Сохранить .
По следу скорпиона Юлия Федотова
        Наемники Судьбы #2 Закончилась страшная война. Уничтожена армия незаконных магов, кости некроманта обглодали курганники в Аттаханской степи… Подписано Соглашение о Вечном мире - а каждому школяру известно, действуют такие соглашения уж никак не меньше двух-трех лет. Увы! Даже такой короткой передышки не получило Староземье. Беда грянула вновь. Полыхают колдовские огни Престолов Силы, орды орков спускаются с гор. С севера, из глухих, забытых богами лесов, звериными тропами крадется в мир древнее Зло. Кто встанет на его пути? Ну конечно же они, наемники Судьбы! У них ведь уже есть опыт в делах такого рода…
        Юлия Федотова
        По следу скорпиона
        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
        - Все! - раздался из-под кровати голос Меридит. - Деньги кончились!
        Вслед за голосом объявилась и сама Меридит - вся в пыли, с паутиной во всклокоченных волосах.
        - Демон знает что! У нас под кроватью хоть иногда кто-нибудь убирает?!
        - Ты убираешь? - спокойно осведомилась Энка.
        - Разумеется!
        - Ну вот.
        Меридит махнула рукой. У сильфиды были весьма своеобразные представления о чистоте и порядке: снаружи мусора не видно - и достаточно.
        - Слышали, что я сказала? Деньги кончились.
        Хельги отложил книгу.
        - Не может быть! - удивился он. Впрочем, особого сожаления в его голосе не улавливалось. - Не могли же мы за год потратить две тысячи.
        - Ого! Еще как могли! Вот считай: треть ушла на взятку. Так?
        Хельги кивнул. Официально это называлось «частное пожертвование на развитие науки», а на деле было самой настоящей взяткой Ученому Совету, чтобы восстановили в университете без потери года и приняли в магистратуру.
        - Вампира купили? - продолжала диса.
        - Ампира, дура! - вклинилась Энка. - Моего грифона зовут Ампир.
        - А откликается он на Вампира. Не сбивай, мы считаем. Итак, вторая треть - грифон. Потом заплатили за обучение Ильзы и Эдуарда - это еще две сотни. А еще одежда, жилье, учебники… Если все сложить, как раз и выйдет две тысячи. Тем более две тысячи сейчас - совсем не то, что до войны.
        - А стипендия?
        - Ее на еду едва хватает, чтоб ты знал.
        - А-а! Досадно.
        - Тебе не досадно, тебе наплевать. А положение у нас критическое.
        Словно желая убедиться в правдивости ее слов, Хельги, свесившись, заглянул под кровать. Там в дальнем углу девицы оборудовали тайник, но увидеть его, если не заползешь под кровать целиком, было невозможно. Меридит рассмеялась:
        - Да критическое, критическое - не сомневайся! А отсюда ты ничего не разглядишь, это надо лезть.
        Но Хельги делать этого не собирался, он снова уткнулся в книгу. Сильфида тоже не обеспокоилась:
        - Подумаешь! У нас всегда деньги к весне кончаются. Летом сгоняем в Сехал. А то я еще слышала, Аполидий хочет с орками воевать…
        Меридит взглянула на подругу с осуждением.
        - Между прочим, нам через два дня забирать на вакации Ильзу и Эдуарда. Во что мы их оденем, скажи пожалуйста? Или пусть в школьном ходят, народ пугают?
        Хельги выронил книгу. Действительно, как он забыл об орках?! В Дольнской школе Белых Щитов ученики носили специальную форму: плотные штаны и куртки пижамного покроя и белого цвета, чтобы кровь была заметнее. Прямо скажем, не прогулочный костюм!
        Но Энка не склонна была отступать так сразу.
        - Может, у них старое осталось?
        - Старое?! - вскипела Меридит. - Ты забыла, в каком оно было виде после наших путешествий? Не говоря уж о насекомых! Его сожгли давным-давно!
        - Тогда дадим им что-нибудь из нашего.
        - Например? Зимний капюшон или, может, парадную мантию? У нас даже штанов запасных нет.
        - У Хельги были, серые.
        - Были. Пока он не облил их кислотой.
        - Ну ладно! - сдалась Энка. - Значит, надо добыть денег.
        - О чем я вам и толкую! А где?
        - Слетать к Рагнару, попросить в долг. Тысяч пять-шесть, чтобы надолго хватило.
        - А отдавать чем будем? - спросил Хельги.
        - Отдавать мы не будем. Вы что, Рагнара не знаете? Он скажет: «Берите так, у меня много».
        Меридит с Хельги дружно фыркнули. Предложение их абсолютно не устраивало.
        - Ну тогда украсть. Ограбить ростовщика Пруденса.
        Хельги опять заартачился:
        - Хотел бы я знать, что скажет профессор Донаван, когда узнает, что его ассистент грабит ростовщиков, как уголовник?
        - Он не узнает. У нас же есть разрыв-трава. С ней - проще простого…
        - У нас и папоротник есть. Не логичнее ли клады поискать?
        - Хельги, ты умница! - просияла Меридит. - Не то что некоторые криминальные личности! И как нам сразу в голову не пришло?
        Стояла чудесная майская ночь. Теплый ветер пах приближающимся летом. Молодая листва серебрилась в лунном свете. Весенняя грязь уже просохла, летняя пыль еще не поднялась. Между булыжниками мостовой пробивалась травка, нежная, как шелк. На крышах страстно орали коты, вокруг редких фонарей кружили насекомые, похожие на снежинки, в палисадниках расцветала сирень.
        Всего два года назад весенние улицы студенческого Уэллендорфа в этот час наводняли влюбленные парочки и развеселые компании подвыпивших гуляк. Теперь город был пустынным, лишь в темных подворотнях шмыгали чудом уцелевшие после прошлогодней резни боггарты и брауни. Тревожно было в Уэллендорфе, тревожно было и в Староземье. Еще летом объединенные войска герцогств разгромили и разогнали импровизированную армию Великого Господина Вардоха Глома. Усилиями Коллегии незаконные маги были истреблены, а спасшиеся расползлись, попрятались по своим тайным норам, затаились. Кости самого некроманта давно уже обглодали курганники в Аттаханской степи. Перепуганные народы подписали «Соглашение о Вечном Мире», а каждому школьнику известно: действуют такие договоренности уж никак не меньше двух-трех лет! Жизнь вроде бы налаживалась.
        Но покой еще не вернулся в опустошенный войной край. Слишком многие научились держать оружие в руках и узнали вкус легкой добычи. Разбойники и грабители всех мастей наводнили Срединные Земли. Ночные улицы Уэллендорфа стали не менее опасны, чем линия фронта. Здесь убивали за гроши, за пару сапог, за кусок хлеба…
        - Не налететь бы на грабителей, когда назад пойдем, - заметила Энка.
        - Демон с ними, с грабителями, - ответил Хельги. - Перебьем. На стражу бы только не напороться. Как мы им объясним, куда тащимся на ночь глядя с оружием и лопатами?
        - Стражу тоже перебьем! - решила Энка.
        - Силы Стихий! - возмутилась Меридит. - Хельги, с кем мы связались! Никакого представления о законности!
        - Можно подумать, ты никогда не убивала уэллендорфских стражников! - сердитым шепотом напомнила сильфида.
        - Я действовала по законам военного времени. Тогда они были врагами. Сейчас все иначе, когда ты наконец уяснишь?
        - Можешь не делать из меня дуру! У меня по юриспруденции балл выше, чем у тебя. Просто не люблю двойную мораль: твои любимые «законы военного времени» и есть самое настоящее беззаконие… И лопатой не греми, как дольнский пехотинец на марше! А ты, Хельги, должен отучаться говорить «демон с ними»!
        - Почему? - удивился тот.
        - Скажи, здесь поблизости есть хоть один демон?
        Хельги нырнул в Астрал и огляделся.
        - Нет. Никого, кроме меня.
        - Вот именно, кроме тебя! И когда ты говоришь «демон с ними», «пошли они к демону» и тому подобное, то посылаешь их к самому себе. Вот грабители на нас и налетят!
        Хельги жалобно вздохнул.
        Если в военное время из его грозной и могучей демонической сущности хоть иногда удавалось извлечь пользу, то в мирной жизни от нее было одно беспокойство.
        Во-первых, приходилось постоянно следить за своими словами. Он уже не мог, как прежде, брякнуть с досады: «Пропади они пропадом», «Покусай их химера»… Его пожелания, высказанные в отношении группы лиц, время от времени исполнялись и обратной силы не имели. Благодаря его неосторожным обмолвкам у горных эльфов рождались шестипалые детеныши, у всех городских точильщиков навсегда пропал голос (однажды представитель этой почетной профессии имел несчастье разбудить Хельги на рассвете своими воплями «Точить ножи, ножницы!», а большое семейство горьких пьяниц из квартиры этажом выше и вовсе «пропало пропадом» - никто их больше не видел.
        Во-вторых, когда у второкурсников шли лабораторные по вызову демонов, ему стоило большого труда не попадаться. А если такое случалось, профессор Перегрин жаловался профессору Донавану: «Ваш ассистент срывает мне учебный процесс». Как будто он нарочно!
        В-третьих, преподаватель теоретической демонологии мэтр Уайзер заявил на Ученом Совете, что магистрант Ингрем своим поведением дискредитирует в глазах студентов образ высшего демона. Нет в нем, видите ли, должного величия! Можно подумать, мэтру Уайзеру есть с кем сравнивать. Откуда ему знать, как выглядят высшие демоны, если он сам признается, что ни одного не встречал?! А Хельги встречал! Вот, например, Да Винчи - демон явно не из последних: границы миров отворяет, как двери в трактир, во временах перемещается, Макса домой отправил - и ничего, не важничает. Или Один, северный бог - склочный мужик, дикий, как фьординг, - какое уж там величие?..
        - Смотри, в столб впишешься! - Меридит вывела Хельги из размышлений о горькой участи демона.
        Возле западных городских ворот цветок (псевдоцветок) папоротника ожил, озарился розовым светом.
        - Вот! - обрадовалась Энка. - Правильно я сказала, надо у старого замка искать! Наверняка его обитатели что-нибудь да припрятали на черный день. Времена тогда были беспокойные.
        Меридит поморщилась. Старый замок кишел нежитью, а ее диса не то что побаивалась, скорее, ею брезговала. Надо сказать, на самом деле там уже и замка никакого не было, все его стены разобрали на камень лет двести назад, когда мостили Дольнский тракт. Лишь огромные глыбы фундамента местами выглядывали из придорожного бурьяна, словно надгробные памятники древнему великолепию. Среди них-то нежить и обреталась: призраки, синие огни, слепые карлики… Немногие путники отважились бы задержаться возле замка ночной порой.
        - Синие огни - верный признак клада! - заявила Энка.
        И оказалась права.
        Клад лежал неглубоко, по пояс, у замшелого валуна. Кованый ларь, казалось, намертво врос в землю. Но стоило Хельги потянуть за скобу на крышке - он выскочил, будто невидимая рука подала его снизу.
        И ни один призрак не побеспокоил кладоискателей. А на обратном пути не встретились ни грабители, ни стражники. Энка потом утверждала, что еще тогда заподозрила: дело нечисто!
        Меридит, охая, перевалила мешок со своей спины на спину Хельги.
        - Тяжелый, зараза! Не понимаю, отчего бы нам не воспользоваться грифоном?
        - Я тебе говорила. На этой неделе его очередь сидеть с птенцами.
        - Мог бы и оторваться на часок.
        - Нет. Я обещала не беспокоить его до понедельника. Иначе возьмет и откажется везти из Дольна сразу троих. Он и так недоволен, что приходится каждые три дня ко мне являться. Его жена сердится, она из диких.
        Меридит фыркнула: тоже грифоновладелица! Уж на что прежний ее грифон, Тимпан, был с характером, с ним все-таки получалось столковаться. Новый, Вампир, полностью оправдывал свое имя. Нечасто, ох, нечасто удавалось на нем полетать!
        - Сами виноваты! - отвечала на критику сильфида. - Я говорила, надо брать дорогого, дешевые - они потому такие, что норовистые. И зовут его Ампир! Сколько можно повторять?!
        До дому кладоискатели добрались почти на рассвете.
        Энка с грохотом свалила тяжелую ношу на спешно расстеленные газеты. Дорогой сильфида всячески сачковала, но коварная Меридит нашла способ ей отомстить: подгадала так, что именно Энке выпало тащить добычу по узкой крутой лестнице на третий этаж. Хельги, правда, порывался поступить по-рыцарски, но диса пресекла его порывы на корню. Пришлось Энке отдуваться самой, и миг соприкосновения сундука с полом был одним из самых приятных в ее жизни.
        - Тише, дурища! Пол проломишь! - зашипела диса.
        Снизу раздался ответный стук. Соседи выражали свое возмущение при помощи швабры. Меридит стянула с находки мешок.
        - Ну что, открываю?
        - Нет! - неожиданно возразила Энка. - Не будем его пока разбирать.
        - Почему? - в один голос воскликнули потрясенные Хельги и Меридит: что-что, а терпение никогда не входило в число добродетелей сильфиды.
        - Подождем Ильзу и Эдуарда, - пояснила та. - Они нам не простят, если без них все сделаем. Возьмем пока горсточку не глядя, им на одежду, и все.
        Так они и поступили, ибо в словах Энки был несомненный резон. А ларец до поры до времени запихнули под кровать и прикрыли половичком.
        Выходные тянулись как целая вечность, но вот наконец настал долгожданный понедельник, и Энка, оседлав строптивого отца семейства, умчалась в Дольн… - Все! - заявил Эдуард, с размаху плюхаясь поперек кровати наставника. - Как хотите, но я больше в это демоново троллье гнездо ни ногой!
        - И я! И я! - подхватила Ильза. - Ни за что! Буду дома жить! Подвинься!
        Она растянулась рядом с принцем.
        - Что так плохо? - с сочувствием спросил Хельги. Ему живо вспомнились собственные юные годы в Дрейде.
        - Отвратительно! Кормят отбросами, наставники - сущие упыри. А подъем - в пять утра! - доложил Эдуард. Он знал, чем можно разжалобить Хельги.
        - А тренировки - просто ужас! По четырнадцать часов! Будто мы нежить бесчувственная! - добавила Ильза. - И воды уже две недели нет, бак прохудился. Я грязная, как кобольд. У вас хоть вода есть?
        - Есть, - осчастливила Меридит, - я целый котел нагрела, идите мойтесь… да по очереди! Ванна-то одна! Дамы вперед.
        - Вот! - умиленно всхлипнула Ильза. - А в школе никто не смотрит, дама ты или нет!
        Ильза удалилась в ванную, принц набросился на еду, Энка, изнывая, бродила кругами возле кровати, скрывающей заветный ларец, - и тут в дверь постучали. Меридит открыла, не спрашивая кто, и тотчас завопила нечленораздельно и радостно. На пороге стоял Аолен собственной персоной!
        Из ванной в одной рубашке вылетела мокрая розовая Ильза и повисла у эльфа на шее. Остальные выражали свои эмоции не менее бурно и шумно, так что соседи, похоже, едва сдержались, чтобы снова не пустить в ход швабру. Но, видно, вспомнили, кто именно живет наверху, и решили не рисковать.
        - Ты ведь надолго к нам? - Ильза с надеждой заглядывала Аолену в глаза. - Насовсем?
        Эльф смутился.
        - Я… - мялся он, растеряв все свое эльфийское красноречие, - я… ну, в общем, да. Насовсем! - выпалил, будто на что-то решившись. - Можно, я поживу у вас… первое время? Пока не устроюсь?
        - Дурной, что ли? - возмутилась сильфида. - Как можно задавать такие идиотские вопросы? Не видишь разве, какие у нас хоромы? Целую сотню разместить можно!
        Насчет сотни она, понятно, преувеличивала. Хотя по сравнению с их прежней каморкой на чердаке устроились они действительно шикарно: сняли целую квартиру, состоящую из просторной комнаты, кухни и ванной. В кухне была печь, а в ванной - водопровод! Поворачиваешь рычажок - и вода сама льется из позеленевшей от сырости медной львиной пасти. Условия - королевские!
        - И не вздумай нигде в другом месте устраиваться, мы тебя все равно не отпустим.
        Аолен улыбался сконфуженно, но счастливо.

«Нелегко тебе будет вернуться к традиционному эльфийскому образу жизни», - будто бы прочитала его мысли Меридит. Там, под черным северным небом, на продуваемом всеми ветрами льду Иткелен…
        Он старался. Он очень старался…
        - Аолен, ты мыться будешь? - крикнула Меридит из кухни. - Иди тогда сразу, тебе полкотла хватит. А для Эдуарда я целый согрею, его надо отмачивать. Он хуже болотника…
        Впервые за весь год эльф почувствовал себя дома.
        Эдуард отмокал в ванне, Ильза с Аоленом ели, Энка, изнывая, бродила кругами возле кровати, скрывающей заветный ларец, - и тут в дверь постучали.
        На пороге стоял дорожный плетеный короб. Сверху лежал большой мешок. И второй мешок. И еще корзинка, прикрытая вышитым полотенцем.
        - Привет! - раздался голос. - Это я приехал!
        Из-за груды вещей выглянула и расплылась в широкой улыбке страшноватая физиономия наследника оттонского престола, славного рыцаря Рагнара!
        - !!!!!!
        Соседи снизу пустили-таки в ход швабру.
        Они сидели за столом, который ломился от оттонских яств.
        - Коржики берите, - угощал Рагнар, развязывая корзинку, - мама сама пекла, специально для вас. - Потрясенная Ильза даже поперхнулась: настоящая королева специально для нее пекла коржики! Сама! И они вышли отличные - на глазах исчезают.
        Сердце девушки таяло от блаженства. После целого года разлуки они снова были вместе!
        - Теперь только Орвуда не хватает, - заметила Энка, - не удивлюсь, если и он сейчас объявится.
        - Не объявится, - откликнулся Рагнар. - В смысле сейчас не объявится. Он сказал, что будет ближе к вечеру. Сперва зайдет в Торговую Палату, затем в…
        - Он что, здесь?! В городе?!!
        - Ну да. Мы встретились на тракте, и последние дни ехали вместе.
        - !!!!!!
        Энка потом уверяла, что уже тогда заподозрила: дело нечисто! Так и пришлось бедной сильфиде изнывать до самого вечера. О том, чтобы открыть ларец без Орвуда, нечего было и думать. Гномы подобного не прощают. - Силы Великие! Сколько же все это может стоить?! - прошептала Энка с несвойственной ей серьезностью.
        Войди в комнату посторонний, он наверняка решил бы, что попал если не в филиал королевской сокровищницы, то в процветающую ювелирную лавку. Золото было повсюду: на кроватях, на столе, на подоконнике. Драгоценные каменья играли гранями в свете лампы, отбрасывали блики, превращая убого обставленную студенческую комнату в сказочные хоромы.
        Эльф и гном стояли, застыв как статуи, в немом восхищении взирали на окружающее великолепие. Они понимали: все это стоит гораздо больше, чем могут предположить не искушенные в ювелирном деле кладоискатели.
        Вот сапфировое колье тончайшей древнеэльфийской работы - теперь таких уже не делают: камни, как слезки, как капли воды на серебряных нитях. Вот золотая ящерка, чешуйчатая, с рубиновыми глазками, с алмазными коготками, сидит на зеленом резном листике из отличного сехальского нефрита. Варварски роскошный кинжал - рукоять и ножны инкрустированы едва ли не всем из числа драгоценного, что можно извлечь из недр, - ему не менее трех тысяч лет. Носовая серьга с изумрудом такой величины, что редкий нос выдержит - каратов пятнадцать, не меньше! Подобные украшения были в моде у дев корриган в прошлые тысячелетия, а еще - броши, кольца, браслеты, золотые монеты чеканки Старых Царств и даже древнее… всего не перечислишь. И все - достойное королей! Время сделало драгоценности бесценными. Просто невозможно было осознать себя обладателями этих несметных сокровищ. Даже оба принца, дотоле проявлявшие к кладу скорее познавательный, нежели меркантильней интерес, притихли.
        - С ума сойти! - выдохнул Хельги. - В жизни ничего подобного… О! А это что за штука?
        На самом дне ларца лежал золотой тубус размером с пенал школяра, отполированный до зеркального блеска. На торцах был искусно выгравирован герб: единорог, птица и корона в обрамлении еловых ветвей.
        - Открывай скорее! Чего ты тянешь? - заторопила Энка.
        А Хельги почему-то расхотелось это делать. Но - куда денешься? - открыл.
        Пергамент сохранился удивительно плохо, пересох и растрескался. Большая часть текста оказалась утраченной. Прочесть можно было лишь самый конец свитка, он был не так туго скручен.
        Меридит с трудом разбирала выцветшие древние руны, переводила с ходу:
        - «…И враг стоит у порога, и близок уже конец. И канет во мрак небытия, в пучину забвения род наш и тысячелетнее царство наше, как и предрекали Мудрые… Но к вам, о потомки, взываю и уповаю… Примите последнее добро… в смысле, богатство мое, но исполните последнюю волю мою… или не троньте его, и да не падет на ваши головы проклятие…» А иначе, надо понимать, падет! Вот демон!.. Нет, про демона не написано, это я ругаюсь. Мы же его тронули… «Дабы другие…» Тролль побери, тут совсем осыпалось! Короче, он хочет, чтобы вернули какую-то реликвию, которую кто-то сейчас заберет, из-за чего все канут в небытие. А если ее вернуть, род его возродится. Если мы не в силах исполнить волю его, должны оставить сокровища на прежнем месте, не изымая ни монеты, ни самоцвета. Но он уповает, что мы в силах, да помогут нам боги и демоны! Все. - Ничего не понимаю! - заявил Рагнар после общего продолжительного молчания.
        - Чего тут понимать? - невесело усмехнулся Хельги. - Глубокой древности покойник нанимает нас на службу, чтобы мы нашли его реликвию. Иначе на нас падет проклятие. Только и всего.
        - А я сразу почуяла: неспроста все это! - хвастливо возвестила сильфида. - И клад слишком легко дался, и все вместе неожиданно собрались… Не иначе, опять Силы Судьбы мудрят! Вляпали нас, как говорится, по самое…
        - Послушайте, - поспешно перебил Аолен, - возможно, разумнее будет вернуть клад на прежнее место? Жили мы раньше без него…
        - Правильно! - подхватил рыцарь. - Ну его к гоблинам! А денег у меня сколько нужно, столько и возьмете. Не люблю я все эти дела, с древними проклятиями! Ну что, складываем? - Он потянулся к золоту.
        Гном бесцеремонно шлепнул оттонского принца по руке.
        - Я те сложу! Привык шедеврами мировой культуры разбрасываться! Подумаешь, проблема! Год назад целый мир пришлось спасать, и ничего, справились. А тут и дел-то всего - отыскать старую рухлядь и вернуть на место.
        - А я говорю, надо вернуть клад! - заупрямился Рагнар.
        - И не думай! - прорычал гном.
        - Да тихо вы! - рявкнула Энка. - Чего без толку грызться? Мы все равно уже потратили пять монет на одежду. Взяли не глядя… Эх, если бы хоть знать, о какой реликвии речь, где ее искать.
        Меридит вновь углубилась в изучение манускрипта, но ничего нового не почерпнула. Отдельные полустертые руны в текст так и не сложились.
        - Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. И ведь придется идти!
        О том, как поступить с кладом, приятели больше не спорили. Перешли к обсуждению деталей грядущего предприятия. Начать решили с исторического расследования: порыскать в библиотеках и архивах, нет ли сведений об обитателях древнего замка, их утраченной реликвии и горькой участи. На это уйдет недели две, как раз закончится семестр в университете, и, если повезет, можно будет отправляться в путь за реликвией. А если не повезет - в Трегерат. Тамошней библиотеке нет равных во всем Староземье.
        - А куда мы спрячем сокровища? - забеспокоился Рагнар. - Нельзя же держать такие драгоценности под кроватью без присмотра?
        - Как куда? - удивился Хельги. - Отвезем к тебе во дворец, разумеется. На хранение. Лучшего места у нас нет.
        - Лично я предпочел бы забрать свою долю сразу и свезти в Даан-Азар, - заметил гном.
        - Какую твою долю? - вскипел рыцарь. - Клад нашли без нас, мы вообще не имеем права на него претендовать!
        - Бесспорно! - подтвердил эльф. - Все принадлежит Хельги, Меридит и Энке!
        Кладоискатели дружно вздохнули. Дела обстояли совсем не так, как представлялось их благородным друзьям.
        - Из всего содержимого ларца каждый из нас может взять ценностей на сумму, не превышающую семьсот пятьдесят золотых, - мрачно уведомил Хельги, - еще триста возьмет Эдуард. Остальное делите поровну на четверых.
        Четверо ошарашено воззрились на демона.
        - Ты спятил? - спросил Орвуд. - Тут добра на миллионы!
        - Ничего не поделаешь. По Уставу гильдии воин в звании сотника не имеет права получить за выполнение конкретной боевой задачи более семисот пятидесяти золотых. Это еще спасибо, что после войны расцепки подняли! Мир мы за пять сотен спасали.
        - С ума сойти! - ужаснулся Рагнар.
        Теперь он наконец понял, почему наемники отказались взять с него обещанную плату после того, как с ними расплатилась-таки Коллегия магов.
        - Слушайте, - осенило его, - тысячники - они ведь побольше сотников получают? Уж за спасение-то мира вы можете претендовать на звание тысячников?
        - Можем, - грустно вздохнула Меридит. - Мы и раньше могли.
        - Так в чем дело?
        - Если мы сейчас станем тысячниками, гарантированно останемся без работы.
        - Почему? Сейчас на юге собирают очень большие армии, вакансий полно!
        - Посмотри на нас непредвзято, - предложила сильфида, - в смысле, представь, что не знаком с нами, что впервые встретил и ни разу не видел в бою. Ты нанял бы нас тысячниками? Только честно.
        - Отстраненно, а не непредвзято, - буркнула Меридит.
        Рагнар посмотрел.
        Что и говорить, болтливую рыжую девицу трудно было представить во главе войска. Да и тоненький бледный спригган внешне на полководца не тянул.
        Одна диса еще более или менее за десятника сошла бы…
        - Ну что, понял?
        - Понял, - убитым голосом признал Рагнар. - Удивительно, что вас вообще нанимают.
        - Вот именно. Нас спасает только то, что младший состав подбирает не лично клиент, а нанятый им тысячник. Если же мы сами будем тысячниками, то воевать нам не придется лет двадцать, пока не станем солиднее.
        Гном фыркнул с осуждением:
        - Я бы на вашем месте просто вышел из гильдии и забрал нормальную долю клада. Ее хватит на безбедную жизнь всем вашим потомкам до седьмого колена. Можно будет вовсе не воевать.
        - Если я не буду регулярно заниматься этим, стану проклятой, - напомнила Меридит.
        - Хочешь, чтобы я перевоплотилась в троллиху?
        - В кого?! - ахнули все, кроме осведомленного Хельги.
        - В кого слышали. И нечего на меня таращиться. Можно подумать, спригганские демоны-убийцы лучше! - Убью!!! - шипел не хуже разъяренного боевого дракона Хельги. - Найду и убью, чего бы мне это ни стоило! Изничтожу скотину!
        - Кого убьешь? - удивленно моргнула Энка. - С тобой что?
        - Бандароха Августуса! - с отвращением выплюнул Хельги.
        - Кого???
        - Августуса! Бандароха!
        - А кто это?
        Вместо ответа Хельги швырнул сильфиде большую новую красивую книгу в кожаном переплете с золотым тиснением. Не долетев до кровати, том шлепнулся на грязноватый пол в раскрытом виде, страницами вниз. Твердый переплет заломился, углы сильно помялись от удара.
        Меридит присвистнула: что-то новенькое! Обычно Хельги - существо цивилизованное, образованное и культурное - обращался с книгами бережно, будто с хрустальными.
        Энка подняла несчастный фолиант, зачитала вслух: «Бандарох Августус. Полнейший и новейший демонологический словарь. Издание второе, дополненное. Рекомендовано в качестве справочного пособия для учащихся средних, профессиональных и высших учебных заведений, а также для широкого круга читателей…»
        - Ну и что?
        - Ты дальше, дальше читай! На букву «И».
        Сильфида принялась листать страницы.
        - Прихожу это я в нашу библиотеку, - тем временем начал свой рассказ Хельги, - собираюсь почитать про старый замок, вдруг вижу - библиотекарша, старая гарпия, терпеть ее не могу, так странно на меня косится! А потом говорит: «Деточка, к нам вчера новый справочник поступил, возьми-ка, полюбопытствуй». Я и полюбопытствовал! Сперва, конечно, удивился, зачем она мне его подсунула, а потом… Ну что, нашла?
        - Нашла! - странным голосом подтвердила сильфида.
        - Читай!
        Энка прокашлялась и принялась читать нараспев, как на занятии по риторике:
        - «ИНГРЕМ ХЕЛЬГИ - подменный сын ярла Гальфдана Злого, урожденный спригган. Могущественный и опаснейший из современных демонов-убийц, причислен к кругу Великих. По силе сопоставим с таким властительными демонами, как то: Один, Зевс, Перун, Янус, а возможно, и превосходит оных; точные данные отсутствуют по причине недостаточной изученности объекта. Достоверно известно о таких возможностях И., как то: перемещение мощнейших магических потоков в астральном пространстве, поглощение сущностей, в т. ч. бессмертных /см. ИРРАКШАНА/, отворение границ миров и перемещение материальных тел через оные. Покровительствует тварям бессловесным и крамольным наукам. Имеются свидетельства почитания И. как бога аттаханскими сообществами Чёрных Моджахедов, известных своими жестокими и кровавыми ритуалами…»
        - А-а-а!!! - завопила Ильза, вскакивая. - Значит, Черные моджахеды могут тебе поклоняться, а я не могу?! Да?! И где справедливость?!!
        - !!!!!!
        - Ну, хватит уже! Уймитесь, уроды! Не вижу ничего смешного! - негодовал Хельги. - Всегда вы так! От вас ждешь сочувствия и сострадания, а вы - как лошади!
        Его не слушали. Все визжали, стонали, изнемогая от смеха. Даже воспитанный, возвышенный эльф вел себя ничуть не лучше других, вот что самое обидное!
        - Напрасно мы веселимся! - всхлипнул Аолен, отсмеявшись. - Хельги в самом деле могучий демон.
        - Но не убийца же! Зачем меня убийцей обозвали? Опозорили на весь свет… И заметьте, ничего позитивного! О спасении мира - ни слова! Сплошная Ирракшана и прочие страсти. Моджахедов приплели… Энка, твой Вампир свободен?
        - Свободен Вампир. А куда это ты собрался?
        - В Конвелл. Справочник издали в Конвелле. Узнаю, где искать Августуса, найду и убью. Жестоко и кроваво. Чтобы другим было неповадно клеветать на бедных мирных демонов.
        - Надеешься таким образом доказать, что не являешься демоном-убийцей? - усмехнулся Аолен.
        Хельги притормозил уже у порога.
        - Да. Нелогично. Ну хорошо, не стану его убивать… Но по крайней мере скажу все, что о нем думаю!
        - Подожди! Я с тобой! - вскочил с места Рагнар. - Мне интересно.
        Остальным тоже было не менее любопытно. Но число посадочных мест на грифоне резко ограничено, а Рагнар настаивал на своем праве первенства, сколько Энка ни спорила, ни доказывала, что вместо него одного смогут усесться на грифоне еще двое.
        Впрочем, путешествие пришлось отсрочить. Рассудительная Меридит заметила, что, если они двинутся в путь прямо сейчас, в Конвелле окажутся поздним вечером, надо будет где-то пережидать ночь. Никакого смысла. Куда разумнее завтра утром зайти на кафедру, отпроситься на день-другой и отправиться со спокойной душой.
        Меридит наивно предполагала, что за ночь страсти поулягутся и жажда мести Хельги уменьшится до разумных пределов. Но вышло все совсем наоборот.
        Удивительно, но к утру новость уже успела распространиться по всему университету. Казалось бы, культурное, просвещенное общество, а сплетни разлетаются, будто в дремучей деревне!
        Хельги спиной ощущал на себе косые взгляды. А иные и вовсе шарахались от него, как от привидения или прокаженного. Профессор Донаван вместо приветствия вручил ему злополучный справочник и карандаш.
        - Вот. Возьмите и подчеркните то, что соответствует действительности, - велел он.
        Яростно нажимая на карандаш, Хельги подчеркнул собственное имя. Потом тоскливо взглянул на профессора, вздохнул и еле заметной линией обвел абзац с Ирракшаной. Ему было стыдно до слез. Понятно, что его отношение к Бандароху Августусу не стало более снисходительным.
        Наверное, Вампир тоже был в курсе, что имеет дело с демоном-убийцей. Он не стал упрямиться (четверть часа - не в счет) и домчал седоков до Конвелла с рекордной скоростью. Рагнара даже укачало в полете, он уж и не рад был, что напросился.
        В Конвелле Хельги повел себя коварно. Купил в первой попавшейся торговой лавке эльфийский плащ - девственно-розовый, шелковистый, с большим капюшоном, нарядился, придал физиономии благостное выражение и в таком виде заявился в Издательский дом с расспросами. Как и во всем Староземье, после войны люди в Конвелле всеми силами демонстрировали свою лояльность по отношению к эльфам. Переодетому Хельги не только сообщили адрес Августуса, но даже предложили провожатого, от услуг которого ему пришлось долго вежливо отказываться.
        - Да-а! - глубокомысленно заявил Рагнар. - Конвелл - не то место, где можно разбогатеть, занимаясь наукой!
        Хельги согласно кивнул. Жилище Бандароха Августуса больше всего напоминало ему то самое пристанище, где прошли его собственные студенческие годы. Это была крошечная комнатушка на чердаке, узкая и полутемная. Единственное слепое окошко было затянуто не то пластинками слюды, не то и вовсе бычьим пузырем. По углам водились крупные пауки. Вокруг продавленного топчана громоздились пыльные пирамиды книг и рукописей. С потолочного крюка, предназначенного для лампы, свисало странное конусовидное сооружение из старых газет. Оказалось, что это - задрапированная от пыли парадная мантия ученого, а вовсе не удавленник, как поначалу показалось Рагнару. Кроме того, в доме имелись разношенные шлепанцы, табурет, маленький дорожный сундук с выцарапанной на крышке голой женщиной, сальная свеча в стакане с песком вместо подсвечника и дорогая бронзовая чернильница в виде черепахи, - и все.
        Рагнар горестно вздохнул, поглядывая на выбитую дверь: нелегко будет бедняге обзавестись новым замком. Ему, видать, и на хлеб-то едва хватает. Хельги перехватил взгляд рыцаря.
        - Ничего, - сказал он мрачно, - замок ему больше не понадобится. Он скоро переедет жить в приют для инвалидов.
        - Замок? - не понял Рагнар.
        - Бандарох.
        - А ты откуда знаешь?
        - Оттуда. После того как я с ним… гм… побеседую, ему волей-неволей придется переселиться в приют для инвалидов, не сомневайся.
        В этот момент с лестницы донеслись звуки шагов. Мелкие, торопливые, чуть пришаркивающие шаги человека, обутого в тапочки. Хельги кивком велел рыцарю встать у двери, сам шагнул в глубь комнаты, в темный угол. Теперь только желтые светящиеся глаза выдавали его присутствие. Рагнар тихо свистнул, предупреждающе провёл ладонью по лицу. Глаза погасли.
        Послышался звон ключей, потом тихий вскрик: «Ай! Ай-ай!» - Хозяин обнаружил взлом. Медленно, с истошным скрипом приотворилась дверь, в нее просунулся острый носик.
        - Эй! Кто здесь?! Эй, я стражу позову…
        Взломщики затаились.
        Пересиливая страх, Бандарох Августус шагнул в комнату… И ловушка захлопнулась.
        По документам - последнее Хельги убедило - Бандарох Августус числился человеком. Но поверить в это было трудно. Внешне это создание походило на немыслимую помесь горного эльфа с домовым гоблином или с кем-то вроде лепрекона: хрупкое до прозрачности, низкорослое, чуть кривоногое, с жиденькими серебристыми волосенками и огромными, прекрасными, выразительными глазами - не то эльфийскими, не то коровьими, совершенно лишними на маленьком птичьем личике, - такое оно было.
        Августус в смятении озирался. После яркого дневного света он не мог в чердачном сумраке толком разглядеть непрошеных гостей, поэтому не сразу осознал всю серьезность ситуации и не сразу утратил присутствие духа.
        - Вы кто? - воинственно пискнул он. - Как посмели вы нарушить неприкосновенность жилища? Вы грабители, да? А знаете ли, что я - магистр демонологии, действительный член Королевского общества магов и демонологов, кандидат в члены Верховной Коллегии магов Бандарох Августус собственной персоной? И горе вам…
        - А я - Ингрем Хельги, могущественнейший и опаснейший из современных демонов-убийц! - перебил его Хельги, выступая из тени.
        Августус отпрянул.
        - Э… Это такая шутка, да? Это плохая шутка…
        - Какая там шутка! - Демон в два шага настиг жертву и подцепил когтями за шиворот. - Хельги Ингрем, собственной персоной! Можешь не сомневаться.
        Рагнар смотрел на злорадно оскалившуюся физиономию Хельги, озаренную красным светом, струящимся из глаз, и ему самому становилось жутковато. Чего уж говорить о бедном Бандарохе? Колени ученого подогнулись, тельце беспомощно обвисло. Но дух еще не был окончательно сломлен!
        - Вы… вы не очень-то п… похожи на демона-убийцу, - пролепетал он. - Р… размеры не те… И вообще…
        - Неужели? - с наигранным удивлением воскликнул Хельги. - Не похож на демона-убийцу? Нисколько?
        - Нисколько! - согласно кивнул Бандарох. С перепугу он и сам не понимал, что и зачем несет. - Ничуточки!
        - Ах, ничуточки?! Тогда кто дал право тебе… - Голос Хельги гремел, он тряс жертву за шиворот так, что у нее лязгали зубы. - Кто дал тебе право позорить меня на все Староземье, обзывать демон знает чем, если ты сам признаешь, что на демона-убийцу я не похож? Отвечай!
        Но Бандарох Августус был не в состоянии дать ответ. Он пребывал в глубоком обмороке.
        Рагнар счел своим рыцарским долгом вмешаться.
        - Хельги, ну все, хватит. Ты же обещал не убивать его… смотри, он уже еле дышит! Ты его до смерти перепугал!
        - Ничего! Потерпит. Я еще даже бить не начал.
        - Силы Великие, Хельги! Неужели ты станешь бить это… этого…
        - А может, и не стану, - неожиданно миролюбиво согласился Хельги. - Какой-то он жалкий… Интересно, эльфы скрещиваются с домовыми гоблинами?
        Озадаченный таким переходом, Рагнар только крякнул и не нашел, что сказать. А Хельги швырнул магистра демонологии на топчан и уселся рядом.
        - Если хочешь, можешь побрызгать на него водой. Или сожги под носом перышко, говорят, это помогает при обмороках.
        Рагнар так и поступил. Помогло. Спустя некоторое время.
        Синеватые веки дрогнули, острый носик сморщился, Бандарох чихнул и рывком сел, дико озираясь. Над ним склонялся огромный, страшный - но человек!
        - В-видели? - заикаясь, выговорил магистр. - Д-демо-на видели?
        - Видел, - охотно подтвердил Рагнар, - вон он, в книгах копается.
        - Ерунда, - откликнулся Хельги из угла, - сплошная магическая рухлядь. Макулатура!
        - Это раритеты! - возмущенно возопил Августус, секунду назад еле живой. - Ценнейшие прижизненные издания! Настоящий пергамент, между прочим! «Макулатура»! Подумайте, какое невежество…
        - А вот если я кое-кого убью, то «Новейший и полнейший демонологический словарь» тоже станет ценнейшим прижизненный изданием, - мстительно заметил Хельги.
        Августус рухнул на подушку, закатил глаза. Рагнар принялся обмахивать его газеткой, попутно читая Хельги нотации о том, что благородные существа, ведущие ученый спор, не должны использовать в качестве аргумента свое физическое превосходство и опускаться до примитивных угроз. - У нас не ученый спор, а я - не благородное существо, - возразил Хельги. - Оставь в покое хладное тело, иди сюда. Покажу кое-что интересное.
        Демон разложил на коленях огромный ветхий манускрипт. Рагнар без всякого увлечения взглянул на потемневшие страницы, испещренные неровными выцветшими письменами. Ничего интересного он в них не находил. Весь минувший год наследник Оттонского престола посвятил борьбе с собственной неграмотностью и преуспел настолько, что теперь мог громко, с выражением читать рунное письмо и умел красиво начертать свое имя. Он уже успел продемонстрировать свои успехи товарищам по спасению мира, - те были в восторге. Но сейчас от его учености проку не вышло - текст оказался неруническим.
        - Это мертвый язык латен, - пояснил Хельги. - Смотри: «Проприа кульпа… фати ирэ… бэллум… мори попули… эст дэлендам… перикулюм ин кауда…»
        - Я ничего не понял, - сообщил Рагнар, - нельзя ли по-староземски?
        - Нельзя. Я не знаю латен.
        - Тогда в чем тут интерес, если мы оба ничего не понимаем?
        - Вот в этой гравюре. - Хельги перевернул страницу.
        Рагнар внимательно стал рассматривать картинку: единорог, птица с хищным клювом, колонна в обрамлении еловых ветвей. Так себе нарисовано…
        - Неудачная, - заключил он, - качество плохое, нечеткая. Никакой красоты.
        - Тоже мне, эстет! - фыркнул Хельги. - При чем тут красота? Не видишь разве, это тот самый герб, что на тубусе из клада! А в тексте речь идет о чьей-то вине, о гневе Судьбы, о войне, разрушении и гибели народа. И еще об опасности в хвосте.
        - В каком хвосте? - удивился Рагнар.
        - Понятия не имею! Какие попались знакомые слова - я прочитал, а больше ничего не знаю. Ты вот что… Реанимируй-ка наше чудо природы, пусть он переведет. Неохота тащить этакую тяжесть в Уэллендорф.
        - Что сделать с чудом природы? - уточнил рыцарь.
        - Привести в чувства.
        - Так бы сразу и говорил, чем голову морочить.
        - Извини. Меня заклинило на латен. Наскунтур поэтэ, фиунт ораторэс.
        Рагнар плюнул, махнул рукой и занялся Бандарохом. Растолкал кое-как, реанимировал. Как раз вовремя, ибо дальнейшие события развивались неожиданно и крайне динамично.
        Злополучная дверь распахнулась с такой силой, что врезалась в стену и повисла на одной петле. Что-то черное, стремительное ворвалось в каморку…
        - Мамочки мои! - ахнул Хельги, выхватывая меч.
        К тому моменту, когда Рагнар успел обнажить свое оружие, интерьер уже украсился обезглавленным трупом.
        - Наемный убийца! - нервно прокомментировал демон. Правой рукой он вцепился в левое плечо, между пальцами струилась кровь.
        - Давай завяжу, - предложил Рагнар, - у меня тряпочка есть.
        - Некогда! Сейчас второй явится. Они всегда парами ходят.
        Второй не заставил себя ждать. Сражался он яростно и умело, хотя и уступал Рагнару в силе, но гораздо лучше владел техникой боя в замкнутом пространстве, был увертлив и коварен. Неизвестно, чем завершилось бы сражение, не вмешайся в него Хельги. Метательный нож описал красивую дугу и впился точно промеж глаз убийцы.
        - Ты не должен был так поступать! - укорил Рагнар, перетягивая тряпочкой окровавленное бедро. - Это был мой противник.
        - Ерунда! Мы не на рыцарском турнире. Слышишь - бегут по лестнице!
        Рагнар выскочил на площадку, перевесившись через перила, заглянул вниз.
        - Силы Стихий!!! Да тут человек десять! Какого демона?!
        - Бежим! Хватай Бандароха - и на крышу! С десятком нам не справиться!
        - Книги! Мои книги! - Трепыхался магистр в мощных объятиях Рагнара.
        - Спятил? Какие книги - щас зарежут! Хельги, что ты возишься?!
        Хельги судорожно искал среди книжных развалов латенский манускрипт.
        - Чернильница!!! - завопил магистр истошно. - Без нее не пойду!!! А-а-а!!!
        Рагнар в остервенении схватил чернильницу, сунул в дрожащие руки ученого, схватил большую книгу, вручил Хельги и выпихнул обоих на чердак.
        Очень нелегко спасаться от погони с таким грузом, как брыкающийся магистр демонологии, тяжеленный средневековый фолиант и литрового объема бронзовая черепаха-непроливайка. Преследователи двигались по кроваво-чернильному следу, дыша в затылок. Счет шел на мгновения…
        К чести Вампира, тот прекрасно понимал, когда можно кобениться, а когда нельзя. Ни секунды не промедлив, грифон взмыл над крышей, безропотно унося троих седоков и поклажу. Вслед им свистели стрелы, но поздно. Черная крылатая тень растаяла в облаках. - Силы Великие! - всплеснула руками Энка. - Вы что, чернильную мануфактуру грабили? Хельги, это же были новые штаны!
        - К демону штаны! Я сейчас кровью истеку. Дайте кто-нибудь тряпочку, ради всех богов! И вот этого отмойте. - Он за шиворот выдвинул вперед магистра с чернильницей.
        - Фу-у! В чем это он? - брезгливо сморщилась Ильза. - Так кисло воняет.
        - А ты как думаешь, в чем? Укачало его на грифоне… Осторожно, в ней еще полно чернил! Они не сразу выливаются, конструкция такая.
        - Может, сперва объясните, кто это? - сурово спросила диса. - Непривычно как-то незнакомых дядек отмывать.
        - Бандарох Августус, разумеется, - с раздражением ответил демон. - Собственной персоной.
        Магистр вежливо шаркнул ножкой.
        - Зачем вы его приволокли? - наседали девицы.
        - Давайте все вопросы потом, а? - вконец разозлился Хельги. - Сперва разберемся с чернилами и прочими жидкими субстанциями. Есть в этом доме тряпки? Почистит нас кто-нибудь?
        - Вы посмотрите на них! - возмутилась сильфида. - Шляются демон знает где, заявляется демон знает в каком виде, с мерзким обрыгавшимся типом в придачу, уделывают весь пол чернилами, а мы их обслуживай! Жидкие субстанции у них!
        - Это она еще грифона не видела! - в смятении шепнул Рагнар на ухо Хельги. Скандал назревал грандиозный. Но тут Хельги побледнел, покачнулся, привалился к стене, и сразу же нашлись и тряпочки, и чистая рубашечка. - И плевать на штаны, новые купим, не расстраивайся!
        Наконец все кое-как утряслось.
        Пришел из библиотеки Аолен, исцелил раны. Ильза ножом отскоблила чернильные следы с полов, Эдуард сгонял в лавку за новой одеждой, Энка привела в божеский вид грифона, Меридит - Бандароха Августуса, Орвуд исчерпал запасы ехидства. Потом Рагнар, за год изрядно поднаторевший в ораторском искусстве, дал красочное описание происшествия в Конвелле. Хельги же скромно отмолчался.
        - Одного не понимаю, - заговорила Энка, - вы отправились в Конвелл, чтобы убить Августуса. С какой же радости стали его спасать, причем ценой собственной крови?
        - Ну… так получилось. Нечаянно, - потупившись, ответил Хельги.
        Он чувствовал себя довольно глупо.
        - А чернильница, чернильница зачем вам понадобилась? - не переставал удивляться Эдуард. - На них убийцы нападают, а они с чернилами бегают! Вот психи!
        - Мы виноваты, что этот Августус не пожелал с ней расстаться? - проворчал в ответ рыцарь. - Визжал как резаный… Хельги, ты уйми своего ученика, он совсем распустился. Далась всем эта чернильница!
        Бандарох слушал и только крепче прижимал к груди свое бронзовое сокровище. - Думай! - велел Хельги. - Вспоминай, кого еще, кроме меня, ты оболгал и оскорбил настолько, что несчастный был вынужден обратиться к убийцам?
        Августус вздернул носик с надменностью, совершенно неуместной в его положении:
        - Я никого не оскорблял, лишь констатировал непреложные факты.
        - По-твоему, непреложный факт, что я - демон-убийца? - Глаза Хельги нехорошо вспыхнули.
        - Разумеется! Это же простое логическое построение. Чужие сущности поглощают только демоны-убийцы. Хельги Ингрем способен поглощать чужие сущности. Вывод: он - демон-убийца.
        - Глупости! Демоны-убийцы питаются чужими сущностями. А я один раз в жизни, нечаянно, с перепугу поглотил - до сих пор тошнит, как вспомню!
        - Не имеет значения. Вы способны ими питаться - вот главное!
        - Как это - не имеет значения? А если, например, человек ест яблоко и случайно проглотит червяка - следует вывод, что люди способны питаться червяками? Так по-вашему?
        - Хватит софистику разводить! - потеряла терпение Меридит. - Разве нету вопросов поважнее? Мне, к примеру, непонятно, зачем против одного-единственного паршивого… - Аолен сделал страшные глаза, но Меридит не смутилась, она была обижена за любимого брата по оружию. - Как есть, так говорю! Против одного-единственного паршивого ученого выставили целый десяток наемных убийц - к чему? Это же какие деньги! Одной пары за глаза хватило бы.
        - А может, знали, что не один будет? - радостно предположила Энка.
        - Откуда? Мы сами не предполагали, что там окажемся!
        - А пророчества на что? Нам не впервой в пророчества попадать. Мы еще ни сном ни духом, а в какой-нибудь древней книге давным-давно прописано: «…и да устремятся в день оный злой демон со товарищем рыцарем во град Конвелл, дабы извести постылого магистра Августуса…»
        - Ну, это уже паранойя, - заявил Хельги. - Пророчества никогда не бывают такими точными. Просто Августус - не обычный ученый, а маг. Против могущественных магов всегда ходят толпой, иначе с ними не справиться.
        - Не слишком твой Августус похож на могущественного мага.
        - Я кандидат в Верховную Коллегию! - обиженно встрял Августус.
        Хельги взглянул на него через Астрал, но особого могущества действительно не узрел. Да, убийцы явно перестраховались. Если только…
        - Если только это были убийцы! - сказал он вслух.
        - А кто же?!
        - Кто-то переодетый наемными убийцами. Мне сразу показалось странным, что они средь бела дня вышли на работу в полной ночной маскировке, как придурки. Днем для убийц главное - не выделяться из толпы, а эти будто нарочно проафишировались.
        - Слушай, почему ты так много смыслишь в наемных убийцах? - заинтересовался Орвуд. - Это настораживает.
        - Один мой знакомый перешел в Кансалонскую гильдию из убийц. Однажды он напился и разоткровенничался.
        - Это Бунандер, что ли? - скривилась Меридит. - Нашел с кем пить!
        - Я с ним не пил, просто случайно оказался рядом в нужный момент.
        - Ну и знакомства у вас, - присвистнул Орвуд, - некроманты, наемные убийцы…
        - Гномы опять же… - ядовито подхватила Энка. Ильза хихикнула.
        - Вернемся к нашей теме! - воззвал эльф.
        К теме вернулись, но так ни до чего не договорились. Августус решительно не представлял, что за врагов себе нажил и какими судьбами. Он клятвенно заверял, будто Хельги был единственным дополнением в справочнике, и больше ничего путного сказать не мог. Бурные события минувшего дня ввергли мирного кабинетного ученого в состояние прострации, он еще не успел осознать всю серьезность происходящего, не понимал, в какую беду попал. Отчаявшись добиться от него толку, Меридит с Аоленом уложили магистра в ванне на одеяле.
        Убедившись, что тот заснул, приступили к изучению манускрипта. Но и тут их ждало разочарование. Это оказалась не та книга. Похожая, очень похожая, но в ней не было ни герба с единорогом, ни текста про опасности в хвосте.
        Рыцарь второпях перепутал обложки…
        - А все ты! «Что возишься, что возишься»! - Хельги бессовестно срывал досаду на Рагнаре. - В руках держали разгадку! Из-за тебя упустили!
        - Подумаешь! Завтра слетаем и обменяем, - утешил его нимало не обескураженный рыцарь.
        - А если там засада?
        - Пробьемся как-нибудь. Не впервой.
        На том и порешили.
        Наутро Бандарох Августус категорически потребовал взять его в Конвелл. Рагнар и слышать ничего не хотел - зачем им в бою такая обуза? Но неожиданно вступился Хельги.
        - Пусть сам за себя решает, не маленький. В конце концов, это же его книги… Только возьми на кухне мешочек от крупы - вдруг опять укачает. И не обессудь, если тебя все-таки убьют.
        - Похоже, именно на это ты и рассчитываешь! - цинично фыркнул гном.
        Засады в квартире Бандароха не было. Книг - тоже. Ни единой.
        Из всей скудной обстановки магистрова жилища сохранились лишь старые шлепанцы, они сиротливо стояли у порога, рядом валялись стельки и помпоны, вырванные с мясом.
        - Вчерась вывезли! - охотно рассказывал дворовый мальчишка, невероятно лопоухий и замызганный, с зеленой соплей под веснушчатым носом. - Подкатили телегу, загрузили - и с приветом. Не иначе за долги. Вот когда мой папанька в кости продулся…
        - Какие долги?! - взвизгнул Августус. - Не было у меня долгов! Кто вывез, говори!!
        - Он схватил мальчишку за плечи, тряхнул.
        - А я почем знаю?! - возмутился тот. - Они мне ксивы не казали, я твоему барахлу не стражник. Я на липе сидел, видел издаля, и все. Другой бы спасибо сказал, а энтот трясет… Щас как пну!
        Хельги за шкирки растащил собеседников.
        - Можешь сказать, как они выглядели? Люди, нелюди? Во что одеты?
        - Ничего больше не скажу! - надулся ребенок. - Нету от вас благодарности.
        - Вот тебе благодарность. - Демон вручил ему медяк.
        Ребенок сменил гнев на милость, но знал он немного. Грабители были людьми, а может, и не были. Под капюшонами не видно.
        - А капюшоны какие?
        - Зеленые. Вроде военные, как у стражников, только без значков. А штаны черные. И сапоги черные. И морды тоже черные. Точно, черные, зуб даю! А может, и вообще морд не было, вот так-то!
        Августус был безутешен. Пропали его книги! Его драгоценные манускрипты похищены! Он жил в трущобах, ходил в рубище, питался отбросами, трудился как сехальский раб, отказывал себе в насущном, - все ради них, любимых! А теперь их нет! О горе, горе!
        У Хельги даже в носу защипало от сострадания.
        Но вспомнились косые пропыленные пирамиды, обтрепанные обложки в пятнах свечного сала, сухие тараканы между страниц - и жалость поутихла.
        Нет, цивилизованные существа так с книгами не поступают! Вот он, Хельги, пусть и не отказывает себе в самом необходимом, и редких книг у него не так много, зато все они чистенькие, аккуратные, обернуты в красивую синюю бумагу, сложены ровненько, и не дайте боги Ильзе с Эдуардом схватить их немытыми руками! Если уж ты приобрел ценную книгу - обращайся с ней соответственно. Она не одному тебе принадлежит, а всей мировой культуре, и твой долг - сберечь ее для потомков в надлежащем виде…
        - Помешались вы на этих книгах, - рассердился Рагнар, - вас послушать, так грабители специально ради них все дело затеяли!
        - А ради чего же? - удивился Хельги. - Что еще возьмешь с Августуса?
        - Знаешь, я давно заметил: когда ты думаешь о науке и всяких ученых штуках, вроде книг, здравый смысл тебе совершенно отказывает! Если грабителям нужны были одни книги, зачем уволокли топчан и сундук? И свечку в стакане? И парадную хламиду?
        - Мантию.
        - Ну мантию. И тапочки зачем распотрошили? Стельки выдраны, помпоны выдраны - зачем? Что скажешь?
        Хельги вздохнул - к нему вернулся здравый смысл.
        - Скажу, что искали нечто маленькое, и, скорее всего, даже сами не знали, что именно. Эй, Августус! Было у тебя нечто маленькое, но страшно ценное?
        - Нет! - На сморщенном от горя личике магистра отразилось искреннее недоумение. - Книги - мое единственное достояние… было.
        Хельги смотрел на него с подозрением:
        - А чернильница? Почему ты в нее вцепился, как в родную?
        Но Августус не смутился:
        - Чернильница - наша семейная реликвия, своего рода талисман. Она дорога мне как память, и только. Конечно, - оговорился он, - она и в самом деле стоит недешево: эпоха Старых Царств, ювелирная работа, оригинальная конструкция, но не настолько, чтобы ради нее устраивать такое ограбление. Большинство моих книг было куда дороже. Горе мне, горе! Демон бы побрал этих гра… Демон? Демон!!!
        Этот эпизод был одним из самых неприятных в жизни Хельги.
        Бандарох Августус, позабыв всю свою ученую гордость, принялся униженно молить могучего демона Ингрема покарать похитителей и вернуть похищенную литературу. Он рыдал, падал на колени, порывался целовать ноги, он сулил жертвы - богатые, кровавые, какие угодно, пусть только великий демон смилостивится и поможет ему! Отвратительная вышла сцена!
        Несчастному Хельги стоило огромного труда втолковать почти утратившему рассудок магистру, что помочь его горю он не в состоянии, как бы сам того ни желал, ибо проявления его грозной демонической сущности разуму практически неподконтрольны и обладают непредсказуемым, чаще всего разрушительным эффектом. Самое большее, что он мог сделать, это попытаться проклясть грабителей: чтоб им окосеть, облысеть и охрометь одновременно.
        - Если сработает, мы, по крайней мере, сможем их опознать, - пояснил Хельги.
        На этом они, расстроенные, взбудораженные, покинули Конвелл и двинулись в обратный путь. Во время короткой посадки Хельги стал выспрашивать Августуса про утраченный латенский манускрипт, но тот приобрел его буквально накануне, даже просмотреть толком не успел.
        Поистине, это был день разочарований.
        Сразу по прибытии Хельги для очистки совести внимательно изучил чернильницу - не очень-то он доверял Августусу. Конструкция ее в самом деле была оригинальной, во всяком случае, ничего подобного он раньше не встречал, хотя имел дело с кучей разнообразных чернильниц.
        Мало того что емкость имела совершенно ненормальный для чернильниц литровый объем, - она вдобавок была оснащена хитрым механизмом: внутри корпуса в виде черепахи помещалось второе дно. Оно поднималось вверх на манер поршня, повышая уровень жидкости, до тех пор, пока не упиралось в воронку наливного отверстия. Подъемным рычажком служила голова, на нее надо было нажимать.
        Художественное оформление сосуда тоже заслуживало внимания. Черепаха была выполнена ювелирно, все детали мастер проработал с анатомической точностью, вплоть до коготков, чешуек и наружных копулятивных придатков. Но половую принадлежность изображенного существа Хельги определить не смог.
        В свое время профессор Донаван посвятил не менее получаса учебного времени строению органов размножения черепах. Он рисовал на доске схемы, демонстрировал гипсовую модель, но Хельги так и не уяснил до конца, как же все-таки удается спариваться этим закованным в панцири животным. Он хорошо запомнил, что, в отличие от всех остальных, наружные копулятивные органы имеются как у самцов, так и у самок черепах. А вот у кого какие - забыл. Ну и ладно. Не на экзамене…
        Он подергал черепашьи лапы и хвост в надежде обнаружить тайник, пошарил пальцем внутри, под ободком, потряс - не загремит ли? Потыкал карандашом в халцедоновые глазки - все безрезультатно. Похоже, никаких секретов чернильница не скрывала.
        Тогда он взглянул на нее через Астрал - и чуть не выронил. Магии в бронзовой штуковине содержалось побольше, чем в самом Бандарохе Августусе! От необычного для Астрала ярко-малинового клубка отходила длинная нить, таяла далеко в пространстве. Собственно, это был самый сильный магический предмет, увиденный Хельги.
        Демон с опаской поставил черепаху на стол, а сам пошел в ванную - ему вдруг захотелось помыть руки. В душе его крепло убеждение, что изначально данный сосуд предназначался вовсе не для чернил. А для чего? Пожалуй, стоило порасспросить владельца, но Хельги почему-то не стал. И вообще, о своем астральном открытии он сказал одной Меридит, хотя не в его привычках было заводить тайны от друзей.
        Всю следующую неделю Хельги, Меридит и Энке было не до кладов, реликвий и тайн - пришла пора защиты диссертаций.
        Меридит ходила бледная и мрачная, судорожно переписывала какие-то страницы, Энка взвизгивала и брыкалась во сне - ее мучил кошмар, будто Рагнар полил соусом и съел все ее чертежи. Один Хельги пребывал в настроении безмятежном.
        - Неужели ты не боишься? - приставала Энка. - Скажи честно.
        Хельги только фыркал. Подумаешь, диссертация! Это не теоретическую магию мэтру Перегрину сдавать!
        Страхи девиц тоже оказались напрасными. Защитились они пусть и не столь триумфально, как Хельги со своими драконами, но тоже вполне благополучно. Даже чертежи Энки, несмотря на дурные сны, были в полном порядке.
        И вот вечером двадцатого мая друзья поздравляли свежеиспеченных магистров с присвоением ученой степени. По этому случаю Ильза испекла пирог с тыквой и поджарила вкусные колбаски, Рагнар притащил бочонок лучшего пива, а Аолен обещал спеть что-нибудь повеселее.
        Ели, пили, пели, вспоминали прошлогодние приключения - по прошествии времени даже самые страшные из них почему-то казались забавными. Да тут еще Хельги под общим натиском проболтался, каким образом обманул некроманта и выманил у него мешок с образцами, папоротником и разрыв-травой.
        В общем, вечеринка удалась на славу. Правда, закончилась она несколько неожиданно, ну да им не привыкать.
        - Я думаю, надо оставить Августусу кусок пирога, - заметила Энка. - Я отнесу, пусть тоже празднует.
        Поскольку демонолог был личностью замкнутой и не привык жить в компании восьми довольно шумных существ, половина из которых (Хельги, Меридит, Ильза и Эдуард) относилась к нему не слишком доброжелательно, а о возвращении в Конвелл речи не шло (как знать, нашли ли грабители искомое и что намерены предпринять дальше), Рагнар, который по благородству натуры счел себя обязанным опекать Бандароха, снял для него комнатку в доме напротив - маленькую, но уютную, со всей обстановкой. И денег выделил на питание. Августус принимал его заботу как должное и даже не думал благодарить, но рыцарь снисходительно оправдывал невежу, ссылаясь на пережитые им потрясения и временное слабоумие.
        Наверное, он был прав, но Ильза все равно злилась. И делиться с Августусом пирогом не желала. Пусть лучше Хельги доест. Тот ответил, что и рад бы, да некуда. Разве что завтра утром…
        - Завтра он будет не такой свежий, - возразила Энка, - нечего жадничать, и так одна корка осталась.
        - Ладно, - махнула рукой Ильза, - неси. Я утром испеку кекс с цукатами, маленький, чтоб ему не досталось.
        На том и порешили. И сильфида удалилась.
        Вернулась она не сразу, вместе с пирогом и в странном настроении: похоже, она злилась и веселилась одновременно.
        - Идите! - велела она. - Может, у вас получится. Мне не удалось.
        - Что получится? - удивилась диса.
        - Увидишь. Идем.
        - Ну и зачем ты нас привела? - осведомилась Меридит, морщась: в комнате пахло резко и неприятно. - Что мы здесь забыли? И где, собственно, Августус?
        - Не видишь? - хихикнула Энка. - Вот же он!
        - Где? - Рагнар обеспокоено шагнул в комнату.
        - Осторожнее! Раздавишь! - завопила сильфида.
        - Кого?!
        - Августуса!
        - Да где он, демон побери?!
        - Под ноги посмотри!
        Рагнар посмотрел под ноги и увидел.
        В красивой новой тапочке с помпоном, пригорюнившись, сидел Бандарох Августус собственной персоной, босой на одну ногу. Размером он был как раз с помпон.
        - Может, вы сумеете его увеличить, - сказала Энка безнадежно. - У меня ничего не вышло.
        Меридит недолго думая пересадила Августуса из тапочки на стол и потребовала объяснений. Пронзительно-писклявым голосом Августус поведал свою историю.
        За неделю его временное слабоумие понемногу отступило, и он наконец осознал всю серьезность своего положения: неведомый враг смертельно опасен, а новые знакомые вряд ли станут защищать и опекать его всю оставшуюся жизнь. Нужно было подумать о самозащите. Собственные физические данные Августус оценивал трезво, понимал, что боец из него никакой и домового гоблина не одолеет. И тогда он придумал: если не вышел силой, надо взять размерами - увеличить свои габариты раза в три-четыре, тогда его шансы против убийц возрастут пропорционально. Сказано - сделано.
        Разумеется, в его расчеты не входило изображать ходячую каланчу постоянно, он собирался изготовить средство, позволяющее мгновенно увеличиться в нужный момент. Но свои магические возможности он переоценил. Трудно сказать, в чем он просчитался: выбрал не те компоненты для зелья, неправильно составил заклинание или допустил иную оплошность, но вместо того чтобы увеличиться, горемычный маг уменьшился, и не в три-четыре раза, а радикально. Из-за неверных исходных данных контрзаклинания, естественно, не действовали. И вот вам результат.
        Не менее часа Аолен, более других смыслящий в магии, пытался расколдовать несчастного. Увы, успеха не достиг.
        - Давай теперь ты, - подпихнул Орвуд Хельги. - Ты как-никак демон.
        - Ох, нет! - Демон попятился к двери. - Не стану! Я и на трезвую голову в магии не силен, а уж в пьяном виде…
        - Какой пьяный вид? - возмутилась Энка. - Хельги, чего ты придуриваешься? Ты выпил полтора стакана пива, я же видела!
        - В пьяном, - настаивал тот, - у меня в крови есть алкоголь, пусть и немного. Кто-нибудь изучал влияние малых доз алкоголя на демонов-убийц? А вдруг я все Староземье порушу? И вообще…
        Что именно «вообще», они так и не узнали, пришлось утешать рыдающего в голос крошку Августуса.
        - Не реви, - уговаривала его Энка, - сейчас отнесем тебя к профессору Перегрину, он у нас почти что Великий действительный член Верховной Коллегии.
        Августус побледнел: его ждал страшный позор. Но не оставаться же лилипутом на всю жизнь!
        И вот Энка, Меридит и Хельги с Бандарохом в кармане побрели по сонным темным улицам к зданию университета.
        - Он нас с лестницы спустит, - шипел Хельги. - Ночь уже! До утра подождать нельзя?
        Сильфида была настроена беспечно.
        - Не спустит, не трусь! Мы теперь личности уважаемые, нас нельзя с лестниц спускать… Давай стучи.
        - Почему я-то? - возмутился Хельги;
        - Ты самый трезвый. И вообще, мы - дамы! - Силы Стихий! - всплеснул руками профессор, узрев на пороге бледного испуганного магистра Ингрема. - Неужели опять война?!
        - Нет, что вы, - поспешно заверил тот. - Ничего подобного! Не сердитесь, пожалуйста, у нас такая беда… такой несчастный случай вышел! Только вы можете помочь. Пожалуйста!
        Профессор вздохнул, взглянул на часы. Полпервого ночи…
        - Ну хорошо, проходите. Не в коридоре же разговаривать. Что у вас?
        - Вот.
        Ингрем извлек из кармана бутыль с широким горлышком. Перегрин едва не вскрикнул от удивления: внутри бутыли на клочке ваты сидел, скрючившись, крошечный человечек в полосатом халате и одном шлепанце.
        - Кто это?!!
        - Магистр демонологии Бандарох Августус собственной персоной, - мрачно доложил Хельги. - Это он обозвал меня демоном-убийцей.
        Человечек в бутылке вежливо шаркнул ножкой.
        - Это вы его так? - сурово спросил профессор. - В отместку?
        Ингрем попятился.
        - Что вы! Я так не умею! Я вообще в магии не того… Редко пользуюсь.
        Перегрин кивнул. Он достаточно хорошо знал Ингрема, чтобы понять: надумай тот мстить, избрал бы способ более грубый и примитивный, чем магическая трансформация.
        - Это он сам. Хотел увеличиться, но что-то не сработало. Уменьшило и заклинило намертво. Ни туда ни сюда.
        Профессор безнадежно махнул рукой. «Не сработало! Заклинило!» И это говорит тот, кого обучали магии в лучшем университете Староземья! Потрясающе!.. Впрочем, невежество не помешало ему спасти мир.
        - Хорошо, я постараюсь вам помочь. Подождите вот здесь, на диванчике.
        Вот что значит настоящий специалист!
        Спустя четверть часа из кабинета вышел чрезвычайно довольный собой профессор. Следом трусил розовый от стыда Августус, он скромно прикрывался тряпицей…
        - Уж извините, одежду, как вы образно выражаетесь, «заклинило», - объявил мэтр Перегрин. - Необратимая искаженная трансформация. Вы, молодой человек, в каком заведении обучались?
        - В Академии магии, в Конвелле, - пискнул Августус. - Я всегда был невысокого мнения о тамошней школе, - с удовлетворением отметил профессор.
        Хельги торжествующе улыбался. Он чувствовал себя отомщенным.
        На следующий день Энка погрузила на Ампира мешок, усадила сонного с похмелья Рагнара и отбыла в Оттон сдавать ценности на хранение.
        Оставшиеся продолжили архивные изыскания, но тщетно. Вторая неделя подходила к концу, а к разгадке тайны они не приблизились ни на шаг. Воротившейся сильфиде не пришлось даже спрашивать, как дела - все было ясно по унылым физиономиям встречающих.
        - Значит, надо отправляться в Трегерат, - решила девица.
        - Не надо, - хмуро откликнулся Хельги. - Я говорил с одним типом из архива, он хотел написать монографию про тот замок, и тоже ничего не нашел. Ни у нас, ни в Трегерате.
        - Может, плохо искал, - неуверенно предположил Рагнар.
        - Он искал целый год, методично и планомерно.
        - А вдруг он врет? - с надеждой предположила Энка. - Из страха конкуренции?
        - Вообще-то он эльф.
        Энка безнадежно вздохнула. Эльфы не лгут, это всем известно.
        - Теперь на нас падет проклятие? - жалобно спрашивала Ильза. - Я боюсь!
        Меридит была не склонна предаваться пессимизму.
        - Не бойся, не падет! Завтра соберемся и пойдем за реликвией.
        - Куда это, если не секрет? - осведомился Орвуд настороженно.
        - А, куда глаза глядят! В смысле, куда Силы Судьбы укажут…
        - Они, пожалуй, укажут! Знаю я их! - разозлился гном. - Опять полсвета напрасно обойдем, как в прошлый раз. А я уже не в том возрасте, чтобы зря ноги бить, они у меня не казенные.
        - И что ты предлагаешь, - окрысилась Энка, - просиживать штаны до тех пор, пока не начнет действовать проклятие?
        - Предлагаю расспросить очевидцев, - неожиданно спокойно ответил гном. - Наверняка там, где вы нашли клад, есть хоть немного призраков.
        Честно говоря, идея Орвуда сама по себе очень дельная - удивительно, что она не пришла им в голову раньше, - энтузиазма ни у кого не вызвала. Призраки - не самые приятные собеседники. Никогда не знаешь, в какой момент им захочется тебя уничтожить. Это при условии, что они вообще явятся. А могут и проигнорировать, из вредности. Так и просидишь целую ночь в развалинах, как дурак. А в них ведь не одни призраки водятся. Синие огни и слепые карлики - тоже сомнительная компания. Опять же упырь может вылезти. Дурное там место.
        Но все эти резонные доводы Орвуда не впечатлили.
        - Не сахарные, не растаете, - безапелляционно заявил он. - Ради важного дела можно и потерпеть некоторые неудобства. И нечего время тянуть, прямо сегодня ночью и ступайте.
        - Что значит «ступайте»? А ты?
        - А я уже не в том возрасте, чтобы…
        - Фигушки!!! - завопила Ильза из кухни. - Если идти, так всем вместе! И нечего про свой возраст болтать. У нас в школе учится гном, так он мне сам говорил, что вы, гномы, только после сорока лет по-настоящему взрослыми считаетесь! Отрастил бороду и думает, что все вокруг дураки! А сам - малолетка!
        Из ванной послышалось не по-эльфовски ехидное хихиканье Аолена.
        Хельги встал и молча побрел к выходу.
        - Ты куда? - окликнули его.
        - В библиотеку. Хочу почитать, как вызывают призраков.
        Вызывать призраков не пришлось - сами явились. Белые, бесплотные тени скользили среди замшелых валунов. Временами они были размытыми и бесформенными, как ночной туман, временами оформлялись в почти реальные человеческие фигуры. Целый сонм привидений, колыхаясь, словно в такт неслышной музыке, кружил над развалинами.
        - Ничего себе! - присвистнула Энка. - Праздник у них, что ли?
        Меридит фыркнула:
        - Ага! Свадьба. Или, может быть, похороны.
        - Какие похороны у призраков? - не уловила иронии сильфида. - Они все давно… щас как дам!
        - Подеритесь еще! - зашипел гном. - Спрашивайте, что надо, и пойдем домой! У меня уже вся борода задубела!
        - Эй! - замогильным шепотом окликнула Энка. - Эй, призраки! Привидения! Можно с вами побеседовать?
        Но те, не обращая на нее никакого внимания, продолжали свой монотонный танец.
        - Эй!!! - рявкнула девица во всю мощь своих легких. - Оглохли, что ли?!
        Хельги болезненно поморщился. Он не выносил резких звуков.
        - Не ори без толку! Им через защитный круг не слышно, у них природа другая.
        - Ну так уберите круг! Не ночевать же тут в самом деле!
        Аолен хотел возразить, но не успел. К его ужасу, Хельги ничтоже сумняшеся в самом деле убрал круг! Впрочем, ничего рокового не произошло. Призраки далеко не сразу почтили своим вниманием непрошеных гостей. Энка успела потерять всякое терпение и уже собиралась начать швыряться в «безмозглую нежить» камнями, когда одна из призрачных фигур наконец отделилась от общей массы, приблизилась, выросла втрое и приобрела вид длинноволосого, бородатого старца в длинных старомодных одеждах. Руки старца сковывали цепи, на ногах бряцали кандалы, голова едва держалась на перерубленной шее. Словом, это было типичное замковое привидение со всеми традиционными атрибутами. Хельги даже поморщился.
        Призрак угрожающе навис над головами горе-кладоискателей, разверз черный провал беззубого рта.
        - Горе, горе! - раздался голос, глухой, как из кобольдовой ямы. - Горе царству моему, горе моему народу! Горе, горе! Горе царству моему, горе моему народу! Горе, горе!.. - По всему было видно, что эта волынка надолго.
        - Эй! - бесцеремонно прервала стоны старца сильфида. - Это твой клад мы нашли?
        Призрак дернулся, будто от удара, воздел руки к небесам.
        - Свершилось, - возликовал он гулко. - На вас уповаю! Сыщите, не то горе вам…
        - Подожди уповать! Мы в твоем письме ни демона не разобрали. Чего именно надо сыскать? И где?
        - На юге, - завывал призрак. - Ищите на юге! Коварный Мангоррат! Это он лишил нас ее, обрек на погибель! О горе, горе! Горе царству моему, горе моему народу… Сыщите…
        - Что сыскать?!! - заорал Рагнар.
        Но призрак не успел ответить. Откуда ни возьмись, среди полного штиля, налетел мощный порыв сухого пыльного ветра, разорвал в клочья, разбросал по полю беспомощные призрачные тела. Развалины опустели. Лишь неясный обрывок фразы достиг чутких ушей эльфа и сприггана: «…Опасность в хвосте! Помните!» - Мангоррат, Мангоррат… - бормотала Энка. - Где-то слышала я это имя. Где же я слышала это имя?.. О! Вспомнила! Это же памятник в Аполидий, в Альтеций. От борделя квартал вниз и направо.
        - Что за памятник?
        - Здоровущий старинный памятник. Толстый, одноглазый, лысый мужик держит в руках скорпиона. А перед ним из-под земли торчит какая-то рогулька с глазами.
        - Скорпион жалит хвостом! - радостно сообщил Хельги. - Опасность в хвосте. Связь налицо!
        - Чего радуешься? - недовольно пробурчал Орвуд. - Опять ничего толком не узнали: ни что искать, ни куда идти. Опять полсвета зря обойдем.
        - Не полсвета, а всего одну восьмую, - заступился за Хельги Рагнар.
        Орвуд воззрился на него непонимающе.
        - Мы узнали, что искать надо на юге. Это одна четвертая от полсвета. То есть одна восьмая от целого, - пояснил рыцарь. И не удержался, чтобы не похвастаться: - Я теперь знаю все четыре действия и дроби!
        - Еще одна жертва образования! - Безнадежно махнул рукой гном.
        Ближе к вечеру отоспавшаяся после ночных визитов компания начала собираться на юг. Приятели закупали провизию, точили оружие, паковали мешки. Все, кроме Энки.
        - Складывайтесь без меня. Я должна пойти попрощаться с Кретаки, - заявила та.
        - Кто такой Кретаки? - заинтересовалась Ильза.
        - Ее кавалер, - пояснила Меридит скептически. - Четвертый. Мы с Хельги его не одобряем.
        Энка пренебрежительно фыркнула:
        - Подумаешь! Вы никогда моих поклонников не одобряете.
        - Неправда. Мы одобряли второго, Форсиуса.
        - Да? Тогда зачем вы спустили его с лестницы?
        - Мы не спускали его с лестницы, - скучающим голосом пояснила диса. - Он сам упал.
        - Если бы Хельги не отрастил волчью голову и не выскочил на лестницу, он бы не упал.
        - Мы услышали незнакомые шаги, думали, это соседи снизу идут ругаться, хотели их напугать, только и всего. Просто твой Форсиус оказался слишком слабонервным.
        - Понятно. Форсиус слабонервный, Боом - тупой, Эллаэ - зануда. Чем вас не устраивает Кретаки?
        - Ногами.
        - Ноги как ноги.
        - Ужасные ноги! Брр! Надеюсь, у тебя с ним ничего серьезного не было?
        - Допустим, не было. Но ноги тут ни при чем.
        - А что у него с ногами? - полюбопытствовал Эдуард. - Он хромой?
        - Нет. Козлоногий.
        - Как это?!
        - Ноги как у козла.
        - В смысле мохнатые? С копытами?!
        - Вот именно.
        Энка сердито засопела:
        - Нечего шовинизм разводить. Подумаешь, копыта! Все народы разные. Кретаки - фавн, ему положены козьи ноги. Вон спригганы - те в волков превращаются. Лучше, что ли? А люди вообще от обезьян произошли!
        - Как от обезьян?! - ахнули люди.
        - От обезьян, - подтвердил Хельги. - Так Макс говорил. Теория эволюции называется.
        На лице Ильзы отразилась детская обида.
        - Разве нас не боги сделали? Я всегда думала, что боги. Из глины…
        - А может, и боги, - в задумчивости откликнулся Хельги. - Может, потренировались на обезьянах, потом занялись людьми? Как знать?
        На прощальное свидание сильфида отправилась в настроении элегическом, а вернулась злющая, как скорпий.
        - Простились? - спросила Меридит подругу.
        - Простились. Навсегда. Видеть его больше не желаю!
        - Почему? - удивилась диса.
        - Потому что козел. - Энка с досадой отшвырнула плащ. - Какие ноги, такая и натура. Хватит об этом. Он для меня больше не существует.
        Меридит равнодушно кивнула. Рано или поздно, но все романы Энки заканчивались подобным образом, так что ее близкие успели привыкнуть.
        Ильза же, напротив, была заинтригована до предела, ходила вокруг сильфиды кругами и мучительно пыталась сообразить, как бы половчее подобраться к той с вопросами, не подвергая при этом опасности собственную персону. Но решить данную проблему она так и не успела, отвлеченная событием еще более впечатляющим.
        Они как раз приступили к ужину, когда раздался стук. И было в этом звуке нечто такое, что заставило всех дружно вскочить и ринуться к двери.
        На пороге стоял некто, в первый момент показавшийся Ильзе странно знакомым. Она обернулась и поняла, в чем дело. Пришелец был удивительно похож на Хельги. С одной только разницей: Хельги выглядел очаровательно, незнакомец же - омерзительно как злая карикатура. Черты лица те же, но резче. Тусклые, косоватые, дурные глаза посажены ближе и глубже, нос длиннее и тоньше, губы неожиданно пухлые и мокрые, подбородок безвольно скошен, а все вместе производит крайне отталкивающее впечатление, вид у него был хитрого и порочного существа. Интересно, кто это такой?!
        - Как ни печально, но это мой брат, - мрачно ответил Хельги на немой вопрос окружающих. - Чего приволокся?
        Пришелец криво ухмыльнулся:
        - Так-то ты встречаешь любимого брата?
        В глазах Хельги сверкнул нехороший желтый огонь:
        - Скорее я соглашусь назвать любимым подменного братца Улафа, чем тебя, и ты это знаешь. Говори, зачем явился, и проваливай. Впрочем, можешь мне этого и не сообщать. Просто проваливай. Пока не натрусил блох на лестнице.
        - У него правда блохи? - испуганным шепотом спросил принц, отступая подальше.
        - Да уж наверняка, учитывая его образ жизни, - громко и зло ответил Хельги.
        Пришелец стоически проигнорировал их диалог.
        - Я скажу, зачем явился, - объявил он. - Некуда податься было, вот и явился. Дай, думаю, брата навещу. Худо-бедно, родня. Может, денег малость одолжит, приютит.
        - Не одолжит и не приютит, - отрезал Хельги. - Не надейся. И вообще, если не хочешь неприятностей, мой тебе совет: убирайся назад в Дольмен и больше из-за Перевала носа не высовывай. Не погань Староземье своим присутствием.
        Мерзкий спригган придал физиономии делано сокрушенное выражение, развел руками:
        - Я и рад бы, да нельзя мне в Дольмен. Меня, знаешь ли, вне закона объявили.
        - Чего и следовало ожидать.
        Внешне Хельги оставался каменно спокоен, но Меридит, знавшая напарника словно самое себя, заметила, как побелели его губы, как когти впились в ладони почти до крови.
        - Тебя одного или весь род? - резко спросила диса, понимая, что именно этот вопрос сейчас больше всего волнует Хельги, а сам он никогда не унизится до того, чтобы задать его Гуго, так звали его гнусного младшего брата.
        - Одного, - вздохнул Гуго. - Даже компании меня лишили.
        Этот вздох был вполне искренним. Уж конечно, ему было бы гораздо легче от сознания, что положение матери и братьев не лучше, чем у него самого.
        - За что? - продолжила допрос Меридит.
        - Догадайтесь с трех раз! - хихикнул подонок.
        Хельги презрительно фыркнул:
        - Тут и гадать нечего. Воровство, изнасилование малолетних и сношение с природными волками.
        Пришелец весело оскалился:
        - Все три раза - и все верно! Как ты, братец, прозорлив!
        - Сделай милость, уйди, - устало попросил Хельги. - Не доводи до греха.
        Удивительно, но Гуго послушался. Прекратил кривляться и быстро, не прощаясь, сбежал по лестнице. Видимо, почувствовал, как недалеко осталось Хельги до этого самого «греха».
        - Ничего себе! - прокомментировала ситуацию сильфида. Ей отказало обычное красноречие.
        - Кто-нибудь сделайте одолжение, сгоняйте, убейте его, а? - попросил Хельги. - Пока недалеко ушел.
        - Ты уверен, что хочешь этого? - с сомнением спросила Энка.
        - Абсолютно. Я и сам бы с удовольствием, но братоубийство до добра не доводит.
        - Ну как знаешь… - Энка взяла меч и устремилась вдогонку.
        Вернулась она ни с чем. Гуго как в воду канул.
        - Обернулся зверем и спрятался где-нибудь в выгребной яме, - решил Хельги. - Ох, чует мое сердце, мы еще хлебнем с ним горя! Не к добру он объявился.
        За окнами совсем стемнело. Хельги старательно делал вид, что заснул. Он пребывал в скверном настроении и не был расположен к общению. С его молчаливого согласия Меридит шепотом рассказывала друзьям все, что знала о Гуго и его положении в роду Ингрем.
        Дела со вторым сыном у Анны Ингрем не заладились с самого начала. Он был зачат по дурости, в день затмения, от незнакомого сприггана из маленького, вырождающегося прибрежного Дольмена, не имеющего даже названия, а каждому известно: Дольмен без имени не может считаться полноценным. Ребенок родился раньше срока, среди зимы. Поблизости не нашлось подходящего обмена, и Анне, не желающей повторения истории с Хельги, пришлось по морозу тащить младенца через Перевал, подвергая воздействию отвратительной древней магии. Но даже это было не самой большой глупостью с ее стороны.
        Если бы молодая мать знала хоть что-то о сектантах мандрагоритах, скрывающихся от человеческих законов в дремучих лесах Понита, она, безусловно, предпочла бы убить ребенка, нежели отдать им на воспитание. На беду, Анна не ведала ничего. А в результате всему роду пришлось пожинать горькие плоды ее неведения.
        И по людским, и по спригганским меркам Гуго являлся настоящим гнездилищем пороков. Он был патологически лжив, похотлив, труслив и жаден. Не признавал никаких законов и норм - ни спригганских, ни человеческих. Он воровал и попрошайничал. Он убивал ради забавы, нередко в волчьем обличье. И не только убивал… Хельги иной раз с ужасом задумывался о том, не бегают ли сейчас по северным равнинам его мохнатые и зубастые племянники. Оставалось только надеяться, что спригганы не скрещиваются с природными волками.
        Надо полагать, именно зооморфные похождения Гуго и стали последней каплей в чаше терпения соплеменников. Разбойное спригганское общество никогда не считало нравственность самой главной добродетелью, но оборотничество порицало и сурово карало во все времена. Оно допускалось, с оговорками, при подмене младенцев - и только. Даже невинная шутка Хельги с отращиванием волчьей головы, чтобы испугать соседей, в Дольмене могла навлечь на него неприятности. Что уж говорить о мерзких выходках его брата? Свершилось то, что давно должно было свершиться. Такая вот история.
        Виной ли тому каверзы Сил Судьбы, козни неведомых врагов или какая иная причина, но поход с самого начала не задался.
        Во-первых, они безбожно проспали. Даже привыкшая вставать с первыми лучами солнца сильфида благополучно продрыхла едва ли не до полудня. Хельги был очень доволен, в кои-то веки удалось выспаться как следует. Но остальные усмотрели в этом дурной знак.
        Довольство Хельги тоже длилось недолго и сменилось раздражением, когда он обнаружил, сколько вещей собрано в дорогу.
        - Я не маркитант и не кочевой цверг, чтобы таскать с собой летом кучу барахла! - горячился он. - Какого демона вы столько набрали? Впору телегу нанимать.
        - Давайте так и сделаем, - миролюбиво согласился рыцарь, вызвав у демона новый взрыв раздражения.
        Неужели Рагнар не соображает, что после войны ни один возница не согласится удалиться от городских стен в трегератском направлении более чем на два дня пути из страха перед разбойниками? А если купить телегу вместе с лошадью самим, значит, на них ляжет вся ответственность за жизнь и здоровье вышеупомянутой лошади, и лично он, Хельги, к такой моральной ноше не готов. Тем более что лошади его боятся, и он не желает напрасно травмировать бедное животное. Не проще ли бросить половину груза?! А то и две трети?
        Энка вздохнула. При необходимости она умела обходиться самым жалким минимумом провизии и вещей, но любовь к комфорту была ей не чужда. Хотя Хельги, конечно, прав. Не пристало воину обрастать барахлом.
        - Мы же не для себя, - попыталась оправдаться она неизвестно в чьих глазах, Хельги или своих собственных, - а для Ильзы и Эдуарда. Ради твоего же ученика стараемся.
        - Обойдется мой ученик. Он воин, а не кисейная барышня.
        - Зато Ильза - барышня.
        - Я не кисельная барышня, я тоже воин, - обиделась Ильза.
        - Вот именно, - поддержал Хельги, - она воин.
        Меридит вздохнула. По ее мнению, карьера наемника была далеко не самой лучшей участью для девушки-человека. Диса до последнего противилась отправке Ильзы в Дольн. Но та, при полной поддержке Энки и попустительстве Хельги, настаивала. Разве она слабее Эдуарда? Разве хуже сражается? Настояла-таки. Теперь она действительно воин и вполне может обойтись без спального одеяла, сменной одежды, личной миски с кружкой и прочих обывательских излишеств, - пусть никто не сомневается.
        Хельги собственноручно перетряхнул все заплечные мешки и узлы, безжалостно отбросил не половину вещей и не две трети, а почти все.
        С провизией он действовал куда менее решительно, но все понимали: не о ближних своих заботится, просто опасается, что голодные спутники займутся охотой. В послевоенные годы купить еду в Староземье стало не так-то просто. К югу от Уэллендорфа лежали разоренные, едва ли не дотла выгоревшие земли, по ним отходили в степь вконец озверевшие остатки армии некроманта. Пищей там не разживешься.
        Рагнар с учетом этого даже предлагал избрать другой маршрут. Идти не на Трегерат, а через Дольн в Оттон и оттуда до Альтеций морем.
        - Нет уж. Слишком большой крюк, - не согласилась сильфида. - И воды в тех краях неспокойные, одна Черная Зыбь чего стоит. Туда по доброй воде ни одно судно не пойдет.
        - А мы у папаши фрегат возьмем.
        - У вас в Оттоне фрегаты лишние?
        Но вот наконец после долгих споров и препирательств мешки были вновь упакованы, двери заперты, ключи оставлены у соседей. Бросив прощальный взгляд на гостеприимный дом с лепной львиной головой над входом, компания двинулась в дорогу. Но не миновали они и трех кварталов, как Рагнар вспомнил про Августуса. Ослы сехальские, они даже не предупредили его о своем уходе!
        - Как-нибудь переживет, не маленький, - сурово сказала Меридит. - Возвращаться - плохая примета.
        - Ничего, погляжусь в зеркало. Энка, позови Вампира. Я мигом! Вы ступайте, я вас догоню.
        Вернулся рыцарь действительно мигом. Но не один. Сзади, прижав к груди чернильницу, сидел Бандарох!
        У Хельги от ярости перехватило голос, он смог лишь зашипеть.
        - Это еще что? - возмутился гном. - На кой ты его приволок?
        - А что мне оставалось? - огрызнулся рыцарь. Он выглядел растрепанным и взвинченным. - Подлетаю я к его дому, смотрю, рядом крутится какой-то оборванец! Хромой, одноглазый и плешивый, представляете! Ну я, понятно, Августуса в охапку, через крышу, на Вампира, и деру!
        Окружающие слушали его бурную речь и недоуменно моргали. Никто, кроме Хельги, не усматривал решительно никакого повода так спешно давать деру.
        - Может, просто совпадение? - неуверенно предположил демон. - Мало ли после войны бродит нищих инвалидов?
        - Да объясните наконец, в чем дело?! - потребовала сильфида. - С каких это пор вы стали бояться нищих инвалидов?
        Хельги объяснил.
        Настроение было поганым. С одной стороны, жутко раздражал сам Бандарох, непрерывно скулящий и ропщущий на судьбу. С другой, малиновая магия чернильницы занозой сидела в его астральном поле. Хотелось выхватить дрянь из слабых пальчиков магистра и зашвырнуть куда подальше, за океан, например, или в иной мир. Но почему?
        Они были в пути уже пять дней. За это время Бандарох успел опостылеть не одному Хельги. Даже Рагнар начинал поглядывать на своего подопечного косо.
        - Да перестанет он когда-нибудь скулить? - не выдержав, возроптал и Эдуард. - Тошнит уже от его стонов!
        - Ох, чья бы корова мычала! - живо откликнулась любительница народной мудрости. - Сам лучше был, что ли?
        - Разумеется, он был лучше, - заступился наставник Эдуарда, шипя от негодования.
        - Как ты вообще можешь их сравнивать!
        Сильфида тихо фыркнула. На ее взгляд, один другого стоил. Но возражать, учитывая взвинченное состояние Хельги и счастливое выражение лица Эдуарда, девица не стала.
        - Послушайте! - жалобно взмолился демон на шестую ночь. - Я больше не в силах это выносить! Давайте посадим его на Вампира и отправим куда-нибудь подальше… в безопасное место.
        - Можно к нам в Оттон…
        - Нет!!! - Хельги заорал так, что рыцарь вздрогнул от неожиданности. - Ни в коем случае! Даже не думай!
        - Почему, демон побери?
        - Не знаю почему. Нельзя, и все тут! Прими как данность.
        Рагнар подумал и согласился. Неизвестно, что за враги преследуют несчастного магистра, и ни к чему привлекать их внимание к Оттону.
        - Тогда давайте к нам в Сильфхейм, - предложила Энка. - Там ему самое место. По занудству за своего сойдет.
        Хельги задумался. Этот вариант был бы оптимальным. Порожденный мощной солярной магией, изолированный от мира остров был надежно защищен от любой магической угрозы. От немагической, впрочем, тоже. Оставалось лишь одно «но»…
        - Но что скажут твои родители?
        - Скажут спасибо. Мы привнесем хоть чуточку разнообразия в их бедную впечатлениями жизнь.
        Устами бы сильфиды да мед пить. Хельги очень сомневался, что родичей обрадуют подобные впечатления. Но достойной альтернативы не было, а потому Энка призвала Ампира, усадила Бандароха, прихватила с собой охочую до полетов Ильзу и умчалась на родину.
        Оставшиеся привычно переночевали в овраге, а поутру побрели по направлению к Оузе, кудианской деревне, славящейся производством козьего сыра. Не то чтобы кто-нибудь из них так уж любил козий сыр, просто Оуза лежала как раз на пути к Трегерату, и в ней имелся постоялый двор, единственное заведение подобного рода во всей округе. Оно-то и было назначено местом встречи с отбывшими в Сильфхейм. Те, кому удастся добраться до Оузы первыми, снимут комнату и будут дожидаться друзей в уюте и комфорте. А почему бы и нет? Они существа состоятельные, могут себе позволить!
        К дальним перелетам на грифонах все относились по-разному. Энка, например, воспринимала их неоднозначно. С одной стороны, она не могла не признать, что лететь намного приятнее, чем плестись пешком. Но с другой… Это какие же нервы надо иметь, чтобы спокойно сидеть без дела более трех суток кряду! И это только в одну сторону!
        Иное дело - Ильза. Ни ледяной встречный ветер, ни запах псины, ни весьма сомнительное пение сидящей в головах сильфиды не умаляли ее восторга. Она находила прекрасными даже те моменты, когда грифон применял свою пожирающую пространство магию, отчего ландшафты внизу превращались в мелькание цветных полос, уши закладывало, а непривычные к полетам субъекты зеленели и шуршали пакетиками из-под крупы. Что они смыслят в жизни, эти ученые задохлики?! Что может быть прекраснее ощущения скорости, высоты и свободы! Эх, вот если бы еще вместо жалкого Бандароха, за которым приходится следить, чтобы не свалился, перед ней сидел бы Хельги, и можно было бы уцепиться за его пояс, уткнуться лбом в спину и… Впрочем, нет в этом мире совершенства. Девушка давно усвоила сию грустную истину и научилась довольствоваться имеющимся. Августуса пока не тошнит - уже радость!
        Радость была недолгой. Очередной прыжок через пространство - и Августуса вырвало прямо ей на сапог. Ветром снесло. А все Рагнар! Говорили ему: не корми его на дорогу, не корми! Пожалел… И вот вам результат. И магистру на пользу не пошло, и ей неприятность. Ну да ладно. Ветром обдует. Все равно жизнь прекрасна!
        Бандарох, разумеется, думал совсем иначе. Он сомневался, можно ли это вообще считать жизнью.
        Высоты магистр боялся с детства. Боялся до визга, до обморока. Он никогда не залезал на деревья, не бегал с мальчишками по крышам, не нырял в речку с откоса. Любой забор, достающий ему хотя бы до подмышек, был для юного Бандароха непреодолимой преградой. А повзрослев, он из собственного чердачного окна старался не выглядывать без особой нужды.
        И вдруг такая высота! Ужас! Ужас! Ужас!!!
        А все демон Ингрем! Это из-за него приходится вновь терпеть муки и унижения. Изобретай он пытку специально, и то не придумал бы лучшей! И после этого еще берется утверждать, что не является убийцей! Как бы не так!.. Ну вот опять! И опять мимо пакета!
        Кошмарный перелет оказался не последним испытанием, выпавшим на долю несчастного автора «Полнейшего и новейшего». Он-то наивно полагал, что будет официально представлен родителям сильфиды, как это принято в любом приличном обществе. Ничуть не бывало! Его тайно протащили в город через сырой, до колен заиленный и до жути зачарованный тоннель, потом долго вели темными закоулками, круто поднимающимися в гору, потом втолкнули внутрь небольшого строения, внешне вполне эстетичного, но оказавшегося не чем иным, как стойлом для грифонов, а там усадили на охапку пахнущей псиной соломы и велели дожидаться утра.
        - А это, - Энка вручила ему наспех нацарапанную записочку, - отдашь моему папаше. Он утром придет наряжать грифона, чтобы лететь в Парламент… Да не трусь, он будет очень рад. В смысле рад, что я привела тебя, а не увела грифона. Ну, счастливо оставаться!
        Нехорошо читать чужие письма. Но Бандарох сделал это! Из мести! Засветил холодный магический огонек на кончике указательного пальца, и в его неверном свете, с трудом разбирая витиеватый почерк сильфиды, прочел:
«Привет вам, дорогие папа и мама! Как вы догадались, это опять я. Встретиться с вами лично, увы, не могу, время не позволяет. Очень спешу! В утешение оставляю вам моего приятеля Бандароха Августуса собственной персоной. Полагаю, он может рассчитывать на гостеприимство, коим издревле славится наш народ. Пусть поживет у вас, пока я за ним не вернусь. Можете поселить его в моей комнате, только заприте секретер. За сим до свидания.
        Ваша любящая дочь Энкалетте.
        P. S. Имейте в виду, за Бандарохом гонится десяток-другой наемных убийц. Надеюсь, у вас не возникнет проблем с ними.
        Ваша любящая… тьфу, я это уже писала. Короче, до встречи. Не пугайтесь, не до скорой. Я».
        Прочитал и похолодел. Он был уверен, что папаша любящей дочери, получив этакое послание, выставит незваного гостя за порог на растерзание убийцам. Но он счастливо ошибался. Если пришедший утром в грифонную благообразный седовласый сильф и имел поводы для недовольства, то виду не подал. Августусу был оказан именно такой прием, какой бывает у представителей приличного общества. Даже секретер не заперли. Жизнь, похоже, начинала налаживаться.
        Да, Оуза здорово изменилась с тех пор, как Хельги и Меридит побывали здесь в последний раз. Теперь уже никто не назвал бы ее «Козьей деревней», именно так переводилось слово «Оуза» с языка кудиан. То есть козы-то как раз наличествовали: большие, белые, сытые, вполне довольные своей дикой жизнью, - не было самой деревни как таковой. Путники стояли на заросшем бурьяном пустыре.
        - Глупо было ожидать чего-то другого после того, как здесь прошелся Глом, - заметил Хельги рассеянно. - От человечьих сел мало что осталось, а уж от кудианского…
        - Надо было подумать об этом раньше, - ворчливо откликнулся Орвуд. - Где теперь девиц ждать? Где ваша хваленая ночлежка?
        - Как где? Вот! - Меридит ткнула пальцем себе под ноги. Там, в траве, чернела обугленная доска. Один ее конец сохранился чуть лучше, на нем с трудом угадывались буквы… «зе»… - Это их вывеска: «Пьяный козел». Значит, надо ждать здесь.
        - Спасибочки, обрадовала! - шутовски раскланялся гном. - Прекрасные апартаменты, нечего сказать! Комфортные… Уж и не знаю, хватит ли нам средств расплатиться за постой в этаких хоромах!
        Рагнар, как всегда, стремился сгладить ситуацию:
        - Ну, немного не повезло. С кем не бывает! Нам все равно нужно было назначить встречу - не здесь, так в другом месте. Какая разница, где ждать?
        - Зачем вообще нужно ждать? Они на грифоне. Вполне могли бы отыскать нас в пути. Пролететь пару раз туда-сюда над дорогой…
        - При встрече скажи это Вампиру, - со вздохом перебила Меридит. - У него, знаешь ли, принципы: «туда-сюда» не летает.
        Аолен с Эдуардом участия в общем разговоре не принимали. Они рыли землю. В прямом смысле этого слова, лопатой. Подобрали где-то старую ржавую лопату и занялись земляными работами на склоне ближайшего холма. Хельги некоторое время наблюдал за процессом, потом поинтересовался:
        - Клад ищете? Одного мало показалось?
        - Землянку строим. Ночью дождь пойдет, не хочется мокнуть зря, - пояснил эльф. - И вообще, нам не один день тут сидеть…
        Дождь начался на закате и, похоже, решил не кончаться больше никогда. Лужи вокруг холма уже слились в озеро, а он все лил и лил. Козы сновали вокруг землянки, белые и наглые - непогода была им нипочем - блеяли и злили Орвуда.
        - Изловить скотину, и на жаркое, - бурчал он.
        - Это кудианские козы, - заметил Хельги не без злорадства в голосе.
        - И что?
        - Измененные кудианские козы. Совершенно несъедобные. На них даже волки не охотятся.
        Вдруг, словно в ответ на его слова, из леса вынырнула мохнатая тень, метнулась в самую гущу козьего стада. Козы встретили хищника насмешливым блеянием и частоколом красивых янтарных рогов. Тот отпрянул, лапы разъехались на скользкой глине. Взвизгнув, зверь плюхнулся в лужу, подняв брюхом фонтаны брызг. Затем вскочил, отряхнулся и, поджав хвост, убрался в чащу.
        - Вот урод! - прошипел Хельги сквозь зубы.
        - А говоришь, волки на них не охотятся!
        - То волки, а то Гуго. Дуракам закон не писан.
        - Это твой брат? - воскликнул Рагнар. - Ты уверен?
        - Что я, родного брата не узнаю? - фыркнул демон.
        Рагнар только головой покачал. Он решительно не понимал, как можно опознать родного брата в волке. А спросить не решался из деликатности.
        - А что тут делает твой брат? - удивился эльф.
        - Я полагаю, за нами увязался, - пояснила диса сурово. - Жаль, Энка его тогда не догнала.
        Принц поежился. Ему стало… нет, не страшно, а как-то неуютно. Остальные, наверное, почувствовали то же самое - помрачнели, притихли.
        - Чего ему от нас надо? - спросил рыцарь вполголоса. - Он знает, что мы тут, в поле?
        - Не знает. Иначе не стал бы охотиться у нас на виду. Думаю, он следил за нами по грифону, его же издали видно, - рассуждал Хельги вслух. - А когда Энка с Ильзой улетели, он нас потерял, теперь идет по дороге наугад. Сворачивать тут особо некуда… А вот что ему от нас надо?.. Даже не представляю. Замыслил какую-нибудь гадость, не иначе. Провалиться на этом месте, если… Ой! Мамочки мои!!!
        - Хельги, счастье мое! Ты хоть иногда думай, прежде чем говоришь! - попросила Меридит, потирая ушибленные части тела.
        Падали они глубоко, удар вышел весьма ощутимым.
        - Зато Гуго нас тут не найдет.
        - Угу. Энка с Ильзой тоже. Им скоро пора возвращаться.
        Принц Эдуард опасливо озирался.
        - А где это мы?
        - В склепе, разумеется, - авторитетно заявил гном. - Выходит, мы вырыли нору не в простом холме, а в кургане.
        Эдуард вздрогнул. Надо заметить, что пережитые приключения, и в особенности школа Белых Щитов, изрядно закалили характер его высочества. Это был уже далеко не тот капризный, нежный, трусоватым отрок, каким он встретился наемникам и эльфу. В Гильдии его теперь сочли бы неплохим воином. Но с курганниками у него были связаны такие жуткие воспоминания, что все мужество куда-то подевалось. Если он и удержался от крика, то только потому, что боялся потревожить могильную тишину и привлечь внимание хищных обитателей склепа.
        - А тут есть эти… как в степи… с ластами? - Назвать курганников по имени он тоже опасался, чтоб не накликать.
        - Сейчас поглядим! - бодро откликнулся виновник происшествия, засветив на раскрытой ладони голубой огненный шарик. Аолен даже присвистнул от удивления. Считалось, что такие шарики умеют делать только эльфы и сильфы.
        - Это меня Энка научила, - пояснил демон. - В принципе ничего сложного.
        Он поднял ладонь повыше, холодный магический свет озарил пространство, веками погруженное во тьму.
        Никаких сомнений не осталось, они действительно угодили в склеп. И в какой! Помещение было размером с хорошую университетскую аудиторию.
        Пол выложен грубо отесанными плитами песчаника, стены - из таких же валунов. На их слегка отшлифованной поверхности просматривались некие символы, высеченные резцом. Каменные своды над головой были совершенно целыми, будто сквозь них никто никогда не проваливался.
        Саркофаг - здоровущий, в два человечьих роста длиной - располагался не в центре подземного зала, как это принято в традиционных гробницах, а как-то сиротливо в уголке. И слава богам! В противном случае компания свалилась бы прямо на него, и тогда дело точно не обошлось бы ушибами и ссадинами. В целом же склеп производил впечатление очень мирное, ничего зловещего не ощущалось, никакой нежити в поле зрения не наблюдалось. Самым разумным было бы спокойно удалиться.
        - И мы даже не посмотрим, кто тут похоронен? - спросил Хельги разочарованно.
        - Оно нам надо? - воспротивился Орвуд. - Тебя в детстве не научили, что старые кости тревожить негоже? Хуже Энки, право слово!
        - Интересно же! И потом, может, Силы Судьбы нарочно нас сюда забросили?
        - Силы Судьбы тут ни при чем. Это ты нас сюда забросил, по собственной дурости…

…И пока одни так препирались, а остальные с интересом им внимали, в славном рыцаре Рагнаре взыграла молодецкая удаль - он взял да и приподнял крышку саркофага. Просто так, чтобы силушку свою испытать. И сделал-то самую малость - на пол-ладони, больше не осилил. Этого оказалось достаточно. Но то, что было внутри, вылезло наружу.
        Было оно бесплотным, но крупным, на обычное привидение непохожим. Те обычно белые, как сгустки тумана. Тварь же из саркофага была черна, будто облако пепла или столб дыма. В подземном сумраке очертания ее совершенно терялись.
        - Я Царь Народов! - торжественно объявил черный дух. И добавил сварливо: - Вы все умрете!
        - Почему? - искренне удивился Рагнар.
        - Как почему? - столь же искренне удивился дух. - Вы осмелились нарушить покой моей скорбной обители. Уж тыщу лет провел я в сем склепе, заживо замурованный врагами, - и вот явились вы!
        - Лично я была бы только рада, если бы меня освободили после тыщи лет заточения, - заметила Меридит философски.
        - Я тоже рад, - призналось черное нечто, - но вы все равно умрете. Такова традиция. Трепещите, смертные!
        - А если я, например, бессмертный? - полюбопытствовал Хельги, которому вовсе не трепеталось.
        - Почему это ты бессмертный?
        - Потому что он могущественнейший и опаснейший из современных демонов-убийц, - заявил Эдуард, безмерно гордый своим наставником.
        - Правда, что ль? - обеспокоился дух, и Хельги почувствовал, как всколыхнулся Астрал.
        Увиденное в Астрале заставило Царя Народов заметно сникнуть.
        - Велик и ужасен! Воистину, велик и ужасен, - со скорбью в голосе признал он. - Что ж, казни меня, низвергни в небытие, ибо возгордился я и достоин кары!
        - Вот еще! - возмутился Хельги, который, к слову, понятия не имел, каким образом низвергают в небытие подобных чудовищ. - Очень мне надо с тобой возиться! Живи себе, только нам не мешай.
        Но Царь заупрямился. Он заслужил кару - он желает ее понести, как того требуют традиции, и снисхождения не просит. И никакие это не глупости. А смертным вообще не пристало вмешиваться в разговор высших существ. Заслужил кару - должен понести. На традициях мир стоит. И вовсе они не устарели…
        - Да низвергни ты его, куда просит! - потерял терпение Орвуд. - Чего с ним валандаться?!
        - Не умею я низвергать! - ответил демон-убийца страшным шепотом.
        - Чего тут уметь? - совсем рассердился гном. - Поглоти, как Ирракшану, и дело с концом!
        От возмущения Хельги даже поперхнулся и не смог высказать Орвуду все, что думает по этому поводу. И хорошо, что промолчал!
        - Что слышу я?! - взревел дух ликующе. - Ужель повержена Ирракшана?! Ужель не оскверняет боле земной лик?! О, Величайший из Великих! Отныне я - раб твой! Царь Народов - раб твой. Приказывай - повинуюсь!
        - То есть повергать… низвергать тебя больше не надо? - с надеждой уточнил Хельги.
        - Не надо. Я посвящу свое бытие служению тебе!
        Демон вздохнул с облегчением. Он, бедный, даже не догадывался, сколько хлопот нажил на свою голову.
        Из гробницы спутники выбрались без всяких усилий. Царь Народов взмахнул бесплотными руками, провыл заклинание на языке, незнакомом даже Меридит. После чего стены склепа расступились, выпустили незваных гостей на волю у самого подножия холма, и тут же вновь сомкнулись за их спинами.
        Рагнар поискал недавнего собеседника взглядом, но не обнаружил.
        - Я не понял, этот… Царь, он что, с нами идет или как? Он вроде собирался служить Хельги…
        - Увы! - Голос прозвучал ниоткуда, но громко. - Не должно мне покидать надолго обитель сию. Но случись в том нужда - явлюсь без промедления, дабы исполнить служение свое!
        - Вот и прекрасно! - обрадовался Хельги. Такое положение дел устраивало его как нельзя лучше. Царь Народов успел надоесть ему до отвращения, было приятно расстаться с ним хотя бы на время.
        Иначе думала Меридит. Она не любила нежить и не доверяла ей. Неизвестно, как поведет себя древний дух, выпущенный из заточения и оставленный без присмотра. Не начнет ли грабить мирных путников и насылать мор на окрестные селения?
        Мнения разделились. Рагнар, по обыкновению, принял точку зрения Меридит: он стал клясть себя за легкомыслие и неосторожность и призвал Хельги принять меры по обезвреживанию темной твари. Хельги отказался, сославшись на неумение. Орвуд же ругал рыцаря и дису, обзывая их перестраховщиками, и списывал всё на волю Сил Судьбы. Его поддерживал и Эдуард: отвязался, и слава всем богам, незачем вновь привлекать внимание чёрного духа…
        - Вы ничего странного не замечаете? - вдруг перебил спорщиков Аолен. Выглядел эльф испуганным и ошеломленным.
        - Чего именно? - насторожился Рагнар.
        - Луж-то нет!
        Друзья недоуменно переглянулись. В самом деле, за то короткое время, что они пробыли в склепе, ландшафт успел преобразиться. Лужи высохли, не оставив даже грязи. Там, где только что разливалась вода, теперь была плотная глинистая корка, местами уже потрескавшаяся под лучами яркого солнца.
        - Это что же такое?! - прошептал Эдуард упавшим голосом. Он стоял на холме у входа в землянку и с суеверным ужасом таращился внутрь. Там в углу оставалось их походное снаряжение. Боги великие, в каком оно было виде! Разворошенное козами, наполовину засыпанное землей, подплесневевшее от сырости.
        Над холодным кострищем склонился Хельги. Потрогал угли, принюхался.
        - Нас здесь не было минимум две недели.
        - Да мы же вот только… - начал было принц и осекся. Понял: произошло что-то жуткое и необъяснимое.
        Впрочем, нет. Объяснение нашлось благодаря Орвуду, знатоку горных недр.
        Оказывается, бывают под землей места, где время течет иначе. Быстрее или медленнее, где как. Отчего так происходит - одним богам ведомо. Опасные это места. Разбросанные в толще земли без всякого порядка, то глубоко, то у самой поверхности, они ничем себя не проявляют, и не догадаешься, что угодил в такое, пока наружу не выберешься. Разные истории хранит народная молва. Иногда забавные: утречком позавтракал муж, шагнул за порог, жена еще крошки со стола не смахнула, а он уже обратно и ужин требует. Но чаще - страшные: отработал гном смену, вышел из забоя, а вокруг все незнакомые, он домой, а там ни жены, ни братьев с сестрами, а у детей у самих уж внуки подрастают. Или, наоборот, бывает - ушёл в гору молодым, а вернулся стариком.
        - Да-а, - вздохнула диса. - Выходит, мы еще легко отделались. Но где теперь искать Ильзу и Энку - не представляю. Хельги, ты их в Астрале не видишь?
        Демон только головой покачал. Перед отлетом Энка специально проследила, чтобы он отвязал от грифона свои астральные продолжения. Иначе она, видите ли, чувствует себя собачкой на цепи.
        - Выход один, - спокойно рассудил эльф, - надо идти в Аполидий, искать памятник и надеяться, что они догадаются ждать нас там.
        Меридит вздохнула еще горше. Они, конечно, догадаются. Но Аполидий - то место, где юные девицы, особенно с внешностью Ильзы и характером Энки, имеют все шансы вляпаться в какую-нибудь историю… - Ну хватит уже, не реви, ты же воин, - как умела, утешала Энка боевую подругу. - Подумаешь, запропастились куда-то, с кем не бывает.
        - А вдруг их у-у-би-и-ли? - хлюпала Ильза жалобно.
        - Да кому они нужны, убивать их? Они сами кого хочешь убьют. А Хельги твой - вообще бессмертный, забыла? Найдутся, никуда не денутся…
        Целую неделю девицы честно отсидели на пепелище Оузы, а потом еще дней пять, вопреки принципам Ампира, летали вдоль дороги туда-сюда в надежде обнаружить своих спутников. Безрезультатно. Те как в воду канули.
        - И где их теперь искать?!
        - Вот что я тебе скажу. Наша цель - Аполидий. Что бы с ними ни приключилось, они в конце концов придут туда. Будем ждать их в Альтеции, у памятника Мангоррату, это самое разумное, что мы можем предпринять в данной ситуации.
        Выражение «данная ситуация» показалось Ильзе очень убедительным, она вняла голосу разума, перестала заливать Староземье слезами, даже повеселела в предвкушении долгого полета. А вот Энке было вовсе не весело. При всей своей отчаянности и бесшабашности девица прекрасно отдавала себе отчет, что Альтеций, и особенно ближайшие к борделю кварталы, не то место, где ей стоило бы задерживаться надолго…
        Детство каждой сильфиды - пора абсолютно безоблачная. Прелестные создания окружены всеобщей любовью и заботой. Они растут, как оранжерейные розы, не ведая тревог и печалей. Красота и гармония окружают их. Нежные няньки, опытные воспитательницы, мудрые наставницы ведут их по жизни, подавая пример нравственности и добродетели. Сам Верховный Амарант считает своим долгом неусыпно печься о благополучии благородных дев и лично следит за их воспитанием.
        Через тринадцать лет жизни такой Энка поняла очень отчетливо: либо она просто спятит, либо убьет Верховного Амаранта, либо надо бежать.
        Она убежала ночью через древний, до колен заиленный и до жути зачарованный потайной ход, о котором, кроме нее, вечно сующей любопытный нос во все дырки, наверное, ни одна живая душа уже не помнила. Она совершила побег на эттелийском военном фрегате, в трюме с крысами, в пустой бочке из-под соленой рыбы. Там и обнаружили ее моряки: продрогшую, сопливую, чешуя в волосах, шелковый пеньюар воняет селедкой, но настроение вполне боевое, ни намека на раскаяние и сожаление.
        Женщина на корабле - дурная примета. Но эттелийцы то ли не были суеверны, то ли не посчитали злобное рыжее созданьице за женщину и оставили для развлечения, как собачку или обезьянку, но провела она на «Грозе Морей» два с лишним года. Сперва на положении забавной зверушки, а позже, когда стали проявляться ее военные таланты, в должности стрелка правого борта. Военно-морская жизнь пришлась ей по душе, и надо же было оказаться такой идиоткой, чтобы отстать от судна, да не где-нибудь, а именно в. том самом Альтеции - городе, чья репутация была дурной даже по меркам безнравственного и беззаконного Аполидия. Результат не заставил себя ждать: ее изловили и продали в бордель.
        Но то, что легко проходило с другими девушками, не удалось с Энкой. За время своего пребывания в Альтеции она, скажем так, слегка проредила там мужское население, а потому возвращаться в сей чудный край было ей совершенно не с руки. И особенно в обществе Ильзы. Саму Энку давно уже не могли шокировать никакие из проявлений прозы жизни. Иначе обстояло дело с юной уроженкой Ипских островов, славящихся аскетизмом и благонравием своих обитателей. Год, проведенный в Дольне, ситуацию не менял.
        Во всех староземских школах Белых Щитов было принято не обращать внимания на половую принадлежность учеников. Враг ведь тоже не станет смотреть, дама ты или нет. В данном случае речь идет не только о физической нагрузке и боевой подготовке, одинаковой для всех. Там общими были и спальни, и помывочные, и уборные.
        Неудивительно, что народная молва считала подобные учреждения гнездилищем порока. И совершенно напрасно! Конечно, специально за соблюдением нравственных устоев там никто не следил, но после многочасовых изнурительных тренировок единственным желанием бедных учеников было добраться живым до своего места на нарах. Никакие амурные идеи им даже в голову не успевали прийти. А потому девчонки-наемницы выходили из школьных стен едва ли не более невинными и наивными, чем их сверстницы из закрытых заведений для благородных девиц. Конечно, говорила себе Энка, Ильза как раз в том возрасте, когда уже следует приобрести определенные знания и навыки. Но для тонкой человечьей психики будет лучше, если ей об этом сообщат в более деликатной форме, чем это принято в Альтеций.
        В общем, у сильфиды имелся целый ряд веских аргументов против Альтеция и только один - за. Но именно он перевешивал. Иной возможности встретиться с друзьями у них не было. И зачем она, ослица сехальская, заставила Хельги отвязать от Ампира все его астральные конечности?! Сейчас бы горя не знали! И куда они, демон побери, могли запропаститься?!
        Они шли в Альтеций. Хотя «шли» - мягко сказано. Эдуарду порой казалось, что он тут, на дороге, и помрет как загнанная лошадь. Спали по нескольку часов в сутки, привал делали только на обед (он же - завтрак и ужин), от непогоды не прятались, за день проходили столько, сколько обычный путник за три.
        Плечи болели, ноги и вовсе отваливались, но принц не роптал - сказывалась Дольнская школа. Зато совсем выдохся Орвуд… впрочем, это тоже мягко сказано. Но на предложение добросердечного Рагнара отстать от компании и идти помедленнее ответил возмущенным фырканьем и прибавил шагу.

