Град разбитых надежд Мария Токарева
        Миры Хаоса
        Осколок города, сжатый в когтях гигантского Змея - вот и все, что осталось от их мира. Они живут в страхе перед тем, что обитает за стеной. Множество людей в западне улиц и домов, рискующие обратиться в монстров и быть убитыми охотниками. В этом городе не место надеждам, не место мечтам. Есть ли шанс выжить и сохранить человечность, когда начнется «эпидемия превращений»? Опытный охотник Джоэл пытался разобраться и устранить причину бедствия. Но выдержит ли он все испытания темного града?
        МЕТКИ: стимпанк, охотники на нечисть, хтонические существа, глобальные катастрофы, смерть основных персонажей, насилие, ангст, драма, фэнтези, детектив, экшн, дарк, ужасы, антиутопия, смерть второстепенных персонажей.
        ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА:Работа входит в цикл Миров Хаоса, как и «Иная. Песня Хаоса»: Подробнее о Мирах Хаоса: Арты по работе, обложки: Легенда о Белом Драконе в стихотворной форме от Таня Гусёна: Сумеречный_Эльф
        Град разбитых надежд
        Карта мира-города от автора
        Часть I
        Глава 1. Алый Глаз
        Джоэл шел по Кварталу Ткачей, когда повстречал смерть.
        Но обо всем по порядку. Кошмар начался раньше. Джоэл точно не помнил: может, за год до всего этого, может, за месяц. Без разницы, ведь город уже сотни лет выживал среди тянущегося кошмара.

* * *
        Смеркалось, сперва ночь обещала быть спокойной, но вновь зажегся Алый Глаз Змея. В этот вечер слишком ярко и рано. К тому же в груди теснилось нехорошее предчувствие. «Сомнамбулы снова разгуляются, проклятье Хаосу. Думал, высплюсь перед допросом в психушке, ан нет, они сегодня точно разгуляются», - со злостью рассуждал Джоэл, меся грязь на разбитой мостовой.
        До смены оставалось три часа, ноги зябли в старых сапогах, клонило в сон, как обычно. Но Охотникам не полагалось больше пяти часов. Для поддержания бодрости выдавали кофейные зерна - вот уж великая награда. Жесткая оболочка неприятно скрипела на зубах, когда их медленно разжевывали. Джоэл сплюнул горькую кашицу и нырнул под ветхую каменную арку, попав в Квартал Шахтеров.
        Эту часть города он изучил хорошо, здесь родился и вырос среди закопченных стен и разлагающихся помоев. Годами в полутрущобных районах ничего не менялось: все та же отваливающаяся штукатурка двухэтажных халуп, все те же работяги и нищие.
        Все так же много заданий для Охотника на сомнамбул, потому что в этой части Вермело счастливые сны не водились. Но Джоэл находил в таком постоянстве успокоение. Он точно знал, где чья лачуга, а значит, мог просчитать, где появятся новые кошмары. Образы из них вылезали тоже знакомые, пусть и омерзительные. Еще он без труда находил дорогу в лабиринте проулков даже в полной темноте. Джоэл утешал себя этим унылым постоянством.
        Впрочем, иногда оно раздражало: в дрянном трактире на Рыбной улице неизменно подавали крысятину. Рыбы там отродясь не пробовали. Улица носила старинное название, которое с трудом различалось на выцветших табличках, потому что до пришествия Хаоса в конце нее красовался порт. И оттуда гигантские корабли под белыми парусами уходили прямо в океан. Что такое океан? Джоэл за тридцать семь лет так и не узнал. История про корабли давно превратилась в легенду. Ныне улица упиралась в тупик каменной стены. За которой царила смерть.
        Никто не ведал, сколько веков или тысячелетий назад пришел Хаос, потому течение времени не совпадало в разных его уголках. Джоэл предполагал, что город, вернее, осколок огромного города, выживает - или медленно умирает - уже около двухсот лет. Значит, так возможно существовать, в этом зловонном скоплении лачуг и оживших кошмаров. Хотя крысятина в жидкой подливе от этого не делалась вкуснее. И нетрезвая публика в трактире не становилась приятнее. Джоэл молча ел, посматривая на сомнительных типов, которые уже примерялись к его кошельку. Отважные же щипачи, если потянутся к собственности охотника.
        - Все экономишь? - раздался насмешливый голос. Воры тут же поморщились и потеряли интерес к одинокому посетителю, сосредоточившись на разбавленном пойле. Двоих охотников они бы не осмелились ограбить.
        - А ну, пошли отсюда! - грозно шикнул на них вошедший, хотя сам буквально светился беззаботной радостью. - Эй, хозяин, подай-ка ваше фирменное блюдо!
        - Ли, - сухо поприветствовал Джоэл вошедшего напарника. - Да, экономлю. А ты, можно подумать, в квартале богачей живешь и в их рестораны ходишь.
        - Отчего же не ходить? Копить нам все равно не на что: ни дома, ни семьи не полагается. - Ли небрежно рассмеялся, отчего в его темных глазах заплясали медовые искорки. - Был я там однажды, у богачей: те же крысы, только подлива пожирней. Но знаешь… Иногда рыба, иногда курятина. Иногда даже баранина. А здесь крысы и крысы.
        - Это не крысы! - проворчал краснолицый трактирщик, поднося тарелку с сомнительным месивом. Обманывал он, наверное, самого себя.
        - О! Как я забыл: это же фирменные тараканы!
        - Еще слово о нашей стряпне - и я выставлю вас, господин охотник, - в шутку пригрозил трактирщик.
        - Только попробуй, - негромко стальным тоном предупредил Джоэл, с неодобрением качая головой: - Ли, что за ребячество?
        - Сегодня я говорю только правду и ничего, кроме правды. Это по случаю… э-э-э… какой там сегодня праздник по календарю древних людей? У них было много праздников! А у нас-то…
        Долговязая фигура Ли в новом черном плаще с серебристой вышивкой выглядела лишней в провонявшем тухлятиной трактире. Джоэл не понимал, зачем так выряжаться перед боевым дежурством. Кропотливую работу слепнущих золотошвеек уже к утру могли испортить чьи-нибудь острые когти. Джоэлу хватало короткого форменного плаща темно-серого оттенка. Ли же вечно что-то выдумывал. Они условились встретиться в безымянном трактире на Рыбной улице, вроде многие так поступали, но Ли и здесь устроил балаган.
        - Ладно, бери уже крысятину и не выступай. Нам еще всю ночь патрулировать, - отмахнулся Джоэл, пока Ли заботливо пристраивал щегольскую треуголку на краю замызганного стола.
        - Вечно ты угрюм, как Хаос, - рассмеялся напарник, вольготно садясь напротив и закидывая ногу на ногу.
        - По-твоему, лучше рубить сомнов с радостной улыбкой? Тогда меня, пожалуй, загребут в психушку, - осклабился Джоэл.
        - Взбодрись! Может, наконец пригласишь куда-нибудь Джолин.
        Джоэл вздрогнул. Память хлыстом прорезал образ. Эти огромные синие глаза, маленькие руки, нервно вцепившиеся в дверной косяк. Сколько растерянности и загадки таилось в ней. Джолин тревожила холодный рассудок. Приходилось напоминать себе, что она - просто часть нелегкой работы, а не что-то большее.
        - Заткнись, Ли, - ответил сдержанно Джоэл. - Я не собираюсь ее никуда приглашать. Джолин просто… нуждается в помощи.
        - О, и какой же? - съехидничал Ли.
        - В помощи охотников, болван. Ты и сам знаешь, что мы находим в Ловце Снов возле ее дома. Что-то в том районе нечисто.
        Ли изменился в лице, больше не паясничал, и в крупных глазах потухли медовые искорки. Тонкие губы вытянулись в плотно сжатую линию. Повисла пауза, наполненная безотчетной тревогой.
        - Во всем городе нечисто, - ответил совершенно серьезно Ли.
        - Иногда ты не такой идиот, каким хочешь казаться, - одобрительно кивнул Джоэл, намекая, что все еще готов выслушивать шутки и подколки. Если они не касаются Джолин. Нет, о ней лучше вообще не говорить перед дежурством.
        - Вот опять, Джо, доброго слова от тебя не дождешься! - посетовал Ли, картинно всплеснув длинными руками. В такие моменты он корчил смешные рожицы, поигрывая густыми каштановыми бровями. От его ужимок даже мрачный напарник невольно улыбался. Возможно, поэтому они и сработались. Уже пять лет вместе патрулировали разные части города.
        Только при мысли о грядущем карауле Джоэл растерял скудные крупицы веселости. Дурное предчувствие продолжало грызть червячком беспокойства. Сумрак уже облепил первые этажи приземистых зданий. Тени сгущались, а небо теряло грязно-горчичный оттенок, его заполняли тревожные алые разводы. Змей Хаоса поворачивался другим глазом. Желтый Глаз по привычке старых времен символизировал день. Он и светил ярче, и давал подобие тепла, как загадочное солнце из легенд. Но Красный… Считалось, из-за него и начались все беды Вермело.
        «Кто сегодня превратится в сомна? Кем он окажется? Мерзким преступником или законопослушным гражданином?» - прикидывал Джоэл. На его памяти попадались обращенные из самых разных слоев общества. За семнадцать лет службы он понял одно: сомнамбула дремлет в каждом. И в бедном, и в богатом, и в молодом, и в старом. Снаружи все пытались выглядеть порядочными, но внутри у каждого водилась разная гниль. Закон их мира, закон их города да и вообще жизни.
        Так прозябал Вермело - древняя столица, центр промышленности. Вернее, осколок древней столицы, сохранивший чопорные нравы прежних времен. Так он себя представлял официально, с лицевой стороны. А с изнанки проступали все формы извращений и тяги к саморазрушению.
        Вместо власти сформировалась группка богатеев сомнительного происхождения. Королевская чета канула вместе со всем двором в Хаос двести лет назад; они не успели вернуться из загородной резиденции.
        Вместо единой религии плодились все новые секты. Кто-то призывал отказаться от земных наслаждений, якобы гарантируя защиту от превращения в сомна. Кто-то наоборот твердил, что судьба постигнет каждого, поэтому предлагал наслаждаться каждым моментом, не заботясь о последствиях.
        «Этот город давно прогнил. Не верь глазам своим, не обманывайся чистотой богатых кварталов и не отворачивайся от скорбной нищеты бедных. Все в равной мере получат страданий. Только суждено ли хоть кому-то оказаться в кругу спасенных? А впрочем, все это какая-то метафизика», - думал Джоэл, посматривая по сторонам.
        В трактире скопилось немало народу, но постепенно публика расходилась. После всеобщего сигнала «отбой» наступал комендантский час. Под свет Красного Глаза выходить разрешалось только охотникам. Такой порядок установился уже двести лет назад. А ведь раньше существовали как-то иначе… Раньше, наверное, верили в спасение всего человечества. Только теперь от него осталось не больше тридцати перенаселенных районов, несколько шахт и лоскутки полей - больше ничего. За стеной - смерть. Гигантский Змей. В таком обществе едва ли задумаешься о всеобщем спасении.
        - Красный Глаз сегодня особенно яркий, - вздрагивал трактирщик. - Простите, господа охотники, я закрываюсь.
        Конечно, ему надлежало спешно бежать в спальню и натягивать ночной колпак. Считалось, что во сне воздействие Красного Глаза не так сильно. Но Джоэл уже знал, что у трактирщика в Ловце Снов запутается множество бесформенных кошмаров. С каждым днем все больше и больше, гуще и гуще. Верный признак скорого превращения в сомна. Это он и сам понимал. И хорошо - Джоэл не любил напоминать о неизбежности заранее приговоренным. Пока краснолицый здоровяк отчаянно играл в добропорядочного горожанина. Играл в спасенного.
        Ныне признанная религия Вермело, сохранившая догмы старых времен, настаивала на том, что есть избранные и проклятые. Якобы это заранее, еще до рождения человека, определяется великим божеством. Избранных мало, зато они никогда не превратятся в сомнов, а после смерти займут свое место в мире вечного блаженства. Описания благословенного места канули в веках. Зато остались подробные и яркие картины с изображением огненной бездны, в которую после смерти низвергаются грешники. Проповедники с помостов особенно ярко повествовали об их мучениях, кажется, наслаждаясь выдуманными на ходу деталями. Скрытые палачи. Они тоже нередко перекидывались в монстров, хотя это не разглашалось.
        Поэтому Джоэл не верил ни во что. Он давно уяснил, что превращение в сомнов крайне сложно предугадать: за фасадами приличной жизни скрывались темные тайны, а ордеров на обыск охотникам обычно не выдавали. Запутавшиеся в Ловцах Снов кошмары не служили достаточным доказательством преступных намерений.
        Появление монстров все так же легко объяснялось проповедниками. Ведь в их теории никакие поступки человека не влияли на его избранность. Оставалось только делать вид, будто ты избранный: честно трудиться и преумножать капитал. Жители трущоб, правда, не слишком об этом заботились. Поэтому Джоэл отчасти больше уважал весь трактирный сброд, чем напыщенных богатеев из приличных районов.
        «Обращения зависят не от накопленных барышей, а от чего-то другого. Разумеется, от Красного Глаза. Но и от чего-то еще, - размышлял Джоэл, задумчиво пережевывая остатки крысятины. - Если бы мы смогли понять, возможно, изобрели бы средство. Распознали бы симптомы, как у любой болезни. А это, несомненно, болезнь. Болезнь из Хаоса, от Змея, может, его гипноз. Умеют же обычные змеи гипнотизировать своих жертв. Вот и здесь. Нельзя смотреть в Красный Глаз».
        - Джо! Опять ты сидишь мрачный, как Хаос, - окликнул Ли. Все это время он о чем-то увлеченно рассказывал. То ли расписывал любовные приключения в доме чьей-то неверной жены, то ли пересказывал детали удачной погони, свидетелем которой на днях был и Джоэл. Оставалось только удивляться, когда Ли успевает поесть в перерывах между трескучей болтовней.
        - Ты меня вообще слушал? - с деланной серьезностью обижался он, когда Джоэл со смехом отвечал:
        - Вообще нет.
        - Изволь, я могу и повторить.
        - Вот уж не сомневаюсь. Мне тебя еще всю ночь слушать на посту. Если, конечно, ночь выдастся тихой.
        Но Джоэл с самого утра предчувствовал, что караул не будет скучным и спокойным. Неприятное ощущение давно сосало под сердцем - чутье охотника, своего рода, инстинкт. Ожидание беды сгустилось к вечеру, и теперь от него буквально шипел затхлый воздух трактира, напитанный вонью немытых тел, дыма и сивушного перегара. В этом мареве смешением всех чувств на одной струне звенело нечто зловещее. Поэтому Джоэл не удивился, когда мимо окна промелькнула едва уловимая тень.
        - Ли! Хватай меч и маковый порошок! - воскликнул он, опрокидывая пустую тарелку.
        - Что-то рано для сомнов. Может, щипач убегает? - встрепенулся Ли и с неохотой подобрал сметенную со стола любимую треуголку.
        - С клыками и когтями? - не поверил Джоэл. - За мной! Быстро!
        Ли с ленцой размял плечи, но больше не мешкал и даже обогнал напарника, когда тот неудачно споткнулся о перевернутый в спешке стул и не вписался в дверной косяк. Левое плечо отозвалось глухой болью. Охотники не замечали мелких порезов и синяков, но на прошлой неделе вдоль лопатки неудачно проехались когти мелкого сомна. Ли тогда не поверил, что друг случайно попал под удар. Верно не поверил, снова раскусил, что его закрывали.
        «Прыткий мальчишка! Тридцать лет - ума нет. Так жаждет раньше меня засунуть голову в пекло?» - мысленно ругался Джоэл, но вслух ничего не высказывал. Они уже неслись по улице, сосредоточившись на том, чтобы не сбить дыхание, поэтому переговаривались кивками и системой коротких жестов. Впрочем, Ли успевал даже теперь потрепать языком:
        - Еще только зажегся Красный Глаз. Когда только успел обратиться, урод. Я, между прочим, не доел фирменное блюдо! Как я теперь без крысятины с тараканами?
        - Болтать надо меньше. Он не урод. Мы не знаем, кем он был.
        - Сейчас он урод! - ухмыльнулся Ли.
        Джоэл относился к сомнам с определенным уважением и воспринимал их уничтожение как убийство некогда разумного существа, точнее, человека. Шуточки Ли раздражали, хотя Джоэл сознавал: напарник на свой лад борется с нервозностью. Все охотники понимали, что занимаются узаконенным истреблением остатков человечества. Выбора не существовало.
        Единственным надежным средством против обращенных служил острый клинок. Из сомна в человека никто не возвращался. Иногда их ловили и доставляли в психушку, передавая равнодушным ученым. Порой об этом даже просили родственники новоявленного чудовища. Но слабые надежды отчаявшихся ни разу не оправдались. Поэтому Джоэл без колебаний вытащил меч.
        Сомн свернул в узкие переулки. Бежал он неразборчиво, наугад, часто ударялся о стены и заводил себя в тупики. При очередном столкновении он издавал булькающие и кашляющие звуки, резко тормозил и быстро менял направление.
        «Неместный. Явно из центральных районов», - отметил Джоэл, сетуя, что монстра не засекли раньше другие охотники. Наверняка за ним уже протянулся кровавый след из запозднившихся горожан. Но теперь-то ему крепко сели на хвост. В переносном смысле, потому что хвоста у бесформенной массы, рассыпавшейся пепельными ошметками, не существовало. Из нее иногда выпрастывались метровые когти и пара щупалец с присосками. Обращенный, судя по всему, не видел в кошмарах конкретный образ зла и ужаса. «Похоже на бредовый сон», - автоматически вспоминал классификацию сомнов Джоэл.
        - Проклятье Хаосу! Это он обратился на стыке Глаз! - изумился Ли, озвучивая общие опасения. - Раньше так не было.
        - Обходи слева! - скомандовал Джоэл, хотя они понимали друг друга и без слов. Жестов хватало. Ли унесся в указанном направлении, огибая сомна по переулку. Гулко звякнули высокие подкованные сапоги по ровной брусчатке безмолвной улицы.
        Пейзажи сменились. Лес ободранных стен поредел, попадались чугунные ограды небольших особнячков. И лучше бы монстр в прыжке напоролся на одну из них. Это оказалось бы в некотором роде милосерднее - случайная смерть, выстрел судьбы. Да кого Джоэл дурачил? Сомны крайне редко калечили себя. Даже самый неуклюжий увалень в обличии монстра обретал силу и сноровку опаснейших хищников. Случайности на таких никогда не действовали, поэтому за Охотниками закрепилось второе имя - Карающая Рука Судьбы.
        Преследование продолжалось. Неразборчивая тень туманом стелилась сквозь мрак, ее озаряли отблески Красного Глаза, который неподвижно завис в черном небе. Лишь веретенообразный зрачок рептилии сужался и расширялся. Змей наблюдал за своими порочными творениями. Наверняка следил и за этим беглецом.
        «Класс опасности - средний. Всего-то средний, если это бредовый сон. Ничего, ничего. И не с такими справлялись», - успокаивал себя Джоэл, когда Ли на короткое время скрылся из виду. Хотя на счету у обоих охотников уже было немало истребленных чудовищ, волнение за напарника никуда не исчезало. Даже спустя пять лет. Пожалуй, наоборот - усиливалось, потому что все эти годы им слишком везло.
        Джоэл привык ждать беды, если удача долго сопутствовала ему. Удача страшнее сомна - не скалится слюнявой пастью, а улыбается кукольным лицом, как дешевая шлюшка, чтобы потом заманить в темный переулок к бандитам с заточками. В сладком вкусе везения таился смертельный яд. Это Джоэл усвоил еще с пятнадцати лет.
        «Все, все, вот и Ли», - немного успокоился он, когда напарник вновь вынырнул из проулка.
        - Я достану этого урода! - звонко возвестил он, ускоряясь и подсекая сомна. Тревога вновь сковала Джоэла холодом, когда когти черного облака прорезали воздух возле лица Ли.
        - Прыткий! Чтоб его! - прошипел он, сделав стремительное сальто назад. Пришлось отступить, а монстр воспользовался минутным замешательством и вскочил на ближайшую крышу. Охотники уперлись в тупик, едва не врезавшись в каменную стену, и переглянулись.
        - Опять стимулятор? - спросил Ли.
        - Есть варианты? - кивнул Джоэл.
        Ли поморщился и вздохнул, доставая из подсумка на поясе два маленьких шприца-автомата. В них поблескивала синяя жидкость - специальная разработка для охотников. Свежая партия, вышедшая из серого здания научных лабораторий, прилегающих к городской больнице. В народе это напоминавшее крепость строение имело дурную славу и называлось незатейливо - «психушка». Но в таланте суетливых ученых, занимавшихся снаряжением охотников, сомневаться не приходилось.
        От стимулятора в глазах сначала вспыхнули яркие искры, потом жар накрыл тело сбивающей волной. Лишь для того, чтобы через миг ноги напружинились, а руки перестали ощущать вес меча. После действия чудесного снадобья охотники без труда запрыгнули на крышу трехэтажного особняка вслед за сомном. И понеслись за монстром с его же скоростью, перескакивая улицы и с легкостью цепляясь за случайные карнизы и лепнину. Тело обретало сверхчеловеческую ловкость. Теперь у врага не осталось преимуществ, и, похоже, он понимал бессмысленность своей беготни. Он словно что-то искал.
        «Да куда ты мечешься?» - досадовал Джоэл, замечая, что они наворачивают круги по Торговому Кварталу. Очевидно, обращенный раньше здесь жил.
        - Джо, глянь! Проклятье Хаосу! - выругался в замешательстве Ли, когда с высоты крыши открылся вид на залитую кровью мостовую. Поперек базарной улицы лежала смятая палатка, а из-под нее торчали ноги двух растерзанных трупов. Еще трое неразборчивым месивом вываленных потрохов и оторванных конечностей тянулись вдоль окрестных домов. Сомн несся напролом, раскидывая и вскрывая неудачливых прохожих. Он начал свой бессмысленный бег до комендантского часа. Запоздалые горожане не успели разойтись.
        «Где-то здесь его дом. Или здесь он обратился. Проклятье Хаосу! Раньше времени! Раньше Красного Глаза», - понял Джоэл. Раньше такого не случалось, но в последнее время в Вермело все пошло вкривь и вкось. Возможно, наступали последние дни их выживания. Иначе с чего бы в сузившемся зрачке Змея чудилось злорадство победителя? Иногда хотелось встать на самой высокой крыше и крикнуть: «Зачем? Зачем ты с нами это делаешь?» Порой Джоэл так и делал, когда оставался в одиночестве. Но не в этот раз, ведь счет шел на секунды. Зрелище растерзанных тел радости не прибавило, лишь подогрело злобу.
        Сомн замер на какое-то время, уставившись на своих жертв, а потом издал булькающий стон, похожий на плач. Где-то в нем еще теплилась искра человечности. Если бы существовал способ ее вытащить! Джоэл обругал себя за мягкотелость, к тому же Ли прервал короткие размышления:
        - Попался!
        С этими словами он выхватил мешочек с маковым порошком и, подобравшись вплотную к сомну, кинул охапку черной пыли тому в морду. Вернее, в облако тумана с горящими впадинами красных глаз. Маковый порошок срабатывал безотказно, тормозя и усыпляя слабых сомнов. Но этот «клиент» оказался крепким, поэтому Ли снова пощекотал нервы Джоэлу. Обошлось. Предотвратил. От неминуемого удара когтей Ли защитил клинок подоспевшего напарника.
        Сомн вывернулся, хлестнув щупальцами, а потом резким тяжелым прыжком рухнул с крыши. Его судорожные движения замедлились, тяжело проскрежетали по камням длинные когти. Больше он никуда не бежал, безуспешно отплевывая маковый порошок. Простое эффективное средство. С врагом боролись его же оружием: усыпляли сны, точнее, монстров из оживших снов.
        - Готов? - спросил Джоэл, занося изогнутый клинок для мощной атаки сверху.
        - Да, - кивнул Ли.
        Стимулятор разгонял кровь, она гулко стучала в висках, обостряя восприятие и притупляя мысли. Больше сожалений не осталось. Клинки словно пели, предвкушая сокрушительный удар, от которого невозможно уклониться. Охотники единым слаженным движением спрыгнули с крыши, вонзая два меча в основание шеи бесформенной массы, прямо в холку пепельного зверя. Хруст позвонков и раздираемой плоти. Задушенный рев, подергивания щупалец и лап. Тишина - вот и все.
        Азарт битвы схлынул, едва успев разгореться. Вдоль лезвия сочилась густая кровь. Призрачная масса осела, растекаясь туманом и постепенно обретая прежние очертания. Когти втягивались и уменьшались, медленно формируя переломанные вывернутые руки. На месте морды проступало искаженное ужасом смерти лицо. Неприятнее всего в работе охотника не изматывающее преследование и не момент убийства, а вот такое созерцание обратного превращения.
        - Кем он был? - задумался Ли, деловито обходя поверженного сомна. Он уже спрятал меч в ножны и поправил сбитую набок шляпу. Всем видом он демонстрировал равнодушие, и только Джоэл знал, что Ли до сих пор не огрубел и не оглох к чужой безнадежной боли.
        - Узнаем, когда вернется в свой первоначальный облик, - отозвался Джоэл, вытирая о жухлую траву клинок. Кровь потекла узорными линиями по ложбинкам меж камней. В мерцании Красного Глаза рубиновые капли светились. Или так действовали стимуляторы. Во всем мире оставалось только два цвета: красный и черный. Как символы вечной войны и неизбежной смерти.
        - Джо, здесь еще один труп. Еще два… - заметил Ли, изучая ближайший проулок. Джоэл подошел к нему, не желая дальше смотреть на сомна, который все больше напоминал щуплого человека в длинной ночной сорочке.
        - Охотники, - бесцветно констатировал Джо. Трупы лежали вповалку в узком проеме между домами. Одному оторвало голову, второй частично повис на заборе, отгораживающем фасад от заднего двора. На другую сторону некрашеных досок свешивались выпавшие размотанные потроха. Судя по всему, не посчастливилось одному из патрулей Торгового Квартала. Охотники бежали по крышам, потом сомн разделался с ними и кинулся в Квартал Шахтеров. Средний класс опасности… как же так?
        Вероятно, они не ожидали нападения. Четко вырисовывалась картина несвоевременно раннего превращения. Сперва он выскочил из дома, разворотил палатку, потом понесся по улице, раскидывая прохожих, у поворота за ним кинулись два охотника. И всех настигла погибель.
        В это время Джоэл еще мирно сидел в таверне, слушая вполуха байки Ли. Он ел перемолотую крысятину, не подозревая, что совсем неподалеку так же перемалывают его товарищей.
        - Один из них был каким-то родственником Батлера? Да? - неуверенно поинтересовался Ли. Высокий голос дрогнул надтреснутым стеклом. В нем не осталось привычной веселости. Действие малой дозы стимулятора заканчивалось, после него всегда наступал период печали и апатии. Если не сказать точнее - ломки. Наверное, всякие мысли из-за нее и заползали в голову.
        - Я все сообщу, - успокоил Джоэл, зная, как тяжело приносить невеселые новости. Но он привык, а для Ли гибель каждого охотника все еще несла замешательство и смятение. Убитые горожане уже и для него превращались в цифры скорбной статистики.
        - Не пойму я, - вздохнул Ли, надвигая пониже треуголку. - Как этот дохляк мог превратиться в такую тварь?
        Джоэл посмотрел на убитого, который окончательно принял облик лежащего ничком тощего человека, невысокого заморыша. Джоэл наклонился над ним, перевернул лицом вверх. Застывшая маска не пугала, не вызывала отвращения.
        - Глаза красные. Нос и губы ободраны. Чем-то болел. Если болел, значит, хотел спать, - констатировал невозмутимо Джоэл. - Ли, похоже, у нас не просто обращение, а преступление. Сокрытие.
        - Значит, завтра днем кого-то опять потащим на допрос? - буднично поинтересовался напарник, но заметно втянул голову в плечи.
        - Да.
        - Ладно, надо телеграфировать в гарнизон охотников и в психушку, - кивнул Ли. Телеграфные станции работали всю ночь. Больше почти никаким конторам не позволялось. Телеграф, пункты первой помощи, специальные мастерские оружейников - в ночном Вермело все подчинялось Охотникам. Они вставали последним рубежом между миром людей и волей Змея.
        - Да. Пусть забирают тело для дальнейшего изучения, - отдавал распоряжения Джоэл, хотя Ли и сам прекрасно знал, как действовать.
        Они переговаривались ровными голосами, намеренно забывая, сколько трупов и замершей боли их окружает. Она застывала в паутинно-вязком воздухе, застревала иглами немого укора тем, кто не спасал, а только уничтожал. Но другой жизни Джоэл не ведал, как и способов борьбы с сомнами.
        Вскоре из гарнизона прибыл специальный отряд чистильщиков, которые уносили трупы для опознания и изучения. В подразделении состояли покалеченные или старые охотники, радостные долгожители, перешагнувшие порог шестидесяти. Из профессии никто не уходил, вернее, уходили, но либо в морг, либо на другую сторону вечного противостояния. Большинство Охотников в конечном счете сами обращались в сомнов. Но покрытым шрамами старикам с носилками повезло. Они просто носили трупы.
        - Будьте завтра утром в Гарнизоне Охотников для дальнейшего расследования. Вам телеграфируют, когда установят личность обратившегося, - заключил подоспевший коронер. - Сейчас возвращайтесь на пост в Квартале Шахтеров. Мы остаемся для изучения места преступления.
        Приказы от командования передавали быстро и четко, без ненужной бюрократии и дополнительных посредников. Излишнюю иерархию любили на восточной стороне города в гарнизоне военных. А у них, на западном краю, не существовало чинов. Все звались просто охотниками.
        - Есть, - четко кивнул Джоэл.
        - Да, приказ-то понятен, но исполнять не хочется, - протянул Ли, когда они остались снова вдвоем на опустевшей улице.
        Свидетелем ночной погони растекалась кровавая сеть в трещинах мостовой. Она скопилась в мутную лужу у забора, из которой с жадным чавканьем лакал бродячий пес. Повезло же животным: они не обращались, точно Змей намеревался уничтожить только людей. Человек - вестник порядка, мешающий Хаосу. Хотя иногда его порядок похуже Хаоса.
        Мысли снова забивали голову Джоэла. В последнее время его слишком часто стали занимать вопросы справедливости и мироздания. Непозволительное вольнодумие для Охотника. Но теперь даже Ли притих, поэтому никто не отгонял думы, этот рой помойных мух.
        Остаток ночи прошел спокойно, они патрулировали Рыбную улицу. А на черном небе горел и переливался красными всполохами Алый Глаз. Говорили, в незапамятные времена так же сверкала луна. Что такое луна, жители Вермело давно позабыли. Зато осталась смена времени суток. Джоэл боялся, что однажды их вечному врагу наскучит монотонно вертеть гигантской невидимой головой. И настанет вечная ночь ужаса, власть кошмаров и сомнамбул. Вот тогда древнему городу и придет конец.
        - Еще допрос, - зевнул Ли, когда Змей начал медленно поворачиваться безопасным Желтым Глазом. - Не выспимся.
        - Расследование важнее, - сдержанно кивнул Джоэл и потряс головой, чтобы выбросить из нее картины апокалипсиса, который на разные лады предсказывали всевозможные секты. Нет уж, так и фанатиком недолго стать. Они с Ли выполняли свою работу, честно и на совесть. Остальное не интересовало. Но, похоже, напарника тоже мучили собственные темные измышления.
        - Да уж, важнее. А мне так вообще лучше не спать! - фыркнул невесело Ли. - С такими-то кошмарами… Джо…
        Голос его сорвался, худое лицо с острыми скулами вытянулось. На нем остались только болезненно расширенные умоляющие глаза. Джоэл уже знал, что услышит, и не желал этого. Не желал, чтобы по его душе снова водили отточенным лезвием неизбежности.
        - Пообещай мне. Пообещай, - просил Ли. - Нет, поклянись! Когда со мной случится это, ты сам убьешь меня. Сразу.
        - Ли. С тобой этого не случится. Никогда, - в сотый раз заверил его Джоэл, кладя руку на плечо. Ли ссутулился и опустил глаза:
        - Ты же сам знаешь. С такими кошмарами, которые ты вылавливаешь из моего Ловца Снов, долго не живут.
        - Это неизвестно. Все неизвестно, если речь касается Хаоса. Пусть говорят, что у них наблюдения и данные. Хаос плевал на цифры. Да, ядом змеиным вот так и плевал.
        Джоэл сознавал, что твердит какую-то бессмысленную чепуху, но Ли немного повеселел, вновь в уголках губ заиграла улыбка.
        - Все, пора. Надо довести до конца расследование инцидента на базарной улице, - настроился на деловой лад Ли и приосанился.
        Уже через полчаса в гарнизоне им сообщили личности обращенного и его жертв. Описание событий обозначалось именно так, как представил изначально Джоэл.
        - Установить его адрес было легко.
        - Мы бы и сами справились. Могли бы еще ночью все завершить и написать отчет. Пф, само собой: в доме на базарной улице вдребезги разбито окно. Кто бы это мог быть, действительно, - ворчал всю дорогу Ли, пересекая просыпавшийся город.
        Открывались лавочки и таверны, запрягались в двухколесные экипажи рикши. Утренний Вермело отличался от ночного. Горожане с опаской выползали из домов, оглядывались и радостно принимались за дела, если на их улице не находилось следов бойни. На базарной же в это утро царило угнетающее затишье. Разрушенную палатку унесли, кровь почти смылась, но жители района знали, что случилось под покровом мрака.
        - Ночью нельзя врываться в дома спящих с допросами. Святой закон, - напомнил Джоэл.
        - Да-да, я знаю. Это я так, - отмахнулся Ли. Он без малого четырнадцать лет жил среди Охотников и девять из них активно патрулировал улицы. Навидался разных случаев не меньше Джоэла, но не оброс броней циничного равнодушия.
        Наверное, поэтому на его лице возникла тень смятения, когда они поднялись на второй этаж опрятного домика в торговом квартале. Общий коридор и лестничную клетку украшали аккуратные синие обои в мелкий цветочек, возле дверей трех квартир верхнего этажа лежали чистые коврики. Ничто не указывало, что здесь накануне случилось обращение. Обитатели этого места всеми силами тянулись к идеалу «спасенных», описанному официальной религией. Безупречный порядок считался одним из критериев. Видимо, ложным, раз не всем помогало.
        - Я постучу или ты? - замялся Ли у порога нужной квартиры, и его кулак застыл возле выкрашенной в белый двери.
        - Возможно, стучать уже не к кому, - задумался Джоэл.
        Обращенный недавно женился. Неделю назад чета праздновала годовщину, наверняка мечтая завести детей и вместе тихо состариться. А теперь, возможно, молодая жена застыла растерзанным трупом, как и те несчастные на улице. Для выяснения невеселых деталей и послали охотников.
        Джоэл постучал, вновь обругав себя за слишком буйную фантазию. Она всколыхнулась вместе с Вермело, по которому прокатилась череда обращений, воспалилась тревожными образами, будто надвигалось нечто ужасное.
        - Добрый день, - донеслось из-за двери. - Кто это?
        - Охотники. Откройте, - решительно потребовал Джоэл. Он достал удостоверение, прикладывая к дверному глазку. Белая преграда двери отворилась, из-за нее выглянула невысокая женщина.
        - Полагаю, вы знаете, почему мы пришли к вам, - неуверенно начал Ли, опуская глаза.
        При иных обстоятельствах он бы не упустил случая пофлиртовать с такой дамой. Она была красива: стройную выточенную фигуру облегало простое сизое платье, не скрывая плавных линий. На плечи медными спиралями ниспадали локоны. Но вся прелесть этой женщины стиралась и разбивалась вдребезги тяжким горем, постигшим ее в минувшую ночь.
        - Нет, не знаю. Ничего не понимаю… - тревожно выдохнула она. Джоэл почувствовал опасный подвох:
        - А если подумать? Неужели вы уже забыли, как накануне ваш муж вылетел на базарную улицу из окна второго этажа?
        Женщина закрыла лицо руками, прислонившись к дверному косяку. Горло ее сдавливал спазм. Она отпустила дверь, и та протяжно заскрипела, качнувшись на петлях.
        - Вам повезло остаться в живых, - начал Ли, но Джоэл украдкой махнул рукой, призывая замолчать. По опыту он знал, что такие слова не утешают родных обращенного. Женщина вопреки ожиданиям не разревелась и не забилась в истерике. Она знала, она была соучастницей, и осознание преступления давало ей силы держаться.
        - Вы убили его? - глухо, но с вызовом спросила она, гордо вскидывая голову. Медные кудри откинулись назад.
        - Это вы убили его, - решительно осадил Джоэл. - Почему вы не отправили мужа в лечебницу?
        - Там людей превращают в сомнов! Ни за что! У него была легкая простуда.
        Усталость после долгой ночи давила на нервы, натягивала их струнами. И внезапное откровение подозреваемой провело по ним острым смычком, пробудив хладнокровную ярость.
        - Легкая простуда? И вы дали ему поспать днем без усиленного Ловца Снов? - прорычал Джоэл. - Видимо, простуда была не такой уж легкой, раз он превратился в сомна.
        Женщина отступила на шаг, дверь в однокомнатную квартиру растворилась настежь, демонстрируя перевернутую мебель, искромсанные подушки и высаженное вместе с рамой окно.
        - Он… он не мог видеть такие кошмары. Он был таким хорошим, таким нежным, - всхлипывала женщина. Ее уверенное спокойствие раскололось, как рамки семейных фотографий, разбросанные по полу.
        - Если бы вы отправили его, как все, в лечебницу, возможно, он бы вышел к вам здоровый и живой. Но теперь уже поздно. Вы сами во всем признались, - беспощадно оборвал Джоэл.
        - Джо, - окликнул его Ли, который неуверенно застыл позади. Он не привык действовать жестко. Вид крупных слез на лице подозреваемой вгонял его в ступор, как шестнадцатилетнего юношу. Поэтому Джоэл обычно не брал напарника на допросы. В конце концов, они оба жили в Квартале Охотников, но задания им иногда давали, будто кто-то переселил их в Квартал Палачей.
        - В чем? В чем я призналась? - растерянно пробормотала женщина. Она едва держалась на ногах. Накрахмаленная юбка шелестела по полу, как крылья бабочки, бьющейся о стекло.
        - В тяжком правонарушении. Из-за вашего мужа сегодня три женщины остались вдовами и еще двое мужчин потеряли жен. А Вермело лишился двух отличных охотников. Всего семь растерзанных жертв. Вот цена вашей «легкой простуды». Вы идете с нами.
        С этими словами Джоэл решительно переступил порог и потянулся к женщине, чтобы заковать ее в наручники. Она отступила на шаг к перевернутой кровати, где еще накануне спал ее муж. Теперь там летали белые перья выпотрошенных подушек и перин, застревавшие в медных волосах. Они придавали подозреваемой невольное сходство с умирающей птицей. А кто она еще? Птица в ловушке. Они все в ловушке, из которой легкими перьями уносились жизни.
        Такой Джоэл и запомнил эту глупую несчастную женщину. Такой, а не обритой арестанткой, которой она стала уже вечером, доставленная в тюрьму гарнизона. Сокрытие сомна - самый страшный грех «благословенного» города Вермело. Ее заковали в наручники и увели на допрос в каменные мешки подвалов психушки. Допрос - официально. Охотники знали - на опыты. Тяжело знать правду и все равно оставаться частью системы. Их переселяли в Квартал Палачей, не меняя адресов. Легче всего переселить изломанную душу. Джоэл уже не в первый раз приводил таких сентиментальных опасных дурачков, которые верили, что любовь и нежность спасут их обращенного. Но каждый раз что-то каменело в сердце охотника, будто это он настоящий преступник.
        Джоэл невольно проводил по черным волосам в поисках зацепившихся белых перьев. Перья или новая седая прядь? Не от прожитых лет, не от узнанных тайн, а от того, что увидел, от того, что сотворил.
        Ли целый день молчал, обижался. Не желал разговаривать с Джоэлом, пока тот судорожно размышлял: «А как бы я поступил, если бы Ли, мой Ли, превратился в сомна? И Джолин… ей грозит реальная опасность уже сейчас. Но какая? Я должен, должен понять, что не так с ее домом».
        Глава 2. Ловцы Снов
        Огненный ворон в пепельных тучах безмолвно реял, разрывая когтями небо. Его каменное оперение тяжелыми снарядами срывалось на землю, пробивало крыши, прошивало насквозь метавшихся в панике людей.
        - Царь Чудовищ, Вечный Царь! - шипел гигантский Змей, в его голосе слышалось злорадство. Себя ли восхвалял или птицу, несущую погибель?
        Угольный силуэт застил полнеба. Джоэл стоял на улице с запрокинутой головой, и над ним разверзлось противостояние двух монстров, двух вестников конца. А вокруг - горел Вермело, дома раскалывались щепками, люди падали навзничь и из них выпрыгивали монстры, раздирая грудные клетки. Ребра топорщились желтоватым частоколом, усыпанным алыми брызгами. Трупы били руками и ногами, сгорая в вечном пламени. Огонь, всюду огонь.
        Джоэл видел его каждый раз, стоило сомкнуть глаза. И даже если сознавал нереальность происходящего, первобытный ужас охватывал обручем голову, сдавливал паникой цепеневшие руки и ноги. Бежать, скорее бежать!
        Но охотники перед сном приковывали себя к деревянному креслу. Так предписывал устав. И приходилось дергаться вмерзшей в лед рыбой, обездвиженной и беспомощной. От этого кошмары лишь усугублялись, от затекшего тела, ноющей спины и неестественно запрокинутой головы. Но о том, в какой позе надлежит спать охотникам, ученые из «психушки» написали не один трактат. Вроде бы такое состояние балансирования на грани безумия от отсутствия нормального сна отсрочивало превращение в сомна. В поддержку этого с энтузиазмом кивали старики из отряда чистильщиков.
        Джоэл не верил, чуял какой-то подвох, но не находил ключ к разгадке. Поэтому он ненавидел. Но в видении его ярость адресовалась не конкретным людям, а неразборчивому сгустку: то ли Змею, то ли неведомому ворону.
        Вермело сгорал дотла, смрад темных улиц истлевал золой. Жители молили о помощи, выкидывая детей с верхних этажей, но внизу их ждала лишь обезумевшая звериным буйством толпа. Творилось нечто большее, более страшное, не обычный пожар, который являлся каждую ночь.
        Сбежать бы от всего! Кинуться за стену! Ведь во сне можно. Но Джоэла держали кожаные ремни. Оранжевые языки диковинными хищными лилиями подбирались к нему из переулков, тянулись к ногам, поднимались к лицу, охватывая колыханием смертельных шелков. Боль не приходила, а от огня веяло хладом подземелий.
        Ворон сражался со Змеем, вцеплялся клювом в бесконечно длинный хвост, а враг его вгрызался отравленными зубами в тело птицы. И вместе они замыкались кругом смены грешных времен, разных и одинаковых в своем темном повторении. Длился пламенный сон о прошлом, или прошлое узрело видение о грядущем…
        Джоэл распахнул глаза усилием воли и тут же обернулся на Ловец Снов. Круглая сеть с особым узором висела над головой, точно диковинная шляпа с двухметровыми полями на обруче каркаса. В ней ничего не застряло. Ни единого образа. И лишь внимательный глаз замечал, что пеньковые веревки и шелковые нити, из которых охотники свивали ловушки для кошмаров, покрыты едкой копотью.
        Монстры Джоэлу не являлись никогда. Другое дело Ли. Его Ловец Снов всегда наполнялся самым фантастичными созданиями: многорукими и многоногими химерами, из разных частей которых неизменно выглядывали слюнявые пасти и получеловеческие головы с седыми пучками грязных волос. Явно чей-то искаженный образ. Но чей?
        Джоэл никогда не спрашивал, кто так упрямо атакует сны напарника, и радовался, что сам не входит в группу с «повышенным риском превращения». К охотникам из нее тщательно присматривались ученые, заставляя отчитываться о малейших изменениях. Нет, о снах друга Джоэла никто не принудил бы рассказать. Он поклялся еще в первый год их знакомства. Поклялся молчать до самого обращения. Страшная клятва. Но необходимая. Хотя с такими видениями неизвестно, кому пришлось бы исполнять ее раньше.
        Ворон и Змей продолжали вечный поединок где-то на периферии сознания, и уставший мозг прокручивал несуществующие события. Джоэл вытянул свободную правую руку и еще раз проверил Ловец Снов, но собрал только горсть золы. Затем он отстегнул кожаные браслеты от левой руки и лодыжек, свернул сеть и пошел бриться в общую ванную комнату.
        После боевых заданий и лицезрения трупов всех охотников помещали в «карантин», точнее, заставляли ночевать не в своих скромных домишках в Квартале Охотников, а в крепости психиатрической больницы. Об этой мере предосторожности не распространялись, но широко применяли.
        Верных служителей общества запирали на время сна в узких клетушках с неудобными деревянными стульями. Там они проводили положенные пять часов сна и вновь возвращались к выполнению обязанностей, если, конечно, не перекидывались сами от переизбытка впечатлений.
        В соседней камере кое-как спал Ли. Джоэл знал, что напарника продержат в «карантине» дольше, и из солидарности сам оставался в крепости. Хотя после мер предосторожности ревностных блюстителей порядка разваливалась спина.
        Джоэл, разминая плечи, добрался до ванной комнаты в состоянии близком к сну наяву и успел задуматься, какова вероятность обращения, если вообще не спать. Возможно, они искали корень зла не в том месте, возможно, виновата была непомерная усталость. Иногда он мечтал послать в Хаос всю эту службу с дурацкими правилами, забрать Ли из крепости, избавив от надзора, и устроиться фермером в яблоневые сады юго-восточной части Вермело. Он однажды спас их хозяина от сомна, их бы там приняли. Но глупые мечты разбивались о простое напоминание себе: без надзора ученых Ли обратится… Или так Джоэла намеренно запугивали. Он запутался, кому верить. И ненавидел всю эту порочную давящую систему. Давно уже не осталось юношеской восторженности и веры в служение этому граду разбитых надежд.
        - Привет, Джо, как выспался? - выдернул из размышлений спокойный низкий голос. Батлер стоял у зеркала над фаянсовой раковиной и подравнивал ножницами черные бакенбарды. Из-за роста он едва не скреб головой низкий каменный потолок. Охотникам в здании психушки выделяли не лучшие помещения.
        - Никак. Как обычно, - сдержанно отозвался Джоэл, украдкой глядя на Батлера.
        Накануне другу сообщили, что на боевом задании погиб его кузен. Похоже, не очень-то близко они общались. Или Батлер по привычке всех жителей Вермело умело скрывал свои чувства под маской приличия.
        - Я тоже, - улыбнулся он и тут же поморщился. Теплая улыбка превратилась в гримасу, и Джоэл пришел к выводу, что гибель кузена все-таки оставила след.
        - Кстати, ты что-то кричал во сне. На незнакомом языке, - заметил немного погодя Батлер, пристально глядя на Джоэла травянисто-зелеными глазами. В его образе не чувствовалось враждебности, все охотники знали, что Батлер никогда не предаст. Он не докладывал о нарушениях устава, если они не вредили по-настоящему работе. И не выдавал личные тайны. К нему шли рассказать о наболевшем, потому что он умел слушать. К колючему Джоэлу так не тянулись, но и он не требовал участия:
        - Тебе показалось. Может, это не я был. Внизу арестантка сидит.
        Этажом ниже в еще более темных казематах без окон ожидала вердикта суда отданная на закланье женщина. Сам привел, сам жалел, но не сомневался. Смотрел на Батлера и разжигал в себе дополнительную неприязнь к преступнице: если бы подчинилась закону Вермело, не погиб бы кузен Батлера, не развесил бы потроха на заборе. Не стоял бы их добрый друг в оцепеневшем смятении.
        - Сидит, - кивнул он. - Возможно. И все же я слышал слова на незнакомом языке. Потом видел Змея, на которого налетел гигантский каменный ворон.
        Охотники всегда делились образами из снов не из праздного интереса и не для досужих сплетен - так они собирали информацию о возможных изменениях, так сообщали о тех, кто попадает в «группу риска». Джоэл знал, что Батлер не выдаст его рассказ ученым для дальнейшего анализа. Но все равно осадил:
        - Так это ты видел. Не я.
        Ему не хотелось обсуждать новые видения. В них отмечалась неуловимая неправильность, они будто шли извне, чье-то зашифрованное послание. Батлер пожал плечами и удалился, пока Джоэл плескал на лицо и волосы ледяной водой, встряхиваясь и фыркая, как пес.
        «Ну и сны… Был бы рядом Ли, может, и не пришли бы», - посетовал Джоэл, но во время дежурств они никогда не оставались наедине. Семь дней боевого патрулирования улиц, потом три дня выходных - тогда-то охотники позволяли себе выспаться. И не только.
        Обычно Джоэл охранял сон Ли, уничтожая монстров в Ловце Снов. Иначе нельзя, иначе напарника сожрали бы собственные кошмары. Ловушки для кошмаров обычному горожанину хватало на десять часов, охотнику - вдвое меньше. Слишком много мерзости и глубинных страхов они лицезрели. Ужас стал их рутиной, но просачивался отравленным дымом в недра подсознания. Поэтому им запрещалось нормально спать.
        Но они с Ли придумали выход, вернее, однажды нашли друг друга. И с тех пор уже пять лет не расставались.
        Больше, чем друзья, но одинаково свободные, ничего друг другу не обещающие. Они с задором делились друг с другом романами на стороне, но потом неизменно оказывались вместе, чтобы в спокойные дни вновь и вновь хранить сон друг друга. Если уж сеть переполнялась за пять часов, то у напарника всегда находился верный меч, который уничтожал лишних «гостей», которые выпрыгнули в мир живых из головы по недоброй насмешке Змея и Хаоса.
        - Джо, но это не по уставу! - иногда осторожно напоминал Ли. При всей его развязной манере поведения он все еще опасался нарушать кодекс охотников. Не догадался еще, что писали этот свод правил настоящие психопаты, которых самих бы запереть на нижние уровни.
        - Это единственный способ нормально выспаться и восстановить силы. Видеть сны - это не грех, как нам пытаются вбить. Нам нужен отдых, - убеждал его Джоэл.
        Этому фокусу его научила Стелла, бывалая охотница, с которой он встречался еще в юности. Она рассказала тайну, о которой не догадывались ученые. Бытовую тайну, созданную на опыте простых людей, а не вышедшую из переполненных голов «великих умников» с верхних уровней психушки.
        «Охотникам не дают спать больше пяти часов, чтобы их не убили собственные кошмары, - говорила Стелла. - По-моему, это глупо. Что мешает найти того, кто будет сторожить твой сон?»
        Со Стеллой они охраняли сны друг друга три года. Три прекрасных года любви и сотрудничества. Она научила лучшим приемам фехтования, гоняя на тренировках до седьмого пота, она же познакомила с потаенными усладами страсти. Вместе они ничего не боялись, кидались без раздумий в пекло. И считали, будто весь мир однажды покорится им, услышит их, а все монстры содрогнутся от их отваги. Джоэл ощущал себя непобедимым рядом со Стеллой. Частью юной души он верил, что это продлится целую вечность.
        Вечность уместилась в три мимолетных года. Потом Стеллу убил сомн. Все померкло и рухнуло. Глупой мечты больше не существовало.
        Джоэл помнил ту ночь. Они бежали по крышам, Стелла по привычке сквернословила, на лице ее читалась дикая веселость - ее способ борьбы со страхом, ее кредо. И Джоэл принимал такую игру, он тоже улыбался, тоже смеялся в лицо опасности. До той ночи.
        «Вот тварь, куда он делся?» - шипела она, когда сомн скрылся во мраке. Инстинкты до предела обостряли стимуляторы. Они прислушивались и озирались по сторонам, но все равно пропустили смертельный удар когтей.
        Враг подкрался со спины, выпрыгнул из неприметного чердачного окна. Джоэл помнил, как оборвался смех напарницы, резко, внезапно, точно кто-то сломал граммофонную пластинку. Она даже не успела вскрикнуть, повиснув на неестественно длинных когтях.
        Раньше она никогда не проигрывала, за двенадцать лет службы даже не получала серьезных ранений. И вот она - цена необыкновенной удачи. Гибель в тридцать пять лет.
        Джоэл осознал величие смерти в ту ночь, в тот миг, когда, казалось, остался без кожи. Он отсек чудовищу голову нечеловечески сильным ударом и отпихнул его ногой. Мохнатая туша с треском покатилась по замшелой черепице и глухо рухнула на мостовую. Вместе с этим звуком что-то оборвалось в сердце Джоэла. Что-то ушло.
        С тех пор он некоторое время работал один, напарников выбирал случайно и быстро менял их. Кто-то так же погибал, но душа больше не рвалась от потери друзей. Джоэл намеренно работал с самыми неприятными, с которыми больше никто не желал иметь дел - доносчиками и трусами. От них-то он и узнал, как работают охотники, они-то и искоренили убежденность в праведности службы. Праведное истребление - парадокс и оксюморон, как любили выражаться уличные поэты. Существование охотников сплошной оксюморон. Джоэл постепенно проникался отвращением к службе и в самые темные часы, пожалуй, ждал скорого обращения, если не просил его у жестокой судьбы. Так прошло четыре года.
        А потом появился Ли со своей болтовней да глупыми шутками. Однажды вошел в его серую жизнь и растревожил мертвое сердце. С тех пор за Ли всегда незримо следовал призрак Стеллы, которая словно говорила: «Он не должен повторить мою судьбу».
        - Не должен, - отвечал ей Джоэл, устало проводя по лицу в тусклой ванной комнате с мигающим электросветильником. - Да, не должен. Стелла, скажи, как сделать так, чтобы Ли не обратился?
        Из горожан никто не знал, это старательно скрывалось, но почти все Охотники рано или поздно превращались в монстров, самых страшных и кровожадных. И даже после специальных снадобий они видели сны, кошмары.
        - Ли… Его кошмары. Сон - это зло. Почему мы не можем выжить без этого зла?
        Джоэл потряс головой и еще раз плеснул ледяной водой, понимая, что разговаривает с собственным отражением, а не с призраком возлюбленной. По длинному носу скатывались прозрачные капли. Темно-зеленый кафель и вонючая плесень на потолке давили болотной безысходностью.
        Джоэл поторопил себя. Черная щетина уже покрывала щеки и подбородок. Он разложил опасную бритву, развел мыльный раствор. На короткое время сосредоточился только на лезвии, но все равно порезался. Крепко выругался и отогнал всех призраков. «Ли, ну где ты там? Проснулся ты или обратился, Хаос тебя дери!» - признался себе во внутреннем беспокойстве Джоэл, выходя из ванной.
        - Вот ты где!
        - А где мне еще быть? - сонно протянул Ли, крутя головой. - Ох, шею заклинило.
        Джоэл настороженно поглядывал на друга, который с виду беззаботно двигал корпусом и руками, изображая мельницу. Зарядка среди серых каменных стен коридора напоминала экстравагантный танец. Или конвульсии, которыми насквозь пропиталось мрачное здание. На нижних уровнях их вобрали низкие полукруглые своды, на более высоких этажах, где располагались лаборатории, духом безумия дышали барельефы и вычурная лепнина. Среди внешнего благополучия верхних административных уровней затерялся тот же след нездоровья и дурных секретов, что и в подвальной тюрьме для соучастников «преступлений», связанных с обращениями.
        Часть дел велась полностью на законном основании: попадали в казематы и те, кто намеренно доводил свата-брата-соседа до превращения из мести или тяги к наживе. Но многие томились в клетках из-за любви, из-за нежелания отпускать, отправлять на верную гибель. Джоэл понимал их, но иного выбора просто не существовало. Хотя его участие пропитала та же фальшь, что и «чисто научный интерес» дознавателей. Все это здание прогнило от злобы. Веселость Ли после непродолжительного сна тоже выглядела натянутой. Еще недавно они не разговаривали друг с другом, теперь Ли снова улыбался. Простил ли на самом деле? Понимал ведь, что оба не в силах вмешаться. Джоэл избрал выжидательную тактику. Он говорил без холода, но сдержанно:
        - Надо поторопиться. Сегодня ты берешь Рыбную улицу и северную часть Квартала Шахтеров. А я южную половину Квартала Шахтеров и северную часть Квартала Ткачей.
        В темных глазах Ли мелькнуло ободряющее озорство:
        - Ну да, конечно, там же Джо-о-олин! А мне над старым трактирщиком Ловцы Снов развешивать. Он за это только фирменное блюдо с тараканами выдаст бесплатно. И то не факт.
        - Ли, оставь уже Джолин в покое. Ты просто ревнуешь.
        Ли лукаво присвистнул:
        - Кого из вас к кому? Нет, такие пигалицы не в моем вкусе.
        Джоэл знал, что Ли нравятся цветущие полные женщины лет на пять его старше или же мускулистые юноши лет на пять его младше. Он сам как-то признался. Джолин не попадала ни в одну из категорий. Джоэл, впрочем, тоже, что не мешало им с Ли растворяться друг в друге в минуты затишья - одинаково в дружбе и страсти. Разговоры о ревности были обычной шуткой. И от нее внутри потеплело. Джоэл радовался, что природный оптимизм Ли помогает ему быстро переключаться: инцидент с арестанткой был, кажется, исчерпан.
        Или в Вермело все слишком привыкли делать вид, что ничего страшного не происходит. Нет-нет, ничего. На ночь благовоспитанные граждане запирались в своих домиках. А утром продолжали работать во имя спасения души.
        Не досчитались кого-то из соседей? Случается. Никто не обсуждал: судачили о свадьбах, интрижках, рождениях, похоронах, почивших с миром, оживленно ругали цены и политику, скорую возможность перехода на бартерный обмен в силу малой пользы от монет с профилем пропавшего короля. Но только не о тех, кто превратился в сомна. Только не о них. О сомнамбулах молчали до тех пор, пока семью не касалась трагедия. А в Вермело не существовало тех, чьи фамилии миновал бы злой рок. Кого-то да задевало. Но траур проходил через год, черные одежды снимали, дамы меняли чепцы - и снова все делали вид, будто все в порядке. Хотя нет, Ли никогда не принадлежал к этой публике. Он ничего не скрывал.
        - Сколько берешь Ловцов Снов? - оживленно спрашивал он, когда охотники поочередно выносили со склада их основное оружие - сети для кошмаров. Нападения сомнов и погони с мечами считались все же происшествием. Рутинной службой было расставление ловушек для снов. Каждый вечер их вешали перед комендантским часом, каждое утро снимали, уничтожая «содержимое». Только охотники знали, как изготовить специальную сеть на жестком каркасе. Ошибки в узоре могли стоить кому-то жизни. Одного Ловца Снов хватало где-то на неделю, поэтому каждый в относительно свободное время брал веревки и шелковые нити, повторяя заученный узор. Ли смеялся, что охотники ничем не лучше рыбаков, только ножички для улова чуть побольше.
        В этот вечер Джоэл взял восемь сетей по числу патрулируемых улиц, взвалил на плечи, увитый ими, как диковинным плащом из плюща для театральной постановки.
        - И почему нам не положены рикши? - морщился Ли, тоже опутанный сетями. При свете дня охотники выглядели достаточно смешно со своим снаряжением. Зато к вечеру обретали мистическую важность. К вечеру наступало их время.
        - Тележки положены. Бери, - пожал плечами Джоэл. - А рикшей пожалей. Они теперь вместо лошадей.
        - Да, знаю-знаю, я тоже учил историю. С тех пор, как в первую голодную зиму после пришествия Хаоса почти все лошади умерли, - продекламировал Ли. - А вообще запрягали бы свиней или баранов. Почему нет?
        - Их тоже мало, и они нужны с мясом и жиром.
        - Ну, хоть бы собачью упряжку давали!
        - Тебе сети плечи тянут? Нам близко идти. Батлер сегодня взял Квартал Садов и Квартал Жрецов. Ему дали упряжку. Собаки, знаешь, тоже не бесконечные. Чудо, что их всех не переели.
        - Да плодятся быстро, ничего чудесного. Интересно, а в Хаосе водятся бесконечные собаки?
        Джоэл и не заметил, как разговор превратился в беззаботный треп. Он попытался представить бесконечную собаку, воображение подкинуло образ этакой лающей пегой гусеницы с брылями. Джоэл потряс головой: вечно Ли придумывал что-то невероятное глупое. С такими бы идеями ему в театре играть, пьесы сочинять. Возможно, он и хотел когда-то, возможно, мечтал.
        Он не рассказывал о своей жизни до поступления в гарнизон охотников. Джоэл не спрашивал. Он смутно помнил, как четырнадцать лет назад к ним в учебные корпуса вбежал перепуганный запыхавшийся мальчишка, который требовал принять его. Ему сообщили, что он тощий задохлик, а он ответил: «Либо вы возьмете меня на службу, либо я кинусь со стены в Хаос». С тех пор он здесь и там мелькал в поле зрения Джоэла, но только пять лет назад они по-настоящему познакомились. И вот уже бесконечно много времени вместе развешивали Ловцы Снов. Вечность из времен романа со Стеллой снова обрела какой-то смысл. Да, именно вечность, затерянная в этих перепалках и патрулировании улиц.
        - Хороший вечер! - вздохнул полной грудью Ли, когда они выбрались за ворота психушки. Под ногами блестел отполированный дождем камень мостовых. От земли поднимался душистый аромат весны, но вместе с ним обострялись и миазмы перенаселенного города. И все же на искривленных чахлых деревцах, которые росли в крошечных садиках или в кадках на крышах, наливались медовым ароматом свежие почки. Вермело умирал, но пробуждение природы доходило и до забытого города в когтях Змея.
        - Ладно, не до восторгов, - оборвал по привычке Джоэл, чтобы и самому не поддаться неуловимому очарованию момента. Оно кружило голову, и Ли, опутанный Ловцами Снов, со своей улыбкой и светящимися глазами представлялся таинственным божеством весны, этаким хитрым паном из старинных сказок прошлого мира.
        Но Джоэл отогнал видение и решительно пошел вниз по улице, на юг, в Квартал Шахтеров. Ли побрел за ним, беспрестанно на что-то отвлекаясь, хотя не хуже остальных знал, как им важно уложиться в срок до наступления Красного Глаза. Но после затхлых подземелий даже тесные улицы Вермело с закопченными шахтерами выглядели прекрасно, даже в невероятной сутолоке среди коробейников, рикш и нищих сквозило больше свободы, чем в плену кожаных ремней.
        - Пора расходиться, - скомандовал Джоэл, когда они дошли до Рыбной улицы. Она служила некой границей между территорией, где развешивал сети Ли, и улицами, где работал Джоэл. К началу Красного Глаза они всегда встречались в одном и том же трактире. А дальше - как поведет себя Змей. Так они и патрулировали Квартал Шахтеров и Квартал Ткачей.
        - Да, пора, - кивнул Ли, поглядывая на часы, светившиеся на высокой башне в центре района. Она монументальным идолом возвышалась над рядами двухэтажных лачуг и над невысокой горой, Гребнем Пеньясо, куда в шахты спускались рабочие по зову этой же башни с громкоговорителями. Вермело всегда жил по часам, по приказам.
        - Все, как обычно.
        - Эй, Джо! - окликнул его Ли, подмигнув. - Может, все-таки поговоришь по душам с Джолин? Я уже придумал для вас название - Джо-Джо! Забавно звучит, нет?
        Иногда Джоэл обожал Ли за умение привнести веселье и легкость в любое дело. Иногда желал крепко врезать по наглой улыбке, чтобы поменьше зубоскалил.
        - Не сегодня. Сегодня я опять «поговорю» с Ловцом Снов на ее улице, - сдержанно ответил он. Подколки про Джолин порядком надоели, потому что Ли не понимал всю серьезность проблемы.
        С другой стороны, Джоэл ему не рассказывал, никому не рассказывал, что происходит на Королевской улице в Квартале Ткачей. «Интересно, кто дал этому узкому проулку такое название? Насмешка какая-то. Там и раньше ничего стоящего не было», - раздумывал Джоэл, привычно раскидывая сети.
        Он забирался на плоские и покатые крыши двухэтажных лачуг, находил специально вбитые крючья, за которые цеплял петли круглого каркаса, расправлял переплетения ловушек. И так на каждой доверенной улице. К вечеру Вермело будто затягивали сетью гигантские пауки. Узор Ловца Снов и правда напоминал чем-то старания этих созданий, и кошмары к нему липли, как мухи. Добрые сны не покидали голов людей, а потаенные желания и страхи словно тянулись к Змею. Причины так и не установили, зато нашли способ бороться.
        Обычно в каждом доме над кроватями висели персональные Ловцы Снов, но Джоэл знал, что у шахтеров не всегда хватает денег и осмотрительности вовремя менять их. Поэтому он бережно развешивал широкие сети, переходя с крыши на крышу, с улицы на улицу. Даже если бы чей-то навязчивый кошмар вырвался на свободу, он бы не причинил вреда спящим. Ловцы Снов манили их, как сладкая приманка тараканов.
        - Навесили тут тряпок! Пройти не дают! - проворчала какая-то тощая скрюченная бабка, погрозив клюкой. Джоэл ответил ей:
        - Это для вашей же безопасности. «Тряпки», как вы выразились, висят на уровне второго этажа. Проходите, как вам удобно.
        А сам подумал с досадой: «Если бы не мы, ты бы не дожила до своих лет». Старуха сбила с привычного ритма. Во время монотонной рутинной работы он погружался в подобие сосредоточенной медитации. Мир растворялся смешением лиц и красок. Но неприязнь горожан отвлекала ненадолго. Он знал, что охотников никто не любит, хотя все им подчиняются, все боятся. Но невозможно любить того, кто каждую ночь может убить твоего родственника или соседа. Конечно, во имя общей безопасности, но все же…
        - Вот так, и еще два часа до «отбоя», - довольно выдохнул Джоэл и отправился в трактир на Рыбной улице.
        В этот раз Ли опередил его. Он сидел за нестроганой барной стойкой и глядел на пустой стакан. Любимая треуголка с бархатистым ворсом небрежно лежала рядом. Ли не замечал, что к ней подбирается лужица из опрокинутого стакана пьянчуги Бифа, который таращился рыбьими глазами на хозяина трактира, почесывая в седой бороде. Вот уж вечный кандидат на превращение. И во всем виноват самогон. Наглядный опухший пример, как не надо жить и что не стоит пробовать. Джоэл слабо надеялся, что напарник не пил здесь перед дежурством ничего крепче содовой. Запах алкоголя, въевшийся в это место, не позволял установить.
        - Ли, сегодня ты мрачен, как Хаос, - попытался пошутить Джоэл, но вышло, как обычно, не к месту. Ли поднял на него полное презрения и безразличия лицо, а потом ответил:
        - Она обратилась.
        Джоэл подавился неловкой улыбкой, ощущая, как разглаживаются ее следы, болезненно и непривычно, точно мышцы заледенели, застыли гипсовой маской.
        - Обратилась, - не спросил, а констатировал он. Другого исхода никто не ждал.
        - Да, прямо на допросе. Я там узнал от охотников… Эх, - Ли махнул рукой.
        Джоэл сел рядом у стойки, молча, напряженно, и задумался о том, что совершил. Женщина, сокрывшая простуду мужа, перекинулась в сомна следом за ним. От горя? Или от усердия дознавателей?
        От того, что «доблестные» охотники довели ее до этого. Впрочем, их самих держали на коротком поводке со всеми этими мерами предосторожности. Любое неповиновение, послабление для нарушителей - повод закрыть в каменной комнате наедине с темнотой и сетью Ловца Снов. Один на один с кошмарами. После пяти-семи дней такого существования любой бы обратился в сомна, и уже не пришлось бы скрывать преступление. В цитадели безумия творилось много разных дел. Джоэл ненавидел это место, но работал на его обитателей, утешая себя лишь тем, что каждую ночь охраняет и спасает жителей города. Но к обезумевшей от горя молодой жене они не успели.
        «Лишь бы успеть однажды к Джолин, - подумал Джоэл. - Это было бы… искуплением? Не знаю. Жизнь за жизнь не купишь. Но можно спасти».
        Ли сидел нахмурившись, но, похоже, не злился на напарника. Он долго молчал, а потом стукнул с силой по стойке и прошипел:
        - Не люблю я все это.
        - Что? Жертвы на дежурстве? - осторожно спросил Джоэл.
        - Да нет… их-то тоже. Но допросы не люблю больше, - отозвался Ли и стукнул еще сильнее. Так, что пьянчуга Биф подскочил с места и нелепо закачался на нетвердых ногах, как соломенное пугало. Зачем только жил? Напивался, отключался до отбоя на какой-нибудь помойке, случалось, что и ночью шатался по улицам и вообще вел бессмысленное существование - а все не обращался и даже кошмаров не видел. Так и перестанешь верить в спасенных и проклятых.
        - Тебя и не просят участвовать, - ссутулившись, ответил Джоэл.
        - Да, но иногда все равно приходится, - вздохнул Ли, задумчиво прижимая треуголку к груди и застывая в неестественно прямой позе, точно статуя. - Эй, Джо, как думаешь, много в Вермело таких, как та женщина?
        - Таких же безответственных глупцов? Не знаю. Надеюсь, что нет, - поморщился Джоэл.
        - Но ведь в психушке и правда мало кого спасают от обращения, - полушепотом ответил он. - Вот заболел простудой, увидел плохой сон. И что, сразу в монстра превращаться? Я так и не понял за годы службы, как это происходит.
        - Да никто до конца не понимает. Кто-то и болеет сто раз, и спит днем, и напивается до потери памяти, а ничего - Ловец Снов чистый почти. А кто-то чинно-благородно живет. Но одно потрясение - и вот уже бродит сомн. Думаю, если уж в человеке сидит монстр, то он им станет рано или поздно. - Джоэл намеренно громко продолжил, чтобы слышал весь трактир: - Никто не сводит с ума пациентов. Это все догадки и слухи.
        - Я знаю. Но… А вдруг кто-то хочет научиться управлять сомнами? Вдруг ставят опыты на пациентах, заставляя их превратиться? - наклонившись, спросил у него шепотом Ли. Джоэл поглядел по сторонам на чрезмерно заинтересовавшуюся разговором публику и нарочито небрежно отмахнулся:
        - Ли, пора уже. Пошли.
        В эту ночь они патрулировали улицы в неприятном молчании. Если бы где-то случилось обращение, они бы работали без привычной слаженности. Джоэл беспокоился, насколько это опасно. Но ночь не подкидывала ничего дурного.
        Они разделялись, огибали проулки, потом встречались на широких проспектах. Джоэл несколько раз проходил по Королевской улице. Двухэтажный дом с облупленной гризайлью хранил покой. Лишь в Ловце Снов постепенно возникали все более мерзкие твари. Большинство из них не имело названия да и описанию поддавались с трудом. Во мраке только слышалось их немое копошение, напоминавшее суету мух в подгнивающем мясе. Джоэл выжидающе прислушивался и безрезультатно проторчал на Королевской улице в Квартале Ткачей дольше положенного. Там его нашел Ли и остановился рядом.
        - Что, боишься, что она тоже обратится? Она, как та женщина? - недовольно начал он.
        - Нет. Она не обратится. Это не ее кошмары! - ответил Джоэл. - Пошли отсюда.
        Он упрямо уводил напарника, чтобы больше не выслушивать догадки и слова осуждения, но в этот раз Ли не унимался:
        - Джо, я тебе точно говорю: не просто так собираются кружки недовольных.
        Джоэл развернулся к Ли и ожесточенно встряхнул его за плечи. Так, что у того зубы щелкнули, а треуголка упала в пыль.
        - Ли, я надеюсь, ты не вступал ни в какую тайную организацию? - прорычал Джоэл.
        Еще не хватало, чтобы друга судили за пособничество мятежникам. Охотников не интересовали политические игры дневного Вермело. Они выполняли свой долг под светом Алого Глаза, который снова упрямо следил за ними. Теперь он будто наслаждался перепалкой. Зрачок рептилии сонно растянулся, Глаз был полуприкрыт третьим веком, как у обычной ящерицы. Или же на «луну» просто набежало облако, отчего сделалось совсем темно. В этом мраке, повисшем между ними стеной, Джоэл упрямо требовал ответа. Ли подобрал треуголку и сдержанно отозвался:
        - Не вступал. Но кое-что послушал. Все считают, что это в психушке сводят с ума! Специально!
        - И зачем кому-то армия тупых монстров? - не понимал Джоэл. Ему попадались в руки запрещенные книги новоявленных революционеров. Народ обвинял во всех напастях горстку богачей, жирующих в особняках. Городская Ратуша представала в этих брошюрах злом едва ли не большим, чем сам Хаос.
        - Например, чтобы бросить ее против Змея, - почти точно цитировал абсурдные строки Ли. Джоэл мысленно костерил его на все лады за впечатлительность и неискоренимую способность увлекаться какой-то бредовой идеей. Так же он увлекался замужними женщинами, в конце концов, добиваясь их внимания. Так же его интересовала и охота. Он всему отдавался с безраздельным упоением. Но таким, как он, лучше не лезть в политику. Другому их учили пять лет в гарнизоне: они постигали тайны плетения Ловца Снов и изнуряли себя тренировками. Не просто так Вермело четко разделили на кварталы. Чтобы выжить всем вместе, каждый занимался своим делом.
        - Ли, ты начитался запрещенной литературы паникеров, - посетовал Джоэл, снова неудачно пытаясь свести спор к шутке.
        - Почему сразу паникеров?
        - Потому что сомнами нереально управлять, - жестко отрезал он. - Это часть бессознательного в каждом человеке. Да и вряд ли порождения Змея смогли бы его победить.
        - Ну, значит, в психушке творится что-то другое. Но явно же там что-то творится, - остыл Ли, задумавшись.
        - Меня больше беспокоят новые виды сомнов. Они сильнее, опаснее и все чаще разрывают Ловцы Снов, - напомнил напарнику о прямых обязанностях Джоэл, как будто в подтверждение своих слов оглядываясь на сеть, колыхавшуюся черными контурами посреди Главной улицы Квартала Ткачей.
        - Вот именно! Как будто у них есть разум! - подхватил Ли. Джоэл обрадовался: друг снова думал о работе.
        - Может, и не разум. Но если его подобие есть, психушка тоже ни при чем. Эта погань сама превращается неплохо, эволюционирует. Ладно, Ли. Я устал от споров. И так предыдущая смена была безумной, - махнул ему Джоэл. - Не усугубляй.
        Они снова разошлись и бродили порознь до самого утра, проверяя сети. К счастью, ничего необычного не случилось. Джоэлу только один раз повезло вовремя наткнуться на слабого сомна, который барахтался в Ловце Снов. Некто превратился в склизкую водянистую массу, и от нее на всю улицу несло перегаром.
        Джоэл быстро забрался на крышу и в привычном прыжке замахнулся мечом. Удар распорол сомна пополам, склизкая масса стекла с сети, оставив на ней зеленые ошметки. Потом она постепенно собралась в разваленное тело местного бродяги. Джоэл равнодушно поглядел на него и собирался идти к каморке телеграфной станции на углу Королевской Улицы, как вдруг его окликнули из темноты:
        - Ты убил моего дру-дру-у-у-га…
        Пьяница нетвердо выступал из сумрака. До этого не слышалось его шагов, не доносился и дух немытого тела. Возможно, он вылез из какой-нибудь кучи мусора или из чьего-то заброшенного подвала.
        - Иди отсюда, Биф! Я и так должен был давно сообщить, что ты бродишь ночью, - махнул ему Джоэл. - Иди! Давай Биф, сваливай. Мне надо доложить чистильщикам. Хочешь, чтобы тебя загребли в психушку?
        - Нет! - ужаснулся Биф, глаза его расширились, в них блеснула тень осмысленности. - Там сводят с ума!
        - Не сводят. Пшел отсюда, дурной идиот! - разозлился на него Джоэл, удивляясь, почему его охватил гнев. Возможно, тяжело затыкать рты тем, кто говорит правду. Правда или ложь - работа оставалась работой.
        - Работа, да, работа… убивать случайных людей, - утомленно размышлял вслух Джоэл. А над головой Змей постепенно поворачивался Желтым Глазом.
        Верхушки зданий уже зацепили рассветные лучи, но в переулках еще царил жемчужный сумрак. В его неровном мерцании проступали образы из Ловцов Снов. Надлежало уничтожить содержимое сетей и успеть передать мусорщикам, которые выносили всю грязь Вермело за барьерную стену. Там же пропадали и трупы. Все мертвое и разлагающееся кидали Змею. Наверное, где-то в Хаосе уже высилась гигантская свалка. Если, конечно, там хоть что-то существовало. Возможно, все поглощала пустота.
        Джоэл не ведал, он просто выполнял свою работу, методично уничтожая то каких-то многоножек, то гигантских пауков, то клоунов с размалеванными лицами. Как ни странно, самые пугающие и отчетливые кошмары являлись обычно детям. Взрослые видели во снах нечто серое и бесформенное. Джоэл с одинаковым усердием разрубал на куски все, что попадалось, затем проверял сохранность сетей. Предрассветная работа охотников была спокойной и почти скучной. Разве только в сетях находились занятные «образцы» из кошмаров. О них немедленно сообщали начальству, чтобы установить повышенное наблюдение за домом.
        - Подъем! Подъем! Подъем! - загудели громкоговорители, расположенные на часовых башнях. Вечером они же возвещали сигнал «отбоя». В шесть утра все жители Вермело по команде открывали глаза. В половину восьмого начинался рабочий день.
        Джоэл поторопился. Он оставил единственный Ловец Снов - на Королевской Улице. Сделал это умышленно, под простым предлогом: возможно, Джолин вышла бы навстречу с корзиной свежего хлеба. Но сначала предстояло свернуть сеть возле двухэтажного дома с серой гризайлью. И в ней Джоэл снова нашел жутких чудовищ.
        - Джолин! Почему ты не расскажешь, что здесь происходит?
        Он стоял напротив кишащей неописуемыми тварями ловушки и вспоминал, с чего все началось.
        Сначала Джоэл познакомился с ее Ловцом Снов - в сети застревали хлопья пепла. Еще тогда неосознанное родство угольным контуром соединила два сознания с одинаковыми страхами.
        Потом появились другие образы, и они напоминали кошмары Ли - неразборчивые подергивающиеся мясные химеры. Иногда без кожи, иногда с обугленными ошметками плоти. Из них торчали кости, на черепах возникали рога и конечности. Из глазниц топорщились пальцы и фаллосы, головы вылезали из спин. Существа стенали и рычали, издавая непотребные звуки, исторгая ругательства и понося давно канувшую королевскую власть. Химеры тянули липкие окровавленные пальцы с жадными ухмылками превосходства. К счастью, их надежно удерживал Ловец Снов.
        Джоэл заинтересовался, в чьем сознании теснятся столь омерзительные образы, к тому же появлялись они каждую ночь. Обычно кошмары вырывались время от времени, но здесь наличествовали все признаки скорого обращения в сомна. Болезнь души - лакомый кусок для игр Змея. Но в этом доме никого еще не постиг злой рок.
        - Проклятье! - сорвалось беззвучно с губ Джоэла, когда он увидел Джолин в окне первого этажа. В тот день - около двух месяцев назад - рассвет так же неуверенно цеплялся за шпили башен. Она пробудилась незадолго до сигнала. Джоэл обратил внимание на раскрытое раньше времени окно. И замер на несколько мгновений.
        Стройная статная девушка не старше двадцати пяти лет мелодичным свистом учила петь желтого кенара, который ерзал в небольшой клетке, подвешенной возле раскрытых ставень.
        Соседский тощий кот, покрытый лишаями, жадно глядел с улицы на пернатую добычу. Девушка заметила мелкого хищника и кинула ему куриные кости с кожей. Он понюхал с небрежением, но от трапезы не отказался. Она украдкой улыбнулась, затем внимание молодой хозяйки пало на застывшего посреди улицы охотника.
        Джоэл увидел ее лишь мельком, окутанную полумраком сумрачной пекарни. Занятие с кенаром служило минутным отвлечением в череде тяжелой работы возле жаркой печи. По бледному лицу из-под белой косынки уже катились струйки пота.
        - Здравствуйте. Господин охотник, - сдержанно кивнула она, утирая лоб рукавом и с наслаждением вдыхая прохладный уличный воздух, пусть и пропитанный смрадом.
        - Здравствуйте, - отозвался тогда Джоэл и больше ничего не посмел спросить, подумав: «Я ошибся домом. Эти кошмары не могут выпрыгивать отсюда».
        Но он патрулировал северную часть Квартала Ткачей на следующую ночь и через неделю - из Ловца Снов поутру таращились все те же тошнотворные создания.
        Джоэл косился на ставни пекарни, но больше никого не замечал. Один раз мелькнула клетка. Кенара в ней уже не оказалось, только на дне колыхались выпавшие перья. Возможно, птица сдохла сама, возможно, разбойничий кот добрался и взял реванш. Потом и клетку сняли. И из примечательных вещей на улице остались лишь предметы в Ловце Снов. Вернее, сущности, твари, демоны разума. Но чьего?
        Джоэл намеренно по несколько раз проходил по Королевской улице, ни о чем не докладывая начальству. Там по-прежнему никто не превращался.
        «Нет, это не ее кошмары», - убеждал себя Джоэл, когда впервые постучал в дверь. Он ожидал увидеть на пороге пьяницу, или скрывающегося бандита, или злобную старуху, или искалеченного охотника в отставке. Но навстречу вышла та же статная, хорошо сложенная девушка с огромными голубыми глазами, которые выделялись на филигранно выточенном лице, обрамленном светлыми легкими кудрями. Волосы оттенком напоминали роскошные локоны покойной Стеллы. И от этого сходства Джоэл опешил.
        - Доброе утро, - проговорил он, когда обрел дар речи. Слишком контрастировал образ этой кукольной девушки с теми существами, которые барахталось и рычали в Ловце Снов. Он все еще не верил, что находки относились к этому дому. И хотел найти доказательства своей правоты.
        - Доброе утро, господин Охотник. Что-то случилось? - безмятежно прозвучал ее голос. Бледно-розовые губы неуверенно приоткрылись, дыхание ее участилось. Впадинка между ключицами затрепетала, вместе с ней приподнимались небольшие упругие груди, скрытые бесформенным серым платьем из некрашеного льна. Джоэл сморгнул, поймав себя на непристойных наблюдениях.
        - Нет. К счастью. Но ночью попался весьма опасный кошмар возле вашего дома, - миролюбиво отозвался он. Девушка приподняла тонкие темные брови:
        - Какой ужас. Но ведь не сомн?
        В страх ее не верилось, она говорила слишком спокойно, при этом волнение окутывало ее незримой пеленой. Это же марево мешало по сей день трезво оценивать все творящееся в Квартале Ткачей. Он что-то упускал.
        - Нет. Не сомн, - ответил он тогда.
        - Что же вы хотите узнать?
        Джолин опустила глаза и отряхнула засыпанный мукой фартук, деловито потерев ладони друг о друга. Пальцы ее покрывали старые и новые ожоги, на запястьях тоже светились какие-то рубцы. Джоэл не успел рассмотреть: длинные узкие рукава быстро опустились.
        - Возможно, кому принадлежат эти образы, - продолжал он. - Ловец Снов выглядит каждую ночь крайне непотребно.
        Джолин распрямилась и пожала плечами:
        - В этом районе кто угодно может видеть кошмары. Впрочем, как и в любом другом.
        - Да, пожалуй, - задумался Джоэл. - Ответьте, вы живете одна?
        - Мы еще незнакомы, а вас интересует моя личная жизнь? - неожиданно вольно и почти нагло рассмеялась собеседница. Сквозь образ невинной девочки проступили черты хитрой кокетки. Или так ей хотелось выглядеть, или так ее увидел Джоэл. В любом случае, для чернорабочей пекаря она слишком прямо и уверенно держалась.
        - Не поймите меня неправильно, госпожа…
        - Джолин, - представилась она.
        - Джолин…
        Джоэл с интересом попробовал на вкус каждый символ. Язык в тайном предвкушении уперся в передние зубы, потом губы округлились, как от удивления, и разошлись в улыбке. Подходящее имя. Да, очень подходящее имя для такой, как она. Какой - Джоэл и сам не понимал. Но чувствовал в ее облике нечто необычное. Она не сочеталась с пекарней, как и сама пекарня выглядела лишней в Квартале Ткачей.
        - Нет, в моем доме больше никого нет, - с нажимом отрезала Джолин, примирительно кивнув: - Но этажом выше проживает старый пекарь с женой и внуком. Я у них служанка.
        Джоэл уцепился за эти сведения, как голодный пес за нежданную кость. Конечно! Старый пекарь разного навидался, возможно, болел, возможно, умом тронулся. Значит, и кошмары приходили к нему.
        - Спасибо за информацию, Джолин. Загляну тогда к нему. Кстати, раз уж вы представились. Мое имя Джоэл. Если заметите что-то необычное в поведении своих соседей, спрашивайте охотника Джоэла.
        - До встречи, Джоэл, - едва слышно выдохнули ему с порога, когда он уходил.
        Он обернулся, но дверь уже закрылась, заронив немотой шершавых досок вопрос о реальности брошенных слов. Возможно, лишь ветер, вечный обманщик, подхватил шелестом листьев его собственные мысли, его неразгаданную до поры надежду.
        Новая теория освободила метущуюся совесть и при этом предоставила возможность еще не раз и не два поговорить с Джолин, назвать ее по имени, чтобы губы сначала округлились удивлением встречи, а потом на последнем слоге расцвели в радушной улыбке. Джолин больше не объект слежки, раз в доме жил кто-то еще.
        С тех пор Джоэл неизменно задерживался на Королевской улице. Он следил за пекарней - уже открыто себе признавшись - ждал встречи с Джолин. Обычно она разносила по утрам товар в большой плетеной корзине.
        И теперь он ждал у закрытой двери, смотрел на ставни первого этажа, как кот на кенара. И ждал, молча ждал до головокружения. Мерзких тварей из Ловца Снов он уже уничтожил и передал безликим мусорщикам в серых балахонах.
        Смена заканчивалась, но сонливость отгоняла смутная тревога, которая вот уже два месяца охватывала его перед каждой встречей с Джолин. Похоже, она догадывалась, что верный сторож их района совсем не случайно оказывается каждое утро именно на Королевской улице. Они вели молчаливую игру, правила которой Джоэл все еще не понимал.
        Дверь отворилась. Из знакомого сумрака и тяжкой духоты пекарни выступила стройная девушка в белом фартуке и сером платье. Рабочую косынку на голове сменил строгий чепец с крахмальными краями, который чем-то напоминал треуголку. Из-под белой ткани выбивались завитки светлых кудрей. В руках Джолин несла тяжелую покрытую чистым полотном корзину. Так она выходила в город, так они встречались на пару коротких минут, точно день и ночь на грани рассвета.
        - Доброе утро, господин Джоэл, - приветливо кивнула она ему.
        - Доброе утро, госпожа Джолин, - ответил привычно он. - Куда вы сегодня направляетесь?
        - Как обычно. Сначала в Квартал Торговцев, потом в Квартал Садов, потом в Квартал Жрецов.
        - Разве у них нет булочных?
        - Есть. Но такие булочки умеет делать только мой хозяин. Извините, мне надо успеть, пока они не остыли.
        На прощание Джолин радушно улыбнулась, и утренний свет отразился в ярко-синих глазах, наполнив их чарующими переливами. Джоэл рассеяно смотрел ей в след, видел, как она решительным быстрым шагом удаляется по улице. Путь ей предстоял неблизкий, но, похоже, она не жаловалась. Путь неблизкий… Джоэл встрепенулся:
        - Да ведь Квартал Жрецов - это другой конец города!
        - Другой! Но так надо! - громко ответила ему издалека Джолин, а потом скрылась за поворотом, помахав тонкой рукой.
        «Очень странно, - размышлял весь день Джоэл. - Судя по всему, пекарь живет не в Квартале Пекарей. Не на своем месте! Но кто-то возит ему муку, и у него по-прежнему остались клиенты. Значит, в прошлом он был весьма уважаемым, возможно, талантливым, раз его до сих пор ценят. Тогда почему бы ему не поселиться в Квартале Пекарей? Что ему мешает? Возможно, он скрывается от кого-то? Расскажет ли хоть что-то Джолин?»
        Глава 3. Подозрительные лица
        В умирающий город приходила весна. При скученности и постепенно иссякающих ресурсах Вермело ожидало только вырождение, исступленная борьба за уцелевшие крохи. Но свежий ветер безмятежно кружил оттаявшие сухие листья, донося из-за стены не только запах свалки и кладбища, но и иные неведомые ароматы трав и цветов. Как будто по ту сторону барьера существовала не только вечная смерть, как будто в Хаосе теплилась своя непонятная жизнь. Ветер безмолвно нашептывал историю дальних странствий.
        Возможно, все они оказались в когтях Змея, потому что остались в оцепленном городе. Возможно, обрекли себя на гибель, потому что испугались последовать за ветром. А он каждый год незримыми прикосновениями доказывал, что весна настает по обе стороны барьера. Порой на рассвете Джоэл замирал, прикрывая глаза, и вдыхал полной грудью потусторонний будоражащий воздух. Как и в этот раз.
        - Что ты делаешь? - окликнул Ли, возвращая к реальности.
        - Что не так? - встряхнул головой Джоэл.
        - Ветер с запада - ветер Хаоса. С аурой Хаоса!
        Они стояли на крыше, сматывая последние Ловцы Снов. Ночь прошла спокойно, но медленно. И так же медленно тянулись еще семь ночей патрулирования. Да еще постоянно ныла спина от вынужденного «карантина» в подземельях цитадели.
        - И что? - удивился Джоэл, не сразу отвлекаясь от мимолетных и откровенно крамольных мыслей. Ли же нахмурился, отчего его густые брови сошлись на переносице в одну линию.
        - Говорят, если долго стоять на таком ветру, непременно превратишься в сомна, - деловито изрек он полнейшую чушь. Джоэл невесело рассмеялся:
        - Они много чего говорят. Скоро в Вермело и дышать запретят. Когда ты стал таким послушным?
        Ли молчал, он боялся. И с каждым годом все больше. Все гуще заполняли его Ловец Снов кошмары, даже старания Джоэла не скрывали тревожных признаков скорого обращения. Занесенным мечом нависала данная клятва.
        «Неужели в Хаосе живут только монстры-сомны? - думал Джоэл, когда они несли сети обратно на склад. - Ведь что мы, по сути, знаем о внешнем мире? Что наши ученые знают? О чем они вообще хоть что-то знают? Мы утратили половину технологий. Например, технологию изготовления огнестрельного оружия. Повезло еще, что уцелела городская библиотека, но фолианты постепенно превращаются в труху. И некому их переписать. Или никому и не нужно. Возможно, знания о Хаосе когда-то существовали. Возможно, их скрывают».
        Джоэл решительно одернул себя, потому что так недолго примкнуть к кружку, как он небрежно выражался, паникеров. Опасных типов, которые сеяли смуту на неспокойных улицах Вермело. Выползали агитаторы ближе к вечеру, во время смены караулов, когда стража уходила в гарнизон, а охотники лишь начинали развешивать Ловцы Снов. Участники всевозможных тайных союзов и сект знали, что хранителям ночного города нет дела до жарких призывов, если они, конечно, не перерастали в беспорядки и погромы, что тоже случалось.
        Несколько раз охотников привлекали для подавления народных бунтов. В такое время Джоэл видел всю обреченность города. Она отражалась на искаженных лицах, казалось, грубо выточенных из твердого дерева. Она кричала перекошенными ртами требующих справедливости. Она мерцала в свете факелов нарушителей комендантского часа. Она сочилась кровью меж камней мостовой, когда очередное восстание подавляли пушечными выстрелами и острыми клинками. И призывы умолкали, перекидываясь в бессильный плач. А потом опять наступал период мнимого процветания «благовоспитанных» граждан «славного» города Вермело. И вновь, как и в этот день, на улицах нестройным хором кричали не агитаторы, а пронырливые торгаши.
        - Покупайте только ловцы снов с меткой Охотников! Защитите себя и своих близких! - заливался один сухопарый малый, стоявший на возвышении из ящиков и бочек.
        Вокруг него на деревянных столах лежал товар - неплохие домашние Ловцы Снов. Предлагал он ловушки на любой вкус и размер. На некоторые навешивали украшения из перьев и бусин, другие оплетали по краю цветными нитями. Продавец уверял, что предмет из неприятной жизненной необходимости давно превратился в модный аксессуар. Такое отношение к святая святых заставляло охотников брезгливо морщиться.
        - Не контрабандой сам-то торгуешь? - из принципа подошел Джоэл. В аккуратных стежках скрещенных нитей он безошибочно узнавал безупречный стиль безногого Грэма - лучшего в своем деле. Но все же и качественный товар мог попасть на прилавки нечестным путем. Джоэл не узнавал продавца в лицо, поэтому потребовал документы. Раньше этот пронырливый тип не работал в Квартале Шахтеров, но, наверное, переместился из соседнего Квартала Торговцев. Латунная табличка с именем и номером регистрации выглядела подлинной. Такие выдавали только охотники.
        - Вот делать тебе больше нечего, - пожал плечами Ли, когда они двинулись дальше.
        - Грэм старается не для того, чтобы его труды продавали какие-нибудь жулики.
        - Главное, чтобы эти труды спасали жизни, - непривычно задумчиво ответил Ли, Джоэл даже поразился и усмехнулся:
        - Иногда ты говоришь слишком умные вещи.
        - А ты иногда достаешь людей, как старый брюзга. Ну что, у этого тоже спросишь документы? - рассмеялся Ли, указывая на следующего продавца. Тот перекрикивал предыдущего, зычный голос разносился на всю улицу. Вокруг него собралась целая толпа, охочая до новинок. Ли тоже подошел с легкой улыбкой, но потом они с Джоэлом прислушались и моментально напружинились.
        - Пейте микстуру от сновидений! Защитите себя и близких: не видьте сны! - возвещал продавец.
        Потом он заметил две фигуры в темных плащах, которые выделялись из толпы, потому что были опутаны сетями. Бесцветные глаза торговца расшились, пышные рыжие усы растопорщились, как у кота перед собакой. И проворный тип кинулся бежать так быстро, что даже охотники не сразу заметили, как он смешивается с толпой.
        - У этого точно нет документов! - встрепенулся Джоэл, расталкивая локтями изумленный народ.
        - Разойдитесь! Разойдитесь! - восклицал Ли, то и дело налетая на кого-то и беспардонно оттаптывая ноги всем замешкавшимся.
        Сбитые с толку люди еще не догадывались, какую услугу им оказывают, преследуя торговца незаконными зельями. Его призывы ничем не уступали лозунгам предыдущего зазывалы. С одним только значительным отличием: никто еще не изобрел средства, избавляющее от снов.
        То, что принимали охотники, не отбивало дымные образы, а погружало в зыбкое забытье, позволявшее контролировать свои видения и не выпускать из недр подсознания глубинные страхи. Действовало оно только вместе со стимуляторами и в результате многолетних тренировок силы воли. Лжеторговец предлагал явно средство иного толка, обещая легкое избавление от всех проблем. В мнимой легкости всегда скрывается зло.
        Джоэл страшился представить, к каким последствиям может привести употребление непонятного зелья. Самое безобидное - головная боль или рвота. Самое очевидное - пьяное забытье с последующим превращением в сомна.
        - Да куда он делся?! - шипел Ли, кидаясь в проулок, завешанный бельевыми веревками, натянутыми между домами. Среди колыхания простыней и подштанников вился влажный сумрак. Они напоминали полинялых призраков с серыми потеками и разводами. И среди их круженья скрылся треклятый шарлатан.
        Джоэл не поспевал за более прытким напарником, к тому же безумно мешали обвившие все тело Ловцы Снов. Когда он миновал проулок и выскочил на другую улицу, то наткнулся только на недоуменно застывшего Ли.
        - Ушел! - со злостью топнул тот.
        - Не ушел, скорее - вошел. Ему открыли дверь, - рассудил Джоэл, всматриваясь в лица прохожих. Нигде не валялось перевернутой корзины, нигде не сетовали на ушибы столкнутые в грязь пешеходы. Все мирно ползли по своим делам, навьюченные поклажей и грузом житейских проблем.
        - Испарился, зараза. Чтоб ему обратиться.
        - Не желай такого всуе. Итак, мы на границе Квартала Шахтеров и Квартала Торговцев, - задумался Джоэл, рассматривая толпу.
        Рикши натужно тянули двухместные экипажи, рассекая грязь мостовой, лавочники предлагали всевозможные товары. Размахивали яркими шалями и пледами из овечьей шерсти, выставляли на прилавки одинокие серебряные ложки из утраченных наборов, рекомендовали козий сыр. Каждый расхваливал на свой лад уцелевшие осколки прошлого мира и скромные плоды нового. Торговый Квартал привычно раздражал вечным шумом, здесь в каждой лавчонке или тентовой палатке существовало сотня мест, чтобы скрыться.
        - Да, и оба Квартала распланированы отвратительно. Спрятаться можно с одинаковым успехом и там, и там, - пожал плечами Ли. Затем они изучили еще раз проулок, надеясь отыскать там узкую щель между домами, приставную лестницу или потайной люк. Но тщетно.
        - А ты говоришь, зачем я документы спрашиваю. Хоть на это право есть. Вот обыскивать сейчас каждый дом - нет, тут уже не наше дело, - ворчал Джоэл, продираясь через развешанное белье.
        Сырость и запах плохо выстиранных простыней неприятно щекотали ноздри. К чистоте хозяйки относились ревностно, как к некому ритуалу, а вот добротные новые ткани, как и бумага, в последние годы вошли в дефицит. Поэтому белье, не говоря о верхней одежде, передавали едва не от прапрабабок. И не у всех хватало денег на хорошее мыло, поэтому от постирушек в бедных кварталах несло, как из плесневелого погреба. Да и местечко выбрали «подходящее» - дневной свет в этот проулок никогда не добирался. Джоэл предположил, что банда специально создала завесу для отступления подельника.
        - Да что документы! Все равно упустили! - сетовал Ли, когда они вынырнули с противоположной стороны домов, оказавшись снова в Квартале Шахтеров.
        - Ничего. Передадим в цитадель и телеграфируем в гарнизон, - мрачно осадил Джоэл. Обыскивать район лично ему не улыбалось, он немедленно сообщил детали подоспевшему служителю гарнизона, но тот тоже не торопился никого искать. Джоэл мысленно выругался и махнул рукой. После дежурства он хотел поспать свои законные пять часов. В неудобной позе, но все-таки поспать, а не носиться по закоулкам в поисках контрабандиста.
        - Да, приметный тип. Его должны были запомнить! - заключил Ли. Возможно, толпа и правда запечатлела образ долговязой фигуры в сплющенном старом цилиндре. Возможно, кому-то врезались в память позолоченные часы, торчавшие непозволительной роскошью из кармана затертой бежевой жилетки. Но Джоэл догадывался, что все эти яркие приметы - элементы хитрого маскарада. От них легко избавиться.
        - Не надейся. Усы точно накладные, - ответил он напарнику. - Давай хотя бы попробуем принести образец его «товара». Поймем, насколько он опасен. Возможно, это просто какой-нибудь сироп с каплей самогона.
        - Не верится.
        - Мне тоже.
        Они вернулись на площадь, где вокруг опрокинутых в суматохе ящиков по-прежнему толпились заинтригованные зеваки. Кто-то уже тянул неверные лапы к раскатившимся бутылкам.
        - Лоботрясы! Лентяи! Делать вам нечего? Расступитесь! Расступитесь! Это дело Охотников! - приговаривал Джоэл, когда снова пришлось работать локтями, светя над головой латунной табличкой удостоверения. К счастью, при напоминании о ночных стражах города простой люд шарахался в разные стороны.
        - Уф, чуть не помяли треуголку! - рассмеялся Ли, прижимая к сердцу любимый головной убор. Их осталось мало в Вермело, как и приличной одежды. И вообще всего. Возможно, град предчувствовал конец и потому искал утешение в якобы волшебных снадобьях.
        Джоэл кончиком ножен поворошил осколки, в которых переливались капли темной жидкости. Она выглядела неприятно вязкой и крайне неаппетитной, напоминая размякший пудинг с крупными комками. При этом нашлись желающие ухватить последние две бутылки: чьи-то костлявые руки просунулись меж ящиков и добрались до уцелевших образцов, бесценных улик. Джоэл несильно ударил ножнами по пальцам вора, с противоположной стороны импровизированной баррикады раздался жалобный обиженный стон.
        - Все себе берут, проклятые! - посетовал некто, оставшийся невидимым. Джоэл только поморщился, ему претила людская молва о том, что охотники жируют больше знати из Квартала Богачей. Знали бы они хоть десятую часть правды. Поспали бы хоть час прикованными к креслам.
        При мысли об этом начинала привычно ныть спина. Порой Джоэлу казалось, что свод правил для карантина охотников создавали психопаты, которых науськивал сам Змей, вплетая в свою длинную непонятную игру. Но к делу эти домыслы не относились, поэтому Джоэл просто решительно подхватил два темных флакона, пряча их под полой плаща в обширный внутренний карман.
        - Бутылки точно целые? А то еще растворишься, - подколол Ли.
        - Точно.
        - Не боишься провонять этой дрянью?
        - Она без запаха. Но в ней… что-то не так. Вернее, все не так. Но кое-что не так по-новому, - неразборчиво заключил Джоэл. Он бросил еще один взгляд на вязкие капли, сочившиеся по мостовой. Нет, они не дымились, как кислота, и не загорались синим пламенем. Но от них исходило нечто зловещее, словно неуловимая аура. Джоэл встряхнул головой: ведь новомодная наука не верила в существование аур. Спасибо, что хоть Хаос не называла общей галлюцинацией или дымовой завесой радикальных сект.
        - Опять мариноваться в карантине? - натянуто рассмеялся Ли, когда они подходили к цитадели. Но пред стенами серой громады его глаза застывали колючей неподвижностью, а улыбка терялась в подрагивающих уголках узких губ. И в такие моменты Джоэл лучше всего замечал, что веселость и неутомимость Ли - это вечная маска, под которой он скрывал их общее отчаяние. Отчаяние обреченных.
        В Вермело все носили маски. Джоэл, к примеру, для самого себя изображал усталого философа. Но для философии у него не хватало образования и мозгов. В академии гарнизона охотников учили управляться с оружием и плести Ловцы Снов, а не рассуждать о высоком.
        Зато усталость никто не разыгрывал, она пропитала покрытые трещинами стены, всосалась в скудную почву под мостовой, вгрызлась пыточным винтом в головы. С усталостью они просыпались и засыпали. Как и в этот день.
        Свет Желтого Глаза - не время охотников, поэтому они уходили в привычную тьму. Они отдали вещественные доказательства и написали краткий отчет. В помещениях для вещдоков теплился дневной свет, втекавший редкими лучами сквозь оконце-бойницу. Но вскоре охотников ждал только сумрак. Они спускались по гулким лестницам в подземелья, где мерцали старинные электрические лампочки.
        Джоэл морщился от кислой зелени облупленных коридоров, где по обе стороны чернели стальные двери карантинных комнат. В этом месте навечно поселился запах плесени, а теперь к нему примешивался запах смерти - крови и других жидкостей вышедшего из строя организма. Звучало официально, как для отчета. Но Джоэл знал, что за этими обтекаемыми формулировками скрывается чье-то искореженное тело, лежащее в одной из камер. Кто-то обратился. Кто-то из своих.
        Ли испуганно поежился и отшатнулся к стене, когда мимо них бодрой рысцой прошла команда санитаров с многоразовым мешком для очередного трупа. Они с противным скрипом отворили дверь одной из камер и выволокли наружу обезглавленное тело существа, покрытого лиловым свалявшимся мхом. Голову выкатили чуть погодя. Вместо лица торчала крупная морда с пятачком, застывшие глаза колыхались на подобии рожек. Существо ничем не напоминало человека. А ведь Красный Глаз не взошел, а ведь снаружи светил Желтый! Но для охотников менялись местами день и ночь. Сон - главное общее зло.
        - Это был напарник Батлера, - прошептал Ли. Мимо них с равнодушным покоем пронесли закрытый мешок. Когда один из дюжих увальней отпустил неуместную шуточку на тему рока и гибели, Джоэлу захотелось покрепче вмазать по квадратной роже. Но потом он вспомнил, что в этом месте работают по большей части невменяемые, под стать пациентам. А раньше, говорят, по-настоящему кого-то лечили. Теперь же только таскали останки тех, кто верно служил городу.
        - Да. Еще один напарник Батлера. Уже седьмой, - мрачно заключил Джоэл, инстинктивно стискивая запястье друга. Обоих сковал холод.
        - Джо… - прошептал Ли возле отворенной двери, из-за которой лилась холодная темнота.
        - Что?
        В померкших непроницаемых глазах читался немой ответ: «Не покидай меня. Не оставляй в темноте».
        - Все будет хорошо. Не думай о том, что увидел! Не думай! - воскликнул с жаром Джоэл. Ли на мгновение еще крепче вцепился в запястье. Но их разделила стена.
        - Ничего, скоро нас отпустят. Мы будем дома. Еще двое суток, - уговаривал себя шепотом Джоэл, когда санитар поворачивал ржавый ключ в несмазанном замке. - Дома!
        Домом они называли запыленную хибарку в Квартале Охотников. Века расцвета той части города давно минули, со стен давно облезла штукатурка, вездесущие жуки и мыши прогрызли туннели в скрипучих перекрытиях. И все же Джоэл предпочитал находиться в своей мансарде, больше напоминавшей заброшенный чердак - оттуда открывался просторный вид на город, там не давили влажным мраком стены. А еще там иногда оставался Ли. И чердак превращался в королевский дворец.
        Но на ближайшие два дня их ждало только заточение между дежурствами. Только кожаные ремни неудобных кресел со спинкой под девяносто градусов. Когда Джоэл привычными движениями привязывал себя, раскинув Ловец Снов, он всерьез задумался над крамольными речами Ли: «Не создают ли они и вправду некую армию сомнов? В такой неудобной позе спать без снов нереально. Кто им подсказывал эти правила? Армия сомнов…»
        Нет, невозможно: в каждой камере скрывался хитрый механизм, который отсекал голову, если кто-то пытался резко сорвать Ловец Снов, опрокинуть кресло или вырвать ремни - действия, якобы характерные только для монстров. Или для сошедших с ума.
        Джоэл медленно погружался в тревожную дрему. И вновь отчетливо видел краем отворенного сознания горящий город и сражения Змея с Вороном. Огонь он еще понимал, но не канитель бесконечных теней, не каменные копья перьев незнакомого создания.
        - Царь чудовищ! Вечный царь! - пел жуткий хор неживых голосов.
        - Когда придет Страж Мира, Змей будет низвергнут! - возвещал горящий каменный ворон.
        - Ты сам асур! - шипел ему Змей. - Великий Асур в каждом! Когда будет низвергнут один Великий Асур, на смену ему тотчас встанет иной.
        - Когда будет убит один Страж Мира, на смену ему тотчас встанет иной! - упрямо отвечал ворон.
        Смысл диалога терялся. Слова вились клинками и стрелами, прорывали ходы в сознании, как мыши сквозь ветхую древесину. Пророчества, предсказания, незнакомые голоса - во все это не верилось наяву, но Джоэлу не хватало концентрации, чтобы нырнуть на спасительный глубокий уровень забытья без видений. Проснуться тоже не удавалось.
        И он балансировал, подобно канатоходцам из сказок, которые в древние времена таким странным фокусом с риском для жизни развлекали народ. Когда толпа еще умела не только плакать и рычать, но и смеяться. Когда-то, во времена до Змея. Возможно, поэтому Джоэл слушал ворона и его посулы об избавлении. Да что-то непонятное он обещал, без четких инструкций и стратегии.
        Так тянулись пять часов, по истечение которых Джоэл пробудился разбитым и встревоженным, а в Ловце Снов не обнаружилось ничего, кроме сажи… Да и к Хаосу ее.
        Первым делом он кинулся к камере Ли. Безотчетный страх и яркое воспоминание о превращении напарника Батлера подхлестывали нараставшую тревогу. Ключ санитара неохотно поворачивался в замке, словно нарочно медленно. Потом дверь отворилась и на Джоэла хлынула тьма, сырая и стылая. Но не пропитанная густым запахом смерти. Ли сидел, запрокинув голову. Он рассматривал химер в ловушке, нервно закусывая губы, и, кажется, не замечал вошедших.
        - Ты как? - Джоэл бросился к нему и обнял, осторожно развязывая кожаные ремни. Украдкой он посмотрел наверх, на сеть ловушки для кошмаров. И поразился сходству тварей из снов Ли с образами на Королевской улице в Квартале Ткачей - похожие нагромождения рук и ног, клубок слюнявых пастей и частей тела вовсе без названия. Одно отличие: в кошмарах возле дома Джолин не возникали седые головы с козлиными бородками. Ли они мерещились постоянно в самых невыразимых формах. Одну из таких тварей он молча рассматривал. Но Джоэл отвлек, вовремя вернул в мир живых. Жуткий, тяжелый, тревожный, но все-таки контролируемый.
        - Не обратился, как видишь, - тут же привычно улыбнулся Ли и ловко вскочил, схватив изогнутый меч. Одним легким движением он разрубил химер, которые повисли мясными ошметками. При этом на тонких губах застыл оскал неведомого наслаждения.
        - За это я люблю нашу работу, - с удовлетворением выдохнул Ли. - Можно уничтожить собственноручно всех тварей, до которых не добрался в реальности.
        - А… до каких тварей? - осторожно задал давний вопрос Джоэл. Уже пять лет они делили одну жизнь на двоих, но у обоих оставался нерассказанный секрет родом из дней до вступления в гарнизон.
        - Потом как-нибудь расскажу, - привычно отмахнулся Ли и снова надел маску лихорадочной веселости, шутливо посетовав: - Эх, сколько мяса-то пропадает. Вдруг оно вкуснее крысятины?
        - Зараженное аурой Хаоса? Вряд ли, - мрачно заключил Джоэл.
        В неурожайные годы его тоже посещало желание утащить из чьего-нибудь Ловца Снов материализовавшийся кусок мяса. Но все останки кошмаров строго предписывалось передавать специальным мусорщикам, которые отвозили все в пристанище изгоев у северо-западного края города.
        Там жили прокаженные. И именно они выносили все отходы за стену. В тот крошечный район охотники не совались. При этом из больных никто не обращался, хотя они, возможно, видели самые худшие кошмары во всем Вермело. Логического объяснения связи Хаоса, Змея и проказы до сих пор не находилось, но зараженных беззастенчиво использовали во благо города. Они выходили за стену! И Джоэл до сих пор содрогался, когда представлял, что там можно увидеть.
        И все же иногда, особенно когда свежий ветер доносил сладкий запах цветов вишни, посещала невероятная мысль однажды тайком выбраться за пределы охранных башен магического купола да посмотреть, что существует в Хаосе. Вряд ли пустота. Ведь в Вермело откуда-то бралась вода, куда-то улетали и насекомые. Но птицы и животные еще ни разу не вернулись с противоположной стороны. Только прокаженные ходили в Хаос и не менялись. Только несущие печать смерти не боялись смотреть одновременно в оба глаза Змея.
        - О чем опять задумался? - встрепенулся Ли, когда они поднимались снова на свет после душевой. От вечных сквозняков капли неприятно остывали на влажных волосах. Ли всегда до красных полос растирал себя полотенцем, чтобы согреться.
        - О прокаженных, - признался Джоэл.
        - Делать тебе нечего. - Ли многозначительно присвистнул. - Лучше заглянем насчет вещдоков и потренируемся на мечах пару часов. А потом и на дежурство пора.
        - Да, неплохой план.
        В отделе вещественных доказательств этажом выше относительно расследования не сказали ничего нового. Накануне приняли бутылки, передали в работу химикам - и хватит информации с рядовых охотников. Джоэл только поморщился и пожал плечами. В целом, его не интересовало сокрушительное разоблачение преступной сети, но он волновался за состояние патрулируемых кварталов. Появление в них лишних сомнов напрямую угрожало жизни Ли, которому и так приходилось нелегко.
        Джоэла мучила тревога насчет того, что он предпримет, если отменят деньги и санитары перестанут принимать щедрые взятки. За них в отчеты не попадали сведения о вечных кошмарах Ли. В противном случае напарника держали бы в карантине на пять-семь дней дольше обычного, а то и вовсе заперли бы для изучения как интересный образец. Этого Джоэл не мог допустить. Он лучше знал, как помочь Ли. Плевать, что не по уставу и все такое. Они и так жили по расписанию, по приказу. Спали, ели, патрулировали улицы - все четко по часам.
        Тренировка тоже проходила в строго отведенное время на пыльном дворе академии гарнизона Охотников. В иное время там гоняли до седьмого пота подрастающее поколение. Теперь же Ли и Джоэл схватились друг с другом на настоящих клинках, и их тренировочный поединок показывали молодняку, который завороженно застыл на узких лавках вокруг присыпанной песком квадратной арены.
        Они отрабатывали ловкие финты, обманные приемы, сложные связки ударов, но Джоэл понимал, что такие красоты подходят только в том случае, если противник вооружен мечом или саблей, или хотя бы палкой. Для сражения с сомнами требовалось скорее обучиться всем видам уклонений и перекатов с нанесением точных колющих ударов - в сердце или в основание шеи, если таковая вообще находилась у чудовища.
        Но молодняк в некрашеных серых робах еще не подозревал об этом, еще не проливал кровь, еще не видел, как монстр скукоживается до утлых размеров человека.
        «Да, молодежь, вам таким манером придется усмирять скорее народные массы при очередных волнениях. И все идет к тому, что на ваш век их придется больше, чем на мой», - думал Джоэл, когда Ли стремительным выпадом едва не выбил у него из рук верный меч. По части эффектных приемов напарник обошел Джоэла, который в такие моменты чувствовал, сколько следов оставили на нем прожитые годы. Как на бродячем псе, да-да, именно на том, который лакал кровь в темном закоулке. Или на покрытом лишаями коте, предположительно съевшем канарейку Джолин.
        Вот отозвалось привычной болью неудачно выбитое три года назад левое запястье, вот подвела прокушенная еще в юности правая икра, хрустнуло перепаханное когтями колено - травма времен работы со Стеллой. В пылу погони и настоящего сражения Джоэл точно отделялся от своего тела, не мешали ему ни годы тяжелой жизни, ни полученные раны. На тренировках все возвращалось.
        «А ты хорош! Хорош!» - ухмылялся Джоэл, с трудом отражая блестяще проведенную Ли комбинацию из обманного приема с ловким поворотом клинка и диагонального удара снизу.
        Напарник лучезарно улыбнулся юной публике и даже успел подмигнуть кучерявой девчонке в первом ряду. Она восторженно зарделась, за что тут же получила подзатыльник от Энн - суровой наставницы новобранцев-девушек:
        - На мечи смотри! А не на этого вертопраха.
        Вообще женщина любила своих подопечных и желала им только добра, о чем без устали напоминала когда-то Стелла, которая училась и начинала службу вместе с Энн. Возможно, и так. Но к сорока пяти годам Энн покрыла сеть шрамов поверх легкого узора морщин на обветренной коже. Еще больше рубцов засохло на огрубевшей душе. Она не нашла себе спутника жизни и девчонкам-новобранцам без устали повторяла, что раз уж они выбрали жизненный путь охотника, то не годится миленько улыбаться всяким типам, особенно старшим охотникам. Особенно наглецу Ли.
        Но на арену их с Джоэлом постоянно приглашали вне зависимости от взглядов сварливой Энн. Все знали, как виртуозно Ли владеет мечом. Прямой клинок в его руке извивался неуловимой змеей, Джоэл отразил еще несколько атак, в конце концов, уйдя в глухую оборону.
        Ли распалялся, атаковал стремительно, перебирая тонкими пружинистыми ногами в неуловимых шажках. Джоэл же несколько раз едва не оступился, зацепил рукой песок, выругался сквозь зубы, сбил дыхание. Но продолжал, нанося сокрушительные простые удары сверху и снизу.
        Они разошлись на несколько шагов. Джоэл застыл в привычной стойке с клинком на уровне лица - лучшая позиция, чтобы нанести один точный удар сомну в голову, в глаз. Глаза-то у них у всех оставались. Левая ладонь готовилась направить рукоять и движение клинка. Но Джоэл знал, что опять проиграет, потому что боялся ранить Ли. Только и всего. Он понял это недавно, возможно, в тот миг, когда заносил клинок. Не возраст и не раны заставляли сражаться вполсилы, а сам противник, который не был врагом. Лучше уж отрабатывать удары на чучеле, но Ли слишком нравились такие показательные поединки с рукоплесканиями восторженной толпы. Вот уж точно в театре ему играть!
        Джоэл обрадовался, когда часы на городской башне пробили шесть вечера. Пора. Еще не совсем, но через час-полтора уже пора развешивать Ловцы Снов. В отблесках Желтого Глаза проявились неуловимые алые прожилки. Змей поворачивался.
        - Все, расходимся! - возвестила Энн, а потом, когда шеренга девушек строем покинула арену, добавила: - А ты, Ли, не строй глазки моим дурехам!
        - Кто? Я? - с деланным непониманием обиделся он.
        - Пошли, - схватил его за плечо Джоэл, зная, что Ли с Энн друг друга не переносят. - Спасибо за арену.
        - Обращайся, Джоэл, - отсалютовала ему Энн, небрежно поправляя лацкан короткого форменного плаща.
        По старой дружбе с почившей Стеллой она звала Джоэла для показных сражений. Начальство академии тоже не протестовало. Вот только истинной звездой для будущих охотников оказывался Ли. Но Джоэл не завидовал, он никогда не стремился к славе, не добивался всеобщего признания или любви.
        Пожалуй, за угрюмый нрав многим бы надлежало не терпеть его, но почему-то в гарнизоне ему доверяли едва ли не больше, чем Верховному Охотнику. Впрочем, как доверять тому, кто уже лет пять не патрулирует улицы, а в кабинете хранит все тайны психушки? Но Джоэл на этот счет не находил в себе никакого протеста. Такой порядок вещей сложился и устоялся. Он ему следовал, надеясь, что и Ли достанет благоразумия не вступать ни в какие кружки революционеров. А то не хватило бы никаких денег на взятки для судей военного трибунала.
        К счастью, окрыленный вниманием новобранцев и успехом на арене, Ли беззаботно принялся за ежедневную работу. На складе они взяли сети, обернули их вокруг себя, потом охотники разошлись по своим кварталам. Все повторилось в точности, как накануне и как два дня назад. И еще раньше. Джоэл надеялся, что эта ночь окажется спокойной.
        Всего лишь надеялся, а внутреннее чутье уже натягивало струны нервов. И незримый гадкий музыкант водил по ним неверной рукой, извлекая не музыку, а скрип. Неприятный неуловимый звук усилился, когда сгустились сумерки. Скрип превратился в надсадный скрежет, когда посреди засыпающей улицы нарисовалась нетвердо шагающая фигура…
        Глава 4. Вечная ночь
        - Спокойной ночи всем, кто еще жив. Вечной ночи тем, кого уже убили! - голосил каркающим хриплым голосом прохожий. Джоэл закончил развешивать последний Ловец Снов и спустился с крыши на мостовую. Присмотрелся и, конечно, узнал кликушу.
        - Что это тут? - спросил подошедший с соседней улицы Ли.
        - Биф, как обычно, - с неудовольствием выдохнул Джоэл. Пьяница в свете Красного Глаза следовал с видом короля Вермело. Вскидывал руки и обводил ими улицу с рядами лачуг, будто весь город принадлежал ему. На шее у него висел непонятный инструмент, напоминавший шарманку или колесную лиру. Иногда он крутил ручку и продолговатая коробка издавала жалобные дребезжащие звуки.
        - Может, все-таки отправим его в психушку? - предложил Ли.
        - За что? - пожал плечами Джоэл. - Еще даже не комендантский час. Вот попадется он в комендантский…
        - За нарушение общественного порядка и клевету.
        - Мало ли таких сумасшедших, - отмахнулся Джоэл. За чистотой нравов следила городская стража, в особенности, женская ее часть. Специальные отряды чопорных дам целыми днями ходили по улицам под видом добропорядочных горожанок и слушали, о чем толкует народ. Обо всех, кто высказался против власти, докладывали в первую очередь. Но также велась картотека на всех, кто чрезмерно бранился, задевал торговцев или просто чем-то нарушал спокойствие благопристойного общества. Джоэл не ведал работы лицемернее.
        - Иногда мне кажется, что Вермело - это город сумасшедших, - выплюнул он сквозь зубы.
        - Доброй ночи тем, кто спит вечно! - распевал увлеченно Биф, прошествовав мимо них. Шарманка-лира в его руках надрывалась изо всех сил, готовая каждый миг затихнуть навсегда, что было бы к лучшему. За такие выходки из окон в него украдкой кидали тухлые овощи и сливали помои.
        - Иди проспись! - гаркнул ему вслед собиравшийся на покой желчный мужичонка, высунувшийся из окна, и погрозил жилистым кулаком. Он уже нацепил ночной колпак и не желал слушать фальшивые ноты мрачных песенок.
        - Нет, я ему сейчас точно вмажу по пьяной роже, - сжал кулаки Ли.
        - И как потом объяснишь? - удержал его Джоэл. - Побереги силы для дежурства.
        - Вечная ночь и умереть в один день влюбленным! - не унимался Биф. По опухшему лицу тянулись морщинки, по которым стекали беспричинные слезы, как ручьи по горе. Они терялись в недельной седоватой щетине и скатывались в разорванный ворот рубища, которое по недоумению считалось одеждой.
        От слов пьянчуги на душе Джоэла нарастало слякотное бесприютное ощущение и возникали непрошенные видения из забытых времен. Больше тридцати лет минуло с тех пор, та жизнь давным-давно канула, будто слезла змеиной кожей или панцирем паука. А память осталась, без слов, размашистыми пятнами образов. «Да, когда на свадьбах желают умереть в один день, редко уточняют, через сколько лет этот день должен настать. Когда мои родители превратились в сомнов в один день… сбылось «пожелание», - вспоминал с неизменной горечью Джоэл. - Наверное, они любили друг друга так сильно, что один немедленно перекинулся от горя, когда несчастье случилось со вторым. Не помню, кто из них раньше. И не хочу это знать. Да, они любили друг друга. Но я бы предпочел, чтобы хотя бы один из них пробыл рядом со мной чуть дольше. Я был мал и слаб. В четыре года никому не хочется оставаться один на один с этим миром. Я должен был, наверное, возненавидеть охотников. Но стал одним из них. Странно и… противно к Хаосу!»
        Джоэл поежился и сплюнул под ноги непривычно вязкую слюну. Биф же замолчал и свернул в проулок, где почти наверняка канул в неизвестность, будто он по всему району обустроил незаметные логова. Порой казалось, что пьянчуга вовсе не тот, за кого себя выдает. За бездарные куплеты не просил подаяния. К тому же слишком связно говорил, слишком уверенно ораторствовал. Возможно, в прошлом преподавал в Квартале Богачей или был, что вероятнее, главой некой секты.
        - Скажи, Ли, ты не помнишь каких-нибудь псевдопроповедников, имя которых начиналось с «Биф»? - укрепился в предположениях Джоэл. Ли помотал головой:
        - Нет, ничего такого. Думаешь, он?.. - Ли с опаской обернулся на облупленный угол, за который скрылся Биф. - Вполне вероятно. Спился на радостях или от разочарования.
        «Спиться или сойти с ума одинаково легко как от безответности своего божества, так и от его внезапного гласа, - подумал Джоэл. - Возможно, этому безумцу однажды ответил его божок, да и сказал, что все мы пропадем к Хаосу. Вернее, в Хаос».
        - Хотя, постой, был один… Бифанет или Бифомет… - внезапно напрягся Ли. - В богатом районе о нем как-то вспоминали. Видишь! Полезно иногда в их ресторан заглянуть и не зажлобиться. Говорят, именно он поджег одно поместье.
        - Поджигатель? Хм, возможно, его и правда стоит задержать, - задумался Джоэл и быстрым шагом метнулся на другой конец улицы, заглянул за угол, нервно вцепившись в остатки гризайли на стене, отчего в воздух поднялось облачко сизой пыли. Бифа уже нигде не оказалось.
        - Стой! Куда побежал-то? - подоспел Ли. - Дело было шесть или семь лет назад. Какие уже улики… К тому же все это слухи. То поместье вообще непонятно почему сгорело. Торчит там развалинами без крыши. Я видел. Красивое такое. Было. Со шпилем и тремя башенками. И со всякими чудовищами вместо водостоков.
        - Кажется, припоминаю, о каком ты говоришь. Да уж, зрелище не для богатого района.
        Джоэл видел вблизи обугленный черный остов поместья. Как-то раз, еще до знакомства с Ли, он ловил в заброшенном саду притаившегося сомна. Враг забился в дальний угол и отчаянно копал лаз под оградой. Чудовище попалось трусливое и мелкое. Джоэл без труда разделался с ним и больше времени потратил, чтобы выбраться с территории особняка, когда заплутал среди валявшегося строительного мусора, остатков крыши, осколков садовых фигур и оранжерей. Поместье ткало лабиринты из дикого плюща, заплетавшего скелет мертвого дома. Там в зловещей пустоте истлевали обугленные элементы роскоши - шикарная люстра на провалившейся лестнице, черепки напольных ваз, каменные украшения стен и другие ненужные, но красивые предметы, которые волей случая обратились разом в ничто. В таких же руинах, вероятно, лежал и весь остальной мир за стеной магического барьера. Там, где царил Хаос. И вот в самом сердце Вермело возникло его отражение.
        - Не для богатого? Да какая уже разница, кто богатый, а кто нет? - отмахнулся Ли. - Деньги все равно скоро отменят. Будут платить нам репой и крысятиной. А те, у кого сейфы с золотом, пусть едят свои монеты. Все идет к захвату власти гарнизоном военных.
        - Не отменят.
        - Когда жрать совсем нечего станет, отменят, - уверил Ли и опять вызвал лютое желание врезать ему за непозволительное вольнодумие. Чтобы мозги сначала перевернулись, а потом на место встали. Ему и так слишком много позволялось.
        - Отменяли их уже, потом возвращали. На моей памяти три раза, - отмахнулся Джоэл, опираясь на свой опыт. - Ну, бывает, что урожая нет. Тяжело, конечно. И эта зима тяжелая была. Но ничего, пережили же.
        Он не рассказал, что после каждой отмены денег и введения карточной системы распределения неизбежно вспыхивали народные волнения. И кровь сочилась по стертым камням мостовой не только темными ночами.
        - Пережили. И все-таки, Джо, ты просто готов бесконечно терпеть, - поморщился Ли.
        - И что же предлагаешь ты? - оскалился Джоэл.
        Ли подавился пламенной речью. Он ничего не предлагал. Великий план по переустройству общества не посетил его светлую голову. Не хватало им сноровки выстроить логическую, пусть и абсурдную, систему утопического нового мира.
        - Вот в том и дело, - с долей злорадства заключил Джоэл. И они с демонстративной обидой разошлись по разным улицам, чтобы проверить закоулки и чердаки, проследить, чтобы горожане покрепче запирали двери. И так далее, и так далее.
        Джоэл невольно искал пьянчугу Бифа, надеясь прижать его и вывести на чистую воду, проверить слухи о пожаре. Полузабытое воспоминание о том незначительном задании как-то неприятно пробудилось в памяти. И теперь застряло в мозгу застывшей картинкой. Возможно, где-то здесь спрятался ключ к очередной тайне Вермело, возможно, пьянчуга Биф, или лжепророк Бифомет, мог поведать нечто о природе сомнов, о том, почему их с каждым годом все больше. Но город дышал безмолвием, и Джоэл никого не находил. Хотелось, чтобы эта ночь не сулила ничего тревожного. Предчувствия и воспоминания подкидывала головная боль. От усталости ломило виски.
        - У тебя тихо? - спросил Джоэл, когда они с Ли снова встретились на крыше, уже без намека на обиду. Охотники разработали целую систему мостков и перекладин, чтобы ночные стражи легко перемещались над улицами. К сожалению, этой же незримой тропой пользовались и воры. Но грабители опасались Джоэла, ходили легенды о том, как он одним ударом разрубил пополам троих убийц, которых застал возле трупа прохожего. В его смены ненадежные личности не вылезали из своих нор. Хотя его жестокость явно преувеличивали, он не вмешивался в распространение слухов. С такой работой вполне неплохо превратиться в грозу бандитов из городских страшилок.
        - Тихо, - кивнул Ли и поинтересовался. - А у тебя?
        - Тоже тихо. Даже на Королевской улице, - усмехнулся Джоэл, хотя сам удивился, когда проходил мимо дома Джолин и не лицезрел в сетке ни единого кошмара. У него закралось смутное подозрение, которое усилилось, когда он заметил тусклый отблеск свечи в окне второго этажа - в доме не спали после отбоя. Но, очевидно, вскоре подчинились закону, огонек погас, и Джоэл ушел.
        - Тихо - это хорошо, - расслабленно выдохнул Ли, садясь на скат крыши. - Иногда кажется, что Вермело - тихий город.
        - Обманчивое впечатление, - заметил Джоэл, опускаясь рядом.
        - Наслаждайся моментом - мой девиз, - воодушевленно отозвался Ли.
        Они замолчали, глядя с высоты третьего этажа на ряды домишек вдоль кривых улочек. Не верилось, что двести лет назад по этой разбитой мостовой носились запряженные экипажи, а иногда и вовсе гудящие машины. Теперь механизмы остались только в часах. Паровых котлов хватало на обогрев и освещение важных объектов. Уголь, как и все остальное, экономили. Постепенно в Вермело заканчивались все ресурсы прошлых эпох, приходилось выживать на том, что выращивали в горах за городом. Им еще повезло: когда нагрянул Хаос, маги-инженеры, ныне исчезнувшие, успели прилепить барьером довольно обширный кусок горной гряды с восточной стороны. Там тоже добывали уголь, из минеральных озер выпаривали соль, на склонах пасли овец и разбивали террасы с посевами. В целом, жить можно.
        Только город умирал. Джоэл чувствовал это, хотя с высоты крыши Вермело выглядел мирно заснувшим великаном. Он сплетал и пел темные сказки в антрацитовом небе, где следом от плети расходился рубец Алого Глаза. И два охотника над молчаливыми улицами ощущали себя властелинами человеческого мира. Возможно, общие мысли о величии побудили напарника на новые крамольные рассуждения:
        - А что если нет никакого Змея? Что если его придумало правительство?
        - Это опять из брошюр паникеров. Змей есть. От него никуда не деться. Еще скажи, что Змей нужен для «усмирения толп».
        - Ну, а вдруг!
        - Балбес ты, Ли, - рассмеялся Джоэл и разлохматил короткие каштановые волосы друга, сбив треуголку. Ли рассмеялся в ответ, началась короткая возня. Потом он оказался рядом, лицо обожгло горячее дыхание. Еще немного - и их губы слились бы в поцелуе, но Джоэл одернул себя и напомнил напарнику:
        - Мы на дежурстве. Не по уставу.
        - Все у тебя не по уставу, - обиженно буркнул Ли. - Жили бы по уставу, давно бы стали, как Верховный Охотник.
        - Нет, ты точно в революционеры метишь, - уже серьезно отозвался Джоэл.
        - Да нет, просто жить так надоело. И по-другому никак. Почему так, Джо? А? - в вопросе Ли прослеживалась почти детская беспомощная мольба, будто он надеялся, что друг способен дать ответ. Он слишком доверял опыту Джоэла, у которого на все находилось разумное объяснение, план действий. И молчать было невыносимо, но вопросы о Хаосе облекали немотой даже великих мудрецов прошлого и настоящего. Куда уж обычному потрепанному охотнику. Только резкая перемена в настроении напарника острой льдинкой запала в сердце, оставив рубец. Хотелось, чтобы Ли улыбался. Вот и все.
        - Не знаю, - выдохнул Джоэл. - Не мы виноваты и даже не наши предки. Хаос просто пришел. И все. Не думаю, что за грехи человечества.
        - В научные концепции все это тоже не укладывается. Вот и плодятся секты, чтоб их! - Ли с чувством выругался. Джоэл рассудительно ответил:
        - Человеку всегда нужно объяснение. А раз его нет, то придумывают. Ладно, пора расходиться и снова лезть в проулки…
        Но Джоэл не успел договорить. Спокойствие ночи раскололось.
        Сперва он по обыкновению не увидел, а почувствовал. Что-то. Кого-то. Вернулось безотчетное гнетущее состояние. Оно охватывало каждый раз при появлении сомнов, точно от них исходила темная энергия. Подтверждения этому светила науки не обнаружили, но Джоэла не интересовали теории, когда это жизненное знание не раз спасало ему шкуру. Теперь волна холода и беспричинного омерзения накрыла с такой небывалой мощью, что даже Ли встрепенулся.
        По улице двигался сомн. Да не просто сомн, а колоссальный сомн. Хотя пока среди ночного морока лишь вырисовывался нечеткий силуэт. Его саваном укутывали тени, существо то появлялось, то исчезало, как отражение в мутной воде. Но стылый оттиск тлена неизменно следовал за ним.
        Ли потянулся к мечу, но замерший Джоэл остановил. Они бесшумно подползли к краю крыши и немедленно вкололи себе стимуляторы. Лекарства пригодились бы при любом исходе. Обостренное зрение вскоре позволило рассмотреть в общих чертах угрожающе огромный силуэт, медленно следовавший по улице всего через час после сигнала «отбой». Считалось, что в это время Красный Глаз еще не до конца вступает в свои права. Сомны обычно вылезали к середине ночи или под утро. Но это существо рассекало ночь с видом короля Вермело, как это недавно делал Биф. А не он ли обратился? Такой жалкий в человеческом обличье, такой грозный в своей воспаленной фантазии. Да и квартал подходил. Но изначальная личность твари интересовала в последнюю очередь. Охотники судорожно думали, как с таким бороться.
        Гигантский сомн не походил ни на одного монстра, которого им довелось встретить. Да и вообще создание не напоминало ничего из виденного за годы службы. Ростом под три метра, покрытое серой шерстью и носящее на скрюченных передних лапах десять сабель-когтей, оно напоминало одновременно и человекоподобного волка, и рептилию с костяным хвостом и мощными задними лапами. Морды его не удалось рассмотреть, но из спины торчало пять неровных паучьих лап, под которыми бугрились какие-то наросты. Джоэл присмотрелся и с омерзением заметил, что это вовсе не шишки, а выросшие вокруг лопаток человеческие головы с перекошенными лицами. Они вздыхали и корчились, как от смертной муки.
        - М-может, чудовище из Хаоса пробило стену? - запинаясь, прошептал Ли, но Джоэл приложил палец к губам, призывая к тишине, потому что заостренные длинные уши монстра подозрительно зашевелились. Он вновь укрылся полупрозрачным туманом, и теперь только колебания воздуха выдавали его движения. Да скрежет когтей на задних лапах. Длинные загнутые сабли задевали камни мостовой, а на передних - срывали штукатурку со стен.
        «Что ж, по крайней мере, у него есть шея. И есть голова. Значит, есть куда рубить и что рубить. А это уже немало!» - трезво рассудил Джоэл. За годы работы он повидал немало сомнов, у которых отсутствовала четкая форма. Они то растекались туманом, то носились безголовым комком рук и ног. В таких случаях он разрубал пополам неопределенную массу.
        Этот же монстр из монстров предстал в готовой завершенной форме. Но от нее делалось темнее, чем в самых мрачных закоулках и заброшенных подвалах. Он непостижимо загораживал Красный Глаз, поглощая тусклое кровянистое свечение. Джоэл пытался оценить класс опасности такого существа, и шкала терялась в неизвестных градациях за максимальными значениями. Щупальца, зубы, когти, маскировка до состояния невидимости - это самые очевидные способности твари, которые он не скрывал, раз их удалось определить с первого взгляда. Еще непонятно, что делали стенающие головы, а они наверняка что-то делали. Взрывались? Плевались ядом или огнем? Кусались, в конце концов?
        Джоэл не желал испытывать на собственной шкуре. Да и Ли тоже, хотя обычно он первым кидался в атаку. Но это существо распространяло гнетущее уныние, от которого накатывали волны отнюдь не геройской дрожи, предательски смерзся желудок. Привычная жидкая подлива поднялась к горлу и застряла комом изжоги. Во рту поселилась горечь, руки и ноги похолодели. Джоэл знал, что страх - это нормально. Все боялись при столкновении с неведомыми тварями, все представляли, как больно от удара когтей. Никто не желал гибнуть. Но сила охотников состояла в том, чтобы преодолевать раз за разом этот страх, смотреть ему в глаза и не отступать. Только ныне молчаливые уговоры и многолетняя тренировка силы воли невыносимо подводили. Он просто не хотел идти за этой тварью. Посетила уж совсем малодушная мыслишка: пусть себе бредет, куда ему надо. Переместится в кварталы, где патрулировали другие охотники - и хорошо. И Ли не пострадает…
        Джоэла едва не стошнило, не от парализующего ужаса, а от отвращения к себе. В конце концов, и из Ли не стоило делать беспомощного ребенка. Из Ли, из лучшего-то фехтовальщика в гарнизоне!
        Замешательство длилось пару минут, вскоре вернулась стальная воля, и натянутые нервы больше не гудели заиндевевшими веревками. Или просто монстр прошел мимо, утащив за собой шлейф гнетущей ауры. Вокруг него словно замирали все звуки, крошился камень. От его лап оставались тлеющие следы, которые рассыпались алыми снопами призрачных искр. Значит, он еще и огнем мог бы зарядить при желании.
        Джоэл переглядывался с Ли, но оба не представляли, что предпринять. Возможно, одному следовало как можно тише бежать на телеграфную станцию с сигналом тревоги, а второму неотрывно следить за воплощенным ужасом Вермело. Но они опасались разделяться, потому что губительная аура существа пригибала к земле и выбивала здравое течение мыслей на уровень сумрачного бреда. Внезапно она снова долетела, как будто монстр прыжком вернулся. Джоэл глухо застонал. Он впал в сон наяву, который промелькнул в сознании обезоруживающим хороводом образов.
        Одной части его личности казалось, что он пробирается сквозь обугленные балки и горящую дешевую мебель, откидывает с пути тлеющие матрасы и ищет дверь, чтобы вывести… Вывести… Вот его вечный кошмар, хотя тому минуло больше двадцати лет. И теперь он воплотился ярче и яснее, чем в карантине, сгущаясь невыносимым комком жара под грудиной.
        «Да я ведь… сам сейчас обращусь!» - внутренне закричал Джоэл, сдавливая виски, по которым сочился ледяной пот. На миг ему почудилось, что пальцы, проводящие нервно по лицу, скрючиваются лапищами. Кошмары о собственном превращении тоже нередко посещали сны Джоэла. Он видел себя с уродливыми клыками, покрытого сажей и копотью, усталое измученное чудовище. Но образ ни разу не воплотился. Возможно, теперь пришло время, прямо на дежурстве. Раньше Ли, что избавляло от страшной клятвы. «Очнись, дурак, превращаются только спящие!» - твердил себе он, но после встречи с королем чудовищ он уже ни в чем не был уверен.
        Поддерживала только мысль о Ли, которого тоже придавило к краю крыши. Он и вовсе медленно сползал к ветхому водостоку, сшибая на ходу заброшенное птичье гнездо. Джоэл с ужасом отметил, как в уголках губ напарника появляется пена. Неужели и правда обращался? Если так, если это не очередное наваждение монстра, то настал самый темный час. Вечная ночь.
        - Ли! - прохрипел Джоэл и потряс друга за плечо. Тот, к счастью, быстро очнулся, подавившись воздухом. Он согнулся и отполз от края. И замершее сердце Джоэла благодарно продолжило ход.
        «Хорошо, что хоть стимуляторы поддерживают! Иначе бы точно загнулись», - искал плюсы в сложившейся ситуации Джоэл. Кажется, они невольно разгадали еще одну опаснейшую способность чудовища: он вытаскивал наружу те самые потаенные страхи, которые каждый опасался узреть во сне. Он же оглушал ими в часы бодрствования. И, возможно, именно он посылал кошмары спящим! Посылал кошмары Джолин. «Да ведь он идет в Квартал Ткачей!» - ужаснулся Джоэл, кое-как поднимаясь. В груди ломило от неразборчивой слабости, в коленях теснилась отнюдь не геройская дрожь.
        Существо тем временем переместилось на крыши и где-то на стыке двух кварталов безнаказанно использовало мостки охотников, ломая их и перепахивая когтями старую черепицу.
        - Н-нужно на телеграфную с-станцию, - тихо, как шепот призрака, прозвучал голос Ли, который даже не пытался кинуться в погоню за огромной тварью.
        Щупальца ее развевались, как загадочный рваный плащ из разрозненных полос темной ткани. С такого расстояния и тихо стенавшие головы выглядели фарфоровыми маскаронами. Монстр все удалялся, а охотники бездействовали, застыв на крыше. Корили себя за неподвижность, но не могли шелохнуться, словно из-под мшистой черепицы вылезли лианы, опутавшие их ноги.
        Но внезапно ночную тишину прорезал истошный женский крик. И он вывел из оцепенения, подействовав как пушечный залп. О, этот пронзительный отчаянный звук!
        Джоэл немедленно кинулся на голос, хотя здравый смысл подсказывал ему, что при встрече с такой тварью жертве уже ничто не поможет. Охотники, конечно, неслись с невероятной скоростью, подстегнутой стимуляторами, но не могли успеть. И Джоэл в очередной раз за короткий промежуток времени люто обругал себя за промедление и словно бы беспричинную слабость. Он еще даже не столкнулся с опасностью, но уже складывал оружие. Нет, так не годилось. Не так учили охотников. Он клялся защищать город и его жителей, а не только следить, чтобы пьянчуги вроде Бифа не повредили развешанные Ловцы Снов.
        Похоже, и Ли вспомнил о священном долге. И они оба побежали вперед с мечами наготове, больше их не останавливала ни давящая аура, ни возможная опасность от прямого столкновения, ни разрушенные мостки. Пропасти улиц между домами превратились в узкие канавки для сумасшедше длинных прыжков. Ноги сами несли вперед, старые раны не беспокоили.
        - Откуда был крик? - растерялся Джоэл, когда они приземлились на улице и не обнаружили там ничего, кроме тлеющих следов. По ним-то они и двинулись сквозь непроглядный сгустившийся мрак. Возле первых этажей свет Красного Глаза, столь ясно различимый на крышах, превращался в смутные отблески. И суматошное воодушевление быстро сменялось холодной тревогой.
        «Вестник Змея. Точно Вестник!» - невольно дал имя твари Джоэл, потому что безымянный кошмар еще хуже. Теперь они, судорожно озираясь и вздрагивая, искали Вестника Змея. Но вместо угрожающего рыка их ушей достиг только бессильный испуганный плач. Такой тихий, что слух не уловил бы его без усиления стимуляторами.
        - Что? - поразился Ли, но Джоэла охватил новый ужас, когда он безошибочно узнал этот тихий мягкий голос, пусть и искаженный спазмами рыданий.
        Следы привели их в узкий проулок, где на бурой стене запечатлелись отметины когтей, выворотивших немало кирпичей.
        - Джо, он на крышах! Тварь сверху! Точно сверху! - шипел Ли, но Джоэл без боязни вступил в мрак проулка, потому что оттуда доносилась бессловесная мольба о помощи.
        - Джолин! Что вы делаете здесь посреди ночи? - воскликнул Джоэл, не веря себе. Подтвердились его худшие догадки. Он до последнего думал, что с ним вновь играет недобро искаженное воображение. Но чуткий слух не обманул. Он слишком хорошо запомнил мелодичный тихий голос Джолин. Его загадочной девочки с Королевской улицы! Почему именно ей не посчастливилось очутиться в этом вонючем проулке после комендантского часа? Что ей и где понадобилось? В голове у Джоэла роилось слишком много вопросов.
        Но на первый план выступал единый простой ответ: она осталась жива. Чудом уцелела после встречи с не поддающимся определению монстром. Пусть сидела зареванная и растрепанная, в перепачканном платье. Крахмальный чепец канул, большая корзина откатилась в сторону, и Джоэл наступил на пару булок из полбы. Да кому они нужны! Главное, что Джолин осталась жива! Пусть ей не удавалось подняться на ноги, и взгляд ее не фокусировался, но она осталась жива.
        - Я… Меня отправил булочник. Я не успела вернуться. А все рикши уже пошли по домам, - пролепетала она, давясь слезами. - Вы… вы теперь заберете меня?
        - Джо, что если монстр где-то рядом? - опасался Ли, беспокойно запрокидывая голову и осматривая крыши, но Джоэл знал, что Вестник Змея ушел в неизвестном направлении - исчезла аура. Уже не существовало никакой возможности поймать его, только сообщить о появлении, объявить чрезвычайное положение до завершения совместной операции гарнизона и охотников. Против такой громадины не помешала бы хорошая пушка, из которой временами стреляли за стену, прямо в Красный Глаз Змея. Вот пора было повторить мероприятие, чтобы от пристального взгляда Хаоса не возникали столь опасные существа. Но потом. Все потом. Внимания требовала Джолин как единственная свидетельница. Хотя Джоэл не врал себе относительно истинных причин.
        - Нет. Вы ни в чем не виноваты. Главное, не потеряйте сознание и не засните, - уверенно ответил он, наклоняясь к ней и кое-как поднимая. Обычно грациозная Джолин заваливалась, ноги ее превратились в хлебную мякоть, отчего она скорее висела на руке Джоэла, нежели опиралась на нее. Но приличия не имели значения в эту бесконечную жуткую ночь.
        - Да я уже вообще вряд ли засну. Т-точно не сейчас, - с трудом выдавила она из себя.
        - Вы видели, куда скрылся монстр? - тревожно спросил Ли.
        - Кажется, на крыши. Не знаю… - помотала она головой, глотая новые слезы. И тогда Джоэл снова ощутил присутствие гнетущей ауры, лишь на мгновение. Он осознал, что тварь, возможно, все еще рядом, просто умело скрывается, чтобы атаковать в самый неожиданный миг. От этой мысли внутри все вновь похолодело, хотя еще недавно тугой узел немного развязался от осознания, что Джолин осталась жива.
        - Ли, отведи ее на телеграфную станцию. Там безопасно.
        - Отведем вместе. Я тебя одного не отпущу! - запротестовал Ли, и Джоэл догадывался, что спорить с ним абсолютно бесполезно. Если уж монстр все еще вышагивал по Кварталу Ткачей, значит, они успели бы его догнать. К тому же им неизбежно требовалось подкрепление. Ближайшая телеграфная станция находилась близко, в конце недлинной соседней улицы.
        - Джолин. За вами присмотрят, - успокаивал Джоэл пошатывавшуюся Джолин. Она дрожала всем телом, бессмысленно повторяя:
        - Да… Да… я видела, видела его…
        Широко распахнутые крупные глаза застили все лицо, которое от пережитого ужаса совсем осунулось. Руки ее вцепились мертвой хваткой в предплечье Джоэла. Но она уже шла, вернее, кое-как ковыляла, но хотя бы сама. Впрочем, Джоэлу не составило бы труда и донести ее, легкую и невысокую. Но Джолин с каждой минутой все больше приходила в себя. Она вдруг вспомнила о брошенной корзине и опрометью кинулась обратно в проулок, с маниакальным упорством подбирая разбросанный хлеб. Джоэл не успел даже остановить ее, списав все на пережитое потрясение.
        - У нас нет на это времени! - возмутился Ли.
        - Идемте, Джолин, - ласково увещевал Джоэл, мысленно просчитывая, в каком направлении двинулся монстр.
        Возможно, он следовал за ними, высматривал, как опасный хищник. Для него-то они все трое не больше, чем канарейки в клетке. Хотя тварь, хотелось верить, и не догадывалась, что у двоих «канареек» есть острые мечи. Джоэл почувствовал в руках небывалую силу: ради Ли и Джолин, следовавших рядом с ним, он бы не устрашился сразиться даже с Вестником Змея. Но все хорошо звучало на словах, пока не давила аура кошмаров. А она возникала колючим холодом с разных сторон, мерцала далекой молнией. И пропадала, будто не существовало ее.
        Вестник Змея с непонятной целью наматывал круги по кварталу. Или с понятной и предельно очевидной? Джоэл не мог ухватить осколок возникшей мысли. Но для ее формирования не доставало ни доказательств, ни даже предположений. А выстраивать теории на основе неразборчивых предчувствий он не имел права. К тому же его первейшей задачей сделалось сопровождение Джолин на телеграфную станцию, снабженную укрепленной стальной дверью. Булочная - ее дом - в данный момент представлялась крайне ненадежным убежищем. Лучше бы всего сопроводить в Квартал Охотников, но до него перепуганная Джолин не дошла бы. Она и так едва не падала, одной рукой судорожно вцепившись в привычную корзину, а другой в Джоэла.
        - Что случилось? - немедленно спросил престарелый телеграфист в форменной фуражке и серой ливрее с черными пуговицами. Он был охотником в отставке, как и все ночные стражи, которым посчастливилось дожить до преклонных лет. Несмотря на стальную выправку, которая еще чувствовалась в его сутулой фигуре, рассказ Джолин глубоко тронул старика. Да и от вида ее заплаканного лица не дрогнул бы разве что камень! Джоэл с тяжелым сердцем оставлял ее на попечение телеграфиста, когда тот передал экстренный сигнал всем отрядам.
        - Я вернусь за вами, Джолин! - пообещал Джоэл, усаживая ее на скамейку возле стола с беспрестанно нервно стучавшим аппаратом. Джолин только сдавила шершавую ладонь охотника своими крошечными ручками. Пусть их тоже покрывали мозоли и ожоги, но в крупной кисти охотника они выглядели почти кукольными, бледные и ледяные.
        - Я вернусь! - повторил уверенно Джоэл, хотя не желал покидать беспомощную Джолин. Он понимал, что нужен на улицах, они с Ли видели тварь и уже знали, чего стоит опасаться в первую очередь. Но рядом панически дрожала хрупкая девушка, которая подалась вперед и спрятала голову на груди Джоэла в поисках защиты и успокоения. Крупные слезы потекли ему на рубашку, он совсем растерялся, не смея крепко обнять Джолин, чтобы никто - в том числе он сам - не решил, что охотник воспользовался бедственным положением жертвы ради своих корыстных целей. В другое время он открыто признавался себе, что хочет обнимать Джолин и, что скрывать, всецело обладать ей. Но в эту ночь такие мысли отзывались необъяснимой неправильностью. И Джоэл отстранился. Он снял с себя плащ и закутал Джолин, чтобы хоть немного унять ее дрожь.
        - Ну что вы, право, не стоило. У меня есть прекрасный плед из овечьей шерсти. В долгие ночные дежурства здесь сидеть, знаете ли, холодновато, - как можно более мягким тоном отозвался телеграфист и укрыл Джолин поверх плаща еще упомянутым одеялом. Джоэл немного успокоился и оставил ее под опекой старика, пообещав обязательно вскорости вернуться.
        - Прибыли! - возвестил выглянувший на улицу Ли.
        - Батлер! - приветствовал вскоре Джоэл принесшегося на собачьей упряжке друга. Следом за ним, как ведьма на помеле из древних сказок, прибежала по крышам растрепанная Энн. Ее выдернули из академии. В последние годы она работала с новобранцами днем, поэтому внезапная тревога выбила ее из объятий сна. Но тем хуже для монстров.
        Батлер и Энн считались опытными охотниками. И пусть у Батлера накануне погиб напарник, он ничем не выдавал боль новой утраты. Джоэл знал: лучшее лекарство от боли из-за обращений близких - это истребление монстров. И если новая тварь насылала кошмары, которые способствовали перекидыванию в сомнамбулу, то тем более стоило его как можно быстрее найти ее и уничтожить.
        - Ну что, дадим жару? - криво ухмыльнулась Энн.
        - Ради тех, кто с нами, и в память о тех, кто почил, - тихо помолился Батлер, доставая свою длинную саблю.
        Собак он оставил у телеграфиста, там же Энн захватила несколько метательных ножей. И они вчетвером отправились прочесывать район. По Кварталу Ткачей сновало множество отрядов. Вероятно, из местных уже никто не спал, но все затаились, молясь каждый своему божку в едином порыве, чтобы нечто зловещее, из-за чего подняли столько охотников, не проникло в их жилище.
        - Да где же он? - фыркал и рычал Ли, когда они битый час провели в бесполезных поисках. Удалая бравада сменилась тревожной раздраженностью.
        - Вы бы еще погромче орали, мальчики. От вас все сомны разбегутся, - ответила ему Энн, щуря глаза и прислушиваясь к малейшему шороху. Джоэл же ориентировался на отпечатки зловещей ауры. Несколько раз им попадались обугленные отметины и полосы от когтей. Но все они вели в никуда, следы уже остыли, и возникали опасения, что тварь переместилась в другую часть города. С маскировкой и умением стремительно двигаться для Вестника Змея это не составило бы труда. Впрочем, там тоже ждали поднятые по тревоге охотники. И от общего состояния напряженных поисков Джоэла охватывало все нараставшее беспокойство: от одного упоминания трехметрового создания Верховный Охотник не пожалел поднять всех, включая тренеров академии и охотников в запасе. Словно он ждал такой новости, предчувствовал появление этого невероятного существа.
        - Мы ходим кругами! Что вы видели? - сердилась Энн, высматривая следы. Они уже несколько раз обошли место, где Джоэл нашел Джолин. Но там лишь валялись булочные крошки, кусочки ткани с подола ее изодранного платья да вывороченные из стены кирпичи. На вид проулок замер и представлял интерес только для следователей, но Джоэл чувствовал отголоски темной ауры. Он улавливал ее, когда в сознании яркой вспышкой возникал бесконечный огонь. Ли тоже что-то ощущал, временами сдавливая голову и устало растирая шею. Так они и ориентировались, но никого не находили.
        Вдруг пламя окутало Джоэла яркой волной, охватило колючей проволокой сковывающего ужаса. В горле застрял крик, и ужин все-таки выплеснулся на мостовую горькой желчью с кусочками жесткой морковки. После рвоты не полегчало. Ощущение неизбывного всепоглощающего кошмара лишь нарастало, вздыбливаясь стенами едкого дыма.
        - Джо! Что с тобой? - воскликнули на разные лады друзья.
        - Ты ранен?
        - Это все крысятина! Говорю я вам…
        Но Джоэл оборвал их нечеловеческим ревом:
        - На телеграфную станцию! Быстро!
        Команду никто не обсуждал, все понеслись по улице, увлекаемые, как порывом ветра, нараставшим ощущением непоправимой беды. Она летела впереди них. Потом раздался приглушенный звон стекла.
        - Следы! - вдруг заметила Энн, обернувшись на звук.
        - Искры свежие! - ухнул Батлер.
        Цепочка черных тлеющих отметин перечертила улицу, со стен домов лабиринтом трещин скалились царапины от когтей. Кое-где попадались распотрошенные в щепки ящики, снесенные парусиновые тенты и сбитые вывески. Монстр явно не шел, а бежал. Потом взору отряда предстало куда более жуткое зрелище.
        Оно началось с трупа ездовой собаки Батлера. Пса разорвали пополам, он лежал с вываленными внутренностями, сквозь которые просматривался вывороченный и несколько раз сломанный хребет. Батлер глухо застонал, когда, пройдя дальше, наткнулся на труп еще одной собаки. И второй, и третьей. Они протянулись зловещей цепочкой. Их размотанные кишки вели жуткой указующей нитью к станции, вокруг которой расплескались осколки выбитых окон и клочки лент. Сорванная с петель стальная дверь врезалась в край крыши соседнего дома, а телеграфный аппарат пробил витрину аптеки на другой стороне улицы. И тогда завыл и застонал уже Джоэл.
        Его попытались удержать, призвать к осторожности, но он в почти бессознательном состоянии кинулся к развороченной конторе, готовясь к самому худшему. Хотя внутри все не верило страшным и очевидным предположениям.
        - Старик… - выдохнул Ли, когда вошел следом и задел ногой обезглавленный труп. Тело несчастного буквально разорвали на куски, которые медленно стекали по окровавленным желтым стенам.
        - Джолин! - нечеловечески взвыл Джоэл, глядя на мешанину перемолотых когтями органов.
        - Оттащите его! - скомандовала Энн, хотя голос ее дрожал. Но никто не посмел.
        - Не дотрагивайся! - прорычал Джоэл. В тот миг он как никогда был близок к обращению. И не нужны для этого клыки, копыта или когти. Внутренний монстр рвался наружу от отчаяния, сдирая заживо кожу, выкручивая хребет, как у растерзанной собаки и убитого телеграфиста. Неужели среди этих искореженных останков затерялось и тело Джолин?
        Джоэл завыл, когда наткнулся на искромсанный в лоскуты зеленый плед. Рядом с ним в таком же состоянии обнаружились фрагменты плаща. Ответ о судьбе той, которую укрывали эти вещи, напрашивался сам собой. И все же Джоэл упрямо не верил, не верил, готовый в тот миг отправиться на самого Змея в одиночку. Боль бессилия захватила его, повергая в безумие. Он даже чуть не ударил Ли и случайно врезал Батлеру, когда друзья попытались вывести его на улицу. Нет, он не мог оставить… Не мог принять свое поражение. Он и так сегодня достаточно трусил, сомневался и медлил. Он ведь знал, что у нее есть враги, он один. Он должен был остаться рядом с ней, сторожить ее! И никак иначе! Иначе… Вот что вышло из его «иначе». Ненависть к себе воздвигала перед глазами не просто стену огня, но настоящую бездну вечного пламени для проклятых. Бесконечно ему терзаться этой болью, бесконечно обугливаться до костей.
        Джоэл метался среди хаоса телеграфной станции, переворачивая и ломая чудом уцелевшие предметы, одним из которых оказался массивный стол с шестью бездонными ящиками. Его некогда покрытую зеленым сукном поверхность до черноты залила кровь. Там же лежали отсеченные пальцы несчастного телеграфиста. Но сам стол покоился незыблемым монолитом. И из-под него, из-под недр столешницы вдруг раздался слабый всхлип. Тихий, почти неуловимый.
        - Дж… Джолин!
        Голос задрожал, и ноги Джоэла едва не подкосились, когда под столом, все в крови и слезах, показалось лицо Джолин. Той, которую он уже считал безвременно погибшей. Он хотел бы пробовать на губах сладкий мед ее имени, петь его, словно древний гимн. Но сейчас вышел бы лишь хрип.
        - Он был здесь! Он охотился… за мной! - прошептала она одними губами, протягивая руки к Джоэлу. Она озиралась по сторонам, как загнанный зверек, и сперва не желала вылезать из-под стола, словно уверовала, что там самое безопасное место на свете.
        - Как это произошло? - спросила деловито Энн. Из всех она пережила наименьшее потрясение.
        - Он ворвался сюда, - мужественно ответила Джолин, но вздрогнула, едва не теряя сознание.
        - Все хорошо, - убеждал ее Джоэл. - Мы рядом. Я рядом.
        Она без стыда и смятения прижалась к нему, как утопающий к спасительному берегу. Джоэл не пытался вытащить ее из-под стола, из этой чудесной норки, спасшей ей жизнь. Они нелепо сидели вдвоем на полу среди осколков. И он гладил ее по перепачканным чужой кровью волосам, шептал что-то на ухо, страшась отпустить. Джоэл и сам не заметил, когда и почему Джолин сделалась ему настолько дорога, что выделило ее среди остальных жителей Вермело. Но ведь также произошло и с Ли. Что-то неуловимое. Не похожие ли кошмары? Джоэл всегда испытывал потребность заботиться о ком-то, защищать кого-то, в том числе, от самого себя. И если уж Ли пока не грозила опасность, внимание Джоэла всецело переключилось на Джолин. От истерического срыва ее отделял один шаг, если не меньше.
        - Ворвался на телеграфную станцию? Миновав все Ловцы Снов? - недоверчиво протянула Энн, переглядываясь с Батлером.
        - Д-да… Он их словно не замечает, - с жаром закивала Джолин. А потом замерла, вытянулась, как прутик, и снова зарыдала. Ли наклонился и накинул на нее плащ, раз уж Джоэл своего лишился.
        - Почему вы считаете, что он охотился именно за вами? - продолжала сухо и размеренно Энн. В такой ситуации только строгость и спокойный тон сдерживали бессвязные восклицания и стенания. Джоэл все понимал, но у него голос застревал в горле. Он просто согревал ледяные руки Джолин, робко качая ее, точно ребенка.
        - И как вам удалось выжить? - спросил уже Ли то ли недоверчиво, то ли восхищенно.
        - Я не знаю! Ничего не знаю! - воскликнула она и с силой оттолкнула Джоэла, выползая из-под стола и тут же падая ничком. Она снова заплакала навзрыд, рискуя пораниться об осколки стекла.
        - Все, Ли, ничего больше у нее не спрашивай, - сказал решительно Джоэл, поднимая Джолин и усаживая на то, что осталось от аккуратной деревянной скамьи.
        - Я молчу, - отозвался Ли и начал копаться в ящиках стола. - Так, где-то здесь телеграфист прятал бренди. Ему он больше… не понадобится. Надеюсь, бренди поможет вам обоим.
        Вскоре Ли отыскал старую бутылку, по которой ползла трещина. Попробовал сначала сам, затем передал Джоэлу. Он не принял, а вот трясущаяся Джолин кое-как сделала пару глотков, механически, тяжело, как будто проталкивала внутрь камни. Она закашлялась, из глаз ее потекли новые слезы, но крики и стоны иссякли. Джоэла испугала эта перемена. Посреди развороченной телеграфной станции воцарилась мертвенная тишина. Джолин застыла неподвижной хрупкой статуэткой, слегка наклонившись вперед. Смутное осознание накрыло ее и больше не позволяло приникать к Джоэлу в поисках защиты. Она обратила к нему неподвижное лицо и сдавленно спросила:
        - Вы поместите меня в… «карантин»? После того, что я видела.
        Джоэл опешил, его обжег горький стыд, не от слов Джолин, а за всех, кого он без колебаний многие годы провожал в казематы для дознаний и прохождения «карантина». Он не ведал, сколько жертв, уцелевших после нападений сомнов, выходило из цитадели после работы «врачей». Неизменным фантомом за ним следовал образ обратившейся женщины с медными кудрями. Джоэл не хотел такой судьбы для Джолин, ни за что и никогда. Хватит с него устава! В городе завелся настоящий монстр, а они занимались тем, что сводили обычных людей с ума, точно правы были паникеры и революционеры. В Вермело творилось что-то отвратительное и фатальное. Он не желал вовлекать во всю эту грязную историю Джолин, поэтому уверенно ответил:
        - Нет. Мне уже хватило одной невинной жертвы.
        - Что ты собираешься делать? - удивился Ли. - Это не по уставу.
        - Плевать на устав! Ты тоже давно не по уставу! - огрызнулся Джоэл и тут же смягчился: - Отведу ее в нашу мансарду. Дальше - разберемся.
        Глава 5. Верховный Охотник
        Она сидела неподвижная и бледная. Крупные глаза светились на лице, как две светлых луны. Руки ее судорожно сжимали потрепанную корзину с раздавленными булками. Джоэл попытался забрать предмет, но Джолин болезненно застонала, точно отрывали часть ее тела:
        - Не нужно!
        - Ладно, хорошо, - оставил ее Джоэл. - Только не кричите.
        Собственный дом выглядел чужим и бесприютным. Джоэл не появлялся в мансарде с тех пор, как их с Ли заперли на карантин. Слой пыли сковывал ровно застеленную узкую кровать, прислоненные к деревянным стенам стулья, низкий комод и пару старинных сундуков. Вещи покорно ждали хозяина, вдыхавшего в них подобие жизни. И среди замершей тишины таким же пыльным призраком сидела Джолин, бледная, растрепанная, в окровавленном платье и с большой корзиной в судорожно сжатых пальцах.
        - Джолин, вы должны смыть кровь и переодеться. Энн обещала скоро принести новое платье, - неуверенно начал Джоэл, всеми силами отвлекая их обоих от впечатлений прошлой ночи.
        Ныне Желтый Глаз висел в небе, как бессмысленная желтая лампа, слишком яркая, чтобы скрыть опасные тайны: Джоэл нарушил устав. Ли, Батлер и Энн не воспротивились, а даже наоборот - помогли в этом неверном деле. Но дальнейшие разбирательства не занимали, когда посреди полупустой комнаты сидела Джолин. Четкое следование правилам уже довело однажды несчастную свидетельницу до обращения. И Джоэла все еще грызло чувство вины. Надоело так! Надоело! Если бы и Джолин обратилась в подвалах психушки после не в меру подробного допроса, Ли точно бы с отвращением перестал знаться с Джоэлом. От одиночества осталось бы только самому взвыть монстром на мерцание Красного Глаза.
        - Джо? - донеслось из-за запертой двери. Прибыла Энн с туго свернутым кульком чистой одежды.
        - Да? - неожиданно подняла глаза безучастная Джолин. Похоже, иногда ее тоже звали сокращенным именем. Или когда-то звали, будто не в этой жизни, потому что она тепло улыбнулась, но взгляд оставался отстраненным, а разум, похоже, путешествовал по миру прошлого. Возможно, чтобы уберечь себя от безумия, она устремилась в ранние годы детства. В те времена, когда все вокруг еще выглядит волшебным. Хотя не у каждого, кому-то изначально не везет вкусить горький плод реальности. Потом-то иллюзия раскалывается у всех, умные книжки рассказывают, что последние маги исчезли, построив защитный барьер против Хаоса, и любые чудеса оборачиваются неприятной загадочностью, сулящей опасность. Но Джоэл не торопился возвращать Джолин в жестокую реальность.
        - Энн, - смутился он, впуская сурово хмурившуюся подругу. - Поможешь смыть с нее кровь? А то мне как-то… неудобно.
        - Не вопрос, - ответила Энн. - Только если биться и кричать не станет.
        Джоэл кивнул и вытащил из чулана крупную медную лохань. Помнится, еще в прошлые выходные среди пара и теплой воды там нежился Ли, а мочалка в руках Джоэла нежно скользила по плечам возлюбленного, очерчивая мышцы и контуры тела. Теперь втайне хотелось так же стирать грязь с бледной кожи Джолин. Но ситуация выдалась неподходящая. Да и сама девушка выглядела слишком скромной и невинной, поэтому ей занялась Энн.
        Джоэл натаскал из колодца во дворе несколько кувшинов воды и поплотнее затворил окна от сквозняков. Деревянные балки мансарды впитывали тепло весенних дней. Но ночью через щели старого дома его похищал ветер, к тому же помещение отдавало неживой сыростью. Похоже, где-то поселилась плесень - неизменная напасть всех домов Вермело. Зимы стояли сырые, засыпали мокрым снегом, летом не хватало тепла для просушки укромных мест. Многие здания не ремонтировались уже сто лет. Разве что в богатых районах. Но Квартал Охотников к таковым не относился, хотя ночных стражей встречали везде с суеверным почтением.
        Они жили не в лачугах, но и далеко не во дворцах. Зато в их дома никто не имел права врываться с обысками. Этим и воспользовался Джоэл, когда привел к себе почти бесчувственную Джолин.
        Теперь он стоял на лестнице, глядя, как белый свет тает в мерцании пылинок. Они слетали с балок медленным кружением полузабытых танцев. Говорят, раньше королевский дворец оживал весельем, когда в залах, озаренных сотнями свечей, кружились прекрасные пары.
