засыпая, Тиен знал точно, что никуда он из крепости не уедет, пока не разберется с тем, что здесь происходит.
        Глава 7
        - Риор Дин-Таль…
        - Что, риор Дин-Роэн, - советник устало потер переносицу и оторвался от документов, лежавших перед ним.
        - Не желаете ли отобедать? Супруга моя приглашает…
        Тиен посмотрел на тангорского исполина с легким раздражением.
        Градосмотритель ответил ему преданным взглядом.
        - Моя дочь вас больше не потревожит, клянусь! - воскликнул Дин-Роэн, прижав ладони к груди. - Вы уж простите ее, риор советник. По душе вы пришлись моей красавице, вот и подстерегала вас вчера…
        - И не только она, - сухо ответил Тиен. - Ваши сыновья были с лейрой Роэн в сговоре. И не будь рядом риора начальная городской стражи и моих людей, ваши отпрыски уже обвинили бы меня в тайных встречах с сестрой.
        - Я даже не знал, что они задумали! - смотритель Тангора замотал головой. - Клянусь! Я запрещал домогаться вашего внимания. Просто мальчики очень уж любят сестрицу, а она только о вас и говорит…
        - Довольно.
        Дин-Таль поднялся из-за стола. В то, что отпрыски Роэн действовали по собственному почину, в это Тиен верил. Старший Дин-Роэн был слишком безыскусен, чтобы сыграть оторопь столь достоверно. Он и вправду был ошарашен, когда старшина из охраны советника, привел градосмотрителя к месту «засады». И хвала Богам, что девице не хватило терпения дождаться, когда риор из Борга
        распрощается с начальником городской стражи, потому что в заявлении об оскорблении чести благородной лейры свидетельства воинов сопровождения могли быть отвергнуты. Они служили Дин-Талю, потому могли выгораживать своего хозяина.
        Юная лейра Роэн налетела на советника, радуясь «случайной» встрече. Отделаться от нее никак не удавалось, потому что девица, как и отец, лишенная гибкости мышления, попросту не давала Дин-Талю уйти. Она даже коряво «подвернула» ногу, вынуждая риора поддержать ее, чем разозлила Тиена. Но взбесили советника юные риоры, «заставшие» сестру в предосудительном положении.
        - Как вам не совестно, риор советник, - заносчиво произнес Рийген. - Наша сестра - благородная девица, а вы ее смущаете, на тайные встречи зовете.
        - Вы запятнали имя лейры Роэн и обязаны держать ответ перед ее семьей и Богами, - надменно добавил Бриген.
        - Ох, - залилась краской счастливая до безобразия девица.
        - С меня хватит! - багровея, рявкнул советник. - Эвор! - крикнул он, и старшина поспешил к хозяину. - Тащи сюда риора смотрителя. Мне есть, что ему сказать, - добавил Дин-Таль и кровожадно ухмыльнулся.
        Начальник городской стражи, с интересом наблюдавший затеянное представление, усмехнулся и скрестил на груди руки. А до юных риоров, услышавших смешок, наконец, дошло, что их затея провалилась. Рийген ухватил за локоть сестру и дернул ее, зашипев:
        - Идем отсюда.
        - Куда? - вопросила девица, все еще пребывавшая в радужных мечтах о скорой свадьбе.
        - Домой, живо, - велел Бриген, поддержав брата.
        - Нет! - возмутилась лейра. - Сейчас придет батюшка, и дело решится…
        - Дура! - зарычал на нее старший брат.
        - Да что ты ее слушаешь? - вопросил младший, заметно теряя апломб. - Тащи…
        - Стоять! - гаркнул Дин-Таль и осклабился: - Никто никуда не пойдет.
        Он сделал жест своему сопровождению, и ратники окружили знатных особ, закрыв пути к бегству.
        - Да как вы смеете? - попытался возмутиться Рийген. - Мы сыновья градосмотрителя, и вы не смеете…
        - А я советник лиори Эли-Борга, но это не помешало вам учинить пакость, - заметил Тиен. - Или же вы желаете решить это дело иначе? Учтите, попытка давления на посланца госпожи карается прилюдной поркой и годом в застенках. И что скажете, сыновья градосмотрителя? Ждем батюшку или призовем риора начальника городской стражи для исполнения его долга?
        - Как прикажете, риор Дин-Таль, - ухмыльнулся главный страж Тангора.
        Советник направил вопросительный взгляд на юных риоров, и Рийген буркнул:
        - Батюшку.
        - Да! - вновь засияла лейра Роэн. - Мы будем ждать батюшку! Уж он-то скажет…
        - Помолчи! - дружно рявкнули на ее братцы, и лейра обиженно насупилась, но спорить не стала.
        А вскоре явился отец семейства. Он изумленно округлил глаза, обнаружив своих чад в компании советника.
        - Что тут… - начал было старший Дин-Роэн, но его оборвал Дин-Таль.
        - Вот именно, что здесь происходит, риор Дин-Роэн? - вопросил Тиен. - Мне казалось, что вчера мы поняли друг друга. А между тем сегодня мне подстраивают ловушку ваши дети. Я уже объяснял, что не имею ни возможности, ни желания брать в жены вашу дочь, так почему же ваши сыновья пытаются обманным путем навязать мне лейру Роэн?
        - Да ну-у-у, - недоверчиво протянул градосмотритель. Он перевел взгляд на сыновей, те потупились, а дочь жизнерадостно кивнула.
        Теперь побагровел старший Дин-Роэн. Под его гневным взглядом сникли юноши, но и сам смотритель Тангора показался вдруг ниже ростом, когда советник задал вопрос:
        - И как вы объясните жителям Тангора, что ваша дочь в одиночестве бродит по городу и бросается на мужчин, не принадлежащие вашему роду? Как видите, нашей встрече имеется свидетель, и он вряд ли станет молчать после того, что вы учинили ему прошлой ночью, - начальник стражи кивнул не менее жизнерадостно, чем лейра Роэн. - Или же вы обуздаете своих чад, или я не стану сдерживать риор Дин-Нэста. И если по городу поползут слухи о каверзе, затеянной вашими детьми, то мне не останется ничего иного, кроме как призвать их к ответу за нападение на советника лиори. Решайте сами, риор Дин-Роэн, но видеть ваших детей я более не желаю.
        - Я могу поговорить с сыновьями? - хмуро спросил Роэн.
        - Приступайте, - кивнул Дин-Таль и направился прочь, в сопровождении начальника городской стражи и своих воинов.
        - А… - подала голос юная лейра, осознав, что добыча вновь ускользнула. - Батюшка…
        - Молчать! - рев главы семейства прокатился по улице, заставив дребезжать стекла в окнах домов. Советник умиротворенно вздохнул, веря, что на этом его столкновения с опостылевшим семейством закончатся.
        И вот теперь его приглашали на обед. Впрочем, градосмотритель хотел загладить вину за проделки своих отпрысков, но…
        - Я не доверяю вам, риор Дин-Роэн, - произнес Дин-Таль. - Я не могу быть уверенным, что в вашем доме мое нахождение безопасно, а оскорблять вас присутствием моих воинов я не хочу. Потому оставьте всякие попытки к сближению.
        Я исполню свой долг и покину Тангор. Я не таю на вас злобу, поверьте. Давайте оставим все, как есть, и продолжим нашу службу во славу господи и на благо Эли-Борга.
        - Как скажете, риор Дин-Таль, - тяжело вздохнул исполин. - Я не желал вас обидеть. Просто… просто я такой, какой есть.
        Советник вежливо улыбнулся, похлопал градосмотрителя по плечу и вернулся к прерванным делам. Роэн еще мгновение потоптался за спиной Тиена, но вскоре оставил его, и Дин-Таль подтянул к себе следующую стопку документов. Они касались Тангорской крепости. Обеспечение необходимым производилось через Тангор. Отсюда в крепость поступали съестные припасы, оружие для стражи, постельные принадлежности, соломенные тюфяки для заключенных, щелочь, мыло и многое другое. Все это было государственным делом, потому учет проходил не только в тюремных документах, где записывались расходы, но и в управе Тангора.
        - Посмотрим, - прошептал Дин-Таль и взял первый документ.
        Взгляд его упал на подпись, и советник прищурился, рассматривая имя смотрителя Тангорской крепости. Советник откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. Перед внутренним взором вновь появилась безобразная сцена, которой он стал свидетелем.
        - Так что же там произошло? - спросил сам себя высокородный риор.
        Ирэйн подтвердила слова смотрителя, когда кричала о том, что готова исполнить желание Дин-Таля и покончить с собой. Но с чего вдруг узница решила прыгнуть со стены? Пять с лишним лет не жила себе, покорно сносила заключение, о чем сказал страж. Даже тогда, когда не видела того, что делается вокруг нее, когда рыдала и разговаривала с покойниками. Лейра Дорин оказалась достаточно сильна, чтобы пережить черную пору отчаяния. И вдруг полезла на стену…
        - Из-за меня? - недоверчиво спросил советник.
        Попытка самоубийства совпала с его появлением в крепости. Ирэйн была удивлена, но потрясенной не выглядела. Впрочем, она, как и любой Борг, умела скрывать свои истинные чувства. Пусть не так поднаторела в этом, как Альвия, но вполне успешно носила выбранную маску, и маска покорности была лейре привычней всего. И все-таки она Борг, а значит, упорна, что тоже успела доказать уже хотя тем, что добилась своего и вытащила бывшего адера из ловушки. Не глупа, далеко не глупа, раз сумела обставить Лирна и Тайрада, так и оставшись вне подозрений. Ее роль в своем спасении открыл сам Дин-Таль, как до этого выдал хозяйку ее исполнитель.
        - Не о том, - мотнул головой советник. - Хотя…
        Да, и эти размышления к месту. Ирэйн любила его настолько сильно, что рискнула пойти против тех, кто держал ее за горло, и преуспела. И в чем бы она тогда ни была замешана, но… она спасла ему жизнь. В Архон! Она спасла ему жизнь!
        - Пора вернуть долг, - произнес Тиен. - Только бы понять, что загнало ее на стену…
        «Смотритель наш так и увивается вокруг нее», - сами собой пришли на ум слова стража. Дин-Таль вспомнил, как Шамис смотрел на Ирэйн, пока его не окликнул советник. Он и вправду был неравнодушен к узнице.
        - И меня пытается спровадить из крепости, - кивнул сам себе Дин-Таль.
        Он вновь посмотрел на подпись Дин-Шамиса и прищурился. А что если… Что если появление советника вынудило смотрителя перейти от созерцания к домогательствам? «Только не надо ей этого», - опять вспомнились слова стража. Да, похоже на то, если не воспользовалась благами, которые давала связь с Шамисом. Страж не испытывал к узнице неприязни. Она ему, кажется, даже нравилась. Не скандалила, гонор не показывала, ничего не требовала…
        - И молила отца о прощении…
        Так продолжалось пять с лишним лет, пока в Тангорской крепости не появился советник лиори, одним этим растревожив сонный покой узилища. Но чем? Между ним и Ирэйн не было близкого общения. Просто прежде знакомые люди обменялись несколькими фразами и разошлись…
        - Хм… Что-то произошло после нашей короткой беседы?
        Если предположить, что Шамис перешел от взглядов к домогательствам, то вполне возможно. И это не порадовало лейру Дорин…
        - Сопротивлялась с яростью, - задумчиво произнес Тиен. - А ведь Шамис поспешил увести ее от меня… Чтобы не сболтнула лишнего?
        «Оставьте ее в покое!». Нет, это не было защитой. И то, что задвинул себе за спину, попросту спрятал деяние своих рук. Или…
        - Ревность? - удивился Дин-Таль и тут же сам себя опроверг: - Да ну, прошло столько времени…
        Но если Ирэйн как-то выдала свое отношение к советнику, то смотритель мог и взревновать. А если начал ревновать, то мог и поспешить закрепить свои права на узницу. Тогда и желание покончить с собой становится понятным, потому что положению лейры не позавидуешь. Стены крепости скроют бесчестье, и никто не узнает о том, что сталось с узницей, пусть даже она приходится родственницей самой лиори Эли-Борг.
        - Архон, - Тиен поднес кулак к губам и тихонько постучал по ним. - Нужно было оставить в крепости своего человека. Надо убедиться, что подозрения верны.
        Сначала надо получить подтверждение.
        А еще можно поговорить с тем стражем. Если он не испытывает к узнице неприятности, возможно, в нем есть сочувствие, и тогда смерд поделится своими наблюдениями с заезжим риором. К тому же он болтлив, а это всегда играет на руку, если нужно получить сведения. Да, страж даже лучше, чем его ратник. Чужаков недолюбливают, потому с человеком советника могут держаться настороженно, ожидая подвоха, а от своего скрываться не будут. Только поговорить с ним нужно, не привлекая внимания. Иначе смотритель примет меры.
        - Да, так и стоит поступить, - кивнул сам себе Дин-Таль.
        Он взялся за бумаги и постарался сосредоточиться на деле, но образ хрупкой женщины, смотревшей вдаль со стены Тангорской крепости, не отпускал. Тиен представил, как она поднимается на стену между зубцами, полная решимости закончить свои страдания, и в душе зашевелилась жалость. А потом ему вспомнилась пощечина и кровь на женских губах.
        - Вот тварь! - кулак с силой опустился на стол.
        Так ударить можно было лишь со злобой. Это не было пощечиной, призванной успокоить. Смотритель бил сильно, не стремясь сдержать гнев. Да уж, тут точно нет места равнодушию. Он был взбешен. И что сделал после? Они ведь потом остались наедине. Тиен ощутил досаду на себя за то, что так быстро ушел в отведенную ему комнату. Нужно было дождаться Шамиса и еще раз поговорить с ним. Хотя бы просто проследить, сколько времени у него ушло на водворение лейры в темницу.
        Дин-Таль откинулся на спинку стула, накрыл лицо ладонями и ожесточенно потер его, осознавая, что не может отключиться от происходящего в крепости. Новая попытка сосредоточиться на проверке, ничего не дала, через минуту советник вновь думал об Ирэйн и ее мучителе. Тиен откинул документ и поднялся из-за стола.
        - Пожалуй, стоит прогуляться, - решил он вслух. - Может, свежий воздух прочистит голову. - И советник покинул кабинет, а после и управу…
        Скрежет отодвигаемого засова разбудил лейру. Она открыла опухшие от слез глаза и посмотрела в сторону двери. Холод, отступивший незадолго до рассвета, вновь накинулся на узницу. Зубы женщины выбили дробь, и она натянула старое грубое одеяло до носа. Жаровни больше не было, как не было теплого одеяла, мягкой подушки. Впрочем, исчезла и лежанка. Вместо нее на полу теперь лежал соломенный тюфяк. Зато остался теплый плащ, и в него Ирэйн все-таки закуталась - гордость проиграла холоду.
        - Доброго утра, лейра Дорин, - произнес страж.
        Узница закрыла глаза и облегченно выдохнула - смотритель не пришел. Вчера, притащив лейру в ее темницу, риор Дин-Шамис оставил ее почти сразу, лишь одарив пристальным взглядом. Желваки его ожесточенно двигались на скулах, выдавая ярость мужчины, но он так больше ничего и не сказал, просто втолкнул ее в открытую дверь, после запер и ушел. Но через четверть часа явились стражи и забрали все: и то, что дал узнице смотритель, и то, что велела выдать кузине лиори. О том, что лейра голодала целый день, кажется, даже не вспомнили, потому что она не получила и куска черствого хлеба.
        На эти лишения Ирэйн ответила равнодушием. Она свернулась в клубок под колючим одеялом, которое бросили на тюфяк, закрыла глаза и так пролежала около часа. Слезы беспрестанно катились из глаз, и вскоре от них начало щипать кожу. Узница не обратила внимания и на это. Она старалась вообще ни о чем не думать, чтобы дать себе хоть какое-то отдохновение, но мысли все равно прорывались сквозь вязкий заслон безразличия. И как бы ни сопротивлялась им, но через какое-то время рваные клочья размышлений собрались воедино. Перед внутренним взором Ирэйн появился мужчина, подарившей ей ни одну грезу, но не давший и малой толики надежды на их воплощение…
        - Тиен, - прошептала она, но еще сильней сожмурила глаза и мотнула головой.
        Нельзя! Лейра Дорин уже шла этой дорогой и знает, что на ней нет жизни, одни лишь камни и пыль лживых грез. Она слишком долго забивалась в глаза, мешая увидеть действительность. Теперь Ирэйн прозрела и точно знала, что в ее жизни нет места риору Дин-Таля. Она всегда была для него лишь сгустком воздуха, через который он смотрел, не замечая ни влюбленного взгляда, ни восхищения, ни затаенной надежды. Теперь же и вовсе превратилась в призрак…
        - Ирэйн, что вы скажите? - прошептала женщина, вспоминая их последнюю встречу.
        Не отмахнулся, не удовлетворился ответом Шамиса. Он хотел услышать ее, ненавистную изменницу…
        - Зачем? Ему ведь безразлична моя участь. Ему всегда была безразлична моя участь. Я ему безразлична, - закончила узница и плотину равнодушия прорвало.
        Женщина перевернулась на живот, уткнулась лицом в сложенные руки и разрыдалась. Совсем по-детски, со всхлипами и подвыванием. Ей было жалко себя, невозможно жаль. И обидно, что смогла привлечь внимание любимого мужчины лишь своим несчастьем. А еще горько, что из всех мужчин, которые увлекались ей по зову сердца или по чужому наущению, не оказалось одного-единственного, которого так хотелось увидеть рядом. И было невозможно стыдно перед Лоттом за эти слезы и мысли.
        - Прости меня, - надрывно всхлипывая, произнесла лейра. - Я опять изменяю тебе. Прости меня, Лотт. - Со злостью ударила кулаком по тюфяку и сварливо проворчала: - Проклятые мысли… Прочь!
        Но мысли не исчезли, и она вновь и вновь вспоминала взгляд советника, направленный на нее. В нем было участие, оно точно было, ей не показалось. «Вы сейчас лжете. Зачем?».
        - Затем, что у меня осталась гордость, риор Дин-Таль, и я не буду жаловаться вам, прошептала женщина. - Да и что вы сможете сделать? Даже если расскажите лиори, когда вернетесь в Борг, что станется со мной за это время? Нет, риор советник, в моих жалобах нет смысла. Лучше уж считайте, что я сама во всем виновата, чем вы ощутите ответственность за мою судьбу, а после вину, что не сумели мне помочь. А впрочем… вам будет не в чем винить себя. Все лишь кара настигла преступницу, как вы того хотели.
        Она промучилась до рассвета. Тряслась от холода и вела свой диалог с призраками. Это было столь привычным, что даже не казалось неправильным. И лишь под утро, когда пальцы заледенели и не гнулись, когда ноги отказывались держать ее, охваченные крупной дрожью, Ирэйн перестала отворачиваться от плаща смотрителя. Накинула его, после замоталась в одеяло и, наконец, немного согревшись, провалилась в тяжелый сон.
        И проснулась, спустя три часа, от грохота отодвигаемого засова.
        - Идемте, лейра Дорина, - сказал страж, глядя на дрожащую женщину.
        - Н-не х-хоч-чу г-гул… гуля-ть, - выбивая зубную дробь, ответила Ирэйн.
        - Идемте, - повторил страж гораздо тверже.
        - В-бог-ги, - выдохнула узница и попыталась подняться с тюфяка.
        Вышло это не с первого раза, ноги не слушались. Слабость была неимоверной.
        Ее колотил озноб, першило в горле, и глаза самой лейре казались забитыми пылью. Страж все это время стоял у дверей и ждал. Он не спешил помочь, но за это Ирэйн не обиделась. В конце концов, его заботой было следить, чтобы узники не совершили новых преступлений, но не нянчиться с ними.
        Наконец, женщина утвердилась в вертикальном положении и, покачиваясь, побрела к двери. Страж пропустил узницу вперед. Они спустились в замковый дверь, и на выходе, когда в лицо ударили брызги дождя, воину все-таки пришлось придержать пошатнувшуюся лейру.
        - Туда, - указал страж.
        Они не пошли на стену. Ирэйн стало совсем нехорошо. Она уже не обращала внимания, куда ее ведут, лишь мечтала, чтобы бесконечная дорога наконец закончилась. Узница и надзиратель вошли в очередные двери, снова ступили на лестницу, и женщина привалилась плечом к стене:
        - Н-не м-мог-гу б-боль… ше… - прошелестела женщина и сползла на ступени.
        - Архон! Ирэйн!
        Она услышала, как по ступеням застучали каблуки сапог, подняла голову и скривилась. Шамис спешил к ней. Ирэйн вяло оттолкнула его руки, но риор все равно сжал ее плечи и поставил на ноги.
        - Да вы вся горите! - воскликнул он. После поднял руки и направился снова вверх по лестнице. - Простите меня, Ирэйн, простите, - мужчина был взволнован. - Это моя вина. Вы так разозлила меня своей выходкой. Я совсем не подумал, что лейры слишком хрупкие, это все проклятый холод…
        Узница не слушала. Она пребывала в странном забытьи, словно все, что происходило сейчас, было сном. Нужно только проснуться, и тогда Шамис исчезнет, и его причитания тоже. Она откроет глаза и увидит свое обиталище, в котором царили уединение, тишина и ледяной покой…
        - Я больше не причиню вам зла, обещаю. Я буду лелеять вас, будто вы нежнейший цветок… Ирэйн, вы мой цветок, мой нежный цветок, слышите? Я позову чародея, и он исцелит вас. К вечеру вас станет лучше, обещаю. А после мы вновь поговорим, и я докажу вам, что я не чудовище. Ирэйн…
        - К… кукла, - прошептала узница.
        - Что? Что вы сказали, Ирэйн?
        - Я - кукла, - ответила она и провалилась в темноту, разом избавляясь от смотрителя, его голоса и его заботы…
        Глава 8
        Светлые ресницы дрогнули, и ясные голубые глаза открылись. Действие зелья почти прошло, но разум пока оставался в плену дымки, притупившей сознание и чувства. Лейра села на широкой кровати и оглядела опочивальню, в которой провела вчерашний день и сегодняшнюю ночь. Она не ощутила любопытства, потому убранство комнаты осталось без внимания. Впрочем, опочивальня смотрителя Тангорской крепости была простой, и из всех роскошеств имелась лишь эта широкая кровать. Остальная мебель оказалась простой, даже безыскусной. Однако в этом не было ничего удивительного, все-таки тюрьма не родовой замок. Место службы не требовало излишеств. К тому же семьи оставались дома, и обустраивать для них служебные покои было не нужно.
        Ирэйн откинула теплое мягкое одеяло и опустила ноги на коврик, лежавший у кровати. В камине еще потрескивали дрова, заботливо подкинутые хозяином покоев перед его уходом, и в опочивальне было тепло. Лейра посмотрела вниз и обнаружила грубоватые простые башмаки. На стуле висело ее платье, и женщина поспешила надеть его. Несмотря на сохранявшуюся апатию, в сорочке она чувствовала себя неуютно.
        После этого нашла дверь в умывальню. Здесь обнаружился кувшин с еще не остывшей водой, и лейра привела себя в порядок. Когда с утренним омовением было покончено, Ирэйн вернулась в опочивальню. Тут она нашла гребень. По виду он был совсем новый, украшенный позолоченным узором, и в сознании мелькнула догадка, что его приготовили именно для нее. Шимас позаботился о своей пленнице. Женщина потянулась к гребню, почти дотронулась до него, но все-таки отдернула руку, словно безделушка обожгла ей пальцы, и нахмурилась. Однако, бросив взгляд в зеркало, решительно сжала гребень и тщательно расчесала спутанные волосы. Затем собрала их на затылке в привычный пучок, заколола шпильками, лежавшими рядом, и покинула опочивальню.
        Что делать дальше она не знала. На всякий случай подергала дверь, которая вела на выход из покоев смотрителя, но она оказалась закрытой. Тихо выругавшись, Ирэйн отправилась осматривать свое новое узилище, чтобы хоть как-то отвлечься от вернувшихся невеселых раздумий. Вскоре лейра нашла оставленный для нее завтрак. Здесь сомневаться она не стала. Двухдневный голод не позволил женщине быть гордой.
        Но, закончив завтракать, лейра Дорин ощутила не насыщение, а опустошение, словно всеми своими действиями сказала Шамису безоговорочное «да». Внезапно появилось детское желание хоть как-нибудь досадить смотрителю. Ну… ну, хотя бы что-нибудь сломать. Узница усмехнулась и отрицательно покачала головой. Пора детства миновала еще пять лет назад. И если уж ты взрослая женщина, то нужно вести себя с достоинством, даже с врагом.
        Ирэйн встала из-за стола и вновь побрела по маленьким покоям из трех комнат.
        В опочивальне и гостиной она уже была, теперь пришел черед кабинета. Женщина перешагнула порог и огляделась. Здесь имелись два шкафчика, полка с книгами и стол, на котором стояли писчие принадлежности. Еще лежал небольшой свиток.
        Рядом с ним располагался лист пергамента, исписанный на треть. Лейра Дорин сочла, что с ее стороны не будет наглостью сунуть нос в дела своего тюремщика, раз уж он позволил себе влезть в ее жизнь.
        Потому, скользнув взглядом по начатому посланию, женщина взяла в руки свиток, развернула его и пробежалась взглядом по ровным строчкам, и по мере чтения, ее губы все больше кривила недобрая насмешливая ухмылка…
        «Возлюбленный мой, если бы вы могли ощутить мою тоску по вам. День для меня стал бесконечной ночью, и супружеское ложе кажется коркой льда. Безумно не хватает ваших жарких объятий и слов, что вы шептали мне в минуты страсти. И единственное, что согревает меня сейчас - это наш сын, что так похож на вас ликом, да дитя, что я ношу под сердцем, своим шевелением утешает и дает веру, что его рождение приведет отца под родной кров. Еще два месяца, а я тороплю время, считаю дни и умоляю малыша поскорей явиться на свет, ибо тогда вы поспешите к нам, мой возлюбленный.
        Я знаю, что и вы сейчас страдаете так же, как и я, также ожидаете нашей встречи. Ваша любовь придает мне сил даже через расстояние. Я чувствую ее…».
        Ирэйн дочитала письмо лейры Шамис, покачала головой и взяла то, что написал сам смотритель.
        «Душа моя, не проходит дня, чтобы я не думал о вас и наших детях. Вы правы, я тоскую по вам столь же сильно, как и вы обо мне. Жду мгновения, когда прижму вас к своей груди…».
        Дочитав до точки, лейра зло хмыкнула и уселась на стул. Все-таки она не удержалась от ребячества, потому взяла перо, обмакнула его в чернила и, прикусив кончик языка, старательно вывело следующий строки:
        «Благодарю за заботу, душа моя. Ваше внимание ценно для меня, потому обещаю вам, что не позволю черной тоске сгубить меня. Денно и нощно я забочусь об этом. Дабы плоть моя не увяла и не потеряла былой твердости, я упражняюсь с ней, как иной воин во владении мечом. Вам не о чем волноваться, душа моя, женщин в крепости нет. Последнюю я уморил голодом и холодом, дабы не смущала моего взора блеклым обликом. Потому покои мои посещают только мужчины. На них я оттачиваю свое любовное мастерство и сильно преуспел на этом попроще.
        Если бы вы знали, как манят меня глаза моего помощника. И пусть он пока сопротивляется, но мне есть, чем надавить на него. Зад старшины оказался приятным на ощупь, но больше не доставляет прежнего удовольствия. Зато взгляд неизменно радуют усы стража Принка. Они такие рыжие и шелковистые на ощупь, что я не могу удержать от того, чтобы не провести по ним кончиками пальцев. Принк, впрочем, счастья своего не осознал и пытался откусить ласкавшую его длань, но я умею справляться со строптивцами. А если уж и переусердствую, то всегда можно призвать чародея, и он скроет следы моих прегрешений.
        Вы спрашиваете, не угрожают ли мне заключенные, потому спешу вас успокоить. Мои милые мальчики обожают меня. Где же они еще найдут такие блага, как не в моих покоях? Обогреты, накормлены. Я забочусь о них, холю и лелею, даже подарил каждому по гребню. Ах, какие я дарю им гребни, душа моя! Теперь их волосы, как на голове, так и на груди, а у кого-то даже и на спине, всегда аккуратно расчесаны, и их приятно касаться.
        Но вам не о чем беспокоиться, возлюбленная моя, мое сердце с вами, потому не удивительно, что мою великую любовь, вы ощущаете даже через расстояние. И вы сможете в этом убедиться, когда я вернусь в Шамис. Об одном прошу, на время моего приезда уберите подальше прислужников и стражей, ибо томят меня предчувствия, что могу не удержаться и плениться их мужественностью. Особо же прошу убрать всех усатых, потому как после Принка чувствую к сей части мужского лика сильную слабость.
        За сим завершаю свое послание.
        Безмерно любящий вас, конечно же, преданный до последнего вздоха, Ваш супруг и возлюбленный».
        Закончив свою маленькую пакость, лейра Дорин отложила перо, откинулась на спинку стула и умиротворенно вздохнула. На душе как-то сразу стало легко и приятно. Ирэйн встала из-за стола, бросила последний взгляд на свою проделку и покинула кабинет, стараясь не думать, к чему это может привести. В конце концов, она даже оказала милость любезному риору Дин-Шамису, избавив ее от надобности тратить время и лгать женщине, свято верившей в то, что муж верен ей. Впрочем, может лейра Шамис и не посчитала бы изменой связь с узницей, но это Ирэйн Дорин заботило мало.
        Она вернулась в гостиную, забралась с ногами на кресло и, прижавшись затылком к его спинке, закрыла глаза, возвращаясь к своим безрадостным размышлениям. Кажется, силки окончательно затянулись, и пленница осталась в руках своего мучителя безропотной игрушкой…
        - Вот уж нет, - сердито произнесла женщина. - Если уж Шамис не оставил мне выбора, то я хотя бы напьюсь его крови вдоволь. Быть может, тогда он спровадит меня с глаз подальше и оставит, наконец, в покое.
        Щелчок замка, открытого ключом с другой стороны двери, прервал лейру. Она открыла глаза и взглянула на вошедшего.
        - Ирэйн, - риор, кажется, ощутил неловкость, увидев пленницу в кресле, но быстро справился с собой и улыбнулся: - Рад видеть вас в добром здравии.
        - Едва не уморив меня прежде? - надменно спросила женщина. - Вы, риор Дин-Шамис, весьма ветрены. Сначала уничтожаете, потом возрождаете. Но не ждите благодарности, мне ваши игры не пришлись по нраву.
        - Язвите, - утвердительно произнес смотритель и, закрыв за собой дверь, подошел к узнице. - Значит, и вправду пришли в себя. Повторяю, я этому рад.
        - Не могу разделить вашей радости, риор Дин-Шамис, - Ирэйн поднялась с кресла и отошла к столу, и теперь он разделял надзирателя и его пленницу.
        Смотритель усмехнулся, однако гневаться не спешил. Он занял кресло, с которого поднялась лейра Дорин, накрыл подлокотники ладонями и учтиво спросил:
        - Как вы провели утро, моя дорогая?
        - О, благодарю вас, высокородный риор, - медовым голосом ответила узница, - я нашла, чем развлечь себя.
        Вороватый взгляд, брошенный на приоткрытую дверь кабинета, выдал женщину. Шамис обернулся и нахмурился. После вновь посмотрел на Ирэйн, но ее лицо хранило безмятежное выражение, и мужчина преисполнился подозрительности. Он рывком поднялся из кресла, пересек гостиную и исчез в кабинете, однако вскоре вернулся со злосчастным ответом в руках. Подошел к столу, за которым пряталась от него узница, и припечатал труды лейры к столешнице ладонью.
        - Это что? - палец смотрителя постучал по письму.
        - Что? - похлопала ресницами Ирэйн.
        Она слегка нагнулась, пробежалась взглядом по строкам, затем распрямилась и в священном ужасе воззрилась на риора.
        - Боги, риор Дин-Шамис, к чему вы показали мне это?! - возмутилась женщина.
        - К чему мне ваши откровения? Пусть уж ими наслаждается ваша возлюбленная супруга, а меня увольте. Ваши пристрастия - ваше дело, а мне таких подробностей знать ни к чему. - Она укоризненно покачала головой, но вдруг преисполнилась любопытства и спросила, заговорщицки понизив голос: - Вам и вправду нравятся усатые мужчины? Впрочем, усы Принка действительно великолепны. Он так гордиться…
        - Молчать! - рявкнул смотритель и прищурился: - Играете с огнем, Ирэйн? Считаете, что это разумно?
        Взгляд лейры Дорин вновь стал высокомерным, и она задала встречный вопрос:
        - Риор Дин-Шамис, вы человек слова?
        - К чему этот вопрос?
        - И тем не менее.
        - Да, разумеется…
        - Тогда не смейте угрожать мне. Вчера вы клялись, что более не причините мне зла. Так уж будьте любезны сдержать слово.
        - Лейра Дорин! - начал было смотритель, готовый дать ей ответ, но женщина подняла руку, вдруг вспомнив жест своей кузины, сжала кулак, и риор, хорошо знакомый с этим знаком, неосознанно замолчал.
        - Я желаю выйти на воздух, - произнесла Ирэйн. - В конце концов, утренняя прогулка дозволена мне госпожой. Идемте, - уверенным тоном приказала она и устремилась к дверям покоев.
        «Он удавит меня сразу или даст потрепыхаться?» - пронеслось в голове узницы, готовой к закономерной вспышке ярости риора. Однако смотритель, ошеломленно пробормотав:
        - В Архон, что происходит? - догнал ее, несильно сжал локоть и ворчливо произнес: - Возьмите плащ, Ирэйн.
        - Вы такой заботливый, риор Дин-Шамис, - ядовито заметила лейра. - Так бережете меня от холода…
        - Довольно, - оборвал ее смотритель. - Знайте меру, Ирэйн. Я виноват, но издеваться над собой не позволю.
        - Разумеется, - женщина покорно склонила голову. - Издеваться - это ваше право, как я смею посягать на него?
        - Проследуйте на прогулку, - отчеканил высокородный риор, и узница опять похлопала ресницами:
        - А плащ? Там же холодно…
        Мужчина тихо рыкнул, развернулся и стремительно исчез в опочивальне, где остался снятый с лейры вчера плащ. После вернулся, чеканя шаг, сунул плащ в руки Ирэйн и указал на дверь.
        - Как скажете, риор Дин-Шамис, - покладисто согласилась узница и поспешила выпорхнуть из навязанного обиталища.
        Погода, словно желая отразить боевой дух Ирэйн, радовала ярким весенним солнцем. Сквозь еще холодный воздух проскальзывали теплые лучи, они ласкали кожу, манили скинуть плащ, и лейра даже потянула завязки плаща…
        - Это лишнее, - строго произнес Дин-Шамис. - Вы только вчера горели в лихорадке.
        Узница обернулась к своему надзирателю, прищурившись, оглядела его с ног до головы, и риор передернул плечами под этим изучающим взглядом.
        - Вы всегда казались мне разумной, Ирэйн, - заговорил он, и женщина с любопытством спросила:
        - Стало быть, вас привлек мой разум?
        - И это тоже, - осторожно ответила смотритель.
        - А если я разом поглупею, вы потеряете ко мне интерес?
        - Для этого вам нужно еще и подурнеть, - усмехнулся Дин-Шамис. - Возможно, еще и постареть. Без вашего разума я легко обойдусь, так было бы даже проще. Но любить…
        - Любить? - прервала его лейра Дорин.
        - Любить, - твердо повторил риор. - Так вот любить женщину, к которой не влечет, затруднительно.
        - Выходит, у вас большое сердце, риор Дин-Шамис, - вновь прищурилась узница. - Во всю грудь, должно быть, коли уж в нем умещается и ваша жена, и отверженная узница. Или же жену велят любить Боги, а узницу… воздержание? Кому вы лжете? Мне или вашей супруге? Наверное, все-таки мне, - решила она и продолжила с иронией, - раз уж вашу великую любовь лейра Шамис ощущает даже на расстоянии. Ну а раз так, то верните меня в темницу, отдайте то, что позволила мне иметь госпожа, и не гневите Богов, риор Дин-Шамис. Вам дана чудесная женщина, и она исправно дарит вам потомство. Если же вы видите во мне снадобье от тоски, то катитесь в Архон, дорогой мой смотритель, мне такая честь без надобности.
        - А если, - смотритель шагнул к женщине, ухватил ее за локоть и рывком прижал к себе. Лейра уперлась ладонями в грудь риора, но снова ее сопротивление не принесло результатов, и он продолжил: - А если я и вправду люблю вас? Люблю с того мгновения, как оказался в Тангорской крепости? Что если я устал благородно молчать о своих чувствах и в тайне метать о вас, Ирэйн?
        - Тогда вы лжете супруге, и это, увы, не позволяет мне поверить вам, - ответила лейра Дорин, прекращая бессмысленное сопротивление. - К чему мне ваша ложь? Впрочем, кого бы вы ни любили, я прошу оставить посягательства. Я не отвечу вам взаимностью, риор Дин-Шамис. Отпустите меня.
        На удивление, он послушался. Убрал руки за спину и позволил узнице отойти. Однако стоило ей приблизиться к зубцам, смотритель велел:
        - Отойдите оттуда, лейра Дорин. Вы уже показали, на что способны, и я также не вижу причин доверять вам. Отойдите, или я буду держать вас за руку всю прогулку.
        Ирэйн пожала плечами и послушно отошла в сторону. Шамис одобрительно кивнул, приблизился к женщине, и они неспешно побрели рядом, словно добрые знакомые. Риор поглядывал на узницу, но так ни разу и не поймал ответного взгляда. Лейра подняла лицо кверху, подставив лицо солнечным лучам, и просто наслаждалась весенним теплом, щурясь от яркого света.
        - Как же вы хороши, Ирэйн, - произнес смотритель, однако не получил ни благодарности за добрые слова, ни улыбки, ни даже ее тени. Узница осталась к его любованию равнодушна.
        Они еще немного помолчали, и риор вернулся к прерванному разговору.
        - Вам не следовало читать чужого письма, лейра Дорин, - с укоризной произнес смотритель. - Кому, как ни вам знать о правилах…
        - Кому, как ни вам знать о законах риората, - ответила узница. - Однако вы желаете нарушить их, изменив супруге, да еще и навязывая свою любовь против воли женщины.
        - Но я не могу постичь вашего упрямства! - воскликнул Дин-Шамис. - Я предлагаю вам вернуть то, что вы потеряли…
        - Свободу? Доброе имя? Или же тот день, когда я совершила роковой шаг? - Ирэйн остановилась и развернулась к высокородному риору. - Вы не в силах дать мне ничего из того, что я перечислила, а потому оставим перечисление благ, они мне не нужны. Зачем мне наряды и украшения в узилище? К чему мне соседство с вами, если я заведомо знаю, что однажды вернусь в темницу, и тогда уже ни страж, ни золотарь, ни узник не будут иметь ко мне ни капли уважения. На что я обреку себя, став вашей любовницей? Придет время, когда вы пресытитесь своей игрушкой, и тогда крепость станет для меня Архоном. Я уже взлетала на крыльях ложного величия, риор Дин-Шамис, но эти крылья оказались слишком хрупкими, и падение с небес до сих пор отзывается болью в моей душе. Я не желаю повторения. Будь мы на равных, будь мы оба свободны, а ваши ухаживания пробудили бы во мне ответный интерес, тогда бы я могла ответить вам «да», зная, что намерения ваши серьезны. Но я всего лишь бесправная узница, и вы можете унизить меня насилием, или же попытаться увлечь посулами, однако ответ мой останется неизменным «нет». Найдите иную забаву,
вновь прошу вас, и оставьте меня в покое.
        - Не моя вина, что вы узница, - хмуро ответил Шамис.
        - И не моя, что вы женаты, - сказала она, разворачиваясь в обратную сторону. Смотритель опять шел рядом, и женщина продолжила: - У нас с вами нет, и не может быть будущего. Все, что у меня осталось - это моя гордость и самоуважение, и расставаться с этим богатством я не желаю. Услышали ли вы меня, риор Дин-Шамис?
        - Услышал, - кивнул смотритель. Теперь остановился он, вынуждая остановиться и лейру. - Но я не хочу лгать вам, Ирэйн, отступать я не намерен. Вы можете дерзить, можете браниться, можете рыдать, однако сопротивление лишь раздувает огонь моей страсти. Я попытаюсь доказать вам, что вы ошибаетесь, и будущее у нас есть…
        - Боги, о чем вы?! - воскликнула узница. - Сейчас вы лжете себе самому! Или же думаете, что я наивна? Поверьте, жизнь раз и навсегда исцелила меня от наивности, и ничего из того, что вы мне скажете, не переубедит меня и не подкупит.
        Я не желаю той судьбы, которую вы уготовили мне, поймите же, наконец! Ну, зачем я вам, риор Дин-Шамис?!
        - Я уже говорил вам, - смотритель протянул руку и коснулся щеки лейры костяшками пальцев. - Я люблю вас.
        - Безумие! - всплеснула руками узница. - Это просто какое-то безумие!
        - Возможно, - улыбнулся мужчина. - И виновны в нем вы, милая Ирэйн.
        - Не стоит вешать на меня новых обвинений, риор Дин-Шамис, - зло ответила женщина. - Мне хватает моих собственных. И если уж вы чувствуете душевное нездоровье, то не мне исцелять его.
        Ответить смотритель не успел.
        - Риор смотритель, - вклинился в беседу новый голос.
        Шамис и Ирэйн одновременны обернулись, и с уст лейры сорвалось хмыканье. Смотритель досадливо поджал губы и направился к стражу, ожидавшему, пока на него обратят внимание.
        - Что ты хочешь, Принк? - спросил он, покосившись на узницу.
        Она кусала губы, стараясь сдержаться. Взгляд Ирэйн был прикован к пышным рыжим усам стража, чьи кончики свисали до подбородка. Женщина посмотрела на риора, теперь стоявшего рядом с Принком, вновь взглянула на усы стража и отчетливо представила, как Шамис сейчас поднимет руку и пропустит кончик усов между пальцами…
        - Боги, - сдавленно выдохнула лейра. Она отвернулась от мужчин, но уже через мгновение крепостную стену огласил ее хохот.
        Ирэйн накрыла рот ладонью, но добилась лишь того, что от попытки унять смех, хрюкнула, и расхохоталась с новой силой, притоптывая и содрогаясь всем телом.
        - У-у-у, - провыла благородная лейра, и риор сорвался:
        - Чтобы сейчас же сбрил проклятую паклю! - заорал он на опешившего стража.
        - Не желаю видеть этой пакости!
        - Риор смотритель… - округлил глаза Принк. Он накрыл ладонью усы, попятился, но Шамис отчеканил:
        - Сбрить! - Он нацелил палец на стража: - И не вздумай ослушаться, я проверю.
        - И вновь заорал: - Ступай прочь!
        - Риор…
        - Прочь! - взревел Дин-Шамис.
        После развернулся к лейре, утиравшей слезы, подошел к ней, ухватил за локоть и потащил за собой, сердито рявкнув:
        - Хватит смеяться! Довольно!
        Ирэйн кивнула. Она прикусила губу, после выдохнула и… зашлась в новом
        приступе смеха.
        - Бед…бедный Прин… ринк. За что… вы его… Ха-ха…
        Пощечина оказалась не такой сильной, как два дня назад, но лейра едва не упала. Шамис удержал резко замолчавшую женщину, после бросил на нее хмурый взгляд.
        - Вы сами виноваты, Ирэйн.
        - Разумеется, - ледяным тоном ответила она и первой направилась к лестнице.
        Смотритель догнал нас, опять сжал локоть, и когда узница хотела свернуть к своей темнице, повел ее назад в свои покои. Ирэйн остановилась, мотнула головой, но риор ни слушать, ни уговаривать не стал.
        - Идете, куда велю, - отчеканил он.
        - Разве возможно усомниться в силе вашей любви? - язвительно вопросила женщина.
        Она вырвала руку из захвата, вздернула подбородок и направилась к той части крепости, где находились покои смотрителя. Доставлять удовольствие скучающим стражам зрелищем того, как ее поволокут по двору, лейра Дорин не желала.
        - Я знал, что в вас возобладает разум, - усмехнулся Шамис.
        - А я знала, что к вам он так и не вернется, - ответила Ирэйн.
        Они уже почти дошли до покоев смотрителя, когда на пути у них появился другой риор. Советник лиори замер посреди узкого коридора, его взгляд остановился на женщине, и она лишь плотней сжала губы, понимая, что думает о ней Тиен Дин-Таль. На лице лейры застыла каменная маска, не выражавшая ни единого чувства. И когда она приблизилась к мужчине, для которого ее сердце билось вот уже столько лет, Ирэйн не взглянула ему в глаза. Она не желала оправдываться и что-то доказывать, свой вердикт риор Дин-Таль вынес ей еще пять лет назад.
        Однако узница ошиблась. Если подозрения в том, что она все-таки ответила на притязания смотрителя Тангорской крепости, и появились, как только Тиен заметил приближающуюся пару, то след, алевший на женской щеке, поведал риору намного больше, чем могла рассказать сама лейра. Дин-Таль перевел взгляд на Шамиса, и мужчины смерили друг друга недобрыми взглядами.
        - Доброго дня, высокородный риор, - прохладно-вежливый тон лейры Дорин ворвался в этот молчаливый поединок, и мужчины разом выдохнули.
        - Доброго дня, лейра Ирэйн, - чуть склонил голову Тиен, приветствуя узницу. - Неожиданно увидеть вас в этой части крепости.
        - Я не ожидала увидеть вас в крепости вовсе, - пожала она плечами. - Однако же вы здесь. Не мы выбираем дороги, риор Дин-Таль, нас ведут Боги и чужая воля.
        - Верное замечание, лейра Дорин, - едва заметно улыбнулся Тиен. - Я понял вас.
        - Итак, что вам угодно, риор советник? - недружелюбно спросил смотритель Тангорской крепости. - Мне доложили, что вы ожидаете меня в рабочем кабинете, тогда что вам понадобилось возле моих покоев?
        - Эта часть крепости принадлежит лично вам, риор Дин-Шимас? - делано удивился Дин-Таль. - Должно быть, поэтому вы приводите сюда гостей? Тогда почему бы вам ни принять еще одного гостя, тем более, я уже здесь, и у меня до вас есть дело.
        - Я выслушаю вас в своем кабинете, дождитесь меня там, - надменно ответил смотритель.
        Советник недоверчиво тряхнул головой, после протер глаза и спросил с изумлением:
        - Моя госпожа? Это вы?!
        Ирэйн зафыркала, стараясь скрыть смешок. Ей это удалось не в пример лучше, чем на крепостной стене, и женщина повернулась к Шамису, ожидая его ответа. Риор смотритель сжал кулаки, возвел глаза к потолку, после медленно выдохнул и, все-таки не сдержавшись, сердито рявкнул:
        - Прошу!
        - Благодарю, - учтиво кивнул Дин-Таль и сделал приглашающий жест Ирэйн. Она столь же учтиво приняла предложение и первой вошла в открытую
        смотрителем дверь. Лейра сделала несколько шагов, обернулась и с недоумением воззрилась на мужчин, столкнувшихся в дверях. Под ее ироничным взглядом, Шамис наконец взял себя в руки, отступил, и советник оказался внутри обиталища смотрителя Тангорской крепости. Сам хозяин вошел последним, прикрыл за собой дверь и, пройдя мимо Тиена, он указал лейре на кресло: - Прошу садиться, лейра Дорин. Желаете что-нибудь?
        - Боги, - усмехнулась Ирэйн. - Еще мгновение, и я воображу, что и вправду желанная гостья.
        Шамис наградил ее красноречивым взглядом и приложил палец к губам, женщина ответила насмешливо вздернутой бровью, однако спорить не стала, она и без того сегодня успела доиграться до пощечины. Стоило передохнуть и дать риору успокоиться. Впрочем, покой смотрителя крепости мало волновал второго гостя.
        - Как любопытно, - заметил Дин-Таль, располагаясь во втором кресле по собственному почину. - Вы так добры ко всем заключенным, или же лейра Дорин одна удостоилась вашей заботы?
        - Лейра Дорин, - Дин-Шамис отошел от обоих гостей, скрывая на лице следы недовольства и досады, - не простая заключенная. Во-первых, она женщина. Лейра, чье тело слишком хрупкое, чтобы выносить тяготы заточения. Во-вторых, она состоит в кровном родстве с лиори Альвией. Перворожденная не отказывалась от этого родства, о чем ясно говорит ее забота и желание получать ежемесячные отчеты о бытие лейры Ирэйн в узилище.
        Женщина вскинула изумленный взгляд на смотрителя, она не подозревала о том, что госпожа наблюдала за ней все эти годы. После невесело усмехнулась и покачала головой. Альвия давала клятву своему дяде заботиться о его дочери, потому и продолжает держать слово, насколько это возможно в отношении узницы.
        - К тому же госпожа оставила особые распоряжения еще во время прибытия лейры Дорин в стены крепости. Если узница покажет достойное поведение, то возможно дать ей некоторые послабления в содержании и тем наградить за сдержанность и терпение.
        Ирэйн прищурилась, вспоминая о тех удобствах, что создал для нее смотритель за последние месяцы. И если старый смотритель протапливал темницу, во время утренней прогулки и к ночи, то Шамис оставил на зиму жаровню для постоянного пользования… А еще подушка и одеяло, и даже лишняя пара шерстяных чулок!
        Неужто и вправду приписал себе чужую заботу, чтобы добиться от узницы благосклонности?
        - Так что я нисколько не превысил своих полномочий. Тем более так сложились обстоятельства, что я был вынужден вмешаться…
        - Поясните, - советник, пристально наблюдавший за Шамисом, подался вперед. - Что произошло такого, что вам пришлось привести благородную узницу в свои покои?
        Смотритель прикрыл глаза, принуждая себя сохранять спокойствие, после развернулся и посмотрел на советника.
        - К моему великому сожалению, на здоровье лейры Дорин дурно сказалась ранняя весна. Она занедужила, и я был вынужден привести лейру Ирэйн сюда. После вызвал чародея, и он помог нашей дорогой узнице прийти в себя.
        - Так зачем же вы привели ее сюда сегодня, если лейра теперь здорова?
        - Таково указание чародея, - не моргнув глазом, соврал Шамис.
        - Вы, разумеется, временно покинули свои покои? - с вежливой улыбкой спросил Дин-Таль.
        - Покои велики, я ночую здесь, - смотритель указал на кушетку. - Лейре же Дорин отдал во временное владение опочивальню.
        - Как благородно с вашей стороны, - кивнул Тиен, скрыв иронию. - И долго пробудет здесь лейра Дорин?
        Шамис скрестил руки на груди.
        - Почему вас так интересует лейра Дорин? - спросил он, испытующе глядя на советника.
        - Я знаком с лейрой Ирэйн уже много лет, - ответил Тиен. - И раз уж так вышло, что у меня нашлось дело в Тангорской крепости, я хочу, чтобы лейра помогла мне.
        Она известна мне, как женщина неглупая и сметливая, потому сможет значительно ускорить мое дело.
        - Ирэйн?! - воскликнул Дин-Шамис, и узница с тем же удивлением воззрилась на советника:
        - Я?
        - Я высказался ясно, - сухо произнес Дин-Таль, отвечая обоим сразу.
        - Если вам нужна какая-то помощь, то я могу прислать моего помощника… - начал Шамис, но Тиен отмахнулся:
        - Ни к чему отвлекать его от службы нашей госпоже. Лейра Дорин нынче здесь, у нее нет дела, а помощь мне внесет некоторое разнообразие в унылое существование узницы. Не вижу ничего предосудительного или выходящего за рамки предписаний, данных Перворожденной вам и мне, - риор пожал плечами и поднялся с кресла. - Итак, теперь о том, зачем я искал вас. Мне нужны все бумаги, касающиеся дел между крепостью и Тангором.
        Смотритель мотнул головой, вновь заставляя себя успокоиться. После оттянул ворот камзола и вдохнул полной грудью.
        - У вас нет полномочий на проверку крепости, - произнес он, теперь не сводя взгляда с Ирэйн, словно пытался обнаружить следы вероломства на ее лице.
        - Я не проверяю вашу крепость, - раздраженно произнес советник. - Я проверяю Тангор. Крепость меня интересует лишь со стороны соглашений с городом и оплаты оказанных услуг. Я никого и ни в чем пока не обвиняю, но городские смотрители умеют ловко наживаться на таких вещах, как посредничество между заказчиком и исполнителем. Казна Тангора - вот что меня интересует. Я желаю сверить документы города с документами крепости. Для этой-то работы мне и нужна лейра Дорин. Не думаю, что у нее случится новый приступ нездоровья, если ей придется разбирать бумаги. Что скажите, лейра Ирэйн?
        Он обернулся к узнице, и та, скрыв волнение, пожала плечами, показывая, что ей все равно.
        - Вот и отлично, - кивнул Дин-Таль. - Можете принести все необходимое сюда, риор Дин-Шамис, или же пустить нас в архив, что было бы несравненно лучше…
        - Здесь, - резко ответил смотритель. - В архиве холодно и сыро, и если вам ничего не угрожает, риор советник, то моя подопечная слишком нежна для подвала, особенно после своей болезни.
        - Как скажите, - не стал спорить Дин-Таль. - Здесь, так здесь. Я не вижу повода оттягивать.
        - Я сейчас отдам распоряжение, - буркнул Шамис.
        Он бросил настороженный взгляд на Ирэйн и вышел из покоев. Тиен не стал терять времени. Он повернулся к узнице и тихо спросил:
        - Что еще за история с болезнью? Это правда, или повод, чтобы затащить вас к себе в спальню? - Ирэйн вспыхнула, но советник отрицательно качнул головой: - Я не пытаюсь вас оскорбить. У меня есть глаза и разум. Мне хватило сопоставить все, что я видел, чтобы понять истинную природу происходящего. Так что с вами случилось?
        - Спросите чародея, - ответила лейра. - Если уж и вправду вам интересно знать подробности. Он вам расскажет, что со мной было. Сама я пояснить не в силах. Попросту плохо помню вчерашний день. Да и не хочу, чтобы вы считали, будто я сгущаю краски и на кого-то наговариваю, чтобы обелить себя.
        За дверями послышались шаги, и Дин-Таль вновь откинулся на спинку стула, лишь коротко кивнул и буркнул:
        - Понял.
        Шамис порывисто распахнул двери, прошел к креслам и, не заметив ничего подозрительного, перевел взгляд на Тиена.
        - Скоро вам доставят все необходимое. Я приказал принести бумаги за последний год…
        - Мне нужно за последние пять лет, - тут же поправил смотрителя Дин-Таль с чуть виноватой улыбкой. - Простите, что не уточнил сразу.
        - Хорошо, - раздраженно бросил Шамис и вновь вышел.
        Советник опять повернул голову к Ирэйн:
        - Вы можете мне доверять, - шепнул он. - Я вам не враг.
        Лейра приподняла брови в насмешливом удивлении, и Дин-Таль произнес:
        - Клянусь.
        Глава 9
        Лошадиные копыта неспешно цокали по узкой каменной дороге. Их перестук плыл мимо сознания всадника, погруженного в размышления. Он не замечал мелкой мороси, как не замечал двух воинов сопровождения, негромко смеявшихся за спиной советника. Они переговаривались о чем-то своем, не мешая хозяину. Взгляд риора устремился вперед, но видел он отнюдь не старую рощу, мимо которой ехал. Перед внутренним взором Тиена Дин-Таля вставала картинка из вчерашнего дня, в которой за столом сидела молодая светловолосая женщина.
        Мужчина время от времени посматривал на нее, больше из любопытства, чем с какой-либо целью, и неожиданно обнаружил, что у лейры Дорин приятные черты, которые радуют взор своей нежностью. Ирэйн была совершенно не похожа внешне на Альвию Эли-Борг, несмотря на их родство. Холодная красота лиори подавляла. В ней ощущалась властность правителя и твердость воина. Все это невозможно было увидеть, но легко ощущалось нутром. Перед Перворожденной хотелось склониться, и это было столь же естественным, как: есть, пить и дышать полной грудью.
        А вот ее кузина была совершенно иной. Несмотря на тяготы и лишения, черты Ирэйн сохранили свою нежность. Она казалась трогательной в своей сосредоточенности, с которой просматривала документы, переданные ей советником. А спустя какое-то время даже увлеклась, наконец, ощутив себя нужной и полезной. Лейра Дорин отыскала прелесть в нуднейшей работе и окунулась в нее с головой, вдруг перестав обращать внимание на тех, кто окружал ее. Прикусила кончик языка, став похожей на старательную ученицу, и водила тонким пальчиком по колонкам цифр, сравнивая их с цифрами в счетах из Тангора. И когда Тиен обнаружил, что улыбается, наблюдая за ней, он был ошеломлен собственным открытием. Нахмурившись, мужчина вернулся к своей части сверки, но уже вскоре вновь поглядывал на узницу, продолжая изучать ее.
        Да, в Ирэйн Дорин не было ничего похожего на ее кузину. Она и вправду казалась хрупким цветком, нежным и милым. Перед ней не хотелось склонить голову, но хотелось защитить от невзгод, хотелось заботиться и оберегать. И сделав это открытие, Тиен наконец понял, почему Лотт Дин-Дорин, когда-то бросился на острия мечей, до последнего вздоха пытаясь спасти свою жену от заслуженной ею кары. И даже ее мольбы не мешать правосудию и не рисковать своей жизнью, не возымели действия. Хартий продолжал стоять стеной между супругой и лиори Эли-Борга.
        А еще Ирэйн была женственной. И это было настолько сильной ее чертой, что становились понятны и притязания Дин-Шамиса. Она уже не была тем подростком, которым отправилась в свое путешествие в Эли-Харт, когда пора женского цветения только начинается, и вся прелесть юной женщины сосредоточена в ее невинной свежести. Теперь же лейра Дорин налилась спелость. Из бутона она уверенно превращалась в яркий цветок, который манил взор, вызывал желание коснуться прелестных лепестков и вдохнуть их пьянящий аромат. Да, страсть смотрителя крепости теперь была понятна советнику лиори. Тиен и сам почувствовал нечто подобное, когда смотрел на светловолосую головку, склонившуюся над скучными документами.
        А следом он вспомнил румянец, время от времени вспыхивавший на щеках лейры. Улыбка, легкая и беззаботная, как летний ветерок, скользнула по мужским губам, и он добродушно хмыкнул:
        - А ведь подглядывала.
        Точно подглядывала, хоть и делала вид, что погружена в работу. Эта мысль принесла неожиданное удовольствие, и советник коротко рассмеялся.
        - Хозяин, - позвал его один из ратников. - Кажись, приехали.
        Тиен тряхнул головой, возвращая сознание из страны грез, посмотрел вперед и кивнул, соглашаясь со своим воином.
        - Да, похоже, это дом чародея, как его нам описали.
        Узнать у стражей, кого приглашали к узнице, оказалось просто. Знакомый болтун, стоявший вчера на воротах, с готовностью указал, где найти чародея. Эту поездку советник отложил на утро, и сегодня, проснувшись, не стал откладывать свое расследование. Он оставил в крепости пройдоху-кучера и двух ратников, еще двух взял с собой, а старшину с остатками отряда отправил в Тангор, дав тому задание, чтобы проверка города не встала.
        Дом чародея оказался простенькой избушкой, стоявшей на краю леса. Дин-Таль знал, что в получасе пешей ходьбы есть селение, но, как рассказал Болтун, мастер Локис был нелюдим, потому держался особняком. В Тангор он выбирался лишь по надобности или по зову кого-то из горожан. И по деревням ходил только тогда, когда его призывали.
        - Суровый мужик, - доверительно шепнул страж Болтун. - Не нашенский он, пришлый. У нас есть еще чародеи, но этот самый сильный из них. У него даже ручной волк есть. Вот точно как пес. Живет в будке без всякой привязи и гоняет лихих людишек, если кто зло на Локиса затаит. Говорят, он с лесным зверьем лучше ладит, чем с людьми. Вроде как и медведь к нему за сладеньким заходит. И не трогает ведь, морда мохнатая. Ну, говорят так, высокородный риор. Сам-то я не видал, но сказок много про того чародея ходит.
        Тиен спешился и с интересом взглянул на собачью конуру, из которой торчала волчья морда. Советник усмехнулся, и вправду, как пес. Волк выбрался из своего деревянного логова, делового потянулся и рыкнул, словно вопрошая, что понадобилось незваным гостям, и Дин-Таль ответил:
        - По делу.
        Волк с дороги сойти не спешил. Он с подозрением наблюдал за тем, как люди идут мимо, настороженно поглядывая на хищника, после уселся на землю, задрал голову и завыл.
        - Тьфу, нечисть блохастая, - сплюнул один из ратников. Второй остался стоять с разволновавшимися лошадями. - Хозяина что ли предупреждает?
        - Возможно, - пожал плечами риор, отчего-то не чувствуя в звере угрозы.
        Страж оказался прав в своих подозрениях. Чародея дома не оказалось. Дверь его дома была закрыта на засов без замка, и это позволило подозревать, что хозяин где-то неподалеку. А может, он просто доверял своему охраннику, или же особо брать в его жилище было нечего, но об этом высокородный посетитель гадать не стал. Он обернулся к волку и обнаружил зверя в нескольких шагах позади себя.
        Хищник склонил голову набок и с явным любопытством разглядывал двух мужчин. Волк потянул носом и фыркнул.
        - Ишь, нашелся тоже, - проворчал воин советника. - Фыркает он, поглядите на него. А я вот тебя тоже понюхаю и фыркать начну. Еще неизвестно, кто хуже пахнет: риор высокородный, или ты, Серая морда.
        - Как интересно, - усмехнулся Дин-Таль. - Себя ты, видать, совсем не рассматриваешь, как источник дурного запаха? От тебя, между прочим, чесноком прет. И вчерашней настойкой. А ему, выходит, мой запах не по нраву, так выходит?
        - Настойка была хороша, хозяин, - возразил ратник. - И если ему не нравится запах знатного напитка, то этот зверь вообще ничего не понимает в настойках, и его мнение мне не указ. А то, что я съел чеснока, так это чтобы вы опять меня пьяницей не называли. И пусть этот волк ничего мне не говорит, в заботе о хозяине он понимает не больше, чем в настойках.
        - Вот как раз в заботе о хозяине он понимает поболее твоего, - ответил Тиен. - И уж точно не будет дышать на своего чародея чесноком и перегаром.
        - Обижаете, высокородный риор, - насупился смерд. - Зато я, вон, уже вас сколько развлекаю, а он только глазами зыркает, да подслушивает. А если ему чего не нравится, то может идти в свою конуру, никто не неволит.
        Волк опять фыркнул и растянулся на земле, всем своим видом показывая, что плевать он хотел на ратника, и вообще будет делать то, что ему вздумается.
        Дин-Таль хмыкнул, глядя на нагловатую волчью морду, а после обернулся к лесу. Он надеялся, что ожидание не затянется. Хотелось поскорей вернуться в крепость и проверить, как прошла эта ночь для узницы, потому что испытующий взгляд, который переводил смотритель с советника на Ирэйн, Тиену не понравился.
        Неожиданно волк поднялся на лапы, встряхнулся и ушел в конуру, вдруг решив оставить незваных гостей. А потом послышался негромкий треск кустарника, и к дому вышел невысокий темноволосый мужчина в теплой куртке, подбитой мехом. Хозяин домишки, оглядел пристальным взглядом риора и его ратнику, кивнул и шагнул к двери.
        - Заходите, - скорей приказал он, чем пригласил.
        - Подожди здесь, - велел Дин-Таль своему воину и вошел в жилище чародея.
        Риор с интересом рассматривал хозяина лесного домика. Его возраст определить было сложно. Седая полоса, тянувшаяся от виска и вплетенная в косу, вроде говорила, что чародей уже не молод, но ясные, очень светлые, глаза, казались, почти юными. В конце концов, Тиен откинул ненужные размышления и без приглашения прошел к столу. Он устроился на одном из стульев и вновь повернул голову к Локису. Тот уже скинул куртку и теперь складывал на полку какие-то корешки, принесенные из леса. На своего гостя чародей внимания не обращал.
        - Доброго дня вам, мастер Локис, - первым заговорил советник, запоздало приветствуя хозяина дома.
        - И вам удачи, - буркнул чародей.
        - Удачи? - приподнял брови в легком удивлении риор.
        - Удача вам понадобится, - ответил Локис, вдруг резко обернулся и шагнул к столу. Мужчина уложил ладони на его поверхность, пригнулся и пристально взглянул в глаза советника: - С огнем играешь, риор. Будь осторожен. Сгореть, может, и не сгоришь, но опалишься сильно. Хочешь покоя, забудь о том, что гложет.
        - Поясни, - чуть помедлив, произнес Тиен, подаваясь вперед.
        - Я сказал, ты услышал. Тебе решать, - ответил чародей и вернулся к своим корешкам.
        - И все-таки…
        - Не о чем говорить, - отмахнулся Локис. Однако вновь обернулся и скрестил руки на груди: - Спрашивай.
        - Я спросил…
        - Ты не за тем шел, спрашивай, о чем хотел. Ты спешишь уйти, риор, я вижу. Тогда не затягивай, спрашивай.
        Дин-Таль коротко выдохнул. Вопросов у него теперь прибавилось, но чародей уже показал, что больше говорить о своем предупреждении не будет. Что ж, выбирать не приходилось.
        - Ты позавчера посещал Тангорскую крепость, - заговорил советник. - Я хочу знать, что случилось с лейрой, к которой тебя призывали.
        Чародей вновь прищурился, приглядываясь к гостю. После подошел и сел напротив.
        - Так что с ней было?
        Локис пожал плечами:
        - При смерти не была. Душевные страдания и голод ослабили женщину, холод добил. Но лейра - это лейра. В ней кровь ее рода, в той узнице сильная кровь. И сама она сильная. Я тебя в ее мыслях видел, по тебе плакала, и еще плакать будет. Ты огонь разожжешь, риор, и она в нем гореть станет. Или спасешь ее, или погубишь. Тебе решать. Воля у тебя слабая, можешь не сдюжить. Найдешь в себе силу, все сможешь.
        Дин-Таль мотнул головой, начиная уставать от странных предсказаний чародея, тем более, тот не спешил их пояснять.
        - Да о чем ты?! - воскликнул Тиен. - Говори толком, задери тебя твари Архона!
        - Сам все поймешь, - ответил Локис. - Только знай, дашь огню пожрать молодое деревце, нового уже не вырастишь. Сейчас побег, потом корни даст - поздно назад поворачивать будет. Или сейчас все брось, или не отступайся. Иного ответа нет.
        - Чтоб тебя разорвало! - в сердцах сплюнул советник. - По лейре что?
        - Так сказал уже. Голод тело ослабил, страдания - волю, холоду ее легко пожрать было, вот и слегла. Теперь уж здорова. Только ненадолго это.
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Ты же спешил, - усмехнулся чародей, - вот и спеши себе. Глядишь, успеешь.
        Тиен еще короткое мгновение смотрел на мастера, наблюдавшего за ним, после вскочил со стула и, выругавшись, бросился к двери, ощущая потребность поскорей вернуться в крепость…
        Узница потянулась, не спеша открыть глаз. На ее устах играла улыбка, о которой она и сама вряд ли подозревала. Впервые за пять с половиной лет Ирэйн забыла, что вокруг нее тюремные стены. Женщина натянула до носа уютное теплое одеяло, еще сильней зажмурилась и умиротворенно вздохнула.
        - Боги, - прошептала она. После перевернулась на живот, обняла подушку и, наконец, открыла глаза. Однако сознание узницы продолжало плавать в радужной дымке воспоминаний о минувшем дне.
        Разве бывают сны наяву? Когда происходящее кажется навеянным сладкой грезой? Когда в груди щемит от сознания творящегося чуда, и душа парит где-то высоко-высоко над бренным телом? Нет-нет, такого не может быть на самом деле! Сон всегда остается сном, но как же не хочется просыпаться…
        Могла ли она, узница Тангорской крепости, когда-либо мечтать, что однажды окажется рядом со своей мечтой? Могла ли подумать, что придет день, когда мужчина, не замечавший ее прежде, будет сидеть напротив и с улыбкой посматривать время от времени на свою помощницу? На нее!
        - Боги, он же улыбался, - с затаенным трепетом прошептала лейра и распахнула глаза, глядя перед собой слепым взором. - Мне улыбался, мне! - Она уткнулась в лицом в подушку и мотнула головой: - Прочь! Уйди прочь, глупая греза, не вздумай затуманить мне разум и заставить поверить в то, чего не может быть. Все не так, как мне кажется, совсем не так. Боги…
        Но сладкая мука воспоминаний уже поселилась в ней, и Ирэйн тихо засмеялась, ощущая себя легкой, словно бабочка, порхавшая над цветком. Ну и пусть самообман, пусть лишь греза, но как же приятно обмануться и хотя бы один день помечтать о невозможном и несбыточном.
        И снова она видела кабинет в покоях смотрителя, и напротив мужчину, которому посвятила свою душу почти десять лет назад. Кто бы знал, как тяжело было сосредоточиться на бумагах, которые ей вручил Тиен Дин-Таль, и лишь нежелание подвести его помогло собраться и втянуться в работу. И все-таки Ирэйн не могла отказать себе в удовольствии, и поглядывала на мужчину напротив. Она любовалась его сосредоточенными правильными чертами, внимательным взглядом, который скользил по документам, и таяла от ощущения его близости.
        Но самым невероятным оказалось, что высокородный риор также украдкой разглядывает свою помощницу. И когда лейра Дорин обнаружила это, щеки ее зарделись от смущения, словно она вновь была той девочкой, что вздыхала втайне от всех по своей неразделенной любви. После своего открытия Ирэйн постаралась меньше отрывать голову от бумаг, но продержалась не более получаса. Она подняла голову, снова встретилась взглядом с Тиеном и смутилась еще больше, когда на его губах появилась едва приметная улыбка.
        - Это просто не может быть правдой, - прошептала узница. - Мне все приснилось…
        А когда пришло время прогулки, и женщина, уже полностью собранная вышла в двери своей темницы, куда ее все-таки вернул с вечера смотритель, ощущение сна так и не исчезло. Глаза лейры сияли яркими звездами, и как бы она не старалась скрыть свое маленькое невесомое счастье, ей никак не удавалось сделать это. Казалось, женщина светится, и этот свет, шедший из сердца, невозможно было ни погасить, ни притушить его яркость.
        - А вы сегодня удивительно хороши, Ирэйн.
        Она обернулась и встретилась взглядом со смотрителем Тангорской крепости. Мужчина покусывал губы, пристально изучая узницу. Его не терзали сладостные грезы, риор был мрачен. Он не обманулся ни напускной строгостью советника, ни показным равнодушием лейры. И единственное, что приходило на ум Дин-Шамису, когда он наблюдал за мужчиной и женщиной, сидевшими за его столом, что он видит тайных любовников.
        Он слишком явственно ощущал связь между ними, и воображение рождало, отнюдь, нескромные картины того, что могло происходить между советником и кузиной лиори в прошлом. Шамис почти не покидал своих покоев, пока там находился Дин-Таль. Ревность, уколовшая смотрителя еще на утро первой встречи лейры и высокородного риора, теперь разрасталась, подобно костру, и каждая новая минута лишь раздувала пламя подозрений.
        Эти подозрения не давали ему покоя ночью, и утром смотритель думал о том, что могло связывать Тиена Дин-Таля и лейру Борг. И чем дольше размышлял, тем сильней утверждался в своих подозрениях. А сейчас она сияла, освещая серый день, и сомнений не было - виновен в этом был риор Дин-Таль.