«Все-таки склочная у гномов натура, - рассуждал про себя Хельги. - Что за удовольствие все время ворчать? Идем быстро - плохо. Едим медленно - опять плохо… Интересно, проистекает их дурной нрав из комплекса неполноценности, вызванного малым ростом, или дело в замкнутости гномьих сообществ?» Разрешить сию психологическую задачку демон так и не успел.
        Нападавших было двое, здоровенные юные амбалы с тупыми мордами, рано расплывшимися от неумеренного потребления пива. Сначала Макс встревожился, решил, что инцидент связан с делами фирмы (как то и предрекала Меридит - с объекта пришлось уйти сразу по возращении), но он скоро понял: перед ним не профессионалы, а два дурака, добывающих на жизнь грабежом по подворотням и подъездам. Можно было прикончить их сразу, увы, со всеми вытекающими последствиями… Нет уж, увольте! Проблемы с законом ему ни к чему. Доказывай потом, что это была самооборона! Вырубить и уйти - самый лучший выход.
        Одна беда: очень крепкими на череп оказались эти громилы, никак не желали отключаться, все лезли и лезли!
        - Да демон вас побери! - прошипел Макс по дурацкой привычке, подхваченной в совсем другом мире…
        - К… кого побрать? - Демон стоял рядом, пошатываясь, бледный и растерянный, ошалело таращил светло-зеленые глазищи, а его левая рука надежно сжимала рукоять короткого походного меча (правая была занята сухим рыбьим хвостом). В ситуацию он въехал рекордно быстро:
        - Слушай, Макс, я того… не умею побирать. Давай, мы их просто убьем, а? Трупы я сам спрячу… - Он очень хорошо помнил, что мир Макса цивилизованный и прогрессивный и в нем не принято убивать людей на улице, даже если они разбойники.
        К чести нападавших, они тоже удивительно быстро сориентировались:
        - Н… не надо нас побирать… в смысле убивать. Мы сами уйдем. Скажи, Колян?
        - Угу, - пробасил Колян. - Уходим мы… - Он даже кепку с бритой головы приподнял на прощание.
        Потом они еще долго напрягали свои неповоротливые мозги, силясь понять, чем так напугал их светлоглазый парень, объявившийся невесть откуда. Тощий, бледный, одежда какая-то дурацкая, как у ролевиков из парка…
        - Не дай бог еще раз такого встретить, скажи, Колян?
        - Угу. Не дай бог… А почему? - Хельги! Откуда ты взялся?! - Макс за руку тащил демона к своему подъезду, тот затравленно моргал и озирался.
        - Здрасьте! Откуда? Ты сам же вызвал. Я ел как раз. Вот. - Он показал Максу хвост, словно желая подтвердить свои слова вещественным доказательством.
        - Как это вызвал?
        - Ну, как демонов вызывают? Думаешь, я помню? Пентаграмма нужна и еще какая-то дрянь, тебе виднее… Больше никогда так не делай, знаешь, как больно… Фу, как у тебя на лестнице воняет. Как у нас на старой квартире. Кошками. Люблю кошек. Особенно рыжих… Фу, дрянь какая! Что это?
        Макс впихнул гостя в квартиру, толкнул в кресло, сунул ему под нос склянку с нашатырем.
        - Нашатырный спирт. Чтобы у тебя в мозгах прояснилось.
        - А! Водный раствор аммиака! То-то чувствую, знакомо воняет. - Он хотел прибавить еще что-то столь же ценное, но тут в мозгах у него в самом деле прояснилось. - Слушай, ты отдаешь себе отчет, что протащил меня через границу миров? Ты не пробовал податься в Великие маги?
        - Я только сказал «демон вас побори», и больше ничего не делал, - оправдывался Макс.
        - Вообще ничего? Ни пентаграммы, ни заклинаний?
        - Абсолютно ничего. Когда бы я, по-твоему, чертил пентаграмму, если на меня напали?
        - Да, - признал Хельги, поразмыслив, - в бою и камни толком не разложишь, где уж пентаграмму начертить… Тогда одно из двух: либо ты величайший: из ныне живущих… впрочем, нет… - Он нырнул в Астрал. - Магии в тебе не больше чем в Рагнаре. Значит, второе. Это Силы Судьбы все устроили. Ты не станешь очень возражать, если я поживу у тебя день-два? Или три?
        - Зачем?! - выпалил Макс бестактно. Он был совершенно не готов к подобной просьбе и, честно говоря, рассчитывал, что сразу после того, как демон придет в себя, он незамедлительно отправится на родину. После первого столкновения с реалиями иного мира Макс потерял работу, душевное спокойствие и трезвость мироощущений. Ему стоило немалых усилий вогнать свою жизнь в приемлемое для нормального человека русло. Он прекрасно относился и к Хельги, и ко всей компании, но продолжения инфернальной истории категорически не желал. Он перерос возраст волшебных сказок и хотел жить как все.
        - Извини. - Видимо, Хельги догадался, что было у Макса на уме. - Но я обязательно должен узнать, зачем сюда попал. Надеюсь, нескольких дней мне хватит. Если тебе неудобно, я могу остаться на улице.
        Макс взглянул в лицо Хельги - красивое, но совершенно не человеческое. Нос, глаза, губы, овал - все почти как у людей, но вот общее впечатление… Плюс одежда, мягко говоря, несовременного покроя, да вдобавок холодное оружие… Мистическое чудовище на ночных московских улицах…
        - Ни в коем случае! Ты будешь жить у меня, это не обсуждается.
        - Как скажешь, - кивнул Хельги покорно. - Можно, я где-нибудь помоюсь? Знаешь, мы не первый день в пути, а у тебя такие хоромы… Не хуже королевских! Я даже присесть боюсь.
        Макс плюнул с досады.
        Сам он художественным вкусом не обладал и осознавал это, а потому для оформления своей квартиры (большой, но временной; работа в фирме оказалась для него гораздо более выгодным делом, чем военная служба, и теперь он мог осуществить свою давнюю мечту о загородном доме), он решил нанять специалиста. Нанял и пожалел. Его не покидало подозрение, что дизайнер перестарался. Слишком много позолоты, мрамора и бархата было вокруг. И если даже существо из другого мира сочло обстановку по-королевски помпезной, значит, с ней и в самом деле не все в порядке.
        - Краны у тебя не очень! - крикнул Хельги из ванной. - Вот у Рагнарова папаши в дворцовой купальне вода идет из пасти голой дамы. Такая, знаешь, здоровая статуя из чистого золота! Тебе бы подошло.
        Макс опять плюнул. Голос демона звучал совершенно серьезно, но складывалось полное впечатление, что он издевается. - Хельги будет отсутствовать несколько дней, - объявила Меридит. - Он в другом мире.
        Подменный сын ярла исчез внезапно, во время еды. Она не особенно обеспокоилась. Случалось, что тот, задумавшись, проваливался в Астрал или попадался на вызов какого-нибудь мага. Обычно он возвращался спустя несколько минут. Но прошло не менее получаса, Хельги не появлялся. Меридит уже начинала нервничать, когда в ее левом ухе раздался голос брата по оружию и поведал, что с ним приключилось.
        - Извольте радоваться! - встал на дыбы гном. - Он будет по чужим мирам разгуливать, а мы должны сидеть, его дожидаться, и девчонки пусть себе пропадают в Аполидий.
        - Мы вовсе не должны его дожидаться. Он примотал нить к моему уху и по ней найдет нас, где бы мы ни были.
        - Еще лучше! Мы будем себе ноги сбивать, а он явится на готовенькое! - Гном всегда был чем-то недоволен.
        Ночь под одной крышей с демоном прошла очень мирно. Хельги спал как убитый до половины второго дня. Макс, конечно, давно был в курсе, что «спригганы есть существа ночные и к образу жизни созданий дневных приспосабливаются с трудом», но не настолько же!
        - Ты намерен дрыхнуть или выяснять про Силы Судьбы? - поинтересовался Макс не без ехидства.
        Но Хельги, прошедшего боевую выучку в общении с Энкой, не так-то легко было поддеть.
        - Просто я надеялся, что мне будет откровение во сне, - с ходу парировал он.
        - Ну и как, было?
        - Не было. Придется скитаться по твоему миру в поисках судьбы.
        - Ладно. Сейчас… гм… позавтракаем и отправимся. Я уже звонил на фирму, чтобы меня не ждали три дня.
        - Где не ждали? - не понял демон.
        - На фирме… Работа такая. Я называю это «экстремальный инсценированный туризм». - Он усмехнулся. - Продаем людям сказку.

«Странный мир, - подумал Хельги. - У нас хоть сказки бесплатные».
        - Значит, ты теперь торговец, - рассудил он по-своему. - Раз так - пошли скитаться. У тебя карта есть?
        - Думаешь, если я теперь торговец, а не воин, без карты заблужусь?
        - Не думаю. Но мир ваш велик, и за три дня весь не обойдешь. Надо сузить круг поиска.
        - Вот, - Макс протянул ему карту Москвы, первую попавшуюся под руку, недоумевая, чем она поможет.
        Но Хельги точно знал, как получить информацию от Сил Судьбы. Он закрыл глаза и ткнул пальцем в карту наугад.
        - Мы идем сюда, читай, что это за место.
        Каким-то таинственным образом Хельги и Макс прекрасно понимали друг друга, хотя каждый говорил на своем языке. Но читать по-русски Хельги не мог. Макс взглянул на карту.
        - МГУ. Университет это.
        - Вот видишь! - обрадовался Хельги непонятно чему. - Нам надо в университет. Правда, мило с их стороны?
        Макс вздохнул. Он не понял, что и с чьей стороны «мило», и, честно говоря, надеялся, что их первый маршрут будет не столь отдаленным. Неизвестно, как поведет себя Хельги на людях и как будут реагировать на него окружающие. Вторым пунктом своих сомнений он поделился с главным их виновником.
        - Ерунда, - махнул рукой демон. - Сам подумай, если в вашем мире нет никого, кроме людей, никто не заподозрит во мне нечеловека. В крайнем случае, примут за урода. Я уж как-нибудь переживу.
        Макс снова вздохнул. В логике Хельги, конечно, но откажешь, но разве от этого легче?
        - Не вздыхай, - фыркнул демон, - скажи спасибо, что я не гоблин или кобольд какой-нибудь. Тогда проблем было бы еще больше.
        Макс почему-то воображал, что Хельги станет вести себя подобно дикарю, впервые попавшему в лоно цивилизации: шарахаться от транспорта, перебегать улицу как попало, попадать в нелепые ситуации. Себе же он примерял роль проводника, этакого добродушно-насмешливого наставника, - все-таки он еще очень плохо знал Хельги. Демон хранил полнейшее спокойствие, будто шёл не по московским улицам, а по родному Дольмену. На автомобили обращал ровно столько внимания, чтобы под них не попасть, и вообще ничем не выделялся из толпы, поскольку в человеческой одежде: джинсах и майке из гардероба Макса утратил значительную часть своей экзотичности. Особое опасение Макса вызывал метрополитен, но и тут всё прошло гладко. На эскалаторе гость из иного мира не спотыкался, поезд, вырвавшийся из тоннеля с рёвом и грохотом, за огненноглазого змея не принимал, на Кропоткинской вежливо уступил место старушке, а подвыпившего парня, отдавившего ему ногу, не уничтожил на месте, а чисто по-человечески обругал идиотом.
        В университет они проникли без помех - даже пропуск не спросили. Макса такая беспечность охраны возмутила.
        - Так я же им глаза отвел, они нас даже не видели, - пояснил Хельги.
        Следующие несколько часов были едва ли не самыми скучными во всей жизни господина Ветлицкого. Они миновали нижние этажи главного здания. «Ах, как же в вашем мире развита наука! Подумать только, целый факультет - и весь геологический! Какая прелесть!» Проскочили ректорат, а дальше лифт - или судьба? - занес их прямо в музей землеведения. Тут они и застряли. Надолго. Макс, не имевший ни малейшей склонности к естественным наукам, помирал с тоски, взирая на бесчисленные камешки, косточки, черепушечки, колбочки, пробирочки и т. д. и т. п. И вот ведь что интересно: чем скучнее и неказистее с точки зрения Макса был экспонат, тем больше он занимал Хельги. «Подумаешь, вкрапления самородного золота в породе! Золота мы, что ли, не видели? Лучше взгляни, какие чудесные фельдшпатиды!»
        Грязно-серые невзрачные фельдшпатиды вовсе не казались Максу чудесными. Со скуки он побрел куда глаза глядят и вдруг наткнулся на нечто в самом деле примечательное. На отдельной витрине с эффектной подсветкой лежал здоровущий кристалл. Но внимание привлекали не размеры его. Внутри породы была заключена настоящая объемная картина, причудливо созданная самой природой. Суровый северный ландшафт: низкие горы, заснеженные ели… А на переднем плане: поляна - не поляна, вырубка - не вырубка, а что-то вроде гигантской образованной взрывом воронки, окаймленной поломанными и вырванными деревьями. Максу доводилось видеть фотографии места падения Тунгусского метеорита - очень похоже. И еще: с левого края искореженной равнины ясно виднелось нечто округлое, на ножках, рождающее однозначную ассоциацию с летающей тарелкой. Что-то необъяснимо-притягательное было в этой каменной картине, на нее хотелось смотреть и смотреть не отрываясь, дав волю воображению и фантазии. Хельги возник за спиной бесшумно, по своей дурацкой привычке профессионального диверсанта:
        - Ты куда запропастился? Там такие классные… - Это он за день пребывания в мире ином успел подхватить местное словечко. - Такие классные цеолиты идем, покажу… Силы Стихий!!! Что это Он у вас делает?!!
        - Кто что делает? - обернулся Макс.
        - Кристалл Акнагаррона! Его уже лет триста не могут найти! А он, выходит, у вас! Убиться можно! - Демон нервно хихикнул.
        - Кто не может найти?
        - Маги, разумеется. - Хельги рассердила непонятливость Макса. - Кто еще, по-твоему, может его искать? Ремесленники и землекопы? Это бесценный магический артефакт.
        - Правда? - Потрясенный Макс, даже не подозревавший, что в его рациональном мире водятся бесценные магические артефакты. - А что он делает магического?
        - Ну… - вдруг замялся Хельги. - Ну… он приносит пользу.
        Слава богам, рядом нет Энки! Уж она бы не упустила случая отметить его дремучее невежество.
        - Это я понимаю, - кивнул Макс. - Я спрашиваю, какую именно пользу? Как он действует? Зачем он нужен?
        - Слушай, - решился сознаться загнанный в тупик магистр Ингрем. - Я помню кристалл, как он был нарисован в учебнике, и знаю, что он страшно ценный. Из-за него даже войны были. Но зачем он - убейте боги, не ведаю! Я в магии вообще не того… плохо смыслю.
        Тут Макс и вовсе перестал что-либо понимать.
        - Но ты же этот… как его? Супердемон! Грозный, могучий, и все такое! Ты же постоянно применяешь магию, даже здесь, у нас. Как же ты можешь в ней плохо смыслить?
        Грозный и могучий супердемон горько вздохнул, а потом спросил:
        - Ты умеешь дышать? Дышишь постоянно?
        - Дышу, - согласился озадаченный Макс.
        - А знаешь, что при этом происходит в твоем организме? Можешь рассказать?
        - Ну… очень приблизительно. Что со школы помню. Я же не биолог.
        - Вот и я не маг. Я - магическое существо, у меня магия в крови - пользуюсь ей, и все. А в теории - полный ноль. Зачеты всегда с третьего захода сдавал.
        - Тяжелый случай! - покачал головой Макс.

«Теперь ясно, что имели в виду Силы Судьбы», - сделал вывод Хельги, но возвращаться в свой мир не поспешил. А вдруг в этом есть и другие артефакты, о которых ему надлежит узнать? Под таким благовидным предлогом они за три дня прочесали Политехнический музей, музей Ферсмана, Палеонтологический, Зоологический на Малой Грузинской (с заходом в зоопарк), Ботанический сад и те павильоны ВВЦ, что еще не успели превратиться в торговые ряды. Но никаких артефактов, разумеется, больше не обнаружили. Впрочем, демона это нимало не огорчило, он выглядел вполне довольным жизнью, чего никак нельзя было сказать о его бедном проводнике. Ноги Макса гудели от усталости, а мозги - от обилия обрушившейся на них непривычной информации. Чтобы дать себе отдых, несчастный попытался усадить гостя за телевизор, но тот не понимал ни слова, а движущиеся картинки его не занимали.
        - Не видел я, что ли, магического ока? Я понимаю, что принцип действия разный, но суть-то одна. Давай лучше еще куда-нибудь пойдем.
        Утомленному Максу казалось, что он ждет не дождется того часа, когда нежданный гость отбудет восвояси. И вот час настал. И он опять остался один в своей шикарной квартире, в своем рациональном мире… И оказалось, что вместо облегчения он почувствовал горькое разочарование, будто ребенок, которого обещали отвезти в Диснейленд, но в последний момент оставили дома.
        Магистр Ингрем, тихо повизгивая от невыразимого блаженства, растянулся на травке. У него никогда не было собственного дома, только временные пристанища. И теперь, после этого немыслимо далекого путешествия, он впервые понял, почувствовал, что значит выражение «вернуться домой». Мир иной подавлял и ошеломлял - Хельги стоило большого труда скрывать от Макса свое смятение. Хотя музеи у них там превосходные. Ради них стоило терпеть и отравленный воздух, от которого болит готова и мерзко подташнивает, и постоянный шум, глубинный гул - его даже не ушами слышишь, а будто ощущаешь всем телом, и эту пакостную вонючую корку под ногами вместо нормальной мостовой: сперва кажется, что ходить по ней удобно, но быстро устаешь от однообразия движения мышц. А чего стоит эта утомительная суета и толчея на улицах. Люди вообще не самые приятные существа, но когда их слишком много, они становятся просто невыносимыми.
        Любому терпению рано или поздно приходит конец. Хельги хватило на три дня. И вот он вернулся, и теперь его, будто сентиментальную деву корриган, умиляла всякая ерунда вроде легкого ночного ветерка, звездочек, над головой, искорок от костра на фоне темного неба, степной травки, которая на самом деле уже пыльная и довольно колючая…
        - Ну и где же он? Где кристалл Акнагаррона?
        Хельги взглянул на непонятливого гнома с неодобрением.
        - Я же говорю, в мире Макса, в музее, на специальной витрине…
        - Ты хочешь сказать… - От возмущения борода Орвуда встала дыбом. - Хочешь сказать, что не забрал его?!! Три тысячелетия… - (Ох, Силы Стихий! А он-то наврал Максу про триста лет! Беда у него с хронологией!) - Величайшие маги мира ищут кристалл, а ты нашел и не забрал? Тебя за ним сами Силы Судьбы послали, а ты…
        - Ну, знаешь, - перебил Хельги сердито, - если Силы Судьбы воображают, что я, впервые оказавшись в мире ином, сразу начну грабить университетские музеи, они здорово заблуждаются. Это по меньшей мере непорядочно.
        - Твои представления о порядочности граничат с клиническим идиотизмом, - постановил гном.
        - Сам идиот, - буркнул Эдуард, обидевшись за наставника.
        А Хельги дуться не стал, его занимало иное. Он подполз поближе к сестре по оружию и на ухо, по-аттахански, спросил:
        - Меридит, этот кристалл… а зачем он вообще нужен?
        - Ты что?! Ты правда не знаешь или придуриваешься? - изумилась та.
        - Да тихо ты! Ясно, не знаю. Забыл. Имею я право что-то забыть?
        - Перегрина на тебя нет! Смотри, никому не признавайся, а то еще степени лишат. Это же любой школяр знает, кристалл Акнагаррона позволяет видеть прошлое.
        Хельги презрительно фыркнул. Ему представлялось, что этот артефакт, раз уж так знаменит, способен на нечто большее. Тем более что существует множество других способов видеть прошлое. Но если уж им так не терпится узреть былое именно через данный кристалл - пожалуйста! Он обо всем позаботился, привязал к артефакту - коготь, что ли? - Нет, пожалуй, это передний зуб. - Вот он! - Энка царственным жестом указала на памятник. - Здесь мы и должны их дожидаться.
        Ильза огляделась, и увиденное ей совершенно не понравилось: ни статуя, здоровенная, грубой работы, к тому же вся в выбоинах и трещинах, нос отколот почти полностью, ни то, что ее окружало.
        Странное впечатление производил город Альтеций. Казалось, по чьей-то безумной прихоти сюда специально сволокли всевозможные строения со всего Староземья и окрестностей. Северные приземистые деревянные дома с двускатными дерновыми крышами соседствовали здесь с беломраморными сооружениями, украшенными колоннами и арками; рядом с сехальскими глинобитными плосковерхими хижинами высились острые шпили резных башенок в стиле южных предгорий, а на мощные, со щелями-бойницами каменные стены маленьких крепостей глядели веселенькие узорчатые окошечки легких веранд, по соседству с которыми роскошные виллы стояли бок о бок с саманными лачугами, землянками, а то и вовсе с жилищами, больше напоминавшими звериные норы. Встречались постройки и совсем ни на что не похожие, будто слепленные из фрагментов совершенно разных домов. Следует отметить, что и сами строения возводились как попало, без всякого порядка: одни выходили на улицу фасадом, другие - глухой стеной, третьи почему-то углом, какие-то выпирали вперед, едва не перегораживая дорогу, иные прятались в глубине. Довершали дикую картину всевозможные статуи,
нелепые фонтаны, кривые заборы, каменные сараи, дощатые уборные, храмы, алтари, торговые лавки, - всего не перечислишь.
        - Да… - Энка перехватила удивленный взгляд подруги. - Именно тут во мне пробудился интерес к архитектуре.
        - Фу, - сморщила нос Ильза. - Зачем здесь такая путаница? - Девушка совершенно не смыслила ни в градостроении, ни в архитектурных стилях, но безобразие Альтеция было слишком очевидным.
        - В этом городе нет ни законов, ни правил, каждый волен делать, что хочет. Вот и выпендриваются кто во что горазд.
        - Вообще никаких законов? - удивилась Ильза.
        - Формально да, - ответила сильфида непонятно.
        - А если я захочу… если захочу… - Ильза задумалась, чего бы такого чудовищного захотеть. - …Ну, например, что-нибудь украсть. Или нет, захочу зайти к человеку прямо в дом без приглашения и забрать все, что понравится? Можно? Никто не запретит?
        - Никто, - согласилась Энкалетте. - Но если хозяин дома захочет тебя за это убить или продать в рабство, ему тоже никто не запретит. Вопрос в том, кто из вас окажется сильнее.
        Ильза поежилась. Альтеций нравился ей все меньше и меньше.
        - А ночевать мы будем прямо на улице, у памятника? - спросила она с тревогой.
        - Ночевать мы будем в Доме гильдии. Мы же не самоубийцы. Идем!
        Дом гильдии оказался совсем недалеко, в квартале (если это хаотичное скопление домов можно было назвать кварталом) от памятника Мангоррату. Имел он типично кансалонский вид: большая казарма из желтого песчаника, увенчанная небольшой башенкой с округлым куполом ярко-синего цвета, на улицу выходит глухая стена, окна обращены во внутренний двор. А слева и справа от него протянулась целая шеренга построек разного калибра и стиля, но имеющих одну общую особенность - приметные красные фонари над входными дверями. В конце улицы высилось еще одно сооружение, огромное и круглое, вовсе без крыши, Ильза такого никогда не видела.
        - Это цирк гладиаторов, - рассказывала Энка. - Меня в свое время как раз туда и продали. О! А это - мой бордель!
        Ильза таращилась во все глаза. Вот они, таинственные и запретные гнездилища разврата! Нет, не такими они ей представлялись. Бордель Энки, например, выглядел вполне мило, этакий благопристойный сельский отельчик с розовыми кружевными занавесочками на окнах и настурциями в балконных ящиках. Только дежурный фонарь над входом выдавал его истинное назначение. Любопытно, что там внутри?
        - А можно, я загляну? Только на минуточку?
        - Спятила?
        - Интересно же! - захныкала Ильза.
        - Что за нездоровый интерес? - возмутилась сильфида. - Идем отсюда, не хватало, чтобы меня кто-нибудь узнал! - Она едва не силой втолкнула Ильзу в ворота Дома гильдии.
        Девицы без помех пересекли просторный квадратный внутренний двор, обычно используемый как плац для строевой подготовки и арену для поединков, но на входе в казарму их остановил старый десятник с лицом настолько обезображенным шрамами, что уже нельзя было определить, к какому народу принадлежит его обладатель.
        - Стоять! Предъявить медальоны… Ох, раздери меня дракон! Это никак ты!!!
        - Дядька Прук!! - Энка с визгом повисла на шее у десятника. - А я слышала, тебя убили под Уммаром! Три дня ревела!
        - Долго жить буду, - усмехнулся старый Прук, ему польстило столь продолжительное оплакивание. - Не убили, а покалечили. - Он протянул левую руку, вернее, ее остаток, лишенный кисти. - Вот, для настоящего дела больше не гожусь, теперь в сторожах подвизаюсь. Да и то сказать, годы уже…
        - А чего вы себе крюк не закажете, как у пиратов? - осмелилась влезть в беседу старших по званию юная Ильза.
        Старик опять усмехнулся, но не ответил, а спросил, кивнув:
        - Ученица?
        - Подруга, - ответила Энка. - Она в Дольнской школе.
        - Это правильно, - одобрил Прук. - Все лучше, чем в учениках маяться. А ты, я смотрю, сотник? Умница! Я всегда говорил: далеко пойдет девчонка! Сколько ты народу положила, пока от цирка к нам добежала?
        - Много, - неопределенно махнула рукой Энка. - Дядька Прук, а есть два места в казармах?
        - Скажешь тоже, в казармах! Ты, поди, сотник, а не крысенок. Найдем что получше… Вы к нам надолго? Наниматься хотите? Тысячнику Тагилу как раз хороший стрелок-сотник нужен. Он вчера только жаловался, что никого серьёзного на примете нет, одна шушера необстрелянная, из дворцовой охраны.
        - Не, - помотала головой сотник Энкалетте. - Мы здесь по другому делу. Друзей надо дождаться, мы с ними разминулись. И потом я последнее время больше в разведку нанимаюсь. Свободнее себя чувствуешь вне строя.
        Прук хрюкнул, что должно было выражать веселье.
        - Да, строй ты никогда не любила, это верно. Как вспомню, что на построениях выкидывала… Ну, идем, провожу в апартаменты. Девчонку к себе возьмешь или в казарму ее?
        - К себе, - живо откликнулась сильфида. - Рановато ей в казарму. Там народ всякий бывает. - Боги великие! - Энка с удивлением оглядывала отведенное им помещение. - Ничего себе, обстановочка! Вот богатеет Гильдия!
        А обстановочка и в самом деле была роскошной: стены и полы скрыты под красными сехальскими коврами, по периметру в художественном беспорядке разбросаны шелковые подушки, над низким широким ложем - шелковый же балдахин и кисея от мух, в углу мраморный фонтанчик в виде жабы. И еще обнаружилась специальная комнатка с тем, что Макс обычно почему-то именовал «удобствами». И были удобства эти вовсе не такими удобными, зато красивыми - в форме цветка лотоса.
        - Истинный сераль! - восхищалась Энка, прыгая на мягких подушках. - Хорошо, Меридит не видит. Она сказала бы, что воину так жить не пристало, и выдворила бы нас всех в казармы… Да, истинный сераль!
        Ильзе слово «сераль» как-то не понравилось, пришлось растолковывать, что оно обозначает комнату для обитания гарема, а вовсе не то, что может показаться по созвучию.
        Эдуард со стоном растянулся в пыльной траве у обочины. Солнце немилосердно палило, в воздухе дрожало и плыло марево, фейки-полуденницы резвились в его струях, как в водах реки. Плоская равнина простиралась до горизонта, и, насколько хватало взгляда, не было на ней ни деревца, ни кустика. Лишь на западе высились, попирая небеса, величественные Арвеи, но тень от них, по раннему времени, падала совсем не туда, куда хотелось бы принцу. Рядом, подняв столб пыли, плюхнулся наставник.
        - Жара суть главное несчастие спригганского рода! - объявил он.
        - Если бы только спригганского, - вздохнула Меридит. - Сколько воюем на юге, а все никак не привыкну.
        Рагнар довольно усмехался в усы. Он всегда хорошо переносил, даже любил жару и теперь не без тайного удовольствия мог продемонстрировать свое превосходство в выносливости обычно таким непоколебимым наемникам. Гном, как ни странно, тоже не выказывал особого недовольства: постоишь у подземных горнов - и не к таким температурам приспособишься. А вот Аолен помалкивал совсем по другой причине - не находил в себе сил: несчастный пребывал на грани теплового удара. Для него, выросшего под ласковой тенью могучих коэлнов, степная жара оказалась слишком суровым испытанием. Эльфу чудилось, что беспощадное светило иссушает его, как бедную бесплодную почву, покрытую безобразной растрескавшейся коркой, как жалкую траву, уже в июне желтую и мертвую. Он ощущал себя частью природы и страдал вместе с ней.
        - Все! - бессердечно объявил Рагнар. - Отдохнули, и хватит. Подъем!
        Северяне вставали на ноги, охая и вздыхая. Эльф тоже приподнялся было, но тут же снова рухнул, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба.
        - Не могу, - просипел он с трудом, пересохший язык не желал подчиняться своему хозяину. - Не могу больше. Не встану. Жарко.
        Меридит хотела возмутиться, но взглянула на Аолена и поняла, что, как говаривала ее тетка Гудрун, попадая в засаду, «дело в самом деле плохо». Лицо эльфа, обычно нежно-розовое, словно у юной девушки, покрыл нездоровый багрянец, взгляд голубых глаз странно помутнел, губы потрескались, золотистые волосы клочками пакли прилипли ко лбу. Никогда ещё дисе не доводилось видеть эльфа в столь плачевном состоянии. В уэллендорфском городском рву и то краше плавали!
        - Да что с тобой? - удивилась она. - Подумаешь, жара. Тошно, конечно, но ведь и хуже бывало! Хотя бы тогда, в Чернолесье, вспомни!
        Эльф вспомнил: определенно, в Чернолесье было лучше!
        - Эй! У кого вода осталась? - обернулась Меридит к спутникам. Загремели пустые фляги, отдавая последние капли своего содержимого, горячего и вонючего. Воды в общей сложности набралась кружка, но это количество уже не могло помочь страждущему.
        - А я говорил вам, надо было больше брать! - брюзжал Орвуд с каким-то даже азартом. - А вам было лень тащить! Вот теперь вот эльф через вас пропадает!
        - Подумаешь! - фыркнул Хельги. Как главный любитель путешествовать налегке, он чувствовал себя виноватым, но не желал, чтобы окружающие это заметили. - Мормельн совсем рядом. Уж не помрем как-нибудь до вечера?!
        - Да мы-то не помрем, - удрученно вздохнула сестра по оружию. - А вот кое-кто… - Она не стала договаривать.
        - Ты думаешь? - Хельги испугался уже всерьез. - Ой, и что теперь делать?
        - Он еще спрашивает! - Негодованию гнома не было предела. - Кто из нас грозный и могучий?! Уж расстарайся, прими какие-нибудь меры!
        - Сейчас, - покорно кивнул Хельги. - Я быстренько! Только камней подходящих соберу…
        Диса плюнула от досады:
        - Опять камни! Энки на тебя нет! Был один труп, станет два.
        - Вот! - Брат по оружию предъявил ей на раскрытой ладони несколько серых осколков, не больше ногтя каждый. - Со мной все будет в порядке. Я только хочу, чтобы пошел дождик и немного посвежело.
        Степь дрожала от громовых раскатов. Ледяной шквал гнал по небу свинцовые клубы низких туч, будто волк - перепуганную отару, дождь лил даже не струями, а сплошной стеной, казалось, воздуха больше нет, одна вода. Прошло несколько минут, а по дороге уже несся бурный поток, едва не сбивая путников с ног. Влекомые водой камни больно били по щиколоткам. Молнии сверкали почти непрерывно, заставляя принца вопить от, до сих пор, не изжитого страха, но голос его тонул в грохоте бури.
        - Хельги! Ты спятил?! Сбавь обороты!!! - проорала Меридит. - Ты нас угробить задумал?!!
        - При чем тут я-то? - услышала она в ответ. - Я даже камни не успел разложить!
        - А Астрал? Может, ты там напакостил?
        - Да не был я в Астрале! Ни при чем я! Оно само!
        - Ну так останови это!!! Пока мы еще живы!
        Хельги плюхнулся на четвереньки, стараясь выудить из потока валунчики покрупнее.
        Не сразу, ох, не сразу удалось обуздать разбушевавшуюся стихию.
        - Зато воды вам теперь до самого Кансалона хватит, - пробормотал демон, отплевываясь кровью и грязью.
        - И не говори! - только и ответил гном. Он стоял посреди лужи и с видом полководца, проигравшего битву, озирал картину разгрома, учиненного бурей.
        Степь казалась морем, обмелевшим, но бескрайним, в грязных водах его барахтались, жалобно пища и сетуя на судьбу, фейки-полуденницы. Дорога превратилась в длинное глинистое болото, из которого ног не вытянешь. Снаряжение и провизия размокли, перемешались с липкой грязью. Продрогшие до мозга костей путники уже начинали чихать; лицо эльфа из багрового стало совсем зеленым, тело сотрясала крупная дрожь. Хельги борьба со стихией тоже не пошла на пользу.
        - Бывала я в степях, видала я бури, - изрекла Меридит веско, - но чтобы так внезапно и само по себе…
        - Ничто в мире не вершится само по себе, глупая дева! - раздался вдруг трубный глас ниоткуда, гордый, неприятный и очень знакомый. - Причина есть всему и вся! Воля Великих мира сего - вот причина. Повелитель возжелал - Царь Народов внял и исполнил волю его!
        - А, значит, это ты, - вяло удивился Хельги. На то, чтобы как следует разозлиться, у него не осталось сил.
        - Я! - гордо признал тот. - Счастлив служить тебе, повелитель. Но, увы, истекло время мое… - С этими словами черная тень растаяла в воздухе.
        Жара сама по себе - тяжелое испытание для северных организмов, но жара плюс простуда - сочетание совершенно невыносимое.
        Южное солнце за считанные минуты превратило размокшую от дождя степь в гигантскую парную, насыщенный влагой воздух загустел, как кисель, и совершенно не желал просачиваться в заложенные носы. Дышать через рот тоже приходилось с опаской - полуденницы ожили, возликовали, расшалились и принялись мелькать перед носом путников с риском быть проглоченными. Несчастным становилось все хуже, ползли они все медленнее.
        Лишь поздно вечером чихающая и кашляющая компания прибрела наконец к воротам Мормельна. Полутруп эльфа было решено сразу же доставить к первому попавшемуся лекарю. Тот взглянул на пациента, на провожатых и водворил всех скопом в холерный барак. Принц, узнав, где им предстоит провести ночь, впал в панику и упирался до тех пор, пока врачеватель не сообразил, в чем дело, и не растолковал, что это всего лишь название помещения для заразных больных, а холеры в Мормельне не случалось уже лет десять, со времен последнего большого нашествия орков.
        Надо заметить, что лекарь, выбранный наугад, оказался весьма сведущим в своем деле. Он практиковал фитотерапию и кудианскую лечебную магию, которая пусть и не шла в сравнение с эльфийской, если дело касалось благородных хворей и ран, зато простые болячки вроде простуды, чирьев, поносов и язв излечивала куда эффективнее. Уже через день его пациенты, здоровые и отдохнувшие, смогли вновь тронуться в путь.
        К всеобщей радости, за то время, что они провели в гостеприимном холерном бараке, погода заметно улучшилась. Восточный суховей сменился западным ветром с Арвеев, принесшим долгожданную прохладу. Путники повеселели, приободрились, - все, за исключением Хельги. Чем больше магистр Ингрем размышлял о случившемся, тем тревожнее и неуютнее ему становилось. С тех пор, как проявилась его грозная и могучая демоническая сущность, жить приходилось с постоянной оглядкой, как бы чего не натворить, как бы не брякнуть лишнего. А теперь еще Царь Народов на него свалился! Неужели выживший из ума дух намерен и дальше исполнять все его пожелания, высказанные вслух? Причем с таким рвением? Если так, он их рано или поздно просто угробит! Ох, что же делать? Впору немым становиться! Вот ужас-то!
        Несколько дней Хельги экспериментировал. Он громко высказал в пространство разные невинные пожелания типа «хочу есть», «хочу пить» или «пусть из-за холма выйдет ишак».
        - Со стороны ты здорово смахиваешь на психа, - иронизировал Орвуд.
        Впрочем, ни одно из желаний не исполнилось, и Хельги, не привыкший зацикливаться на неприятностях, скоро успокоился. Сами понимаете, напрасно.
        От Мормельна дорога поворачивала на запад.
        - Ну вот, вышли на трегератское направление, - объявила диса. - Еще неделя - и мы в городе. А там через Арвеи и…
        - И года не пройдет, а мы уже в Альтеций, - не разделил оптимизма спутницы Орвуд. - Сомневаюсь, что у Энки хватит терпения и благоразумия нас дождаться.
        Меридит по-дисьи фыркнула:
        - Ни о каком годе речи не идет. В Трегерате возьмем напрокат туфли-скороходы и доскачем до места за несколько дней.
        - Так быстро? - удивился Рагнар. - Я думал, они ускоряют ход раза в три-четыре, не более.
        - Это смотря какая модель. Ты говоришь о самой примитивной. Но есть и такие, в которых использован принцип полёта грифона - магия, пожирающая пространство. Стоят бешеных денег, но нам выбирать не приходится.
        - С ума сойти! Даже не слыхал, что такое бывает!
        - Об этом мало кто знает. Такие туфли считаются секретным снаряжением. Увидишь, с вас возьмут подписку о неразглашении, в ней такие страшные клятвы - ужас!
        - Но ты же сейчас разглашаешь, - забеспокоился рыцарь.
        - Я могу вам разгласить, как гарантированным клиентам, у нас с Хельги есть такие полномочия.
        - А у Энки?
        - У нее нет. Она обычно пользуется грифоном, туфлевладельцы ее плохо знают. К тому же слишком болтливая, джинны таким не доверяют.
        - Скажи спасибо, она тебя не слышит, - заметил Хельги.
        Клятву о неразглашении с них взяли. А туфли не дали. Не доверили. Сказали, что для новичков слишком сложны в использовании. Сотникам Ингрему и Меридит - пожалуйста, остальным нет.
        - Что делать будем? - мрачно спросила сотник Меридит, с пренебрежением помахивая стоптанной остроносой туфлей с нелепыми кисточками и облезлыми позументами. - Две пары на шестерых.
        Орвуду ситуация безнадежной не представлялась.
        - Подумаешь, проблема. Рагнар с Эдуардом могут поехать на Хельги, мы с Аоленом на тебе, или наоборот, как пожелаете.
        - Боливар не вынесет двоих, - возразил Хельги сердито.
        - Чего? - опешил гном. - Какой бо…?
        - Боливар. Это Макс так говорит. В их мире есть конь Боливар, он не желает носить двух седоков сразу, поэтому лишнего пристреливают.
        - Какой жестокий мир! - поразился рыцарь. - У нас, конечно, тоже часто убивают, но уж по крайней мере не по прихоти коней.
        - Это он вроде грифона, такая же зловредная скотина, - решил гном. - Значит, придется одному из вас бежать к девчонкам, а мы позже подтянемся.
        Меридит решительно отложила туфлю:
        - Ну уж нет! Всякий раз, когда мы с Хельги расставались надолго, дело оканчивалось бедой. Пойду еще раз поговорю с джиннами - вдруг согласятся?
        Вернулась девица с победно сияющей физиономией и еще одной парой секретного снаряжения.
        - Для Аолена. Двойную цену содрали, на случай утраты. Я им тебя так расписала, будто ты чуть ли не Великий маг. Надевай… Не так, осел!!! Держите его! Щас ускачет - не поймаем!
        Счастье, что примерка состоялась в помещении. Штукатурка потрескалась, но камень выдержал. Стукнулся эльф весьма чувствительно, впрочем, после испытания жарой синяки и ссадины показались ему сущим пустяком.
        За несколько часов тренировки под суровым руководством Меридит Аолен кое-как совладал со строптивой магической обувью. Передвигаться в пространстве самостоятельно он еще не умел: чтобы не снесло в сторону, его приходилось вести за руки, как младенца.
        - Интересно, как мы смотримся со стороны? - веселился Эдуард.
        Зрелище в самом деле впечатляло. Представьте себе: огромными прыжками несутся по арвейским межгорьям диса с гномом и спригган с человеком на спинах, а между ними, дергаясь из стороны в сторону и полузадушено пища, болтается нежный эльф, для балласта оседланный могучим рыцарем. В те периоды, когда туфли еще не пожирали пространство, а только набирали скорость, наблюдать сию чудную картину мог любой желающий.
        Хотя не так много их было, желающих. Пограничье Аль-Оркана - местность не самая густо населенная. И далеко не самая подходящая для ночлега. Но что делать? Даже дисы и демоны-убийцы не могут обходиться без сна, чего уж говорить об остальных. Если принцы и стеснялись подать голос, то гном прямо заявил, что сейчас заснет и свалится, - тогда пеняйте на себя.
        - Нет, вы подумайте! Его везут, а он еще угрожает! - вознегодовал эльф. - Просто уму непостижимо…
        Начавшийся процесс торможения лишил его возможности закончить мысль.
        На ночлег компания устроилась в длинной узкой расселине с низко нависающими сводами. Ветром тянуло, как в трубе дымохода. Самое обидное, рядом была чудесная пещерка, маленькая и уютная, будто норка домовитой зверушки. Хельги и Меридит отказались от нее категорически. Любое замкнутое пространство в здешних горах - это ловушка. А так, если орки нападут с одного конца, есть шанс уйти через другой. И, разумеется, никаких костров. И если кто умеет накладывать охранные заклинания, постарайтесь, чтобы они сработали.
        Заклинания сработали. Орки смотрели - и не видели. Нюхали - и не чуяли. Пока. Они мирно занимались своими орочьими делами: разводили огонь, прилаживали на вертеле туши, - хорошо, если бараньи, а то, может быть, и кудианские, в темноте не разобрать.
        - Хельги, а кого они жарят? Ты не видишь? - спросил Эдуард со страхом.
        - Неважно! - огрызнулся тот.
        Кудианин, понял принц. Он старался дышать ртом, чтобы не ощущать сладковатого смрада горелого мяса.
        Потом орки мирно расселись кружком и принялись распевать гнусаво, вразнобой. Меридит пыталась разобрать текст песни, но из нестройного хора звуков на слух удалось вычленить только непереводимый набор слов припева:

«Зыйда-нарайда, зыйда-нарайда, зыйда-нарайда, яда-ран!» - пели орки, звеня в такт боевыми топорами. Навязчивый мотивчик вклеился дисе в мозги, она поймала себя на том, что чуть ли не подпевает.
        А потом они пустились в пляс. Притопывали, прихлопывали, подвывали от восторга. Добрая сотня их кружилась в неуклюжем танце под лязг стали и грохот боевого барабана.
        - Везет нам на праздники, - прошептал Хельги. - То к эльфам угодим, то к призракам. Теперь еще к оркам занесло.
        - Да, это у них, не иначе, свадьба. Или, может, похороны, - ностальгически вздохнула Меридит.
        И все вдруг почувствовали, как соскучились по Энке и Ильзе… хотя большая удача, что сейчас их нет рядом.
        Праздник продолжался, а действие заклинаний мало-помалу истощалось: оно и понятно, не великие мастера накладывали. Орки, будь они трезвыми, давно могли бы учуять врагов. Но большинство из них уже лыка не вязало. Песни стали еще более бессвязными, движения еще более неуклюжими, нестройный круг плясунов медленно, но неуклонно перемещался как раз по направлению к расселине. В любой момент на головы скрывавшимся могла свалиться пьяная орочья туша.
        Существовала и другого рода опасность. Орки уже достигли той стадии, когда выпитое начинало стремиться наружу. То один, то другой плясун отделялся от общего круга и удалялся в сторонку. Впрочем, ходить за этим делом далеко у горных жителей было явно не принято. К запахам мяса и гадкой сивухи теперь примешивался еще один, не менее отвратительный.
        - Бежать, бежать надо! - зудел Рагнар. - Того гляди кто-нибудь прямо на нас нужду справит!
        - Ой правда! - испугался Эдуард, с этой позиции он ситуацию еще не рассматривал.
        - Думаете, прорвемся? - усомнилась Меридит.
        - Если наденем туфли, оседлаемся разом, по команде выскочим и сразу наберем скорость, то шанс есть, - рассудил Хельги. - Эдуард, вас в школе учили сражаться верхом?
        - Верхом на лошади, - уточнил принц, справедливо полагавший, что сражение верхом на наставнике потребует несколько иных навыков.
        Хельги легкомысленно махнул рукой:
        - Все мы немного лошади, каждый из нас по-своему. Так Макс говорит.
        - Что-то твой Макс слишком много говорит о лошадях, - заметил гном.
        Да, туфли давали огромное преимущество. Спьяну орки даже не поняли, что это такое, странное, многорукое, многоногое и многоголосое, вломилось в их строй и, проделав коридор, скрылось в чуть розовеющей дали.
        - Впервые мне довелось побывать в бою верхом на эльфе! - радовался Рагнар. - Ах, какое незабываемое впечатление!
        - Смейся, смейся! Друг называется! - Аолен делал вид, что сердится, но у него неубедительно получалось. За год общения даже гордый эльф научился воспринимать происходящее с юмором.
        - А у меня вот что есть! - вдруг объявил Хельги.
        - Где взял?! - так и подскочил Орвуд. Он всегда подскакивал, когда видел много золота. Такой у гномов рефлекс.
        - У орков. Подхватил на бегу, случайно. Тяжелый, удобно по мозгам бить.
        Меридит посмотрела и скривилась:
        - Фу-у, Хельги, вечно ты подбираешь всякую дрянь. Выброси от греха.
        Эдуард присмотрелся и понял: вот что поблескивало в пламени костров, вот вокруг чего водили орки свой дикий хоровод. Это был здоровущий, из чистого золота отлитый, на мощное древко наподобие копья насаженный, символ, скажем так, мужского начала.
        - Зря ты его забрал, - поддержал дису благоразумный эльф. - Наверняка это какой-нибудь важный орочий амулет. Они не успокоятся, пока его не вернут. Все Староземье прочешут, целая война может выйти. Лучше всего его бросить.
        - Еще чего! - опять подскочил гном. - Разбросался! В этих краях и без нас постоянные войны. А мы здорово поистратились на туфли. Продать его - и дело с концом. Как раз дорога окупится.
        - Лично я это продавать не понесу! Никогда в жизни! Стыд какой! - сердилась Меридит. - Про нас подумают, что мы извращенцы.
        - Чего тут стыдного, продать боевой трофей? - упорствовал гном.
        - Смотря какой трофей.
        - Неважно какой. Золото оно и есть золото, что из него ни сделай. А если ты такая скромница, ладно! Кладите его вот сюда, на камень. Я его обухом расплющу.
        Но сколько ни старался, сколько ни колотил гном боевым топором по злополучному предмету, тот хранил свою непристойную форму, как заговоренный.
        Хотя почему «как»?
        - Убедился? - торжествовал Аолен. - Это орочий магический артефакт. Он таит зло.
        - Золото - вещество простое, магически инертное. Оно не может ничего таить, - возразил премудрый магистр Ингрем. Его ничуть не заботила дальнейшая судьба трофея, он вмешался истины ради.
        - Тогда почему он, демон побери, не плющится?!
        - А! Так это из-за древка. В древке прорва орочей магии. Видите, даже символы какие-то вырезаны…
        - Так что же ты молчал, осел сехальский, пока я мучился?! Снять его с древка - и нет проблемы!
        Увы. Ни снять предмет, ни перепилить древко у основания тоже не удалось.
        - Заверну в мешок и понесу как есть, - решил гном. - До ближайшего мага. Авось за процент от выручки расколдует. Не расколдует, тогда так сойдет.
        - А я тебя с этим не повезу, не надейся! - заявила диса категорически. - Мне такого позора не надо, по всему Аполидию с причинным местом на палке бегать!
        - Ну, пусть Хельги везет. Хельги, ты повезешь, если в мешок заверну?
        Хельги было безразлично, кого, с чем и во что завернутым везти. И вот, после обмена седоками, компания вновь двинулась в путь, унося магический трофей все дальше от пограничных земель.
        Ах, если бы они могли видеть, что в это время творилось в орочьем лагере, наверняка предпочли бы вернуть оркам утрату. Хотя бы из сострадания.
        С каждым днем Ильза все больше ненавидела Альтеций.
        Ей был знаком каждый булыжник мостовой по дороге от Дома гильдии до памятника, каждая проститутка в окнах борделей, каждая трещинка на каменной морде Мангоррата. Ожидание становилось невыносимым, девушка извелась от тревоги и безделья. Первую неделю они дежурили у монумента ежедневно. Потом Энка поразмыслила и сообразили, что в этом нет смысла. По ее расчетам получалось, что пешие путники могут достигнуть Альтеция не ранее чем за месяц, и то при условии, что им удастся добыть скороходы в Трегерате.
        Она купила в лавке белую краску, большую малярную кисть, взгромоздилась на статую и коряво намалевала на ее спине: «Мы здесь. Э.И.» Ильза опасалась, что горожан возмутит столь бесцеремонное обращение с их культурным наследием. Но жителям беззаконного города было на все наплевать.
        Проделав сию варварскую процедуру, девицы стали наведываться к памятнику лишь время от времени, на всякий случай.
        Энка коротала свободное время весело. В Доме гильдии у нее нашлось множество старых приятелей. Одни уходили, на смену им приходили другие. В ожидании найма они гуляли, играли в кости, обменивались боевыми приемами, устраивали поединки, муштровали несчастных учеников, делали ставки в цирке гладиаторов - развлекались как могли. Сильфида окунулась в свою стихию. Ильза же не находила места от тоски. Ей всегда претили казарменный юмор и казарменные манеры, она скучала по Хельги, и вообще, все плохо, и так жить нельзя… Наверное, от этого безысходного состояния души и потянуло бедняжку, обычно такую робкую, скромную и безынициативную, на подвиги.
        Собственно, ничего из ряда вон выходящего она не замыслила. Просто сделала то, от чего ее строго-настрого предостерегала Энка: отправилась прогуляться по вечернему Альтецию в одиночестве. Да ещё и медальон позабыла надеть.
        Сразу по прибытии в Альтеций Энка записала Ильзу рядовой в Гильдию и навесила на нее кансалонский медальон, причем не простой, а огромный, с блюдце величиной. Подобные были в моде у боевых гоблинов, островных киклопов, уриашей и прочих великанов. Менее рослые наемники носили неприметные медальончики величиной с монету, а «большим знаком» отмечали лошадей на страх конокрадам.
        За что Энка так обошлась с подругой? Она понимала: миловидная Ильза непременно станет желанной добычей для аполидийского темного элемента - от простых уличных насильников до профессиональных сутенеров и работорговцев. Но далеко не каждый из них решится тронуть девушку со знаком Кансалонской гильдии. В Аполидий законом была сила, а силой была Гильдия, ее знали и боялись. Одна беда, если, скажем, насильник обнаружит только на теле жертвы кансалонский медальон. Он, несомненно, пожалеет о содеянном, но будет уже поздно. Значит, необходимо, чтобы принадлежность Ильзы к Гильдии была очевидной, сразу бросалась в глаза. Вот Энка и украсила ее «лошадиным медальоном». Она не учла самой малости - его тяжести… Весил он - массивный, отлитый из бронзы - ох немало! Цепочка безжалостно натирала девушке шею, она стремилась снимать ее как можно чаще. Вот и в тот злополучный вечер забыла надеть после мытья.
        Она не собиралась забредать далеко - лишь пройтись до Мангоррата и обратно, подышать вечерней прохладой, отдохнуть от казарменного общества, помечтать о встрече с друзьями… а дойти успела только до цирка гладиаторов.
        Из подворотни вышли трое.
        По меркам Гильдии, Ильза была не слишком хорошим воином: ей не хватало опыта и решительности. Но кое в чем, а именно в умении верно оценить противника, боец Оллесдоттер преуспела. Она сразу поняла: перед ней мастера своего дела, в одиночку с ними не справиться, нечего и пытаться. Гораздо умнее притвориться беспомощной, усыпить бдительность похитителей. Она позволила набросить себе на голову мешок, обвисла тряпичной куклой и отдала себя в руки Сил Судьбы.
        Испытывала ли она страх? Пожалуй, нет. Скорее, тревогу, и то не за себя, а за Энку - она ведь испугается, обнаружив пропажу подруги. А с ней разве может случиться что-то плохое? Разве Хельги это допустит? Придет и спасет. И ничего не страшно, даже интересно. Может, в бордель продадут, а повезет, так и в гарем. Удивительные вещи рассказывают о богатстве и роскоши южных гаремов. Вот бы посмотреть!
        Несли ее долго, даже спать захотелось. Но мешала духота, ныло затекшее тело. Ильза терпела-терпела, наконец не выдержала и решила попытаться улучшить свое положение.
        - Эй, любезный! - Девушка вежливо постучала по невидимой спине похитителя. - А можно я сама пойду? Очень шея устала…
        От неожиданности ее чуть не уронили. Злоумышленники-то были уверены, что жертва лишилась чувств от испуга, они никак не ожидали услышать ее спокойный деловитый голос.
        - Ты че, дура! Предупреждать надо! - выпалил похититель.
        - О чем предупреждать? - не поняла Ильза.
        - Что болтать станешь, - пробурчал злодей невнятно, он понял, что сморозил ерунду.
        - А я постучала! - обиделась Ильза.
        - Виси и не дрыгайся, не то по башке дам, - рявкнул похититель, он чувствовал себя глупо и оттого злился.
        Ильза на всякий случай притихла, просьб и предложений больше не высказывала, лишь бубнила тихо: «Мыться нужно, прежде чем порядочных женщин уволакивать!» От похитителей до тошноты разило чесноком, винным перегаром и потом.
        Девушка испытала немалое облегчение, когда ее наконец сгрузили на пол и вытряхнули из мешка.
        Она стояла (на четвереньках) посреди шикарного помещения, оформленного в сехальском стиле: сводчатые потолки, затейливая вязь орнамента, ковры, подушки, шелковые занавеси, полуголые девы с пышными белыми опахалами и много, много золота. В центре всего этого великолепия восседал, скрестив ноги, дядька в сехальской же одежде - парчовом халате, сафьяновых остроконечных туфлях, - такой толстый, что Ильзе сперва показалось, будто это не человек, а кто-то диковинный. Одних подбородков у дядьки было не меньше пяти, а щеки, вероятно, просматривались со спины. Брюхо, подпоясанное богатым красным кушаком, лежало на жирных коленях, пухлые пальцы черпали из золотой чаши что-то вкусное и отправляли в маленький, круглый, почти женский ротик.
        - Привет, - вежливо поздоровалась Ильза, поднимаясь на ноги. - Приятно познакомиться.
        На нее удивленно воззрились заплывшие масленые глазки.
        - Не плачет? - спросил толстяк. - Почему?
        Голос его был слишком высоким, но приятным, напевным и тягучим, как патока. Похитители топтались у входа и недоуменно пожимали плечами. Толстяк смотрел требовательно.
        - Может, того… со страху? - предположил самый здоровый и тупой на вид. - Девки они того… пугливые дуры.
        Ильза оскорбилась:
        - Сам дурак пугливый. Я воин. Воину плакать не пристало. И повода, кстати, не вижу. Это тебе надо плакать!
        - Молчи, женщина! - взревел злодей.
        Но в сонных глазках толстяка мелькнул интерес и даже что-то похожее на веселье.
        - Мило, мило. Очень… оригинально. Ну-ка, подойди, дитя мое. - Он поманил пленницу пальчиком-колбаской.
        Ильза, будучи девушкой, в общем, неконфликтной, не стала упрямиться и подошла. Толстяк долго и бесцеремонно рассматривал ее в фас и профиль.
        - Миленькая, - пришел к заключению он. - А что, ты и вправду воин? Хороший?
        - Средней паршивости, - ответила Ильза честно, именно так квалифицировала ее боевые навыки требовательная и прямая Меридит. А какой смысл было врать? Всегда легко проверить.
        Незнакомец опять умилился, потом обратил взор на похитителей:
        - И сколько просите за нее?
        Те склонились в почтительном поклоне.
        - Сто золотых, о господин.
        Ильза присвистнула. Она и не подозревала, что стоит так дорого. Но сехалец торговаться не стал, хлопнул в ладоши. Звук вышел тихим, но на него сейчас же явился опрятный домовый гоблин с подносом, на котором лежал бордовый бархатный кошель. Толстяк швырнул его, как собакам швыряют кость. Кошель был пойман на лету. Пятясь и низко кланяясь, ловцы живого товара удалились.
        Ильза ожидала, что теперь сехалец завяжет беседу с ней лично и даст себе труд объяснить, куда она, собственно, попала и что ее ждет. Не тут-то было. Он опять щелкнул пальцами. Полуголые девы побросали веера и, щебеча не по-староземски, увлекли Ильзу в соседнее помещение. Обходились с ней весьма любезно: вымыли в душистой воде, умастили благовониями, нарядили в прохладные шелковые одежды, красиво причесали, насурьмили брови, в общем, превратили в немыслимую красавицу, за которую в самом деле сто золотых не жалко. Ильза с удовольствием разглядывала преображенную себя в огромном зеркале. Новый облик был ей очень к лицу. Она так и не добилась от девиц никакой информации - ни одна не говорила (или не хотела говорить?) по-староземски, но это ее не особенно тревожило. Ильза доподлинно знала: если попадаешь в рабство в Аполидий, самое главное - не есть алычу. Все остальное не так уж страшно. Вот если бы еще удалось подать весточку Энке…
        Ночью Ильза изучала обстановку и искала пути к побегу. Таковых не обнаружилось. Все окна были забраны дивной красоты коваными решетками, ажурными, как кружево, но от этого не менее прочными. Дверь, тоже зарешеченную и запертую на амбарный замок, охраняли два нелюдя неизвестной породы - желтокожие, остроухие, раскосые и зубастые, с клиновидными чёрными бородками и острыми кривыми ятаганами в когтистых руках. Ильза показала им язык, вернулась в постель, не слишком роскошную, но удобную, и с чистой совестью заснула. Она мечтала увидеть во сне Хельги, но приснился Орвуд. Гном размахивал предметом странным и неприличным и говорил:
«Золото оно и есть золото. А ты, как ни наряжай, сто золотых не стоишь. Пятьдесят, не больше». Обидно было до слёз.
        Ночь пролетела как миг. Наступило чудесное розовое утро. Едва проснувшись, Ильза вновь попала в руки вчерашних дев. Некоторые их действия она сочла бесцеремонными, но стерпела, и в результате стала еще краше, - дева корриган, да и только! Сияющую великолепием, ее ввели в зал. - Ну разве не хороша? - Толстяк угодливо улыбался, поблескивал хитрыми глазками. - Мила, тиха, неперечлива. Не только ложе согревать, женой стать может! Принцесса северная! Да, такую и в жены взять не зазорно!
        - Тоща она для жены, - скучным скрипучим голосом возражал противный сухонький старикашка в темно-синем остроконечном колпаке с хвостатыми звездами. - Господин мой Маммух дородных дев любит.
        - Эка беда - тоща! Откормите, откормите! Изюму, орехов поболе - совсем красавицей станет!
        - Что ли я гусыня? - возмутилась Ильза.
        - А говоришь, неперечлива! - тут же прицепился вредный старикашка.
        Толстяк из-за его спины стал делать Ильзе страшные знаки. Та догадалась: надо молчать, понимающе кивнула продавцу, придала физиономии умильное выражение и сделала старцу неуклюжий книксен. Именно так, по ее представлению, должна была себя вести примерная рабыня. Она развлекалась от души. Происходящее было для нее не более чем увлекательной игрой, правила которой нужно соблюдать для обоюдного удовольствия. Если бы не тревога о покинутой без предупреждения Энке, девушка была бы совершенно счастлива.
        - Четыреста золотых, - уговаривал толстяк, - задаром отдаю! От сердца отрываю птичку мою ненаглядную! - Он даже всхлипнул.
        - Двести, - проскрипел старик. - Двести пятьдесят максимум.
        - Побойтесь богов, почтенный Ахамар! За двести я пользованных женщин отдаю! Дева - непорочная! Триста, мое последнее слово.
        Ахамар недовольно кряхтел и не соглашался. Тогда уязвленная Ильза решила взять дело в свои руки.
        - Ведь я читать умею! - сообщила она. - На мечах сражаюсь. Суп варю, грибной.
        Старец, видимо сраженный ее сообщением, шмыгнул крючковатым носом и раскошелился.
        Господин Маммух был красив, важен и несметно богат. Сын опального визиря, Маммух в ранней юности бежал из родного Алнайшаха в далекий Аполидий - опозоренный, презираемый, без гроша за душой. Корабли, медные копи, роскошные дворцы - всего этого он достиг сам благодаря изворотливому уму, редкому трудолюбию и полному отсутствию совести. Ему было чем гордиться, за что себя, драгоценного, любить. Это он и делал, и ни в чем себе не отказывал. Подарки он себе делал регулярно, для настроения. Вот проснулся поутру и призадумался: чего бы сегодня захотеть. И захотел новую женщину.
        Желание было не самым оригинальным, оно возникало не реже раза в месяц.
        За годы благополучия у него скопилось около двух сотен наложниц, не считая тех, кого он подарил, перепродал, забил за неповиновение, выбросил за ненадобностью или взял в законные жены. Он путал их имена, мог не узнать при встрече, не знал точного числа, но продолжал пополнять коллекцию.
        Новый экземпляр доставили к завтраку. Девушка-северянка, якобы принцесса. Ну, это маловероятно. Зачем бы принцессе шастать по Альтецию без присмотра? И стоят они уж никак не четыреста монет. А, ладно! Что есть, то есть. В забытом всеми богами Альтеции на лучшее рассчитывать не приходится. И то спасибо, быстро привели. В прошлый раз до обеда пришлось дожидаться, пока расстараются, шайтаны сонные…
        Маммух вальяжно потянулся и хлопнул в ладоши:
        - Привести девку!
        Не понравилась. Тощая. Стриженая. Одежда богатая, но сразу видно - ей в новинку. Принцесса! Отловили бродяжку на улице, отмыли, приодели. Заразная не оказалась бы…
        - Имя?! - недовольно рявкнул он.
        Услышав командный голос, Ильза по школьной привычке, ставшей почти рефлексом, вытянулась во фрунт и громко отрапортовала: «Боец Оллесдоттер, ваше…» - Но, вспомнив правила игры, осеклась, скромненько опустила глазки, изобразила нечто, отдаленно напоминающее придворный реверанс, и проблеяла голоском, каким, по ее представлению, разговаривали самые кисейные из барышень: «Ильза я, господин». Красиво изогнутые брови господина Маммуха поползли вверх, поведение новой рабыни его озадачило. Он продолжил допрос:
        - Где рождена?
        - На Ипских островах, о господин, - ответила Ильза, полагая, что название Лотт ничего не скажет сехальцу.
        Название «Ипские острова» ему тоже ничего не сказало, но виду он не подал. Еще не хватало, чтобы слуги заподозрили, что их господин знает не все на свете!
        - Каким богам молишься?
        По части богов Маммух, даром что сам не поклонялся никому, был большой знаток. Он старательно штудировал жизнеописания всех известных богов и демонов, надеясь обнаружить у себя астральные корни. Ну не может же такой великий человек, как он, не иметь астральных корней, будто простой смертный? Главное - целеустремленно искать…
        Ильзу же вопрос сехальца заставил призадуматься. Вообще-то уроженцы Ипских островов традиционно почитали Ирмина, а когда с Севера стали наступать морозы и льды, когда замёрз Большой Архипелаг и Граница Жизни подступила едва ли не к самым Фьордам, они обратили свой взор к северным богам и стали просить покровительства у Одина и Асов. Слов нет, и Ирмин, и Один с Асами - боги могучие и уважаемые. Но если разобраться, какая от них польза лично ей, Ильзе? Разве они соизволили помешать фьордингам разграбить Лотт? Разве они спасли невинную девушку из грязных лап жестокого берсеркера Улафа?
        - Я поклоняюсь Хельги Ингрему! - объявила Ильза уверенно, но радуясь втайне, что вышеупомянутый демон ее не слышит.
        Маммух нахмурился. Что еще за Хельги Ингрем? Никогда раньше не встречал подобного имени, ни в одной из книг… или встречал? Да, пожалуй… но где? Гордость и любопытство боролись в его мутной душе.
        - Как?! - Ильза почувствовала замешательство сехальца. - Вы не знаете Хельги Ингрема?! Могущественнейшего и опаснейшего из современных демонов-убийц?! Он в Трегерате Ирракшану съел! Он весь мир спас! Ну, скажу я вам, и дыра ваш хваленый Альтеций, если тут не знают Хельги Ингрема! - Она сознавала, что поведение ее противоречит роли покорной рабыни, но останавливаться было поздно. - А вот скажу ему - он вас всех уничтожит, ему раз плюнуть! Про него, между прочим, в «Новейшем и полнейшем справочнике» написано, а там про кого попало не станут писать, вот!
        - Ты кого привел, орочий ублюдок?! Ты кого привел?!! - Голос Маммуха срывался на визг. Тощее старческое тельце Ахаммара содрогалось в мощных руках хозяина, лязгали вставные зубы, мелко тряслась бороденка, трещал парчовый халат.
        - Она моджахеда! Черная моджахеда! Ты привел в мой дом Черную моджахеду!!!
        Да, при всех своих отрицательных качествах господин Маммух был образованным человеком и регулярно выписывал для своей библиотеки, кстати, лучшей в Альтеций и соседних провинциях, книжные новинки Староземья.
        Ильза была порядком озадачена, когда господин Маммух, пролистав упомянутую ей книгу, вдруг побледнел и с криком «вай, вай, шай-тан!» выскочил вон из зала.
        Вернулся он через несколько минут, красный, потный и оскалившийся.
        - Сколько просишь за бесчестье? - выпалил сквозь зубы.
        - Чего? - не поняла девушка. - Чего я прошу?
        - Господин! Господин! - В зал влетел всклокоченный отрок, чалма сползла на ухо и размоталась. - Дурная весть, господин, не вели казнить! Дворец в осаде!!!
        - Что-о?! Кто посмел?!
        - Гильдия, о господин! Наемники! - провизжал отрок, падая ниц.
        Маммух медленно осел на подушки.
        - А! Это за мной! - Раскрашенное на южный манер личико Ильзы расцвело в улыбке. Она поняла, что успела здорово соскучиться по Энке.
        Исчезновение подруги Энка обнаружила за полночь. Сперва рассердилась, потом впала в панику, но вовремя взяла себя в руки и стала рассуждать трезво (все перечисленное заняло у нее не более десяти минут): будь она Ильзой и надумай прогуляться, куда бы пошла? Одно из двух: к памятнику или, из любопытства, в бордель. Отложив бордель на потом, сильфида решила отработать вариант с памятником. И не ошиблась. Окрыленные удачей похитители дев вновь вышли на промысел.
        Сотник Энкалетте тоже умела верно оценить противника. Она сразу поняла, перед ней три идиота, которые только и способны, что на беззащитных девчонок нападать, а настоящий воин расправится с этакими молодцами за пару минут. Поэтому она вела себя осторожно, чтобы не угробить всех троих сразу, предварительно не допросив. Прямо нутром почуяла: к исчезновению Ильзы ночные охотники имеют самое прямое отношение. И оказалась права. После недолгого допроса с пристрастием оставленный в живых злодей согласился указать место, куда доставлена была последняя жертва.
        Дом торговца живым товаром был похож на настоящую крепость и охранялся соответственно. Тяжелые кованые ворота стерегли два красномордых ифрита, внутренняя охрана была набрана из грулов и шай-танов. Энка усмехнулась. Несмотря на внушительный вид, ни те ни другие хорошими стражниками, как правило, не были. Опытному кансалонскому диверсанту не составляло большого труда миновать все посты.
        Забор, мощный, каменный, усаженный поверху битым стеклом, она преодолела виртуозно. Левитировала! Прямо с места! На два метра! Метр - это шаг в высоту. Эх, ну почему Меридит не видит! Она же никогда не поверит! «Рожденный ползать летать не может» - набралась от Макса глупостей и издевается!
        Проникать в дом Энка не стала, а обошла вокруг, заглядывая в красиво зарешеченные окна. В одном из них она и увидела Ильзу. Разнаряженная в пух и прах, девушка вертелась перед зеркалом. Вид у нее был вполне счастливый. У сильфиды отлегло от сердца. Хотела забрать подругу сразу, но передумала. Пусть ребенок развлечется, отдохнет от казармы. До утра с ней ничего плохого не случится, портить товар торговец не станет. А утром будет видно. Со спокойной душой сильфида отправилась в Дом гильдии.
        К дому торговца она вернулась чуть свет, и хорошо, что не промедлила. Ильзу как раз выводили. Ее усадили в крытый возок, запряженный толстым ишаком, и повезли - ох, демон побери! - во дворец этого ублюдка Маммуха!
        Взаимоотношения торговца Маммуха и Южной ложи Гильдии были далеко не безоблачными. Однажды хитрый сехалец нанял две сотни кансалонцев для охраны огромного каравана по пути в Хемму и обратно и обманул при расчете. Не из жадности вовсе, а из соображений разумной экономии - поход не принес ожидаемой прибыли. Как назло в те дни у старшего казначея родился первенец. На радостях старый дурень, долгие годы считавший себя бесплодным, напился до положения риз и что-то где-то сболтнул. Обман был раскрыт, Гильдия в материальные проблемы нанимателя вникать не стала, деньги пришлось вернуть с большим процентом. Худой мир был восстановлен, но с тех пор господин Маммух в наёмничьей среде стал персоной непопулярной.
        А потому, когда наемники узнали от всеми уважаемого сотника Энкалетте, что «эта сехальская сволочь» посмела захватить полноправного члена Гильдии и метит его в наложницы, они пришли в ярость, смешанную с восторгом, и всей толпой ринулись спасать боевого товарища.
        Увы, их ждало разочарование. Навстречу из дворца вышла боец Оллесдоттер, целая, невредимая и непоруганная. Хозяин самолично провожал ее до ворот и почтительно кланялся на прощание. Инцидент был исчерпан. Хитрый Маммух опять избежал расправы.
        За обедом Ильза с детским восторгом описывала подруге свое приключение.
        - А он говорит: «Какому богу молишься?» А я говорю: «Хельги Ингрему». А он как подскочит, как убежит и как заорет за стеной: «Моджахеда, моджахеда!!!» А потом пришел и говорит: «Что ты хочешь за бесчестье?» - А тут вы как раз дворец осадили. А я все думаю, чего захотеть. И вижу, в нише за решеткой стоит вещь. Я просто так взяла и сказала, хочу ее. А Маммух этот аж позеленел. Бери, говорит, что хочешь, только не это. Ну, я тоже не дура. Раз, думаю, не отдает, значит, хорошая вещь. И говорю: хочу только ее, другое мне честь не восстановит. Ну, он заплакал и отдал, куда ему деваться? Вы-то уже ворота ломали.
        Энка слушала и головой качала. Она знала, что такие вещи существуют на свете, но даже не надеялась когда-нибудь увидеть воочию. Чего только не случается в жизни! Подумать только! Прямо перед ней посреди прозаического обеденного стола лежал, прочно закрепленный на резной мраморной поставке, Черный камень Ло - самый таинственный из магических артефактов, известных современной цивилизации!
        Как попала бесценная реликвия в руки аполидийского торговца, почему он почти безропотно отдал сокровище девчонке, принятой за Черную моджахеду, оставалось только гадать. А может, сами Силы Судьбы привели Ильзу в дом Маммуха, может, именно эту реликвию жаждет вернуть призрак из старого замка?.. Сомнительно. Слишком все просто получается, а ведь Силы Судьбы известны своим каверзным характером, пристрастием к запутанным ходам и опасным головоломкам. Ну да ладно, что гадать о неведомом! Поживем - увидим… Надо не забыть сказать Меридит, чтобы занялась с Ильзой риторикой. Рассказчик из нее никуда не годный.
        Вот и наступил он, долгожданный день, когда к воротам Альтеция в облаке пыли, со скоростью, приличествующей разве что грифонам или песчаным ифритам, приблизилось нечто бесформенное и свалилось в песок. При ближайшем рассмотрении оно оказалось не единым целым, а шестью отдельными существами северной природы. Заплатив положенную пошлину, северяне вошли в город.
        - Да, - изрекла Меридит, удрученно взирая на обезображенную статую. - Это Энка, больше некому. А еще архитектор называется! - Ну что, удалось собрать информацию о Мангоррате? - спросила Меридит у девиц.
        Те переглянулись.
        - Что? - Диса заметила их замешательство.
        - А мы ничего не собирали, - невинно хлопая ресницами, отвечала простодушная Ильза. - Да, Энка?
        - Почему?!
        - Не догадались, - так же честно пояснила девушка.
        Сильфида тяжело вздохнула.
        - То есть, - заговорила диса с расстановкой, - вы, как две дуры, сидели чуть не месяц в Альтеций, бездельничали, портили монументы, обирали мирных торговцев и за все время ни разу не удосужились поинтересоваться тем, ради чего мы все притащились в это богами забытое место? Я правильно поняла?
        - Допустим. Ну и что? - В голосе сильфиды звучал вызов.
        - Нет, ничего. Я никогда не подозревала вас в гениальности. Просто немного недооценила степень ее отсутствия.
        Ильза из сказанного ничего не поняла, потому не обиделась. Энка тоже сердиться не стала. Она и сама мысленно ругала себя сехальской ослицей.
        На следующее утро компания разбрелась по городу в поисках информации. Опрашивали всех подряд: практикующих магов, трактирщиков, джиннов-туфлевладельцев, просто городских старожилов. Увы. Никто ничего не знал о памятнике, кроме того, что он
«всегда тут стоял». Один лишь седенький школьный учитель смог поведать чуть больше.
        Альтеций был молодым городом, даже по меркам молодого Аполидия. Его построили не более трехсот лет назад, еще живы были некоторые из тех, кто видел здешние места совершенно необжитыми, кто сам возводил первые дома и храмы.
        Удивительно, что городу вообще суждено было возникнуть.
        Западное побережье Аполидия - это цветущий край, море там изобилует рыбой, фрукты в садах созревают два раза в год, а тучные поля приносят такой урожай, что дети из беднейших Аполидийских семей не знают значения слова «голод».
        Южное побережье - совсем другое дело. Южное побережье - это Черная Зыбь на море, это Пески Шаала на суше, это Аль-Оркан под боком. Кто захочет жить в таких краях? Беглые каторжники, изгнанники и проклятые - вот кто строил Альтеций. Но задолго, задолго до них, стоял на Песках Шаала, глядел на Черную Зыбь единственным каменным глазом древний исполин, последний памятник ушедших эпох и народов…
        - Все это познавательно и поэтично, - сказал Хельги, - но совершенно бесполезно. Может, сам памятник нужно получше рассмотреть?
        - Я этот памятник уже наизусть знаю, - проворчала Ильза. - Нету в нем никакой информации. - Она запомнила красивое ученое слово, очень гордилась и вставляла его к месту и не к месту.
        Рагнар махнул рукой:
        - А, все равно делать больше нечего! Пошли, посмотрим памятник.
        Они долго бродили вокруг в надежде заметить хоть что-нибудь, хоть малейшую зацепку… Близился вечер. Первые лучи заката розовели на каменной лысине коварного Мангоррата. Энка с безнадежным видом села в песок у подножия.
        - Оттого что мы ходим кругами, как больные овцы, ситуация… - «Ого! Какое хорошее слово! Надо запомнить!» - …не прояснится. Я вам с закрытыми глазами демонова истукана опишу. Сто двадцать шагов по окружности, толстый, лысый, глаз один, нос отбит, одет в тунику, колени в разные стороны, скорпион в руках. Спереди рогулька с глазами - и что толку?
        - Подожди! - воскликнул Аолен. - Рогулька! Зачем она нужна? Что символизирует? Вид у нее странный… незавершенный. Так и хочется продолжить вглубь.
        - Идиотка! - хлопнула себя по лбу Энка.
        - Рогулька идиотка? - удивился принц Эдуард.
        - Не рогулька, а я! Архитектор демонов! Это же надхрамовая статуя! Типичная надхрамовая статуя эпохи Старых Царств. Я должна была сразу сообразить, ослица сехальская! Магистр еще называюсь! За такое диплома лишают!
        - Будет просто чудесно, если ты прекратишь заниматься самобичеванием и соизволишь вразумительно объяснить в чем дело, - заметил Хельги скептически.
        - В том, что перед нами не целое сооружение, а только его верхняя часть. В древнейшие времена так строили: снизу храмовое здание, а сверху полая статуя во всю крышу размером, внутри нее - подсобные помещения или кельи жрецов. За тысячи лет храм просел, его занесло песком, и теперь мы видим то, что видим. А главное - внутри! Копать надо, вот что я вам скажу. Под рогулькой должен быть вход… Хотя не обязательно, нередко его делали сбоку. Надо целиком откапывать.
        - Ты в своем уме? - осведомился Орвуд, не понаслышке знакомый с производством земляных работ. - Тут за полгода команда землекопов не управится! И кто тебе позволит копать в центре города?
        - Допустим, копать в Альтеций может кто угодно и где угодно… - начала Энка запальчиво, но гном перебил:
        - Куда вынутый грунт девать? Ты представляешь, сколько будет песка? Что скажут аборигены, когда ты начнешь заваливать их дома?
        - А если вывозить за город? Нанять землекопов, возчиков? - Рагнар мыслил масштабно, как истинный монарх.
        - И заодно пару сотен охраны. Потому что все маргиналы Альтеция и разбойники Песков Шаала вообразят, что под статуей зарыты несметные сокровища, - отмела предложение диса.
        - Давайте отойдем в сторонку, - неожиданно попросил Хельги, дотоле не вступавший в прения. - А то как бы не провалиться.
        - Куда… Эй, ты что задумал?!
        Задумал Хельги вот что: он посмотрел на статую в Астрале и счел ее достаточно крупной. Такую вполне можно взять и приподнять… совсем немножко приподнять… Будь Мангоррат сооружен на менее рыхлом субстрате, все окружающие памятник постройки непременно развалились бы. К счастью местных жителей, пески подходили к самому океану. Хельги поднимал статую медленно, песок заполнял возникающие пустоты. Землетрясения в здешних краях не были редкостью, потому факт извлечения храма из недр земных далеко не сразу привлек внимание общественности.
        И вот он предстал пред ними во всей красе. Приземистый купол со странными, кривыми, утолщенными колоннами по бокам, с огромным изогнутым выступом над входом. Храм был велик; стоя довольно близко, они не могли охватить взглядом всю постройку целиком и не сразу поняли: одноглазый Мангоррат сидит, скрестив ноги, на панцире гигантской каменной черепахи.
        С трепетом входили друзья под древние каменные своды пустовавшего не одно тысячелетие храма. Что ждет их внутри? Сокровища древних? Магические артефакты ушедших в небытие колдунов? Тайные манускрипты? Усыпальницы героев былых эпох? А может, смертельные ловушки для непрошеных гостей?
        Но нет. Храм был пуст, как юдоль бедняка. Толстый слой песка на полу, несколько каменных коробов с разбитыми крышками, одинокий скелет в углу, рассыпавшийся в прах при первом прикосновении (на него впотьмах налетел принц), - и все. Даже стены были гладкими, без обычных для храмов магических надписей. Скучные голые стены… Гулкое эхо разнесло по залам дружный вздох разочарования.
        - Мертв. Давно и безнадежно мертв, - печально изрек Аолен, прощаясь с последней надеждой.
        - Тогда почему здесь столько магии? - не согласился Хельги. - Активной, действующей?
        - Значит, мы опять что-то упускаем из виду. - Энка рыскала по залу с видом гончей, учуявшей дичь. - Надо внимательнее смотреть… Так… Стены голые, потолки голые… смотрите, люк в крыше! А снаружи незаметен… Чего-то мы все-таки не видим. Чего мы не видим?..
        - Пол, - спокойно ответил Эдуард на чисто риторический вопрос. - Он песком засыпан.
        - !!!
        Пол расчистил Хельги: устроил внутри храма небольшой смерч. Песчаная воронка поднялась к потолку, вырвалась на волю сквозь обнаруженный сильфидой люк и рассеялась по окрестностям.
        Процедура оказалась ненапрасной. Под вековыми наслоениями скрывалась дивной красоты мозаика, выполненная в зеленовато-голубых и янтарно-розовых тонах из полупрозрачных камней таких чистых оттенков, что в храмовых сумерках казалось, будто они светятся изнутри. Орнамент мозаики был затейлив и хаотичен - переплетение извилистых линий, изящные завитки, отдельные звездочки-вкрапления, целые созвездия. Узор завораживал своей красотой, но выглядел абсолютно абстрактным, лишенным всякого смысла.
        - Люксография, - определила Энка. - Типичная храмовая люксография. Теперь ясно, зачем в башке у Мангоррата люк.
        - Зачем? - заинтересовался принц, очень гордый своим случайным открытием.
        - Когда в храмовое окно под определенным углом падают лучи солнца или луны, некоторые элементы орнамента высвечиваются, и становятся заметными всякие там письмена, магические символы, аллегорические изображения. Нам остается только сесть и ждать.
        - И долго ждать? - осведомился гном не слишком-то радостно.
        - Зависит от расчетного периода. Чаще всего он равен суткам, реже - месяцу, году. Скажем, изображение проявляется в полнолуние или на какой-нибудь религиозный праздник, - увлеченно повествовала премудрая архитекторша. - В отдельных же случаях приходится ждать десятилетия, даже века…
        - Вот спасибо, вот обрадовала! - расшаркался гном. - Какая чудесная перспектива, десятилетиями рассиживаться в черепашьем нутре и ждать: авось засветится!
        Однако сидеть пришлось намного меньше.
        Полная, яркая луна взошла над беззаконным городом Альтецием. И в тот самый миг, когда первые косые лучи ее осветили окошко храма, отдельные линии орнамента вспыхнули так ярко, будто не ночное светило отразилось в них, а полуденное южное солнце. Астрал всколыхнулся от мощного выброса магических сил.
        - Что я говорила! - радовалась сильфида. - Типичная лунарная люксография! Между прочим, нам крупно повезло. Самый короткий лунарный расчетный период равен лунной фазе… В смысле… короче, окажись мы здесь не сегодня, а завтра, - пришлось бы ждать месяц.
        - Ох, неспроста такое везение! - по-старушечьи каркал гном. - Ох, неспроста!
        - Конечно, - подтвердила довольная сильфида. Она обожала интриги, загадки и тайны, особенно связанные с архитектурой. - И должна вам сказать, лунарную люксографию, в отличие от солярной, используют приверженцы самых неблагонадёжных культов, к примеру, кальдорианцы, танатиды.
        Ильза смотрела на пол и обиженно моргала.
        - А я все равно не понимаю, что здесь нарисовано, - пожаловалась она.
        - Ишь захотела! Конечно, не понимаешь. Люксограммы содержат тайную для непосвященных, сложно закодированную информацию, их приходится расшифровывать.
        - Глаза протри, - Меридит бесцеремонно прервала поток информации, льющейся из уст оседлавшей любимого конька сильфиды. - Чего тут расшифровывать? Это карта Староземья и окрестностей.
        В самом деле на матовом голубом мозаичном фоне сияли огненные очертания береговой линии Староземья, Аполидия, Сехала, Северных земель, Сильфхейма и архипелагов. Древняя карта выглядела весьма точной; сведущие в навигации Хельги и Энка без труда распознавали знакомые бухты, островки и проливы. Одна странность: как раз против дельты Венкелен была обозначена земля. Та, которой нет. По площади она значительно превосходила и Сильфхейм, и даже крупнейший из островов Замерзшего архипелага. Короткий перешеек - такой прямой и узкий, что возникала мысль о его рукотворном происхождении, - соединял неведомую землю с континентом.
        Постепенно на карте проявлялись все новые детали. Высветились русла рек, озера, горные хребты, извилистые контуры лесов. А когда лунный диск заглянул в окно целиком, вспыхнули огни. Шесть пунктов были отмечены на карте яркими, кроваво-красными огнями. Они казались объемными, выступали над уровнем пола язычками холодного бездымного пламени. Жутковато становилось от этой картины непонятно почему.
        - Запоминайте! - взвизгнула Энка. - Луна уходит, скоро все погаснет!
        - Малый остров архипелага Аддо, южная его оконечность… - перечислял Хельги вслух, чтобы лучше запомнить, - напротив дельты - земля какая-то, откуда взялась?.. Дальше Дефт. Вот, похоже, наш Альтеций… горы ванедов, это по побережью. И один в… да, пожалуй, это в Конвелле или где-то рядом. Всё, запомнил!
        Словно в ответ на его слова люксограмма стала тускнеть и гаснуть. Храм погружался в зловещую тьму. Откуда-то потянуло сыростью и холодом, такими редкими в прокаленном южным солнцем Альтеций.
        - Уходим, быстренько! - объявила Энка. - После исчезновения люксограмм задерживаться рядом не рекомендуется.
        Никто даже не поинтересовался почему. Сами почувствовали: не рекомендуется.
        Какой же чудесной казалась теплая южная ночь после могильной затхлости древнего храма! Небо черное, как бархат, луна желтая, как сочный южный плод, которому нет названия на языке Староземья. С моря тянул легкий бриз, воздух пах солью и астрагалом, где-то недалеко истошно орал мул. Ночные злоумышленники всех мастей попрятались по своим темным подворотням, не рискуя даже помыслить о нападении на большую, хорошо вооруженную компанию.
        Настроение было приподнятым. Где-то далеко-далеко, но забрезжила наконец разгадка тайны.
        - Если кто-то что-то понял, расскажите-ка и мне! - пропела Ильза весело. Она была безмерно счастлива, что не пришлось сидеть в храме всю ночь, слишком зловещим он был, несмотря на пустоту и заброшенность или благодаря им.
        - Мне представляется, на карте отмечено расположение храмов или иных объектов культа, связанного с Мангорратом, - предположил эльф.
        - Очень-очень вероятно! - промурлыкала Энка в тон Ильзе. - И знаете, что представляется мне? Придется нам обойти их все! Наверняка что-нибудь да узнаем, я прямо нутром чую!
        Возражать ей никто не стал. Гном хотел было, да слов не нашел, только присвистнул.
        ЧАСТЬ ВТОРАЯ
        Худой седовласый человек в полотняной мантии неприятного оттенка запекшейся крови прямо и неподвижно, будто степной истукан, восседал на каменном троне, установленном у самого края маленького горного плато. Тусклые глаза, не мигая, смотрели вдаль, на юг, туда, куда устремляет свои воды еще быстрая в этих краях Венкелен. У подножия трона нещадно дымил можжевеловый костерок, но легким западным ветром дым отклоняло в сторону, и над непокрытой головой старца кружил целый сонм насекомых-кровопийц. Ни одно живое существо не выдержало бы и пяти минут в подобных условиях, но старец даже не замечал атаки крылатых тварей. Он больше напоминал свежего покойника, нежели живого человека, и все же был жив. Во всяком случае, у босоногого отрока, взбежавшего на скалу и с размаху бухнувшегося ниц у его ног, никаких сомнений по этому поводу не возникло.
        - Встань и реки! - звучным, властным голосом приказал старик.
        Юноша, патлатый, грязный, тощий до прозрачности и бледный до синевы, одетый в нечто бесформенное, более всего напоминающее мешок с дырами, поднялся и, не отряхивая острую каменную крошку, впившуюся в голые колени, заговорил дрожащим, задыхающимся голосом человека, долго бежавшего в гору с дурной вестью:
        - О Владыка! Я принес весть от адепта Кааны!.. Престол Альтеция… Его покой нарушен! Он пробудился!
        Брови старца поползли вверх, узловатые руки стиснули камень подлокотников.
        - Что за чушь! Уж не отведал ли адепт Каана хмельного корня? Престол Альтеция засыпан песком по самое Верхнее Нутро, никто и ничто не может потревожить его.
        - Адепт Каана, - пролепетал отрок чуть не плача, - сам боялся верить своим глазам. Он призвал адептов Сылу и Тапыту, и они смотрели вместе… - Он всхлипнул: - Сомнений нет, о Владыка…
        Тот, кого называли Владыкой, надолго замер в молчании. Отрок стоял перед ним, сотрясаемый мелкой дрожью. Ветерок чуть переменился, дым повалил прямо в лицо несчастному, но он не сдвинулся с места ни на полшага.
        - Ты принес дурную весть, - заговорил старец, - очень дурную весть, очень, очень дурную… - Он говорил медленно, растягивая каждое слово. Юноша дрожал все сильнее, колени его подгибались, в конце концов он снова упал на острые камни. - Очень, очень… Ступай в поклонную, вели высечь тебя солеными кнутами до третьей крови.
        При этих словах лицо молодого человека просияло так, будто настал счастливейший миг его жизни. С ликующим воплем, едва ли не на животе подполз он к старику и принялся истово, заливаясь слезами умиления, лобзать подножие трона.
        - Благодарю тебя, о Владыка! О, как ты милостив! Благодарю, благодарю!!!
        - Ступай! - Старик брезгливо ткнул пресмыкающегося отрока ногой, босой и пыльной, прямо в мокрое от слез лицо.
        Тот вскочил, отступил, пятясь и низко кланяясь, и с воплями «Слава! Слава!» помчался вниз.
        А старик вновь застыл, устремив взор в пространство, но лицо его больше не было отрешенным, наоборот, оно стало напряженным и сосредоточенным. Владыка думал. Прошло не менее получаса, прежде чем он зашевелился опять. Погладил грязную нечесаную бороду, нашарил рукоять деревянного молота, прислоненного к трону. Рядом, на прочной перекладине, опирающейся на каменные столбы, висела полая металлическая отливка странной вытянутой формы. Старик ударил по ней молотом. Гулкий, заунывный звук, похожий на стон неведомого великана, разнёсся над горами.
        Спустя несколько секунд откуда-то снизу объявились два мужика, косматых, мосластых, одетых в дерюги. Медленно, церемонно они преклонили колени, собрались целовать ноги старца, но были остановлены властным жестом.
        - Передать Выге, - отрывисто приказал Владыка, - полсотни Карающих Ножей к каждому Престолу. И чтобы ни одна тварь, живая или мертвая, ни одна тварь… - Голос старца неожиданно сорвался на яростный визг. Завершать фразу он не стал, не для кого было стараться. Подданные, не разбирая дороги, уже неслись вниз по склону.
        Ох и поспорили же они! А как иначе? Пять пунктов, восемь существ, каждое со своим мнением. Как выбрать путь?
        Энка предлагала начать с островов Аддо и методично двигаться вдоль побережья. Хельги первым делом желал попасть в дельту, его донельзя заинтриговала загадочная земля. Демона горячо поддерживал рыцарь. Рагнар считал, что самым умным будет взять в Оттоне (это же рядом с дельтой!) корабль и странствовать морем. Эльф выстроил маловразумительную теорию о центре и периферии и, согласно ей, стремился в Конвелл. Меридит желала двинуться в Дефт и далее на север, Ильза и Эдуард устойчивого мнения не имели, просто орали за компанию. Орвуд ругал всех, обзывая идиотами.
        Но до драки дело так и не дошло.
        - Давайте начнем с Сехала, - нашел выход Хельги. - Это единственный из пунктов, куда можно добраться с помощью туфель. Сгоняем туда-обратно, потом станем думать дальше.
        На том и порешили.
        Хотя «сгоняем» - это было сказано слишком громко. Даже в туфлях самой новейшей модели до цели было не менее восьми дней пути. Причем проходил этот путь по местам далеко не самым безопасным: южной оконечности Аль-Оркана; прибрежным равнинам, населенным племенами, формально входящими в состав империи Сехал, а на деле бесконечно воюющими и с престольным Алнайшахом, и друг с другом; а также по окрестностям Хеммы - города со славным прошлым, большим будущим, но совершенно удручающим настоящим; и, наконец, через сами горы ванедов - маленького народа, основным занятием которого было разведение овец и боевых драконов. А ведь их, драконов, надо и кормить, и натаскивать на бегущую жертву!
        - Но в туфлях нас никто не поймает, - заметил Эдуард, - на такой скорости нас даже не видно - мелькнули, и все. Чего нам бояться?
        - А спишь ты тоже в туфлях? - спросила Энка сердито.
        Один плюс - бежать стало легче благодаря перераспределению груза. Самых увесистых, Рагнара, Орвуда и Аолена, усадили на негодующего грифона. Эдуарда собирались поручить наставнику, но Ильза заявила, что пусть он на это даже не рассчитывает - Хельги уже занят. Самому Эдуарду было все равно на ком ехать, и его сбагрили Энке под предлогом, что та еще никого не возила. Впервые в жизни Меридит бежала налегке. После перетаскивания довольно увесистой тушки гнома и немногим более легкого принца она испытывал состояние, близкое к блаженству. Так иногда бывает во сне: тело становится почти невесомым и кажется, что, то ли низко летишь, то ли перепархиваешь с места на место огромными скачками, противоречащими законам гравитации.
        А вот Ильза вынуждена была признать: путешествие верхом на Хельги, пусть даже нежно любимом, по комфортабельности значительно уступает полету на грифоне. Во-первых, Хельги тощий, жесткий, без шерсти и без длинной горизонтальной спины. Сначала этого не замечаешь, но попробуйте усидеть на таком целый день! Во-вторых, тряска немилосердная, ветер бьет в лицо, песок и пыль мешают дышать, от них плохо спасает даже плотный белый платок, выдаваемый в комплекте с туфлями. Меридит ловко обмотала им голову девушки, оставив лишь узкую щель для глаз. Не так уж много видно было в эту щель, и Ильза отчаянно скучала. Но жаловаться боялась - вдруг Хельги обидится. И потом ведь ему, бедному, ещё хуже, с грузом-то!
        - О-ох, - стенала Энка на привале. - О-ох, трещат мои косточки! Хельги, ты своего ученика перекармливаешь! Весит как целый боров!
        Эдуард обиженно сопел и горько раскаивался, что уступил наставника Ильзе.
        - Отстань, - возмутился Хельги. - Он весит ровно столько, сколько положено при его росте и комплекции. Это ты слабосильная.
        - Разумеется! Я нежная девушка, а не мул, - ответила сильфида, потягиваясь.
        При этом она, немного не рассчитав, задела плечом здоровую мраморную глыбу, примостившуюся на самом краю высокого обрывистого берега. С грохотом, увлекая за собой обломки поменьше, та полетела вниз и рухнула в воду, подняв мощный фонтан соленых брызг.
        - О! Обвал устроила, нежная наша! - отметила Меридит ехидно.
        - Делайте что хотите, дальше не побегу! Не могу, - заявила «нежная девушка» около полуночи, - сил моих больше нету. Ильза, слезай! - Справедливости ради, они время от времени менялись седоками.
        Хельги бросил на сильфиду взор, полный немой благодарности. Он тоже устал, но стыдился признаться.
        - Ну, чего встали? - недовольно крикнул гном, свесившись с грифона. - Недавно привал делали!
        - Ночевать будем, - ответила Меридит.
        - Этого не хватало! По оркам соскучились? Договорились же всю ночь лететь, пока не минуем Аль-Оркан!
        - Вот-вот, - прошептал Хельги устало, - кое-кто летит, а мы на своих двоих и с грузом.
        Сострадание к ближнему - чувство почти несвойственное представителям гномьего народа.
        - Подумаешь! Когда шли на Альтеций, у вас груз потяжелее был, и ничего. А тут вдруг раскисли, как девы корриган!
        Хельги демонстративно отвернулся. Меридит разозлилась.
        - Сейчас нам приходится бежать в два раза быстрее. Думаешь, легко за грифоном угнаться? - ответила она резко.
        - Вы не сами бежите, вас туфли несут.
        - Да?! К твоему сведению, в туфлях чем сильнее толчок, тем длиннее прыжок. Эффект от них большой, но сил затрачивается, как при обычном беге.
        - Хватит уже спорить, - напустился на Орвуда добросердечный Рагнар. - Не видишь разве, они уже на ногах не стоят. Нельзя же быть таким бесчувственным чурбаком!
        - Чурбаном, - машинально поправила диса.
        - Как мудро подмечено в «Путевых записках» странника Эвеала, «крайний эгоцентризм суть неотъемлемая часть гномьей натуры», - процитировал Аолен в пространство.
        Эдуард, плохо видящий в темноте, недоумевал, почему в склоке не принимает участия главная спорщица. Но присмотрелся повнимательнее и обнаружил - они с Хельги и Ильзой мирно спят на песочке.
        - Будить надо, - вздохнула Меридит удрученно. - Слишком открытое место, нельзя здесь ночевать. Хельги, - она похлопала напарника по щеке, - вставай, радость моя, надо укрытие искать.
        - У! - пробормотал тот сонно. - Не встану. Завтра поищем. - Он перекатился на живот, съежился. - Холодно. Жаль, костер нельзя. А так хочется…
        Пламя столбом взвилось к небу, багровым заревом оповещая о себе окрестности. Сбрасывая со спины поклажу, испуганно шарахнулся грифон. Меридит едва успела отшвырнуть один из мешков со снаряжением, второй угодил прямо в огонь. Перепуганные спросонья девицы вскочили и с визгом умчались за бархан. Гном опалил бороду, эльф локоны. Огонь был таким жарким, что песок вокруг гигантского костра мгновенно оплавился, как от удара молнии. Чудо, что никто не пострадал серьезно.
        - Это что такое? - стуча зубами, спросила сильфида. На нее напала нервная дрожь. И немудрено. Кому понравится задремать на прохладном морском песочке, а проснуться не то в жерле вулкана, не то в пасти дракона? Меридит криво усмехнулась:
        - Я так понимаю: это Царь Народов. Больше некому.
        - Повелитель возжелал - Царь Народов исполнил волю его! - откликнулось гулкое горное эхо. - Засим удаляюсь…
        - Ну что на это сказать? - развел руками Орвуд. - Если и была скудная надежда, что орки нас не заметят, больше ее не осталось. С чем вас и поздравляю.
        Так и не пришлось им поспать. Они были вынуждены бежать всю ночь, весь следующий день.
        Отсыпались уже в Джайхене, заштатном портовом городишке, населенном мирно уживающимися шай-танами и людьми народности лахат. Вернее, около Джайхена, на пляже, под финиковой пальмой. Единственная в городе ночлежка для моряков кишела клопами, а эти насекомые вызывали у Хельги ужас, сравниться с коим мог лишь трепет перед экзаменом по теоретической магии.
        Энка подобные нежности, неприличествующие воину, осуждала.
        - Не понимаю, - ругалась она, - на комаров, слепней и прочую летучую дрянь тебе наплевать, даже морда не распухает. Когда вшей подцепили, тоже терпел. Скажи мне, пожалуйста, чего такого непереносимого ты находишь в клопах? Визжишь, как нежная фея!
        Ответить внятно он не мог, но дело от этого не менялось, делить ложе с ночными кровопийцами подменный сын ярла отказывался категорически. Да и вообще, чего они забыли в портовых ночлежках? Грязь, вонь, духота, нехорошая зараза. То ли дело на берегу, вырыть в песке удобную ямку и отдыхать под плеск волн…
        - Да, - изволила согласиться сильфида, жмурясь и потягиваясь, словно очень большая и не очень грациозная кошка, - хорошо! Нам с тобой хоть недельку так-то поспать бы после гонки, скажи?
        - Угу, - вздохнул Хельги мечтательно. - Хотелось бы…
        - Ну что, едем? - торопил Орвуд поутру. Ему ночевка под открытым небом удовольствия не доставила, гномы - существа, склонные к агорафобии.
        Меридит отрицательно покачала головой. Хельги и Энка пока не проснулись. Пусть выспятся как следует, а тем временем можно сходить в город, пополнить запасы. Орвуд заворчал было, но его опять никто не поддержал, и пришлось ему в общей компании отправляться на промысел. А Меридит осталась караулить спящих.
        Не так-то легко, оказалось, раздобыть пропитание в Джайхене. Совсем недавно город был основательно разграблен орками во время набега на земли империи. За орками пришли сумолы - вычистили все, на что не польстились предшественники. Благодаря океану голод не наступил, но недостаток чувствовался во всем. Цены взлетели до небес. Ломтик хлеба стоил как целая лепешка, десяток яиц - как прежде целая курица. Вздорожала даже рыба, много лодок было сожжено и разбито, не на чем стало выходить в море. Но и за большие деньги жители неохотно делились съестным с пришельцами.
        Да, невеселым местом был Джайхен. Покосившиеся глинобитные хижины, тесные улочки, пропитанные кислым запахом помоев; ни свежий морской бриз, ни жаркий пустынный самум не в силах были развеять эту вонь, въевшуюся в каждый камень, в каждую песчинку. Кучи гниющих отбросов то тут, то там преграждали путнику дорогу, в них самозабвенно копошились полуголые детеныши шай-танов и людей, отгоняя чудом уцелевших кур. Мерный гул, рождаемый полчищами жужжащих мух, сытых, темно-синих, вездесущих, висел над городом. И попробуйте в таком месте найти хоть что-нибудь, что не страшно взять в рот…
        Бродя по глухим джайхенским закоулкам, они в конце концов заблудились. Положение осложнялось тем, что говорили местные жители даже не по-сехальски, а на собственном наречии, никому из путников не знакомом. К тому времени, когда они, измученные плутанием по раскаленному глинобитному лабиринту, выбрались на взморье, солнце начинало клониться к закату.
        - Наконец-то! - заорала на них Меридит. - Где вы, демон побери, шлялись?!
        - Заблудились, - ответила за всех Ильза. - Ты чего такая?!
        Слишком непохожа была диса, обычно такая спокойная и сдержанная, на себя. Встрепанная, бледная, на пыльных щеках подозрительные влажные дорожки - такой они Меридит еще не видели… Или нет, видели! В тот страшный день, когда Хельги…
        - Чего случилось-то?! - вскрикнула Ильза и не узнала собственного голоса.
        Меридит всхлипнула, уже не таясь:
        - Они не просыпаются! Оба!
        - Так разбуди! - раздраженно велел черствый Орвуд. - Неужели до сих пор дрыхнут?
        - Будила! Хотела, чтоб в тень ушли. Орала, трясла, водой поливала. Не просыпаются они! Как два бревна! Вот! - Для иллюстрации она перекатила на спину не сопротивляющуюся Энку.
        Насчет бревна диса была не права. Спящие больше напоминали тряпичных кукол, вроде тех, на которых ученики отрабатывают приемы ближнего боя. Рагнар попробовал поднять Хельги - голова запрокинулась, руки безвольно повисли.
        - Не тронь его, - зарычала Меридит, - вдруг ему больно?!
        Аолен склонился над спящими.
        - Ничего не понимаю, - заговорил он озадаченно, - оба совершенно здоровы. Бывают случаи летаргического сна, но никогда не слышал, чтобы в него впадали коллективно… Следов проклятия тоже как будто нет… хотя… А это что такое? Ну, так и есть! Магия! Их усыпили с помощью магии.
        - Кто? Зачем? - вскочила Меридит. - Скажи, я его убью!
        Эльф беспомощно развел руками.
        Принц сидел подле спящего наставника и старательно отгонял мух. Сердце его сжималось от жалости, а в голове тем временем бродила смутная, неоформленная догадка. Гроза… огонь… странный сон…
        - А если это… - Все как по команде обернулись на его тихий голос. - Если это опять Царь? Если он их усыпил?
        - Зачем ему так поступать? - возразил Рагнар. - Он вроде желания исполняет. По-своему, конечно…
        - А если Хельги сказал… Так говорят иногда…
        - Да, - еле выговорила Меридит помертвевшими губами, - Хельги говорит иногда «всю жизнь бы так спал».
        Немало, ох немало усилий пришлось приложить Аолену, чтобы разжечь в душах отчаявшихся девиц искру надежды. Во-первых, убеждал он, Хельги не обязательно назначил столь роковой срок, он мог сказать и год, и три дня. Во-вторых, где-нибудь, да в том же Алнайшахе, наверняка найдется достаточно сильный маг, который сможет снять сонные чары. И чары-то, кстати, слабенькие, Аолен и сам бы снял, да владеет только целебной магией, а тут нужна другая. В конце концов можно будет отправиться в гробницу Царя Народов и заставить его исправлять положение самостоятельно.
        Мало-помалу непривычная к длительным проявлениям эмоций диса успокоилась и начала мыслить рационально. Решено было сразу отправляться в Алнайшах на поиски подходящего мага.
        - Я возьму Энку, - заявила диса Рагнару, - а ты - Хельги. Остальные пусть разбирают груз. Да не забудьте воды побольше запасти, по пути не будет.
        - Спасибо. Я думал, ты его никому не доверишь, - сказал искренне польщенный рыцарь, - думал, сама захочешь.
        - Не могу, - тихо призналась девица, - я на него как посмотрю, ноги сами подгибаются. Уроню еще.
        - Не проще ли привязать обоих к Вампиру, тебе, Аолену и Рагнару надеть туфли…
        Меридит резко обернулась:
        - Туфли выданы лично Хельги и Энке. Другому они ноги оторвут. А про Вампира вообще забудь. Он возвращается только на зов Энки. Если через три дня она не проснется, мы его больше никогда не увидим.
        Орвуд присвистнул и выругался на наречии обитателей Даан-Азара. До него только сейчас дошла вся сложность их положения.
        Они медленно брели вдоль берега по мокрому песку, под губительным южным солнцем. Раскаленный ветер выдувал из головы все мысли. Миражи, один другого прекраснее, громоздились в желтой дали. Вода в бурдюках отдавала тиной и почти не освежала. Не будь под боком прохладного океана, думал Аолен, они наверняка бы уже умерли в этом чужом, безрадостном, пустынном краю.
        Несколько рыбачьих поселков, человечьих и шай-таньих, встретилось по пути. Рагнар ходил туда на разведку в надежде купить арбу и осла. Или хотя бы одну арбу, ибо, как ехидно заметил гном, «была бы арба, а осел всегда найдется, далеко ходить не надо». Увы. Слишком бедными были эти места. Хорошо хоть воды разрешали набрать.
        Немало хлопот доставляли спящие. Питаться дорожными лепешками они не могли, приходилось варить жидкую похлебку и вливать им в рот с риском, что захлебнутся.
        Если сначала эльф утверждал, будто оба спящих совершенно здоровы, то на пятый день пути он уже не был столь категоричен. Рагнар недоглядел, у Хельги сползла защищающая от солнца накидка, шею обожгло до волдырей, начался жар, потом озноб. А как они ухитрились при таком зное простудить Энку, и вовсе непонятно. Ночью, что ли? Девица чихала, кашляла, из носа капало на песок. Эльф стал принимать меры, но, как всегда в подобных случаях, смог помочь одному носу.
        - Да, - глубокомысленно изрек бестактный гном, глядя в безжизненные, с запекшимися губами и слезящимися глазами лица спящих, - если так дело пойдет, до Алнайшаха живыми мы их не донесем.
        Ильза взвыла, Меридит вскочила и умчалась рыдать за бархан. И тогда Аолен встал и торжественно, по-эльфийски витиевато и красиво, но от этого не менее откровенно, высказал все, что он думает о гномах вообще и об Орвуде в частности. И самое удивительное - Орвуд не обиделся.
        Меридит вернулась из-за бархана полная решимости.
        - В первом же встречном селе я возьму лодку. И можете не говорить мне о законности, этических нормах и прочих глупостях! Вот так!
        Так решила она. Но жизнь распорядилась иначе.
        Враги напали около полудня, на шестой день пути. Их было много, очень много. Их верблюды, покрытые белыми попонами, были косматы и черны, будто ночные демоны. Их одежды под спасающими от солнца белыми накидками тоже казались черными. У них были кривые ятаганы и острые пики. И сражались они молча, без обычных для сехальцев воинственных взвизгов, словно не боялись смерти или ран.
        Был шанс победить их? Нет. Уйти? Да, несомненно. Если бы не двое спящих. Отражая атаку за атакой, Меридит боковым зрением увидела, как ухватили за шкирку и бросили поперек верблюда сильфиду, как зацепили арканом и поволокли по песку Хельги…
        Сопротивление пришлось прекратить.
        Странно, но у нападавших не было цели убивать. По крайней мере сразу. Пленников повезли на север, в пески. Ехали долго, до самой темноты.
        Дорогой Меридит пыталась заговорить с разбойниками, ее не слушали и между собой не переговаривались. Так и двигались в полной тишине, не нарушаемой даже ревом верблюдов. Со скуки диса задремала, а согласитесь, это не так-то просто, если висишь поперек верблюда, с руками, больно связанными за спиной.
        Разбудил ее свет, дым костров, запах жилья. Пленников все так же молча стащили с верблюдов и, не развязав, побросали в глубокий каменный колодец, железо лязгнуло о камень - это опустилась решетка. И вновь все стихло, будто вымерло.
        В зиндане было холодно и тесно, не ляжешь. Отчаянно ныли связанные руки и ноги. Ильза собиралась ночь напролет стойко сносить страдания, но, измученная дорогой, проспала сном праведника до самого рассвета. И первое, что она увидела, пробудившись, были огромные удивленные глаза. Это Энка таращилась вокруг, силясь хоть что-то понять. И вдруг завопила, поднимая остальных:
        - Ох, мамочки мои! Где это мы?!
        После этого вопроса Ильза вдруг поняла, что по большому счету не имеет ничего против глубоких каменных колодцев. И даже Орвуд перестал воспринимать ситуацию как безнадежную. - Вот выродок! - шипел от злости Хельги. - Маразматик недопогребенный! Правильно его живьем замуровали, с такими иначе нельзя! Силы Великие! Я уже и слова сказать не могу, чтобы беды не вышло! Вот ужас-то!
        - Как раз божешь, - возразила Энка в нос, эльфийская магия не выдержала конкуренции с колодезным холодом. - Скажи, что хочешь выбраться отсюда. Божет быть, побожет.
        Хельги говорил и так и эдак, взывал к благоразумию, уговаривал, льстил и угрожал, все напрасно. Видимо, у Царя Народов были собственные критерии выбора желаний, подлежащих исполнению.
        Из погреба они выбрались и без Царя. Лязгнула решетка, спустилась лестница, по ней в колодец слезла женщина, с ног до головы закутанная в черное. Ножом перерезала веревки. Орвуд предложил свернуть ей шею. Коротко посовещавшись, они решили, что не стоит. Женщина жестами велела пленникам вылезать. Они не без энтузиазма выполнили приказ и оказались на обширной каменной площадке с округлой плоской возвышенностью посередине. По ее периметру теснился народ: все в черном, надетом поверх белого, все молчат, даже младенцы на руках матерей. Тягостная, нереальная тишина подавляла. Пленники поймали себя на том, что и сами, словно из уважения к чужим традициям, переговариваются едва слышным шепотом.
        От толпы отделилось несколько человек с пиками, они тычкам заставили пленных забраться на возвышение. Странный налет, грязно-бурый, местами красноватый, местами почти чёрный, покрывал его гладкую каменную поверхность. Странный тоскливый запах висел в воздухе.
        Меридит присмотрелась и вдруг все поняла. Вот зачем им сохранили жизнь!
        Налет на камне - это кровь, много-много засохшей крови. Сам камень - алтарь. А они - жертвы. Жертвы неизвестному песчаному божеству.
        Бежать! - мелькнула мысль. Диса обернулась, ища взглядом путь к отступлению, и вдруг заметила нечто совершенно поразительное. За спиной пленников, на краю площадки, высился огромный, в три-четыре человечьих роста, каменный идол. Скульптура была очень условной, грубой работы, Меридит не сразу поняла, кого она изображает. Зато у ног истукана лежало второе, поверженное изваяние очень, очень легко узнаваемое, ибо другой подобной твари на свете не водилось. Именно так она выглядела по рассказам единственного очевидца.
        - Хельги! - отчаянно завопила девица, тормоша заспанного брата по оружию. - Хельги, делай же что-нибудь! Иначе нас сейчас принесут тебе в жертву!!!
        Так вот они какие, Черные моджахеды! До сих пор было известно только об аттаханских сообществах. Но здесь, в песках Сехала, они откуда?
        Хельги с омерзением рассматривал своих кошмарных почитателей. Он совершенно ясно представлял, что должен сделать. Способ был один-единственный, он знал это. Откуда такие удивительные познания? Об этом лучше было не думать.
        Моджахеды тоже знали. Как это бывает, когда цепенеет тело, замирают мысли, разум тонет, растворяется под натиском чужой воли. Отвратительное было зрелище: черно-белые фигуры, застывшие в неестественном наклонном положении, исключающем всякое равновесие…
        Какое же удовольствие было их выплюнуть! Отшвырнуть подальше от себя их тошнотворные пустые сущности, перестать впитывать их животный ужас. У Хельги было ощущение, будто он выпил содержимое выгребной ямы. Его трясло, он с трудом сдерживал рвотный рефлекс, хотелось выть и плеваться, испортив тем самым всё дело. К счастью, спригганская природа и фьордингское воспитание вовремя дали о себе знать. Выказать слабость перед врагом? Ну уж нет! Немыслимым усилием воли подменный сын ярла Гальфдана Злого подавил рвущиеся наружу эмоции и заговорил почти спокойно.
        Наверное, это тяжелое испытание - встретить воочию собственного бога, а уж в описываемой ситуации - тем более. На не по-южному белых лицах Черных моджахедов застыло выражение обреченности. Пав на колени, внимали они божественным речам.
        Хельги ни слова не знал по-моджахедски - неважно! Это было как с Максом: хотел, чтобы его понимали, - и они понимали. Все до единого, включая ничего не смыслящих младенцев. Годы пройдут, и они вспомнят, ох вспомнят! Страшные слова впечатывались в мозг, заставляли содрогаться от ужаса. Прогневить бога - что может быть страшнее? А бог гневался.
        - Я кто по-вашему?! Демон-убийца или дева корриган?! Вы что себе вообразили? Если я не похож на жертву аборта, так мне в жертву можно подсовывать первую подвернувшуюся шваль? Отстань!.. - (Это Энка ткнула его кулаком, она не желала, чтобы ее обзывали швалью, даже из лучших побуждений.) - …Ну уж нет! Я вам не Ирракшана! Внемлите и запомните! - Хельги решил прибавить торжественности, почувствовав, что бранится, как десятник на плацу, а не грозный и могучий демон. - Повелеваю! Отныне и навеки! Мне нужна жертва не чаще раза… ну хорошо, не стенайте, пусть будет три раза в год. Но это должен быть убийца, самый кровавый, самый жестокий и беспощадный из всех согласно народной молве! И только посмейте ослушаться и схалтурить! Кара будет столь ужасна, что Ирракшана фейкой-полуденницей покажется! Уяснили? Вопросы будут? - Он вновь сбился на казарменную лексику.
        Энка подпихнула Меридит в бок.
        - Когда мы отсюда выберемся, тебе стоит заняться с ним риторикой. Разве так выражаются приличные боги?
        - Да уж, - согласилась диса. - Не знаю, что на него нашло. Я слышала, как он подменял своего профессора, лекцию первокурсникам читал - был вполне красноречив. А тут как подменили! Столь ответственный момент - и никакой культуры речи!
        Орвуд воззрился на девиц круглыми от изумления глазами.
        - Вы что, дуры? - только и вымолвил он.
        Черные моджахеды приложили немало усилий, чтобы вымолить прощение и снискать расположение своего бога: молитвы, дары, обильная трапеза, вода для омовения - подлинное сокровище в здешних местах.
        - В общем, они неплохие ребята, - увещевала Энка Хельги. - Просто слишком долго ходили не под тем богом, вот и нахватались дурных манер. Они постараются и исправятся, скажи, Андамер?
        Тот, кого звали Андамером, верховный жрец общины, истово закивал. Слов божественной спутницы он не понимал, но тон уловил.
        - Вот видишь, он согласен!
        - Он тебя даже не понимает, он не говорит по-староземски, - мрачно заметил Хельги.
        - Тем более! Он на все согласен безусловно, не вдаваясь в детали. Это ли не свидетельство благих намерений?
        - Благими намерениями мостится дорога в Инферн.
        - Сия пословица морально устарела, тебе ли этого не знать?
        Но Хельги заупрямился и прощать сектантов не желал. Слишком велики были страдания, пережитые по их вине.
        - Да ладно тебе, хватит уже дуться, - поддержал сильфиду Орвуд. - Тебе с ними не детей наживать. Нужно не характер демонстрировать, а извлекать пользу из ситуации… - Гном не без вожделения поглядывал на кучу золота, вываленную на песок в качестве приношения грозному богу; удивительная у гномов натура: в Оттоне хранятся несметные сокровища, под рукой огромный золотой слиток на палке, и все ему мало! - Пусть они нам верблюдов, что ли, дадут, будет на чем до гор добираться. Грифона у нас теперь нет, тапочек мало…
        Демон кивнул. В словах гнома был несомненный резон. Чем скорее они покинут моджахедское село, тем лучше.
        - Желаю добраться до гор венедов как простой смертный, но быстро, - объявил свою божественную волю Хельги.
        Скорбные физиономии жрецов просияли. Бог смилостивился! Бог снизошел! На вытянутых руках вынесли и с низким поклоном положили у божественных ног длинный тяжелый рулон.
        Это оказался ковер. Очень большой, довольно облезлый шерстяной килим традиционной кангарской расцветки: черные и белые ромбы на малиновом фоне. Куда ему было до великолепных шелковых шедевров ткацкого искусства, творимых юными рабынями в мастерских императорского дворца Алнайшаха, или до продукции мануфактур Корр-Танга - светло-бежевых ковров с ворсом такой длины, что нога утопает по щиколотку. Эдуард, благодаря дворцовому воспитанию знавший толк в коврах, скривился. Как не стыдно, простите за каламбур, подсовывать этакое убожество собственному богу!
        Но сам бог был иного мнения. Почему? Да потому, что три с лишним года назад, в преддверии коллоквиума, сподобился внимательно выслушать и добросовестно записать лекцию мэтра Перегрина о практическом применении стабильных левитирующих заклинаний вообще и о коврах-самолетах в частности. Одно плохо: как управляют сим достижением средневековой магической мысли, он не помнил совершенно. Счастье, что девицы достигли больших высот в изучении магии. Не хватало бы еще грозному и могучему богу осрамиться перед поклонниками!
        Как ни крути, ковер-самолет все же не туфли последней модели. В Средние века применять пожирающую пространство магию еще не научились, а в период Великого Упадка, когда воинственные орды из Аль-Оркана кровавой волной прокатились по равнинам Староземья, Аттахана и Западного Сехала, секрет изготовления ковров-самолётов оказался утраченным, с тех пор по всему миру их сохранилось не более десятка, а новых никто не делал. Вероятно, если бы ведущие маги задались целью, они сумели бы восстановить и усовершенствовать старинную технологию, но почему-то никого из них данная проблема не занимала.
        В результате путники плыли над пустыней со скоростью хорошего рысака, но не более. Отоспавшаяся на неделю вперед и поздоровевшая благодаря усилиям моджахедских магов, Энка изнемогала от скуки, ворча: «Мы плетемся, как сонный ишак». Зато Ильза была в полном восторге. Ей еще не доводилось летать с таким комфортом. Хочешь, лежишь на пузе и любуешься ландшафтами; хочешь, сидишь, по-сехальски поджав ноги (она пыталась сидеть и свесить ноги, но Аолен пришел в такой ужас, что пришлось уступить его просьбам и поменять позу); хочешь, заворачиваешься в одеяло и дрыхнешь всю дорогу напролет. Впрочем, спать она как раз не хотела: она же не гном какой-нибудь. Она хотела смотреть на пустыню.
        Что интересного в пустыне? Желтый песок до горизонта, синее, без единого облачка небо, и солнце, как огромный, добела раскаленный шар. Так кажется сначала. Но стоит присмотреться, и обнаружишь, что лететь над песчаными барханами не менее увлекательно, чем над горами или, скажем, лесом.
        Пустыня разнообразна как целый мир. Цепи передвигаемых ветром дюн, с высоты похожих на полумесяцы, сменяются участками высоких гряд, заросших бурым голым кустарником; Ильзе нравилось наблюдать, как тень от ковра, изгибаясь, плавно переползает через них. Сухие речные русла пересекали пески с севера на юг. Попадались глинистые участки: если летишь низко, видна их растрескавшаяся поверхность, немного напоминающая пчелиные соты. Как раз по ней в тучах пыли пронеслось довольно большое стадо горбоносых копытных зверей, вспугнутых невиданным зрелищем летящего ковра. Огромная ящерица-варан тоже заметила ковер - специально для удовольствия подруги Меридит пустила его почти над самой землей - и побежала, но не от него, а вдогонку. Она удивительно резво неслась на своих коротеньких лапках, да ещё и шипеть успевала.
        - Смотри, вцепится! - предупредил Хельги. - У него хватка волчья!
        Меридит прибавила скорости и высоты.
        А потом им встретились каменные столбы. Огромные, высотой с дом, они торчали из песка, одни вертикально, иные - покосившись. Некоторые уже попадали, истончившись снизу. Издали они показались Ильзе тощими скособоченными великанами, которые только и ждут, чтобы запустить в подлетающих путников камнем. Нет, успокоил Хельги, они не живые. Просто раньше на этом месте были горы, потом ветер и песок истерли их до основания, остались только эти столбы, сложенные из особенно прочной породы. То есть, это Ильза так поняла, на самом деле Хельги сказал гораздо больше слов: про всякие там эрозии, интрузии и прочие не ведомые простым существам заклинания.
        Энка вдруг вспомнила, что один старый наемник рассказывал ей о каменных столбах, не иначе об этих самых, якобы по ночам они поют почти человеческим голосом, и песнь их такая печальная, что самый закаленный воин не выдержит и заплачет. Ильзе от ее рассказа сделалось совсем жутко, а Эдуарду с Рагнаром приспичило узнать, правда это или пустые солдатские байки.
        - Давайте спустимся и заночуем у столбов!
        - Ну уж нет, - воспротивилась сильфида. - Тот дядька говорил еще, будто в песке подле столбов гнездятся шай-таны. Они промышляют как раз тем, что ловят заслушавшихся и расчувствовавшихся путников.
        - В рабство продают? - спросила Ильза со знанием дела.
        - Едят.
        - Едят?!! Шай-таны?!! Мне казалось, они того… мирные. Их в Альтеции полно и в Джайхене… Ой, я с ними разговаривала, а они, оказывается, людей едят! - совсем расстроилась Ильза. Ей очень нравились маленькие шай-танчики, в Джайхене она угощала их финиками.
        - Ты разговаривала с шай-та-нами, - выговорила Энка раздельно. - А едят людей шай-таны. Они измененные. Как гоблины и орки.
        - Понятно, - важно кивнула успокоенная Ильза. - Измененный шай-тан - это шай-тан, измененный гоблин - орк. А измененный человек кто?
        - Оборотень чаще всего. Или упырь, - ответил Хельги.
        - Нет, упырь - это нежить, - возразила Меридит.
        - Какая разница?
        - Большая. Упырь - не измененный человек, а измененный труп. И не обязательно человечий. Из кудиан и гурров упыри не хуже получаются. Это общее поветрие.
        Ильза зевнула. Ее интересовали не научные тонкости, а суть.
        - А измененный гном?
        - Кобольд! - радостно откликнулась Энка.
        - Это пока достоверно не доказано! - заявил гном сердито.
        - Докажут, не волнуйся, - обнадежила сильфида.
        - А эльф? - не унималась Ильза.
        Хельги и Энка переглянулись. Ильза смотрела требовательно. Ехидная улыбочка на бородатой гномьей физиономии становилась все шире.
        - Ну что же вы? Ответьте девушке!
        - Смотря как изменять. Одно из двух, - буркнула Энка.
        - Ну дальше, дальше, - подбодрил гном. Уж кто-кто, а он прекрасно запомнил, о чем проболтался Хельги тогда, посреди заваленного трупами горного селения.
        - Либо спригган, либо сильф. Доволен?
        Ильза опять расстроилась. Почему-то получалось, что ее любимый Хельги и одна из лучших подруг такие же, как орки, людоеды шай-таны и прочая пакость.
        - А ты как думала? - продолжал развивать тему вредный гном. - Про сильфов не скажу, очень уж они обособленные (и это, кстати, дурной признак!), а спригганы, те точно похуже орков будут, весь Север в страхе держат. Одно спасение - мало их, померзли, когда льды шли. А не то…
        - Неправда!.. - вскричала девушка запальчиво… и осеклась. Вспомнились страсти, что разносила по ее родному Лотту народная молва.
        - Глупости все это, - заметил Хельги равнодушно. Репутация своего народа его не слишком беспокоила, вмешался справедливости ради. - Самое ужасное, что делают спригганы, это подменивают детей, и время от времени уводят оленей у цвергов. А вооруженные стычки если и случаются, так обычно по инициативе фьордингов. И вообще, большую часть безобразий, приписываемых спригганам, чинят именно фьординги.
        - И то верно! - кивнула Ильза с чувством. Она снова успокоилась.
        Забеспокоился эльф. В то время, пока его спутники вели этнографическую беседу, в природе что-то менялось. Странная тишина повисла в воздухе. Вся живность, сновавшая внизу, куда-то подевалась, пустыня и впрямь стала пустой и мертвой. И солнце больше не было белым, оно буквально на глазах приобретало жутковатый кровавый отлив, хотя до заката было еще очень далеко.
        - Что-то происходит, чувствуете?! Солнце - что с ним?
        - Высокая концентрация пылевых частиц в атмосфере, - откликнулся Хельги не очень-то весело.
        - Проще говоря, надвигается песчаная буря, - пояснила Меридит в тон Хельги. На своем веку она пережила уже четыре песчаные бури, и перспектива пережить - а может, и нет? - пятую ее изрядно удручала.
        Буря надвигалась. Восточный горизонт исчез, заслоненный плотной грязно-бурой стеной, которая неумолимо приближалась.
        - У нас есть три варианта, - вслух рассуждала Энка, - приземлиться, накрыться ковром и надеяться, что на нас не надует бархан, рискнуть подняться выше бури, или пусть Хельги проделает для нас коридор в буре.
        - Ты его угробить надумала? - окрысилась Меридит. - Два у нас варианта, а не три! И второй мне больше нравится.
        - Разве наш ковер может взлететь так высоко? - засомневался Рагнар. - Очень уж он… старенький.
        - Старенький, - согласилась диса, направляя ковер вниз.
        Чтобы не вдаваться в подробности того кошмара, что им пришлось испытать, скажем коротко: живы остались все. Бархан на них не надуло; судя по несчастному виду Хельги, в какой-то момент он все же вмешался в ситуацию.
        - Вот почему я не люблю юг! - отплевываясь от песка, сипло выговорила Меридит. Энка, верная своей привычке спорить, хотела высказаться в защиту южных широт - и не смогла. Песок хрустел на зубах, пересохшее горло горело, страшно хотелось пить. Почти вслепую - запорошенные глаза видели плохо - сильфида шарила рукой, пытаясь отыскать флягу с водой. Нащупала что-то округлое и твердое, охватила, поднесла ко рту и вдруг, пронзительно взвизгнув, отшвырнула.
        - Чего ты орешь? - удивился Хельги. - Черепов, что ли, никогда не видела?
        - Видела. Я его чуть в рот не запихала, думала, фляга.
        - А-а! Ну тогда делать нечего, визжи, - разрешил демон.
        - Где, где череп?! - Выполз из-под ковра принц. - Мне-то покажите!
        - Держи! - Хельги подобрал и вручил ученику выбеленную солнцем и ветром находку, слегка недоумевая, зачем она ему так понадобилась.
        Но принц череп брать не стал, спросил только:
        - А все остальное где?