        Джоэл устало прищурил глаза: он почти видел эти далекие времена, представлял своих товарищей. Лицо Энн, обряженной в тонкую кисею, не уродовали шрамы, Батлер выглядел галантным кавалером в черном фраке. Ли почти не изменился, разве только костюм надел по случаю еще более нарядный, с пышным узорным жабо. Смешно.
        Потом Джоэл узрел себя, но как будто близнеца, как будто со стороны. Он носил белый фрак. Белый, цвет, столь чуждый ему, белый, цвет, на котором слишком ярко отпечатывается кровь. Но в этой иллюзорной реальности танца пылинок он не сражался и никого не убивал. Здесь он рассыпался в улыбках и ловких комплиментах перед дамами в немыслимых платьях на каркасах. Здесь он был счастлив.
        Все они невесомо плыли по наборному паркету. Джоэл не ведал, откуда к нему пришло идиллическое видение, но ярко светившие люстры над головами подозрительно напоминали покоившийся на развалинах имения обугленный остров…
        Сон наяву не менялся, не покрывался сажей, не вспыхивал языками огня. Танец продолжался, донося смех беззаботной жизни. Джоэл шел через толпу. Он искал ее, Джолин. И, конечно, она царственно застыла на возвышении королевского трона. Роскошное платье на ней искрилось алыми пятнами. Возможно, рубинами. Но нет, стоило присмотреться - и безошибочно угадывались брызги крови. А в стекленеющих глазах юного создания застыл обезоруживающий ужас.
        - Да что же это? - поразился то ли Джоэл, то ли его двойник. - Как вы не замечаете? Ваша королева умирает! Ее убили! Королеву убили! Убили!
        Но смех продолжался, пары кружились облачком пыли, сорванным с балок. И то ли мыши скреблись в перекрытиях, то ли легко скрипел наборный паркет в зале, где погибала королева иллюзорного торжества. Джоэлу сделалось душно, толпа смыкалась, напоминая уже не светский прием, а базарную давку. Сладкая дрема стремительно перерождалась в настоящий кошмар. Джоэл усилием воли закричал на себя:
        - Это нереально! Ничего нет!
        И вонзил нож в сердце Джолин, чтобы образ рассеялся. Все кануло, свечи погасли, люстры обрушились, зал обратился в выгоревший скелет дома без крыши. Джолин и друзья рассыпались пеплом. Джоэл застыл посреди пустоты.
        Он не задумывался, откуда во сне взялось оружие, но очнулся, выпростав вперед правую руку. На самом деле он стоял, прислонившись плечом к стене. Из-за двери его квартирки доносился мерный плеск воды. Похоже, Энн старательно поливала подопечную из кувшина. Вокруг царило умиротворение светлого утра, когда еще рано помышлять об опасности грядущей ночи, когда еще брезжит слабая надежда, что именно в эту ночь случится чудо и Змей не повернется проклятым глазом. Конечно, чудеса никогда не случались, но теплые белые лучи отогревали сердце. Охотники редко их видели, навек обрученные с тревожным мерцанием Красного Глаза. А люди целый день суетливо кружили по улицам, как слетающая с потолка древесная труха. В своем падении она не ведала, что обречена. Как не ведает сухой лист или сорванная ветром афиша. Как не ведает и человек, которому суждено обратиться следующей ночью.
        Джоэл больно укусил себя за большой палец, чтобы снова не заснуть. Хоровод видений преследовал его и подсказывал, что телу после изматывающей ночи необходим отдых.
        «Все не по уставу! Я засыпаю стоя. И без единого Ловца Снов поблизости. Проклятье Хаосу!» - выругался Джоэл, одергивая себя. Он поискал в карманах плаща завалявшиеся кофейные зерна и решительно разгрыз несколько наиболее крупных. Кофе в Вермело рос плохо, на вкус горчил, как недозрелая редька, но чтобы сражаться со сном подходили любые средства. Слишком много вопросов требовали участия, и переложить их даже на сильные плечи Ли не представлялось возможным. В городе объявился опаснейший монстр, Джоэл твердо намеревался пойти прямиком к Верховному Охотнику, хотя эта встреча не сулила ничего хорошего.
        - Джо, мы закончили. Можешь заходить, - позвала из-за двери Энн, не без гордости предъявляя чистую причесанную Джолин в аккуратном сером платье. Такие носили по особым случаям воспитанницы академии охотников, считая нарядными, потому что по вороту и вдоль рукавов вилась простенькая вышивка. Но Джолин украшало и самое простое одеяние.
        - Как вы? - негромко и неуверенно спросил Джоэл. На задворках сознания все еще мерещился образ окровавленной королевы. Но Джолин выглядела скромно и пригоже, она сидела на колченогом стуле, чинно сложив маленькие руки на коленях. Больше не пугал остекленевший взгляд сломанной куклы, к бледным округлым щекам постепенно возвращался легкий румянец.
        - Неплохо, - хрипло и надтреснуто ответила Джолин. Голос все еще дрожал. И, похоже, смущал ее саму жестоким напоминанием.
        - М-да, такую воду повторно не использовать, - посетовала Энн. Джоэл глянул на лоханку. В Вермело ради экономии обычно купались целыми семьями, не меняя воду, а потом еще и одежду там же стирали. Но ныне белесую мыльную пену перекрывало густое красное марево. Много же крови смыла вода, так много, что сама поменяла цвет.
        Также и охотники изменялись душой, внимая каждую ночь чужому горю, чужой беспросветной боли. В конце концов, переполнялась вот такая лоханка. Где-то в душе выходил из берегов колодец и наводнял существо апатичным безразличием к сути своей работы. Через это проходили все новички, это не миновало и Джоэла. Иначе сидеть бы ему сломанным механизмом, каким предстала Джолин. Она еще переживала трагедию на телеграфной станции, снова и снова. Он уже почти забыл, намеренно отпустил образы растерзанных собак и размазанного по стенам старика.
        - Ты к Верховному Охотнику? - деловито, но с тревогой спросила Энн.
        - Да.
        - Я побуду с ней.
        - Энн, ты и так очень помогла. Тебе ведь тоже надо отдыхать. Может быть, тебя лучше сменит Ли? - предложил Джоэл, чувствуя себя обязанным верной боевой подруге. - Да и девочки в академии наверняка ждут.
        - Ой, будут эти лентяйки ждать своего «надзирателя»! Насчет них я еще вчера договорилась, - беззлобно рассмеялась Энн и погрозила пальцем: - Я с Ли молодую девушку ни за что не оставлю…
        - Я уже не ребенок, - неожиданно подала голос Джолин и плотно стиснула руки на коленях. - Давно не ребенок.
        Тело ее словно съежилось, плечи ссутулились, голова опустилась, как от удара. Губы задрожали, а глаза снова застыли, скрывшись в густой тени упавших на лицо прядей. Как показалось Джоэлу, на этот раз она устремилась мыслями не к воспоминаниям прошедшей ночи, а куда-то дальше, в более глубокие и мрачные пределы колодца своей загадочной души. И эта перемена напугала, посеяла сомнения. Но Энн ничего не заметила, не дав Джоэлу обдумать посетившие догадки:
        - Иди уже к Верховному. Только возвращайся.
        - Джолин? Как вы? - многозначительно спросил Джоэл.
        - Идите, - как ни странно, совершенно спокойно ответила она и даже попыталась учтиво улыбнуться.
        - Умоляю, только не спите. Не сейчас, - попросил Джоэл. - Чуть позже - обязательно. Но не сейчас.
        На всякий случай он достал из сундука домашние Ловцы Снов и приладил их на крюки, вбитые в потолок. Всего насчитывалось пять крупных сетей, которые Джоэл обычно использовал не для себя, а для Ли. Собственные пепельные кошмары не имели материальной формы. Обратившиеся родители никогда не являлись: слишком много времени минуло с тех пор, слишком много новых потрясений наслоилось на сознание. Образы из головы Ли чаще повреждали капканы. В старых окованных сундуках хранилось немало каркасов и деталей для возможной починки и изготовления новых ловушек.
        - Я прослежу, чтобы она не спала, - решительно кивнула Энн. Она с профессиональной ловкостью помогла управиться с сетями, поэтому Джоэл уже направлялся к двери, когда услышал надтреснутый голос.
        - Я буду ждать вас! Только возвращайтесь живым! - с жаром воскликнула Джолин, неожиданно поднимаясь, и в едином неописуемом порыве обняла замершего Джоэла. Он опешил, застыл каменным идолом. В комнате повисло напряжение: все знали, что визиты к Верховному Охотнику часто заканчиваются заточением просителя в темноту подвальных казематов.
        - Отправляйся уже, - шепнула Энн. Джоэлом овладело смущение. Все его существо хотело остаться, крепко обнять Джолин. Но холодный рассудок понимал, что именно теперь он обязан уйти.
        Джоэл осторожно провел по волосам Джолин. Чистые и гладкие, они просыпались сквозь грубые пальцы, как золотые нити. Ложбинку между его ключиц в вырезе расстегнутых пуговиц согревало тепло ее прерывистого нервного дыхания. Джолин исступленно не желала отпускать.
        Он боялся оставлять ее, пусть даже с верной и чуткой Энн. Доброе сердце женщины покрывалось каменным панцирем, если речь шла о превращении в монстра. Некоторые из ее юных воспитанниц прямо в казарме обращались в сомнов. И наставник, который еще днем искренне заботился о них, беспощадно отсекал головы новоявленных чудовищ, не давая им вырваться из пут - всех новобранцев на ночь одной рукой приковывали к ножкам кровати. Так удавалось избежать массовых жертв. Но как теперь поступила бы Энн, если бы подобное случилось с Джолин? Как поступил бы он сам?
        - Все будет хорошо, - сухо отозвался Джоэл, и Джолин, это неуловимое неразгаданное создание, резко отпрянула, строго выпрямилась и кивнула. Почудилось, что меж ними снова выросла стена, как в тот первый день, когда их разделял порог пекарни.
        - Так идите же, - почти властно и непоколебимо ответила Джолин. И он невольно повиновался. Он покидал чердак и кружение пылинок, и дом, и лохань с кровавой водой. Но алые пятна въелись в кожу рук, навечно пропитали насквозь.
        После спасения Джолин и нарушения устава Джоэл ощущал себя неоперившимся выпускником академии на задании, когда он впервые уничтожил сомна, когда впервые узрел его возвращение в человека. Тогда его с ног до головы залила неудачно брызнувшая из шеи противника кровь. Похоже, она просочилась под кожу глубже, чем он думал. Холодная апатия безукоризненного следования долгу давала все новые трещины.

* * *
        Он шел по задворкам, пересекая напрямик Квартал Охотников. Пугал бродячих кошек и обходил выплеснутые на задние дворы помои, а в затылок ему дышала стылым холодом смерть. Тихонько шептала о несбыточном счастье, которое навек покинуло их град. И бессловесный голос усиливал звучанье по мере приближения к цитадели психиатрической больницы.
        В давние времена серый каменный куб считали оплотом науки. В нем, по слухам, помогали тем, кто страдал душевными недугами, возвращали разум и успокаивали нервы. Хотя далеко не всем. Кто-то, судя по рассказам, оставался безобидным отупевшим «овощем» с разрезом поперек лба.
        Так или иначе, с пришествием Хаоса фундаментальное строение с толстыми стенами занял штаб Охотников и магов. Именно там разрабатывали план спасения Вермело и остатков человеческого рода.
        Маги возвели барьер, разместив на башнях старой городской стены охранные механизмы, которые без устали работали по сей день. К счастью, инженеры Охотников еще помнили, как их чинить, хотя не сумели бы повторно воссоздать. Служители науки теперь размещались на втором этаже огромного приземистого здания. А вот ниже… ниже начинались ужасы. В подвалах оставались на карантин охотники, совсем под землей на пару этажей глубже терзались заточенные преступники, которых подозревали в укрывательстве сомнов. На третьем же надземном уровне взирал на город из своего обширного кабинета Верховный Охотник. К нему и направлялся Джоэл.
        Он привычно показал на пропускном пункте табличку удостоверения, хотя его знали в лицо. Затем прошел в калитку тяжелых металлических ворот. Створки и толстые стены усыпали отточенные клинки. Никто не сумел бы перелезть внутрь или сбежать в город. Цитадель Охотников выглядела более неуязвимой, чем бастион военных. И Джоэл догадывался, что их организация пользуется большим авторитетом у власти, нежели стражи дня. Тех-то можно подкупить, умаслить, уговорить, а при обращении в сомна никакие взятки не спасали.
        «И все же ты нарушил устав. Уже дважды. Сначала не сообщил о кошмарах в Ловце Снов, потом не привел ее в эту обитель проклятых», - думал Джоэл с чувством осужденного на казнь. При этом он верил, что поступил правильно. Это некое внутреннее ощущение справедливости всегда направляло его и помогало не потерять остатки человечности.
        Зато Верховный Охотник их давно лишился. Джоэл знал его еще рядовым под именем Уман Тенеб, они вместе проходили обучение в академии. И на короткое время считали друг друга приятелями.
        Приземистый, мускулистый, с квадратными лицом, Уман всегда был суров и груб в боях с сомнами. Он не ведал пощады и, кажется, впадал в экстаз от вида крови. Такое же рвение он проявлял и на допросах, без устали выбивая зубы и превращая лица провинившихся в кашу из смещенных костей и гематом. За это в молодости с него несколько раз строго спрашивали, но больше ни в чем он не отклонялся от устава.
        Своего титула Уман удостоился, когда расследовал сложное дело с массовым убийством. В ту пору, пять лет назад, Вермело переживал очередной всплеск эпидемии обращений, сомны разгуливали по улицам даже днем. В городе ввели чрезвычайное положение. Охотники сутками без выходных патрулировали улицы, сделавшись от усталости прозрачными тенями. Все понимали, что долго так продолжаться не может.
        Уман же словно не опасался чудовищ, он лез туда, куда другие просто не решались, и исследовал самые темные закоулки. Джоэл, Батлер, Ли и Энн ему помогали, за что по сей день имели некий статус особо уважаемых. Правда, им это ничего не дало. В отличие от Умана Тенеба…
        Они всем небольшим отрядом вычисляли первопричину эпидемии. И вскоре нашли источник - гигантского сомна, который насылал кошмары, заставляя людей обращаться. Джоэл хорошо помнил, как они ворвались в «гнездо», которое находилось в юго-западных трущобах - злачном местечке, рассаднике криминала.
        Туда с неохотой отправлялись и в спокойное время, не говоря уже об эпидемии, когда из каждого угла могли напасть и монстры, и обычные бандиты с кинжалами. Но Уман и его отряд отчаянных не испугались. Они высчитали по местам нападений, отмеченным на карте, где может прятаться враг, и нашли лачугу, от которой тянулся подземный лаз. Монстр уносился в Хаос по скрытому туннелю, а потом возвращался, подпитанный новой силой, хотя оставаться навечно за стеной почему-то не мог. Его тянуло в Вермело, словно он собирал в городе армию таких же тварей.
        В тот день они столкнулись с воплощенным ужасом. Джоэл до сих пор четко помнил удушающий запах лачуги, в полу которой зияла дыра тайного хода. А потом оттуда донеслась такая вонь, что заслезились глаза. И в тот же миг показалась колоссальная голова чудовища.
        Весь в чешуе и полипах, он не напоминал ни зверя, ни птицу, ни рыбу, а как будто все вместе. Пучеглазое создание с кожистыми крыльями вытянуло паучьи лапы, но Уман решительно обрушил удар своего любимого двуручного меча. По физической силе он от природы превосходил своих товарищей. И не убавила ее ни дурная кормежка в трущобах, где он вырос, ни изнурительные дежурства в разгар эпидемии.
        Уман Тенеб жил войной, вечной и нескончаемой. Он всегда жаждал битв и кровопролития, ему нравилось проламывать головы и выпускать врагам кишки. Один раз он голыми руками вырвал у сомна сердце из груди. Джоэл помнил, как оно еще с минуту трепыхалось в огромных кулаках, и с тех пор отчего-то избегал работать с Уманом в качестве напарника. В пылу преследования тот не думал ни о чьей безопасности.
        Когда показалась гигантская голова опаснейшего сомна, он тоже не замечал, что Ли, который вечно несся быстрее всех вперед, стоит на линии удара. Джоэл помнил, как сбил с ног тогда еще неопытного мальчишку, накрыл собой и заставил откатиться в сторону. Уман же видел только противника.
        Батлер и Энн атаковали с флангов, подсекая лапищи монстра. А будущий Верховный Охотник яростно молотил прямыми ударами по голове чудовища, прогрызаясь через панцирь к мозгу. Враг щелкал клыками и размахивал лапами. Джоэл и Ли пытались обойти его, их опрокидывал мечущийся из стороны в сторону крысиный хвост исполинских размеров. Энн и Батлер без устали трудились над передними лапами, они же рубили задние, но тварь не стояла на месте. Она вертелась волчком, разнося лачугу. Возле лица щелкали острые, как мечи, зубы. Потом вновь накрывал взмах хвоста. Носились обломки, осыпались края лаза. Джоэл уже тогда инстинктивно заслонял собой Ли, а он все несся вперед.
        - Уйди! Не мешай! - прорычал Уман, отбрасывая молодого охотника в сторону. И Ли пораженно отскочил, едва не напоровшись на меч союзника.
        Внезапно Уман взвыл хриплым ожесточенным голосом. Джоэл сперва решил, что чрезмерная горячность командира отряда все-таки довела его до безвременной гибели. Но он уцелел. Оказалось, что он лишился левого глаза, когда с развороченной кровли дома сорвалась заостренная щепа. Нелепая случайность едва не стоила ему жизни, но он не прекратил сражаться. Тогда монстр почуял, что не выстоит против пяти вооруженных охотников, и резко нырнул обратно в лаз. Уман споткнулся о балку и не успел кинуться следом.
        - Не дайте ему уйти! Так вас растак! - крикнул Уман, зажимая брызжущую кровью рану, и тогда Джоэл бесстрашно прыгнул в темный туннель, кидая зажженную ядро-гранату. В меткости он всегда превосходил Умана, искрящий снаряд угодил за плечо убегавшего монстра и с оглушительным грохотом взорвался впереди, обрушивая туннель. Похоже, под землю ушли еще пара лачуг, но в тот миг Джоэл об этом не думал. Он остановил врага, тварь бешено взревела, стремясь разрыть мощными когтями новый проход, но не сумела и развернулась, двинувшись на поверхность.
        - Джо! - кричал где-то наверху Ли. Джоэл дальше ничего толком не помнил. Когда он кинулся вниз, его вела одна мысль - остановить чудовище и прекратить эпидемию, даже ценой своей жизни. Потом его обуял животный страх, он куда-то полз, силясь подняться и не напороться на щелкающие зубы панически метавшейся твари.
        Монстр наступил ему на руку, гудящий темный мир вокруг застила пелена невыносимой боли. Дым и пыль ослепили и лишили обоняния. Джоэл куда-то полз, потом его вытаскивали за шиворот Ли и Батлер, подцепляли за разодранный плащ и кое-как приводили в чувства.
        В это время Уман Тенеб, уже одноглазый, со страшным окровавленным лицом, наносил решающий удар их общему врагу. Он разогнался, используя обломки как трамплин, и прыгнул прямо на чудовище. Двуручный меч расколол панцирь, как скорлупу ореха, и по самую рукоять вошел в череп монстра. Тварь упала и вскоре рассредоточилась на пять изуродованных человеческих тел.
        В тот день охотники выяснили, что несколько сомнов способны сливаться в одного колоссального. Убитые оказались лидерами бандитских группировок юго-западных трущоб. Возможно, они видели одинаковые кошмары, возможно, изначально сговорились обратиться для каких-то жутких немыслимых целей. Это уже никто не узнал, хотя в тех же разнесенных закоулках поймали несколько свидетелей. Кое-кто намеренно укрывал лачугу, считая, что лаз в Хаос спасет их из обреченного города.
        Уман лично казнил предателей, хотя до этого еще неделю они с Джоэлом провели в лазарете, располагаясь на соседних койках. Уман, отойдя от воодушевления битвы, сполна ощутил, что значит потерять обзор с левой стороны. К тому же его била лихорадка, как и Джоэла, которому с трудом вправили открытый перелом. Повезло, что люди из прошлого оставили немало указаний, как и что лечить, и рецепты снадобий.
        - Меня назначили Верховным Охотником, - сказал Уман через двое суток после победы, отстраненно глядя в потолок. - Предыдущий сказал, что он уже стар.
        Выходило, что всю славу присвоили ему, человеку, который красиво прикончил жуткую тварь. Самолюбие Джоэла неприятно всколыхнулось, но тут же рассеялось утренним туманом: он бы и сам ни за что не согласился на столь высокий пост.
        - Поздравляю! - искренне отозвался Джоэл.
        - Да, все поздравляют. Я пытался рассказать им о том, что ты сделал. Но они написали, что из-за твоего взрыва было необоснованно разрушено три здания и погибли люди. Твари! - В голосе Умана появилось чувство вины, глубокой и ожесточенной. - Но мы-то оба знаем, как ты помог. Выбора не было! Мы оба знаем, что в некоторых ситуациях гибель людей неизбежна. Я поговорю и…
        - Не стоит, - оборвал Джоэл, который впервые услышал подтверждение своих страшных догадок. - Я рад, что не попал под трибунал. Погибли невинные люди.
        - В трущобах? Невинные? - Уман недобро рассмеялся. Да так гулко, что на него обернулась пара медсестер. Они хотели сделать замечание насчет тишины в палате, где тихо загибались от ран еще двое незнакомых охотников, но с суеверным ужасом удалились. Уже тогда статус Верховного Охотника начал портить и без того тяжелый характер Умана.
        - Да, люди. Да, невинные, - отчеканил Джоэл. - Пока их вина не доказана, они не преступники и не пособники. Не надо ничего никому доказывать.
        - Ну… Как знаешь. Для себя я ничего не забуду, - отмахнулся Уман, и, кажется, с того дня, с того разговора, их непрочная странная дружба начала постепенно отмирать и превращаться в сухую формальность. - Но как Верховный Охотник я найду способ уничтожить все документы о гибели этих трущобных крыс. Ты один из лучших. И ты не заслужил такого пятна на репутации.
        - Уже говоришь как Верховный Охотник! - попытался разрядить атмосферу Джоэл, но тут же вновь серьезно спросил: - Верховный… А как же меч? Сражения? Как ты без всего это проживешь? У Верховного Охотника, говорят, больше кабинетной работы. Допросы, расследования, координация отрядов и прочее.
        Уман протяжно вздохнул, хотя скорее зарычал, словно раненый крупный зверь. Он ответил не сразу, долго думал, потом отозвался, уставившись в никуда единственным темным глазом:
        - Знаешь, Джо… перегорело что-то. Во мне. Внутри. Да, сражения - это моя жизнь. Была. Но после того, что я увидел, после той твари, которую мы все вместе уничтожили, все остальные сомны поблекли, как и возможные сражения с ними. Вот если возникнет подобный, я снова возьмусь за меч.
        - Значит, ты рад своему назначению? - удивился Джоэл. Сам он воспринимал сражения с сомнами как неизбежность, необходимость, и едва ли понимал упоение, охватывавшее Умана раньше, как и его разочарование теперь.
        - Посмотрим, - ответил тогда товарищ. И по сей день Джоэл не ведал, рад ли Верховный Охотник своей должности.
        За пять лет рельефные мышцы слегка заплыли жиром, а двуручный меч почти прирос вместе с украшенными ножнами к ложбинкам на стене. Зато допросы в психушке стали куда более жестокими, чем раньше. Многие считали, что Уман Тенеб стальной рукой навел порядок: горожане теперь просто боялись укрывать своих обратившихся друзей и родственников. К тому же в Вермело распространилась система доносов, соседи часто приносили анонимные письма с указанием на подозрительные находки в Ловцах Снов или непонятные шумы по ночам.
        Джоэл всегда считал Умана прямым и неизворотливым. Выходит, ошибался. Бывший друг, обретя власть, измыслил сотни способов доставать нужных свидетелей по делам сомнов, не гнушался шантажировать. Он грозил уничтожить всю семью, если кто-то скрывал монстра, считая, что случится чудо.
        «Да, посмотрим, посмотрим. Ну что, Уман, сдвинешься теперь с места? Появился монстр под стать прошлому. Даже похуже. Выйдешь с мечом или меня в кандалах выведешь?» - судорожно размышлял Джоэл, поднимаясь на второй этаж. В коридорах стоял запах несвежих тряпок и тушеной капусты, от которой сводило желудок. Не то тошнотой, не то голодом. Джоэл припомнил, что последний раз ел накануне в шесть вечера, с тех пор воспоминания сливались в единую кровавую кляксу.
        Он шел на третий этаж и не видел толком ничего, ни серых стен с узкими бойницами, ни мерцания тусклых лампочек. Ряды окованных дверей сливались единой полосой. И вот в торце коридора предстала последняя, ярко-красная. Она щерилась массивной витой ручкой из железа и крупной замочной скважиной. Джоэл решительно постучал, но не дождался ответа и вошел.
        В кабинет через два стрельчатых узких окна ярко проникало свечение раннего дня. Дорогие деревянные панели на стенах дополняли не менее дорогую мебель из темного шпона. На массивном длинном столе лежали принесенные из архива личные дела, свежие отчеты о происшествиях и иные документы. Фигура, восседавшая на тяжелом кресле с точеными узорчатыми ручками, гармонично дополняла помпезный вид обстановки.
        Над головой Верховного Охотника на стене висел герб организации - скрещенные мечи и поверженный окровавленный волк. Довольно бездарное геральдическое воплощение их основной работы. Сомнов, которые напоминали бы волка или другое известное науке прошлого создание, Джоэл не встречал. Большинство врагов выглядели неописуемыми химерами. Такой же химерой смотрелся и Уман Тенеб. Вроде бы идеально подходящий для своей роли, но одновременно страшно чуждый для Джоэла, который привык видеть бывшего друга с мечом в руке, а не с острыми золотым пером.
        Ныне Верховный Охотник внимательно рассматривал единственным правым глазом некий документ, демонстративно не замечая вошедшего. И Джоэл понял, что уже вовлечен в противостояние характеров. Этот молчаливый допрос изнуряющим ожиданием. Но он не сдавался, только учтиво кашлянул и как бы невзначай задел массивную бронзовую статуэтку на столике у каминной полки. Она со звучным щелчком упала на выцветший паркет, и Уман отвлекся от нарочито внимательного изучения бумаг.
        - Джоэл. Вот и ты. Полагаю, тебе есть, что мне рассказать, - спокойным рассудительным тоном начал он, но прищуренный правый глаз предвещал бурю, как и едва заметная ухмылка на обветренных тонких губах. Он выжидал, как хищник в засаде. Джоэл не собирался поддаваться на эту игру и начал с порога без лишних формальностей:
        - Нужно усилить патрулирование. В городе объявился опаснейший монстр. Возможно, мутация. Я незамедлительно составлю рапорт.
        Уман только продолжал ухмыляться, легонько проводя вдоль золоченой пластины на месте левого глаза. За годы службы Верховным Охотником некогда небрежный в одежде и быту воитель оброс всевозможными атрибутами роскоши. На нем красовался дорогой костюм-тройка, иссиня-черный, из качественного сукна. На столе размещался позолоченный набор для письма, на пальце сверкала массивная печатка. Нынешний Уман умело наслаждался всеми привилегиями высокой должности. Но мозоли на крупных руках все еще напоминали, что он не забывает о тренировках. И все же Джоэл не верил, что этот потяжелевший умелый интриган с ранней сединой на черных висках еще способен открыто противостоять опаснейшему монстру Вермело. Стоило только войти в заставленный ненужными предметами кабинет, чтобы в душе поселились сомнения.
        - Нет, рапорт уже предоставил Батлер. Больше не нужно. Мы знаем о нападении на телеграфную станцию, - сухо отмахнулся Уман.
        - Там сказано про монстра? Батлер не видел монстра! - настаивал Джо и чувствовал, как голос дрожит от нетерпения. Уман снова долго молчал, он всегда умел доводить до исступления молчанием. Также он когда-то сидел в засаде, неподвижно, даже словно не дыша.
        - Он не объявился. Он появляется раз в несколько лет, - задумчиво глядя в окно, ответил Верховный Охотник.
        - Что?! - взвился Джоэл. Он не стремился к власти и не добивался высоких чинов, но на уровне подсознания не принимал ложь внутри своей организации. Они могли ничем не делиться с горожанами, могли распространять слухи, чтобы лучше манипулировать ими. Но друг с другом охотники клялись оставаться честными. Похоже, для Умана клятв не существовало так же, как милосердия.
        - Уже семь лет, - безразлично отчеканил он. Джоэл сжал кулаки, глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы успокоиться. Ответил он ледяным тоном под стать начальнику:
        - Почему никто ничего не делает? Почему рядовые охотники о нем не знают, в конце концов?
        Уман поморщился. Его квадратная челюсть сместилась вправо в неприязненной гримасе, точно он проглотил что-то горькое. Да, именно - горькую правду.
        - До недавнего времени его считали чем-то вроде мифа, - с едва уловимыми нотками оправдания ответил он. - Списывали на больную фантазию немногих выживших. Но чаще находили утром трупы охотников. Сказать было некому. Единственный свидетель - небезызвестный нарушитель комендантского часа по имени Биф.
        Тогда Джоэл совсем опешил и почувствовал себя последним идиотом. Получалось, что Уман давно знал про выходки ночного бродяги. И его ближайшие советники тоже наверняка были посвящены в детали плана, и о монстре верхушка организации слышала.
        - Пьянчуга Биф…
        - Да. Он единственный свидетель, - слегка улыбнувшись, ответил Уман. - За это его все еще не заперли. Ловим, так сказать, на живца. Все равно его показаниям никто не поверит.
        Уман деловито ударил себя по коленям раскрытыми ладонями, затем правым кулаком небрежно подпер подбородок, точно этот разговор вызывал у него лишь скуку. Он ждал других слов от Джоэла, но терпеливо слушал, пока намеченная жертва сама не расколется.
        - А показаниям Джолин? Она приличная горожанка, работает в пекарне, - хмуро заметил Джоэл, и при имени девушки Уман вновь криво ухмыльнулся, довольно откидываясь в кресле:
        - Да, ее показаниям, возможно, поверят. Но ты ведь сам не привел ее ко мне, опасаясь, что наши горячие головы запрут ее во имя науки на подвальном уровне?
        Темный глаз Умана хищно блеснул, и Джоэл стиснул зубы: Верховный Охотник имел на руках все козыри, чтобы шантажировать, как ему вздумается. Но скрыть неподчинение уставу все равно уже не удалось бы, весь город жужжал стаей мух, передавая слухи о развороченной телеграфной станции и чудом выжившей девушке. Странное дело: если по ночам все благовоспитанные граждане спали, откуда они вообще узнали про Джолин? Обиталище лжецов и лицемеров. Настоящая зловонная свалка скопилась внутри барьерных стен, а не за их пределами.
        - Разрешите уйти, - сухо бросил Джоэл.
        Верховный Охотник криво усмехнулся, сверкнув глазом. Давние мелкие шрамы, перепахавшие его лицо, делали хитрую ухмылку более зловещей, чем оскал злобы. Он заметил с будничным спокойствием:
        - Если хочешь узнать подробнее о мифическом монстре, поговори с Грэмом и Бимом.
        Джоэл кивнул и скорым шагом направился к двери, радуясь почти дружеской наводке. В конце концов, они сражались на одной стороне. Как минимум, против Вестника Змея. Но мимолетная благодарность улетучилась, когда Уман окликнул:
        - Джоэл.
        - Да?
        Внутри все похолодело. Уман талантливо доводил до последней степени тревоги. В прежние годы и по сей день он так вел допросы, что ни один нарушитель не покидал комнату дознавателей без признательных показаний. Большинство на следующую же ночь обращались в сомнов, поэтому их сразу передавали в Квартал Палачей. Точнее, выводили на задний двор психушки и обезглавливали, не дожидаясь появления монстра. Возможно, он рассчитывал довести и без того неспокойного Джоэла, косвенно покарать за неповиновение. Изощренный метод: сначала дать надежду или даже похвалить, а потом обрушить яростный гнев. Так и вышло.
        - Мне известно, что ты нарушил инструкции и свидетель у тебя дома, а не в цитадели психиатрической больницы, - спокойно, с ленцой растягивая слова, сказал Верховный Охотник.
        - Она надежно защищена. Вокруг нее Ловцов Снов в два раза больше, чем положено, - ответил Джоэл, все еще яростно стискивая зубы. Он держался за витую ручку двери и сжимал кулаки, чтобы пальцы не дрожали. От злобы и от неуверенности. Хотелось выхватить меч и срубить голову Верховного Охотника. Эта лживая тварь! Этот монстр в человечьей шкуре! Уман Тенеб - бывший товарищ по оружию, которому теперь хватило бы одного звонка по внутренней связи, чтобы упечь старого знакомого на нижний уровень.
        - И все же ты нарушил устав.
        Джоэл выпрямился и развернулся. Ему надоело увиливать и терзаться сомнениями. Он четко и сухо, как на построении, ответил:
        - Я готов понести наказание.
        Уман осклабился и рассмеялся:
        - Не стоит. Ты мне нужен на улицах, а не на гауптвахте. - Почти беззаботный тон сменился заискивающе-ледяным: - Но помни: теперь ты мне обязан. Джолин вернется в пекарню. А ты продолжишь патрулировать Квартал Ткачей. Раз она уцелела на телеграфной станции, возможно, она чем-то интересна монстру. И мы получим улики.
        Вот Уман и предъявил официальный ультиматум. Вот и натянул поводок. Шипы незримого ошейника почти осязаемо впились в кожу. Он безмятежно встал из-за стола, вернее, вырос над ним, точно грозовая туча, затем подошел к одному из шкафов, извлек хрустальный графин и налил себе в пузатую рюмку некий тягучий золотистый напиток. Издали Джоэл не определил, что именно. Да его и не интересовало. Он хотел одного - уйти. Уйти и обдумать все, что только что услышал.
        - Выпей. Угощаю, - миролюбиво кивнул ему Уман. - Мы же друзья.
        Последнее слово в его лживых устах звучало теперь как проклятье. Весь его смысл исказился и расплылся.
        - Не пью на работе, - вкрадчиво бросил Джоэл.
        - А зря… С нашей работой часто хочется выпить, - почти с сожалением отозвался Верховный Охотник, отворачиваясь к зеркальной створке шкафа. Он рассматривал свое отражение, Джоэл желчно думал: «С твоей работой, может, и хочется выпить. Чтобы остатки совести заглушить. Что, видишь себя и не узнаешь? Не осталось в тебе воина из прошлого?»
        - Разрешите удалиться, - сухо ответил он.
        - Удаляйся, - отмахнулся Уман и захлопнул зеркальную дверцу. Джоэл одновременно притворил дверь ненавистного кабинета. В тот день он понял, что зыбкая дружба окончательно рухнула. Бесстрашный воин Уман Тенеб исчез, остался Верховный Охотник, который теперь использовал в качестве приманки не только пьянчугу Бифа, но и несчастную Джолин.
        Глава 6. Подтверждения и сомнения
        Грэм и Бим трудились на складе арсенала, который пузатым строением торчал во дворе цитадели Охотников. Вокруг него возвели дополнительные ограждения, «украшенные» колючей проволокой. Посторонних не допускали. Грэм и Бим всецело заведовали мастерской, где свивались ежедневно новые и новые Ловцы Снов. Они передавали их на склад, а сами оставались неуловимыми тенями, скрытыми тонированным стеклом на двери тесной коморки, где и происходило скрупулезное изготовление ловушек.
        Для молодых охотников и неоперившихся учеников академии два мастера оставались загадочными фигурами. Их имена сливались в одну кличку или единое название самого склада «Гремибим». Вокруг них успела соткаться сеть невероятных легенд и - по большей части бредовых - слухов. Но Джоэл достаточно прожил на свете, чтобы понимать истинные причины добровольного затворничества.
        Вспоминались еще те времена, когда они бесстрашно патрулировали город, перескакивая по крышам и преследуя сомнов. Скорости Грэма завидовал даже Ли, Бима никто не превзошел в меткости. Вместе с мечом он носил связку ножей и короткое копье, которыми ловко поражал монстров. Ими восхищались, им прочили место Верховных Охотников, разумеется, в случае досрочной отставки Умана Тенеба. Но сияние славы угасло так же стремительно, как зажглось. Вот опять - злая насмешка удачи. Джоэл, пожалуй, верил только в опасность долгого везения. Слишком много горьких примеров доказывало его теорию. Грэм и Бим оказались слишком беспощадным подтверждением. Каждый раз, когда Джоэл приходил на склад за Ловцами Снов, он стремился чем-то порадовать их, поддержать, перекинуться парой слов. Но смутно понимал, что бывшим охотникам меньше всего нужна жалость.
        - Кто там? - раздался тягучий низкий голос из-за желтого тонированного стекла, когда Джоэл осторожно постучал, он представился, на что ему почти радушно ответили: - О! Заходи-заходи, Джо! Бим, открой, пожалуйста.
        Дверь отворилась, но на пороге никто не показался. Бим никогда не выходил навстречу гостям. Он просто незримым призраком распахивал дверь, и уходил в сумрак. Ведь у Бима не было лица. Не в переносном, а в прямом смысле.
        От начисто срезанных губ и носа осталось только месиво шрамов. Выбитые глаза скрывала черная повязка. При этом Бим, всегда прямой и аккуратный в костюме-тройке, по-прежнему носил с собой несколько метательных ножей, говорил, что научился кидать их на слух. Но умение это еще никто не видел, потому что он ни на шаг не отходил от своего верного напарника, Грэма.
        Тот на первый взгляд ничем не отличался от охотников, особенно в те минуты, когда трудился за столом. Его узловатые пальцы ловко сплетали тонкие нити с толстыми веревками, образуя священный узор Ловцов Снов. Он днями и ночами усердно плел сети. И не выходил из кабинета, потому что… не на чем было выходить.
        Стоило присмотреться, и замечались крупные колеса инвалидной коляски. Ноги Грэм всегда прятал под клетчатым пледом, как будто вечно мерз. На самом же деле он не решался показывать даже в брюках то, что осталось. Шрамы от колоссальных зубов спустя пять лет временами гноились и неизменно ныли. Грэм отвлекался от боли кропотливой медленной работой, пока Бим приносил обед, обтирал друга влажным полотенцем и перевозил, если требовалось. Слепой охотник выучил наизусть все закоулки склада, где они поселились отшельниками, когда вышли из лазарета. К тому времени многие считали восходящих «звезд» уже мертвыми.
        - Да меня не доели просто. Повезло! - говорил Грэм со смехом, если кто-то спрашивал, но вздрагивал, как от ударов. До сего дня Джоэл не задумывался, кто искалечил тела и души лучших охотников. Он никогда не общался с ними слишком тесно и в прежние времена находил их заносчивыми. Возможно, гордыня лучших из лучших обрекла их на одиночество. Зато они понимали друг друга, навечно спаянные общей болью.
        - Он мои ноги. Я его глаза, - говорил обычно Грэм.
        «Глаза и ноги… Да… Судьба судьбина… Ли что-то к ним не заходит совсем. А ведь они его сокурсники. Молодые ребята», - думал Джоэл, входя в освещенную яркой лампочкой мастерскую. На деревянных полках лежали мотки шелковых нитей и тугие веревки, разноцветные перья, костяные каркасы для домашних Ловцов Снов и гибкие металлические обручи для уличных. На длинном столе, который больше напоминал столярный верстак, лежали инструменты и материалы. Грэм усердно свивал петли крупным крючком. В его белесых волосах блестели капельки пота.
        - Кофе? - предложил Бим, но заваривал обычно цикорий. Джоэл отказался. Бим кивнул и отошел в угол, точно желая слиться с полумраком. Темно-коричневый потертый костюм, темно-желтая рубашка и темно-русые волосы в сочетании с черной повязкой создавали жутковатый образ. Борец с чудовищами сам напоминал одно из тревожных видений. Возможно, все враги рано или поздно пропитываются друг другом, обретая неуловимое сходство противоположностей. Ведь неспроста худшие монстры на протяжении истории Вермело вылезали из кошмаров охотников.
        Чтобы оградить себя от подобной участи, Грэм и Бим после пережитого потрясения углубились в изучение Ловцов Снов. Даже измученные и раздавленные, они своим неутомимым усердием достигли и на этом поприще небывалых успехов. Пусть их теперь не чествовали на улицах, но именно их ловушки спасали горожан каждую ночь. Джоэл всегда ценил не яркие подвиги, в отличие от Умана Тенеба, а рутинную работу. Красиво устранить катастрофу - это, конечно, дорогого стоит. Но более важно не допустить ее. А здесь Ловцы Снов выступали и ярким индикатором состояния района, и верным помощником в ловле сомнов. Словом, Джоэл по-настоящему зауважал Грэма и Бима именно на новой должности.
        - Я по поручению Верховного Охотника, - сказал он, но одернул себя. Хотелось бы начать более тепло, по-дружески.
        - Он вспомнил о нас? - недоверчиво фыркнул Грэм. - Удивительно!
        - Дело в том, что в городе появился опаснейший монстр, существование которого пока не доказано, - прямо рассказал Джоэл. Он не придумал красивых уверток за короткое время пути от кабинета Верховного Охотника до склада. К тому же во дворе психушки отвлекла внимание казнь неизвестного преступника. Ему отсекли голову на пропитанном кровью пне. Джоэлу не нравилось зрелище связанного и беспомощного нарушителя закона, но он ни разу не отворачивался, если приходилось видеть нечто подобное. А приходилось в последнее время слишком часто. Не по вине ли не в меру усердного Умана Тенеба? Человека, который официально отрицал существование Вестника Змея.
        - Не доказано… - протянул, как затерянное дворовое эхо, Бим. - А мы, конечно, не доказательство.
        Грэм же оторвался от работы, сжав крупные кулаки на столешнице. Он ссутулился, как горбун, и проговорил с небывалой ожесточенностью:
        - И что ты хочешь узнать?
        - Все, - ответил вкрадчиво Джоэл, на что Грэм глухо зарычал:
        - И зачем? Чтобы… Чтобы объявить нас сумасшедшими?
        - Я видел его вчерашней ночью! - воскликнул Джоэл и приблизился к столу, смахивая на ходу черные перья. Они закружились в свете крупной лампочки и осели на пол выгоревшими угольными метинами. Грэм сначала застывшим взглядом таращился на них, потом на Джоэла, словно с трудом осмысляя услышанное. Его пухлые губы задрожали, а в болезненно расширенных серых глазах, обычно тусклых и неживых, заблестели мимолетные слезы. Бим в своем углу просто безмолвно вскочил с места и замер, как статуя, запечатлевшая начало рывка или удара. Лишь нервно воздетые руки с чуть дрожащими пальцами выдавали предельное волнение.
        - Я таких ни разу не видел! Настоящий монстр! - разомкнуло Грэма, и он шумно продолжил: - Налетел на нас… Мы и опомниться не успели. И пропал! Вот как так? Налетел и пропал!
        - Потом мы уже не могли его преследовать, как ты понимаешь, - ровным скорбным тоном дополнил Бим. - Нас раскидало в разные стороны.
        - Биму он наотмашь когтями проехался по лицу. А меня эта тварь… несколько укоротила.
        Грэм грустно усмехнулся, погладив неровные обрубки. Клетчатый плед спал, под ним в этот день не было брюк, только короткое белье. Жуткие рваные шрамы, судя по виду, снова гноились, пересеченные сетью лиловых прожилок. Жесткая ткань усиливала бы боль.
        Джоэл не желал представлять, какие муки пережил Грэм, побывав в пасти сомна. И все же в голову навязчиво лезли вопросы, на что похоже, когда мышцы и кости не просто разрубают или ломают, а пожирают, давя и перепиливая клыками. Должно быть, мучения от открытого перелома руки не шли в сравнение. Хотя страдания бессмысленно сравнивать, это ведь не состязание, не рейтинг лучших. Боль у каждого своя, каждому выпало свое испытание, грозящее переломить хребет воли и тяги к жизни.
        - Все бы отдал, чтобы однажды его поймали, приволокли ко мне и дали добить. - Грэм ударил кулаком по столу и воодушевленно продолжил: - Вот сплету такой Ловец Снов, что из него ни один сомн не выпутается!
        - Его бы хоть как-то поймать. А лучше сразу убить, - заметил Джоэл. Он не хотел настраивать собеседников на слишком эмоциональный разговор, в процессе которого могли бы ускользнуть важные детали. К счастью, Грэм быстро успокоился и продолжил:
        - Убить-то неплохо. Доказать бы его реальность. Нам с Бимом не верят особо. Мы же калеки, ударенные головой.
        Бим угрюмо проворчал нечто неразборчивое. Из-за поврежденной челюсти он выговаривал слова с несуществующим тягучим акцентом, а когда нервничал отрывистый злой шепот сливался в ряд щелчков и присвистов. Впрочем, никакой новой информации Джоэл все равно не узнал.
        К моменту визита он успел пролистать несколько досье, выуженных из архива цитадели, и попросил составить список самых жестоких нераскрытых убийств охотников и мирных жителей. К счастью, Верховный Охотник дал соответствующие распоряжения, и сухонький старик-архивариус в замызганном жилете не тратил время на вечные расспросы. Личные дела хранителей мастерской Джоэл получил быстро, но ничего примечательного не обнаружил.
        - Но ведь по городу разгуливает монстр! - Джоэл нервно сжал кулаки, злясь уже на циничное равнодушие Умана. - Как можно не верить?
        - Может, разгуливает. Может, и нет, - посетовал Грэм и отхлебнул заваренного цикория, осторожно отодвигая чашку от незавершенного Ловца Снов на верстаке.
        - Он то появится, то исчезнет. Как будто не один и тот же, как будто разные, - медленно и отчетливо проговорил Бим.
        - И его до сих пор никто не убил? Хотя бы в одной из его форм? - недоумевал Джоэл. - Не видел, чтобы рассказать?
        - Он уже семь лет миф Вермело. Кто сталкивается, те не выживают, - объяснил Грэм.
        - У нас есть теория, что он маскируется сначала под слабых сомнов, а потом нападает. И так каждый раз, - добавил Бим. От звуков его медленной, словно механической речи делалось неуютно.
        Джоэл повел плечами, стряхивая незримую тяжесть. Перед глазами заплясали черные мухи. Крупная лампочка над верстаком не разгоняла сумрак, ползущий из-под двери, снаружи. Хотя на улице мерцал яркий Желтый Глаз, на складе царил полумрак, повенчанный с гулкой тишиной. Охотники еще не пришли за Ловцами Снов, еще не отворились ржавые двери на полозьях, еще не застучали по металлическим листам пола подкованные сапоги. В этой обители ловушек для снов царствовали две жертвы призрачного монстра, которые сами превращались в живых фантомов.
        - Проклятье Хаосу, и я ничего об этом не знал? - посетовал Джоэл. Гнев то накатывал на него мрачной волной, то улетучивался. Воля сковывала душу холодной заинтересованностью профессионала.
        - Ты же еще жив. И ноги у тебя на месте. Поэтому и не знал, - безразлично пожал плечами Грэм, но в его нарочитой отстраненности сквозили зависть и ехидство. Он точно пророчил, что скоро к ним с Бимом присоединится еще один не в меру любопытный ночной страж.
        - Это всего лишь теория, - сухо добавил Бим, которому явно не понравился тон друга, но Грэм не унимался. Он даже отодвинулся от стола, демонстрируя набухшие пунцовые шрамы. Оторванные ноги резали выше линии рваных ран, но это не помогло: неведомая зараза постепенно отравляла мастера. Бим смутно понимал обреченность друга. Появление чужаков из внешнего мира, из-за стен их мрачной каморки, вносило дисбаланс, отвлекало от молчаливого коротания времени в ожидании неизбежности. Поэтому Грэм, сперва обманчиво радушный, теперь уже откровенно издевался над Джоэлом.
        - Если все будут знать, что их в любой момент может искромсать неуловимый сомн, то никто не пойдет в охотники, - посмеивался он. - А так гибель на дежурстве всегда можно списать на сотню невыясненных причин. Да хотя бы на войну банд. Ты же знаешь, как в трущобах «соблюдают» комендантский час. Так что, Джоэл, Верховный Охотник решил все-таки заняться этим делом?
        Грэм совершенно не верил, что кому-то есть дело до участи двух калек и вообще города. Все безмолвно расписывались в обреченности Вермело. Джоэл наблюдал повсюду эти тайные знаки общего круга сдавшихся.
        - Говорят, прошлый ушел, когда узнал, какая тварь завелась в городе… Услышал, как Уман Тенеб разделался с одним гигантским сомном, и решил, что и со вторым так же сумеет, - заметил Бим, выходя из темного угла. По пути он наткнулся на спавший комок пледа, осторожно поднял его и вытянул руку в поисках друга, чтобы укрыть его.
        - Но пока что-то не торопится, - небрежно поморщился Грэм, натягивая плед до груди, точно специально, чтобы Джоэл по-прежнему смотрел на шрамы.
        - Мне думается, этот сомн хитрее. Я не знаю ни одного места в Вермело, которое способно скрыть столь гигантскую тварь, - задумчиво ответил последний, не поддаваясь на провокацию.
        - Гигантскую? - осекся Грэм, улыбка сползла с его лица. - Странно. Мы видели просто неоформленную тень. И… сначала решили, что это слабый сомн. А потом эта вдруг тень разрослась.
        - Боюсь, он эволюционирует, копит силу, становится еще опаснее, - предположил Джоэл. Он слишком хорошо помнил то жуткое создание с лицами у основания щупалец. Когти оставляли царапины на стенах и брусчатке. Разрушения и пепельный след наверняка не исчезли к утру. Для едва уловимой тени существо выглядело слишком материальным.
        - Тогда я вообще не понимаю, чего ждет Верховный, - задумчиво вздохнул Бим.
        - Доказательств, - безнадежно отозвался Джоэл. Он сам хотел бы найти ключ к этой загадке, получить ответы на вопросы, которые не знал, как сформулировать.
        - Ну, вот тебе мы, вот тебе первые доказательства! - Грэм внезапно зашелся каркающим смехом, от его раззявленного рта во все стороны полетели капли слюны, как пена из пасти бешеного пса. Он смеялся долго и беспричинно, запрокидывая голову и размахивая руками. Плед с тихим шелестом спал и запутался в колесах.
        - Спасибо! - оборвал Джоэл, не поблагодарил, а прорычал. Грэм мгновенно примолк, весь как-то съежился. Он сполз вдоль своего печального «трона» и едва не упал, отрешенный и измученный. Бим, неведомо уловивший перемену, должно быть, не первый приступ, заботливо накрыл друга и помог не свалиться. Грэм тяжело дышал, хрипло, точно после долгих физических нагрузок.
        - Ничего. Это ничего, скоро пройдет, - шептал он, затем медленно допил заваренный цикорий и с неуловимой надеждой воззрился на Джоэла: - Эй, Джо, мы рады, что именно ты занялся этим делом. Ты-то точно докопаешься до истины.
        Джоэл успел отойти к двери, но замедлился, схватившись за косяк, и обернулся: посреди мастерской застыли два охотника, которые некогда считались лучшими. Теперь - лишь тени прошлого, ведь не осталось даже прежних оболочек. Хотелось бы отомстить за них и сразиться с тварью ради тех, кто был рядом, кто еще сражался каждую ночь.
        - Я докопаюсь, обещаю, - кивнул Джоэл и покинул склад.
        Он осознал, что теперь каждое дежурство обречен присматриваться к любым мелочам в два раза более настороженно, чем раньше. Больше не существовало классов опасности для сомнов, ведь в каждом из них мог скрываться Вестник Змея, сам Хаос, ворвавшийся в Вермело семь лет назад. Теперь Джоэл подозревал, что появление колоссального сомна, благодаря которому возвысился Уман, возможно, связано со вторжением более опасной твари. На этот раз враг не скрывался за стеной, он оставался в городе. Но где? И как?
        Джоэл покидал мастерскую, мучаясь от головокружения и предельной усталости. На сутки его освободили от дежурств, предписав еще неделю сон на карантинном уровне. Да не до отдыха!
        Он озирался по сторонам, точно в ожидании погони, присматривался к едва уловимым теням от предметов, вглядывался слишком внимательно в лица прохожих. Холодным рассудком он не надеялся отыскать скрытную тварь по одной зыбкой наводке полубезумных калек. Возможно, они ошибались, возможно, враг не менял форму. Но чутье охотника скребло и дребезжало от предчувствий, как рассохшееся окно в ненастную пору.
        Вихрь мыслей снежинками кружился в темных пределах изъязвленного сознания. И дом привычной реальности рушился, ломались стены, оставляя один на один с темной непроницаемой мглой чего-то нового, необъяснимого.
        «Опять сплю наяву?!» - выругался Джоэл, когда обнаружил себя посреди тротуара. Он стоял, обвив кривой фонарный столб, точно шатающийся пьяница.
        - Что, приятель, тяжелая ночка? - усмехнулся случайный рикша, поправляя соломенную шляпу.
        - Всегда я знал, что вы там не по крышам носитесь, а за воротник закладываете, - гаденько загоготал его пассажир, дебелый господин в вычищенном костюме, едва помещавшийся на бархатном красном сидении коричневой лакированной повозки.
        - Поговори мне тут днем. Ночью вы почему-то все не такие смелые, - пробормотал Джоэл, не рассчитывая, что его услышат. Да и хорошо, если бы слова поглотил гомон улиц: пассажир, судя по одеянию и белым манжетам, прикатил из Района Судей и направлялся к кованым воротам цитадели. Вероятно, прямиком к Верховному Охотнику. Но Джоэла не интересовали дела Умана Тенеба, если они не касались нового монстра.
        Еще с прошлого вечера, едва он узрел Вестника Змея, Джоэл понял, что эта тварь превратится в расследование всей его жизни: он не успокоится, пока не докопается до истины. Конечно, кошмары на Королевской Улице занимали не меньше, но все же они не представляли такой опасности, отчего уходили на второй план. Но не Джолин - единственный живой свидетель, кроме Грэма и Бима.
        Джоэл возвращался к ней не по распоряжению Верховного Охотника и не из непреодолимого азарта охотника, напавшего на след. Если бы она сказала, что не желает возвращаться в пекарню, он бы не возражал. На Королевской Улице происходило что-то недоброе, даже зловещее. И насколько зловещее, настолько же непонятное. Или это нечто охватывало весь город?
        Теперь существовало подтверждение мучивших догадок: в Вермело наставали темные дни. Джоэл уже предчувствовал новую эпидемию превращений, бесконечные дежурства без сна и непрекращающийся карантин на подвальном уровне. Но цена не занимала, если бы после надвигавшегося кошмара настал долгий период затишья и спокойствия. Впрочем, грядущее скрывала зыбкая пелена, а в настоящем беспокойным зверем ворочалась под сердцем тревога.
        Он доверял Энн и Джолин, но ведь никто не ведал, каковы побочные эффекты от столкновения с королями сомнов, с этими проводниками и темными светочами чудовищ. Прошедшая ночь отзывалась дрожью по всему телу, воспоминания наслаивались, как пласты оползня. Глаза не верили, что вокруг дневные лучи рассыпчатыми нитями ложатся на мостовую и дома.
        Город выглядел иным при мерцании дня, еще более убогим и старым. Ярко прочерчивались рассохшиеся деревянные балки, выступавшие над облупленной штукатуркой каменных домов. Узоры гризайли, что в ночи рисовали мистические линии, выглядели стертым неряшливым пятном. Квартал Охотников нуждался в ремонте, но многие из них так редко появлялись в тесных комнатенках, что не замечали подобных мелочей. Если бы на город напала очередная эпидемия, об уютных выходных в мансарде и вовсе пришлось бы забыть.
        «Нет, здесь не превращения, здесь что-то другое. И оно повсюду», - думал Джоэл, хотя вновь одергивал себя, чтобы не задремать на ходу. Путь от цитадели до дома занимал не больше двадцати минут, но казался бесконечным. Сменялись очертания прохожих, гиканье рикш, собачий лай. Бродили без дела дневные стражи, выглядывая подозрительных типов.
        Лица вились сумасшедшей каруселью - странной забавой из Богатых Районов. Джоэл не находил ничего веселого в головокружении от вращения на раскрашенной штуковине, но несколько раз видел, как разряженные дамы и кавалеры радостно вставали на деревянный настил, берясь за поручни. Они громко смеялись, рассматривая особняки и фонтаны утопавшего в зелени садов района знати. Там тоже оставляло следы общее запустение, но мрамор и камень снашивались медленнее, чем посеревшее дерево и иссохшая известь. Карусель… Все вокруг карусель уродства и разложения. Возможно, и он уродец, которому уже нечего защищать. Возможно, Джолин уже обратилась, а Энн по долгу службы убила ее. Навязчивый образ преследовал до самого порога мансарды. На первом этаже престарелый сосед из команды чистильщиков едва не столкнулся с влетевшем вихрем Джоэлом.
        - Что? Где? Горим? - то ли всерьез, то ли в шутку встрепенулся он, поправляя пенсне на мясистом носу, и чинно вышел на улицу. Джоэл не видел старика, скрип лестницы отзывался натянутыми нервами. Каждая ступенька задевала новую струну. «Ничего, сосед спокоен. Значит, шума не было. Грэм и Бим тоже живут, не обратились до сих пор. Так почему же с Джолин должно быть иначе?» - успокаивал себя Джоэл. Тугой узел ожидания распался, когда он отворил дверь и переступил порог.
        Энн и Джолин спокойно сидели за столом, медленно добирая остатки скудной трапезы. Похоже, они о чем-то оживленно болтали, намеренно отвлекая друг друга от потрясений и впечатлений.
        - Вы здесь? Все в порядке? - выдохнул Джоэл, устало прислоняясь к дверному косяку.
        - Да, - буднично пожала плечами Энн. - Ты же просил не уходить. Мы и не уходили, хотя в такой погожий день полезно подышать свежим воздухом.
        - Важнее, что вы вернулись, - прошелестела Джолин, словно бы виновато втягивая голову в плечи. Она неопределенно положила руки на столешницу ладонями кверху, точно молилась или показывала свою безоружность.
        - Вы нашли, что поесть? - поинтересовался Джоэл. Дома он хранил на черный день только немного муки и соли. Да и те в свое время навязала запасливая Энн, утверждая, что в голодные годы даже на пайке охотника не выжить. Но в муке уже завелись долгоносики. Да и вряд ли из нее успели что-то напечь, хотя в комнате витал уютный аромат свежего хлеба.
        - Батлер приносил. Спасибо ему. Тебе тоже немного осталось. Моченые яблоки и лепешки, - сказала она, указывая на круг, покрытый полотном тарелки. - С мясом сейчас непросто, ты же знаешь.
        - Спасибо, Энн. Ты, наверное, можешь уходить, отдохни. Вы обе ужасно бледные, - заботливо улыбнулся Джоэл, кладя подруге руку на плечо. Энн кивнула и встала из-за стола, отвечая:
        - Немудрено. Тебе бы тоже отдохнуть, Джо, на тебе лица нет. Что сказал Верховный?
        - Расскажу, когда мы соберемся вчетвером, - нахмурился Джоэл, искоса глянув на притихшую напряженно выпрямившуюся Джолин. Представлялось кощунственным еще больше пугать ее известиями о том, что монстр бродит по Вермело уже семь лет.
        - Это секрет охотников? - поджав тонкие губы, с нотками обиды спросила она.
        - Да, пожалуй, - признался Джоэл. - Вам не нужны сейчас лишние волнения.
        - Вот как. Хорошо, в таком случае… проводите меня домой.
        Джолин выпрямилась и уже с нескрываемым беспричинным высокомерием направилась к двери следом за Энн, которая уже спустилась на первый этаж.
        - Постойте, Джолин! Полагаю, вы устали, поспите, - остановил Джоэл, растерянно вскинув руку, как дерево, тянущее ветви к свету и теплу. Он не знал, в чем его вина, не понимал, что так влечет гостью обратно в пекарню. Теперь он ощущал себя вдвойне ответственным за ее судьбу, уже почти на официальном уровне.
        - Я вернусь домой и лягу спать после отбоя. Как все, - сухо заметила Джолин, с прежним упорством подбирая корзину.
        - Нет, вы не понимаете. У меня будет безопаснее. Я ведь обещал, что вы сможете отдохнуть, - твердил Джоэл, но слова вязли на языке горькой патокой.
        - Понимаю… Теперь я - подопытная зверушка? И вы приставлены, чтобы следить за мной. Это сказал Верховный Охотник? - поразила жестокой проницательностью Джолин. Ее узкие маленькие ноздри воинственно затрепетали, дыхание рвано срывалось с чуть приоткрытых губ. Она сжала кулаки.
        - Нет! Конечно, нет. Просто я смогу охранять ваш сон. Джолин, я каждую ночь сторожу ваш дом. Думаю, вы уже заметили это. Я понял сразу, что должен защищать вас от кошмаров. И сейчас как никогда! Это мой долг, моя работа. И… я занимаюсь этим по зову сердца.
        Она остановилась и прекратила сборы, решительно поставив корзину на трехногий табурет. Джоэл не ведал, насколько ему удалось спонтанное красноречие, насколько понятно он выразил чувства, которые и сам еще никак не называл. Зов сердца, призвание - вернее всего. А еще искупление, жизнь и благополучие гостьи за все те сломанные не без его участия судьбы случайных жертв и их родственников.
        Переполнилась чаша его равнодушия, сквозь трещины каменного сосуда стекала кровь, талой водой сочилась душа. И в ней свилось из всех возможных стремлений одно желание задержать Джолин, не позволить ей обратиться где-то там, в одиночестве на Королевской Улице.
        - Как скажете, - тихо произнесла она и в тот миг будто убрала нависший над головой Джоэла топор. Она согласилась, она позволила хранить ее сон. Джоэл даже не помышлял ни о чем другом, ни о каком ином проявлении близости и зарождавшегося доверия.
        - Может быть, сначала вы поспите? Вы ведь устали больше меня, - заметила Джолин, но устало пошатнулась и нервно растерла виски неуверенным детским жестом.
        - Не больше. Я даже не сражался, - он запнулся на полуслове, перед сном напоминать о дурных впечатлениях в Вермело считалось истинным вредительством, поэтому он с отстраненным дружелюбием продолжил: - Ложитесь. Прямо так. Если будет холодно, есть еще одеяла.
        Джолин несколько мгновений колебалась, но прошла к застеленной жесткой кровати Джоэла и легка поверх одеяла, лишь слегка прикрыв ноги. Она ощутимо робела в незнакомом доме, на округлых щеках рдел румянец смущения.
        - Джоэл, а я точно… не подопытная зверушка? - неуверенно протянула она, глядя в потолок и сцепляя руки на животе.
        - Точно, Джолин. Для меня уж наверняка. Да и для Энн, Ли и Батлера. Отныне мы ваши друзья. Доверьтесь нам, - утешал ее Джоэл, садясь на табурет у стола. Меч он прислонил к стене, по старой привычке так, чтобы немедленно выхватить его в случае опасности. Он молил все силы, в которые обычно не верил, чтобы острый клинок простоял безмятежной железякой.
        Джолин прикрыла глаза, но не заснула сразу, Джоэл встрепенулся, когда услышал ее размеренный голос, как у лунатика:
        - Джо, а какой у вас любимый цвет?
        - Я не знаю. Точно не красный, - смутился он. - Наверное, зеленый или каштановый - цвета весны. А у вас?
        - Фиолетовый.
        - Почему?
        - Цвет, уводящий от жизни. Цвет снов, - уже едва шевеля губами отвечала Джолин и умиротворенно затихла.
        Многие горожане перед сном стремились включить на патефоне тихую музыку, почитать веселую книгу или поговорить с близкими по душам. Считалось, что это принесет избавление от кошмаров и снизит риск превращения. Но помогало не всем, поэтому Джоэл скептически относился к подобным теориям, но ныне принимал правила суеверной игры. Почти нараспев он отвечал уже задремавшей Джолин:
        - Да, прекрасных ярких снов. Фиолетовый… Все фиолетовое. Яркие лиловые бабочки над лиловыми розами.
        Он словно пел колыбельную. Порой он так же убаюкивал Ли, тихим шепотом навевая хорошие сны. Но другу никогда не помогало, он неизбежно вздрагивал и извивался, обычно ближе к пробуждению. И цеплялся за Джоэла, который держал наготове меч, чтобы рубить и кромсать омерзительных химер. Теперь он молча выжидал, что появится из снов Джолин.
        На ее кукольном точеном лице отпечаталось невыразимое спокойствие человека, который нашел свою приют после долгих лет скитаний. Возможно, ей и впрямь снились чудесные фиолетовые бабочки. Уголки ее губ тронула легкая улыбка. Джоэл завороженно глядел на гостью.
        - Фиолетовые бабочки… Фиолетовые… - беззвучно шептал он, а вскоре и сам узрел целое бесконечное поле ярких цветов, над которыми порхали нездешние бабочки с шестью крыльями. Над ними огромной розой сияло пурпурно-лиловое солнце, а вдали маячили горы, где на вершинах громоздились шапки снега кремово-персикового оттенка.
        - Это мир за стеной. Мир без Змея, - шептал незнакомый странный голос, в котором сливались смутно знакомые хрипловатые интонации. - Видишь, этот мир тоже жив. Живее вашего.
        Джоэл странствовал по цветущим равнинам, пробуя диковинные фрукты со сладкой начинкой, которые внешне напоминали зубчики чеснока. На деревьях с причудливо закрученными ветвями пели не то птицы, не то звери. Их покрывал густой полосатый мех, они то щебетали, то гулко мурлыкали, а вскоре и вовсе переходили на осмысленную беззаботную болтовню. Создания взмахивали роскошными крыльями и обнимались. Джоэл застал чье-то нежное свидание… Он проходил мимо, ничему не удивляясь. Образы приносили непривычный покой и умиротворение, хотя напоминали видения после вдыхание опиума.
        - Да нет же! Не опиум! - упрямо убеждал незнакомый-знакомый голос. - Это мир за стеной. Не видение.
        - Какой еще мир? Я в своей мансарде! Сторожу сон Джолин! - резко спохватился Джоэл и рывком пробудился, выкидывая себя из видения.
        Он сидел, прислонившись боком к стене, меч в ножнах небрежно сполз и упал на пол. На деревянном столе лежали остатки недоеденного ланча. Надкушенное моченое яблоко рассеянно перекатывалось по тарелке, рядом с которой ветер перебирал страницы открытой книги. Да, все верно. Вот он сидел, смотрел на Джолин, вскоре взял что-то почитать, а потом явилось лиловое марево.
        - Хаос змеиный! Я заснул! - встрепенулся Джоэл, подхватывая меч. Но его тут же обняли со спины знакомые, почти родные руки.
        - Тс! Разбудишь нашу очаровашку. Все хорошо, друг, - замаячила радушная улыбка Ли. - Я сторожил вас обоих. Вы так мило спали.
        - Ты откуда? - потирая слипшиеся веки, спросил Джоэл. От неправильной изогнутой позы привычно затекла шея, голова гудела. Из нее не желал выветриваться сон, яркий, цветной и впервые за долгое время совершенно счастливый.
        - Уман нам всем выдал выходной. Энн попросила прийти, да я и сам собирался, - объяснил Ли. - Так как ты сторожишь теперь Джолин, я по долгу напарника сторожу тебя.
        - Энн попросила тебя? - поразился Джоэл, но тут же вскочил, озираясь по комнате, увитой Ловцами Снов, точно на чердаке обосновался главный гигантский паук. Но нигде не шипели монстры и не барахтались в сетях омерзительные химеры. Ни копоти, ни капель крови не стекало с веревок.
        - Да тихо ты, - прошептал Ли. - Красавицу свою разбудишь.
        Джолин и правда до сих пор безмятежно спала. Ли накрыл ее сверху вторым одеялом из сундука, своим любимым. И она вытянулась, перевернувшись на бок, сладко отдыхая в тепле, как разнежившийся котенок.
        «Поразительно! После всего случившегося мы оба не видели кошмаров!» - удивился Джоэл.
        - Она просыпается. Ну… я пойду, наверное. Теперь нам все равно придется еще неведомо сколько посидеть в карантине, - невесело заметил Ли, Джоэл поймал его за руку, привлек к себе и шепнул на ухо:
        - Вот будут нормальные выходные, и нам никто не помешает.
        Но Ли с грустной радостью тихонько кивнул на Джолин, которая медленно потянулась, еще не раскрывая глаз - вот, мол, с кем у тебя выходные теперь будут проходить. Джоэл решительно добавил:
        - Нет, Ли. Я никогда не отрекусь от тебя.
        - Ты свободен. Как мы и обещали друг другу, - ответил ему Ли и ушел, махнув треуголкой возле двери. Он жил всего-то на соседней улице, но прощался всегда с таким скрытым драматизмом, будто уходил навсегда. Неизбежная ревность проскальзывала в его тоне, но Джоэл ощущал, что ему хватило бы любви и заботы на всех. Но Джолин он пока знал слишком мало. Кто она? Девушка из пекарни, девушка, которую он спас. Девушка, у которой любимый цвет фиолетовый. И ведь этого уже не мало. Да, девушка, к которой его тянула необъяснимая сила.
        - Ох, уже вечереет! - спохватилась Джолин, откидывая одеяло. Она пошатнулась, слишком резко сорвавшись с места. Джоэл кинулся к ней и осторожно усадил обратно на кровать, опустившись рядом. На короткий миг ее руки оказались в его, она сонно моргала и мотала головой. Высохшие золотые волосы рассыпались в беспорядке по плечам.
        - Все хорошо?
        - Да, - кивнула она. - Я прекрасно выспалась, господин охотник. Только мне непременно нужно домой.
        - Вы точно хотите вернуться в пекарню? - с тайной надеждой спросил Джоэл. Джолин нахмурила узкие темные брови, отчего они стали похожи на сдвинутые к переносице стрелы.
        - Конечно. Там моя работа, надо же мне на что-то жить, - деловито ответила она почти враждебно добавила: - Содержанкой я точно не останусь.
        - Ох, вы неправильно меня поняли. Никто не предлагает вам жизнь содержанки.
        - Точно? - Она недоверчиво опустила голову. - А то я слышала про охотников. Вот хотя бы про Верховного и примадонну городского театра.
        - Это все слухи! К тому же охотники разные, - возмутился Джоэл, впервые узнав о каких-то сплетнях про Умана Тенеба.
        - Возможно, - успокоилась Джолин и приветливо улыбнулась.
        - Джолин, что вас вообще держит в этом районе? - наконец высказал свое недоумение Джоэл. - Хорошие пекарни в Квартале Пекарей, а не в Квартале Ткачей…
        - А что? Район как район. Район Ткачей сам по себе неплох, - пожала плечами Джолин, вновь вставая.
        - Почему вы работаете на пекаря? - не унимался Джоэл. Ему без личного знакомства уже не нравился пекарь, который эксплуатировал служанку с раннего утра до позднего вечера. Да еще не давал ей ни собачьих тележек, ни, разумеется, денег на рикшу. Это ведь из-за него с ней чуть не случилось несчастье.
        - А отчего не работать? - пикировала Джолин, нервно пожимая плечами.
        - Не отвечайте вопросом на вопрос, - раздраженно бросил Джоэл. Он ненавидел, когда его обманывали. Джолин обратила к нему горящее непонятным гневом лицо.
        - Ладно, хотите четкий ответ? Пожалуйста! Потому что он приютил меня, когда умерли родители. Дал работу, - выпалила она. - Что еще нужно девчонке из трущоб?
        - Извините. Я не…
        - Что?
        - Я не хотел! Право же, совсем не хотел. Я понимаю, что вы чувствуете себя обязанной ему. Но если причина только в этом, возможно, все-таки стоит попросить смягчение вашего графика.
        - Это уж мое дело. Так вы провожаете или нет? - небрежным жестом убрав волосы со лба, отозвалась Джолин. И Джоэл понял, что в очередной раз все испортил. Их знакомство, их трогательный разговор о любимых цветах перед сном перекрывала желчная практичность и присущая всем жителям Вермело неприязнь к тем, кто советовал, как и кому надлежит поступать.
        - Да, разумеется.
        В Джолин играла гордость отнюдь не служанки. Хотя, верно, в трущобах изворотливость и жесткий характер позволяли выжить. Только Джоэл смотрел на нее, на ее выточенный профиль и маленькие ручки, пусть и покрытые мозолями да ожогами, и не верил, что она девчонка из трущоб. Хотя и там наверняка рождались красивые девушки. Он отмахнулся от сомнений. Пристыженный и сбитый с толку, он смел со стола остатки трапезы, застелил кровать, свернул наспех Ловцы Снов и отворил дверь, готовый уходить.
        - Если вы желаете проводить меня, то… идемте же? - сухо и невероятно властно поторопила Джолин, подхватывая крупную корзину. В ней все еще лежали раздавленные булки, на прутиках внутри и снаружи виднелись брызги крови. Джоэл не представлял, зачем возвращать хозяину заведомо испорченную вещь, разве только, чтобы он поверил рассказу о нападении.
        - Да, разумеется, разумеется, идем, - ответил Джоэл, и они покинули тесную квартирку.
        Дверь закрылась, дом снова остался опустелой формой скульптора, полой и бесполезной без живого тепла. Вновь среди лабиринта балок заскребли мыши и вступила в свои права нежилая сырость, ведь Верховный Охотник предписывал снова спать в подземельях. А лучше бы выписал постановление о том, что важный свидетель должен оставаться возле опытного охотника. Но нет, их снова разлучали предписания, уставы и неведомые причины, которые сковывали Джолин.
        Они отправились в пекарню через сумерки вечернего Вермело. Красный Глаз еще не взошел, еще оставалось время. Но время на что? Джоэлу чудилось, будто он лично ведет прекрасное хрупкое создание на бойню или в темницу. И он не понимал ее упорно желания вернуться.
        «Чего же ты боишься? Что скрываешь, Джолин?» - думал он, когда они свернули на Королевскую Улицу.
        Глава 7. Тайны старой пекарни
        Игра ночных теней еще не наступала, зерцалами мнимого покоя щерились окна, и черепица сочилась теплом, отдавая в пустоту жар Желтого Глаза. Но вечерний холод полз по переулкам, змеился через перекрестки и оборачивал стяжкой периметры домов. Камни мостовой, точно пустые панцири истлевших черепах, стыло скрипели под подошвами.
        Джоэл скользил неслышно по привычке охотника, рядом с ним дробным гулом щелкали маленькие каблучки на сапожках Джолин. Поношенные, но добротные, они лишь раз показались из-под подола невзрачного платья академии, чтобы подкинуть Джоэлу новую загадку. Откуда? Кто подарил? Или, быть может, у кого украла девушка из трущоб? Хотя осколки прежнего мира свивались в Вермело прихотливым узором, как краски на полотне помешанного - буйными мазками, изображением случайных вещей. И Джоэл позабыл о происхождении обуви, залюбовавшись узкой маленькой ступней. Но Джолин обогнала его.
        Они не шли под руку, как пара, и она не шаталась, несмотря на пережитое потрясение. Лишь поддерживала легко под левым локтем искореженную корзину.
        - Ваш хозяин будет вас бранить, если вы не вернете этот предмет? - недоумевал Джоэл.
        - Хозяин требует возвращать обратно все, что передает мне, - отрезала Джолин и вновь обогнала спутника, но едва уловимо вздрогнули ее плечи, когда она добавила: - Придется объяснять, почему корзина в таком виде.
        «Неужели этой твари-булочнику важнее жизни честной работницы какая-то дырявая корзина?» - с неприязнью подумал Джоэл и ощутил себя рыцарем-защитником из старинных баллад.
        В городском театре порой ставили пьесы из истории прошлого мира, восстанавливали из книг и хроник осколки того, что навечно забылось. И времена закованных в латы воинов на конях будоражили воображение в юности. К тридцати семи годам Джоэл уже догадывался, что в реальности прошлого не нашлось бы и половины того шарма, которого ей приписывали разряженные артисты.
        Впрочем, Джолин даже в выцветшем сизом наряде затмевала красотой любую из раскрашенных напудренных примадонн. Она плыла сквозь сумерки, как видение, как обманчивая тень феи. От ее светлых кудрей разливался пленительный аромат цветущего сада, самой молодости. И Джоэл не хотел, чтобы вновь лицо ее покрывала сажа печи в пекарне и мучная пыль. Он вел самым длинным маршрутом, не срезая углы по грязным дворам и проулкам. Они чинно шествовали, как кавалер и дама из Квартала Богачей.
        - Добрый вечер!
        - Добрый вечер! - радушно здоровались они со знакомыми охотниками Джоэла или с постоянными клиентами Джолин. Она не робела, не стыдилась провожатого. И уже этого хватало, чтобы сердце Джоэла тихонько ликовало. И все же обманчивый променад закончился слишком быстро. По мере приближения к пекарне безмятежное спокойствие, написанное на лице спутницы, сменялось жестким равнодушием. Маленькие губы сжимались в суровую линию, синие глаза заволакивала пелена неестественной отстраненности, меж бровей тенью залегала едва заметная складочка.
        На Королевской Улице, этом коротком тесном проулке, первым встретил плешивый кот, по-королевски важно просеменил мимо. Ободранные белые уши лениво повернулись в сторону пришедших. Но больше наглое создание не уделило им никакого внимания, юркнув в щель забора.
        - Злодей, съел моего кенара, - фыркнула ему вслед Джолин, впрочем, без особой злобы.
        - Я подарю вам нового, - тут же предложил Джоэл. В памяти ярко пламенел первый образ девушки в окне, которая мелодичным голосом учила птицу петь. Тогда Джолин показалась ему счастливой и в целом благополучной. Но чем ближе он знакомился с ней, тем больше узнавал горькую правду.
        - Нет. Хозяин не одобряет животных в пекарне. - Джолин замолчала, сцепив нервно пальцы, но продолжила, неуверенно понизив голос: - Мне кажется, это он открыл дверцу клетки, чтобы кот добрался до птицы. Говорил, в хлебе попадаются перья. А другого предлога избавиться не находил. Кенар ведь нравился его внуку. Ему подарили, но этот ленивый мальчишка не умеет ни о ком заботиться.
        Джоэл слушал, замечая, каким суровым делается милое лицо, какой затаенной обидой нелюбимого, ненужного ребенка проступает бессильный гнев. В глазах ее блеснули слезы: у нее отняли, возможно, единственное живое существо, которое радовалось ей. Джоэл пообещал, что если не добьется взаимности в более глубоких чувствах, все равно постарается стать для нее настоящим другом и поддержкой. Хотя охотник - сомнительный приятель, но не коварному пекарю судить.
        - Джолин, подумайте еще раз: стоит ли туда возвращаться? - пытливо глядя на собеседницу, спросил Джоэл. Но Джолин тут же выпрямилась, дежурно улыбаясь, как постоянному клиенту, и ответила:
        - Стоит.
        Джоэл продолжал, не веря столь резкой перемене настроения:
        - У меня много знакомых, я найду другую пекарню. Почти каждый житель Вермело чем-то обязан Охотникам. Нам не откажут.
        Но вновь он натыкался только на ледяную стену хороших манер и нежелания принимать руку помощи. Неестественная улыбка Джолин цвела все ярче, все менее убедительно, на щеках проступал нездоровый румянец, и глаза лихорадочно блестели. Так изображают страсть продажные женщины, так равнодушные собеседники делают вид, будто заинтересованы в разговоре, если им важно поддерживать с кем-то дружбу. Джолин же, запрокинув голову, ушла в молчаливую оборону, не грубя, но и не рассказывая о себе.
        - Про Охотников наслышана, - сухо начала она, но холодность дала трещину, Джолин ссутулилась. - И все же… Нет. Вы очень добры. Больше, чем я заслуживаю. Последнее, о чем я вас попрошу: останьтесь пока что рядом, чтобы пекарь поверил мне.
        Теперь она глядела с робкой надеждой, отчего нараставшее возмущение в душе Джоэла сменилось трогательной заботой, вновь хотелось оградить ее от всего мира.
        - Разве может он вас в чем-то подозревать? - удивился он.
        - Зереф Мар - весьма подозрительный старик.
        «Зереф Мар, отлично. Спасибо, Джолин, за прямую наводку. Теперь даже не надо запрашивать список всех жителей района и искать там пекарню. Нашему архивариусу хватит одного имени», - довольно кивнул Джоэл, и ему показалось, что спутница намеками и недоговорками посылает зашифрованное послание.
        Он принимал его много раз в исполнении отрывистых телеграфных щелчков: экстренная ситуация, просьба о помощи - короткий сигнал, который обязан знать каждый. Он слышал его через громкоговорители, немедленно устремляясь на подмогу другим охотникам. Но Джолин стояла прямо перед ним, невредимая и непоколебимая в своем решении остаться, и ее сообщение звучало менее отчетливо. Здесь, при свете меркнущего дня, на нее никто не нападал, но она изнывала и терзалась в чаду этой тесной улицы. Возможно, она не могла уйти, пока пекарней владел Зереф Мар или пока он вообще жил на этом свете.
        - Пойдемте же, - поторопила она, точно уговаривая себя не отсрочивать неизбежное. И они постучали в те двери, в которые однажды неуверенно стучал Джоэл.
        Но на этот раз с порога их встретил гвалт такой отборной брани, которой не приходилось слышать даже от Умана Тенеба в те дни, когда кто-то из охотников проваливал задание, упускал сомна или терял важные улики. Из-за двери громыхал не менее гулкий, чем у Верховного, низкий голос, при этом он проклинал всех - Охотников, Хаос, Змея, власть, гарнизон. Что хуже: больше всех доставалось Джолин, хотя она еще даже не вошла.
        Джоэл инстинктивно загородил плечом спутницу, но она, вновь дежурно улыбаясь бескровными губами, смело выдвинулась вперед, словно кидаясь на выставленные копья.
        Наконец дверь растворилась, из-за рассохшегося косяка показался приземистый коренастый старик с кривыми ногами. В руках он сжимал засыпанный мукой фартук и колпак, на обширной лысине в окружении пучков желтоватых волос блестели крупные капли пота. Похоже, пекарю впервые за долгое время пришлось самому потрудиться у печи. Джоэл достаточно наблюдал за этим домом, чтобы заметить: настоящий пекарь здесь Джолин, хозяин с женой вообще редко спускались со второго этажа. Точно прятались.
        «Значит, вот ты какой, Зереф Мар. Будем знать, будем! И посмотрим, что есть на тебя, почему ты не в своем квартале», - злорадно подумал Джоэл, не без удовольствия замечая, что пекарь сперва замахнулся на Джолин фартуком, но потом увидел сопровождающего, недовольно захрипев. Его неразборчивое рычание все же вылилось в раскатистый крик:
        - Где шлялась? С мужиками, небось, развлекалась? А? Отвечай, шалава!
        Гнев Зерефа Мара слышала вся улица, соседский кот, сидевший на заборе, от неожиданности выгнул спину и зашипел, немногочисленные прохожие обернулись. Вмешиваться никто, конечно, не собирался. Вермело - город закрытых дверей, закрытых глаз и закрытых сердец. То, что происходило внутри дома, не касалось соседей, пока не мешало им спать.
        - Тварь паскудная! С охотниками путалась! Ну что, много заплатили? Больше, чем я? - прорычал Зереф Мар, сменив линию обвинений, и замахнулся уже мясистой рукой на Джолин, которая ни на шаг не отступила, только привычно втянула голову в плечи. Джоэл сдерживал себя, чтобы не потянуться к мечу. Больше всего на свете хотелось выпустить кишки из жирного брюха пекаря. Но устав не велел кромсать тварей в человечьей шкуре, поэтому Джоэл просто ловко перехватил запястье занесенной для пощечины руки и лишь немного вывернул. Пекарь заблеял недорезанным бараном.
        - Охотник Вермело Джоэл к ваших услугам.
        - А тебе чего надо, хрен с мечом? - прошипел Зереф Мар, сверкая поросячьими глазками, едва выделявшимися на нездорово заплывшем лице. Обилие мучного и недостаток движения превратили немолодого мужчину в развалину, которой, впрочем, хватало сил и злобы причинять боль своей работнице.
        - Неуважение к охотникам - неуважение к власти! - напомнил Джоэл, сверкнув глазами, и пекарь поумерил свою наглость. Джоэл отпустил его руку, которую старик тут же опасливо прижал к телу, пряча где-то в складках под фартуком.
        - Да я… я… Она шалава! Пропадала невесть где! - куда менее уверенно, чем раньше, начал он, отступая на полшага за дверь. Джоэл все-таки заставил Джолин скрыться у него за спиной и отвоевал себе эти полшага, наступив на порог. Ледяным тоном он изложил суть событий:
        - Джолин Мар в минувшую ночь оказалась на улице Вермело после комендантского часа, потому что не успела вернуться с другого конца города, куда была отправлена по вашему поручению. И она чудом уцелела после нападения монстра. Замечаете, против кого здесь можно завести дело?
        Круглое пунцовое лицо пекаря вытянулось и несколько побледнело, он запротестовал, размахивая фартуком, как белым флагом:
        - Она еще не доказала, что я ей давал какие-то поручения под вечер! Эта шалава сама сбежала с мужиками поразвлечься! Ну, попробуйте доказать, что она до этого по делам ходила, а не шаталась невесть с кем. Вот и не успела до отбоя!
        - Ваши обвинения не имеют под собой никакой основы. Мы уже опросили свидетелей, которые видели госпожу Джолин, которая не отклонялась от своего привычного маршрута. - Здесь Джоэл откровенно блефовал, видя, что Зереф Мар скоро даст слабину. - В Квартале Ткачей ее запомнили, как вы можете догадаться. Корзины с двумя нераспроданными пирогами, полагаю, будет достаточно, чтобы начать против вас дело.
        Джолин плотнее сдавила корзину, так, что треснул изорванный помятый край. Зереф же окончательно побледнел, несмотря на жар пекарни, который толчками тепла вылетал наружу, прилипая каплями пота к коже.
        - Нет. Не надо, господин охотник! - взмолился Зереф Мар. Он испуганно загородился руками, мгновенно изменившись в лице, и по виду едва не кидался в ноги.
        «Да что не так с этой корзиной?» - подумал Джоэл и захотел немедленно изъять ее, но в официальном деле этот случайный предмет не фигурировал как улика. По крайней мере, не относился к расследованию охотников. А если за безобидными булками и крылось что-то, надлежало получить разрешение от гарнизона. Но конкурирующая контора дневных ищеек неохотно передавала свои дела ночным стражам. И Уман Тенеб не желал предоставлять военным какие-либо сведения относительно легендарного сомна, дабы никому не пришло в голову уличить его организацию в некомпетентности. Так или иначе, с корзиной предстояло разбираться самому и неофициально, если она вообще имела какое-то значение. Возможно, Зереф Мар просто устрашился неких абстрактных свидетелей, которые заметили, что он нещадно эксплуатирует служанку. Джоэл свирепо навис над ним:
        - В таком случае, хрен мучной! - Булочник попятился еще дальше, Джоэл же только распалялся: - Да-да, я к тебе обращаюсь, падла, если я увижу на ее лице или руках следы от побоев, то уж точно найду все недостающие доказательства, чтобы тебя отправили на нижний уровень психушки.
        Пекарь растерял все слова человеческой речи и только раскрывал по-рыбьи рот, хлопая глазами и кивая головой. Джоэл остался доволен произведенным эффектом. Если уж про Охотников и жестокость их методов ходили дурные слухи, то они хотя бы послужили правому делу.
        Джолин смиренно стояла у ступеней крыльца, пока мужчины разбирались. Но когда Джоэл подошел к ней, оставив полубесчувственного Зерефа Мара у печи, губы ее тронула наивная полудетская улыбка. Похоже, впервые ее хозяина кто-то как следует приструнил.
        - Если не хочешь возвращаться, не возвращайся. Я все устрою, найду тебе новое место. И пусть попробуют отказать охотнику, - шепнул ей Джоэл, доверительно касаясь плеча. - Я же вижу, что тебе здесь плохо.
        Он и не заметил в запальчивости, когда перешел на «ты». В крови еще играл огонь, пусть победа и не стоила ломаной монеты. Возможно, временно взятая на себя роль сурового воина помогла преодолеть природную скованность.
        - Нет-нет, все в порядке, - мотнула головой Джолин. Взметнулся каскад рассыпчатых светлых кудряшек. Она улыбалась, вновь искренне, пусть в приподнятых уголках губ и скрывалась великая печаль. Джоэл же погружался в тягучий туман непонимания и новых сомнений: до последнего он слабо надеялся, что Джолин все-таки уйдет из этой проклятой пекарни.
        - Не думай, что у тебя теперь влиятельные друзья, негодная, - прошипела из глубины комнаты жена пекаря, грузно спускаясь по лестнице со второго этажа.
        Джоэлу казалось, что он отдает прекрасную бабочку жадному пауку. Он отпускал перепуганную Джолин на новые мучения, а она покорно переступала порог темного помещения, отдавая корзину в мясистые руки старой жены пекаря.
        «Зачем все так? За что?!» - вопрошал пустоту Джоэл, когда перед его носом бесцеремонно захлопнулась дверь. Он приник ухом к доскам, но изнутри не доносилось звуков борьбы.
        - Что эта тварь-охотник с тобой сделала, Зереф? Зереф, отвечай мне! Зереф? Джолин, негодная! Немедленно принеси валерьяновых капель, тварь! - только рычала и причитала жена пекаря. Но звука ударов не последовало, возможно, жена не поднимала руку на служанку. Женщины порой больнее бьют словами и изматывающим пренебрежением. Но Джолин, похоже, стойко сносило все унижения. И это пугало Джоэла.
        Он стоял у двери, какое-то время страстно желая высадить ее, сорвав с петель, а потом кинуться внутрь этого темного пристанища голодных теней, схватить Джолин за запястье или лучше подхватить на руки - и унести! Далеко-далеко от Квартала Ткачей. Возможно, в яблоневые сады. Да, и Ли тоже избавить от холодных стен карантина.
        Они бы втроем собирали урожаи спелых яблок, не помня ни о приказах Умана Тенеба, ни о расследовании, согласно которому Джолин предписали оставаться на Королевской Улице в окружении ненавистных ей людей. Сбежать от всего, сбежать в сады! Для сильных выносливых рук Джоэла нашлась бы работа пахаря или виноградаря. Или, возможно, он бы устроился стригалем в Квартал Овец возле горного хребта или вовсе пастухом. Говорили, они, как и прокаженные, тоже никогда не обращались, потому что их не калечил этот сгнивший город. Они смотрели на него с вершин далеких пастбищ. И не видели тревожных снов.
        «Спокойно! Иначе ты сам обратишься!» - сказал себе Джоэл, унимая дрожь возмущения в скрюченных пальцах. Приближался вечер, который предписывал ему не выходить на дежурство, а «отдохнуть» в карантине на нижнем уровне. Должно быть, Ли и остальные уже ждали там. Они все, и Энн, и Батлер насмотрелись достаточно ужасов на телеграфной станции. Но медленная пытка не делается легче от хорошей компании. А новые впечатления не добавляли спокойствия.
        Джоэл с неимоверным трудом, сотни раз обещая вернуться, отошел от кособокой пекарни, с каждым шагом точно рубя веревки моста, по которому шел над бездной. Но улица оставалась на прежнем месте, из дома не доносилось криков, из затворенных ставнями окон не летели предметы. И все же неведомое зло таилось в Зерефе Маре. Его бурные крики лишь приоткрыли завесу, подтвердив худшие опасения. Джоэл уже не сомневался: Джолин настолько забита, что не может даже открыто попросить о помощи. Возможно, ее тяготил какой-то проступок из прошлого, о котором знал пекарь. И эти сведения набросили тугую петлю на ее шею.
        «Я должен узнать! Только так я смогу ее спасти!» - решительно сказал себе Джоэл, зло сгоняя плешивого кота с забора и вскоре покидая Квартал Ткачей.
        Теперь он шел в архив, надеясь, что найдет официальное досье на всех участников этой молчаливой драмы, а в них - темные места, несоответствия и случайные совпадения, которые позволят выстроить непротиворечивую теорию. Возможно, Джолин, девочка из трущоб, кого-то убила в прошлом, а Зереф скрыл. Или, возможно, она ограбила его, а он не довел дело до властей, предложив «отработать» свой проступок. Но даже если так, его правосудие не служило делу исправления. И Джоэл не отказался бы от Джолин, какую бы правду о ней ни узнал. Но новые сомнения вгрызались жадными пиявками в изъязвленное тревогами сердце.
        Он вновь зашел в ворота, вновь на него ощерились мечи, вновь он показывал латунную табличку на пропускном пункте. По правую руку торчал склад, где Грэм и Бим наверняка плели ловушки для кошмаров, отгоняя сон цикорием. По левую черным квадратом высился фасад психиатрической больницы, цитадели охотников. Джоэл вступил в свою обитель голодных теней, в свой мрачный мирок, пропитанный затхлостью подземелий.
        «Ночь длинная, все успеется за десять часов, из которых спать можно всего пять», - решил он и направился в архив. Он заметил, что Энн, Батлер и Ли сидят в небольшом ответвлении коридора, где стоял низкий столик и четыре стула. В ожидании отбоя друзья играли в карты, им наверняка недоставало еще одного игрока. Но Джоэл и не любил эту забаву, и хотел побыть в одиночестве.
        Впервые он не желал разговаривать с Ли. Друг бы неизбежно спросил, что у них с Джолин. А что отвечать, когда в груди бурлит молчаливый огонь? Только бессильно кричать в пустоту. Джоэл убеждал себя, что так нужно для расследования, но одновременно проклинал за малодушие. Каждый житель Вермело утратил способность к великим порывам. Хорошо Джоэл представил новую жизнь вдали от всех этих дрязг, но сам не отклонился ни на шаг от указаний Умана Тенеба.
        Он незаметно прошмыгнул мимо увлеченных игрой друзей (шумно радуясь, выигрывала Энн), затем поднялся на второй этаж и позвонил в стальные двери архива. Ему привычно открыл старик-архивариус. На этот раз на нем светился другой потертый жилет в светло-желтую клетку. В сочетании с тощим морщинистым лицом и огромным крючковатым носом он выглядел олицетворением ветхости пожелтевших страниц тысяч личных дел, которые он ревностно оберегал, пряча в бездонных несгораемых шкафах и ящиках.
        - Снова ты? А как же дежурства? - поинтересовался он, вставая на стремянку и возвращаясь к прерванному нежданным вторжением вечернему разбору документации. Стопка, лежавшая на верхней ступени лестницы, быстро таяла, распределяясь по разным буквам обширной картотеки.
        - Выходной после безумной ночки. Но не пропадать же ему, - пожал плечами Джоэл, заходя в архив и вешая плащ на спинку стула, устраиваясь за рабочим местом. Здесь ряд из пяти столов для следователей величали «читальным залом», как в настоящей библиотеке.
        - Это верно, это верно. Работа - лучший отдых, - закивал сухонький старичок. Джоэл не знал, всегда ли этот хранитель тайн был так невелик ростом или усох за прожитые годы. И если всегда, то как в молодости сражался с сомнами? Или не сражался, а так и сидел в архиве. В организации хватало и важных людей, которые никогда не покидали цитадель.
        - Проходи. Стопка твоих дел на столе, - кивнул ему архивариус, не отрываясь от своего занятия.
        - Мне понадобится еще несколько дел, - попросил Джоэл.
        - Ты весь город решил проверить? Ладно, полагаю имя Джолин Мар. Уман уже передал указания. Ее досье в стопке.
        - Нет. Еще Зереф Мар. И, если есть, досье его жены, - попросил Джоэл.
        - Поищу. У нас ничего не пропадает, у нас на всех есть папка, - тоном заговорщика с хитрой улыбкой ответил архивариус и, точно в предвкушении, потер сморщенные руки с длинными пальцами. Из-за них он уж совсем напоминал каноничного гоблина или домового из детских сказок. Проворством же он ничуть не уступал охотникам. Личные дела в своем царстве бумаг он находил с той же скоростью, с которой Ли догонял прытких сомнов.
        - Пожалуйста, - самодовольно ответил архивариус, положив на верх высокой стопки еще пять папок. Джоэл удивился, откуда так много, но потом заметил, что услужливый старик предоставил не только личное дело Зерефа Мара, но и всю информацию по его ближайшим родственникам.
        Джоэл обрадованно сгреб увесистую пачку бумаг и принялся за работу. Настоящая электрическая лампочка на столе читального зала помогала ясно видеть мелкие буквы печатного шрифта, даже когда за окном сгустились сумерки. Джоэл старался не думать, что в эту ночь Квартал Ткачей патрулирует кто-то другой, он даже не спросил, кто именно. Если речь шла о репутации всего департамента, Уман наверняка послал лучших.
        Больше волновало, как теперь злой пекарь срывает свой гнев. Временами Джоэл поднимал глаза от бумаг, яростно сжимая кулаки. Но он доказывал себе, что занимается не бесполезной ерундой. Иногда и войны выигрываются пером и бумагой. Он упрямо выписывал наиболее интересные места из всех досье. Дела фамилии Мар он проштудировал особенно тщательно.
        «Зереф Мар. В молодости жил с женой и дочерью в Районе Богачей. Имел свою пекарню возле богатого поместья. Одновременно личный пекарь семьи Ленц», - значилось на половине листа. Руки слегка тряслись от гнева, поэтому чернила в нескольких местах расплывались кляксами. Но смысл и без того высекался в сознании каменным резцом. Страницы шелестели засушенным гербарием альбома чужой памяти.
        «Когда особняк сгорел, лишился дела, - значилось далее. - Сгорел. Сгорел особняк. Единственный сгоревший особняк в Квартале Богачей - это особняк семьи Ленц».
        Джоэл несколько раз обвел это слово. Значит, пекарь работал в том самом особняке, где однажды случилось преследовать слабого сомна. Вновь предстали сумрачные сады и зияющие укоризной выбитые окна. И обугленная люстра на лестнице, которая невольно закралась в недавние сны. Да еще вспомнился пьянчуга Биф. Он, возможно, имел отношение не только к особняку, но и к пекарю. Не просто же так он слонялся между Кварталом Шахтеров и Кварталом Ткачей.
        Возможно, пекарь покрывал своего бывшего хозяина, главу тайной организации или секты. Но для такого варианта пьяница вел себя слишком разнузданно и беззаботно. Хотя многолетнее употребление самогона затуманивает сивушными парами разум, лишая способности оценивать опасность. Возможно, падший лидер тайно жаждал, чтобы его поймали. А, возможно, это он и превращался в Вестника Змея, хотя после обращений никто не возвращался в человеческое обличье. Никто.
        И все же в этой истории оставалась все еще неясной роль Джолин. Джоэл отложил дело Зерефа Мара и принялся за другие. Про его жену не нашлось ничего примечательного, она с юности следовала за ним такой же сварливой тенью. Зато про их потомков кое-что обнаружилось: «Дочь пекаря загрыз ее муж, когда превратился в сомна, остался их ребенок, которого пекарь взял на попечение». История внука Зерефа болезненно напоминала его собственную, правда, с более счастливым исходом для мальчишки.
        «Все ясно. Но как с этим связана Джолин? - все еще недоумевал Джоэл. - Как бы пекарь не превратился в сомна. Или… в Вестника Змея! Если такое возможно… Но это невозможно, никто не возвращается после обращений! Или нет? Надо предупредить ее».
        Пекарь никак не тянул на мифического монстра. Хотя после знакомства с ним, все еще закипая от праведного гнева, Джоэл представлял, что это Зереф устроил поджог имения. Воображение рисовало его истинным чудовищем, но холодный рассудок немедленно отсекал нездоровые противоречивые версии. Скорее всего, особняк семьи Ленц служил для Зерефа тихой гаванью. Когда не стало надежной опоры и постоянного работодателя, пекарь оказался совсем сбит с толку. Возможно, он и пил вместе с Бифом, поэтому ему не дали помещение в Квартале Пекарей. Хотя при встрече от него не разило ничем, кроме дурного характера, который обрушивался на Джолин.
        Джоэл потянулся к ее досье, замерев на короткий миг. По уставу охотника дело свидетеля надлежало изучить в первую очередь, но Джоэл слишком упивался ореолом, который сам создал вокруг загадочной девушки. И теперь он боялся, что узнает нечто такое, из-за чего незримое свечение опадет иссохшей листвой и сгниет в потайных закоулках его сердца. Он открыл первую страницу и поразился, насколько тощее и водянистое ее досье. Из скудных туманных данных Джоэл почерпнул лишь то, что рассказала ему сама свидетельница.
        «Джолин Мар. Выросла в трущобах. Родители умерли, - отмечал он на листе и думал: - Больше ничего неизвестно. Понятно, как о любом жителе трущоб, это же не биографии лордов. Фамилию Мар взяла от пекаря, который вроде как удочерил ее. Только для чего удочерил? Что-то здесь нечисто. Вдвойне нечисто. И с этими кошмарами и… с треклятыми булками».
        Джоэл сидел до глубокой ночи, слушая мерный храп архивариуса, который обвесил себя Ловцами Снов. Жил и спал он прямо в своем царстве. Джоэл какое-то время сидел, задумчиво сопоставляя пять тонких папок, не решаясь приступить к изучению обширной стопки самых жестоких нераскрытых убийств за последние семь лет. Возможные несоответствия в деле Зерефа и Джолин не находились, биографии выглядели весьма правдоподобно. И все же Джоэл так и не понял, с чего вдруг пекарь удочерил какую-то девчонку из трущоб. «Семь лет назад! После пожара! - вдруг спохватился Джоэл, сопоставляя даты. - Сейчас ей двадцать пять, как я и думал, тогда исполнилось восемнадцать».
        Дело становилось еще более запутанным, потому что вряд ли пекарю, попавшему в тяжелую жизненную ситуацию, было дело до какой-то безвестной девчонки. Значит, между ними существовал договор. Возможно, она чем-то помогла ему в тот период, сама не ведая, что отдает себя в рабство. Он-то не сжалился бы над случайной сиротой. Но архив не содержал точных дат удочерения. Возможно, она появилась в поместье семьи Ленц еще до пожара, возможно, служила пекарю во времена, когда он преуспевал.
        «Бесполезные бумажки», - зло подумал Джоэл, когда понял, что никаких фактов в архиве не найдет.
        Голова раскалывалась, напоминая бурлящий котел, он устало провел по волосам, рассыпав сальные черные пряди, и поскреб отросшую за сутки щетину. Потом вспомнил, что не только не брился, но и почти ничего не ел. Но к тому времени ночь перевалила за половину, любому добропорядочному горожанину надлежало уже давно спать.
        Джоэл призраком психбольницы добрался до общего душа и, игнорируя спазмы пустого желудка, вскоре запер себя в тесной клетке, пристегнувшись кожаными ремнями.
        На этот раз ему снились бесконечные коридоры, в которых высились архивные шкафы. Он извлекал какие-то бумаги, читал тексты, но язык звучало незнакомо, символы расплывались, смысл ускользал. Потом все ящики разом выпрыгнули из полозьев, листы взвились безумным смерчем и с плотоядным шелестом посыпались на Джоэла. Хранилище таяло. Он задыхался в водовороте чернил и размокшей бумаги, все еще силясь прочитать что-то на листе, где значилось «Личное дело Джолин Мар». Он тонул… Но во сне смерть сменяется либо пробуждением, либо обращением. В этот раз вновь повезло очнуться без клыков и когтей.
        - Это что, монстр? Всем бы таких, - рассмеялся Джоэл, когда проснулся. Над ним в Ловце Снов барахтался маленький дракон из исписанных тетрадных листов, покрытых кляксами. Он плевался чернилами и вместо рычания издавал тихий шелест. Джоэл поддел его мечом и скомкал, как использованную промокашку. В реальности кошмар выглядел куда менее устрашающе, чем в сне.
        Следующий вроде бы выходной день снова прошел в архиве, снова не хотелось никого видеть, даже любимого Ли, который теперь бы лишь выбесил своим весельем. Джоэл украдкой убедился, что с напарником все в порядке, и снова уединился со стопкой бумаг.
        С пробуждением вернулись чувство гадливости, но на этот раз Джоэл решил, что неразумно возвращаться к делам Джолин и Зерефа, если все равно ничего нового он уже не выпишет, поэтому деловито приступил искать общие черты в череде нераскрытых убийств. Многие тела описывались как растерзанные или недогрызенные. От кого-то вообще оставались только отдельные фрагменты. Работал явно крупный зверь, монстр.
        Джоэл попросил карту Вермело и карандашом отметил места, где чаще всего находили жертв: Квартал Ткачей, Квартал Богачей, трущобы, Квартал Шахтеров, Квартал Судей… Да весь город! Никакой связи не существовало.
        Разве только семь лет назад в Квартале Богачей один раз случилась массовая резня. В фамильном имении погибла целая семья аристократов вскоре после пожара в особняке Ленц. После этого случая перепуганная знать и промышленные магнаты, консорциум которых последнее время правил городом, выстроили вокруг своего района неприступную стену, как вокруг гарнизона или цитадели Охотников. Также поступил и Квартал Судей, где тоже семь лет назад произошло два нераскрытых преступления с растерзанными трупами.
        Но с тех пор никакой очередности в атаке на кварталы не отмечалось. Если гигантский сомн и убивал людей, то делал это стихийно, легко перемещаясь по всему городу. Однако Джоэл заметил, что случаи нераскрытых убийств возникали не хаотично, а с определенными интервалами. Но это наблюдение снова не дало никаких зацепок. Для сопоставления разрозненных фактов не хватало связующих звеньев, мостов над бездной.
        «Ленц… Вот еще чью биографию я должен найти! Что если все началось от хозяина того имения? Он погиб в огне? Или же… или же до сих пор где-то бродит! И об этом знают Зереф и Джолин», - мелькнула случайная догадка, но к тому времени на Вермело снова спустилась ночь. И Джоэл, поняв, что снова забыл побриться и поесть, двинулся в подземелья.
        Лишь на следующее утро он привел себя в порядок, радуясь, что снова возвращается к привычному патрулированию. Хотелось первым делом наведаться на Королевскую Улицу, проверить, все ли в порядке с Джолин. На изучение архивных дел не осталось времени за привычными заботами по развешиванию Ловцов Снов. Хотя Джоэл не переставал думать о деле, сопоставляя факты, пока руки привычно вязали узлы на крюках, вбитых в стены домов. На пределе сосредоточенности и тревоги все еще не хотелось никого видеть.
        С Ли они встретились только вечером перед началом дежурства все в том же трактире на Рыбной Улице, где всегда договаривались. Напарник радостно подлетел и, едва не прыгая вокруг, хлопнул по плечу с воодушевленным приветствием:
        - Джо! Где ты был-то? С Джолин? М-м-м?
        - В архиве, - мрачно ответил Джоэл. За два дня кабинетной работы он приобрел устойчивую мигрень и желание выбраться из пыльного помещения на свежий воздух. Он не представлял, как Уман Тенеб выживает в своем кабинете среди кип документов, но теперь понимал, что такая работа фатально меняет людей, даже бывалых воинов.
        - В архиве? Не смеши мою треуголку! - радушно залился Ли и, сев рядом, заискивающе подался вперед: - Ну как, Джо?
        - Что «как?» - не понимал Джоэл, рассеяно обводя взглядом трактир. Он все еще думал о фамилии Ленц и о метках на карте.
        - Как Джолин? Вы с ней… м-м-м? - уже не намекал, а открыто допытывался Ли. Джоэл вздрогнул и, наверное, слишком резко оборвал:
        - Нет! И даже начинай, Ли!
        - Нет, ну ты хотя бы признался ей? - обиженно простонал Ли.
        - Я проводил ее в булочную. Как она и просила.
        Ли хлопнул треуголкой по столу, сметя полупустую глиняную кружку Джоэла, где плескался паршивый кофе.
        - Эй! Посуду мне тут не бить! - окликнул из-за стойки трактирщик, но Ли его не слушал, негодуя:
        - Джо! Хаос тебя побери! То есть я тогда ушел из мансарды, у тебя на кровати лежала прекрасная девушка, а ты даже не нашел причины, чтобы она осталась на ночь? Ты безнадежен…
        - Джолин не из таких! - вспылил Джоэл.
        - Да я же не намекал, что из таких, - пристыженно заметил Ли и примирительно пояснил: - Но вы могли бы остаться на ночь, поговорить по душам. Ты бы читал ей стихи. Ты же любишь это дело! Уж я знаю… как заведешь шарманку. Разве так сложно?
        - Она торопилась, очень торопилась обратно, - с тревогой заметил Джоэл, желая уже поскорее выйти на дежурство, чтобы проверить Королевскую Улицу. Он понимал, что за пекарней теперь все время следят по распоряжению Умана Тенеба. Если бы появился Вестник Змея или случилось бы что-то необычное, Джоэл получил бы немедленный рапорт. Но о побоях или издевательствах над Джолин никто не узнал бы. Гадкая семейка, как и все в Вермело, умела скрывать свое уродство.
        - Ну, хорошо, ты мог хотя бы пригласить ее куда-нибудь, - вздохнул Ли.
        - Возможно, в другой раз. С этим пекарем что-то не так, - посетовал Джоэл и наконец решил поделиться: - Ты бы слышал, как он крыл ее последними словами, когда она вернулась.
        Ли тут же напрягся и смутился, тон его приобрел непривычную серьезность. Он настороженно спросил, ощерившись, как кот:
        - Она же… вроде как его приемная дочь?
        - А ты не знаешь, как с приемными часто обращаются? - проскрежетал Джоэл, давя осколки глиняной кружки, разбросанные под сапогами. Запах кофе мерзко смешивался с вонью немытого заплеванного пола. И, казалось, такая же дрянь покрывала пульсирующей пленкой душу. Теперь уже не одного Джоэла, потому что Ли резко подался вперед и вцепился в запястье, буравя взглядом:
        - Ох, Джо, да ее спасать надо!
        Он весь как-то странно замер, нервно облизывая губы. Глаза его расширились, в них билась предельная тревога пополам с неуловимым горьким сожалением. Он что-то знал, что-то отзывалось в нем болезненными ассоциациями. И Джоэл вспомнил, что о прошлом Ли знает не больше, чем о прошлом Джолин.
        - Спасать… - протянул устало Джоэл. Он и сам понимал, поэтому и опасался этого разговора.
        - Вытащить ее из пекарни как-то. А если… если… - голос Ли сорвался, он отстранился и откинулся на стуле, сцепив на груди руки, точно резко закрывшись.
        - Уман велел установить наблюдение за домом, - перевел тему Джоэл, хотя догадывался, как убого это звучит, как трусливо и мелочно.
        - Пусть за твоей мансардой наблюдает! Джо! А если этот пекарь все время бьет ее? - воскликнул Ли и прошептал в сторону: - Или еще что похуже…
        - Похуже… - Джоэл болезненно осекся. - Их связывает какой-то уговор. Возможно, мы случайно наткнулись на нераскрытое дело гарнизона.
        - Но если тебе нравится Джолин, неужели ты допустишь, чтобы кто-то издевался над ней? - презрительно скривился Ли.
        - Если я увижу хоть синяк на ее лице или руках, то немедленно заберу из пекарни, даже если они с пекарем оба будут против, - решительно пообещал Джоэл.
        - Вот такой разговор мне уже нравится! - с романтическим воодушевлением воскликнул Ли.
        Но Джоэл понимал, что не знает, с какой стороны подступиться к этой треклятой пекарне в Квартале Ткачей. Джолин с места бы не двинулась против своей воли. Впервые за все время их знакомства Джоэл подозревал ее в нечестных делах. Возможно, пекарь принуждал ее быть курьером для своих целей, но и она не сопротивлялась, раз за разом отбрасывая протянутую руку помощи.
        Глава 8. Карнавал уродов
        Птицы, точно закатные кляксы, зыбкой вереницей растекались по меркнущему небу. Но стройная стая разметалась от выстрела, как от земного грома. Город огласил трубный вой нечеловеческого оркестра стали из старых времен: военные палили из пушки по Красному Глазу.
        Он медленно показывался из-за стены, на этот раз с восточной стороны, прямо напротив армейской крепости. Змей развернулся, оборачиваясь кольцом вокруг Вермело, будто высматривая удобный лаз, чтобы прорвать оборону. «Луна» на небе появлялась каждый раз в новом месте, хотя сулила одни и те же неприятности. Но теперь доблестные воины гарнизона устроили неприятности Змею.
        - Ты слышал? Бастионом Эскуидон снова палит, - встрепенулся Ли.
        - Палит-палит. Эскуидон любит палить. Пушка у них знатная, нам бы такую против сомнов, - безразлично вздохнул Джоэл.
        - Да куда! Ее ж не сдвинешь. Она только по рельсам двигается. И то ее пятнадцать человек обслуживают.
        - Говорят, раньше по рельсам сама ходила, - вспомнил Джоэл. - Механизм какой-то был, на паровом котле и пружинах, а там два-три человека только заряжали и на рычаги нажимали.
        Громада пушки обычно виднелась даже с противоположного конца города с третьего этажа цитадели охотников. Она стояла на толстых серых стенах крепости военных. Бастион Эскуидон назвали в честь какого-то главнокомандующего, выигравшего важные сражения три или четыре сотни лет назад. Но мало кто помнил, с кем воевали. В Вермело смешались все народы, все языки сплелись единым нестройным говором. Уцелевшие писали свою историю нового мира, постепенно забывая, как пользоваться изобретениями старого.
        - Раньше и Змея не было, - заметил Ли. - Механизм механизмом. Но Красный Глаз вон щурится! Не нравится ему, видишь.
        - Кому ж понравится, - довольно хмыкнул Джоэл. Алое пламя ночного светила потускнело, подергиваясь сизой пеленой третьего века. Змей моргал и вытряхивал осколки, с неба доносилось угрожающее недовольное рычание. Или просто собиралась гроза? Патрулировать под дождем никто не любил, поэтому Джоэл заранее поежился.
        Они шли от цитадели охотников, собираясь развешивать Ловцы Снов. Сети привычно давили на плечи. Уже три дня ничего примечательного не происходило, создавалась иллюзия, будто жизнь входит в обычное русло. Но сердце Джоэла устало ныло: он все еще ни разу не встретился с Джолин, не ведал, как поступил с ней Зереф Мар.
        При этом устав предписывал бродить ночью вблизи Королевской Улицы. Теперь им с Ли целиком вверили Квартал Ткачей, а Квартал Шахтеров отдали Батлеру и его напарнику, безвестному юнцу. Посчитали, что умудренный опытом сорокалетний охотник научит мальчишку настоящей работе. Молчаливый покладистый Батлер поначалу неуверенно отнекивался, но приказы никогда не оспаривал. Квартал Шахтеров обозначили условно спокойным, зато Квартал Ткачей теперь патрулировали даже днем лучшие охотники. Население не понимало истинных причин такого оживления, но от любопытных глаз не скрылась развороченная телеграфная станция.
        Слухи перелетали из ушей в уши, как опасная инфекция. Джоэл и Ли ловили на себе недоверчивые взгляды поздних прохожих. Лавочники уже закрывали свои заведения, пекарня Зерефа тоже светила затворенной дверью и глухими ставнями на первом этаже. Джоэл уже три дня пытался постучать и узнать о Джолин, но она каждый раз ускользала. Возможно, кто-то и следил за ее перемещениями днем, но не Джоэл. А ему никакой информации не давали.
        Так же все никак не удавалось получить досье на Ленца, то ли графа, то ли герцога, который владел сгоревшим имением. Совершенно внезапно у архивариуса ничего не нашлось в бездонных ящиках. Расследование буксовало, заставляя Джоэла пребывать в сумрачном унынии. От мыслей отвлекал новый выстрел.
        Дым гигантской пушки стелился по Вермело, как упавшее облако. И Красный Глаз снова щурился, отчего наступал кромешный мрак: на уличное освещение не хватало ресурсов, а долгими ночами все озаряло алое сияние. Приглушенное, мистически-жуткое, оно вычерчивало с болезненной детальностью контуры предметов, заостряя углы и черня тени.
        - Ну вот, и как прикажете работать? «Молодцы», гарнизон, нечего сказать! Желтый Глаз почти закрылся, - посетовал Ли, разминая спину после тяжелой ноши: к моменту второго выстрела они успели развесить все отмеренные Ловцы Снов. Квартал Ткачей встретил новым узором улиц и проулков. Джоэл злился, что еще не успел достаточно хорошо выучить расположение каждой хибарки в юго-западной части района. А тут еще гарнизону вздумалось потягаться со Змеем, лишая последнего света.
        - Что там наши военные опять придумали? - удивился Ли, озираясь по сторонам в кромешном мраке.
        Красный Глаз моргал и метался, вытряхивая осколки огромного ядра. С неба на город сыпались обломки и капали кровавые слезы, подобные небольшому дождю. Да только слезы не скорби, Змей, как любой мучитель, не плакал от того, сколько боли причинял городу.
        - Стреляют в Красный Глаз. Что еще? - ворчливо ответил Джоэл. - Думают, однажды выбьют его и все проблемы решатся. Не верю я в это.
        - Я тоже, - кивнул Ли, едва различимый в тревожной темноте. - А если все равно продолжат превращаться?
        Красный Глаз привычно раскрылся и остановился посреди неба. Стараний великой пушки хватало минут на десять. После пяти-шести залпов, на которые тратилось колоссально много бесценного пороха, Красный Глаз обиженно мерцал и щурился. Иногда «луна» пропадала на несколько дней. Но кошмары не исчезали. Никогда. Возможно, вовсе не глаз Змея был виной, а какая-нибудь аура Хаоса, от которой вроде бы и защищала стена. По мнению охотников, гарнизон Эскуидон по большей части просто тратил время и ресурсы. От превращений в сомнов их старания никого еще не спасли.
        - Тогда все поймут, как прогнил этот паршивый город, - заключил Джоэл. Перед ним на мостовую упал очередной осколок ядра, глухо звякнув по брусчатке. Багряное свечение вновь вычертило лицо собеседника.
        - Ой да брось! - усмехнулся Ли. - Про прогнившие города всегда писали. Я вот пьес много читал, так там почти в каждой политические интриги, роковая страсть и патетические восклицания героя, «как несправедлив прогнивший мир»! - Ли картинно изогнулся назад, прикладывая руку ко лбу. Вышло у него и правда очень театрально и красиво, Джоэл невольно залюбовался гибкостью друга, на котором даже сети Ловцов Снов смотрелись как диковинный плащ из реквизита.
        «Надо было тебе в городской театр идти. И мне сейчас спокойнее было бы, - подумал Джоэл, представляя Ли на сцене, но тут же наткнулся на давний вопрос: - Или ты так и хотел, но почему-то не мог? Почему? Что заставило? Ли, откуда ты вообще?» Сотни вопросов вертелись на языке уже пять лет, но Джоэл не находил удобного случая, чтобы спросить. И почему-то он знал, что ответ на них приоткроет завесу вечных кошмаров любимого. Но Ли молчал, точно боялся из-за ответов навсегда потерять Джоэла. Что если Джолин скрывала от него свое прошлое по той же причине? Джоэл отгонял эти догадки, страшась цепляться даже за иллюзию ответных чувств: он ненавидел разочаровываться. Пока что с Джолин связывал долг охотника - объективный понятный факт. Устав предписал находиться в Квартале Ткачей, над которым простирала черные крылья надвигавшаяся буря.
        - Та еще будет ночка, - посетовал Ли. - Правильно я треуголку дома оставил.
        - Да уж, за треуголку деньги плачены, а голова-то своя, бесплатная. Пусть себе мокнет, - усмехнулся Джоэл.
        Тучи плыли из-за стены, из Хаоса. Значит, там существовала вода, к тому же после нее никто не перекидывался в монстра. Все ели растения, орошенные дождями неведомого застенного мира. Значит, обращения зависели и не от ауры Хаоса. В последнее время Джоэл думал, что и не от Красного Глаза. А бастион Эскуидон все старался, до отбоя выбрасывая еще одно ядро. После пушечных выстрелов Змей щурился, глухо шипел, но вскоре его рык слился с рокотом грома.
        «Сейчас бы дома сидеть под теплым пледом. Вдвоем. А не по крышам носиться», - подумал Джоэл, когда первые капли дождя упали на лицо, неприятно холодя кожу. Весна приходила рывками: то буйным цветеньем, то частыми грозами. Ветер нес по улицам мусор, выковыривал из потаенных уголков сухие листья, уцелевшие с осени. Труха и пыль летели навстречу, и охотники прикрыли лица шарфами. Глаза резало, точно в них попал порох от гигантской пушки. Непогода разыгрывалась не на шутку. Снова на улицы спускался кромешный мрак.
        - Придется зажигать лампы, - заключил Джоэл, и они отправились на ближайшую телеграфную станцию, чтобы взять два масляных светильника. Они едва не свернули привычным маршрутом к развороченному отделению, но вовремя спохватились. Лампы им выдавал уже другой старик в форме, и Джоэл надеялся, что его не постигнет судьба несчастного коллеги.
        Тем временем буря все закручивалась порывами ветра, словно намеревалась затянуть Вермело в гигантскую воронку. А и неплохо бы! Джоэл как-то раз слышал сказку про дом, подхваченный волшебным смерчем и унесенный в далекие страны. Возможно, так бы они все спаслись от Змея. Но сказки на то и сказки, что в них все легко и красиво. Разразись над городом ураган, разрушь он охранные башни со старинными машинами, никто бы не уцелел. Никто. Оставалось только надеяться, что этой весной налетит обычная гроза.
        Джоэл и Ли бродили по Кварталу Ткачей в кромешном мраке, озираясь по сторонам. Разделяться они опасались, потому что ветер свистел в ушах, а неверные блики фонарей не выхватывали ничего дальше пяти шагов. «Только бы в такую ночь не появился сомн! Никакой сомн! Уж тем более легендарный!» - умолял все силы, в которые не верил, Джоэл. Но непогода набирала обороты, тучи пухли и снижались. Красный Глаз совершенно скрылся за ними, но не погас.
        Внезапно до ушей долетела странная скрипучая музыка, нестройная и разбитая. Джоэл сперва вздрогнул, приняв звук за вскрик или стон, но успокоил себя, ведь сомны точно не умели петь. Вскоре сквозь ветер проступили слова, которые некто орал хриплым нетрезвыми голосом:
        - Я выпью до дна глотком чужой боли всю вечность времен, изъятых собой.
        Мимо с важным видом прошествовал пьянчуга Биф, на нем красовалась замызганная льняная рубаха и не менее замызганные штаны. Он шлепал грязными босыми ногами по свежим лужам с таким наслаждением, точно это он вызвал грозу. Он шел безбоязненно посреди улицы, крутя ручку пузатого вытянутого инструмента, из которого и лилась протяжная монотонная мелодия.
        - Что это у него? - подивился Ли, присматриваясь.
        - Колесная лира! - радостно гаркнул Биф, впервые ответив на едва слышные переговоры охотников. И это отчего-то напугало, будто стареющий безумец улавливал даже легкие шепоты. Джоэл потянулся к рукояти меча, вспоминая рассказ Грэма и Бима. Но вряд ли Вестник Змея мог принять форму человека, который нагло шатается целыми днями по одним и тем же улицам.
        - И охота тебе в грозу с колесной лирой слоняться? - махнул ему Ли.
        - А когда еще? - пожал плечами Биф и деловито двинулся дальше, вновь декламируя: - Чужою судьбой открою границы будущего.
        - Да что с ним говорить.
        «Он всего лишь наживка, - хотел бы добавить Джоэл, но усомнился: - А наживка ли? Или свидетель? Знает ли этого Бифа наш пекарь?» В последнее время сознание подкидывало невероятные версии событий. Не хватало фактов для четких теорий, поэтому возникали предположения разной степени фантастичности. Джоэл никогда не считал себя блестящим следователем. Он выполнял работу как честный трудяга, не более того. Но отчего-то многие верили в него, например, Грэм и Бим. И Джоэл уже ощущал груз вины за то, что до сих пор не продвинулся в расследовании. Возможно, в городе творилось нечто ужасное, а потеря времени лишь усугубляла проблему. Возможно, с Джолин творили нечто ужасное, а он уже три дня не ведал о ней ничего.
        Словно в подтверждение его тревожных мыслей, небо раскололось от молнии, за которой тут же сумасшедшим оркестром грянул оглушительный рокот. Гроза повисла прямо над городом, но дождь только лениво накрапывал. Джоэл и Ли замотали головы шарфами, зная, что это все равно не поможет, когда накроет ливень.
        Отбой еще не прозвучал со стороны черневших башен, но улицы уже совершенно опустели. И только два огонька охотников трепыхались во мраке, расчерчивая клетчатыми отблесками брусчатку. Царило безлюдье, и лишь следом за Бифом, немного отставая, проковылял одноногий нищий. Его костыль гулко простучал по мостовой.
        - Подайте на пропитание, подайте, господа охотники!
        Обездоленные нередко выходили прямо перед отбоем, зная, что у охотников всегда водятся деньги. Попрошайки, конечно, рисковали, потому что не все ночные стражи отличались щедрым и великодушным нравом. Но Джоэл безразлично пошарил в кармане и кинул в глиняную плошку монетку, недовольно подумав: «Нищих все больше. А у нас в городе кризиса официально нет. Есть новая экономическая реальность. Да… Мог позволить себе хлеб с маслом - хорошо. Потом не смог - это кризис. Если никогда не сможет - новая реальность. Вроде как и не было никогда масла. Только черствый хлеб».
        И снова гром переплелся с мыслями, перекрывая команду «отбой», которая троекратным монотонным повторением разнеслась по Вермело. Спали под такую канонаду, наверное, только самые отважные. Повезло, что прошлые люди изобрели двести лет назад штуковины, которые ловили и уводили под землю молнии. Назвали почему-то громоотвод, хотя все давно знали, что давящий на барабанные перепонки звук ничуть не опасен. А вот яркая вспышка… Неотвратимая и быстрая, как обращение легендарного сомна из обычной тени. Джоэл вздрогнул, не представляя, как поступит, если именно в эту ночь вновь столкнется с Вестником Змея.
        Они брели с Ли, точно две промокшие птицы, нахохлившись, втягивая голову в плечи. Под одеждой скапливалась омерзительная сырость. Несмотря на промозглую погоду, Ли тянуло на разговоры. Когда они добрались до юго-западной части Квартала Ткачей, он приподнял лампу, неуверенно читая название на полустертой табличке, прикрученной к кирпичной стене какого-то дома:
        - Улица Энджа Делло. Кем он был?
        - Погиб за короля, кажется. Говорят, его в плен взяли, пытали, а он ничего не рассказал, - ответил Джоэл, хотя его мало занимала история. Особенно в такую ночь, когда они оба шарахались от каждой тени, готовые немедленно выхватить мечи.
        - А за какого короля сражался? И в какой войне? С кем воевали-то? - не унимался Ли. Опять он отвлекался от мрачных раздумий праздной болтовней.
        - С соседним государством. Или… Не знаю, Ли. У историков в библиотеке спроси.
        Джоэл, как и все новые жители Вермело, уже не помнил, за какого короля и с кем сражались в те времена. Все они уже забыли, как выглядел мир до пришествия Хаоса. Старые карты показывали расположение материков, но горожане изучали географию сети проспектов и улиц. А имена правителей ровным счетом ничего не значили в их новой жестокой реальности.
        - Да… - протянул задумчиво Ли. - Вот так живешь, мечтаешь о чем-то. А потом приходится… м-мучиться и гибнуть вот так. И все. Может, улицу твоим именем назовут. Вот вроде и память. Только больше нет страны, за которую отдал жизнь.
        - Вот не о чем тебе на дежурстве поговорить? Только о смерти? - проворчал Джоэл. - Пустая твоя башка. Пусть, пусть мокнет: может, отмоется от таких мыслей.
        На самом деле Джоэл вовсе не злился. Больше всего на свете ему хотелось обнять и согреть Ли, который уже ощутимо дрожал, смахивая с лица потоки дождя. В ненастные ночи вроде бы любимая работа делалась совершенно невыносимой.
        Голоса потонули в рокоте грома, молния озарила улицы, на мгновение выписывая каждый предмет ярче, чем днем. Но лишь на мгновение, а потом все потонуло в мареве ливня. Извиваясь ветром, змеился дождь, линуя воздух поперечиной клетки. В суматохе порывов пространство упало набок. Холодными каплями рассыпались кусты черемухи, буйно цветущие во дворе пекарни на Королевской Улице, куда вскоре вернулись охотники.
        Джоэл постоял напротив дома, задумчиво прислушиваясь к тому, что творилось внутри. Но под шум ветра не уловил ничего. Только незримая во мраке черемуха надрывно шелестела, временами возникая бледным призраком в ярком сиянии всполохов.
        - Надо подниматься на крыши, - то ли спросил, то ли вздохнул Ли.
        - Надо, - подтвердил Джоэл.
        - Главное, не поймать молнию на наши железяки, - невесело усмехнулся Ли, направляясь к ближайшей лестнице.
        - Уж постарайся. Гроза вроде стихает, - солгал Джоэл; буря только разгоралась, облака мистически подсвечивались багрянцем.
        Они взобрались на крышу пекарни, где Джоэл предпочел бы задержаться подольше, раз уж ему доверили охранять дом важной свидетельницы. Поднимаясь, он глядел не на улицу, а стремился увидеть, что творится внутри. Нарушив устав, он немного сдвинул приставную лестницу и оказался возле окна второго этажа. Сквозь занавески темнела спальня. Новая вспышка молний озарила на миг обстановку: шкаф, две кровати, кувшин для умывания, ковер. Все предстало бесцветными набросками. В следующем всполохе удалось рассмотреть уже мирно спящих хозяев. «Ага, значит, это спальня Зерефа Мара и его жены. А там, в углу, кажется, их внук», - подумал Джоэл, на всякий случай запоминая примерную планировку. Значит, Джолин либо ночевала прямо в пекарне, либо наверху в другой комнате. Но второе окно выходило на закрытый двор, куда ходу не было. Жители и так-то не одобряли лестниц возле своих жилищ, считая, что надземные тропки охотников только помогают грабителям.
        Джоэл и Ли очутились на крыше, устало рассматривая черный город внизу. В такие ночи все очарование застывшего Вермло терялось, смытое ливнем.
        - Ничего не видно. Тьма, как в Хаосе, - недовольно заключил Ли, глядя из-под ладони по сторонам. Но вода все равно заливала глаза.
        «Самое подходящее время, чтобы напасть легендарному сомну», - невольно подумал Джоэл, хотя сам обругал Ли за рассуждения о погибели и неизбежности.
        - Ну, пойдем-пойдем, мы и так слишком медленно патрулируем - поторопил Джоэл, хотя у самого замерзшие ноги одеревенели, а руки так и тянулись к мечу, мирно висящему на поясе в ножнах. Они брели по крышам, осторожно переступая по скользкой черепице, почти невидимой и осыпающейся. Приходилось ощупью продвигаться вперед, кое-как размахивая лампой. Джоэл надеялся, что в эту ночь не появятся чудовища, хотя бы не в Квартале Ткачей. Конечно же, его надежды не оправдались.
        - Сомн! - раздалось встревоженное восклицание Ли.
        - Где? - тут же спохватился Джоэл. - Легендарный? Тот самый?
        - Нет! Просто какая-то тварь.
        - Крупная? Что ты видел? - Джоэл крутил головой в разные стороны, но ничего не замечал. Он уж испугался, что зоркие глаза начинают подводить.
        - Не очень.
        - За ним! Если не крупная, то попадется в Ловцы Снов.
        Контуженный свет метался из лампы, и тут же ему вторил всполох. Дождь лип к ресницам и тяжелым векам, а зубы уже стучали от холода. А, может, волнения, натянутого нитью хитрой ловушки, которую заденешь - и вылетят из стены острые колья. Они пронзали тревогой. Ли что-то видел, обычную тварь, но Грэм и Бим тоже сначала последовали за мелким сомном. И снова нечто поджидало в Квартале Ткачей.
        - Нужны стимуляторы, так невозможно работать, - заключил Джоэл, когда поскользнулся и едва не покатился к краю крыши. Лампа, звякнув, выпала из руки и с треском разбилась, к счастью, не устроив пожара.
        Ли вовремя подхватил напарника под локоть. Он всегда приходил на помощь, ловкий и прыткий, как канатоходец. Теперь он непринужденно балансировал на коньке крыши, пробираясь к мосткам. Но и ему случилось пару раз едва не оступиться, навыков человеческого тела не хватало.
        - Нужны, - согласился Ли и извлек из кармана два привычных автоматических шприца.
        Короткий укол пробрал жаром и холодом, а потом мир вокруг расчертили ясные контуры. Мглы больше не существовало, дома вырисовывались объемными силуэтами, как чеканный профиль пропавшего короля на монетах. Обоняние обострилось, как у зверя, ноги приятно напружинились, крыша превратилась в ровную дорогу. После стимуляторов во всем поведении проскальзывало нечто нечеловеческое, животное. «Вот так, наверное, и видят твари Хаоса в кромешном мраке за стеной, - подумал Джоэл, устремляясь вперед, и тут же ужаснулся от своей догадки: - Что тогда в этих стимуляторах?» Но ингредиенты не интересовали, пока снадобья помогали делать работу.
        Откуда-то из тьмы доносился хриплый вой и скрежет, но не долетало давящей темной ауры, от которой без превращений хотелось взвыть и забыться кошмарным сном на сотню лет, точнее на вечность после меткого удара, срубающего голову.
        - Туда! - скомандовал Ли, кидаясь вперед выпущенной стрелой. Он и без снадобий бегал быстро, а теперь кинулся за сомном так прытко, что Джоэл едва поспевал. Но скользкая крыша больше не служила помехой, как и хлещущий за воротник дождь.
        - Вот он! - перекрикивая бурю, возвестил Джоэл, когда в проулке внизу мелькнула тень. И они без опаски прыгнули с крыши, перемахнув через улицу.
        Теперь удалось рассмотреть сомна. Он передвигался на четырех тонких ногах, трупно-серый и лысый. Только на загривке дыбилась черная кудрявая шерсть, а между вывернутых ног болтался длинный костяной хвост с ошметками кожи. Вместо морды тоже находился вытянутый полый череп с пустыми глазницами. Это удалось заметить, когда тварь обернулась. Враг не выглядел опасным, низкорослый и изможденный. Едва завидев охотников, существо кинулось прочь, перебирая по мостовой костяными пальцами или копытцами.
        - Гони его на Ловцы Снов! - скомандовал Джоэл, но тут же устрашился, что петляющий по задворкам монстр сам заводит их в западню. Возможно, где-то в тупике у глухой стены их поджидал легендарный сомн. Возможно, сама уродливая жалкая тварь готовилась превратиться в настоящего монстра. Но больше походило на то, что слабый сомн просто спасается бегством. У обратившихся оставался единственный первобытный инстинкт, воплощенный в простом желании выжить. Но чаще всего они беспорядочно метались по своему же району, как смертельно раненый в последней бредовой агонии.
        Эта тварь петляла по улицам и взбираясь на крыши по исцарапанным стенам. Его движения словно бы не имели никакой цели. Но скорость, с которой сомн перебирал длинными изогнутыми лапами, не позволяла догнать его даже под действием стимуляторов.
        - Зараза! - выругался Джоэл и добавил еще пару крепких слов, когда заметил, что сомн ловко огибает сети, которые развешивались каждый вечер для таких, как он.
        - Он как будто ищет что-то, - удивился Ли, набирая темп. Но Джоэл обогнал его, намереваясь первым принять удар легендарного сомна, если тварь и правда вела их в ловушку. Не даром Верховный выписал им дополнительно по пять мощных зажигательных ядер-гранат, не даром Джоэл метко кидал их все эти годы. Ножи так и не освоил, а вот искрящие снаряды всегда попадали точно в цель. Закинуть бы все пять в огромную пасть жуткой твари - и город спасен. А уж какой ценой - и так понятно. Все просто, просто и ужасно. Главное, чтобы Ли не помешал, не бросился спасать. В глубине души Джоэл уже принял любой исход, и вой бури превращался для него в единый приказ. Но тут же он одергивал себя и проклинал за начинавшуюся паранойю: «Да нет ж, это просто слабый сомн. Часто такие попадаются, раз в пару месяцев обязательно. Хотя сейчас слишком часто».
        Внезапно извивающаяся тварь резко затормозила посреди улицы, села на задние лапы, оттолкнулась и стремительным прыжком взмыла вверх, вцепившись в раму третьего этажа. На мостовую с дробным звоном посыпались осколки стекла, точно дождевые капли затвердели градинами.
        - Проклятье! Прыгучий гад! - поразился Ли и добавил в замешательстве. - Надеюсь чердак пустой.
        - Я бы не рассчитывал на это. Вперед! Там могут быть люди. Сомны не должны прорываться в дома, - поторопил Джоэл, устремляясь через улицу к приземистому строению. Он бесцеремонно выбил ногой хлипкую дверь. В небогатом доме, похоже, сдавались меблированные комнаты. В темном подъезде по деревянным стенам сочились подтеки, дождевая вода просачивалась сквозь трещины и щели.
        Первые два этажа уже пришли в движение. Зажглись масляные лампы, открывались двери. Мужчины и женщины в ночных сорочках и колпаках перепугано выглядывали из своих жилищ.
        - Что? Где? Горим?
        - Сомны! Сомны в доме! - истошно закричала какая-то перепуганная бабка со второго этажа. - Он прямо надо мной! Я слышу его шаги!
        Джоэл с Ли кинулись к узкой деревянной лестнице, буквально рыча на слишком любопытных горожан:
        - Всем оставаться на своих местах! Никому не выходить! Это дело охотников!
        - Сомны уже в дома врываются… - растерянно охали заспанные люди. Они привыкли, что их дом, их маленькая запертая клетка, на ночь остается верной защитой. Если из соседей кто-то обращался, тварь обычно тут же устремлялась на улицу к крупным Ловцам Снов. Сотканный узор манил кошмарные сны и сомнов, как мед притягивает ос. Джоэл подозревал, что на чердаке, в пыльной мансарде, никто не живет и не развешивает Ловцы Снов. Но он удивился, когда из-под скрипучей тонкой двери блеснул луч света, напоминавший отблеск каминного огня.
        - Думаешь, он еще там? - прошептал Ли. - Что-нибудь слышишь?
        - Шаги, - подумав, ответил Джоэл. - Нет, постой, что-то еще…
        - Верни меня! Ты можешь, я знаю! Ты не та, за кого себя выдаешь! - доносился слабый голос из-за двери, искаженный и нечеткий, точно кто-то пытался докричаться из-под толщи воды.
        - Сомн… говорит? - поразился Ли.
        - Но с кем?
        Ли и Джоэл прижались спинами к стене по разные стороны от двери. Внизу на пролете второго этажа столпились неуемные зеваки, бессовестно нарушая все указания охотников. Все еще причитала паникующая старуха, которую разбудили шаги сверху. Кто-то уже предрекал конец света.
        - Тихо! Иначе всех арестуем! - крикнул им Ли, и зеваки тут же разбежались стаей тараканов. - Ну все, Джо, ломаем дверь на счет три.
        Джоэл кивнул, до трех они досчитали синхронно и быстро. Джоэл взмахнул мечом, срубая ветхую дверь с ржавых петель, и вынес ее плечом, прикрываясь, как щитом. И не зря: монстр, занимавший половину тесной комнаты, тут же размахнулся когтистой лапой, ощерившись и зарычав. Он сам загнал себя в ловушку.
        - Нет! Я ни в чем не виноват! Это все она! Она! - закричал он человеческим голосом, забиваясь в угол. Джоэл уже сталкивался с тварями, которые умело подражали голосам людей, но желания убивать это не отменяло, поэтому он двинулся на чудовище плечом к плечу с Ли.
        Монстр встал на дыбы, размахивая когтями и извиваясь тощим телом. Обтянутые сизой кожей ребра тяжело вздымались, он задыхался от ужаса. Джоэл ждал нового превращения, ждал подвоха и тянулся к гранатам. Но ничего не происходило, тварь пыталась снова сбежать, но Ли отрезал путь к развороченному окну.
        Мощный удар лапы едва не свалил Джоэла на пол, но он вовремя перекатился вправо, взмахнув клинком. Сомн лишился двух костяных пальцев, жутко заревев. Он отдернул лапу, но кинулся вперед, намереваясь откусить голову. Тогда уже не сплоховал Ли, который метнулся наперерез и бесстрашно оседлал существо, подпрыгнув и уцепившись за остов старинной люстры с оплывшими свечами.
        Сокрушительный удар меча стремительно полоснул врага вдоль шеи, но тварь извернулась и сбросила Ли. Джоэл воспользовался замешательством существа, которое от боли беспорядочно заметалось из стороны в сторону, топча, царапая и кусая воздух вокруг себя. Джоэл резко нырнул под распростертыми когтистыми лапами, с одной из которых сочилась черная кровь, и вонзил клинок твари прямо в сердце.
        - Берегись! - воскликнул Ли и резко дернул за плечи назад, покатившись вместе с напарником кубарем в сторону, чтобы судорожно извивающийся сомн не придавил их своей тушей.
        - Ну, вот и согрелись после дождичка, - выдохнул Ли, стирая шарфом пот с лица. Джоэл же смахивал с кожи капли крови чудовища. Они поднялись, выровняли дыхание и немного успокоились. Совершившийся факт убийства горожанина не задевал в достаточно мере очерствевшие сердца, его последние слова тоже мало волновали. Охотники даже улыбнулись друг другу, радуясь удачному обезвреживанию сомна. За последнее время им не хватало хороших новостей. Слишком часто в рапортах приходилось отмечать череду необъяснимых событий и совпадений.
        - Джо… А тут кто-то есть… - вдруг встрепенулся Ли, собираясь исследовать чердак на предмет трупов нерадивых хозяев, которые забыли о Ловцах Снов.
        - Сомн? Где?! - обернулся кругом Джоэл, готовясь к новой атаке. Мыслями и душой он еще находился в пылу битвы, сердце гулко стучало, отзываясь шумом в ушах. Но действие стимуляторов постепенно иссякало, поэтому глубокие тени в углах уже сквозили непроницаемой темнотой. И в одной из них что-то шевельнулось.
        - Нет, не сомн. Человек. Там… Там женщина сидит! - поразился Ли, который еще хорошо видел в сумраке.
        Джоэл неуверенно облизнул пересохшие губы, нервно сдавливая рукоять меча. Левой рукой он нащупал фитиль гранаты. Умный механизм прежних людей сам высекал искру, достаточно было лишь потянуть за рычаг. Взрывом бы, конечно, разнесло весь этаж. Но при известии о некой жительнице мансарды тут же ожили самые худшие опасения: «Вот и он! Вот он, легендарный. Так и есть - ловушка. Вымотал нас на своем прислужнике, а теперь превратится».
        Джоэл подошел с мечом в угол, жалея, что в суматохе погони они с Ли потеряли масляные светильники. Но у женщины тлели угли, не в камине, а в самодельной жаровне, возле которой она царственно замерла в кресле качалке. Джоэл раздул огонь и в неясных отблесках увидел древнюю старуху с бельмами на обоих глазах.
        Морщинистые руки крепко сжимали подлокотники. Ее сутулое тело скрывало бесцветно-серое платье, плечи же окутывала ажурная черная шаль. Она сидела настолько неподвижно, что сперва Джоэл решил: пожилая горожанка умерла от ужаса, как только в ее дом вломилось чудовище. Если так, уже ничем не помочь. По крайней мере, она не собиралась ни в кого превращаться. Но неужели именно с ней говорил обратившийся? И говорил как будто вполне разумно.
        Джоэл украдкой обернулся и заметил, как монстр сжался до размеров тощего юноши с темной гривой волос. При жизни обратившийся, вероятно, поражал своей красотой. И по внешности никто бы не предположил, что ему являются кошмары о костяных монстрах. Но внешность всегда обманывала, как и в случае старухи. Она не обратилась, но Джоэл отпрянул, когда подобное мумии существо внезапно пошевелилось. Запавшие губы раскрылись, обнажив кривые желтые зубы. Старуха жутко улыбнулась и изрекла, растягивая слова:
        - Джоэл… Смерть смотрит на тебя сквозь закрытые веки. Возблагодари свою вечную долю. Карты разложены, закономерности застыли. Не мне менять их, даже если я знаю твою судьбу. От этого и не менять. Знать хуже всего.
        - Откуда вы знаете мое имя? Кто вы? - вздрогнул Джоэл.
        - Карты. Все карты. Всезнание времен в потоке чужих судеб, - сипло ответила старуха, затем извлекла из-под шали колоду и перетасовала ее неожиданно ловкими пальцами. Сумрак не властвовал над рисунками на картах, точно они светились в темноте.
        - Всюду судьбы. Вижу судьбы от начала до конца, - прошелестел ее голос. - И твою вижу. Только свою не знаю. И судьбу Змея вижу. Вижу-вижу, как он спит то одним, то другим глазом. Вижу-вижу, как сидит в своей лавке. И его судьбу видела…
        Старуха украдкой кивнула на труп, лежащий в углу. Похоже, она совсем не испытывала потрясения после вторжения в свое жилище. Ее не смущала перевернутая мебель и сломанный лакированный столик, за которым она, очевидно, морочила наивным людям головы.
        «Гадалка!» - понял Джоэл и испытал брезгливость. Он ненавидел всевозможные секты и шарлатанов, которые обещали то загробное спасение, то избавление от снов, то знание своей судьбы. Закралось предположение, что этот прыткий сомн, погонявший их в ливень по крышам, пал жертвой какого-нибудь наговора, гипноза или убеждения. Слова гадалки о смерти, которая смотрит сквозь закрытые веки, нагнали оторопь даже на опытного охотника.
        - Вы знали этого сомна? - сменил тон и линию поведения Джоэл. Старуха ни в кого не обращалась, однако все еще пугала своим непоколебимым смертельным спокойствием.
        - Это был мой клиент. Вчера он хотел узнать свою судьбу, - охотно ответила она, отстраненно улыбаясь, пока в ее руках плясали карты. - Я предсказала ему превращение, он не поверил, умолял сказать, что я солгала. Он пришел услышать предсказание о долгой жизни. Но карты никогда не лгут. И вот он обратился. Я знала, что он вернется ко мне, да, знала.
        Подошел Ли, который до этого задумчиво изучал труп в поисках каких-нибудь примечательных особенностей. Затем он отошел к окну, словно бы внимательно осматривая раму. Он никогда не участвовал в допросах свидетелей, поэтому делал все, чтобы избежать разговоров и в этот раз.
        - Почему вы не спите? Где ваши Ловцы Снов? - наседал Джоэл. Но старуха ничуть не страшилась, лишь все быстрее и быстрее мелькали карты в ее морщинистых руках.
        - Зачем Ловцы Снов тому, кто никогда не спит? - почти открыто смеялась она, и Джоэл разозлился:
        - Я вынужден задержать вас!
        Но гадалка рассмеялась еще громче и стремительно вскочила с кресла-качалки, разметав черную шаль. Она вилась за ней черными крыльями ворона, рассыпая на ходу то ли ветхие нитки, то ли пепельные хлопья. Женщина направлялась прямо к развороченному окну, которое зияло разорванным ртом с выбитыми осколками зубов. А за ним чернела ненастная ночь и звала высота третьего этажа.
        - Что вы делаете?! - вскрикнул Ли.
        - Останови ее! - слишком поздно догадался Джоэл, кидаясь наперерез то ли свидетельнице, то ли соучастнице обращения. Но он не успел: ненормальная старуха ловким прыжком ныряльщика кинулась в развороченное окно, ломая остатки рамы. Раздался натужный треск древесины и звон новых осколков.
        - Да что она… - неразборчиво выдохнул Ли, древним идолом застыв на месте. - Зачем?
        Он ничего не успели предпринять, совершенно ничего. За гибель свидетеля ждал неизбежный выговор, а то и штрафное дежурство на все выходные. Джоэл уже представил гнев Умана Тенеба, но так и не понял, почему гадалка так поступила, ведь он даже не угрожал ей допросами. Все домыслы и сомнения промелькнули в долю секунды, той, которой не хватило, чтобы остановить дряхлую с виду старуху. Все лишь с виду. Новая ложь окунула в ледяной омут непонимания.
        - Поздно, - проскрежетал Джоэл, подходя к окну, на котором остались обрывки порванной шали. Их трепал ураганный ветер, делая похожими на темные птичьи перья.
        - Куда она делась? Где тело? - изумлялся Ли, перегибаясь через край подоконника.
        - Куда! Выпадешь! - окликнул его Джоэл, затаскивая за шиворот обратно, как котенка. Он сам выглянул в окно, осторожно, чтобы не порезаться о торчащие пики стекол. Внизу чернела каменная река слегка блестящей от дождя мостовой. На ней не вырисовывались ни очертания тела, ни потеки крови. С третьего этажа можно прыгнуть и выжить, но уж точно не древней старухе, которая кинулась головой вниз. Но она как-то сбежала.
        - Может быть, она на крыше? - пробормотал Ли.
        - Или мы ее просто не видим? - неуверенно ответил Джоэл.
        Они выбежали из квартиры, предварительно потушив жаровню из умывального кувшина, разогнали не в меру любопытных соседей новой угрозой ареста и вышли на улицу. Под окнами дома не обнаружилось и следа крови. Они обошли все здание по периметру, перемахнули через ветхий забор на задний двор, потом залезли на крышу. Но нигде не нашлось и следа старухи или, возможно, сомна.
        Ли бродил с обиженным недоуменным видом обманутого ребенка, который вместо пряника получил пустую обертку. Временами он причитал:
        - Да что это такое? Куда она делась?
        Джоэл же молчал, хрипло дыша. Он все еще поминутно тянулся к гранатам на поясе, жалея, что не прикончил странную гадалку при первой же возможности. Но тогда его отправили бы под трибунал за убийство мирного жителя. Вот только обычные старухи не исчезают бесследно после прыжка из окна мансарды. Либо вмешался какой-то хитрый фокус некой городской банды шарлатанов, либо гадалка, как и предупреждал несчастный сомн, была не той, за кого себя выдавала. Но кем - Джоэл не представлял.
        - Карнавал уродов какой-то! То Биф, то эта… - все возмущался Ли, когда они расширили область поисков до размеров района. Предварительно они вызвали на телеграфной станции команду чистильщиков, чтобы те разобрались с трупом неудачливого клиента.
        - Да уж, весь мир тот еще карнавал, - соглашался Джоэл, немного успокаиваясь: по крайней мере, они не угодили в ловушку. К тому времени буря стихла, они видели округу и без стимуляторов. Сияние Красного Глаза кое-как пробивалось через тучи. Змей еще спал Желтым Глазом, как говорила гадалка. Ее размеренный каркающий голос врезался в память жутким знамением. О какой лавке она упоминала? Уж не о пекарне ли и Зерефе? Но Джоэл не верил ни в предсказания, ни в тайные знаки. И все же исчезновение гадалки заставляло предположить, что в городе творится нечто такое, чего не наблюдали за все двести лет. Привычный порядок вещей рушился.
        - Нет, я видел всяких старушек, но чтобы таких! - кое-как пытался шутить Ли.
        - Что если это и был легендарный сомн? - пробормотал Джоэл, озвучивая свои опасения вслух. Утро уже пробивалось первыми лучами, жидкая грязь, сочившаяся из-под ног, постепенно застывала, стекая последними ручейками вниз по кривым улочкам. Квартал Ткачей окутывал сизый полумрак.
        - Я уже ничего не понимаю, Джо… - простонал Ли, кидая под ноги промокший шарф: - Надоело все это!
        Из груди его вырвался неразборчивый скрип, напоминавший одновременно возглас возмущения и сожаления. Джоэл с участием тронул его за плечо, но Ли порывисто вывернулся, повторив еще громче:
        - Надоело! Сырость эта, город, тайны! Смерти… все надоело!
        - Мне тоже, - вздохнул Джоэл. Рано или поздно каждому хотелось бросить такую жизнь, особенно, если не везло. Они увязали в паутине чьей-то лжи. Терялись или не находились архивы, свидетели либо замалчивали факты, либо вовсе пропадали. Да еще в голове, как назло, крепко засело внезапное предсказание сумасшедшей старухи.
        - Думаю, поиски уже ни к чему не приведут. Пойдем, Ли, скоро будем дома, отогреемся, - успокаивал он друга, хотя сам, продрогший и разъяренный, после ночи бесцельных поисков снова мечтательно представлял себя в роли стригаля или пахаря. Но понимал, что тайны Вермело не отпустят, пока он не найдет ответов.
        - Будем… Будем. Только сначала разговор с Уманом будет. А я не знаю, что сказать! - бушевал Ли, размахивая руками: - Вот была старушка, кинулась в окошко. Старушки нет, и тела нет. Да нас в психушке так запрут!
        Они брели в промозглых сумерках, сквозь которые не пробивался Желтый Глаз, обвешанные собранными с улиц Ловцами Снов. Ли плелся рядом, сутулый, с неподвижным взглядом и непроницаемым лицом. Друг без неизменной удалой ухмылки на лице напоминал стершуюся обесцвеченную фреску. Но Джоэлу не хватало сил, чтобы чем-то подбодрить его. Он уже предчувствовал разнос от Умана Тенеба.
        Пробегав до самого утра по мокрым улицам, они не нашли хоть какого-нибудь логического объяснения пропаже гадалки или ее тела. Мрачное настроение усугублял неизменный дождь, а в цитадели охотников их ждали другие неприятные новости…
        Глава 9. Гниль
        Бледно-зеленый кафель фойе первого этажа нагонял уныние. Такой же покрывал стены морга, а на нижних уровнях стены просто размалевывали едкой краской болотного оттенка, из-под которой выступали «слои истории» разных цветов, не более радостных. Вся цитадель охотников пропиталась плесневелой тоской. Джоэлу порядком надоело едва ль не каждый день задерживаться в этом месте дольше обычного: то ночи на карантине, то в архиве, то встречи с Уманом Тенебом. Его кабинет выглядел единственным приличным местом в древней лечебнице. Все остальное покрылось тленом многолетнего упадка, но мало кому хотелось побывать в обиталище напускной роскоши.
        - Идиоты! Какая старушка? Какое окно? - гремел Верховный на подчиненных, как и предсказывал Ли, но запирать в камеру для проверки психической вменяемости все же не стал. Осыпал самыми забористыми и изобретательными ругательствами, затем выдохнул и резко успокоился, поправив золоченую пластину, скрывавшую левый глаз.
        - Ладно, исчезновение старой карги не ваше дело. Поручу расследование другим, - ровным тоном продолжал Уман. - На тебе, Джоэл, по-прежнему охрана свидетельницы и выяснение обстоятельств появления легендарного сомна.
        - Есть, - отрапортовал максимально сухо Джоэл, но тут же бесстрашно спросил: - Но для выяснения всех обстоятельств мне требуется досье на господина Ленца, владельца сгоревшего имения.
        Уман изменился в лице, короткие черные бакенбарды, которые он отращивал в последнее время, встопорщились, как у разъяренного кота. Перо ручки, которая подписывала рапорт о ночном происшествии, зависло над листом бумаги, едва не посадив смачную кляксу вместо угловатого небрежного росчерка.
        Похоже, возмущение Верховного Охотника не находило слов для выражения, даже непечатных не хватало. Ли слегка попятился, глянув на Джоэла с таким видом, будто хотел сказать: «Тебе жить совсем надоело?»
        Но служба охотника подразумевала немалую долю риска, к тому же Джоэл искренне не верил, что Уман за, казалось бы, незначительный вопрос отправит в темницу человека, который спас ему жизнь и в свое время отказался от славы. Хотя, возможно, Джоэл всегда думал о людях лучше, чем они себя проявляли.
        На этот раз Уман застыл, незаметно вскипая от беспричинного гнева. Мертвый волк на гербе за его рабочим местом точно дернулся и оскалился. Тусклый свет ненастного утра за окном не долетал сквозь стекла до кабинета. Тени точно сгустились и поднялись из углов.
        - Досье Ленца не нужно для этого расследования, - тяжело, но бесшумно опустив кулак на стол, ответил Уман.
        - Почему? - Джоэл бесстрашно буравил его взглядом, отчего Уман лишь больше свирепел. Ли рядом корчил гримасы и едва не скулил, желая только поскорее уйти. Джоэл же подтвердил свои мрачные догадки: ему не предоставляли всю информацию. Никто не хотел, чтобы он узнал правду, а Джолин, как и Биф, оставалась лишь наживкой. Уман хотел уничтожить легендарного сомна и, возможно, навечно похоронить какое-то очень темное дело. Возможно, дело, которое перешло ему «по наследству» от ретировавшегося предшественника, потому что Уман не боялся, а скорее испытывал отвращение к своей должности и всем секретам, которые приходилось хранить от бывших друзей. Власть - величайшее одиночество, а для воина еще и величайшая скука.
        - Это не в нашей компетенции, - проскрежетал сквозь зубы Верховный Охотник, а потом все-таки гулко стукнул массивным кулаком по темному шпону столешницы: - И вообще! Как ты смеешь - так тебя растак - задавать мне еще какие-то вопросы после этого рапорта о какой-то гадалке и пропаже? Радуйся, что я вообще оставляю тебе это дело! А теперь оба - пшли вон!
        «Да уж чего здесь радостного. Ну да, разве только не отправили к мозгоправам, действительно. Спасибо-спасибо, Уман», - саркастично подумал Джоэл, медленно отворачиваясь от Верховного Охотника и затворяя за собой массивную дверь.
        Ли, как молния, первым вылетел из кабинета. Уже в коридоре он скороговоркой твердил:
        - Джо! Джо! Ты головой ударенный совсем? Что это было? Кто тебя за язык вечно тянет?
        - Желание докопаться до правды, - с мрачным достоинством отвечал Джоэл, но Ли только качал головой, грустно усмехался и передразнивал:
        - Ты себя-то послушай! «Желание докопаться до правды». Да понятно, что нет ее. Понятно, что с Ленцем все нечисто. Ну нет правды в этом мире, нет! И быть не может! А если бы тебя заперли? Ты обо мне подумал?
        - Ты уже большой мальчик, позаботился бы о себе, - ответил Джоэл. Причитания Ли начинали здорово раздражать, мешая ухватиться за некую мысль, которая плавала у края сознания, но проваливалась в пропасть неразборчивых образов.
        - Джо! - Ли резко дернул за руку, разворачивая к себе. - Иногда ты… ты просто сухарь! Я за тебя волнуюсь, между прочим.
        Джоэл протяжно вздохнул, воздух с легким присвистом вырвался из легких. Тревога болезненно билась в вопросительно расширенных глазах Ли. Значит, на этот раз он не шутил, по-настоящему обижался и переживал. Джоэл никогда не хотел такой душевной теплоты, никогда не просил настолько беспокоиться о нем. Ему за всех переживать - норма жизни. А за него - трата сил, пустое.
        - Ли, уже все в порядке. Не тревожься о том, чего не произошло. Пойди лучше в душ, тебе надо согреться. - Он украдкой пожал руку Ли и поцеловал его в висок. На большее фантазии и изворотливости, как всегда, не хватило. Ли не отшатнулся и не поморщился, напряженные черты лица смягчились, складки на лбу и между бровей разгладились. Значит, сработало, как всегда, бесхитростно и непонятно.
        - Ладно, ты прав, ты прав, - кивнул Ли. - Если переживать, никаких нервов не хватит. Тебе бы тоже согреться.
        - Чуть позже.
        - У тебя в сапогах хлюпает, - посетовал Ли. Джоэл и правда ощущал неприятную сырость, пропитавшую толстые портянки.
        - Потом заскочу домой, там и согреюсь, - отмахнулся он, простуды к нему никогда не липли. Зато в неприятные истории судьба вовлекала с завидной частотой, вечно он натыкался на чужие тайны. Чего стоил пожар двадцать два года назад… С тех-то пор ему и являлись пепельные сны. Но это в прошлом, в прошлом, от которого никому не уйти.
        - А куда ты сейчас? - спросил Ли.
        - Проверить кое-то, - вкрадчиво отозвался Джоэл.
        - По делу старухи? - не унимался любопытный друг. - Но его же перепоручили не нам, а кому-то…
        - Но вдруг!
        - Как знаешь. Увидимся вечером перед работой. - Ли отстранился и померк, как светлячок на рассвете. Он ссутулился и отошел на несколько шагов. Влажные сосульки слипшихся волос липли к вытянувшемуся лицу, мокрый плащ тяжело висел на опущенных широких плечах, точно не по размеру. Ли сиротливо ежился, опуская голову, отчего Джоэл ощущал себя ужасно виноватым, но он только кивнул:
        - Да, на складе, как обычно.
        - Ладно.
        Джоэл оставил Ли посреди коридора и, хотя не оглядывался, знал, что друг стоит с потерянным видом, точно его бросили все на свете. Он просто хотел помочь, но Джоэл чувствовал, что ввязывается в опасное дело, которое выше интриг внутри организации Охотников. Он надеялся обезопасить Ли. Пусть тот и считался лучшим фехтовальщиком, от ножа в темном переулке никто не застрахован. Джоэл догадывался, что зацепил что-то более опасное, чем появление гигантского сомна. Хотя, казалось бы, разве это реально? Но чудовища безумны, движимы лишь жаждой крови, а человеческий разум в сотни раз изобретательнее.
        С его-то помощью и создали множество машин и механизмов Вермело, а потом забыли, как ими пользоваться. Например, холодильные установки давно сломались, и никто не ведал, как их чинить, остались только длинные ящики со стальными дверцами, потому из морга на весь первый этаж тянулся запах крови, нечистот и гниения.
        Он просачивался в фойе с омерзительными кафельными плитками, окутывал сумрачно-унылых секретарей, которые регистрировали происшествия, прибытие и отбытие конвоев и прочие события цитадели.
        Мужчина и женщина средних лет неизменно сновали среди многочисленных протоколов, разложенных под лакированной стойкой. Джоэл не знал их имен. Вроде бы они состояли в браке, поженились после задания, на котором несколько сомнов оторвали ему правую ногу от колена, а ей левую руку. Но им еще повезло не столкнуться с Легендарным, как Грэму и Биму. И они уцелели, в отличие от Стеллы, его покойной Стеллы, которая однажды лежала в этом ящике без заморозки, за стальной дверцей. Потом он в последний раз попрощался с ней, вернее, с ее опустевшей оболочкой, и больше уже никогда не видел. Порой Джоэлу казалось, что Энн так и не простила ему гибель подруги, и сам он себе не простил, хотя оба понимали, что такова их служба, работа. Но от скорби никуда не деться, не сорвать ее даже с кожей. Она переполняет и сочится кровью души, как кислое вино, перебродившее в кувшине.
        Таким же сосудом невыразимо горькой вины встретился на пути Батлер, их общий добрый друг, самый тихий и преданный. Он никого не судил, лишь себя одного. Каждый раз, каждый проклятый раз. Он снова шел из морга.
        За ним еще не успели затвориться двери. Они двустворчатой пастью скрипели на ржавых петлях, но их тут же закрывали коронеры в масках с длинным клювом, где помещалась капсула с ароматическим маслом, чтобы не задыхаться от духа разложения. Они напоминали самых жутких чудовищ. И тела резали так же - не когтями, так скальпелями - хладнокровно и беспощадно.
        Судя по виду Батлера, он присутствовал не на вскрытии обратившегося. И Джоэл обо всем догадался без слов, когда они столкнулись у необъятной стойки кафельного фойе.
        Зеленый мутный свет перепахивал бледностью усталые лица, глаза щипал гадкий запах и общий недостаток сна. Всегда вытянутое лицо Батлера сделалось непропорционально удлиненным и совершенно восковым, скулы заострились, как выступы скал, и в провалах по обе стороны вступавшего носа бессмысленно блуждали темные глаза. Обычно добрые, исполненные понимания, но теперь потерянные. Пустые.
        - Батлер, что с тобой? - без приветствий начал Джоэл, осторожно трогая друга за плечо и только так привлекая его внимание. Батлер не сразу узнал, прищурился, как на ярком солнце, потом слегка пошатнулся. Джоэл мягко отвел его к жесткой деревянной скамье возле стены. Когда-то на ней сидели, пока секретари записывали к врачам или для посещения больного, теперь она просто осталась в фойе. Иногда на ней ждали аудиенции у Верховного Охотника.
        Иногда отдыхали охотники, которым не хватило сил после ночи дежурства лицезреть трупы в морге. Многие после изматывающих ночей приходили в смятение при виде разрубленных тел, хотя во время ожесточенной борьбы никого не точили сомнения. Но слишком часто видели не только незнакомых жертв-обратившихся, но и друзей, родственников, однокашников, сослуживцев. И тогда-то кружилась голова, и тогда-то зеленые стены сливались единым капканом плесени и гнили.
        - Он погиб, - одними бескровными губами проговорил Батлер, скрючиваясь, как дерево в грозу.
        - Кто? - нервно сглотнул Джоэл, но ответ вырисовывался слишком очевидно:
        - Напарник мой новый. Он ведь… он был почти мальчишкой. Только из академии, двадцать три года.
        Джоэл вздрогнул, но с жаром спросил:
        - Мне жаль. Как это случилось? На вас напал легендарный сомн?
        В голове пронеслись сотни версий о коварстве страшного чудовища, которое сперва бороздило Квартал Ткачей, потом перешло в Квартал Шахтеров, а начал семь лет назад в Квартале Богачей. И наверняка взрастили его в имении загадочного Ленца. Но на этот раз все версии снова разрушились карточным домиком, когда Батлер помотал головой:
        - Нет. Обычный сомн. Один из шахтеров, который еще днем трудился в забое. Ты ведь его знал… Жил на углу Рыбной улицы.
        Нотки осуждения впились ледяными иглами под кожу, в ноздри ударила новая волна запаха из морга, сладковато-удушающая, напитанная аммиаком и химикатами следователей.
        - Знал, - ответил Джоэл.
        - Ты знал, что у него кошмары? - бесцветно продолжил Батлер.
        - Да. Извини, Батлер, я должен был предупредить вас! - Джоэл беспокойно заерзал на месте, вскочил, снова сел и сдавил виски, проводя по сальным мокрым волосам. Батлер заметил перемену, отчего еще больше ссутулился. Глаза его расширились, как у самого доброго и доверчивого пса, который случайно укусил хозяина.
        - Нет, Джо, ты ни в чем не виноват, извини, я не хотел, - ответил Батлер, причиняя своими словами неимоверную боль. - Напарник… он сам кинулся с мечом, как только увидел чудовище, выпрыгнувшее из окна. Сомн был слабый, он бы запутался в уличном Ловце. Но когда заметил человека, тут же набросился на него. Я ничего не успел предпринять. Они убили друг друга! Но я должен был… Я…
        - Батлер! Не вини себя так! - воскликнул Джоэл, он не злился, он умолял. Они оба не знали, куда деваться, когда гиб очередной выпускник. Ко всему привыкли: к крови, к трупам, к неизбежным обращениям, к тому, что сдавали укрывавших сомнов родственников на расправу в допросные или вовсе в Квартал Палачей. Но не к гибели молодых. Она означала, что им не вырастить смену, она нашептывала каждый раз, что их поколение закаленных в боях охотников, возможно, последнее. А что дальше? Дальше городу конец.
        - А как, Джо? Я паршивый охотник! Вот и все, - ответил Батлер. - Со мной нормально работают только опытные, а мне каждый раз ставят в напарники новичков, считают, что я хорошо их обучаю. А я не обучаю! Они со мной гибнут!