        - Отчего вы смотрите на меня, словно хотите вгрызться в глотку? - сухо спросила узница.
        - Вам не нравится мой взгляд? - пытаясь успокоиться, спросил Дин-Шамис.
        - У вас злые глаза, высокородный риор…
        - А у столичного хлыща добрые? - смотритель сделал шаг к узнице. - Он ведь хорош собой, не так ли? Он вам нравится, Ирэйн? Или здесь нечто большее? Вы были любовники? - лейра в недоумении приподняла брови. - Отвечать! - гаркнул риор, перехватывая ее за руку.
        После грубо дернул к себе и, обхватив одной рукой за талию, второй сжал подбородок, не позволяя отвернуться.
        - Риор Дин-Шамис, - ледяным тоном произнесла узница, глядя ему в глаза, - прекратите сходить с ума…
        - Отвечай! - вдруг заорал он.
        - А если нет? - шипящим полушепотом спросила узница. - Ударите?
        Смотритель неожиданно успокоился. Он с интересом взглянул в глаза лейре и насмешливо спросил:
        - Вы считаете, что это самое страшное, что я могу сделать? Желаете проверить?
        - А вам не терпится показать мне все заготовленные мерзости? Увольте. Я не горю желанием: ни раскрывать ваши грязные тайны, ни даже разговаривать с вами. Оставьте меня под надзором стражей, а сами сходите и выпейте успокоительной настойки. Она вам необходима.
        Она выдернула руку из захвата мужских пальцев и направилась прочь от риора. Радужное настроение исчезло, оставив лишь горький осадок. Сладкая дымка рассеялась, и действительность вернулась ревностью мужчины, о котором Ирэйн никогда не мечтала. Женщина нахмурилась, пьггаясь понять, на что способен Шамис, но особо гадать не приходилось, кажется, он был готов на все. И что теперь делать, узница не знала…
        Риор исподлобья смотрел на прямую спину лейры, и гнев вновь поднял голову. Высокомерная гордячка, которая смеет раз за разом отталкивать его… Издевается, указывает. И кто?! Презренная изменница, отправленная гнить заживо среди тюремных стен! Кровь Боргов… Тьфу! Уже плохо соображая из-за слепившей его ярости, Шамис сорвался с места. Он стремительно догнал узницу, болезненно сжал ее плечо и рывком развернул лицом к себе.
        Женщина вскрикнула от неожиданности, она невольно ухватилась за плащ смотрителя, но тут же отдернула руку, словно дотронулась до ядовитой гадюки. Смотритель заметил и жест, и взгляд. Он снова вспомнил совсем другой взгляд, брошенный на Дин-Таля, который успел перехватить вчера, и к ярости прибавилась еще сильней вскипевшая ревность.
        - Стало быть, я не гожусь тебе, лейра? - с холодной яростью спросил Шамис. - Не так смазлив, как Таль? Или же не стою столь высоко, как он? А может, ты надеешься, что окрутишь его, и он уговорит лиори отпустить тебя?
        - Прекратите…
        - Молчать! - гаркнул риор.
        Он стремительно развернул Ирэйн к себе спиной и толкнул ее к зубцу:
        - Я могу взять тебя прямо здесь и сейчас, и мне не нужно ни твоего дозволения, ни желания, - прошипел смотритель в ухо женщине. Его ладонь легла узнице на живот, после скользнула ниже, и Ирэйн вскрикнула от омерзения и боли, когда пальцы риора, смяв ткань платья, протиснулись между ее ног и надавили на сокровенное. - И никто, слышишь, никто не посмеет вмешаться. И знаешь почему?
        - Пусти! - взвизгнула лейра в отчаянной попытке вырваться от рук риора.
        - Потому что ты - никто, - продолжал он, не слушая женщину. - Ты - пустое место, лейра. Преступница, гнилая кровь в артериях славного рода. Ты сдохнешь в этих стенах, и твое тело сожгут вместе с другими отбросами. И как ты, Никто, смеешь издеваться надо мной - потомком высокого рода? Как смеешь вертеть хвостом и заигрывать с другим мужчиной? Кто он тебе?! - заорал Шамис, вновь надавив пальцами между ног Ирэйн.
        Она скривилась, зашипела, но только преисполнилась ответного бешенства. Узница зло хохотнула:
        - Что тебе за дело, риор смотритель?! - воскликнул Ирэйн. - Кто бы они ни был, тебе не равняться с ним! Ты просто животное, Шамис!
        - А ты шлюха! - рявкнул риор. - Я видел, как ты смотрела на него, видел! Ты же таяла, как свеча! Я предупреждал, что между нами никто не встанет? Я тебя предупреждал?!
        Лейра не ответила. Она продолжала извиваться, пытаясь освободиться из капкана сильных мужских рук. Риор вдруг уткнулся лбом в затылок узнице и простонал:
        - Какая же ты неблагодарная дрянь, Ирэйн. Я же вился вокруг тебя, пытался угодить…
        - Выполняя приказы госпожи? - язвительно спросила женщина. - Что ты дал мне такого, чего она не одобрила в своем распоряжении? Лживые признания и посулы, такие же фальшивые, как твои брачные клятвы? Как ты вообще смеешь задавать мне вопросы?! Кто ты такой, риор Дин-Шамис, чтобы лезть мне в душу? Иди и задай все эти вопросы своей жене!
        - Не смей, - глухо велел смотритель. - Лучше молчи…
        - О чем? О том, кто отец твоего последнего отпрыска? Ты ведь здесь, риор, а она там. Так иди и спроси, была ли она верна тебе весь этот год! Допрашивай свою жену, смотритель! Вы льете одинаково сладкий мед в ваших письмах, но ты уже показал, насколько честен, так может вы ягодки с одного куста, а, Шамис?
        Узница издевательски рассмеялась, но смех ее оборвался от нового рывка. Взбешенный смотритель схватил лейру за горло:
        - Не смей говорить о том, что тебя не касается! - крикнул он в лицо Ирэйн, с силой тряхнув ее. Голова женщины откинулась, и она ударилась затылком о камни стены.
        - Ты требуешь от меня ответа, будто я давала тебе клятву быть верной, - сквозь слезы усмехнулась лейра. - Я всего лишь напомнила тебе о той, с кого ты можешь требовать ответ. И не смей порочить мое имя, ублюдок! Я виновна лишь перед моей сестрой, и искупаю свой грех! Порочь себя, Шамис. Здесь только одна шлюха, риор, и это ты! - Узница вновь хохотнула и воскликнула: - Высокородный риор
        Дин-Шлюха!
        - Заткнись!!! - гаркнул смотритель, и его кулак впечатался в живот женщине.
        Она задохнулась. Слезы брызнули из глаз, и рыдание прорвалось сквозь стиснутые зубы. И все-таки лейра не покорилась.
        - Мразь, - просипела она, и удар обрушился во второй раз.
        - Риор смотритель! - истошный вопль одного из стражей врезался в густой горячий воздух, превратившегося в душный кокон, в котором оказались палач и его жертва. - Остановитесь! Риор смотритель!
        Шамис не слушал. Он обхватил задыхавшуюся женщину за лицо и, вновь вздернув, поставил на ноги.
        - Не смей порочит мой род, - опасно понизив голос, произнес смотритель. - Не вздумай раскрывать рот ты, жена хартия, - и риор, скривившись выплюнул: - Лейра Дорин.
        И она сорвалась, в одно мгновение забыв о боли. Ярость полыхнула, затмив взор, и Ирэйн взвилась подобно дикой кошке. Она скрючила пальцы, набросилась на риора.
        - Не смей! - зарычала лейра, полосуя его лицо ногтями. - Не смей трогать грязным языком благороднейшего из мужчин! Не смей оскорблять честнейшего из риоров! На смей, мразь, не смей! - визжала женщина, вновь и вновь кидаясь на своего противника, превосходившего его в росте и весе. - Если бы он был здесь, ты бы уже захлебнулся своей поганой кровью…
        Взбешенный мужчина оторвал от себя узницу, с легкостью отшвырнул ее и, нагнав, с размаху ударил ногой по ребрам. Ирэйн закричала, закрываясь от нового замаха, но удара больше не последовало. Смотритель схватил ее за шиворот, как котенка, встряхнул, ставя на ноги, и потащил за собой, больше ничего не говоря.
        - Прочь! - заревел он, отгоняя стражей, все-таки поспешивших на помощь женщине. - Сгною, сволота!
        И защитники отстали от смотрителя. Они смотрели вслед смотрителю, гнавшему впереди себя свою жертву. Кто-то болезненно поморщился. Мужчины грязно выругались, но так и не решились идти следом.
        - Он же ее, как куклу переломает, - удрученно вздохнул один из стражей. - Вот бы риор советник вернулся, он бы уж смог лейру защитить. - Ему никто не ответил, но в глазах суровых воинов мелькнуло согласие.
        Шамис втолкнул узницу в дверь, ведущую к казематам, и она не устояла на ногах. Риор поймал ее за запястье, дернул за собой, едва не вывернув руку, и потащил дальше волоком, не замечая вскриков узницы. Наконец остановился перед одной из одинаковых железных дверей, поставил Ирэйн на ноги и придавил ладонью к стене.
        - Ублюдок, - едва слышно выдохнула лейра.
        - Считаешь, мои ласки плохи? Думаешь, быть со мной унижение? - риор криво ухмыльнулся. - Тогда я позволю тебе узнать, что такое настоящее унижение, правда, после этого мне ты будешь уже не нужна. Наслаждайся.
        Он открыл дверь и втолкнул Ирэйн внутрь.
        - Держите подарок, мрази, - с жестокой усмешкой произнес смотритель, глядя на десятерых заключенных. - За хорошее поведение. Пользуйтесь.
        Дверь закрылась, и лейра, растянувшаяся на полу после падения, села, ошалело глядя на десятерых мужчин, в недоумении взиравших на нее.
        - Баба, - выдохнул один из узников. - Он поднялся с потемневшей от времени и сырости скамьи и направился к женщине. - Точно баба. Настоящая живая баба…
        - Нет, - прохрипела лейра, уворачиваясь от его прикосновения.
        Узники отошли от изумления. Они по очереди поднимались со своих мест и шли к ней. Ирэйн отползала до тех пор, пока не уперлась в стену спиной. После закрыла лицо двумя руками, отчаянно замотала головой и выкрикнула:
        - Не надо!..
        Шамис замер за дверью. Он прижался к ней лбом и слушал… Не хотел, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Бешенство постепенно уходило, уступая место осознанию произошедшего. Риор опустил взгляд на свои руки и гулко сглотнул.
        После зажмурился и упрямо прошептал:
        - Сама виновата, сама…
        До него доносились звуки возни, мужской смех, иногда долетали грубые шутки, и только Ирэйн молчала. Она вскрикнула только раз, а потом затихла, словно ей было все равно, что происходило с ней.
        - Почему не зовет? Почему не просит о помощи? - хрипло спросил сам себя Шамис. - Почему молчит?
        И в это мгновение он услышал душераздирающий женский крик. Дыхание риора сбилось. Он снова зажмурился, с силой ударил по стене, пытаясь успокоиться, но лишь вновь разбудил в себе ярость. Он рванул засов, распахнул дверь и замер на пороге, глядя расширившимися глазами на женщину, распластанную не полу. Ее растянули за руки и за ноги. Одежду успели порвать, и сверху навис один из узников, остальные с жадностью смотрели на обнаженное женское тело. Кажется, этот был первым, потому что довольства не было еще ни на одном лице. Узник как раз развязывал пояс шганов.
        Шамис увидел грязную пятерню, сжавшую нежную бугорок женской груди.
        Узник склонился к губам лейры…
        - Прочь! - зарычал смотритель, срываясь с места. - Прочь, мрази!
        - Сами же отдали, риор смо…
        Говоривший узник замолчал. Он упал на пол со свернутой шеей. Шамис отбросил в сторону второго, сбил ударом ноги того, кто собирался овладеть узницей, и, наконец, опустил взгляд вниз.
        - Ирэйн, - прошептал риор.
        Ее губы были искусаны в кровь, но кусала их сама лейра. Лицо уже опухло от рычаний, но взгляд, с которым встретился смотритель, ожег его ненавистью и презрением.
        - Чтоб ты сдох, Шамис, - сипло произнесла узница.
        - Хоть сейчас помолчи, - простонал он и подхватил растерзанную женщину на руки.
        - Пусть пожрут тебя твари Архона, - сказала она, глядя на риора немигающим взглядом.
        - Значит, не угомонишься? - с раздражением спросил смотритель.
        - Катись в Архон, грязная тварь.
        - Ну, хватит! - рявкнул Шамис.
        Он не вернул ее узникам, и к себе не понес, как не отправил в темницу лейры. Риор сбежал в подземелье. Страж с удивлением взглянул на смотрителя и его ношу, но тот только рявкнул:
        - Открой, где свободно.
        Страж не спорил, он исполнил приказ начальника и отошел в сторону.
        - Вот теперь ты действительно узнаешь, что такое голод, холод и крысы. Выпущу, когда будешь готова молить о пощаде.
        Он опустил узницу на пол. Она стянула лохмотья, болтавшиеся на ней, бросила на риора пустой равнодушный взгляд и шагнула в кромешную темноту.
        - Боги есть, Шамис, - услышал риор. - Я это точно знаю. И они умеют воздавать по грехам нашим. Раз я должна пройти еще и через это, значит, я пройду, а ты сгниешь от своей злобы заживо, высокородный. - Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза: - Прощай, риор. И будь ты проклят.
        - Неугомонная дрянь, - буркнул смотритель, закрывая дверь каменного мешка. - Ничего, посмотрим, как ты будешь трепыхаться через несколько дней. - Затем обернулся к стражу. - Не вздумай зайти к ней, или что-нибудь ей принести. Узнаю, удавлю.
        Шамис хотел уже уйти, но все-таки прижался ухом к двери, однако не услышал ни звука. Смотритель направился прочь из подземелья, ощущая смесь опустошения и удовлетворения.
        - Ничего, - повторил он. - Не покорится сама, сломаю.
        Глава 10
        Риор Дин-Таль сидел за столом в комнате, которую занял еще в день своего появления в Тангорской крепости. Советник был мрачен. Ладонь, покоившаяся на подлокотники кресла время от времени сжималась в кулак, и тогда с губ мужчины срывалось тихое ругательство. Он был в тупике. Высокородный риор не знал, что делать и как поступить, и это выводило его себя. Он привык, что всегда был кто-то, с кем можно было посоветоваться. И если не хватало собственной решимости, это кто-то помогал сделать верный шаг. А сейчас нужно было действовать самому, не опираясь на чью-то волю и разум. Даже на законы нельзя было ссылаться, потому что все они велели держаться подальше от дела, от которого смердело до самого Борга.
        И все-таки советник никак не мог заставить себя подняться с кресла и забыть о том, что его терзало.
        Вчера, когда он примчался в крепость, гонимый недобрыми предчувствиями,
        Тиен ворвался в ворота и накинулся на первого попавшегося стража.
        - Здесь что-нибудь произошло?! - потребовал ответа Дин-Таль, схватив смерда за грудки.
        Тот округлил глаза и отрицательно замотал головой. Риор оставил стража в покое, быстро поняв, что не сможет добиться правды. Впрочем, он и сам не был уверен в том, что за время его отсутствия что-то случилось. Лишь слова чародея да собственное предчувствие не позволяли успокоиться и выдохнуть с облегчением. Беспокойство зудело под кожей, не давало стоять на месте, оно злило. И советник, решив, что найдет ответы на свои вопросы в покоях смотрителя, бросился туда. Тиен был почти уверен, что Шамис перешел границы дозволенного и совершил мерзкое насилие над женщиной, подвластной ему.
        Дверь покоев оказалась приоткрытой, и Дин-Таль ворвался внутрь, уже почти уверенный, что сейчас услышит крик о помощи, но… Здесь царили тишина и порядок. Постель оказалась не смята, мебель не сдвинута во время борьбы, и следов пребывания здесь лейры Дорин вообще не было. Советник остановился на пороге опочивальни. Он накрыл дверь рукой и уткнулся в нее лбом, выжидая, когда бешеный бег сердца успокоится, и хаос мыслей, наконец, уляжется в голове, позволив думать спокойно.
        Однако обуздать тревогу Тиен не успел. Открылась дверь в умывальню, и оттуда вышел сам хозяин покоев. Волосы его были влажными, и капли воды падали на рубаху, оставляя темные потеки. Смотритель крепости промокал лицо полотенцем, потому не сразу обнаружил незваного гостя, но когда он опустил руки, мужчины воззрились друг на друга. И чем дольше они мерились взглядами, тем сильней загорались гневом их глаза.
        Дин-Таль скользил взглядом по лицу смотрителя, и кровь, только успокоившаяся, вновь бросилась ему в голову, потому что физиономия Шамиса была исполосована ногтями…
        - Мразь, - выдохнул советник. - Ты все-таки это сделал…
        - Следите за языком, риор Дин-Таль, - ледяным тоном ответил Шамис. - Мой род не ниже вашего, и я не позволю разговаривать с собой в подобном тоне. Если не желаете драки, лучше умерьте пыл.
        - Где она? - глухо спросил Тиен, глядя на смотрителя исподлобья.
        - Кто или что вас интересует? - все более успокаиваясь, спросил Дин-Шамис.
        - Где лейра Дорин?
        Смотритель взял с кресла свой камзол, надел его и скрестил руки на груди:
        - Что вам за надобность в узнице, риор Дин-Таль?
        Тиен выдохнул, вынуждая себя успокоиться. Он сделал шаг в сторону второго риора и зеркально отобразил его позу, скрестив руки на груди:
        - Мы вчера проверили только малую часть, - почти учтиво произнес советник. - Нужно продолжить работу, и лейре Дорин я могу доверять больше, чем вашему помощнику.
        - Прекратите издеваться над бедной женщиной, - чуть раздраженно ответил Шамис. - К чему давать ей ложные надежды на то, что ее жизнь может измениться?
        Ее удел - эта крепость, ваш - путь в Борг. Я принял в ней участие лишь потому, что того требовало ее здоровье, вы же балуете узницу. Я против такого изощренного издевательства, риор Дин-Таль. Пусть уж лейра Дорин пребывает в своем привычном душевном состоянии, ей ни к чему волнения и переживания, они только ослабляют женщину.
        - Как голод и холод, риор Дин-Шамис? - прищурился советник. - Я знаю, что вы морили узницу голодом. А еще я видел, как вы смотрите на нее, и мне совершенно не нравится то, что я читаю в ваших глазах.
        - И что же вы в них читаете, риор Дин-Таль? - прищурился смотритель. - To, что меня тронула судьба благородной дамы, которую юность и чужая хитрость привели в стены Тангорской крепости на вечное заключение? Мне жаль лейру Ирэйн. Она попала сюда в самом начале своего пути. Своей опрометчивостью она лишила себя положения, честного имени и возможности сделать счастливым кого-то из высокородных риоров. У нее нет, и уже не будет ничего в жизни светлого и радостного. Я, как могу, скрашиваю ее однообразные дни…
        - И явно желаете скоротать еще и ночи, - усмехнулся Тиен. - Вы слишком много о себе возомнили, риор Дин-Шамис. Можете рассказывать мне сказки, сколько угодно, я уже успел убедиться в том, что вы мастак по этой части. Только придумайте мне еще одну сказку вот об этом, - и палец советника указал на лицо риора смотрителя. - Какая кошка так исполосовала вас?
        Дин-Таль успел увидеть, как в глазах Шамиса мелькнула злость, но он быстро взял себя в руки и даже сумел выдавить улыбку:
        - Самая обычная кошка, риор советник. Дикая тварь уже улетела с крепостной стены.
        - Как неосмотрительно, риор смотритель, - покачал головой Тиен. - Избавляясь от кошек, вы разводите крыс.
        - Благодарю за участие, но мы сами справимся с любой напастью, - склонил голову Шамис и направился к выходу из опочивальни.
        Он поравнялся с Дин-Талем, и тот ухватил смотрителя за локоть. Риор с подчеркнутым недоумением взглянул на пальцы советника, но тот не спешил отпускать. Тиен пристально смотрел в глаза смотрителя.
        - Где лейра Дорин? - разделяя слова, спросил он.
        - В своей темнице, разумеется, - с раздражением ответил Шамис. - Отпустите меня, риор Дин-Таль, или я сломаю вам руку.
        - Вы считаете, что я позволю вам это сделать? - прищурился советник. - Перед вами ни изнеженная лейра, риор смотритель. И мое положение вовсе не означает, что я разленился и заплыл жиром в стенах Борга. Угрожая мне, вам стоит помнить, что я могу принять ваш вызов, риор Дин-Шамис и, если уж быть честным, мне все больше хочется это сделать. - Дин-Таль все-таки отпустил смотрителя и повторил уже со злостью: - Где лейра Дорин?
        - Я вам уже сказал - в своей темнице, - отчеканил Шамис и покинул опочивальню.
        - Я хочу ее увидеть, - произнес ему в спину Тиен, и смотритель развернулся.
        Он смерил советника лиори неприязненным взглядом и снова сделал шаг к нему.
        - Кто она вам, риор Дин-Таль? Отчего столько внимания узнице, отправленной в эту крепость за предательство нашей госпожи?
        - Могу задать вам тот же вопрос, - усмехнулся Тиен. - Откуда столько сочувствия женщине, предавшей свою госпожу? Отчего вы имеете на него право, а я нет? Я знал лейру Дорин еще тогда, когда была совсем девочкой. Она росла на моих глазах, взрослела. Я вел лейру в ее самом первом танце на пиру в честь
        совершеннолетия, заменив мужчину ее рода, и я же вел ее к алтарю. Считайте, она для меня, как младшая сестра. Так почему же я не могу проявлять заботу о сестре?
        - Быть может, потому что вы видите в ней не сестру, а женщину?! - язвительно воскликнул ревнивец. - Она молода, красива, привлекательна. Эта женщина способна очаровать, даже не прикладывая к этому никаких усилий.
        - Это ваш личный опыт? - прищурился Дин-Таль. - Вы очарованы лейрой Дорин, не так ли? Ваши взгляды на нее слишком красноречивы. Что так сильно бесит вас, риор Дин-Шамис? Наше знакомство с Ирэйн или же то, что вы себе придумали?
        Почему вы так стараетесь помешать мне увидеться с ней? Вам есть, что скрывать?
        Это ведь Ирэйн располосовала ваше лицо, не так ли? - И гнев вспыхнул с новой силой. - Что вы сделали с ней, Дин-Шамис? Немедленно покажите мне узницу, или…
        - Или что? - с любопытством спросил смотритель. - Что вы можете сделать, риор советник? У вас нет здесь полномочий. Вы не смеете приказывать мне. Все, что вам дозволено делать от имени лиори, касается городов Эли-Борга, но не крепостей, и уж тем более тюрем. Будь вы, как прежде, адером, - в глазах риора мелькнула насмешка, - вы бы еще могли приказать мне, потому что Тангорская крепость не только тюрьма, но и оборонительный рубеж, однако вы лишись и этого права. Так что не стоит сорить угрозами, риор Дин-Таль. Все, что я обязан был сделать для вас, я сделал, и даже больше, позволив воспользоваться документами крепости. Я даже выделил вам на день помощника, но на этом все. Только Перворожденной я дам отчет в своих действиях, и только ей буду подчиняться. Хотите устанавливать в крепости свои порядки? Становитесь ее смотрителем, или же везите предписание госпожи, но до тех пор не смейте требовать от меня что-то сверх того, что велит ваша грамота. - Он издевательски поклонился: - Простите, должен покинуть вас. Служба Эли-Боргу и лиори Альвии требуют исполнить свой долг. Думаю, и вам праздная болтовня
не нужна. Всего хорошего, риор Дин-Таль.
        И Шамис ушел, оставив советника скрежетать зубами от злости и бессилия, потому что смотритель Тангорской крепости был прав - Тиен Дин-Таль не имел в этих стенах власти. Вся она принадлежала смотрителю.
        - Я его уже ненавижу, - буркнул советник и покинул покои Шамиса.
        Ярость еще долго кипела в нем, не имея возможности найти выход. Не удавалось ни сосредоточиться, ни найти разумное решение, и это не добавляло высокородному риору благодушного настроения. Его люди, оставленные в крепости, смогли рассказать лишь о том, что стража выглядела возмущенной и ошарашенной перебранкой, которая произошла во время утренней прогулки лейры Дорин. Их неосведомленность объяснялась легко: ратники провели все утро на кухне. Они болтали с кухарями, помогали им и заодно набивали животы.
        И гнев советника, наконец, обрела выход. Он не орал на своих воинов, не желая предавать гласности выволочку, но чеканил слова тем ледяным тоном, какой был привычен для лиори Эли-Борга. Тиен не подражал, это был всего лишь многолетний опыт службы в Борге, и этот тон въелся в кровь помимо воли не только ему, но и всем, кто сталкивался с Перворожденной ежедневно.
        Без криков и оскорблений она могла заставить краснеть седоусых риоров, как сопливых мальчишек. Могучие исполины превращались во вздрагивающих щенков, если им не посчастливилось вызвать неудовольствие Альвии.
        Так что выходили ратники от своего хозяина с красными взмыленными лицами, ссутулившиеся и полные желания служить до изнеможения. Только вот время было уже упущено, и узнать что-то не удалось ни им, ни тем, кто вернулся вместе с Дин-Талем от чародея. Стражи не спешили выдавать тайны своего маленького мирка. Кто-то вздыхал, кто-то удрученно качал головой и добавлял: «Всякое бывает», - но подробностей так и не удалось добиться. Даже Болтун вдруг разучился разговаривать и на все расспросы пожимал плечами.
        Вечером Тиен ждал появления Ирэйн на стене, но ни женщины, ни смотрителя так и не увидел. Дин-Таль решил побродить по крепости, надеясь, что Шамис сменил узнице место прогулки, но стражи вдруг преисполнились служебного рвения и проход советнику был закрыт везде, кроме двора и той части крепости, где находились жилые помещения и кухня. Возразить этой строгости риору было нечего. Он находился в стенах тюрьмы лишь благодаря грамоте лиори, и осмотр крепости не входил в перечень нужд ее посланника. Пришлось скрипнуть зубами и вернуться в свою комнату, бесясь от собственного бессилия.
        А вот поздно вечером, когда заступила ночная смена, в дверь советника постучались.
        - Кто? - повысив голос, спросил Тиен.
        - Доброй ночи, риор советник, - в комнату вошел рыжий стражник. - Мне бы поговорить.
        - Кто ты?
        - Стражник Принк, риор советник, - поклонился смерд. - Я знаю, вы давеча про лейру спрашивали…
        Дин-Таль указал ему на стул, после подошел к двери, выглянул в коридор, но там было пусто. Риор повернул в замке ключ, чтобы им не помешали, вернулся к нежданному гостю, сел напротив и велел:
        - Рассказывай.
        И вот тогда вся мерзость случившегося открылась советнику лиори. Страж, явно таивший зло на смотрителя, рассказал обо всем, что узнал за день, потому что сам свидетелем не был. Однако Принк был своим, и ему товарищи рассказали без утайки все подробности ссоры Шамиса и Ирэйн и ее последствия. Дин-Таль слушал, покусывая губы. Перед его глазами вставали картины одна отвратительней другой, и когда страж дошел до удара ногой по ребрам женщины, советник грязно выругался, готовый броситься к смотрителю и вытрясти из него душу.
        - Это еще не все, риор советник, - произнес Принк. - Дальше хуже было.
        - Изнасиловал? - мрачно спросил Тиен.
        - Отдал заключенным…
        - Что?! - потрясенный Дин-Таль с недоверием посмотрел на стража.
        - Погодите, риор советник, дайте я вам лучше все расскажу…
        Тиен выдохнул, набираясь терпения, и кивнул. Принк продолжил, а ярость, взметнувшаяся было в высокородном риоре начала угасать. В ней не было смысла, потому что кроме мордобоя предпринять было нечего. И пусть проучить мерзавца хотелось до одури, но пользы Ирэйн это не принесет. Сейчас она находилась в подземелье, в каменном сыром мешке, без еды, воды и практически без одежды. Чем обернется для лейры очередная выходка смотрителя, оставалось только гадать. Даже ее «сильная» кровь вряд ли поможет женщине пережить очередные лишения.
        - Он ее сломает, - прошептал Дин-Таль.
        - Я чего хотел сказать, риор советник, - Тиен поднял взгляд на Принка. - Я завтра там стоять буду. Могу провести к лейре, если хотите поговорить. В той части крепости постов мало, больше обходами…
        - Значит, сможешь провести?
        - Смогу, высокородный, - кивнул страж. - Только смотритель, боюсь, следить будет. Он и сегодня чаще всего там проверял…
        - Мне надо подумать, - ответил советник. - Утром сможешь встретиться с моим человеком? Он скажет, что я решил.
        - Чего ж не смогу? Смогу, конечно, - опять кивнул Принк. - Дружок мой стоять будет, а я в обход пойду. Пусть за кухней ждет ваш ратник. Там, за выгребной ямой стена есть обветшалая, вот пускай там и стоит. Я подойду.
        - Хорошо, - согласился советник. Однако задержал стража вопросом: - За что ты обозлился на Шамиса?
        - Он меня обидел, - ответила тот.
        - Так сильно обидел?
        - Не то, чтобы сильно, - пожал плечами Принк. - Просто ни за что.
        - Ясно, - усмехнулся Дин-Таль, не став пытать стража дальше. Ему эта история не была любопытна.
        В любом случае, что бы ни сделал смотритель, но его выходка дала неожиданного союзника Тиену. Этим стоило воспользоваться, но как?..
        - Надо подумать, - сказал сам себе советник, когда дверь за стражем закрылась, и углубился в размышления.
        И когда наступил рассвет, риор все еще сидел за столом. За эту ночь он так и не сомкнул глаз. Положение было сложным, даже безвыходным. Отправлять гонца к Альвии с докладом было столь же бессмысленно, как и самому спешить к ней за помощью. Шамис не оставит следов. Он обвинит Ирэйн в чем угодно, чтобы обелить себя, и все, кто находится в крепости, это подтвердят, потому что обособленный мирок тюрьмы накладывал отпечаток на его обитателей. Все эти люди многие годы уже служили здесь, они знали друг друга, привыкли и жили по негласным правилам, о чем ясно говорило их нежелание вести доверительные беседы с чужаками. И пусть Шамис был с ними не так давно, он уже стал своим. К тому же смотритель останется, когда советник уедет, закончив свои дела, и стражи останутся со своим начальником один на одни. Ссориться с ним никто не хотел, кроме Принка, которого смотритель уже успел обидеть.
        Но и оставить, как есть сейчас, было невозможно. Что сделает Шамис, когда заберет ее из подземелья? Что ему еще осталось с ней сделать? Все-таки обесчестить? Или же скинуть с крепостной стены и сказать, что сбросилась сама?
        Или же в порыве гнева свернуть шею, а после сжечь тело, чтобы скрыть следы своего преступления? На что способен озлобленный ревнивец?
        - Я не могу уехать, не могу, - простонал Дин-Таль, накрывая лицо ладонями.
        «Ты огонь разожжешь, риор, и она в нем гореть станет. Или спасешь ее, или погубишь. Тебе решать».
        Слова чародея вдруг ясно всплыли в голове советника. Он невесело усмехнулся и согласно кивнул:
        - Кажется, разжег, и она уже горит. Еще немного и останется пепел.
        Самым ужасным было то, что смотрителя крепости не останавливало соседство советника лиори. Он изничтожал ожившую узницу, не опасаясь, что Перворожденной станет известно о том, как погибла ее кузина. Или же он надеется на то, что Альвии, на самом деле, плевать на Ирэйн? Может и так. Обида на предательство все равно должна была остаться. И все-таки лиори желает знать о здоровье и нуждах своей родственницы, значит, не так сильна обида, да и не вычеркнула лиори из своей жизни лейру Дорин окончательно. Иначе бы не было ее предписаний и ежемесячных докладов вот уже пять с половиной лет. Значит, судьба узницы не может ее не заинтересовать. Вопрос лишь в том, как это вывернет Шамис…
        - О чем я?! - вдруг рассердился на себя Тиен.
        Он рассуждал так, будто с узницей уже было кончено, будто его делом было не спустить злодеяния с рук смотрителю. Разумеется, Альвия накажет Шамиса, когда узнает всю правду, только вот женщине, томившейся в сырой темноте, это уже не поможет.
        «Или сейчас все брось, или не отступайся…».
        - Не могу бросить, - мотнул головой риор.
        Еще шесть лет назад ему было наплевать на Ирэйн Борг, пять лет назад он хотел свернуть ей шею собственными руками, а сейчас представлял ту женщину, которая сидела напротив него за столом, и не мог представить, что ее вдруг не станет. И это было так странно… Тиен даже заставил вспомнить себя те чувства, что обуревали его после открытия о ее предательстве, но не находил даже их отголосков, словно речь шла совсем о разных людях. Хотя…
        Нет, Ирэйн была и осталась такой, какая она есть, просто повзрослела и приобрела опыт, которого не было у девицы семнадцати лет. Здесь, в застенках, она превратилась в женщину, и эта женщина оказалась отважной настолько, что не побоялась дать отпор высокородному риору, в чьих руках находилась ее жизнь. «Сильная кровь»…
        - А у меня слабая воля, - усмехнулся Тиен и с силой ударил кулаком по столу. - В Архон! Девчонка сильней меня?! Она смогла выстоять и не молить о пощаде, а я сижу и мучаюсь сомнениями? Довольно! - кулак опустился на стол во второй раз. - На мечи кидаться смелости хватает, а как дело зашло о женщине, которой нужна помощь, сомнения?
        «Воля у тебя слабая…».
        - Катись в Архон, чародей! Есть у меня воля, - твердо закончил советник и поднялся из-за стола.
        Сомнения в правильности задумки исчезли. Пусть Альвия гневается, пусть снимает с должности и сажает в крепость, но решить дело законным путем невозможно! Дин-Таль готов был ответить за то, что собирался сделать. И как только он принял решение, в душе советника воцарилось согласие между сердцем и разумом. Еще появились волнение и даже трепет, но это было предвкушением, а не страхом. Тиен потянулся до хруста в суставах, после передернул плечами и отправился действовать.
        Спустя час он уже восседал в рабочем кабинете смотрителя, поглощенный собственной работой. От лишних бумаг советник избавился, он отправил их в Тангор вместе со старшиной, и теперь разгребал остатки. Дин-Шамис, посопевший в затылок Дин-Талю, вскоре оставил его одного. Чем он занимался, Тиену было неизвестно, да и не хотелось знать.
        Казалось, риор советник принял разумное решение и больше не желает вмешиваться в жизнь Тангорской крепости. Смотритель, поначалу встретивший Дин-Таля, недобрым взглядом, спустя несколько часов расслабился. Он несколько раз заглядывал в свой кабинет, который нагло занял «столичный хлыщ». Один раз Дин-Шамис снизошел до учтивого:
        - Чего-нибудь изволите, риор советник? - и, получив в ответ не менее учтивое:
        - Нет-нет, риор смотритель, мне ничего не нужно, - вновь исчез.
        А вскоре и вовсе покинул крепость, получив взволнованное путанное послание от Дин-Роэна, который умолял Шамиса срочно явиться в Тангор по крайне важному делу. Заинтригованный смотритель крепости велел оседлать себе коня, и через четверть часа покинул тюрьму, спеша узнать, что могло вызвать волнение градосмотрителя.
        - Он уехал, - доложил ратник советника, как только Шамис исчез из виду.
        - Отлично, - произнес Дин-Таль. - Готовимся.
        - Как скажите, риор советник, - ухмыльнулся воин и скрылся за дверями.
        А дальше было то, чего Тиен Дин-Таль не мог представить и в кошмарном сне - он пошел против лиори Эли-Борга и ее законов. Бывший адер, бывший избранник, бывший наложник и один из вернейших подданных Перворожденной крался вслед за своим воином, словно был обычным вором.
        Видимость усиленной охраны оказалась только видимостью. В Тангорской крепости было немало путей, по которым почти не передвигались, и старожилы знали эти заброшенные проходы, как свои пять пальцев. Принк служил в этой крепости уже более двадцати лет. Он знал много лазеек, теперь о них знал и советник.
        - Туда, риор Дин-Таль, - шепнул ему ратник. - Принк сказал идти без опаски, там никого нет. Как дойдем до старой лестницы, нужно поскрести по каминной трубе. Он нас услышит и подойдет. Принк говорит, что в крепости столько звуков, что стражи уже давно ничему не удивляются. Он еще сказал, что тут и призраков видят…
        - Призраки нам не помешают, - усмехнулся Тиен. - Лишь бы не живые люди.
        - Жутковато…
        - Я тебя охранником на Серминские рудники отправлю. Там рудокопы и не такое видят.
        - Не надо, хозяин, - мотнул головой ратник. - Я уж лучше с вами.
        На этом тихие переговоры прекратились, и мужчины продолжили путь в скудном освещении, лившемся через редкие узкие окна и бреши в кладке.
        - Лестница, - шепнул воин. - Хлипкая-то какая…
        - А вон труба, - заметил Тиен.
        Ратник кивнул и поскреб о ржавый дымоход, выпиравший из потемневшей сырой стены. Звук вышел на редкость мерзким. И риор, и его сопровождающий одновременно скривились. Теперь оставалось только ждать, и это нервировало больше всего. Сколько пройдет времени прежде, чем Шамис раскусит простодушного наивного хитреца Роэна и помчится назад? В любом случае у них было больше двух часов, однако медлить было нельзя, потому терпение советника очень быстро подошло к концу. Он мотнул головой, заставляя себя собраться, и прислушался.
        Издалека донесся звук приближающихся шагов, и ратник накрыл рукоять меча ладонью, готовый дать отпор каждому, кто явиться без приглашения. Тиен накрыл плечо воина ладонью и отрицательно покачал головой - воевать с боржцами в его планы не входило.
        - Оглушим, - едва слышно шепнул он, и ратник согласно кивнул.
        - Это я, - донесся до мужчин приглушенный голос. - Принк.
        Страж поднялся по другой лестнице, находившейся от советника в двадцати шагах.
        - Идемте, - шепнул Принк. - Мой дружок ушел по нужде, а он быстро это дело не делает. Больше там никого нет.
        - Дружок знает? - настороженно спросил Дин-Таль.
        - Нет, - ответил Принк. - Там холод страшный, так что мы друг друга отпускаем погреться. Вроде как в обход или по нужде, а сами к теплу поближе. Так что он не скоро явится.
        - Как Ирэйн?
        - Гад наш разрешил ей одеяло дать, только толку от этого одеяла… Заледенела там небось. Воды хоть вечером разрешил дать, а кормить так и не позволяет.
        - Мразь, - выругался советник.
        - Словно Боги говорят вашими устами, высокородный, - кивнул Принк. - Теперь вниз пойдем. Вы уж осторожней, тут все сыплется.
        Ветхость и вправду было ужасная. Дин-Таль только фыркнул, когда ему на плечо посыпалась каменная крошка. Тангорская крепость настоятельно нуждалась в проверке. И не только в проверке бумаг и гарнизона, но и состояния самой крепости. Как оборонительный рубеж она была уже не столь надежна, как лет двести назад. Об этом тоже стоило доложить… Если его еще захотят слушать к тому моменту.
        Но эту мысль Тиен отогнал, не позволяя себе даже малейших сожалений. Он делал то, что считал нужным, и отказываться от своих намерений не собирался.
        - Сюда, - сказал Принк.
        Он привел советника в узкий коридор, в котором располагалось несколько тяжелых железных дверей, закрытых на засов. Страж взял факел из держателя на стене, открыл одну из дверей и указал взглядом риору. Дин-Таль не стал медлить. Он шагнул в темноту, Принк вошел следом и осветил пространство, которое можно было пройти за четыре шага. Из-под их ног брызнули в сторону две крысы. Тиен не обратил на них внимания, он смотрел на небольшую кучу тряпья в дальнем углу. Там, сжавшись в комок, лежала женщина, укутавшись с головой в одеяло.
        - Боги, Ирэйн, - выдохнул советник, стремительно приблизившись к узнице.
        Ее трясло от холода, и на слова риора женщина не обратила внимания. Дин-Таль присел на корточки, осторожно отвел в сторону край одеяла.
        - П-прочь, - вяло отмахнулась лейра.
        - Это я, Ирэйн, - ласково произнес советник. - Тиен.
        Она открыла сожмуренные глаза и тут же их закрыла из-за света факела.
        - Убери факел, - велел советник.
        - Поторопиться бы, - намекнул страж.
        - Да, уходим, - кивнул Дин-Таль. Он подхватил Ирэйн на руки и зашагал ко входу. - Потерпите, лейра Дорин, скоро вашим глазам станет легче.
        - К-к-куд-да? - спросила она.
        - Прочь, как вы и хотели, - улыбнулся риор, чувствуя, как от жалости сжимается сердце.
        Лицо Ирэйн опухло от слез и следов ударов, и попытка взять ее удобней привела к стону. Тело женщины болело.
        - Пить, - прошелестела она.
        - Потерпите немного, Ирэйн, - повторил Дин-Таль.
        Одеяло скрывало порванную одежду, Принк помог подоткнуть его концы, чтобы скрыть наготу благородной лейры. Но советник помнил о том, что привело платье Ирэйн в плачевное состояние, и от новой порции брани его удерживало лишь желание дать покой узнице.
        - А дальше-то как? - шепотом спросил ратник, когда они вернулись к старой лестнице. - Сама не дойдет.
        Дин-Таль кивнул. Он намеревался переодеть Ирэйн. Штаны и сапоги для нее уже были подготовлены, плащ отдал один из воинов, шлем и защитная маска скрыли бы лицо узницы. Ей оставалось только сесть на свободную лошадь и выехать за ворота, чтобы уже там перебраться в карету и выдохнуть с облегчением. Теперь было ясно, что здесь вышла промашка. Ни самостоятельно дойти, ни тем более сесть на лошадь лейра не могла.
        - Сундук, - произнес Тиен. - Бумаги привезли в сундуке. Он достаточно большой, Ирэйн может туда поместиться.
        - Лейру в сундук? - округлил глаза ратник.
        - Иного выхода нет.
        - Так сундук на телеге привезли…
        - А вывезем на карете, - с легким раздражением ответил Дин-Таль.
        - В двери не влезет…
        - Привяжем сзади, - тихо рявкнул советник.
        Едва пригревшаяся и задремавшая женщина зашевелилась на его руках, и риор наградил воина красноречивым взглядом. Тот развел руками, показывая, что ничего не имеет против, и, как только они вернулись в обитаемую часть крепости, поспешил исполнить приказание хозяина.
        - Придется потерпеть подольше, - глядя на узницу с жалостью, шепнул Тиен.
        Она вздохнула. Состояние лейры было плачевным. Вчерашний день не прошел
        для нее даром. Избиение, издевательства, почти свершившееся насилие и сутки в подземелье вновь погасили огонь в глазах Ирэйн. Она плавала в тумане, то выныривая из него, то вновь погружаясь в состояние полубреда. И пока Тиен пробирался в свою комнату, пользуясь тем, что коридоры этой части замка были пусты, тихо посапывала, уткнувшись носом ему в шею.
        - Сейчас будет немного неудобно, - сказал женщине советник.
        - Больно, - как-то совсем по-детски пожаловалась Ирэйн, когда риор усадил ее в сундук, принесенный его воинами из кабинета смотрителя.
        - Ты сильная, - улыбнулся ей Тиен. - Потерпи немного.
        - Зачем?
        - Ради меня, - ответил Дин-Таль и, поддавшись неожиданному порыву, наклонился и коснулся женских губ губами. Этот быстрый, но нежный поцелуй ошеломил женщину настолько, что в следующее мгновение она выполнила просьбу советника, даже забыв спросить, зачем вообще это делает. - Ты должна лечь.
        Ирэйн покорно свернулась клубочком, и вопросительно посмотрела на советника.
        - Доверься мне, прошу, - сказал он. - Просто потерпи. И ни звука.
        И крышка закрылась. Тиен оглядел сундук.
        - Как бы ни задохнулась, - шепнул риор и отбросил в сторону лишние размышления.
        Время уходило все стремительней. Теперь еще подстегивали и опасения за Ирэйн. Дин-Таль дал знак своим людям, и они, подняв сундук, бережно понесли его к карете. Впрочем, узница оказалась легкой, и сильным мужчинам не составило особого труда спустить сундук вниз. Вслед за ними вышел хозяин. Он некоторое время смотрел на то, как крепят к задней стенке сундук, после сел в карету, и кучер тронул вожжи.
        - Прости меня, Али, - прошептал риор, глядя на грамоту Перворожденной. - Видят Боги, иначе я не могу. - После откинулся на спинку сиденья и хохотнул: - С ума сойти. Эта женщина сделает из меня бунтаря. Но, кажется, именно это мне и нужно…
        Глава 11
        Маленькая деревня на краю Тангорского леса постепенно затихала. Крестьяне уже успели обсудить неожиданное появление чужаков, потоптались у дома деревенского головы и разбрелись по своим делам. Да и что там было долго обсуждать? Hy, риор, ну, высокородный. Риоров что ли не видали? Правда, жена его была любопытная. Супружник-то ее сказывал, будто карета их перевернулась, вот и помяло лейру. А много ли благородной даме надо? Неженки ж, понятное дело, вот и досталось значится. Деревенские кумушки повздыхали, утерли жалостливые слезы и решили: Боги не оставят бедняжку. Тем более к ней уже привезли чародея Локиса. А это чародей дельный, и ни такой исцелял. Так что встанет лейра, как пить дать, встанет. А раз говорить не о чем, то и попусту стоять под забором нечего.
        Правда, девки постояли еще немного. Муж уж больно у помятой лейры хорош оказался. Красавец, что уж тут скажешь. Даже замужние бабы пялились на него, пока супружники взашей по домам не погнали, только девки да старухи вдовые остались. Но старухам все равно, на что глазеть, да о чем языки чесать, а девкам парни покоя не дали. Нечего на проезжих риоров пялиться, свои варлахи по улице бродят. Так-то.
        Тиен Дин-Таль на любопытство деревенских внимания не обращал. Он ждал, когда мастер Локис сделает свое дело и выйдет, чтобы дать наставления. Советник уселся прямо на крыльцо, поднял кверху лицо, подставив его под солнечные лучи, закрыл глаза, и на губах его появилась улыбка. Несмотря на тревогу за состояние украденной им узницы, Дин-Таль ощущал умиротворение и легкость, которой, кажется, не испытывал уже тысячу лет. И от этого хотела вскочить на ноги, раскинуть в стороны руки и закричать в голубое небо: «Эгей!».
        Советник открыл глаза и заметил чумазого мальчишку, чей нос торчал между досками заборами. Тиен подмигнул ему и рассмеялся, когда малец, сообразив, что его заметили, сорвался с места и умчался прочь от дома головы. Риор вновь прикрыл глаза и попытался вспомнить, когда в последний раз на душе было столь же хорошо и спокойно. Вдруг нахмурился и выпрямился. Однако складка между бровей быстро исчезла, и в открывшихся глазах отразилось недоумение. Он не смог вспомнить ничего подобного! Наверное, только в далеком детстве, еще до приезда в Борг.
        А потом начались годы обучения, и маленький риор Дин-Таль изо всех сил старался стать самым лучшим, как обещал своей матушке перед отъездом из родового замка. Это обещание стало началом вечного состязания с Райверном Дин-Кейром, которому все науки давались шутя, в то время, как Тиен тратил уйму времени на учебу: что светским наукам, что ратному искусству. Да, он стал одним из первых, а Райва так и не превзошел. И это наложило отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Не обошел в учебе, не сумел обойти и в любви…
        Тиен тряхнул головой, отгоняя сожаления. И все-таки его мысли привычно перебрались на Альвию. И вдруг счастье, которое, казалось, было у него целых четыре года, пока история не завершила свой круговорот и ни вернула все на свои места, померкло перед внутренним взором риора. Дин-Таль передернул плечами, но так и не смог отделаться от мысли, что не был счастлив ни единого дня, если не считать минуты радости, когда получил позволение войти в опочивальню лиори, и в те редкие мгновения, когда Перворожденная ненадолго превращалась в обычную женщину. Но он всегда знал, что небо затеплиться рассветом, и его время закончится. Неуверенность в собственном положении порождала страх, что однажды лиори пресытится своим любовником, и он потеряет ее. Днем верный подданный, ночью… грелка. И он всегда знал это.
        Нет, они никогда не был по-настоящему счастлив, даже достигнув своей мечты.
        И это проклятое состязание не прекращалось никогда, потому что Тиен оставался на втором месте, даже будучи объявлен избранником лиори. Продолжилось оно, пусть и не так явно, когда Райверн воцарился в Борге после возвращения в риорат. Только сейчас советник начал понимать, как угнетало его то, как быстро Кейр освоился и влился в жизнь Борга, затмив собой еще недавно всем приметного красавца Дин-Таля.
        A следующее открытие и вовсе потрясло советника. Он даже поерзал, пытаясь то ли отмахнуться от этой мысли, то ли ухватить покрепче и рассмотреть со всех сторон, чтобы не упустить ни малейшей подробности.
        - Боги, - потрясенно прошептал Тиен. - Я ведь…
        Он не нашел в своем сердце любви, казалось, вросшей туда корнями столь глубоко, что уже невозможно было вырвать! Все эти годы он просто не желал отпускать мечту о вожделенной награде в вечном споре! Искал подобие Альвии, упрямился, не желая что-то менять в своей жизни, а это все было попросту…
        - Привычка? - в изумлении спросил сам себя советник.
        Мотнув головой, Дин-Таль вновь обратился к своим чувствам. Альвия была ему дорога. Он относился к ней с теплотой и даже нежностью, но это было не любовью. Дружба, привязанность, да, но не любовь! Выходит, еще пять с лишним лет назад, когда он принял потерю любимой женщины, как наказание за подлость, как оплату долга перед Райверном, он в душе признал свое поражение, и тот яростное желание быть с ней попросту угасло. И все остальное, что он принимал за отголоски горя, было упрямством и привычкой… любить? Или верней сказать, привычкой страдать по недостижимой мечте?
        - Да ну-у, - недоверчиво протянул риор.
        Тиен поднялся на ноги, взволнованно прошелся по двору деревенского головы, пытаясь избавиться от смятения. И когда дверь дома открылась, советник стоял у забора, глядя перед собой рассеянным взглядом. Скрип петель привлек его внимание, и Дин-Таль обернулся, тут же удивленно округлив глаза. На крыльце стояла Ирэйн, уже в простом платье хозяйской дочери, стянутом на тонкой талии лейры широким кушаком. Сверху была надета теплая безрукавка. На ногах стоптанные башмаки, потому что на ножку недавней узницы обувь взрослых хозяев не подошла, и ей отдали старую обувку кого-то из детей. Тиен тихо хмыкнул, разглядывая свою спутницу. Она выглядела забавно, особенно воинственный вид на милом личике с пожелтевшими синяками. И попробуй скажи, что благородная дама. Как есть разбойница с окраин.
        Ирэйн обернулась на смешок, мазнула по своему спасителю непроницаемым взглядом и сошла с крыльца. После… вышла в калитку и направилась прочь, не обращая внимания на риора, застывшего от удивления с приоткрытым ртом.
        - Ирэйн, куда вы? - спросил ее вслед Дин-Таль.
        - В тюрьму, - буркнула женщина и продолжила свой бравый поход по деревенской улице.
        - Ого, - произнес советник и поспешил за беглянкой. - Лейра Дорин!
        Она не обернулась и не остановилась. Дин-Талю пришлось догонять лейру почти бегом. Он обогнал женщину, заступил ей дорогу и сжал за плечи, не позволяя обойти себя. Ирэйн вскинула голову и замерла, вглядываясь в яркую зелень глаз
        высокородного риора. А он вдруг растерялся. Смотрел на бывшую узницу и думал лишь о том, какая она хрупкая и трогательная. Ее глаза оказались лазоревыми, словно летнее небо, и губы, чуть приоткрывшиеся сейчас, словно ждали, когда к ним прикоснуться поцелуем. Светлая кожа казалась почти прозрачной, и Тиену вдруг до безумия захотелось провести по щеке лейры кончиками пальцев, чтобы ощутить ее нежность.
        Ирэйн прерывисто вздохнула, подалась к мужчине, и ему вспомнилось, как он поцеловал ее в крепости… Будто в полусне риор неспешно склонился к женскому личику, и… кулаки лейры с силой ударили по плечам опешившего советника.
        - Зачем?! - воскликнула женщина. - Зачем вы это сделали?!
        - Э-э-э… - он даже не нашелся, что ответить. - Я вроде как спас вас, лейра…
        - И погубили себя? Не хочу! Не позволю! - все яростней билась в руках Дин-Таля Ирэйн. - Из-за меня больше никто не пострадает! Слышите?!
        Кулаки вновь опустились на плечи риора, затем еще раз, и она оттолкнула его. Обошла и вновь устремилась прочь в своем стремлении защитить своего спасителя.
        - Да вы хоть знаете, где находится крепость? - с любопытством спросил женщину советник, быстро справившийся с оторопью и вновь догнавший ее. Тиен пристроился рядом и теперь шагал рядом с деловитой лейрой.
        Она остановилась и растерянно огляделась по сторонам.
        - Где? - насупившись, спросила Ирэйн.
        - Не скажу, - пожал плечами Дин-Таль.
        - Но это же глупо, Тиен! - возмутилась лейра. - Вы похитили меня… - Советник кивнул с безмятежной улыбкой. - Вы похитили преступницу, которую отправили в застенки за измену! - Дин-Таль вздохнул, но вновь согласился. - Боги, Тиен, вы сами мечтали, чтобы меня не стало! - в бессилие воскликнула Ирэйн. - К чему сейчас это благородство? Лиори будет вынуждена наказать вас, что бы сейчас ни двигало вами. Вы хоть это понимаете?
        - Понимаю, - уже серьезно ответил советник. - Но менять все равно ничего не хочу. Я сделал то, что должен был сделать, и не жалею об этом.
        - Но зачем? - изумилась она, но вдруг с горечью усмехнулась: - Ну, конечно, вам стало меня жалко. Вы слишком благородны, чтобы пройти мимо того, кого хотят унизить…
        Дин-Таль откинул голову и рассмеялся. Смех вышел издевательским, и лейра вспыхнула. Она попыталась снова обойти советника, но он поймал ее за руку.
        - Вы совсем меня не знаете, Ирэйн, - сказал Тиен с кривоватой усмешкой. - Я вовсе не благороден, и однажды я расскажу вам о себе всю правду, чтобы вы узнали, ради кого погубили свою жизнь. Но не сейчас. Сейчас нам нужно убираться подальше от Тангорского леса и от крепости. Шамис уже мог обнаружить пропажу, если пошел проверить вас. След кареты уведет его в сторону моего замка, но не думаю, что это надолго обманет его. Потому не будем тратить время на пустой спор. Да, я вас украл, Ирэйн, и теперь вы моя законная добыча. Так что не ждите, что я выпущу вас из своих когтей.
        Советник улыбнулся и все-таки коснулся скулы лейры кончиками пальцев, так и не сумев избавиться от своего желания. Затем заправил за ухо светлую прядку и отступил. Ирэйн, широко распахнув глаза, смотрела на риора, а когда он дотронулся до нее, кажется, и вовсе перестала дышать. Тиен вновь залюбовался синевой ее взгляда, и ее искреннее, почти детское удивление от невинной выходки Дин-Таля, неожиданно вызвало прилив нежности.
        - Вы трогательная, Ирэйн, - признался советник.
        - Жалкая? - усмехнулась женщина.
        - Трогательная, - отрицательно покачав головой, повторил риор и протянул ей руку: - Идемте?
        Лейра Дорин нахмурилась и поджала губы. Она некоторое время смотрела на руку Тиена, наконец, подняла на него взгляд и отрицательно покачала головой.
        - У меня слишком много призраков, риор Дин-Таль, - негромко произнесла женщина. - Они всегда со мной. Я слышу их, Тиен, вижу, я живу с ними уже скоро, как шесть лет. Я не хочу видеть среди них вас. Только не вас. Уж лучше мне вернуться, и тогда, быть может, Шамис побоится обвинить вас в моем побеге, потому что тогда вы расскажете, что он вытворял…
        - Нет, - оборвал ее советник. - Он не угомонится и не побоится обвинить меня. Он творил свои мерзости в присутствии приближенного Перворожденной и умело облекал их в благочинную форму. Риор смотритель - мастер рассказывать сказки. Будьте уверены, он изведет вас и обвинит во всех грехах, а после навешает на меня не меньше.
        - Но Альвия поверит вам, а не ему…
        - Это будет расследование, Ирэйн. Мое слово против его слова будет иметь мало веса, несмотря на все мои заслуги, потому что у него эти заслуги тоже есть. А еще лиори, как бы ей ни хотелось поступить по-своему, должна следовать букве закона. Вы не представляете, насколько несвободен правитель, лейра Дорин. Альвия назначит разбирательство. С моей стороны будут только мои люди, то есть те, кому я плачу деньги, и их показания не будут иметь веса. Со стороны смотрителя все его подчиненные. Они не рискнут пойти против начальника, опасаясь, что он вернется в крепость.
        Подчиненные не прислуга, им доверия больше, тем более ратникам лиори. И единственная, кто сможет доказать мою правоту - это вы, Ирэйн. Потому, если вы желаете мне помочь и отблагодарить за спасение из лап чудовища, вы должны перестать спорить и отправиться со мной.
        - Куда?
        - В Борг, конечно же, - улыбнулся Дин-Таль. - Только лиори сможет нам помочь. И как бы они ни решила мою судьбу, но вас она защитит, а это уже не мало. Впрочем, когда вы расскажите, что проделывал с вами Шамис, думаю, оправдания мне найдутся намного быстрей. Да и мерзавца постигнет заслуженная кара. Но для этого вы должны остаться со мной. Так что вы мне ответите, лейра Дорин?
        Он снова протянул женщине руку, и она, чуть поколебавшись, вложила в раскрытую ладонь свои пальцы. Тиен сжал ее ладонь, после взглянул на Ирэйн сверху вниз и встретился с ее доверчивым взглядом. Теплая полна, родившаяся от этого взгляда, прошлась по телу риора, поднялась к голове и зажгла глаза лучистым сиянием, вернув то состояние легкости, которое ощутил советник на крыльце дома городского головы. И именно в это мгновение он окончательно понял, что свободен.
        И путь на свободу он проложил себе сам, приняв раз в жизни «неправильное», но необходимое решение, ради женщины, которая тоже преступил закон однажды, в надежде быть с ним.
        - Все будет хорошо, - шепнул Тиен, пожав руку лейре.
        - Если вы рядом, то вряд ли может быть иначе, - ответила она со смущенной улыбкой.
        Дин-Таль вдруг вскинул руки, так и не выпустив ладони Ирэйн, задрал голову кверху и закричал, что есть мочи:
        - Эгей!!!
        Этот крик переполошил деревенских собак, спугнул важного гусака, выглянувшего из своего двора, и умчался к чистому голубому небу. Вместе с бранью черноволосого мужика и воплями детей, с радостью подхватившими крик риора.
        - Ох, - лейра приложила свободную руку к груди. - Вы - дикарь, риор Дин-Таль. К тому же оглушили меня на правое ухо.
        - Локис еще здесь, он вас опять исцелит, - весело рассмеялся советник, а после добавил с показной строгостью: - И хватит терять время на всякие глупости. Экая вы копуша, Ирэйн.
        - Дикарь и наглец, - проворчала лейра, пряча очередную улыбку. - И еще очень громкий.
        - Начинаем знакомиться заново, лейра Дорин, - подмигнул высокородный риор.
        Она не ответила, лишь едва заметно улыбнулась и первая направилась к дому головы, потянув за собой советника. Тиен сопротивляться не стал.
        - Открывай!
        Риор Дин-Шамис был не в лучшем расположении духа. Смотритель Тангора всегда раздражал смотрителя Тангорской крепости, сегодня же Роэн его попросту взбесил. Четыре часа! Четыре!!! И это только в городской тюрьме! Зачем этот жирный самовлюбленный индюк звал его? Зачем таскал в тюрьму? Все дело закончилось тем, что Роэн сам тряс нечестного торговца и трех воришек, орал, брызгал слюной, тыкал пальцем в Шамиса и грозил всеми карами. Тут хватило бы двадцати плетей одному и ополовинить верхние конечности остальным троим поганцам. Но Роэну потребовалось вмешательство смотрителя крепости! Если он хотел выслужиться перед Талем, то мог лизать блистательный зад боржского хлыща, как ему вздумается, не привлекая для этого свидетелей.
        - O-o, риор Дин-Шамис, как хорошо, что вы приехали! - передразнил смотритель крепости градосмотрителя. - В Архон дурака, - закончил он ворчливо, минуя открывшиеся ворота.
        На обратной дороге Шамис пытался собрать воедино все, что ему наговорил за это время Роэн, но выходила сплошная несусветица из разрозненных восклицаний, в которых смысла было не больше, чем в лепете младенца. Градосмотритель то ли жаловался на советника, то ли восторгался им, то ли все разом - это понять было невозможно. Помимо этого Дин-Роэн успел расхвалить своих сыновей, пожурил дочь, но за что, так и осталось неясным, потом вздыхал о делах Тангора и снова говорил о своих детях. И все это вперемежку, перескакивая с одного на другое и возвращаясь обратно. Затем утащил Шамиса в городскую тюрьму, где тот исполнял роль молчаливого истукана, пока надрывался градосмотритель. И закончилось обедом в доме Роэнов, от которого отказаться было совершенно невозможно, потому что возражений великан-недоумок не желал слушать.
        - Когда-нибудь вспорю ему жирное брюхо, если опять потащит волоком на глазах всего города, - ворчал Дин-Шамис, поднимаясь в свои покои. - И эта его доченька, бp-p, - передернул плечами смотритель крепости. - Да ее вместо тарана нужно использовать во время осады. Нежное создание, тьфу.
        Уже в покоях смотритель скомкал плащ и в сердцах швырнул его и, закинув руки за голову, шумно выдохнул. Никогда еще Тангорская крепость не казалась ему настолько приятным местом, почти родным домом, где можно было укрыться от шума, суеты и риора Дин-Роэна. В это мгновение Шамис даже перестал злиться на советника за то, что он предпочел крепкие стены тюрьмы Тангору. Смотритель криво усмехнулся и обернулся на стук в дверь.
        - Позвольте войти, риор Дин-Шамис, - это был его помощник. Немолодой риор из захудалого рода.
        Он пережил здесь трех смотрителей, сам так и не поднявшись на последнюю ступень, отделявшую риора Дин-Нура от старшей должности. Сам Нур никогда не выказывал сожалений об этом упущении лиоров, кажется, его устраивало все, как есть. Впрочем, это было неудивительно. Жалование у него было хоть и меньше, чем у смотрителя, зато не было ответственности за крепость, заключенных и гарнизон. Помощник занимался документами, общался с городскими торговцами, заключал договора на снабжение. Младшие помощники следили за доставкой съестных припасов, одежды, оружия и прочих мелочей. У каждого было свое место в этой иерархии. Ho, если бы в крепости случилось нечто, что вызвало бы неудовольствие лиори, то первой слетела бы голова смотрителя. У кого больше власти, с того и основной спрос. Так что быть помощником, по сути, оставалось, хоть и хлопотно, но безопасней.
        - Какие-то новости? - спросил смотритель.
        - Только одна, - чуть склонил голову Дин-Нур. - Риор Дин-Таль сегодня покинул Тангорскую крепость. Он оставил некоторые распоряжения, я уже их выполнил.
        - Значит, убрался? - чуть приподнял в удивлении брови Шамис.
        - Похоже на то, - кивнул его помощник. - В любом случае, выехал на карете в сопровождении всех своих людей.
        - Его проверка в Тангоре, на сколько я знаю, еще не окончена, - потер подбородок смотритель. - Может, набрался ума и решил не влезать в безнадежное дело? - вопрос не относился к помощнику, и Дин-Нур промолчал. Ему влезать в это самое дело не хотелось вовсе. - Если так, то желаю ему побольше Роэна, - закончил с усмешкой Дин-Шамис.
        - Больше новостей нет, - немного подождав, произнес помощник. - Я могу быть свободен?
        - Куда-то собираетесь?
        - Хотел съездить к Локису, что-то ноет спина…
        - Это от проклятой сырости и бесконечной писанины, - ответил Шамис. - Да, вы можете быть свободны.
        - Благодарю, - поклонился Нур и покинул покои начальника.
        Смотритель, оставшись один, сел в кресло, закинул наверх руки и закрыл глаза, расслабляясь после сумасшедшего, но совершенно нелепого дня. И стоило отпустить раздражение, как перед внутренним взором появился образ светловолосой узницы. Это явление давно стало привычным, и Маргот Дин-Шамис принял его, как должное.
        Ее облик начал тревожить смотрителя не сразу. Поначалу он даже не обратил внимания на единственную женщину среди заключенных Тангорской крепости. Ознакомился с ее бумагами и откинул с пренебрежением, увидев, за какое преступление благородная лейра, да еще и кузина лиори, попала в темницу.
        С таким же пренебрежением и брезгливостью он отнесся к большей части заключенных. Они были врагами. Из-за них пали отец и младший брат Дин-Шамиса, и его самого едва выходили чародеи после битвы на Порубежной равнине. Род Шамис никогда не сомневался, под чьими знаменами их место. А то отребье, что сидело в темницах Тангорской крепости, било подло, в спину, как и все предатели.
        Впрочем, несмотря на свою ненависть к изменникам, смотритель не собирался издеваться над теми, за кем должен был надзирать. Перворожденная не для этого направила сюда своего верного риора, и он нес службу на совесть, хоть и не слишком радовался тому, что оказался оторван от родного замка и семьи. Однако служба есть служба, и, получив указ правителя, его стоит расценивать, как милость и доверие, тем более, так оно и было.
        Дни тянулись за днями, похожие один на другой. Тоска и уныние, царившие в крепости, порой подавляли нового смотрителя. Тогда риор отправлялся в Тангор, где можно было найти себе развлечений. Он уже успел познакомиться с местной знатью, попал в поле зрения юной лейры Роэн и спасся от родства с безумной семейкой градосмотрителя лишь благодаря тому, что уже был женат. Девица отчаянно желала выйти замуж, но ее исполинский рост, полное отсутствие женственности и напор только отпугивали местных женихов, и бедняжка томилась в ожидании любви и дурака, которого все-таки удастся окрутить ее папаше и самовлюбленным братцам. Хвала Богам, от смотрителя крепости им пришлось отвязаться, как только он огласил, что не только женат, но еще и приходится счастливым отцом двух сыновей.
        Несколько раз Шамиса приглашали на охоту и семейные торжества, так что развлечения у него были. Как были и связи, не позволявшие мужчине почувствовать иную тоску. Он был осторожен и не придавал огласки свои маленькие тайны, тем более к ним имели отношения замужние лейры. Что до шлюх, то посещение их никогда не осуждалось. Когда супруга далеко, некоторые сложности решать было необходимо, это понимали и лиоры, потому такие забавы блудом не считались, скорей лекарской помощью, дабы скучающий муж не вздумал пойти на более тяжкое преступление - на измену законной супруге.
        Помимо всего этого риору, проходившему службу Эли-Боргу вдали от дома, полагался небольшой отпуск для поездки домой, чтобы навестить семью и проверить дела своего поместья. Лейра Шамис призвала мужа намного раньше положенного срока. Их старший сын занемог, и женщина переволновалась. После этой поездки пришло письмо, в котором супруга уведомляла мужа, что понесла от него в третий раз. И он ни минуты не сомневался в честности своей лейры, пока… пока узница не выкрикнула ему в лицо, что он может быть обманут.
        - Ерунда, - мотнул головой Шамис. - Не осмелится.
        И тут же его мысли вернулись к другой лейре, носившей имя врага Эли-Борга. Впрочем, даже такого риората уже не существовало. Хартии разбрелись по соседним землям. Кто-то обосновался и на землях бывшего противника, и лиори милостиво приняла их. Хотя были и те, кто не пожелал оставить родных земель и склепов с телами предков, и сейчас они привыкали к жизни среди дайр-имов - народа странного и не всегда понятного, но дружественного Эли-Боргу.
        К тем, кто превратился из хартия в боржца, Дин-Шамис относился спокойно. Эти риоры не предавали, они просто служили другому господину и, лишившись его, пришли к госпоже. Пока никто из них не показал враждебности. Лиори опекала новых подданных, помогая им обвыкнуться и стать полноценными жителями ее риората. Боржцам было сложней, но несколько указов и строгость наказания за преследование новых собратьев остудили даже буйные головы.
        Но это все касалось бывших горцев, а лейра Дорин родилась и выросла в Эли-Борга. Была выдана замуж за племянника покойного Эли-Харта, и в этом греха не было. Такие браки не новость, и если бы не подлость Тайрада, то данный союз мог послужить на благо обоих риоратов. Однако лейра Ирэйн оказалась на стороне врага и поплатилась за это своим заключением, и оттого смотритель крепости не спешил сводить личное знакомство с женщиной. Лишь иногда наблюдал издалека за одинокой женской фигуркой, стоявшей на крепостной стене. Наверное, так бы и продолжалось их вынужденное соседство, однако…
        Это была осень. Деревья уже наполовину облетели, и дождливых дней стало больше, чем солнечных. Пока не тянуло зимним холодом, но боржцы уже доставали из сундуков теплые вещи. В тот день дождя не было, даже, кажется, ненадолго вышло солнце. Узница стояла на своем месте на стене, ни на кого не обращая внимания. Дин-Шамис решил лично проверить стражей. Он начал с внешних постов, на стенах и на воротах.
        - Лотт, - донесся до смотрителя голос лейры Дорин, - ты видишь? Снова осень. Осень - это наше с тобой время…
        - Что она говорит? - негромко спросил Шамис у надзирателя, который смотрел за узницей во время прогулок.
        - Да с мужем своим разговаривает, - ответил тот и зевнул. - Часто разговаривает. Со всеми молчит, а с мертвецом беседует. А осенью говорит особенно часто. Они же в первый день осени поженились, и незадолго до зимы риора ейного убили, а лейру сюда отправили. Ну, когда Борг вернула себе госпожа, тогда и муж нашей лейры пал. Выходит, осень и взаправду их время: поженились, чуть-чуть пожили и все - вдова.
        Смотритель хмыкнул и шагнул к узнице. Он впервые рассматривал ее близко и неожиданно обнаружил, что женщина недурна собой. Правда, уныние и отчужденность словно скрыли за серой дымкой прелесть ее черт. Она не заметила риора. Стояла, все также глядя вдаль, и губы ее шевелились в тихом диалоге с мертвецом.
        - Доброго дня, лейра Дорин, - поздоровался смотритель.
        Ирэйн растерянно моргнула, вырванная из своего собственного мирка, обернулась и, мазнув по мужчине взглядом, кивнула:
        - Доброго дня, высокородный.
        - Нет ли у вас каких-либо нужд? Быть может, просьб?
        - Нет, благодарю, у меня все хорошо.
        Вот и весь их первый разговор. Шамис ушел дальше, выкинув узницу из головы, а вечером сидел и думал о живой тени, бродившей по холодным коридора его крепости. Вспоминал ее лицо, голос, слова, сказанные мужу, и что-то было в этом… трогательное. Оно мешало избавиться от размышлений о преступнице, не позволяло продолжать равнять ее с остальными заключенными. И интерес смотрителя постепенно возрос.