«Все остальное» нашлось рядом. Человеческий скелет в одежде, истлевшей почти до основания, от малейшего прикосновения ее уцелевшие фрагменты рассыпались в прах. Зато в руках покойного была зажата очень хорошо сохранившаяся (благо была из чистого золота отлита) массивная чаша старинной работы. Орвуд, увидев ее… правильно! Так и подскочил. А ведь только что очень убедительно изображал умирающего! Даже не вытрусив песок из бороды, гном на четвереньках подполз к скелету, ухватил чашу, потянул. Но мертвые пальцы были прочно сжаты, словно владелец даже после гибели не желал расставаться со своим сокровищем. Гном дернул сильнее, рука оторвалась, пальцы рассыпались. От неожиданности Орвуд уронил золотой сосуд в песок, но тут же схватил снова.
        - А кто-то, помнится, говорил, что старые кости тревожить негоже… - отвернувшись, заметил Рагнар. Его благородной натуре претило подобное отношение к усопшему. Ведь это самый настоящий грабеж.
        Хельги тоже не одобрил действия алчного гнома.
        - Зря ты ее тронул. В этой чаше магии, как в целом драконе. Побольше, чем в твоем… гм… на палке. И магия какая-то неприятная, как бы беды не вышло.
        - Ерунда. Золото - вещество простое, ты сам сто раз говорил.
        - Так не в золоте магия, а в символах. Видишь, на ней символы?
        Действительно, вся наружная поверхность чаши была испещрена таинственными знаками, не похожими ни на один из видов письменности или магической символики, известный Меридит, а ведь она неплохо разбиралась в графических системах.
        - Сразу надо было предупреждать. Теперь уже поздно, - заявил гном, но особого сожаления в его голосе не улавливалось. Совершенно очевидно, что с чашей он не расстался бы ни при каких условиях.
        - А если нас станет преследовать ограбленный дух, что тогда? - недовольно спросила сильфида. - Мало нам Царя Народов? Положи артефакт на место, и летим прочь, пока не поздно.
        При слове «артефакт», эльф, с трудом приходивший в себя после удара южной стихии и не принимавший участие в общей суете вокруг скелета, вдруг оживился.
        - В самом деле, - прохрипел он, - вы заметили, нечто странное творится с тех пор, как был найден клад. На нашем пути то и дело попадаются все новые артефакты, один другого уникальное и таинственнее! Кристалл Акнагаррона, утраченный тысячелетия назад, ковёр-самолёт, Чёрный камень Ло, загадочный орочий символ… (Энка фыркнула с досады. Она, затаив дыхание, ждала, когда эльф будет вынужден назвать непристойный предмет вслух, а он вон как хитро выкрутился!)… теперь ещё чаша…
        - … И Бандарохова черепаха, - добавил Хельги тихо.
        - ???
        - А она при чем? - выразил общее недоумение Рагнар.
        - А в ней тоже очень много магии. Малиновой, такой же, как в храме Мангоррата.
        - Что же ты раньше молчал?! - вскричала Энка.
        - Не знаю, - растерянно пожал плечами Хельги. - Я говорил Меридит, думал, она вам расскажет.
        - От нее дождешься! Из-за тебя мы время теряем, по пескам ползаем, а вдруг черепаха и есть тот самый артефакт, что нужен нашему клиенту? Раз она связана с Мангорратом…
        - А если нет? - перебил демон. - Например, Северный Перевал весь пропитан такой же малиновой магией. Это не значит, что клиенту нужен Северный Перевал, цвет - не доказательство связи.
        - А форма? Мангоррат сидит на черепахе.
        - Черепаха - распространенный магический знак, символизирующий основу мироздания. У Перегрина в гостиной есть нефритовая черепаха, скажешь, он тоже связан с Мангорратом?
        - Совпадение двух признаков пусть и не является доказательством, но уже настораживает, - не сдавалась сильфида.
        - Поживем - увидим. Но планы менять не будем, - при общем одобрении постановил Хельги.
        - А я знаете что думаю, - вдохновенно заговорил Эдуард, - не иначе, это сами Силы Судьбы подбрасывают нам артефакты. Давайте соберем их все, принесем призраку, и пусть он выбирает, что ему нравится.
        Компания призадумалась.
        - Идея абсурдная, но в качестве запасного варианта сойдет, - вынесла вердикт диса.
        Так и не расставшись с очередным артефактом, они пустились в дальнейший путь и к вечеру достигли побережья. Чтобы не терять времени и не подвергать себя лишней опасности, ночь провели в воздухе. Тьма стояла непроглядная, но цепь белых морских барашков была неплохо заметна даже с высоты.
        А наутро Хельги пришла в голову чудесная идея, такая простая, что оставалось лишь удивляться, как они сразу не догадались. И вдвойне странно было, что додумался именно Хельги, который по утрам обычно пребывал в состоянии легкого слабоумия. Состояла идея вот в чем. По очереди, сменяя друг друга, Хельги, Меридит и Энка надевали туфли, брали ковер за два угла и тянули за собой. Это было не тяжелее, чем везти детские санки по накатанной колее, а скорость возросла многократно.
        Все были счастливы, одна Ильза украдкой вздыхала. Ей было куда интереснее рассматривать чарующие пустынные пейзажи с высоты птичьего полета, чем скользить над самой поверхностью земли так быстро, что все вокруг теряет свои очертания и превращается в струящиеся цветные линии.
        Тем радостнее было ей и тем печальнее остальным, когда через четыре дня, по прибытии в Хемму, туфли пришлось сдать джиннам. Орвуд робко поинтересовался, а нельзя ли выпросить чудесную обувь еще на денек-другой? Кансалонцы только рукой махнули. Туфли выдавались строго на пробег от пункта до пункта, исключения не допускались ни под каким предлогом.
        Хемму собирались покинуть незамедлительно. Но тут Ильза возроптала открыто:
        - Это что же получается? В Алнайшах даже не заглянули, а ведь я никогда не видела настоящую столицу империи. Теперь, значит, и Хемму толком не увижу, да? Это с вашей стороны… - Она не умела сразу подобрать нужное слово. - …Это с вашей стороны… жестоко! Да, жестоко! Вы-то везде были, все видели, а я… - Она даже всхлипнула.
        Ну уж всхлипов ее не мог выносить никто, кроме разве Орвуда. Но тот предпочел не обострять отношения с коллективом.
        Хемма производила впечатление чрезвычайно тягостное, столь велик был контраст между былым процветанием и чудовищной современной разрухой.
        Здесь были мраморные дворцы, прекрасные, будто не простые смертные возводили их, а мудрые боги. Но более половины их пребывали в запустении. Глубокие трещины рассекали чудесный тиорский мрамор, из них ведьмиными метлами торчала уродливая пустынная колючка. Стены некоторых зданий были закопчены пожарами, иные лежали в руинах, у третьих уцелел лишь фасад, все остальное было разграблено и разобрано по камешку. За этими мертвыми пустоглазыми фасадами громоздились свалки, удушливо разило фекалиями.
        В городе были бассейны и фонтаны, но не вода наполняла их, а вездесущий песок. Здесь были (когда-то были) сады, с таким трудом взращенные на сехальских барханах, теперь их рубили на дрова для очагов. Статуи, некогда украшавшие аллеи, лежали, низвергнутые с пьедесталов, Ильза вздрагивала при виде очередной руки или головы, торчащей из песка.
        Не просто мостовая покрывала улицы, но редкой красоты узорчатая мозаика. И прямо на ней чадили костерки уличных торговцев жареной рыбой. Рядом валялись рыбьи внутренности, очистки южных плодов, тому подобная дрянь. Тощие свиньи, бродячие собаки и шелудивые козы обретались тут же.
        А народу было - ужас! Не протолкнешься. Черные, замызганные, тощие как скелеты, сальные космы скручены наподобие валиков корабельной пакли. Встречались и вовсе странные фигуры, плотно укутанные в черную материю, а на шее медный колокольчик, белки глаз поблескивают сквозь узкую прорезь. Ильзе приходилось встречать сехалок-аллахенок в парандже, но тут было нечто иное.
        - Прокаженные, - объяснила Меридит, - держись от них подальше. И вообще, старайся ни к чему не прикасаться. Тут полно всякой заразы.
        - А купить поесть тоже нельзя? - Эдуарда искушал запах жареной рыбы.
        - Ни в коем случае! Выйдем из города, найдем село почище, тогда и купим. А тут даже рыба зараженная. Все помои в море текут.
        - Почему здесь так запущенно? - недоумевала Ильза. - Орки ведь далеко.
        - Потому что не надо воевать столько лет подряд! - ответила ей диса сердито.
        Меридит ненавидела Хемму. Именно в этих краях лет пятнадцать назад началась ее военная карьера.
        В те годы на алнайшахский престол взошел император Танхем. Но дядька его, султан Хеммы, вообразил, что произошло это незаконно, и решил всеми правдами и неправдами прибрать власть к своим рукам. Правитель богатейшего города империи, он собрал огромное войско и так хорошо платил наемникам, что слух о его щедрости достиг далеких северных земель.
        И вот добрая сотня дис, которым, как известно, все равно, где и с кем, лишь бы воевать, отправилась на заработки в Восточный Сехал. Была среди них и Беата из рода Брюнхильд с малолетней дочерью. Не на кого было оставить девчонку, старшие дети подросли и сами воевали кто где, а старуха Гунилла, вместо того чтобы сидеть дома и пасти внуков, как подобает приличной прабабке, удумала тряхнуть стариной и подрядилась гребцом на корабль морских разбойников.
        Детство всякой дисы - пора столь мимолетная, что не каждая может вспомнить себя ребенком в полном смысле этого слова. Раннее детство для Меридит слилось в бесконечную череду походов (когда она сперва, неудобно скрючившись, болталась в мешке за спиной у матери, а позже в компании сверстниц, едва поспевая, трусила за строем) и привалов, когда матери сгоняли девчонок в круг и заставляли до посинения упражняться в военном искусстве.
        Но в тот год, когда Меридит впервые попала в Хемму, ее уже не считали совсем маленькой. Любящая мать раздобыла для дочери отвратительный арбалет («Не ной, вовсе он не тяжелый, с таким даже люди справляются») и, чтобы не путалась под ногами, за полцены определила младшим стрелком к знакомому десятнику Зизенбуггеру.
        Десятнику Зизенбуггеру было все равно, кто перед ним, взрослый дядька или десятилетняя девчонка, у которой и арбалет не по росту, и понос от гнусной сехальской еды. Спрос был со всех одинаков. А ответ - разный. Взрослых стрелков почему-то не драли ремнем и не ставили в ночной караул в одиночку, хотя они уверяли, что совершенно не боятся лусов - мелкую, но зловредную песчаную нежить. Десятника Зизенбуггера убило у нее на глазах, снесло голову ядром катапульты. И ей было даже немного жалко, она поплакала тихонько, потому что хоть он и сволочь, а все-таки свой.
        Тогда наемная армия Хеммы сломила сопротивление имперских войск, и на алнайшахском престоле засел узурпатор. Но уже через год все вернулось на круги своя, и с тех пор в сехальские походы дисы снаряжались регулярно. И всякий раз Меридит ревела белугой, уговаривая мать отправить ее куда угодно, хоть с орками воевать, лишь бы не в постылую Хемму. И получала один и тот же ответ: «Вот вырастешь большая, нанимайся куда хочешь, а пока слушайся старших. Мы деньги лопатой не гребем, чтобы от них отказываться».
        С тех пор она Хемму и ненавидела. Ненавидела, но жалела. Грустно было год за годом наблюдать, как тонет, захлебывается в нищете еще недавно процветавший город.
        Со временем многое изменилось. Она перестала бояться лусов, научилась есть что попало, выкинула ставший слишком легким арбалет, сама нанималась, куда хотела, но смесь детской ненависти и жалости продолжала жить в ее душе…
        - Ну, все. Можем улетать, - объявила Ильза, выковыривая стрелу из своего мешка, - этот город мне не нравится. Не уважаю, когда стреляют в мирных путников.
        Почему в них стреляли? Да потому, что не вся Хемма успела потонуть в нищете. Один район избежал общего разорения. Он раскинулся на побережье, отделенный от остального города мощной стеной. И дворцы здесь были в полном порядке, и сады цвели, и фонтаны журчали, и прекрасные статуи услаждали взор. Но увидеть это великолепие удалось лишь с воздуха. Здесь жил правитель. Простых смертных (да и бессмертных) сюда не пускали. Бдительная стража открыла стрельбу. Хорошо, ковер не повредили!
        - А я тебе говорила, - торжествовала диса, - ничего хорошего в Хемме нет.
        - Я предпочла убедиться лично! - важно сказала девушка. Когда она говорила такие красивые слова, то ясно ощущала, как в голове у нее начинает заводиться ум. Может быть, со временем его станет так много, что наружу полезет, как у Хельги.
        От размышлений о состоянии собственного ума ее отвлек Эдуард.
        - Смотрите, смотрите, что там творится?!
        Все свесились вниз.
        Прямо под ними, на площади, довольно большая толпа окружила кого-то, и намерения у нее были явно недобрые. Гвалт стоял, будто в стае ворон приключилась драка.
        - Наверное, вора поймали, - предположила диса. Она не желала задерживаться в городе ни под каким предлогом.
        Рагнар присмотрелся. Там внизу среди черных блестящих макушек, среди цветных южных шапочек мелькали, искрились в солнечных бликах золотые локоны.
        - Мы должны выяснить, в чем дело. - Благородная рыцарская натура всегда восставала против жестокости толпы. А уж если в беде оказывалась дама…
        Меридит плюнула по-кансалонски и направила ковер вниз.
        Не так-то просто оказалось проникнуть внутрь человеческого кольца. Простое распихивание и расталкивание ощутимого эффекта не принесло. Тогда Меридит набрала побольше воздуха и рявкнула на сехальском наречии:
        - Р-разойдись!
        В Хемме хорошо знали дис, а потому спорить никто не стал, толпа расступилась, образуя живой коридор.
        - Что происходит? Почему беспорядок? - спросил Хельги сурово и властно. Он тоже имел опыт общения с толпой.
        Люди загалдели вразнобой. Демон за шиворот выдернул и поставил перед собой одного человека, показавшегося ему умней остальных.
        - Говорить будешь ты. Остальным молчать!
        Хеммец согнулся в поклоне. Ему даже в голову не пришло поинтересоваться, по какому праву чужаки так нагло распоряжаются в его родном городе.
        - Вот эти двое, о господин! Явились незнамо откуда, встали посередь площади и давай петь. А слова чужие, непонятные. А Хузар, он вот только здоров был, а их послушал, купил шербету, хлебнул - вдруг его скрутило всего, заорал да и помер. Гляньте сами, добрый господин, вот он, туточки лежит. Колдовство это, не иначе! Пришлые его чарами сгубили! И нас погубят, мор нашлют!
        - Колдовство! Колдовство! - загудела толпа.
        - Молчать! - вновь рявкнула диса.
        Хельги, брезгливо сморщив нос, склонился над трупом злополучного Хузара.
        - Нет тут никакого колдовства! - объявил он. - Холера у вашего Хузара. Так, всем слушать меня! Торговца шербетом найти, посадить под замок, товар вылить в огонь, труп тоже сжечь. Сырую воду не пить, варить на огне, пока не вскипит, помои на улицу не лить - вырыть ямы, засыпать известью. Жевать лук и чеснок, чем больше, тем лучше… Что еще? Да. Всех покойников сжигать за городом. А этих, - он кивнул на мнимых виновников переполоха, - я забираю.
        - Тьфу! - выругалась Меридит. - Вот гиблое место! И главное, у них что ни год, то чума, то холера, то моровая язва - и хоть бы кто поумнел. Сидят в дерьме по уши, и все у них колдовство!
        - А здорово вы с ними управились! - восхитился Рагнар. - Я боялся, решат, что мы с колдунами заодно, на клочки разорвут!
        - Нет, - хмыкнула Энка, - на Юге командный голос уважают. Вон, видите? - она кивнула вниз.
        Ильза посмотрела и тоже плюнула. По-кансалонски, как Меридит.
        Прямо посреди площади на прекрасной халцедоновой мозаике чадило, обильно залитое маслом, тело несчастного любителя шербета. - Ну а вы кто такие? Откуда? - Энка, склонив голову набок, бесцеремонно разглядывала «колдунов».
        Было их двое. Юноша лет девятнадцати, самой что ни на есть романтической наружности: хрупкий, нежный, каштановые кудри до плеч и бездонные очи в обрамлении девичьих ресниц. И девушка, такая восхитительная, что Ильза даже застыдилась, вспомнив, как вертелась перед зеркалом в доме толстого торговца и воображала себя красавицей. Нет, вот они какие, настоящие красавицы. Легкая до невесомости фигурка, лицо сказочной принцессы, синие глаза, коралловые губки, золотые локоны. Ступни и ладошки крошечные, как у ребенка.
        Девушка приникла к груди юноши, тот сжимал ее в объятиях, оба молчали и очень заметно дрожали. Видимо, они мысленно уже распрощались с жизнью.
        - Эй! - Энка хотела привлечь их внимание пинком, но передумала, лишь прибавила громкости. - Эй!!! Может, проснетесь? Кто вы такие?
        Ее резкий голос, тембр которого даже любящие друзья не сочли бы приятным, вывел парочку из оцепенения.
        - Мы к… комедианты, - пролепетал юноша. - Странствующие комедианты. Мы поем песни, баллады и тем добываем себе на хлеб.
        Хельги с сомнением присвистнул. Он не раз встречал странствующих комедиантов и прекрасно представлял, что это за народ. Ушлые, пронырливые, нахальные, большие любители хлебнуть что покрепче и стянуть что плохо лежит. А уж в умении управлять толпой им и вовсе не было равных, куда там наемникам! Ни один бунт, ни один переворот в Староземье не обходился без непосредственного и самого активного участия данного социального элемента.
        - Что-то не похожи вы на комедиантов, - заявила Энка напрямик. - Врете вы, вот что я думаю.
        Оба как по команде залились краской.
        - Мы говорим правду, - пискнула девушка голоском мелодичным, как звон колокольчика, не таким толпу перекрикивать. - Мы не колдуны. Мы поем. Хотите, мы вам споем «Балладу о спасении Мира», сложенную менестрелем Лукием из Эттеса?
        - О-о-о, нет!!! Только не это!!! - заорал Хельги во весь голос.
        Подменному сыну ярла больше других досталось от Лукия Эттесского, и любое упоминание о вышеназванном поэтическом шедевре ввергало его в состояние паники. Одна «роковая дверь, разверзнутая без страха», чего стоила! А ведь там были и другие слова. «Тогда герой огненноглазый/Поднял свой меч и возопил…», «Он прял ушами в ожиданьи, отвагой взор его горел»… Это при том, что спригганы шевелить ушами в антропоморфном состоянии не способны вообще! А уж фрагмент, связанный с героическим «снеданием» Ирракшаны, не решалась цитировать даже ядовитая Энка, потому что Хельги шипел и метко швырялся мебелью. Но несчастные комедианты всего этого, понятно, не знали.
        - Вы не любите поэзию? - спросила девушка удивленно. Столь эмоциональная реакция на совершенно невинное предложение ее озадачила и, пожалуй, обидела; синие глаза подозрительно заблестели.
        - Он не любит Лукия из Эттеса, - быстренько ответил Аолен. Он опасался, как бы Хельги не нагрубил.
        - Тогда, может быть, послушаете «Песнь о Девяти?»… - начал было юноша.
        - Не стоит! Право, в другой раз! - Неделикатно перебил эльф. А что ему оставалось делать? Главной пострадавшей в «Песни…» была Энка. Автор, скальд Олаф Громогласный, почему-то именовал ее не иначе как «рыжей бестией». Наверное, с его точки зрения, это была положительная характеристика, но сильфида поклялась убить поэта при встрече. - Давайте лучше познакомимся. Как вас зовут?
        Вообще-то, по правилам эльфийского этикета, ему следовало сперва представиться самому и представить остальную компанию. Но тогда неизбежно последовал бы вопрос
«Неужели вы - те самые?..», крайне нежелательный в сложившейся ситуации.
        - Я Тина, - ответила девушка.
        - А я Бриан. Да, Бриан, - сказал юноша, чуть замявшись. На него пристально воззрился Рагнар.
        - Бриан, говоришь? Бриан… Где я мог тебя видеть?.. Слушай! - осенило его. - А ты, часом, не мой кузен Улль Бриан Р'Оверин, сын герцога Оверина? Уж очень ты смахиваешь на тетку Элеонору… Это младшая сестра моего отца, - пояснил он остальным.
        Юноша молчал, скорбно потупив взор.
        - Демон тебя побери! - громогласно расхохотался рыцарь. - Ты сбежал из дому! Неженка Улль сбежал с девкой! Лихо!
        Кукольное личико кузена пошло красными пятнами:
        - Она не девка! Она моя невеста! И я убью… - Он взглянул на собеседников, видимо, оценил свои шансы и уточнил: - Я буду сражаться с каждым, кто еще раз посмеет ее оскорбить!
        - Да ладно, не кипятись! - Рагнар дружески хлопнул родича по плечу, тот заметно осел. - Никто не хотел обидеть твою невесту. Просто у меня дурные манеры, извини… Слушай, а она кто?
        - Она пастушка! - отвечал юноша с вызовом.
        - Ах, как романтично! - восхитился Хельги. - Сын герцога и пастушка! Прелесть! Настоящая пастораль!
        - Угу, - кивнул рыцарь. - Интересно, не хватил ли тетку удар? Ее сокровище и… пастушка! Я уж молчу про герцога.
        Влюбленные обнялись еще теснее, во взорах их сквозила решимость обреченных.
        Но неожиданно на их защиту встала Энка.
        - Знаете, кто вы? - зашипела она на Хельги и Рагнара. - Вы два бесчувственных солдафона, ни демона не смыслящих в тонких материях! Кто дал вам право издеваться над чистой и светлой любовью?
        - А я не издеваюсь, - возразил Хельги невинно. - Я, наоборот, гм… умиляюсь.
        - Держи свои умиления при себе! Думаешь, это так легко - решиться бежать из дому?
        - А чего тут трудного? - пожал плечами Хельги. - Не из плена же! Вряд ли взрослых герцогских сыновей стерегут слишком строго.
        - Бестолочь! - совсем разозлилась сильфида. - При чем тут стража?! Я о душевных колебаниях речь веду! На это решиться надо!
        - Ты что, долго колебалась, прежде чем сбежала? - искренне заинтересовался Хельги.
        - Представь себе, долго! - отрезала Энка. И добавила: - Полчаса!
        - !!!
        - Не понимаю, чего вы разрезвились! - Сильфида всем своим видом выражала оскорбленное достоинство. - С вами как с культурными разговариваешь, а вы - ослы сехальские! И ты, Аолен, не исключение, хоть и эльф.
        Отсмеявшись, Меридит решила перевести беседу из возвышенных сфер в более конструктивное русло.
        - И что вы теперь намерены делать? - поинтересовалась она у влюбленных.
        Те переглянулись.
        - А вы… вы разве нас… отпустите? - спросил Улль.
        Меридит хмыкнула:
        - Нет, мы отвезем вас в Аполидий и продадим в рабство. Тебя в рудники, Тину в гарем… Да шучу я, не падайте! Разумеется, никто не станет задерживать вас против воли. Просто скажите, где вас ссадить.
        - Нам назад надо. У нас в Хемме осталось немного вещей.
        - О! - махнула рукой сильфида. - Это забудьте. В Хемму путь закрыт. И холера там, и аборигены могут передумать. На вашем месте я бы пошла на запад.
        Эдуард посмотрел на юного герцога. Вспомнил себя позапрошлогоднего.
        - Ну зачем ты говоришь глупости? - сказал он сильфиде. - Как они вдвоем пойдут на запад?
        - По побережью. Как сюда пришли, так и обратно пойдут.
        - А как они сюда пришли? Вы как сюда пришли?
        - С караваном, - прошептал Улль. - Из Трегерата шел караван, мы были при кухне.
        - Вот видишь! А вдвоем они даже до Алнайшаха не доберутся. Лично я даже сейчас вдвоем с Ильзой не решился бы, а ведь нас целый год учили. Не разбойники или шай-таны, так жара их погубит.
        Рагнар изменился в лице:
        - Никуда я их не пущу! С нами останутся!
        Энка взялась спорить. Они свободные взрослые люди и имеют полное право на самоопределение. А влиять на их жизненный выбор с позиции силы - аморально. Рагнар был непреклонен. Как он сможет смотреть отцу в глаза, если позволит погибнуть единственному сыну его любимой сестры?
        - Нет, нет и нет! Места на ковре много, полетят с нами. Вернемся в Староземье, высадим, и пусть себе самоопределяются. Но не в Сехале, согласны?
        Влюбленные затравленно переглянулись.
        - Согласны, - пискнула пастушка.
        - Согласны они! Извольте радоваться! - недовольно бурчал гном. Он вовсе не считал, что на ковре много места. Это сехальцы могут весь день поджавши ноги сидеть. А гному так себя вести непотребно.
        Ильза была и вовсе мрачнее тучи. Ей совершенно не улыбалось общество красавицы-пастушки. Пусть она и при женихе, да только жених ни в какое сравнение с Хельги не идет. Как бы что не вышло. Следить, ох, следить придется!
        Сам Хельги тоже не пришел в восторг от происходящего.
        - В горах ванедов у твоих родных тоже мало шансов уцелеть, - сказал он Рагнару. - Драконы и все такое… Знаешь, здесь неподалеку есть маленький чистенький сайрат… сайрат - это сехальское село… у нас там знакомые живут. Ну, заплатим один-два золотых, пусть приютят их на время. На обратном пути заберем.
        Предложение было принято всеми сторонами.
        Ильза чуть в ладоши не захлопала.
        - Хорошо ты придумал, как от них избавиться, - шепнула она Хельги, убедившись, что Рагнар сидит достаточно далеко.
        - И не говори! - кивнул тот. И добавил заговорщицки: - А то вдруг, не дайте боги, петь начнут. Не могу выносить, когда поют! - сказал и оглянулся, не услыхали ли
«комедианты»
        Но влюбленные были целиком поглощены совершенно новым, неведомым ощущением полета и ничего больше вокруг себя не замечали. Услышал чуткий Аолен. Обычно он в чужую беседу не вмешивался, но тут, на беду, изменил привычке. Из соображений воспитания Ильзы. Хельги имеет большое влияние на девушку, а потому должен сознавать свою ответственность и не настраивать ее против певческого искусства.
        - А меня и не надо настраивать, я сама настроилась. Они, певцы эти, зловредные как упыри, только что клыков нет.
        - Точно, - хихикнул Хельги. - Надо, чтоб и у них клыки росли! Как отличительный знак Гильдии…
        Душераздирающий вопль потряс округу. Это влюбленные надумали поцеловаться…
        - Зря вы так расстраиваетесь, - утешал Эдуард несчастных, - у меня однажды вообще рога выросли, вот такие огромные! За деревья цеплялись! А у вас клыки маленькие, изо рта почти не видно. Привыкнете.
        - Интересно, это я сам или Царь Народов? - гадал Хельги.
        - Один демон! - фыркнула Энка.
        - Нет, не один. Если я, дело безнадежно. Если Царь, можно по пути к шестому пункту заглянуть в Оузу и заставить его все исправить. Хотя… - Он не стал договаривать так и рвущуюся с языка гадость.
        - Хельги, - Меридит смотрела на брата по оружию сурово, она о-очень хорошо понимала, что у него на уме. - Скажи честно, тебе хоть капельку стыдно?
        - Честно? Не-а! - шепнул он ей на ухо.
        Немалых Трудов стоило убедить жителей сайрата принять на постой клыкастую парочку: кто согласится поселить под боком вампиров? Пришлось сочинить сказочку о злом маге, заколдовавшем несчастных влюбленных из ревности. И о чудесном камне, сокрытом в горах ванедов, способном снять заклятие. Одна беда - нежные и слабые создания не вынесут тягот пути. Приютите, люди добрые.
        Уговорили, слава всем богам!..
        Горы ванедов были не слишком высоки, с Арвеями не сравнить. Зато гораздо выше Безрудных. Две-три вершины даже припорошил снег - маленькие белые шапочки лежали на круглых лысых макушках. Ни деревца, ни приличного кустика не росло в горах ванедов. Лишь низкорослая жесткая колючка украшала… нет, скорее, еще больше уродовала черные осыпные склоны. Кто водился в горах ванедов? А кто может ужиться с драконами? Пищухи, больше некому - для драконов они слишком мелкие. Высоко эти пищухи не забирались, обретались у подножия. А дальше было совсем пусто и безжизненно. Скучно было в горах ванедов… До тех пор, пока не объявился первый дракон.
        Он вылетел из-за скалы - огромный, черный, блестящий, почти как дикий - и атаковал. Развернулся в крутом вираже, преградив путь намеченной жертве, вздыбился вертикально, раззявил огромную зубастую пасть. Огненная струя вырвалась из нее с ревом. Клубы дыма завились по обеим сторонам драконьей морды наподобие лихих черных усов.
        В одном повезло - атаковать дракон начал с почтительного расстояния, видимо, собирался не испепелить жертву, а сбить наземь и лишь потом закусить оной. В последний миг Аолен успел отклонить огонь. Струя пламени, не причинив вреда ни ковру, ни его пассажирам, ушла в склон. Там, куда она ударила, камень оплавился и совсем почернел.
        Так вот почему столь черны и безжизненны горы ванедов! Поколения и поколения драконов оставляют на здешних склонах свои огненные следы.
        Удивленный и раздосадованный неудачей, дракон изготовился к следующей атаке, но тут в бой вступил грозный и могучий демон, кстати уже имевший опыт общения с летучей скотиной. Он схватил дракона астральной рукой и развернул поперек. Очередная порция убийственного пламени пропала впустую.
        Но тот, первый дракон, пойманный под осажденным Эскерольдом, был тварью достаточно благоразумной, к тому же оседланной погонщиком. А этот - этот был молодым и разнузданным. Он не понимал, какая сила мешает ему охотиться, и ярился все больше. Твердь земная дрожала от его рева, огонь плавил камни, дым застилал округу.
        - Не знаю, что с ним делать. Бешеный какой-то, - жаловался Хельги. - Если я его отпущу, он снова набросится.
        - Ну так убей его, - посоветовал гном раздраженно, - пока мы не оглохли. Сколько можно терпеть этот рев?
        - Нельзя, - ответил Хельги, - это не дикий дракон, в Сехале нет диких. Он чья-то собственность. Если его убить, то ванедская семья, а то и целый род лишится средств к существованию, погибнет в нищете. Жестоко так поступать с ними, они ведь не сделали нам ничего плохого.
        Гном возмущенно задрал бороду:
        - Угу, ничего плохого! Разве что позволили своей собственности охотиться на мирных путников. Такая мелочь, я понимаю! А в остальном - милейшие люди!
        Но Хельги уперся. Не будет он убивать дракона, и точка. Надо найти хозяев, пусть они его усмирят.
        - С твоим братом по оружию надо что-то делать, - выговаривал Орвуд дисе. - Его гуманизм временами переходит границы разумного. Боюсь, это симптом.
        Выстроившись боевым клином (осторожность, как известно, никогда не повредит), громыхая походными мечами, мирные путники шествовали по главной улице ванедского селения.
        - Эй! - истошно голосил возглавляющий шествие Хельги. - Хозяева! Чей дракон?! Заберите дракона!
        А сам зверюга, уже частично усмиренный, волокся следом в двух сотнях шагов, рычал, визжал, но огнем больше не плевался. Ильзу он перестал занимать. Она таращилась по сторонам.
        В отличие от большинства сехальцев, ванеды жили скромно, но чистенько. Круглые каменные хижины были окружены аккуратными каменными заборчиками. В каменных загонах блеяли ухоженные козы (интересно, чем их кормят в этом выжженном краю?), мусор на дороге не валялся, в отбросах никто не рылся. Пахло козьим хлевом, но не более.
        - Хозяева-а! Демон вас побери! Дракон чей? Заберите свою скотину!
        Куда там! «Хозяева», низкорослые сухонькие человечки, побросав все дела, в панике улепетывали, прятались в свои норки-хижины, заваливали камнями входы.
        - Ау-у! Хозяева-а! Чей драко-он?! Если лишний - себе забере-ом! - Хельги уже начинал дурачиться.
        - Своими воплями ты их только распугиваешь, - осудила Энка. - Надо не орать, а поймать одного, предъявить дракона, и пусть скажет, чей… Да в село-то его не пускай! Смотри, щас брюхом дом сломает! Осторожнее надо!
        - Как скажешь! - Хельги изгнал дракона из села. - Только я не могу одновременно и дракона держать, и ванеда ловить. Сама лови.
        - Ладно. Ждите здесь, я на соседнюю улицу схожу, там народ непуганый.
        Вернулась девица быстро и не одна. Языков она всегда брала мастерски. Со стороны это выглядело так, будто человек сам, по доброй воле трусит рядом, вернее, на полкорпуса впереди сильфиды. Нужно было хорошо присмотреться, чтобы заметить лезвие ножа, направленное ему под ребро.
        Меридит недовольно поморщилась:
        - Ты не могла как-нибудь иначе его взять? Замашки у тебя какие-то разбойничьи! Перепугала бедного человека…
        - Хорошо, - кивнула Энка с наигранным смирением. - В другой раз стану сразу глушить по башке, пока не успел испугаться. Это будет гораздо гуманнее… Эй любезный, - она перешла на сехальский, - не знаешь, чей это дракон?
        Дракона ванед признал сразу.
        - Это Поторуха дракон, видите - метка на шее? Это Поторуха метка, некрасивая. Поторух, он дурак, такую метку некрасивую ставит. Издали видно, что дурак. Кто такие метки некрасивые ставит? Дураки одни.
        Ошалевший от страха ванед нес околесицу. Он не понимал ничего. Кто эти страшные твари? Чего им надо? Что они учинили с Поторуховым драконом, как управляют им? Ванед видел опустевшую улицу, дома с заваленными входами - так бывает только при нападении врага или если взбесится дракон… Что вообще творится на свете?!
        Не найдя ответа на сей вопрос, он решил на всякий случай мысленно проститься с жизнью, но тут его как раз и отпустили. Выведали, где живет глупый Поторух, и не стали больше задерживать.
        Поторух же оказался гораздо умнее, чем его отрекомендовали. Он сразу понял, что от него требуется. Оседлал своего дракона и умчался куда-то в горы.
        - Ах, как приятно от него избавиться! - радовался Хельги и тряс затекшей рукой.
        Аолен скептически улыбался. Он был уверен, совершенно справедливо, что Хельги для удержания дракона вовсе не обязательно сжимать пальцы в кулак, хватило бы и одного волевого усилия. Но материалистическое сознание магистра Ингрема никак не желало перестраиваться с восприятия реалий мира физического на реалии астральные. Он так и продолжал ловить драконов руками.
        Да, первое нападение оказалось далеко не единственным. Горы ванедов кишели вольно пасущимися драконами. Хотя не исключено, что одна и та же рептилия нападала по нескольку раз; одомашненные драконы очень похожи друг на друга, а рассмотреть клеймо удавалось не всегда. Зато их владельцев мирные путники больше не искали. Хельги опытным путем установил, что если щелкнуть дракона пальцами по носу (астральными пальцами по материальному носу), тот пугается и прекращает нападать, по крайней мере временно.
        Вся эта возня с драконами утомила Хельги до предела. Приходилось постоянно быть в боевой готовности - зазеваешься на мгновение, и оно станет последним. День, два, три - сколько можно выдержать в подобном режиме? Уставшие от напряжения глаза покраснели и слезились, следы когтей вздулись на ладонях кровавыми пузырьками. Аолену легко рассуждать о категориях реального, а он, Хельги, не виноват, если рука сама, рефлекторно сжимается так, что когти впиваются в ладонь.
        - Хельги, солнышко мое, - жалела его Меридит, - ну съешь финик, сделай мне приятное.
        А у него на нервной почве даже аппетит пропал. И нежные феи тут совершенно ни при чем. Каково бы пришлось, например, Энке, если бы ее заставили сутками напролет ловить мух? И знать при этом, что стоит упустить хоть одну, и все твои друзья погибнут? То-то же!
        Очень непросто по памяти, не имея под рукой точной карты, отыскать храм в горной местности. Это там, в Альтеции, по сравнению с окружающими постройками он казался огромным. А с высоты полета, зажатый в кольце черных скал, выглядел крошечным и неприметным, тем более что, опаленный драконьим дыханием, по цвету сливался с камнем. Не один день пришлось кружить над горами, прежде чем зоркий Аолен неэльфийским голосом завопил: «Вижу!!!» - и на радостях едва не сверзился с ковра, хорошо, Энка успела уцепить его за штаны.
        Сделав эффектный разворот, Меридит направила ковер вниз.
        Никаких манипуляций с горным храмом, установленным на обширном рукотворном плато, проделывать не пришлось. Сохранился он гораздо лучше пустынного. У Мангоррата наличествовал нос, приплюснутый, мясистый, он делал физиономию своего обладателя еще менее привлекательной. А внутри помещения уцелела кое-какая обстановка. Тут были каменные короба с крышками, сдвинутыми набок, но целыми. Внутри лежало всякое барахло, не нашедшее применения в ванедском хозяйстве: глиняные таблички со старосехальскими письменами (Меридит, пробежав их глазами, установила, что это всего-навсего записи о купле-продаже рабов и доставке стройматериалов), истлевшие свертки ткани, короткие каменные цилиндрики непонятного назначения, тому подобная ерунда. Археологов эти предметы еще могли бы заинтересовать, но разгадке тайны ни в коей мере не способствовали. По стенам храма стояли резные каменные скамьи, довольно красивые (ванеды такими не пользуются, в их жилищах мебели нет, только войлочные подстилки и валики на полу). Крутая неудобная лестница уводила вверх, на второй уровень храма, к жреческим покоям. Именно здесь путники
сделали второе (после обнаружения люксограммы) серьезное открытие.
        Ильза со скукой осматривала скудное убранство храмового жилья: каменный постамент, по высоте нечто среднее между столом и стулом, на нем грубый каменный подсвечник и треснутая керамическая миска, закопченный очаг в углублении стены, над ним - черная дыра дымохода, низкое ложе, застеленное бурой кошмой. Девушка тронула ее пальцем, в ожидании что та, как и ткани из коробов, рассыплется в прах. Но кошма и не думала превращаться в труху. Ильза дернула посильнее. Нет, войлок был крепким.
        Не успела девушка восхититься, какую качественную кошму делали в древности, как Аолен обнаружил воду на дне каменной емкости, приткнувшейся в углу у очага. Уж вода-то никак не могла уцелеть за тысячи лет. Хельги заглянул в очаг, потянул носом, засунул пальцы в дымоход, изучил золу.
        - Топили никак не раньше чем в прошлом году, - сообщил он. - Идемте, посмотрим другие комнаты.
        В других помещениях - их было восемь - тоже обнаружились явные признаки недавнего пребывания. На одном столе даже лежала медная монета Понита современной чеканки.
        - Неужели этими храмами пользуются до сих пор? - удивлялась Энка, катая монету в пальцах.
        - Ну-у это вряд ли, - протянул Рагнар. - Наверное, случайные путники ночевали.
        - Случайные путники из Понита в сехальских горах, кишащих драконами? - спросил Аолен с сомнением.
        - Ну, пусть не случайные. Может, кого из наемников занесло. В Сехале полно кансалонцев. Забрели и от дракона спрятались.
        Эльф взглянул на рыцаря испытующе.
        - Скажи, - спросил он, - вот ты, могучий, опытный воин, где только ни побывал, с какими опасностями ни сталкивался, никого и ничего не боишься, скажи честно, ты остался бы тут ночевать?
        Рагнар растерянно огляделся. Ничего страшного не было в древнем храме. Ничего очевидно магического, кроме разве что люксограммы на полу нижнего зала. Никакая древняя нежить не гнездилась тут. И все же…
        - Нет! Ни за что! Уж лучше к драконам!
        - Вот видишь, - кивнул эльф. И добавил значительно: - А они остались.
        - Между прочим, нам тоже придется поступить так же, - заметил Орвуд. - Забыли про люксограмму?
        - Вряд ли на ней будет что-то новое, - возразила сильфида. - Храмы совершенно одинаковые, скорее всего, люксограммы тоже совпадают. Да и не увидим мы ее в эту ночь. Наверняка обе проявляются при одной и той же фазе луны, значит, надо ждать почти две недели…
        - Вот! - вскричал Рагнар. - Те, кто был здесь, тоже ждали!
        - Возможно, - кивнул эльф. - Из чего следует вывод: не одни мы интересуемся храмами Мангоррата. Это надо иметь в виду. На всякий случай.
        - Не понимаю, - злился гном, - ради чего мы волоклись сюда, если не собираемся дожидаться проявления люксограммы? Если она, как вы говорите, та же, что в Альтеции?
        - Хотя бы ради того, чтобы уточнить, в самом ли деле на карте были отмечены именно храмы. Мы не могли быть в этом уверены. Тем более не знали, что они совершенно одинаковые, - ответила Энка на удивление спокойно. Обычно на претензии гнома она реагировала более агрессивно.
        - Раз мы все это выяснили, значит, в остальные храмы уже не пойдем?
        - Не надейся! Пойдем обязательно. Будем собирать знания по крупицам… Ничего себе!!
        Вы только гляньте!!! - взвизгнула девица, перебив сама себя.
        И было от чего взвизгивать.
        На узорчатом полу в свете косого предзакатного луча стало проступать огненное изображение… Что-то острое, удлиненное, раскоряченное… Скорпион! Огромный, во весь зал, скорпион замер в боевой позе, хвост угрожающе изогнулся над головой, так что острие его, самое жало, оказалось точно в центре храма, нацелилось в белое сияющее пятно, этот центр отмечающее.
        И разило от этого художества такой магической жутью, что даже Меридит вдруг обнаружила: она сама дрожит до лязга зубов и цепляется за руку Хельги не хуже той Ильзы, а сам Хельги при этом пятится и вспоминает обеих мамочек сразу.
        - Да-а, - покачал головой Орвуд. - Вот где оно гнездится, настоящее зло! А вы на мой… гм… на палке грешили! Это вы настоящего зла не нюхали! Силы Стихий! Во что же мы опять вляпались?! - И напустился на Энку: - А ты говорила, люксограммы одинаковые!
        - Правильно говорила. Это комбинированная люксограмма. В Альтеций мы видели лунарную ее часть, селенограмму. А здесь - солярная, гелиограмма. Точнее, закатная гелиограмма. А могут быть и другие… Ох, неспроста второй раз так удачно попадаем… Ну все, пойдемте отсюда скорее!
        - А нет ли смысла подождать другие люксограммы? - осведомился Орвуд.
        - Жди, если хочешь. Лично я тут не останусь ни на минуту. Ни за какие блага мира. Я не самоубийца.
        Орвуд тоже не был самоубийцей. Первый ринулся из храма. - О Владыка! Престол Сехала! Его покой нарушен! Он пробудился! - Юный вестник дрожал, слезы оставляли светлые дорожки на запыленном лице. Еще две другие, красные, начинались под носом и ползли по подбородку.
        - Как ты сказал? - Сухая фигура старца напряглась, подалась вперед. - Повтори, отрок.
        - Престол Сехала пробудился, о Владыка! Не вели казнить за дурную весть!
        - Не велю, не велю, - отмахнулся старец. - Ступай в поклонную, пусть бьют до пятой крови.
        Пресмыкаясь, отрок уполз. А старец погрузился в думы.
        Могло ли это быть совпадением? Могло.
        Престол Альтеция скрывали Пески Шаала, его пробудили преднамеренно, сомневаться не приходится… Хотя… мало ли в Аполидии расхитителей гробниц? Могли и случайно раскопать. Престол Сехала защищен гораздо хуже, одной лишь храмовой постройкой. Расположенный на почти отвесной скале, он недосягаем снизу; попасть в храм можно только по воздуху. Но это не помеха для какого-нибудь любопытного юного ванеда, облетающего своего первого дракона и не способного понять, что можно, а что нельзя. Оказался в нужном месте в нужный момент… вернее, в ненужный.
        А если все же не совпадение? Тогда кто? Кого из ныне живущих неверных может занимать система Мангоррата? Или это свои? Заговор? Нет, невозможно. Никто не посмеет. Это чужие… Ну, что же… Престолы Аддо и Конвелла уже под охраной, Престол Океана вне досягаемости для простого смертного, не пройдет и полмесяца, как Карающие Ножи займут оборону южных Престолов. Кем бы ни были твари, посмевшие сунуть нос в тайну Мангоррата, им придется дорого заплатить, надумай они продолжать в том же духе…
        Обратный путь вышел скорым и скучным. Еще немного помучившись с драконами, путники покинули горы ванедов, подхватили Рагнарову родню и, минуя охваченную холерой Хемму, направились прямо в Алнайшах.
        К радости Меридит, Ильза не выразила особого желания осматривать достопримечательности столицы. Почему? А потому, что стремилась как можно скорее избавиться от новых спутников.
        Взяв у джиннов две пары туфель на троих, компания в рекордно короткий срок - неделю с небольшим - добралась до Трегерата. Где и исполнилось желание Ильзы. Рагнар посчитал, что это город во всех отношениях цивилизованный, в нем оставленным на произвол судьбы юным влюбленным особые опасности не грозят, если те будут вести себя благоразумно и как можно меньше петь, дабы лишний раз не демонстрировать клыки окружающим. Трегерат - один из самых толерантных городов Староземья и окрестностей, но вампиризм и здесь не приветствуется.
        - Но вы ведь сделаете что-нибудь? - плакала на прощание Тина. - Я не хочу ходить с клыками всю жизнь!
        - Непременно! - обещал Хельги горячо и, как могло показаться тем, кто его не слишком хорошо знал, вполне искренне. - Приложим все усилия!
        А спустя некоторое время вдруг добавил:
        - Вообще-то мы идиоты.
        - Почему?! - как всегда, первой отреагировала Энка.
        - Потому. Мы искали в книгах сведения о старом замке, а посмотреть про Мангоррата даже не удосужились.
        - Действительно, - кивнула Энка. - Это мы сглупили. Зациклились на памятнике и не подумали.
        - Еще не все потеряно, - утешила диса, - идемте в библиотеку.
        За послевоенный год в Трегерате мало что изменилось. Стало больше товаров в продуктовых лавках, с улиц исчезли смоляные чаны, кучи дров и булыжников, но мощные каменные строения примитивной архитектуры по-прежнему вызывали ассоциацию с военным фортом.
        Хотя одно новшество все же бросалось в глаза. На площади перед Музеем Высоких искусств возник монумент, потрясающий зрителей своей роскошью, а тех, кто хоть немного смыслил в искусстве, еще и своим безобразием: огромный мужик неопределенной возрастной и расовой принадлежности, страшный, как гоблин - тяжелые челюсти, выпирающие надбровные дуги и скулы, но при этом негоблински аккуратный нос и острые уши каких-то ослиных пропорций. Он стоял, устремив вдаль туповатый взор, устало опершись на копье. Из одежды на нем была лишь нелепая короткая туника на манер Аполидийской. В этом, видимо, заключался творческий замысел скульптора: нормальная староземская одежда скрыла бы тщательно проработанные творцом мускулы рук и ног, огромные и круглые, будто ядра катапульты. Если прибавить ко всему вышесказанному кривоватые ноги, неестественно широкие плечи, шею, по толщине превосходящую голову, когти наподобие драконьих, беломраморный пьедестал и много-много сусальной позолоты, особенно пошлой на фоне благородного серого камня Трегерата, можно себе представить картину в целом.
        При виде этакого «шедевра» Энка замерла как вкопанная.
        - Фу-у! Только взгляните, какое уродство! С ума сойти! Я была лучшего мнения о трегератцах! Не думала, что у них такой дурной вкус!
        - Немыслимое безобразие! - поддержал эльф.
        - А морда какая страшная! - хихикнула Ильза. - У моей тетки в Лотте был бык - прямо одно лицо! Интересно, кто это? - Она весело поскакала вперед, желая скорее прочитать золотую надпись на пьедестале.
        - По… По… Что-то я не разберу, - вдруг прошептала она обескуражено.
        - «Победителю Ирракшаны. Да славится его имя в веках!» - громко, с выражением прочитал подоспевший Рагнар.
        - !!!
        Они замерли в ожидании чего-то страшного.
        Но ничего особенного не последовало. Хельги взирал на монумент снизу вверх, чуть наклонив голову вправо, и вид у него при этом был вполне благосклонный.
        - Хельги! - обрела дар речи сильфида. - Хельги, ты должен подать на них в суд! Или разнести этот город к демоновой матери.
        - Почему? - спросил тот невинно.
        - Хельги! Это тебе памятник! Этот урод изображает тебя!
        - Ну да, - кивнул подменный сын ярла. - Я вижу.
        - И что ты намерен делать?!
        - Ничего. Хороший памятник. Пусть стоит. Нескромно, конечно, можно было и без позолоты обойтись, но в конце концов не я его себе заказывал. Если местным жителям нравится, пускай будет такой.
        Энка смотрела на демона круглыми глазами.
        - Хельги, - спросила она упавшим голосом, - Хельги, ты дурак? Ты понимаешь, что по этому монстру о тебе будут судить потомки в веках? Тебе будет приятно, если они будут считать, что ты так выглядел?
        - Да уж лучше так, чем как на самом деле! - выпалил Хельги от души. - Этот хоть на воина похож, не то что я…
        Энка продолжала таращиться на победителя Ирракшаны, как на чудо великое.
        - Да-а! Вот уж не думала, что твои комплексы по поводу внешности заходят так далеко, что ты готов предстать перед потомками в виде гипертрофированного дебила!
        - Отстань от него! - сердито вмешалась Меридит. - Ему нравится, и хорошо. Вот когда тебе поставят памятник, тогда и будешь претензии предъявлять, а чужие нечего критиковать. Нормальный памятник, кстати.
        Диса была очень недовольна разговором, но на самом деле вовсе не из-за Хельги. Из-за Рагнара. Ибо с ним-то монумент как раз имел определённое сходство, если не в лице, то в комплекции. Поэтому высказывания Энки в его присутствии звучали бестактно.
        - Так ведь даже портретного сходства нету, не говоря обо всем остальном, - продолжала убеждать сильфида.
        - А лучше было бы, если бы оно имелось, и за нами стали ходить толпы почитателей подвига Хельги? Тебе этого хочется?
        Скрепя сердце Энка вынуждена была признать, что этого ей не хочется. А Ильза неожиданно расплакалась. Но причину своих слез объяснять категорически отказалась. Не могла же она признаться вслух, как ей горько от того, что потомки не узнают, какой Хельги замечательный, какой красивый, а посчитают гипертрофированным - это незнакомое слово особенно травмировало бедняжку - дебилом и станут смеяться.
        К счастью, доброе рыцарское сердце подсказало Рагнару, в чем печаль бедной девушки. Он потихоньку отвел ее в сторонку и прошептал на ушко:
        - Не плачь, глупенькая. Когда я вернусь в Оттон, прикажу на самой главной площади перед дворцом поставить твоему Хельги хороший памятник. Такой, чтобы было похоже.
        - Правда? - просияла Ильза.
        А Эдуард размышлял про себя: интересно, как на самом деле выглядел Мангоррат? Насколько близко к истине его храмовое изображение?
        Недаром Академическая библиотека Трегерата слыла лучшей в мире… Столпившись вокруг массивного древнего фолианта, заглядывая друг другу через плечо, друзья читали о Мангоррате: «…и был он чародей, могучий и премудрый, любимый богами и демонами, почитаемый ближними наравне с богами. И правил он тремя коронами, и три народа стонали от гнета его. Во зло, не в добро стремил он силу свою, и возжелал власти над миром, дабы не было в мире равных ему и каждый склонился пред ним. И ходил он в Забытые Гробницы, и выведал тайну Древних, и кровью платил за оную. Шесть узлов древних сил есть в Астрале Инферна, и в каждом воздвиг он престол свой, и заставил огонь светил небесных служить черному делу своему. И будет день оный, и воссияют все шесть разом. И наполнит священный сосуд кровь сотни чад, Талисманом сидов убиенных, а всего их числом шесть. И истечет кровь на скопища Силы, и Сила придет к нему. Так хотел Мангоррат.
        И настал год 6006. И текла кровь невинных чад, и плач стоял над землями людей, ибо гибли чада их. И плач стоял над землями сидов, ибо забрал он Талисман и обрек на гибель великое царство.
        Но сид был средь ближних его и не стерпел гибели народа своего. И сокрыл сид священный сосуд, когда кровь уж лилась. И пала кровь оземь, помимо Престола, где был Мангоррат. И голодная Сила пожрала его.
        И пали три царства его. И прокляли имя его три народа. И ушли на Север, подальше от глаз живущих те, кто был с ним. Но прежде воздвигли шесть храмов над Престолами его, дабы не утерялось в веках место Силы. И забыли живущие имя его и дело его…
        Но минут три тысячи лет, настанет день оный, воссияют шесть Престолов разом, и да хранят мир добрые боги!..»
        - …И да хранят мир добрые боги… - закончил чтение Рагнар. Он уже очень хорошо читал, но исключительно вслух. Про себя у него почему-то не получалось. - Интересно, когда минуют три тысячи лет?
        - Надо посчитать! - с энтузиазмом откликнулся Аолен. Он обожал все, связанное с цифрами, числами, календарями. - Книга написана трегератскими хронистами, значит, использовано старое человечье летосчисление, от Великого Потопа. По их календарю три тысячи лет пройдет в девять тысяч шестом году. Между старым и новым староземским летосчислением разница в две тысячи девятьсот семьдесят семь лет. От девяти тысяч шести отнимаем две тысячи девятьсот семьдесят семь и получаем… получаем… Ох, Силы Стихий!
        - Чего получаем-то?! - потеряла терпение сильфида. Устный счет никогда не входил в число ее талантов.
        - Получаем год шесть тысяч двадцать девятый!!!
        - Так это же сейчас!!! - взвизгнула Ильза.
        Переглянулись. Помолчали. А потом Хельги объявил:
        - Вот теперь мне все понятно!
        - А мне ничего, - призналась Ильза жалобно. - Написано как-то не по-человечески.
        - Ну, слушай, - вздохнул демон, - объясню по-человечески: Мангоррат создал магическую систему для захвата власти над миром. В нее входят шесть люксограмм, шесть сосудов для жертвенной крови, Талисман сидов, который одновременно является жертвенным ножом. Раз в три тысячелетия система работает, при этом все шесть люксограмм проявляются одновременно. Мангоррат зарезал шесть сотен младенцев, наполнил их кровью сосуды (наверное, они зачарованы так, чтобы она не свернулась) и собрался было прибрать мир к рукам, но у него из-под носа сперли один из сосудов. Его пожрала Сила, не получившая жертву. Но остались его приближенные, посвященные в тайну. До сих пор все ясно?
        - Все! - кивнула довольная Ильза.
        - Едем дальше. Проходит три тысячи лет. Мы находим клад и вынуждены искать древнюю реликвию, из-за которой погибло целое царство. Некто нападает на Бандароха Августуса и забирает все, что можно унести. Бандарох же носится со странной чернильницей как дурень с писаной торбой, хотя не знает, в чем ее ценность. Чернильница досталась ему от предков, а магия в ней такая же, как в храмах Мангоррата. Теперь понимаете?!
        - Нет! - сообщила Энка. - Теперь и я ничего не понимаю. При чем здесь мы и Бандарох?
        - При том! Бандарохова черепаха - это тот самый жертвенный сосуд, который его предок уволок у Мангоррата. Убийцы, что на нас напали, это последователи Мангоррата. Не адепты, конечно. Так, мелочь непосвященная, им даже не сказали, что именно надо найти. А реликвия, которую ищем мы, - это и есть Талисман сидов. Вот почему Силы Судьбы нас в это дело втравили!
        - Чтобы мы вернули сидам Талисман? - уточнил Рагнар.
        - Да плевали Силы Судьбы на сидов и их Талисман! Они хотят, чтобы мы опять… СПАСЛИ МИР!
        - !!!
        - Ну, знаете, это уж слишком! - разгневался Орвуд. - Чуть ли не каждый год мир спасать! У нас что, своих дел нету?! Не могли Силы Судьбы кого-нибудь другого приспособить?
        - А зачем? - пожал плечами Рагнар. - У нас как-никак есть опыт…
        Гном не унимался:
        - Если они намерены и дальше нас эксплуатировать, могли бы, по крайней мере, предоставлять более четкую информацию. Как выглядит этот демонов Талисман? Где его искать?
        Хельги удивленно моргнул. Ему казалось, что он очень толково объяснил и все обо всем догадались.
        - Я тебе скажу, как он выглядит. Это предмет в виде скорпиона. А искать его надо где-то на севере. Ведь приближенные ушли туда.
        Меридит погрузилась в задумчивость.
        - Никогда не слышала, чтобы на севере хоть кто-то упоминал о Мангоррате. Может, это кобольды? Они очень закрытый народ.
        - Сомневаюсь. Мангоррат, скорее всего, был человеком, - возразил эльф.
        - Из людей на севере есть только фьординги…
        - Они ни при чем, - вставил Хельги. - Я точно знаю.
        - Хельги! - Меридит вдруг сделала страшные глаза. - А разве мандрагора в Безрудных горах растет?
        - Не-эт! - протянул тот. - Мандрагора тепло любит, севернее Конвелла ее никогда не находили… Ты думаешь?..
        - Силы Стихии! А мандрагора-то тут при чем? - взмолилась сильфида.
        - Мандрагориты. В горах есть секта мандрагоритов. Очень старая, очень страшная, мерзкая. Но к мандрагоре они, судя по всему, не имеют никакого отношения, она у нас не растет. Это просто созвучие: Мангоррат, мангорриты, мандрагориты. О Мангоррате никто не слышал, мандрагору знают все. Постепенно произошла речевая трансформация. Я так думаю.
        - Значит, идем на север? - обрадовался Эдуард. Он давно не бывал в родных краях, надеялся по пути домой заглянуть.
        Но Рагнар был несогласен.
        - Мне кажется, сперва надо забрать у Бандароха черепаху, - заявил рыцарь. - Представляете, какая опасность ему грозит! Те, кто готов умертвить шестьсот младенцев, ни перед чем не остановятся.
        - Верно, - поддержала Энка, хотя ее судьба магистра демонологии совершенно не заботила. - Раз наша главная цель не возврат реликвии, а спасение мира, то самый верный способ - изъять черепаху. Когда наступит роковой день, мы не знаем, скорпиона то ли успеем найти, то ли нет. А без сосуда мангорриты ничего поделать не смогут. Уничтожим его, а уж потом спокойненько займемся талисманом.
        На том и порешили.
        Двинулись на запад. Не тем путем, что шли позапрошлой осенью, а южнее, параллельным курсом, по лощине между второй и третьей грядой. Этот маршрут был более опасным из-за орков, зато выводил почти к самому Дефту, куда договорились заглянуть на всякий случай, проверить третий Престол.
        Ах, как хорошо было в горах! Наконец-то они почувствовали настоящее лето. В пустыне разве это лето? Жара, песок и сушь круглый год. Ни зелени, ни цветочных ароматов, ни пения птиц, ни теплых дождиков и утренних рос, ни ягод, ни грибов - ничего, о чем так скучаешь долгими зимами, что так ждешь весь год.
        А орки? Подумаешь! Орков они, что ли, не видели? Главное, чтобы ковер стрелой не пробили.
        - Так и кишат! - докладывала Ильза, свесившись с ковра. - Ой, сколько! Как муравейник. Ой, нас заметили! Аолен, давай скорее, щас стрелять начнут! Целятся уже!
        На эльфа была возложена обязанность отводить стрелы. Справлялся он неплохо, лишь при особенно массированных атаках призывал на подмогу Энку. Хельги участвовать в магической обороне отказался категорически. Хватит с него драконов, дайте отдохнуть.
        - Хозяйничают как у себя дома, - злился Орвуд. Обычно он благоразумно размещался в центре ковра, теперь же сел ближе к краю - чтобы плеваться врагу на головы. - Гляньте, что творят! Войска стягивают. Ох, куда-то двинут? Ох, как бы опять не на нас! Ох, бедный Даан-Азар! Нет ему покоя!
        - Меньше надо золота иметь, чтоб врагов не привлекать, - изнывавшая от безделья Энка сделалась раздражительной. Она надеялась, что удастся взять туфли на пробег до побережья, но напуганные последней войной джинны пока не восстановили свои северные и западные базы. Приходилось довольствоваться собственной скоростью ковра, никак не устраивавшей непоседливую девицу.
        На четвертые сутки пути земли орков закончились. Можно было вздохнуть спокойно.
        От созерцания окружающих красот на Ильзу снизошло философское настроение.
        - Вот я не понимаю, - рассуждала девушка вслух, - Мангоррат был такой ужасный, за что же его любили боги? Где на свете справедливость?
        - Они его вовсе не любили, это просто метафора, - объясняла Меридит. - Имеется в виду, что ему везло в жизни. До поры до времени.
        - Вон оно что! Метафора! - Ильза сделала умный вид, будто что-то поняла. - Интересно, а меня любят боги и демоны? - Она украдкой покосилась на Хельги.
        - Спроси уж прямо, любит ли тебя опаснейший из современных демонов-убийц, - ехидничала сильфида.
        - Любит, - известил демон-убийца, - как родную.
        Ильза тихо вздыхала. Она смутно понимала, что ей нужна совсем другая любовь, и философствовала дальше:
        - Не понимаю, чего всем далась эта власть? Зачем так к ней рвутся? Лично мне и без власти хорошо живется…
        - Ты уверена? - хмыкнул гном.
        - Уверена! А что?
        - Ты подумай хорошо. Нам ведь власть прибрать - раз плюнуть.
        - Как это?! - опешила Ильза.
        - Очень просто. У нас на руках столько магических артефактов, не говоря уж о собственном демоне, что ни одному великому магу не снилось. Разобраться, как они действуют, - и можем всем миром править.
        - Ой, ой! - только и смогла сказать девушка.
        - Не морочь человеку голову, - напустилась Меридит на гнома. - Не станем мы миром править, и без нас обойдется.
        К слову, разобраться с артефактами было не так-то просто. Прежде чем выйти в путь, они старательно перерыли всю библиотеку в надежде почерпнуть сведения о свалившихся на их голову магических предметах. Но вот чудо - в лучшей библиотеке Староземья на эту тему не нашлось ничего, кроме бесполезных упоминаний. «Видит око, да зуб неймет», - говорила любительница народной мудрости.
        Горное королевство Дефт пользовалось в Староземье дурной славой. Несколько столетий там правила династия колдунов, по меркам Коллегии, не слишком могучих, но злобных. Даже герб у них был неприятным - черный ворон, сжимающий в когтях человечий череп.
        Энка, единственная из всей компании, кому случилось побывать в Дефте, была поражена мрачной атмосферой, царящей в столице.
        По узким улочкам торопливо, будто опасаясь слежки, пробегают люди в темных одеждах с низко опущенными капюшонами. Не здороваются со знакомыми, не останавливаются поболтать, не поднимают глаз. Окна домов плотно зашторены, двери заперты на засовы. Не слышно обычного городского шума: криков торговцев и зазывал, пения менестрелей, брани портовых грузчиков, детского смеха или плача, конского ржания, блеяния домашней скотины, лая собак. Даже повозки не тарахтят по брусчатке, не скрипят на поворотах. Тягостное настороженное безмолвие давит предчувствием близкой опасности.
        И как символ, как материальное воплощение беды, высится над городом зловещая громада королевского замка. Стая ворон кружит над крышей его, им одним позволено кричать в Дефте. Синие огни горят на его шпилях в бурные осенние ночи, будто на мачтах проклятого корабля. А каждую пятницу, как повествует народная молва, после захода солнца, облаченный в капюшон простого ремесленника, а то и вовсе в облике черного пса, сам король выходит из ворот его на городские улицы, и тогда вершатся в столице самые черные и страшные дела…
        - Хочу в столицу! - захлопала в ладоши Ильза. - Я должна ее увидеть! Никогда не бывала в таком жутком месте!
        - Нет уж! - оборвала ее Энка резко. - Хватит с нас и окрестностей. Дефт - не место для экскурсий. Чужих там не любят. Особенно нелюдей.
        То ее единственное посещение Дефта окончилось заточением в темницу. Схватили на улице, без объяснения причин. Чтобы бежать, ей пришлось придушить охранника, молодого, неопытного, довольно симпатичного и незлобивого. Это было одним из самых тягостных воспоминаний в ее жизни. Очень грустно убивать тех, с кем только что мирно разговаривал.
        Дефт - не то место, где можно постучаться в дверь сельского домика и спросить дорогу. Топор в руках хозяина как-то не располагает к общению.
        Возможно, потрать они еще несколько дней, и храм был бы найден. Но, с одной стороны, рыцарь рвался в Сильфхейм на спасение Августуса. А с другой… Когда стая черных птиц атакует ковер, выстроившись четким боевым клином, это поневоле наводит на мысль о неслучайном характере их действий. И попробуйте от них отделаться, когда кое-кто из демонов-убийц вопит под руку: «Только не зашибите бедную птицу! Она невиноватая!» Пришлось удирать к границе.
        В Эттелии они три дня прождали корабль до Сильфхейма.
        Как ни злилась, как ни иронизировала Энка над душевными качествами гномов вообще и Орвуда Канторлонга в частности, тот стоял на своем: «Можешь сколько угодно считать меня трусом, но на поклеванной воронами тряпке, которой и без того пятьсот лет в обед, я над океаном не полечу.
        Гнома поддержал эльф. Над поверхностью воды, сказал он, действие любых заклинаний, кроме специальных, ослабевают. Тем более ненадежны заклинания столь давние. И вообще, тише едешь, дальше будешь - гласит народная мудрость.
        - Не все, сказанное народом, является мудростью. В народе полно дураков, - в сердцах заявила Энка.
        Так или иначе, они не полетели.
        За три дня Ильза успела ознакомиться со столицей вдоль и поперек. В отличие от мрачного Дефта, безумного Альтеция или гибнущей Хеммы, Эттелия была типичным староземским портовым городом со всеми его плюсами и минусами. Главным плюсом была чистота, дешевизна и отличная еда даже в самых захудалых тавернах. С главным минусом первым столкнулся Орвуд: не обнаружил кошеля на поясе. Да, Эттелия кишела уличным ворьем, не серьезными грабителями, а мелкими пронырливыми воришками. Хельги, наученный горьким опытом, изловил одного такого за руку в собственном кармане.
        Загорелый до черноты, худой вертлявый парнишка беспомощно трепыхался в когтях демона-убийцы, но при этом - сдуру, от большой ли наглости, - еще пытался, по любимому выражению Макса, «качать права». Ничего ужасного Хельги не планировал. Ну, дал бы незадачливому воришке в лоб, да и отпустил на все четыре стороны. На беду, у того имелся брат-близнец. И в тот самый момент, когда Хельги уже подумывал избавиться от беспокойного пленника, Меридит за шиворот оттащила упомянутого брата от заплечного мешка Эдуарда!
        - Ну, это уже вообщ-щ-ще! - От возмущения Хельги перешел на спригганское шипение. - Это уже предел наглости! Да чтоб у вас обоих рука отсохла!.. Ой, мамочки мои-и!!
        Вам когда-нибудь приходилось видеть, как у человека прямо на глазах сморщивается, усыхает и отваливается рука? Зрелище подходящее не для каждой нервной системы. Во всяком случае, демон-убийца при виде содеянного побледнел так, что Меридит испугалась, как бы ему не стало дурно за компанию с братьями-ворами, Ильзой и Эдуардом.
        - Ты как нежная фея! - порицала Энка. - Никогда не видел, как ворам руки отрубают?
        - Видел, - огрызался Хельги. - Одно дело, когда отрубают, другое - когда сама отваливается. Это страшно и непостижимо. Бедные, как они теперь жить будут?
        - Пожалей их еще! Переживут как-нибудь. Они должны тебе спасибо сказать.
        - За что?! - От удивления демон перестал дрожать.
        - Как за что? Во-первых, ты мог сказать не «рука», а «руки». Во-вторых, есть разница между быстрым безболезненным отсыханием и кровавым отрубанием, как ты считаешь?
        - В самом деле, - вмешался Орвуд, - надо было рубить. Слишком легко отделались, паразиты! Хельги, ты в другой раз помалкивай.
        - Я теперь вообще слова не скажу! - заявил магистр Ингрем мрачно. - Даю обет молчания. Хотелось бы конечно… ммм… - Это Меридит закрыла ему рот ладонью.
        Ильза ожидала, что в Сильфхейм опять придется проникать через отвратительный тоннель. И ошиблась. Энка на этот раз почему-то решила обставить их визит с помпой: провела через главные ворота, небрежно бросив на ходу стражнику: «Это со мной», изловила за ухо пробегавшего мимо ребенка, очень чистенького и благонравного на вид, и велела мчаться во весь дух к дому сенатора Валериания, сообщить, что его дочь Энкалетте направляется домой, и не одна, а с дорогими гостями. Пусть готовит встречу. Да с учетом, что двое из гостей - наследные принцы, а один - грозный и могучий демон.
        - Папашка - жуткий сноб, - пояснила она, - пусть ему будет приятно. Лучше расстарается.
        Сенатор Валерианий расстарался на славу. Были и ковровые дорожки у входа, голубые, как само небо, и фонтаны с музыкой, и фейерверк, и торжественная речь главы семейства.
        Не было Бандароха…
        - Уехал, - невозмутимо сообщила жена сенатора. - Недели полторы назад. Сказал, не может злоупотреблять нашим гостеприимством… Очень воспитанный молодой человек. Может служить примером хороших манер. - Она выразительно покосилась на дочь. Та поедала анчоусы, демонстративно игнорируя столовые приборы.
        - С ума сошли!!! - завопила Энка, едва не подавившись упомянутым блюдом. - Зачем вы его отпустили?! Теперь из-за вас убьют шестьсот младенцев, и это еще не самое худшее! Он говорил, куда собирается?
        - Ничего определенного, - развела руками дама. Похоже, бурная реакция дочери не произвела на нее должного впечатления. - Упоминал совершенно разные места: Аполидий, Сехал, Дефт… И еще нечто экзотическое. До? Адо?
        - Острова Аддо? - подскочил Эдуард.
        - О! Вы совершенно правы, Ваше Высочество! Именно Аддо. И знаете, мне показалось, последние дни он был немного не в себе. Взвинченный, нервный, повсюду ходил с чернильницей… Но при этом… - Она подняла холеный пальчик и вновь покосилась на дочь, - оставался безукоризненно вежлив. Уж он никогда не стал бы красть грифонов из родного дома!
        Энка плюнула по-кансалонски.
        И они уплыли на Аддо. Не потому, что надеялись встретить там Бандароха («Ищи ветра в поле! - говорила про него Энка. - Тут без мангорритов не обошлось, они его выманили через черепаху. Уже и убили, скорее всего»), а потому, что единственным кораблем, уходившим в тот вечер с Сильфхейма, было эттелийское торговое судно, державшее курс на Аддо. Так уж совпало.
        Если бы не это совпадение, признанное перстом судьбы, они вообще не направились бы на далекие острова. Логичнее, а главное, спокойнее было бы выбрать храм поближе - Конвелл, например, устроить засаду и дожидаться развития событий. Так рассуждал гном. Но с Силами Судьбы не поспоришь.
        Их разместили в помещении, которое капитан, пожилой гоблин, гордо именовал
«каютой». На деле это был тесный закуток, отгороженный от камбуза нестругаными досками. Должно быть, в остальных случаях здесь держали свиней.
        Широкие, в палец, щели свободно пропускали кухонную вонь: от соленой трески и кислой капусты до помоев, в прямом смысле этого слова. Духота стояла невыносимая. Спать приходилось вповалку, на соломенных матах, а засыпать и просыпаться под такую отборную, физиологического свойства брань судового кока, что щеки Аолена алели как маков цвет. Кстати, ни в чем, кроме непристойной лексики, кок не преуспел. Еда была отвратительной. «Хуже, чем в сехальских казармах», - плевалась Меридит, из всей компании самая неприхотливая по части гастрономии.
        И за все предоставленное безобразие с них запросили такую плату, что у Орвуда от возмущения борода встала дыбом. Не стесняясь в выражениях и не обращая внимания на одергивания Рагнара, гном высказал гоблину все, что думает о его судне. Капитан совершенно не обиделся.
        - Ясно, не королевский фрегат, - признал он. - А деньги - за риск. Три бабы на борту - на такое не каждый отважится. Баба на корабле - жди беды. - Он покосился на Меридит, потом на ее медальон. - Кстати, если нападут пираты или, скажем, фьординги, вы того… Короче, я рассчитываю на ваши мечи.
        - Вот упырь! - негодовал Орвуд. - Ободрал как липку и еще на что-то рассчитывает. Да за такие деньги он должен с нас пылинки сдувать!
        - Не говори! - согласилась с ним Энка. - Бабы его не устраивают! Да я сколько лет бортовым стрелком ходила! На военном корабле, между прочим, а не на паршивой торговой посудине. А у Меридит бабка в Тайенском проливе разбойничает. И что? Где беда?
        - Родная бабушка? Разбойничает? - Эдуард решил, что ослышался. У него были совершенно иные представления о бабушках.
        - Прабабушка, - уточнила Меридит, - разбойничает. Уже из гребцов в боцмана выбилась… Выражается похлеще нашего кока. - В голосе ее звучало осуждение. - Дисам не пристало на море воевать. Мы народ сухопутный, на том стоим.
        - Ах, как интересно! - всплеснула руками Ильза. - Бабушка-боцман! А у нее крюк есть?
        - Какой еще крюк?
        - Ну, крюк, железный, вместо руки. Она ведь пират, у нее должен быть крюк.
        - Ничего у нее нету, - буркнула диса. - Ни крюка, ни стыда, ни совести. И хватит об этом. Накаркаем еще!
        И вновь потянулись долгие дни. Тягостное безделье усугублялось тем, что почти круглые сутки приходилось проводить в «каюте». Очень уж неприятной была обстановка на корабле. Пассажиры спиной ощущали косые взгляды, ловили злобный шепот.
        - Неужели эттелийские матросы такие суеверные? - удивлялась Меридит.
        - Не-эт, тут что-то другое, - качал головой Рагнар. - Не в бабах… ой, прости, дело.
        Энка же оценивала ситуацию еще более определенно. «Бунтом пахнет», - говорила она. Сильфида лучше других знала матросскую среду и умела чувствовать ее настроения.
        Чувствовал их и капитан. При встрече с кем-нибудь из пассажиров, даже с Ильзой, он многозначительно таращил маленькие хитренькие глазки и нарочито громко изрекал:
«Имейте в виду, я на вас рассчитываю!»
        Постепенно Энке удалось разнюхать, в чем причина недовольства команды.
        - Не хотят идти на Аддо, считают острова проклятыми, - сообщила она. - По слухам, те немногие, кто возвращались оттуда живыми, умирали в течение полугода. Гоблин заставил моряков подписать контракты обманом: подпоил и подменил листы… А теперь врет, будто мы не пассажиры, а его личные телохранители. Вот они и злобствуют.
        - Приятная новость! - хмыкнул гном. - Очень… хм… обнадеживает. Если мы каким-то чудом доберемся до Аддо, там нам и конец придет.
        - Ты пессимист. Это всего лишь слухи. Матросы - народ темный, суеверный, верят чему ни попадя. Будет лучше, если ты не станешь им уподобляться.
        - Между прочим, вчера на мачте я видел голубой огонь, - обиженно сообщил Орвуд. - Ты и его отнесешь к разряду суеверий?
        - Правда видел? - посерьезнела Энка. - И что, ярко горел?
        - Нет, - признал гном. - Не ярко. Слегка.
        - Слегка не считается, - с облегчением вздохнула сильфида.
        Но на этот раз засчиталось и «слегка».
        На закате следующего дня с мачты раздался вопль: «Парус по левому борту!» Очень скоро не только Аолен и Хельги, но и все желающие смогли убедиться: парус черный. Приближался он так стремительно, что у неповоротливой торговой посудины не оставалось ни единого шанса избежать роковой встречи. Быстроходная маневренная шхуна подошла к их барку почти вплотную. «На абордаж!» - донеслась команда. Голос был странным: грубым, резким, но довольно высоким. Услышав его, Меридит, дотоле совершенно невозмутимая, вдруг изменилась в лице:
        - Силы Стихий! Накаркали! Бабушка! До капитана, что ли, доросла? Бабушка-а!!! - Спихнув гоблина, диса вскочила на капитанский мостик и заорала во всю мощь легких: - Бабушка!!! Совесть поимей!!!
        Та, к которой она взывала, возникла над бортом. Высоченная, здоровенная дама неопределенного возраста, одетая по последней пиратской моде: матросские штаны, бархатный камзол с алыми отворотами, ботфорты с золотыми пряжками, кривой нож за широким поясом. Впрочем, созерцать ее мощную фигуру во всей красе пришлось недолго, она прикрылась большим щитом - на случай, если у кого-нибудь на барке сдадут нервы и начнется стрельба.
        - Демоны морские! Меридит! Ты здесь откуда, негодница?!! Мать знает, где тебя носит? - По громогласности почтенная Гунилла давала правнучке сто очков вперед.
        - Вот дурища старая! - выругалась Меридит вполголоса. - Никак не усвоит, сколько мне лет!.. Бабушка! Мне на Аддо нужно! Срочно! Сделай милость, не задерживай нас!
        Обе команды, не выпуская из рук оружия, затаив дыхание, следили за ходом неожиданных переговоров. Энка и Хельги начинали тихонько хихикать, их чувство юмора всегда отличалось своеобразием.
        - Ты воображаешь, на вашем корыте можно куда-то попасть «срочно»? - проорала в ответ разбойница. - И вообще, нечего тебе делать на Аддо, их давеча прокляли.
        - Бабушка! Демон тебя раздери! Это боевое задание! Что ты меня позоришь, как маленькую?!
        Старая Гунилла влезла повыше, чтобы окружающим было лучше видно ее возмущение.
        - Вы только послушайте, как эта негодница с бабкой разговаривает!.. Мало тебя в детстве драли, вот что я скажу!
        Меридит вышла из себя окончательно.
        - Вот сидела бы, как все приличные бабки, дома и драла меня в свое удовольствие! А ты по морям шлялась, теперь пеняй на себя! И только тронь этот паршивый барк, я твою шхуну к демонам собачьим потоплю!!! Так и знай!
        - Эй! Ты бы полегче! - Хельги дернул сестру по оружию за руку. Семейная сцена начинала приобретать нежелательный оборот.
        Меридит только отмахнулась:
        - Потоплю, потоплю! Не сомневайтесь!
        - Она может! - гордо сообщила пиратка невольным зрителям. - Она на всякое безобразие способна! Бешеная, вся в бабку… да не в меня, идиот!.. - Раздался звук удара и грохот падающего тела. - Я дама уравновешенная. В дочку мою, Бритту… Ладно. Идите, куда шли, демон с вами. Но матери я про твое поведение доложу, так и знай! Да поосторожнее там, на Аддо!
        С этими словами морская разбойница лихо спрыгнула со своего постамента, и скрылась за бортом. А скоро и черный парус ее шхуны растворился в багровеющей дали…
        - Стыд, ох стыд какой! - причитала Меридит, обхватив голову руками. В отличие от друзей, она не усматривала в происшествии ничего забавного. - Вечно она меня позорит!
        - А сколько ей лет, прабабушке твоей? - осторожненько полюбопытствовала Ильза.
        - Да уж под двести! Силы немерено, а из ума выживает! Не в состоянии усвоить, что я давно взрослая.
        Хельги, справедливости ради, встал на защиту бедной старушки:
        - Знаешь, если бы у меня сейчас, а не в двести лет, было бы сорок пять правнучек, не считая прапра-, я бы их и в лицо не узнавал, не то что помнить, кому сколько лет. А учитывая вашу продолжительность жизни, до маразма ей еще лет двести жить. Прекрати клеветать на почтенную даму, она тебе только добра желает.
        - Вот еще заступник выискался! - проворчала Меридит, но уже довольно добродушно.
        Вопреки здравому смыслу, после эпизода из семейной жизни дис, спасшего не один десяток жизней, отношения команды и пассажиров не улучшились. Взгляды становились все более злобными, шепот все более громким… И настал день, когда Рагнар спросил:
        - А что мы станем делать, когда начнется бунт?
        - Судно захватим, команду за борт, - тотчас откликнулся Хельги. - Это единственный разумный выход… Я все думаю, а стоит ли дожидаться бунта?
        - Помнится, кое-кто из нас - существо цивилизованное, образованное и прогрессивное, - ядовито поддел гном.
        - Мы ведь в море, - пожал плечами Хельги. Ему в голову не приходило, что сухопутные нормы прогрессивной морали могут распространяться и на море. Сказывалось воспитание фьордингов.
        - Нет уж, давайте подождем, когда они нападут первыми, - очень настойчиво попросил Аолен.
        Хельги недовольно пробурчал себе под нос что-то о стратегии и тактике, в которых эльфы смыслят до обидного мало, и о преимуществах упреждающего удара, упустить которые способны лишь круглые идиоты, но в открытый спор вступать не стал.
        - Глупая была идея с кораблем, - ворчал Орвуд. Нестабильность угнетала гнома, ему ведь было что терять. Ох и хлопотное дело - таскать за собой по свету столько золота. Чувствуешь себя уязвимым, буквально связанным по рукам и ногам. И если орочий жезл еще можно применить в качестве сомнительного, но все-таки оружия, то чаша из пустыни - сущее наказание. Здоровая, тяжеленная, с такой не повоюешь. Разве что на голову пристроить вместо шлема? Нет, не дайте боги, свалится… - И почему не купили грифонов? Наверняка уже были бы на Аддо.
        - А потому, - в который уже раз объясняла Энка, - что летом грифонов не продают, только осенью. Таков порядок. К тому же они не могут лететь над водой дольше суток, она вытягивает из них магические силы.
        - Значит, надо было пересесть на корабль к прабабке. Он более быстроходный, и обстановка там, возможно, более дружественная.
        - Еще не хватало! - возмутилась Меридит. - Пираты - сущие психопаты, не желаю иметь с ними дела. Лучше захватим этот корабль, как хочет Хельги.
        - Захватим, обязательно захватим, - кивал Аолен. - Но не сейчас. Подождем, когда начнется бунт. Очень вас прошу.
        Послушай они тогда Хельги, а не Аолена, и все вышло бы иначе. Лучше, хуже - как знать? Но жертв определенно было бы меньше.
        Бунт начался ночью. Из соображений внезапности. С тем же успехом его можно было отложить до утра, неожиданностью он ни для кого не стал: ни для капитана и его приближенных, ни для пассажиров. Вламываясь в «каюту», бунтовщики рассчитывали застать пассажиров врасплох, перекрыть единственный выход и в тесноте всех перерезать. Они здорово просчитались, не приняв во внимание ту самую перегородку из неструганых досок. Рагнар выломал ее одним ударом, в который не вложил и половину своей силы. «Мирные путники» выскочили в просторное помещение камбуза и атаковали противника с тыла.
        Очень скоро все было кончено. Матросы Староземья - неплохие воины. В морях, кишащих пиратами, герцогскими корсарами и фьордингами, поневоле приобретаешь навыки рукопашного боя. Но с наемниками Гильдии и рыцарем ордена Золотого Меча они все же не могли сравниться. Хотя для Ильзы, Эдуарда и тяжело нагруженного Орвуда были достойными противниками.
        В какой-то момент, когда на Эдуарда насели сразу трое головорезов с кинжалами, он даже запаниковал, решил, что настал конец. Но бросил взгляд влево, ища спасения, и обнаружил, что наставник его стоит рядом, небрежно облокотившись на разделочный стол, и следит за ним с таким внимательно-снисходительным видом, какой обычно бывает у мастера на детской тренировке.
        - Давай, давай! - кивнул Хельги, уловив отчаянный взгляд ученика. - Сам справляйся, не маленький! Смотри, Ильза уже второго добивает! - Принц раззадорился и справился сам.
        Расшвыряв бренные тела и прихватив свой магический скарб, они побежали наверх.
        На палубе кипела битва.
        Не все матросы поддерживали бунтовщиков. Примерно треть команды осталась на стороне капитана. Но эта группа состояла из существ самых отчаянных, бесстрашных, беспринципных и алчных, таких, кто в погоне за прибылью - а прибыль от торговли на попавших в изоляцию островах сулила быть немалой - готовы без раздумий рисковать жизнью - и чужой, и своей собственной. Они не собирались сдаваться без боя, и, несмотря на неравенство численное, шансы на победу у обеих сторон были, пожалуй, равны.
        Сражение было в самом разгаре. Кровь заливала палубу черными потоками. Кое-где полыхал огонь - дерево воспламенилось от брошенных факелов. Чад, копоть, вопли раненых, непристойная брань… Черные фигуры мечутся на огненном фоне, бывшие товарищи со зверским остервенением режут друг другу глотки, вспарывают животы, крушат черепа. В тот момент они вряд ли думали о том, как выжить, и забыли, ради чего, собственно, подняли бунт. Безумие охватило их. Немудрено, что так мало народа возвращается в последнее время живыми из походов на Аддо…
        Ильза ошарашено крутила головой. Она решительно не знала, что делать. Кто тут друг, кто враг. Моряки-то сами знали друг с друга в лицо, а как быть остальным?
        - А, режь всех подряд! - крикнула Энка в запале. - Боги на том свете разберут!
        - Не стоит! - решительно остановил Аолен. - Лучше остаться в стороне. Мы ведь просто пассажиры, мирные путники, не забывайте.
        - Ну-у! - разочарованно протянула Меридит. - Ску-учно! Сражаться хочу. Диса я или кто?
        Эльф был непоколебим. Чтобы сражаться, надо знать с кем.
        Они нашли относительно тихое и условно безопасное местечко на корме, устроились поудобнее и принялись созерцать картину битвы. Ильза взвизгивала, Эдуард и Рагнар азартно вопили всякие глупости типа: «Дай ему! Врежь! Бей!», Энка предлагала делать ставки, Меридит ворчала по одной причине, Орвуд по другой, Аолен дивился жестокости мира, а на Хельги нашла меланхолия. Он смотрел на звездное небо, темные волны за кормой, черные фигуры в огненных сполохах. С детства привычная, почти родная картина. Все это было, было много раз. Все это знакомо до боли. И волны, пенящиеся вдали белым гребнем, будто в полосе прибоя, и звёзды. Галеан на южном горизонте, Большой Ковш над головой…
        - Ох, Силы Стихий!!! Харратовы Рога!!! - Он хотел заорать так, чтобы перекричать рев битвы. Но голос почему-то подвел, сорвался в полузадушенный писк.
        К счастью, те, кто должен был услышать, кто мог понять, в чем дело, не подкачали. Энка с визгом выдернула у Орвуда ковер, раскатала прямо на палубе, пошвыряла барахло и тех, кто не успел сориентироваться в происходящем. Рагнар вслед за Хельги помчался на нос, мощными кулаками расшвыривая все и вся на пути и вопя во все горло. И тоже был услышан.
        Найдется ли хоть один моряк в Староземье, кто не знал бы про Харратовы Рога, кладбище кораблей? Битва захлебнулась почти мгновенно. Недавние противники рассыпались по судну, занимая свои места: карабкались на мачты, резали паруса в безумной надежде сбросить ход. «Поворот оверштаг!!!» - орал Рагнар с капитанского мостика. Хельги, отшвырнув трясущегося рулевого, изо всех сил вцепился в штурвал. Он отчаянно пытался сделать что-нибудь полезное и в Астрале, но проклятая посудина оказалась почти начисто лишена магии, даже за носовую фигуру морского демона Ро не ухватишься.
        Поздно, было слишком поздно! Слишком неповоротлив и тяжел барк, слишком многих недосчиталась команда. «Гхиндакхагкху» - «Звезду морей», как незатейливо переводилось сие буквосочетание с языка гоблинов, на полной скорости неотвратимо несло прямо на острые наклонные скалы, торчащие из воды подобно рогам диковинных зверей, выстроившихся цепью в глубине… И вот они уже крушат корабельную обшивку, раздирают днище. Трещат доски, валятся, как соломины, мачты, вспыхивают упавшие паруса…
        Даже с высоты полета было до визга жутко смотреть на трагическую картину гибели корабля. Каково же приходилось оставшимся внизу?! В страхе за любимого Хельги Ильза чуть не свалилась в воду, Меридит поймала девушку в последний момент за ремень штанов.
        Хельги спасся сам. Да еще как! Левитировал! Прямо с места, на десять метров. Энка не знала, как и быть: радоваться, что ее наука не пропала даром, или завидовать черной завистью ученику, превзошедшему учителя на восемь метров. Впрочем, девица всегда умела примириться с собой - списала успех Хельги на стрессовую ситуацию и демоническую природу. А вот Рагнара пришлось вылавливать из воды, изрядно побитого падающими обломками.
        А потом произошло что-то совсем странное и страшное.
        Сперва весь тонущий корабль, уже почти развалившийся пополам, охватило пламя, взметнувшееся по уцелевшей мачте. Затем раздался невероятный грохот, будто сотня гроз громыхнула разом. Огонь и вода смешались, столбом рванулись в небо, рассыпались полыхающими обломками. Сила, чудовищная, небывалая, невидимой волной скрутила несчастный ковер вместе с пассажирами и швырнула в море. Она непременно убила бы их, если бы не Аолен, чудом успевший сделать что-то магическое, смягчившее удар.
        Потом все стихло. Не было больше огромной «Звезды морей», никто, ни один из команды не уцелел. Всех вобрала, поглотила, утянула на дно гигантская водяная воронка. Не осталось даже обычного хлама, отмечающего место крушения, лишь самый легкий мусор - обугленные щепочки, обрывочки парусины кружились на поверхности воды.
        - Боги великие! - стонала Энка, трясла головой, теребила заложенные уши. - Что же это было?
        Они сидели на скользкой скале, оглушенные, продрогшие, кое-как укрывшиеся от ветра мокрым ковром, - единственные выжившие в невиданной катастрофе.
        - Это называется «взрыв», - сипло ответил Хельги. - Есть некоторые химические вещества… Силы Стихий! Что же такое демонов гоблин вез на Аддо?!
        - Ты же сам сказал, химические вещества, - напомнила сестра по оружию, решив что у брата от удара не в порядке с головой.
        - Чтобы получился такой взрыв, этих веществ должно быть очень много. Полный трюм.
        - В т-трюме было з-зерно и д-другая еда, я сам в-видел, как груз-зили, - пролязгал принц, от пережитого на него напало заикание.
        Хельги вздохнул:
        - Значит, это были очень сильные вещества. В нашем мире таких нет. - И уточнил: - До сих пор не было.
        - А где были? - тупо спросил Рагнар.
        - В мире Макса. Там этого добра полно. Основополагающий элемент их цивилизации.
        Тут уж Орвуд не выдержал. Высказал все, что было на уме. Положение их катастрофическое: кругом вода, ковер намок, нет ни еды, ни питья, одни идиотские артефакты (которые, кстати, он сам и спасал, крепко привязав к себе, чуть не потоп из-за них, еле выудили), холодно, болят уши… одна нога уже в могиле. А Хельги, должно быть, окончательно спятил, если в такой ситуации не думает о том, как им спастись, а разглагольствует о чужих цивилизациях.
        - Давайте лучше спать будем, - перебила его любительница народной мудрости. - Утро вечера мудренее.
        И они заснули, тесно прижавшись друг к другу под мокрым ковром, накинутым на орочий артефакт на манер палатки («Вот видите! Пригодился!»). И Ильза была счастлива, потому что оказалась как раз рядом с Хельги, со спины, и можно было уткнуться носом ему в плечо, и, убедившись, что он спит, незаметно гладить по не в меру отросшим волосам, и думать о том, как же она его любит и всегда будет любить, и мечтать… Она решила не спать до рассвета, чтобы не растрачивать даром чудесные мгновения, и на этом благополучно заснула. А проснулась от громкой перебранки.
        - Хельги! - бесилась Энка. - Ты демон или кто? Перенеси нас куда хочешь, лишь бы на сушу. Я не желаю сидеть на скалах, я не полип! При такой влажности ковер за неделю не просохнет, мы раньше от жажды вымрем.
        - Вот бестолочь! - шипел демон. - Не могу я вас никуда перенести! Не подцеплю никак - слишком мелкие. Вода всю вашу магию глушит.
        - Хорошо. Мы сядем на ковер. Его ты можешь подцепить?
        - Нет! Он мокрый!
        - Ладно. А наши артефакты?
        - Их могу.
        - Прекрасно. Мы уцепимся за древко одной рукой, за чашу и камень другой, и ты нас перетащишь всей кучей. Договорились?
        - Нет. Я боюсь. Артефакты потащу, а вас оброню.
        - А ты не бойся.
        - А я боюсь!
        - А нечего бояться!
        - Нет, есть чего!
        - Чего ты к нему пристала? Мог бы - перенес бы. Отстань!
        - А пусть он не боится!
        - Хватит уже галдеть, - простонал гном, сжимая пальцами виски. - И без вас башка трещит, как с попойки! Подеритесь еще!
        - Парус! Парус на горизонте!!! - закричал Аолен.
        - И что в нем толку, раз на горизонте? - огрызнулась Энка. - Вплавь, что ли, до него добираться?
        - О! Это мы сейчас! Это мы мигом! - радостно объявил Хельги, шаря по скале в поисках каменной крошки. Спригганская магия, основанная на использовании Сил Стихий, от воды ни капельки не страдала, даже, наоборот, увеличивала мощность.
        - Интересно, что скажет команда, когда мы свалимся им на головы? - пробормотала Меридит, догадавшись, что задумал магистр Ингрем.
        Команда не сказала ничего. Ее просто не было. Корабль, большая трехмачтовая шхуна под флагом Дрейда, был пуст. Капитанский мостик, палуба, кубрик, каюты, трюм - нигде ни одной живой души! И самое странное - груз не разграблен, шлюпки и спасательные пояса на месте, все до единого. Личные вещи команды и пассажиров в каютах, тарелки с засохшими остатками еды на камбузе, ведра и швабры на палубе - все выглядело так, будто оставлено лишь на минуту и хозяева вот-вот вернутся, продолжат свои обычные дела. Было на судне и оружие, лежало нетронутое, им явно давно не пользовались. А самую жуткую находку сделал Рагнар. В одной из пассажирских кают на койке лежал трупик. Сморщенный человеческий младенец. Он умер уже давно, от голода и жажды, установил Аолен. Все ушли, а его, беспомощного, забыли. Вот только куда ушли? Почему покинули корабль посреди океана, если на нем нет никаких признаков бунта, нападения пиратов, эпидемии чумы или холеры, даже следов злой магии?!
        Это было страшно… Очень, очень страшно… Корабль-призрак! Самые отважные и бывалые моряки при одном упоминании о таком трезвеют, понижают голос до шепота и складывают пальцы в охранные символы. Потому что корабль-призрак - это так же опасно, как и проклятый, являющийся ночью в свете синих огней, несущий на своих парусах беду.
        - Да-а! Скажу я вам, Силы Судьбы повернулись к нам задом! - подытожила Энка. - Хотелось бы знать, чем мы им не угодили.
        Аолен выразительно покосился на Орвуда:
        - Ропщем слишком много.
        - Эй! Сюда! - раздался голос Эдуарда из соседней, самой богатой каюты. - Только гляньте, что тут есть!
        Красивая золотая клетка стояла на ночном столике. На дне ее, жалко распростершись, лежало крошечное, с ладонь, тельце. Если бы не размеры, существо больше всего походило бы на эльфа, особенно горного: удлиненное личико, стройная фигурка. Длинные, с зеленоватым отливом волосики разметались по полу золотой тюрьмы. Из одежды - шелковая туника, штанишки до колен, на ногах деревянные башмачки. За спиной - полупрозрачные крылышки, обвисшие и потускневшие.
        - Ой, како-ой! - всплеснула руками Ильза. - Кто это?! Он тоже умер, да? - Она всхлипнула.
        Из-за плеча Меридит выглянул Хельги и ахнул:
        - Демон побери! Это же илфи! Вот пакость!.. Смотрите, живой! Дергается! Надо его немедленно раздавить!
        От изумления глаза Ильзы сделались круглыми и мокрыми. Она не верила своим ушам. Хельги, ее любимый Хельги, который хоть и называется демоном-убийцей, а на деле даже злобных дефтских ворон не дает убивать, хочет раздавить созданьице, такое прелестное, маленькое и несчастное…
        - Не надо! - только и выговорила она, заливаясь слезами жалости.
        Но Хельги, обычно не выносящий вида ее слез, на этот раз остался непреклонным:
        - Обязательно надо! Вы что! Это же илфи! Илфи по зловредности хуже… - Он запнулся, подбирая подходящее сравнение. - Хуже курганника! Хуже упыря! Их всегда давят…
        - Не надо!!! - молила Ильза, заслонив клетку собой. - Он хоро-о-шенький!!!
        Меридит эта душераздирающая сцена быстро наскучила. Она взглянула на Хельги, на Ильзу, усмехнулась. Отодвинула девушку от клетки, выломала изящный замочек, обхватила существо двумя пальцами за талию - оно безжизненно обвисло в ее руке - и протянула Хельги.
        - На. Дави.
        Тот попятился, даже немного побледнел.
        - Почему я?!
        - А кто? Ты сам сказал, что всегда их давишь.
        - Я лично никогда не давил, - признался Хельги, отступая к двери. - Только видел один раз… Может, Орвуд согласится? Пойду позову. - Он скрылся.
        Ильза подняла на Меридит счастливые глаза.
        - Вот видишь! - улыбнулась диса. - А ты плакала.
        Потом пришел мудрый гном Орвуд и все расставил по местам. По его мнению, давить никого не надо - наоборот, привести в чувство и расспросить, что приключилось с кораблем. А там уж видно будет.
        Хельги было тревожно до тошноты.
        Оказаться на корабле-призраке - ладно! На это он готов согласиться. Все лучше, чем на скале среди океана. Общими усилиями удалось поставить нужные паруса и развернуть судно курсом на Аддо. Запасов воды и продуктов были предостаточно, жизнь вроде бы налаживалась.
        Но гнусная, кроваво-бурая магия злокозненного существа не давала ему покоя. Особенно плохо, что опекала существо Ильза. Такие, как она, особенно уязвимы для маленьких крылатых чудовищ. Самым правильным было взять его из рук Меридит и раздавить. Но - он не мог!
        Однажды, много лет назад, когда он был еще совсем маленьким и очень одиноким, такое существо нашло его. Оно не понимало по-староземски, а щебетало на своем звенящем наречии, зато умело весело кувыркаться в воздухе, строило забавные рожицы, садилось на голову юного подменыша и щекотало его уши травинкой… Они играли целый день. На пустыре за домом ярла Хельги строил для маленького друга шалашики, выстругал кораблик - совсем как настоящий драккар - и пустил плавать в луже, с риском для пятой точки он украл из кладовой сладости, которые, впрочем, существо есть не стало. Еще никогда подменному сыну Гальфдана Злого не было так весело и интересно. Это был лучший день в его жизни.
        Ярл возник за спиной внезапно.
        - Чем это ты занимаешься, трюмово отродье?!
        Почуяв беду, Хельги схватил большой камень, замахнулся. Он был готов защищать друга до последней капли крови. Но могучий ярл отшвырнул его как щенка, одной левой. А правой рукой ловко, на лету, схватил крылатое созданьице и швырнул под ноги. В следующий миг огромная ступня опустилась на хрупкое тельце. Хельги ясно услыхал хруст крошечных косточек… Он бросился на ярла, зубами и когтями впился в руку - и какое-то время больше ничего не слышал и не видел, наверное, тот ударил его слишком сильно.
        Очнулся он в доме, на руках у жены ярла - она его жалела - и заплакал, первый и последний раз с тех пор, как выучился говорить.
        Тогда жена ярла стала рассказывать несчастному подменышу про илфи.
        Илфи - крошечные существа, такие красивые, такие веселые, забавные, шаловливые, ласковые. Они любят играть с детьми: они залезают в шалашики, катаются на корабликах, вот только сладости не едят, им нужно другое.
        После, под покровом ночи, они прилетают к своим товарищам по играм - и не помеха для них ни стены, ни запертые окна, ни амулеты под потолком, - крошечными острыми зубками прокусывают они нежную кожу на шее ребенка и пьют, пьют… Сколько крови может высосать такая крошка? Совсем каплю. Наперсток-другой, не больше. Не в крови дело. Жизненная сила, если не сама сущность ребенка утекает в ранку на шее. Вот что едят илфи. Один маленький кровосос убивает здорового крепкого детеныша человека или цверга в три дня, сприггана или дисы - в пять. На тролленка уходит неделя. Но не только ночные визиты, дневные игры тоже опасны. Потихоньку илфи тянет силу и без крови, через прикосновения. Мало того, страшные беды в течение года обрушиваются на тот дом, где ребенка загубил илфи. Взрослое существо илфи так просто убить не может, но наводит болезни и порчу. Вот почему с ними надо поступать только так, как сделал это ярл.
        Женщина сказала правду.
        В отличие от отпрысков рода человечьего, Хельги не болел почти никогда. Даже неприятный случай, когда папаша в наказание за то, что подменное чадо напустило на него из вредности целый рой оводов (что греха таить, спригганы по натуре тоже далеки от маленьких феечек), окунул его с головой в море, а потом запер мокрого в погребе-леднике, прошел без последствий для его здоровья. Но после общения с крошкой илфи он не вставал с постели три дня. И дело было не в разбитом затылке, он это ясно чувствовал.
        А потом илфи - в тот год случилось их нашествие - убили среднего сына однорукого Гаральда, и дочь Бьерна, ярла соседнего фьорда, и трех маленьких рабов богатого фьординга Ульфссона. Потом сгорели их дома, и потонули драккары…
        С тех пор Хельги хорошо усвоил, как надо обращаться с илфи. Но - не мог! Помнил хруст косточек под сапогом ярла.
        - Только не трогай его, - уговаривал он Ильзу, - не прикасайся! Кинула мяса - и отойди в сторонку.
        Но та не слушалась, брала в руки, когда ей казалось, что на нее не смотрят. - Зачем же кому-то понадобилось его держать, если он такой опасный? - удивлялся Рагнар. Южнее Безрудных гор илфи не водились, он никогда не слышал о них и до конца не верил словам Хельги, считал их северным суеверием.
        - О! Зачем?! Если поймать илфи, запереть в золотую клетку - простая его не удержит - и кормить свежей кровью младенца, он может, в конце концов, если не прикончит хозяина раньше, снести яйцо! - сказал Хельги торжественно и умолк, будто не сомневался, что для всех окружающих ценность яиц илфи совершенно очевидна.
        - И зачем оно нужно? - скептически усмехнулся солидарный с рыцарем эльф.
        Хельги тоже усмехнулся, но нервно.
        - Затем. Из яйца илфи у тех, кто умеет, получается замечательное зелье. Подлил кому хочешь в пищу - и он твой раб навеки. Покорный, безропотный, как тень. Ни своих мыслей, ни своей воли. Все отдаст, мать родную убьет, сына забудет, лишь бы тебе угодить. Говорят, короли от престолов отрекались…
        - Силы Великие, какой только дряни нет на свете, - по-старушечьи заохал, запричитал Эдуард. Он смутно слышал что-то о яйцах илфи, и это «что-то», страшное, окутанное завесой тайны, касалось непосредственно его семьи. Поэтому словам наставника он верил безоговорочно.
        Поверил и Орвуд, в пику эльфу. И твердо решил: как только чудовище оклемается настолько, что сможет говорить, и поведает о случившемся на корабле, он самолично утопит его вместе с клеткой.
        - Нет, - поучал Хельги, - топить нельзя. Они, паразиты, живучие! Успеет проклясть. Нужно именно давить.
        Орвуд согласился раздавить, а Ильзе сказать, будто илфи сам сбежал, чтобы не плакала. На этом Хельги немного успокоился.
        Но Силы Судьбы, как водится, внесли свои коррективы в их планы.
        Известно ведь, где илфи, там жди беды. И беда пришла в образе несказанно прелестном.
        Островок, небольшой, шагов пятьсот поперек, возник у них по курсу так внезапно, будто вынырнул из моря. Но успей Рагнар вывернуть штурвал, и корабль-призрак постигла бы участь «Звезды морей» - разнесло бы о прибрежные скалы.
        Приспустили паруса, медленно пошли вдоль берега.
        - Вон бухта неплохая, может, пристанем? - предложил Орвуд. - Размяться охота. - Дитя подземелий, он с трудом переносил морской образ жизни.
        - Ни в коем случае! Там, слева, смотри! Скелет! - Ткнул пальцем Эдуард. - О, а вот еще! И еще! Фу-у! - В самом деле весь остров был усеян скелетами. - Давайте поскорее отсюда уплывем! Не к добру они тут!
        - Чу! Слышите?! - Лицо Аолена вдруг сделалось вдохновенным, как у поэта или менестреля.
        - Слышим, - кивнул Хельги без всякого вдохновения. - Поют где-то… Ну что, ставлю паруса?
        - Нет, подожди! - схватил его за руку эльф. - Пройдем вокруг острова. Я хочу это слышать!
        И вот они появились. Прекрасные девы, обнаженные и крылатые, сидели на скалах. Ветер развевал их черные волосы, а из алых уст лилось волшебное пение. Неземной красоты звуки сливались в стройный хор, становились все громче, призывнее. Уже различимы стали какие-то непонятные слова, ибо пели девы на красивом мертвом языке латен.
        Хельги внимательно вслушивался, пытаясь уловить смысл. Он плохо знал латен, стыдился, потому что Макс сказал однажды: «Все демоны знают хотя бы латынь»[П. Андерсон. «Крестоносцы неба».] , и старался не упускать возможности попрактиковаться.
        - Эй! Держите! Держите его!!! - Резкий крик заглушил звуки песни. - Ой, он сейчас за борт прыгнет!!! - Это вопила Энка с мачты.
        Хельги обернулся и увидел: с тем же идиотски вдохновенным выражением на лице Аолен лез через борт!
        - Ты куда? Спятил? - От удивления Хельги сдернул его вниз не совсем деликатно, за штаны.
        - О, не удерживай меня, я хочу к ним, к ним! - лепетал эльф.
        Хельги взглянул ему в глаза и отшатнулся. Они были совсем белыми, подернутыми странной поволокой. А рядом уже карабкался осоловелый Рагнар. И Орвуд! И Эдуард, и даже Ильза… Все они стремились навстречу сладостным звукам, зачарованные до полной невменяемости.
        Что оставалось бедному Хельги? Рагнара так просто не стащишь. Да и рук не хватит всех удерживать. Спасибо, подвернулась тяжелая швабра. Пришлось бить и молить всех богов, чтобы не перестараться. Он не умел так точно, как Энка, рассчитывать силу удара.
        А сильфида уже спешила вниз, но вовсе не на помощь, как полагал демон.
        - Это сирены! - выговорила она побелевшими губами. - Они нас заманивают! Запри всех в трюме, пока не очухались… Силы Стихий! Да я сейчас сама к ним прыгну!!! Бей и меня! Скорее! - Разум еще оставался при ней, но уже не контролировал действия.
        - Боги Великие! Хельги! Зачем ты их убил?!! - Это на крик выскочила Меридит. По поручению Ильзы она рубила на камбузе солонину и пропустила все самое интересное.
        Хельги не дал ей опомниться. Он не знал, действует ли на дис пение сирен, а потому решил не рисковать и уложил сестру по оружию рядом с остальными. Быстро стащил бесчувственные тела в трюм, надежно запер.
        И остался один на один с хищными девами.
        А те заливались соловьями, принимали обольстительные позы и страстно простирали изящные ручки, правда, с недевичьими когтями. И лилась, лилась над морем песня, гибельная и прекрасная. Околдовывала, манила…
        Ха! Не на того напали!
        Искусство Хельги уважал. Ну, там, живопись; скульптуру, поэзию всякую. Мог и танцы посмотреть, если Энка заставит. И в Эттесском театре бывал, шла драма «Варсалина», из жизни коронованных особ. Ничего, терпел.
        Но что касается музыки - нет, нет и еще раз нет! Это не для его нервной системы! А главное, он давно заметил: чем больше чьим-то пением восхищаются окружающие, тем ему от этого пения тоскливее. Например, когда фьординги орут висы - ничего, слушать можно, даже интересно. А когда королевские комедианты в Конвелле на площади пели оперу в честь именин инфанта - челюсти свело, будто неспелый крыжовник съел.
        Так что пение сирен, за «счастье» услышать которое тысячи моряков заплатили жизнями, его, мягко говоря, не очаровало. И решил он их просто перестрелять, благо в поле зрения попадало не так много певиц, колчана на три, не больше.
        Принес лук. Прицелился… И опустил. Опять прицелился, и опять опустил. Стрелять в голых безоружных дев было ему как-то не с руки. Те же, неправильно истолковав его колебания, поддали вокалу: «О ам-мо-ор! А-моо-р! А-моо-р!» - распевали они. Пожалуй, во всем свете у одного лишь подменного сына ярла Гальфдана красивое латенское слово «любовь» могло вызвать подобную ассоциацию!
        - Размычались, как коровы! - прошипел он с раздражением, усугубляющимся безвыходностью ситуации. - Чтоб вам в коров превратиться! - Он представил, как коровы падают со скал в море, и добавил злорадно: - Морских, чтоб не сразу потопли!
        То, что произошло далее, в комментариях не нуждается. В Староземье стало одним проклятым народом больше. Правда, новоиспеченные коровы больше смахивали на тюленей, зато не пели. И питались не мирными путниками, а морской травкой. Что ж, туда им и дорога. Хельги даже не подумал об угрызениях совести. Наоборот, пошел в своей мести еще дальше, потому что не знал, подействовало его проклятие на всех сирен или только тех, что были на виду.
        Он сбегал в каюту, принес клетку с илфи, извлек маленького паразита, стараниями Ильзы неплохо отъевшегося, размахнулся и швырнул его в сторону острова. Илфи пронзительно пискнул, нелепо кувыркнулся в воздухе, потом кое-как встал на крыло, выровнялся и устремился к скалам.
        - Ничего. Споетесь! - хихикнул коварный демон.
        Он был просто счастлив избавиться от опасной твари, ставшей теперь ненужной. Ему было предельно ясно, что случилось с экипажем и пассажирами покинутой шхуны. Они тоже прошли курсом мимо острова сирен, пополнили собрание обглоданных скелетов.
        - Не огорчайся, - сказал он Ильзе. - Орвуд все равно обещал раздавить твоего илфи. А на острове он будет жить и здравствовать.
        Ильза послушалась.
        На том их морские злоключения окончились. В первых числах августа они подошли к далеким островам Аддо.
        Хельги нырнул в Астрал и почуял недоброе. Острова Аддо сияли ядовито-зеленым. Такой же цвет был у страшных рыб из чужого мира.
        - Боюсь, нам туда нельзя, - заявил он товарищам. - Этот зеленый свет, он убивает. Мы все там умрем.
        Энка была не из тех, кто привык пасовать перед проблемами.
        - Помнится, ты подобным же образом описывал след, по которому нашел мир Макса?
        Хельги кивнул.
        - Ты ведь тогда убрал этот след?
        Хельги фыркнул. Он понял, к чему клонит девица.
        - Сравнила! Одна нить и огромная убийственная субстанция. Даже если я смогу ее собрать, куда девать потом?
        - Зашвырнуть в другой мир! - Энка удивилась его недогадливости. - Да ладно, ладно, я пошутила! Нечего смотреть на меня как на некроманта! Юмора не понимаете.
        От безысходности Хельги все-таки попытался собрать зеленую силу в клубок, как сделал это в свое время со следом. Мотал, мотал и вдруг почувствовал: еще два-три оборота, и выйдет такая беда, по сравнению о которой взрыв на «Звезде морей» покажется карнавальной хлопушкой. Пришлось срочно распустить, и зеленое астральное марево водворилось на прежнем месте.
        - Это называется «радиация», - сказал он с тоской.
        - В мире Макса есть специальная одежда, чтоб от нее спасаться. И еще она не любит свинец, - спокойно сообщила Меридит.
        - Да помню я! Нам с того какая польза?.. Да вы что?! Да не пойду я больше через границу миров! Я не самоубийца. Знаете, как больно! Ни за что!.. - !!! Ты меня дураком сделаешь!
        А как еще должен был реагировать Максим Александрович Ветлицкий, директор-учредитель фирмы «Туда и обратно», на ситуацию, столь вопиюще выходящую за рамки возможного. Представьте себе: сидите вы тихо-мирно на производственном совещании, вдруг прямо на стол перед вами сваливается демон из иного мира, цивилизованный, образованный, прогрессивный, но от этого не менее устрашающий. Изысканно-вежливо приветствует почтенных присутствующих, премного извиняется, а потом просит вас воспользоваться старыми связями и раздобыть ни много ни мало восемь комплектов противорадиационной защиты.
        Совещание пришлось прервать, присутствующим дамам стало дурно. И немудрено, за истекшие месяцы внешность Хельги не прибавила респектабельности. Северная бледность сменилась бронзовым загаром, отчего глаза стали казаться ещё больше и светлее, волосы совсем выгорели и отросли чуть не до плеч, на шее красовался багровый след свежего ожога. Одежда, категорически не соответствующая современной моде, была в состоянии плачевном. Плюс арсенал холодного оружия и нечто жутковатое, чисто спригганское… В общем, нечеловеческая природа пришельца была для окружающих совершенно очевидна.
        - Это мой брат, - объявил Макс, - родной брат… - Он взглянул на когти «брата». - Нет, пожалуй, двоюродный. Простите его за вторжение, издержки воспитания… Все свободны. Продолжим завтра в это же время… - Он слабо надеялся, что завтра, когда страсти поулягутся, сможет убедить подчиненных, будто они видели одного из актеров, развлекающих клиентов на турбазах фирмы, а его появление - новейший и совершенно секретный спецэффект. - Хельги, слезь, ради бога, со стола, сядь в кресло!.. Риточка, у нас нашатырь есть?
        При одном упоминании чудодейственного средства с Хельги, начинавшего бледнеть и покачиваться - обычная реакция на переход через границу миров, - мигом слетела вся хворь.
        - Не надо! Я уже в порядке!
        - Что, не нести нашатырь? - Любопытная мордочка секретарши возникла в дверном проеме. - Это ваш брат, да? Супер!.. А хотите, я кофе заварю? У нас и печенье есть, датское, в жестяночке. Принесу, да? - Она скрылась.
        Макс присвистнул. Что за чудеса творятся на свете! У Риточки, при всех ее достоинствах, имелась одна ярко выраженная черта: девица не отличалась трудолюбием и никогда ничего не делала по собственной инициативе. И вдруг такое рвение! Как ни смешно, но Макс даже почувствовал себя немного уязвленным.
        - Не надо кофе! - крикнул он вслед резковато. - Мы срочно уезжаем! - Демона следовало как можно скорее скрыть от глаз посторонних.
        Поездка вышла не из приятных. В районе Лубянки они попали в пробку. Жара стояла адская, кондиционер сломался ещё на прошлой неделе, всё не было времени заехать починить. Запах бензина, горячего асфальта и выхлопных газов был таким густым, что казалось, зажги спичку - вспыхнет. Хельги, впервые столкнувшийся с проблемой личного автотранспорта в Москве, терпел-терпел, терпел-терпел, но в конце второго часа черепашьих бегов, когда Макс со скуки включил музыку, не выдержал и сообщил, что так жить нельзя, и он, пожалуй, сейчас умрёт. Пусть Макс считает его нежной феей, но такую жару ни одно северное существо вынести не способно. Лучше он пойдёт пешком, а Макс со своей повозкой его потом догонит. Макс тяжко вздохнул:
        - Ты отдаешь себе отчет, что выглядишь для нашего мира слишком… гм… экзотично? А мне тебя даже переодеть не во что.
        Но Хельги не растерялся:
        - А вон идет! Смотри!
        Высокий, черный как смоль дядька важно шествовал по тротуару от входа в метро. Он был облачен в нестерпимо яркое, красно-оранжево-желтое этническое одеяние, длинными полами подметающее асфальт. Гордо посаженную голову венчала маленькая белая шапочка, из-под нее во все стороны торчали черные косички.
        - Только не говори, что я выгляжу еще более экзотично. Это будет ложь. И глаза я неплохо умею отводить, помнишь тот раз, в университете?
        Пришлось Максу уступить. На листке из блокнота он по памяти нарисовал маршрут, дал на всякий случай денег, свою рубашку, благо по случаю совещания имел при себе летний пиджак, и слезно попросил оставить все оружие в машине.
        Хельги был мил и покладист. Согласно и терпеливо кивал в ответ на все наставления, обещал быть осмотрительным, в случае чего исчезать в свой мир - на этом они временно расстались. Макс остался куковать в «тойоте», демон пешком поплелся на Пролетарскую. По пути он купил еды и питья - в деньгах смог легко разобраться. Чудо, но по обе стороны границы миров написание цифр почти полностью совпадало, лишь немного различались единицы и четвёрки. Еда, не слишком свежая булка со вставленной внутрь колбаской, Хельги не понравилась, потому что торговец поскупился на горчицу. Зато питьё в бутылке из странного мягкого материала оказалось что надо - холодное, коричневое, в меру сладкое, оно шипело, пенилось и щипало язык. Тошнота, напавшая от долгого сидения в душной повозке, отступила. Хельги повеселел, пошёл резвее. К тому времени, когда Макс наконец добрался до дому, гость уже поджидал его в подъезде на подоконнике.
        - Чего ты не зашел? У тебя же есть ключи.
        - Я хотел. Но постеснялся.
        - Чего ты постеснялся? - удивился Макс.
        - Там у тебя кто-то есть. Я дверь открыл, а на пороге сумки, сумки, и голоса слышны, женские. Я запер и сбежал.
        - Черт возьми! - простонал Макс. - Этого несчастья на мою голову не хватало! Совершенно забыл!
        - Тетка приехала, да? - В голосе Хельги слышалось искреннее сочувствие.
        Макс даже опешил:
        - А ты откуда знаешь?!
        - О-о, - многозначительно протянул выходец из мира иного, - у каждого из нас есть свои тетки! А у тебя их две приехало?
        - Нет. Это тетка свою дочь привезла, в университет поступать.
        - В августе? - настал черед удивляться Хельги. - Так поздно? У нас вступительные экзамены в июне-июле.
        Макс махнул рукой:
        - А! Это для особо одаренных, дополнительный набор. На коммерческой основе. И университет какой-то левый, из новых. Там даже астрологию изучают.
        Демон скривился. Воспоминания об упомянутой дисциплине вызывали у него эмоции самые негативные, проблем с ней было не намного меньше, чем с теорией магии. Он даже к теткиной дочери почувствовал неприязнь. Надо же быть такой дурой, чтобы из огромного числа учебных заведений, существующих в этом мире, выбрать то единственное, где преподают проклятую астрологию! С такой дурой даже встречаться не хочется, лучше он на улице подождёт.
        - Лучше я на улице подожду.
        - Еще не хватало, на улице! - возмутился Макс. - Квартира большая, все поместимся.
        - Дело не в квартире, а во мне, - покривил душою Хельги, - твои родственницы могут меня испугаться. Сбегут.
        То-то было б расчудесно, подумал гостеприимный хозяин. Но увы. В отличие от материнской, интеллигентной и рациональной, отцова родня была падкая до всякого рода мистики: дед искал тайные клады, бабка увлекалась спиритизмом, дядька Михаил - уфологией, обе тетки без всяких на то оснований воображали себя народными целительницами, а теперь вот Анжелка в астрологи подалась. Очевидно, при встрече с существом из мира иного люди подобного склада испугаться-то испугаются, но не отступят, пока не вытянут из несчастного все соки, - это уж как пить дать!
        - Сделаем так, - решил Макс, - я скажу, что ты мой друг из Татищева, приехал погостить, зовут тебя… ну, хотя бы Николай…
        - А можно по-другому? - перебил Хельги. - Я такое не выговорю. Забуду. У меня плохая память на имена.
        - Можно - Сергей. Что, опять не нравится? Ладно, давай на выбор. Иван. Петр. Сидор… нет, Сидор не надо. Андрей. Павел. Константин.
        - О! - обрадовался Хельги. - Константин - это имя я не забуду. Так звали третьего кавалера Энки, за прошлый год. Это Аполидийское имя.
        - Чудесно. Зовут тебя Константин, ты самый натуральный, типичный человек из нашего мира, а в другие вообще не веришь, потому что материалист. И в магию всякую, в демонов - тоже. Идет?
        Хельги согласно кивнул. Предложенная роль ему вполне подходила, он ведь и был материалистом. Магистром естественных наук. Оставалась лишь одна проблема.
        - А уши мои?
        - Уши спрячем под волосами. Счастье, они у тебя не такие здоровые, как у Энки. Вот так… - Он собственноручно занялся маскировкой. - Стой смирно.
        Пробегавшая с верхнего этажа девица бросила на них косой взгляд и многозначительно хихикнула.
        - Она про нас плохое подумала, - отметил демон.
        - Ее проблемы… Теперь главное, не тряси головой, не светофорь глазами и насчет другого мира молчи, как партизан на допросе.
        - Как орк, - поправил Хельги.
        - Молчи как орк. Готов? Пшли!.. О-о-о! Тетя Лена! Анжелка! Как я рад вас видеть! С приездом, с приездом! Ну, что ты встал как истукан?
        Хельги застрял в подъезде, перед дверью. Ему было немного не по себе.
        Слишком громоздкими и шумными оказались родственницы: обнимались, целовали Макса, галдели наперебой, как две сороки…
        - А это мой друг. - Макс подпихнул упирающегося демона вперед. - Он у меня сейчас гостит.
        Анжелка бросила на Хельги оценивающий взгляд и сделала какие-то свои, девичьи выводы. В глазах ее зажглось нечто, напоминающее азарт охотника.
        - Bay! - протрубила она. - Приветик! Я Анжела, будем знакомы! А вас как звать?
        Она протянула пухлую ручку. Хельги не знал, что надо делать, дружески пожимать по обычаю людей, или, может быть, по-рыцарски целовать, а потому просто попятился.
        - Меня звать К… Кретаки. Ой! - Он перепутал кавалеров! Ой, как же быть?!
        - Константин, его зовут, - поспешил на выручку Макс. - Костя Кретаки.
        - Фамилия необычная, - отметила тетка. - Ненашенская. Вы, наверное, грек?
        - Да! - от души согласился демон. - Я самый натуральный, типичный грек!
        - Осел ты самый натуральный, - шепнул на ухо Макс. На типичного грека Хельги был похож не больше, чем тетя Лена на балерину.
        - Извини, - прошептал Хельги грустно и устало. Лицо его под слоем загара стало сероватым, глаза потухли.
        Максу стало жаль бедное существо. Столько напастей на него свалилось: граница миров, ужасная поездка, тетка с Анжелкой. Не каждый выдержит.
        - Идем, - он взял гостя за плечо, - я покажу тебе комнату. - Он обернулся к женщинам. - Извините, но Костя должен отдохнуть. Он только что из больницы… - сказал и ужаснулся. Забыл, что имеет дело с народной целительницей. Теперь она точно не отвяжется!
        И верно. Тетка ринулась на жертву, как коршун на цыпленка.
        - Боже мой! Из больницы! И что у вас было? Какое заболевание?
        Вопрос застиг Хельги врасплох. Заболеваний он знал крайне мало, особенно человеческих.
        - Холера! - брякнул первое, что пришло в голову. Но увидел округлившиеся глаза тетки и страшные - Макса, и спешно поправился: - То есть, я хотел сказать, бубонная чума.
        - Идем! - твердо сказал Макс.
        Сквозь сон он слышал громкий теткин шепот: «А ты уверен, что у него была не проказа? Говорят, в Индии легко подцепить проказу. И зачем туда только ездят? Заразу разносят. Дома не сидится! Я бы на месте правительства…
        Спал Хельги недолго, от силы час. Проснулся от нехорошего, тревожного чувства. Далеко, за огненной завесой, в другом мире было неладно. Наспех разобравшись с нитями, он поймал ту, главную, ведущую к уху сестры по оружию. - Ой, мамочка моя! - Лицо Меридит, обычно спокойное и холодное, сделалось растерянным и жалким. - Ой, что же мы теперь скажем Хельги?!
        Это случилось часов через пять после отбытия демона в мир иной.
        Они бросили якорь на безопасном расстоянии от пропитанных злой силой островов и погрузились в сонное ожидание. Долго, долго тянулись часы. Время будто умерло, отравленное неведомым ядом. Ветер стих. Мелкие волны лениво и назойливо постукивали о борт. Море были серое, и небо тоже серое, и солнце, круглое и противное, как желтый аттаханский блин, просвечивало сквозь серую дымку, - тихо, мертво вокруг. Не вьются над кормой чайки, не плещутся за бортом дельфины. Лишь смутные крупные тени изредка мелькают в толще воды: рыба, зверь ли - не разберешь.
        Эльф со скуки запел грустную песню, но голос его не лился, как обычно, а глох, будто укутанный в вату. Это было странно и неприятно, певец умолк.
        Потом прилетел альбатрос, сел на мачту, глянул вниз четырьмя глазами, злыми, желтыми. Крикнул резко, как выругался, и улетел. Ильза спряталась в каюте, чтоб никто не увидел, и тихо заплакала. Ей стало страшно, потому что голов у альбатроса было целых две. Если обычный альбатрос несет на крыльях беду, чего ждать от двуглавого?
        Около полудня мимо, тихо покачиваясь на волнах, проплыла хвостом вперед, раздутым брюхом кверху русалка. Длинные волосы тянулись за ней широким веером, колыхались, как живые. Выпученные глаза с обидой смотрели в небо, одну щеку уже обгрызли рыбы.
        - Идемте вниз, сядем в кубрике и станем играть в кости, - предложила Меридит, - здесь мы спятим.
        Так они и поступили. Хорошо хоть караул догадались выставить. - Наверх!!! - орала Энка. - Шевелитесь, тетери сонные! Драккар по правому борту! Фьординги! Скорее! Торопитесь!
        Рагнар взором обреченного обвел восточный горизонт. Драккар приближался стремительно и неумолимо.
        - Чего уж теперь торопиться? Даже с якоря сняться не успеем, не то что паруса поставить. Да и ветра нет. Ждет нас, друзья мои, большая битва.
        - Думаешь, сможем справиться с целым драккаром фьордингов? - усомнилась диса. - Был бы хоть Хельги на месте… - Она вздохнула с сожалением.
        - А ты не можешь его позвать?
        - Только его бесчувственной тушки нам в бою и не хватало! - вмешалась Энка. - Забыл, в каком состоянии он возвращается? Нет уж, придется обойтись без него. Пусть это будет честное сражение, без всяких магических демонических штучек. - И она тоже вздохнула с сожалением. Слишком хорошо понимала, каковы их шансы на победу в честном сражении.
        - Не стоит ли попытаться с ними договориться? - спросил Аолен. - Сдадим судно без боя, сами сядем в шлюпку. И ковер у нас есть, продержимся как-нибудь до возвращения Хельги.
        Не являясь профессиональным воином, Аолен вовсе не был трусом, и стремление к боевым подвигам и славе было ему не чуждо. Но у эльфов очень развито чувство долга. Если главная задача - спасение мира от власти мангорритов, то имеют ли они моральное право легкомысленно рисковать своей жизнью, тем самым подвергая опасности весь мир? Не лучше ли стерпеть позор ради высокой цели?
        Но Рагнар был несогласен с его разумными доводами.
        - С фьордингами не договоришься, это тебе не пираты. Для них главное - хорошая битва, а не нажива. Выкажем слабость - перебьют особенно жестоко, а то и в рабы повяжут. Нет, хочешь не хочешь, сражаться придется… И с якоря надо сняться, что мы как бык на заклании?
        Только это они и успели сделать. Впрочем, нет. Еще Энка успела выразить неудовольствие: «Да нападут они когда-нибудь или нет? Чего копаются?» Любое ожидание претило ее деятельной натуре. Но возмущалась она зря. В эту самую минуту абордажный крюк уже впился в древесину обшивки, и дремучая рогатая башка первого фьординга показалась над бортом.
        - И-и-и!!! - взвизгнула Ильза радостно, и со всей своей силы, изрядно преумноженной за последние годы, шарахнула подвернувшейся гномьей секирой прямо промеж железных рогов. Голова исчезла, раздался плеск. Битва началась.
        Фьординги - воины грозные и бывалые. Ни одного труса или неопытного юнца не нашлось бы на драккаре. И было их много, на каждого обороняющегося приходилось по семь-восемь нападавших. К счастью, не всегда численный перевес, опыт и сила решают исход сражения. Случаются иногда и чудеса. Может, переменчивая богиня Фортуна за что-то осерчала на фьордингов. Или те недооценили противника и расслабились, а когда собрались, было уже поздно. А не исключено, что часы ожидания оказались столь тягостными и нежданная перемена прибавила сил затосковавшей было компании. Будто внутри наконец лопнула натянутая струна. С радостными воплями, грохотом и лязгом, рассеявшими мертвую ядовитую тишину, друзья ринулись в бой. Лихо, по-пиратски, спина к спине у мачты, не помня страха, не чувствуя ран. Что-то похожее на слепую отвагу берсеркеров овладело ими.
        Рагнар тяжелым двуручным мечом - такой обычному человеку и не поднять - крушил все вокруг. Меридит рубила и ликовала от ощущения своей полноценной дисьей природы. Ильза мстила, мстила, мстила: за Лотт, за сожженный дом!!! За тетку с дядей!!! За подруг, поруганных и убитых!!! За страшную ночь на проклятом драккаре!!! И-и-и!!!
        Оставшийся без привычной секиры - с ней ускакала Ильза - Орвуд колотил направо и налево орочьим артефактом. По башке, по башке!!! Орудовал все ловчее и ловчее. Эльф метал стрелы прямо в бородатые морды, опровергая общее мнение, что лук - оружие, совершенно не подходящее для ближнего боя в ограниченном пространстве. Правда, стрелы скоро кончились, пришлось ему браться за меч, но и с мечом он управлялся достойно. От Аолена не отставал Эдуард. Энка решила, что на сегодня ее любимое оружие - тяжелая булава, найденная накануне в одной из пустующих кают, почему-то под кроватью. Она хорошо пробивала рогатые шлемы.
        Звенит сталь, орут фьординги, лезут, валятся, снова лезут…
        - Эх, Хельги далеко! Эх, ему бы понравилось! Давно так славно не сражались! Эх, весело быть дисой! Хорошо жить на свете!!!
        И вот уже страх проникает в поредевшие ряды врагов. Пятятся, отступают. Бегут! Скользят на кровавой палубе… Через борт! На драккар! В море! Подальше от страшных, злобных тварей, одержимых демонами битвы! Прочь!
        У уцелевших фьордингов был шанс на спасение. Одержимость одержимостью, но преследовать их никто не собирался.
        Подвели два фактора: предусмотрительность Орвуда Канторлонга и жадность Элриха Лысого. Первый заблаговременно, на случай срочной эвакуации раскатал на капитанском мостике ковер-самолет и уложил на него свое добро: мешок с золотой чашей и камнем Ло. Второй, убегая, этот мешок сцапал, взвалил на плечи, спрыгнул на драккар - и был замечен Орвудом.
        С воплем отчаяния ограбленный гном поднял ковер в воздух, ринулся вдогонку. Прицелился, размахнулся, швырнул секиру вслед грабителю… Секиру?! Нет! Секира осталась в руках Ильзы! Вслед грабителю полетело не что иное, как орочий жезл! Вот когда все желающие получили редкую возможность узнать, какие именно звуки издают гномы, находясь на пределе отчаяния.
        А дальше произошло невозможное. Впрочем, когда действуют законы магии, законы физики отступают.
        Пробив насквозь настил палубы, днище драккара, и оставив после себя обугленную дыру, раз в десять превосходящую диаметр неприличного наконечника, жезл канул в пучину вод…
        Как быстро, однако, тонут драккары!..
        Как коршун, как дракон на добычу, едва не свалившись, спикировал Орвуд вниз, в последний миг подхватил свои утопающие сокровища!
        Но не успел он вернуться назад, спрыгнуть с ковра на палубу и начать убиваться по навек утраченному жезлу, как почувствовал весьма ощутимый толчок в спину. Он смешно присел, отскочил, обернулся… Орочий артефакт, бесстыжий и яркий, освобожденный от скрывавших его красу тряпок, с тяжелым стуком упал к его ногам!
        - Вернулся! Сам вернулся!!! Нет, вы видели?!! - От потрясения борода гнома вздыбилась так, что стала походить на огромное помело.
        - Хозяина в тебе признал! - вытирая разбитый нос, хихикнула Энка. - Вот повезло-то! Теперь вы с ним неразлучны!
        - Ты думаешь? - Орвуд не знал, радоваться надо или беспокоиться. - Что раньше, палубу очистим или станем раны залечивать? - спросил Аолен.
        - Палубу! - откликнулась Ильза. Раны были кровавыми на вид, но на самом деле пустяковыми. А от трупов, набросанных под ногами, хотелось избавиться как можно скорее. Если честно, она их боялась куда больше, чем живых фьордингов.
        Сказано - сделано. За руки, за ноги, раскачали - и за борт. На пропитание загадочным тварям из морских глубин.
        - Ой! Смотрите! Тут живой один! - закричал Эдуард. - Я схватил, а он дергается.
        - Связать его надо, пока не очухался, - посоветовала прискакавшая на зов Энка. - Иначе возись с ним потом!
        Фьординга, молодого рыжего парня, огромного, чуть ли не с Рагнара, связали по рукам и ногам, прикрутили к мачте. Меридит зачерпнула рогатым шлемом воды, плеснула пленнику в лицо. Тот булькнул и очнулся. Взревел медведем, забился в путах, мгновенно осознав всю сложность своего положения.
        - Не бесись, - строго велела диса и для большей убедительности пнула ногой под ребра. - Веди себя прилично. Или утоплю.
        Фьординг унялся, лишь покосился на злую девку налитым дурной кровью глазом. Та же решила установить с ним дипломатические отношения. А как иначе? На самом деле утопить безоружного пленного наверняка не позволят Аолен с Рагнаром. Поневоле придется общаться.
        - Звать тебя как? - спросила она.
        Ильза почему-то воображала, что очень хорошо запомнила в лицо своего главного врага. Казалось, из тысячи, из миллиона узнает. Ничего подобного! Имя Улафа, сына Гальфдана, прозвучало для нее как гром с ясного неба.
        И не для нее одной. Меридит отшатнулась, побледнела.
        - Ты Улаф, сын ярла Гальфдана Злого? - уточнила она изменившимся голосом.
        - Он самый, - подтвердил тот гордо.
        - Владельца Рун-Фьорда?
        - Ну.
        - Подменный сын Анны Ингрем? - Она еще на что-то надеялась.
        - Ну! - Фьординг оскалился. Он не любил напоминаний об этой стороне его жизни.
        - И твой драккар… Значит, это был «Гром»?!
        - «Гром», - кивнул тот. - А тебе что за дело?
        Меридит выпрямилась, отступила на шаг. Обернулась к остальным. Лицо ее, обычно спокойное и холодное, сделалось растерянным и жалким.
        - И что мы теперь скажем Хельги? - Она чуть не плакала. - Мы утопили его любимый драккар!
        Он и сам не понимал, отчего ему так горько. И драккар давно уже стал чужим, и вообще ему совершенно не нужен. И слава всем богам и демонам, что утопли именно фьординги, а не наоборот… Но разум говорил умные вещи, а чувства не хотели внимать его голосу.
        - Хельги, - осторожно окликнула Меридит, - ты очень расстроился?
        - Ну что ты! Ерунда! - ответил он по возможности бодро, чтоб не огорчать.
        - Знаешь, у нас здесь твой подменный брат Улаф. Что с ним делать?
        Хотелось изобразить равнодушие, вроде бы мне все равно, решайте вы, вам на месте виднее. Но вырвалось само, будто крик души:
        - Утопить!!! - Уже проснулся? - Это вошел Макс. - Хельги, с тобой что? На тебе лица нет!
        - А, ничего! - небрежно махнул рукой демон. Усилием воли спешно привел лицо в приличествующий воину невозмутимый вид. Но все-таки добавил: - Мой бывший драккар потонул.
        Макс собрался выразить вежливо-формальное сожаление, но вдруг вспомнил свою первую машину, кофейного цвета «девятку», подарок отца на совершеннолетие, такой еще ни у кого не было…
        Она лежала, завалившись на бок, под откосом, у сосны. Смятый гармошкой бампер напоминал оскалившийся в агонии рот. Из-под него вился, как последнее дыхание, дымок. Мертвыми глазницами казались выбитые окна. Колеса еще вращались, но он отчетливо понимал - это последний раз…
        Макс шагнул в комнату. Сел на диван рядом с Хельги. Ему хотелось обнять и пожалеть расстроенное существо, но это выглядело бы странным, поэтому он ограничился тем, что похлопал его по плечу.
        - Послушай, ты ведь демон? Грозный, могучий и все такое?
        Демон машинально кивнул.
        - Тогда что мешает тебе, не сейчас, позже, когда будет время, достать свой драккар со дна и починить?
        Хельги вскинул на него глаза необычного, бирюзового оттенка.
        - Ой, а ведь правда! Если уцепить за Фернира на носу… В нем наверняка много магии. Ярл заказывал его резчику Йорану, тот был хорошим колдуном…
        - Вот видишь! Хватит страдать, пошли поедим теткиного пирога. Скоро привезут костюмы, я договорился. Но только три. И с возвратом! - Скоро мы станем его топить? - Ильза слонялась вокруг связанного Улафа и от нетерпения даже подпрыгивала. - Чего тянем?
        - И правда, - поддержала Энка. - Только место занимает. Я об его ноги уже два раза споткнулась.
        - Не станем мы его топить, - ответила Меридит.
        - Как?! - Глаза Ильзы сделались большими и обиженными, как у ребенка, у которого прямо изо рта отобрали конфету. - Хельги велел его утопить!
        - Это он от расстройства плохо соображает, - пояснила диса. - Как он сможет смотреть в глаза своей подменной матери, если утопит ее единственного сына? Он это позже осознает и расстроится, поверь мне, я его хорошо знаю.
        Ильза насуплено молчала. Сердце ее разрывалось надвое от любви к Хельги и ненависти к Улафу. Способ примирить девушку с действительностью нашел циничный Орвуд.
        - Чего ты так взъелась на фьордингов? Сама подумай, что вышло бы, не напади они на вас тогда? Сидела бы до сих пор в своем забытом богами Лотте, гусей пасла. Ничего не повидала бы, мир не спасала, с Хельги своим любимым не была бы даже знакома - это раз. А во-вторых, участвовать в спасении мира тебе было предопределено и напророчено. Значит, Улаф оказался лишь слепым орудием в руках Сил Судьбы. За что же его, бедного, топить?
        - За то, что сволочь, - буркнула Ильза, но уже не так уверенно.
        В самом деле, не увези ее фьординги из дома, участь ее ждала бы не такая уж завидная. Ну, отдали бы замуж за простого лоттского парня, батрака или матроса - богатый сироту не возьмет. Нарожала бы выводок детей, сидела дома как клушка, шила, стирала, варила, и так до самой старости. Как тетка с дядей, как все вокруг. Разве это жизнь?.. А самое ужасное - она никогда не встретила бы Хельги…
        Девушка почесала затылок простым лоттским жестом, за который ее обычно ругала прошедшая школу хороших манер сильфида. По логике - вот какие хитрые слова она теперь знала! - получалось, что она должна быть благодарна Улафу. Он её, можно сказать, облагодетельствовал. Но благодарности в ее душе почему-то решительно не ощущалось. Ох, как сложно всё устроено на свете!
        Из философских раздумий ее вывело появление Хельги.
        - Ну что? Как? - кинулись к нему.
        - Все нормально, - отвечал демон весело. - Я его потом за Фернира на носу ухвачу и вытащу, а дыру в Дрейде заделают, там доки хорошие…
        - Чего?! - вытаращилась Энка. - Какой Фернир? Какая дыра? Ты вообще о чем?!
        - О «Громе», разумеется, - не понял ее удивления Хельги. - Макс считает, его можно спасти.
        Энка даже рассердилась:
        - Вот остолоп! Тебя о защитных костюмах спрашивают, а ты несешь демон знает что! Кто о чем, а орк о лопате.
        Хельги фыркнул с видом оскорбленного достоинства.
        - Костюмы обеспечены. - Он указал на три крупных пакета из непонятного материала с надписью «IKEA» буквами языка латен. - Но только три, и с возвратом… А почему вы Улафа до сих пор не утопили?
        - А ты подумал, что скажешь своей «мамочке», если мы его утопим? - спросила Меридит с осуждением.
        - Нет. Не подумал, - признался демон, посерьезнев. - Хорошо, что вы его не утопили.
        - Что и требовалось доказать. - Меридит бросила на Ильзу победный взгляд.
        - Давайте решать, кто пойдет на берег, - предложила нетерпеливая Энка.
        Жребий тянули всемером. Рагнара пришлось исключить сразу. Костюмы из мира иного оказались не рассчитаны на его богатырские габариты. Рыцарь удрученно вздыхал. Впервые в жизни ему пришлось пожалеть о том, что не уродился помельче. А идти выпало Аолену, Меридит и Эдуарду.
        Долго, неумело и неуклюже избранные облачались в защитную одежду. Костюмы были неудобными, сковывали движения. Шлемы закрывали обзор, их решили отложить до прибытия. В шлюпку пришлось спускаться с особой осторожностью - остаться на плаву в случае падения в воду не было никаких шансов, тяжелые одеяния мигом утянут на дно. Первым пошел Аолен, за ним Эдуард и Меридит. Последним слез Хельги.
        - А ты куда? - накинулась на него сестра по оружию.
        - С вами, - сообщил тот лаконично.
        - Еще не хватало! Без костюма! Жить надоело?
        - Мне можно. Я бессмертный демон.
        - Это пока не доказано, бессмертный ты или нет. Не дури, возвращайся на корабль.
        - Не вернусь. Как ты без меня пойдешь?
        - Ногами! - ответила девица с нескрываемым раздражением.
        - Нет.
        Хельги уселся в шлюпке с видом совершенно непоколебимым. Меридит застонала. Она знала тот случай, когда Хельги не свернешь: он дал клятву.
        Им было тогда по семнадцать лет. Они воевали в Сехале.
        Десятник послал Меридит в разведку, а Хельги за какую-то провинность - подрался, что ли? - оставили рыть траншею для убитых.
        Обозленный, он вырыл ее со скоростью хорошего крота, увеличенного до спригганских размеров. Вылез наверх и собрался идти докладываться.
        Нестройная колонна солдат из сотни Сумака проходила мимо, гремя кровавыми мечами и пустыми флягами - передислоцировались с передовой.
        - Это ты Хельги Ингрем? - крикнул один. - Твою подружку убили.
        Солдаты прошли.
        Хельги, опершись на лопату, тупо смотрел в хвост колонне.
        До Меридит у него на свете никогда не было ни одного по-настоящему близкого существа. Он не знал, что значат родные, что значит для него Меридит, каково будет вынести такую утрату. Он вообще не подозревал, что способен испытывать подобные чувства…
        Постоял так минуточку, а потом свет вдруг погас, и он с размаху, лицом в придорожную пыль, рухнул на обочину. Лежал достаточно долго для того, чтобы его успели посчитать трупом и собрались зарыть в собственноручно выкопанной траншее.
        Но тут вернулась Меридит. Услышав сквозь черную пелену ее взволнованный голос, он сразу вскочил, отряхнулся, как ни в чем не бывало поприветствовал с возвращением. Оба старательно делали вид, будто ничего не произошло. Слишком крепко сидели в их юных головах с детства вдолбленные представления о том, что приличествует настоящему воину, а что нет.
        Но поздно ночью, в палатке, Хельги дал клятву. Он никогда больше не допустит, чтобы Меридит подверглась опасности одна, без него. Та сперва рассердилась:
        - Я что, маленькая, чтобы ты за мной присматривал? Или дура совсем? Меня мать родная сто лет так не опекает.
        - Дело не в тебе, а во мне, - честно признался напарник. - Оказывается, есть вещи, которые я вынести не в состоянии. Пожалуйста… - Он не договорил.
        Пришлось ей смириться. Она ведь тоже его любила… Как мать, как сестер… или больше?
        Вот и теперь ей ничего не оставалось, кроме как смириться.
        - Идем на корабль, - сказала она. - Я отдам костюм Энке.
        Хельги потянулся к лестнице.
        - Подождите, - остановил принц. - Лучше я отдам костюм Хельги.
        - Правда?! - просиял тот. - Эдуард, ты самый лучший из учеников! Когда вернемся, объявлю тебя воином.
        - Кстати, давно пора, - заметила диса. - Не знаю, чего вы с этим тянули. - Наставник с учеником переглянулись. Честно говоря, они оба просто забыли об этой особенности своих взаимоотношений, она давно уже перестала их тяготить. Ну ничего. Вот вернутся - и все формальности будут соблюдены. Эдуард станет полноценной личностью.
        - А о Силах Судьбы вы подумали? - крикнула Энка с палубы. - Нельзя им перечить, они ведь не зря выбрали Эдуарда.
        - Конечно! - гордо согласился вышеназванный. - Любой другой не согласился бы поменяться с Хельги, только я.
        Он счастливо улыбался. Благодарность наставника оказалась для него гораздо важнее желания посетить окутанные странной тайной острова. В конце концов, рассудил он, если там найдется что-нибудь совершенно выдающееся, можно будет сходить посмотреть по очереди. А если нет, нечего и жалеть.