        Он ожесточенно ударил себя по коленям и встал, распрямляясь во весь свой долговязый рост, точно сливаясь по высоте и цвету с одной из клепанных колонн, которые темно-болотными перемычками украшали фойе, поддерживая стеклянный потолок. Раньше все это считалось, наверное, модным и элегантным. Но разве место красоте в вечной обители скорби? Нет.
        - Батлер, Батлер! Новички всегда гибнут. Какой-то их процент, такая наша работа, - твердил Джоэл, себе не веря. - Но вспомни, скольких ты успешно наставлял в свое время. Вспомни!
        Батлер и правда всегда обучал лучше всех, это ему следовало выступать на арене перед новобранцами. Ли-то больше красовался, нежели показывал по-настоящему действенные приемы.
        Насколько знал Джоэл, трепетной заботе Батлера поручали самых бестолковых выпускников. Потом многие из них получали должный навык уже в поле, на боевых дежурствах с опытным напарником. Но не все. Не все. И из-за этого-то Батлер считал, будто проклят. К тому же за эту короткую неделю за ним тянулись смерти: сначала кузен, потом упряжка любимых собак вместе с телеграфистом, теперь напарник. Он был близок к срыву. Джоэл видел, как друг косится на лестницу, ведущую к кабинету Умана Тенеба.
        - Ничего не хочу вспоминать. Пойду к начальству писать рапорт об увольнении. Если не позволит, пусть судят за дезертирство, - уверенно ответил Батлер, отворачиваясь.
        - Батлер! Не дури! Ты нужен на улицах! Сейчас легендарный сомн разгуливает, а ты хочешь нас бросить? - убеждал его Джоэл, снова вставая и с размаху хлопая по плечу. Батлер остановился, не обращая внимания, что на них оглядываются секретари фойе и проходящая мимо публика. Охотники все понимали, сами нередко проходили через подобное. А мнение ученых в кожаных фартуках и дознавателей в серых френчах не интересовало.
        - Нет… - протяжно вздохнул понуривший голову Батлер. - Джо. Дело не в этом. Мне кажется, я приношу только несчастья.
        - Не верю, - уверенно твердил Джоэл. Батлер нервно пожал плечами. И снова ноздри резал аммиачный воздух потусторонней комнаты со сломанными холодильниками.
        - Может быть, я и не уйду, - неуверенно предположил Батлер. Он больше не смотрел на роковую лестницу.
        - Может быть, - воодушевленно соглашался Джоэл. - Может быть, ты пойдешь в академию к Энн? Если тебе так служба в тягость.
        - Снова наставлять и обучать? Да что же вы меня таким хорошим наставником считаете! - Батлер вскрикнул так, словно его резали. - Плохой я наставник, плохой! - Но порыв быстро стих сменившись невнятным бормотанием: - Если я куда и пойду, то только в команду чистильщиков. Трупам уже не больно и не страшно.
        - Батлер, у тебя прекрасные навыки. Даже не смей об этом думать.
        Они снова сели на лавку, потом вышли на воздух, устав от проклятого запаха из морга и от мелькавших за дверьми существ с черными клювами.
        Во дворе цвела белая черемуха, не догадываясь, возле какого здания ее однажды посадили, не подозревая, что она возле тюрьмы. Любое дерево - раб своих корней. Как и любой житель этого древнего города.
        Джоэл еще долго говорил и говорил, убеждая Батлера не зарывать свой талант в землю. Друг то кивал, то отнекивался, то тихо скулил, то молча сжимал кулаки, дрожа от бессильной ярости на себя. Но в конце концов удалось его уговорить остаться на прежнем месте.
        И все же факт оставался фактом: у Батлера часто гибли напарники. За это некоторые считали его плохим охотником, и только Джоэл знал, что Батлер старается изо всех сил. Над ним просто тяготел злой рок, ему просто вверяли новичков или… отчаявшихся.
        Джоэл работал с ним в то время, когда сам искал смерти после гибели Стеллы. Но ведь остался же жив! Потом появился Ли, этот несносно веселый мальчишка, и Батлер словно намеренно отпустил, отстранил от себя. Потом ему вновь вверили «зеленого» выпускника академии. Тот вскоре погиб. Состоялся похожий разговор, и Джоэл в тех же выражениях просил не бросать службу. И друг не бросил.
        - Ну все, остаешься? - говорил, как тогда, Джоэл. Батлер задумчиво жевал цветок черемухи. Деревья и люди - похожи. Они ведь тоже вросли корнями в эту цитадель, от которой носились по городу, точно на тонких цепочках, прикованные, как карусель к оси. Вся жизнь - безумная карусель и карнавал уродов.
        - Остаюсь. Но… буду работать один. Если нельзя, уйду, - решительно заявил Батлер, отбрасывая цветок.
        - Ничего. Я найду тебе напарника. Опытного и бывалого, - упрямо кивал Джоэл.
        - Кого, например? - скептически бросил Батлер.
        - Например, Энн! - выпалил Джоэл.
        - Энн же в академии, - развел руками Батлер.
        - Да, тут ты прав, - задумался Джоэл. - Но я все равно поговорю с ней. Она знает всех охотников старой закалки. Она больше нас повидала. И ничего, не унывает!
        Энн и правда держалась лучше них всех. Ее коронным приемам обучался сам Уман Тенеб. Она пережила три эпидемии сомнов, несколько народных восстаний, две отмены денег, страшный мор от голода, немало серьезных ранений - и не сдалась. Она никогда не сдавалась, не уповая ни на удачу, ни на высшие силы.
        Хотя после победы над гигантским сомном что-то в ней сломалось так же, как в Умане: неукротимая воительница добровольно ушла на скромную должность в академию. Сказала, мол, устала от охоты, надо кому-то смену воспитывать. Лгала, кажется, лгала. Она ушла от скуки, потому что мелкие сомны больше не заставляли кровь вскипать невообразимым жаром. Она просто затаилась до грядущих потрясений Вермело.
        Энн не говорила прямо, что ждет встречи с новым воплощением ужаса, но Джоэл догадался об этом, когда она по сигналу тревоги принеслась из академии на поиски Вестника Змея. Яростное воодушевление на ее лице никто не сумел бы подделать.
        Она, как и Уман, искала встречи с равным противником. Джоэл, как и Батлер, не понимал такого рвения, но втайне надеялся, что их старая команда пяти отчаянных храбрецов снова соберется и поймает проклятую тварь. Вот только с Уманом теперь не очень хотелось сотрудничать. Да и его недомолвки лишь будили омерзение. Он просил без вопросов уничтожить врага, а не узнать истину. Да еще дело старухи, выскочившей из окна, не давало сосредоточиться. Джоэлу казалось, что все страшным образом связано.
        - Извини, друг, я должен идти, - сказал он Батлеру.
        - Конечно, дела. Дела.
        - Отправляйся домой, выспись, отдохни. Ничего, скоро выходные, ты придешь в норму, - по привычке увещевал Джоэл. С Ли обычно работало, но с Батлером их связывали только формальные деловые отношения с оттенком старой дружбы. Старший товарищ не нуждался в такой опеке, потому лишь несколько раздраженно отмахнулся:
        - Обо мне не волнуйся.
        - И все же я поговорю с Энн, - ответил ему Джоэл.
        - Как знаешь. Поговори, - пробормотал Батлер, сплевывая разжеванную горькую кашицу из цветов черемухи.
        Белый куст дневным фантомом шелестел от налетевшего ветра, по небу быстро плыли белые облака. Из кромешной черноты Хаоса, а все ж отчего-то белые, как цветы на шепчущем кусте. Как простыни, которыми укрывают любимых покойников, чтобы потом отдать тележке прокаженных. И снова мысли о скором визите в морг…
        Неприятные мысли. Лишь бы не друзей так отправлять. Не Батлера, не Энн, и уж тем более не Ли или Джолин. Только не их! И так слишком многих приходилось терять, поэтому он имел право так уговаривать Батлера и даже порой сердиться на него. Они оба многих теряли.
        - Разумеется, решать только тебе, - кивнул на прощание Джоэл, но понимал, что с каждым годом Батлер все больше выгорает. Возможно, именно теперь наставал его предел, Джоэл и в себе замечал первые признаки вечной усталости и безразличия к суровому ремеслу. Но расследование возникновения легендарного расшевелило и взбудоражило, посеяло сомнения, предрекая гибель Вермело. Да еще эта старуха: смерть смотрит сквозь сомкнутые веки - ее слова мучили и мешали думать. Особенно, когда в нос снова резко ударил застарелый запах мертвечины.
        Джоэл резко дернул скрипучие двери, сначала внешние, распашные, потом вторые, внутренние, раздвижные. Они катались по полозьям в конце короткого коридора, по стенам которого стояли шкафы со специальной одеждой - грубыми кожаными передниками, перчатками до локтей и, конечно, масками, которые щерились огромными клювами. Здесь, в непроветриваемом помещении, запах гниения засел особенно остро. Он смешивался с ароматическими травами, которые не только не отбивали его, но даже усиливали.
        - Наденьте, господин охотник, - проговорил слуга морга, который подносил коронерам и случайным посетителям все это облачение.
        Джоэл сглотнул ком нежданной тошноты, нацепив жуткий клюв. Перчатки и фартук ему не предложили, так как он не собирался трогать тела. Он вообще мог бы ограничиться сухим вопросом у секретарей в фойе. Но он уже не верил записям, раз Уман старательно скрывал архивные документы. Возможно, не только их.
        Джоэл вошел через раздвижные двери, дыша сквозь маску, не представляя, как разумные существа работают в таком облачении весь день. Но, что больше пугало, некоторые трудились над раскрытыми трупами без масок, лишь в повязках. Их не сшибала намертво застарелая вонь, въевшаяся в сломанные холодильные камеры и плесневело-зеленые пол со стенами.
        Джоэл торопливо отыскал старшего коронера, которого узнал только по тучной массивной фигуре. Он изучал описание смертельных повреждений, рассматривая чей-то обезглавленный труп - явно жертвы обращения. Джоэл пошел к металлическому столу и спросил:
        - Сегодня ночью не поступал труп некой женщины в черной шали, которая потом обратилась в сомна?
        Коронер поднял лицо-клюв:
        - Джоэл? По делу расследования следует сначала записываться.
        - Расследование поручили не мне. Но я имею прямое отношение к этому делу.
        - Обычно я не предоставляю такую информацию просто так, - протянул из-за маски собеседник. Голос представал искаженной вибрацией.
        - Так сложно ответить, была старуха или нет? - вспылил Джоэл, медленно теряя терпение.
        - Нет. Сегодня ночью три свежих трупа. Один из восточной части города. Другой из Квартала Шахтеров. Твой давний «клиент». Из-за него у нас третий труп, уже охотника.
        В меланхолически-спокойном тоне послышалось скрытое ехидство, точно он наконец-то уел знаменитого охотника. Они-то здесь тихонько гнили вместе с трупами, пока эти типы с мечами носились по крышам в лучах славы и всеобщего обожания. Наверное, так он всегда думал, наверное, считал, будто очень приятно убивать людей.
        - Напарника Батлера… - осадил Джоэл. - Я уже знаю.
        - Да, - совершенно спокойно ответил коронер. Похоже, он видел столько трупов и относился к ним настолько безразлично, что ему уж точно не грозило превращение. Если ему и являлись ночами отрубленные руки и ноги вперемешку с вывороченными внутренностями, то он воспринимал это как сон о рутинной работе. Будто принятие жизни во всех ее омерзительных проявлениях лучше бережет от безумия, чем отрицание зла.
        - К слову, «клиент» перед тобой, - не скрывая азартного интереса, показал на обезглавленный труп коронер. - А вон на том столе напарник Батлера.
        На соседнем столе под замызганной бледно-салатовой простыней лежало тело. Судя по складкам на ткани, из развороченной груди торчали выпростанные ребра. Страшно же они сцепились, если парень отрубил обратившемуся голову, когда его самого буквально выворачивали, превращая легкие в лоскуты. Хороший бы вышел охотник, сильный, возможно, лютый в битве, как Уман. Но горячность молодости сгубила его раньше срока.
        Джоэл глядел на тела и снова думал не о пропавшей старухе, а о несчастном Батлере. Да еще о Ли, который где-то остался в одиночестве, продрогший и обиженный. Его ведь тоже несколько раз чуть не сгубило желание быть первым. Джоэл поклялся, наверное, в сотый раз, что никто из его друзей не окажется в этом смрадном длинном зале, где в центре стояли бесконечные столы, а по стенам тянулись, как монструозные соты, ячейки негодных морозилок.
        Дверцы-дверцы-дверцы - до самого потолка, где колыхались вытянутые лампочки. В этом месте Джоэл видел истинный лик смерти. Не тот, что в театре показывают, не тот, о котором в книгах пишут. И даже не тот, который он созерцал сотни раз на улицах. Нет, здесь она царила безраздельно. Смерть - разбитый кафель и бесконечные морозильные камеры. И нелюди с длинными клювами.
        - Кофе будешь? - непринужденно приветствовал коронера его коллега, скрытый такой же длинной маской. Две бескрылые двуногие птицы - тучная и тощая.
        - Да, конечно, - приветливо ответил ему собеседник и отошел от стола. - А вам, Джоэл, пора уходить, если нет соответствующих распоряжений, которые бы касались текущего расследования.
        «Проклятье. Я же знал, что скоро случится обращение! Нельзя так резко переводить охотников из их кварталов», - злился Джоэл, все глядя на закрытый тряпкой труп. Он ощущал вину за то, что случилось.
        Он вот так без раздумий принял предложение Умана, когда тот приказал охранять Джолин и пекарню, но напрочь забыл о безопасности своего прежнего района. Поспешность распоряжений не позволила рассказать, кто в зоне риска и какие кошмары наиболее вероятны.
        «Все, надо идти к Энн, иначе я не успокоюсь», - решил Джоэл, с наслаждением вдыхая полной грудью воздух, напоенный ароматом черемухи.
        После маски с клювом и тяжелого запаха масел свежий ветерок казался чудом из чудес, даже если с заднего двора неизменно пахло кровью и доносились вопли тех, кого тащили на казнь.
        Много, слишком много людей не превращались, а просто отдавались на заклание. Хотя среди них хватало мерзавцев и смутьянов. Бастион Эскуидон охранял город от преступников, но на допросы с пристрастием подозреваемых доставляли все туда же, в цитадель охотников. А если выбивали нужные сведения, во избежание превращений там же и казнили. Не даром Квартал Палачей находился прямо за северной стеной психушки.
        А на юго-западе маячил через дорогу за деревянным забором предел изгоев. Туда прямо из морга, грузя с черного хода, везли телеги с трупами. Рикши, таскавшие их, всегда носили глухо застегнутую одежду - кожаный фартук, высокие сапоги, длинные перчатки и неизменную маску с клювом. У забора обычно встречал один и тот же старик в рубище с низко надвинутым капюшоном.
        Джоэл, повинуясь неясному порыву двинулся в сторону запретной территории следом за очередной телегой. От полутрущобного района несло помоями, за забором маячили покосившиеся домики. В старые времена там располагались портовые мастерские. Но назначение зданий изменилось тогда же, когда город лишился моря. И кораблей под белыми парусами. И всего… Чем ближе к стене, тем паршивее район, а уж с юго-западной стороны теперь и вовсе высилась свалка-кладбище.
        Но странные предположения велели Джоэлу дойти до запретного района. Очередной рикша-чистильщик как раз разгружал тележку. И у ворот стоял неизменный старик в рубище с капюшоном. Он принимал тела, руки его скрывали перчатки, лицо он обвязывал шарфом, поэтому никто точно не знал, насколько он болен.
        Прикрываясь воротником плаща и ни до чего не дотрагиваясь, Джоэл опасливо подошел к нему и спросил, когда рикша двинулся в обратный путь:
        - День добрый! Не получали ли вы недавно один труп…
        - Не день - утро. И кому добрый, кому злой. Нам так всегда злой. И не день будто, а ночь вечная. Ты за стену выйди, поймешь, о чем говорю, - ответил ему старик. - Ты, охотник, зря со мной говоришь. А то не ровен час, пополнишь наши ряды. Думаешь, среди нас бывшей вашей братии нет?
        - Да вы, я смотрю, больно смелые, - поразился Джоэл, но счел, что прокаженный из-за болезни уже не отдает себе полный отчет в том, что говорит. - Так насчет трупа ответишь?
        - Получал. И, как видишь, не один, - скрипуче усмехнулся старик из-под капюшона. Хотя старик ли? Рубище не позволяло сказать, сколько ему на самом деле лет.
        - Гадалка в черной шали не попадалась? Тощая такая, морщинистая. Возможно, ее привезли, минуя морг цитадели. Самоубийцы и умершие от естественных причин нас не интересуют, - цеплялся за последнюю ниточку Джоэл, хотя мысленно корил себя, что отвлекается от основного расследования. Он и так уже пообещал Батлеру поговорить с Энн и найти напарника. Слишком много обещаний и тайн - слишком мало сил. В сапогах с ночи все так же неуютно хлюпало, клонило в сон. Но Джоэл не мог успокоиться. Впрочем, как он и ожидал, ответ старика-прокаженного ничуть не помог:
        - Сегодня еще никаких старух не привозили. Сначала «партия» от охотников, потом уже «похороны» по заявкам горожан. Часам к двенадцати повезут своих покойников.
        Джоэл сдержанно кивнул и отшатнулся: он устал от людей, которые так спокойно и буднично говорили о смертях. Хотя и сам принадлежал к их числу, но к какой-то иной породе, возможно, менее циничной. Они-то охраняли мирных горожан и убивали монстров. И из всего торжества смерти чаще всего сталкивались с тем сакральным мигом, когда жизнь исходит из тела. А вот все остальное, вся эта пляска дотошных падальщиков - не их работа.
        «Все, хватит с меня на сегодня. Пойду в академию к Энн. Там живые», - заключил Джоэл, но понял, что сперва он направится домой менять портянки и желательно сапоги, а потом, может, поспит. Нет, пожалуй, сначала пойдет к Энн, чтобы в Ловцы Снов не набежали впечатления от морга и предела изгоев.
        Больше всего хотелось забыться, найди где-нибудь Ли, обнять его, почувствовать вкус упругих тонких губ, потом беспрестанно ласкать гибкое жаркое тело… и после в изнеможении и неге успокоиться, обо всем забыв. Хотя бы на время. Хотя бы на какой-то час.
        Но с Ли в это утро они разошлись как-то не по-доброму, сухо и даже отчужденно. Все из-за ночного происшествия. И врезалась же в память эта противная гадалка! Да еще Батлер с его кризисом. Но Джоэл радовался, что именно он столкнулся с другом возле морга, не позволив тому подняться в кабинет Умана. Не стоило Верховному, пребывавшему в дурном расположении духа, отклонять очередное прошение от Батлера об отставке.
        «Так, все. К Энн, значит, к Энн», - поторопил себя Джоэл, когда добрался до пыльной мансарды. Он приоткрыл дверь и бросил взгляд на застеленную кровать. А ведь там последний раз дремала Джолин.
        Ее бы тоже проведать, но не как охотнику, а как другу и защитнику. Он же обещал, что будет следить за появлением возможных синяков и ссадин на ее лице. Но он не успевал, опять не успевал, скитаясь точно бесприютный призрак по вечным улицам древнего града.
        Впрочем, дома в одиночестве ему не сиделось никогда. Когда он переступил порог, то немедленно почуял неприятный запах, похожий на неискоренимый дух морга или вонь трущоб.
        - Кто у тебя там сдох, сосед? - фыркнул снизу из-под лестницы старик-чистильщик, выплескивая на улицу помои. - Трупы никак прячешь?
        - Да так, яблоко сгнило, - отмахнулся Джоэл, поднимая за ссохшуюся ножку сморщенный коричневый остов, закатившийся под стол. Даже дома его преследовало гниение.
        Это подношение Батлера пропало. Джоэл поморщился: не успел доесть, когда отправился провожать спешащую Джолин. А думал, что все убрал. Неужели он с тех пор так и не появился в этой мансарде? Дни сливались с ночами дежурств, коротким сном и кропотливой работой над архивными тайнами. Да еще к ней примешивалась тревога за друзей, давило сознание бессилия. Если он и хотел кому-то помочь, если и был в силах, то эти «кто-то» постоянно отвергали его помощь.
        - Яблоко? - крякнул сосед, почесывая дряблый стариковский зад в сизых подштанниках. - А вонь, как будто ты прирезал ту девицу…
        - Да заткнитесь вы! - крикнул на него Джоэл, зло пробормотав себе под нос: - Да что же это в этом городе все так любят шутить о смерти, со смертью и во имя смерти! Как будто тем других нет.
        Собственный дом без Ли превращался в такой же карцер, как на нижнем уровне психушки. И запах плесени неизменный, и сырость похожая. Дом без близких людей - та же тюрьма, но из которой можно выйти в любой момент.
        Джоэл торопливо переоделся и двинулся через задние дворы на юг к академии. Сперва он заглянул к Ли. Друг обитал на соседней улице, на первом этаже.
        «Спит», - успокоился Джоэл, когда привычно запрыгнул на перевернутый ящик и краем глаза заглянул в щель между стеклом и драной занавеской. Жилище Ли не отличалось изысканностью, деньги он тратил только на красивую одежду. Те же сундуки, колченогие табуретки и грубо сколоченный стол. И, конечно, сети Ловцов Снов. Они неизменной паутиной покачивались в узкой длинной комнатке, но ни в одном из них Джоэл не заметил гадких созданий, которых так боялся напарник.
        Ли просто спал после тяжелого дежурства, впервые за долгое время на удобной кровати, а не в карантинной камере. Джоэл со спокойным сердцем направился к Энн.
        Она как раз проводила утреннюю тренировку с новобранцами. Обучающихся постепенно переводили на ночной режим и учили сну в неудобной позе. Некоторые не выдерживали, уходили и даже сбегали, но первогодки радостно упражнялись на плацу, разминаясь и отжимаясь перед тренировочными поединками. Их ласкали лучи рассвета, они еще не погрузились в вечную ночь.
        «Дети, наивные дети», - подумал Джоэл, глядя через стальную ограду на две группы девушек и юношей от шестнадцати до восемнадцати лет.
        - Джо! - помахала ему издалека Энн. - Чего стоишь как неродной? Заходи!
        - Сейчас, обойду до калитки.
        - Да что там, давай через забор, - рассмеялась Энн. Она выглядела спокойной и выспавшейся. Ее предложение перемахнуть через забор было шуткой: прочная ограда заканчивалась острыми кольями и колючей проволокой. А на специальных столбах по периметру круглые сутки висели огромные Ловцы Снов, чтобы максимально обезопасить будущих охотников в период обучения. Такие же тяжелые и крупные конструкции украшали каждое стратегически важное здание. Квартал Богачей так и вовсе навесил их в огромном количестве на стену вокруг района и на каждое имение по несколько штук.
        - Вот именно через забор! Какой пример я подам твоим подопечным. Позволь уж зайти через калитку, - ответил Джоэл, чувствуя, как у него теплеет на душе. Все-таки он был не один в этом мире, не один в этом городе кошмаров и моргов.
        - Ладно, так и быть, позволяю. Ну что, покажешь нам что-нибудь сегодня?
        - В другой раз. Ночь была тяжелой. Я пришел поговорить с тобой, - сказал Джоэл, заходя через пропускной пункт академии. Энн вышла навстречу, не забывая следить за новобранцами.
        - Как дела, учишь их? - спросил он, глядя на первые попытки новичков нанести удар деревянным мечом по соломенному чучелу. У кого-то получалось ловко, у кого-то неуклюже, но все неизменно радовались маленькому успеху этой игрушечной борьбы.
        И все же Джоэл за годы наблюдений отличал, кто уже проливал по тем или иным причинам человеческую кровь, а кто только воображал, как впервые заступит на боевое дежурство. И отчего-то романтические мечтатели чаще уходили из академии. На стадии обучения еще свободно отпускали.
        Зато изломанные жизнью, слишком рано повзрослевшие ребята, которых отличали серьезные мрачные взгляды, чаще всего успешно проходили курс тренировок и осваивали все премудрости. И в назначенный срок, обычно в двадцать три года, они выходили на улицы. Но даже из них кого-то захватывал жар первой битвы, как покойного напарника Батлера. И они, окрыленные первыми победами настоящей борьбы, раньше срока уходили в небытие.
        - Учу балбесов, точнее, на мне-то балбески, - не без гордости ответила Энн, упирая руки в бока. На ней был серый френч, застегнутый на все пуговицы. Они со Стеллой обе любили этот лаконичный форменный наряд. Только Энн еще коротко стригла волосы в юности, а покойная Стелла беззастенчиво носила пышные кудри, которые собирала в тугой высокий хвост на время заданий. Они напоминали неукротимых воительниц древности, которые неслись на колесницах с копьями и луками - Джоэл как-то раз видел дивные картинки в библиотеке.
        - Я пришел поговорить о Батлере, - отвлекаясь от праздных сравнений, перешел к делу Джоэл. Лицо Энн тут же вытянулось, неизменная лихая улыбка пропала, отчего ярче проступили шрамы и неглубокие морщины.
        - Не надо, я знаю. Знаю уже. Нам раньше тебя сообщили, - отрывисто сказала Энн. - Выпускник. Хороший был парень. Хороший, но очень уж отчаянный.
        - Ты бы видела, что с ним сделал сомн, - выдохнул Джоэл, на что Энн небрежно сморщилась:
        - Видела, Джо. Ты думаешь, я сладко спала всю ночь? Конечно, видела. У нас статистика ведется, знаешь ли, какой процент «выживаемости» выпускников. И если низкий, начинают нас трясти, мол, подготовка страдает. Мол, мягкие мы очень.
        - И тебе не надоело все это? - посетовал Джоэл, представляя объем бумажной работы, которая ложилась на плечи наставников помимо непосредственных задач. И это не говоря о случаях, когда поднимали по тревоге всех охотников вне зависимости от статуса.
        - Втянулась, знаешь ли, - отмахнулась Энн, становясь вполоборота и как бы намереваясь уходить.
        - А как же Батлер? - спешно напомнил Джоэл, сглаживая свою случайную бестактность.
        - Ты предлагаешь с ним работать?
        Энн замерла, сцепив руки на груди в замок. Она изучающе рассматривала Джоэла, точно оценивая, не врет ли он.
        - Да. Он не хочет больше нести ответственность за «зеленых» новичков.
        - Не знаю, Джо, - покачала головой Энн. - Могу подумать, конечно. Но лучше порекомендую кого-то. Более подходящего.
        - А чем ты неподходящая? - подался вперед Джоэл. - Энн, ты всегда давала фору даже Стелле.
        - Мир ее праху. - Они выдержали почтительную паузу. - Фору или не фору, а сейчас такая работа здесь, что не могу бросить. Видишь вон тех на трибунах?
        Джоэл поднял взгляд на деревянные скамейки. Еще недавно там млели девчонки-новобранцы, когда наблюдали за Ли. Теперь, в ранний утренний час, зрителей было мало. Всего пять тоненьких фигурок в серых робах. Они сидели неуверенно и сиротливо, как воробушки в дождь.
        - Пять девчонок. Вижу, - кивнул Джоэл.
        - Девчонок да не девчонок, - цокнула языком Энн с непонятным сожалением. - Две-то просто девочки из приюта, а вон те три, ну которые жмутся друг к другу, на днях только в академию пришли из одного «местечка». Пока все сидят, смотрят, как здесь все устроено. Ничего, освоятся.
        Джоэл примерно догадывался, о каком «местечке» идет речь, поэтому понимающе кивнул. Насчет приюта он тоже не удивился, сам так же поступал в пятнадцать лет. После пожара, да, после того самого пожара. С пятнадцати лет его преследовали пепельные сны. А он давил их сначала учебой, теперь службой. Его еще брать не хотели, обычно с шестнадцати принимали. Но он уговорил, настоял, буквально заставил.
        Тогда в академии было больше парней. Но с каждым годом казарма девушек становилась все более населенной.
        - Энн, что вообще толкает женщин связывать свою жизнь с ремеслом охотника? - впервые поинтересовался Джоэл.
        - То же, что и мужчин - безысходность, - отозвалась Энн. - Думаешь, все хотят и могут свить гнездышко?
        - Нет.
        - Вот именно. Некоторым просто некуда идти, как и вам когда-то. - Она осклабилась: - Не думаю, что ты скажешь: женщина всегда может торговать своим телом.
        - Не скажу, - решительно мотнул головой Джоэл.
        - Вот именно, - повторила Энн и выдохнула: - Что за проклятый город… Казалось бы, еды на всех не хватает, каждую ночь можно обратиться. Жить страшнее год от года! Но похоть никуда не девается. Кажется, даже наоборот. Вон, смотри на них, на этих троих, запуганные. Да-да. Ко мне вчера прибыли, новенькие. Говорят, сбежали из борделя. Очередного.
        Джоэл встрепенулся, сжимая кулаки. Неискоренимое чувство справедливости разгоняло сонливый туман усталости. Именно сейчас ему требовалось какое-то дело, которое он сумел бы завершить. Понятное, даже если не слишком простое, даже если рискованное с точки зрения разделения полномочий охотников и дневных стражей. Хотелось почувствовать себя полезным.
        - Если они скажут адрес, я разберусь, - с готовностью предложил Джоэл.
        - Это не в нашей юрисдикции, - напомнила Энн.
        - И все же. Я разберусь.
        - Разберешься за то, чтобы я потом стала напарником Батлера? - недоверчиво сощурилась Энн.
        - Нет, просто разберусь. За Вермело и за людей.
        - Смотри, Джо, надломишься ты. Всем-то помочь хочешь. Эх… Ладно, иди! Я уж точно не забуду!
        Глава 10. Мрачные задворки
        Мутный свет стекал по грязным стеклам, распадаясь тусклым дымом в замкнутом пространстве кладовой. В углу паук свил сумрачный узор из зыбких нитей, наподобие тех, которые хранились в сундуках вокруг. Сюда не допускались курсанты академии. До срока никому не позволяли постичь таинство великого узора, спасавшего Вермело двести лет. Молодых охотников посвящали в искусство плетения на четвертый год обучения в академии. И каждый выпускным заданием предоставлял по два Ловца - домашний и уличный. А проверял на себе. Нерадивых учеников вполне могли съесть их собственные кошмары. Выпускной показательный поединок тоже проводился на боевых мечах, к тому времени каждый понимал опасность будущего ремесла. Но молодежи все равно не хватало осмотрительности.
        «Охотников обучать долго, а гибнут они слишком часто», - размышлял Джоэл, протирая затянутые дремотной пеленой глаза.
        Он проспал три часа в подсобке академии, окруженный Ловцами Снов. Энн позволяла. Надежнее места не нашлось бы во всем Вермело: кладовка хранила десятки сетей, который с наступлением ночи развешивали в казармах. По уставу, конечно, не полагалось использовать помещение не по назначению.
        Но в мансарде все равно пахло гнилым яблоком, а в цитадели не предложили бы ничего, кроме карцера. Оставался еще дом Ли… но Джоэл сперва решил немного отдохнуть, чтобы привести мысли в порядок.
        Когда он очнулся с гудящей головой, то пришел к выводу, что с другом они все же не ссорились. К тому же напарника в любом случае следовало позвать для разборок в незаконном борделе.
        Но все же он отправился в недолгое путешествие по Кварталу Охотников с тяжелым сердцем и не представлял, с чего начнет разговор. Что он узнал? Про старуху ничего. Разве только познакомился с главой предела изгоев, который принимал трупы. Словом, потратил впустую драгоценное время. Они и так дежурили по десять часов на улицах, а потом днем писали отчеты о происшествиях или искали нужные документы для расследований. А потом наставал вечер, и снова они несли на плечах тяжелые сети для развешивания посреди улиц. На себя времени не хватало. Так и проходила жизнь, никто не жаловался, все оставались на предписанных местах.
        Зато в этой системе они с Ли не считались неправильными или порочными, потому что честно выполняли свою работу. Охотников не интересовала личная жизнь верных солдат. Во всех других кварталах их преследовали бы слухи и пересуды злых языков, этих добропорядочных граждан, которые верили в свое спасение. Пока не превращались… Джоэл поморщился, умываясь ледяной водой из крана возле тренировочной площадки.
        Энн поблизости не оказалось, поэтому он просто вышел из калитки пропускного пункта, торопливо направляясь к дому Ли. Он надеялся, что напарник еще спит, иначе пришлось бы идти одному. Они ведь договорились пересечься только вечером на складе.
        «Три-четыре часа в распоряжении есть. Стоит взять с собой оружие», - соображал Джоэл, подходя к старенькому трехэтажному дому с облупленной желтой штукатуркой и замшелой крышей. Но от мыслей живо отвлекло окно первого этажа, затянутое белым маревом.
        - Ли! - беспокойно выдохнул Джоэл, решив, что в доме друга случился пожар. Он кинулся к двери, не заметив ступеней крыльца, и, судорожно гремя ключами, отпер замок. Ли еще два года назад сделал дубликат и вручил Джоэлу на случай экстренных ситуаций. Ключи скрипели и не желали поворачиваться. Плотное серое облако, как ни странно, не проникало под дверь. Джоэл шумно втянул воздух. Острый, почти звериный, нюх никогда не подводил: от пожарищ всегда несло паленой древесиной, а здесь - ничего.
        «Это его сон», - догадался Джоэл и успокоился, неторопливо переступая порог. На долю секунды он все еще опасался, представляя, как вырвется из комнаты и накроет с головой огненная волна, напоенная новым воздухом. Но, что еще страшнее, он представил обгорелый труп Ли, и от этой мысли спешно кинулся вперед: снова ничего.
        Джоэл тихо выдохнул и привалился плечом к стене, глядя на точеный профиль друга. Ли мирно спал, запрокинув голову на жестком валике подушки, и только болезненно сжимавшие простынь пальцы свидетельствовали о тяжелых видениях. Он что-то бормотал, Джоэл не разобрал, что именно.
        - Не… ух… не уход… под… жди…
        «Не уходи? Подожди?» - предположил Джоэл, все еще глядя на Ли и не решаясь разбудить его. Он просто рассматривал ровные черты - высокие скулы, тонкие губы, плавную линию шеи. Во сне возлюбленный выглядел совершенной статуей, из-за тумана в комнате бледный, точно мраморный. Она оба плыли в этом таинственном облаке, но вскоре оно начало рассеиваться, постепенно скручиваясь вокруг Ловца Снов.
        Джоэл слегка пошевелился, из-за чего скрипнула старая половица. Тут же Ли подскочил, словно ужаленный. Он выхватил меч, стоявший в ножнах у изголовья, и едва не набросился на друга. Потом резко потряс головой и тяжело упал обратно на кровать, убирая оружие.
        - Джо! Нельзя же так врываться! - воскликнул он. - Я, значит, сплю, а ты стоишь тут, как призрак!
        - Ли, а как тебя вообще будить?
        Когда Джоэл рассеивал сон нежными поцелуями, Ли раздраженно отмахивался и говорил: «Мы с тобой друзья. Друзья с небольшими… бонусами. Нам хорошо вместе. Но нам не нужна вся эта романтическая чушь». Джоэл поспорил бы: иногда Ли был очень романтичен, даже сентиментален в мелочах. А для дружбы Джоэл слишком часто думал именно о любви, которая не угасала, а крепла с каждым годом. Все труднее они отпускали друг друга, все сложнее становилось веселиться от рассказов про интрижки на стороне. Но, так или иначе, по утрам Ли по-прежнему не приветствовал проявлений близости.
        Когда же Джоэл менял тактику и довольно решительно тряс друга за плечи, Ли со сна мычал и рычал, а один раз чуть не врезал по носу.
        Если же Джоэл тихо приходил и ложился рядом, Ли просто сворачивался, как кот, обнимал, утыкаясь лбом в грудь, и продолжал дремать.
        Но все это происходило лишь в том случае, если Ловцы Снов не переполнялись кошмарами, если Ли не выгибался на узкой кровати, как на дыбе. Тогда, чтобы вернуть его к реальности, в ход шли и пощечины, и тычки, и нервные крики.
        Теперь же в ловушках для кошмаров покачивался бесформенный туман, который постепенно таял. А вместе с ним растворялся смутно знакомый силуэт в черном плаще, уменьшенный, как будто маячивший на горизонте в далекой перспективе длинной улицы.
        - Что снилось? - спросил задумчиво Джоэл. Таинственный иллюзорный незнакомец странным образом напоминал кого-то.
        - Да ничего, так… - отмахнулся Ли. Он явно лгал, протирая глаза и расчесывая пальцами темные короткие волосы. Он шумно и часто дышал, как после погони, и временами вздрагивал, резко поводя плечами.
        - Химеры? - предположил Джоэл, но понимал, что мерзкие твари явились бы в мир живых, запутавшись в сетях. Ли помотал головой, но долго молчал, а потом поднял глаза и ответил коротко и жестко:
        - Нет. Ты.
        - Я? В кошмаре? - удивился Джоэл, наконец догадавшись, на кого походил силуэт, истлевший зыбкой дымкой в ловушке для дурных видений.
        - Даже не в кошмаре, - продолжал Ли. - Знаешь, я будто шел по городу. А вокруг туман-туман… густой такой туман, что не видно дальше вытянутой руки.
        - Он у тебя в комнате так и висел. Туман-туман. Я испугался, что у тебя пожар, - заметил Джоэл, и сухие слова не передали и сотой доли того ужаса, который он мимолетно испытал, пока ключи неохотно поворачивались в ржавом механизме замка.
        - Да, туман, - не обращая внимания на уточнение, продолжал Ли, - и где-то в нем ты. Я все иду за тобой, иду и иду, а догнать не могу. Как будто туман похищает тебя. И это уже не ты, а кто-то совсем чужой, кто-то незнакомый.
        Джоэл сел на край кровати и потянулся к Ли, привлекая к себе и обнимая. Ли доверчиво потянулся к нему и прикрыл глаза, словно чтобы выбросить из головы остатки дрянного наваждения. Джоэл перебирал волосы возлюбленного и гладил по спине.
        - Глупый сон. Ты же знаешь, что я никогда тебя не брошу, - говорил он, и Ли на несколько минут снова задремал, чтобы увидеть другой - хороший - сон. В такие моменты он выглядел страшно уязвимым, нуждающимся в поддержке. И Джоэл не помышлял о побеге в горы с одной лишь Джолин. Либо всем вместе, либо ни с кем и никуда.
        Джоэл обнимал Ли так, словно остановилась вечность, словно он никогда уже не отпустил бы его от себя, словно создал бы вокруг них новый мир без кошмаров и опасностей.
        Вскоре Ли открыл глаза и лукаво улыбнулся, а потом вытянулся и запечатлел на губах легкий поцелуй. Джоэл ответил, наслаждаясь теплом, всколыхнувшимся под грудиной. Хотелось сорвать с Ли тонкую рубашку, дотронуться до теплого тела, целовать впадинку между ключицами, жилистый торс, а потом спускаться ниже и ниже, чтобы любимый забыл о снах, чтобы обо всем они оба забыли. До дежурства еще оставалось достаточно времени, и их вновь не разделяло никакое недопонимание. Но Джоэл уже дал слово Энн, к тому же где-то в одиночестве грыз себя чувством вины Батлер. Нет, моменты упоения друг другом снова откладывались. Джоэл встрепенулся и сказал:
        - Ладно, Ли, собирайся.
        - Куда? - недовольно отпрянул тот.
        - Мы идем в бордель, - сказал нарочито интригующе Джоэл, подмигивая. Ли многозначительно присвистнул и ухмыльнулся.
        - Нет. Это не то, о чем ты подумал, - тут же объяснил Джоэл.
        - Да я от тебя и не ожидал, - отмахнулся Ли, вставая и принимаясь натягивать узкие черные брюки, кажется, по последнему слову моды из Квартала Богачей. Джоэл отвернулся, чтобы не искушать себя соблазнительным видом тонких накаченных ног Ли.
        - Энн просила разобраться с одним типом. Дала адрес, - сказал он. - Находится в восточном Квартале Птиц. Ну том, что возле трущоб.
        - Далековато. Успеем ли до вечера? Это вроде как не дело охотников, - засомневался Ли, но уже надевал неизменную треуголку.
        - А мы заявимся как частные лица, - пожал плечами Джоэл. - Кто же нам запретит.
        - Полагаю, там держат девушек под замком?
        - Очевидцы сказали Энн, что дела обстоят именно так.
        Ли лучисто улыбнулся, застегивая пряжку пояса, на котором висели ножны. Теперь даже в пыльной комнатке он смотрелся, точно рыцарь с картинок из древних манускриптов.
        - Что ж, пойдем! - воодушевленно ответил он. - Я всегда готов помочь дамам в беде, как говорится в лучших пьесах старых мастеров.
        И они покинули скромное жилище, предварительно аккуратно свернув все Ловцы Снов. Передвигались дворами, чтобы срезать путь. На крыши в дневное время никого не пускали без острой необходимости. Разве только дневные стражи пользовались тропами охотников, если преследовали воров.
        - Надо было упряжку что ли взять… - сетовал Ли, перелезая через очередной забор. Временами хозяева ставили их в неожиданных местах, перегораживая тесные проемы между домишками. Еще недавно охотники четко знали, где удобно срезать путь, а теперь ругались и подсаживали друг друга, теряя время.
        - Какую упряжку? Батлер свою бы дал, но ты же понимаешь, что у него сейчас нет упряжки. Если только свою личную содержать. Могли бы на рикше поехать, но в той части города это слишком заметное зрелище, - ответил Джоэл.
        - Да уж, так себе местечко.
        Восточный Квартал Птиц прилегал одной стороной к трущобам, другой к небольшому сельскохозяйственному угодью, которое в прошлом считалось городским парком. Ныне его использовали для разведения птиц. В целом, жили в районе спокойно, так же бедно, как в Квартале Шахтеров, или Рыбаков, или Свинопасов. Но достаточно прилично. Только никто не отделил стеной Квартал Птиц от небезызвестных юго-западных трущоб, тянувшихся от стены темным пятном на карте. И именно на этой незримой границе между районами вечно обтяпывались самые темные делишки.
        Джоэл предполагал, что в бордель похищают или заманивают приличных работниц, которые присматривают за курами. Женщин в Квартале Птиц проживало больше, чем мужчин. Так и повелось, что крепкие молодцы из Квартала Шахтеров часто ходили свататься в Кварталы Птиц. Возможно, неизвестный враг выдавал себя за одного из таких женихов.
        Джоэл и Ли шли в молчании, не зная, с чем столкнутся. Они миновали Квартал Охотников и Квартал Шахтеров. Джоэл с тоской бросил взгляд на дом, возле которого погиб молодой напарник Батлера. Вскоре показался Квартал Ткачей, и пришлось неимоверными усилиями подавлять желание завернуть на Королевскую Улицу, но проулок со старой пекарней оставался в стороне, а они решительно двигались напрямик через дворы.
        Вскоре замаячили кроны садовых деревьев и донесся несвежий устойчивый запах курятника. Квохтанье и петушиный гомон издалека всколыхнулись неизменным гулом. Так охотники поняли, что достигли Квартала Птиц.
        На горизонте над домами синели верхушки горного хребта Фратура - еще одной важной местности, которую успели захватить в кольцо стены. Там добывали уголь, там же стояло древнее сооружение, которое благодаря высокогорной реке вырабатывало электричество. Как именно - многие уже не знали, но инженеры еще цеплялись за великие знания предков. Для охотников все эти места служили просто надежным ориентиром. Табличек на бедных домах Квартала Птиц почти не сохранилось.
        Жилища выглядели сущими лачугами: все не выше двух этажей, приземистые, перекошенные. Про штукатурку здесь никогда не слышали, при этом кривые домишки смотрелись обжитыми и по-своему уютными с занавесками на окнах и аккуратными садиками перед крыльцом. Возле многих играли дети, тощие и чумазые, но улыбающиеся. А еще отовсюду доносилось пение: квартал оправдывал свое название, и в остатках городского парка выращивали не только кур на мясо, но и певчих канареек, и сладкоголосых соловьев.
        - Красиво! - заслушался Ли, внимая переливчатым трелям. Джоэл же подумал, что хорошо бы купить желтого кенара и все-таки подарить Джолин. Только увидеть бы ее сперва!
        - У нас здесь дело, - поторопил Джоэл, недовольно втягивая голову в плечи.
        - Да-да, конечно, - закивал напарник, нарочито сурово сдвигая к переносице густые брови. Но шутливый настрой испарялся по мере их продвижения к юго-западному краю района. Если возле парка он еще напоминал милую деревушку, которую художники прежних времен изображали на пасторальных картинах, то вскоре превратился в грязные задворки. Здесь уже не разносилось пение птиц и не играли улыбающиеся дети. Люди нервно и недоверчиво выглядывали из-за скошенных дверных косяков, немедленно скрываясь при виде охотников.
        - Кажется, мы пришли, - заключил Ли, когда они выбрались через задворки на относительно чистую улицу. Здесь даже сохранились остатки мостовой, и сапоги не увязали по щиколотку в черной грязи.
        - Да, похоже на то, - кивнул Джоэл, глядя на единственное трехэтажное здание, возвышавшееся зловещим великаном над чередой одноэтажных бараков. Здесь-то и начинались Трущобы.
        Власти давно обещали что-то сделать с этим местом, но приличные люди по своей воле не селились возле стены. И хотя всех убеждали, что устройства на охранных башнях полностью защищают от воздействия гибельной ауры Хаоса, обыватели этому не верили. Так у окраин образовывались трущобы или оставались незаселенные куски леса, садов и пашен. О воздействии ауры Хаоса на посевы и плоды почему-то никто не задумывался.
        Возможно, эти трущобы существовали и до пришествия Хаоса. Джоэл не знал и не завидовал тем охотникам, которые каждую ночь патрулировали эти мрачные переулки. Обычно туда посылали проштрафившихся, сам он отправлялся туда в поисках быстрой смерти после гибели Стеллы. Оттого возвращение отзывалось неприятным покалыванием в груди, точно распустилась ледяная снежная роза с острыми шипами вместо лепестков.
        - Ну что, идем? - кивнул Ли на закрытую дверь.
        - Идем! - решительно двинулся вперед Джоэл. Он размахнулся и с силой постучал.
        - Пароль! - тут же раздалось с той стороны.
        - Это охотники, открывайте! - ответил Джоэл.
        - Иначе выломаем дверь! - добавил грозно Ли.
        - Охотники? Это не ваше дело! - донесся грубый голос из-за обшарпанной двери.
        - Наше. Если здесь мучают девушек и удерживают их против воли, то наше, - ответил Ли, но слишком взволнованно для официального задания.
        - Повышенный риск превращения в сомнов, - отрапортовал четко Джоэл, хотя снова нагло блефовал. Никаких распоряжений от цитадели они, конечно же, не получали, но любой охотник давал присягу, и первым пунктом в ней значилось: «клянусь защищать жителей Вермело от зла из Хаоса и от самих себя». Часто под этой строчкой подразумевалась целесообразность заточения в темницу тех, кто рисковал обратиться в сомна. Но теперь Джоэл следовал кодексу без перевернутого прочтения. Приказ цитадели - руководство к действию. Но если где-то творилась несправедливость, жертвы которой могли обратиться, долг охотников позволял вмешаться и без особых предписаний.
        - Без ордера я вас не впущу! Убирайтесь к Хаосу! - вновь послышалось из-за двери, но вскоре петли заскрипели, и из-за косяка высунулась одутловатая круглая рожа с отвисшими щеками. Бесцветные злобные глаза впились в пришедших.
        - Я знаю тебя, Джоэл, забирай свою шлюшку в треуголке и сваливайте, долбанная сладкая парочка! - небрежно фыркнул хозяин борделя.
        Тогда Джоэл не выдержал, кулак поднялся быстрее, чем промелькнула здравая мысль о сдержанности и этике допроса подозреваемых. Да какая там этика! Уман лупил всех без разбора, в итоге до Верховного дорос. А с владельцем грязного притона и вовсе не стоило деликатничать. Он отлетел от двери, хватаясь за свернутый набок нос. Удар Джоэлу поставили еще в приюте, так что носов и челюстей за свою жизнь он сломал предостаточно.
        - Не смей оскорблять охотников, - прорычал глухо Джоэл, переступая порог. Пусть грубо и бесцеремонно, но они уже вошли в бордель. До последнего они опасались, что хозяин сбежит через черный ход. Но он на свою беду подошел к двери и еще посмел обзываться.
        - Джо, ну зачем? - усмехнулся беззаботно Ли. - Я же тоже хотел ему врезать.
        - Врежь еще разок. Лучше запомнит, кого надо уважать в Вермело.
        Ли криво ухмыльнулся и вальяжно подошел к хозяину притона, который охал и шипел, хватаясь за кровоточащий нос. Он сполз под деревянный стол, надеясь спрятаться. Но на обрюзгшем лице мелькнула тень торжествующей улыбки. Джоэл не сразу сообразил, в чем дело, ощутив, как всколыхнулся пыльный воздух.
        - Берегись! - воскликнул Джоэл, но Ли среагировал мгновенно и без предостережений. Он уклонился от удара охранника, затаившегося в комнате, нырнул ему за спину и выкрутил руку, резким движением ломая лучевую кость. При таких разборках единственным ограничением для охотников оставалась гибель подозреваемых, а количество сломанных конечностей никто не считал.
        - Это ты берегись! - крикнул Ли, когда на Джоэла набросилось сразу два огромных бандита. По росту и телосложению они мало чем уступали среднему сомну, да и по отвратительности внешнего облика тоже. От обоих разило перегаром. Тяжелые кулачища с зажатыми в них заточками точными ударами рассекали пыльную пустоту там, где всего миг назад стоял охотник.
        «Не стоило начинать разговор с мордобоя», - подумал Джоэл, предполагая, что все равно пришлось бы столкнуться с охраной. Да и вообще на охотников готовили засаду, наверное, как только заметили их на грязной улице.
        Один здоровенный бугай уже корчился под столом с переломом руки, вокруг другого, нового, скакал Ли, выводя из себя неповоротливую тушу своей прытью. Враг размахивал сломанным табуретом, метя в голову. По счастью, настоящее оружие в Вермело ревностно охранялось двумя гарнизонами, поэтому всякий сброд обходился подручными средствами.
        Но от взмахов заточек Джоэл все равно едва уходил. Он не вытаскивал меч, понимая, что вбитые накрепко рефлексы заставят уничтожить противников с одного удара, как это делалось по возможности с сомнами. А если уж охотники вломились в бордель без приказа от Верховного, жертвы и разбирательства с гарнизоном военных не украсили бы их личные дела. Уман и так накануне едва не сожрал без соли за пропавшую старуху-гадалку и невнятные рассказы о ее поисках. Поэтому теперь работали максимально аккуратно. Но Джоэл давно знал: двое на одного - это много. Даже если этот один обладает недюжинными навыками.
        - Ли, подсоби-ка! - крикнул Джоэл, лавируя между противниками.
        Ли уже ловко разобрался со своим: охранник замахнулся табуреткой, но прыткий охотник подсек его под коленями резким ударом ноги, а потом обрушил грозный деревянный снаряд врагу на темечко. Бандит растянулся на полу нелепой кляксой в замызганном сером комбинезоне. Возможно, когда-то он работал в Квартале Шахтеров, но прибился к трущобным бандам в поисках более легкого заработка. Конечно, сторожить похищенных девушек проще, чем спускаться под землю и отвоевывать у нее ресурсы. Легче, пока не столкнешься с теми, кому не наплевать на места вроде этого темного дома с запертыми ставнями.
        - Уже бегу, Джо! - рассмеялся Ли. Он даже не запыхался, ловко перепрыгнул через стол, под которым все еще прятался хозяин.
        - Хватит паясничать! - воскликнул Джоэл, чувствуя, как его зажимают в угол. Рука невольно потянулась к мечу. Он уклонился от заточки в последний момент и выбил ее из руки противника, но сам не взял. Для него и мелкий паршивый ножик превращался в смертельно опасный предмет. Бандиты, впрочем, тоже прекрасно знали, как с ним обращаться. Второй противник едва не всадил лезвие под ребра Джоэлу, но внезапно пошатнулся от удара по затылку.
        - Табуретку заказывали? - открыто издевался над ними Ли. Его манера во время драки еще больше распалять противников не нравилась Джоэлу, особенно когда они схватывались на боевых мечах во время показательных поединков. В такие моменты гнев ударял в голову, приходилось убеждать себя, что это Ли, его невыносимый Ли. В этот раз шуточка в сочетании с ударом выбила нечеловеческий рев из раззявленного рта бандита. Он кинулся на Ли, как неотвратимый таран, но оставил Джоэлу возможность разобраться со своим сообщником.
        Лишенный оружия бандит попытался придушить, обхватив кольцом накаченной руки за шею. Джоэл вцепился пальцами в пульсирующие напряжением мышцы, напряг все силы и разомкнул стальную хватку, а потом резко дернул за ту же руку и впечатал противника лбом в стену. Бандит тяжело сполз на пол, ему явно не хватало изворотливости, чтобы по-настоящему противостоять охотникам. Но вот у Ли возникли проблемы. Последний охранник притона гонял его по сумрачной тесной комнате, раскидывая табуретки и ломая скудную мебель, которую использовал как метательные ядра.
        - Мое заведение! - гнусаво причитал из-под стола хозяин борделя. Но когда его укрытие бесцеремонно снесли и опрокинули, он на четвереньках пополз по направлению к затворенному ставнями окну.
        Джоэл заметил это быстрее Ли, который не успевал атаковать из-за усердия врага, поэтому только исполнял экзотический танец, немыслимыми движениями уклоняясь от летящих в него бутылок, бочонков и прочей нехитрой утвари. Вероятно, здесь посетители заведения выпивали и, возможно, играли в карты и заодно рассматривали «товар», с которым развлекались на втором этаже. Теперь же от столов и стойки остались только щепки.
        Ли и Джоэл уже потянулись к мечами, которые быстро решили бы все проблемы. О такой опасности, похоже, вовсе не думал оголтелый бандит. Он крушил и ломал все на своем пути. Ли заманивал его к стене, надеясь перемахнуть через него, как через кочку, и толкнуть лбом на массивную балку. Но враг оказался в некотором смысле сообразительным и не поддался ни на один обманный прием.
        - Заканчивай с ним! - прорычал Джоэл.
        - Если ты не заметил, я стараюсь! - недовольно отозвался Ли и в тот миг рухнул со стола, на котором балансировал, уклоняясь от ударов.
        Джоэл глухо зарычал и все же вытащил меч. У него уже созрел план, но слишком рискованный: предстояло нанести удар хирургической точности, который бы не убил на месте, а рассек кожу на голове и лишил сознания на короткое время.
        - Ли! - Джоэл кивнул напарнику, безмолвно призывая подогнать бандита поближе. Сам он стоял неподвижно, лишь слегка покручивал эфес, перехватывая поудобнее меч.
        «Пора!» - подумал Джоэл, вернее, ощутил, когда на него вылетела двухметровая огромная фигура противника. Он повернулся к охотнику и заметил обнаженный клинок. Квадратная озверевшая морда подернулась тенью сомнений и даже страха, когда бандит осознал, что ему грозят настоящим оружием. Он попытался заслониться, как щитом, вывернутой столешницей. Но поздно: Джоэл единым отточенным прыжком подскочил вплотную и резко ударил в лоб гардой и краем лезвия.
        Бандит пошатнулся и отошел на пару шагов, а потом выронил обломок стола и рухнул ничком. С головы его побежала струйка крови. Джоэл на всякий случай проверил пульс на шее и удостоверился, что поверженный противник остался жив. Вот и все, короткая суматошная битва закончилась. Джоэл протер гарду и убрал меч, помогая подняться потиравшему затылок Ли.
        - Вот же твари! - воскликнул он, рассматривая беспорядок.
        Хотелось бы прирезать всех четверых охранников и перво-наперво владельца этого злачного места, но казнили нарушителей порядка только по распоряжению Умана или главы Бастиона Эскуидон. В сомнов они пока превращаться не торопились. Хотя на этот случай стоило бы покараулить в притоне чуть подольше, все равно они еще не собирались уходить.
        - А где хозяин-то? - растерянно огляделся Ли, но Джоэл тут же вспомнил, в каком направлении тот пополз. И точно - сквозь открытые ставни пробивался дневной свет, а через подоконник тяжело перевешивалась дебелая тушка сбегающего владельца притона.
        - Ли, держи его! - скомандовал Джоэл. Он не рассчитывал на собственную скорость, а вот друг еще никогда не подводил.
        Пять лет назад, еще неопытным мальчишкой, он попал в их отчаянную команду не как лучший фехтовальщик, а как непревзойденный скороход. Потом-то приобрел и другие незаменимые навыки, но сперва поразил всех своим умением догнать и обезвредить что сомна, что обычного преступника. Поначалу он охотно ловил и нерадивых свидетелей, укрывавших обращенных, но потом проникся отвращением к этому правилу ареста всей семьи, которая не желала сдавать на верную смерть кого-то из близких. Зато навык никуда не делся, а в этот раз применялся ради благого дела. Ли бросился к окну и за шкирку схватил хозяина притона, втягивая его через подоконник обратно в сумрачное помещение.
        - Я не… я ничего не знаю! - завизжал недорезанной свиньей хозяин, когда его закинули на середину комнаты, притиснув к лестничной балке.
        - Не знаешь, значит? Не знаешь, тварь! - меча глазами молнии, насел на него Ли с несвойственной для себя жесткостью.
        - Не знаю, я вообще посетитель… Просто посетитель…
        - А меня кто шлюхой обозвал? Не ты? Не ты, «просто посетитель»? А? Не ты говорил, что знаешь нас с Джоэлом? Брат-близнец твой говорил?
        - Ли, оставь его. Пусть отвечает, где держит девушек, - поторопил Джоэл. Свет Желтого Глаза подсказывал своим оттенком, что у них остается не так много времени на обыск и спасение узниц. Они слишком долго провозились с охранниками, не рассчитывая на столь яростное сопротивление. Значит, в притоне что-то скрывали. Возможно, что-то более серьезное, чем обычных пленниц.
        - Ты обещал, что я могу ему врезать, - отозвался Ли.
        - Хорошо. Врежь, а потом пусть говорит.
        - Не надо врез… - попытался заслониться руками хозяин притона, но Ли точным ударом свернул ему нос в другую сторону. Свежая порция крови залила воротник сальной бурой рубашки.
        - Где девушки? - спросил Джоэл.
        - На втором этаже, - страдальчески прогнусавил хозяин притона. - Налево по коридору. Ключи у меня в кармане жилета.
        Ли, не позволяя преступнику лишний раз дернуться, быстро извлек ключи и вручил их Джоэлу, который приказал:
        - А теперь веди наверх.
        Хозяин притона встал с поднятыми руками, Джоэл заставил его идти перед собой на расстоянии вытянутого меча.
        - Постой-ка, Джо, а это еще что такое? - встрепенулся Ли, отходя к чудом уцелевшей барной стойке. По ней растекалась мутная тягучая жижа в окружении осколков темно-синей бутылки.
        - Выглядит знакомо, тебе не кажется? - задумался Ли, принюхиваясь и осторожно трогая неприятную жидкость. Джоэл безошибочно узнал ее:
        - Опиумная настойка. - Он ткнул кончиком меча между лопаток замершего в ужасе хозяина притона: - Откуда брал?
        - Рыжеусый приносил, - пискнул хозяин.
        - Где он?! - взвился Ли. Похоже, его промах с поимкой рыжеусого продавца запрещенного товара уязвлял самолюбие непревзойденного скорохода.
        - Я не… я ничего не знаю! - тут же замотал головой подозреваемый.
        - А я думаю, знаешь, - оборвал его Джоэл.
        - Ордер! - яростно захныкал хозяин притона.
        - Ордер? Нет, уважаемый, ордер здесь уже не нужен. Это часть нашего расследования, которое уже официально зарегистрировано. Теперь визит в твое заведение станет частью расследования охотников. Не хочешь рассказывать? Может быть, перед Уманом Тенебом в Цитадели язык развяжется? А знаешь, что происходит после допросов с участием Верховного Охотника? - Подозреваемый только тряс головой, на что Джоэл издевательски осклабился: - Нет? Нет?! Не знаешь?
        - Знаю! - беспомощно прохныкал он.
        - Что знаешь? - Голос Джоэла громыхал, как кувалда по железу.
        - Знаю сеть сбыта, несколько… адресов… Но, клянусь, я не видел Рыжеусого. Не видел! - задыхаясь и давясь кровью из носа, сбивчиво отвечал хозяин притона.
        - Говори!
        - Все в моей книге. Там, в первом ящике стола.
        - Ли, проверь! - скомандовал Джоэл, и напарник немедленно юркнул в комнатку за стойкой, которая служила кабинетом. Там хозяин с аккуратностью хорошего счетовода хранил в ящиках и шкафах папки с записями.
        - Джо! Да они в рабство здесь людей продавали! - поразился Ли, перелистывая случайную толстую тетрадь.
        - Этим займется гарнизон. И плотно займется, чтоб мне на месте провалиться, уж я постараюсь, - проскрежетал сквозь зубы Джоэл, прижимая к стене полупридушенного владельца притона, которого он схватил за шею. - Есть что-то по нашему делу?
        - Сейчас, ищу, - отозвался Ли, и вскоре вышел с разлапистой папкой, где тонкие тесемки держали множество листов с адресами и комментариями - особенностям точек сбыта.
        - Проверим каждый. Кто-то может знать местоположение Рыжеусого, - кивнул Джоэл.
        - Ты веришь, что этот не знает? - скривился Ли, намереваясь еще разок подправить морду подозреваемому. Но Джоэл остановил:
        - Думаю, не знает.
        Ли кивнул, он верил, что напарник за годы службы неплохо научился отличать, кто из преступников способен врать прижатым к стенке, а кто немедленно раскалывается. Тучный хозяин притона принадлежал ко второй категории. Глаза его налились кровью от слез бессилия и малодушной боязни новых побоев. Он не привык терпеть боль, разве только ее причинять.
        - И что, мы просто так отпустим этого типа? - обиженно скривившись, спросил Ли.
        - Пусть пока остается здесь. И только попробуй передать записку Рыжеусому. - Для верности Джоэл ударил подозреваемого спиной о стену, спрашивая: - Как часто он приходит?
        - Нечасто. Приносит большие партии, - зажмуриваясь от ужаса, ответил тот.
        - Установим наблюдение за домом.
        - Так вы… оставите меня в покое? Если я выдам Рыжеусого? - с заискивающей надеждой спросил хозяин борделя.
        - Тебе останется это помещение, можешь наладить здесь торговлю бубликами, если к тебе кто-то пойдет, - фыркнул Джоэл. - Бордель закрывается!
        Ли благодарно отсалютовал ему мечом, взял ключи и кинулся на второй этаж. Вскоре оттуда донесся звук снесенной с петель двери и радостный голос напарника:
        - Дамы, кто здесь был добровольно, можете, конечно, остаться. Но вы сидели под замком. Не думаю, что кому-то из вас по душе такое обращение.
        - Ли, они не могут остаться. Остается только этот хмырь.
        Джоэл обернулся: на лестнице скромно ссутулились пять перепуганных девушек. Вульгарные кружевные платья выше колен не скрывали тонких ног, на которых чернели многочисленные кровоподтеки и ссадины, как и опущенных плеч, которые тоже покрывали не только засосы, оставленные клиентами, но и следы от ударов. Похоже, несчастных пленниц крепко избивали за малейшее неповиновение. Возможно, им досталось за неудачную попытку побега, ведь кто-то же вырвался и добежал до академии. А творилось это бесчинство всего-то в трех кварталах от царства закона и порядка. В голове не укладывалось, что пережили юные создания, которые неуверенно жались друг к другу, но с торжествующим злорадством взирали на избитого мучителя. Потом они заметили Джоэла, и одна рыженькая невысокая девушка испуганно спросила:
        - Вы бросите нас в тюрьму, господин охотник?
        - Мы… мы не обратимся! Господин охотник! Господин охотник! Помилуйте! - вторили ей остальные нестройным хором голосов, напоминавшим колыхание сухой листвы, настолько слабо и неуверенно они звучали.
        Джоэл сжал кулаки: по уставу переживших насилие и побои девушек следовало направить в цитадель для обследования и наблюдения. Но он же знал, как и все жители Вермело, что из психушки редко возвращаются. Они и так провели долгое время под замком, их бы не излечил карцер подземного уровня. Им требовалась человеческая теплота, которой щедро делилась суровая Энн. А если бы кому-то не посчастливилось проиграть в битве со своими кошмарами, наставница академии знала, что делать. Они с Джоэлом всегда спасали тех, кого еще можно спасти. А другим - недрогнувшей рукой дарили вечный покой.
        - Надеюсь, что не обратитесь, - тяжело выдохнул Джоэл, вымученно улыбнувшись: - Нет, не в тюрьму. Вы будете под наблюдением какое-то время. Если кого-то из вас похитили, сможете вернуться домой.
        - Джоэл, знакомься - это Лулу, а это Мартина, - разрядил обстановку Ли, указывая на рыженькую паникершу и на стоявшую с ней рядом долговязую блондинку с зеленоватым оттенком лица. - Мартина, Лулу - это Джоэл, самый суровый и самый добрый охотник Вермело.
        - Здравствуйте, - неловко отозвались они, точно повторно знакомясь. Джоэл смутился от такого радушного представления. Вовсе не считался он самым добрым, а по молодости творил такие вещи, которые Ли не стоило знать. Возможно, его стремление помочь всем, замеченное за собой в последнее время, проистекало из желания как-то искупить вину и исправить ошибки прошлого.
        Мартина подошла к нему и шепнула:
        - На втором этаже есть еще одна запертая комната.
        - Где ключи, падла?! - тут же рыкнул на хозяина притона Джоэл, вновь ударяя его спиной о стену и не позволяя опомниться.
        - Во втором ящике стола! - немедленно ответил тот, бледнея и едва не падая от страха.
        Мартина бойко подошла и с нескрываемым наслаждением ударила своего мучителя ниже пояса. Он согнулся пополам, все-таки рухнув на пол. Девушка победно осклабилась и обнялась со своей подругой Лулу. Они едва не плакали от радости:
        - Теперь все закончилось, все закончилось!
        Ли же снова поднялся на второй этаж. Джоэл на всякий случай оставался внизу, следя за вырубленными охранниками. Но те лежали смирно, только тихо скулил в дальнем углу бандит с переломанной рукой. Долго же ему не придется держать в ней заточки, если вообще когда-нибудь придется.
        «Чтобы вы все обратились, твари! Ничего, скоро придет гарнизон. Мы обязательно телеграфируем, чтобы никто из этого сброда не сбежал. Главное, собрать улики по нашему делу, а то военные любят присваивать себе чужую славу», - думал Джоэл, пока Ли открывал комнату в дальнем конце коридора на втором этаже. Внезапно оттуда раздался жуткий яростный вопль напарника:
        - Джо! Почему мы не можем убить эту тварь?!
        - Он сам однажды обратится, - сдержанно ответил ему Джоэл, смутно представляя, с чем там столкнулся Ли. Возможно, с расчлененным трупом или с набором пыточных инструментов.
        - Не обратится! Твари не обращаются! Уж я-то знаю! - отозвался Ли, медленно спускаясь по лестнице. Лицо его скрывала глубокая тень от надвинутой на глаза треуголки. Он подошел к Джоэлу со сжатыми кулаками, от рыцарской бравады не осталось и следа.
        - Откуда? - поинтересовался Джоэл, но Ли только помотал головой, втягивая голову в плечи.
        - Не… не сейчас. Просто его надо прикончить, - неуверенным надломленным тоном отозвался напарник. Его трясло от гнева.
        - Гарнизон его прикончит, - отозвался Джоэл. - Что там, Ли?
        - Сейчас увидишь… - ответил он, и Джоэл заметил блеснувшие в глазах Ли слезы. Всего на миг, но это проявление неожиданной слабости воскресило сотни страшных предположений о прошлом возлюбленного. Захотелось обнять его прямо здесь, но напряженная ситуация к тому не располагала. Пришлось оттеснять Ли от хозяина притона, потому что друг сжимал в руке меч.
        Тем временем на лестнице показались еще две фигуры, слишком высокие и долговязые для женщин. Притон удовлетворял запросы любых клиентов. В другой запертой комнате держали изможденных парней с затравленными тусклыми глазами. Джоэл негромко, но ядрено выругался.
        Чтобы запугать похищенных одиноких женщин, много стараний не требуется. Но чтобы сломить волю крепкого молодого парня, превратив его в шлюху, усилий надо приложить намного больше. И, вероятно, хозяин притона не гнушался самых изощренных способов.
        Заплаканные юноши, тоже покрытые синяками и ссадинами, выглядели еще более подавленными, чем освобожденные девушки. Они уставились в пол, подбирая безвкусные кружевные лохмотья, в которые были одеты, и не смели встречаться взглядом с охотниками. Конечно, здесь их держали против воли. Возможно, отловили где-нибудь в трущобах, пообещали лучшую жизнь, работу, еду, а превратили в рабов, в кукол для чьих-то мерзких забав.
        - Вас никто не посадит в тюрьму, - поспешил уверить их Ли, резко отворачиваясь от проклятого хозяина притона.
        - Мы слышали, спасибо, - только вкрадчиво отозвались они и присоединились к группке девушек. Все выглядели измученными и опустошенными. В некоторые заведения слабовольные люди сами шли за легким заработком, конечно, тоже от отчаяния. Но если здесь продавали в рабство, то вряд ли кто-то прибыл добровольно. Правду говорила Энн: проклятый город неискоренимой похоти. Даже если бы исчезла всякая власть, а по улицам при свете дня бродили сомны, бордели не закрылись бы.
        - Пойдем, - сказал Джоэл. - Скоро появится стража.
        - Мы не будем дожидаться их? - удивился Ли.
        - Сначала доведем всех до академии. Запишутся добровольцами.
        - А если… если мы не хотим? - неуверенно отозвалась Лулу. - Мы же не умеем сражаться…
        - Делайте, что говорю, иначе попадете в карцер психушки, - прикрикнул на них Джоэл и спокойно объяснил: - Так нужно. Будете проходить по делу не как жертвы, а как свидетели. Доброволец академии не помещается в психушку как жертва и его не накачивают успокоительными препаратами, от которых мозги спекаются. Хотите в психушку в таком качестве?
        - Нет, - ответил нестройный хор.
        - Вот и хорошо. И не попадете, - криво улыбнулся Джоэл. - Максимум - для обследования общей выносливости новобранца. Так что выбираете?
        - Записываемся, - покорно кивнул все тот же хор. Возможно, некоторым суждено было погибнуть на первом же задании после обучения, как напарнику Батлера, но хотя бы в борьбе с сомнами, а не от побоев очередного клиента или хозяина.
        «Отлично, я обещал Энн новых людей, я приведу», - сказал самому себе Джоэл.
        Вместе с Ли и двумя освобожденными парнями они перетащили всех бандитов в комнаты, где те еще недавно держали своих жертв. Хозяина притона заперли отдельно. Все улики с адресами по делу Рыжеусого Джоэл с трепетной осторожностью спрятал во внутренний карман плаща. Появилась важная зацепка, которая наверняка сменила бы недавний гнев Умана Тенеба на милость. Уж как она попала к охотникам, не имело значения. По телеграфному отчету, который Джоэл вскоре отправлял из Квартала Птиц, значилось, что они шли по личным делам, когда оказались втянуты в драку с последующим разоблачением притона. Естественно, имя Энн нигде не упоминалось, как и прямая наводка на проклятущее место.
        - Все, можно идти.
        - Телеграфист их не видел? - обеспокоенно поинтересовался Ли. Семь освобожденных сменили вульгарные лохмотья на одежду, снятую с бандитов, но она висела не по размеру. К тому же в Вермело редко встречались приличные женщины в мужском наряде, если речь не шла об охотницах. Но их всегда отличало наличие оружия. Здесь же даже слепой догадался бы, что с девушками случилось несчастье.
        Прохожие оборачивались, силясь предположить, почему вдруг двое охотников ведут по улицам странную группку из семи жмущихся друг к другу оборванцев. Да еще ведут не в кандалах, не как арестантов в цитадель. Но Джоэл предпочитал делать вид, будто ничего странного не происходит, хотя предусмотрительно шел все теми же задворками, которыми они срезали путь вместе с Ли, чтобы не натыкаться лишний раз на бдительные караулы. Но все прошло успешно, никто не прицепился с лишними вопросами. Вскоре он уже стучался в калитку академии, возле которой тут же встретила Энн.
        - День добрый, вот привел еще нескольких. Спроси у них, кто хочет оставаться на улице, а кто готов поступить в академию, - нарочито беззаботно отрапортовал Джоэл. Энн просияла, отчего ее лицо сделалось красивым и утонченным. Радость души перекрывала шрамы тела.
        - Разберемся. Нам ведь и кухарки нужны, и прачки, - кивнула она. - Работа найдется. А если кто возьмется за старое, надеясь на звонкую монету, получат от меня славную взбучку. Нечего! - Она обращалась уже к смущенной группке новобранцев. - Городу нет никакой пользы от тех, кто зарабатывает на спине.
        - Не думаю, что после пережитого кто-то возьмется, - намекнул ей Джоэл.
        Энн проводила новоприбывших к зданию администрации для оформления. В академию брали всех, кто верил, что выдержит нелегкое обучение, о прошлом не спрашивали, если в архивном деле не значилось тяжких преступлений. В новобранцы регистрировали даже без документов.
        - Джо, ты снова нарушил устав из-за моей просьбы? Это все было в обход приказов Умана? - шепнула Энн, оглядываясь на караул пропускного пункта. - Ведь была драка? Я права? Извини, я думала, вы просто припугнете сутенера.
        - Все хорошо. Эти женщины - свидетели по делу о распространении нового наркотика, якобы микстуры, которая помогает не видеть сны. Мы надеемся поймать торговца этой дрянью, - негромко ответил Джоэл. - Ты очень помогла своей наводкой, Энн.
        - Что потом с хозяином борделя? Вы же его не убили? - спросила обеспокоенно она.
        - Нет, мы никого не убили. Только сломали пару носов и рук, - хохотнул Ли, но темные глаза сверкнули беспощадной сталью.
        - Передадим все улики в гарнизон. Он не уйдет от правосудия. А женщины… останутся у тебя в корпусе.
        - Верно. Живее будут. Охотники не выдают своих людей гарнизону, а академия не передает новобранцев в карцер жертв, - кивнула Энн. - Ты сделал хорошее дело, Джоэл.
        - Иногда должен делать и что-то хорошее… - неуверенно отозвался он, и они с Ли вышли на улицу. Джоэл проверил сохранность тетради под полой плаща. Смятые листы прошелестели во внутреннем кармане у пропотевшей подкладки. На пожелтевших страницах молчаливо ждали своего часа бесценные сведения.
        - Что, Джо, будем делать с Рыжеусым? - заметив жест, спросил Ли.
        - Проверять адреса.
        - Ты так хочешь выслужиться перед Уманом?
        - Выслужиться? Нет. Я хочу распутать это дело. Или тебе самому не противно, что мы тогда упустили эту гниду? - заметил Джоэл, напоминая, что именно непревзойденный бегун не догнал прыткого жулика. Хотя, скорее всего, Рыжеусый просто сорвал с себя «реквизит» и ловко слился с толпой. И все же факт оставался фактом.
        - Противно, - протянул Ли. - Но у нас вроде как дело легендарного сомна.
        - Мне кажется, они как-то связаны, - задумался Джоэл. - Этот сомн, средство для «сна без снов» и поместье Ленца.
        - И как же?
        - Пока не знаю.
        - Ну да, твое непревзойденное чутье! - закатил глаза Ли. - Опять погоня за призраками.
        - У нас есть адреса, - задумчиво протянул Джоэл, закидывая в рот щедрую пригоршню кофейных зерен и тут же вспоминая, что неплохо бы поесть что-то более существенное. Но потребности тела отодвигал настоящий ураган мыслей, взметнувшихся в голове: средство от снов, поместье Ленца, легендарный сомн, скрытые архивы. Все как-то пересекалось, все началось то ли пять, то ли семь лет назад. А Рыжеусый может знать что-то из сведений, скрываемых Уманом, хотя Джоэл пока не представлял, каким образом.
        - Ли! - вскинулся он. - Сколько лет назад начали применять стимуляторы?
        - Ну… Как я вышел на службу, так и стали, - смутился напарник. - Помнится, это тогда новинка была.
        - Ты вышел на службу в двадцати три года. Семь лет назад! - воскликнул Джоэл. Он все еще не мог сформулировать важнейшую гипотезу расследования, но уже чувствовал, что постепенно нащупывает неочевидные связи. Уман, стремясь утаить тайны цитадели, только неуклюже выдавал их. Теперь Джоэл не сомневался, что пожар в доме Ленца и пропавшее досье имели прямое отношение к прошлому Верховному Охотнику и всей организации. Но каким образом? Догадки распадались на сотни версий.
        - Семь лет. И что? - не понимал важности информации Ли, широко зевая: - Джо, нам бы перед дежурством отдохнуть и поесть.
        - Да, отдохнуть бы… Потом. Ли, я понимаю, это тяжело. Придется заниматься в нерабочее время, ведь это не совсем наше дело. А, может, совсем не наше. Вернее, кто-то очень хочет, чтобы было не наше. Поэтому наше. Или только мое, если не хочешь. Ли, ты со мной? - неуверенно спросил Джоэл, от нахлынувшего воодушевления глотая буквы и слова.
        - Я всегда с тобой, Джо! - Ли радостно хлопнул по плечу, и Джоэл с невероятной радостью осознал, что противная отчужденность между ними окончательно исчезла. Он пообещал себе, что больше Ли никогда не увидит снов, в которых напарник исчезает в тумане. Зато над ними сгущался туман опасных секретов Вермело.
        Глава 11. Утраченные маяки
        Вечером снова пошел дождь, противные невидимые нити хлестали по лицу, вода сочилась за шиворот. Темнота расплескалась по городу, как вихрь вороньих перьев. Названия улиц возникали смутными тенями, но смысл написанного ускользал из-под ресниц, и только хорошее знание города помогало не заблудиться. Снова проплыла улица, названная в честь некого Делло - героя забытой войны. За ней следовали закоулки и переплетения дворов. Несколько раз охотники прошли мимо дома, возле которого пропала старуха-гадалка. Потом сапоги ступили на скользкие крыши, и снова пришлось балансировать в тусклом натужном мерцании пары масляных ламп. Все это медленно изматывало, почти сводило с ума.
        - Сейчас бы увидеть свет маяка, - мечтательно вздохнул Ли ни с того, ни с сего. Они стояли на узком карнизе, едва не срываясь под порывами ветра.
        - Какой еще маяк? - устало протянул Джоэл. - Ли, что ты за чушь вечно мелешь?
        - Не чушь! - возмутился напарник. - А быль. Маяк есть. Я его видел.
        - И почему именно сейчас хорошо его увидеть? - не понимал Джоэл. Он когда-то читал про маяки - высокие башни с лампами наверху, но ничего определенного про них не помнил. Ли объяснил голосом печального сказочника:
        - Да потому, что в давние времена, когда Вермело еще выходил к морю, маяки освещали путь кораблям, попавшим в шторм. А мы сейчас что те корабли. Только море всюду вокруг - и над головой. И под ногами. Нам бы на башнях маяки установить. Вот я к чему.
        Бурные порывы добавляли рассказу драматические нотки, как в лучших сценических постановках, с той лишь разницей, что декорациями выступал их гнилой продрогший город. Дождь хлестал все немилосерднее, а Ли с непривычной безмятежностью плыл сквозь непогоду. Казалось, он не ступает по черепице, а летит с раскинутыми крыльями-руками.
        - Красивая побасенка про корабли и море, - угрюмо пробормотал Джоэл.
        - Быль это! Я видел маяк, - упрямился Ли.
        - Где?
        - За стеной. Он мерцал в Хаосе. Представляешь?
        - Что тебе на стене понадобилось? Ли, ты меня пугаешь.
        Джоэл за все свои лихие годы ни разу не влезал на городские укрепления. Его всегда больше занимали насущные проблемы, а не какой-то мир за стеной. Здесь и в своем маленьком мирке нелегко выжить. Что уж глядеть в Хаос? Чтобы лучше осознать: все они замкнуты в добровольной клетке? Так это он и сам ощущал еще с детства, с тех времен, когда их держали в приюте, словно арестантов, лишний раз не выпуская на улицу. Наверное, там и отбили интерес к поискам неизведанного.
        Но в Ли жила душа неисправимого романтика, напитанная образами старинных книг. Он восторженно живописал:
        - Это еще давно. Мне лет двенадцать было. Я от любопытства забрался на башню, пока караул не видел. Там стена выщербленная была, карабкаться легко. Забрался и стою. И почему-то радуюсь. За стеной - чернота. И Змей. Да, точно Змей, дышит, шипит, но его не видно, он и есть эта чернота. А потом гляжу - блеснуло что-то вдалеке, за стеной. Вот так я маяк и увидел! Он был такой… зеленый. И мерцал, точно сердце билось - «тук-тук». Вот правда, точно в этой темноте билось чье-то зеленое сердце, какого-то другого существа, не темного, как Змей. А доброго, озаряющего путь.
        - Допустим, уцелел маяк, - сдержанно кивнул Джоэл, недовольно глотая дождь, скатывавшийся вдоль длинного носа. Плотный шарф, обмотанный вокруг головы, и широкополая шляпа не спасали от всепроникающей сырости.
        - Не просто уцелел, Джо! - воодушевленно твердил Ли, не замечая ни скользкого ската крыши, ни промозглой погоды, погрузившись во времена своего детства. - Он светился. Значит, кто-то его зажигал. Значит, для чего-то понадобилось. Я тогда подумал, а сейчас опять вспомнил: а что если уцелел не только Вермело? - Джоэл вздрогнул от очередной крамольной мысли любимого. - Что если и другие города успели возвести энергетические щиты? И вот они шлют нам сигнал! Но никто не хочет его принять. Никто не хочет поверить, что мы не исключительные, не последний островок цивилизации.
        - Опять твои бунтарские мысли. Ли, не говори об этом так громко, - зло шикнул на него Джоэл. - Маяк мог быть зеленым глазом еще какого-нибудь змея. Или твари похуже. Или просто маяк - это древний механизм, который не выключили. Вот он и мерцает вхолостую, не может остановиться.
        - Как и все мы. Ждем чего-то и ждем. Не можем остановиться в этом ожидании. Не можем просто жить, - серьезно ответил Ли и ссутулился. - Будто в осаде. Но в истории древних войн осады рано или поздно заканчивались. А чего ждем мы? Весь наш город - корабль в бурю, который не видит маяка. Куда мы все несемся? Куда нас влекут волны времени? В тихую гавань? На острые рифы? Никто не знает.
        Говорил он плавно и складно, почти нараспев, точно заученную роль, точно давно намеревался высказать все наболевшее на сердце. Это только с виду Ли выглядел беззаботным хвастуном. Но он по-настоящему переживал за их город, за их маленький мир, затерянный кораблик в бушующих темных волнах. Джоэл разделял с Ли эти образы, но боялся поверить, что где-то существует другой такой же город, о котором, возможно, намеренно умалчивают.
        - Нет, Ли, я всерьез опасаюсь, что ты начнешь писать брошюры для революционеров, - мотнул головой Джоэл, сурово нахмурившись: - Говорить ты умеешь, я не спорю. Но у нас есть дело. Вермело выживает, потому что каждый занимается своим делом. Каждый на своем месте, каждый получает то, что заслужил.
        Грубые интонации сквозили ненастоящей суровостью, неискренность ранила Ли. В свете масляной лампы обесцвеченно-желтое лицо разочарованно скривилось, густые брови поползли наверх. Опущенные уголки плотно сжатых губ придали тонким чертам скорбный вид.
        - Надеюсь, ты в это не веришь, - воскликнул Ли, обиженно, колко. Даже ветер не искажал предельно понятные интонации.
        - Не до конца. Но…
        Джоэл осекся, вернее, его заставил замолчать непонятный звук, тонкий, смутно напоминающий мяуканье кошки. Но когда звук повторился, Джоэл усомнился, что это мохнатые бродяги выясняют отношения. Сквозь ветер и дождь кто-то безотчетно звал на помощь, кто-то, кто еще не умел говорить. Крик перетекал в тонкий беспомощный всхлип.
        - Джо, что это? - вздрогнул Ли. - Как будто где-то плачет ребенок.
        - Может, в чьем-нибудь доме? - недоверчиво предположил Джоэл. Годы службы велели искать уловку даже в безобидных вещах. А в последнее время ему и подавно все мнилось неправильным, ведь легендарный сомн умел менять обличия. Неправильность проникала под кожу острыми ударами редких крупных капель, срывавшихся с клубящихся черных облаков.
        - Нет. На улице, я в этом уверен. Его оставили на улице на верную смерть, - тут же сочинил себе ужасную версию Ли. Но Джоэл верил только фактам:
        - Мы этого не знаем наверняка. У тебя разыгралось воображение. Но да, надо проверить.
        Джоэл подавил в себе настороженную черствость: как защитник города он не имел права трусливо выжидать, если кто-то попал в беду, особенно, кто-то маленький и слабый. Они вслушивались в звук, а тот все усиливался, короткий, полный отчаяния и страха. Где-то среди заполненных монстрами улиц плакал младенец.
        Джоэл и Ли двигались на звук сквозь постепенно стихавшую бурю. Ветер больше не искажал звуки, не относил их в ложном направлении. И вскоре не пришлось петлять по сумрачным проулкам, меся сапогами помои и глину. Они вновь миновали улицу Делло, вновь блеснули стершиеся таблички, потом продвинулись чуть севернее по Кварталу Ткачей. Звук приближался, и сердце Джоэла замедляло ход, отсчитывая шагами времени гулкие душащие удары.
        «Королевская Улица… Что же это? Почему все ведет на эту проклятую улицу?! Джолин… Джолин… Что если это ее внебрачный ребенок? Ее страшная тайна. Но она бы не поступила так, она бы не бросила его. Я не верю!» - твердил себе Джоэл, когда непрекращающийся плач вывел их в знакомый проулок, где на заборе, выгнув спину и ощерившись, стоял шипящий кот. Облезлое мокрое создание выглядело жалко и в высшей мере испуганно.
        Кот неподвижно глядел вперед, Джоэл без стимуляторов не различал во мраке почти ничего. Но вскоре дождь прекратился, точно какой-то великан завернул кран на небесной трубе. Тучи рассеялись, являя ночной облик Змея. Красный Глаз беспощадной бесконечностью исхлестал молчаливые улицы, исполосовал ударами света разбитую брусчатку, покрасил и выделил мокрые нити Ловцов Снов. Под его взором капли дождя обращались в кровь, словно город пережил резню. И даже белая черемуха в неверном свете выглядела порочной, окровавленной.
        Охотники потушили масляные лампы и настороженно замерли. Кот все еще шипел на нечто, маячившее впереди. Джоэл силился рассмотреть темный объект, повисший в Ловце Снов. Смутная догадка уже посетила его, он хотел остановить не в меру ретивого Ли, но напарник в два прыжка оказался возле старой пекарни. И тут же хрипло вскрикнул:
        - Джо!..
        Джоэл поспешил к Ли. И сам едва не закричал: в сетях Ловца Снов плакал и бился перерубленный на четыре части младенец.
        Ребенок был разрезан на куски, раскроен, будто скальпелем, крест-накрест. Кровь стекала на мостовую, но тут же испарялась дымом, свисали обрывки синюшной кожи. Мертвая зелень проступала пятнами на восковой маске лица. Но при этом младенец продолжал истошно кричать, и в расширенных зрачках затерялась чужая вечность.
        Джоэл стоял, не смея поднять меч, хотя понимал, что обязан прекратить кошмар. Но ему еще не доводилось уничтожать такие видения. От потери контроля спасало только осознание, что это наваждение, гадкая игра Змея.
        «Почему? Почему именно возле ее дома? В ее Ловце Снов?» - билась судорожным шепотом на краю сознания безотчетная мысль. Джоэл не понимал с первого дня знакомства, откуда здесь, в этом тихом проулке, такие видения в сетях. Но до этого гадкие монстры так не обескураживали.
        Он давно уяснил: самые страшные образы возникают из самых безобидных и добрых вещей. Веселые клоуны, ласковые кошки, маленькие дети - в кошмарах все искажается, обретая пугающие черты. И именно мнимая безобидность нагоняет больше всего паники и тремора. Дети должны беззаботно смеяться, кошки мурлыкать, клоуны веселить - вот, каков идеальный мир. Но разве всегда он такой в реальности? Слишком часто проступает фальшь, она же и закрадывается в сны. Но разрубленный младенец относился к иного рода ужасам, Джоэл силился понять, к каким именно.
        - Джо…
        Ли не договорил, он отвернулся, с трудом подавив рвотный позыв. Выхваченный меч дрожал в его руке. Лучший фехтовальщик бесстрашно преследовал опаснейших сомнов, сыпал им в морды маковый порошок, сражался с преступниками в трущобах, но так и не привык к статично застывшим образам, которые они порой обнаруживали в сетях. Да и невозможно привыкнуть.
        - Успокойся, Ли, это просто чей-то кошмар. Просто кошмар, - убеждал их обоих Джоэл.
        - Чей-то?! - вскричал Ли.
        «Ты знаешь чей», - говорил пылающий взгляд напарника.
        «Джолин, почему тебе снятся убитые младенцы?! Неужели это и есть твой страшный секрет?» - судорожно думал Джоэл, то отворачиваясь, то снова поднимая меч, чтобы отсечь голову поганому мороку Змея, порождению его издевательской фантазии. Вернее, разума спящего человека. Только вот чьего?
        На мгновение Джоэл представил, что у Джолин был ребенок от Зерефа Мара или от другого подлеца, не пожелавшего связывать себя узами брака. «Джолин, и ты убила свое несчастное дитя? И об этом знает Зереф? Поэтому он в любой момент может донести на тебя?»
        Но даже такое жуткое предположение не делало ее виноватой в его глазах. Если Джолин и скрывала какой-то злой секрет, для Джоэла она неизбежно представала жертвой, и он не понимал, откуда в нем столько великодушия. Но ведь он ничего не ведал наверняка. Тут же взвивался рой новых гипотез: «А если это не ее кошмары? Что если жена Зерефа делала аборты себе или к ней приходили другие женщины? Что если это ее мучает совесть?». Потом он вспомнил, что Зереф потерял дочь и зятя, остался только внук, это породило новую версию: «Не было ли у них еще одного ребенка? Возможно, дочь Зерефа на момент смерти ждала сына или дочь. А ее муж, обратившись в сомна, разорвал на куски и ее, и нерожденное дитя».
        Версии распадались множеством картинок, настолько же ярких и объемных, насколько пугающих. По телу проходили волны дрожи, рядом Ли хватал ртом воздух, как выброшенная на песок рыба. Он отчаянно боролся с тошнотой, неприличной для бывалого охотника. Но Джоэл не находил ничего постыдного в такой реакции: сколько трупов и сомнов ни попадется, наткнешься однажды на какое-нибудь особо гадкое зрелище, которое проберет до самой души, заденет ее задубевшие струны да и оборвет когтистыми пальцами.
        Плач этого несуществующего ребенка проникал, казалось, за эти струны, за душу, за сердце, в самые недра подсознания. Джоэлу чудилось, что это он плачет тридцать семь лет назад, маленький, испуганный тем, что появился на свет, как будто уже подозревая обо всей жестокости, возведенной в ранг нормы. Он сглотнул ком в горле и потряс головой. Наваждение пропало.
        - Что будешь делать, Джо? Сделай что-нибудь, умоляю. Этот звук… Он такой реальный, будто не кошмар вовсе. Будто настоящий, - стенал Ли, зажимая уши. Крик все больше напоминал игру на пиле или скрип ржавого металла по стеклу.
        Джоэл поднял меч, но его самого скрутил нервный кашель. Он не знал, что делать с конвульсивно бьющимся иллюзорным тельцем, хотя на своем веку ему довелось повидать разрубленных детей не только в кошмарах, но и в реальности.
        Не всегда охотники успевали на помощь, когда родители несчастных малышей внезапно обращались. А некоторых больных детей, мечущихся в горячке, поглощали их собственные кошмары. В таком случае велась статистика детской смертности, словно от дифтерита или скарлатины. Вермело давно воспринимал обращения как неизбежную болезнь, которая иногда перерастала в эпидемии. Так же в далекие времена чуму именовали карой небес, с той напастью, к счастью, справились. Справлялись и с эпидемиями детских обращений. Но хорошая статистика не отменяла сотни личных драм, не умаляла бесконечного горя несчастных семей. Какая-то драма скрывалась и в старой пекарне, возможно, не одна, но эти цепи накрепко связывали обитателей приземистого домишки.
        «Ну все, хватит с нас. Хватит с Ли. Так можно на карантин опять загреметь. Ли этого не заслужил», - сказал себе Джоэл и решительно нанес удар, а за ним второй и третий. Кричащая иллюзия рассеялась, вернее, распалась на клочки. Джоэл потерянно застыл подле кровавого месива, упрямо твердя себе, что настоящих детей он всегда стремился только защищать и никогда не причинил бы им вреда. Так повелось еще в приюте. Но когда он думал о ранней юности, то неизбежно вспоминал пожар. Тот самый пожар… и безрадостную тайну, которая связала уже его.
        - Пойдем отсюда, Ли. Сомнов здесь нет, - сухо бросил Джоэл. - Чистильщики все передадут в Квартал Прокаженных.
        - Поговори утром с Джолин, - отчего-то уверенно, но невпопад ответил Ли. Он резко схватил за запястье Джоэла, поворачивая к себе, чтобы уж точно не удалось отмолчаться под видом, будто не услышал.
        - Расспросить ее об этих снах? Вот об этом? - Джоэл, старательно не глядя, указал за спину на то, что осталось в Ловце Снов.
        - Нет. Ты должен не расспрашивать ее о снах, а защищать от них. Если она тебе хоть как-то дорога. - Ли многозначительно поднял лихорадочно блестящие темные глаза и плотнее сдавил запястье, а потом резко отпустил.
        «Я готов защищать ото снов каждого жителя Вермело, но у меня нет такой силы, чтобы оградить всех от самих себя. Да и разве имеет право человек на такую силу?» - подумал Джоэл, невольно представляя, сколько бы он сумел сделать для людей, если бы кто-то наделил его небывалой мощью, способной противостоять нашествию кошмаров.
        Но он не привык долго мечтать о несбыточном, а об осуществимом не мечталось. Еще пару дней назад он страстно желал встретиться с Джолин, но теперь возможный разговор пугал. Джоэл не признавался себе, но чувствовал: он не хочет ничего узнавать про таинственную девушку из пекарни. Ему хватало созданного образа. Но подобные рассуждения выглядели до безобразия малодушными, и Джоэл подавил их, уничтожил и растоптал, как сорняки у обочины. Он - охотник. Расследовать и докапываться до правды - его долг. Чувства вторичны. И все же… На Ли такие запреты не распространялись. Чем отличалась от него Джолин, кроме того, что не состояла в их организации?
        Джоэл резко остановился посреди улицы. Его поразило внезапное осознание: «Да я ведь знаю, как спасти ее из пекарни!» Он улыбнулся, едва не рассмеялся. Вот же оно! Ответ, который всегда лежал на поверхности! Он всегда знал! И так глупо загонял себя в лабиринт сомнений и беспомощности.
        - Что такое, Джо? - поразился Ли. - Ты будто гору золота нашел. Сто лет не видел такого выражения на твоей кислой физиономии.
        - Пока ничего, Ли. Пока ничего, - покачал головой Джоэл, охваченный нездоровым весельем, которое душным маревом сковывало ясность мыслей, но зато уничтожало впечатления от убийства иллюзорного ребенка. Нет, больше таких находок он не допустит, он спасет Джолин! Больше она не увидит таких снов! И эта упрямая мысль придавала отваги.
        Так он и патрулировал улицы, так и дожил до утра, непривычно воодушевленный и, что скрывать, влюбленный, как мальчишка. Вернее, как благородный рыцарь из старинных баллад, несущийся вызволять даму из высокой башни, оплетенной драконом, предшественником Змея. Но с проблесками рассвета нестройный вихрь мыслей отступил. Желтый Глаз мутным свечением отделил кровь от воды, дал верные названия предметам. И в обезоруживающих лучах утра ярче проступали ошметки кошмаров, изрубленные в сетях.
        Не хватало Ли, ушедшего на другую сторону квартала, не хватало поддержки, да еще снедала тревога: как он там после увиденного? Хотя кошмары к нему являлись только собственные и ничьи больше. Зато молчаливый Джоэл порой впитывал образы очередной долгой ночи. Он никогда не стенал и не плакал, не показывал открыто отвращения, но немо кричало его сознание, выкидывая в Ловцы Снов осколки чужой боли жителей Вермело, чужого непознанного разума. В эту ночь он приблизился к неразгаданной тайне пекарни на Королевской Улице, но снова не ухватил ни единого ответа. Впрочем, желание встретиться с Джолин никуда не делось, а наоборот укрепилось.
        - Поспать даже не попытаешься? - неприветливо сказал Ли, когда они встретились на складе, где сдавали свернутые Ловцы Снов на хранение и починку. Грэм и Бим немедленно принимались за работу. Джоэл видел, как Бим за стойкой регистратора внимательно ощупывает сети в поисках разрывов и спутанных нитей. Длинные узловатые пальцы скользили вдоль веревок и каркаса. Из этого Ловца Снов мусорщики забрали останки кошмара Королевской Улицы.
        - Кровь. Ничего больше, - торжественно констатировал Бим.
        - Хорошо, принимай следующих, - откликнулся Грэм из-за тонированного желтого стекла. Бим схватил в охапку несколько сетей и утащил за дверь берлоги искалеченных мастеров. Донеслось довольное кряканье Грэма, работа отвлекала его от невеселых мыслей. Охотники же после смены едва ли могли этим похвастаться.
        «Да, кровь. Иллюзорная кровь изрубленного младенца», - подумал Джоэл, отвечая напарнику:
        - Нет, пожалуй, даже не буду пробовать. Посплю чуть позже. К тому же скоро нам обещали выходной. Сегодня есть дела.
        - Дела-дела… Ну тогда удачи с Джолин, - то ли ободряюще, то ли обиженно ответил Ли, хлопнув по плечу. - Адресами потом займемся?
        Джоэл чуть не подпрыгнул, воровато озираясь, и спешно выпроводил Ли из дверей склада, гневно шипя:
        - Не говори об этом в Цитадели.
        - Ах да, извини, что-то забыл, - небрежно отозвался Ли. Он всегда скрывал свое замешательство под маской ленивого повесы. И чем развязнее он себя вел утром, тем глубже очередное ночное потрясение пронзило его разум. У калитки он еще раз хлопнул Джоэла по плечу и ответил:
        - Ты там не теряйся с ней. Покажи, что ты крутой и все такое… Глядишь, в твоей мансарде и кошмары ей перестанут сниться. А я, пожалуй, загляну к Энн.
        «К Энн-то тебе зачем?» - хотел бы спросить Джоэл, но Ли быстрым шагом направился к академии, да так торопливо, словно за ним гнались все твари Хаоса. Джоэл уловил в этой поспешности жгучую смесь пережитого стресса и неизбежной ревности. Именно они преследовали Ли, и он озлобленно убегал от ненужных переживаний.
        Да, друзья-любовники клялись не ревновать друг друга к связям на стороне, но все же… Ли боялся, что Джолин всецело займет мысли Джоэла, не оставит места для напарника, боялся и скрывал это. Джоэл постоял у ворот цитадели в нерешительности, но все же направился к пекарне. Больше по зову долга, чем по велению сердца. С каждым шагом охватывало колючее замешательство, перед глазами смешивались лица пробуждающегося города.
        «Она скоро понесет пирожки клиентам. Я могу разминуться с ней!» - испугался Джоэл, и отчего-то встреча именно в этот день показалась невероятно важной. Может быть, он хотел посмотреть, как себя чувствует Джолин после пробуждения. Если неплохо и уверенно, то, хотелось верить, разрубленные дети снились вовсе не ей. К тому же не отпускало желание предложить ей план спасения из рабства ненавистного пекаря. Джоэл уже все решил, но с каждым шагом вспоминал, насколько упряма Джолин, и уверенность в успехе нехитрого плана таяла.
        На Королевскую улицу он прибыл слишком рано, в проулках еще не испарился желтоватый туман, но из трубы пекарни уже шел дым. Молодая работница наверняка трудилась на первом этаже у печей, пока Зереф с женой досыпали на мягких перинах, хотя с башен уже донесся оглушительный сигнал пробуждения. Вермело засыпал и просыпался в одно четко установленное время. Часы сна и бодрствования были таким же непреложным законом, как уплата налогов. А Зереф, возможно, нарушал оба правила. Налогами охотники, к счастью, не занимались. Хватало и других темных дел для ночных защитников города.
        И одному из верных служителей порядка в это утро пришлось стоять ровно на том месте, где еще ночью висел Ловец Снов со страшной находкой. При свете утра дом выглядел прилично и даже уютно. Из-за закрытых ставень доносилась песня.
        Джоэл безошибочно узнал тихий, но мелодичный голос Джолин. Он живо представил ее нежные руки с тонкими пальчиками, которые месили тесто и скручивали сдобные розы на румяных караваях, ее внимательные небесно-голубые глаза, ее гибкий стан - всю ее как олицетворение своего идеала женской красоты и кротости. Но теперь, здесь и сейчас, он стоял мрачным идолом не в ожидании возможного свидания, а вновь как жестокосердный охотник, помешанный на расследованиях. Хотя, вероятно, только благодаря этому профессиональному хладнокровию и дожил до своих лет. Но все же утомленное тело кинуло в жар, когда дверь пекарни открылась. Все слова разом пропали, сливаясь в единый порыв немого ожидания. С крыльца спускалась Джолин. Его и не его Джолин, с огромной корзиной, в крахмальном чепце и белом фартуке. Все такая же, неизменная и неуловимая, как вода в глубоком горном озере.
        - Доброе утро, господин Джоэл, - кивнула ему она. Он вздрогнул и неуверенно кивнул в ответ, устыдившись своей нерасторопности.
        - Доброе утро, госпожа Джолин, - ответил он. И на том обычно заканчивался их ежеутренний ритуал приветствия случайных знакомых. Но теперь их объединяла общая пережитая опасность и тайна Вестника Змея. Слишком мало для начала дружбы и слишком много для сухой учтивости незнакомцев.
        - Джолин… - начал Джоэл, но осекся. Он не придумал никаких «правильных» вопросов. Не хватало развесистого болтуна Ли, он бы подсказал что-нибудь дельное. Джоэл же едва не спросил прямо насчет нового кошмара.
        - Да, Джоэл? - Джолин обернулась с тайной надеждой, а в глазах ее взметнулась такая безраздельная тоска, такое одиночество, что Джоэл растерялся. Внезапно обесценились все расследования и неразгаданные кошмары. Перед ним стояла совершенно несчастная беззащитная девушка, которая не желала делиться своей бедой, и оттого охотник, возомнивший себя рыцарем, ощущал свое бессилие.
        - Джолин, могу я у вас купить пирог? - спросил Джоэл отвлеченно, но сам приблизился и дотронулся до запястья Джолин. Она не отдернула руку, не поморщилась - хороший знак, очень хороший. После той страшной ночи и нескольких дней безмолвия они будто заново начинали нелегкое знакомство.
        - Да, разумеется. Вам какой? - улыбнулась Джолин, но слишком официально.
        - С самого дна, - попросил Джоэл, и тут же мысленно обругал себя за меркантильность. Ведь он снова не просто говорил с Джолин, а стремился проверить свои догадки насчет корзины. Недавно он вспомнил, что арестантам нередко передавали записки или напильники в хлебе. И кто знает, каким клиентам носила товар Джолин.
        - Пожалуйста, выбирайте, - спокойно ответила она и охотно протянула корзину. Скрипнули тонкие ивовые ветки, сплетенные аккуратными узорами, окутал пленительный аромат еды.
        «Либо она так хорошо играет, либо ничего не знает, либо в пирожках и правда ничего нет», - задумался Джоэл и снова невзначай дотронулся до ее руки, слегка приподняв рукав: шрамов не было. Ни на лице, ни на запястьях. Только старые, бледные полосы, как от ударов плети, но едва заметные. Значит, Зереф ее не бил, но для шантажа применяют далеко не всегда лишь физическое насилие. Морально ее опутывали незримые оковы, заставлявшие ровные покатые плечи сутуло опускаться. Джоэл отчаянно искал ключ, чтобы разомкнуть эти кандалы.
        - Что же вы не берете? - поторопила Джолин и тепло улыбнулась: - Здесь много. Хотите с мясом? Пока его достаточно в городе…
        Джоэла поразила ее практичная простота. К тому же он признался себе, что ничего не ел с прошлого вечера, а запах пирожков напомнил, что бесприютный и неутомимый следователь-бродяга наделен еще каким-то человеческим телом.
        - Да. Три, пожалуйста, - ответил он, смущенно отводя глаза. Полуиллюзорная реальность жутких тварей и рыцарей таяла перед обычным голодом. Но благодаря этой простоте удавалось продолжать нехитрый разговор:
        - Как вы, Джолин?
        - Уже лучше, благодаря вам, - кивнула она, принимая несколько монет.
        - А как в пекарне? - осторожно поинтересовался Джоэл.
        - Спасибо, спокойно. Извините, мне надо идти, а то не успею разнести до новой партии.
        - Так новую партию все-таки делает Зереф?
        - Конечно, он же мастер-пекарь, - удивилась она. - А вы думали, я одна тружусь?
        Она выглядела беззаботной и даже веселой. Игриво вились вдоль скул светлые кудряшки, на щеках проступали едва заметные ямочки от улыбки.
        «Похоже, она рада меня видеть, - успокоился Джоэл. - Нет, это не ее кошмар. Не ее… Жены Зерефа, наверное. Хаос разберет, что там за старуха. Не лучше той гадалки».
        - Могу я пройтись с вами? - предложил он, не надеясь на согласие.
        - У вас сегодня выходной, господин охотник? - с вызовом отозвалась Джолин, бодро шагая по улице. В другой раз она бы уже давно скрылась за поворотом. Они встречались едва уловимо, как ночь и день на рассвете. Но теперь Джоэл незаметно для себя последовал за ней, торопливо пережевывая на ходу пирожки, которые показались пищей богов. Ведь их наверняка аккуратно слепили маленькие тонкие руки, которые ныне сжимали корзину. Ее руки, ее пальцы. Она - и большего не надо.
        - Нет, выходной завтра. Но вы же знаете, что мы работаем ночью, - объяснил Джоэл.
        - В таком случае, пойдемте, - кивнула Джолин.
        - Я вам не помешаю как праздный наблюдатель?
        - Нет, только не показывайтесь клиентам. Они могут неверно понять. Да и господин Зереф… - она осеклась и притихла.
        Какое-то время шли молча, улыбка исчезла с бледного лица Джолин, глаза покрылись пеленой глубокой задумчивости, отчего она напоминала безжизненную фарфоровую куклу. Джоэл не представлял, как вновь разбудить ее, как вернуть веселую красавицу, с которой только что беседовал, покупая ее нехитрый товар.
        Мимо проплывал Вермело, улицы и вывески, запорошенные тусклым душным светом. От земли поднимались испарения, подобие солнца вытягивало влагу ночного дождя. Воздуха не хватало, не хватало и слов.
        - Джоэл, я прекрасно понимаю, что вас приставили охранять меня как свидетеля, - внезапно сказала Джолин, остановившись посреди тротуара со склоненной головой. Общество охотника теперь явно тяготило ее. Он сам себя тяготил. И уже давно.
        - Нисколько, - запротестовал Джоэл. - Цитадель считает, что днем вас не нужно охранять.
        - А вы считаете иначе? - настороженно спросила Джолин.
        - А мне просто приятно ваше общество, - бесхитростно признался Джоэл. - Если вам мое - нет, буду появляться только ночью для охраны.
        Ее крупные синие глаза расширились еще больше, в них яркой вспышкой блеснуло удивление пополам с тайной надеждой и - о, не верится! - восхищением.
        - Нет-нет, все в порядке, - помотала головой Джолин. И вновь на щеках проступили милые ямочки. Она безмятежно двинулась дальше, Джоэл медленно следовал за ней, наслаждаясь каждым мигом, проведенным рядом с ней, недостижимой и неразгаданной. Они шли по улице под гомон Вермело, среди грохота собачьих упряжек и утомленных рикш, среди коробейников и зазывал. Но город не существовал для них. Нашлись случайные темы, случайные события, которые не будили потаенную боль. И вскоре они беззаботно болтали о черемухе, о пирожках, о случайных вещах, попадавшихся на глаза.
        - Вы были когда-нибудь в яблоневых садах? - спросил Джоэл. В одном из дворов Торгового Квартала в цвету утопали старые плодовые деревья. Кривые темные стволы скрывались под шапкой благоухавших крон.
        - Да, давно, в детстве, - кивнула Джолин. - Свежие яблоки вижу часто осенью. Или моченые круглый год.
        - В пирожках?
        - Да.
        - У Зерефа Мара хорошие связи, если он достает яблоки в Квартале Шахтеров.
        - Благодарные клиенты поставляют, - пожала плечами Джолин, и на этот раз упоминание постылого хозяина не огорчило ее.
        - Неужели ему не хочется поселиться поближе к клиентам?
        - Это опять допрос, господин охотник? - вскинула голову Джолин, на что Джоэл криво улыбнулся и немедленно ответил:
        - Нет. Просто… хотел узнать чуть больше о вас. Вовсе не для расследования.
        - Тогда почему мы говорим о моем хозяине?
        Джоэл еще больше смутился. Все-таки сущность ищейки не покидала его даже в часы отдыха. Да и с чего бы, когда рядом шла не просто милая девушка, а важный свидетель. Но Джоэл ненавидел себя за эти несвоевременные вопросы.
        - Тогда… что мне можно узнать? Откуда вы и кто? - продолжил он, и вновь совершил ошибку, потому что Джолин нахмурилась:
        - Никто из трущоб.
        - Вот и я в какой-то мере никто из приюта. Не стоит стыдиться своего прошлого. Важно настоящее. Я так считаю, - торопливо подхватил Джоэл, но Джолин лишь неопределенно мотнула головой:
        - Настоящее - сумма прошлого и будущего. Возможно, вы правы. Но прошлое редко отпускает.
        - Это истинно так, - вздохнул Джоэл и про себя добавил: «Так какое прошлое не отпускает вас с Ли, что вы видите во сне жутких химер и прочие мерзости?»
        - Истина или не истина… не знаю. Но это так, - подхватила Джолин, на застывшем лице мелькнула тень отрешенности лунатика.
        - Вы расскажете о себе, если я расскажу о своем прошлом? - предложил Джоэл, надеясь, что сходство историй их происхождения расшевелит спутницу.
        - Да мне рассказывать нечего. Жила сначала, как собака. - Голос ее сделался грубым и небрежным. - Потом меня усыновил Зереф Мар. Теперь работаю в пекарне. Вот и все. Джоэл, я не знаю, почему вы так интересуетесь мной.
        - Я не знаю, почему вами интересуются гигантский сомн и Верховный Охотник, - честно признался Джоэл. Он бы отдал все на свете, чтобы Джолин оказалась просто несчастной сиротой из пекарни. Заинтересовался бы он ей в таком случае? В Вермело жили сотни красивых девушек, и после гибели Стеллы ни одна не запала в сердце стрелой неистребимой тревоги и радостного ожидания случайной встречи.
        - Сомн - это совпадение. Вы охотник. Вы же знаете, что у сомнов нет сознания, - ответила Джолин с легким укором.
        - А если есть его остатки? Какие-то инстинкты? - Безумное предположение свалилось на Джоэла, как кирпич на голову - с той же ошеломительной быстротой и неуместностью. Мысли слишком резко перекочевали на язык, и он пожалел, что повел разговор в эту сторону.
        Встречи с Джолин и так превращались в танцы на минном поле. Говорят, когда-то такое раскинули вокруг стены против Змея. От Хаоса-то не спасло, но само по себе работало неплохо, застенных тварей вечной ночи разносило в клочья. Джоэл как спец по гранатам оценил заметки из старинных трактатов. Но он не желал, чтобы долгожданное свидание с Джолин выглядело, точно перекидывания ядра с зажженным фитилем. Впрочем, он уже все испоганил.
        - Я не… я не знаю. Не думаю, что такое возможно, - запнулась Джолин. Джоэл остановился и серьезно выдохнул сквозь зубы:
        - Джолин, скажу прямо: я не верю, что вы из трущоб. И мне кажется, что легендарный сомн - это кто-то, кого вы могли знать в прошлом. Если бы вы все рассказали, мы бы, возможно, спасли целый город от эпидемии превращений.
        - И все же это допрос, господин охотник. Извините, меня ждет клиент.
        Она упорхнула, как утренний туман, ускользнула от ответа, точно матерый шпион. Согласно условиям их спонтанной встречи, Джоэлу надлежало незаметно стоять на другой стороне улицы, пока она стучалась в двери к постоянным клиентам. Он выполнил предписание, хотя с трудом подавил непонятный гнев. Невыразимая нежность, граничившая с эйфорией, сменялась гнилым раздражением от непонимания ситуации.
        Джоэл исподтишка следил за небедным двухэтажным домом Торгового Квартала, всматривался в застекленные окна. Но не замечал ничего подозрительнее герани за занавеской. Джолин открыл тщедушный старичок в пенсне, радушно поблагодарил ее за товар, отсчитал несколько монет и затворил дверь.
        - Успела прямо к утреннему кофе. Какая же ты умница, девочка, - донесся ласковый голос покупателя. Похоже, постоянные клиенты ценили Джолин куда больше хозяина. Но она упрямо оставалась с тем, кто оскорблял ее и ни во что не ставил. Джоэл устал ломать голову над этим противоречием и изображать случайного прохожего. К тому же горожане все равно вопросительно глазели на охотника с мечом, который праздно шатается туда-сюда по улице. Он успокаивал себя тем, что собирает ценную информацию о клиентах пекарни.
        - Все еще хотите поговорить о моем прошлом? - с вызовом колко поинтересовалась Джолин, возвращаясь к спутнику.
        - Если вы не хотите говорить, значит, еще не время, - примирительно отозвался Джоэл. Так его учил Ли, пять лет убеждал, что однажды все расскажет. Просто еще не время. Для Джолин, наверное, тоже не время. Но Ли не мучили злые люди, не унижали и не понукали, если, конечно, забыть о том, что добровольно терпели охотники.
        - Спасибо и на этом. Рада, что имею право хранить молчание, - отчужденно и даже враждебно заметила Джолин.
        - Вас что-то гложет. Я видел, как с вами обращаются в пекарне! - взволнованно начал Джоэл: - Нормальный человек не захотел бы там оставаться. Значит, вас держат против воли.
        - Я просто работаю, - вздрогнула она.
        - Джолин, вы можете пойти к Энн в академию! - выпалил Джоэл. Он озвучил свой гениальный план, ту идею, которая окрыляла всю ночь, несмотря на увиденный ужас. Он пообещал, что заберет Джолин от кошмаров на Королевской Улице в академию к Энн, вытащит ее из пекарни, как вытащил из борделя несчастных рабов, но Джолин лишь горько вздохнула:
        - Я не боец, Джо. Кто же меня возьмет.
        - Можно не становиться охотником. В академии хватает мест. На кухне тоже нужны пекари.
        - Вы слишком добры ко мне. - Вновь блеснула скромная улыбка, но дежурная, официальная. С таким же мнимым дружелюбием она передавала пирожки старику.
        - Я же вижу, что вам здесь плохо, - надломился голос Джоэла. Он устал взывать к хрупкому созданию, закованному в стальную чешую.
        - Не настолько плохо, насколько вам кажется. Мы все на тех местах, которые заслужили.
        Она отвечала его словами, он еще ночью убеждал в этом Ли, хотя сам давно уверовал, что Вермело - корабль в шторм, потерявший свет вечного маяка. Древний портовый город без моря, смешение всех народов и культур, забывших свою историю. Сотни людей, не желавших спасать и быть спасенными.
        - Джолин! - жарко воскликнул Джоэл. - Чтобы вы ни сделали в прошлом, в академию примут. Всегда можно начать жизнь с чистого листа.
        Он осторожно дотронулся до запястья собеседницы, но она плотно скрестила руки на груди, закрывшись корзиной, как щитом.
        - Даже если я убила кого-то? - тихо, но твердо изрекла она, буравя пронзительным ледяным взглядом. Джоэл обескураженно отошел на шаг, как от зачумленной, но тут же снова приблизился, недоверчиво шепча:
        - А вы… убили кого-то? Из-за этого вынуждены работать на Зерефа?
        Губы Джолин дрогнули, тонкие темные брови поползли вверх, она хотела что-то сказать, возможно, наконец признаться, но лишь растерянно выдохнула:
        - Не из-за этого. Нет.
        От ее уклончивого ответа Джоэл так и не понял, убивала она кого-то или нет. Но она ушла, почти убежала вверх по улице, даже не попрощавшись, не оставляя надежды на новую встречу. Джоэл остался в глубоком замешательстве. Вопросы и тайны облепили его, как тина в пересыхающем колодце. Он не представлял, что делать дальше, к кому идти, поэтому направился к Ли.
        Из Торгового Квартала до Квартала Охотников вела прямая улица, шумная и суматошная. И Джоэл все не смирялся с тем, что вот так глупо отпустил Джолин. Он побежал вперед, стремясь остановить, догнать, но она уже растворилась в пробудившейся реке горожан, их дневных дел, суетных и непонятных. Толпа вокруг сжималась душной сутолокой. Голоса торговцев в лавках отзывались нестройной какофонией, в ушах били расколотые колокола.
        Возможно, просто хотелось выспаться, но отдых не рассеял бы бессильный гнев, который теперь вскипал при каждой мысли о Джолин. Гнев не на нее, а на ее загадки, невольницей которых она стала.
        Но если бы все невольники так старательно сохраняли свои оковы, Вермело не избавился бы от рабского строя древних времен. Впрочем, они все оставались рабами: своих кварталов, своей работы, своего четко определенного места. И Джолин его как раз не хватало. Она будто неслась хлипким корабликом на острые рифы. Она-то точно потеряла свет маяка.
        Вспомнился рассказ о неведомой светящейся башне среди темноты Хаоса. Да, красиво все-таки придумывал Ли, заслушаешься. Но вот вел себя далеко не всегда красиво, в чем убедился Джоэл, когда открыл знакомую дверь…
        Глава 12. Сон каменного ворона
        - Ли! Их же Энн обещала наказать, если они «примутся за старое».
        Джоэл застыл на пороге квартирки напарника, пряча глаза от двух голых девиц, нежившихся на узкой кровати. Ли, тоже голый, без тени смущения помахал Джоэлу, даже не подумав кинуть дамам их серые платья, форму академии. В девушках безошибочно узнавались спасенные из борделя новобранцы. Джоэл даже помнил их имена: кудрявую рыжую хохотушку звали Мартина, бледную высокую молчунью, кажется, Лулу. На замечание о гневе наставницы девицы только отмахнулись.
        - А кто тебе сказал, что мы за деньги? - лукаво ухмыльнулась Мартина, игривым жестом отбрасывая роскошную копну назад.
        - Твой Ли просто душка, такое умеет… - промурлыкала Лулу, одаривая любовника демонстративно сочным поцелуем. Он мягко отстранил от себя девушку, погладив напоследок по обнаженному бедру, вдоль которого тянулся кривой старый шрам.
        - Ладно, красавицы, представление закончено. Еще увидимся! - поторопил их Ли, видя явное замешательство Джоэла.
        Девушки быстро накинули одежду, затянули тесемки скучных мешковатых нарядов и выпорхнули на улицу, на вид - две совершенно добропорядочные горожанки. Будто и не приходили, не играли в карты и не пили брагу. Все свидетельства замкнулись в тесном жилище Ли. Пустая бутылка перекатывалась у края стола, роняя на пол редкие капли. В комнате витал запах любовных забав, пряного женского пота и паров алкоголя.
        - Здесь была оргия? - скептически протянул Джоэл, устало опираясь о дверной косяк и с осуждением глядя на Ли. Но вместе с укором тут же находились оправдания: наверное, так любимый стремился вытравить из памяти кошмар прошлой ночи, стереть его не менее ярким, но куда более приятным событием.
        Так на его счету и копились безумные выходки: то он прыгал с третьего этажа из спальни чужой жены, рискуя быть зарубленным ревнивым мужем, то убегал со сборища любителей цепей и плеток, используемых не по назначению. Джоэл только недавно заметил, что подобные сомнительные «подвиги» совершались Ли именно после потрясений на дежурствах.
        - Ну не совсем оргия, - беззаботно рассмеялся он. - Мы просто отметили их удачное освобождение. Поговорили, развеселились, капельку выпили.
        - А потом играли в карты на раздевание? - кивнул на разбросанную по полу колоду Джоэл. Картинки почти стерлись, смешивались нестройной чередой валеты и дамы, десятки и тузы, как будто в правилах игры настал великий хаос и послушные горожане покинули назначенные судьбой места. Карточный город поглощал беспорядок.
        - И это тоже было. - Ли взлохматил непослушные темные волосы, рассеяно шаря по комнате в поисках рубашки. Джоэл любезно подобрал смятую пропотевшую тряпицу и кинул другу, с иронией протянув:
        - А потом что-то пошло не так.
        - Да все пошло так! И как еще пошло! - отмахнулся Ли. - Словом, все довольны.
        - Ох, Ли… я уж боялся, что ты предложишь присоединиться, - покачал головой Джоэл, криво ухмыльнувшись. Ли замер на мгновение, обернулся и без тени веселья ответил:
        - Нет, Джо. Женщины - это женщины. А ты - это ты. - Но вновь все поглотила напускная веселость. - Кстати, ты ведь гулял с Джолин?
        Джоэл поморщился от мимолетного вопроса, но он давно заготовил пресный ответ:
        - Да так, прошелся.
        - Прошелся, эх ты! - передразнил Ли. - Я тебе что говорил? Пройтись просто? Я тебе говорил в мансарду ее вести сразу!
        - Ага, как варвары - дубинкой по голове и в пещеру. Так что ли? - фыркнул Джоэл, вспоминая древнейшую историю.
        Отчасти он завидовал дикарям из прошлого, правда, вовсе не их нравам: перед ними расстилался целый свет, неизведанный и ужасный. Но о многих его опасностях эти первые люди не догадывались, а в их новом тесном мире Вермело все слишком хорошо осознавали неизбежную участь последнего града. Они делали вид, будто торгуют на улицах, оформляют документы в конторах, трудятся в шахтах и на заводах, заказывают булочки к кофе из цикория, но все чувствовали одно - обреченность. И в попытках вырваться из круга тяжкого осознания некоторые впадали в первобытную дикость. Возможно, так и появлялись сомны. Возможно, из-за этого совершались самые мерзкие преступления. Монстры подсознания вылезали наружу во сне и наяву. Чтобы отсрочить окончательное разложение человечности, придумали жесткие правила. Ведь некоторые твари порой действительно похищали понравившихся девушек, стукнув дубинкой по голове.
        - Нет, не так не надо, конечно, - ответил смущенно Ли. - Но я призываю быть решительнее!
        - Эх, Ли, кто бы учил. А ты? Ты мне назло пригласил Мартину и Лулу?
        - Нет, я же говорю: они сами пришли, - помотал головой Ли, и отчего-то Джоэл сомневался в правдивости этих слов. Но не относительно «назло», а относительно «сами пришли».
        Наверняка наглец Ли тайком пробрался в академию, пока не видела Энн, потом заговорил с девушками, впечатлил их парой эффектных приемов на арене или просто залил в уши патоку красивых историй о подвигах охотников. А вскоре они втроем сбежали с территории или же Ли вывел новобранцев под благовидным предлогом. На пару часов новичкам разрешалось в сопровождении заслуженного охотника совершать выходы в город для изучения улиц. Но компания употребила отведенное время, постигая совсем другую «науку».
        - Если ревнуешь, я могу тебя успокоить: похоже, я несимпатичен Джолин, - продолжал гнуть свое Джоэл.
        - Не клеится с ней, а, Джо? - понимающе спросил Ли после долгой тягучей паузы. Похоже, он отчасти чувствовал себя виноватым. Джоэл низко опустил голову, честно ответив:
        - Нет, совсем никак.
        - Почему ты так решил?
        Джоэл развел руками, таращась на вымазанные в засохшей грязи носки сапог. Слова впивались в язык вращающимся веретеном, но не складывались в четкую нить, особенно, когда он глядел прямо на вопросительно замершего Ли. В одной рубашке, стройный, с сильными ногами, он напоминал мраморную статую из уцелевшего музея искусств и этим смущал, мешая рассказать. Джоэл уставился в пол и все-таки поведал о наболевшем:
        - Она резка, не желает никакой помощи. Я не знаю, что с ней вообще делать. Она, знаешь, как неспелый каштан в колючей скорлупе.
        - Каштан-девушка, скажешь тоже, - беззлобно ответил Ли. - Но она позволила тебе бродить рядом с собой?
        - Да.
        - Значит, все не так плохо.
        - Все плохо, Ли, - обломал крылья ложным надеждам Джоэл. - Как только я спрашиваю ее о прошлом, она начинает дичиться, будто ее в камеру пыток ведут.
        Ли поморщился, точно ему выкрутили руку. Он на мгновение сжал кулаки, потом разжал, отпуская пояс штанов, который выудил из-под кровати. Пряжка громко звякнула о грубые доски, и после этого звука снова воцарилось неловкое молчание.
        - Зачем ты спрашиваешь о ее прошлом? - протянул негромко Ли, но голос его набирал силу, распускаясь негодованием: - Для расследования? Так что тебе от нее надо? О моем прошлом ты никогда не спрашивал.
        - Все еще надеюсь, что однажды ты сам расскажешь, когда будешь готов, - заметил Джоэл то ли с укоризной, то ли с сожалением.
        - Вот и она сама расскажет, - подхватил Ли. - Принимай ее такой, какая она есть, девушка-загадка. Разве это не добавляет остроты?
        - Пожалуй.
        Джоэл крепко задумался. Он ведь и правда заметил сначала не Джолин, а жутких химер в ее Ловце Снов. Он заинтересовался ее кошмарами, ее тайной. Чего же он хотел на самом деле? Желая раскопать ее секрет, сам же отметал ответы, точно тоже скрывался в колючей скорлупе. «Два зеленых каштана», - иронично подумал он и распрощался с Ли, чтобы пойти домой и выспаться.
        Оставаться в пропахшей чужой страстью квартирке любовника не хотелось, среди раскиданных вещей, среди его бездумного желания забыться. Джоэл забывался усталостью.
        После каждого дежурства он намеренно изматывался настолько, чтобы не видеть снов. Выключаться и включаться, подобно старым механизмам. Развесить Ловец Снов, коснуться головой подушки - и в пропасть. Так случилось и в этот день.
        В мансарде скреблись мыши, но звуки иссякали. Запах гнилого яблока уже ничего не значил, не мешал провалиться в небытие на короткие пять часов. И все же сердце впитывало неискупимую горечь, как от утраты или ссоры, поэтому не отпускали видения.
        Ему являлась Джолин. Она все убегала, неслась стремглав по улице, а вокруг сгущался туман или толпа. Туман толпы вокруг единой цели. Потом он заметил, что сумрачную тишь прорезают два немых виденья, и во втором длинном силуэте распознал Ли.
        «Куда вы? Не уходите!» - немо кричало подсознание, потоки слов вились незнакомым языком. И Джоэл тонул в белесом мареве, оказавшемся лавиной архивных карточек. Дома представали шкафами, из них выпадали папки с именем «Ленц». Везде «Ленц-Ленц-Ленц». А кто такой этот Ленц? Джоэл не знал ни в реальности, ни во сне. Так почему это имя являлось в кошмаре? Почему терзало, унося, как стремительная река, его любимых?
        В иллюзорном мире он не отрицал своих чувств, не прятался от них под напускной невозмутимостью. Он любил и боялся потерять. Он хотел приблизиться, закрыть собой от жадных ртов-папок бесконечной картотеки, согреть своим теплом, оградив от промозглого морока изменчивых улиц, где-то ли дома, то ли древние шкафы. Но рой документов чередой неразборчивых слов сковывал его, мешая сделать шаг, мумифицировал заживо, оборачиваясь вокруг рук и ног. Он тонул, пока Джолин и Ли уходили навечно. И брусчатка под их ступнями плавилась, обращаясь в пыль, устремляясь вверх. А над Вермело разверзался шторм, гигантская воронка, в которой парили трупы горожан.
        Среди безумия конца летели каменные перья, и древний ворон возвещал:
        - Асур должен пасть! Асур отравлен собственной жадностью.
        Алые отблески неба прорезал голос непобедимой черноты, раскинувшейся кольцами Змея вокруг стены. Он смеялся, громко смеялся, до боли в барабанных перепонках:
        - И кто же сразит меня? Страж Мира не придет, а последний Страж Вселенной в моих владениях бессилен!
        - Я - Страж Вселенной! И тебе не победить! - кричал ему каменный ворон и устремлялся горящей стрелой вперед, в темноту. Он сталкивался со Змеем, разрывал кольца.
        На мгновение завеса черноты пала, а за ней мелькнул зеленый свет маяка и кобальтово-синее море, катящее пенные валы прямо за стеной. Это его шум порой доносился до горожан. Это его запах витал в трущобах возле стены. Джоэл никогда не видел, но сразу узнал - да, это море. То самое, которое украшало когда-то конец Рыбной улицы, то самое, по которому ходили корабли с белыми парусами. И ноздри обласкал солоноватый дух свежего ветра пополам с горьким привкусом гниющих водорослей. Но все лишь на мгновение, на зыбкий отсвет секунды в чужом неверном сне. Бесчисленные кольца сомкнулись, каменный ворон прочертил по небу огненный след, отброшенный и опрокинутый. Змей побеждал, Змей возвещал апогей своего торжества. И Вермело терял море и надежду на спасение.
        - Я за гранью Вселенной! Я есть новая Вселенная! Начало и конец всего сущего в искаженных Мирах Хаоса! Законы твоей Вселенной не действуют в моей! - шипел Змей и смеялся, отчего воронка расширялась, утягивая в бездну все больше стенавших жизней. Сон повторял вечный диалог, но на этот раз Джоэла душили не загадки смутных образов, а вопросы из реальности, которые в закоулках памяти перековались в чудовищ.
        - Ты не победишь! - кричал ему голосом вьюги гигантский ворон и с упорством безумца устремлялся вперед. Сражались два чудовища, сцепились две тьмы, свились в танце боя. Каменные перья ударялись с металлическим лязгом о чешую, но чертили на ней лишь зыбкие вмятины. И новые души уносились в воронку, оставляя в призрачно-прозрачных домах лишь зыбкую оболочку.
        «Да ведь так Змей и выбирает, кто обратится в сомна!» - бессознательной мыслью догадался Джоэл и сам почуял, что его влечет к краю небесного водоворота. Он не желал, цеплялся за фонарные столбы, за вывороченные камни, да только вместо них пальцы сжимали каменные надгробия. В Вермело не осталось кладбищ, а старыми плитами чинили выбоины улицы. Копыта топтали память прошлых времен, черту между датами - чью-то жизнь. А обращенным не оставалось даже памяти, кроме короткого прощания в морге цитадели. И все, за стену. Неужели прямо в море? Или Змею в пасть?
        Хаос манил распахнувшейся бездной, скрипел и хлестал ветер, мимо проносились вывороченные кусты окровавленной черемухи. Пальцы окоченели и больше не слушались. Джоэл устремился в пустоту.
        «Так и обращаются. Прости, Ли, это тебе придется меня убить», - успел подумать он, утопая в липком кружении бессмыслиц и жутких образов. Вокруг него вставала стена пламени, костер и пепел. «Я вернусь огнем. Своим самым страшным кошмаром», - читал он призрачные буквы, что возникали в пространстве воронки, где вихри закручивали узлы прошлого и будущего. Ничто не существовало, существовало лишь ничто. И Джоэл почти смирился.
        Но его выбил обратно в город мощный удар - это каменный ворон врезался в правый бок мощным клювом, опрокинул в воздухе и выхватил из плена воронки, вырвал из смертельного потока.
        - Думаешь, многих так успеешь спасти? - рассмеялся Змей и ударил ворона незримо колоссальной когтистой лапой. Черная гранитная птица взвилась вверх, закружилась, а из ран засочился чистый огонь.
        Джоэл взирал на сражение в перевернутой перспективе спящего, лежащий посреди улицы. Он не определял, кто здесь зло, кто добро. Он слышал только море и понимал, что на этот раз не обратится в тех, кого уничтожал. И лишь дивился: где-то там, за невидимой гранью снов, велась борьба за души, за обращенных и проснувшихся. Но сон ведь лгал, и город в реальности тоже. Тогда не все ли равно, во что уверовать, если просит душа? Если ноет, болит, исходит осенним туманом в сетях? Он только желал еще раз увидеть Джолин и Ли, выбравшись из кошмара в рутинный ужас реальности, в понятные страхи. К ним.
        - Это тоже реальность, Джо! - каркнул ему ворон, срываясь с желтых небес; запыхавшийся и измученный, он продолжил: - Но не твоя…
        И в тот же миг с неиссякаемым упрямством устремился прямо на Змея, а впереди него веером острых кольев неслись пики каменных перьев. Все они нацелились в Красный Глаз. Все единым движением попали точно в цель, ворон крыльями гнал перед собой волну неведомой силы. Показалось, что воронка новоявленных призраков града померкла, рассеялась. Но Змей лишь сморгнул, слегка мотнув незримой головой. Ворон же впился когтями, он вновь рвал чешую, клевал под ней плоть, и на брусчатку темными каплями выплескивались не капли крови, а сгустки тьмы, подобные болотной жиже. Они пульсировали и облепляли дома, вскоре уносясь обратно в Хаос к монстру. Так каждый миг молниеносно отрастала новая чешуя.
        «Его не победить», - обреченно решил Джоэл и смирился, чего-то ожидая. Ворон же не унимался. Он впивался когтями в чешую, сгибал и отрывал пластины, хотя на место утраченных тут же вставали новые. А от крошащейся защиты ворона уже ничего не осталось, изнутри он светился ярким факелом. Не ворон - феникс. Как странно! Все слишком странно в этом сне.
        Вскоре Змею надоела игра, и он резко извернулся, дернув длинной шеей. Из мрака донесся гулкий щелчок зубов и дикий задушенный клекот. А потом с высоты перевернутым солнцем древних картин полетел ворон-феникс, раздробленный, лишенный каменной брони. Кровь разбавленным вином хлынула из крыльев. Ворон упал, сломав несколько прозрачных крыш, скатился черной кляксой и замер на разбитой мостовой, бескрылый, перепутанный, как клубок порванной пряжи. Не разобрать, чем являлся когда-то, но Джоэл вдруг понял, что птичьи черты исчезают, уступая место иному облику. И вскоре перед ним предстал окровавленный человек.
        Джоэл подошел к нему без страха, отчего-то вверх ногами, ступая не по кладбищу мостовой, а по карнизам вторых этажей, по расставленным сетям и случайным облакам. Ворон же, разбрызгивая лаву-кровь, лежал на камнях последнего града людей. Он приподнялся и обернулся, скрываясь за черным плащом. Но Джоэл разглядел лицо - какой-то мальчишка, не больше двадцати пяти, но с огненными глазами старика. И будто бы встречались где-то, видел у кого-то такие же глаза.
        «Вестник Змея? Легендарный сомн? Тогда почему против Змея, если вестник его?» - задумался Джоэл. Лабиринты расследования даже во сне не давали покоя, выстраивались четкостью невероятных версий. Все вверх ногами, поперек четких доводов.
        - Джоэл, я буду говорить с тобой через сны, через случайные песни и чужие молитвы, - прошептал, задыхаясь до боли, странный человек, точнее, ворон. Или, может быть, феникс.
        - Нет, не хочу, изыди! Уходи, проклятый голос! Исчезните вы, твари! - прошептал Джоэл, когда слишком отчетливо услышал этот обычный человеческий голос. Он почти проснулся, даже приоткрыл глаза, узрев комнату. Но видения не отпускали, не распадались.
        - Так каждый раз. И каждый из миров кричит: «уйди, позволь мне умереть». Смерть смотрит на тебя сквозь закрытые веки.
        - Нет. Я не хочу, чтобы Вермело умер, - твердо отозвался Джоэл, почти проснувшись. Он рычал, не размыкая губ, силился произнести в реальности, но во сне слова оглушали.
        - Зависит от тебя. Я слаб здесь. Слишком слаб, - простонал ворон, Страж Вселенной, и распался черным легким оперением, оставив лишь сожженные камни.
        Джоэл проснулся рывком, непривычно встревоженный. Сердце отсчитывало неумолимо быстрый ритм, вбиваясь гвоздем в грудную клетку. Первым делом он посмотрел в Ловцы Снов и с удивлением не обнаружил ничего, вообще ничего, даже хлопья пепла не застряли меж шелковых нитей. Как будто видение и впрямь происходило наяву. Но когда? И где? В прошлом, в будущем, вне и вокруг времени каждый миг? В голове разрушались рамки привычного понимания, но Джоэл стряхнул с себя оцепенение, выглянул в замызганное окно: часовая башня показывала пять вечера. Значит, до начала дежурства еще оставалось время.
        Теперь, когда силы немного восстановились - так хотелось считать, хотя тело ломило - Джоэл счел важным заняться столь редкой уборкой. Комната пропахла гнилью и плесенью, он подушки несло псиной, вернее, потом немытых волос. Потом… Он проснулся в липкой испарине и задумчиво стирал ее рукавом, подходя к колодцу, чтобы набрать воды для умывания и стирки.
        Выйдя на улицу, Джоэл удивился, что в небе не повисла воронка, не летали вокруг трупы. При свете Желтого Глаза город даже выглядел симпатично, вернее, ханжески пристойно. Но если и впрямь Змей выбирал новых сомнов по велению своей ненормальной игры, то не было деления на спасенных и проклятых. Лишь воля жестокой вероятности, невидимой руки, которая всех заставляла умирать раньше срока.
        «Если существует Змей, то почему не существовать и ворону-фениксу, Стражу Вселенной. Надо наведаться к святителю Гарфу как-нибудь. Он же у нас спец, - подумал Джоэл. - Или наоборот не надо. Вот наслушаешься его, и мерещатся Стражи Вселенной».
        Несмотря на то, что охотники сражались с порождениями кошмаров, Джоэл никогда не верил в вещие сны, предсказания и толкование потаенных символов, скрытых в ночных видениях. Психологи, настоящие, умные, которые еще уцелели в цитадели, утверждали, что сны проецируют лишь то, что видел человек в течение дня или в течение жизни, естественно, искажая и перемешивая с комплексами и тревогами.
        Джоэл сложил простую картину: город с детства въелся в память, Змея они все невольно созерцали. Про Стража Вселенной еще в давние времена пела гимны одна небольшая секта, последним адептом которой оставался старик Гарф. Джоэл давно не заглядывал к нему, и теперь сомневался, стоит ли. Святитель Гарф всегда слишком воодушевленно твердил о Страже Вселенной. Настолько воодушевленно, что мог заразить этим бредом других. Значит, все-таки заразил, раз во сне пришел исковерканный образ легенды. Все понятно, и просто, и складно. Но вот море… Море Джоэл не видел никогда.
        Он смотрел в темноту колодца, вдыхая сырость - нет, она не шла в сравнение с соленым бризом. Но насущные дела звали вернее смутных голосов. Он набрал полные ведра и потащил к себе наверх.
        - Всю лестницу мне зальешь! - ворчал сосед, неизменно обрюзгший, в серых немытых кальсонах. Он доживал свой век посредственного охотника в довольно ленивом прожигании времени. Работал, конечно, чистильщиком, как и все старики цитадели, но, скорее всего, без особого рвения. Куда уж там! Вся энергия уходила в сварливость.
        - Лестница ведет в мансарду, - отчеканил Джоэл. - Мансарда моя. Значит, и лестница не твоя.
        - Она общая, - тут же вывернулся вредный старикан.
        - Вот именно, общая!
        - Все едино - плесенью несет. И от тебя плесенью несет! Плесневелый ты человек! - долетало с нижнего этажа, пока Джоэл открывал окно, чтобы выветрился въевшийся в пол запах плесени с яблока той трапезы, которую они делили с Джолин. И тогда ему снился радостный, почти детский сон о лиловых крылатых кошках, а тот же голос просил поверить, будто красочные джунгли - реальность. Бред, очередной бред.
        Джоэл взялся за тряпку и принялся усердно тереть пол. Он не думал ни о чем. Джолин и Ли, с которыми он мечтал повидаться в заточении сна, представали отчужденными, далекими и даже ненужными. Оба измотали так, что Джоэл предпочел бы одиночество. Три дня грядущих выходных - небывалая роскошь в череде безумных событий. И хотелось просто проторчать в отчищенной проветренной мансарде. Не спать, а таращиться в стену, чтобы не думать ни о чем, не проверять адреса, не слышать призывов неземных созданий. Но что останется без мыслей и ощущений? Только пустая оболочка. И одиночество пугало так же, как суета.
        Джоэл ждал, как подарка, начала дежурства, чтобы забыться, взять у Грэма и Бима положенное число сетей, намотать на себя тяжелый груз, а потом пауком ползать с крыши на крышу. Медитация без размышлений, ежевечерний ритуал. Возможно, в этом и крылось подлинное счастье для никого, для него, расколотого и потерянного, как ветер в ветвях черемухи.
        - Джо, ты же не сердишься на меня? - Голос Ли, как из-за стены, как зеленый свет маяка в бескрайнем бушующем море. Любимый ждал на складе, наматывая сети, а Джоэл даже не помнил, как дошел, когда закончил уборку в комнате и проверил оружие. Все слилось пятном длящегося сна.
        Он все еще краем глаза искал воронку в небе, и чудилось, что боковое зрение улавливает страшные завихрения воздуха, где-то там, в вышине Желтого Глаза. Возможно, не Красный убивал горожан, а второй, на вид безопасный. Хотя оба принадлежали единой древней твари, которая уничтожала миры, утягивала жизни. Но все представало далеким, непознанным и ненужным. Лишь бы в этой воронке не оказалась однажды Джолин, лишь бы туда не попал Ли, который теперь застыл, выжидающе подняв брови. Выражение его лица задумывалось как насмешливое, но доморощенный актер на этот раз не скрыл подлинной тревоги. Он боялся потерять, боялся расстаться.
        - Нет, не сержусь. И не ревную. Мы ведь так и договаривались, когда начали встречаться, - тут же ответил Джоэл и мирно улыбнулся: - Девушкам-то не досталось?
        - Вроде нет. Энн только на словах страшная, так-то она никого почем зря не лупит, - тут же оттаял Ли, навьючивая на себя ловушки для кошмаров.
        - А ты этим, конечно, пользуешься, - усмехнулся Джоэл и вспомнил, что обещал Батлеру поговорить с Энн. Да еще в кармане плаща затаилась тетрадь с адресами. На условные выходные хватало поручений, выданных самому себе. Но теплилась надежда, что хотя бы один день они проведут с Ли, только вдвоем, без всяких дел. И если еще час назад Джоэл мечтал об одиночестве, то теперь спокойно переглядывался с другом, который открыто ликовал, что прощен после очередной нелепой выходки. Джоэл не подпитывался чужим чувством вины, но его сердце отогревала радость тех, кем он дорожил.
        - Пойдем, чего застыл? - беззлобно поторопил Джоэл широко улыбавшегося Ли.
        Смена начиналась спокойно, обещая тихую ночь. По небу не плыли облака, и черемуха у цитадели колыхалась на легком ветру кружевами с платьев утонченных аристократок из Квартала Богачей. Нигде не отмечались следы крови, но боковое зрение все еще подкидывало воронку, отчего Джоэл беспричинно крепко стиснул ладони Ли, когда они выходили из ворот.
        - Ты чего? - удивился тот.
        - Ничего, - отозвался Джоэл, но голос дрогнул: - Просто… оставайся со мной. Всегда.
        Ли просиял и хотел бы обнять, но вовремя вспомнил, что пока опутан Ловцами Снов. Он ответил взволнованно:
        - Конечно, Джо. О чем речь? Я всегда с тобой. На твоей стороне. И вообще…
        - Удачи на дежурстве! - тут же отмел сентиментальность Джоэл. Им еще предстояла ночь, и где-то по Вермело шатался Вестник Змея, а на Королевской Улице возникали то химеры, то разрубленные дети. От таких впечатлений нельзя спастись, но важно отгородиться толстой броней, как у каменного феникса-ворона.
        Реалистичный сон все не отпускал. В концепцию психологов не укладывалось лицо того мальчишки, красивого, с полными губами и утонченным носом, с янтарными глазами старца. Да, именно необычно янтарными. «И кто мне снится? - думал Джоэл, перебирая в голове лица новобранцев Энн и случайных знакомых. - Вряд ли я знал его когда-то. Тогда почему он говорит со мной? Бред, полный бред. Никто не говорит. Но вот Змей…»
        Реальность Змея не подлежала сомнениям, он оплетал город, и выстрелы из гигантской пушки доказывали, что тварь шевелится и рычит. Но в этот вечер даже воплощение Хаоса притихло, точно кто-то и впрямь измотал его. Красный Глаз светил тускло и ровно, затянутый пеленой третьего века рептилии. И к лучшему, Джоэл рассудил, что все к лучшему.
        Так и канула ночь, без новых потрясений. При встрече на перекрестках Ли лукаво улыбался, точно предвкушая грядущий день. Джоэл кивал в ответ, но сердце царапала тревога, когда он проходил мимо старой пекарни.
        Он заглядывал в Ловцы Снов, но там не нашлось ничего, точно каменный ворон отогнал своим самоубийственным порывом все кошмары. Хотя какой еще ворон? Какой Страж Вселенной? Ничего подобного не существовало.
        Джоэл не желал становиться фанатиком странных идей. В городе водились секты, которые придавали значения снам, отмеряя по символическим образам время до превращения. Их не смущала неверность статистики, они слепо верили. Вера со слепотой - страшное оружие. Как и полуправда - страшнее лжи. Этим ядом со вкусом сладкого вина потчевала хрупкая Джолин. А он, пойманный иллюзиями и связанный цепями болезненной симпатии, не мог разгадать, где случайный вымысел, где продуманный план, где черная тоска этой потерянной девушки с Королевской улицы.
        Возможно, Легендарный Сомн выслеживал ее и раньше, и гибли люди, а она мучилась от вины, поэтому скрывалась, принимая все мучения от Зерефа Мара. Но почему ее преследовал монстр?
        Джоэлу мнилось в тишине мирной ночи, что он непременно встретит эту тварь, снова увидит, посмотрит глаза в глаза, раз он совсем недавно попал в гущу сражения древних чудовищ. Все зло Вермело тянулось к нему. Так почему бы не прийти легендарному сомну? А там кинет пару гранат, как в прошлый раз. И, возможно, выходные никогда уже не настанут.
        С этими мрачными мыслями он стоял некоторое время на Королевской Улице, потом сделал вид, что ушел, но наблюдал еще около часа с крыши. Ничего не происходило. Ближе к рассвету он вернулся, но дом спал, как и весь проулок, только тощего кота с визгливым лаем нагнал бродячий пес. Джоэл не дождался новых потрясений и искренне обрадовался.
        Вермело снова пробуждался, окутанный, как пыльцой, рассеянным желтым светом, который на повороте змеиной головы смешивался с алым, окрашивая небо розоватым росчерком. Как будто кровь каменного ворона смешалась с белыми облаками. «Я буду говорить с тобой сквозь сны и чужие молитвы. Смерть смотрит на тебя сквозь закрытые веки», - вспомнились четкие слова, и Джоэл вздрогнул, выходя из оцепенения.
        - Чужие молитвы… Святителя Гарфа? Бред, все бред, - сказал он вслух. - И слова ворона - это слова старой гадалки. Не более того.
        Джоэл решительно кивнул себе и принялся собирать Ловцы Снов, поражаясь, что в этот раз обошлось почти без страшных находок, точно Вермело на одну короткую ночь разом избавился от кошмаров. Опытный охотник упрямо не придавал этому мистического значения. Он радовался, что к их с Ли выходному в городе стало спокойно. Как по заказу.
        Отбросив лишние мысли, Джоэл возвращался в мансарду, сгрузив все сети на попечение Грэма и Бима, которые никогда не отдыхали, как и многие в городе. Охотникам же давали шанс восстановить силы, если ничего не случалось. Но в сетях не обнаружилось кошмаров, Джоэл упрямо твердил себе, что это хороший знак. И к дому он подходил почти с легким сердцем, без дела рассматривая случайных прохожих и читая вылинявшие вывески. Он заслужил короткий перерыв в своем исступленном стремлении все исправить, все проконтролировать, починить саму суть города. Но хорошее настроение сменилось потрясением, когда ступил на порог сумрачной хибарки, которая считалась его домом.
        - Джолин… Вы?
        Она сидела на лестнице, перебирая что-то в корзине, не своей рабочей, а небольшой, аккуратно накрытой белым полотнищем. Ее маленькие ручки, покрытые свежими ожогами, придирчиво оглаживали складки ткани.
        - Здравствуйте, Джоэл, - кивнула она, поднимаясь и отряхивая пыль с платья. Джоэл порадовался, что накануне отдраил не только пол в комнате, но и ступеньки «общей» лестницы.
        - Я заставил вас ждать под дверью, - смутился он, подходя ближе и все еще не веря глазам. Похоже, неверие себе делалось верной приметой этих странных дней.
        - Нет-нет, я недолго ждала, - тут же улыбнулась Джолин, а глаза ее заискрились двумя сапфирами. - К тому же ваш сосед меня развлекал старыми историями.
        - Мой сосед? Неужто он умеет кого-то развлекать? - иронично поразился Джоэл.
        - Я все слышу! - тут же донеслось из-за двери общей кухни на первом этаже.
        - А я-то думал, вы давно оглохли. Лет тридцать назад. И уж тем более разучились кого-то развлекать, - привычно парировал Джоэл. На самом деле они никогда не ссорились со стариком, скорее разыгрывали давнюю вражду.
        - Это ты угрюмый пень, а девушка очень вежлива и добра. Вот как надо уважать старших! Тебе бы поучиться, - пробубнили из-за некрашеных досок. - Ух, договоришься ты у меня!
        Джолин рассмеялась, поднося кулачок ко рту. Смеялась она вся: ее глаза, ее плечи, как будто и не случалось между ними никаких ссор. Или она простила, или готовилась рассказать что-то. Или надеялась, что в этот раз он не спросит. Она… сама пришла к нему с маленькой корзинкой. На мгновение Джоэл подумал, что уговорил Джолин вырваться из пекарни, вступить в ряды охотников или просто пожить у него в мансарде. Или остаться там навечно. Ради нее он бы наплевал на все уставы и запреты.
        - Проходите. Не стоит вам стоять на пороге, - пригласил он, гостеприимно указывая на лестницу. Но Джолин помрачнела, скромно покачав головой:
        - Я всего лишь на минуту. Еще работа.
        - А… Работа, - рассеяно протянул Джоэл, поранившись об осколки своих нежданных фантазий. - Но все же… я очень бы хотел вас пригласить, Джолин.
        Но она вновь печально покачала головой, выпрямилась, протягивая корзину, и, официально кашлянув, отрапортовала:
        - Мы не очень хорошо расстались в тот раз. Но я бы хотела извиниться, иначе это неприлично.
        - Не стоит. Расстались как расстались. Проходите сейчас! - уговаривал ее Джоэл. - Хотя бы на кружку кофе. У меня есть настоящий кофе.
        - Нет, я просто принесла немного курятины и мешок угля. В благодарность. На большее, увы, моих средств не хватает.
        Она приоткрыла край белого полотенца, демонстрируя содержимое корзинки. На этот раз в ней лежали не пирожки, а свежая ощипанная тушка. У ног Джолин стоял небольшой мешок, очевидно, как раз с углем.
        - Что вы! Это наша работа, - смутился Джоэл.
        - Вы не обязаны сторожить мой дом каждую ночь, - упрямо ответила Джолин. Значит, она тайком наблюдала, пока он часами высматривал неведомые опасности на Королевской улице.
        - Мы не сторожим, а ведем расследование.
        - Вот как… Расследование чего?
        Вновь в ее голосе сквозил потаенный вызов, страх раскрыть непрошеный секрет. И все же она тянулась к ним, к охотникам, молча просила защиты. Вернее, только к нему. Слишком часто он вызывал доверие, ложное впечатление того, кто способен спасти от любой беды.
        - Служебная тайна, - вкрадчиво отозвался Джоэл, глухо и неопределенно.
        - Да он просто хочет сказать, что в городе появился легендарный монстр, о котором молчит Цитадель…
        На пороге появился Ли, вернее, даже не появился, а точно соткался из воздуха. Несмотря на высокие подкованные сапоги, напарник обычно ступал совершенно бесшумно - еще одна особенность, за которую его отметили после выпуска из академии. На этот раз он заставил Джоэла вздрогнуть:
        - Ли! Затк…
        Ли замолчал, но широко улыбнулся гостье, дружелюбно и чрезмерно интенсивно помахав рукой. Опять он кривлялся, примеряя на себя роль, очевидно, ярмарочной потешной зверушки.
        - Нет. Не стоит щадить меня. Я не буду сеять панику, - заверила Джолин.
        - Ладно, - вздохнул Джоэл. - В конце концов, вы с этим как-то связаны, поэтому буду предельно откровенен и предельно серьезен. Джолин, возможно, кто-то пытается вас убить. У вас есть враги?
        И вновь вместо непринужденной беседы получался допрос, на этот раз из-за неуместного вторжения Ли. Но Джоэл не злился на друга, в конце концов, он бы и сам сорвался на неизменные вопросы, которые терзали его и ночью, и днем, и на дежурствах, и в выходные.
        - Нет. Нет вряд ли, - покачала головой Джолин, отступая на шаг. Она кинула исполненный немой печали взгляд на распахнутую дверь, которую загораживали два охотника. Джоэл тут же отошел в сторону и жестом велел отступить Ли, чтобы гостья не ощущала себя в ловушке.
        - А если подумать?
        - Уже нет, - с нажимом на первое слово отозвалась Джолин. - Знаете, если это официальный допрос, я готова прийти в департамент, но сначала предъявите мне доказательства и предписание. Насколько я знаю, в компетенции рядовых охотников не входит допрос свидетелей.
        - Я хочу лишь помочь, - едва не простонал Джоэл, но гостья не оценила. Она торопливо вручила корзину, слегка пнула мешок с углем и жестко отрезала:
        - Заберите, пожалуйста, то, что я принесла. И позвольте мне уйти. Вы меня пугаете.
        И раньше, чем ее слова слились с пылью на пороге, Джолин унеслась вниз по улице, плутая по незнакомым задворкам и сбиваясь с шага. Джоэл долго глядел ей вслед. Ли в замешательстве стоял рядом, а потом с протяжным присвистом вздохнул:
        - А так все хорошо начиналось. Джо, как ты умудряешься каждый раз все портить? Ну, почему при встрече с любой девушкой тебе надо сразу говорить о работе?
        - Кто из нас испортил? - недовольно фыркнул Джоэл, смерив Ли пристальным взглядом.
        - Я хотел пошутить, - развел тут руками.
        - Неудачная шутка.
        - Я хотел, чтобы она знала правду. Но зачем ты начал допрос? - оправдывался Ли, и Джоэл понял, что вновь сам виноват.
        - Потому что эта девушка лжет, - ответил Джоэл, ожесточенно вцепляясь в дверной косяк. - У нее есть враги. И, возможно, она знает, кто они.
        - Значит, мы должны выяснить, что она знает. Ты думаешь, это старый пекарь?
        - Не знаю. Если бы он хотел ее убить, то уже убил бы. Так или иначе, он омерзителен.
        - Выясним, - ободрил Ли, и они поднялись в мансарду, но разговор распадался случайными репликами, как неправильный узор Ловца Снов. Вскоре повисло долгое противное молчание. Ощипанная тушка курицы лежала на столе, выставив вверх обрубки лап, мешок с углем гулко опрокинулся, когда Джоэл кинул его в угол, поднимая облачко черно-серой пыли.
        - М-да, хоть бы убрался, - протянул Ли.
        - Хоть бы, - ответил, как эхо, Джоэл. - А… Нет. Я вчера убирался. Это уголь.
        Они уставились друг на друга, опять как будто совершенно чужие, разделенные призрачным туманом. Слова не приходили, смешиваясь смутными обвинениями и немедленным оправданием: Ли не прогонял Джолин, ее преследовали собственные кошмары.
        - Я, наверное, пойду отсюда. Я все испортил и вообще. Признаю! Сегодня я все испортил! Не буду мешать тебе в твоем гневе на меня, себя и всех-всех-всех? - спросил Ли, вжимая голову в плечи.
        Джоэл увидел как наяву туман, в котором тонул любимый, тот туман, который принял за дым, туман, который предшествовал появлению черной воронки. Серое марево архивных бланков бесконечной картотеки с ненужными именами и адресами. Все ненужные и лишние, когда теряются и уходят самые близкие, самые дорогие. И все из-за этой проклятой работы в проклятом городе, утратившем свет маяка. В тот миг Джоэл всерьез испугался, что Ли исчезнет и больше не вернется. Любимый уже приоткрыл дверь и собрался уходить, когда Джоэл поймал его за руку и притянул к себе, требовательно, жарко и отчаянно.
        - Останься. Пожалуйста, - глухо прозвучал осипший низкий голос, и Ли робко улыбнулся:
        - Правда? Все в порядке? Я… я прощен?
        - Да! Да, я тебя и не обвинял, - твердил Джоэл, прижимая к себе возлюбленного, а он со сладостной безмятежностью прошептал:
        - Мы дожили до выходных. - Он оживился. - Надо отметить! У меня для тебя был сюрприз!
        Джоэл привык только к нехорошим сюрпризам, но Ли засветился озорной радостью.
        - С днем рождения! - возвестил он и развернул неприметный бумажный кулек, который до этого носил под мышкой. Джоэл даже не обратил внимания, а теперь удивился: в руках Ли с гордостью сжимал такую же, как у него, черную треуголку с приятным бархатистым ворсом. Джоэл-то считал такие вещи ненужным украшательством, но от подарка любимого не отказался бы. Ли это знал и умело использовал.
        - Ли… - растерялся Джоэл. - У меня не день рождения.
        - Но ты же сам не помнишь дату, - пожал плечами возлюбленный. - Давай будем отмечать в этот день. Тридцать восемь лет - не шутка для охотника.
        Затем он бережно надел на голову Джоэла треуголку и обнял. Джоэл смутился, Ли промурлыкал:
        - Пусть у нас будет что-то общее.
        - Чтобы все знали?
        - А кто все? По-моему, все охотники и так знают. А до горожан нам дела нет. Скажем, что это форма.
        Джоэл улыбнулся, он обнял Ли, крепко и страстно, чувствуя приятное тепло во всем теле, одновременно возлюбленный прильнул к губам требовательным долгим поцелуем. На время таких выходных они уже были не просто напарниками и совсем не просто друзьями. С каждым годом это чувствовалось все сильней. Все прочнее свивались незримые нити, притачавшие их друг к другу.
        Ли потянулся к вороту рубашки Джоэла, расстегивая одну за другой пуговицы, Джоэл решительно сдернул с плеч возлюбленного его вычурный плащ. Под пальцами ощущалась лишь тонкая ткань сорочки, но вскоре была снята и она. Наконец удалось прикоснуться к бледной мягкой коже столь желанного тела, очертить все его выступы и впадинки. Пальцами, языком, вслушиваясь, как с губ возлюбленного срывается прерывистое истомное дыхание…
        Вскоре на них не осталось ничего, кроме двух одинаковых треуголок, но и те замерли на столе, пока разгоряченные любовники жадно сплетались в экстазе страсти на тесной кровати. И все пережитые потрясения, все сомнения, лишь подогревали, приносили новые оттенки наслаждения, яркого, как стекла старинных витражей.
        Джоэл утрачивал связь с реальностью. С ним был Ли - этого хватало. Вместо всего мира, вместо всех загадок Змея. Только одна мансарда, где они остались вдвоем. А вокруг - кобальтово-темное море чужих жизней, далекое, заоконное. А здесь, в настоящей реальности, остался только тесный дом и двое в этом доме. Но упоение проходило слишком быстро.
        - Мы дожили до выходных. Хоть бы в эти три дня нас на подняли по тревоге… - думал вслух Ли, когда они лежали на смятых простынях, усталые, почти изможденные, как после долгой погони. Джоэл глядел в потолок и рассеяно поглаживал спину Ли. Вдоль ложбинки позвоночника струились капельки пота, Джоэл задумчиво выводил из них затейливые узоры. Ли временами смеялся от щекотки. Мир вокруг на короткие часы перестал существовать, реальность по-прежнему не настигала, не пронзала сомнениями и тревогами сотен версий бессвязных событий. Потом, все потом - вся их проклятая служба, все неразгаданные тайны. В такие моменты мир принадлежал только им двоим, больше никому.
        - Джо… - подал голос Ли и прижался к любовнику.
        - М?
        - Останься со мной.
        - Я всегда с тобой, - повторил в сотый раз Джоэл, но теперь непривычно мягко, умиротворенно.
        - Спасибо, - промурлыкал Ли и закрыл глаза, невероятно ласковый, податливый и доверчивый. Джоэл снова охранял его сон, долгий спокойный сон. И в этом находил свое счастье.
        Пока любимый спал, Джоэл бодрствовал, наблюдая за ловушками для кошмаров, потом они менялись местами. Такое удавалось провернуть только на выходных, и они ценили это замершее, как в сломанных песочных часах, время. Но покой и взаимопонимание за годы их романа перемешивались с сомнениями и болью.
        Порой они ссорились до драк, расставались на несколько месяцев. Всегда из-за горячности Ли, из-за пустячных поводов. Джоэл перебирал образы, что подкидывала память. Думал о Ли, о Батлере, об Энн. О друзьях, что прошли с ним все невзгоды и помогли им с Ли преодолеть сомнения.
        Пару лет назад Джоэл полгода не работал с Ли, даже попросил сменить напарника. Начальство негодовало, но тогда вызвался Батлер. Джоэл думал, что совсем порвал с Ли. Из-за чего - уже не помнил. Батлер же всегда оставался верным другом, такой же сдержанный и скучный, как сам Джоэл. Он не выводил из себя бесконечной болтовней, не отпускал скабрезных шуточек, не задирал трактирщика на Рыбной улице. И они неплохо сработались, прикрывая спину друг друга.
        Ли тогда патрулировал Квартал Торговцев, и две группы практически не пересекались. Но все же в сердце Джоэла ныло и теснилось беспокойство: кто охраняет сны непутевого друга, наполненные кошмарными образами? Тогда Джоэл упрямо давил в себе это чувство. Еще немного - и они бы окончательно расстались, потеряли друг друга навечно.
        Но в любой их ссоре примирением служил неизменный риск для жизни: через полгода горькой обиды Ли серьезно ранил сомн. Его напарник погиб, сам Ли чудом уцелел. Возможно, они столкнулись с самим Вестником Змея, потому что сомна так и не нашли. Никто не нашел доказательств или опровержений.
        Джоэл в ту ночь не думал о чудовище, он узнал одним из первых о несчастье с охотниками из Квартала Торговцев и вместе с Батлером стремглав кинулся на помощь. В висках телеграфным стрекотом колотилась мысль: «Хоть бы успеть! Успеть! Успеть!»
        Успели. Батлер немо просил Джоэла не терять самообладания, когда они нашли на мостовой истерзанных охотников. Они оказывали первую помощь и на самодельных носилках из ножен и плащей несли истекающего кровью Ли к врачам. Все происходило как в тумане. Туман… Опять этот треклятый туман-дым. Джоэл лишь четко навсегда запомнил, как до боли бешено колотилось собственное сердце.
        Потом им сказали, что если бы они поступили по уставу и стали дожидаться команду медиков, то уже никакие усилия не спасли бы их друга. Они успели вовремя.
        - Я тебя больше ни за что не отпущу, - шептал ему Джоэл, полагая, что Ли в лихорадочном забытьи не слышит. Но тот очнулся и нагло улыбнулся белесыми губами:
        - Приму как извинения.
        Батлер стоял немного в стороне, в дверях палаты лазарета цитадели. Он наблюдал исподлобья со странной смесью радости и печали. Лучистые темные глаза светились неразгаданной мукой.
        - Я пойду, - шепотом фантома отозвался он.
        - Куда? - удивился тогда Джоэл.
        - Искать себе нового напарника.
        - Батлер, о чем ты?
        - Ты нужен Ли. К тому же ты пообещал не отпускать его, - решительно ответил Батлер, твердо пожав руку Джоэлу. - И ты любишь его. А он - тебя.
        - Ты знал о… о нас? - смутился Джоэл. Тогда он полагал, что их отношения для многих тайна, но от друзей ничто не скрывалось. Он впервые испугался порицания общества.
        - Догадывался. Теперь узнал. Я не осуждаю. Вы оба превосходные охотники.
        И все же после того случая Батлер занялся собачьими упряжками и стал брать удаленные районы, например, Квартал Садов или Квартал Жрецов. Говорил, там публика приятнее. Они остались друзьями, но больше не работали вместе, только в экстренных случаях. Много позже, когда Ли уже снова легко носился по крышам, Джоэл все-таки спросил:
        - Батлер, ты не в обиде?
        - Был. Самую малость. Поначалу. С тобой приятно работать, я успел привыкнуть. - Батлер виновато улыбнулся. - Но когда я вижу вас с Ли, то обида исчезает: вы понимаете друг друга лучше, быстрее. Да еще я осознал, что… что приношу несчастья.
        - Ну что ты такое говоришь, друг! - впервые поразился странному самообвинению Джоэл. За последние годы Батлер укрепился в этой беспричинной ненависти к себе.
        - Посуди сам: за пять лет у меня сменилось семь напарников. Из них только ты ушел по своей воле, остальные - в мир иной.
        - Такова наша работа. Никуда не денешься, - убеждал его Джоэл.
        - Или таков я… эгоист, который сражается сам за себя.
        - Я видел тебя в деле, это не так.
        Батлер грустно улыбнулся и кивнул. С тех пор Джоэлу казалось, что друг просто выгорел. Он не искал сложных расследований и для патрулирования старался выбирать самые спокойные кварталы, хотя в юности работал увлеченно и упрямо. Ему надоело быть охотником, а со службы никого не отпускали. Только в мир иной.
        - Знаешь, я просто устал от всего этого. Когда убиваешь столько людей, кажется, что ты уже проклят, - ответил он в тот день.
        - Мы защищаем людей, - настаивал Джоэл. И повторил бы это еще сотни раз. Он верил в то, о чем твердил.
        - Да, так нам говорили в Академии. После гибели очередного напарника мне хочется уйти. Скажем, плести Ловцы Снов и все, не патрулировать больше ночные улицы. Я устал.
        - Мы все устаем.
        Батлер снова грустно улыбнулся и ушел, на прощанье снова сказав, почти благословив:
        - Береги Ли. Вы друг для друга - способ вынести все это.
        - Что «это»?
        - Нашу доблестную службу.
        Джоэл прокручивал в голове обрывки случайных разговоров, поглаживая Ли по волосам, и напоминал себе, что обязан пойти к Энн. Но пока рядом спал любимый, шевелиться вообще не хотелось. В душе царил непривычный покой. Как в штиль или как перед штормом?