        Шамис не обманул Дин-Таля, ему и вправду было жаль молодой женщины, чье цветение, не набрав полной силы, медленно угасало среди серых стен тюрьмы. Очень скоро он, пользуясь тем, что Перворожденная позволила делать послабления для узницы, постарался облегчить жизнь лейры, насколько мог. Смотритель и сам не заметил, как начал опекать женщину, стараясь угодить ей.
        Поначалу думал, что просто сочувствует бедняжке, но однажды, занимаясь привычными делами, он осознал, что скучает по лейре. Он выжидал время прогулки, когда сможет подойти к ней и немного поговорить, чтобы скрасить узнице тоску. И тогда риор поменял заведенный порядок и начал сам забирать из темницы и провожать обратно, в тайне надеясь на улыбку благодарности, но улыбок не было. Только сухое «благодарю». И это равнодушие окончательно лишило покоя смотрителя Тангорской крепости.
        - Кажется, я влюбился, - как-то признался себе Дин-Шамис. - Нехорошо…
        Однако дело касалось узницы, и он нашел себе оправдание, что вся эта история останется за стенами крепости. Риор воодушевился тем, что его желания, вспыхнувшие там, где их не должно было быть, не могут принести вреда. Лейра Дорин получит то, чего была лишена: заботы, мужского внимания, любви, страсти, в конце концов. А он сможет почувствовать себя намного уютней, когда рядом будет жить женщина, к которой он питает слабость. Не нужны будут поездки в Тангор, да ему уже и не хотелось искать себе развлечений, потому что нашел нечто большее.
        О будущем смотритель старался не думать, там узнице места не было, и это лишало надежды риора того ореола благородства, которым он сам наделил собственные устремления. Дин-Шамис не хотел думать о том, чем может обернуться эта связь, потому что его тянуло к лейре. Мужчина хотел заслужить ее симпатию, увлечь, чтобы предложение о сожительстве было принято не просто с воодушевлением, но с радостью. Хотелось, чтобы их соседство стало приятным для обоих.
        Шамис даже не допускал мысли, что она может отказаться, и уже тем более не думал о таком яростном сопротивлении.
        - Это все Таль, - сказал сам себе смотритель. - Если бы не он, все могло бы быть иначе.
        И мысль о советнике привела к иному воспоминанию: женщина, распятая на грязном полу и десять заключенных, лапающих ее…
        - Архон, - хрипло выдохнул риор и склонился вперед, уперев локти в колени. Запустил пальцы себе в волосы и покачал головой: - Проклятая ревность. Проклятая вспыльчивость. Как она там, бедняжка?
        Раскаяние и стыд оказались велики. Смотритель поднялся с кресла и направился к выходу из покоев, ругая себя за грубость. Это был бич рода Шамис: гневливость, вспыльчивость, нетерпимость к оскорблениям. Ярость затмевала разум, и осознание порой наступало слишком поздно.
        - На коленях буду просить прощения, - решил риор, стремительно пересекая двор. - И за Локисом надо отправить кого-нибудь. Он понадобится. - На мгновение остановился и устремил вперед невидящий взор: - Лишь бы живая.
        Мотнув головой, он отогнал видение бездыханного женского тела, и поспешил дальше, больше ни разу не остановившись. Только в подземелье перевел дух и на мгновение остановился, давая уняться бешеному сердцебиению. Здесь стоял только один из стражей, второй, должно быть, ушел погреться. Смотритель знал, что они оставляют свои посты, но относился к этому спокойно, потому что сам чувствовал лютый холод этого места. Заключенным деться было некуда. Их темницы были заперты снаружи, и по всем коридорам стояла охрана. Не говоря уже о воротах и стенах крепости.
        - Посвети, - велел риор стражнику
        Шамис сам открыл засов и первым шагнул в каменный мешок.
        - Ирэйн, - позвал он, но ответа, конечно, не было. И неприятный холодок пробежал по спине смотрителя, он ожидал худшего.
        В это мгновение из-за спины появился страж с факелом. Шамис обвел темницу недоуменным взглядом, после еще раз и еще. Стремительно обернулся к стражу, но лицо того вытянулось, глаза округлились, и он спросил не менее изумленно:
        - А где?
        Смотритель выхватил у стражника факел. Он выбежал в обратно в сумрачный коридор и бросился к следующей двери. Засовы грохотали один за другим, загремели распахнутые двери, и вскоре стены подземелья сотряс рев риора:
        - Где она?!
        Лейру искали по всей крепости, заглядывали в темницы, даже перерыли служебные помещения. Шамис кидался на каждого, требуя ответа, но его не было. Стражи лишь недоуменно пожимали плечами, каяться им было не в чем. Крепость никто не покидал, кроме…
        - Та-аль, - угрожающе протянул смотритель. И тут же накинулся на своих людей: - Кто помог ему? Кто?!
        Страж, стоявший в подземелье, заикаясь и трясясь от страха, клялся, что никто не спускал за все время, пока он стоял на посту. Лицо его было разбито после допроса, и если бы он что-то знал, то уже должен был рассказать.
        - Кто должен стоять с тобой?! - гаркнул Шамис, вновь замахиваясь на смерда.
        - Принк! - выкрикнул стражник. - Принк был…
        - Был? - прищурившись, спросил смотритель. - И где он сейчас?
        - Ушел погреться, риор смотритель…
        - Найти Принка!
        И пока искали обиженного стражника, Дин-Шамис метался по своему кабинету раненым зверем. Побег! В Архон, побег!!! И хуже всего то, что узница может слишком много рассказать о том, как провела последние дни у Тангорской крепости… Архон! Но как? Как это могло случиться?
        - Проклятый Роэн! Если бы он не вытащил меня… - глаза риора сузились, и он зарычал в гневе: - Р-роэн!
        Слишком нарочито теперь выглядела вся эта безумная болтовня градосмотрителя. Словно тянул время, словно хотел помочь…
        - Ну, держись, боров! - рявкнул Шамис и бросился прочь из кабинета, крикнув на ходу: - Принка в темницу до моего появления.
        - Не можем найти… - понеслось смотрителю вслед.
        - Из-под земли достаньте! - заорал на ходу Дин-Шамис.
        Вскоре его скакун уже мчался в Тангор, неся на своей спине разъяренного всадника. Ветер, бивший в лицо, немного успокоил риора, и его голова прояснилась.
        - Куда он ее повезет? - спросил сам себя смотритель.
        В другую крепость до решения лиори? Нет, вряд ли. Место заключения лейры Дорин - Тангорская крепость, а советник Дин-Таль не имеет полномочий решать судьбу узников, значит, ее выдадут по первому требованию. Узнать о том, где скрыта узница не так уж и сложно, достаточно разослать послания, и ответ придет быстрей, чем Таль доберется до Борга, если, конечно, он собирается туда. В конце концов, у советника проверка и сворачивать ее ради какой-то узницы верный подданный не станет…
        - Кузина лиори не какая-то узница, - проворчал Шамис и вдруг усмехнулся: - А ведь мог поиметь правящую кровь… В Архон!
        В Архон проклятую блажь! Какая страсть, когда под ногами начинает виться дымок?! Теперь уже не до манящих глаз и уст, не до глупых грез о маленьком счастье в объятьях понравившейся женщины. Тут спасти бы себя от рук палача…
        - Да чтоб тебя! - выругался Шамис, прикидывая, сколько «милостей» Перворожденной он уже заслужил, и блуд в этом перечне на самое страшное злодеяние!
        Быть поротым перед толпой зевак мерзко, и то, что узнает жена, конечно, неприятно, но с этим можно разобраться, но что делать с самоуправством и надругательством над узницей?
        - И сдалась мне она, - провыл риор, нахлестывая бедного скакуна. - Глупец, какой глупец…
        Самобичеваниям предаваться можно было долго, однако лучше это делать позже, сейчас же было главным выяснить, куда Дин-Таль повез Ирэйн Дорин, перехватить и уничтожить… всех.
        - Архон! Как я уберу с ратью лиори?
        Значит, нужны не стражи, и не городские воины, которых он должен был потребовать от Роэна.
        - Разбойники, - прошептал смотритель крепости и криво усмехнулся. - Да.
        Он натянул поводья, и конь взвился на дыбы, оглушительно заржав и забив копытами. Всадник удержался в седле и успокаивающе похлопал жеребца по шее, а после вернулся к своим раздумьям. Мысль, посетившая риор, все более ему нравилась. Убрать весь отряд сопровождения вместе с советником и беглянкой, чтобы уже никто не мог выдать опасной тайны смотрителя Тангорской крепости. И обставить, как нападение разбойников… Уже после разослать послания по городам и в Борг с сообщением о бегстве узницы. Сообщить о подозрениях о причастности Таля…
        - Да, очень хорошо, - кивнул сам себе Шамис, пуская коня шагом. - Хотя…
        Нет, Ирэйн нужно забрать: живую или мертвую - уже неважно. На советника
        напали разбойники, а лейра никуда не сбегала. Она попросту не вынесла тягот заключений… Да хоть сбросилась со стены, как хотела! Оставлять в живых ее нельзя, иначе однажды сменится смотритель, и она выболтает то, что лиори знать не за чем.
        И стражи могут подтвердить, его уже не будут опасаться.
        - Лишь бы не подпустить Дин-Таля к Боргу…
        Смотритель обернулся назад, размышляя, нужно ли ему теперь ехать в Тангор? Если заявиться к Роэну, то можно вызвать ненужные вопросы. Толстяк хоть и дурень, но не круглый дурак, и если он в сговоре с советником, то… Он будет молчать о побеге. Хотя вряд ли Дин-Таль посвятил градосмотрителя посвятил в свои намерения. Скорей всего попросту использовал градосмотрителя, и тот, желая выслужиться, исполнил просьбу. Да, наверное, так. Тогда можно только все испортить своим появлением…
        - Пусть катится в Архон, - усмехнулся Шамис. - Добраться до него я всегда успею. В конце концов, на охотах часто случаются несчастья. Зато одним болтуном меньше. Лишь бы не опоздать.
        И риор вновь пустил коня в галоп. Теперь в Тангоре у него появилось иное дело, и оно не касалось ни градосмотрителя, ни начальника городской стражи, да и вообще никого, кто верно служил лиори Эли-Борга. Смотрителю Тангорской крепости нужны были те, кого он должен был бы держать под замком, но пока их никто туда не определил…
        Глава 12
        - Нашли! Высокородный риор, нашелся след!
        Дин-Шамис повернул голову в сторону говорившего. Рыжеволосый воин-наемник, чем-то напоминавший Принка, застыл перед столом, за которым сидел смотритель Тангорской крепости. Шамису этот наемник не нравился, но он понимал, что неприязнь вызвана сходством с предателем, который помог бежать лейре Дорин, потому сдержал раздражение.
        - Ну? - вопрос все-таки вышел недружелюбным, и риор вернулся к своему жаркою.
        - Кузнец местный их запомнил…
        - Запомнил, или как раньше «кажись, были такие»? - усмехнулся смотритель, не глядя на наемника.
        - Точно запомнил! Он имя хозяина назвал…
        Шамис вновь обернулся и внимательно посмотрел на воина. Имя Дин-Таля они слышали только вначале поисков, и то потому, что близлежащие к Тангору придорожные заведения знали, что приехал проверяющий лиори. Они быстро разузнали, как выглядит его карета и он сам. Это помогло быстро определить направление, куда свернули беглецы, но чем дальше уводил тракт, тем меньше знали о советнике и его появлении в округе. А в следующие два дня отряд советника вообще словно растворился среди толчеи дорог Эли-Борга.
        Единственным опознавательным знаком стали цвета и герб рода Таль, но от этого было мало толку. Если путник ничем не привлек к себе внимания, то он оставался призраком в череде других проезжих, коих постоялые дворы, кузни и харчевни видели немало каждый день. И знатных посетителей было немногим меньше, чем смердов. Последних запоминали даже лучше, потому что они были не в пример болтливей риоров и их сопровождения. Люди Дин-Таля особой говорливостью не отличались. По крайней мере, с другими посетителями в разговоры не вступали.
        Потому только в Варгете Шамису удалось понять, куда могут двигаться беглецы. Варгет был большим и шумным городом, куда советник не въезжал, это узнали еще на воротах, где стража лучше запоминает знатных гостей, чем смердов. Однако смотритель Тангорской крепости все же решил свернуть сюда. Он терял время, но остался доволен тем, что промедлением выгадал больше, чем потерял.
        Когда-то на этом месте стоял замок, принадлежавший роду Варг. Постепенно он начал обрастать деревеньками, жавшимися к замку риора, чтобы быть под его защитой. После Варг разросся до размеров крепости, а еще позже крепость превратилась в большой город Варгет, управлял которым риор Дин-Варг. И это был один из немногих городов Эли-Борга, где должность градосмотрителя передавалась по наследству, потому что земли были родовыми, с которых хозяева получали весьма недурной доход.
        Впрочем, история Варгов и их земельные права не интересовали риора Дин-Шамиса. Он свернул сюда ради городского хранилища рукописей и документов. Здесь смотритель изучил карту Эли-Борга и понял, куда направляется советник. Таль - вот, что стало его целью. Боржский хлыщ вез украденную им узницу в свой родовой замок. Это было самым вероятным, потому что казалось вполне разумным решением.
        И задумка Дин-Таля была недурна, уже хотя бы потому, что напасть за его замок Шамис не мог. Это было бы истинной глупостью. Междоусобные распри карались строго. Можно были лишиться и высокого рода, и замка, и земель вовсе, обрекая потомков на жизнь среди смердов.
        Лиоры рассудили здраво: если риор недоволен тем, что имеет, то стоит освободить его от ненужного бремени. Риоры, конечно, побунтовали, возмущенные тем, что их лишили возможности расширять свои владения, однако угомонились после того, как один из предков лиори Альвии лишил всех недовольных не только земель, но и голов.
        После печальной, но поучительной истории потомки высоких родов решили, что не так уж плохо они живут, и с удвоенным рвением принялись служить во благо риората. Тем более, земель освободилось немало, и заработать их верной службой было проще, чем отнять у соседа. Не так опасно для жизни, это уж точно. Так что осадить Таль означало нарваться на наказание, а быть наказанным у Шамиса повод и без того имелся. И если скрыть побег и свои «шалости» еще было можно, то осаду утаить уже никак не удастся. Но!
        Но если бы смотритель преследовал их со стражами, то стены родового замка не сумели бы удержать Дин-Шамиса ни от осады, ни от штурма, ни от привлечения ратников соседних риоров, потому что он был бы в своем законном праве. Так что решение советника было одинаково и разумным и недальновидным - все зависело от того, что предпримет смотритель.
        Однако Шамис хотел избежать огласки, потому сам сыграл на руку беглецам. Если советник успеет добраться до своего замка, то все могло значительно осложниться.
        - Вот же мразь, - выругался Шамис, глядя на карту. - Значит, решил переждать за стенами своего замка, да? Но до него еще надо добраться…
        Судя по расстоянию, до Таля было еще немало, а смотритель теперь знал, куда ему ехать, и терять времени не стал. У него была возможность нагнать беглецов, и Шамис не собирался ее упускать. В конце концов, советник отягощен каретой, она замедляла движение отряда советника. Да, теперь зная, куда рвется Дин-Таль, смотритель Тангорской крепости почувствовал себя уверенней.
        После этого отряд наемников, с которыми Дин-Шамис сговорился на окраине Тангора, покинул Варгет, спеша наверстать упущенное время. Временами удавалось сократить дорогу по объездным путям. После преследователи опять выбирались на тракт, спрашивали о беглецах, искали их следы, но не находили. Это вселило в душу смотрителя крепости раздражение и подозрение, что он ошибся. Однако то самое туманное «кажись, были такие» поддерживало надежду на то, что они не бегут за призраком.
        И вот, наконец, первые известия. Риор отодвинул от себя полупустую тарелку, одним глотком осушил стакан с простой водой и поднялся из-за стола.
        - Я хочу сам поговорить с кузнецом, - сказал он, по-прежнему не глядя на рыжего.
        Сомнения в правдивости слов местного кузнеца были, потому что ни хозяин, ни подавальщики не вспомнили высокородного риора со спутницей, и про его сопровождение тоже ничего не могли сказать. И теперь это казалось странным. Но если ратник зашел в кузню, значит, остальные были неподалеку… Или же уехали вперед, и он догнал их после, и потому в харчевне ничего не знают про людей Дин-Таля?
        - Сюда, высокородный риор, - наемник указал направо от харчевни. - Вон, видите открытые ворота? Это и есть кузня.
        - Можешь пока поесть, я один схожу, - кивнул ему смотритель.
        - Как скажите, высокородный, - не стал спорить воин и вернулся к товарищам, сидевшим в той же харчевне.
        Избавившись от рыжего, Шамис почувствовал себя легче. Ему до зубовного скрежета хотелось свернуть шею Принку, и это желание продолжало терзать смотрителя каждый раз, когда он видел ушедшего наемника. Передернув плечами и вздохнув с облегчением, риор направился к каменному дому с закопченными стенами и трубой.
        Кузнец был здесь. Им оказался приземистый коренастый мужик с волосами, мокрыми от пота. Они липли сосульками к такому же закопченному, как и вся его кузня, лицу. Из одежды на нем были только штаны, стоптанные сапоги и длинный фартук. Смерд обернулся на звук уверенных шагов. Он выдернул из-за пояса грязную тряпку и обтер руки.
        - Дня вам доброго, высокородный риор, - басовито поздоровался кузнец. - Чего желаете? Я много чего могу…
        - Рассказывай о ратнике Дин-Таля, - велел Дин-Шамис без предисловий. - Все рассказывай.
        - Так рассказ же, - ответил тот, изумленно приподняв опаленные брови.
        - Теперь мне расскажи.
        Смерд пожал мускулистыми обнаженными плечами, по которым обильно струился пот, после поднял руку и обтер локтем лицо.
        - Ну, зашел ко мне ратник, - кузнец уселся на низенькую скамеечку у стены, вытянул ноги и вздохнул: - Уф… Заглянул, значит, попросил подковать его кобылку, у той подкова на задней правой…
        - Про отряд, - прервал его смотритель Тангорской крепости.
        - Сами ж велели все говорить, - фыркнул смерд, но заговорил о том, что интересовало риора: - Взялся я за работу, а ратник тут остался. Ну, разговорились, значит. Я спрашиваю, чей знак листья дубовые? Наших-то местных риоров знаю, а этот знак мне незнакомый. Он и отвечает, мол, самого советника лиори - высокородного риора Дин-Таля. Слыхал, спрашивает, про такого? Я говорю, слыхал, конечно, кто ж не слышал? Он же поначалу был избранником лиори, да потом она другого взять в мужья решила. Да еще в лихие года, когда на нас хартии рыпались, к этому самому риору под знамена народ собирался. Сам, помнится, мечи ковал для наших. В Тангорский лес не ходил, но оружия тогда много сделал. Ратник покивал, мол, все верно. Еще сказал, что род советника крепкий, как дуб, вот, стало быть, знак их такой и есть, как сами Тали. Ну, я еще спросил, хороший ли хозяин, как платит. Ратник говорит, мол, не жалуемся, всем довольны. Спрашиваю, куда путь держите? Он отвечает, что едут в родовой замок. Потом он меня поспрашивал, какой доход с моей кузни. А какой доход? Проезжих-то много. Понятное дело, что работы хватает. И
местные ко мне частенько забегают…
        Дин-Шамис слушал кузнеца и никак не мог понять, почему подавальщики и хозяин харчевни не вспомнили отряд, хотя они задержались здесь?
        - Я потом-то выглянул посмотреть, когда они отъезжали, - продолжал рассказывать смерд. - Уж больно любопытно было увидеть знаменитого риора. Помнится, рассказывали, его видел, что муж этот редкой красоты. Но я не баба, конечно, не на лик его любоваться хотел, просто самому увидеть. Но советника я так и не увидел, только карету его. Ну и все пять воинов с ним…
        - Что? - Шамис вскинул голову, вновь ухватываясь за рассказ кузнеца. - Повтори!
        - Что повторить, высокородный? - растерялся смерд, оборванный на полуслове.
        - Что сейчас сказал. Повтори.
        - Карета, говорю, поехала. Неприметная такая, даже и не подумаешь, что такой знатный риор ее хозяин. Наши-то такие чеканки заказывают, что впору ползамка продавать, чтоб расплатиться…
        - Отряд! - гаркнул смотритель. - Сколько было воинов в сопровождении?!
        - Пять, я ж говорю. Сам видел, вот этими самыми глазами, - кузнец потыкал себе в глаза корявыми грязными пальцами. - И мой знакомец с ними. У всех плащи темно- синие, а на них листья дубовые, и на карете листочки были…
        - Пять? - не слушая его, переспросил риор. - Пять?!
        - Пять, высокородный риор, как есть, пять, - кивнул смерд. - А чего не так-то?
        - Все, - мотнул головой Шамис и рванул ворот теплого камзола. - Все не так.
        Он сжал кулак, ударил по стене и, развернувшись, стремительно вышел из
        кузни. Пять! Пять воинов! А должно быть семь! Именно столько их прибыло с Дин-Талем в Тангор, столько после перебрались в крепость, и покидали ее тоже семеро ратников. Но теперь их пять! И куда же делись еще двое? Куда они, дери их поганые твари, делись?!
        - Архон, - хрипловато выругался смотритель, вдруг ощутив слабость в ногах. Он уже дошел до харчевни, потому привалился спиной к стене и закрыл глаза, собираясь с мыслями.
        Вот она причина того, почему они не могли найти следы отряда, и той неуверенности, с которой о людях Дин-Таля говорили возможные очевидцы их остановок. Вопрос всегда звучал так:
        «Проезжала здесь карета в сопровождении семи воинов?».
        «Нет, не было таких, высокородный риор».
        «На карете узор из дубовых листьев. И на плащах воинов такой же знак. Ну? Карета и семь ратников?».
        «Да… вроде были… А может и нет… Их же столько за день проезжает, высокородный. Кажись, были похожие…».
        А бывало и так:
        «Семь ратников? Не, такие не проезжали. Точно вам говорю, высокородный риор, у меня глаз наметанный. Был десяток, пятеро было, еще трое в сопровождении, но там хозяин верхом ехал».
        В последнем случае ни цвета, ни знаки рода Таль уже никто не называл, потому что семерых не было. Зато проезжала пятерка и карета…
        - Сколько дней потеряно, - прошептал Шамис. Он провел ладонью по лицу, после глухо выругался и, сжав кулак, с силой ударил по стене: - Архон!
        Куда Дин-Таль отправил этих двоих и как давно?
        - Возможно, сразу, как покинул мою крепость, - ответил сам себе смотритель.
        Ни он, ни наемники ни разу не подумали спросить, сколько людей в отряде
        советника. За Тангором хватало спросить про карету проверяющего, как люди кивали, говоря, что тот проезжал мимо, но к ним не заглядывал. Уточнять количество воинов было не нужно, хватало упоминания экипажа. А вот дальше, где не знали, кто появился в Тангоре, когда след потерялся, уже не могли вспомнить семерку воинов, потому что ее попросту не было. Не было.
        Шамис издевательски усмехнулся:
        - Как же полезно умение правильно задавать вопросы.
        Он заставил себя вернуться к сути новых сведений. Итак, отряд лишился двух человек. Куда их мог отправить советник? В Борг. Это вероятней всего. Повез беглянку в свой замок, чтобы спрягать ее, пока лиори решает, как поступить с виновными. Но обоих ли отправил в Борг? Если один из воинов едет впереди, чтобы оповестить прислугу в Тале? Это тоже возможно, даже вероятней всего.
        - Итого шесть в сторону Таля, один в Борг? Проклятье, - тихо выругался Шамис.
        Потеряно достаточно дней, чтобы гонец успел оказаться на полдороге к чертогам лиори, пока они едут совсем в другую сторону… И еще тот, что мчит в Таль. Он может успеть добраться до замка, и тогда останется живой свидетель произошедшего в Тангорской крепости, а это значит…
        - Скрыть побег не удастся.
        И что тогда? Тогда беглянку нет смысла забирать с собой. Она должна умереть вместе со всеми. Хотя… Забрать можно. Разбойники могли взять и женщину. Криво усмехнувшись, риор шепнул:
        - Хотя бы узнаю, ради чего я сую голову под топор.
        В конце концов, он должен быть вознагражден за все свои переживания.
        Должен или нет? Отпустить с миром, свернув шею, или забрать и насладиться сполна перед тем, как лейра Дорин отправиться к своему ненаглядному муженьку? Она же так тоскует по нему! Смотритель язвительно хмыкнул, но сразу же губы его брезгливо скривились. Шлюха! Стоило ей увидеть Таля, как все благочинные мысли покинули ее голову.
        - И что же Лотт? Ты все еще ведешь с ним беседы?
        - Вы мне, высокородный?
        Какой-то смерд с удивлением смотрел на смотрителя, и тот рявкнул:
        - Пошел вон, пес!
        Смерд насупился и поспешил уйти из-под злого взгляда Дин-Шамиса. Риор вернулся к своим мыслям. Ревность, в это мгновение захлестнувшая его, оказалась сильней разума, и Шамис ощутил, что свирепеет. Он отлепился от стены харчевни и поспешил удалиться от заведения, пока не излил свой гнев на случайного бедолагу, и оставить за собой жирный след. Пока по следу советника идет отряд наемника со своим риором во главе. Обедневшая знать тоже не брезговала подобным промыслом. По крайней мере, они вели за собой свой отряд, а не служили более удачливому собрату. Пусть бродяга, пусть на шаткой грани между законом и беззаконием, но сам себе хозяин. И сейчас Шамис был именно таким риором. На нем был надет простой дорожный плащ без всяких знаков рода. А уж кто нанял преследователей, пусть потом разбирается следствие, если, конечно, обнаружат, что за советником была погоня…
        - Она ведь не безразлична тебе, Таль? - прошептал смотритель. - Иначе, зачем бы ты влез в это дело?
        Никто в здравом уме не станет наживать себе неприятностей из-за узницы… Шамис усмехнулся, вдруг подумав о себе. Однако сам риор ожидал иного. Ему казалось, что для лейры его увлеченность - благодеяние. Он и сейчас не понимал, почему она так ожесточенно сопротивлялась тому, чтобы быть рядом с мужчиной, который к ней неравнодушен. Чего было еще желать? Вместо темницы покои, вместо одиночества страсть и его забота. Все могло бы быть иначе… Но она выбрала его!
        Воображение нарисовало благодарный поцелуй, с которым узница приникла устам своего спасителя. Шамис скривился. Он закрыл глаза и заставил себя дышать ровно и глубоко, чтобы не сорваться, потому что следом за поцелуем воображение рисовало не такие невинные картины. Чем они занимались, когда оставались наедине в придорожном гостевом доме? Конечно же, не беседы вели. Ирэйн так долго была одинока, а Дин-Таль так хорош, и он спас ее от злобного мерзавца!
        Шамис издевательски хохотнул. Спаситель!
        - Ты могла быть счастлива со мной, - произнес он, глядя на одинокую птицу, летевшую над головой. - Могла.
        И тут же мотнул головой. Довольно! Риор не хотел думать об Ирэйн так, как думал последние месяцы, не хотел видеть в ней желанной женщины, не хотел терзать себя грезами, которые уже никогда не сбудутся, как не хотел мучиться от ревности. Он уже вычеркнул узницу из своей жизни, потому что будущего у нее уже не было.
        - Мне плевать, - как заклинание прошептал Шамис. - Что бы ни происходило между ними, мне плевать…
        Ему не было плевать. Совсем. И сколько бы риор ни уговаривал себя, зверь, живший в его душе, продолжал драть грудь острыми когтями. Ненависть к Дин-Талю росла день ото дня, потому что именно в нем смотритель Тангорской крепости видел корень всех бед, обрушившихся на него. Если бы советник не объявился в крепости, он, Маргот Дин-Шамис, не сорвался бы и не испортил все, что только можно было испортить.
        - Как же я хочу до него добраться, - почти простонал риор и оборвал себя: - Ну, хватит. Пора разгребать эту кучу дерьма, пока не увяз в ней с головой.
        Он передернул плечами и устремился к харчевне. Нужно было отправить погоню за тем, кто сейчас ехал в Борг с донесением, после догнать беглецов и закончить то, ради чего он продолжал нарушать законы Эли-Борга. После необходимо спешно вернуться в крепость и попытаться, пусть и с запозданием, но устроить поиски беглянки. Еще есть время подумать и найти решение, как он объяснит промедление госпоже. Главное, чтобы даже его призрака не было рядом с местом нападения на советника.
        Глава 13
        - Риор Дин-Таль.
        - Да, лейра Дорин.
        - Вы не спите?
        - Если отвечаю вам, то скорей всего не сплю. А вы как считаете?
        - Затрудняюсь сказать. Вы скрыты темнотой. Возможно, вас там и нет вовсе.
        - Тогда кто отвечает вам?
        - Дух-охранитель. Вы ведь слышали, что дух, охраняющий хозяев дома, может хулиганить и дразнить гостей, когда ему становится скучно. Может это незримый озорник сейчас потешается надомной, а вы благополучно спите, или же вас там вовсе нет.
        - Ого, лейра Дорин, кажется, вам стало скучно.
        - Отчего вы так решили, риор Дин-Таль?
        - Прошедшие дни вы все чаще отвечали, чем говорили сами, а сейчас явно желаете побеседовать.
        - Может и так.
        - Тогда говорите, я вас слушаю.
        - А вдруг вы дух? Не могу я разговаривать с призраком.
        - Отчего же?
        - Нас не представили друг другу. Я не разговариваю с незнакомцами.
        - Вы еще и привереда.
        - Зато тихая и воспитанная.
        - Ах, да. Я же громогласный дикарь, как я мог забыть об этом.
        - Очень громкий, риор Дин-Таль. Просто труба. Если в вас крикнуть, то оглохнут даже Боги.
        - У вас извращенное воображение, лейра Дорин. Кто же кричит в живого человека?
        - Вы кричите, риор Дин-Таль. Когда вы крикнули мне в ухо, я едва не оглохла.
        - Так вы желаете мстить?
        - За меня вам отомстит дух-пересмешник. Быть может, это он мешает вам спать все это время, а вы верите озорнику и разговариваете с ним.
        - Все-таки мстите, но почему с таким запозданием? Пять дней молчали… Так вон оно что! Неужто я настолько оглушил вас, что очнулись вы только сейчас?
        - Может и так, а может быть, это все-таки дух. В темноте ни в чем нельзя быть уверенным.
        - Маленькая зануда.
        - Если бы вы были воспитанным риором, то я непременно обиделась на вас сию же минуту, но вы всего лишь громогласный дикарь, потому я прощаю вас.
        - Вы чрезвычайно добры, лейра Дорин.
        - Не смею возразить.
        - И скромны не в меру.
        - Это верно, мера скромности мне неизвестна.
        - Вот тут я с вами полностью соглашусь.
        Скрип, послышавшийся в темноте, сменился звуком тихих шагов чирканьем огнива, и вскоре маленькую комнату на постоялом дворе озарил огонек свечи. Советник скрестил руки на груди и с иронией посмотрел на свою соседку, сидевшую на кровати, скрестив ноги.
        - Теперь вы довольны, лейра Дорин?
        - Теперь намного лучше, риор Дин-Таль, - деловито кивнула Ирэйн. - Я вижу, что это все-таки вы.
        - Зато теперь я не уверен, что наглое создание с невинным взглядом, которое я имею честь наблюдать перед собой, та самая женщина, кого я встретил на стене Тангорской крепости, - усмехнулся риор.
        - Это она, - кивнула лейра. - Вне всяких сомнений, риор Дин-Таль.
        Тиен вернулся на свою кровать, но ложиться не стал. Сев, он подтянул колено к груди и с интересом посмотрел на женщину, озиравшуюся по сторонам.
        - Что не дает вам покоя, Ирэйн? - уже серьезно спросил советник. - Вас пугает темнота?
        Она пожала плечами.
        - Мы можем оставить свечу зажженной, если вам так будет легче, - предложил Тиен. - За прошедшие ночи я не заметил у вас боязни темноты. Вы засыпали быстрей, чем я успевал дойти до кровати. Что приключилось сегодня?
        - Сегодня мне не уснуть, - призналась Ирэйн. - Наверное, не так устала за время пути, как в прошедшие дни.
        - Скорей всего дело в снадобье Локиса, - улыбнулся Тиен. - Он говорил, что во сне исцеление происходит быстрей. Должно быть, в его настойке было и сонное зелье, потому и велел его пить только на ночь. Сегодня вы были бодры, более подвижны…
        - Похоже, ребра зажили, - согласилась лейра.
        - О том я и говорю.
        - Локис - прекрасный целитель. Почти так же хорош, как Ферим, - ответила Ирэйн и опустила взгляд, скрывая смятение.
        Дин-Таль некоторое время смотрел на нее, вдруг поняв причину бессонницы и нежелания оставаться наедине со своими мыслями. Он откинулся спиной на стену и улыбнулся:
        - Вы переживаете, - сказал советник. - И что же больше волнует вас? Возвращение в Борг или встреча с его хозяйкой?
        Ирэйн едва заметно усмехнулась. Она провела ладонью по волосам, заплетенным в косу, после поднялась с кровати и подошла к столу, на котором горела свеча.
        Лейра скользнула взглядом по риору, наблюдавшему за ней, и села на стул. Женщина подперла ладонь подбородок и посмотрела в сторону окна.
        - Ночь совершенная безлунна, - произнесла она, не спеша ответить на вопрос Дин-Таля.
        Он последовал примеру своей соседки - перебрался с кровати к столу и уселся напротив лейры, сложив перед собой руки. Ирэйн повернулась к риору, и они встретились взглядами. Первой не выдержала лейра Дорин. Она опустила глаза и вывела пальцем невидимую завитушку на поверхности стола, а после вздрогнула, когда ее руку накрыла рука Тиена. Он сжал кисть лейры, и она вновь посмотрела на него.
        - Так что вас тревожит, Ирэйн? - мягко спросил Дин-Таль.
        - Все, риор Дин-Таль, меня тревожит все, - ответила женщина и попыталась освободить руку, но советник не спешил отпускать ее, и бывшая узница затихла.
        Она украдкой бросала взгляд то на риора, то на свою руку, сжатую его пальцами. Больно он не делал, даже поглаживал большим пальцем, то ли успокаивая, то ли пытаясь вселить уверенность, но сердце лейры стучало все быстрей и быстрей. В конце концов, она начала сдерживать дыхание, чтобы оно не выдало ее волнения. Это прикосновение…
        - Отпустите меня, риор Дин-Таль, прошу вас, - наконец, прошептала она, прикрыв глаза. - Мне… мне больно.
        - Но я не делаю вам больно, - в его голосе послышалось удивление, и губы женщины скривила усмешка.
        - Делаете, Тиен, - она посмотрела в глаза риору. - Вы просто этого не понимаете.
        Советник убрал руку. Он откинулся на спинку стула, чтобы увеличить между ними расстояние, но Ирэйн этого было мало. Она встала со своего стула и отошла к окну, там и вовсе повернулась спиной к Дин-Талю и обняла себя за плечи. Тиен нахмурился, не зная, как ему вести себя и что делать дальше, но отчего-то это отчуждение недавно игривой женщины ему было неприятно. Не хотелось терять возникшей между ними доверительности, и этого он даже сам себе не мог объяснить.
        - Я допустила ошибку, риор Дин-Таль, - донесся до советника голос Ирэйн, вдруг отдавший хрипотцой. - Мне не стоило мешать вам. Ложитесь спать. Если хотите, можете задуть свечу, я давно привыкла к темноте, она не пугает меня.
        - Почему? - глухо спросил Тиен.
        Она обернулась и с удивлением взглянула на мужчину. Он поднялся со стула, оперся на его спинку, но в кровать назад не пошел.
        - Почему вы так говорите, Ирэйн? В чем ошибка?
        - Я позволила себе вольность, она была лишней, - ответила лейра, вновь отворачиваясь к окну. - Вы слишком добры ко мне, и я не хочу придумать себе больше, чем есть на самом деле, иначе…
        - Что?
        - Иначе мое возвращение в темницу станет и вовсе невыносимым, - закончила Ирэйн. - Добрых снов, Тиен. Я больше не потревожу вас.
        Но он вновь сел на стул, не спеша прислушаться к пожеланию бывшей узницы. Желания спать не было, зато появилось раздражение за то, что она выстраивает стену между ними. А еще было понимание того, что если сейчас он позволит угаснуть этому разговору, то отчуждение станет лишь сильней, и до Борга доедет та тень, какой Дин-Таль увидел лейру на стене Тангорской крепости.
        - Так что вас тревожит? - задал советник свой вопрос в третий раз.
        Ирэйн обернулась. Она некоторое время смотрела на настырного риора, после вернулась к столу и села напротив. Руки ее легли на колени, словно лейра хотела исключить всякую возможность новых прикосновений, но на это Дин-Таль уже не стал обращать внимания, удовлетворенный тем, что женщина все-таки откликнулась, а не легла на кровать и не отвернулась от него, показывая, что не желает разговаривать дальше.
        - Вас тревожит ваша дальнейшая участь? - спросил Тиен.
        - О чем вы, риор Дин-Таль? - она невесело улыбнулась. - Моя участь известна.
        И если госпожа нам поверит, то меня ждет лишь смена крепости, только и всего. Или же сменят Шамиса на кого-то другого, и я вернусь в свою темницу. В любом случае, ничего нового меня не ожидает. Нет, я не опасаюсь будущего, его у меня попросту нет. И если лиори решит проявить милость и сменить мое жалкое существование на казнь, как наказание за побег, то я приму ее приговор с благодарностью.
        - Почему?
        - Смерть избавит меня от участи куклы, - произнесла Ирэйн. И вдруг, сжав кулак, ударила им по поверхности стола, добавив с ожесточением: - Тогда больше никто не сможет играть ни моим телом, ни… чувствами. - Она бросила взгляд на советника и порывисто поднялась со стула. - Доброй ночи, риор Дин-Таль, нас ждет ранний подъем, не так ли? Нужно выспаться.
        И лейра вернулась к кровати. Она легла и повернулась на бок, отгораживаясь от ошеломленного советника. Дин-Таль некоторое время смотрел женщину, поджав губы, наконец, тряхнул волосами и спросил:
        - Так вы считаете, что я играю вашими чувствами? Ответьте, лейра Дорин, я хочу знать.
        - Зачем? - спросила она, не спеша обернуться к советнику.
        - Я хочу понять, где допускаю ошибку, общаясь с вами. За все время я не были ни груб с вами, ни резок. Я не пеняю вам вашим предательством…
        Ирэйн порывисто обернулась. Она села на кровати и ответила насмешливым взором.
        - A вы пеняйте, Тиен, пеняйте, - сказала Ирэйн. - Это лучше, чем ваша доброта. Пеняйте, обвиняйте, ненавидьте. Это мне более привычно, чем участие и забота. Вы исполнили долг благородного человека, но вам не за чем туманить мой разум ни веселой улыбкой, ни касанием, ни… ни поцелуем.
        - Ирэйн! - воскликнул Дин-Таль. - Остановитесь, умоляю! Во мне нет ненависти к вам. И обвинять я вас не хочу. Это словно добивать умирающего…
        - Так не добивайте, - сухо ответила она. - Прекратим этот разговор, в нем нет смысла. Судьбу не изменить, риор Дин-Таль. У нас с вами разные дороги…
        - Так зачем же вы встали на эту дорогу?! - Тиен с раздражением оборвал лейру.
        - Разве же не вы выбрали эту судьбу, Ирэйн? Ради чего вы сломали себе… - теперь он оборвал сам себя. Дин-Таль нахмурился и медленно выдохнул. Затем снова посмотрел на женщину, вдруг превратившуюся в ледяную статую, и заговорил снова:
        - Да, я знаю, что все это было ради меня. Только не понимаю, чего вы ожидали? Ведь не могли не понимать, что я никогда не приму предательства даже ради… любви ко мне.
        И Ирэйн вдруг вспыхнула, словно масло, на которое упала искра. Она вскочила на ноги и воскликнула:
        - Да какое, в Архон, предательство?! Я ждала, что вас отвернут от кузины! Откуда мне было знать, что за сочувствием служанки стоит Тайрад?! Я возомнила, что она нашептывает мне из душевного сочувствия, видя, как я страдаю, но стоило поверить, как за наивной мышкой захлопнулась мышеловка!
        Лейра замолчала и сердито взглянула на Дин-Таля, словно он вынуждал ее говорить о том, о чем вспоминать не хотелось. Глаза Тиена сверкнули жадным интересом, и он подался вперед.
        - Расскажите мне, - почти велел он. - Прошу, Ирэйн, расскажите. Я хочу знать, хочу знать все: от начала и до конца.
        - Зачем? - она вернулась к окну. - Что это может изменить? Прошлого не вернуть и не исправить.
        В комнате воцарилась тишина, и когда ее нарушили шаги за спиной лейры, она не обернулась, но скользнула в сторону, желая избежать близости с риором. Он поймал ее за плечи, не позволяя сбежать, развернул к себе лицом и, обняв лицо ладонями, заставил смотреть себе в глаза.
        - Вы не представляете, сколько всего я бы хотел изменить в прошлом, - произнес Дин-Таль. - Поверьте, мои прегрешения перевешивают ваши во сто крат, и даже в том, что случилось с вами есть доля моей вины. И дело отнюдь не в том, что я не заметил вашей влюбленности и позволил делу дойти до крайности. Нет, - он отрицательно качнул головой. - Все началось намного раньше, еще со дня смерти лиора Бриара. Тогда я сам совершил предательство, последствия которого оказались губительны для всего риората. Потому я лучше, чем кто-либо, знаю, что даже раскаяние не способно изменить уже свершенного. Но я хочу знать, с чего для вас началась эта история. Расскажите. Пожалуйста.
        Лейра смотрела на него широко распахнутыми глазами. Ее зачарованный взгляд сходил с губ советника, и когда он замолчал, она судорожно вздохнула, и рука женщины поднялась вверх. Ирэйн дотронулась кончиками пальцев до мужской щеки, провела вниз, задев уголок его рта, и Тиен гулко сглотнул, теперь и сам не в силах отвести взора от недавней узницы…
        - Хорошо, - хрипло произнесла лейра. Она облизала пересохшие губы, отстранилась и обошла риора.
        Тиен рассеянно обернулся ей вслед и проводил взглядом до стола. Он невольно поднял руку и дотронулся на щеки, которой только что касалась Ирэйн, после выдохнул, заставляя себя очнуться, и последовал за женщиной. Через мгновение они снова сидели друг напротив друга за столом, но не спешили встречаться взглядом. Лейра теребила кончик косы, явно нервничая.
        - Вы и вправду хотите слушать о безумии влюбленной девицы? - тихо спросила она. - Мне неловко… Неловко открывать вам свою душу и… чувства.
        - Но я давно знаю о них, - мягко ответил советник. - Вы когда-то и сами уже признавались в них.
        - В порыве отчаяния, - горько усмехнулась лейра. После тряхнула головой и заговорила уже твердым голосом. - Итак, вы ждете моего повествования. Что ж, извольте. Мы ведь говорим о юности, не так ли? Так я буду рассказывать об одной девице, влюбившейся в некого риора с первого мгновения, как только увидела его перед дверями кабинета лиори, куда он рвался, еще не до конца оправившись от ранения. Риор так спешил явиться к госпоже, что не заметил на своем пути девочку тринадцати лет, глядевшую на него с открытым ртом. Он и после не замечал свою поклонницу, а она с того дня не видела никого, кроме него. Девица эта страдала от своей любви, сходила с ума от ревности, потому что ее возлюбленный столь же пылко любил ее кузину и госпожу. Порой девице казалось, что она ненавидит родственницу. Она видела, что лиори холодна с мужчиной, о котором глупышка грезила днем и ночью. По своей наивности девица даже думала, что риор рядом с госпожой только потому, что не может отказать властительнице риората. По крайней мере, ей хотелось в это верить, потому что это означало, что сердце его свободно, и придет день, когда
он заметит ту, что отдала ему свою душу.
        Но годы шли, а риор продолжал смотреть лишь на госпожу, и девица поняла, что он никогда не заметит несчастной лейры. Вы не представляете, риор Дин-Таль, как она страдала, сколько слез поглотила ее подушка, сколько стенаний и жалоб слышали стены ее опочивальни, сколько молитв было отправлено Богам. Но ничего не менялось. И когда, казалось, пришла пора расставаться с несбыточной мечтой, на девичьи горести откликнулась одна из ее служанок. Она быстро отметила, как часто у лейры бывают красные глаза после ночи, сколь печальны ее вздохи. И тогда добрая женщина пожалела лейру. Она начала ей рассказывать о том, что помощь всегда приходит к тем, кому она нужна по-настоящему. Служанка причесывала волосы несчастной девице и нашептывала, как хороша лейра, и как она достойна быть любимой тем, кого любит сама. И знаете, риор Дин-Таль, когда некому поведать о своих горестях, когда несколько лет подряд хранишь в себе свою тайну, всегда становится легче, если появляется тот, с кем можно эту тайну разделить. И девица почувствовала доверие к заботливой женщине, потянулась к ней, начала слушать…
        - И что же девице посоветовала эта «добрая» женщина? - вдруг севшим голосом спросил советник.
        - Она сказала, что есть неведомый друг, который может помочь лейре заполучить любовь ее риора, - ответила Ирэйн. - Нужно лишь попросить у него помощи, и возлюбленный больше не будет смотреть на другую женщину, он обратит свой взор на страдающее сердце, и тогда лейра обретет, наконец, долгожданное счастье.
        Девица помучилась сомнениями, а потом все-таки решилась, потому что стала невольным свидетелем того, как риор пытался обнять свою возлюбленную, но та оттолкнула его. Лейра видела, как потемнел его взор, поняла, насколько он несчастен и… она решила спасти его, представляете, риор Дин-Таль? - Ирэйн усмехнулась и покачала головой. - Наивная, она решила, что неведомый друг - это чародей, о ком же еще могла рассказывать служанка? Глупышка решила, что чародей сделает так, чтобы риор разлюбил лиори и обратил взор на лейру. Тогда она сделает его счастливым, отдав свое сердце в обмен на его улыбку…
        В общем, лейра написала послание, как ей велела служанка. В этом послании надо было написать всего пару строк: дать согласие на его помощь и обещать сделать все, что он скажет. Я не хотела подписываться, это открыло бы мое имя, но служанка настояла, сказала, что ее знакомец и без того знает, с кем имеет дело, а имя указать нужно для дела, иначе ничего не получится. Лейра очень хотела быть счастливой, риор Дин-Таль, и она сделала все, как ей сказали. А когда пришел ответ… Это было потрясением, - женщина закусила губу и отвернулась от Тиена. Он видел, как она хмурится, но больше не спешил задавать вопросы, понимая, что началась та часть повествования, которая давалась лейре Дорин тяжелей предыдущей. Ирэйн медленно выдохнула и продолжила: - Так вот, пришел ответ. Лейра открыла послание, которое ей вручила служанка, открыла дрожащими руками, ожидая увидеть, в худшем случае, что-то из черной ворожбы. Однако это было самое заурядное письмо, написанное вполне учтиво. Если говорить кратко о смысле послания, то выйдет, что ей приказывали дружить с убийцей ее отца. Велели слушаться и держать язык за зубами,
иначе ее записка окажется у лиори вместе с письмом лиора Эли-Харта, в котором он обвинит лейру в тайных сношениях с ним, дабы открыть глаза госпоже, кого она пригрела на своей груди.
        С того дня жизнь лейры превратилась в бесконечный дурной сон. Добрая служанка превратилась в змею, которая жалила при каждом удобном случае, напоминая о том, кому теперь служит ее хозяйка. Об этом ей напоминали и стражники, и прислужники. Их было так много, что лейре начало казаться, что Борг наполнен шпионами Тайрада. Незадачливой девице передавали от горца пожелания здоровья и долгих лет жизни…
        - И лейре ни разу не пришло в голову рассказать об этом лиори? - спросил Дин-Таль. - Если бы она пояснила, как обстоит дело…
        - Как? Как ей было признаться в своей любви к жениху кузины? - с отчаянием спросила Ирэйн. - Лейра много раз слышала, как риора прочили в мужья лиори. И как было признаться, что неблагодарная сестрица возжелала чужого мужчину настолько, что даже связалась с колдуном, как она думала изначально? Как, риор Дин-Таль?! - воскликнула женщина, но сразу же сбавила тон и усмехнулась: - Впрочем, один раз лейра все-таки решилась рассказать лиори о том, что чертоги ее полны предателей. Нет, идти к госпоже девица опасалась. Лейре очень хорошо показали, сколько пристально за ней наблюдают. И Эли-Харт обещал, если наивная девица думает, что лиори сможет защитить ее, то лейра убедиться в обратном, когда ее удавят еще по пути между кабинетом лиори и покоями лейры. Ей не было смысла сомневаться в том, что обещание выполнят, потому что успела убедиться, что окружена шпионами Тайрада.
        - И как же тогда лейра хотела предупредить госпожу?
        - Письмо без подписи, разумеется, - едва заметно улыбнулась Ирэйн. - Она хотела написать послание левой рукой, а после подкинуть записку лиори или литам. Лейра написала, а потом носила с собой послание, вздрагивая при взгляде на каждого стражника, кто смотрел на нее. Она все искала, как же подкинуть записку с предупреждением. Девица надеялась, что так она окажется вне подозрений кузины и избавиться от преследования Тайрада. Уже было решилась передать записку через одного из приближенных риоров, сказав, что нашла ее на полу. Риор бы открыл послание, прочитал и отнес лиори, так думала она. Но пока выбирала, кому вручить свою записку, лейру пригласили на тайную встречу неподалеку от Борграда. Приглашение передала та самая «добрая» служанка. Она же сказала, что сопровождать хозяйку будут люди Эли-Харта, так что опасаться нечего. Пришлось покориться…
        Так лейра познакомилась с главным шпионом Тайрада, но тогда еще не знала, кто он. Поняла лишь, что риор, и что риор из приближенных лиори. На той встрече он был в маске и плаще, скрывшем фигуру. Разговаривал почти шепотом, так что определить голос лейра не сумела. Это уже после, когда она вернулась в Борг со своим супругом, лейра узнала, кто же все время скрывался за маской. А тогда она поняла только то, что предатели есть даже в близком окружении госпожи, и отдать кому-то из них свое послание так и не отважилась. Она еще некоторое время пыталась угадать, кто друг, а кто враг, а после сожгла записку в камине.
        Таинственный риор очень красиво рассказывал о предназначении лейры, чем ужасно перепугал ее. Она и не помышляла ни о троне, ни о власти. Представлять себя на месте кузины представляла, наверное, не одна она в тайне позволяла себе так помечтать, но всерьез никогда не желала получить венец. Сердце своего
        возлюбленного получить хотела, а трон нет. Лирн обещал, что вместе с троном лейра получит и сердце своего возлюбленного. Впрочем, со временем больше напирал на славу будущего величия лейры, чем на любовь. В конце концов, он вовсе забыл про риора, кажется, решив, что мышка попалась на посулы о сиятельном будущем. Если бы девица тогда знала, кто умеет рассказывать красивые сказки, она бы быстро определила предателя, но в своей отстраненной одинокой жизни посреди шумного двора она мало представляла, кто кем является. Имена, лица да краткие беседы о погоде и здоровье - вот и вся ее бытность в чертогах лиори.
        Ну а дальше лейре было велено дать согласие на брак с неизвестным ей риором Дин-Дорином. Вот тут она возмутилась, потому как это лишало ее надежды на счастье с другим риором. Однако у риора в маске собралось немало ниточек, которые вели к лейре: ее письма к Тайраду, которые приходилось писать в ответ на письма горца…
        - И отправлять с ними няньку к верному слуге Стину, чтобы он всегда относил их в одну и ту же лавку, - с пониманием кивнул Тиен. - Если бы началось расследование, на лейру можно было бы навешать больше, чем было на самом деле. Даже связи с другими заговорщиками.
        - Верно, - ответила Ирэйн. - Мне… Ей так и говорили. Якобы через лавку кружевника вели переписку с теми, кто замешан в деле. Нянька и Стина неоднократно передавали мои послания, и что в них написано, никто не знает. А если бы я вздумала открыться лиори, то оговорить меня можно было бы до смертного приговора.
        Но давайте уже закончим неприятный рассказ. Так вот, лейра не препятствовала браку с нелюбимым и ненужным ей мужчиной. Лиоры подписали свадебный и союзный договор, и дело начало двигаться к известному событию. Теперь, когда повернуть, казалось, уже невозможно, оставалось только ждать развязки. И чтобы не мучиться угрызениями совести и стыдом перед покойным родителем, лейра начала слушать речи своего таинственного собеседника, который продолжал с ней встречаться время от времени. Не то что бы она ему поверила и узрела свое величие, но, раз уж деваться было некуда, начала думать, как в будущем избавиться от Тайрада, потому что не хотела отдавать риорат врагу. И уж поверьте мне, риор Дин-Таль, лейра всем сердцем ненавидела горца и его прихвостней. Устав жить в постоянном страхе, она уже даже ждала, когда все закончится, и можно будет избавиться от тягот опеки Эли-Харта.
        Но из-за того, что она стала благосклонней слушать речи риора в маске, тот начал больше доверять лейре и однажды проболтался, что лиори не вернется со свадьбы лейры.
        - И лейра поняла, что не вернется не только лиори, - произнес Тиен.
        - Именно, риор Дин-Таль, именно, - невесело улыбнулась Ирэйн. - Лейра была потрясена этим открытием. Она и представить не могла, что из проклятой поездки не вернется вообще никто. Думала, что падут только защитники лиори и сама госпожа, но и этого было достаточно, чтобы понять, что тот самый риор погибнет в числе первых. Это было так страшно, что лейра перестала бояться. Она решила спасти своего возлюбленного, чего бы ей это ни стоило.
        - И спасла, - едва заметно улыбнулся советник. - Правда, оболгала лиори…
        - А как бы иначе она заставила своего слугу пойти в Старый лес и влезть в драку, не задавая лишних вопросов? Кроме Стина и няньки у лейры друзей и доверенных лиц не было. Она выкручивалась, как могла. Риор избежал расправы, и если лейре и есть, о чем жалеть, так это о том, что ей не хватило решимости и отваги защитить себя саму и остальных. Здесь она выбрала путь наиболее простой - плыть по течению. Итог известен, путь этот привел лейру в Тангорскую крепость.
        - И кто бы мог подумать, что судьба приведет однажды туда и того самого риора, любовь к которому погубила лейру, - усмехнулся Дин-Таль, глядя мимо собеседницы.
        Она болезненно поморщилась, словно ожидала, что сейчас услышит слова сожаления о том, что советник вмешался и вытащил узницу из крепости, но Тиен вновь перевел взгляд на женщину. Он короткое мгновение рассматривал ее и вдруг произнес, глядя в глаза Ирэйн:
        - Прости меня. - Глаза лейры изумленно расширились, и Дин-Таль усмехнулся.
        Он наклонился вперед, умести руки на поверхности стола раскрытыми ладонями кверху. Ирэйн облизала губы, некоторое время смотрела на это молчаливое приглашение, после прерывисто вздохнула, несмело накрыла его ладони своими, и пальцы мужчины сжались. - Прости меня, - повторил он, не сводя с женщины взгляда. - Я виноват, во многом виноват. И раз уж ты нашла в себе смелость откликнуться на мою просьбу и открыться, то и я не стану молчать. Ты должна знать, о ком грезила столько времени.
        - Вы просите у меня прощения? - не удержалась от вопроса Ирэйн. - Не презираете меня?
        - Презираю тебя? - Тиен отрицательно покачал головой. - Признаться, я опасаюсь, что после моих откровений ты начнешь презирать меня и ненавидеть за то, что ошиблась в выборе и оказалась в узилище из-за предателя и труса…
        - Зачем вы так называете себя?! - возмутилась женщина. - Не смейте принижать…
        - Помолчи, - неожиданно жестко произнес риор. - Сейчас говорить буду я, и можешь поверить, мне есть в чем каяться. Мне тоже сложно признаваться тебе в собственной подлости, как и тебе в своей ошибке. Но в отличие от тебя, я действовал осознанно, ожидая именно того, что случилось. Меня никто не заманивал в силки, никто не угрожал и не запугивал, я сам сделал выбор и радовался тому, что отнял у другого не просто счастье, я забрал саму его жизнь и занял чужое место, свято веря, что оно принадлежит мне по праву… Впрочем, обо всем по порядку. - Дин-Таль отпустил руки лейры. Он поднялся из-за стола и прошелся по комнате. Некоторое время собирался с мыслями и заговорил, не спеша обернуться к женщине, не сводившей с него взгляда: - Стоит начать с детства того самого риора, которого полюбила лейра, потому что для него все началось именно тогда. Итак, маленький мальчик, каким был в те времена известный вам, лейра Дорин, риор, отправлялся в новую для него жизнь. Его ожидал Борг, обучение, а после служба Эли-Боргу. Мальчик немного боялся, потому что там не будет никого, кто был всегда рядом, но верил, что
судьба его будет непременно славной и счастливой. Он почти не знал своего отца, тот не вернулся из посольства в один из соседних риоратов. Глупая ссора, поединок, и семейство лишилось своего главы. Потому в Борг мальчика провожала любящая матушка. Она напутствовала отпрыска повелением быть достойным своего рода. «Ты должен быть первым, мой сын, всегда и во всем, - говорила она, обнимая маленького риора. - Ты станешь нашей гордостью, я верю в это, как верю в то, что твой отец следит за нами и желает того же, что и твоя матушка. Покажи им, кто такие Тали, мой мальчик». Маленький риор поклялся быть лучшим. Он старался сдержать клятву, но старался так упорно, что не заметил, когда усердие превратилось для него в состязание с тем, кто был и вправду лучше него. И однажды риор избавился от удачливого и одаренного Богами соперника, хоть и клялся быть ему братом…
        Тиен говорил, все больше уходя вглубь воспоминаний. Он был честен не только с Ирэйн, внимательно слушавшей его, но и с самим собой. Как и она, советник не пытался искать себе оправданий. Он рассматривал свои деяния через ту же призму, что и лейра, как бы со стороны, и это помогало быть беспристрастным. Риор делал выводы и оглашал их, полностью принимая свою сущность вовсе не идеального человека, имевшего слабости и пороки.
        - И как же я могу презирать вас, Ирэйн, если в своем преступном молчании стал пособником Тайрада в его заговоре? Казалось бы, загубил жизнь одного человека, но следом за этим потянулось череда судьбоносных событий, которые привели к покушению на лиори, к смерти верных госпоже боржцев, к тому, что замысел Тайрада едва не дошел до своего успешного воплощения. И к тому, что вы стали еще одной его жертвой, чьей слабостью воспользовались, как наживкой. Из вас сотворили стяг, под которым Эли-Харт желал править чужими землями. Стяг не спрашивают о его желаниях. Его вздымают над головой и несут, куда считают нужным. Я же из мелочной зависти позволил Лирну плести паутину лжи. Вы скажете, что один человек ничто против чужой воли, когда она управляет тысячами, но я отвечу вам, что один человек способен повернуть сам ход истории, и мне известны имена трех таких песчинок, неприметных среди гор, но которые сумели изменить будущее своим вмешательством в игры Богов…
        - Трех? - тихо спросила лейра.
        - Трех, Ирэйн, - Тиен наконец обернулся к ней. - Это вы, лейра Дорин, это Райверн Дин-Кейр и я, ваш покорный и недостойный слуга. Только в отличие от вас с Райвом я почти погубил свой риорат и правящий род. Не смолчи я тогда, и Бьен не позволил бы Лирну убедить себя в виновности в смерти господина. Нужно было совсем немного, чтобы советник начал сомневаться и думать. Тогда бы открылось очевидное - тот, кто привел убийцу знал намного больше, чем мог знать молодой риор, привезенный господином на охоту в свои угодья. Заговор можно было задавить еще в самом его начале, и тогда не было бы всех этих потрясений и смертей. Даже удивительно, сколько судеб можно спасти, если вовремя сказать всего одно слово…
        Риор приблизился к столу. Теперь он, не отрываясь, смотрел на женщину, сидевшую напротив. Взор его был пытливым, в нем ясно читалось ожидание того, как она приняла его повествование. Дин-Таль сел на прежнее место, продолжая вглядываться в лицо Ирэйн. Но она продолжала молчать, не спеша ответить на его откровения.
        - Что вы теперь скажете? - не выдержал риор. - Я стал вам омерзителен?
        Она подняла взор на советника и… протянула к нему руки так же, как это сделал он после ее рассказа. Тиен коротко выдохнул, вдруг осознав, насколько он был напряжен все это время, и накрыл ее ладони своими.
        - Вы… - начал мужчина и осекся, встретившись с открытым взглядом лейры. Голос вдруг подвел его, и Тиен, кашлянув в сторону, произнес: - Ваш приговор, Ирэйн.
        - Какого приговора вы ждете от меня, Тиен? - спросила она. - Да и как я могу судить вас? Самый страшный палач - это совесть. Я вижу, что вы мучаетесь, и мне жаль, что так случилось. Я прожила бок о бок со своими призраками почти шесть лет, вы живете со своими столько же. По какому-то невероятному стечению обстоятельств, мы с вами стали словно отражения друг друга. И вами и мной двигала любовь, и мы оба не сказали вовремя важных слов. И пусть причины были разными, но итог оказался один…
        - И все-таки между нами есть разница, - улыбнулся Дин-Таль. - Я по незнанию почти погубил Эли-Ворг, вы же его спасли. - Ирэйн хмыкнула и покачала головой, но советник продолжил: - Да-да, лейра Дорин, именно так. Если бы вы не вмешались, я бы не смог вернуться, и тогда остальные не узнали бы правды о происходящем. Лирн продолжил готовить трон для Тайрада, и боржцы не собрали рать к тому моменту, когда Эли-Харт явился, чтобы стать победителем. Так что, спасая меня, вы помогли своему риорату.
        - Но из нас троих только один остается светлым посланцем Богов, - улыбнулась Ирэйн. - Пока мы с вами искали выгоды для себя, Райверн Дин-Кейр просто спасал свою возлюбленную. Если бы у нас были кубки, я бы подняла свой за риора Дин-Кейра.
        - Вы совершенно правы, Ирэйн, и, пожалуй, завтра мы с вами так и сделаем, - негромко рассмеялся Тиен, чувствуя невероятное облегчение. - Стало быть, я не стал вам противен?
        - Как вы можете быть мне противны, если ради вас я готова… - лейра оборвала себя.
        Она выпустила руки советника и поднялась на ноги. После бросила на него помрачневший взгляд и направилась к своей кровати.
        - Ирэйн, - позвал женщину Дин-Таль. Он поднялся из-за стола следом за ней. - Ирэйн, вы все еще неравнодушны ко мне?
        Она полуобернулась.
        - К чему вам знать это, Тиен? Моя судьба известна, и ни к чему травить мне душу. Доброй ночи, риор Дин-Таль.
        - Доброй ночи, Ирэйн, - машинально ответил советник.
        Он еще некоторое время смотрел на женщину, борясь с желание подойти к ней, после задул свечу и вернулся на свою кровать. Ночь откровений подходила к концу, и новый день уже объявил о своем приближении светлеющим небосводом. На отдых осталось совсем мало времени, и нужно было использовать его, потому что впереди был еще долгий путь. И все-таки наступающее завтра тревожило мужчину. Каким теперь станет их общение с беглянкой, когда придет осмысление всего, что он рассказал ей? Терять ее доверия и даже, да, затаенного восторга не хотелось до крика! Почему-то было важно видеть в ее взгляде ожидание и надежду, о которых, возможно, сама Ирэйн не догадывалась. Что ж, завтра все покажет. Завтра…
        Глава 14
        Денек выдался погожим. В такой день приятно прогуляться, никуда не спеша, вдыхать запахи подсыхающей земли и прошлогодней прели, обнаженной сошедшим снегом. А еще можно сорвать набухающую клейкую почку и потрогать ее языком. Но приятней всего идти рядом с дамой, слушая ее щебет и звонкий смех, когда ее кавалер скажет шутку. Она может быть несуразной, даже вовсе несмешной, но дама будет искренне смеяться, радуясь мужскому пристальному взгляду, теплым солнечным лучам и оживающей природе. Веной улыбка сама собой появляется на устах, и хочется разделить свою радость со всем миром. И хочется любви…
        - Проклятье, - высокородный риор тряхнул головой, отгоняя совсем уж ненужные мысли, больше подходившие сопливому юнцу, чем мужчине, отягощенному семьей и службой.
        У него не было дамы, с которой он мог бы брести по краю леса, слушая оглушительный птичий щебет, она осталась в родовом замке. Еще одна дама презрела желания риора, предпочтя ему другого мужчину. С кем ему самому хотелось бы прогуляться под руку? На этот вопрос у риора не было ответа. О первой он не думал вовсе, а в отношении второй была полная мешанина чувств: от жажды обладания до желания свернуть ее шейку и забыть, как кошмарный сон. И последнее было даже не желанием, а почти свершившейся данностью.
        - Жаль, - прошептал мужчина, щурясь на яркое солнце. - Как же жаль…
        Он поднял руку, и его отряд из пяти человек остановился. Риор Дин-Шамис спешился.
        - Будем ждать здесь, - сказал он старшему среди наемников.
        - Как прикажете, высокородный риор, - кивнул светловолосый воин.
        Смотритель Тангорской крепости бросил ему поводья своего коня и отошел к пню.
        Риор уселся на него, вытянул ноги и задрал лицо к небу. Его лихорадило. Не сильно, но внутренняя дрожь уже ясно ощущалась. Так всегда было перед боем, и на охоте, если предстояло выйти со зверем один на один. Возбуждение нарастало постепенно. Оно начиналось с этой никому неприметной дрожи, после начинало лихорадить сильней, и тогда подрагивали руки, дыхание учащалось. Кровь ускоряла ток по жилам, и сердце стучало так, что казалось, сейчас пробьет грудную клетку. Оно гнало обжигающую лаву все выше и выше, пока внутренний зверь не срывался с привязи, и тогда жар охватывал голову, и дрожь исчезала, оставляя лишь чистую, ничем не замутненную ярость. И уже было неважно, сколько врагов впереди, насколько острые у них мечи, и ждет ли впереди смерть. Ничего уже было неважно, кроме желания крови…
        - Тихо, - прошептал себе Шамис. - Тихо. Голова должна быть чистой…
        Спокойно.
        Он медленно выдохнул, пытаясь унять зверя еще в самом начале его пробуждения. Ярость сейчас плохим советчиком. Впрочем, она всегда подводила его род: и в простой драке, и на поле брани - превращая риоров в безумцев, обуреваемых безрассудной отвагой и желанием убивать. Они были опасны, но легко становились жертвами собственного безумия, увлекаясь битвой и забывая об осторожности.
        Сейчас Дин-Шамис не опасался быть убитым, но не хотел наделать глупостей, хватало и уже содеянных. Требовалось убить советника и его сопровождение, забрать лейру и отправиться туда, где им никто не помешает поговорить по душам. Смотритель коротко вздохнул. Да, он все-таки решил получить свою награду за эту проклятую гонку и возможные неприятности в будущем, если гонца, отправленного в Борг, не перехватят. Или же тот, кто спешит в Таль, успеет выболтать кому-то тайну Шамиса до того, как до него доберется убийца.
        Шамис посмотрел на руки, они начинали подрагивать. Недовольно покривившись, смотритель сжал их в кулаки и попытался дышать глубоко и ровно, но возбуждение все продолжало нарастать, грозя обрушиться на сознание испепеляющей лавой.
        Плохо, очень плохо… Так можно все испортить. Шамис скосил глаза на наемников.
        Они были заняты неспешным разговором больше для того, чтобы скоротать время вынужденного ожидания.
        Наемники - это опытные воины. Не простые разбойники, которые толком не знают, как управиться с мечом, предпочитая дубину и луки. Те, кого нанял смотритель Тангорской крепости, участвовали во всех последних воинах. Многие из них жили когда-то в замках риоров и входили в рать хозяина. После их прогнали за провинность, или же хозяин пал, а замок перешел его наследнику, который хотел набрать собственных воинов, Может быть, сами решили уйти на вольную дорогу, чтобы заработать деньжат иным трудом. Бывало, что наемники, хоть и жили хуже воинов при хозяине, но могли разбогатеть за один удачный наем. Всякое бывало, и причин, почему опытные рубаки оказались в наемной дружине, Шамис не знал, да ему это и не было интересно. Достаточно того, что они взялись за работу, не мучаясь сомнениями и желанием узнать, чем насолил неизвестный риор их нанимателю. Деньги определили сторону того, за кого они готовы были сражаться.
        Риор еще некоторое время разглядывал пятерых мужчин. После отвернулся и принял решение - он останется в стороне. Так будет лучше. И тут же ярость, словно и вправду она была зверем, имевшим плоть и острые зубы, взметнулась, в злобе оскалив клыки на собственного хозяина. Это зверь требовал выпустить его, он жаждал вцепиться в горло советнику, разорвать его, напиться крови, чтобы в умиротворении затихнуть и уснуть на время.
        - Архон, - хрипло выдохнул смотритель.
        Ему так хотелось добраться до Дин-Таля, он жаждал расквитаться за ним за рухнувшие чаяния и за то, что сейчас приходилось действовать подло и грязно, потому что иначе придется отвечать за собственную слабость и неоправданную жестокость. А еще за те ласки и поцелуи, которые могла дарить советнику Ирэйн Дорин. Эту женщину смотритель уже считал своей, а своим он делить не привык, даже если это любовница, даже если это несостоявшаяся любовница.
        И все-таки нужно было сдержаться, остаться в тени и дождаться исхода. Как бы ни бушевала кровь, но ему нужно быть в стороне. Да, лучше всего так. Дождаться исхода схватки, забрать беглянку, а после, закончив все дела с ней, поспешить в крепость. Только так и не иначе. А с Дин-Талем за него посчитаются.
        - У-уф, - протяжно вздохнул риор. - Лишь бы не сорваться.
        Топот стремительно несущейся лошади оборвал его размышления и разговор наемников. Кто-то спешил в сторону маленького отряда. Смотритель машинально накрыл ладонью рукоять меча. Угрозы не было, и быть не могло, но кипевшая кровь уже руководила своим хозяином. Он заставил себя считать до тех пор, пока не появится еще невидимый всадник. Один, два, три, четыре, пять… Топот уже близко. Шесть, семь, восемь… Уже почти, вот-вот… Девять, десять… Конь вырвался из-за деревьев.
        Старшина наемников оглушительно свистнул, и всадник обернулся. Это был один из трех наемников, отправленных вслед за каретой советника. Они нагнали беглецов, и появление воина подтверждало это без лишних слов. Еще трое умчались в сторону Борга, и двое спешили в Таль через Старую пустошь, чтобы срезать путь. Из тринадцати наемников на момент нападения осталось восемь, включая самого Шамиса. Впрочем, риор решил держаться в стороне, и значит выходило восемь против шести, включая Дин-Таля. Был еще кучер, но его смотритель крепости не рассматривал, как серьезного противника. Лейра же не шла в расчет вообще. Ирэйн не Альвия, ее ратным премудростям не обучали.
        Наемник подошел к Дин-Шамису, коротко поклонился, и смотритель покосился на него:
        - Ну, что там? - спросил Шамис, пряча между колен подрагивающие ладони.
        - Они заехали в Кьель, - ответил воин. - Там спросили про хорошую харчевню и направились, куда им указали.
        Риор посмотрел на жеребца наемника, тот не был взмылен. Значит, совсем близко. Хорошо…
        - Что с дорогой?