«Лучше бы Эдуард исполнил свой жребий, а с Хельги поменялся Аолен», - думала Меридит. Аолен, если бы он смог прочитать ее мысли, вряд ли не согласился. Не стоило ему видеть такое. Это слишком невыносимо для существа, привыкшего воспринимать природу как часть себя самого. По сравнению с творящимся на Аддо, выжженная Аттаханская степь была оазисом, цветущим садом, воплощенным праздником жизни.
        Чем ближе подходили они на веслах к южной оконечности восточного острова, - именно там, недалеко от побережья, по памяти Хельги, должен был располагаться очередной храм, - тем страшнее становилось вокруг. Назвать эти места абсолютно мертвыми было нельзя, жизнь еще теплилась здесь. Но какая жизнь! Жуткая, исковерканная и искалеченная до неузнаваемости.
        Крупной живности, привычной для здешних вод, не осталось совершенно. Попадались мелкие уродцы, такие странные, что не всегда удавалось распознать их природу. У одних, с виду вроде бы рыб, росли настоящие лапы с пальцами, за другими гирляндами волочилось нечто, после долгих раздумий квалифицированное магистром Ингремом как жабры. Медузы плавали молочно-белые, круглые. Почти лишенные раковин двустворки сидели на прибрежных скалах колониями живого мяса. Их склевывали птицы - крылатые и бескрылые, с самым разнообразным количеством глаз, клювов, голов, лап и хвостов.
        На высоком камне, выступающем из моря как спина кита, нашлась еще одна русалка, живая. Она сидела, свесив в воду хвост, облезлый, с проплешинами в чешуе. Седые, нечесаные космы падали на испещренное язвочками лицо. Запавшие глаза бессмысленно блуждали, потрескавшиеся губы непрерывно шевелились, будто несчастная шептала молитвы своим русалочьим богам. Худые, костлявые руки судорожно прижимали к груди что-то странное.
        В тот момент, когда шлюпка поравнялась с ее камнем, русалка вдруг встрепенулась, отбросила с лица волосы, дико и безумно сверкнула глазами.
        - Вот видите?! - Она оторвала от груди свою ношу. Раздался неприятный писк.
        То, что они приняли за очередное диковинное животное, оказалось русалочьим младенцем. Несчастный не избежал общей участи. Рук у него не было совсем, а хвостов - целых два. Глаза по-жабьи выпучены, рот круглый, как присоска пиявки.
        - Ее зовут Аннабелла! - прокричала им вслед безумная. И залилась отчаянным истерическим смехом, от которого пробирала дрожь и вообще не хотелось жить.
        Так было на море.
        На суше оказалось не лучше. Совсем мертво. Совсем голо. Из фауны - только отвратительные насекомые. Из флоры - водоросли не водоросли, мхи не мхи… Вонючие буро-зелено-ржавые кучи полугнилой растительной субстанции громоздились между оплавленными камнями побережья.
        Но безжизненное безобразие окружающего было лишь вершиной страшного айсберга. Самое плохое мог увидеть только Хельги. И он видел.
        Здесь, на острове, зеленое марево было уже не тем, что сочилось из спящих рыб и отмечало путь в чужой мир. Оно изменилось и продолжало меняться: сплеталось с магическими нитями Астрала, темнело, тускнело, расслаивалось. Местами редело, почти сходя на нет, местами концентрировалось в сгустки то изумрудного, то грязно-болотного цвета. И новая сила крепла в них. Новое зло рождалось тут и являлось миру. Настанет день - и пожелает кто-то, и найдет способ, как использовать это зло. И содрогнется мир, потрясенный новой бедой…
        Хельги вздрогнул и вынырнул из Астрала. Не хватало только начать пророчествовать на нервной почве!
        Шагах в пятистах от берега встретилось поселение. Вернее, то, что от него осталось, - бесформенные груды битого камня на местах бывших построек. Большие… Наверное, селение было богатым…
        - Торговать в этих краях определенно не с кем, - сделала вывод диса, ей вдруг вспомнилась злосчастная «Звезда морей».
        - Может, на других островах получше? - без особой надежды предположил демон.
        Меридит пожала плечами. Она все больше и больше сомневалась, что после приключившегося тут кошмара храм Мангоррата мог уцелеть.
        Однако он никуда не делся. Сохранился ровно настолько, чтобы его можно было с горем пополам опознать. Голову статуи снесло начисто, тело рассекали глубокие трещины. Камень осыпался, нивелировав скульптурные очертания скорпиона и черепахи. Но вход, как ни странно, завален не был. А ведь именно на него должны были рухнуть осколки головы.
        Заходить внутрь было страшно, того гляди обвалится. Решили оставить Аолена снаружи. Эльф совсем раскис, в случае обрушения не успеет вовремя среагировать. В меру своих скудных возможностей подперли своды охранными заклинаниями, вошли.
        Вот в чем, оказывается, дело. От завала вход не тайные силы уберегли, его просто расчистили. Люди. Пятьдесят человек. Они лежали на мозаичном полу, все как один кривые, лысые, мертвые. Хотя нет. Мертвыми были не все. Трое-четверо еще подавали признаки жизни: шевелились, постанывали, слабыми пальцами скребли гнойные язвы на лице.
        - Пить! - прошелестел один. - Пить, ради всех богов.
        Хельги и Меридит переглянулись. Воды у них не было - Макс строго-настрого предупреждал: в зоне заражения ничего не есть и не пить, ни под каким видом не снимать шлемы.
        Диса склонилась над человеком. Тот дернулся и испустил дух. Не иначе от страха. В костюмах из иного мира, дотоле в Староземье не виданных, она с братом по оружию выглядели сущими чудовищами.
        Хельги толкнул ногой тело.
        - Мангорриты. Видишь, лысые? Это я их проклял! Надо их всех добить. Правильно, Аолена с собой не взяли, как почувствовали!
        - Зачем они здесь? - морщась, спросила Меридит. Ее раздражал измененный костюмами тембр голосов.
        - Нас поджидали.
        Они совсем собрались уходить из ставшего склепом храма, когда сквозь трещину в стене… Нет, не трещину! Сквозь специальное узенькое, низко расположенное окошко на пол упал трепещущий, призрачный лучик.
        - Быстрей! - не по-дисьи тонко взвизгнула Меридит. - Растаскиваем! Весь обзор тушами завалили, гады!
        Надпись, проявившаяся на гелиограмме, была тусклой, темно-серой, рунической.
        «И будет это в час, когда
        Сойдутся вместе ночь и день…
        И да сокроет Силы тень
        От мира солнце навсегда» -
        прочла Меридит вслух. - Очень поэтично! Хельги, это ведь дата! Не помнишь, когда у нас ожидается ближайшее затмение?
        - На следующий год, в конце марта. Число точно не помню.
        - Странно. Не сходится. В трактате был указан год нынешний… А пораньше затмений не намечается? Хотя бы маленьких?
        - Нет, - ответил Хельги уверенно. - Только в марте. Идем расскажем Аолену, может, он разберет, в чем дело.
        Аолен разобрался с легкостью. Оказывается, в стародавние времена Новый год отмечали не осенью, как принято теперь, а весной. В первых числах апреля. - Чудесно! - обрадовалась Энка. - У нас полгода в запасе! Успеем и скорпиона найти, и мир спасти…
        Хельги ее радости совершенно не разделял.
        - Между прочим, через три дня наступит осень, - вздохнул он скорбно.
        - Ну и что? Пусть себе наступает. С каких это пор ты стал впадать в меланхолию по поводу смены времен года?
        - Между прочим, начнется учебный год.
        - Ох, демон побери! - изменилась в лице сильфида. - Что же теперь делать?
        - А в чем проблема? - не понял Орвуд.
        - В том, что мы обязаны явиться в университет. Студенты, занятия… У меня по архитектуре общественных зданий четыре семинара в неделю!
        - А у меня фонетика у первого курса и латен у второго…
        - А у меня еще и лекция по палеонтологии беспозвоночных. Про семинары я молчу. - Голос Хельги звучал скорбно.
        - А еще говорят, будто от науки есть нельзя, - подвел итог гном. - Сплошные хлопоты и расстройство. Придется вам, други мои, с вашим университетом распрощаться. Спасение мира важнее.
        - Лучше умереть, - ответил Хельги очень убежденно. - Университет - это святое. Надо возвращаться.
        - Все равно к началу семестра не успеем, - совсем загрустила Энка. - Выгонят нас! Ой беда, беда…
        - Но ведь спасение мира от власти мангорритов - это благородное, нужное для всех дело! Неужели Ученый Совет не войдет в ваше положение? - удивлялся Аолен.
        - Плевал Ученый Совет на наше положение! После первого спасения восстанавливались - знаешь, какую взятку содрали? А теперь и вовсе беда! Срыв учебного процесса! Эх, если бы хоть заранее предупредили, договорились. Наврали бы про научную экспедицию за счет собственных средств… У нас любят, чтобы сами раскошеливались, а не претендовали на средства университета… И как раньше не подумали, идиоты? Ой беда, беда!
        Все годы учебы Энка почему-то изображала, будто университет для нее ровным счетом ничего не значит. Вроде бы она исключительно за компанию с Хельги и Меридит в нем подвизается. Выгонят и выгонят, подумаешь! Но теперь, когда угроза изгнания стала реальной, девица впала в такое отчаяние, что готова была волосы на себе рвать.
        Итак, магистры предавались страданиям, остальные - сочувствию, и только славный рыцарь Рагнар смог дать совет, простой, как все гениальное.
        - Хельги, ты бы проверил, вдруг чем-нибудь зацепился за Уэллендорф. Сгоняешь туда, договоришься…
        - Эврика! - вскричал демон совсем невразумительно, не иначе на языке латен, и исчез.
        Вернулся спустя три часа, мрачный, как ледяной великан турс.
        - Не отпустили?! - кинулись к нему девицы.
        - Отпустили. Вас. В экспедицию. А меня - нет. Я в учебном плане и заменить некем. Вот так.
        Окружающие в смятении переглянулись.
        - И как же мы без тебя? - выразила общее отчаяние Ильза. На глаза ее навернулись слезы.
        - Было бы из-за чего страдать, - заявил вдруг Орвуд. - Подумаешь, лекция и пара семинаров. Сгонял в Уэллендорф, провел, вернулся обратно. Через Астрал, как сейчас.
        - А подготовка?! А внешний вид в конце концов? Не могу же я являться к студентам как кобольд из ямы! - слабо сопротивлялся незаменимый магистр Ингрем.
        Но его уже не слушали. За него уже все решили. Без подготовки как-нибудь обойдется, и так чересчур умный. А чтобы прилично выглядеть, будет надевать мантию, она длинная, скроет все грехи. Главное, обзавестись хорошими часами, календарем и взять расписание занятий. Остальное приложится. И хватит забивать голову несуществующей проблемой, надо решать, куда двигаться дальше.
        Подумали и решили. Следующей целью должны стать Безрудные горы, логово мангорритов. Надо попытаться спасти Бандароха, вдруг еще жив. Надо забрать скорпиона, наверняка он у них. А неведомая земля в устье реки Венкелен никуда от Хельги не денется. Три тысячи лет ждала, и еще немного подождет. И ветер, кстати, попутный - не иначе, Силы Судьбы выражают свое одобрение. Рагнар, ставь паруса!
        Шхуна шла к юго-востоку курсом на Дрейд. Дрейд - не самая удобная гавань с точки зрения близости к Безрудных горам. Куда выгоднее было бы забрать к северу, мимо Ипских островов, войти в Граммарский залив, высадиться в одной из прекрасных бухт у самой западной оконечности хребта. Увы. Северные воды кишат драккарами фьордингов, и не факт, что во второй раз им повезет, как с «Громом». Лучше не рисковать.
        Шхуна шла к юго-востоку, оставляя позади изуродованный архипелаг. За ней в кильватерной струе тянулась рыболовная сеть, в ней полоскались костюмы. Макс велел хорошо промыть их перед возвращением. Соленая морская вода уничтожала последние следы чужой зеленой заразы.
        - Только ты их без мешочков возвращай, ладно? - попросила Ильза. - Такие красивые мешочки, я их на память хочу оставить. Макс не обидится.
        - Ну, здравствуй! Как я, по-твоему, их потащу? Растеряю ведь!
        - Щас! - обрадовано пискнула Ильза и ускакала в каюты.
        Вернулась через минуту, волоча за собой шикарный дорожный сундук; прежний его хозяин наверняка был очень, очень состоятельным господином.
        - Смотри какой! Максу точно понравится!
        И вот представьте себе ситуацию.
        Сидите вы хорошим августовским вечерком в ресторанчике в приятной компании старых школьных приятелей. Вдруг, круша бутылки и сметая закуски, едва не прибив склонившегося над столом официанта, прямо из ничего материализуется немыслимо роскошный короб: кожа, бронза, красное дерево с перламутровой инкрустацией. Открываете и обнаруживаете внутри пропахшие морем костюмы противорадиационной защиты и трогательное благодарственное послание на латинском языке.
        Представили? А теперь попробуйте объяснить ситуацию приятной компании, да так, чтобы вас не сочли невменяемым. Непросто? То-то же! Понятно, что Максим Александрович не был в восторге от случившегося. Но если честно, великолепный короб несколько примирил его с действительностью. Что и говорить, хорош!..
        А в это самое время, очень далеко, совсем в другом мире, тощий полуголый отрок, задыхаясь от спешки, взбирался на гору.
        - О Владыка! Помилуй! Нарушен покой Престола Аддо! Престол Аддо пробудился!
        Морщинистое лицо старца не выразило ни гнева, ни удивления, лишь напряглось, будто исполнившись внутренней силы. Заговорил скучно, скрипуче:
        - Престол охраняли полсотни Карающих Ножей. Что адепт Выга говорит о них?
        - Судьба их неведома, о Владыка!
        Старец кривовато усмехнулся. Ведома, ох ведома их судьба. Лишь будучи мертвыми, могли они позволить нарушить покой Престола. Вопрос в том, погибли они в бою или стали жертвами мора, по слухам охватившего острова. Если было нападение на Престол - дело плохо. Существа, способные истребить полсотни отборных убийц, могут стать опасным противником. Если нападения не было - тоже плохо. Значит, до сих пор не ясно, являются ли вторжения в Престолы преднамеренными, или это цепь случайных совпадений, игра Сил Судьбы…
        - Ты принес совсем плохую весть, отрок. Ступай в поклонную, скажи, что недостоин жить дальше.
        Отрок никуда не пошел. Ближние слуги сволокли вниз бесчувственное тело.