        Странные чары, рассеянные над Вермело каменным вороном, действовали и на напарника - никакие химеры не посетили ловушки для кошмаров. Вскоре Ли пробудился, позволяя забыться Джоэлу. Но сон продлился недолго, в клочья разорванный бешеным воем сирен и ревом оповещения на башнях:
        - Тревога! Тревога! Тревога!
        Глава 13. Пепел птиц
        - Тревога! Тревога! - монотонно твердили громкоговорители. Город заполнил гомон сирен.
        - Трущобы взбунтовались, - констатировал Ли, подведя итог короткой передаче, которая повторялась и повторялась, как навязчивый сон.
        - Да уж, устали так жить… - выдохнул Джоэл, но закашлялся, неудачно сбив дыхание на бегу. Он зло подумал: «Опять трущобы. Который уже раз? Да… Если короткий, то говорят - кризис. Пройдет. А если все не проходит, не могут вырваться из него - тоже не беда! Объявляют новой экономической реальностью. Но это не так работает, ох, не так. Все не так».
        Гул сирен отзывался в ушах ударами гигантского молота. Охотники бежали по улицам на юго-запад, откуда еще недавно вели группу спасенных пленников. Теперь в той стороне творилось нечто ужасное.
        Сперва Джоэл с огромным трудом - вплоть до мыслей о дезертирстве - подавил желание никуда не выходить из дома. Просто остаться и не двигаться, не хвататься за меч, не натягивать в суете сапоги. Еще манила смятая теплая кровать, еще тело не отдохнуло. Ли повезло больше: он хотя бы выспался, поэтому с привычной бодростью кинулся на улицу. У Джоэла перед глазами плыла муть из черных точек. На лестнице он малодушно понадеялся, что потеряет сознание, упадет, стукнется головой и никуда не побежит. Надоели ему проклятые бесконечные «подвиги».
        Да еще на этот раз не сомнов посылали вырубать, а обычных людей, задавленных безысходностью и нищетой. Плевать, что половина из них состояла в бандах. Джоэл после приюта сам рисковал вступить в ряды такой организации, но ему посчастливилось выдержать академию охотников. За это стоило благодарить памятный пожар, если бы тот не отнял слишком много, практически все - осколок души. Если, конечно, душа существует. Но что-то же болит и наливается тоской, точно перезревший фурункул коричневым гноем. Как в этот день. Или вечер - по небу низким пологом ползли темно-серые тучи, напоминавшие лохмотья пьянчуги Бифа.
        Он мимолетно встретился в Квартале Ткачей, прислонился к стене и привычно блевал себе под ноги. «Живописное» зрелище, нечего сказать. Зачем-то он, а не Джолин. И за это Джоэл тоже клял судьбу.
        Хотя каждая встреча с Джолин не придавала уверенности, она не вдохновляла перед сражением, как прекрасные дамы своих рыцарей в старинных легендах. С ней прочно связывалось только нараставшее чувство тревоги - за нее и из-за ее тайн. Если она и правда выросла в трущобах, то ныне Джоэл и вовсе ощутил бы себя предателем. Все отзывалось вкусом гнили от нежелания помогать опостылевшему гарнизону. Вермело давно жил по законам силы, а не права. Был бы Джоэл чуть моложе, наверное, присоединился бы вместе с Ли к революционерам, которые требовали равных прав для всех сословий.
        Но он послушно проверил меч в ножнах у бедра и взметнул полу плаща. Сильный промозглый ветер подхватил ее, как черно-серый флаг. Знамя и саван их неправедного мастерства. Джоэл ненавидел Цитадель за древнее соглашение с Гарнизоном: военные имели право в любой момент вызвать охотников в качестве подкрепления для подавления народных восстаний. Привыкшие сражаться с чудовищами удалые бойцы неплохо помогали. Но за это же их ненавидел простой люд.
        Ходили слухи, что некоторые охотники, особый отряд, врываются темными ночами в дома неугодных власти и забирают их в Цитадель под видом обратившихся. Джоэл пока не находил подтверждений, но опасался, что в случае обнаружения точно сбежит в горы честным пастухом-стригалем.
        Размышления, перемешанные с дробным стуком быстрых шагов, прервал Ли:
        - Джо, что же это получается? С чего они так резко?
        - Говорю же, устали так жить, - коротко выплюнул Джоэл, не вынося глупых вопросов. По правде, его не интересовали причины. А вот сам факт испоганил им с Ли выходные. Он еще планировал заняться неофициальным расследованием дела Рыжеусого, то есть своей настоящей работой. Но гарнизон считал, что функции охотников в другом.
        - Я тут поговорил с твоим соседом, пока ты спал. По городу слух ползет, что из трущоб продают девушек и парней в Квартал Богачей. Для утех. Короче, рабами.
        - Это после нашего визита в бордель такие слухи? Быстро они, - фыркнул хрипло Джоэл и снова закашлял. Несколько раз он едва не споткнулся, мостовая постепенно превращалась в кисель из камней и грязи, а темп приходилось держать.
        «Хоть бы упряжки выделяли. Сколько можно бегать. Гарнизон на другом конце города. Им там, конечно, хорошо, там трущоб нет и не было. Сейчас все на упряжках прибудут. А мы сами, как собаки, бегаем и бегаем», - зло думал Джо, пытаясь справиться с боем колоколов в ушах. Сказывалось переутомление. Возможно, он просто старел, хотя что-то рановато. Слишком много событий спрессовались ядреным брикетом жевательного табака.
        - Джо, ты понимаешь! Похоже, мы разворошили осиное гнездо! - не унимался Ли.
        Выглядел он отдохнувшим и неизменно свежим, бежал легко и непринужденно. Под глазам пропали синяки, и мягкая упругая кожа разгладилась, как у ребенка. Джоэл даже позавидовал и разозлился: возлюбленный не замечает, что у напарника перед глазами мельтешат черные мухи. Впрочем, сам виноват. Сам измотал себя, взваливая на плечи не только поручения начальства, но и исполнение просьб друзей. Но как иначе? Без друзей нельзя, без друзей остается только бесповоротно оскотиниться. А за неподчинение приказам карают смертной казнью в Квартале Палачей, поэтому он бежал вперед, как и все охотники, стекавшиеся с растревоженных улиц.
        - А еще я слышал, что хозяин борделя до суда не дожил, его как-то свои же достали… вываляли в смоле и перьях, прогнали по Трущобам. И на кол посадили, а потом… - продолжал Ли.
        - Хорошо, что наши имена не упоминаются, - оборвал его Джоэл, обругав себя за преступное легкомыслие. Зря они не дождались охранников из гарнизона, зря не убедились, что владелец притона попадет в «надежные руки». Дело приняло паршивый оборот. Они лишились возможности разведать, к кому и как приходит Рыжеусый. Хотя у них еще оставался бесценный список адресов - хоть что-то. Джоэл надеялся, что никто не выкрадет пожелтевшие листы со дна сундука в мансарде. Там, под толщей сетей и старой одежды, лежала единственная зацепка. Крепла уверенность, что Рыжеусый с его «целебными» снадобьями как-то связан с другими фрагментами этой головоломки. Но как - цепочка не складывалась.
        - Джо, но мы не сделали ничего дурного! - протестовал где-то на фоне Ли. Мысли и опасения сплетались петлей висельника.
        - Квартал Богачей с тобой бы поспорил.
        Джоэл с трудом подавлял нараставшее чувство вины за начавшийся мятеж. Глупость! Вздор! Бред! Бессмысленно взваливать на себя ответственность за все грехи протухшего города. Юго-западные трущобы, самые крупные в Вермело, наверняка давно закисали взрывоопасным болотом.
        В том месте с пришествием Хаоса скопились все уцелевшие беженцы, успевшие спастись в последний момент, но далеко не всем нашлась работа в городе. Наименее удачливые так и остались в лачугах у стены, их потомки вели жалкое существование теней, изнанки, кривого отражения добропорядочных граждан. Со временем они образовали несколько банд с четкой иерархией, но за пределы района обычно не совались. Теперь нашелся повод, и Джоэл не ведал, как относиться к тем, кто бунтовал от безысходности без шанса на лучшую жизнь.
        Но ростки сочувствия увяли, когда обоняние уловило первые оттиски дыма, не приятного аромата очагов, а копоть пожарищ. Впереди ждал хаос, но не за стеной, а в пределах барьера.
        Горожане спешно захлопывали ставни, где-то испуганно взвизгнула женщина, по мостовой прокатилась выпавшая из чьих-то рук плетеная корзина. Джоэл бросил короткий взгляд в переулок: на миг померещился белый чепец Джолин. Но к косяку распахнутой двери жалась сухонькая старушка. Да откуда бы взяться Джолин в Квартале Птиц?
        Они уже подбегали к обширному парку-огороду. Но в ветвях не щебетали беззаботные певуны. Зато в нос ударил прогорклый запах дыма - догорали дома несчастных бедняков. Где-то уже мелькали распоряжения о том, что трущобы надлежит отделить от района честных тружеников глухой стеной, но никаких работ не велось. И вот… результат.
        Мимо с жутким ни с чем не сравнимым воплем пробежала опаленная курица, от нее шел резкий запах жженого пера. За ней с бессмысленными стеклянным взглядом брела женщина, покрытая сажей. За собой она вела мальчонку лет шести, измученно и отрешенно тянула за запястье, как мешок с картошкой. Он вздрагивал и нервно поводил плечами. Одежду обоих покрывали пятна золы, кое-где ткань обуглилась.
        - Вам нужна помощь? - воскликнул тут же Ли, но женщина даже не остановилась. Джоэл уловил, как с ее губ сорвался скрипучий охрипший стон:
        - Они лишили нас всего. Всего… Все сгорело.
        - Куда вы! - снова позвал ее Ли, но несчастная не обернулась. Шатаясь и слабо переставляя подгибавшиеся ноги, она прошествовала мимо. И приказ не велел охотникам тратить время на помощь гражданским. Якобы эта обязанность лежала на военных.
        Джоэл надеялся, что где-то уже разбит небольшой лагерь от гарнизона для оказания помощи. Но сердце болезненно сжалось при мысли, что растерянным погорельцам, пострадавшим от бунта трущоб, без дома и работы останется единственный путь - в эти же трущобы.
        Лучше уж на завод, но туда неохотно брали женщин с детьми. Хотя мальчонка уже мог выполнять какую-то работу. Богачи, конечно, отрицали использование детского труда, ведь «священные предки» незадолго до пришествия Хаоса запретили бесчеловечное обращение с подрастающим поколением. И так далее, и все такое, но реальность кидала в лицо комья грязи и пепла.
        Его хлопья засыпали некогда уютные садики, покореженные изгороди торчали выверченными костями. В одном дворе лежал окровавленный труп мужчины. Похоже, здесь уже шли бои, гарнизон поднял охотников, когда понял, что не справится своими силами. Джоэл переглянулся с Ли, в темных глазах напарника читалась тревога, черные ресницы подрагивали, а губы неопределенно кривились. Первые жертвы бунта отбили у него охоту пересказывать сплетни о притоне и его хозяине.
        - Где там точка сбора-то? - мрачно спросил Джоэл. Со сна он едва запомнил, что повторяли кричащие рупоры на башнях. Все слилось в единый гул, но теперь новый выброс адреналина снова возвращал в строй. Слух обострился, черные мухи по-прежнему пролетали перед глазами, но уже в образе частиц гари. И видел он их предельно четко, как и разоренный Квартал Птиц.
        Разбросанные вещи из выпотрошенных домов тонули в грязи. Оборванные занавески истоптали в лужах, мебель выволокли для сооружения баррикад. Кое-где лежали тела, но мало. Значит, жители либо ушли, либо… присоединились. Картину внезапного запустения дополняли кружащие вперемешку с пеплом птичьи перья, а на одной из крыш отвратительно хрипло орал тощий черный петух, как будто тоже созывая свое куриное царство на мятеж. Ли поморщился и, не целясь, запустил в него камнем, отвечая напарнику:
        - Точка сбора на границе трущоб. Как раз возле борделя, о чем я тебе и твержу.
        - Тогда не трать время, - кивнул Джоэл.
        Петух неуклюже слетел с крыши и умолк, а они продолжили путь, но уже медленнее, осторожно озираясь. Из любого окна в них мог полететь арбалетный болт или камень. «Жаль, что против сомнов стрелы не помогают», - посетовал Джоэл. Охотников не учили обращаться с луками и арбалетами, потому что сомнов уничтожала только сталь с серебряным напылением и гранаты с маковым порошком, перемешанным с порохом. Наконечника стрелы не хватало для обезвреживания.
        Пусть Вермело и позабыл секрет изготовления револьверов, но более древнее оружие в нем еще умели делать. А уж пращи и рогатки, заряженные вывороченными из мостовой булыжниками, слыли излюбленным орудием нападения трущобных бандитов. Джоэл ожидал, что с минуты на минуту услышит над ухом свист такого снаряда. И потому чуть не выхватил меч, когда они с Ли столкнулись на повороте у поваленного плетня с группой других охотников.
        - Никого не нашли? - спросили они.
        - Нет, - ответил Джоэл.
        - Тогда к точке сбора, - кивнули ему охотники. И стаей черных теней они устремились к обозначенному месту.
        Они пробирались дворами, топча грязь, белесые лепешки помета и обугленные доски. Узенькие улочки кто-то предварительно завалил мусором. Баррикаду частично разнесли, наверное, гарнизон постарался, но защитить квартал им не удалось. Мимо еще несколько раз пробегали сбитые с толку жители, некоторые даже не замечали охотников, поглощенные своей бедой, другие же бросали на них испуганные взгляды. И ни один не обратился за помощью.
        Джоэл ощущал себя в группе охотников точно в эпицентре тяжелой грозовой тучи - такой же черной и угрюмой, как их мрачное братство. В обществе незнакомых охотников даже Ли потерялся. Без треуголки он ничем не выделялся внешне, а напряженное выражение лица передавало, что внутренне он стал натянутой тетивой, которая ждет полета стрелы. Зато тревога Джоэла за возлюбленного росла с каждым шагом. Лучший фехтовальщик и бегун Цитадели не заслужил грядущей мясорубки. Джоэл уже представлял, что их ждет. И все молчаливо соглашались: в этот день вернутся не все. Не каждый переживет атаку на трущобы.
        - Проклятые революционеры, - пробасил вполголоса незнакомый охотник. Он указал на тонущие в грязных лужах плакаты. На грубых полотнищах и наспех сколоченных табличках крупными кривыми буквами значились слова общего возмущения: «Нас продают! Нас убивают! Мы люди! Нет рабству! Нас убивают!».
        - Здесь было… мирное шествие, - посетовал Ли, но другие плакаты оспорили его слова. На них алой краской густо намалевали: «Кто накажет аристократов? Кто будет судить судей?» и «Долой аристократию! Долой Квартал Богачей!».
        - Может и было, но переросло в уличные столкновения и поджоги. Вон - похоже это на «мирное шествие»? - сварливо прервал Джоэл, кивнув на распластанное под снесенным забором тело.
        Молодой военный, городской стражник, лежал навзничь с искаженным маской смерти лицом. Под ним расплывалось буро-алое пятно, на теле маячили пять или шесть колотых ран. Из прорехи мундира на животе вспухали выпущенные внутренности. Они уже начинали наливаться протухающей зеленью, привлекая вонью орды черных мух, которых и так водилось предостаточно в Квартале Птиц. Его будто сделали первой жертвой, показательно истыкали клинком, разделали, как тушку курицы. Кто-то очень хотел, чтобы мирное шествие переросло в настоящий бунт. Убийство патрульного - достаточный повод.
        Джоэл пришел к выводу, что постарались местные банды. Сперва возмущенные люди гоняли здесь вываленного в перьях хозяина борделя, требуя справедливости. Потом прилюдно разделались с ним. Жестоко, конечно. В духе Вермело. Впрочем, он заслужил. В этом случае бастион Эскуидон не поднял бы всех по тревоге. Но с убийством невиновного стражника началась резня. К первым поборникам сурового правосудия присоединились подстрекатели, настоящие бандиты. И вот тогда Квартал Птиц захлебнулся паникой. По крайней мере, в голове сложилась такая картина, ныне расцвеченная тусклыми отблесками Красного Глаза.
        - Пришли… Этот район просто бесконечный! - посетовал Ли. Они порядком заплутали среди искаженных пламенем останков домов. Теперь им открылся вид на заполненную шеренгами людей площадь. Наверное, единственную в Квартале Птиц.
        Неподалеку высился опечатанный бордель, из-за которого все и началось. Или же так банды стремились скрыть свой сговор с порочной частью верхушки. Огонь всех судит единой меркой, сжирая улики и обвинения. Крыша борделя уже тлела, схватив искры от соседнего здания, превращенного в груду черных деревяшек. Ее тушили военные. Гарнизон стоял оцеплением чуть поодаль, перегораживая проулки. Джоэл видел, что они притащили из Бастиона несколько пушек, которые еще стреляли. Новых ведь не отливали двести лет. Эти же остались в наследство от прошлых людей, скорострельные, снабженные системой точного наведения и сотнями непонятных шестеренок, словно часы.
        - Мы оттеснили их обратно в трущобы. Но противник скрылся за баррикадами, - отчитывался перед охотниками о проделанной работе суровый офицер с кручеными черными усами по старинной моде. Гарнизон чтил традиции, и в этот день Джоэл убедился, что они умеют не только палить в Красный Глаз. Все-таки они сдерживали распространение «скверны», хлынувшей из трущоб.
        - Банды отступили ближе к стене. Мы должны зачистить район, раз и навсегда устранив эту язву с тела нашего города!
        - Разрешите обратиться. Вы предлагаете убить всех? - неожиданно сам для себя подал голос Джоэл. Ему не нравилось, что охотниками командует какой-то самодовольный вояка.
        Прежние люди наделили их равными правами. Но у охотников не существовало четкого дробления на ранги. Успешность и уважение определялись количеством уничтоженных сомнов и спасенных горожан, да еще наличием завершенных расследований. Если бы Джоэл избрал путь военного, к тридцати восьми годам он бы уже вполне дослужился до офицера. Поэтому он обращался как к равному. Но его вопрос то ли потонул в общем гуле, то ли был намеренно проигнорирован. Впрочем, ответ он все-таки получил:
        - Гражданских не трогать. Но при любом проявлении агрессии уничтожать без разбирательств. Кто бы вам ни попался! Мужчины! Женщины! Даже дети! Если они против законов Вермело, им не место среди нас.
        «Скажи еще: «вы же охотники, вам привычно убивать всех подряд». Мы же убиваем сомнов любого пола и возраста, - со злостью подумал Джоэл, ему уже не терпелось вырваться с площади. - Доблестные воины, потомки древних рыцарей. С кем сражаетесь? Со своим народом?».
        Но от крамольных по собственному определению мыслей отвлек рассекший воздух гул нового распоряжения:
        - Внимание, всем охотникам! Внимание! Цитадель приказывает превентивно вколоть стимуляторы! Внимание…
        Разбуженным монстром пробудился голос башен. Он лился из громкоговорителей на полную мощность, чтобы покрыть и задворки Квартала Птиц, и трущобы, где не установили оповещение.
        - Ого, там и впрямь что-то серьезное, - выдохнул Ли.
        - Слышали приказ? Выполнять! - гаркнул офицер. Но охотники опередили его. Они привыкли беспрекословно выполнять распоряжения громкоговорителей. Все как один достали автоматические шприцы и единым движением вкололи чудо-снадобья, настолько синхронно, что раздался гулкий монотонный щелчок.
        Джоэл ощутил короткий укол иглы, и тут же мир преобразился. Измененные глаза видели предметы ярче и четче, им помогало звериное обоняние. Все выглядело ясным, как в полдень, и при этом неискаженным, точно кто-то аккуратно прочертил углем контуры размытой пастельной картинки.
        По рядам прошел то ли вздох, то ли приглушенный радостный возглас. Все реагировали по-разному. Кого-то скручивала первая волна действия стимуляторов, в основном, охотников в возрасте. Молодые переносили достаточно легко, точно их тела просили неведомой отравы.
        Джоэл не испытывал ни радости, ни мучений. Он выполнял свой долг, который важнее сна, важнее теплоты и моментов покоя. Каждый раз он не подвергал сомнению приказы, которые выплевывал громкоговоритель. Вытянутые рупоры на башнях довольно скоро заткнулись. Военные отчитались, что все готово для начала штурма. Офицер, обрабатывавший их группу призывами и инструкциями, на какое-то время замолчал. Он задумчиво покручивал тараканий загнутый ус, глядя на то, как преображаются ночные стражи. На застывшем лице улавливалось липкое замешательство. Боялся? Презирал? Если бы военные использовали стимуляторы, им бы не требовалась помощь охотников, но Цитадель не раскрывала своих тайн.
        - Ты никогда не задумывался, что это за забористое снадобье? - спросил Ли. Он всегда наслаждался эффектом, но опасался последствий. Пронзающая головная боль после изматывающих сражений под стимуляторами никого не вдохновляла.
        - Полагаю, наркотик. Может, на основе опиума, - кратко отрезал Джоэл. Иного объяснения он не находил.
        - От опиума по крышам не будешь летать. От него наоборот в сон клонит, - резонно напомнил Ли.
        - Сейчас не до того. С ним легче работать. Вот и радуйся.
        Но сам Джоэл невольно вернулся к мысли о том, что стимуляторы изобрели семь лет назад. Семь лет назад случился и пожар в поместье Ленца. Но как все это могло быть связано? Число семь слишком часто проскальзывало, знаменуя начало странной цепочки событий.
        - Смирно! - гаркнул офицер. - Разделиться на группы по два человека. Будете сопровождать отделение из восьми солдат. Всего десять боевых единиц на квадрат. Прочесывать каждый проулок! Дома тщательно обыскивать. При малейшем сопротивлении со стороны…
        «Да-да, убивать. Сразу убивать. Пусть этим займутся солдаты. Зачем вы нас позвали, если все под контролем?» - заглушил Джоэл своими мыслями раскатистый голос. Повезло еще, что военные обоих ведомств давно и прочно разделили кварталы Вермело на одинаковые квадраты, отмеченные на карте. Во всем остальном их методы слишком расходились.
        - Ну что, Джо, мы как всегда вдвоем? - украдкой ткнул в бок Ли.
        - Нам бы Энн и Батлера. Мы эти трущобы знаем лучше всех.
        - Скажи еще Умана. Он-то, наверное, не поднял зад со своего удобного кресла, - фыркнул Ли. - Или, думаешь, он первым прибежал по сигналу тревоги?
        - Сомневаюсь, Ли, сомневаюсь. Не тот он уже.
        - Пф-ф… Так себе оправдание.
        Но разговоры прекратились, когда охотников стремительно распределили на группы и присоединили к вооруженным отрядам. Джоэл беспрекословно исполнял приказы. Шел, куда направляли, готовый уже вгрызться в самую гущу трущоб, лишь бы все это побыстрей закончилось. Стимуляторы не избавляли от накопившейся усталости. Да еще темнеющие тучи скрыли закатные отблески Желтого Глаза, заливая глаза начинавшимся дождем. Ситуация ухудшалась с каждой минутой.
        - Господа охотники, имею честь представиться, сержант Райт, - резанул по слуху зычный голос дюжего молодца с красным лицом и опаленными белесыми бровями. Буро-серый мундир уже покрылся копотью и пылью, значит, новый знакомый столкнулся с бунтовщиками.
        Джоэл слушал короткий отчет о происходящем, но в какой-то момент заметил, что на самом деле ничего не слышит. Слова проносились мимо сознания отстраненными колебаниями волн, точно неведомое море с печальным гулом упрямо билось о скалы.
        Грохот волн нарастал, превращался в болезненную пульсацию и скрежет, точно от заевшей патефонной пластинки. Джоэл хотел бы зажать уши, но сдержался, выпрямив спину. Он списывал все на усталость, но какая-то часть разума уже подсказывала: стимуляторы помогают уловить то, что недоступно человеческому восприятию. То, что всегда рядом, хоть и незримо.
        «Воронка… Воронка Ворона и Змея», - подумал Джоэл, и на мгновение увидел воочию картину из своего сна. Множество тел, подвешенных в небе, множество душ, выпитых Змеем. Джоэл обратил лицо к небу и рассмотрел в разрывах облаков гигантский смерч. Он студенисто покачивался, уродуя мутными колебаниями воздух. А над ним маячил сам Змей, глядящий обоими глазами, и красным, и желтым. Змей во плоти, разевавший гигантскую пасть. Из нее-то и исходила воронка, в нее-то и падали пропадавшие полупрозрачные тела.
        - Эй, Джо, ты в порядке? - хлопнул по плечу Ли. Джоэл вздрогнул. Видение исчезло так же стремительно, как и появилось. Он прослушал все планы бравого сержанта Райта. Да и к Хаосу его - Ли ведь растолкует, если напарник упустил что-то важное. Он всегда запоминал с первого раза, схватывая на лету. Джоэл же не мог отделаться от видения. Он спиной чувствовал, как гадкая воронка спускается ниже к земле, тянется жадным вихрем и дотрагивается скользкими щупальцами до спин ничего не подозревавших солдат. Джоэл морщился и ежился, ругал стимуляторы, от которых сумрачные видения перетекали в реальность.
        К счастью, отряд торопливо двинулся вперед, в назначенный квадрат в самом сердце трущоб. Они обогнули треклятый бордель и спаленную лачугу. Всюду валялись разбросанные вещи, обугленные фрагменты крыш и стен. А потом начали встречаться и трупы. Джоэл мельком скользил по ним взглядом, не внимая величию смерти, лишь чтобы удостовериться - никто не притворяется, никто не вскинется с кинжалом.
        - Если в нашем квадрате все чисто, идем к точке сбора у стены. Предположительно, именно там скрылись предводители банды, - вещал сержант Райт. Он шел первым, охотники прикрывали с флангов, прощупывая обостренным чутьем улицы.
        Мешал едкий дым, заполонявший многие проулки. Горели и складывались карточным домиком хлипкие лачуги, где-то стенали раненые, голосили женщины. И пока Джоэл видел не злостных нарушителей, а таких же несчастных погорельцев, как в Квартале Птиц. Но он ошибался.
        - Осторожно! - хрипло крикнул Ли. Отряд тут же замер, не понимая, в чем причина.
        - Растяжка. Умно придумано. Благодарю за бдительность, господин охотник, - кивнул сержант, едва не снеся тонкую ниточку, натянутую поперек улицы на уровне щиколоток. В полумраке среди струй дождя никто бы ее не заметил. Сержант Райт вытащил красный мел и размашистым крестом обозначил на стене ловушку. Значит, обезвреживание не входило в их обязанность на этот раз. Джоэл мог бы и повозиться. Растяжка присоединялась к простому механизму из шестерней. Остаткам выпотрошенных машин прежних людей находилось применение. Вероятно, механизм поджигал фитиль гранаты или же выбрасывал фейерверком острые лезвия. Джоэл не представлял, чему раньше служили такие «игрушки», но сталкивался с ними еще в те времена, когда они гонялись за сомном вместе с Уманом.
        На этот раз он не особо жаждал стараться выше своих сил, если уж у гарнизона водились специальные отряды для обезвреживания ловушек. Поэтому все следом за сержантом осторожно переступили преграду.
        Ли и Джоэл насторожились еще больше, выискивая теперь не только врагов, но и расставленные ими ловушки. За пять лет облик трущоб успел кардинально поменяться. Джоэл не узнавал новый лабиринт улочек и уродливых нагромождений жилищ из старых ящиков и строительного мусора. Покинули ли они условный квадрат или продвинулись только на несколько метров - он уже начал теряться. Дождь усиливался, не спасали даже стимуляторы. У пары солдат мерцали масляные лампы, но и они не давали достаточно света. Обоняние притуплял острый запах копоти, оставалось лишь полагаться на слух.
        - Там! - воскликнул Ли, махнув рукой на ближайшую крышу, и тут же двое солдат выпустили две стрелы. Одна попала в цель, в уличную грязь с предсмертным стоном рухнуло болезненно выгнувшееся тощее тело. Бандит, типичнейший бандит в черном капюшоне. Спустя мгновение он затих. После падения с высоты второго этажа и со стрелой между лопаток мало кто выживает.
        А вот сообщник его только схватился за плечо, огласив улицу коротким вскриком. Он скрылся за остатками развороченной печной трубы и показалось, что дернул за какой-то рычаг. Нет, скорее успел перерубить канат. Раздался противный скрежет и треск. Сержант Райт встрепенулся, только теперь замечая, что они заперты в пределах узкой улочки, на которой не развернуться и двоим.
        - Берегись! - только успел прорычать Джоэл. Но поздно! Вечно все поздно. Поздно, как в ту роковую ночь со Стеллой, поздно, как с ретивым напарником Батлера.
        С немыслимым хрустом на них падала стена, которая оказалось хитрой неустойчивой баррикадой. Доски и камни хлынули градом, залепляя глаза тучей пыли. Джоэл только дернул Ли за рукав и сбил с ног еще пару солдат, оттащив назад, насколько сумел. Но дотянулся он не до всех. Некоторые кинулись вперед, другие искали выход среди лавины камней и шаров горящего сена, которые проклятые бунтовщики кидали сверху.
        - Стреляйте! Хаос вас подери! Стреляйте! - отчаянно простонал Джоэл, а сам немедленно схватил гранату и запалил фитиль. Круглое ядрышко привычно легло в ладонь. Среди пламени и дождя пришлось усмирять бешено колотящееся сердце и считать мгновения до броска, чтобы никто не успел потушить снаряд.
        - Ложись! - скомандовал Джоэл, стремительным движением закидывая гранату наверх, прямо к незримым врагам. Мимо него просвистело две или три арбалетных болта. Один оцарапал щеку, но осознание не пришло, потому что по всем органам чувств ударил крепкий отзвук взрыва. Донеслись вопли боли, тут же град из горящего сена и навозных комков прекратился.
        С земли поднялись уцелевшие солдаты с арбалетами, Ли уже карабкался по завалам баррикады на крыши, намереваясь прикончить выживших врагов. Джоэл слышал с его стороны приглушенный звериный рык.
        - Отставить! Ли! Не лезь в одиночку! - неуверенно окликнул его Джоэл, но разъяренный напарник уже победно стоял на крыше.
        - Здесь никого нет, - ответил он то ли с облегчением, то ли с разочарованием. - В смысле… живых никого. Четыре тела.
        - Тогда спускайся. Ты там мишень, - крикнул ему Джоэл, но закашлялся от дыма. Вокруг еще горели и тлели огненные шары, кто-то корчился в предсмертных муках, откуда-то донесся треск сломанной балки и ближайшая хибара сложилась внутрь себя.
        - Сержант… - горестно подсчитывали потери бойцы. И Джоэл, чужой среди чужих, ощутил укол совести: он следил только за Ли. В страшный момент обрушения стены он первым делом выцепил напарника, потом уж случайно сгреб в охапку и, получается, спас троих опешивших солдат. Но больше никто не выжил.
        В задымленном проулке яркие языки пламени на тлеющей баррикаде гротескно вычерчивали изуродованные развороченные тела. Тех, кто кинулся вперед, завал придавил целиком, из-под обломков торчали фрагменты рук и ног, напоминая обугленные головешки. Возле края среди груды камней и досок обнаружилось переломленное пополам тело, над которым неуверенно склонились двое солдат.
        - Сержант Райт, вы были хорошим воином, - невольно сказал короткую эпитафию Джоэл, хотя он ничего не знал о заслугах покойного. Теперь побледневшее лицо сержанта расцвечивали не румяные щеки, а кровь, обильно сочившаяся из расколотого черепа. Рядом с ним лежало еще несколько человек. И Джоэл поразился количеству потерь: из отряда уцелело всего пятеро, то есть ровно половина, включая охотников. И что еще ждало их впереди?
        На памяти Джоэла еще не случалось настолько спланированных бунтов. Обычно трущобные жители выходили на улицы с требованиями лучшей жизни, порой громили лавки или убивали патрульных. Но стоило нагрянуть охотникам и гарнизону, как трущобы затихали, их отряды пугливо расползались змеями и крысами. Теперь же группа озлобленных безумцев решила биться до последнего. И пусть в роковом квадрате не осталось бунтовщиков, они затаились по всему обширному кварталу, тянущемуся вдоль стены, как нарыв незаштопанной раны. Где-то в отдалении раздался новый взрыв, и все вздрогнули, представляя, что еще одна баррикада в тот самый миг накрыла другой отряд.
        - Мы должны отступить, - предательски дрожащим голосом высказался кто-то из уцелевших. Рука Джоэла среагировала быстрее разума и отвесила несостоявшемуся паникеру тяжелую оплеуху. Трусливый солдат по-девчачьи взвизгнул и замолчал. Другие же просто притихли. Джоэл осознал, что вокруг него одни мальчишки от восемнадцати до двадцати одного. Не больше. И все они, включая уже вполне взрослого Ли, таращились на него, на старшего охотника. В глазах читался немой вопрос: «Что нам теперь делать, командир?». Джоэл застыл в замешательстве, затаптывая сапогом клоки горящего сена.
        - Отступать нам некуда, - вполголоса мрачно начал он. - Не разбредаемся и не поддаемся страху. У вас есть арбалеты, у нас мечи. У врага они тоже есть, но вас обучали, а их нет. Вперед! Мы должны отметить оставшиеся ловушки в этом квадрате. Потом к точке сбора.
        - Но нас осталось всего пятеро, - снова подал голос паникер.
        - И среди вас двое охотников, - не без самодовольства ответил ему Ли. Он даже не представлял, как Джоэл хотел бы, чтобы не в меру ретивый напарник в этот страшный вечер оставался в мансарде. Или где-нибудь в городе, ведь не бросили же мирные кварталы совсем без присмотра. Или хоть в подвале Цитадели. Но только не здесь, не среди удушающего пламени и искореженных тел.
        Джоэл закрыл лицо шарфом, но сухая ткань не спасала, только мешала дышать. Но его примеру последовали все остальные. Так они выбрались из облака дыма, солдаты оборачивались, точно не веря, что их сослуживцам уже не помочь. Шансов выжить под таким обвалом просто не существовало. Хотя обостренный слух улавливал задушенный хрип из-под нагромождения балок. Но если кто-то и терзался в агонии, у них не было времени и возможности милосердно оборвать его мучения. Приходилось думать о жизнях большинства. Только это правило не действовало с теми, кем Джоэл по-настоящему дорожил… Ради Ли он бы бросился разгребать завал. А теперь просто вел за собой на правах нового командира неопытную группу.
        Гарнизон поднял всех, лучшие бойцы отразили наступление на Квартал Птиц. Но доверенный квадрат, очевидно, считался не самым опасным - очередное заблуждение. В переплетениях баррикад и растяжек все выглядело непреодолимым. Теперь они уже отмечали мелкие ловушки не красным мелом, потерянным вместе с сержантом Райтом, а обгоревшими досками. Некоторые нити раскинулись паучьей сетью на уровне туловища, мешая походу.
        - Джо, ты уверен, что стоит браться за этот хаосов механизм? - неуверенно спросил Ли, когда Джоэл все же взялся за обезвреживание одной из ловушек. Он различил знакомые шестеренки и рычажки. Повезло, что у них уцелели лампы. А ускоренные стимуляторами рефлексы помогали неплохо справляться.
        Но действие снадобья иссякало слишком быстро. Джоэл потянулся к специальному отделению на кожаном ремне, куда крепились маленькие шприцы, по размеру напоминавшие крупные патроны древних револьверов. Малой дозы хватало, они действовали, как порох, по легендам, заставляющий лететь остро жалящие пули.
        «Джоэл, ты не победишь! Покорись моей воле! Воле великого асура!» - донесся до него голос, но шел из его головы, из глубокого колодца. Или же нет? Джоэл болезненно поморщился, не представляя, что происходит. Он со злостью подумал: «Проклятье! Эти сны… все эти новые кошмары. Может, все от передозировки?»
        От каждого нового воздействия стимуляторов эти видения о Змее и неких асурах делались все реальнее. Он отчетливо рассмотрел воронку, щупальца которой коснулись спин тех, кого они потеряли при взрыве.
        Значило ли это, что Джоэл мог предупредить сержанта Райта и его людей? Нет, ничего это не значило, не объяснялось логическими доводами. Поэтому Джоэл задушил первые волны безотчетного животного страха, но тот подступал все ближе, скреб когтями обостренного восприятия, точно проводя ножом по стеклу. Что-то приближалось или даже следовало за ним. Что-то нехорошее, отвратительно нехорошее. Но другие не ощущали ничего, кроме общей подавленности после неудачного начала зачистки. И никто не ведал, что ждет впереди.
        Глава 14. Вестник Змея
        Они бесцеремонно выбивали двери лачуг и врывались в жилища, как того требовал приказ. И Джоэл тоже в этом участвовал. Многие дома оказались пусты, разбросанные лохмотья и черепки грубой утвари подсказывали, что обитатели бежали в страшной спешке. От кого-то или чтобы присоединиться к кому-то? Часть вышла на демонстрацию, другие готовили вооруженное нападение. Но не могли же все разом исчезнуть. Джоэла посетила предательски-пугающая мысль, что в трущобах не просто орудуют банды, но таится нечто темное, неведомое. И он не желал давать названия своим предположениям. Вслух он ничего не сказал, только молча исследовал проулки на предмет растяжек и других смертоносных механизмов. Вскоре они прочесали вдоль и поперек условный квадрат. Больше никого не обнаружилось.
        - К точке сбора, - скомандовал Джоэл.
        - Господин охотник, здесь еще дом, - неуверенно окликнул его один из солдат, еще безусый, страшно тощий. Голова на тонкой шее тряслась в такт словам, как у деревянного болванчика.
        - Надо проверить, - согласился Джоэл, подходя к некрашеной кривой двери, он подергал ручку, но кто-то заперся изнутри, поэтому он скомандовал: - Всем приготовиться!
        Точный удар ноги сорвал хлипкую дверь с петель, из душной темноты лачуги донесся истошный женский крик:
        - Пощадите, пощади, господин охотник! Я не сомн! Я не…
        Женщина в черной шали стояла посреди лачуги, и в ней Джоэл уловил странное сходство в гадалкой, сиганувшей из окна. Почти копия! Только лет на тридцать моложе дряхлой ведьмы. На кособоком накрененном столе у нее также лежали карты. Возле него мерцала такая же жаровня.
        - Обыскать! - приказал Джоэл, но стоило только одному из солдат притронуться к лживой гадалке, как она извернулась змеей и выхватила из-под корсажа складной нож.
        Джоэл на короткий миг приготовился взять на себя вину за еще одну безвременно оборвавшуюся жизнь члена отряда. Но на этот раз полет смертельного клинка остановил Ли. Он вывернул гадалке руку, не решившись немедленно снести голову. Охотники привыкли брать живыми тех подозреваемых, которые еще произносили внятные звуки, а не ревели чудовищами. В этот раз очередное промедление едва не стало роковым: как только маневр гадалки не удался, из темных углов неосвещенной лачуги полетели арбалетные болты.
        - Пригнись! - скомандовал всей группе Джоэл, понимая, что они на свету. Отряд выпрыгнул из дома. Джоэл не терял времени: он запалил фитиль новой гранаты и без сожалений закинул ее внутрь. Такого сюрприза нападавшие не ожидали. Взрыв разнес в щепки опорные балки и дом накренился набок, как пьяница, утративший надежную опору. Донеслись истошные вопли, но звук скрадывал гул, поднявшийся в ушах.
        Из-за спины раздался возглас гадалки, она гибкой кошкой выскользнула из цепких рук Ли, ударив его затылком в нос. Он отшатнулся, потеряв концентрацию, а преступница юрко нырнула под наваленные баррикады. Крепкий взрослый мужчина не протиснулся бы в едва зримый лаз. Да и для самой тощей женщины задача выглядела невыполнимой. Но оставшаяся черная шаль свидетельствовала о том, что гадалка и правда существовала. «Опять растворилась. Как та старуха», - подумал Джоэл.
        - Да у них здесь везде кротовые норы! - посетовал Ли, унимая кровь. - Нет, ну ты посмотри, что она сделала с моим лицом!
        - Лицо - это последнее, о чем тебе сейчас стоит волноваться, - осадил его Джоэл. - Ты упустил ее!
        - А вы почему все стояли? - возмутился Ли. Но никто внятно не ответил, как и не уловил того момента, когда преступница успела кинуться к спасительному завалу.
        - К Хаосу ее, идем дальше. Если она предупредила своих, нам лучше присоединиться к отряду в другом квадрате, - ответил мрачно Джоэл.
        - Если с тем отрядом не случилось то же… что и с нашим, - подал голос молодой паникер, больше прежнего тряся головой. С таким нервным тиком его следовало отстранить от службы. Хотя, возможно, парня контузило при взрыве. В таком случае ему бы никто не позавидовал. Впрочем, им всем не повезло родиться и вырасти в Вермело, как иногда неумело шутил Джоэл. Но в эту ночь он лишь погружался в колодец противной угрюмости.
        Чем дальше они шли по трущобным улицам к точке сбора, огибая отмеченные ловушки и выпотрошенные лачуги, тем больше нарастала тревога. Джоэл не знал, что происходит у стены. Не хотел бы знать и дальше, если бы не зов бессменного долга. Он отзывался в каждом шаге. Ответственность за уцелевших членов группы и ощущение, что бежать некуда: кроме них никто не обеспечил бы безопасность Вермело.
        Город, это последнее пристанище человечества, надеялся на военных и охотников. Не любил их, не героизировал, но верил, что в самый темный час они придут на помощь. И никто даже не подозревал, как порой хотелось сбежать, переложить на кого-то решение всех этих неподъемных проблем. Но не на кого.
        Поэтому Джоэл шел, озираясь по сторонам в ожидании новой засады. Ее не случилось, трущобы будто вымерли. Только громкоговорители молчали, не оповещая о завершении операции. Поэтому молчаливый отряд следовал к точке сбора. По мере приближения к ней натянутую тишину начали разрывать отдельные возгласы, гул падающих предметов, треск ломающейся древесины. Вновь по закоулкам пополз запах гари. «Проклятье. Команда саперов и пожарные доберутся сюда не раньше утра, когда большая часть выгорит. Хотя спасать здесь нечего», - раздраженно думал Джоэл, уводя группу в обход задымлений.
        - Ах, вот вы где! - отсалютовала им Энн. И Джоэл понял, что они добрались. Условная площадь у стены была завалена баррикадами и ржавой колючей проволокой. С одной стороны маячила черной громадой стена, к которой прилепились ветхой чередой несколько трехэтажных каменных зданий. С другой - к открытой площадке стекались грязным соцветием улочки и закоулки. До пришествия Хаоса эта часть города, похоже, считалась богатой. Уцелевшие постройки проходили испытание на прочность: несколько мелких пушек палили по ним с завидной частотой.
        - Добрались! - радостно приветствовал Батлер новоприбывшую группу, но его голос тут же потонул в грохоте залпов. Треск разрывающихся снарядов и крошащегося камня слился в единый гомон.
        - Доложи ситуацию, - попросил Джоэл, пригнувшись за укрытием. Над головой в ответ на выстрел пушки пронеслись два арбалетных болта, угодивших в ближайшие ящики. Одну баррикаду военные стремились пробить пушками, за второй прятались сами. На них из окон кидали гранаты. Две или три уже успел поднять и закинуть подальше во вражеский лагерь Ли. Мелкие подожженные ядра не торопились взрываться. Возможно, у бандитов отсырел порох. Сопротивление выглядело обреченным.
        - Мы прижали их. Не мы одни, конечно. Военные в этом тоже поучаствовали, - не без бравады начала Энн. - Короче, они засели в том каменном здании. Их боссы. Сейчас его пытаются разнести из пушек. Но раньше крепко строили, как видишь.
        - Думаешь, это их последнее укрытие? - спросил Джоэл. И вновь его начал грызть червячок тревоги. Они попались в ловушку в условном квадрате, и вряд ли изощренная фантазия врага исчерпала себя.
        - Где большие пушки? - спросил Джоэл у ближайшего офицера.
        - Сдерживают тех, кто пытается прорваться в город.
        - Да их и не притащить сюда, - махнул ему пушкарь, запалив фитиль. Но неожиданный выстрел ознаменовал его смерть: из окна неприметного заброшенного здания прилетел арбалетный болт.
        - Зар-раза! - прорычал Джоэл и, пригибаясь, кинулся наверх. Он высадил дверь, срубив петли взмахом меча, и двинулся по шаткой лестнице. Ступени со скрипом проваливались под ногами, поднимая облака трухи. Горькая пыль заброшенного здания набивалась в легкие. Но выбора не оставалось. Наверху, в мансарде, затаился враг.
        Джоэл бросился в узкий проем чердачной двери и немедленно уклонился от нового выстрела. Во время короткой перезарядки стремительный взмах меча перерубил оружие лазутчика. Треснула тетива и полетели щепки основания. Из-под капюшона бурых лохмотьев донесся трусливый возглас. Противник, сжимавший обломок арбалета, опешил до нервной икоты и попытался бежать, нажав на невидимый рычаг. Посреди примыкавшей к окну стены на месте неприметного шкафа открылась дверь.
        В старинных богатых домах любили делать такие штуки, и враги теперь пользовались причудами древних господ. От обычного рядового стрелок ушел бы за пару прыжков. Он уже переступил порог и тянулся к рычагу с другой стороны, чтобы оторваться от преследователя.
        Но в крови Джоэла еще вовсю играли стимуляторы. Для него бандит уходил как в замедленном движении театра мимов. Одним рывком он настиг неудачливого арбалетчика и подрубил ему ноги. Удар получился слишком сильным для человека, потому что охотники привыкли иметь дело с чудовищами. Бандит истошно закричал и забился, хватаясь за обрубки. Обе его голени в сапогах отлетели в сторону, а он дернулся еще несколько раз и затих, очевидно, не перенеся болевого шока. Джоэл понял свою ошибку слишком поздно. А, может, и не ошибку. «Языка» им не велели притащить.
        Джоэл не особо любил наблюдать за агонией, поэтому только деловито убедился, что больше врагов нет. Послали одного отважного лазутчика, который поплатился сполна за чрезмерную смелость, а еще открыл новую возможность для захвата главарей.
        - Ли, Энн, Батлер! Здесь тайный ход! Тайный ход прямо в крепость! - прокричал из окна Джоэл, махнув мечом своей команде.
        После прибытия на точку сбора ему не поступало никаких приказов, и ситуация заставила действовать по своему усмотрению. Военные пока не требовали участия охотников, остатки группы сержанта Райта присоединились к своим, как птицы, что ищут свою стаю. Жаворонкам не по пути с совами, даже если их застало одно ненастье.
        Охотники же рассредоточились по случайным позициям. Кто-то занял места на крышах, но некоторых уже скосили невероятно меткие арбалетчики. Другие небольшими группами пытались прорваться тем или иным путем, рассчитывая на стимуляторы. Их возгласами и командами поддерживали офицеры гарнизона. «Да что же вы делаете, господа военные? Кидаете молодых охотников на баррикады?» - не без доли брезгливости отметил Джоэл. Впрочем, если ретивый молодняк сумел бы прорвать оцепление, он бы лично наградил их. Некоторые уже сумели пробить бреши в колючей проволоке. И, к счастью, на ней оставалось висеть не так уж много скошенных стрелами и болтами бойцов.
        - Прижмем их! Раздавим! - с диким необузданным восторгом воскликнула Энн, поднимаясь к Джоэлу. Настолько яростно и страстно не умела даже Стелла, Энн же воистину наслаждалась битвой.
        - Что это за ящики? Что за… - спросил Ли, когда друзья поднялись и столпились возле тайного хода. Из тусклого расчерченного хлипкой рамой окна и правда виднелись крупные прямоугольные контейнеры, окованные железом. Джоэл не придал им значения, пока разбирался со стрелком. А они приметно торчали за баррикадой с вражеской стороны и выглядели непохоже на еще одно укрытие или укрепление.
        - Пошли, там узнаем, - поторопил Джоэл, и они бодрой рысцой двинулись через тайный ход. За шкафом их ждал коридор, ведущий в мансарду следующего здания. Так и тянулись прилепленные друг к другу трехэтажные дома, образуя вместе с «крепостью» закрытый со всех сторон квадратный двор, где теперь кипело противостояние.
        - Джо, ящики… - опять прошептал Ли, приникая к новому окну в следующей мансарде, пока Энн и Батлер искали, где может находиться новый секретный ход. Внезапно Ли вздрогнул и вытянулся, как на построении.
        - Кидай гранаты! Убей их, Джо, - просипел он, хватаясь за меч. - Взорви!
        - Но так мы не доберемся до главных! - не понимал опасений Батлер. Он вычислил нужную кнопку среди хлама, отыскал ее, очевидно, по дорожкам сметенной пыли. Друг всегда прекрасно решал головоломки.
        - В ящиках что-то есть. Что-то шевелится, - прошептал Ли, но не успел договорить, достроить свое страшное предположение: бунтовщики, обступившие огромные контейнеры, запрыгнули на них и подняли заслоны. Двери выпали, некоторые вылетели, точно их толкали изнутри, и послышался единый разномастный приказ:
        - Фас! Фас! Ату их! Убить!
        Джоэл приник к окну, инстинктивно отгоняя Ли. Все они боялись увидеть то, что появится из недр окованных ящиков. Бунтовщики стучали и топали по крышам, повторяя страшную команду. Они оглашали площадь бранью и радостным гиканьем превосходства. Их не заботило, что некоторых особо ретивых скашивают стрелы военных. Они предвкушали появление их секретного оружия. И чем громче становился их рев, тем больше сжималось сердца Джоэла: он торчал в незнакомой заброшенной мансарде, не имя возможности предотвратить непоправимое. Не прошло и пары минут, как из контейнеров хлынули не своры бродячих собак и даже не монстры, притащенные из Хаоса.
        - Сомны! - донесся крик со стороны военных. Загудели выстрелы пушек, залязгала сталь. Существа выпрыгивали темной массой, очертания скрадывал дождь, глушивший свет натыканных вдоль поля боя факелов.
        - Они выпускают сомнов… - в ужасе выдохнул Батлер. - Безумцы.
        - Я же говорил, что их можно использовать как оружие! - простонал Ли, видя, как внизу начинается кровавая свалка.
        - Оружие против своих и чужих, - ответил Джоэл, сжимая кулаки. Он снова выглянул из окна. Все произошло, как он и предполагал: обретя свободу, сомны не подчинились приказу. Некоторые поддались инстинкту и кинулись вперед, но несколько чудовищ тут же запрыгнули на крыши своих тюрем и растерзали тех, кто держал их в плену. Приказ на уничтожение им объяснять не требовалось. А вот уничтожение кого - этого они уже не понимали.
        Военные метались среди бунтовщиков, тех и других разрывали когти и зубы безымянных неописуемых созданий. Большинство сомнов напоминали увеличенное изувеченное тело с висящими ошметками кожи и плоти. Некоторые передвигались как создания со сломанными конечностями, на четырех-шести-восьми условных лапах, и так быстро, что никто не успевал уйти. «Да что же это… что… Они пытали людей, а потом заперли их в контейнеры, дожидаясь обращения. И потом подняли бунт. Вот, в чем была их истинная цель! Их главный козырь!» - осознал Джоэл, цепенея. Предположения Ли о создании совершенного оружия из сомнов больше не выглядели бредом. Но мятежники сами поплатились за беспощадную самонадеянность.
        - Отступаем! Держать улицы! - приказывали офицеры, но захлебывались кровью из вспоротых глоток.
        - В крепость! - командовали бандиты, но не успевали спрятаться, разодранные пополам жадными когтями.
        От молчаливого замешательства созерцателя отвлекла случайная тень, всколыхнувшая густую паутину. Мрак отделился от мрака и ожил.
        - Ли, берегись! - в который раз за день-ночь воскликнул Джоэл, кидаясь наперерез существу, которое внезапно вынырнуло из мрака открытого Батлером тайного хода. Первым намеревался пойти, как обычно, Ли. И едва не поплатился головой. Бунтовщики все предусмотрели и выпустили одно из существ прямо на охотников. Неужели думали, что те так легко попадутся? Но вот Ли чуть не попался.
        Джоэл успел выставить меч и принять удар когтей на лезвие. Ли и Энн отвели от него атаку мощных задних лап, а Батлер точным ударом вонзил меч прямо в сердце неведомого существа. В кромешной пыльной темноте они не рассмотрели тварь даже под стимуляторами.
        - Повезло, - выдохнул Джоэл, но тут же за его спиной раздался скрежет и хруст балок. Оглушительный, резкий. Глаза засыпало пылью, но они все равно уловили, как крышу ломают непропорционально огромные когти, с которых падают черные искры. А за ними пришла волна… Точно поднявшийся смерч, вихрь, опрокинул и закружил.
        - Джо!
        Истошный вопль Ли потонул в темноте, в треске досок и звоне выбитого стекла. Джоэл летел спиной вниз, прямо на залитую кровью площадь. В последний момент он успел сгруппироваться и падение со второго этажа превратилось в прыжок. Но ноги все равно пронзила острая боль, отдающая в хрустнувшие колени.
        - Джо! Ты как? - кричал уже издалека Ли, стоя у развороченной рамы. Джоэл, кое-как сфокусировал взгляд и заметил, что крыша здания подчистую снесена вместе с окном. К счастью, задело только его, друзья успели уклониться и теперь торопливо отряхивали с себя щепки. Это давало им преимущество, если разрушения не затронули тайный ход.
        - Доберитесь до главных! Я прорвусь к вам! - крикнул Джоэл, откатываясь за ближайшее укрытие от арбалетных болтов. Но там его едва не подцепили метровые когти случайного сомна, и он потерял друзей из виду, не слыша ни протестов Ли, ни восклицаний Энн.
        Сомн снова атаковал, и Джоэл возблагодарил судьбу, что не лишился меча при нежданном падении. Он снова отразил атаку. Существо все состояло из иголок и когтей, как гигантский уродливый еж без глаз и морды. Одни красные глаза светились ненавистью. Джоэл попытался напасть, но сталь гулко ударилась о сталь.
        Он совершил выпад, стремясь добраться до горящих бессмысленной яростью глаз, но сомн уклонился и зажмурился. Джоэл отскочил от него, чтобы его не насадили, как жука на иголку. Прямые и засечные удары не имели смысла, натыкаясь на грубый зазубренный металл, перемешанный с плотью. Джоэл уходил в оборону, пока тварь гоняла его между завалами баррикады, обрывков колючей проволоки, среди летящих снарядов и огня.
        Монстр отбросил в сторону неудачно попавшегося случайного бунтовщика. Потом снова переключился на Джоэла, тот уже готовился к новому стремительному броску, но на этот раз атаке помешала пущенная кем-то длинная стрела. Джоэл взмахнул мечом и уже собирался наброситься на замешкавшегося возле свежего трупа монстра, но пригнулся, чтобы не упасть с дырой в затылке. И это промедление сыграло на руку: наконечник глубоко вошел прямо в алый глаз ненормального ежа.
        - Ловко, кто бы ты ни был, - ухмыльнулся Джоэл, видя, как монстр заваливается набок. Но следующая же стрела помешала возблагодарить нежданного спасителя. Из ближайшего окна цитадели кто-то целенаправленно расстреливал охотника, который подобрался непростительно близко.
        Джоэл огляделся в поисках надежных баррикад или хотя бы подобия щита, способного заслонить от стрел. Но единственным укрытием оказался проклятый контейнер, где держали сомнов. Пришлось стремглав кинуться к нему, а за каждым нечеловечески быстрым шагом крупный треугольный наконечник оперенной смерти втыкался в старую брусчатку. Несколько впились в деревянные бока ящика для монстров, когда Джоэл буквально вкатился внутрь.
        Контейнер встретил ужасающей вонью нечистот и запекшейся крови. Несчастных пленников намеренно держали в нечеловеческих условиях, чтобы после превращения никто не оказался бесформенной массой, как тихий торговец с простудой, чью жену пришлось отправить в тюрьму Цитадели. Нет, здесь намеренно «готовили», «выковывали» монстров повышенного класса опасности.
        На прелой соломе читались следы ног, разводы кровавой рвоты, а потом отметины когтей - так и случалось превращение. Вполне вероятно, что поверженному «ежу» втыкали ножи в руки и ноги да загоняли иглы под кожу для пущего эффекта.
        Интересно, как выбирали кандидатов? Шли ли они добровольно ради общего дела или пытали безвестных пленников, пойманных в трущобах? Джоэл не догадывался, но сосредоточиться на мыслях не позволяла ситуация: стрелы все еще беспрестанно летели. Судя по запаху, изворотливый лучник зажег один из наконечников. Контейнер мешал обзору, а отсиживаться в ожидании конца боя он не привык. Да еще внутрь потянулся едкий дым. Бунтовщики наверняка злорадствовали, превратив укрытие в горящую могилу. Путь к отступлению был отрезан: пламя моментально охватило просмоленные доски. Джоэл кинулся к противоположной стороне и выскочил наружу, выбив расшатанную сомном стенку мечом и ногами. Но вместо спасения он оказался в настоящей давке: военные прорвались за баррикаду.
        Охотники уничтожали сомнов, лучники и арбалетчики вели перестрелку. Ящик будто выкинул в другой мир по ту сторону. Времени на раздумья не осталось. Джоэл слепо наносил удары, ориентируясь только по форме. Сомны собирали вокруг себя небольшие группы, которые атаковали их со всех сторон. Кто-то попадал под случайные удары клинков в общей свалке.
        Самого Джоэла кто-то ткнул в солнечное сплетение, выбив воздух из груди. Он едва не упал, но замедлиться хоть на миг в этом страшном танце смерти означало отдать себя в ее власть. И он шел дальше, и не просто шел, а сражался. Когда хочется жить, рубиться можно и со сбитым дыханием, и с ноющими коленями, и с помятыми ребрами. Он уже не чувствовал, где и какие раны на теле. И только благодарил, что все еще действуют стимуляторы, они давали хоть какое-то преимущество.
        - Джо! Где ты? - казалось, доносился откуда-то вопль Ли. Джоэлу хотелось верить, что друзья уже добрались до крепости.
        - Ими нельзя управлять! Идиоты! - рычал Джоэл, рубя направо и налево бунтовщиков и сомнов. Рядом упали трое солдат, пропоротые единым ударом когтя. Одному снесло полголовы, другому насквозь раскроили грудную клетку. Третий еще трепыхался, Джоэл попытался поднять его, но в плечо едва не впился арбалетный болт, а через миг длинная стрела добила солдата.
        Джоэл развернулся и запалил гранату, пока хватало времени, и верным броском закинул в ближайшее окно: он всегда безошибочно определял, откуда стреляют, за что снова благодарил стимуляторы. Грохот взрыва потонул в общем гуле. Хотя пушки больше не использовали, ядра закончились, и вскоре даже от луков не стало толка. Все слилось в едином смешении грязных измученных тел. Джоэл прорубался вперед, к крепости. Оставалось немного, всего одна решительная атака, способная переломить ход восстания - единственное утешение. Враги рассчитывали на помощь сомнов, но только посеяли панику в своем лагере. Добраться бы до главарей и сокрушить всех чудовищ. А уж мелких бандитских крыс постепенно отловили бы патрульные от гарнизона. Но пока все крысы скопились на тесной площадке двора. Все рвались к стене, к трехэтажной «крепости», которая прилепилась одним торцом к каменной кладке.
        «Что если они выходят в Хаос? И оттуда берут монстров?» - подумал Джоэл, но атака очередного сомна опровергла его предположения. Он срубил чудовищу голову, довершив работу другого охотника - из бока монстра торчал чей-то меч. Нет, бунтовщики использовали людей. Монстр рухнул и немедленно превратился в человека с неестественно вывернутыми руками и ногами. Но тело тут же затоптали.
        Новый враг обрушился на Джоэла с тяжелым двуручным мечом. Откуда только добыл? Будто из кургана. Клинок покрывали пятна ржавчины, но ломаться тот не спешил. И противник попался высоченный и широкоплечий. Джоэл тоже не отличался хрупким телосложением, но отметил, что уклоняться от беспрестанно летящих со всех сторон ударов тяжело даже со стимуляторами. Если бы еще не мешали, он бы рубанул от души, как следует. На дворе не оставалось места, чтобы развернуться для решительного мощного выпада. Джоэл принял удар меча, спустил клинок до самой рукояти и резко повернул, блокируя запястье противника и ударяя его ногой по колену. Тот слегка отпрянул, опешил, но меч не выпустил. Джоэл освободил клинок бандита, но новый выпад не последовал. Промедления хватило, чтобы снести голову - иначе Джоэл просто не привык. В пылу сражения для него не существовало различий между сомнами и бунтовщиками. Некоторым для превращения в чудовище не нужен свет Красного Глаза.
        - Готов… - выдохнул Джоэл, но не успел обрадоваться крошечной победе. Кто-то с нечеловеческой силой ткнул его между лопаток обломанным древком копья. Он упал ничком, кое-как успев перевернуться на спину и выставить меч. На него напал сомн, держащий копье тупым концом вперед. Джоэл впервые видел, как чудовище пытается обращаться с оружием. Но размышлений не осталось, когда тварь прыгнула, намереваясь разделать когтями: сомн решил, что копье для него бесполезно.
        Джоэл же не отпускал верный меч, и неумное чудовище напоролось на острие, выпотрошив себя. Комок внутренностей навалился склизкой массой, от изломанной бесформенной туши поднимался пар, с нее сочилась слизь. Джоэл попытался отползти, выбраться и встать, но кто-то наступил ему на руку, потом отдавил ногу, не замечая, что он еще жив. Похоже, даже свой, военный.
        Джоэл взвыл от отрезвляющей боли, но его никто не услышал. Вокруг метались сомны и люди, и они топтали его, топтали неразборчивой толпой без различения своих и чужих. Джоэл схватился за чью-то щиколотку, попытался подтянуться из душащей давки, но только повалил кого-то в грязь и сделал себе хуже. Непомерный вес двух тел придавил его к земле. А сверху еще кто-то карабкался через них, перелезал, как через баррикаду. Джоэл задыхался.
        Он пытался позвать Ли, но ничего не получалось. В руке он все еще сжимал меч, но не мог пошевелиться. Весь залитый чужой кровью он напоминал мертвого, поэтому его топтали и топтали. Ох, как же он ненавидел в эти страшные мгновения Вермело, его жителей и все человечество! Не лучше монстров! Тупых неразборчивых монстров! Чтоб пропасть им всем, раз способны только топтать и казнить своих спасителей! Джоэл дергался, как припадочный паралитик, но плен завала из тел не отпускал. Отчаяние нарастало.
        Он вновь видел над площадью огромную воронку. И Змея, что глядел из-за стены обеими глазами. В небе мерцали две страшные луны - красная и желтая. И ни та, ни другая не давали света. Сон сбывался. В гибельном вихре скручивались трупы. Змей звал и велел присоединиться к их числу.
        - Нет!.. Нет! - хрипел Джоэл, но даже голос иссякал. Действие стимуляторов угасало, уже даже они не придавали достаточно сил, чтобы вырваться из плена жадных трупов, которые наваливались и наваливались сверху. Вот кто-то рухнул со стрелой в спине и окончательно раздавил Джоэла. Он буквально слышал, как скрипят ребра. Где-то рычали сомны, кричали люди, доносился запах зажженных баррикад. Весь двор оцепило кольцо огня, превратив в ловушку пристанище бунтовщиков. Огонь… всюду огонь… Внезапно от него отделилась тень, не мрак от мрака, а пепел от пепла.
        Гигантская тень, что тянулась навстречу воронке, стремящейся к Змею. Тень издала нечеловеческий рев, из-за спины ее расцвели черными ветвями гигантские щупальца. И Джоэл безошибочно узнал это существо. Но ужас беспомощности и так окутывал его плотной пеленой, хотя по мере приближения монстра он буквально покрылся синей коркой инея. Смерзлось все внутри, несмотря на терзавший жар битвы и жажду обожженного дымом горла. Пришел воплощенный ужас последнего града.
        К нему направлялся Вестник Змея, пред которым расступались люди и сомны. Они замирали, как статуи. И не находили сил даже уклониться от смертоносного удара когтей. Тварь расправлялась со всеми, на кого натыкалась. Медленно, с наслаждением маньяка, она вспарывала животы и разрывала пополам трупы, выгрызала мозги из размозженных о камни голов и искала уцелевших, чтобы добить, растоптать, изломать тряпичной куклой, растерзать на куски. В самый темный час битвы явилось олицетворение смерти в ореоле черных искр и туч пепла.
        «Легендарный… Пришел за мной? Это ведь ты выбросил меня сюда из мансарды. Больше никто не сумел бы. Специально? Ты хочешь убить именно меня? Почему?! Почему не добрался раньше? Не сумел? А?! Ну, давай! Ближе! Ближе, сволочь!» - беззвучно звал Джоэл, сжимая до хруста пальцев меч и надеясь, что тварь подойдет достаточно близко, чтобы резким выпадом пронзить черное сердце.
        И неописуемое создание вняло призыву, а в рыке послышался рокот злорадного смеха. Когти вспороли тела, которые навалились на Джоэла, разметали, как лоскуты. Он выжидал, выжидал до немоты, до замедления времени. Секунды застывали и вращались застрявшей песчинкой гигантских часов.
        «Сейчас!» - понял Джоэл, когда небо над ним скрылось за силуэтом огромной тени.
        Он выпростал освобожденную от лишнего веса руку и со всей возможной силы выбросил вперед чудом уцелевший верный клинок. Лезвие неслось прямо к сердцу склонившегося над своенравной жертвой монстра. Не на того напал! Охотник не жертва, охотник… Но миг ликования потонул в новой волне отчаяния: Вестник Змея извернулся и схватил зубами меч, вывернув Джоэлу руку.
        Еще через секунду тело оторвалось от земли, Джоэл все еще крепко сжимал рукоять меча. Отпустить теперь означало упасть с огромной высоты. На короткое время внизу остались трехэтажные дома и поле боя, превратившееся в единое пятно копоти и крови. Джоэл ничего не видел, кроме черноты и воронки. И ничего больше не понимал.
        «Туда? Ты несешь меня в воронку к Змею?» - ужасался Джоэл и с силой оттолкнулся, ударяя монстру в грудь ногами, готовясь разжать пальцы. Но тогда же закончился прыжок сомна.
        Спину охватила новая волна боли, когда она соприкоснулась с каменной кладкой стены. Джоэл уже не понимал, где он, где сомн, где меч. Он еще крепко держал рукоятку и попытался дернуть ее, давясь вязким дымом. Сквозь пелену перед глазами он не видел ничего. Аура, исходившая от чудовища, лишала остатков здравомыслия.
        Джоэл дернул клинок, надеясь снова атаковать, но сомн сжал колоссальные зубы - и вот меч, верный меч, старое прекрасное оружие, распался на сотни осколков, как фарфоровое блюдце. Джоэл застыл.
        Он нащупывал гранаты под одеждой, но понял, что истратил все, пока отбивался от лучников. Значит, мало, значит, ошибка… Он допустил ошибку, решив, что в эту ночь Легендарный Сомн уж точно не появится. И теперь они столкнулись лицом к лицу. Хотя какому лицу? На месте клыкастой пасти по мановению туманного дыма возникла маска, похожая на лепнину с фасадов дворцов. Сгоревшее украшение старинного особняка в Квартале Богачей.
        Джоэл, едва стоя на ногах, отступил на шаг, но уперся спиной в камень. Стена - а за ней смерть. И перед ней смерть. По обе стороны барьера хаос. Тогда в чем разница? Ни в чем. Джоэл готовился умереть, особенно в тот миг, когда возле его головы старый кирпич раскрошили метровые когти-клинки, а к лицу придвинулась обугленная маска. И из-за нее шел голос, напоминавший гомон сотен колоколов:
        - Джоэл…
        Сначала звук воспринимался как собственные галлюцинации, но вскоре маска приблизилась вплотную, и списывать отчетливые слова на буйство воспаленной фантазии больше не получалось.
        - Спаси… Спаси ее, - срываясь на стон, просипело нечто из-за маски, едва уловимо, как из недр колодца.
        - Ты… ты говоришь? Ты… кто ты? - глотая слова, спросил Джоэл. Он уже не пытался выстроить логическую цепочку и подвести какие-то теории. Происходящее потеряло измерения пространства и времени, осталось только бесконечное настоящее. Тянущееся мучительное мгновение агонии. Джоэл ждал, когда все закончится. Так или иначе! Смерть или жизнь. Но лишь бы время снова пошло, лишь бы не увязало в этом обществе масок возле глухой стены.
        - Джоэл… - прошелестел Вестник Змея, но вдруг оглушительно зарычал: - Убей. Убей!
        Тогда и Джоэл обрел голос, хотя из отбитых легких вырывался задушенный свист:
        - Убить или спасти? Кого? Джолин? Джолин спасти? От кого?! Как? От тебя?
        - Джо-лин… Джо… лин…
        Легендарный вдруг издал душераздирающий вопль, в котором смешалось воронье карканье, хрип агонии, вой ветра и лязг металла. Он отвернулся и стремглав кинулся прочь, растворяясь в ночной темноте. Немыслимым прыжком существо перемахнуло за стену. На голову посыпалась каменная крошка, задребезжали поврежденные механизмы защитной башни. Поднявшийся вихрь вновь опрокинул безоружного Джоэла навзничь. И больше в нем не осталось сил, чтобы подняться. Леденящий ужас выпил до дна.
        «Брешь! Он прячется в Хаосе! Как я и думал… Это тварь пришла из Хаоса!» - успел понять Джоэл, но мысли путались, срываясь в безумный хоровод преувеличенно ярких образов. Он попытался встать, но лишь слабо дернулся, приподнявшись на локтях. Спину ломило от удара, воздух с трудом вырывался из легких.
        Он не мог позвать на помощь или предупредить об опасности, нависшей над всем Вермело: одна из охранных башен разваливалась. На земле в липкой грязи лежали переломленные шестерни полузабытых механизмов. Умирающим золотом они блестели среди помоев и луж крови.
        «Хаос, Хаос грядет!» - кричали в голове сотни голосов древнее проклятье апокалиптической секты. Они предрекли нападение Змея двести лет назад, но, спрятавшись под землей, не спаслись от его когтей. Возможно, второе и окончательное пришествие Хаоса ожидало весь город, Вестник Змея уже нашел себе лазейку. Джоэл снова видел огромную воронку, затягивавшую души, сотни, тысячи невинных душ. Его недавний кошмар воплощался в реальность, он видел все наяву. Вестник Змея пришел, чтобы ознаменовать начало конца.
        Джоэл видел сотни миров, сотни черных воронок, поглощавших людей, города, материки, планеты - все тонуло в бездонном колодце. И он видел, все видел, лежа среди шестерней сломанной башни на задворках крепости бунтовщиков.
        - Джо! Джо, ты жив! Он жив!
        Голос, такой знакомый теплый голос, обычно веселый, а теперь до крайности взволнованный. Он как будто знал обладателя этого голоса, но не здесь, а в далекой прошлой жизни. Он видел маску, нависшую над ним, это угольно-фарфоровое лицо сомна - прорези глаз и отполированную поверхность. И в этой маске Джоэл узрел отражение себя самого. И сотни разрушенных миров. А за ней роем вставали щупальца, сквозь которые просматривался лес новых масок и масок. Бесконечное число незнакомых лиц. Все они кричали, срываясь на нестройный стон расколотых колоколов. А тело? Где же тело? У Вестника Змея не было тела: лишь маски и черные волокна, что соединили их, как темные веревки… Образ застрял в сознании, время все еще не двигалось. И Джоэл созерцал ужас исчезновения. Его забирала земля, его затягивала воронка среди туч. Он тонул в бесконечной темноте под взглядом обоих глаз Змея. И в мутном свечении не обреталось света.
        - Башня… Башня разваливается. Брешь в Хаос, - с силой выдавливал из себя слова Джоэл. - Брешь… Легендарный ушел через нее в Хаос.
        - Какая башня, Джо? Все на месте! Башня на месте! Очнись, Джо, умоляю!
        Снова этот голос, такой знакомый родной голос. Голос, который он опасался больше не услышать. Ли, рядом стоял Ли и протягивал руку, стремясь поднять на ноги. Не очень-то получалось. Сапоги разъезжались на скользкой грязи, равновесие терялось. Ли покрывал окровавленное лицо поцелуями и, кажется, плакал, умоляя вернуться в мир живых. Кто-то наспех ощупывал, проверяя руки и ноги. Джоэл не чувствовал своего тела, не ощущал принадлежности к нему. Все происходило не с ним, а с чьей-то маской. Маской черных линий.
        - Джо! Давай, поднимайся, - убеждала Энн. - У тебя ничего не сломано! Ну, может, ребра помяты. Давай же! Так… Вот так.
        - Джо! Мы схватили главарей! Их ведут на допрос! Все закончилось, битва закончилась, Джо! - твердил Батлер. Друзья выбежали с другой стороны крепости, с черного хода. Иначе они бы и не нашли пропащего Джоэла.
        Их голоса постепенно возвращали к реальности, но он все еще задыхался и смотрел наверх, на башню, где под навесом скрывался механизм древних. И к ней по стене тянулся обугленный след, а у самого Джоэла дымились слегка отросшие слипшиеся волосы от прикосновения когтей проклятого существа. Маска не желала рассеиваться, она застыла перед глазами, как новое видение мира, как увеличительное стекло, делавшее предметы изощренно реальными, наделенными таинственным пугающим смыслом. Повсюду расстилался только мрак, только тлен. Предстало воочию то, что всегда нависало над Вермело. И никто не подсказывал, что теперь делать.
        - Шестерни! Падают… - хрипел Джоэл, но теперь он уже не видел никаких фрагментов механизма. Дождь размывал четкость линий, перед глазами поднимались снопы ярких искр. Веры себе не оставалось. Но Джоэл не сомневался: враг скрылся за стеной, потому что больше негде. Никто не может семь лет прятаться в перенаселенном городе, даже в трущобах.
        - Не падает ничего! - кричал Ли и от бессилия хлестал по щекам.
        - Стена… - надсадно шептал Джоэл, пока к нему подбегали другие охотники. - Стена рушится…
        Часть II
        Глава 15. Расколотый
        Впоследствии все слова того дня сливались нестройным гомоном. Тусклым, страшным и бесполезным для расследования. Слова - плеск воды, как будто окунали в лохань и не давали дышать.
        - Он видел легендарного сомна!
        - Не трогайте его!
        На одной обреченной струне ветер играл песню в коридорах цитадели. Джоэл помнил, как его осматривали медики, как признали, что действительно ничего не сломано - Энн не ошиблась. Но в покое никто не оставил.
        - Кодекс охотников.
        - Не трогайте! Ему надо просто отдохнуть!
        Куда-то вели, что-то спрашивали. Вопросы иголками под ногти. За знания должно платить, бесплатная лишь память об утраченном счастье. Ядовитый свет опрокинутых звезд, болотная муть ламп, ряска тягучих минут. Жизнь и смерть - финал творенья на закате времен. Картина разрушения среди колец Змея.
        - Отдохнет в Цитадели.
        - Нет! Дома! Прошу! У нас был выходной… Под мою ответственность!
        Родной взволнованный голос - оклик прошлой жизни. По эту сторону вела лишь чернота, затаившаяся старой плесенью в кафельном ритме бесконечных коридоров.
        - Ничем не можем помочь.
        - Да я вас…
        Рядом бился и кричал Ли, будто это он столкнулся с Легендарным Сомном, а Джоэл ничего не чувствовал. Покорялся судьбе, но как будто не он, а кто-то другой, выпитая оболочка отражения. Двойственного сознания и времени.
        - Успокойся, Ли, они правы! Правы… я должен…
        Он видел только маску. Застывшую фарфоровую маску в сплетении черных линий неведомого существа. И свое отражение в ее отполированной глади. Совершенное сочетание порядка и хаоса.
        - Тогда позвольте ему хотя бы нормально выспаться.
        - Это против правил. Если он обратится в то, что видел, на стадии глубокого сна, ремни могут не выдержать.
        - Я останусь с ним. Под мою ответственность. Закройте нас обоих в камере. Я буду с мечом.
        Ли скулил и ругался, топал ногами и притрагивался к мечу. От трибунала его отделяло одно неосторожное движение и неумелые увещевания друзей. Но их оттесняли, утаскивали черной пеленой куда-то в сторону. Вокруг - лишь зеленый кафель, как в морге.
        - Что ты видел?
        - Легендарного сомна.
        Хоровод лиц. Вместо отдыха в Цитадели ждал допрос. Казалось, он лежит под застиранной простыней в сломанном холодильнике и разлагается заживо. Он слышал хруст челюстей червей. Но гладкие белесые трупоеды обращались в лысых тюремщиков допросной комнаты, что лишь немногим отличалась от камеры для мертвого тела.
        - Как он выглядел?
        - Маски. Много масок.
        Больше он ничего не помнил. И снова шум воды, свист ветра. Возможно, еще длился прыжок. Сон и явь мешались, с хрустом ломался меч, пронзали стоны сотен людей - иглы и ножи под кожу до сердца, чтобы онемело для сострадания. А оно все билось, доносило вещим слухом, кидая в ледяной пот. Где-то за дверью гневно кричал Ли:
        - Дайте ему отдохнуть!
        - Отдохнет. После допроса. Если он обратится за эту ночь, мы потеряем ценные сведения.
        - Он не обратится! Нет! Ни за что! Я не допущу!
        Приглушенный голос сторожей по ту сторону. Джоэл лишь слегка поднял голову. Он вслушивался в ход часов и удивлялся, что стрелки идут. Неправильно! Невозможно! Он же помнил, что Вестник Змея остановил время.
        - Отставить! Это не в вашей власти.
        - Молчи, Ли… Молчи… - твердила Энн.
        «Молчи, Ли. Мне уже не помочь. Я расколот. Здесь два меня, два человека. Во времени и вне времени», - отрешенно подумал Джоэл. Любимый будто внял мысленному посланию. И замолчал. Похоже, Ли перепугался больше самого Джоэла. А лысые черви продолжали задавать вопросы.
        - Несколько уцелевших бродяг видели, как вы говорили с этим… существом.
        - Существо говорило со мной.
        Отрывистые мертвые слова в череде хоровода ушедших времен. Народ стекался в Вермело, как дождевая вода в бочку, как души в воронку Змея. Сторож толп тянул вверх, как горящей колонной, изошедшей в своей пустоте. Вместо света все получали только вечную ночь. И нигде никого не спасали.
        - Что оно вам сказало?
        - Просило убить или спасти.
        Ответы механизма вместо человеческого голоса, задушенный хрип вместо слов. Птицы теряли голоса и не пели, лишь черный петух орал возле сожженного плетня. Но нет, тот мир исчез, и минула эпоха.
        - Человеческим голосом? Осмысленно?
        - Не знаю.
        - Показался ли этот голос вам знакомым?
        Джо вспоминал колокола в перезвоне больных маскаронов, они тянулись вязью черных линий. И умоляли то убить, то спасти. Но ведь для них закончилась игра, закончилось время. А для него еще не настало.
        - Нет. Это были… разные голоса.
        - Что-нибудь еще?
        Трупный червь щелкнул жвалами, извернулся волокнистым телом гадкой личинки, окукливаясь, отращивая крылья мухи. Он скреб по бумаге шестью жадными лапками, оставляя засечки из грязи.
        - Больше ничего. Простите, я больше ничего не заметил. Возможно, я вспомню немного позднее.
        - Хорошо. Продолжим завтра. Уведите его.
        И его вели. Снова по мертвенным коридорам среди пронизывающих сквозняков, в которых затерялось многовековое безумие. И голоса истерзанных пациентов, прикованные цепями к стенам, сливались в единый зов сотен масок. Он возвещал, что настает застенный мир, он говорил, что время сдаться. Убитая память одинокой весны сгорела в электрических лампочках, смешались сезоны и времена. Остались лишь шаги по кафелю.
        - Джо! Джо! Пожалуйста, вернись! - прорезал липкий кокон перепуганный голос. Что-то щелкнуло в застывшем мозгу. Допрос самого себя завершился. Джоэл выдохнул, точно вынырнул из пыточной лоханки. Он ожил, устрашившись потерять Ли, и тут же потянулся к нему, не замечая ни караульных, ни следователей. Джоэл просто обнял Ли посреди коридора и ответил:
        - Все хорошо. Я здесь. Я всегда буду с тобой.
        - Джо, ты меня напугал. Как ты меня напугал, - тихо всхлипнул Ли. - Я думал, ты сошел с ума, как все, кто уцелел после атаки Легендарного Сомна.
        - Пока никому не распространяйтесь. Завтра начальство даст распоряжения, - разбил короткую идиллию вкрадчивый тон караульных.
        - Да, завтра. Сегодня - отдых! - снова яростно сорвался Ли.
        - Все-все, оставляем вас в покое, - наконец ретировались сторожа.
        Заскрипели старые петли на нижнем уровне, который в последнее время слишком часто заменял уютную мансарду. Где-то там осталась надежда на покой, иллюзия отдыха и восстановления сил. Здесь ждали только бесконечные часы заточения во имя общей безопасности. Джоэл готовился к невыносимой ноше одиночества в темноте. Но в камеру следом зашел Ли, а затем санитары приволокли жесткую пружинную кровать из лазарета. От матраца несло спиртом и лекарствами, но хотя бы не гнилью, не смертью. И их закрыли вдвоем в темноте, в круге мерцания тусклой лампочки. Вдвоем с Ли. Джоэл растерянно остановился подле любимого.
        - Ложись, ты же почти падаешь… - решительно кивнул Ли. Джоэл послушался, он впоследствии не помнил, как снимал сапоги и плащ. Не помнил и тот момент, когда растянулся на матрасе выпотрошенным мешком с соломой, измученный и опустошенный. Ясность мыслей возвращало то, что рядом оставался Ли. Джоэл понял: он по-настоящему опасен для любимого после увиденного, после всех этих масок. К счастью, руки и ноги уже сковывали крепкие ремни. Только бы Ли хватило решительности…
        - Послушай меня. Мы поклялись. Ты помнишь? - нервно начал Джоэл.
        - Да, - донесся из сумрака вздох-шепот. Силуэт плыл сквозь зеленоватые тени. Ли сутулился и вздрагивал.
        - Я обещал тебе. Теперь ты пообещай мне, - твердо продолжил Джоэл, облизнув пересохшие растрескавшиеся губы. - При малейших признаках превращения перережь мне глотку. Если я обращусь во второго Вестника Змея, город погибнет.
        - Не переоценивай себя, ты ни в кого…
        - Пообещай мне! - прорычал Джоэл, дернувшись и тут же ощутив натяжение ремней, впившихся в запястья. - В кого бы я ни превратился, исход один.
        Молчание приговором пронзало горький воздух. В нем отражались крики невысказанных слов, которые могли спасти, но сгубили тишиной затерянные жизни. Слова - кинжалы вечности.
        - Хорошо. Обещаю, - твердо и уверенно нанес удар Ли своим ответом, коротким и правильным. Иначе нельзя. Иначе не охотник.
        - Молодец, - слабо кивнул Джоэл. - И все же… Ли, зачем ты подвергаешь себя такой опасности?
        Он хотел остаться один, наедине с пугающей болью, теснящейся криком в груди. Наедине с сотнями масок, увязших в неправильном времени потерянных часов. Лучше так, чем знать, что после превращения он способен причинить вред любимому.
        - Что значит «зачем»? Издеваешься? - рассерженно всплеснул руками Ли. - Оставить тебя одного в темноте, пристегнутым к кровати? Да ты чокнешься быстрее, чем обратишься. Уж поверь, я знаю, каково это. Нет уж, Джо, я должен. Ради тебя. Иначе… какой я друг? Иначе я просто крыса. Ты столько дней стерег мой сон в нашей мансарде. А сейчас настало мое время.
        - Ли… - попытался возразить Джоэл.
        - Спи, Джо, отдыхай. Сегодня я сторожу твой сон.
        Пальцы Ли нежно провели по волосам, Джоэл ощущал исходящее от них тепло. Казалось, каждое их прикосновение унимает боль, звенящую колоколами в голове, отгоняет темные мысли, всех этих демонов дна сознания.
        - Хорошо. Только пообещай мне, если…
        - Молчи! Я обещаю. Обещаю, - ответил твердо Ли, как настоящий опытный и взрослый охотник. И не осталось сомнений, что долг для него так же важен, как их безнадежные надрывные чувства друг к другу. Они поклялись уничтожить то существо, в которое обратился бы каждый из них. Во имя хрупкой любви и долга охотников они поклялись друг друга убить. Ужасно? Очевидно. Но теперь из ощущений оставались только пальцы Ли, которые едва уловимо проводили по волосам и лицу.
        - Хорошо… Хорошо… - шептал Джоэл. И он погружался в колодец, медленно, но неотвратимо. Страх превращения не возвращался, и даже Вестник Змея отступал пока на второй план, как и все допросы. Все они маячили за пределами камеры, за пределами мира, который ограничивала тусклая лампочка. И в этом пространстве оставался только Ли. Пусть так. Крошечный счастливый мир застывшего времени лучше огромного мира ускользающих часов и неотвратимой смерти.
        Джоэл забылся, впервые не запрещая себе по-настоящему заснуть. И не видел ничего. Отступили маскароны сомна, бесконечные коридоры, мерцание лампочек, комнаты допросов - все ушло. Все растворилось.
        - Джо… У тебя получилось.
        Голос пробирался тихой музыкой сквозь паутину пробуждения. Среди кружения темноты глаза различали смутный облик. Каштановые волосы Ли золотились под тусклым светом лампочки, отчего весь его облик подергивался блеском искр.
        - Где мы… Получилось?
        Джоэл не верил, что они остались в камере. Ему чудился прекрасный мир, далекий от кошмаров и тревог. Мир лиловых рассветов среди безымянных трав, мир без ремней и затворов, мир без лжи и коварства. Мир, где не убивают друг друга во имя любви.
        - Ты не обратился! - радостно воскликнул Ли с присвистом, напоминавшим щенячий визг ликования.
        - Получилось, - окончательно очнулся Джоэл и тогда же заметил черные круги под глазами Ли. Образ волшебного мальчика из грез растаял. Друг устал, очевидно, продежурив долгие часы бесконечной тревоги.
        - Как же хорошо, Джо! - тараторил Ли, отстегивая ремни. Едва освободившись, Джоэл потянулся к нему и крепко обнял, говоря:
        - Теперь тебе надо отдохнуть.
        Ли заметно помрачнел и упрямо мотнул головой:
        - Чуть позже. Теперь нас Уман вызывает на допрос. Дело серьезное.
        - Еще бы… - украдкой фыркнул Джоэл, растирая затекшую шею и плечи. Все тело при малейшем движении отзывалось тупой болью гематом и царапин. Но шевелилось же, значит, верный механизм работал. Скрипел, как задвижки массивной двери, но работал, выносил наружу, в унылый коридор, где система водоснабжения или отопления издавала жуткий воющий звук.
        Стоило выйти, в лицо пахнуло смертью: запекшейся кровью, грязными телами. Слух неприятно резанули стоны, переходящие в рык. Они доносились из ближайшей камеры, а многочисленные санитары сновали вдоль коридора с носилками, наглухо закрытыми слишком знакомыми грязными простынями из морга.
        Джоэл застыл, сперва решив, что еще не проснулся, а увидел негласно обещанный жуткий кошмар. Но Ли твердо сжал руку, нервно и как будто виновато опуская глаза, когда мимо пронесли очередной труп. Из-под покрова свешивалась не человеческая рука - когтистая лапа сомна.
        - Что здесь случилось, пока я спал? - спросил Джоэл отчего-то шепотом.
        - После нападения Вестника Змея по распоряжению Верховного Охотника всех очевидцев доставили в Цитадель, - сдавленно начал Ли. - У нас тут вынужденно «расквартировались» и военные из бастиона, и какие-то гражданские, и задержанные… и охотники, само собой. Ну, а после встречи с Легендарным… ты сам видишь…
        - Многие обратились, - докончил Джоэл и подумал: «А что же сейчас в городе? Как Джолин пережила эту страшную ночь?»
        - Да. А большинство еще раньше с ума сошли. Тебя когда доставили, я ведь тоже решил, что ты… И когда ты сейчас шестнадцать часов спал… - сбивчиво ответил Ли. Рука его дрожала, он еще крепче сдавил ладонь Джоэла, убеждая себя, что они все еще рядом, вместе.
        - Все, Ли, все. Это уже прошло. Я в своем уме. Идем к Уману. Быстрее с ним закончим, быстрее ты отдохнешь.
        Слова вились фальшивым хороводом, когда они брели по узким казематам. Из-за многих дверей долетал сиплый рык - кто-то истошно кричал, переживая роковое превращение. В иных камерах царствовала пугающая тишина. Нередко оттуда пахло кровью. Джоэл привык, что после серьезных потрясений кто-то неизбежно утрачивает человеческий облик. Но теперь создавалось впечатление, что узревшие Вестника Змея поголовно обращаются, будто тварь собирает с города кровавую дань, коллекционирует новые маски, добавляет их себе на спину у основания щупалец. Для чего? Чтобы обрести большую силу и уничтожить Вермело? Или он лишь начал программу окончательного уничтожения, намеченную Змеем. Джоэл тревожно озирался, но не видел воронку и полупрозрачные черные нити, тянущие к ней случайных жертв. Время странных явлений прошло, наверное, вместе с действием стимуляторов.
        Теперь угнетали только суетливые санитары, бездушные, как деревянные болванки. Они все таскали и таскали носилки, а в морге коронеры, наверное, также безразлично попивали кофе, обсуждая над очередным трупом бытовые проблемы. И если бы не странная удача, Джоэл бы тоже лежал на столе, раздетый и распоротый напополам при вскрытии. Так откуда же взялась эта удача? Что помогло сохранить рассудок? Ведь он видел Вестника Змея ближе всех. Они разговаривали!
        Душный воздух подземелий сменился унылым запахом старых книг и документов, который окутывал кабинет Верховного Охотника. Поверженный волк с герба насмешливо скалился вывернутой пастью, а сам Уман сидел мрачный и непривычно бледный. Бакенбарды у него отросли и небрежно топорщились. Квадратный подбородок выступал вперед сильнее обычного, потому что глаза и щеки ввалились от бессонницы. Очевидно, глава охотников не отдыхал на мягких перинах, пока его подчиненные подавляли бунт вместе с военными. Да и после восстания дел хватало.
        Формальных сухих приветствий Джоэл не запомнил, а вот голос Умана его испугал тягуче-медленными интонациями лунатика. На мгновение показалось, что Легендарный Сомн - это и есть Уман Тенеб. Правда, вряд ли он поручил бы поймать себя самого бывшему другу. Хотя после пережитого кропотливо выстроенные версии рассыпались роем невероятных догадок.
        - Что ты видел? - спросил Уман.
        - Лица. Много лиц. Как маски. Лица по всему его телу, а тела как будто нет. И все они… кричали, - повторил Джоэл то, что рассказывал личинке-следователю. - Была центральная маска.
        - Ты узнал кого-нибудь? Маска кого-то напоминала? - прохрипел Уман и подался вперед.
        - Нет.
        - Можешь описать?
        - Нет. Говорю же: как маски. Все одинаковые, но при этом разные. И было темно… Словом…
        Голос Джоэла предательски оборвался. Шестнадцать часов сна делали до того момента недавние воспоминания чем-то нереальным, далеким, будто все случилось не с ним. Не он говорил с Вестником Змея, не он видел падающие шестерни. Не он узрел воронку, щупальца которой коснулись ребят сержанта Райта. Все образы сражения представали смазанными штрихами, отчужденно и туманно, пока не начался новый допрос. Теперь они снова пронзили иглами убитого ежа-сомна. Джоэл дернулся на месте, и только легкое прикосновение Ли помогло вернуть подобие душевного равновесия.
        - Не продолжай. Что ж. Прискорбно, - понимающе кивнул Уман и отстранился. Он отхлебнул кофе. Кружка оставила на блюдце мутный темный развод, напоминавший стену. Стену, которая рушилась. Джоэл хотел бы спросить, ведутся ли уже работы, проверяют ли механизм, но язык присох к нёбу.
        - Твоей вины здесь нет, - продолжил примирительно Уман.
        - Мог ли обратиться кто-то из охотников, с которыми я работал? - обстоятельно начал Джоэл. Деловой настрой снова позволял отторгнуть от себя произошедшее. Он расследовал дело Легендарного Сомна, а не выступал его жертвой.
        - Это твоя задача - найти ответ, могло ли такое быть или нет. Но, например, кто? Стелла? - криво ухмыльнулся Уман и тут же непривычно устыдился: - Прости, Джо, не хотел трепать ее память.
        - Стеллу я бы узнал, - чуть помедлив, ответил Джоэл. - Даю слово, узнал бы. Не она, но если другие… Тела выбрасывают в Хаос. Лица… Если сомн впитал в себя всех, кого нашел на кладбище за стеной?
        - Если он пришел из Хаоса, а не зародился в городе, - протянул Уман, нервно барабаня большими пальцами по краю стола. Он задумчиво щурился, поочередно рассматривая собеседников. Джоэл неуютно ерзал на месте, он надеялся после допроса получить подобие отчета о том, что творится в Вермело после восстания. Но Верховный Охотник не торопился делиться информацией. Перед ним теперь стояла, вероятно, непосильная задача - скрыть все произошедшее от широкой общественности. Джоэл же не мог больше молчать. Перегнувшись через стол и почти нависнув над Уманом, он решительно спросил:
        - А что с механизмом? Стена рушится?
        Верховный Охотник отстранился и выставил руку вперед, точно энергетической волной заставляя собеседника сесть на место.
        - Механизм в полном порядке. Не знаю, как эта тварь могла скрыться в Хаосе, - нахмурился Уман.
        - Я поговорю с прокаженными. Если кто-то и знает о кладбище, то именно они.
        Джоэла захватывала лихорадочная жажда деятельности. В голове били колокола, но его подкидывало на месте.
        - Пока ты ни с кем не поговоришь. Не меньше трех дней ты пробудешь здесь под наблюдением, - отрезал Уман.
        - Но на мне нет ран!
        - Джо, - решительно начал Уман, и в глазах его затеплилась дружеская забота того Умана, которого когда-то знал Джоэл. - Пойми нас всех правильно, мы тебе желаем только добра. Технически из тех, кто столкнулся с Легендарным Сомном так близко, ты единственный выживший, оставшийся в здравом уме. В здравом же? Очень хочется в это верить. Но кто знает, что способна сотворить аура этого сомна. Если все говорят, что он меняет внешность, возможно, передо мной уже вовсе и не Джоэл.
        - Я бы обратился ночью.
        Вновь пронзило ощущение раздвоенности, отрешенности от самого себя. Привычные предметы выглядели нереально. Отражение в трехслойной раме окна раскололось на пару призрачных силуэтов, собственное лицо искажалось неверным тусклым светом пасмурного дня. Где-то жила маска отдельного образа.
        - Да брось, это просто шутка, - басовито хохотнул Уман, довольно крякнув.
        - Похоже, ты не умеешь шутить, так же, как и я, - скривился Джоэл, чтобы стереть с лица Верховного Охотника выражение надменного покровительства.
        - Опять нарываешься. Закрою, пожалуй, тебя в одиночке дней на пять, если продолжишь, - только отмахнулся Уман, ничуть не рассердившись. Похоже, Верховный Охотник все-таки не желал смерти верному соратнику.
        - Могу я хотя бы взять кое-какие вещи у себя дома? Или оставишь меня без зубной щетки? - невесело усмехнулся Джоэл.
        - Я понимаю, Джо, тебе не терпится приступить к расследованию. Но пока фактов нет. А ты, возможно, опасен. Но ладно, днем можешь выйти на пару часов. Если не вернешься до заката, отправишься в Квартал Палачей. И я не шучу, даже если мы когда-то были друзьями.
        - Благодарю, - отозвался Джоэл и встал, зло скрипнув неудобным стулом для посетителей по старому паркету. Они с Ли собирались уходить, но Уман по своей скверной привычке снова окликнул на пороге:
        - Эй, Джо!
        - Да, Уман?
        - Похоже так называемый Вестник Змея охотится вовсе не за Джолин.
        - А за кем же?
        - Он следует за тобой. Разве не очевидно? Оба раза ты сталкивался с ним, видел воочию. И уже два раза оставался жив. Тебе не кажется это слишком невероятным везением?
        Невероятное предположение Верховного Охотника едва не заставило пошатнуться, ударив обухом по голове. Джоэл никогда не воспринимал себя как часть расследования. Он - ищейка, которая защищает свидетелей и ловит виновных. Уман же уравнивал его с жертвами. Хотя и на охотника порой объявляют охоту. Джоэл помедлил с ответом и вскоре сдержанно кивнул:
        - Я разберусь. По возможности не снимайте охрану с дома Джолин. Если за ней не охотится Легендарный, то в старой пекарне все равно что-то творится.
        - Что-то где-то… - повел рукой Уман, сверкнув толстой печаткой. - Добудь мне доказательства.
        - Добуду. Или сам уничтожу угрозу.
        - Если угроза не уничтожит первой тебя, - пробормотал едва слышно Уман, отворачиваясь. Дверь закрылась, но в память врезалось выражение задумчивого беспокойства, застывшее на лице Верховного Охотника.
        - Джо, ты правда устроил сцену ради зубной щетки? - шепнул Ли уже в коридоре то ли со смехом, то ли с ужасом. Перед Уманом он всегда робел.
        - Конечно, нет.
        - А что тогда? Куда ты пойдешь? По адресам Рыжеусого? - растерялся Ли.
        - Не сегодня. Есть одно место, где я, возможно, успокоюсь. А если повезет, почерпну информацию.
        - Пекарня?
        Ли болезненно напомнил о Джолин, влив в сердце новую тревогу. Он тут же задумался о том, что творится в городе.
        - Не совсем. Нет. Хотя в пекарню тоже надо… Обязательно. И все же не пекарня.
        У Джоэла созрел не план, скорее, сформировалось намерение. Он снова думал о деле, но при этом не желал оставаться в цитадели. Он знал, что в подвалах, залитых кровью новых сомнов, не обретет ясность мыслей.
        - Я пойду с тобой, - тут же вызвался Ли.
        - Нет, Ли. Постарайся отдохнуть. И… - Джоэл спохватился: - Если нужно, я никуда не пойду, буду охранять твой сон.
        - Нет-нет, иди!
        Похоже, Ли отпускал, куда угодно и к кому угодно, лишь за то, что напарник остался жив. Да и Уман разговаривал слишком приветливо. Джоэлу претило такое повышенное внимание к своей скромной персоне. Но все же он попрощался с Ли, рассчитывая, что за два часа с любимым ничего не случится. Он ведь даже не видел Вестника Змея, пока разбирался с главарями в здании.
        Джоэл хотел бы найти Энн и Батлера. Но если бы с ними что-то случилось, ему бы уже сообщили. Вероятно, многие охотники еще патрулировали город в дневное время суток, ведь гарнизон понес значительные потери. Да и новые ящики с сомнами могли оставаться где-нибудь в недрах трущоб. Так или иначе, убедиться в этом лично не удалось: большинство кварталов юго-западного направления перекрывали кордоны. В их число входил и Квартал Ткачей. Но Джоэл решительно направился к пекарне. Теперь, когда он выбрался в город и ощутил тягучий запах дыма, его изначальная цель отступала на второй план. Все мысли затопила тревога за Джолин.
        - Куда вы? - окликнул его у кордона щуплый бледный солдат со следами чахоточного румянца на впалых щеках. На патрулирование улиц, очевидно, бросили даже самых хворых. Джоэл искоса поглядел на него, ничего не ответив. Солдат застыл в нерешительности, к нему с суеверным ужасом подскочил товарищ, вполголоса шикнув:
        - Пропустить! Это же тот самый охотник, который…
        «Который что? Который выжил после встречи с Вестником Змея?» - подумал Джоэл. Его пугало, что история с Легендарным Сомном привлекает все больше внимания. И, что еще хуже, фигура скромного охотника превращается в новый миф Вермело. Но теперь ситуация играла на руку, ему дали слишком мало времени на свободные перемещения. Город снова превращался в опасное место вне зависимости от района. И слова Умана о стене не давали покоя: «Стена в полном порядке? Быть такого не может… Я же видел! Видел! А что если… это я - Вестник Змея? Очередная маска?»
        Джоэл невольно ощупал лицо, устало провел по волосам. Он и не помнил, когда принимал душ после боя, он много чего не помнил за эти сутки. Но превращение в монстра ни за что не забыл бы. К тому же немногочисленные свидетели сталкивались с тварью, когда Джоэл патрулировал улицы вместе с Ли или находился в цитадели. Алиби для самого себя выстраивалось нерушимое. И все же… что-то грызло изнутри. Может, он стал частью сомна, когда вступил в разговор? Может, маска вплавилась в него, как жук в слезу янтаря?
        Он не знал, уже ничто не знал наверняка, кроме того, что с каждым шагом нарастает тревога за Джолин: бунтовщики ядовитыми змеями добрались и до Квартала Ткачей. Кое-где дымились пепелища недавних поджогов, кто-то с потерянным ужасом собирал остатки покрытого сажей скарба. Иные чинили сорванные с петель двери. Сумбурное и ожесточенное сражение у стены позволило врагу прорваться в город. Мишенью выбирали дома наиболее зажиточных горожан.
        Вскоре показался знакомый переулок. В цвета извести небо упирался конек старой замшелой крыши. Пекарня стояла, безмолвная и сумрачная, как и весь оцепеневший район. Джоэл взбежал по ступеням и негромко постучал.
        - Кто там? - донесся встревоженный голос. - Сегодня не принимаем заказы.
        - Джолин… это я, Джоэл.
        Голос сорвался в тревожный хрип. За дверью послышалось движение, суетливое, неуверенное.
        - Не открывай! - сварливо окликнула с верхнего этажа жена Зерефа Мара. Но она закашлялась и быстро замолчала.
        - Я не могу не открыть охотникам. Особенно сейчас, - решительно осадила Джолин. Она возникла в дверном проеме незаметной тенью, выплывшей из мрака. В широко распахнутых синих глазах мерцала испуганная усталость. Испещренные мелкими ожогами пальцы вцепились в дверной косяк.
        - Джоэл… Вы живы! - выдохнула она.
        - Джолин! - отозвался Джоэл и невольно потянулся, чтобы радостно обнять ее, целую и невредимую. Но вовремя одернул себя, ограничившись лишь дружеским пожатием руки. Джолин же подалась вперед и прямо с порога обняла его за плечи, мимолетно, но трепетно и нежно. Настолько неожиданно, что он растерялся.
        - Я думала, вы все погибли. Все, кто видел Вестника Змея. Так говорили солдаты! - прошептала она. И в тот момент ее явно не заботило, что где-то в пекарне испуганными тараканами скрываются Зереф Мар и его склочная жена. Джоэла они тоже не сильно волновали. Он пришел убедиться, что пекарня уцелела.
        - Как вы пережили ночь? - спросил он, на что Джолин устало покачала головой, прислонившись к двери:
        - Когда объявили тревогу, мы закрыли все ставни и заперли замки. Всю ночь не спали. Да и как? Потом, ближе к утру, кто-то поджег чердак. - Джоэл нервно сжал кулаки, Джолин, точно извиняясь, тут же уточнила: - Но мы быстро потушили.
        На ее руках и платье заметно проступали пятна сажи. А в самой пекарне виднелись грязные мешки, очевидно, с тем добром, которое не уберегли от огня.
        - Вам нужна какая-нибудь помощь? - тут же спросил Джоэл. - Я могу хотя бы вынести этот мусор. Или… Или…
        - Ох, нет-нет! Спасибо, уже никакой, - помотала головой Джолин и улыбнулась, слишком широко. При этом взгляд ее оставался застывшим, как у человека на грани истерики. Но вскоре она посмотрела прямо на Джоэла и оживилась, точно он помогал ей держать себя в руках.
        - Джолин, я бы остался с вами здесь, я бы помог… - без причины начал оправдываться он. - Но Верховный Охотник приказал провести в цитадели еще несколько дней.
        - Нет, говорю же, ничего не надо, - упрямо помотала головой Джолин. - Вам в эту ночь пришлось куда тяжелее, чем нам. Подождите минуту! Я сейчас!
        Она немного оживилась, несмотря на усталость. На мгновение она быстрой ланью кинулась по шаткой крутой лестнице куда-то наверх, оставив Джоэла в замешательстве. Но вскоре вернулась, неся в руках крошечный цветочный горшок с роскошными листьями. Они переливались чудными изумрудами, а среди них проступали яркие рубины.
        - Земляника. Возьмите.
        Она протянула горсть алых ягод, их сок на тонких пальцах напоминал разбавленную кровь, но Джоэл немедленно отмел страшное сравнение. Он смотрел на Джолин, которая наивно, почти по-детски, протягивала ему угощение.
        - Зачем, Джолин? Это же…
        - Земляника, да. Я сама вырастила на подоконнике. Вы нас охраняете. А мы платим, чем можем.
        - Вы молодец. Но, право же, зачем такие нежданные подарки? Охотников кормят лучше гражданских. Да и вам…
        - Возьмите, пожалуйста, - настаивала Джолин, и губы ее обиженно дрогнули. - Это не подарок. Это благодарность. За то, что вы защищали наш город. Вы устали и ранены. А я больше ничего не могу для вас сделать. Возьмите.
        Джоэл вспомнил, что все лицо его покрыто отметинами от выбитых стекол, оставленных, когда он летел со второго этажа. Наверняка где-то красовались и следы мелких ожогов. Собственное тело ощущалось смутным клубком одинаковой боли, не настолько сильной, чтобы мешать существованию. Но достаточно неприятной, чтобы не называть это жизнью.
        Встреча с Джолин выбила из состояния лихорадочной сонливости и водоворота сомнений, перебирания версий. Он смотрел на нее, на крошечные ягоды в ее руках, и вспоминал, что тоже имеет право быть человеком. Он осторожно взял подарок и торопливо закинул угощенье в пересохший рот, тут же ощутив сладкий вкус. Джолин улыбнулась, просто, открыто, по-настоящему. Но выглядела она по-прежнему усталой и испуганной. Джоэл хотел бы сделать для нее что-то еще, что-то более значимое. Например, забрать насовсем из пекарни, прямо так, в закопченном платье, со сбитым набок чепцом.
        - Вы остались живы, живы… - прошептала Джолин, тяжело прислонившись к дверному косяку, из глаз ее покатились безмолвные слезы.
        Джоэл забыл об общественном мнении, послал его к Хаосу, потому что среди растревоженных улиц никого не интересовали беды соседей. Он видел, как плачет измученная Джолин, он просто хотел заключить ее в объятья и утешить. И никто не помешал. Тепло ее тела ощущалось под плащом, когда черные полы одеяния укрывали ее вздрагивающие плечи. И она успокоилась, как птица, отогревшаяся после лютого шторма.
        Джоэл понимал, что они непозволительно близко друг к другу, но умолял время, чтобы оно остановилось навечно в этом мгновении предельной теплоты, когда коснулись друг друга не их тела, но их истерзанные души. Секреты не имели больше никакого значения, Джоэл чувствовал боль, что скрывалась в тайнах Джолин, но он и о себе немногим рассказывал. Теперь он внял совету Ли: он принимал ее такой, какая она есть. Иначе не чувства, а новое расследование. Но порой ищейка хочет на короткое время вновь ощутить себя человеком.
        - Как же хорошо, что вы остались живы… Если бы не вы, я бы… Я… Я совсем одна! - тихо всхлипывала Джолин.
        - Позволь забрать тебя отсюда! Ты не будешь одна! - воскликнул Джоэл. Но Джолин отстранилась, порывисто вытирая слезы. Голос ее сорвался и проскрипел старым механизмом, она мотнула головой:
        - Еще не время. Простите, еще не время.
        - Когда настанет время?
        - Когда… Когда я смогу окончательно вам довериться.
        - А сейчас еще нет? - смутился Джоэл. Но Джолин снова хмурилась, нервно кусала ногти, с опаской оглядывалась на лестничный пролет, явно набираясь смелости.
        - Послушайте, мне кажется, Зереф Мар сам устроил поджог чердака. Нет, я почти уверена! Только я не видела сама. Он кое-что скрывает, - решительно прошептала она. - Но… понадобятся доказательства. Без них я не могу покинуть пекарню!
        - Так я и знал! - тихо скрежетнул зубами Джоэл. - Джолин, вы не должны жертвовать собой!
        - Не в том дело. Просто… Не оставляйте меня одну! Не… не погибайте! Умоляю вас! Больше мне никто не поверит.
        В широко распахнутых синих глазах Джоэл увидел свое отражение, но его стерли новые слезы, которые Джолин небрежно стряхнула с ресниц.
        - Я никогда вас не оставлю. Обещаю! - не сказал, но поклялся Джоэл, заключая дрожащие ладони Джолин в свои. Она улыбнулась и внезапно вновь прильнула к нему, но не обняла, а запечатлела мимолетный поцелуй у края губ. И он показался слаще вкуса земляники.
        Джоэл застыл, а Джолин молча скрылась, торопливо захлопнув дверь. Без слов и долгих разговоров она развеяла все сомнения, она позволяла любить себя и была готова принять помощь.
        Глава 16. Тьма забытых историй
        Шел дождь, унылыми каплями полосуя лицо и стирая с губ робкий поцелуй Джолин. Она напоминала весну в Вермело - такая же неуловимая и переменчивая. И порой от слов ее кидало в жар, порой они оседали холодом на коже, как те капли, которые сочились за воротник Джоэла. Шарф и шляпа остались в Цитадели, для Умана он выходил только на два-три часа за зубной щеткой.
        К себе в мансарду он тоже заглянул, чтобы убедиться в сохранности адресов Рыжеусого. Бумага спокойно лежала под кипой одежды и сетей. Джоэл запер сундук, но в Цитадель не вернулся: у него еще было время, и влекло в неизвестность одно странное дело. Сперва, как только вырвался за постылый забор, он хотел осмотреть стену в Трущобах, чтобы убедиться в сохранности защитных механизмов. Но вокруг все оцепили. Даже бывалого охотника, пресловутого «героя дня», не пропустили. И это навело на паршивые предположения. Но Джоэл отложил их до времен, когда сможет свободно передвигаться по улицам.
        Теперь оставалось единственное место, где он рассчитывал получить иллюзорные ответы. Хотя это так - оправдание, официальная версия для себя самого. Душа просила успокоения, но неверие в сверхъестественную милость заставляло отрицать, что встречи со святителем Гарфом нужны не только для получения сведений о старом мире.
        Джоэл направлялся на другой конец города, на юго-восток. И хотя он отрицал все способы эксплуатации человека человеком, все-таки пришлось раскошелиться на прыткого рикшу, иначе он бы не успел вернуться к сроку, назначенному Уманом. Погонщики свиней двигались слишком медленно, волов использовали только на строительных работах, а управляться с запряженными в тележку собаками у Джоэла просто не осталось сил. После шестнадцати часов сна мышцы, конечно, немного отдохнули, но тело все равно ныло, отзываясь покалыванием и немотой в разных местах. Все еще сохранялось ощущение отрешенности. Мимо плыли залитые дождем улицы, дома и огороды. Мелькали сады, где листья никли от ветра, как стираное белье. Кое-где догорали пепелища. Но по мере продвижения на юго-восток к бастиону и садам пейзаж приобретал безмятежные черты устойчивого порядка.
        - Нехорошее время вы выбрали для прогулки, господин, - бойко говорил крепкий парень, таща легкий экипаж. Широкополая шляпа на круглой голове превратилась в гору, окруженную водопадами. Но рикша не жаловался. На такую работу шли самые выносливые, но в отличие от службы охотников и военных храбрость здесь не требовалась.
        «Господин… а охотника ты во мне не признаешь? Ах да, я без отличительного знака, я теперь без меча», - подумал Джоэл и с тоской вспомнил, как его верный клинок рассыпался в пасти Легендарного Сомна на тысячу осколков. Уцелевший обломок с рукоятью исчез навечно в отделе вещественных доказательств. Новое оружие пока не выдавали, будто выжидали, не обратится ли «господин охотник». Джоэл назло обитателям цитадели поклялся себе ни за что не превращаться в сомна. Да и незаконченные расследования еще слишком прочно связывали его с миром живых.
        - Приехали, выходите, - кивнул рикша, провезя почти через весь город. Джоэл вытащил из кошелька несколько монет. Парень попробовал их на зуб и довольно закинул в мешочек, висящий на поясе.
        «Обратно пойду пешком, если поговорю быстро. Да и с чего мне задерживаться?» - решил Джоэл, сочтя слишком большим расточительством свою поездку. Хотя ноги передвигались все еще медленно и неохотно, точно кто-то стреножил тугим ремнем. Ремни… Как часто охотники использовали их на себе. Так часто, что у них не росли волосы на запястьях и лодыжках, а у Ли и подавно в кожу въелись бурые следы от старых шрамов: во сне он часто дергался и бился, когда их запирали в подземельях. Но так надо. Надо ли? Джоэл уже во всем сомневался. Вот же он, увидел воплощенный ужас Вермело… и не обратился, не сошел с ума. Тогда кому надо? Зачем? Не очень-то работали общепринятые закономерности, по которым порой арестовывали честных людей. Джолин и Ли видели ужасающие кошмары, но тоже как-то держались, не перекидывались. Игра случайности, темные вероятности - они разрывали сердце чередой горьких сомнений. Джоэл в нерешительности застыл подле величественного сооружения, которое одним своим видом навевало тягучую тоску.
        Айгрежа - кафедральный собор прежнего Вермело. А ныне - пристанище полубезумного старика, святителя Гарфа.
        От величественного сооружения остался только нижний храм. Верхний снесло пришествием Хаоса, как и все слишком высокие постройки. Им попросту не хватило места под куполом, который смыкался от сторожевых башен. Джоэл уже не очень верил, что когда-то существовали великие маги, скорее всего, городские легенды возвели в их ранг умелых инженеров, которые спасли город. Но одновременно разрушили его красоты.
        У собора не осталось крыши и острых шпилей, срезанные колонны выстроили подобие неровной короны. На них неумело водрузили упавший полукруглый купол. Так на месте прежнего храма и колокольни образовалась застекленная башенка. Айгрежу видели из Квартала Богачей. Господа дворяне и магнаты не хотели расстраиваться убогим видом. Но они не посещали разрушенный собор: он слишком близко примыкал к стене. Хотя восток Вермело славился исправностью всех механизмов, богачи не любили приближаться к барьеру. Они боялись ауры Хаоса, боялись средоточия смерти.
        Джоэл же с изощренным интересом вслушивался теперь в те звуки, что доносились из-за стены, какое-то неразборчивое копошение, шепот, скрежет. Там что-то поджидало, вело свою игру. И возле стены, возле этой последней границы, высилась Айгрежа, но действующий нижний храм скрывался в вечных сумерках, затерявшийся средь дыма мастерских Квартала Оружейников, который вырос вокруг забытой святыни. И только башенка-корона напоминала о былом величии. Для Джоэла это сооружение представало воплощением нового города, его Вермело, напоенного стремлением к красоте и тягой к разрушениям.
        Он решительно толкнул калитку в массивных деревянных дверях, окованных железом. Горгульи водостоков проводили его равнодушными взглядами вытаращенных глаз. Он не понимал, зачем прежние люди лепили чудовищ на стены строений, в которых взывали к своим светлым богам. Но прежние люди многое не поняли бы из жизни новых, поэтому Джоэл не осуждал их. Теперь же каменные твари никого не пугали, а выражение на их мордах казалось скорее воплощением испуга. Боялись ли монстры охотника? Неплохо бы, если так. Но Джоэл вспомнил, что пришел без меча. Впрочем, и к лучшему: святитель Гарф не впускал вооруженных в свою обитель печальной веры.
        Дождливый полумрак улиц сменился сумраком нижнего храма, озаренного несколькими свечами. Они почти догорели, стекая длинными причудливыми каплями. Их желтоватые блики разлиновывали стены и трепетали разноцветными всполохами на старой мозаике с изображением странного существа - вроде бы и человека, но не совсем. Вокруг него вился яркий свет. Мастер, создавший панно, не поскупился на золотые фрагменты. Джоэл припоминал, что так же изображали святых. Но он знал, что официальная религия старого Вермело потонула в забвении, раскололась на верования беженцев и секты уцелевших. Осталась только общая строгая мораль: веди себя так, будто ты из числа спасенных. Верил каждый по-своему и, кажется, в разного бога. А Джоэл не верил ни во что. Он равнодушно рассматривал панно, зато его интересовал согбенный человек в серой сутане, который в глубокой задумчивости склонился перед освещенной картиной.
        - Добрый вечер, святитель.
        - Джоэл… Ты давно не заходил.
        Святитель Гарф поднял седую голову. В свете тусклых свечей мерцали белки его крупных глаз, выделявшихся на исхудавшем лице аскета. Темно-коричневая кожа почти сливалась с полумраком храма, оставляя взору только седую голову и белесо-серую сутану. Говорили, когда-то до пришествия Хаоса на юге, на другом материке, жили целые народы с таким цветом кожи. Некоторые отважные мореходы прибывали на кораблях из тех стран в портовый город, старый Вермело, привозили ценные товары и пользовались уважением. На миг посетила догадка, что именно они зажигают далекие маяки, которые видел Ли. Но вряд ли.
        Возможно, предкам Гарфа повезло укрыться за барьером до пришествия Хаоса. Он как-то рассказывал, что несколько кораблей из далекой неведомой страны остались у причала и потом даже образовали общину, провозгласив себя последними представителями расы. Джоэл не очень понимал, что такое расы и сколько их существовало в прошлом мире. В Вермело все смешались, осталось лишь разделение на человека и сомна.
        - Извини, старик, сегодня без пожертвований. Вот разве только монеты…
        Святитель Гарф слегка улыбнулся сморщенными крупными губами:
        - Монеты не нужны Стражу Вселенной. И мне тоже. Но ты пришел не для этого, ведь так?
        - Я пришел за одной твоей книгой.
        Джоэл стоял у дверей и поглядывал на темную арку боковой лестницы. В соборе хранились древние книги, которые не попали в библиотеку, - его новая цель или даже улика.
        Семь лет назад Джоэл вышел на Айгрежу по делу о запрещенной литературе. Святитель Гарф сумел доказать, что его бесценная коллекция не подлежит изъятию, а состояние книг не позволяет переместить их в городскую библиотеку. Так он и остался со своими сокровищами минувших времен и странной верой в Стража Вселенной, который теперь упрямо являлся Джоэлу во снах.
        - Расследования… Понимаю. И все? Ты пришел только за книгой?
        Святитель Гарф отличался проницательностью опытной ищейки, хотя, наверное, проницательность нужна всем, кто имеет дело с загадками человеческих душ.
        Джоэл застыл в усталом замешательстве. А Гарф задумчиво смотрел на него, и под умным спокойным взглядом не удавалось лгать.
        - Старик, я видел нечто ужасное. Это тревожит мою душу, - сдавленно произнес Джоэл и приблизился, выходя на свет.
        - Расскажи обо всем, - кивнул Гарф, указывая на место возле себя на пыльном тюфяке. Джоэл не преклонял колен возле изображений богов, поэтому, как и в прошлые разы, оставался стоять. Гарф тоже встал, вопросительно замолчав.
        - Не можешь рассказать? - спросил вскоре он. - Подожди немного, соберись с мыслями.
        - У меня… очень мало времени, - нервно выдохнул Джоэл. - Это связано с бунтом в Трущобах.
        - Я наслышан. Вчера кто-то ломился в мою дверь. Но потом ушел.
        Джоэл встрепенулся и нахмурился. Он чувствовал, как эта неизменная «рабочая» гримаса прилипает к лицу. Личная боль отступала на второй план перед расследованием, личные симпатии тоже.
        - Кто-то? Человек или монстр? - торопливо спросил Джоэл.
        - Этого я не знаю, - вздохнул старик.
        - Возможно, он искал твою книгу.
        Верный пес цитадели навострил уши, ощерился. Впрочем, нет - это капли дождевой воды отозвались мурашками по коже. Святитель Гарф все равно ничего не знал, он медленно спросил:
        - Так ты пришел за книгой или за успокоением?
        Джоэл виновато опустил голову, облизнул пересохшие губы. Он не желал признавать, что Айгрежа - единственное место, где он способен восстановить душевное равновесие после невыносимых потрясений.
        Психиатрам из Цитадели он закономерно не верил, слишком много с ними работал, слишком хорошо знал их методы. Святитель Гарф куда больше располагал к себе. По крайней мере, с ним Джоэл не боялся ощутить себя неопытным мальчишкой. С Ли их связывали иные отношения, с Батлером и Энн тоже. С ними он делился практически всем, но ни перед кем не желал показывать, что порой близок к срыву. Ведь это он всегда подбадривал Ли и вытаскивал из недр отчаяния Батлера. А на себя сил уже не хватало.
        Старый святитель Гарф в его серой сутане представал тем образом отстраненной древней мудрости, пред которым не зазорно показать себя слабым. Джоэл рассказал все, что случилось с ним в трущобах. Как он не уберег сержанта Райта и его отряд, как видел множество растерзанных трупов и клетки сомнами… И только проговаривая, по-настоящему понимал, какой ужас пережил. В сердце постепенно пробуждалась спасительная радость уцелевшего.
        - Значит, это именно ты видел Вестника Змея? - под конец рассказа спросил святитель, хотя Джоэл сомневался, стоит ли распространяться о страшной встрече. Ведь Уман пока запрещал разглашать информацию. Хотя на этот раз уцелело слишком много свидетелей. Весь город уже гудел, но с официальными заявлениями вечно медлили.
        - Да. Я. А ты откуда знаешь?
        - Ты… Тогда понятно, почему у тебя на душе такая тяжесть, - выдохнул святитель Гарф. - Тяжело жить с такой ношей.
        - Так что, в городе уже судачат об этой твари? - Джоэл снова интересовался расследованием. Но святитель Гарф по-прежнему оказывался бесполезным:
        - Я практически не выхожу в город. Только иногда за едой. Ничего не знаю. Но пришествие Вестника Змея предсказано в книге борьбы асуров и Стражей.
        - Вот за эту книгу тебя, помнится, чуть не выгнали из Айгрежи, - заметил Джоэл. Ведь именно его послали разобраться, какой запрещенной литературой потчует прихожан новоявленный лидер секты. Но в учении Гарфа содержалась одна загвоздка: его разрушенный храм никто не посещал. Собственно, саму Айгрежу оставили как наводку для артиллеристов, палящих из Бастиона по Красному Глазу; военные располагались несколькими кварталами восточнее. Вскоре от одинокого последователя Стража Вселенной отстали. А Джоэл даже проникся сочувствием к старику. Со временем они стали кем-то вроде друзей. Джоэл проведывал Гарфа, а тот рассказывал о прошлом мире. И порой выслушивал.
        - Она не еретическая. Даже не религиозная. Это история нескольких миров, - безмятежно ответил святитель, поглаживая морщинистой, но твердой рукой кожаный корешок массивного тома, лежащего возле панно на каменном алтаре.
        - История, говоришь… - задумчиво протянул Джоэл.
        Он старался придерживаться неформального и даже небрежного тона. Ему не нравилось чувствовать себя кающимся грешником, но и религия Гарфа не предполагала самоуничижения и смирения. Он просто слушал. Слушал и не просил верить в своего бога с панно, в этого Стража Вселенной с сияющим мечом в руке. Джоэл раньше не замечал, что существо на изображении вооружено. А еще между пальцами его вились блестящими каплями мозаики странные линии. И Джоэл ужаснулся: он замечал нечто подобное во снах и в видениях. Но поведать об этом Гарфу не решился, упрямо говоря себе, что все вызвано галлюцинациями от стимуляторов. Дурманный мак хорошо рос на грядках в цитадели. И производные от него шли, вероятно, не только в обезболивающие.
        - Я упустил что-то важное. Что-то слишком важное, - добавил Джоэл в конце своего рассказа о трущобах. - И это важное способно погубить Вермело.
        - Не слишком ли много ответственности для тебя одного?
        - Порой один человек спасает целый город. Ты сам рассказывал, - ответил Джоэл. - Возможно, я ошибаюсь. Я хочу ошибаться. Но это чутье. Сейчас я как будто увязаю в паутине. Я должен разобраться. Да и я… мне кажется, я ищу искупления. За все, что совершил.
        Святитель Гарф задумчиво нахмурился, седеющие брови слегка дрогнули, но тень на безмятежном лице вскоре рассеялась. Он почти ласково ответил:
        - Ты хороший человек, Джо. Что тебе мешает признать это?
        - Хороший? - в необъяснимом исступлении прохрипел Джоэл. - Старик… позволь тогда рассказать тебе то, что я делал раньше. Возможно, ты поймешь, какой я «хороший».
        - Рассказывай. Ведь здесь ты именно за этим, - кивнул Гарф, и Джоэл неуверенно продолжал:
        - Это было в те времена, когда я потерял Стеллу. Точнее не скажу, потому что все сливается в единое темное пятно. Тогда-то меня и начали бояться рядовые бандиты. Потому что убивал я не только сомнов… Старик, прежде, чем я скажу, ответь: ты считаешь, что убийство человека недопустимо?
        - Каждая жизнь священна.
        - Да. Так говорит любая разрешенная религия. Но вот я не уверен. После всего, что видел, всего, что делал. Я не уверен. В те времена как-то вечером я шел по Рыбной Улице. Это той, где в трактирах подают крысятину. Паршивый район, если знаешь.
        Джоэл провел по волосам, переводя дыхание. Пламя одной из крупных свечей дрогнуло, чуть не погаснув. Света и так не хватало. Каменные своды тонули в вязком паутинном мраке.
        - Знаю, - спокойно кивал святитель Гарф, но лицо его выражало напряжение, почти боль, точно Джоэл ударил его ножом и теперь медленно поворачивал лезвие. Старик предчувствовал, что услышит нечто омерзительное. А Джоэл не желал рассказывать. Он попросил воды, на что собеседник протянул глиняный кувшин. Джоэл долго пил, ощущая, как капли стекают по заросшей щетиной шее.
        «Довольно, если уж решил рассказать, лучше рассказывай. Пусть старик узнает, какой ты. Пусть Ли не знает, а старик пусть все знает», - подумал Джоэл и решительно поставил кувшин на алтарь. Глина гулко ударилась о камень и чудом не раскололась.
        - Осторожно-осторожно. Не стучи так. У меня не так много кувшинов, - с натянутой улыбкой отозвался Гарф. Джоэл почти не слышал его ненастоящих причитаний. Он напряженно замер и словно очутился в тех темных временах, когда не видел смысла жизни, когда специально скитался по самым гадким закоулкам, надеясь встретить смерть. Инстинкт хищника заставлял снова и снова одерживать победу, выкарабкиваться и выживать. Но в тот день он встретил смерть в Квартале Шахтеров, вернее, не смерть, а мерзость жизни.
        - Было темно. Я патрулировал город как охотник. Один. Тогда я не признавал напарников. И вот я увидел… Думал, что там сомн копошится в проулке. Но там были «люди», если их еще можно таковыми назвать. Я увидел, как трое мужиков насилуют женщину. И вступился за нее. Я убил их. Быстро, как слабых сомнов, порубил на куски. Я был в ярости и думал: «Вот из таких и вылезают потом самые ядреные сомны. Твари наяву и во сне».
        - И тебя это мучает? - удивился святитель Гарф.
        - Нет. Жизнь таких уродов священна разве только для тебя, - отозвался Джоэл, резко и ожесточенно. - Меня мучает до сих пор то, что я сделал дальше.
        - И что же?
        У Джоэла перехватывало дыхание, он потянулся к глиняному кувшину, но в нем уже не оказалось влаги. Тогда он продолжил, сжимая в дрожащей руке хрупкий сосуд:
        - Женщина кидалась мне в ноги. Плакала, благодарила. Я даже помню: «Спасибо, добрый господин, спасибо!». И вот все это «спасибо» и «спасибо». А я ей ответил: «Какое спасибо… Я - охотник». Будто бранное слово выплюнул. И как ее лицо сразу изменилось, как она закричала: «Нет! Пожалуйста, не тащите меня в психушку! Я не стану сомном! Честно, не стану». Все повторяла, что не станет, а я схватил ее за локоть и вел с вывернутой рукой в Цитадель, чтобы не сбежала. Вот какой хороший и исполнительный охотник! Сказал ей: «там разберутся». Да, и они разобрались, так разобрались, что она через дня превратилась и ее передали палачам. Лучше бы я ее сразу убил. Хороший ли я, старик? Вот после этого!
        Джоэл судорожно выдохнул и оперся о каменный алтарь. Лицо безымянной несчастной женщины с Рыбной Улицы расплывалось и таяло в водовороте памяти, а на месте жертвы возникала Джолин, его белокурая красавица с ослепительно-синими глазами. И она твердила голосом убитой женщины: «Я не стану сомном! Честно, не стану!». Что еще за детское «честно»? Но разве выбирают слова на грани смерти и отчаяния? Джоэл вздрогнул от голоса Гарфа:
        - Ты сам знаешь, что не мог спасти ее от превращения.
        - А если бы мог? - прорычал он. - Если я всех мог спасти, кого сдавал в психушку? По уставу, чтоб его!
        - Не мог. Ведь это Змей ведает превращениями.
        - Да, Змей. И те, кто проводит допросы. - Голос дрожал. - Я видел, как в трущобах людей пытками довели до обращения. Скажешь, нет?
        - Иногда люди сами взращивают свои кошмары.
        - А иногда им в этом «помогают». Послушай же дальше, какой я «хороший».
        Джоэл вновь внутренне содрогнулся при мысли, что готовится поведать теперь. Но он чувствовал, что именно теперь и именно здесь обязан рассказать все.
        - Это случилось два года назад.
        Да, два года, уже в то время, когда он счастливо помирился с Ли, но напарник какое-то время восстанавливался после памятного ранения. Джоэл недолго работал один, бродил по пустынным улицам, озаренным тревожным сиянием Алого Глаза.
        Тогда он расследовал дело странной цепочки превращений в сомнов. По городу ходил слух о маньяке, который вынуждает людей перекинуться в чудовище. Джоэл лично уничтожил несколько монстров: каждый напоминал склизкий шевелящийся ком гигантских червей и вывернутых внутренностей. А когда они возвращались в изначальный облик, оказывались изувеченной женщиной, обычно в хорошей одежде, из небедных кварталов.
        Городская верхушка, отгороженная дополнительной стеной от остального мира, встрепенулась и испугалась. Джоэлу это дело поручил лично Уман, как и теперь. Джоэл изучил карту и вышел на логово преступника, но не застал там маньяка. Зато по чистой случайности выследил его в Квартале Ткачей через несколько дней.
        - Проклятый квартал, не иначе. Ткачи - пауки, плетущие нить человеческих жизней… - монотонно рассказывал Джоэл в слабом мерцании свечей. - Я вошел в дом, услышав слабый крик. Без стимуляторов не услышал бы. Приличный дом, а там…
        Он не хотел вспоминать, но теперь словно сам вонзал в свое сердце нож и поворачивал-поворачивал клинок, не зная, зачем. Но чувствовал - так надо. Надо вспомнить все из прошлого, чтобы объяснить себе в настоящем, как дальше жить, ради чего сражаться. Три года назад он уже не желал никому смерти, но не всегда успевал спасти невинные жизни.
        В сумрачном доме царствовала разруха: изрезанные обои, сбитые со стен картины, переломанная мебель, перебитая посуда - все страшные свидетельства опустошения и непродолжительной борьбы. Странно, что соседи не заметили, потому что все предметы успели покрыться слоем пыли. На столе заплесневел обильный сытный ужин, над ним кружили многочисленные мухи. Джоэл помнил звон прозрачных крыльев и зеленые «соцветия» на хлебе. Эта же тлетворная зелень, казалось, пропитывала воздух, вползала в легкие.
        Он поднялся по лестнице, заметил полоску тусклого света под дверью и услышал хриплое жадное дыхание из спальни хозяев. Сперва он решил, что его встретит очередной сомн, но когда открыл дверь, на мгновение остолбенел: посреди комнаты лежал труп мужчины, а рядом с ним на полу боролись и ворочались два живых тела.
        Нагая измазанная в крови женщина отчаянно вырывалась от насильника. Она пыталась кричать, но маньяк затыкал ей рот… не кляпом, а трупными червями с тела убитого мужа несчастной. Тварь в облике человека хватала белесых личинок крупными горстями, а они лезли и лезли из вздувшегося мертвеца. Значит, прошло уже немало времени.
        - Понимаешь, старик, никто из соседей не догадывался, что творится у них за стеной. Никто. Ведь куда легче замечать мелкие грешки, чем пугающее большое зло. А охотники не имеют права закрывать глаза, но вечно опаздывают, - уже с задумчивой отрешенностью повествовал Джоэл. Он и не помнил, как сел рядом с Гарфом на старый тюфяк возле алтаря. Вероятно, говорили они достаточно долго. Но сознание его блуждало по задворкам темной памяти. Он видел маньяка, видел избитую женщину. И будто наяву сжимал рукоять меча, освобождая его от ножен.
        Джоэл среагировал молниеносно, как только маньяк обратил к нему безумные глаза в сетке красных прожилок: взмах меча отсек голову, она отлетела в дальний угол спальни. В судорожно сжатой мертвой руке еще копошились черви.
        Так Джоэл уничтожил тварь в облике человека. Но не прекратил распространение зла, не отсек его единым ударом: измученная женщина кинулась в ноги, и в ее глазах отражалось не меньшее безумие, чем у преступника. По щекам ее сочились слезы, смывая разводы крови. Ее стошнило трупными червями, часть из них выглядели полупереваренными.
        - Маньяк несколько дней заставлял поглощать личинок вместо еды…
        Тогда Джоэл окончательно понял, что влияло на внешний облик сомнов, уничтоженных в ходе расследования. Но какое это уже имело значение? Он только радовался, что Ли всего этого не видит. Он никогда не рассказывал любимому подробности этого дела, ему хватало и своих кошмаров. Да и никому не рассказывал, только сухо описал в отчете Уману. Гарф оказался первым. Многое Джоэл держал в себе, много обескураживающих историй накопилось за годы службы. И только теперь они рвались наружу невозможностью таить все в изрубленном сердце, как будто маска Легендарного Сомна выпустила их на волю.
        - Она кинулась мне в ноги, схватила за руку. Я думал, что спас ее, но она попросила убить. Как она попросила! Этим ртом, полным червей… И я убил, - завершил повествование Джоэл, почувствовав, как глаза жжет не то от ярости, не то от слез. Он убил, не вытерпев вида мучений той женщины, хотя ее могли бы спасти, вылечить, поставить на ноги. Но он убил, потому что она умоляла. Никто его так не умолял, как она в ту страшную ночь. Кодекс охотника не осуждал: жертва все равно превратилась бы после пережитого. А если нет?
        Никто не остановил его, потому что рядом не случилось Ли. Он бы, возможно, в последний момент отвел меч, даруя жизнь обреченной. Но что за жизнь? Джоэл по сей день гадал, после какого порога потрясений невозможно дальше существовать. Когда все окончательно обессмысливается? В глазах той женщины он увидел именно тот предел, когда смерть предстает лучшим исходом. И поэтому рука не дрогнула. Но чувство вины врезалось навечно, точно это он себе нанес смертельную рану.
        - Хороший ли я после такого? - спросил Джоэл после долгой паузы. Святитель Гарф успел принести из подземного колодца студеной воды. Глиняный кувшин все-таки треснул: из борозды на коричневом некрашеном горлышке сочились блестящие капли. Точно душа, вытекающая из тела. Джоэл помотал головой и вволю напился, но хотел бы получить не воду, а чистейший спирт, чтобы забыться, словно какой-нибудь пропащий бродяга Биф.
        - Не мне судить, хороший ли ты. Тебе по долгу службы выпадало слишком много тяжелых решений, - сдавленно ответил святитель Гарф. - Но если ты рассказал об этом, значит, уже лучше, чем о себе думаешь.
        - Но ведь ты же говорил, что всякая жизнь священна, - простонал Джоэл и закрыл лицо руками. Он снова видел Джолин, теперь на месте той женщины. Джолин в окружении трупных червей. На губах огненным клеймом горел ее короткий поцелуй, во рту едва ощущался вкус свежей земляники, но отдавал плесенью. Его портила память о той жуткой квартире.
        - Ты пытаешься всех спасти. И от этого страдаешь, - ответил рассудительно Гарф. На плечо легла его рука, и Джоэл вздрогнул, немедленно возвращая себе неизменную броню охотника. Он скинул морщинистую руку и небрежно ответил:
        - Возможно. Это недавняя моя «болезнь». Раньше я скорее пытался всех убить, кого считал «безнадежным». А твоя религия не велит бороться за каждого и до последнего?
        - Но ты же не принадлежишь моей религии.
        - Нет. Потому что всем не помочь. И кто-то не хочет, чтобы ему помогали.
        Снова перед глазами маячил образ Джолин, ускользающей и таящей нечто пугающее. Вспоминалась сеть, в которой барахтался перерубленный на четыре части младенец, его синюшные губы и зеленоватые внутренности. Образ расколотого сознания кинул в холодный пот, засочившийся вдоль лба, на котором уже давно билась напряженная жилка. Джоэл отогнал воспоминания, но теперь он понимал, почему так жаждет вытащить Джолин из пекарни. Он устал, что в Вермело все хотят оказаться в числе спасенных, но, похоже, никто не желает спасения при жизни. И слишком немногих ему удалось по-настоящему защитить.
        - Знаешь, Гарф, меня не чистота души тревожит. Для ваших религий я уже давно потерян… Меня тревожит, что я не смогу защитить одного человека. А хватит меня только на такой же «удар милосердия».
        - Ты знаешь этого человека? - спросил святитель Гарф, поднимаясь с тюфяка.
        - Знаю.
        - Ты дорожишь им?
        - Очень. Обоими, - ответил Джоэл, поднимаясь следом.
        - Значит, защитишь.
        - А если я сам превращусь? Кто их защитит?
        - Ты не превратишься, - уверенно покачал головой святитель, странно улыбнувшись, точно его вовсе не шокировали услышанные истории. Возможно, за свою долгую жизнь ему не доводилось так часто сталкиваться со злом, как Джоэлу.
        - Тебе легко говорить. У тебя даже Ловцов Снов нет, - недовольно фыркнул он, как промокший кот. Благостные ответы святителя Гарфа не помогли. Джоэл уже почти успокоился, когда все рассказал, но общие фразы адепта странной веры доказали, что ему, в целом, наплевать. Или же за внешним отсутствием эмоций скрывалась великая скорбь человека, который видел столько чужой боли, что не удивляется, а лишь фаталистично принимает его неизбежность?
        Джоэл знал наверняка только одно: в Айгреже нет Ловцов Снов. Она стояла полузаброшенным красивым монументом возле стены, маячила артиллеристской наводкой. Временами ее пытались забрать для армии. Но ни разу собор не подвергался нападению сомнов. И сам святитель не нуждался в помощи охотников. Возможно, эта таинственность и сделала его другом Джоэла.
        - В чем твой секрет, а, старик? - спросил он между делом, чтобы перевести тему и немного оживиться.
        - В вере, - непоколебимо отвечал Гарф.
        - Не верю.
        - А ты поверь. Сны не должны управлять тобой. Ты должен управлять снами. Да, человек грешен. Он отделился от природы, в которой изначально был хищником. Но он не должен давать волю своему звериному началу. Разум - то божественное, что делает человека человеком, - степенно изрек святитель Гарф, величественный, как истинный король. Пусть его владения и ограничивались одним старым собором.
        - Я не думаю, что тебя спасает только это знание. Может, в самой Айгреже спрятано что-то необычное? В колодце? - в который раз интересовался Джоэл. Он уже приходил с официальными обысками в начале знакомства. И сотни раз украдкой осматривал собор неофициально. Но в самом помещении храма не нашлось ничего примечательного. В левом крыле жил сам Гарф, в правом располагалась библиотека, уходившая на подвальный уровень, где плескался старинный колодец, питаемый подземными ключами. Говорили, в древние времена в Айгреже успешно скрывались от врагов.
        - Джоэл, Джоэл, уже семь лет ты приходишь ко мне. И для чего? Чтобы в очередной раз спросить меня об этом? Твой разум затуманен сомнениями, - почти рассмеялся святитель Гарф.
        - Да. Я не верю в чудесное спасение. Просто не могу поверить после того, что вижу на дежурствах.
        - И все же ты приходишь. Не за утешением ли?
        - Я всего лишь хочу понять, почему порой честные достойные люди превращаются в сомнов, а какие-нибудь пьянчуги вроде Бифа остаются людьми. Что говорит об этом твоя религия?
        - В ней не идет речь о сомнах. В ней идет речь о смирении и самопожертвовании.
        - Считаешь, среднему честному горожанину их не хватает?
        - Я не сужу о «средних». Ведь каждый уникален, - напомнил святитель.
        - Да. Тут ты прав. Монстры подсознания у каждого свои. Могу я все-таки здесь осмотреться? - встрепенулся Джоэл. Постепенно он вернулся из транса своего тяжелого рассказа и вспомнил, что прибыл по делу, а скоро ему и вовсе надлежит возвращаться.
        - Иди. В моей Айгреже нет никаких секретов, - обвел рукой темное пространство святитель Гарф. Если какие-то тайны и скрывались среди добротной каменной кладки, их плотным саваном укутывал мрак.
        - Благодарю.
        Джоэл взял одну из свечей и направился к лестнице. Больше говорить не хотелось. Вновь броня наросла на него плотным панцирем, он возвращал себе степенное спокойствие опытного охотника. И все же глубоко внутри словно вскрылся нарыв, который временами обрекал на лихорадку. Выплеснулся скопившийся гной. Но надолго ли? По крайней мере, Джоэл пообещал себе, что больше никогда не отвернется от случайных жертв, никогда и никому не дарует «удар милосердия», если останется хоть шанс поступить иначе. Он поклялся себе, и в тот миг как будто черепки расколотого разума наконец-то собрались воедино: больше не преследовала жуткая маска в окружении черных линий.
        - Джо… Какой сейчас год? - невзначай спросил старик, поправляя оплывшие свечи и собирая воск. Для своих преклонных лет он удивительно проворно двигался. Возможно, древние люди с юга старились как-то иначе. Но Джоэл предполагал, что дело вовсе не в этом: никто точно не ведал, сколько лет святителю и когда он вообще появился в городе.
        - Хаос его знает. Надо радоваться, что у нас осталась смена дня-ночи и сезонов, - отмахнулся Джоэл. Он уже спускался в подвалы.
        Вокруг на стенах мягкой шалью колыхалась паутина, такая же черная в полумраке, как кружева старой гадали. Джоэл размышлял, как она связана с молодой бунтаркой из трущоб. И связана ли. Он корил себя за непрофессионализм: уже видел во всем тайные подсказки и знаки.
        Визит в Айгрежу тоже не нес ничего определенного. Смутные воспоминания о старых книгах вряд ли пролили бы свет на то, что происходит в городе. И все же он шел вдоль рядов книжных шкафов. Древние свитки и ссохшиеся фолианты стояли и лежали ровными рядами. Книги в Вермело с каждым годом обретали все большую ценность, потому что только они помогали сохранить знания прошлых людей. Библиотеку не трогали даже во время народных восстаний.
        Но в Айгреже хранилось нечто, не относящееся к науке. Джоэл заметил несколько запрещенных книг по алхимии, правда, сильно запыленных - ими не пользовались. Затем следовал ряд трактатов по традиционной медицине, в хорошем состоянии, избавленных от ветхости - вот ими явно пользовались. Бесплатно помогать страждущим, к счастью, не запрещалось. Но Джоэла не интересовало, как и кого лечит святитель. Он скитался по темному подземелью, а на деле снова бродил по лабиринтам своей памяти. Семь лет - долгий срок. До этого ему не приходилось расследовать преступления, связанные с религиозными организациями. Всегда поручали всегда кому-то другому. Теперь же пришел и его черед.
        - Вот она! - обрадовано выдохнул он, когда заметил крупный том на каменном алтаре. Судя по расположению, он дублировал алтарь под панно.
        «Краткая история известных миру сект» - значилось на обложке. Джоэл осторожно открыл ремешки, связывающие пергаментные страницы. Самые первые записи едва читались, они восходили ко временам до пришествия Хаоса. Но книга дополнялась и редактировалась, очевидно, самим святителем Гарфом. Каждой секте отводилось два-три листа с кратким описанием ритуалов и верований, содержались и рисунки. «Что тут у нас? Еретическая литература? - думал Джоэл. - Веков пять назад за одно хранение такой книги могли утопить или повесить. А у нас сейчас стало, пожалуй, даже модно придумывать секты. В этом беспросветном отчаянии хочется во что-то верить».
        Он листал и листал страницы, сам не догадываясь, что ищет. Вспоминался тот сон, который посетил его в архиве: множество ящиков и страниц. Страницы душили темным морем. А на каждой из них кровавой росписью кричало имя - Ленц. Ленц. И Джоэл искал теперь Ленца в книге известных миру сект. Но не находил. Он уже добрался до пришествия Хаоса, поражаясь, что почерк писаря не меняется. «Да не Гарф же все это писал! Этой книге не меньше трехсот лет», - тревожно думал Джоэл, но его поглощал азарт, всколыхнувший живые нити интереса. Пергамент светлел, чернила с каждой страницей складывались в понятные буквы. Если в начале сбивали с толку извитые закорючки старинного языка, то теперь летописец выражался почти современными словами, даже сухо и официально, в стиле энциклопедий.
        «Вот! Одна из самых новых сект. Располагалась… - обрадовался Джоэл, но застыл с опущенными руками: - Проклятье! Надо же… Глава пропала».
        На месте пергаментных страниц уродливым шрамом зияли клочки. Не осталось сомнений, что он не зря посетил Айгрежу, и даже книгу нашел верную. Но кто-то постарался, чтобы уничтожить все улики. Джоэл не сомневался: это сделал сам Ленц или его мистические последователи. Семь лет назад.
        Джоэл зло захлопнул книгу: «Занимательное чтиво. Столь же занимательное, сколь и бесполезное без нужной главы». Он пролистал до конца записей, но все обозначенные организации контролировались правительством и считались разрешенными. Только культа Стражей Вселенной по странной иронии не нашлось среди множества наименований. Джоэл пожал плечами и направился наверх. Почти догоревшая свеча обещала оставить его в кромешной темноте. Не очень-то приятно без стимуляторов. Он вышел в город без оружия и снаряжения, измотанный и раздавленный. А теперь вместо долгожданного покоя получил лишь новые доказательства глобального заговора.
        - Эх… Джоэл… - выдохнул он, постояв над бездонным колодцем. В ответ ему донеслось потустороннее эхо. Вряд ли на дне жило что-то, кроме этого несуществующего голоса. Ничего, что отгоняло бы кошмары, Джоэл в Айгреже не находил. За семь лет он облазил каждый ее уголок. И уже был склонен думать, что дело и правда в самом святителе, а не в месте.
        - Ну как, нашел что-нибудь? - спросил Гарф, встретив наверху.
        - Ничего, - мрачно отозвался Джоэл. - Ничего, что было бы похоже на улики. Ты знал, что у тебя из книги пропали страницы?
        - Знал. Они пропали семь лет назад. Не знаю, кто это сделал.
        - Как я и думал, - кивнул Джоэл. - Кстати, когда я вошел, ты что-то бормотал. Молился?
        Святитель Гарф и правда стоял на коленях возле панно, но на этот раз перелистывал свою толстую книгу об асурах и неких Стражах.
        - И да, и нет. Пересказывал себе легенду, чтобы не забыть, зачем я здесь. После твоего рассказа пришлось напомнить себе: есть зло. И есть добро, - устало вздохнул святитель, скрещивая руки на груди. Ладони пропали под длинными рукавами сутаны.
        - Так ты тоже не знаешь? - невесело ухмыльнулся Джоэл. Значит, все-таки его истории тронули сердце старика.
        - Я, как и ты, каждый раз обязан напоминать себе.
        - И зачем ты здесь?
        Джоэл на месте Гарфа давно бы сбежал. Он не догадывался, каково оставаться последним представителем своего культа, как блюсти традиции тех, кто давно исчез из этого мира. К тому же культ Стражей Вселенной не имел отношения к далеким странам, из которых прибыли предки святителя. Значит, в секту он вступил по собственным сложным убеждениям.
        - Зачем? Чтобы сохранить память. А без памяти нет жизни.
        - И в чем состоит легенда? - спросил Джоэл, то ли из интереса, то ли из вежливости. Ведь его выслушали, и, возможно, стоило бы поинтересоваться, чем живет давний знакомый.
        - Слушай, я расскажу, - почти мечтательно начал святитель Гарф. - В начале времен существовал только космос. Потом появились миры и животные. Тогда еще не было Хаоса. Но вскоре появились люди. И вместе с разумом пришли пороки: алчность, злоба, зависть.
        - Это нравоучительный бред, - поморщился Джоэл. Про пороки говорили практически все известные ему религии. Но ни одна из них не подсказывала, как поступать охотнику, когда он находит изнасилованных женщин в окружении трупных червей. И что делать, если вместо человека на тебя смотрит обезумевший зверь. Зато почти каждый культ с легкостью осудил бы их с Ли. Как будто они хуже того маньяка, который превращал своих жертв в сомнов. Джоэл внезапно задумался, что именно с того безумца брали пример бунтовщики из трущоб. Вряд ли их направляли загадочные асуры, когда они втыкали иглы под кожу пленников, вырывали ногти, ломали руки и ноги, чтобы потом запереть в темноте до полной «готовности».
        - Бред? - слегка обиженно сморщился старик. - Но ведь ты просил рассказать. К тому же ты пришел за утешением.
        - Ты не утешаешь.
        - Возможно, тебе и не понять нашего утешения. Но ты можешь хотя бы дослушать.
        - Ладно, слушаю, - примирительно вздохнул Джоэл, соображая, сколько у него осталось времени. Но голос святителя Гарфа неизбежно успокаивал, почти убаюкивал старинной сказкой:
        - Когда возникли пороки, родились и асуры. Они соткались из худших сторон человеческой сущности. Сначала без формы и разума, как грозовые облака. Потом обманчиво принявшие человеческий облик. Они ходили по мирам и сеяли раздор. Отчаяние, Злоба, Жадность, Гнев и Страх - пороки, губящие миры. И был среди них пятый, вобравший в себя все чувства, которые люди не умели выражать, древние, звериные, пришедшие из времен до разума. Его и звали Хаос. И он не порок, а то животное зло, что осталось в людях. И вокруг него Разрушающие - воплощения самой смерти.
        - Гигантский Змей… - задумался Джоэл, и вновь ему почудилось, что он слышит тайный шепот из-за стены.
        - Да, он воплощался в образе Змея, потому что человеческое тело не могло вместить всю его силу, - подтвердил святитель. - И однажды он выступил против верховного асура - Злобы. Раата Шаатира.
        - Сражение Хаоса и Злобы - где здесь мораль? - не понимал Джоэл. Он привык, что в любой сказке в конце находится назидательная строчка, как следует и не следует поступать. Такими историями их пичкали в приюте, а потом могли жестоко избить без очевидной причины. Поэтому не очень-то он верил в сказки.
        - Морали нет. В этой части истории, - отметил святитель, но увлеченно продолжил: - Они были равны по силе, по ярости. От их борьбы погибло много миров. Хаос был сильнее Раата Шаатира. Сильнее Злобы вместе с его свитой - Отчаянием, Гневом, Жадностью и Страхом. Но Хаос не мог одержать верх. И война длилась веками, гибли и гибли миры. А потом пришли Стражи Вселенной. И закончилась великая битва зла со злом. Раат Шаатир с приспешниками оказался заточен в мире Бенаам. А Хаос невольно заточил сам себя великой магией. И утащил за собой несколько не до конца разрушенных миров…
        - Так что сделали Стражи Вселенной твои? - не понимал Джоэл. - И где они сейчас?
        - Они пожертвовали собой ради того, чтобы остановить распространение Хаоса. Но мы, наши миры, случайно попали в эту воронку. Мы живем в мирах Хаоса.
        Джоэл представил жучков в песке. Множество проворных разноцветных насекомых, которые тонут в воронке, оставленной на месте следа маленького мальчика. Для ничтожных созданий - великана.
        - Мы безвинные жертвы, - грустно заключил святитель Гарф. - Так написано в книге. Но однажды вспомнят и о нас. Пробьются через воронку Змея.
        Снова образ жучков в песке. Множество маленьких копошащихся созданий, которые тонут в зыбком водовороте. И их уже не выловить оттуда, только ждать, когда придет озерная волна и заберет в свои холодные пределы.
        - Но раз Стражи Вселенной пожертвовали собой, значит, нас никто не спасет, - заключил Джоэл.
        - Мы верим, что остался последний Страж. И однажды он придет, чтобы спасти наши миры от Хаоса, - почти пел святитель Гарф. - Но если мир погрузится в порок, если сердца наши сделаются такими же черными, как у асуров, то Страж не явится.
        - Это снова мораль, - раздраженно оборвал Джоэл.
        - Зато ты все же дослушал меня.
        - Да. Интересная сказка была.
        - Это не сказка, а вера.
        - Ладно, старик. Мне надо идти.
        Распрощались они не в самых лучших чувствах. Джоэл предполагал, что больше не вернется долгое время. Вырванные страницы, отсутствие Ловцов Снов - все это делало Айгрежу странным местом. Да еще загадочная связь легенды, которую он впервые услышал, с собственными снами. Вот это уже однозначно тяготило.
        Джоэл убеждал себя, что святитель Гарф и раньше бормотал о чем-то подобном, вот оно и просочилось на уровень подсознания. Но асуры, Хаос и Страж Вселенной - все это слишком запутывало, отвлекало от расследования. Джоэл твердо решил, что больше не приблизится к Айгреже, пока не раскроет дело Легендарного Сомна. Но не успел он отойти от храма, как ему пришлось возвратиться…
        Глава 17. Раненый из снов
        Сначала Джоэл услышал рядом с собой глухой хлопок, будто с телеги упал тяжелый мешок. Но потом обернулся и понял, что лежащая на мостовой груда бурого тряпья это вовсе не мешок, а человек. Нищие часто умирали вот так, посреди улицы. Их потом убирали мусорщики, передавая сразу прокаженным мимо морга цитадели. Никого не интересовали причины смерти бесполезных для общества паразитов. Джоэл четко усвоил этот принцип с юности, и все же теперь подошел.
        На черных камнях в грязи замер окровавленный человек с длинными спутанным патлами неопределенного цвета. Они закрывали бледное лицо, но когда Джоэл приблизился, обманчиво мертвый бродяга резко дернулся и цепкой хваткой сорняка-вьюнка вцепился в голенища сапог охотника.
        «Каменный Ворон!» - поразился Джоэл. Он знал этого нищего! Странный парень лет двадцати пяти являлся к нему во сне в образе непознанного существа. А теперь лежал здесь в грязи, поэтому Джоэл тут же одернул себя: «Стоп, каменный ворон - это мой сон. Не более того».
        - Ты… Джоэл… Пожалуйста! - прохрипел нищий.
        «Откуда он знает мое имя? Если знает, значит, я его где-то видел раньше… Вот и пришел потом в видениях», - заключил Джоэл, почти с облегчением отметая от себя страшные догадки о вещих снах. Впрочем, это не отменяло новую волну противоречий, которые возникли в душе, когда умирающий бродяга еще крепче и отчаяннее вцепился в лодыжки. Хватка его длинных костлявых пальцев ощущалась даже через толстую кожу обуви.
        - Добрый человек, отнеси меня святителю Гарфу!
        «Добрый ли я человек?» - Джоэл крепко задумался, всего на несколько мгновений, но мучительных и длинных.
        Ему никогда не нравились нищие: работы в городе хватало на всех. Возможно, тяжелой, неблагодарной и опасной, но для взрослого мужчины всегда оставался верный путь в ряды охотников, если за репутацию не брали в гарнизон военных. Умалишенных и слабоумных запирали в психушке-цитадели, чтобы они не превратились в сомнов где-нибудь на улице в неурочный час запретного дневного сна. Так улицы приличной части Вермело очищались от всяческого сброда, если он, конечно, не успевал уйти в недра Трущоб, но теперь и за них наконец-то принялись. На худой конец для малосильных дурачков оставались скромные должности мусорщиков.
        Работающие честные граждане составляли основу порядка в городе, основу его выживания в Хаосе. Внутренний и внешний порядок - последний якорь, который как-то удерживал на плаву их ветхий корабль по имени Вермело. Не просто так строго следили за общественным покоем, не просто так старались носить чистую одежду, не просто так женщины по праздникам мыли пороги и мостовую возле своих дверей. Даже такое сугубо показное проявление порядка позволяло отсрочить неизбежное, сохранить остатки отлаженной системы быта и достойного существования. Любое нарушение - и отчаявшиеся люди кинулись бы друг на друга, точно звери. Нищие же вносили сумбур, неопределенность, создавали риск случайного обращения посреди бела дня. Некоторые охотники предлагали вовсе запретить бродяжничество.
        Но Джоэл заметил, что у несчастного, лежащего на мостовой, на шее висит сломанный музыкальный инструмент, пузатый, с кривой ручкой, расписанный странным орнаментом. Значит, этот бродяга спокойно ошивался в Квартале Оружейников, потому что изображал из себя уличного музыканта. Искусство в Вермело еще не запретили. Этим и пользовались разные сомнительные типы.
        Джоэл испытывал презрение, но в него каленым железом вплавился исконный девиз охотников: «защищай людей». Этот кусок скомканного рубища нуждался в помощи, к тому же, болезненным холодом отзывались в сердце воспоминания, которые воскресли в обители святителя Гарфа.
        - Добрый человек… - снова слабо простонал бродяга.
        - Да, сейчас! Потерпи еще немного, - торопливо ответил Джоэл, подхватывая нищего под мышки и пытаясь поставить на ноги. Только тогда он заметил, что все конечности несчастного изодраны до мяса. Лоскуты кожи свисали, как полосы рубища, смешиваясь с прилипавшей к ним ветхой тканью.
        - Что с тобой стряслось? - ужаснулся Джоэл, практически неся на себе раненого.
        - Напала свора собак, - выдохнул с усталой благодарностью нищий. Он нашел отклик на свое несчастье и теперь словно не боялся и умереть. Лишь бы не одному.
        - Собак, говоришь? По виду скорее крокодилов, - неудачно попытался подбодрить Джоэл. Он видел рептилию в аквариуме одного богатого дома. Там обратился как-то раз хозяин. А крокодил сидел в воде и ухмылялся, будто это он отвечал за превращение. Хитрая пародия на Змея.
        - Почти… - слабо улыбнулся нищий, но его худое лицо исказила гримаса боли, черты вытянулись восковой маской. Джоэл подхватил его, парень оказался не слишком тяжелым, хотя под рубищем скрывался не изможденный скелет аскета, а жилистые мышцы измученного воина.
        «Может, тебя выгнали из охотников? Или ты сам сбежал, не выдержав муштры?» - оставалось только предполагать Джоэлу, пока он нес бесчувственного раненого по направлению обратно к Айгреже. Более подходящего места в округе не нашлось.
        - Джоэл, ты вернулся? - удивился святитель Гарф, когда калитка в дверях снова скрипнула. В полумраке старик, наверное, не сразу различил, что недавний собеседник не один.
        - Да вот пришлось…
        - Ох-ох! Давай его сюда, скорее, - немедленно спохватился Гарф.
        «Стоит ли помогать таким пропащим душам, если… если им все равно не помочь», - снова задумался Джоэл, но предельно осторожно опустил раненого на каменный алтарь подле мозаики. Более подходящей «лежанки» в Айгреже просто не нашлось.
        Сам святитель Гарф спал на прелой соломе в левом крыле полуразрушенного строения, укрываясь своей изношенной сутаной. Но чистую иглу и шелковую нить он нашел, как и спиртовой раствор. Видно, уже не впервой помогал нуждающимся, которые не могли пойти в официальные учреждения.
        По уставу охотников следовало провести обыск, допросить и выяснить, кого принимает старик. Но Джоэл только криво поморщился: в конце концов, он прибыл не по долгу службы. Он здесь сам нарушал карантин, назначенный Уманом Тенебом, и, вполне вероятно, грядущая ночь готовила смертельную ловушку обращения. После встречи с Легендарным Сомном все как-то обесценивалось, правила стирались. Джоэл не считал себя особенным, избранным или проклятым, огражденным от общей беды Вермело. И если все так, если все повисло неустойчивой конструкцией сада камней, то не оставалось причин отказывать в помощи тем, кто еще хотел жить.
        - Придется зашивать, - сухо констатировал святитель Гарф. Из голоса его исчезли напевные интонации сказочника и мистика.
        - А ты умеешь? - засомневался Джоэл. Наличие иглы и спирта еще ничего не значило, а раны нищего, уже избавленного от рубища, даже в тусклом свете свечей выглядели устрашающе. Сгустки свернувшейся крови соседствовали с новыми ручейками алой жидкости, обильно сочащейся из ран, напоминавших укусы.
        - Я все умею, - кивнул Гарф.
        - Не очень верится, - негромко пробормотал Джоэл.
        - В больнице для бедняков лучше не сделают, - строго ответил старик, сдвинув брови. Темные глаза на миг сверкнули ярко и решительно, как у бывалого воина.
        - И то верно. Но если это укусы, то ему, возможно, уже ничего не поможет.
        «Кроме врачей в цитадели. А если притащить его туда? - подумал Джоэл и тут же с тайной радостью уцепился за светлую мысль: - Потом сдам Энн в академию. Почему нет?». Джоэл смотрел на распластанную фигуру на алтаре, лишний раз убеждаясь, что нищий скрывался от кого-то, а не достиг социального дна от пьянства и лени: от рубища не несло тухлятиной, на бледной расчерченной кровоточащими укусами коже не нашлось и следа язв или лишаев.
        - Только не в цитадель! - на краткий миг пришел в себя раненый. Он выгнулся коромыслом, судорожно вскинув искалеченные руки, точно сломанные крылья.
        «Точно сбежал из охотников. С законом не в ладах, - укрепился в своих сомнениях Джоэл. - Ох, парень, да тебя сдавать надо в гарнизон для установления личности. Но, кажется, тебе недолго осталось».
        - Будешь держать его, пока я шью, - решительно скомандовал святитель Гарф, мягко прижимая раненого к алтарю. Джоэл, готовясь хватать извивающиеся конечности, в очередной раз проклял свою нежданную отзывчивость. Но после спонтанной исповеди от души точно слой грязи отошел, отвалился, как перегнившая нижняя рубашка от немытого тела какого-нибудь пьянчуги Бифа. Наверное, подсознательно хотелось совершить нечто бескорыстно хорошее, не имеющее отношения к бесконечным расследованиям и службе городу. Просто, чтобы оправдать «титул», выданный святителем Гарфом, - хороший человек. Хороший - звучало странно и притягательно, не из гордыни и честолюбия. Слово переливалось терпкими оттенками янтаря, немо перекатывалось на языке.
        - Попробуй отвлечь его, - шепнул святитель, принимаясь за работу, накладывая жгуты и принося чистую кипяченую воду. Джоэл только не представлял, как старик собирается оказывать помощь в полумраке. Но остроты зрения святитель не потерял и, очевидно, привык жить в вечных сумерках своей обители.
        - Это раствор соли? - спросил Джоэл, пока Гарф промывал многочисленные раны мутноватой жижицей из мелкой плошки.
        - Больше ничего нет. Спиртом не пойдет. Да и его совсем мало.
        - Хорошо, что хоть нож у тебя есть, - фыркнул Джоэл, когда Гарф принялся за работу. Он внимательно осматривал места укусов, ища крупные порванные сосуды, накладывал жгуты и повязки.
        Джоэл окончательно убедился, что в Айгрежу наведываются те, кто не может прийти в больницы, и мрачно подумал о революционерах из трущоб. Возможно, одному из них они зачем-то помогали.
        Но от раздумий отвлек короткий задушенный вскрик вновь пришедшего в себя нищего, когда лезвие ножа в умелых стариковских руках принялось отделять от тела нежизнеспособные ткани, висящие жуткой бахромой вокруг каждого крупного укуса. Джоэл сотни раз наблюдал похожие ранения. Охотники чаще всего и получали такие от сомнов.
        - Тихо! Тихо! - сухо прикрикнул на дергающегося нищего Джоэл. Он не собирался расточать любезности на всякий сброд.
        - Тихо… - проскрипел нищий. - Ничего. В подземельях темного асура было хуже…
        - Какого асура? - переспросил Джоэл, нащупав нить возможного разговора. Раненый ощутимо бился под стальной хваткой. Стоило бы привязать его к чему-нибудь, чтобы не мешал старику. Но времени не хватило.
        - Темного… Который бился с Хаосом до начала времен, - простонал нищий и вновь потерял сознание. Джоэл же решил, что сказывается контузия, полученная в трущобах: он ведь ослышался. Никакого темного асура не существовало, как и всех выдумок святителя Гарфа. Только притащенный в храм нищий слишком напоминал мальчишку-ворона, которого Джоэл увидел во сне вместе с вихрем, похищавшим души. Снова накатывал бред, должно быть, сказывался откат от многочисленного использования стимуляторов. «Я все понял! Гарф помогает всем, кто принимает его веру. Отсюда и знания об асурах», - поспешно успокоил себя Джоэл.
        - Руки я почти обработал, на ногах укусов чуть меньше, - устало объявил вскоре Гарф. - Джо, это точно не собаки.
        - Возможно, сомны, - с профессиональным опасением предположил Джоэл. - Расспроси его, когда придет в себя.
        В этот миг осунувшееся бледное лицо раненого вытянулось еще больше, ресницы дрогнули, и он снова упрямо позвал по имени:
        - Джо… - а потом добавил: - Смерть смотрит на тебя сквозь закрытые веки.
        Джоэл застыл, не отпуская раненого, который почти не дергался, пока святитель Гарф зашивал раны на его кривоватых ногах, покрытых сетью старых шрамов. Когда глаза снова привыкли к полумраку, Джоэл заметил множество бледных отметин на теле раненого. Многие напоминали удары острого клинка, но в некоторых угадывались несводимые следы пыточных инструментов - полосы плетей, «браслеты» кандалов, росчерки стальных зазубренных «кошек».
        «Да после чего и как ты вообще выжил? Какая темница темного асура? Кто ты, так тебя растак?! Кто ты, раз еще повторяешь слова той старухи?» - Джоэл всматривался в лицо раненого, силясь узнать кого-то из своего прошлого. Вихрь предположений и вопросов складывался в затейливые узоры, которые снова вели к истории сект Вермело и тонкой ниточкой тянулись к самому Легендарному Сомну. Впрочем, после столкновения с монстром искалеченный разум принимал за улики любые совпадения.
        - Что это у тебя? - спросил Джоэл. Когда нищий упал к нему под ноги, то обронил пузатый непонятный инструмент. Теперь, пока святитель Гарф накладывал повязки, вопрос показался наиболее уместным, в какой-то мере отвлекающий, недостаточно прямой и строгий.
        - Колесная лира, - спокойно ответил нищий.
        - Как у пьяницы Бифа? - ухмыльнулся Джоэл.
        - Да, как у Бифа, - ответил слабой улыбкой нищий, но в ней, отраженной на крупных белесых губах лучом зимнего солнца, почудилось некоторое лукавство.
        - Вы там все из одной банды что ли? Банда с колесными лирами, - удивился Джоэл.
        - Нас мало, - грустно вздохнул нищий, слегка приподнимаясь и вновь откидываясь на каменный алтарь.
        - Скажи еще, что знаешь старуху-гадалку? - будто бы в шутку продолжил Джоэл.