        - Городишко стоит в стороне от тракта, с готовностью ответил воин. - Базара пока нет, лавок мало. Крестьянам там делать нечего в это время года, а горожане, если и решат куда-то поехать, то к Стокку. Так что дорога почти пустая. Еще и лесок неподалеку…
        Смотритель ухмыльнулся и поднялся на ноги.
        - Отличное местечко для засады, - сказал он. - И время у нас, похоже, имеется.
        - По самую маковку, - осклабился воин.
        - Тогда не будем откладывать. - Дин-Шамис направился к своему коню. Он забрал повод у наемника, державшего его, ловко запрыгнул в седло и рявкнул: - Вперед!
        Итак, уже скоро… Шамис гулко сглотнул, ощутив комок в горле. В ушах бешено грохотало сердце - зверь был уже близко. Мотнув головой, смотритель заставил себя дышать ровно и глубоко. Это немного усмирило возбуждение, но не уняло его до конца. Он уже ощущал запах крови, обильно разлившийся в воздухе, слышал стоны умирающих. На языке появился привкус железа, и риор понял, что прокусил губу.
        - Спокойно, Маргот, спокойно, - велел он себе.
        Нужно все закончить быстро. Ни к чему устраивать поединок и мериться с отрядом Дин-Таля удалью.
        - Да, - кивнул себе Шамис. - Все сделаем быстро.
        В конце концов, это были не враги, всего лишь боржцы, которые стали опасны для его благополучия. Ни к чему зверствовать. Даже ненавистный советник пусть умрет без мучений. Для насыщения жажды мщения хватит и его остывающего тела. И время. Вот что стало дороже золота. Каждая минута, как драгоценный камень. Упустить их - лишиться сокровища, а это уже непозволительная роскошь.
        Вскоре они увидели стены Кьеля. Городишка и вправду был мал. Наверное, там имелось всего две-три улицы и одна площадь, но риор, управлявший им, должно быть, задирал нос, чувствуя себя почти равным лиорам. Как известно, чем меньше достояние, тем сильней гордыня…
        Смотритель Тангорской крепости придержал коня и поманил к себе наемника, который следил за советником.
        - Возвращайся в Кьель и найди своих. Пусть с советником останется только один, второго забери, и догоняйте нас.
        - Как скажите, высокородный, - кивнул воин и повернул коня в сторону города.
        Шамис вновь пришпорил скакуна, и отряд промчался мимо Кьеля. Отъехав от
        города, смотритель вновь остановился и огляделся. Дорога действительно была пустынна. Навстречу им попался лишь один прохожий. Он обернулся вслед отряду, но пожал плечами и потерял к нему интерес. Зато смотритель нахмурился, ему лишние глаза были не нужны. Однако задерживаться он не стал, как и не приказал убрать прохожего. На наемниках были безликие серые плащи, и определить, откуда они появились, было невозможно.
        - Смотрите, - старшина подъехал к риору и указал на узкую дорогу, уходившую в сторону от той, по которой они ехали. - Деревья прикрывают. Если заманить…
        - Таль отправит пару воинов, но карета поедет дальше, - отрицательно покачал головой Шамис. - Придется действовать здесь. Проедем еще немного. Там лес подступает к дороге с двух сторон.
        - Тоже дело, - кивнул старшина. - Жалко, времени мало, уж расстарались бы. Можно было бы перегородить дорогу тем, кто поедет навстречу.
        - Не будем мудрствовать, - отмахнулся смотритель. - Верховых и кучера снимем из луков. Добиваем живых, забираем все ценное, чтобы было похоже на нападение разбойников, и уходим. Никакого побоища, время дорого.
        - Да, тут не до плясок, - согласился наемник.
        Добравшись до леса, наемники разъехались на две стороны. Дин-Шамис и двое воинов направо, старшина и еще двое налево. Коней отвели за деревья, там привязали и оставили. Сами вернулись к дороге и, наложив стрелы на тетиву луков, застыли в ожидании. Старшина выглянул из-за голых кустов, махнул рукой, показав, что с той стороны тоже все готово, и риор ответил таким же жестом.
        А вскоре послышался топот копыт, и два всадника едва не промчались мимо, но раздался короткий свист, и они натянули поводья.
        - Высокородный! - позвал наемник, которого привели из Кьеля.
        Шамис недовольно поджал губы, но вышел к нему.
        - Что?
        - Женщины в карете нет, - выпалил воин, и у смотрителя дернулся глаз.
        - Повтори, - глухо велел он.
        - Ни женщины, ни советника, - продолжил тот. - Пустая карета. Только кучер и пять ратников. Больше никого. Они когда у харчевни остановились, Виль проехал мимо, а я следом за ними. Так вот всего шестеро вошли в харчевню, вместе с кучером. Я вышел на улицу, покрутился возле кареты, даже заглянул в окошко, но там пусто. Виль сказал, что глаз не спускал с экипажа, никто оттуда не выходил.
        - Архон, - тихо выругался Дин-Шамис и тут же гаркнул с яростью: - Архон!
        - Что делать-то? - высунул голову старшина.
        Смотритель ответил ему шальным взглядом, после тряхнул волосами и выдохнул, пытаясь собрать мысли воедино. Значит, советник попросту обвел их вокруг пальца? Все это время они гнались за мороком, который развеялся, стоило лишь
        приблизиться? Но тогда где Дин-Таль? Где?! И еще два воина…
        - Они с ним, - вдруг понял Шамис. - Эти двое исчезнувших воина сопровождают хозяина и беглянку.
        - А может они все ж в Таль поехали? Верхом-то быстрей, - предположил старшина.
        - Или он повез ее прямиком в Борг, - лишенным эмоций голосом произнес смотритель. - Но если он на это отважился, то либо не опасается гнева лиори, либо совсем без ума…
        Но ума советнику достало пустить гончих по ложному следу. Да и не потерпела бы Перворожденная рядом с собой дурака, и уж точно не пустила его в Совет. Не-ет, Дин-Таль далеко не глуп. И раз так, то он не потащит сбежавшую узницу, приговоренную к пожизненному заключению за измену, в замок лиори. Если, конечно, Ирэйн Дорин ему хоть немного дорога…
        - Так что делать-то, высокородный риор? - повторил вопрос старшина.
        - Что задумали, - мрачно ответил Шамис. - Только оставьте в живых двоих, мне есть что спросить у них.
        - Как скажете, - пожал плечами наемник. Ему платили не за споры и сомнения. И воины вновь скрылись за деревьями. Теперь их было по четыре с каждой стороны, включая смотрителя Тангорской крепости. Больше бездействовать он не желал. Ярость риора бушевала, требуя выход. Хоть какой-то выход!
        - Чтоб ты сдох, Дин-Таль, - прохрипел смотритель прежде, чем замереть за древесным стволом. И больше он не произнес ни слова.
        Спустя час снова послышался топот копыт, кто-то мчался в галопе. Это был один всадник, и сомнений в том, кто это, почти не возникло. Наемник, оставшийся в городе, спешил сообщить, что дичь спешит в расставленные силки. Тихий посвист коснулся его слуха, и воин, натянув поводья, бросил:
        - Едут.
        После проехал немного вперед и скрылся за деревьями. А еще спустя четверть часа послышался неспешный топот копыт. До наемников донеслись поскрипывание колес и смешки всадников. Шамис подобрался. Где-то далеко разум пытался докричаться до своего хозяина: «Не надо! Остановись!». Но зверь, живший внутри риора, уже выпустил когти. Он требовал крови и не желал слышать
        предостережений. Смотритель услышал едва уловимый скрип натягиваемой тетивы, и губы его дрогнули в жесткой усмешке.
        - А хороша жена харчевника, - говорил кто-то из ратников. - Сочная бабенка, так бы и прижал ее в темном уголке.
        - А потом тебя бы прижал сам харчевник, - хохотнул его товарищ. - Такой боров по стене бы брюхом размазал, потом не соскребли.
        Ему ответили дружным смехом, и первый голос возмутился:
        - В нем один жир! Еле брюхо носит, того гляди, родит кабанчика!
        - И своей грудью вскормит, - подхватил третий голос под хохот товарищей. - Грудь-то поболе, чем у супружницы будет!
        Из-за деревьев выехал незнакомый всадник и остановился посреди дороги, перегородив дорогу отряду. Ратники замолчали, вглядываясь в незнакомца.
        - Эй, чего встал?! - крикнул кучер. - Отойди с дороги, не видишь, высокородный риор едет!
        - Кто такой и что тебе на…
        Вопрос старшины оборвался и утонул в бульканье. Он изумленно моргнул и сполз под копыта своей лошади, шея ратника была пробита стрелой насквозь. Следом упал ближайший к нему воин, за ним захрипел его товарищ. Стрелы нагоняли свои жертвы раньше, чем те успевали понять, что происходит, и вместо гнева или страха на лицах ратников одинаково читалось удивление. Никто не ожидал нападения. Никто не ждал опасности там, где ее не могло быть! И воины, еще минуту назад от души хохотавшие над шутками, умирали, не оказав ни малейшего сопротивления.
        А потом всадник, перегородивший дорогу, сорвался навстречу карете.
        - Ох, ты ж, - охнул кучер.
        Он щелкнул кнутом, но наемник уже успел перехватить лошадей под уздцы, не позволяя им тронуться с места. Руки кучера зашарили по телу в поисках ножа, но рядом с его ногой ткнулась стрела, и он замер, ошалело вращая глазами.
        - Что вам надо?! - испуганно выкрикнул смерд. - Я служу советнику Дин-Талю!
        - Знаем, - хмыкнул наемник, державший лошадей.
        - Слезай.
        Чья-то рука ухватила кучера за плечо и, с силой дернув, скинула под ноги риора… Дин-Шамиса. Смерд, застывший на земле с открытым от изумления ртом, смотрел на смотрителя широко распахнутыми глазами. Шамис криво усмехнулся и присел на корточки. Он обхватил подбородок кучера и спросил обманчиво мягким тоном:
        - Где они?
        - Кто? - спросил смерд, облизав пересохшие губы.
        Риор наотмашь ударил его тыльной стороной ладони. После вновь сжал подбородок кучера и повторил вопрос: - Где они?
        Ответа не было. Смерд стер с губ кровь и посмотрел в глаза риора нагловатым взглядом.
        - Хозяина ищите, риор Дин-Шамис?
        - Его, - согласно кивнул смотритель крепости.
        - А нету! - развел руками смерд и хохотнул, но новый удар оборвал смех.
        Острие ножа ткнулось кучеру под нижнее веко, и тот затих, настороженно наблюдая за риором.
        - Я не буду уговаривать тебя, - заговорил смотритель, - я выколю тебе глаз. Затем второй. Потом начну резать по кускам. Тебе будет больно, очень больно, но ты не умрешь… Не сразу. К чему ненужная отвага? За жалкое жалование?
        - Не такое уж оно и жалкое, - буркнул кучер.
        Острие царапнуло кожу, и мужчина зажмурился.
        - Где они? - в третий раз спросил Шамис.
        - Д… далеко, - сглотнул смерд.
        Нож чикнул по щеке, оставив алую полосу…
        - Боги, - выдохнул кучер, ощутив, что острие сползло к горлу.
        - Я очень зол, очень-очень, - доверительно сообщил Шамис. - Мое дружелюбие иссякло еще минуту назад. Не дашь ответ, будет по-настоящему больно. Хочешь проверить?
        Смотритель улыбнулся, и острие ножа воткнулось в ляжку смерда.
        - Архон! - вскрикнул тот.
        - Дальше я буду резать, - уже без улыбки предупредил риор и заорал: - Говори, пес!
        И он дернул нож, разрезав мышцы.
        - А-а! - закричал кучер, и смотритель зажал ему рот ладонью.
        - Говори!
        - Не надо! - истерично воскликнул смерд, когда Шамис сжал рукоять, собираясь резать дальше. - Я скажу! Они едут в Борг! В Борг!
        - Где еще два ратника?
        - С хозяином и лейрой, - простонал смерд, сжимая рану на ноге. - Вчетвером едут…
        Шамис выдернул нож и занес его над второй ногой.
        - Солгал? Говори, хоть в чем-нибудь солгал?!
        - Нет! Клянусь! - со слезами в голосе воскликнул кучер. После заглянул в глаза риора: - Что вы за зверь такой?!
        Смотритель усмехнулся и покачал головой, оставив вопрос смерда без ответа.
        Он поднялся на ноги, накрыл голову кучера ладонью и ласкающим движением провел по волосам… Через мгновение пальцы сжались, собрав темные пряди в кулак, Шамис рывком оттянул голову смерда назад и полоснул по горлу.
        - Уходим, - бросил он наемникам. - Нас ждет дорога к Боргу.
        - Лошадей за собой не потащим, только мешать будут, - ответил старшина с явным намеком. - Мы на них сговаривались…
        - Доплачу, - произнес риор.
        - Как скажете, высокородный, - покладисто согласился наемник.
        Шамис покосился на него, но раздражение сдержал, эти воины были ему еще нужны. Теперь оставалось найти самый короткий путь, иначе… Смотритель обвел взглядом тела, лежавшие на дороге. Дороги назад не было. Теперь уже не было. Грань была пройдена, и на шею риора начало давить лезвие топора. Если опоздает…
        - Уходим! - повторил Шамис и первым направился в лес, где был привязан его скакун.
        Наемник, уже обыскавшие мертвецов, последовали за ним, не заметив, как открылись глаза одного из ратников…
        Глава 15
        Рыжая кобылка неспешно перебирала ногами по дороге, вившейся между голыми деревьями. Она кивала большой головой, словно соглашалась сама с собой в беседе, которую не могли слышать люди. Но думала ли о них лошадь, или же размышляла о чем-то более весомом и важном, узнать было не дано ни ее хозяину, ни женщине, сидевшей на телеге, которую везла кобылка, ни трем всадникам, следовавшим за телегой. Колеса поскрипывали, и телега мерно покачивалась на случайных ухабах и корнях деревьев, протянувшихся через лесную дорогу.
        Женщина вольготно откинулась назад, оперлась на руки и болтала ногами, словно беззаботное дитя. Она прикрыла глаза, и на устах ее блуждала легкая улыбка. Высокородный риор, ехавший сразу за телегой, не сводил взгляда с женщины, любуясь ею. А она была хороша! На щеках ее играл румянец, придавший прелести еще недавно бледному лицу. Светлые волосы, выбившиеся из пучка, собранного на затылке, казалось, светились в солнечных лучах, лившихся сквозь сучья деревьев, пока не покрытых листвой. Улыбка, чистая и невинная притягивала взор зеленых мужских глаз, манила склониться над женщиной, накрыть ее затылок ладонью и коснуться уст, чтобы ощутить на вкус ту радость, что сейчас наполняло хрупкое тело благородной лейры.
        Не в силах справиться с чарами, опутавшими его, риор судорожно вздохнул и закрыл глаза, отгораживаясь от образа женщины, казавшейся ему олицетворением самой Весны, уверенно ступавшей по землям Эли-Борга. Игривая и проказливая, свежая и нежная, она наполняла душу щемящим предчувствием чего-то невероятного, долгожданного и необходимого.
        - Боги, - сорвалось с мужских губ, и лейра открыла глаза.
        - Вы что-то сказали, риор Дин-Таль? - спросила она, повернув голову к советнику.
        - Вам удобно, Ирэйн? - спросил Тиен, не спеша сознаться в собственных мыслях и чувствах, нахлынувших на него.
        - Да, благодарю, все чудесно, - ответила она, вновь жмурясь от яркого света. - Давно не ощущала себя настолько живой. Это просто невероятно, сколько удовольствия может принести поездка по лесу в простой телеге. Никогда бы не подумала, что можно наслаждаться тряской и ужасным скрипом. Но мне все это безумно нравится!
        Лейра Дорин легко рассмеялась, заворожив риора звонкими переливами. Он невольно улыбнулся в ответ, но не смог сдержаться и рассмеялся в ответ, ощущая столь необычно, что воскликнул с восторгом:
        - Восхитительно!
        Ирэйн с любопытством посмотрела на советника.
        - Что восхитительно, риор Дин-Таль?
        - Все, лейра Дорин! - ответил он, продолжая сиять улыбкой. - Лес, этот ваш противный скрип колес, весна, солнце, вы…
        Тиен осекся, вдруг смутившись. Он ощутил, как щеки заливает краска, будто он был юнцом, еще не познавшим женщины, будто ему вновь было лет пятнадцать, и это вызвало изумление, а следом и новый всплеск восторга. Риор весело рассмеялся, в душе подтрунивая над собой. Кто бы мог подумать, что он в свои почти тридцать три года еще способен смущаться сорвавшегося с языка признания?!
        - Невероятно! - воскликнул советник.
        - Тиен, остановитесь!
        Риор изумленно замолчал, машинально натянув поводья. Остановились и его воины.
        - Что случилось, Ирэйн? - озадаченно спросил советник.
        - Мне просто показалось, что вы сейчас закричите это ваше ужасное «эгей», - ворчливо ответила лейра. - Хотела уберечь лошадей от испуга. Ладно я, но бедные животные не причем.
        - А себя, стало быть, готовы принести в жертву? - хмыкнул Дин-Таль.
        - Не хотелось бы, но если уж кто-то должен стать защитой от вашей мощи, то я готова отдать себя заклание, - с покорностью произнесла лейра, и риор не удержался:
        - Вы и вправду готовы принять на себя всю мою мощь? - спросил он, весело поблескивая глазами.
        Однако фраза вышла двусмысленной, или же сама лейра Дорин так восприняла ее, но она вдруг поперхнулась и густо покраснела.
        - Ну, вы и… пошляк, Тиен!
        - Хм… - озадаченно промычал Дин-Таль. - Мне вот любопытно, Ирэйн, о чем это вы подумали, когда я говорил о мощи своих легких?
        Женщина воровато скосила на него глаза, после устремила взор в лес и, вытянув руку, преувеличенно громко вскрикнула:
        - Ой, смотрите, олень!
        Смерд, правивший телегой, хмыкнул, что не укрылось от лейры, и она сердито засопела, но сдаваться не спешила.
        - Вы ведь тоже его видели, риор Дин-Таль?
        - Кого? - скрывая ухмылку, серьезно спросил советник.
        - Оленя, конечно!
        - Нет, но я видел лису, - отозвался риор. - Лисы, знаете ли, те еще плуты, так и норовят заморочить голову честному…
        - Оленю?
        - Почему оленю? - опешил Тиен.
        - Вы видели лису, я оленя, - пояснила Ирэйн. - А смотрим мы друг на друга.
        - А вы еще и грубиянка, - прищурился советник, и тут же возмутился: - Побойтесь Богов, лейра Дорин, я даже не женат, а вы из меня оленя сотворили.
        - Рогов бояться, в храм не ходить, - хохотнул возница и бросил взгляд через плечо: - Простите, высокородный риор, ни со зла я.
        Дин-Таль отмахнулся, он дерзости в словах смерда не усмотрел. Да и не хотелось портить чудесное настроение раздражением из-за беззлобной шутки.
        - Видно, потому высокородный риор до сих пор туда не вошел, - улыбнулась лейра. - Однако любопытное сравнение между обманутым мужем и благородным животным.
        Советник с охотой вернул ей свое внимание.
        - Стало быть, Ирэйн, вы считаете меня благородным мужем?
        - Вы не муж, Тиен, вы не бывали в храме, - заметила лейра.
        - И все-таки я муж, - усмехнулся риор. - Не супруг, но муж без всякого сомнения. Посмотрите на меня и осмельтесь мне возразить, говорливая лейра, - в голосе его послышался вызов, но без всякой злости. Однако вид советника стал до невозможности напыщенным, и Ирэйн, закрыв рот ладонями, рассмеялась. - И что вас так позабавило, невыносимая женщина?! - возмутился Тиен.
        Но она не спешила ответить. Женщина заходилась в веселом смехе, и Дин-Таль с улыбкой наблюдал за ней, ожидая, когда лейра будет готова продолжить беседу. Видеть женщину такой живой было приятно. Он вдруг понял, что готов стоять на голове, лишь бы лейра Дорин больше не была похожа на тень, чтобы глаза ее сияли так же ярко, как сейчас, и с лица не сходила улыбка.
        Проснувшись утром, Тиен обнаружил свою соседку по комнате молчаливой и задумчивой. Он подумал, что его опасения оправдались, и женщина, обдумав за ночь все, что он рассказал, разочаровалась в высокородном риоре, любовь к которому привела ее в Тангорскую крепость. Дин-Таль и сам был от себя не в восторге.
        Собрав в своем повествовании воедино все, к чему был причастен, советник лиори Эли-Борга ужаснулся тому, сколько судеб искалечила одна-единственная подлость, сотворенная также из любви и ревности. Ирэйн не сделала и сотой доли того, что сделал он.
        И теперь, глядя на Ирэйн, спрашивал себя: а достоин ли он ее любви? Достоин ли он, Тиен Дин-Таль, того, чтобы ради него шли на преступление, рисковали своей жизнью, чтобы спасти его жизнь и бежали в руки палача, лишь бы уберечь от неприятностей? Достоин ли он прощения за собственное лицемерие, когда имея на душе более тяжкий грех, он желал смерти лейре, чьими силками стала любовь к нему?
        - Я стану таким, каким мог бы быть, - пообещал себе советник. - Я буду тем, кто достоин.
        А за завтраком риор не выдержал. Он наблюдал за тем, насколько лейра кажется отчужденной, и утвердительно произнес:
        - Я стал вам не приятен, Ирэйн.
        Она удивленно распахнула глаза и некоторое время недоуменно рассматривала Дин-Таля. От этого взгляда ему стало неловко, словно сказала какую-то глупость. Наконец лейра улыбнулась и ответила:
        - Вы ошибаетесь, Тиен. И именно поэтому я не хочу сближаться с вами, даже как с другом. Мы уже говорили об этом. Я слишком долго забывала вас, и теперь не хочу болеть снова. Одно ваше появление выбило почву из-под моих ног. Вскоре мне предстоит вернуться в темницу, и я не хочу вновь гореть в том огне, в каком уже сгорала до пепла. Вы добры и благородны, но ваша судьба ведет вас в иную сторону. Не пройдет и недели, как вы позабудете обо мне, а мне жить с тем, что я успею себе вообразить за время нашего путешествия. Лишь поэтому я не хочу вести с вами долгих бесед и быть окруженной вашей заботой.
        - Не будем судить о будущем, пока оно не наступило, - советник накрыл руку Ирэйн ладонью и слегка сжал. - Мне приятно разговаривать с вами, и мне нравится заботиться о вас. Не закрывайтесь в свой панцирь, прошу вас. Давайте жить сегодня.
        Женщина вымучено улыбнулась, но кивнула и ответила:
        - Возможно, вы и правы, Тиен. В конце концов, впереди у меня беспросветная тоска узилища, так почему бы не воспользоваться краткой передышкой и не вспомнить, что бывает совсем иная жизнь?
        На том и порешили. Дин-Таль испытал облегчение, поняв, что его опасения были напрасны, а лейра Дорин позволила себе вздохнуть полной грудью…
        - Так что же вас рассмешило, Ирэйн? - потребовал ответа риор, возвращаясь мыслями на лесную дорогу.
        - Я ошиблась, Тиен, - ответила лейра, посверкивая голубыми, как небо, глазами.
        - Вы совсем не олень, вы раздутый индюк! Еще мгновение и вы лопните от важности!
        - И что означают ваши новые оскорбления? - с фальшивым негодованием вопросил советник.
        - А то, что вы можете смело идти в храм, раз уж вы индюк, то точно не зацепитесь рогами за ворота, - ответила она.
        - Мы скоро это узнаем, - усмехнулся Тиен. - Раз уж нас заманили на обряд, то это станет лучшей проверкой.
        - У нас высокие ворота, высокородный риор, - хмыкнул возница и шлепнул себя по губам: - Простите.
        - Кажется, я сегодня превратился в мишень для острот, - фыркнул Дин-Таль. - У меня случайно на лбу круг не нарисован? А то ядовитые стрелы так и летят со всех сторон.
        - Ваш лоб чист, Тиен, - улыбнулась Ирэйн. - Простите, если я была слишком вольна в своих шутках.
        - Шутите, лейра Дорин, сколько угодно, - искренне ответил советник. - Можете нашпиговать меня своими шутками, я все снесу. Обещаю! - он поднял руку в клятвенном жесте и добавил: - Только продолжайте улыбаться.
        И женщина смутилась. Она опустила взгляд, теперь избегая смотреть на риора. Дин-Таль удрученно вздохнул и отругал себя за излишнюю откровенность. Он уже хотел сказать что-нибудь, что отвлечет лейру и заставит забыть о неловком моменте, когда возница поднял руку с кнутом, указывая вперед, и известил:
        - Вот и приехали.
        Высокородные путники повернули головы. Деревни смерда Власта еще не было видно, но уже чувствовалось приближение человеческого жилья. Поредел лес, потянуло дымом из труб, ветер доносил отзвуки собачьего лая и детских криков. Но спустя несколько минут показались в просвете между деревьями и серые крыши домов. А еще через мгновение путникам предстала деревенская улица. Поселение расположилось совсем близко к лесу.
        - Зверье не тревожит? - спросил советник.
        - Зимой мы костры зажигаем, видите, чаши стоят? И нам светло, и зверью страшно, - ответил смерд. - А летом им и в лесу хорошо, к людскому жилью не подходят. Да и псы у нас голосистые. Как забредет какой сосед из лесу, так такой перелай стоит, что он сам прощенья просит и назад сбегает.
        - Так уж и просит? - прищурилась Ирэйн.
        - Еще как просит, благородная лейра, - с широкой улыбкой ответил Власт. - До земли кланяется. А как не поклонится, так у нас и рогатины острые имеются, и луки с арбалетами. Ежели урон учинит, так шкурой должок стребуем, да мясом всей деревней покоримся.
        - Какие вежливые у вас звери в лесу, - рассмеялась беглянка. - Еще и шкурой за урон платят.
        - А то! - потряс сжатым в кулаке кнутом крестьянин. - У нас не забалуешь!
        Тиен улыбнулся, слушая болтовню смерда и смех лейры. Его тревожило лишь
        вынужденное промедление, но глаза Ирэйн, с жаром откликнувшейся на историю крестьянина, не позволили отказать мольбам Власта, когда он нагнал вскоре после гостевого двора.
        Этой поездки никто не предвидел и сворачивать с пути не собирался. Однако стоило свернуть на объездную дорогу, чтобы миновать шумный тракт стороной, как в спину советника полетел отчаянный крик:
        - Высокородный риор, обождите! Богами молю, остановитесь!
        Тиен, томимый дурными предчувствиями, покрепче прижал к себе лейру, сидевшую перед ним, второй рукой натянул поводья и обернулся. Их догонял смерд на телеге. Облегченно выдохнув, Дин-Таль развернул коня к крестьянину. Тот бросил вожжи, спрыгнул с телеги и бухнулся на колени:
        - Хвала Богам! - воскликнул смерд. - А я уж боялся, что не догоню…
        - Чего тебе? - настороженно спросил Тиен.
        - Высокородный риор, не откажите, выслушайте, - прижал могучие руки к груди мужик, с мольбой глядя на советника.
        - Говори, - велел тот.
        Смерд поднялся с колен, отвесил низкий поклон и заговорил:
        - Властом меня кличут, высокородный. Простите, что задержал вас, только нужда у меня приключилась. Не поможете, быть беде, высокородный риор…
        Тиен спешился, после помог спуститься на землю лейре Дорин и остановился напротив смерда.
        - Я - риор Дин-Таль, советник лиори Альвии, - представился Тиен. - Говори, что за нужда.
        - О-о, - восторженно сверкнул серыми глазами Власт. - Советник госпожи! - Риор недовольно нахмурился, показывая, что на пустые разговоры у него нет времени. Крестьянин оказался сообразительным, потому, вновь поклонившись, продолжил свой рассказ: - Сын у меня, риор советник, Стин… - при упоминании этого имени Ирэйн и Тиен невольно переглянулись, но сейчас речь шла не о старом телохранителе, когда-то выкравшим адера Эли-Борга в момент нападения предателей на лиори. - Невеста у него красавица, высокородный риор. Краше и нет во всей округе. Они пожениться в начале лета собирались, да углядел нашу Нэйгу риор Дин-Оссен, хозяин наш, стало быть. Хотел в свой замок забрать, да успели девчонку спровадить к тетке в Дальний Выселок, деревня такая. Она на землях другого риора стоит, так нашему не достать было, да и не сказали, куда услали Нэйту. Он зверем на нас поглядел, оброк назначил такой, что еле до весны дожили, да вроде и отстал. Только помощник его, как за оброком заявится, так про Нэйту и выспрашивает. Есть ли вести, как поживает, когда в отчий дом ждут? Не забыл риор, выходит, девки нашей. Сынок мой
в Оссене ратником, ему оттуда особо надолго не уйдешь. Так бы отправился вслед за невестой, да там бы и поженились, а, выходит, только ей возвращаться…
        - Почему со службы не ушел? - спросил Тиен, поглядывая на сосредоточенное личико лейры Дорин, внимательно слушавшей смерда.
        - Порешили мы так, риор советник, - вздохнул Власт. - Думали, подзаработает деньжат до лета, да и поедет к своей ненаглядной. Будет и на что свадебку справить, дом поставить и жизнь семейную начать. Платит риор Дин-Оссен хорошо, ничего не скажешь, если б еще на девок не зарился, вообще б только добрым словом поминали. А он, вон, чего удумал…
        - И что тогда за нужда во мне, если все порешили?
        - Так ведь к Нэйте и там ухажер прилепился. Проходу девке не дает, женюсь, говорит. Она ему, мол, сговоренная я и жениха своего люблю. А парень этот говорит, мол, украду, никуда не денешься. Покуда сынок теткин к нам с вестями мчал, Нэйту от греха подальше из дома даже не выпускали. А как племяш-то приехал, так отец с братом за ней и отправились, пока девку к чему дурному не принудили. Вчера назад привезли тайком, спрятали. Даже соседи не знают, только мне сказали, а я за сыном сбегал, все как есть передал. Долго прятать не сможем, обязательно кто-нибудь увидит и риору скажет, а там уж точно беде быть. Вот и ищу я того, кто обряд свадебный провести сможет. А тут вы, вот уж точно Боги верно путь указали, коли в отчаянии о вас прослышал. Уж не откажите, высокородный риор, соедините детей наших. А они после подальше уедут. Жену с мужем отпустить легко, не то что девку непорочную. Там уже сами свою судьбу решать будут, покуда мы, их родители, за детей в ответе. Не откажите, а?
        - А что голова? Он может провести обряд.
        - Голова смотрит в рот риору Дин-Оссену. Он-то не откажет, но и скрывать ничего не станет. Быстренько отправит своего сынка в замок.
        Дин-Таль не спешил дать ответ. С Оссеном стоило поговорить, но время их собственное дело грозило обернуться бедой каждую минуту. Он не знал, есть ли погоня за беглецами, поверил ли обману Шамис, и как далеко они оторвались от преследователей. Разум твердил, что не стоит медлить, но он поклялся себе, что станет тем, кем его считает лейра Дорин. Наверное, поэтому было непросто отмахнуться, пообещав доложить лиори о самоуправстве риора Дин-Оссена…
        - Риор Дин-Таль, - услышал он голос Ирэйн и повернулся к ней. - Могу я поговорить с вами наедине?
        - Разумеется, лейра Дорин, - кивнул советник, и они отошли в сторону.
        Ирэйн не спешила заговорить, кажется, она сама еще не до конца была уверена в том, что хочет сказать. Она стиснула ладони, отвела взгляд и некоторое время смотрела в сторону тракта, еще видневшемуся из-за придорожных кустов и деревьев.
        - Что вы хотели сказать мне, лейра Дорин? - мягко спросил советник.
        Она обернулась к риору, коротко вздохнула и твердо произнесла:
        - Вы должны помочь этим людям, Тиен.
        - У нас слишком мало времени, - все также мягко возразил Дин-Таль. - Мы сами ступаем по грани…
        - Но вы не можете просто так отмахнуться от их беды, - женщина подняла руки и прижала ладони к груди риора. - Тиен, если мы проедем мимо, бедную девочку превратят в игрушку для утех. Я сама едва не оказалась на ее месте и понимаю, как ей тяжело. Прошу вас.
        Советник улыбнулся и накрыл ладонями руки лейры, не спеша позволить ей отстраниться.
        - Ирэйн, - произнес он, пристально глядя в глаза, наполненные мольбой, - эта участь еще не миновала вас. Шамис может нагнать нас в любой момент, и тогда он заберет вас назад в крепость, и я ничего не смогу ему противопоставить, потому что на его стороне закон…
        - Вы не понимаете, что значит оказаться в руках мерзавца! - с горячностью воскликнула женщина. - Я знаю. Мною играли, как считали нужным и последнее, чем интересовались эти люди - это моим мнением и желаниями. И я не позволю, чтобы кто-то познал то, что познала я. Это настолько унизительно, настолько мерзко, когда ты вынуждена подчиняться и делать то, что делать не хочешь! Однажды я уже прошла через это и точно знаю, что лучше смерть, чем вновь потерять достоинство. Если вы не поможете, если откажетесь, то я… я…
        - Что, Ирэйн? Будете разочарованы? - Дин-Таль склонил голову к плечу, с интересом наблюдая за горячившейся женщиной.
        - Да! И разговаривать с вами больше не буду, - отчеканила лейра. - И сбегу от вас при первом удобном случае.
        - И куда же вы устремите свои стопы?
        - В первую попавшуюся тюрьму. Буду искать у них защиты. В конце концов, я имею право сидеть в тюрьме, и никто не посмеет отказать мне в этом праве. - Воинственно ответила женщина. После подалась к риору и повторила уже без угроз:
        - Я прошу вас, Тиен, не дайте свершиться беззаконию. Соедините их, и пусть счастливой парой станет на этом свете больше. Несчастных людей и без того слишком много. Любить взаимно - это ли не радость?
        - Вы все-таки бунтарка, - улыбнулся Тиен. - Готовы бороться за право сидеть в тюрьме, - он усмехнулся и покачал головой. - Стало быть, вы хотите осчастливить свет еще одной любящей парой?
        - Безумно хочу, - с жаром кивнула лейра. - И также безумно не хочу, чтобы бедная девушка пострадала.
        - Теперь и я этого не хочу. - Произнес риор, глядя в глаза Ирэйн. - Хорошо, мы поможем этим людям. Но завтра без промедления отправимся в дорогу. Меньше всего я хочу, чтобы наша доброта оказалась большой ошибкой.
        - Большие ошибки мы с вами уже совершили, риор Дин-Таль, - с улыбкой ответила Ирэйн. - Теперь пора творить благие дела.
        - Значит, нас ждет благое дело, - весело произнес советник. - Возможно, в нужный час Боги еще зачтут нам это. - Затем обернулся к Власту и сказал уже без всякой улыбки: - Мы отправимся с тобой, но обряд должен состояться сегодня.
        - Как скажите, высокородный риор! - воскликнул смерд с явным облегчением. - У нас все давно готово, только вас и ждем.
        И вот они добрались до места…
        Знатных гостей встретили с любопытством. А подивиться было чему. Никто не понимал, зачем явился в деревню незнакомый высокородный риор, сопровождали которого всего два воина, важные и строгие, даже строже своего хозяина. Они оглядели смердов, глазевших на советника, напустили на себя важный вид, даже нахмурились для острастки, крестьяне послушно испугались, но глазеть не перестали. А как перестать, когда такой красавец въехал в селение? Впрочем, умиляться долго бабам никто не позволил. Мужья, разобравшись, что к чему, уже знакомо разогнали супружниц по домам. Нечего, мол, без дела шляться, потом мужик все расскажет.
        Зато на лейру смотрели с явным оценивающим интересом. Во-первых, по одежке вроде и вовсе не лейра, тогда б чего не поглазеть на красивую бабу? А во-вторых, она и вправду была красивой. Но это уже не понравилось риору, и хмуриться начал он сам. Подал руку спутнице, разом указав на ее положение, несмотря на простую одежду, и увел вслед за Властом, задравшим носом так высоко, что мог бы проткнуть небо, виси оно чуть пониже.
        - А чего приехали-то? - шептались смерды.
        - Кто такие?
        - Проезжие, - важно ответил Власт. - В одну сторону ехали, вот я в гости и позвал.
        - A они взяли и так запросто согласились?
        - А вот взяли и согласились, - ответил крестьянин. - Чай, не отребье какое, со знатью говорить умею, вот и понравился.
        - Так уж в замок бы и вез.
        - Им с народом простым интересней. А вам чего? Завидно? Так и завидуйте да по-тихому, нечего к гостям моим нос совать. Не до вас им, серость голоштанная.
        - Ох, ну, прям, риором заделался, как бы ни лопнул от важности…
        Впрочем, вся эта перебранка была беззлобной, и Власт довольно покручивал ус, глядя на соседей. Разговоров теперь надолго хватит. Однако смерд быстро переключил внимание на гостей, как только зеваки остались за дверями.
        - Чем отплатить за милость вашу, риор советник?
        - Горячей воды и побольше, - ответил Дин-Таль. - Для моей спутницы свежей одежды. Не ношеной, по размеру и подобротней. Под платье, кроме исподнего, штаны нужны мужские. И сапоги. Тоже новые. Стол, кров и место для ночлега для нас и моих людей. В ночь мы от вас не уедем.
        - А золото?
        - Я сам золото, - проворчал советник. - Если лишнего в карманы насыпать, конь с места не сдвинется, ему моего веса хватает. Все, что нам нужно, я уже огласил. Помыться, переодеться. Ротозеев убрать. Не на ярмарке, там глазеть с открытым ртом будут.
        - Как скажите, высокородный риор, - поклонился и Власт, и его семейство пришло в движение, спеша услужить знатным гостям.
        День катился удивительно быстро. Лейра Дорин приводила себя в порядок, скрывшись в той части дома, где для нее приготовили большую лохань с горячей водой. Помогать ей отправилась младшая дочь Власта, еще не достигшая брачного возраста, но уже имевшая сердечного дружка, о чем, краснея, поведала Ирэйн, пока поливала гостью из деревянного ковша.
        Лейра, столько времени пребывавшая в странном состоянии полусна, сейчас, словно спеша получить от жизни все, что могла, щебетала подобно птице по весне. Она успела поговорить с хозяйкой дома, даже взялась ей помогать в готовке, пока Власт с двумя сыновьями таскали воду.
        - Ручки порежете! - чуть ли не в священном трепете восклицала супружница Власта. - Что ж вы за нож схватились?
        - Я вам сейчас расскажу одну тайну, Ринта, - доверительным тоном произнесла Ирэйн, - а вы ее никому не передавайте.
        - Обещаю, - кивнула женщина и застыла, готовая выслушать нечто совсем уж этакое.
        Лейра склонилась к ней и, понизив голос, сказала:
        - Знатные дамы из костей и плоти, Ринта. Они даже ходят в ночную вазу, когда появляться на то надобность. И руки у них не только для того, чтобы класть в рот нежные сласти. А лиори вообще с мечом, как иная швея с иглой обращается. Так врага распишет, что его потом ни один портной сшить не сможет. А она, между прочим, тоже лейра. - После отстранилась и с иронией добавила: - Так что не рассказывайте мне про руки лейр, я про них знаю побольше вашего. Показывайте, что мне нужно делать.
        - Уж лучше б посидели да отдохнули с дороги, - ворчливо ответила Ринта, немного задетая тем, что обманулась в ожидании великой тайны.
        - Если бы вы знали, сколько времени я сидела и ничего не делала, вы бы сами нашли мне работу, - усмехнулась Ирэйн. - Хватит с меня безделья, я хочу принести хоть какую-нибудь пользу.
        После этого крестьянка сдалась и вручила лейре овощи, показав, что с ними надо делать. Что толку спорить со знатной дамой? Вечно у них свои капризы. Пусть делает, что хочет.
        - Благодарю, - мило улыбнулась Ирэйн и принялась за дело.
        Тиен следовать примеру своей спутницы не стал, он предоставил возможность трудиться хозяину дома и своим ратником, но последние занялись лошадьми и болтовней с местными жителями, умело уходя от ответов на вопросы, и больше выспрашивая о житье-бытье крестьян. Они слушали сплетни и отпускали не слишком приличные шутки, от которых краснели любопытные девицы и от души хохотали мужики.
        Советник же удобно устроился на лавке у окошка. Он слушал в полуха разговор Ринты с Ирэйн и думал, рассеянно поглядывая в окошко. Размышлял Дин-Таль о скором будущем, которого было не миновать, и ловил себя на мысли, что не хочет, чтобы лейру Дорин возвращали в узилище. И теперь, когда риор осознал, что его тяготит скорое расставание, отчаянно искал доводы в пользу того, что изменница искупила свою вину. Он видел искреннее сожаление узницы о том, что она не нашла в себе сил противостоять предателю и позволила втянуть себя в гнусное дельце. Наверное, это и послужило тому, что теперь она готова была биться за свое достоинство, даже заведомо зная, что проиграет.
        «Лучше смерть», - вспомнил Тиен и передернул плечами. Он не то, что не желал лейре смерти, ему вдруг стала невыносима сама мысль, что такое может случиться, если Ирэйн не увидит иного способа остаться вне зависимости от чужой воли. И Шамиса Дин-Таль сейчас не просто презирал, он его ненавидел всей душой. И при воспоминании о том, какой он нашел узницу в подземелье, а главное, что ей пришлось пережить перед тем, как очутиться там, и яростный гнев охватывал высокородного риора. Если кому он и желал смерти, то это было смотритель Тангорской крепости.
        - Жестокий ублюдок, - проворчал себе под нос советник и перевел взгляд на женщин.
        Вид лейры, старательно резавшей овощи, вызвал в душе теплую волну, вдруг захлестнувшую мужчину настолько, что ему захотелось подойти к ней, и, обхватив руками за плечи, прижать спиной к своей груди. Он даже приподнялся над лавкой, но опомнился и сел обратно, вновь устремив взгляд в окно. Смущать Ирэйн, трепетно относившуюся к собственному достоинству, на глазах крестьянки советник не хотел. Впрочем, он и сам ощутил смятение от собственных мыслей и неожиданного желания, мало напоминавшего просто доброе участие. И когда сообщили, что лохань полна горячей воды, и лейра, вернув нож Ринте, устремилась в указанном направлении,
        Тиен даже вздохнул с облегчением.
        Дин-Таль, вдруг потерявший смысл сидеть в доме, вышел на улицу. Он повертел головой, отыскивая, куда направить стопы, но так и остался стоять на месте, пригвожденный очередным открытием - ему не хватало Ирэйн! Невероятно, невозможно и до крайности странно, но это было именно так. За все время, что они провели в пути, советник привык к тому, что белокурая лейра постоянно рядом. Они ехали на одной лошади, спали в одной комнате, потому что Тиен опасался оставить беглянку одну, в харчевнях и трактирах сидели друг напротив друга, даже сейчас, пока не ушла мыться, женщина находилась всего в нескольких шагах от него. Дин-Таль мог наблюдать за ней, мог разговаривать, мог просто молчать, но вдвоем, а сейчас, оставшись наедине с собой, риор ощутил пустоту.
        - C ума сойти, - буркнул он. - Как такое возможно? Всего несколько дней…
        Дней выходило чуть больше, чем он подумал сначала. Еще в первый день, как он появился в Тангорской крепости, их встреча ошеломила его. Это было подобно тому, как залежавшийся на ветках снег сбивают ударом палки. Так и с него в то мгновение будто осыпался прах прошедших лет. И сейчас Тиену показалось, что он, как и лейра Дорин, пребывал долгие годы в добровольном забытьи, забыв, что вокруг бьет ключом жизнь.
        - Проснулся, - хмыкнул Дин-Таль.
        Он вновь огляделся, после поднял голову и прищурил один глаз, глядя на солнце. А жизнь-то и вправду разливалась вокруг щедрым фонтаном яркого света. В душе риора не осталось уныния, исчезла многолетняя тоска, которой он привязал себя совсем к другой женщине. Советник больше не искал взглядом черноволосую женщину, не стремился найти кого-нибудь, хоть отдаленно напоминавшую лиори. Цепь, так крепко державшая его на привязи много лет, оборвалась. Тиен, наконец, окончательно отпустил Альвию Эли-Борг и испытал от этого невероятное облегчение. Даже больше, он понял, что ему нужна совсем иная женщина: теплая, живая, порой наивная, с такой же исковерканной душой и изломанной жизнью.
        - Ирэйн, - с улыбкой прошептал Тиен Дин-Таль и тут же одернул себя. Рано было делать какие-то выводы, они слишком мало знали друг друга… - Десять лет не так уж и мало, - усмехнулся советник.
        Но вновь заставил себя собраться. Для начала нужно было добиться освобождения лейры Дорин от всяких обвинений и наказания, и уже после решать, что происходит между ними. До той поры, как и говорила Ирэйн, не стоило бередить ее душу мыслями и чувствами, так неожиданно взбудоражившими риора. Да и себя тоже. Он уже страдал по недостижимой для него женщине, повторять этот опыт не хотелось.
        - Архон, - выругался Тиен. - Я ее вытащу, обязательно вытащу…
        «Только знай, дашь огню пожрать молодое деревце, нового уже не вырастишь. Сейчас побег, потом корни даст - поздно назад поворачивать будет. Или сейчас все брось, или не отступайся», - вдруг вспомнились ему слова чародея Локиса.
        - Не отступлюсь, любезный мастер, теперь уже точно.
        «Воля у тебя слабая, можешь не сдюжить», - с сомнением произнес в голове невидимый чародей.
        - Посмотрим, - ответил ему советник и сел прямо на крыльцо, так и не решив, куда хочет пройтись, ему было хорошо и здесь.
        Тут его и застал молодой ратник, вошедший в калитку. Он остановился перед задумавшимся советником и поклонился.
        - Доброго дня, высокородный риор.
        Дин-Таль вскинул взгляд на парня и узнал в нем черты Ринты. Ратник риора Дин-Оссена был пригож и статен. Тиен невольно хмыкнул, вспомнив о том, как отзывался о невесте сына его отец. Кажется, Ирэйн была права, славная пара, и они должны были украсить этот мир своим союзом.
        - Доброго, Стин, - кивнул ему советник. - Славный денек, не так ли?
        - Очень хочется в это верить, - улыбнулся парень.
        - Я уверен, - ответил Тиен.
        Он посторонился, пропуская в дом хозяйского сына. Тот вновь склонил голову и исчез за дверями. А вскоре появился Власт, чтобы сообщить, что лохань вновь полна горячей воды, и риор, поднявшись на ноги, хлопнул смерда по плечу. После благодарно кивнул и вернулся в дом. Ирэйн он увидел сразу. Она стояла у горевшего очага, нагнувшись ближе к огню, и расчесывала гребнем мокрые волосы, стараясь побыстрей их высушить.
        Теперь на женщине было синее платье с нашитыми на него кружевами, простое для благородной лейры, но явно нарядное для простой крестьянки. Должно быть, знатной гостье отдали праздничный наряд младшей дочери, походившей на лейру ростом и статью. Ирэйн заметила риора, смотревшего на нее, распрямилась и вдруг смущенно потупилась. Его взгляд показался женщине слишком пристальным, слишком внимательным, слишком… волнительным. Лейра спешно опустила голову и вернулась к своему занятию, стараясь не замечать мужчину, едва заметно вздохнувшего, как только она спряталась за пеленой потемневших от влаги волос.
        - Мне чистое только исподнее, - велел, чуть севшим голосом советник. После откашлялся и закончил: - Остальное просто почистить.
        - Как скажите, высокородный риор, - покладисто согласился Власт.
        Бросив на лейру последний взгляд, Тиен ушел, а она осталась, продолжая прятаться за водопадом и своих волос. И никто не видел не широко распахнутых в пугливом испуге глаз Ирэйн, и ее слепого взгляда, устремленного в огонь тоже. О, нет! Она не боялась советника, но то, что увидела в его глазах… Это не могло быть правдой! Ни за что не могло! Это было слишком безумным откровением, чтобы поверить в то, что он может быть к ней неравнодушен. Чтобы ни двигало риором, но это не могли быть те самые чувства, о которых она когда-то так самозабвенно мечтала. Не могли!
        Тряхнув головой, Ирэйн с ожесточением вонзила в волосы гребень и вскрикнула от боли, невольно причиненной себе самой. Это отрезвило. Женщина медленно выдохнула, успокаиваясь, и прошептала:
        - Какая же ты глупая, Ирэйн. Глупая выдумщица.
        - Что вы сказали, благородная лейра? - спросила Ринта.
        - Так… Не обращайте на меня внимания, - ответила беглянка и больше не произнесла ни слова, опасаясь вновь быть подслушанной. Своих мыслей она не хотела поверять никому. А чувства и подавно.
        А когда начало темнеть, Власт появился перед гостями, коротавшими время за разговором в комнатушке под крышей, поклонился им и произнес:
        - Все готово, риор советник.
        Глава 16
        - Все готово, риор советник.
        - Тогда не будем откладывать, - кивнул Тиен и поднялся на ноги.
        Он подал руку Ирэйн, она вложила в раскрытую ладонь пальцы и смущенно опустила ресницы, пряча неожиданную мысль - они шли в храм. И если бы женщина знала, что похожая мысль посетила и мужчину, державшего ее за руку, то и вовсе бы зарделась, потому что предположить подобное было просто невозможно. Однако мысль, мелькнувшая в голове Дин-Таля, позабавила его и смутила одновременно. А главное, она не вызвала раздражения, как обычно бывало, когда речь заходила о женитьбе на ком-то, кроме Перворожденной. Но сейчас эта мысль относилась совсем к иной женщине, и советник вдруг подумал, что Ирэйн была бы очаровательна с простым венком на голове и скромном платье. Без лишней пышности и роскоши. А еще риору пришло в голову, что ему вовсе не хотелось бы стать участником громкой свадьбой. Хотелось видеть рядом только женщину, отданную ему, и того, кто соединит их.
        - Когда-то я вел вас к жениху, - произнес он негромко. - Теперь веду, чтобы вы стали свидетельницей свершившегося обряда.
        - Да, тогда меня ждал Лотт, а я видела только вас, и думать могла только о том, что это шаг к вам…
        Она нахмурилась и замолчала. Тиен тоже не стал продолжать этого разговора.
        Но мысли риора унеслись в тот день, который стал последним днем его надежд и ожиданий. На завтра все было кончено: на свиту лиори напали, а его выкрал из гущи сражения прислужник Ирэйн. И когда он вновь встретился с Альвией, она уже не принадлежала ему, как, впрочем, не принадлежала никогда. Она вернулась с вновь ожившим сердцем, отданному Райверну Дин-Кейру, а ее вечно преданный пес, скуля, отполз в сторону, чтобы зализать собственные раны…
        Это воспоминание не принесло привычной боли, даже не вызвало грусти. Оно превратилось в одно из многих мгновений его жизни, оставшихся в глубинах памяти, но больше не тревожившее душу. Тиен почти не задержался на этой мысли, потому что сейчас думал об ином: о юной лейре, похожей на легкое облако, о трепете ее пальцев, накрывших тыльную сторону его ладони, и о подрагивающем от волнения голосе, когда он уверял девицу, что все будет хорошо. Она тогда знала, что хорошо уже не будет, но верила, что это не коснется ее саму. Юная Ирэйн жила в мире грез и верила, что ее ждет исполнение мечты…
        - Вы думали в тот день о том, что произойдет на завтра? - спросил риор, и лейра освободила руку.
        Взор ее угас, и Ирэйн ответила бесцветно:
        - Вы ведь никогда не забудете мне этого, риор Дин-Таль. - Затем обернулась к нему и ответила, глядя в глаза: - Я думала лишь о том, чтобы Стин успел исполнить мое поручение. У вас еще есть вопросы?
        - Ирэйн…
        - Нас ожидают, риор Дин-Таль.
        - Архон, - выругался Тиен, снова остро ощущая свое лицемерие.
        У него не было права спрашивать ее о том дне, потому что он восемь лет знал, что произошло в день смерти лиора Бриара, и упорно поддерживал миф о сговоре Ройфа и Кейра. И не просто поддерживал, он желал смерти названному брату, даже готов был сам наказать его за то, что в чем тот не был виновен. Тогда зачем же он опять терзает узницу тем, в чем она давно покаялась, признала свою вину и покорно несла наказания, в то время как он, виновник многих бед, был обласкан лиори, наделен доверием и допущен в круг ее приближенных?
        - Простите, Ирэйн, я вовсе не хотел уколоть вас или в чем-то обвинить, - покаянно произнес советник. - Я… болван.
        Лейра не ответила и руки не подала. Она закрылась в себе, и Дин-Талю захотелось отвесить себе пару затрещин, чтобы вернуть разум.
        - Как мне загладить собственную глупость? - спросил риор.
        - Исполните, что должно, - ответила женщина. - Ради этого мы здесь, разве не так?
        - И вы простите меня?
        Она повернула к нему голову и усмехнулась:
        - А вам нужно мое прощение?
        - Необходимо, - честно ответил Тиен. - И будь это в моей власти, я бы стер из вашей памяти мой неуместный вопрос, лишь бы вы снова доверяли мне и…
        - И? - приподняла тонкие брови лейра Дорин.
        - И вернули мне свою руку, - договорил Дин-Таль. - Я жутко волнуюсь, а вы придаете мне сил.
        - Лжец, - фыркнула женщина.
        - Разве вы не видите, как у меня дрожат руки? - возмутился советник. - Дайте мне свою ладонь, чтобы я мог занять их и не опозориться на глазах смердов. Спасите меня, Ирэйн, - глядя на нее честным взором, закончил риор.
        Женщина протянула ему руку, и советник мягко сжал ее. После с преувеличенным облегчением выдохнул и уведомил:
        - Теперь намного лучше. Вы просто кудесница, Ирэйн.
        - Лжец, - со вздохом покачала головой лейра. - Но сделаем вид, что я вам немного поверила.
        - Даже капелька доверия - уже хорошо, - улыбнулся советник. - А вы все-таки вредная женщина, лейра Дорин. Она насмешливо фыркнула и немного оттаяла, чем порадовала советника, но он, конечно же, продолжал «волноваться», бессовестно пользуясь рукой помощи «доверчивой» женщины.
        Храма в деревне, как такого, не было. Обычно храмы имелись в городах и замках риоров, которые и проводили свадебный обряд. Но издревле простые люди обходились открытым полем, считая, что Боги видят их и в эту минуту незримые стоят рядом, чтобы принять молитвы и клятвы. Потому старейшине не требовалось обращаться к статуям, он беседовал с Богами напрямую. Тиену Дин-Талю предлагалось сделать так же.
        Гостей повели в лес, где на небольшой поляне уже полыхали три костра, освещая все пространство. И чем ближе они подходили к поляне, тем больше оживлялась Ирэйн, томимая любопытством и желанием, чтобы для бедной девушки поскорей закончились ее мучения. И было безумно любопытно посмотреть на невесту, красота которой не оставляла мужчин равнодушными, будь то высокородный риор или смерд. Она даже покосилась на советника. Представила, как тот смотрит с восхищением на еще неизвестную Нэйту, и… рассердилась. Ирэйн опять отняла свою руку у Дин-Таля, и он с удивлением взглянул на лейру, чье лицо в свете факела показалось ему суровым.
        - Что случилось? - спросил советник.
        - Ничего, - проворчала лейра Дорин. Затем прищурилась и произнесла: - Похоже, невеста обладает необыкновенной красотой.
        - По крайней мере, так говорят, - пожал плечами Тиен. - Мне даже любопытно взглянуть, из-за кого здесь кипят такие страсти.
        - Ну и любопытствуйте, сколько вам угодно, - сердито произнесла Ирэйн, задрала нос и ушла вперед.
        Дин-Таль посмотрел ей вслед, силясь понять очередную перемену, и вдруг развеселился, потому что понял - ревнует. Ревнует к совершенно незнакомой девице, которая совсем скоро станет чужой женой! Риор не стал догонять задиристую лейру, считая, что их объяснение на глазах крестьян будет лишним. Потом ревнивица сама увидит, что ее волнение пустое, а пока… Тиен ухмыльнулся, ему было приятно. Но говорить об этом лейре Дорин советник не решился бы никогда, памятуя о расцарапанной физиономии смотрителя Тангорской крепости. Если уж в Альвии скрывался варлах, то в Ирэйн пряталась дикая кошка, которая или свернется на коленях клубком, или же выцарапает в ярости глаза. Дин-Таль предпочитал милое урчащие создание.
        - Как же она мне… нравится, - с шальной улыбкой прошептал советник и постарался не сильно отстать от своей спутницы.
        На поляне их уже ожидали Стин с братьями. Он живо обернулся к высокородным гостям, поклонился и вытянул шею, заглядывая им за спину. Тиен хмыкнул, угадав нетерпение жениха. Он посмотрел на Власта:
        - Невеста?
        - Да тут уже, еще раньше моего дурня пришли с отцом. Девка обмирает уже, как ждет обряда, - усмехнулся смерд.
        - Тогда приступим, - кивнул ему советник.
        Он подошел к Ирэйн, замершей на краю поляны, взял за руку и подвел ближе, женщина сопротивляться не стала.
        - Свидетелям полагается стать здесь, - пояснил ей риор.
        Дин-Таль, как и все владетели земель и замков знал слова всех обрядов, совершавшихся в храмах. Высокородных отпрысков обучали им наряду с науками и ратным искусством. Не изучить такое считалось постыдным, ибо каждый мог стать исполнителем ритуала и опозориться тем, что он невежда, не хотелось никому. Тиен Дин-Таль невеждой не был. Потому сразу же скинув на руки одному из своих ратников, шедших за хозяином, плащ, поправил на груди знак своей власти и полномочий, и направился на середину поляны.
        После поднял руку в призывном жесте, и из-за деревьев выступил смерд, державший за руку девушку, со смиренно опущенной головой. Рассмотреть ее черты было невозможно, потому что их скрывал покров, но походка невесты казалась плавной, словно она не ступала, а плыла над землей. Ростом она была выше Ирэйн, но ненамного. Стройная, но не хрупкая. Впрочем, худышки среди смердов особо не ценились. Им нравились женщины, как говорится, сочные. Однако полноты в Нэйге не было, пока, по крайней мере. Крепкая, ладная, как сказал бы Власт. И все-таки лицо очень хотелось увидеть, но приходилось ожидать окончания обряда.
        Девушку передали отцу жениха, и он подвел ее к сыну, встал между ними и взял обоих за руки, чтобы соединить в нужный момент. Сейчас же Власт исполнял роль поручителя и посредника между женихом и невестой. Своим расположением он преподносил дар Стину и обещал защиту Нэйге. И когда крестьянин сжал ладони сына и будущей невестки, заговорил исполнитель ритуала - советник лиори.
        - Да снизойдет на нас благословение Вседержителей и Богов наших, - произнес он общую фразу для начала любого ритуала.
        Все, кто стоял на поляне, прижав правую ладонь к груди, ибо только правый найдет помощь и защиту у Высших Сил, откликнулись:
        - Хвала Вседержителям.
        - Да свершится угодное дело.
        - Хвала Вседержителям.
        - Да прибудет с нами их милость и покровительство.
        - Хвала Вседержителям.
        Тиен взывал к Богам и Богиням, прося их о помощи и защите для жениха и невесты. Молился о здоровом потомстве и крепком доме, о сытном хлебе и чистой воде.
        И все, кто слушал призывы риора, отринув обиду и злобу, если такие имелись в сердце, просили Высшие Силы о том же. Боги слышат чистые души, их голоса не заглушает прах мелочных чувств и порочных желаний. И Ирэйн, забыв сейчас обо всем, молилась за Стина и Нэйту.
        Она не сводила взгляда с риора, завороженная силой его голоса и строгим в эту минуту ликом. Даже красота невесты была сейчас малозначимой и неинтересной. Какой бы она ни была, но все внимание лейры и ее восторг принадлежали высокородному исполнителю обряда. Взгляд голубых глаз следовал за ним. И когда уста произносили молитвы, душа стремилась к мужчине, ставшему наваждением многие годы назад…
        Наконец, Власт, шагнув назад, соединил руки жениха и невесты. Они переплели пальцы и развернулись лицом друг к другу. В свободной руке каждый держал простой оловянный браслет. На этих браслетах в обережную вязь были вплетены их имена, навсегда связанные воедино священными символами. Нэйга и Стин закрепили браслеты на соединенных руках: он невесте, она жениху.
        - Да благословят Боги ваш союз, - улыбнулся Тиен, заканчивая обряд.
        Он шагнул в тень, оставив мужа и жену наедине друг с другом, и когда Стин поднял покров с лица Нэйты и склонился к ее губам, взгляд высокородного риора скользнул мимо них. Ему было все равно, как выглядит девушка, из-за которой им пришлось свернуть с пути. Тиен Дин-Таль смотрел совсем на другую женщину. И встретившись с ее горящим взором, советник уже не сумел отвести глаз.
        Казалось, поляна опустела. В одно мгновение с нее исчезли счастливые Стин и Нэйта, а вместе с ними растворились в ночи их ликующие отцы и ратники риора, с добродушными усмешками смотревшие на радость смердов. Остались только Тиен и Ирэйн. И в этот миг они забыли о том, что за плечами каждого из них имелось прошлое, полное ошибок и горечи. Забыли, что у них нет надежд, и никогда не будет завтра, но осталось сегодня, и оно не спешило выпускать мужчину и женщину из своих объятий. Они остались одни в окружении огня, две души, сплетенные в незримом единении.
        Тиен сделал шаг, вряд ли отдавая себе в этом отчет. Он неспешно приближался к Ирэйн, чье сердце друг взволнованно забилось. Ее дыхание участилось, и узкая ладонь с длинными изящными пальцами прижалась к груди. Она смотрела, как риор подходит все ближе и ближе, прерывисто вздохнула и подалась ему навстречу, зачарованная волшебством этой ночи и чужого счастья, щедро разливавшегося где-то за пределами маленького мирка, в котором творилось совсем иное таинство.
        Мужчина остановился совсем близко. Он поднял руки, сжал плечи лейры, и она накрыла ладонями его грудь.
        - Как же ты красива, - тихо произнес Тиен.
        Она лишь коротко вздохнула и подалась навстречу риору…
        - Высокородный риор!
        Радостный возглас Власта ворвался в их уединение, уничтожив уют отсвета костров и тихий шорох ночного леса. Ирэйн вздрогнула, охнула и отстранилась, оставив в душе Дин-Таля ощущение пустоты. Она опустила взгляд и шагнула за спину смерда, глядевшего на советника с восторгом и умилением. Кажется, Власт искренне не понимал, что вмешался в ту минуту, когда его никто не ждал, и досаду, даже раздражение на лице риора, не заметил. Он схватил Тиена за локоть, но тут же отдернул руку и заменил порыв чувств поклоном:
        - Пожалуйте на наш праздник, риор советник, - искрясь улыбкой, произнес крестьянин. - Хоть и не пир это, как у вас у знатных принято, но с душой. Уж не откажите, высокородный. Вы для нас такое сделали, такое… Ух! - он потряс тяжелым кулаком и обернулся к Ирэйн. - Благородная лейра, такое счастье, такое счастье! Спасибо вам!
        - Да мне-то за что? - улыбнулась беглянка.
        - Так ведь слышал я, как вы риора Дин-Таля уговорили, - Власт снова поклонился. - Ежели б не вы, может, и не было бы сейчас свадьбы наших детей. А теперь уж они вместе. Теперь уж ничего не страшно.
        Ирэйн покачала головой, но горькую усмешку скрыла. Она знала, как настойчивы могут быть риоры, одержимые своими желаниями, и на что они могут пойти, ломая непокорную женщину. Однако своего сомнения лейра Дорин не высказала. Она накрыла плечо смерда ладонь и заглянула в глаза:
        - Пусть уедут отсюда. Пусть уже утром уедут отсюда. Так будет лучше.
        - Стин уж со службы-то отпросился, - ответил Власт. - Завтра и отправим детишек. К брату моему троюродному отправим, в Борград. Там, глядишь, уж никто не тронет. И лиори близко, и законы построже.
        - Хорошее решение, - одобрила лейра. - Госпожа защитит, если будет в том нужда. Главное, не бояться просить помощи. Она трусливых не жалует, я это точно знаю.
        - Спасибо за науку, - поклонился смерд.
        - Не госпожа, так адер выслушает, - добавил Дин-Таль. - Риор Дин-Кейр в помощи никому не отказывает, если в ней есть надобность.
        - И советник у вас в знакомцах, - улыбнулась Ирэйн.
        - И он ждет обещанного празднества, - усмехнулся риор, протянув руку лейре.
        - Ваши руки опять дрожат? - прищурилась она.
        - Разумеется, - невозмутимо соврал Тиен. - Я переволновался, мне нужна ваша помощь. Неужели откажете, лейра Дорин.
        - Ну, что вы, риор Дин-Таль, как можно? Обопритесь на меня, - деловито откликнулась она. - Вдруг вам еще и ноги откажут.
        - Тогда вам придется и вправду принять всю мою мощь, - ответил советник и весело рассмеялся, глядя на то, как Ирэйн качает головой.
        - И все-таки вы пошляк.
        - Нет, милая Ирэйн, пошляк - это вы, - возразил риор. - А я имел в виду лишь мой вес. Но ваше предложение мне нравится.
        И он, приобняв женщину за плечи, мягко подтолкнул ее вперед. Она бросила вороватый взгляд на смердов, но вольности советника никто не заметил. Крестьяне, погасив костры, ушли вперед, и только ратники Дин-Таля с факелами в руках ожидали хозяина. Женщина благочестиво опустила взгляд, но требовать, чтобы риор убрал руку, не стала. И Тиен, пользуясь молчаливым дозволением, лишь крепче прижал к себе Ирэйн.
        - Я поддержу, - пояснил он. - Там же корни, упавшие ветки, а вокруг темно… мало ли.
        - Да, это было бы любезностью с вашей стороны, риор Дин-Таль, - едва слышно ответила женщина, и они последовали за смердами…
        Деревенские свадьбы проходили весело и шумно. Их отмечали всей деревней, и столы, составленные прямо на улице, накрывали все дружно, вынося яства от каждого дома. Непременно забивали быка и жарили его на вертеле, чтобы потом отрезать кусок каждому, кто подойдет с тарелкой. И настойки, которые имелись в каждом доме, лились щедрой рекой. Крестьяне веселились щедро и от души. Отплясывали посреди улицы и тащили в свой круг любого, кто оказывался поблизости: будь то простой прохожий или высокородный риор.
        Знать любила празднества смердов. Здесь не было ограничений, какие царили на чопорном пиру среди знатных собратьев. Можно было облапить сочную селянку, а то и вовсе затащить ее в укромный уголок и получить жаркую ласку хмельной женщины. Правда, в зубы риоры получали на таких гулянках тоже запросто. Среди шумного веселья исчезали всякие различия, и это тоже было по нраву риорам. Здесь можно было отдохнуть на всю широту души, забыв о спеси и славных предках.
        Все это привычным для сельских свадеб, но не в этот раз. В доме Власта был уже накрыт стол, и молодых ожидали с особым нетерпением. Впрочем, Стину и Нэйте хватило и обряда, они были заняты друг другом, потому за столом их не стали задерживать. Да и время было уже такое, когда невесте предстояло стать женой по- настоящему. И, выпив за их счастье, румяную невесту и жениха, полного предвкушения, проводили к дому родителей Нэйты, закрыли за ними дверь, снабдив вдогонку парой сальных шуток, и оставили наедине. А сами вернулись к Власту и Ринте, чтобы воздать должное хозяюшке.
        За столом сидели только родители. Младшую дочь Власта услали спать. Сыновья же сидели со всеми вместе, но чувствовали себя неловко при знатных гостях, и это было заметно, потому и их не стали неволить. Кроме Нэйты у ее родителей была еще одна дочь, но она вышла замуж за парня из соседней деревни и жила там, так что на тайную свадьбу их с мужем звать не стали. А единственный сын служил в одной из пограничных крепостей Эли-Борга.
        - Как дети подальше уедут, так мы о свадьбе объявим, - говорил Власт, щедро разливая по стаканам наливку. - Тогда и отпразднуем, как полагается. Может, останетесь с нами? Без вас бы и праздновать было нечего.
        - У нас спешное дело, - ответил Тиен. - Завтра мы покинем вас.
        - Эх, жаль, - вздохнул отец Нэйты, рыжий мужик с ясными васильковыми глазами. - Вот бы нашему риору нос утерли…
        Кстати сказать, Нэйта и вправду оказалась красавицей. Когда она сняла с головы покров, казалось, от ярко-рыжего цвета ее волос стало светлей в сумрачном доме. И глаза у нее были отцовские - васильковые, большие и наивные, обрамленные длинными, на удивление, темными ресницами. Задорные веснушки, щедро покрывшие нос и щеки девушки, вызывали умиление. А у нас, пухлые, нежно-розовые, словно летняя заря, навевали мысли о поцелуях.
        Ирэйн, разглядев Нэйту, бросила тревожный взгляд на советника, но он был занят разговором с Властом, и на девушку не обращал никакого внимания. Только раз, когда подняли простые деревянные стаканы, Дин-Таль произнес:
        - Боги подарили Стину хорошую жену. Пусть красота ее не увянет и продолжает радовать глаз ее мужа. - Показав этим, что прелесть юной жены он все-таки заметил.
        - А уж какая красавица вам досталась, высокородный риор. Будто роса летняя, вот какая ваша лейра, - разулыбался Власт. - Смотрю и налюбоваться не могу.
        Только худенькая больно. Вот немного мяса нарастить, и краше точно не найдете. Верно говорю, риор советник.
        - Ах, ты ж охальник, - прищурилась Ринта. - А жена твоя не красавица?
        - А ты у меня ягодка сладкая, - хохотнул смерд. Он сгреб жену в объятья, смачно поцеловал в губы, и румяная, но довольная супружница была укрощена.
        Несмотря на отсутствие шумного гульбища, за столом было весело. И пусть знатные гости больше молчали, но они получали удовольствие от того, чему стали свидетелями. Смеялись шуткам, порой столь неприличным, что нежной лейре стоило бы залиться краской и сбежать подальше от распоясавшихся невеж, но Ирэйн заливисто хохотала, слушая Власта и отца Нэйгы. Она какое-то время поднимала свой стакан наравне со всеми, но как только хмель начал брать верх над разумом, отказалась пить дальше.
        - Ну, за молодых, благородная лейра!
        - Ну, еще хоть глоточек!
        - Нет, - ответил на все восклицания смердов Тиен, отодвигая в сторону руку Власта с бутылью.
        - Тогда скушайте еще ножку, - не стала упорствовать Ринта. - Курочка-то какая хорошая была. С любовью растили, оттого и нежная такая.
        - Я скоро лопну, - пообещала Ирэйн, но от куриной ножки отказываться не стала.
        - Все в нужное место уляжется, - заверила ее мать Нэйты.
        - Точно! - поддержал супружницу смерд. - Глядишь, и сидеть мягчей станет, как мясо-то нарастет. Неудобно, чай, на косточках-то? - подмигнул он гостье.
        - А бока-то как нальются! Ух и обнять, как приятно станет! Вон, моя Ринта, на баба - ягодка спелая! - надрывался хмельной Власт.
        Советник несильно ударил ладонью по столу, привлекая к себе внимание, и велел:
        - Довольно. В лейре Ирэйн изъяна нет. Боги хорошо потрудились, создавая эту женщину. Она уже прекрасна и душой, и лицом, и телом.
        - Вы, правда, так считаете? - лейра подняла на него взгляд.
        - Не покривил ни словом, - ответил ей советник.