«Не слишком ли я расточителен, - мелькнула мысль. - Вестник был очень молод, его кровь могла бы сгодиться для Обряда… Да, надобно приказать слугам пересчитать поголовье малолеток. И впредь вести себя осмотрительнее, экономнее. Срок уж близится, не за горами великий день…»
        На гулкий зов колокола явился изможденный отрок, почти точная копия своего несчастного предшественника.
        Пал ниц на камни у трона.
        - Беги к адептам. Оповести. С началом Осеннего Преклонения мы тронемся в путь.
        Сверкая голыми пятками, отрок умчался. Старец уселся поудобнее, вновь устремил взор выцветших, тусклых глаз вдаль, на юг, на мир, который скоро будет принадлежать ему весь, без остатка…
        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
        Насколько нравилось Хельги заниматься научной работой, настолько не вдохновляла преподавательская деятельность. Лекции, семинары, студенты - без всего этого он прекрасно обошелся бы. Беда, что профессор Донаван занимал сходную позицию, а потому беззастенчиво сваливал на ассистента все, не выходящее за рамки приличия и здравого смысла.
        Нелегко, ох нелегко приходилось бедному магистру Ингрему.
        Полноценно готовиться к занятиям он не мог по объективным причинам, но его утешало одно: если студенты усвоят хотя бы то, что помнит он, уже хорошо. А для углубленного изучения предмета существует библиотека. Хуже обстояло с внешним видом. Студентам ведь не станешь объяснять, почему в то время, как в Уэллендорфе стоит чудесная солнечная золотая осень, преподаватель является на занятия мокрый насквозь и оставляет на паркете ошметки грязи с сапог.
        Один раз в Уэллендорф он прибыл прямо из боя - неподалеку от Кноттена они с товарищами нарвались на разбойников. Внешность Хельги тогда не выдерживала никакой критики - немудрено, что некоторые студентки даже испугались. И как назло, в аудиторию угораздило заглянуть главного недоброжелателя Хельги, профессора демонологии, мэтра Уайзера. Тот не преминул пожаловаться в ректорат, что ассистент Ингрем своим внешним видом порочит доброе имя учебного заведения. Хельги ожидал худшего, но за него, к большому удивлению, вступился не кто иной, как профессор Перегрин.
        - Мы, разумеется, можем обязать ассистента Ингрема заниматься своим внешним видом, а не другими делами, но, боюсь, в этом случае наше учебное заведение очень скоро прекратит свое существование, - изрек маг загадочно и зловеще.
        Для Ученого Совета слово мэтра Перегрина значило куда больше замечания коллеги Уайзера. Хельги оставили в покое. Но ему все равно было очень неловко.
        После Совета он зашел поблагодарить мэтра Перегрина. Тот сидел в своем кабинете за огромным дубовым столом, нахохлившийся и постаревший.
        - Люди - неблагодарные твари, мальчик, - сказал профессор печально. - Они не помнят добра. В этом их беда.
        Хельги смутился. Он не знал, как себя вести, согласно кивать или, из вежливости, защищать людей. Подумал и сказал тихо:
        - Это не только люди. Все такие.
        - Увы! Мир наш несовершенен. Возможно, существуют другие, лучшие?
        Хельги представил автомобильную пробку в районе Лубянки и ответил с большой убежденностью:
        - Нет. Другие еще хуже. - Потом вдруг вспомнил теткины пирожки, почувствовал, что не ел уже больше суток, и добавил невпопад: - Хотя еда там вполне приличная.
        Даже интересно, почему в присутствии мэтра Перегрина он всегда вел себя как идиот?
        Миновав разбойничьи леса Кноттена, темные и зловещие, путники вышли к исконным землям дис. Теперь можно было бы расслабиться, перемещаться без опаски. Какой злодей рискнет выйти на промысел там, где обретаются дисы? Для маленьких девчонок-дис нет лучше забавы, чем выследить разбойника и гонять его по лесам, пока совсем не затравят. Порядочных существ они не трогают - от матерей влетит. Поэтому земли дис - одно из самых безопасных мест Староземья и окрестностей.
        Хотя Меридит была на этот счет несколько иного мнения. Как можно считать безопасным край, кишащий тетками, каждая из которых видит своим высшим долгом наставлять племянницу на путь истинный? И это не принимая в расчет бабок и сестер разной степени родства, озабоченных той же проблемой.
        И все они, и тетки, и бабки, и старшие сестры (некоторые из сестер по возрасту приближаются к бабкам и теткам), несмотря на присущую каждой яркую индивидуальность и собственный взгляд на жизнь, сходятся в одном: лингвистика и филология - совершенно не дисье дело. Значит, на море разбойничать, это, по их мнению, дело дисье, а наука - не дисье! Было бы не дисье - стала бы троллихой. Боги мозгов не дали - ничего, кроме, войны их не интересует, и думают, все такими должны быть. Темнота!
        - Не пойму, чего ты так расходилась? - осудила ее Энка. - Если бы меня тетки заставляли воевать, я бы спасибо сказала. Потому что меня они принуждали вышивать, ткать гобелены, танцевать и делать реверансы. Кому из нас, по-твоему, хуже?
        - Мне, - заявил Аолен так неожиданно, что все вздрогнули. - Мои тетки хотели, чтобы я стал оннолэнноном. - В голосе его звучало неприкрытое отвращение.
        - Кем? Что такое он… онон… - Ильза попыталась выговорить и не смогла.
        - Оннолэннон. Это эльф, посвятивший жизнь миросозерцанию и философским раздумьям.
        - Чего такого уж плохого в философских раздумьях? - не понял Хельги. - По твоему голосу можно подумать, что тебя в ассенизаторы или гробовщики прочили.
        - Эльф, решивший стать оннолэнноном, - разъяснил Аолен мрачно, - должен найти тесное дупло в коэлне или пещерку, если он эльф горный, и переселиться туда навсегда. Наружу выходить ни под каким видом нельзя. Из одежды положена одна лёгкая туника. Еду первое время приносят родственники…
        - Подожди, - перебила сильфида. - Что значит нельзя выходить? А как быть с гов…
        - С естественными нуждами, - ткнув подругу в бок, подсказала Меридит.
        - Вот, вот. С ними.
        Вопреки обыкновению, эльф даже не смутился.
        - Сперва кто как устроится. Под себя или из дупла соответствующие части тела вывешивают. А потом все нужды пропадают. Ни есть не надо, ни наоборот. Эльф полностью срастается с деревом. Или с камнем, если он горный. Сидит тысячу лет в дупле и философствует, философствует, отрешенный от всего суетного и низменного. И все больше растворяется в дереве… Пока не останутся одни глаза и рот.
        Ильза ойкнула. Представила себе: заглядываешь в дупло, а там, в темноте, вдруг глаза и рот.
        - Боги Великие! - искренне ужаснулся Орвуд. Он всегда знал, что эльфы - народ, мягко говоря, не самый здравомыслящий, об их чудачествах бабки детям байки рассказывают. Но кто бы мог подумать, что чудачества эти способны приобретать столь жуткие формы? - К чему такое надобно? Дикость средневековая! За что твои тетки тебя так возненавидели?
        Аолен страдальчески вздохнул. Если честно, он тоже не считал данный обычай передовым и прогрессивным. Любой народ, кого ни возьми: эльфы, гномы, люди, девы корриган - имеет свои предрассудки и пережитки, это неудивительно. Удивительно, почему они так отчаянно цепляются за самые неприятные из них.
        - Ты даже не представляешь, насколько это почетно, - ответил он гному. - Иметь в роду оннолэннона - это все равно… все равно как если бы твой родной или близкий вдруг стал богом.
        Энка фыркнула, выразительно покосилась на Хельги:
        - Один наш родной или близкий стал богом. И где, скажите мне, почет? Одно беспокойство.
        - Имеется в виду богом твоего народа, а не Черных моджахедов, - уточнил эльф.
        Меридит понимающе кивнула.
        - Как если твою родственницу призовут в Вальхаллу.
        - Ну-у… Возможно, - подтвердил Аолен без всякой уверенности. О Вальхалле у него за время общения с Меридит и Хельги сложились не самые лестные представления.
        - Да, - признала диса, - по сравнению с твоими мои тетки чистое золото.
        Рагнар слушал молча. Он думал, взвешивал «за» и «против». С одной стороны, ему почему-то очень хотелось похвастаться, утереть всем нос рассказом о своей тетке. С другой, следовало бы помалкивать… Первое пересилило благоразумие.
        - Это вы не знаете мою тетку. Похуже Аоленовой будет.
        - Куда еще хуже? - не поверил Орвуд.
        - Да уж есть куда. Знаете, что она задумала, когда мне было двенадцать лет? Не знаете? Она задумала меня оскопить.
        - !!!
        - З… зачем?!! - От удивления гном стал заикаться.
        - В детстве я умел петь, говорят, у меня был красивый голос… контральто, что ли? Нет, как-то иначе, не суть. А тетка, любительница искусств, раздери ее дракон, как на грех, съездила с визитом в Аполидий, там была в опере. Оказывается, чтобы сохранить красивый детский голос, самых лучших певцов там оскопляют. Вот она и замыслила ужасное.
        - Как же ты спасся? - выдохнул Эдуард.
        - Она, слава всем богам, решила у отца позволение спросить.
        - А он?
        Рагнар хмыкнул:
        - Сослал он ее. В замок на границе. Она же, дура настырная, как вобьет что себе в голову, палицей не вышибешь. Могла и без позволения…
        Что и говорить, в споре о том, чья тетка зловреднее, пальму первенства одержал Рагнар. У Эдуарда со слабоумной графиней Эмилией и Хельги с бешеной сестрой ярла Гальфдана, той, что зверела не хуже берсеркера и в припадках ярости громила всё вокруг, не оставалось ни шанса на победу.
        Леса Севера красивы только издали. Взгромоздишься, к примеру, на скалу, оглядишься вокруг и замрешь потрясенный величием дикой северной природы. Высятся каменные кручи, гудят водопады, мохнатые ели вздымают кроны к скупому солнцу, колышутся на ветру, сливаясь вдали в темно-зеленое море…
        Вблизи все иначе. Никакого величия нет и в помине. Стволы у елей длинные, голые, все в ржавых пятнах лишайника. Нижние ветви сухие, мертвые. Вся зелень где-то далеко наверху, у самой макушки. Больше всего такое древо смахивает на не слишком опрятную метлу. Местами среди елей попадается нездорового вида береза, кривая, в уродливых каповых наплывах. Валежника столько, что передвижение напоминает бег с препятствиями. Твердой почвы под ногами нет, и не докопаешься до нее, слишком толст пружинящий слой торфа и мхов.
        Горит такой лес странно. Тлеет, тлеет, дымит земля, потом огонь подбирается к ели, и та занимается, вспыхивает в считанные секунды вся, как факел, и опадает. И снова тлеет земля вокруг… И если нет ветра, если не начнет огонь прыгать с елки на елку по верхам, пожар будет тлеть долго-долго, не разгораясь, но и не затухая.
        - Нет, - рассуждала Меридит вслух, - через старые торфяники нам не пройти, там все в огне. Надо же, сушь какая! Дождя, наверное, с июля не было, черника и та на кусту посохла! А Кноттен залило весь. Нет в мире совершенства… Придется теперь забирать севернее, переходить через Дурной ручей и выходить на большую тропу. Вот досада!
        - Почему досада? - обеспокоился Рагнар.
        - Потому что там несколько больших селений. Обязательно нарвемся на кого-нибудь из моей родни. Что крайне нежелательно. Эх, действовал бы ковер - горя не знали бы!
        Увы. Артефакт, совсем недавно гордо паривший в поднебесье, старой тряпкой лежал в заплечном мешке Рагнара и годился лишь в качестве подстилки для ночлега. Ветхая средневековая магия не перенесла губительного воздействия радиации островов Аддо. От самого Дрейда путники двигались по старинке, пешком. Досадовали ужасно. Верно говорят, лучше никогда не иметь, чем потерять.
        До Дурного ручья оказалось восемь часов ходу по местам совсем уж непролазным. Здесь даже Меридит не призывала спутников к тишине и сама хрустела сучьями почем зря. «А чего таиться? Какую дуру сюда, в Кривой лес, занесет? Вот перейдем Дурной, там надо будет осторожнее себя вести…»
        К ручью выбрели измотанные до предела, переправились и сразу повалились на ночлег.
        - Соберетесь в кусты - не вздумайте отходить далеко, не выпускайте из виду стоянку, - напутствовала Меридит перед сном. - И вообще, по одному лучше не ходить.
        - Почему? - насторожилась Ильза. - Тут кто-то злой обитает?
        - Вроде бы нет. Но места дурные. Водит тут.
        - Кто водит? Куда?
        - Никто и никуда. Просто - водит. Отойдешь вроде бы на два шага, и заплутаешь, и совсем в другом месте выберешься. Если выберешься.
        - А с кем-то вместе не заплутаешь? - допытывалась осторожная Ильза.
        - Заплутаешь. Но не так страшно будет и выбираться легче. Так что выгуливайтесь хотя бы по двое.
        Орвуд иронически хрюкнул, представив: под одним кустом без штанов заседают эльф, гном, два принца и грозный демон-убийца в придачу… Нет уж, увольте. Это только у девчонок так принято - собрались всей кучей и пошли. И настоящая надобность часто только у одной, остальные - за компанию, чтоб не скучно было. А какая в этом деле может быть компания? Приличные гномы так себя не ведут!..
        И очень напрасно!
        Орвуд стоял посреди глухого леса. Над головой тускло розовело небо. Где-то совсем рядом журчал ручей, в его песенку вплетались отголоски богатырского храпа Рагнара. Страха не было, лишь досада и недоумение. И отошёл всего-то шагов на двадцать, если не меньше. И отвернулся всего-то на минуту. А повернулся назад, и ничего не узнал, будто совсем в другом месте очутился. Какое-то раздвоение чувств: уши говорят одно, а глаза другое.
        Постоял, подумал, пошел на звук. Уперся в непроходимые заросли колючек. Шиповник, что ли? Нет, не шиповник, другая дрянь. А ручей теперь журчал справа. Опять полез на звук, теперь уже не так уверенно, считая шаги. Один, два, три… десять… пятнадцать… Стоп! Под ногами мокро хлюпнуло. Болотце! Оно здесь откуда? Вот незадача! А ручей, чтоб ему пропасть, теперь слышен сзади. Что за оказия? Гном раздражался все сильнее. Пошел назад. Шаг, другой, третий… Ох, демон побери! Каким-то образом вышел на исходную позицию, о чем совершенно однозначно свидетельствовало то, во что он вступил.
        Может, оно и к лучшему. Начнем все сначала. Итак, сзади был кустарник.
        Справа - болотце. Попробуем сходить налево.
        Пошел налево, опять уперся в колючки. Захотел вернуться - не удалось, снова прибрел к болотцу. Двинулся вперед - обнаружилось нечто новенькое: длинная глубокая канава, вся в крапиве. Нет, тут мы не проходили… Повернул назад - снова очутился возле колючек.
        Окончательно озверев, не разбирая дороги, он еще некоторое время метался между болотцем, кустарником, канавой и тем, во что вступают неожиданно. Менял направления, петлял, пробовал идти на звук с закрытыми глазами - бесполезно. Достиг одного - свалился в канаву.
        Проклятый лес словно поймал его в ловушку и не хотел выпускать. Корявые лысоватые ели насмешливо гудели, коряги сами подползали под ноги, кустарники растопыривали острые коготки, драли бороду, цепляли одежду. А ручеек звучал так близко - мирный, успокаивающий… Тогда появился страх.
        Наплевав на гордость, отчаявшийся гном встал на исходную позицию и завопил во все горло:
        - Э-эй!!! О-го-го!!! Помогите! Спасите!
        Помощь явилась незамедлительно. Заспанные, перепуганные физиономии вынырнули из кустов. Из тех самый, через которые он уже раз десять продирался к болотцу! Как такое возможно?!
        - Ты чего орешь? - спросил Эдуард участливо. - Напал кто-то?
        Исцарапанный, перепачканный, с колючками в бороде, гном пристыжено молчал. Сильфида всепонимающе рассмеялась:
        - Ну что, герой-одиночка, попался? А ведь предупреждали! Вот к чему приводит гномий индивидуализм.
        Меридит шипела от негодования. Очень хотелось говорить гадости. Стоило столько дней таиться по болотам и буреломам, чтобы потом придурочный гном разорался в самом неподходящем месте, как больной ишак. В результате - ни единого шанса остаться незамеченными.
        И верно. Собрались идти дальше, но не проделали и сотни шагов, как присущим каждому настоящему воину шестым чувством диса ощутила на себе чужой взгляд. Остановилась, огляделась. За кустом жимолости наметилось движение.
        - Эй! Я тебя вижу, выходи! - велела она.
        За кустом замерли.
        - Выходи. Не то копьем ткну!
        Из куста, сердито сопя, вылезла девчонка лет пяти-шести, лохматая, неопрятная, с мечом не по росту. Уставилась на пришельцев исподлобья, обиженно. Конечно! Пряталась, пряталась, как настоящий воин, а они ее вон как быстро заметили.
        - Ты кто такая? - спросила Меридит, стараясь придать голосу суровую интонацию, именно так, по дисьим правилам, следовало обращаться с детьми.
        - Агда я. Агда из рода Фригг, - буркнула девчонка угрюмо.
        - Агда, говоришь? А здесь ты что делаешь? Тебя дома не учили к Дурному ручью не соваться! Тебе, может быть, жить надоело?
        В ответ на сие нравоучение ребенок вскинул глаза и победно выпалил:
        - А меня бабушка послала, вот! Посмотреть, кто орет в наших землях!
        - Бабушка? Тебя одну послала на Дурной? - усомнилась Меридит.
        - Я же не виновата, что вы там орете! - отвечала Агда резонно.
        Меридит бросила на Орвуда красноречивый взгляд. Тем временем любопытство Агды одержало верх над воспитанием.
        - А вы кто такие? - спросила она, хотя по правилам хорошего тона не могла задавать подобные вопросы взрослой дисе.
        Следовало отчитать девчонку, но Меридит решила не уподобляться теткам и бабкам, ответила без занудства, как ровне:
        - Я Меридит из рода Брюнхильд, а это мои…
        Реакция была неожиданной: девчонка взвизгнула, подпрыгнула и скрылась в кустах. Потом высунула голову и уточнила с опаской:
        - Ты та самая Меридит, что не пошла в Вальхаллу?
        - Та. А чего ты ускакала?
        - Это я тебя боюсь, - пояснила Агда. - Вдруг ты злая?
        - Не злая, вылезай. Пойдешь с нами до Большой тропы.
        Мордочка ребенка прояснилась. Такой поворот событий устраивал ее как нельзя лучше. Несмотря на нежный возраст, она прекрасно понимала, что сделала большую глупость, отправившись к Дурному. Меридит не рассказала спутникам всего. У ручья не только водило, иногда здесь пропадали. Чаще люди, но случалось, что и дисы. Потом их находили мертвыми - голых, с глотками, забитыми землей…
        Счастливо избежав одной опасности, Агда решила еще улучшить свое положение и, набравшись наглости, попросила:
        - Тогда вы меня понесите. Я через овраги идти боюсь, там грызы водятся, схватят.
        Меридит фыркнула. Годы шли, но здесь, в лесной глуши, время как будто остановилось. И эта девчонка верила в ту же ерунду, что и сама Меридит, и ее сверстницы много лет назад. А ерунда эта почему-то пугала куда больше, чем вполне реальные опасности.
        - Не бывает никаких грызов, - сказала она.
        - Бывают! - уперлась девчонка.
        - Как же ты сюда шла и не боялась? - спросила Меридит, хотя отлично знала ответ.
        - Тогда я про них забыла, вот они меня и не заметили. А теперь вспомнила и назвала, значит, они меня и схватят.
        - Разве настоящий воин должен бояться грызов? - укорила Меридит, но потом пожалела. В конце концов, у бедного ребенка и без нее воспитатели найдутся.
        - Ладно, понесем мы тебя. Но ты за это не скажешь никому, что меня видела.
        - Почему? - удивилась Агда. Но тут же сообразила. - А, знаю! Боишься, что тебе влетит за Вальхаллу! Бабушка говорит, тебя в детстве мало драли. Везет!
        - Достаточно меня драли, - вздохнули Меридит, усаживая не по-детски проницательного и не по-дисьи болтливого ребенка на спину Рагнара. - Вот на нем поедешь.
        - А он кто? Орк?
        - Человек. Он принц Рагнар.
        - Настоящий принц? - не поверила Агда. - Как в Кноттене, в замке? Зачем он тогда по лесу бегает?
        - Самый настоящий. Он спасает мир. И не брыкайся, не то он тебя скинет. Сиди смирно.
        К радости Меридит, настоящий принц не узнал, что его опять приняли за орка. Беседа велась на дисьем диалекте, весьма существенно отличающемся от общепринятого староземского языка, в частности, само слово «орк» звучало как «урук» или что-то в этом роде. Из всех присутствующих по-дисьи худо-бедно понимал один Хельги.
        - О чем они говорят? - приставала к нему изнывающая от любопытства Энка. - В жизни не слышала, чтобы дисы так трещали! Какой разговорчивый ребенок!
        - Про бабушек, Вальхаллу и принцев, - отвечал демон.
        - Ты в каком поселении живешь? - спросила Меридит дорогой.
        - В Сваахольме.
        Меридит присвистнула. Сваахольм был от здешних мест днях в трех пути.
        - А сюда тебя как занесло?
        - Я тут у бабушки. Мама на Юг ушла, а меня сюда сбагрила. Сейчас все туда подались, на заработки. Орки большое войско собирают, война будет… А правда, в твоем роду одна бабка на море разбойничает?
        Меридит нехотя подтвердила.
        - Везет! Я тоже хочу на море! А правда…
        - Если ты попадешь в Вальхаллу, твой род назовут «Род Болтливой Агды», - прервала ее Меридит.
        - А как ты узнала, что меня зовут Болтливая Агда? - невинно удивился ребенок.
        - Трудно было не догадаться! - фыркнула диса.
        Впрочем, ей было грех жаловаться. Сведения, полученные от разговорчивой девчонки, очень обнадеживали. Риск встречи с самыми зловредными из теток сводился к минимуму. Уж кто-кто, а они никогда не упускали возможности подзаработать и теперь наверняка обретаются где-нибудь в Кансалоне или Корр-Танге.
        Воодушевленная этой новостью, Меридит решилась даже зайти в одно из поселений, пополнить запас продовольствия. Решение ее было встречено радостными возгласами тех, кто дотоле в дисьих домах не бывал. Почему-то их страшно занимало, как живут дисы в мирное время.
        Хотя ничего особенного их там не ждало. Селились дисы в аккуратных бревенчатых домах с пологими односкатными крышами. Передняя, выходящая на улицу стена была ниже задней, отчего строение приобретало несколько нахохлившийся вид. На узких, с толстыми переплетами окнах висели вышитые занавески. «Трофейные», - пояснила Меридит, а то подумают еще… Возле некоторых жилищ покачивались на ветру отцветшие мальвы. Этим приметы оседлости исчерпывались. Не было ни заборчиков, ни огородиков, ни даже сараюшек для скотины. Зато имелся отличный плац, мощеный булыжником. И что-то вроде полосы препятствий со снарядами, больше похожими на приспособления для пыток. А еще там был огромный амбар или склад - короче, то место, где дисы хранили запас провизии, общей для всего поселка.
        На улице было пустынно. Большинство дис ушло в поход, дома оставались старухи, для которых и трех приставок «пра» было мало, и девчонки, маленькие настолько, что в бою станут обузой… Да, видно, серьезные дела затеваются нынче на Юге.
        Знакомые в поселении все-таки встретились. Несколько старух, почти родственниц. Только и спросили, не бросила ли она свои глупости, что слышно об их подружке, бабке-разбойнице, и не пора ли тебе, девка, о дите подумать, не маленькая уже. Меридит отвечала коротко: «Не бросила. Ничего хорошего. Не пора!» Бабки не обижались, они ведь тоже были дисами. И продуктов они дали, не скупясь, и от предложенного Рагнаром золота отказались. Дисы не торговлей живут. Раз надо, берите. Не последнее отдаем.
        Отдавали в самом деле не последнее. Склад ломился от всевозможной снеди - знать, удачным выдалось лето. Вот вам и «Вечный мир»!
        - А почему у вас всю еду в одном месте держат? - поинтересовалась Ильза. - У нас в Лотте в каждом доме была собственная кладовка.
        - Не дисье дело - в кладовках возиться. Женское. Под проклятие можно попасть. Правда, некоторые считают иначе, говорят, в домах, где одни мужчины, тоже кладовые есть. Но большинство предпочитает не рисковать.
        - И не боитесь вы оставлять столько добра на старух и малолеток, - осудил Эдуард, неплохо осведомленный о нравах населения Безрудных гор. - Зимой голодно станет, народ разбойничать выйдет, могут позариться. Перебьют все поселение.
        Меридит пренебрежительно фыркнула:
        - Пусть попробуют сунуться. Хотела бы я посмотреть, кто кого перебьет. Думаешь, старухи из немощи дома сидят? Ничего подобного! Им дай волю, вперёд колонны на Юг ускачут. С детьми вынуждены оставаться.
        - А мамаши почему с детьми не сидят? - спросила Энка с негодованием, ее опечалила горькая участь бедных дисьих старушек. Каково им, несчастным, приходится: вместо любимого дела заставляют пасти чужих девчонок.
        - Так ведь проклятие! Оно единственное женское дело допускает - рожать. А сидеть уже нельзя.
        - Тогда почему бабкам можно?
        - Потому что старые всегда с внуками сидят, независимо от пола. И бабки, и дедки! - объяснила Меридит с торжеством, будто сама изобрела сей хитроумный способ обойти проклятие.
        Чем больше рассказывала Меридит о тонкостях дисьего бытия, тем больше Аолен укреплялся во мнении, что добрая часть их запретов не что иное, как этнические предрассудки. Осторожно, чтобы не задеть, он поделился сомнениями с дисой.
        Та, вопреки опасениям, не рассердилась, а вроде бы даже обрадовалась:
        - Ты думаешь? Вот и мне давно уже кажется, что наши бабы вертят этим проклятием как хотят. Шить можно - вязать нельзя. Мясо варить можно - варенье нельзя. Но если в банки не раскладывать, а сразу съесть, то можно и варенье. Замуж выходить нельзя, а без брака… гм… встречаться можно. Потому что в Аполидии… впрочем, неважно.
        - А в мире Макса случаются однополые браки, - сообщил Хельги неизвестно к чему.
        - Спасибо, осчастливил. Так вот, я порой думаю, а есть ли оно на самом деле, наше проклятие?
        - Надо проверить! - воскликнула Энка с энтузиазмом. - Начни делать что-нибудь чисто женское, и посмотрим, что выйдет.
        - Что именно? - скептически поморщилась Меридит. - Нарожать детей и засесть с ними дома?
        - Ну зачем же так радикально, - возразила Энка. - Начни с малого. Давай я тебя вышивать поучу, что ли.
        Предложила и пожалела. Потому что из всего дамского рукоделия ей в свое время удалось освоить один-единственный шов с поэтичным названием «козлик». Для роли наставницы явно маловато. К счастью, Меридит с негодованием отвергла предложение подруги. И не потому, что сочла его оскорбительным для воина. Втайне она давно мечтала именно вышивать.
        Когда никто не видел, она любила зайти в лавку со всяким женским припасом и подолгу стояла у прилавка. Разглядывала холстинки, лубяные пяльцы, иголки в смешных подушечках, булавки с красивыми наконечниками из цветного стекла, какие-то маленькие симпатичные приспособленьица, которым она и названия не знала, мотки кружев и тесьмы, пробирочки с бисером и речным жемчугом. А главное - нитки! Шелковые, радужные, нежные, их так и хочется взять в руки, подержать. Особенно хороши южносехальские, с неоднородной окраской, переходящей от более светлого к более темному тону.
        Однажды она не удержалась и купила, просто так, ни за чем, сиреневый моточек. Хранила его, завернув в платок, во внутреннем кармане на манер талисмана. И показывала только Хельги, он один мог ее понять. У самого на дне походного мешка всегда болталось несколько абсолютно бесполезных, потому что не серых, но очень, с его точки зрения, приятных камешков, окатанных океаном почти до блеска, и пестрая раковина, ципреи. Иногда Хельги извлекал ее на свет божий и приставал к сестре по оружию: «Правда, в ней есть совершенство?»
        Так вот, вышивать Меридит очень даже хотелось. Но все же не настолько, чтобы рисковать собственной сущностью в угоду любопытной сильфиде. А потому вопрос о реальности дисьего проклятия остался открытым.
        Двадцать пятого сентября - Хельги хорошо запомнил дату (в этот день у него была лекция по фораминиферам) - они вышли, точнее, выбрались через болота, буреломы и каменные осыпи к местам обитания мангорритов. Тут нужна была особая осторожность. По слухам, сектанты имели привычку убивать непрошеных гостей. Шли крадучись, как в разведке. И чем дальше, тем тревожнее и пакостнее становилось на душе: что-то неуловимо гнетущее смутно ощущалось вокруг, но оно еще не оформилось настолько, чтобы можно было понять его природу.
        Первой в своих ощущениях разобралась Энка: запах - вот что не давало им покоя. Очень слабый, едва уловимый, но хорошо знакомый любому воину - тоскливый и страшный запах гниющей плоти. Он разливался в теплом осеннем воздухе.
        Погода, как на грех, стояла не по-осеннему жаркая и совершенно безветренная. В селе дышать было почти невозможно. Пошли самые стойкие, замотав лица влажными тряпками… Вот когда пригодились бы костюмы из иного мира, казавшиеся такими громоздкими и неуклюжими!
        Трупов было много. Человек семьдесят, в возрасте от младенческого до отроческого. Лежали на площади кучками по десять - так раскладывают деньги, чтобы не сбиться при счете. Рядом с детскими телами валялось несколько взрослых, сильно изуродованных. Видимо, некоторые из родителей пытались спасти свое потомство от истребления, за что и поплатились. Живых в селе не было. Ни единого человека.
        - Выродки! - бесилась Энка. - Побросали все и ушли! Хоть бы покойников своих пожгли, что ли! Мало ли какой случайный прохожий забредет, спятить ведь можно!
        Хельги фыркнул. От тварей, способных хладнокровно перерезать глотки собственным детенышам, вряд ли дождешься, чтобы они стали заботиться о душевном здравии случайных прохожих.
        Покинув кошмарное село, они двинулись дальше. Но и в следующем обнаружилась аналогичная картина. И в третьем, и в четвертом…
        - Всего шесть сектантских поселений, - сосчитала Меридит вслух, - в каждом примерно семь десятков. Итого в наличии сорок пять десятков тел, плюс-минус. Сотни полторы чад мангорритам не хватает. Интересно, где они намереваются добрать недостающее? Хорошо бы нам не опоздать…
        В ответ на ее слова Рагнар глухо зарычал или же застонал. Почему, почему они шли так долго? Брели себе не спеша, как на прогулке, а в это время гибли невинные дети. Почему не поторопились? Ведь знали, с каким злом имеют дело! Нет им оправдания, нет прощения!
        - Как жить дальше с таким чудовищным бременем на совести? - вторил ему эльф.
        - Дурость несусветная! - Орвуд был совершенно не склонен предаваться самобичеванию. - Во-первых, трупы здесь недели две валяются. Ну, допустим, умей мы летать, аки грифоны, успели бы вовремя, и что? Сотни человек добровольно режут собственное потомство, как бы мы смогли им помешать?
        - И изъяли бы Талисман сидов, используемый в качестве жертвенного ножа. Без него предприятие потеряло бы смысл и дети были бы спасены! - отвечал эльф звенящим от отчаяния голосом.
        - История сослагательного наклонения не имеет, - сказала Меридит резко. - Что случилось, то случилось - назад не повернешь. Хватит ныть, надо решать, что делать дальше.
        А Хельги вспомнил брата Гуго и добавил цинично:
        - Не факт, что миру вышла бы польза от спасения четырех сотен мангорритских отпрысков. Туда им и дорога, вот что я думаю. Не иначе сами Силы Судьбы нас задержали, чтобы мы своим гуманизмом не навредили делу.
        Не исключено, что он был прав. Силы Судьбы известны своей рациональной жестокостью…
        Спорить о том, как быть дальше, не хотелось. Отдались во власть Сил Судьбы - бросили жребий. Выпало идти к Конвеллу. Туда и направились, хмурые, продрогшие и промокшие - осень окончательно вступила в свои права.
        Погода изменилась в одночасье. Тепло бабьего лета ушло. Небо затянуло свинцовой пеленой. В воздухе повисла сырая мгла - туман не туман, дождь не дождь. Налетал порывами холодный западный ветер, он нагонял все новые и новые клубки туч, жестоко обдирал с деревьев листву, на глазах превратившуюся из нарядно-золотой в невзрачно-бурую. Трава пожухла, болота разбухли, дороги раскисли. Лесные обитатели разбрелись по теплым норам, дуплам, землянкам - до весны…
        Под стать погоде было и настроение. Шли молча, без привычной болтовни, шуток и препирательств. Мысли постоянно возвращались к увиденному в мангорритских селах. В уме прокручивались нереализованные возможности: если бы отправились сразу на север, а не в Сильфхейм, если бы не тратили время на Аддо, если бы резвее шли, если бы… В конце концов Рагнар с Аоленом окончательно уверились, что виновны в трагедии едва ли не больше самих мангорритов и с каким-то мазохистским упоением окунулись в пучину душевных терзаний, заражая близких зеленой тоской.
        Общего уныния избежал, пожалуй, один Хельги.
        Во-первых, он изначально воспринял чудовищное событие значительно спокойнее остальных. Причиной тому было опять же дурное воспитание. Отчасти в фьордингском, и особенно в спригганском обществе отношение к детям было весьма пренебрежительным. Их никто не воспринимал как «цветы жизни», скорее, как неизбежное зло, и убийство взрослого осуждалось значительно более сурово, чем ребенка - личности недоразвитой, не слишком полезной и достаточно легко заменяемой. Потому горы детских трупиков впечатлили его не более, чем аналогичное количество трупов взрослых, коих он видел не раз.
        Во-вторых, настроение его было абсолютно не подвержено влиянию погоды, и если уж на то пошло, холод и дождь он всегда предпочитал жаре и солнцу.
        А в-третьих, мысли его были заняты вещами более позитивными, нежели пустые терзания, а именно: палеонтологией беспозвоночных - лекция и три семинара в неделю. Впрочем, особой радости они ему тоже не доставляли. Вставать приходилось ни свет ни заря. От полутора часов непрерывного разговора першило в горле. А на семинарах студенты иной раз просто ставили в тупик! Ну чего, скажите, такого уж сложного в палеонтологии беспозвоночных? Это ведь не теория магии, не астрология какая-нибудь!
        Задал как-то невинный вопрос: чем питались мшанки? Что может быть банальнее слова
«суспензия»? Скажи - и от тебя отстанут. Нет. Молчит, как орк. Минуту молчит, другую, третью… Думает. Что тут думать? Вопрос, что ли, забыл? Пришлось переспросить. Чем они все-таки питались, мшанки-то? В ответ студент обиженно надулся, дескать, вот привязался с глупостями, и пробубнил с раздражением: «Чем питались, чем питались! Что поймает, то и съест!»
        И ведь логично, вот что главное. Не возразишь.
        И как поступить? Отправить на пересдачу? Жалко. И неловко. Сразу вспоминается, как сам блистал познаниями по магии. Вот, скажут, вечно с хвостами ходил, теперь на других отыгрывается… Поставить зачет? Долг не велит… Да, тяжела ты, участь преподавателя…
        Постепенно, постепенно ситуация менялась на противоположную.
        Уже на подходе к Эскерольду непривычные к долгому унынию Энка и Ильза оставили мрачную компанию шагах в десяти позади и принялись оживленно болтать о своем, о девичьем: «…а я ему - раз, по башке…», «…ты мечом не руби, меч не топор, ты коли и режь…» - доносил ветер обрывки фраз.
        Потом Меридит принялась насвистывать в такт шагам нечто развеселое, в чем Аолен, напрягши память, к удивлению своему признал орочью боевую песнь, ту самую, что довелось услышать на их празднике: «Зыйда - нарайда ядаран…»
        Следом Орвуд, с целью поднятия боевого духа Рагнара, стал рассказывать забавные истории, да такого сомнительного свойства, что даже бесстыжая Энка сказала: «Фу-у!
        Но на Рагнара, а заодно и Эдуарда они подействовали благотворно.
        Дольше всех мировой скорби предавался чувствительный Аолен, но и ему стало легче, когда вой ветра стих, сквозь рваные прорехи в пелене туч проглянуло бледное солнце и на придорожных пнях радостно-желтыми пятнами заблестели мокрые шляпки зимних опят…
        Хельги же, напротив, становился все мрачнее, жаловался на утомление от двойной жизни - то в походе, то в университете, отказывался от еды. Дошло до того, что Энка опять заговорила о нежных феях, а Меридит с тревогой спрашивала: «Хельги, радость моя, ты уверен, что у тебя ничего не болит?» В этом он был уверен, но что с ним происходит, сам не понимал. Раньше он никогда не ощущал такой свинцовой усталости, хотя приходилось бывать в ситуациях куда более напряженных, чем простой пеший поход. Может, дело в возрасте? Как-никак, третий десяток… Ради интереса пересчитал свой возраст в человеческий, пропорционально продолжительности жизни людей и спригганов. Получилось до обидного мало. Заменил спригганов на демонов… Нет, на возраст грешить не придется еще очень долго. Но спать все равно хочется…
        В одну из пятниц, перед семинаром, он нос к носу столкнулся в коридоре с мэтром Перегрином. Вежливо раскланялся и хотел улизнуть, но профессор поймал его за рукав, развернул к свету и долго-долго всматривался в его лицо, будто увидел нечто непонятное и очень занимательное. Было неловко до ужаса.
        - Вы очень плохо выглядите, Ингрем, - изрек он наконец. - После занятий зайдите ко мне в лабораторию. Обязательно зайдите, слышите. Не забудьте.
        Хельги покорно кивнул. Ослушаться Перегрина он не осмеливался, будто до сих пор оставался студентом.
        Профессор ждал его не один. В глубине комнаты обретался некто в капюшоне, при ближайшем рассмотрении оказавшийся эльфом, незнакомым и очень мудрым на вид. Хельги попятился. Не доверял он эльфам. Опасался. Очень уж увлекаются они целебной магией.
        - Ну что вы застряли на пороге? Проходите, - велел Перегрин с обычным для него легким раздражением. - Снимите куртку и садитесь в кресло. Вот сюда… Ну что вы как столб? Ничего страшного с вами не будет. Выпейте это. - Он подал стакан с зеленой жижей, воняющей резко и знакомо. Помнится, приходилось пить подобную дрянь у эльфов. - Ничего, не горько. Пейте.
        Преодолевая отвращение - он терпеть не мог травяные отвары и настои, даже дорогущее новомодное сехальское пойло, именуемое «чай», к которому за последние годы пристрастилось все Староземье, в рот не брал, - Хельги залпом проглотил гадкое питье и почти сразу заснул.
        И спал, как ему показалось, очень долго. Разбудило его громкое заклинание или что-то в этом роде, нараспев прочитанное незнакомым эльфом.
        - Проснулись? - спросил Перегрин. - Чудесно… Нет, нет, не вставайте так резко, это вам сейчас повредит. Посидите еще минуточку. А лучше полчасика. И подумайте тем временем, есть ли у вас враг.
        Думалось с трудом, мешало странное головокружение… При его-то образе жизни и роде занятий - как не быть? У всякого воина есть враги.
        - Не просто враги, - уточнил эльф. - Кто-то из ваших родных, близких или хорошо знакомых задался целью вас погубить. И, к слову, заплатил немалые деньги. Наговор ОК'Кана - колдовство дорогостоящее.
        - Чей наговор? - переспросил Хельги машинально.
        - Боги Великие! - простонал мэтр Перегрин. - Ингрем, я буду вам чрезвычайно благодарен, если вы впредь не станете компрометировать наше учебное заведение идиотскими вопросами. Может ли существо, имеющее высшее образование и ученую степень, не знать о наговоре ОК'Кана?
        - Забыл, - прошептал Хельги виновато. - Забыл на нервной почве.
        - Вы не забыли, - уточнил профессор сухо. - Вы никогда не знали. Наговор ОК'Кана, чтобы не утомлять вас лишними подробностями, - он убивает. Достаточно быстро, незаметно и гарантированно. Жертва слабеет и умирает вроде бы по естественным причинам… Вы себя хорошо чувствовали в последнее время?
        - Н… не очень. Спать хотелось.
        - Вот видите!
        - Это в самом деле опасно? - счел нужным обеспокоиться Хельги, наконец-то осознав, что таинственное колдовство имеет к нему самое прямое отношение. Незнакомый эльф покачал головой.
        - Учитывая, что вы демон… не думаю. Возможно, неделю-другую будете ощущать недомогание. Потом наши астральные поля стабилизируются за счет внешних источников…
        - А если бы я не был демоном? - полюбопытствовал Хельги.
        - Боюсь, тогда вы бы уже умерли. - Потрясающе! - растерянно моргала Энка. - Получается, тебя задумал погубить кто-то из нас?
        - Глупость какая! С чего ты вообразила? - От удивления и возмущения Меридит уронила котелок в костер, рыбный суп зашипел на углях.
        - А кто еще у него родной и близкий?
        - Не говори ерунды. У него полно родни, и кровной и подменной. Одних матерей вдвое больше, чем требует естество. Если он не поддерживает с ними отношений, это не значит, что их нет.
        - И не забывайте, нам всем отлично известно, что Хельги демон. Поэтому никто из нас не стал бы прибегать против него к наговору ОК’Кана: против демона любое колдовство бессмысленно, - добавил Аолен.
        - Лично я понятия не имела, что против демонов колдовство бессмысленно. Мог и еще кто-то не знать, - заявила Ильза подозрительно.
        - Наговоры и проклятия накладывают профессиональные колдуны, специализирующиеся в этой области, - разъяснил Аолен. - Чтобы выполнить работу удачно, им нужно знать о жертве как можно больше. И естественно, ни один не возьмется за дело, узнав, что в жертву намечен демон-убийца. Так что злоумышленник, посягнувший на Хельги, о его демонической природе не знал.
        - А может, специально не сказал? - впала в подозрительность Ильза. Она отложила еду и буравила окружающих нехорошим взглядом.
        - Наговор ОК'Кана - сложная, дорогостоящая процедура. Колдун черпает представление о жертве не со слов заказчика, а через зрительные образы, мысли и чувства. Утаить от него сведения невозможно… Именно поэтому, кстати, никто посторонний навести наговор ОК'Кана не способен, должна быть кровная или духовная связь заказчика и жертвы… Хельги, кто из родных тебя особенно сильно ненавидит? Не Улаф ли, ведь мы потопили его драккар?
        - Мой драккар!!! Когда бы он успел-то? - возразил демон.
        На него воззрились непонимающе.
        Сразу по прибытии в Дрейд рыжего фьординга развязали и отпустили на все четыре стороны. С тех пор минуло три недели, за это время можно успеть очень многое, в том числе найти хорошего колдуна.
        - Не было у него времени на колдуна, - упорствовал Хельги. - Он и дня в Дрейде не пробыл.
        - Откуда ты знаешь?!
        - Так ведь он за нами следом идет.
        - ???!!!
        - А вы разве не заметили? - невинно удивился демон.
        - Объясни, многосемейный ты наш! Почему за нами шляются табуны твоих братьев? Что за безобразие? - потребовал Орвуд сурово.
        Хельги неопределенно хмыкнул, дескать, спроси что полегче. Меридит встрепенулась:
        - Кстати, о братьях! Гуго тебя тоже не любит. Тем более, он связан с мангорритами.
        - А что! Этот выродок на многое способен! - В голосе Хельги звучала едва ли не гордость. - Вот я сейчас попробую выяснить.
        - Каким образом?
        - Через Астрал, - ответил он кратко. И нырнул в Астрал.
        Как ни прискорбно, но ныряние в Астрал до сих пор оставалось единственным демоническим действием, коим он смог овладеть. Зато уж и преуспел в нем настолько, что больше не приходилось закрывать глаза и сосредотачиваться. Просто подумал, захотел, раз - и там! В бесконечном пространстве, пронизанном несметным количеством цветных нитей, струй и потоков. Висишь, как паук в паутине (и, честно говоря, боишься шевельнуться - дабы не вышло жертв и разрушений). А захочешь, и зрение становится как бы двойным. Астральное изображение накладывается, проецируется на материальные объекты. И это особенно интересно, потому что огромные предметы могут выглядеть в Астрале совсем маленькими, а какая-нибудь мелкая вещица, вроде Бандароховой черепахи, оказывается размером с целый дом и при этом непостижимым образом остается заключенной внутри какой-нибудь сферы величиной с куриное яйцо. В общем, есть от чего спятить.
        Но сейчас Хельги не собирался сопоставлять действительности. Он занялся пристальным самосозерцанием и самоанализом и погрузился в этот процесс очень надолго. Согласитесь, не так-то просто разобраться в самом себе, когда имеешь такие габариты, что собственные конечности теряются далеко за горизонтом, до них приходится скользить разумом…
        Потрудиться пришлось изрядно, но в итоге могучий демон нашел, что искал. Черная нить, тонкая, но длинная, прямая, как струна, пронзала его тело под правой ключицей. Выдернулась легко и безболезненно, сразу ослабла, провисла лопнувшей веревкой. Демон двинулся по ней, попутно сматывая в клубок. Вообще-то он успел уяснить для себя, что астральные нити не стоит сматывать в клубки. Но почему-то очень захотелось. Представился плотный черный клубочек, им будет так удобно треснуть Гуго по башке…
        Но на другом конце нити оказался вовсе не Гуго, а совершенно незнакомый дядька…
        Балдур Эрринорский - так он себя именовал.
        Окружающие же звали его иначе - Балдур Жаборот за очень эффектную, но малопривлекательную особенность во внешности. Разумеется, делали они это за глаза: не много найдется смельчаков, готовых обзывать так черного колдуна прямо в лицо. Эдак можно и самому жабой остаться. Поговаривали, кстати, будто в юности рот у колдуна был совершенно нормальным. Но потом Балдур якобы не поладил с другим колдуном, за что и поплатился красотой.
        Итак, Балдур Эрринорский, как он себя именовал, был занят повседневной работой - разливал в тару зелье. Тинктура Отцеля-Гаммарра - так оно называлось по-научному. В обиходе же черные колдуны именовали сию субстанцию, мерзопакостную даже для их закаленного восприятия, «соплями покойника». Применялось оно главным образом в боевой магии, а потому заказывали его не аптечными склянками, а целыми бутылями - здоровенными, винными, темного стекла, - на свету зелье портилось. Вот и теперь, к слову о Вечном мире, сразу три приморских герцогства решили пополнить свой стратегический запас под предлогом, что «на Юге неспокойно».
        Где они - а где тот Юг?! Хотя не его это дело. Лишь бы платили исправно.
        Балдур был преуспевающим колдуном. Он уже много лет не занимался мелкими
«ярмарочными» глупостями вроде отворота-приворота или наведения порчи. Выполнял крупные заказы мелких государств, в которых не случилось собственных колдунов.
        Поэтому, когда под покровом сумерек к нему явился человек в плаще и спросил о наговоре ОК'Кана, Балдур сперва даже встал в позу: не наш уровень, мы государственные заказы выполняем. Тогда человек тряхнул мошной - и Балдур вдруг понял: заказ этот - самый что ни на есть государственный.
        Хотя наговор ОК'Кана вообще колдовство непростое, дело оказалось сложнее, чем он предполагал. Требовалось навести наговор не просто через заказчика на жертву, а еще через одного посредника, да так, чтобы посредник, по возможности, не пострадал. Колдун выполнил процедуру с ювелирной точностью, посредника даже не задело, наговор всей тяжестью обрушился на голову непосредственной жертвы, мальчишки-наемника, отпрыска одного из маленьких проклятых северных народов. Персона была столь незначительной, что Балдур недоумевал, почему ему отвалили этакую сумму, причем всю целиком, не дожидаясь подтверждения гибели жертвы. Последнее он, впрочем, безоговорочно гарантировал.
        Поэтому, когда две недели спустя, ближе к полудню, тот, кому уже полагалось быть мертвым, предстал перед ним, возникнув в лаборатории прямо из ничего, чародей был совершенно ошарашен. Руки разжались, бутыль с «соплями» выскользнула на пол, разлетелась вдребезги. Тухлый едкий запах распространился по помещению.
        - Пшли на воздух! - рявкнула жертва, и вид у нее был настолько устрашающий, что Балдур не осмелился перечить.
        Он уже осознал, какой ужасный промах совершил, и понял: минуты его на этом свете сочтены. Нет, он не был склонен упрекать себя, сомневаться в собственном мастерстве. Когда смотришь на жертву даже не через вторые, а через третьи глаза, мудрено ли проглядеть что-то существенное? Тем более что первый посредник, заказчик, с жертвой абсолютно не знаком? Тут и Великий промахнется.
        Но от этого, увы, не легче. Интересно, случалось ли прежде, чтобы какой-то безумец попытался навесить ОК'Кана на демона? И если да, что с ним сталось, с этим безумцем?..
        Прежде чем объявиться, Хельги некоторое время разглядывал колдуна из Астрала: выяснял обстановку.
        Объект его внимания был человеком средних лет, сухощавым и подтянутым, с почти военной выправкой. Он был бы красив, если бы правильное, с аристократическим носом и гордым взором лицо не было изуродовано отвратительно огромным, практически лишенным губ ртом. Колдун был одет в серую рабочую мантию с закатанными до локтей рукавами и длинный брезентовый фартук. Занимался он тем, что процеживал в бутыль вязкую жижу, воняющую так характерно, что у Хельги не оставалось сомнений: «сопли покойника»! Гадость похуже драконьего серебра или некромантии. В мире Макса подобное очень точно называют «оружием массового поражения». И почему оно до сих пор не под запретом?
        Четко, будто наяву, всплыли жуткие воспоминания…
        Город держал осаду двадцать дней и сдаваться не собирался.
        - Шай-тан вас раздери! За что я вам плачу?! - брызгал слюной визирь Замхар. - Или берете город завтра, или…
        Наемники молчали, отводили взгляды. Возьмешь его, как же! Крепостные стены десять шагов толщиной. Ворота изнутри завалены - расколотили одни и уперлись носом в мешки с песком. Из восьми осадных башен уцелели две. Катапульты заело - не иначе сработало колдовство. Запас воды, смолы, помоев, дров и стрел наверху, похоже, неиссякаем. На драконов Замхар поскупился. И что прикажете делать в данной ситуации, кроме как брать измором?
        - Знаю я, что делать, - проворчал полководец Хакамух, сехалец из местных. - Грех на душу брать. И скинуться придется по-крупному.
        Сказано - сделано. Тысячники по триста, сотники по пятьдесят, десятники по двадцать золотых. Меридит шипела от злости: ста пятидесяти неизвестно на что потраченных золотых им обычно хватало как раз на оплату проживания за год. Но с начальством не поспоришь, пришлось раскошеливаться.
        Вечером в расположении их тысячи объявился упитанный сехалец. Прикатил на груженой арбе, запряженной аккуратным ишаком.
        Хакамух вызвал к себе лучших разведчиков, да не рядовых, а в звании не ниже десятника. Требовалось под покровом темноты обойти город кругом, под самыми стенами, да не налегке, а с огромными бутылями, поливая из них землю. Кто сделает это, получит назад всю сумму и еще столько же в придачу. Добровольцы есть? Меридит, Энка и Хельги переглянулись. Предложение было заманчивым. Но что-то мерзкое было в незнакомце, смутным ощущением беды веяло от предприятия… На задание вызвались трое: два человека, десятники Руфф и Кальтарлан, и сотник Хорро, кудианин.
        Вернувшись на рассвете, заляпанные желтой, воняющей тухлятиной слизью, они долго, со смехом и бранью, отмывались, переодевались в новое. Старое обмундирование пришлось выбросить из-за запаха.
        День прошел как обычно в вялых, для проформы, атаках. А в сумерках незнакомец забрался на ближайший к городу холм и оттуда тонким голосом выкрикивал бессвязные заклинания.
        Ночью по другую сторону городских стен творилось странное. Звенела сталь, доносились дикие вопли, вспыхивали зарева пожарищ, время от времени со стен крепости падали тела. Наутро Хакамух велел трубить атаку. Сопротивления не было. Вскарабкавшись на стены по приставным лестницам, наемники вошли в крепость.
        Город был мертв.
        Не впервой входили они в мертвые города. Корр-Танг после орков. Многострадальный Джайхен после сумолов. Там было страшно. Но здесь - страшнее. Потому что здесь люди убили себя сами. Кто совершил самосожжение, кто зарезался, кто повесился. Те же, которые в силу юного или преклонного возраста не были способны на самоубийство, просто умерли, застыли навеки с выражением безумного ужаса в широко распахнутых остекленевших глазах…
        Вечером Кальтарлан сошел с ума. Сидел, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, и жалобно звал кого-то из темноты. Его пристрелил сотник Хорро, чтоб не мучился. Под утро нашли самого сотника Хорро, он вонзил себе нож в живот. Десятник Руфф забрал все деньги и пропивал их до тех пор, пока спьяну не утонул в арыке.
        Энка потом долго сожалела, что не отловила колдуна и не прирезала втихаря. Бывает зло, которому не место в мире…
        Теперь взору Хельги предстал точно такой же колдун, разве что ростом повыше, а объемом поменьше, - сущность от этого не менялась. Первым поползновением было - прирезать. Но удержался. Раньше следовало его допросить.
        Демон вывалился из Астрала прямо перед носом колдуна. Тот шарахнулся, выронил бутыль на каменные плиты пола, черное стекло разлетелось вдребезги, невыносимый запах ударил в ноздри.
        - Пшли на воздух! - рявкнул Хельги, едва сдерживая тошноту.
        Колдун беззвучно повиновался.
        Поднялись вверх по крутой каменной лестнице. Лаборатория, как это принято у представителей этой профессии, размещалась в подвале, под землей, поближе к мертвым. Что ни говори, как ни крути, любое черное колдовство недалеко ушло от некромантии. По сути, это ее разрешенная версия…
        Вышли и оказались на уютной, типичной центральностароземской улице с хорошенькими беленькими домиками в два этажа, стены которых украшены черными деревянными планками. Фахверковая конструкция - называет такие Энка. Милый, респектабельный квартал. Мощенная брусчаткой дорога, мытые с мылом тротуары, не знающие, что такое осенняя грязь, кадки с поздними цветами у дверей, забавные вывески магазинчиков и лавочек. Это может быть и Конвелл, и Эттесс, и Ульп - не угадаешь… Кто бы мог подумать, что посреди всей этой цивилизованной идиллии угнездилось древнее как мир зло?
        - Если хочешь умереть без мучений, отвечай, кто заплатил тебе за мое убийство?
        Пришлось возвращаться обратно в подвал. Ответить колдун не мог, сам не знал. Мог только показать.
        Из мутного хрустального шара на Хельги смотрело совершенно незнакомое мужское лицо, сердитое, с короткой бородой и орлиным взором.
        - Не знаю такого!
        - Он действовал через посредника, - ответил колдун ровно, без заискивания, без желания угодить и облегчить тем самым свою участь. Хельги знал цену этому спокойствию, оно приходит, когда надежды больше нет.
        - Показывай посредника, - велел демон.
        Шар прояснился, потом снова помутнел, будто наполнился дымом. Медленно-медленно из дыма соткалось изображение… принца Эдуарда!!!
        - Посредник не знает, что его использовали, - разъяснял колдун. - Слепое орудие. Но заказчик связан с ним очень тесно, общей кровью. Брат или отец… По возрасту, скорее, отец. Хотя будь у меня сын, лично я не рискнул бы…
        - Дядька, может быть? - уточнил Хельги, перебирая в памяти Эдуардову родню.
        - Нет, тут совершенно прямая кровная связь, боковая бы не сработала. А вот связь между посредником и вами - иного рода…
        - Сам знаю! - перебил горе-наставник, коря себя за то, что до сих пор не сдержал обещания и не объявил ученика воином. Забыли оба, опять забыли!.. - А тот, с бородой, не сказал, за что хочет меня убить? Нет? Верю. Ладно. Тебя-то убивать где будем? Здесь или на улицу пойдем? Где тебе удобнее?
        - Без разницы, - махнул рукой колдун. - Можно и здесь… хотя тело долго не найдут. Родных у меня нет, никто не хватится. А на улице - соседи напугаются… Давай уж здесь.
        - А с «соплями» что делать? - спохватился убийца. - Ты мне скажи, их можно просто вылить? На землю?
        - Отчего же нельзя? - пожал плечами колдун. - Они без заклинания - простые помои. Правда, в городе их лучше не сливать, запах очень стойкий.
        - Да уж, - процедил Хельги. И помрачнел, представив себя перетаскивающим бутыли с
«соплями» за город. - Много их тут у тебя?
        - Пять бутылей. По одной на герцогство. Хельги удивился:
        - Герцогства воевать собрались? А как же Вечный мир?
        Колдун опять пожал плечами. Откуда ему знать? Он лишних вопросов не задает, не принято. Делает свое дело молча…
        - Понятно, - кивнул демон. - Ну, больше не будешь делать.
        Отступил на шаг, достал нож. Конец, понял Балдур.
        Он оставался совершенно спокоен. Страха не было. Наоборот, было даже забавно. Демон-убийца невероятной силы, способный одним движением воли стирать с лица земли, города и выедать сущности тысячами, похоже, собирается зарезать его кривым сехальским ножом, как простой уголовник.
        Хельги хорошо знал: собрался убивать - убивай, не тяни, негоже мучить жертву. Но медлил. Было ему очень неуютно, не по себе. Не хотелось признаваться, но за время их короткого знакомства колдун успел стать ему чем-то симпатичен. И вообще, как говорит Энка, нелегко убивать того, с кем только что мило беседовал… Но надо. Есть зло, которому не место в мире.
        Но в тот самым момент, когда он уже почти решился, подвал огласился радостным лаем. По лестнице, смешно переваливаясь на ступенях, скатилось рыжее, кривоногое, лохматое существо с мордой приплюснутой, будто по ней прошлись утюгом. Бросилось к колдуну, наставило лапки, лизнуло обвисшую плетью руку. Потом село, сморщилось и отчаянно расчихалось.
        Любому другому собачонка показалась бы страшненькой, как чучундра. Но Хельги, разумеется, был иного мнения. Он так и замер с ножом в руке, сраженный наповал неземной красотой. И очень четко осознал: колдуна он не убьет.
        Теперь требовалось хотя бы найти достойный выход из сложившегося положения, чтобы не выглядеть совсем уж идиотом. Грозил, скажут, грозил, а на деле…
        - Твоя, да?
        В голосе демона Балдуру почудилось… восхищение, что ли? Нет, не может быть…
        - Моя. Агнесса.
        Колдун сжал кулаки, скрипнул зубами. Вдруг остро, нестерпимо захотелось жить. Вот ни о чем не жалел, на все было наплевать: на дом, на деньги, на общественное положение, на себя самого… Смешная собака Агнесса - вот что, оказывается, связывало его с жизнью.
        Но и демон не спешил пускать нож в дело.
        - Знаешь что, - заговорил он, причем очень миролюбиво, - если ты, допустим, поклянешься страшной клятвой этого… как его?.. Моржуха? Мормыха?
        - Мельдаха, - машинально поправил колдун.
        - Вот-вот. Если поклянешься никогда больше не варить «сопли покойника», я, пожалуй, не стану тебя убивать… Согласен? Ну давай тогда, клянись.
        Колдун клялся. Истово, от души. Так клянутся не смертным, только богам. Никогда, ни за какие блага мира, ни за какие деньги он не станет варить «сопли»… и вдруг перебил сам себя:
        - А как быть с наговором?!
        - А что с наговором? - удивился Хельги. Он, оказывается, успел позабыть, что, собственно, привело его в логово чародея. Отвлекся на зелье и животное.
        - Наговор ОК'Кана? Про него не клясться?
        - Ах наговор! Ну клянись, одно к одному.
        Колдун вошел в раж: он и черное колдовство бросит вовсе, и переучится на предсказателя или целителя, и никогда больше… иначе…
        - Вот и чудесно, - одобрил странный демон. - Я рад за тебя. Пойду, пожалуй.
        И исчез. Канул в Астрал. А Балдур Эрринорский, обессилев, пал на колени, прямо в смердящую лужу, поймал, прижал к сердцу и принялся целовать в мордочку свою кривоногую Агнессу, при этом даже не подозревая, что именно ей обязан жизнью.
        Потом все-таки нашел в себе силы, поднялся, красиво воздел руки и торжественно изрек в пространство: «О Великий! Если во мне, недостойном, будет нужда - только призови! Отныне ты - господин мой!»
        В общем, почитателей у Хельги в этот день прибавилось. - Неправда!!! Это невозможно! Я бы никогда… Он наврал все!!! - В глазах Эдуарда блестели слезы. - Вот сволочь! Я не виноват!
        - Да никто тебя и не винит! Тебя использовали как посредника! Слепое орудие и все такое… - втолковывал Хельги, перепуганный бурной реакцией принца.
        - Правда? - Тот всхлипнул. - Честно?
        - Правда. Кстати, пока опять не забыли… - Я, сотник Ингрем, по праву, данному мне Гильдией, объявляю ученика моего, Эдуарда-Карола-Хенгиста, наследника престола Ольдонского, истинным воином во всех правах его! Правильно, что ли?
        Меридит одобрительно кивнула. Правильно. Наконец-то раскачались. А Энку занимало другое. Причем настолько, что она даже акт рождения нового воина проигнорировала.
        - А что колдун? Ты его, надеюсь, убил? - спросила она строго.
        Хельги давно ждал этого вопроса. Рассчитывал, вдруг пронесет… Увы. Тихонечко вздохнул, напустил на себя равнодушный вид, ответил небрежно, будто речь шла о предмете самом пустяковом, внимания не заслуживающем:
        - Колдун?.. Ах, колдун! Нет, не стал. Хотел сперва, потом что-то раздумал…
        - Правильно! - кивнула Энка с наигранным одобрением. - Так и надо. Чем больше в мире черного колдовства, тем он удивительнее и прекраснее! Позволь, однако, осведомиться, что же тебя остановило в благородном порыве?
        Хельги отвел глаза.
        - Ну… Он мне показался вполне приличным человеком. Осознал и раскаялся.
        Но проницательную сильфиду было не так-то просто провести.
        - Да ладно! Осознал! - фыркнула она презрительно. - Нечего мне сказки рассказывать, я не барздук Тувс. Лучше признавайся, какую скотину держит твой колдун? Козу или там крысу?
        - Собаку. Агнессой зовут. Рыжая. Вы с ней одной масти, - буркнул Хельги, отворачиваясь.
        Энка усмехнулась с видом «что и требовалось доказать». И уже раскрыла, было, рот, чтобы в самой язвительной форме высказать все, что думает по поводу нежной психики демонов-убийц. Но тут, к великой радости Хельги, на них напали очередные разбойники. Учуяли золото, недаром один из них был если не полноценный лепрекон (великоват ростом), то уж точно полукровка.
        От этого вышла сплошная польза. Во-первых, размялись, отвлеклись от переживаний. Во-вторых, разжились кое-какой теплой одеждой. В-третьих, Хельги получил возможность ублаготворить свой нож. Примета есть такая: если обнажил оружие с целью убить врага, нельзя убирать его назад в ножны, не напоив кровью. Иначе оно рассердится и в следующий раз обязательно подведет. Не то чтобы Хельги особенно верил в приметы, но с оружием предпочитал не рисковать.
        В-четвертых, что самое главное, появилась новая тема для беседы. Суть ее сводилась к тому, что «неразумно таскать за собой по всему миру столько золота». От Хельги с его колдуном отстали, и принц получил наконец возможность поговорить с бывшим наставником с глазу на глаз.
        - Не понимаю, зачем отец… - В портрете, описанном Хельги, Эдуард безоговорочно признал своего отца короля, - …зачем он хотел тебя убить?
        Для Хельги такой вопрос не стоял.
        - Неужели не ясно? Я был твоим наставником. Случись что с твоим отцом, стань ты королем, я мог бы спокойно прибрать к рукам твое королевство.
        - Но ведь ты не стал бы так поступать?
        - Разумеется. Последнее, что мне требуется в жизни, это королевство. Но твоему отцу это не известно, он решил обезопасить престол от узурпатора. Вполне рациональный, с государственной точки зрения, поступок.
        - Но нельзя же убивать кого-то без вины. Не по подозрению даже, а… для профилактики! И вообще, откуда он про нас узнал? Про то, что ты мой наставник?
        - Тьфу ты! - Хельги даже разозлился на недогадливость бывшего ученика. - Не говори, что твоего отца совершенно не занимает судьба единственного сына-наследника и что на службе у него не состоят шпионы. А потом, и шпионы не нужны, демоновы менестрели позаботились. О нас на каждом углу, на каждой базарной площади орут!
        - Да, но ведь никто не знает, что это именно о нас! - продолжал не понимать Эдуард.
        В самом деле, когда они в первый раз спасли мир, он думал - вот он, звездный час, ожидал славы, почестей и привилегий. Оказалось - ничего подобного!
        Нет, все было как положено: народное ликование, хвалебные песни, благодарственные речи в честь спасителей мира. Вот только с ними, настоящими, эти славословия никак не соотносились. К тому времени, когда они выбрались из предгорий Даарн-Ола в Срединные Земли, в народе стараниями бардов, менестрелей и тому подобного вредного элемента успел сложиться некий фольклорный, поэтический образ героев, имеющий крайне мало общего с действительностью и отодвинувший их, реальных, далеко на задний план…
        И если их иногда все же узнавали, то самая распространенная реакция окружающих выглядела примерно так: «Принц Эдуард? Тот самый, про которого есть в «Песни о Спасении Мира»? Надо же, как интересно!»
        Каких уж тут привилегий ждать?
        Единственным местом, где спасители мира имели возможность ощутить себя народными героями в полном смысле этого слова, было королевство Оттон.
        Их забрасывали цветами ликующие толпы (ввергая Меридит и Хельги в состояние, близкое к панике), устраивали гуляния, нарекали детей в их честь… Но Эдуарда не покидало подозрение, что превозносили их не столько за спасение мира, сколько за чудесную победу над Дольном и возвращение пропавшего наследника престола, принца Рагнара.
        Сперва он обижался. Потом немного досадовал. После понял, что так даже к лучшему, спокойнее жить. А со временем даже удивлялся, если кто-то вдруг да отождествлял его с одноименным персонажем.
        - Одно дело «кто-то», другое - родной отец, - пояснял Хельги. - Если поют:
«Бесстрашный Эдуард, наследный принц Ольдона…», он должен быть совершенно слабоумным, чтобы не понять, о ком речь. Понял, разведал ситуацию, решил принять меры.
        - Если он узнал это из песен, тогда почему он не выяснил, что ты демон? - привел контраргумент Эдуард.
        - А потому что ни в одной песни об этом не сказано! Я везде фигурирую как «великий сын проклятого народа» и тому подобное.
        - Но Ирракшана… - начал было принц и осекся.
        Однако полемически настроенный Хельги стерпел даже упоминание об Ирракшане.
        - А нигде не сказано, что я ее поглотил! - выпалил он с торжеством. - Сказано,
«убил и съел»! Как именно, не уточняется. Может, я труп в супе сварил, кто знает?
        Продолжать разговор дальше принц не рискнул.
        Встреча с разбойниками оказалась последней неожиданностью, подстерегавшей спасителей мира по дороге в Конвелл.
        От Ульпа начинались исконно человеческие, густонаселенные и очень благопристойные места. Здесь в маленьких городках и крупных селах жили мирные, трудолюбивые, солидные, не особенно богатые, но состоятельные люди - фермеры, ремесленники, торговцы, владельцы небольших мануфактур, знать, по меркам, скажем, герцогств, измельчавшая и обедневшая, зато, не в пример тамошним разбойным графам и баронам, уважаемая и даже любимая вассалами.
        Срединные Земли - такими они были.
        Недавняя война и по ним прошлась тяжелым кованым сапогом, но даже теперешняя разруха была какой-то домовитой и благообразной. Поля, по мере возможности, вспаханы, засеяны и убраны, огороды расчищены от бурьяна. На месте недавних руин - аккуратные кучки будущего стройматериала: все, что можно снова пустить в дело, тщательно отсортировано и бережно сложено. Землянки, в которых теперь обитала большая часть населения, были построены добротно и производили впечатление не временных, убогих и нищих пристанищ, а этаких загородных домиков для летнего семейного отдыха. Даже домовые гоблины и прочие мелкие, по выражению Хельги, синантропные народцы, казалось бы начисто истребленные, откуда-то вновь объявились и успели расплодиться.
        После созерцания картин гибели и разрушения путники шли и отдыхали душой. Но чтобы в их компании не было исключения - такого еще не случалось. Хельги душой не отдыхал, наоборот, злился и плевался. Отчего? Да уж было от чего, поверьте!
        Хлеб свой здешние обитатели уже получили. Теперь им хотелось зрелищ.
        Свято место пусто не бывает. Барды, менестрели и бродячие комедианты всех мастей наводнили Срединные Земли. Их уже перестали принимать за вампиров и гонять от жилья осиной, на радостях они развернулись вовсю. Догадываетесь, что было главной темой их творчества?
        - Удивляюсь я тебе, - говаривал гном. - В Трегерате местные скульпторы изуродовали тебя как могли - ты только умилялся. А на фольклор так болезненно реагируешь.
        - Одно дело - предстать перед потомками в облике могучего воина и совсем другое - выглядеть в глазах современников оголодавшим выродком, который тянет в рот что ни попадя! - отвечал демон. Увы, эпизод «съедания» Ирракшаны был особенно любим в народе. - И вообще, тебе не понять, ты пострадал меньше всех!
        В самом деле, если не брать в расчет несколько изящных оборотов на тему его
«великолепной бороды», ставшей в процессе битвы «аки поганая метла», личность Орвуда почему-то не привлекла к себе особенного внимания творцов, он остался, так сказать, персонажем второго плана.
        - Ну ничего, - грозила Энка злорадно, - если мы опять спасем мир и попадем в легенды, он так легко больше не отделяется, с его-то красотой на палке!
        Гном кряхтел и спешил перевести беседу в другое русло.
        - А этот… Улаф, он все еще тащится за нами?
        - Тащится, - подтвердил Хельги. - На море фьордингам нет равных, но разведка на суше - не их дело. Ломится через кусты, как боров, и воображает, будто его не видно.
        Гном боевые качества фьордингов критиковать не стал, он тоже считал, что Улафа совершенно не видно, и удивлялся, каким образом Хельги удается распознавать присутствие брата. И вообще, его интересовало другое.
        - Зачем он за нами идет, вот вопрос. Объясни, будь добр. Это все-таки твой брат!
        - Подменный, - уточнил Хельги с нажимом.
        - Какая разница? Родной еще хуже.
        - И то правда! Мне думается, он слышал, что я собираюсь добыть «Гром» со дна морского, и решил попытаться его отобрать. Поэтому не хочет упускать нас из виду… Но я могу и ошибаться. Время покажет.
        С первыми белыми мухами путники вышли к окрестностям Конвелла.
        Теперь дело оставалось за малым - найти храм. Почему-то представлялось, что в густонаселенном краю сделать это будет совсем просто. Они заблуждались. Равнинная, лесистая местность. Население - одни люди, чей век короток, как и память о прошлом. Кроме того, в Средние века, когда Срединные Земли стали ареной затяжных магических войн, противоборствующие маги таскали горемычный Конвелл с места на место, как им было удобнее в стратегическом плане. В результате Хельги, чью зрительную память Макс называл «фотографической», прекрасно помнил расположение храма на карте, но это было не слишком большим утешением в реальных поисках - многое изменилось за три тысячи лет.
        Пришлось прочесывать местность, методично и планомерно, заодно приобрести карту, разделить всю территорию на сектора и опрашивать местных жителей.
        День шел за днем, холодало. Наступала зима, ранняя, но лютая. Уже и волки (а может, и оборотни - по слухам, они водились в Конвелле), начинали завывать то чащобам. Морозы крепчали, а снега почти не было - пыльно, сухо и противно.
        Нетерпеливая сильфида по вечерам начинала поговаривать о том, не стоит ли плюнуть и двинуться в дельту, когда им наконец улыбнулась удача. Дряхлый старец из села Горбатые Мельники вспомнил, как дед его рассказывал, будто охотники видели в глуши Роннерского леса огромного каменного идола, от которого якобы веяло злом.
        Двинулись в указанном направлении и очень скоро убедились, что на верном пути. Чем глубже в лес заходили, тем явственнее ощущалось человеческое присутствие. Почему именно человеческое? Потому что никто никогда не замечал, чтобы эльфы или кто-нибудь из малых народов, типа лесных фей, имели привычку вышвыривать свои отбросы где ни попадя. Так могли поступать орки, шай-таны, кобольды, но они здесь, слава всем богам, не водились. Значит, люди. Да и сам мусор был чисто человечий - обрывки тряпок со следами засохшей пищи, а то и вовсе фекалий, рваные дорожные мешки, несколько сломанных стрел, одинокий сапог.
        - Загадочное явление! - рассуждал Рагнар вслух. - Почему выброшенная обувь никогда не попадается парой, всегда по одной штуке. Не мог же человек выкинуть один рваный сапог, а в целом уйти дальше?
        - Не мог, - соглашались с ним.
        - Тогда где второй?
        На этот вопрос ответа не было ни у кого…
        - Возможно, это след мангорритов, покинувших свои села после истребления детей? - предположил эльф, с отвращением разглядывая очередную находку: перья и внутренности ощипанной лесной птицы, разбросанные вокруг старого кострища. Наступил декабрь, сухая земля растрескалась от мороза, но снег так и не выпал, будто сами Силы Судьбы позаботились о том, чтобы сохранить следы для спасителей мира.
        - Непохоже, - ответил Рагнар, - сектантов из сел должны быть сотни. Здесь же, в лесу, их всего несколько десятков. Скорее всего, это храмовые стражники вроде тех, что вы нашли на Аддо мертвыми.
        - В этих местах они живут и здравствуют. И нам придется иметь с ними дело, - заметила Меридит. - Что решим: проберемся в храм тайно или нападем?
        - Тайно! Нападем! - откликнулись одновременно Аолен и Хельги.
        - К храму подберемся тайно, а там видно будет, - подытожил премудрый гном.
        И вот он предстал пред ними - огромный, почти не тронутый временем. Лишь голые ветки колючего кустарника торчали из трещин и щелей между камнями, да толстые нашлепки красивого зеленого мха обосновались на теле изваяния Мангоррата, как болячки.
        Но если в Песках Шаала, на черном горном плато и даже среди каменистых россыпей Аддо сооружение смотрелось вполне органично, то здесь, в лесной глуши, среди седых елей, припорошенный первым снегом, гигантский толстый полуголый мужик вкупе с невиданной в северных краях живностью выглядел чужеродно до нелепости.
        Приятели затаились в овраге, в естественном укрытии из мощных еловых лап. Лежали, вжавшись в мерзлую землю, изучали обстановку, - чем дольше, тем меньше она им нравилась.
        Оправдывались предположения Рагнара. Стражников было человек пятьдесят, и возможная стычка с ними не вселяла в Орвуда оптимизма. Крепкие, рослые чуть ли не с Рагнара, ловкие в движениях, отлично вооруженные… Нет, это не тот противник, которого можно одолеть при соотношении сил один к шести!
        На сей раз с гномом были согласны все - ввязываться в бой не стоит. Даже Меридит не стала приводить свой дежурный аргумент «диса я или кто?».
        Приятели принялись шепотом обсуждать, кому и как будет сподручнее пробраться в храм и попытать счастье на предмет прочтения новых люксограмм. Не зря же Силы Судьбы их сюда направили? Однако жизнь, по своему обыкновению, смешала все планы.
        Улаф. Друзья совсем забыли о нем, увлеченные поисками. А он, наоборот, про них не забыл. Теперь его, связанного по рукам и ногам, рычащего и плюющегося, волокли трое стражников.
        - Может, отпустят, раз сразу не убили? - предположила Энка так робко, что было ясно: сама себе не верит.
        - Что я скажу своей мамочке? - спросил Хельги, обводя друзой укоризненным взглядом. - И вообще, если он нас выдаст, утратим наше единственное преимущество - внезапность.
        Сражение вышло тяжелым и долгим. Те приемы, что использовали стражники, были скорее разбойничьими, чем военными, но тем не менее отточенными до высшей степени мастерства. Не сразу удалось к ним приспособиться. Плюс численный перевес. Да еще остервенелый фанатизм и полное пренебрежение собственными жизнями. И последнее: как ни учись, как ни тренируйся, но есть все-таки разница между одной юной девчонкой и двумя огромными мужиками. Значит, надо было не просто сражаться, но и успевать защищать…
        Если бы не единственное преимущество - внезапность, шансов не было бы вовсе. К счастью, с налету, в первые минуты боя, не дав противнику опомниться и схватить оружие, удалось уничтожить человек двадцать. С оставшимися пришлось биться до изнеможения, истекая кровью, на пределе сил.
        - Чего ты меня оберегаешь? - крикнул Аолен Хельги, когда на его голову едва не обрушился удар меча, но его отбил круживший рядом демон. - Лучше Ильзе помоги. Моя судьба - это моя судьба!
        - Не будь идиотом! - хрипло отвечал тот. - Без тебя мы тоже не выживем! Смотри, на что похожи. Твоя судьба это наша… Сзади!

«Сзади» было адресовано уже не эльфу, а Энке. Ее собрались разрубить надвое вдоль - тут уж никакой целитель не помог бы. В итоге вышло наоборот. Девица отпрыгнула, присела, извернулась и разрубила врага надвое поперек. Вскочила, занесла меч для нового удара… и вдруг обнаружила, что сражаться больше не с кем. Последнее она решила отнести к категории «чудо». Из всех ее побед эта была самой невероятной.
        Когда восемь существ одновременно истекают кровью, очень нелегко установить очередь на исцеление. Аолен решил начать по-рыцарски, с дам, а напоследок оставить Хельги, потому как он предположительно бессмертный. Потом подумал и переместил в конец очереди Улафа, потому что хоть тот и смертный, но чужой. Хельги, во-первых, свой и его жалко, во-вторых, если у существа глубокая рана на шее и кровь бьет толчками, пожалуй, не стоит особенно уповать на его бессмертие.
        В итоге в живых остались все, и смертные, и бессмертные. Однако для того, чтобы исцелить всех полностью, у эльфа не хватило собственных сил. Измученная, полудохлая компания ввалилась в храм. Там было мерзко из-за притаившегося в нем древнего зла, зато теплее, чем снаружи, все-таки натопили стражники. Когда в организме остается мало крови, очень хочется в тепло.
        В очаге, устроенном стражниками прямо на полу в центре храма, еще тлели угли, имелся и небольшой запас дров. Усталые бойцы развели огонь, уселись вокруг. Бесчувственное тело Улафа, излеченного хуже всех, пристроили рядом, чтоб не замерз. Спустя некоторое время рыжий фьординг очнулся и попытался сесть, но от слабости потерял равновесие и завалился на бок.
        - Ты бы лучше не дрыгался, - посоветовала ему Меридит.
        Фьординг по-волчьи оскалился.
        - Пожалуй, стоит его связать. Для обоюдной пользы, - заметила Ильза, довольная, что удалось ввернуть такое красивое и умное слово. - Не дайте боги, оживет и бросится. Фьординги, они бешеные. Я бы их сразу убивала, не дожидаясь неприятностей. - Говорить ей было тяжело, болел раненый бок, от тепла клонило в сон. Но очень уж хотелось досадить Улафу.
        Тот легко поддался на провокацию.
        - Да я! Если бы я захотел, мог бы уже сто раз перерезать вас сонными! Как свиней! Я следил за вами от самого Дрейда!
        - А-а! Вот оно в чем дело! А мы все гадаем, чего это Улаф, сын Гальфдана, по кустам ползает? А он, оказывается, за нами следит! - всплеснула руками Энка.
        Хельги противно хихикнул. Улаф обернулся на его голос.
        - Ты! Зачем… ты… спас меня? - Он выплевывал слова с таким отвращением, будто это были жабы. Ни намека на благодарность. А ведь именно защищая связанного подменного брата, Хельги получил удар в шею, который менее выносливое существо привел бы к неминуемой гибели.
        - Да уж не из братской любви! - фыркнул демон-убийца. - На беду, у нас с тобой общая мамочка, и я забочусь о ее душевном благополучии. Вдруг известие, что тебя убили, ее огорчит? Ты, конечно, урод каких мало, но как-никак родная кровь…
        - Ты можешь не болтать хотя бы пару часов? - перебил Аолен с несвойственным эльфам раздражением. - Твоя рана едва затянулась. И некрасиво издеваться над беспомощным!
        Хельги снова противно хихикнул. Он прекрасно знал, что любому фьордингу гораздо приятнее быть названным «уродом» нежели «беспомощным». Это едва ли не худшее из оскорблений. А что касается раны, так она была расположена далеко от голосовых связок, болтовня ей никак не повредила бы.
        Аолен только рукой махнул. Он был иного мнения, но что толку спорить с существом, чья цивилизованность, образованность и прогрессивность удивительным образом сочетается с дремучим невежеством в отношении медицины? Впрочем, разговоры скоро прекратились сами собой, слишком измучены были собеседники.
        Ночь провели они под сводами храма, одолеваемые кошмарами. Не теми, что поутру кажутся нелепыми и забавными, а самыми настоящими, тягостными и зловещими, - такие хочется как можно скорее забыть и никому не рассказывать.
        То один, то другой просыпался с воплями и будил остальных. Убедившись, что выспаться в обители зла невозможно, поднялись еще до рассвета, уселись вокруг костра, вяло переговариваясь о пустяках. Не сразу заметили отсутствие Улафа.
        Воспользовавшись тем, что ослабевший от потери крови Орвуд задремал на дежурстве, неблагодарный фьординг сбежал. Где только силы взял?
        - Замерзнет, идиот, - прокомментировал Хельги. - Но это уже не наша вина.
        Гелиограмму не ждали - небо было затянуто тяжелыми снеговыми тучами, - поэтому чуть не проворонили. Косой розовый лучик чудом пробился сквозь небесную мглу и коснулся мозаичного пола храма.

«Через кристалл, что прошлое хранит, да будет Силе в миг сей путь открыт» - гласила древняя надпись…
        - И где он, интересно, «сей путь»? - гадал Рагнар и крутил головой, будто в самом деле надеялся увидеть дорогу, по которой вмиг полезет злая сила.
        Орвуд с такой постановкой вопроса не согласился:
        - Спросил бы лучше, что за кристалл? Который прошлое хранит?
        Хельги призадумался:
        - А помните, вы мне говорили, что кристалл Акнагаррона показывает прошлое? Может, это он имеется в виду? Не зря же меня через границу миров таскало?
        - Точно! - подскочила Энка, забыв о больной ноге. - Через кристалл Акнагаррона силе открывается путь в мир! Не путь «сей», а мир «сей», то есть наш…
        - Но ведь кристалл сейчас не в нашем мире, а у Макса…
        - Значит, мы спасаем не наш мир, а мир Макса!
        - !!!
        - А зачем мангорритам нужен мир Макса? - спросила Ильза робко. - Как они туда попадут, они ведь не демоны?
        - Ни за чем. Скорее всего, они и не подозревают, что кристалла нет в нашем мире. Если им вообще известно о существовании иных миров, - предположил эльф. - Хельги нужно немедленно забрать кристалл, вернуть в наш мир!
        - Это еще зачем?! - возмутился Орвуд. - Если мангорритам суждено взять власть над миром, пусть это будет другой мир, не наш!
        Хельги представил мир Макса, механизированный донельзя, но абсолютно беззащитный перед малейшей магической угрозой, и сказал сердито:
        - Свинство так рассуждать! Мангорриты наши, нам с ними и разбираться!
        - Огненные рыбы были не наши. Но разбираться с ними пришлось нам. Пусть теперь тамошние разбираются с мангорритами. По справедливости.
        - Нам помогал Макс, - напомнил Аолен. - Без него мы бы не справились. Теперь наш долг - помочь его миру.
        Но Орвуд заупрямился:
        - Его миру по большому счету ничего не угрожает. Мангорриты до него не доберутся и не смогут воспользоваться своей властью.
        - Это еще хуже! Они впустят туда бесконтрольную злую силу. Страшно подумать, какие беды она может причинить, ведь там нет ни одного мага, способного обуздать ее. Хельги, чем скорее ты заберешь кристалл, тем лучше!
        - Нет, - решил Хельги, поразмыслив. - Сейчас я через границу миров не полезу, и без того тошно. До весны время есть, забегу попозже. И не таскать опять же тяжесть такую! Мы и без кристалла перегружены бесценными артефактами!
        Аолен не стал возражать. Он ведь не знал, что на самом деле Хельги просто стыдится красть из музея, поэтому тянет время.
        Обсудив проблему кристалла и наскоро позавтракав, спасители мира вышли в обратный путь. И очень скоро почувствовали, что напрасно. Умнее было, пока не окрепли, посидеть в храме. Там было жутко, но здесь, в лесу, еще хуже. Налетел шквалистый ветер, разодрал, разогнал так и не просыпавшиеся снегом тучи. Завернул мороз, редкий для здешних широт. В воздухе повисла седая мгла, что-то непрерывно пощелкивало и потрескивало вокруг. Жизнь в лесу замерла. Ослабевшие от ран, продрогшие путники начинали понемногу впадать в отчаяние. И даже у коренных уроженцев Севера едва хватало сил сопротивляться его обжигающе-ледяному дыханию.
        Все чаще приходилось останавливаться, подолгу отогреваться у костров, приводить в порядок обмороженные щеки, уши и носы. Особенно нелегко было Рагнару. Он волок бесчувственную тушу Улафа. Фьординг нашелся очень скоро, лежал на тропинке недалеко от храма. Свалился от слабости, заснул непробудным сном замерзающего.
        - Пусть валяется, - решил Хельги. - Мне надоело с ним возиться.
        Но благородный рыцарь Рагнар не мог бросить беспомощного человека на верную гибель.
        - Тогда сам его и тащи!
        Рагнар не стал возражать. Сперва он нес Улафа бережно, чуть не на руках. Потом взвалил на спину, как мешок… Однако идти ему становилось все тяжелее - он кряхтел все громче, ронял все чаще…
        - Давай возьмем его за ноги и потащим вдвоем, - соизволил предложить Хельги.
        Но то ли любящий подменный братец нарочно напакостил, то ли оба от усталости недоглядели, - поволокли они несчастного животом вниз, спиной кверху. Очень скоро и без того обмороженная физиономия подменного сына Анны Ингрем превратилась в сплошную ссадину. Кровь на морозе почти не текла, зато кожа висела безобразными клочками.
        - Вы только взгляните, что наделали, ослы безмозглые! Вконец изуродовали! - ругалась Энка. - Чем так, лучше бы дали человеку помереть спокойно!
        - Ерунда! - ответил Хельги бессердечно. - Для фьординга шрамы - лучшее украшение. Если выживет, будет всю жизнь гордиться… Давайте лучше костер разведем, я уже рук не чувствую…
        - Больно! - тихо хныкала Ильза, отогревая закоченевшие пальцы. - До чего же больно! Зачем так холодно? Ведь есть же на свете места, где зимы не бывает вовсе! Зачем мы не там? - Она придвинулась поближе к Хельги, положила подбородок ему на плечо, спросила на ухо: - Скажи, тебе бы хотелось оказаться в краю, где нет зимы? Где сейчас тепло?
        Демон вздохнул. В памяти, и не в своей даже, а чужой, принадлежащей, видимо, кому-то из несчастных жертв Ирракшаны, всплыл смутный мимолетный образ: огромный зверь по имени Иппо нежится в теплой жидкой грязи, погрузившись целиком, только ноздри и глаза торчат наружу. Ворочается, пыхтит от блаженства… Стало завидно до слез.
        - Хотелось бы, - ответил он Ильзе мечтательно.
        - А-а-а!!!! - заорала Меридит, от ужаса не способная на более связное выражение мысли. Она первая поняла, что сейчас произойдет. Но было поздно.
        Повелитель возжелал - Царь Народов исполнил.
        - У-у-у! - хлюпала, заливалась слезами боец Оллесдоттер, размазывала по лицу вонючую зеленоватую грязь. - Это я виновата!!! Зачем спросила?!! У-у-у!!!
        - На самом деле, виноват Хельги! - вынесла приговор сильфида. - Мог бы уже научиться сдерживать свои желания! Как нежная фея, право! То ему костер подавай прямо в орочьем логове, то спать хочет неделями, то лета среди зимы!
        - Зато мы теперь не замерзнем. - Обиженный Эдуард вступился за наставника.
        - Да уж! Что-что, а замерзнуть нам теперь не грозит! Давайте уже выбираться куда-нибудь. Я не жаба, чтобы в болоте жить!
        Да, именно там они и очутились: в теплом, вонючем, пузырящемся и булькающем болоте. Плюхнулись в самую трясину, еле выползли на огромную корягу, очень кстати оказавшуюся поблизости. Сидели на ней, мокрые, грязные и злые. И ни малейшего представления не имели о том, где именно, в каких краях находятся. Одно было очевидно: очень далеко от Срединных Земель.
        Любому из пестрой компании спасителей мира доводилось бывать на болотах, и не раз. То были нормальные, добропорядочные болота с уродливыми, малорослыми и кривобокими деревцами вокруг, с яркой, светло-зеленой травой на участках не особенно глубоких, с черными, топкими ловчими ямами болотников, с кислой ягодой клюквой во мху… С гнездами диких уток, с озерцами, на которые из лесу на водопой приходят лоси - их широким раздвоенным копытам трясина не страшна, с лягушками, что по весне трубят такими голосами, будто и вправду настает конец света, с кровососами-комарами…
        Южное болото отличалось обилием тростника, небывалой, в два человечьих роста, высоты. Из-за него невозможно было оглядеться и понять, далеко ли простирается трясина. Склонная к клаустрофобии Энка страдала, чувствуя себя как в ловушке. Не умея различать, где глубоко, где мелко, путники без конца проваливались в топь. Лягушек, и особенно комаров, здесь тоже имелось в избытке. Были и пиявки. Хельги почему-то считал их красивыми, остальные их боялись и орали, не исключая Рагнара и Меридит. Не было гнезд диких уток, кислой ягоды клюквы и лосиных водопоев. И, что самое досадное, не попадалось ни одного болотника или кого-нибудь еще, более или менее разумного, у кого можно было бы разузнать дорогу и выяснить свое местонахождение.
        За неимением лучшего воззвали к Силам Судьбы - тянули жребий. Выпало идти на восток. День шли, другой, третий… Улаф тоже двигался вперед, сам, слава всем богам.
        Продираться через заросли тростника с его тушей на руках было бы совсем невыносимо. А ведь придется, думал Рагнар, косясь на тяжело ковыляющего фьординга. Скоро он свалится. Нелегко приходилось всем - сказывались недавние плохо залеченные раны, неожиданная жара, от которой успели отвыкнуть, вонь, духота, сырость. Но Улафу было еще хуже. У него от дурного климата загноились все ссадины на физиономии, слились в один большой нарыв. Эльф ненавязчиво предложил свои услуги врачевателя, но получил гордый отказ и решил больше не напрашиваться.
        - Совсем свалится, тогда я его насильно попробую исцелить. А пока, если хочет, пусть мучается, - сказал он шепотом Рагнару.
        Особенно остро на болоте стоял вопрос ночлега. Первую ночь кое-как пересидели на связках тростника, не выспались совершенно. На вторую Хельги нашел оригинальное решение проблемы. Сгонял в Уэллендорф, купил в лавке магического товара стол для спиритических сеансов, самый большой из имеющихся в наличии (чтобы всем хватило места, а главное, чтобы не выронить в Астрале). Установил его, и получилась довольно удобная, покрытая малиновым сукном платформа. Правда, снилась на таком ложе всякая околесица, да и сукно сразу изгваздалось, но подобными издержками вполне можно было пренебречь.
        Так и повелось. Утром стол кочует в Уэллендорф, на университетскую конюшню - Хельги договорился держать его там, а вечером отправляется в неведомую даль, на болота… «Вряд ли во всем свете найдется еще хоть один спиритический стол, ведущий столь бурную жизнь», - размышляла Ильза. И завидовала столу. Она тоже хотела бы проводить дни в Уэллендорфе, пусть даже на конюшне, лишь бы не в болоте. Она же не жаба! Увы! Сколько раз Энка ругалась, требовала отправить их в Уэллендорф вместе со столом!
        - Ты притаскивал Макса! Из другого мира! Ты нас из дворца некроманта вытащил! И ничего не случилось! - взывала она.
        Тщетно. Хельги бледнел и наотрез отказывался.
        - А если оно никогда не кончится, это распроклятое болото? Бросишь нас тут помирать?
        - Когда будет ясно, что мы помираем, тогда я рискну. Но не раньше!
        Болото кончилось через неделю.
        Сперва вода под ногами стала солоноватой. Это обнаружил Эдуард, провалившись в топь по самую шею, - насилу вытащили. Потом тростник будто расступился, и взору измученных путников предстали бескрайние водные просторы. Они вышли к океану.
        - Куда же это нас занесло? - удивленно крутила головой сильфида. - Может, в Аполидий?
        Хельги по памяти представил береговую линию Староземья и окрестностей и отверг предположение Энки.
        - Не может. В Аполидии есть только одно место, где есть выход к морю, если двигаться на восток. Это Пески Шаала. Болот там, сами знаете, нет.
        - Тогда что?
        - При условии, что мы находимся именно в Староземье, а не где-нибудь в Аваллоне или на неведомом острове, единственный возможный вариант - это побережье Гиблого моря.
        - ???
        - Да! - согласилась Энка убито. - Я вспомнила. Капитан Каллегрен рассказывал, что все берега Гиблого моря заросли непроходимыми тростниками.
        - Кто такой капитан Каллегрен? - спросил Эдуард невпопад.
        - Когда-нибудь я расскажу тебе о нем. Но не сейчас. Сейчас у меня нет душевных сил, - ответила девица важно.
        Чем Чернолесье было на суше, тем Гиблое море в океане. Заслон. Граница Аваллона и Инферна. Оттуда не возвращались. Туда, если честно, и не стремились. Ни одно судно, будь оно рыбацкое, торговое или военное, по доброй воле не заходило в проклятые воды дальше Тиора. Но океан - не суша, и воля его далеко не всегда совпадает с желаниями жалких смертных. Случалось, корабли уносило бурей или загадочными блуждающими течениями, такими стремительными, что вырваться из их хватки не было способно ни гребное, ни парусное судно.
        Но с капитаном Каллегреном вышла совсем другая история. Возможно, именно из-за ее нелепости древние силы, стерегущие Заслон, дали сбой и упустили свою жертву.
        Капитан Каллегрен был почтенным, положительным человеком, кстати, земляком Ильзы - родился на одном из Ипских островов. Ему принадлежал небольшой торговый корабль, любовно именуемый «Старушка Кит». Поговаривали что прежде, до того, как судно стало собственностью Каллегрена, оно называлось «Старушка Кэт», но новый владелец счел прежнее имя чересчур фривольным - так часто называли портовых проституток.
        Под стать аскетичному капитану подобралась и команда: все, как один, солидные, уравновешенные, практически непьющие существа - большая редкость в моряцкой среде. Об их благопристойности и трезвости сочиняли анекдоты, злые языки обзывали
«Старушку Кит» плавучим монастырем.
        И надо же было такому случиться, что вся дружная команда под предводительством самого капитана в стельку напилась в Тиорском портовом кабаке! Знающие люди говорили, что дело не обошлось без владельца кабака, ушлого торгового гоблина, имеющего дурную привычку разводить легкое, но дорогое местное винцо (единственный напиток с градусом, что позволили себе моряки со «Старушки Кит» в честь юбилея капитана) шай-таньей водой. Желтоватая, почти без запаха и вкуса жидкость разбирала похлеще чистого спирта. Причем не сразу, а спустя несколько часов. Этого времени как раз хватило на то, чтобы, отобедамши, сняться с якоря, выйти из Тиорской бухты и лечь на курс. Прямо противоположный тому, что требовался.
        К моменту, когда команда вновь обрела способность немного соображать, судно было уже далеко в гиблых водах. Факт сей поверг одурманенных моряков не в ужас, подобающий ситуации, а в бурное веселье - продолжало сказываться действие спиртного. Отсмеявшись, они кое-как развернулись, пошли обратным курсом вдоль побережья.
        По пути им встретилось много забавного. Мертвые остовы кораблей с драными в клочья парусами выныривали из синего тумана прямо перед носом судна, так что избежать столкновения удавалось лишь чудом. Приходилось уворачиваться, капитан развлекался от души. Морские чудовища, которым нет названия ни на одном из языков Староземья и окрестностей, огромные, как кит, и зубастые, как десять акул, сновали вокруг. Одно из них, размером поменьше, видимо, детеныш, резвясь, в прыжке одним махом откусило носовую статую морского демона Ро. Боцман долго хохотал, глядя на оставшийся огрызок, он напоминал ему что-то неприличное. Другие чудовища, летучие, реяли над головами, гнусно орали и гадили на палубу, которая вспыхивала от их помета. Огонь весело тушили жидким содержимым организмов, очень кстати устремившимся наружу. Затевали состязания типа: «кто лучше прицелится», «кто кого пере…» сами понимаете, что.
        Вот так, резвясь и дурачась, моряки благополучно вернулись в Тиор. И только там, окончательно протрезвев, смогли осознать, сколь близко подошли к краю гибели, какой беды избежали. Преисполнившись трепета, моряки вознесли благодарственные молитвы всем знакомым богам, торжественно поклялись отказаться от спиртного совершенно, на этом история заканчивается. А слышала ее Энка лично от капитана Каллегрена, давнего приятеля капитана Арадарса, под командованием которого сильфида начинала свою военно-морскую карьеру.
        Выпендривалась девица ровно десять минут, после чего рассказала эту историю Эдуарду и остальным.
        - Гиблое море! - Ильза покачала головой с таким умным видом, будто в самом деле представляла, где оно находится. - Как же мы отсюда выберемся?!
        - Пойдем вдоль побережья до Тиора. Другого способа нет.
        - Ужасно! - выразил общее настроение Эдуард. Перспектива ковылять вдоль затопленного и заросшего берега не вдохновляла никого.
        - Корабль нужен! - неожиданно подал голос Улаф. - На море нужен корабль.
        Все тяжелые дни перехода через болото упрямый фьординг плелся в стороне, всем своим видом демонстрируя: вы сами по себе, я сам по себе. В беседы не вступал, когда проваливался, помощи не просил, еду принимал молча, будто одолжение делал. И вдруг, нате вам, заговорил!
        Ильза мгновенно окрысилась, она упорно не желала прощать старые обиды.
        - Спасибочки, подсказал! А то мы воображали, что на море нужна арба с ишаком! Если сам безмозглый, нечего других по себе судить!
        Ободранное лицо сына ярла побагровело.
        - Молчи, женщина! - рявкнул он.
        - А-ах! - выдохнула Ильза, ошарашенная подобной наглостью. Ей, воину Гильдии, посмел заткнуть рот тот, кто на самом деле должен ее каждый день благодарить за то, что она его еще не убила! Девушка выхватила у гнома неприличный жезл и треснула несостоявшегося супруга по башке.
        Спасибо, что у фьордингов такие крепкие черепа!
        - Сама его и понесешь, - подвела итог сильфида, убедившись, что подменный брат демона-убийцы пока еще жив. - И больше так не поступай. Воину не пристало бить хворых и увечных. - Последнее было сказано явно в расчете на Улафа. - Кстати, корабль нам и в самом деле не помешал бы. Хельги, ты не принесешь корабль?
        - Корабль? Из Уэллендорфа? - усмехнулся демон скептически.
        - С любого побережья, осел сехальский.
        - А как я туда попаду?
        - Да уж постарайся как-нибудь!
        Хельги старался долго, пока совсем не выбился из сил и не запутался в собственных конечностях. За это время он побывал в краях самых экзотических, но на побережье так и не попал. И, что самое обидное, именно те нити, которые казались ему наиболее перспективными - вроде бы именно по ним он когда-то уже выбирался к океану, - оказывались в итоге самыми неподходящими. Совершенно деморализованный и утративший веру в свою демоническую сущность, он собрался прекратить бесплодные попытки, как вдруг - о радость! - очутился на берегу… нет, не океана, конечно. А где-то в среднем течении реки Венкелен, если судить по окружающим ландшафтам.
        Высились седые ели, выла вьюга. Довольно большой бревенчатый плот лежал у берега, вмерзший в кромку льда. Рядом из-под снега торчал примитивный шест - ствол молодой ели, даже не очищенный как следует. Что ж, никогда не следует ожидать от Сил Судьбы слишком многого, они не склонны к благотворительности. Нужно уметь довольствоваться малым.
        Ох, нелегкая это работа - мечом выковыривать плот изо льда, особенно когда одет, мягко говоря, не по погоде и рукоять на морозе липнет к ладоням, сдирает кожу. Но еще сложнее переместить освобожденный от зимних оков груз через Астрал, не потеряв по дороге. Потому что магии в том грузе не наличествовало совершенно. Чтобы хоть как-то улучшить положение, он выцарапал на темной древесине все известные ему магические письмена, от охранного знака замка до затейливой сехальской закорючки, значения которой он не знал (на самом деле это был весьма популярный символ, призванный облегчать родовые муки). Увы. Слишком неопытным магом был грозный и могучий демон. Всех его познаний хватило ровно настолько, чтобы плот можно было разглядеть в Астрале. Но никак не подцепить пальцами… Ой! А это что такое, черное, плотное? Шарик! Скатанное в аккуратный клубочек проклятие ОК'Кана! Тот самый клубочек, которым он хотел стукнуть брата Гуго! Никогда не угадаешь, что в жизни может пригодиться! Не подозревая о возможных последствиях, Хельги обмотал черной нитью крошечное белое пятнышко плота. Получилось вполне осязаемо.
Сбрось этакую конструкцию с высоты на вражеский город - и тотальная гибель населения от моровой язвы обеспечена. К счастью, Хельги этого не знал и без лишнего волнения, благополучно доставил плавсредство к месту назначения.
        - От него зло исходит!!! - перекрикивая общее ликование, в ужасе завопил эльф.
        - Сейчас перестанет. - Демон распутал плот и аккуратно перемотал черную нить в новый клубок, припрятал так, чтобы всегда иметь под рукой. Теперь-то он знал, что из самого зловредного проклятия при желании можно извлечь пользу.
        Чем хорош плот? Тем, что когда кто-то один мучается с шестом, остальные блаженно отдыхают. Чем плох? Тем, что ни о какой скорости говорить не приходится.
        Медленно-медленно двигались спасители мира вдоль болотистого берега. Палило южное солнце. Тяжелые испарения поднимались от зарослей тростника.
        Есть почти не хотелось. Пить - постоянно. За пресной водой гоняли демона-убийцу. Сосудом для нее служила золотая чаша Орвуда. В Астрале артефакт имел габариты хорошего дракона, но в физическом мире вмещал в себя гораздо меньше, чем требовалось. В надежде облегчить себе жизнь, Хельги попытался раздобыть емкость покрупнее. Обшарил все магические лавки Уэллендорфа - тщетно. Выяснилось, что подобные сосуды в современной магии почти не используются и стали большой редкостью. Самый крупный из имеющихся в Уэллендорфе двухведерный яшмовый кубок эпохи Старых Царств стоит не где-нибудь, а в лаборатории самого профессора Перегрина и является жемчужиной его коллекции магических раритетов. Остальные три намного меньше и тоже находятся в частных руках.
        Меридит посоветовала пойти к Перегрину и поклянчить раритет под предлогом спасения мира. Орвуд предложил поменять его на камень Ло: «Все равно таскаем его без дела». Энка рекомендовала просто спереть. Хельги все инициативы отверг, придумав отговорку, дескать, каменный сосуд двухведерного объема настолько тяжел, что непременно потопит плот.
        - Лучше признайся честно: ты просто боишься Перегрина, - усомнилась в его словах въедливая сильфида.
        - Боюсь! - согласился Хельги гордо. - Имею я право кого-то бояться?
        Оспаривать его права Энка не сочла нужным. Хочет мучиться - пусть мучается. Его дело.
        День сменялся днем, Тиор не показывался. Несмотря на плохой аппетит, начинала ощущаться нехватка еды - во время путешествия по обжитым Срединным Землям больших запасов не держали. Хельги хотел принести пищу в чаше, но по возвращении из Астрала обнаружил ее пустой. Воду чаша держала, еду нет. Такое, видно, было ее магическое свойство. Рыба в проклятых водах тоже ловиться не желала. Угроза голода становилась все реальнее.
        - Но ведь Силы Судьбы не могут допустить, чтобы мы тут померли? - спросила Ильза с надеждой.
        Орвуд криво усмехнулся:
        - Не обольщайся, Силы Судьбы заботливостью не отличаются.
        - Но кто же без нас станет спасать мир?
        - Подберут кого-нибудь еще, эко дело! Мы для них - песчинки, букашки. Смахнул, и нету. Новые народятся.
        На Орвуда покосились с неодобрением. Он, несомненно, был прав, но говорить такие вещи Ильзе не стоило.
        - Кто-кто, а гномы умеют утешить в трудную минуту! - съязвил Аолен.
        - Зато эльфы… - не остался в долгу Орвуд, и пошло-поехало, слово за слово.
        Сочетание скуки, голода, дурного климата и тревоги за судьбы мира сделало путников раздражительными и резкими. То и дело вспыхивали мелкие перебранки и склоки. Особенно же тяготило присутствие Улафа. Очень неприятно, когда изо дня в день молча сидит надутый, спесивый фьординг.
        - Почему он не работает шестом? - возмущалась Ильза, сдирая с ладоней засохшие мозоли. - Лучше всех, что ли?
        - Хворый он, - напомнила Энка.
        - Хворый, так пусть лечится. Аолен предлагал…
        - Теперь уже поздно. Я нарывы плохо лечу. Само скоро пройдет, - встрял эльф.
        Улаф смотрел в сторону горизонта и делал вид, что разговор касается кого угодно, только не его.
        - Доберемся, дайте боги, до Тиора, отправим тебя на все четыре стороны, и если только замечу, что ты опять за нами увязался - череп проломлю! Насквозь! - угрожающе, по-сприггански зашипела Ильза. Она давно заметила, что подобные звуки заставляют ненавистного фьординга заметно вздрагивать, сбивают спесь. - Все уши отрежу и собакам отдам!
        - Сильно сказано! - одобрила Энка. - Сама придумала, про собак?
        - Про уши? - порозовела от похвалы девушка. - Нет. Так меня дядюшка бранил. Пока его фьординги не зарезали. Пришли и зарезали! - Она нарочито громко, не очень натурально всхлипнула. - Такого дяди из-за тебя, душегуба, лишилась! Погоди, я еще отомщу!
        Улаф передернул плечами. Ах, до чего же хотелось задать наглой девке, указать, где ее место! Уцепить бы за косу, намотать на руку, окунуть в затхлую воду проклятого моря мордой да держать, покуда пузыри не пустит… Нельзя. Эти, пожалуй, даже убивать не станут. Вышвырнут с плота, и конец. Потому что даже непобедимые воины-берсеркеры умеют обходиться без воды лишь очень ограниченное время… Титаническими усилиями воли фьординг сдерживал рвущуюся на волю ярость и проклинал тот час, когда коварный Локи вложил в его голову дурацкую идею всюду следовать за подменным братом, чтобы не прозевать момент извлечения затонувшего драккара из морских пучин. А уж тогда… В честном поединке, иным ли способом…
        Да, Хельги слишком хорошо знал фьордингскую натуру, чтобы ошибиться в мотивах, движущих Улафом. Потеря драккара сама по себе была не столь уж тяжела для сына ярла одного из богатейших фьордов. Но мысль о том, что судно достанется сопернику, а именно так он воспринимал подменного брата, казалась совершенно невыносимой. Ради предотвращения этого он был готов на любое безрассудство.
        Никто, даже любящий отец, не считал Улафа особенно умным. Но и дураком рыжий воин не был. Его интеллекта было вполне достаточно, чтобы сообразить: вырвать затонувший корабль из власти самого океана способен лишь очень могучий демон, и связываться с таким - себе дороже. Но так случается, что существо, всецело поглощенное одной идеей, настолько подчиняется ей, что будто слепнет и перестает замечать очевидное. Вот и он никак не мог осознать, что подменный брат его - не простой спригган, каких полно рыщет по землям Севера, а самый настоящий демон, со всеми вытекающими последствиями. Все его фокусы с исчезновениями-появлениями он считал обычной магией, доступной смертным. Любой мало-мальски образованный колдун, маг или ведьма умеют так делать, равно как и наколдовывать воду в волшебной чаше, а никаких иных проявлений демонической сущности Хельги при Улафе и не демонстрировал. Положение усугублялось еще и тем, что диалект фьордов во многом отличался от общеизвестного староземского, а Улаф никогда не считал нужным тратить время на изучение языков (на другие науки, впрочем, тоже), и важные нюансы
разговоров ускользали от его понимания.
        Поэтому мысль завладеть «Громом» он так и не оставил и ругал себя лишь за то, что не догадался дождаться извлечения драккара, выследить его на море и отбить обычным способом. Откуда взялась нелепая идея преследовать брата по суше? Будто затмение нашло, говорил он сам себе. Нет, не обошлось тут без коварного Локи. Хотя, если подумать, ну какое дело могучему северному богу до простого, ничем не выдающегося фьординга? Но Улаф всегда был склонен преувеличивать значимость собственной персоны… - Я знаю, - сказала Энка обреченно, - эти воды никогда не кончатся. Они прокляты - такова их суть. Кажется, будто движешься, а на самом деле остаешься на прежнем месте. Смотрите, вон тростник повалило! Мы это место уже проплывали, я заметила! И опять!
        - Это другой поваленный тростник, - успокаивала Меридит, чей запас терпения превосходил сильфидин на порядок. - Здесь везде так, то тростник прямой, то поваленный. Чередуются они.
        - А я говорю, тот же самым! - уперлась Энка.
        - Другой.
        - Давайте подрулим поближе, свяжем снопик и проверим, встретится ли он нам еще раз, - предложил принц Эдуард.
        - Ну и где он, твой снопик? - спросила Меридит подругу на следующий день. И на второй. И на третий.
        Ответ был один: завтра будет.
        На пятый день после того, когда они связали свой снопик, Ильза стала жаловаться на холод. Солнце палило не по-зимнему нещадно, от воды только что пар не шел, а у бедной девушки зуб на зуб не попадал от дрожи. Она забилась под ворох одежды, тряслась и тихо плакала. Не иначе малярия, решил эльф.
        - А ты умеешь лечить малярию? - осведомилась сильфида без особой надежды.
        - Причина малярии в дурном воздухе. Ее лечат травами, - скорбно вздохнул Аолен.
        - Ясно. Не умеешь, - поняла Энка.
        - Малярия - это зараза, как чума или холера. Ее причина в комарах, а воздух тут ни при чем, я статью читал, - заявил Хельги авторитетно. Вспомнил Максову родню и отругал себя: что бы ему, ослу сехальскому, не вспомнить тогда про малярию, чем пугать бедных женщин чумой и холерой?
        Энка посмотрела на демона с осуждением.
        - Просто удивительно, как много ты знаешь и как мало от твоих знаний пользы. Лучше уж помалкивай.
        Хельги обиженно фыркнул. Знания, считал он, всегда приносят пользу, пусть и не сиюминутную. Мыслить надо перспективно.
        Очень скоро страдания Ильзы разделили оба принца. Днем позже к болящим присоединился гном.
        Орвуд переносил болезнь хуже всех - впал в беспамятство, метался и бранил на языке Даан-Азара каких-то недоумков, неправильно заложивших штольню.
        - Помрет, пожалуй, - сокрушенно покачала головой сильфида, но в тоне ее проскальзывало нечто подозрительно похожее на удовлетворение.
        Хельги сгонял в Уэллендорф, но тамошние лекари исцелять от незнакомой южной заразы не умели. Попытался попасть в Сехал, в Аполидий, - аналогичный результат.
        - У тебя ведь полно нитей, - ругала его Энка. - Почему нельзя оставлять их везде, где побываешь? Постепенно получил бы доступ ко всему миру, стал хорошим демоном. Пользу бы приносил. А так - какой от тебя прок? Никуда попасть не можешь!
        Хельги злился и шипел.
        - Путаюсь я в твоих нитях, неужели не ясно?! Много их слишком. Есть три надежных, Уэллендорф, Меридит и Макс, вот и скажи спасибо!
        - Интересно, в мире Макса бывает малярия? - проговорила Меридит задумчиво.
        - Про малярию не знаю. Чума и холера точно бывают. Максова тетка… - принялся рассказывать Хельги, но сообразил, что Меридит ждет иной реакции на свой вопрос, и исчез. - Хочешь сказать, вот эта дрянь может их вылечить? - Энка удивленно крутила в пальцах маленькую белую лепешечку, сделанную на вид из мела. Лизнула. Поморщилась. Раскусила и расплевалась. - Фу-у, горечь какая!
        - Не тронь! - стукнула ее Меридит. - Зачем портишь?! Вдруг не хватит, они же маленькие!
        - Хватит, - успокоил Хельги. - Я с запасом взял.
        - Кстати! - Сильфида устремила на него подозрительный взор. - Как это тебе удается перемещать всякую немагическую мелочь аж через границу миров, когда в нашем мире ты якобы даже крупное существо потерять боишься?
        Но Хельги не был обескуражен коварным вопросом.
        - Очень просто. Они чужие, в Астрале сразу выделяются.
        Лепешечки оказались чудодейственными. Людям полегчало на глазах. Жаль, на гномов средство было не рассчитано. Малярия у Орвуда прошла, вместо этого разболелся живот и приключился понос, в результате он обозвал Хельги отравителем. Тот даже обиделся и обещал в следующий раз предоставить неблагодарному полную возможность помереть в собственное удовольствие.
        К чести гнома, он скоро все осознал, раскаялся, повинился, и жизнь на плоту водворилось в свое привычное, уныло-голодное, но, в целом, мирное русло.
        А на другой день, после того как Энке удалось-таки убедить спутников, что проклятое море не кончится никогда, тростник по берегу поредел, вода вместо затхло-зеленой стала лазурной, магическое марево рассеялось, и на горизонте по правому борту (если так можно сказать о плоте) вырисовались контуры прекрасных розовых башен Тиора.
        Тиор был нетипичным для Сехала городом. Архитектура его напоминала скорее северные приморские города Староземья, с той разницей, что серый гранит и песчаник здесь заменял чудесный розовый мрамор, неистощимым запасам которого город и был обязан своим существованием и процветанием.
        Надо сказать, что это был свободный город, он никогда не входил в состав империи, его даже не пытались прибрать к рукам. Слишком дурной славой пользовались у сехальцев проклятые воды. Слава эта распространялась и на жителей побережья. Их считали страшными колдунами, всех поголовно, включая младенцев и престарелых. Их боялись не меньше шай-танов. На самом деле в городе не было ни одного темного колдуна, ни одного стоящего боевого мага - лишь целители да прорицатели.
        Зато войско имелось мощное - сплошь из наемников-кансалонцев, сытых, хорошо оплачиваемых, довольных своей жизнью и готовых защищать розовокаменныи город как собственную родину.
        Никого из компании спасителей мира Судьба до сих пор не приводила в этот край, о роскоши и богатстве Тиора они знали лишь по восхищенным рассказам соратников. Ожидания их не обманули. Город был великолепен. Розовым было все: от дворца вельможи до сарая бедняка. Даже в окраинных ремесленных кварталах под ногами похрустывала розовая мраморная крошка. Площади и улицы побогаче были вымощены мраморными плитами, отполированными до блеска, казалось, можно поскользнуться, как на льду. Здесь было свежо и чисто. Пахло морем и магнолиями. Журчали, звенели фонтаны, позолоченные крыши дворцов и башен сияли на южном солнце. И всюду мрамор, мрамор, мрамор…
        - Ну точно как в ванной у Макса! - радовался Хельги.
        Впечатление портила лишь Энка. Она плюнула в розовый бассейн с розовыми рыбками и заявила, что ей мерещится, будто они очутились посреди гигантского кремового клубничного торта.
        - Это какой-то розовый угар псевдобарокко! - жаловалась она. - Вот где надо было памятник победителю Ирракшаны ставить! Здесь, а не в Трегерате.
        - А что, - кивнул Хельги, - пожалуй, неплохо вписался бы… Ой, мамочки мои!!!
        Повелитель возжелал - Царь Народов исполнил.
        - Если ты намерен и впредь таскать за собой этого золоченого монстра, признайся сразу. Я стану держаться от тебя подальше! - заявила сильфида бессовестно.
        - Я про него давно забыл! Ты сама первая вспомнила! - защищался Хельги чуть не плача.
        - Зачем вы ругаетесь? Очень красиво смотрится, - уговаривал их Рагнар. - Скажи, Меридит.
        Но Меридит ничего не могла сказать. Она, задрав ноги, валялась на лужайке, окружающей новоявленный памятник, вся в розовых цветах, и помирала от веселья. Ей противным блеющим смехом вторил Орвуд.
        А Ильза стояла и тихо радовалась. Может быть, теперь, когда золотого урода убрали, в Трегерате соизволят сделать другой памятник ее любимому Хельги, такой, чтобы было похоже? А здесь, на забытой всеми богами окраине, сгодится и старый.
        К слову, местным жителям монумент пришелся весьма по вкусу. На следующий день в казарму, где остановились путники, явилась целая делегация во главе с министром изящных искусств и вручила «почетным гостям города» благодарственную грамоту за
«щедрей дар» - не позолоченной оказалась статуя, а из чистого золота! Им даже предложили принять тиорское подданство. От предложения пришлось вежливо отказаться, сославшись на необходимость продолжить путь. А Хельги стал считать себя чуть ли не грабителем, коварно обокравшим благодарных трегератцев, и предался хоть и кратковременным, но жестоким мукам совести. Хотел вернуть монумент назад, но, разумеется, не нашел Трегерат. Да и золото - вещество простое, магически инертное. Не оставалось ничего, кроме как смириться с жестокой действительностью.
        В тиорских казармах спасители мира провели пять дней. Отсыпались, отъедались, долечивали болячки. Учились пользоваться туфлями-скороходами. Не секретными, скоростными, а самыми примитивными, ускорявшими ход раза в три-четыре. На более сложные потребовалось бы время. Орвуд фальшиво кряхтел и жаловался на возраст, хотя тренировался с завидным упорством (надо заметить, гномы очень редко делают подолгу то, что им не нравится). Ильза, Эдуард и, что греха таить, Рагнар резвились как дети - для новичка использование магических туфель сродни увлекательному аттракциону. Дух захватывает от гигантских прыжков - и весело, и страшно. Где в это время подвизался Улаф, каковы были его дальнейшие планы, неизвестно. На глаза он больше не попадался.
        Город покидали утром, на рассвете, по холодку. Розовело южное небо, розовело в лучах восходящего солнца теплое море, сам воздух казался розовым, как мечта юной девы. Прощай, розовая мечта! Впереди на много дней пути раскинулся беспощадный, выжженный солнцем и вечными войнами Сехал. Опять Сехал. Меридит начинало казаться, будто она стала жертвой загадочного проклятия, цель которого - снова и снова зашвыривать ее в этот ненавистный край. Пальцев одной руки хватило бы пересчитать те годы, которые довелось прожить без посещения Сехала! Все будет, как всегда. Десятки раз пройденный маршрут. Вымирающая Хемма. Заносчивый Алнайшах. Несчастные прибрежные поселения вроде Джайхена, страдающие и от чужих, и от своих. Затравленные орками города предгорий… Надоело до визга!
        - А пойдемте напрямую, - предложила она.
        Энка от удивления поперхнулась и выронила флягу.
        - Напрямую?! Ты хочешь сказать, через Внутренний Сехал?! Через пески, через шай-таньи угодья?! Спятила?
        Меридит примиряюще протянула подруге свою флягу.
        - Зачем через пески? Не надо через пески. Пойдем Северным Сехалом, вдоль Чернолесья. Можем до самой Менглен, можем раньше свернуть. На Кемхет или Уммар, как захочется… Ну тошнит уже меня от побережья! И ведь напрямую - короче! Намного короче!
        - Конечно, надо напрямую! - встрепенулся Орвуд. - Ноги не казенные!
        - Там же никто никогда не ходит!!!
        - Ну будем первыми, подумаешь!
        Не поверите - убедила!
        И вместо того чтобы, как все нормальные, благоразумные существа, следовать знакомым караванным маршрутом вдоль побережья на юг, компания развернулась на девяносто градусов и двинулась вдоль подножия Тиорских гор на запад, к границе Чернолесья, в края незнакомые и неизведанные. На изданной типографией Конвелла карте они значились большим белым пятном. Что там делается, какие твари их населяют, что поджидает странника в пути - об этом не доходили даже слухи.
        - Вот и хорошо. Будет материал для отчета, - сказала Меридит. - Мы ведь якобы в экспедиции, об этом нельзя забывать.
        Бандарох Августус приоткрыл распухшие веки и снова опустил, так ничего и не увидав. Ослеп он или вокруг было темно, магистр не знал. Тихо поскуливая, свернулся калачиком, стиснул руками колени в безнадёжной попытке согреться. Сколько мучений может вынести простое смертное существо, гадал он. По его представлению, все мыслимые пределы были давно уже пройдены.
        Начались его страдания еще в Сильфхейме. Ах, как чудесно жилось ему в доме сенатора Валериания, отца невоспитанной девчонки Энкалетте. Там было все, что душе угодно: удобная комната, изысканная еда, великолепная библиотека, умные собеседники и высоконравственные развлечения, даже маленькая магическая лаборатория.
        Живи да радуйся. Отчего же смутная тревога завелась в его сердце? Вечерами, на закате, все манило, влекло куда-то, в малиновую даль…
        Время шло, настойчивее становился зов, лишая покоя и сна, туманя разум. Иди… Приди… Он нужен нам… Сосуд нужен нам… Принеси его… Принеси… Чужие мысли сверлили, выжигали мозг изнутри. Ты нужен нам. Он нужен нам. Приди на Аддо. Мы ждем тебя на Аддо… Он не мог больше терпеть. Он взял черепаху-чернильницу и, влекомый чужой волей, устремился на Аддо.
        Об этом путешествии сохранились смутные обрывки воспоминаний. Корабль под белым парусом. Серая вода за бортом. Зловещая двуглавая птица на мачте. Незнакомые хромые люди с непривычными именами. Они злые и хотели ему зла, но он шел к ним… И снова корабль, совсем небольшой. Он лежит, связанный как куль под низкой деревянной лавкой. Жестко и больно. Ноги не умещаются, торчат наружу. О них спотыкаются и грязно бранятся лысые хромые люди. Тошнит и хочется пить, жарко… Тухлая теплая вода, ее нужно лакать из миски по-собачьи, потому что руки скручены за спиной… Вонь от тухлой воды, несвежей рыбы и собственных нечистот…
        Затем долгая тряска в телеге…
        Потом его тащат в горы, на палке, как тушу зверя…
        И будто малиновая пелена слетает с глаз - проясняется сонный разум, возвращаются чувства. Он видит старца в бурых одеждах, с черной повязкой на правом глазу. Старец похож на мертвого, и голос у него скрипучий, скучный-скучный: «Этого не убивать. Оставлю для забавы. В погреб его, да держать в чёрном теле. Срок наступит, ужо пригодится»…
        Он кричал до хрипоты, плакал, молил… нет, не о пощаде. Только объяснить, кто они, что им от него нужно, за что ему такие муки, в чем вина. Неизвестность изводила хуже всего. Но нет, никто не внял его мольбам и слезам.
        Прошло сколько-то времени - неделя, год ли - и снова его повезли, в крытом возке, на цепи. Стал звать на помощь - избили в кровь. Замолчал. Привезли, швырнули в темноту, на кучу гнилой соломы - сиди тут. Кормили - только чтоб не умер. Да, наверное, и умер бы уже, от тоски, боли и страха, если бы не тлела, как огарочек свечи, в самом потаенном уголке души безумная надежда. Верилось почему-то: те, другие, что привезли его на Сильфхейм, придут и спасут. Придут и спасут.
        Дорога вдоль Тиорских гор была ничем не примечательной, разве что поначалу очень пыльной. Чудесная розовая пыль - северо-восточный ветер гонит ее с каменоломен. Сами горы невелики, скорее, высокие холмы, чем настоящие скалы. Хотелось верить, что никто злобный в этих краях не водится. Встретилось несколько сел с народцем мелким, желтым и остроухим. Они обрадовались пришельцам, будто дорогим гостям. А когда Меридит удалось столковаться с ними на писклявом присвистывающем наречии, пришли в такой восторг, что, казалось, последнее с себя готовы снять и отдать. Кормили, поили, одаривали, собирали снедь в дорогу. Так было в первом селе, и во втором, и в третьем.
        - Чего это они веселятся, будто к ним кумовья приехали? - подозрительно спросил Орвуд. Его родной Даан-Азар никогда не отличался гостеприимством, и в теплой встрече гному чудился некий подвох.
        - Они называют себя исп, - объяснила Меридит. - Исп прогневили своих богов, а те, в наказание, закрыли путь на восток. Уже лет десять сюда не заходил ни один путник, и сами исп могут отдалиться от своих сел лишь на день пути, дальше некая Сила их не пускает. Они, бедные, уже вообразили, что мир вокруг вообще исчез, остались они одни, обреченные на вечную изоляцию. Я рассказала, что с миром пока всё в порядке, вот они и радуются. Видят в нашем появлении добрый знак милости богов.
        - Понятно, - кивнул гном. - Расплачиваются за хорошую весть.
        Ну не верил он в бескорыстие!
        - Хотелось бы знать, почему сюда целых десять лет никто не заходил? - насторожился Эдуард.
        - А что кому делать в этой дыре? - был готов ответ у гнома.
        Еще им встретился великан уриаш. Старик пас скот на склоне холма и помирал со скуки. Зазвал прохожих на огонек и не отпускал до тех пор, пока в деталях не ознакомил со всеми проблемами уриашского бытия. Был он по-стариковски многословен и забывчив, по нескольку раз пересказывал одно и то же.
        - Боги Великие, какой занудный старец! - стонала потом Энка. - Спятить можно!
        - Вот я на тебя посмотрю, какая ты в старости будешь, - защищала уриаша Меридит.
        Неторопливый, спокойный, уютный дед-великан был так непохож на буйных дисьих старух, что вызвал у нее нечто вроде умиления.
        - Он, бедный, может, тоже лет десять ни с кем не разговаривал.
        Рагнар же морщил свой круглый, совершенно неаристократический нос, хмурил кустистые брови и подавленно молчал.
        Он был очень высоким человеком, привык, в прямом смысле слова, смотреть на окружающих сверху вниз. А с великанами встречаться ему раньше не доводилось. Как странно, оказывается, чувствуешь себя, когда едва достаешь собеседнику до пояса! Неловко, шея устает голову задирать, раздражает тон великана, снисходительный, будто с малыми детьми разговаривает. Прямо треснуть хочется, хоть его и учили уважать старость. «Может быть, - думал рыцарь, усилием воли подавляя неблагородный порыв, - у гномьего народа именно из-за малого роста дурной нрав? Взять хотя бы Орвуда. Уж на что рослый для гнома, и то на голову ниже Ильзы. Остальные еще короче. Вот и важничают, нос задирают, хотят показать: мы-де не хуже вас, длинных. Тяжело им, недомеркам, приходится».
        Своими соображениями Рагнар решил поделиться с Хельги, он ученый и идет рядом, можно тихонечко побеседовать.
        - Он с тобой потому снисходительно разговаривал, что ты ему в прапраправнуки годишься, а вовсе не из-за роста. Уриаши своего роста как раз, наоборот, стесняются. Я точно знаю, у меня в десятке были уриаши. Вечно на построении горбились, а мне от сотника влетало. Вот насчет гномов я с тобой согласен. Макс называет это «комплекс неполноценности».
        - Вот я тебя сейчас тресну, тогда и посмотрим, кто из нас неполноценный! - Оказывается, Орвуд все слышал! - Лично я - совершенно полноценный гном без всякого комплекса, что бы оно ни значило. А вот ты как демон никакой критики не выдерживаешь. Не демон, а наказание! И еще берешься судить о чужой полноценности! Нахал!
        - Ты все не так понял! - защищался Хельги. - Это психологическое понятие. На самом деле вы полноценные, но подсознательно считаете себя ущербными и это вас подсознательно гнетет.
        - А-а-а! Так ты нас еще и психами считаешь! - прицепился к слову бестолковый гном.
        - Тьфу на тебя, - плюнул Хельги и ускакал вперед. До чего же трудно бывает иметь дело с малообразованными существами!
        На пятый день ускоренного при помощи скороходов пути горная цепь перешла в редкие холмы, те сошли на нет, и после двух дней скакания по овражистой равнине, заросшей жухлой бурой травой, спасители мира выбрались к Чернолесью, мрачному и зловещему. Стеной вставали могучие дерева. Стволы в три обхвата, высота не меньше, чем у знаменитых эльфийских коэлнов. Одни деревья по зимнему времени голые и страшные. Другие покрыты синюшной, даже на вид жёсткой и колючей листвой. Корни торчат наружу, как узловатые руки, готовые хватать и раздирать на части что попадется. Шипастые кусты растопырились между исполинскими стволами. Далеко в чаще кто-то воет, тоскливо и жутко.
        - Правда, мы вовнутрь не пойдем? - с тревогой спрашивала Ильза время от времени.
        - Интересно, тот поток, что я сдвинул, он вернулся на место? - размышлял демон.
        - Сгоняй, проверь, - язвительно предложила сильфида.
        - Я в Астрале посмотрю, - возразил Хельги с достоинством.
        Посмотрел и довольно кивнул. На месте Заслон. Беззащитный Аваллон в безопасности.
        Тонкая, едва приметная стежка вела вдоль опушки леса. Значит, край обитаем. И ночевать надо по-военному, с дозором, под прикрытием магического круга, а лучше двух. Круги чертили Аолен и Хельги, и оба каждый раз противно хихикали, вспоминали давнюю историю с упырями. Энка бесилась, упрекала Аолена в недостойном эльфа поведении, цитировала народную мудрость «одна речь не пословица».
        За первые трое суток пробега вдоль Чернолесья им так и не встретилось ни одной живой души. Зато под четвертый вечер, обогнув небольшой лесной мысок, тропа вывела их к целой человечьей деревне, довольно большой даже по меркам Староземья. Поселение выглядело живописно-идиллически: бревенчатые домишки под тростниковыми крышами, смешные заборчики из воткнутых в землю кольев, переплетенных лозой на манер корзины. Такие часто встречались в Аваллоне, но для Инферна были редкостью. За заборами - огороды, в них даже что-то растет, несмотря на зимнюю пору, - климат позволяет. Дальше пашни. На окраине кладбище с памятниками-валунами и маленький, грубой постройки храм какому-то из местных богов, видимо, мирному, ибо у входа отсутствовал обагренный жертвенной кровью алтарь. Последнее обнадеживало. На периферии Староземья ещё оставались глухие уголки, где не успел отжить обычай принесения в жертву богам существ разумных. А кто, спрашивается, лучше всего подходит на роль жертвы, как не случайный прохожий? Не свой, не жалко. Здесь же подобной участи, похоже, можно не опасаться.
        - Мимо пройдем или на ночлег напросимся? - спросила Меридит, сбавляя ход.
        - Напросимся! - в один голос вскричали Ильза, Орвуд и Эдуард.
        - Мимо! - отказался Аолен. Он не умел доверять чужим людям и предпочитал не завязывать с ними общения без особой нужды.
        Хельги и Рагнар воздержались. Им по большому счету было все равно, где ночевать, под крышей, под открытым ли небом: какая разница, если дождя и мороза нет?
        Разрешила вопрос Энка:
        - Дело не в дожде и не в ночевке, а в том, что здесь наверняка есть где помыться. От нас скоро псиной вонять начнет, от самого Тиора грязные скачем. Да и в Тиоре не мытье было, а наказание. У меня от соленой воды волосы как пакля!
        - Ну, последнее легко исправить и без мытья, - промурлыкала Меридит, глядя куда-то в небо и нехорошо улыбаясь.
        Энка замахнулась на подругу палкой:
        - Вот я щас кого-то как тресну!
        - Тише, девочки. - Встал между ними Рагнар. - Не будем драться, идемте мыться! - Повымерли они все, что ли? - Ильза тревожно оглядывалась. - Нету никого…
        - Не повымерли, а попрятались, - наставительно выговаривала Энка. - Настоящий воин должен уметь определять: если в пустующем поселении дома настежь, вонь, мухи и крысы, значит, повымерли. А если ставни закрыты, двери на засовах, никакой скотины не бродит, значит, попрятались.
        - Да я знаю! Это я образно выразилась, - умно и красиво ответила Ильза. - Это была
«митафира».
        - Кто был?! - удивилась сильфида.
        - Ме-та-фо-ра, - по слогам поправила Меридит. - Вообще-то я не уверена, что применительно к данному контексту употребление термина «метафора» вполне корректно…
        Орвуд скривился, будто ему скормили желтый аполидийский плод лимон.
        - Ну-у, пошло-поехало! Умище полез! Ильза, ты сделай одолжение, больше таких ученых слов не употребляй. Они для наших премудрых магистров как красная тряпка для быка. Как ученое слово слышат, мозги у них переклинивает и начинают нести не разбери-пойми что!
        Меридит недовольно фыркнула, смерила гнома уничижающим взглядом и завернула нечто такое насчет примитивно-архаического гномьего наречия и современной речевой культуры, что хорошо, если сама поняла!
        Орвуд отвечать не стал, лишь вздохнул страдальчески, типа «что я вам и говорил!».
        Пока девицы и гном бестолково болтали, Рагнар действовал. Бомбил кулачищем во все запертые двери подряд, орал дурным голосом: «Эй, люди добрые! Пустите на ночлег мирных путников! А, чтоб вам!..»
        Аолен его поведение осудил:
        - Ты своими воплями всю деревню насмерть перепугал, наверняка нас за разбойников приняли! Разве так можно? Стучать надо вежливо, деликатно, а не двери ломать. И говорить лучше жалобным женским голосом, женщин обычно меньше опасаются.
        При всех своих неоспоримых достоинствах славный рыцарь Рагнар никогда не отличался живостью ума. Он вовсе не был глуп, просто соображал слегка замедленно. А потому, не подумав, слова эльфа воспринял как руководство к действию. Тихонечко поцарапался в следующую дверь и полузадушенным, срывающимся на петушиный голоском запищал: «Пустите переночевать сироту!»
        Девицы замерли как по команде. Переглянулись. Одна и та же ужасная мысль одновременно пришла в голову всем троим.
        - Чего это с ним?! - сделав страшные глаза, прошептала Ильза.
        - Не знаю! Может, Хельги опять чего-нибудь натворил? - в тон ответила Энка. - Сейчас спрошу… Рагнар, милый, что с тобой? Зачем ты так кошмарно пищишь?!
        - А! Это мне Аолен велел женским голосом разговаривать, чтобы народ не пугался, - пояснил рыцарь совершенно нормальным басом.
        - Да уж! - воскликнула Меридит от души. - Вы своей цели достигли, ничего не скажешь! Мне чуть худо не стало с перепугу. Я вообразила, что это Хельги рыцарей проклял!
        - Чего сразу я-то! - возмутился Хельги, до сего момента подло веселившийся. - Кого я когда проклинал?!
        - Чего сразу он-то? - обиделся за наставника Эдуард. - Кого он проклинал?
        - Вам напомнить? - строго осведомилась диса.
        Те примолкли. А Энка напустилась на Аолена, зачем он учит Рагнара дурному.
        - Я совсем иное имел в виду, - оправдывался эльф. - Я не заставлял его пищать, он неправильно понял…
        Орвуд шествовал молча, задрав нос, всем своим видом выражая: связался гном с младенцами.
        Рагнара к дверям больше не подпустили. Стучать в дома принялись девицы. Просили, уговаривали на двух языках, сехальском и аттаханском, все равно никто не открывал. Жители деревни сидели молча, затаившись, лишь изредка ощущалось слабое движение у дверей.
        - Давайте им золото сулить, - предложил гном. - От золота кто откажется?
        Стали сулить золото, но и тактика гнома не возымела успеха.
        Дома кончились, двери так никто и не отворил.
        - Будем ночевать на улице, - без особого сожаления подытожил Аолен. - Идемте во-он за тот холмик. Очень живописное местечко!
        - Погоди ты! - остановил Орвуд. - Гляньте, на отшибе еще домишко. Туда мы не стучались.
        - Точно! - обрадовалась Ильза. - Раз дом на отшибе, значит, колдун или ведьма живет! Они посмелее, идемте, вдруг откроют! - Ей почему-то ужасно захотелось провести ночь именно под крышей. Нехорошо, тревожно было на душе. Не от мирных же путников затаились деревенские! Тогда от кого? - Кого там демоны по ночам носят? Пшли прочь, нежить окаянная! - проскрипело из-за двери, да не по-сехальски или аттахански, а на самом настоящем, правда, немного старомодном староземском. - Все одно не доберетесь! Суньтесь только - я вам, ужо, задам! Живая в когти не дамся, заодно и вас порешу, сколь ни полезете.
        - Бабушка! - завопили девицы. - Не надо нас порешать! Переночевать пустите!
        Ответом было ехидное старческое кхеканье.
        - Ишь, выдумали, вороги! Девками прикинулись! Силой не выходит, хитростью взять вздумали? Да не выйдет! Село солнышко, никто вам двери не отопрет! Напрасно стараетесь!
        - Не село еще солнце, почтенная! - вскричал Аолен. Он вдруг очень ясно понял, что ночевать на улице в данной конкретной местности крайне нежелательно. - Вы посмотрите в щелку, оно еще высоко!
        И верно, багровый огненный шар едва касался горизонта нижним краем.
        - Не село! Честно! - загалдели остальные.
        В доме послышалась возня. Со скрипом приотворилось крошечное смотровое окошечко возле двери. Высунулся любопытный нос.
        - И впрямь не село! Выходит, вы не нежить поганая? Из плоти и крови твари? Ну заходите, не то. Покуда другие гости не явились. Откуда же вас, бедных, вынесло на ночь глядя? Жить разве надоело?
        Старая опрятная ведьма пропустила гостей в избушку, такую же видавшую виды и аккуратную, как и она сама. Если внутри помещение и напоминало жилище древней ведьмы - Хранительницы Заслона, то лишь в самых общих чертах. Оно было больше изнутри, чем показалось снаружи, и в нем уместились старинный резной буфет и большая печь. Магическая утварь на полках под потолком матово поблескивала чистыми боками. Пучки трав и кореньев, развешанные на балках, попахивали своеобразно, но не особенно противно. Отведенный под паутину угол скромно прикрывала занавесочка в розовый горошек. Из прочих ведьминских атрибутов имелись раскормленный до безобразия черный кот и новенькая метла с кокетливой ленточкой.
        - Проходите, детки, проходите, - бормотала ведьма. - От, на лавку садитесь, пожитки складывайте, а я покуда туточки управлюсь.
        Она по-старушечьи долго копошилась с замками и засовами, затыкала какие-то щелочки, наводила охранные чары, причитала под нос:
        - Бедные, бедные детки! Хорошо, до меня, старой, достучались! В наших краях, упасите боги, на ночь без крова остаться. Так-то, гости дорогие!
        Гости дорогие изнывали от любопытства.
        - Да что у вас за напасть приключилась, бабушка? - спросила Меридит, сбиваясь, в тон старухе, на архаичный слог. - Поведайте, может, поможем чем?
        Старуха замахала руками:
        - И-и, милая! Да разве может воин нашей беде помочь? На что я - ведьма не из последних, и то одолеть злую силу не могу. Вот слушайте.
        Пришли мы на эти земли лет уж триста как. Орки нас из родных мест выбили. Пришли, да тут и остались, дальше пути не стало. Поначалу разное случалось, ведь вот он, Черный лес, под боком. Озоровала нежить, не без этого. Потом присмирела, в глушь ушла. Согнала я их ведовством своим.
        Обжились мы с годами неплохо. Тепло тут, урожай богатый, травы хорошие - можно скотину держать. Налог платить некому. Разбойники вовсе не заглядывают, леса боятся. А мы к нему привычные - и он нас знает, на полтыщи шагов в чащу пускает. Хворосту, грибочков собрать, деревьев на избы свалить - все позволяет. К северу от нас еще села есть, за невестами к ним посылаем, - ничего, так и жили помаленьку… Все бы хорошо, да вдруг, год ли, полтора назад, по осени, смотрю - что такое?! Лес будто чужой в одночасье стал! Синь вся ушла - рыжий стоит! Тогда еще почуяла недоброе! День рыжий стоит, другой, третий. На четвертый синь воротилась, да только нам с той поры покоя нет.
        Днем все по-прежнему катится, но только солнце сядет - беда! Лезут чудища лесные, упыри не упыри, лешаки не лешаки, один демон их разберет. Страшны - от одного вида люди мрут! Посевы, огороды портят, скотину не запрешь - грызут, кого на дворе по темноте застанут, тому уж не жить. В клочья раздерут, мокрого места не останется. Не то глотку разворотят, кровь слакают, тело бездыханное в колодезь скинут. И больше из этого колодца пить нельзя, новый копай.
        Так и маемся. Темноты боимся, ночью по избам хоронимся. Туда им хода, видно, нет. Поцарапают, поколотят в дверь, повоют, да на рассвете прочь и уйдут. А нам убытки считать. Обеднели совсем. Нет, видно, срок пришел с насиженного места сниматься. Судьба так повернула.
        - И колдовство их не берет? - по-детски округлив глаза, спросила Ильза.
        Старушка с досадой отшвырнула связку ключей.
        - Не берет! Хоть ты тресни! Все средства от нежити перебрала! Уж такую пакость варила, какую теперь и не помнит никто. Бабка покойница меня научила, да строго-настрого наказывала без крайней нужды не вспоминать… Не берет!
        - Так, может, они живые? С оружием на них выйти не пытались? - тихо спросила Энка.
        - Как не пытались? Выходили мужики, кто с вилами, кто с лопатой, кто с давних времен копье припас… И где нынче эти мужики?
        - Где? - машинально переспросил Рагнар.
        Старуха горько вздохнула в ответ.
        - А в других деревнях какая ситуация? - подал голос Хельги. До сих пор он сидел молча, сжавшись в комочек, втянув голову в плечи, будто надеялся стать маленьким и незаметным.
        - В Петухах похуже, чем у нас. Совсем разоряются Петухи. Уж и сеять перестали, с огородов живут. Семьями по миру идут… хотя куда у нас идти-то, окромя как к предкам?
        В Трех Ключах - с нами вровень. Одни Ходулки покуда в силе. Рынок большой, мы туда, почитай, все добро уж снесли. В работники от нас туда нанимаются… Оно ведь как: к нам лесные гости, почитай, каждую ночь являются, в Ходулки только по полнолуниям и захаживают, когда в самой большой силе пребывают. Там под холмом, сказывают, покоится великий древний колдун, мертвый, а может, и живой. Нежить и остерегается колдуна тревожить…
        Ну да и вам, детки, спать пора. Завтра вам путь дальний лежит, надо до вечерней зари из наших мест уйти. Это я, старуха, храбрая такая, пустила на постой. В других селах ведьм нет, простой народ вас забоится. Вон вы какие воины грозные, да и не нашей породы половина. Никто дверь не отворит. Спите, спите…
        Ночью на улице творилось нечто дикое. Выло тоскливо и жутко. Гремело колодезными цепями, ведрами, барабанило в запертые двери и ставни. Тяжело бухало по крыше, шарило у трубы.
        - Чур, чур меня! - затравленно шептала старуха.
        Какой уж тут сон!
        Ильза и Эдуард забились в уголок, сидели, закусив палец - не пристало воинам лязгать зубами от страха. Аолен выглядел бледным и встревоженным. Гном бранился. Энка при каждом новом стуке или вопле так и подпрыгивала. Правда, не от страха. Девицу раздирало любопытство, прямо подмывало распахнуть дверь, поглазеть, кто там, неведомый и страшный, буянит в ночи.
        Меридит и Рагнар от нечего делать (все равно не уснешь) зажгли свечу, принялись играть в кости на щелбаны.
        А Хельги нырнул в Астрал. И узрел там нечто неожиданное. Вернее, почти ничего не узрел. Если жилище ведьмы было насквозь пропитано сильной, природной, синеватой магией, то страшные магические твари за стеной оставляли в Астрале лишь слабый оранжевый след. Такой бывает от простого амулета для отвода стрел. Вон у Ильзы похожий есть, и у Орвуда, и у Энки… Это не их собственная магия. А собственной в ночных пришельцах, порождённых древней силой, не было вовсе! Или нет, все-таки была, но в такой микроскопической дозе, что за амулетами толком не разглядишь. Меньше чем в Рагнаре!
        Вот загадка!.. - Ну, долго ты еще собираешься дрыхнуть, существо ночное?! - бесцеремонно толкалась в бок Энка. - Мы уже яичницей позавтракали. Выходить пора.
        - А я никуда не иду, - сообщил подменный сын ярла, перекатываясь на другой бок. - Я остаюсь еще на одну ночь, хочу выяснить, что тут на самом деле происходит.
        Мир надо спасать, убеждали его. Нет времени распыляться на отдельные села. Хельги был неумолим. Не желаете оставаться - пожалуйста! Идите дальше. А он потом догонит, через Астрал. Выяснит все и догонит.
        Меридит мрачно отложила мешок.
        - Не придумывай ерунды. Сам знаешь, никто тебя тут одного не оставит.
        - Тогда смиритесь с неизбежным.
        Смирились, куда деваться. Целый день просидели у гостеприимной ведьмы, чтобы не тревожить и без того затравленнее население.