        - Старуха на ярмарках встречается. Но она не зло… - ровным голосом отвечал нищий, точно его больше не беспокоила боль от ран. Краем глаза Джоэл заметил, что святитель Гарф смешивает какое-то снадобье, в которое, возможно, входили и обезболивающие. Где их доставал старик, Джоэл знать не хотел, чтобы не оказаться снова связанным долгом службы. Если бы он не помог нищему, не услышал бы о пропавшей старухе в черной шали. Впрочем, он так и не понял, какая информация о ней ему полезна.
        - А кто зло? - продолжал он.
        Раненый снова вздрогнул и дернулся, едва не сбивая повязки с туго забинтованных рук. Непослушными пальцами он схватил Джоэла за лацкан плаща и дернул к себе. Придвинувшись губами к самому уху, он прошептал:
        - Дирижабль.
        Едва уловимый звук прозвучал как истошный крик, прорезав сознание острой струной.
        - Какой еще дирижабль? - в замешательстве спросил Джоэл.
        - В трущобах. С него все началось. Дирижабль безумцев, которые хотят выйти за стену. Больше ничего не знаю… В одних из трущоб… кое-что назревает. Во всем городе…
        Бродяга тяжело откинулся на алтарь, святитель Гарф подсунул ему под голову набитую соломой подушку. В бликах свечей, отражающихся в переливах искусной мозаики Стража Вселенной, лежащий без чувств нищий напоминал труп короля, положенный на ритуальный алтарь для всенародного прощания. А еще тело поверженного высшего существа с красивой картинки, которой так усердно поклонялся настоятель Айгрежи. И кто его знает, долетел ли тот сказочный Страж Вселенной до своей цели или упал, сраженный в неравной борьбе с темным асуром? Мозаика запечатлела только прекрасный миг парения среди светящихся белых линий неведомой силы.
        «Я понял, надо искать дирижабль в трущобах! - оценивал полученные сведения Джоэл. - Хотя зачем я спрашиваю у какого-то психа? Дирижабль… дирижабль - это такой летательный аппарат, как большой шар. Помню, в книгах есть. Только никто в своем уме не полетит за барьер. В своем уме… А если доведенные до отчаяния люди увидели, как Ли, зеленый свет дальнего маяка? Если решили, что к нему можно добраться? Могли они найти чертежи? И… И устроить бунт? Тогда зачем им бунт?»
        - Гарф, ты знаешь что-нибудь о дирижаблях? Или какой-нибудь секте дирижабля? - спросил Джоэл. Уставший за время оказания помощи старик степенно складывал инструменты в небольшой чистый ящик, вновь доказывая, что он «во всеоружии» для помощи обездоленным.
        - Нет. Никакой секты дирижабля никогда не существовало, - пожал он сутулыми плечами.
        - Могла она появиться?
        - Могла. Все могло. Была даже секта имени Разрушающих, когда только пришел Хаос.
        - Кто это еще? - поинтересовался Джоэл, готовясь выслушать очередную порцию городских легенд.
        - Слуги Змея, воплощение тишины смерти, - без долгих представлений ответил Гарф, но лицо его вытянулось, темные глаза остекленели, точно узрев нечто ужасающее. - Их можно увидеть со стены. Если смотреть издалека, то выглядят как парящие люди в лохмотьях. Но если они приблизятся… Они - воплощение самой смерти, первые «творения» Хаоса, впитавшие в себя всю злобу поверженного и заточенного Змея.
        - Плохо его заточали. Или мы по ошибке с ним оказались заточены, - со злостью оборвал Джоэл, не желая узнавать о новых монстрах из-за стены.
        «Можно отгородиться от внешних чудовищ. Но что делать с внутренними? - подумал Джоэл. - И сейчас не о сомнах речь. Потомки китобоев и бесстрашных первооткрывателей заперты, как крысы в клетке».
        - Так существовала секта дирижабля?
        - Нет. Джо, у этого несчастного жар, - неожиданно торопливо отозвался Гарф, но лицо его оставалось непроницаемым, только крупные губы вытянулись жесткой линией каменной статуи. - Заберешь его в цитадель для допроса?
        - Вряд ли.
        - Вот и правильно. Все сказанное похоже на бред, - кивнул старик и привычно тепло улыбнулся, словно прощая нашкодившего ребенка. Джоэл усмотрел в этом очередной заговор, очередное нежелание рассказывать правду. Впрочем, он чувствовал, как тесно сжимается воздух в груди, как предметы обретают слишком угловатые очертания, не присущие обыденному миру. Снова сказывались полученные мелкие травмы и, что хуже всего, перенесенный шок. Ему требовался отдых не меньше, чем нищему. Джоэл уже поругивал себя, что из-за всей этой кутерьмы опять придется раскошелиться на рикшу.
        - Гарф… Если он умрет, выкинь тело подальше от Айгрежи. Зачем тебе лишние вопросы, - торопливо собравшись, крикнул уже у калитки ворот Джоэл.
        - Он не умрет. С ним теперь сила Стража Вселенной, - заверил святитель Гарф.
        - Стража… Стража… - внезапно пробормотал нищий, вновь выгибаясь дугой на алтаре. Он с болезненной горечью рассмеялся, заставив опешившего святителя забормотать короткую молитву:
        - Страж Вселенной приди и защити нас, избавь от Змея…
        - Сила Стража ничто против Змея! - истошно воскликнул нищий, заставив Джоэла инстинктивно потянуться к рукояти несуществующего меча. - Пока… Пока сами люди не захотят отвергнуть свои пороки, асуры не будут побеждены.
        - Гарф, это точно не твой последователь под прикрытием? - неуверенно протянул Джоэл, уже опасаясь за сохранность жизни доверчивого старика.
        - Если он шел в мой храм, возможно, решил им стать.
        - Нет… Нет… Я искал… искал… хотел предупредить… дирижабль… Поместье… Пожар… Змей глушит мой голос! Голос… Мой голос…
        Нищий еще несколько раз дернулся, из груди его вырвался стон, напоминавший хриплый собачий лай. Он застыл на серой каменной поверхности, как вытащенная рыба у кромки воды. Святитель Гарф поднес ему воды, очевидно, смешанной с сонной настойкой, и раненый снова лишился чувств. Больше он не бился, не проклинал существо с мозаичного панно и не кричал о Змее.
        «Проклятье! Время! - спохватился Джоэл, стремглав выбегая из Айгрежи. - Уман отдаст меня под трибунал, если я не вернусь».
        - Гарф, если он выживет, не отпускай его никуда! Он что-то знает! - крикнул уже через порог Джоэл.
        - Вряд ли он сможет сам куда уйти в ближайшее время.
        - После старушки, которая прыгнула из мансарды и испарилась, я уже ничему не удивляюсь, - больше себе ответил Джоэл, ловя ближайшего рикшу. Им оказался знакомый дюжий парень, который как будто случайно дожидался охотника в Квартале Оружейников.
        - Садитесь, добрый господин, - приветливо помахал рукой возница, хватаясь за короткие оглобли двухколесной повозки, на которой блестели капельки дождя.
        Небо над головой слоилось плоскими тучами и разлезалось на комковатые сгустки, как непропеченный пирог. Сквозь плотную завесу не просматривался ни Желтый Глаз, ни Красный, отчего время измерялось только часами на башнях. Порой создавалась иллюзия, что время давно уже остановилось и прошло уже не двести, а две тысячи лет после пришествия Хаоса. В себя приводили только практические знания относительно срока службы зданий и различных материалов - степень ветхости стен и крыш подсказывала, что они не простояли бы дольше двухсот лет. Многие уже едва держались даже в приличных кварталах, не говоря уж о трущобах. Все вокруг напитывали незримые частички медленного исчезновения, разложения. В тот день они кружились в воздухе хлопьями пепла.
        Рикша случайно вдыхал его и заходился в мучительном кашле, отчего они несколько раз останавливались. Джоэл предположил, что парень либо уже успел надорвать легкие на нелегкой работе, либо подцепил простуду или что похуже. Колеса повозки дробно и нестройно стучали по брусчатке, несколько раз Джоэл спускался со своего места и помогал вытолкнуть их из рытвин и луж.
        - Не стоит, добрый господин, - вздыхал виновато рикша.
        - Почему так поехали? - не понимал Джоэл, удивляясь, что они избрали другой маршрут.
        - Центральные улицы перекрыты. Гарнизон проверяет чей-то дом. Говорят, революционеров ловят. А вы что-нибудь про это знаете? - охотно поделился парень, только снова закашлялся.
        «Знаю про дирижабль…» - хотел бы ответить Джоэл, но догадался, что рикша либо не поймет, либо сочтет пассажира полоумным, поэтому он только с участием вручил вознице золотой со словами:
        - Иди-ка ты домой. Развесь усиленные Ловцы Снов на всякий случай. И отдохни после отбоя.
        - Усиленные? Да я не болен, это так… - обиженно буркнул рикша. - А как же вы?
        - А я отсюда дойду пешком.
        - Но там кордоны! Квартал Ткачей оцеплен весь! - все еще не узнавал охотника без меча рикша. Цитадель не обязывала опытных воинов носить единую форму, ограничивалась рекомендациями в выборе оттенков. Охотников безошибочно узнавали по длинным мечам и удостоверениям. Но маленькая табличка лежала пристегнутой к внутреннем карману плаща, а меч оказался навечно утрачен. Джоэл ощущал его потерю, будто лишился, как минимум, пальца на правой руке, если не всей кисти.
        - Я дойду, не переживай. Меня пропустят!
        - Да вы охотник! - только догадался недалекий парнишка, застыв возле своего экипажа.
        Джоэл решил возвращаться через Квартал Ткачей: так он срезал путь, но на самом деле надеялся еще раз как будто случайно повидаться с Джолин. «И дернуло же меня в такое время кинуться куда-то на другой конец города. Зачем, спрашивается? - сокрушался Джоэл. - Чтобы узнать про дирижабль? А что если «смерть смотрит на тебя сквозь закрытые веки» - это пароль революционеров? Я уже ни в чем не уверен. И уже опаздываю. Ладно, если Уман спросит, где был, скажу, что проверял важную свидетельницу по делу Легендарного Сомна. Надеюсь, меня не сделают самого свидетелем. Если меня отстранят от расследования, впору посылать все к Хаосу и сбегать в стригали».
        Вокруг встревоженные горожане обсуждали пережитые и грядущие потрясения. Все чувствовали, что первое выступление бунтовщиков это еще не конец. Джоэл надеялся, что хотя бы не начало чего-то более страшного, чем недавно произошедшее.
        - Ты слышал…
        - Да-да, а я видел плакаты…
        - Плакаты? Оружие…
        Шахтеры и военные сновали по улицам, а разрозненные слова вперемешку с неразборчивой бранью марали воздух липким привкусом дыма. Грязные стены слоились новой копотью. Откуда-то доносился плач, откуда-то - крики. Джоэл плыл в душной дымке чужих печалей, сливаясь с ними, но не пропуская в душу. Он вновь судорожно стремился только к Королевской Улице.
        Пекарня осталась на месте, никуда не делась, не растворилась сном. Еще недавно он видел Джолин, а значит, и ее земляника, и ее поцелуй не примерещились ему в лихорадочных метаниях. Если он вообще выходил из стен психушки. Встреча с Каменным Вороном из снов, с этим странным бродягой, искалеченным непонятными укусами - зубов Змея - лишь добавляла нереальности всему происходящему.
        Частички дыма набивались в ноздри, но обоняние еще накануне притупил пожар в трущобах, слух еще не восстановился после гула выстрелов и взрывов. Все внешние проявления реальности отделялись мутной пеленой, и Джоэл с каждым мигом терял концентрацию. Он ненавидел такое состояние, поэтому упрямо двигался вперед, считая шаги.
        Снова показалась пекарня - будто вечность прошла. В окнах еще не горел свет: несмотря на пасмурную погоду, сумерки не сгустились. Зато из трубы уже вполне мирно струился дымок, и только немного закопченная рама чердачного оконца напоминала о пожаре.
        Джоэл остановился на Королевской Улице, не зная, что предпринять. После нескольких минут сбивчивого замешательства он наткнулся взглядом на лестницу, ведущую на крыши. Ее не убирали днем, как и мостки охотников: ими при надобности пользовалась дневная стража. Джоэл счел, что никто из солдат не помешает ему при наличии удостоверения, но на всякий случай огляделся по сторонам. Удостоверение не щит, чтобы им везде прикрываться, да и от лишних подозрений Зерефа Мара не спасло бы.
        Джоэл надеялся, что сумеет рассмотреть подробности пожара на чердаке. Он поднялся по хлипким тонким ступенькам, напоминая себе, что следовало бы попросить у руководства переоснащение по части лестниц в Квартале Шахтеров. Но древесины в городе не хватало, топили еще как-то углем и торфом, в горах добывали камни, а вот лес сохранился только на немногочисленных горных плато, охваченных стеной. Корабельные сосны навек пропали в Хаосе, так что обходились по большей части тем, что осталось с прошлых эпох.
        Под действием стимуляторов охотникам вовсе не требовались дополнительные приспособления, чтобы подняться на пару этажей по отвесной стене. Но теперь Джоэл неуверенно цеплялся за перекладины, надеясь, что они не заскрипят расстроенной колесной лирой.
        Вскоре он заглянул в чердачное окошко. Стекло лопнуло, а его осколки торчали острыми пиками едва соединенных трещин. Внутри помещения просматривались обгорелые доски, несколько закопченных мешков, возможно, с мукой. Валялось грязное от сажи ведро.
        «Если он сам подпалил чердак, то сильно рисковал, - задумался Джоэл. - Значит, риск был оправдан, чтобы отвести от себя малейшие подозрения. Только вот верить ли мне Джолин?»
        Вновь инстинкт охотника заставлял сомневаться. При всем очаровании юной и несчастной Джолин оставался реальный шанс, что «невинная жертва» оговаривает своего «злого мучителя», например, чтобы стать владелицей пекарни. Джоэл ненавидел себя за такие мерзкие мысли, но он видел слишком много грязи Вермело.
        Иногда жены доводили до обращения неугодных мужей, а потом умело разыгрывали печаль и отчаяние. Порой мужья издевались над женами так, чтобы тех поглотили собственные кошмары. Иногда соседи делали неимоверные подлости, желая заполучить дополнительную комнату или целый дом: кто-то писал доносы, замечая кошмары в Ловцах Снов, кто-то сам проявлял изобретательность, помогая в их создании. На памяти Джоэла одну добропорядочную престарелую даму из Квартала Торговцев довел до обращения ее же сын, приходя ночами в черном покрывале, стоя под окном и скребя в стекло. Нервы женщины не выдержали, сомн из нее вышел слабый. К счастью, убил ее не Джоэл, зато он лично задержал ее поганца-сына, вычислив его по образам из его Ловцов Снов. Иногда Вермело сам обличал грехи его жителей, и за эту ничтожную помощь приходилось даже благодарить Змея. Но она не умаляла все то зло, которое вершилось под взглядом Алого Глаза. Впрочем, на Королевской улице и свет Желтого не показывал ничего утешительного.
        Джоэл уже собирался спускаться, не найдя для себя ничего примечательного, когда услышал разговор, идущий с первого этажа, прямо с кухни. Из-за плотно закрытых ставень доносился приятный аромат хлеба. Он не шел в сравнение с отвратительным духом копоти, который выпорхнул из чердачного окна, точно облезлая ворона, стоило лишь заглянуть. Запах свежей выпечки успокаивал, но вот разговор, приглушенно доносившийся изнутри, заставил мгновенно насторожиться.
        - Глупая девчонка! Как ты могла попасть в эту передрягу? - рычал и громыхал голос Зерефа Мара. - Теперь за домом круглосуточная слежка! И как ты предлагаешь нам работать?
        - Я не хотела! - растерянно, но яростно оправдывалась Джолин.
        «При слежке так сложно разносить хлеб?» - скептически подумал Джоэл, бесшумно спускаясь на пару ступеней. Вскоре он сумел приникнуть глазом к узкой щели меж досок, заглядывая внутрь и оставаясь незамеченным. Если бы он не решил вопреки официальным правилам полезть без ордера на чердак, то не стал бы свидетелем ругани внутри проклятущей пекарни. А он давно уже надеялся застать скрытных обитателей за разговором о своих секретах. Но пока они только бранились, не называя ни имен, ни фактов.
        - Ты «не хотела». Ты много что не хотела, а попадала. Ты приносишь несчастья! Вечно ты! Зереф! - восклицала жена пекаря, всплескивая руками. - Зря мы тогда взяли ее с собой.
        Джолин стояла у печи, опустив голову и сцепив руки на подоле серого платья. Отблески пламени из-за печной заслонки делали ее светлые волосы рыжими, создавая иллюзию, будто вся она состоит из огня. Внутренне она и правда полыхала гневом. Джоэл прекрасно знал эту прямую спокойную позу, жестко сцепленные пальцы рук, неподвижные черты лица. Не смирение побежденного - именно гнев. Так он сам порой представал перед Уманом, невозмутимый внешне, но напитанный яростью изнутри.
        - Уймись. Ее нельзя бить, иначе этот хрен с мечом нас всех накроет, - обратился к жене Зереф, когда та замахнулась сморщенной рукой, а потом напустился на Джолин: - Что ты ему говорила? А, отвечай?
        - Ничего.
        Зереф Мар замахнулся, но рука остановилась, как и у его жены. Джолин стояла непоколебимо спокойно, только пустой застывший взгляд синих глаз, превратившихся в две льдинки, выдавал предельное напряжение. Она ждала удара, но без содрогания, скорее как привычную злую неизбежность.
        «Твари! Как я и предполагал. Ничего, Джолин, я найду доказательства. Мы с Ли найдем!» - заклинал Джоэл, так сжимая ступень лестницы, что деревяшка едва не сломалась. Пришлось вовремя себя останавливать: случайный скрип со стороны окна спугнул бы обитателей пекарни.
        - Ты помнишь, что ты пообещала мне после пожара? - немного остыв, продолжил Зереф, делая вид, будто кулак сжимал вовсе не для крепкого тумака, а чтобы поправить сбитый набок фартук.
        - Помню.
        Слова Джолин срывались с ее бледных губ, как мелкие камушки, которые гулко стучат, рассыпаясь по мостовой.
        - Вот и хорошо. А теперь бери корзину и отправляйся разносить товар, - хрипло приказал Зереф, с силой толкая в заранее выставленные вперед руки Джолин ее обычную крупную корзину.
        - Моя бы воля, ты бы вся «разукрашенная» ходила, шлюха! - прошипела ей вслед жена пекаря. - То-то засматривался бы на тебя этот охотник! С синяками и рассеченными губами. Вот бы красавица-то была! Как в день, когда мы тебя подобрали…
        - Уймись! - раздраженно гаркнул уже на нее Зереф, доставая из печи противень. - Не мешай мне работать. Твоя-то работа начинается ближе к вечеру.
        - Начиналась! Сейчас эти патрули всех распугали, - обиженно прогнусавила старуха. - Клиентки мои, знаешь ли, не любят повышенного внимания.
        - Иди займись внуком, - осадил ее ехидство Зереф, вытирая руки о засаленный белый фартук явно для того, чтобы не ударить уже жену.
        «Какая работа может начинаться ближе к вечеру?» - задумался Джоэл и вспомнил разрубленного ребенка-кошмар в сетях. Он утвердился в своей версии, что сон принадлежал жене пекаря. Все в этой пекарне видели кошмары, разные, омерзительные. Джолин являлось нечто неразборчивое, неуловимое. Жене пекаря более конкретные образы ее ремесла. Сам же Зереф еще ничем не выдал себя. Так или иначе, для детального обыска снова не хватало фактов. За подглядывание в дневное время Уман бы не похвалил.
        «Пожара… Пожара… И какого все-таки пожара? - продолжал размышлять Джоэл, уже спустившись и уходя с Королевской улицы. - Того, который устроил сам Зереф во время бунта? Или еще какого-то?»
        Слова пекаря не давали никаких зацепок. По-прежнему ничего не помогало. Только теперь Джоэл окончательно убедился: Джолин не лжет, не пытается донести на хозяина, да и владение пекарней ее не интересует. На ее застывшем лице разбитой статуэтки читалось только мучение, а еще обезоруживающий фатализм, смирение со своей участью, будто она принимала издевательства Зерефа как наказание или плату за что-то. Что же она совершила в прошлом? Убила кого-то? Но Джоэл знал, что взгляд убийцы невозможно скрыть. И все же… Все же что-то их всех связывало, всех обитателей злосчастного дома с подожженным чердаком.
        «Я должен выдать Джолин, но для нее это верная смерть. В правление Умана допросы стали хуже казней», - подумал Джоэл и направился обратно в Цитадель, в камеру с кожаными ремнями на карантин.
        Возле массивных ворот, усыпанных шипами, он помедлил, рассматривая серый куб старинной лечебницы. Темные стены плыли на фоне низких облаков, скаты огромной крыши точно подпирали падающие небеса. Внутри же ячейками безумных пчел располагались камеры: для преступников, для обратившихся и для тех, кто боролся с преступниками и обратившимися.
        Камеры почти одинаковые что для провозглашенного зла, что для условного добра. Одинаковые лысые стены в потеках и трещинах, одинаковые железные стулья или кровати. В камерах охотников только топили чуть получше. Заключенных же изводили холодом, так они быстрее давали показания по делам сомнов. И в одну из этих камер Уман Тенеб мог заключить Джолин.
        Джоэл содрогнулся, ему вмиг совершенно опротивели эти толстые стены психушки, ее клепаные колонны в вестибюле, кабинет Верховного Охотника и морг с неработающими морозильными камерами. Все опротивело, в целом, уже давно, но теперь он особенно остро ощутил пронзившее его чувство опустошенного исступления. Психушка представилась темным двойником Айгрежи. И не столь важно, что внутри храма тускло мерцали свечи, а в кафельных коридорах ярко светили лампочки. Опротивели сами стены, которые еще помнили клятвы врачей об исцелении больных, не несли ничего, кроме страданий, подлости и боли. Как и мирная с виду пекарня… Джоэл криво ухмыльнулся: кое-что неуловимо роднило их с Джолин. Они оба безропотно и беспрекословно возвращались в свою тюрьму.
        Глава 18. Малая часть правды
        Пустое зеркало кропило отраженьем небритого лица и глаз в красных прожилках. В лучшие времена не узнал бы себя такого, иссеченного осколками, злого и растревоженного. Вода стекала из крана, дробясь каплями о дно грязноватой жестяной раковины. Черная плесень окончательно прижилась в углах душевой. Она же словно пропитала мысли и все существо. Жизнь ничего здесь не стоила, превращаясь в сухое дерево боли.
        Джоэл провел в цитадели уже три дня. Уман не отдал под трибунал за опоздание, зато устроил что-то вроде гауптвахты или карантина: из подземелья выпускали только в архив. И еще раз в день выгуливали, точно арестанта, на заднем дворе психушки.
        Раньше в закрытом со всех сторон садике дышали воздухом больные, их тени затерялись среди пожухлой травы и выщербленных стен. Теперь их уцелело слишком мало, чтобы еще тратить силы персонала на какие-то прогулки. Большинство сумасшедших быстро обращались. Тронувшихся сразу помещали на нижние уровни в камеры, а потом молчаливые отупевшие санитары выносили разрубленных чудовищ. В бывшей лечебнице по старой традиции содержались только безобидные и безмозглые от рождения. Поэтому на вынужденных прогулках встречались лишь несчастные дурачки с блаженными лицами: они не видели кошмаров, потому что их разум плавал где-то в далеких краях, точно узрел свет зеленого маяка и больше не смог вернуться в ужас Вермело.
        «Эй, Уман, а меня ты не хочешь превратить в такого же? - злобно думал Джоэл. - Где-то там Легендарный Сомн, где-то там рушится стена… И мучается Джолин. А я должен сидеть здесь? Среди этих?»
        Джоэл испытывал к дурачкам то же презрение, что и к нищим: они нарушали порядок Вермело, они не выполняли никакой работы, не приносили пользы. Ему не нравилась в себе эта надменная брезгливость, но дни на карантине тянулись изнуряюще медленно, делая раздражительным и слишком нервным.
        Хотя внешне Джоэл бродил по цитадели безразличной тенью. Архивариус выдал ему подшивку из старых материалов, но о семье Ленц по-прежнему ничего не удалось выудить. Джоэл перебирал ту скудную информацию, которую уже читал сотни раз, сопоставлял возможные несоответствия.
        Иногда копание в пыли прерывали визиты Ли. Его выпустили на следующий день после бунта в трущобах, а он добровольно остался в Цитадели. Любимый хотел бы, чтобы их заперли снова в одной камере, но по приказу Верховного их разделили. Ли отправился патрулировать улицы, один, хотя ему пытались навязать временного напарника.
        - Что нового там снаружи, а, Ли? - поинтересовался Джоэл, когда скрипучая дверь архива отворилась. Из-за нее показался напарник, точно принеся с собой в пыль старых полок оттиск весеннего ветра.
        - Полтора рудокопа, - с порога начал он, неприятно сморщившись. Обычно он спокойно воспринимал то, что видел на дежурствах.
        - Это как? - не понял Джоэл, отодвигая папку с делом Зерефа Мара. Желтая бумага, сделанная из старых тряпок, прошелестела по зеленому сукну рабочего стола.
        - Обыкновенно, - пожал плечами Ли, бесцеремонно схватив ближайший стул и садясь напротив. - Происходит Хаос не пойми что. Теперь кошмары шатаются по улицам, как вздумается. Ловцы Снов им уже нипочем.
        Джоэл сжал кулаки на столешнице, почувствовав, как под сердцем смерзся комок холода: он сидел здесь, за толстыми стенами, пока друзья рисковали собой. Шатался от карцера до архива и три раза на дню сдавал кровь, точно подопытная зверушка. Ученые исследовали изменения состава под микроскопами. Но все знали, что обращавшиеся вплоть до роковой ночи ничем не отличались от родных и соседей.
        - Как так вышло? Военные мешают вешать Ловцы Снов? - резко бросил Джоэл. Ли закинул ногу на ногу, порывисто скрестив руки на груди, точно закрывшись в скорлупу, и вскинул голову.
        - Нет. Пока все затихло. Но… Что-то происходит. Не знаю, Джо. - Он протяжно вздохнул и подался вперед, с трудом стараясь сохранить беззаботность тона. - Патрулирую я, значит, Квартал Шахтеров. И тут часа в три ночи мне навстречу идет мужичок с киркой. Ну я думаю: какой-то шахтер припозднился или с ним что-то случилось… Приближается… Оказывается, не один. Идет в четыре ноги с «довеском».
        - Каким еще «довеском»? - смутился Джоэл, смутно представляя, как человек способен разгуливать в четыре ноги, да еще с инструментом.
        - Рядом с ним шагает половина человека, - осклабился Ли, но нервно дернул плечами. - Отрубленные ноги, проще говоря, потроха за собой тащит… Вид еще тот… - Он снова поморщился, точно давя спазм. - И вонь, как от лежалого трупа. Идут рядом, будто просто друзья, вот будто ничего со вторым ублюдком не произошло.
        - Хаосов мрак… - только выдохнул Джоэл, а Ли молча покивал ему, не найдя иных бранных слов в подтверждение.
        - Я решил: сомн, - продолжал он. - Выхватываю меч, рублю - рассеивается. Оказывается, обычный кошмар. И вот такое дело уже третью ночь. Кошмар! Который должен в сети барахтаться, а не разгуливать по улицам!
        Джоэл задумался, перебирая смутные образы из памяти, вскоре встрепенулся:
        - Это старик Грег. У него в том году погиб напарник. Того бедолагу завалило в шахте, только ноги и остались торчать, как Грег сам рассказывал. Да, полтора рудокопа… Помню, как же. Обычно его сны оставались в Ловцах Снов.
        - Вот именно! - хлопнул по столу Ли, едва не сметя аккуратно разложенную стопку личных дел. - А сейчас с Ловцами что-то творится. Или со снами.
        - Думаешь, это из-за Вестника Змея?
        - Или из-за бунтов. Все ложатся спать в тревоге. Я уж сам боялся, что дом спалит кто. В Квартале Охотников тоже поджоги были.
        - Но не спалили?
        - Нет, - помотал головой Ли, вновь скрещивая руки и ноги, точно не желая показывать свою усталость или подавленность.
        - Ты хоть там ночуешь? Дома? - спросил Джоэл, внимательно всматриваясь в лицо любимого. Под глазами у него залегли глубокие черные тени, щеки совсем ввалились, отчего высокие скулы торчали острыми выступами. Они ведь оба так и не отдохнули после бунта в юго-западных трущобах.
        - Да какой это дом без тебя… - дернулись уголки губ Ли. Он прятал глаза, поводя плечами.
        - Ночуешь? Не в цитадели уже? - настаивал Джоэл. Он не желал представлять, что Ли из глупой солидарности мучается в тесной клетке с ремнями. Без предписаний начальства не стоило терзать себя.
        - Ну… Да. Сегодня планировал там поспать, - неуверенно пробормотал Ли. - Вот уже собирался, только тебя проведал сначала.
        - Правильно. Не надо мучиться вместе со мной, - кивнул Джоэл. Но Ли только поднял глаза и, перегибаясь через стол, прошептал прямо в лицо:
        - Джо, я не хочу, чтобы ты мучился. Может, я с Уманом поговорю? Ну, может…
        Ли с силой сдавил руку, украдкой боднул в плечо, но быстро отстранился, когда из-за стопки книг вынырнул архивариус. Не стоило показывать своих чувств перед этим задумчивым сказочным гоблином. Он и так знал все обо всех, при этом почти никогда не показываясь на улицах.
        - Ничего не надо, Ли. Скоро все само собой прекратится. Это не стоит твоих усилий, - вполголоса увещевал Джоэл, рассматривая, как тусклая настольная лампа отбрасывает полосатые блики на посеревшее лицо напарника.
        - А если… если они отдадут тебя палачам? - срываясь на хрип, спрашивал Ли. Он больше не мог молчать и делать вид, будто по-прежнему весел. Им не хватало друг друга в равной мере на улицах и в цитадели. Сознание разделенности перерубало их, делило на две части единый слаженный организм, их команду, превращая в кошмар о половине рудокопа.
        - С чего бы? Если я превращусь? Это возможно. Но нет, этого не случится, Ли. Не случится.
        Джоэл сжал зубы. Он лгал, нагло лгал любимому Ли, хотя клялся никогда и ничего не скрывать от друга. На этот раз правда выглядела слишком обезоруживающей. Не оставалось слов, чтобы поведать о ней без содрогания и омерзения к собственной слабости: вот уже три ночи Джоэл упрямо видел далекий свет зеленого маяка, а вокруг него силуэты людей в черных одеждах.
        Они парили, точно подхваченные незримым вихрем, Джоэл тоже летел, легко ступая по воздуху. Но стоило только приблизиться к ним, как охватывала паника, дикий ужас непознанного обрушивался огненной стеной. И сквозь зеленые отблески проступали истинные образы таинственных незнакомцев - скелеты или же полупрозрачные существа с бело-черной росписью на коже.
        Лишь издали их танец напоминал гармоничное покачивание в такт неслышимой музыке. На самом деле вокруг них царствовала тишина, глухая и затягивающая, как зев самой глубокой и темной могилы. Они кружились безмолвно, но с жадностью тянули руки к Джоэлу, к живому, пришедшему из мира звуков и песен.
        Разрушающие, армия Змея, олицетворения смерти - так их называл святитель Гарф. И прикосновение костлявых рук сулило мгновенную гибель, Джоэл чувствовал это даже во сне. Он отшатывался, стремясь обратно к стене, к городу. Разрушающие не позволяли пробиться к зеленому маяку, но смутный свет уже подсказывал, что это не яркий луч надежды, а обманный костер ловушки.
        Разрушающие приглашали к себе людей, горьких безумцев, которые верили в спасение за пределами Вермело. Джоэл стремился прочь, он шел сквозь пустоту, сквозь Хаоc, и терял направление, скитаясь по морским волнам, слепо ища выход. А вослед ему несся насмешливый шепот самого Змея:
        - Кто тебя спасет теперь? Страж Вселенной повержен и низвергнут! Голос его похищен тишиной!
        И голос Джоэла тоже смолкал в глубине ледяного моря, съеденный незримыми рыбами. А мертвецы-Разрушающие тянули на самое дно, оплетая водорослями. И когда вода заполняла легкие, Джоэл просыпался, почти с криком, с воем, гулко выныривая, хватал воздух. Он едва не рвал кожаные ремни, сдавившие руки и ноги. На запястьях не заживали кровавые полосы узника. Джоэл опускал пониже манжеты серой рубашки, чтобы Ли ничего не спрашивал и не видел.
        Былая ясность мыслей не возвращалась даже днем, преследовала неразгаданная тревога нависшей беды. К вящему смятению, реальность снов подтверждали и расставленные по камере сети. Еще этим утром Джоэл очнулся, отвязал себя от жесткого кресла и обнаружил, что в Ловце Снов бьется и ухмыляется скелет, облаченный в парящие без ветра лохмотья.
        - Ты лишь сон! - прорычал Джоэл.
        - Разве? - издевательски рассмеялась тварь. - Змей передает привет! Скоро каждый из вас получит по заслугам! Страж Вселенной пал, в Вермело только наша власть!
        Джоэл взмахнул мечом и разрубил монстра пополам, но воплощенный кошмар не распался и не растворился. Он выпутался из сетей и, раскинув крылья-лохмотья, устремился к слуховому оконцу под потолком. Джоэл кинулся следом, взмахнул клинком, но только ударился подбородком о стену, не успев вовремя остановиться. Меч рассек пустоту, оставив в качестве доказательства визита неразгаданного существа только оседающий на пол клок одежды. Но и тот растворился горсткой пепла, едва коснувшись каменных плит.
        «Так даже лучше. Так меня выпустят. Никто не узнает… Но если я обращусь… Если я…» - сбивчиво думал Джоэл, потирая заросший щетиной подбородок. Он выронил меч, это временное старое оружие из запасников цитадели, которое выдавалось всем заточённым на карантин для сражения с собственными кошмарами.
        Настоящий клинок Джоэл все еще не выбрал, не нашел подходящую замену. И после таких видений он уже сомневался, что потребуется. Он чувствовал, как что-то назревает в нем огненным нарывом, разрастается и пульсирует. Возможно, именно это испытывали все близкие к превращению в сомна? Никто не ведал, и потому Джоэл боялся, не столько за себя, сколько за незавершенное расследование, от успеха которого зависела судьба Вермело и, возможно, спасение Джолин. Или же он слишком много на себя взваливал, слишком амбициозно объявлял себя героем. Настоящий герой расследований тот, кто владеет информацией и умеет ей распоряжаться. В окружении Джоэла смышленых людей хватало. Поскольку каждая следующая ночь грозила обращением, он решил всем поделиться с Ли.
        - Послушай меня, - сказал он в том же архиве после некоторой паузы, возвращаясь к реальности, как из цепких лап бреда. - Я должен доверить тебе все детали дела. Возможно, ты мне поможешь. А, возможно, тебе придется доводить все… без меня.
        Ли резко вскочил с места, всплеснув руками, и все-таки разметал архивные папки, не в силах сдерживаться:
        - Джо! Не смей так говорить! Я не буду ничего слушать… Это твое расследование, я в нем помощник-оперативник, не более того. Без тебя я ничего не доведу!
        Джоэл подошел к нему и упрямо надавил на плечи, усаживая на место, затем осторожно поднял листы, складывая кое-как на зеленом сукне. Ли замер, как в трансе, только губы его кривились и вздрагивали.
        - Послушай меня!
        - Слушаю, Джо, - неожиданно покорно кивнул Ли, точно это его грозили передать палачам.
        - Ты все понимаешь. Мы все смертны, каждому нужна подстраховка, - торопливо продолжал Джоэл. - Но ладно, давай считать, что мне просто нужда твоя помощь. Дело серьезное.
        - Я уже понял. Ну выкладывай. Что я еще не знаю? - немного успокаиваясь, ответил Ли.
        - Не здесь.
        Они покинули архив, «гоблин» проводил их хитрым долгим взглядом. Впрочем, Джоэл и сам понимал, что в цитадели стены имеют уши.
        Говорили они урывками и в разных местах, наматывая круги по бесконечным коридорам цитадели. Успели побывать, похоже, во всех секторах, куда допускали охотников. Так Джоэл надеялся, что их не подслушают, а если разрозненные обрывки фраз и достигали чьих-то ушей, единая мозаика все равно не складывалась. Джоэл подробно рассказал о том, что видел в пекарне, о разрушающейся стене и о возможном заговоре по сокрытию информации. Только о своих снах умолчал: о Каменном Вороне, о Разрушающих. Да и о раненом нищем у святителя Гарфа забыл упомянуть, считая эти фигуры незначительными для общего расследования.
        - Значит, ты считаешь, что в городе назревает революция. Вот здесь ты не первый. Об этом везде судачат, - подытожил все услышанное Ли, когда они завершили свой вынужденный «обход» в неизменно знакомой душевой возле карантинных темниц.
        - Сумасшедшие бродяги вообще твердят о дирижабле, - все-таки упомянул загадочного нищего Джоэл. - Вроде кто-то намеревается сбежать из города, наверное, на свет твоего маяка.
        - Того самого… - задумался Ли. - И ты считаешь, что во всем этом замешана Джолин?
        - Без сомнения, - сухо и уверенно ответил Джоэл, удивляясь, с какой легкостью он признал вину девушки, которую вроде бы любил, внимания которой только недавно добивался вовсе не из профессионального интереса. Но признание ее вины не означало немедленного обвинения. И все же тоскливая слякоть черной плесенью заползала в душу, точно невидимые споры слетели с потолка и проникли через легкие в разум. Возможно, такими же спорами распространялась «эпидемия превращений», а охотники просто не видели эти споры Змея, трихины распада.
        - Рад, что ты прозрел, - недобро улыбнулся Ли, отвлекая от нежданных ассоциаций. Джоэл даже обернулся в поисках парящих в сыром воздухе червей и личинок.
        - Но Ли, я не выдам ее гарнизону, - смутился он.
        - Да, я тоже не стал бы. Она мучается, ты сам это видел. Приемные «родители», наверное, все такие, - с небрежной яростью бросил Ли и порывисто отвернулся, как от пощечины. Он открыл неподатливый заржавленный вентиль крана и наспех плеснул в лицо мутноватой водой, точно желая смыть с себя незримую грязь.
        - Так что, Ли, о Легендарном Сомне все еще молчат? - спросил в довершение всего рассказа Джоэл, отвлекая напарника от нехитрого занятия. Ли встряхнулся, как выбежавший из лужи пес, разбрызгивая во все стороны мелкие капли. Его темно-каштановые волосы слиплись смешными сосульками на лбу, но напряженное выражение лица скрадывало возможную веселость. И Джоэл почти не узнавал любимого, ему чудилось, что все они провалились на изнанку мира, где белое становится черным, а любая радость - грустью. Впрочем, Вермело уже давно влачил жалкое существование изнанки.
        - Молчат, - сквозь зубы процедил Ли.
        - Что они могут скрывать? Боятся посеять панику? - с возмущенным присвистом выдохнул Джоэл. Он всегда корил Умана за медлительность. Даже в бою этот выдающийся воин порой тянул до последнего. Со своим огромным двуручным мечом он мог до последнего намеренно выжидать, когда сомн кинется в атаку, чтобы нанести единственный сокрушительный удар. Но в управлении организацией работали другие законы: уже в самой цитадели охотники переговаривались и тревожно шептались.
        - Да там на улицах сплошная паника! - подтверждал самые неприятные догадки Ли. - Видел бы ты… Впрочем, там не на что смотреть. Половина магазинов закрыта, с башен постоянные оповещения о сохранении спокойствия. Трактир на Рыбной улице и тот закрыт. Похоже, там хозяин был в сговоре с революционерами.
        - Их поймали в итоге? Революционеров? Давай, ты теперь делись, что видел, - поторопил Джоэл. Ли оперся спиной о край ряда раковин, неторопливо и как-то неуверенно отвечая:
        - Поймали. Знаешь, те типы из трущоб вообще непонятно что хотели. Все орали насчет Квартала Богачей. Да все знают, что там нечисто, но после тех сомнов в ящиках… Мне ничуть не жаль главарей, скоро их казнят в Бастионе Эскуидон.
        - На кого-то еще вышли? - все больше нервничал Джоэл. Он ни на минуту не усомнился в напарнике, но считал, что тот упустил что-то в силу недостатка опыта или внимательности. Или из-за очередного сокрытия информации.
        - Пока нет. Подозревают, что работает целая сеть с осведомителями и прочим. Значит, ты думаешь, что семейка Мар со всем этим связана?
        - Почти уверен. Джолин уже готова поделиться информацией. Возможно, именно они связные.
        - Ну и против кого вообще эти революционеры на этот раз? Бунты мы оба видели. Помню, как просили отменить карточки, просили хлеба в голодные годы, да много что просили, - говорил Ли, нервно барабаня по металлическим бортикам раковин. Тоскливый нестройный звук терялся где-то в гудящих трубах.
        - Сейчас что-то покрупнее, - протянул Джоэл.
        - Но это вроде дело военных.
        - Да. Только в этом замешан Легендарный Сомн.
        - Может, он просто там появился случайно? Шел себе к стене проторенной дорожкой, а тут какие-то идиоты бучу подняли. А ему что, он себе проложил «колею» и вернулся в Хаос, - пытался упростить вехи головоломки Ли.
        - Вернулся… Не знаю. Не знаю. Появление на поле боя сомна… Да, его могла приманить кровь. Он ведь зверь по сути. Но то, как он говорил со мной. И то, как скрылся в Хаос. - Джоэл замолчал, стараясь изгнать недавние воспоминания, защелкнуть на замок тот парализующий ужас, который окутал его при взгляде на сотни масок. Он резко перевел тему: - Так что со стеной?
        - Нам сказали, что все в порядке, - уклончиво ответил Ли.
        - Вам сказали или вы видели? - настаивал Джоэл, уже практически нависая черной тучей над напарником, хотя тот был выше.
        - Сказали. Будто я что-то понимаю в этих механизмах! - обиженно встрепенулся Ли, выворачиваясь и направляясь к двери.
        - И ты поверил?
        - Не совсем. Но сейчас там все оцеплено военными.
        - Значит, я был прав.
        - И в чем?
        - Квартал Богачей что-то знает. Не нравится мне это, Ли. Дело здесь уже не только нас касается. Боюсь, город скоро взорвется.
        - Взорвется. И что ты собираешься делать?
        - Сначала мы вчетвером должны пойти к Уману. Ты, я, Энн и Батлер. Скрывать столько лет атаки чудовища просто нельзя.
        - И Уман нас послушает? - недоверчиво спросил Ли, хотя в его вопросе содержалась немая просьба успокоить, подтвердить благоприятный исход. Но Джоэл больше не намеревался врать:
        - Не знаю.
        Они вышли из душевой, поднялись на первый надземный уровень, наблюдая, как солнце играет в переливах мутных оконных стеклышек, расчерченных решетками и сетью рам. Для света оставались только небольшие квадратики, сквозь которые даже не просматривался внешний двор. Снаружи вступала в свои права весна, перетекала постепенно в лето, но изнутри черного куба никто ее отчетливо не различал, не видел изменений природы.
        - Для начала надо найти Энн и Батлера. Ты не знаешь, где они могут оказаться? - торопливо составлял неуклюжий план Джоэл. Его захватило лихорадочное желание деятельности, он слишком не привык торчать на месте и гулять в садике вместе с уцелевшими пациентами психушки. Теперь его отчаянная попытка повлиять на бывшего друга казалась единственной правильной стратегией. Хотя он смутно подозревал, что ничего не выйдет, а рискуют они слишком многим. Но при этом чутье охотника подсказывало, что медлить больше нельзя.
        - Думаю, они в морге, - спокойно ответил Ли.
        - Что случилось? - Джоэл едва не поперхнулся, но в пересохшем рту не оставалось слюны. Сердце ухнуло и едва не застыло: он испугался, что Батлер снова кого-то потерял, кто-то снова погиб из напарников или знакомых. Ли немедленно успокоил:
        - Нет-нет! Все в порядке… Ну насколько может быть в порядке в нашей работе. Они уже два дня патрулируют вместе улицы. Сейчас для протокола описывают сомна, которого убили этой ночью. Энн засиделась в академии, ух, раскалилась старушка, как паровой котел, раскочегарилась.
        - Вот уж нашел старушку, - с облегчением усмехнулся Джоэл. - Ладно, я знаю, как ты ее «любишь».
        - Да, ты же знаешь… а вообще ничего хорошего, Джо. - Короткий смех Ли оборвался усталым неспокойным поскуливанием. - Раньше обращения случались раз в месяц. После бунта и визита твоего Вестника Змея - каждую ночь.
        - Вестника Змея, кстати, не видели?
        - Нет, - помотал головой Ли и упрямо расправил плечи: - Ну и что с того? Вы же никак не связаны! Тебя не будут держать из-за него под замком. Пусть только попробуют!
        Он храбрился, хотя сам всегда робел в кабинете Умана Тенеба. При всей своей природной наглости Ли не умел добиваться у начальства послаблений, за что до встречи с Джоэлом слишком часто ночевал в темных карцерах наедине со своими кошмарами. Да и вообще, если бы не его навыки скорохода и фехтовальщика, Ли давно бы уже списали как «охотника с повышенной опасностью обращения». Но они заслужили право бороться за Вермело до конца. Только чьего конца и какого? Джоэл пока надеялся, что не конца города и всего человечества.
        - Привет, Энн. Привет, Батлер, - поздоровался Джоэл, заглянув в морг. - Так вы теперь, ребята, работаете вместе?
        Друзья стояли во внешнем коридорчике, снимая маски-клювы и что-то обсуждая с коронером. Джоэл и Ли прикрыли лицо воротниками плащей, но дух тлена все равно разъедал глаза.
        - А то ты к этому непричастен! - весело отозвалась Энн, непринужденно снимая защитную маску и даже не морщась. - Да, работаем. Как помнишь, еще с подавления бунта.
        - Крепко же тебе досталось, - сочувственно протянул Батлер, из-за длинного кожаного клюва его голос искажался и звучал, точно из колодца.
        - Не досталось особо. Зато вот сижу… Уже не терпится вырваться, - храбрился и ободрял себя Джоэл.
        - Понимаю тебя. Я как из академии вырвалась, снова будто полной грудью дышу, - раскатисто рассмеялась Энн.
        - Уж в морге да полной грудью! - цинично пошутил Ли.
        - Энн, Батлер, надо поговорить. И не здесь, - загодя погасил обмен колкостями Джоэл, увлекая друзей снова на подвальные уровни. В дневное время душевые пустовали, следить за группой охотников никто бы не осмелился. Да и свои намерения они не скрывали.
        - Ты что, переворот готовишь? - усмехнулась Энн, когда Джоэл изложил всем суть дела.
        - Нет. Но больше молчать нельзя.
        - Ну тогда вперед! Я Умана еще со времен обучения знаю, подольше вас всех, - соглашалась со всеми призывами Энн, от предвкушения потирая руки. - Зарвался он, скажу я вам.
        - Или не он, а те, кто над ним, - задумчиво протянул Батлер, и Джоэл в очередной раз отметил, что не ошибся с выбором. Члены новоявленной команды прекрасно уравновешивали друг друга, как и они с Ли.
        - Ну что, идем? Впер-р-ред! - скомандовала Энн, как будто сама все придумала.
        - Вам туда нельзя! - хором воскликнули искалеченные секретари первого этажа. - К Верховному Охотнику только по записи или приглашению.
        - Срочное донесение! - крикнула Энн, не оборачиваясь, и компания новоявленных сумасбродов упрямо взбежала по лестнице. Ли и Энн толкались, опережая друг друга, Батлер неуверенно замыкал шествие, Джоэл же с каждым мигом чувствовал, что ведет друзей прямиком в бездну. И чем ближе они подходили к двери, тем больше он сомневался в перспективности своей затеи. Зато Энн уже подхватила волна азарта, она, похоже, ничуть не боялась радикальных изменений в своей жизни и не признавала авторитетов.
        - Только не открывай дверь с ноги, - предостерег ее Джоэл, когда они предстали перед закрытым кабинетом.
        - Пожалуйте, могу пропустить вперед, - неожиданно услужливо согласилась Энн, и Джоэл оказался под перекрестным огнем из выжидающих взглядов друзей. Внезапно его ненавязчиво выдвинули вперед. Хотя чего он ожидал? Ведь сам предложил идею.
        Пространство сужалось до размеров коридора, взгляд упирался в массивную дверную ручку. Джоэл скривился в пренеприятной ухмылке, подумав: «Ну, а что мне терять, если меня уже считают Вестником Змея?». И дверь как-то сама собой открылась, в голове при этом не уцелело ни единой мысли, словно их ураганом сдуло.
        - Уман, мы должны сказать городу о Легендарном Сомне. Большей паники, чем сейчас есть, это сообщение уже не посеет, - с порога начал Джоэл, поразившись, как спокойно и уверенно звучит собственный голос. Он видел герб с поверженным волком и Умана под ним, стоящего возле громоздкого стола. Все остальное сливалось в темное пятно, как в узком туннеле. Ощущение какой-то непоправимой ошибки пришло к Джоэлу только через пару секунд, когда он краем глаза заметил в кабинете еще одну фигуру, объемную и рыхлую, как надутый мешок. Фигура маячила и расплывалась, как «лицо» Легендарного Сомна.
        - Кто вам разрешал вот так вламываться? Пошли прочь! Я вас всех отправлю под трибунал!
        Так Уман громыхал последний раз только на сомна, который лишил его глаза. Даже на самых нерадивых подчиненных не случалось ему обрушиваться с такой исступленной яростью. На допросах он себя контролировал, выбивал подозреваемым зубы, сворачивал челюсти, но контролировал, шипя проклятья и угрозы. Теперь же в его реве слышалась паника раненого зверя. Он кинулся к двери, с силой отталкивая вошедшего и захлопывая ее. Джоэл изумленно отлетел на несколько шагов, Ли и Батлер едва успели поймать его.
        - Это он…
        Мрак туннеля рассеялся, возвращая и нежданную память. В кабинете сидел господин из Квартала Судей, теперь Джоэл узнал его. Захотелось придушить дебелого уродца в крахмальном воротничке, края которого врезались в жирную шею.
        - Кто? - не понимала Энн.
        - Пошли отсюда! - скомандовал Джоэл. И они торопливо, как скрывающиеся воры, спустились снова на первый этаж.
        - Мы же говорили: нельзя, - скорее виновато, чем сурово прошелестели секретари, увидев, как четверо охотников понуро возвращаются после несостоявшегося визита. Они что-то знали, все прихвостни цитадели что-то знали, скрывая правду от охотников. Или Джоэл уже подозревал любого встречного.
        - Ну что, послушал он нас? - горько усмехнулся Ли, когда они сбились в маленькую группку в тени клепанной колонны. Безотчетно они ждали появления внутренней охраны цитадели, готовой арестовать на месте. Джоэл будто проснулся, не веря себе, что посмел толкнуть друзей на такую опасную авантюру. Он совсем позабыл, что старые связи в Вермело ничего не стоили, когда речь заходила об удержании власти.
        - Нет. Не послушал, - сухо констатировала Энн.
        - И что теперь? - протянул устало Батлер. Перед ним Джоэл ощущал себя больше всех виноватым.
        - Расходимся, что. Попробуйте отдохнуть, - фыркнула, как разъяренная кошка, Энн.
        - Ты тоже, - неуверенно кивнул ей Джоэл. Друзья ведь прибыли в цитадель после ночной смены.
        - А если он действительно отдаст нас под трибунал? - растерянно подал голос Ли. Его шальное упрямство, заставлявшее толкаться с Энн на лестнице, схлынуло, уступив место нерешительной тревоге.
        - Пусть попробует. Ему придется объяснять, что за связи у цитадели с судьями, которые нельзя разглашать, - мстительно отозвался Джоэл.
        - Может отправить на гауптвахту, запереть в подвале… - принялся перечислять Ли, не без театрального надрыва загибая пальцы. Впрочем, его неуместный натянутый фарс не разрядил атмосферу.
        - И что, это кому-то внове? Сейчас весь город кипит. Уману будет проще угробить всех нас на задании, - без лишней деликатности оборвала Энн; похоже, она по-прежнему ничего не боялась. - Если Уман не расскажет о Легендарном Сомне, ему же хуже. А что, нет? Вот уже мы, самые верные его союзники, в двух шагах от мятежа. Так что говорить о других? В академии выпускники тоже готовы бунтовать. Да что там, я же первая не понимаю, как можно скрывать такую информацию.
        - Скажите, - вдруг тихо подал голос Батлер, непривычно сурово сдвинув густые черные брови, отчего все замерли в удивленном внимании. - А от знания о Вестнике Змея кому-нибудь станет легче?
        «Ведь он прав. Мы не представляем, как с ним бороться, мы не понимаем, куда он убегает или исчезает. Легендарный Сомн - это угроза, с которой никто не умеет бороться, - осознал Джоэл, не смея высказать вслух свои безнадежные выводы. - И что остается тогда простым горожанам? Принять и понять, что их участь не лучше, чем скота на убой?»
        - Его видели! Слишком многие видели! И что теперь, объявить их всех сумасшедшими, как Грэма и Бима? - не унималась Энн, размахивая руками так, что на нее оборачивались случайные охотники, пересекавшие вестибюль.
        Спор прервал треск в громкоговорителях внутреннего оповещения. Визжащий и хлюпающий звук готовящегося эфира всегда сводил с ума, напоминая скрежет лезвия по стеклу, а вернее - по оголенным нервам. Джоэл вздрогнул от неожиданности и инстинктивно зажал уши. Голова накалялась жаровней, в которую накидали свежих углей, а неестественный гудящий только раздувал пламя. На миг перед глазами все поплыло, пронеслись худшие кошмары и образы Разрушающих, окруженных языками огня. Не они ли нашептали безумный план, который с такой слепой готовностью подхватили друзья? Джоэл уже ни в чем не был уверен. Вермело утратил защиту Стража Вселенной - так говорили слуги Змея. Впрочем, за город и прежде никто не заступался, но он как-то выживал. Только благодаря восстановлению порядка, не иначе. Порядок. Везде важен порядок. В городе и в мыслях.
        Вот и туман под веками иссяк, и свист громкоговорителей перебил помехи древних устройств, сложившись в отчетливые слова:
        - Внимание! Всем охотникам собраться в демонстрационном зале в течение часа. Внимание! Всем охотникам…
        Сообщение транслировалось со всех часовых башен, пронзая все закоулки и темные углы старой психушки. Очевидно, все спящие на подвальных уровнях немедленно пробуждались, а все отправившиеся домой, проклиная службу, двигались обратно к цитадели.
        - Что это все значит? - поразился Ли, вертя головой. Если объявлялся общий сбор всего гарнизона, значит, намечалось что-то серьезное. Подобное собрание устраивали, когда назначался новый Верховный Охотник или когда в городе вводилось чрезвычайное положение, как в прошлую эпидемию обращений. И раз уж Уман явно не собирался расставаться с нагретым местом, думать приходилось о самом безрадостном.
        - Ли, и что ты такой недогадливый. Сам же слышал! Пойдем в демонстрационный зал, - подбоченившись, хмыкнула Энн.
        - Всяко лучше, чем в темницу, - добавил Батлер, понуро плетясь следом за новой напарницей.
        Ли и Джоэл не нашли, что возразить. Они все теперь мечтали слиться с толпой, чтобы Уман забыл о своей нежданной немилости. Они нарушили устав. Но если весь город трясся от возмущения, рискуя провалиться в тотальное беззаконие, желание добиться справедливости со стороны опытных охотников едва ли стоило расценивать как серьезный проступок. Впрочем, Джоэл уже никому и ни во что не верил. Человечество точно не заслуживало веры. Застенные твари - тем более. Он доверял Ли, Энн и Батлеру, ощущая их поддержку, когда они встали рядом плечом к плечу на одном из верхних рядов сумрачного демонстрационного зала.
        Яркие лампы озаряли только круглое подобие сцены внизу. В прежние времена светила науки показывали там коллегам чудеса новомодной медицины: лечение электрошоком, лоботомию и другие действенные способы усмирить буйных больных.
        Теперь же в центре зала, окруженного рядами деревянных скамеек, уходящих лестницей под потолок, выступал Верховный Охотник, на этот раз даже не один.
        Вместе с ним присутствовал безошибочно узнанный тучный господин из Квартала Судей. Это с ним только недавно говорил Уман, это его рикша подтрунивал над Джоэлом, когда тот измученно шатался после первой встречи с Легендарным Сомном. Теперь же у господина не осталось времени для шуток, и его появление на официальном уровне в цитадели навело Джоэла на пренеприятные мысли: верхушка Вермело контролировала все расследования Охотников.
        Похоже, именно с их подачи Уман не имел права делиться всей информацией, отчего бывший друг еще ниже упал в глазах Джоэла. В этой молчаливой незаметной игре каждый выбирал свою сторону. Уман в угоду своему благополучию выбрал не ту, отгородившись от сослуживцев толстой дверью дорогого кабинета, примкнув к лагерю интриганов из Квартала Богачей и Судей. Охотники когда-то клялись защищать город под покровом ночи, не различая сословий и не вступая в политические разборки. Видимо, клятвы прошлого затерялись среди бесконечных оборотов часовых стрелок, отсчитывавших года и десятилетия, что складывались в века.
        - Господа, имею честь представить вам - верховный судья Норт, - указал на толстяка Уман, непривычно услужливо продолжая: - Думаю, многие о нем слышали. Теперь он почтил нас своим присутствием, так как в Вермело намечается новый кризис. Не буду скрывать, возможно, более опасный, чем все предыдущие.
        «Да, кризис. Но при чем тут верховный судья? Почему именно этот жирный господин Норт? Не думаю, что он представляет здесь власть. Если только он не руководит неким проектом, о котором нам знать не дозволено. Нет, Уман, опять ты что-то не договариваешь, - терялся в догадках Джоэл. - Но ладно, говори хоть что-нибудь. Твои люди изголодались от неизвестности. Мы сами не лучше сомнов в своем таланте кидаться друг на друга».
        - Господа! Экстренное собрание Охотников объявляется открытым. Повестка дня: в Вермело объявился Легендарный Сомн. Многие из вас видели его в трущобах…
        Джоэл вскинул брови: он не ожидал, что Уман, очевидно, с позволения верховного судьи, выложит все так прямо и честно. Конечно, в своей пламенной речи он умолчал о том, что существо скитается по городу под разными личинами уже несколько лет. Но и рассказанной информации хватало, чтобы ряды молчаливых и сдержанных по долгу службы охотников всколыхнулись и заговорили на разные лады.
        Уман короткой паузой призвал к спокойствию, а потом показал карту для нового патрулирования города. На этом моменте к нему присоединился вошедший в зал представитель гарнизона военных. Вместе они разъяснили новый порядок: выходило, что Вермело отныне разделен на четкие кварталы, отгороженные патрулями и кордонами. Днем границы кварталов охраняли усиленные и вооруженные, как для военных действий, солдаты. Ночью по-прежнему оставалась часть караулов, но внутренние периметры кварталов прочесывали уже охотники. На случай появления Легендарного Сомна почти в каждый квартал подвозили небольшую пушку (хотя ее эффективность не доказывали очевидные факты из трущоб). Жителям под страхом тюремного заключения запрещалось покидать дома после комендантского часа и раньше сигнала пробуждения, как это любила делать Джолин.
        - Наш город вновь вступает в тяжелые времена, но мы переживем их, благодаря сотрудничеству всех ведомств, - подытожил свое долгое и непривычно красноречивое выступление Уман Тенеб. - Все свободны. Подробные письменные инструкции каждый получит на выходе.
        - Как думаешь, мы реально «свободны»? - опасливо вздрогнул Ли, когда они покидали демонстрационный зал. Но вместо ответа Джоэлу на выходе преградил путь работник канцелярии, держащий кипу бумаг с новым планом города и прочими указаниями.
        - Господин Джоэл, вас вызывает Верховный Охотник. Явиться требует незамедлительно.
        - Вас понял, - кивнул Джоэл, поймав растерянный, полный ужаса взгляд Ли. Полтора рудокопа - вот и все, что от них осталось. Отделяли, разрывали, разрубали надвое этим четким простым указанием.
        «Не поминайте лихом, если что», - молча ответил Джоэл друзьям, пока его вел за плечо уже другой работник канцелярии. Вновь предстала массивная дверь кабинета. Казалось, они вечность назад стремились вломиться внутрь. Теперь Джоэл мечтал оказаться на другом конце Вермело. Лучше всего где-нибудь в горах среди пастухов, чтобы никто не добрался до него.
        Он живо вообразил, как плывет среди облаков, отрываясь от горных склонов. Он парил вне всего, но тут же узрел зеленый свет маяка и летающих вокруг него скелетов в черных лохмотьях. Видение обращалось в кошмар, порог кабинета представал границей между мирами. Сглатывая пепельную горечь, Джоэл зашел внутрь.
        Он оказался один, запертый снаружи ненавязчивым поворотом ключа: Уман еще не вернулся из зала. Джоэл молча застыл среди дорогих вещей, сознавая свое внезапное заточение. Он уже мысленно попрощался с расследованием и горько сетовал, что подвел друзей, а еще, возможно, обрек Джолин на скорый арест, хотя она желала исправить ошибки Зерефа Мара. Теперь же ему оставалось только стоять напротив пустующего стола и таращиться на герб охотников, этого смеющегося мертвого волка.
        Вскоре дверь скрипнула, Джоэл порывисто обернулся, как при появлении врага. Уман вошел в свой кабинет спокойно, без спешки и видимого гнева, а нерадивый подчиненный ощущал себя в яме с медведем. Потрепанный старый пес против непредсказуемого опасного хищника.
        - Ну что, Джоэл, ты этого хотел? Это ведь ты спровоцировал Ли, Энн и Батлера почти… на мятеж? - спросил Уман все так же размеренно. Голос его ничуть не напоминал тот вопль, что они услышали из-за двери меньше двух часов назад.
        - Да, - коротко ответил Джоэл, не смея пошевелиться. Уман жестом приказал сесть напротив себя. Неудобный стул для посетителей впивался жесткими подлокотниками под ребра, точно мешая дышать.
        - Как видишь, я не такой идиот, каким ты меня хочешь считать. И не враг этому городу. В конце концов, мы все здесь пока застряли.
        «Значит, застряли, а не живем. А если «пока застряли», то ты надеешься вырваться? И куда? В Хаос? Интересно, Уман, ты случайно или намеренно даешь мне подсказки?» - недоумевал Джоэл. Но больше он изумился, когда Уман поставил на стол два бокала и оба наполнил янтарным коньяком из любимого графина, безошибочно пододвигая один провинившемуся подчиненному.
        - Выпей. И подумай, зачем кусаешь руку, которая тебя кормит, - снисходительным тоном продолжал Уман.
        «Значит, вот как ты теперь себя называешь? Рука, которая кормит - ой как приятно для тебя, наверное. А я-то хорош, не могу возразить тебе, связал себя по рукам и ногам», - думал Джоэл. Коньяк не протискивался в сжатое комом гнева горло, обжигающая жидкость щипала язык и растрескавшиеся губы. В иное время отказался бы от такого угощения, нахлебался бы лучше самого дешевого пойла на Рыбной улице.
        - И… что дальше? Что будет дальше? Со мной и с моими друзьями, нашими друзьями! - решительно спросил Джоэл. Он бы принял любое наказание, лишь бы Уман не трогал Ли, Энн и Батлера. Ли и Батлера в особенности, Энн бы нашла способ выкрутиться. В конце концов, без ее безрассудной поддержки они бы не решились на такой шаг. Но она, похоже, принесла с собой неспокойные настроения, царящие в академии. И это настораживало.
        - Дальше, - начал Уман, а его голос звучал приговором. - Дальше ты возьмешь в арсенале новый меч и прекратишь заниматься подстрекательством. Патрулирование улиц пойдет тебе на пользу.
        - А… а остальные? - не веря своим ушам, уточнил Джоэл. Начавшаяся буря пророкотала над головой громом без молний и ливня. Уман самодовольно ухмылялся, поглаживая смоляно-черные бакенбарды:
        - И остальные с тобой. Вы, кажется, хотели потребовать, чтобы я рассказал всем о Легендарном Сомне?
        - Так точно.
        - Вот я и рассказал, - развел руками Уман. - Экстренное заседание транслировалось через все громкоговорители. И теперь вам разбираться с тем, что жители Вермело узнали о грозящей опасности.
        - А стена? Никто не сказал, что стена рушится…
        - Джоэл, еще слово - и я отправлю тебя в блок для сумасшедших. Серьезно. Нет, не под трибунал, а именно к идиотам и шизофреникам, - встревоженно перебил Уман. - Стена не рушится. Запомни раз и навсегда: стена в полном порядке. Представители гарнизона и верховный судья уже провели экспертизу. Со стеной все в порядке.
        «В порядке? Что с ней в порядке? И что с этим судьей Нортом?» - терялся Джоэл, понимая, что верхушка города поведала Вермело лишь малую часть страшной правды. Но оставалось благодарить Умана хотя бы за освобождение, даже если снаружи за стенам цитадели ожидали кипящие беспорядками улицы.
        Глава 19. Трудные времена
        В арсенале мерцала единственная электрическая лампочка. Она с жужжанием выхватывала из мрака ряды мечей, аккуратно расставленных и развешанных вдоль стен. Под особой охраной в специальной комнате держали взрывчатые вещества, но дверь загораживала фигура, восседавшая за широким потертым столом темного дерева.
        Здесь распоряжался старый охотник Нейл Даст, имевший немалые познания в нелегком деле оружейников. Он контролировал поставки и вел учет, выписывая разрешения и следя за сохранностью клинков. Серебряное напыление дорого обходилось городу, но никто не брал с охотников плату за снаряжение. Они и так расплачивались всей своей жизнью.
        Арсенал притаился на нижних уровнях, как и клетки для сна, но прямого перехода сквозь подземелья намеренно не сделали. Выходить Джоэлу пришлось через боковой коридор, ведущий от кабинета Верховного Охотника, затем спускаться по лестнице, показывая пропуск. И вот он предстал перед живой реликвией их цитадели.
        Нейл Даст в свое время, конечно, снискал славу величайшего охотника, но больше шестидесяти лет верной службы не прошли бесследно, как и для любого человека. Потому теперь его сторожили вместе с арсеналом, хотя он по-прежнему считал себя незаменимой фигурой, ведающей все тайны цитадели.
        - Выбирай. Мечей много. Чаще мечи остаются без охотников, чем охотники без мечей, - начал хозяин арсенала. Преклонные годы не ссутулили его ровные жилистые плечи, острый взгляд не утратил колючей надменности. Разве что кожа на лице год от года все больше напоминала высушенный пергамент и покрывалась старческими темными пятнами. Джоэл помнил его немолодым еще в тот год, когда после выпуска из академии получал свой первый меч. Первый и последний до недавнего времени. Обычно приходилось брать в этой обширной сумрачной комнате гранаты и маковый порошок. Но не выбирать новое «продолжение руки», поэтому Джоэл слегка терялся. Он и так выходил из кабинета Верховного Охотника в смешанных чувствах, не понимая, даровали ему прощение или обрекли на смерть. А тут еще старик буравил взглядом из-под мохнатых изогнутых бровей.
        - Есть старые образцы, еще «до стены». А есть и новые, прямиком из Квартала Оружейников, - неторопливо говорил он, закуривая короткую трубку. Табак в Вермело в последнее время сделался прерогативой богачей, но, похоже, Нейлу Дасту многое позволялось. Джоэл поймал себя на мысли, что уже давно размышляет, как главному оружейнику удалось не обратиться. Святитель Гарф оправдывал все верой, а у этого почтенного охотника в глубокой отставке объяснений не находилось. Он навидался куда больше мерзостей, чем Джоэл. И все же теперь невозмутимо сидел посреди своего царства и курил, всем видом выказывая некоторое презрение.
        - Как же тебя, опытного охотника, угораздило сломать меч? Совсем хватку потерял? Не узнаю тебя, Джоэл, - низким прокуренным голосом проскрипел Нейл Даст.
        Он не осуждал по-настоящему, скорее, сказывался сварливый характер. Джоэла не задевало небрежное отношение. Он-то знал, что каждый охотник прекрасно сознает опасность Легендарного Сомна.
        - Да был один… зверь, - неловко глядя себе под ноги на непривычно чистые носки сапог, ответил Джоэл.
        - Так что, правда? - посерьезнел старик, отчего его жесткие сморщенные губы вытянулись в упрямую линию. - В городе завелся некий… зверь?
        - Да.
        - И даже Верховный не знает, что делать?
        - Похоже, - отрывисто говорил Джоэл.
        - В мою бытность охотником такого не случалось, - разочарованно вздохнул собеседник, но задумчиво сощурился. - Зато бунты шли один за другим. Помню, годам к двадцати я убил больше людей, чем сомнов. И, кстати, у нас тогда не было никакой академии. Это вас, малахольных, маринуют около семи лет. Да еще стимуляторы какие-то придумали… Хаосов мрак! Ты не знаешь, что это Уман задумал?
        - Хотел бы знать. Надеюсь, что ничего, - сдержанно отозвался Джоэл, опасаясь провокаций. Нейл Даст, как и все легендарные охотники, в свое время мастерски проводил допросы. И действовал не силой, а медленным изматыванием. Не выбивал зубы, а вынимал сразу душу, то угрожая, то проявляя сочувствие.
        Возможно, и теперь Уман намеренно отправил провинившегося подчиненного в лапы древнему пауку. Но вряд ли старика использовали в грязных играх: Нейла Даста в цитадели слишком уважали как некий реликт прошлых славных деньков, страшных и тяжелых, но все же славных. Наверное, более честных и понятных.
        - Мы сразу выходили на улицы. Учились и патрулировали, вернее, учились, патрулируя, - продолжал он свой рассказ, грозивший затянуться на часы.
        - Значит, у вас не было «эпидемии превращений», - оборвал довольно жестко Джоэл. - Так я могу выбрать меч?
        - Конечно, - закусив край трубки, ответил оружейник, махнув рукой и поразительно легко вскочив с места, отчего его длинная жилистая фигура нависла над столом серой тенью. - Для тебя лучше подойдет что-то из старых. Оружейники сейчас, скажу по секрету, стали делать хуже. Сталь тоньше, серебра меньше, качество работы тоже какое-то дилетантское. Пойдет для новичков, но не для тебя. Впрочем, дело твое.
        Он с неудовольствием обвел долгим взглядом ряды клинков, оценивая их, точно группу нашкодивших детей. Впрочем, он на всех так смотрел.
        Джоэл придирчиво подошел к ряду клинков, неприятно ощущая между лопаток пытливый взгляд Нейла Даста. Старый охотник будто читал мысли, непостижимо видя лицо отвернувшегося собеседника. Джоэл хмурился и слегка небрежно морщился, глядя на клинки. Тянулись ряды изогнутых наподобие сабли или хопеша. Стояли ровным строем массивные двуручники. Джоэл, конечно, не считал себя слабаком, но одной рукой поднять тяжелый длинный клинок, как Уман, не рискнул бы. Вторая ему всегда требовалась для гранат или макового порошка.
        Одноручные мечи, представленные в арсенале, просто не нравились. Часть и правда вышла явно из-под руки дилетантов или жулья Квартала Оружейников, такие любой сомн мог перекусить в один присест. Другая же - принадлежала погибшим охотникам. На некоторых сохранились характерные клейма с именами не только кузнецов, но и хозяев - дорогая заказная работа. Это оружие хранило горькую память. Джоэл тянулся к нему, проверял балансировку, оценивал качество стали, мастерство изготовления обоюдоострых клинков, но на душе скребла неискоренимая тоска, точно призраки охотников вставали из безымянных могил за стеной и заглядывали в лицо через фрагмент собственного отражения в отполированной поверхности.
        - Что? Ничего не нравится? - заставил вздрогнуть голос Нейла Даста над самым ухом. Старик совершенно бесшумно приблизился. Его выдавал только запах табака.
        - Все нравится. Но… - неуверенно протянул Джоэл.
        - Но ты не чувствуешь связи с клинком, - закончил фразу старик, довольно ухмыляясь. - Как это было в первый раз. Да, Джо, я помню тебя мальчишкой. Этот наивный блеск в глазах. А сейчас… сейчас ты настоящий охотник.
        - Что, блеск пропал? - беззлобно хмыкнул Джоэл.
        - Нет. Стал другим. И опасности вокруг другие, тут ты прав, - ответил Нейл Даст, отражаясь в сером зеркале клинка.
        - Бунты те же, - пожал плечами Джоэл.
        - Но среди них - зверь, - тяжело выдохнул Нейл Даст, выпуская изо рта клубы дыма, как мифический дракон. - Подойди-ка сюда, Джо. Думаю, от этого клинка ты не откажешься.
        Он подозвал к продолговатой витрине, напоминавшей стеклянный саркофаг. И на ней, как богатый покойник со сложенными руками, на бархатной пурпурной ткани лежал меч.
        - Но это же ваш! - поперхнулся Джоэл, когда Нейл Даст мягко дотронулся до плеча и подвел вплотную, указывая на оружие. Ошибочная трактовка его движений и выражения лица не допускалась: он дарил величайшее сокровище каждого охотника - свой меч.
        - Я не выхожу из арсенала уже лет двадцать пять. Мне почти век! - ответил Нейл Даст с затаенной печалью неизбежности. - Как думаешь, послужит мне еще этот меч? Мечи при должном уходе почти не стареют, в отличие от их хозяев.
        Глаза его потухли, потерялись в сетке тяжелых морщин. Он как будто только теперь впервые осознал свой возраст. И на короткие мгновения устремился и в созерцание прожитых лет, и в раздумья о холоде грядущего вечного покоя.
        - Но это слишком дорогой подарок… - совсем растерялся Джоэл. Нейл Даст свирепо осклабился, показывая желтоватые, но по-звериному крепкие зубы, среди ряда которых не хватало разве что двух-трех. Он порывисто развернул собеседника к себе и воскликнул с небывалой бессильной злобой:
        - Джоэл! Считай, что это приказ Верховного Охотника. Да, я был Верховным еще до Умана и его предшественника, этого малодушного труса. Верховный Охотник - это пожизненное звание души. Вермело - мой город. И мне не нравится, что творится в моем городе. Поэтому бери!
        Он проворно подскочил к «саркофагу» и открыл его, чудом не разнеся стеклянные стенки. Небольшой замок на крышке сломался, не выдержав нежданного напора. Через мгновение Джоэл уже сжимал в руке клинок Нейла Даста, великого охотника, легенды цитадели. Сам же старик даже не заметил тяжести, когда доставал оружие.
        Меч его оказался длиннее и немного тяжелее предыдущего меча Джоэла. Лезвия сходились клином к острию и слегка расширялись к рукояти, на грубой кожаной обмотке которой не нашлось места никаким излишествам и украшениям. Меч вообще выглядел неинтересно. Без гравировок и экстравагантных форм, он производил впечатление лишь своим качеством и бесхитростностью. И, конечно, играло имя предыдущего владельца. Джоэл не верил, что ему вручил клинок сам Нейл Даст. Да еще после немилости Умана. Значит, он и правда в чем-то подозревал своих преемников, но у старика отняли власть. Теперь Джоэл сожалел об этом, все еще не веря, что за меч сжимает его мозолистая рука.
        - Все, так, - одобрительно кивнул Нейл Даст, отступая на пару шагов и придирчиво рассматривая со всех сторон. - А теперь иди. И я приказываю тебе: убей зверя.
        - Слушаюсь, - отчеканил, как на построении в академии, Джоэл.
        - Да, вот этим мечом. Да, хорошо… Ну как? Ощущаешь с ним связь?
        - Да, Верховный, - смиренно кивнул Джоэл. Меч тяжелел в его руке с каждым словом. В лице Нейла Даста к нему обратился весь Вермело и взвалил на плечи непомерный груз ответственности. А он за три дня в цитадели успел засомневаться в своих силах. Он прокручивал в голове встречу с Легендарным Сомном и не был уверен, что готов пережить еще хоть раз настолько парализующий ужас. Не просто же так сошли с ума все прочие свидетели. Но теперь сам Нейл Даст велел не сплоховать. «Убей чудовище!» - город верил в непримечательного охотника Джоэла. И порой вера тяжелее вины.
        - Прекрасно. А теперь вперед, наверх и за стены. На улицах вы сейчас нужнее, я слышу, я чувствую, - воодушевленно воскликнул Нейл Даст, взмахивая руками и точно подгоняя незримым вихрями.
        Джоэл не попрощался. По приказу Нейла Даста он стрелой вылетел из арсенала с новым мечом быстрее, чем успел как следует осознать это. Давила сущность подарка. Но невеселые мысли о новой ответственности испарились, когда двери цитадели распахнулись, выпуская на яркий свет.
        - Ну что, Джо, снова в строю? - приветствовала его Энн, дружески ударяя в плечо крепким кулаком. - И даже не избитый?
        - И даже с новым мечом! - подхватил Батлер.
        - Джо-о-о! - с восторгом маленького щенка воскликнул Ли, несясь навстречу. Если бы не многочисленные охотники, снующие вокруг, он бы и на шею кинулся.
        - Ну что ты, Ли, уже похоронить меня решил? - улыбнулся Джоэл, лохматя свободной левой рукой темные волосы Ли. Напарник вывернулся, нервно и задорно рассмеялся, но тут же замер с окаменевшим от удивления лицом:
        - Да это же… это… меч Нейла Даста?
        - Да! Он самый. Старик приказал мне убить Легендарного Сомна, - кивнул Джоэл, а после неразборчивых восклицаний друзей вполголоса добавил: - И, сдается мне, он тоже чувствует, что в цитадели творится неладное.
        - Мы тоже чувствуем. И творится прямо сейчас, - ответила Энн, но ее слова потонули в гуле передачи, хлынувшей из всех громкоговорителей:
        - Внимание, всем охотникам! Следуйте к юго-западным трущобам через Квартал Птиц. Внимание всем охотникам! Точка сбора…
        Внешний мир за стенам серого куба мрачной тюрьмы обрушивался лучами весеннего солнца, яркого и по-летнему жаркого. Приказы давили на уши, точно принося волны предгрозовой духоты. Охотников снова просили помочь армии, военным не хватало людей, чтобы обеспечить безопасность города. Джоэл получил короткие указания, как и все члены их группы. На этот раз никого не заставляли присоединиться к мальчишкам-солдатикам, за которых Джоэлу еще в тот раз не понравилось нести ответственность. Слишком уж легко они гибли. «Ну и раздали бы им стимуляторы! Зачем нас дергать? Если, конечно, эти стимуляторы вообще работают», - раздумывал Джоэл, неизменно сопоставляя даты, факты и фамилии. Ничего не сходилось, а его снова кидали не на расследование, а на подавление мятежа. Нейл Даст предупреждал, он чувствовал и знал все, даже не покидая своих подземелий.
        - Что там в итоге? - интересовался Джоэл, когда они достигли точки сбора в сожженном Квартале Птиц. Ею стал некогда уютный небольшой парк, где теперь разбили лагерь военные.
        Вместо пения беззаботных пичуг слышалась отборная казарменная брань и лязганье оружья. Подтягивали тетивы луков, проверяли механизмы арбалетов, чистили небольшие пушки. Несколько крупных отогнали к самому краю трущоб. Да так и держали с момента бунта, чтобы никто не высунулся из зловонных задворок и не посмел проникнуть туда с предупреждением или оружием. Так друзья Джоэла и не узнали, что на самом деле случилось со стеной.
        «Ли слышал, что все в порядке. Уман говорит, что все в порядке. Судья Норт утверждал, что все в порядке. У всех в порядке, кто не видел. А я видел! Может, я сошел с ума? И клинок мне никакой не вручали, и из цитадели не выпускали. Сижу в саду с идиотами и фантазирую вместе со всеми уцелевшими свидетелями Вестника Змея», - недовольно думал Джоэл, с тоской глядя в сторону стены. Из-за рядов кособоких частично спаленных домов далекая башня с охранным механизмом едва просматривалась, плыла через синюю дымку, которую овсяным киселем загущал черный дым непотушенных пожарищ и лагерных костров.
        Джоэл протер глаза от попавшей в них копоти, Ли громко чихнул, Энн обругала караульного, худосочного курносого парнишку лет восемнадцати:
        - Эй, салага, смотреть надо! У тебя дыма больше, чем огня. Дрова сырые! И кто их так складывает? Навалил абы как! Это ж разве костер! Да что за молодежь пошла!
        - Из… извините! - краснея от стыда, захлопотал возле огня парень. Но вымаливать прощение ему не пришлось, потому что отряды охотников позвали к растянутой между деревьев крупной карте. На ней четко отметили, кому какой район зачищать.
        - По нашим данным, остатки бунтовщиков расположились здесь и здесь, - говорил усатый офицер. Похоже, тот же, с которым они имели дело во время недавнего бунта. Джоэл уже прикидывал, что поищет в трущобах сбежавшую гадалку да еще разберется при дневном свете с оставшимися ловушками, если их не разобрали саперы.
        Внезапно над городом раздался гул сирен, сквозь которые оглушающим набатом отчетливо прорывался голос:
        - Внимание всем охотникам! Цитадель атакуют! Всем охотникам вернуться в цитадель! Цитадель атакуют! Повторяю, цитадель атакуют!
        - Хаосов мрак! - выкрикнул обычно сдержанный Батлер, в то время как остальные выругались куда крепче.
        - Как такое возможно?! - ужаснулся офицер, кидаясь к своей ненаглядной карте. Он наверняка все просчитал и был уверен, что ни один проклятый революционер не просочился через его хитроумные преграды. Он скакал возле карты, точно скряга вокруг сундука с золотом. Но в нынешнем Вермело никакой пользы не приносили ни звонкие монеты, ни выстроенные четкие планы. Все менялось в считанные секунды. Джоэл не успел отдышаться после нехилого марш-броска от цитадели до трущоб через Квартал Ткачей, как пришлось возвращаться почти той же дорогой. Громкоговорители не доносили деталей, в какой-то момент они захлебнулись в гуле снующей по улицам толпы.
        - Проклятые твари! - рыкнула ему прямо в лицо толстая торговка, Джоэл пригрозил ей мечом, буквально прокладывая себе путь через сгущавшийся поток людей. Со всех улиц стекались охотники. Военные оцепляли кварталы, но большая их часть сторожила подступы к богатой части города и границу трущоб. Оборона цитадели оставалась за охотниками, а они до сих пор не догадывались, кто напал и откуда.
        - Что за ненависть? Что происходит… - недоумевал Ли, едва увернувшись от тухлого яйца. Жители Квартала Ткачей не атаковали напрямую, но многие кричали на разные лады проклятья, некоторые кидали камни, наиболее робкие выплескивали с верхних этажей помои. Попадали все больше на таких же обезумевших от непонятного гнева бунтовщиков. Лица наваливались разноцветным грязным месивом, люди в рабочей одежде выскакивали из ткацких цехов, шахтеры размахивали кирками и касками, хлопали двери заводов.
        Джоэл выставил вперед меч, на острие едва не напоролся какой-то обезумевший в своем гневе парень в грязном рабочем комбинезоне.
        - Убийцы! Лжецы! - прохрипел он, стремясь засветить в глаз острым куском дерева, вывороченным из оконной рамы. Но Джоэл быстро перехватил руку нежданного противника, заставив его повернуться спиной, и плашмя ударил мечом под коленями, принуждая опуститься на землю и прекратить сопротивление. Парень заорал от боли в вывихнутой руке, судя по звукам, его даже стошнило. Джоэл решил, что на этот раз перестарался при задержании и сломал нарушителю конечность. Но он слишком торопился, чтобы церемониться. Едва он успел отшвырнуть от себя скулящего парня, на его место встали десять других. Дело принимало очень нехороший оборот. Сначала толпа кидалась тухлыми яйцами, но вот уже в ход пошли булыжники.
        - Назад! - кричал Джоэл, выставляя меч. - Назад, иначе мы будем вынуждены уничтожить вас!
        Клинок отражал яркие солнечные лучи, проклятый клинок Нейла Даста, который к двадцати годам убил больше людей, чем сомнов. И вот Вермело снова вступал в эру бунтов. Джоэл не желал проливать кровь невинных напуганных людей, он видел их лица, видел глаза, в которых плясал дикий страх затравленных зверей. И пока еще не утратил способность испытывать сочувствие.
        - Скручивай их! Оттесняй! - командовала Энн. - Что же вы, сучьи дети, забыли, кто вас по ночам защищает! Да чтоб вас всех кошмары сожрали!
        Она раздавала тумаки и пинки, на лбу ее уже алела отметила от метко брошенного камня. Вермело быстро забывал своих героев, зато долго помнил мучителей. Толпа захлестывала и напирала. Кто-то нес плакаты, кто-то тут же топтал их, перелезая через головы на узких улочках и стремясь попасть на крыши.
        Гарнизон теснил бунтовщиков, где-то раздался пушечный выстрел. Джоэл надеялся, что только предупредительный, он уже отчетливо осознал, что они столкнулись не с бандитами и заговорщиками. Кто же тогда злодеи? Весь город? Он видел перед собой еще недавно добропорядочных горожан.
        - Мы должны уйти с улиц! - воскликнул Ли, заслоняясь мечом от нападений двоих или троих крепких мужиков. Они пока чувствовали свою безнаказанность и не боялись, что мечи охотников срубят их поганые головы, в которых вся полученная информация превращалась в ядовитую химеру.
        «Заявление Умана! Он предчувствовал это! Но ведь… Молчать мы тоже не имели права. Только кто-то уже подготовил этих людей. Кто-то не из юго-западных трущоб», - судорожно размышлял Джоэл. И ему наваждением представился приятного вида старичок с кустиком герани на окне - клиент Зерефа Мара, которому Джолин носила выпечку. Мысли разорвал тонкий бессильный крик. Знакомый крик. И Джоэл осознал, на какой улице они все очутились.
        Возле ближайшей стены стояла сама Джолин, будто призванная по зову мыслей. Не справляясь с людским потопом и страшась утонуть в нем, она спиной вжималась в ближайшую стену, стремясь пробиться на Королевскую Улицу. Перед собой она выставила свою извечную большую корзину, как ненадежный щит. Пыльные порывы покрывали ее волосы и лицо мучнистой сыпью. С каждым мигом она все плотнее вжималась в свое укрытие, застревая между выпирающих балок.
        - Джолин! - проревел Джоэл, кидаясь наперерез бушующей толпе. К счастью, друзья следовали за ним. Ощерившийся мечами отряд опасались атаковать, от летящих булыжников удавалось пока уклоняться. Над головами же снова гремели выстрелы пушек гарнизона. Толпа то сгущалась, то рассеивалась, на мостовой уже лежали затоптанные трупы и истошно стонали раненые. Джоэл старался не думать, на чью руку наступает, чье мертвое лицо с хрустом трещит под носком сапога. Малейшие звуки и запахи тонули в общей сумятице. И над всем этим ужасом маячило помертвелое застывшей маской лицо Джолин. Она озиралась в поисках поддержки, до пекарни ей оставалось только несколько шагов, но не получалось даже пересечь улицу.
        Внезапно кто-то толкнул ее, она едва не упала, хватаясь за край дома, как за последнюю надежду. Джоэл уже не контролировал свой гнев, он яростно оттолкнул подвернувшегося под горячую руку бунтовщика и с силой врезал ему в челюсть. Хотя все существо просило нанизать на новый меч высокого детину, который не заметил хрупкую девушку. Вот они - защитники простого народа, выходящие поорать на улицы. Джоэл негодовал и ненавидел, страшно ненавидел Вермело со всем его сбродом. По-настоящему приличные граждане попрятались за закрытыми ставнями. На улицу же выплеснулись науськанные бунтовщиками глупцы.
        - Так его, Джо! - подбадривал Ли, сам добавляя тумаков. Рядом Энн кинулась к Батлеру: он получил по голове и теперь стоял, хватаясь за уши. Между его неловко растопыренных пальцев сочились струйки крови. Джоэл надеялся, что друг доберется до цитадели и получит помощь медиков. Но пока от прочных стен их отделяло два взбесившихся квартала. Сколько еще районов вышли из-под контроля, знали только дозорные на часовых башнях.
        - Бить надо! Первым бить! Понимаешь? - увещевала Энн напарника.
        - Но… Это был мой сосед! - сокрушался Батлер, однако к ним снова полезли неприятные типы с заточками и булыжниками. Они выглядели как недобитые выродки из трущоб: мрачные, в грязных робах непонятного назначения. Рабочие и шахтеры не носили такую форму. Они просачивались в их ряды, как зараженные чумой крысы, прогрызающие ходы в деревянных перекрытиях.
        - Назад! Иначе я вас всех порублю! - свирепо проревела Энн. Ее не послушали, метнулись к Батлеру, целя шилом в печень или в живот. Тогда уж Энн не колебалась ни секунды: она взмахнула мечом быстрее, чем Джоэл и Ли успели среагировать. Багряная и слишком яркая при свете дня кровь залила мостовую, заполнила желобки между выщербленными камнями, уродуя новыми узорами брызг орнамент старинной гризайли.
        - Убийцы! - заголосила какая-то женщина, высунувшись из окна второго этажа. Но Энн оскалилась и пригрозила ей мечом, отчего несостоявшаяся нарушительница в панике спряталась, хлопнув ставнями.
        - Как вы? Что происходит? - Джоэл наконец-то пробился к чудом не упавшей Джолин. Окружающее сливалось в единый ревущий и визжащий ком. На мостовой подле ног Энн еще корчился в последних муках убитый нарушитель, хватаясь за распоротую грудь. Батлер причитал и охал:
        - Что ты натворила? Это не по протоколу!
        - Какой протокол? Все летит в Хаос! - рявкнула на него Энн. - Не двигайся, болезный! Джо, забирай ее уже! Да что за девица-авария! Вечно не в том месте и не в то время!
        - Джолин! Смотри на меня! - уговаривал Джоэл, видя потерянное лицо Джолин. Она терялась, одинаково способная в таком состоянии упасть на месте и кинуться на верную смерть в центр улицы, по которой сновали новые бунтовщики.
        - Я… Я разносила булочки, как обычно, - давя дрожь в голосе, отозвалась она. - Но началась демонстрация.
        Вновь взгляд ее переставал фокусироваться, только пальцы намертво вцепились в грубое плетение корзины.
        - Кого? Бунтовщики же… - удивился Джоэл. Ни о каких согласованных демонстрациях охотникам не докладывали.
        - Это не бунтовщики. Демонстрация шахтеров! - выпалила Джолин, безумно глядя на Джоэла.
        - Точно! Джо! Вчера началась стачка на шахте и сталелитейном заводе возле гребня Пеньясо. Требовали… ответов, - сдавленно добавил Ли. - А теперь, видимо, получили их. И не слишком довольны.
        Он бросил взгляд на замерший труп, потом с силой оттолкнул подальше от их группы зазевавшегося бунтовщика, которым оказался седовласый шахтер с киркой.
        - Твою ж мать… Полтора рудокопа! - узнал его Джоэл. Это его кошмары они периодически ловили. И вот она - «благодарность». К счастью, старик не оказал сопротивления, а убрался восвояси, закрывая голову руками и тихонько охая.
        - Быстрее, Джо! Мы должны пробиться к Цитадели! - перекрикивая гомон, торопила Энн.
        - Так, ну взялись. Осторожно, - приговаривал Джоэл. Он аккуратно приобнял трясущуюся Джолин за плечи. Ноги у нее подкашивались, она постоянно оступалась, как маленький ребенок, делающий первые шаги.
        - Нет… Нет, я не хочу туда! - вскрикнула она, когда на середине улицы на них чуть не налетел беспорядочно мечущийся перепуганный рикша, кажется, тот несчастный парнишка с надорванными легкими, который довозил до Айгрежи. Этот день не сулил ему барышей в виде пригоршни золотых, разве что пригоршню тумаков. В этой круговерти деньги в очередной раз доказывали свою бесполезность: нечего покупать, если шахтеры не желают добывать уголь для отопления, а восставшие ткачи сплетают не нити длинных полотен, а короткую нить собственной тяжелой судьбы.
        Джоэл прекрасно понимал, как страшно и нелегко простым людям Вермело, как тревожно от незнания истинного положения вещей и ощущения приближающейся неизбежности, обещанной Разрушающими. Но обычно все они жили по правилам, по законам, двигались вперед, медленно, маленькими шажками, как теперь группа охотников через улицу.
        - Вот так, Джо, еще чуть-чуть, - приговаривал Джоэл, намеренно называя Джолин ее сокращенным именем. Он помнил, как потеплел ее взгляд тогда, в мансарде. В тот бесконечный день ее тоже спасали, но хотя бы от монстра, а не от беснующихся соседей.
        - Назад, твари! Назад! - гремела Энн, взмахивая мечом. Ее окровавленный клинок и лежащий в тени старого дома труп заставляли отступить особо ретивых.
        - Джо, у нас нет времени! Я слышу, как оттуда приближается новая волна! - забеспокоился Ли. Мостовая под ногами гудела, доносился дробный стук сотен ног, хотя неразборчиво снующая толпа будто поредела. Им еще повезло не встрять в самую гущу, значит, ближе к цитадели случилась настоящая свалка. И теперь, вероятно, бунтовщиков откинули, они откатывались штормовым валом назад. Королевская улица, этот узкий тесный проулок, стала для них одним из удобных каналов отступления.
        - Проклятье! Хаосов мрак! - выругался Джоэл, спешно убирая меч в ножны и подхватывая пискнувшую Джолин на руки. Она оказалась легкой, под грубой тканью одежды, пожалуй, даже костлявой. И это в пекарне, где Зереф Мар с женой и внуком втроем расплывались от нездорового обилия мучного! В сотый раз пожалев Джолин, Джоэл опрометью кинулся наискосок через улицу. С трех сторон его прикрывали друзья, хотя Батлер в его состоянии сам нуждался в защите. Но он замыкал шествие и старался не отставать.
        Время ускользало из-под подошв сапог, с каждым шагом оно свивалось удавкой на лодыжках. Залитая помоями и заваленная неразборчивым хламом мостовая каждый миг грозила обречь на падение. Джоэл старался не думать о фатальной случайности, ему чудилось, что он несет нечто очень хрупкое и ценное, наподобие фарфоровой вазы из времен до Хаоса. Такие выставляли в музее. Вот только они не шли ни в какое сравнение с Джолин, неподвижно застывшей в нежданных объятьях.
        Но не удалось и на миг насладиться прикосновениями к ее гибкому телу. Джоэл испытал колоссальное облегчение, когда ноги драгоценной ноши коснулись порога треклятой пекарни. Может, там ее и мучили, но теперь, в этой круговерти, не существовало места надежнее. Даже цитадель не сулила безопасности, зато обычного пекаря вряд ли тронули бы. А если еще сообщника революционеров - и подавно. Иногда и враг способен сыграть на руку благому делу. Искать убежище для Джолин у охотников просто не оставалось времени. Они и сами пока не ведали, как обстоят дела.
        - Открывай! - пророкотал Джоэл, торопливо стуча в дверь. К счастью, ее быстро отворили, на этот раз не сам хозяин, а его жена.
        - Где шлялась… - начала она, но Джоэл грубо отпихнул старуху от косяка. Женщина истошно взвизгнула, зовя на подмогу мужа. Но Джоэл ее не слышал, он только подтолкнул Джолин в сумрак пекари.
        - Береги себя. Закрой все окна и двери! И никуда не выходи. Мы остановим их! - наспех напутствовал он. Джолин энергично закивала. Корзина-щит со скрипом выпала у нее из рук.
        - Джо! Бегом сюда! - крикнула Энн уже с крыши пекари. - Внизу нам не выстоять!
        Джоэл опрометью обогнул дом и вцепился в края знакомой лестницы. Еще недавно он подглядывал в чердачное окошко, внутренне жалуясь на шаткие рассохшиеся ступеньки. Но теперь он даже не заметил, как взлетел наверх. Он втянул за собой лестницу, чтобы больше никто не последовал за ними. Союзников ждать не приходилось, отряды охотников рассеялись по улицам в надежде навести порядок. Но, похоже, они переоценили свои силы и недооценили народный гнев. И что хуже всего, Уман предвидел нечто подобное, но, возможно, не так скоро. Ярость от незнания о Вестнике Змея накладывалась на общественное недовольство, вылившееся в массовые стачки.
        - Только не убивайте их! Они честные добрые люди! - крикнула вслед Джолин, захлопывая ставни второго этажа. Она последовала совету, будто затворяя пекарню от внешнего мира. Теперь двухэтажный кособокий домишка превратился в ее маленькую крепость.
        - Надо принять стимуляторы, иначе мы не доберемся. Путь по крышам уже сломан, чтобы им не воспользовались бунтовщики, - заметил Батлер, растирая виски. Держался он неплохо, хотя запекшаяся кровь еще чернела у него в ушных раковинах и на шее.
        - Да, и правда… - согласился Ли. Мостки, перекинутые между домами над улицами, и правда разрушили, отчего дома виделись маленькими островками в кипящем озере.
        - Нет! Нельзя стимуляторы! Мы ослепнем! - возразил Джоэл.
        - Он прав, - согласилась Энн. - Стимуляторы созданы для дежурств в ночное время. Если бы были тучи…
        Но на небе беспощадно ярко сияло солнце или Желтый Глаз Змея. Как назло, весна резко вспомнила, что за ней следует лето, что для созревания урожая его необходимо напоить теплом, влить под кожу виноградных лоз, оросить землю для всходов. И вместе с теплом пришел нестерпимо яркий свет.
        С волос и носа и так стекали капли горького пота, Джоэл слизывал их с губ, фыркая и отплевываясь от соленого привкуса. Он покинул цитадель в плаще, привыкнув к промозглой холодной погоде. Теперь, конечно, не осталось возможности переодеться. Да и в плаще находилось множество внутренних и внешних кармашков с нужными вещами. Но стимуляторы висели на поясе. К ним невольно тянулась рука, только Энн верно подметила, что средства изобрели для охоты в темноте. Улучшенное зрение работало в кромешном мраке, как у кошек и прочих ночных хищников. Но оно же делало глаза слишком восприимчивыми к яркому освещению, хотя им всем пригодились бы обостренные рефлексы.
        - Ничего, мы перекинем лестницу, - тут же предложил выход Ли. - Я пойду первым! Я из вас самый легкий!
        - Да прямо ты! - фыркнула Энн. Она никогда не отличалась могучим телосложением, все ее мышцы рельефно вычерчивались на жилистом теле. В них таилась сила и натренированность, которой позавидовали бы дюжие парни с огромными руками из кузниц Квартала Оружейников.
        - И все же, я пойду первым! План мой - рисковать мне, - упрямился Ли, уже перекидывая ненадежную лестницу через улицу. Они обошли дом по краю крыши, из-под ног сыпалась замшелая черепица, но вбитые кронштейны мостков держались крепко. Зато внизу кипели и ежесекундно видоизменялись ужасающие картины: бунтовщики вторглись на Королевскую Улицу. Они давили друг друга, их оттесняли военные. Несколько солдат с арбалетами уже лежали ничком на мостовой.
        - Назад! Назад!
        - Всем разойтись!
        - Если окажете сопротивление, мы откроем огонь на поражение!
        Голоса солдат смешивались с гомоном толпы. Свист арбалетных болтов сменялся стуком камней и скрипом пращей.
        - Нас убивают! - звучал единый лозунг, криво намалеванный и на большинстве плакатов. - Нас убивают!
        Военные и правда открыли огонь на поражение, скашивая передние ряды. Но тем лишь вызвали больший гнев. Выкрикивание лозунгов превратилось в звериный рык, точно внизу произошло массовое обращение в сомнов.
        - Может, помочь им? - крикнул Ли уже с крыши другого дома. Он перебежал по шаткой лестнице легко, как кот по узкому карнизу. Остальные мешкали, глядя вниз.
        - Да надо бы… - начал Джоэл, но его голос прервал оглушительный взрыв, от которого заложило уши. Дым затопил улицу, из облака гари и пыли вылетела чья-то оторванная рука и шмякнулась прямо на скат крыши возле охотников. В обрывке рукава узнавалась форма военных. Пальцы еще шевелились в последней судороге.
        - Хаосов мрак, - выругалась Энн. Внизу творился именно он: бунтовщики добивали уцелевших солдат, кто-то отчаянно молотил стонущего рядового головой о беленую стену пекарни, марая ее кровавыми потеками. Взрыв уничтожил отряд военных, больше преград для восставших пока не осталось.
        «Откуда у них гранаты? Проклятье, дожить бы до темноты. Там мы их разгоним!» - зло изумился Джоэл. Он бросил тоскливый взгляд на пекарню, страшась, что закрытые ставни не спасут от новых взрывов. Но и тащить Джолин по крышам в неизвестность было паршивой идеей. К тому же бунтовщики покидали Королевскую Улицу, прорвав оцепление. Они снова стремились к стенам цитадели, накатывая на нее, как ураганные волны, бьющиеся о подножье скалы с маяком. Той самой, вокруг которой носились Разрушающие. Невольная аналогия из дурных снов заставила поморщиться и сплюнуть вязкую слюну. Очень хотелось пить. Из-за того и начинались мутные наваждения. Разрушающие ничего не знали о восстании, их просто не существовало, как и Стража Вселенной.
        - Двигаем! Ребята! Быстрее! - торопил Ли, размахивая руками с другой стороны.
        - Батлер, давай без геройств. Ложись плашмя и ползи вперед, хватаясь за перекладины. Так надежнее, - ласково увещевала напарник Энн.
        - Со мной все в порядке, Энн…
        - Из-за твоего соседа - не совсем.
        Джоэл подозревал, что друзья, возможно, давно влюблены друг в друга или даже когда-то состояли в отношениях. Или же все эти годы не осмеливались сблизиться. Он надеялся, что после этой передряги, если им повезет выбраться, Энн и Батлер признаются друг другу в настоящих чувствах. Хотя Джоэл не исключал, что выдает желаемое за действительное. По крайней мере, Энн сильно переживала за Батлера.
        - Так, Джо, теперь ты! - кивнула Энн, когда Батлер успешно достиг противоположного края. Ли помог ему подняться, но вроде помощь и не требовалась.
        - Я тяжелее тебя, - возразил Джоэл.
        - Именно поэтому. Я переберусь, если лестница уже надломится после тебя. - настаивала Энн. - А вот ты - нет.
        Джоэл неуверенно ступил на ветхие ступени и пришел к выводу, что ему не нравится геройствовать и показывать представление эквилибристов. Он лег плашмя, как и Батлер. К тому же такой способ передвижения снижал давление на перекладины. Но все же едва он достиг середины, лестница тоскливо заскрипела, замшелые ступеньки захрустели.
        - Быстрее, Джо! - истошно воскликнул Ли, кидаясь к краю крыши. И только его протянутая рука спасла от падения: лестница прямо под Джоэлом ухнула вниз, разлетаясь на две половинки. Джоэл крепко схватился за руки друзей и уперся ногами в стену дома. Вниз полетели куски некогда искусного орнамента гризайли, вместо него остались черные полосы от грязных сапог, ступавших по кровавой пыли. Ли и Батлер затянули наверх. Последний отчаянно охнул:
        - Энн! Как… Как же…
        - Я что-нибудь придумаю! - отозвалась она без тени страха.
        - Но что?..
        Внезапно над головой просвистели болты.
        - Арбалетчики! - крикнула Энн. - Прячьтесь!
        Она прижалась к скату крыши. Остальные на противоположной стороне кинулись к печной трубе, обложенной красным кирпичом. Они попали на практически плоскую крышу трехэтажного здания, места им хватало, но они не знали, как действовать дальше. Гранаты не годились для применения в жилых кварталах. А стрелковое оружие им по-прежнему не полагалось.
        - Это наши «старые друзья» из трущоб? - хмыкнул Ли, пока они все озирались в поисках путей отхода.
        - Уцелели, гады, - прорычал Батлер с нехарактерной для себя злобой. Он кидал тревожные взгляды на крышу пекарни.
        - Или они забрали арбалеты у военных, - трезво рассудил Джоэл.
        - Да какая разница? Надо как-то добраться до них. Не ждать же, пока закончатся болты.
        Но никаких идей не возникало. Стоило им высунуться, как двое или трое стрелков открывали огонь из окна верхнего этажа в строении напротив. Чердачный люк находился по ту сторону спасительной трубы, а за домом, куда они так стремились добраться, тянулся ряд прилепленных друг к другу одинаковых строений. И эта «надземная улица» слишком легко простреливалась.
        - Что будем делать? - совещались друзья. Джоэл уже прикидывал, как кинет гранату в окно дома напротив, рискуя сам получить болт в грудь. И тогда он увидел силуэт Энн, которая обошла пекарню с другой стороны. В отблесках солнца развевались на ветру ее короткие волосы. А раскинутые руки напоминали крылья, но не жертвенного лебедя, а стремительного сокола, пикирующего на добычу. Их осталось мало в Вермело, и мало осталось таких людей, как Энн.
        Она в нечеловеческом прыжке без помощи стимуляторов перескочила через целую улицу, рискуя упасть на милость безумствующей толпе. Арбалетчики не заметили, как разъяренная женщина вторглась в их убежище, выломав ставни квартирки рядом с их логовом: они слишком увлеклись расстрелом троих охотников за печной трубой. Джоэл чувствовал себя глупо со сжатой в руке гранатой. Ли вцепился ему в плечо, впервые хорошо отзываясь об Энн:
        - Не надо. Верь в нее!
        И Джоэл верил, украдкой выглядывая из-за угла. Он приникал лицом вплотную к шершавому кирпичу, почти стесывая кожу на щеке. Мимо пронеслось еще два арбалетных болта, но спустя пару минут из дома напротив донесся скрежет решительно выбиваемой двери, а затем истошный вопль, переходящий в свиной визг. Джоэл даже не думал, что мужчины способны так тонко и жалко кричать. Он быстро догадался, что опасность миновала: ее устранила Энн.
        Она гордо маячила в окне, вешая вражеские арбалеты себе на плечо. Сами же бунтовщики сползали с подоконника разрубленными пополам тушками. С глухим шлепком они устремились на мостовую, а Энн только криво ухмыльнулась и снисходительно махнула друзьям:
        - Учитесь, салаги!
        - Пожалуй, мне еще и правда учиться и учиться, - только пораженно выдохнул Ли. Наверное, впервые он совершенно честно и открыто признавал чье-то превосходство.
        - Вроде же сказали им, что нет у нас никаких сверхсомнов, - сокрушался Батлер, когда они двинулись вперед по плоским крышам типовых зданий, радуясь, что здесь-то им не преграждают путь.
        - А кто нам поверил? - ответил Джоэл. - Нам вообще кто-нибудь верит?
        - Выбиваешься из сил ради этого города, еще чтобы тебя считали врагом человечества, - обиженно морщился Ли.
        Больше им никто не помешал миновать Квартал Ткачей и вступить в Квартал Охотников. Энн присоединилась на пересечении улиц, где дома по чьему-то странному проекту сливались посредством арки. Вскоре они добрались до длинной крыши ткацкого цеха и опрометью кинулись к цитадели.
        - Проклятье! Они жгут наши дома! - громко возмутился Ли, когда они почти достигли цели. - Эй! А ну не смейте! Я там треуголку оставил!
        Дым от пожаров струился из многих построек, старые перекрытия занимались быстро, высушенное временем дерево легко поддавалось натиску пламени. Джоэл и Ли жили с восточной стороны цитадели, бунтовщики пока же добрались до южной части Квартала Охотников. И веселились вволю: по улицам носились перья из подушек, из окон выбрасывали мебель, строя из нее ненадежные баррикады. Погромщики воспользовались тем, что хозяева тесных комнатушек брошены на ликвидацию восстания и сдерживания натиска на цитадель.
        - Лишь бы не добрались до академии, - сжав кулаки, процедила сквозь зубы Энн. - Если с моими девочками что-то случится… Клянусь, я всех на куски порву. И бунтовщиков, и Умана.
        Но ее слова заглушили новые выстрелы пушек. Похоже, гарнизон добрался все-таки до цитадели на помощь Охотникам. Иногда и они выручали ночных стражей, а не наоборот. Джоэл с неудовольствием оправдывал свою организацию: всему виной ясный день. И бунтовщики откуда-то прознали о невозможности применения стимуляторов.
        - Нас убивают! Убивают! Охотники держат в подвалах психушки сверхсомна! Они натравили его на нас! - кричала толпа возле цитадели. Кто-то еще размахивал плакатами, а кто-то уже тащил таран, чтобы выбить усыпанные шипами ворота. Порой они казались входом в тюрьму, но теперь Джоэл оценивал их как последнюю преграду перед началом конца.
        - Мы должны спускаться, - заключила Энн. Внизу большая группа охотников теснила погромщиков, не подпуская их к цитадели. Пушки гремели несколько в стороне, очевидно, отрезая восставших от подступов к Кварталу Торговцев. Ведь оттуда существовал прямой путь до Квартала Судей и Богачей. Хотя они отгородились от Вермело дополнительными стенами, отрезали себя от народного негодования. А вот жилища охотников оставались снаружи черного куба психушки, внутри им просто не нашлось места.
        Но теперь их жгли, квартиры обворовывали охочие до чужого добра мародеры, пользующиеся всеобщим помешательством. Джоэл подумал о ценной улике по делу Рыжеусого, лежавшей у него в сундуке, и обругал себя за неуставное поведение: стоило сдать список в архив вещдоков, а не заниматься самодеятельностью. Не для красоты же расписаны все инструкции и запреты. Но поздно. Если уж что случилось, значит, случилось.
        На ближайшие часы мир сужался до нескольких простых указаний самому себе и друзьям: выжить и выдержать внешнюю оборону цитадели. Внутрь оказавшихся по ту стороны стены охотников не пускали. Невольно проводилась аналогия с теми временами, когда наступал Хаос. Кто-то наверняка так же давил друг друга в стремлении попасть за стену. И кто-то, возможно, жертвовал собой, чтобы не допустить перенаселения. Теперь же Вермело сам себя «чистил» от переизбытка людей.
        Джоэл нанес первый смертельный удар мечом Нейла Даста, раскроив череп замахнувшемуся на него киркой бунтовщику. «Вас убивают! Вас охраняли, а теперь мы же вас убиваем!» - ужасался самому себе Джоэл. В трущобах он не оправдывал бандитов, не жалел главарей, которые пытками доводили пленников до обращений. Но здесь, в этом плещущемся мареве страха и отчаяния, он осознал, до чего ему претит уничтожать людей. Каждый раз после таких потрясений он мечтал уйти в пастухи, чтобы никогда больше не видеть искаженных агонией лиц и не чувствовать, как острие меча вгрызается в тело человека, а не чудовища.
        - Вот же твари! Да чтоб вам всем обратиться! - хрипел он, отражая нападения и стараясь теснить врагов ударами плашмя. Но тех, кто падал без сознания, беспощадно топтали напирающие ряды.
        Они окружали, как стая крыс, метили в голову, в печень, по коленям - мечтали свалить одним ударом охотника, опрокинуть в пыль и глумиться, избивая и топча до смерти. К счастью, спину надежно прикрывал Ли. Они буквально срослись единым существом о четырех руках и ногах - не уродливые полтора рудокопа, а два превосходных охотника. С флангов помогали Энн и Батлер.
        - Мы должны удержать ворота! - выдохнула измучено Энн. Арбалеты у нее куда-то потерялись, зря только нагружала себя. В такой толчее никто уже не пытался стрелять. Только издалека ухали и гудели выстрелы пушек, где-то с восточной части Квартала Охотников. Джоэл опасался, что его дом разнесут свои же военные.
        Противостояние превращалось в свалку, как и в трущобах. В условиях тесных улиц любая война выглядела сражением стаи мышей и тараканов в тесной трубе. Джоэл распознавал своих только по темной форме и мечам.
        - Ворота… держать ворота, - шептал он себе, задыхаясь от тесноты и бессмысленности происходящего. Ворота виднелись черным пятном в далекой перспективе, от них отделяла площадь. Время плавилось, стекая с секундных стрелок высоких башен, время сочилось потом из пор. Мелькали перекошенные лица друзей, безобразные гримасы бунтовщиков. В них не узнавались добропорядочные граждане, которых он клялся защищать. Джоэл сжимал клинок Нейла Даста, а рука предательски тянулась к гранате - кинуть подальше, чтобы разнесло всех и разворотило. Но хватало еще здравого смысла понять, что массовые убийства со стороны охотников обрекут их организацию на исчезновение. А с ними - и весь город. Только люди поймут это много позднее, когда их всех пожрут собственные кошмары.
        Внезапно все замерло, охотники отступили к воротам цитадели и застыли возле них, ощерившись мечами. Со стен целились особые охотники-арбалетчики, которые служили только для обороны цитадели. Обычно к ним относились небрежно: они не выходили каждую ночь на дежурства и в мирное время производили впечатление сытых лентяев. Но теперь-то они доказали свою эффективность.
        - Сдавайтесь! Вы окружены! - прокричали бунтовщики, остановившись резко примолкшей толпой. Что-то переломилось в ходе противостояния. Нежданные враги расползлись на два лагеря по разные стороны тесной площади.
        - Нет, это вы сдавайтесь, иначе будете уничтожены, - выплюнули рупоры цитадели голосом Умана Тенеба.
        - Мы не сдадимся! Вы все равно нас убьете! - воскликнула какая-то женщина из передних рядов.
        - Не убьем, если вы все немедленно разойдетесь по домам. В противном случае гарнизон применит пушки, - пробасил громкоговоритель.
        - Убийцы! - громыхнула изнуренная толпа. Мостовая на площади уже сделалась алой от пролитой крови, повсюду лежали тела. Джоэл не без удовольствия отметил: больше бунтовщиков, чем охотников.
        - Тихо! Чего вы хотите? - заглушил новые голоса громкоговоритель. Сам Уман стоял на стене, Джоэл изумился, когда заметил Верховного Охотника с мечом, не страшащегося арбалетных болтов и предательских стрел. Он надел каску и тяжелую броню, которая подошла бы рыцарям из старинных баллад. Но иной у них в Вермело и не водилось. До пришествия Хаоса изобретали какую-то легкую и удобную защиту, но технология, как и многие другие, оказалась утрачена. Ныне Уман вопрошал со стены, как древние короли прошлого.
        - Правды! - разом охнули восставшие, словно единый организм, мечущийся в горячечном бреду.
        - Как вам доказать, что цитадель не держит в подвале сомнов? - спросил Уман.
        - Покажите! Покажите нам! Да! Мы должны увидеть своими глазами.
        Вперед выступило несколько бунтовщиков бандитского вида, вертких, с хитрыми лицами. Но приличная одежда выдавала в них революционных агитаторов. Впрочем, в этой сутолоке никто не нашел бы доказательств.
        - Это все требования? - сдержанно осведомился Уман.
        - Нет! Гильдия шахтеров требует повышения оплаты труда! - выступили вперед еще несколько человек.
        - Это не к Охотникам, - заставил их замолчать Уман. - По вопросу сомнов - это все ваши условия?
        - Да.
        - Прекрасно. До конца дня организуйте делегацию из представителей Квартала Ткачей и Квартала Торговцев. Мы покажем вам все подвалы цитадели. Охотникам нечего скрывать!
        «Уж так и нечего! - подумал Джоэл. - То, что вы скрываете, не поймут обычные работяги. Да и я не понимаю. Пока что».
        На какое-то время воцарилась тишина, оседавшая пылью на грязной мостовой. Только ветер носил пепел и пожарные команды пробивались в изолированные районы, чтобы остановить пламя. Охотники стойко держали оцепление, готовые в любой момент кинуться в атаку. Но противники отложили таран, оставив настороже несколько вооруженных групп. Большая же часть сгустилась вокруг импровизированных лидеров, они совещались и, похоже, совсем не боялись, что военные подгонят пушки: на площади скопилось слишком много охотников, а любой взрыв уничтожил бы не только людей, но и ворота. «Все понимают, шельмы», - зло думал Джоэл, облизывая спекшиеся от напряженного молчания губы.
        Делегация собралась, к счастью, довольно быстро, даже не успел зажечься Красный Глаз, только Желтый немного померк. От шахтеров и ткачей выступали активисты движения рабочих. Они-то вечно и зачинали стачки, доказывая измотанному трудовому люду, что им живется хуже всех. Пожили бы месяц-другой в шкуре охотников без нормального сна и отдыха… Но официально считалось, что это высокооплачиваемая служба, более почетная, чем у покрытого пещерной грязью шахтера или ткача, отравленного цеховой пылью.
        - Мы готовы! - объявили бунтовщики. И группа из десяти человек чинно вышла вперед. Охотники расступились, позволяя им пройти. На пропускном пункте каждого тщательно обыскали, но оружия никто не припрятал.
        - Остальным предписываем разойтись! - провозгласил Уман.
        - Нет! Только после того, как они вернутся живыми! - ответили лидеры восстания.
        - Принято! - неожиданно пошел на сделку Уман. - Разрешаем остаться двадцати процентам собравшихся.
        - Пятидесяти! Останется половина! Не меньше! - настояли лидеры, непонятно как собираясь подсчитывать точное количество соратников.
        Джоэл старался запомнить их, зная, что после подавления бунтов этих безрассудных смельчаков зарежут в собственных постелях, по-тихому, под предлогом обращения в сомнов. Оставалось надеяться, что такую паскудную миссию не поручат ему для доказательства верности цитадели. Подумать только! Еще утром он едва не устроил революцию внутри собственной организации! Джоэл не верил себе.
        А время все шло и утекало в вязкой неизвестности. Вскоре охотников разделили на две группы. Их с Ли и Энн отправили на крыши вокруг площади, Батлера пропустили в цитадель к врачам. Он отпирался и не хотел идти вместе с другими ранеными, но Энн убедила его, что уличные бои уже закончились. Джоэл надеялся: они не соврали другу.
        Желтый Глаз постепенно сменялся Красным, должно быть, Змей здорово веселился, наблюдая, как его «игрушки» уничтожают друг друга. Змей Хаоса и раздора… не иначе, все от его козней. Но Джоэл достаточно прожил на этом свете, чтобы узнать: все зло в самих людях, а Змей просто обнажает его через оживление кошмаров.
        Но, бродя по окрестным крышам Квартала Охотников в сопровождении военных арбалетчиков, он в сотый раз хотел крикнуть своему вечному врагу: «За что ты все это с нами делаешь? Зачем послал к нам своего Вестника?»
        Так тянулась омерзительная пауза на крышах, ожидание с мечами и гранатами наготове. Делегаты от рабочего народа выискивали что-то в цитадели. В это время людской поток начал постепенно редеть и иссякать. Мародеров и откровенных бандитов хватали и уводили в темницы военные. Доставалось и тем, кто вовремя не выбросил запрещенное для гражданских оружие, например, арбалеты. На площади у ворот цитадели оставались наиболее активные протестующие. Они никого больше не атаковали, только держали плакаты. Часть из них объявила спонтанную голодовку до конца разбирательств. Другие все еще готовились в случае крамольных находок или ареста делегатов штурмовать ворота. Они совещались, украдкой передавая записки и оружие. Джоэл видел все это усиленным стимуляторами зрением. Охотники снова обкололись ими до предела, обновляя дозу каждые два часа, чтобы эффект продержался достаточно долго. В таком состоянии они сумели бы дать отпор недовольной толпе, и восставшие этого испугались, постепенно растекаясь по замершим улочкам полуденными тенями. «Усовершенствованный» охотник стоил десятка необразованных, необученных
бунтарей. К вечеру на площади их скопилось около сотни, они заполняли все свободное пространство. Среди них мелькали даже женщины, позабывшие о домашнем очаге и детях. Впрочем, многие из них трудились на фабриках не меньше своих мужей. Теперь наравне с мужчинами они сжимали булыжники и вывороченные из заборов доски с торчащими гвоздями.
        - Если вы не разойдетесь после завершения осмотра цитадели вашей делегацией, мы будем вынуждены применить силу! - прохрипел рупор из-за ворот. Где-то через полчаса ворота растворились. И из них с удрученно опущенными головами вышли народные делегаты. Как и ожидалось, они не нашли сверхсомнов.
        - Теперь вы убедились, что цитадель не содержит никаких секретов? - с укором спросил через громкоговорители Уман.
        - Да, - ответили делегаты и обратились к замершей в сумерках толпе: - В подвалах цитадели нет никаких секретов. Никаких сверхсомнов не обнаружено.
        - Всем немедленно прекратить выступления и стачки! Расходитесь! Расходитесь! У вас есть полчаса, чтобы покинуть район вокруг цитадели! Расходитесь!
        Голос Умана с трудом узнавался через помехи эфира громкоговорителей, но звучал убедительно. Джоэл невольно снова зауважал бывшего друга. Возможно, ему приходилось хранить тайну своего предшественника ради всеобщей безопасности. Не зря он предупреждал, что разглашение ужасной правды превратит город в бурлящий котел.
        - Вермело вступает в трудные времена. Мы должны объединить усилия в борьбе с Вестником Змея! - провозгласили с часовых башен перед сигналом отбоя, хотя вряд ли кому-то удалось заснуть в эту тревожную ночь.
        Джоэл уже догадывался, что через сутки многие дома тех, кто активнее всех выступал на площади, опустеют, а хозяева исчезнут либо в тюрьме гарнизона, либо в подвалах цитадели. Наверное, так реализовывался план по объединению людей. Да если бы!
        В одном Уман точно не ошибался: Вермело ждали трудные времена.
        Глава 20. Стены непонимания
        Расколотое громом небо глохло полночной чернотой. Мелкая морось запорошила глаза, над городом пыжилась и кряхтела сухая гроза. После душного дня вновь приходила прохлада. Атмосферные массы сшибались, как бунтовщики с властями. Прошло уже трое суток с начала столкновений, и Вермело замер, застыл загнанным зверем, который вывалил язык, содрогаясь от тяжелого судорожного дыхания.
        Уже три дня охотники почти не спали, сутками помогая военным охранять порядок. На каждой улице установили блокпосты, досматривали обозы и рикш, торговцев с поклажей и прачек, идущих к озеру. Громкоговорители с башен напоминали, что в Вермело отныне нельзя собираться в группы больше двух-трех человек. Накладывался полный запрет на публичные шествия, а за организацию стачек грозила смертная казнь.
        Квартал Охотников пострадал меньше, чем опасался Джоэл. Треуголка Ли не сгорела, хотя в его комнату явно кто-то врывался, ища несметные богатства, но только перекидал и перепутал всю одежду. Ли долго морщился, наспех наводя порядок. Мансарде Джоэла повезло еще больше: мародеров, очевидно, кто-то спугнул. Вот только на первом этаже они успели похозяйничать.
        - Что там с твоим соседом? Мертв? - спросил Ли, когда они смогли вернуться в дом. Дверь своротили с петель, мебель порубили. На кухне у потухшего камина сидел, привалившись к серому кирпичу, старик сосед в своих неизменных серых кальсонах. Похоже, он тянулся к одежде, скинутой на пол вместе с прочими вещами. Возможно, искал и оружие, надеясь дать отпор, как в прежние дни службы.
        - Не вынес потрясения, - заключил Джоэл, склоняясь над трупом. Побоев или ножевых ранений старику не нанесли, не успели. Стянули какую-то утварь, наследили грязными сапогами и, очевидно, поспешно скрылись. Все-таки до восточной части квартала бунтовщики и поджигатели почти не добрались. И все же не повезло именно соседу Джоэла. Старика просто хватил удар, а выглядел-то он сварливым крепышом. Сознание его смерти осыпалось смутным неверием в реальность случившегося.
        - Мне жаль, - нахмурился Ли.
        - Мы не общались, - возразил Джоэл, но закрыл глаза покойному и согласился: - Да, все же… жаль его.
        Через сутки, когда все пожары потушили, а блокпосты исправно ловили остатки бунтовщиков, Ли осторожно спросил:
        - Может, я перееду к тебе? Ну, вот туда, на первый этаж. Там ведь сейчас никого? А то мне в квартирке своей как-то противно стало. Все мои вещи облапали и потоптали. По углам нагадили. Просто так, назло.
        - Мерзость.
        - Да и сырая комната какая-то, сырая и душная. Давно это заметил.
        Он вовсе не мечтал о смерти старика, но чужое горе извечно открывает для кого-то новые возможности. Они оба чувствовали себя эгоистами, хотя Джоэл справился о наличии родных у покойного. Как и ожидалось, истинный охотник умирал в одиночестве, а его безвременная кончина трогала сердца только уцелевших товарищей.
        - Не будем надоедать друг другу? - усмехнулся Джоэл.
        - Ой, а на дежурствах! - отмахнулся Ли. - Да брось, Джо, больше занозой ты уже не станешь. Зануда ты всегда и везде.
        Джоэл как-то отшутился, он уже позабыл. Вроде бы он обрадовался новости, Ли быстро собрал вещи и обещал въехать на следующее же утро после нынешнего дежурства. Позабылось все, расплылся тот день, как и предыдущие два. Только труп старика почему-то врезался в память, отчеканился как немой укор всех, кого они не успели спасти в тот страшный день. Осталась неизвестной судьба парнишки-рикши и шахтера, который видел свой постоянный кошмар о полутора землекопах. Джоэл надеялся, что еще встретит этих людей в добром здравии. Охотники по долгу службы сражались не с восставшими смутьянами, а с волей Змея, с самой смертью. И в последнее время слишком часто ей проигрывали. Вести войну против остатков человечества - помогать Змею. Об этом забывали в Вермело.
        - Город не выживет без существующего порядка, - говорил Джоэл, патрулируя улицы вместе с Ли в грозовую тяжелую ночь. Снова на лица отбрасывали косые отблески масляные светильники, снова их вручили на исправно работающей телеграфной станции. Жизнь входила в привычное русло, охотники снова развешивали Ловцы Снов и обходили улицы, точно тянущий ярмо вол - однотипно, по кругу проспектов и переулков. Однообразность лучше потрясений.
        - С Джолин не виделся? - интересовался Ли, нервно поводя плечами. После бунта он весь превратился в шарнирного человечка, который не способен устоять на месте. Спонтанные телодвижения и постоянно меняющееся выражение лица, временами напоминавшее гримасы театра масок, выдавали пережитое сильное потрясение и высшую степень усталости. Хотя он все еще пытался отшучиваться в привычной манере.
        - Виделся мельком. Утром после заварушки у цитадели. Предостерег ее от выхода до объявления пробуждения Вермело. А то она опять пыталась рвануть раньше всех с ее пирожками, - вздохнул Джоэл. - Пирожки, все эти пирожки… Которые ей самой не достаются.
        - И мы не можем провести обыск. Даже в такие времена! - посетовал Ли.
        - Улик все еще нет, ты же знаешь.
        - Ну, а сама Джолин как? Если без пирожков?
        - А что? Как? Осунулась еще больше. Говорить особо не хотела. Обещала вроде, что скоро достанет доказательства. Но что такое ее «скоро» - не знаю.
        Джоэл снова скрывал часть невеселой правды. Наутро, через несколько часов после подавления бунта, он обошел Квартал Ткачей, удостоверившись в сохранности пекарни, а перед самым рассветом и действительно предостерег Джолин от походов по городу до объявления сигнала. Раньше за такие нарушения разве что штрафовали корыстолюбивые стражники. Теперь же постоянные блокпосты со смешанными отрядами охотников и военных обещали либо арест, либо вовсе уничтожение на месте за оказание малейшего сопротивления.
        Джоэл изложил новый порядок вещей застывшей на пороге Джолин и только немного погодя заметил пылающий в обычно бесстрастных синих глазах гнев. Он-то в тайне рассчитывал на новый поцелуй или хотя бы доброе слово. Но город полнился слухами о жестоком подавлении бунта и стачек. Отчего-то во всем винили охотников, будто не их цитадель штурмовали, а они расстреливали из пушек бастующий завод. Позднее Джоэл узнал, что гарнизон военных и правда выпустил несколько разрывных снарядов по самой толпе, сгустившейся на улицах. За такую-то жестокость охотники и недолюбливали Бастион Эскуидон. Но для простого народа представители власти все сливались в единую враждебную силу.
        - Вы убивали их, господин Джоэл? - холодно спросила Джолин. - Шахтеров, ткачей. И других честных тружеников. Убивали?
        Ее красиво очерченные бледные губы сурово поджались, глаза метали молнии, подобно тем, что окутали сетью город к вечеру. Она же представляла собой грозу, свернутую до размеров хрупкой девушки, но от того не менее колючую своей наэлектризованностью.
        - Убивал только тех, кто атаковал нас, - глухо и нарочито официально отчеканил Джоэл. Он не привык обижаться, но тогда его снедала алым пламенем смертельная досада. Не такого приветствия он ждал после пережитой мясорубки, и постепенно его великодушие заканчивалось, с каждой недомолвкой этой своевольной девчонки. И с каждым ее обвинением.
        - Но все же приказ цитадели для вас ценнее. А там погибали люди, - гнула свое она.
        - Нас атаковали, Джолин. Охотники тоже погибали, - еще слабо пытался объяснить Джоэл. Но между ними вырастала прозрачная стена непонимания и нового недоверия.
        - Но вы скрывали информацию. Вся ваша организация. Мы простые люди, но такие же граждане Вермело!
        - Информацию скрывали, пока не нашлось достаточно доказательств.
        - А я была недостаточным? - возмутилась Джолин, взметнув юбки в порывистом развороте. Она обошла Джоэла, спрыгнув боком с крыльца, минуя ступени.
        - К сожалению, для Верховного Охотника и властей - нет, - отвернувшись, ответил Джоэл. Признавать грехи своей организации не хотелось, он-то знал, что Уман не рассказал и сотую долю ужасающей истины.
        - Вы служите этой власти, но даже не знаете, что происходит в Квартале Богачей. Да и с чего бы! И… как мне вам верить?! Джоэл, я так хотела вам верить! А вы нас убивали! Значит… значит, мы не на одной стороне! - воскликнула в запальчивости Джолин, обходя медленно спустившегося Джоэла. Она дождалась сигнала с башен и опрометью кинулась прочь от пекарни, точно за ней гнались все сомны Вермело.
        «Что происходит в Квартале Богачей и Судей? Что-то происходит. А мы скрывали информацию. Скрывали, - думал Джоэл. - И сдается мне, это судья Норт подставил Умана, чтобы отвлечь внимание народа от какой-то еще более опасной проблемы, чем появление сверхсомна. Стена? Или… что-то еще?»
        Мысли преследовали Джоэла, оплетая навязчивым клубком змей. Внезапный порыв ненависти он списывал на пережитое потрясение. Никто не предоставил Джолин хотя бы день отдыха, никто не успокоил после того, как ее чуть не раздавила толпа. А она по-прежнему их защищала, да еще говорила так, словно знала наверняка, какие ужасы творятся в Квартале Богачей.
        Джоэл давненько там не патрулировал, ему не особо нравилось глядеть на дорогие особняки, зная, что кто-то ютится в развалинах старого порта. Хотя многие охотники мечтали попасть в элитное число избранных для охраны сна магнатов и политиков. В Квартал Судей шли с меньшим желанием: там чаще случались обращения. Представители людского правосудия сталкивались лицом к лицу с неприглядной стороной Вермело, и это в чем-то роднило их с охотниками.
        Судья Норт не напоминал справедливых вершителей правопорядка. Его разговор с Уманом, слишком поспешные заявления по громкоговорителям и последующий бунт наводили Джоэла на две догадки: либо знать скрывала нечто катастрофическое, потому отвлекала внимание, либо от правительства поступило распоряжение на «сокращения граждан» перенаселенного Вермело.
        До какого-то момента бунты и стачки выглядели неконтролируемым процессом, искренним недовольством народа. Но теперь Джоэл улавливал мрачные закономерности: зимой проходила перепись населения, по ней складывалась неутешительная картина с точки зрения количества людей и ресурсов. Потом началась эпидемия превращений, которую до последнего времени все отказывались признавать. Затем вспыхнул бунт трущоб, спровоцированный некими главарями, которые быстро исчезли в застенках. У восстаний не находилось достаточно яркого лидера. Они начинались спонтанно. Лишь на первый взгляд.
        «Стачка… Ну, конечно! Кто же объявляет такие страшные факты, когда еще и на заводах стачки? Проклятье! Уман, это было специально? Потом ты торжественно показал честность цитадели. Но что осталось сокрыто на самом деле?» - все думал и думал Джоэл, не смея поделиться своими соображениями даже с Ли. Снедающие разум сомнения оставались на уровне бунтующих инстинктов и общего недовольства.
        - Убийцы! - внезапно проскрипел угрожающий шепот из-за приоткрытых ставень. Старый домишко покрылся копотью после уличных беспорядков. Часть крыши снес пушечный выстрел, жильцы мансарды закрыли прореху соломенным матрацем на первое время. Но ночных стражей упрекала обитательница нижнего этажа.
        Крошечное квадратное окошко почти поравнялось с мостовой из-за возраста строения, поэтому охотники опустили глаза и увидели высунувшийся из-за створок крючковатый нос с волосатой бородавкой. Сущая сказочная ведьма, давняя «знакомая», встречавшаяся им почти каждый вечер.
        - Уйди, старая! Уйди, кому говорят! Тебе же хуже будет! - шикнул на нее Ли. Старуха обнажила гнилые остатки зубов и убралась, напоследок неразборчиво пробормотав несколько проклятий.
        - Да она всегда жалуется. Ей то Ловцы Снов мешают, то мы по крышам слишком громко топаем, - кисло протянул Джоэл.
        - А отдельный особняк ей не надо? С такими-то запросами!
        - От особняка, думаю, никто бы не отказался, - улыбнулся Джоэл.
        - О да… Представляешь мы вдвоем… - потер руки Ли.
        - Или втроем, - неожиданно для самого себя живо представил Джоэл. И пусть он немного сердился на Джолин, но в другой жизни, в далеком мире мечты, все предметы обретали новые очертания, краски утрачивали мрачные тона, очищались от пепла и сажи. В том мире всегда царило лето и утопали в зелени сады… И как будто другой Джоэл, другой Ли и другая Джолин все это время безмятежно существовали там, по ту сторону всей боли и несправедливости Вермело.
        - Хм… Особняк! Сначала достаем особняк, а там посмотрим.
        На короткие мгновения Джоэл оценил сладкую грезу, живо преподнесенную Ли, но их тут же отвлекла неприятная находка. Вернула на землю, прибила к реальности длинными гвоздями, что впиваются под самые ребра.
        «Убийцы!» - кричала надпись на ободранной стене. Алая краска пропитала посеревшую штукатурку. Вместо старинных картин гризайли Вермело расцвечивали новые образы, воплощенные в подобных крови брызгах.
        - Надо бы стереть, - сжал кулаки Джоэл, впервые жалея, что охотникам не выдают еще и набор для маляров.
        - Недавно видел надпись на укреплениях Квартала Богачей, - встрепенулся Ли. - Я там к одной вдове ходил. Ну… утешал и все такое. Она вот живет напротив ворот, но не в самом квартале. Мы с ней…
        - Да знаю я, что вы с ней. Ты умеешь «утешать», - осадил горе-рассказчика Джоэл. - Надпись-то какая?
        - Ах, ну да, действительно, - с натяжкой рассмеялся Ли, безуспешно стремясь разрядить атмосферу. - Надпись: «Никакой красоты. Только классовое неравенство».
        - Она появилась до бунта?
        - Не знаю. У вдовы вчера был между делом.
        - И когда успеваешь, - скривился Джоэл, испытывая непривычный укол странной ревности. В последнее время ему все меньше и меньше хотелось отпускать Ли от себя, оставлять одного в этом мешанине подлецов и смутьянов.
        - Я быстрый. Ты же знаешь, - рассмеялся Ли, но снова осекся, когда наткнулся взглядом на новую надпись. На этот раз ее белой краской намалевали прямо на мостовой: «Это вы превращаете нас в чудовищ!»
        Любые нотки веселья в эти дни стирались, разбивались о недобрые знаки новых потрясений. Пока город спал, старательно изображая привычную добропорядочность. Но Вермело пропитывал липкий страх, разрастались тлетворные корни великой неприязни.
        - Они нас ненавидят, - выдохнул растерянно Ли. - Я часто видел их сны, выгребал из Ловцов самые темные их мыслишки. Теперь вся эта гниль подсознания выплеснулась наружу.
        - Сны сами по себе не зло. Зло то, что в сердцах людей, - задумчиво отозвался Джоэл.
        - Какой бы мир настал, если бы в Вермело все видели только добрые сны, - мечтательно протянул Ли, умоляюще поглядев на Джоэла. Точно снова просил найти решение в безвыходном положении, точно надеялся, что по одному мановению напарника исчезнут все кошмары. Если бы! В очередной раз Джоэл убеждался, что вера тяжелее вины. И разочарование от преданного доверия страшнее казни за преступление.
        - Для этого сначала надо свалить из Вермело куда подальше, - угрюмо проскрипел он.
        - М-да, а валить некуда, только в Хаос. Так и вспомнишь про корабли под белыми парусами, - снова вздохнул Ли, но замер, устремив взгляд куда-то наверх, за крыши домов. - И про маяк…
        - Скажи еще, про дирижабль, - отмахнулся Джоэл и поежился. С некоторых пор он знал, что творится возле маяка. Неточно, но знал или хотя бы догадывался. К счастью, сны о Разрушающих ему больше не являлись, но он чувствовал их холодные прикосновения между лопаток. Они прорезали ледяным ужасом при любой мысли о той единственной встрече во плоти в реальности. Хотя какая плоть у скелетов в лохмотьях! Не хотелось и предполагать, что в таких тварей обратились все, кто не спасся за барьером. И если стена рушилась, то… Джоэл помотал головой, не веря себе: «А если знать просто не желает говорить народу, что мы все обречены? Просто будем держать лицо до последнего часа в этом карнавале уродливых масок».
        - Помни, Ли, мы занимаемся благим делом! Без нас город не выстоит, - не очень убедительно отозвался Джоэл, доверительно кладя руку напарнику на плечо. И Ли в очередной раз искренне верил и кивал:
        - Помню.
        Джоэл убеждал себя в непогрешимости постулатов цитадели с пятнадцати лет. И за годы сознательного вранья уже и сам проникся идеалами мрачного братства. Самая большая ложь - это та ложь, в которую сам искренне веришь.
        - Пойдем, Ли, у нас еще много работы.
        - Надеюсь, хотя бы эта ночь будет спокойной.
        Остаток смены и правда прошел удивительно спокойно: в сомнов никто не обратился, пожаров нигде не устроили. Город выдохся на пакости, на какое-то время. И единственным досадным фактом оставалась сухая гроза, но и она быстро улеглась. Джоэл вспоминал те ночи, когда они с Ли располагали временем, чтобы еще вдвоем присесть на край крыши и окинуть взглядом обманчивый покой спящего Вермело. Теперь же каждая темная тень выглядела как искаженная маскирующаяся форма Вестника Змея, а из каждого окна невольно ожидали предательскую стрелу арбалетчиков. Поэтому старались обходить улицы вдвоем. Тревога теснилась комом под сердцем, но ничего не происходило. И только к утру они встретили знакомый кошмар по имени «полтора рудокопа».
        - Вот, пожалуйте, снова он! Можешь увидеть своими глазами! - точно музейный экскурсовод, кивнул на «экспонат» Ли.
        - Если это кошмар, а не сомн, - поморщился Джоэл. Он помнил, как врезал старику-шахтеру, и надеялся, что не придется убивать его этой ночью. Впрочем, кошмар быстро рассеялся.
        Зато у дома Джолин под утро нашли полные сети неразборчивых созданий. И если бы обитателям пекарни снилась обезумевшая толпа! Джоэл снова с отвращением узрел фрагменты разрезанных младенцев и сотни химер с ободранной кожей и торчащими конечностями. Некоторые твари, кажется, совокуплялись, чавкая и разбрызгивая зеленую слизь, другие шумно убивали друг друга шипами и вживленными в кожу иглами. Они копошились единым зловонным клубком искаженной больной памяти. Привычные для Королевской Улицы, но от того не менее ужасные. Джоэл наспех порубил их и отдал подоспевшим мусорщикам.
        - Фуф, ну все! На пару часов свободны. Займусь-ка я переездом, как и обещал, - довольно выпрямился Ли, разминая спину и точно делая зарядку. Несмотря на вязкую от тревоги ночь, выглядел он превосходно, даже слишком: под глазами не читалась синева, щеки не осунулись. Наверное, Ли черпал энергию в работе.
        - Тебе помочь? - предложил Джоэл.
        - Да не надо, - отмахнулся Ли. - Просто жди меня в мансарде. Потом отпразднуем, чем получится.
        - Еще как отпразднуем! - не без намека ухмыльнулся Джоэл, уже предвкушая нечто более приятное и захватывающее, чем скромный праздничный завтрак.
        Но переезд пошел не по плану. Джоэл уже представлял, что теперь-то они с Ли заживут как настоящая пара. Уже смаковал, как будет каждую ночь беречь сон напарника, а не только в те моменты, когда своевольный и упрямый возлюбленный сам просил защитить его от кошмаров.
        В честь таких приятных изменений Джоэл наспех убрался в полузаброшенной мансарде. Пыльные и слегка закопченные после городских пожарищ окна он, конечно, не сумел бы так скоро отмыть, но впустить немного свежего воздуха, перестелить кровать и поправить табуретки вокруг стола он вполне успел. На дне сундука даже нашлась початая бутылка яблочного сидра, под ней-то и прятался список Рыжеусого.
        Джоэл задумчиво подержал оба предмета в руках, как бы взвешивая их, оценивая. «Не сегодня», - почти с беззаботной легкостью подумал он, укладывая дневник на самое дно и укрывая поплотнее Ловцами Снов. Приподнятое настроение возникло, казалось бы, беспричинно. И это после бунта и изматывающих ночей в неспокойном городе!
        Джоэл с замиранием сердца представлял Ли, обнаженным, податливым и страстным. Да, именно таким, извивающимся в немыслимых позах, оплетающим раскинутыми ногами, царапающим спину. Хотелось видеть его таким. И только рядом с собой, чувствовать его всем телом: впитывать горьковатый запах ладоней, целовать выступающие позвонки на спине, кусать бледную кожу плеч…
        От нежданных ярких фантазий-воспоминаний отвлек гулкий стук в дверь. Реальность вернулась потрепанной серой кошкой, нежданно прыгнувшей на шею с ветхой крыши. И снова предстала скрипучая лестница, осыпали пылью потолочные балки, на первом этаже мелькнула дверь комнаты умершего соседа. Возможно, стук возвещал о прибытии Ли, но Джоэл знал, что напарник всегда вламывается без церемоний, поэтому не удивился, когда увидел на пороге двух приземистых молодцев в серых старомодных ливреях.
        - Кто вы? - спросил Джоэл.
        - Уполномоченные по жилищным вопросам от цитадели Кнопф и Клайф, - отчеканили они почти хором. Рты их двигались механически, как у деревянных щелкунчиков для орехов. Сперва они показались близнецами, но вскоре глаз уловил некоторые различия, по большей части формальные - вроде родинок или горбинки на носу. В остальном они смотрелись единым существом.
        - Что вы хотите сделать с этим помещением? - со скрытой враждебностью спросил Джоэл, когда уполномоченные с громким чеканным топотом ворвались в приотворенную дверь квартиры покойного.
        - Передать в пользование нуждающимся. Комната будет разделена на две части. Согласно новым нормативам, - объяснил один из них, доставая линейку для измерения метража, то ли Кнопф, то ли Клайф, Джоэл так и не разобрался.
        - А вам вручается экземпляр новых правил расселения по Кварталу Охотников, - всучил ему бумагу второй. Джоэл застыл с небольшой брошюркой, напечатанной в типографии цитадели. Желтая бумага шелестела от набегавших порывов сквозняка из приоткрытой двери: снаружи собирались тучи новой грозы.
        - Джо, представляешь, меня выселили! - послышался голос из-за входной двери.
        Джоэл поспешно открыл. Ли стоял растерянно и нерешительно, как нищий странник, опасавшийся войти без разрешения. За собой на маленькой сломанной тележке с тремя колесами он волочил тяжелый сундук и два тюка сверху него. Любимую треуголку он, конечно, «нес» на голове, но она не возвращала ему вид самоуверенного повесы.
        - Ты вовремя… Здесь такое дело, - начал Джоэл, но Ли перебил его:
        - Я думал, сам съезжаю, а меня еще поторопили! Что к Хаосу творится?
        - Попросим не выражаться, охотник Ли, - оборвали его уполномоченные. - В связи с усложнившейся ситуацией ряд помещений, где проживали охотники, стал непригоден для эксплуатации. По новому распоряжению комната выделяется на двух человек. Пока составлены предварительные списки подселения. Есть возможность обжалования в случае личной неприязни. Но все изменения допустимы строго в рамках новых предписаний.
        И снова то ли Кнопф, то ли Клайф требовательно сунул Ли в руки желтоватые скрипучие листы свежей брошюры. Тогда до Джоэла дошел смысл новых правил, он торопливо всмотрелся в текст, увидев ряд адресов и по две фамилии возле каждого.
        - Ли, ты у меня. Не волнуйся, - прошептал Джоэл, видя, как на щеках напарника выступает лихорадочный румянец непонимания и гнева. Глаза его беспорядочно шарили по углам общего холла, точно он потерял какую-то важную вещь.
        - Спасибо Уману, - нерешительно пробормотал он.
        - Да, наверное, спасибо.
        - Распишитесь здесь и здесь, господа. Решение по помещению первого этажа будет принято в кратчайшие сроки. Просьба не занимать его и не загромождать общий коридор. Благодарим и откланиваемся.
        Молодцы и не думали на самом деле кланяться или хотя бы головой кивнуть. Они синхронно, как фигурки часовых механизмов, шагнули назад и захлопнули за собой дверь. Без них сделалось немного легче. Только Ли застыл посреди коридора с опущенными плечами, подавленный и сникший, как оплавленная свеча.
        - Давай помогу с сундуком, - предложил Джоэл. - Вдвоем его наверх легче переносить. Помню, я после выпуска из академии свой тащил… с Уманом! Представить сейчас - смешно. С Верховным Охотником! А тогда - двое мальчишек, тащащих сундук.
        Но Ли не смеялся, Джоэл говорил много и быстро больше для себя, справляясь с волнением. Он радовался, безгранично и неконтролируемо, как победитель, взявший главный приз в соревнованиях. Но Ли не разделял его восторга.
        - Ты давно здесь, я смотрю. Хорошая мансарда. А я уже много домов сменил… Нет у меня дома, - только тихо отозвался он, подхватывая тюки и таща их наверх. Потом он спустился, и вместе они в понуром молчании подняли сундук.
        - Ну вот, Джо… - выдохнул Ли, кладя на стол треуголку. Он застыл посреди мансарды, теперь рядом стояли их сундуки, рядом висели плащи. И Джоэл радовался, что будет видеть такую картину каждый день. А Ли отчего-то печалился, кривился от неуловимых сомнений.
        - Да, вот, - кивнул Джоэл. - Что вот?
        - Ты рад? - обиженно осклабившись, спросил Ли. - Вижу, что рад!
        - Вполне. А ты будто нет… - засомневался Джоэл. Его пугала эта перемена. Ли сотни раз приходил в мансарду, сотни раз они безраздельно принадлежали друг другу. Но теперь, когда небольшая полузапретная мечта обоих обрела законные основания, возлюбленный вдруг не находил себе места, одинокий и как будто всеми покинутый.
        - Ну, что сказать. Куда я теперь приведу Лулу и Мартину? - невесело усмехнулся он.
        - Выгонишь меня на улицу, если тебе так захочется их привести.
        Джоэл подошел к нему и взял за руку, успокаивающе привлекая к себе. Ли встрепенулся и поцеловал, прошептав:
        - Не захочется. Я уже давно думал о том, что нам стоит…
        Их пальцы сплелись, лицо обжигало дыхание возлюбленного. Хотелось осуществить все свои недавние фантазии, даже несмотря на усталость. Они существовали в состоянии вечной измотанности, отсутствия нормального отдыха, в ожидании бунта или эпидемии сомнов. Так что же тогда, вовсе не жить, не чувствовать, не любить? Отдать себя на волю вечной тоски. Джоэл сопротивлялся этой незримой наступающей серой тени тотального безразличия. Сопротивлялся, когда зарывался пальцами в волосы Ли, перебирал их, целовал его ладони, вдыхая желанный горьковатый запах.
        - Стоит жить вместе. Да, я тоже думал… Что никакие мы не друзья, Ли, - улыбнулся Джоэл.
        - Но знаешь… я не… - вдруг отстранился Ли, резко отвернувшись к окну.
        - Чего ты боишься, Ли? - насторожился Джоэл.
        - Своих снов, - признался любимый с тяжелым присвистом.
        - Но ведь я обещал охранять их.
        - Не в том дело. Хотя, может, в скором времени я смогу тебе рассказать. Но не сейчас. Пока не сейчас. Ладно, столько всего свалилось на нас! А еще раскидать бы вещички.
        Ли погружался в разочаровывающую суетливость. На столе осталась незамеченной бутылка сидра, а все жаркие фантазии рассыпались хлопьями пепла. Джоэл буквально чувствовал, как из кожи Ли лезут незримые колючки, не позволявшие дотронуться до него, обнять, успокоить, поклясться, что отныне они навечно останутся вместе. Его тяготила давняя тайна, хотя Джоэл простил Ли любые проступки, которые тот мог совершить в прошлом.
        - Так что, мы будем проверять эти адреса? - деловито поинтересовался Ли, наткнувшись при разборке тюков и сетей на потертые страницы. Он ловко уводил от темы, но зато и сам отгонял тяжелые думы. На губах его уже играла привычная очаровательная улыбка азарта.
        - Пусть Вермело немного успокоится. Рыжеусый не вылезет со своей агитацией, - ответил Джоэл. В сложившейся ситуации новое расследование - да еще инкогнито - ощущалось лишним грузом. Но пойти и сдать в вещдоки улику они уже опасались из-за неизбежных вопросов, ответы на которые не придумал бы самый искусный лжец.
        - Знаешь, Джо, странная книжонка. Здесь дважды значится адрес… из Квартала Прокаженных. А там публика неплатежеспособная, по-моему, - внезапно заметил Ли, небрежно перелистывая страницы.
        - Да, будь ты богач или нищий, в придел изгоев еда привозится в обмен на труд больных, которые выносят мусор.
        - Это жестоко. Но что там может делать Рыжеусый?
        - Изготавливать свое зелье! - предположил Джоэл.
        - И раз агитировать пока некого, это единственное место, где он может спокойно отсидеться и приготовить новую партию, - сообразил Ли.
        - Не факт, но проверить надо, - задумался Джоэл. - Проберемся в квартал прокаженных, если ты не боишься.
        Выходило, что у них оставалось не так много времени до восстановления нормальной жизни города со всеми снующими по улицам попрошайками и торговцами, среди которых и прятался контрабандист. Его дело выглядело маловажным в сравнении с пришествием Легендарного Сомна. Но бунт в юго-западных трущобах начался с разоблачения борделя, куда Рыжеусый сбывал свой товар. А потом посреди сражения совершенно случайно возник Вестник Змея. Совпадения, кругом сплошные глупые совпадения без нужных доказательств.
        - Бояться? Джо! Обижаешь! Уж кто-кто, а не я! - залихватски воскликнул Ли.
        - Сначала отдохнем немного. Стар я уже сундуки по лестницам таскать, - шутливо повел плечами Джоэл.
        - Нашелся старик! - рассмеялся Ли. И Джоэл почти успокоился: тему кошмарных снов они пока не затрагивали. Впрочем, отметить новоселье все равно толком не удалось. Они выпили по стакану сильно разведенного сидра, заев его сморщенным картофелем и сушеным мясом из пайка охотников, а потом просто легли и заснули на положенные пять часов.
        Они радовались, что после бунта цитадель, как и гарнизон, переполнена пленниками и охотников отправляют в подвалы реже, чем обычно. Риск превращений, конечно, сохранялся, даже повысился после всех потрясений, но охотников намеренно оставляли в самом Вермело на случай новых стихийных выступлений.
        Впрочем, в этот день жизнь города текла спокойно, не считая разразившейся грозы с ливнем. Крыша немного протекала, мелкие капли барабанили о дно подставленной под течь умывальной лохани. Но в мансарде витало уютное тепло. Рядом мерно дышал Ли. Джоэл не удержался и крепко обнял спящего возлюбленного, украдкой поцеловав в шею. А потом и сам заснул, убедив себя: «На пять часов можно успокоиться, отпустить все вопросы и страхи. Хотя бы на пять часов. Есть и другие охотники в Вермело. Например, Энн и Батлер… Все хорошо. Да, хорошо».
        Только перед пробуждением Джоэл встрепенулся от ощущения чьего-то злого присутствия. Он схватил меч, по традиции всех охотников стоящий возле кровати. В Ловце Снов брыкалось нечто, темное, бесформенное, хотя бесформенное лишь на первый взгляд. Сперва привиделись лохмотья Разрушающих, но вскоре среди неразборчивых химер проявились отчетливые контуры и линии: в ловушке кошмаров ухмылялся и вздрагивал безобразный омерзительный старик в черном сюртуке приличного господина. Его сизые космы свисали до плеч, кривые желтые зубы скалились в хищной ухмылке, седая щетина торчала ежиными иглами. Джоэл уже видел его, наверное, два или три раза среди вихря кошмаров любимого. Но никогда не задумывался, что за тварь терзает подсознание Ли.
        - Бифомет Ленц? - шепотом воскликнул Джоэл, сам не до конца пробудившись. Невероятные предположения сплелись безумной версией А старик скалился и беззвучно смеялся из Ловца Снов.
        Ли не просыпался, но голова его металась по подушке. Он судорожно брыкался и случайно ударил пяткой по колену напарника. Джоэл вздрогнул и окончательно пробудился. Он вскочил и проворно вонзил меч в сердце кошмара. Хлынула иллюзорная кровь, сон растворился, так и не обретя материальную оболочку.
        - Джо… я не хочу обращаться. Не теперь! Только не теперь! - прошептал Ли, вцепившись в плечи Джоэла, когда тот вернулся на место. - Я не могу так подвести тебя.
        - Ты не обратишься, Ли, ни в коем случае. Теперь я с тобой. Всегда с тобой. И ни один кошмар не причинит тебе вреда, - успокоил его Джоэл, нежно проводя по щеке любимого, убирая с его высокого лба спутанные и слипшиеся от холодного пота пряди волос.
        - Спасибо, - прошептал Ли, остекленевшим взглядом уставившись в потолок. Он покосился на Ловец Снов, затем недоверчиво на Джоэла, убиравшего меч в ножны.
        - Ну, не раскисай, напарник! Сегодня мы хотели схватить Рыжеусого!
        - Так точно! - кивнул Ли и бойко вскочил. Он кидал себя в веселье, как камень из пращи, заставлял смеяться, когда балансировал на грани срыва. Так он жил, таким был с самого первого дня знакомства. Но теперь Джоэл надеялся узнать истинную причину его кошмаров и излечить душу Ли, отогнать от него всех монстров. Тогда бы и мансарда превратилась в особняк из грез.
        Глава 21. Предел изгоев
        Собрались они быстро, до смены оставалось достаточно времени. На визит в предел изгоев они не рассчитывали потратить больше двух часов, если там не ждало что-то пострашнее заразы. Джоэла посещали смутные сомнения, Ли же старательно запасался перчатками и повязками на лицо, которые они хранили на случай работы в задымленных кварталах или помещениях. Но лепра вроде бы не передавалась по воздуху, мусорщики каждый день встречались с «изгоями» у калитки запретного забора. Или передавалась? Никто толком ничего о ней так и не узнал. Заболевали ей реже, чем чумой, но угасали долго и мучительно.
        - Итак, твой план безупречен: мы нарушаем все правила, перелезаем через забор или влезаем через щель, подкупая знакомых караульных. И… идем по нужному адресу, - подытожил Ли, когда они выходили из дома.
        - Ты говори потише, - криво ухмыльнулся Джоэл. Он и правда знал, кто постоянно сторожит забор: обычно специальные караульные от гарнизона следили за тем, чтобы прокаженные не проникли в город. Двоих охотников, которые намеревались вломиться в запретную зону, а не сбежать из нее, пропустили бы, достаточно сказать про расследование и показать удостоверение. К тому же после встречи с Легендарным Сомном Джоэла начали узнавать практически в лицо, да еще кто-то распространил слух о переданном мече самого Нейла Даста. Никаких привилегий такая известность пока не принесла, оставалось надеяться, что хотя бы проблемы не умножатся.
        - Да ты прямо звезда, оперный див!
        - Вот видишь, работает, - обрадовался не без гордости Джоэл, когда их пропустили через блокпост без предоставления документов.
        После бунта Вермело превратился в крайне неприятное место: в конце каждого проспекта маячили небольшие палатки военных, отряды останавливали у границ Кварталов, дворы перегородили дополнительными заборами. А тех, кто пытался перебраться незаконным путем - садами, по крышам, через подвалы - арестовывали или расстреливали на месте в случае сопротивления.
        Собиравшихся на улицах в группы немедленно разгоняли, даже если кто-то намеревался отпраздновать свадьбу или помянуть покойного. Праздников в эти дни случалось куда меньше, чем похорон. Повсюду мелькали потерянные погорельцы, обезумевшие вдовы, чьих мужей заточили в темницы, осиротевшие дети, израненный скот.
        У края Квартала Палачей посреди улицы Джоэл заприметил знакомого мальчишку-рикшу и сперва обрадовался, что тот остался жив в этой свалке. Но потом присмотрелся: парнишка окосел на левый глаз, щека с той стороны у него скрывалась под слоем грязного бинта, а повозка лежала на боку с оторванным колесом. Джоэл захотел подойти и чем-то помочь, но понял, что вряд ли способен предложить что-то, кроме дешевых словесных утешений: калек в академию не брали. А на бюрократские должности в Цитадель либо приглашали с квалификацией, как Кнопфа и Клайфа, либо из милосердия оставляли своих же инвалидов, как Грэма и Бима. Поэтому Джоэл отвернулся и прошел мимо, ощутив себя циником, но лишь на мгновение. Он давно усвоил, что в Вермело нереально помочь всем. Нереально быть человеком. Нереально жить счастливо. Важно сохранять и содержать в порядке то, что у них еще уцелело. Но этого не понимали устроители стачек и подстрекатели к бунту.
        На улицах повсюду встречались следы разрушений: вывороченные булыжники, перевернутые телеги, разломанная мебель, перья из подушек, растоптанная утварь. Пятна крови, въевшиеся в серую штукатурку домов. Только трупы убрали, выкинули за стену силами угасающих прокаженных.
        - Стой, кто идет! - встрепенулся караульный у края знакомого мрачного забора. Перелезть незаметно все-таки не удалось.
        - Охотники! Расследование привело нас сюда.
        Разбирательства оказались короткими. Ли в качестве взятки отдал нарядный шейный платок с золотой фигурной булавкой - редкость прошлых лет, а Джоэл мешочек с деньгами. То и другое все равно обесценилось бы, если бы город окончательно вышел из-под контроля. Но молодой солдат бастиона, похоже, не догадывался об этом.
        - Ну, Ли, если мы никого не найдем, то придется отчитываться перед Уманом по всей строгости. Мы и так дел натворили, - ворчал Джоэл, когда они, словно шкодливые мальчишки, влезали в заборную щель на месте любезно отодвинутой доски.
        - Никогда тут не был. Ну и вонь! Они трупы не убирают? Вроде же со всего города убирают! - фыркнул Ли, надевая повязку на лицо и навязывая на голову тюрбан из старого полотенца. Так они напоминали караванщиков канувших в Хаос стран, из которых происходили предки святителя Гарфа.
        - Нет, Ли. Они сами - почти трупы, - понизив голос, сказал Джоэл. Он осмотрелся и сверился с картой. Нужный адрес находился недалеко от забора, но при этом близко к стене, к запретной калитке в Хаос!
        Предел изгоев вытянулся вдоль самой стены. Ходили слухи, квартал не страдает перенаселением, потому что безнадежных больных сразу отдают в жертву Змею и поэтому тварь милует тех, кто выносит мусор и трупы за стену. Но иные утверждали, что те самые безнадежные больные счастливо излечиваются по ту сторону или вовсе превращаются в невиданных зверей. Джоэл впервые задумался, как мало он интересовался всем, что не касалось работы.
        Прокаженные видели мир Хаоса, видели, может, и самого Змея. Но никто их не спрашивал, никто не записывал рассказы полубезумных теней в бурых балахонах и зловонных повязках. Они встречались в запретном квартале безмолвными призраками, многие держались за стены ветхих никогда не ремонтировавшихся строений, иные неподвижно сидели у порогов, не в силах встать. Кто-то в помутнении рассудка шумно выкрикивал неразборчивые слова.
        Джоэл с Ли старались двигаться незаметно и тихо, не наступая лишний раз на помои и обходя жителей. Впрочем, любопытства к вторжению охотников никто не проявил.
        «Вот, где начинается Хаос. А не за стеной», - подумал Джоэл. Впервые он осознал, как тяжко всем этим людям еще и работать за еду, вынося трупы. Квартал выглядел менее живым, чем даже трущобы, хотя в прошлые века его застроили добротными каменными домиками зажиточных портовых торговцев, которые командовали артелями рыбаков. Теперь же здесь даже воздух оседал на губах хлопьями безвкусного пепла, частичек разложения. Джоэл шумно выдохнул под повязкой, отгоняя от себя ложные ощущения. Все лишь игра воображения, брезгливость, животный страх заболеть. Если они все верно поняли, Рыжеусый ничего не боялся. Впрочем, бунтовщики в трущобах тоже выпустили сомнов, не догадываясь, что их же первыми и растерзают.
        - Джо, за что же их всех так? - тихо подал голос Ли. - Вон тот, кажется, когда-то в театре выступал.
        Он указал на согбенную фигуру, медленно бредущую вдоль стен. Несчастный несколько раз падал, охал, но поднимался и шел дальше, едва переставляя чумазые босые ноги, на которых ярко проступили следы лепры.
        - Это карантин, - вздохнул Джоэл. - Чтобы весь город не заразился.
        - Карантин… И рабство! А еще я слышал, некоторые секты говорят, что бог так отмечает людей за их грехи. Бред какой-то.
        - Бред, согласен. Насчет превращений так же говорили. Пойдем скорее.
        Время в Пределе Изгоев текло как-то иначе, точно его коснулся Хаос, закрутил и вывернул. И солнце словно бы не проникало сквозь иллюзорный бурый туман тяжелых испарений. Запах гниения расползался от стены, запах свалки и заброшенного кладбища. Это только богачам из старинных аристократических фамилий позволялось обретать приют в семейных усыпальницах, оставшихся на территории особняков. Остальные же с детства знали, куда их отправят в последний путь. «Точно как проводники в царство мертвых», - присматривался к обитателям квартала Джоэл. Живых многие напоминали лишь тем, что кое-как двигались.
        - Сдается мне, здесь собраны не только прокаженные, но и все неизлечимо больные, которые еще способны какое-то время приносить пользу городу, работая за еду, - задумался Ли, оглядываясь вокруг.
        - Это снова крамольные речи, - осадил его Джоэл, хотя внутреннее полностью соглашался.
        - Здесь никто не услышит, - недовольно отозвался Ли.
        - Мы уже пришли, - кивнул Джоэл на двухэтажный дом серого камня, который выглядел приличнее, чем многие: по крайней мере, затворенные дверь и ставни крепко держались на петлях.
        - Ну что, «постучимся»? - воодушевился Ли. - Вроде внутри никого. Если они там не затаились, поджидая нас.
        На всякий случай они обнажили мечи и без лишней деликатности высадили вдвоем дверь, хотя замок оказался крепче, чем они полагали. Внутри глаза не сразу привыкли к сумраку. Помещение первого этажа напоминало захламленный чулан с множеством предметов: на одном столе, который больше походил на тесак, расположились ряды закопчённых колб, реторт, спиртовок и перегонных аппаратов. На другом кто-то забыл грязную глиняную посуду после не слишком сытной трапезы. Возле потухшего камина еще вился дымок и аромат еды, а на колышках сушились дырявые носки. В углу же красовался огромный печатный станок, облупленный и явно списанный из-за негодности, но, похоже, ловко починенный Рыжеусым или его подельниками.
        - Мы пришли по верному адресу. Он тут живет. Это не точка сбыта, - заключил Джоэл.
        - Ай да я! Ай да молодец! - хлопну его по плечу Ли.
        - Да, чутье. Хм, угли еще теплые… Интересно, где хозяин.
        - Как же у нас боятся ходить в Предел Изгоев, что тут стало выгодно прятаться контрабандистам! - посетовал Ли.
        - Эти крысы всегда были разносчиками эпидемий. Не хуже, чем обычные крысы. В городе, скажем, чумной карантин, суда не пускают, а они нет же, пронесут какой-нибудь товар с зараженного корабля - и прощай карантин, - зло отозвался Джоэл, вспоминая некоторые познания из истории прошлого Вермело, пока Ли осматривался.
        Вокруг все пестрело от охапок сушеных трав и веревочек с нанизанными грибами, развешанных под потолком. Стояли коробки, ящики и плетеные корзины. Все расположилось надежным и спокойным хламом, не предполагая срочной эвакуации. Хозяин ощущал себя в безопасности в пределе изгоев. Карантинную зону не патрулировали ни охотники, ни военные из-за боязни заразиться. А если кто-то и проводил проверки, от него могли так же откупаться, как они с Ли от караульного.
        «Пейте микстуру от сновидений! Защитите себя и близких: не видьте сны!» - прочитал Джоэл на небольшом листке, лежащем на станке. Черно-белый буклет демонстрировал некрасиво намалеванного улыбающегося человечка с длинными усами и в мятом цилиндре.
        - Знакомый лозунг? Он еще и рекламные брошюры печатал. Вот же делец! И бумагой разжился, не иначе из цитадели спер! - хмыкнул Ли, уперев руки в бока. Он опрокинул деревянный ящик, и из него серым фейерверком посыпались на пол небольшие листки.
        - Подготовился он знатно. Не верится, что мы так легко попали по адресу, - поражался Джоэл. Ли же поднял с каминной полки врезавшиеся в память накладные усы и со смехом приложил к своему лицу:
        - Ну как, мне идет? Теперь я Рыжеусый! У-у-у, ловите меня!
        Внезапно на лестнице, ведущий на второй этаж, послышалось движение. Охотники вскинулись, выхватывая мечи и увидели нескладного тощего человека и жмущуюся к нему худенькую девушку. Тень от тяжелой потолочной балки скрывала их лица, но силуэты узнавались даже в полумраке. Похоже, хозяева не сразу заметили вторжение. Судя по соломе и серой пыли, прилипшей к волосам и одежде, они что-то делали на чердаке. А теперь замерли, в ужасе косясь на дверь. Джоэл отступил на пару шагов, загораживая проход отставленным в сторону клинком. Хозяева дома неуверенно спустились на пару ступеней ниже, и не осталось сомнений: счастливый случай позволил не только отыскать логово, но и застать самих контрабандистов.
        - Как вы сюда… - начал с недоуменным гневом Рыжеусый, но тут же вздрогнул в панике узнавания: - Охотники! Грета, беги!