        - А никто и не спорит, - ударил себя в грудь кулаком отец Нэйты. - Мы ж не со зла, только от заботы.
        - А давайте выпьем за Богов наших! - живо откликнулся Власт. - Вот уж кто творитель великий. Что не создадут, все диво.
        Против этого никто возражений никто не имел, и стаканы подняли все, кроме Ирэйн. Она просто покачала в воздухе надкусанной куриной ножкой. И веселье пошло на новый виток. Смерды разошлись уже не на шутку, и от возгласов звенело в ушах. Тиен обернулся к лейре, увидел, как она прикрыла зевок ладошкой, и поднялся из-за стола.
        - Мы оставим вас, - сказал он.
        - Еще посидите, прошу вас! - воскликнул Власт.
        - Нам рано в дорогу, - ответила Дин-Таль. - Благодарим за стол и веселье, но настаивать не стоит.
        После этого удерживать знатных гостей не стали. Но в комнатушку под крышей они сразу не вернулись.
        - Я хочу немного прогуляться, - сказала Ирэйн. - В голове шумит от криков и наливки.
        - Желание дамы должно быть исполнено, - улыбнулся Тиен, - так учит нас Свод правил любезного поведения.
        - Но если вы хотите отдохнуть…
        - Я хочу угодить вам, Ирэйн, - признался советник. - Этого мне хочется больше, чем спать.
        - Угождайте, - чуть надменно позволила она, и рассмеялась, глядя на изящный поклон риора. - Но сначала я хотела бы вымыть руки, тряпки, предложенной хозяевами было явно недостаточно.
        - Как пожелает, благородная лейра, - не стал спорить Тиен.
        Вскоре они выбрались из дома, ходившего ходуном от взрывов хмельного смеха, но из калитки так и не вышли, опасаясь переполошить собак, а следом и всю деревню. Советник присел на крыльцо, и когда Ирэйн хотела последовать его примеру, он перехватил руку лейры и потянул к себе на колени. Впрочем, без всякой задней мысли.
        - Простудитесь, - сказал высокородный риор. - Я теплый и не такой опасный для вас, как ночной весенний воздух.
        - Вы опасней, Тиен, - не согласилась женщина, - но ваше тепло и удобство неоспоримо.
        - Тогда воспользуйтесь ими, - улыбнулся советник. - Руки я обещаю убрать подальше.
        - Можете не убирать, - смущенно потупившись, ответила Ирэйн. - Вдруг я покачнусь и соскользну на землю.
        - Этого я допустить не могу, - произнес риор и обнял женщину. - Теперь вам ничего не угрожает.
        Лейра отрицательно покачала головой, вновь не согласившись с советником. Рядом с ним она была уязвима. Но защитить от того, что бушевало внутри Ирэйн, риор Дин-Таль был не в силах, и она не стала ничего пояснять. Просто прижалась к нему, прикрыла глаза и затихла, наслаждаясь кратким мгновением своего маленького счастья.
        Ладонь Тиена скользила по ее спине, поглаживала ласкающим жестом. Он слушал тихое дыхание своей спутницы и смотрел на далекие звезды. Сейчас даже не верилось, что скоро все закончится, и лейру Дорин заберут у него и вернут в узилище, чтобы оставить там до конца ее дней. Риор не хотел такого конца, уже не хотел. Если во время побега ему хотелось защитить бесправную узницу от жестокости и домогательств смотрителя Тангорской крепости, то сейчас он терялся среди обилия чувств, которые будила в нем эта женщина, и среди них не было желания скорого расставания. Даже сожаления об этом не было, потому что в душе все больше укреплялось иное желание - добиться ее прощения и освобождении.
        Почему нет? Она достаточно сидела в сырых стенах тюрьмы, немало пережила и осознала. Жизнь уже сама преподала лейре урок, который она хорошо усвоила. В этом не было сомнений, как не было сомнений в том, что старых ошибок она не повторит никогда. Альвия мудра, она не сможет не увидеть того, что видел ее бывший избранник. В это Тиен верил так же твердо, как верил в то, что, добившись освобождения Ирэйн, он не прекратит с ней ни общения, ни сближения.
        - Тиен.
        - Да, Ирэйн.
        - Когда мы достигнем Борга?
        - Послезавтра.
        - Уже? - она отстранилась. - Почему так быстро? Еще половина риората впереди.
        - Завтра мы доберемся до Пути дайр-имов, - ответил Тиен. - Это подземный тоннель. Он сокращает время и расстояние. Когда лиори заключала с договор с конгуром Маэрином, она включила в него и постройку Троп, как их называет подземный народ. Те Тропы, которыми может воспользоваться каждый, находятся в удалении от пограничных поселений и прилегающих к ним земель, и выводят на поверхность в дне-двух от Борга. Это ради безопасности, чтобы враг не мог добраться до сердца риората слишком быстро, и чтобы рать лиори могла собраться в короткие сроки. Есть иные Пути, но туда без госпожи и адера спуститься невозможно. Впрочем, некоторые ходы может открыть только носитель крови лиоров по прямой ветви. Мы воспользуемся общедоступным тоннелем.
        - Я многое пропустила, - грустно вздохнула Ирэйн. - Но как же быстро…
        Советник сам привлек к себе женщину, уложил ее голову себе на плечо и провел ладонью по прохладной щеке.
        - Все будет хорошо, - негромко произнес он, и лейра усмехнулась:
        - Когда-то вы мне это уже обещали.
        - Когда-то наши намерения были иными, и на жизнь мы смотрели иначе, и ожидали от нее иное, - сказал риор. - В наших устремлениях мы оба были неправы, потому Боги наказали нас. Теперь же мы оба освободились от прежних заблуждений, осознали ошибки и открыты для будущего, нового и невероятного…
        - Вы с ним обязательно встретитесь, Тиен, - прервала его лейра Дорин. - Я искренне желаю вам стать счастливым в вашем будущем.
        - А что пожелаете себе?
        - А себе я пожелаю смирения и быстрой смерти, - ответила женщина и поднялась с колен риора. - Я замерзла, риор Дин-Таль. Вы теплый, но холод ночей сильней вас.
        - Ирэйн…
        Он поймал ее за руку, но лейра мягко освободилась от пальцев советника и вернулась в дом, где все еще шумели хмельные крестьяне. Женщина прошла мимо чужой радости, поднялась наверх и, прикрыв за собой дверь, прижалась спиной к стене. Она закрыла глаза, прячась от действительности, и слезы выкатились из-под ее ресниц, прочертили тонкие дорожки по щекам и упали с подбородка на грудь.
        Тиен еще сидел на крыльце. Он покривился, вспоминая слова лейры.
        - Проклятый Архон, - выругался советник. - Как же все… несправедливо.
        Он расстегнул ворот камзола, глубоко вдохнул прохладный воздух и мотнул головой, ощутив досаду. В очередной раз связавшая их тонкая нить рвалась, открывая пропасть между ним и узницей. Тиен уже знал, что завтра Ирэйн опять будет молчалива и отчуждена, что она будет удерживать его на расстоянии, а то и вовсе закроется в себе, потому что послезавтра их путешествие закончится. И не останется ни дороги, наполненной людскими голосами, ни ночевок в гостевых дворах, ни их беззлобных шпилек, ни Власта с Ринтой, ни поляны в лесу, где среди костров свершилось священное таинство. Ничего этого уже не останется. У них ничего не останется, только горечь воспоминаний и очередные сожаления о несбывшемся.
        - Ну, уж нет, - твердо произнес Дин-Таль, поднимаясь на ноги. - Так просто все это не закончится. И мне хватит моей воли, клянусь.
        Он вошел в дом, поднялся под крышу, распахнул дверь, и Ирэйн, стоявшая у стены, поспешно отошла от нее. Женщина отвернулась, спешно стирая слезы, и ахнула, когда сильные руки сжали ее плечи и развернули лицом к риору.
        - Я ничего не знаю про будущее, - произнес он, глядя в расширившиеся глаза лейры. - Но я точно знаю, что сделаю все, чтобы то будущее, которое ты нарисовала, никогда не сбылось.
        - Тиен…
        - Я повторяю, оставим завтра в покое, у нас еще осталось сегодня, - продолжил риор, не желая слушать возражений. - И сегодня есть ты и я, и то, что происходит между нами. Когда-то я был слепцом, теперь прозрел. Лейра Дорин, меня влечет к вам. Хотите деритесь, хотите увещевайте меня, скажу откровенно, я все равно сделаю это.
        - Что? - шепотом спросила Ирэйн, ошеломленная твердостью в его голосе и горящим взором.
        Советник не стал пояснять. Одна его рука скользнула женщине на талию, ладонь второй легла на затылок, не позволяя отвернуться, и мужчина склонился к ее губам. Коснулся их коротким поцелуем, на мгновение отстранился, чтобы заглянуть в ее глаза. А после завладел приоткрывшимися устами, уже не спеша разорвать это желанное соприкосновение. Он со щемящей нежностью целовал женщину, так нежданно вернувшуюся в его жизнь и сорвавшую с души последние запыленные годами покровы.
        Ирэйн еще некоторое время стояла, широко распахнув глаза. После уперлась ладонями в плечи риора, желая его остановить, но уже через миг руки ее безвольно скользнули вниз и повисли вдоль тела. У нее не было сил на сопротивление, прежняя борьба с собой забрала их, не оставив женщине и малой толики. Лейра закрыла глаза, и лишь тихо вздохнула, когда объятья риора стали крепче.
        Наконец он отстранился, но не спешил разомкнуть объятья. Его пытливый взор остановился на лице Ирэйн. Глаза ее по-прежнему были закрыты. Она была в его руках, не просто в объятьях, но принадлежала целиком, со всеми своими достоинствами и недостатками, с грехами прошлого и надеждами настоящего. Принадлежала вся без остатка, до последнего вздоха, до последней капли горячей крови, до последнего удара измученного сердца. И это так ясно ощущалось, что доселе незнакомое ликование заполнило риора. Ее податливость вызвала восторг, ее слабость пробудила силу, скрытую в крови потомка рода, чьим символом был стойкий дуб.
        И с незнакомым ему трепетом Тиен провел по женской щеке тыльной стороной ладони. Он вновь склонился к ее лицу и повторил губами путь, проложенный пальцами. А когда добрался до ее уст, еще влажных после поцелуя, снова накрыл их своими губами, и Ирэйн ответила. Ее руки легли на широкие плечи любимого ею мужчины, неспешно скользнули ему на грудь и замерли там, ловя удары ускорившегося в своем беге сердца.
        Не в силах остановиться и оторваться от Ирэйн, советник покрыл быстрыми и легкими поцелуями ее лицо, вновь спустился к губам, а после скользнул к шее. Лейра откинула голову, позволяя ему делать то, что он хочет. В ее голове звучали слова риора: «Я повторяю, оставим завтра в покое, у нас еще осталось сегодня. И сегодня есть ты и я, и то, что происходит между нами…».
        - Сегодня, - прошептала она.
        Тиен распрямился и посмотрел на лейру.
        - Что? - переспросил он.
        - У нас есть сегодня, - повторила Ирэйн. - И оно только наше.
        - Да, - улыбнулся Тиен.
        Он провел кончиком носа по ее виску и ослабил объятья, но теперь женщина сама прижалась к нему. Она с отчаянностью гибнущей души обняла риора за шею, заглянула в глаза и взмолилась:
        - Не останавливайся. Я прошу. Пусть хотя бы раз, всего один раз…
        Ирэйн не договорила. Она сжала лицо советника ладонями, поднялась на цыпочки и повторила:
        - Прошу…
        Он судорожно вздохнул, сжал талию женщины ладонями и ответил:
        - У меня нет сил остановиться.
        - Не останавливайся, - улыбнулась Ирэйн и потянулась к губам риора.
        Тиен вновь целовал ее, и она стояла в его объятьях: покорная, хрупкая, необходимая. Он задыхался от этого ощущения, столь яркого, столь важного, что не осталось даже воспоминания о сомнениях и желании разобраться в собственных чувствах позже. Не в чем было разбираться, все и так было понятно. Женщина, когда-то не задевшая ни единой струны в его душе, теперь приобрела значимость. Она была нужна риору, и в этом он был с собой честен. Как был честен в том, что не хотел останавливаться и выпускать ее из своих рук. Попроси она, и советник не перешел бы грани, но услышав ее мольбу и увидев огонь ответного желания в голубых глазах, Тиен испытал невероятное облегчение.
        Он поднял лейру на руки, донес до кровати и, опустив на нее, навис сверху, любуясь легким румянцем на щеках Ирэйн, влажным блеском припухших губ и поволокой, затянувшей глаза.
        - Как же ты красива, - повторил риор слова, уже сказанные на лесной поляне.
        Она на мгновение прикусила губу, но все-таки слова сорвались с ее губ:
        - Я люблю тебя.
        - Боги, - выдохнул советник и, рывком усадив женщину, прижался к ее губам, уже не сдерживая своей страсти…
        Глава 17
        Ночь застала риора Дин-Шамиса на постоялом дворе. Отряд наемников успел добраться до Олкеста еще до наступления темноты. Это был небольшой, но оживленный город. Он располагался в стороне от дороги, которая могла вывести на тракт, уводивший в сторону Боргу. И до замка Таль расстояние теперь увеличилось. Олкест находился между этими двумя дорогами, но именно через него смотритель Тангорской крепости решил сократить путь.
        Это была подсказка старшины, уроженца здешних мест. Они как раз остановились на загаженном постоялом дворе, где крысы едва не бегали по столам, пока за ним сидели путники, у которых особо не было выбора, где перекусить на полупустынной дороге, по которой наемники уходили после нападения на отряд советника. И еда была такой же отвратительной, как сам постоялый двор, и хозяин, неопрятный полупьяный мужик, вызывал острую неприязнь. Хотелось разрезать его сальное рыхлое тело на части и скормить крысам, но теперь привлекать к себе внимание было нельзя, и риор оставил его при себе.
        Впрочем, после содеянного остался гадкий осадок. Шамис поковырялся в поданной миске, не чувствуя голода. После оттолкнул ее от себя и откинулся на спинку стула, мрачно глядя на бурое варево. Его воины если спокойно, они привыкли ко многому. Да и жизнь не всегда баловала золотишком, иногда приходилось и затягивать потуже пояса. Но брезгливость риора поняли. Однако не ел смотритель крепости вовсе не из-за жутковатого вида поданной еды, просто кусок не лез в глотку.
        Его угнетало, что совершенное убийство может не иметь никакого толка. Дин-Таль ехал в Борг, а вместе с ним беглянка, которой было что рассказать Перворожденной. Времени на погоню за пустышкой было потрачено немало и наверстать его, казалось, почти невозможно. Значит, беглецы могут добраться до лиори первыми, и тогда начнется расследование, которое может вывести на след разбойников, напавших на ратников высокородного риора. А если узнают, что он в это время отсутствовал в крепости, то…
        Шамис невольно потер шею. Поркой точно дело не закончится. Архон… Все слишком плохо, чтобы надеяться на удачу.
        - Чего пригорюнились, высокородный риор? - спросил старшина, отламывая кусок подсохшего хлеба.
        Он поглядывал на смотрителя все это время, и то, как сжимается и разжимается кулак, лежавшей на столе руки, как кривится риор и покусывает губы, не укрылось от смерда с умным взглядом карих глаз.
        - Не нагоним, - мрачно ответил Шамис. - Они успеют добраться раньше.
        - Чего же не успеем? - усмехнулся старшина. Он отодвинул опустевшую миску и взялся за стакан с кислой бурдой, которую хозяин этой отхожей ямы назвал благородным словом - вино. - Если по земле, то, конечно, не успеем. А вот если под землей…
        Шамис вскинул на него взгляд. Ну, конечно! Дайр-имы и их Путь! Это новшество еще не успело стать обыденным. Тропы подземного народа появились не так давно, и пользовались ими больше те, кому нужно было скорей добраться до цели своего путешествия. Кто-то вроде гонцов и торговцев. Большая же часть боржцев передвигалась по привычке по земле, предпочитая пусть долгий, но знакомый путь под солнцем. Некоторые попросту боялись спускаться в тоннели народа, который знали мало и еще меньше доверяли. Сам смотритель не пользовался Путем ни разу. Потому и не вспомнил о нем. И это было настоящим упущением!
        - И где вход?
        - День пути отсюда, - ответил старшина. - За Олкестом, в холме старого Тельма.
        - Насколько он сократит время пути?
        - Дней на пять-шесть, может больше. Это смотря как ехать, - пожал плечами наемник.
        - А на пути Дин-Таля есть тоннель? - подобрался Шамис.
        - Всяко есть, - откликнулся рыжий наемник. - Тропы есть в каждой округе. На границе нет, а ближе к середине риората начинаются. Мы ими иногда пользуемся, когда наемщик отправляет на другой конец Эли-Борга, да еще и торопит с исполнением. Хорошая штука. Жутковато, но зато столько времени впустую не тратишь.
        Смотритель метнул в него сердитый взгляд:
        - Почему раньше не напомнили?
        - Так раньше Троп и не было, - округлил глаза рыжий. - Я ж говорю, они начинаются ближе к середине риората. Понятное дело, зачем врагам помогать? Пусть попробуют еще пробиться к тоннелям. Лиори у нас умная, знает, что делает.
        - Это точно, - кивнул старшина. - Наша госпожа любому лиору нос утрет. Вот тебе и женщина.
        - Ее отец воспитывал, как мужчину, - машинально буркнул Шамис, раздумывая о том, что услышал.
        - Но мужиком-то она от того не стала, - возразил рыжий. - Как не воспитывали, а все ж женщина. Только я бы против нее не встал. Не каждый риор так мечом машет, как Перворожденная. И ведь не силой берет, а мастерством да хитростью.
        Как вспомню ее на Порубежной пустоши, аж гордость берет, что я боржец. Это вам ни рохты и квиглы какие-нибудь…
        Но Дин-Шамис рассуждения наемника не слушал. Его мысли унеслись к беглецам. Если они не достигли Тропы дайр-имов, то задача перестает быть сложной. Завтра он войдет в тоннель, и тогда…
        - Уф, - выдохнул смотритель.
        Настроение его заметно поднялось, еще не все потеряно. Лишь бы не обогнали. Шамис вспомнил о трех наемниках, отправленных вдогонку за несуществующими гонцами. А если они догнали советника? Быть может, уже напали, чтобы выполнить договор? Хотя… Они же ищут одинокого воина, а этих четверо. Что если Таль сменил плащи? Тогда без знаков его рода беглецы стали невидимками окончательно. Да, посланцы могут и мимо проехать. Не стоит полагаться на них, нужно рассчитывать только на себя.
        - Где y них по дороге может находиться вход в тоннель? - спросил риор, поглядев на старшину.
        - Ну… - тот почесал в затылке. После посмотрел на товарищей. - Где там Тропа?
        - Кажись, возле Аркеля, - отозвался плешивый наемник. - А выйдут за день пути до Борга. Так все Тропы заканчиваются, которые ведут к Боргу. День-два еще им ехать надо будет, точней разве скажешь?
        - Значит, время еще есть, - кивнул сам себе Шамис.
        - Это если их ничего не задержало, - возразил старшина. - Или же не особо спешили. Все ж с ними лейра, а она не риор, даже не мужик-смерд. Отдых нужен. Вряд ли гнали сильно. Может, еще не добрались до Пути.
        - Кабы так, - пробормотал смотритель, - кабы так…
        В интересах беглецов поскорей добраться до Борга и спрятаться под крылом лиори. Но Ирэйн, несмотря на силу своего характера, все-таки слишком слабая телом. Еще и узилище не прибавило ей здоровья. К тому же подземелье и побои не могли на ней не сказаться. Стоит вспомнить всего сутки голода в ледяной темнице. Пришлось вызывать чародея, чтобы быстро выходить ее…
        Шамис прикрыл глаза, воспоминая тот день, когда принес узницу в свои покои. Она горела в огне лихорадки. Беспомощная, беззащитная, зависимая… Смотритель не отходил от женщины ни на минуту. Сам раздел и уложил в постель, после протирал лицо и шею тряпицей, смоченное в смеси воды и уксуса. Он держал ее за руку, целовал пальцы и шептал какие-то глупости, что скоро все будет хорошо, и она поправится. Это было… мило. Наверное.
        А ночью… Ночью риор лежал рядом, подперев щеку кулаком, и рассматривал узницу. Это было непривычным для него, но невероятно чувственным занятием. Следовать взглядом за контурами ее тела, легко угадывавшимися под сорочкой, но не прикасаться.
        Изучать плавные изгибы, холмики небольшой, но упругой груди, не знавшей кормления младенца, плоский живот, стройную ножку, открытую приподнявшимся подолом до округлой коленки. Тонкие лодыжки, маленькие стопы и аккуратные пальцы на ногах.
        Когда угас огонь в камине, Шамис не стал разжигать его снова. Он позволил прогореть углям и подернуться серым пеплом. После приоткрыл окно, впуская в опочивальню холодный ночной воздух. Ненадолго, только чтобы ощутить прохладу. После закрыл его и вернулся на ложе. Кожа узницы покрылась мурашками, приподняв тонкие светлые волоски на теле. Навершия груди сжались, превратившись в тугие горошины. Они натянули ткань сорочки, и это оказалось безумно возбуждающим зрелищем.
        Риор протянул руку и коснулся холмика правой груди. Мягко сжал, ощутив в ладони ее объем и упругость. После царапнул ногтем через ткань затвердевшее навершие и едва сдержал стон от головокружительного витка вожделения. Мужчина заставил себя убрать руку с груди и провел ею до живота, здесь немного задержался, а потом накрыл ладонью треугольник, вершина которого пряталась между ног женщины.
        Искушение было велико. Он мог задрать подол и овладеть ею, пользуясь тем, что лейра находится в дурмане сонного снадобья. Она не проснулась бы, даже если риору вздумалось переворачивать ее безвольное тело так, как ему вздумается, и брать туда, куда укажет его вожделение. Но Шамис не стал этого делать. Он не хотел быть вором. Смотритель желал, чтобы Ирэйн отдала себя ему добровольно, горя в огне ответного желания. Потому мужчина убрал руку и продолжил созерцать.
        Тепло вернулось в комнату, и кожа узницы вновь разгладилась. Теперь грудь ее вновь выглядела невинно, но оттого волновала не меньше. Смотритель облизал пересохшие губы и перевел взгляд выше. Лицо лейры было спокойным и умиротворенным. Она не знала, что происходит рядом с ней, потому гнев не искажал прелестных черт. Ее губы были приоткрыты, и ровное теплое дыхание слетала с них, навевая на мужчину, лежавшего рядом, очередные порочные грезы…
        Поддавшись им, риор, опустив руку на свой пах, ощутил подтверждение своего жара. Он провел ладонью по затвердевшей плоти, не сводя взгляда с губ узницы, и судорожно вздохнул. Не в силах больше терпеть эту незнакомую сладкую пытку, смотритель выругался и приспустил штаны до середины узких бедер. Маргот Дин-Шамис забыл о таких забавах еще со времен своей зеленой юности. Когда риор испытывал желание, он пользовался женщиной: женой, служанкой, втайне ублажавшей хозяина, шлюхой, в конце концов. А сейчас ему осталась только собственная ладонь. Но сдерживать то, что творилось у него внутри, было уже невозможно. Неудовлетворенное желание начало приносить боль. И мужчина сжал свою плоть.
        Его взгляд не отрывался от чувственных губ лейры, по-прежнему, приоткрытых во сне. Они были сухими, и хотелось провести по ним языком, чтобы увидеть влажный блеск…
        - Боги, - сипло вздохнул Шамис.
        Риор опустил взгляд ниже, остановил его на груди и все-таки протянул свободную руку. Поглаживая едва приметную вершинку, смотритель вновь смотрел на губы лейры. Рука, занятая собственной плотью, задвигалась быстрей. Дыхание перехватило, мышцы живота напряглись, и, протяжно застонав, мужчина избавился от своего желания. Он закрыл глаза. Ласкающая женскую грудь рука скользнула на ложе, и смотритель хрипло вздохнул, чувствуя странную смесь гадливости и удовлетворения.
        После этого Шамис решил, что стоит поскорей сблизиться с женщиной. Он хотел на следующий день баловать ее, радовать незначительными мелочами, быть милым с ней. Но лейра успела испоганить его письмо жене, унизив своего тюремщика грязными намеками. Однако риор решил отнестись к этому, как к плате за свою ночную слабость. Но поганец Принк со своими усами и смех маленькой мерзавки взбесили. Правда, еще можно было выправить тот день, если бы не Дин-Таль и его уловка с делами Тангора…
        Вернулась привычная злость, а вместе с ней очнулся и Дин-Шамис. Он посмотрел на наемников, уже закончивших травиться бурдой в своих мисках, поднялся на ноги и коротко велел:
        - Уходим.
        И снова его мысли вернулись к узнице и к ее состоянию на момент побега. Если Дин-Таль повез ее такой, какой ее бросил в подземелье смотритель, то быстро они точно не поехали…
        - Вряд ли, - буркнул сам себе риор.
        Скорей всего они заехали к чародею, и тот поколдовал над лейрой Дорин. На этом, конечно, потеряли время. Но не так много, как хотелось бы. И это должно было произойти в самом начале, тогда после им ничто не мешало спешить. Хотя… Если советник к ней и вправду неравнодушен, если они когда-то были любовниками, то могут и уединиться где-нибудь, чтобы вспомнить былое и насладиться друг другом.
        - Тьфу, - покривившись, сплюнул смотритель. - Мерзость какая. - Он постарался не углубляться в эту мысль, чтобы чернота ревности и злобы не закрыли разум от своего хозяина. Здравый рассудок риору Дин-Шамису был нужен сейчас, как никогда прежде…
        Они гнали лошадей. Смотритель хотел сократить большую часть пути за один день. Но в Олкесте пришлось остановиться, потому что остаток пути шел через лес. Можно было выбраться на удобную дорогу, но тогда они бы потеряли несколько часов на объезд и прибыли к входу на Тропу уже ночью. Да и лошади были вымотаны скачкой. Потерять их было бы преступным упущением. Крепкие ноги скакунов еще были нужны риору. И отряд свернул к городским воротам.
        Долго выбирать место для ночлега Шамис не стал. Все, что ему было нужно - это чтобы не тошнило при виде трапезного зала, и чтобы еда пахла приятней, чем отхожая яма. Постоялый двор, отвечавший этим требованиям, нашелся достаточно быстро. Он находился в бедной части города, которую можно было назвать злачным местечком из-за обилия подозрительных морд, следивших за наемниками внимательными взглядами. И это вполне устраивало смотрителя Тангорской крепости. Здесь они не привлекали внимание стражей, а на отбросы Олкеста ему было плевать. Главное, что они будут держать рот на замке, даже если ночь пройдет в кровавой резне с чужаками. И, поговорив с хозяином постоялого двора, отряд наемников расположился на отдых.
        Промедление угнетало. Минута за минутой просачивались сквозь пальцы, как вода. Ни вернуть, ни удержать, ни восполнить. Оставалось только ждать, когда затеплится рассвет, чтобы сесть в седло и продолжить скачку.
        - Вина! - крикнул риор разносчику. - Побольше и покрепче.
        - Как пожелаете, высокородный, - поклонился сухопарый смерд. - Что кушать изволите?
        - Мясо, - ответил Шамис и закончил с усмешкой: - С кровью.
        Разносчик снова поклонился и растворился среди шума питейного зала, куда перебрался смотритель, найдя трапезный зал скучным и унылом. Раздражение, ворочавшееся в нем с момента, как отряд свернул в Олкест, требовало хоть какого- то выхода. Шамис решил напиться, чтобы хоть так снять напряжение. И теперь, сидя за дальним столом в одиночестве, риор накачивал себя местным пойлом. На вкус вино напоминало помои, но крепость высокородного посетителя вполне устроила.
        Его наемники расположились в стороне от нанимателя. Они сдвинули два стола и отключились от общего мира. Их громкий смех и голоса, время от времени пробивавшиеся сквозь общий гул, долетали до Шамиса, но подсесть к воинам риор не спешил. Ему не нужна была компания, не нужен было веселье и отдых. Все, чего хотелось смотрителю - это упиться настолько, чтобы ноги едва держали могучее тело. После доползти до своей комнаты, упасть на скрипучую кровать и проспать беспробудным сном до утра, чтобы мысли не терзали его голову. Если Дин-Шамис и желал отдохновения, то только от себя самого. И к этой цели он упорно стремился, опорожняя кувшин за кувшином.
        Хмель все быстрей расползался по телу, но желаемого облегчения и забытья не приходило. Сначала это было даже приятно, когда в животе стало тепло и уютно, но потом легкая пелена дурмана сменилась тяжеловесным опьянением, и в голове помутилось. Злость, так и не исчезнувшая, всколыхнулась вязкой черной волной и заволокла сознание. Острый взор налившихся кровью глаз скользил по залу, отыскивая, на кого бы излить желчь.
        Наконец в питейный зал вошла компания, состоявшая из четырех мордоворотов, и взор смотрителя Тангорской крепости остановился на них. Шамис криво ухмыльнулся и, махнув рукой разносчику, велел:
        - Вина.
        Теперь он следил за четырьмя громилами, продолжая накачиваться крепким пойлом. Мордовороты ни на кого не обращали внимания, они сделали заказ и углубились в разговор, должно быть, обсуждали какое-то дельце. Им не было дело до других посетителей. Только раз они обернулись на шумных наемников, но, похоже, не углядели в воинах ничего подозрительного, потому быстро потеряли интерес и больше головами по сторонам не вертели.
        Риор облизал губы, обтер их ладонью и поднялся с места. Питейный зал поплыл перед глазами, и Шамис с удовлетворением отметил, что надрался знатно, почти как хотелось. Он покачнулся, но успел выставить руку и опереться на стол. Смотритель вытащил из кармана монеты, кинул их к пустым кувшинам и отлепился от опоры.
        - Ух, - выдохнул риор, когда его повело в сторону. Затем покачал головой и усмехнулся. To, что надо!
        Однако его снова качнуло, и Шамис, упав на соседний стол, снес с него посуду.
        - Эй… - подал голос какой-то смерд, но высокородный, оглядев его злым взглядом, отмахнулся:
        - Прочь.
        Смерд связываться с пьяным риором не стал. Наемники обернулись на звон посуды, увидели своего нанимателя и переглянулись. Плешивый приподнялся, но старшина приказал:
        - Не лезь. Его жрут твари Архона. Вот пусть им и подавятся, мы влезать не станем, пока ему не нужна наша помощь.
        - Верно, - кивнул рыжий. - Страшный он.
        - Угу, изверг, - согласно кивнул коренастый наемник с вздернутым носом и жидкой светлой бородой. - Аж дрожь берет, как его взгляд на той дороге вспомню, когда кучера допрашивал. Будто и не человек вовсе.
        - Точно, - подхватил его товарищ. - Ну, ладно глотку вспороть, ну морду набить, когда допрашиваешь, ну ножичком поиграть, запугивая, но так вот резать… Бр-р.
        - Кто бы ни был, а деньги платит исправно, - пожал плечами старшина. Он снова посмотрел на риора, неожиданно твердо прошедшего мимо них, и добавил: - Не лезем, но приглядываем.
        Дин-Шамису было плевать на то, что о нем думают наемники. Они свои обязательства выполняли, а большего от них и не требовалось. Риор остановил взор на громилах, но они на него внимания не обращали. Смотритель прищурился. Он поравнялся со столом городского отребья, едва заметно ухмыльнулся и качнулся на их стол, отвесив одному из разбойников оплеуху.
        - Что за дрянь?! - взревел обиженный мордоворот, но, разглядев риора, закончил ворчливо: - Осторожней надо, высокородный.
        - Ты что-то сказал? - на громиле остановился взгляд мутноватых глаз.
        Со своего места поднялся второй разбойник:
        - Идите с миром, высокородный риор, мы вам дурного не делали.
        Шамис перевел на говорившего взгляд и прищурился:
        - Указываешь мне, пес?
        Громила поднялся на ноги, но не спешил ругаться со знатным посетителем. Это могло обернуться встречей с городской стражей, да и вряд ли риор был один. Мужчина бросил настороженный взгляд на наемников. Те вроде бы продолжали болтать о своем, разливали наливку, но наметанный глаз разбойника уловил короткие взгляды, которые метал в их сторону то один воин, то другой. Значит, они были с риором, и если тот совсем распояшется, то десять вооруженных человек встанут ему на подмогу.
        - Высокородный риор, нам не нужны неприятности, - подняв руки, произнес мордоворот. - Шли бы вы почивать, вон, как вас разморило, на ногах не стоите.
        Шамис не снизошел до ответа. Он ударил снизу, и тяжелый кулак влетел разбойнику в солнечное сплетение. Тот задохнулся, согнулся, схватившись за живот, и на спину ему обрушились стиснутые воедино руки смотрителя. Риор добил упавшего громилу ногой по голове и осклабился, когда трое оставшихся разбойников вскочили с мест.
        - Вы что же такое творите? - попытался достучаться до высокородного задиры еще один мордоворот. - Мы слова вам не сказали дурного, чего привязались?
        - Хамишь, сволота? - с любопытством спросил Шамис, уперев ладонь в поверхность стола, но не рассчитал и поставил ее на край.
        Ладонь соскользнула, а вслед за ней и сам смотритель. Упав на одно колено, он грязно выругался. А в следующее мгновение раздался издевательский смех. Головорез, сверливший до этого Дин-Шамиса взглядом исподлобья, не скрываясь, потешался над высокородным риором. Его товарищ ткнул насмешника кулаком в плечо, но громила только пренебрежительно хмыкнул и упал обратно на стул.
        - Вина! - крикнул он, демонстративно не обращая внимания на смотрителя, поднявшегося с места.
        Наемники прекратили разговоры. Теперь они смотрели в сторону нанимателя. В отличие от головорезов, они уже знали, что риор не обладает чувством юмора.
        - Может, подойдем? - тихо спросил рыжий.
        - Угу, а ножик он тебе в глаз засадит, - буркнул старшина. - Пусть хлебнет кровушки. Не видишь что ли? Он же хочет драки. Вот если разойдется, тогда и ввяжемся.
        - A если втроем навалятся?
        - Тогда вытащим. Пока сидим.
        Шамис неспешно обошел стол и остановился над головорезом, оскорбившем его смехом.
        - Высокородный риор, - в последний раз воззвал миротворец, но смотритель поднял руку, и разбойник замолчал, продолжая настороженно следить за задирой.
        Второй громила, продолжавший молчать, шагнул ближе, готовый разнять драку, если риор накинется на их товарища, но… Драки не было. Все произошло слишком быстро, чтобы кто-то успел что-то сделать. Бросок пьяного высокородного был слишком стремителен для его состояния. Шамис оказался за спиной сидевшего разбойника. Он сжал горло головореза локтем, и тот, вынужденно вскинув голову, открыл рот, чтобы возмутиться, и в то же мгновение в глотку наглеца вонзился нож смотрителя. Клинок вошел по самую рукоять.
        Риор оттолкнул хрипевшего громилу и поднял взгляд на оставшихся разбойников. Они смотрели на своего товарища, еще царапавшего пол ногтями. Кровь из его рта обильно стекала на пол. Насмешник ухватил рукоять, уже вряд ли соображая, что делает, но пальцы соскользнули вниз, и ладонь шмякнулась о доски пола, оставив красный отпечаток. Питейный зал затих.
        - Остались еще весельчаки? - спросил смотритель, обводя взглядом молчавших людей.
        - А вот теперь встаем, - произнес старшина наемников.
        Воины дружно отодвинули свои стулья и поднялись на ноги. Ладони их красноречиво легли на рукояти мечей, прицепленных к поясу, и если кто-то и хотел вмешаться, он остался сидеть за столом. Наемники окружили своего нанимателя и двух оставшихся головорезов.
        - Не дергайся, - бросил старшина одному из разбойников, сжавшему рукоять своего ножа. После посмотрел на риора: - Хозяин, нам лучше уйти. Нам ведь не нужны лишние разговоры?
        Шамис стремительно обернулся, и воин отшатнулся под его взбешенным взглядом.
        - У нас есть дело, - осторожно напомнил старшина. - Если мы увязнем в Олкесте, то никуда не успеем. Хозяин! - неожиданно рявкнул он, и смотритель очнулся.
        Он мотнул головой, покачнулся и сжал плечо старшина.
        - Уходим, - бросил Дин-Шамис. Наемники облегченно вздохнули.
        Больше не говоря ни слова, смотритель Тангорской крепости направился.
        Старшина указал взглядом на двух головорезов, его воины едва заметно кивнули. Мстители им были не нужны. Отряду предстояло остаться в городе до утра, и эту ночь хотелось провести спокойно, а не в драке с местным отребьем. Значит, выживших стоило убрать, пока они не распустили языки и не привели подмогу. Судя по тому, что больше никто не поднялся им на выручку, из этой шайки на постоялом дворе больше никого не было. Кровавый след, тянувшийся за отрядом Дин-Шамиса, получил новое вливание…
        Смотритель дошел до выхода из питейного зала, но вдруг остановился. Он обернулся к разносчику, прижавшемуся к стенке и бросил короткое:
        - Шлюху.
        Разносчик часто закивал, обещая исполнить приказ, и риор, наконец, ушел. По питейному залу пронесся тихий шелест голосов, смешавшийся со вздохом облегчения, и как только унесли тела двух головорезов, вернулись к прерванному возлиянию, тихо обсуждая произошедшее. Но и этот разговор вскоре сошел на нет, ввязываться в эту историю никому не хотелось. Ну, их. Ушли и ладно, лишь бы не заявились дружки головорезов. О том, что разбойники так и не дойдут до своих, смерды, сидевшие в питейном зале, не знали. Впрочем, если в Олкесте станет на четыре мерзавца меньше, никто грустить не станет.
        Через четверть часа в дверь комнаты смотрители постучали. Он подошел к двери и прислушался.
        - Кто?
        - Вы велели прислать вам женщину, - голос той, что стояла за дверями риору не понравился. Он был низковат и отдавал хрипотцой.
        Внешне шлюха понравилась ему еще меньше. Она была высокой, темноволосой, с большой грудью, едва не выпадавшей из выреза на платье. Шамис скептически оглядел доступную девку.
        - Светловолосые есть? - спросил он.
        - Я знаю, как доставить вам удовольствие, высокородный. - Женщина оперлась рукой на косяк двери, но риор смахнул ее руку и повторил вопрос:
        - Светловолосые есть?
        - Есть, - обиженно ответила шлюха.
        - Мне нужна невысокого роста, хрупкая, с небольшой грудью, но не плоская.
        Лет двадцати, чуть больше. И чтобы светлые волосы. Другой не надо.
        - Я поняла, - буркнула женщина. - А все ж лучше меня не сыщете…
        - Пришли, какую сказал, - прервал ее Шамис и бросил оскорбленной шлюхе монету.
        Обида заметно уменьшилась, и женщина подобострастно улыбнулась:
        - Я приведу вам такую, какую вы хотите.
        Смотритель отошел к окну, распахнул хлипкую раму и подставил лицо под поток свежего воздуха, хлынувшего в комнатушку. Хмель еще шумел в его голове, но стало немного легче. Шамис уперся руками и низ рамы и склонил голову, спрашивая себя, зачем ему понадобилась эта бойня? Хотя драки он хотел. Драки! Зря они начали его увещевать, лучше бы навалились всем скопом, пусть скрутили бы, но драка уняла бы злость. Но головорезам захотелось разойтись миром…
        - Архон, - выругался Шамис.
        Нет, он не жалел это отребье. Просто убивать он никого не собирался. Помахать кулаками, измотать себя, выпустить пар, но не убивать. Если бы они не решились играть в добрых парней, если бы этот болван не начал гоготать, чем взбесил риора, все закончилось бы иначе…
        - Высокородный риор!
        Голос темноволосой шлюхи он узнал. Мгновение поразмыслив, насколько ему сейчас нужна женщина, смотритель все-таки решил открыть дверь. Перед ним стояла старая знакомая. Она широко улыбнулась, протянула в сторону руку и подтолкнула к дверному проему другую девку. Шамис склонил голову к плечу, рассматривая то, что ему привели.
        - Другой нет? - спросил он.
        - Эта больше всех подходит, - уверила его темноволосая женщина. - Все, как вы хотели.
        Новая шлюха была совсем не тем, что он хотел. И ростом она была выше, и телосложение имела более плотное, чем лейра, чей образ вспомнил смотритель. Лицо и вовсе ни единой чертой не напоминало прелестную узницу. Женщина была недурна, но в ней не было той чистоты, что привлекла Шамиса в Ирэйн. Шлюха была порочна, как и положено продажной девке, занимавшейся своим ремеслом не первый день. Ее оценивающий взгляд и одобрительное хмыканье и вовсе взбесили риора, но волосы… Они имели тот же оттенок, и мужчина подвел итог осмотру:
        - Заходи.
        Темноволосая шлюха широко улыбнулась, рассчитывая на новое вознаграждение, но дверь перед ее носом захлопнулась, оставив чаяния доступной девки неудовлетворенными.
        - Мое имя… - начала светловолосая, но риор оборвал:
        - Неинтересно. Раздевайся и ложись, - велел он, расстегивая свой камзол.
        - Я могу…
        - Ляжешь на спину и раздвинешь ноги, больше мне от тебя ничего не надо, - вновь оборвал Шамис. После посмотрел на нее, на волосы и изменил решение. - На четвереньки. И молчи. Твой голос все испортит.
        - Но я могу многое!
        - Я все сказал, - отрезал риор и расстегнул поясной ремень…
        Он оставил девку в своей постели, лишь велел повернуться спиной. Опустошенный после яростного вторжения в женское тело, Шамис думал, что достаточно измотал себя за день, но сна не было. Он лежал, ощущая соприкосновение с теплым телом шлюхи, и думал. О том, что ошибся, когда решил взять наемников вместо стражей из крепости. Надо было делать по закону. Нужно было лгать и изворачиваться, нужно было обвинить узницу в недостойном поведении, в оскорблении чести лиори, да хоть в сношениях с тварями Архона! Тогда бы его действия были бы расценены, как справедливое, пусть и слишком жестокое наказание. Так было бы правильно.
        - Проклятье, - произнес смотритель, глядя в потолок.
        Он сам все испортил. Начиная от дурных желаний и заканчивая нападением на людей советника. Напал на боржцев…
        - Дурак…
        На своих! Напал и убил, чтобы скрыть следы. А теперь сам себя загнал в ловушку и должен идти до конца, иначе Дин-Таль будет копать, чтобы узнать, кто убил его воинов. Он не поверит сказкам смотрителя и его стражам, потому что знает правду о риоре Дин-Шамисе. А если не поверит он, то не поверит и лиори. Если будет допрос с чародеем, вся ложь вскроется.
        - Чародей, - простонал Шамис и накрыл лицо ладонями.
        Тут же велел себе успокоиться. Плевать. Будет время подготовиться, будет время раздобыть какую-нибудь побрякушку, которая не позволит обнаружить обман. Такие существуют, и смотритель это знал точно. Остается только Дин-Таль и Ирэйн. Она была и остается родственницей Перворожденной, и ей тоже могут поверить. Выходит, и вправду пути назад нет.
        Женщина под его боком забормотала во сне, и риор посмотрел на нее. Ирэйн… Проклятое наваждение! Если бы он не увлекся ею, если бы не решился на связь, ничего бы этого не было, ничего! И что в ней такого, чего нет в той же шлюхе? Обычная женщина, еще и с грехом предательства на душе. Чем пленился? Милой мордашкой? Тонким станом? Таинственностью, отрешенности узницы? Или тем, что она зависит от него?
        Шлюха сонно вздохнула и повернулась на спину. Шамис посмотрел на нее, после снова вспомнил, как разглядывал узницу, спавшую в его постели, и вдруг ощутил прилив злости, словно допустил кощунство, решив подменить оригинал дешевой девкой.
        - Проваливай! - рявкнул смотритель.
        Женщина испуганно вздрогнула и распахнула глаза, не сразу сообразив, где находится, и что от нее хотят. Смотритель грубо столкнул ее на пол и повторил:
        - Убирайся в Архон.
        - Что я сделала? - изумленно спросила женщина.
        Риор, более не тратя время на разговоры, вскочил с постели, обошел ее и, ухватив шлюху за локоть, выволок ее в коридор.
        - Платье! - вскрикнула она.
        Смотритель метнул взгляд к кровати, увидел на полу брошенное платье и, подобрав его, кинул женщине, зябко обнявшей себя за плечи.
        - А деньги?!
        - Утром у хозяина заберешь, - ответил риор и захлопнул дверь.
        Он подошел к окну, некоторое время смотрел в светлеющее небо и наконец тихо произнес:
        - Я схожу с ума. Проклятье, это все какое-то безумие…
        Глава 18
        - Высокородный риор!
        Крик и настойчивый стук кулаком в дверь разбудил советника. Тиен вынырнул из сладкой неги. Он провел ладонью по лицу, стряхивая остатки недолгого сна, и улыбнулся, глядя, как с его груди приподнялась женская головка. Ирэйн сонно похлопала глазами, умилив этим нехитром действом.
        - Доброе утро, - чуть хрипловато произнесла лейра.
        Она села, потерла кулаками глаза, и через мгновение упала на подушку, послушная руке советника. Риор навалился сверху. Он прижался к губам Ирэйн, вдруг понимая, что так и не насытился ею… она это тоже поняла и хихикнула, уткнувшись лбом в плечо Дин-Таля.
        - Что так рассмешило благородную лейру? - полюбопытствовал советник.
        - Вы забыли снять ножны, высокородный риор? - спросила женщина, глядя на него невинным взглядом. - Мне в бедро упирается что-то твердое.
        - О, нет, прелесть моя, - самодовольно усмехнулся риор. - Это мой клинок, и я имею желание вновь пронзить вас.
        - Да уж, за ночь вы меня так и не добили, - с иронией ответила Ирэйн. - Пронзали-пронзали, а я все еще дышу полной грудью.
        Бровь риора изломилась, и он вопросил надменно:
        - Насмехаемся? Издеваемся? Напрашиваемся?
        - Все может быть, - кокетливо стрельнула хитрыми глазками лейра.
        - Высокородный риор! Помощи!!!
        Дин-Таль метнул в сторону двери свирепый взгляд.
        - Риор советник! - с отчаянием выкрикнул Власт и вновь бухнул кулаком в дверь.
        - Я сейчас вернусь, - пообещал Тиен, поднимаясь с ложа. - Узнаю, что ему от меня надо, и вернусь. - Прозвучало это с явной угрозой в голосе, и лейра хмыкнула:
        - Ради Богов, Тиен, только не пронзай Власта, ему это может не понравиться.
        - Грубиянка, - фыркнул советник.
        Он натянул штаны, накинул рубаху и прошлепал босыми ногами до двери.
        - Что? - недовольно спросил Дин-Таль, глядя в лихорадочно блестевшие глаза смерда. Хмельной дух все еще шел от него, но пьяным Власт не выглядел.
        - Беда! - выкрикнул крестьянин, и Тиен поморщился от резкого вопля. - Украли! Высокородный риор, невестку мою украли! Прямо из дома утащили. Стину по голове дали…
        - Живой? - мгновенно мрачнея, спросил советник.
        - Живой, хвала Богам, - гулко сглотнув, кивнул Власт. - Помяли немного, но очухался. Хотел к замку хозяина нашего бежать, за меч схватился, да мы удержали. Помогите, риор советник, иначе быть беде. - Смерд провел по лицу ладонью, но вдруг сжал кулак и ударил по стене: - Это что же, риор советник?! Где же это видано, чтоб этак делать-то? Ведь ему поиграться, а жизнь детям нашим загубит! Ведь и поженили их, а ему и это не помеха!
        - Точно Оссен забрал? - уточнил Дин-Таль.
        - Он! - Власт вновь ударил кулаком в стену. - Его люди были, Стина по имени назвали, когда насмехались. Да и признал он их. Мы же все тут остались, а голубки одни в доме были. Так эти твари архоновы в окно влезли. Сын мой жену защитить хотел, а они его бить стали! - надрыв в голосе Власта подсказал, что крестьянин на пределе. - Пока одни Стина били, другие Нэйту схватили, рот заткнули и утащили. А потом сыночку моего по голове дали, он и упал. Утром матушка невестки их проведать пошла, еду, что моя Ринта приготовила, понесла. А там…
        - Тихо! - гаркнул советник, заметив влагу в глазах смерда. После заправил рубаху в штаны и коротко бросил: - Вызволю. Ступай, дай спокойно одеться.
        - Спасибо! - воскликнул Власт, и слеза все-таки выкатилась из правого глаза. - Век Богов за вас молить станем…
        - Иди, - махнул рукой Дин-Таль и закрыл дверь.
        После обернулся и обнаружил лейру Дорин уже на ногах и в сорочке, сорванной с нее ночью нетерпеливым любовником. Ирэйн удрученно покачала головой, глядя на надорванную ткань.
        - От вас, риор Дин-Таль, сплошной урон, - проворчала женщина. - Добротную сорочку испортили.
        - Скряга, - фыркнул советник. - Я куплю тебе сто сорочек из тончайшей ткани.
        - Лучше уж белье потеплей, - усмехнулась лейра. - В тюрьме мне красоваться будет не перед кем.
        Риор поморщился, ему не хотелось даже думать, что это путешествие может закончиться новым заключением в крепости.
        - Мы еще не в Борге и приговор не оглашен, - ответил он. - Не будем спешить с выводами.
        - Да, - согласно кивнула женщина, решив не портить спором прошедшую ночь, и первая подошла к кувшину с водой. - Поможешь?
        Советник подошел к ней, коснулся губами обнаженного плеча, затем поднял кувшин и милостиво позволил:
        - Совершайте ваше омовение, благородная лейра.
        - Не мужчина, а сокровище, - улыбнулась Ирэйн. Однако быстро стала серьезной и прежде, чем подставить ладони, спросила: - Как думаешь, мы не опоздали?
        - Если нас еще не нашли, думаю, мы успеем добраться до Борга прежде, чем…
        - Я про Нэйту, - перебила его лейра. - Бедная девочка, сколько страха она, должно быть, натерпелась. Была вечером такой счастливой…
        - Будем надеяться на лучшее, - ответил советник.
        - Да, - кивнула Ирэйн. - И поторопимся.
        Спустя четверть часа они были уже собраны. Тиен остановился уже у дверей их комнатушки, обернулся к лейре и, обняв ее лицо ладонями, прижался к губам быстрым поцелуем.
        - Я тебя не потеряю, - произнес он, глядя ей в глаза. - Слышишь? Наизнанку вывернусь, но не потеряю.
        - Почему? - спросила она, отвечая удивленным взглядом чистых голубых глаз.
        - Потому что ты моя, - ответил риор и, отпустив ошеломленную женщину, первым вышел из комнатушки и зашагал по лестнице.
        Однако внизу вновь обернулся и указал на Ринту, утиравшую слезы:
        - Останься здесь, - велел Дин-Таль. - Я вернусь за тобой, как только закончу с Оссеном. Ты найдешь правильные слова.
        Ирэйн покладисто кивнула, но шепнула:
        - Будь осторожен.
        Тиен улыбнулся, ласково провел ладонью по ее щеке и вышел из дома. Следом за ним устремились Власт и Стин с перевязанной головой, но советник остановил их:
        - Если я напрямую потребую вернуть мне девушку, скорей всего ее спрячут, и я не смогу вам помочь. Я возьму с собой только моих людей.
        - Но… - возмущенно начал молодой муж, однако в нос ему уперся кулачище отца, и Стин, тихо выругавшись, вернулся в дом.
        - Пусть Боги будут с вами, - склонился Власт.
        - Они со мной, - риор похлопал смерда по плечу. - Теперь я это знаю точно.
        После вышел со двора, где его уже ожидали ратники на оседланных лошадях.
        Услышав о случившемся, они успели подготовиться, понимая, что хозяин не останется глух к мольбам смердов, раз уж отправился сюда, несмотря на неотложность собственного дела. Дин-Таль одобрительно хмыкнул. Он поправил перевязь с мечом и уже схватился за луку седла, когда ему в голову пришла мысль, что сюда может прийти погоня, пока он будет заниматься чужой бедой. Никто не сможет защитить беглянку, если ее выдачи потребует риор, оделенный властью. И уж точно смерды не решатся противостоять стражам, которые должны сопровождать Дин-Шамиса.
        - Архон, - тихо выругался советник и стремительно вернулся в дом.
        Там он взял за руку Ирэйн и повел за собой. Женщина открыла рот, чтобы спросить, что происходит, но Дин-Таль опередил ее, ответив:
        - Мне так будет спокойней.
        - Риор советник! - Власт, испуганный происходящим, выскочил на улицу.
        Тиен обернулся к нему, на мгновение прищурился и спросил:
        - Есть верховая лошадь? И седло поприличней? Лейра Дорин едет со мной.
        - Найдем, - кивнул смерд.
        Лошадь и хорошее не потертое седло нашлись у отца Нэйты. Ирэйн с сомнением поглядела на вороную кобылку с белой звездочкой на лбу, затем поджала губы и решительно сунула ногу в стремя. Сильные руки советника подхватили женщину, и, пискнув от неожиданности, она взлетела в седло.
        - Уф.
        - Вы справитесь, лейра Дорин, - заверил ее Дин-Таль.
        - Я постараюсь, - уклончиво пообещала Ирэйн, умевшая отлично ездить в карете, но плохо державшаяся в седле самостоятельно.
        Тиен забрался на своего жеребца, вновь посмотрел на сосредоточенную женщину и подмигнул:
        - Вы прекрасно смотритесь в седле, лейра Дорин.
        - На земле я смотрюсь еще лучше, - проворчала она.
        - Вы везде смотритесь великолепно, - понизив голос, промурлыкал советник.
        Ирэйн вспыхнула, но на губах ее мелькнула улыбка удовольствия. Женщина наклонила голову, чтобы скрыть блеск в глазах. Тиен едва заметно хмыкнул и велел:
        - Вперед!
        Замок Оссен находился примерно в получасе езды от деревеньки, где провели прошедшие день и ночь беглецы. Он был невелик и стар. Трещины, примеченные советником, говорили о том, риор Дин-Оссен был не слишком богат, или же являлся нерадивым хозяином. Первое могло привести к излишней надменности хозяина замка, как и многих обедневших риоров, которым оставалось кичиться славными предками, если невозможно было похвастаться благосостоянием. Таких представителей высокородной знати Тиен Дин-Таль видел немало и на их спесь внимания не обращал. Тем более, узнав о том, кто перед ними, риоры быстро теряли высокомерие и становились покладисты сверх всякой меры, надеясь подружиться с советником и через него получить хорошую должность, если и не в Борге, то на каком-нибудь доходном месте. Иногда пытались решить с помощью приближенного лиори спор с соседом в свою пользу. Корысть в таком знакомстве присутствовала всегда.
        О Дин-Оссене советник не знал ничего. Этот род не присылал своих отпрысков на обучение в Борг. Впрочем, это была честь и особая награда за заслуги и доблесть рода. Отправить сына в замок лиоров означало, что его будущее уже решено, и маленького риора ожидает высокая должность. Не сразу, разумеется. Сначала юноши становились помощниками сановников, послов и смотрителей. И если молодой риор не был глупцом и не разменивался на поведение и поступки, которые порицались законами и устоями, то вполне мог занять высокий пост и оказаться в круге лиц, облеченных доверием правителя.
        Из всего этого следовало, что род Оссен ничем не привлек внимания лиоров за все время своего существования: ни на войне, ни в мирной жизни. Если уж местные риоры не стремились прославить свое имя, значит, их устраивало прозябание в неизвестности. Впрочем, амбиции у знати имелись, это было данностью. Тиен ярко представил жалобы на несправедливость Богов и лиоров, после снова посмотрел на трещины и усмехнулся. Значит, нерадивый хозяин. Хотя надменности это не исключало. И злопамятности. Об этом говорили поборы с крестьян, из-за которых риор лишился облюбованной игрушки.
        - Хорош, - подвел итог своим умозаключениям Дин-Таль. - Просто чудо, как хорош.
        Четыре всадника остановились перед воротами. На груди высокородного риора красовался медальон, обозначавший его высокое положение. Однако на стражу блеск золотой побрякушки впечатления не произвел. Риор, стоявший под воротами, был в сопровождении всего двух воинов, на нем не было богатого плаща, отороченного мехом, и его лейра больше походила на смазливую крестьянку. Что это за риор? Смех один, а не высокородный.
        Дин-Таль усмехнулся, явственно представляя ход размышлений стражников. Он кивнул одному из своих ратников.
        - Ну-ка, покажи деревенщине, кого они не замечать изволят, - насмешливо произнес советник. - Да так, чтобы даже я сам испугался своего величия и умилился честью, какую оказываю этому замшелому замку своим появлением.
        - Сделаем, - осклабился воин и выехал вперед.
        Ирэйн, слушавшая их разговор, вздернула подбородок и окинула закрытые ворота высокомерным взглядом. Тиен подумал, что если бы он был воротами, то после такого взгляда непременно бы покрылся ржавчиной и осыпался под ноги величественной лейры. Ей было у кого учиться такому взгляду. Дин-Таль хмыкнул, уловив знакомый холод в глазах лейры Дорин, но вдруг поежился и понял, что ему больше нравится взгляд Ирэйн, становившийся чуть лукавым и теплым, когда на душе женщины становилось легче, и она ненадолго забывала о скором будущем и встрече с правящей кузиной.
        - Эй! - заорал ратник, подъехавший к воротам. - Заснули, невежды?! Или вы, черви из отхожей ямы, не видите, кто стоит у ваших ворот?
        - Нам без разницы! - крикнул в ответ стражник. - Убирайтесь, покуда целы!
        Риор Дин-Оссен гостей не ждет!
        - У тебя, боров, глаза жиром затянуло?! Ты самому советнику нашей госпожи отказывать смеешь?! Или в своей чащобе не знаете, как выглядит знак лиори?! Открывай, пес!
        - Прямо-таки и советник, - менее уверенно не поверили с надворотной башни.
        - Мне вообще не страшно, - заметил Дин-Таль. - И плакать от умиления не хочется.
        Второй воин риора, услышавший замечаний хозяина, не ожидая указания, выехал вперед и разразился грязной площадной бранью, обещая нерадивым подданным госпожи Эли-Борга кары, самой безобидной из которых было «согнуть пополам и вытянуть поганые кишки через то место, где у стражей находится разум». Впрочем, это было не только самым добрым обещанием, но и самым вежливым. И если с ворот поначалу пытались отвечать, то спустя пару минуту влезать во вдохновенную речь ратника не осмеливались.
        - Вот теперь я сам себя боюсь, - ошеломленный огненной речью своего воина, пробормотал Дин-Таль и передернул плечами: - Бp, лишь бы ночью не приснилось.
        Лейра Дорин, сидевшая в на своей лошади надменным идолом, спустя многозначительное и яркое вступление в угрозах ратника, растеряла весь апломб.
        Рот ее приоткрылся, глаза распахнулись в изумлении, и нежная белизна ее кожи сменилась ярким багрянцем. Ирэйн, бросив поводья, ненадолго закрыла уши ладонями, но любопытство оказалось сильней, и она вновь прислушалась.
        - Неужто так можно сделать с обычным человеком? - в удивлении спросила она, внимая красочному описанию изуверств, которым непременно подвергнут отупевших стражей, если они не осознают всей важности настоящего момента.
        - Не уверен, - с сомнением ответил Тиен. - Хотя… Если озадачиться…
        - Не надо, - гулко сглотнула Ирэйн. - Уж больно страшно.
        - Но впечатляет! - сверкнул улыбкой советник. После указал кивком на ратника: - Какое богатое воображение, какое красноречие! Выдам-ка я ему, пожалуй, пару лишних монет. Даже гордость взяла.
        - Ох, - вздохнула лейра. - Меня уже подташнивает.
        - Да, пора унять этот ураган, - согласно кивнул Дин-Таль и поравнялся с ратниками. Он поднял руку, приказывая ратнику замолчать, и гаркнул: - Открыть ворота, сволота!
        Несколько томительных мгновений над замком и перед ним царила мертвая тишина, а потом… послышался скрип, и ворота открылись. Советник криво усмехнулся и бросил одобрительный взгляд на ратника с богатым воображением, тот скромно потупился.
        - Если бы я знал, что лейре Дорин можно браниться, я бы и не такое сказал, - проворчал первый воин.
        - Ты слаб на язык, - покровительственно произнес второй.
        - Зато на руку крепок, - прищурился первый и сжал кулак.
        - Молчать, - приказал Дин-Таль и, дождавшись Ирэйн, направил коня в замок.
        Вскоре он, стоя во дворе Оссена, оглядывал суровым взглядом лица стражников.
        - Где ваш риор? - с ноткой раздражения вопросил советник. - Отчего он не спешит навстречу? Или вашего хозяина, как и вас, воспитывали свиньи?
        Ответом ему стала тишина. Похоже, хозяина не спешили беспокоить важным сообщением о появлении высокого гостя. Привыкли, что выше их риора только Боги, и, наверное, его бы ни за что не впустили, несмотря на красноречие и дар убеждения воина Дин-Таля, но путников было всего четверо, включая женщину. К тому же любопытство и опаска допустить промашку сыграли свое дело, и стражники все-таки открыли ворота, полагая, что сумеют спровадить чужого риора, как только поймут, что он самозванец. Однако медальон его рассматривали с особым интересом. И чем больше глядели на оскаленную голову варлаха, тем больше верили в то, что в их захолустье занесло столичного вельможу.
        - Доброго дня, риор Дин-Таль.
        Советник обернулся на голос и увидел стража с изувеченным лицом и обрубком на месте правой кисти.
        - Где получил увечье? - вместо ответного приветствия спросил Тиен.
        - Равнина Фаргира, высокородный, - произнес страж. - Шел за вами, риор советник еще в самой первой схватке. Из сечи вытащил риор Дин-Вар, я рядом с ним бился. Славная была сеча.
        Дин-Таль приблизился к стражу, сжал его плечо и несильно встряхнул:
        - Ты прав, - ответил советник. - Отчаянная и славная. Как звать?
        - Хальг, высокородный риор, - склонил голову страж.
        - Как тебя занесло в эту трясину?
        - А куда ж мне, калеке, податься? Да и здешний я, служил роду Оссен до того, как ушел в Тангорский лес. Вернулся, взяли обратно. Правда, теперь я не в дружине, хоть вроде по одежке и стражник. На побегушках у хозяина. Только я времени зря не терял, левой рукой рубиться могу…
        - Твой хозяин был в той сечи?
        - Н… нет. Риор Дин-Оссен и его люди не покидали замка, я один ушел.
        Советник усмехнулся и покачал головой. Отчего-то он этому не удивился.
        Похоже, жизнь текла за стенами замка Оссен, не просачиваясь даже в трещины на его стенах. Местного риора устраивало его существование, а с каким господином, уже неважно. Хотя с его ленью мог просто ожидать исхода, опасаясь ввязаться в свару.
        Дин-Таль опять презрительно хмыкнул и отбросил мысли о Дин-Оссене.
        - Поможешь мне, Хапьг? - спросил Тиен, глядя в глаза смерду.
        - Помогу, коль по силам… - уклончиво ответил тот.
        Дин-Таль едва заметно покривился, понимая, что повторяется история, произошедшая в Тангорской крепости. Смерд опасался последствий, если будет откровенен с советником. Риор уедет, а он останется со своим хозяином, и что будет дальше, предсказать сложно. Скорей всего Оссен отомстит болтуну, и вряд ли просто выгонит из замка. Но Дин-Талю было, что предложить Хальгу.
        - Стало быть, левой рукой владеешь? - прищурившись, спросил Тиен.
        - Владею, - осторожно ответил смерд.
        - Ответишь честно на мои вопросы, и я заберу тебя к себе на службу, в Борг.
        - О-о-о, - протянул Хальг, и на его перекошенном лице появилась жутковатая улыбка. - Спрашивайте, риор советник.
        - И вправду советник? - послышался голос одного из стражей, но на него уже никто не обратил внимания.
        Высокородный, но незваный гость, поманил за собой калеку. Ратники советника преградили путь тем, кто двинулся следом, и недвусмысленно положили ладони на рукояти своих мечей. Их было всего двое, но самоуверенность, написанная на лицах, отчего-то не позволяла усомниться в том, что они знают себе цену, и она выше цены любого из стражников в захолустном замке, из которых только один прошел через настоящую мясорубку. Потому связываться с двумя воинами не стали спешить.
        Ирэйн последовала за советником и увечным смердом, ее останавливать никому не пришло в голову, только один из стражей спросил громким шепотом:
        - Так она девка или лейра?
        - Закрой рот, пес! - рявкнул языкастый ратник Дин-Таля. - Не тебе, боров, разевать пасть на благородную лейру, в чьих жилах течет кровь Боргов!
        Здесь ничего не знали ни о предательстве лейры Дорин, ни о ее заключении, об этом на каждом углу не кричали, дабы не позорить правящий род. А кто знал, тот хранил тайну под страхом смерти. Впрочем, у Боргов были наследники по женской линии, а значит, кровь господ в них была, пусть ее и осталось не больше пары капель. Поэтому сомневаться в словах ратника никто не стал. Один раз он уже не обманул, и гость, выглядевший, как бродячий риор-наемник, оказался настоящим советником, да еще и всем известным риором Дин-Талем - бывшим адером и избранником, а так же героем битвы на равнине Фаргира, она же Порубежная.
        - Я хочу знать о женщине, которую привезли сюда ночью, - перешел к сути дела советник.
        - Так вы и есть тот риор, который провел обряд? - догадался Хальг. - А говорили, что бродяга…
        - Она здесь? - оборвал его Дин-Таль.
        - Здесь, - кивнул смерд.
        - Оссен до нее добрался?
        - Нет, риор советник, - мотнул головой Хальг. - Хозяин уехал вчера после полудня, и ждут его только завтра к вечеру. Подарочек такой вот решили сделать, покуда Нэйта с мужем опять не сбежала. Больно уж запала она риор Дин-Оссену…
        - Отлично, - удовлетворенно кивнул Тиен.
        Теперь было понятно, почему хозяину не доложили о появлении важного гостя, и почему решились открыть ворота, не дожидаясь ни позволения Оссена, ни запрета. Его попросту не было в замке.
        - Кто доложил о возвращении девушки?
        - Так голова же, - ответил Хальг. - Та еще тварь. Он риору докладывает обо всем, что происходит в его деревне. Иногда и напраслину возводит, если на кого обиду затаил. Руками хозяина, стало быть, обидчикам платит.
        - Скот, - согласно кивнул Дин-Таль. - Где Нэйта?
        - Закрыли пока в темнице, чтоб не удумала ничего с собой сделать. Кормят, поят, кровать притащили, но не выпускают до приезда хозяина. Дальше он сам с ней возиться будет…
        - Мрази, - сплюнул советник, и Хальг потупился, ощущая свою причастность. - Еще бывали похожие случаи?
        - Бывали, - кивнул смерд. - И отец его так развлекался. - Девки визжат поначалу, потом кто от побрякушек да платьев, как у лейр, размякнет, кто с собой кончает. Мне так рассказывали, - поспешил добавить Хальг. - Всякое бывало. Молодой хозяин двух девок так притаскивал уже. Одна так и живет в замке, вторую прогнал, когда пресытился, уж больно скандальная оказалась и наглая. А Нэйта ему по сердцу, уж больно долго о ней не забывает.
        - Лиори будет о чем спросить сего риора, - мрачновато прервал его Дин-Таль. - Непотребства она не потерпит. Приведи Нэйту, ее место при муже, а не на ложе сластолюбца.
        - Так не выпустят же…
        - Это уже моя забота. Приведи. Тейн, сходи с ним. Действуй именем лиори, - велел советник менее красноречивому воину. Тот поклонился и поспешил за Хальгом.
        Дин-Таль обернулся к Ирэйн. Женщина хмурилась, и ее мысли были понятны риор. Он взял ее за руку и заглянул в глаза:
        - Оссен больше не будет пользоваться чернью, как своей собственностью, - пообещал Тиен. - Госпожа не оставит его самоуправства без внимания.
        - Он не один такой, - ответила Ирэйн и вдруг ожесточенно воскликнула, сжав в кулак свободную руку: - Ненавижу мерзавцев, решивших, что смеют распоряжаться судьбой и жизнью того, кто слабей и не имеет защиты!
        Тиен вздохнул, решить эту задачу он был бессилен. Но остановить тех, о ком знал лично, мог. Он ободряюще улыбнулся лейре и развернулся к стражам и прислуге, уже объявившейся у ворот. Любопытство и желание получить хоть какое- нибудь развлечение гнали людей во двор замка, где перед ним застыл сам советник лиори Эли-Борга, прославленный высокородный риор Дин-Таль.
        - Я удивлен и раздосадован, - с гневом в голосе произнес Тиен. - Риор Дин-Оссен и его люди совсем позабыл о чести и совести. Сегодня ночью вы украли женщину, едва успевшую стать женой. И для чего?! Чтобы отправить ее на поругание в постель к хозяину?!
        - Так то ж честь для девки! - выкрикнул светловолосый парень. - Сам риор…
        Дин-Таль стремительно обернулся к нему, оглядел внимательным взглядом и вкрадчиво спросил:
        - Женат?
        - Нет еще, но невеста есть, - простодушно улыбнулся смерд. - Летом свадьбу сыграем…
        - Любишь ее?
        - Да, - скромно потупился парень.
        - Приведи ее ко мне, - прервал его советник. - Приведи ко мне свою невесту, я хочу чтобы она доставила мне наслаждение. Даже дам пару золотых в награду. Приведи, я сорву ее девство, а потом верну назад, если не приглянется, конечно. Может, и с собой заберу, я еще не знаю. Приведи! - заорал он, и губы смерда задрожали.
        - Да как же… Помилуйте, высокородный риор… Я же…
        - Как смеешь ты отказываться от великой чести?! - гневно воскликнул советник. - Я не какой-то там захолустный риор, я - советник лиори! Веди! Я возьму ее прямо здесь, чтобы понял, чего стоит такая честь. - После выдохнул и тряхнул волосами. - На поле брани - честь, во славу Эли-Борга - честь, верная служба госпоже - честь. Воровать девок и насиловать их - грязь и бесчестье! Если же вы видите честь в насилии, то я желаю, чтобы ваши женщины познали то «счастье», к которому вы приговорили несчастную Нэйту!
        Ирэйн накрыла плечо Тиена ладонью, успокаивая. Он бросил на нее взгляд, после накрыл ее руку своей ладонь и улыбнулся. Затем вновь посмотрел на стражу и челядь Оссена. Они стояли в хмуром молчании. Возразить им было нечего. Светловолосый парень и вовсе исчез, пока риор не вспомнил о нем и его невесте.
        Во двор вернулся Хальг. За ним шли ратник советника и Нэйта. Женщина жалась к Тейну. Ее лицо опухло от слез, бедняжка даже сейчас продолжала судорожно вздыхать и всхлипывать. Испуганный взгляд Нэйты остановился на Дин-Тале. Она вырвалась из рук воина и бросилась к высокородному риору. Тот улыбнулся в ответ и приобнял женщину за плечи.
        - Все хорошо, Нэйта, - произнес Тиен. - Мы забираем тебя.
        - Стин! Они его… - лицо женщины вновь скривилось, но советник остановил ее резким:
        - Не реветь! - Нэйта вздрогнула от громкого возгласа и захлопала мокрыми ресницами. Дин-Таль снова улыбнулся: - Он жив и ожидает тебя.
        - Правда? - она распахнула глаза.
        - Правда, - ответила Ирэйн, отвлекая женщину. - Идем.