«Ой, ой, - причитала старушка, вытирая слезы кончиком чистенькой косыночки. - Ой, что удумали! Ой, сгинете, ой, пропадете ни за грош. Ой, бедные детки!»
        Аолен подсел к Хельги, продолжавшему бессовестно дрыхнуть, не обращая внимания на терзания хозяйки. Тихонько потряс за плечо. Спросил шепотом:
        - Объясни, пожалуйста, на что ты рассчитываешь? Как мы станем сражаться с неведомой силой, которую ни магия, ни оружие не берет? Может, ты намерен пустить в ход свои демонические качества?
        Хельги протер глаза, тряхнул головой, отгоняя сладкий послеполуденный сон. Медленно заговорил:
        - Знаешь, я ведь в магии не того… плохо разбираюсь. Скажи мне как специалист: заклинания против нежити, даже самые страшные, подействуют на обычное существо? Принесут вред?
        - Конечно нет, - покачал голосом эльф. - У нас с нежитью совсем разная природа!
        - Хорошо. Если на вилах и прочих орудиях труда нет контрзаклинания против боевого охранного амулета, можно ими пробить защиту?
        - Сам знаешь, нельзя.
        - Вот видишь! Магия их не берет. Оружие… гм… ладно, пусть будет оружие - тоже. Что-то с этой страшной историей нечисто.
        - А копья, - напомнил эльф. - На копьях должны быть контрзаклинания…
        - Трехсотлетней давности? Против современных амулетов? У них даже совместимости нет. В жизни не пробьют! - Кое в чем, а именно в боевой магии, Хельги все-таки разбирался, жизнь научила. - Нет, помяни мое слово, нечистое это дело!
        Медленно, невыносимо медленно садилось солнце. Ожидание битвы всегда хуже самой битвы. В бою все просто и весело, нет времени на сомнения и страхи.
        А когда сидишь вот так, в сгущающихся сумерках, ждешь неведомого врага, даже самому отважному и бывалому воину какие только мысли ни лезут в голову. Закат разливался над степью зловеще-кровавым заревом. Замерла, затаилась деревня. Черной стеной подступал лес. Лишь редкие вскрики ночной птицы нарушали тягостную тишину…
        А багровая полоса на небе становилась все уже и уже, от леса наползала тьма. И вот он догорел, последний огненный лучик. Полоса заката, только что яркая и сочная, разом потускнела, посерела, будто гигантский вампир вытянул из неба всю кровь без остатка.
        И почти тотчас же из чащи долетел протяжный, заунывный вой. Окреп, подхваченный множеством голосов. Зашевелились, затрепетали кусты на опушке.
        И вышли они.
        Двигались широкой цепью, теперь уже молча. Один, второй, третий, лихорадочно шептала Энка. Всего насчитала тридцать пять, плюс-минус. На что они были похожи? Да ни на что. И уж точно не на упырей или лесовиков. Первый, косматый, мохнорылый, с длинными, как сабли, когтями напоминал лесного зверя. Другой горбатый и бледнолицый, лысый череп поблескивает даже во мгле, третий - как копна сена с ногами и огромной неповоротливой башкой… Мало того что они не походили ни на одно известное существо, они и друг на друга не походили!
        Странно, но в темноте лесная нежить ориентировалась не особенно хорошо. Двигались неуклюже, часто спотыкались. Противника упорно не замечали, хотя те не таились, просто стояли и ждали в тени холма.
        - Стрельну на пробу, - прошептала Энка одними губами. Извлекла стрелу, хорошую боевую стрелу со знаком Орге, выгравированном на наконечнике. Зазвенела тетива.
        Хельги уставился в Астрал.
        Оранжевый вихрь взвился навстречу свинцово-серой точке, пытаясь остановить. Куда там! Серая магия Орге легко пробила примитивный оранжевый заслон. Косматое чудовище рухнуло даже не вскрикнув. Стрела вонзилась ему точно в горло, белое оперение мерно покачивалось перед щетинистым носом.
        Остальные не заметили его падения, продолжали свое жуткое шествие. Лишь после того, как пятая тварь покатилась по земле с душераздирающим воем - это Эдуард не рассчитал высоту и угодил стрелой туда, куда вовсе не следовало бы, - среди марширующей нежити поднялась тревога. Они сбились в кучу, ощетинились зубами и когтями, кольями и дубинками. Ревели, и слышался в их реве - да, самый настоящий страх!
        - Хватит рассиживаться, идемте дело делать! - призвала Меридит. - Диса я или кто?!
        Коротким и неравным вышел бой. Где там развернуться, разгуляться широкой дисьей натуре! Оружие разило чудищ почем зря. Нежить пыталась бежать - ей не давали уйти в твердом намерении извести под корень. В нечленораздельном вое стало угадываться что-то вроде «спасите, помогите!».
        - Всех подряд не убивайте, - крикнул Хельги. - Давайте пленных брать, хочу разобраться, что за твари!
        Энка согласно кивнула, подскочила к ближайшему, легко уклонившись от неуклюжей дубинки, плашмя шарахнула мечом промеж рогов… и взвизгнула. Потому что башка отвалилась начисто, а она такого эффекта от простого удара не ожидала.
        Но что самое интересное, под первой, патлатой и рогатой, обнаружилась еще одна башка! И была она самой что ни на есть человеческой, глупой и перепуганной насмерть.
        Рагнар, видя такое дело, набрал побольше воздуха в легкие и гаркнул во всю мощь своей царственной глотки, легко перекрыв шум битвы:
        - А ну, сдавайся, мать вашу так-растак! Не то хуже будет!!!
        Уцелевшие чудовища в панике бросали оружие. - Бабушка-а! Ау-у! - весело колотила в дверь ведьминой избушки Энка. - Отворяй! Подымай народ! Вот она, ваша нежить лесная! Идите опознавайте, кто такие, откуда.
        - Хо… ходулкинские мы-ы… - размазывая по физиономии сопли, пролепетал один из ряженых, тот самый, что изображал рогатого. - Порвут нас, ой, порву-ут! Ой, не выдавайте, твари добрые, за ради всех богов! - Он жалко, по-бабьи, заплакал.
        - Вот это я и подозревал! - кивнул ну о-очень довольный собой демон. - И перемещение Заслона тут совершенно ни при чем! - Стыд, ой, стыд! - убивалась поутру старушка. - Ладно, деревенские поверили, они люди простые, какой с них спрос. Но я-то, дура старая, ученая ведьма! Нет бы умом раскинуть - знай себе, зелья варила! Срамота! Простые охранные амулеты не распознала! И где они их только раздобыли, тати проклятущие? И как им в головы этакая каверза пришла, ведь, почитай, триста лет бок о бок живем добрыми соседями, никогда промеж нами вражды не было! Кто бы подумать мог?.. А я-то хороша… Осрамилась так осрамилась! Что теперь люди скажут! Из ума, скажут, выжила…
        Энка, по доброте душевной, утешила бедную бабку как нельзя более подходящей к данной ситуации народной мудростью: «И на старуху бывает проруха». Постепенно та и правда успокоилась, не то от сентенций сильфиды, не то сама по себе. Перестала причитать и полюбопытствовала:
        - А ты, внучек, как же догадался, что вороги наши вовсе люди?
        - Ну, до конца я не был уверен, - не стал вдаваться в лишние подробности Хельги, весьма довольный, что старуха и в нем демона не распознала. - Просто проанализировал предоставленную информацию, сопоставил факты, сделал соответствующие выводы.
        Ведьма одобрительно кивнула:
        - Молодец. А говоришь ты мудрено. Грамотный, не иначе.
        - Это у него от науки ум наружу лезет, - доверительно шепнула Ильза, преисполненная гордости за любимого.
        Как дальше развивались события в деревне, что сталось с ряжеными убийцами, история умалчивает. Сразу после долгожданного купания компания вышла в дорогу, предоставив местным жителям самостоятельно решать внутренние проблемы. Ждало дело куда более ответственное - спасение мира.
        Своего или чужого, неважно.
        За день скачки, благодаря скороходам, не останавливаясь, они миновали несколько сел: и коварные Ходулки, и обедневшие Петухи, и Три Ключа. За последними тропинка терялась в зимней траве, сходила на нет. И еще долго-долго не было никаких признаков разумной жизни.
        - Не представляю, что мы станем писать в отчетах, - сетовала Меридит на окрестности Корр-Танга. - Тоска зеленая! Хуже, чем в пустыне.
        Энка фыркала в ответ:
        - Сама сюда напросилась. Тебе говорили, надо идти берегом.
        А у несчастного Хельги начались свои проблемы. Зимняя сессия! Профессор Донаван, по доброте душевной, приспособил ассистента к экзаменам, и это была настоящая пытка: скучно, занудно, жаль даром потраченного времени и горемычных студентов. И ситуации то и дело возникают какие-то нелепые, не знаешь, как себя вести.
        Приходит студент, верметуса от серпулы отличить не умеет[Конвергентно схожие раковина моллюска и известковая трубка червя.] , на что, собственно, рассчитывает? Стоит, лепечет невнятно, чтоб ему пропасть!
        Раздосадованный Хельги скосил глаза на зачетный лист - посмотреть, что у страдальца по другим предметам. Вдруг у него избирательная палеонтологическая тупость? Тогда можно и пожалеть… Нет, не избирательная. Ой, а это что такое?! Случайно на реальное изображение наложилось астральное. И вот чудо - страницы зачетки пестрели ярко-голубыми кляксами! Что бы это могло быть?.. И вдруг откуда-то из глубин чужих разумов пришло знание, и он понял что.
        Грозный и могучий демон окинул студента суровым взором:
        - Признавайся. Халяву ловил?
        - Ловил! - пискнул студент. И уточнил глупо: - А что? Поймал?
        - Упустил. Придешь на пересдачу. - Хельги брезгливо отодвинул зачетный лист на край стола, книжица не удержалась, свалилась на пол страницами вниз.
        Лицо незадачливого студента совсем потемнело. Похоже, плакать собрался! Этого не хватало!
        - Пожалуйста, - канючил тот. - У меня уже три пересдачи! Отчислят меня!.. Я выучу, честно! Я потом, для себя, все про червей выучу… Ну что вам стоит?..
        Жестокая борьба жалости и справедливости шла в душе магистра Ингрема. И жалость победила.
        - Ладно, давай зачетку, демон с тобой… Э нет! Сам поднимай! И пиши сам, я только распишусь.
        - Сколько писать? - Ошалевший от счастья студент даже не удивился, почему ассистент шарахается от его документа, как от зачумленного.
        - Да уж не отлично! Пиши «уд». Дату поставил? Молодец. Теперь клади сюда! - Осторожно, стараясь не касаться страницы рукой, Хельги черкнул корявую роспись. - Вот так! Забирай! И знаешь что, ты свою зачетку как-нибудь почисти. К магам сходи, что ли.
        - Зачем?! - Теперь уж студент удивился по-настоящему.
        - Затем. Тебе всю зачетку дух Халява обгадил. В руки взять противно!
        Студент удалился. Профессор Донаван, казалось вовсе не замечавший, что творит его ассистент, поднялся из-за стола, подошел, отечески похлопал Хельги по плечу.
        - Вот что я вам скажу. Если вы оставите свои отхожие промыслы и сосредоточитесь на науке, у вас есть все шансы стать прекрасным, не побоюсь этого слова, выдающимся исследователем. Но вы чересчур либеральны. Хороший преподаватель из вас не выйдет никогда.
        Не больно-то и хотелось, фыркнул про себя немного уязвленный Хельги, на самом деле он ведь очень старался! Стал надеяться, что теперь его от приема экзаменов отстранят. Так и пронадеялся напрасно до конца сессии. Зато потом начались зимние вакации, и Донаван позволил не являться в университет целых две недели. То-то радость! - Наверное, мы бежим слишком быстро, вот и не успеваем заметить ничего интересного, - предположила Ильза. Ей тоже надоело однообразие. Слева лес, и больше ничего. Справа степь, и тоже ничего. Ску-учно!
        - Ну конечно! - сердился Орвуд. - Для счастья не хватает парочки драконов или сотенки разбойников! Мы сытые, не мерзнем, движемся быстро, - нет! Недовольны! И еще меня называют занудой! А сами!..
        Ильза фыркнула по-дисьи, научилась от Меридит. Она вовсе не имела в виду драконов и разбойников. Ей хотелось не сражений, а чего-нибудь красивого, вроде Сильфхейма или Тиора. Чтоб ходить и любоваться.
        А Энка мечтательно вздохнула. Она уже и на драконов с разбойниками была согласна.
        - От русла реки Менглен свернем на Кансалон. Потерпите, уже недолго осталось, - утешал девиц безмятежно-счастливый Хельги.
        Долго, коротко ли, всяк судит по своему разумению, но добрались наконец они и до Менглен. Мутная речушка, извиваясь змеей, лениво ползла через степь к столице Гильдии. В жаркое время она пересыхала, распадаясь на бочаги. Сейчас, наполненная осенними дождями, она и в самом деле походила на настоящую реку - воды даже у брода по горло! Энка решила, что самое время купаться.
        Никто так и не понял, всерьез она спятила или просто придуривается. Потому что Аттаханская степь зимой - это отнюдь не жаркий Сехал. Здесь, на широте Кансалона, снег выпадал редко и не залеживался, сразу таял. Но пронизывающий ветер даже у Хельги и Меридит, уроженцев сурового Севера, отбивал всякую охоту принимать водные процедуры.
        - Если хочешь, купайся сама. А мы посмотрим.
        Но Энка отказалась. Одной ей, видите ли, неинтересно.
        - Ну а мы ради твоего веселья ревматизм зарабатывать не обязаны! - отрезал Орвуд. - Да и тебя я в воду не пущу, не надейся!
        - По какому же это праву ты собираешься вмешиваться в мою личную жизнь? - осведомилась Энка беззлобно.
        - Если кто рехнулся и не может отвечать за свои поступки, долг окружающих о нем позаботиться, - пояснил гном.
        Чем дальше к западу, тем резче становился встречный ветер, тем тяжелее было бежать. Замотали головы всем, что нашлось под рукой, стали походить на огородные пугала, но все равно глаза слезились, уши ломило, лица были обветрены до боли. Устав бороться со стихией, друзья расположились на ночлег с подветренного берега, почти у самой воды. Устроились очень уютно, использовав вместо навеса испорченный ковер. Энка еще в Сехале предлагала его выбросить, чтобы не таскать лишнюю тяжесть, а вместо него купить в Тиоре нормальным складной армейский шатер. Орвуд не дал, пожалел (не то ковер, не то денег на шатер, не то и того и другого).
        Выставили караул, чтобы ночью не перерезали степняки-разбойники, и заснули. А круг начертить забыли. Как известно, и на старуху бывает проруха…

…Принц Эдуард спал, и снилось ему странное. Прекрасная нагая дева, рассекая высокой грудью бурую воду, выходит на берег, ступает босыми ногами по покрытой инеем траве. Ее длинные волосы серебряной волной ниспадают на плечи, ее кожа чуть зеленовата, свежа и упруга, томно поблескивают чуть раскосые глаза, пухлые губы призывно, но непонятно шепчут…
        Эдуард вскочил в панике: когда ему в последний раз привиделся столь яркий сон, пробудился он с оленьими рогами на голове.
        Схватил себя за грудь, ожидая худшего. И облегченно вздохнул. Что бы ни значило сие сладостное видение, в деву лично он, слава всем богам, не перевоплотился! Можно спать дальше. Придвинулся поближе к теплой Рагнаровой спине, свернулся клубочком, но только сомкнул веки, как явственно ощутил на себе посторонний взгляд. Сел, тревожно огляделся.
        Сперва в поле зрения попал Орвуд. Дозорный гном мирно сопел, уронив голову на плечо. А потом он увидел Ее. Как выходит она из вод реки Менглен, и тянет, простирает к нему нежные, с тонкими пальчиками руки, и зовет страстно, и смотрит так, как еще никто на него, Эдуарда, не смотрел…
        Он плохо соображал, что делает. Просто встал и двинулся навстречу речной деве. Он шел, пока леденящий холод не поглотил его целиком, с головой, и мир не перестал существовать…
        Сознание возвращалось медленно. Первыми появились звуки. Жалобный вой, тихие всхлипы и резкий голос.
        - И ведь знаем, что надо его подальше от воды держать! Идиоты!
        Долго рвало водой. Вода воняла тиной - непередаваемо мерзкое ощущение. Зато потом он снова смог дышать и кое-как соображать. Захотел приподняться на локтях, чьи-то сильные руки сразу подхватили, помогли сесть. Огляделся, обнаружил себя мокрым, у костра. Рядом толпятся встревоженные спутники, девицы хлюпают, не скрываясь. Чуть в стороне наставник размазывает кровь по бледной до синевы физиономии. А еще подальше, шагах в пятнадцати от берега, валяется что-то неприятное и противно подвывает.
        - Эдуардик, милый, ты живой?! Тебе получше? - заглядывая в глаза, спросила Ильза.
        - П…получше, - прохрипел принц, благородно греша против истины. - А…что? Что это случилось?
        - Эта зараза! Она тебя утопила! Хельги еле отбил, совсем захлебнувшегося вынули, - бестолково объясняла Ильза.
        - Кто она? - простонал «утопленник», силясь извлечь хоть немного полезной информации из сумбурного потока слов.
        - Да вот она, красавица наша! Познакомься!.. А вы вообще-то собираетесь его переодевать или пусть мокрый замерзает?!
        Принц обернулся на голос и вздрогнул. Энка за белые нечесаные космы волокла…
        Это была одна из самых отвратительных тварей, что ему доводилось встречать. По уродству она могла соперничать разве что с курганниками. Даже орки выглядели симпатичнее. Костлявая, голая, желтокожая, морщинистая от природы, а не от старости, белесое брюхо рахитично вздуто, чуть не до пупа свисают сплющенные груди, между когтистыми пальцами перепонки, морда плоская как блин, губ почти нет, зубы редкие и острые. Суставы узловатые, как у сехальского зверя верблюда, того самого, о котором Хельги говорил в стихе. В довершение картины ступни жуткого создания были немыслимым образом обращены назад!
        - Это кто?
        - Албасты, кто же еще? Не узнал? Помнишь, когда из Чернолесья вышли, их головы на кольях торчали.
        Не узнал. Без туловища эти твари выглядели менее отвратительно. Вдруг молнией сверкнула страшная мысль. Дева! Прекрасная дева из сна, что стало с ней?! Неужели погублена водяной гадиной?
        - Дева? - На него смотрели удивленно.
        - Дева! Прекрасная, как богиня. Она вышла из реки… Где она? Ее надо спасать!
        Аолен и Энка переглянулись.
        - Теперь все ясно. Орвуда она просто усыпила, а его заманила, прикинувшись девой. Эдуард, послушай, не надо никого спасать.
        - Но дева…
        - Не было никакой девы. Чары, иллюзия. Тебя заманила албасты в облике девы.
        - ???!!! - Эдуард долго думал. Мысль, что дева из сна и тварь из Менглен - одно и то же существо, никак не желала укладываться в голове. - А ведь я ее поцеловать хотел! - сказал он, смиряясь с грустной действительностью. - Вот ужас!
        - Никогда не целуйся с незнакомками! - назидательно изрекла сильфида, грозя пальцем.
        - Будем в Кансалоне, непременно своди Эдуарда к магам, - поучал Орвуд Хельги.
        - Надо наконец выяснить, почему ему так не везет с водой. Ты был его наставником и несешь моральную ответственность за его благополучие…
        - Лучше в Трегерате, - вклинилась Энка. - В Кансалоне маги не выдающиеся, а деньги дерут, будто все до одного великие. И на шарлатана легко нарваться.
        Хельги утомленно кивал. Сейчас он был готов согласиться на что угодно, лишь бы отстали. Албасты попалась свирепая, голодная и необыкновенно сильная. Счастье, что на берегу нашлись подходящие камни - величиной с кулак, - иначе не справился бы.
        - Потому что надо не камни раскладывать, как старуха пасьянс, - видя его состояние, привела любимое сравнение Энка, - а демонические способности использовать. Пора наконец забыть свои спригганские замашки, тем более они тебе так вредят.
        - Отстань от него! - Меридит ринулась на защиту любимого брата по оружию. - Станешь демоном, тогда и будешь других поучать. Как умеет, так и поступает, тебе какая разница?
        Девицы привычно бранились, а Хельги лежал у костра рядом со спасенным Эдуардом и лениво думал о том, что было бы, если бы он догадался треснуть албасты черным клубочком ОК’Кана? И снова откуда-то из глубин сознания пришел ответ: все последствия трудно предсказать, но реки Менглен в Аттаханской степи больше бы не существовало.
        Убить албасты не удалось, оружие не брало. Здесь, в своей стихии, тварь, хоть и побежденная, все-таки оставалась еще очень сильна.
        - А я вам говорил, не надо было драконье серебро сдавать, - каркал Орвуд. - Припрятали бы на черный день, глядишь, и пригодилось бы. Как сейчас, например.
        - Драконье серебро запрещено законом. Мы ведь не разбойники, а честные воины, - втолковывал рыцарь.
        - Подумаешь! У нас особая ситуация!
        Они еще долго спорили о законности, нравственности и целях, оправдывающих средства. Хельги не стал их слушать. Хотел снова разложить камни, извести речную хищницу - девицы и Аолен помешали. Хочешь ее уничтожить - поступай как демон, а гробиться незачем. Так и отпустили. Хлюпая приплюснутым носом, жалкая и покорная; она на четвереньках уползла в воду.
        А Эдуарду в сонном полузабытьи опять мерещилось дикое. Речная тварь, еще более гадкая и сморщенная, смотрела на него и шептала беззубым ртом: «Спасибо, пожалели, отпустили девку мою… Одна она у меня… Не забуду?..»
        На подходе к Кансалону удрученная водным происшествием компания развеселилась - вспомнился вынужденный маскарад. Теперь в город они шли не таясь. Правда, Орвуд разворчался, обнаружив, что входная плата успела вырасти почти втрое. Удивительный народ гномы: сам таскает килограммы золота и при этом горюет из-за потери нескольких монет! Но премудрый представитель этого племени легко объяснил свою жизненную позицию: «Монетка слиток бережет».
        Как отличается лесная тропинка от проезжего тракта, так отличался Кансалон позапрошлогодний от Кансалона нынешнего. Это было настоящее всемирное столпотворение. На улицах и площадях не протолкнешься. Гомон многотысячной толпы разноязыкие выкрики зазывал, скрип повозок, рев скотины сливались в гул, похожий на вой дракона. И снова живой поток подхватил путников, и не было возможности вырваться из него. Кого только не встретишь в нем, каких только лиц, рож и рыл не мелькало! Чего только не предлагалось почтенным покупателям! Товары со всего света стекались сюда, громоздились пестрыми грудами, достигающими иной раз высоты целого дома. Но как и в прошлый раз, было много, очень много военного снаряжения. Запах свежих кож, колесной мази, конского навоза, снадобий для врачевания ран и зелий вроде «соплей покойника» висел над Кансалоном - запах близкой войны. На рубежах неспокойно. Аль-Оркан поднялся, стягивает войска. Быть большой беде…
        - Раз уж мы сюда забрели, вам надо пройти квалификационные поединки, - сказала Меридит Ильзе и Эдуарду. - Правила Гильдии, никуда не денешься.
        Как всегда в подобных случаях, желающих поглазеть на бои собралось великое множество. Толпа ревела, гоготала, выкрикивала глупости, очень смущая неопытных испытуемых.
        В противники Ильзе был назначен некто Монжи, молодой человек лет девятнадцати-двадцати на вид, немного излишне упитанный, надменный и крайне оскорбленный тем, что его заставили сражаться с девушкой. Видите ли, это ниже его достоинства. Он задирал нос и тихо, чтоб не услышали старшие, делал грязные намеки.
        Ильза быстро сбила с него спесь. Не потому, что была таким уж замечательным воином, просто очень сильно разозлилась. На самом деле Монжи и физической силой ее превосходил, и техника у него была намного лучше, недаром Меридит бранила Ильзу:
«Мечом машешь, будто ворон гоняешь». Пожалуй, единственным, но роковым его недостатком оказалась медлительность. Ильзу жизнь приучила к иным темпам боя: когда имеешь дело сразу с несколькими противниками, только успевай поворачиваться! Маленькая, проворная, она скакала вокруг дородного юноши, будто мелкая дворовая собачонка вокруг сытого сторожевого пса: пока тот развернется, она успевала тяпнуть. Легко уклонялась от его красивых, техничных ударов, а сама то кольнет, то полоснет тупым учебным мечом. В конце концов девушка исхитрилась, обошла соперника вокруг и шарахнула со всей силы плашмя по массивному загривку. Тот рухнул на колени и не сразу смог подняться. Победу присудили Ильзе. Посрамленный юноша поспешил скрыться в толпе.
        Эдуарду пришлось тяжелее. Ему достался соплеменник Хельги, тощий, бледный и злобный спригган. Едва скрестили мечи, глаза его вспыхнули красным. «Умри все живое», - говорила Энка в подобных случаях про Хельги. Крайняя степень ярости. За годы общения Эдуард не более трех-четырех раз видел наставника в таком состоянии. И поводы для него были куда более серьезными! А этот озверел на простом поединке! Юноша запаниковал и упустил инициативу. Поражение было почти неминуемо, но тут, для пущей деморализации противника, спригган надумал эффектно, как это у них, у спригганов, принято, зашипеть. Эдуард в долгу не остался, зашипел в ответ, чему бы хорошему, а уж этому-то он у любимого наставника научился. Враг опешил настолько, что отступил. Принц перешел в атаку.
        Бой, продолжавшийся с переменным успехом, затянулся. На двадцатой минуте заскучавшие судьи объявили противников равными.
        - Я с тобой еще не закончил, - злобно окрысился спригган на прощание.
        - Ничего выдающегося, но со временем станут неплохими воинами, - вынес вердикт распорядитель состязаний. И провозгласил громогласно: - Квалификация подтверждена! Ильза Оллесдоттер и Эдуард-Карол-Хенгист, тьфу, какие имена, язык сломаешь, достойны стать полноправными членами Кансалонской гильдии Белых Щитов!
        Меридит судила менее снисходительно:
        - Сегодня вам просто повезло. Будете и в следующий раз так сражаться - честное слово, дам по шее!
        - Лучше вспомни, какими они были прежде, и оцени степень эволюции их боевых качеств, - посоветовал Хельги сестре по оружию, и после этих слов Ильза решила, что он их хвалит.
        Они ужинали в знаменитом заведении Хабура, ели запеченную на камнях щуку, когда их разыскал давешний спригган. С порога обнажив меч, он двинулся на Эдуарда, но Хельги встал на пути. И очень миролюбиво предложил: «Отвали, пока живой». Соплеменник не послушался. Какое-то время они стояли друг напротив друга молча Хельги оставался внешне спокоен, только глаза зажглись желтым. Противник снова впал в ярость: оскалился, глаза полыхают огнем, в лице явственно проявились звериные черты.
        - Ну-ну. Ты еще волком обернись при всем честном народе, - ехидно усмехнулся Хельги. - Вот забавно будет.
        Спригган не ответил, сжал зубы, на скулах заиграли желваки. Молниеносным движением сунул руку в правый карман куртки. Хельги мгновенно повторил его жест. Оба замерли, сверля друг друга взглядами. Очень немногие из окружающих могли понять, сколь серьезно их противостояние, какие дикие и древние силы высвобождаются сейчас в мирном уютном трактирчике по прихоти странных северных существ.
        Не выдержал спригган. Разом сник, отвел глаза, чихнул, щедро разбрызгивая кровь по помещению, затем отступил, круто развернулся и скрылся в уличной темноте.
        - Психопат! Мама поздно подменила! - крикнул Хельги ему вслед. Такое уж у них, у спригганов, было оскорбление.
        - Знаешь, - шепнула Ильза на ухо Меридит, - я видела уже трех разных спригганов, Хельги не в счет, он демон, и ни один мне не понравился.
        Хельги ее услышал.
        - Знаешь, - сказал он, - я видел сотни разных спригганов, и мне тоже ни один не понравился, даже собственная родительница. Насчет себя я, кстати, тоже не уверен.
        - Не-эт, ты совсем другое дело. Ты хороший, - обнадежила его Ильза.
        Если имеешь дело с Силами Судьбы, не стоит строить планы на будущее. Они все равно поступят по-своему, наверное, чтобы лишний раз напомнить, кто тут главный.
        Они оплатили пробег до Трегерата, но туфли пришлось сдать уже в Кансалоне, причем джинны даже не подумали вернуть разницу. А она была немалая, с восьми-то пар скороходов! Нет, что ни говори, скупость южных торговцев не знает никакой меры!
        - Уймись, - посоветовала Энка Орвуду. - Это твоя скупость не знает никакой меры. Да в том же Оттоне залежи драгоценностей, нам нет нужды беречь не только монетки, но и слитки.
        Но Орвуд мыслил иначе. Золота много не бывает.
        В Трегерат спасители мира не пошли. К морю из этого города коротким путем им было уже не выбраться. Все горные дороги перекрыли орки, а на обходной маршрут не хватило бы времени. Зато коридор между Арвеями и Аль-Орканом по непонятной причине оставался относительно свободным. Очень большой отряд воинов имел шанс выйти через него к побережью.
        Именно такой отряд в две тысячи солдат, нанятый на службу по указу правителя королевства Дефт, выступил из Кансалона. Видно, не надеялся король на свои силы, не могла темная магия уберечь страну от нашествия злых орков… К этим бойцам и было решено временно присоединиться.
        Знакомый тысячник Фелиций принял их с распростертыми объятиями. Когда предстоит опасный поход по вражеской территории, никто не откажется от восьми лишних мечей. К особому удовольствию Орвуда, всем, не состоящим в Гильдии, командование обещало оплатить участие в боевых действиях, «имей таковые место быть». Пятерых же кансалонцев до прибытия в Дефт зачислили на полное довольствие и определили согласно рангу и квалификации: бойцов Оллесдоттер и Эдуарда из Ольдона - мечниками в одну из неполных десяток, а троих сотников, как обычно, в разведку. На том, чтобы временно войти в состав основного войска, настояли Меридит и Энка, Хельги же считал это совершенно лишним. В деньгах нужды нет, убеждал он, не проще ли остаться независимыми? Но девицы уперлись. И новичкам полезно зарекомендовать себя в Гильдии, и самим будет комфортнее в строю, чем, по очередному изящному обороту сильфиды, «болтаться не пришей кобыле хвост», и вообще, «диса я или кто?».
        Последний аргумент решил дело, и началась их походная жизнь. Любимая для Рагнара и девиц, привычная для Хельги, новая и не особенно приятная для остальных. Утонченного Аолена коробили солдатские нравы и манеры, тяготила необходимость постоянно находиться в обществе посторонних, подчиняться приказам и распорядку. Орвуда до зубовного скрежета бесило прозвище, что приклеилось к нему в первый же день. «Эй ты, Борода!» кричали ему вместо законного, достойного имени. Но что поделать, если на две тысячи воинов он единственный носил бороду. А Ильза и Эдуард больше не могли общаться с друзьями как привыкли. Только через посредника:
«Господин десятник Хвагг, дозвольте обратиться к господину сотнику…»
        Доходило до смешного.
        - Господин десятник Хвагг, дозвольте обратиться к господину сотнику Энкалетте! Господин сотник Энкалетте, дозвольте обратиться! Ты как хочешь, а я больше в общем шатре спать не лягу! Там по ночам гадости говорят, приличной девушке такое слушать не пристало! Я к вам перехожу. Плевать, что другие бойцы скажут. И на правила плевать! И ничего не тесный, подвинетесь как-нибудь - где трое, там и четверо. Или пойдем со мной в общий, при тебе не станут гадости говорить. Сама ты как дева корриган! И Хельги… господин сотник Ингрем тут ни при чем! А господин полководец войска Оттонского Рагнар храпит как боров, я у них в шатре не засну. Ну что, договорились? Вот и чудесно! Разрешите удалиться, господин сотник Энкалетте!
        Первыми этаких церемоний не выдержали господа сотники. Меридит подошла к тысячнику Фелицию, переговорила, после чего бойцов Оллесдоттер и Эдуарда из Ольдона объявили оруженосцами при сотниках Энкалетте и Ингреме. Это мало что изменило в их положении, но, по крайней мере, разговаривать теперь можно было напрямую, в обход десятника Хвагга. Вот уж кто и в самом деле вздохнул с облегчением! За несколько дней Ильза успела вконец извести его беспрерывными «Дозвольте обратиться».
        К слову, сотник Ингрем тоже не был в восторге от походного быта. По одной простой причине. Подъем в пять утра! В то самое время, когда нормальным существам хочется спать больше всего. Невыспавшийся, угрюмый, плелся Хельги в хвосте колонны, едва переставляя ноги и тихо ропща на судьбу, у которой совершенно нет чувства меры, потому что любому самопожертвованию должен быть разумный предел. А к тому времени, когда он просыпался, оживал и чувствовал себя готовым к ратным свершениям, окружающие начинали ставить шатры и укладываться спать!
        На пятые сутки пути сотник Ингрем заявил: он давно вышел из положения крысенка, чтобы терпеть лишние неудобства, и определил себя в ночной караул бессменно. Теперь он ночи напролет охранял покой лагеря, а днем с комфортом отсыпался на повозке, предназначенной для транспортировки возможных раненых. Первое время лошади категорически возражали против его близкого присутствия, так и норовили понести. Потом привыкли.
        Представившейся возможностью не преминула воспользоваться Ильза, она стала забираться к Хельги в повозку, благо никто из командования не возражал, да и временные соратники относились к ней с изрядной долей снисхождения. Устав Гильдии гласил, что все ее члены, независимо от половой и расовой принадлежности, абсолютно равны. Мужчина и женщина, великан киклоп и крошка лепрекон теоретически обязаны нести совершенно одинаковую боевую и походную нагрузку. Но с житейской точки зрения, человечья девчонка есть человечья девчонка, и нет большой беды, если в чем-то ей выйдет послабление. И в то время когда остальные сбивали ноги на горных дорогах, боец Оллесдоттер блаженно нежилась в повозке, то любуясь живописными арвейскими пейзажами, то подремывая под мерный скрип колес. И было ей хорошо как никогда.
        А еще у нее завелись знакомые. Позади колонны в крытых кибитках ехали маркитантки. Три женщины средних лет, одна человеческая и две кудианки. У каждой по пятеро ребят, судя по виду, все от разных отцов, причем большая часть этих отцов явно не принадлежала ни к человеческому, ни к кудианскому роду. Сами женщины были милыми, уютными и почему-то очень жалели Ильзу. Часто зазывали к себе, угощали давно забытыми домашними лакомствами, которые исхитрялись готовить даже в походных условиях.
        Четвертой была дева корриган. Молодая, нежная, томная и красивая до невозможности. Звали ее Розмерта. Детей у нее пока не было: иметь детей девам корриган не положено до пятидесяти лет - таково проклятие. Зато у нее имелись чудесные наряды и украшения. Недорогие, но очень яркие и блестящие. Розмерта охотно показывала Ильзе свои богатства, давала примерить, но той почему-то ничего не шло.
        Аолен был недоволен. По его мнению, дева корриган - не самая лучшая компания для скромной девушки. «Ничему хорошему от нее не научишься», - сетовал он.

«Ничему особенно плохому тоже, - возражала Энка. - Тем более в девятнадцать лет. Пора уже кое-что узнать, и лучше от специалиста». Эльф смущался и умолкал. Впрочем, опасения его были совершенно напрасны. Дальше обычной девичьей болтовни о нарядах и безобидных сплетен беседы Ильзы и Розмерты не заходили.
        Украдкой любуясь новой подругой, Ильза невольно сравнивала себя с ней. Сравнивала и печально вздыхала. Наивная, она еще мечтала стать желанной, такой, как Розмерта! Нет, верно говорил Хельги, никогда ей не превзойти деву корриган! Как ни старайся, как ни совершенствуйся, где возьмешь такие глаза, глубокие и темные, с навеки поселившейся в них легкой грустью? Волосы, что спадают на плечи тяжелыми, никогда не знавшими ножниц локонами? Голос, грудной, умиротворяющее-напевный, будто журчание ручья или мурлыканье сытой кошки? Разве может привыкшая к мечу рука снова стать слабой и легкой, обветренная кожа - шелковистой и нежной? Как научиться этой плавной грации движений, изяществу манер? Нет, думала девушка с тоской, кому судьбой уготовлена роль воина, из того никогда не получится настоящая дама! Никогда ей, мечнику Оллесдоттер, не сравниться с красавицей Розмертой. Никогда, никогда не полюбит ее Хельги!
        Справедливо полагая, что Меридит в подобных тонких материях не смыслит вовсе, исстрадавшаяся Ильза осмелилась поделиться своими горестями с Энкой. Та внимательно выслушала, но потом фыркнула:
        - Разве ты видела, чтобы Хельги проявлял хоть какой-нибудь интерес к девам корриган? И никто не видел. Для него твоя Розмерта - что стряпуха Мартемиана, пустое место. Совершенно не его тип женщины. Так что можешь не переживать, маркитантка тебе не соперница.
        Ильза хихикнула. Упомянутая стряпуха Мартемиана, пожилая особа, состоявшая при походной кухне, отличалась необъятными габаритами и внешностью настолько топорно-грубой, что окружающие сходились во мнении: в роду у почтенной матроны непременно имелись если не тролли, то как минимум орки.
        Слова сильфиды позабавили девушку, но не успокоили. Ведь она и не думала ревновать Хельги к Розмерте. Просто ей хотелось быть такой же красивой… Нет, не совсем такой, а чтобы нравиться Хельги. Ах, вот если бы он увидел ее в Аполидий, в гареме. Тогда она тоже была ничего. А сейчас?
        Она достала из мешка зеркальце, подарок Розмерты. Оно было хорошеньким, в черной рамке, инкрустированной перламутром, но очень уж маленьким, с ладонь. Лицо целиком в нем разглядеть не получалось, только частями: подбитый на тренировке глаз, веснушчатый нос, потрескавшиеся губы, всклокоченный вихор над правым ухом…
        - Косы, что ли, отпустить? - задумчиво пробормотала «красавица», ни к кому конкретно не обращаюсь.
        - Не советую, - тут же откликнулась Меридит, - косы в бою помеха, особенно против конных. Противник схватить может. И если насекомых опять подцепим, хлопот не оберешься. Воину длинные волосы ни к чему.
        Ильза надула губы: ну при чем тут насекомые, если речь идет о красоте?
        - У Аолена длинные волосы, и ничего, - пробурчала она обиженно. - Ему можно, а мне нельзя!
        Меридит присвистнула:
        - Ну-у, сравнила! Он эльф. У эльфов насекомых не бывает!
        - У всех бывают, а у них нет? - не поверила Ильза. - Почему это?
        Меридит задумалась. И правда, почему? Надо у Хельги спросить, может, он знает? Но у ядовитой сильфиды наготове уже имелся ответ:
        - Благородные слишком. Такие, что ни одна вошь вынести не может. Заползает и сразу дохнет. С тоски.
        Спасибо, Аолен не слышал.
        - Орки!!!
        - К бою! Сомкнуть ряды!
        Никто из двух тысяч воинов, следовавших в Дефт, ни на секунду не сомневался, что этот миг неизбежно наступит. Его ждали, кто с нетерпением, кто с трепетом. Удивляло лишь, почему так долго…
        Орки следили за продвижением колонны едва ли не от самой границы степи и даже не делали из этого большого секрета. По ночам в горах маячили сигнальные огни, мелькали смутные тени. Несколько раз разведка отлавливала лазутчиков, молодых орчат с колдовской водой в армейский флягах. Подкинешь такую в лагерь врага, кто-нибудь один хлебнет, по недосмотру приняв за свою, и начнется в войске большой мор. Лазутчиков убивали на месте, не допрашивая. Все равно ничего не скажут, хоть каленым железом жги. Недаром говорят: «Молчит как орк на допросе». Не стоит и времени тратить.
        Так миновали три недели пути. Позади остался наиболее опасный участок - предгорья самого Аль-Оркана. Не напали, пропустили. Почему? Враг был рядом, но не атаковал. Выжидал, копил силы, готовил ловушку?
        Ударили едва ли не на подступах к Дефту.
        Огненной лавиной катились орки с гор. Сколько их было? Тех, кто нес факелы, около тысячи. Обычный орочий маневр. Одни наступают открыто, отвлекают внимание на себя. Другие, под покровом сумерек, незамеченными приходят с тыла. С кансалонцами подобный фокус не пройдет.
        - Занять круговую оборону! - прозвучал приказ.
        Затрубили рога, разнося команды, грянули барабаны, задавая ритм битвы, взвились боевые стяги Гильдии и Дефта, боевой клич ощетинившихся тысяч разнесся над сонными Арвеями. Кансалонцы умели воевать красиво. Как говорится, показать товар лицом.
        Старались, конечно, не для себя и не для орков, их подобными эффектами тоже не удивишь. Командование стремилось произвести впечатление на эмиссаров-нанимателей - шестерых угрюмых дефтских вельмож и их молчаливую мрачную свиту.
        Нет, оркам не стоило нападать в тот вечер. Они так и не успели собрать достаточно сил. Окажись их противником обычное регулярное войско человечьего государства, эльфийского клана или кудианской квартеды, победа Аль-Оркана была бы предопределена. Но Белые Кансалонские Щиты, для которых понятия «жизнь» и «война» неразделимы, оставались оркам не по зубам. В бою измененные гоблины брали не столько умением, сколько числом, напором и необузданной жестокостью. Кансалонцам было что им противопоставить.
        В тысячах, идущих на Дефт, «крысенят-первогодков» насчитывались единицы. Костяк же отрядов составляли такие отчаянные, прошедшие все огни и воды, закаленные опытом десятилетний, не страшащиеся ни богов ни демонов головорезы, что случись Хельги, Меридит или Энке выйти с кем-то из них на поединок, надежда, пожалуй, оставалась бы только на скорость, силой и навыком они серьезно превосходили любого из трех сотников.
        Эти существа: могучие люди-северяне, в чьих жилах кроме человечьей текла кровь ледяных турсов; степные великаны - уриаши; едва отличимые от своих измененных собратьев боевые гоблины; разномастные жуткие существа - отпрыски мелких племен, коим нет названия на общем староземском языке; озлобившиеся, отвергнутые потомки смешанных пар, - все они не постигли военных наук, не умели строить стратегические планы, просчитывать ходы неприятеля, выстраивать оборону или направлять атаку - они были воплощением темной, дремучей, безудержной физической мощи.
        Ни к чему не стремясь, ни о чем не мечтая, ничего не имея, они жили одним днем ради сиюминутных удовольствий, главным из которых считали хорошую битву, такую, когда закипает кровь от ярости и упоения, и в мутном, неповоротливом сознании рождается мысль: «Нет, не зря я живу на свете!» Ничего иного не желая от жизни своей, они ценили её не больше, чем жизнь противника, а именно - никак. Абсолютно бесстрашные, бездумно-жестокие, вымуштрованно-послушные, они становились страшной силой в умелых руках. «Каменные лбы» называли их в наёмничьей среде. Лучший товар Кансалона. Король Дефта привык получать всё самое лучшее.
        Нападавшие занимали высоту - в этом состояло их единственное преимущество, выгода от которого постепенно свелась на нет. Далеко не самые опытные и подготовленные, в большинстве своем безгорбые юнцы, орки совершали промах за промахом, тупо перли на рожон, бессмысленно гибли сотнями. Знающему наблюдателю исход сражения был очевиден едва ли не с самого его начала.
        Но новичкам вроде Ильзы и Эдуарда казалось: вот он, конец света, уже наступил!
        Полыхающие чародейским огнем стрелы расчерчивали черное южное небо, будто магические нити вечный сумрак Астрала. От воинственного рева, подхваченного тысячами глоток, содрогались великие Арвеи. Лязг металла заглушал грохот близких лавин. Справа, слева, спереди и сзади - повсюду была гибель. Копья, мечи, когти, зубы, заклятия и зелья - все было пущено в ход. Дыбилась земля, и рушился небосвод, и черная кровь била фонтанами из перерубленных тел, и мертвые головы перекатывались под ногами, подпрыгивали на камнях, будто деревянные шары для кудианской игры «пуло». И демоны битв кружили на черных крылах, длинными языками слизывали отлетающие сущности павших - тех, кому и в смерти повезло меньше, чем остальным.
        Едкий кровавый пот жег лицо, руки и ноги отказывались служить, доспехи и оружие наливались свинцовой тяжестью, словно становясь союзниками врагов.
        Постепенно отказывали обычные чувства. Звуки глохли, сливаясь в единый мерный гул, тихий по сравнению с грохотом собственного сердца. Глаза, затуманенные багровой пеленой, почти не различали неподвижные объекты, реагировали лишь на движение. Взамен открывались чувства новые и незнакомые. Многократно усилилось обоняние, в ноздри бил пьянящий запах крови, смешанный со смрадом тысяч разгорячённых тел. Кожей чувствовался ветер от пролетающих мимо копий и стрел, от взмахов меча. Происходящее за спиной осознавалось столь же расплывчато-очевидно, что и впереди. Само время изменилось, растянулось, распалось на отдельные мгновения, каждое из которых казалось вечностью. Воздух сгустился киселём, окутал плотной завесой, мешая дышать и жить. Мир тонул в безумии битвы, и все они, друзья и враги, несчастные отпрыски разных племён и народов, тонули вместе с миром. Конец, конец всему…
        Но в тот самый миг, когда ослепленный битвой Эдуард окончательно уверовал в неотвратимость гибели, до слуха его, каким-то магическим чудом долетел спокойный, по обыкновению, чуть насмешливый, лишь самую малость охрипший голос бывшего наставника.
        - Все помнят, что наша главная задача - спасать мир, а не изводить орочий род под корень? Уж больно мы разошлись! - крикнул Хельги друзьям.
        - Дай хоть душу в кои-то веки отвести! - радостно откликнулась сестра по оружию. - Давно мне так хорошо не сражалось! И-эх! - Разрубленная орочья туша рухнула к ее ногам. Хорошо быть дисой! Весело жить на свете!..
        Чудо, но все восемь вышли из этого кошмарного сражения без единой серьезной раны! Единственное, у Орвуда, который неудачно упал, споткнувшись о труп, имелся большой болезненный кровоподтек: чья-то подошва отпечаталась на том месте, которое приличные существа предпочитают скрывать от посторонних глаз.
        Вслед за битвой всегда наступает пора считать потери, и радость победы неизменно омрачается горечью утрат.
        Возле перевернутой кибитки среди втоптанных в пыль нарядов и нехитрых солдатских товаров нашлось растерзанное, поруганное тело девы корриган. Даже в пылу битвы орки улучили момент для чёрного дела.
        Страшным и жалким было зрелище. Дева лежала, запрокинувшись, шея неестественно выгнулась. Лицо расцарапано, рот некрасиво открыт, по грязной щеке протянулась светлая дорожка слюны. В густые каштановые волосы набились комья земли. Платье в клочья, подол оборван, обнажились полные белые бедра, измазанные в крови. Подоспевшая маркитантка Леда, вскрикнув, поторопилась прикрыть полуобнаженное тело плащом.
        Ильза рыдала в голос на плече Меридит, Энка гладила ее по голове и не знала, что сказать. Обе девицы тихо всхлипывали, пряча друг от друга лица. Переживали не из-за девы корриган, до нее им не было никакого дела, - до слез жалко было убивающуюся по новой подруге Ильзу.
        Подошел Хельги. Равнодушно заглянул в лицо убитой, перевел взгляд на трех страдалиц, спросил удивленно:
        - Чего это вы расхлюпались? Не видите что ли, она у вас живая! Зачем раньше времени оплакивать?
        - Живая?!! - Ильза не верила, что существо, замученное так страшно, еще могло оставаться живым.
        Но Хельги не ошибся. Поднесенное к разбитым губам зеркальце затуманилось. Пятеро отличных магов-целителей состояли на службе при войске, идущем на Дефт. Уже к полудню Розмерта смогла перейти из повозки для раненых в свою измочаленную кибитку.
        - Давай я поучу тебя сражаться на мечах, - уговаривала Ильза подругу. - Тогда ты хоть немного сможешь себя защитить. Нельзя допускать, чтобы с тобой так обращались!
        Но дева корриган лишь томно улыбалась и качала головой:
        - Что ты, милая! Разве я смогу постоять за себя, разве мне хватит решимости? Я ведь только женщина, слабая женщина. Терпение и смирение - наш удел. Так устроен мир.
        Пожалуй, воином быть все же выгоднее, чем прекрасной дамой, решила для себя Ильза, раздосадованная ее малодушной покорностью. Этот мир не для слабых женщин.
        Потерпев сокрушительное поражение, орки больше не нападали, и кансалонские тысячи благополучно, без помех ступили на землю Злого королевства.
        Энка считала, что пришло время отделиться от основной армии. Не стоит вместе со всеми пересекать границу. Войти в Дефт легко, говорила она, наученная горьким опытом, а вот выйти без кровопролития удается не всегда Лучше не рисковать.
        - Но как же храм? - возразил Рагнар. - Тебе не кажется, что Силы Судьбы нарочно направляют нас к нему?
        - Глупо думать, что Силы Судьбы только и делают, что занимаются нашими персонами. Это попахивает манией величия! На нас одних свет клином не сошелся. Нельзя исключать простую случайность, дурацкое стечение обстоятельств.
        - Ходим кругами, как бараны на привязи, - вторил рассерженной сильфиде гном. - Были мы уже в Дефте, нечего нам там делать. Собрались в дельту, значит, надо идти в дельту…

…Но пошли они все-таки в Дефт. Как-то нечаянно, по инерции забрели, поглощенные спором.
        - Вот видите! Это в самом деле перст судьбы, - торжествовал Рагнар. - Надо искать храм!
        Чтобы узаконить свое пребывание в королевстве, из тысячи Фелиция выходить не стали. На розыски отправились под видом изучения стратегических позиций, разжившись с помощью тысячника соответствующей бумагой. «Не чинить препятствий и оказывать содействие подателю сего» - гласил документ за подписью самого министра обороны.
        - Вы свои проблемы решайте, но и насчет позиций поглядывайте, - попросил Фелиций на прощание. - Мне ведь докладывать придется.
        - Ладно, не переживай, будут тебе позиции, - обещала сильфида. - До встречи, дорогой! - И не по уставу послала командиру воздушный поцелуй.
        Эдуард от подобной вольности даже опешил.
        - Ой, а чего это она с ним так? - шепотом спросил у наставника.
        Оказалось, тысячник Фелиций был давно и безнадежно влюблен в сотника Энкалетте, даже делал ей официальное предложение руки и сердца. Сильфида отклонила его на редкость деликатно, не так, как делала это обычно, потому что тысячника уважала и не хотела портить отношения. Расстались они, как говорится, друзьями.
        - А вдруг я передумаю? - объяснила она Меридит, по мнению которой отказывать следовало в более категоричной форме, чтобы не оставлять бедному человеку напрасных надежд.
        С высоты полета Дефт выглядел мрачно, с земли еще хуже. Нигде больше в Староземье и окрестностях не встречалось такой застарелой, беспросветной и безропотной нищеты. Люди королевства, похоже, почитали за чудо уже то, что им просто позволено жить. Как именно - неважно. Лишь бы жить. В самом деле, нелюдям Дефта не разрешалось даже такой малости. Не было в Дефте нелюдей. Не то что эльфа или гнома, вездесущей ундинки-ручейницы днем с огнем не сыщешь.
        Поэтому от пришлой компании шарахались, как от упырей. Если бы не бумага, которую, опять же чудом, умел прочитать любой неграмотный селянин, не обошлось бы без кровопролития. Непременно набросились бы с кольями и дубинами. На вопросы люди отвечали сквозь зубы, косились испуганно и злобно, а мысль о том, что на территории Дефта может иметься памятник кому-нибудь, кроме их законного правителя, воспринимали как кощунство.
        В результате обход сельских окраин королевства пользы не принес, если не считать аккуратно составленную сотником Ингремом карту-схему возможных стратегических позиций для ведения оборонительных действий. Пришлось отправляться в столицу.
        Но с горожанами, запуганными еще сильнее, не удавалось даже поговорить. Отворачивались, прятали лица под капюшонами и пускались наутек, не взглянув на заветную бумагу за подписью самого министра обороны.
        Удача пришла в облике древнего старца с клюкой. Сперва он повел себя подобно прочим: едва выслушав вопрос, неразборчиво буркнул, набросил капюшон и засеменил прочь. Но через квартал он снова попался им на глаза! Костлявые пальцы правой руки были сложены знаком, хорошо понятным любому наемнику: «Следуй за мной».
        Развернулись, побрели за стариком, стараясь сохранить как можно большую дистанцию. Долго плутали по темным, жутким и безмолвным закоулкам - местами они были такими узкими, что не знали солнечного света, крыши домов плотно смыкались над ними. Как в трубе, тянуло промозглым зимним ветром с океана. Ноги скользили на обледенелых камнях. Время от времени откуда-нибудь с карниза срывалась черная птица, с карканьем проносилась мимо, едва не задевая крылом лицо. Тогда ковыляющий вперед старец на мгновение замирал, еще сильнее втягивал голову в плечи. Становилось страшно. Почему-то очень действовали на нервы окна зданий, густо, до самого верха замазанные известью. Лишь единицы из них были просто плотно зашторены. Наверное, из-за них, а может, из-за ворон, не покидало ощущение, что кто-то злой внимательно следит за каждым шагом чужаков, оставаясь для них невидимым. «Вот так и развивается паранойя», - заметил демон-убийца.
        Наконец провожатый, чуть задержавшись у порога, толкнул низкую полуподвальную дверь в торце трехэтажного покосившегося строения и скрылся за ней.
        - Нам туда! - догадался Рагнар.
        За входом обнаружился коридор, такой длинный и темный, что поневоле возникала мысль о ловушке. Двигались на ощупь, держась за руки. Хельги шел впереди в качестве поводыря и шепотом предупреждал:
        - Осторожно, ступенька. Пригнитесь, свод низкий! Аккуратнее, не вступите! - Коридор оказался изрядно загаженным. Крысы в нем тоже водились. Но про них Хельги счел благоразумным промолчать, чтобы Ильза не подняла визг. Она всегда так неадекватно на них реагировала Не все любят крыс, это Хельги знал. Но все равно удивлялся. Крыса - не такой крупный зверь, чтобы поднимать из-за нее шум. Не сехальский дракон! Он не раз втолковывал это девице, но та не желала внимать голосу разума и вопила как резаная. А Дефт не то место, где позволено поднимать шум. Коридор оканчивался сырой каморкой без окон. На перевернутом деревянным ящике, заменявшем стол, тускло таял огарок свечи. На другом, поменьше, исполнявшем роль стула, напряженно выпрямившись, сидел старик. Он тяжело, как загнанный, дышал.
        - Можно? - вежливо постучал в косяк Хельги.
        Беззвучно шамкая губами, старец долго, подслеповато изучал предъявленный документ. Потом глянул на гостей выцветшим глазом и прозорливо усомнился:
        - Неужто сам господин министр велел вам, чужеземцы, расспрашивать горожан о древнем монументе?
        Ну что было ответить, кроме правды? Нет, господин министр ничего подобного не велел.
        - Вот и хорошо, вот и славно, - кивнул старик. - Если не господин министр, то скажу… Не знаю, зачем я это делаю… - Он, похоже, беседовал сам с собой. - … акой-то внутренний голос велит… Да! Я вам скажу!
        - У вас очень толковый внутренний голос, - похвалила Ильза серьезно.
        Меридит толкнула ее в бок, чтобы не сбивала старика с мысли. И вот что тот поведал.
        Он был молод, очень молод в те годы. Только начинал работать плотником, учился у отца, известного в Дефте мастера…
        Три дня на море стояло затишье. Мертвый штиль. Суда замерли на рейде с парусами, обвисшими как тряпки. Потом пришла буря, такая, что подобной не помнили самые дряхлые из стариков побережья. Небо, земля, вода - все смешалось в клубок. Казалось, рухнул сам мир. Вековые дубы ломало, как щепки, корабли выбрасывало на берег, дома уносило в океан. Ни одно строение в городе не уцелело. Даже королевский замок, самый прочной бастион, не выдержал буйства стихии - остался без крыши.
        И не успела улечься буря, как сто тридцать лучших плотников Дефта получили приказ немедленно явиться в замок.
        Отец в те дни лежал больной, повредил спину на стройке. Но разве можно нарушить королевский приказ? И вместо него пошел сын.
        Во дворце плотников пересчитали по головам, на подмену не обратили внимания. Мастера поднялись наверх. Невиданное зрелище открылось их взорам с высоты стен. Замок - тот, который они знали - оказался лишь оболочкой. Внутри, как ядро в скорлупе, скрывалось другое сооружение, совершенно дикое! Догадываетесь, как оно выглядело?
        Работали трое суток, почти без сна. Отдыхали, прикорнув прямо на лесах, рискуя упасть вниз с огромной высоты. Когда же новая крыша была готова, прежде чем распустить людей, с каждого взяли страшную клятву Мельдаха никогда никому не рассказывать об увиденном. Но, верно, и этого показалось мало злым колдунам. Сто тридцать лучших плотников королевства умерли в одну ночь. Легли спать, утомленные тяжким трудом, и не проснулись.
        Но один из тех, кто был на замковых стенах, кто видел его тайное содержимое, уцелел. Встал, как водится у рабочих людей, на рассвете… и обнаружил подле себя холодное тело отца.
        - Долго, долго я гадал, зачем Судьба сохранила мне жизнь. Случайность это, предназначение ли? Связанный клятвой Мельдаха, почти сто лет хранил я тайну. Но явились вы, и понял я - СВЕРШИЛОСЬ! Настал час, ради которого был мне дарован столь долгий век. Исполняется мое предназначение… Теперь вы знаете все.
        Тяжело видеть, как умирает в муках тот, с кем только что мирно беседовал. Страшная вещь - клятва Мельдаха.
        - Правильно моя бабка говорила, клясться вредно! Давайте его просто добьем, - жалостливо предложила Энка. - В избавление.
        - Бесполезно, - сурово ответил эльф. - Жизнь не покинет его тело до тех пор, пока он не примет всех предписанных для нарушителя клятвы страданий. Ступайте-ка вы все на улицу, незачем вам смотреть.
        - А ты? - прошептал Эдуард.
        - Долг врачевателя велит мне остаться до конца, принять последний вздох.
        - Мы тебя в коридоре подождем, - пообещала Меридит, пятясь к выходу. С одной стороны, было неловко оставлять Аолена одного, с другой - уж очень хотелось сбежать. В конце концов воинам долг ничего подобного, к счастью, не велит.
        Выбрав относительно чистый участок, приятели уселись на пол у самой двери, там, куда хоть немного проникал дневной свет. Настроение было смутным и тревожным. Перспектива лезть в самое логово короля-колдуна никому не улыбалась. Но слишком серьезным стало выглядеть дело после того, как человек заплатил жизнью за свой рассказ, - слишком очевидна рука Сил Судьбы. Теперь это признавала даже Энка. Хочешь не хочешь, в замок пробираться придется. Чем бы оно ни грозило.
        Огромный и зловещий, высился он над городом, просматриваясь с любой точки. Черные стаи кружили над башнями, им одним позволялось кричать в Дефте.
        - Не представляю, как мы проникнем внутрь? - Рагнар совершенно некоролевским жестом чесал стриженый затылок. - Ров, стены…
        - Со стенами осложнений не будет, - откликнулся Хельги. - Это хорошие серые стены. Ров - вот беда!
        Энка усмехнулась:
        - Ужели ты, взращенный грозными фьордингами, чья стихия - океан, видишь преграду в жалкой канаве? Не хочешь ли сказать, что разучился плавать?
        - Хочу сказать, что не люблю плескаться зимой в сточных водах. Вот если бы… ммм… - Это Меридит, к счастью, успела зажать ладонью рот брату по оружию.
        Ров форсировали вчетвером: Меридит, Хельги, Энка и Рагнар. Тащить остальных не было резона, зачем подвергать напрасному риску? Пусть ждут на берегу.
        Дефт - не Северные Земли, настоящей зимы, такой, какая она должна быть в понимании Хельги и Меридит, здесь не случалось почти никогда. Но февральская вода все равно очень холодная. Льдинки плавают, помоями воняет. Нет, замковый ров и впрямь не лучшее место для купания.
        Зато стены очень хороши! Нырять в них - одно удовольствие. Входишь, как нож в масло. Несколько шагов - и лазутчики в замке. Не так уж неприступен он, самый прочный бастион Дефта! Спрятавшись за выступом, они принялись изучать обстановку.
        Старик не обманул. Внутри замка в самом деле расположился искомый храм, по компетентному мнению сильфиды, довольно удачно вписавшийся в интерьер, - благо был он не особенно велик, раза в полтора меньше Аполидийского. Правда, сам Мангоррат, использованный строителями в качестве опорного столба, смотрелся довольно нелепо. На голове у него был приспособлен огромный деревянный диск, от которого лучами расходились балки. Казалось, что древний колдун напялил смешную шляпу от дождя, какие прежде были в ходу на злополучных Аддо. Вокруг храма тянулась галерея шириной в три-четыре шага, устланная богатой ковровой дорожкой в благородных серых тонах. Во внешних стенах были проделаны двери в подсобные помещения и узкие стрельчатые окна, по обычаю королевства наглухо забранные плотными темными шторами. По внутренним стояли резные дубовые скамьи и открытые шкафы с доспехами, оружием и старинными фолиантами в черных тисненых переплетах. От книг мерзко разило незнакомой магией. Вот оно - чернокнижие! Не вымерло, не исчезло, ждет своего часа, почти не таясь!
        Возле одного из шкафов в непринужденной позе развалился…
        - Силы Стихий! Волк! - прошептала Энка, непроизвольно пятясь за спину Рагнара.
        Была у девицы такая забавная слабость. Она, не страшащаяся ни богов, ни демонов, ни чудовищ, ни орков, ни могильной нежити, ни, кстати, оборотней, почему-то до смерти боялась обыкновенных природных волков. Настолько, что не всегда удавалось скрыть страх от окружающих. Хельги ее за это всегда порицал (можно подумать, он сам не боялся профессора Перегрина!). Осудил и теперь.
        - Где ты видишь волка, храбрая наша? - спросил он сердито.
        - Ты ослеп? Вон у шкафа валяется. У, огромный какой!
        - Я-то, в отличие от некоторых, как раз не ослеп, прекрасно вижу, что это не волк, а мой родной брат Гуго!
        Сильфида моментально успокоилась и, словно желая отомстить за испуг, перешла в атаку.
        - Нет, это демон знает что творится! Такое чувство, что все Староземье кишит твоими братьями! - зашипела она яростно. - Что он тут делает, скажи пожалуйста?! В королевском замке!
        - Сейчас пойду и спрошу! И вообще, уходить надо, пока он меня не учуял.
        - Куда уходить? Нас заметят! Люди кругом ходят! - опять запаниковала Энка.
        - А пусть себе ходят! Не обращайте внимания. Пойдем внаглую, - вдруг заявил Рагнар.
        - Спятил? Нас же схватят!
        Рыцарь усмехнулся. Он смыслил в королевских резиденциях куда больше сильфиды и знал совершенно точно: незваного гостя, который уже проник в замок, хватать не станут. Если он сам себя не выдаст, никто не заподозрит в нем шпиона. Раз внешняя охрана пропустила, решат слуги, значит, он тут на законных основаниях. К королю ведь не побежишь спрашивать, кто это такой, незнакомый, шастает по замку? Да и сам правитель, заметив новое лицо, тоже не обеспокоится, подумает, что дворецкий взял новых слуг. Не станет же он лично знакомиться с каждым лакеем или полотером! В королевские покои незнакомца, разумеется, не пропустят - там на страже личная охрана, нужен специальный допуск. Но по служебным помещениям можно бродить беспрепятственно.
        Так они и поступили. Уверенно печатая шаг, погромыхивая оружием и поглядывая на слуг столь надменно, чтобы у тех отпало малейшее желание задавать вопросы, непрошеные визитеры прошествовали по галерее, миновали пространство, отделявшее их от входа в храм, шагнули внутрь и оказались в пустом и тёмном тронном зале. Мозаичный пол слабо поблёскивал в дрожащем свете маленькой масляной лампы.
        - Идиоты! - схватилась за голову Меридит. - Ослы сехальские! Зачем мы сюда лезли?! Крыша!!!
        Увы! Крыша замка не пропускала в храм ни солнечного, ни тем более лунного света. Как они не подумали об этом раньше? Силы Судьбы напрасно привели сюда своих наемников.
        Но у сильфиды в любой ситуации находилось собственное оригинальное мнение.
        - Подумаешь, крыша! Помнится, кое-кто имеет бесценный опыт… - Она выразительно покосилась на Хельги. - Кое-кто уже снимал крышу с королевского дворца…
        - Это случайно вышло!!!
        - Не ори, ты нас демаскируешь! - шикнул Рагнар. - И ничего не случайно, это Силы Судьбы устроили тебе тренировку. Снимай эту крышу к демоновой матери, нечего медлить!
        - А вдруг сейчас не время? - упирался демон.
        - Самое время! Силы Судьбы всегда приводят нас в храм в нужный момент! А ты тянешь!
        - Может, я и тяну до нужного момента?!
        - Не думаю, что Силы Судьбы, выстраивая свои планы, принимали в расчет твой дурной нрав! Они мыслили рационально: пришли, сняли, посмотрели, ушли. А ты выкобениваешься, вроде грифона! В итоге можно испортить все дело! - поддержала рыцаря сильфида. - Хватит дискуссий. Будь умницей, снимай крышу!
        - Меридит! Скажи им! - воззвал горе-демон к сестре по оружию.
        Но та ничего не ответила. Ей было очень жаль Хельги, он, бедный, так не любит совершать демонические поступки. Но крышу надо было снимать. Иного выхода нет.
        Хельги правильно истолковал ее молчание:
        - И ты, Брут!
        - Я кто? - удивилась диса.
        - Брут. Это Макс так говорит. В их мире был царь, его зарезали приближенные, и среди них был его лучший друг Брут. Его имя стало нарицательным.
        - Какой жестокий мир! - вновь поразился Рагнар. - У нас тоже убивают царей, но уж по крайней мере не лучшие друзья!
        Будь момент более подходящим, Меридит напомнила бы славному, но малограмотному рыцарю о печальной кончине великого Карола Освободителя, чьи памятники, как известно, наставлены по всему человечьему Староземью, от Оттона до Понита. Но Хельги уже начал процесс. Сентенций Рагнара он даже не услышал, занятый важным техническим вопросом: балки, что опираются на диск-шляпу, прикреплены к нему или лежат свободно, удерживаемые собственным весом? Потому что маловато магии оказалось в крыше королевского замка. Как бы не растерять детали!
        Эльф, гном и отроки прятались возле рва, в тени старой, наглухо заколоченной будки. Назначение самого строения осталось для них неизвестным, тень же от нее горожане, судя по запаху, использовали в целях вполне определенных. Но лучшего места не нашлось, приходилось терпеть и вонь, и грязь, и пронизывающий ветер, от которого в Дефте нигде нет спасения.
        Время шло, вернее, медленно, будто издеваясь, ползло. Физический дискомфорт отступал на задний план, вытесняемый душевными муками. Нет ничего хуже ожидания в тревоге и неизвестности, и то, что для четверых лазутчиков, было очередным приключением, для оставшихся на берегу стало настоящей пыткой. Даже эгоистичный гном места себе не находил. Зачем он согласился остаться? Надо было идти всем вместе! Разве можно отпускать на такое серьезное дело безмозглые юные создания, которые любую трагедию умеют превратить в балаган! Ох, как бы чего не вышло! Ох, как бы чего не натворили!..
        - Боги Великие! Уже!!! - вдруг прошептал Аолен, и лицо его на глазах сделалось под цвет замковых стен. - Уже натворили! Смотрите!
        Да, зрелище их взорам предстало редкое! Замковая крыша, со всеми ее башнями, башенками и шпилями, сперва как-то неуверенно, будто курица на гнезде, поерзала на своем месте, потом отделилась от стен, медленно взмыла в воздух и величаво проследовала к побережью, где зависла над водой.
        Я ее подальше отодвинул, чтобы не застила, объяснял позднее Хельги.

…Налетевший шквал разметал мокрые зимние тучи, и жиденький серпик луны, от которого и лучей-то быть не может, заглянул в оконце храма. Мозаичный пол вспыхнул, как запаленный факелом. Никогда прежде люксограмма не проявлялась так быстро.
        Падут все троны, лишь один
        Над Миром будет господин.
        Но помни, смертный, участь та
        Таится в острие хвоста! -
        громко, с выражением продекламировал Рагнар.
        Несколько мгновений царило молчание. Потом Хельги удрученно изрек:
        - Так всегда бывает, если жертвуешь смыслом ради рифмы. Я давно заметил: от поэзии один вред. Стоило крышу снимать! Ну что, налюбовались? Ставлю?
        - Ставь, - разрешила разочарованная Энка. - Да поживее, пока никто не спохватился.
        До сих пор шпионам везло. Жители Дефта не привыкли поднимать глаза, поэтому отсутствие крыши в сгустившихся сумерках не заметили. Но холод и ветер, проникающие в помещение, в любой момент могли привлечь внимание обитателей замка. И тогда - страшно подумать, что будет.
        - Демон побери! Чего ты возишься?!
        Чтобы иметь возможность наблюдать за процессом, компания покинула храм и снова притаилась в укромном уголке галереи, устремив взоры вверх.
        Крыша вела себя странно. Покачивалась, ворочалась, взлетала и снова присаживалась, медленно крутилась вокруг своей оси, будто не находя места.
        - Хельги, ты бы в самом деле поторопился, - сочла нужным поддержать нетерпеливую подругу Меридит. - Того гляди, тревогу поднимут! Ставь и уходим.
        - Да не встает она!!! - В шепоте демона сквозило отчаяние. - Никак!
        - Почему?!
        - Откуда мне знать почему! Я что, плотник? Наверное, в пазы не попадает… О! Встала вроде, слава всем богам! Отпускаю…
        Ах, как же он ошибался!
        - Бежим!!!
        Они устремились прочь, а позади все трещало, грохотало и рушилось, падали бревна и черепица, дико орали придворные…
        В ту же ночь наемники взяли расчет у Фелиция и покинули Дефт. Они ушли через эттелийскую границу, сунув под нос стражнику все тот же универсальный документ. Весь следующий день Орвуд ворчал, брюзжал и занудствовал, как умеет лишь уставший, промерзший и перенервничавший гном. Главная мысль его недовольных высказываний сводилась к тому, что «незачем было рваться, словно за нами орки гнались. Можно было дождаться утра».
        - Так ведь крыша упала! Поймали бы нас! - испуганно округлив глаза, втолковывала Ильза.
        - Скажите, беда какая! Крыша упала! А мы тут при чем? Кто-нибудь видел, как мы ее снимали? Нет? То-то же. Да мало ли отчего может рухнуть крыша! Балки прогнили, стропила жук пожрал! Нас даже не заподозрили бы!
        - Король Дефта - колдун. Он вполне мог уловить магическое воздействие на замок, - неуверенно заметил эльф.
        - Тем более! Неужели ты думаешь, что простой колдун рискнет предъявлять претензии за порчу недвижимого имущества самому опасному из современных демонов-убийц? Захотелось вам побегать на ночь глядя, так и признайтесь, вместо того чтобы ерунду сочинять.
        Признались. Захотелось побегать на ночь глядя, с кем не бывает. Но Орвуд не успокоился, принялся роптать на судьбу. Зачем окаянные Силы притащили их в Дефт? Столько беспокойства, а ничего нового не узнали. Про падение тронов известно с Трегерата, ситуация с «хвостом» не прояснилась, а, наоборот, ещё больше запуталась. Какая участь? Какой смертный? Единственное, чего добились Силы Судьбы, это подставили под удар невинные жизни сотен плотников Дефта. Тех, что станут чинить крышу.
        Хельги изменился в лице, опечаленный горькой участью мастеров. А любительница народной мудрости бессердечно сообщила: «Лес рубят - щепки летят!» В ответ Орвуд разразился длиннейшей тирадой о нравственности, морали и принципах, вернее, об отсутствии оных у большинства народов Староземья, воображающих себя цивилизованными…
        - Можно я его стукну? - взмолился Эдуард.
        - Руки коротки! - рявкнул гном, но зудеть перестал.
        Следующие несколько дней они брели молча, погруженные в собственные, но очень схожие мысли. Чего хотели Силы Судьбы? Что значила последняя люксограмма?
        Думать здорово мешала Ильза. Не склонная к интеллектуальной деятельности, девушка развлекалась тем, что громко и немелодично распевала на мотив известной ипской песенки «Красотка Мэри»:
        Но помни, смертный, у-участь та
        Висит на ко-он-чике хво-оста! -
        и даже пыталась вывести йодль.
        Как ни странно, но Хельги ее пение почти не досаждало. Аолен же, будучи обладателем абсолютного музыкального слуха, откровенно страдал, но из деликатности терпел и даже одернул сильфиду, когда та ехидно заявила: «Бодливой корове бог рог не дал», намекая на вокальные данные горе-певицы. А Меридит раздражали не столько музыкальные, сколько словесные неточности.
        - Не висит на кончике, а таится в острие, - вразумляла она Ильзу.
        Но той больше нравился собственный вариант.
        - Какая разница, - отмахивалась она легкомысленно.
        - Большая. Ты лишила древний текст присущей ему патетики, утратился оригинальный стиль…
        - Угу. Я все поняла, - кивнула Ильза не без иронии и принялась за старое.
        Меридит плюнула с досады. Правильно говорит Хельги, тяжело общаться с малограмотными!
        - Я могу сделать только один вывод! - неожиданно объявил Рагнар. - Хвост опасен не только для нас, о чем предупреждал призрак, но и для узурпатора власти над миром. Люксограмма рассчитана на последователя Мангоррата, она его предупреждает. Фу-у! - Он не привык говорить так длинно и умно.
        - Проницательный ты наш! - умилилась Энка. - Что бы мы без тебя делали? Еще бы знать, о чьем хвосте речь!
        - О скорпионьем, разумеется. Скорпион жалит хвостом…
        - Это мы думаем, что скорпион. Но у черепахи тоже есть хвост. И у Мангоррата мог быть.
        - Ты что, дурочка? Мангоррат человек, откуда у него хвост?
        - Это мы так решили, а он, может, и не человек вовсе.
        - Но памятник… - Рагнар наивно пытался переспорить закаленную в словесных баталиях сильфиду.
        - Подумаешь, памятник! Вспомни статую Хельги в Трегерате! Поди догадайся, что за тварь изображена! Помесь эльфа с гоблином! Не доверяю я монументам… Кстати, люди иногда тоже рождаются с хвостами. Ведьмаки, например.
        Рыцарь не нашел, чем крыть, и капитулировал. По части демагогии он был девице не соперник. Но победа ее оказалась напрасной. Версию с хвостатым Мангорратом большинством голосов решили всерьез не рассматривать.
        Несколько дней пути - и перед компанией спасителей вновь распахнулись городские ворота Эттелии. Но если летняя Эттелия была шумной, веселой и яркой - зимняя казалась сонной, мрачной и опустевшей. Сырой колючий снег, редкий для этих мест, загнал горожан в дома, под надежные крыши, поближе к теплым каминам. Лишь в порту было заметно некоторое шевеление, но и оно не шло ни в какое сравнение с летним кипением жизни.
        Ильза вдруг затосковала, почувствовала себя бесприютной и несчастной. Нет у нее, бедной, ни крыши над головой, ни теплого камина.
        - Ну, если тебе так хочется, давай пойдем в трактир, - нашла простой выход Меридит. Она никогда не умела понимать тонкие движения души.
        К счастью, трактир попался очень уютный: маленький, аккуратный, крытый черепицей. В очаге потрескивали дрова, пол был застелен полосатыми домоткаными половиками, такие можно найти в каждой кухне Лотта, простые сосновые столы и лавки были начищены до белизны. Пахло копченым окороком, домашним вином и булочками с корицей. Полная пожилая хозяйка в высоком чепце и клетчатом фартуке, кокетливо отделанном дешевым дольнским кружевом, была улыбчива, мила и заботлива, словно родная бабушка.
        Ильза заметно повеселела и принялась мести со стола с таким аппетитом, что скуповатый Орвуд недовольно заметил: «Приличной юной деве некрасиво набрасываться на еду подобно отощавшему троллю. Она должна клевать, как птичка». На что та, нимало не смутившись, ответила:
        - Я не юная дева, я воин. Дай еще кусок пирога, не дотянусь.
        - Это уже третий, не считая всего остального! - схватился за голову гном. - Лопнешь.
        - Оставь человека, пусть ест, сколько хочет! - сердито зашипел Хельги.
        Его незамедлительно поддержала Энка:
        - В самом деле! Удумал ребенка куском попрекать! Лучше бы за Рагнаром следил, он уже бутылку вина усидел! Напьется, что делать будем?
        - Не напьюсь, - добродушно отмахнулся рыцарь. - Эттелийское винцо слабенькое. Мне его в детстве вместо соков наливали.
        - Все наши пороки - из детства! - изрекла Меридит философски. Она совершенно не понимала, как можно с таким удовольствием потреблять заведомо прокисшее пойло. Пиво - вот напиток, приличествующий воину. Пиво с копчеными колбасками.
        - Пиво тоже хорошо, - согласился наследник престола Оттонского. - Пиво пивом, вино вином, одно другому не мешает… в смысле, если потреблять по отдельности. - И хихикнул, припомнив что-то свое, личное.
        - Не пили вы доброго анисового эля, - ностальгически вздохнул Орвуд.
        - Пил я добрый анисовый эль, - живо откликнулся эльф. - Как вспомню, так вздрогну! Пришло же кому-то в голову добавлять в эль анис! Ужас!
        - Где ты мог пробовать анисовый эль? Его варят только у нас, в Даан-Азаре! - взвился гном.
        Эльф усмехнулся:
        - Специально купил на ярмарке в Дольне. Хотел попробовать ваш хваленый напиток! Да только пожалеть пришлось.
        - Тебе продали подделку, - сделал вывод Орвуд. - На Дольнском рынке все поддельное, даже деньги сплошь и рядом. Даан-Азарский эль - это напиток богов!
        - Напиток богов не может вонять анисом.
        - Очень даже может! Все боги любят анис!
        - Нет, не любят.
        - А я говорю, любят!
        - А зато моя тетушка черничный кисель варила! - изрекла Ильза мечтательно, но без грусти. По правде говоря, это было едва ли не единственным ее приятным воспоминанием об упомянутой тетушке. - Хельги, а ты что любишь пить?
        Хельги вдруг живо представился огромный раскаленный город, земля под мягкой расплавленной коркой, зловонная гарь, мертвый рев самоходных повозок, шум многотысячной толпы - и тот спасительный глоток, что вернул его к жизни чуть не из обители предков.
        - В мире Макса есть такое - холодное, коричневое и шипит. Сроду ничего лучше не пил!
        - Крепкое? - осведомился Рагнар.
        - Нет. Оно вообще не спиртное.
        - У-у. - Рыцарь сразу утратил интерес к чужеземному напитку.
        Постепенно питейная тема иссякла, и беседа перешла в иное русло. Снова принялись гадать о причинах своего визита в дольнский замок.
        - Может, дело вовсе не в люксограмме? - рассуждал эльф вслух. - Вы не встретили там чего-нибудь неожиданного, примечательного?
        Сильфида ухмыльнулась:
        - Как не встретить! Валялся во всей красе, у шкафа! Хвост раскинул, будто у себя дома! Ни стыда, ни совести!
        - Кто валялся?!
        - Как кто? Братец его! - Она кивнула на демона. - Гуго Ингрем собственной персоной. Думаешь, дело в нем!
        - Почему нет? Он вырос среди мангорритов, наверняка посвящен в их тайны. Знает способ захвата власти над миром. Обосновался в замке под видом ручного волка и дожидается нужного момента!
        - Вряд ли он рассчитывает захватить власть сам, - возразил Хельги. - Король Дефта - колдун, он наверняка рано или поздно почувствовал бы угнездившееся рядом зло, и уж во всяком случае легко отличил бы сприггана от природного волка. Скорее всего, Гуго просто продал ему тайну и теперь обретается в замке на законных основаниях в качестве консультанта.
        - Точно! - подхватила сестра по оружию. - Это Силы Судьбы предупредили нас, что на сцене объявился еще один опасный игрок - правитель Дефта Будем иметь в виду… А я гадала: зачем ему понадобилось нанимать войско против орков, если они прежде неплохо ладили? Нет, это войско против мангорритов, которые захотят проникнуть в храм!
        - Тогда я план стратегических позиций неправильно составил, я ведь его на орков рассчитывал, - отметил Хельги немного удручённо. Он привык исполнять поручения добросовестно и ответственно.
        - Вернись, перерисуй! - хмыкнула Энка. - И вообще, хватит рассиживаться, весна на носу!
        Сильфиде никогда не сиделось на месте, такая уж у нее была вредная натура.
        Из трактира они снова побрели в порт - вдруг представится возможность добраться до дельты морем. Каково же было ликование Рагнара, когда он узрел на мачте одного из стоявших у причала судов сине-серебряный флаг Оттонского королевского дома! И каково было ликование самого короля, заключившего отпрыска в объятия после десяти месяцев разлуки! Друзьям сына он тоже был несказанно рад, со всеми вытекающими последствиями: Оттонский королевский дом славился хлебосольством по всему Староземью. Ильза успела десять раз пожалеть о своем чревоугодническом поведении в Эттелии. Ведь она хоть и была воином, а не нежной девой, желудок имела всего один. И теперь он ей ох как понадобился! Степень уважения к хозяину в Оттоне измерялась количеством съеденного за столом. Если бы Рагнар не сдерживал рвение родителя, тихонько напоминая, что по себе других не судят, у каждого свой аппетит и возможности, к тому же они долго голодали и не могут объедаться так сразу, - плохо пришлось бы не одной Ильзе.
        Время на «Морском драконе» летело весело и незаметно. Не о чем беспокоиться, не о чем заботиться - ешь, спи вволю, развлекайся, как хочешь. Каждый, начиная с простого матроса и заканчивая самим королем, рад тебе угодить.
        Эдуард невольно сравнивал Рагнарова отца со своим. Как же они были непохожи: жизнерадостный, шумный, немного простоватый, крепкий и ловкий правитель Оттона и желчный, своенравный, изнеженный до предела Филипп Ольдонский.
        Первый любил горланить моряцкие песни на пару с вечно подгулявшим боцманом, сменял капитана на вахте, пировал (иначе эти трапезы не назовешь) за одним столом с командой, помнил имена всех матросов, знал, сколько у каждого жен, детей и коз. Второй даже одеваться самостоятельно, без помощи слуг, считал зазорным для своего величества, к вельможам и министрам обращался «эй, ты!» и даже к собственным детям относился с легкой брезгливостью. На Севере разудалых южных правителей считали едва ли не дикарями. Завидовали их богатству, искали торговых и военных союзов, но за глаза называли неотесанными мужланами, делали персонажами забавных небылиц и откровенно презирали. Раньше Эдуард думал как все, но если бы теперь ему предложили выбор, не задумываясь, предпочел бы Рагнарова отца собственному. Нет, не мог он забыть свист хлыста, жгучую боль и развязный хохот прихлебателей-слуг… Король Оттона никогда не обошелся бы так даже с простым подданным, тем более с собственным сыном!..
        От размышлений о грустном его отвлек сочный, раскатистый бас короля:
        - Старый Р'Оверин рыдает, Элеонора рыдает, весь двор рыдает, а я им говорю: нечего слезы лить, набегается и вернется!.. И то сказать, изуродовали парня - скоро двадцать лет стукнет, а он все за мамашину юбку держится! Нарядится в кружева, не то наследник, не то фрейлина! Радуйтесь, говорю, может, наконец воином станет. А эта курица, тетка твоя, все хлюпает: пастушка, пастушка! Подумаешь, пастушка! Твоя мать… - Он кивнул на сына, обращаясь к слушателям: - Его мать тоже не самых голубых кровей, скрывать не буду. На Закатных островах настоящих королей нет, так, вожди всякие-разные… А разве плохая вышла жена? Какого воина мне родила! Не чета вашим Улль Брианам! К слову, пастушка эта - прехорошенькая! Эх, будь я помоложе… неважно. Клыки ее, конечно, малость портят, так и у Улля теперь тоже клыки - два сапога пара. Интересно, детки у них тоже такие же родятся? - В голосе его звучал искренний познавательный интерес.
        - Вряд ли, - ответил Хельги серьезно. - Если только не начнут добывать на жизнь пением.
        - А ты откуда знаешь? - удивился король.
        - Знаю. Это я сам их и проклял, певцов, - признался Хельги, - нечаянно.
        Король звучно расхохотался:
        - То-то гляжу, зубастого народу повсюду развелось, как упырей на кладбище, и все петь норовят! К чему бы это, думаю… А снять твое проклятие нельзя? Ума не приложу, как Р'Оверинам чадо в таком виде возвращать! Как бы удар герцога не хватил.
        Хельги скорбно признался:
        - Нельзя! Не умею.
        - Ну, пусть будет как есть, - согласился король. - Так даже забавнее.
        В целом же рассказанная им история выглядела следующим образом.
        Ошалевшая от любви к сыну чета Р'Оверинов считала его несмышленым младенцем до того самого момента, пока он не исчез, а потому общение его с юной прелестной пастушкой воспринимала как детские забавы, и не более. Когда же Улль вдруг заявил о своих матримониальных намерениях, родители пришли в ужас и запретили влюбленным
«вместе играть». На следующее утро наследник не вышел к завтраку. Комнату его слуги нашли опустевшей. Прощальная записка гласила: «Вы дороги мне, как сама жизнь, но любовь дороже!»
        Обнаружив пропажу сына, герцог с герцогиней впали в состояние полной прострации. Им даже не хватило ума отрядить слуг на поиски по горячим следам. Вместо этого они принялись засылать родственников депешами с воззваниями о помощи, такими сумбурными и бестолковыми, что лично он, Робер Оттонский, ни демона не разобрал, какая именно трагедия стряслась. И пока-то он добрался до Оверина, пока выяснял у обезумевших сестры и зятя, что конкретно и при каких обстоятельствах приключилось, пока отдавал нужные распоряжения «этим безмозглым оверинцам», время было безнадежно упущено.
        Но король, при всей его внешней грубости, нежно любил и младшую сестру, и старого дружка Р'Оверина, и своего кисейного племянника, а потому со свойственной ему энергией развил бурную поисковую деятельность.
        По всему Староземью разлетелись посланцы - сыщики из Оттона, Оверина и вассального Гвена, свояк герцога, граф Рю'Твен не остался в стороне от семейной драмы.
        Но тщетно! След беглецов оборвался в Корр-Танге. Все лето и осень о них не было ни слуху ни духу. Р'Оверины совсем отчаялись и принялись составлять завещания, как вдруг начали приходить обнадеживающие вести. Юную парочку видели то в Трегерате, то на площадях Кансалона, а один ростовщик из Мормельна клятвенно заверял, что самолично отогнал от дома осиновым колом «заморыша с клыками, ну да, именно этого, как на портрете, и его девку».
        Наконец пришло радостное известие. Беглецы в Эттелии, прибыли с труппой бродячих комедиантов. Возвращаться на родину отказываются категорически. Применить силу к монаршей особе слуги не посмели, и тогда сам король Оттонский незамедлительно отбыл в Эттелию, разыскал племянничка вкупе с дамой сердца, схватил, по его собственному выражению, «за химо», водворил на корабль, как следует запер и теперь везет в Оттон, где их уже дожидаются вконец исстрадавшиеся родители.
        - Шустрые, однако, ребята оказались! - благодушно посмеивался король. - Заставили народ побегать! Говорите, до Хеммы добрались? Ну и ну! А ты, - напустился он на сына, - боров-переросток, даром что целый год грамоте учился, а не догадался из Трегерата весточку прислать: так, мол, и так, дорогой папаша, встретил твоего беглого племянника Улля, привет тете Элеоноре!
        - Не догадался! - развел руками рыцарь. - Прости, дорогой папаша!
        Тот миролюбиво ткнул сына в бок:
        - Да ладно! У тебя с детства кулак крепче мозгов. Весь в меня уродился!.. Ну а вас где чуть не год носило? Мать беспокоиться начала.
        Выслушав рассказ о Мангоррате в изложении красноречивого эльфа с примечаниями и комментариями художественно одаренной сильфиды, Робер Оттонский посерьезнел.
        - Вот что, ребята. Поступайте, как ваши Силы велят, а только и я по весне в дельте войско поставлю. На всякий случай…
        - Ах, сколь тяжела участь коронованных особ, - скорбела Энка вечерком. - У двух юных существ приключилась чистая, светлая любовь, а их теперь жестоко разлучат, бедняжку наверняка казнят…
        - Ну вот еще, казнят! - возмутился Рагнар. - У нас цивилизованное общество, а не Ольдон какой-нибудь, прости Эдуард… Да и вообще… - Он хихикнул. - Разлучишь их теперь, как же! Думаешь, папаша просто так насчет деток интересовался?

«А ведь у нас и впрямь непременно казнили бы», - подумал Эдуард.
        Перед самым прибытием в Оттон Хельги удалось узнать на кафедре астрологии точную дату предстоящей катастрофы. Ближайшее солнечное затмение должно было состояться двадцать девятого марта, в первой половине дня.
        - Прекрасно! Значит, можно не спешить! - обрадовался Рагнар. - Поживем немного у меня, ладно?
        - Ладно! - сказала Энка. - Не знаю, как другие, а я согласна. Хоть отмоемся как следует, а то насквозь дымом провоняли.