        Девушка рядом с ним вскинулась, подхватив пеструю юбку, и метнулась наверх. Рыжеусый растопырил руки и ноги, преграждая путь, прикрывая отход подельницы. Он намеревался и сам сбежать через второй этаж, наверное, по крышам соседних домов, но Джоэл оказался быстрее. В два звериных прыжка он преодолел расстояние от порога двери до верхней ступени отлогой лестницы. Руки он всегда умел выкручивать мастерски, с Рыжеусым борьба оказалась недолгой. На этот раз охотникам помог эффект внезапности. Похоже, преступник слишком крепко верил, что в запретный квартал не сунется ни одна ищейка.
        - За ней, Ли! Нельзя упустить ее второй раз! - крикнул Джоэл подоспевшему Ли. На лице напарника читалось невероятное удивление, точно его лишили титула лучшего скорохода. Он с явной досадой без колебаний стремительно кинулся за сообщницей. Сверху донесся звук бьющейся посуды, короткий визг, треск рамы и звон стекла.
        - Гадина, ты мне глаз чуть не выбила, - прорычал Ли.
        - Грета! - взвыл Рыжеусый и, не боясь приставленного к горлу меча, хитрой куницей вывернулся из захвата Джоэла, пнув в колено. То ли отозвалась старая травма, то ли Джоэл просто отвлекся, но преступнику удалось выскочить наверх.
        Джоэл, выругавшись, опрокинул его у последней ступеньки лестницы, придавил своим весом, не боясь, что они оба могут кубарем скатиться вниз и сломать шеи. Времени на опасения не хватало.
        Распахнутое окно расплескалось расколотым небом. На этот раз вместо черной шали она оставила клок своих кудрявых волос и лоскут с яркой юбки, зацепившийся за гвоздь. Ли уже выскочил наружу и скакал прытким кузнечиком по разваливающимся крышам ветхих хибар. Мостков для охотников там никто не сооружал, но напарник справлялся на ура без стимуляторов. Но и гадалка Грета ему не уступала, недаром она сбежала тогда в трущобах.
        - Беги, Грета, беги к калитке! Нельзя допустить, чтобы результаты наших трудов пропали! - истошно кричал Рыжеусый, пока Джоэл заламывал ему руки и связывал их тугой веревкой, захваченной на случай такого спонтанного задержания.
        «Ничего, гадалку мы еще изловим. Мозг здесь он. Она - последовательница», - успокаивал себя Джоэл, но желал Ли удачи и сокрушался, что Рыжеусый отнимает драгоценное время своими жалкими трепыханиями. На что он надеялся? Охотники видели достаточно, чтобы накрыть всю его лабораторию вместе с агитками, а вторую такую же он бы уже не построил. Или существовали ее аналоги? Или где-то в других трущобах у стены, а может, в заброшенных горных рудниках другой Рыжеусый продолжал изготавливать зелье? Джоэла посетила смутная идея, что они поймали лишь одного из обширной сети агентов. Среди колец этой змеи все не показывалась голова: ни во время первого бунта, ни во время стачек, ни теперь.
        И все же охватывала радость охотничьего пса, отлично выполнившего свою задачу, даже если без четкой команды хозяина. Джоэл надеялся лишь на то, что Рыжеусый не действовал с согласия правительства - какого-нибудь судьи Норта - и попустительства Умана. Неспроста же взятая на анализ жидкость из пробирок затерялась в архиве вещдоков. А если все так, то им с Ли не оставалось смысла служить цитадели. Пока же размышления и сомнения отставлялись в сторону, реальность требовала захватить вторую преступницу и придумать, что делать с ее главарем и, очевидно, любовником.
        - На улицу! Ну, пошел! Шагай, гнида! - прорычал Джоэл, рывком поднимая задержанного. Тот неразборчиво застонал и дернул вывернутыми за спину руками, возможно, Джоэл опять перестарался и вывихнул их. После сражений с толпами чудовищ они привыкали прилагать больше усилий, даже если приходилось столкнуться с людьми. Поэтому-то допросов в цитадели боялись куда больше, чем в застенках Бастиона Эскуидон.
        - Молодец, Ли, хорошо гоняет. От Ли никто не уйдет! - зло хохотнул Джоэл, когда по улице мимо них пронеслась гадалка, а за ней напарник с мечом.
        - Грета, к калитке! К калитке! Он не выживет в Хаосе, а ты выживешь! Брось меня! Я тебя потом найду! - крикнул ей вслед Рыжеусый и тихо простонал: - Ох, девочка моя, как я тебя обманул, как я мог допустить вторжение…
        - Ты поплатился за свои преступления, - оборвал его нытье Джоэл, подавив желание отвесить крепкую оплеуху. Ли, между тем, упрямо бежал за невероятно прыткой Гретой. Ее ловкие движения навели на мысль, что гадалке кто-то вколол стимуляторы охотников или более крепкое и опасное снадобье. По крайней мере, лучший скороход цитадели за ней не успевал, а Джоэл едва замечал, как она перепрыгивает через стихийные баррикады и сокращает себе путь по крышам. Ли даже запыхался, дневное время не позволяло ему применять стимуляторы. Зато Грете свет не мешал, она видела ясно, судя по тому, с каким проворством кинулась к замку неприметной калитки мусорщиков. Одним ударом руки она снесла тяжелую цепь вместе с ручкой и дернула дверь на себя.
        - Ли! Стоять! Назад! - гаркнул Джоэл, и Ли резко затормозил, оставляя борозды от сапог на дорожной грязи. Мостовая в пределе изгоев давно уже не просматривалась. Только бурый кирпич стены выглядел надежно в этом средоточии разложения. Но вот распахнулась калитка - и за ней разверзлась чернота, неизвестность и тотальная ненадежность. Хаос. Та самая смерть, которую боялись называть, о которой ходили легенды и которой пугали неправедных. Вместе с темнотой хлынул сшибающий с ног запах свалки. Но Грету ничего не останавливало. Повинуясь приказу, она бросала сообщника, точно они оба служили некой высшей цели, которую считали важнее собственного благополучия.
        - Твоя подопытная бежит на верную смерть, - поморщился Джоэл.
        - Нет! Ты ничего не знаешь о мире за стеной, - воодушевленно возразил Рыжеусый, ликуя даже в путах, точно это он только что скрылся в неведомом пространстве вечной ночи. - Там есть море и маяк, зеленый маяк! Нас ждут!
        - Никто вас не ждет, кроме Змея и Разрушающих, - вырвалось у Джоэла, и он едва не добавил: «Я сам видел».
        - Мы упустили ее, Джо, - посетовал подоспевший Ли, он вздрагивал и отплевывал вязкую слюну, опираясь ладонями о колени. Сил на новый рывок у него не осталось, потому что он соревновался не с человеком, а с неким творением безумного ученого. Рыжеусый завороженно глядел на распахнутую калитку.
        - Закройте ее! Немедленно! - приказал Джоэл, лишь теперь замечая, что на площади толпятся прокаженные. Они выползали робкими вечерними тенями в серых одинаковых балахонах. Не все понимали, что происходит, разум некоторых давно ушел в страну бесконечного сумрака, поэтому кто-то пугливо взирал на драку, а иные заходились истерическим кашляющим смехом. Бывший актер, которого узнал Ли, стоял неподалеку и ненормально аплодировал, срывая коросту с ладоней.
        - Браво! Лучшее представление! Браво, маэстро! - кричал он, и Ли отшатнулся, прячась за спину Джоэла. Внезапный страх сковал его всего на пару секунд, точно схватил за горло темный призрак из прошлого.
        «Ли, не связан ли ты с Бифометом Ленцем? Хотя как Бифомет связан с театром? Только о чем твои сны, все эти образы?» - невольно подумал Джоэл, вспоминая мерзкого старика, которого недавно порубил в Ловце Снов. Но в тот момент занимали более насущные вопросы. Больные не слушались, а команда мусорщиков с новой цепью и замком все не прибывала. Из-за стены же тянулся едкими щупальцами холод, смешанный с тленным запахом, оседавшим тошнотой в горле.
        - Хаосов мрак! Закройте же калитку! - проревел Джоэл. Наконец-то появилась группа прокаженных со знакомыми желтыми повязками на плечах: знак команды мусорщиков.
        Внезапно за стеной послышалось движение, короткая возня и щелчок колоссальных зубов. А потом истошный женский крик, оборвавшийся в считанные мгновения. Следом за ним настала давящая тишина, только воздух дрожал, как от чьего-то глубокого тяжелого дыхания. Почудилось, что в узкий лаз заглянул необъятный алый глаз с вертикальным зрачком и уставился прямо на Джоэла, а потом на Рыжеусого, насмешливо, с ехидным торжеством сытой рептилии.
        - Грета! - закричал Рыжеусый, но его вопль перешел в жалкий скулеж: - Все насмарку.
        Плечи его поникли, голова упала на грудь, и сам он едва устоял на ногах, как марионетка с оторванными ниточками. Джоэл удержал его за веревку, сковавшую запястья. Больше преступник не сопротивлялся, обвиснув безвольным мешком. Джоэл тоже застыл, вцепившись железной хваткой в контрабандиста, но восприятие его уплывало предельно далеко от реальности. Исчезли каменные дома, стерлись помои под ногами, а прокаженные напоминали летающие скелеты из снов, Разрушающих. Осталась бесконечно огромная воронка и Змей, тянущий в нее пропащие души обреченных на превращение. И его, снова его влекло к эпицентру катастрофы, к основанию этого смерча. Но не приходил на помощь Каменный Ворон, его искусал и изранил Змей, теперь он умирал где-то у святителя Гарфа. Бред… сплошной бред! И как некстати! Все из-за парализующей вони, не более того. Безмолвные мусорщики уже несли цепь, уже скрипели петли.
        «Значит, нет ничего за стеной. Нет никакой жизни, всех ждет только Змей и Разрушающие. Вермело - последний фрагмент картины под названием «Человечество». И сколько нам всем осталось?» - с фаталистичным пафосом подумал Джоэл, поражаясь, откуда в такой напряженной ситуации у него нашлись в голове все эти аллегории.
        - Все, уходим. Теперь уж нет смысла скрываться…
        - Грета… - все сокрушался и плакал Рыжеусый. Они повели его обратно к забору, но уже к официальному выходу. Скрываться и правда не имело никакого смысла: история с калиткой наделала слишком много шума. И мусорщики по протоколу, вероятно, уже телеграфировали о нарушении порядка.
        - Посмотрим, что у него в карманах, пока Уман не отнял? - скривился Ли, ничуть не проникаясь горем преступника. Джоэл же едва ли кожей не чувствовал, как разрывается от разочарования душа задержанного. Боль утраты и расколотых надежд битым стеклом прорезалась сквозь плоть и одежду, ее осколки впивались в разум Джоэла тяжелыми думами. В миг гибели гадалки Греты он осознал, как мало шансов на спасение, пока за стеной караулит эта тварь, Змей. Мусорщики выносили трупы строго по часам, за годы работы они, похоже, научились высчитывать, когда есть шанс выйти на свалку и остаться живым. Да и прокаженных никто не берег. Кто-то наверняка сам мечтал о смерти.
        Вывести через узкий лаз целый город - нереально. Да и куда? В мир, о котором они годами грезили, вспоминая его книжные красоты. В мир, которого нет и не было. В мир, который захватил Змей.
        - Вроде тут опиум. - Ли деловито нюхал извлеченную из кармана жилета Рыжеусого пробирку. - И еще похоже на наши стимуляторы.
        - Осторожней там, нанюхаешься еще до галлюцинаций, - предостерег его Джоэл. - С чего бы стимуляторы помогали от кошмаров? Эй ты, признавайся, есть у тебя в микстуре опиум?
        Он встряхнул Рыжеусого, тот механически разжал губы и просипел:
        - Есть.
        - А стимуляторы?
        - А вот этого я вам не скажу, - выплюнул он, слабо, но яростно топнув ногой.
        - Значит, есть.
        - Что в твоем зелье? Зачем оно?! - встряхнул его за плечи Ли, тыча в лицо пробиркой. Рыжеусый неприязненно отвернулся и кинул прощальный взгляд на затворенную калитку.
        - Чтобы выйти за стену, - медленно отозвался он, чеканя каждое слово, точно меч на наковальне.
        - Ты же говорил, оно от кошмаров.
        - Нет, я пытался… на самом деле пытался. Я бывший химик из Квартала Университетов. Честно! - почти прохныкал Рыжеусый и снова поник. Из глаз его потекли слезы, при возможности он бы закрыл лицо руками, чтобы никто не видел его таким, раздавленным и униженным.
        - Ты торговец наркотиками! Не более того! - категорично вынес приговор Джоэл, даже если Рыжеусый по-настоящему верил в спасение человечества. Благие намерения губили целые империи. Войны тоже начинались якобы во благо чьего-то народа, для расширения территорий или во имя лучшей доли. Зачинщики стачек тоже руководствовались как будто мотивами общечеловеческих идеалов равенства и справедливости. Но что оставляли за собой? Окосевшего парня-рикшу и вынесенные за стену трупы.
        - Нет! Я не наркоторговец! - брыкался и извивался Рыжеусый. - Я только…
        - Ты ставил опыты на людях, на горожанах, которые верили тебе. И… выходит, на Грете, - вдруг все понял Джоэл.
        - Иначе нельзя. Скажете, на вас не ставили, твари! Тупые доверчивые твари! Это вы убили Грету! Мою Грету! - взвизгнул Рыжеусый и несколько минут только клял последними словами охотников.
        - Она была твоим контактом для сбыта в трущобах? - сухо осведомился Джоэл.
        - Она была… я любил ее! Я… Твари! Изверги! Отправили ее прямо к Змею!
        Рыжеусый забился из стороны в сторону, отчего Джоэлу пришлось усмирять его парой крепких оплеух и неслабым тычком между лопаток. Только боль в вывихнутых плечах успокоила его, хоть и вызвала рвоту. Рыжеусый согнулся и исторг из себя желчь пополам с полупереваренным обедом.
        - Это вы! - повторил Рыжеусый, слегка отдышавшись. - Все вы… Весь этот город! Нас убивают!
        - Нет! Я никого не убивал! Она сама выскочила в калитку, - возмутился Ли, отвешивая задержанному новую пощечину. - Наверное, поверила твоим словам про то, как здорово будет в Хаосе после твоих снадобий.
        За малопродуктивными разговорами и перебранками они добрались до центральных ворот. Именно там Джоэл видел главного мусорщика, старика, который вроде и не выглядел больным. Теперь приходилось подозревать всех и каждого, новый очаг бунта мог таиться где угодно. В любом квартале, куда не доходило своевременное внимание гарнизона.
        - По какому праву вы, господа, перехватили мое расследование? - встретил за забором недовольный вопрос. Военные уже скрутили продажного караульного, который, очевидно, принимал взятки не только от своих не совсем законопослушных сослуживцев, но и от контрабандистов. Смешанный отряд поджидал снаружи, не решаясь идти в карантинную зону. Вероятно, собравшимся уже доложили, что враг нейтрализован.
        - Поймали с поличным. Вот шли по улице, шли, а тут листовки… Ваше расследование? А с кем имею честь говорить, господа? - тут же прикинулся дураковатым формалистом Джоэл. Ему не нравились пронзительные недовольные взгляды незнакомых охотников и отряда военных с арбалетами. Болты уже нацелились на Рыжеусого, но жест высоченного лысого охотника с черными усами щеточкой заставил солдат опустить оружие.
        - Охотник Найт и младший охотник Мио, - назвался незнакомец. Он предстал огромной мускулистой горой: квадратный подбородок, массивные плечи, тяжеленный двуручный меч за спиной. Зато его напарник отличался. Мио, очевидно, только выпустили из академии. Тощий рябой мальчишка с веснушками неловко переминался с ноги на ногу.
        - Младший охотник Мио, почему не нашел улики, которые нашли эти господа? - рявкнул на него Найт. От звучного баса содрогнулись все, даже Джоэл, но он не припоминал на досках почета имени этого самодовольного детины, который тиранил робкого мальчонку. Лучших воинов цитадели Джоэл знал по множеству боев и с блеском раскрытых преступлений, а эти двое, похоже, достаточно безуспешно искали точки сбыта. Впрочем, главная улика долгое время покоилась на дне сундука под сетями. Две команды оказались в заведомо неравных условиях, и Джоэл ощутил легкий укол стыда.
        «Все связано! Я уверен! И Вестник Змея, и Рыжеусый. И стена… Но те, кто стоят над судьей Нортом, не хотят, чтобы мы узнали всю правду, поэтому и поручают расследования разным командам», - зло подумал Джоэл. Разделенная правда не лучше лжи. Она как разрубленный труп, который раньше был человеком. Но стоит разделить - и все, нет ни формы, ни смысла.
        - Ну все, Рыжеусый, больше ты никого не отравишь своим пойлом! - довольно ухмыльнулся охотник Найт, буквально вырывая Рыжеусого из цепкой хватки Джоэла. Точно это они с Мио поймали несчастного паршивца.
        - Моим? А-ха-ха! Можете убить меня! - выгнулся преступник и едва не сбежал, ловко нырнув под массивную ручищу Найта, к счастью, Мио поймал его и оттолкнул, опрокидывая на землю.
        - Ни с места! - крикнул младший охотник, решительно выставив короткий меч, халтуру из новых творений Квартала Оружейников. Но чтобы прирезать щуплого плешивого человечка и такого бы хватило. Рыжеусый же лишь формально боялся смерти, он уже понимал, что обречен.
        - Можете отсечь голову, да хоть прямо здесь. Но я лишь скромный посредник, - заходился он смехом и плачем, корчась перерубленным червяком. - Да, я проклятый посредник. Лучше бы ты спросил, откуда мы крадем ингредиенты для зелья. И кто первым подал идею…
        - Откуда? Кто? Что ты знаешь о… - начал Джоэл, но лицо Рыжеусого внезапно вытянулось и резко побледнело. Он вскочил на ноги, вытаращив глаза и отчаянно вытягивая шею в попытке ухватить хоть каплю кислорода. Шея его стремительно распухала и покрывалась синими пятнами.
        - Стрела? - удивился тугодум-Найт, когда Рыжеусый замер у его ног. Лицо несчастного утонуло в грязи, остался торчать только плешивый затылок.
        - Яд, господин старший охотник! - с презрением прорычал Джоэл, склоняясь над убитым. Конечно, преступника ждала казнь за массовое производство наркотиков. В цитадели или в бастионе - разницы никакой. Но там еще существовал шанс получить и задокументировать ценные сведения. Теперь же Рыжеусый унес их в край теней, вся информация утонула в липких помоях у забора. И все от недосмотра и общей суетливости: чем больше сторожей, тем легче убить подозреваемого.
        - В него стреляли ядовитым дротиком, - кивнул Мио. Джоэл пообещал себе попросить для расторопного мальчишки более умного наставника. Например, того же Батлера. Потом он вспомнил, что друг теперь работает с Энн. Старых друзей здесь не хватало, возможно, Энн с ее опытом и чутьем заметила бы, откуда и кто стрелял. Но убийца скрылся, а Рыжеусый в своем смертельном танце удушья вертелся на месте, не позволяя восстановить траекторию полета дротика.
        «Проклятье, точно замешано правительство. Или бунтовщики? Хочу верить, что бунтовщики. Но что он хотел рассказать? О ком?» - судорожно думал Джоэл. Теперь он не сомневался, что в городе раскинулась целая преступная сеть.
        - Это ваша вина! Вы вмешались в чужое расследование! - тут же начал грозно оправдываться громила-Найт. Таким-то по уму и ответственности и у токарного станка опасно стоять. Не то, что улики искать. Цитадель знала, кому поручить расследование дела о поддельных стимуляторах: тому, кто ничего не поймет, только доставит избитого подозреваемого прямиком к Уману. А уж Верховный Охотник, оказавшийся вовсе не тупицей, найдет способ выведать нужные сведения. И «ненужные» сами собой пропадут.
        Теперь Рыжеусый лежал мертвее мертвого, вывалив почерневший язык. Зато Джоэл узнал явно больше, чем следовало простому охотнику. Кто-то готовился выйти за стену. Возможно, секрет крылся в крови прокаженных? Не просто же так преступный химик основал лабораторию в их квартале.
        Джоэл терялся в череде новых догадок, пока вся процессия во главе с раздосадованным охотником Найтом шествовала через Квартал Палачей обратно к цитадели. Там тело Рыжеусого передали в морг, а свидетелей немедленно заставили в изолированных комнатках писать рапорт о случившемся. Джоэл с Ли давно условились, как оправдываться, что они вырывали из рук чужое расследование: мол, увидели подозреваемого на улице, пошли по следу, догнали. Упоминать о книжке с адресами теперь было не глупо, а просто опасно. Верховный Охотник и так раз за разом испытывал их верность цитадели.
        - Ну что, Уман, снова нам слушать, что мы… провалили задание? - спрашивал неуверенно Джоэл, когда их с Ли пригласили в слишком знакомый и слишком неуютный роскошный кабинет. Поверженный волк с герба обещал являться в дурных снах, один вид хрустального графина с дорогим коньяком вызывал отторжение, от взгляда на тяжелые портьеры нервно свербело в носу, точно они пролежали в сундуках сотню лет. Кабинет Верховного - некогда друга - стал аналогом камеры пыток.
        - Вы неплохо провели поимку, - снисходительно пожал плечами Уман, удивив своим благодушием. - Если, как вы говорите, гадалка Грета принимала какой-то неведомый нам стимулятор, догнать ее и правда было проблематично. Формально провалили свое расследование Найт и Мио. Для Найта это был последний шанс реабилитироваться поле ряда глупых неудач. Вероятно, теперь останется только на патрулировании улиц. Сила без ума - колодец без ведра.
        Уман непривычно красноречиво разглагольствовал на общие темы, безмятежно помахивая рукой и сверкая крупной печаткой, точно они собрались, как в старые времена, пропустить пару стаканчиков в таверне на Рыбной улице. «Или тебе очень выгодно, что все свидетели мертвы, поэтому ты такой добрый», - предположил Джоэл и проворно спрятал невольно сжавшийся кулак под полу плаща.
        - Уман, кто, по-твоему, убрал Рыжеусого? И зачем? - спросил он.
        - Бунтовщики испугались, что он выдаст их укрытия. Но мы уже поймали убийцу. Однако он упрям. Ничего, скоро все расскажет. Ступайте! Вы помогли в расследовании, но у вас есть свое. Я все еще жду уничтожения Вестника Змея.
        «Ты мешаешь его уничтожению! - посетовал Джоэл, по привычке мысленно отвечая Уману, но вслух лишь сухо прощаясь. - Ты, и все, кто дергает тебя за ниточки! Я не могу связать факты, если все нужные сведения распиханы по чужим расследованиям».
        Уман отпустил их, но заполнение бумаг поглотило остаток крайне суматошного дня. Возвращаться в мансарду и разбирать вещи после переезда они все равно не планировали, но и писать сотни рапортов с мельчайшим описанием каждого шага им обоим не нравилось.
        - Как думаешь, что он скрывает? - спросил Ли.
        - Не в цитадели об этом, - заставил его умолкнуть Джоэл. Ли сгорбился и продолжил заполнять бессмысленный рапорт. Их кормили ложью, они в ответ тоже сочиняли с художественной изощренностью подробности случайной удачной поимки. «И так Вермело утопает во вранье», - подумал Джоэл, не испытывая и малейших угрызений совести. Зато они набросились на него, когда цитадель огласили пронзительные крики из допросной. Услышал он их уже вечером, собираясь отправляться на склады. Работал сам Уман, его зычный голос разносился по всему коридору нижнего уровня:
        - Говори! Говори, зачем ты сделал это? На кого работаешь? Говори!
        Каждый вопрос сопровождался звуком глухого удара и новыми стенаниями:
        - Я ничего не знаю! Я никого не убивал! Я просто лавочник! Просто… Просто…
        Ночью, перед выходом на дежурство, Джоэл увидел, как санитары цитадели выносят из камеры разрубленного на части сомна. «Убийцу» Рыжеусого нашли невероятно быстро, знали наверняка, кого брать. Джоэл застыл в вестибюле, опутанный Ловцами Снов, провожая взглядом невинно обвиненного лавочника. Вот она, цена их сведений - чья-то безвременно загубленная жизнь. Виноватых найти всегда легко. А границы цинизма охотников уже не поддавались описанию. Хотелось верить, что Нейл Даст в свое правление не прибегал к настолько грязным методам. Джоэл сжимал его меч, невольно желая отсечь Уману голову.
        - Нечистая совесть - нечистые сны. Он получил по заслугам, - торжествующе и назидательно сказал Верховный Охотник, спускаясь из своего кабинета по винтовой лестнице и кивая в сторону морга. Джоэл вздрогнул, почудилось, что Верховный следил за перемещениями подчиненного остаток дня. Впрочем, это уже не имело значения: Рыжеусый и Грета показали достаточно, чтобы представление об истинной сущности контрабандистов и Хаоса окончательно рассыпались.
        - Но мы так ничего и не узнали, - с притворным разочарованием посетовал Джоэл.
        - Узнаем. Если попался этот, попадутся и другие, - осклабился самодовольно Уман.
        «Проклятье. Если я попытаюсь обвинить его, то не ровен час сам окажусь в допросной. Совершенно «случайно» окажется, что я всегда поддерживал бунтовщиков. Или не я… а Ли, глупый болтун, наверняка Уман когда-то слышал эти его речи вольнодумца», - оцепенев, подумал Джоэл. И вместе с Ли они отправились патрулировать город, надеясь, что хотя бы ночь не принесет новых потрясений.
        Мрак вновь сгустился красными отблесками насмешливого глаза. Змей наблюдал и злорадно щурился, точно предвкушая новое «веселье». Джоэл озирался по сторонам, крепла уверенность, что именно теперь обязан появиться Легендарный Сомн. Меч Нейла Даста беззвучно рычал в руке, старая сталь, закаленная кровью, требовала настоящего сражения с достойным противником, а не убийства мирного населения. На сердце крепла болезненная тоска неотвратимой беды. Джоэла всю ночь изводило это предчувствие, уже забрезжили лучи Желтого глаза - и ничего не произошло. Но ощущение беды не исчезло. Вскоре Джоэл понял, почему: в цитадели у дверей вестибюля к ним вылетел навстречу бледный как полотно Батлер.
        - Энн… Она… - потерянно воскликнул он, всплескивая руками.
        - Что случилось?! - в один голос вскрикнули Джоэл и Ли.
        - Энн… - простонал Батлер, и время остановило свой ход между обезоруживающим ужасом неопределенности и его словами.
        Глава 22. Боль настоящего и прошлого
        Пространство сужалось и корчилось, как задыхающийся висельник в петле. Шаги по коридору звоном лезвий отражались от зеленого кафеля.
        - Энн ранена… Говорят, ее шансы малы… Или… Или я так услышал… я…
        Срывающийся голос Батлера тонул в нестройном мерцании электрических лампочек. Пружины накаливания трепыхались слепящим огнем, вызывая резь в глазах. Лампочки, все лампочки, а не слезы. Только по щекам Батлера сочилась соленая влага, он не замечал, как крупные капли теряются в каштановой бороде. Он не обращал внимания на нитку оторванной верхней пуговицы, не видел сбитый набок воротник серой рубашки. Упрямо оттягивал его порывистыми движениями, лишь сильнее удушая себя. С каждым шагом по направлению к госпиталю ему все больше не хватало воздуха. Он почти бредил, все повторяя и повторяя неразборчивый монолог.
        - Она выживет! - беспрестанно восклицал Ли, но его руки дрожали, угловатые плечи резко подергивались.
        - Я уже ни во что не верю, - глухо отвечал Батлер. А Джоэл молчал, голос застрял на уровне гортани, слипся комом обессмыслившихся слов. Собственные шаги и шаги друзей звучали дробью барабанов, которые обычно возвещали о казнях опаснейших преступников. Иллюзии… все только иллюзии, проклятые наваждения. Рядом шли друзья - это главное. Они застыли возле глухих створок больничного крыла. Их не пропускали, несколько санитарок указали им на грязные сапоги, беспощадно потребовали убраться подальше.
        - Где Энн? Энн, охотница… - не унимался Батлер. - Прошу, умоляю, скажите, что она жива!
        - Утром поступила? В операционной. Ждите, как все, если больше дел нет. Вас позовут, - сварливо осадила их здоровенная бабища с красным лицом, вероятно, старшая сестра. Она указала на небольшую комнату с лавками, тянущимися по стенам. Помещение напоминало камеру для мелких хулиганов и пьянчуг, только дверь и окна не перепоясывали решетки.
        - Батлер, расскажи четко и ясно, что произошло, - наконец потребовал Джоэл. Слова звучали какофонией, ордами неверных звуков, не способных ни успокоить, ни взбодрить. И даже по отношению к друзьям выходил жестокий бесстрастный допрос. Чем он лучше Умана? Так же за годы службы растерял умение сопереживать и вообще чувствовать. Известие о происшествии с Энн сперва выбило воздух из легких, но затем мыслям вернулась предельная ясность. Джоэл так привык: когда все вокруг сходили с ума от горя и потрясения, кому-то надо оставаться с холодным рассудком, чтобы не наделать глупостей. Батлер и так был на грани, вместо ответа он кинулся к двери, заламывая длинные руки:
        - Они врут мне! Энн умерла, а они скрывают…
        - Заткнись! Она жива! - прикрикнул на него Ли и оттащил от двери. - Жива, чтоб тебя! Заткнись!
        Батлер сел на место и закрыл лицо руками, погружаясь в оцепенение каменной статуи. Такие в нелепых позах застыли повсюду в Квартале Богачей, либо увековечив деяния их прототипов, либо выступая некой аллегорией. Батлер теперь предстал невозможно точным воплощением скорби и ужаса.
        Его неподвижные растопыренные пальцы, его опущенные плечи - все выдавало в нем отчаявшегося бойца, проигравшего свое последнее сражение. Его вечный бой с неудачами закончился катастрофой, и на Джоэла обрушилось чувство вины, привычное, но невыносимое: это ведь он заключил сделку с Энн. Ради этого они разворошили осиное гнездо в борделе и нашли тетрадь Рыжеусого, а потом случился бунт юго-западных трущоб, за ним стачки и новый бунт. Как будто потянулась черная цепь страшных событий, как будто все потрясения связывала единая неуловимая сила, проклявшая их с Батлером. Они оба боролись со злом и, как хотелось верить, творили добро. Но в награду получали лишь большее зло. Кто-то смеялся над ними. Сам Змей? За что над Батлером? Или только над ним, Джоэлом, видящим странные сны? Бил по самому больному: по друзьям, по боевым товарищам. Батлера уничтожал морально, Ли изводил кошмарами, а на несгибаемую Энн нашел управу в лице роковой случайности.
        - Так что произошло? - отвлекая себя от очередной теории заговора, решительно переспросил Джоэл. Батлер вздрогнул:
        - Мы… патрулировали в Квартале Рыбаков у озера Добрар. У самого берега. Внезапно… Что-то выскочило из воды.
        - Рыба? - не понял Ли. Озеро Добрар кормило город обильным уловом и никто не считал его опасным.
        - Нет, это был сомн. Прятался в воде.
        - Раньше сомны так не умели, - недовольно нахмурился Джоэл. Он замечал все больше странностей в поведении тварей. Обычно они не обладали зачатками сознания и не охотились, подобно хищникам-животным, а метались без цели и понимания того, где находятся. Но, похоже, эта тварь подготовилась к атаке, хитро притаившись под водой или в камышах. Батлер рассказывал сбивчиво, но общий смысл улавливался и ничуть не успокаивал. Мелькнуло предположение, что всеми новообращенными управляет единый разум, тот самый Вестник Змея. Но механизм все еще оставался непонятен, как и местонахождение твари. И случившееся с Энн не помогало трезво раскладывать факты.
        Джоэл сходил с ума от тревоги и, не замечая, нервно кусал грязные ногти, как в детстве. Дурная привычка возвращалась к нему в минуты предельного напряжения. Он привык действовать, сражаться, добиваться, добывать ответы. Но теперь жизнь Энн зависела от безликих врачей в белых масках, от их навыков и знаний, унаследованных от ученых прошлых времен.
        Говорили, двести лет назад почти все умели лечить, даже лепру и чуму. Оставалось быть благодарными за то, что деградирующим потомкам достались знания об изготовлении антибиотиков. Иначе лечили бы по старинке, хлебом с паутиной. Впрочем, от шока и кровопотери умирали и тогда, и в минувшие светлые эпохи без Змея.
        Джоэл не представлял, сколько времени выдержит эту гнетущую неизвестность. Хотелось верить, что Батлер преувеличивает и никто ему не говорил про невысокие шансы на выживание. Нет, нормальный врач не должен так говорить! Впрочем, обнадеживать тоже.
        - Энн так быстро разделалась с ним, так стремительно… Я думал, что все в порядке! А потом она упала… И рука… ее рука… Хаос проклятый, за что… Это я виноват!
        Батлер снова закрыл лицо крупными ладонями, плечи его задрожали. Джоэл и Ли уже не пытались успокаивать его или бить по щекам, чтобы привести в чувства. Только сели рядом по обе стороны и на два голоса тихо убеждали: ни в чем он не виноват. А он не верил и никогда бы не поверил, что все козни Змея.
        Джоэл тоже привык доверять лишь разуму, но ныне череда совпадений кидала в мир мистики, складывались единым неуловимым орнаментом и сны, и видения, и слова святителя Гарфа. Но где же тот Страж, что спасает всех? Где тот, кто защитит от несправедливых случайностей? За что страдал Батлер? За что терзались они все в когтях Змея? Джоэл не ведал, молится ли он или ропщет, задает ли вопросы или кидает ответы.
        Время терялось в изгибах пружинок, заключенных в колбы мерцающих лампочек. Они меркли и выключались, когда в окна полился яркий утренний свет. Снаружи буйствовала, как в насмешку, ласковая весна. Миновали грозы, холод уступил место теплу, развернулись листья. Березы сбросили сережки, и плодовые деревья отдали ветру свой цвет. Торжество природы не задумывалось о бедах людей, не чувствовало их страхов, не замечало боли. А раздробленная душа просила дождя, грома и молний, лишь бы заглушить в себе внутренний вой. Но комнатенка давила тишиной.
        Давно объявили пробуждение города, охотникам полагалось отоспать свои тревожные пять часов. Но какой уж сон! Внутри все смерзалось и переворачивалось, отзываясь резью вдоль живота до тошноты. Такой тревоги не случалось испытывать даже при встрече с Легендарным Сомном, но тогда-то испугался за себя, не хотел умирать, как все нормальные создания, сотворенные для жизни, а не жертвоприношений. Теперь же парализовало бессилие, кололо под языком стеклом неверных фраз. Батлер сходил с ума в самообвинении, а Джоэл сокрушал себя за это ненужное самоуничижение друга. Все Змей! Только Змей, древний асур, на которого не нашел управы и израненный Страж. Бросил их умирать и сам загибался у святителя Гарфа, как Энн где-то там, в руках чужих людей со скальпелями.
        Время не двигалось, оно набухало, как огромный нарыв, раздувалось в пределах скользкой трещащей оболочки. Хотя нет, трещали все те же лампочки, вернее, единственная лампочка, освещавшая коридорчик без окон, который отделял госпиталь от комнаты ожидания. И ничего не оставалось, кроме этого треска. Они ждали, Батлер обхватил себя за плечи и медленно раскачивался из стороны в сторону, точно ребенок, убаюкивая себя. Ли нервно вздыхал, поминутно стирая несуществующий холодный пот со лба.
        - Она не могла… Не могла после всего, что творила… - повторял он едва слышно. И Джоэл впервые осознал, насколько сильно их младший товарищ уважал матерую охотницу Энн. Он просто не верил, что она способна допустить ошибку, несмотря на все его насмехательства. Все его подколки были проделками шкодливого ученика, коим он и был в те времена, когда Энн уже вовсю рубила сомнов. Но в Вермело все менялось. Ткало иллюзию сонной неподвижности, а на самом деле фатально менялось, стремительно, в одночасье. Так добрая хозяйка, еще утром полировавшая столовое серебро, ночью обращалась в чудовище; так забитые ткачи и шахтеры внезапно выходили на стачки, а карикатурные контрабандисты оказывались беглыми химиками из Квартала Университетов.
        Джоэл терял понимание вещей, все его знания, весь опыт следователя представали бесполезными. И лишь навязчивой мыслью билось предположение: у сомнов появился мозг, как у улья или муравейника, повязанного единой волей королевы. Он живо представил Вермело, опутанный клейкими сотами, окруженный неистовым жужжащим роем - чудовищами из кошмаров и Разрушающими, этой великой армией Змея. Последний день человечества, апогей черной воронки, нависшей над ними.
        Джоэл напряг неправильное восприятие, вслушиваясь в треск лампочки и настраивая свой утомленный мозг на такую же антимузыкальную волну. Он искусственно вводил себя в подобие транса, интуитивно желая посмотреть, не протянулось ли черное щупальце к Энн. И вот - на миг, всего на миг - увидел коридоры цитадели как сплетение разноцветных линий, а среди них черные вкрапления. Похожее коснулось сержанта Райта в ночь первого бунта. Но теперь ни один из отростков не прополз в операционную. Джоэл был в этом уверен и потому успокоился, насколько возможно на грани срыва.
        А через пять минут к ним вышел молодой врач в белом халате, один из ассистентов хирурга. Выглядел он утомленно, но спокойно, как человек, выполнивший свой священный долг.
        - Она спит. Приходите завтра. В чистой одежде. Часы приема с трех до пяти, - четко отрапортовал он.
        - Она будет жить? - воскликнул Батлер, вскочив, но пошатнулся. Его пришлось подхватывать с двух сторон подмышки и усаживать на место.
        - Она потеряла много крови. Руку спасти не удалось. Рана серьезная, состояние оценивается как тяжелое. Но прогноз положительный.
        - Хвала небесным силам!
        - Вот, выпейте, это успокоительное для вас, охотник Батлер. Вы сегодня остаетесь спать в цитадели. Согласно общим инструкциям, - продолжил он, протягивая таблетку, завернутую в мятую кальку.
        - Но ему требуется отдых… Настоящий отдых! - возразил Джоэл, помня, как для него пошли на уступки. Врач оказался непреклонен:
        - Вы знаете правила, господа. Предлагаю вам больше не сидеть здесь.
        - Да-да… Рапорт, я должен написать рапорт, - забормотал Батлер, разжевывая таблетку. Ее белый фрагмент выступал над верхней губой, прилипнув к спекшейся сухой коже, и напоминал клык вампира, мифического существа из книжек. Сам же Батлер тоже выглядел не лучше ожившего мертвеца.
        Джоэл тихо радовался, что друг не кидается писать очередное прошение об увольнении из рядов охотников. Но любые ростки спокойствия растаптывало сознание: Энн больше никогда не станет прежней. И чем больше проходило времени с рокового известия, тем тяжелее делалось на сердце, будто это у него что-то отрезали, откромсали важную часть их единой команды, которая однажды победила предшественника Легендарного Сомна. Неужели теперь их оставалось только трое?
        Уман отгородился от них дверью кабинета Верховного, а Энн… Энн… Ее имя повторялось в мозгу, то обессмысливаясь, то вспыхивая каленым железом. К ней не пускали. Спала ли она все еще? Или очнулась и мучилась от осознания, что теперь ей не сражаться наравне с другими? «Руку не удалось спасти» - так звучал сухой отчет, Батлер же ближе к вечеру рассказал, что правую руку вместе с мечом отгрыз выпрыгнувший из озера сомн, но Энн нашла в себе силы уничтожить его левой, выхватила запасной кинжал. Джоэл не хотел представлять, достало бы ему мужества и сноровки остаться верным долгу в такой ситуации. Он всегда восхищался Энн, теперь почти безгранично. И так же почти безгранично его окутывала скорбь, непостижимо смешанная с тихой радостью.
        Вместе с Батлером без обязательного на то приказа, но с одобрения начальства, они с Ли разделили тревожный сон в карцерах. Ледяная дрожь, притаившаяся под желудком и в горле, не покидала даже в коротком забытьи.
        Все мерещился гигантский рой с королевой в центре. И Джоэл удивился, не найдя в Ловце Снов жалящее воплощение своих кошмаров. Только в первые минуты после пробуждения, как обычно, слегка дезориентированный темнотой и болью в спине, он не мог вспомнить, что случилось, почему ему так тяжело и грустно. Но когда полностью очнулся, осмысление придавило каменной плитой до соленой горечи во рту. Вкус обиды и гнева на несправедливость судьбы. Такое же ощущение преследовало его, когда кто-то из товарищей погибал. Пришлось решительно напомнить себе: Энн жива и, возможно, еще встанет в ряды охотников, научится владеть левой рукой лучше, чем правой. Просто через какое-то время.
        Все они рвались к ней, к ней одной, когда вышли из карцеров, бледные и измотанные. Они не говорили друг с другом, только напряженно, торопливо собирались на дежурство.
        Ночь прошла тускло и незаметно, Джоэл удивился, когда закат Желтого Глаза сменился рассветом. Даже если Змей и щурил свой Красный Глаз, его не замечали. Они с Ли бродили по Кварталу Ткачей и уже не реагировали на ряд новых надписей. Хотелось только крепко врезать вандалу, который портит стены ложным призывами. Ради них, ради всех них Энн в прошлую ночь вышла на дежурство и едва не погибла, оставшись искалеченной на всю жизнь. И кто это оценил? Кто об этом написал в газетах? Цитадель замалчивала большую часть информации, боясь, что героизм охотников в народном сознании перевернется до отвращения и осуждения: ведь они убивали людей. Да если бы! Бывших людей, чей разум поглотил неведомый улей. Но доказательства утекали песком забытых снов, в реальности которых Джоэл убеждался с каждым новым страшным совпадением.
        - Джо, ну как, ты готов? Готов к визиту? - неуверенно спросил Ли после ночи дежурства. Батлер, к счастью, отдыхал в цитадели за неимением подходящего напарника. В Умане еще оставалось что-то человеческое, как и память о старой дружбе.
        - Готов, - кивнул Джоэл. И в назначенный час они в чистой одежде прибыли в палату госпиталя цитадели. Пускали их поодиночке, Батлера первым, затем почему-то пошел Ли.
        - Прости! Прости меня за все! Я не хотел… все, что я говорил тебе, я не хотел говорить! - доносился его непривычно дрожащий голос из-за двери. Он как будто каялся перед умирающей и вышел едва не плача, уткнувшись с размаху в плечо Джоэла.
        - Я не могу, не могу видеть ее такой, - прошептал напарник. Пришлось обнять его и ласково постучать по спине. Вскоре Ли успокоился и присоединился к Батлеру в комнате ожидания. Джоэл застыл у порога, одновременная желая и не желая войти. Теперь он боялся, еще острее ощущал вину, как будто должен был неведомой силой предупредить Энн о нападении из озера, как будто мог это сделать, но не сделал из-за своего упертого неверия в реальность чудес. Впрочем, в этом городе уничтоженных надежд даже Страж Вселенной едва уцелел. Все пустое. Главное, что Энн осталась жива. Джоэл сделал глубокий вдох и зашел.
        Сначала его ослепил слишком яркий свет, льющийся из забранных жалюзи окон. После болотной зелени коридоров длинная вытянутая палата с рядами выкрашенных в белый одинаковых коек показалась чем-то чужеродным. Раненых хватало, но Джоэл не знал большинство из них, кого-то узнавал лишь по мимолетным чертам, кто-то слабо махал ему, и он механически отвечал. Но шел к самому дальнему краю палаты, куда его провожала медсестра, как и всех посетителей.
        Показалась приземистая тумбочка и две тряпичные сумки рядом с ней. Батлер уже принес Энн ее вещи и кое-какие гостинцы, в которых она вовсе не нуждалась. Джоэл сперва испугался не узнать ее так же, как полузнакомых сослуживцев. Но нет, Энн оставалась прежней, но при этом все в ней изменилось. Абсолютно все, как будто с яркой картины разом стерли все краски, оставив маленький монохромный дагерротип. Джоэл рассматривал пол под ногами и сумки. А потом отважился и поднял глаза.
        - Ну что, оторвали от меня кусочек? Да… - горестно протянула Энн, едва завидев Джоэла, и залилась пугающим смехом, жутко бледная, с черными кругами под глазами. Но что еще страшнее - совершенно поседевшая. Обрубок руки в обмотке из бинтов покоился под одеялом, в вену другой была воткнула игла капельницы. Резиновая трубка тянулась к непроницаемому мешочку с лекарством, и хотелось верить, что наследие людей прошлых времен по-настоящему лечит, а не убивает.
        - Привет, Энн, - только выдавил из себя Джоэл, но в голосе не осталось ни единой ободряющей нотки. Он не привык видеть ее такой, бездействующей и почти неподвижной, как сломанная кукла. Да еще эти белые-белые волосы…
        - Соскучился по мне? - слабо улыбнулась она. - Что-то ты последний пришел.
        - Так пропустили.
        - Да я уж поняла. Первым-то Уман прилетел. Но что мне от его сожалений? До чего стал фальшивым. Но ладно, нас услышат. Джо…
        Она замолчала, закрывая глаза и словно бы теряя сознание; лицо ее исказилось от приступа боли. Она крепко сжала зубы, чтобы не закричать. Джоэл подозвал сестру и потребовал дать пациентке новую дозу обезболивающего. Все знали, что в них содержится морфий, но в стимуляторах намешали еще более опасный коктейль, Джоэл чувствовал это после разоблачения Рыжеусого. Энн же не заслужила новых страданий. После укола она успокоилась, голова ее неловко сползла по подушке.
        - Все, Джо, закончилась моя беготня по крышам. Были бы технологи прошлого, так сделали бы мне протез из шестеренок и всякого такого. Но мы-то уже не умеем. Да и кто будет возиться со старухой, - продолжала она, шумно и со скрипом вдыхая и выдыхая. Помимо отсеченной руки она получила ушиб легких и перелом трех ребер. Раны и правда как будто не смертельные, с такими сильные воины выживали и в дикие времена. Но все равно их привычный мир стремительно разрушался, причиняя боль, как будто осыпались острыми иглами башни гигантского ледяного замка, застигнутого яростными лучами солнца.
        - Энн, ты не старуха! - запротестовал Джоэл.
        - А кто? - зло оскалилась она. - Моя жизнь закончена. Теперь даже в академии приемов не покажу толком.
        - Ты можешь выйти замуж, - неожиданно для себя выпалил Джоэл. Обычно он не предлагал никому подобных глупостей. Особенно, охотницам.
        - За кого? - удивилась Энн, от удивления забыв на миг о своем горестном состоянии.
        - За Батлера. Он же… тебя любит, - неуверенно продолжил Джоэл, смутно понимая, что несет какую-то чепуху. Но Энн прислушалась и немного оживилась, она улыбнулась почти с материнской снисходительностью:
        - Джо, какой же ты ненаблюдательный дурак. Да мы с Батлером как брат и сестра всегда были. Считай, росли вместе. Но любит он не меня.
        Она даже попыталась рассмеяться, уже не горько, не безнадежно грустно. Но сломанные ребра напомнили ей, что нельзя ни плакать, ни радоваться, дабы не причинить себе еще больше боли.
        - А… кого? - спросил Джоэл, поражаясь своей ненаблюдательности. Конечно, он расследовал преступления, но личная жизнь самых близких людей опять проплывала мимо него, прямо под носом. Иногда, чтобы увидеть, надо не всматриваться. А он вечно искал потаенные смыслы.
        - Есть у него одна. Он расскажет, если посчитает нужным, - вкрадчиво отозвалась Энн, потеряв всякую охоту журить друга. - Но это все сплетни. Не привыкла я кости перемывать. Привыкла работать. А тут… Проклятье.
        - У тебя осталась левая рука, - возразил Джоэл. - Уман вот лишился глаза.
        - И ушел на покой, - оборвала его Энн. - Не надо. Видно, нельзя предавать данный обет.
        - Какой обет? - не понял Джоэл.
        - Я, когда Стелла погибла, нашла от нее письмо, - задумчиво начала Энн. - Наверное, она каждому написала на случай ее смерти. Такая уж она была, наша Стелла, в душе тот еще романтик. И вот мне она написала, чтобы я бросила всю эту службу, не подвергала себя опасности, а занялась академией, потому что достойных мало, а над девочками часто издеваются. Просто потому что они девочки! Я и посвятила себя девочкам. И порядок навела, и отвадила охотников от их казармы. А то бывали времена, когда думали, что это бордель при академии. Теперь уже нет. Не дождутся. Вот Стелла и просила сохранить все так. Да… Видно, нельзя предавать последнюю волю лучшей подруги. А тебе, Джо, она что-нибудь написала?
        - Нет, Энн, ничего.
        - Надо же… - протянула Энн. И Джоэл ощутил досаду, он вспоминал любимую Стеллу, их совместные часы патрулирования улиц, их лихие сражения с сомнами. И ее последнюю ночь. Перед тем роковым дежурством она как-то особенно сладко поцеловала его, словно прощалась, словно уже тогда Змей простер к ней черные щупальца и потянул в бездонную воронку. А она это почувствовала, если успела написать письма. Или же умная расчетливая Стелла просто оставила завещание всем друзьям на случай своей гибели. Она лучше всех понимала, какую опасную судьбу избирают охотники. Джоэл сам недавно пересказывал Ли все подробности дела Легендарного Сомна на случай обращения или собственной смерти.
        Выходило, Стелла всем что-то завещала, а ему на память остался только долгий поцелуй. Ни о чем не просила, ни в чем не обвиняла. Джоэл отвернулся, схватившись за переносицу. Стелла… Они едва не потеряли Энн так же, как Стеллу. Ее бы никто не заменил в их разваливающейся команде. И это в наступившие трудные времена!
        Все некстати, наваливалось тяжелым комом, словно снежная лавина. Неприятности только так и приходят, стараются добить.
        - Насчет тебя Стелла оказалась права, - сказал Джоэл. - Ты была и остаешься лучшей наставницей. А приемы, если что, и мы покажем с Ли. Ты лучше всех оберегала юных охотниц. Это даже важнее службы!
        - Да-да… Я понимаю. Да… Вы себя берегите. Береги этого прохвоста Ли. Он все рвется в пекло. Я вон тоже дорвалась. Видно, отвыкла в академии от реальной опасности. Ну, вот и все теперь. Отправлюсь обратно.
        На том визит и закончился. Энн устала, ей не хватало воздуха, чтобы продолжать разговор. Она откинулась на подушку и под действием препаратов снова заснула, измученная и поблекшая. Застыла пауза молчаливого прощания, отраженная безмолвным наветом от колыхавшегося усиленного Ловца Снов.
        - Что нам теперь делать? - дрожащим голосом спрашивал Ли, когда они снова остались втроем за пределами госпиталя.
        - Жить. Стараться жить, как раньше, - твердо ответил друзьям Джоэл. - Энн не хочет, чтобы ее жалели, чтобы просили у нее прощения. Ни ты, Ли, ни ты, Батлер, ни в чем не виноваты.
        «А я виноват», - подсказал ему некий чужеродный голос в голове, мелькнула тень каменного ворона и сотни разноцветных линий. Потом все стихло, как проходит короткое ослепление грозовой вспышкой. Но чувство вины не иссякало, оно глубоко загонялось в душу, как пыточные щепы под ногти. И хотя Джоэл утешал и поддерживал друзей, сам он бродил следующие дни мрачный и сварливый.
        Несколько раз ему доводилось проходить возле пекарни, но с Джолин он не заговаривал: то ли сам злился, то ли боялся, что она злится. Видел ее раза три-четыре, замечал, как тяжело она возвращается по вечерам, должно быть, с горящими опухшими ногами. Он хотел бы помочь, прекратить все это, но и здесь оказывался бессилен.
        Да еще после всех волнений Ли снова являлись жуткие химеры, переполнявшие его ловушки для кошмаров. Он говорил во сне, сначала упоминал Энн, все просил у нее прощения, потом замолкал, но продолжал метаться, не давая напарнику толком спать. Пару раз возникала эгоистичная мысль сбросить Ли с кровати, чтобы он дергался на полу. Но Джоэл только крепче обнимал любимого, привлекая к себе и стараясь успокоить, не разбудив. Ли действительно затихал на какое-то время. А потом все повторялось, и снова возникала морда страшного старика, куда ярче, чем раньше.
        Точно потрясение, связанное с Энн, вызвало из темных недр подсознания худшие страхи. Боязнь потерять еще кого-то? Однажды Джоэл узрел в сетях распластанное окровавленное тело бледной женщины. Лицо ее, чудом сохранившее аристократически тонкие черты, превратилось в единую гематому, на лбу алела красной вспышкой глубокая рана. Но потом женщина менялась, растягивались и деформировались ее контуры.
        Джоэл невольно отшатнулся. Накатывало самое жуткое воспоминание раннего детства: превращение в сомна собственной матери, а потом и отца. В четыре года память искажает реальность, но он помнил тот день, когда вместо уютной бедной спальни он очутился в западне с чудовищами. Момент спасения вовсе стерся, образы родителей остались лишь смутной пепельной грустью, поселившейся глубоко в сердце. Временами возникала обида за то, что они вот так его бросили. Пусть против своей воли. Он душил эту детскую эгоистичность, уничтожал рациональным спокойствием логичных доводов: никто не выбирает день своего обращения. Нельзя за это винить. Поэтому он не видел в кошмарах тот вечер, зато постоянно вспоминал другой…
        К Ли же вернулось нечто, что потрясло его, очевидно, еще до их знакомства. Мерзкий старик, окровавленная женщина, неразборчивые химеры - по кругу каждый день. Так продолжалось до самых выходных, когда им давали возможность отдохнуть положенные десять часов. Большую часть дня они все равно провели в цитадели, улаживая некоторые «бумажные» дела в ожидании визита к Энн. Но она говорила неохотно и преимущественно с Батлером, успокаивала его и поддерживала, хотя сама в большей степени нуждалась в поддержке. Но они хранили свои секреты, в которые Джоэл и Ли не лезли, ждали, что Батлер сам расскажет, если сочтет нужным. Каждый хранил свой, как Джоэл о памятном пожаре, случившемся больше двадцати лет назад… Как и Ли о чем-то своем, неразгаданном и жутком.
        Джоэл все чаще задумывался, откуда среди химер возникает лицо омерзительного старика, искаженное, гротескно-грубое, окруженное патлами седых косм. Нос-клюв выдавался вперед над хищно раззявленной пастью с гнилыми зубами. «Бифомет Ленц?» - мелькали невероятные предположения.
        Каждый раз приходилось рубить эту тварь в Ловце Снов, чтобы Ли не увидел. Каждый день пять часов превращались в хоровод видений. Джоэл вскидывался ежечасно, чтобы либо отогнать образ изломанной женщины, либо заткнуть гадкие смешки химер, которыми верховодил тот самый старик. Монстры чем-то напоминало кошмары Джолин, которые снова в немереном количестве выгребались из сетей на Королевской Улице. Все возвращалось к исходной точке: Энн отправили долечиваться в госпиталь академии, Батлер оставался без напарника со своими собаками, Джолин и Ли видели похожие кошмары, которые медленно сгрызали их души. А Джоэл неизменно хотел во всем разобраться. И ничего не понимал.
        Мерзкий старик… Джоэл отчего-то уверился, что напарнику лишь навредит знание о визитах этой твари. Но однажды, на исходе третьего выходного, он не успел: Ли встрепенулся и вскочил раньше, чем меч развеял смутный образ.
        - Снова он, - только простонал любимый после тяжелого оцепенения и сдавил виски. Он застыл, подтянув ноги к груди, как зародыш, словно надеясь так отгородиться от всего мира, вернуться к истоку и заново родиться.
        - Ли, кто это? - прошептал Джоэл, садясь рядом и надеясь именно теперь получить ответы. Энн просила беречь «прохвоста Ли», но сложно защищать возлюбленного, не понимая его личного врага.
        - Я не… я… я не знаю… - вертясь на месте и пряча глаза, соврал Ли. Он легко пускал пыль в глаза случайным любовникам и любовницам, иногда очаровывал и размягчал даже подследственных своей мнимой открытостью и дружелюбностью. Но Джоэлу лгать не умел или не хотел.
        - Ли, ты знаешь. Я уже пять лет вижу эту тварь в твоих снах. С того самого случая. Почему у твоих монстров всегда одно и то же лицо? - мягко, но настойчиво спросил Джоэл.
        - Ты правда хочешь знать? - помолчав, медленно поднял голову Ли. Глаза его покраснели, хотя он не плакал, но их заволокла мутная пленка, как при тяжелой лихорадке. Нервно перекатывался кадык на вытянутой шее. Ли не хотел говорить, надеялся оставить все по-старому, но Джоэл уверенно продолжил:
        - Возможно, это помогло бы отогнать эти сны. Я не хочу, чтобы ты превратился в сомна…
        - Да-да, я знаю. Ну ладно. Все просто: у всех монстров лицо моего отчима. Вот и все, - тяжело выплюнул Ли, тщетно стремясь придать своему тону ленивую небрежность.
        - Он бил тебя? - уточнил Джоэл.
        Ли невесело усмехнулся, поводя плечом и отворачиваясь:
        - Если бы только бил. К битью я привык с детства. Еще тогда матушка была жива. Она… - Голос его дрогнул. - Хотела, чтобы я стал актером, читала мне стихи. Она была хорошей, но слишком долго терпела. Когда мне было двенадцать, она… обратилась. Отчим и ее бил, ну вот она и не выдержала. И ее убили охотники.
        Слова давались ему с явным трудом, но рассказ обретал форму и последовательность событий. Значит, теперь настал момент страшной правды. Ужасная истина лучше прекрасной лжи. Ли и так слишком долго делал вид, что он беззаботный весельчак, чьи проблемы ограничиваются неудачным побегом от ревнивого мужа очередной пассии. Но теперь-то Джоэл видел его настоящего. Изломанного, почти без кожи, более подавленного, чем Энн в госпитале. Ли тоже не знал, как существовать дальше. Как существовать таким, какой он стал после всего, что с ним случилось. Джоэл уже догадывался.
        - Мне жаль, - только выдохнул он.
        - Да. Поэтому порой ненавижу свою работу, - сжал кулаки Ли. - За то, что сам убиваю чьих-то отцов и матерей.
        - Тогда начались кошмары? - спросил Джоэл. Он надеялся, что этим и ограничится жуткая правда о прошлом напарника. Уже сорвались маски с персонажей трагедии, что разыгрывалась в Ловцах Снов. Изломанная женщина - несчастная мать, а гадкий старик - ее второй муж, отчим Ли. Вот оно, его проклятье, его боль. Достаточно и этого, чтобы видеть кошмары. Но любимый продолжал. Слова выплескивались, как кровь с гноем из застарелой раны.
        - Нет, - покачал головой Ли, садясь, снова обхватывая колени, точно надеясь заслониться ими, подобно щиту. Джоэл осторожно перехватил его руку и заглянул в лицо:
        - Расскажи мне все, пожалуйста.
        - Слушай, Джо. Скрывать уже нечего. Не от тебя, - глухо отозвался Ли, слабо кивнув, но говорил уверенно и ожесточенно: - Кошмары начал видеть с шестнадцати лет. В пятнадцать я понял, что мне одинаково нравятся и девушки, и парни. Само собой, по-разному, но одинаково. Я начал встречаться с одним артистом. Он сейчас и не вспоминает обо мне, живет с другим мужчиной. В общем… не суть важно. Но тогда мы были как будто счастливы, знаешь, почти по-детски, глупо так. Год где-то встречались. - На губах его мелькнула мечтательная улыбка, тоска по прошлому, но потом она застыла и превратилась в оскал. - И об этом прознал отчим. Я думал, он забьет меня до смерти. Но нет. Он решил, что я стану его шлюшкой. Он еще так рассмеялся, что теперь ему не нужно будет в бордели ходить. Я-то думал, он к женщинам ходил… Тварь! Вытащил передо мной свой стручок. И… И… - Ли подавился воздухом, он задрожал и сжал кулаки, а потом выдохнул и словно погрузился в транс, говоря спокойно, как бы не о себе, не о своем горе. - Короче, в какой-то момент я понял, что это продолжаться не может. Я ударил его по голове и сбежал через
окно, сиганул с третьего этажа. Мне было все равно, Джо, я уже ничего не боялся! Может, мечтал разбиться вообще. Но нет же, приземлился, как кот. И побежал в сторону Квартала Охотников. Вот и все. С этого начинается моя карьера и мои кошмары. Энн обо всем давно знала, ее друзья помогли устроиться в академии. А я… а я ее задирал, как…
        - Ты ни в чем не виноват! - воскликнул Джоэл. Хотелось обнять Ли, крепко-крепко, никому не отдавать, никуда не отпускать. Но он сидел угрюмый, покрытый незримыми иголками, точно Джолин в последний их разговор. Зачем? За что? За что они все пережили столько боли, что уже разучились принимать помощь? Все зло от Змея? Нет, все зло от людей. Святитель Гарф не просто так говорил, что асуры соткались из пороков человечества. Если существовали монстры, подобные отчиму Ли.
        Ли выдохся, совершенно вымотался, как после погони за Гретой. Пот сочился по его вискам. Но он никуда не бежал, лишь сидел на кровати, какой-то насквозь больной и несчастный, слабый, как тот мальчишка из прошлого, который не успел своевременно дать отпор своему отчиму. Не защитил мать, за это, несомненно, сокрушал себя. И за все, в чем виноват лишь один монстр. Джоэл с трудом подавлял гнев от подобной несправедливости, в которой жертвы еще обвиняют себя.
        - А где сейчас твой отчим? - невпопад спросил он, чтобы над ними не сомкнулись оковы разобщающей тишины.
        - Живет все там же, - небрежно отмахнулся Ли. - Производит впечатление почтенного старца. Этой твари даже кошмары не снятся. Да и в Хаос его!
        Выглядеть беззаботным у него больше не получалось. Джоэл хотел вернуть своего прежнего друга, может, немного нервного, но не придавленного сознанием собственной слабости. Нет, ни за что! В конце концов, ему самому в приюте повезло не пережить подобного только по счастливой случайности. Обвинять кого-то - ни за что.
        - Он должен ответить по закону, - твердо решил Джоэл.
        - Да конечно! Где ты улики уже найдешь? - фыркнул Ли.
        - Ты прав. Нигде, - поник Джоэл. И ярость сменилась глухой досадой - все тем же противным чувством бессилия, которое преследовало их с момента ранения Энн. Да и с появления Легендарного Сомна.
        - Я пошел в охотники, тайно надеясь, что однажды уничтожу его после обращения в сомна. Поначалу дежурства брал в том районе, - объяснил Ли. - А он как будто знает об этом, все не обращается.
        - Значит, твои кошмары - это твой гнев на него.
        - Да. Да! Я слишком много думаю об этой твари, - встрепенулся Ли. - Хаосов мрак! Я слишком часто засыпаю с мыслью, что «а, может, в это дежурство я уничтожу его». Но все нет и нет… И это уже тянется годами.
        - Хорошо, что ты рассказал, Ли! Отпусти свою месть. Если он гнилой человек, то вряд ли за прошедшие годы изменился. На него обязательно найдутся улики! Мы займемся этим.
        - Хоть бы и так… Да, наверное, ты прав, Джо. Ты прав. Ну, а твои кошмары, Джо? Что ты скрываешь? Раз уж мы решили, что больше не храним никаких секретов друг от друга.
        Ли уставился на напарника с твердым намерением расколоть его, выспросить настоящую причину вступления в ряды охотников. Джоэл растерянно застыл подле кровати, на которой сидел Ли, буравя вопросительным взглядом. Ловец Снов колыхался у стены, в нем еще трепыхались редкие химеры, но вместе с ними оседали частички пепла. Всюду пепел, огонь, горящий сиротский дом и горящий Вермело.
        - Ничего особенно… - пробормотал Джоэл, небрежно скребя щетину. - Это даже не секрет. Я вырос в приюте имени Сестры Джоэллины, куда попал в четыре года после обращения родителей. Все считали, будто я там и родился, будто меня назвали в честь какой-то этой Джоэллины. А в пятнадцать лет я добрался до Квартала Охотников. Сирот у нас в профессии любят. В целом, вот и все.
        Ли снисходительно улыбнулся. Он понял, что Джоэл ничего не намерен рассказывать, не в этот раз. Им на двоих уже хватило потрясений.
        - Да уж. Не сиротам тяжелее сознавать, что однажды, возможно, придется убить своего родственника. Я-то жду, что однажды отчим все-таки превратился в сомна, - кивнул Ли. - Раньше ведь специально просил, чтобы меня определили на патрулирование его района, все проверял Ловец Снов. Но после тех дежурств он еще хуже снился и снился. Джо! Так превращусь я, а не он! Понимаешь, Джо, в чем абсурд?
        Ли горько рассмеялся, обхватывая себя руками. Мутные блики пасмурного утра линовали его лицо серыми тенями. Свет сквозь дождевые капли мокрого стекла рисовал узоры в сумрачной комнате. В балках скреблись мыши, и, как их нестройные шаги, ложились вереницы слов, как будто нужных, но неправильных, зараженных унынием. Ли все рассказал, но Джоэла окутала лишь еще более гнетущая скорбь: сколько всего потеряли его друзья. И сколько всего он потерял сам.
        - Охотника не должна вести месть, - сказал Джоэл, но теперь он сам мечтал расправиться с преступным отчимом Ли, сделать с ним что-нибудь беззаконное. Вспороть брюхо и скормить мерзавцу его потроха. Но тогда бы мятежного охотника передали в Квартал Палачей. Месть замкнула бы круг смертей. Так всегда и случается. Так и не выбраться из круга потерь и разочарований.
        - Я знаю. Поэтому перестал, - кивнул Ли. - А ты так и не рассказал о своих кошмарах.
        - В другой раз.
        - Джо! Так нечестно, - возмутился Ли, вскочив и подойдя к Джоэлу. Ноздри его яростно раздувались.
        - Я расскажу, обещаю. Главное, что я теперь знаю природу твоих кошмаров. Я смогу защитить тебя от самого себя.
        - А если бы ты не знал их, не стал бы меня защищать? А если бы узнал сразу? - спросил Ли, преданно заглядывая в глаза, как брошенный щенок. - Помнишь, как мы познакомились?
        - Да, Ли, конечно, помню.
        Джоэл невольно перенесся мыслями на пять лет назад. Тогда Вермело тоже переживал не лучшие времена. На улицах, правда, не раскидывали походные лагеря военные, да и стимуляторы только входили в обиход. Это теперь молодые охотники не представляли сражений без них. Быть может, тогда-то и закончились насовсем «славные старые деньки», которыми так гордился Нейл Даст. Закатилось солнце его эры, когда бились больше с людьми. Впрочем, что славного в убийстве простого народа? Кошмары рубить легче. Они с Ли уже сражались в основном с монстрами, и оттого им приходилось самим обращаться во что-то нечеловеческое. Они обороняли город от кошмаров, но и сами мучились.
        «Помнишь, как мы познакомились», - спрашивал Ли. О да, Джоэл помнил, помнил, как пять лет назад шел по улице и заметил посреди бела дня гадкого старика с трупными пятнами - отчима Ли, это неистребимое чудовище. Во снах он являлся искаженным восставшим мертвецом и в тот день рыскал по улице воле дома Ли - кошмар, который вырвался из Ловца Снов, но еще не сделал его обладателя сомном.
        Теперь Джоэл вдруг осознал: Ли больше всего на свете боится превратиться в такого же мерзавца, как отчим. Да разве мог он! Его добрый веселый Ли! Джоэл, внутренне воя, продолжал вспоминать день их знакомства. Следовало все спросить еще тогда, сразу. Как он был слеп! Как не понимал, что Ли мучается. Но тогда он просто тревожно спал в своей сырой комнатке в окружении жутких химер, которые оплели его склизкими щупальцами. Джоэл высадил дверь и порубил всех монстров. Ли проснулся, виновато оправдываясь:
        - Это… Это часто такое бывает.
        - Они могли убить тебя! - негодовал Джоэл. - Эти твари прорвали Ловец Снов. О чем ты думал, мальчишка?
        - Нет… вряд ли убить, - бормотал Ли. - Только не сдавай меня цитадели! Я не хочу в карцер!
        И Джоэл не сдал ни в тот день, ни в последующие. Он нарушил устав, и так их связала первая тайна. После дежурств им случалось пересекаться в вестибюле или морге. Их знакомство нисколько не напоминало романтические встречи. Впрочем, они присматривались друг к другу. Достаточно долго. Джоэла манила загадка страшных снов, он тогда не догадывался, как спустя пять лет душу его разорвет от осмысления боли близкого человека и бессилия помочь. Он не владел машиной времени, чтобы узнавать судьбы и переноситься в тот день, когда случилось… Случилась катастрофа, когда кошмары вышли из-под контроля.
        - Ты в карцер хочешь? Да что с тобой! - спрашивал Джоэл, когда снова порубил вырвавшихся химер Ли. Тогда, почти в полном одиночестве в начале своих боевых дежурств, Ли переживал паршивый период. Именно тогда он просил дать ему на патрулирование квартал, где он раньше сам жил. И рисковал Ли тогда не в пример больше, чем теперь. Не берег себя, не давал себе отдыха, почти не заботился о внешнем благополучии. Возможно, после издевательств отчима он просто ждал случая, когда его уничтожит какой-нибудь сомн. Теперь Джоэл понимал эту тайную манию самоубийства, которую сам Ли всегда отрицал. Понимал, потому что сам испытывал почти в то же время после гибели Стеллы. Но они выбрали жизнь, наверное, в тот день, когда Ли показался на пороге мансарды и попросил одолжить бритву, виновато улыбаясь:
        - Кажется, я потерял свою.
        Глупый предлог, смешной повод, за которым безошибочно угадывался более деликатный смысл.
        - Заходи. Может, поговорим? - пригласил его Джоэл. К тому моменту он уже давно понял, что Ли нравится ему не только как объект изучения кошмаров, но и как красивый ладный парень. Тогда он надеялся затащить его в постель на пару ночей при обоюдном желании. Да и забыть. Теперь это казалось немыслимым.
        Ли многозначительно кивнул и зашел, затворив за собой дверь. Они сидели и разговаривали, попивая неразбавленный сидр, постепенно узнавая друг друга.
        - Ух, что-то от сидра голова кругом. Я прилягу? - спросил нагловато Ли.
        - Приляг, - согласился Джоэл. Он полагал, что именно теперь и осуществит свое намерение, но Ли просто широко зевнул. И Джоэла остановило осознание, насколько измучен этот парень своими неразгаданными видениями.
        - Я на минутку, честно, - отмахнулся он и нагло повалился на хозяйскую постель, как прикормленный дворовый кот. Джоэл же развесил Ловцы Снов и принялся ждать, но в тот раз кошмары не вышли из-под контроля. Они как будто совсем не возникали, но потом все же выползали, наполняя сети. Тогда-то впервые мелькнула мать Ли в момент обращения. Любящая мать, что стала чудовищем - существует ли страшнее кошмар? Джоэл ничего не спрашивал, тогда он впервые охранял сон нового друга, как завещала Стелла. И эта новая тайна связала их крепче, чем возможная страсть.
        - Я спал больше пяти часов? - виновато встрепенулся Ли часов через семь.
        - Да.
        - Сколько ты монстров убил за то время?
        - Это наша работа, - пожал плечами Джоэл. Он старательно рубил химер сразу же после появления.
        Он не рассказал, что по инструкции был обязан сдать Ли для изучения в цитадель, под арест. Потом выяснилось, что в академии любимого прикрывали старые друзья Энн, за что он ее бесконечно благодарил. После выпуска кошмары вышли из-под контроля, а потом за пять лет с Джоэлом отступили, больше не прорывали Ловцы Снов, не бродили по улице, не заполоняли комнату. Время покрыло раны души твердой коркой. Время и, хотелось верить, бесконечная забота того, кто поклялся до последнего вздоха защищать сон Ли. В тот самый день, когда измученный бессонницей парнишка впервые появился на пороге мансарды. С тех пор Ли приходил к Джоэлу, чтобы спать, вернее, поначалу просто хоть немного выспаться. Джоэл надеялся, что друг излечится от своих гадких снов. Но не подозревал, в чем крылся их корень.
        Теплота в общении с новыми друзьями, раскрывшими навыки молодого скорохода и фехтовальщика, новые вехи работы, связанные с расследованиями, а не только дежурствами - все как-то растормошило Ли, оживило и заставило химер отойти за край подсознания. Но раз в несколько дней мелькал похожий на того старика монстр. Джоэл догадывался обо всем уже очень и очень давно, но не желал признаться в этом самому себе.
        «Помнишь, как мы познакомились?» - спрашивал Ли, отчаянно заглядывая в глаза. Джоэл все помнил в мельчайших деталях. Помнил и ту ночь на исходе второго выходного, когда они впервые занялись любовью. Пока как друзья, с небольшими бонусами.
        Тогда Ли предстал на пороге, держа на вытянутой руке возвращенную бритву. Джоэл уже и забыл о ней, вскоре привыкнув, что приятель довольно рассеян и неаккуратен в обращении с чужими вещами.
        - Твоя бритва, - провозгласил он с забавной торжественностью.
        - Но ты не хочешь возвращать ее, - ухмыльнулся Джоэл, улавливая явный намек.
        Ли медленно вытянул руку, Джо перехватил его за запястье и притянул к себе. Ли запрокинул голову, дыхание его сделалось рваным, а через миг они уже жадно целовались, позабыв о выпавшей из рук опасной бритве. Бритве, прогулку по лезвию которой и напоминали их отношения. И вся их жизнь.
        - Мы же просто друзья, - со смехом говорил Ли, и Джоэл соглашался:
        - Просто друзья.
        И они продолжали, раздевая друг друга и отчего-то поминутно смеясь. Так они провели ночь, прекрасно, увлекательно, совсем без кошмаров.
        - Хорошо, что сегодня не наша смена, - смеялся потом Джоэл, пьяно счастливый и изнеможенный.
        Ли прижимался к нему спиной. В полумраке выступали острые позвонки, тогда Джоэл впервые заметил, как приятно целовать их, пересчитывая гибкий ряд на согнутой спине. Только теперь вспоминал с болью об этой слабости: тогда Ли, несмотря на упоение и полученное сполна удовольствие, отвернулся от него и согнулся все в той же проклятой позе зародыша.
        - Спи.
        - Опять придут кошмары, - вздрогнул Ли.
        - Но ведь я рядом с тобой, - успокоил его тогда Джоэл. Он еще не догадывался, как часто случится повторить эту короткую фразу и какой магический смысл она обретет для самого Ли.
        - Знаешь, Джо, только с тобой я могу по-настоящему выспаться, - невзначай признался в ту же ночь Ли.
        - И поэтому ты… расплачиваешься своим телом? - с легким недоверием поинтересовался Джоэл. Ли обернулся и нахмурился, отвечая с нотками озорства:
        - Обижаешь. Это приятный бонус!
        - Значит, я для тебя только бонус? - в свою очередь обиделся Джоэл. Изначально он не искал постоянного партнера, но после нескольких недель, в течение которых он оборонял Ли от собственных кошмаров, их связь только крепла. Джоэл не помнил точно, в какой момент осознал, что не хочет отпускать возлюбленного, никогда и ни за что.
        - Нет, ты для меня друг, - успокоил его Ли.
        А наутро того дня, в их первый совместный выходной под крышей мансарды, они улыбались и дурачились. Джоэл навел мыльную пену в тазу и решил выбрить на каштановой щетине Ли какую-нибудь забавную фигуру, чтобы потом, конечно, убрать. Тогда они еще находили в себе силы дурачиться.
        - Моя бритва.
        Ли запрокинул голову и прислонился затылком к Джоэлу, стоявшему сзади, за спиной. В то утро это символическое бритье стало для них актом наивысшего доверия. Джоэл хорошо помнил обнаженную уязвимую шею Ли, покрытую следами ночной страсти. Помнил, как над ней зависло острое холодное лезвие опасной бритвы. Но на коже потом не осталось ни единого пореза. Ли щурился от удовольствия. Разве только не мурлыкал.
        - Бритва и охотник. Мелковато, - смеялся он.
        - Бритва иногда не хуже меча, - заметил Джоэл.
        - Слово, порой, тоже не хуже меча, может и от кошмаров спасти, - то ли в шутку, то ли всерьез царственно изрек Ли и рассмеялся, расплескивая пену. Хотелось верить, что нужное слово в нужный час и правда способно излечить от кошмаров. Не просто же так Ли теперь все поведал.
        В тот день светило солнце. Ныне же мыльными разводами ливня тускнели стекла, в мансарде витала сырость, и между ними едва не пролегла ледяная граница непонимания. Ли рассказал все, но теперь боялся. Чего? Презрения? Осуждения? Да как он смел! Зачем? За что? Джоэл удерживал его за плечи, чтобы Ли не вздумал уйти. Мелькнула мысль, что в такую погоду только простуду ловить и без особой надобности наружу лучше не высовываться. Это так, мелочи, но в отношении Ли даже они становились в последнее время невероятно значимыми.
        - Ли, почему ты раньше не рассказал? - потерянно спросил Джоэл.
        - Я боялся, что ты… что все вы… скажете, что я слабак. Не смог защитить себя. Ведь это так глупо и малодушно, ведь я охотник! - воскликнул Ли. - Ведь я… Я боялся, что вы начнете презирать меня!
        - Ли, никто ничего не скажет. У нас всех хватает в прошлом мерзостей и разочарований.
        - Просто я не хотел снисхождения, как и Энн сейчас. Не хотел, чтобы ты жалел меня.
        - Я не жалею, - уверенно и спокойно ответил Джоэл. - Я тебя люблю.
        Взгляд Ли потеплел, и вой в сердце Джоэла постепенно стих. Они оставались друг у друга, уже навсегда. Иначе и быть не могло. Они любили друг друга со всей болью прошлого.
        Глава 23. Скверна потаенного города
        В ночной бесцветности тянулись костлявые дни, как будто вовсе не жизнь, а хрупкий скелет из музейных чудес. Когда-то давно у людей еще было время, чтобы раскапывать почву и доставать то черепки, то черепа - следы минувших эпох. И среди них встречались свидетельства существования гигантских тварей. По общему поверью, Змей походил на тех древних ящеров. Только затерялся во плоти, ошибка мироздания, сдирающая мясо жизни с будней, оставляя шелуху истлевшей кожи.
        Вечная тоска селилась в складках опустевшей оболочки. С момента ранения Энн утекло уже две недели, лето все яростнее вступало в права, напитывало жаром гроздья винограда, намекало, что пора оставить плащи и свитера, патрулировать душными ночами только в рубашках с минимальной защитой. Тонкие металлические пластины нашивались на кожаные жилеты и, конечно, нисколько не спасали от зубов яростных сомнов. Разве что от падения. Бесполезно…
        - Отныне перед каждым дежурством прием стимуляторов становится обязательным, - возвестил на исходе второй недели голос с высоких башен. Джоэл с Ли тогда лишь сжали кулаки и переглянулись, выходя на смену.
        - Зачем? Что происходит в городе? - оскалился Ли. - Эпидемия превращений?
        - Эпидемия превращений - удобный предлог. Хотя сомны стали умнее.
        Он вспомнил свое яркое видение о королеве улья, о вьющемся черном облаке Разрушающих вперемешку с самыми невероятными чудовищами подсознания. Сообщения о новых тварях поступали из разных кварталов: где-то обратившиеся горожане пытались скрыться в своих домах, не реагируя на Ловцы Снов, где-то в монстрах обнаруживалась такая сила, что их не удерживали сети. Ловушки больше не помогали. И только слаженная работа охотников предотвращала погружение в тотальную неразбериху, крепко замешанную на панике и народном недовольстве.
        - Нет, Джо, со стимуляторами дело нечисто. Рыжеусый не просто так посмеялся над нами. Я уверен, что в цитадели есть «крот», который сливает материалы исследований той организации химиков.
        - Зачем им это?
        - Для усиления бунтовщиков? Не знаю… Но мне это не нравится уже даже больше, чем появление Легендарного Сомна, - рассуждал Ли, когда они вновь патрулировали улицу долгой ночью.
        Лето давило нежданной духотой, влажной, липнущей к коже каплями пота. Стимуляторы обостряли чутье и восприятие, но постоянное их применение мешало: слишком громко слышался ток собственной крови по венам, ощущалось малейшее движение воздуха, чрезмерно гулко стучали шаги по мостовой. В неподвижной тишине скопление звуков и запахов мешало сосредоточиться. Но приказ цитадели никто не решался нарушить. Уже пять дней их проверяли, убеждаясь в использовании стимуляторов на пункте выдачи сетей. Грэм и Бим невесело молчали, когда стражи цитадели вкалывали недобросовестным охотникам положенную по новым стандартам дозу.
        - Я не хочу! Не надо! Я и так справляюсь! После стимуляторов у меня похмелье хуже, чем после дешевого самогона, - запротестовал в первый день один из охотников, уже знакомый юный Мио. Нестройная шеренга очереди всколыхнулась плохо скрываемым согласным недовольством.
        - Отставить. Иначе пойдете под трибунал, - механически отчеканили их новые надсмотрщики, привычно одинаковые и безликие.
        Джоэл и Ли не сопротивлялись, оба понимали, что бежать некуда. Весь город - капкан. Но настоящей тюрьмой его сделал не Змей. Они подчинялись, всаживали в вену отмеренную дозу и топали на улицы. Выход на дежурство теперь отнимал больше времени, чем раньше. И никто не обещал конца этой пытки.
        - Повышенный риск обращений и бунтов, говорят… - морщился Ли. Джоэл опасался, что действие стимуляторов участит появление химер в Ловцах Снов любимого, а они только недавно вновь перестали донимать. После того разговора Ли как будто немного успокоился, он больше не боялся, что друзья сочтут его слабаком. И от личной мести настойчиво отвлекала работа, сделавшаяся настолько изматывающей, что их обоих уже не интересовало, где отключиться на свои законные пять часов. Соглашались и на карцеры цитадели.
        - Не нравится мне это, Джо. Все не нравится! Стена, Легендарный, эпидемия, бунты. Что следствие чего? Бунты - эпидемии? Или эпидемия - бунтов? Да еще твои штучки со Стражем Вселенной. И святитель Гарф совсем спятил! - рассуждал в ту ночь Ли, разводя руками. Звук его голоса расстроенной мелодией резал слух, в голове раскатывалось нездоровое эхо.
        Джоэл морщился и мотал головой, настраиваясь на дальние шумы. Вроде для этого их и обязали превентивно вкалывать чудо-снадобье: чтобы оперативно отслеживать подозрительные перемещения, а не рыскать по кварталам в поисках миражей и возможных угроз. Уман для всех объяснил это так. Вполне логично и понятно, но все же что-то не сходилось. Джоэл не верил, не понимал, но чувствовал, что их планомерно к чему-то готовят. Их всех. К новым бунтам? К столкновению с Легендарным Сомном? Или к нападению самого Змея?
        Если последнее, то никакая стратегия не стоила усилий: тревожные сны заставляли убеждаться, что средства против Змея не существует. От залпов самых мощных пушек он только лениво моргал, а от нападений возможного Стража Вселенной легко уклонялся.
        Джоэл несколько раз снова видел странную борьбу посреди горящего Вермело. И огонь, всепожирающий пламень. Давно опостылели эти сны, он все списывал на вынужденное похмелье от стимуляторов. Кошмары вернулись вскоре после нового визита в Айгрежу.
        Они с Ли вдвоем бродили по городу, пользуясь оставшимся выходным. Любимый больше ничего не рассказывал, они просто задумчиво шли рядом. А в Айгреже еще оставались вопросы, вырванные страницы древних книг и сомнительные свидетели. Для официального расследования такой визит ничего не значил, поэтому на него и потратили остаток выходного дня.
        Джоэл отчетливо помнил, как пламя свечей колебалось встревоженными мотыльками, как беззвучно растворилась старая калитка в плотно закрытых воротах: святитель точно ждал гостей. Его ненадежное убежище с вековыми толстыми стенами принимало всех. Но так же легко отпускало.
        - Где раненый? - строго вопрошал Джоэл, окидывая придирчивым взглядом сумрачные углы. В этот раз количество зажженных свечей увеличилось, они оплавлялись и едва уловимо трещали, словно ускользающее время серых дней, что оставляют в памяти лишь яркие вспышки тяжелых потрясений. Ярче обычного мерцали переливы искусной мозаики, вокруг которой служитель культа расставил множество светильников. Должно быть, собрал все, что нашел в старых кладовых и пыли забытого архива в подвале.
        - Еще два дня назад он превратился в старика, а потом встал и ушел, - с воодушевленной дрожью в голосе объяснил святитель Гарф, не поднимаясь с колен. Джоэл давно не видел его настолько тревожным и радостным.
        Сложенные пальцы нервно подрагивали, пока он беспрестанно бормотал слова одному ему ведомых молитв. Джоэл понял: старик узрел чудо. В его представлении, в канонах его веры. В Вермело каждая секта щеголяла своими чудесами. Джоэлу довелось столкнуться только с омерзительными загадками, а не дивными спасениями и исцелениями. Он помнил, как в приюте сестры Джоэллины им притворно-приторным тоном рассказывали о непостижимых и прекрасных делах прошлого. Но Гарф нашел подтверждение правильности своего культа в настоящем.
        - Какого еще старика? Как? - ничего не понимал Ли. Он нервно озирался, не находя себе места. Не слишком-то ему нравилось в старом храме, который больше напоминал богатый склеп.
        - Я же просил не отпускать его! - зарычал Джоэл, подскакивая к старику. Он едва не ударил со всего маху по каменному алтарю. Захотелось разрубить мечом Нейла Даста слащаво-красивую мозаику, над которой так трясся бестолковый святитель Айгрежи. Старик с благоговением раскидывал руки, не переставая чертить ими в воздухе странные знаки.
        - Его невозможно было удержать. Он прошел сквозь стену, не открывая дверь. А перед уходом сказал, что не тот, кого я жду, не бог… но Страж Вселенной. Это был он! Он!
        - Ты совсем ума лишился, старик, - сквозь зубы, процедил Джоэл, пока Гарф продолжил увлеченно бубнить под нос обращения к сбежавшему нищему.
        Ничего не сходилось с рациональной точки зрения, но одновременно некая другая часть иссушенного знаниями разума подсказывала, что святитель не лжет. И даже не безумен. Джоэл сотни раз отрицал присутствие иных могучих сил, кроме Змея. Только с чего бы? Его раздражали секты, ему не нравилось сотни вер в разных богов или одного и того же искаженного бога. Но собственные сны, столкновение с Разрушающими - все это не увязывалось с расследованием. И одновременно неуловимое чутье охотника говорило: все правильно, надо слушать, только так возможно дойти до разгадки.
        «Я просто должен уничтожить Легендарного Сомна, - обрывал себя Джоэл, но одновременно будто откатывался назад в разгадке тайн Вермело. - Однако свидетель сбежал. Хотя какой он свидетель? Чего?»
        Джоэл понял с первой минуты невольного знакомства: раненый нищий не готов делиться информацией. Он страдал, по-настоящему, без притворства, но одновременно испытывал, взывал к замшелой, подернутой пылью человечности немолодого охотника. Возможно, старухой в черной шали тоже был он, непознанная сила, которая заставила обратить внимание на такую же черную шаль Греты, а заодно вычислить ее подельника, Рыжеусого.
        - Пойдем, Ли. Раз уж я решил рассказать тебе все о расследовании, надо показать тебе эти книги.
        - Но ты же говорил, что в них не хватает нужных страниц.
        - Не хватает. Но вдруг ты что-то увидишь свежим взглядом, - кивнул Джоэл и едва не добавил: «Тебя-то не преследуют видения о Страже Вселенной».
        Себе он уже верил через раз. И неизменно возникало гадливое предчувствие неизбежной беды, неотвратимой и обязательной для завершения страшного узора, начертанного не Стражем, а Змеем. Джоэл сморгнул - наваждения подсознания рассеялись, уступив место сырому мраку старого архива ненужных еретических фолиантов. Ли недоверчиво взмахивал масляным светильником. Несколько искр с открытого фитилька упали под ноги и затерялись в перекрестьях каменных плит. Джоэл теперь заметил, что пол в архиве сложен из старых надгробий.
        - Поосторожней! Спалишь все к Хаосу! - шикнул он на напарника. Притихший Ли по-детски насупился, но лампу осмотрительно прикрыл ладонью. Ряды книг и свитков давили вековой тишиной сотен непрочитанных букв, множества вышвырнутых на задворки истории знаний. Возможно, праздно бесполезных. В прошлые эпохи философы не меньше глав нынешних сект любили писать трактаты об общих законах природы и бытия. Теперь рассуждали все больше о первопричине обращений: за грехи, за неправильную жизнь, за ненадлежащий распорядок дня, за неуплату налогов… Придумать причину старался каждый. Только Джоэл уже заметил: кошмары в Вермело не посещали тех, у кого не осталось совести. Например, отчима Ли или Зерефа Мара.
        После этих наблюдений он бы уже не поверил ни единому слову чистеньких моралистов. К счастью, они и не за этим пришли. Книга с историей сект Вермело лежала на прежнем месте, Ли торопливо полистал толстые страницы.
        - И ты думаешь, здесь речь о Бифомете Ленце, который сейчас превращается в Легендарного Сомна и убегает за разрушающуюся стену? - недоверчиво спросил напарник. По рассуждениям Джоэла именно так и выходило.
        - Почему бы и нет?
        - А по-моему все сходится на нашей родной цитадели, - вполголоса отозвался Ли.
        - Не все. А только то, что касается Рыжеусого, - осадил его Джоэл. Рыжеусый тоже имел какое-то отношение ко всему, что творилось с Вермело в последнее время. Да еще слухи о дирижабле не давали покоя. Чем больше информации Джоэл получал, тем меньше представлял, какое именно дело расследует. Он видел общий катастрофический заговор с участием Умана, судьи Норта и кого-то над ними, скрывающихся в тени.
        - Старик, не укрывал ли ты еще кого-то? Например, сектантов, о которых нет в этой твоей книге? - решительно спросил Джоэл, когда они вышли из подвала.
        - Нет, - наконец-то обернулся к ним святитель Гарф. Он скользнул едва уловимым взглядом по Ли, но тот потупился в странном смущении. Лицо святителя на мгновение омрачила тень немого осуждения.
        - Тогда объясни мне еще раз, почему ты отпустил нищего! - наседал Джоэл.
        - Потому что он - Страж Вселенной. Пусть он не называет себя богом. Но мы ждали именно его! Наш мир не покинут ими! - всплеснул руками Гарф. Белки темных глаз влажно мерцали на фоне лица оттенка крепкого кофе, свечи отбрасывали золотые блики на влажные капли, сочившиеся по впалым щекам старика. Он плакал, но не от горя, а от счастья.
        - Старик, ты понимаешь, что после таких фокусов я должен арестовать тебя и доставить в цитадель для допроса? - скептически протянул Джоэл.
        - Понимаю. Но ты не сделаешь этого.
        - Почему? Видишь, мы с напарником.
        Джоэл надеялся добиться новой информации, реальной, похожей на настоящие сведения.
        - Нет, ты не сделаешь этого. Потому что ты тоже сразу понял, что тот нищий с колесной лирой - это Страж Вселенной, - безмятежно и обезоруживающе улыбнулся Гарф. - Ты хороший человек, Джоэл, хотя я не одобряю некоторых твоих склонностей.
        Он вновь скептически смерил взглядом Ли, который отвернулся и отступил за спину Джоэла.
        - Их не одобряет твоя религия, которую придумали во времена, когда у людей было достаточно места для размножения. Даже слишком много, - осадил его Джоэл. Ему претили разговоры о том, как ему надлежит жить.
        - Да, Вермело перенаселен. Но религия…
        - А еще я слышал, что в прежние времена культ Стража Вселенной был сектой, - продолжал наседать Джоэл, намекая на то, что давно пора вышвырнуть запрещенную секту из старой Айгрежи.
        - Возможно. Но теперь только вера в Стража дает надежду. Даже если он не бог, но тот, кто пришел по Его воле помочь нам. Он принес с собой книгу! И с ней я по-настоящему прозрел! - с новой волной благоговения протянул святитель, указывая на мозаику. Только теперь Джоэл заметил, что на каменном алтаре лежит новая книга, которую он раньше не видел в главном зале разрушенного собора.
        - Да-да, я слышал: он придет и победит Змея. А я вот не верю, что из-за стены кто-то может прийти, - мотнул головой Джоэл. - Вернее, лучше бы никто не приходил. И не верю, что сквозь стену твоего храма кто-то может выйти! Не верю! Нищий сбежал через калитку. Да и все. А ты не уследил.
        - Может быть. Может быть, я выживший из ума старик, - усмехнулся святитель Гарф и мрачно добавил: - Но кто докажет, что вы нормальны?
        - Гарф, я ведь просил тебя как друга. Надеялся, что тот тип расскажет что-нибудь стоящее, - разочарованно вздохнул Джоэл.
        - Он расскажет. Перед уходом он пообещал мне, что свяжется с тобой. Даст новую подсказку. Прямо сказать не может: Змей все слышит, видит каждый закоулок в Вермело. Здесь даже Стражу приходится действовать осторожно. А я могу вас обоих поддержать только своими молитвами. Он знал, что вы придете ко мне, - доложил с сухостью военного рапорта святитель Гарф. Видимо, спохватился, вспомнил, что существуют дела поважнее безграничного восхищения.
        «Да я от его подсказок уже с ума сойду скоро! Хотя если действительно Змей мешает?..» - подумал Джоэл, неуверенно отступая от алтаря, уходя из освещенного круга оплавленных свечей.
        - Джоэл, ты хотя бы понимаешь? Страж Вселенной говорит с тобой. Значит, ты нужен ему. Нужна твоя помощь, - на прощание сказал святитель Гарф. И образ его растворился в сумраке Айгрежи. Он слился своей серой сутаной с сизым камнем алтаря, к которому приник головой и ладонями. И все повторял неведомые слова, листая страницы новой книги. Разве слова способны что-то изменить? Джоэл верил только решительным действиям.
        - Ты теперь вроде избранного, да? Судя по словам нашего безумного старика? - еще долго посмеивался Ли. Шуточки продолжались и во время дежурства, напарник не унимался в своих попытках бороться со стрессом. Джоэл же просто доходил до грани апатии и полнейшего бесчувствия. Он совершенно не понимал, что происходит.
        И только другая часть сознания, некая строптивая изнанка, темная сторона, верящая в разного рода мистику и прочую чепуху, подсказывала: все-то он прекрасно понимает. Страж Вселенной явился в Вермело, чтобы сражаться со Змеем, который питается людскими душами и создает себе армию сомнов. Одна древняя сущность едва не проиграла другой. У Змея нашлось слишком много последователей, а в Стража Вселенной верил один слабый старик. Каменный Ворон упал с иллюзорных небес, но встал и упрямо пошел, как все бойцы, как лучшие охотники. Пошел, скрываясь под чужой личиной, избрал новую тактику.
        «А я должен помочь ему. На своем, человеческом уровне. Я должен победить Легендарного Сомна, Вестника Змея», - помыслил о невероятном Джоэл.
        Взаимосвязь снов с расследованием, мистических учений и фактов свивалась незримой петлей, плавно стягивающей шею, мешая дышать. Но этой веревки не хватало, чтобы сплести сеть для всех разрозненных фактов: бунтовщики, снадобья Рыжеусого, стена, цитадель и Джолин. Она тоже появлялась неслучайно, хотя Джоэл до последнего надеялся, что она не имеет никакого отношения к Вестнику Змея. В конце концов, в своих конспиративных придумках он едва не решил, будто отчим Ли - это и есть Бифомет Ленц. Глупые ошибки и неверные версии с его работой вечно стоили кому-то жизни.
        - Джо! Сюда! Скорее! - вырвал из размышлений и воспоминаний голос Ли. В реальность в настоящее, где они скитались среди этой смоляно-черной с красными прожилками ночи.
        Джоэл увидел знакомую картину, к которой невозможно привыкнуть: на улице лежал свежий труп, вытащенный из окна ближайшего здания. Грязные веревки кишок размотались и тянулись по мостовой, одной половины тела не хватало. Ноги унес в пасти сомн, который скрылся с места преступления.
        Джоэл наклонился над телом и узнал в искаженном лице покойного уполномоченного по жилищным вопросам. То ли ли Клайфа, то ли Кнопфа - они так и запечатлелись в памяти близнецами-щелкунчиками. Но вот одного не стало, его выгребли из мансарды, из собственной постели. Еще колыхались лоскуты изодранной ночной сорочки.
        - Что же это, Джо… Сомны больше не замечают Ловцы Снов? Больше не… Они врываются в дома! - глотая слова, воскликнул Ли. Джоэл выхватил меч, осматриваясь по сторонам. Но долго улики искать не пришлось.
        - Это он, - сдавленно выдохнул Джоэл, когда заметил тлеющую огненную полоску на стене ближайшего дома. Еще несколько прочертили след по вывернутым камням мостовой. Да, он. Он - Легендарный Сомн. Он - Вестник Змея. И, возможно, мифический Бифомет Ленц. Да какая разница, кем монстр назывался при жизни! Из-за него Вермело ждала неминуемая гибель, если жители не могли спокойно спать в своих домах под защитой надежных Ловцов Снов. Из-за него потеряла руку Энн. Джоэл не сомневался, что именно Вестник Змея командует прочими монстрами, всеми их жуткими метаморфозами.
        - За ним! - воскликнул Ли. И они взлетели на уровень крыш. Обостренное зрение видело следы когтей на старой штукатурке и потрескавшихся камнях. Несколько раз огненные метки пересекали надписи бунтовщиков, чертя на них запретительные косые кресты. Змей насмехался над их мелкими человеческими дрязгами.
        - Готовь маковый порошок. Весь, который есть, - отдавал торопливые приказания Джоэл. Напарник и без того потянулся к мешочку на поясе, затем оба синхронно обновили дозу стимуляторов. Ноздри обожгла нестерпимая вонь, ползущая от перерезанного пополам трупа. Зато руки и ноги наполнились согревающей силой, позабыли о старых ранах, точно незримый художник стер все неверные штрихи, оставив чистое полотно.
        - Думаешь, сработает? - неуверенно протянул Ли, но темпа не сбавил. Они оба помнили, какой трепещущий ужас охватил их при первой встрече с Легендарным, как сошли с ума все уцелевшие свидетели при бунте трущоб. И теперь они вдвоем шли по следу опаснейшего неведомого монстра, уповая лишь на улучшенные снадобья цитадели. Чистое безумие, но иногда отступить невозможно.
        - Телеграф! Телеграфируй тревогу! Нужны все отряды! Все, кто есть! - спохватился Джоэл, но опасался, что они снова упустят след, потратят время на передачу данных.
        - До телеграфа еще добраться надо, - угрюмо подтвердил его страхи Ли.
        След начал теряться, борозды от когтей меркли, сменяясь склизкими отметинами, очевидно, от щупалец. Джоэл уже не представлял, во что превращалась эта тварь. В первый раз они узрели именно зверя с огромными когтями и длинными лапами. Во второй он видел неразборчивый клубок черных линий и множество масок, что заменяли морду. Ему все больше казалось, что тварь никуда не девается из города, постоянно перемещается по улицам и ночью, и днем, но в разных образах. Скрывается среди добропорядочных граждан, не оставляя следов и подсказок, как себя найти. И вот снова выпал шанс уничтожить эту болезнь Вермело.
        Меч Нейла Даста молча рычал в руке, качественная сталь вспомнила все боевые заслуги прежнего хозяина и требовала, чтобы ее обагрила кровь новых подвигов. Настоящих, не истребления жителей. Джоэл надеялся положить всему конец этой ночью.
        «А если меня ведет Страж? Если я должен именно сегодня сразиться с Вестником Змея?» - подумалось ему. Но при взгляде на следы Легендарного всю гордыню смывала ледяная волна оторопи. Оставалось надеяться, что подмога подоспеет быстро. А пока только Квартал Ткачей замер в тревожном ожидании чего-то ужасного.
        Вымер весь свет, красные отблески змеиного глаза не ложились на стены домов, не выхватывали верных очертаний. Стимуляторы почти не помогали видеть более четко, чем обычно. Искажалось само пространство, в воздухе появился привкус пепла, словно гигантская воронка снова опускалась на землю, закручивалась и извивалась гибельным смерчем. И уже не во снах.
        - На телеграф, быстро! А я на крыши. Предупреди, чтобы не включали сирены на башнях, его нельзя спугнуть, - скомандовал Джоэл, но Ли воспротивился:
        - Джо! Мы не должны разделяться!
        - Это приказ! - рявкнул Джоэл не своим голосом. - Один из нас обязан идти по следу.
        - Джо… Джо…
        - Иди!
        - Хорошо! Я быстро! Очень быстро! Не атакуй его в одиночку!
        Ли скрылся в ночной мгле, и Джоэл, какая-то часть его разума, темная, «изнаночная», подсказала: он отослал напарника, чтобы уберечь, а не потому что требовалась подмога. Нет, борьба велась на другом уровне, непостижимом для обычных охотников, для них Легендарный никогда бы не появился во плоти. Он скрывался сотням искаженных силуэтов, но истинный облик являл лишь тому, кто видел и Стража Вселенной. Почему? За что? И что требовалось от него, обычного охотника Джоэла?
        Он не догадывался, просто двигался вперед, ориентируясь на пламенеющие следы когтей и омерзительные метины щупалец. С каждым шагом воздух загустевал протухшим овсяным киселем, напитывался тленом, отчего легкие скручивались узлом.
        «Снова труп», - подумал Джоэл, когда едва не закашлял от новой волны нестерпимой вони. На этот раз тварь выгребла из дома целую семью, ту самую, которая закрывала прореху в крыше старым матрацем. Не случилось им починить ветхую мансарду, и добротный Ловец Снов, повешенный на улице рядом с домом, не уберег. Ловушки для кошмаров спутанными рыбацкими сетями разметались вокруг растерзанных трупов, в которых едва узнавались человеческие существа.
        Джоэл закрыл нос и рот воротником плаща, чтобы миновать гибельное место. Времени на сожаления не оставалось, он просто видел следы разрушений. Много следов… чуть дальше по улице лежал труп старухи, которая вечно упрекала их в развешивании Ловцов Снов. Ее тоже не уберегли ни домашние, ни уличные сети. Вестник Змея не замечал узелки и перья охранного плетенья. Не работала старая схема или магия - кто разберет. Возможно, и те маги, которые построили стену с ее хитроумными машинами, просто назывались инженерами. Но вершина их трудов давала сбой, не спасала город от зла, что возникло в самом его сердце, недалеко от цитадели Охотников.
        Тварь шествовала по улицам, как вернувшийся домой пьяный хозяин - небрежно раскидывая и разрушая ветхие предметы. Невообразимых размеров когти вырывали черепицу и срезали садовые деревья. Один старый дом вовсе сложился внутрь себя, погребая под строительным мусором жильцов.
        Джоэлу приходилось двигаться то по крышам, то по мостовой. Улицы вились переплетениями змей, подлым шевелящимся клубком. Таблички на домах почти не читались, но вместо них указателями служили отметины, следы твари. Пока незримой, насмешливо скрывающейся. Казалось, за этим преследованием прошла вечность. Помощь все не приходила, и, что самое странное, Джоэл больше не узнавал свой привычный город: этот новый темный Вермело полнился неразборчивыми шепотками и вздохами, криками забытых молитв и стенаниями умирающих. Они доносились эхом, заползали в уши ядом белены. И с каждым увиденным на мостовой трупом этот хор все громче и громче стучал в голове тревожным набатом.
        В эту ночь смерть правила в Квартале Ткачей. Но сам монстр не появлялся, оставлял следы и вел за собой. С каждым мигом Джоэл понимал, что ступает по улицам уже не того Вермело, который они патрулировали с Ли, а того, который являлся ему во снах Каменного Ворона. Напарник бы при всем желании не попал на этот уровень, как и возможная помощь.
        «Вот и разгадка, почему никто не видел целиком Вестника Змея, когда он этого не хотел. Сейчас он не хочет, чтобы его нашли. Но я найду! Уж точно найду!» - озлобленно думал Джоэл. В нем пробудилось исступленное упрямство человека, который подобрался к завершению величайшего дела своей жизни, тяжелого, почти мучительного, но необходимого. Если бы в эту ночь удалось прекратить все страдания Вермело, он бы не испугался самой высокой цены.
        Должно быть, со стороны причиненные разрушения выглядели как следы незримого внезапного урагана, если тварь не давала обнаружить себя.
        Чужой враждебный мир вокруг состоял из переплетений смутных линий: черных и грязновато-серых, какие-то темнее, какие-то светлее. Некоторые отличались особой чернотой. Грязные, исчерна-лиловые, в красных прожилках, они напоминали пораженные гангреной конечности. И они расползались щупальцами страшного спрута, длинные, неуловимые, теряющиеся в побеги гибельного соцветия.
        «Не сон ли все это?» - удивлялся Джоэл с нараставшим омерзением. Весь Вермело в неправедной ночи предстал опутанным сетью черных лиан, проводов, веревок - называть можно как угодно. Суть их оставалась одна: его мир поразила скверна, великая тьма, скопившаяся незримой болезнью средь улиц и домов. Теперь он искал источник этого зла. Соткалось ли оно от людской порочности или было привнесено от Змея? Джоэл не задумывался, зато испытывал желание перерубить самые черные лианы, отрезать их от воронки, убрать эти путы, за которые в недра небытия утягивались безвинные души.
        «Так вот как… вот как появляются сомны!» - понял Джоэл, когда ему навстречу вылетел небольшой монстр, слабый, растекающийся неразборчивой тенью. Он выглядел не устрашающим, а напуганным. Джоэл вскинул обнаженный меч и прервал бег несчастного существа, пораженного скверной человека. Одновременно все линии всколыхнулись и зашипели.
        И там, где скопилось самое темное, самое мерзкое сочетание этих жил, показались контуры нового зверя, едва уловимые, сливающиеся с невыносимым миром черных лиан. Тварь разинула алую пасть и кинулась прочь, но Джоэл нагнал ее, отскочил от стены и ловким движением в прыжке обрушил мощный удар на спину не до конца обратившегося чудовища. Существо захрипело и рухнуло наземь, постепенно скрючиваясь и усыхая до размеров человека. Следом за ним бежал еще один новообращенный сомн. Джоэл развернулся и выставил вперед меч, готовясь отразить первый удар когтей и стремительно атаковать.
        Но тварь издала неразборчивый вопль и кинулась на крыши, вернее, хуже того - полетела, воспарила, влекомая черной веревкой, темной пульсирующей линией, подобной сгнившей конечности.
        Джоэл под действием стимуляторов взобрался наверх в два прыжка, вцепившись в незаметные выступы стены. Он сам будто летел, но не успел остановить существо. Сомн не убежал, о нет! Он растворился в черной линии, впитался в нее, как вода в землю, как яд в острие дротика. И не осталось ни монстра, ни человека, которым он был еще накануне.
        «Проклятье! Что происходит?» - ругался мысленно Джоэл, вспоминая и более крепкие слова. Но даже самые заковыристые их сочетания не дали бы ответа. Хотелось надеяться, что все это безумие вызвано побочным действием от передозировки стимуляторов. Джоэл уже согласился бы и на такую версию.
        Вокруг него из окон выпрыгивали все новые и новые люди, вернее, те существа, которыми сделали их худшие кошмары. А недавние бунты помогли в этом. Выступлениями измученного народа наверняка управлял тоже Змей, давая людям иллюзию сопротивления, чтобы получить больше рабов темных нитей, больше изломанных марионеток.
        Несколько слабых чудовищ пронеслись мимо, не замечая охотника, еще двое или трое слились с роем черных линий. Джоэл заслонился мечом и выставил блок, разрубая один из «поводков». На него брызнула кровь или пролился какой-то сок, похожий на кровь. Запаха он не ощущал, здесь все тонуло в беспросветной душной вони и ледяных порывах ветра. Вермело больше не было, остался только кошмар о вечном проклятом городе.
        В Квартале Ткачей началось массовое обращение, сомны вырывались из домов и уносились прочь, ведомые волей тьмы. Некоторые падали замертво, разрубленные взмахами мечей. Очевидно, Ли все-таки вызвал подкрепление. Казалось, что сквозь темноту слышится и его голос, отчаянно зовущий обратно в мир людей, в мир живых. Но образы друзей и союзников трепыхались слабыми тенями отблесками света в мутном провале колодца. Они сражались по другую сторону реальности, а он очутился здесь, в клубке тлена и лжи, о котором предупреждал Каменный Ворон. Джоэл встретил саму смерть в Квартале Ткачей.
        Началось все намного раньше, может, недели за две, может за месяц до того. Они разворошили осиное гнездо с бунтовщиками, но истинное зло таилось за шорами незримого мира. Вестник Змея взывал к своим слугам, они вылетали из домов, выпрыгивали оголтелыми тенями из окон и дверей, разрывали ловушки. И за каждым тянулись переплетения гибельных линий.
        Джоэл пересекал улицы по крышам, то взбираясь на мостки, то спрыгивая вниз. Действие стимуляторов в этом мире кошмаров заканчивалось быстрее, чем в привычных условиях. А тварей вокруг кишело все больше. Тварей… Людей. Тех, с кем еще утром он, вероятно, здоровался, желая хорошего дня.
        Теперь двери домов распахивались и вылетали, как пробки из перегретой бутылки шампанского. Джоэл уклонялся от щепок и скоб, а затем наносил точные колющие и рубящие удары мечом. Ему уже не требовалось четко видеть в кромешном мраке, чтобы улавливать движение вокруг. Многие новоявленные сомны не обращали на него внимания. Они неслись вперед, к своему господину, как обезумевшее стадо овец к краю пропасти. Теперь Джоэл следовал за ними, будто за светом зловещего зеленого маяка. Его смутные предчувствия об улье и муравейнике все отчетливее воплощались в страшных картинах, которые встречались на этих жутких искаженных улицах иного Вермело.
        «Как же… как же я сюда попал?» - думал Джоэл на бегу, стараясь не сбить дыхание. Он разбрасывал маковый порошок и вкалывал себе новые дозы стимуляторов. Но мрак сгущался, пульсировал «гангренными» лианами. Оставалось лишь догадываться, всегда ли город скрывал эту изнанку или ее создал своим прибытием Вестник Змея.
        Джоэл отсек голову налетевшему на него слабому сомну и хотел спрыгнуть с крыши двухэтажного дома, потому что мостки буквально растворились под ступнями. Все вокруг менялось и сливалось вихрем неразборчивых очертаний. И среди них вдруг отчетливо проступили не то лапы, не то руки, непомерно длинные, тянущиеся из пустоты мрака. Джоэл успел взмахнуть мечом и отсечь два или три, но щупальца сбили на мостовую.
        Острый булыжник впился в щеку, стесал кожу, во рту появился неприятный привкус крови, но Джоэл немедленно вскочил и подобрал едва не отлетевший в сторону меч.
        - Бифомет Ленц! - прохрипел он, оскалившись диким псом. Теперь он видел отчетливо, без стимуляторов и чудесных средств. Просто Вестник Змея достаточно напитался силой несчастных горожан и решил показаться воочию охотнику, что разгадал его маскировку.
        Легендарный Сомн небрежно обернулся на голос, и на мгновение маска превратилась в лицо отвратительного старика, сморщенного, заживо гниющего, похожего на засушенного мертвеца из музея. Седые космы развевались спутанной гривой, как у отчима Ли, но на этом сходство заканчивалось. Джоэл никогда раньше не видел это иссушенное лицо с глазами навыкате, наполненными невыразимым бешенством помешательства.
        - Кто? Кто вторгся в мои владения? Жалкий человек! - проскрежетала тварь, и лицо расплылось, превратилось снова в маску, в убогое подобие очертаний. Все остальное «тело» сомна шевелилось и изменялось, то вскидываясь торчащими конечностями всех известных животных и птиц, то растекаясь бесформенным сгустком тьмы. Вестник Змея в эту ночь вобрал в себя новых невольных последователей, пробудил их посреди сна и оставил навечно в кошмаре. Поработил, сделав собой.
        - Этот человек пришел убить тебя! - заявил Джоэл, перехватывая поудобнее меч. Диалог прозвучал надуманно и глупо, ведь тварь все равно ничего не понимала по-настоящему. Голос из-за маски лишь обманывал, лишь притворялся Бифометом Ленцом. Или… Или кем-то еще, кем угодно! Связи терялись и рушились, когда в груди смерзался ком зарождавшегося ужаса. Вокруг обманным эхом перешептывались сотни голосов, отзвуки тех, кто навек слился с чудовищем. И некоторые умоляли спасти, другие исходили гневом и яростью, лишь подпитывая Вестника Змея.
        «Семь лет? Да… его не могли найти, потому что его и не существует! Вестник Змея - это все сомны Вермело! - подумал Джоэл, пока тварь медленно поворачивалась в его сторону, рассматривая и точно насмехаясь. - Улей!»
        Он отчетливо узрел, как слетаются «пчелы-сомны», как они служат своему королю, плененные невозможностью проснуться, порабощенные собственным душевным уродством. Муравьи в незримой армии Хаоса. Никакая стена уже давно не спасала, древние инженеры не видели черные линии, которые проросли сквозь город сетью отравленных корней. А Джоэл увидел, один во всем мире. И теперь предпочел бы безумие этому знанию, но по ту сторону ужаса и невозможных открытий сражались друзья, товарищи по оружию. Возлюбленный Ли в центре этого месива. Подвергал себя опасности и наверняка искал среди толпы сомнов его, пропащего Джоэла, надеялся помочь в этой борьбе, не подозревая, куда попал его напарник.
        - Ты станешь завершающей частью Змея, - спокойным, почти меланхоличным тоном проговорил Легендарный Сомн. Он надвигался грозовой тучей, режущей небо пиками молний. Но вместо них из клубка чернильного мрака высовывались когтистые лапы, щупальца и, конечно, проступали маски. Сотни масок, в которые превратились лица поглощенных им жертв.
        - Не дождется! - прорычал Джоэл, кидаясь в атаку. Отступать или придумывать хитрый план не получалось. Вокруг них сомкнулось кольцо из сомнов, образовав подобие арены.
        Откуда-то издалека доносились бравые возгласы охотников. Они упрямо рубили мелких сомнов, но не подозревали, что те больше не нужны самому Вестнику Змея. Он нашел иное развлечение. Джоэл не пытался постичь, почему именно он обязан стать некой «завершающей частью» Змея. Может, какого-то зловещего плана, ради которого великий монстр и оставил весь Вермело пожирать себя изнутри на долгие двести лет. Как инкубатор… Инкубатор зла. Яйцо, которое разбивается и истекает гноем.
        Джоэла охватывало отвращение от собственных слишком ярких сравнений, обрушившихся вместе с новой атакой щупалец. Тварь насылала эти образы намеренно, чтобы сбить с толку, свести с ума. Вестник Змея - верно назвали его после первого появления, воля самого Хаоса, которую следовало уничтожить. И Джоэл кинулся вперед, перекатился вправо, нырнув под спонтанно возникшую когтистую лапу.
        Меч сросся с рукой и описал плавную дугу. Колоссальные зубы сомна щелкнули возле правого виска Джоэла, но он уклонился и резким движением отсек несколько черных щупалец. Метил монстру прямо в провалы мертвых глаз, запечатленных на центральной маске. Он подобрался достаточно близко, чтобы нанести решающий удар. Только подлая тварь перетекла в иную форму, изменилась за неуловимые доли секунды. Но, утратив несколько искаженных конечностей, сомн отпрянул и глухо взвыл.
        Джоэл не останавливался. Он блокировал удары когтей и прорывался к сердцевине, к главной маске, которая наверняка притаилась в самом густом переплетении черных линий. Бифомет Ленц или кто-то другой - он руководил этим ульем.
        Легендарный Сомн вцепился в руки и ноги Джоэла и стремительно поднял над землей, как в прошлый раз, как тогда, когда унес до разрушающейся стены. Но теперь Джоэл сжимал бесценный меч Нейла Даста. Эта сталь и не думала ломаться, когда на ней сомкнулись челюсти твари, выросшие из ниоткуда, появившиеся из маски. В последний момент получилось освободить правую руку и всадить острие в нёбо существа. Пасть исказилась и убралась, втянулась в клубок-гангрену.
        Сомн взвыл от боли и отпустил Джоэла, отшвырнул тряпичным болванчиком, грозя размозжить о ближайшую стену. Помогли стимуляторы, их остаточное действие: он привычно сгруппировался и извернулся в полете горным котом, приземляясь на ноги. Ступни и голени все же отозвались болью, пробравшей тело до самого горла, из которого вырвался глухой стон, больше похожий на рык.
        Враги обступали, копошились тенями. Мелкие чудовища стремились слиться с главным, напитать его своей силой. Никто из охотников не видел такого прежде, но стратегия оставалась предельно ясной: рубить, рассекать клинком смутные силуэты, не давать им прорваться к Вестнику Змея.
        «Ишь ты, не успел собрать достаточно силы, как в тот раз, чтобы появиться!» - со злостью думал Джоэл, то уклоняясь от щупалец, то вонзая острие лезвия в неоформленные тела атакующих сомнов.
        Мостовая под ногами скользила от пролившейся крови, и на ней застывало все больше искромсанных тел. Он убивал людей. Он? Нет! Их уже выпил до дна Легендарный Сомн, притачал к себе черными линиями, вгрызся паразитом.
        Вот, как все происходило. Джоэл отчетливо увидел новые грани расследования, следовало отметить на карте места наиболее частых обращений за последние семь лет. А потом… Но он понял, что никакого «потом» не случится: он здесь, лицом к лицу с воплощенным злом затерянного града. И если он его упустит в эту ночь, второго шанса может и не выпасть.
        Джоэл пожалел, что не умеет передавать мысли. Он бы оставил краткое послание Ли, но теперь просто кинулся в атаку, на Вестника Змея, разрубая с ходу две его маски, возникшие по бокам. Они раскололись с фарфоровым треском, но упали на землю отсеченными головами. И на мертвых лицах случайных жертв отпечаталось подобие умиротворения, как бы жутко это ни звучало. Они мучились внутри этого кокона, схваченные волей улья.
        Джоэл укрепился в своей уверенности: отступать нельзя. Да и просто некуда. Раньше они считали обращения самым страшным наказанием Вермело, но ныне открылась более гнусная правда. Некоторым не везло упокоиться от удара посеребренного меча. Некоторые вливались в темный поток величайшего отчаяния, воли самого Хаоса. И Вестник Змея хотел, чтобы он, Джоэл, сделался его самой сильной частью.
        Воочию предстал страшный облик измененного себя, покрытого черной слизью, но по-прежнему сжимающего меч Нейла Даста, тоже измененный, бесчестно оскверненный. Нет! Только не так! Он бы принял любую участь, но только не эту, не предательство себя, друзей и города.
        Джоэл нанес точный засечный удар и с ходу отсек еще несколько щупалец, которые потянулись к нему через площадь-арену. Одновременно он вскочил на спину замешкавшегося сомна, а потом перекатился под брюхом другого, уклоняясь от атаки когтей Вестника Змея. Попавший под их острия сомн истошно завизжал, как недорезанная свинья, а через мгновение на Джоэла едва не обрушился целый водопад из крови и внутренностей. Но он успел метнуться в сторону за секунду до того, как Легендарный небрежно раздавил своего жалкого приспешника.
        «Ну давай, покажи, где твоя главная маска!» - требовал Джоэл. Он запыхался, дыхание сбивалось, хотя он прилагал все усилия, чтобы оставаться хладнокровным. И достиг успехов по сравнению с первой встречей. Тогда на уровне животных инстинктов пугала неопределенность, ныне подпитывал гнев. Да еще страх, но не за себя, а за друзей. За Джолин, которая была где-то здесь, в проклятом Квартале Ткачей.
        «Так на нее или на меня он охотится?» - сомневался Джоэл, рассекая очередную маску. Он вспомнил предположения Умана, а потом слова самого Легендарного. В груди сжался ледяной комок: если враг охотился за ним, значит, тем более он не имел права отступать и возвращаться к друзьям. С чего бы за ним? Потому что с ним говорил некий Страж Вселенной? Силы Каменного Ворона не хватало в этом месте вечного мрака.
        Джоэл потянулся к поясу в поисках новых стимуляторов. При этом он продолжал уклоняться от щупалец и рубить их по возможности. Но в руках и ногах больше не обреталось сверхчеловеческой ловкости, действие снадобий заканчивалось, а в отделениях на кожаном поясе их больше не осталось. Джоэл хрипло выругался и со злости своротил челюсть мелкому сомну ударом ноги, а потом отрубил голову, пока тварь не очухалась.
        В это время над головой уже сплелся настоящий купол из черных щупалец. Они срастались, как побеги гнусного винограда, с «больными» линиями, этими грязными проводами, которые раскинулись по всему городу. И без стимуляторов не существовало ни единого шанса сразиться на равных.
        Зато в сгущавшемся мраке отчетливо просвечивали яркие вспышки множества масок. Джоэл разбивал их и отсекал, каплями крови и ошметками плоти сыпались черепки. Вместо стимуляторов он выхватил кинжал и теперь заслонялся мечом и на коротком расстоянии вонзал граненое лезвие в чудовищ, которые вылетали из импровизированных колышущихся «стен».
        Уши резал утробный вой, то торжествующий, то жалобный. И все не удавалось подобраться к врагу вплотную. Легендарный оттеснял ударами множества лап, царапал когтями и щелкал зубами сотен морд. Джоэл отсекал головы и разрубал хребты. Ноги скользили на липкой крови и свежих телах, которые уже не превращались в людей, а втягивались в черные линии, напитывали их новой силой. Сражение могло длиться бесконечно, до тех пор, пока человек не упал бы без сил на радость воплощению зла. Вестник Змея заманил в ловушку, собираясь доставить своем господину главный подарок. Почему? Кто выбрал его, обычного охотника? Возможно, он ослышался, принял бормочущее рычание за слова, придумал их воспаленным сознанием. Но в реальности видений он больше не сомневался, получив в эту ночь слишком много доказательств. Толку-то!
        Джоэл чувствовал, что уже не сумеет приколоть новые данные к протоколу расследования, не заглянет в архив и, что печальнее всего, не увидит друзей и любимых… Но он знал, на что шел. В эту ночь вся цель жизни свелась к поиску той самой единственной «маски», которая управляла ульем.
        «Работа для изощренных самоубийц», - пронеслось в голове яркой вспышкой, и сделалось невероятно смешно. Да, именно смешно! Гибельный восторг охватил все его существо, напитал новыми силами не хуже стимуляторов. Злые чары Вестника Змея пали: Джоэл больше не боялся, не чувствовал давление темной ауры.
        С боевым кличем древних вождей он кинулся в самую гущу леса из когтей и щупалец. Они жалили и царапали, впивались в кожу, раздирали одежду, вырывали куски плоти, но Джоэл почти не замечал в своем прыжке к главной маске. Он увидел ее, распознал по кривым чертам неведомого омерзительного старика, Бифомета Ленца. Сбилась на миг маскировка.
        - Попался! - выкрикнул Джоэл, выпрастывая руку с мечом вперед в сокрушительном прямом ударе. Вестник Змея не ожидал, но успел дернуть одной из множества когтистых лап. Джоэл видел ее, отчетливо, как будто время замедлилось и повисло над вечностью нескончаемой секундой. И так же отчетливо он понимал, что не уклонится и не успеет выставить блок.
        Кинжал вонзился в одну из боковых масок, а меч летел к главной. Джоэл намеренно открылся для удара, он прекрасно знал, на что идет. Металлические пластины в кожаном жилете не спасли бы. Но он уже все решил. И разве это не счастье, самому выбирать свою смерть? Не по приказу, не на плахе, а во время сраженья с величайшим злом. Победить бы только его…
        Меч Нейла Даста с грозным звоном врезался в маску Вестника Змея, и она пошла трещинами, как расколотое лживое зеркало. Одновременно пять когтей вонзились в человеческое тело.
        «Ну что, Страж, этого ты от меня хотел? Я, человек, должен был погибнуть здесь, чтобы ты победил Змея в Хаосе?» - скорее почувствовал, чем подумал Джоэл, еще не ощущая мучений, но уже зная, что они неизбежны. Счет велся на секунды, но время здесь странным образом замедлилось, застыло, позволяя рассмотреть, как распадается маска, как превращается сначала в оскаленную морду неведомого жуткого зверя, а потом в лицо иссохшего мертвеца. И Джоэл радовался, страшно, дико. Но недолго.
        Боль вцепилась ледяными когтями, и сперва тело не понимало, что с ним происходит, где оставлены серьезные раны, а где царапины. Он весь превратился в один комок нестерпимой ледяной боли, пробирающей до тошноты, до лютого озноба. Когти еще поднимали его над землей, как героев древности, которых враги насаживали на копья. Но, как те отважные рыцари, Джоэл продолжал сражаться до последнего вздоха, взмахивая мечом и отрубая все больше бессмысленно всколыхнувшихся отростков.
        В застилавшей глаза пелене он с мрачным торжеством заметил, что врагу не менее больно. Если, конечно, Вестник Змея мог испытывать боль. Но как же иначе! Он ей питался! Он ее сеял, а теперь сам агонизировал и извивался, точно они не сражались, а затеяли танец двух безумцев, затянутых в смирительные рубашки. Щупальца развевались, подобно ее длинным рукавам, так же бессмысленно и неразборчиво.
        Джоэл взмахнул мечом и еще раз вонзил его в центральную маску, окончательно раскалывая ее и измельчая, как дешевую статуэтку, раздавленную колесом повозки. Вестник Змея издал оглушительный вой, вновь мелькнуло искаженное лицо омерзительного старика.
        Джоэл хотел злорадно рассмеяться. Вместо этого у него изо рта хлынула кровь пополам с желчью, и больше не существовало ни торжества, ни злорадства - только невыносимая парализующая боль, стянувшая на руках и ногах кандалы.
        Он по-прежнему сжимал меч, не отпустил даже в тот миг, когда сомн кинул его на мостовую, взвиваясь шипящим и воющим клубком. Джоэл смотрел на него, отчетливо видел, но с каждым мигом мир линий все больше терялся, растворяясь и уносился в бездну. Пропадало все, рушилось.
        Зато Вермело возвращался, его обычный человеческий мир. И вместе с ним все острее чувствовалась боль, врезавшаяся под ребра, разрывающая грудь. Накатывало удушье, как в самый жаркий день середины лета, но одновременно с ним мешала пошевелиться волна сковывающего хлада и дрожи, выворачивающей искалеченные конечности неразборчивыми судорогами.
        «Я еще жив… Жив… Пока что…» - слабо осознавал Джоэл. Когда он открылся для когтей, он рассчитывал, что времени ему хватит только на один решительный удар, а дальше - темнота. Но нет, он продолжал мучиться и терзаться от ледяного огня.
        Тело его беспомощной грудой разорванного тряпья лежало на залитой кровью мостовой, а горло сдавливало колючей проволокой. Он не мог позвать на помощь, оставалось лишь уповать на отряды охотников, которые наверняка прочесывали улицы в поисках притаившихся чудовищ. Хотелось сказать им, что все закончилось. Эпидемия превращений закончилась и больше не повторится. Но одновременно в предсмертные минуты разрывали сомнения: победил ли он? Куда на самом деле исчез Вестник Змея? Он не узрел его окончательную смерть. А значит, жертва охотника могла оказаться напрасной.
        И с этой мыслью, с этими жалящими разум сомнениями, он продолжал цепляться за жизнь, пока кровь толчками выходила из множества рваных ран. Похоже, один коготь пропорол правое легкое, другой искромсал левый бок. Удушье нарастало, вместе с ним и холод. Они как будто соревновались в том, кто быстрее добьет неразумного человека, поверившего, что в его силах сразиться с древним злом и остаться в живых. Герои легенд недаром чаще всего умирали после таких поединков с великими чудовищами. В добрых сказках их вытаскивали из мира мертвых возлюбленные, волшебники или божественные сущности. А в мрачных легендах так и обрывался нелегкий срок скитальцев.
        «Я просто не хочу умирать!» - немо прокричал Джоэл, когда холод снова обрушился шоковым ударом судорог, выкрутив, как утонувшего земляного червяка. Боевой азарт иссяк. Он не хотел умирать, просто не хотел умирать. Разве нельзя иначе? Еще слишком много дел притягивали его к этому миру. Слишком много людей, которых он желал защитить и сберечь.
        «Ли, я тебя уберег от Вестника Змея, прости меня, мой дорогой Ли… Джолин… я так тебя подвел… ты не должна страдать в этой пекарне! Джолин! Джолин! Где же ты? Пережила ли ты эту ночь? Джолин!» - взывал он, едва понимая, что никто его не услышит.
        Он сделал свой выбор, подверг себя опасности, когда разделился с Ли. От гордыни ли? Или от желания оградить любимого от того мира чистого исконного ужаса, в котором только что скитался бесприютным призраком? Или его вел Страж Вселенной? Где же он бродил теперь со своей колесной лирой, излеченный святителем Гарфом? Не помогал, как помогли ему. Не слышал или насмехался так же, как Змей. Возможно, Каменный Ворон всегда служил воплощению Хаоса, всегда разыгрывал комедию перед сумасшедшим охотником… Зачем? Джоэл не верил.
        Вздрагивая и извиваясь в тщетных попытках подняться, он ни на миг не усомнился в том, что поступил правильно. Он остановил поголовное превращение жителей Вермело. Больших доказательств ему уже не требовалось. Но уцелел ли Ли в нашествии чудовищ? Не обратилась ли в своей пекарне Джолин? Джоэл боялся, настолько боялся потерять их, что мучения собственного пропоротого когтями тела превращались в предельную дикую тревогу за друзей.
        - Джоэл!
        Крик, громкий девичий крик, такой знакомый. Вместе с ним пришли первые лучи Желтого Глаза, их фальшивой замены солнца. Но все же фальшивка светила на менее ярко, давала не меньше тепла в полдень. Ныне едва забрезжил рассвет. И вместе с ним по залитым кровью улицам летел голос, ее голос.
        - Джолин… - просипел Джоэл, но подавился кровью, заполнившей горло, и кашель выбил остатки сознания. Он еще смутно слышал истошные всхлипы:
        - Сейчас, сейчас… Джо! Держись!
        Доносился звук рвущейся ткани. Похоже, Джолин отрывала куски от своего платья и рубашки, накладывала жгуты на огромные кровоточащие раны. Если бы только это помогло… Жизнь ускользала. Сознание уплывало слишком быстро, унося в страну вечной ночи.
        «Джолин! Ли! Простите!» - немо попрощался Джоэл, и мыслей больше не осталось.
        Часть III
        Глава 24. Скитания
        Сначала он падал, летел бесконечно долго в колодец непрожитых дней. После - как после всего - сквозь мутные воды, из зазеркалья видений, донесся чеканящим метрономом голос:
        - Рана смертельная. Ты понимаешь? Такой разрыв селезенки у вас пока не умеют лечить.
        Под ребрами черным зноем теснилась болезнь, сжигала душу, уводя в плетение снов. Он несся сквозь толщу воды, застенное море давило чужой темнотой. И тихо на дно уходило растерзанное тело. Он не умер, но чувствовал, что умирает. Голоса с другой стороны извивались криками, но он уже не различал имен и лиц. Ничто - единственный закон небытия.
        - Понимаю.
        Сосредоточенная покорность ответа, примерзшего к неразомкнутым губам. Общение умов не требует звуков. И они говорили, два бестелесных, два отринутых от мира живых, два духа в мире линий. Один предстал в броне древней птицы, другой, некогда звавшийся охотником, парил в окровавленном черном плаще.
        - Ну что, Каменный Ворон, это и был конец моего пути? Больше никаких видений? Только - тишина?
        - Нет. Еще не конец. Далеко не конец.
        Он увязал в бессмысленном вращении сквозь немую синеву, и иссякали сны, и образы, и мысли. Он застывал, как горький монолит. Казалось, что уже воздвигли памятник. Но ледяной камень не протыкают иглами, и не бежит чужое тепло по скрученным канатам вен. И камню никогда не больно. А здесь, в колодце, боль служила ориентиром, последним безнадежным маяком. Он слышал вне времени зов, из глубин и запретных пространств. И шел на него, и уносился прочь, как дикий зверь, как человек, не прирученный к смыслу начала за концом.
        - Я пережил еще не все грани ужаса и отвращения? Чего вы все добиваетесь?
        Собственная привычная злость иссякала очевидностью ответов, которые еще не нашли надежных слов. Каменный Ворон скорбно склонил массивную птичью голову:
        - Чего добиваюсь я. Не мы. Здесь я один, остальных барьер Хаоса не пропустил. Впрочем, я и так последний. Последний из тринадцати, лишний из дюжины. Против Змея и его Вестника. А ты помог мне с этой тварью. Но чтобы победить его, ты должен узнать, кто главный в этом улье.
        - Значит, не до конца… - Досада жгла, как ядовитый перец, все в разодранной груди. - А ты не знаешь?
        - Нет. В мире Змея я почти ничего не знаю. Он установил здесь свои правила. Здесь даже время течет иначе. Оно какое-то… ненадежное и мягкое, можно менять, как вздумается.
        - И кто же ты?
        - Тринадцатый Проклятый, Неудавшийся Страж Вселенной. Совсем не тот спаситель, которого ждал святитель Гарф, но все же выступаю против Змея.
        - Почему?
        - Потому что однажды асуры захватили мой мир Бенаам. Их жадность, рожденная из пороков людей, велит порабощать все новые и новые миры. Но оба великих асура заперты. Один в мире Бенаам, другой здесь, в Хаосе. Сам себе соткал ловушку. И с тех пор, как пал мой мир, мы ищем способ уничтожить их. Пока добрались до Змея.
        - И не знаете, как его победить…
        - Пока не знаем. Но узнаем, если ты поможешь.
        Ответы Стража Вселенной не приносили облегчения. Толща воды давила все сильней. Страшно застыть в бессмысленном нигде. Каленым хрусталем расколотой люстры впивались иглы, резали ножи.
        Он видел, как танцует с Джолин, обряженной в алое платье, посреди сожженного бального зала, но лица гостей скрывали бессчетные маски. И приглашенные на пиршество вонзали друг в друга острые клыки. Он давился словами в попытках дозваться хоть кого-то, хоть одного. Но уносились все, растворялись, и Джолин вместе с ними. Оставалась потухшая люстра, сорвавшаяся с потолка. И ложный свет скользил по псевдолицам, не различая дня и ночи. Запах разложения полз из углов, крапленых не водой, а протухавшей кровью вне отражений, света и огня. Жуткий пламень селился в легких в странствии сквозь бред.
        В часах его иссяк песок, осталась зола, горчащая во рту. Скорее б завершенье… И лишь бы прекратился этот бег сквозь падение в толщу вод застенного моря. Он немо просил и ждал конца всех меркнущих начал.
        Но Каменный Ворон смотрел угрюмо, с нескрываемой печалью, а потом крылья обернулись руками. Птичий образ сменился человечьим, и несколько черных перьев упали на рваные раны.
        - Змей - это Хаос. А его Вестник - смерть. Ты сразился со смертью, как я сражался с Хаосом. Ты помог мне возле Айгрежи. Теперь я помогу тебе. Это мне под силу.
        Каменный Ворон коснулся его. Его, охотника по имени Джоэл. Вернул бестелесному духу имя, примотал жесткой бечевкой к истерзанному телу, починил что-то внутри. Разваленные оболочки сцепились новыми клетками, выстроив мосты рубцов. Но боль не иссякла, и раны бугрились свежими швами.
        Джоэл видел себя с высоты, из колодца грядущих свершений, что обрушивался с потолка больничной палаты, растекаясь рядами заполненных коек. В ночь нападения Вестника Змея досталось не только ему, но его предсмертное ложе отгородили глухими ширмами. У дверей госпиталя цитадели толпился народ, как мухи на мед у разоренного улья. Улей иссяк, но тяжко ужалил, так тяжко, что дух не желал возвращаться, скитаясь сквозняком коридоров. И все же… где-то слышался плач. Где-то голос знакомый.
        - Джо, родной, не умирай! Не умирай! - заклинал, конечно, Ли, глухо, тяжко и исступленно. А плач… Неужели Джолин? Или все только видения? Говорили, что мозг в секунды перед смертью прокручивает разом вместе память и фантазии, и это принимается меркнущим сознанием за потусторонний сладкий мир. Но если так, то с кем он говорил? И с кем сражался среди линий? И как ходил вне тела?
        Снова окружали линии, перекрывая светом мерцанье лампочек. От каждого слова дорогих друзей зажигалось по новой серебряной нити, они тянулись в палату, к распростертому телу.
        «Надо вернуться. Я должен! - кричал он себе, беззвучно ступая по стенам. - Ждите меня, я иду! Уже иду… Я иду».
        Он подходил к своему телу и откатывался назад, как на волнах, как плохой ныряльщик, который не научился плавать. А за ширмой сначала толпились врачи, потом подходили люди. Первым Джоэл узнал сухопарую фигуру высокого старика, реликта цитадели, который покинул заповедный арсенал.
        - Если ты умрешь, мне придется забрать свой меч. Но я уже разбил витрину. Так что не умирай, - говорил старец, хмуря седые брови.
        Усталый долговязый дед, легендарный Нейл Даст, ископаемый охотник, обреченный жить так долго, чтобы увидеть смерти всех, с кем сражался плечом к плечу, кого знал, кого любил. Джоэл же хотел вернуться к тем, кто его ждал.
        Он кинулся вперед, борясь с волнами воздуха, которые отгоняли его обратно в вечный сквозняк коридоров. Но белые линии обещаний и надежд помогали найти ориентиры. И он возвращался, неохотно вплавляясь в искалеченную плоть. Иногда принять боль - единственный способ вернуться к жизни. И с усилием, как для самого мощного удара, Джоэл приоткрыл спекшиеся веки. Но ничего не увидел от застилавших горящие глаза слез и черно-белой рябящей мути. Зато, пока неуверенно моргал, отчетливо услышал ликующий голос:
        - Он очнулся! Очнулся!
        - Это хороший признак.
        - Джо! Джо!
        - Он еще не может говорить. Все, господин Ли, время посещения закончено.
        - Я здесь всего пять минут! Но как же…
        - Закончено…
        Эхо чуждого запрета. И снова темнота. Не на час, не на десять часов, а на дни или, может, года. Он уже и не знал. К лицу привязали-прилепили какую-то маску, слышалось шипение кислородных баллонов - новейшее изобретение для тех, кому не хватало воздуха, не удавалось самостоятельно дышать.
        Казалось, что удастся вдохнуть полной грудью только если сорвать проклятущую маску, но руки и ноги почти не двигались, трепыхались, как у рыбы на суше. Сам не верил, что только недавно с легкостью горной кошки носился по крышам, а потом рубил Легендарного Сомна. Теперь оставаться в сознании хотя бы на пару часов становилось чудом из чудес. Но зато канул лес черно-белых линий, он больше не видел его, не слышал голосов со всех концов мира. Странное сожаление ледяным осколком застряло под сердцем.
        Или просто хирурги не вытащили обломки когтей всех чудовищ, что сдирали с него плоть в ту роковую ночь? Он слабо задумывался, все больше страдал, но отныне дух заперла клетка тела, поймала обратно, присвоила, не желая расстаться до срока. И в какие-то дни Джоэл радовался, в какие-то сокрушался. Дни? Недели? Года? Все еще не осознавал до конца.
        Постепенно он понимал, что эти раны не идут в сравнение с полученными за все предыдущие годы, а это означало лишь одно - конец работы, службы и смысла, которым он оправдывал свое существование. Но нет, он радовался, радовался, когда видел Ли, живого и невредимого. Любимый мелькал где-то возле ширмы. Хотелось позвать его к себе, попросить оставить их вдвоем, но голос вырывался хриплым дыханием. И каждый вдох отвоевывался, как крошечные пяди мостовой под натиском чудовищ. А за окнами, забранными жалюзи, плавилось и набухало лето, проходящее мимо него, мимо его терзаний и бессилия.
        Дни катились за днями, пролетали и одновременно тянулись бесконечно долго на грани забытья и мучительного удушья. Он немо просил: «Откройте окно, умоляю, откройте. Воздуха! Воздуха!». Страж Вселенной исцелил лишь одну - смертельную - рану. Другие не тронул, не позволил встать и сражаться дальше. Давила неизвестность, за пределами ширмы город перестал существовать.
        - Джо, ты только очнись, - шептали голоса, много голосов-теней. Друзья? Среди них слабо узнавались лица и образы. Хотелось ответить им, но все еще не получалось. И ускользало время, унося ясность мыслей.
        Полосатый свет Желтого Глаза сменялся красным заревом. Ничего не менялось: в госпитале всегда висели усиленные Ловцы Снов. Судя по рыку в одну из ночей, кто-то обратился и вместо лечения его немедленно убили. Раньше Джоэл не замечал, что раненых приковывают к кроватям, теперь почувствовал, что пристегнут кожаным ремнем, обвитым вокруг левой лодыжки. Пусть так. Он отчего-то знал, что не обратится. Он не видел снов, он носился сквозняком коридоров. Возвращали его голоса, отвлекали от мерцания лампочек, от странствия по спиралям накаливания, которые лопались и меркли от прикосновений призрака. Лампочки и голоса, мятежный наиболее громкий тревожный голос:
        - Вы колете ему слишком много стимуляторов! Сердце не выдержит!
        Любимый. Где-то рядом, всегда рядом, каждый день. Иногда доносился его размеренный голос прямо над ухом: он читал стихи. Наверное, садился на табурет возле изголовья, открывал потрепанную книжечку, память о его матери, и воспевал древние узоры слов. Или все сон? Воспоминания? Джоэл не знал, но ныне Ли бунтовал, требовал ответов. Все где-то за ширмой.
        - Охотник Ли, не мешайте работе врачей, - отвечали холодной бесстрастностью. - Без стимуляторов с такой кровопотерей он не выживет. Вы сделали все, что могли, когда принесли его в цитадель.
        - Пойдем, Ли, нам и правда лучше не мешать. Когда лечили Энн, мне сказали, что это новые специальные стимуляторы.
        Батлер! Наверняка тихий голос принадлежал ему. Он всех уговаривал, призывал к умеренности и разумности. Но теперь Джоэл и сам соглашался с Ли. Стимуляторы… Для чего? Они не помогли, когда он сражался с Легендарным Сомном, иссякли за жалкие доли секунды, вся норма, выданная на ночь дежурства. Или тогда просто время свилось в тугой узел, закруженное подлым Змеем? Ответы терялись, а перемешанное бредом и снадобьями сознание не позволяло выстроить верные догадки.
        - Да что ты о них знаешь? - негодовал Ли. - Хоть кто-нибудь знает, что нам колют? Я не позволю…
        - Уведите его, Батлер, уведите. Охотник Ли, если вы не прекратите, то мы будем вынуждены…
        - Когда он очнется? Когда? - перебивал Ли.
        - Он уже очнулся. Но пока не может с нами говорить, - увещевал Батлер. Но все голоса доносились, как из-за стены.
        Ширма, проклятая ширма, которая все еще отделяла от мира. Хотелось бы вытянуть руку и отдернуть эту занавесь, но пальцы едва шевелились. Сосуд для неукротимого духа пришел в полную негодность, налился ватной неловкостью и свинцовой тяжестью. Время, просто нужно время. Терпение. Джоэл умел терпеть, но тоска бессилия давила крышкой гроба.
        Перепахавшие тело швы наливались красным, две или три глубокие раны от зубов монстров загноились, вызывая жжение в правой ноге. Похоже, откромсали от голени несколько пластов мышц. Порванное легкое и вспоротый левый бок отзывались неизменной тупой болью.
        Но Джоэл знал, что Страж Вселенной повелел ему выжить. Вот он и выжил, выкарабкался, как упрямый сторожевой пес, который обязан возобновить службу. И однажды утром увидел мир вокруг яснее обычного. Просто проснулся, ощущая непривычную легкость на лице: убрали маску, он дышал обычным воздухом, а не смесью из баллонов. Он просто дышал и от того как будто парил в невесомости. Джоэл задумчиво лежал, уставившись в потолок, не выворачивая шею в попытках хоть что-то разглядеть.
        - Я… есть… я… есть я, здесь - медленно просипел он. Язык ворочался с трудом, а еще хуже работала гортань. Но он говорил. Пока не двигался, но хоть что-то. Хоть что-то.
        И так, в невесомости, прошло еще несколько дней. Он не знал, сколько именно, разучился считать в сменах сонливости и мелькания смутных образов. Лето давило жарой, где-то вращались лопасти вентиляторов - хорошее изобретение эпохи до Хаоса, которое они еще не позабыли. Доносилась прохлада, воздух снова учился верно циркулировать по легким, измученных рубцами. И голос вернулся, пока тихий и неверный. Но голос и возможность самостоятельно дышать. В сражениях со своим смертным телом и такие победы порой воспринимаются как чудо.
        - Джолин, заходи, - донесся однажды утром из-за ширмы мирный голос Ли, почти радушный. И чьи-то легкие шаги, стук низких каблуков знакомых сапожек. Сколько раз он слышал их дробный тихий гул по брусчатке разбитой мостовой? Последний раз этот звук донесся на рассвете, когда он распластался в луже крови.
        Джоэл замер, как перед броском, сердце зашлось невероятной надеждой. Ширма отодвинулась, и вот он увидел отчетливо и ясно Ли, а за ним нерешительно ссутулившуюся Джолин в сером платье, без корзины, лишь с небольшим свертком ненужных гостинцев. Главный подарок - ее визит.
        - Джолин… это ты нашла меня, - почти без запинки проговорил Джоэл.
        Она кивнула головой, чуть не плача, бледная, но радостная. На щеках ее пламенел лихорадочный румянец.
        - Джоэл, вы могли погибнуть. Вы… Ты… Джо! - вырвалось у нее, как будто она тоже разучилась говорить.
        Похоже, Ли предупредил ее сдерживать внезапные порывы неведомых чувств. Неужели ее и правда так трогала его судьба? Джоэл привык, что он переживает за друзей и любимых сильнее, чем они за него. Выходит, ошибался. И ощущал вину за то, что заставляет кого-то так терзаться. Но иного выбора в ту ночь не оставалось. Победить бы тварь до конца… Все верили, что гроза миновала, все, кроме Стража Вселенной. А если он вернул к жизни, значит, ждали потрясения, значит, сокрытое туманом будущее разверзалось новыми битвами. Пока же душу наполняла радость.
        Они остались втроем во всем мире: он, Ли и Джолин. В их маленьком мире за ширмой. Хотелось обнять любимых, поцеловать обоих одновременно, но ему лишь удалось коснуться выбившегося из-под чепца светлого локона, когда Джолин склонилась над ним, упала на колени, словно перед алтарем. Нашла еще «святыню»! Она прижала его ладонь к своей щеке и покрыла поцелуями, но больше не посмела прикоснуться - явно запрещали доктора. Эти всезнающие светила уцелевшей науки.
        - Джолин, как ты там оказалась? - прошептал едва слышно Джоэл. И куда только делся его низкий баритон… Наверное, уже навсегда. У Стража Вселенной голос тоже хрипел сиплым карканьем. Похоже, после заточения в темнице асуров, где бы она ни находилась, в мире Бенаам или в Хаосе.
        - Вышла раньше обычного, чтобы разносить хлеб, - ответила Джолин, и снова между ними вырастала колючими зарослями стена недоверия. Слишком уклончивый ответ, слишком странный. В Квартале Ткачей в ту ночь царила смерть, а ей зачем-то понадобилось выносить никому не нужный хлеб. Или она не слышала, что творилось под взглядом Алого Глаза? Хотелось верить, что не слышала. А еще Джоэл надеялся, что Ли докопается до правды, пока не стало слишком поздно. Он не ведал, сколько прошло времени, но заметил, как приятно по-дружески обращался к Джолин напарник.
        - Ты могла погибнуть. Джолин… - выдохнул Джоэл. - Ты видела того гигантского сомна?
        - К счастью, нет. Мне ничего не угрожало, - заверила его Джолин. - Уже горел Желтый Глаз. Я вышла из пекарни… Как обычно. И там - все улицы в трупах, некоторые дома разрушены… Соседи тоже ничего не понимали. А потом… Потом… Я нашла вас… Прямо на Королевской Улице… всего в крови. Это было ужасно. - Джолин отвернулась, тщетно пряча слезы, губы ее дрожали. - Джоэл, пожалуйста, не надо так рисковать собой. Ты нужен не только Вермело, но и нам, всем, кто вас знает. И Ли… и мне.
        Она снова прильнула к его руке, и Джоэл с исступленной лаской изголодавшегося по нежности мертвеца гладил ее мягкие теплые щеки, едва касаясь пальцами, медленно и неуверенно. Ли не мешал, стоя немного в стороне, хотя и его хотелось обнять. Но у напарников еще оставалось немало времени, охотников пускали свободно, а Джолин попросили уйти всего через несколько минут. Короткий разговор, мгновения неразборчивой близости, более неистовой, чем единение в порыве жаркой страсти - и прощание, ее лицо у края серой ширмы и обещание как-нибудь вернуться.
        - Я вернусь к тебе, когда выйду отсюда, - пообещал он, как каторжник, прикованный цепями к стене в глубоком забое.
        - Возвращайся скорее. И больше не рискуй собой. Пожалуйста, - тихо умоляла Джолин, но ее уносил вихрь мира за ширмой. Зато оставался Ли.
        - Как ты… Как ты устроил нашу встречу? - пораженно спросил Джоэл.
        - Как-то. Умею уговаривать, - нарочито беззаботно улыбнулся Ли. - Вообще-то она - ценный свидетель. Снова. Вот ее и пустили в цитадель.
        Теперь Джоэл заметил, как друг тревожен и непривычно бледен. Но он держался, окутанный неестественной радостью.
        - Ее не будут преследовать? - невпопад спрашивал Джоэл. Привычки охотника въелись в речь, как вши под кожу немытого бродяги. Он совсем не о том хотел говорить, совсем не то спрашивать. Жаждал рассказать, как качался на пламени электрических лампочек и гасил их мановением белых линий. Но это все бред. Главное - Ли и Джолин пережили ту ночь, даже без ран. И Батлер выжил, и цитадель устояла. Только теперь Джоэл в полной мере осознавал, как фатально Вермело приблизился к страшному краху. И он предотвратил падение в хаос посреди Хаоса. Неужели и правда он? Чтобы не гордиться, Джоэл убеждал себя, будто большую часть монстров уничтожили друзья.
        - Успокойся, Джо. Твое расследование временно передали мне. Я все устрою. Если кто и будет допрашивать, то снова мы. Вообще пока не думай об этом, ладно? Не волнуйся, - затараторил суетливой белкой Ли.
        - Джолин… - без цели вырвалось у Джоэла. Все существо мечтало, чтобы она вернулась, осталась в их мире внутри ширмы, согрела живым теплом.
        - Она молодец. Нашла тебя, наложила жгуты, скрутила из своей юбки, умело так… потом как-то отыскала и меня. Мы успели донести тебя, - продолжал торопливо рассказывать Ли. - Ох, вспоминать-то страшно…
        - Вдвоем? - поразился Джоэл.
        - Да. Команду не дождались бы, там было… столько раненых, такая неразбериха. А я как чувствовал, что ты на Королевской Улице окажешься.
        - Бифомет Ленц шел за ней, я уверен, - хрипя, ответил Джоэл. Он и не знал, что в то утро упал прямо на Королевской Улице. Значит, и Вестник Змея двигался в сторону пекарни. Вот только зачем? Поглотить кошмары ее обитателей? Жутких химер и разрубленных младенцев? Или же за чем-то еще. За кем-то.
        - Давай потом об этом, ладно? - попросил Ли, и лицо его исказилось на миг, всего на миг, а потом снова расцвело натянутой улыбкой мима. - Вообще, скажу я тебе, Джолин крепкая девочка.
        «Еще бы, таскать такую корзину каждый день», - подумал Джоэл.
        - Потом нас все-таки встретил отряд, поднятый по тревоге. Помогли. Спасибо им огромное.
        - Много же я проблем доставил.
        - Проблем… Джо! Ты уничтожил Вестника Змея! Ты герой! - воскликнул Ли, и тогда уже он склонился над кроватью, покрывая поцелуями ладонь и лоб в испарине, наплевав на запреты и правила. Он лучше знал, что вернет к жизни. Джоэл ощущал прикосновения милых губ и впервые за долгое время вспомнил, что это тело создано не только для причинения боли изломанной душе. Душа… С каких-то пор поверил в ее существование. И она неизменно терзалась сомнениями.
        «Уничтожил? Разве?» - все думал Джоэл, хотя усталость раненого просила поверить всеобщему ликованию. Может, и уничтожил. Маска раскололась, тени расползлись, рассыпались. Чтобы добраться до этой маски, он пожертвовал собой, открывшись удару пятерни когтей. Но последний вопль Легендарного напоминал злорадный смех, подсказывая: он не повержен, еще не все закончено. Они нанесли друг другу тяжелейшие травмы, но не убили до конца.
        - Знаешь, Джо, я раньше паршиво думал про Умана… Но он, похоже, остался твоим другом. На самом деле. В общем, у вас одна группа крови. Ну, вот он первый свою отдал, хотя все ему говорили, что Верховный Охотник не обязан, - сбивчиво продолжал Ли, стремясь рассказать все, что пропустил раненый напарник, но забывая назвать хотя бы дату и сезон. - Он прибежал сразу, взвинченный такой, растрепанный. Бакенбарды топорщатся, глаза безумные. Сказал: «Плевать мне, что обязан Верховный!». И еще где-то сутки все спрашивал о тебе, приходил раз двадцать. Энн мы тогда не сказали. С Батлером сидели вдвоем все там же… Ждали-ждали… Это… Это было невыносимо, Джо! Не делай так больше, пожалуйста!
        Ли вздрогнул всем телом, отшатнулся и заплакал, согнувшись пополам. Тревога выплеснулась из глаз, он провел невесть сколько дней в немом ожидании чуда или катастрофы. Джоэл хорошо помнил, как сам ждал выздоровления любимого несколько лет назад, когда они помирились после ссоры, как днями и ночами ожидал новостей от врачей, как каждая минута тянулась годами. И даже когда Ли пришел в себя, Джоэл боялся, что состояние любимого может резко ухудшиться. Наука, конечно, помогала спасать жизни, но некоторые порой внезапно умирали, хотя все обещали им скорое восстановление. Но ему повелел выжить сам Страж Вселенной.
        - Тихо, Ли, все в порядке, - ласково сказал Джоэл, едва уловимым жестом призывая Ли подойти. Осунувшееся лицо возлюбленного разлиновали дорожки слез, глаза покраснели. Он виновато опустил плечи, шмыгая носом:
        - Прости, я идиот. Обещал себе держаться. Это я должен успокаивать тебя и поддерживать. Просто… когда ты был без сознания и никто не говорил, очнешься ли ты, мы так… так боялись! Я боялся, что больше… Больше никогда… Джо, я просто хочу, чтобы мы поскорее вернулись домой. Вдвоем.
        - Домой? - улыбнулся Джоэл. Поддерживать… Что же поделать, если ему на всю жизнь отвели такую роль. Он поддерживал Ли, как Энн своего друга детства, Батлера.
        - Да, твоя мансарда стала для меня домом. Я это понял перед тем проклятым дежурством. Хотел сказать тебе. У меня есть дом. Там, где живешь ты, - это и есть мой дом. И… я все думал: неужели не скажу, не успею…
        - Видишь, успел.
        Ли успокоился, крупные капли еще висели на ресницах, но он привычно улыбался, уже по-настоящему:
        - Да, успел. Но теперь надо скорее поднять тебя на ноги.
        Джоэл едва заметно кивнул в ответ, в тот день он с удивлением понял, что у него есть друзья. Есть те, кто готовы помочь ему, а не только принять помощь и взвалить свои проблемы. И он не чувствовал себя обязанным этим людям. Он дорожил ими, ими всеми, и надеялся, что скоро сможет снова защищать их.
        Но время продолжало тянуться, обретение голоса не делало пребывание в госпитале интереснее. Чем больше прояснялось сознание, чем меньше давали обезболивающих, туманящих разум, тем дольше длились дни бездействия и неизвестности.
        Ли утверждал, что в городе все в порядке, вернее, настал порядок: после внезапной эпидемии превращений в Кварталах Ткачей и Шахтеров бунтовщики притихли, на заводах больше не устраивалось стачек. Простой люд понял, что никто, кроме охотников, не оградит их от того зла, с которым они все столкнулись под светом Красного Глаза. Многие узрели воочию Вестника Змея, поняли, что никто не держит его в цитадели, потому что тварь и впрямь собиралась из множества сомнов, пойманных в черный клубок щупалец.
        - Вот такие дела и творятся, - рассказывал Ли. Потом приходил Батлер, и где-то в середине лета удалось повидаться с Энн. Она пришла уже сама, бледная, исхудавшая, но упрямая. Отсутствующую руку скрывала новая шинель наставника академии. Она, как и поклялась Стелле, вернулась к своей прежней работе. Похоже, достаточно успешно, потому что держалась прямо и уверенно.
        - Ну что, Джо, обоим нам не повезло? Как будто злой рок какой-то, над всеми нами, - грубовато начала она, криво улыбаясь. - Но ты не унывай, я же… не унываю. У тебя вроде руки-ноги на месте. Если что, в академии встретимся. Главное, что жив.
        Джоэл заметил, что ее лицо исполосовали новые шрамы. В то утро, когда ее искалечил сомн, они и не увидели, слишком потрясенные, чтобы засекать детали. Теперь в монотонной смене дня и ночи Джоэл сделался невероятно внимательным к любым мелочам. Он не привык к безделью, прояснившийся разум зацеплялся за движение пылинок и случайные пятнышки на серой гофрированной ткани ширмы. И заставлял нервно вздрагивать, когда неподвижность доводила до предела.
        Хотя его переворачивали, заботливо протирали влажной губкой - иногда врачи, иногда друзья - помогали немного двигаться, берегли от пролежней. Он не сопротивлялся, стремился к движению. Но оставалось просто ждать, коротая зыбкое время, плавясь от нежеланного жара лета.
        Джолин больше не приходила, зато Ли появлялся почти каждый день, бледный, с серыми кругами под глазами - совсем не высыпался. Но утверждал, что его больше не терзают кошмары. Значит, сам себя терзал переживаниями. Приходил, кормил, помогал переодеть, подвигать руками и ногами, сесть в кровати и тому подобное. Даже раздражало, что напарник сделался на время нянькой. Но выбора не оставалось. К тому же их не отгораживало друг от друга смущение каких бы то ни было приличий.
        Иногда Ли читал стихи, красиво, медленно, как настоящий артист. Но их театром оставался кровоточащий град, исходящий солнечным зноем. Лето проходило мимо Джоэла, он застрял в невыносимой весне, в том времени, когда впервые увидел Джолин и Вестника Змея, когда кипели бунты. Не верилось, что город снова спокоен, что все миновало и можно умиротворенно вслушиваться в колыхание интонаций Ли, читающего рифмованные строчки.
        - Ли, ты не обязан проводить со мной все свободное время, - оправдывался Джоэл. Голос окреп, напитался привычными низкими нотками. Собственный голос уже хотя бы узнавался, пусть все еще негромкий и скрипящий.
        - А с кем еще, Джо? И чем мне занимать свободное время, по-твоему? - пожал плечами Ли. - Мне разрешают приходить не в часы приема, я этим пользуюсь. Ты теперь особенный, ты герой, победитель Вестника Змея. Ты заслужил, чтобы кто-то был рядом с тобой, не оставлял в одиночестве.
        - Тебе надо отдыхать, а не возиться со мной.
        - Я отдыхаю. Да и не вожусь особо, в самом деле, Джо! - обиженно воскликнул Ли, всплеснув руками и едва не уронив старый табурет, на котором сидел.
        - Я доверил тебе расследование. Им надо заниматься, - слишком сухо оборвал Джоэл.
        За время вынужденного «заточения» он обнаружил в себе небывалую сварливость. Особенно, когда пришлось практически заново учиться ходить, хватаясь за брусья, как младенцу: подранная укусами голень не позволяла снова бегать. Да какой там бегать… Упражнения длились меньше получаса, а он после них чувствовал себя, как после самых тяжелых дежурств. Сломался он, пожертвовал собой. И не знал, восстановит ли когда-нибудь прежнюю форму. Может, Грэм и Бим тоже пытались уничтожить тварь. Жаль, если он, как и искалеченные напарники, зря рискнул всем.
        - Расследование идет. Пока новых улик нет. Но… - официально отчеканил Ли и негромко добавил: - Я кое-что нашел насчет Джолин.
        - Рассказывай! - жадно схватился за крупицы свежей информации Джоэл. Он бы ни на миг не позавидовал удачливости и проницательности Ли, если бы напарник сумел докопаться до правды. Если бы спас Джолин от тирании Зерефа Мара.
        - Пока ничего особенного. Я составил карту адресов, куда она носит пирожки. Это, конечно, юрисдикция бастиона. Но мне кажется, это приведет к разгадке, что с Джолин и пекарней не так. Пока проверяю, кто ее постоянные клиенты. Вот и толкусь в цитадели вблизи от архива. Ну, и к тебе захожу…
        Любимый, естественно, лукавил. Вовсе не ради архивных дел он находился в цитадели, отказывая себе в радостях и проказах, без которых раньше жить не мог. Джоэл почувствовал себя виноватым. Чем плотнее едва не выхваченный на волю дух прибивался к искалеченной плоти, тем больше не нравилось ощущать себя кому-то обязанным. Выздоровление затягивалось, не помогали даже стимуляторы. Лето перевалило за половину, а он только-только смог вставать с постели без посторонней помощи. И то через раз.
        Когда ему впервые позволили принять душ, наконец-то по-настоящему отмыть пот и грязь под горячими струями воды, Ли увязался за ним.
        - Не надо, я могу и сам! - воспротивился Джоэл, но Ли настаивал. И оказался прав: едва узкое помещение наполнилось паром, перед глазами мир закружился. Джоэл больше ничего не запомнил, очнулся безвольно висящим на крепко держащим его Ли.
        - Вот, ну я же говорил. Подожди, Джо. Набегаешься еще по крышам, - пообещал любимый. Но Джоэл уже не верил. По его мнению, времени прошло более чем достаточно. Дух бродячего пса рвался на волю.
        - Да когда же!
        - Джо, ну что ты… Ты уже почти сам ходишь.
        - Почти! Все почти…
        Больше всего Джоэл боялся, что Ли придется на всю жизнь остаться рядом с калекой. Да еще что он не сможет спасти Джолин. Она не заслужила прозябания в роли рабыни-служанки.
        Но вот если бы его списали, отправили в запас, он бы мог и жениться на ней, не спрашивая разрешения начальства и уж тем более Зерефа Мара. И общество не осудило бы. Странная светлая мысль поддерживала и давала силы существовать дальше, карабкаться через духоту бесконечных дней. Он ведь мечтал сбежать в горы стригалем. Жениться на Джолин и уйти от службы под предлогом тяжелого ранения. Чем не шанс? Джоэл обнаружил в себе невероятную способность принимать удары судьбы. Если бы и правда все закончилось. Если бы Вестник Змея был сражен… Хватило бы с него всей этой войны асуров. Но Страж Вселенной вернул к жизни для новых битв. Каких? Какие битвы для хромого охотника? Но, может, еще не все завершилось.
        Так длился долгий путь от одного до другого угла в тренировочном зале при госпитале, где проходили реабилитацию охотники. Кто-то разрабатывал сломанные руки, слабо шипя и морщась от боли, кто-то восстанавливался после разрыва связок. А он учился заново ходить и не задыхаться. Все ведь просто: вдох - шаг, шаг - вдох. Почему же раньше не ценил легкости, с которой дышало это тело? Потому что не заходилось сердце, не разрывала дрожь слабости. Но он упрямо шел, как последний человек в темной пустыне за стеной.
        В тот день Ли рядом не случилось, он уже ушел собираться на дежурство, а Джоэл заставлял себя подниматься и идти. Грэм и Бим как-то научились жить, плести сети, управлять целым складом. Значит, и он научился бы снова ходить и дышать, у него-то ноги остались целы. Не совсем, судя по тому, как подгибалась правая, но хотя бы на своих местах. Странно, что он даже не заметил, кто из чудовищ нанес эту рану, которая теперь причиняла наибольшие неудобства, наводя на мысли о собственной гадкой немощи. Но тогда он позабыл вовсе о своем бренном саркофаге души. В тот миг остался только меч и линии. Теперь навалилась все новыми слоями привычная реальность.
        Внезапно двери отворились, донесся зычный голос:
        - Приветствую, Джоэл!
        - Какие гости… Уман… - начал в известной небрежной манере Джоэл, но вспомнил, что рассказывал Ли, и прикусил язык, продолжая свой бесконечный путь от одного конца брусьев к другому. С приходом Верховного Охотника зал как-то незаметно опустел, значит, никто не хотел им мешать. Джоэл же старательно делал вид, будто ничего необычного не случилось.
        - Рад, что ты уже достаточно здоров, чтобы острить. Узнаю Джоэла, м-да, - подбоченился Уман. - Извини уж, что не было возможности навестить тебя раньше.
        - Мне Ли все рассказал. Сп… - Джоэл подавился словами и невольно сменил резкий тон на искренний: - Спасибо!
        Уман молча улыбнулся, широко, радушно, но опустил голову, точно в нем пробудилась почти убитая совесть. Его единственный глаз с сожалением смотрел в сторону. Джоэл только теперь понимал, как тяжело навсегда лишиться какой-то части тела. И делалось даже смешно: всю их бравую команду постепенно «поедали» сомны, отрывали по кусочкам. У Энн руку, у Умана глаз, Джоэл едва не лишился селезенки да и вообще жизни. Везло только Ли и Батлеру, но Батлер постоянно терял напарников. Вермело проверял их всех на прочность. Уман в свое время, похоже, не выдержал. Джоэл надеялся, что ему не придется сделаться каким-нибудь секретарем Верховного Охотника.
        - Если бы мы лучше знали наш город, этого не случилось бы, - неуверенно начал Уман, но его крупные кулаки сжались, он с озлобленным остервенением продолжил: - И если бы с нами делились всей информацией. Если бы… Ты бы, возможно, не получил эту рану!
        Джоэл остановился, облокотившись на брусья, и озадаченно уставился на Умана. Он не ожидал от бывшего друга такого порыва. Бывшего ли? Теперь в Верховном узнавался тот крепкий парень из академии, с которым они вместе тащили в мансарду Джоэла тяжелый вещевой сундук, с которым впоследствии выходили на первые дежурства. И с которым убили первого Легендарного Сомна. Они ведь еще тогда узнали, что эти твари способны соединяться. Но из-за чего? Кто-то скрывал от них правду.
        Джоэл рассматривал Умана, только теперь замечая, как тот располнел. Его силуэт в дорогом костюме выглядел чужеродно в окружении облупленных стен тренировочного зала при госпитале. Но раз уж он пришел, раз уж в критический момент отдал кровь, значит, устал терпеть глухое молчание тех, кто стоял над ним, тех, кто затыкал ему рот. Устал от тайн, переданных по наследству от прошлого малодушного Верховного. Тайн, которые не ведал и ненавидел отстраненный от высокого поста Нейл Даст. Наверное, не захотел принимать правила той грязной игры, в которой увязал Вермело.
        - Уман, можешь ответить… как другу и как охотнику, который был готов умереть за цитадель, - начал неуверенно Джоэл.
        - Спрашивай, Джо, - кивнул Уман.
        - Кем был Бифомет Ленц? Ты ведь… знаешь?
        Уман нахмурился и потер складку между бровей, поправив повязку на левом незрячем глазу.
        - Одним сектантом, - после паузы ответил он.
        - Почему о нем так мало информации в архивах? Зачем ее уничтожили?