        - Кто-то желает нам помешать? - спросил советник. - Есть глупец, кто хочет противостоять слуге лиори и стать изменником? - Пока челядь думала, риор посмотрел на калеку: - Поедешь с одним из моих воинов. - Хальг кивнул, а Тиен перевел взгляд на обитателей Оссена: - Так есть желающие предать доверие госпожи?
        Кто истово мотнул головой, кто-то просто промолчал, но останавливать Дин-Таля и его спутников никто не решился. Возможно, его речь все-таки была услышана, может, и просто не хотелось наживать себе неприятностей, но из ворот замка беглецы выехали беспрепятственно. И до деревни добрались спокойно. Люди Дин-Оссена не покинули замка.
        - Я забираю их с собой, - сказал Власту советник. - В Борге они будут в большей безопасности. К тому же ратное умение Стина мне не помешает, а Нэйта позаботится о лейре Дорин.
        - Благослови вас Боги! - воскликнул смерд, но риор прервал его жестом и продолжил:
        - Мы потеряли очень много времени. Долго ждать не буду. Не соберутся за полчаса, уедем без них. Никаких телег и приданого, только лошадь и небольшая кладь.
        - Будет сделано, - кивнул Власт и бросился в дом, чтобы сообщить всем о решении риора.
        Тиен обернулся к Ирэйн, обнял ее за плечи и прижался лбом к ее челу:
        - Послезавтра мы будем в Борге, - негромко сказал он.
        - Еще целых два дня, - улыбнулась лейра. - Я чувствую себя богачом.
        - У нас будет намного больше времени, - прошептал Дин-Таль. - Я не отступлюсь, обещаю. Мне хватит воли.
        Она отстранилась, ласково провела по его щеке кончиками пальцев. После, встав на цыпочки коснулась губами подбородка и кивнула, не желая начинать спор. Ирэйн не ждала перемен в своей судьбе и уж тем более не возлагала надежд на Тиена. Она и бы вовсе попросила бы его не влезать в это дело, но понимала, что только породит возражения. Слишком решительным казался риор Дин-Таль.
        - Ты не веришь?
        - Тебе я верю даже больше, чем самой себе, - ответила лейра.
        - Не отчаивайся, прошу тебя, - он шагнул к Ирэйн.
        - Я не отчаиваюсь, - сказала она искренне. - Я готова к любому приговору лиори.
        - Мы не будем спорить, - ответил Тиен, чуть склонив голову к плечу.
        - Не будем, - с улыбкой ответила лейра Дорин.
        Появление Стина и Нэйты поставило точку в короткой беседе. Дин-Таль оглядел небольшой узелок в руках молодой жены, от которого шел запах съестного, одобрительно кивнул и указал на лошадей:
        - В путь.
        - В путь, - эхом откликнулась Ирэйн. - И пусть Боги решат нашу судьбу.
        - Боги на нашей стороне, - улыбнулся ей советник.
        - Это уж точно, - кивнул Власт.
        - Да будет так, - ответила лейра и, подав руку Дин-Талю, уже привычно оказалась с ним на его скакуне…
        Глава 19
        Очередной солнечный день радовал жителей Эли-Борга. Душа пела, рвалась в полет, вторила гомонящим пичугам. Надежда на чудо цвела буйным цветом. Хотелось чего-то необыкновенного, или же, напротив, чего-то простого, но такого, что принесет умиротворение и успокоит горячую кровь. Например…
        - Истон вернулся?
        - Нет еще, высокородный риор. До Борга путь неблизкий, а он отправился туда вчера вечером. Должен уже скоро вернуться.
        - Скорее бы, - нетерпеливо передернул плечами Маргот Дин-Шамис.
        Он поднялся с поваленного древесного ствола и подошел к своему жеребцу, привязанному у соседнего дерева. Рассеянно встрепал гриву, после скомкал ее в кулаке и прижался лбом к лошадиной шее. Скорее бы…
        - Хотите, съезжу к дороге, гляну, - предложил один из наемников.
        - Этим дело не ускоришь, - ответил смотритель Тангорской крепости, не открывая глаз.
        - Как скажете, - пожал плечами воин.
        Шамис медленно выдохнул и отстранился от скакуна. Шли вторые сутки после того как они покинули злосчастный постоялый двор в Олкесте. Рассвет того дня риор встретил злым и измотанным собственными мыслями и терзаниями. Он так и не смог сомкнуть глаз, даже пожалел, что прогнал шлюху. С ней можно было бы скоротать время, освободив голову от всяких размышлений. Но ничего менять и звать продажную девку не стал. Так и пролежал на кровати, вертясь с боку на бок и постанывая от навязчивых образов и воспоминаний. И когда темнота за окном сменилась серой предрассветной мутью, смотритель рывком поднялся со своего временного скрипучего ложа, вылил на голову весь кувшин с водой, приготовленный с вечера, оделся и покинул комнату, чтобы уже никогда не войти в нее.
        Сонный хозяин встретил постояльца настороженным взглядом, памятуя о том, что он устроил предыдущим вечером, но риор одарил смерда мрачным взглядом и коротко велел:
        - Завтрак.
        - Как прикажите, высокородный, - поклонился хозяин постоялого двора и спешно покинул гостя, чтобы растолкать еще спавшего кухаря.
        Вскоре подтянулись зевавшие наемники, и Шамис, буркнув приветствие, уставился хмурым взглядом себе на руки, лежавшие на столе. Заметив его настроение, воины не стали трогать риора и сели за отдельные столики. И когда в трапезный зал спустились те, кто хотел выехать пораньше, отряд наемников уже покидал постоялый двор.
        - Передай той шлюхе, что была у меня вчера, - Шамис выложил перед хозяином несколько монет.
        - Здесь больше…
        - Считай, она мне понравилась, - соврал риор. - Хочешь еще о чем-нибудь спросить?
        Смерд встретился с прямым взглядом карих глаз смотрителя крепости, гулко сглотнул и мотнул головой. У него вопросов не было. Шамис кивнул и покинул постоялый двор, чувствуя растущее раздражение. Ему самому было тошно от собственного лицемерия. Дешевой шлюхе он принес извинения за грубость, накинув пару монет. Другую же женщину, с которой был по-настоящему жестоко, и которая ему нравилась, он собирался убить, чтобы скрыть следы своего зверства.
        - В Архон, - буркнул Дин-Шамис. - Так надо.
        Теперь уже иначе нельзя… Можно. «Можно иначе! - кричал риору внутренний голос. - Вернись в крепость! Прямо сейчас развернись и возвращайся! Запугай стражу, найди ложного свидетеля, извернись, но сделай так, чтобы даже тень подозрения не упала на тебя за убийство людей советника. Пусть беглецы доберутся до лиори, пусть расскажут, ты можешь еще вывернуться. Можешь! Пусть накажут, пусть лишат должности, пусть выпорют, главное, чтобы не узнали про нападение и убийство! Если сделаешь еще один шаг, для тебя все может быть кончено…».
        Шамис мотнул головой, отгоняя отчаянный призыв разума. Ревность и ненависть гомонили громче. Дин-Таль бесил уже самим фактом своего существования. Напыщенный, полный важности и самолюбования хлыщ! Да было б чем гордиться!
        Был избранником, а слетел в одно мгновение, как только лиори притащила предателя, которого запрещено именовать так, потому что он, оказывается, вовсе не предатель, а оклеветанная жертва. И бывший адер существует бок о бок со своим соперником, с тем, кто отнял у него честь стать отцом Перворожденного! Слюнтяй и тряпка. Тьфу! Только что рожа смазливая, но ни воли, ни твердости. Только подлость. А то, что вел рать на Порубежной равнине, так на то он и был адером. Они все там сражались! И верность госпоже рода Шамис была не слабей верности Таля. Да и какая верность, если он помог бежать преступнице, приговоренной сидеть в темнице до конца жизни за измену Эли-Боргу и его повелительнице? Что же за любовь у него такая была к Альвии, если утащил ее врага и позволил наслаждаться воздухом свободы?
        - Мразь, - выплюнул смотритель, запрыгнув в седло.
        Он тронул бока скакуна пятками, и тот зашагал по дороге, вывозя своего всадника на тракт, а риор продолжал слушать тварей, засевших внутри него. Теперь он думал об Ирэйн. Дин-Шамис старался не пускать в душу тот нежный образ, пленивший его. Напротив, теперь он накручивал себя. Предательница! Она была среди тех, из-за кого он потерял отца и брата. Водила шашни с Эли-Хартом, даже успела втиснуть свой зад на трон лиори. Лио-ори-и…
        - Сука, - менее уверенно выругался риор и хмыкнул.
        Кого он пытается обмануть? Можно солгать кому-то, но себе врать бесполезно. Как лейра Дорин может быть причастна к смерти его отца и брата? Никак. Она ни Альвия, нет того стержня и железной воли, чтобы взять в свои руки правила и возглавить заговор. Да и не в семнадцать лет изнеженной лейре строить заговоры. Понятно, что она оказалась лишь ширмой для замыслов Тайрада, потому и не была казнена правящей кузиной, а лишь сослана на вечное заточение, хотя… Еще надо подумать, насколько это лучше смерти. Ирэйн не выглядела довольной своей участью. Несколько лет самобичеваний и раскаяние в одном-единственном неосмотрительном поступке. Вряд ли это может принести счастье.
        - А стержень в ней есть, - тихо произнес смотритель. - И стержень и воля. Сопротивлялась она упорно.
        Может и не так крепка, как Перворожденная, но упрямство и непробиваемость Боргов все-таки осталась в ее разбавленной крови. Наверное, он смог бы ее сломать… Конечно, смог! Если бы не поганец Дин-Таль. И теперь вожделенные объятья достались ему, а не Шамису, который столько крутился возле узницы, стараясь предугадать ее желания и заслужить доверие и благосклонность. А советнику потребовалось просто заявиться в крепость, и она уже не просто тень, а целый факел, полыхнувший в одно мгновение.
        - Дрянь, - болезненно поморщился риор. - Какая же дрянь…
        Нет, он не развернется и не поспешит в крепость. Это уже не желание скрыть свой проступок, это личные счеты, с обоими. И если он не удовлетворит жажду мести, пожиравшую душу, то сдохнет от собственного яда. Нужно освободиться от той черноты, что заполнила нутро, нужно исторгнуть ее, утопить в крови врага и лейры, обманувшей надежды своего поклонника. Правда, ее крови хотелось намного меньше, наверное, даже совсем не хотелось… Если бы нее тот взгляд, которым она смотрела на ублюдка советника!
        - Уф, - выдохнул Шамис, заставляя себя успокоиться.
        Не хватало еще вызвериться и спустить пар на кого-нибудь по дороге. Или того хуже, на наемников, а с ними ссориться нельзя. Во-первых, пока нужны, а во-вторых, если затаят злобу, еще и выдадут кому-нибудь его тайну. Да, надо подумать о чем- нибудь таком, что не вызывает злости. Например, о своей семье, о детях. И плевать на намеки ехидны-узницы. А если жена и согрешила, то… он это узнает. А пока не доказано обратного, ее обвинить не в чем. И мысли смотрителя свернули к замку Шамис…
        Холма Старого Тельма они достигли меньше, чем через час. Вход в подземный тоннель был закрыт решеткой. Чтобы воспользоваться им, нужно было заплатить всего пару медяков, правда, с одного путника. Тех, кто хотел прорваться бесплатно, отлавливала стража, приставленная охранять Путь. Имена тех, кто заходил на Тропу, не записывались, но учет путников велся. Это стало неприятным открытием, однако Шамис успокоил себя тем, что отряд наемников частое явление, и направляться он может куда угодно. Они могли попросту искать новое прибежище, потому что на прежнем месте дела шли плохо. В любом случае, у него не было выбора, и риор отправился платить.
        Вообще, конечно, лиори молодец. Заключив свой договор с дайр-имами, она не только сократила путь тем, кто хотел быстрей добраться до цели своего путешествия, не только добавила путникам удобства, но и получила новый приток средств в казну риората. К тому же с боржцев она брала оплату меньше, чем с жителей других риоратов. И пусть народ пока еще только распробовал подземные тоннели, но придет время, когда они станут по-настоящему востребованными, и тогда в сундуки лиоров потекут уже не медные, а золотые реки. И сейчас, наверное, доход с Троп был не так уж и мал, но в будущем… Да, это нововведение еще станет одним из самых прибыльных источников дохода, риор Дин-Шамис был в этом уверен.
        Сборщик оплаты придирчиво осмотрел смотрителя, постаравшегося скрыть большую часть лица капюшоном плаща, после, прищурившись, пересчитал его отряд, забрал деньги и, написав на кусочке дешевой бумаги с гербом Эли-Борга «11», вручил ее риору. А через пару минут, когда бумажку с цифрой также придирчиво осмотрел старший страж, ворота открылись, и отряд наемников въехал в тоннель.
        - Говорят, настоящий Путь освещен не огнем, а синим мхом, - заговорил старшина, заметив, как риор оглядывается по сторонам.
        Шамис бросил на него взгляд. Пока ничего удивительного он не видел. Тоннель имел округлый свод, его стены были облицованы каменными плитами, гладкими и ровными. С потолка на трех цепях свисали ажурные металлические сетки, в которых покоились большие прозрачные шары, и в этих шарах горел огонь, озаряя пространство оранжевыми бликами.
        - Огонь-то негасимый, - снова произнес старшина. - Сетки-то вроде наши делали, а вот шары от дайр-имов. Это их колдовство.
        - Примечательно, - буркнул Шамис и с новым интересом взглянул на прозрачные сферы.
        Да, с выводами он поспешил, все-таки тоннель не был так прост, как показался поначалу. Если огонь и вправду не гаснет, то это настоящее чудо. Впрочем, и сам Путь дайр-имов был истинным чудом, несмотря на внешнюю простоту. Все-таки ужать время и пространство с нескольких дней до нескольких часов - это великая наука! И все-таки риор был полон сомнений - тоннель казался достаточно узким для оживленного передвижения. Однако встречная карета в сопровождении шести всадников проехала мимо них, никого не задев, и смотритель даже ощутил тебя дураком и невеждой, когда шарахнулся в сторону и увидел короткую усмешку одного из сопровождавших карету ратников, потому что два отряда проехали мимо друг друга на расстоянии шагов в пять! Хотя и казалось, что должны застопориться и начать выяснять, кто кого должен пропустить.
        Да-а, Путь был истинным чудом, а дайр-имы - истинные кудесники, коли сумели обуздать то, что обуздать, казалось невозможно.
        - Потрясающе, - прошептал риор Дин-Шамис, вдруг иначе воспринимая место, в котором очутился.
        - Вот и мы первый раз с открытыми ртами ехали, - добродушно хмыкнул старшина.
        И все-таки за те несколько часов, которые они провели в дороге, смотритель устал от однообразия и обилия тревожных оранжевых всполохов. Желание вырваться на открытое пространство, где есть ветер, солнце и знакомые с детства запахи, в какой-то момент стало нестерпимым, и риор заставил коня резвей перебирать ногами. Старшина в этот раз смолчал, заметив раздражение смотрителя, но понятливо кивнул сам себе - ему чувства Дин-Шамиса были знакомы. К такому путешествию еще нужно было привыкнуть, чтобы не ощущать себя невольником в каменном мешке. И когда появилась новая решетка, за которой в ярком солнечном сиянии продолжало течь время, все вздохнули с облегчением.
        - Похоже, полдень, - прищурившись на солнце, произнес рыжий наемник. - Утром выехали, а уже Ресте.
        Дин-Шамис бросил взгляд на путевой столб, на нем было и вправду написано «Рест», И значит до Борга все полтора дня пути.
        - Невероятно, - прошептал он. - Четверть риората за спиной, а прошло каких-то часа четыре.
        - Это Путь, высокородный, - широко улыбнулся старшина. - Отличная штука!
        - И не поспоришь, - усмехнулся смотритель.
        Волнение вновь охватило его, грозя перерасти в азарт перед завершением охоты, только вот остался ли еще толк в этом предвкушении? Взгляд риора остановился на указателе «Борград». Он поджал губы, раздумывая, после направил коня к стражу, стоявшему у входа в тоннель.
        - Приятель, - позвал он смерда. - Если я хочу попасть в Вирон, куда мне лучше ехать?
        - Это вам, высокородный лучше направиться в Данс, там начинается другая Тропа.
        - А больше поблизости Троп нет? Мне за сегодня надо много успеть.
        - Еще в Арноне есть вход, и в Типли.
        - И куда они выведут?
        Выслушав ответы, Шамис кивнул. Он вернулся к своим наемникам, и отряд отправился дальше. Что делать дальше, смотритель уже решил, потому вечером, когда они достигли развилки, одна из дорог которой уводила к Борграду, отправил наемника по имени Истон к Боргу, чтобы узнать, не вернулся Дин-Таль. Местом встречи он назначил пересечение дорог между Рестом и Арноном, откуда должны были приехать беглецы.
        Ночь наемники провели на очередном постоялом дворе, а вскоре после рассвета тронулись к месту встречи с посланником риора. И вот теперь Шамис изнывал от дурных предчувствий и неизвестности. Они торчали неподалеку от дороги, скрытые деревьями. Уже и день давно перевалил за вторую половину, близился вечер, а Истон все еще не объявился. Но зато они успели исследовать дорогу и нашли неплохое место для засады, куда можно было заманить советника и его сопровождение. Не хватало лишь точных сведений, чтобы начать действовать.
        - Эй! - риор поманил наемника, который предложил съездить до дороги. Тот поспешил на зов. - Проверь.
        - Будет сделано, высокородный, - кивнул наемник, радуясь тому, что нашлось хоть какое-то занятие. Торчать без дела надоело всем.
        Шамис усмехнулся, заметив завистливые взгляды товарищей воина.
        - Холодает, - поежился подошедший к риору старшина.
        - И есть уже хочется, - вздохнул рыжий.
        - Нежные лейры, - фыркнул Шамис, однако и он был не против перекусить.
        После завтрака они перекусили днем тем, что прихватили с собой с постоялого двора, а сейчас был уже вечер.
        Смотритель отмахнулся от мыслей о еде и вернулся к умиротворяющим воспоминаниям о семье, это и вправду помогало. Он представил, как его беременная супруга хлопочет над сыновьями, как журит их за непоседливость и проказы, и улыбка сама собой появилась на губах сурового риора. Оказывается, он успел по ним соскучиться…
        А время все бежало вперед, здесь, на поверхности земли, мастерство дайр-имов было бессильно. Сумерки еще не наступили, но уже совсем исчезло дневное тепло, оно спешило покинуть оживающую землю вслед за солнцем, которое опускалось все ниже и ниже. Наемники плотней кутались в свои плащи. Их настроение заметно портилось, но воины на то и воины, чтобы быть привычными и к холоду, и к вынужденному голоданию. Они негромко переговаривались, переходили от одного товарища к другому, но огня не разжигали, чтобы не привлечь к себе внимание.
        - Вроде скачет кто-то, - прислушался рыжий.
        Шамис оторвался от своих мыслей и поднял голову. Кто действительно мчался в их сторону. Это был одинокий всадник, и он свернул в лесок, где прятались наемники. Они подобрались, напряженно ожидая появления того, кто спешил к ним, и когда на маленькую полянку ворвался ранее невидимый всадник, воины облегченно вздохнули - это был их товарищ, покинувший временный стан более часа назад.
        Наемник натянул поводья и указал рукой назад:
        - Дин-Таль! - воскликнул он.
        - Что?! - подскочил на месте Шамис.
        - Они свернули на другую дорогу! Я их на развилке увидел, - быстро и сосредоточенно рассказывал наемник. - Сначала увидел Истона. Потом вижу, мимо него с соседней дороги выворачивают пять всадников и две женщины, они с мужчинами на лошадях сидят. Истон тоже их увидел, они к нему ближе были, так даже рот открыл. Потом показывает мне на плащ, а там дубовые листья. Я даже глазам своим не поверил. Ну и лейра, которая с советником, светловолосая. Вторая баба из простых. С советником два воина, еще один, кажись, калека, а тот, что простуху везет, крепкий и молодой парень. Все вооружены, даже калека.
        - Как они могли проехать мимо?!
        - Так кто ж знал, что советник путь решит срезать? Там и не дорога толком, тропа больше. Наверное, крестьяне из какой-нибудь деревушки по ней ездят к тракту. Только стемнеет скоро, они вряд ли ночью-то поедут, путь еще не близкий. Истон за ними повернул. Должен метки оставить. Но тут и так понятно, что в гостевой дом заедут.
        - Точно они? - все-таки переспросил смотритель, не смея верить в свою удачу.
        - Да они! Богами клянусь!
        - Тогда и нам тут больше делать нечего. - Шамис обернулся к наемникам: - Уходим!
        - На гостевом дворе нападать не стоит, - заметил старшина.
        - Знаю, - коротко ответил риор. - Узнаем, где остановились и решим, что делать дальше.
        И отряд отправился в погоню за едва не ускользнувшей добычей…
        Утро последнего дня их короткого путешествия лейра Дорин встретила у окна, где просидела с того мгновения, как ее спутник, спаситель и похититель заснул после упоительных ласк, которые он дарил женщине с отчаянным пылом и нежностью. Но как только дыхание его выровнялось, и рука, обнимавшая Ирэйн, стала тяжелой, она выбралась из уютных объятий, закуталась в дорожный плащ и села у окошка очередного крестьянского дома, куда их маленький отряд свернул сразу после Малса.
        Впрочем, в Малс они заглянули ненадолго. Там Тиен купил простенькую карету, опасаясь, что, узнав Ирэйн, ворота им не откроют, могут и схватить всех, включая риора, пока ни придет лиори и ни скажет, что делать с пленниками. А вот в карету заглядывать не станут, потому что она въезжает вместе с советником и с его поручительства. Это решение было принято заведомо, еще тогда, когда беглецы покинули Тангорскую крепость. Вместе с каретой советник купил и лошадь. Так что последняя часть путешествия для женщин должна была пройти с большим удобством, чем прежде.
        Пересчитав оставшиеся деньги, Тиен отвел Ирэйн к портновской лавке. Они успели как раз к ее закрытию, когда с внутренней стороны лязгнул засов. Дин-Таль не стал расстраиваться и опускать руки. Он грохнул кулаком в дверь и гаркнул:
        - Открывай, сволота!
        Гонор и угроза в голосе сорвали перед высокородными посетителями все засовы, и вскоре они уже рассматривали готовое платье. Советник хотел, чтобы его лейра предстала взору лиори не бродяжкой, а благородной дамой, коей и была рождена. Ирэйн к этой затее отнеслась скептически.
        - Не в моем положении являться к госпоже в дорогом платье, риор Дин-Таль, - напоминал ему беглянка.
        - Я верю в благополучный исход…
        - Вы сильно забегаете вперед в вашей вере, - остановила его женщина. - Вы вдруг ослепли, Тиен…
        - Тому есть причина, - улыбнулся риор.
        - Полноте, - смущенно потупилась Ирэйн и велела хозяину лавки: - Принести платья менее броские и дорогие. Лучше серого или темного цвета. Без отделки и кружев. Лучше вдовье. В конце концов, я вдова, а не невеста.
        Дин-Таль поджал губы, вдруг осознав, что ему неприятно упоминание бывшего замужества. To, что ревнует к покойнику, он уже понял. Поначалу удивился, когда обнаружил, что поминание в разговоре Лотта Дин-Дорина вызывает раздражение. Даже не столько упоминание, сколько та теплота, с которой говорила о нем Ирэйн. «Лотт рассказывал…», «Лотт считал…», «Лотт бы согласился с вами, он думал также…». Лейра Дорин не говорила о муже ежечасно, только когда приходилось к слову, но чем дольше они ехали, тем сильней становилось раздражение. А когда риор понял, что неравнодушен к узнице, то и недовольство упоминанием женщиной покойного супруга стало понятно - ревность. Понимал, что это глупо, но продолжал ревновать. Правда, пытался справиться с этим бессмысленным чувством.
        - Ты даже сейчас не можешь забыть о муже? - недовольно спросил он на одной из последних остановок на отдых, когда они удалились от остальных и перемежали беседу поцелуями.
        - Только не говори о нем дурно, - взмолилась Ирэйн. - Он был благороднейшим человеком. Лотт всегда был добр и заботлив со мной. И он стал моим первым другом. Мой покойный супруг всегда будет мне дорог.
        - А я?
        - Ты мое наваждение, - немного грустно улыбнулась тогда лейра. - Или проклятие. Кто знает?
        А в лавке и вовсе напомнила, что они всего лишь любовники, и единственный мужчина, которого женщина продолжает считать своим - это покойный муж. Однако Ирэйн не заметила того, как помрачнел Тиен, а он быстро спрятал свое недовольство, не желая расстраивать Ирэйн. И с ее выбором спорить не стал, потому что лейра рассудила верно. Вряд ли Альвия поверит в раскаяние родственницы, если она явится в Борг в богатом наряде. Нет, она права, а он попросту начал забывать, что впереди самое сложное испытание, и придется вырывать у лиори право именно на эту женщину, потому что другой советник уже не хотел. Побеги дали корни, как и предрекал чародей.
        И сейчас унылое вдовье платье пепельного цвета висело на спинке стула, ожидая, когда хозяйка наденет его. Лейра зябко поежилась и плотней запахнула плащ. Она обернулась, посмотрела на спавшего риора и залюбовалась им.
        - Мой возлюбленный, - прошептала женщина. - Тиен…
        Словно услышав ее, советник открыл глаза. Он короткое мгновение разглядывал потолок, после повернулся туда, где должна была спать Ирэйн, и порывисто сел, не найдя ее на кровати. Немного шальной со сна взгляд прошелся по комнатушке, отданной знатной паре хозяевами дома.
        - Доброе утро, - улыбнулась ему пропажа.
        Риор выдохнул и поднялся с кровати, не стесняясь своей наготы.
        - Здесь уютней, чем у меня под боком? - спросил Тиен, подходя к лейре. - Или я слишком громко храпел?
        - Ты не храпишь, - ответила она. - Просто… не спалось.
        - Волнуешься, - понял советник. Он присел на корточки и взял Ирэйн за руки. - Все будет хорошо, - в который уже раз повторил Дин-Таль.
        Он поцеловал сначала одну ладонь лейры, затем вторую и распрямился, потянув ее за собой.
        - Ты холодная, как ледышка, - сказал риор, прижав к себе женщину. - А я знаю отличный способ согреться.
        - Я тоже знаю этот способ, - хмыкнула Ирэйн. - Он слишком очевиден, чтобы не узнать его.
        - И я, как благородный муж, намерен им воспользоваться, - возвестил советник.
        - Не могу позволить даме замерзнуть.
        - Какая забота, - насмешливо фыркнула женщина, и возвращение беглянки в уютное нутро временного ложа свершилось…
        Спустя час они покинули деревеньку, притаившуюся в стороне от большой дороги, которая проходила мимо Малса. Дин-Таль сознательно ушел оттуда, чтобы избежать визитов местного смотрителя, который мог пожелать навестить советника, узнав о его появлении в городе. Пока они не добрались до Борга, риор упорно избегал пристального внимания к своей персоне и спутникам, особенно поблизости от чертогов лиори. Здесь уже проще было встретить бывших прислужников, стражей и тех риоров, кто служил или обучался в Борге. В общем, тех, кто мог видеть и знать Ирэйн, и кто помнил, кого предатели усадили на трон, пока не вернулась Альвия. И пока риор и лейра выбирали ей платье, ратники советника узнали о деревушке, где беглецы и провели последнюю ночь своего путешествия.
        Карета ждала благородную пассажирку за забором крестьянского дома. Ирэйн строгая, внешне и внутренне, подошла к открытой дверце и уже собиралась забраться внутрь, где ее ждала Нэйта, но Тиен остановил ее, поймав за руку. Он рывком дернул женщину к себе, заключил в объятья и вгляделся в ясные голубые глаза.
        - До Борга мы уже не будем делать остановок, - сказал Дин-Таль. - Я не стану в сотый раз уговаривать тебя, что все будет хорошо, я просто приложу все усилия для того, чтобы так и было. Я лишь хочу, чтобы ты помнила одно…
        - Что? - спросила лейра, помимо воли любуясь советником.
        - Я люблю тебя, - произнес риор, и женщина ахнула.
        Он склонился к ее губам, прижался к ним в коротком поцелуе, больше не заботясь о том, чтобы у их страсти не было свидетелей. Затем отстранился и добавил:
        - И еще. Вчера, выбирая платье, ты кое в чем все-таки была неправа. Может ты и вдова, но еще и невеста. Меня отправили в это путешествие, чтобы я нашел себе жену, и я нашел ее. Надеюсь, ты не против стать лейрой Таль?
        - Боги, - судорожно вздохнула Ирэйн.
        - Я так понимаю, это «да», - улыбнулся риор.
        - Но… - начала женщина, и советник снова закрыл ей рот поцелуем.
        После выпустил из объятий и направился к своему жеребцу, намеренно более не задерживаясь у кареты, потому что…
        - Тиен! Тиен Дин-Таль, немедленно остановись и одумайся! - понеслось ему вслед.
        - Я тебя не слышу, - пропел риор и забрался в седло.
        Он первым направил скакуна прочь из деревни, и лейре ничего не оставалось, как, забравшись в карету, тихо проворчать:
        - Упрямый дурак. Он точно наживет себе неприятностей. Дурак… - и она закрыла лицо ладонями, чтобы спрятать счастливую улыбку.
        Хотя бы так! Пусть только намерения, пусть не сбудется, но услышать о том, о чем она мечтала с тринадцати лет, было восхитительно! Но главное…
        - Он любит меня, - прошептала женщина и, оторвав ладони от лица, посмотрела на Нэйту. - Он ведь и вправду это сказал? Я ведь не ослышалась?
        - Сказал, - кивнула прислужница и широко улыбнулась, глядя на сияющие глаза лейры. - И, кажется, у вас уже нет выбора.
        - Ох, Нэйта, как же много ты не знаешь, - радость на лице Ирэйн померкла, но уже через мгновение она рубанула по воздуху рукой, словно отсекая все переживания, и, откинувшись на спинку сиденья, снова улыбнулась, мечтательно повторив: - Он меня любит… Кажется, я сейчас умру, просто не выдержу… - ответом ей стал веселый смешок Нэйты.
        Если бы лейра Дорин могла видеть лицо так неожиданно объявившегося жениха, то узрела бы улыбку, ставшую отражением ее собственной. Не было сомнений в том, что он сделал единственно верный выбор, как не было сомнений в том, что ему нужна именно эта женщина, перед которой ему не нужно было притворяться и таить свои грехи.
        Между ними не было секретов, и она приняла его таким, как он есть: несовершенный, с грузом трагических ошибок за спиной. Именно с ней он обрел себя, разглядел до мельчайших подробностей и обрел свободу от мучительной боли прежней любви. Дин-Талю не нужно было соревноваться с кем-то за ее любовь, потому что она уже принадлежала ему. Не нужно было постоянно помнить о том, кто он. Не нужно было сдерживаться и бороться за право остаться рядом хотя бы наложником, если уж не мужем.
        Ирэйн Дорин, урожденная Борг, целиком и полностью была его женщиной. С ней он стал сильней и решительней. С ней научился верить в свои силы, не ожидая помощи и поддержки. Отказаться от нее было бы кощунством и сущей глупостью. Нет-нет, советник лиори Эли-Борга глупцом не был, и он собирался вцепиться зубами в собственное счастье, даже если придется ради этого сойтись в схватке с самой Перворожденной.
        - Не отдам, - уверенно произнес риор.
        С этими мыслями он выехал за пределы деревеньки и обернулся назад. Один из его ратников и Хальг ехали позади риора, второй ратник следовал за каретой. Стин что-то насвистывал, крепко держа в руках вожжи, его меч лежал на коленях молодого воина. Увидеть женщин советник не мог, но прекрасно представлял себе личико лейры. Тиен попытался представить, какие чувства сейчас обуревают его избранницу. Злится, что он все решил за нее, она ведь не терпит, когда ее судьбой играют. Только он не играл, и оставалось надеяться, что Ирэйн понимала это. Как бы там ни было, она еще убедиться в его искренности, и тогда всякие сомнения отпадут, потому что в ее сердце жил он, Тине Дин-Таль, и убедить в обратном его не сумеют ни Боги, ни архоновы твари, ни Альвия, ни даже сама лейра Дорин.
        Умиротворенно вздохнув, советник посмотрел на ясное голубое небо, такое же чистое, как глаза его невесты. После тряхнул головой, стараясь избавиться сейчас от этой слепящей пелены счастья. Впереди бой за право жить с женщиной, которую он выбрал, за ее свободу и их совместное будущее. Не стоило расслабляться и верить в еще несбывшееся. Но вот во что он точно верил, так это в свою окрепшую волю. Отступать было поздно, да и некуда.
        Отряд, настолько маленький, что его вряд ли можно было назвать отрядом, миновал расчищенное крестьянами пространство перед деревней и въехал в лес. До большой дороги оставалось не менее получаса. Ирэйн так и сидела, не спеша открыть глаза. Она все еще пребывала в мире искрящихся счастьем грез и не спешила вернуться в действительность, где лейру ожидала встреча с госпожой и возвращение обратно в крепость. И сейчас, когда она позволила себе вкусить запретный плод, женщине было отрадно, что в уныло тишине темницы с ней останутся эти воспоминания об их путешествии, о ночах, проведенных с единственным в ее жизни любимым мужчиной, его признание и предложение стать его супругой. Пусть ничего из этого не сбудется, но все это было в ее жизни. Было!
        Лейра тихо вздохнула. Она открыла глаза и посмотрела на Нэйту. Прислужница глядела в окошко.
        - Ой, - вдруг произнесла женщина.
        - Что? - спросила Ирэйн, и в это мгновение карета остановилась, а затем послышалось отчаянное лошадиное ржание.
        Засады не было. Была встреча на лесной дороге, где беглецов поджидали. Первым выехал навстречу Дин-Шамис. Он не спешил, не кричал и не угрожал оружием, но на лице смотрителя Тангорской крепости застыла издевательская улыбка, больше похожая на оскал. Его тяжелый взгляд не сходил с советника лиори. Дин-Таль натянул поводья, вглядываясь в неожиданного встречного всадника, в котором не чувствовалось угрозы, пока он не подъехал ближе…
        Глаза Дин-Таля на мгновение увеличились, и взгляд метнулся за спину смотрителю. Там не было никого, но справа и слева послышался треск кустов и лошадиное фырканье. Их брали в кольцо. Советник коротко выругался и спешно повернул коня, чтобы броситься к карете. И в то же мгновение в лошадиный бок влетел болт арбалета. Жеребец, жалобно заржав, начал заваливаться, и Тиен, подобравшись, соскочить с него прежде, чем туша скакуна придавила бы его. Но он успел лишь откатиться в сторону. Ближайший к нему наемник навалился сверху, придавил коленом грудь риора и прижал к горлу острие меча. Следом подскочил второй и нацелил взведенный арбалет.
        - Нет! Не надо! - отчаянный женский вскрик прокатился над лесной дорогой. -
        Нет!
        Ирэйн, выглянувшая из кареты, вырвалась из ее тесного нутра. Забыв о страхе, она бросилась туда, где таяли ее радужные грезы. Она не видела того, кто вел наемников, не видела воинов в безликих серых плащах. Все, что выхватил взор женщины - это Тиен, для которого каждое мгновение могло стать последним. Сердце лейры отбивало бешеный ритм, с каждым новым ударом грозя пробить грудную клетку.
        Она уже видела такое! Видела! Почти также точно умер ее муж, сраженный нескольким клинками, когда пытался защитить ее от справедливой кары, а теперь другой мужчина, которому она подарила свое сердце и девичьи сны, ступил одной ногой на тропу, с которой уже нет возврата.
        - Не надо! - снова выкрикнула она и попала в руки одного из наемников.
        Лейра забилась, пытаясь вырваться, но метания ее были бестолковы, силы не
        равны, и безнадежный изначально бой оказался проигран. Слезы, брызнувшие из глаза, закрыли взор, и она уже не видела, как дернулся на ее крик плененный советник, как лезвие царапнуло его по шее, оставив кровавый след. Не видела, как следом за ней из кареты выскочила Нэйта. Ее перехватили сразу, прижали к карете, и рыжий наемник отпустил сальную шуточку. Стин слетел с козел, бросился на помощь жене, но его сбили раньше, чем он успел добраться до Нэйты. Молодой страж упал на колени, его голову оттянули назад, и к горлу прижался нож. Лейра Дорин лишь слышала протестующий женский визг, да еще ядреную брань ратника, сопровождавшего советника в его путешествии. И если бы слово могло убивать, то ватага разбойников в серых плащах уже осыпалась бы пеплом. Но брань была бессильна против клинков.
        Наконец, Ирэйн выдохнула и заставила себя успокоиться, если можно было назвать холодную ярость, охватившую ее, покоем. Слезы просохли, и женщина увидела своего поклонника, надзирателя и палача. Он спешился и подошел ближе к поверженному противнику. Лицо Дин-Шамиса исказилось в жесткой усмешке, и он присел на корточки, с интересом рассматривая окаменевшее лицо Дин-Таля.
        - Злишься, - удовлетворенно произнес смотритель Тангорской крепости. - А представь, как я разозлился, когда обнаружил, что одна из заключенных сбежала. И не кто-то там, а сама лейра Ирэйн Дорин, однажды посмевшая занять трон своей кузины. Но самое невероятное, что помог ей один из вернейших псов
        Перворожденной. Бывший адер, бывший избранник, теперь и бывший советник? А может… мертвец? - Шамис удрученно покачал головой. - Стало быть, предательство, риор Дин-Таль? Если я покараю вас именем лиори, она будет очень недовольна, особенно когда узнает, за что вам снесли голову?
        Тиен перевел взгляд на воина, державшего арбалет, после снова посмотрел на смотрителя, и уголок его рта дернулся в кривоватой усмешке:
        - Опасаюсь, риор Дин-Шамис, что лиори будет очень недовольна, если узнает, что вы явились карать, не как власть, а как разбойник. Я не вижу знаков крепости на ваших воинах, не вижу знаков Тангора. Вы бросились в погоню с отрядом наемников, а это говорит о том, что закон вас интересует в последнюю очередь.
        Шамис распрямился. Он на мгновение поджал губы, не заметив в глазах врага страха. Сейчас он выглядел совершенно спокойным, словно лежал не в пыли дороги с мечом у горла, а на кушетке в собственных покоях. Злость, тихо тлевшая до этого мгновения, полыхнула, но риор сдержался, не желая показаться слабей поверженного противника. Он улыбнулся.
        - Вы невероятно наблюдательны, риор Дин-Таль, - отметил смотритель. - И раз вы наблюдательны и далеко не глупы, то понимаете, что мне достаточно сделать всего один жест, и ваше дохленькое сопровождение превратится в трупы. Кстати… - Шамис в фальшивой задумчивости потер подбородок. - Как вы смотрите на то, чтобы я все-таки сделал то, от чего вы так упорно спасали мою подопечную? Я охотился на вас, нашел и теперь могу получить свою награду. Я даже позволю вам насладиться всей полнотой вершащейся трагедии. Ее сопротивление, крики, призыв о помощи.
        Мой напор, страсть и, конечно, наслаждение, вырванное силой.
        - Мразь! - вновь дернулся советник, в мгновение растеряв показное спокойствие, и смотритель удовлетворено хмыкнул, заметив, как ярость сменяет равнодушие в глазах Дин-Таля.
        Дин-Шамис перевел взгляд на Ирэйн, сверлившую его пристальным взглядом. Риор заметил взволнованное дыхание беглянки, чуть склонил голову в насмешливом приветствии и поманил ее к себе пальцем. Наемник выпустил лейру из захвата, но теперь она не сдвинулась с места.
        - Будьте любезны подойти ко мне, лейра Дорин, - вежливо попросил смотритель. - Ваше упрямство может сказаться на неблагополучном исходе нашего дела. - И вдруг рявкнул: - Живо!
        Ирэйн стиснула кулаки, но направилась к своему мучителю. Однако, не дойдя до него, кинулась к советнику…
        - Не так быстро, прелестнейшая, - почти игриво произнес Дин-Шамис, перехватывая ее.
        - Пус-сти, - зашипела взбешенной кошкой лейра.
        - Добить, - в то же мгновение прозвучал приказ, и женщина взвизгнула:
        - Нет!
        - Пока не надо, - остановил наемника риор.
        Ирэйн затихла рядом со смотрителем, только взор ее был устремлен на другого мужчину. Их переглядывания, и ободряющая улыбка советника вызвали новый прилив раздражения. Однако Шамис вновь сдержался. Он сжал руку беглянки за запястье, после поднес ее к губам и тронул тыльную сторону ладони подобием поцелуя.
        Меньше всего ему хотелось быть учтивым или нежным. И исполнять своей угрозы он не собирался, но так упоительно было наблюдать, как сужаются глаза врага, ощущать его ненависть. О, да, затянувшаяся игра стоило того, чтобы еще немного продлить это удовольствие.
        - Добро пожаловать домой, дорогая моя лейра Дорин, - мягко произнес Дин-Шамис. - Вы ведь не откажитесь вернуться со мной в стены крепости, которые хранили и оберегали вас от внешней суеты почти шесть лет? Ваша темница все еще в вашем распоряжении.
        - Что вы собираетесь сделать с остальными? - напряженно спросила Ирэйн.
        Она обернулась и увидела, что ее спутники уже спешились, подвластные нацеленным на них арбалетам. Их разоружили, как разоружили и Дин-Таля, отцепив от его пояса меч, лишив возможности защититься. Наемники согнали сопровождение Дин-Таля вместе, и мужчины оттеснили Нэйгу в середину, закрыв ее своими телами. Воины в серых плащах окружили их, оскалившись клинками, но пока не трогали, по-прежнему ожидая приказа. Выхода не было. Спасения не было…
        - Ничего, - неопределенно махнул свободной рукой смотритель. - Если риор советник поклянется хранить мою маленькую тайну о произошедшем в тюрьме, то и я не буду придавать огласки того, что он устроил вам побег. Все вернется на свои места, только и всего.
        Лейра вскинула голову и испытующе поглядела на риора. Тот хмыкнул:
        - Не верите. Ну, поудите сами, к чему мне кровь риора, смерть которого не останется незамеченной. Это до вас нет никому дела. Вы пустое место, Ирэйн. Советник же лиори, герой битвы на Порубежной равнине, за которым шла рать Эли-Борга, слишком заметная фигура, чтобы просто исчезнуть бесследно. К чему мне отягощать себя ненужными неприятностями?
        - Ирэйн, - она вздрогнула и опустила взгляд к Тиену. - Он играет с тобой, как кот с мышью. Не верь…
        Удар ногой по ребрам прервал его, и советник зло покривился.
        - Не верь, - повторил он и охнул от нового удара.
        - Дальше будет хуже, - пообещал Шамис. - Сейчас только ты решаешь, будут они жить или нет. Зачем мне лгать тебе, если я давно мог отдать приказ, и они были бы уже мертвы, а мы ехали в Тангорскую крепость? Подумай сама.
        Ирэйн посмотрела на мрачного ратника Дин-Таля, после на Хальга, который с отчетливой ненавистью глядел на искалеченную правую руку. Затем перевела взор на Стина, все еще стоявшего на коленях, на испуганную плакавшую Нэйту, на второго воина советника - красноречивого сквернослова. Тот плевался ядом от бессилия. Опять посмотрела на Тиена и вымученно улыбнулась.
        - Не надо, - одними губами ответил на ее улыбку советник. - Он лжет.
        Лейра Дорин развернулась к Шамису.
        - Поклянитесь, что вы отпустите их всех живыми и невредимыми, - неожиданно твердо потребовала она.
        - Я же уже сказал, - упрекнул ее смотритель, - к чему это недоверие.
        Риор мягко подтолкнул лейру в сторону своего коня. Она послушно сделала
        несколько шагов, слабо соображая, что делает. Ее мир, едва возродившийся из руин, вновь змеился трещинами, грозя обрушиться уже в следующее мгновение. Женщина мотнула головой. Все хорошо. Она вернется в крепость, а Тиен в Борг, и тогда не будет наказания за то, что он устроил ей побег, вся эта история останется скрыта от взора лиори пеленой новой лжи…
        «Вы бросились в погоню с отрядом наемников, а это говорит о том, что закон вас интересует в последнюю очередь…». Клятва - это тоже закон. Тиен не даст такой клятвы, иначе не рискнул бы выкрасть узницу, а Шамис не исполнит, потому что закон интересует его в последнюю очередь. «Он играет с тобой, как кот с мышью». Играет… Но зачем?
        - Потому он мстительная тварь, - прошептала лейра. - Он издевается над всеми нами. Дает надежду, чтобы потом ее отнять.
        - Вы что-то сказали, Ирэйн?
        Лейра уже почти дошла до скакуна смотрителя, но замерла и порывисто обернулась к нему. Она короткое мгновение всматривалась в самодовольную физиономию смотрителя. Задержала взгляд на его глазах и отчетливо увидела зверя, с интересом наблюдавшего за ней. Он и вправду лгал. Никто из ее спутников не уйдет живым из этого леса, сядет она сейчас на скакуна Шамиса или нет. От нее, как и прежде, ничего не зависит. И играют ею так же, как и всегда. Она опять всего лишь кукла без права голоса, и очередной дрянной мальчишка готов сломать ее, как только игрушка ему надоест…
        А потом ей стало смешно. Боги, словно издеваясь над ними, вернули их на пять с лишним лет назад, велев пройти дорогой тех, кого они предали. Снова лес, снова засада, только уже не свита лиори, а горстка неудачников попала в лапы к еще одному изменнику, возомнившему, что он может вершить чужие судьбы. И даже есть Стин, но уже не тот добродушный болтун-великан, которого Ирэйн отправила вытащить Тиена Дин-Таля из-под клинков убийц. И Шамис готов забрать последнюю в побочной ветви Боргов, чтобы уничтожить ее в своей крепости.
        - Какое странное искривление истории, - произнесла лейра Дорин вслух. - Тиен, разве тебе ничего не напоминает происходящее? Лес, засада, даже Стин. Боги не с нами, Тиен! Они продолжают наказывать нас за прошлые ошибки…
        Она расхохоталась. Громко, истерично, до слез… Однако смех лейры оборвался на звенящей ноте, она резким жестом смахнул влагу с глаз и впилась цепким взглядом в лицо Дин-Шамиса.
        - И есть лицемерная тварь, которая творит беззаконие руками собранного ею сброда, - тихо закончила Ирэйн.
        - Осторожней, лейра Дорин, - предупреждающе ответил смотритель.
        - Отпусти их, - велела женщина. - Прямо сейчас отпусти. Прикажи своей своре убрать оружие. Ну?! Тебе же не за чем обманывать! Отпусти!!! - надрывно вскрикнула она и тут же криво усмехнулась: - Молчишь… - а в следующее мгновение лейра выплюнула: - Тварь. Лживая тварь!
        Она бросилась на риора, зная, что этот бой уже проигран. Но успела лишь мазнуть ногтями по его щекам, и Шамис перехватил запястья взбесившейся женщины. Ирэйн завизжала, не в силах справиться с обуревающей ее яростью, но освободиться от хватки не смогла, и тогда лейра с силой наступила смотрителю на ногу, желая хоть так причинить ему боль. Шамис охнул. Он невольно дернулся, ослабив захват. Ирэйн взвилась и вцепилась ему в волосы.
        - Сука! - вскрикнул смотритель.
        Его кулак влетел женщина под ребра. Лейра, задохнувшись, повалилась на землю, продолжая сжимать в кулаках вырванные прядки темных волос. Шамис схватил Ирэйн за шею и рывком вновь поставил на ноги.
        - Дрянь, - произнес он, глядя в глаза женщины, вновь затянутые пеленой слез, теперь слез боли. Она полоснула ногтями по воздуху, и вскрикнула, когда щеку обожгло от пощечины.
        Их возня и крики привлекли внимание. Наемник наседавший с мечом на советника, оказался слишком любопытным. Он приподнялся, и острие его клинка отодвинулось от горла Дин-Таля. Риор, коротко выдохнув, сдвинул корпус в сторону, сменив положение тела. Арбалетчик спустил тетиву, и болт воткнулся в землю, лишенный законной добычи. Мечник опомнился, кинулся к риору, но удар по ногам свалил его на землю. Наемник вытянулся рядом с риором, и тот, приподнявшись, добил его локтем в основание шеи. Второй наемник сменил арбалет на клинок, однако поторопившись, запнулся за тело товарища и упал на его меч, подхваченный Дин-Талем. Риор встретился с изумленным взглядом наемника.
        - Как? - спросил тот.
        - Воля Богов, - ответил советник.
        После столкнул с себя наемника, и, подняв меч мертвеца, наконец, встал на ноги. Его взор метнулся к Шамису, и гримаса гнева исказила красивое лицо Дин-Таля. Ирэйн теперь стояла на коленях, в волосы ей вцепилась длань риора, не позволявшая отвернуться или опустить взор. Женщина схватилась за голову, пытаясь хоть так унять боль. Тело ее содрогалось от рыданий.
        - Хотела этого? Смотри, - донесся до советника злой голос Дин-Шамиса. - Это ты их убила, ты! Их смерть будет на твоей совести. Теперь у тебя прибавится призраков, продажная тварь…
        - Шамис! - гаркнул Тиен.
        Смотритель, уже приподнявший руку, чтобы отдать приказ наемникам, замер и перевел на него удивленный взгляд. Опять ярость сыграла с риором злую шутку, опять он перестал замечать то, что творилось вокруг, потому, обнаружив советника свободным, почувствовал изумление вместо злости на тех, кто его упустил.
        - Твоей доблести хватает лишь на схватку со слабой женщиной? - издевательски спросил Дин-Таль. - Со мной сойдешься? Или прикажешь наемникам выполнить работу потяжелей, пока бьешься с лейрой?
        - Не трогать! - рявкнул Шамис, и наемники не двинулись с места.
        Тиен едва заметно усмехнулся и направился к смотрителю Тангорской крепости. Шамис оттолкнул Ирэйн. Она повалилась на бок, накрыла голову руками и затихла, приходя в себя. Смотритель шагнул в сторону, оставляя лейру за собой, и вытянул меч из ножен.
        - Неужто осмелишься, - с прежней издевкой спросил Тиен, глядя, как наливаются кровью глаза противника.
        Поединок не обещал быть простым, но Дин-Шамис был слишком несдержан, слишком порывист и гневлив. А тот, кто позволяет злости управлять собой, то быстрее слепнет и глохнет, становясь легкой добычей. Но не это волновало Дин-Таля. Он сам пребывал в бешенстве, и каждый новый всхлип Ирэйн вонзался в душу острой иглой. Тиен выдохнул и сосредоточился на противнике, стараясь не замечать страданий своей лейры. Он позволить себе такой роскоши, как потерять разум, не мог.
        - Как же я мечтал добраться до тебя, - произнес смотритель. - Ночами снилось, как я сворачиваю твою шею, советник.
        - Но вновь подрался с женщиной, - усмехнулся Дин-Таль, продолжая ярить противника.
        - Так вышло, - пожал плечами Шамис и бросился на Тиена…
        Ирэйн со стоном села. Голова разрывалась от боли, гул в ушах был силен, и звон стали она расслышала не сразу. Наконец женщина убрала от лица ладони, стерев слезы, и с мученической гримасой огляделась. А через мгновение охнула и прижала ладонь к груди, боясь произнести хотя бы слово. Она забыла о мучившей ее боли.
        Все ее существо устремилось к зеленоглазому риору, но теперь помочь ему лейра могла лишь одним - не вмешательством.
        Шамис наступал. Он теснил советника, обрушив на него град ударов. Дин-Таль пока отбивался, нанося противнику иные удары. Советник насмехался, все больше выводя из себя смотрителя. Дин-Шамис мотнул головой, запрещая себе слушать Тиена, но слова того ядом просачивались в сознание, отравляя кровь риора.
        - Наемники тебе песен на ночь не пели, Шамис? Одеяло не поправляли? Даже странно, как это ты отважился ввязаться со мной в драку.
        - Заткнись, - рявкнул смотритель, теряя терпение.
        - А я думал, ты любишь поговорить. - Не унимался Дин-Таль, отбиваясь от очередного нападения. - Другой бы сразу приказал всех убить, тебе же надо было покрасоваться. Неверное, любишь смотреться в зеркало, благородная лейра? Ах, вот почему ты сцепился с женщиной! Не с мужчиной же тебе было драться…
        Шамис оттолкнул его, утер пот и, взглянув исподлобья, криво усмехнулся:
        - Кто ты такой, чтобы говорить мне всю эту мерзость? Бывший адер и бывший избранник. Не я верным псом облизывал столько лет ноги госпожи и однажды был выкинут за ненадобностью. - Удар достиг цели, и риор это заметил. Он осклабился и продолжил: - Это, наверное, горько видеть, как женщина, которую ты любил, счастлива, но не с тобой?
        Лицо Дин-Таля исказилось, и он бросился на Шамиса. Схватка закипела с новой силой, но уже никто не стремился поддеть противника. Ярость кипела в обоих, ненависть слепила, и осторожность была отброшена. Ирэйн с тревогой следила за тем, с какой отчаянной злобой риоры пытаются убить друг друга. Но смотритель вновь наступал, и широкий пень, к которому он упорно теснил противника, лейра увидела раньше, чем Дин-Таль запнулся об него.
        - Тиен! - надрывно закричала Ирэйн. - Осторожно!
        И ее голос, наполненный страхом, вдруг отрезвил советника, словно лейра отвесила ему пощечину. Красная пелена ярости развеялась. Дин-Таль скользнул в сторону за мгновение до того, как полететь навзничь, и Шамис заскрежетал зубами.
        - Почему ты вцепился в эту лейру? - спросил он, еще надеясь вывести из себя противника. - Раз не досталась лиори, решил заменить ее подделкой? Что в ней ценного? Кровь Боргов или венец, который она успела натянуть на себя?
        - Она - дар Богов, - ответил Тиен.
        - Невелик дар, - зло хмыкнул смотритель. - Изменница…
        - Лицемеришь, - уверенно произнес советник. - Лицемеришь и ревнуешь. Зря.
        - Отчего же? - нервно спросил Шамис.
        - У тебя нет на нее прав.
        - А у тебя есть?
        - Есть, - кивнул Дин-Таль. - Права мужа.
        - Лжешь! - задохнулся смотритель. - Браслета нет!
        - А права есть, - ответил Тиен и напал на противника…
        Ирэйн подалась вперед. Она кусала губы, изнывая от тревоги и страха. Даже наемники с любопытством поглядывали на поединок, но попытка пленников вырваться из кольца закончилась легким ранением сквернослова и его отчаянной бранью. Риоры и вовсе уже ничего не видели, с завидным упорством пьггаясь покончить друг с другом, но пока украсились лишь легкими порезами да синяками от ударов. Казалось, еще немного, и они отбросят оружие и вцепятся друг другу в глотки…
        - Всем стоять! - этот вскрику прокатился по лесной дороге раскатом грома.
        А через мгновение к ним ворвался конный отряд, превосходивший численностью наемников и их добычу вместе взятых. На плащах ратников был выткан символ Тангора…
        - Риор Дин-Шамис, сложите оружие! - вновь прогремел голос риора, который вел отряд, и поединщики в одинаковом изумлении воззрились на… Дин-Роэна.
        Его воины стремительно заполнили собой свободное пространство, окружили наемников, и те опустили оружие, понимая, что сопротивление не имеет смысла. Нэйта, надрывно вскрикнув, бросилась на шею Стину, и тот с силой прижал к себе жену, зарылся лицом ей в волосы и затих, осознавая, что все закончилось. Воины советника переглянулись, и сквернослов, хлопнув по плечу Хальга, подвел итог их переживаниям емким выражением, от которого закашлялся даже его товарищ.
        - Но откуда?! - Дин-Таль воззрился на смотрителя Тангора, втиснувшего свое мощное тело между противниками.
        - Принк, - с ненавистью выдохнул Дин-Шамис, глядя на рыжего стража, насмешливо глядевшего на него с высоты своей лошади.
        - Именно Принк, - кивнул Роэн. - Когда ему удалось покинуть крепость, сей честный страж пришел ко мне и все рассказал. Тогда я понял, риор Дин-Таль, зачем вы просили меня задержать риора Дин-Шамиса, - великан укоризненно покачал головой. - Но какое зверство, Маргот! - воскликнул он. - Как так можно было обращаться с бедной лейрой, какой бы ни была ее вина, - градосмотритель всплеснул руками и вновь переключился на советника: - Я узнал, что риор Дин-Шамис покинул крепость в одиночестве, лишь оставив распоряжения. Но за беглой узницей он не мог отправиться один! А потом мне сказали, что город покинул отряд наемников, я перетряхнул Тангор, ну, вы меня знаете, - в голосе Роэна прибавилось
        самодовольства. - Так и выяснили, что наш смотритель крепости нанял их. После пошли по следу. И как же жаль, что мы опоздали и не смогли спасти ваших людей…
        - Что? - пугающе тихо спросил Тиен. - Что с моими людьми?
        - Пали, - вздохнул градосмотритель. - Выжил один из воинов, мы оставили его в Кьеле, рядом с этим городом на них и напал Дин-Шамис со своими наемниками…
        Шамис, разоруженный, но все еще свободный, слушал смотрителя Тангора. И когда тот дошел до людей советника, смотритель крепости поднял руки и стиснул голову.
        - Боги, - хрипло произнес он. - Все зря… Изначально все зря. Дура-ак, каков дурак.
        Он бы даже рассмеялся, издеваясь над самим собой, если бы все не было так… мерзко. Стало быть, он был приговорен уже тогда, когда решил пойти против закона. Глупец! Он полагал, что сумеет скрыть следы, а в это время уже шла охота, и охотник, не ведая того, сам стал дичью. И все из-за одной-единственной слабости! Из-за женщины, которая даже не принадлежала ему. Риор обернулся, посмотрел за спину тангорскому ратнику, а после сделал шаг назад…
        - Этот воин нам и рассказал про допрос, который учинили бедняге кучеру. Так мы узнали, что риор смотритель пойдет к Боргу, - продолжал Роэн.
        Его мощное тело закрывало от взора советника Шамиса. Гнев, едва успокоенный появлением нежданной помощи, вспыхнул с новой силой. Напал! Напал на дороге, словно разбойник! Боги, разбойники не убивают, если им не оказывают сопротивление, а этот напал и убил! Без войны, без надобности, не по службе и не во благо Эли-Борга. Убил, спасая себя от выволочки и прилюдной порки. Что еще ожидало этого риора? Лишение должности, ссылка в родной замок, не больше! Но он решил спаси свою шкуру даже от этого.
        - Кто же мог знать… - рассеянно пробормотал Тиен. - Кто же мог знать, что эта тварь захочет скрыть следы своих забав… - И вдруг голос его прогрохотал, заставив Роэна ойкнуть и замолчать: - Шамис!
        - Тиен!
        - Боги, - гулко сглотнул Дин-Таль.
        Он оттолкнул с дороги градосмотрителя. Ратник, который должен был присматривать за хранителем крепости, лежал со свернутой шеей всего в трех шагах от них. И никто! Никто не заметил этого. Слишком были заняты, слушая градосмотрителя, или рассказывая недавним пленникам о погоне. А Шамису терять было уже нечего, и от цели его отделяло всего несколько шагов.
        - Ублюдки! - взревел Дин-Роэн, обводя взбешенным взглядом своих людей. - Как проморгали?!
        Дин-Таль не слушал его возмущений. Взгляд советника остановился на хрупкой женской фигурке, к чьей шее был прижат нож убитого ратника. После посмотрел на Шамиса.
        - Зачем? - тихо спросил советник. - Это уже ничего не изменит.
        - Изменит, - ровно ответил риор. - Если бы не ты, все могло бы сложиться иначе. Я потерял все, ничего не осталось. Тогда почему у тебя должно остаться так много? Она ведь дорога тебе, не так ли?
        - А если не так?
        - Тогда я просто заберу ее с собой в Архон, а ты продолжишь жить дальше, словно ничего не случилось, - усмехнулся Шамис и прижал лезвие к шее Ирэйн.
        - Нет, - выдохнул Дин-Таль, разом выдав свои чувства.
        - Шамис, у тебя нет чести! - воскликнул Роэн, взметнув к небу кулаки.
        - У меня ничего нет, - ответил смотритель крепости.
        И Тиен понял - это все. Вот сейчас, в это мгновение - все. Едва зародившаяся надежда умрет у него на глазах. Увянет последний побег, и уже никогда он не даст плодов, никогда не скроет в своей сени уставшую душу. Угаснет короткое призрачное счастье вместе с огнем жизни в голубых глазах светловолосой лейры. А он ничего, совершенно ничего не успевал сделать! Бился, оскорбленный напоминанием о том, что от него отказалась чужая женщина, а свою так бездарно, так безропотно отдал в руки убийце.
        Шамис мрачно усмехнулся, увидел ответ на свой вопрос в расширившихся глазах советника. Этот удар задел не честолюбие, он попал в самое сердце, а большего бывшему смотрителю Тангорской крепости было и не надо.
        - Будь ты проклят, - произнес Маргот Дин-Шамис, глядя на Дин-Таля и…
        Глаза его закатились, рука с ножом дернулась, и они с Ирэйн повалились на землю. Принк отбросил в сторону камень и отряхнул руки. Страж насмешливо хмыкнул и столкнул ногой тело риора с лейры, оказавшейся под ним.
        - Ирэйн, - беззвучно прошептал Тиен, а после надрывно вскрикнул: - Ирэйн!
        Он бросился к неподвижной женщине. Упал на колени рядом и рывком прижал к себе, с затаенным ужасом вглядываясь в бледное лицо. Затем опустил взгляд на шею и увидел шее порез, набухавший кровью. Но она была жива! В обмороке, но жива!!!
        - Боги, - сипло выдохнул советник. - Живая…
        Он откинул голову назад и истерично рассмеялся. Тиен уже не видел, как связали Шамиса, не слышал причитаний великана градосмотрителя. Риор прижался щекой к светловолосой макушке и затих, баюкая лейру.
        - Тиен, - позвала его очнувшаяся Ирэйн.
        Дин-Таль отстранился, взглянул на нее, вдруг осознавая, что в жизни не видел женщины прекрасней. Пусть заплаканная, пусть с грязными разводами на щеках, взлохмаченная, но восхитительная в своей слабости и невероятная в свой силе.
        - Не отдам, - коротко произнес риор и накрыл ее губы поцелуем…
        Глава 20
        - Риор Дин-Роэн.
        - Да, риор Дин-Таль.
        - Ради Богов, не ищите признаков нездоровья в Перворожденной и в ее супруге, тем более не учите, как нужно растить детей, чтобы они стали подобны вам статью. Ни лиори, ни адер не одобрят вашей заботы. Держите себя в руках, и ваше знакомство с правящей четой пройдет благополучно… Лучше вовсе молчите, пока к вам не обратятся. И отвечайте только то, о чем спросили. Да, не восхваляйте дочь каждому встречному риору, большинство мужчин в Борге уже женаты или сговорены. И не пытайтесь пристроить сыновей на выгодные должности. Если госпожа решит, что вы готовы на многое ради того, чтобы способствовать возвышению своих отпрысков, вы вообще не увидите от нее милости.
        - А…
        - Просто молчите.
        - Как же тяжело с вами, риор Дин-Таль, - насупился великан.
        - Вы меня поняли? - Тиен придержал коня и воззрился на смотрителя Тангора.
        - Понял я, понял, - проворчал Роэн. - Рта не раскрою. Буду молчалив, как глыба. Можете мне поверить, риор советник. Я сам, как гора. А разве горы бывают болтливы? То-то же, вот и я буду хранить молчание, уж вы мне поверьте. Никто не вытянет из меня лишнего слова. Даже не кивну. Я же как гора, а горы не говорят и не кивают.
        - Я вижу, - усмехнулся советник и вновь пустил коня шагом.
        Дин-Таль не спешил. Темнота уже дышала в спину, и до Борга осталось не больше получаса. И чем ближе была цитадель лиоров, тем сильней замедляла шаг кобыла, которая раньше несла на себе убитого тангорского ратника - единственную жертву в отряде Дин-Роэна. Тиен все чаще оглядывался назад. Его взгляд неизменно останавливался на карете, в которой ехали Ирэйн и Нэйта. Сейчас лейра уже чувствовала себя хорошо после посещения чародея в Малсе. Тот избавил женщину от головной боли, заживил порез на шее и убрал синяки. Нэйта преисполнилась служебного рвения. Она причесала временную хозяйку и вновь заплела ей волосы.
        Вроде бы все складывалось неплохо. Теперь с советником ехал свидетель того, что стало причиной организацией побега лейры Дорин. Были свидетели последствий нападения на отряд, выжил ратник, который мог подтвердить, кто напал на них, даже были наемники, которые сочли за благо не лгать, не желая отягощать свою участь. И все же… Как Альвия рассудит? Примет ли во внимание раскаяние Ирэйн? Услышит ли слова своего риора, который готов выступить в защиту узницы?
        Дин-Таль поджал губы. Ему было что сказать Перворожденной, и отмалчиваться, как это часто бывало, советник не собирался. Как не собирался принять ее решение с покорно опущенной головой. To, что едва не произошло в лесу неподалеку от Малса, показало: потерять Ирэйн он не только не хочет, но попросту не может. И если Альвия откажется услышать одного из вернейших псов…
        - Уф, - выдохнул Тиен, стараясь не допускать даже мысли, что лиори останется глуха к его мольбам.
        - Говорят, Борг, как целый город, - привлек внимание советника Роэн. Глаза великана горели детским любопытством. Он словно ехал поглазеть на диковинку.
        - Неужели даже близко не бывали к Боргу? - рассеянно спросил Дин-Таль.
        - Нет, - вздохнул тот. - Все как-то у границы, да у границы. И замок, и город. Лиори видел на Порубежной равнине.
        Тиен попытался вспомнить Дин-Роэна во время великой сечи за Эли-Борг. Такую примечательную фигуру было сложно не заметить, однако память не подкинула ни единого похожего образа.
        - Вы меня не видали, - простодушно улыбнулся градосмотритель. - Я при катапульте стоял. Меня советник Дин-Солт приметил, еще когда со своими десятками в Тангорский лес пришел. Он же и отметил мои заслуги перед госпожой. Видать, после этого на должность мою нынешнюю и назначили. А что? Я ведь за горло любую тварь возьму и как мокрую тряпку выжму. И силы, и рвения у меня уйма, - он потряс кулаком, и Тиен усмехнулся:
        - Это уж точно. И силы, и рвения в вас через край. Их, кстати, тоже придержите в Борге.
        - Да чего я там наворотить-то могу? - округлил глаза Роэн.
        - Вот и придержите, пока ничего не успели.
        - Да что вы право слово, риор Дин-Таль, - обиделся градосмотритель. - Будто я мор какой, или бедствие. Про детишек не скажи, удалью не похвастайся, заботу о госпоже не прояви. А я все от души, между прочим, все от чистого сердца.
        - А они у вас такие же большие, как вы сам, риор Дин-Роэн, потому и размах чересчур велик, - улыбнулся советник и закончил серьезно: - Хотите милости и доброго отношения, делайте, как говорю, иначе и мое заступничество не поможет. Заслужите дурную славу, тогда не только в Борг, но даже назад в Тангор не попадете. Поедите прямиком в свой замок окрестное зверье удалью распугивать.
        - А вы мне заступничество обещали, - сварливо напомнил тангорский исполин. - Так в письме и написали, когда просили риора Дин-Шамиса вызвать и задержать. А я ведь даже не спросил, зачем…
        - Вот вы и сказали лишнее, - сухо остановил его Дин-Таль. - Выходит, спешили на выручку, чтобы должника своего не упустить?
        - Нет! - с искренним возмущением воскликнул Роэн. - Я же полюбил вас, переживал, помочь хотел, а вы…
        Губы великана уже знакомо надулись, подбородок дрогнул, и он громко засопел, всем своим видом олицетворяя оскорбленную невинность.
        - Да что вы, как дитя малое? Чуть что, в слезы.
        - Я не плачу, - буркнул Дин-Роэн. - Обидно просто, - и он шмыгнул носом.
        Тиен закатил глаза и обреченно вздохнул. Он был безумно благодарен
        смотрителю Тангора за то, что тот отправился вдогонку за Шамисом, и за то, что проявил наличие разума и не сбился с пути, когда дороги смотрителя крепости и советника пересеклись. Но выдерживать Роэна больше двух часов кряду, было настоящим испытанием. Еще немного, и Дин-Таль сам готов был захлюпать носом от бессилия. Однако спасение от спасителя явилось спустя четверть часа, когда дорога повернула, и черный массив Борга открылся взорам путников.
        - О-о-о, - восторженно протянул Дин-Роэн, мгновенно забыв об обиде.
        - Дитя и есть, - тихо хмыкнул советник. - Даром что ростом с гору.
        Тиен вновь обернулся назад. Он закусил губу, сражаясь с желанием подъехать к карете. Хотелось взглянуть в глаза Ирэйн, успокоить ее волнение и прижать к груди, чтобы придать ей сил, и получить в ответ теплый любящий взгляд. Но делать этого риор не стал. Со стен замка их уже было отчетливо видно, и привлекать внимание к своей спутнице раньше, чем она шагнет на каменные плиты замка, ему не хотелось. Отбросив собственное волнение, риор уверенно направил лошадь к Боргу.
        У ворот им пришлось остановиться. Старшина в дневной смене вышел из ворот и склонил голову перед советником.
        - С возвращением, риор Дин-Таль, - произнес страж. - Кто едет с вами и по какой надобности?
        - Со мной смотритель Тангора, риор Дин-Роэн с отрядом, - ответил советник. - Мои люди, среди которых двое новых воинов. В карете сидит благородная лейра. С ней ее прислужница. Риор Дин-Роэн и его люди сопровождают задержанных за разбойные нападения наемников и их предводителя - риор Дин-Шамиса, уже бывшего смотрителя Тангорской крепости.
        - Как имя лейры?
        - Вы можете обращаться к ней - лейра Таль, - с едва заметной улыбкой ответил Тиен.
        Глаза стража округлились.
        - Да неужто…
        - Да, она моя невеста, - кивнул советник, и градосмотритель снова громко засопел.
        - А говорили, что уже помолвлены, - пробурчал Роэн.
        - Можно сказать, что так оно и было, - невозмутимо ответил Дин-Таль и снова обратился к стражу: - Мы можем въехать?
        - Простите, риор Дин-Таль, - тот повинно склонил голову. - Слишком большое сопровождение, и все они воины. Я должен доложить и получить дозволение.
        - Разумеется, - улыбнулся советник. - Исполняйте, что должно, мы подождем.
        - Но вы можете въехать…
        - Нет, я останусь здесь, - произнес Тиен. - Лучше поспешите.
        Ждать пришлось долго. Дин-Таль знал, что сейчас старшина отправляет одного из стражей к главе замковой стражи, тот в свою очередь отправится к адеру, потому что это не повод тревожить саму лиори. Дин-Кейр поставит ее в известность, но решить этот вопрос может без высочайшего внимания. Значит, ждать не меньше получаса, может и дольше. Борг большой. И если Альвия созвала Совет, то стража будет ожидать его окончания.
        Впрочем, дольше получаса ожидание не затянулось. Ворота открылись, и Дин-Таль со всем своим сопровождением въехал в чертоги лиоров Эли-Борга. И первый, кого он увидел, был сам Райверн Дин-Кейр. Адер и супруг Перворожденной с интересом оглядел могучую фигуру Роэна, даже присвистнул, и перевел взгляд на Дин-Таля.