«Другие» тоже не возражали. Слишком велик был соблазн пожить оседло, в комфорте и роскоши, после стольких дней непрерывного пути.
        Не был против и Хельги, но ему-то спокойно пожить не дали.
        - Самое время изъять кристалл Акнагаррона из чужого мира, - напомнил Аолен. - Забрать и оставить здесь, во дворце, на хранение. Не тащить же его потом за собой в дельту!
        Сперва предприятие представлялось Хельги очень простым. Он испытывал угрызения совести - кража из университета была для него сродни святотатству, но затруднений технического плана он не предвидел. Требовалось всего лишь нырнуть в Астрал, пробить границу, схватить кристалл, и сразу назад. Найти в чужом мире артефакт проблемы не составит, ведь он предусмотрительно привязал к нему… а что, собственно, он привязал?!!
        Длительный процесс самоанализа пользы, как водится, не принес. Оказывается, он успел оставить в мире Макса целый шлейф самых разных нитей, разбери, какая из них нужная! Плюнул, нырнул наугад… и увидел рыб. Огромные, железные, таились они в своем подземном вместилище. Мертвые, но готовые убивать. И страшный зеленый яд сочился из них. В панике он рванул назад, напролом через огненную завесу, в свой мир, где тоже полно всякой дряни, но, по крайней мере, не такой убийственной!
        Больше демон не рисковал, пошел проторенной дорогой, к старому другу Максиму Александровичу…
        И представьте себе ситуацию. Конец февраля, вечер, за окном пурга и слякоть - в доме, по контрасту, особенно тепло и уютно. Вы расположились на пушистом ковре, с бокалом «Дом Периньон» в приятном обществе той, которую давно и страстно мечтаете видеть матерью своих будущих детей (ну и не только это, разумеется!). Кольцом вы обзавелись, романтическую обстановку создали по полной программе и уже почти собрались с духом произнести заветные слова…
        Но в самую трогательную минуту из пустоты - только что не на голову вашей возлюбленной - вываливается труп демона-убийцы (именно так выглядел Хельги после тройного перехода сквозь огненную завесу границы миров).
        Женская логика непостижима. Появление на сцене третьего лица Лариса, по одной ей ведомой причине, восприняла как личное оскорбление. Она даже не испугалась, сочла происшествие дурацким розыгрышем, а самого Хельги - качественным муляжом, вроде тех, что видела на турбазе фирмы.
        Именно в тот момент, стоя в растерянности между бесчувственным телом существа из иного мира и разъяренной дамой сердца, Макс очень отчетливо понял: матерью его будущих детей станет совсем другая женщина…
        Хельги очнулся спустя довольно продолжительное время, традиционный нашатырь на сей раз долго не помогал. Открыл глаза, огляделся удивленно.
        Странную обстановочку он увидел: полутемная комната, вместо обычного в этом мире электричества повсюду расставлены свечи в бокалах, над ароматическими палочками, вроде сехальских, вьется сизый дымок, на столе бутыль с пенящейся жидкостью, цветы какие-то…
        - Ты колдовством решил заняться, что ли?! - удивленно спросил он у Макса.
        - Я предложение решил сделать! Любимой женщине, между прочим! - В голосе Макса было столько яда, что королевская кобра позавидовала бы.
        - Да ты что! - потрясенно вскричал Хельги. И тут же устыдился: - Ох, извини! Я так не вовремя!
        - Да уж! - горько вздохнул несостоявшийся жених. - Более неподходящего момента ты не мог выбрать… впрочем… - Он осекся. Явись Хельги минут на двадцать позднее, вышло бы еще хуже. - Я должен с тобой серьезно поговорить! - решительно заявил Макс после ужина, немыслимо шикарного, но совсем на другую компанию рассчитанного. - Я давно собирался тебе это сказать!
        Собирался-то он давно, но все никак не мог решиться. Почему-то было неловко. Но последнее эффектное появление Хельги окончательно переполнило чашу его терпения.
        - Говори, - кивнул Хельги покорно. Тон Макса не предвещал ничего хорошего.
        - Скажу. Знаешь, я очень люблю вас всех, очень скучаю, честно! Но твои неожиданные появления… они выбивают меня из колеи! Когда Да Винчи вернул меня… - Он хотел сказать «в мой мир», но решил, что это прозвучит слишком патетично - не привык он еще мыслить такими категориями! - …Когда он вернул меня на место, я долго не мог прийти в себя. Моя прежняя жизнь рухнула, все пришлось начинать с нуля… и по правде говоря, мне так не хватало вашего мира и вас! Но я смирился, постарался забыть. А потом стал появляться ты - и всё сначала!.. Это становится невыносимым, я так больше не могу… Ты не обижаешься?
        - Нет, - вздохнул Хельги. - Я тебя понимаю. Но знаешь, я тоже должен с тобой поговорить. Сказать одну вещь… Одну очень неприятную вещь… Такая неприятность приключилась…
        И тут Макс вдруг почувствовал, как к сердцу подбираются холодные лапки тревоги. Он знал: Хельги не то существо, которое будет считать неприятностью пустяк вроде драконов, моровой язвы или нашествия орков.
        - Ну говори же, не тяни!
        - Видишь ли… Помнишь, когда я приходил за костюмами, рассказывал о Мангоррате?
        - Помню. Дальше.
        - Мы одну подробность выяснили, неприятную…
        - Хельги, я тебя сейчас тресну! Из тебя слова клещами выдирать приходится! Будто ты не демон, а дева корриган!
        Хельги решился:
        - Ладно. Выяснилось следующее: опасность попасть под власть мангорритов угрожает не нашему миру… Вот. - Он опять сник.
        - А какому?
        - Вашему!
        Некоторое время они глупо таращились друг на друга, потом Макс вновь обрел способность мыслить критически.
        - Хочешь сказать, кто-то из ваших магов или демонов, черт их разберет, согласен перебросить всех мангорритов из вашего мира в наш?
        Хельги передернул плечами.
        - Ну, разумеется, нет! Кому такая глупость придет в голову? Думаю, это технически невозможно. Но наш кристалл Акнагаррона… Помнишь, тот красивый, в университете? Он лежит в вашем мире. И он станет распространять Силу на ваш, а не на наш мир.
        Тот же вопрос, что задала когда-то Энка, пришел в голову и Максу.
        - Какой прок мангорритам от власти над нашим миром, если они сами останутся в вашем?
        - Никакой. Они про ваш мир вряд ли слышали.
        - Тогда чего нам бояться?
        - Да уж есть чего! Представь, в ваш мир хлынет чуждая, злобная Сила. Неуправляемая и бесконтрольная. А у вас нет ни одного мало-мальски стоящего мага, чтобы ее хоть немного сдерживать!
        Макс представил. Спросил робко:
        - Но ведь есть же и у нас какие-то колдуны… шаманы там всякие…
        Хельги нырнул в Астрал, огляделся. Вынырнул и презрительно фыркнул:
        - Не смеши! Большинство ваших магов просто шарлатаны, у остальных магических сил как у деревенской бабки, а квалификации и того меньше. На них надеяться - это все равно… - Он запнулся, подыскивая доступное для Макса сравнение: - Все равно что ядерный взрыв из садовой леечки заливать!
        Тут Макс счел нужным возмутиться. С какой стати его ни в чем не повинный мир должен подвергаться смертельной опасности из-за безалаберных магов или демонов мира иного, которые разбрасывают где ни попадя свою опасную магическую дрянь! Где справедливость?!
        На это Хельги вполне резонно напомнил:
        - Не так давно наш мир едва не погиб из-за технической дряни, принадлежавшей вам. Так что справедливость налицо. И вообще, я думаю, это был обмен. Наши миры обменялись артефактами.
        - И что теперь делать? - Макс осознал-таки всю серьезность положения. Ответ у Хельги был давно готов:
        - Идти в университет, красть кристалл. Я заберу его с собой.
        Опять помолчали. Перспектива грабить музеи Максима Александровича абсолютно не вдохновляла. Он спросил осторожно:
        - Разве ты не можешь переместиться из своего мира прямо в музей? Схватил бы кристалл, и назад!
        Во вздохе демона вместилась чуть не вся скорбь мира.
        - Я так и хотел! Но в этом мире я связан только с тобой. И переместиться могу только туда, где есть ты… Но если тебе так неприятно, давай я пойду в музей один. Я все равно уже запятнал честь воина грифонокрадством, да и вообще…
        - Мы идем вместе. Это не обсуждается! - Макс устыдился собственного малодушия.
        Ночная зимняя езда на самоходной повозке Макса понравилась Хельги куда больше летней дневной.
        Город сиял и переливался электрическим светом, непрерывно валил мокрый снег, тут же таял, вода рекой лилась по серой земляной корке - «асфальту», и тысячи искр отражались в ней. На дороге было относительно свободно. Не то желая реабилитироваться за прошлую мучительную поездку, не то из страха за судьбу мира, Макс гнал повозку с такой скоростью, что дух захватывало. Будто в туфлях-скороходах скачешь, но с неизмеримо большим комфортом. Особенно здорово было, когда на поворотах из-под колеса красивой волной вырывался целый водяной шквал и брызги фонтаном летели во все стороны. Странно, почему Макса это так раздражало?
        К университету подъехали с «клубного входа» - что бы оно ни значило. Макс так сказал: «Подъедем с клубного входа». Хельги, понятно, не возражал.
        Притормозили, подыскивая место. Слева высилась громада главного здания, справа был монумент. Памятник человеку со странным именем Ломоносов. Выговорить трудно, запомнить еще труднее. Но Хельги запомнил. Основатели университетов - существа, заслуживающие уважения, к какому бы миру они ни принадлежали.
        Машинально взглянул на статую через Астрал. Крупная! С целого дракона, не меньше! Светится бледно-лиловым, спокойно, приятно для глаз. «Не так уж мало магии в этом мире», - подумал Хельги.
        Оставлять свою повозку перед клубным входом Макс не захотел. Побоялся чего-то вроде «всевидящего ока» (разумеется, в техническом, а не магическом варианте). Подъехали сбоку. Встали в сторонке, а затем проследовали к проходной сектора - или, как говорили в память о строителях данного сооружения, «Зоны «В». Или «Б» - Макс их всегда путал, и не он один. Говорят, в начале девяностых, здесь, в общежитиях, кого-то даже убили по ошибке. Киллер перепутал сектора.
        - У вас очень жестокий мир, - сказал на это Хельги. - У нас, конечно, тоже часто убивают, но уж по крайней мере именно того, кого хотят.
        На проходной демон с легкостью, походя, отвел и без того сонные глаза молодому охраннику. Вошли во двор. Над головой нависла громада главного здания. Строения подобной архитектуры и при свете дня не выглядели особенно жизнерадостно, ну а во мраке ночи, с выключенной по случаю отсутствия праздника подсветкой, они просто подавляли.
        Лифты на верхние этажи не работали. Пришлось мучительно долго блуждать по темным закоулкам, переходам и лестницам. Причем, заметил Макс, Хельги ориентировался в их хитросплетении значительно лучше его самого. В конце концов, взломав несколько замков (это Хельги тоже делал намного лучше Макса), они выбрели на узкую лестницу, ведущую к дверям музея. Ею мало кто пользовался, обычно посетители приезжали сюда на красивом лифте. Какой из этажей им нужен (музей располагался сразу на нескольких), Макс не помнил. Но демона это обстоятельство не смущало - он прекрасно видел кристалл в Астрале и шел к нему, как на свет маяка.
        Остановились перед запертой дверью, переглянулись.
        - Ломаю? - Хельги было очень стыдно.
        - Сигнализация сработает! - поздновато сообразил Макс. Об этом обстоятельстве следовало подумать раньше! Грабитель называется, ругал он себя.
        - Чего? - не понял демон.
        - Начнет гудеть сирена, сигнал услышит охрана, прибегут и нас схватят, - объяснил Макс не вполне точно, но максимально доступно для понимания выходца из мира иного.
        Хельги кивнул. Он помнил, как гудело и выло в подземелье с рыбами. И прекрасно знал, что делать в подобных случаях.
        - Охрану мы перебьем, не сомневайся. Не хочу обижать твой мир, но она у вас никакой критики не выдерживает.
        - В нашем мире, - принялся с расстановкой втолковывать Макс, - нельзя убивать охрану, это преступление! За это…
        - Ссылают в рудники или на галеры, если не казнят сразу. Ни в каком мире нельзя убивать охрану. Но если твоему миру грозит смертельная опасность, может потребоваться самопожертвование.
        - Ты не так понял! Я готов жертвовать собой, но не жизнью других, ни в чем не повинных людей!
        - Если не забрать кристалл, жертв будет в тысячи раз больше. Иногда приходится жертвовать малым во спасение.
        - Угу. Скажи еще, цель оправдывает средства!
        - Иногда, - ответил Хельги дипломатично.
        Помолчали, слегка обидевшись друг на друга. Потом Макс спросил:
        - Ты ведь умеешь проходить сквозь стены?
        - Сквозь серые каменные стены. А тут штукатурка.
        - А глаза отводить? Если бы прийти сюда днем, когда музей открыт…
        Лицо демона изменилось.
        - Правда! Слушай, а зачем мы вообще потащились сюда ночью? Вот идиоты! - И сам дал ответ на свой вопрос: - Стереотип сработал - черные дела вершатся ночью.
        Макс нервно рассмеялся.
        Назад решили не возвращаться - дурная примета. Конечно, это суеверие, заметил демон, но в таком серьезном деле лучше не рисковать. Прямо тут, на узкой лестничной площадке кое-как угнездились на ночлег. Собственно, Хельги было совершенно все равно, где спать, но для Макса разница между полом университета и собственной постелью была очевидна. Ему решительно не спалось. Демон тоже бодрствовал, из солидарности. Поняв, что отдохнуть не придется, они завели беседу.
        - В вашем мире уважают науку, - говорил Хельги. - Университеты строят, как храмы!
        - В смысле?
        - Когда строят храм какому-нибудь серьезному богу, в основание кладут жертву.
        - И что?
        - У вас тут много жертв!
        Макс промолчал. Знал бы Хельги, какому богу эти жертвы!
        Потом говорили об искусстве. Хельги рассказывал, как почти случайно проклял всех певцов - Макса это самым бессовестным образом развеселило. С певцов переключились на последствия радиации. Макс пришел к выводу, что для дутого мира они оказались еще более губительными, чем можно было ожидать.
        Ближе к рассвету им явилось привидение: молодой парень в джинсах, клетчатой рубашке, больших круглых очках и с прической по моде конца восьмидесятых. Повисел над головами, вздохнул и медленно растаял в воздухе. Макс был ошарашен до предела. Хельги воспринял его появление как нечто само собой разумеющееся.
        - В университетах всегда обитают привидения, - объяснил он. - Математики. У них очень своеобразная, не приспособленная к обычной жизни психика. Не выдерживают трудностей бытия, вершат самоубийства и бродят потом под сводами альма-матер неприкаянные. Обычное дело.
        - Это для вашего мира обычное. В наших университетах ничего подобного не бывает! - рассердился Макс, чувствуя, как трещит по швам его материалистическое мировоззрение.
        - Угу, - кивнул Хельги насмешливо. - Скажи еще, что у вас загадочный дух Халява не водится!
        Этого Макс утверждать не решился.
        Процесс кражи прошел до отвращения гладко. Макс в нем участия не принимал. Подменный сын ярла с порога отвел смотрителю глаза, вошел, взял нужное и спокойно уехал на лифте.
        Встретились конспирации ради уже в машине.
        - Будет плохо, если какое-нибудь око увидит нас вместе. Я-то исчезну, а тебе еще жить в этом мире, - решил Хельги. Но не успели отъехать, как он вдруг взмолился: - Максик, пожалуйста, давай на минуточку вернемся.
        - Зачем?!
        - Мы ведь с тобой все равно запятнали честь воинов кражей… Ты же не будешь против…
        - Против чего? - Макс вытаращил глаза: у Хельги, похоже, намечался рецидив! Верно говорят, стоит только начать, потом не остановишься!
        - Знаешь, там, в витрине, на пятом этаже, я в прошлый раз видел такого приличного аммонита! И линия видна, и перламутровый слой в сохранности. Ты не думай, я не для себя! У нас на кафедре был аммонит, его кто-то из магов на амулеты уволок. Я не навсегда! Студентам покажу и верну на место.
        - Псих, подумал ежик! - сказал Макс, смешно разведя руками.
        Хельги воспринял его поведение как отказ и горестно вздохнул.
        Хотел сразу отправляться в свой мир, но Макс настоял на завтраке.
        - Пиццу закажем, - пообещал он, зная, чем прельстить гостя. В отличие от консервативной Меридит, Хельги всегда любил пробовать новые блюда.
        Распрощаться сразу после еды было бы неловко, поэтому еще немного посидели, побеседовали о достижениях цивилизации. Макс, к примеру, всегда удивлялся, почему Хельги, восхищающийся электролампами, кофемолками, эскалаторами и велосипедами, остается совершенно равнодушен к телевидению и компьютерам - вещам, стоящим на неизмеримо более высоком уровне технического прогресса.
        - Подумаешь, картинки двигаются, изображение передается! Такое и у нас есть, - отвечал демон пренебрежительно. - Кристаллы всякие. Скагаллы. - Он усмехнулся своим мыслям.
        - Но здесь же совсем иной принцип! У вас магия, а у нас…
        - У вас чистая механика. Ты знаешь, в принципе, если очень постараться, с помощью магии можно наколоть дров. Не каждому магу под силу, конечно. Уж не помню, как оно делается. Что-то надо сварить, что-то начертить, что-то прочитать… Сил уйдет столько, что легче бурю устроить… Но стоит ли так мучиться, если есть простая штука - топор? Я понимаю, вы магией не владеете, вам поневоле приходится тратить усилия на создание всех этих хитрых конструкций. Но для нашего мира они, согласись, особого интереса не представляют.
        Макс согласился и на прощание подарил демону мясорубку. Чисто механическую, такую, что даже электричества не надо. Тот искренне обрадовался:
        - Какой чудесный технический артефакт! Только бы не потерять по дороге!
        - Потеряешь, я тебе новую куплю, - утешил Макс.
        - Но ты ведь не велел мне больше появляться? - осторожно напомнил Хельги. Он вовсе не был уверен, что ему удастся выполнить пожелание Макса. Как говорится, смертный (а хоть бы и бессмертный!) полагает, а Силы Судьбы располагают.
        - Да ладно, появляйся. Я без тебя буду скучать. Только перед приходом подавай сигнал, ладно? Чтобы я успевал приготовиться.
        Ох, напрасно он об этом попросил! - Нате! Забирайте! - Хельги со страдальческим видом скинул объемистый заплечный мешок. - Сущее наказание эти границы миров!
        - Дай сюда! - Не проявив ни малейшего сочувствия, Энка выхватила ношу из его рук, принялась торопливо развязывать. Ей не терпелось поскорее увидеть легендарный артефакт, вернувшийся на родину после стольких лет пребывания в мире ином. Подумать только, три тысячелетия великие маги и колдуны безуспешно разыскивали его, но первой, кто возьмет кристалл в руки, станет она, самая обычная сильфида! Вообще-то «самой обычной» она себя никогда не считала, выразилась так для красного словца, «гипербола», как говорит Меридит.
        Кое-как справившись с завязками - Хельги из вредности, не иначе, замотал их совершенно невозможным фьордингским морским узлом, - девица извлекла на свет серую картонную коробку, раскрыла…
        - Хельги, ты спятил?!! Что ты приволок?!! Тебя за кристаллом посылали, а ты! Вот осел сехальский!
        В руках она держала… нет, это был явно не кристалл Акнагаррона. Странный железный предмет замысловатой формы и неясного назначения. Недоуменно оглядев агрегат, девица с досадой брякнула его на туалетный столик. Слабо прикрученная ручка отвалилась, со звоном упала на пол, Ильза, взвизгнув, отскочила.
        - Оставь мой артефакт в покое! Это Макс подарил! А ваш кристалл ниже, на дне. Сперва посмотри внимательно, потом осуждать берись!
        - Все равно осел! - Девица и не подумала раскаиваться. - Разве можно наваливать дурацкие железки на магический кристалл?! А если бы он раскололся?
        - Туда ему и дорога! - прошипел демон. - Чем меньше в мире магической дряни, тем спокойнее в нем жить!
        На это сильфида обозвала его диким троллем. Словесная перепалка грозила затянуться. К счастью, в комнату вошел отец Рагнара - ругаться при короле было неловко.
        Пока остальные возились с упаковкой, Эдуард взял со стола предмет. Повертел так и эдак, пытаясь угадать его назначение, но ничего умного в голову не пришло. Спросил тихо:
        - А зачем эта вещь сделана?
        - Пищу измельчать! - огрызнулся наставник сердито. Энка вывела его из душевного равновесия.
        Но Эдуард уже успел утратить интерес к железке. Сильфида извлекла кристалл, и общее внимание переключилось на него. А чего еще можно ожидать от существ необразованных, нецивилизованных и чуждых техническому прогрессу!
        Счастливым обладателем механического артефакта Хельги пробыл недолго. Главным увлечением или, как говорил Макс, «хобби» матери Рагнара была кулинария. Когда хитроумное приспособление попалось ей на глаза, королева каким-то особым поварским чутьем мгновенно догадалась о его назначении и пришла в такой восторг, что было бы просто жестоко не сделать ей подарка. Об утрате подменный сын ярла не жалел. Он ведь был воином, а не кашеваром, стало быть, ему нет особой надобности измельчать пищу.
        А впереди его уже ждало настоящее потрясение. Ильза Оллесдоттер вовсе не забыла, какое обещание дал ей Рагнар Оттонский на площади древнего города Трегерата, и не преминула напомнить о нем упомянутому лицу. Слово рыцаря нерушимо. Рагнар жестоко страдал, пытаясь предугадать реакцию Хельги, но вынужден был отдать соответствующие распоряжения.
        Стараниями лучших оттонских ваятелей и магов памятник был готов спустя три дня!
        - Я должен тебе что-то показать! - Рагнар взял демона за руку. - Идем!.. Ты не обижайся, ладно? Это только ради Ильзы! - Непривычно было видеть могучего рыцаря таким испуганным и виноватым. Хельги тоже стало страшно.
        Скромный, но величественный монумент высился на площади перед дворцом. Ничего безвкусного, вульгарного, излишне помпезного не было в творении оттонских мастеров.
        Прекрасный как эльф воин стоял в вольной позе, закинув на плечо богатый меч, и гордый взор его был устремлен на восход. Лицо его дышало благородством и отвагой, мощная, но стройная фигура - молодой силой. Облачен он был в красивые доспехи и плащ, совершенно не похожие на обноски с чужого плеча, в коих, собственно, и вершил свои подвиги прототип данного творения. Надпись на пьедестале гласила:
«Магистр естественных наук, сотник Кансалонской гильдии Хельги Ингрем, подменный сын ярла Гальфдана Злого, владельца Рун-Фьорда, могущественный и опасный демон, победитель Ирракшаны и спаситель мира, да славится его имя в веках!»
        На столь полном и обстоятельном титуловании Ильза настояла лично. Чтобы ни у кого из потомков не оставалось сомнений. Слово «убийца» она велела пропустить. Зачем лишний раз огорчать Хельги?
        - Вот, видишь? - Рагнар ткнул в фигуру пальцем.
        - Ой!
        Магистр Ингрем попятился, отбросил со лба кривоватую челку, будто она мешала ему узреть истину. Спросил глупо:
        - Это что, я?!
        - Ты! - подтвердил Рагнар скорбно.
        - Кошмар!!! В смысле очень красиво… ох, мамочки мои!.. А ничего, что он выглядит так… благородно? - Хельги в смятении оглянулся на спутников. - Мне как-то неловко…
        - Зато не «гипертрофированно»! - сказала Ильза радостно.
        - Портретного сходства маловато, - сдержанно отметила Меридит. Памятник не понравился ей категорически, потому что изображал кого угодно, но только не ее брата по оружию. Но ей не хотелось сыпать соль на раны Рагнара, и без того терзаемого чувством вины.
        - Неважно! - Ильза давно уяснила: портретное сходство в памятнике не главное. - Прическа дурацкая, - бестактно заявила она (именно такую, длинные волосы на прямой пробор, носил Аолен), - а остальное сойдет!
        - Сойдет, - подтвердила Энка. В художественном плане эта скульптура была безупречна, с трегератским золотым безобразием она ни в какое сравнение не шла. А что касается сходства с оригиналом… - Пусть это будет его недостижимый идеал!
        - Это почему недостижимый? - сурово осведомился принц Эдуард.
        А Орвуд принялся противно хихикать. На языке его явно вертелась какая-то гадость. Хельги же пребывал в полном смятении. С одной стороны, не хотелось обижать друзей, с другой, когда тебя позорят на все Староземье чужие существа - это одно, а когда твои близкие - совсем другое! Это жестоко, в конце концов!
        - Ну хочешь, я сошлю мастеров на галеры? - предложил Рагнар в надежде хоть как-то загладить свою вину. - Я им велел, чтоб было похоже, а они говорят «художественный образ»! Паразиты!
        - Да ладно, пусть себе живут, - отмахнулся Хельги расстроено. - Лучше знаешь что? Прикажи свинтить табличку! Пусть это будет просто абстрактный воин.
        - Какой? - испугался, незнакомого слова Рагнар.
        - Абстрактный. Не я, не ты, не любое другое реально живущее существо. Чистый художественный образ. Вроде вашей дамы в купальне, у которой вода из пасти идет.
        - Еще не хватало, вроде дамы! - На синие глаза Ильзы навернулись слезы. - Это памятник для потомков, на нем должна быть табличка!
        - Ильза, ну подумай, зачем мне памятник, ведь я еще не помер, - втолковывал ей Хельги, сам чуть не плача. - Вот помру, тогда табличку вернут на место.
        - Ты бессмертный демон, как же ты помрешь? - напомнила девушка сердито.
        - Тем более! Зачем памятник, если потомки увидят меня живого?! И за что мне наказание такое?! Мало мне менестрелей, мало трегератцев - и ты туда же! Натуральный Брут! Целых два Брута на мою несчастную голову! И нечего смеяться!
        Девицы, гном и эльф повеселились от души. Вышедший на шум отец Рагнара тоже долго смеялся, но подпись приказал убрать. Спорить с королем Ильза не решилась. А Хельги сказал себе, что, если когда-нибудь надумает сменить Белый Щит на гербовый, это будет герб Оттона. Король Робер - хороший человек, такому и присягнуть не жалко!
        Четыре дня пролетели как миг. И мозоли не успели зажить, и запах дыма не отмылся с волос, а Энка уже торопила в путь-дорогу:
        - Хватит рассиживаться, как куры на насесте! - Она всегда любила образные сравнения.
        - Куда спешить? До дельты при попутном ветре сутки пути, до рокового дня - почти месяц, - уговаривал Орвуд.
        Очень уж по душе пришлась гному жизнь в королевском дворце. Настолько, что он готов был признать: здесь даже лучше, чем в родном Даан-Азаре. Тем более что дома ему принадлежала лишь небольшая однокамерная пещерка, а во дворце - целые покои с роскошным ложем и золотой ванной, предоставленные в пожизненное пользование! Купаться в золоте - это ли не мечта любого гнома!
        - Нечего тянуть. Неизвестно, что ждет нас в дельте. Лучше иметь запас времени, - настаивала сильфида.
        - Давайте еще два дня… - начал Рагнар и вдруг с ужасом вспомнил: - Бандарох Августус! Кошмар! Мы тут прохлаждаемся, а он! Вдруг он еще жив?! Скорее в путь!
        - Да забудь ты наконец о своем Бандарохе! - вспылил Орвуд. - Он давным-давно покойник! А если даже нет, его могут поволочь в любой из шести храмов или же вообще где-нибудь спрятать! Нам его не спасти!
        Но фаталиста Рагнара было не остановить. Судьба не напрасно свела их с Августусом! Они обязаны его спасти! Нельзя терять надежды!
        Через час друзья были в пути. Хотя, если честно, всем, кроме благородного рыцаря, была глубоко безразлична судьба незадачливого потомка загадочных сидов.
        ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
        Великий день близился - об этом шумели февральские метели, выли промозглые западные ветра, звенела первая капель, шуршали оседающие снега.
        Три тысячи лет - долгий срок для смертного, бесконечно долгий. Ни один, пусть даже трижды великий маг из племени людей не может поддерживать свою жизнь тысячелетиями.
        Но Он смог. Ведь это Он, ближайший из ближних, стоял за спиной Великого Мангоррата в тот жуткий миг, когда в далеких Песках Шаала (Альтеция, да и всего Аполидия в ту пору не было и в помине) подлый изменник, презренный сид Роха выплеснул жертву на землю, мимо тамошнего Престола. Это Он успел-таки зачерпнуть малую толику Силы, когда она, голодная, яростно пожирала своего несостоявшегося властелина. Корчилось в муках его дородное тело, таяло, растворялось, утекало в небытие. Опустел сияющий круг. Рухнули надежды…
        Три тысячи лет миновало с тех пор. Он забыл свое прежнее имя. Он давно перестал быть человеком. Кем стал - и сам не знал: как ночной упырь пил кровь своих подданных, как демон-убийца тянул потихонечку сущности, - тем и жил все эти годы. А еще - неутоленной жаждой власти, той, от которой стоял в одном шаге и которая прежде должна была достаться не ему. Пожалуй, сейчас Он был даже благодарен презренному адепту Рохе, хотя поначалу гибель владыки воспринял как конец света, самые страшные казни измышлял для предателя.
        Можно ли описать словами чувства, охватившие его, когда последний жалкий, выродившийся потомок грозных сидов, отпрыск Рохова колена, после стольких лет бесплодных поисков наконец-то попал в его сети! Схватить, растерзать, раздавить собственными руками, зубами выгрызть сердце! Глотать, захлебываясь, приторную кровь, пусть и разбавленную поколениями, но все еще Рохову!
        Но нет! Не теперь!.. Последний из сидов должен стать свидетелем Его триумфа! Потомок должен сполна расплатиться за преступление предка! Он ждал этого три тысячелетия - что по сравнению с ними эти несколько месяцев. Время учит терпению.
        Чего только не свершилось в мире за этот срок!
        Погибли гордые сиды под огненными мечами фоморов, погибли и сами фоморы под беспощадным натиском племен Дану, которые уходили в море, теснимые воинственными эльфийскими кланами, надолго утвердившими свою власть над той частью суши, что именуется теперь Староземьем. Но расплодились люди - и эльфы скрылись в лесах… Всего не упомнишь! Царства рождались и умирали, народы приходили и уходили, честолюбивые твари рвались к власти, но гибли, так и не дотянувшись до нее. Мир встал на путь самоуничтожения и был расколот надвое во спасение. - Он видел все это. И ждал.
        Ждал своего, верного часа И вот он наступал. И скоро, совсем скоро мир вновь объединится под Его властью. Сами Силы Судьбы благоволят Ему, не случайно шестой священный сосуд вернулся едва ли не в последний миг (именно мгновениями кажутся месяцы пред ликом тысячелетий), когда Он был на грани полного отчаяния, понимая: второй срок уже не переждать, не пережить.
        Теперь Его мало что тревожило. И странные происшествия с растревоженными Престолами, и загадочная гибель лучших подданных казались ему, упоенному близостью Силы, не более чем случайными совпадениями.
        Немного смущало шевеление проклятых гоблинов на юге, они ведь тоже могли помнить… Но нет! Диким горным ордам не остановить его сейчас, на самом пороге Власти. Как не встать на его пути поганому дефтскому колдуну, прибравшему к рукам Престол и тянущему из него понемногу. Неотвратимо грядет новая эпоха, что будет принадлежать Ему безраздельно! Такова Судьба, с ней не поспоришь. Трепещи, о Мир!
        Никто из северян так и не заметил, что мерзкие сектанты снялись с насиженных мест. Никто не забрел в мертвые селения, все привыкли обходить их стороной. Поначалу ветер доносил до дальней округи смрад непогребенных тел, настолько ослабленный расстоянием, что никто не подозревал о его страшной природе. Затем пришла зима, замела дороги, скрыла следы.
        Небольшими группами, по ночам, минуя пограничные посты и большие города, расползались мангорриты по миру. Одни следовали быстро, настоящим походным маршем, почти не задерживаясь на отдых - торопились успеть в срок к дальним Престолам. Другие, напротив, больше выжидали и медлили, таились по глухим углам, чтобы ни у кого раньше времени не возникло вопроса: что это за странный народ объявился в окрестностях Конвелла или, скажем, Дефта?
        Шли пешком. Даже адепты наравне со всеми месили летнюю пыль, осеннюю слякоть, зимний снег и горячий южный песок босыми ногами. Лишь самого Владыку несли прямо на троне, приспособленном к носилкам, посменно шестнадцать приближенных, да одинокая кобылка волокла к побережью тесный грязный возок со связанным по рукам и ногам пленником.
        Близился роковой час…
        Орвуд чувствовал себя свободным, словно птаха. Золото - очень тяжелый металл. Нужно быть гномом, чтобы согласиться долгие месяцы таскать на себе по городам и весям большую (к счастью, тонкостенную) чашу и массивный орочий амулет.
        Теперь оба артефакта мирно покоились в сокровищнице Оттона, оставленные на хранение вместе с двумя другими: кристаллом и Черным камнем Ло.
        Моментами освобожденному от бремени золотого груза гному чудилось, будто он стал легкой пушинкой, и порыв ветра может сдуть его с палубы прямо в воду. Непривычное и упоительное ощущение… Каким мимолетным оно оказалось!
        Матрос перекатывал по палубе тяжелые бочки.
        - Господин гном, подвиньтесь малость, будьте так добры!
        Орвуд не слышал, увлеченный своими чувствами. Стоял у борта, устремив взор на медленно тающий вдали берег, и воображал себя чайкой, готовой сорваться и полететь…
        - Господин гном, как бы вас не зашибить!
        - Эй, господин гном! Вы не оглохли, часом?
        Ответа не было. Моряк потерял терпение.
        - Эй, Борода! Дай наконец дорогу!
        Услышав постылую кличку, Орвуд подпрыгнул как ужаленный:
        - Ах ты, оттонское отродье! Кто дал тебе право?.. Я тебе!..
        Перерасти в драку перебранка не успела. В тот момент, когда запахло жареным, прямо перед носом противника из ничего брякнулся, едва не пробив палубу, некий предмет вроде копья… во всей своей непристойной красе.
        От удивления и досады гном едва не прослезился. А моряку сразу расхотелось выяснять отношения. Он был человеком смелым, но разумным, имел одно полезное правило: никогда не связываться с колдунами. Особенно теми, что умеют сотворить оружие прямо из воздуха, - а что еще он мог подумать про гнома? Любезно извинившись, оттонец убрался восвояси. А Орвуд судорожно бросился на поиск ветоши, чтобы прикрыть наготу своего сокровища. Нет, видно, не ходить ему больше налегке!
        В дельте они были спустя сутки. На хорошей оттонской шхуне да с попутным ветерком - это не пешком по горным перевалам!
        Встали на рейде против Гвенской гавани. Рагнар с грустью подумал о любимой тетке Габриэле: неплохо было бы ее навестить. Но долг не велел отвлекаться на личное. Долг звал в бой! Вот только где, когда и с кем?
        - Начнем с малого - поищем храм! - решила деятельная сильфида.
        - Нырять будем? - усмехнулась Меридит.
        - Зачем нырять? У нас есть демон, посмотрит в Астрале.
        - Вот так и говори: Хельги посмотрит в Астрале. А то: «Поищем»! Искательница наша! Любишь ты обобщать в свою пользу!
        В ответ девица пустила в ход дежурную фразу: «Сама дура», и довольная Меридит сочла спор выигранным.
        Храм Хельги обнаружил быстро, ядовито-малиновый цвет сразу бросался в глаза.
        - Нашел! Во-он там, правее, на дне. - Он неопределенно махнул рукой.
        - Ну доставай, поглядим! - распорядилась Энка. - Ну чего ты вытаращился, как упырь на осину? Ты ведь в Альтеции вытаскивал храм из песка! Какая разница, на сколько метров! Главное не расстояние, а принцип! Поднимай, не тяни!
        - Хорошо, подниму, - в голосе демона звучала угроза, - а поставлю куда?
        - На берег неси!
        - Жертвы и разрушения тебя не пугают? И вообще, если храм сдвинуть, люксограмма нарушится - это ослу сехальскому понятно!
        - Тогда поднимай вместе с дном!
        - Надо! - печально подтвердила Меридит.
        Хельги посмотрел уничтожающе.
        - Хорошо. Рагнар, прикажи спустить шлюпку, мне надо на берег. А шхуна пусть отойдет подальше в море и ждет сигнала…
        - Зачем тебе на берег? - забеспокоилась Меридит, почуяв недоброе.
        - Камней покрупнее соберу, отлив буду делать, - ответил брат по оружию ядовито.
        Сколько ни бранились девицы, сколько ни увещевал эльф, демон-убийца был непреклонен. Или привычная, безопасная для окружающих спригганская магия, или не видать им храма как своих ушей. Хватит с него экспериментов с замковыми крышами!
        Люксограммы Хельги не увидел, он лежал трупиком на дне погрязшей в ил шлюпки под присмотром удрученного его состоянием Аолена, и было ему так погано, что сил не оставалось воспользоваться моментом и заняться копошащейся вокруг фауной, обитавшей на морском дне и ошалевшей от внезапного исчезновения родной стихии. Даром пропадал ценнейший научный материал!
        В это время девицы, два принца и гном, едва выволакивая ноги из тины, пробирались к высящемуся чуть поодаль строению.
        Если не принимать в расчет колонии кораллов, наслоения водорослей и друзы мидий, исказившие лик Мангоррата до неузнаваемости, храм сохранился неплохо и снаружи, и изнутри. Хельги исхитрился расчистить его пол от вековых залежей донных осадков обратным током воды.
        Видно, Силы Судьбы не ожидали от своих наемников подобной прыти. На холодном сыром полу пришлось просидеть не один час, прежде чем люксограмма соизволила проявиться. За это время жители побережья успели впасть в панику, а фауна дна едва не передохла. Равно как и Хельги, которому приходилось из последних сил сдерживать морские воды, рвущиеся на законное место.
        Но страдания его того стоили!
        Ты шесть их встретишь на пути,
        Но этот - Первый из шести!
        Замкни, о смертный, Силы круг -
        Мир примет Власть из твоих рук, -
        провозгласил Эдуард торжественно, помешав Рагнару продемонстрировать свои достижения. Тот даже немного обиделся.
        - Я сам хотел прочитать!
        - Ох, извини! Я не подумал!
        - Да ладно, чего уж там! В следующий раз что-нибудь другое попадется. - Рыцарь не умел долго сердиться.
        - Следует ли трактовать сей вирш так, что именно в означенный храм должен явиться главный мангоррит, дабы свершить магический обряд? - спросила Меридит высокопарно. Иногда на нее находило желание загнуть нечто эдакое, оригинальное.
        - Следует! - радостно подтвердила Энка. - Сюда он явится, здесь мы его и повяжем!
        Орвуд скептически хрюкнул, припомнив головорезов из храма в Конвелле:
        - Ну-ну. Очень хочется верить, что мы его, а не он нас.
        - Интересно, кто слагал такие дурацкие стишки для люксограмм? - перешла на нормальный слог Меридит. - Все разного размера, никакого стилистического единообразия! Не можешь сочинить хорошую рифму - выражайся прозой, чего уж проще! Нет, всех кому ни лень на поэзию тянет!
        Пусть юбилей несет лишь счастье,
        Ни капли грусти, ни одной слезы!
        Душевного богатства и здоровья
        Желаем мы от всей души,
        И пусть хранят все боги
        Торговца Алоиза Рогге! -
        с отвращением процитировала она куплет, вычитанный некогда в «Уэллендорфском Вестнике» под рубрикой «Поздравления» и ввергнувший ее филологическую натуру в состояние тихой ярости.
        Ильзе стих понравился. Меридит принялась объяснять, в чем именно состоит его безобразие, а Орвуд - в который раз уже! - удивляться, какими глупостями заняты головы его спутников в те критические минуты, когда на карту поставлена судьба целого мира. Но тут в храм проник Аолен и осведомился, уж не собрались ли они проводить эксперимент, ставящий целью выяснить: смертный Хельги или нет. Если так, то до печального результата осталось совсем недолго.
        Спотыкаясь о скрытые под рыхлым слоем ила «формы донного рельефа», приятели поспешили к шлюпке. Ильза зацепилась носком сапога, не удержалась, плюхнулась во весь рост прямо в грязь. А когда поднялась, то с удивлением обнаружила, что сжимает в руке некий предмет. Рассмотрела и, взвизгнув, отбросила. Это была изваянная в натуральную величину из позеленевшего мрамора человеческая ступня.
        - Где вас так долго носило? - прошипел Хельги, не поднимая головы. - Пускаю воду?
        - Пускай, - милостиво разрешила Энка.
        Освобожденная вода хлынула на свое привычное ложе с такой скоростью, что шлюпка едва не перевернулась. Девица попробовала призвать демона-убийцу к аккуратности, но тот выплюнул сгусток крови и заявил, что ему наплевать на судьбы мира в целом и на то, потонут они или нет, в частности, потому что лично он уже труп!
        Вопреки дурным прогнозам сильфиды, шлюпка осталась на плаву, на корм рыбам никто не пошел. Океан водворился на место, бурление воды за кормой прекратилось, суденышко легко покачивалось на волнах. Спрятавшись от порывов мартовского ветра под куском парусины, спасители мира сонно ожидали прибытия шхуны. Все почему-то чувствовали себя усталыми и разбитыми, не то заразились состоянием Хельги, не то сказалось вредное влияние главного храма. Они лежали вповалку, кто как устроился, вяло обсуждали планы на будущее, борясь с наплывающей дремотой, как вдруг в голову Орвуда пришла Мысль! Она поразила его так, что гном даже взвыл, бедный!
        - Идиоты!!! Скитаемся по свету, и все зря! Надо было разрушать сами храмы! Тогда миру уже ничто не угрожало бы, и можно было спокойно заняться личными делами, не торопясь искать скорпиона для призраков!.. Хельги! Эй, слышишь! - Он тряхнул
«труп» за плечо. - Вставай сейчас же! Надо срочно разрушить храм! К демоновой матери!
        - Оставь его в покое! - напустился на него эльф. - Не видишь, ему плохо! Хельги, не вздумай вставать, лежи смирно! К сведению отдельных плохо образованных персон, в разрушении храмов нет никакого смысла! Они всего лишь отмечают места выхода Силы. Хоть с землёй их сравняй, хоть гору сверху водрузи - Сила всё равно выйдет в назначенный срок на этом самом месте.
        - Зато мангорриты это место не найдут! - парировал гном, не желавший расстаться со своей замечательной идеей.
        - Да уж они-то наверняка умеют свою Силу чуять! К тому же в момент выхода Ворота Сил обычно сияют, дымятся или еще как-нибудь себя проявляют, трудно бывает не заметить. Вряд ли эта Сила поведет себя иначе!
        - Тогда какого демона было городить все эти сооружения?! Для чего-то они служат? Не для нас же их строили?
        - Обычно посредством храмов адепты влияют на простых подданных, - разъяснил ученый эльф. - Подавляют волю, держат в повиновении, используя незначительные эманации Силы.
        - Да-а, - покачал головой гном, - хитрая наука - магия! Непостижимая!
        Эльф взглянул осуждающе:
        - Любое существо, хоть немного заботящееся о своем образовании, способно постичь целый ряд ее общедоступных положений, по крайней мере, в теории!
        - Послушай, Аолен! Кто дал тебе право упрекать меня в малообразованности!? Я, к твоему сведению, ведущий специалист Муниципалитета по горным изысканиям!
        Но эльф пренебрежительно поморщился: слишком узкая специализация.
        - Да как ты можешь судить о горном деле, лекарь-недоучка! - заорал Орвуд невпопад.
        Возможно, они и подрались бы - Энка давно и с интересом ждала, когда это наконец произойдет. Но Хельги жалобно попросил сестру по оружию выкинуть спорщиков из шлюпки в воду, чтобы не толкались. Пришлось им взять себя в руки: Аолену - из чувства врачебного долга, Орвуду - из четкого осознания, что именно так Меридит и поступит. А вскоре подошла шхуна, взяла своих пассажиров на борт.
        - Курс на берег! - приказал Рагнар. - О Владыка! Престол океана! Его покой нарушен!!! - Если бы родная мать увидела адепта Торху в этот миг, она не узнала бы его. Изможденное лицо было искажено смертельным ужасом, глаза вылезли из орбит, посиневшие губы мелко дрожали.
        Старец резко выпрямился, взор его сверкнул гневом.
        - В своем ли ты уме, чадо мое? Никто и ничто не может нарушить покои водного Престола прежде срока! Разве рыба проплывет… - Он криво усмехнулся собственной шутке.
        Из глаз адепта брызнули слезы:
        - Жизнью клянусь, Владыка! Престол пробудился.
        Лицо старого мангоррита затуманилось, какая-то мысль мелькнула в выцветших глазах… Вот, значит, как оно начинается… Старик обмяк в кресле, спокойный, умиротворенный.
        - Ступай, чадо мое! Ты принес добрую весть.
        Он понял, что значили все эти необъяснимые сигналы с Престолов. Предвестники. Так просыпается Сила, так она приходит!
        Он воздвиг Престолы в те бесконечно далекие годы, когда в самых смелых своих мечтах помыслить не мог, что доживет до нового прихода Силы сам. На потомков, далеких-предалеких потомков рассчитывал, им знаки оставлял… Однако их всех пришлось убить: десяток сыновей, полсотни внуков, правнуков сколько-то, уж не считал. Под корень извел родню. Знали слишком много, жили слишком долго, поглядывать косо стали на него, Владыку: чего, мол, никак не помирает старик? Не дождались! Сам их пожрал: родная кровь слаще, родная суть сытнее…
        Хотел убрать Престолы, зачем они ему? Да передумал. Неверные про Мангоррата и думать забыли, а подданным нравится. Эффектно, как теперь говорят. Производит впечатление Адепты тоже довольны - легче людишек в узде держать. Да и, признаться, жалко - молодость напоминают. Он ведь их новехонькими помнит… Сейчас, говорят, обвалились, растрескались все. Камень такой срок не выдерживает, а Он все жив! Это ли не Судьба?
        В Гвене Рагнар сразу побежал в гости к тетке. Звал с собой друзей, но Меридит с Аоленом отказались за всех. Неудобно, видите ли! Орвуд был очень недоволен… После королевских покоев он еще согласился бы на ужин в графском замке, но портовый трактир его категорически не устраивал.
        Однако пришлось довольствоваться именно этим заведением. Кстати, очень неплохое оказалось, не хуже аналогичного в Эттелии: уютное, домашнее, даже выбор блюд почти тот же. Одно выгодное отличие: хозяйкой вместо бабушки-старушки была молодая женщина в клетчатом фланелевом платье с глубоким вырезом, в белоснежном крахмальном передничке, темные волосы уложены над ушами двумя смешными шишечками. Своими полными сильными руками она легко поднимала и разносила по столам на специальной доске сразу по десять огромных пивных кружек, без видимых усилий ворочала огромные чугуны на плите. Невысокая, крепенькая, кругленькая, с плавной грацией в движениях, она напоминала большую мягкую кошку. Она по-сестрински ласково улыбалась посетителям, так что у самих буйных из них не возникало никаких дурных идей, приятным грудным голосом напевала народные песенки, - всем умела угодить. В общем, так была мила, так хороша она была, что Орвуд вдруг перестал сожалеть о графских замках.
        Но только он успел размечтаться, как в трактир с писком, визгом и истошными воплями: «Мама, скажи ему!» ворвались трое ребятишек, две маленькие девчонки и паренек лет семи.
        Хельги со стоном обхватил голову руками и грустно поведал, что череп его неминуемо треснет напополам.
        - Зачем нужно так мучиться? Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помог? - укорял эльф. Он страдал от сочувствия едва не сильнее, чем его упрямый пациент от боли.
        - Ты мне не сможешь помочь. Для меня есть только одно средство, - проворчал демон, поморщившись.
        - Что? Ты только скажи! - Аолен был само участие.
        И Хельги сказал:
        - Плаха и топор!
        Пока они обсуждали радикальные методы исцеления головной боли, дети затеяли драку. В пылу сражения налетели на стол, свалили стопку чистых тарелок - и в наказание были разведены по трем разным углам. Девчонки тихо хлюпали, ковыряя штукатурку, мальчишка сердито сопел и бранился: «У-у, дуры! Из-за вас все! У-у, надоели! У-у, чтоб вас Крысолов увел!»
        Бах! Дзинь! - все десять кружек вывалились из хозяйкиных рук, вдребезги разлетелись на каменных плитах, засверкали крошечными айсбергами в темном пивном море. Синие глаза женщины наполнились слезами, тяжелая материнская оплеуха легла на стриженый затылок парня: «Замолчи, негодник!!! Да как у тебя язык повернулся!»
        И не стыдясь посетителей, не обращая внимания на битое стекло и пивные лужи, тут же, где стояла, женщина повалилась на колени, молитвенно сцепила ладони и зашептала горячо и истово, призывая на помощь всех известных ей богов.
        Стало тихо и жутко. Даже дети прекратили хныкать в своих углах, даже пьяный в стельку дрейдский моряк прекратил мычать и икать. Спасители мира недоуменно переглядывались.
        - А в чем, собственно, дело, почтенный? Что за Крысолов такой? - заговорщицким шепотом обратился Орвуд к сидевшему за соседним столом портовому работнику.
        - Как?! Вы не знаете? - округлил глаза человек. И, понизив голос, оглядываясь почему-то на дверь, принялся рассказывать.
        С осени ползут по Староземью страшные слухи. Ходит по земле Крысолов. Худой как палка, босой, одет в бурый плащ, лица не видно. В руках дудочка.
        На закате - малиновом, багровом - заходит Крысолов в города. Идет по улице, наигрывает. И черные крысы бегут к нему. Лезут из всех подвалов и чердаков, из всех щелей и дыр. Уходит - и крысы за ним. Но напрасно радуются горожане. Наступает новый закат. Идет по улице Крысолов, наигрывает на дудочке. И дети от мала до велика сбегаются к нему. Уходит - и дети за ним… Навсегда, пропадают бесследно.
        - Видели Крысолова в Ольдоне, видели в Эйке, в городишках Срединных герцогств. Все ближе и ближе к побережью Крысолов. Не ровен час… - Работник снова боязливо оглянулся. - У всех дети есть, все в страхе живем…
        - Отчего же его не ловят?! - вскричал Эдуард. Он был возмущен до предела. В его родном Ольдоне хозяйничает всякая мразь!
        Человек вздохнул:
        - Как не ловят? Ловят. И магов, говорят, нанимают, и убийц. Да только без толку все это. Нет на Крысолова у смертных управы. Темная он тварь.
        - Ну, это мы еще посмотрим, - раздувая ноздри, угрожающе прошипел принц.
        Рассказчик взглянул удивленно, съежился и уткнул нос в кружку с видом «я вам ничего не говорил». - Почему вы вообразили, будто Крысолов связан с мангорритами? - Орвуд уже несколько часов тешил себя надеждой, что им не надо больше никуда скакать, что можно сидеть себе спокойненько в Гвене и ожидать прибытия главного сектанта… А что у хозяйки целый выводок ребят - это еще ничего не значит. Может, она, милостью богов, вовсе вдова? Но после рассказа работника надежда эта таяла, как мартовский снег за окном. - Может, он сам по себе бродит? Совпадение просто.
        Меридит по-дисьи фыркнула:
        - Ты сам-то в это веришь? Кому, кроме мангорритов, могут понадобиться толпы чужих детей? От троих уже тошно! - Это малышня, выпущенная на волю, вновь подняла визг.
        Но у гнома был наготове следующий аргумент:
        - Станем рыскать, ловить Крысолова - упустим нужный момент, провороним главного мангоррита.
        - Нам нужен не главный мангоррит. Нам нужен Талисман сидов! А он именно там, где Крысолов. Сомнительно, чтобы сектанты стали таскать за собой через все Староземье всех похищенных младенцев. Наверняка разделывают прямо на месте.
        - Фу, как ты ужасно выражаешься! - осудила подругу Энка. - Нельзя быть такой циничной особой!
        - Сама дура… Короче, Крысолова нам ловить придется! - подытожила она, хотя возражал ей один Орвуд.
        - Надо его тут ждать. Сам со временем придет! - продолжал упорствовать гном.
        - А о младенцах ты подумал?! - потерял терпение Эдуард. - Его надо как можно скорее остановить!
        - Что мне за дело до человечьих младенцев? Пусть о них люди думают! - На самом деле Орвуд не был таким уж бездушным, просто, как говорится, закусил удила.
        - Вот мы и думаем! Скажи, Ильза!
        Хельги болезненно зажмурился. Ему вдруг подумалось, уж не попал ли он под действие некоего экзотического проклятия, окружившего его существами, которые только и делают, что непрерывно спорят, ссорятся и бранятся…
        Причем делают это гораздо громче, чем следовало бы.
        Хозяйка заведения вновь пала на колени, теперь перед их столом:
        - Добрые, добрые господа! Заклинаю вас! Поймайте проклятого Крысолова! У моей сестры в Эрриноре… - Голос ее сорвался. - Убейте его, добрые господа! Я за вас богов молить буду! - Она попыталась поцеловать руки Аолена, сидевшего, на свою беду, с краю.
        Стало неловко до ужаса. А Орвуд вдруг ощутил горячее желание, прямо-таки потребность тут же, не доедая окорок, вскочить и помчаться на поиски Крысолова. Если бы только знать, куда именно.
        - Подойдем к делу по-научному, - решил Хельги. - Займемся экстраполяцией и прогнозированием…
        - Колдовать хочет! - громко прошептал моряк за столом напротив. Ничего не поделаешь, их беседа давно уже сделалась достоянием общественности.
        - Уважаемая, где-нибудь поблизости есть приличная книжная лавка?
        - Тамочки, за углом. У старого Кунта хорошая лавочка, - ответила хозяйка, как показалось Ильзе, слегка разочарованно. Наверное, не понимала, какой может быть прок от книжек в охоте на Крысолова. Ильза, впрочем, тоже.
        В лавке Хельги купил карту Староземья.
        Потом они долго рыскали по городу, собирали слухи, расспрашивали население, где именно побывал Крысолов. Местные мамаши оказались весьма осведомленными в данном вопросе. Хельги сопоставил их ответы и остался доволен:
        - Разброс небольшой. Производит впечатление достоверности. - Он расстелил карту на трактирном столе, начал отмечать места точками и соединять их линиями. Ильза нетерпеливо заглядывала ему через плечо, приставала:
        - А что это?
        Хельги ответил:
        - Возможные траектории. - И девушка махнула рукой, отчаявшись что-либо понять. Наконец демон торжественно объявил: - Ну вот! Если исходить из того, что конечная цель Крысолова - дельта, то вот этого места, Буккена, ему не миновать! Кто-нибудь из вас был в Буккене? Нет? Я тоже.
        - Теперь побываем! - раздраженно перебил Орвуд. - Хватит болтать, пора в дорогу! Сколько можно рассиживаться! - И добавил в духе сильфиды: - Тетери сонные!
        - Силы Стихий! Что это с ними? - потрясение спросил недавно вернувшийся от тетки Рагнар.
        Сильфида усмехнулась. От ее наметанного глаза ничто не могло ускользнуть.
        - Амо-ор! - ответила девица ехидно и указала глазами на трактирщицу.
        Язык латен Рагнар не знал, но все понял и неделикатно расхохотался.
        Давненько они не путешествовали с подобной помпой. Графиня Рю’Твен предоставила любимому племяннику роскошнейший конный экипаж. Карета была раззолочена столь богато, что Меридит мрачно заметила: «Все разбойники от Гвена до Буккена будут наши!»
        К счастью (а может, и к сожалению отдельных участников экспедиции), опасения дисы не оправдались. Нападение случилось всего одно. На подъезде к местечку с романтическим названием Бычий Хвост из придорожного лесочка выскочило человек пятнадцать с кольями, дубинками и прочими атрибутами рыцарей с большой дороги. Но, несмотря на воинственный антураж, выглядели они как-то неубедительно. Нападали неуверенно, медлили, будто стеснялись. Скорее всего, это были не настоящие разбойники, а обнищавшие за время войны местные землепашцы, удумавшие поправить материальное положение неправедным путем. Рагнар справился с ними в одиночку. Распахнул на ходу дверцу кареты, высунулся по пояс, погрозил огромным мечом дольнской ковки и рявкнул свирепо: «А ну, пшли отсюда, не то я вам задам!» Разбойники послушно ретировались.
        - Зачем он орет? - болезненно прошептала Ильза, приоткрыв один глаз. Всю дорогу бедняжка пластом лежала на коленях девиц и жестоко страдала. Подумать только, ни драконы, ни грифоны, ни ковры-самолеты, ни морские суда - ничто ее не брало, а в шикарной графской карете укачало вусмерть! «Не идет корове аттаханское седло!» - прокомментировала любительница народной мудрости. Ильза на «корову» не обиделась, ей было уже все равно.
        - Не обращай внимания, ерунда. Разбойники напали, - ответила Меридит. - Может, водички хочешь? - Она ласково почесала несчастную за ухом.
        Но Ильзе не только водички, ей уже и жить-то не хотелось, недавняя идея Хельги о топоре и плахе начинала казаться ей не такой уж абсурдной.
        - Давайте пешком пойдем! - предложил демон-убийца сердобольно. Он как никто понимал бедственное положение девушки. - Сколько она может мучиться?
        - Крысолова упустим… - простонала Ильза умирающим голосом. - Я потерплю как-нибудь.
        Терпеть пришлось не очень долго. К вечеру ей заметно полегчало, на следующий день тошнота прошла совершенно. В Буккен девушка прибыла бодрой и веселой.
        - Никакая я не корова!
        Буккен оказался небольшим, типичным центральностароземским городком, почти не пострадавшим в войну. Чистенькие, мощенные брусчаткой улицы, не знающие весенней распутицы, пряничного вида домики в два этажа, лавочки и магазинчики с забавными вывесками… Хельги не покидало ощущение, что он здесь когда-то бывал. Он определенно здесь бывал!.. Может, кто-то из жертв Ирракшаны был родом из этих мест? Он тряхнул головой, обычно это помогало загнать чужие сущности поглубже. Но наваждение не пропало. Складывалось полное впечатление, что он побывал здесь сам. Занесло случайно, во время блужданий в Астрале?
        Из раздумий его вывел возглас Ильзы:
        - Ой, смотрите какая смешная!
        Грустно понурив голову, из подворотни выбрело странное существо: огненно-рыжее, мохнатое, кривоногое, мордочка приплюснута, будто по ней прошлись утюгом…
        - Агнесса?!
        Услышав свое имя, собачонка отчаянно взвизгнула и бросилась к Хельги с таким видом, с каким утопающий цепляется за соломинку. Демон подхватил зверушку на руки:
        - Агнесса! Это ты! Радость моя! Иди ко мне, я тебя поцелую!
        - Если ты намерен целовать всех уличных собак в этом городе, скажи сразу! - заявила Энка сурово. - Я стану держаться от тебя подальше!
        Подменный сын ярла запальчиво фыркнул:
        - Она не уличная! У нее есть колдун, в смысле, хозяин. Ее Агнессой зовут. Интересно, почему она здесь бродит одна? Потерялась, что ли?!
        Нужно ли упоминать, что процесс спасения мира был временно приостановлен ради благополучия Агнессы? К счастью, колдунов в Буккене проживало всего трое, так что найти нужного труда не составило.
        - Агнессочка!!! Сокровище мое! Где же ты была?! Я чуть с ума не сошел!
        От счастья Балдур Эрринорский едва сдержал слезу. Последние два дня стали для колдуна сущим кошмаром. От рассвета до заката он в панике рыскал по городу с воплями «Агнесса!», клеймил себя страшными словами за то, что не догадался поставить на любимицу хотя бы самую простую магическую метку, тогда легче было бы ее искать, и возносил молитвы богам.
        - Вернулась, моя красавица ненаглядная! - Ослепленный радостью, он не сразу заметил, кто именно вернул ему ненаглядную красавицу. А когда разглядел…
        Несмотря на свое темное, даже черное прошлое, Балдур Эрринорский был гордым и мужественным человеком. Он никогда бы не позволил себе ничего подобного в присутствии смертного. Но что стоит пустая человеческая гордость пред вечным ликом божества? Пав на колени, колдун зарыдал в голос:
        - О божественный! Ты внял моим мольбам!
        Хельги попятился, подумал с раздражением: «Ну что за дурацкая манера у людей Староземья - без конца плюхаться на колени? Сговорились, что ли?» и заорал, силясь заглушить рыдания:
        - Да не внимал я ничему! Сама она нашлась! На улице! Я только привел!
        Но Балдур, впавший в религиозный экстаз, его почти не слушал. Раздосадованный демон собрался уходить, но тут на сцене объявилась Энка. Заглянула в лабораторию. И, не стесняясь хозяина, велела:
        - Не забудь спросить у своего некроманта, может, он знает про Крысолова!
        - Да я ни разу в жизни не запятнал себя запретным колдовством! Действовал всегда исключительно в рамках закона! - оскорбился колдун.
        Возмущение пошло ему на пользу, вывело из экстатического состояния. И, хотя он по-прежнему отказывался верить в непричастность великого демона к чудесному спасению Агнессы, во всём остальном был вполне адекватен и благоразумен.
        В итоге все устроилось как нельзя лучше. Чародей не только гостеприимно предоставил охотникам свои апартаменты для проживания (к большому удовольствию Орвуда: и не на улице, и платить не надо!), но и обещал помощь в поимке Крысолова, что, с учетом их скудных магических способностей, было совсем нелишним. - Это древнее, совершенно забытое колдовство. В литературе о нем лишь упоминается, никаких конкретных сведений. Даже не знаю, смогу ли противостоять ему, - рассуждал Балдур вслух. Хоть и с большим трудом, но он все-таки уяснил для себя, что уповать на демоническую сущность спасителя Агнессы не стоит, нужно рассчитывать только на магию смертных.
        Критические часы заката миновали, Крысолов пока не объявлялся. Вернувшиеся с патрулирования улиц охотники собрались в хозяйской гостиной у камина, грели насквозь промокшие ноги, вели беседу о насущном.
        Появление Крысолова в Срединных Землях давно привлекло внимание Балдура Эрринорского. Тому было несколько причин. И чисто профессиональный интерес, и гражданская позиция: как всякого добропорядочного горожанина, его возмущало разнузданное и беззаконное поведение пришлого чародея, ужасала его жестокость. А недавно прибавилось и личное. Во время бесплодных поисков собаки ему пришла в голову жуткая мысль: не забрел ли Крысолов в Буккен, не стала ли Агнессочка его жертвой? Она ведь умненькая, лучше любого ребенка. Вдруг тоже пошла на зов?
        Так что к облаве колдун подключился с похвальным рвением. Проштудировал магическую литературу, сходил в ратушу, убедил ленивого бургомистра в необходимости принятия срочных мер, мобилизовал горожан и организовал вечернее патрулирование. Именно благодаря ему Буккен встречал врага во всеоружии.
        И встреча состоялась.
        Худой, босой и длинный, в балахоне цвета запекшейся крови, хромал Крысолов по буккенским улицам, озаренным тревожным весенним закатом. Узловатые пальцы сжимали неприметную дудочку. Шел, наигрывал, и серый шлейф грызунов тянулся за ним на полквартала. Он никого не боялся. Его видели все - не остановил никто. Замерли в оцепенении жалкие людишки с их мечами и дубинками, с их неповоротливой магией, которую они так и не успели пустить в ход. Так уже было в Ольдоне, в Эйке, в городишках Срединных герцогств. Так будет везде, где звучит его песенка, простенькая, незатейливая мелодия из трех нот. В этом Крысолов не сомневался - не научили его сомневаться.
        Магия звука - «акустическая», как стало модно говорить, - надежно забытая народами Староземья за три тысячи лет. Владыка - а ему ведомо все - рассказывал, что были времена, когда звуки наполняли мир: ревели трубы - гоняли ветра и волны, гремели барабаны и бубны - могли достучаться до самой Обители Предков, звенели струны - зачаровывали народы, - песня правила миром.

«Что осталось? Маленькая дудочка да незатейливый мотивчик из трех нот. Но в них - Сила, и нет в Староземье твари, что сумела бы ей противостоять», - так учил Владыка, вкладывая заветную дудочку в его, адепта Саалы, пальцы, дрожащие от священного трепета и слезной благодарности за величайшее доверие… Мог ли он помыслить тогда, что и Владыка способен ошибаться?!
        Гадкое северное существо преградило дорогу адепту Саале. Улыбнулось хищно:
        - О! Кого я вижу! Привет живодерам!
        Подменному ли сыну ярла, не дрогнувшему пред смертоносной песней сирен, бояться простенькой мелодии из трех нот, льющейся из дудочки? Да плевал он на них!
        Не только дудочка числилась в арсенале Крысолова. Под бурыми складками плаща нашелся и меч. Поединок вышел тяжелым. На стороне Хельги - юность, скорость и сила. На стороне Крысолова - вековой опыт и слепой, яростный фанатизм. Саале тяжело: мешает еще не ставшая привычной хромота, да и дудочка в левой руке - чтобы не рассеялись чары, приходится урывками, но наигрывать.
        Но Хельги не легче: ему не только убить, нельзя даже опасно ранить врага! Врага, настроенного именно убивать.
        Как ни заманчиво для воина помериться силой с таким серьезным противником, каким оказался Крысолов, а все же сотник Ингрем успел раз десять пожалеть, что не имел возможности уступить свою удачу сильфиде с ее замечательным умением точно рассчитывать силу удара и выводить противника из строя без серьезных увечий. Этот навык давала школа гладиаторов - бои на арене часто велись не «до смерти», а «до победы», многие хозяева предпочитали, чтобы их имущество не было испорчено окончательно. Наемников учили иначе: «Один удар - один труп». И Хельги, лишенному возможности воспользоваться этой простой формулой, пришлось-таки помучиться. К моменту, когда поле боя украсилось бесчувственным телом мангоррита, подменный сын ярла и сам имел вид весьма потрепанный, если не сказать жалкий.
        - У-у, жертвы Эвтерпы! - шипел он, бессовестно срывая злость на девицах, те вышли из колдовского оцепенения раньше остальных, сразу сориентировались в ситуации и принялись связывать тело Крысолова, чтобы, не дайте боги, не сбежал, если вдруг очнется. - Что за манеры - впадать в ступор от каждого писка?! Бросили меня одного с этим уродом сражаться!
        - У вас был честный поединок! - не усмотрела поводов для раскаяния Энка.
        - Честный! Вот угробил бы я его, что бы вы делали?.. И вообще, хватит с ним возиться, достаточно уже упакован! Лучше растолкайте нашего грызуна-переростка, - он кивнул на Аолена, - пока из меня вся кровь не вытекла!
        - Подумаешь, какие нежности! - фыркнула сильфида, но эльфа все-таки растормошила.
        Крысолова допрашивали в подвале Балдура, не лабораторном, а обычном, где хранились зимние запасы. Для пущего впечатления Энка на скорую руку с помощью подручных материалов художественно оформила помещение в стиле пыточной камеры.
        Установила жаровню с горящими углями, на застеленном белой простыней столе аккуратно разложила устрашающего вида «орудия труда» (колдун взял их у соседа-столяра), с крюка для колбас и окороков, ввинченного в потолок, свесила какие-то веревки и цепи, пол и стены забрызгала красным. Вышло очень правдоподобно. Аолен вошел и содрогнулся. Спросил робко:
        - Но на самом деле мы ведь не станем…
        - А это уж как процесс пойдет! - ответила Меридит зловеще.
        Процесс пошел динамично. Кое-что из заготовленного арсенала все-таки пришлось пустить в ход, но до орка мангорриту было очень далеко. Выложил все, что знал, полностью подтвердив догадки и умозаключения Хельги и его товарищей. Поведал он вкратце следующее: глава секты - один из приспешников Мангоррата, чудом доживший до наших дней, некто Владыка (другого имени Крысолов не знал или не пожелал назвать) собрался осуществить то, что не удалось его предшественнику - взять власть над миром. Три тысячи лет ждал он великого часа, скрываясь в северных лесах. У Владыки все было рассчитано до мелочей, верные люди готовы были пожертвовать ради него самым дорогим. Но приключилась «о прошлом годе» незадача! Часть детского населения сектантских поселков выкосило моровое поветрие, а оставшихся в живых малолеток для свершения обряда катастрофически не хватало. Вот и пришлось на дальние Престолы - в Аддо, Аполидий и Сехал - отправить заранее приготовленные жертвы, а кровь для ближних Престолов добывать по ходу дела. Этим он, Крысолов, и занимался.
        - Что и следовало доказать, - усмехнулась Меридит.
        Остался последний вопрос.
        - Где ты держишь Талисман сидов? - Крысолова обыскали, но ничего, кроме меча и дудочки, при нем не имелось. Мангоррит смотрел на них непонимающе.
        - Ну скорпион! Жертвенный нож. Чем ты младенцев режешь?
        И тут Крысолов расхохотался:
        - Глупые, глупые твари! Владыка учил: неверные испорчены и безмозглы. Но чтобы настолько! Священное Орудие Силы! Три раза в году, по Дням Преклонения, даже не все Посвященные, а ближайшие адепты, коих числом осьмнадцать, удостаиваются величайшей чести и счастья лицезреть сию реликвию. И лишь шестеро из них, ближайшие из ближних, наделены Правом Прикосновения и в знак особой милости могут коснуться его острия губами! Так неужели, жалкие глупцы, вы всерьез вообразили, что я, будучи в ранге всего-то первого адепта, бегаю по Староземью с бесценным артефактом, способным влиять на судьбу мира, и собственноручно кромсаю оным малолетних неверных выродков?!
        - Да, - признала сильфида, - неувязочка вышла. Мы сильно переоценили твою скромную персону. Следует ли понимать, что из всей вашей компании пускать в ход реликвию может один лишь Владыка?
        - Он сам и ближайший из ближних - Стоящий за плечом.
        - А ты только залавливаешь человечьих детенышей и приводишь к ним?
        Мангоррит кивнул.
        - И скольких уже привел?
        - Считать не обучен! - осклабился Крысолов. - Мое дело маленькое - в дудочку дудеть. Взял, привел, сдал кому надо, дальше пошел… - И добавил, помолчав: - Нынче в последний раз шел…
        - Теперь дело за малым, - обрадовалась сильфида, - завтра он покажет место, куда отводил младенцев. Схватим «кого надо», выйдем через них на Владыку…
        Но Хельги совершенно не разделял ее оптимизма. С самого начала допроса его не покидало чувство тревоги. Слишком легко сдался и заговорил Крысолов. Куда только девался его остервенелый фанатизм, проявленный в бою?
        Или разглашенные им сведения не являются тайной мангорритов? Тогда зачем он сопротивлялся вначале?
        - Мне кажется, он перестал упрямиться, когда выяснил, что нам и без него многое известно, - предположила Меридит.
        - Силы Стихий! - Хельги вдруг изменился в лице.
        - Что?!
        - То! - Демон устало вздохнул. - Ничего он нам завтра не покажет. Я знаю, почему он вдруг заговорил. Подвел себя под проклятие Мельдаха! Понял, что ничего нового нам не скажет, и решил таким образом самоустраниться!
        И в этот миг, будто в подтверждение его догадки, из подвала донесся дикий, нечеловеческий, полный безумного страдания вопль.
        Утром искореженный труп Крысолова могильщики на телеге увезли за город. След оборвался.
        - Если бы знать, что так выйдет! Не надо было мне его хватать. Выждать бы, когда наберет детей, и проследить, куда поведет, - угрызался Хельги.
        - Ну и что бы ты сделал в одиночку? - возразил Рагнар. - На тебе после боя с Крысоловом живого места не было. С несколькими мангорритами сразу ты мог бы и не справиться.
        - Да уж как-нибудь! Может, удалось бы скорпиона спереть…
        - Хватит изводиться! История сослагательного наклонения не имеет! - вмешалась Меридит. - Надо срочно возвращаться в дельту! Кучу времени потеряли.
        - Зато мы детей спасли, - попыталась утешить спутников Ильза.
        Но Энка только отмахнулась:
        - Никого мы не спасли. Мангорритам не хватает человек тридцать-сорок. Нападут на любое село, перебьют сколько надо в открытую, без всякого Крысолова. Долго, что ли?
        Невеселой вышла обратная дорога. У всех как-то разом опустились руки. Почти год потрачен впустую, побегали по следу трехтысячелетней давности. Реликвия не найдена, Бандарох Августус погиб, мир на краю катастрофы и, самое страшное, не удалось предотвратить чудовищную жертву.
        Стыдно было слышать слова слезной благодарности от матерей Буккена. И мысль о том, что шанс спасти мир пока есть, никого не воодушевляла. Слишком велика оказалась цена.
        Перед отъездом Хельги предпринял робкую попытку облегчить хотя бы собственную участь.
        - Ты случайно не знаешь, как можно избавиться от духа? - спросил он у Балдура Эрринорского. - Ко мне прицепился один дух, очень досаждает.
        - Вот как? - заинтересовался колдун. - И что он делает?
        - Желания исполняет! - горестно вздохнул демон. Колдун удивился:
        - Разве это плохо?
        - Это ужасно! Он их очень своеобразно исполняет. С излишним рвением.
        В арсенале бывшего черного колдуна нашлось около десяти рецептов избавления от докучливых духов. Но увы - все они были связаны с уничтожением последних. На это Хельги не мог решиться. Как ни пакостил ему Царь Народов - не со зла ведь. Из самых лучших побуждений. Неловко было его убивать. Пришлось оставить все как было.
        Конец зимы - прекрасное время. Еще потрескивает морозец, но первые, пока очень нежные солнечные лучики уже пробиваются сквозь серую зимнюю завесу, и начинается медленное-медленное пробуждение земли.
        Сначала оттаивают запахи - зимой их почти нет, разве что дымом потянет.
        Что-то тонкое, неуловимое, чуть сладковатое разливается в воздухе, прозрачном как никогда. Становятся ярче краски: к зимнему многообразию оттенков серого и синего прибавляется голубой, розовый, желтоватый, рождаются новые звуки: перезвон обледенелых веточек на ветру, трели синиц, робкая полуденная капель. Снег покрывается блестящей кружевной корочкой наста, мелкий лесной народец бегает по ней, не оставляя следов. Чуть позже на солнечных пригорках появляются проталинки - первые островки новой жизни, маленькие окошки в будущее. В них среди пожухлых прошлогодних листочков и былинок прячутся зеленые ростки, а если повезет, можно встретить и нежный колокольчик подснежника, согнувшийся в поклоне над спящей во мху фейкой-полуденницей…
        Таков конец зимы, пора чудесная, но мимолетная. На смену ей приходит ранняя весна, отвратительная и безжалостная. То, что эльфы, поэты и прочие чувственные натуры именуют «праздником возрождения жизни», наступает гораздо позднее, ближе к маю. Март в Срединных Землях - это резкий сырой ветер с океана, раскисшие вдрызг дороги, болезни и бескормица.
        Чернеют, оседают сугробы. Исчезает белое покрывало, месяцами милосердно скрывавшее неприглядность бытия, и все дурное, что скопилось под ним за зиму: мусор, кухонные отбросы, трупы замерзших бродяг, ограбленных разбойниками путников и прочих не переживших зиму существ, - вылезает наружу.
        Тягостны моросящие весенние дожди пополам со… нет, даже не со снегом, с какими-то гадкими ледяными колючками, больно клюющими лицо. Но весеннее солнце еще тягостнее. Белое, слепящее, бесстыже взирает оно со своих высот на жалкую, нищенски голую землю. Закаты, то зловеще-кровавые, то болезненно-желтые, наводят неизъяснимую тоску, лишь сизые сумерки приносят некоторое облегчение.
        В селах ревет некормленая скотина, скулят голодные дети. В городах по черепице крыш сползают ледяные глыбы, грозя гибелью неосторожному прохожему. Сосульки мерно, будто в пыточной камере, роняют вниз холодные капли. В лесах снег задерживается дольше, и деревья, истекающие соком из зимних ран, оставляют на нем неприятные сырые следы цвета мочи.
        Оживает, лезет из всех дыр отощавшая за зиму могильная нежить.
        Ранняя весна - время самоубийц и упырей… - А я вам говорила! Говорила, надо по тракту ехать, не стоит на проселочные дороги сворачивать! А вы: «Короче, короче!» Поспешишь - народ рассмешишь! - азартно упрекала Энка спутников.
        От упырей им удалось удрать, но лошадей при этом чуть не загнали. А что было делать? Весенний упырь злой, в круге не отсидишься, пробьет с голодухи. К счастью, графская скотина оказалась выносливой и осталась в живых после долгой ночной гонки по бездорожью. Хищные твари никак не хотели упускать богатую добычу, отстали ближе к рассвету.
        - Боги Великие! - Демон-убийца в изнеможении откинулся на бархатную спинку сиденья. - Это был сущий кошмар! Второй раз я подобного не вынесу!
        - Ах, батюшки! - комически всплеснула руками сильфида. - Нашу нежную фею растрясло! Или это упыри тебя так напугали?
        - При чем тут упыри?! - разозлился Хельги. - Слова при тебе не скажи, обязательно все извратишь! Я за лошадей переживал, неужели не ясно?! Тебя бы запрячь и гнать всю ночь - что бы ты сказала?
        - Ну правильно! Тебе чужая лошадь дороже боевой подруги! Уже и запрячь готов, лишь бы скотина лишний раз не напрягалась!
        Неблагодарное это дело - спорить с Энкалетте, младшей дочерью сенатора Валериания.
        На другой день у Меридит разболелось ухо. Продуло во время погони, была как раз ее очередь сидеть за возницу. Как и следовало ожидать, хворь оказалась недостаточно благородной для эльфийской магии, Аолен пользы не принес. Бедная девица забилась в уголок кареты, тихо хныкала и всерьез подумывала, уж не поплакать ли ей. Останавливало присутствие младших по званию.
        Вдобавок склонная к оригинальным суждениям сильфида углядела в ее болезни дурной знак.
        - Ты вспомни! Всякий раз, когда с тобой случалась болячка, почти сразу следовала еще какая-нибудь неприятность! Зуб мудрости резался - в плен попали, солониной отравилась - я сессию завалила, чирей вылез - Хельги Ирракшану поглотил…
        Эдуарда тема очень увлекла.
        - А еще? - спросил он с неподдельным интересом.
        - Все. Больше она пока не болела. Но система прослеживается!
        - Хватит глупости болтать! - зашипел Хельги, он почему-то очень обиделся за сестру по оружию. - Три эпизода - это еще не система, а случайное совпадение! Нечего каркать! Поговорим о другом!
        Эдуард говорить о другом не хотел. Он пристал к Меридит:
        - Ты что, правда всего три раза в жизни болела? Дисы так редко хворают?
        - Неправда. Как все, так и дисы. А когда я маленькой была, у меня в Сехале каждый год случался понос!
        - Вот почему Хемма в упадок пришла! - обрадовалась сильфида.
        - Боги Великие, ну зачем она у нас такая дура? - жалобно простонала Меридит, на большее она пока не была способна.
        Злосчастное ухо стреляло все сильнее. Меридит совсем расклеилась. Пришлось остановиться в первом встречном селе, узнать, нет ли там «бабки». Знахарка нашлась, и вполне квалифицированная. Дунула, плюнула, сожгла волосок, хлопнула в ладоши - и боли как не бывало! «Учись, светило наше!» - напутствовала Энка эльфа.
        В том же селе у бабкиных соседей остановились на ночь. И лошадям требовалось дать отдых, и дразнить упырей больше не хотелось - ночной погони хватило даже неугомонной сильфиде. Устроились очень удобно, в сарайчике, оборудованном под столярную мастерскую. Там даже печка была, на ней хозяин варил клей. Так что мерзнуть не пришлось.
        А наутро Энка, проснувшись, как это заведено у народа сильфов, с первыми лучами солнца, захотела выйти на воздух, распахнула дверь… и уперлась носом в снежную стену, - сарайчик завалило чуть ли не под крышу! А снег все падал и падал.
        - Приехали! - мрачно ухмыльнулся Орвуд.
        - Уму непостижимо! - по-стариковски сетовал Рагнар. - Мыслимое ли дело - апрель на носу, а все замело! Раньше, я помню, в этих местах снег дольше двух-трех недель не залеживался. А сейчас даже у нас в Оттоне всю зиму не тает. Если так дальше пойдет, скоро, пожалуй, море замерзать будет! Отчего так?
        - Климат меняется, - ответил Хельги авторитетно. - Глобальное похолодание. С севера идут льды, Граница Жизни отступает к югу. Думаю, лет через сто - сто пятьдесят фьорды совсем обледенеют, как наш Замерзший архипелаг. Тогда, конечно, и в Оттоне станет намного холоднее. Примерно как сейчас во фьордах.
        - А что станет с Ипскими островами? - забеспокоилась Ильза.
        - Тоже замерзнут.
        - Ужас какой! - расстроилась девушка. - Почему такое невезение? - И размечталась: - Вот если бы, наоборот, теплело… Чтобы у нас стало как в Эттелии или Аполидий. Вот было бы здорово!
        Хельги пожал плечами:
        - В мире Макса климат как раз теплеет. Но там тоже никто не радуется.
        Карету пришлось оставить на хранение до лучших времен. Вместо нее купили сбрую и седла, поехали верхом по двое. Ильза была довольна (она сидела с Хельги и ради такого счастья готова была терпеть любые неудобства), остальные - нет. Лошади, непривычные ходить под седлом, то плелись, с трудом продираясь сквозь заносы, то взбрыкивали и норовили понести. Мокрый липкий снег продолжал валить крупными, по выражению сильфиды, «опереточными» хлопьями - ему не было никакого дела до того, что «апрель на носу».
        - Хотел бы я знать, за что Силы Судьбы на нас ополчились? - причитал Орвуд, вытряхивая снежные комья из бороды. От влаги главное гномье украшение топорщилось и в самом деле здорово напоминало метлу. - Чем мы так провинились, что они взялись устраивать нам одну гадость за другой? Сами поручают - против нашей воли, заметьте! - спасать мир и сами же чинят препоны! Где, спрашивается, логика?!
        Итог его роптаний был один: потерял равновесие и свалился с лошади в сугроб. И Хельги опять показалось, что все это уже было, было не раз: и снег, и сварливый гном в сугробе, и гнетущее чувство безысходной тоски…
        - Ох, мамочки мои-и! - Хельги вдруг взвыл так, что лошадь под ним споткнулась. Ильза, не разобрав, в чем дело, тоже завопила благим матом. Седоки остановили лошадей, в панике попрыгали в снег.
        - Хельги, горе мое, да что случилось?! - Перепуганная Меридит трясла брата по оружию за плечи в надежде вытрясти хоть что-то конструктивное. Но тот, бледный до синевы, с глазами по плошке, лишь невразумительно охал, вспоминал мамочек и великих богов. - Да скажи же наконец, в чем дело?! - умоляла диса, чувствуя, что еще минута, и она разревется у всех на глазах.
        - Вакации! - В голосе магистра Ингрема было столько отчаяния, что Аолен невольно подумал: «Приключись в самом деле конец света, Хельги наверняка говорил бы о нем более спокойно». - Зимние вакации закончились чуть ли не месяц назад! Я забыл про университет!!! Ни разу не явился! Боги Великие, как я мог?!!
        Колени Меридит подкосились, девица села в сугроб.
        - Хельги! Счастье мое, разве можно так пугать? Я уж не знала, что и думать. У тебя вид, будто заживо режут. Будто снова Ирракшану съел.
        - Да лучше бы съел! Разве ты не понимаешь?! Меня же теперь наверняка исключили из университета!!! Ужас, ужас!
        Тут Орвуд разозлился не на шутку:
        - Исключили из университета! Скажите, беда какая! Мир в опасности, жертв сотни, а он убивается из-за ерунды. Перепугал всех! Никакой совести нет!
        Но гнома никто не поддержал, даже Энка оставила свой привычный язвительный тон.
        - Не расстраивайся, - уговаривала она, - разберемся с мангорритами и переедем в Инферн. Помнишь, тебе понравился университет в Велнсе?
        Хельги был безутешен. Тогда сильфида решила подойти с другой стороны.
        - Мы дадим взятку Ученому Совету. Тебя восстановят, как в прошлый раз.
        - Нет! - возразил демон убито. - В прошлый раз все было иначе. Мы были студентами, шла война. А теперь я в мирное время сорвал учебный процесс! Нет мне оправдания и прощения!
        - Ничего себе - мирное время! - возмутился Эдуард.
        - Будет тебе прощение. Мы дадим очень большую взятку, у нас есть сокровища.
        - Придумала! - обрадовалась Меридит. - У нас есть куча артефактов! Отдадим им и ковер, и кристалл Акнагаррона, и камень Ло, и дудочку Крысолова! - На золотую чашу и орочий амулет она посягнуть не решилась. - Да Перегрин обалдеет! Такого ни в одном университете нет! Даже у Верховной Коллегии нет! Тебя точно восстановят, не сомневайся!
        - При чем тут Перегрин? Я состою при кафедре естественной истории, а не магии.
        - Будто ты не знаешь, что в нашем университете без мэтра Перегрина ничего не решается!
        Девица была совершенно права, но Хельги не мог успокоиться так сразу - слишком велико оказалось потрясение.
        - Мэтр Уайзер, наверное, уже весь ядом изошел! Он меня терпеть не может, думаю, весь Совет против меня настроил!
        - Если за тебя заступится профессор Перегрин, Уайзера никто и слушать не станет. Хватит изводиться.
        Нервничать демон перестал, но захотел сразу же отправиться в Уэллендорф улаживать дела. Девицы его остановили. Прежде надо покончить с мангорритами, решили они. Чтобы не пришлось давать взятку в третий раз.
        А Эдуард размышлял про себя: неужели Силы Судьбы ниспослали им столько редчайших артефактов лишь затем, чтобы было чем давать взятки?
        - Знаете, в чем наша проблема? - изрек вдруг Хельги.
        - В чем? - сонно пробормотала Энка. Ей меньше всего хотелось думать о проблемах.
        Они провели в седлах (а кое-кто и без!) весь день и с непривычки чувствовали себя прескверно, двигались наподобие полупарализованных калек.
        Болело все, от шеи и ниже, особенно то место, где спина теряет свое благородное название. Измученные, они остановились на отдых в очередном селе, у пожилой вдовы. Добрая женщина устроила постояльцев в лучшей своей комнате - с полосатыми половиками, белыми занавесками и геранью на окнах. Да еще и пирогами накормила! Щедрой рукой она нарезала куски, подкладывала на тарелки, приговаривая: «Кушайте, кушайте, бедные детки», и украдкой всхлипывала в платочек.
        - Наверное, у нас слишком жалкий вид, - справедливо предположила Меридит. - Такой, что без слез не взглянешь.
        После ужина отроки почти мгновенно заснули, остальные некоторое время боролись со сном в надежде выработать план дальнейших действий, но потерпели поражение.
        - …Так в чем проблема-то? - напомнила Меридит брату по оружию. Тот принялся зевать и о вопросе, похоже, забыл.
        - Какая проблема? А-а! Наша проблема в том, что мы слишком много бегаем и слишком мало думаем!
        - Бо-оги Великие! - Орвуд так и подскочил, будто золото увидел. - Что я слышу?! - И наигранно всполошился: - Хельги, ты здоров? Не иначе у тебя горячка, дай я голову потрогаю!
        - Отстань от моей головы, не сбивай с мысли! Я вот что подумал. Во-первых, с жертвенной кровью все не так просто. Мангорритам не хватало детей сотни полторы-две. Крысолов прошел через Ольдон и Эйк, - неужели в двух больших городах не набралось нужного количества малолеток? Почему он отправился дальше, по селам Срединных Земель?
        - Может, дудка не способна удерживать слишком много жертв одновременно? - предположила Энка азартно, сон с нее как рукой сняло.
        Хельги фыркнул - он-то видел дудочку в действии! Она очень на многое способна! Страх берет, как вспомнится оцепеневший Буккен.
        - Не в этом дело! Мне кажется, не все дети подходят мангорритам. Дудка отбирает их по какому-то принципу.
        - А именно?
        - Откуда мне знать! По дате рождения, по цвету волос, по магическим способностям - может быть что угодно!
        - А мангорритские дети подошли все?
        - Конечно! Их же специально выращивали.
        - Допустим. Но что нам это дает? - скептически осведомился гном.
        - А вот что! Мангорриты не смогут зайти в первое встречное село и с ходу набрать себе тридцать недостающих жертв. Им обязательно потребуется дудочка…
        - Вдруг у них есть другой способ отбора? - перебила Меридит.
        - Может, и есть… Нет, вряд ли. Иначе им сразу воспользовались бы параллельно с Крысоловом. Быстрее отобрали бы нужное количество жертв.
        - А может, они не торопятся? - вредничал гном.
        - Все может быть. Но так мы ни к чему не придем. Давайте предположим, что другого способа нет или он слишком сложный. Понимаете, что из этого следует? Мангорриты непременно захотят заполучить дудку назад!
        - Не проще ли новую сделать? - спросил Рагнар. - Простая штука: трубочка и пять дырочек, я и сам в детстве подобные мастерил…
        - Дело не в этом, а в чарах, - растолковал Аолен. - Акустическая магия совершенно забыта. Хотя, если их Владыка в самом деле прожил три тысячелетия, он может ее помнить.
        Хельги выудил крысоловский артефакт из мешка, внимательно изучил.
        - Ужасно древняя! Удивительно, как еще не рассыпалась.
        - Магия! - развел руками эльф.
        - Да, - согласился демон. - Если бы они умели делать новые дудочки, то не отправили бы Крысолова шастать по свету с бесценным антиквариатом, мало ли что с ним случится. Нет, надо исходить из того, что дудочка единственная в своем роде и мангорриты будут стараться ее вернуть.
        - Пожалуй, ты прав, - согласился Аолен.
        - Как же ее вернешь, если она у нас? - спросил пробудившийся принц.
        - Легко. Они нас через нее же и найдут. Как Августуса через черепаху!
        - Ой! Нападут, да?! - не то испугалась, не то обрадовалась Ильза.
        - Могут! - согласилась сильфида.
        Теперь уж Орвуд всполошился по-настоящему:
        - Чего же мы сидим? Надо срочно от нее избавляться! Разломать, и дело с концом. Дай ее сюда!
        Но эльф перехватил его руку.
        - Ни в коем случае! - воскликнул он. - Имейте в виду: только опытный маг может сломать магический артефакт так, чтобы при этом не вышло большой беды!
        - Ладно. Тогда пусть Хельги запрячет ее подальше через Астрал. В Уэллендорф ваш или еще куда-нибудь.
        - Сильный маг способен извлечь свое имущество, даже будучи от него на большем расстоянии. Мы же не хотим, чтобы дудка вернулась в руки мангорритов?
        - А почему ты решил, что среди них есть сильный маг? - не желал соглашаться гном.
        - Да потому что тварь, ухитрившаяся прожить на свете три тысячелетия, должна по силе равняться если не демонам, то как минимум великим магам! - ответил Хельги за Аолена, невольно натолкнув Орвуда на мысль.
        - Знаю! - торжествующе провозгласил тот. - Хельги, давай живенько ноги в руки, дудку в зубы и дуй в мир к Максу! Уж через границу миров Владыка свое имущество не протащит? Не демон же он, в самом деле?
        Хельги обреченно вздохнул и принялся натягивать куртку. Идея Орвуда сама по себе была очень неплоха, вот только воплощать ее ужасно не хотелось.
        - Подождите! - вспомнила Энка. - А что во-вторых? Ты сказал «во-первых», значит, должно быть что-то еще.
        - После, после расскажет. Вернется и расскажет, - торопил Орвуд. - Хельги, чего ты копаешься, как невеста перед свадьбой? Отправляйся уже!
        - Обуться можно? Неудобно, знаешь, по чужим мирам босиком разгуливать. И вообще, мне хотелось бы сперва подать Максу какой-нибудь сигнал, я обещал предупреждать о своем появлении…
        Повелитель возжелал - Царь Народов исполнил!

…И представьте себе ситуацию.
        У вас важный деловой ужин с партнерами. Разговор долго не клеится, едва удается перейти от общих вежливых фраз к сути вопроса. И в тот самый миг, когда наконец заходит речь об условиях контракта, откуда-то из пустоты раздается жуткий, совершенно замогильный голос: «Трепещите, о смертные! Великий демон грядет!» Затем ослепительная вспышка, грохот… А дальше все как полагается: милиция, оцепление, допросы, протоколы… Кто взорвал, кого взорвали, почему взорвали?.. И что это за странный гражданин без документов?..
        - Макс, я не совсем дурак, честно! Это не я, это Царь Народов! Он то и дело гадости устраивает, помнишь, я рассказывал? А я не виноват… почти. Ты очень сердишься, да? - Хельги был само воплощенное раскаяние.
        Макс отвел взгляд - ему вдруг стало совсем тошно. Ощутил что-то вроде классовой ненависти к себе самому. Они там спасают миры, а он здесь - по ресторанам! И еще претензии предъявляет! Помешали, видите ли, отужинать! Правильно Хельги сказал - не воин теперь, а торговец! Обуржуазился до безобразия. Фу, стыд какой!
        - Хельги, я не сержусь совершенно. И ты не дурак, это я сам идиот. Есть будешь?
        От еды гость отказался, сославшись на пироги. И вообще, он только на минутку, по делу заскочил. Не может ли Макс спрятать у себя вот этот артефакт. Да, это именно магический артефакт, а не просто дудка. Где ее хранить - все равно, главное - не дудеть. А если вдруг исчезнет - беспокоиться не надо, такая, значит, судьба… После того как до чужого мира добрался Царь Народов, у Хельги появились опасения, что на это способны и мангорриты.
        - Согласен? Спрячешь?
        - Согласен! - Максим Александрович повеселел: легко отделался на сей раз. Не нужно ни военное снаряжение добывать, ни музеи грабить. - Согласен, но с одним условием: в следующий раз, сделай милость, появляйся без предупреждения!
        Демон смущенно хихикнул, помахал ручкой и исчез. А господин Ветлицкий аккуратно убрал древний магический артефакт в кейс и довольно скоро позабыл о нем. Сами понимаете, напрасно. - Так что же было во-вторых? - тормошила Энка возвратившегося демона. Практика делала свое дело, после очередного пересечения границы миров он уже перестал
«валиться без чувств на манер нежной феи», но бодрым и свежим его тоже нельзя было назвать.
        - Зачем ты меня дергаешь, - вяло сопротивлялся он. - Я спать хочу. Завтра все скажу.
        - Да ты что?! - возмутилась девица. - Мы и так целый час ждали! Хочешь, чтобы я от любопытства померла?!
        Хельги сдался, раздраженно поведал:
        - Помните, как веселился Крысолов, когда мы предположили, что он сам лично потрошит младенцев Талисманом сидов? Мы рассматривали дело с практической точки зрения: удобнее умерщвлять их на месте, не таская на большие расстояния. А того не учли, что жертвоприношение - это всегда ритуал, требующий соблюдения определенных условий. И вряд ли обряд можно повторять слишком часто, особенно если проводить его должен лично Владыка. Он ведь не в том возрасте, чтобы бегать следом за Крысоловом и обрабатывать добычу мелкими партиями по мере поступления…
        - И что ты хочешь этим сказать? - потеряла терпение Энка. - Что-то затянулась твоя преамбула!
        - Хочу сказать, что какую-то часть жертв могли оставить в живых до прибытия последней партии из Буккена. Они, возможно, и до сих пор живы.
        - Так что же мы тут валяемся?! - вскочила Ильза. - Бежать, спасать надо!!!
        Орвуд недовольно заворочался.
        - Бороду мою отдай! Ты на ней стоишь! Куда бежать на ночь глядя? Забыла, что твой любимый сказал? Думать надо, а не бегать.
        - Сегодня я больше не могу думать, - объявил демон утомленно. - Только завтра.
        - Пока мы тут думаем, их всех поубивают! - Ильза только что не вопила в голос. - Надо ехать, надо искать!
        - В самом деле! - поддержала ее Энка. Она уже совсем разгулялась, ей хотелось не спать, а действовать. - Надо ехать! Перикулюм ин мора![Опасность в промедлении! (Лат.)] - Подходящее к ситуации изречение ей удалось припомнить только на языке латен. Староземские мудрецы мыслили иначе: тише едешь - дальше будешь, поспешишь - народ насмешишь…
        Хельги демонстративно натянул на голову стеганое одеяло.
        - Согласен. Надо ехать. Берите меня, грузите на коня, везите куда хотите, сам я не пошевелюсь! Кстати, и лошади в восторге не будут, они тоже живые твари. Если бы меня выгнали на ночь глядя из стойла, оседлали и поехали, не дав толком отдохнуть, я бы на их месте из принципа сдох!
        Спор разрешился в пользу лошадей. Решено было дождаться утра и возвращаться в Буккен, к Балдуру Эрринорскому.
        - Колдуны умеют находить целое по его части, - сказала Энка. - Крысолов - часть секты мангорритов, его тело поможет выйти на след. Вот только времени остается все меньше и меньше…
        Аолен предложил разделиться. Четверым вернуться в Буккен, остальным ехать в дельту, караулить врага там. Но последнее слово осталось за Хельги.
        - Нет, - сказал он, - нас и так слишком мало, нельзя дробить силы. В Буккен вернусь я один, выясню, что смогу, потом найду вас через Астрал. А вы поезжайте в Гвен.
        На том и порешили, хотя Меридит была очень недовольна: ворчала, шипела и фыркала. Она прекрасно понимала: случись колдуну в самом деле обнаружить мангорритов, ее брату по оружию хватит дурости и нахальства полезть на них в одиночку. Как демон он, скажем прямо, никакой критики не выдерживает, так что последствия могут оказаться печальными.
        - Ну что ты изводишься? - утешал горе-демон. - Во-первых, не такой уж я любитель человечьих отпрысков, чтобы ради них безрассудно рисковать. Посмотрю по ситуации, будет шанс на успех - полезу, нет - плюну, не судьба, значит. Во-вторых, в самом крайнем случае, если не будет другого выхода, я могу мангорритов просто поглотить, всех скопом. Они и «мама» оказать не успеют, как я их сожру, не сомневайся!
        Хельги смотрел честными глазами, но Меридит слишком хорошо его знала, чтобы не понимать: врет как сехальский визирь. На человечьих детенышей он еще может плюнуть, с него станется. Но пожирать мангорритов не будет ни под каким видом.
        - А ведь тебе еще через упырей ехать, - горевала она, целуя его на прощание.
        - Подумаешь, упыри! В крайнем случае обернусь. Не станут же они волка грызть?
        - А не проще ли через Астрал уйти? - сердито напомнила сильфида. - Когда ты наконец привыкнешь быть демоном, а не спригганом?!
        Хельги вздохнул.
        Когда-нибудь. Нескоро.
        До Буккена Хельги добрался очень быстро. Его лошадь, оставшаяся при единственном седоке, повеселела и заскакала бодрой рысью или, может, галопом. Сотник Ингрем, привыкший воевать пешим, в аллюрах не разбирался. Он с состраданием думал о другой кобыле, той, которой придётся мучиться сразу с тремя седоками. Что она, бедная, подумает?
        Балдур Эрринорский неожиданному возвращению Хельги искренне обрадовался. Он был счастлив возможности оказать помощь своему новому любимому богу, хотя совершенно не мог взять в толк, зачем она ему, такому грозному и могучему, вообще нужна. Хельги за время их короткого знакомства успел уже несколько раз объяснить, что могуществом своим пользоваться толком не умеет, но Балдур втайне отказывался ему верить. Считал это неким особым проявлением божественной милости к простым смертным…
        Эксгумация трупов - дело для черного мага, пусть и бывшего, рутинно-привычное. Чего не скажешь о грозном и могучем демоне. Хельги приходилось видеть огромное количество мертвецов разной степени сохранности, зрелище это давно перестало его впечатлять. Но те трупы лежали на поверхности, а извлекать покойника из земли оказалось жутко до дрожи, наверное, из-за противоестественности происходящего. Пришлось закусить губу, чтобы Балдура не испугал стук демонических зубов. В лабораторию прикрытый рогожей труп волокли через весь город на тачке, и подменному сыну ярла казалось, что все прохожие оборачиваются и перешептываются у них за спиной. На самом деле он переживал напрасно. К действиям черных колдунов в Буккене давно привыкли. Если кто и догадывался, что за страшный груз спрятан в повозке, то совершенно по этому поводу не беспокоился. Не впервой.
        Пока Балдур готовился к обряду: смешивал зелья, чертил символы, разжигал огни, - Хельги вертелся рядом, задавал вопросы и, если честно, порядком мешал. Балдур не сердился, он был счастлив божественным присутствием.
        - А как же ты станешь колдовать?! - вдруг испугался демон. - Ты давал клятву Мельдаха! - Узрев проявление клятвы в действии, он больше не забывал имя ее автора.
        Колдун не особенно смутился:
        - Хорошо, что напомнил. Ты должен временно освободить меня от клятвы.
        - Ох, а я не умею! - признался Хельги со стыдом. Неприятно было выглядеть в глазах почитателя полнейшим профаном.
        К счастью, процедура освобождения от клятвы оказалась совсем простой, чисто словесной. Никаких специальных магических действий не потребовалось.
        Черное колдовство - зрелище не из приятных. Труп Крысолова дергался в судорогах будто живой; голубоватое свечение, исходящее от него, ежеминутно прорезали вспышки маленьких молний, заставляя мертвое тело изгибаться эпилептической дугой. Смотреть было тошно, зато в голову вдруг пришла интересная тема для статьи: «Электрические явления как побочный эффект магических процессов». Нет худа без добра, как сказала бы Энка.
        В конце процедуры Хельги даже пожалел, что Балдур завязал с черным колдовством. Такой специалист пропадает! Демон отчетливо видел, как в Астрале от голой пятки мертвеца вдруг потянулась, зазмеилась гадкая малиновая нить, поползла все дальше и дальше, пока не уперлась в клубок таких же нитей и не слилась с ним. Не так уж приятно скользить разумом по всякой дряни, но чего не сделаешь из соображений гуманизма! - Хорошая весть, о Владыка! Адепт-охотник нашелся, он по-прежнему в Буккене!
        - Вот как? - Старец шевельнул кустистой бровью. - Пошто он там задержался так долго?
        - Не ведаю, о Владыка! - беспомощно развел руками сектант.
        - Надобно разузнать, прежде чем доносить! Менее двух седмиц до Явления Силы, малолеток недобор, а этот болван застрял в Буккене! Уж не с девкой ли?! Пошли людей, пущай поторопят… К слову, каково с малолетками? Падежа не случалось ли?
        - Не было, о Владыка! - Мангоррит согнулся в земном поклоне. - Блюду как своих родных! - Он мерзко осклабился.
        - А сид что?
        - И сид живехонек. На беспокойство жалуется - малолетки его тревожат, кричат много. Плачет он от них.
        Владыка медленно кивнул, смежил тонкие до прозрачности старческие веки. Доволен, понял адепт, и сердце его зашлось от счастья.
        Демон, ушедший разумом в Астрал, выглядит странно: взгляд становится отсутствующим до идиотизма. Балдура так и подмывало окликнуть Хельги из любопытства, но он не посмел. Тот вернулся сам. Тряхнул головой, словно отгонял наваждение, и таинственно зашептал:
        - Здорово! Я их видел! Представляешь, они сочли Крысолова живым! Собираются отправить к нему посланцев. Ты сможешь поддерживать его в таком состоянии еще некоторое время, чтобы мангорриты не встревожились?
        - Совсем недолго, - разочаровал колдун. - Астральное поле очень нестабильно, труп староват. Но ты не беспокойся. Мне думается, мангорриты обнаружили своего Крысолова не потому, что я активировал его тело, а как результат того, что мы выкопали его из земли. Они не демоны и даже не Великие, чтобы оперировать астральными категориями. Видишь медальончик? - Он ткнул пальцем в шею трупа. - Это маячок. Его-то и нашли, а вовсе не самого Крысолова. Примитив.
        - Будем надеяться, что ты прав. Потому что малиновая нить растаяла, а я, осел сехальский, даже не догадался протянуть свою! Надежда только на посланцев. Хоть бы пришли!
        - Придут, не сомневайся.
        И они пришли.
        Мангорритов явилось двое. Стояли в подворотне возле дома колдуна, их было хорошо видно в полуподвальное окошко. Внешним своим видом пришельцы из толпы не выделялись: обычные дорожные плащи, сапоги с короткими голенищами, заплечные мешки военного образца. Хельги распознал их исключительно по голым черепам, поблескивающим из-под капюшонов, и хромоте.
        - Странно, - пожаловался Хельги. - Я их проклинал, чтобы они окосели, облысели и охромели одновременно. В результате у кого один признак, у кого два. Все три - крайне редко. Отчего так?
        Колдун ответа не знал, но обещал подумать.
        Несколько часов посланцы топтались под дверью, но постучать не решались. Астрал слабо колыхался - они пытались вызвать своего единоверца наружу. Тот по понятным причинам не откликался. Наконец терпение мангорритов лопнуло, высокий взялся за дверной молоток.
        Хельги, сам не зная зачем, затаился. Балдур вышел навстречу чинно, не спеша.
        - Что вам угодно, почтенные? - спросил он хорошо поставленным голосом, без тени волнения.
        Почтенные спросили, нет ли в доме человека, такого же, как они, в балахоне и босого.
        - Увы, такого не встречал. - Ни один мускул не дрогнул в лице колдуна. - Но что же мы стоим на пороге? Проходите, будьте гостями! - Он распахнул двери широким приглашающим жестом.
        Двое переглянулись и вошли. Откуда-то, едва ли не из пустоты, в руках чародея возникли два больших пузатых бокала темного стекла. Ох, нехороший цвет!
        - Выпейте, почтенные, будьте любезны.
        И чудо - те, послушно, как сомнамбулы, протянули руки к сосудам. Они пили с видимым удовольствием, жадно, громко глотали, причмокивали. Осушили до дна, развернулись и ушли. Колдун победно улыбнулся, потер руки.
        - Ну вот и все! Три последних часа ушли из их памяти. Будут думать, что не нашли Крысолова. Теперь дело за вами!
        - Мы на «ты», - напомнил Хельги, обернувшись.
        - За тобой, - кивнул Балдур покорно. Странное это чувство - быть «на ты» с собственным богом.
        Следить за мангорритами оказалось нетрудно. Они ничего плохого не подозревали, даже не оборачивались. Шли городом, полем, лесом и ближе к закату вывели-таки преследователя к своему логову. Нет, не к тому, что демон видел в Астрале. Тогда был шатер вроде армейского и местность, открытая всем ветрам. Здесь, в лесной глуши, у подножия невысокой скальной гряды, скрывалось иное.
        Это был поселок рудокопов, заброшенный лет пятьсот тому назад и кое-как приведенный в порядок совсем недавно. Каменные хижины покрыты свежим лапником, а вход в шахту забран тяжелой дубовой дверью на накладных петлях.
        Зря старались! Сприггану дверь не помеха. Два шага сквозь толщу грязно-серого кварцита, а за ней…
        Волна удушливого зловония заставила демона шарахнуться назад.
        Так всегда бывает, если в тесном, непроветриваемом, лишенном элементарных удобств помещении запереть полторы сотни человек и держать их там не меньше двух недель.
        - Нашел! - объявил Хельги торжествующе. - Живые пока! Вонища - ужас!
        В Буккен демон вернулся мгновенно. Балдур его просто вызвал по колдовскому сигналу, который сам же и научил посылать.
        - Освободил?! - выдохнул Эрринорский.
        - Не было смысла. Обнаружив пропажу, мангорриты наловили бы новых жертв. Нет, надо придумать что-то хитрое.
        Балдур тут же предложил:
        - Давай подменим детей упырятами. Сколько их там? Сотни полторы без малого? У нас в окрестностях полно нежити.
        Хельги фыркнул:
        - Это мы заметили. Только не думаю, что мангорриты придут в восторг.
        - Они ни о чем не догадаются. Я знаю специальные чары, от них дурные мертвецы выглядят совершенно как люди.
        Хельги хотел было усомниться в возможности подобных превращений, но вспомнил Самитру и не стал - нашел другой повод для спора. Не зря ведь говорит премудрая Энка: «С кем поведешься, от того и наберешься». Вот от нее-то он и набрался - ничего не поделаешь.
        - Ты думаешь, сектанты не распознают подлог? Не знаю, как адепты, но сам Владыка должен быть сильным магом, если не демоном, раз прожил три тысячи лет. Он ведь Бандароха с другого конца Староземья выманил…
        - Сомневаюсь, - возразил колдун, - не производит он впечатление сильного мага. Для того чтобы влиять на предметы, с которыми имеешь магическое родство, большой силы не надо. Черепаха, храмы, сами мангорриты принадлежат одной силовой системе - той, что в Астрале, по твоим же словам, проявляется малиновыми линиями. В ее пределах они действительно могут быть могущественными, однако она сама резко ограничена. Задача адептов как раз в том и состоит, чтобы растянуть ее на весь мир, потому что без этого они ничего собой не представляют.
        К тому же, если не иметь никаких моральных принципов, но обладать определенными знаниями, прожить три тысячелетия - не самая сложная задача. Можно искусственно продлевать жизнь за счет внешних источников. Проще говоря, вампирить: как на физическом, так и на энергетическом, а может, и на информационном уровне.
        - Он что, сущности жрет?! - округлил глаза демон-убийца.
        - Не исключено, - кивнул колдун. - Не в этом дело. На само поддержание подобной жизни уходит очень много сил, так что вряд ли Владыка способен на серьезные магические свершения. Да сам посуди: выманивать вашего Бандароха через черепаху он стал лишь после того, как все другие, немагические, средства были исчерпаны. И еще один аргумент: ни на одном из храмов не была установлена серьезная магическая защита, вы беспрепятственно проникали внутрь.
        - Там было страшно, - вспомнил Хельги.
        Но Балдур презрительно поморщился:
        - Ерунда. Простейший сенситивный барьер, такой даже Ильза сможет навести, если ее научить. Плюс естественные эманации чуждой Силы - заслуги Владыки в них нет. Едем дальше. Мертвого Крысолова от живого отличить не смог, о том, что вы вмешались в его игру, судя по всему, не догадывается - не предпринимает ничего, чтобы вас остановить.
        - В храме Конвелла была охрана, нам пришлось сражаться, - заметил демон.
        - Вот тебе и лишнее подтверждение! Будь он действительно силен, мог бы просто испепелить вас магией, по крайней мере, в собственных владениях. И самое главное: могущественные маги и колдуны - всегда одиночки. Им нет нужды окружать себя приспешниками, создавать секты; в нужный момент они заставят служить себе кого захотят, ничего не объясняя, не посвящая в собственные планы. Вспомни, как действовал Вардох Глом. Возник, будто ниоткуда, и в считанные дни прибрал к рукам едва ли не все человечье Староземье! Быстро, эффективно, тайно. А про мангорритов, или, как их еще называют мандрагоритов, каких только слухов и сплетен не ходит, хоть они и таятся по лесам… Ну что, убедил я тебя?
        Хельги радостно кивнул:
        - Убедил.
        Вот удивительно! То, о чем говорил колдун: системы сил, магическое сродство, многоуровневый вампиризм, - он уже слышал в университете от мэтра Перегрина. Почему же в изложении Балдура все ясно и понятно, а на лекциях профессора он чувствовал себя полнейшим идиотом? Неужели дело в подавляющем влиянии личности?..
        - Ну что, начинаю собирать упырят? - вывел его из задумчивости колдун.
        - Ой! Упырят ведь тоже жалко! - пришло вдруг в голову демону-убийце. - Разве мы имеем моральное право спасать одних, обрекая на гибель других?!
        Балдур отечески снисходительно вздохнул:
        - Хельги, ну посуди сам! Какой вред упырю, если ему перерезать горло? Его ведь даже драконье серебро толком не берет, единственное надежное средство - осина. Не из дерева же Талисман сидов вырезан? Рассыпался бы за тысячелетия.
        Действовать решили так. На пустыре за городом Балдур собирает упырей, обрабатывает нужным образом. Тем временем Хельги проникает в подземелье с детьми и устанавливает там магический маяк. Ориентируясь на него, колдун производит обмен один к одному, затем вызывает демона назад обычным способом, через пентаграмму.
        Чудесный план! Но тут аналитический ум магистра Ингрема нашел-таки в нем изъян.
        - Слушай! Что же будет, когда мангорриты наловят последнюю порцию жертв и подсадят к упырятам?!
        Колдун помолчал с минуту, потом ответил жестоко:
        - Во всяком случае, жертв будет меньше.
        - Может, подождать с обменом?
        - Не стоит, - решил Балдур. - С приближением рокового дня сила Владыки будет крепнуть. Как бы ни возникли помехи. Действуем незамедлительно!
        И почему это ученые маги презрительно морщатся, когда речь заходит о черном колдовстве? Дескать, не наш уровень… Попробовал бы тот же мэтр Перегрин виртуозно подменить полторы сотни младенцев могильной нежитью, да так, чтобы никто не заметил! Хельги и сам, если бы не знал, в жизни не догадался бы! Скосишь глаза, прищуришься - упыреныш, а смотришь прямо - натуральный человек!
        - Ну, как?! - гордо спросил Балдур Эрринорский.
        Он стоял посреди пустыря, статный, высокий, в эффектном черном балахоне, в кольце синих огней, а вокруг копошились, визжали и вопили ничего не понимающие, насмерть перепуганные человечьи детеныши.
        - Восхитительно! - выпалил Хельги от души и закрыл уши ладонями.
        - Боги Великие! А это что за субъект?! - Балдур, менее восприимчивый к детскому крику, первым заметил в толпе маленькое, жалкое, но совершенно недетское тельце.
        - Бандарох Августус собственной персоной! - объявил Хельги после некоторого раздумья. Он не сразу смог узнать в истощенном до состояния скелета, немыслимо грязном, полуголом, почти потерявшем разум создании магистра демонологии, автора
«Новейшего и полнейшего…».
        На ногах Августус не стоял, внятно выражать мысли не мог - лепетал что-то бессвязное, плакал и хватал спасителей за ноги.
        - Отволоку-ка я его к Рагнару, - сказал Хельги, брезгливо пятясь. - Не умею я с ним обращаться.
        - Правильно! - обрадовался Балдур. Разумом он сочувствовал несчастному, но не мог преодолеть отвращение, и заниматься его благоустройством категорически не желал. Вряд ли его стоило за это упрекать, он ведь был черным колдуном, а не благородным рыцарем или эльфом.
        Хельги критически оглядел многострадального магистра через Астрал. Кое-какая магия в нем присутствовала, уцепить можно… А если выскользнет и потеряется по дороге - тоже беда невелика!
        - Ну, я пошел?
        - Погоди! А с детьми-то что делать? Куда их девать?
        - А что с ними надо делать? - искренне удивился Хельги. - Мы их спасли, освободили, по домам пусть идут.
        - Их ведь издалека в наши края привели! Они маленькие, дорогу не найдут, заблудятся!
        - Ничего, - бессердечно отмахнулся урожденный спригган. - Жить захотят - выберутся.
        Нет. Хоть и не был Балдур большим гуманистом, но бросить беззащитных детей на произвол злой судьбы не мог. «Я их в Муниципалитет отведу, - решил он. - Пусть ими теперь общественность занимается. Мы свое дело сделали».
        На этом весьма довольные собой и друг другом черный колдун и демон-убийца распрощались…
        Аолен пребывал в настоящем потрясении.
        - Кто бы мог подумать, что черные колдуны обладают таким могуществом, да еще способны направить его во благо!
        - Смотря что считать благом, - заметила Энка философски. - С точки зрения мангорритов, он совершил непоправимое зло. Добро и зло вообще понятия относительные!
        Ильза тоже решила пофилософствовать:
        - Вот так живешь себе тихо-мирно, встретишь кого и не знаешь: вдруг это заколдованный упырь! - И расстроилась: - Ой! Теперь я буду бояться!
        - Ты не бойся, а иди помогай, - позвала ее Меридит. - Принеси еще котелок кипятка и спроси у хозяйки полотенце.
        Не надеясь на эльфийскую магию, Бандароха спешно доставили к ближайшей ведьме-знахарке, - похоже, без простой деревенской бабки было не обойтись. Но прежде чем приступить к его излечению и откорму, магистра предстояло отмыть от многомесячных наслоений грязи и нечистот, избавить от насекомых и парши. Обращаться с ним при этом приходилось крайне осторожно, бережно, будто с новорожденным младенцем - не перегреть, не простудить, не поцарапать мочалом и полотенцем опрелую кожу…
        - Проще придушить, чтоб не мучился! - Ну не желал подменный сын ярла прощать своего невольного обидчика!
        Энка замахнулась на него мокрой тряпкой:
        - Сиди уж, душитель! Не хочешь помогать, так хоть не мешай.
        - Я и не мешаю!
        - Мешаешь. Мы моем, а ты зудишь под руку.
        - Подумаешь, чувствительная какая! Да если бы не я, вам и мыть-то некого было бы!
        - Ах, огорчил! - ухмыльнулся Орвуд, вовлеченный в процедуру против воли - ему поручили греть воду.
        Слоняющийся без дела Эдуард - его почему-то решили не привлекать - подсел к бывшему наставнику, спросил вполголоса:
        - Раз у мангорритов больше нет подходящих жертв, значит, миру ничто не угрожает?
        Хельги был настроен не особенно оптимистично.
        - Как знать. Неизвестно, что будет, если вместо человечьей Силе подсунут кровь упырей. Как бы еще большей беды не вышло… Да не пугайся ты так! Мы ведь как раз и призваны помешать жертвоприношению. Не все ли равно какому? И вообще, меня теперь иное гнетет… - Он сделал скорбную мину.
        - Что именно? - насторожились все.
        - Да вот сижу и думаю: уж не подцепил ли я насекомых, пока тащил Августуса?
        - Фу-у! Ты меня напугал! - У принца отлегло от сердца.
        Орвуд брезгливо передернул плечами:
        - Сам виноват! Зачем ты его опять приволок? Не тварь, а наказание. Каждый раз отмывать приходится! - Он был очень недоволен. Ему уже пришлось однажды выводить вшей из бороды, удовольствие было ниже среднего, и возобновлять опыт совершенно не хотелось. - Давайте его в самом деле того… Избавимся.
        Рагнар только вздохнул и укоризненно покачал головой.
        Беспощадной лавиной, сметающей все на своем пути; обрушился на земли Предгорий воинственный Аль-Оркан. Дикие орды проклятых гоблинов катились волна за волной, и не было им числа.
        Дрожали Арвеи от топота тысяч и тысяч ножищ, от глухих барабанных ударов и утробных воинственных воплей. Вой и стон стояли в городах и селах людей, гномов, кудиан. Со времен самого первого, самого страшного нашествия орков Староземье не видывало ничего подобного по силе и всесокрушающей мощи. Казалось, нет на свете силы, способной остановить их стремительное наступление.
        О готовящемся вторжении жители южных земель знали давно, но подобного ужаса никто не ожидал. Страшные вести разносила народная молва. Отчаянные попытки южан противостоять врагу оканчивались полнейшим крахом. Орки рвались в бой с остервенением берсеркеров, гибли сотнями, но на их место приходили тысячи. Казалось… нет, так и было на самом деле - весь Аль-Оркан от мала до велика взялся за оружие. Были в их войске и косматые седые старики с горбами выше головы, и женщины, и едва вставшие на ноги детеныши. И каждый из них сражался не на жизнь, а на смерть. Кто как мог. Оружие, камни, дубинки, зубы, когти - все было пущено в ход. Это была не просто война, а настоящая бойня, страшная и кровавая.
        Но удивляла не только ошеломляющая численность орочьих орд и слепая оголтелая ярость. Нетипичным выглядело их поведение на захваченных территориях. Обычно проклятые гоблины не покидали занятый город до тех пор, пока в нем оставалась хоть крошка съестного и капля выпивки, хоть один живой мужчина и непоруганная женщина, пока все ценное - от городской казны до бабьей побрякушки - не оказывалось вывезенным в Аль-Оркан. На этот раз оркам было не до грабежа. Через взятые города и павшие крепости они проходили походным маршем, не задерживаясь: похватают на бегу, кто что успеет, и дальше… Куда стремились они, какая нужда гнала их с насиженных мест вперед и вперед, все дальше на север? На этот вопрос у трепещущих в ожидании верной гибели жителей Староземья не находилось ответа. Равно как и на другой: почему в этой вселенской катастрофе, когда в считанные дни десятки приморских городов и сел были превращены в дымящиеся развалины, главный после Даан-Азара враг проклятых гоблинов - королевство Оттонское даже не подверглось нападению. Орочий поток налетел на городские укрепления, но вместо того, чтобы идти на
штурм, вдруг отхлынул, словно наткнувшись на невидимую, но непреодолимую преграду, разделился на два рукава и обошел стороной! Подобного чуда не знала история орочьих войн.
        - Какое там чудо? Нет никакого чуда, - ворчал Орвуд обиженно. - Мы натащили в Оттон целую кучу магических артефактов, один другого уникальнее. Должен же был хоть один из них сработать как охранный! - Тайком он последними словами ругал себя за непростительный промах: не догадался настоять, чтобы реликвии хранились в Даан-Азаре!
        Впрочем, немного поразмыслив, он рассудил так: при разгроме Даан-Азара лично он теряет лишь однокамерную, не особенно богато обставленную пещеру, зато роскошные апартаменты с золотой ванной остаются в целости и сохранности! Скупость взяла верх над патриотизмом, гном успокоился и даже вознес хвалу Силам Судьбы. Вот те, наверное, удивились!
        В самом Оттоне тоже возносили хвалу, но не Силам Судьбы. Кому же тогда? Рядовые подданные, разумеется, не знали, сколь мощные магические объекты хранятся в королевской сокровищнице. Зато каждый желающий имел полную возможность воочию узреть новый памятник на площади перед дворцом.
        Что поделаешь, такова человеческая (да и не только) психология - усматривать причинно-следственную связь в событиях, являющихся на самом деле банальным совпадением. Чудесное спасение от орочьего нашествия жители королевства приписали… нет, не бронзовому изваянию - не такими уж они были суеверными и несведущими в магии - приписали тому, чье имя красовалось на так и не снятой по недосмотру администратора табличке. Благо что «Магистр естественных наук, сотник Кансалонской гильдии, подменный сын ярла Гальфдана Злого, могущественный и опасный демон, победитель Ирракшаны и спаситель мира, да славится его имя в веках» об этом пока не знал.
        Он со товарищи сутки напролет, без отдыха и сна, пешком по весеннему бездорожью (лошадей оставили у ведьмы, решив, что от них больше хлопот, чем пользы, поскольку кормить в пути нечем), наплевав на упырей (ну, не совсем наплевав - ведьма продала от них амулет, уверяла, что хороший), шагал по направлению к дельте и молил всех известных богов, даже Одина, с которым, как известно, был в контрах, чтобы успеть прибыть в Гвен прежде, чем туда ворвутся вражеские орды.
        Потому что, в отличие от остальных жителей Староземья, у наемников Судьбы не было ни малейшего сомнения, что именно дельта, где находится главный храм мангорритов, и есть та цель, ради которой горные гоблины изменили вековым привычкам, составляющим суть их проклятой натуры.
        Тремя коронами правил чародей Мангоррат, три народа стонали под гнетом его. Сиды, исчезнувшие с лица земли по злой воле его. Люди, чей век короток, как и память о прошлом. И орки, проклятые твари, ничего не забывающие и не прощающие.
        Чего они хотели теперь - прибрать к рукам таинственную Силу в момент ее выхода или только помешать мангорритам осуществить их черные планы, - об этом можно было только гадать. В любом случае третья, очень сильная сторона вступала в игру Судьбы…
        - …Четвертая, - поправил Хельги Аолена. - Не забывай о короле Дефта и братце Гуго. Помяни мое слово, они еще проявят себя! Знаю я таких ублюдков, ни перед чем не останавливаются! - Вот и пойми, кого он имел в виду: короля, братца Гуго или обоих сразу?
        Адепт-охотник пропал - сомнений в этом больше не оставалось.
        Сперва Владыка не особенно обеспокоился. Двадцать семь недостающих малолеток - не полторы сотни. Разослал людишек по округе красть младенцев у молодых словоохотливых баб. Есть такие - улыбнись ей пошире, покажи отпрыску «козу», она уж и растаяла, и выложила все, о чем при чужих молчать следует: и как звать ребеночка, и кто отец, и, самое главное, в который день и час рожден. Выбирай, кого надо, хватай да уноси…
        Дудку столько лет хранил, теперь потерялась. Тоже не беда. Хлебнет в урочный день Силы - из-под земли достанет, вернет… Так сперва думал. Пока не дошла весть о проклятых гоблинах, рвущихся к главному храму. Ничего, ничего не забыли, окаянные.
        Что остановит их полчища? Дудка могла. Где она теперь? А где бы ни была, хоть на том свете, надобно доставать! Опять силы уйдут. Много, много сил. Хватит ли их? Дотянет ли до Прихода?..
        Хлопнул в ладоши. Прибежала простоволосая босоногая девка из мелких людишек, коим не положены имена. Хорошая девка. Хоть и тоща, а сильная, кровь горячая. Хорошая, сытная еда… Теперь, пожалуй, дотянет…
        Беженцы двигались с юга сплошным потоком. Бесконечная вереница самых разных повозок, от золоченых карет знати до разбитых телег землепашцев и гномьих рудничных тачек, заполонила дорогу. В огромной толпе смешались народы и языки: люди, гномы, кудиане, разномастные онэльны, - кого тут только не было. Богатые камзолы вельмож и кринолины дам мелькали рядом с рубищами городских нищих и калек. Все оказались равны и одинаково беззащитны пред лицом общей, доселе невиданной беды. Детские крики, старческие причитания, рев скотины, скрип колес, шарканье тысяч ног слились в единый глухой гул, казалось, сама земля стонет, прощаясь со своими исконными обитателями.
        Живые шли молча, почти не переговариваясь, не оглядываясь по сторонам, едва выволакивая ноги из топкой рыжей грязи превратившихся в месиво дорог. А рядом на раскисших обочинах, среди брошенных пожитков и развалившихся повозок, валялись тела тех, кому не по силам оказалась эта страшная дорога. И могильная нежить копошилась над ними, не обращая внимания на проходящих мимо живых…