        - На самом деле… мне нечего сообщить, - раздраженно дернул плечами Уман. - Кое-что скрывают даже от меня. Он был опасным сектантом - это все, что известно охотникам.
        - Сгоревшее поместье принадлежало ему? - в лоб задал вопрос Джоэл.
        - Да, - без промедления кивнул Уман.
        - Спасибо! - воскликнул Джоэл, но его прервал кашель, сорвал голос на хрип. - Это многое объясняет.
        - Что именно? Ты считаешь, что Легендарный Сомн вышел оттуда? Карты «эпидемий превращений» это не подтверждают, - явно не понимал Уман. Значит, он не скрывал информацию, а действительно половину не знал, как и опасался Джоэл. Лучше бы Верховный все знал о Вестнике Змея. Но это так же означало, что он скрывает нечто иное, нечто, до чего пока не дошло собственное расследование Джоэла и Ли. И явно этот секрет имел отношение к гибели Рыжеусого.
        - Пока ничего не утверждаю, - примирительно и буднично ответил Джоэл, но в нем снова пробудилась ноющая сварливость: - Если я вообще имею право еще что-то расследовать. Что будет теперь, Уман? Меня еще считают… боевой единицей?
        - В сложные времена все становятся боевыми единицами, - твердо ответил Верховный Охотник. - Но сейчас затишье. Сосредоточься пока на умственном труде, которого в твоей службе хватает. Ты же хотел узнать, кем был Бифомет Ленц. Так попытайся.
        - Каков статус по превращениям? - поинтересовался Джоэл, садясь на узкую скамейку вдоль стены и прислоняясь спиной к ободранной сизой штукатурке.
        - После массовой эпидемии отмечен резкий спад обращений.
        - Думаешь… - начал Джоэл, ощущая болезненную тяжесть у сердца, но не от раны. - Думаешь, я реально его победил?
        - Думаю, что народ увидел, что цитадель не лгала и Вестник Змея существовал. Если он объявится вновь, мы не будем снова сеять панику.
        - Мы знаем, как с ним сражаться? Знаем, почему сомны организовались в «улей»?
        - Механизм до сих пор не изучен. Речи о полном прекращении обращений, к сожалению, не идет. Но больше «ульев» не отмечалось за все время твоего выздоровления, то есть, с начала лета, - ответил Уман и перерезал глотку робкой надежде, что все наконец-то завершилось. Если никто не видел трупа Вестника Змея, значит, он мог и укрыться в сплетениях черных линий. Но Джоэл четко помнил, как уничтожил Бифомета Ленца или кого-то, кого называл этим именем.
        Уман вскоре покинул зал, озираясь, как вор. Джоэл остался один в нерешительности. Если Уман говорил об «умственном труде», значит, искалеченного охотника и правда готовились отправить копаться в документах. В такой ситуации он мог бы и уйти совсем из цитадели. Забрать Джолин, навечно избавить ее от кошмаров, не разбираясь, на кого и зачем ей приходилось работать. Да и с Ли ничего не мешало остаться. Ничего не мешало любить. С жильем бы они как-нибудь разобрались, съехал бы он из Квартала Охотников. И все же что-то навечно привязало к цитадели, как черные линии мелких монстров к Вестнику Змея.
        - Пойдемте, Джоэл, пора вколоть дозу стимуляторов и отдохнуть, - отвлек мягкий голос медсестры. Он и не заметил, как едва не заснул, прислонившись к холодной обшарпанной стене.
        «Отдохнуть… После стимуляторов. Кто бы мог подумать, что доживу до такого», - зло думал Джоэл и задыхался от липкой досады. Ответ Умана про поместье не принес умиротворения, не дал надежды, будто отныне Вермело ждет спокойная жизнь.
        Глава 25. Осколки чужих тайн
        Лето обрушивалось буйством красок и нестройностью ароматов. В садах наливались плоды: сочные яблоки, гроздья винограда, у кого-то даже апельсины. Глаза, привыкшие к полосатому свету сквозь больничные жалюзи, неуверенно щурились. Джоэл задумчиво рассматривал мир вокруг, тот мир, который и не чаял больше увидеть после той роковой ночи.
        - Пойдем, Джо. Пойдем домой, - сказал Ли, который вел его под руку от самого госпиталя. Они забрали оттуда все немногочисленные вещи и с радостью распрощались с больничной палатой, подписав необходимые бумаги.
        - Домой… - выдохнул умиротворенно Джоэл, все еще щурясь, и тут же поморщился: - Только не надо меня вести. Я и сам могу. Зря что ли тренировался.
        Сам он шел, признаться, по-прежнему весьма неуклюже: врачи пообещали, что вырванные мышцы голени со временем восстановятся при должных упражнениях, но пока пристегнули вокруг ноги металлический подвижный каркас да выдали трость, как заправскому денди из Квартала Богачей.
        Джоэл всегда презирал праздно шатающихся аристократов, которые во время променадов боялись покидать надежные стены своего района, последнего осколка былой роскоши. Дорогие трости он всегда иронично величал не иначе как костылями для немощных. Теперь же сам ковылял, нелепо подпрыгивая, опираясь на палку, как старуха на клюку. Та самая убитая старуха, которая жаловалась на развешанные Ловцы Снов. Почему-то ее образ не желал отставать, хотя прошло уже немало времени. Совсем немало. Только выйдя на яркий свет летнего солнца - Желтого Глаза - Джоэл в полной мере осознал, как много дней стерлось из его жизни, как изменился Вермело.
        - Неужели не врали мне? В городе и правда тихо? - поражался Джоэл, шествуя по улицам Квартала Охотников.
        - Да. Кордоны даже убрали недавно.
        Вокруг спешили по делам спокойные опрятные люди: охотники, торговцы, шахтеры. Резво пробегали рикши, гремя колесами повозок по старой мостовой. Показалось, что мелькнул даже окосевший рыжий парень, уверенно тянущий за собой новый экипаж. Возможно, город постепенно исцелялся от той болезни, что темными корнями проросла сквозь него весной. Восстанавливался, как и Джоэл от ран. В сердце разливался чарующий покой выполненного долга. Даже если великая незримая война со Змеем все еще продолжалась. Не его война.
        - Вермело жив, - невольно сорвалось с губ легким шепотом.
        - Эй, Джо, может, рикшу кликнем, ты же все-таки… - начал Ли, поминутно косясь на правую ногу напарника. Или уже бывшего напарника. Уман так и не дал четких инструкций, выписал из госпиталя, отправив еще какое-то время восстанавливаться дома и работать с архивными записями.
        - Не надо! - воспротивился Джоэл, хотя от первой полноценной прогулки выступил пот на висках, а в глазах плясали круги. Они медленно шли, просто плелись, а он чувствовал себя, как после неслабой пробежки. Паршиво, очень паршиво. Джоэл с каждым шагом понимал, что ему уже не показывать эффектных приемов в академии в поединках с Ли. Доломал его родной город, перемолола тяжелая служба. Но он все еще жил, мог вдыхать тепло и запахи лета, мог говорить с друзьями.
        - Да, конечно, - тут же кивнул Ли. Он изо всех сил старался не превращать заботу в жалость, а Джоэл изо всех сил стремился не злиться и принимать искреннюю помощь. Когда он сам опекал Ли, почему-то не задумывался, как порой ранит чрезмерная забота. Но она же и поддерживает, непостижимо, но действенно.
        - Видишь, иду! Да хоть сейчас сундук наверх втащу, - пробурчал Джоэл, когда они поднимались по лестнице. Внизу, как оказалось, поселили мальчишку Мио.
        - Здравия желаю! - пискнул он из-за дверного косяка и тут же неуверенно скрылся.
        Джоэл махнул ему и улыбнулся. Новый сосед обещал быть спокойным и неворчливым. Старость сменилась молодостью, как весенняя листва уносит в небытие труху осенней. Так все и вертелось, и Джоэл надеялся, что его осень еще впереди, а не наступает в эти дни тихой радости человека, который прошелся по острой грани между мирами. Да что там прошелся - хорошенько потанцевал на ней. Но ничего, его опасный номер чокнутого акробата остался в прошлом. Теперь уж никто не боялся, что он внезапно надумает умереть. Ждали новые расследования, новые факты, особняк Бифомета Ленца в первую очередь. Для осмотра развалин не требовалась особая прыть, голова-то соображала по-прежнему неплохо. Вроде бы.
        - Ну, вот и дом! - воскликнул Ли, распахнув дверь.
        Джоэл не узнал свою мансарду: Ли повесил светлые занавески, отмыл окна, купил или выменял вешалку для плащей и треуголок, обтянул колченогие табуретки зеленой тканью и покрыл лаком старый стол. Унылые вещевые сундуки то ли сам, то ли с чьей-то помощью и вовсе расписал яркими узорами цветов и растений. Щели в стенах, похоже, тоже заделали свежей паклей, изгнав из комнаты привычную сырость.
        - Готовился к моему приходу?
        - Можно и так считать. С возвращением, Джо! Теперь здесь так будет всегда, если ты не против, - расцвел Ли и поцеловал Джоэла, который с наслаждением ответил. Он соскучился по этим мягким вечно улыбающимся губам, и вообще по нормальной жизни.
        - Нет, не против. Совсем не против. Но у меня же теперь не мансарда, а театральные декорации! - улыбнулся он и сначала обнял Ли, потом ловко перехватил в шутливый захват и взлохматил непослушные темные волосы любимого. Напарник вывернулся и тоже звонко рассмеялся.
        - Хотелось, чтобы стало красиво, - запротестовал он. И они продолжали какое-то время просто смеяться и возиться, словно мальчишки. Джоэл позабыл и об усталости, и о вечно ноющей правой ноге. Он и впрямь точно очутился на театральных подмостках среди ярких нарисованных цветов. И все ему виделось чудесным и правильным.
        - Ну как, Ли, как ты тут без меня? - спрашивал Джоэл, когда они вдвоем сидели за столом на обновленных табуретах и пили ягодный взвар после прекрасного обеда. Конец лета - время изобилия, когда поспевают первые фрукты и овощи. С мясом, впрочем, в Вермело год от года становилось все хуже. Разоренный Квартал Птиц нанес урон экономике. Похоже, добыть занавески оказывалось дешевле, чем купить тощую курицу. Рыбы пока хватало, благодаря озеру Добрар. Тому самому, возле которого пострадала Энн.
        - Справляюсь, - не без тени смятения ответил честно Ли.
        - С кем патрулируешь теперь? С Батлером? - поинтересовался Джоэл. Он изголодался по новостям и хотел узнать истинное положение вещей. В госпитале ему рассказывали о чем угодно, только не о работе.
        Уман поделился секретом и больше не приходил. Все боялись, что ненасытный до расследований Джоэл вырвется раньше срока или причинит себе вред чрезмерным беспокойством. Но теперь-то его выписали.
        - Нет, Батлер работает один… С упряжкой собак. Он вообще… странный такой стал, то радостный, прямо блаженный, а то вдруг лица на нем нет от тревоги. Ладно, он сам расскажет, наверное, - ответил Ли. - А я работаю с Мио, ну, младшим охотником. Вроде обучаю его. Забрали мы мальчишку от того идиота Найта. С ним работать-то никто не хочет.
        - Хм, Мио… И Мио теперь наш сосед. Мне начать ревновать? - усмехнулся Джоэл.
        - Нет. Этот малец оказался большим ценителем женских прелестей, в свободное от работы время, разумеется. К нему Лулу шастает из академии только так, - отшутился Ли.
        - Да, разумеется. Я не всерьез. Ну, а ты? Небось, с Мартиной зажигал? - беззлобно подтрунивал Джоэл. Подобные разговоры порой лишь больше распаляли между ними страсть. Но на этот раз Ли задумчиво ссутулился и тихо ответил, обхватив обеими руками круглый глиняный стакан:
        - Я ждал. Наводил порядок в мансарде, расписывал сундуки. Так-то и времени особо не было, но когда выдавалась минутка… В общем, ждал, что ты выйдешь из госпиталя, и мы снова будем… вдвоем. Здесь, под самой крышей.
        - А как же «утешение» вдов и прочие радости?
        - Никак, - энергично помотал головой Ли. - Пока ты лежал там, пока мучился, я не мог думать о каких-то там «радостях». Без тебя все потеряло смысл.
        - Но вот я здесь.
        - И я рад! - воспрянул духом Ли и широко улыбнулся. - Ладно, Джо, мне уже пора на дежурство.
        - Так рано?
        - Да, приходится показывать Мио, как правильно развешивать Ловцы Снов. Ты же знаешь, сколько у новичков тратится на это времени.
        - Я бы мог помочь. Показать, - предложил Джоэл.
        - Пока не стоит. Потом - да, возможно. Но пока отдыхай. Ты же первый день вне госпиталя.
        Снова забота уколола тонкой занозой обиды. Джоэл покорно вздохнул:
        - Ладно, я буду ждать вас.
        - Мио! Мио! Эй ты, дуб зеленый, криворукий неумеха! Вперед, подъем! - донесся снизу решительный голос Ли, но его подколки не шли ни в какое сравнение с грубым обращением предыдущего наставника. Мио радостно вылетел из своей скромной комнатки.
        - М-да, Ли, учитель ты еще тот, - усмехнулся Джоэл, как-то незаметно для себя вытягивая вперед правую ногу. Дурная привычка. Он обещал помочь, научить развешивать Ловцы. Но при этом чувствовал, что после недолгой прогулки голень налилась тяжестью и пульсировала. Плохо…
        Он ощутил себя подранным во множестве свар старым псом, передающим неразумным щенкам необходимые для жизни знания. Первым «щенком» был Ли, который теперь сам шефствовал над «зеленым» выпускником академии. А Джоэл уже оставался в мансарде. Если еще не списанный, то близкий к этому.
        Он задумчиво рассматривал свое отражение в мутной поверхности ягодного взвара. И хоть картинка представала красновато-бурой, она не скрывала новых морщин, тянущихся лапками в уголках глаз. Еще он знал, как поблекла их пронзительная синева, выгорела усталостью, точно холст на солнце. К счастью, самоуничижение продлилось недолго: в дверь постучали. Джоэл встал с места и открыл медленнее, чем хотел бы.
        - Я… Я могу войти?
        - Батлер! Как я тебе рад, старина!
        Батлер еще не собирался на дежурство, даже одежда на нем оказалась не рабочая, а наоборот - праздничная. Бежевый костюм и белая рубашка не вязались с привычным образом друга. Джоэл задумался, с чего бы такое преображение. Последние несколько месяцев Батлер носил исключительно черное, словно траур по всем напарникам, которых не сумел уберечь. Он всегда безукоризненно следил за собой: подстригал темно-каштановую бороду, чистил ногти, но никогда не выглядел таким нарядным и… счастливым. Джоэл не понимал, в чем дело, и терялся в догадках. «На Энн ты что ли наконец женился?» - подумал он, но засомневался.
        - Как дела? - спросил Джоэл и указал Батлеру на табурет, где недавно сидел Ли, затем налил ягодного взвара и предложил мелкую зажаренную рыбу или свежих яблок. Друг, впрочем, отказался, только торопливо сделал несколько глотков, как будто у него резко пересохло в горле.
        - Хорошо, - выдохнул Батлер, и глаза его заблестели от потаенного восторга, но весь образ выражал тревогу. Он что-то скрывал. Нечто прекрасное, но, казалось, запретное. Джоэл перебирал в голове варианты, приходя к выводу, что для охотника существует не так уж много табу. Кроме нескольких… Возможно, самых важных. И одновременно с пронзившей сознание мыслью, воплотившейся в свинцово-тяжелую уверенность, Батлер сам признался:
        - Джо, у меня родилась дочь, представляешь?
        Голос его прозвучал тихой мелодией вечернего дождя, первой капели, опадавшей утренней росы - едва уловимый, спокойно-воодушевленный. Так же говорил святитель Гарф, узревший Стража Вселенной, постигший чудо. Чудо…
        Именно ореол живого свидетеля чуда окутывал ныне и Батлера. Он, как в молитве, сложил длинные пальцы вокруг горячей чашки и пристально смотрел на Джоэла, улавливая малейшие изменения на лице друга: боялся осуждения, надеялся на понимание. И что там еще?
        Джоэл окаменел на своем табурете, лицо его тоже наверняка перекосилось в неопределенной гримасе, как у горгулий с водостоков Айгрежи. Что ответить? Как реагировать? Пусть он и догадался о нарушении устава, но считал, что речь о тайной свадьбе, никак не о рождении ребенка. В сердце всколыхнулась обида: все самые важные факты проплывали мимо него, а он привык все знать. Друзья скрывались лучше врагов. И это одновременно пугало и раздражало. Вот, о чем Батлер говорил с раненой Энн, вот, почему она смеялась над Джоэлом. Как же глупо! Они не доверяли ему, боялись, что он выдаст Уману? Или кому еще выдаст… Или не хотели тревожить своей радостью. Конечно, ведь проблемами делиться легче. Джоэл обиженно сжал зубы.
        - Ты нарушил запрет, - только и выдавил он из себя, как самый закостенелый формалист-бюрократ. Половина охотников запросто обходили правила устава и заводили неофициальные семьи, не докладывая начальству. И пока служитель цитадели исправно исполнял свои обязанности, никто и не смел жаловаться.
        Но Джоэла охватывала небывалая тоска покинутого: пока он валялся в госпитале, жизнь шла мимо него. Возможно, пролежи он отупевшим бревном еще пару месяцев, от него отвернулся бы и Ли. Вот Батлер уже скрыл свою неведомую пассию. Или друзья все же боялись его? Боялись верного пса Верховного Охотника? Даже смешно, смешно и горько. Если бы Батлер, их тихий несчастный Батлер, рассказал обо всем раньше, Джоэл помог бы ему, поддержал во всем. Но теперь растерялся.
        - Я знаю! Знаю, но мы с Идой не могли друг без друга, - оправдывался Батлер, нервно пожимая плечами.
        «Ида. Вот, о ком говорила Энн. Ида! Отлично. Мы знаем ее имя», - подумал Джоэл и строго спросил:
        - Ты на ней женился?
        - Тайно. Святитель Айгрежи благословил. Незадолго до рождения нашей девочки.
        - И… давно у тебя… дочь? - растягивая слова, как пьяница, спросил Джоэл. Батлер не заметил фатального замешательства собеседника. Он тараторил, как ополоумевший:
        - Родилась пять дней назад. Сегодня представили святителю Гарфу. Да, Джоэл, я, возможно, сектант. Но я верю в Стража Вселенной. И Ида верит. А еще…
        - Кто эта твоя Ида? - перебил Джоэл. Ребенок, без сомнения, стал всем для Батлера, но больше интересовала новоявленная жена, ее цели, ее прошлое. Энн-то наверняка все знала давным-давно, возможно, с ее подачи Батлер решился на рискованный брак. Законный брак, запрещенный уставом почти как настоящее преступление. Получалось, что самый послушный и спокойный из их компании первым по-настоящему нарушил кодекс охотников. И в эту самую минуту втягивал Джоэла как сообщника. Не терпелось услышать, ради кого же друг пошел на такой проступок.
        - Была горничной в доме одного богатея, - заметно помрачнев, ответил Батлер, твердо продолжив: - Сейчас она моя жена. Это главное. И больше никто ее не обидит. Никто!
        - Как познакомились?
        - Я нашел ее по кошмарам в Ловцах Снов. Около года назад я патрулировал Квартал Богачей. И вот один пожаловался, что слуги мешают ему спать: их кошмары кричали и выли. - Батлер вздрогнул. - О, это были не монстры, а несчастные изломанные существа! Такие… хрупкие и слабые. Сами страдания во плоти! Я не мог оставить там Иду. Когда я забрал ее оттуда, она перестала видеть кошмары. Квартал Богачей - скверное место. В нем столько… боли!
        Джоэл вздрогнул, потер переносицу. Его вдруг испугало необъяснимое сходство историй знакомства Батлера с некой Идой и его самого с Джолин. Кошмары в Ловцах Снов - какой-то абсурд, точно единственный способ охотника встретить девушку своей мечты.
        - Ты понимаешь, что тебе придется уйти из Охотников? - понизив голос, невесело вернул он к реальности восторженного друга. Батлер потупился, пробормотав:
        - Возможно, я смогу остаться. Служба приносит неплохие деньги.
        - И большие риски, - напомнил Джоэл и резко выпрямился: - Лучше уходи. Я знаю, за годы службы ты кое-что скопил.
        Полное осознание свалилось на него яркой и странно чудесной картиной: их вечно печальный друг обрел свое счастье. Большего-то и не требовалось! И не следовало осуждать, хотя еще грызли сомнения.
        Не сказал Батлер раньше по понятным причинам, должно быть, сам пережил немало терзаний. Зато он решительно вызволил свою Иду из несвободы жадного богатея. А с Джолин все не удавалось. Джолин… Разве мог Джоэл осуждать друга за любовь и желание создать семью, когда сам еще несколько дней назад почти всерьез обдумывал план побега в стригали? В конце концов, за официальный уход из цитадели ничего не лишали, не казнили и не преследовали. Случалось так, что люди сразу после выпуска из академии понимали, что не в силах выдержать такую службу. Некоторые просили перевода в бастион военных, а кто-то на заводы или в шахты. Некоторые, наиболее сметливые и успешные, даже открывали свои лавочки в Квартале Торговцев.
        - Да, хватит на небольшое дело, - в продолжение новых светлых мыслей кивнул Батлер. Джоэл улыбнулся ему, доверительно положил руку на плечо:
        - Да, правильно. Ты нужен семье. - Но его мучили сомнения, заставляя хмуриться. - Если тебя не лишат всех званий и чинов за самоуправство. Если ты сначала уйдешь, а потом сыграешь свадьбу - все в порядке. Если узнают сейчас - плохо дело.
        - Но ты же меня не выдашь? - виновато спросил Батлер. Он пришел не для того, чтобы поделиться радостью. Только теперь Джоэл понял, что верный друг прибыл сдаться с повинной и выслушать «приговор».
        - По уставу должен, - с приличествующей ситуации суровостью объявил Джоэл. Но он уже вовсе не злился, сердце расцветало весенним садом от радости за чужое счастье. Чудесное и легкое ощущение, почти забытое, но прекрасное.
        - Джоэл, я тебя знаю, - ответил Батлер, неуверенно потирая костяшки мелко дрожащими пальцами. - Пойми же: мне уже сорок два. Я немолод и видел столько кошмаров на своем веку, что скоро совсем перестану спать, чтобы не видеть собственных. И вот появилась наша малышка. Такая крошечная и пока такая свободная от дурных снов. У нее над колыбелькой висит Ловец. И, знаешь, Джо, он чист! Пока чист! - Батлер воодушевленно вскочил с места, указывая на развешанную вдоль стены ловушку для кошмаров. - Когда я увидел это, то понял, что я охотник по призванию. Но должен теперь защищать не весь город, а покой своей семьи.
        - Хорошо. Прибереги эти слова для объяснений перед начальством, - кивнул Джоэл. - И главное - не говори, что ты тайно женился на Иде. Устройте свадьбу потом, позовите соседей, свидетелей. Гарф вас не выдаст.
        - Так мы и хотели поступить. Но я пришел сначала к тебе, потому что мы друзья: ты ведь меня осуждаешь?
        Джоэл разрывался между спорным чувством. И поймал себя на мысли, что бросил бы все ради Джолин, если бы она попросила. Но она не просила. Если бы она осталась в мансарде в тот первый раз, когда на нее напал сомн, если бы не возвращалась в пекарню. И именно от этого противоречия возникала необъяснимая злость на поступок Батлера. Значит, Иду не связывала с богатеем-хозяином темная тайна. Или у нее самой хватило смелости наплевать на все опасения и запреты, доверившись охотнику. С выбором она, без сомнения, не прогадала. Надежнее и заботливее Батлера не нашлось бы мужа во всем Вермело.
        «Проклятье, да я просто завидую! Это же просто зависть чужому счастью. Потому что свое не могу слепить. Пока не могу. И что мешает? Только нерешительность. Хаосов мрак! Решительности хватило Батлеру! А я-то что?» - думал Джоэл, глядя на дно глиняного стакана.
        Ягодный взвар давно остыл, Батлер распрощался и ушел, а Джоэл все думал. Думал и решал, даже когда с башен разнеслась команда отбоя. Как охотник он не привык спать ночью, да еще у себя дома. В новом качестве он чувствовал себя чужеродным элементом общества, поломанной шестерней. Он сросся с жизнью стража цитадели.
        Батлер, похоже, в скором времени обещал покинуть их, вернуться в мир дня, стать обычным добропорядочным гражданином, «нормальным». Сумел бы так он, Джоэл? И что для этого требовалось, кроме откушенной ноги и порванных легких? Какое-то изменение духа, мировоззрения.
        Ночь тянулась исступленным ожиданием скитавшегося где-то по ночным улицам Ли. Юный напарник вырос, сам сделался наставником, сам оберегал неопытного Мио. Джоэл почувствовал себя ненужным.
        К исходу ночи он пришел к выводу, что до сих пор не забрал Джолин из пекарни только из-за своего малодушного страха стать ненужным цитадели, опасений променять службу на личное счастье. Батлер вот не побоялся. Впрочем, он давно собирался уходить, его преследовал злой рок, медленно подталкивая к краю. Друг стремился к новой жизни. А Джоэл боялся, что, обретя Джолин, потеряет Ли, разрушится взаимопонимание напарников, если кто-то из них покинет цитадель. Боялся до своего ранения, а теперь… Ли доказал, что связывает их не только служба, не только плотское желание снять напряжение после безумных ночей, когда они преследовали монстров. Значит, со стороны Ли не возникало проблем. Значит, все сомнения, вся нерешительность, роились в нем самом, в невозмутимом на вид Джоэле.
        Ночь все тянулась и тянулась. Возможно, он задремал на какое-то время прямо на столе, очнулся с затекшей шеей и продолжил думал в сумраке иллюзорных видений. Впрочем, думать о чем? Ближе к рассвету он рассмеялся, громко и легко.
        Смеялся над собой, над всеми глупыми условностями, которыми оплел себя, как цепями. Даже Уман плевать хотел на правила. Город давно пронизала ложь. Так чего он боялся? Никто не осудил бы, что в мансарде охотника поселилась красивая девушка, никто бы их не сдал. Не посмели бы чинить преграды победителю Легендарного Сомна.
        - Сегодня я заберу Джолин из пекарни! - выпалил Джоэл, как только с первыми лучами Желтого Глаза скрипнула дверь.
        - Здрасте, ничего себе приветствие вместо «доброго утра», - проговорил Ли, застыв с открытым ртом на пороге.
        - Как дежурство? - тут же спохватился Джоэл, понимая, как огорошил друга. Да он самого себя удивил не меньше.
        - Все тихо. Ты лучше про Джолин расскажи, - подскочил к нему Ли.
        Джоэл кратко и немного скомкано изложил все, что надумал за долгую ночь. Ли с какой-то отеческой заботой упрекнул в том, что ночью нормальные люди - раненые охотники - должны отдыхать. Но не это на самом деле интересовала друга, а странная перемена, случившаяся в помыслах и решениях Джоэла. Он и сам поражался той легкости, с которой теперь намеревался перевернуть свою жизнь и жизнь Ли. Еще раз… Привычный ход вещей уже нарушил Легендарный Сомн. Но они приспособились и по-прежнему понимали друг друга. Липкие сомнения постепенно откатывались в недра подсознания, как мутная волна.
        - Ты знал про Батлера, а, Ли? - неуверенно поинтересовался Джоэл. Ли смутился, присел на табурет, почесал в затылке, виновато улыбаясь:
        - Ну… он рассказал мне на пару дней раньше, чем тебе. Энн-то давно знала. Она, считай, ему старшая сестра. И всем нам. Вот он ей все и выкладывал всегда.
        - Так я и думал, - выдохнул Джоэл. Конечно же, Батлер спрашивал у раненой Энн разрешения на нормальную жизнь. Он устал оплакивать и менять напарников. И она приняла его выбор, первая благословила, раньше святителя Гарфа, их добрая старшая сестра.
        - Ну, и что ты скажешь? - задумался Джоэл, не совсем понимая реакцию Ли. Напарник сидел, опустив глаза и нервно сцепив пальцы, а потом точно стряхнул с себя некое мрачное наваждение и просиял:
        - Скажу, что давно пора поступить так же с Джолин. Хватит с нее мучений в этой пекарне. Доказательства темных делишек Зерефа Мара мы и так найдем.
        - Спасибо, Ли! - воскликнул Джоэл. Так же, как Батлер спрашивал разрешения Энн, он ожидал решения возлюбленного.
        - И что ты… что ты собираешься делать? - встревожился Ли, когда Джоэл вскочил с места, звякнув скобой на правой голени, которая отозвалась тупой болью, как и все затекшее тело.
        - Пойду прямо сейчас и заберу ее оттуда. Меч я еще держать могу, хватит, чтобы припугнуть Зерефа Мара, - ответил Джоэл, подходя к сундуку и вытаскивая из его недр ножны. Давно же он не держал их в руке, как и клинок. В самое ближайшее время следовало потренироваться, но пока он просто застегнул кожаный пояс и ощутил приятную тяжесть верного оружия, пусть изодранное тело и не разделяло восторгов души.
        - Давай все-таки не сейчас, а вечером. Джолин уже ушла разносить пирожки. А я послал Мио следить за ее клиентами, - остановил Ли, мягко обнимая за плечо и подхватывая ножны, призывая снять их. Джоэл застыл, перебирая пальцами вдоль рукояти в кожаной оплетке. Хотелось уничтожить Зерефа Мара этим клинком, даже если Нейл Даст не для того завещал свое оружие. Но опять приходилось ждать, выгадывать верный момент, опасаясь, что однажды станет слишком поздно для изменений.
        - Почему Мио? - удивился Джоэл, кладя меч на закрытый сундук. С расписанной крышки улыбалось узорное солнце. Ли в своих тревожных метаниях вложил в художественные образы невероятную радость, точно так призывал счастливый исход всех их мытарств. Но, похоже, за время болезни Джоэла неугомонному напарнику удалось продвинуться и в расследовании. Правда, имя нового в их рядах мальчишки несколько озадачило. Мио не выглядел достаточном опытным для таких опасных затей и вряд ли мог самостоятельно оценивать все риски, связанные с их авантюрой, идущей в обход указаний цитадели. Но приходилось действовать самим, потому что гарнизон военных не желал делиться информацией, это признал даже Уман. Кто-то очень не хотел, чтобы дело Рыжеусого и секрет Джолин всплыли на поверхность.
        - Мио - незаметное лицо. Переодеть его в клетчатую кепку и старые штаны - обычный подмастерье или посыльный. Да еще выглядит младше своего возраста. На ночных улицах недавно, не примелькался. Короче говоря, никаких подозрений, - просто объяснил Ли. - Нам-то с тобой уже не пошпионить, весь город знает, видели воочию сто раз. А теперь и подавно. Как же, ведь ты убил Вестника Змея! Ух, тут нам еды нанесли в первые дни, когда ты в госпитале помирать вздумал. Испортилось уж все… Глупые люди, будто еда тебе была нужна. Ну, как на поминки, честное слово! Тьфу! В общем, меня и тебя все уже знают. А Мио-то кто? Никто.
        - И ты втянул мальчишку? - еще больше насторожился Джоэл.
        - Да. Он был не против. Честное слово, - оправдывался Ли, энергично размахивая руками. - Это ведь изначально его расследование!
        - Какое? - не понимал Джоэл.
        - Дело Рыжеусого.
        - Так, а этот тип здесь при чем?
        - А… Да, ты же не в курсе. Я взял адреса Рыжеусого и сопоставили с адресами Джолин. Частично совпали, - коротко и ясно доложил Ли. И Джоэл поразился, как это ему раньше не пришла в голову такая идея. Конечно же, бунтовщики пользовались одной сетью информаторов и точками сбыта товара! Или товар и был главной целью информаторов. Сначала они считали Рыжеусого обычным контрабандистом, а потом Джоэл просто не успел ничего обдумать.
        - Так я и думал. Ли, ты гений! Но это же тем более значит, что Джолин незачем оставаться в пекарне.
        Похоже, клиенты пекарни что-то делали с чудо-снадобьями, от которых покойная Грета скакала по крышам и намеревалась выйти в Хаос. Все упиралось в применение стимуляторов и возможный побег за стену. Рушащуюся стену.
        - Да, это точно. Уже почти все раскрыто. Улику со списком мы… подбросим кому-нибудь из подозреваемых, когда выдвинем объявления преступной сети. И найдем ее официально. Думаю, у кого-то из «благовоспитанных» клиентов всплывет похожий экземпляр. Это вроде их путеводителя.
        - Отличный план, Ли. Но сегодня я иду забирать Джолин. Как только она вернется с пирожками, - кивнул Джоэл.
        - Я с тобой, - тут же вызвался Ли.
        - Нет. Это мое дело, - упрямо оборвал его Джоэл. И вновь обнаружил в себе неприятную сварливость.
        - Джо, но ведь ты… - Ли запнулся и бросил задумчивый взгляд на меч. Они оба понимали, что Джоэл пока не в состоянии по-настоящему сражаться, а славное оружие послужит разве что для запугивания пекаря.
        - Ли, позволь мне снова почувствовать себя живым, - осклабился Джоэл, невольно сжимая кулаки.
        - Хорошо, Джо. Только сначала отдохни. Ради меня, - взмолился Ли, больше не напоминая о временной немощи. Джоэл успел с содроганием представить, как ему придется засветить в челюсть любимому, если тот посмеет удерживать силой в мансарде. Но Ли всегда чутко понимал друга. Времена их жарких ссор и примирений, казалось, миновали навсегда.
        «Заберу Джолин незадолго до отбоя, - думал Джоэл, задремывая под привычные лучи Желтого Глаза, пробивавшиеся через новые шторы. - Мне после отбоя шататься по улицам можно, табличка с удостоверением при мне. Ее проведу до мансарды якобы как свидетельницу. А Зереф Мар за нами не сможет увязаться, дойдет до первого патруля, а дальше - в темницу за нарушение порядка. И неплохо бы, если именно туда».
        План на грани грезы и вымысла выглядел идеальным. Время во сне текло быстро, ускользало незаметной струйкой песка. Страж Вселенной говорил, будто Змей как-то ввернул его, перекрутил и сделал мягким, податливым. Если бы научиться управлять им, если бы подчинить и перемотать, склеить всё разбитое, перебинтовать все раны терзающихся душ, предотвратить само их появление. Но невозможно изменить без потерь, когда великий город давно превратился в обиталище грустных теней и сотен пороков, разделенных на множество строгих, но ложных вер.
        Джоэл снова узрел Вермело в огне, а над ним в багряных небесах парил и парил Каменный Ворон, обреченный сражаться со Змеем и не побеждать. Он смотрел свысока на него, на Джоэла, бренным телом приколоченного к разбитой мостовой. Ворон звал на бой, но горести и радости друзей и любимых велели пробудиться в назначенный час. Призывали в мир живых, обратно в оковы изрубцованного тела.
        - Джо, пора. Я собираюсь с Мио на дежурство, - осторожно потряс за плечо Ли. От него приятно пахло яблоками, он ласково наклонялся, терся носом о щеку. И вместо желания куда-то спешить в душе разливалось великое умиротворение. Но мысль о Джолин, страдающей в пекарне, кидала вперед, как на бой с Вестником Змея.
        - Сколько я проспал? - спохватился Джоэл, удивляясь, почему не чувствует привкуса гари. В Ловце Снов снова оседали ее хлопья. И где-то осыпались обугленные строения рушащегося города, где-то, где каменные перья пробивали опаленные крыши и острые зубы Хаоса терзали гигантское птичье тело.
        - Часов десять, - отвлек от смутных воспоминаний о сне Ли.
        «Проклятый опиум… это из-за него я теперь так… - рассеянно отметил Джоэл. - Так всю жизнь недолго проспать».
        Джоэл буквально скатился с кровати, неудачно оперся на правую ногу, глухо зарычал, потом торопливо умылся из кувшина, оделся и пристегнул к голени скобу.
        - Тебе точно не нужна помощь? - с сомнением протянул Ли, сочно пожевывая свежее яблоко.
        - Нет! Это мое дело! И не особо сложное, - горячо запротестовал Джоэл и потянулся к мечу на сундуке. - Ида у Батлера перестала видеть кошмары, как только он забрал ее от тирана-хозяина. С Джолин случится так же, я уверен.
        Но он лгал, он совсем не был уверен. Необъяснимый темный страх прорезал мурашками под кожей. Не тревога и не предвкушение - именно страх. Он двигался, как в тумане, как ненормальный, не различающий реальности и снов. И все же собирался в пекарню, списывая все на побочные эффекты множества инъекций обезболивающих. К тому же сны и реальность давно потеряли четкую грань, примерно в тот день, когда он увидел воронку и Каменного Ворона, в тот день, когда неведомая сила выбрала его или он услышал ее печальный зов.
        - Тебе не кажется, что твой романтический интерес всегда связан с защитой от кошмаров? - улыбнулся Ли. В его темных глазах медовыми искорками теплилась забота, смешанная с закономерной тревогой. Джоэл пообещал себе передать Ли, который выходил на дежурство, весточку о своем благополучном возвращении в мансарду. Вместе с Джолин, иначе никак.
        - Возможно, Ли. Считай, это мой личный фетиш. Но ты же знаешь…
        - Знаю. Джолин красотка. И смелая. Удачи тебе! Возвращайся как можно скорей.
        Джоэл отсалютовал Ли взмахом руки от треуголки. Он надел дорогой подарок любимого, зная, что вряд ли ему случится по-настоящему сражаться в этот вечер. Зато головной убор добавлял представительности и бросал на лицо грозную тень. Впрочем, осунувшиеся щеки и впалые глаза в обводке сизых кругов и без того пугали, наводя на мысли о восставшем мертвеце.
        На мгновение Джоэл замешкался у входной двери, когда неказисто и медленно спустился по лестнице. Он засомневался, а нужен ли он теперь такой Джолин, ей, прекрасной принцессе, заточенной в башню злым драконом. Но он тут же развеял собственное малодушие: она тащила его, истекающего кровью, умирающего, от Королевской Улицы до самой Цитадели. Без нее он бы погиб. За ней вел охоту Легендарный Сомн, значит, при любом раскладе за Джолин давно следовало приглядывать охотникам. Отговорки! Все отговорки и оправдания! Джоэл шел ради себя, ради своей любви, которая давала силы забыть и о ранах, и сомнениях, и о снах, где Каменный Ворон не мог победить Змея. Его ждал Вермело, его ждала Джолин. Хотя на опустевшей Королевской Улице первым встретил тощий изодранный кот.
        Под ногами скрипела крошка сбитой брусчатки, в садах по-прежнему качались деревья, зеленые, налитые тяжестью спелых плодов. У кого-то на заднем дворе приглушенно квохтали куры, сохло белье, протянутое флагами на веревке поперек улицы. Ему компанию составляли уже развешанные Ловцы Снов - наверняка Ли и Мио постарались, ведь теперь они вдвоем патрулировали этот район.
        Джоэл посетовал, что слишком долго шел, слишком поздно проснулся. Он тащил свое тело, как тяжелый груз, приволакивая правую ногу. И зря решил, будто от Квартала Охотников до Квартал Ткачей не нужно брать рикшу. Но теперь, в этот сумрачный час в преддверии восхода Алого Глаза, никто из обычных горожан не осмеливался высунуться на улицу. Все единым слаженным организмом готовились отойти ко сну.
        В Вермело уже двести лет соблюдали такой распорядок, нарушал его разве что какой-нибудь пьянчуга Биф, но он не встречался со своими дурными песенками. Возможно, не пережил нападение вестника Змея. «Или он и был Вестником Змея, Бифометом Ленцем», - подумал Джоэл, озираясь по сторонам, точно опасаясь заметить смутную тень.
        Руки предательски задрожали. Его предупреждали, что после пережитого может проявляться некий посттравматический синдром. Особенно при стрессе. Неужели проявился? Джоэл ненавидел бояться, и все же руки дрожали при одном воспоминании о том утре, когда весь его мир затопила невыносимая боль. Приходилось поминутно напоминать себе, что он не на дежурстве, а идет к пекарне, всего лишь разбираться с несносным Зерефом Маром.
        Двухэтажное строение стояло на прежнем месте, никуда не делось, пережило все бунты и нападения, даже окошко подожженного чердака маячило все тем же закопченным темным пятном на фоне сереющей штукатурки. Дым из трубы не шел, на первом этаже в пекарне уже не горел свет, зато в мансарде Джолин сквозь плотные шторы пробивался слабый огонек.
        Джоэл застыл в нерешительности. Он опоздал, Джолин давно вернулась после рабочего дня, выполнила все неведомые темные поручения Зерефа Мара и теперь сидела одна в своей мансарде. Так может, не стоило беспокоить мерзкого пекаря и его не менее мерзкую женушку? К ней-то клиентки являлись поздним вечером, но в этот раз их не случилось.
        Джоэл застыл у порога, занеся кулак, чтобы гулко постучать в деревянную дверь. Сердце заходилось от ожидания, колотилось в горле и звучало маршем солдат в пульсирующих висках. Голова раскалялась, словно бурлящий котел. Джоэл облизнул пересохшие губы и опустил руку. У него созрел иной план, получше прежнего: «Заберу Джолин прямо из ее окна. Похищу! Ну, и пусть. Вещей у нее нет, она тихо вылезет. Если нет, мы условимся, что она завтра просто не будет возвращаться. Но нет, она обязательно сбежит сегодня со мной. Обязательно…»
        Он не спросил, как Батлер забрал служанку Иду у жестокого богача, наверно, с этим возникли свои сложности. Но вот похитить рабыню пекарни не составляло труда, Зереф Мар хранил слишком много секретов, чтобы открыто жаловаться. Если бы Джолин незаметно пропала среди ночи, он бы счел, что ее растерзали сомны или умыкнули агенты правительства, может, охотники.
        Пожалуй, следовало именно так и выставить ее побег, спрятать от шантажа, а потом совершить облаву по адресам, разведанным Ли и Мио. И после ареста всех бунтовщиков уже никто не помешал бы их счастью.
        Если бы Джоэл открыто забрал Джолин, Зереф Мар лишился бы своего курьера, который относил сообщения заговорщикам, и, возможно, в отместку передал бы властям информацию о Джолин, которую она так боялась сообщать. А бесследное исчезновение хоть и наводило на подозрения, но не давало права жаловаться и угрожать.
        «Знать бы, против кого заговор. И за что они призывают бороться. За что? По обе стороны стены хаос. Ничего, Джолин, ты больше не будешь в этом участвовать. Очень хорошо, что ты не спишь в эту ночь», - подумал Джоэл и бесшумно пробрался к переулок, где его уже ждала новая лестница, приставленная к стене дома.
        Сперва она показалась непреодолимой преградой: нога в скобе почти не гнулась, не желала держаться на ступеньке. Чтобы достаточно ловко забраться, пришлось вколоть себе стимулятор, будто собирался на сложнейшее задание. Мир привычно предстал преувеличенно ярким, отчетливо различались звуки и запахи. Даже сильнее, чем прежде. Запахи… Слишком много посторонних запахов, которые он чувствовал даже через стены.
        Они доносились из пекарни: хлеб, мука, дрожжи, остатки душного жара в печи, ароматы развешанных в кладовке трав и стоящих в банках приправ. Джоэл впервые так прислушивался ко всем этим переливам. Или же обрел какую-то новую способность, пока его лечили улучшенными снадобьями. Он словно бы получил обоняние дикого зверя и такой же слух.
        А вот ловкость все равно подкачала: по лестнице он взбирался долго и, как ему казалось, шумно. Впрочем, если бы Джолин заблаговременно услышала его, он бы только обрадовался.
        Вскоре он приник к освещенной щели между штор. Он уже собирался тихонько постучать в окно, когда его оглушил внезапный чужеродный запах. Дикий зверь в нем ощутил чье-то присутствие, встревоженный пес ощерился. Он без сомнения чувствовал Джолин, ее тонкий приятно волнующий аромат молодой женщины. Но также и кого-то еще.
        Кислый запах немолодого и не слишком здорового тела. Пекарь! Кому же еще быть! Зереф Мар сочился вонью больного желудка и грибка стоп. Вероятно, ходил босиком, громко шлепал по старым доскам пола. Джоэл пожалел, что принял стимуляторы: он не желал так отчетливо улавливать исходящую от пекаря вонь.
        Значит, Зереф Мар что-то забыл в комнате Джолин. Что-то… Здравый смысл четко подсказывал, что именно. Джоэл собирался спуститься и громко постучать во входную дверь, как и планировал изначально. Забрать Джолин, прочь от всех этих запахов, прочь от этого мерзкого типа.
        Но себе на беду он прильнул глазом к освещенной щелочке между штор. Комната Джолин, узкая, как чуланчик, озарялась единственным огарком свечи. В углу мерцала серебристыми нитями порванная паутина, на подоконнике загораживал обзор куст земляники в глиняном горшочке. Той самой земляники, которой она угощала Джоэла перед их первым поцелуем. Но теперь аромат ягод перебивали другие запахи, другие звуки. Скрипели половицы, кто-то глухо топтался у двери, а потом двое вышли на свет.
        Зереф Мар зашел в комнату, грубый, бесформенный, в сальной ночной сорочке, и взял колченогий стул. Сел на него, как на трон, развалился, расставив колени и выкатив между них тяжелое пузо.
        Джоэл подавился отвращением, надеясь, что действие стимулятора скоро пройдет, но оно все тянулось, и приходилось слышать все с преувеличенной громкостью, как гул колоколов, как воющие сигналы тревоги.
        Зереф Мар не замечал, что за ним наблюдают, не смотрел на окно, ведь все его внимание приковала Джолин…
        Джоэл замер, руки похолодели, а во рту пересохло. Вот теперь он испугался, по-настоящему, казалось, хуже, чем перед Легендарным Сомном: Джолин стояла перед самодовольным Зерефом Маром, медленно расстегивая пуговки своего невзрачного серого платья. Пристойная одежда с тихим шелестом крыльев умирающих стрекоз сползала на пол. Светлые вьющиеся волосы бесстыдно разметались по обнаженным плечам, на которых проступали свежие синяки и старые шрамы.
        Внезапно Джолин бросила короткий взгляд на окно, точно почувствовала что-то. Джоэл отшатнулся, но успел заметить, что в обреченных синих глазах Джолин застыло отвращение. Но он не мог раскрыть себя, тогда бы перед властями его выставили виновным в подсматривании вне служебных обязанностей. Вновь он оказался беспомощным, точно Вестник Змея откусил рук и ноги, оставив лишь глаза, которые все смотрели и смотрели в щель между штор, где совершалось ужасное. Где росла и множилась извечная чума Вермело.
        - Да, давай, девочка моя. Сюда, иди к своему сладкому «папочке», - причмокивая и ерзая на стуле, облизывался Зереф Мар. И Джолин покорно шла, шаг за шагом вдоль крошечного чуланчика, перешагивала через сброшенное на пол платье. И совершалось истязание, длилась пытка.
        Джоэлу хотелось ворваться в комнату и прекратить паскудную игру. Но Джолин, оставшись лишь в чулках и короткой нижней рубашке, покорно подошла к Зерефу, этому мерзкому вероломному пекарю, от которого несло хуже, чем от трупа.
        - Давай, сделай, как я люблю, - шипя от предвкушения, приговаривал он, похлопывая по коленям. И Джолин наклонялась к нему, ожидая указаний, податливая и молчаливая, как тряпичная кукла.
        Джоэл понимал, что это уже не первый раз. И сердце его разрывалось от отчаяния и ненависти. «Ее надо спасать!» - было его первой мыслью, и рука сама потянулась к мечу. Он уже готовился вынести окно вместе с рамой и изрубить на куски Зерефа. Но отчего-то остановился, замешкался. Если бы Джолин сопротивлялась, если бы пекарь притиснул ее в темном углу против воли, Джоэл бы не раздумывал ни секунды. Но она молчала, очевидно, опасаясь разбудить жену пекаря. Преступление совершалось с согласия жертвы.
        «Чего я ждал от девчонки из трущоб?» - с омерзением подумал Джоэл, пока Джолин покорно отдавалась пекарю. Сквозь щель окна Джоэл видел все, видел слишком много, слишком неправильно, задыхаясь, глотая горечь. И не мог уйти, не мог прекратить эту пытку.
        «Все! Хватит! Довольно! С меня довольно!» - беззвучно крикнул он себе и торопливо спустился по лестнице. Его уже не заботило, кто узнает о вторжении. Он бежал прочь с Королевской Улицы, шумно волоча искалеченную ногу, загребая ножнами бесполезного меча. Он уносился, как вор, как побитый пес.
        «Джолин… Джолин… Просто шлюха Зерефа Мара и информатор бунтовщиков. Использовала меня, втиралась в доверие, вот даже в цитадель проникла как свидетель. Кто знает, не украла ли из госпиталя пару ампул новых стимуляторов, - озлобленно думал он, медленно тащась по пустынным ночным улицам, но тут же каялся в собственных мыслях: - Нет! Нет! Ли тоже не мог вырваться. Но Ли… Ли сбежал! А Джолин… Джолин так уже… сколько лет? Но Ли парень, он дрался. А Джолин… Джолин каждое утро выходит с пирожками. Ее никто не приковывает цепями. Она могла уйти, могла сбежать. Сбежать ко мне. Я ведь ждал, я так ждал!»
        Подозревать и увидеть воочию - слишком разные вещи. Джоэл злился, на себя, на свою наивность, и на Джолин. Робкое и трогательное доверие между ними рухнуло в одночасье. Он не представлял, что заставляло ее оставаться в пекарне, какой злой рок велел отдаваться Зерефу Мару. Может, ему померещилось отвращение в ее глазах? Может, ему померещилось, будто она посмотрела не в темноту, а на него? Будто… просила помощи. Но он не угадал, не распознал.
        Она солгала, опять солгала. Он же просил верить в него, просил доверять. Ради нее Ли разведывал о клиентах пекарни, привлек даже Мио к общему делу. Ради нее они сражались с Вестником Змея. С ее именем на устах Джоэл умирал на заваленной трупами мостовой. Все ради нее!
        А она не захотела довериться и сбежать из пекарни еще в тот день, когда угощала земляникой. Воспоминания о сладком вкусе отзывалось горьким ядом на губах. Тех губах, которые в эту ночь терзал и кусал Зереф Мар.
        Тянулась и мучилась долгая ночь, где под светом Алого Глаза спали далеко не все. Джоэл шатался по улицам, хватаясь за стены. Все тело немилосердно трясло, мысли путались, окатывая то гневом, то отчаянием.
        Он ощущал себя преданным. Не столько из-за того, что увидел в окне, сколько из-за слишком долгого молчания Джолин. Она не доверяла. Так о каком сотрудничестве могла идти речь? Он ведь клялся избавить от кошмаров, вывести в новую жизнь. Только какую? Сам не ведал.
        Видимо, клеймо охотника - это проклятье. Они ночные звери не лучше сомнов: утаскивают в темные норы цитадели, мучают на допросах и казнят на заднем дворе психушки. Так повелось двести лет назад, когда агонизирующий город установил новый порядок, чтобы выжить. Или уже не двести лет, ведь Змей перемолол ход времени и, видно, всю их хлипкую человечность. Остались только разврат и жестокость.
        - Джо… Джо! Где Джолин?
        Голос Ли пробивался сквозь липкий полусон, в который Джоэл снова погрузился возле стола в мансарде. До дома он добрался посреди ночи, кое-как, хромая и несколько раз едва не падая.
        Новое потрясение точно сорвало рубцы на всех ранах, дрожь прошивала от темени до кончиков ног, спутывала реакции, меняла причины и следствия местами. Похоже, он уже сошел с ума от всевозможных стимуляторов и обезболивающих, с ним что-то сделали, как-то изменили.
        Он все еще слишком остро ощущал запахи, слышал звуки. Вот где-то по улице в отдалении простучали колеса повозки окосевшего рикши, вот донесся аромат свежих яблок - все пустое, бессмысленное, покрытое грязью впечатлений прошлой ночи. На языке тлел тошнотный кислый привкус. Клеймо. Да, он чувствовал себя заклейменным.
        Теперь-то он видел ясно: от ярма охотника никто не мог сбежать. Вот и доверчивого Батлера его Ида наверняка использовала. В городе зрела новая революция, даже если пока все скрывалось за восстановленными фасадами приличий и мнимого благополучия. Вермело горел - так говорили сны.
        - Нет и не будет, ей и в пекарне нормально, - рявкнул Джоэл и вскочил с места. Меч он оставил, зашвырнул в сундук, как ненужный металлолом. Им он зачем-то защищал от Легендарного Сомна ту, что не пожелала довериться, не пожелала спастись. Значит, добровольно оставалась с Зерефом Маром. Джоэл не знал, куда деваться от этой бесконечной злобы.
        В то утро он ненавидел всех: и себя, и Джолин, и цитадель, и Иду, которая точно так же обманула Батлера. Да, об Иде определенно следовало доложить Уману, сделать все по правилам. Если уж его все предали, оставались только приказы и устав. Значит, охотник должен жить по правилам охотника, если он не заслуживал доверия, если ему рассказывали все в последнюю очередь. Лицо Джоэла застыло в кривой гримасе. В тот миг он возненавидел даже Ли, который тоже участвовал во всем этом вранье, не отчитывался о ходе расследования, не рассказал, что работает вместе с Мио. Все решили, что побитого пса Джоэла надо исключить из жизни города.
        - Джо, куда ты собрался? - растерянно спросил Ли.
        - Доложить начальству, - выплюнул Джоэл.
        - О чем?
        - О нарушении устава.
        - Ты… ты предаешь Батлера! Как ты можешь? Он же доверился тебе! - всплеснул руками Ли.
        - Он нарушил клятву Охотников: никаких семей, никаких детей. Никак иначе, - прорычал Джоэл.
        - Но он наш друг. И ты пообещал ему. Он уходит из Охотников, - опустив голову, бесцветно отчеканил Ли. И между ними тоже выросла стена непонимания, как в кошмарном сне. Джоэл не хотел никого слышать, ни о ком думать. Теперь он во всех видел предателей. Смещенное восприятие на грани бреда заставляло бежать прочь, и в тайне Джоэл надеялся, что Ли остановит его, врежет как следует, вырубит, а потом успокоит, вернет ясность помыслов и целей. Но Ли молчал, слишком пораженный, чтобы вмешиваться. А Джоэл продолжал нести околесицу:
        - Да. И это опасно! Для всего нашего ордена. Сначала один, потом второй. Думаешь, одному Батлеру хочется уйти? Новые приходят все реже. Старые копят жалование, чтобы свалить. Кто будет защищать Вермело от сомнов?
        - Джо, я не думал, что ты крыса. Да еще какая крыса! - озлобленно выругался Ли. - Ну давай, признайся, ты был у Джолин, и она тебе отказала? Давай! Дальше пестуй свой эгоизм! Как же! Обидели великого охотника!
        - Не твое дело! - фыркнул Джоэл и выскочил из двери мансарды, пока Ли кричал ему вслед:
        - Если не остановишься, можешь забыть, как меня зовут. Считай, мы не знакомы.
        Глава 26. Тайна стража цитадели
        Трактир взрывался шумом и неприятными запахами. Джоэл все еще чуял их слишком обостренно. Это раздражало. Да и не только это. Все доводило до холодного бешенства, поэтому он упрямо вливал в себя разбавленный непонятной дрянью самогон, называемый на Рыбной улице пивом. В меню по-прежнему маячила крысятина, которую новый хозяин - прежний обратился - выставлял как курицу или даже рыбу. Но от озера Добрар до Рыбной Улицы, как известно, ничего не доезжало. Джоэлу даже нравился этот низкопробный обман, он и сам попался в такую же ловушку.
        Он сидел у грязной стойки на высоком табурете, как пропащий человек, окончательно утративший всякое уважение к себе. И задыхался от вони: потные тела усталых шахтеров, нестиранное тряпье безработных отбросов общества, крепкий перегар, несвежий дух сомнительной подливы, прогорклое масло - эта симфония впивалась в ноздри острыми ножами.
        Действие стимулятора по идее давно прошло. Джоэл осознал, что вдобавок к его личным бедам за время лечения он стал подопытным зверьком цитадели. Под видом курса по восстановлению на безнадежном пациенте испробовали новые снадобья. Возможно, даже с позволения Умана. Уж точно не с согласия Ли. Но напарник теперь не желал знаться.
        Джоэл ощущал себя бездомным и всеми покинутым. В мансарду он возвращаться не хотел и только надеялся, что вскоре отупеет достаточно, чтобы ни о чем не вспоминать. А если бы он отключился и выпустил в этом местечке на волю свои потаенные кошмары, так, наверное, половина пропащих душ во главе с ним самим обрадовалась бы прекращению земных страданий. Здесь никто не ценил свою жизнь, особенно из поздних завсегдатаев. Когда зазвенел колокольчик на двери, Джоэл обернулся и приветствовал вошедшего, почти как друга:
        - Биф! Пьянчуга Биф! Какие люди!
        - Господин Джоэл! А вы живы? Уди… Уди-ительно! - нетвердо, но тоже радостно отозвался Биф, плюхаясь на соседний табурет и опираясь на стойку локтями.
        - И я удивлен, что ты еще жив!
        - Проваливай отсюда, Биф, тебе все равно нечем платить, - прорычал новый трактирщик. - Иди! Ищи на помойке остатки пойла и смешивай, как вся ваша братия. Вот и будет тебе «коктейль», пьяная ты морда. А у нас здесь, видишь, приличные люди.
        Трактирщик указал на Джоэла, тот поморщился, безрадостно рассмеялся. И вдруг осадил хозяина заведения:
        - Не гони его! Налей за мой счет моему единственному другу!
        - Другу! Вот это разговор! - просиял Биф, насколько позволяло просиять опухшее небритое лицо.
        Джоэл смотрел на бродягу и видел в нем свое отражение, вернее, свой внутренний портрет. Душа его выгнивала и наливалась чернотой, как синяки под заплывшими глазами Бифа. Так двое пожизненных бродяг обменивались глупыми подобиями улыбки у стойки, с которой капала дешевая выпивка, вытекшая из опрокинутой бутылки.
        Трактирщик поставил перед Бифом замызганную глиняную кружку и налил обоим посетителям все того же забористого пива. Джоэл неохотно проталкивал в себя эту дрянь, а Биф глушил с удовольствием, как парное молоко. И оба не знали, куда отправятся с наступлением ночи.
        «Интересно, как ты дошел до такой жизни, Биф», - подумал Джоэл, но мысли уже плохо складывались в затуманенном разуме. Он ждал, когда упадет мордой на стойку, а потом либо очнется вместе с бродягами в каком-нибудь переулке за таверной, либо не очнется уже никогда. И то, и другое избавляло от лишних терзаний.
        Почти смешно делалось от мысли, как же легко живется Бифу: не о чем тревожиться, не за что цепляться. Если у него в прошлом и случились какие-то трагедии, то они давно миновали, выкинув на обочину жизни, на край вечного сумрака, где нет разницы между существованием и небытием. Оттого и не мучили кошмары: не осталось ни сожалений, ни совести, ни разума.
        - Выпьем еще, приятель, - хлопнул собутыльника по плечу Джоэл.
        - Это точно, - воодушевился Биф, потянувшись к кружке.
        Внезапно колокольчик на двери тревожно звякнул и упал на заплеванный пол, вывороченный из стены. Едва не снеся притолоки, в таверну ввалились трое или четверо мужланов в сальных кепках. Квадратные небритые подбородки, низко нависшие лбы, желтые зубы и огромные кулачища выдавали в них местных задир.
        Джоэл не переставал анализировать даже в подпитии, а этим молодчикам не требовалось мыслить. Такие вечно встревают в драки, будь то случайная потасовка на улице, народный бунт или начало стачки на заводе. Таких же он когда-то изрубил мечом за совершение насилия над несчастной женщиной. А потом сам же утащил ее в цитадель, отдал на растерзание. Верный пес, следующий правилам.
        К Хаосу все правила! На Батлера он и не подумал докладывать, вовсе не приближался к постылому глухому забору. Нетвердой походкой слонялся по улицам, искал, чем отвлечься. Но даже в трактире не нашел покоя. И только немного погодя осознал, в какую историю совершенно глупо вляпался теперь.
        - Гля, кто тут! - хохотнул один из сомнительной компании, пожевывая измусоленную соломинку.
        Грубые голоса окружали плотным кольцом, давили на виски. Здравый смысл кричал, что надо бежать. Трое на одного - слишком много. Раньше, когда был на пике формы, он бы с легкостью своротил челюсти всем вломившимся уродам, не разбираясь, с чего это они к нему цепляются. Раньше, в прошлой жизни.
        - Гребанный победитель Легендарного Сомна. Дохрена герой!
        В памяти смутно всплывала давняя история: как-то раз он возил мордой по стойке одного из этой шайки, пока Ли в углу пинал другого. Недоумки пытались ограбить ночных стражей перед дежурством. А теперь, значит, пришли взять реванш, подкараулили одинокого изодранного охотника. В Вермело, похоже, каждая собака была наслышана о ранении победителя Вестника Змея.
        Но если с двумя головорезами дела обстояли понятно, то третий поначалу не вызывал никаких ассоциаций. Лишь поначалу, пока не показалась его неправильно сросшаяся рука, которую он опасливо прятал за спиной. Тогда Джоэл безошибочно узнал громилу из борделя в Квартале Птиц. Значит, как-то сбежал до появления стражи.
        - Эй, охотник, ну, чем врежешь мне теперь, может, костылем? А? - пробасил он, подскакивая к стойке.
        Джоэл и впрямь перехватил трость, как меч. Он позабыл, что оставил верное оружие в мансарде. В своем бывшем доме, где уже не ждал Ли. Или ждал? В такой сомнительной компании помощь напарника не помешала бы. Вторжение заядлых нарушителей порядка немного привело в чувства. Тревога расставляла по местам мысли и ощущения, разгоняя туман бесполезных сожалений. В конце концов, Ли-то он в чем обвинял? Любимый все ради него делал. Джоэл слегка протрезвел, мысленно обругав себя. Но было уже поздно.
        - Отвали, идиот! Это Джоэл, тот самый, победитель Вестника Змея, - пытался урезонить хулиганов перепугавшийся владелец трактира.
        - Да мне плевать, кого он победитель. Этот урод отделал меня в прошлом году! - выступил вперед один из банды.
        Джоэл чувствовал себя в окружении. Прочие посетители трактира притихли, как мыши в присутствии кота, затаились мутными тенями и не показывались из-за столиков. Несколько особо робких малых спешно ретировались, но остальные замерли благодарными зрителями. Похоже, они едва удерживались от того, чтобы начать делать ставки и заключать пари. Как же! Как интересно: охотник против простого люда. Интереснее разве что притащить какого-нибудь монстра из Хаоса и травить его собаками в яме. Такие забавы практиковались сто лет назад, но потом их запретили, опасаясь гнева Змея. Может, тоже столкнулись с эпидемией превращений. Зато окружать охотника стаей дворняг никем не возбранялось. Стража на Рыбную улицу заглядывала редко. А дурака-Джоэла вечно тянуло посетить места своего детства.
        В этот смутный день он тоже потоптался на заросшем пустыре с плитами фундамента, где раньше стоял унылой глыбой сиротский приют. Он посещал это печальное место каждый раз, когда доходил до края отчаяния. Пустырь его уже не ранил бы, не растревожил сожженную душу. Лучше уж пустырь. Только нелегкая занесла в этот трактир себе на беду.
        «Трость - тот же меч. Набалдашник достаточно тяжелый. Давай, идиот, вспомни, чему тебя учили в академии. Никто не начинает с настоящим оружием. Зажрался ты, загордился. Вот сейчас они и проверят, чего ты стоишь», - подумал Джоэл и уклонился от первого удара. Он даже не вскочил с места, а только слегка накренил табурет, зависнув на одной ножке и выиграв себе время.
        Бандит неудачно саданулся грудью о край барной стойки, подавился воздухом, озверел и попытался развернуться, но Джоэл огрел его краем трости по темечку. Противник взвыл и схватился за новоявленную шишку.
        Но легче не стало. Нежданные враги нападали все вместе, разом. Джоэл пропустил хук слева и полетел на заплеванный пол. В ушах поднялся звон. Но вместо боли обожгла обида: он чувствовал колебания воздуха в момент удара, но тело потеряло сноровку, не позволив достаточно быстро выставить блок. При таком раскладе в поединке с сомном он бы уже лишился головы. У нарушителей порядка, по счастью, с собой не нашлось ничего, кроме скверных заточек. Джоэл перекатился за стойку, уклоняясь от тычка кривого лезвия.
        - Прекратить беспорядки! - вопил трактирщик, рискуя оттоптать пальцы схоронившемуся за ненадежным укрытием охотнику. Со стороны драка выглядела наверняка грубо и неотесанно. Джоэл хоть и взмахивал тростью, как мечом, но забывал, что палка не умеет рубить. Впрочем, меткий удар промеж глаз быстро вырубил одного из нападавших. Какого именно - Джоэл не разобрал, только заметил тушу, которая лезла на него через стойку, да и откинул ее обратно, как мяч в игре. Бандит нелепо ойкнул и бухнулся на пол, ломая по ту сторону табуретки и разбивая посуду.
        - Мое пиво! - обиженным ребенком воскликнул Биф, которому не хватило мозгов по-быстрому испариться. Судя по звукам, он сам ввязалась в драку, но не очень успешно.
        Джоэл, хватаясь за стойку, поднялся. Скоба на голени цеплялась за одежду и мешала двигаться. Все проклятая скоба! Джоэл вдруг понял это, когда кинулся на помощь пьянчуге. Не сказать, чтобы он ценил Бифа или хоть немного уважал, но старый бродяга единственный заступился за него в этом трактире. Или же за свое пиво. Джоэла это мало интересовало, когда неловко упавшего Бифа лупили ногами, как набитый мешок. И как из прохудившегося мешка, из бродяги выплескивалось с рвотой все вылаканное пойло.
        - Не лезь не в свое дело, урод! - пересыпая речь отборной бранью, твердили задиры. Удары трости не сбили с них спесь и не отправили в долгий сон с головной болью. Но они на пару мгновений отвлеклись от Джоэла, а он не мешкал и атаковал, выкрутив в захвате руку знакомому бандюге из борделя.
        - Поздравляю, второй перелом на том же месте, - злобно хохотнул Джоэл, пока бандит корчился на полу рядом с Бифом, дергая ногами, как умирающий кузнечик.
        Вкус паршивенькой победы продлился недолго: один из противников с ходу засветил Джоэлу в глаз. Мир потемнел с левой стороны, налился алыми красками, но вроде не померк совсем. Очнулся Джоэл через несколько секунд все там же - на полу, кляня себя сто раз, что ввязался в драку. Но на диалог никто из шайки не шел изначально. Они, похоже, выслеживали охотника по всему району, мечтая взять реванш, конечно же, нечестным путем.
        Одновременно в Джоэле пробуждался азарт: а чего он стоил без меча, без стимуляторов и особых преимуществ. Если уж его действительно превратили в какое-то новое существо во время лечения, то эта сила здорово помогала в драке. Обостренные обоняние и слух буквально подкидывали вверх, заставляя уклоняться от новых ударов. Но проклятая правая нога мешала достаточно быстро вскочить, поэтому пришлось стерпеть еще несколько пинков под ребра, катаясь по полу, как будто на нем загорелась одежда. Джоэл охнул, когда тяжелый сапог врезался в живот, согнулся пополам, но понял, что следующим ударом ему готовятся размозжить череп.
        - Стража! Стража! - кричал где-то на периферии сознания трактирщик, но боялся выползти из дальнего угла. Посетители тоже не шевелились. Теперь-то уж ставки их не интересовали. Обычные работяги любили драки, но боялись настоящих убийств. Джоэл же привык, что почти каждый поединок заканчивается убийством. Он видел в нападавших уже не людей, а сотни щупалец Легендарного Сомна. Трость еще оставалась у него в руке, требовалось только наплевать на ограничения немощного тела и совершить новый рывок, как в прежние времена.
        Один из нападавших открылся для удара, занеся ногу, чтобы растоптать, смять в труху. Нет уж, никто бы ему не позволил! Не с такими справлялись. В крови вместо стимуляторов кипел адреналин. И теперь треклятый посттравматический синдром делал не беспомощным, а опасным. В мозгу что-то щелкнуло. Или не в мозгу? Треснула и распалась металлическая скоба, и Джоэл ощутил освобождение, как вырвавшийся из клетки зверь.
        Он дернулся вперед и вскочил настолько стремительно, что противник, намеревавшийся со вкусом впечатать в пол, не устоял на ногах. Джоэл накинулся на него сверху и принялся наносить удар за ударом: слева-справа, справа-слева. И все по отвратительной грязной морде. Давно же он так не веселился, наверное, уже лет пятнадцать. Со времен выпуска из академии, когда они чудили с драчливым Уманом, ввязываясь едва не во все уличные склоки. Теперь это спрятанное за ширмы приличия начало вырвалось, выкатилось животным оскалом. Джоэл не наслаждался превосходством, не боялся причинить слишком много боли и случайно убить. Он просто защищался, как обычный житель Вермело.
        - Получай, тварь! - гаркнул он в окровавленное лицо бандита и только потом обернулся, вспомнив, что его увлеченно избивали двое. Один-то катался возле стойки с торчащей из руки костью. А третий куда-то подевался, хотя должен был атаковать. Джоэл поднял голову и опасливо осмотрелся.
        - Биф! Но?.. Но… Ты? - онемел он, увидев, как бесформенный и как будто малосильный старикан стоит над поверженным противником.
        - Все для тебя! - радостно отсалютовал Биф. Бандит, безвольно запрокинув голову, перегнулся спиной через барную стойку.
        - Два пива, хозяин. Мне и моему другу, - хрипло приказал Джоэл, поднимая свой табурет и невозмутимо садясь на прежнее место, словно ничего не случилось.
        - Господин охотник, вам надо… Вы же… - икнул из угла трактирщик, который все это время прижимал к себе, похоже, особо ценную бутыль. Или просто схватил первую попавшуюся, опасаясь, что в ходе потасовки ему разгромят все заведение. На полу и правда валялось немало осколков. Несколько Джоэл задумчиво вытащил из своих окровавленных ладоней, но даже не придал этому значения. Боль не приходила, или он слишком привык к жизни в тени боли, в дурмане вечного мучения, которое будило только небывалую ярость. Теперь даже правая нога не ныла, зато все тело охватывал жар, не до конца растраченная удаль трактирной битвы.
        - Что мне надо, я сам знаю, - осадил Джоэл. - Надеюсь, с этими парнями проблем не возникнет.
        - Нет, - кивнул трактирщик и свистнул местному громиле, который считался вроде охранником. - Эй, выкинь их на улицу. И что ты стоял? Еще вышибала называется!
        - Да я просто смотрел на драку, мы заключили пари с мужиками! - оправдывался тот.
        - Гони мою долю, - фыркнул на него Джоэл, и вышибала откатился куда-то в тень, прибирать бесчувственные тела нарушителей. Потом он в прямом смысле вышвырнул их на улицу через заднюю дверь в помои на задворках дурного заведения.
        - Здорово ты их, - восхищался Биф, отирая кровь с лица полой изодранной рубахи.
        - Ты тоже, - ответил Джоэл и распластался на барной стойке, подложив сложенные руки под подбородок. Запал пропадал слишком быстро, и вместе с ним приходила невероятная усталость. В груди наливался огненный шар, раскалялся свинцовым ядром, поджаривая душу и скручивая сердце, сбивая его ритм. Возможно, наставал последний час. Славная смерть, нечего сказать, особенно, после победы над Легендарным Сомном.
        «Ну и к Хаосу», - подумал Джоэл, и ему стало все равно. По крайней мере, напоследок он снова ощутил себя живым и бесшабашно юным. Даже улыбнулся, опрокидывая в пересохшее горло новую порцию пива. Он проникся той легкостью бессмысленной жизни, которую нес на сутулых плечах Биф. Пьянчуга, не замечая новых ссадин и синяков, радостно уплетал дармовую крысятину, подскребая с тарелки подливу и громко рыгая.
        Джоэл же погрузился в подобие сна, по крайней мере, поднять голову с барной стойки сил не оставалось. Воздуха тоже не хватало, он разевал рот, как рыба на суше, и ждал, какой же из вдохов станет наконец последним. Лучше, чтобы его потом сразу выкинули в Хаос. Ли не следовало знать, насколько напарник успел оскотиниться за короткое время. И от этого тоже делалось почему-то смешно. Джоэл молча рассматривал, как уплетает нехитрое угощение пьянчуга Биф. А тому, похоже, не терпелось поделиться своими мыслями.
        - Знаешь, приятель, - ни с того, ни с сего заговорил он. - Врет твой святитель Айгрежи.
        - Насчет чего? Он не врет, он придумывает, - слегка заинтересовался Джоэл, все же поднимая голову и с удивлением обнаруживая, что еще не готов отдать концы. Отдышался немного, подремал - и вроде бы ничего. Не считая рассаженной брови, звона в ушах и новых гематом.
        - Придумывает, потому что сам не знает, - мелькнуло подобие осмысленности и живости в заплывших глазах пьянчуги. - Не было там Стражей Вселенной. И не жертвовали они собой. Сначала асур Раат Шаатир сражался с Хаосом. Потом они взаимно уничтожились… не до конца. Хаос вон утащил за собой наши миры. А асура Раата закинуло в мирок Бенаам. Там он и нашел приспешников. И покромсал местных.
        - Какой-то новый пересказ той сказочки.
        - Но это еще не все! Местные от магии не умерли, зато превратились во что-то этакое. Вроде энергии солнца или Барьера. И создали Стражей Вселенной из таких же людей. Украли божественную мощь, хотели сами богов сделать, чтобы против асуров выставить. Но ничего не получилось, Стражи у них начали сходить с ума от непомерной силищи один за другим. Вот вроде и остался один, последний, которого служитель ждет. Только что этот один против целого Хаоса может?
        - Биф, тебе-то откуда все это знать? Кто тебе такое рассказал? - слабо усмехнулся Джоэл. Его пугало, что так много знакомых так или иначе верили в секту некого Стража. Да еще не давало покоя то видение на грани жизни и смерти. После всех мытарств выздоровления он уже разуверился, что ему приказал выжить некий Страж. Вытащили его с того света, накололи новыми стимуляторами, закачали кровь Умана. Вот и хорошо. А сны оставались снами, реальность похуже самых жутких кошмаров.
        - Сам все знаю, - довольно крякнул Биф, хлопая себя по набитому животу.
        - Наверное, у секты Стража есть ответвления.
        - Ну, а что, ему можно придумывать, а мне нельзя? - обиделся полоумный старик.
        - Не придумывай. А то придумаешь сначала, потом напьешься, сам поверишь, увидишь кошмар. Еще превратишься в сомна, - хлопнул его по плечу Джоэл.
        - Не, не превращусь… Кто тебе тогда рассказывать будет? - рассмеялся Биф и выпил залпом оставшееся пиво.
        - Занятные сказки нынче в моде, - вздохнул Джоэл. - Как твое имя-то настоящее? Не Ленц?
        - Не… Никаких Ленцов не знаю, - беззаботно пожал плечами собеседник. - Биф - это вообще кликуха, значится. Ты меня еще выпивкой угостишь или нет?
        - С тебя, пожалуй, хватит.
        - Ага, жадный какой. Все себе решил припрятать. Это я вас таких знаю! Знаю, ага, - запротестовал пьянчуга.
        - Может, и себе. Тошно мне, Биф, - признался Джоэл и зябко поежился. Теперь его трясло. Липкий пот пропитал одежду, сочился холодными капельками вдоль позвоночника. Пробегавшие мурашки обостряли восприятие, и, казалось, именно из-за них начинали болеть новые ссадины и старые рубцы.
        - А мне не тошно? Я тебе про Стражей Вселенной все выложил, а тебе лень на стойку пару монет выложить, - продолжал наседать бродяга. С ними всегда так: немного милосердия оборачивается неблагодарной наглостью. Оттого и не хочется беззаветно помогать опустившимся людям.
        - Да если бы твои сказки кого-то спасли… - отмахивался от Бифа Джоэл. Конечно, они только недавно вместе славно отделали хулиганов. Но теперь разговор напоминал обмен впечатлениями между двумя безумцами.
        - Кто его знает, может, помогут еще. Вон, Каменный Ворон летает, сражается все. Страж Вселенной, понимаете. А на деле такой же бродяга, как и я. Только по мирам бродит. Но чем у нас улицы не миры! Вот и я, получается, Страж Вселенной. Он бы, небось, не пожалел за такой рассказ угостить меня выпивкой.
        Джоэл больше не слушал. Биф выглушил за счет охотника еще две кружки, а потом с привычной безмятежностью упал мордой прямо в подливу. Обрел свое «законное место» для дневного сна, наплевав на все запреты Вермело. Впрочем, ему-то не светило обратиться. Джоэл отчего-то знал это. И так же необъяснимо верил каждому слову из рассказа об асурах, даже больше, чем морализаторской сказке святителя Гарфа.
        Сражение Змея и его противника, некого Раата Шаатира, представало в живых красках, соткавшись под полуприкрытыми веками. Горел не только Вермело, но целые миры, взрывались невероятные звезды, катились в небытие целые галактики, сталкивались планеты. А асуры, пойманные своей жадностью, продолжали поединок, сжирая все больше и больше миров. Или то не асуры? И гул взорванных звезд - это лишь гомон в трактире, преломленный шумом в ушах? Из липких пут странного сна вырвал новый скрип двери.
        Джоэл вздрогнул и обернулся: на пороге стоял всклокоченный и запыхавшийся Ли. Он недолго шарил взглядом по темному трактиру, щурясь с яркого света, а потом немедленно кинулся к барной стойке.
        - Джо, так и думал, что найду тебя здесь. Проклятье Хаосу! Ты пьян! Жить надоело? После лекарств выпивку!
        Джоэл сгорбился и поднял порванный воротник смятой рубашки, точно надеясь так спрятаться, отгородиться. И если раньше он чувствовал себя виноватым, то теперь понял, каков на вкус настоящий стыд. Не вина за бессилие или проваленную миссию, а стыд за собственную глупость. В его случае стыд отдавал сивухой и кровью. Наверное, тоже полезный опыт. Джоэл не знал, что ответить, как реагировать. Любимый уставился на него с такой радостью, словно уже успел в страшных фантазиях похоронить, а вот обнаружил живым и относительно невредимым.
        - Ты же сказал, что мы незнакомцы… Ты же… - пробормотал сбивчиво Джоэл, но Ли уже подставлял плечо, стаскивая с табурета.
        - Не глупи! Вставай и пошли. Пошли, иначе пристукну по дурной башке и потащу.
        - Да я… - начал неловко оправдываться Джоэл. На ногах он стоял теперь нетвердо, пошатывался, как пьянчуга Биф, шел вразвалку. И если бы не Ли, то нетрезвое избитое тело заносило бы то в одну, то в другую сторону.
        - Джо, да ты весь в крови! Что было?! Кто на тебя напал?
        В голосе любимого слышалась только неподдельная тревога - ни следа осуждения или обиды, хотя в последний раз они фактически прокляли друг друга. И в этом всепрощении некая темная часть души и разума Джоэла улавливала всю ту же противную унижающую жалость к немощному калеке. Но одновременно горечью слез нашкодившего мальчишки во рту отзывалось чувство все нараставшего стыда.
        - Я дрался, - спокойно ответил Джоэл, надеясь не рассказывать подробностей.
        - И?
        - Победил.
        Больше объяснений не требовалось, Ли только хмыкнул и покачал головой. Джоэл же покидал таверну с безотчетной тревогой за оставшегося спать у стойки Бифа. Хозяин наверняка выставил бы бродягу. И никакие небылицы про асуров не помогли бы.
        - Ну что, рассказал начальству про Батлера? - строго спросил Ли, когда они достигли мансарды. Первым делом он усадил на табурет и осмотрел ссадины на лице Джоэла, промыл рану на рассеченной брови, вокруг которой уже налился тяжелый синяк, потом заставил умыться. Все в жутковатом напряженном молчании, от которого сделавшаяся уютной мансарда давила хуже склепа. И вот оно прорвалось вопросом и отразилось эхом ответа:
        - Нет.
        - Я так и думал, - облегченно вздохнул Ли и тут же ухмыльнулся: - Но все-таки ты крыса, раз намеревался.
        - Если честно, я даже не был в цитадели, - развел руками Джоэл, прислоняясь к стене.
        На душе делалось все легче. Но вместе с этой легкостью его покидали силы. Клонило в сон, сквозь марево отчетливо просвечивало только светлеющее лицо любимого.
        - И то хорошо. Значит, сразу пошел накачиваться самогоном? И кто бы мог подумать, что ныне прославленный победитель Вестника Змея будет набираться дешевым пойлом из-за девушки. Из-за меня ты не напивался, между прочим.
        - Напивался, еще как. Просто ты не видел, - опустил глаза Джоэл. - Я же напивался, когда мы ссорились. Потом завязал. Потому что… мы перестали ссориться.
        Ли вздрогнул, смутившись от таких нежданных признаний. За прошедшие годы они и правда часто ругались, обычно из-за противоречивого характера Ли, но в последнее время между ними установилось полное взаимопонимание. Которое едва не рухнуло в эту ночь.
        - Ладно, то, что ты напился - это полбеды. Хуже, что ты чуть не сдал друга.
        - Да не сдал же, говорю. И в мыслях не было.
        - Что ж, похоже, мордобой в трактире вправил тебе мозги. И правильно! Но нервов ты мне порядочно угробил, - признался Ли. - Батлер вон ко мне после дежурства сегодня подошел, расписывал, какой ты верный товарищ, как прекрасно понял его, какие дельные советы дал. А я-то стоял, не знал, куда глаза деть. Все ждал, что сейчас за ним придут караульные. Думал, ты там все выдал уже, а ты, оказывается, в трактирные драки ввязывался. И зачем?
        - Хотел, чтобы мысли выветрились. Как ты и сказал, мозги на место встали.
        Ли помолчал, лицо его вытянулось, сделавшись еще более худым и осунувшимся, чем прежде, на виске пульсировала жилка, губы подрагивали в попытке и нежелании донести очевидный факт. И все же Ли пересилил себя, жестко отрезав:
        - Смерти ты искал, вот что.
        - Уже не ищу.
        - И хорошо.
        Они многозначительно замолчали. Потом Ли решительно сдернул и свернул покрывало и помог Джоэлу снять плащ и сапоги.
        - Ложись, ты еле стоишь. То есть, еле сидишь. Сегодня я буду охранять твой сон, - сказал Ли.
        - Ты не справишься с монстрами из моих кошмаров.
        Джоэл считал, что ему непременно явится вся та мерзость, которой он нагляделся в окне пекарни. В тот вечер ему сразу же стала понятна природа кошмаров Джолин, но знание не принесло здравых мыслей, как поступить дальше. Впрочем, затуманенный алкоголем, болью и усталостью рассудок тоже не подкидывал гениальных идей.
        - Справлюсь. Они не страшнее моих, - хмыкнул Ли. - Хотя, признаться, я кошмаров больше и не вижу. Наверное, потому что о тебе, дураке, думаю сейчас куда больше, чем о своем прошлом.
        - Тебе ведь на дежурство…
        - Выходные, Джо, мы дожили до выходных, - заверил его Ли, едва ли не за руку доводя до кровати и коротко целуя в висок. Легко и нежно, словно прощая разом за все, снимая любую боль и унося сомнения. В бушующем мире единственным надежным местом оставалась их мансарда. Дальше Джоэл ничего не помнил. Он провалился в короткий, но глубокий сон без видений. Страж не приходил, никто не звал на бой.
        - Ну как ты? - спросил Ли после пробуждения.
        - Нормально, - выдохнул Джоэл, хотя его мутило и пошатывало, будто он не пиво в себя опрокинул, а не меньше бочки чистого спирта. Но что хуже всего - никуда не исчезло повышенное чутье, не отступил чрезмерно острый слух. Хотелось спросить, со всеми ли охотниками произошли похожие изменения, но все не находилось случая и верных слов. Или просто все существо отрицало очевидный факт, который разрушил бы всякое доверие к цитадели. Поэтому он молчал.
        Выходной тянулся медленно. Джоэл понял, что они впервые по-настоящему живут в мансарде как пара: разбирают вещи, готовят еду, убираются. До этого не успели привыкнуть, осмыслить до конца. Теперь же ощущали неловкость. Джоэл задумчиво чистил картошку на общей кухне, Ли хлопотал наверху. Где-то пробегал Мио. Из его комнаты утром, воровато озираясь, выпорхнула совершенно безмятежная Лулу. Ли потом долго подтрунивал над новым подопечным, но Мио вскоре ушел по делам в город.
        Так и прошел день за несложными заботами. В первые часы после пробуждения Джоэл надеялся, что кто-нибудь расколет его несчастную дурную голову, избавив заодно от внезапной тяги к саморазрушению. Но серость быта, которой охотники во время службы практически лишались, постепенно проясняла мысли, заставляя взглянуть на вещи под другим углом.
        - Осторожно! Мало тебе всего, еще пальцы отрезать захотел? - временами говорил Ли, когда Джоэл забывал о том, что делает, и нож срезал кожу, а не кожуру.
        - Да-да, конечно, - отстраненно отвечал он, но разговоры не клеились.
        Между ними по-прежнем зависла незримая вуаль невысказанной тайны, и сквозь нее не проходили настоящие слова. Только короткие указания, бессмысленные шуточки и случайная болтовня о выстиранной одежде, вскипевшем чайнике или углях в утюге. Вроде так и длилась жизнь, а сердце все равно сдавливала тревога, безотчетная, безутешная.
        Все существо стремилось на Королевскую Улицу, но Джоэл не покидал их дом, опасался снова бродить по городу, хотя выяснил, что без скобы правая нога почти не болит. Да и все его тело восстанавливалось как-то неестественно быстро, точно последняя инъекция стимуляторов вызвала цепную реакцию. Оставалось ждать либо выздоровления, либо «перегрузки механизма» и закономерной «поломки». Но никого не хотелось тревожить. Себя в первую очередь. И так предстоял неизбежный разговор о Джолин. Джоэл готовился к нему весь день, мысленно прокручивал ответы, перебирал версии поведения. К вечеру Ли все равно застал врасплох, когда за ужином кратко, но настойчиво спросил:
        - Джо… Что все-таки случилось?
        Джоэл стиснул кулаки, склоняясь над котелком с рыбной похлебкой. И несмотря на поднимавшийся над едой жаркий пар, в мансарде точно снова открылись все заделанные щели, как рубцы на старых ранах. Завыл в ушах несуществующий ураганный ветер. Путей для отступления не осталось. Ли молчал, но решительно подался вперед, уставился глаза в глаза, отчего потерялись все маски неудачливого лицедея. Изобразить притворную небрежность? Гнев? Разочарование? Презрение? Ничего не удавалось, все маски раскололись в ту ночь, когда был повержен Легендарный Сомн. Осталась только боль, как и теперь, в этот налитый свинцовой тяжестью момент. На этих подмостках театра-мансарды, где тянулась странная драма его новой жизни.
        - Джолин… на самом деле не приемная дочь. А любовница пекаря, - срывающимся голосом сдавленно ответил Джоэл. - Вернее, мне кажется, он ее принуждает. Я подозревал еще давно. Подозревал… Но увидел случайно в окне, как они… Как пекарь… И…
        Джоэл закрыл лицо руками. Он не плакал, но собственные слова воткнулись кинжалами горького понимания. Любовница. Как можно быть любовницей без любви? Пленница - вот верное название. Еще одна жертва чудовищ Вермело, которую не успел спасти бесполезный охотник Джоэл, не пришел на помощь раньше, не увел, когда мог бесстрашно размахивать мечом.
        - Успокойся, Джо. Все в порядке, - прошептал Ли, незаметно вставая и обнимая за плечи, а потом сам вздрогнул и прорычал: - То есть нет. Не в порядке! Зереф Мар та еще тварь. Ну, ничего-ничего, мы прижмем его. Скоро. Уже скоро.
        - В Ловцах Снов кошмары из-за него, я уверен.
        - Тогда мы выведем его на чистую воду. И кошмары прекратятся, - жарко пообещал Ли. - Ничего, Джолин скоро перестанет мучиться.
        - Она перестанет, но я не забуду того, что видел, - признался Джоэл. Если бы он не поднялся по той лестнице, если бы не заглянул за занавески, то принял бы неприятный факт намного легче. Но теперь его преследовала эта картина: хрупкая прекрасная Джолин и омерзительный пекарь, похожий больше на бесформенного сомна, чем на человека. Казалось, это монстр из кошмаров беззаконно надругался над белым девичьим телом, покрытым шрамами.
        - И что теперь, когда ты узнал? Ты отречешься от нее? - тревожно нахмурился Ли.
        - Нет. Теперь я понял, почему она каждый раз отрекается от меня.
        - Ничего. Когда все закончится, она не отречется! Я уверен.
        - А я не уверен…
        - Джо, ну что ты? Послушай, Джо, но я-то… Я-то всегда с тобой? Правда?
        Ли наклонился и дотронулся сначала до плеча, потом до запястья, странным долгим жестом прильнул губами к ладони, отчего Джоэл невольно провел по любимому лицу, очертил его контуры, как слепец, смотрящий на ощупь.
        - Да… Но Ли… я думал, что полюбил Джолин. По-настоящему. А она… она как будто обманывала меня.
        - Обманывала? И в чем? В том, что не говорила прямо, что с ней делает хозяин? Ты знал об этом! И я тебе говорил! Не так, а, Джо? - недоверчиво нахмурился Ли, осуждающе посматривая на Джоэла и отворачиваясь к окну. - Я тоже, получается, обманывал…
        - Нет, Ли. Нет! - воскликнул Джоэл и поразился, что Ли теперь защищает Джолин, оправдывает ее и тем размыкает цепи сомнений. Но они не могли отправиться в пекарню, в тот вечер в мансарде они оставались вдвоем. И в этом заключалась своя великая тайна, свое очарование. Они оставались вдвоем, верные друг другу вопреки судьбе.
        Джоэл живо вскочил с места, притянул к себе Ли и впился жарким поцелуем в полуоткрытые губы возлюбленного. Моментально несуществующий ветер стих, пробегавший по спине холод сменился приятным жаром. Ужасно не хватало этого окрыляющего чувства последние несколько месяцев проклятого лета, сотканного из одних страданий. Теперь ничто не мешало разделить радость и удовольствие. Ли удивился, когда Джоэл стянул с него рубашку:
        - А ты уверен, что…
        - Что достаточно здоров? Думаешь, для драки в таверне достаточно, а для этого нет? - ухмыльнулся Джоэл и опрокинул Ли на их общую кровать, оставляя на шее любимого сочный след от нового поцелуя, почти укуса.
        Укуса… на мгновение Джоэл снова испугался, снова вернулся к мыслям о том, что его превратили в какое-то существо, накачали тем же снадобьем, что дало преступнице Грете шанс выйти за стену. А если… Если что? Слишком много загадок, слишком много противоречий.
        В тот вечер Джоэл больше не думал. И странным образом простил всю ложь Джолин, пока предавался страсти с распаленным и жаждущим близости Ли. Похоже, любимый и правда хранил верность все это время. Потому они доходили до изнеможения, то погружаясь в дремоту, то вновь сплетаясь клубком алчущих змей. Они не боялись обратиться в эту ночь, Ловцы Снов оставались пустыми. Кошмары не посещали мансарду, и постепенно отступала вся душевная боль, глупая и ненужная, все обвинения, точно Ли без слов научил прощать.
        Джолин… Джолин… Мысли о ее мучениях не покидали даже в минуты забытья и бесконечного упоения. Джоэл обнимал Ли и возвращался к изначальным намерениям спасти Джолин из пекарни. Теперь они существовали только втроем в его маленьком мире застывшего времени. Мире, где длился один счастливый миг. И ради этого мира стоило продолжать борьбу.
        А пока только Ли умиротворенно дышал над ухом, и Джоэл привычно гладил спину возлюбленного. Больше они ничего не боялись и никому не завидовали. Эта ночь принадлежала лишь им. Рушились всякие преграды и условности, раскрывались все секреты. Кроме одного. Его собственного. И словно прочитав мысли, Ли вдруг начал тихий предрассветный разговор:
        - Джо…
        - Не спится? Что там?
        - Нет, ничего, это я так… - слегка засомневался Ли. - Джо, а ты чаще встречался с парнями или с девушками?
        - С девушками. С парнями обычно не встречался, а так… развлекался. Но вообще чаще всего с девушками, - признался Джоэл.
        - А я наоборот… - рассмеялся Ли. Что ж, об этом Джоэл всегда подозревал. Но любимый подводил к чему-то другому.
        - Да, а я вот развлекался… Потом появился ты.
        Ли широко улыбнулся, как умел только он, открыто, но хитро:
        - Так я… первый?
        - Не совсем.
        - Расскажешь? У тебя, кстати, должок. Насчет кошмаров и прочего.
        Джоэл замер и испытал малодушное желание наспех одеться и снова сбежать в трактир на Рыбной Улице. Или на обугленный пустырь. Куда угодно - лишь бы не рассказывать. Он не стыдился своих воспоминаний, как Ли, но считал, что облечение их в слова принесет невероятную боль. Впрочем, после правды о Джолин, после того, как он признался себе в дурной зависти чужому счастью, дела далекого прошлого уже вряд ли ранили бы сильней. Поэтому Джоэл ответил:
        - Да, пожалуй, самое время. В голове сейчас такой сумбур, что из нее можно выудить все, что захочешь. Тем более… это же ты.
        - Так расскажешь? - Ли выжидательное повернулся лицом и подпер рукой голову, всматриваясь в лицо. Он готовился выслушать, что угодно. И Джоэл понял, что настало время поделиться, хотя он не причислял себя к хорошим рассказчикам.
        - Расскажу… Расскажу о том, как я… Как я стал охотником… Вернее, не совсем… О том времени, когда я впервые полюбил.
        - Так вот, в чем дело! Полюбил парня, ведь так?
        - Да. И нет… В общем, только не перебивай.
        - Хорошо, - кивнул Ли и умолк. Джоэл несколько раз вдохнул и выдохнул, наводя относительный порядок в голове, а потом речь полилась сама собой, как будто повествовал не о себе, о ком-то другом.
        - В приюте имени Сестры Джоэлины было очень тесно. У нас стояли двухъярусные кровати, одноместные. Но из-за количества сирот на одноместной спали по двое. Получалось, что в комнату вмещалось вдвое больше тощих никому не нужных мальчишек. Мы почти не видели внешний мир. На улицу нас выводили редко, там сложнее следить за группой непослушных детей, поэтому и общались мы только между собой. Из женщин знали только воспитательниц. Но какие это женщины - надсмотрщицы. А уж про воспитателей-мужчин лучше вовсе не рассказывать, что они творили…
        - У вас там было, как в тюряге, - все-таки перебил Ли. Джоэл только обрадовался: рассказ уходил явно не в ту сторону. Ему не хотелось пересказывать, как их били то розгами, то палками за малейшую провинность, как кормили пригоревшей овсянкой и тухлым мясом. Такие истории поведал бы, наверное, каждый сирота.
        - Да, немного похоже. Иерархия, как в тюряге: старшие издевались над младшими, проверяли, кто может стать их подручными, кто будет объектом издевок. Я был крупным и сильным, не примыкал ни к одной банде. И бил первым. Так уж мне повезло. Никто не смел красть у меня полотенца или башмаки, - не без хвастовства заметил Джоэл, но голос предательски срывался, выдавал с головой: - Зато мой сосед по койке рос хилым. Ему доставалось, но он молчал. А я злился и мстил за него, как умел. За это меня частенько сажали в карцер.
        Джоэл помнил стены без окон и темноту, глухую темноту вокруг. Он и не предполагал, что во взрослом возрасте добровольно пойдет в такие же клетушки, которые в цитадели выписывали охотникам. В приюте их хотя бы не пристегивали кожаными ремнями.
        - Не представляю, что ты был хулиганом! - не верил пораженный Ли.
        - Я и не был. Дрался-то я не за себя. Но бил я крепко, всегда до крови, так что в карцер сажали за дело. Но я терпел, потому что у меня был друг. Ну, так я и привык защищать его. А в пятнадцать лет понял, что влюблен. - Джоэл признался легко и буднично, но потом задумался: - Даже не понял… А ощутил! Никто не пытался говорить мне, что это как-то неправильно. Потрясающее чувство, когда мы вместе лежали на этой тесной одноместной койке. Он спал, а я слушал его дыхание. И каждый вечер обещал себе, что скоро расскажу ему обо всем. Что мы сбежим из приюта и будем неразлучны. Только… признаться я не успел.
        - Его… - Ли осторожно сжал руку Джоэла, поддерживая и немо прося рассказать до конца.
        - Да, его убили сомны, - шепотом охнул Джоэл и замолчал, крепко зажмурившись, но потом продолжил, снова тоном сказителя, будто случилось все не с ним: - Ловцы Снов давно не меняли. И один из ребят превратился. Как-то начался пожар, наверное, от лампы, была суматоха. Воспитатели не пытались никого спасти, боялись только за свои гнилые шкуры. А на окнах висели решетки. Все кинулись к дверям, случилась давка. Мы с другом выбирались, как могли, да еще вытаскивали младших. Его ведь всегда били, тут бы сломаться и озлобиться, а он продолжал защищать более слабых. Мы заходили в дым и выносили малышей, вытаскивали из-под кроватей, из шкафов. Они ведь… так боялись. А мы думали, что справимся. Вернее, я думал. А друг не отступил, пошел со мной, сказал, что никогда не бросит… Но потом… из дыма вышло чудовище. Я не успел, ничего не успел сделать. Сомн оказался быстрее.
        Воцарилась давящая тишина, последний заслон раскололся фарфоровой плиткой. Все тайны иссякли, не уходило лишь тягучее чувство старой утраты, такой же невосполнимой, как и смерти всех близких людей. Все они оставляли выболевшие отметины на полотне души, и оно постепенно чернело от горя и разлук, которые устраивала жадная вечность. Но рядом еще оставался Ли, который рассеял неловкое молчанье короткой искренней фразой:
        - Мне жаль.
        - Это было больше двадцати лет назад, - оправдывался Джоэл. - После того случая приютом заинтересовались Охотники, и я вызвался добровольцем на обучение. Вот и все, вот и весь мой секрет.
        - Почему ты скрывал это? - не понимал Ли, точно ждал дополнения. Но, как оказалось, больше-то ничего и не таилось за печатями безмолвия. Джоэл сам удивился, почему столько лет бережно оберегал свою расколотую память о друге из приюта, который остался навечно в том дне, объятом огнем. С тех пор и являлись кошмары о горящем Вермело. Теперь, быть может, они бы иссякли, как унеслись прочь химеры из снов Ли.
        - Почему скрывал… Почему… Не знаю. Честно, не знаю… Боли уже нет. Это не боль, а что-то другое. Что-то глубже боли. Каждый раз, когда мы не успеваем спасти, каждый раз, когда когти сомна раздирают чью-то грудь, я вижу своего друга, - признался Джоэл, облизывая пересохшие губы. - Тот миг, когда его атаковали со спины, его остекленевшие глаза. И если иногда мне хочется уйти из Охотников, его образ напоминает мне, ради чего я служу.
        - Тебе так противна жизнь Охотника?
        - Я устал. И я не знаю среди Охотников тех, кто пошел добровольно ради служения каким-то идеям.
        - Значит, ты остался в память о друге? - подытожил Ли.
        - Отчасти. Когда меня только взяли на службу, привлекала свобода. Ну еще жалование. - Джоэл уже улыбался, мысленно переносясь в лихие первые годы работы. - Потом начали нравиться и продажные женщины. И парни тоже. Ты не поверишь, Ли, каким я был распутным после выпуска из академии… Кровь бурлила. Казалось, передо мой лежит весь мир. Потом я понял, что те два-три года были в Вермело самыми спокойными. Сомны появлялись редко.
        - Серьезно? И ни следа Легендарного? - задумался Ли. Джоэл и сам отмечал эту странность:
        - Ни следа. Впервые я встретил по-настоящему опасного сомна в двадцать один год. Я оказался один на один с трехметровым клыкастым чудовищем. И вот тогда стало страшно. Сомн распорол мне правое плечо. По сравнению с тем, что сейчас - это так, царапина. А тогда я думал, что умираю. Повезло, что поблизости оказалось двое опытных охотников. Монстра уничтожили, меня подобрали. Когда я пришел в себя после кровопотери, хотел уйти, сбежать куда угодно, лишь бы больше не попадались сомны. Наверное, такое случалось не у меня одного. Но я снова вспомнил пожар в приюте. И, как видишь, я остался.
        - И бежать нам некуда. Да и зачем? - искреннее не понимал Ли. - Охотники хотя бы могут обороняться. А что у обычного человека в Вермело против сомна?
        - Ничего. Разве только короткий нож или праща.
        - Значит, Джо, тебя мучает чувство вины?
        - Вероятно. Головой понимаю, что в пятнадцать лет ничего не мог сделать. Но все же… жжет что-то под сердцем. Вина, что не спас. Сожаление, что не признался. Вот так и бывает: ждешь чего-то, оттягиваешь, молчишь. А потом и сказать некому. И с Джолин так же. Ждал чего-то ждал… - Джоэл запнулся и съежился. - Ли, что мне теперь делать?
        Этот вопрос мучил с того проклятого вечера у окна пекарни. Он ждал, что кто-то укажет ему верный путь, но сам же отбрасывал участливо протянутые руки. Он хотел злиться, хотел ненавидеть, чтобы причинять себе еще больше страданий. Ведь он привык, что чем глубже в сердце впиваются шипы, тем лучше он работает. Так он пошел в академию, когда не сумел уберечь друга; так продолжил службу, когда сомн убил Стеллу. Он мстил этим тварям, жаждал истребить их всех. Но на деле глушил свою неискупимую боль потерь. Теперь, после уничтожения Легендарного Сомна, его отделял всего один шаг от настоящего счастья. Ведь на самом деле «великий моралист и формалист» не смел осуждать ни Батлера, ни Джолин. Но он боялся довериться, боялся стать безраздельно счастливым. Точно абсолютное счастье - верный предвестник фатального краха всех надежд.
        - А ты не знаешь? Иди к ней! - решительно скомандовал Ли, махнув в сторону двери. - Нет, ну не прямо сейчас. Но с рассветом пора. Перехватишь ее у поворота, а там разберетесь. Мы с Мио будет незаметно приглядывать и сбросим «хвост», если что.
        - И что? Что дальше? - умолял дать четкое указание Джоэл, как брошенный пес, привыкший исполнять команды. А теперь все запуталось, приходилось полагаться не на свой разум, а на спутанный клубок неверных чувств.
        - И… И сам решай. Нужна ли она тебе такая. С кошмарами и прошлым, - ответил Ли.
        - У нас у всех прошлое, - мрачно пробормотал Джоэл.
        - Да, вот именно! - воодушевленно закивал Ли. - Но мы становимся его рабами, если тянем его в настоящее.
        - Красиво говоришь. Умеешь. Поэтому и спрашиваю у тебя.
        - Тогда слушайся меня. Я тебе говорю: иди к Джолин и поговори с ней.
        - Иду, Ли. Иду.
        Глава 27. Обратный отсчет
        «Все наладится, обязательно все наладится. Очень скоро. Совсем скоро», - мысли встревоженными птицами бились в клетке сознания. Дыхание сбивалось, как при беге, и Джоэл считал шаги, чтобы выровнять его.
        Сапоги дробно стучали по камням старой брусчатки. Взгляд без цели впивался в малейшие трещинки и неровности, узоры мхов и лишайников. Лишь бы не видеть домов вокруг, лишь бы не понимать, что вышел на Королевскую Улицу - это застывшую точку пространства, этот узел обратного света, чернотой сравнимого с ночью.
        Раньше Джоэл считал, что самое постылое для него место - подвалы цитадели, но теперь он провел бы в недрах крепости хоть остаток дней, если бы они избавили от необходимости идти к пекарне.
        Но он пообещал Ли, он всегда исполнял просьбы своего напарника-пройдохи. Он умел убеждать не словами, а всем существом, каждым жестом вселяя уверенность в успехе любой авантюры.
        И поэтому Джоэл шел, более всего на свете страшась, что единственный взгляд на Джолин, уже другую в его понимании, растопчет все очарование. Он не боялся пекаря и его козней, а вот себя боялся. Ли спрашивал: «Нужна ли она такая со всеми тайнами и болью?». Джоэл опасался, что внутренний гнилой человечишка, запрятавшийся в его сердце, ответит: «Нет, подайте мне сказочную принцессу, я же рыцарь, который борется со Змеем».
        И так он шел, не чувствуя земли под болящими ногами, неровно, пошатываясь, мечтая каждый миг сбежать, чтобы не испытывать себя, чтобы застрять в этой горькой неопределенности. Горечь все же лучше отчаяния и неверия.
        Но неуловимый взгляд с крыш и из переулков заставлял двигаться дальше: Мио незаметно следил за старшим товарищем по поручению Ли, который унесся снова проверять адреса Рыжеусого. Они все впряглись в распутывание этой истории, все делали ради него.
        А он малодушно уговаривал себя, давя непрошенную брезгливость: «Не такая уж редкость, работница без семьи в чужом доме… Ли ведь предупреждал тебя, Ли все знал. Потому что… Потому что сам пережил подобное. Пасынок без матери в доме отчима, без надежды на поддержку со стороны общества. А кто поверил бы Джолин? Зереф Мар - уважаемый пекарь с тяжелым прошлым. И она. Официально он ее благодетель. Проклятье, да в каждом богатом доме хозяин может легко затащить к себе в постель прислугу, а потом в случае отказа обвинить, например, в краже столового серебра. И поверят ему, а не жертве! Все этот город с его ханжескими законами. Но неужели Джолин боялась меня? Неужели я для нее такой же условный богатей? Да я сам из низов, с задворок, которые прилеплены к стене».
        Сомнения взвивались и оплетали клубком полосатых змей, ядовитых, с красными прожилками. Такие водились в горах, и повстречавшие их обычно не выживали. Малые Вестники Змея, сосуды мгновенной смерти. Джоэлу посреди сонных рассветных улиц чудилось, будто скоро его скрутит удушье яда и он застынет неподвижным чернильным пятном.
        «Почему я снова в трауре? Будто не спасать, а убивать ее иду. Но жизнь ли все это для нее? После того, как она пережила… все это», - думал Джоэл, оттягивая ворот черной рубахи, вновь и вновь считая шаги и выдохи. До порога пекарни оставалось двадцать вдохов и выдохов. Двадцать - до конца равновесия, до завершения смертельного трюка безумного акробата. В ушах нарастал гул нестройной музыки, точно все горожане разом завели патефоны с разными пластинками. Громче и громче, мелодия без лада и слов, вой порванных струн, скрип изломанных душ. И где-то лопнула последняя струна, когда у поворота на Королевскую Улицу донесся тихий голос:
        - Доброе утро.
        Джоэл обернулся. Его смерть, его жизнь, его боль, его спасенье - Джолин стояла в тени ближайшего дома, точно снова пряталась от несуществующих бунтовщиков.
        - Вы… Ты… - растерялся Джоэл. Он все еще витал в кошмарах своих опасений, но вот она стояла здесь, такая же, как обычно. В сером платье и аккуратном чепце, из-под которого выбивались светлые кудри. В ней почти не читалось сходства с той изломанной женщиной, что с отвращением в глазах раздевалась перед Зерефом Маром, а потом ублажала его, как он велел. При воспоминании об увиденном Джоэл вцепился левой рукой в дрожащие пальцы правой.
        - Не приближайся к пекарне. Подойди ближе ко мне, - мягко приказала Джолин, грустно улыбаясь: - Здесь Зереф Мар не увидит. Да, прямо у него под носом. И не увидит. Он привык, что я скрываюсь за поворотом. И послушно иду по адресам. Вот я и ушла за поворот. И ждала тебя. Как и вчера… Но вчера ты не пришел. Я думала, если сегодня не придешь, то уже никогда. Нечего ждать. Но ты пришел.
        Он стоял и не мог вымолвить и слова, все еще сопоставляя окатившее омерзением зрелище в окне и спокойствие этой статной отстраненной девушки. Девушки, очарование которой не тускнело и не рассыпалось. Но в нем же крылась великая печаль, а ныне вместо колючей отстраненности Джоэл уловил бесприютную горечь, будто с нее сорвали последнюю доступную защиту, незримую броню.
        - Что теперь? Достойна ли я теперь хоть одного твоего слова? - вскинув голову, почти с вызовом спросила Джолин с видом человека, которому уже нечего терять. Все стерто, избито, растоптано. И если последняя надежда готова скрыться в мутном омуте, то можно и рассмеяться ей в лицо.
        Джоэл осознал, что это он - последняя лживая надежда. Готовая предать за неверный шаг и неверный вздох, каждое резкое слово. Неужели о нем и впрямь так думали? Неужели он позволил усомниться в себе? Малодушно сбежал, не появился потом, едва не рассорился со всеми - такие поступки не оправдывались вливаниями новых стимуляторов. Джоэл сцепил зубы, тихо ненавидя себя. На этот раз вкус стыда отзывался запахом свежей выпечки, сочась из-под белого полотна на корзине.
        - Джолин… я… я случайно кое-что узнал, - сдавленно признался Джоэл. Джолин продолжала грустно отрешенно улыбаться, но ее небесного оттенка глаза с каждым словом меркли, как у задыхающегося, идущего ко дну. Она бесстрастно ответила, хотя держалась из последних сил:
        - Полагаю, насчет моего хозяина.
        - Возможно, я неправильно понял, - нелепо оправдывался Джоэл. Джолин тихо вздохнула, прижав сжатый кулак к сердцу:
        - Вряд ли в тот раз можно было что-то неправильно понять. Вы же все сами видели.
        - Что? - вздрогнул Джоэл.
        - Я заметила вас в окне.
        Оправдывались его самые худшие предположения. Трус, беглец, ханжа - так о нем следовало подумать в ту ночь. Подсмотрел, увидел все, что хотел, а потом отрекся. Как самый последний лицемер, поборник морали и нравственности.
        От опасений, что кто-то донесет, Джолин и боялась сблизиться. Боялась, что ее выставят продажной девкой. Так часто случалось с несчастными девушками, затравленными своими хозяевами: они отвергали достойных женихов, не выдерживая своего позора, и тем самым загоняя себя в еще большую ловушку. Будто они были виноваты, будто им нравились дряблые телеса сластолюбивых стариков.
        - Извините, я не хотел подглядывать, - невпопад пробормотал Джоэл.
        - Нет… я… я была зла на вас. За то, за то, что вы не вмешались тогда!
        Она подняла глаза. Они снова ожили, но наполнились слезами почти детской обиды. Ее каменное лицо исказилось, маска невозмутимости раскалывалась, рассыпаясь фарфоровыми осколками.
        Она неуверенно подалась вперед, точно желая хотя бы дружеских объятий, хотя бы слабого касания. Да хоть какой-нибудь поддержки! А он сперва стоял бесчувственным истуканом, слишком пораженный этой переменой, но потом воскликнул:
        - Да, я должен был!
        Он перехватил Джолин за руку, которую она прижимала к сердцу. Кулак разжался, и Джоэл прильнул к покрытой мозолями и ожогами ладони, покрывая ее бессмысленными поцелуями. И плевать, что эта нежная, но раздавленная непосильной работой рука еще недавно вынужденно ласкала Зерефа Мара. Сколько раз ласкала, столько раз заставляли.
        От этого пронзала ярость, как острый шип, растущий из сердца и стремящийся нанести единственный меткий удар, обрывающий жизнь гадкого пекаря. Но пока эта рука, эти тонкие длинные пальцы доверчиво проводили по небритой щеке Джоэла, убирая пряди волос с его лба. Джолин мгновение разглядывала его с небывалой нежностью и неземной тоской, а потом привычным стыдливым движением отшатнулась и опустила глаза.
        - Нет, не должен. Пока рано, - сказала она.
        - Почему рано? Зереф держит тебя силой! - возмутился Джоэл. Он взял с собой меч и теперь при первом же слове Джолин пустил бы его в ход, готовый изрубить всех обитателей пекарни, засевших в ней кровожадными пауками. Разве что пощадил бы маленького внука вероломных Маров.
        - Он пекарь, а не сутенер. В самом деле, - фыркнула Джолин, но намного тише добавила: - Но… Этот человек… он неприятен мне.
        Джоэл сдавил ее руку. И она приблизилась, опустив корзину на мостовую; потянулась к нему всем телом, всей сутью, и запечатлела на его сухих приоткрытых губах короткий поцелуй. А потом еще один, более долгий, на которой он уже ответил. В тот миг рассеялись все опасения, он больше не боялся себя. Он любил Джолин, и она отвечала взаимностью. Но их по-прежнему разделяли ловко расставленные сети чужих тайн и расследований Цитадели.
        - Неприятен… Как же он мне неприятен! - почти навзрыд шептала Джолин, отвечая уже на третий поцелуй, а потом отстранилась, едва слышно добавляя: - Но выбора у меня пока нет. Нужны доказательства моей непричастности к его делам.
        - Его уже за одно принуждение можно посадить, - прорычал Джоэл, все еще не отпуская Джолин. Он собирался забрать ее в это утро, увести с собой. Хотелось унести ее прочь с Королевской Улицы, даже если она намеревалась остаться и снова принести себя в жертву, отдав на растерзание чудовища, что хуже сомнов.
        - Все намного серьезнее. Подождите с Ли еще немного, - неуверенно оправдывалась Джолин, стирая новые слезы, бегущие по бледным щекам. - Я постараюсь добыть улики и…
        - Добывать улики - это наше дело, - твердо оборвал Джоэл, он и так слишком долго ждал. - Мы этим займемся! Обещаю! Джолин, не смей больше уступать пекарю! Если ты действительно на нашей стороне, если веришь мне, моим друзьям. Улики почти найдены. Да, я передаю тебе эту информацию. Если ты на нашей стороне, то не передашь это Зерефу Мару и не предупредишь заговорщиков.
        Джолин воззрилась на него широко раскрытыми глазами, которые от выступившей влаги мерцали двумя далекими искрами, точно свет маяка, но не зеленый, а ярко-синий.
        - Я… Я на твоей стороне, Джо, - ответила она. Просто, без громких обещаний и посулов, но именно в простоте крылась искренность. Джоэл больше не сомневался ни в Джолин, ни в себе. Вместо внутренних терзаний на них наваливалась жестокая реальность, полная тех же ядовитых змей, что ползают в потаенных закоулках мятущихся душ. И с ними предстояло сразиться. Пусть не с великим Змеем Хаоса, но с теми, кто следовал его асурскому закону жадности и бесчестья.
        - Тогда мы готовы действовать.
        - У вас есть адреса? - переменилась Джолин. Тонкие каштановые брови сдвинулись к переносице, меж них залегла складочка тревожной решительности.
        - Есть. И несколько косвенных улик, - тоже перешел на другой тон Джоэл, ведь теперь они плели заговор против заговорщиков. - Не хватает прямых доказательств: писем для сверки почерка, шифровок, посланий…
        - Доказательства. Значит, доказательства. Джоэл, ты прав, терять мне все равно нечего, - кивнула Джолин. Сперва помедлила, но порывисто запустила руку в корзину и вытащила со дна несколько ровных пирожков, помеченных особым крестом, который выглядел как сдобные узоры на румяной корочке.
        - Я не говорил, что терять нечего, - замялся Джоэл. Он понял: теперь перед ним раскрылась душа Джолин, распахнулась сорванной с петель дверью.
        Безобидный с виду пирожок, лежащий на дрожащей ладони, выглядел опаснейшим оружием. Она подписывала себе приговор. Соучастница заговорщиков, пусть и раскаивавшаяся. Но помощь следствию лишь немного смягчала наказание, избавляло от смертной казни, но не заточения. По правилам Джоэлу следовало немедленно выкрутить эту нежную руку, проверить улику и доставить преступницу к ближайшему посту военных. Он же стоял неподвижно, рассматривая такую же неподвижную Джолин. Две дрожащие статуи в музее судеб.
        - Нет-нет. Все в порядке, - мотнула головой Джолин. - Я… Я верю вам с Ли. Верю, что вы поймете меня правильно. Возьми.
        - Джолин, - сорвалось с губ Джоэла, но он больше ничего не смог вымолвить. Все слова оседали ядом страшной правды. Похоже, Джолин настолько опротивело существование рабыни в пекарне, что она согласилась бы и на тюрьмы бастиона. Вот только Джоэл не смирился бы с такой ее судьбой: он слишком долго сражался за нее.
        - Сделайте вид, что я просто вас угощаю, - торопливо прошептала Джолин, как будто обнимая собеседника за шею. - За мной следят, и про Мио они уже знают. И про других твоих друзей. Вас всех могут убить в любой момент.
        Джоэл вздрогнул, уверенно отвечая:
        - Со мной всегда меч. С ними тем более.
        - Он не поможет против отравленных дротиков, - раздраженно мотнула головой Джолин. - Уходите! Скорее, умоляю. Я не знаю всю информацию, не знаю, где глава этой сети. Я просто защищала простых людей, думала, что они занимаются тем же. Но стачки и бунты нужны им как прикрытие для чего-то более опасного.
        - Для побега за стену? - встрепенулся Джоэл. Мгновенно вспомнились слова бродяги-безумца о дирижабле.
        - Не знаю. Ничего не знаю, - засуетилась Джолин, поминутно озираясь и рассматривая мостки на крышах. - Уходи, скорее. Умоляю!
        - Джолин, я не оставлю тебя.
        - Уходи… Они могут убить тебя прямо сейчас, - всхлипнула Джолин и от стыда закрыла глаза ладонью: - Последнее время Зереф шантажировал меня твоей жизнью. И я… я не могла… не могла иначе защитить тебя! Он ведь знает, где ты живешь! Он ведь… все обо мне знает. И о тебе.
        Джоэл ощутил себя неблагодарным чудовищем. Значит, накануне, в ту проклятую ночь, Джолин защищала его. Жертвовала своим нежным телом, позволяла пекарю наслаждаться ее прелестями, лишь затем, чтобы спасти одного пропащего охотника, который еще посмел проклинать ее. Джоэл прокрутил в голове постылое воспоминание и вновь ужаснулся. Теперь своей черствости.
        - Тише, Джо… Джолин… Я… я так виноват перед тобой!
        Он приблизился и заключил ее в осторожные объятья, мысленно заклиная, чтобы она не оттолкнула его, не унеслась прочь испуганным зверьком. Мимо проходили ранние зеваки, но не интересовали ни они, ни их пересуды. И ядовитых дротиков Джоэл по-прежнему не боялся: обостренный слух подсказывал, что творится на крышах. На Королевской Улице не происходило ничего подозрительного. Как будто не случилось здесь настоящей бойни в начале лета, не лежали на брусчатке трупы. Не извивался в агонии один умирающий охотник.
        Все кануло, вечный город старательно забывал свои потрясения. А охотник ныне нежно обнимал ту, что спасла его. Он помнил. Помнил все, что она сделала для него. Даже то, что он мечтал теперь забыть, было сделано для него. Ужас! О, ужас! Такая любовь - мучение. Но другой им не послала судьба.
        Джолин прижалась к его груди, зарылась лицом в ворот рубашки. И то ли тихо всхлипывала, то ли вдыхала его запах, пока он наслаждался ароматом ее волос, выбившихся из-под сползшего чепца. Их обоих уже не заботило мнение «добропорядочных горожан», их обоих жизнь искалечила сильнее, чем способны любые слухи. И они наконец-то оказались вместе, рядом.
        - Нет, - внезапно отшатнулась Джолин, отступила на шаг, и точно исчезла, унесенная вихрем: - Нет! Это все я, все из-за меня.
        Она заслонилась руками и подхватила поставленную на мостовую корзину. Она снова уходила, стремилась сбежать. Но она уже дала улику. Значит, принимала и помощь, и возможную кару. Джоэл ни за что не допустил бы ее ареста.
        - Ты ни в чем не виновата! - воскликнул он, перехватывая тонкое запястье. - В течение суток это прекратится, ты больше никогда не будешь наложницей Зерефа Мара. Клянусь тебе! Клянусь!
        Джолин подняла затравленный взгляд, и в нем блеснула едва уловимая надежда. Теперь они оба надеялись и были готовы сражаться за свою надежду с волей жадного града, перемалывающего судьбы. Но в это тягостное и невыносимо прекрасное утро им приходилось расстаться, разойтись в противоположные стороны. Джоэл больше не смел прикасаться к ее рукам, целовать ее губы. Одно неверное движение - и он бы потерял контроль, сгреб ее в охапку и унес к себе, чтобы закрыть от всех, спрятать от мира. Он слишком боялся за нее. Тем более после новостей о шантаже.
        Тварь, проклятая тварь, желчный охотник Джоэл! Не догадался раньше. Какая-то недобрая часть его души твердила, что Джолин все выдумала, чтобы обелить себя. Так бы поступила закоренелая рецидивистка. Но переданный пирог, отмеченный косым крестом, разгонял все сомнения, уничтожая мерзкую тень неверия. И Джоэл поспешил в Квартал Охотников.
        - А пекарь-то ваш не так уж прост, - начал Джоэл с порога. Ли сидел за столом в мансарде и с непривычным усердием корпел над картой города. Графитовый карандаш проводил аккуратные полосы по линейке. Напарник старательно сверял некие адреса. На звук голоса он резко обернулся:
        - И что ты откопал?
        - Ты бы к корзинке Джолин получше присматривался, - ухмыльнулся Джоэл, демонстрируя напарнику засыхающие пироги. Они разломили пополам ароматную сдобу и обнаружили внутри вместо начинки туго скрученные полосы бумаги. Но буквы не складывались в осмысленные слова. К шифру явно не хватало кода.
        - Неплохо! Еще одна улика, - кивнул Ли, с аппетитом сжевывая остатки одного злополучного пирога и берясь за следующий.
        - Еще одна? - удивился Джоэл. - А ты что откопал?
        - О, мой друг, я ради тебя на все готов, - широко улыбнулся Ли. - Лишь бы не видеть, как ты киснешь хуже болота.
        - Так что?
        - У Джолин есть сеть постоянных клиентов. В том числе информаторов революционеров. Один из них владел кодом к этому шифру, - охотно объяснил Ли и продемонстрировал лист с заветным ключом. - Пекарь - это у них, значит, вместо почтальона.
        - Ты долго следил за Джолин? - немного смутился Джоэл. Он сел рядом с Ли и склонился над картой. Отмеченные точки сбыта Рыжеусого и его агентов частично совпадали со знакомым маршрутом, которого придерживалась Джолин.
        - Да, все лето, пока ты отлеживался. Пришлось. Иначе мы бы не вычислили всех этих гнид. Это они были подстрекателями! - озлобленно ответил Ли, но взгляд его посветлел. - Вот. А ты говорил, что я разделяю взгляды революционеров и «паникеров».
        - Да не говорил я такого. Значит, хочешь сказать, что Джолин революционерка?
        Сердце Джоэла пропустило несколько ударов. Чем больше он рассматривал карты, тем лучше понимал, что несчастная работница пекарни слишком глубоко увязла в сплетениях преступной сети. Немалая часть ее адресов так или иначе взаимодействовала с Рыжеусым.
        - Она-то вряд ли. А вот пекарь ее - сообщник революционеров. В хлебе запекал послания, - Ли смутился. - Джолин-то… вот она почтальон, да. Посылали ее по всему городу. Передавали друг другу через пекаря. Почту-то у нас всю досматривают. А в пирожки никто не заглянет. Ну и милая девушка почти не вызывает подозрений. Но Зереф гонял ее в такие разные концы Вермело, что я бы упал через пару недель на этакой работе…
        - Поэтому она и оказалась в тот день в проулке. Ночью. Я подозревал. Не успела по дальнему адресу.
        Джоэл со злостью ударил кулаком по столешнице, взметнув многочисленные бумаги - адреса Рыжеусого, адреса Джолин, код к посланиям и сами шифровки. Они разлетались хаосом осенней листвы, пожелтевшие, исписанные пометками, исчерченные карандашом Ли. И сквозь графитовые линии просматривалась гнусная сеть тех, кто подстрекал к бунтам население несчастного города.
        - Да, поэтому и носила чудо-булочки «постоянным клиентам», - нахмурился и кивнул Ли. - Нам повезло, что она отдала тебе этот пирожок. Теперь у нас есть достаточно улик. Совпадение адресов - это первое. Но шифровка из рук «почтальона» - прямая улика. Можно начинать облаву, когда прочитаем, о чем здесь написано.
        Он говорил серьезно и уверенно, как настоящий следователь. Джоэл тайно гордился напарником, которому пришлось взвалить на себя расследование. Пусть ранение Джоэла и потрясло всех его друзей и, разумеется, перевернуло его собственную жизнь. Но пришло и кое-что хорошее. Теперь Ли знал о творящемся в Вермело не меньше, а то и больше Джоэла, а еще они заполучили в верные союзники Мио. Как раз вместо Батлера, которого не стоило больше трогать, когда речь шла о тайнах, о которых до последнего опасались докладывать начальству. Но, очевидно, пришло время.
        - Отдала. Но… Ли, что теперь делать? Она не сообщница, а жертва. Она не должна попасть в застенки! - встревожился Джоэл. Он представил, как пойдет к Уману и выложит все улики, а вместо благодарности получит Джолин в цепях. Нарушит обещание, предаст. Тяжело давать невыполнимые обещания. По кодексу охотников и военных даже невольная или раскаивавшаяся сообщница бунтовщиков подлежала преследованию и заключению под стражу. Джоэл нервно облизнул пересохшие губы: он обещал что-нибудь придумать. Нет, он клялся! И вот прошло уже не меньше двух часов, а он не выудил из памяти ни одной статьи из правовых кодексов Вермело, которые бы помогли Джолин полностью избежать наказания. Все зависело от воли переменчивого Умана Тенеба.
        - Успокойся, Джо. Я всегда с тобой. Мы найдем способ спасти ее от заточения, - дотронулся до его руки Ли. - Но пока для мгновенного ареста всей сети не хватает всех ее адресов. А если арестовать часть, боюсь, они устроят новые беспорядки или еще что похуже… В одной из шифровок идет речь о взрывчатке. Но где она - неизвестно. Нужны все клиенты. Но мы не могли следить постоянно. Последнее время она сама как будто меняла маршрут. Шла не к тем.
        - Потому что она пыталась спасти вас с Мио, - отрезал Джоэл. Значит, Ли не был настолько хорош, насколько хотел бы его видеть Джоэл. Значит, двое ретивых мальчишек не подозревали, что пока они следят за пекарем, на них ведется охота. Охота на охотников - забавно, ничего не скажешь.
        - Что? Не может быть! - поразился Ли.
        - Уводила от клиентов, чтобы вас не убили отравленным дротиком, как Рыжеусого, - пояснил Джоэл. Он вполне верил словам Джолин, потому что видел собственными глазами, как банды смутьянов расправляются с провалившими задание сообщниками. Значит, они делали что-то настолько секретное, что даже случайное признание на допросе могло расстроить их темные планы.
        - Нам бы теперь добыть список ее постоянных клиентов. У нее наверняка есть список адресов. Тогда не придется следить и подвергать нас всех опасности, - задумался Ли.
        - Я поговорю с ней. Но если они решат, что она предала их…
        Джоэл подумал, что революционеры уже давно подозревают Джолин в сговоре с охотниками. И вряд ли несчастной девушке достаточно хорошо удается играть роль двойного агента.
        - Мы успеем ее спасти до того, как они узнают. Я прикрою тебя.
        - Не стоит, Ли. Знаешь, в последнее время у меня обостренное чутье без всяких стимуляторов. Всегда. Постоянно.
        Джоэл одернул себя: зря признался. Они занимались другим важным делом. А странности, творящиеся с его организмом, пожалуй, только помогали в выздоровлении. По крайней мере, синяки и ссадины, полученные в недавней драке, заживали неестественно быстро. О долговременных последствиях он старался не задумываться. В городе что-то творилось, что-то гнусное. И достаточно давно. Теперь это нечто коснулось и его. Но пока не мешало, а помогало в разоблачении сети опасных бунтовщиков, он даже благодарил Цитадель.
        - Ты пугаешь меня, Джо! - оторопел Ли. - Может, ты не в курсе, но Уман отменил обязательный прием стимуляторов после победы над Легендарным Сомном. Может, тебе только кажется?
        Повезло же рядовым охотникам. А его все лето прокапывали смесью антибиотиков, обезболивающих и стимуляторов. Каких-то новых, как утверждали врачи и Энн.
        Энн… Вот с ней следовало поговорить. Она наверняка что-то знала и, вполне вероятно, тоже «изменилась». Но после относительного выздоровления и потери руки их добрая общительная Энн как-то резко переменилась.
        Она ушла в Академию, но неестественно часто появлялась в Цитадели, говоря, будто ей все еще нужны обезболивающие. Только шла она почему-то не в госпиталь, а в научный блок, судя по направлению. Джоэл случайно вспомнил, и в душу заползли скорпионы едких сомнений.
        Но в этот день следовало сконцентрироваться на освобождении Джолин. Если она отдала улику, значит, больше не могла возвращаться в пекарню. Ведь несколько контактов преступной сети не получили бы предназначенное для них послание. И за предательство Зереф Мар мог бы запросто убить работницу. Или не он, а те, кто следили с крыш, эти безымянные незримые фантомы, которых только предстояло отлавливать, как затаившихся сомнов. Значит, времени оставалось ничтожно мало!
        - Не время пугаться. С этим потом разберемся, - поторопил Джоэл.
        - Сможешь перехватить Джолин сегодня на ее маршруте?
        Ли ощутимо нервничал, но явно по другой причине. Он подскочил с места и принялся собирать бесценные бумаги в кожаную папку.
        - Почему такая спешка? Ли? - навис над ним Джоэл.
        - Ну, как сказать… Когда я получал код к шифру, пришлось кое-кого избить и оставить связанным, - обворожительно виновато улыбаясь, ответил Ли. - Боюсь, через пару дней его найдут товарищи революционеры. Можно предупредить гарнизон, но тогда расследование уйдет от охотников.
        - Да что ж ты сразу не сказал, балбес! - снова хлопнул по столу Джоэл, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвесить оплеуху напарнику.
        Они никогда не дрались с Ли за пределами тренировочной площадки, до мордобития не доходило, несмотря на ссоры. Джоэл несколько раз повреждал деревянную обшивку мансарды ударом тяжелого кулака, когда что-то разобщало их с Ли. Но никогда бы он не посмел ударить любимого по лицу.
        Но вот теперь хотелось, может, не по лицу, может, и не ударить. А схватить за ухо, как нерадивого ученика, и потаскать по столу, тыкая в бумаги. Да, добыть-то он шифр добыл, и очень быстро. Но какой опасности подверг Джолин и все их расследование! Охотникам разрешалось действовать грубыми методами, но исключительно от лица Цитадели. Ли, похоже, ощутил вседозволенность и перестарался.
        - Когда ты шел к Джолин утром, ключа у меня еще не было, - оправдывался он. - Я как раз за ним пошел. И все получилось как-то случайно! Меня засекли, когда я влез в дом. Нам в любом случае надо все закончить как можно быстрее. Судя по шифровкам, у них проект в финальной стадии. Их надо арестовывать сегодня. Вот получить бы только все наводки!
        - Ладно, успею. Если у Джолин есть постоянные клиенты-революционеры, она должна знать все адреса, - проговорил сквозь зубы Джоэл и спешно выбежал на улицу. Правая нога отзывалась огнем, но он научился игнорировать боль.
        Он четко выучил маршрут Джолин, неоднократно до того сверяясь с картой города. Ходила она по часам, возле каждого дома не задерживалась дольше пары минут. Общение с клиентами не длилось долго, поэтому она и не знала подробностей.
        Со стороны все выглядело в высшей степени невинно: булочница получает монеты за проданные пирожки. Но так как в Вермело был развит бартерный обмен, некоторые постоянные клиенты передавали ей отдельные предметы обихода: футляры для очков, маленькие кошелечки и прочую мелочь. В которую легко помещались скрученные листы шифровок. Ни один стражник не заподозрил бы, что так происходит.
        Ли и Мио, которые рассказали Джоэлу об этой особенности обмена информацией, тоже не обратили бы внимания, если бы не признания Джолин. Только это и могло спасти ее. Хуже всего, что она не знала до конца, в чем состоит цель этого заговора. Из-за чего ценность ее как свидетеля для бастиона резко падала. Но не для революционеров.
        Джоэл боялся, что ее попытаются убить. Он торопился, но сохранявшаяся хромота мешала быстро двигаться. К счастью, на улице сразу же попался знакомый окосевший рикша. Парень резко затормозил, как будто тоже узнал. Похоже, он благополучно продолжал работу, пусть теперь и не видел движения с одной стороны. Но люди, запряженные в повозки, развивали не такую скорость, как лошади, вымершие много лет назад.
        - Гони в Квартал Садов! - проревел Джоэл, торопливо садясь в экипаж и практически оттесняя локтем другого замешкавшегося пассажира, который послал вслед тираду забористых ругательств. Но Джоэл ничего не слышал.
        - Господин, другой конец города, - засомневался рикша, хотя уже резво тронулся с места.
        - Плачу двойную цену, - без раздумий ответил Джоэл. Деньги его не интересовали. Время. В этот день ценность представляло только время. Плохо, что они не могли с Ли телеграфировать друг другу или передать с кем-то послания. Их самих отделяло от трибунала только решение Умана: они не имели права вести расследование без согласования с Цитаделью. Но сеть революционеров и народные бунты были связаны с появлениями уничтоженного Легендарного Сомна. Только на это и оставалось уповать как на последнее оправдание для себя и друзей.
        - Все для вас, господин, - согласился рикша, и они понеслись вперед.
        - Гони! Дело срочное!
        «Извини, парень, если бы не нога, я бы тебя так не мучил, сам добежал. Но сейчас мне тяжеловато даже на собаках», - подумал вскоре Джоэл, немного приходя в себя. Рикша несся на предельной скорости. Ноги у него, к счастью, остались целы, хотя ранение тоже чуть не лишило работы. Джоэл на своей шкуре убедился, как это паршиво и страшно. Но теперь он не замечал ничего. Все ощущения тела испарились, точно рухнул гигантский занавес, оставляя грот голой сцены.
        Замелькали улицы города, неработающие фонари, которые раньше зажигали ворванью, обшарпанные фасады, исписанные полустертыми лозунгами. Джоэл помнил, как они с Ли находили кричащие надписи бунтовщиков, но за лето их стерли, кое-кто даже покрыл штукатурку свежим орнаментом гризайли.
        Город то ли восстанавливался для новой жизни, то ли готовился к неведомым потрясениям, старательно отвлекая себя от неизбежности. Зная о революционерах, которые никуда не делись после подавления мятежей, Джоэл уже ни во что хорошее не верил. Хотя нет, в одно хорошее верил: в Джолин.
        Снова ее образ обрел для него первозданную чистоту. Плевать он хотел на то, что видел в окне. Она боролась, с пекарем, с хаосом Вермело, боролась ради себя, но вместе с Джоэлом. А теперь он опасался разминуться. И погубить все.
        Чтобы не слишком привлекать внимание, Джоэл расплатился с рикшей в Квартале Садов и двинулся вперед пешком. Торопливо, некрасиво и неловко, припадая на правую ногу, которая без скобы норовила увести в сторону. Ничего, сказали же, что мышцы восстановятся. Вот им ускоренная зарядка! Джоэл проникся каким-то лихорадочным злорадством к немощам своего искусанного тела. Сегодня он нашел бы Джолин, даже передвигаясь ползком.
        В толпе горожан мелькали девушки в чепцах. В Квартале Садов как раз шла уборка урожая. Фруктовые сады распростерлись вдоль крепкой восточной стены, дальше за ними тянулись поля, примыкавшие к горам, где пасли овец. Только так Вермело выживал все эти годы, молясь, чтобы не случилось засухи или нашествия саранчи. Но двести лет - или больше, или меньше в этом искаженном времени - городу везло. Урожая хватало, чтобы не умереть от голода, собирали его быстро, отряжая по графику работников с фабрик на помощь фермерам.
        - Проклятье, - выругался Джоэл, потонув в череде опрятных женщин с крупными корзинами. Он заглядывал в лица, под чепцы, и натыкался то на крючковатый нос старухи, то на конопатое лицо незнакомой девчонки. Лица и чепцы. Чепцы и лица. Они сновали шумным потоком и переговаривались, делясь новостями и сплетнями.
        - Слышала, придумали новую штуку…
        - Какую еще?
        - Консервация называется.
        - Мудрено.
        - Не мудрено, а чтобы продукты хранить долго-долго. Вот заживем!
        - Да то для богатых, небось. Как всегда.
        Джоэла не интересовало, что там придумали ученые. «Консервация» и «кремация» для него сейчас имели примерно одинаковый смысл. Все слова казались излишними, дикими, ненужными. Если они не помогали найти Джолин.
        Вокруг сновали призраками женщины в белых чепцах, и наваждением вставали воспоминания о черных линиях, которые также закрывали обзор, мешая найти главную цель.
        - Джоэл! - донесся знакомый голос. Его окликнули по имени. К счастью, эта цель не сбегала и не скрывалась, как Легендарный Сомн. Его заветная цель и мечта.
        - Джолин! - крикнул он и пошел на голос сквозь толпу. Белые чепцы и корзины миновали, Джолин стояла в тихом проулке, точно ждала его.
        - Вы искали меня? - удивилась она. - Что-то не так с уликой? Я ошиблась?
        Ей хватало выдержки спокойно разносить пирожки в этот день, хотя она знала, что сдала всю организацию. Джоэл в который раз поразился стойкости отважной девушки.
        - Джолин, вы можете передать нам список «постоянных клиентов»? - торопливо начал Джоэл, озираясь. Но на крышах никто не скрывался, в этом он снова был уверен. И плевать, что там с ним сотворили в процессе лечения. Если уж это работало, значит, не такие плохие стимуляторы ему влили. Или это Каменный Ворон передал часть силы, когда дух скитался пламенем погасших свечей? Но в этот день было не до мистицизма.
        - Если Зереф заметит пропажу, мне конец, - испугалась Джолин. - Он уже что-то подозревает.
        - Ты и так не доставила несколько посланий. Все закончится сегодня. Иначе нельзя. Джолин! Тебе нельзя возвращаться в пекарню.
        - Я могу передать список устно, - задумалась Джолин, нервно сцепив пальцы вокруг корзины. - Запомните?
        - Разумеется.
        - Если список будет на месте, я еще смогу придумать отговорку, почему пропали послания. Если вдруг все закончится не сегодня, - недоверчиво протянула Джолин. Похоже, она не верила во всесилие охотников. Джоэл сам сомневался в правдивости своих пламенных клятв, которые неосмотрительно бросил утром. Но глядя на бледную, осунувшуюся, но не сдающуюся собеседницу он понимал, что обязан распутать заговор. И спасти ее. Он обещал сделать все, что в его силах. Но ради любимых возможно совершать то, что выше сил. А пока он просто слушал и напрягал извилины мозга, чтобы в памяти четко отложились все сведения о клиентах.
        В сети передачи информации через пекаря вырисовывалась четкая схема. Джолин не имела права отклоняться от маршрута, который и впрямь пролегал через весь город. Среди клиентов оказалось немало уважаемых людей: ученых, крупных торговцев, оружейников. Подстрекатели пустили свои отравленные корни во все районы Вермело, а список профессий только подтверждал предположения о строительстве какой-то сложной машины. Но Джоэл не представлял, где в трущобах можно спрятать целый дирижабль или хотя бы воздушный шар.
        - И все-таки, какова твоя роль? - спросил он, когда Джолин закончила.
        - Курьер. Доставляю послания, - ответила она. - Я же уже говорила.
        - Я не совсем об этом. Джолин… Ответь мне честно, - засомневался Джоэл. - Так ты разделяешь их взгляды?
        - Нет. Уже совершенно нет. Я не хочу, чтобы этот город сгорел в огне. Я просто хочу выжить. Да и… насколько я поняла, они замышляют что-то, - облизнув губы, отозвалась Джолин. - Послания зашифрованы. Но из разговоров я поняла, что в трущобах что-то строится. Не представляю, что именно.
        - Дирижабль? - вырвалось у Джоэла. Предположения находили ненадежное подтверждение.
        - Не знаю, - вздрогнула собеседница.
        «Что это был за бродяга, который упал мне под ноги у Айгрежи? Ведь это он говорил, что в трущобах что-то строится», - судорожно думал Джоэл. Для него складывались воедино фрагменты странного орнамента снов, пророчеств и фактов, и все они представали теперь единой мозаикой, как изображение Стража Вселенной в соборе. Но как и то изображение, не называющее имени спасителя мира, они не давали конкретных ответов.
        - А зачем Зереф помогает им? И каким образом? - не понимал мотивов пекаря Джоэл. То, что похотливый старик мучает Джолин, оставалось фактом. Но такие мерзкие типы редко соглашались рисковать ради всеобщего блага. Или же раньше он был иным. Джоэл сомневался.
        - Он передает информацию. Через меня. Зачем… У него давний зуб на людей из Квартала Богачей, - крайне мрачно проговорила Джолин, понизив голос. - Он видел нечто, за что готов их сжечь.
        - И ты знаешь, что именно? - забилось быстрее сердце Джоэла. Сжечь! Что-то, за что готов сжечь! Живо предстал образ сгоревшего поместья Бифомета Ленца в Квартале Богачей. Все происходило не просто так, все признания имели потаенный смысл, особенно, в этот день.
        - Не совсем, - смутилась Джолин и как будто снова закрылась морской раковиной. - Джоэл, я рассказываю все это, а вы с Ли можете меня арестовать за одну только причастность к заговору.
        - Но ты все же доверилась нам, - как можно более ласково напомнил Джоэл, поправляя выбившуюся из-под чепца светлую прядь. Мягкие волосы возлюбленной ласкали кончики мозолистых пальцев. Он хотел касаться и касаться их, жадно вдыхая аромат. От желанной мечты отделяла одна непреодолимая преграда, как башня из легенд. И он вступал поединок не менее опасный, чем сражение с драконом.
        - Да. Доверилась. Потому что я больше не могу так существовать! - выпалила Джолин, размазывая по щекам нежданные слезы, и тут же успокоилась. - Да и… деваться мне больше некуда. Вы уже все узнали.
        - Доверьтесь мне! Нам! Ты не попадешь в темницу. Обещаю! - снова клялся Джоэл, прокручивая в голове от начала до конца заветные имена.
        - Тогда… Идите с Ли в Цитадель. Я приму любой исход, если так нужно. Я больше не отдамся пекарю. Ни за что.
        - Ни за что, - повторил, как пещерное эхо, Джоэл.
        - Ищите меня в пекарне, когда придете арестовывать Зерефа и остальных, - спокойно и непоколебимо проговорила Джолин. - Я буду вместе с ними.
        - Но это опасно… Не лучше ли спрятаться?
        - Нет, тогда меня точно убьют и кинут клич, чтобы остальные скрывались. Их надо брать незаметно в собственных домах. Слежка только за мной и за пекарней. Это из-за тех нападений Легендарного Сомна.
        - Ох, Джолин, - Джоэл поразился холодной беспощадности, с которой она отчеканила слова об арестах. Они с Ли обсуждали ровно то же самое. Значит, не ошибались в своих предположениях.
        - Иди же! Иди, пока не забыл! Не думай обо мне! - мучительно воскликнула Джолин.
        И Джоэл исполнил приказ, отступая сначала на шаг, потом на два, на три… А когда он обернулся, чтобы попрощаться, его неуловимая мечта уже слилась с потоком белых чепцов и корзин. Вокруг царил приторный аромат свежих яблок, винограда и груш. И в нем терялся запах выпечки и муки.
        Джоэл остался стоять в одиночестве, потерянный, в какой-то мере испуганный. Он не представлял, что доложит Уману Тенебу, и каждый миг опасался забыть имя одного из заговорщиков. Впрочем, хватило бы и частичного списка, если оригинал лежал в пекарне. Но он боялся ехать в Цитадель.
        Какая-то часть его души отчаянно настаивала разыскать Джолин, покрепче схватить за запястье и рвануть в горы прямо через Квартал Садов и поля. А там недалеко оставалось до вольных пастбищ. Так и зажили бы отшельниками. Даром, что недалеко от стены - зато свободные. Но заговор касался всего города, всего их мира.
        - Господин, подвести? - гласом судьбы возник гнусавый голосок окосевшего рикши. Он вынырнул из толпы, точно дожидался чрезмерно щедрого клиента.
        - Ты меня караулишь что ли? - напустился на него Джоэл. - Подслушивал?
        - Нет, господин. Не подслушивал. Ждал вон там, на углу. Да я знаю, что вам до Квартала Охотников. И платите вы двойную цену, - весело отозвался рикша. Джоэл покорно сел в повозку:
        - Да. В Цитадель.
        И снова они понеслись сквозь толпу, по широкому проспекту Квартала Торговцев, мимо каменного забора Квартала Богачей, где таилось нечто, за что Зереф Мар, этот бесформенный гадкий старик, мечтал сжечь местную знать. Или уже сжег, как подумалось Джоэлу. Сжег семь лет назад и пугливо скрывался, работая пекарем в Квартале Ткачей. Но он все еще не представлял, как в лапы пекаря попала бедняжка-Джолин. А она все еще не признавалась.
        - Ли, запрыгивай! - скомандовал Джоэл, когда рикша подогнал к дому, откуда началось их путешествие.
        - Уже лечу! - крикнул Ли, выбегая в жилете и рубашке без плаща и треуголки. - Мио, ты за старшего.
        Рикша уже запыхался, но темпа не сбавлял до самой Цитадели. Расплатились с ним, как за доставку четверых. Деньги в этот день совершенно не имели значения ни для Джоэла, ни для Ли. Ставкой в этой игре были их жизни. И, возможно, благополучие всего города.
        Джоэл легко соскочил с подножки экипажа, наступив на правую ногу. И даже не заметил этого. Вместо тела осталось только единое стремление освободить Джолин и прервать работу ужасающей преступной сети. Джоэл ни думал ни о славе, ни об идеалах охотников - он мечтал наконец-то распутать этот клубок змей. Сделать так, чтобы ни одна из них не дотянулась ядовитыми зубами до его друзей и любимых.
        - Ух, сейчас Уман просто упадет! - предвкушал Ли, от нетерпения потирая руки. С собой он нес все важнейшие улики. Весь свет сошелся клином на кожаном портфельчике.
        - Надеюсь, мы потом не упадем. В темницу, - пробормотал Джоэл.
        Они ворвались в Цитадели, пронеслись сквозь ворота, показав удостоверения, что-то неразборчиво сказали секретарям, но получили официальное разрешение на срочную аудиенцию у Верховного Охотника. Все по форме, все по закону. Им и так предстояло каким-то образом нарушить его, чтобы оградить Джолин от преследования.
        «Главный козырь для Умана - если Джолин будет проходить как свидетель явления Легендарного Сомна, все расследование о деятельности революционеров останется у нашего ведомства. И ему за это потекут прекрасные бонусы, - старательно успокаивал себя Джоэл, безмолвно репетируя сотни возможных реплик. - Военные получат только клиентов пекаря и его самого для дальнейшей расправы».
        И вот тяжелая дверь растворилась. За ней преувеличенно ярким образом бросился в глаза герб. Поверженный волк скалился раскрытой пастью над рядами полок. А сам Верховный Охотник задумчиво перелистывал стопки бумаг.
        - В чем дело? - недружелюбно спросил он. Похоже, его отвлекли от важного дела. Но вряд ли более важного, чем-то, что несли с собой два бедовых охотника.
        - Разрешите обратиться. Срочное дело, - звонким голосом начал Ли, который не позволял себе фамильярностей в общении с Уманом. Все-таки он не таскал вместе с ним вещевые сундуки и не гонял кошек по подворотням во времена обучения в академии. Джоэлу в голову лезли самые нелепые воспоминания, связанные с Уманом. Хотелось верить, что в Верховном Охотнике еще осталось что-то от лихого парня, способного нарушить устав ради друзей.
        - Разрешаю. И без лишних формальностей, раз срочное, - кивнул он, жадно сверкнув единственным глазом.
        - Уман! Мы нашли имена и адреса преступной сети революционеров, - вторил напарнику Джоэл, задыхаясь словами.
        - Так. Стоп! Обо всем по порядку, - выдохнул дым Уман, раскуривая сигару.
        Джоэл выдержал паузу, чтобы начать рассказывать все без запинки. Он не успел отрепетировать речь, ведь они дорожили каждой минутой. Джолин и Ли сделали так, что промедление спугнуло бы революционеров. Пока враги не догадывались о раскрытии всех адресов и кодов. Но надолго ли?
        Только Уман мог отдать приказ, связавшись с бастионом, о срочной облаве и немедленных арестах. И он отдал.
        Ровно в тот миг, когда Джоэл закончил свой рассказ, Уман позвонил по внутреннему телефону и передал телеграфистам несколько срочных посланий, которые отправились прямиком в Бастион Эскуидон.
        - Что теперь будет с Джолин? - вновь выдержав паузу, показавшуюся вечностью, спросил Джоэл. Он сидел ровно на гостевом кресле напротив стола Верховного Охотника, но внутри все смерзалось от предельной тревоги. Время между вопросом и ответом Умана растянулось на стылую вечность.
        - Она революционерка, - пространно отозвался Верховный Охотник.
        - Вынужденная, - тут же опроверг Джоэл. - Жертва.
        - Зашифрованные послания из пекарни Зерефа Мара могут перевернуть все наши представления о кружке революционеров, - напомнил Ли.
        - Так о чем в них все-таки речь? - уточнил еще раз Уман.
        - Пока не совсем ясно. Но если собрать воедино… - задумался Ли.
        - О строительстве дирижабля, - решительно продолжил Джоэл, хотя опирался только на собственные предположения.
        - И каких-то исследованиях. Опытах на людях, - дополнил напарник. Об этом они точно прочитали в шифровках. Стимуляторы Рыжеусого бесконтрольно ходили по городу. Джоэл предполагал, что именно они вызвали эпидемию обращений. Или Легендарный Сомн. Но такая догадка снова уводила в область мистицизма и черных линий. Догадка не для этих бесконечно напряженных минут.
        - Похоже, они хотят сбежать из города на дирижабле, став тварями Хаоса, - поразился Уман, ожесточенно гася сигару о дно хрустальной пепельницы. - Чудовищно! Возмутительно. Безумцы. Отдайте мне все улики.
        - С одним условием, Уман, - сжал кулаки Джоэл. И устрашился собственной наглости. Но других путей не оставалось. Он клялся и обещал сделать что-то сверх его сил. Если бы не удалось - пропали бы в темницах все, и он, и Ли, и Джолин.
        - Ты ставишь начальству условия? - прорычал недовольно Уман. Вся надежда оставалась на него. Разговор в тренажерном зале больничного крыла заставил их снова доверять друг другу. В конце концов, Верховный Охотник отдал свою кровь, а потом поделился тайной о Бифомете Ленце. Нет, Джоэл больше не опасался, что Уман окончательно сгнил. Старый друг просто оказался монстром на верном месте: его природная жестокость находила применение на допросах и в принятии тяжелых решений. Но теперь давний приятель этого «монстра», несколько раз спасший его жизнь, просил лишь о небольшом снисхождении.
        - Единственное. Первое и последнее, - уточнил Джоэл.
        И снова время замирало, но уже не так мучительно. Темный глаз Умана потеплел, подернулся сетью снисходительных, даже смешливых морщинок:
        - Ладно. Уже догадываюсь.
        - Джолин не должна попасть в застенки. Она свидетель и запуганная жертва. И без нее мы бы ничего не добились, - объяснил свое требование Джоэл. Но больше он не боялся. Он знал этот взгляд давнего друга, его настоящего друга. Он снова верил в Умана, как много лет назад.
        Уман многозначительно кивнул и вновь позвонил по внутреннему телефону, передавая новые послания. Потом он вытащил бланк и написал на нем несколько коротких фраз, подкрепив их печатью Цитадели, и протянул Джоэлу со словами:
        - Иди, Джоэл. Поторопись, пока гарнизон не ворвался в пекарню. Иначе ты уже ее не отобьешь. Военные если кого-то возьмут, то уже не отдадут. Пока улики у нас, расследование ведем мы, так как оно связано со стимуляторами и Хаосом. Но арестами занимаются они, как ты понимаешь, потому что они не связаны с сомнами. А твоя Джолин - связана. Успей показать солдатам эту бумагу, иначе мы лишимся главного свидетеля по делу Легендарного Сомна.
        Джоэл вскочил с места, точно обретя навыки скорохода от Ли. Хромота совершенно пропала, словно навязанная извне. Он снова опрометью спустился вниз, не замечая ступеней. Ли пытался подхватить его под локоть, чтобы ретивый напарник не сломал шею, оступившись в спешке. Не стоило! Джоэл практически летел.
        - Да где этот рикша, когда он нужен! - воскликнул он, и кинулся вниз по улице пешком. На юго-запад, в Квартал Ткачей.
        Гарнизон подняли по тревоге. И хотя не звучали сирены, но Вермело всколыхнулся от внезапных арестов. Военные немедленно передали через телеграф дневной страже нужные адреса. Обычные солдаты, не понимая сути происходящего, оперативно выбивали двери обозначенных домов и связывали тех, на кого указала Джолин. Больше она не принадлежала к числу революционеров, которые сражались вовсе не за простой народ.
        - Джолин! Джолин! - шептал, задыхаясь, Джоэл. Судя по времени, она должна была уже вернуться в пекарню, как и договаривались. Но и солдаты могли уже нагрянуть на Королевскую Улицу. Теперь опасный отсчет пошел на минуты.
        Глава 28. Цена милосердия
        Джоэл не помнил, как спустился по лестнице, покинув кабинет Умана Тенеба: шаги отзывались в сознании счетом секунд. Но возле ворот серого куба угрюмой Цитадели не к месту напомнила о себе хромота, намекая, что измочаленное клыками сомнов тело еще не до конца пришло в норму.
        - Джо! - ойкнул рядом Ли, ловко подхватывая под локоть.
        - Я в порядке. В порядке, - твердил свой извечный девиз Джоэл, мягко отвергая помощь. Обычно это немагическое заклинание означало, что он как раз совсем не в порядке. И Ли это прекрасно выучил за годы их знакомства.
        - Мио! Лови рикшу! - крикнул он подбежавшему третьему напарнику. Мальчишка звонко окликнул рыжего возницу.
        - Да он нас караулит, - удивился Джоэл, когда к пропускному пункту прикатил все тот же одноглазый тип.
        - К вашим услугам, господа. Вдвоем поедете? - похоже, не вникая в суть дела, услужливо начал рикша, но его тут же перебил Ли:
        - Один, все тот же господин. Только быстрее! Быстрее, милейший! Как насчет соревнования? Кто быстрее домчится до Квартала Ткачей, а?
        - Деньги плати, какое соревнование, - обиделся рикша.
        - Само собой.
        - Ли, быстрее давай! - гаркнул Джоэл, неуклюже забираясь в нехитрый экипаж. - Гони, родной, гони!
        «Если бы не нога, я бы бежал быстрее рикши, быстрее Ли…», - подумал он с сожалением. Впрочем, не следовало сокрушаться о своих немощах, пока он мог делать что-то для города и друзей. Грэм и Бим в куда более плачевном состоянии приносили Вермело огромную пользу. А он с помощью Джолин, похоже, предотвратил государственный переворот. Успеть бы только спасти ее… Успеть бы! Единственное сознательное желание билось раненой птицей в тесной клетке, как желтая канарейка, погибшая в пасти облезлого кота. Успеть бы отвратить такую же участь от невиновной Джолин!
        Рикша живо вскинулся и побежал, громыхая крупными колесами по брусчатке, с двух сторон за ним следовали Ли и Мио. Джоэл с горечью отметил: «Безумный кортеж, будто я важная птица из Квартала Богачей». Вспомнился жирный судья, необъятную тушу которого еле волок несчастный возница. Джоэл, похоже, считался легкой «ношей» для их личного рикши. Парень явно наслаждался участием в большом непонятном для него деле. Он просто бежал. И вокруг мелькал проклятый любимый город.
        Дома вились лианами, вцепляясь в разум преувеличенной реальностью грубых контуров. Серое небо нависало нелетней мрачностью, как будто все вокруг предвещало нечто ужасающее. Гибель мыслимых и немыслимых миров свилась в едином опасении не успеть, прибыть к выпотрошенной пекарне. Встретить оголенную пустоту стен и потухшей печи.
        - Гони! Тройная плата, - кричал Джоэл, и ему вторили напарники, а рикша, задыхаясь, шипел:
        - Быстрее никак!
        «Извини, брат, за такую жестокость. Но если в этот день ты домчишь вовремя, то до конца твоей или моей жизни буду платить тебе вдвое больше при каждой встрече», - подумал Джоэл с легким чувством вины, но вслух не сказал. Губы словно смерзлись, спеклись от нервного ожидания.
        Спицы жизни плавили время, закручивались колеса циферблатов. Утлый экипаж несся наискосок от Цитадели в Квартал Ткачей, в этот узел пространства, свитый жизнью и смертью. В эту обитель неизменной скорби, которую представился шанс разрушить. Или пасть в бездну вместе с возлюбленной. И Джоэл не боялся исхода, но страшился неумолимого времени, глядящего циферблатом с высокой башни на весь город, где бойко шли стремительные аресты.
        - Ну, понеслось дело, - выдохнул Ли, глянув в сторону ближайшего беленого домика.
        На их глазах конвой выволок наружу сухонького старика, в котором узнавался один из клиентов Джолин. Его крепко упаковали в экипаж, завязали рот черным кляпом и повезли на восток к гарнизону. Напоминанием о сытом покое осталась одинокая красная герань на подоконнике. Она мелькнула в общей круговерти пятном свежей крови, но Джоэл не испытывал сочувствия или вины.
        Они делали все правильно, все верно. Если бы еще осталась вера в то, что Уман не скрывал улики в обмен на спасительный документ для рабыни пекарни. Если бы осталось доверие к власти, к тем, кому служили, положив всю жизнь на окровавленный алтарь. Но о такой роскоши охотники уже не мечтали. А для лихорадочной пьянящей надежды хватало и призрачного шанса спасти Джолин. И Джоэл задыхался от предчувствий, прокручивая в голове наспех сочиненные версии грозных тирад для представителей гарнизона, хотя понимал, что будет действовать по обстоятельствам.
        «Они тебя не получат! Ни за что, Джолин!» - твердил он, пока колеса грохотали по мостовой. Каждый оборот чудился непростительно медленным, как утрата драгоценных самоцветов, в которые обратились вязкие секунды до встречи. Джоэл сжимал в похолодевшей руке приказ о защите свидетеля по делу Цитадели. В ноге предельной тревогой пульсировала боль, пронизывающая до сердца. И оно замирало смертной тоской, нависшей, как непроницаемые лиловые тучи, сгущавшиеся над Кварталом Ткачей.
        «А если все потерпит крах? А если я опоздал?» - судорожно думал Джоэл.
        Странным пятнами возникали причудливые образы себя со стороны: вот он взбирается на кинжалах по стене темницы гарнизона, вот подпиливает решетки и освобождает свою принцессу из заточения злых драконов. А потом убегает с ней в горы, чтобы обрести вечное счастье. Вероятно, Уман понимал, что его подчиненный способен ныне и на такой шаг, готов бросить все. Значит, Верховный не совсем еще очерствел и закостенел среди бесконечной волокиты и интриг. Хватило бы только красноречия… В этот день в борьбе правых с правыми сила ничего не решала.
        Вскоре показалась пекарня, рикша остановился у начала короткой Королевской Улицы со словами:
        - Дальше не поеду, господа. Там военные. А мое дело маленькое, мне неприятности не нужны.
        - Вот, держи плату, - не считая потраченных денег, ответил Джоэл. - Сдачи не надо.
        Слова срывались с пересохших губ измученным лаем. Джоэл спрыгнул с экипажа, едва не завыв, когда неудачно перенес нагрузку на правую ногу. Он и забыл! Забыл все на свете, когда увидел, как люди в форме вышибают дверь пекарни.
        - Всем на пол! На пол! Лицом вниз! Руки за голову! - послышались грубые возгласы изнутри. Истошный женский визг подействовал, как зажженный фитиль пушки. Подобно разрывному ядру, Джоэл кинулся вперед. Да так, что за ним едва поспевали слегка уставшие от бега Ли и Мио. Мальчишка тяжело дышал, но, похоже, больше от нервов и непонимания происходящего. Он-то не присутствовал при разговоре с Уманом. Зато Джоэл с Ли четко знали, что успели вовремя.
        Они ворвались в пекарню вскоре после грубого визита людей гарнизона. Свороченная с петель дверь тоскливо заскрипела от ветра, а внутри предстал в полумраке тлеющей печи настоящий хаос: сломанная мебель, рассыпанная мука на полу, смешанная с нанесенной грязью от сапог. Все говорило, что закончились мирные дни этого аккуратного болота.
        Пекарь и его жена распластались на полу, как им и велели, но осыпали всех вокруг проклятьями. Двое солдат волокли с верхнего этажа отчаянно упиравшегося плачущего мальчишку - внука Зерефа Мара. И только одна Джолин молча выполняла все указания.
        - Вы арестованы! - констатировал один из безликих солдат, намереваясь защелкнуть на белых запястьях Джолин наручники. Будто ей не хватало синяков еще и от этих металлических браслетов. Джоэл бешено взревел:
        - Оставьте ее!
        Солдаты замерли и резко обернулись на сумасшедший голос. Джоэл смутно догадывался, что исход этого дня означал для него сохранение рассудка или утрату всякой нормальности в случае неудачи. И вот настал тот миг, которого он так боялся и который так ждал. Но все наспех отрепетированные заготовленные речи разом исчезли из головы. Остался только измусоленный листок от Умана.
        - Вы не имеете права! - возмутился арестовывавший Джолин страж. Рыжие усы на молодом лице недовольно встопорщились, придавая ему сходство с тем соседским котом, который растерзал несчастную певчую птицу. На нее теперь слишком походила пленница проклятой пекарни. Губы ее безмолвно пошевелились, будто произнося имя Джоэла, хотя он не был в этом уверен. Только исступленно смотрел в ее окаймленные слезами испуга синие глаза. Она робко приподнялась, нарушая приказ лежать лицом в пол.
        - Имею! Предписание Верховного Охотника Умана Тенеба. Джолин Мар - важный свидетель Цитадели по делу Легендарного Сомна и «эпидемии превращений», - скороговоркой отчеканил Джоэл.
        Заученные фразы вырывались сами собой, годы службы и чтение приговоров помогали в критический момент не думать над формулировками. Обычно он докладывал, в чем обвиняется несчастный гражданин Вермело, за что посажен в подвал цитадели: скрыл сомна, спал днем, распространял контрабандные стимуляторы. И вот теперь представился случай спасти кого-то, а не отдать на верную погибель. Бесценный случай, искупление.
        Джоэл заслонил собой Джолин, вырывая из рук конвоиров, не позволяя нацепить на нее наручники.
        - Она пособник революционеров, - возмутился последний.
        - Она - жертва Зерефа Мара, - отрезал Джоэл. - У нас есть множество доказательств, что ее принуждали. Для начала, приглядитесь - Зереф бил ее, угрожал ей!
        Серое платье Джолин и впрямь расстегнулось на шее почти до груди. Несколько мелких пуговиц при аресте оказались выдраны с клоками ткани, левый рукав и вовсе оторвали по шву, как будто солдаты нарочно превращали опрятных граждан в оборванцев-преступников, облаченных в грязные лохмотья.
        В открывшихся прорехах белела светлая кожа Джолин, сплошь покрытая старыми шрамами и свежими синяками. Вероятно, Зереф Мар раскрыл ее и готовился учинить расправу над предательницей, когда гарнизон ворвался в пекарню. Все они успели вовремя. Вовремя! Джолин осталась жива и почти невредима.
        Теперь она робко стояла за спиной Джоэла, прижимаясь к его плечу. И он ощущал себя предельно счастливым. Какой-то части сосредоточенного разума чудилось, будто они вдвоем застыли на краю пропасти. Каменный уступ отчаянно крошится, но они ждут, что вот-вот перекинется чудесный мост на ту сторону.
        - Эта белобрысая сучка все врет! Я к ней не притрагивался! - возмутился Зереф Мар, которому уже сковали руки за спиной и заставили подняться. Его перекошенное раскрасневшееся лицо полыхало от гнева. Джоэл опасался, что именно теперь проклятый пекарь выдаст ту тайну Джолин, из-за которой она так долго скрывалась и отнекивалась, отвергая помощь. Но, возможно, не было никакой особой тайны, кроме пособничества революционерам. Джоэл только на это и надеялся: слишком хотелось верить, что напряженный день избавит от паутины всех неразгаданных секретов и неразрешимых противоречий.
        - Лжец! - выкрикнула Джолин так громко и пронзительно, что гомонящая толпа в пекарне внезапно притихла, подозреваемая продолжила глухо и беспощадно, низко опустив голову: - Он долгие годы мучил меня. Семь лет. Держал как… как рабыню! Все его клиенты - опасные преступники. А я ничего не могла с ними сделать, потому что иначе они убили бы меня. И жена его лжет, все лжет! Она занималась подпольным избавлением женщин от нежеланных детей.
        - Неблагодарная тварь! Да как ты смеешь обвинять меня в этом! - взвизгнула жена пекаря, едва держась на ногах. Белый чепец благостной старушки покрылся пылью и золой от горящей печи, словно обнажая истинную сущность хозяйки.
        - Если бы не Джолин, вы не смогли бы арестовать и десятой доли всех революционеров, - продолжал Джоэл, замечая, что солдаты готовы слушать внезапные признания. Рыжеусый конвоир с наручниками перестал хищно коситься на Джолин, зато с ненавистью и презрением уставился на чету схваченных Маров.
        - Вы не понимаете! Мы не те революционеры, которые устраивали бунт в трущобах. Я к этому не имею отношения, - заскулил Зереф, вероятно, понимая бессмысленность открытого сопротивления.
        - Тогда кто вы? - удивился Джоэл.
        - Секта Дирижабля! Дирижабль принадлежит народу! И только народу! - закатив глаза, благоговейно заголосил пекарь. И в его расширенных зрачках плясали отблески безумия. Впрочем, возможно, отразились искры в печи, где подгорала очередная партия булочек с секретами.
        - Изымите свежие вещдоки, - кивнул на выпечку Ли. И солдаты с ним согласились.
        - Стачки на заводах - ваших рук дело? - продолжил свой спонтанный допрос Джоэл. Он понимал, что это уже не дело охотников, и все же чувствовал, что расследование появлений Легендарного Сомна неуловимо связано с Зерефом. Но пекарь все равно не ответил. Джоэл силился понять, сколько групп революционеров орудует в Вермело. И не понимал.
        «Как будто действует несколько враждующих лагерей. Если это Секта Дирижабля и они пытаются присвоить его, у кого же он тогда сейчас? И где? Где в трущобах можно спрятать дирижабль?» - оставалось только недоумевать Джоэлу.
        - Люди должны услышать, люди должны прозреть! Послушайте вы, палачи, это вы губите Вермело! Вы, охотники! И ты, Джолин, неблагодарная тварь, спуталась с одним из них! - закричал Зереф Мар. Для сохранения секретности пришлось замотать его широкий рот черным кляпом.