        Советник спешился и первым направился к новообретенному другу, на ходу снимая перчатки. Райверн остановил на нем взор и произнес без тени улыбки:
        - Однако ты быстро вернулся. Мы не ожидали тебя раньше, чем через пару месяцев. Еще и успел найти себе приключений.
        - Судьба, - усмехнулся Дин-Таль.
        - Ты растешь, мой мальчик, - тон адера стал покровительственным.
        - Мне есть у кого учиться, наставник, - серьезно ответил Тиен.
        Риор еще короткое мгновение сверлили друг друга пристальными взглядами, а после Дин-Кейр хмыкнул, сжал плечи Дин-Таля ладонями, рывком привлек его к себе и хлопнул по спине. Дин-Роэн, мявшийся позади советника, издал неопределенное восклицание и махнул рукой, явно расслабившись.
        - Рад тебя видеть, - с улыбкой сказал Райверн. После бросил взгляд туда, где на лошадях еще сидели связанные наемники, и спросил: - Зачем ты протащил их через весь риорат?
        - Я не тащил, они за мной тащились, с кривоватой усмешкой ответил Тиен. - Напали у Малса. Хвала Богам, риор Дин-Роэн шел по следу «волка». Если бы не он, в Борг доставили бы лишь хладные трупы.
        Дин-Кейр отступил от друга и более внимательно оглядел добычу советника.
        - Нападение на посланника лиори? Это уже не разбой, - прищурившись, произнес адер. - Это предательство. Хорошо, я понял. Подробности после. - Он поманил старшину: - Преступников в подземелье. - Затем вновь перевел взгляд на тангорского градосмотрителя, и Дин-Таль представил его:
        - Риор Дин-Роэн. Достойнейший муж и отважный воин. Человек непомерной силы и большой души.
        Роэн вдруг отчетливо зарумянился, смутившись, опустил голову и махнул рукой на советника. Адер в насмешливом изумлении изломил бровь, и Тиен, едва заметно улыбнувшись, добавил:
        - И великой скромности.
        - Да вы, риор Дин-Роэн, одна сплошная добродетель, - отметил адер.
        - И хозяин рачительный. Тангор я нашел в отличном состоянии…
        Кейр обернулся к другу и спросил, уже не скрывая иронию:
        - Ты никак сватаешь мне риор Дин-Роэна? Так может, невеста уже сама скажет хоть слово?
        Великан открыл рот, но снова его захлопнул, и глаза его наполнились мукой. Тиен шагнул к нему и незаметно ткнул кулаком в бок:
        - Да поздоровайтесь же с адером, Гифрен, - прошипел советник.
        - Вы велели мне молчать, - едва не плача ответил ему Роэн.
        - Сейчас говорите.
        - Я не знаю, что сказать, чтобы не попасть впросак.
        - Добрый вечер, риор Дин-Кейр, - подсказал ему Дин-Таль, и градосмотритель проблеял:
        - Добрый вечер, риор Дин-Адер. Ох, - округлил глаза Роэн. - Дин-Риор… адер Кейр. Динрор Кейрадер… Боги, - всхлипнул тангорский исполин и посмотрел на Тиен. - Что вы со мной сделали, риор Дин-Таль? Я весь в волнении и страхе.
        Адер шагнул ближе и, отстранив Дин-Таля, обратился к градосмотрителю:
        - Разве мужу столь примечательной внешности, есть чего опасаться? - приподнял брови Райверн.
        Великан потупился, после протяжно вздохнул:
        - Осрамиться, - признался Роэн. - А вышло… вот, - и окончательно сник.
        Адер сжал его плечо:
        - Оставьте волнение, риор смотритель, - улыбнулся Дин-Кейр. - Должно быть, это усталость с дороги, не иначе. Сейчас вас проводят в гостевые покои. Вы соберетесь с силами, и тогда мы встретимся снова.
        - Правда? - распахнул глаза Роэн.
        - Истинная, - сдерживая рвущийся смешок, кивнул адер, но после этого отступил, показывая, что разговор окончен. Он поманил к себе прислужника, ожидавшего указаний, и кивнул на градосмотрителя: - Риор Дин-Роэн наш гость, и он дорог нам с госпожой. Проводи его в покои и позаботься, чтобы высокородный ни в чем не имел нужды. И пусть устроят его воинов.
        Дождавшись, когда тангрцы отойдут, адер взглянул на друга:
        - Как недотепа смог стать градосмотрителем?
        - Он неотесан, это правда, - ответил Дин-Таль. - Но хороший человек. Отчасти я виновен в том, что Гифрен растерялся. Он слишком подвластен чувствам, прямодушен и открыт. Это порождает неловкие моменты. С такого момента началось наше знакомство, - риор хмыкнул, вспомнив прием, устроенный ему градосмотрителем. - К тому же чересчур заботлив, и не знает меры в своей заботе. Я дал ему указание сдерживать свою натуру, как видишь, наш дорогой риор Дин-Роэн воспринял мои слова буквально. А Тангор и вправду неплох под его управлением. По крайней мере, людей вокруг себя собрал толковых. К тому же предан лиори и Эли-Боргу.
        - Хорошо, я понял, - кивнул Райверн и покосился на карету. - О тангорском градосмотрителе я услышал немало. К нему мы вернемся после. Поговорим о более приятном, - и Тиен подобрался. Впрочем, на внешнем спокойствии это никак не отразилось. - У тебя осталась еще одна новость, о которой мне доложили, но мы все еще не дошли до нее, а тем временем благородная лейра продолжает страдать в карете от невнимания своего жениха. Представь же мне ту, что смогла завоевать твое неподатливое сердце.
        Он весело улыбнулся, и Тиен рассеянно кивнул. Кейр прищурился:
        - Что такое? Или невесты нет?
        - Невеста есть, - ответил Дин-Таль. - И выбрал я ее по сердечной склонности, как и желал. Но… я хотел бы отвести ее к лиори. Сейчас. - Райверн склонил голову к плечу, и советник, устало вздохнув, произнес: - Ты все скоро поймешь. Госпожа может принять нас?
        - Да. - Райверн чуть помолчал. - Я отправлюсь к Али и предупрежу о вашем появлении. Забирай свою таинственную избранницу и веди ее в кабинет госпожи.
        - Где еще найти лиори в сумерках, - невольно усмехнулся Тиен.
        - Ее не изменить, - рассмеялся Дин-Кейр, хлопнул советника по плечу и направился известить лиори о прибытии Дин-Таля.
        Тиен проводил друга взглядом, после коротко выдохнул и развернулся к карете, дверца которой открылась, но никто оттуда не вышел. Стин переминался с ноги на ногу, явно робея перед подавляющим величием Борга. Хальг озирался по сторонам, пряча за спину изуродованную руку, словно опасался, что за этот недостаток его сочтут негодным для чертогов лиори и выпроводят прочь. Оба ратника советника уже болтали со стражами, над чем-то посмеиваясь.
        - Проводите Хальга, - велел им хозяин. Затем заглянул в карету и протянул руку Ирэйн: - Пора, - сказал он с улыбкой. - Нас ожидает лиори.
        - Боги, - судорожно вздохнула лейра. - Ноги не слушаются.
        - Не бойся, я рядом, - ответил Тиен. - И я не оставлю тебя, даже если нам придется разлучиться на время. Помни о том, что я говорил тебе и верь.
        - Повтори еще раз, - попросила женщина, глядя ему в глаза.
        - Я люблю тебя, - произнес Дин-Таль.
        - Ох, Тиен, - прошептала Ирэйн. - Я будто в огне. Мне так страшно…
        Советник забрался в карету, обхватил лицо лейры ладонями и прижался к ее
        губам коротким поцелуем. После отстранился и повторил свое заклинание:
        - Все будет хорошо.
        - Ах, кабы так, - рассеянно улыбнулась Ирэйн. - Но я молю Богов лишь об одном, пусть эта история не скажется дурно на тебе. Остальное я переживу. - Она решительно тряхнула головой и закончила: - Идем.
        Но прежде, чем выбраться из кареты, женщина натянула капюшон, скрыв свое лицо от любопытных глаз, и лишь после этого подала руку и шагнула на каменные плиты двора. Следом за ней несмело выбралась наружу Нэйта, и Дин-Таль кивком велел им со Стином следовать за собой. Однако остановился уже через несколько шагов, потому что Ирэйн замерла, не спеша продолжить путь.
        Она, придерживая капюшон, задрала голову и завертела ею, жадно разглядывая знакомые очертания Борга. Советник не торопил ее, давая насладиться встречей с полюбившимся ей замком.
        - Боги, Тиен, - почти шепотом произнесла лейра. - Мне словно опять тринадцать, и я снова та маленькая девочка, которая не могла дышать от восторга.
        Я полюбила это место с первого взгляда. И сколько же всего с ним связано… Наша первая встреча, которую я помню до последнего мгновения, и четыре года моего взросления, и первый пир, и… все остальное. Здесь я окончательно приняла и потеряла Лотта. Здесь родились и умерли мои надежды.
        - Здесь они возродятся, - ответил ей Дин-Таль.
        Ирэйн обернулась к нему, взглянула с улыбкой и кивнула, в который раз оставляя при себе собственные мысли. «Чтобы ваш мужчина верил в себя, изначально в него должны верить вы», - так учила ее когда-то нянька, и теперь лейра была с ней согласна. Потому она просто коснулась щеки риора кончиками пальцев, после накрыла подставленную руку своей ладонью и зашагала дальше, больше не задерживаясь, но продолжая с жадным наслаждением вдыхать запах родного дома - таким виделся ей Борг с того дня, как юная лейра впервые познакомилась с ним.
        Уже шествуя к хорошо знакомой ей лестнице, Ирэйн сжала пальцами руку советника, ища поддержки, и тот накрыл ладонь женщины своей ладони, давая ощущение уверенности и защиты. Тиен остановился только раз, чтобы поручить встречному прислужнику заботу о паре, следовавшей за ними. И после этого советник и беглянка больше не задерживались.
        Они поднялись по лестнице, прошли длинным коридором до дверей кабинета лиори и остановились перед ними, ожидая, когда литы позволят войти. На странную спутницу Дин-Таля оборачивались, пытались понять, что за женщина следует с риором, но Дин-Таль лишь кивал и проходил мимо тех, кто пытался заговорить с ним. Его сердце сейчас стучало так же громко, как и сердце его избранницы. И ему было тревожно, и, наверное, даже страшно, только, в отличие от нее, Тиен не собирался покоряться воле госпожи. Риор Дин-Таль, один из вернейших клинков Эли-Борга был готов к бунту и сражению.
        - Входите, - равнодушно произнес телохранитель Перворожденной, окинув женщину, скрытую плащом, цепким взглядом. - Госпожа вас ждет.
        Советник услышал, как прерывисто вздохнула Ирэйн, вновь пожал ей руку, и они шагнули в распахнувшиеся двери…
        Альвия сидела за столом, Райверн расположился на его краешке. Супруги с нескрываемым любопытством посмотрели на избранницу Дин-Таля. И когда советник ввел ее в кабинет, на лице Кейра отразилось недоумение, лиори лишь изломила бровь. Лейра, которой уготовано судьбой было стать супругой одного из первых риоров Эли-Борга, не спешила показать своего лица. Впрочем, и ее жених выглядел сосредоточенным, менее всего напоминая счастливого влюбленного. Пара прошла до середины кабинета и остановилась. За их спинами, перед дверью, остановился лит, и это нарушение традиций было понятно - никто не знал, кто скрывается под запыленной тканью дорожного плаща.
        Узкая женская ладонь соскользнула с тыльной стороны ладони риора, и лейра сделал еще два шага вперед. После опустилась на колени и взялась за края капюшона. Интрига затягивалась, и теперь даже Перворожденная подалась вперед, озадаченная странным поведением незнакомки. Тиен подошел к невесте, остановился рядом с ней, и в его взгляде неожиданно сверкнул вызов.
        Темно-серая ткань скользнула на плечи лейры, обнажив светловолосую голову.
        Голубые глаза лишь бегло взглянули на госпожу, и женщина повинно опустила голову.
        - Ирэйн? - изумленно вопросил Дин-Кейр.
        Он метнул взгляд на Тиена, и тот ответил твердым открытым взором. Ни вины, ни извинений, ни сожалений в глазах советника не было. За его спиной тихо звякнула сталь - лит отлепился от своего места и направился к изменнице, вытащив на ходу кинжал, висевший на поясе. Советник стремительно развернулся к нему лицо, закрыв собой Ирэйн, и Райверн присвистнул, оценив готовность друга к сопротивлению.
        - Нет, - послышался голос лиори, и ее телохранитель остановился. - Выйди.
        Лит, молча, поклонился и покинул кабинет, бросив последний взгляд на
        советника, но тот уже развернулся к Перворожденной и на воина внимания не обращал. Альвия поднялась из-за стола, обошла его и остановилась перед кузиной. После ухватила ее голову за подбородок и подняла к себе лицом. Ирэйн глаз не отвела. Она помимо воли рассматривала лиори, как и та сейчас разглядывала родственницу, которую не видела больше пяти лет. Затем отступила и произнесла:
        - Ты изменилась, Ирэйн, повзрослела.
        - Годы идут, моя госпожа, - тихо ответила лейра Дорин и вновь опустила взгляд.
        Лиори посмотрела на Дин-Таля:
        - Я требую объяснений.
        - И я дам их, Перворожденная, - ответила риор, но его прервал Дин-Кейр:
        - Так Дин-Шамис гнался за беглянкой?
        - Он гнался за упущенной добычей, - произнес Тиен, и в его голосе отчетливо прозвучала злость. - Я вырвал лейру Дорин из его когтей, когда до гибели ей оставалось не более суток.
        - И все-таки он шел за беглянкой, - отметила Альвия.
        - За беглянкой он должен был идти со стражами крепости, но не с наемниками. И уж никак не должен был убивать моих людей, отправленных в Таль. Однако настиг, напал и убил. Выжил всего один и шестерых.
        - О грехах риора смотрителя мы поговорим позже, сейчас я хочу понять, почему ты привел в мой дом ту, кому вход сюда закрыт навечно, а не оставил ее до окончания расследования в другой крепости, - оборвала его лиори. - Если мой советник нарушает закон и запрет, отлично известный ему, я хочу знать, ради чего он пошел на это.
        Ирэйн обеспокоенно охнула и вскинула голову на Дин-Таля, тот ответил ей едва уловимой улыбкой. После перевел взгляд на госпожу и склонил голову.
        - Моя вина лишь в том, что я принял участие в судьбе несчастной женщины, над которой измывался мужчина, превосходивший ее не только ростом и силой, но и положением. И наше появление здесь продиктовано моим нежеланием оставлять лейру Дорин на произвол судьбы, потому что закон, который я чту и уважаю, не помешал бы мучителю вернуть себе свою жертву. Я посчитал, что рядом со мной она в большей безопасности и имеет надежду на справедливый суд госпожи.
        - Значит, назвав Ирэйн своей невестой, ты так решил открыть ей ворота Борга?
        - Нет, - ответил риор. - Я сказал то, что есть, ни покривив душой. Я исполнил волю лиори и нашел невесту, к которой потянулось мое сердце. Лейра Дорин - моя избранница, и я не откажусь от нее и не приму иного выбора, даже если на него мне укажет Перворожденная.
        Альвия окинула советника пристальным взором. Казалось, он проник под кожу, пробился сквозь плоть и добрался до самой сути риора. Тиен этот взгляд выдержал и не опустил глаз.
        - Нам есть, о чем поговорить, высокородный, - холодно произнесла лиори. - Но разговаривать мы будем позже. Лейра Дорин, поднимитесь.
        Ирэйн с тревогой переводившая взгляд с Тиена на Перворожденную, встала с колен.
        - Вы добровольно покинули крепость?
        Лейра прерывисто вздохнула. Она помнила, как опустилась на дно сундука, и это она сделала добровольно.
        - Да, госпожа, - ответила беглянка.
        - Стало быть, вы покинули крепость в сознании и не противились намерениям риора Дин-Таля?
        - Да, госпожа.
        - Вы знали, что совершаете преступление, пересекая ворота Борга?
        - Да, госпожа.
        - Вы осознавали, что навлекаете на себя мой гнев, когда направлялись в этот кабинет?
        - Да, госпожа.
        - И все-таки явились. Вы надеялись заслужить прощение своим показным смирением?
        Ирэйн вскинула взгляд на лиори. Она нахмурилась, но заставила себя сдержаться, и лишь отрицательно качнула головой:
        - Нет, госпожа. Я не искала прощения и готова вернуться в темницу, как только вы прикажите мне это сделать.
        - А что же ваш жених?
        Лейра Дорин расправила плечи и сделала шаг вперед, непроизвольно закрывая собой Дин-Таля.
        - Я прошу о прощении, - неожиданно твердо заговорила она. - Риор Дин-Таль благороднейший мужчина. Он добр и честен. Я могу лишь уповать на милость моей госпожи, и на то, что риор советник будет прощен за свой великодушный порыв.
        - О риоре Дин-Тале я знаю достаточно, - ответила Альвия. - И только мне решать, что станется с ним. Однако я рада слышать, что кроме себя, вас заботит еще кто-то.
        Ирэйн опустила голову, Тиен же, напротив, ответил возмущенным взором. Ему не нравилось то, что говорила Перворожденная. Она не верила лейре, и чем больше проходило времени, тем больше это становилось заметно. Лиори никогда не задавала праздных вопросов, и если она спросила именно это, значит, для нее было важно узнать, как узница покинула Тангорскую крепость.
        - Вас проводят в темницу, лейра Дорин. И там вы останетесь до того момента, пока я не решу вашу дальнейшую участь, - голос Альвии был сух и равнодушен.
        Ирэйн покорно кивнула, она не ожидала иного приема, и другого решения тоже. Тиен сжал плечи узницы, нагнулся к ее уху и шепнул:
        - Помни.
        Женщина полуобернулась, заглянула ему в глаза и вымученно улыбнулась.
        - Я помню, - ответила она. - И всегда буду помнить. - После вновь посмотрела на лиори. - Моя госпожа, могу я попросить вас об одной-единственной милости?
        - Можешь, - чуть помедлив, кивнула Альвия. - Чего ты хочешь?
        - Я бы хотела посетить могилу моего мужа и побыть с ним рядом хотя бы немного, - ответила Ирэйн. - Риор Дин-Таль говорил, что Лотт остался лежать в склепе Боргов. Это великая честь, и за это я хотела бы поблагодарить вас, если, конечно, вам нужна моя благодарность.
        Альвия промолчала. И вновь ее пристальный изучающий взгляд не отрывался от кузины. Перворожденная отошла к столу, присела на его край рядом с мужем, и он заговорил впервые за все это время:
        - Почему бы нет? В этом нет ничего дурного. Как считает моя госпожа?
        - Да, дурного в этом ничего нет, - согласилась Альвия. - Риор Дин-Дорин искренне любил свою супругу, и он заслужил, чтобы его жена оказала уважение памяти мужа.
        Ирэйн вспыхнула, словно получила пощечину. Она хотела воскликнуть, что никогда ни на минуту не забывала о Лотте, и что оплакивает его все прошедшие годы, но выдохнула и в который раз покорно склонила голову, не желая злить Перворожденную. Не ей было спорить и указывать госпоже.
        - Пусть кто-нибудь из литов проводит лейру Дорин, - закончила Альвия.
        Дин-Таль нахмурился, ему эта идея не понравилась. Слишком отчетлива еще
        была в памяти поступь телохранителя, направлявшегося к Ирэйн с кинжалом, чтобы избавить госпожу от женщины, наказанной за предательство.
        - Я сам провожу, - внезапно сказал Дин-Кейр, следивший за советником. - Литы слишком заняты охраной своей лиори, не за чем отвлекать их от важного дела. А мне заняться нечем. Тем более, вам есть о чем поговорить.
        Альвия бросила короткий взгляд на мужа, но кивнула, не имея возражений. Адер подошел к лейре и учтиво поклонился:
        - Следуйте за мной, Ирэйн.
        Он увидел благодарный взгляд Дин-Таля, усмехнулся и освободил узницу из рук советника, еще державшего ее за плечи. Лейра поклонилась лиори, после улыбнулась Тиену и направилась к дверям в сопровождении Райверна. Дин-Таль обернулся, провожая женщину долгим взглядом. Он ощущал, как в душе его зарождается негодование, и отвернулся от Альвии не только для того, чтобы посмотреть в след дорогой ему женщине, но и собраться с мыслями, чтобы не наговорить лишнего. И когда дверь закрылась, отсекая от его взора узницу, советник медленно выдохнул и обернулся.
        Альвия стояла в двух шагах от него, и впервые Тиен не испытал смятения от ее близости. Не появилось желания дотронуться, провести костяшками пальцев по щеке, и тоска не коснулась души, заставляя думать, как могло бы быть, если бы они все- таки успели пожениться. И в серых глазах Дин-Таль больше не искал тепла, он, наконец, согрелся от другого огня. Теперь риора занимали совсем иные мысли, и в сердце царила совсем иная женщина. Перворожденная превратилась из утерянной любви в друга. Такого же близкого и дорогого, как Райверн Дин-Кейр, ее супруг и адер Эли-Борга.
        - Итак, - лиори указала на стул, - поговорим.
        Тиен остался стоять, но согласно кивнул. Первым речь начать не спешил, знал, что Альвия не станет слушать то, что он хочет ей сказать. Сама задаст вопросы, которые ей интересны, и лишь потом даст высказаться, если увидит в этом смысл. В любом случае, начало не радовало.
        - Какая архонова тварь загнала тебя в Тангорскую крепость, когда твой путь пролегал через города Эли-Борга?
        Лиори вернулась в свое кресло за столом, уселась и, уместив руки на столешнице, посмотрела на риора. Дин-Таль неспешно отошел к окну, посмотрел на темнеющее небо и усмехнулся, вспоминая свой путь в крепость.
        - Боги, Али, Боги, - наконец произнес советник. - К Архону мое появление в крепости не имеет никакого отношения. Само Провидение вело меня в тот день, иначе объяснить не могу. В лес меня загнали воспоминания о временах последней битвы с Эли-Хартом. Там карета намертво увязла в грязи, и я, устав ожидать, когда мои люди вытащат ее, забрал коня у одного из ратников и в одиночестве поскакал до дороги в Тангор. В пути меня застал снегопад, последний снегопад этого года. За белой стеной я вообще перестал что-либо видеть и доверился скакуну. Он вывез меня к крепости. Уставший и злой, я воспользовался твоей грамотой и остался там до утра.
        - Всего за день ты успел встретиться с Ирэйн и обнаружить превышение власти смотрителем?
        Тиен обернулся к Перворожденной. Она смотрела на него со спокойным интересом, ждала, когда советник продолжит свой рассказ. И делала выводы.
        - Нет, - он привалился плечом к стене и скрестил на груди руки. - С Ирэйн я встретился только на следующее утро. Случайно. Искал смотрителя, но оказалось, что он стал личным надзирателем лейры Дорин и сам выводит ее на прогулку. Я их застал на крепостной стене.
        - И какими ты их увидел? Узница и Дин-Шамис вели беседу, как добрые друзья?
        - Она была равнодушной и отстраненной, он не спускал с нее глаз. Никаких отношений между ними не было, если ты хочешь услышать об этом. Один из стражей проболтался, что Шамис неравнодушен к лейре Дорин, она же удерживает его на расстоянии, не давая никаких надежд и не поощряя ухаживаний. Али, - Дин-Таль прищурился, - ты ищешь за Ирэйн новых грехов? Их нет. У нее не было связи со смотрителем…
        - Откуда такая уверенность? - Альвия склонила голову к плечу. - Для узницы, приговоренной к пожизненному существованию в темнице, интерес смотрителя - очень неплохой выход хоть немного пожить с привычными благами.
        - Это не так, - чуть резче, чем следовало, ответил риор.
        - Как думаешь, смотритель рассказал ей, кто прибыл в крепость?
        - Н… нет, - менее уверенно произнес советник и вынужден был признать: - Не знаю. Но даже если бы и рассказал, они гуляли на крепостной стене, а не подле жилого крыла. Я мог уехать сразу и больше не вернуться.
        - Но ты вернулся. Почему?
        - Потому что Дин-Роэн оказался слишком гостеприимным хозяином. Он добряк, но может быть слишком назойлив. Чтобы избавиться от его опеки, я решил появляться в Тангоре только по делу, потому ночи проводил в крепости. - Тиен на мгновение замолчал, коротко вздохнул и продолжил: - Моей госпоже будет удобней делать выводы из того, что я ей готов рассказать, чем собирать сведения по крупицам. Она знает, что я ей я лгать не стану.
        - Хорошо, я готова выслушать ваш рассказ, высокородный, - кивнула Альвия. - Надеюсь, он будет по существу и без попыток выгородить узницу, усугубив вину смотрителя.
        Тиен ощутил прилив раздражения. Ему вдруг показалось, что Перворожденная уже выбрала виноватого, и теперь ищет оправданий преступлению смотрителя. Впрочем, Дин-Шамиса она назначила на эту должность за заслуги перед риоратом, и в дальнейшем его ожидал Борг и более высокая должность. Ирэйн же оставалась изменницей. Лиори умела оценить по достоинству рвение, доблесть и верность, и не умела прощать предательство. Осознав все это, риор медленно выдохнул.
        - Моя госпожа когда-то учила меня не спешить с выводами, не зная всех сведений, - произнес он, глядя в глаза Альвии. - Но сейчас, кажется, она позабыла об этой науке.
        - Вам кажется, высокородный, - спокойно ответила лиори. - И я все еще жду, когда вы перейдете к сути дела.
        - Прошу прощения за промедление, - он прижал ладонь к груди и склонил голову. - Я вновь вернусь к началу. Итак, поддавшись воспоминаниям, я направил свой отряд в Тангорский лес…
        Райверн вел Ирэйн по переходам Борга. Она вновь надела капюшон, желая избежать пристальных взглядов, наполненных презрением. Лейра не вертела головой, чтобы рассмотреть, каким стал замок лиори за эти годы, хоть ей хотелось этого. Впрочем, чертоги правителей Эли-Борга время меняло мало. Да и пять лет - не тот срок, который мог сказаться на сердце риората. Ирэйн лишь изредка бросала взгляды из-под капюшона, возрождая в памяти галереи, по которым она сейчас ступала.
        - Почему вы прячетесь? - спросил адер.
        - Потому что призракам не положено являться на всеобщее обозрение, - ответила лейра. - Я та, кого уже нет, и ни к чему тревожить умы обителей Борга моим появлением.
        - Разумно, - кивнул Райверн. - Но вам хотелось бы получить прощение и остаться здесь?
        Ирэйн повернула к нему голову и, чуть сдвинув серую ткань, посмотрела в глаза, наблюдавшие за ней без всякой злобы. На лице Дин-Кейра было написано обычное любопытство и ничего больше. Лейра вновь опустила взгляд.
        - Что вы хотите от меня услышать, риор Дин-Кейр? Хочу ли я обрести свободу? Каждый узник мечтает однажды покинуть свое узилище. Да, мне бы хотелось получить прощение, потому что оно откроет передо мной двери темницы, но знаю, что украла у лиори не любимые шпильки, я забрала ее венец, а такое простить невозможно. Я посягнула на власть, пусть и мечтала вовсе не об этом. Однако предательства это не отменяет. Потому я не ожидаю того, что госпожа помилует меня, и готова безропотно принять любое ее решение.
        - Как любопытно, - заметил Райверн. - Вы видите в помиловании ключ от дверей темницы. Я правильно понимаю, что прощение Перворожденной для вас имеет малое значение?
        Ирэйн коротко вздохнула. Она некоторое время молчала, не спеша ответить. А вскоре они спустились к усыпальнице Боргов. Стража у решетчатой двери склепа при виде адера вытянулась и взметнула на плечо вытащенные из ножен мечи. Дин-Кейр лишь кивнул в ответ. Он отодвинул засов и толкнул решетку. После пропустил вперед женщину и пристроился рядом.
        Риора и лейру встретили тишина и покой, какой бывает там, где мертвые находят последнее пристанище. Но прежде, чем попасть в склеп, нужно было пройти через небольшой зал, где на стенах были высечены имена лиоров Эли-Борга и их жен, лежавших рядом с правившими некогда супругами. Последними были высечены имена родителей Альвии. Однажды в этом бесконечном списке появится и самая необычная пара из всех, что знали стены древнего замка, и первым будет стоять имя женщины, а не мужчины, ибо его положение было ниже, и находиться ему будет должно под женой. Как распорядится будущим история риората, предсказать было невозможно. Может быть, Альвия и Райверн так и останутся единственными, кто изменил заведенный порядок, а может еще появятся «кочки», за которые будет цепляться глаз вошедшего в усыпальницу, когда женщина вознесется превыше всех, и риоры будут в почтении склонять перед ней колени. Но все это будет потом, и останется загадкой для живущих ныне.
        Помимо надписей в усыпальнице стояли статуи вернадоров - стражей мира мертвых. Их было шестеро: Фригур, Стилгет, Логг, Вегел, Этергвил и Гурдан. Все они носили длинные плащи, из-под которых не выглядывали даже носки сапог, и лица их скрывали капюшоны. Никто и никогда не видел, как выглядят Стражи мертвых, но считалось, что один их взгляд может вселить в душу человека ужас и безумие. Вендоры стояли на грани двух миров, не позволяя живым тревожить мертвых, а мертвым вернуться в мир живых, где для них уже не было места. Их можно было увидеть на каждом погосте и в каждом склепе. И когда мертвеца отправляли в его последний приют, вернадоров просили сохранить его покой и уберечь от посмертного лиха и черных замыслов.
        Ирэйн, наконец, сняла капюшон и бросила взгляд на фигуру Энтергвила. В руках этот вернадор держал часы. Их стрелки не двигались, потому что время, отпущенное мертвецу, остановилось. Лейра невесело усмехнулась, и адер заметил это.
        - Вы сравнили себя с Энтергвилом? - спросил он.
        - Скорей с мертвецом, - ответила женщина.
        - Понимаю, - кивнул Дин-Кейр. - Ваше время остановилось больше пяти лет назад.
        - Но для вас часы вернадора снова набрали ход, - улыбнулась Ирэйн.
        - Верно, - усмехнулся Райверн. - Он позволил мне возродиться.
        - Я рада, - лейра снова улыбнулась. - Правда, рада. Тиен… Риор Дин-Таль рассказ мне о том, как поступил с вами.
        - Он открылся вам? - в голосе адера послышалось легкое удивление.
        - Ни мне, ни ему нет надобности таиться друг от друга, - Ирэйн подобрала полы плаща, прихватив подол платья, и сошла вниз по ступеням: туда, где стояли саркофаги с гробами предков лейры Дорин.
        - И как вы восприняли откровения Тиена?
        - Я его не осудила, если вас интересует именно это, - женщина скользнула взглядом по знакомым каменным очертаниям фигур, высеченных на крышках саркофагов. Райверн указал ей рукой, куда следует идти, и Ирэйн, благодарно кивнув, направилась туда. - На мне самой достаточно грехов, чтобы негодовать от услышанной правды. Это не означает, что я одобряю его поступок, но и не могу осудить. Мне понятны причины, по которым риор Дин-Таль пошел на клятвопреступление. Однако я рада, что все в конечном итоге разъяснилось и закончилось для вас возвращением домой и женитьбой на вашей возлюбленной. Вы получили место, уготованное вам Богами, а они не ошибаются, выбирая для нас судьбу.
        - Вы правы, Ирэйн, - серьезно ответил адер. - Возможно, именно такой путь и был мне предначертан, потому что в его окончании я познакомил лиори с подземным народом, и это закончилось крепкой дружбой, необходимой не только нам, но и дайр-имам.
        - Жаль, что от моего преступления нет никакого прока, - улыбнулась лейра Дорин.
        - А вот теперь вы ошибаетесь, - глаза Дин-Кейра неожиданно весело сверкнули. - Ваша любовь спасла Эли-Борг.
        - Будет вам издеваться, - отмахнулась женщина.
        - Нет, правда, - адер вновь стал серьезным. - Если бы Тайрад не решил привлечь вас до того, как свершились его замыслы, вы бы не узнали о готовящемся нападении, и тогда не спасли Тиена, а он не принес бы боржцам известия о коварном
        предательстве. Не собралась бы рать, и лиори не смогла бы дать отпор врагу еще у границы. Если так рассудить, то вы спасли риорат от долгой кровопролитной войны.
        - И все-таки у истоков было предательство, пусть и навязанное мне угрозами Лирна и Эли-Харта. - Ответила Ирэйн и остановилась: - Где же лежит Лотт?
        - Мы почти дошли до него, но нужно спуститься в следующий зал, где покоятся те, кому лиоры даровали честь лежать рядом с ними.
        - Это и вправду честь, - произнесла лейра. - Я рада, что у Лотта есть могила, и что госпожа позволила ему лежать здесь. Он был хорошим человеком, добрым…
        Голос ее на мгновение прервался, но женщина быстро подавила слабость. Она приняла помощь от Дин-Кейра и вложила пальцы в раскрытую ладонь. Он на миг задержался на месте, вглядываясь в лицо Ирэйн.
        - Вы и вправду изменились, - заметил Райверн, неспешно спускаясь по металлической лестнице. - Совсем не похожи на ту лейру, что уговаривала меня помочь ей вернуться в Эли-Борга, обещая за это возвращение в родной риорат, когда наденет венец. Вы были готовы на все ради того, чтобы поскорей оказаться на троне…
        - Ах, что вы, - лейра невесело усмехнулась. - Какой трон. Мой прислужник опаивал Тиена сонным зельем, и я опасалась, что он совсем уморит риора Дин-Таля. Еще боялась, что он очнется и поймет, что я имею касательство к произошедшему. Я спешила в Эли-Борг, но не для того, чтобы надеть венец. Я торопилась к дорогому мне мужчине. Ради этого я готова была пойти даже на дружбу с архоновой тварью, если бы она явилась ко мне.
        - Вы так сильно любили его прежде, а теперь?
        - Время может изменить многое, риор Дин-Кейр, но не все. Некоторые болезни способна исцелить лишь смерть.
        Ирэйн сошла с последней ступени, и Райверн отпустил ее руку.
        - Когда вы узнали, что советник появился в крепости? - спросил ее адер, остановившись.
        - Случайно. Он искал смотрителя, а риор Дин-Шамис как раз вывел меня на прогулку на крепостную стену. Там мы и столкнулись.
        - За вами присматривал сам смотритель? - удивленно приподнял брови Дин-Кейр.
        - С некоторых пор он не доверял этой сомнительной чести никому, - ответила Ирэйн и огляделась.
        - Вам было приятно его внимание?
        Лейра Дорин обернулась и взглянула на риора.
        - Вам было бы приятно внимание человека, от которого вы полностью зависите?
        - И все-таки, - уклончиво продолжил адер. - Вы молоды и красивы, и мужское внимание…
        - Мы были слишком в разном положении с риором смотрителем, - неожиданно резко произнесла Ирэйн. - Если вы думаете, что я искала выгоду, то ошибаетесь.
        Все, что у меня осталось - это достоинство, а Дин-Шамис покусился на него. Я слишком жадная, чтобы отдать свое последнее богатство. Нет, мне было неприятно его внимание. И я посчитала, что лучше останусь четной женщиной в темнице, чем шлюхой на простыне смотрителя. Теперь вы позволите мне сделать то, зачем я пришла сюда?
        - Разумеется, - склонил голову Райверн и отступил в сторону, давая женщине возможность пройти дальше.
        Подсказывать, где покоится ее супруг, не пришлось, Ирэйн сама поняла это. Среди множества гробов, его единственный не имел на крышке высеченного лица, заменявшего статую на каменных крышках саркофагов лиоров. Могилу Лотта Дин-Дорина венчала мифическая птица Фанлин, сидевшая на каменном клинке. Она существовала в легендах горцев. Хартии говорили, что эта птица является достойнейшим из воинов и если уронит перо, то оно принесет удачу и дарует защиту в бою.
        Ирэйн прошла половину расстояния, но вдруг остановилась. Она некоторое время смотрела на гроб супруга, после прижала правую ладонь к груди, и слезы все-таки покатились по щекам лейры. Она качнулась, сделав еще один шаг по направлению к последнему пристанищу супруга, протянула к нему левую руку, и с уст женщины сорвался стон:
        - Ох, Лотт…
        Как преодолела последние шаги, Ирэйн не заметила. Она упала на каменную крышку, распластав на ней руки, и зарыдала, отдавая последнюю почесть своему первому мужчине и первому другу, которого нашла там, где найти не чаяла, и которого разглядела слишком поздно, а потеряла слишком рано.
        - Лотт… - донесся до Райверна сдавленный всхлип. - Мой милый Лотт, прости…
        Риор отвернулся и бесшумно направился к лестнице, оставив вдову наедине с ее горем. Он привалился к перилам и рассеянно слушал тихие причитания благородной лейры, сейчас мало отличавшейся от любой крестьянки. Райверн задумчиво потер подбородок, раздумывая над их недавней беседой. У него еще оставались вопросы, но задавать их сейчас было бы слишком жестоко, потому что слезы лейры были искренними, и нарушить ее краткое свидание с супругом было бы кощунством.
        Адер терпеливо ждал, когда женщина облегчит душу перед покойником. Он не торопил ее, не намекал, что время вышло. Спешить было некуда. Что бы не решила лиори, но сегодня узница не покинет Борга, а вернуться в темницу она всегда успеет. Потому Дин-Кейр присел на ступеньку, подпер щеку кулаком и продолжал слушать шепот лейры Дорин. Постепенно всхлипы исчезли, и голос ее зазвучал более ровно и спокойно, хоть и печально. Наконец в усыпальнице вновь воцарилась тишина, и Райверн, поднявшись на ноги, осторожно приблизился к входу в зал с гробами приближенных риоров.
        Ирэйн сидела на корточках, прижавшись спиной к каменному гробу, и смотрела перед собой пустым взглядом. Однако уловила почти беззвучные шаги адера и подняла голову.
        - Вы спрашивали, что для меня прощение лиори, - тускло заговорила женщина. - Всего лишь слово. Оправдает меня госпожа или нет, это ничего не изменит. Лотт не возродится, и те, кого Лирн приказал убить в тронном зале, не вернутся в этот мир. Даже слово лиори не способно менять действительность. Да и людскую память помилование не изменит. Кто видел меня в тот страшный день на троне, тот никогда не забудет об этом. А для тех, кто не знает о моем падении, никаких слов не надо, они будут судить меня по тому, какая я, а не какой меня сотворила чужая воля. Потому прощение Перворожденной остается ключом от моей темницы, не больше. А душа подвластна лишь Богам, и только в их воле дать мне отдохновение от тех снов, что я вижу уже почти шесть лет. Только им такое под силу, больше никому.
        - А Тиену Дин-Талю? - с мягкой улыбкой спросил адер.
        - Он - моя лучшая греза, и самый упоительный сон, - ответила Ирэйн. - Но всего лишь сон…
        - Но вы ведь любите его, и, кажется, Тиен всерьез увлекся вами.
        - Наши чувства слабей воли лиори, - усмехнулась лейра и поднялась на ноги. - Идемте, риор Дин-Кейр, темница уже заждалась свою постоялицу.
        - Ирэйн…
        - Идемте, риор адер, - повторила лейра Дорин, и Райверн, покорно склонив голову, пропустил ее вперед себя. Мгновение смотрел вслед задумчивым взглядом, а после догнал и повел прочь из склепа.
        До подземелья они больше не произнесли ни слова, говорить оказалось не о чем…
        В кабинете лиори царила тишина. Тиен Дин-Таль вновь стоял у окна и неотрывно смотрел на Перворожденную. Она постукивала кончиками пальцев по столешнице, но заговорить не спешила. Устав ожидать, что Альвия ответит на его рассказ, советник подошел к столу, оперся ладонями о его поверхность и навис над ней, вынуждая лиори отпрянуть и обратить на риора внимание.
        - Ты понимаешь, что ты натворил? - неожиданно тихо спросила она.
        - Вытащил узницу из лап чудовища? - спросил Дин-Таль в ответ.
        - Ты подписал ей смертный приговор.
        Перворожденная поднялась с кресла и зеркально отобразила позу собеседника. Теперь их лица находились так близко друг от друга, что Тиен мог бы коснуться уст госпожи, но такого желания у него не возникло, и они продолжали сверлить друг друга колючими взглядами.
        - Закон гласит, - вновь заговорила лиори. - Ежели узник, уличенный в страшном преступлении, добровольно покинет стены узилища, то он подлежит немедленному умерщвлению, как только будет пойман.
        - Ирэйн не пряталась, и ловить ее не пришлось, - глухо ответил советник.
        - Но она покинула Тангорскую крепость, а это побег, Тиен. Ты понимаешь, что я должна прямо сейчас отправить к ней палача с удавкой? Закон един для всех, а новый проступок лейры Дорин был признан ею и подтвержден тобой. К тому же она пересекла ворота Борга, что приравнивается к преступлению, ибо ее вина - предательство. Ты не оставил мне выбора, и я отдам этот приказ.
        Дин-Таль отпрянул. Он со священным ужасом воззрился на лиори, она ответила спокойным взглядом.
        - Ты не сделаешь этого, - сказал он, и голос его отдал хрипотцой.
        Брови Альвии изумленно изломились, и риор, шагнув обратно к столу, ударил кулаком по его поверхности:
        - Не сделаешь!
        - Вы указываете мне, высокородный? - надменно вопросила Перворожденная. - Быть может, вы осмелитесь запретить мне принимать решения? Оспорите мое слово?
        - Оспорю, - кивнул Дин-Таль. - Как оспорил казнь Райва. Помнится, тогда ты не была оскорблена таким решением.
        - Если бы не твоя подлость, мне бы не пришлось изворачиваться, - неожиданно зло произнесла лиори. - Помнится, именно ты помог сотворить из него предателя.
        - Я же и подвиг остальных на то, чтобы восстать против казни, - отчеканил риор. - Я своих грехов не забываю. И если уж на чистоту, то моя вина превышает вину Ирэйн в несколько раз, и я в немалой степени способствовал тому, что Тайрад сумел опутать ее ложью, а после угрозами. Выходит, грех падения лейры Дорин на мне, как и обвинение Дин-Кейра. Так?
        Лиори сузила глаза, но промолчала, продолжая буравить риора. Он никогда не осмеливался повышать голоса на госпожу, не смел перечить, даже если ему не нравилось ее решение. Просил, уговаривал, но не требовал, не повышал тона, и уж тем более не бил кулаком по столу у нее перед носом.
        - Мятежный дух заразен? - опасно понизив голос, спросила Перворожденная.
        - Так? Али, ответь, так?! - не отступил Дин-Таль.
        - Так! - рявкнула она и выдохнула. - Да, ты был причастен к ложному обвинению Райверна в измене, ты способствовал развитию заговора, и Ирэйн можешь также считать своей жертвой, потому что без твоего молчаливого пособничества, Лирн не сумел бы окрепнуть и сплести паутину, в которой запуталась моя сестра. Если по совести, то это ты должен был подняться на помост, а не Райв. Ты это хотел услышать?
        Теперь риор буравил госпожу взглядом исподлобья, ожидая продолжения. Огонь в камне на ее венце бился яростными язычками маленького пламени в гранях, выдавая гнев лиори. Алое сияние расползалось по высокому чистому челу, но не обжигало хозяйку.
        - Так почему же ты наказываешь всех вокруг, кроме меня? - не выдержал Дин-Таль.
        - Потому что я не могу наказать человека, с которым четыре года делила ложе! - воскликнула Альвия, позволив себе обнажить чувства. - Человека, которого поставила над своей ратью, и которого назвала избранником. К тому же у тебя иная слава, и она правдива. Ты не изменник, хоть и стал пособником заговора. Ты верен и честен, прекрасный исполнитель моей воли и, в Архон, Тиен, ты дорог мне! Ты был рядом со мной, когда я отчаянно нуждалась в плече, к которому я могу прижаться и передохнуть от забот. Я ценю тебя, как советника, подданного и воина. Потому ты избежал всяческого наказания.
        - А сейчас? Накажешь сейчас? - прищурившись, спросил Дин-Таль. - Это я придумал выкрасть Ирэйн. Я подстроил ей побег и уговорил не возвращаться в крепость…
        - И она приняла твое предложение, - отчеканила Альвия. - Приняла по доброй воле, как и просьбу доверится тебе. И если она тебе дорога, ты должен был оставить ее в одной из тюрем, или же сидеть в Тангорской крепости, пока твой гонец не донесет до меня весть о происходящем…
        - И дать Шамису уничтожить узницу?! - воскликнул Тиен, вновь отталкиваясь от стола. - Боги, Али, он же творил с ней все это в моем присутствии! Ему было плевать на твоего приближенного и советника! И за смотрителем его право отказать мне в свидании с узницей, как и право, скрыть ее в подземелье, наказать, казнить. А он бы нашел обвинение, чтобы скрыть следы. Риор Дин-Шамис отлично складывает сказки…
        - И все-таки ты должен был действовать по закону! - теперь лиори ударила ладонью по столу. - Ты должен был действовать так, чтобы сейчас я не могла подписать указ о тайном умерщвлении узницы!
        - Не подписывай, - мотнул головой советник. - Ты не можешь рассматривать ее побег, как велит закон, потому что она не осознавала себя, когда я забрал ее из подземелья. Архон! Да на ней не было живого места! Ее одежда была разорвана в клочья! Он бросил ее к десяти заключенным! А после держал без воды и еды в ледяном каменном мешке. О каком добровольном согласии на побег ты говоришь?
        - Она способствовала успешному побегу своей покорностью.
        - Она была не в себе! - гаркнул риор, и лиори рявкнула:
        - Довольно! Вы забываетесь, высокородный. Даже вам не позволено столько, сколько вы на себя взвалили. Закон говорит без всяких двусмысленностей, и значит, я должна последовать ему.
        - Ради Райва ты нашла лазейку…
        - Для Ирэйн лазейки нет.
        - Даже непреложные клятвы могут быть отменены, - Тиен постарался взять себя в руки, и тон его снизился. - Законы же можно обходить, достаточно найти смягчающее обстоятельство. У лейры Дорин их несколько: ее жизнь и честь подвергались угрозе, она не осознавала себя, когда покидала крепость, и, очнувшись, пожелала вернуться назад, но я отговорил ее, пообещав справедливый суд госпожи.
        - И мой суд справедлив.
        - Тогда какое наказание ожидает меня? Я зачинщик и исполнитель. На мне вина за этот побег. Мне ждать палача?
        - А тебя ожидает мое порицание, и я уже сказала почему, - ровно ответила лиори.
        - Дин-Шамис?
        - Его я буду судить по делам его.
        - А Ирэйн приговор без промедления?
        - Она уже была приговорена, и теперь ее ожидает наказание за преступления, усугубившие прежний приговор. И это ты привел ее в руки палача. Так какого же наказания ты еще ожидаешь? Если только женитьбу на той, кого я тебе укажу…
        Дин-Таль хмыкнул, не веря тому, что услышал, но Перворожденная глядела на него без насмешки. Она и вправду собиралась сделать так, как сказала. Тиен рванул ворот камзола и судорожно втянул воздух в легкие.
        - Ты обещала, что я смогу сам выбрать себе жену, и я ее выбрал.
        - Но этот выбор не устраивает меня, высокородный. Мой советник не может связать судьбу с узницей, приговоренную к заключению за измену. Ирэйн не смогла бы появиться в Борге…
        - Плевать, - мотнул головой советник. - Она была бы счастлива в Тале…
        - Я не могу дать ей свободу, - ответила Альвия. - Она уличена в предательстве. В Архон! Как бы я ни хотела извернуться, но она покусилась на трон Эли-Борг! Ты осознаешь, в чем настоящая тяжесть ее преступления? Она заняла трон и назвалась лиори!
        - Ее принудили…
        - Но это было, Тиен, было! И я не могу дать ей свободу, не могу одобрить ваш союз, хоть ползи за мной на коленях, и не могу обойти закон. Эти путы всегда будут связывать меня, и ты это прекрасно знаешь. Лейру Дорин провозгласили лиори, и она приняла венец, а это преступление не прощается! Но я оставила ей жизнь, отправила в крепость и даже облегчила участь, насколько это было возможно. Однако побег и возвращение в Борг уничтожили всякую возможность избежать умерщвления. Ты допустил оплошность, и это ты приговорил Ирэйн. Если она тебе и вправду дорога, то худшей пытки для тебя я вряд ли придумаю. Решение принято, Тиен.
        Он тяжело навалился на стол и некоторое время стоял так, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Дыхание перехватило, и перед глазами поплыл кабинет Перворожденной. Риор зажмурился, что есть сил, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, но успокоиться не вышло. Перед внутренним взором застыло ведение ножа у горла Ирэйн. Дин-Таль так хорошо помнил тот ужас, охвативший его при мысли, что смотритель успел нанести свой удар, когда они вместе упали на землю. И то облегчение, которое испытал, обнаружив, что лейра жива, и вместо раны на ее шее кровоточит лишь легкий порез.
        А теперь ее хотят забрать, и помешать этому нет никакой возможности. Это противное чувство бессилия выводило из себя, и сейчас Тиен, как никогда, понимал поступок Лотта, стоивший ему жизни. И самое страшное, что советник был почти готов на тот же отчаянный и бессмысленный шаг. Почти, потому что Альвия оставалась дорогой ему женщиной, его госпожой и другом. Риор поднял голову и сквозь пелену обуревающих его чувств посмотрел на лиори. Она была внешне спокойна, как и всегда. Взгляд холодный, без толики сочувствия. Истукан, а не женщина.
        - Отдай мне ее, - сипло попросил Тиен. - Отдай мне Ирэйн.
        - Не могу, - ответила лиори. - Я объяснила тебе причины. Не могу, Тиен, смирись.
        - Нет, - он отрицательно покачал головой. - Не хочу смиряться. И отказываться от нее не хочу. Архон, Али, я же исполнил твое повеление, я нашел себе жену…
        - Но не ради Ирэйн Дорин я отправляла тебя в эту поездку. Ты вообще не должен был появляться в Тангорской крепости. Твоя проверка касалась только городов, и там ты должен был присмотреть себе девицу, которую назовешь лейрой Таль. Почему ты выбрал узницу, у которой нет права на помилование?
        Дин-Таль вскинулся и криво ухмыльнулся, после и вовсе издевательски хохотнул.
        - Тебе рассказать каких благородных девиц мне довелось повстречать? Прелестнейший цветок, нежная и скромная. Я даже увлекся ею, пока не обнаружил в доме увеселений, где очаровательное создание, прикрывшись маской, зарабатывала себе на булавки собственным телом. Она не оставляла нетронутым свое девство, зато в иных ласках стала искусна. Или же девица, глупая и наивная настолько, что пыталась женить меня на себе, устроив нам на людях случайную встречу. И хвала Богам, что эта затея провалилась. Да моя Ирэйн чище и целомудренней всех этих девиц вместе взятых…
        - Вы были близки?
        Тиен замолчал и с напряжением взглянул в глаза лиори, пытаясь понять, какой вывод из его ответа она сделает.
        - Ты воспринимаешь ее, как свою женщину, - произнесла Альвия. - Я вижу это.
        - Выпорешь меня за это? Или добавишь Ирэйн еще и грех соблазнения? Может, обвинишь в том, что она вскружила голову Шамису, а после променяла на меня, и тем самым довела до безумия бедолагу Маргота? Почему нет? Она уже покойник, почему бы не оправдать убийцу, использовав лейру Дорин? Она же истинное чудовище!
        - Прекрати, - оборвала советника Перворожденная. - Ты не в себе…
        - Не в себе?! - глаза риора лихорадочно сверкнули. - Боги, да я с ума схожу от того, что, спасая нежную горлицу от бешеного волка, привез ее прямо в зубы варлаху. Зачем тебе ее жизнь? Зачем, Али?! Отдай ее мне, отдай! - выкрикнул Дин-Таль. - Не рви мне душу, умоляю! Не поступай со мной так снова, Али!
        - Ого, - голос Райверна ворвался легким дуновением свежего ветра в спертый накаленный воздух кабинета госпожи.
        Тиен стремительно обернулся к нему, бросил взгляд за спину, но не увидел Ирэйн и, едва не зарычав, бросился к Кейру:
        - Где она?! Куда ты дел, Ирэйн?
        - Ко мне! - крикнула Альвия, и в распахнувшиеся двери шагнули литы. - Отведите высокородного риора в его покои и Ферима к советнику. Ему нужна помощь, - приказала лиори.
        Литы оттеснили адера, и тот ожег Альвию возмущенным взглядом, но она осталась равнодушна к недовольству супруга. Дин-Таля завернули руки за спину, вынуждая успокоиться, но он дернулся в попытке освободиться и пробиться к Кейру.
        - Где Ирэйн? Райв! - выкрикнул Тиен.
        - Успокойся, - ровно ответил адер. - Лейра Дорин полна здравомыслия, она сама отправилась в темницу в ожидании решения Перворожденной.
        - Ждать своей смерти, вот зачем она опять вошла в клетку, - криво усмехнулся Дин-Таль, перестав вырываться. Он посмотрел а глаза друга, увидел его удивление и вновь обернулся к Альвии: - Али, я прошу тебя…
        - Уведите риора, - устало произнесла она, и литы повели советника прочь из кабинета…
        Глава 21
        - Итак, решение принято.
        Райверн подошел к столу, уселся на его край и посмотрел на Альвию. Она сидела в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв лицо рукой.
        - У меня нет иного выхода, - чуть севшим голосом ответила лиори и потерла переносицу. - Закон велит казнить беглянку, и нет ни единой возможности отменить приговор.
        - Ты могла бы вернуть ее в крепость.
        - Чтобы он разнес мне тюрьму? - усмехнулась Альвия и посмотрела на мужа. - Ты видел его? Тиен забыл о почтении и послушании. Будь я мужчиной, он бы схватился за оружие. Это нельзя оставлять без внимания, он позволил себе слишком много.
        - И потому ты убьешь Ирэйн?
        Перворожденная недовольно покривилась. Она поднялась из-за стола и прошлась по кабинету, не спеша ответить. Наконец, остановилась и обернулась к Дин-Кейру.
        - Я не вижу лазейки, Райв. И я не могу отступить от закона только потому, что преступница - моя родственница, или потому, что дорожу верным риором.
        Райверн приблизился к венценосной супруге, взял ее за плечи и привлек к себе. Альвия коротко вздохнула и обняла мужа за талию. Адер провел ладонью по ее спине, почувствовал, как расслабляются напряженные мышцы лиори и улыбнулся.
        - И все-таки лазейки находятся даже там, где их нет, - произнес он, и Перворожденная вновь напряглась.
        Она отпрянула от риора и отошла к окну. Оттуда, скрестив руки, окинула его высокомерным взглядом и надменно вопросила:
        - Ты тоже будешь упрекать меня за ту хитрость, на которую мне пришлось пойти, чтобы спасти тебя от смерти?
        - Это было бы глупостью с моей стороны, - ответил Райверн.
        Он снова приблизился к жене, развернул ее к себе спиной и обнял. Их взгляды встретились в мутноватом стекольном отражении. Альвия накрыла руки мужа ладонями.
        - Между тобой и Ирэйн большая разница, Райв, - заговорила лиори. - Ты был обвинен в убийстве господина. Но после того, как вскрылась правда, все, в чем можно было обвинить тебя - это неосмотрительность и легкомыслие. Но оправданию и наложению иного наказания мешала моя клятва. Именно она вела тебя на помост. И я, как бы мне ни было больно, исполняла свой долг. И лишь благодаря случайности мне удалось избежать исполнения клятвы и твоей смерти. Если бы не эта оговорка о возмещении долга и твоим стараниям у дайр-имов, благодаря которым я забеременела, палач нанес бы свой удар, а я смотрела бы на твою смерть и ничего не могла изменить. Что касаемо Ирэйн, то с ней все очевидно. Сношения с Эли-Хартом, умолчание о нападении на меня, узурпирование трона. Чтобы ни послужило тому предпосылкой, но деяние свершилось, и наказание за него одно - смертная казнь. Однако я учла то, что девочку обманом втянули в заговор, опутали угрозами, и на трон она взошла под угрозой расправы. Все это превратило смертную казнь в пожизненное заключение, но преступления не изменило. Ирэйн - изменница…
        - Она была почти ребенком, - возразил Райверн. - И мыслила также. Теперь это взросла женщина, получившая жестокий опыт, который не каждый мужчина способен получить за всю свою жизнь. Лейра Дорин стал мудрей, и я это ясно увидел в беседе с ней. В отличие от Тиен, Ирэйн не ожидает пощады, и наказанием считает не заточение, а воспоминания о смертях, коим стала свидетелем.
        - Все это замечательно, - Альвия уперлась затылком в плечо мужа и закрыла глаза. - Однако закон не приемлет душещипательных откровений, он сух и прямолинеен. И он говорит отправить к Ирэйн палача, чтобы свершилось правосудие. Если бы она возводила хулу на лиори, была в том уличена, наказана, а после раскаялась, я могла бы выслушать ее принародно, принять покаяние и отпустить с миром. Но тут замешено иное преступление, более тяжкое. О нем известно боржцам и соседям. Им также известна кара, назначенная за предательство. Мое решение о заточении посчитали мягким, даже намекали на родство, однако возразить и уколоть меня им не посмели.
        Однако теперь, если я услышу чаяния своего риора и отпущу Ирэйн, позволю им пожениться и жить мирно в его замке, всколыхнется волна недовольства. Меня заспят прошениями о помиловании другим предателям. И тогда я должна буду раскрыть клетки, чтобы убийцы вырвались на волю? Сколько из них затаили злобу и готовы к новым преступлениям? Кто из соседей решит воспользоваться моей вынужденной добротой?
        - Мне кажется, ты сейчас выбрала слишком мрачные краски, - заметил Дин-Кейр.
        - Нет, Райв, я - правитель, я должна предугадывать угрозу риорату раньше, чем мои поданные задумаются о ней. Потому я не могу позволить, чтобы из-за сумасбродства Дин-Таля начались опасные волнения.
        Она развернулась лицом к адеру. Подняла руку и провела ладонью по его щеке. Райверн накрыл руку супруги своей ладонь, потерся о нее, после поцеловал и уместил у себя на плече.
        - Один риор не стоит целого риората? - спросил Дин-Кейр.
        - Верно, - ответила лиори, глядя мужу в глаза. - Даже такой преданный, как Тиен Дин-Таль. К тому же у него есть одно неоспоримое преимущество - Тиен умеет быстро приспосабливаться к новым обстоятельствам. Он знавал и большие потрясения, но сумел найти в себе силы жить дальше.
        - Мне кажется, в этот раз все иначе. Он не смирится.
        - Брось, - отмахнулась Альвия, освобождаясь из объятий риора. - Он любил меня с юношеских лет, однако смиренно принял мое решение о новом выборе и, перебесившись в одиночестве, вернулся и продолжил служение. Его чувство к Ирэйн родилось совсем недавно и не успело окрепнуть. К тому же это похоже на бунт.
        - Поясни, - Кейр развернулся следом за ней.
        Лиори дошла до стола, повернулась лицом к мужу и оперлась ладонью на столешницу. Райв привычно залюбовался своей супругой, но заставил себя отключиться от мыслей, приятных, но сейчас совершенно лишних, и вернулся к обсуждаемому вопросу. Его взор отразил внимание и ожидание пояснений.
        - Посуди сам, - заговорила Перворожденная. - Он был увлечен мной слишком долго, и даже после нашей женитьбы не оставил прежних мыслей, хоть никак их не показывал. Но я видела его взгляды, которые он бросал на меня, да и женщины, которых он выбирал, слишком красноречиво говорят о том, о ком думал высокородный риор. Потом я говорю ему, что он обязан жениться, обещаю выбрать супругу, если Тиен не найдет ее сам. В конечном итоге, благодаря твоему вмешательству, мы отправляем нашего дорого советника на поиски невесты через весь риорат. И что делает он? Дин-Таль устраивает побег Ирэйн, везет ее сюда и объявляет своей невестой. К тому же делает, как я сказал: выбирает полную противоположность мне. Из всего вышеперечисленного я усматриваю бунт упрямца.
        - Ты хочешь сказать, что он только ради противления твоей воле отправился в Тангорскую крепость и выкрал узницу, зная, что тем самым навлекает на себя твой гнев? - прищурившись, с иронией спросил Дин-Кейр.
        - Нет, - усмехнулась Альвия. - Я верю, что в крепость он попал волей случая, и верю, что Тиен из благородства вмешался в судьбу Ирэйн, увидев отношение к ней Дин-Шамиса. Но в дороге ему вполне могла прийти в голову мысль о том, чтобы назвать Ирэйн своей невестой, заведомо зная, что именно этот брак я не одобрю. Но зато риор теперь может смело заявить, что он исполнил мою волю, однако я нарушила свое слово, и потому он смело откажется от моей избранницы для него.
        Райверн отлепился от своего места, подошел к жене и приподнял ее голову за подбородок. Он заглянул лиори в глаза и вопросил:
        - Мне стоит ревновать? - взгляд Альвии отразил недоумение, и риор пояснил: - Ты сейчас приговорила Тиена к вечной влюбленности в тебя. И хоть ты лучшая из женщин, но остаешься ею исключительно для меня. Дин-Таль же свободен в своем выборе, но ты отказываешь ему в возможности полюбить другую женщину.
        - Всего лишь основываюсь на наблюдениях, - пожала плечами Перворожденная.
        - И все-таки, думается мне, сейчас ты ошибаешься, и Тиен, наконец, нашел свою женщину. Да, она оказалась не той, кого мы ожидали увидеть, но сердцу, как известно, приказать невозможно. И если уж риор советник пробудился при встрече с той, кто любила его безответно и беззаветно, как он любил тебя, то почему бы сердцу Дин-Таля было не откликнуться на ее чувство? И, если уж говорить откровенно, то его любовь к тебе оказалась не так сильна, раз уж он безропотно принял твое решение о вашем разрыве. За нее же он готов вцепиться в глотку даже тебе. А как кинулся на меня, не увидев лейры Дорин? Да и закрыл собой от лига. Да, сердце мое, ты всегда была ярким солнцем среди женщин, окружавших Тиена, потому затмевала их своим светом. Но вот он удалился от Борга, блеск твоих лучей померк, и взор советника очистился. Да, Али, я верю, что он искренен в своем желании жениться на этой женщине. И если ты исполнишь приговор, ты потеряешь верного риора. Он, конечно, не предаст тебя, но оставит службу. Вот так мне думается, Перворожденная.
        Альвия протяжно вздохнула и отвела в сторону руку мужа, все еще удерживающего ее за подбородок.
        - Сколько они были в пути? Неделю? - произнесла она, глядя на адера. - Для сильного чувства слишком мало времени…
        - Целая вечность, - отмахнулся Райверн. - Али, они открылись друг другу, рассказали честно о своих грехах, и Ирэйн - единственная женщина, с кем Дин-Таль может позволить себе откровенность. Никто другой не сможет понять его так, как лейра Дорин. Понять и принять вот такого несовершенного. И уже одно это освобождает Тиена от той тяжести, что лежала у него на душе все эти годы. Не удивлюсь, если рядом с тобой его удерживало то, что ты знала о нем все неприглядное, что совершил Дин-Таль. Знала и принимала таким, какой он есть. Так что ты не права, Ирэйн не противопоставление тебе, и не так уж сильно вы отличаетесь, если не считать цвет волос. Вы оба принимаете Тиена таким, какой он есть, но с ней ему не нужно быть вечным слугой, с ней он может быть мужчиной, сильным и уверенным в себе, что он нам и показал своим бунтом. Когда бы Тиен Дин-Таль так смело кидался в бой против своей госпожи? Да он изначально должен был попросить у меня помощи и поддержки, потом только ввести Ирэйн в Борг и отправиться с ней к тебе.
        - И это было бы намного разумней, - заметила Альвия.
        - Он слишком долго был разумен, Али. Пришло время и для его безумств.
        - Ценой которых станет жизнь узницы, - жестко ответила лиори. Райверн закатил глаза, и Альвия повысила голос: - Что ты прикажешь мне рассказывать родственникам узников, которые заключены в тюрьма за меньший грех, чем моя сестрица?! Слезливую историю о великой любви риора Дин-Таля, или о том, что все имеют право на прощение, если их раскаяние искреннее? Так таких раскаявшихся разом найдется по десятку в каждой темнице. Мне открыть двери тюрем? Или же выслушивать при каждом новом приговоре напоминания о том, что я бываю милостива настолько, что прощаю тяжелейшие из грехов? А может, я должна выслушивать упреки, что добра с теми, с кем делила ложе? И что после? Рвать языки каждому, кто возведет хулу на госпожу? Архон, Райв! Я - лиори, и не могу судить так, как мне вздумается! Я первый хранитель и исполнитель закона, а значит, не могу трактовать его по своему усмотрению каждый раз, когда мне этого захочется. Да я даже тебя отправила на плаху! Неужели только Маэрин способен понять то, о чем я говорю?!
        Райверн рывком притянул к себе супругу, прижал, не позволяя разгневанной женщине отстранится, и примирительно ответил:
        - Прости, любовь моя, я прекрасно понимаю тебя, потому не противился приговору тогда, не скажу больше слова поперек и теперь. На тебе бремя власти и множество условностей. Я даже знаю, что тебе не нравится то, что ты собираешься сделать, но если это иного выхода нет…
        - Мне и вправду жаль Ирэйн, - уже спокойней ответила Перворожденная. - И будь хоть единая возможность, я позволила бы им с Тиеном пожениться. В конце концов, это даже неплохо, если в его потомках будет капля крови Боргов. В каком-то роде он нашел свою лиори, пусть и поддельную. Но если я сделаю это, то последствия предсказать невозможно. Я должна блюсти святость законов.
        - Я понимаю, - кивнул Дин-Кейр. - Когда ты отправишь к Ирэйн палача?
        - В полночь правосудие свершится, - ответила Альвия.
        - Да будет так, - произнес адер и коснулся губами виска Перворожденной.
        Вечер близился к своему завершению, приближалась ночь. Райверн оставил супругу в одиночестве, видя, что она не расположена ни к новой беседе, ни к шалостям, которые они иногда позволяли себе вне стен супружеской спальни. Впрочем, адер Эли-Борга и сам не был настроен на любовные игрища. И устав от тяжелого молчания, повисшего в кабинете, он ушел.
        Лиори осталась в одиночестве. Она смотрела на портрет своего отца и думала. О Дин-Тале, об Ирэйн. О превратностях судьбы. Слова мужа Перворожденная услышала и даже была согласна с ними, но…
        - Я ничего не могу сделать, - тихо сказала лиори.
        Она поднялась из-за стола, подошла к шкафу, где хранились «Своды законов Эли-Борга». Достала нужную ей книгу и вернулась обратно в кресло. После раскрыла «Свод» и пролистала до того места, которое хотела перечитать. Законы и Правила Альвия знала наизусть - это было одним из первых знаний, которые лиор Бриар начал вкладывать в голову дочери, и все-таки Перворожденная захотела решила заново прочесть о наказаниях и оправдании преступлений, которые именовались «тяжелыми». Преступление Ирэйн находилось именно в этой части.
        - «Предательство», - прочитала Альвия, коротко вздохнула и продолжила: - Предательство карать следует строго и беспощадно, ибо есть оно разложение душ…
        - Лиори пропустила те виды предательства и наказания за них, которые не относились к лейре Дорин. - Того, кто посягнет на власть господина своего, не прощать и не миловать, ибо святотатство сие есть поганое и ниспослано проклятьем Архоновым. Нет худшей твари, чем тот, кто таит в сердце своем худшую из пакостей. А как всякую тварь мерзопакостную надлежит уничтожать и предателя, чья голова в чужой венец попасть метит, будь то чужак или сродник по крови. - Лиори пролистала дальше. - Буде же беглец из тяжелых, то истреблять такого надобно в то же мгновение, как будет он пойман, ибо злокознен он был, таковым и остался, как бы не клялся в обратном, ибо бежать тому, кто с честью в душе, не за чем. А коли бежал, то имеет пакость новую, и других смущать станет. Заразен дух измены и искоренять его должно, покуда не пошел смрад дальше по землям, Богами благословленными, дабы отрава сия не тронула души чистые и верные, ибо смрад этот вдыхается легко и сушит самое сердце. - Перворожденная вновь перелистнула и вновь прочла вслух: - Коли зреет бунт, то нужно давить его в зародыше, пока семя гадкое не пустило
корни. - Она вернулась в начало: - Наказывать должно строго, не зная жалости, коли нет к тому причины. Ослепнув однажды, можно стать слепцом навсегда. Лиору не должно закрывать глаза и уши, когда берет он в руки меч, суд честный творящий. Рубить заразу надо без промедления, ибо опасна она и ведет к мятежу в умах людских. Не жалей близкого, коли виновен, ибо так устрашишь далеких…
        Альвия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Вернуть Ирэйн в крепость? Но что тогда делать с Дин-Талем? Если Райверн прав, и он не смирится?
        - Архон, - тихо выругалась лиори. После вновь скользнула взглядом по предостережению предков, захлопнула книгу и поднялась из-за стола. Приказ был уже отдан, а значит, слово госпожи прозвучало, и было услышано. - Отпущу Ирэйн, взбунтуются боржцы, не отпущу - Дин-Таль. И взбунтуется, останется она в крепости, или умрет сегодня в темнице. - Вновь вздохнула и повторила слова Кейра:
        - Один риор не стоит целого риората.
        Альвия направилась к двери, но остановилась, понимая, что не готова вернуться в покои. Она решила поговорить с Ирэйн, и возможно, это поможет окончательно принять собственное решение, потому что в душе лиори никак не могла согласиться с ним, хоть и знала, что поступает верно, и другого приговора в этой ситуации быть не может. И все-таки чувство неудовлетворенности грызло. Оно заставляло вновь и вновь спрашивать себя: действительно ли этот исход истории единственный, или есть что-то, о чем она не подумала? Не допускает ли непоправимой ошибки? Что могла упустить?
        - Задери меня поганые твари, - проворчала лиори, ни к кому не обращаясь, и направилась к подземелью, где сейчас томились два узника. Литы, давно ставшие живыми тенями, заскользили рядом, не привлекая внимания госпожи.
        Уже стоя в подземелье, Альвия задумалась. Он посмотрела в ту сторону, где должна была находиться Ирэйн, и нахмурилась. Перворожденная впервые ощутила, что не готова встретиться с тем, кого приговорила к смерти. Это вызвало прилив раздражения. «Я отговорил ее, пообещав справедливый суд госпожи», - всплыли в памяти слова Дин-Таля.
        Закон не может быть оспорен, потому что его создавали не во зло, а во благо. А если так, то он справедлив изначально, и лиор, судивший, согласно закону, тоже был справедлив. Она не руководствовалась неприязнью к Ирэйн, ее не было. Как не было ревности женщины, лишившейся верного поклонника. Альвия руководилась здравым рассудком, а не чувствами. И это же означало, что суд был справедлив. Тогда откуда этот червячок, который так усиленно грызет душу и заставляет сомневаться?
        Вернуть Ирэйн в крепость? Это возможно, если учесть, что побег замыслил и привел в исполнение риор советник. И еще было желание узницы вернуться назад, несмотря на опасность, ожидавшую ее в узилище. Может быть, все было так, как говорит Дин-Таль, и тогда казнь - это слишком суровое наказание, но! Но есть еще тайное проникновение в Борг - в колыбель власти Эли-Ворга, на которую лейра Дорин посягнула когда-то. А это казнь… Впрочем, ее уговорил вернуться сюда советник… Или Ирэйн, которая всегда умела ловко притворяться, использовала его, надеясь получить свободу? Выглядеть безобидной скромной овечкой Ирэйн научилась в совершенстве. Могла ли она сблизиться с Тиеном, чтобы получить в его лице защитника и помощника? Могла.