«Хорошо, что мы оставили лошадей, - думала Меридит. - По такой слякоти на них против течения все равно не пробиться, да еще кто-нибудь наверняка захотел бы их отобрать, а Аолен с Рагнаром не позволили бы применить оружие против несчастного мирного населения…»
        - Спасибо, что пешком пошли! - чуть не в один голос заговорили Хельги и Энка, и диса рассмеялась тому, как совпадают иногда их мысли.
        А Ильзе было не до смеха. Она уже до слез устала работать локтями, расталкивая нескончаемую толпу. Да еще Орвуд действовал на нервы своими наставлениями:
«Смотри, не поскользнись, не споткнись. Упадешь - в лепешку раздавят!» Как будто она сама не видела! Тут они, под ногами… И правда, не споткнуться бы!
        - Это настоящее безумие! - крикнул спутникам Аолен. - Вы посмотрите, мы топчемся почти на одном месте! Надо сходить с дороги.
        - Куда? В воду? - сердито пропыхтел гном.
        Снег, внезапно и в таком безобразном количестве наваливший на и без того разбухшую от весенней влаги землю, так же неожиданно растаял, затопив овраги и низины. И если на самой дороге пока было весьма относительно сухо, то по обеим ее сторонам, не ниже чем по колено, а местами, пожалуй, и по пояс, стояла грязная талая вода. И кто там, голодный, скрывался в ней, одним богам и демонам было известно. Лезть в нее не улыбалось никому, а гному, в силу малого роста, особенно.
        Вот если бы можно было поехать верхом на Рагнаре - другое дело.
        Увы. Посадочное место было занято. Благородный рыцарь, наследник престола Оттонского уже тащил на хребте - кого? - разумеется, Бандароха Августуса собственной персоной. Полуживого магистра собирались вместе с лошадьми оставить на попечение ведьмы. Но тот, как на грех, немного пришел в себя, понял, что его ждет, и закатил страшнейшую истерику. Рыдал, бился, стонал, кидался в ноги, умолял больше не бросать его одного, иначе он непременно умрет. Наемники плевались от омерзения и стыда, но доброе сердце Рагнара дрогнуло. Сославшись на Силы Судьбы, он взвалил ученого на закорки, примотал простыней на южный манер - так аттаханские бабы таскают за спинами детишек - и поволок на юг. А о благополучии друга Орвуда даже не подумал.
        - Ну хочешь, садись на меня, - любезно предложил подменный сын ярла.
        Орвуд отказался. Как ни крути, а в деле переноски тяжестей Хельги до Рагнара далеко. Хотя бы потому, что сам весит не в пример меньше. Да и характер у него тот еще. Решит, что устал, и свалит ношу на полпути, прямо в топкую жижу. Скажет, сам дойдешь.
        - Не скажу, не свалю, - пообещал нимало не уязвленный демон. - На Меридит пересажу. Будем тебя по очереди тащить.
        Меридит не возражала, но Орвуд даже возмутился.
        Еще не хватало, чтобы почтенный гном при всем честном народе ехал верхом на девчонке! Да что о нем подумают? Под «честным народом» он разумел соплеменников. Люди, кудиане и прочий сброд его мало смущали.
        Энка принялась убеждать, что у беженцев свои проблемы: помирать собрались - им ни до чего дела нет. Гном был неумолим. На Меридит у всех на виду - ни за что! Вот если бы Бандароха - тот сейчас легкий как пушинка - взял Хельги, тогда освободился бы Рагнар…
        - И не надейся! - оборвал демон-убийца. - Даже не притронусь. Тем более он у нас совсем спятил, а я психов с детства боюсь.
        - Что так? - заинтересовалась Энка.
        Хельги принялся рассказывать долгую и ужасно занимательную историю о том, как в Рун-Фьорде сошла с ума их соседка. Стала слышать голоса, гонять мужа-берсеркера, петь висы, сидя зимой на крыше в одной исподней рубашке. А его, Хельги, однажды поймала за шиворот, затащила в курятник и потребовала, чтобы он выводил птенцов, потому что наседка ее - не простая курица, а богиня Фрейя, и негоже ей сидеть на гнезде. Пришлось тогда папаше-ярлу самому отправляться к соседям и вызволять постылое подменное чадо из курятника, ведь где это видано, чтобы фьординги из почтенных правящих родов сидели на яйцах?..
        Пока они спорили, Орвуд вдруг с удивлением обнаружил, что они давно бредут мимо дороги и ехать на ком бы то ни было уже нет смысла, - все равно вымок по самую пятую точку включительно.
        Так и добрались спасители мира по воде до самого Гвена. Порядком простуженные, но, к счастью, никем из-под воды не укушенные. И за то Силам Судьбы отдельное спасибо.
        Странно и жутко было в городе, из которого ушла жизнь. Улицы пустые, не то что человека или домового гоблина - собаки с кошкой не встретишь. Только веселые по весеннему времени воробьи да крысы, мгновенно осмелевшие и обнаглевшие. Порывами налетает ветер, хлопает калитками палисадников, разметает по мостовой клочки и обрывки какой-то дряни. Дома заколочены: на дверях и оконных ставнях доски крест-накрест, как перед бурей. Зачем? Орки все равно разнесут… Тихо, мертво, одиноко.
        - До затмения почти неделя, нам надо где-то жить, - решила Энка, нацеливаясь боевым топором на дужку навесного замка. Судя по всему, это был дом весьма состоятельного горожанина - каменный, двухэтажный, с красивой дубовой дверью и львиной головой над входом. Но Рагнар ее выбор забраковал.
        - Идемте в замок, - пригласил он. - Там нам будет удобнее.
        - А твоя тетка и ее граф? - засомневалась диса. - Что они скажут?
        - Уж не думаешь ли ты, что они сидят одни во всем городе и дожидаются орков? Они теперь либо на север ушли, либо у нас в Оттоне. И вообще, они будут только рады, если мы у них поживем. У них своих детей нет, они меня обожают до страсти… - И добавил печально: - По-моему, даже с перебором.
        Насчет «перебора» он был прав. Со стороны выглядело нелепо и забавно, когда графиня Рю'Твен, заключив в объятия своего могучего племянника, способного, как известно, одним ударом проломить городские ворота, нежно именовала его «моим маленьким птенчиком» и тому подобными ласковыми прозвищами, а по вечерам вязала для любимца белые пуховые носочки, варежки и шарфики, чтобы, не дайте боги, не озяб на войне.
        В общем, как ни любил Рагнар всех своих теток (за исключением одной), а также их мужей и детей (у кого таковые имелись), но был вынужден с грустью признать: из всего их обширного семейства в полной мере здравомыслящими являются лишь его собственные отец и мать.
        - Считай, тебе повезло, - постановила сильфида по дороге в замок. - Было бы хуже, если бы наоборот.
        Лучше бы они остановились в обычном доме. Так считала Ильза, и Эдуард был с ней втайне согласен. Кто бы мог подумать, что в пустых графских замках бывает так страшно? Особенно по ночам, в темноте, когда призраки шастают взад-вперед, будто у них другого дела нет, кроме как пугать гостей!
        С каждым из встреченных привидений была связана своя леденящая душу история. Рагнар знал их все наперечет и ничтоже сумняшеся вываливал на дрожащих слушателей. Для него это были не более чем забавные семейные байки, знакомые с детства. А каково приходилось остальным? В зловещем мраке, под завывания ветра в каминных трубах и приглушенные стоны бесприютных духов выслушивать очередное художественное повествование о несчастной даме, удавившейся шелковой лентой на почве неразделенной любви или, наоборот, замученной злодеем-мужем из ревности.
        Сильфида находила эти рассказы весьма познавательными с исторической точки зрения. А Хельги, по доброте душевной, как умел, утешал бойца Оллесдоттер:
        - Это обычные замковые привидения, чего их бояться? Вот в мире Макса, в университете, я видел призрак математика - гораздо страшнее! - Дальше следовали подробности, с учетом ситуации совершенно лишние.
        Так они и жили. Ночи проводили в компании потусторонних родичей мужа тетки Рагнара, днем слонялись без дела по осиротевшим городским кварталам.
        Меридит злилась. Она первый раз в жизни видела, чтобы город покинуло абсолютно все население. Даже мародеров не осталось. Даже упрямых старух, убежденных, что лучше помереть в собственном доме, чем на большой дороге или, из милости, в чьем-нибудь хлеву. Ну ладно, с мирных жителей спрос невелик. Но куда, демон подери, делась гвенская армия? Почему не обороняет город?
        Рагнар усмехнулся. Какая там армия! И Гвен, и Оверин, и Венсар - там правила самая младшая из Рагнаровых теток - в последнее время никаких войск не имели. В случае необходимости - соседи напали, пираты или разбойники одолели - они пользовались оттонской. Туда же, в Оттон, отправлялись их подданные, желающие поступить на военную службу. Король Робер время от времени намекал своякам, что не грех бы озаботиться безопасностью владений и восстановить утраченную боевую мощь. Но у них, как на подбор склонных к богемному образу жизни, никак до этого руки не доходили. Были дела поинтереснее - балы, театры, рыцарские турниры… И вот вам результат. Рыцари теперь в Оттоне, подданные бегут на север. Полнейший крах и разорение.
        - Может, они и правы… - С несвойственной ей задумчивостью протянула Энка.
        - Если слухи верны, остановить нашествие силами одного государства невозможно. Даже Приморские герцогства, вместе взятые, тоже не справятся. Вот если бы Староземье выставило единое общее войско…
        Хельги усмехнулся:
        - Вот если бы растаял Замерзший Архипелаг! - Так говорили спригганы, имея в виду нечто совершенно невозможное, несбыточную мечту.
        - Ну, пусть бы не все Староземье. Хотя бы люди объединились, их много.
        - Угу, - пробурчал Эдуард, отводя взгляд и потирая шрам на щеке. - Станет мой папаша с кем-то объединяться! Дождетесь! Скорее и вправду Замерзший Архипелаг растает.
        Орвуд с Аоленом принялись обсуждать проблему разобщенности народов Староземья, искать ее исторические корни, делать выводы и прогнозы… Ильза слушала вполуха и зевала. Она терпеть не могла разговоры о политике.
        Настроение Владыки менялось, и не в лучшую сторону. От недавней эйфории не осталось и следа. На смену пришла тревога. Что-то разладилось, пошло не так, не по его детально продуманному за тысячелетия плану. Он еще не вполне понимал, что именно и почему, но чувствовал, ох чувствовал!
        Сперва пропал охотник с дудкой, и сколько он ни шарил, как ни звал - обнаружить артефакт пока не удавалось. Потом - адепт Кумыга, приставленный следить за малолетками. Пошел кормить и не вернулся. Искали-искали, нашли труп, белый, бескровный, будто упырь высосал. Стало страшно: уж не новая ли зараза приключилась, вроде той, что свирепствовала прошлой весной и не обошла стороной самого Владыку? У людей тогда выпадали волосы, вытекали глаза, отказывали ноги. Не стали ли охотник и Кумыга первыми жертвами большого мора?
        Плохие вести шли с Юга. Орки остервенело рвались к Престолу океана, подходили все ближе и ближе. Если войдут первыми, а дудка так и не вернется, - конец. С тысячелетней мечтой можно распроститься навсегда… Нет! Надобно успеть раньше зачерпнуть свежей Силы из священного источника - тогда и орки не страшны!
        Попробуй-ка успей! Дороги забиты беженцами, не протолкнешься. И в обход, по лесам, по болотам не легче. Мокнут, мерзнут, болеют людишки. Иные, как ни подгоняй, отставать начинают. Не все до Престола дойдут. Самого бы донесли, не уронили, не искупали в ледяной жиже… Апрель на носу, а снег едва стаял, воды по колено. И что творится с погодой?! Что ни год, то холоднее и холоднее. Ведь прежде в здешних местах снега и в разгар зимы не видывали. Весна называется! Ах, что за весны были три тысячи лет тому назад! А теперь целые архипелаги вымерзают. Куда катится мир?
        Ну ничего. Дайте боги, подправим. Еще не все потеряно…
        Бурой вереницей вползали в город мангорриты. Жалкое это было зрелище. Изможденные, продрогшие, босые. Кто хромает, кто сверкает лысиной - не отличишь, мужик или баба - кто слеп на один глаз.
        Их было хорошо видно из окна сторожевой башни. Возглавлял шествие старец совершенно трупного вида, он сидел на носилках неподвижно, как восковая кукла. А замыкала слабо попискивающая толпа зачарованных упырят. Если не знать, кто такие, от нормальных детей не отличишь. Даже одеты они не в традиционные саваны или истлевшие рубища, а в обычные, как у людей, курточки и штанишки. Интересно, Балдур заколдовал или успел переодеть? Спрашивали Хельги, но тот и сам не знал. В пылу событий не обратил внимания на детали…
        Не прельстившись соблазнами опустевшего города, мрачная процессия направилась к океану. На берегу сектанты стали лагерем. Впрочем, «лагерь» - слишком громко сказано. Для Владыки разбили уже знакомый Хельги шатер. Упырят сбили в кучу и окружили мощным магическим кольцом, чтоб не разбрелись. Адепты расположились под тентом, на рогожах. Простые сектанты были лишены даже такой малости. Они улеглись, привычно свернувшись калачиком, прямо на мокрый песок, потеснее друг к другу, и почти мгновенно погрузились в сон. Бодрствовать осталось лишь несколько часовых, которые замерли в сгорбленней позе аттаханских истуканов.
        - Вот люди! - не то восхищенно, не то с осуждением присвистнул Рагнар. - Хоть бы костер развели, обогрелись, пожрать сварили!
        Энка никогда не лезла за словом в карман, особенно если выпадала возможность сказать гадость ближнему своему.
        - Тебе бы только жрать! - заявила она. - Прожорливый, как тролль. А вот Макс мне сказал, что не хлебом единым жив человек.
        Но ирония ее не достигла цели. Рагнар пожал плечами:
        - Кто бы сомневался! С единого хлеба и ноги протянуть недолго. Пища воина - это мясо!
        - Тьфу! - сказала девица разочарованно…
…А до затмения оставалось семьдесят два часа. Сила была близко. Не только обученные адепты, даже простые подданные могли уловить ее нарастающие эманации. Владыка воспрянул духом. Таким бодрым он не чувствовал себя лет пятьсот-шестьсот, с тех пор, как погубил последнего своего прапраправнука. До цели оставалось - рукой подать.
        Четыре смены носильщиков загнали вусмерть, зато орков удалось-таки опередить. Гвен был пуст, но цел и свободен. Видящие адепты докладывали: вражьи полчища остановлены по ту сторону реки Венкелен объединенным войском Оттона, Дольна и Даан-Азара. Разумеется, на полное поражение проклятых гоблинов рассчитывать не приходилось. Не удержать их гномам и людишкам, все равно прорвутся. Но что задержали - спасибо. За это потом, когда весь Мир окажется в его власти, им, пожалуй, причитается небольшая милость. Владыка был благодушен как никогда.
        Странная кончина адепта Кумыги его тоже больше не тревожила. Если мор - за три дня все поголовно не вымрут, кто-нибудь да уцелеет. Даже когда ему предъявили белый обескровленный труп сменщика Кумыги, он своего мнения не изменил. Лишь приказал держать вновь прибывающих малолеток отдельно от старых. Зараза, похоже, от ребятишек ползет. Старые сами пока не болеют, а новые, из южных земель, вдруг окажутся послабее? Не дайте боги, дохнуть начнут! Тогда уж точно беда. Не так их в Староземье много, детей, рожденных на закате солнца, - не любят бабы по вечерам рожать, нарочно ведьмам-повитухам приплачивают. Помрет кто - замену быстро не найдешь, тем паче без дудки…
        Да, мысль о пропаже артефакта не давала Владыке покоя. Куда запропастился, демон его побери?! Он вновь сосредоточился, собрался со свежими силами, принялся тянуть, звать…
        Бывают миры, где чудеса случаются редко. И неожиданное богатство на головы их обитателей, как правило, не сваливается. Вот и Макс свою новую жизнь удачливого и процветающего бизнесмена начинал не на пустом месте.
        Александр Иванович Ветлицкий был человеком весьма состоятельным, владел целой сетью «турбаз», как он называл их по старинке, расположенных в лучших курортных местах европейской части России и стран ближнего зарубежья. Роскошными и современными их назвать было нельзя, клиентов, главным образом средний класс, привлекала, скорее, окружающая природа, чем условия проживания. Но доход они приносили неплохой.
        Ради единственного отпрыска (чье стремление к финансовой независимости вообще и военную службу в частности он уважал, но не приветствовал) Ветлицкий-старший был готов на все. Особенно после того, как Максим вернулся спустя четыре месяца с того страшного дня, когда Ветлицкому сообщили: «Ваш сын пропал без вести». Не будь отца, так и пришлось бы Максу устраиваться охранником в какое-нибудь заштатное казино или, скажем, на рынок. В более серьезное учреждение с таким диагнозом его бы не взяли.
        Восстанавливать психику после частичной амнезии - а как иначе он мог объяснить свое исчезновение? - Максим Александрович отправился на одну из турбаз отца, в Карелию. И там, под сенью могучих елей, вдали от суеты цивилизации, он встретил то, с чем расстался совсем недавно. И в голову ему пришла идея: «Туда и обратно»! Отец не особенно вдохновился, но предоставил сыну полную свободу действий и неограниченное (в разумных пределах) финансирование. Удалось быстро подобрать штат отличных сотрудников - художников и аниматоров из числа тех странных людей, что играют в хоббитов и эльфов, - им не привыкать к жизни в двух мирах сразу…
        И дело пошло! «Как натурально, как правдоподобно, как здорово придумано!» - восхищались клиенты. Правда, Макс, будучи человеком сугубо практического склада, никогда не отличался развитой фантазией. Но ведь ему и не нужно было ничего придумывать. Он просто вспоминал.
        Нарядить актеров гномами, эльфами, гоблинами и прочими нелюдями, знакомыми не по сказкам, а, можно сказать, лично, заставить их бегать, рычать и сражаться - все это нетрудно. Сложнее воссоздать детали, составляющие самую суть чужого мира, придающие неповторимый колорит.
        Шероховатость грубых домотканых одежд. Вкус пищи, приготовленной на открытом огне под проливным дождем. Запах дыма, въевшийся в волосы. Запах свежей крови, фонтаном бьющей из перерезанной глотки врага. Звон натянутой тетивы. Тоскливый вой голодного упыря… Смех лесовицы, порочный и манящий. Горящие во тьме глаза, неизвестно чьи. Тихие, зловещие шорохи и звуки, от которых сердце наполняется… нет, не страхом, но каким-то первобытным, мобилизующим чувством близкой опасности, почти совершенно забытым современными людьми. И странное, не передаваемое словами ощущение, когда прямо на твоих глазах происходит то, чему за огненной завесой границы миров никто не удивляется, но здесь называют чудом…
        Четыре месяца без малого провел Макс там, куда забросили его таинственные и всемогущие Силы Судьбы в сотрудничестве с начинающим демоном. Многое приключилось за этот срок - больше, чем некоторым суждено испытать за целую жизнь.
        Было страшное сражение с горными гоблинами на подступах к Даан-Азару, пещерному королевству гномов. Было народное ликование, обрушившееся на их неподготовленные головы в Оттоне, на родине рыцаря Рагнара. Немыслимо роскошная и разгульная жизнь королевского дворца - будто угодил прямиком на страницы исторического романа. Был тяжелый, полный опасностей переход из Оттона в Уэллендорф по землям, дотла выжженным войной. Еще не все некроманты были перебиты, не все скагаллы разрушены, не все головы сняты с кольев и преданы огню или земле. Затем - месяц учебы в Уэллендорфском университете. На это его подбил Хельги.
        - Сам подумай, - уговаривал он, - я, конечно, абсолютно уверен, что Да Винчи объявится и поможет нам, в крайнем случае, сам как-нибудь постараюсь… но все-таки мало ли что. Чем ты тогда станешь заниматься? Не в землепашцы же пойдёшь! Тебе нужен диплом. Дадим взятку, чтобы тебя прямо сейчас зачислили на курс.
        Честно говоря, ученой карьере Макс предпочел бы Кансалонскую гильдию, но Хельги возразил: «Одно другому не мешает». И уселся господин Ветлицкий за университетскую скамью зубрить астрологию, алхимию и прикладную магию. И открыл для себя немало нового. Сперва ему представлялось, что он угодил в косный, дремучий мир, остановившийся в развитии на стадии Средневековья. Но уже через неделю после начала занятий пришлось изменить мнение. Он понял: научный прогресс здесь отнюдь не замер, но пошел по совершенно иному, не техническому, а магическому пути. И сложно было судить, какой из двух предпочтительнее…
        А самое странное и необъяснимое - он стал находить между обоими мирами много общего. Не схожего, а именно общего.
        Взять, к примеру, латен: Макс не был лингвистом, но общего развития хватило, чтобы заметить полную идентичность «красивого мертвого языка» и классической латыни. И это совпадение было далеко не единственным. Чем можно было их объяснить? Ответа на этот вопрос он отыскать не успел.
        Когда зимой в университете объявился Да Винчи (ощущения от встречи с живой легендой - это тема для отдельного разговора), девицы плакали. Даже Меридит тихо похлюпывала, отвернувшись, - Макс и не подозревал, что она способна на подобные нежности.
        - Ну зачем тебе возвращаться? - уговаривала Ильза. - Оставайся с нами! Мы летом в Сехале денег заработаем, дом купим, козу заведем. Жену тебе найдем хорошую. Маркитантку или даже ведьму.
        - Вот только ведьмы мне не хватало! - возмутился он тогда. - Завидная перспектива - заиметь в жены страшную злобную старуху!
        Хельги в ответ рассмеялся:
        - Макс, ведьма - это профессия, а не состояние души и плоти. Бывают очень милые, добрые, молодые ведьмы.
        - Я думал, добрая ведьма называется феей. - Во все тонкости здешнего бытия он так и не вник.
        - Феи - это народ. Как тролли или кобольды. И характер у них у всех разный. Большей частью нестабильный. Такие заразы иногда попадаются - не дайте боги!
        Кстати, историю с амнезией тоже придумал Хельги.
        - Ты ведь не можешь рассказать, как было на самом деле; тебя сочтут психом.
        Практичной Меридит его идея не понравилась:
        - Если бы мой подчиненный исчез с боевого поста, а потом явился через несколько месяцев и сообщил, что ничего не помнит, лично я решила бы, что его выкрал и зачаровал враг, чтобы выведать военную тайну.
        Самое забавное, что родные спецслужбы мыслили аналогично. По возвращении Макса долго проверяли, используя какие-то не вполне гуманные приборы и методы. Насилу вырвался!
        Примерно полтора месяца Максим Александрович предавался черной меланхолии. Все спрашивал себя, зачем вернулся, не разумнее ли было остаться? Вдруг оказалось, что единственная его связь с собственным миром - это родители. Пусть и не престарелые. Семерых голодных детей у него, как известно, не было. Собаки, крысы или козы тоже, не говоря уж о домовом гоблине. Со службы уволили по состоянию здоровья - с амнезией и в стройбате держать не станут, не то что в ракетных частях. Два самых близких друга успели жениться, причем один из них - на его, Макса, невесте! Хотел, говорит, утешить. Особых увлечений, способных скрасить затянувшийся досуг, не имелось, приличной гражданской профессии тоже. Рассказать о пережитом было нельзя ни одной живой душе, - а как хотелось! Короче, жизнь дала трещины чуть ли не по всем направлениям. Скучно и тошно.
        Зато там, за огненной завесой, остались и надежные, испытанные в бою товарищи, и яркий, неизведанный, полный приключений мир. Ради чего он, осел сехальский, от всего этого отказался? Не умнее ли было послать родителям весточку, что жив-здоров, а самому остаться? Даже теперь, когда жизнь наладилась, появилось собственное дело, пришёл успех, - он нет-нет да и задавал себе тот же самый вопрос.
        Но в тот миг, когда это произошло, Макс ни о чем подобном не думал. Потому что спал. Ему всегда хорошо это удавалось в поездах, под перестук колес. И неважно, лежал он на мягком, почти домашнем диванчике СВ или на верхней полке плацкартного вагона, на комковатом матрасе, покрытом серой сырой простыней.
        Именно плацкартные вагоны выработали у Макса стойкую привычку: важные документы он прятал за подушкой, да еще и рукой для верности придерживал. Хотел отучиться - не получалось. Засыпал как нормальный человек, а просыпался - и обнаруживал, что опять вцепился мертвой хваткой!
        Так вышло и на сей раз. Первое, что он ощутил, пробудившись, была кожаная ручка кейса. А второе… Холодный сырой песок под боком. Соленый ветер с моря. Грохот прибоя, резкие вопли ночной птицы… Нет, просто он еще не проснулся, Макс перекатился на другой бок, поерзал, пытаясь поудобнее угнездиться, поежился, - все вмятины на песке тут же заполнялись водой…
        - Да проснись ты наконец! Вот тетеря сонная! Ты же не русалка, чтобы в луже спать! Нас сейчас заметят! - Интересно, зачем Иринке понадобилось будить его среди ночи?
        И тут он проснулся окончательно. Потому что сообразил: будит его вовсе не Иринка. Совсем другая девица, большая любительница народной мудрости и образных сравнений.
        - Нет! Не вставай! Тихонечко, тихонечко поползли… Силы Стихий, сколько же от вас, людей, шума!
        Год жизни в чужом мире не пропал даром. «Русалка», «Силы Стихий» - эти слова будто включили заложенную в то время программу, сработали рефлексы. Ничего толком не соображая, вжавшись в обжигающе-холодный песок, он просто пополз, подгоняемый первобытным чувством близкой опасности. Но кейс из рук так и не выпустил!
        - Нет, вы только представьте! - тараторила Энка взахлеб. - Сижу это я в пещерке бжу… в смысле, бдю… Тьфу! Занимаюсь бдением? Как правильно?
        - Да поняли мы. Ты следила за мангорритами, - потерял терпение Хельги. - Давай дальше!
        - Я и говорю. Сижу, и вдруг вижу: свет! Шагах в пятидесяти от лагеря. Голубоватое сияние, как будто кто-то демона вызывает. Но ни пентаграммы, ни других причиндалов не видно, только свечение. А потом внутри образовалось нечто темное, зловещее, устрашающее! Я, понятно, поползла посмотреть.
        Орвуд ухмыльнулся в бороду: «Да уж кто бы сомневался!»
        Сильфида его иронию проигнорировала, продолжила рассказ:
        - Подползаю и вижу: труп! Так сперва показалась. Потом пригляделась - Силы Великие! Не труп, а Макс! Собственной персоной! Лежит полуголый и дрыхнет! Я чуть ни заорала! Чудом удержалась. Будю его… тьфу! Вот заклинило! Бужу, а он не просыпается. В песок зарылся, как боров, бурчит что-то и не встает! Насилу растолкала! С ума сойти!..
        - Объясните кто-нибудь, почему я опять здесь?! - взмолился Макс, воспользовавшись паузой в монологе девицы. И пригрозил: - Не то и правда с ума сойду!
        Объяснение нашлось быстро. Хельги спросил про дудку.
        - Должна быть в кейсе, - вспомнил Макс. Стал искать - не нашел.
        - Все ясно, - заключил демон. - Мангорриты утянули свой артефакт назад и тебя заодно прихватили. Хочешь, верну на место?
        Но на этот раз Макс торопиться с ответом не стал. А когда выяснил, что под словом
«место» грозный и могучий демон подразумевает не седьмой вагон поезда Москва - Санкт-Петербург, а планету Земля в целом, то и вовсе отказался. Представил, как стоит где-нибудь в чистом поле, одинокий и несчастный, одетый в огромный, дикий Рагнаров тулуп поверх того, в чем спал, без денег и документов (как на грех, паспорт и кредитка остались в кармане куртки, пресловутый кейс содержал лишь финансовые отчёты и договоры) и решил задержаться. По крайней мере, до тех пор, пока не раздобудет что-нибудь поприличнее из одежды.
        - О! Это хоть сейчас! - поспешил обрадовать подменный сын ярла. - Пойдем в город, взломаем любой дом и возьмем, что нужно!
        Ужас какой! Макс ушам своим не поверил. Неужели криминальные наклонности Хельги, существа прежде более ли менее законопослушного, со времен их предпоследней встречи прогрессировали настолько, что он перешел от простых краж к грабежам со взломом?! Верно говорят, лиха беда начало!
        Пришлось вводить его в курс дела. Чтобы не думал ничего плохого.
        Настроение было смутным и неопределенным. С одной стороны, Макс был вынужден признаться самому себе, что до визга счастлив вновь очутиться в мире, ставшем вроде бы уже не совсем чужим. Но с другой…
        Эх, не везет ему с девушками! Ну почему это должно было случиться именно в тот момент, когда он вез очередную претендентку на фамилию Ветлицкая знакомиться со своими родителями? Страшно представить, что подумала Ирина, обнаружив исчезновение жениха среди ночи, без верхней одежды, денег и документов! Родители тоже перепугаются… Хотя им, бедным, не привыкать.
        А все равно - как это здорово вновь ощутить себя настоящим воином, вершащим судьбы мира, а не тем, кого Хельги называет не слишком приятным словом «торговец»!
        Об этом размышлял Макс, стоя, точнее, удобно сидя на наблюдательном посту. Бесцеремонная Энка решила, что он уже достаточно выспался в своем мире и теперь вполне может ее сменить. Она, видите ли, пережила душевное потрясение и, вообще, дама, поэтому хочет спать. Меридит в ответ предложила подруге поиметь совесть и побояться богов. Но Макс возражать не стал, и не только из деликатности. Он понял, что спать больше совершенно не хочет. Не то в самом деле успел выспаться, не то все недавно пережитое дало эффект, противоположный тому, который почувствовала сильфида.
        Пост располагался в пещерке у подножия невысокой прибрежной скалы. Стоянка мангорритов просматривалась с него как на ладони.
        Единого мнения, что делать дальше, как именно добывать скорпиона, пока не сложилось. Следует ли дождаться момента жертвоприношения, напасть и отобрать нож силой из рук жреца? Или постараться незаметно проникнуть в шатер Владыки, обыскать и обокрасть? А может, разумнее подкараулить мангорритов непосредственно в храме, изъять жертвенную чашу, как поступил во времена оны мстительный сид, и лишь потом, когда угроза для мира минует, спокойно, без спешки заняться решением собственной проблемы?
        У каждого из вариантов были свои плюсы и минусы, сторонники и противники. Не придя к соглашению, решили пока просто следить за врагом, а дальше - время покажет.
        На посту Макс продежурил недолго. Ближе к рассвету его сменил Аолен, бодрый свежий и радостный. Утро для эльфов - лучшее время суток. Пробуждение природы приводит их чувствительные натуры в состояние почти экстатическое.
        - Я решительно тебя не понимаю, - не раз говаривал Аолен сонному и злющему как скорпий Хельги под одобрительные кивки сильфиды. - Только оглядись, как прекрасно вокруг! Сколь нежны краски розовеющих небес! Как прозрачен и свеж воздух! А пение ранних птах - что может быть сладостнее для слуха?! А капли студеной росы на кончиках травинок - они сияют, будто драгоценные алмазы, и в каждой отражен целый мир… Утро - разве можно его не любить?!
        - Я люблю, - отвернувшись бурчал демон-убийца, стараясь не сорваться на резкость - ему в такие минуты бывало решительно не до птах и травинок. - Очень даже люблю. Просто у нас с тобой разные представления об утре.
        Вот и в тот день он, согласно своим представлениям, проспал до полудня. А проснулся оттого, что прямо над ухом Макс и Ильза завели беседу, и речь шла о вещах весьма занятных.
        - Макс, - изрекла девушка обвиняющим тоном, - я давно хочу тебя спросить. Сознайся, зачем ты сказал Хельги, что люди произошли от обезьян?
        От неожиданности тот даже поперхнулся супом, сваренным сильфидой для трапезы, которую Хельги считал завтраком, а остальные обедом. Варево было как всегда гадким, но все безропотно ели, потому что связываться с Энкой - себе дороже.
        - Разве я ему говорил? - Макс спросил первое, что пришло на ум.
        - Говорил, говорил! Не сам же он придумал такую гадость!
        - Почему гадость? Это доказанный научный факт.
        Ильза набрала побольше воздуха в легкие. Она не привыкла много и умно говорить, но сейчас для защиты чести и достоинства человечества от нее требовалось именно это.
        - Макс! Слушай, что я тебе скажу. Я, конечно, в науках не смыслю, может, они что и доказали, неважно. Но ты мне вот что ответь: ты когда-нибудь слышал, чтобы Хельги звонил направо и налево про то, как спригганы превращаются в волков?
        - Н… нет! - опешил Макс. - А что, правда превращаются?!
        - Ого! Еще как! Но помалкивают. А знаешь, что сильфы - это измененные эльфы, как гоблины и орки? А о том, что если диса попадет под проклятие, то сделается троллихой? Нет? Вот именно! У каждого народа есть свои тайны, и не нужно открывать их без нужды посторонним! - Она шумно перевела дух и продолжила: - Я понимаю, в твоем мире есть только люди, вам нечего скрывать друг от друга. Но у нас приходится быть осторожнее, чтобы свой народ не скопр… скомп… рометировать! - Она иссякла окончательно.
        Макс ошеломленно охнул. Он еще никогда не рассматривал проблему антропогенеза с подобной точки зрения. Скомпрометировал свой народ! Неужели все настолько серьезно? Он оглянулся на принцев - те одобрительно кивали Ильзе, но сидящая поодаль Меридит сдержанно хихикала, а Энка, та и вовсе веселилась в открытую. Вот и пойми, сколь велик его невольный промах!
        - Знаешь что, - вновь заговорила Ильза, выдержав паузу, по ее мнению достаточную для того, чтобы Макс успел осознать тяжесть своего греха. - А ты все-таки расскажи, как дело было. Интересно ведь.
        - К… какое дело? - совсем перепугался тот.
        - Ну, как из обезьян людей сделали? Магически изменили, что ли? - И медленно, раздельно, словно пытаясь осмыслить и свыкнуться, произнесла: - Люди - это проклятые обезьяны…
        - Да ни при чем тут проклятие! - возопил Макс. - Это эволюция! Закон природы!
        И принялся довольно путано, не особенно компетентно, но подробно излагать сведения, почерпнутые из популярного сериала «Прогулки с пещерным человеком», радуясь про себя, что нашел время посмотреть. Иначе его познания выглядели бы совсем жалко.
        Ильза скоро отвлеклась, утратила всякий интерес к вопросу. Зато Хельги выслушал очень внимательно, а потом вынес вердикт:
        - Надо же, какая нелепая теория!
        - Почему нелепая? - без особых эмоций осведомился рассказчик. Он решил больше ничему не удивляться.
        - Конечно, нелепая. Никакой критики не выдерживает. Сам посуди: сидели ваши предки на деревьях глупые - слезли и вдруг поумнели. С чего бы это? Стали коллективно охотиться и использовать орудия труда для разделывания туш? А зачем им вообще приболело охотиться, если они от природы были растительноядными? Саванна - это как степь, да? Там пищи полно! Огромным стадам копытных еды хватает, а мелким древесным тварям мало показалось? А выпрямились почему? Из травы выглядывали? Ничего себе трава была! Ешь - не хочу! И вообще, по этой версии, всякие сурки и суслики тоже должны ходить на задних лапах постоянно, они ведь тоже из травы выглядывают. И с какой радости редуцировался волосяной покрав? Климат постоянно холодает, а твои предки лысеют. Где логика? Сразу видно: давно у вас температуры не понижались, если такую глупость сочинили! Когда мороз завернёт, хоть десять шкур напялишь - всё равно впору самому шерстью обрасти… Ты мне вот что скажи: это единственная ваша теория? Другой, более рациональной, нет?
        Макс напряг память. Вроде что-то когда-то читал… Вспомнил!
        - Есть! Некоторые ученые считают, что предки людей жили в воде, на отмелях. Но это неофициальная гипотеза.
        Хельги надолго задумался, а потом торжественно объявил:
        - Точно! Теперь все сходится! Вот слушай. Для того чтобы выработался коллективный разум, нужна очень веская предпосылка. Очень, очень веская. Если ваши предки обитали на деревьях и питались, соответственно, преимущественно растительной пищей, а потом из-за сокращения площади лесов перешли к наземному образу жизни в богатой растительностью степи - у них не было причин для перехода на белковую пищу как основную. Не было нужды охотиться, совершать коллективные действия, соответственно, разум зародиться не мог. Но если они вели полуводный образ жизни - тогда все иначе! Изначально их пища была преимущественно белковая - рыба. Мог иметься и опыт коллективных действий - сообща ее ловили. Наступившее похолодание привело к аридизации климата… Аридизация - это осушение! Еще и ты, Брут неграмотный, на мою голову! Короче, водоемы пересохли, предки вышли на сушу. Но пища им требовалась по-прежнему белковая. И пришлось им, бедным, в принципиально новой среде обитания, в стрессовых условиях предпринимать коллективные действия, причем такие, к которым они были физически не приспособлены. Тут появилась
необходимость и в интенсивном обмене информацией, и в орудиях труда. Это и стало толчком для развития разума! Кстати, полуводная гипотеза объясняет и отсутствие шерстяного покрова - у водных млекопитающих он нередко редуцирован, и способ копуляции… А вот не скажу! Сам догадывайся!.. И с прямохождением все понятно. Изначально бродили на задних лапах по шейку в воде, на сушу переселились, а способ локомоции сохранился… А кто тебе сказал, что у них не было перепонок? Может, и были, по костям трудно определить… Как и куда делись? Редуцировались! По-твоему, шерсть имеет право ни с того ни с сего исчезнуть, а перепонки по объективным причинам - нет?! - Демон взглянул на Макса так грозно, что у того отпало всякое желание оспаривать права перепонок. - Да, вот еще что! Случайно не знаешь, в каких фациях обычно находят ваши ископаемые останки?
        Формулировка вопроса заставила Макса вздрогнуть. Но после того как магистр Ингрем популярно объяснил, что фации - это пласты осадочных пород, формировавшихся в определенных условиях среды, ему вдруг припомнилась душераздирающая сцена: самка первочеловека тонет в бурных водах, и там, в речных отложениях, покоятся ее бренные косточки…
        - Вот видишь! - торжествовал Хельги. - Только ваше магическое око наврало. Она там не тонула, а, наоборот, обитала. Согласен?
        Макс покорно кивнул. Даже если бы он и имел желание спорить, все равно не смог бы, - слишком слабо разбирался в вопросе. Зато сильфиду это никогда не останавливало. В пику Хельги она на ходу сочинила теорию о подземных обезьянах и принялась азартно ее отстаивать.
        - Почему первобытные люди жили в пещерах? Из недр вылезли! Замерзли и решили, что повыше будет теплее. Помните, Ильза думала, что в горах тепло, потому что ближе к солнцу? Архаичное мышление! Как у предков! А питались под землей чем? Охотились, разумеется. Вылезут ночью, наловят добычу покрупнее, чтобы часто вверх-вниз не бегать, и жрут потом всю неделю. А разум откуда? Так ведь пещер на всех не хватило, а без крыши над головой жить не привыкли. Пришлось строить дома, вот в процессе и поумнели. И вообще… На деревьях обезьяны есть? Есть! На равнинах тоже. Даже в воде есть, вернее, были. На Аддо водились, в горячих источниках. А под землей - нет! Отчего? Да оттого, что все до единой переродились!
        Бедный Хельги только что в голос не стонал, сраженный ее демагогией. Девица и сама прекрасно понимала, что несет чепуху, но продолжала из принципа. Такая уж у нее была натура, ничего не поделаешь.
        Главная же виновница дискуссии, казалось бы совершенно отвлекшаяся от темы, вдруг торжественно объявила:
        - И все это неправда! Человека сделали боги. Из глины.
        - Неужели? - тут же завелась Энка. - Тогда почему люди на обезьян похожи?
        Но и Ильза больше не была той робкой, бессловесной сироткой, что повстречалась им два года назад. Теперь она умела отстаивать собственное мнение.
        - А потому! Боги как раз собирались слепить обезьяну. Но шерсть из глины сделать трудно. Вот и вышел голый человек!
        Возрази ей, попробуй, да так, чтобы самому дураком не выглядеть!
        Меридит долго смеялась, а потом ехидно заметила:
        - Скажите спасибо, Орвуд вас не слышит. Уж он бы вам задал! Мир на краю гибели, а вы чуть не час спорите, отчего обезьяны облысели!
        Тактики разумного выжидания удалось придерживаться до самого вечера. Потом долготерпение отдельных членов коллектива иссякло. Едва успел догореть закат, сильфида с демоном на пару решили предпринять разведывательную вылазку в стан врага. Шатер Владыки притягивал их как магнит. Вдруг да повезет?
        - Без меня, что ли, пойдете? Совсем обалдели?! - возмутилась Меридит. - Я с вами.
        - Ну здрассьте! - ответила Энка с негодованием. - А кто будет нас вызволять, если вляпаемся?
        - Вот и оставайся ты. А я пойду с Хельги. Он мой брат по оружию, а не твой!
        - Я, между прочим, первая собралась идти. У меня право приоритета!..
        - А плевала я на твои права!..
        В общем, единственное, что удержало девиц от драки, это присутствие пришельца из мира иного. Постыдились, к великой радости Аолена.
        Чтобы разрешить конфликт, Рагнар предложил тянуть жребий. В результате выпало идти Эдуарду с Аоленом.
        - О чем думают Силы Судьбы? - сетовала сильфида с плохо скрываемой завистью. - У них нет никакой квалификации для такого дела!
        Завидовала она напрасно. Стоянку сектантов окружал мощный магический заслон. Как ни пытался эльф его преодолеть, сил не хватило. Несолоно хлебавши они повернули обратно.
        - Что-то вы быстро! - бессовестно ехидничала девица.
        Хельги изучил защиту через Астрал:
        - С полпинка пробью.
        - Валяй, бей! - обрадовалась Энка.
        - Эй! Стой! Не вздумай! - в один голос завопили Меридит, Орвуд, Рагнар и Аолен. - Ты нас демаскируешь! - Все четверо вспомнили, как однажды Хельги уже пробивал магическую защиту. В тот раз добрая четверть магов Верховной Коллеги едва не скончалась от болевого шока. Рассчитывать, что демонические действия останутся незамеченными, не приходилось, так что первый из возможных вариантов отпал сам собой.
        А до Прихода Сил оставалось тридцать три часа…
        И вот он наступил - восход рокового дня. Тоскливый и желтый весенний восход. Томительный и зловещий.
        - Утро как утро, - возразила Меридит. - Это вам на нервной почве мерещится всякое.
        Аолен и рад был бы с ней согласиться, да не мог. Слишком тревожны вопли чаек, оголтело снующих над водой, слишком тих и глух рокот прибоя. Даже море, по-весеннему тусклое, приобрело какой-то неприятный, мертвенный оттенок. А солнце, едва прибиваясь сквозь утреннюю дымку, светило вяло, как при последнем издыхании.
        Спустя несколько часов и сама диса вынуждена была признать: дело вовсе не в нервах.
        Медленно-медленно покидал свое ложе океан. Первой его отступление заметила Ильза, была ее очередь наблюдать за мангорритами. Следила-следила, потом перевела взгляд вправо и обнаружила, что большой приметный камень против входа в пещеру, тот самый, что лежал в воде шагах в пяти от линии прибоя, теперь покоится на мокром песке!
        - Ничего удивительного, - не разделил общего ажиотажа Хельги, - этого следовало ожидать. Вы же не думали, что мангорриты, чтобы добраться до храма, станут нырять под воду? Обычный отлив, разве что магически усиленный.
        - Ах, как хорошо быть умным! - восхитилась вредная сильфида. - Спасибочки, растолковал что к чему! Мы-то, грешным делом, испугались, уж не наводнение ли? - И вдруг, вспомнив что-то, засуетилась: - Ой! Ой! Надо в город за стеклом бежать! Закоптить забыли!
        - Ты чего? - опешил Орвуд.
        - Какое стекло? Зачем?
        - Ты разве не знаешь, что нельзя наблюдать затмение незащищенным глазом? Ослепнуть недолго.
        Гном так и сел, где стоял.
        - С ума сошла! Мир на краю катастрофы, а ты собралась на солнышко любоваться?! А спасать когда?!
        Девица даже руками всплеснула:
        - Неужели ты воображаешь, что я пропущу такое редчайшее природное явление, как полное солнечное затмение?! Его всего несколько раз в жизни можно увидеть! И вообще, если мне предлагают выбор между общественным и личным, я выбираю личное! - Упустить возможность сказать гадость было выше ее сил.
        - Потрясающий эгоцентризм! - Гном был вне себя от возмущения.
        - Альтруист ты наш! - не по-эльфийски ехидно умилился Аолен, лишний раз подтвердив народную мудрость: «С кем поведешься…»
        Лагерь мангорритов тем временем приходил в движение. Расчищали песок, чтобы ни камешка, ни ракушки. Ровняли площадку, рисовали круги, вычерчивали символы, какие именно - издали не разглядишь. Устанавливали по центру трон.
        Жертвоприношение началось за два часа до полудня. Сектанты действовали до обыденности слаженно, четко, быстро, но без суеты. Двое хватали под руки оцепеневшего вампиренка, подтаскивали к трону, где в неудобной, неестественной позе, всем телом подавшись вперед, восседал сам Владыка. В необычно длинной, иссохшей руке старца было зажато нечто. Вытянутое, раскоряченное, красновато поблескивающее.
        Взмах - по горлу наискось, и - фонтаном кровь из перерезанной аорты… Хотя, если знаешь что к чему, можно заметить: низковат фонтанчик, иссякает рановато, да и вид у кровушки какой-то тусклый, несвежий. Но мангорритам не до того. Работают проворно, споро, только и успевают подставлять под струю жертвенную чашу. Маленькая - всего-то на литр, а вбирает и вбирает, будто бездонная! И оседает, обвисает маленькое тельце, - за руки, за ноги, раскачали - и в сторону. Растет, высится куча трупиков…
        - У-у-у! - безутешно рыдала Ильза, рухнув на песок, уткнувшись мокрым лицом в колени.
        Эдуард, сам чуть не плача, неловко гладил девушку по всклокоченной, плохо остриженной голове.
        - Ну чего ты так? Не реви, это же упыри. Так им и надо.
        - Ну и что-о! Все равно они ма-аленькие!
        - Да что с ними будет? Полежат и очухаются!
        - Все равно им бо-ольно! А скоро и до настоящих дой-ду-ут!
        - И то верно! - встрепенулась сильфида. - Чего мы тянем? Расселись, как на представлении, и любуемся! Действовать пора! Хватать и бежать!
        Меридит фыркнула:
        - Ты что, не видела, как они защиту наводили?
        - Защиту Хельги пробьет. Пробьешь?
        Демон-убийца заглянул в Астрал.
        Теперь это была совсем другая защита. Точнее, и не защита вовсе. То есть чужих она внутрь не впустит, если, конечно, ты не грозный и могучий демон - нечего и надеяться. Но это не основное ее назначение, а просто побочный эффект. Глазам изумленного Хельги предстал самый настоящий Круг Силы. Он уже встречал подобный у Балдура и (грешным делом подглядел из любопытства) у Перегрина в лаборатории, но этот был совершенно невероятной, устрашающей мощности. Размером, пожалуй… да, с целый дворец, не меньше! Такой проломить - эх, и размах нужен!
        Магистр Ингрем вынырнул из Астрала. Он снова чувствовал себя огромным, неуклюжим и несчастным.
        - Чего ты молчишь? - пристала Энка. - Пробить сможешь? Или нет?
        - Смогу… - ответил тот странным голосом. - Только…
        - Что «только»? Вот дурацкая манера - тянуть!
        - Только от Гвена даже развалин не останется, одна пыль.
        - Демон с ним, с Гвеном! Наплюй! Он все равно пустой! И орки не сегодня-завтра войдут.
        - А на нас мне тоже наплевать? Мы ведь в… - Он запнулся, подыскивая нужное слово. - В самом эпицентре окажемся! К тому же город не пустой. Там, в замке, ваш Бандарох.
        На последнее замечание сильфида высказалась в том духе, что уж на Бандароха-то ей точно наплевать. Но поддержки ее позиция не нашла.
        Между тем первая чаша уже наполнилась кровью, подставили вторую. Макс, «введенный в курс дела», недоумевал, каким образом сектанты рассчитывают успеть переправить сосуд в другой храм, расположенный за сотни километров, если до полного затмения осталось всего несколько часов?
        - В пределах единой магической системы долго ли, умеючи? - ответили ему.
        Ясности в ситуацию такой ответ не внес, но в который раз заставил задуматься, чья цивилизация прогрессивнее.
        А ряды упырят продолжали стремительно таять, на подходе была третья чаша. Уставшую руку Владыки уже поддерживал под локоть Стоящий за плечом. Лишенная возможности действовать, сильфида скрипела зубами от ярости и беспомощности, Хельги и Орвуд затеяли дурацкий спор, отчего заводятся глисты. Как вдруг…
        Долговязая фигура в балахоне неслась от города, размахивая руками и припадая на левую ногу.
        - Орки идут! Орки идут! - долетел до слуха наблюдателей истошный вопль. - Орки в городе!!!
        - Бедный Августус! - схватился за голову Рагнар. Это единственное, что ему оставалось, кроме упования на милосердие Судьбы. Помочь несчастному они уже не могли.
        Потом они услышали, нет, скорее, почувствовали всем телом далекий, но стремительно нарастающий гул. Сама земля гудела, дрожала от грохота боевых барабанов, от мерного топота тысяч и тысяч ног.
        Стаи перепуганных черных птиц взмыли в небо над городом. Крысы, полчища мерзких грызунов прыснули врассыпную прочь из города, - серая волна захлестнула побережье. Ильза орала, будто ее режут заживо, и никто ее не останавливал, - даже самые истошные вопли больше не могли привлечь внимание мангорритов. В смятении носились они по берегу, сбивали еще не принесенных в жертву детенышей в кучу, собирали шатер, грузили Владыку на носилки, уничтожали начертанные на песке символы…
        А в это время на бледное солнечное пятно потихоньку, самым краешком наползла сероватая тень.
        Мангорриты так и не поняли, что произошло: почему добрая половина тех малолеток, что они не успели умертвить, вдруг обернулась озверевшими могильными тварями, почему дрогнула, пришла в движение, расползлась во все стороны куча мертвых тел. Охваченные суеверным ужасом, с трудом отбиваясь от остервеневших упырят, едва не позабыв собственного Владыку, сектанты бросились в уходящую воду. Три десятка оцепеневших от страха человечьих детей остались на берегу.
        - Ой, что же будет? Что же будет? - в панике причитала Ильза.
        - Будет на тридцать упырей больше! - ответила сильфида с раздражением. Она терпеть не могла осознавать собственное бессилие и неспособность повлиять на ситуацию. - И вообще, им надо богов молить, чтобы упыри успели раньше орков! Это их единственный шанс хоть в какой-то мере уцелеть. Лучше быть вампиром, чем полным трупом.
        Если бы не острота момента, нашлось бы немало желающих ей возразить. Но в ту минуту, когда Рагнар уже раскрыл рот, чтобы сказать, что именно думает по этому поводу, Аолен вдруг вскрикнул и вскочил, указывая рукой на океан.
        С юго-запада, курсом вдоль побережья шли корабли. Один, другой, третий… всего тринадцать красивых боевых фрегатов. Паруса их были окрашены в серый, зоркий глаз эльфа различил и флаг на головном судне: красного цвета полотнище с черной летучей мышью, сжавшей в когтях корону, - герб королевского дома Дефта.
        - О! Вот и мой братец Гуго! - объявил Хельги, вынырнув из Астрала, куда погружался из-за Ильзы. Хотел посмотреть, нельзя ли чем-то помочь человечьим детенышам, очень уж убивалась бедная девушка из-за их горькой участи.
        Нырнул и увидел невообразимо запутанное, копошащееся скопище ярко-малиновых, черных и оранжевых нитей. На ум пришло сравнение с клубками змей на зимовье. Нечего было и думать их распутать. Одного потянешь, остальных передавишь. Что ж, у каждого своя судьба… Но оружие из драконьего серебра они в свое время сдали напрасно. Сейчас был бы шанс. Да хоть бы осиновых кольев запасли, ослы сехальские! Знали же, что упыри под боком…
        - Между прочим, мы-то что делать будем? - осведомилась Меридит, вспомнив, что она как-никак диса и ей положено воевать. - С упырятами не справимся, давайте хоть на мангорритов нападем, пока они в воде. Мне уже скучно стало.
        Рагнар радостно вскочил. Он тоже рвался в бой, все равно с кем, лишь бы заглушить сжигающее чувство ярости, сострадания и вины. Но Хельги к этому моменту успел придумать другой план.
        - Нет! Не станем нападать! Сейчас самое главное - кто займет храм: мангорриты, орки или Дефт. Так вот, мы должны помешать всем троим.
        Меридит фыркнула:
        - По-моему, нас маловато, чтобы сражаться на три фронта. Тебе так не кажется?
        - На четыре, - внесла коррективы Энка. - Смотрите, не иначе упыри нас учуяли! Что-то они носами подозрительно поводят! Того гляди нападут!
        - Не надо нам никаких фронтов, - терпеливо возразил Хельги. Он настолько притерпелся к своеобразным характерам обеих девиц, к вечным спорам и склокам, что они уже не могли вывести его из душевного равновесия. - Наша задача - занять храм первыми.
        - Вперед всех? - уточнила Ильза. - Он же под водой… - Она бросила взгляд на широкую темную полосу оголившегося морского дна и философски добавила: - Пока.
        - Вот и прекрасно, что пока под водой. Это дает шанс опередить всех и остаться незамеченными.
        Максим Александрович никогда специально не интересовался живой природой. Но Лариса, та самая, что была до Иринки, обожала бывать в местах модных и экстравагантных. Рождество ей вздумалось провести непременно в Сиднее. С точки зрения Макса, можно было обойтись чем-нибудь более традиционным, потому что хоть дела фирмы и шли неплохо, а все-таки до Рокфеллера и прочих личностей, служащих эталонами благосостояния, ему было «как до императора Сехальского». И вообще, Рождество - это зима и снег.
        Но Лариса была не из тех дам, с которыми поспоришь. Пришлось, вопреки собственным принципам, одолжив часть суммы у отца, отправляться в Сидней. А какое там самое модное место? Разумеется, Океанариум.
        Теперь Макс был даже рад, что успел там побывать. Это в какой-то мере морально подготовило его к происходящему.
        Они шли по морскому дну, вязкому, илистому и неровному. Справа, слева и, что самое неприятное, над головой была вода. Огромная толща. Но в отличие от Океанариума не было прочного, надежного стекла, разделяющего две стихии. Была лишь странная спригганская магия, создавшая вокруг исконных обитателей суши что-то вроде воздушного пузыря - полусферы диаметром шагов в пять - и удерживающая это сооружение под водой у самого дна.
        - Хельги! - Меридит с тревогой вглядывалась в лицо брата по оружию, чуть побледневшее, но вполне безмятежное. - Ты уверен, что выдержишь? Что не утопишь нас всех?
        - Уверен! - весело ответил тот. - Не трусьте! Это не отлив устраивать! Расход сил минимален. Здорово я придумал, да? Мы потом мой «Гром» так же искать станем!
        Сильфида в сердцах плюнула и припомнила орка с его лопатой.
        - А можно, я воду потрогаю? - не сдержал любопытства Макс. - Что будет?
        - Потрогай, - разрешил демон, хотя и сам не знал, что именно будет. Но ему тоже было интересно.
        Осторожно-осторожно Макс поднес руку к невидимой границе раздела сред. Кончики пальцев ощутили холодную влагу. Отдернул. Вновь собрался с духом… Буднично, привычно ладонь погрузилась в воду. Никаких необычных ощущений - то же самое чувствуешь, когда моешь руки, сидя на морском берегу.
        Мимо, плавно колтыхаясь, проплыл длинный обрывок стебля ламинарии. Макс уцепил его, затянул внутрь пузыря. Водоросль воняла йодом и рыбой, была неприятно-водянистой на ощупь, но тоже совершенно обычной.
        - Хоть бы рыба на голову не посыпалась! - прокомментировала его изыскания сильфида.
        А внимание Макса успело переключиться с того, что под руками, на то, что под ногами. Вот где и в самом деле было на что посмотреть!
        …Там дремлют мраморные боги
        В планктоне, средь подводной мглы.
        Там спать ложатся осьминоги
        На мозаичные полы.
        Дворцы стоят недвижным строем,
        Хранит их сонная вода…[В. Шефнер. «В океане».] -
        всплыли строки, когда-то давно, в книжном интеллигентном детстве прочитанные и оставшиеся в памяти, потому что в те годы было принято мечтать об исчезнувших цивилизациях.
        Теперь он собственными глазами видел мраморных богов, потрескавшихся, позеленевших, обросших морской живностью, но все равно прекрасных. Заметил и мозаичные полы: Эдуард споткнулся, упал, пропахав брюхом ил, и обнажился отлично сохранившийся фрагмент черно-белой орнаментальной мозаики.
        Дворцы в здешних водах не уцелели. По словам сильфиды, во времена Карола Освободителя западное побережье от третьей гряды Арвеев и как раз до дельты пострадало от чудовищного землетрясения. Само по себе сокрушительное, оно вдобавок породило гигантскую приливную волну. Тогда множество приморских городов было стерто с лица земли, а Сильфхейм от уничтожения уберегла лишь магия. Наверное, именно эта катастрофа и сгубила все подводные постройки - от них остались лишь груды битого камня, обломки арок и колонн. На одной из мраморных плит, некогда розовой - не иначе Тиорской - а теперь грязновато-зеленой, Меридит обнаружила полустертые буквы языка латен. «Атлан…» - прочитал Макс, не веря глазам своим. Вот вам и исчезнувшие цивилизации! Или совпадение?..
        - Откуда ты знаешь про землетрясение? - подозрительно спросила диса у подруги. Она знала цену ее историям.
        Когда на девицу находило вдохновение, она могла на ходу сочинить небылицу, да такую складную, что не только другие, сама начинала верить!
        Та, уловив тон Меридит, сразу окрысилась:
        - Что значит откуда?! От прабабки, разумеется! Она мне в детстве этим землетрясением всю плешь пробила, когда я учиться не хотела. Я ей толкую - на кой демон мне сдалась магия? А она мне про землетрясение. Чуть ли не она самолично Сильфхейм спасла благодаря учености… А по мне - хоть весь он рухни, пальцем не шевельну!
        - Но как же ваши чудесные кристальные дворцы?! - ужаснулся эльф, до глубины души потрясенный ее равнодушием. - Неужели тебе не будет их жалко?
        - Будет, - признала девица неохотно. - Это я для красного словца. Вспомнила прошлое и ожесточилась. - И специально для Макса пояснила: - У меня было очень тяжелое детство.
        - Да-а! - кивнула Меридит с напускной серьезностью. - Когда заставляют петь и вышивать - это не каждый выдержит!
        Было землетрясение, не было ли - вопрос остался на совести сильфиды. Во всяком случае храм, как мог убедиться Макс, от разгула стихии не пострадал. То ли строили надежно, то ли злая сила уберегла. Огромный, нелепый, высился он среди мраморных развалин. Мутная вода скрадывала его очертания, делая творение рук человеческих похожим на причудливую подводную скалу. Так было снаружи. А внутри…
        Внутри было страшно. До дрожи, до состояния паники, чуть не до обморока. Никогда прежде Макс не испытывал подобного чувства - леденящего, парализующего, буквально сводящего с ума. А главное, он никак не мог взять в толк, что именно его так пугает, и от этого было еще хуже. В смятении он оглянулся, ища поддержки и спасения у коренных обитателей этого жуткого мира, но им, судя по побелевшим физиономиям и вытаращенным глазам, приходилось не слаще.
        - Н… не обращайте внимания! Это обычный п… простейший сенситивный барьер, - лязгая зубами, выдавил демон-убийца. - Такой даже Ильза м… может.
        - Ничего себе - простейший! В жизни так страшно не было! - Меридит из последних сил сдерживала страстное желание завизжать и убежать. - Ой, мамочка-а!
        - Наверное, его Сила подпитала, - предположил Хельги уже немного спокойнее. Первый шок прошел, он смог взять себя в руки и если не устранить «барьер» полностью (в Астрале тот выглядел запутанным, как плотное кружево, но оказался очень непрочным, расползался на клочки прямо под пальцами, - толком не уцепишь), то по крайней мере снизить интенсивность его воздействия до приемлемого уровня.
        - Фу-у! Чуть не спятила! - шумно перевела дух сильфида и тут же принялась тормошить оцепеневших от ужаса отроков.
        Остальные пришли в себя самостоятельно. И как раз вовремя. Отступление воды становилось все более заметным… Вот-вот храм мог появиться над ее поверхностью…
        - Пора занимать оборону! - объявил Рагнар тоном бывалого военачальника. - Наша задача - удерживать храм, не пропускать внутрь врага до того момента, пока злая Сила не уберется восвояси!
        - А потом? Когда уберется? - наивно хлопая ресницами, поинтересовалась Ильза.
        Орвуд противно ухмыльнулся:
        - Потом враг все-таки ворвется и в отместку сотрет нас в порошок.
        - Жалко, - вздохнула доверчивая девушка. - Я думала, мы успеем затмение посмотреть…
        - А! - махнула рукой сильфида. - Какое теперь затмение! Стекла-то не закоптили.
        - Зачем тебе стекла, когда все небо в тучах? - удивилась Меридит.
        Но Энка настаивала на своем. При затмении полагается коптить стекла. Иначе пропадает все очарование и колорит.
        - Сколько можно молоть чепуху? - привычно начал гном, но Энка живо его осадила:
        - А кто первый начал?!
        - Я не молол чепуху, а констатировал грустную истину, - стал защищаться тот.
        - Поменьше надо констатировать. А то, знаешь, и накликать недолго!
        Сраженный сим мудрым доводом, гном умолк.
        И вот опять потянулись долгие минуты томительного ожидания. Находиться в самом центре судьбоносных событий, не имея при этом ни малейшего представления о происходящем, - что может быть хуже? События же развивались с нарастающей стремительностью.
        Пока мангорриты, стоя по пояс в воде, кое-как компенсировали недостачу жертвенной крови (тридцать самых юных из них безропотно подставили горло под нож), фрегаты Дефта бросили якорь на безопасном расстоянии от берега, спущенные на воду шлюпки устремились к храму, чья вершина уже выглядывала из воды, будто скала.
        Сам король был тут. В мышиного цвета мантии с черной оторочкой из жестких волос гурра, в зубчатой походной короне, нахлобученной поверх плотно облегающей вязаной шапочки, со скрещенными на груди бледными крючковатыми руками, он походил на нахохлившуюся злую птицу, больную, но все равно опасную.
        А рядом, в той же шлюпке, в небрежной позе, какую подданный Дефта не посмел бы позволить себе не только в присутствии самого короля, но даже королевского портрета, сидел Гуго, точнее, Гуго Ингрем, подменный сын адепта Кааны, собственной персоной. Глаза сприггана, обычно мутные и блеклые, теперь отсвечивали дурным желтым огнем, верхняя губа гадко оттопыривалась, обнажив крупные сероватые зубы, сальные патлатые космы трепались на ветру. Едва сдерживая злую радость, он ждал того часа, ради которого, как ему казалось, и был рожден. Правда, ожидание грозило затянуться. Гребцам приходилось нелегко. Они из последних сил налегали на весла, так что те угрожающе трещали и гнулись, но слишком мощным был обратный ток воды. Шлюпки почти не двигались с места.
        Пока дефтцы отчаянно боролись со стихией, орочье войско, достигшее океана, столкнулось с напастью иного рода. Полторы сотни оголодавших, обескровленных упырей встретили их на берегу счастливым визгом. Еда пришла! Несметные полчища еды!
        Жизнь, даже самая гнусная, всегда чурается нежити. А уж упырей-то боятся все. И проклятые гоблины - не исключение. Тем более если у них нет при себе ни драконьего серебра, ни осины. А кто мог знать, что потребуются?! Немало тычков, пинков и оплеух пришлось потратить орочьим предводителям, чтобы заставить подчиненных пробить неровный строй упырей и добраться до спасительной воды.
        Многим это стоило жизни. Грядущее затмение наделило худенькие тела «малолеток» силой и яростью под стать демонам-убийцам. По вкусу, ох по вкусу пришлась им проклятая кровушка!
        Конечно, серьезно сократить численность многотысячной орочьей орды упырята не могли. Но Судьбу мира решало не количество претендентов - время. Оно шло, как всегда, неумолимо, - уже половину солнечного диска скрывала лунная тень…
        Увы, ничего этого не видели наемники Судьбы, сидя в своем пузыре при входе в храм. Снаружи мутной завесой бурлила и пенилась уходящая вода. В Астрале все так перепуталось, что Хельги разозлился, плюнул и не стал смотреть, предоставив ближним своим изнывать от неведения.
        - Чего они не идут-то? - хныкала Ильза. - Уже сражаться хочу! Все-таки я воин, а не кисейная барышня!
        - Вот кстати! - Макс давно собирался об этом поговорить. - Зачем вы отдали бедную девушку в наемники? - Он с неодобрением взглянул на троих кансалонцев - знал, откуда ветер дует.
        - Как зачем? - удивилась Энка. - Зарплата хорошая. Где еще девушка может столько заработать? Разве что в проститутках! Так Меридит сказала, что в жизни этого не допустит, - все претензии к ней.
        Но предъявлять претензии дисе Макс почему-то не стал и вообще разговор о девичьем трудоустройстве предпочел не продолжать.

«Интересно: почему?» - размышляла Ильза.
        А воды становилось все меньше и меньше. Сотворенный демоном-убийцей пузырь превратился в подобие чаши: вокруг на пять метров поднимается стена воды, а над головой уже воздух. Стали слышны звуки, доносящиеся снаружи, - крики, плеск, звон металла.
        - Давайте выйдем из храма и посмотрим, что творится на суше, - предложила Энка.
        Орвуду, как всегда, было лень лишний раз пошевелиться.
        - Что ты сможешь увидеть? Еще слишком глубоко. Дай хоть напоследок посидеть спокойно!
        Как раз этого сильфида и не умела.
        - На том свете насидишься. И ничего не глубоко. Если я залезу на плечи Рагнара и он меня немного подкинет, а я при этом взлечу, ведь я могу левитировать, - то все увижу.
        Именно так они и поступили. Некоторое время ноги левитирующей сильфиды дрыгались над головами соратников, в то время как ее собственная голова обреталась в иных сферах. Потом магические способности девицы исчерпались, она грузно шлепнулась в донный ил и с удовлетворением объявила: «Сражаются!» И словно в подтверждение ее слов стенки водяной чаши окрасились багровым.
        Пока орки на берегу отбивались от упырей, на мангорритов напал Дефт.
        Жертвенная чаша и нож-талисман - без этих атрибутов не обойтись тому, кто возжелал привести новую Силу в мир - за них, кровавых, вновь лилась кровь.
        - Вот и прекрасно, - обрадовался Эдуард. - Пусть они друг друга поубивают, на нашу долю меньше останется.
        Орвуд его оптимизма не разделял.
        - В свете того, что нам противостоит многотысячное орочье войско, наличие или отсутствие нескольких сотен сектантов или дефтцев не представляется мне сколь-нибудь значимым! - поведал он важно.
        Ильза подтолкнула Рагнара в бок, кивнула на гнома и спросила, понизив голос, но все-таки недостаточно тихо:
        - Чего это он? Тоже ум полез? Вроде у него раньше ума не водилось… - И, уловив испепеляющий гномий взгляд, поспешила поправиться: - То есть, я хотела сказать, не совсем не было, а было, но немного, снаружи незаметно… Чего вы смеетесь? Я же правду говорю…
        - Лучше… ой! Лучше замолчи, пока жива! Иначе он тебя прикончит, не дожидаясь орков! - с трудом выговорил Хельги сквозь смех.
        - Зря мы так веселимся! Не к добру это, ох не к добру! - припомнила дурную примету любительница народной мудрости.
        Гном обиженно шмыгнул носом:
        - А ты покаркай, покаркай! Очень, знаешь ли, вовремя!
        - Нельзя быть таким суеверным! - выдала ему девица без зазрения совести.
        От возмущения бедный уроженец Даан-Азара потерял дар речи. Невразумительно булькнул и умолк.
        Вода тоже булькнула. И ушла. Не отступила плавно, а схлынула, будто кто-то огромный вынул пробку из океанского дна. За несколько минут храм оказался на суше, вода остановилась шагах в десяти позади него.
        На мгновение все стихло. Противники замерли на поле боя. Им потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: началось! Осознали - и ринулись. Сектанты с Владыкой на носилках и дефтцы во главе со своим королем неслись, не разбирая дороги, безжалостно круша древних мраморных богов, толкая, сбивая с ног, топча и убивая друг друга. А следом за ними тяжело, но целеустремленно наступал головной отряд проклятых гоблинов.
        От храма их отделяло не белее трехсот шагов… Двести… Сто…
        Солнечный круг превратился в серп, но пока еще слишком… слишком толстым он был. Сколько осталось до полного затмения, до явления Силы? Пять минут? Десять?
        Истории известны случаи, когда крошечным отрядам отважных воинов удавалось сдерживать наступление целых армий. Узкие горные перешейки, где с одной стороны - отвесная скала, с другой - бездонная пропасть, тесные - вдвоём не разойдёшься - коридоры и лестницы замков, - вот самые подходящие места для подобных подвигов. Но никак не проём, имеющий в ширину около пяти шагов, - только пузырь и пролезет. Такой дольше двух-трёх минут удержать вряд ли удастся. Толпа сметёт защитников, пусть даже ценой жизни тех, кто окажется в первых её рядах. Передних швырнут на мечи и копья, потом насядут всей массой, пройдут по трупам - и достигнут своей страшной цели. Не одни, так другие.
        Миру по большому счету все равно, придут к власти полусумасшедшие сектанты, черные колдуны или проклятые твари. Хрен редьки не слаще, как говорит в таких случаях мудрый народ. А что тогда остается его, мира, защитникам? Пасть смертью героев, чтобы потом, где-нибудь в ином, загробном мире не пришлось краснеть перед предками, зато иметь возможность сказать самому себе напоследок: «Мы сделали все, что могли», - иного выбора нет.
        Примерно так рассуждали натуры благородные - Аолен и оба принца. К ним примкнул и Макс, категорически отказавшийся от возвращения домой до тех пор, «пока все не утрясется». Энка и Ильза не рассуждали вообще: будь что будет, одного жаль - затмение досмотреть не получится. Меридит была готова ко всему - она диса, не кто-нибудь, а дисам редко удается помереть от старости. Орвуд скрепя сердце смирился с неизбежным.
        Но демон-убийца рассуждал иначе.
        Сперва ему в голову пришла кошмарная мысль. А вдруг он в самом деле бессмертный?! Тогда, если все его друзья погибнут, он останется совершенно один! Будет бесконечно долго жить в отвратительном, изуродованном злой Силой мире и мучиться сознанием, что гибель близких оказалась напрасной. И зачем ему нужна такая жизнь? Да ни за чем! Но избавиться от нее он все равно не сможет! Ужас, ужас!!!
        Первой реакцией стало отчаяние. Но спустя минуту не привыкший к бездействию разум принялся лихорадочно искать выход.
        - Придумал!!! Уходим! Прячемся!
        Ему не пришлось долго уговаривать соратников. С мыслью о геройской кончине они расстались без всякого сожаления и лишних вопросов.
        Друзья спрятались на втором уровне, возле жреческих покоев. Спасибо Силам Судьбы - погоняли своих наемников по храмам, научили безошибочно ориентироваться в темных кельях и переходах. Новая позиция оказалась выгодной во всех отношениях: сами они скрыты во мраке от посторонних глаз, зато сверху отлично просматривается геометрический центр храмового помещения, то самое место, что на одной из люксограмм было отмечено острием скорпионьего хвоста.
        А дальше события развивались со стремительностью летящего грифона.
        Ильза хотела что-то спросить, но голос ее потонул в реве и грохоте. Толкаясь, размазывая друг друга по стенам, в храм рванулись мангорриты и дефтцы. Но лишь те, кто был впереди - король с приближенными, Владыка и его носильщики и еще человек по двадцать с той и с другой стороны, - успели проникнуть внутрь.
        То, что случилось потом, по ощущениям напомнило Максу первый момент спуска на лифте - когда кажется, будто пол уходит из-под ног, а сильфиде - землетрясение, которое ей однажды довелось пережить в Аполидий. Храм вдруг содрогнулся и тяжело, грузно осел, провалился под землю метра на три-четыре вглубь. Вход его оказался наглухо замурован толщей породы, - ни войти, ни выйти.
        - Ну вот! - довольно прокричал демон, размазывая кровь по физиономии. - Теперь у нас вполне разумное количество противников! Есть шанс на победу!
        - Идем вниз?! - обрадовалась диса, рванулась, но брат по оружию удержал ее за пояс.
        - Стой! Рано! Дождемся Силы!
        Впрочем, на сей раз даже сильфида не могла пожаловаться, что ждать пришлось долго.

…Где-то в мертвом, бесконечном пространстве, чудовищно далеко от Земли и ее беспокойных миров, Луна преградила путь солнечному свету. Два диска, тёмный и светлый, сошлись. Вспыхнул кровавый ореол протуберанцев…
        Тусклый, сумеречный лучик проник в храм, почти вертикально упал на мозаичный пол. И воссиял Престол. И кроваво вспыхнули роковые слова: «Трепещите, смертные! Сила грядет».

«Смертные» не затрепетали - некогда было. Слишком увлеклись процессом взаимного уничтожения. Похоже, они даже не заметили, что оказались пленниками замурованного храма. Противники сражались с яростью одержимых, но убитых оказалось немного. Самые лучшие, самые опытные воины сошлись на поле боя - ни у одной из сторон не было очевидного преимущества. Надеждам Эдуарда, что враги «друг друга перебьют», не суждено было оправдаться.
        Как ни пытались потом оставшиеся в живых участники событий воссоздать по памяти целостную картину того, что творилось в эти страшные минуты в храме, - ничего не получалось. Из общей сумятицы каждый из них успел выхватить и запомнить лишь отдельные, не связанные друг с другом и не выстраивающиеся в хронологический ряд эпизоды.
        Вот мангорриты, построившись клином, пробиваются-таки к центру зала, ставят носилки с Владыкой в середину мерцающего кольца…
        Король-колдун, бледный, с горящим взором, сжимает в крючковатых пальцах, торжествующе поднимает над головой нечто бронзовое - заостренное, раскоряченное. Жертвенный нож! Роковой Талисман сидов! Но ликующий вопль колдуна вдруг срывается, превратившись в отчаянный, полный животной муки визг. Это скорпион, оживший в его руках, изогнулся и вонзил страшное металлическое жало прямо в его темя! Вот она - опасность в хвосте!.. Впрочем, так запомнили все случившееся Ильза и Рагнар. Орвуд и Макс в один голос утверждали: скорпион вовсе не оживал, просто из хвоста его вырвался малиновый луч, и именно он пронзил тело дефтского монарха насквозь.
        Тощий высокий сектант извлекает из складок одежды бронзовую черепаху - чашу, до краев наполненную жертвенной кровью. Протягивает Владыке…
        Вот Хельги, перемахнув через балюстраду, прыгает вниз, на голову адепта, перехватывает страшный артефакт, подставляется под удар сразу нескольких длинных ножей…

…Меридит, видя такое дело, грубо хватает Аолена за куртку, заталкивает его в ближайшую келью и орет угрожающе: «Сиди там! Не вздумай выйти, сама убью!!!»

…Гуго Ингрем - пришел его час! - мощным ударом вышвыривает из светящегося круга Владыку и сам занимает его место… Ради этого он продал тайну подменного отца, выведанную без всякого на то права. Ради этого привел врагов к Престолу, погубил друга-колдуна, нарочно не предупредив об опасности, - той, что в хвосте. Мир отверг его - мир об этом еще пожалеет…
        Но… кувыркается в воздухе, расплескавшись дождем кровавых брызг, жертвенная чаша. Подпрыгнув, ее ловко хватает Энка. Точный, прицельный бросок - так в Аполидии метают боевой диск - и зловещий сосуд через маленькое окошко в стене вылетает вон из храма. (А в это же время в разных концах Староземья уже льется на Престолы Силы кровь невинных чад…)
        И вот уже корчится, объятое малиновым пламенем, тело Гуго, подменного сына адепта Кааны. Разделив мечту Мангоррата, он разделил и его жуткую судьбу: «и голодная Сила пожрала его».
        А потом - общая свалка, жестокая бойня, уже не ради цели, а во имя мести. Много, много крови было пролито в те минуты в темном, засыпающем на тысячелетия храме… Наконец сражаться стало некому. - Хельги! Эй! Ты живой?! - Это был главный вопрос, волновавший Меридит.
        - Живой, - неуверенно откликнулся демон откуда-то сбоку. И пожаловался: - Только у меня, кажется, нож в спине торчит. Кто-нибудь видел Аолена?
        Как ни странно, но в живых остался не только демон-убийца, но и все остальные, включая Эдуарда, найденного под кучей тел при последнем издыхании - вражеский меч пронзил ему грудь насквозь. Так что пришлось Хельги провести с ножом в спине еще не менее получаса: первая половина этого срока показалась ему вечностью, вторую он не запомнил.
        Пока Аолен пользовал увечных и калечных, Меридит, придерживая рукой свежезалеченную рану в боку, увивалась рядом и подлизывалась к нему, мобилизовав все свое скудное женское обаяние. Энка даже забеспокоилась, как бы подруга не перевоплотилась в троллиху от таких усилий.
        - Аолен, милый, ну не сердись, - упрашивала девица эльфа. - Сам посуди, вдруг бы тебя тоже ранили? Или, не дайте боги, убили? Что бы мы тогда делали? Ты очень, очень хороший воин. Но ведь всякие случайности бывают! Ну прости меня, пожалуйста! Я не со зла!
        Эльф на уговоры не поддавался. На самом деле он прекрасно осознавал, что Меридит по большому счету поступила правильно, прогнав его с поля боя. Растрать он силы - и, по крайней мере, половины из их компании уже не было бы в живых. Ему было очевидно и то, что действовала диса в состоянии аффекта, отсюда излишняя грубость.
        Он все понимал, но делал вид, будто смертельно обижен. Из вредности. Чтобы впредь неповадно было. И сдался только тогда, когда с удивлением обнаружил, что Меридит всерьез собралась расплакаться. Она-то, бедная, и вправду посчитала, что совершила ужасное! Вышвырнуть воина с поля боя! Без всякого уважения! Сама-то ведь точно никому подобного не простила бы! Разве что Хельги, да и то не сразу, сначала помучила бы как следует!
        Рутинные житейские мелочи - исцеление ран, выяснение отношений и тому подобное - как-то отвлекли общее внимание от главного. Первым случившееся осознал Орвуд. Гном сидел на трупе мангоррита («Как ему не противно?» - содрогалась Ильза), приводил в порядок бороду, но вдруг вскочил, смешно хлопнул себя руками по бокам и вскричал:
        - Слу-ушайте! А мир-то ведь мы опять спасли!!!
        - Точно! - подпрыгнула Энка. - И-иа-ау!!!
        Хельги, успевший задремать в уголке, вздрогнул и спросил сердито:
        - Чего ты орешь, как больной ишак?
        - Сам ты ишак! - обиделась девица. - Это победный клич эттелийских корсаров. Радость я таким образом выражаю! А ты, чем глупости говорить, лучше бы поискал скорпиона. Мир мы спасли, пора и о себе позаботиться.
        Хельги принял неприступный вид.
        - Сами ищите! Я храм двигал? Двигал! Имею полное право на заслуженный отдых! - И добавил невпопад: - Ударно работать - культурно отдыхать!
        Макс удивленно моргнул, будто отгоняя наваждение: от слов демона-убийцы вдруг повеяло забытым социалистическим прошлым. Хельги заметил его удивление.
        - Это я в твоем мире слышал, - объяснил он гордо. И похвастался: - Я еще знаю: «Ни сна ни отдыха измученной душе»!
        И когда только успел нахвататься?!
        - Да он все время про твой мир говорит, - наябедничал Эдуард. - То про лошадей, то Брутами всех обзывает.
        - Угу. Еще про обезьян! - напомнила Ильза сурово.
        Макс поспешил замять разговор и занялся поисками жертвенного ножа. Но преуспел в этом деле не сразу. Чтобы добраться до трупа короля, пришлось растащить целую груду останков, недавно принадлежавших тем, кто тоже стремился завладеть скорпионом. Сам же король оказался мертвее мертвого. Артефакт выжег его сущность начисто. Так утверждал Аолен. Макс долго рассматривал колдуна, силясь понять, чем, собственно, мертвец без сущности отличается от такового с оной. Но никакой разницы не узрел. Рагнар посоветовал ему не мучиться напрасно.
        - Такие тонкости, - сказал он, - даже Хельги не умеет различать, а он как-никак все-таки демон-убийца и если захочет, может сам сколько угодно сущностей съесть.
        - Не говори глупости! - рассердился упомянутый демон. - Я не могу есть сущности. От одной мысли тошнит!
        - Не проголодался как следует, - решил рыцарь. - С голодухи, знаешь, чего только не смолотишь. Я и сам как-то… гм… неважно. Мы тогда в осаде сидели…
        - Продолжай, продолжай! - тут же прицепилась сильфида. - Ты что, людоедствовал?!
        Рыцарь поперхнулся от негодования:
        - Да тьфу на тебя! Придет же в голову! Ворону я подстрелил. Сварил с отрубями из свинарника и съел. Всего-навсего.
        Девица разочарованно фыркнула. Подумаешь! В голодный год от вороны никто не откажется, - стоило ли об этом упоминать? А Хельги возмутился: сравнил ворону с чужими сущностями! Пристыженный Рагнар умолк.
        Скорпиона из мертвой руки колдуна пришлось вырывать силой, едва не ломая пальцы.
        - Вот вцепился! - В голосе Орвуда звучало почти что восхищение. - Вот упырь! Умрет, но свое не отдаст!
        - Да. У вас с ним есть нечто общее! - кивнула Энка серьезно.
        Гном хотел заорать, но не успел. Вернее, он сорвался на крик, но по другой причине. Из всех окон, щелей и отверстий храма хлынули потоки морской воды. В пылу событий друзья упустили из виду такую очевидную вещь: отлив рано или поздно должен смениться приливом. И поплатились за легкомыслие - в считанные секунды промокли до последней нитки и продрогли до мозга костей. Конец марта в Староземье - не лучшее время для морских ванн.
        - Хотели погибнуть героями, а помрем от воспаления легких, будто примитивные обыватели. Вот досада! - сетовал гном.
        Аолен посмотрел на проблему с медицинской точки зрения.
        - Не будет у тебя воспаления, можешь не беспокоиться. Мы замерзнем гораздо раньше, болезнь просто не успеет развиться.
        Орвуд с чувством пожал ученому эльфу руку.
        - Вот спасибо! Ты настоящий товарищ. Знаешь, как утешить в трудную минуту.
        - Извини! - Лицо эльфа чуть порозовело от смущения. - Я не подумал…
        - Пустяки! - махнул рукой гном. - В нашей компании думать вообще не заведено.
        - Хватит вам ныть! Ишь, нежности какие! - Хельги чувствовал себя виноватым - не успел вовремя создать защитный пузырь, - а потому занял оборонительную позицию. - Подумаешь, промокли! Первый раз, что ли? Я однажды в океан с высоты рухнул, а потом на грифоне весь мокрый летел, и ничего, жив пока. Сейчас выберемся на берег, костер разведем, просушимся.
        - Просушимся, как же! А орков забыли? Демоновы полчища, которым мы сорвали все планы! Как ты думаешь, что они с нами сделают?
        - Вот и прекрасно! Тебе представится еще один шанс погибнуть героем, - огрызнулся демон. - Ты ведь об этом мечтал?
        - Ой, а ведь там еще и упырята! - испуганно воскликнула Ильза.
        - Уж упырята-то наверняка попрятались, - обнадежила Меридит. - Чары Балдура с них слетели, затмение кончилось. Не станут же они средь бела дня разгуливать?
        - Не станут, - равнодушно кивнула девушка. Ей вдруг захотелось спать, да так страшно, что все остальное перестало волновать.
        - Эй! Не вздумай! - Сильфида тряхнула ее за плечи. - Замерзнешь! - И зевнула сама.
        - У нас есть минут двадцать, не больше, - сказал эльф упавшим голосом, ни к кому конкретно не обращаясь. - Если не успеем выбраться на берег… - Он не стал договаривать.
        Хельги подошел к Максу, тихо, на ухо предложил:
        - Пока я еще что-то соображаю, давай отправлю тебя домой?
        - Ты за кого меня принимаешь?! - огрызнулся тот. - Сам бы согласился?
        Демон обреченно вздохнул.
        Мучительным и страшным оказался обратный путь. Воздушный пузырь, сотворенный ослабевшим от ран Хельги, получился раза в два меньше предыдущего. Дышать в нем было тяжело до рези в груди. Холод сковывал движения. Мутная толща воды плохо пропускала свет, так что двигались они почти на ощупь, то и дело спотыкаясь о трупы орков, мангорритов, дефтских воинов, - впотьмах не разберешь. Каждый шаг давался с неимоверными усилиями. Секунды тянулись, будто резиновые, минуты казались часами. Ильзу, Эдуарда, а с полпути и Аолена с Орвудом пришлось поддерживать под руки. «Удастся ли довести их до спасительного берега?» - спрашивал себя Хельги и не находил ответа. Он и насчет себя самого не был уверен: как долго будет в состоянии поддерживать защиту? Горе-демон с ужасом чувствовал, как иссякают его магические способности, тают силы. Колени начали противно дрожать, знакомая тошнота подступила к горлу, в носу забулькало что-то теплое…
        - Дорого бы я дал, чтобы мы прямо сейчас оказались на суше! - в отчаянии прошептал он сестре по оружию.
        К добру, к худу ли, но услышала его не только она. Диса, к слову, даже заорать не успела. Повелитель возжелал…
        На сей раз никто, кроме Макса, особого шока не испытал. Как известно, ко всему рано или поздно можно привыкнуть. Но на выходца из иного мира случившееся произвело впечатление поистине неизгладимое.
        Представьте себе ситуацию: вы, будучи при последнем издыхании, ковыляете во тьме по морскому дну и вдруг в мгновение ока оказываетесь… где бы вы думали? Ну разумеется, в самом центре орочьего походного стана! Не мог же Царь Народов изменить своему жизненному принципу!
        Девять легковооруженных существ - против многотысячного войска. На что они рассчитывали, вступая в бой? Да ни на что, просто сработали рефлексы. Что помешало оркам прикончить неприятеля в первые же секунды? Как это ни парадоксально, но именно жажда убийства: каждому хотелось протиснуться вперед и самому поразить врага. В результате - неразбериха, толкотня… Свалка, переросшая в давку, унесла едва ли не больше проклятых жизней, чем собственно противник.
        Сомкнувшись тесным кольцом, ощетинившись всем, что нашлось под рукой, наемники с лихой яростью смертников отражали вражеские удары. И чем дальше, тем веселее шло дело - плевать на все, будь что будет, зато согрелись напоследок!
        К тому моменту, когда это свершилось, счет убитых с орочьей стороны шел на десятки, при этом никто из оборонявшихся даже не был серьезно ранен. А произошло невероятное…
        Народная молва никогда не причисляла уроженцев Даан-Азара к выдающимся воинам. Между прочим, напрасно. Конечно, в искусстве владения мечом гному далеко до дисы или человека, он не такой меткий стрелок, как эльф или сильф, не столь силен, словно великан - уриаш или киклоп, не настолько проворен, если сравнивать его со снежным оборотнем - спригганом, - но что касается боевого топора - тут в целом Староземье нет ему равных!
        Одна проблема - весит хороший боевой топор ох как немало! И если вам приходится постоянно таскать за собой по всему свету подобное оружие вкупе с тяжеленным золотым изделием, от одного из двух вы будете вынуждены отказаться. Но когда вы при этом являетесь не каким-нибудь оборванцем-наемником, а солидным, достойным гномом, от золота вы не откажетесь никогда!
        Вот и почтенный Орвуд Канторлонг так поступил. Бросил боевой топор и отлично приспособился сражаться орочьим артефактом. А чем тот плох? Древко длинное, и не перерубишь его ничем, сам увесистый. Бей не хочу по башкам! Можно и в морду острием при случае ткнуть, и под дых - чем не копье?
        Именно так гном и делал. До той секунды, когда с импровизированного оружия не слетела, зацепившись за кривой рог гоблинского шлема, тряпица, в которую оно было приличия ради завернуто.
        И воссиял жезл, бесстыже и ярко, во всей своей непристойной красе!
        Странную легкость почувствовал гном в руках. Артефакт будто ожил - воспарил и сам, стремительно и беспощадно, принялся наносить удар за ударом, - разил насмерть, и не было от него спасения.
        Несколько секунд потребовалось оркам, чтобы осмыслить происходящее - не менее десятка успели за это время погибнуть. А потом вся многотысячная толпа вдруг отпрянула, замерла, и слышно было, как от центра к краям ее прокатился волной вздох потрясения. И пали ниц проклятые твари пред своим золотым идолом.
        - Ой, а чего это с ними? - спросила Ильза наивно. - Застеснялись, да? А раньше вроде плясали…
        Трое гоблинов, огромных, чуть не в полтора человечьих роста, с мощными ручищами ниже колен, с горбами, возвышающимися над жирными загривкам, выступили из коленопреклоненной толпы. По всему было видно - это вожаки самого высокого ранга. Одежда из роскошных Аполидийских и сехальских тканей вкупе с дорогими мехами смотрелась на них нелепо, но вызывающе богато, шлемы с рогами едва ли не полуметровой длины были инкрустированы драгоценными каменьями во столько каратов, что Орвуд невольно застонал. Их нагрудные панцири сверкали зеркальным блеском - большая редкость для не склонных к чистоте горных гоблинов, а седые космы, заплетенные в неопрятные косички, украшали толстые золотые нити. Темную кожу вожаков почти сплошь покрывала яркая татуировка. В общем, они имели весьма внушительный, не лишенный своеобразного колорита вид!
        - Отдавать! - на плохом староземском рявкнул самый седой и горбатый. - Наше! Вернуть!
        - Щас! - нагло усмехнулся гном прямо в страшную орочью рожу. - Было ваше - стало наше! Мое. Собственное.
        Откуда только уверенность взялась? И никто ему не возразил, вот что главное! Не могут, значит, силой отобрать, не в их власти!
        - Что хочешь за него? - силясь придать грубому голосу миролюбивые интонации, сказал второй. - Проси!
        - Вот еще! Он мне самому нравится!
        - Это святыня наша, - наступив на горло собственной гордости, тихо проговорил третий орк. - Богами заклинаем, отдай!
        Но разве орочьи боги - авторитет для упрямого гнома?
        - Сказал - самому нужен!
        - Да какого демона он тебе нужен?! - не вытерпела Меридит. - Позорище на все Староземье! Просят тебя по-хорошему, как порядочного… Ну и отдай себе, что уперся как осел сехальский?!
        Вот уж не думала девица, что придется ей однажды в жизни прочесть горячую благодарность в глазах проклятого гоблина!
        Гном задумался. Орки замерли в ожидании. Тысячи пар желтых глаз уставились на него при полном молчании, слышалось лишь напряженное сопение плоских носов.
        - Согласен! - провозгласил он наконец, и снова гулкий вздох прокатился по рядам. - Отдам. Но, разумеется, с условиями!
        - Говорить! - едва сдерживая волнение, выдохнул седой.
        Требований у Орвуда было целых три. Первое: орочье войско, за исключением единственного представителя, отходит на безопасное расстояние, а именно - на три часа пешего пути, только тогда состоится передача. Второе: немедленно после того, как орки получат назад свою святыню, они возвращаются в Аль-Оркан и обязуются не нападать на Староземье в течение трех и на Даан-Азар - пяти лет. Ну и последнее - разумеется, это кусок золота эквивалентный по весу набалдашнику артефакта. Все по справедливости!
        Орки безропотно повиновались.
        - Почему ты взял с них клятву на такой малый срок? - упрекал потом Эдуард. - Мог назвать и сто лет, и тысячу! Даже избавить Староземье от орков навсегда! Почему не сделал этого? Только о своем золоте думал!
        - Никогда не бери заведомо невыполнимых клятв! - наставительно изрек мудрый гном. - Особенно если не знаешь серьезного магического подкрепления, вроде формулы Мельдаха. Хотя даже она - не панацея!..
        Торжественная передача жезла состоялась.
        - Только посмейте нарушить клятву, - напутствовал Орвуд, вручая сокровище седому. - Отберу назад! - И орк, похоже, ни на минуту не усомнился в его способности исполнить угрозу. Загадочная вещь - магические артефакты!
        - Вот видите! - торжествовал гном. - Сколько вы меня клеймили, сколько надо мной издевались! А в итоге - именно моя предусмотрительность спасла наши жизни и Староземье в придачу!
        - Согласна, - кивнула справедливая Меридит. - Но с оговоркой: это была твоя жадность!
        - Что ни делается, все к лучшему! - нашла подходящее изречение сильфида.
        А Ильзе было не до высоких материй.
        - Мир спасен, - объявила она, - теперь хочется в тепло, есть и спать.
        Это был тот редкий случай в их совместной деятельности, когда возражений ни у кого не имелось.
        Разграбить Гвенский замок орки не успели. Они в него даже не вошли, увлеченные более важной целью. Бандарох Августус, горемычный потомок гордого народ сидов, лежал в целости и сохранности на том самом месте, где его оставили. И выглядел он, надо сказать, уже неплохо. Отдых, еда и жизнь в графских покоях явно пошли ему на пользу.
        - Где же вы пропадали столько времени? - спросил магистр капризно. - Что за безответственность?! Я уже проголодался, и камин не топлен, и постель пора перестелить…
        - Вот и прекрасно! - Сильфида с размаху плюхнулась поперек графского ложа, едва не придавив Бандароха. - Сейчас ты растопишь камин, сваришь суп и приготовишь нам постели. Потому что мы спасали мир, и лично я в ближайшие часы не сдвинусь с места!
        Но сдвинуться с места ей все-таки пришлось. Хельги извлек из мешка Талисман сидов, чтобы рассмотреть его получше, - и любопытство взяло в девице верх над усталостью.
        - Как посмотришь, швырни мне! - велела она.
        - Ты что, дурочка? - искренне удивился демон.
        - Ладно, не швыряй. Принеси.
        - Вот еще! Буду я вставать! Тебе надо, ты и иди.
        Что поделать, маловато в демонах-убийцах рыцарского духа. Пришлось ей вставать самой и плестись до диванчика, где расположился Хельги с артефактом.
        Талисман сидов не понравился никому. В отличие от тонкой работы жертвенной чаши, он был сделан довольно топорно. Этакая грубая стилизация. Чтобы догадаться, что странная раскоряка является именно скорпионом, несведущему потребовалось бы включить воображение. Даже огромный каменный скорпион в руках храмового изваяния Мангоррата выглядел более натуралистично. Так что у Макса возникло подозрение: может, это и не скорпион вовсе?
        Подобно черепахе, реликвия сидов не была отлита из цельного куска металла. Судя по весу, внутри у нее имелась крупная полость, а на брюхе просматривался шов с заклепками. Хельги, ссылаясь на собственное бессмертие, хотел расковырять и посмотреть, что там, изнутри. Ему, разумеется, не дали. Призраку может не понравиться, что его Талисман испорчен, да и бессмертность Хельги пока не доказана, выразил общую позицию Аолен. Он забрал артефакт, аккуратно упаковал в рогожу, уложил в мешок хвостом вниз и запихнул под банкетку.
        И каково же было его потрясение, когда поутру мешок обнаружился пустым! Сперва эльф решил, что дело не обошлось без Хельги. Но скоро сообразил: «среди ночи» подменный сын ярла по собственной воле не станет вскакивать даже ради удовлетворения собственной жажды знаний. Тогда ему стало страшно…
        Первый миг беспросветного отчаяния миновал. Наступила мрачная решимость. Он жив - и это уже многое значит. Сила была рядом, и он зачерпнул из нее. Больше, намного больше, чем в первый раз. Ведь он уже знал, как это делается.
        Добрая часть полученного уйдет на поддержание собственного тела - теперь оно не то, что три тысячи лет назад. Зато не надо будет строить храмы, растрачиваться на магическую светопись… Людишек новых набрать - дело нехитрое. Они глупы и податливы - сами прибегут, и кровушку, и сущность отдадут… Что ж, пожалуй, и получится еще один срок протянуть, чем демон не шутит!
        Он - теперь уже не Владыка, а безымянная тварь с перерожденной, изуродованной сущностью, зато помолодевшая и сильная, - медленно поднялся с мозаичного пола, раздвинув тела павших, плавно колыхающиеся в мутной воде, выдернул меч, торчащий из собственного живота, и, опираясь на него, как на посох, побрел к выходу. Это было новое, занимательное ощущение - идти под водой «аки посуху», не испытывая потребности в воздухе, - особенно приятное с учетом того, что последние триста лет он вообще не мог передвигаться самостоятельно. Ноги заново привыкали к движению, неловко подволакивались, но каждый последующий шаг был увереннее предыдущего. Глаза учились смотреть сквозь придонную муть.
        Округлый металлический предмет чуть блеснул под ногами. Жертвенная чаша! Нагнулся, бережно поднял, припрятал под полами бурой хламиды. Пригодится с годами… И вспомнил про Талисман. Долго, долго он шарил впотьмах, прежде чем сообразил: реликвия похищена! Гадкие твари - те, что появились на его пути словно ниоткуда, вредили весь последний год, нарушали покой Престолов, убивали его людей - стали в конце концов причиной его краха - это они унесли скорпиона.
        Представил, что сотворил бы с ними, будь они в его власти, и самому стало жутко. Но, увы… Не было пока возможностей для настоящей мести. Теперь требовалось, не теряя времени, собирать по свету остатки своего воинства, начинать жизнь сначала, почти с нуля. На это нужны силы, много сил. Зато потом…
        Но о Талисмане следовало позаботиться сразу же, слишком велика его ценность, чтобы на нем экономить! И, подгоняемый этой мыслью, он заспешил к берегу. В родной стихии колдовать будет легче.
        Хельги долго смотрел в пустой мешок, будто надеялся там хоть что-то отыскать.
        - Это Владыка! - изрек он мрачно. - Больше некому. Он прямо отсюда его и забрал. Видите, след?.. Хотя ничего вы не видите. Ослы сехальские, не позаботились его как следует добить!
        - След добить? - не понял Рагнар. И обиделся: - Мы ослы, а ты нет?
        - Владыку! И я тоже осел.
        - Я проверял, - откликнулся Макс. - Он был совершенно мертв. Я не мог ошибиться.
        - А, - махнул рукой демон, - сегодня мертв, завтра жив… Что бы там Рагнар с Аоленом ни говорили, мы, с учетом нашего образа жизни, должны всегда иметь под рукой драконье серебро. Здравый смысл важнее законности.
        - Было бы время, я бы с тобой поспорил, - от души выпалил рыцарь.
        - Да уж, спорить - это мы умеем, - ехидно заметил Орвуд. - Нет бы что умное! И ведь говорил я вам про драконье серебро, причем не раз! Но разве вы станете слушать старшего товарища?..
        В общем, пошло-поехало. Гном оседлал любимого конька. Хельги уж и не рад был, что завел разговор. Плюнул с досады, ушел в Астрал. И почти тотчас же наткнулся на скорпиона, огромного и малинового. Обретался он на обширной холмистой пустоши за восточными городскими воротами, вернее, перемещался по ней в сторону Дольнского тракта.
        - Скорее! Мы его догоним!
        Догнали, разумеется. Чего проще - настигнуть тварь, которая впервые за три тысячи лет встала на ноги. Да и убегать она, похоже, вовсе не собиралась.
        Предводитель мангорритов стоял и смотрел на приближающихся врагов, поблескивал желтоватыми глазами с узким горизонтальным зрачком. О его прежнем облике теперь напоминали лишь бурый балахон и босые ступни. Ни на человека, ни даже на труп Владыка больше не походил. На упыря? Пожалуй. Но скорее - на проклятого младенца, дожившего до зрелых годов. Длинные паучьи конечности, серая пергаментная кожа, полное отсутствие волос - куда только девалась полутораметровая борода? Демон-убийца - вот кто это был! Конечно, не такой грозный и могучий, как Хельги, и даже до приснопамятной Ирракшаны ему было далеко. Обычный демон из низших, таких немало рыскает по свету на горе прочим его обитателям. И что с ним делать, если под рукой нет ни опытного мага, ни оружия из драконьего серебра, никто не знал. Впрочем… Все как по команде устремили взоры на «победителя Ирракшаны, да славится его имя в веках». Тот побледнел и попятился.
        - Ни за что! Не стану я поглощать эту пакость! Ни под каким видом… - И добавил обреченно: - К тому же все равно не успею.
        Серая тварь, радостно скалясь, нацелила на противников убийственный хвост.
        - Вот вы какие, враги мои! Явились! - прошамкал Владыка странным шелестящим голосом. - Сами явились!.. Поделом же вам!..
        За тысячелетия Талисман сидов успел почти совершенно иссякнуть, превратился из грозного оружия, разящего колдовским лучом, в кусок мертвого металла, пригодного лишь глотки резать. Но близость Силы оживила не только Владыку. Артефакт обрел прежнюю, испепеляющую мощь, противостоять которой в этом мире никто не способен. Одно движение руки, и…
        Мангоррит не успел сделать это движение. Черная стрела с тускло серебрящимся наконечником пробила насквозь его иссохшее тело. Артефакт выпал из когтистых пальцев, звякнул о камень. Его, подскочив, тут же перехватил Хельги. От греха подальше! Прижимая руки к пронзенной груди, Владыка медленно осел, завалился набок, мерзко задергался в конвульсиях. Так пришел конец самому страшному убийце, какого знала народная молва.
        А потом из-за холма показались всадники. Черными были их одежды, и кони под ними черны как ночь.
        - Черные моджахеды! - шепнул Рагнар Максу.
        Да, это были они. Долгие месяцы скитались они по свету в поисках достойной жертвы для своего нового бога… Тихо просвистел аркан. Петля захлестнула ногу Владыки, веревка напряглась.
        - Чудесная жертва! Именно такие я люблю больше всего! - промурлыкал демон-убийца вслед удаляющемуся телу. - Может, в качестве демона я и не выдерживаю критики, но как бог не так уж и плох! От меня есть несомненная польза обществу!
        - Талисман прибери, полезный ты наш, - усмехнулась Энка. - Сейчас ногу себе продырявишь!
        - Угу. Будешь хромой бог Хельги, - хихикнула Ильза злорадно, припомнив давнюю обиду: Черным моджахедам разрешено поклоняться Хельги, а ей нет. - Есть же слепой бог Хед.
        - Хромой тоже уже есть, - заметила Меридит. - Гефест. Его в Аполидий почитают.
        - Что за интерес поклоняться калекам? - удивился Хельги. - Если они свои собственные проблемы решить не в состоянии, как же собираются справляться с чужими? Надо будет у Бандароха спросить, он крупный специалист по части богов.
        Он и в самом деле спросил - прощальным вечером, у камина, в графских покоях. Назавтра спутникам предстояло расставание.
        Перед закатом в Гвенскую гавань вошел боевой фрегат под сине-серебряным флагом. Из-за угрозы орков король Робер не смог выполнить обещание и поставить в дельте войско. Но в надежде на лучшее корабль за сыном выслал.
        Теперь Рагнар с Орвудом собирались в Оттон: первый к родителям, второй к золотой ванне. Туда же для поправки здоровья было решено отправить магистра Августуса. Наемникам же предстоял путь в Уэллендорф. Аолен захотел проследовать дальше, навестить родной клан.
        - Ненадолго, - объяснил он. - Просто, чтобы знали, что я пока живой. Вдруг беспокоятся? - Впрочем, в последнем он очень сомневался. Чувства эльфов обычно куда более возвышенны, чем примитивная тревога за родича.
        А Макса ждал путь самый дальний, но и самый быстрый: «рано утром, часов в десять-одиннадцать», демон обещал вернуть его в родной мир.
        - Не на ночь же глядя тебя отправлять? Мало ли, куда зашвырну! - обнадеживающе заметил он. А потом как раз и поинтересовался про калечных богов у Бандароха. Вспомнил в связи с какой-то своей, демонической ассоциацией…
        Августус принялся долго и нудно бормотать о психологии сострадания и сопереживания, в конце концов его все просто перестали слушать и тихо переговаривались о своем.
        - Ты правда хочешь скоро жениться? - пристала Ильза к Максу. - А когда? А как ее зовут? А она красивая? А сражаться умеет или вроде девы корриган? Эх, вот бы посмотреть! - размечталась она, и подтолкнула под локоть Хельги. Он единственный продолжал внимательно слушать Бандароха, и даже героически пытался хоть что-то понять. Правда, под конец весь героизм пришлось направить в другое русло - на борьбу со сном.
        - Эй, слышишь! - позвала Ильза. - А ты хотел бы посмотреть на невесту Макса?
        - Угу, - машинально кивнул полусонный демон.
        Повелитель возжелал…
        Первый момент она ничего не могла понять. Ошалело, затравленно оглядывалась, судорожно куталась в крошечный полупрозрачный халатик. А потом взгляд ее остановился на замершем в растерянности Максе.
        - А-а-а! - Девушка с воплем кинулась ему на шею. - Максик! Миленький! Родной! Ну куда же ты пропал?! Я думала, тебя уби-и-ли!!!
        - Достойная девушка! - сделал вывод Рагнар. - Можем быть спокойны.
        Ночь Макс провел без сна. Слишком многое требовалось объяснить будущей супруге. И прежде всего - доказать, что она в своем уме, а не рехнулась. Бедняжка вновь и вновь возвращалась к этой ужасной мысли, так что Макс в какой-то момент начал терять терпение и повышать голос. Тогда Энка приоткрыла сонный глаз и напомнила сурово:
        - А сам-то ты? Забыл, как психовал?
        Пришлось господину Ветлицкому взять себя в руки…
        - Не бойся, - сказал на прощание Хельги. - Раз такое дело, - он указал взглядом на Ирину, - я постараюсь получше прицелиться. В знакомое место.
        - Да уж, сделай милость!
        И демон постарался, прицелился. Увы, на другой, не менее существенный момент, ему не хватило концентрации. А Макс еще удивлялся, почему это Хельги стали называть демоном-убийцей? Теперь понял!
        Представьте себе ситуацию: стоите вы, одетые в то, в чем спят в поезде, в компании с полуголой невестой, и не где-нибудь стоите, а в шестьсот одиннадцатой аудитории Московского государственного университета, прямо перед кафедрой. В самый разгар учебного дня. Вот что значит «оказаться в центре всеобщего внимания»!
        - Я думала, такое только во сне случается! - жалобно вздохнула Ирина.
        - Пусть только рискнет еще раз явиться - убью! - пообещал Макс. - Проверим, бессмертный или нет! - И шепнул ближайшему студенту: - Это мы на спор!
        ЭПИЛОГ
        Стояла чудесная весенняя ночь. Первая листва серебрилась в лунном свете. Грязь под ногами уже просохла, пыль еще не поднялась. На крышах страстно орали коты, в воздухе разливался запах черемухи. Осмелевшие за год влюбленные парочки и компании подвыпивших гуляк наводнили ночные улицы студенческого Уэдлендорфа, распугав всех боггартов и брауни.
        На том, чтобы отнести артефакт к замку именно ночью, настояла Энка. Так символичнее, объясняла она.
        Призраки не заставили себя долго ждать. Белые, бесплотные, реяли они над руинами, сужая кольцо вокруг пришельцев. Высокая фигура отделилась от общей массы, приобрела знакомые очертания обезглавленного старца в цепях.
        - Горе, горе… - завел было призрак.
        - Уймись! - бесцеремонно оборвала его Энка. - Нет больше горя. Сыскали мы! Вот! - Она вывалила на траву священное содержимое мешка.
        Старец замер, словно не веря своим глазам. Отступил на шаг. Нагнулся и с трепетом поднял с земли возвращенную реликвию - она будто прилипла к бесплотным рукам.
        И вдруг, как по мановению волшебной палочки, все преобразилось вокруг! Не было больше банальных замковых привидений - бесцветных, безликих и аморфных… Ломились от яств бесконечные вереницы праздничных столов, слуги в богатых ливреях сновали между ними с винными кубками в руках. Прекрасные дамы в умопомрачительных нарядах и благородные кавалеры, статные и гордые, кружили в старомодном танце на ярко освещенной замковой площади. И если бы не странный синеватый отблеск праздничной иллюминации, можно было бы поверить, что все это происходит на самом деле.
        Замок тоже появился - необычной, струящейся архитектуры, - он словно вырастал из огромного холма, такого же призрачного, как все вокруг.
        Бал сменился рыцарским турниром. Конные и пешие сиды сражались красиво и благородно. Редко встретишь в наши дни такое изящество, такую отточенную технику боя. Потом возникли сцены царской охоты, их сменили игры юных дев на пленэре, принесение даров неизвестным ныне богам…
        Картины старинной жизни мелькали перед потрясенными зрителями одна за другой. При всем их сияющем великолепии они нагоняли тоску, рождали грустные мысли о бренности бытия. Это было - и больше нет: фантомы, иллюзии, воплощенные обрывки воспоминаний мертвецов…
        - Удивительно, - качал головой Эдуард, вглядываясь в прекрасные и величественные лики кавалеров и дам, - как ухитрились сиды всего за три тысячи лет превратиться из благородных героев в такое недоразумение, как наш Августус?!
        - Может, попали под проклятие, вынудившее их скрещиваться только с лепреконами и домовыми гоблинами? - предположил Хельги.
        Пожалуй, он развивал бы эту животрепещущую тему и дальше, но ему помешал призрачный старец, тоже чудесным образом преобразившийся. Теперь он предстал в виде поистине царственном: роскошная мантия, подбитая драгоценным мехом, корона, гордо венчающая благородные седины, голова почти на месте, никаких цепей и оков, выражение лица величественное и надменное. Но поток благодарностей и славословий, вылившийся на наемников, был горячим и искренним. И, увы, занудным до предела. Изменение облика никак не повлияло на стиль речи царя-призрака. Слов было сказано много, а смысл их свёлся к одному: благодаря возвращению священного Талисмана великое царство сидов возродится!
        - Интересно, кто будет его возрождать? - гадала Ильза на обратном пути. - Неужели Бандарох? Представляю, чего он им нарожает! И вообще, на целое царство его одного не хватит. У нас в Лотте был племенной бык, так даже он… - Договаривать девушка не стала, застеснялась. Энка мечтательно закатила глаза:
        - Не-эт! Я думаю, случится нечто магическое, и замок восстанет из руин со всеми его обитателями! Как в романе!
        - А что магическое? - От любопытства у Ильзы даже кончик носа зашевелился.
        - Ну не знаю… Например, кто-нибудь кого-нибудь поцелует…
        Тут Меридит принялась издеваться над литературными пристрастиями сильфиды, а Хельги решил, что в этом случае войны не миновать. Вряд ли Уэллендорф будет в восторге, если на его законных землях объявится целое царство.
        - Два государства на одной территории мирно не уживутся, нечего и надеяться. А мы в результате еще и виноватыми окажемся, - сказал он.
        - Да ладно! Мы же не по собственной инициативе. Нам Силы Судьбы велели. А на всех все равно не угодишь, - заявили почти в один голос девицы. - Будь что будет, идемте спать!
        Наутро их разбудил громкий стук. Эдуард поплелся открывать.
        На пороге стоял дорожный плетеный короб. Сверху лежал мешок, и еще корзинка, прикрытая полотенцем с розочками.
        - Привет вам! Это я приехал! - объявил славный рыцарь Рагнар, аккуратно снимая со своей шеи вопящую от радости Ильзу. - Я что приехал-то! У нас в королевстве беда! Хельги, только ты способен помочь!
        Ничто так не сближает людей, как общая тайна.
        После путешествия в чужой мир отношения Макса и Ирины развивались так стремительно, что день свадьбы был назначен на конец апреля.
        И представьте себе такую сцену.
        Дворец бракосочетания. Марш Мендельсона. Невеста вся в белом, свидетели с ленточками, родители в слезах… Гости, цветы, фотографы, - все как полагается.
        И вдруг в самый разгар церемонии перед носом молодоженов прямо из ничего материализуется демон-убийца!
        Справедливости ради нужно отметить: выглядел он на сей раз вполне респектабельно. И куртку надел новую - ничего, что великовата оказалась, и оружие дома оставил, нож за поясом не в счет, и постригла его Меридит накануне на удивление удачно: ровненько, аккуратно, все уши наружу.
        Сказать, что присутствующие были озадачены - ничего не сказать. Одна лишь невеста совершенно не удивилась.
        - Какого демона тебя принесло? - зашипел Макс, вытолкав Хельги в вестибюль. - Не видишь, свадьба у нас?! А ты перепугал всех!
        - Вижу, - кивнул демон печально. - Извини. Но у нас такая беда приключилась! Ты один можешь помочь! Последняя надежда!
        У Макса упало сердце.
        - Боги Великие! Опять мир спасать?!
        - Хуже!
        - Куда хуже-то?! Ну говори, не тяни! Что за манера!
        - В королевском дворце Оттона завелся гремлин!
        - И я должен его выводить? - удивился молодожен. Он понятия не имел, о чем вообще речь.
        - Да нет! Его уже вывели! Но твой артефакт он сгрыз начисто! - В голосе демона звучали трагические нотки.
        - Кристалл Акнагаррона?! - ужаснулся Макс. - И что теперь будет?! - Вселенские катастрофы, одна страшнее другой, уже рисовались в его разыгравшемся воображении.
        - Нет, - разъяснял пришелец терпеливо, - кристалл я давно вернул на место, в музей. На взятку хватило чаши и Камня. Я говорю о техническом артефакте для измельчения пищи, помнишь, ты мне подарил? Его съели! Мать Рагнара очень переживает, она к нему так привыкла! Велела своим мастерам сделать новый, но у них не получилось, образца-то нет! На тебя последняя надежда!
        - Ох! - Макс вытер холодный пот со лба. - Хельги, ну можно ли так пугать?! Тем более в момент бракосочетания! Я демон знает что подумал!
        - Нельзя, - согласился тот. - Но та-а-ак хотелось!
        notes
        Примечания

1
        П. Андерсон. «Крестоносцы неба».

2
        Конвергентно схожие раковина моллюска и известковая трубка червя.

3
        Опасность в промедлении! (Лат.)

4
        В. Шефнер. «В океане».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к