        «Лейра Дорин стал мудрей, и я это ясно увидел в беседе с ней. В отличие от Тиена, Ирэйн не ожидает пощады, и наказанием считает не заточение, а воспоминания о смертях, коим стала свидетелем», - теперь ей пришли на ум слова супруга. Но и они не внесли никакой ясности. Райверн мог оказаться прав равно в той же степени, как и ошибаться. Ирэйн и вправду больше не та маленькая девочка, что выкрикивала навязанные ей Лирном обвинения плененной кузине. Она повзрослела, поумнела, хотя и в свои семнадцать, лейру Борг вряд можно было назвать глупой. Наивной, неискушенной, да, но не глупой. Так что же ей мешало использовать советника в стремлении освободиться, тем более она ехала в Борг не беглянкой, но жертвой страсти и злобы смотрителя Тангорской крепости.
        Альвия тряхнула головой, отгоняя досаждавшие ей размышления. Сейчас она была предвзята и сама это чувствовала. Чтобы успокоить внутреннее недовольство, лиори искала доказательства коварства кузины. Но имели ли они место на самом деле?
        - Нужно отвлечься и освободить голову от мыслей об Ирэйн, - шепнула себе Перворожденная.
        Она развернулась и направилась по узкой лестнице вверх - там находилась темница другого узника, чья участь также была известна, но с которым лиори хотела поговорить только завтра.
        Литы шли за ней. И дверь темницы открыли первыми. Двое зашли внутрь и встали у стены, пропустив вперед Перворожденную.
        Бывший смотритель Тангорской крепости лежал на животе на жесткой лежанке, уткнувшись лбом в сложенные руки. Однако при звуке отодвигаемого засова поднял голову. Увидев лиори, он рывком поднялся с лежанки и склонил голову, а после и вовсе опустился на колени.
        - Моя госпожа…
        - Поднимитесь, риор Дин-Шамис, - сухо ответила Альвия.
        Ее спокойный равнодушный взгляд прошелся по багровевшим щекам узника. Тот поднял глаза на Перворожденную и вновь опустил голову. Лиори приблизилась, а вместе с ней подошли и литы, но хватило одного короткого жеста, чтобы они замерли на месте, вынув наполовину клинки из ножен. Шамис верно расценил угрозу, но в его голове не было и мысли о нападении на госпожу. Риор спрягал руки за спину, тем самым показывая, что он не опасен для лиори.
        Альвия подошла к нему вплотную, сжала мужской подбородок и приподняла голову узника, заставив глядеть себе в глаза. Шамис послушно вгляделся в ледяную глубину, распахнувшуюся ему навстречу, и отвел взор.
        - Стыдно? - спросила лиори.
        - Да, - ответил риор. - Очень.
        Перворожденная отпустила бывшего смотрителя из капкана своего взгляда и отошла на два шага назад.
        - Чего вам не хватало, высокородный? - спросила она. - К чему вам понадобилась жизнь безвинных людей? Зачем вы напали на моего советника, зная, что идете на предательство? - Шамис вздрогнул, и Альвия отчеканила: - Почему вы предали меня?
        - Я верен моей госпоже, - с легкой хрипотцой произнес узник. - Предан телом и душой.
        - Тогда зачем вы пошли на преступление, которое толкуется не иначе, как предательство?
        - Опасался потерять ваше доверие, лиори, - негромко признался Шамис. - Я позволил страсти захватить меня. Но надежды не оправдались, и тогда меня ослепила ревность. Я повел себя глупо и жестоко с женщиной, которую желал. А когда она исчезла, я понял, что потеряю намного больше, чем место смотрителя. Хотел скрыть проступок, но запутался еще больше. - Он поднял голову, посмотрел на госпожу и вновь опустился на колени: - Я виновен и признаю это.
        - Несомненно, - холодно ответила Альвия. - Вы виновны и понесете наказание, высокородный.
        - Мои дети…
        - Вы решили вспомнить, что у вас есть дети? - едко вопросила лиори. - Быть может, вы вспомнили и о своей жене? - Риор промолчал, ему нечего было ответить. - Чем вы пленились, риор Дин-Шамис? Что нашли в узнице такого, что это ослепило вас? Она заигрывала с вами? Соблазняла? Манила обещаниями?
        Бывший смотритель вскинул голову, и Альвия потребовала:
        - Правду!
        Узник отрицательно покачал головой.
        - Нет, моя госпожа, лейра Дорин была равнодушна к моему вниманию. И на признание ответила отказом. Она не пожелала перебраться в мои покои, и пользоваться предложенными благами тоже отказалась. Это была только моя страсть.
        - Вы честны, хоть это радует.
        - Что будет с моей семьей? - все-таки спросил риор.
        - Они не пострадают, - ответила Перворожденная. - Земли и замок останутся им в наследство, как и право принадлежности к высокому роду. Если ваша супруга в будущем пожелает выйти замуж, я подыщу ей достойного риора. Ваших сыновей я возьму в Борг на воспитание. Возможно, они дадут мне то, в чем отказали вы. Я не стану устраивать громкого судилища в назидание другим и объявлять о вашем позоре лишь из сострадания к вашим детям. Я не хочу, чтобы в них пробудили наследственную ярость насмешками и упреками. Что до вас, то свой приговор вы знаете сами. - Альвия на мгновение замолчала, а после закончила: - Я безумно разочарована, риор Дин-Шамис.
        Шамис вспыхнул, но выдохнул и закрыл пылающее лицо ладонями. Риор помнил, как лиори призвала его к себе впервые. Тогда ее глаза не обжигали холодом. Взор Перворожденной был приветлив, даже лучист. Он согревал душу, наполнял радостью сознанием, что его заслуги не остались не замечены.
        - Риор Дин-Шамис, - и голос звучал мягко, доверительно, - рада лицезреть одного из вернейших риоров. Вы не оставили Эли-Борг в черный час испытаний, ниспосланных нам Богами, и я хочу отблагодарить вас за вашу преданность и доблесть. Я решила назначить вас на должность смотрителя Тангорской крепости. От того, как вы покажите себя, будет зависеть ваше дальнейшее возвышение. Я желаю видеть подле себя испытанных в горе друзей, и вы стали одним из них.
        - Моя госпожа, - восторженно выдохнул тогда высокородный риор. - Я счастлив уже тем, что вы заметили мой род и нашу верность вам и Эли-Боргу. Откликнуться на призыв адера Дин-Таля было для нас столь же естественно, как и дышать воздухом родной земли. Мы не могли позволить осквернить его смрадом предательства.
        - И за то я жалую ваш род своим вниманием и доверием, риор Дин-Шамис, - улыбнулась Альвия. - Однако есть некое «но», - продолжила она, и Шамис ответил внимательным взглядом: - Ваша кровь слишком горяча, высокородный, и вы сами это знаете. Вам тяжело смирять порывы, и это мешает мне пригласить вас в Борг. Потому я направляю вас туда, где царят покой и уныние. От вас я ожидаю справедливого управления узилищем, заботу о подопечных и людях, которые служат в крепости.
        Если вы покажете себя, как уравновешенный и честный муж, сумев не навлечь на себя мое неудовольствие, тогда ворота Борга откроются вам и вашим потомкам. Вы услышали меня, высокородный?
        - Да, Перворожденная, - склонил голову риор, находя слова лиори справедливыми.
        Тогда он был уверен, что пройдет испытание. Не видел причины для всплесков необузданной ярости, которая жила во всех представителях его рода. От Дин-Шамиса требовалось лишь сохранять порядок и злоупотреблять властью… Не смог. Сорвался из-за того, чего менее всего ожидал - из-за увлеченности узницей. Как же глупо! Кровь все-таки подвела его. Вспылил, позволил взять над собой верх ярости, сгубившей множество поколений его предков. Теперь погибал и он, поддавшись страху, что лиори узнает о том, что риор, на которого она возлагала надежды, проиграл собственным страстям.
        Шамис отвел руки от лица. Его тусклый взгляд остановился на Перворожденной.
        - Когда меня казнят? - спросил риор.
        - Завтра, - ответила Альвия.
        Бывший смотритель судорожно вздохнул. Он облизал пересохшие губы и решился задать другой вопрос:
        - Лейра Дорин… Моя госпожа, что станется с ней? На ней нет вины!
        Ответа не последовало. Лиори развернулась и направилась прочь из темницы.
        - Моя госпожа! - Альвия вышла, так и не удостоив узника ответом. Лиггы последовали за Перворожденной, и Дин-Шамис запоздало произнес: - Благодарю за вашу милость к моим детям…
        Разговор с бывшим смотрителем произвел на лиори тягостное впечатление. Альвия тоже помнила, как решила выделить риора и почтить своим вниманием. Но ее осторожность в его возвышении была продиктована не наблюдениями за жизнью рода Шамис, имелась иная причина. И ее Перворожденная почерпнула из летописей, которые ей вернули дайр-имы. Прочитав о жителях Элитара, покинутого после падения и гибели - предках высокородных риоров, Альвия узнала и о том, какими силами были наделены их предки, а также о последствиях для потомков, чьи прародители отказались от того дара, что принесли из покинутого мира.
        И проследив историю рода Шамис, лиори сказала супругу:
        - Славный род, но их слабость в той силе, что некогда была подчинена этим риорам. Наша волшба рассеялась, сменившись иными достоинствами. Их же дар был живым, и дух его никогда не покинет кровь подобным им. Так говорит летопись. Зверь навсегда останется зверем. Попробуем же его приручить и направить усердие на благо риората. А пока пусть смирит ярость там, где нет места страстям.
        Она ошиблась… Чтобы усмирить зверя, его нужно держать подле себя. Ласкать и пестовать, постоянно показывая, кто хозяин. Жаль. О таких, как Дин-Шамис, летопись рассказала много занимательного. Однако остались его дети, и они еще сослужат Эли-Боргу добрую службу, только не стоит повторять с ними первой ошибки. Зверю не нужна свобода, ему нужна крепкая рука господина. И все-таки жаль, Маргот нравился Альвии.
        - Ошибки могут стоить слишком дорого, - негромко произнесла лиори, спускаясь по лестнице. Она остановилась и поджала губы, мысли Перворожденной снова свернули к Ирэйн. Сердито тряхнув головой, Альвия решительно направилась к узилищу лейры Дорин. Пора было разобраться в собственных сомнениях.
        Ирэйн не спала. Она лежала с открытыми глазами. Взгляд ее блуждал где-то далеко-далеко от темницы, от чертогов лиоров и Эли-Борга. Она парила за пределами человеческого мира, там, где не было боли и обид, зато жили чистое искрящееся счастье. На губах ее застыла улыбка, и в этой улыбке можно было уловить солнечные лучки незримого мира лейры Дорин, пробивавшиеся наружу. И узница упивалась своими видениями, забыв обо всем на свете. Даже стены ее узилища не моги поколебать этого умиротворения и затаенной радости. Ирэйн грезила наяву…
        Она не услышала тихих шагов госпожи, слишком далеко сейчас летала ее душа. Альвия остановилась у решетки, взглянула на кузину и… не посмела нарушить покоя узницы. Лиори стояла и смотрела на молодую светловолосую женщину, полную жизни настолько, что ее бурные потоки ощутимо разливались по темнице, плескались у решетки и просачивались сквозь толстые прутья. Перворожденная задохнулась от это яркого всплеска чужих чувств. И сердце ее сжалось от горечи и боли, потому что она знала, что скоро этот источник иссякнет. Его уничтожат безжалостные руки палача, и вместо светоча, от которого становилось светлей в мрачном подземелье, останется лишь холодеющее тело с уродливой полосой на шее.
        Видение показалось лиори до того кощунственным, что она невольно мотнула головой и, поддавшись вперед, сжала пальцами прутья решетки. Горло перехватило, и женщина судорожно вздохнула.
        - Ирэйн, - чуть хрипловато позвала Альвия. - Ирэйн.
        Лейра услышала не сразу, и Перворожденной пришлось позвать ее снова. Узница повернула голову, взглянула на госпожу невидящим сразу, но не сразу осознала, что у ее тихого счастья появился свидетель. Наконец, сознание лейры Дорин прояснилось, и она, охнув, поспешно встала с лежанки.
        - Моя госпожа, - узница в почтении склонила голову.
        Альвия подозвала лита, у которого находились ключи, взятые у стражей. Он открыл замок, и лиори шагнула навстречу узнице. Заговорить не спешила. Остановилась в двух шагах от Ирэйн и теперь, рассматривая Ирэйн, вспомнила юную лейру, которую нянька привела в кабинет к госпоже, чтобы сестры могли познакомиться. Неожиданно Перворожденная поняла, что почти не помнит, ни как выглядела лейра Борг, ни то, о чем они говорили. А последующие встречи и вовсе покинули память лиори Эли-Борга. Слишком много было других забот, и до воспитанницы ей особо не было дело. Хватало отчетов няньки, да нескольких минут, положенных, чтобы показать заботу.
        А цветок подрастал, оставленный на попечение прислуги и учителей. Одинокий, по сути, никому не нужный, даже своей опекунше. Важна была клятва, данная дяде, важно было дать лейре то образование, которое положено всем знатным дамам, важен был риорат, важны подданные, важны отношения с соседями, вражда с Эли- Хартом, обида на Дин-Кейра, ночи отдохновения в объятьях Дин-Таля, и для Ирэйн Борг среди всего этого места как-то не нашлось. Она всегда была где-то там, за гранью насущного и первостепенного. Ирэйн учили почтению к госпоже, но сама госпожа ничего не сделала, что девушка к ней привязалась.
        Что ж, лейра Борг почтительна. Но доверия между сестрами не было, потому и побоялась явиться к ней и открыть правду о том, что происходит у госпож под носом. Справедливо. Лиори была безразлична Ирэйн, Ирэйн осталась равнодушно к лиори. И единственный человек, который стал девушке дорог, уже принадлежал госпоже. У лейры Борг не был повода стыдиться своих чувств, не было нужды бороться с ними, зато ревновать и злиться предостаточно. Альвия не стала ей ни благодетельницей, ни родственницей. Так и осталась госпожой, приютившей сироту из чувства долга.
        Можно было смело признаться себе в том, что лейра Борг никогда не была счастлива в этих стенах, хоть и полюбила Борг, как родной дом. Помимо равнодушия кузины, она получила муки безответной любви, угрозы Лирна, страх за свою жизнь, а после и ненависть: возлюбленного, придворных и боржцев, знавших о ее падении. В придачу к этому вынужденный брак, близость к Тайраду, которого Ирэйн не могла терпеть. И, наконец, пожизненное заключение, но даже узилище не дало ей покоя, зато не отказало в том, чего у лейры и без того было через край - одиночества.
        А сейчас, когда впервые за свои двадцать два года Ирэйн была счастлива, правящая кузина собиралась забрать у нее все без остатка: надежды, долгожданную любовь и саму жизнь.
        - Боги, - выдохнула Альвия, страдая от жалости и сочувствия к той девочке, которую даже не могла вспомнить. А еще был стыд перед этой взрослой женщиной за то, что изменить уже было ничего невозможно, и за то, что риорат и власть были по-прежнему важней ее жизни, потому что лиори не может позволить себе делать то, что ей вздумается.
        «Забудь о сочувствии, Али, - когда учил Перворожденную покойный отец, - забудь о сострадании и жалости, когда дело касается законов. Позволишь себе слабость раз, и породишь волну последующих недовольств. Позволив себе обойти закон раз, ты породишь надежду на то, что сделаешь это снова. Эта надежда не во благо, она даст людям веру в то, что они могут совершить преступление и остаться безнаказанными. Ради этого они будут лгать, изворачиваться, подкупать, упрекать, давить, вынуждая пойти навстречу или же сожалеть о допущенной всего раз ошибке. Когда законы едины для всех - это справедливо. Справедливость рождает в сердцах верность. Закон - это твое оружие. Держи его крепче, дитя мое, и тогда ты останешься сильной и непобедимой».
        - Что угнетает вас, госпожа?
        Альвия вздрогнула и очнулась от воспоминаний. Она вновь посмотрела на Ирэйн, после приблизилась к ней, взяла за руку и отвела к лежанке, как это делала иногда в прежние времена.
        - Нам нужно поговорить, - севшим голосом произнесла лиори. Она кашлянула, прочищая горло, однако продолжить не спешила. Держала за руку и Ирэйн и думала, что вскоре она станет холодна, как лед…
        - Перворожденная, - позвала лейра Дорин. - Я могу попросить вас еще об одной милости?
        Альвия развернулась к узнице. Она чуть помедлила, но все-таки кивнула, соглашаясь.
        - Простите риор Дин-Таля, - заговорила Ирэйн, с мольбой глядя на лиори. - Не наказывайте его сурово. Он просто благородный человек и хотел помочь мне. Я не должна была его слушаться, знаю, но…
        - Но?
        - Мне не хотелось его расстраивать, - почти шепотом договорила узница. - Я знаю, это глупо… Просто… просто…
        - Он был рядом и заботился о тебе? - с улыбкой спросила Перворожденная. - Ты ведь так и не разлюбила его?
        Ирэйн отрицательно покачала головой. После сжала ладонь Альвии, притянула ее к своей груди и с жаром заговорила:
        - Он одумается, обязательно одумается! Риор Дин-Таль благоразумен, как никто другой. Он ведь верен вам, всегда был верен и останется впредь. Нельзя терять такого слугу! Не будьте с ним суровы, молю вас!
        Альвия криво усмехнулась. «Ты наказываешь всех вокруг, но только не меня…». Душевная боль - это тоже наказание. И за свою подлость в прошлом риор прошел тропою мук. А теперь его ожидает новая и, кажется, более длинная дорога, потому что: «Ради нее он готов был кинуться даже на тебя…».
        - Разве ты не хочешь просить милости для себя? - спросила лиори.
        - Зачем? - искренне удивилась узница. - Освободить вы меня не можете, я это и так знала.
        - Не могу, - кивнула Перворожденная.
        - А все хорошее, что со мной могло произойти, уже произошло. Боги были милостивы ко мне, мне не на что жаловаться. Я познала любовь и заботу того мужчины, о котором грезила столько лет без надежды на взаимность. А больше мне желать нечего. Разве что легкой и быстро смерти, - на губах лейры появилась рассеянная улыбка. - Вы ведь казните меня, да? Я знаю, что вы и так были добры ко мне, оставив жизнь и отправив в Тангорскую крепость. Еще я знаю, что вы позволили мне больше, чем другим узникам. Но побег государственного преступника всегда карался смертью. Еще я осмелилась войти в Борг, хотя знала, что мне это запрещено под страхом смертной казни.
        Альвия на мгновение поджала губы. Затем медленно кивнула и услышала в ответ лишь короткий вздох.
        - Я знала, - произнесла узница.
        - Но все равно пришла. Почему?
        - Я хотела увидеть могилу Лотта, - призналась Ирэйн. - И не хотела спорить с Тиеном. Он верил, что все закончится благополучно.
        - Потому что я дала ему слово принять его выбор, - тускло отозвалась Альвия. - Я дала слово, и он верил, что оно защитит тебя от моего же гнева. Но ты - не та женщина, союз с которой я могу одобрить. Даже если не имею ничего против.
        Она замолчала, продолжая разрываться между долгом и собственными чувствами. Перворожденная подумала о Тиене, о том пламени, в котором горел риор, узнав об уготованной для Ирэйн участи, о его гневе и желании отвоевать у госпожи ее добычу. После вспомнила одухотворенное лицо узницы, которое лицезрела несколько минут назад, а затем и о том, как рыдала перед так и не состоявшейся казнью Райверна, зная, что не может ничего изменить. Тогда им повезло… А вот Ирэйн и Тиену такого везения предусмотрено предками не было.
        - Я могу вернуть тебя в крепость, - наконец сказала лиори, устав бороться с собой. - Мне есть, чем оправдать твой побег и возвращение в Борг…
        - Но зачем? - удивилась лейра.
        - Ты не хочешь жить? - спросила Альвия в ответном изумлении.
        - Да разве же это жизнь?! - воскликнула узница. - Влачить жалкое существование до конца своих дней? Снова стать тенью, когда узнала, насколько яркой может быть жизнь? Лелеять одно единственное воспоминание и знать, что это все, что мне отмерили Боги? Жалеть себя, лить слезы и вести беседы с призраками!
        O, нет, моя госпожа, я хотела бы уйти сейчас, когда мое сердце поет от счастья.
        Когда на губах еще не остыл след поцелуев возлюбленного, пока тело помнит его ласки, и слух полнится его признаниями. Я молю вас, если уж для меня нет иного исхода, то пусть свершится предначертанное. Молю, - повторила Ирэйн и опустилась на колени перед лиори. - Не продлевайте моей агонии, сестрица. Я смиренно жду приговора.
        - Тебе совсем не страшно? - спросила Альвия, вновь вынуждая лейру сесть рядом с ней.
        - Боюсь до дрожи, - призналась та. - Но лучше так, чем снова беспросветная унылая серость пустых дней.
        - Я тебя услышала, - кивнула лиори.
        - Только бы без боли и быстро, - прошептала Ирэйн.
        - Только так, обещаю, - с вымученной улыбкой ответила Перворожденная.
        - Благодарю, - склонила голову узница. - Вы бесконечно добры со мной. Я не заслужила…
        - Прости меня, - вдруг всхлипнула Альвия и рывком прижала к себе лейру. - Мне, правда, жаль. Будь у меня хоть маленькая лазейка, я вывернулась бы, но закон безжалостен и строг.
        Ирэйн, изумленная объятьями настолько, что ни сразу нашлась, что ответить, все-таки несмело обняла лиори в ответ.
        - Я не держу на вас зла, сестрица, - произнесла она. - Я сама виновата в том, какую выбрала жизнь, за то и плачу полной мерой.
        Альвия взяла себя в руки и отстранилась. Лейра Дорин смущенно улыбнулась:
        - Жаль только, что я не могу увидеть ваших детей, я мечтала об этом. И… - она отвела взгляд, - и не могу взглянуть на Тиена в последний раз. Но это было бы лишним, - ответила она сама себе. - Ни к чему рвать душу прощанием. Просто скажите ему, что я знала, на что шла, и что благодарна ему за то счастье, что он подарил мне. И я желаю, чтобы то будущее, о котором я как-то говорила ему, сбылось. А еще пусть ни в чем себя не винит. И… он будет моей последней мыслью.
        Ирэйн отвернулась, скрыв одинокую слезинку, скользнувшую по щеке, украдкой стерла ее и снова посмотрела на госпожу.
        - Хорошо, я скажу, - кивнула Альвия. Затем протяжно вздохнула и поднялась на ноги. - Прощай, Ирэйн.
        - Прощайте, моя госпожа, - с улыбкой ответила узница. - Пусть Боги не оставят вас своей милостью. Я желаю процветания Эли-Боргу. И пусть ваши дети вырастут, не зная тревог.
        Альвия открыла рот, чтобы поблагодарить, но под открытым взглядом ясных глаз лейры Дорин, сдавило горло, и лиори лишь вновь кивнула в ответ. Она развернулась и стремительно покинула темницу, более не оглядывалось. Мольба узницы о смерти не успокоила, лишь еще больше усилило внутреннее несогласие с собственным приговором.
        - Это всего лишь слабость, - прошептала Альвия.
        Она покинула подземелье, прошла, не оглядываясь мимо стражей и устремилась к лестнице, так и не заметив Райверна, стоявшего неподалеку в ожидании правящей супруги. Он шагнул на свет из тени и направился к жилому крылу Борга, но в супружеские покои вернуться пока не спешил…
        Тиен Дин-Таль сидел в своих покоях. Тело его распласталось в кресле в расслабленной позе. Пальцы сжимали подлокотники кресла, но силы в них не было, как не было ясности разума, и даже злость не горячила кровь. Она реяла где-то на грани сознания, не затрагивая сердца. Риор точно знал, что должен быть раздражен этим вялым состоянием, но лишь вздохнул. Сон уже давно пытался сковать веки советника, но тот сопротивлялся ему из всех своих исчезающих сил.
        И когда открылась дверь в его покои, Дин-Таль лишь скосил глаза на гостя. Это был Райверн Дин-Кейр. Он приблизился к креслу, на котором замер его друг, присел на корточки и покачал головой:
        - Ты растекся по креслу, словно мед по ломтю хлеба.
        - Проклятый Ферим, - почти безразлично и чуть растягивая слова, ответил Тиен.
        - Проклятое зелье. Чтоб твари задрали гадкого чародея.
        Райверн поднялся на ноги и решительно произнес:
        - Тебе надо прогуляться. Добрая прогулка разгоняет кровь. А еще лучше пробежаться.
        - Как? - Дин-Таль попробовал развести руками, но из этой затеи ничего не вышло. - Я даже пальцем шевельнуть не могу.
        - Ты же риор, Тиен, - фыркнул Кейр. - Наши предки неплохо постарались, продумывая нас. Вспомни летопись. - Встретившись с пустым взглядом советника, адер шагнул к нему, криво усмехнулся и отвесил пощечину, следом вторую, затем третью, и тело Дин-Таля дернулось навстречу другу.
        - Обезумел?! - рявкнул Тиен. В глазах его появился блеск, и даже мелькнуло возмущение.
        - Давай-давай, лентяй, поработай головой, - насмешливо ответил Райверн. - И чем быстрей ты это сделаешь, тем лучше.
        Дин-Таль сузил глаза, прожигая Кейра тяжелым взглядом, а потом заговорил:
        - Сильна кровь детей Элитара. Отторгнув волшбу, жившую в ней, чужих чар она не приемлет. Лишь те, что насланы по приказу господина, не во вред, а во благо, могут иметь силу, ибо на то есть воля высшая и ей покориться надобно. Но буде опасность грозить риору, чары отступят, дабы мог он защитить жизнь свою. Также может скинуть он чары чужие, коли такие сковали риора, пробудив разум, ибо то есть сила великая, и способна она разорвать незримые путы, коли потомок высокого рода того пожелает. Боль пробуждает злость, а злость пробуждает кровь, и тем тоже можно развеять чары. - Кейр вопросительно приподнял брови, и Тиен, откинувшись на спинку кресла, потребовал:
        - Еще.
        - Да всегда с радостью, - осклабился Райверн, и на советника обрушилась дружеская длань в четвертый раз. Адер замахнулся в пятый раз…
        - Хватит! - Дин-Таль, перехватив руку Дин-Кейра у своего лица. - Помоги лучше встать. Зад словно приколотили к креслу, - закончил он ворчливо, и увидел в ответ широкую улыбку.
        Райверн подхватил советника под локоть и потянул из кресла. Тот, выругавшись, рванул тело следом, и едва не полетел на пол, но твердая рука удержала от падения.
        - Думаю, ты простишь меня, - произнес Райверн. - Ферим удавится, но не даст другой настойки, для него приказ лиори - закон, и меня он слушать не станет. Скорей, тоже опоит, чтобы не приставал.
        - Я не злюсь, - отмахнулся Тиен.
        Он прикрыл глаза, справляясь со слабостью и головокружением. После тряхнул волосами, ожесточенно растер лицо и, освободившись от поддержки, сделал неуверенный шаг.
        - Отпускает, - сказал он, раскинув руки и сделав второй шаг. - Медленно, но отпускает. - Затем криво усмехнулся: - Проклятая привычка к повиновению. Даже не вспомнил, что могу сопротивляться чарам, наложенным по ее приказу.
        Райверн вновь подошел к Тиену и накрыл его плечо ладонью.
        - Не злись на Альвию, - сказал он, заглянув в глаза советника. - Она - лиори. Власть - это непомерный груз, и никто не в силах разделить его с Перворожденной, даже я. Это только ее ноша, и она далеко не благо. Ты же знаешь. И я был оправлен на плаху, несмотря на ее любовь ко мне. Но ты убедил остальных риоров встать на мою защиту, и это дало то время, которого не хватило ранее, чтобы отыскать лазейку.
        - Для Ирэйн она не оставила ни минуты, - ответил Дин-Таль. - Она не стала рыскать в сотне книг, чтобы выискать ту единственную спасительную строчку, которая могла бы сохранить жизнь моей женщине.
        - Такой строчки нет, Тиен, - ровно произнес Дин-Кейр. - И тогда не было. Если бы Али родилась мужчиной, для меня все было бы кончено пять с лишним лет назад.
        - Она дала мне слово! - воскликнул советник. - Она дала свое слово лиори, что признает мой выбор, но отказалась от него! Я верил ей! Всегда верил, - выдохнув, продолжил высокородный риор. - Ее слово было для меня истинной. Я был предан ей, как пес, дышал ею, жил во имя ее, и что я получил за свою службу? Смертный приговор женщине, которой поклялся, что все закончился благополучно.
        - Не стоило давать такого обещания, - возразил Дин-Кейр. - Ты знал, что Ирэйн запрещено появляться в Борге. Как знал, что ожидает врага риората, если он осмелится сбежать из-под стражи. И пусть лейра Дорин не замышляла дурного, но в глазах всего света она предатель, который посягнул на трон своей госпожи.
        - Я верил слову лиори! - крикнул Тиен. - Оно истинно и неоспоримо. Его нельзя отменить или оспорить…
        - А о самой госпоже ты подумал? - с легким раздражением спросил Райверн. - Ты думал, перед каким выбором ставишь ее?
        Дин-Таль отошел от друга, но через пару мгновений порывисто обернулся и произнес, глядя в глаза адера:
        - Я не могу потерять ее, Райв. Если Ирэйн казнят, служить Эли-Боргу с прежним рвением, я уже не смогу. Ирэйн не совершила ничего дурного, и закону не в чем обвинить ее, кроме послушания, потому что я вел ее. Я! Но мне дадут жену, а ей могилу. Потеряв Ирэйн, я не приму выбора лиори, и в Борге не останусь. Я здесь до тех пор, пока в темнице сидит моя невеста, и я не оставлю лейру Дорин до ее последнего вздоха. Потом уеду и уже никогда не вернусь. Если Альвия расценит это, как предательство, пусть наказывает…
        - Но пока ты здесь, - прервал советника Дин-Кейр, - я продолжаю настаивать, чтобы ты прошелся по Боргу. И не откладывай прогулку. Кстати, гулять лучше всего в это время в сторону подземелья.
        Тиен вскинул голову и пристально посмотрел на адера. Тот подошел к столу, на котором лежал меч риора, отстегнутый от пояса в тот момент, когда Дин-Таля привели в его покои. Райверн поднял его, развернулся к другу, еще короткий миг смотрел на него, а после кинул ножны с мечом, и Тиен машинально перехватил их. Дин-Кейр удовлетворенно хмыкнул и вдруг заорал:
        - Беги!
        Дин-Таль гулко сглотнул, осознавая в одно мгновение, зачем Райверн явился к нему, и почему помог прийти в себя. Когда-то бывший адер, чувствуя свою вину, помог нынешнему остаться в живых. Теперь Кейр, как никто другой понимая, что творится в душе советника, отдавал ему долг.
        - Ночью, - выдохнул Тиен, ответом ему была изломленная бровь друга.
        И Дин-Таль сорвался с места. Ему было уже не важно, к чему приведет очередная безумная выходка. Единственно, что заботило советника - не дать свершиться кровавому правосудию. Забыв обо всем, он мчался к подземелью, не замечая на своем пути препятствий, не слыша удивленных окриков стражей, взволнованных непривычным поведением советника.
        Кажется, он так быстро не бегал еще никогда в жизни. Все, что было ему ценно прежде, вдруг истаяло дымом под порывом ветра страха за жизнь беззащитной женщины, которой он обещал, что оставит ее, что позаботится и добьется благополучного исхода их путешествия. И боль от того, что не сумел сдержать клятвы, была столь же сильна, как и боль от предчувствия непоправимой беды, если промедлит хотя бы одно мгновение. Даже если бы сама лиори приказала остановиться, Дин-Таль остался бы глух к ее повелению.
        Лишь спустившись к подземелью, риор перешел на стремительный шаг. Он вышел к стражам, охранявшим вход к темницам, скользнул по ним лихорадочно горящим взглядом, после посмотрел на решетку, закрывавшую вход - она была открыта, и сердце Дин-Таля пропустило удар.
        - Палач? - вдруг севшим голосом спросил он.
        - Только что пришел с подручными, - кивнул страж.
        - С подручными, - эхом повторил советник и болезненно скривился: - Будто зверя умерщвлять собрались.
        Страж открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но риор оттолкнул его с прохода и поспешил вслед за теми, кто пришел за жизнью лейры. Он успел увидеть, как они входят в ее темницу, и, вытянул меч из ножен, не сбавляя хода. Ножны, отлетев, звякнули, ударившись о каменный пол. Дин-Таль этого не слышал. Набат, который отбивало его сердце, заглушал все прочие звуки. И женский голосок, вскрикнувший от страха, уже нарисовала воображение Тиена, вырвав из груди глухой стон.
        У темницы советник на миг остановился. Его взгляд нашел Ирэйн. Она покорно опустилась на колени. Не сопротивлялась, ни плакала, ни молила о пощаде, только зажмурилась, что есть сил, и скомкала в кулаках подол серого вдовьего платья. За ее спиной стоял палач. В его руках не было удавки, и Тиен понял, что он собирается свернуть лейре шею, чтобы быстрей закончить ее страдания. Подручные замерли перед узницей. В их глазах не было сочувствия, эти люди давно привыкли к крикам боли, к чужим увечьям, к смерти. Им было безразлично, кто стоит перед ними на коленях. Всего лишь ремесло, всего лишь служба во имя Эли-Борга…
        - Это будет быстро? - дрожащим голосом спросила Ирэйн.
        - Вы даже ничего не поймете, - ответил мастер.
        - Хорошо, - прошептала лейра. - Очень страшно…
        - Стоять! - зло вскрикнул Дин-Таль.
        Палач, уже протянувший к узнице руки, обернулся и склонил голову, приветствуя высокородного риора.
        - Пошли прочь, - кивнул советник на выход из темницы.
        - Тиен, не надо! - испуганно вскрикнула Ирэйн.
        Он не слушал. Взгляд Дин-Таля не отрывался от палача. Тот замялся, не зная, что делать. Риор советник был ближе всех к госпоже и ее супругу. Возможно, таково указание лиори… Только смущал обнаженный меч в руках высокородного.
        - Прочь, - опасно понизив голос, повторил Тиен, и клинок в его руке угрожающе поднялся.
        - Госпожа отменяет повеление?
        - Я сказал прочь! - выкрикнул советник и приблизился к мастеру. Острие клинка уперлось в горло палачу, и риор произнес спокойно и даже равнодушно: - Протянешь к ней руки, и останешься без них. Дернешься, убью. Понял?
        - Да, - тяжело сглотнул палач.
        - Прочь! - рявкнул Дин-Таль.
        Мастер попятился. Он даже убрал руки за спину, показывая, что не тронет узницу. Палач отступил к выходу из темницы, и взгляд риора переместился на его подручных, их уговаривать было не нужно. Вскоре троица покинула лейру и советника. Он посмотрел на Ирэйн, и женщина ответила ужасом во взоре широко распахнутых глаз. Тиен опустился на колени, ласково провел ладонью по ее щеке и шепнул:
        - Я тебя никому не отдам. Не бойся.
        - Ты сошел с ума, - ответила Ирэйн. - Опомнись!
        - Мой разум при мне, - сказал Дин-Таль. Он накрыл затылок лейры ладонью, порывисто поцеловал, а после поднялся на ноги и направился к раскрытой двери. - Никто сюда не войдет, - произнес он и, выйдя из темницы, закрыл решетку и встал перед ней, готовый стоять на смерть, даже если за ним явятся твари из Архона.
        Ирэйн вскочила следом и бросилась за ним.
        - Не надо! - закричала она. - Я молю тебя, Тиен, не надо этого делать!
        Советник обернулся, накрыл ладонями ее пальцы, сжавшие решетку, на губах его вновь появилась ласковая улыбка, но взгляд остался холоден. И Ирэйн поняла, что он не передумает.
        - Это безумие, - затравленный взгляд лейры метался по лицу риора. - Это безумие, Тиен. - И закричала с отчаянием: - Ты слышишь меня?! Тиен!
        - Слышу, - ответил он. - Но не отступлю.
        - Но я не хочу! Не хочу, чтобы ты, как Лотт… - и узница разрыдалась, уткнувшись лбом в железные прутья. - Не хочу.
        - Ирэйн, - позвал ее Дин-Таль. - Посмотри на меня.
        Лейра подняла взор, замутненный слезами, и встретилась с теплым взглядом риора. Он коснулся пальцем щеки узницы, стирая с нее влажную дорожку.
        - Я не оставлю тебя, - сказал Тиен. - Это мой выбор, и его никто не оспорит, даже лиори.
        - Тебя убьют, - прошептала Ирэйн.
        - Значит, мы встретимся в чертогах Богов, - ответил он с улыбкой. - Но так просто я тебя не отдам.
        - Почему?
        - Потому что люблю, я ведь говорил, - произнес Дин-Таль и стремительно развернулся, потому что к ним спешили.
        Лейра закусила губу, в ее глазах отразилась мука, и женщина вновь прижалась лбом к прутьям.
        - Отойди подальше, - велел ей советник.
        - Нет, - ответила узница и предприняла новую попытку достучаться до него: - Тиен, я прошу тебя, одумайся.
        - Нет, - сказал риор и поднял меч.
        Это были стражи. Они приблизились к Дин-Талю, но нападать не спешили. Пристальный взгляд Тиена скользнул по их лицам, после опустился ниже, и риор отметил, что ладони их лежат на рукоятях клинков.
        - Риор советник, - заговорил старшина, - вы должны вложить меч в ножны и последовать за нами. Приказ лиори остался неизменным, а вы мешаете исполнению приговора.
        - Не вложу и не последую, - ответил Дин-Таль.
        - Мы будем вынуждены напасть, - предупредил старшина.
        - Нападайте, - пожал плечами Тиен.
        Стражи мялись. Их было пятеро, мятежник один, но это был сам советник Дин-Таль! Его верность была общеизвестна, и усомниться в ней казалось кощунством. А еще он был другом адера, и единственный, кому позволялось заходить в покои правящей супружеской четы. И стражи никак не могли решиться привести в исполнение свою угрозу, несмотря на решимость риора противостоять им.
        Взгляд Ирэйн, полный тревоги, скользил с одного стража на другого, после перебирался на Тиена и вновь бежал по кругу. Лейра кусала губы, отчаявшись в своих попытках вразумить взбунтовавшегося возлюбленного. Она протянула руку и коснулась кончиками пальцев плеча советника. Он не обернулся.
        - Тиен, сделай, как они велят, так будет лучше, - тихо попросила узница.
        - Кому? - спросил он, продолжая наблюдать за стражами.
        - Мне, - не стала кривить душой лейра.
        - А мне нет. Мне не будет лучше. Я слишком долго думал о чужой славе и пользе, теперь хочу думать только о себе. В этот раз я не забираю чужое, но хочу отстоять свое.
        - Что, в Архон, тут творится?! - раздраженный возглас Альвии заставил всех подобраться.
        Она приблизилась к темнице, и рядом с лиори шел ее супруг. Литы шагали следом. Увидев их, Дин-Таль крепче сжал свой клинок, и за его спиной застонала Ирэйн.
        - Тиен, прошу тебя, - всхлипнула женщина. - Пока не поздно…
        - Поздно, - он мотнул головой и остановил взгляд на Перворожденной. - Моя госпожа.
        Альвия поморщилась. Она не ожидала такого поворота. Дин-Таль окончательно вышел из повиновения. Это… раздражало. Всегда тихий и покорный риор теперь стоял напротив, меряясь с ней взглядами, и в этом поединке, где всегда проигрывал, советник не спешил опустить глаз. Нельзя было оставить подобного поведения без внимания, но лиори понимала, за что бьется ее вернейший клинок. И душа Перворожденной откликнулась согласием на его бунт, только вот мириться с этим было невозможно. Ее власть держалась на повиновении, а сейчас ей бросили вызов. И кто?! Второй мужчина после мужа, кому Альвия всегда безоговорочно доверяла.
        Она медленно выдохнула и шагнула к мятежному риору:
        - Высокородный…
        - Нет, - ответил он, буравя лиори взглядом исподлобья.
        - Вы понимаете, что это бунт?
        - Понимаю, - кивнул Дин-Таль. - Можешь приказать своим псам растерзать меня, но я не сдвинусь с этого места.
        - Ваше поведение неприемлемо, - ледяным тоном произнесла лиори.
        - Я знаю, - вновь кивнул Тиен. - Но не сдвинусь с места и никого не подпущу к моей женщине.
        - Боги, Тиан! - вдруг воскликнула Альвия. - Отчего ты ведешь себя, как малое дитя? Откуда это упрямство? К чему бунт? Я не могу одобрить твоего выбора, как не могу помиловать лейру Дорин, сколько раз можно повторять?!
        - Тиен, - позвала Ирэйн. - Я не хочу возвращаться в крепость, не хочу влачить свои дни в унынии. Я сама просила госпожу не менять приговора.
        Дин-Таль полуобернулся к узнице и с удивлением взглянул на нее:
        - Ты просила смерти? Но почему?
        - По той же причине, по которой ты отказываешься быть благоразумным, - с грустной усмешкой ответила лейра. - Я не хочу жить воспоминаниями, пока смерть не придет за мной. Не хочу жить без тебя. И если уже невозможно быть вместе, то я хотя бы уйду, пока чувствую себя счастливой.
        - Но я не хочу отпускать тебя, - глухо ответил советник и вновь развернулся лицом к лиори, готовый стоять до последнего, но не позволить приговору свершиться.
        Альвия вдруг ощутила беспомощность. Она устало вздохнула и посмотрела на мужа. Адер поджал губы и вышел из-за ее спины. Он встал между Дин-Талем и супругой.
        - Видишь, сердце мое, - заговорил Райверн, не обращая внимания на притихших стражей, - я оказался прав. Он готов на все, чтобы защитить эту женщину. Тебе остается казнить их обоих. Конечно, за риором Дин-Талем долгая преданная служба госпоже и риорату, а также пролитая кровь на поле брани во славу Эли-Борга. Однако закон един для всех. Наш советник пошел против воли госпожи. Он ворвался в темницу, прервал казнь, обнажил оружие против твоих слуг, отказался подчиниться стражам. Он и против тебя не опустил оружие. Гляди, готов к сопротивлению. Это не может остаться безнаказанным, не так ли? - Альвия одарила супруга тяжелым взглядом, а он продолжил: - Или же гнать этих бунтовщиков с глаз долой. До самой границы Эли-Борга.
        - Изгнание? - переспросила лиори.
        - Почему нет? - пожал плечами адер. - Я жил в изгнании. Презренный предатель, между прочим, которому было запрещено являться на земли родного риората под страхом смерти.
        Лиори обернулась к стражам и отчеканила:
        - Оставьте нас. - Затем махнула литам, и они ушли вслед за стражами. Альвия посмотрела на Дин-Таля и покривилась: - Опусти меч, Тиен. Мы остались одни.
        Советник чуть поколебался, но все-таки выполнил приказание. Теперь он не спешил заговорить, напряженно наблюдая за супругами, которые мерились взглядами. За спиной риора притихла Ирэйн, ожидая, чем закончится происходившее безумие. Но ни на советника, ни на узницу внимания никто не спешил обращать. Альвия, прищурившись, рассматривала самодовольную физиономию Райверна, после нацелила на него палец и уверено произнесла:
        - Это твои происки. И не лги, что ты не причем.
        - Вообще не причем, сердце мое, - ответил он, округлив глаза.
        - Не лги, - лиори мотнула головой. - Ты спросил меня, во сколько назначена казнь. И сюда тоже позвал меня ты, потому что знал, что здесь творится. А откуда знал? - в плутоватых глазах Дин-Кейра мелькнуло любопытство. - Потому что это ты направил сюда Дин-Таля. И меч ему в руки тоже вложил ты, я уверена в этом. По твоему взгляду вижу, что ты стоишь за всем этим, - она указала на советника.
        Райверн негодующе фыркнул:
        - Не наговаривай. Да, я зашел к Тиену. Он был размазан зельем твоего чародея по креслу, и я пожалел бедолагу. Отправил его погулять, чтобы освежился.
        - С мечом?
        - Ну, знаешь, - адер скрестил на груди руки: - Риор мог решить прогуляться за крепостную стену. Мало ли что может случиться в ночную пору. Я всего лишь позаботился о жизни и здоровье друга. Али! - вдруг возмущенно воскликнул Дин-Кейр: - В чем ты пытаешься меня обвинить? Как я посмею пойти наперекор любимой жене и моей госпоже, когда она жаждет крови?
        - Я не жажду крови, - возмутилась Перворожденная.
        - Ну не я же вынес приговор, - развел руками Дин-Кейр.
        - Таков закон! - отчеканила лиори. - Ну, нет тут иного решения, нет!
        - Изгнание, - напомнил Райверн.
        Альвия постучала пальцем по лбу, и адер вновь округлил глаза, снова возмущенно.
        - Да куда их изгонять? - устало спросила Перворожденная. - Ни один риорат не примет изменницу и бутовщика, а второго Эли-Харта рядом с нами нет. Как только вскроется, кто пересек границу, их поймают и вернут назад, и мне придется казнить их уже принародно! Таков договор, и он соблюдается ни одну сотню лет. Тайрад единственный, кто пренебрегал древними соглашениями. К тому же, кто возьмет на службу того, кто уже показал себя неблагонадежным?
        Адер вздохнул и ответил укоризненным взглядом:
        - Разве мы окружены риоратами? Есть дайр-имы, и с ними подобного соглашения не заключали. Дайр-имам нужен посол, который лучше них разбирается в законах и обычаях риоратов. Да и лиорам будет проще общаться с подобным себе. А уж на ком женат чужой подданный, какая нам разница? Это уже головная боль Маэрина. И сдается мне, наш славный конгур примет еще одного боржца в свой дом и даст ему защиту, как считаешь?
        - Жить под землей сложно, - задумчиво заметила Альвия.
        - Зачем под землей, когда мой Одел стоит заброшенным? Мы так редко там бываем, а замку нужен хозяин. К тому же оттуда есть Тропа в Дайраир. Не нужно жить во дворце конгура, чтобы быстро добираться до него.
        Лиори посмотрела на Тиена, переводившего взгляд с одного супруга на другого, затем снова обернулась к мужу и прищурилась:
        - И давно ты это придумал?
        - Когда лазеек в законе не нашлось. Я просто подумал, что лазейку не обязательно искать в Сводах. Если закон не запрещает, значит, он ничего не имеет против. В Своде говорится, что прощать нельзя, но изгнание - это не прощение. Верно? - глаза его хитро сверкнули, и Альвия, усмехнувшись, кивнула, однако возразила:
        - Закон велит поймать беглеца и казнить без промедления.
        - Но лейру Дорин не ловили. Мы даже не знали о побеге, пока не увидели ее перед собой. Она сама явилась и сдалась в руки правосудия. Стало быть, наказание смертной казнью не может быть применено к ней по той причине, что ее случай в Своде не был предусмотрен. Потому право принять решение о дальнейшей участи возлагается на лиори Эли-Борга, и только в ее воле вынести решение о замене смертной казни изгнанием. И теперь мы можем смело вписать в Свод примечание для наших потомков. Как считает моя госпожа?
        - Ты ведь мог сказать все это, не устраивая представления, - заметила лиори.
        - Сказать мог, - не стал спорить Дин-Кейр, - но не уверен, что был бы услышан. Во-первых, ты непреклонная, как Тархольдские горы, и сдвинуть тебя с места очень тяжело. А ты, как всегда, уперлась, как горный гейт, потому я не стал спорить. Во-вторых, ты должна была воочию убедиться в том, что Тиен настроен серьезно.
        Это не бунт против твоего приказа жениться, и не попытка использовать Ирэйн, чтобы избежать брака…
        - Что? - подал голос изумленный услышанным Дин-Таль. - Какая, в Архон, попытка избежать брака? - но остался не услышанным.
        - А в-третьих, ты сама против казни Ирэйн, - продолжил Райверн. - Так почему бы не повернуть закон нужной нам стороной?
        - Если он не запрещает, то и возражений не имеет? - усмехнулась Альвия, и Кейр подмигнул:
        - Именно. А обоснование ты найдешь. В этом деле ты мастер.
        - Иногда ты меня бесишь своими выдумками, особенно когда я должна все это приготовить и подать на золотом блюде, чтобы желудки соседей не вывернуло от несварения, - Райверн самодовольно хмыкнул. - Но сейчас я даже ворчать не буду. Исход сомнительного дела мне нравится. Мы избежим казни, и не спустим преступление с рук.
        - Кто молодец? - спросил Дин-Кейр, привлекая к себе лиори.
        - Райв молодец, - закатила она глаза, и поцеловала мужа в подставленную щеку. Затем отстранилась и обернулась к другой паре, ждавшей ее решения. - Риор Дин-Таль, я разочарована и раздосадована всем произошедшим по вашей вине. Отныне вы лишены моего доверия, и я требую, чтобы вы покинули мой риорат.
        Однако ваши дети смогут вернуться и получить замок Таль. Он будет сохранен за вашим родом до тех пор, пока не явится ваш наследник. К тому же Борг примет юных риоров на обучение для дальнейшей службы Эли-Боргу. Вы поняли приговор, риор Дин-Таль? - Тиен кивнул и накрыл пальцы Ирэйн, сжимавшие решетку, своими. Узница бросила на него ошеломленный взгляд и тут же посмотрела на Перворожденную, потому что та продолжила: - Лейра Дорин, я изгоняю вас с земель риората на веки вечные, и если осмелитесь пересечь границу, то будете пойманы и казнены без промедления, как велит закон. Вы поняли меня, лейра Дорин?
        - Да, - выдохнула Ирэйн.
        Альвия окинула пристальным взглядом одного изгнанника, затем вторую, и усмехнулась:
        - Открой решетку, Тиену, и выпусти свою невесту, уже можно.
        Риор распахнул дверь, и ему в объятья впорхнула Ирэйн, все еще не верившая в то, что никто не умер, все закончилось благополучно, в какой-то мере. Дин-Таль прижал к себе женщину и обернулся к правящей чете.
        - Спасибо, - произнес он и не смог удержать чуть шальную улыбку.
        - Впервые вижу, чтобы так радовались изгнанию, - хмыкнул Райверн и протянул Тиену грамоту. - Покажешь прислуге в замке, пусть знают, что пожаловал новый хозяин. Все остальное после, - и он весело подмигнул.
        Ирэйн спрятала лицо на груди Дин-Таля, и плечи ее дрогнули. Напряжение, сковывавшее лейру все это время, отступило, и слезы сами собой потекли из глаз.
        - Hy, что ты, - риор обнял лицо женщины ладонями, - теперь уже точно все будет хорошо. Верь мне.
        - Ох, Тиен, - всхлипнула Ирэйн и, обхватив его за шею, снова прижалась, что есть сип, и разрыдалась заново.
        Альвия улыбнулась, наблюдая за тем, как ее бывший воркует с лейрой, пытаясь ее успокоить. Теперь все было правильно. Он и вправду нашел свою женщину, с которой мог уже не сдерживаться, оставаясь самим собой, и которая принимала риора со всеми грехами и недостатками. Чтобы ни сотворили эти двое в прошлом, но в настоящем в них не было червоточины. Пройдя через очищающее пламя боли, раскаяний, сожалений и утрат, они возродились, полные надежд на будущее и готовые начать жизнь заново. Пусть вдали от родной земли, но зато вместе, и это было лучшей наградой, которую могли получить две исстрадавшиеся души, отчаянно нуждавшиеся друг в друге.
        Червячок сомнений, грызший душу лиори, наконец, затих, и внутреннее согласие было достигнуто. Альвия прижалась головой к плечу мужа, он обнял ее, и твердость его руки, как всегда, придала сил уставшей от бремени власти женщине.
        - Давай выгоним их поскорей, - шепнул Райверн, - и вернемся в покои. Я жажду получить награду за свой блистательный ум.
        - Райв, - лиори усмехнулась Перворожденная и покачала головой.
        - Да ты посмотри на них, - фыркнул Дин-Кейр. - Еще немного, и они начнут утешать друг друга у нас на глазах. Мне становится завидно. Пусть отправляются в свой замок и там творят непотребства, а я желаю непотребств с собственной женой и в своей опочивальне. Отведем их к Тропе до Одела, и пусть уже эта история закончится.
        - Согласна, - кивнула Альвия. - Ни к чему затягивать, - и она окликнула счастливых изгнанников…
        Эпилог
        По-летнему жаркое солнце застыло посреди небосвода. Редкие белоснежные облака лениво распластались над пиками Тархольдских гор. Весна, почти достигшая своего предела, пока не спешила отдать свои права лету. Зелень, молодая и яркая, радовала глаз жителей Теон-дайр-има - самого таинственного государства из всех, что знали высокородные риоры и смерды, жившие с ними рядом испокон веков.
        Воздух полнился щебетом птиц и ароматом цветов. Не таких ярких и пышных, как на лугах Предгорья, но хрупких и трогательных, как и женщина, которая плела из них венок, сидя у окна в замке Одел.
        - Лейра Ирэйн.
        Женщина обернулась и с улыбкой посмотрела на свою прислужницу.
        - Что, Нэйта?
        - Приходил Стин. Он сказал, что риор Дин-Кейр прибыл.
        - А Таймир?
        - Еще нет, - ответила рыжая прислужница.
        - Должно быть, задержал конгур, - кивнула лейра. - Подождем, все равно я еще не доплела свой венок.
        - Я могу сплести его, - предложила Нэйга.
        - Нет, - отрицательно покачала головой Ирэйн. - Я хочу это сделать сама.
        Прислужница посмотрела на руки хозяйки, неспешно вплетавшей цветок за цветком в свой свадебный венец. Этому венцу женщина была рада намного больше, чем венцу власти, который ей когда-то пришлось надеть себе на чело. Нэйта присела на скамеечку у ног лейры, подперла щеку кулаком и умиленно вздохнула.
        Жизнь постепенно налаживалась. Изгнание, показавшееся прислужнице поначалу архоновым проклятьем, на деле превратилось в спокойное размеренное существование, где не было место тяготам, слезам и разочарованию. Впрочем, Стин принял решение отправиться в Одел, как только узнал об изгнании.
        - Не дело бросать риора Дин-Таля, - строго сказал он, глядя в испуганные глаза молодой жены. - Он к нам с добром, а мы что же? Коли вызвал недовольство госпожи, то и нам не мил? Я от него зла не видел. И от лейры только заботу. Нет уж, куда они, туда и мы, все ж уже и при должности были. Или в нас совсем нет совести, коли безродные?
        Нэйта покорилась мужу, в конце концов, она была рядом со Стином лишь благодаря изгнанникам. А когда они явились в Одел вместе с теми двумя ратниками, которые также последовали за хозяином, женщина поняла, что сожалеть не о чем. Их встретил крепкий замок, за которым все это время ухаживала прислуга. И теперь Стин учился грамоте и познавал необходимые премудрости, потому что риор Дин-Таль взял его своим помощником и правой рукой. Ратники стали телохранителями хозяина, а Нэйта, как и было решено ранее, осталась прислужницей лейры. Самой близкой и доверенной! И это было поводом задрать нос, так как другие служанки отчаянно ей завидовали.
        Да и на счастье хозяев любоваться было приятно. Между ними было столько тепла, что казалось, весь замок греется в его лучах. И если зимой не будет дров, то риор и лейра непременно обогреют каменные стены и прислугу своей любовью.
        - Ах, - вздохнула Нэйта и улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд хозяйки. - Хорошо просто.
        - Да, - улыбнулась Ирэйн. - Даже не верится, что все может быть так чудесно.
        И пока женщины готовились к обряду в покоях лейры Дорин, мужчины засели в
        одной из гостиных. Райверн удобно раскинулся в кресле, уложив ногу на ногу. Он с добродушной насмешкой поглядывал на друга, застывшего у окна.
        - Никак волнуешься?
        - Не знаю, - усмехнулся Тиен. - Ирэйн мне жена и без обряда. Но есть во всем этом что-то… Вроде просто положенное таинство, но…
        - Но оно закрепит твои права на избранную женщину, и уже никто не посмеет посягнуть на твою добычу? - хмыкнул Кейр.
        - Вечно ты все опошлишь, - отмахнулся Дин-Таль.
        - Я по существу, - весомо ответил адер Эли-Борга.
        - По нему все верно, - улыбнулся изгнанник и подданный конгура Теон-дайр- има. Он обернулся к Райверну, состроил кровожадную физиономию и, понизив голос, произнес тоном заправского скареды: - Моя!
        Дин-Кейр рассмеялся и отсалютовал другу наполовину опорожненным кубком. Тиен ответил широкой улыбкой и поднял свой кубок. Бывший советник лиори вернулся в кресло напротив гостя и спросил:
        - Как дела в Эли-Борге? Я думал, Альвия появится.
        - У нее сейчас другие заботы. Прибыли послы Эли-Ториан, - ответил Райверн. - Сам понимаешь, их она оставить не может. Да и не за чем кому-то знать о наших встречах. Только дайр-имы поймут и не осудят.
        - Я знаю, - произнес Дин-Таль. - Что нужно «речникам».
        - Приехали пристраивать новорожденную дочь Ланса Эли-Ториан в жены Бриару, - усмехнулся Кейр. - Союз неплох, да и невеста обещает быть приятной ликом, если судить по ее родителям. Союз отвечает нашим и их нуждам, так что, скорей всего, сговор состоится. Ториан воспитывают своих женщин в почитании к мужу, так что невестка у нас будет тихой и покладистой. А уж что будет между супругами, это покажет время. В конце концов, мы донесем до сына необходимые истины.
        - Иногда и лиоры выбирают пару по сердцу, - заметил Тиен.
        - Никто не сказал, что Бри не полюбит будущей супруги, - пожал плечами адер.
        - В любом случае, это вотчина Али, и я туда не суюсь, иначе мой варлах откусит любимому мужу голову по самый зад. Конечно, важная часть меня будет не задета, но сей блистательный инструмент, - Райверн постучал кончиком указательного пальца себе по виску, - еще может пригодиться не только риорату, но и мне самому.
        Мужчины хмыкнули, прекрасно зная нрав правительницы Эли-Борга.
        - Мельница, - покачал головой Дин-Таль, намекая на язык адера, и тот жизнерадостно осклабился. Тиен улыбнулся в ответ и вновь спросил: - Что еще произошло в риорате за это время?
        - Эли-Борг стоит и стоять будет, - заверил его Райверн. - А из новостей… Дин- Роэн привез своих детишек ко двору. - Взор бывшего советника преисполнился живейшего любопытства. - Альвия определила обоих дуболомов к ратной службе. Уже отправились по своим крепостям. Оба довольны, а их отец горд. Сама лиори заметила и назначила на должность, - Тиен усмехнулся и одобрительно кивнул. - Кстати, помнишь Оссена? Так вот, с ними особо интересно. Во-первых, провели расследование, во-вторых, выпороли для острастки и вразумления в Тирне, это самый крупный город в их округе. Правда, до этого он успел выпороть свою прислугу за излишнее рвение. Как бы хороша ни была ваша Нэйта, но страдать из-за нее риор не был готов. А в-третьих… - Дин-Кейр выдержал паузу.
        - Hy? - устав ждать, вопросил Тиен.
        - Всучили ему лейру Роэн, - торжественно объявил адер и оглушительно расхохотался. Дин-Таль округлил глаза, а в следующее мгновение уже смеялся вместе с Кейром. - Альвия рассудила, - все еще посмеиваясь, продолжил Райверн, - что сластолюбивому риору Дин-Оссену необходима крепкая рука и супруга. Лейра Роэн способна восполнить и то, и другое, а если еще и вспомнить ее прямодушного родителя и задиристых братцев… В общем, крестьянки теперь могут жить спокойно.
        - И что сам Оссен?
        - Он счастлив тем, что избежал большего наказания. Впрочем, он просто еще не понял коварства Перворожденной, однако время покажет, какое из наказаний хуже. От супруги не в восторге, зато она сияет от радости. Но приглядывать за этим семейством мы будем.
        - За семейство Роэн, - поднял кубок Дин-Таль.
        - За них стоит выпить, - подхватил Дин-Кейр.
        Риоры выпили, после отставили опустевшие кубки, и в гостиной повисла тишина. Впрочем, длилась она недолго.
        - Как твои отношения с дайр-имами? - уже серьезно спросил Райверн.
        - Мы быстро нашли общий язык, - ответил Тиен. - Впрочем, этот народ не был для меня диковинкой, хотя их город потряс. Невероятное место, Ирэйн только и вертела головой, пытаясь ухватить все чудеса Дайраир, - он улыбнулся, вспомнив первое появление при дворе нового господина. - Сейчас учу их язык. Как подданный, я обязан говорить с конгуром и соотечественниками на одном языке. Знакомлюсь с их историей и обычаями. Великий, кажется, доволен моей тягой к познанию новой родины. Пока не спешит отправлять меня в риораты, но на встречах с их послами я уже присутствовал.
        - Задирали нос?
        - Да, - Дин-Таль усмехнулся. - Конгур дал понять, что я принадлежу его Дому, и пренебрежение, выказанное мне, означает, что послы не уважают Теон-дайр-им, а раз так, то и говорить с ними никто не станет. Это возымело действие. Кто-то был умней и сразу отнесся ко мне, как подданному Маэрина, о Эли-Борге не вспоминали. Посмотрим, как дело пойдет.
        - Главное, не хватайся за меч, как твой отец. Твоя смерть не сделает Ирэйн счастливей, - без тени улыбки заметил адер.
        - Я сдержанней старшего риора Дин-Таля, - ответил Тиен.
        - Хорошо, - покивал Дин-Кейр. - Я верю, ты сумеешь удержаться от необдуманных поступков. Мертвецов нам уже довольно.
        Бывший советник на мгновение поджал губы.
        - Кстати, о мертвецах, - заговорил он. - На днях мы побывали с Ирэйн возле Дорина. Ей хотелось взглянуть на замок покойного мужа. Она спросила меня, можно ли перенести тело Лотта в склеп его рода, к предкам. Я взял на себя смелость и ответил, что лиори вряд ли будет против. Что скажешь?
        - Альвия не будет против, - ответил Райверн. - Хорошая мысль, правильная. Я передам госпоже.
        - Благодарю, - склонил голову Дин-Таль, и Дин-Кейр вернулся к более приятной теме.
        - Кто поведет Ирэйн?
        - Таймир, - сказал бывший советник, и брови Райверна поползли вверх. Его друг хмыкнул, заметив удивление адера. - Мы подружились. Ему, конечно, не хватает той мельницы, что находится у тебя во рту, но этот дайр-им как-то сразу завоевал мое доверие и расположение, и сам ответил тем же. Когда я попросил его об услуге, Таймир согласился, не раздумывая. Он познакомил нас с Ирэйн с Дайраиром. Провел по Тропам и подарил Ирэйн детеныша скилла. Она теперь возится с ним, - Тиен снова улыбнулся. - Забавная зверушка. Таймир обещал помочь обучить его и объездить, когда он вырастит. А меня учит драться на скерах.
        - А я ведь так и ревновать начну, - хмыкнул Дин-Кейр. - Ты смотри, какой шустрый дайр-им. Всего два месяца, а он уже занял мое законное место.
        Бывший советник усмехнулся и ответил адеру долгим взглядом.
        - Знаешь, - наконец заговорил он, - я так до конца и не понял, за что ты вновь одарил меня своим доверием и дружбой. Даже спасая тебя от плахи, я старался больше для Альвии. И все то горе, которое я принес тебе, оно ведь не забылось. Я ожидал, что ты никогда не посмотришь в мою сторону, но оказался не только прощен, но и приближен настолько, что стал единственным, кто был вхож в ваши покои.
        Райверн отвел взгляд и устремил его в сторону холодного камина. Он некоторое время молчал, словно раздумывая над ответом, а после заговорил:
        - Дайр-имы говорят, что огня два лика. Один - Ярость, другой - Забота. Если слишком долго смотреть в глаза Ярости, она испепелит душу. А мне моя душа дорога. Я не хочу, чтобы в моей груди была лишь горсть сажи. Я хочу жить и радоваться, а не тащить до смерти груз обид. Злится и ненавидит тот, кому есть, о чем сожалеть. Мне сожалеть не о чем. А что скажешь ты? - Дин-Кейр посмотрел в глаза друга.
        Тиен улыбнулся и откинулся на спинку кресла:
        - Если бы я знал будущее в свои двадцать лет, я бы у тебя на шее повис, но не отпустил с Ройфом, - ответил он. - Или свернул мерзавцу шею, чтобы он не смущал тебя. И первым бы напился от радости за вас с Али на вашей свадьбе. После отправился к риору Дин-Боргу и сговорился с ним о свадьбе с его дочерью. А после охранял бы ее, как пес, чтобы никто другой не посмел покуситься на ее сердце, пока она не подрастет, и я не смогу забрать свою нареченную.
        - Ты счастлив, - с улыбкой произнес Райверн.
        - Да, - улыбнулся Тиен. - Я, наконец, знаю, что это означает. И если бы у счастья было имя, то мое звали бы Ирэйн.
        - Я рад за вас обоих, - сказал Дин-Кейр. - И верю, что Боги уже получили ответы на все свои вопросы и больше не будут вас испытывать.
        - Надеюсь на это…
        Их прервало появление Стина.
        - Дайр-имы, хозяин, - произнес тот с поклоном. - Великий конгур и старший хранитель Пути.
        - Ого, - присвистнул Райверн. - Тебе явно благоволят.
        - В следующий раз начинай сразу с конгура, - указал Тиен своему помощнику на ошибку. - Мы теперь служим ему, и о появлении господина докладывают в первую очередь.
        - Понял, - кивнул смерд.
        Впрочем, Дин-Таль не злился. Просто был в замешательстве. Он не ожидал, что Маэрин пожалует на свадебный обряд. Это и вправду было честью. Райверн подмигнул другу и направился к двери, чтобы приветствовать дайр-имов.
        - Ну, раз все в сборе, то тянуть ни к чему, - сказал себе Тиен и велел Стину: - Извести лейру Ирэйн.
        Обряд проходил на залитом солнечным светом зеленом склоне, где одуряюще пахло кьерами - горными цветами. Таймир подвел Ирэйн к Тиену, и пока они шли, риор не сводил взгляда с лейры. Он не делился с ней той грезой, которая посетила его во время обряда, на котором он соединил Стина и Нэйту, но женщина, словно подслушав мысли бывшего советника, явилась в простом белом платье. Ее волосы были распущены, и казалось, что они сияют в солнечных лучах. Никаких украшений, только венок с несколькими белоснежными лентами, чьи концы трепал ветер. Даже обуви Ирэйн не надела. Словно дикарка, она пришла босой, но в этом было нечто первозданное и восхитительное, отчего сердце жениха восторженно забилось в груди.
        Лейра скромно потупила взор, только этим, пожалуй, напомнив девицу, какой была во время своей первой свадьбы. Да нежный румянец на щеках придал ей еще больше очарования.
        - Нейс-мари, - негромко произнес Маэрин. Это была вторая свадьба по обычаям риоров, на которой присутствовал конгур. И если в первый раз ему довелось стать названным отцом невесты - лиори Эли-Борга, то теперь, как глаза Дома, он занял место отца жениха без всяких просьб.
        И это было знаком уважения к новому подданному, который с почтением отнесся к своей новой родине.
        - Чистая искра, - машинально перевел Райверн, рассматривая невесту.
        Стин, управляющий Оделом и телохранителя Дин-Таля заняли место свидетелей, а Нэйта осталась позади на них, как когда-то лейра на ее свадьбе. И когда Мэйрин взял за руки жениха и невесту, Райверн произнес:
        - Да снизойдет на нас благословение Вседержителей и Богов наших.
        - Хвала Вседержителям, - подхватили участники обряда, дайр-имы нарушать устои молчанием не стали и вторили жителям уроженцам риоратов, соблюдая правила ритуала.
        А когда Ирэйн и Тиен надели на запястья друг другу тонкие золотые браслеты со своими именами, и обряд подошел к концу, место Кейра занял Великий конгур. Он вновь протянул руки риору и лейре, и они вложили в них свои ладони. И в то же мгновение волосы конгура полыхнули, взвились пламенем, и оно охватило запястья Маэрина, перетекло на руки жениха и невесты, не оставив ожогов, и поползло по рукам вверх, пока не достигло шеи.
        - Нарекаю тебя, мой новый сын - Солейн, что означает - рожденный солнцем, - заговорил конгур. - Нарекаю тебя, жена сына моего - Нейс-мари, - что означает - чистая искра. Соединяю вас Священным Огнем, да коснется вас его благословение.
        Пылающие кольца на шеях лейры и риора полыхнули, лизнули человеческие лица, так и не причинив боли, а после истаяли, оставив на коже данные конгуром имена. Но через пару мгновений угасли и они, только затейливый орнамент был приметен на шее под мочкой правого уха. Похожий узор украшал и шею конгура.
        - Брачная метка, - тихо отметил Дин-Кейр и проворчал: - Совсем одайримились.
        Маэрин ответил веселым взглядом золотых глаз и, шагнув к ошеломленным
        Тиену и Ирэйн, обнял их. Теперь они были окончательно признаны новым господином.
        - Но сыновей мы ждем в Борге! - напомнил Райверн.
        - В Дайраире, - возразил Маэрин.
        - Хапуга! - возмутился Дин-Кейр. - Первый маленький Таль едет в Борг и точка. Будешь жадничать, нажалуюсь жене.
        - Такой большой и такой ябеда, - покачал головой конгур.
        - Можно мы хоть поцелуемся, пока вы торгуетесь? - полюбопытствовал Тиен-Солейн.
        - Да сколько угодно, - махнул рукой Райверн. - Нет, Маэрин, что это, право слово за жадность в сыне Огня?
        За их спинами негромко рассмеялся Таймир. Тиен проводил взглядом адера и конгура, так и не оставивших веселого спора, и посмотрел на Ирэйн.
        - Здравствуй, жена, - сказал он с улыбкой.
        - Здравствуй, муж, - ответила она, не сводя с риора сияющего взгляда.
        Он обнял ее лицо ладонями и склонился, но целовать не спешил.
        - Ты счастлива? - шепнул Тиен.
        - Настолько, что, кажется, могу задохнуться, - улыбнулась Ирэйн.
        - Не можешь, - хмыкнул Дин-Таль. - Мы должны заполонить Борг и Дайраир маленькими Талями.
        - Мне кажется, - глядя в глаза мужу, ответила Ирэйн, - мы близки к воплощению твоего коварного замысла. По крайней мере, начало уже положено, - и она, взяв руку Тиена, опустила ее к своему животу.
        Глаза риора расширились, и он, коротко вздохнув, спросил:
        - Здравствуй, маленький Таль?
        - Здравствуй, отец, - прошептала Ирэйн, и супруг, наконец, накрыл ее губы своими губами.
        Ошибаются ли Боги? Знающие люди, говорят, что они никогда не совершают ошибок. В каждом их испытании есть свой смысл, но ведом он лишь Высшим Силам. И стоит ли сетовать на судьбу, если однажды дорога, протянувшись через Пропасть Архона, снова выберется под яркое солнце, и его лучи согреют заплутавшего путника? Нужно просто набраться сил и терпения, и пройти своей тропой, какой бы тяжелой она не казалось.
        И когда заслуженное счастье придет великим даром за страдания, останется только сказать:
        - Хвала Вседержителям.
        Конец