        «Дирижабль… Значит, тот тип возле Айгрежи был прав. Страж Вселенной был прав. Да какой Страж! - одернул себя Джоэл, когда факты разрушали мистические теории. - Наверняка их подельник, которого не взяли в долю и попытались от него избавиться. Надо было и его арестовать сразу. Значит, дирижабль. Они хотят улететь за стену? Но зачем? Там ведь только смерть и… Разрушающие».
        - Увести этого безумца! - прорычал вслед новым арестантам тип с рыжими усами, затем пригладил их и благосклонно ухмыльнулся: - Так и быть, Джоэл, пока что ваша подопечная остается как свидетель. Но вы понесете ответственность по всей строгости как соучастник, если она продолжит свою революционную деятельность, подрывающую покой Вермело.
        Джолин теснее прижалась к спине Джоэла. Доносилось ее прерывистое нервное дыхание, мнилось, что слышны частые удары сердца загнанного в угол маленького зверька. Хотя она оказалась не беспомощной, теперь ее судьба зависела только от милости охотников. Джоэл надеялся, что она не посчитает его новым Зерефом Маром, ее охранником и мучителем в одном лице.
        - За пекарней будет вестись круглосуточное наблюдение со стороны Цитадели. Письменное подтверждение вам вскоре передадут. Джолин даст все требуемые показания, - заверил Джоэл.
        - Вы поручаетесь за нее лично?
        - Да, по приказу Верховного Охотника.
        - Хорошо. Она ваша, - крайне двусмысленно хмыкнул конвоир, но добавил: - Ваша ответственность.
        - Зереф Мар, вы обвиняетесь в пособничестве революционерам. А ваша жена - в оказании подпольных медицинских услуг без соответствующего разрешения, - кратко зачитывал предварительный приговор один из солдат. - Вы имеете право просить о замене смертной казни пожизненным заключением. Права хранить молчание у вас нет, как и права на адвоката.
        Запрет на молчание разрешал побои и пытки до тех пор, пока подозреваемый не даст признательных показаний. Суровый закон Вермело не предполагал защиту тех, кто покушался на спокойствие и целостность города. У последних остатков человечества не хватало ресурсов и сил на ложное милосердие: любая ошибка в отлаженной системе выстроенного общества грозила уничтожением, исчезновением самого людского племени. Другое дело, что не всегда признательные показания означали безукоризненную правду, не всегда хватали тех, кто действительно совершал преступление. К счастью, в виновности Зерефа Мара не оставалось сомнений, и Джоэл без колебаний сам бы пересчитал гадкому пособнику революционеров все его гнилые зубы.
        - Что? Каких медицинских услуг? Ничего не понимаю! - все еще верещала жена пекаря, прикидываясь доброй слабой старушкой, незаконно оклеветанной беспутной работницей.
        - Вы и сами все знаете. Вы делали аборты проституткам, - рыкнул на нее Ли, выступая вперед. - Я сам видел разрезанного младенца в Ловце Снов!
        Такое зрелище им обоим предстояло еще нескоро забыть. Но, как не догадывался Ли, тот воплотившийся кошмар не доказывал, кому именно принадлежит сон. Жене пекаря, а возможно, одной из впавших в беспамятство ее клиенток. А возможно, и Джолин… Об этом думать не хотелось. Ох, как не хотелось даже предполагать такой вариант.
        - Вы ничего не знаете! - возмущалась старуха, осклабившись. Теперь она, растрепанная, в порванном платье, закономерно напоминала злобную ведьму из сказок.
        - У нас есть два свидетеля и одна потерпевшая, - отрапортовал конвоир и обратился к Ли: - Благодарим, господин охотник, за ценные сведения.
        «Интересно, откуда сведения? Мартина и Лулу помогли? Или кто-то из их знакомых? Все-то Ли разузнал! - довольно подумал Джоэл, но в который раз ужаснулся: - Подпольные аборты… Разрезанные младенцы в сетях… Не была ли одной из «потерпевших» Джолин? Надеюсь, что нет. Только бы нет! Это было бы слишком ужасно! Но она же, как обычно, не расскажет. Ничего, сейчас главное отмазать ее от обвинений. А я готов принять ее со всеми тайнами».
        Джолин крепко вцепилась тонкими пальцами в рукав его плаща и испуганно спрятала лицо в его воротнике, когда солдаты провозгласили:
        - Увести их!
        Пекаря, его жену и их внука с кляпами и в наручниках утащили наружу, закидывая в закрытую повозку, запряженную двумя специальными рикшами. В тюремных экипажах едва ли хватало места для одного, а их как-то запихнули втроем. Наверняка, старые кости и суставы пекаря отозвались не меньшей болью, чем гудящая нога Джоэла. Но он ни на миг не устыдился, что не испытывает к арестованным и капли сочувствия. Он радовался, будто сумел отразить атаку еще одного Вестника Змея. Над черной пропастью неизвестности воздвигся спасительный мост.
        - Джолин, ну, что ты? Не плачь! Теперь все будет хорошо, - успокаивал Джоэл, когда затворялась дверь. Джолин тихо плакала в его объятьях, а он гладил ее по голове, перебирал растрепанные светлые кудри, целовал дрожащие руки, согревая их своим дыханием.
        - Да-да, я верю… Верю тебе, Джо, только тебе в этом городе и верю, - шептала она, растирая слезы по покрытому мукой и пылью лицу. Джоэл, не сдерживая чувств, еще крепче обнял ее.
        - Ну, что, Джо, похоже, бумага от Умана - это твой пропуск в новую жизнь, - заметил Ли, неуверенно подходя. - Мио, ты, наверное, можешь идти. Проверь там, не шпионит ли кто.
        - Их всех схватили? Всех? - вскинулась Джолин при словах о слежке. - Они могут быть с арбалетами!
        - Джолин, все хорошо. Вокруг никого нет. Я тебя уверяю, - улыбнулся ей Джоэл и усадил на уцелевший табурет. Солдаты как будто намеренно ломали мебель в процессе недолгого стремительного обыска.
        - Что теперь будет с их внуком? Зачем его увели? - встревожилась Джолин, какое-то время просидев безучастным изваянием. Джоэл встал перед ней на колено, будто делая предложение руки и сердца. Хотел бы он, если бы не запрет охотников. В какие сети цитадели они оба попались, предстояло еще осмыслить. Но пока их лица оказались на одном уровне - хватало и этого. Джолин умоляюще смотрела на Джоэла, точно верила, что в его власти избавить от любых бед, преодолеть любое проявление несправедливости. Но он не любил врать друзьям, потому с легким смущением ответил:
        - Сначала проверят его причастность к революционерам. Потом определят в специальный приют при Цитадели.
        Из-за несчастного мальчонки, который потерял родителей, что-то кольнуло в груди, будто провернули нож в старой ране: ведь внук пекаря стал сиротой почти так же, как он сам. С той лишь страшной разницей, что его мать в облике монстра убил обезумевший отец. И теперь мальчика самого утащили вместе с опальными дедом и бабкой в казематы гарнизона, будто он в свои годы что-то понимал в подрывной или пропагандистской деятельности революционеров, Сектах Дирижабля и прочей гадкой кутерьме жестокого мира взрослых.
        - То есть, тоже в тюрьму? - обреченно отозвалась Джолин, сжав руки на коленях. Их долгожданную радость неслабо омрачал этот несвоевременный разговор. Перепуганная Джолин стиснула кулаки, не позволяя себе поверить, что все позади. Будто ее борьба только начиналась.
        - Не совсем, но… к сожалению, здесь мы бессильны. Дети неблагонадежных граждан Вермело считаются такими же неблагонадежными, - подавленно ответил Джоэл. Ли отвернулся к окну, скрипнув зубами. Знал ли он об этом законе? Или теперь, как и Джолин, ужаснулся? Похоже, один Джоэл за свои тридцать восемь лет в достаточной мере осознал, насколько город не терпит полумер. И насколько перенаселенный улей ста народов не ценит случайно сломанные жизни.
        - Но это же… несправедливо! - воскликнула Джолин. Все верно - еще утром она возмутилась бесчестности Секты Дирижабля, еще утром согласилась помочь, надеясь на мифическую справедливость. А он, потрепанный службой охотник, просто желал спасти любимую женщину. И, если повезет, раскрыть заговор. С последним пока не срасталось, наваливались все новые вопросы и противоречия, но с живой и невредимой Джолин решение их казалось не такой уж невыполнимой задачей. Без нее - пропасть сумрачного безумия и скорое обращение в подвалах психушки от чувства вины и бессилия. Но теперь-то все налаживалось. Разве что о справедливости речи совсем не шло.
        - Джолин, только не говори это в присутствии следователей. Мы все сейчас висим на волоске, - призывая к трезвому взгляду на вещи, мягко напомнил Джоэл.
        - Я не соглашалась на такую жестокость, когда делилась сведениями, - посетовала Джолин, закрыв лицо руками.
        - Таков Вермело. Неужели тебе жаль Зерефа и его ведьму?
        - Нет. Не совсем…
        - Для их внука я попытаюсь что-нибудь сделать. Вроде как можно добиться усыновления в «благонадежную семью» для «перевоспитания». Но не сейчас, придется подождать, пока все уляжется.
        Джоэл успокаивал Джолин, но на деле залеплял рот собственной совести: ни о каких программах усыновления он не слышал. Но пообещал себе, что после завершения всех народных волнений попытается разыскать несчастного мальчонку. Впрочем, гарнизон цепко держался за свою добычу, не позволяя охотникам даже приближаться к Бастиону и его тюрьмам. Два ведомства, точно два гигантских паука, разделили сферы влияния и таращились друг на друга с разных концов города. Цитадель - на западе, Бастион - на востоке.
        - Джолин, только больше не плачь. Все, закончилось время твоих слез, - говорил Джоэл, лишь бы не молчать, лишь бы вязкая тишина разоренного дома не давила на Джолин.
        Она доверчиво прижалась к колючей небритой щеке. Неловкие объятья на коленях окутали небывалой теплотой и безмятежностью, из которой не вырывала даже медленно исчезавшая боль в правой ноге. Временное успокоение лечило тело и душу, давая новую надежду, новый смысл жизни. Раненый и перемолотый службой, он был нужен здесь, в пекарне. Может, не как самый сильный защитник с мечом, но как тот, кто не позволит обвинить самое прекрасное и чистое существо в Вермело - его отважную Джолин.
        - Спасибо, Джоэл. Вы с Ли избавили меня от чудовища. Спасибо! Спасибо вам! - шептала она.
        - Теперь ты свободна, - упоенно отозвался Джоэл.
        - Я никогда не буду свободна, - запнулась Джолин и потупилась, сцепляя пальцы на коленях. - Как и все в этом городе.
        Джоэл недоуменно воззрился на нее, но незаметная тень покинула пригожее лицо. Покрасневшие от слез глаза лучились добротой и радостью. И Джоэл почувствовал, что вскоре они по-настоящему отпразднуют победу.
        - Ну, золотые мои, оставлю-ка я вас наедине, - широко улыбнувшись, радостно проговорил Ли и подмигнул у двери: - Джо, не теряйся тут без меня. Самое время утешать и радовать.
        Джолин покраснела от нескромных намеков. Похоже, весь Вермело знал, как именно Ли привык «утешать», а уж тем более «радовать». Джоэл молча скрежетнул зубами: «Нарочно ты, что ли? Или ревнуешь?».
        Так или иначе, оба напарника - сначала Мио, потом Ли - покинули пекарню, оставив с Джолин наедине. Охрана из Цитадели не торопилась, лазутчиков неестественно обостренное чутье не отслеживало. Складывалось впечатление, что гарнизон сработал быстро и чисто. Оставалось только удивляться и радоваться, чем и занялся Джоэл, помимо этого помогая Джолин наводить порядок. Вот только связный разговор не получался, точно Ли утащил с собой весь талант к складыванию нежных признаний. Да и Джолин выглядела слишком напуганной и подавленной.
        - В том, что случилось, нет никакой твоей вины, пойми, - неловко начинал Джоэл.
        - Я понимаю. Понимаю, - кивала Джолин, старательно натирая тряпкой столешницу. - Все хорошо! Все очень хорошо! Спасибо вам!
        Повсюду рассыпалась мука из мешков, перемешавшись с сажей. Если уж Джолин предстояло и дальше жить в пекарне - похоже, именно так условились с Верховным Охотником, - следовало помочь ей создать хотя бы видимость уюта. Эти стены наверняка давили на нее, и Джоэл хотел бы забрать страдалицу к себе в мансарду. Хватило бы места и на троих. Внизу комната Мио неплохо делилась пополам, но охотникам запрещалось селить рядом с собой тех, кто не принадлежал к их своеобразной закрытой касте - ни слуг, ни возлюбленных со стороны.
        «Ничего, как нога заживет, путь от мансарды до пекарни будет казаться коротким. А уж дорогу я найду теперь и с закрытыми глазами», - успокаивал себя Джоэл, дивясь, почему его не покидает смутное беспокойство. На всякий случай он перечитал еще раз все, что значилось в постановлении Умана Тенеба, которое убедило охотников. Нет, все верно - Джолин оставалась в пекарне как важный свидетель. Без права переселения, но на свободе.
        - Видишь, теперь это все твое. Будешь печь булочки, если захочешь. Без гадких записок, - утешающе говорил Джоэл, обнимая сидящую за столом Джолин за плечи. - А не захочешь, можешь заняться чем-то другим. Что тебе нравится? Ох, Джолин, порой мне кажется, я совсем тебя не знаю. Вот Ли, оказывается, рисует неплохо. А у тебя есть что-то… такое же?
        - Нет, не знаю, - отрешенно отозвалась Джолин. - В детстве я знала только священные тексты.
        - В трущобах читают священные тексты?
        - Секты, наверное. Я плохо помню, - растягивая слова, ответила несколько отрешенно Джолин, дотрагиваясь до руки Джоэла, порывисто сжимая ее, а потом улыбнулась нарочито беззаботно: - Впрочем, это неважно. Если будет позволено, я хотела бы сохранить это дело. Печь пироги - чем не работа? Не хуже прочих.
        - А ничего, что это будет напоминать, ну…
        - Зерефа Мара? - обернулась Джолин.
        - Да, - смутился Джоэл. Вопрос казался ему слишком личным. На выяснение причины кошмаров возлюбленного Ли ушли годы, а теперь он, дотошный старый охотник, будто наспех взламывал замок новой родной души. Снимал ненадежную корку со свежих ран.
        - Ничего, - пожала плечами Джолин, совершенно не смущаясь. - Есть крыша над головой, есть дом, где не мучают - это хорошо. А что было в этом доме раньше, не так уж важно.
        Простота ее ответов обескураживала, внушая недоверие. Но блестящие радостью глаза заставляли успокоиться. Взгляд прояснился, точно летнее небо, с которого долгожданный ветер согнал нежеланные тучи. Легкие порывы колыхали зеленеющие кусты хризантем под окном, в комнату сочилась умиротворяющая свежесть.
        - Джолин, почему ты так долго терпела эту тварь? Этого пекаря! - недоуменно спросил Джоэл через какое-то время. Они успели расставить уцелевшую мебель и спешно потушили печь, открывая заслонки, чтобы не угореть. Привкус дыма неприятно напоминал о мрачном пространстве, где случился поединок с Вестником Змея. И не иначе сам Змей дернул теперь за язык. Джоэл предполагал, что задаст этот вопрос намного позднее, дав возможность Джолин прийти в себя, не касаясь ее болезненных воспоминаний.
        - Сначала… он действительно удочерил меня, - на удивление спокойно начала она, отвлекаясь от подметания осколков. - Помог, когда мне некуда было идти. Жена его тоже мне очень и очень помогла. А потом она однажды заболела, где-то на месяц.
        - Можешь не рассказывать, если это… - уже смутно догадывался Джоэл, не желая, чтобы Джолин снова погружалась в омут жуткого прошлого. Но она продолжала:
        - После этого она перестала пускать к себе в кровать мужа. Зереф злился. И еще через месяц пришел однажды ночью ко мне. Я спала, а очнулась со связанными руками. Я ничего не могла сделать.
        - Джо, не рассказывай, я все понимаю, - растерянно пробормотал Джоэл. Джолин нервно сглотнула, но осталась относительно спокойна. Ее глаза вновь ожесточенно стекленели, веник и совок выпали из рук. Закусив губы, она продолжала, точно каждым словом мучительно вытаскивая из ран кинжалы:
        - Нет-нет, ты должен знать всю правду. Всю. Правду обо мне… После той ночи Зереф сказал, что я теперь продажная женщина. Шлюха! И никто уже не посмотрит на меня. Если бы кто-то посватался, он бы немедленно сказал, что у меня ужасная репутация. И что они, добропорядочные, только из жалости меня приютили, надеясь на то, что я исправлюсь.
        - Но ведь все видели, что ты честно работаешь! - воскликнул Джоэл, подбегая к любимой, обнимая ее за плечи. Лишь бы согреть, лишь бы заставить забыть весь этот ужас унижения и неприятия себя.
        - Зереф Мар был уважаемым человеком, он ведь раньше трудился в пекарне Квартала Богачей. Его словам верили больше, чем моим, - отозвалась Джолин, и по щекам ее снова покатились слезы, а бескровные губы задрожали. Но она оттаивала, теперь с нее спадала броня, показывая отринутую миром одинокую девочку.
        - Джолин, но зачем ты оставалась, когда я мог бы помочь? Я же…
        - Это ничего не меняло на тот момент, - смущенно отозвалась она. - Зереф предоставил бы пирожки с записками и сдал бы меня в гарнизон. А вам с Ли я не могла настолько доверять.
        - Забудь обо всем, Джолин. Больше никто не причинит тебе вреда.
        - Джоэл, любимый! Любимый Джоэл!
        Она потянулась к нему, робкая и одновременно страстная. Она обняла его за шею и целовала лицо, не губы, а все сразу: глаза, скулы, нос. Покрывала жаркими короткими поцелуями, как в последний раз. Но Джоэл верил, что для них в этот миг все только начиналось.
        И все же в тот день, тот тихий радостный вечер, он не мог остаться и утешить, как советовал Ли. Почти до сигнала «отбой» они вдвоем сидели на промятой тахте под лестницей, часто служившей кроватью для Джолин, которая допоздна трудилась возле печи.
        Она, робкая, но податливая, млела в объятьях Джоэла, успокаиваясь и мирно задремывая. В тот вечер хотелось верить, что все проблемы и горести позади. И Вестник Змея, и постылые заговоры, и бесконечные дежурства, не позволявшие быть всегда рядом с любимыми. Время растворилось в ласковых дуновениях незаметного ветерка, слилось шепотом кустов хризантем и сирени. Но Джоэл не осмеливался предложить ничего, кроме безмолвной осторожной нежности. После всего, что он услышал и увидел, он понимал, что им предстоит еще долгий путь к новой ступени доверия.
        «Бедная девочка моя, бедная искалеченная Джолин. Прав был Ли, во всем прав. Я готов ждать. Сколько скажешь, готов ждать. Главное, что теперь мы вместе. Ближе, чем телом», - без слов взывал Джоэл. Но долг велел уходить, когда к дому прибыли новые сторожа от охотников, своеобразная смена караула. Уман Тенеб держал свое слово: важного свидетеля цитадели обещали охранять круглосуточно.
        - Я должен идти, Джолин, - обратился он к любимой, растерянно застывшей на тахте. Если бы она попросила, он бы остался, подарил бы ей незабываемую ночь, способную стереть все потрясения минувшего дня. Но она не просила, отчего Джоэл ощутил новую неловкость. Точно каждый из них не догадывался, кто должен сделать первый шаг.
        - Только возвращайся, - улыбнулась ласково Джолин.
        - Вернусь! Обязательно вернусь, - ответил он.
        - Я буду ждать. Отныне я всегда буду здесь. Ждать тебя, - донесся сквозь сумрак мелодичный голос возлюбленной. Но от него по спине беспричинно прошел холод, точно она произнесла зловещее заклятье. Впрочем, он бы принял и вечность в темнице пекарни: с Джолин любое наказание превращалось в награду.
        - Мы прибыли по поручению Верховного охотника, - отрапортовали стражи, когда Джоэл вышел на улицу.
        - Удостоверения, - сурово приказал Джоэл новым охранникам, отдав им честь возле двери.
        - Вот. Теперь покажите ваше. Хотя это чистая формальность. Все знают, кто вы, - с некоторым восхищением заявили пришедшие трое охотников с мечами и арбалетами.
        - Попрошу без фамильярностей и лести, - беззлобно осадил Джоэл, слишком счастливый для недовольства, и тихо добавил: - Берегите ее, как королеву. Как величайшую ценность. Головой отвечаете за нее перед цитаделью и передо мной лично.
        - Слушаемся. Охотник Джоэл, Уман Тенеб ждет вас завтра в полдень с рапортом об утренних арестах.
        - Ну, что ж, пойду писать, - кивнул Джоэл, находя себе оправдание, почему не заночевал в пекарне, почему снова оставил Джолин одну. Нет, ничего еще не закончилось. Им всем предстояло нелегкое продолжение расследования.
        Вечер и половина ночи прошли за мучительным подбором верных слов. И плевать Джоэл хотел на запреты и сигнал «отбой». По долгу охотника ему вообще следовало спать днем, раз уж его снова перевели на оперативную работу. Патрулирование улиц не в счет, бумажные дела тоже никогда не считались великим отдыхом.
        Сидя в душноватой мансарде в то время, пока Ли с Мио бороздили опустевшие улицы, Джоэл корпел над обтекаемыми формулировками, опасаясь чем-либо вызвать немилость Умана Тенеба. Теперь вся их жизнь, все их общее благополучие зависело от решений и благосклонности этого «чудовища на своем месте», вернее, вроде бы друга. Но Джоэл снова в этом сомневался, вспоминая, как Верховный Охотник засуетился, требуя передать все улики. Уман что-то скрывал от подчиненных, а гарнизон что-то таил от цитадели. И за всей этой фрагментарной правдой пряталось нечто жуткое. В ночной тиши тень этого незримого монстра подступала воспоминаниями о Легендарном Сомне, и Джоэл нервно поводил плечами и тер затекавшую шею, кляня затупившиеся перья и растекавшиеся чернила. Хотелось достать где-нибудь печатную машинку. Впрочем, вряд ли техническое новшество прошлых лет - редкость нынешнего Вермело - сильно помогло бы в поисках ответов.
        Еще днем Джоэл радовался, ощущая покой человека, выполнившего свой священный долг. Но после дурманящего вкуса любой победы настает время тяжких раздумий, как жить дальше, что надо менять. Пока что Джоэл не видел катастрофических подвохов, пока что складывалось впечатление, что все они почти в безопасности. И все же наутро после нескольких часов беспокойного сна и чашки крепкого кофе Джоэл ощущал себя неуверенно, медленно приближаясь к кабинету Верховного Охотника.
        В цитадель его вызвали к полудню, потому что утром Уман проводил закрытое совещание. А с кем и зачем - обычным охотникам не докладывали, даже если они числились когда-то друзьями Верховного и помогли в раскрытии крупного заговора.
        «Как собака… Служит, на задних лапах скачет, приносит палку - ее гладят по голове, кормят. Собака не должна задумываться, для чего приносит проклятую палку, когда хозяин кидает ее раз за разом. А укусит раз-другой - так и прирезать можно непокорную животину», - думал с легкой досадой Джоэл, переминаясь с ноги на ногу, ожидая в коридоре возле двери. Он пришел раньше времени и бездумно рассматривал отшлифованную древесину с тяжелой ковкой. Еще в начале лета они с друзьями едва не снесли с петель эту дверь, открыли чуть не с ноги, врываясь в кабинет Умана. Да что там - еще накануне они с Ли довольно нагло излагали свои требования. А теперь Джоэл отчего-то боялся. Теперь ему представился шанс построить хрупкое и призрачное, но счастье. И Уман мог одной своей волей разрушить его, забрать свой документ, прекратить расследование, подписать новый указ о том, что Джолин не такой уж и важный свидетель. А из всего революционного кружка она, похоже, уцелела одна, всех прочих крепко повязали люди гарнизона.
        «Ну, и что изменится, если я сейчас не войду? Не постучу? Убегу? Будет только хуже», - посмеялся над своим малодушием Джоэл, хотя признавал, что с поддержкой Ли вел бы себя более решительно.
        В конце концов, часы и солнце отмерили полдень, значит, он имел полное право напомнить о себе. И он постучал, три раза, кратко, но громко.
        - Джоэл? Заходи-заходи! - донесся из-за двери радушный гулкий бас Умана. Джоэл немного успокоился и заглянул внутрь, сбрасывая с себя путы робкого просителя. Он был таким же охотником, не пристало забывать об этом гордом звании. И пришел он почти с триумфом.
        - Добрый день, Уман, - твердо начал он.
        - Да, пожалуй, и правда - добрый, - кивнул Уман. - Для Цитадели точно.
        - Для кого же нет? - спросил Джоэл, садясь на приветливо указанный скрипучий стул напротив стола Верховного Охотника и привычным жестом молча протягивая три листа рапорта.
        - Плохие новости для расследования Бастиона, - криво ухмыльнулся Уман, сверкнув единственным глазом.
        - Что там? - нахмурился Джоэл, пока собеседник бегло изучил доклад подчиненного. Обо всех арестах Верховного Охотника уже наверняка известили телеграммами. О благополучном исходе дела Джолин он тоже, похоже, все знал. Теперь его как будто интересовало изложение сути событий конкретным подчиненным.
        - Зереф Мар не выдержал первого допроса - обратился этой же ночью, - не переставая криво ухмыляться, отозвался Уман. - Дежурные охотники его убили. Жена его, похоже, насчет революционеров ничего не знает. В общем, гарнизон от него сведений не получил.
        «А не помогли ли ему обратиться?» - невольно подумал Джоэл, и от улыбки Умана в душу заползли змеи новых сомнений. Казалось, что пекарь располагал сведениями не только о заговоре Секты Дирижабля, отчего возникало все больше вопросов к Джолин. Расследование ее прошлого только начиналось.
        При всей любви и неге, в которую они погружались наедине, опытный охотник не мог оставить темные тайны нераскрытыми, если они представляли угрозу для города. Но если их скрывала сама Цитадель, оставалось только полагаться на чутье и искать верный путь в одиночку. И все же скорая гибель пекаря отозвалась закономерной злорадной радостью. Если он и знал что-то, то ни под какой пыткой не раскрыл бы свою историю злейшим врагам, которыми стали для него назойливые охотники.
        - Но у них ведь хватает других свидетелей, - осторожно уточнил Джоэл.
        - Да. Поэтому к нам никаких вопросов. Чисто сработано, - гордо осклабился Уман и налил им обоим по стакану ароматного коньяка. - Твое здоровье, тебе оно точно пригодится.
        Джоэл рассеянно согревал в руках пузатый бокал, запах алкоголя щекотал нос воспоминаниями о больничном спирте и о непотребном дебоше на Рыбной улице. Теперь все осталось в прошлом, а будущее рисовалось все менее определенным. Он еще не понимал, в чем причина, но вместо радостного успокоения на сердце крепла тревога.
        - Что теперь будет с Джолин? Я за нее поручился, но… Частично блефовал, - с трудом начал Джоэл.
        - Гарнизон ее не получит. Она наш свидетель. Это я гарантирую, - отрывисто, но тепло заявил Верховный Охотник, подавшись вперед, и чуть тише добавил: - Ты заслужил свое счастье.
        - Спасибо, Уман, - обезоруженный такой искренностью, отозвался Джоэл.
        - Пока не благодари, - откинулся на спинку кожаного кресла Уман, лукаво подмигивая: - Джо, надеюсь, ты не последуешь за Батлером?
        - Нет, - уверенно мотнул головой Джоэл.
        - Да брось, я знаю, что Джолин дорога тебе. По-моему, об этом вся цитадель знает.
        - Проклятье, - виновато рассмеялся Джоэл. Ему не очень хотелось представлять, как сослуживцы, канцелярские работники и патологоанатомы увлеченно обсуждают детали его личной жизни. Оставалось надеяться, что Уман шутливо преувеличивает.
        - Ты никогда не умел скрывать свои чувства. Про Ли тоже все знают, - продолжал безобидно поддевать собеседник.
        - Пусть и так, - отозвался в тон ему Джоэл, но снова его подвело чувство юмора, вернее, его отсутствие: - Мне просто нечего скрывать, в отличие от вас, Верховный Охотник.
        - Не дерзи мне, - резко помрачнел Уман, сдвигая черные брови. - Даже если мы были друзьями, помни о субординации.
        - Прошу покорно меня простить, забылся.
        - Прощаю, - махнул рукой Уман. - Так и быть, твою Джолин гарнизон не получит, даже если мы раскроем дело с Легендарным Сомном. Очевидно, что пекарь принуждал ее и чем-то запугивал. Возможно, шантажировал, заставляя обслуживать себя ночью и разносить послания революционеров днем.
        - Да, она не делала бы все это по своей воле!
        - Хорошо бы узнать, чем именно ее шантажировали, - наконец перешел к делу Уман, заканчивая спектакль радушия. - Это я поручаю тебе. Если сблизишься с ней и узнаешь, окажешь вам обоим великую услугу. Сдается мне, Джолин не та, за кого себя выдает.
        Джоэл резко выпрямился и отставил стакан с коньяком, к которому даже не притронулся. Вот теперь Уман обозначил истинную цену своей доброты. В Вермело никто и ничего не делал просто так. Милосердие и одобрение продавались и обменивались, как самый ходовой товар.
        - Есть версии? - сухо отозвался Джоэл.
        - Нет. Поэтому и поручаю это дело тебе. На допросах мы ее точно не расколем. Она годами успешно скрывалась. Запугать ее тоже вряд ли выйдет после всего, что она вынесла. Да и… не так уж мне нравится бить в карцерах красивых девушек.
        «Паршивый намек на то, что произойдет с Джолин, если я не докопаюсь до правды, - подумал Джоэл, облизнув пересохшие губы. - А если эта правда погубит ее? Ничего, я скорее предам Цитадель, чем Джолин. Надеюсь, мне не придется делать такого выбора».
        - Будет исполнено, господин Верховный Охотник. Разрешите удалиться, - без тени дружеской симпатии отозвался Джоэл, вставая и кланяясь, как перед высокопоставленным лицом.
        Пощечиной отзывалось великодушное разрешение Умана. Джоэл всей душой хотел сблизиться с Джолин, но не по приказу Цитадели. Похоже, ему не оставили выбора, кидая в новое расследование. Или же старое? Дело Легендарного Сомна считалось все еще открытым. Он и сам чувствовал, что ничего не закончилось.
        Глава 29. Мгновения тишины
        - В городе действует не меньше трех группировок, - оживленно рассуждал Джоэл, показывая Ли карту на столе. Голос срывался на таинственный шепот, как у заговорщика. Мио внизу гремел кухонной утварью и наверняка не мог уловить суть разговора. Джоэл не считал, что стоит посвящать парнишку в свои мрачные догадки, и все же опасался, что кто-то подслушает, незримые ли шпионы революционеров или агенты Цитадели - кто-то, возможно, сам Змей Хаоса.
        - Ой, Джо, опять ты за свое! Только все улеглось, только дежурства стали похожи на обычную работу, а не гонки со смертью, и опять ты ворошишь, - посетовал Ли.
        - Можешь мне верить, - недовольно выдохнул Джоэл. - Но когда это ты потерял интерес к нашим расследованиям?
        - С тех самых пор, как чуть тебя не потерял. И ни один раз, - резко бросил Ли. - Поэтому… Ну, посиди ты спокойно! Хотя бы до начала осени.
        - Посиди… - как зеркальное эхо, отозвался Джоэл.
        Снова ему напоминали, что он не в строю: не он бороздит теперь с Ли ночные улицы, а Мио, и не он показывает на арене лучшие приемы. Ему еще только предстояло снова взяться за клинок Нейла Даста, чтобы практически заново учиться двигаться в смертельном танце фехтования. Но уже ничто не вернуло бы былой грации и легкости движений. Впрочем, грубая сила, столь необходимая в сражениях, все еще ощущалась в мозолистых руках. Пока что без цели. Город в нем как будто больше не нуждался. Не нуждался ли?
        Дневной Вермело дышал покоем и одновременно питался суетой. В конце лета уже почти ничто не указывало на весенние погромы и эпидемию превращений. Только ныла раненая нога одного охотника, и, казалось, именно эта тянущая боль заставляла возвращаться душой и мыслями к неприятным воспоминаниям в поисках упущенных закономерностей. Джоэл упрекал себя, что, обретя столь долгожданное счастье, не спешит принимать его, все ищет подводные камни и хитрые ловушки. Даже сны о Каменном Вороне покинули на время. А он не давал себе покоя. Возможно, следовало просто жить, любить и принимать любовь.
        Джолин больше ни в чем лгала, наверняка не лгала - так он убеждал себя, каждый раз приходя к ней. Уман велел следить за свидетельницей, и от такой работы Джоэл, конечно, не отказался.
        Уже десять дней он почти каждое утро помогал Джолин в пекарне, а потом отправлялся на разбор документов, пока приставленный Цитаделью мальчишка уносился по городу с корзиной пирожков. Теперь Джолин, оставаясь практически привязанной к дому как ценный свидетель, выглядела настоящей хозяйкой небольшого дела, доставшегося от мучителя Зерефа Мара. Все налаживалось, отступали тени, кошмарные образы из Ловцов Снов тоже больше не посещали Королевскую Улицу.
        Такая жизнь начинала постепенно нравиться Джоэлу. Возможно, роль списанного в запас вояки вполне подходила ему, пока город не накрыла новая волна потрясений. Уверенность в том, что они рано или поздно последуют, не давала Джоэлу заржаветь в бездействии.
        Приятные встречи с милой Джолин, короткие поцелуи, разговоры ни о чем в мучной духоте пекарни - чудесно. Но как послание от всех невинных жертв незримым обручем голову схватывало воспоминание о том, что дело Легендарного Сомна не закрыто. И, похоже, никто не хотел, чтобы рядовой охотник докопался до истины.
        - Говорю тебе, Ли, революционеров больше, чем смогла сдать Джолин, - разгоряченно твердил Джоэл, вскакивая с перекрашенной табуретки. За время обитания Ли в мансарде скромное жилище определенно стало опрятнее и светлее. Даже такие незначительные мелочи, как стулья или стол, обрели приятный ореол уюта. Но Джоэл неосознанно отвергал весь этот притягательный покой обыденных вещей.
        Кто-то словно звал его. Кто? Каменный Ворон? Или, вероятнее, собственный посттравматический синдром. Но все же уверенность в существовании нескольких групп революционеров никуда не исчезала, а лишь крепла по мере изучения архивных данных.
        - С чего ты решил, что в городе остались еще революционеры? - спросил Ли, рассматривая крестики и пометки на старой засаленной карте Вермело. Новых не печатали лет сто: бумаги и так не хватало. Свет полудня расчерчивал ее дополнительными линиями, проникая сквозь переплетения окошка мансарды.
        - Показания Джолин, адреса Рыжеусого и то, что мы видели - кое-что не сходится, - задумчиво протянул Джоэл.
        - Что по-твоему? Секта дирижабля в трущобах, возможно, строила дирижабль, - не понимал или не хотел понимать Ли. - Нечего расследовать.
        «Да когда ж ты успел так облениться, родной?» - с упреком подумал Джоэл, но тут же одернул себя: Ли слишком измотался. После спасения Джолин в нем будто лопнула какая-то пружина, он просто больше не желал соображать.
        В свободное время он находил себе занятия по душе: чинил и обновлял их нехитрую мебель, расписывал замысловатыми узорами оставшийся нетронутым бок старого сундука, читал стихи. Словом, делал все, как полагалось в Вермело после потрясений, то есть имитировал спокойную жизнь. И старательно забывал. Забывал, что их проклятый град лишился этой неуловимой роскоши покоя с приходом Хаоса.
        - Но его так и не нашли! Это не парашют и не воздушный шар - просто так не спрячешь, - торопливо объяснил Джоэл.
        - Значит, они не начинали строительства. Совещались, планировали. Передавали записки, а для отвлечения внимания устраивали стачки. Это же логично. Дело закрыто, - пожал плечами Ли.
        - Не совсем… Как тогда объяснить обрушение стены? - поморщился Джоэл. Он слишком отчетливо помнил, как на него летели обломки, пока Легендарный Сомн царапал вековые камни когтями. Помнил звон шестерней, тонущих в кровавых лужах. Такое не забывают, сколько головой ни ударяйся.
        - Ой, хватит, Джо, не было никакого обрушения стены, - отмахивался Ли, похоже, готовый уже считать верного напарника помешанным. - А квартал закрыт, потому что трущобы оцеплены до сих пор. Там погромы, пожары и обращения - обычное дело, никто и не следит, что происходит внутри лачуг, главное, чтобы в город не выбралось. Сейчас зачищают по мере сил. Это все, конечно, печально, но что поделать. Я туда не полезу, пока не пошлют.
        - Да, трущобы закрыты. И поэтому Уман был категорически против огласки всех подробностей дела Джолин? - размышлял вслух Джоэл. Факты не сходились, линии пересекались лишь на уровне совпадений. Предчувствий.
        - Возможно, они вообще не связаны. Брось, Джо! То, что Легендарный Сомн слегка порушил стену, убегая в Хаос в ту ночь, еще не значит, что вся стена пришла в негодность. Просто успокойся, хорошо? - мягко сказал Ли, заботливо дотрагиваясь до плеча Джоэла. Он знал, что после травм и потрясений люди начинают подсознательно видеть угрозу там, где ее нет, и испытывать беспричинную тревогу. Но Джоэла теперь почти злила эта ненужная забота. Травма осталась в прошлом, а вот город продолжал существовать в настоящем. И хотелось найти еще хоть кого-то, кто испытывал такую же тревогу. Всем остальным патокой залили в уши официальную версию, будто все прекратилось. И они поверили, даже Ли и Мио.
        - М-да, в негодность… А ты знаешь, кто ее строил? О каких магах нам твердят праотцы, основатели нынешнего Вермело. Я что-то не видел никаких магов, - все быстрее и бессвязнее говорил Джоэл. Чем больше он погружался в изучение архивов и библиотек из-за временной невозможности носиться по крышам, тем меньше верил в то, чему его учили всю жизнь. Да и кто учил? Сначала горе-воспитатели в приюте, потом пропагандисты цитадели.
        - Ну-у-у… не маги. Возможно, они были просто виртуозными инженерами. Я в одной книжке читал, что вроде были инженерами. Что с того? - недоумевал Ли. Его картина мира ничуть не пошатнулась от опасного замечания, за которое кое-какие секты заклеймили бы анафемой. Некоторые в Вермело верили, будто стену построили не маги и не инженеры, а жрецы неведомого божества одной его милостью.
        - Что с того, что с того, - сварливо передразнил Джоэл. - То, что у всякого изобретения есть свой срок службы. И они, вероятно, надеялись, что мы сможем поддерживать и обновлять их машины.
        - Но технология была утрачена, - впервые с начала разговора согласился Ли.
        - Знаешь, архивы города лишь на первый взгляд упорядоченные: восстановить по ним историю самого Вермело, нашего Вермело после пришествия Хаоса, практически нереально. И сколько прошло лет - тоже, - невольно сжал кулаки Джоэл.
        Ради интереса он выписывал для себя факты и сводки о правлении королей. Последняя династия носила фамилию Дальред. Дальше сведения обрывались и запутывались, писарям явно хватало другой работы. Похоже, в те времена всех бросили на возведение башен и стен для создания купола против ауры Хаоса, чтобы хоть кто-то уцелел из остатков человечества. Джоэл раньше не задумывался, в какие, собственно, «те времена».
        - Ну, двести! Ты чего? - поразился Ли.
        - Так все говорят. Условных двести лет. Но… четких дат нет. Мне кажется, больше. Или меньше. Время в Хаосе течет не так, как мы привыкли. Возможно, и все наши часовые башни - чистая уловка, - уверенно и четко ответил Джоэл, но худощавое длинное лицо Ли вытянулось еще больше. Похоже, он все больше переживал за сохранность рассудка напарника.
        - Еще скажи, что Змея выдумал Совет Магнатов для запугивания народа. Кто теперь из нас революционер? - пренеприятно усмехнулся Ли.
        - Не я. И не ты, думается мне. Змей есть. Разрушающие есть, Легендарный Сомн… - Джоэл запнулся, - был, надеюсь, что в прошлом. А вот с революционерами что-то не так.
        - Джо-о! - закатил глаза Ли, но Джоэл буквально сгреб его в охапку:
        - Смотри на карту, адреса Джолин не до конца совпадают с адресами Рыжеусого. Зереф Мар говорил, что дирижабль принадлежит народу. Маловероятно, что у них есть только чертежи. И где тогда дирижабль? В трущобах его нет. В квартале прокаженных… маловероятно. От нас что-то скрывают. Где его скрывать? Куда попадают лишь избранные? Остается либо Бастион Эскуидон, либо Квартал Богачей.
        - Джо, но это точно мысли революционеров! И бредовые, - испуганно освободился из несильного захвата Ли, отпрянув от карты. - Зачем они вообще его строили? Если строили… куда лететь? Там же Хаос!
        Он не хотел верить, никто в Вермело не хотел верить в самые ужасные версии, пока не становилось слишком поздно.
        - Ты помнишь, как Грета кинулась к калитке? - заставлял вспомнить Джоэл.
        - Ну, как забыть. Как я за ней гонялся-то… что за дикой кошкой! - фыркнул Ли.
        - Средство Рыжеусого позволяет выжить в Хаосе. Возможно, недолго, но секта дирижабля, похоже, верила, что они там выживут. Перелетят через стену и унесутся в лиловые дали. Да, прямо к фиолетовым кошкам-совам.
        Джоэл не задумывался, почему смешивает свои опасные версии с яркими образам из давних снов. Вместе с тревогой к нему приходила уверенность в собственной правоте, пусть для многих истина выглядела безумием. Уман велел искать в архивах сведения о появлении Легендарного Сомна, но, похоже, удалось докопаться до более интересных фактов. До того, что мучило еще с начала весны.
        - Ладно, кошкосовы, значит, - как ни странно, почти поверил Ли, поразившись: - Вот безумцы. А со Змеем они как, кофе собирались пить по-дружески?
        - Да, безумцы. И, похоже, в их число входили только избранные, секта дирижабля. Поэтому их и сдала Джолин.
        - Ты хочешь сказать, что есть какие-то еще силы?
        - О чем и твердил, пока ты не хотел услышать, - разочарованно присвистнул Джоэл. - Да, кто-то устроил бунт в юго-западных трущобах. А кто-то - стачки на заводах.
        - Я помню, что ты предполагал, будто это правительство так уменьшает число населения, - полушепотом отозвался Ли, косясь на дверь, точно ее тотчас должна была выбить стража. Еще свежи оставались воспоминания о массовых арестах, о том, как Зерефа с семьей запихивали в тесный тюремный экипаж.
        - Теперь не думаю. Больше похоже на то, что стачки - это как раз работа настоящих революционеров. А вот первый бунт… Эти сомны в ящиках. Непонятные главари, имен которых даже никто не сказал… Как будто кто-то провел неудачный эксперимент и выжег трущобы вместе с Кварталом Птиц. А заодно скрыл факт обрушения стены, - задумался Джоэл. Версии свивались и распадались танцем пламени над свечой.
        - И пригнал Легендарного Сомна?
        - Вот он не входил в их планы. Он рушит все планы. И поэтому так важно узнать, откуда он появляется. Они боятся не за народ, а за то, что кто-то узнает, откуда Легендарный Сомн. Он появляется в Вермело не просто так, - сурово заключил Джоэл, на что Ли шумно возразил:
        - Появлялся! Джо, ты победил его. Все в прошлом. Джо, послушай меня, все закончилось. Мы победили. Если есть еще какие-то революционеры, пусть их ловит гарнизон.
        И снова пропасть неверия разверзалась между ними. Джоэл и сам хотел бы забыть обо всем хотя бы на время, восстановить форму и просто отдохнуть. Но не мог. Он отчетливо помнил, что в переплетениях черных линий и осколках фарфоровых масок осталась еще одна. Возможно, главная. Легендарный Сомн и раньше умел затаиться на несколько лет. Ничего еще не закончилось. Ничего.
        - Да, возможно, ты прав. Революционеры - дело гарнизона. Народные волнения будут, неизбежно будут. Хотя урожай в этом году вроде бы сносный, - выдохнул Джоэл, бессильно опускаясь на табурет и небрежно отодвигая карту. - Сейчас тихо. А нам осталось понять, связано ли снадобье Рыжеусого с эпидемией превращений, и узнать, как появился Легендарный Сомн.
        - Или не узнать. Это вопросы, над которыми бьются лучшие умы Цитадели: что превращает людей в сомнов. Вот оттуда же и наш Легендарный. Вряд ли нам суждено докопаться до правды.
        - Но Уман оставил Джолин в качестве важного свидетеля по делу Легендарного! - напомнил Джоэл.
        - Ну, так она столько видела! Еще бы! Единственная, кто из гражданских видел его два или три раза. И при этом уцелела! Улики по делу Рыжеусого и Легендарного, понятное дело, Уман прибрал поскорее себе, это работа нашего ведомства. А революционеры так-то проблемы гарнизона. Вот и все дела. Пока тишина, Джо! Почему нельзя хотя бы один день насладиться победой?
        Вопросительный печальный взгляд напарника резал без ножа, проникал в самую душу. Обвинять не получалось, даже казалось по-своему преступным. Ли слишком устал от загадок, сражений и тревог. Неудивительно: пока Джоэл лежал без сознания, а потом мучился в тюрьме собственного тела, верный напарник завершал расследование и поминутно тревожился о состоянии друга. Теперь он законно мечтал о долгожданном отдыхе, пока ненасытный Джоэл жаждал вновь влиться в привычный ритм жизни охотников. Пока он по-прежнему ощущал себя лишним, списанным.
        - Ладно, и все-таки…
        - Что? Да отложи ты эту карту, давай хотя бы сегодня посетим театр, как нормальные люди. Развеемся, повеселимся! Ты вообще знаешь такое слово: веселиться? Забыл или не знал?
        Теперь Ли кривлялся, как маленькая обезьянка с веселых картинок из старых книг. Он скакал вокруг стола и уже демонстративно сдувал несуществующие пылинки со своей любимой треуголки.
        - Повеселимся в компании с Уманом… Это даже звучит странно, - с сомнением протянул Джоэл и улыбнулся.
        - Как есть. Пока начальство благосклонно, надо пользоваться.
        Джоэл кивнул, но недоверчиво сощурился. Он не знал, что и думать: утром Уман пригласил в свой кабинет, ничего не объясняя, и, хитро улыбаясь, протянул Джоэлу два латунных жетона - билеты в лучший уцелевший театр Вермело.
        - Что это? - удивился Джоэл, перекатывая в ладони поблескивающие кругляшки. Утром он не сразу поверил своему непрошенному счастью. После множества потрясений кабинет Верховного Охотника отзывался только неуютным холодом под сердцем. Но в этот день ярко сияли рассветные лучи, расцвечивая через зеленоватые стекла невеселое помещение. Под их теплыми прикосновениями даже поверженный волк с герба, казалось, не скалился, а улыбался.
        - А ты не догадываешься? Приглашение и поощрение! Или ты не рад? - ответил Уман и весело осклабился, сверкнув единственным глазом. По-звериному, просто на вид, но за радушной прямотой скрывалась недюжинная хитрость, из-за чего Джоэл невольно искал подвох.
        - Рад, наверное. Просто это неожиданно, - пробормотал он в замешательстве.
        - Извини, Джо, ты же знаешь, что у нас не принято громко возвещать о сути успешно завершенных дел, - развел руками Уман. - С победой над Легендарным Сомном твоя слава разнеслась сама собой, это было неизбежно. Но мы не могли позволить себе рассказать также о деле Джолин, оно куда более… деликатное. Революционеры еще могут оставаться в Вермело.
        - Да, без сомнения, - охотно согласился Джоэл, что и натолкнуло его немного позднее на мысли о множестве группировок. Да еще полученная от Умана наводка относительно Бифомета Ленца не давала покоя. Верховный Охотник что-то знал, Джоэл тоже желал узнать. Его расследования, его смертельная игра еще не закончилась, дело Легендарного Сомна не переходило в разряд бесперспективных «висяков», даже если всем хотелось задвинуть его в далекий ящик, похоронив под грудой новых документов и отчетов.
        - Ну, ты же не в обиде? - засомневался с несколько растерянным лицом Уман, приглаживая черную бородку.
        - Ничуть, - мотнул головой Джоэл. Для него лучшей наградой оказалось бы снятие всех обвинений с Джолин. Вроде бы к этому дело и двигалось стараниями Верховного Охотника, совместные слушания Цитадели и Бастиона по делу проходили в закрытом режиме. Пока что свидетелей допрашивали по одному, чтобы никто не знал показания других причастных и не мог подстроиться под некую общую легенду. Но ведь Джолин и так ни в чем не лгала. Джоэл отказался бы от любых материальных наград, чтобы по итогам слушаний его возлюбленную отпустили, прекратив все расследования в отношении ее причастности к секте дирижабля.
        - А повышение по службе для тебя - это разве что должность моего телохранителя, - продолжал оправдываться Уман, вдруг с нескрываемой гордостью и непонятной злостью замечая: - Но я ее упразднил, потому что не трус, в отличие от предыдущего Верховного.
        Джоэл краем уха зацепил мрачные слухи о недавнем самоубийстве прежнего Верховного Охотника. Поговаривали, что отошедший от дел предшественник Умана повесился у себя в особняке. Информацию замалчивали, предсмертную записку наверняка сожгли, как только нашли. И, возможно, вовсе не сам он свел счеты с жизнью, а сделался кому-то невыгоден. Что-то знал. Уман тоже знал, но пока справлялся с отведенной ролью относительно самостоятельной марионетки.
        - Я рад награде, все хорошо. Ты знаешь, что для меня окажется главной наградой, - улыбнулся Джоэл, отвлекаясь от мыслей.
        - Безусловно.
        - Так это… билеты для меня и Джолин?
        - Оу, к сожалению, нет. Для тебя и Ли, - сильнее прежнего смутился Уман, но рассмеялся: - Или не надо было брать места рядом? Может, с появлением Джолин вас с Ли надо расселить по разным мансардам?
        - Все в порядке! Все хорошо.
        Теперь Уман задел ту тему, которую Джоэл не был готов обсуждать - необходимость выбора. Похоже, все вокруг считали, будто с появлением Джолин и взаимности в отношениях с ней он непременно обязан расстаться с Ли.
        Хуже всего, что с каждым днем в этом убеждался и сам Ли: все больше в его взгляде появлялось немого укора, все ярче мерцала медовыми искрами невыраженная робкая тоска. И даже страстные объятья его сделались иными, порывистыми, жадными, торопливыми, будто он опасался, что каждый поцелуй может оказаться для них последним. Но разве что-то изменилось? Ведь они всю жизнь танцевали на острой грани опасности. Да и весь город с эпидемиями обращений, революциями, забастовками и неурожаями. Каждое торопливо сказанное «спокойной ночи, добрых снов» могло оказаться прощанием навечно. А для охотников и того хуже. Неужели этого не понимал Ли? Боялся потерять Джоэла, снова боялся потерять, но уже не волей смерти - выбором жизни.
        А Джоэл не хотел выбирать, мучительно размышляя, реально ли это. Он не боялся осуждения: по меркам города они и так нарушали все запреты, зато опасность работы охотников затыкала рты досужим злым языкам. Но вот Уману явно не хватало чувства такта. Впрочем, Джоэл к этому привык и не обижался.
        - Точно все хорошо?
        - Да, просто я надеялся, что мы пойдем втроем: я, Ли и Джолин, - широко улыбнувшись, отозвался Джоэл. Втроем. Вот же ответ! Неужели никто не видел? Они и так «неправильные». Посещение театра втроем не испортило бы и без того растоптанные репутации.
        - К сожалению, здесь загвоздка: Джолин запрещено покидать Квартал Ткачей до завершения расследования, - замялся Уман. - По крайней мере, в свет точно выходить нельзя. Для ее же безопасности. Возможно, чуть позже, еще поговорим. Но не в этот раз.
        Джоэл опустил голову, под сердцем кольнула холодная немая тоска: его избранница, его дорогая Джолин, все равно оставалась пленницей пекарни, в которой наверняка теснились ее самые мрачные воспоминания. В этом кособоком двухэтажном доме прочно поселились сумрачные тени долгих лет отчаяния и беспомощности.
        Оставалось только убеждать себя, что после завершения расследования удастся переселить Джолин с Королевской Улицы. Хотя сама она ни на что не жаловалась. Но, вероятнее всего, просто не привыкла. Побои и унижения со стороны Зерефа она тоже мастерски скрывала. И покорное благодарное молчание теперь пугало Джоэла, поэтому билеты в театр он принял с нараставшим чувством вины: Джолин не призналась бы, даже если бы мечтала посетить спектакль. Впрочем, они оба не имели права нарушать хотя бы косвенно любой из запретов Цитадели. Особенно теперь.
        - Понимаю. Это все меняет, - кивнул Джоэл, ощущая, как пропадает неловкость. - Сочту за честь прийти.
        - Полагаю, Ли будет рад, он ведь разбирается в этом всем лучше нас с тобой.
        Джоэл кивнул и, отсалютовав Уману, удалился. Если уж не получалось порадовать хоть чем-то Джолин, стоило отвлечь Ли от тяжких метаний и сомнений. В расследовании они оба принимали участие на равных.

* * *
        - Так вот я и говорю, что театральное искусство - это не шутки. Там в операх сюжеты позакрученнее, чем в иных книгах. Ну да, сейчас программок и либретто не печатают, бумаги нет. Но на афишах-то по-прежнему пишут, ты бы почитал.
        - По мне, так в операх нет содержания. Воют чего-то. Поют и поют, а о чем… Хаос их разберет, - ехидно заметил Джоэл.
        - Неуч и бескультурщина! Воют! Вы его только послушайте! В такие моменты ты просто ужасен.
        Ли улыбался. Из друзей и знакомых Джоэла только Ли умел так лучисто улыбаться, особенно, отдохнувший и умиротворенный Ли. Любимый веселый мальчик - так хотелось называть его в такие мгновения радости и покоя. Джоэл скучал по этой обезоруживающей широкой улыбке. Джолин при всей ее красоте и утонченности почти никогда не смеялась. Она притягивала чем-то иным, не теплом жаркого дня, а таинственной прохладой полуночи.
        - Скажешь тоже, «неуч». Просто жанр не мой, - усмехнулся Джоэл, мягко дотрагиваясь до руки Ли.
        - Уже почти прибыли. Скоренько!
        Королевский Театр имени династии Дальредов находился за надежными стенами Квартала Богачей, обычных охотников туда не допускали без особого приглашения.
        Спектакли устраивали только днем в выходные дни, хотя они редко совпадали с выходными охотников. В любом случае, никто в городе не позволял, чтобы граждане возвращались домой позже сигнала «отбой». А раньше, рассказывали, представления длились целый день до поздней ночи. В долгих антрактах, пока меняли свечи, блестящие кавалеры подходили к аристократским ложам и знакомились с жеманными барышнями в роскошных платьях. Некоторые разговаривали тет-а-тет в аванложах, делясь новостями и сплетнями. Другие заказывали для тесной мужской компании шампанское и веселились за пределами зала.
        - А еще, знаешь, если монолог кому-то нравился, так артиста могли заставить его повторить! Да-да, вот так скажешь по роли что-то, все захлопают, закричат «бис-бис», артист и повторял монолог, - оживленно рассказывал Ли всю дорогу до театра. В этот раз знакомый одноглазый рикша вез их двоих неспешно и, пожалуй, даже с удовольствием.
        - Красиво врете, господин, - хохотнул он, вслушиваясь в разговор.
        - Да не вру, дурила ты этакий! Так оно и было! - шутливо обижался Ли.
        После завершения спора над картой он заметно повеселел и воодушевился: оказывается, посещение Королевского Театра было его заветной мечтой с самого детства. Сам он в юности хотел пробиться на подмостки Народной Сцены возле Квартала Торговцев, места с нестандартными взглядами на искусство и нетривиальными постановками, но довольно-таки невысокими ценами на билеты и скромным жалованием артистов.
        - Сейчас у нас все по часам, - отозвался Джоэл. - Будешь повторять монологи, так и концовку не узнаешь. Погонят всех домой до сигнала.
        - Да-а-а… - протянул Ли. - А то еще артистов не досчитываются… кто-то как обратится - ставь замену срочно. Вон летом с Мио одного бедолагу зарубили. Из Народного Театра как раз.
        - Давай не о работе, ты же сам хотел просто отдохнуть, - одернул Джоэл. Им и так предписывали не обсуждать подробности дежурств при посторонних. Даже малая толика рассказов об истинной сути работы охотников могла спровоцировать народные волнения, посеять панику и породить преувеличенные слухи. Воображение людей творило гадкие чудеса. Только правде и тому, что маячило у них перед носом, они верили почему-то в последнюю очередь.
        - Да я не о работе, - спохватился Ли. - А о том, что сейчас и спектакли-то без антрактов. Более короткие. И освещение электрическое. Хотя вот это неплохо, ярко, красиво.
        В этом Ли был совершенно прав: Королевский Театр по случаю каждого представления подсвечивался яркими огнями новомодных прожекторов. Джоэл сетовал, что такие бы следовало не для развлечений использовать, а поставлять охотникам и армии. Но на поддержание ровного свечения гигантских светильников уходило слишком много энергии, считалось, что сноровистые служители порядка справятся и с факелами, особенно при мерцании Красного Глаза.
        - Зачем его подсвечивать днем-то? Вечерних представлений уже давно не дают, - в очередной раз заворчал Джоэл. Он бы предпочел, чтобы ресурсы, которые Квартал Богачей тратил на украшение помпезных особняков, поступали бы, например, для установки фонарей уличного освещения. Так бы в туманные или дождливые ночи не приходилось бродить с тусклой масляной лампой.
        - Зато красиво! - отмахнулся Ли.
        - Все у тебя так, - ткнул его в плечо Джоэл, вылезая из экипажа и расплачиваясь с рикшей. Ли и впрямь оправдывал свой девиз: по случаю нежданного торжества он вырядился в лучший костюм, который был слишком тесным и облегающим для дежурств. Джоэл даже не подозревал, что у Ли в сундуке бережно припрятан праздничный фрак темно-синего оттенка со светлыми брюками. Любимая треуголка к нему не очень-то подходила, но с ней Ли не расставался. И, как ни странно, на нем все смотрелось гармонично.
        - Да, так! Потому что это я!
        - Ну, ты б еще корсет надел, - посмеивался Джоэл. Сам он перебрал несколько потрепанных рубашек и взял из них самую новую, светло-синего оттенка. Вместо сюртука плечи его покрывал привычный бурый жилет. Разве что парадные часы с золотой цепочкой покоились бесполезным грузом в нагрудном кармане: время синхронно отсчитывали хронометры на башнях. Часы тикали и на портике театра над восемью витыми колоннами торца.
        - Между прочим, раньше были мужские корсеты. Чтобы как раз такие костюмы лучше сидели, - совершенно серьезно ответил Ли. Все-таки друг знал очень много забавных фактов о культуре прошлого Вермело. Но при этом не задумывался, что случилось в тот роковой период, когда вся эта отлаженная красивая жизнь пошла прахом.
        Удивляло, что театр устоял. В отличие от Айгрежи, ему повезло сохраниться в первозданной красоте и после пришествия Хаоса. Возможно, поэтому его так оберегали и не жалели денег на реставраторов - как цельный символ прошлого мира, который с каждым новым годом угасания Вермело казался все более прекрасным, точно древняя сказка, очищенная от грязи бытовых проблем и людской мелочности.
        Театр плыл старинной диковинкой на фоне перестраиваемых разномастных особняков. От главных ворот Квартала Богачей к нему вела прямая дорога, мощенная ровной плиткой, а не грубыми булыжниками. Раньше центральным зданием квартала считался королевский дворец, но после исчезновения в Хаосе несчастных Дальредов он стал Ратушей, местом, где принимались все решения, но закрытым для посещений просителей и зевак.
        «И все же лучше бы эти деньги пошли на уличное освещение», - думал со смешанными чувствами Джоэл, рассматривая расписной фриз и скульптуры на фасаде. Вытянутое здание высотой не меньше четырех этажей сходилось аккуратными скатами зеленой крыши у самой кромки барьера, но не задевало его, точно ради этого храма искусства мифические маги сумели поднять призрачную завесу.
        - О, вы уже здесь? - донесся раскатистый бас, и с высоких гранитных ступеней театра сошел совершенно незнакомый человек. Вернее, таким он показался на первый взгляд: напомаженный, надушенный, с аккуратно подстриженной бородой, в черном фраке к ним подошел Уман Тенеб.
        Джоэл привык видеть Верховного Охотника в недешевой одежде, малиновом сюртуке и с золотыми запонками, но обычно к элементам роскоши добавлялся недовольный тон, синяки под запавшими глазами, а то и вовсе запах перегара после очередных «переговоров» с собственной совестью. Тайны повесившегося предшественника явно давили на Умана, но, похоже, не в этот вечер. Ныне он предстал подтянутым и словно обновленным.
        - День добрый, Уман. Кого мы еще ждем? - помахал ему Ли, а потом ответил на крепкое рукопожатие.
        - Конечно, Батлера и Энн! Как в старые времена, - рассмеялся Уман. - О, да вот и они. Вместе, как обычно.
        «Но не так вместе, как мы все думали», - усмехнулся Джоэл, когда к ним подошли друзья.
        - Мы опоздали? - с привычной виноватой улыбкой спросил Батлер.
        - Ничуть, еще полно времени, - успокаивающе помахал ему рукой Уман, а потом по-свойски хлопнул по плечу. С Энн ограничился сухим приветствием. Она сама не шла на контакт, словно облаченная в незримый кокон серой пряжи.
        Джоэл обменялся с ней понимающим взглядом двух чудом уцелевших, точно они оба остались в мире живых лишь наполовину после того, как заглянули за грань. Энн! Вот, кто разделял его тревогу. Вот, кто не верил, что они вновь вступают в эру покоя и процветания. Вот, кто тоже считал, что посещение театров и праздная болтовня - лишь отвлечение внимания лучших умов от того, что готовилось в городе. Возможно, прямо в эти минуты за стенами Ратуши.
        Но Джоэл огляделся и не заметил и следа дирижабля или хотя бы стройки. Разве что уродливым скелетом среди многообразия роскошных домов вырисовывался черный остов сгоревшего особняка Бифомета Ленца. Его не трогали, не разбирали, не пытались сделать ремонт. Либо именно там скрывался дирижабль, либо даже богачи суеверно боялись того, что оставалось внутри. Но Джоэлу случилось однажды попасть за ограду, и ничего подозрительного он не обнаружил. Хотя, вероятно, тогда еще не знал, на что смотреть. «Ладно, немного верну себе прежнюю форму и наведаюсь туда, - подумал он. - Если Ли совсем обленится, пусть слушает свои оперы и читает либретто, а вот Энн меня наверняка поддержит».
        Но Энн как будто тоже хотела просто повеселиться и отдохнуть. Она сменила свой извечный серый костюм охотницы на воздушное бирюзовое платье чуть выше щиколоток. Наверное, истратила на него все, что ей выплатили за потерю руки, обрубок которой ныне аккуратно скрывала легкая шелковая шаль, вышитая бисером.
        - Ух, и скучища в Академии, - бойко что-то рассказывала Энн Уману и Ли. Батлер же шел немного отрешенно, задумчиво теребя бакенбарды, в которых появилось несколько седых ниточек.
        Сразу после тайной женитьбы друг выглядел неестественно счастливым, пьяным от немыслимой радости, а теперь как будто постарел на несколько лет, словно что-то его тяготило. Хотелось надеяться, что это Батлера просто немного вымотала новая мирная жизнь - заботы о маленькой дочке, смена быта, открытие своего дела. С момента ухода из Цитадели они почти не общались, и в театр его, похоже, вытащила только неугомонная Энн.
        - Батлер! - окликнул его Уман, когда компания входила в распахнутые двери театра и предъявляла билеты. - А почему ты без Иды? Неужели не нашли, с кем младенца оставить?
        - Но ведь это места для охотников, - растерянно поглядел на латунную табличку Батлер.
        - И что? Ты ведь тоже теперь не охотник. Я пригласил вас как старых друзей, - хохотнул Уман.
        - Мы польщены, - сдержанно отозвался Батлер и отчего-то втянул голову в плечи.
        - Пойдемте! Уже скоро начнется! - окрыленно возвещал Ли, влетая в широкие двери. - О да! Как я мечтал подняться по этой лестнице!
        - Как дитя малое, честное слово, - рассмеялась Энн. - Ты точно уже выпускник академии, мальчик?
        - Вы что же, не видите, как здесь чудесно? А эта роспись? А эти зеркала?
        Конечно, внутреннее убранство театра поражало красотой и богатством, но Джоэл не ощущал ничего необычного. Да, они и впрямь поднимались по шикарной мраморной лестнице, устланной бархатистой ковровой дорожкой рубинового оттенка, а по стенам мерцали начищенные зеркала, отражавшие свет электрических лампочек. Давно же не приходилось погружаться в такую роскошь, разве что во снах, где он танцевал с Джолин в жутковатом имении. Но в таких видения всякая красота оборачивалась уродством.
        - Великолепно! - срываясь то на возгласы, то на шепот, восхищенно отзывался Ли. Его восторг вызывали и позолоченные канделябры, и пухлые фигуры крылатых малышей, и расписной плафон зала. Изображал он некий сюжет из мифологии, символично прославлявший искусство. Все фигуры - вычурно красивые женщины и мужчины - танцевали или играли на различных инструментах, вокруг них вились лепестки цветов, и вся картина дышала весельем и покоем. Настоящим весельем, которое умели испытывать люди до пришествия Хаоса, до тех времен, когда после любого праздника могли последовать поминки из-за очередного превращения, которое для охотников оставалось лишь унылой частью работы.
        «Нет, я же пришел отдыхать. Зачем сейчас об этом?» - подумал Джоэл, боком продвигаясь к своему месту.
        - В партере. Надо же, дамам можно в партер. А раньше-то все только в ложах сидели. Наконец-то прогресс ушел достаточно далеко, - мрачновато осклабилась Энн, занимая свое место в пятом ряду по центру, где они все и расположились. - Хотя… я и не дама, какие носят фамильные бриллианты.
        - Но прогресс в любом случае хорошо, - оживленно закивал Ли, а Джоэл заметил, что их подруга словно ищет повод кого-то поддеть или спровоцировать.
        - Что ж, Уман, эффектный жест, - продолжала она. - В карты с тобой уже не сыграем, по статусу не дотянули, так вот хоть в театр собрались.
        - Можно подумать, тебе в карты понравилось бы больше, чем выбраться в одно из немногих красивых мест, уцелевших в Вермело, - обиженно отреагировал Ли, а Уман оставался неизменно благодушным:
        - Отчего же, можно и в карты как-нибудь сыграть. Времени все только не найдем. Видишь, как нас жизнь всех по разным углам города раскидывает. Только Ли с Джоэлом по-старому рядом, плечом к плечу. Верные соратники Цитадели.
        Похоже, в этот вечер он соглашался терпеть любые нападки и колкости. Возможно, он ощущал некоторую вину перед Энн. Как и они все. Джоэлу иногда казалось, что его прокушенная нога - это своего рода плата за то, что он уговорил Энн перейти из службы в академии на оперативную работу. Но подругу как будто терзало что-то иное, хотя она и утверждала, что больше всего ее мучает скука.
        - Ну, все, тихо, уже! Начинается! - шикнул Ли, когда алый занавес перед обширной сценой подернулся глубокими складками и пополз в сторону. Чуть раньше оркестр залился громкой мелодичной увертюрой.
        - Да-да, тихо. Первая ария будет Сюзанны, - со знанием дела заявил тихо Уман, словно наизусть знал спектакль. Джоэл мельком читал в афише, что обещается нечто веселенькое, вопреки классическому определению старинной оперы: по понятным причинам в Вермело запретили все формы искусства, призванные пугать или вызывать печаль. Надеялись так избавить людей от дурных снов и опасности превращений. Но, похоже, только убивали искусство.
        Впрочем, и Ли, и Уман хорошо отзывались об известном спектакле, который рассказывал о дальних странствия, приключениях, чудесном воссоединении семьи и свадьбе в конце - словом, обо всем, чего был лишен Вермело. Град, где не случались чудеса.
        «Слишком безмятежно. Так, что даже не веришь, что так могло когда-то быть. Здесь придворных интриганов легко вычисляют и комично наказывают, а любой намек на драму сглаживается кривляньями. Ли говорит, что в опере важно, как поют, а не о чем поют. Ему виднее», - размышлял Джоэл, глядя, как дородная дама в пудреном парике и пышном белом платье медленно шествует между декораций старинного интерьера.
        - Эх, хороша Сюзанна сегодня, - тихонько шептал Уман, пристально наблюдая за примадонной. - Как и всегда. Хороша!
        Пела некая Сюзанна и впрямь умело, технично. Невероятные кульбиты ее голоса напоминали показательные заковыристые приемы фехтования, которые никогда не применялись в процессе настоящей охоты, но смотрелись красиво. Джолин, конечно, не сумела бы вытянуть такие высокие ноты, зато в ее тихом пении отпечатывалась сама ее суть, душа. Сравнивать их не стоило.
        - Ты увлечен примадонной? - заметил Джоэл, пытаясь подшутить, как в старые времена. Хотя он быстро прикусил язык, вспоминая, что не умеет, да и рядом сидит с ним Верховный Охотник.
        - Увлечен? - Уман так громко рассмеялся, что на него вопросительно обернулись два следующих ряда, но продолжил он тихо: - У нас четверо детей, три дочери и сын, младший. Да… увлечен! Уже двенадцать лет. И только ей. Моей Сюзанной.
        Ли согнулся пополам от беззвучного хохота, Энн скривилась, Батлер изумленно промолчал, непонимающе хлопая глазами. А Джоэл в очередной раз почувствовал себя идиотом, который ничего не видит и ничего не знает, хотя чуть ли не каждый день раскрывает преступления и предотвращает запутанные заговоры. Но при этом не замечает, что творится у него под носом. Или он просто слишком давно привык не слушать сплетни о друзьях.
        «Четверо детей… в голове не укладывается! А всем остальным, значит, нельзя? - молча поразился Джоэл. - Интересно, как и когда эта Сюзанна стала примадонной? Не достаются ли ей главные роли только за то, что она с Верховным Охотником? Против него-то вряд ли пойдут люди искусства. Но двенадцать лет… Хорошо же они скрывались».
        Спектакль тянулся, Ли завороженно слушал, Уман любовался своей Сюзанной, как влюбленный мальчишка. И это спустя двенадцать лет! Верховный Охотник удивлял все больше с каждым нежданным открытием. Пока что мнение о нем менялось не в худшую сторону и это, пожалуй, радовало.
        - Эх, хорош Королевский Театр! Как бы сюда абонемент получить, - ворковал Ли после спектакля. Он встал, пошатываясь от счастья, не переставая громогласно аплодировать, вторя всему залу.
        - Да никак, с нашей-то работой, - одернул его Джоэл. В целом, он тоже на какое-то время погрузился в вымышленный мир спектакля и даже по большей части разобрал, о чем пели. Но все же странная обида на Умана не давала покоя. Двенадцать лет назад они еще считались друзьями, но он уже тогда копил противоречивые тайны.
        «А я не буду скрывать Джолин. И пусть хоть вся Цитадель меня проклянет. Женюсь на ней, если она примет предложение. Ну, что они мне сделают? В конце концов, я могу теперь пойти на шантаж. Уман сам выдал нам свой главный секрет, который, может, вовсе и не секрет!» - твердо решил Джоэл, когда они выходили из театра, пропуская суетливую толпу.
        Уже вечерело, и все стремились добраться до дома. А ради возможности попасть в Королевский Театр некоторые счастливчики добирались с другого конца города. Хотя торопились зрители верхних ярусов, обитатели сумрачных лож выходили неспешно и чинно, лениво подходя к своим разодетым рикшам, которые доставляли их до ближайшего шикарного особняка. Внутри Квартала Богачей вырос свой отдельный мир, точно гриб-паразит на голове муравья, отличавшийся от всего остального Вермело.
        - Я останусь пока здесь. Вы идите, - сказал Уман у дверей театра.
        - Ждать Сюзанну? - криво усмехнулся Джоэл, но собеседник снова ничуть не обиделся.
        - Да, именно ее, - кивнул Уман и обратился к ссутулившемуся притихшему Батлеру: - Как видишь, нельзя запретить человеку жить полноценной жизнью. Запрет Цитадели на деле просто рекомендация. Мы же не в какой-то секте.
        - Вы предлагаете мне вернуться? - встрепенулся их печальный друг. Но в глазах его зажглось не пламя надежды, а искры оскорбленного самолюбия, точно его грозились понизить в звании.
        - Уже нет, - с неудовольствием сощурился Уман, но заискивающе спросил: - А ты бы хотел?
        - Нет, господин.
        - Почему?
        - После ранения Энн, я счел, что не приношу удачи своим напарникам, - признался вполголоса Батлер, на что Уман хлопнул его по плечу:
        - Метафизика, брат, глупая метафизика. Но раз уж ты устал от такой жизни, налаживай новую. Я пресек все попытки очернить тебя после ухода, твоя репутация чиста. По старой дружбе. Ну, может, остался бы заниматься с собаками? Спокойная работа, ты же любил налаживать упряжки.
        - Я надеюсь вскоре открыть скобяную лавку. Вы меня отпустили, за что я покорно благодарю. Теперь у меня новая жизнь.
        - Вижу-вижу. Так живи, - напутствовал Уман и, попрощавшись со всеми, удалился к другому торцу здания, где находились двери, откуда обычно выходили артисты.
        «Все мы тут ведем какую-то двойную жизнь. Интересно, что ты скрываешь, Энн?» - подумал Джоэл, провожая взглядом массивную фигуру Верховного Охотника. В сгущавшихся алых сумерках он смотрелся пятном кромешной ночи, черноволосый, в черной одежде. Но вроде бы не с черной душой. Теперь хотелось в это верить всем сердцем.
        - Что это было? - неуверенно протянул Батлер, тоже глядя в спину Уману. - Жест великодушия?
        - Возможно, он хотел показать, что простил тебя и Иду, - предположила Энн, и Джоэл с задором закивал:
        - Да-да, именно! Простил всех нас, разрешил любить тех, кого мы любим… и вообще…
        - А показал только, что для рядовых и начальников двойные стандарты, - с нескрываемой непривычной злобой бросил Батлер. Их добрый мягкий друг никогда не обижался открыто, но, видимо, копил разочарования и делал свои выводы о людях.
        - Ой, да ладно вам, - беззаботно отмахнулся все еще окрыленный Ли. - У многих охотников есть тайные семьи. Не умеете вы врать, господа.
        - Надеюсь, Ли, ты не скрываешь от меня десяток внебрачных детей, - заметил Джоэл.
        - Да я б тебя в няньки первым позвал, - ответил Ли. - Ты же жить не можешь, чтобы о ком-то не заботиться.
        - Мне и тебя хватает.
        И все они дружно рассмеялись, даже Батлер. С его осунувшегося лица испарилась тень затаенной злобы, и Энн помолодела, позабыв о колкостях, а Ли заливался звонким колокольчиком.
        Только Ли умел так смеяться… любимый веселый мальчик. И не хотелось, чтобы он снова метался ожесточенным безумцем, как в тот день, когда Джоэл покинул свое тело и носился безмолвным призраком по коридорам госпиталя. Не хотелось, чтобы Ли снова нес на себе груз ответственности за удачный или неудачный ход расследования по делу, способному погубить Вермело. Джоэлу нужен был кто-то, умеющий просто смеяться и дарить беззаветную радость.
        - Удачи всем! Мы на следующем экипаже, - помахал друзьям Ли. - Нас наверняка ждет рыжий рикша. Будто хозяева его, честное слово.
        - Может, запишем его в охотники, раз ему так неймется? - усмехнулась Энн. - Милости просим, ждем в академии.
        - Лучше ко мне в лавку помощником, - робко попытался пошутить Батлер.
        Друзья разошлись в благодушном настроении. Ли развеселил всех, и смешанные чувства насчет Умана постепенно рассеялись.
        - Пойдем искать рыжего. Наверняка за воротами Квартала Богачей нас ждет, - сказал Ли, пока они медленно шли по ровной каменной плитке. Джоэл поражался, насколько гладкая здесь мостовая после грубой брусчатки темных улиц, к которой привыкли его ступни.
        - Может, пройдемся пешком? Мне надо разрабатывать ногу, а то как тренироваться с мечом потом, - предложил Джоэл. - Да и дыхалка подводить стала после всех этих лежаний. А пыль архива не на пользу легким. Надо пройтись.
        - Только если этот проныра не ждет персонально нас, - кивнул Ли, и они вышли за ворота.
        - Всем посторонним на выход. Напоминаем, если вы не являетесь жителем Квартала Богачей, вы обязаны покинуть территорию за час до сигнала «отбой». Напоминаем, - механически возвестил местный громкоговоритель, а суровый привратник с ключами уже ожидал возле выхода, неодобрительно провожая чужаков косым презрительным взглядом.
        Привычный Вермело обрушился иной реальностью, другим миром, где маячили стены с обветшалой гризайлью и в мостовой случались выбоины глубиной с колесо повозки. Ветхость города сдавила виски тяжелым ощущением неизбежной катастрофы: невозможно так долго скрывать за толстыми стенами, что внутри бедствующего города существует еще один, закрытый и почти запретный.
        - Джоэл, Смерть смотрит на тебя сквозь закрытые веки, - раздался вдруг голос со стороны переулка, где вечерние тени уже соткали плотную завесу для взора, не позволяя разглядеть невысокий согбенный силуэт. - Смерть видит тебя через фарфоровую маску.
        - Кто ты? Покажись! - вскинулся Джоэл, но заметил лишь сумрачного фантома в черной шали, метнувшегося за угол. В прежние времена, повинуясь долгу и любопытству охотника, он бы непременно попытался догнать. Но не теперь. Не теперь.
        А где-то в подсознании мелькнул яркой вспышкой образ Каменного Ворона в огне, который вновь сражался со Змеем. И Джоэл не представлял, почему уверен, что это создание из кошмаров связано с загадочным призраком в черной шали.
        - Ты с кем, Джо? - обеспокоенно спросил Ли.
        - С ней… со старухой в черной шали!
        - Джо, здесь никого нет. Знаешь, ты меня пугаешь. У тебя от бездействия мозг воспроизводит то, что травмировало твою психику в прошлом. Я вот читал об этом в библиотеке Цитадели как-то раз, и врачи предупреждали, что так может быть с тобой. И со всеми, кто пережил серьезное ранение, - Ли подошел вплотную и обеспокоенно нахмурился, его улыбка померкла на несколько мгновений, но тут же расцвела новыми красками: - Знаешь что? Забудь ты о старухах! Лучше объяснись с Джолин наконец. Вот скоро праздник Сбора Урожая. Ярмарка будет в Квартале Торговцев. Пригласи ее!
        - Ей же нельзя покидать пекарню.
        - А с тобой можно. Уман же велел тебе приглядывать за ней. Вытребуй разрешение у него, видишь, он вроде добрый. Велел приглядывать? Вот и приглядывай. Значит, пройтись с тобой можно будет. Давай, Джо, действуй!
        Глава 30. Под сенью яблонь
        День истекал соком спелого яблока. Солнце над крышами летело янтарной смолой, легко касаясь разноцветных флюгеров, едва уловимо вращаемых теплым ветром. Лето иссякало песком сквозь пальцы, и на полях полным ходом шли работы, к которым посменно привлекались труженики с фабрик и артели ремесленников из мастерских. Вермело не мог себе позволить, чтобы даже малая толика посеянных злаков и созревших плодов пропала, сгнила или стала добычей птиц и грызунов. Не разрешалось и людям без дела проникать в огражденные заборами сады.
        - Ты уверен, Джо, что это хорошая идея? - спрашивал Ли в мансарде, завязывая перед зеркалом новое лиловое жабо.
        - Ты же сказал вчера действовать. Вот я и действую. Разрешение от Умана получено, - лукаво поддел Джоэл.
        - Да, но сады… Это ведь запретная территория.
        - В честь праздника для меня станет разрешенной. Что я покажу Джолин на ярмарке такого, что она не видела?
        - Ну, гадалок, например. Хотя дело-то твое, не мне указывать. Ладно, дружище, ты прав: действуй! - с душой сказал Ли, хлопая напарника по плечу. - А я и сам повеселюсь.
        - Пойдем на ярмарку с тобой осенью, - пообещал Джоэл.
        Праздник Сбора Урожая отмечался в Вермело два раза: перед началом работ и по завершению - в конце лета и в середине осени. По древним традициям считалось, что первые народные гуляния приносят извинения земле за то, что люди намерены притронуться к ее богатствам. Завершающие осенние торжества означали великую благодарность природе за то, что позволила собрать ее дары. И хотя в Вермело больше не верили в старинные обряды и сбор урожая начинали по мере созревания тех или иных плодов и злаков, но ярмарочные гуляния в Квартале Торговцев оставались одной из немногих радостей обычно угрюмых горожан.
        Джоэл не участвовал в сборе урожая как охотник, хотя молодняк из академии отправляли наряду с рабочими. Зато опытным следователям полагались некоторые привилегии, которыми и хотелось воспользоваться.
        «Вот и пекарня!» - думал Джоэл, когда неторопливо повернул на Королевскую Улицу. Он радовался, что теперь это строение не будит безотчетной ненависти и бессильной злобы, не нависает неразгаданной тайной. Теперь даже в Ловцах Снов не возникали омерзительные монстры. Хотелось верить, что половина из этих смутных образов принадлежала Зерефу Мару и его жене. Так взывала к отмщению и справедливости их нечистая совесть, о которой чета позабыла. Хотя часть кошмаров неизбежно относилась к беспокойным снам Джолин, но ныне образы химер померкли, истончились до смутных очертаний и едва ли могли кого-то устрашить.
        Все возвращалось на свои места. Вещи, которые не должны пугать, больше не несли опасности: из пекарни доносился только чарующий аромат свежей выпечки. И Джоэл шел на него, как на верный ориентир, зеленой маяк светлой надежды.
        - Джоэл!
        Джолин встретила в дверях, и на губах ее играла улыбка. Она больше не напоминала осунувшуюся мумию, испитую усталостью непосильной работы и отчаянием заключенного. Теперь никто не дал бы ей больше ее реального возраста - двадцать пять лет, прекрасное время, расцвет молодости, по которому Джоэл порой скучал. Джолин же пришлось испытать в это благодатное время самые тяжелые испытания в своей жизни, и хотелось верить, что все они остались в прошлом. Теперь она улыбалась, почти как Ли - солнечно, ярко, совсем не таясь.
        - Что же ты? Заходи! - беззаботно позвала она, и на щеках ее появились милые ямочки, к которым невольно потянулась рука Джоэла. Он дотронулся до ее лица мимолетно и привычно, хотя еще совсем недавно этот жест казался опасным, запретным. Теперь же в нем запечатлелась лишь их взаимная теплота.
        - Привет, Джолин, здравствуй, дорогая моя, - прошептал Джоэл, целуя пахнущие мукой пальцы Джолин. Медленно, каждый поочередно, ведь никто не торопил.
        Он и не догадывался, как приятно никуда не бежать, не стремиться ухватить хотя бы минуту покоя и безмятежной радости. Раньше даже нежность он позволял себе урывками, в коротких перерывах между бесконечными заданиями. Но верно сказал Ли: иногда следовало просто отдохнуть, не красть время у собственной безумной жизни, а наслаждаться его медленным течением, не опасаясь, что сигнал с башни в любой момент сметет малейшие спокойствие.
        - Джо, почему ты так загадочно улыбаешься? - спросила Джолин, снимая белый фартук и вешая его на спинку стула. Теперь она сменила убогую серую робу на очаровательное бирюзовое платье, которое невероятно подходило к ее синим глазам. После освобождения от гнета Зерефа они наконец обрели искрящийся блеск, как сапфиры, очищенные от пыли.
        - Да так, тобой любуюсь, - отозвался Джоэл, снимая сапоги, чтобы не натоптать на чисто вымытом полу. Став единоличной хозяйкой дома, Джолин поддерживала порядок лучше пекаря и его жены вместе взятых. Заговорщиков, похоже, ничуть не интересовало собственное дело, служившее лишь прикрытием. Джолин же всеми силами наводила красоту: расставляла цветы и горшочки с земляникой на подоконниках, вешала свежие занавески, просила как-нибудь помочь с побелкой фасада и ремонтом сгоревшего чердака.
        - Будешь чай?
        - Только пообедал. Точнее, позавтракал, - соврал Джоэл, не желая ничем обременять Джолин.
        Она и так продолжала трудиться, пока ее едва ли не каждый день возили в Цитадель и задавали неприятные вопросы. Джоэла не пускали, не позволяли поддержать, успокоить, согреть. Только потом, когда все заканчивалось, Джолин тихонько плакала на его плече, доверчиво терлась лбом, как ребенок, словно молила спрятать от всего мира и больше никому не отдавать, не позволять делать больно. И Джоэл понимал, что еще не время чего-то просить. Они оба пережили слишком много боли. В такие дни он просто гладил ее по волосам и шептал бессмысленные слова успокоения, убеждая, что все закончилось.
        - Лгун, - беззлобно рассмеялась Джолин. - Пообедал он. Вижу ведь, что нет. Взял бы хоть пирог с луком или рыбой.
        - Да есть я что ли пришел? Давай лучше посидим, поговорим или помолчим, - ответил Джоэл, и они расположились на новой софе возле лестницы, украшенной пестрым покрывалом.
        В пекарне после ареста Зерефа Мара почти не осталось целой мебели, но Джоэл и Ли быстро все починили да еще новой притащили. Теперь у Джолин в спальне появилась не только мягкая перина, но и чудесное кресло-качалка, полученное от каких-то знакомых неутомимого Мио.
        Джоэл отказался ставить это чудо инженерной мысли в мансарде. Качалки означали для него нечто созвучное немощности и ветхости. Зато Джолин ничуть не смотрелась старухой, когда после рабочего дня сидела у окна и задумчиво покачивалась, листая томик стихов, которые ей щедро поставлял Ли из библиотеки и личной коллекции. Джоэл же открыл великую радость созерцательного покоя в те минуты, когда просто сидел напротив любимой, наблюдая, как она перелистывает страницы тонкими пальчиками. Ли никогда не читал стихи именно так, полушепотом, без театральности, но не менее искренне. Только Джоэл просил Ли не приносить грустные стихи, потому что Джолин могла незаметно для себя заплакать над слишком печальными строчками.
        - Хочешь, я подарю тебе канарейку? Чтобы ты пела, как в тот день, когда мы встретились, - спросил Джоэл.
        - Не очень-то я умею петь, - смутилась Джолин.
        Яркое солнце сочилось сквозь чистые окна, отчего волосы возлюбленной золотились, переливаясь, и сама она напоминала маленькую пригожую птичку, которая избавилась от мучителя, но пока не от клетки. Хотя в этот особый день часть правил для них не действовала.
        - А у меня для тебя сюрприз, - сказал Джоэл, на что Джолин вопросительно захлопала ресницами. Она не привыкла к приятным сюрпризам, не привыкла, что это слово произносят со смехом и предвкушением. Он, впрочем, тоже любую неожиданность связывал с потрясением. Но не теперь: Джоэл вынул из внутреннего кармана сизого жилета небольшую полоску бумаги с крупным росчерком Умана Тенеба.
        - Что это? - удивилась Джолин, для нее все документы с этой подписью не несли ничего веселого.
        - Твое разрешение выйти отсюда на целый день! - громко возвестил Джоэл, вскочив с места.
        - Джо… Неужели? - ахнула Джолин и захлопала в ладоши. - Неужели это взаправду? Неужели не сон? Мне сейчас стали сниться такие сладкие сны, неужели это не один из них?
        - Не сон, мы пойдем на ярмарку в Квартале Торговцев. Если ты, конечно, захочешь.
        - Конечно, захочу! Я никогда не была на ярмарках! Да еще в честь Сбора Урожая, - жарко закивала Джолин. - Только… у меня ведь нет парадных платьев. Разве что шаль, но она черная. Как-то… мне неловко. Я совсем не знаю, как люди ходят на ярмарки.
        Джолин застыла посреди кухни, растерянно разглаживая несуществующие складочки на подоле юбки.
        - Ты и так прекрасна, - не покривил душой Джоэл. - Пойдем прямо сейчас, если у тебя нет срочных дел.
        - Только печь погасить. Сегодня можно обойтись и без пирожков. Утренняя партия уже ушла.
        - Я очень рад, что у пекарни есть клиенты.
        - Ой, какие клиенты, Джо, - отмахнулась Джолин, небрежно заправляя непослушные кудряшки за уши. - Это вашей Энн надо сказать спасибо: я ведь теперь для Академии Охотников делаю хлеб, иногда выпечку. И немножко для старых клиентов, настоящих. Они очень хорошие, не побоялись после дела с революционерами остаться. Но я сейчас, получается, больше служу Цитадели.
        «Вот как, а я даже не знал, что Энн тоже помогла Джолин», - подумал Джоэл. Выходило, он теперь был обязан всем друзьям за свое долгожданное счастье.
        - Пойдем? - сказал он, когда они вышли из пекарни. Джолин проверила, заперта ли дверь, и с удовольствием подхватила спутника под руку. Она ребячливо щурилась, как игривый котенок, но смеялась беззвучно, даже если шутки и нежные слова ей очень нравились. Кто-то накрепко отучил ее проявлять свои чувства явно, громко заявлять о себе. Кто-то требовал от нее оставаться безмолвной тенью. И Джоэлу хотелось, чтобы Джолин наконец обрела уверенность в себе и научилась по-настоящему радоваться, просто, без оглядки.
        - Пойдем, - ответила она. Дробно застучали каблучки изящных сапог, как капли фонтана, ударяющиеся о мостовую. Она плыла рядом, легкая, эфемерная, но одновременно теплая и земная. И улицы вокруг лучились радостью спокойного дня. Вермело не трубил надсадным воем бойни, и гомон голосов ныне означал лишь праздничное оживление.
        - У кого взять лучшую ткань?
        - Где сегодня подают лучший эль?
        - Правда ли, что твой сосед залез на столб и взял первый приз?
        Со всех сторон доносились обрывки разговоров, смех и стук колес. Город звучал, пел, изливался весельем, как будто не случалось потрясений, как будто кровь не текла по улицам каждую ночь. И Джоэлу хотелось верить, что и забастовки, и бунты, и эпидемия превращений прекратились навсегда. С ним рядом шла Джолин, а дома ждал Ли, их маленький мир застыл в безмятежности, точно повисший над бездной хрустальный шар с прекрасным садом.
        - Какой чудный день! - воскликнула Джолин, щурясь на ярком свете, но подставляя лицо теплому ветру, вдыхая его полной грудью, как будто ее освободили от оков. Подарили бесценное право дышать без давящих цепей узника.
        - Прекрасный, и ты прекрасна, - вторил ей Джоэл, пока они медленно рука об руку шли к Торговому Кварталу.
        Отрадный зной шмелиным бархатом роился на ветвях деревьев и кустов. И два сердца, плывущие сквозь марево отогретой покоем природы, забились в сладостном единстве, как будто исчерпалось разделенье в горниле первозданного бытия. День был вечностью и оправданьем - всепрощающей силой любви.
        - Это ярмарка? - спрашивала Джолин, видя коробейников, одетых в смешные маскарадные наряды.
        - Нет, милая, это просто торговцы, - объяснял Джоэл, поражаясь, что Джолин никогда не отпускали на праздники. Вероятно, жестокий Зереф Мар запирал ее в пекарне, а сам шел развлекаться. К счастью или к сожалению, но свои темные тайны он унес с собой в могилу, точнее, на свалку за стеной.
        - Это и есть ярмарка? - вновь удивлялась Джолин, оглядываясь по сторонам. Весь город в праздничный день преображался, прихорашивался, как старая модница. Даже облезлая штукатурка смотрелась приятнее, когда на подоконниках распахнутых окон алели яркие цветы. К тому же, Торговый Квартал всегда славился достатком и опрятностью.
        - Нет, ярмарка возле озера Осентро, - улыбнулся Джоэл.
        Водоем отделял торговый район от Квартала Богачей, вокруг него раскинулись сады, снабжавшие особняки свежими фруктами. А по зеркально гладкой поверхности скользили маленькие лодочки. В честь ярмарки не рыбацкие, а прогулочные. Наряженные пары и целые семьи разноцветными точками плавно двигались среди искрящейся ряби, которую сонно создавал теплый ветер. Не верилось, что, возможно, ночью кто-то из этих счастливых веселящихся людей обратится в ужасного монстра. Джоэл одергивал себя, заставлял забыть, как забывал обо всем Ли накануне. И душу наполняло блаженное спокойствие.
        - Видишь шатры? - указал он на противоположный берег озера. - Вот там и есть ярмарка. А пока… покатаемся на лодке?
        Джолин застыла у кромки воды, вдыхая пропитанную запахом тины и кувшинок свежесть. Маленькие волны набегали на разноцветную гальку, дотрагивались до подола бирюзовой юбки. Джолин неуверенно рассматривала свое отражение в мутном зеркале ила и водорослей. На мгновение лицо ее омрачила усталая тень невероятной потерянности, словно она забыла собственное имя или преобразилась в иного человека. Словно не узнавала себя.
        - Да, конечно! Как скажешь, - встрепенулась и оживилась она после минутного замешательства. - Ой, там утки, утята! Смотри, какие хорошенькие!
        Она дотронулась до плеча Джоэла и указала на прибрежные камыши, где сидели водоплавающие птицы.
        - Да, вижу. Подросли уже.
        - Да-да, в начале лета они совсем маленькие. Вот бы посмотреть на следующий год.
        - Конечно, посмотрим.
        Не хотелось напоминать, что, скорее всего, этих уток в скором времени поймают и подадут на стол в одном из имений. Впрочем, вопрос справедливости поедания животных никого не занимал, ведь сомны порой пожирали людей. Стоило ли считать это каннибализмом, если монстры раньше сами были людьми? Джоэл снова корил себя за непрошеные мысли и дилеммы. Но их с Джолин даже в самый радостный день неуловимо пронзали ужасом совершенно безобидные на вид вещи. Не стоило! Просто утята резвились в камышах, просто люди отмечали праздник. Не более того. Смутные образы искалеченных душ - пустое.
        - Пойдем к причалу, - увлек возлюбленную за собой Джоэл. И они подошли к небольшому сараю с лодками, где их встретил добродушный старик.
        - Господин охотник! - приветствовал тот.
        - Вы знаете меня? - вздрогнул Джоэл.
        - Как не знать, вы избавили нас от Легендарного Сомна, - кивнул старик. - Для вас и вашей очаровательной спутницы скидка пятьдесят процентов на лодки. Ничего не жалко.
        - Спасибо.
        Джоэл расплатился, старик спустил на воду одну из небольших деревянных лодочек, вдел весла в уключины и радушно пригласил:
        - Прошу. Катайтесь полчаса, потом можете причалить к тому берегу, оставите моему напарнику лодку, а сами пойдете на ярмарку.
        - Отлично, - кивнул Джоэл. - Так мы и хотели.
        Он не помнил, когда по-настоящему отмечал праздник Сбора Урожая. Последние годы к нему наведывался Ли, они оставались вдвоем и, в целом, больше ничего не требовалось - немного выпить и расслабиться. Порой народные гулянья выпадали на день их дежурства и тогда праздник превращался в тяжелую работу, потому что не все горожане успевали вернуться домой до установленного сигнала, кто-то противозаконно напивался и засыпал на улицах. Приходилось то тащить кого-то под арест, то в обход устава милосердно доставлять до дома. А порой немедленно убивать обратившихся. Неизбежность, о которой вновь не хотелось думать. Не в этот день, не в компании возлюбленной.
        - Джо, а тебе не тяжело будет грести? - забеспокоилась Джолин, когда они сели в лодку, но тут же осеклась, виновато прижав ладонь ко рту. Джоэл нервно сжал кулаки, но тут же успокоился. От Джолин и Ли такое беспокойство не звучало обидным напоминанием о слабости или утрате ловкости. Они, все трое, искренне беспокоились друг о друге.
        - Нет, уже все отлично. Но, если хочешь, дам и тебе весла, - улыбнулся Джоэл, пока старик отвязывал веревку.
        - Давай по очереди? Так веселее! Я хочу попробовать! У меня ведь сильные руки, сам понимаешь, - виновато рассмеялась Джолин, показывая ладони.
        У них обоих и правда были сильные руки, покрытые мозолями и шрамами. И это то ли пугало, то ли восхищало. Джоэл не знал, он любовался Джолин целиком. Облаченная в бирюзовое платье, как в синеву неба, в свете солнца, а не в полумраке пекарни, она выглядела сказочной принцессой, спасенной из башни. Хотелось верить, что все драконы наконец-то повержены. А Змей за стеной… Оставался неизбежным злом. Прожили как-то двести лет под его неусыпным взглядом, значит, могли бы прожить и еще двести. А на век Джоэла, возможно, и хватило потрясений.
        Впервые он задумался о том, что не обязан становиться героем всего Вермело второй или третий раз. Он освободил Джолин и фактически предотвратил революцию. Мирный праздничный город намекал всем видом, что не намерен в ближайшее время гибнуть.
        - А это и правда весело! - задорно улыбалась Джолин, пробуя грести, когда они вышли на середину озера. - Ой, Джо, я так хочу все-все попробовать. Мне кажется, я ничего не знаю в этой жизни.
        Весла хлопали по воде, поднимая множество радужных брызг. Лодка кружилась на месте, и Джоэлу пришлось объяснять, как управляться с ней.
        - Попробуешь, я тебе обещаю, - отвечал он, ловя себя на мысли, что сам уже долгое время не предавался обычным человеческим развлечениям. Когда же они причалили к берегу, их встретил гулкий шум разноцветных шатров, раскинутых на небольшой площади.
        - Это и есть акробаты? Ого! Неужели люди так умеют? - дивилась Джолин, легко выпорхнув из лодки, которую канат вновь притачал к деревянным столбикам причала. Замерли весла, и сама лодка будто исчезла, застыла неподвижностью молчания и бездействия, когда ее покинул и Джоэл, тяжело опираясь на правую ногу, которая слегка затекла в тесноте узких бортов и лавочек.
        - Да, это и есть акробаты. Ты их никогда не видела?
        - Никогда, - помотала головой Джолин, взметнув светлые кудри. Без чепца она смотрелась куда красивее, чем прежде. Да и без испуганной бледности, дополненной темными кругами под глазами. На ярком солнце спелыми яблоками выделялся румянец на ее округлившихся щеках. Легко ступали маленькие ноги по доскам причала.
        - Пойдем поближе, - предложил Джоэл. На площади ловкие циркачи закручивались узлом, жонглировали кто шарами, кто булавами. Веселый клоун развлекал всех безмолвными гримасами.
        Канатоходцев же в Вермело запрещали представители Цитадели, потому что бесстрашные артисты порой срывались, превращая праздник в потрясение, способное сказаться на снах. Все опасные развлечения строго пресекались. Но на этой ярмарке труппа нашла возможность обойти запрет: худенькая девочка в непристойно облегающем трико балансировала на тонкой проволоке, натянутой на уровне человеческого роста. Под канатом расстелили солому и при необходимости циркачку поймал бы дородный детина, который с гордым видом поднимал рядом тяжести на радость восторженной публике.
        «Вот на что свою силу тратит? - посетовал Джоэл. - Зачем? Мог бы в Цитадели двуручным мечом одной рукой управляться с таким-то ростом. Хотя не каждому по душе убивать чудовищ. Людей…»
        - Как интересно! Неужели кто-то так умеет? Глазам своим не верю! - поражалась Джолин, наблюдая за прыжками на канате. - Вот так я точно не научусь.
        - На канате я тоже не научусь. Вот Ли, наверное, мог бы, - отозвался Джоэл, но задумался, насколько уместно на свидании с Джолин упоминать Ли. Но никакая тень не омрачила ее нежное радостное лицо. В этот день со всем ее изумлением и громкими возгласами она представала наивной маленькой девочкой, и Джоэл ощущал себя в ответе за ее благополучие. Впрочем, как и всегда. Практически с первой встречи он мечтал увидеть ее такой, оживленной и спокойной.
        - Ой, смотри, это же мои булочки, - кинулась к ближайшему пестрому шатру с едой Джолин, рассматривая товар на прилавке. В плетеных корзинах и впрямь переливалась свежая выпечка, а продавец громко зазывал проголодавшихся горожан.
        - Их перепродают, ничего тебе не отчисляя? - недовольно фыркнул Джоэл.
        - Вроде бы отчисляют что-то. Все честно, - пожала плечами Джолин. - Но пойдем, не хочу, чтобы меня узнали. О, а там что за шатер?
        Она указала на невысокое конусовидное сооружение у края ярмарочного городка. Лиловая ткань колыхалась на ветру, приподнимая полы входа.
        - «Предсказание судьбы», - прочитал вывеску Джоэл. - Обычная забава народных гуляний. Странно, что еще не запретили.
        - Почему? - спросила Джолин.
        - Понимаешь ли… - замялся Джоэл. - Иногда людям предсказывают что-то плохое, а они верят и сами себя убеждают, что оно должно случиться. И оно случается.
        - А если просто сбывается предсказание? - потупилась Джолин, невольно сцепив опущенные руки в замок.
        - Никто не может видеть будущее. Это научный факт, - отмел все сомнения Джоэл.
        - И все-таки я хочу посмотреть. Можно?
        - Ох, ну как тебе отказать. Только пойдем вместе.
        Безотчетные опасения зашевелились ядовитыми змеями в беспокойном подсознании, словно задели старую рану. Вместо уверенности в правоте собственных слов разом всколыхнулись все сны: Каменный Ворон, зеленый маяк, Разрушающие, Змей и темная воронка, выпивающая безвинные души. Узнавать свою судьбу от какого-то шарлатана не хотелось: Джоэл боялся, что вновь столкнется с мистическими совпадениями.
        И не ошибся - стоило войти, как он оцепенел в исступленной ярости страшного узнавания. Перед ним за низким столиком в свете масляной лампы сидела старуха в черной шали. Бледная, с исхудавшим лицом, совершенно неподвижная.
        «Попалась! Ну все, теперь ты точно никуда не уйдешь. Я либо узнаю правду о тебе, либо арестую без вопросов», - подумал Джоэл, заслоняя собой Джолин. Гадалка же, абсолютно безучастная с виду, будто восковая, внезапно оживилась, как разбуженная ворона. Взметнулись полы ее одеяния, зашевелились складки шали, как темные крылья.
        - Проходите-проходите, - просипела она. - Расскажу вашу судьбу.
        Джолин застыла на пороге, выглядывая из-за плеча Джоэла, но вдруг решительно подошла к старухе и, нахмурившись, спросила:
        - Так что ты знаешь?
        - Все-е-е! Судьбы всех живущих! Кроме своей собственной, - сипло рассмеялась гадалка.
        - Ты предупреждаешь их об опасностях? - поинтересовалась Джолин, вздрагивая. Неподвижный пытливый взгляд старухи пугал и гипнотизировал, как взор змеи.
        - Предупреждаю, но иносказательно. Нельзя вмешиваться в судьбу мира… - кивнула гадалка, и в бесцветном голосе проступила вполне искренняя скорбь. Будто ее бредни и правда могли кого-то спасти.
        - Предскажи что-нибудь и мне, - решительно подошел вплотную к столу Джоэл.
        - Джоэл… Джоэл… Я уже сотни раз говорила тебе, но послушай же еще раз. Джоэл, смерть смотрит на тебя сквозь закрытые веки.
        - Это я и так знаю, - ожесточенно отозвался он.
        - Ты не хочешь знать, кто носит фарфоровую маску! - крикнула ему прямо в лицо старуха, внезапно вскочив с места и опрокидывая стол. Она с небывалой прытью вылетела с противоположной стороны от входа, вспоров чем-то ткань. Ножом? Когтистой лапой монстра? Показалось, что именно под ее личной скрывался все это время Легендарный Сомн.
        - Стой! - прорычал Джоэл, кидаясь следом и утягивая за собой Джолин, потому что крошечная палатка волей неведомых сил начала стремительно складываться. Треснули хлипкие опоры, смялись ткани, потухла масляная лампа. На счастье ярмарочного городка не случилось пожара. Вскоре от маленького шатра осталась только куча поблекшего тряпья.
        Джоэл и Джолин потерянно моргали на ярком солнце, оглядываясь по сторонам. Пестрая толпа веселилась, солдаты гарнизона смотрели за порядком, неторопливо прохаживаясь между палаток. Никто из них не выглядел встревоженным или подозрительным, они никого не пытались ловить или задерживать. Старуха пропала бесследно. Снова! Джоэла разрывала бессильная ярость.
        - Исчезла, - потерянно пробормотала Джолин.
        - О, какая - ик - встреча - ик… господин охотник! Дру-у-ужбан! - донесся гнусавый хриплый голос.
        К ним с распростертыми объятиями шел нетвердой походкой старый бродяга с колесной лирой. Пьянчуга Биф не только умудрился попасть на ярмарку, но и, похоже, что-то заработал своей нестройной игрой на диковинном инструменте. По крайней мере, на какие-то деньги он уже успел порядком набраться. Но на новую одежду и основательную помывку у него, разумеется, не хватало. И несло от бродяги не лучше, чем от помойной кучи.
        - Какие у тебя друзья интересные, - поддела Джолин, поморщившись.
        - Биф! Тебя не хватало… - едва сдерживался от тирады крепких ругательств Джоэл. - Ты не видел старуху?
        - Какую? Старуху нет, а вот прекрасную даму видел, и прямо рядом с тобой, - сально улыбаясь, ухмыльнулся Биф, подходя ближе. Джоэл и Джолин инстинктивно отступили, уклоняясь от возможных объятий нежданного «друга».
        - Старуху, пьяная твоя башка! В черной шали! Вылетела из шатра. Только что! Только что! - нервно гаркнул Джоэл. Покой безмятежного дня был порушен до основания.
        - Мало ли старух вылетает… села в ступу и улетела, - понес полную околесицу Биф. К счастью, он понял, что ему не рады. Но чтобы отделаться от внимания «приятеля», пришлось кинуть ему пару мелких монет. Большего он и не просил, довольно крякнул и удалился к ближайшему шатру, где разливали медовуху. Правда, вскоре его погнали солдаты гарнизона, возмутившись, что какие-то бродяги нагло шатаются посреди бела дня в приличном квартале.
        - Убирайся в трущобы, тварь! - отвешивая пинки пьянице, кричал молодой солдат. Джоэлу сделалось даже немного жаль Бифа, впрочем, все его мысли занимала пропавшая старуха в черной шали. И почему-то пугала именно шаль, в такую же была облачена и погибшая за стеной Грета, как будто эта деталь объединяла их. Но чем? Такая же шаль была и у Джолин. Возможно, она служила каким-то символом для революционеров, о котором никто не подозревал.
        - Джолин, мы же оба видели старуху? - спросил Джоэл, уже не первый раз сомневаясь в собственной нормальности. Он чувствовал, что именно так и закончится их визит к гадалке и испортит приятное впечатление от ярмарки.
        - Оба, - кивнула Джолин.
        - Странно, очень странно.
        - Может, все это трюк? На ярмарке много ловкачей. Может, у нее там люк был, - пыталась объяснить Джолин.
        - И в чем веселье этого трюка? Что за развлечение? - недоумевал Джоэл. - Если это трюк, то у этой старухи он затянулся. Она как будто преследует меня.
        - Может быть, она пытается предупредить тебя о чем-то? - забеспокоилась Джолин. Похоже, она верила в различные суеверия и полузапрещенные бредни.
        - Старая шарлатанка? Скорее уж, свести с ума. По чьему-нибудь заказу, - искал логические доводы Джоэл. Разумеется, в бесследное исчезновение он не верил, а вот сопоставленные факты насчет шалей натолкнули на мысли, что так ему мстят уцелевшие революционеры. Значит, старуха наверняка представляла опасность. Или же просто стремилась пошатнуть и без того нестабильную с некоторых пор психику Джоэла. Так или иначе, она исчезла, сбежала, испарилась - кто ее разберет. Джоэл всегда носил с собой короткий нож и в случае опасности сумел бы защитить Джолин, поэтому они оба попытались забыть о происшествии.
        - Хочешь яблоки? Первый урожай, только собрали, - предложил Джоэл через некоторое время, подходя к одному из шатров.
        - Да, конечно, - куда тише, чем недавно, ответила Джолин. Она дрожала и хмурилась, словно безуспешно стремясь отогнать от себя мрачную тень. Но ведь гадалка ничего ей не сказала! И только это успокаивало Джоэла. Теперь он считал, что обязан приложить все усилия, чтобы любимая забыла странное происшествие.
        Вскоре они уже спокойной наслаждались вкусом и ароматом яблок, запивая их свежим виноградным соком. Светлая мякоть окислялась и темнела на воздухе, освобожденная от защиты тугой кожуры.
        - Джолин, может быть, пойдем в яблоневые сады? Подальше от этого балагана, - предложил Джоэл, когда они в неловком молчании стояли на берегу озера Осентро. Прозрачная гладь больше не поражала своей чистотой, а солнечные искры заставляли вспомнить, что вместо древнего светила Вермело озаряет лишь Желтый Глаз проклятого Змея.
        - Мы пойдем в Квартал Садов? - спросила Джолин, глядя на мелких рыбок, которые носились у поверхности.
        - А хочешь… дальше? В самые фруктовые рощи! - предложил Джоэл, как изначально и хотел. - Возьмем рикшу или упряжку. И понесемся быстрее ветра.
        - Что ты задумал, Джо, - вновь заулыбалась Джолин. - Но я верю тебе. Пойдем. Я пойду с тобой, куда угодно.
        Джоэл считал, что не заслужил такого доверия, ведь Джолин помогла Цитадели не меньше него, когда наконец-то решилась рассказать всю правду. И наградой ей стали вечные допросы, а вместо долгожданной свободы - один сладкий день новых впечатлений. И тот едва не испортила безумная гадалка.
        Из-за нее ярмарка потеряла все цвета, поэтом они ушли, поймав охочего до выгоды рикшу. Джоэл даже удивился, что не их окосевшего рыжего знакомого. Но, похоже, парнишка в этот день возил других клиентов. Они же с Джолин понеслись по спокойным улицам в прекрасном черном лакированном экипаже на двоих, как настоящие господа.
        - Никогда не каталась на таких повозках, - гладя округлый подлокотник, продолжала удивляться Джолин. И вновь потекли их умиротворяющие разговоры ни о чем. Если кто-то и намеревался испортить им этот день гадкими выходками, он бы ни за что не догадался, куда отправился Джоэл со своей избранницей.
        - Ты правда привел меня в сады? - удивилась Джолин, когда они остановились у высокой витой решетки, за которой простирались чарующие кущи плодовых деревьев.
        Мягко шелестела листва, и никто не тревожил ее покой в этот день. Стояли наполненные корзины, но работники в честь праздника покинули сады. Фруктовые рощи примыкали к стене, тянулись вдоль нее на юге Вермело, но при этом оставались величайшим сокровищем, которое уцелело от прошлого мира. Без горных пастбищ и садов город просто не выжил бы. Потому рощу оберегали, как драгоценность, не допуская посторонних без необходимости. За деревьями трепетно ухаживали садовники, но и они теперь веселились где-то на ярмарке. Меж яблонь прозрачной вуалью колыхалась тишина.
        - Да, как и обещал, - кивнул Джоэл.
        - Обычным людям сюда запрещено входить, - поежилась Джолин, глядя на будку сторожа у ворот. - Только для сбора урожая по распоряжению властей.
        - Охотникам можно. Нас часто убивают, поэтому дают некоторые привилегии, - вполголоса отозвался Джоэл. И они вошли, приоткрывая скрипучую калитку и затворяя ее за собой. Сторож даже не спросил, кто идет, Джоэл предупредил его заранее.
        Джолин медленно шествовала по мягкой траве, вскоре она сняла обувь и с блаженной улыбкой ступила на землю босыми ногами.
        «И здесь шрамы! Неужели все это дело рук Зерефа?» - ужаснулся Джоэл, глядя на маленькие стопы и тонкие лодыжки Джолин. Их исполосовали отметины, словно от хлыста, и пятна старых ожогов, будто кто-то прикладывал к бледной тонкой коже раскаленную кочергу.
        - Яблоки! Настоящие! На ветках! - подбежала к одному из деревьев Джолин.
        - Что же тебя так удивляет? - вскинул брови Джоэл. - Вы разве в пирожки их не добавляли?
        - Добавляли. Но я не ела никогда… мне не давали, - потупилась Джолин. - И я не видела, как они растут. Так много, рядом… Я пробовала несколько раз контрабандные. И вот сегодня на ярмарке. А еще… в детстве.
        Она запнулась, ссутулилась, и в глазах ее блеснули слезы. Джоэл опешил, ощущая, как мягкая трава под подошвами сапог превращается в бездонную пропасть. Земля разверзалась, предупреждения и факты сливались черным смерчем новых сомнений. Джолин до сих пор слишком мало рассказала о себе.
        - Ты выросла в богатых районах. Не в трущобах, - глухо констатировал Джоэл, застыв немного поодаль. Джолин же прильнула к яблоне и словно бы искала под сенью ветвей защиты от горькой правды.
        - Все в прошлом. Я та, кто я есть, - прошептала она, отворачиваясь.
        - Джолин… Знала бы ты, как пугаешь меня этими тайнами, - подошел к ней Джоэл и взял ее руку в свою, умоляя не прятаться, не скрываться снова, чтобы не посеять губительного непонимания.
        - Я сама их боюсь. Но… пока не могу рассказать. Это слишком… больно!
        «Хватит, Джо, ты не на задании, - заглушил профессиональное любопытство Джоэл. - Она и так пережила слишком много унижений и страданий. Со временем она все расскажет. Да, время еще есть. Все время вечности».
        - Джо! Заставь меня забыть о боли! Пожалуйста! - воскликнула Джолин и потянулась к нему всем телом, трепетная, жаждущая успокоения и любви. А что изменила бы горькая правда? Заставила бы вскрыть старые раны души? Для чего? С какой целью? Все цели терялись под сенью яблонь в этот солнечный день, все плыло в неге сладкого аромата, и из звуков мира остались лишь глухие удары о землю переспелых плодов.
        Джоэл ответил на жадный, но словно бы неуверенный поцелуй Джолин. Они и так слишком долго сдерживались, слишком долго он искал случай поговорить с ней, спросить, готова ли она принять его любовь. А все оказалось намного проще. Яблоневый сад стал их домом, а ложем - мягкая трава.
        - Джолин, - выдохнул Джоэл, когда понял, что они лежат рядом, свиваясь в долгих страстных объятьях и поцелуях. Но все же что-то останавливало, мучило Джолин.
        Она была не опытной, а измученной чужой грязной нелюбовью. От первого прикосновения к оголенными грудям, показавшимся в расстегнутом вырезе бирюзового платья, она вздрогнула и покраснела. Затем она покорно легла на спину и потянулась к юбке, зажмуриваясь, как от ожидания удара.
        - Все в порядке. Что с тобой? - ласково прошептал Джоэл и осторожно поцеловал ее в шею, затем спустился чуть ниже, нежно провел ладонью вдоль талии, но она не шевелилась, не позволяла понять, нравятся ли ей эти прикосновения. Тело ее дрожало, как и нервно сжаты губы.
        - Если ты не хочешь, ничего не будет. Мы… мы можем прекратить. Одно твое слово, - суетливо забормотал Джоэл, хотя опасался отказа. Не в этот миг! Возбуждение захлестывало жаркой волной, он слишком долго ждал этого мгновения, этого свидания. И едва сдерживался. Джолин же открыла глаза, посмотрела на его лицо и словно бы освободилась от призраков прошлого. Она потянулась навстречу, обвивая руками шею и жарко целуя.
        - Продолжай! Я хочу, чтобы отныне это было только с тобой! Я твоя, Джо… Твоя! Только твоя! Хочу быть твоей!
        Голос ее срывался на сбивчивый шепот, на щеках выступал яркий румянец, а Джоэл больше не сдерживал себя. Они оба слишком устали думать о приличиях и вести сложную игру недомолвок. Теперь все решилось, они хотели принадлежать друг другу под сенью яблонь, чьи ветви тяжелели спелыми плодами. Сладкий сок раздавленной падалицы пачкал расстегнутую смятую одежду. Но они уже ничего не замечали, перекатываясь по мягкой траве, сливаясь единым колышущимся существом, как первые люди.
        - Джо… Как же с тобой хорошо! - сладостно вздохнула Джолин.
        - И с тобой, Джолин…
        - Мне никогда еще не было так хорошо.
        Она уткнулась ему в шею и заплакала, сбивчиво шепча:
        - Я думала, это бывает как благодарность, как… необходимость. Но это может быть так… прекрасно!
        Он обнял ее, его любимую Джолин, мысленно проклиная всех, кто так искалечил ее. Всех, кто заставил поверить, что невозможно получать наслаждение от страстного соития в любви. Теперь эта страшная иллюзия, похоже, разрушилась.
        Джолин не притворялась и не подделывала возглас непривычного упоения, когда они достигли пика. В тот миг она напоминала неведомую птицу в вольном полете, что, раскинув крылья, оглашает небосвод таинственным клекотом. И они оба на короткие мгновения точно оказались в невесомости.
        - Джолин. Как думаешь, охотник имеет право любить? - спросил Джоэл, мягко поглаживая ее оголенное бедро, слегка прикрытое сбитой набок юбкой.
        - Все имеют право любить, - ответила она. - Порой мне кажется, что от неумения любить людей и покарал Хаос.
        - Говоришь, как проповедник из Айгрежи, - удивился Джоэл. Джолин на миг вздрогнула, но тепло улыбнулась и поцеловала Джоэла. Больше не хотелось ее ни о чем спрашивать. Слова теряли значение и смысл, сливаясь с шелестом яблонь.

* * *
        Весь день Джоэл провел с Джолин. И лишь под вечер они отправились обратно в пекарню. Джоэл пообещал вернуться на следующее утро, но на ночь не остался, не имел права, хотя очень хотел. Но в мансарде его ждал не менее дорогой сердцу человек. И чем ближе он подходил к своему дому, тем сильнее становилась безотчетная тревога.
        - Привет, Ли, как… прошел день? - начал он, видя, как напарник собирается.
        - Думаю, менее весело, чем у тебя, - сдержанно ответил Ли. - Утром поспал, потом немножко повеселился на ярмарке, вас не встретил. А сейчас мне уже пора собираться на дежурство. Что, ты и забыл уже, что есть у нас такая работа?
        Каждое слово жгло, как капля яда. Джоэл не понимал, что меж ними изменилось, если возлюбленный сам отправлял на свидание с Джолин.
        - Нет, не забыл, - растерянно отозвался Джоэл.
        - Ну, как она? - гадко ухмыльнувшись, спросил Ли.
        - Ревнуешь?
        - Ничуть.
        Короткие фразы втыкались иголками под ногти, как будто прошивая насквозь мятущиеся души. Выбор нависал топором палача. Похоже, Ли не столько ревновал, сколько безотчетно стремился самоустраниться. От любви, от желания сделать Джоэла по-настоящему счастливым. Боялся ли он общественного осуждения, считал ли все это время, что они поступают как-то неверно? Джоэл не ведал, знал точно одно - он не намерен выбирать.
        - Ты ревнуешь, Ли. Я же вижу.
        - Джо… Просто… Просто мы уже далеко не друзья. И давно. Ты мне очень дорог, - порывисто отворачиваясь к окну, ответил Ли. Он шумно сглотнул и поправил ворот лиловой рубашки, точно некая тень душила его призрачной рукой.
        - И ты мне дорог, - сказал Джоэл. Он подошел к Ли и слегка обнял за плечи.
        - Я верю. Но… Теперь у тебя появилась Джолин. И я вижу, что у вас все серьезно, - потерянно выдохнул Ли, приникая спиной к Джоэлу, точно убаюканный нежными объятиями. Хотелось, чтобы он поверил: ничего не изменилось, только стало лучше, проще. И никакие общественные устои не могли помешать им, раз уж так сложилась судьба. Внезапно Ли встрепенулся и вывернулся, сбрасывая приятную дремоту, стремясь вырваться, сбежать, уйти. Покинуть! Но Джоэл поймал его за руку и привлек к себе, тихо, но твердо говоря:
        - Знаешь, Ли, я долго об этом думал, и решил: почему у меня не может быть все серьезно с вами обоими?
        - То есть… между нами ничего не поменяется? - непонимающе уставившись на напарника, спросил Ли. В его глазах вновь зажигались медовые искорки надежды, плясали огоньками озорства.
        - Нет. Ни за что. Как все организовать, мы еще решим, - уверенно отозвался Джоэл.
        - Любишь ты все организовывать, - засомневался Ли. - А что на этот счет думает сама Джолин?
        - Пока не знаю. И это меня беспокоит, - осекся Джоэл, облизнув пересохшие губы.
        - Вдруг она поставит тебя перед выбором?
        - Она не так жестока. Я верю. Надо поговорить с ней.
        - А если она разболтает? Зачем нам лишние слухи в Квартале Ткачей?
        Ли вновь отошел к окну, нервно проводя по волосам, теребя переносицу, растирая уши, словно надеясь избавиться от непрошеной головной боли. Он не знал, куда себя деть, одежды собственного тела сделались малы для переполнявших его чувств.
        - Она почти ни с кем не разговаривает. И точно не будет болтать. Не бойся, Ли. Ли! Ли! Решено! - воскликнул Джоэл. - Завтра же мы пойдем куда-нибудь в тихое место втроем. И обо всем поговорим без лишних свидетелей и любопытных глаз.
        Перед уходом он крепко поцеловал любимого и пожелал ему удачи на дежурстве, а сам остался в мансарде. Сон не шел, в голове мелькали смутные образы. После долгого дня слегка дергало шрам на правой ноге, но больше пульсировало в висках от сомнений и тревог, которые то растворялись в воспоминаниях о неге и покое, то снова обжигали дурными предчувствиями. До безумия хотелось верить, что отныне все будет хорошо, все друг друга выслушают и поймут. И никакие старухи в черных шалях не испортят их неиссякаемую радость. Безусловно, им предстояло вместе преодолеть немало трудностей, но все они меркли при мысли, что и Джолин, и Ли будут рядом. Ради них Джоэл чувствовал себя способным повернуть вспять время и изменить сам ход вещей.
        Но тянущаяся ночь беспощадно велела ждать, и Джоэл просто ждал, глядя, как тени ползут по углам. Возможно, он продремал несколько часов, но в отсутствие Ли сон оказывался неспокойным, не хотелось думать, что любимый подвергает себя опасности где-то на улицах Вермело вместе с неопытным Мио. Но Джоэл успокаивался мыслью о том, что Ли уже взрослый охотник, прекрасный фехтовальщик и лучший бегун.
        А все чудовища давно повержены: Легендарный Сомн больше не появлялся на протяжении всего лета. Не означало ли это, что они все заслужили долгожданный благословенный покой размеренной жизни? Джоэл хотел бы верить, но что-то мешало, летело пернатой тенью Ловца Снов.
        Под утро он вновь пил кофе и грыз жесткие зерна вместе со свежими яблоками из рощи. Зеленые и красные, они разноцветными пятнами катались по тарелке, глухо ударяясь друг о друга, когда покачивался колченогий стол от того, что Джоэл нервно барабанил по нему пальцами, ожидая возвращения напарника.
        Вскоре тихо скрипнула дверь, беззвучно вошел Ли. Джоэл кинулся к нему, отчего-то опасаясь увидеть любимого израненным, в крови. Но выглядел он неплохо, не считая мрачной тревожной тени, залегшей у переносицы между бровей.
        - Ты здесь? - тихо спросил он.
        - А где же мне еще быть?
        - Ну… у нее, - пробормотал Ли.
        - Я еще раз повторю: между нами ничего не изменилось. Поспи, а потом… мы все расскажем Джолин. Если для нее это дико и немыслимо, она посчитает нас обоих неправильными. Понимаешь? Мы останемся вместе в любом случае, - отчетливо проговорил Джоэл, пристально глядя на Ли, который снял треуголку. Тень возле переносицы рассеялась, как и складочка между бровей. Он неуверенно улыбнулся, похоже, наконец по-настоящему услышав сказанное.
        - Значит, все по-прежнему?
        - Я всегда с тобой, Ли. Я буду с тобой везде и всегда, если ты меня не прогонишь. А теперь ложись и отдохни. Я буду стеречь твой сон, как и всегда.
        - Джо… - просиял Ли. Он наконец понял, что существует возможность не выбирать. Джоэл смутно догадывался: в этот самый миг он попирает все законы морали и нравственности Вермело. Но какое они имели значение для израненных душ, которые нашли друг друга в этом хаосе улиц и толп?
        - Джо, а куда мы пойдем? - спросил Ли, когда проснулся. В его Ловце Снов больше не запутывались гадкие кошмары, только иногда возникал туман, который Джоэл немедленно рассеивал, заставлял иссякнуть. Проклятое белое марево, где Ли боялся потерять Джоэла. Напрасно!
        - Отправимся во фруктовую рощу. Как ты и предлагал.
        - А, у вас с ней там все было, значит. Оригинально, - кивнул Ли, потягиваясь и умываясь.
        Выглядел он все равно подавленным и неуверенным. Джоэл разделял его тревогу и корил себя, что не поговорил с Джолин раньше. Возможно, они бы решили остаться друзьями. Впрочем, нежная страсть неизбежно влекла их друг к другу, и приятной теплотой заливалось тело при воспоминании о недавней близости.
        - Ну, что, постучишь что ли… У нее на сегодня-то есть разрешение от Умана на выход? - неуверенно пробормотал Ли, когда они стояли возле пекарни. Королевская Улица вновь превратилась в пугающее место волнений и тревог.
        - Джо, Ли! Добрый день, - кивнула с порога Джолин, а на губах ее играла безмятежная улыбка обретенного счастья. - Вы сегодня вдвоем? Чем обязана? Все в порядке?
        Она говорила торопливо и непривычно много. Джоэл опасался, что их мрачность напугает ее, а хотелось почаще видеть ее именно такой, порхающей и окрыленной.
        - Джолин, если есть сегодня время… Можем мы снова пойти в сады? - неуверенно начал Джоэл.
        - Втроем? - удивилась она.
        - Ну… да. Собирать урожай.
        - Урожай, хм… Да, можем. Я доверяю вам обоим, почему нет, - недоуменно отозвалась Джолин. И они вновь поехали в сады, на этот раз взяв на телеграфной станции собачью упряжку.
        Всю дорогу сердце бередило затянувшееся молчание. Разве что Ли что-то говорил крупны псам, увещевал их и подгонял. От волнения он всегда делался чрезмерно болтливым. Джолин же настороженно сцепила руки на груди, бросая вопросительные взгляды на Джоэла. Она понимала, что едут они вовсе не за корзиной яблок и не для помощи сборщикам урожая. И, наверное, надумала себе много нехорошего.
        Джоэл же верил в лучшее. Впрочем, он считал, что любой исход приятнее затянувшегося молчания и недомолвок. Больше всего он не хотел врать самым близким людям и превращаться в центр бессмысленного конфликта, даже противостояния, как опасался Ли.
        - По корзине каждому - и вперед, господа охотники, - приветствовал их на входе сварливый сторож. - Уговор есть уговор, господин Джоэл.
        - Знаю, приятель. Как обещал, вот привел помощников.
        И им вручили каждому по высоченной плетеной корзине. Джолин поручили собирать падалицу, Ли - как самому верткому и ловкому - доставать яблоки с помощью палки с верхних ветвей, а Джоэлу по мере сил срывать с нижних.
        - Забыл сказать… нас вчера пропустили за то, что мы сегодня немного поможем. Вы же не против? - виновато улыбаясь, заявил Джоэл, когда немало удивленные друзья послушно принялись за работу. В саду на этот раз царило оживление, праздник закончился, и люди торопливо срывали спелые плоды. Но на выделенном небольшом участке разливалась тишина. Лучшего места для разговора никто бы не выбрал, точно сторож, этот проводник возле врат, знал, что охотники не просто так рвутся на необязательные для них работы.
        - Ну, ты и пройдоха, приятель! Такие шуточки вообще-то в моем стиле, - пораженно рассмеялся Ли. - Могли бы еще Мио с собой притащить.
        - Он прав, Джо! Ты настоящий пройдоха так использовать друзей, - звонко вторила ему Джолин. И тогда Джоэл застыл с корзиной в руках, неспокойно переводя дыхание. Настал подходящий момент, чтобы признаться, будто случайно пришлось к слову:
        - Джолин, не знаю даже, как сказать, но мы с Ли… не совсем друзья, вернее… Вернее…
        - Вы любовники, - бойко отозвалась она с обескураживающей легкостью, даже не переставая улыбаться. - Я знаю. И довольно давно.
        - И… что думаешь? - затаив дыхание, хором спросили Джоэл и Ли. Они уставились на Джолин, а она только развела руками:
        - Ничего. Вернее, изначально я не хотела вклиниваться между вами.
        - Вот это номер. Такое чувство, что знает весь Вермело. Одни мы считаем, что скрываем этот факт, - выдохнул Джоэл.
        - Весь Вермело не знает, - уточнила со смехом Джолин, подкидывая в корзину переспелую падалицу. - Зато в Квартале Ткачей и Шахтеров многие вас хорошо знают. Но я ни разу не слышала, чтобы злые языки трепали ваши имена.
        - Да уж, охотников не принято обсуждать на улицах. Иначе можно и в подвал цитадели угодить, - едко заметил Ли.
        - Ну, а ты, Джолин? - неуверенно уточнил Джоэл. - Что на этот счет думаешь ты?
        - Я знала давно, поэтому долго пыталась понять, что ты чувствуешь ко мне, Джоэл, - призналась она. - Поэтому была порой резка. Когда мы познакомились, я долго думала, кто я для тебя. Возможно, очередная интрижка на стороне, ведь у тебя был Ли. И, насколько я могу судить, вы уже давно вместе. Но иногда встречались с кем-то еще.
        - Да, ты права, все именно так. Изначально мы не клялись в верности друг другу. Поэтому порой я - хотя чаще Ли - находили себе кого-то на стороне.
        - Вот не надо насчет чаще Ли! Вечно ты на меня все валишь, - усмехнулся Ли, безболезненно пихнув в бок. Тень неуверенности стремительно стиралась с его просиявшего лица.
        - Что есть, то есть, - отозвался Джоэл.
        - Я вас не осуждаю. Вы всегда прекрасно смотрелись вместе, - улыбнулась Джолин, но погрустнела. - Только один вопрос меня тревожит: так кто же теперь я?
        - Джолин. Ли, - с официальной торжественностью начал Джоэл. - Мы собрались здесь, чтобы решить этот вопрос. Я понял, что для меня вы одинаково дороги. Я не хочу больше никаких интрижек на стороне. Но я хотел бы остаться с вами обоими. Просто остаться и не выбирать. Что ты скажешь на это, Джолин? Можно не выбирать между тобой и Ли, если я люблю вас одинаково?
        В воздухе повисла пауза, доносилось лишь щебетание птиц, да порывы ветра расчесывали кудри листвы, подхватывая и невесомые локоны Джолин. И она улыбалась, а вскоре смущенно ответила:
        - Да, можно. Конечно. Если Ли не против.
        - Я не против, мы уже поговорили. Последнее слово оставалось за тобой! - оживленно закивал Ли.
        - Но разве я могла разбить твое сердце? - шутливо погладила небритую щеку Джоэла Джолин. - Ты переоцениваешь мою жестокость.
        Разговор прошел быстро и легко. Невероятно легко, Джоэл даже не ожидал, что эти муки выбора закончатся, едва начавшись. Хотя для Джолин они тянулись дольше, чем для них с Ли.
        - Ну, и кто ты теперь тогда, Джо? - подкалывал Ли, лукаво щурясь и с наслаждением откусывая кусок от крупного красного яблока, честно добытого в неравной битве с непокорными ветвями.
        - Двоеженец? - предположила Джолин.
        - Двоемужец? Нет, что-то не то… Двое… А хотя какая разница! - отмахнулся Джоэл.
        - Мы такие неправильные, - со смехом пожал плечами Ли.
        - Тебя не тяготит это, Джолин? Что мы с Ли какие-то… неправильные, - на всякий случай вновь уточнил Джоэл.
        - Я тогда тоже «неправильная», - вздохнула она. - Что есть «правильный»?
        - Я тоже не знаю, кто и в чем правильный в этом городе.
        И они рассмеялись, громко, искренне, словно не осталось никого больше в их крошечном мире для троих. Только этот яблоневый сад, околдованный ласковым ветром, только пение птиц и аромат созревших плодов. Их прекрасная застывшая над бездной хрустальная сфера, где всегда царило лето.
        В тот день они смеялись больше, чем за всю жизнь, дурачились, целовались и срывали яблоки. Джолин собирала первые плоды жаркого лета. И громко смеялась. Ли вторил ей, а Джоэл радовался, что может больше ни о чем не беспокоиться.
        Это был самый счастливый и беззаботный день на его памяти. Но с каждой минутой сердце опутывали кольца тревоги: казалось, что это последний день счастья, после которого оно иссякнет безвозвратно.
        Часть IV
        Глава 31. Ростки правды
        Облезлый кот с Королевской Улицы стоял, выгнув спину, на заборе и недовольно бил себя хвостом по впалым бокам, привычно шипя на Ловец Снов. Да, привычно… слишком привычно, будто эта тварь знала всю правду, но не желала говорить. Видела что-то, о чем не подозревали стражи Цитадели, осуществлявшие круглосуточное наблюдение за пекарней.
        - Что это, Ли? Что же это? - полушепотом начал Джоэл, но хотел кричать, оглашая протяжным воем весь город. Так, чтобы долетало до самого Хаоса. Тревога замешивалась на возраставшей растерянности, схватывая холодом ноги. И ясный летний день перекидывался в давящий полог мглы поздней осени. Все яркие краски меркли.
        - Я надеялся, что ты подскажешь… я… я не готов поручиться, - в замешательстве бормотал Ли.
        В Ловце Снов, подвешенном возле пекарни, копошились и роились знакомые омерзительные химеры. Они скрипуче кричали и задушено вопили, как оркестр переломанных инструментов. Дергались когтистые лапы, отслаивалась обожженная кожа, стекала слизь пополам с кровью, выплескиваясь из отверстий всех форм - ртов, носов, ушей, гениталий. Лопались крупные фурункулы на зеленоватой помертвелой коже.
        Химеры мучились, свернутые в единый клубок, насильно пришитые друг к другу, сцепленные железными скобами, но одновременно всем видом показывали, как жаждут уничтожить случайную жертву, вовлечь в темный круг своей боли и озлобленности. На Джоэла и Ли скалились бесформенные перекореженные головы, из которых щерились гвозди, куски сломанных обугленных балок, торчащие кости черепа. Тянулись в жадном отчаянии переломанные руки с вывернутыми суставами, щелкали клешни и извивались липкие щупальца.
        Джоэл уклонился от плевка, прожегшего насквозь булыжник разбитой мостовой. Следующий плевок едва не попал в кота, тот немедленно ретировался за доски забора. Он уже выучил повадки этих «зверей», которых наблюдал не реже патрульных охотников.
        - Проклятье! А это было опасно! - дернулся Ли. Кислота не рассеивалась мороком, а дымилась гашеной известью.
        - Надо убрать их, пока люди не вышли на улицу. Почему ты не уничтожил тварей сразу? - не понимал Джоэл.
        - Хотел тебе показать. Ты ведь… уже знаешь этих монстров.
        - Мне кажется, я уже ничего не знаю, - гулко выдохнул Джоэл.
        Ли прибежал в мансарду незадолго до завершения дежурства. Сны - не охотника, а новоявленного мирного гражданина - не запоминались, только пробудился Джоэл с крепким щемящим душу предчувствием чего-то ужасного. Нервный дробный стук в дверь не удивил, не заставил встрепенуться, а представился закономерным итогом безмятежных дней, в некотором роде платой за то мирное счастье, которое окутывало накануне. Он встал, наспех оделся и поспешил следом за напарником.
        И вот теперь они вместе нерешительно застыли на Королевской Улице возле пекарни, где видела сны любимая Джолин. А в воздухе звенел немой вопрос: «за что?». Все повторялось новой петлей, да не времени, а удавки подлого грабителя, забирающего всякий намек на радость.
        - Это ее кошмары, - неуверенно заключил Ли. Зачем? Всего лишь озвучил очевидный неоспоримый факт.
        - Да, ее. Но что мы можем сделать? - хмуро протянул Джоэл.
        - Откуда они? - дрогнул голос Ли. Похоже, он не желал возобновления череды потрясений. Ведь еще недавно, не далее как пару дней назад, он жарко убеждал, что все закончилось. Джоэл ненавидел каждый раз находить подтверждение своей инстинктивной подозрительности. Слишком часто неосознанные тревоги оправдывались. Он мечтал хоть раз ошибиться.
        - Не знаю. Не понимаю! Только вчера мы были так счастливы весь день… Она не лгала, и мы не притворялись. Так откуда же… Откуда? Уничтожь их, Ли! - бормотал Джоэл, отворачиваясь от плюющегося визжащего комка. Ли проворно разрубил месиво острым лезвием. Химеры замолкли, но их голоса все еще звенели горьким набатом в ушах.
        Джоэл подозревал, что все этим закончится, пусть и утешал себя, глушил доводы многолетнего опыта: кошмары возвращались почти всегда.
        Памятные полтора рудокопа продолжали долгие месяцы уныло разгуливать по ночным улицам, хотя «хозяин сна» не обращался. Порой они испарялись, казалось, уже навсегда. Но неизменно возвращались, как рецидив психического расстройства, трещины пространства, язвы души. Также возникли и узнаваемые химеры, которые, между тем, сделались будто ужаснее прежнего. И Джоэл не понимал, из-за чего.
        Неужели он поступил как-то неверно? Возможно, Джолин вовсе не понравилась их близость под яблонями. Возможно, жаркая страсть только пробудила воспоминания обо всем пережитом насилии. Этого Джоэл опасался больше всего.
        Или, может, всколыхнула темные глубины подсознания не сама близость, а момент перед ней, послужил отправной точкой для новой лавины нежеланных воспоминаний, от которых Джолин молила оградить. Лишние вопросы вскрыли старый нарыв. Яблоки в саду, жизнь в богатом районе. Правда ли? Вымысел? Какая жизнь и в роли кого? Джоэл не представлял, с чем связывать образы химер. Более всего они напоминали ему личный кошмар перепутанного пространства черных линий.
        - Надеюсь, это просто случайность, о которой не узнает Уман, - в замешательстве выдохнул Ли, очищая Ловец Снов и оценивая ущерб, нанесенный прочным нитям. Грэму и Биму снова предстояла работа по починке, из-за чего они сильно недолюбливали Квартал Ткачей в целом и Королевскую Улицу в частности, хотя давно не выходили со склада и из мастерской.
        - Уман уже узнал, - напомнил Джоэл.
        - Ах да, за домом ведется круглосуточное наблюдение, - хлопнул себя по лбу Ли. Они и правда запамятовали. Но вряд ли Верховный Охотник повелел бы заточить Джолин за те сны, которые и привлекли изначально внимание к пекарне. А если бы не бдительность Джоэла, вполне вероятно, опасный заговор и не раскрыли бы.
        - Ли… не говори пока Джолин, что к ней вернулись кошмары. Может быть, это единичный случай, - осторожно попросил Джоэл, дотрагиваясь до плеча нервно кусавшего губы Ли.
        Напарник кивнул, и вместе они отправились обратно в мансарду, провожая взглядом сноровистую команду укутанных в кожаные робы чистильщиков, которые подбирали материализовавшиеся куски снов. Джоэл задумался, что происходит с кошмарами на свалке за стеной - исчезают ли они или гниют разлагающейся плотью? А, может, именно из них создаются мистические Разрушающие? Он не ведал. И поймал себя на мысли, что не желает знать. Лишь бы избавить от этих снов Джолин.
        Он верил: однажды она все ему расскажет, и тогда дурные сны покинут ее уже навечно, как это получилось с Ли. Любимый больше ничего не таил и не ощущал себя виноватым в том, что с ним стряслось в шестнадцать лет. Он не боялся показаться ничтожным или слабым. Возможно, если бы Джолин всецело открыла душу, все наладилось бы.
        Но беззвучный стенающий голос в голове кричал Джоэлу: счастье осталось в минувшем дне, застыло в их хрустальной сфере над пропастью. Счастье вне града разбитых надежд.
        Доказательство не замедлило ждать, когда они вернулись в Квартал Охотников после сдачи в починку Ловцов Снов. Не успели они поставить на растопленную плиту чайник, как дверь отворилась и на пороге появился Мио.
        - Куда это ты пропал, напарничек, - попытался рассмеяться Ли, но тут же осекся: на юном охотнике лица не было. Руки его дрожали, а рот кривился в горьких судорогах.
        - В Академию заглянул… думал… думал… Мартина… - срывался голос Мио.
        - Что с ней? - вздрогнул Ли. Они с Джоэлом отчасти ощущали себя в ответе за судьбу спасенных из борделя девушек. А Ли с ними связывала так или иначе не только дружеская симпатия. Мио же, очевидно, по-юношески пылко запал на одну из подруг.
        - Нет, с ней ничего, - прошептал Мио, стирая с глаз слезы, и выдержал паузу, чтобы не разрыдаться. - Мартина мне сказала, что этой ночью Лулу обратилась.
        Колкая отчетливая фраза прозвучала на одном выдохе, но Джоэлу не требовалось ее услышать, чтобы сразу понять, какое горе постигло несчастную.
        - Проклятье, сначала Ловцы Снов, теперь это, - вырвалось у Ли, который потерянно застыл у распахнутой двери. Снаружи копошился просыпавшийся Вермело, где каждое утро начиналось с подсчета ночных потерь.
        - Ее… ее убила Энн, - сорвавшимся голосом ответил Мио и уткнулся в деревянный косяк, уже не пытаясь сдерживать плач. Джоэл подошел, похлопал мальчишку по плечу и усадил за стол, вручив чашку с горячей настойкой ягод и трав. Вряд ли она бы помогла успокоиться, но, возможно, хоть немного уняла бы застывший вокруг сердца внутренний лед, отогнала неизбежный озноб.
        Джоэл налил и себе, но оба не пили, только согревали похолодевшие ладони. Лулу ему знать почти не довелось, больше резало напоминание, что несчастной Энн пришлось убить подопечную собственной рукой. Похоже, уже не в первый раз за последнее время.
        - Она не виновата! Не виновата! - твердил и повторял Мио, едва ли понимая, кого оправдывает. Разумеется, никого не обвиняли во внезапных обращениях, а наставница просто выполняла свою работу.
        - Никто не виноват, - мотнул головой Ли.
        - Только Змей, - с непривычной уверенностью ответил Джоэл, сцепляя руки на столешнице. Пропахшая копотью кухонька погрузилась в тягучее молчание, только колыхалась от пара над чайником одинокая поварешка, повешенная над очагом. Она мерно постукивала по чугунной окантовке, как сломанный колокол, отбивавший тризну по безвременно ушедшим в вечность. Ледяной контраст между настоящим и недалеким прошлым не позволял поверить, что где-то во фруктовых рощах по-прежнему растут сладкие плоды, которые мирно собирают разговорчивые работники. Тот мир, который раньше и не существовал за стеной бесконечной работы, ныне предстал недосягаемым наслаждением. Театр, ярмарка, жаркие объятья - все перечертил кровавый пунктир этого утра.
        - Пойдем наверх, - шепнул Джоэл застывшему в дверях Ли, глянул на Мио и почти беззвучно добавил: - Дай ему выплакаться.
        Юноша закусывал край рубашки и закрывал глаза. Чувство, более сильное, чем все возможные слова, вырывалось изнутри незримыми молниями. Он не просил утешения или забытья, ему не помогли бы долгие дружеские беседы. Порой, чтобы накатившая волна не утопила в черном водовороте отчаяния, надо просто прекратить сопротивление, послать куда подальше условности норм и приличий. Но при боевых товарищах Мио не посмел бы показать, как ему мнилось, слабость. Поэтому Джоэл уводил Ли наверх.
        - Да ведь он… похоже, по-настоящему ее любил, - пробормотал напарник уже на лестнице. Из кухни донесся чуть приглушенный булькающий стон, перешедший в почти детские всхлипы. Джоэл пообещал, что обязательно присмотрит за мальчишкой в ближайшие дни. Похоже, Мио впервые испытал такое потрясение.
        «Паршиво все это. Вестник Змея снова вступает в игру», - с неисчерпаемой уверенностью подумал Джоэл, затворяя дверь мансарды и развешивая Ловец Снов для Ли. Еще непонятно, что предстояло ловить. Горькая обреченность затопляла душу, похоже, фатализм подпитывало некое видение перед пробуждением, которое зацепилось в памяти только болезненной тревогой. И, возможно, из-за него не удивляли в достаточной мере все потрясения этого утра, точно кто-то уже рассказал обо всем. Но знания не утешали. Никогда и никого.
        - Джо, а ты знаешь, что мыло делают из трупов? - без причин пробормотал Ли. Солнце склонялось к полудню, а он все не решался заснуть. Похоже, желал, чтобы утренние впечатления достаточно выветрились из памяти, но они видоизменялись и порождали новые чудовищные размышления. Джоэл поежился, сгорбленный над картой и документами по делу Легендарного Сомна:
        - Это все слухи, Ли. Поспи лучше. Я посторожу, как обычно. Видишь, какой я теперь удобный сожитель? Меня сторожить не надо.
        Но шутки тонули в омуте окутавшей мансарду тоски. Ли в прострации лежал на кровати, упираясь ногами в стену и развернувшись противоположно изголовью, точно всей своей позой хотел показать неправильность ситуации, в которой они оказались. Хотя… просто все возвращалось в привычный ритм невеселой работы. Но один день среди яблонь опьянил их словно на сотню лет, окунув в безмятежное успокоение. Точно в падалице содержался медовый черный яд, затмевающий здравый взгляд на суть вещей. Зато Вермело немедленно напоминал, для чего создавалась Цитадель и кем работают охотники.
        - Не слухи… Их чистильщиками поэтому и называют, что эти отряды забирают трупы и выкачивают жир перед тем, как выбросить за стену. Чистят город… и мыло делают, чтобы еще чище было. А п-потом хозяйки пороги драят вот эти самым мыл-лом. Может, соседом своим, может, родственником.
        - Бред это все, - сжал кулаки Джоэл. Он-то знал, что все это не слухи, но такая правда едва ли помогла бы возлюбленному немного отдохнуть.
        - Не бред… Из охотников, наверное, тоже делают мыло, - не унимался Ли и твердил срывающейся скороговоркой: - Из Лулу сделают… И из меня! Джо, я не хочу становиться мылом. Прошу, проследи, чтобы я не стал!
        - Заткнись, Ли! О чем ты говоришь?
        - Когда я умру, сделай так, чтобы я не стал мылом. Не хочу быть мылом, - умоляюще проскулил Ли, словно уже задремал и видел кошмар наяву. Джоэл приблизился к нему и с неудовольствие встряхнул за плечи, нависая сверху:
        - Успокойся уже! Ты ведь моложе меня.
        - Пожалуйста, Джо! - Ли закрыл лицо руками, садясь на кровати и взлохмачивая темно-каштановые волосы.
        - И тебе больше не снятся кошмары.
        - Лулу тоже не снились, - тихо простонал Ли, провозглашая неизбежное, то, что они оба стремились забыть, не понимать с полным пониманием: - Эпидемия превращений прошла, Легендарного Сомна победили, а она все равно обратилась. И у Джолин…
        - Замолчи. Джолин не обратится.
        - В этом городе… я не знаю, что здесь уже возможно, - Ли потерянно посмотрел в глаза. - Этот город запрещает быть счастливыми. Просто запрещает. Ты разве не понимаешь? Как только ты становишься счастливым, он вбивает тебя п-по шею в з-землю.
        - Это просто жизнь. Ли, отдохни. Давай уже, успокаивайся. Мы справимся с этим, чем бы оно ни было.
        «Бедный мой лучистый мальчик… Тебе бы выступать на Народной Сцене, ты не желал этой жизни. А желал ли я? Никогда об этом не думал. До вчерашнего дня. Сбежать бы, сбежать в стригали. Но не сейчас, сейчас нельзя. Не с такими кошмарами Джолин. За что нам все это? За что нельзя отвыкать от смерти?» - думал Джоэл, чертя на карте узоры всех мест появления Рыжеусого. Работа отвлекала от домыслов и смутных стремлений.
        Всплыли новые улики, поймали и допросили новых подельников, мелких и незначительных, но владеющих информацией. Прежде, чем большая часть из них пропала в подвалах психушки и гарнизона, Джоэл успел разузнать кое-что интересное: Рыжеусый проложил по городу несколько проверенных маршрутов по крышам и через погреба. Так он незримо перемещался, минуя все кордоны. Но, что самое странное, его тропки сходились лучами черной звезды возле Цитадели.
        «Что он туда приносил? Или… что оттуда выносил?» - застыл над картой Джоэл, откладывая угольный грифель и стряхивая с ветхой бумаги труху. Картина предстала четкая: точки сбыта, схроны, лаборатория. Но вот источник сырья… Все меньше оставалось веры в сказочку, будто контрабандист просто скармливал людям некачественно переработанный опий.
        «Эх, охотник еще называется! В нарушение всех правил безопасности», - подумал Джоэл, спускаясь на кухню. Мио обессилено и беспокойно заснул на сложенных руках прямо за столом, позабыв развесить Ловцы Снов. Джоэл со снисходительной улыбкой накрыл плечи мальчишки плащом и бесшумно раскинул ловушку для кошмаров, но, несмотря на пережитое горе, ни одна мерзопакостная тварь не застревала в сетях ни у Мио, ни у Ли.
        Мансарда застыла редким покоем дневного сна охотников, один Джоэл осторожно перемещался между комнатами, охраняя друзей. Но сердце его рвалось в пекарню. Он знал, что Джолин не обратилась, но все же мечтал утешить ее, отогреть. И одновременно безотчетно боялся, что это он причина ее кошмаров. Да еще не давали покоя новые факты по делу Рыжеусого.
        Тишина мансарды отсчитывала время взглядом на башню через чистое стекло перекрашенной рамы: вот настоящие господа всего города. Часы, правила, отмытые пороги. А чего добивались революционеры? Выхода в Хаос? Так или иначе, попадали они в пасть Змею. И все же Джоэл не понимал, почему уверен в том, что между Рыжеусым и обращением Лулу тоже существует далекая, но очевидная связь. И не только в том, что они спасли девушек из борделя, ставшего отправной точкой этого расследования.
        - Денечек добрый, - вскоре раздался голос Ли. Он бодро спускался по лестнице, потом долго фыркал, умывшись студеной водой из колодца. Джоэл какое-то время присматривался, опасаясь уловить надлом и неискренность в привычной теплой улыбке, которая порой заменяла напарнику обезболивающие. Особенно, когда речь шла не о физических, а о душевных ранах. Но пока Ли ничем себя не выдал, будто пять часов сна сделали его другим человеком, стерли из памяти иррациональный страх. О мыле и чистильщиках они больше не говорили.
        - Пойдем, Джо, надо восстанавливать твою боевую форму, - воодушевленно скомандовал Ли, с размаху хлопнув Джоэла по плечу.
        - Тш-ш, не разбуди Мио. Рапорт не будешь писать?
        Ли помрачнел, дернул плечами, встряхиваясь, как мокрый пес:
        - О чем? О кошмарах Джолин? Кошмары и кошмары. Нам никто не велел тащить ее в Цитадель, как только возникнут химеры. Рапорт по форме: ночь без происшествий.
        - И то верно, - кивнул Джоэл. - Главное, чтобы у тебя проблем не было.
        - Не будет, я сегодня твердо решил тебя погонять. Чтобы мы снова могли химер гонять вдвоем.
        Джоэл слегка приподнял бровь, но смолчал, послушно подхватив меч наверху. Предварительно он счел необходимым переодеться в самую немаркую одежду, которую ни за что не выбрал бы для показательной тренировки перед учениками Академии. Но теперь они шли не для выступлений, чтобы никто не стал свидетелем небывалого позора народного героя Вермело.
        Впрочем, никто и не жаждал глазеть, когда они подошли к посыпанной песком и опилками арене во внутреннем дворе. Академия выглядела почти нежилой - серые стены казарм с узкими прорезями запыленных окон, мятущиеся по ветру гигантские Ловцы Снов, развешанные на столбах. И гнетущая тишина. Ни отзвука приказов, ни построений. Возможно, Ли просто выбрал часы теоретических занятий будущих охотников, например, уроки плетения Ловцов Снов. Хотелось верить, что в этом привычном, знакомом с юных лет островке покоя и порядка не затаилось никакого нового зла. Но тревога колыхалась в глубине сердца, как переплетения ловушек для кошмаров.
        - Дня доброго, господа, - начал Ли.
        Возле пропускного пункта встретили неразговорчивые стражи, глянули исподлобья, недовольно пробурчали:
        - Академия для курсантов.
        - Нам можно, - показал пропуск Ли. И, похоже, украдкой вручил охране несколько звонких монет.
        «Лучшего дня ты не выбрал, конечно, - молча ворчал Джоэл. - Только что здесь обратилась Лулу, а ты нас привел для тренировок. Зачем они? Уман, похоже, нашел удобный повод сделать меня живым символом. И не выпустит уже с должности доморощенного писаря. Так рапорты и кропать до конца дней».
        - Давай, оп-оп в галоп! Упал-отжался! - понукал Ли, пока Джоэл разогревал мышцы недолгой пробежкой. Он напоминал себе цирковую лошадь из старых сказок: устало кружил по усыпанной опилками арене. Да еще неуклюже прихрамывая, намного медленнее, чем раньше. Но еще в середине лета в госпитале он и ходил-то с великим трудом. Теперь уже вроде как бежал, хотя больше скакал горным козлом, поджимая правую ногу, излишне перенося вес то на носок, то на пятку. Но так и не мог понять, как удобнее извернуться, чтобы избавиться от колющей боли в голени и колене. Вероятно, никак. В какой-то момент он просто принял боль как данность, и тренироваться стало легче.
        К тому же подбадривал Ли, заставлял шуточно соревноваться, хотя такие игры напоминали салочки с малым ребенком, чьи крошечные ноги не способы обогнать взрослого. Джоэл злился на себя, но соглашался продолжать ради Ли: похоже, так любимый отвлекался от мрачных впечатлений минувшего утра. Ради Ли он всегда принимал любую игру, любую условность или нелепость. В этом крылась своя потаенная радость, их молчаливая добрая тайна.
        - Да, упал-отжался, вот так! - хвалил напарник. Отжиматься с кулаков получалось довольно легко: Джоэл просто не опирался на раненую ногу, а руки все-таки пострадали меньше всего в сражении с Легендарным Сомном. Хоть в чем-то повезло.
        - Ну все, беремся за оружие, а то меч заржавеет, - сказал самопровозглашенный тренер. Джоэл только раздраженно фыркнул, но тут же одернул себя: нет, он не считал себя лучше всех, не верил, что после такого перерыва реально не потерять форму. Он боялся. Да, просто по-мальчишечьи боялся показаться самому себе слабым неудачником, который впервые держится за рукоять клинка. Впрочем, меч Нейла Даста лег в руку, как ее продолжение.
        И напарники сражались, как в прежние времена. Джоэл размахивал мечом Нейла Даста, обернутым кожаными ремнями. Отрабатывал сначала простые прямые удары, терпеливо испытывал свои силы, осторожно следил за дыханием. Несколько раз давился воздухом и срывался в кашель, но быстро восстанавливал ритм вдохов-выдохов и коротких шагов.
        - Да что ты на месте топчешься! - посетовал Ли, когда Джоэл обманным приемом почти выбил меч у напарника. Все-таки не забылись старые штучки, и прокусили ему ногу, а не запястье.
        - Для победы необязательно бегать. Не эффектно, зато эффективно, - хрипло бросил Джоэл.
        - Э-э-эх, учитель нашелся! - пожурил Ли, легко блокируя удар. - Это если с человеком. А сомна-то еще догнать надо.
        - Могу и побегать, - разозлился Джоэл и двинулся вперед, обходя Ли с разных сторон, огибая его для нанесения более точного удара. Так они привыкли сражаться с чудовищами - не с равным противником, вооруженным мечом, а с опасным зверем. Но Ли поворачивался быстрее, Джоэл не сбавлял темп, входя в боевой раж.
        Что хуже всего: он переставал видеть возлюбленного. Перед глазами поплыли картины последнего боя, Легендарного Сомна, черных линий и множества фарфоровых масок, сквозь которые глядела смерть. Память воина осталась навечно в той кровавой ночи безвременья и погибели.
        - Все, Джо, хватит. Ты устал, - как сквозь вату, донесся голос Ли, пока Джоэл бессмысленно кидался с мечом вперед. Маски, он видел маски. Одну маску, о которой предупреждала старуха в черной шали, главную, которую он все еще не разбил.
        - Они здесь, они… - шипел он.
        - Джо! - закричал Ли, отбрасывая меч и ставя подлую подножку. Джоэл едва устоял от неожиданности, но заботливые руки тут же подхватили его, не позволив пропахать носом песок арены.
        «Проклятый посттравмат… Прости, Ли! Хорошо, что ты быстрее меня. Я теперь, похоже, и впрямь гожусь только для кабинетной работы», - обругал себя Джоэл, останавливаясь и тряся головой. Видения и образы рассеивались, притуплялись, как и воспоминания о боли. Но белесая нечеловеческая маска все еще плыла перед замутненным взором, повисла в воздухе черной воронкой, в которую втягивались невинные души. Ныне страшный смерч самого Змея кружил прямо над Академией.
        Джоэл задрал голову к небу и отчетливо увидел, как множество трупов парит в воздухе неясными тенями. Снова видения посетили его столь же ясно, как в день бунта юго-западных трущоб. И на этот раз он почти не сомневался в их реальности, вслушиваясь в пение и рык. Пение! О ужас! От увлекаемых к воронке тел исходило пение, они еще были живы, но уже обречены. Какофония звуков нарастала жутким гулом бессильного отчаяния до тех пор, пока Ли не помахал перед лицом рукой.
        - Эй? Джо? Все в порядке?
        - Устал… устал… нет! - просипел Джоэл, не желая признавать, что задыхается. Изодранное тело благодарно принимало легкую по прежним меркам тренировку лишь до определенного момента, позднее - начало разносить покалывание по мышцам, давить спазмами горло. С каждым шагом огнем наливалась правая нога. Джоэл тяжело привалился к бортику арены, цепляясь за иссеченные ветхие доски, как тонущий рыбак за обломки лодки.
        - Пойдем домой? - предложил Ли, виновато, почти умоляюще.
        - Нет, продолжим… попозже, - прохрипел Джоэл. Перед глазами прыгали черные точки, свиваясь напоминанием о черных линиях искаженного мира. Неужели именно из них состояло все сущее в их прогнившем городе? Не хотелось верить, ведь Вермело был живым, все еще живым, порой ужасным, а порой и по-своему прекрасным. Еще накануне все вокруг представало радостным, волшебным. Их сказочный день в яблоневом саду просто не могли незримо опутывать эти гадкие темные канаты небытия. Джоэл не верил и не желал пропадать в дебрях метафизики. Реальность намекала ему, что он просто вымотался на крайне непродолжительной тренировке - никаких лишних фактов. Никаких. И даже воронка в небе исчезла, растворилась вместе с парящими мертвецами. Но действительно ли исчезла? Или лишь спряталась от нежеланных глаз? Джоэл очень хотел списать все на посттравматический синдром.
        - Что, Джо, болит? - донесся мрачный скрипучий голос, будто кто отварил старую калитку. Из-за деревянных трибун показалась сутулая фигура, и Джоэл сощурился, чтобы рассмотреть ее. Сперва он видел только непонятного чужака, подкравшегося из тени. Но вскоре человек вышел на солнце, неохотно заливавшее пыльную арену сквозь белесую дымку набежавших облаков.
        Подошла Энн, серая, как уголь, опустошенная. Неузнаваемо опустились ее плечи, незнакомо болтался сложенный вдвое ненужный рукав плаща. Она глядела из-под неровно свисавших косм, измученная, с черными синяками под глазами, совершенно нездоровая на вид. Если во время похода в театр ее подавленность как-то скрашивал праздничный наряд да тусклое освещение в зале, то теперь, в унылой форме наставницы академии, Энн выглядела старше своих лет, озлобленная, оглушенная тоской, выпитая до дна.
        - Болит, - признался Джоэл, отводя взгляд. Вероятно, он тоже слабо напоминал бравого охотника, который еще весной показывал лучшие приемы восхищенной стайке девочек. И сколько тех девочек уцелело теперь, к концу лета, к Празднику Урожая? Не хотелось об этом вспоминать, как и о том, сколь мрачно и убого теперь выглядит обычно аккуратная академия. Взгляд не замечал очевидных вещей, симптомов неведомой болезни: мусора по углам, угрюмых часовых, безлюдье. Все потеряло привычный облик. Все изменилось безвозвратно.
        - Теперь все время будет болеть, - мрачно «обнадежила» Энн, прозаически добавив: - Попроси у Цитадели обезболивающие. И вперед. Мне вот выписали, сказали, что через год, возможно, пройдет. А, возможно, и нет. Наплевать им…
        Воцарилось неловкое молчание, повисло жужжанием редких мух. Они черными кляксами рассекали полотно воздуха, как неверные слова в бессмысленном разговоре.
        - Энн… соболезную насчет… насчет Лулу, - неловко сказал Джоэл.
        - Лулу, глупышка Лулу, как вы все ее любили называть. Не такой уж она была глупышкой и меч держала неплохо. Да… - отстраненно вздохнула Энн, но резко, почти с вызовом бросила: - Думаешь, Луиза была единственной в эту ночь? И в предыдущие ночи. Думаешь, она одна обратилась в казарме?
        - Что? - поперхнулся Джоэл, вцепившись в доски сильнее, чем любой рыбак в бурю.
        - Совсем залежался ты, я погляжу, размяк, - зло задевала Энн. - Хочешь сказать, ты ничего не знал? Ничего не видел? Не слышал? Не хотел слышать! Как и вы все.
        - Не знал. Энн, я действительно ничего не знал, - оправдывался Джоэл, пока не понимая, в чем его вина.
        - В Академии настоящая эпидемия превращений, - прошипела Энн и со слезами в голосе добавила: - Я теперь не наставница, а чистый палач! За что я это заслужила?
        Лицо ее вытянулось, а в бесстрастных ледяных глазах воина, иссеченного жестокой необходимостью причинения боли, мелькнула на миг тень предельной горечи, как у матери, потерявшей своих детей. Как у учителя, лишившихся своих любимых учеников, своего смысла жизни. Да что там! Хуже того - убившего учеников. Горечь непоправимой катастрофы, преступления, даже святотатства.
        - Ты это не заслужила! И никто не заслужил, - воскликнул Джоэл, проникаясь бессильной жалостью к подруге и курсантам. Кто же придумал эту жестокую обязанность наставников? Убивать тех, кого воспитывали. Невозможно, неправильно, дико. И все же эта традиция давно закрепилась в Вермело.
        Юношей и девушек из Академии приковывали на ночь цепью к ввинченным в пол кроватям, зацепляя обруч на ноге. Джоэл сам это проходил и во время обучения, и недавно в госпитале. В случае обращения наставник или дежурный врач был обязан, нет, даже обречен, немедленно прикончить новоявленного сомна. Но, похоже, у Энн творилось что-то выходящее за рамки ее терпения. Она ожесточенно оскалилась и приблизилась к Джоэлу, понизив голос до шепота:
        - Кажется, я знаю, кто виноват… Знаю!
        Энн озиралась по сторонам, оглядывалась, как зверь на охоте, как шпион в стане врага. Родная Академия, похоже, превратилась для нее в тюрьму или поле битвы.
        - Ты подозреваешь Цитадель? - без труда догадался Джоэл и вспомнил начертанную на карте «черную звезду» с центром в сердце штаба Охотников. Схроны, точки сбыта, подпольные лаборатории - все пустое. Из Цитадели шло сырье снадобий, одно из которых помогло Грете выйти в Хаос. Цитадель же поставляла стимуляторы для юных охотников.
        - Доказательств нет. Надо пробраться в лабораторию, - еще тише продолжала Энн.
        - Есть идеи, как это сделать? - спросил Джоэл, ощущая, как незримые руки заговора перетягивают его на другую сторону закона, в пропасть анархии. Или же наоборот? На поиски справедливости? Он не знал, отчего песок с опилками под ногами превращался в зыбкую кашу болота. Ясное видение фактов и связей между ними давно погрязло в этом месиве недомолвок и сокрытия информации.
        - У меня осталось несколько рецептов на сильные лекарства, - сказала Энн, достаточно громко, чтобы любой случайный зевака решил, будто два покалеченных охотника по обыкновению обсуждают свои раны.
        - Обезболивающие?
        - Они самые. Сам знаешь, после укуса сомна в тело попадает какой-то яд.
        - У Грэма и Бима шрамы до сих пор болят, - вспомнил Джоэл. - Да и у меня… Но рецептов у меня нет. Да и разве они помогут попасть в лабораторию?
        - В госпиталь. Мы-то с тобой можем наведаться вместе. По делу. Вот за обезболивающими. Я смогу отвлечь охрану. Вы должны проникнуть в глубь исследовательского корпуса.
        - Не слишком ли дерзко? Хватит и одной украденной пробирки, чтобы понять, чем нас накалывают, - засомневался Джоэл, хотя он уже давно буквально мечтал о секретном визите в запретный корпус. Теперь, когда Энн призналась, что Академию охватила локальная эпидемия превращений, приходилось опасаться и за себя. С ним что-то сотворили, что-то изменили в нем в госпитале. И, похоже, эксперимент прошел успешно, но только на нем. Остальные же обращались в монстров-сомнамбул.
        - Нет, не слишком. Ничего не слишком! Мы должны узнать, что стали добавлять в стимуляторы. Я слышала крики у стены корпуса. Они кого-то держат в застенках. Но как будто… не человека.
        - Легендарного Сомна? - донесся взволнованный голос.
        - Будет тебе, Ли! Легендарный мертв, - уверенно отрезал Джоэл. Но непоколебимость нес только его голос, отнюдь не мысли, которые с каждым новым открытием все плотнее обхватывал змеиный комок сомнений.
        - Откуда он нарисовался?! - прошипела Энн, отпрянув от бортика арены.
        - Что слышу я - слышит Ли. У нас секретов нет, - повел рукой Джоэл. Напарник закивал, хотя стоило бы напомнить ему о хороших манерах и о том, как невежливо подкрадываться без предупреждения. Впрочем, они и так знали о его присутствии, и без помощи любимого Джоэл не мыслил ни одну авантюру. Чаще всего Ли в них первый и лез.
        - Ладно, верю, - коротко кивнула Энн. - Если и держат, то не Легендарного.
        - А вот обычного сомна - вполне, - согласился Джоэл.
        Все разрозненные версии вставали на свои места. Конечно! Не просто так зачинатели стачек требовали обследовать подвалы Цитадели. Вероятнее всего, Рыжеусый - или Рыжеусые как сеть агентов - поставляли жителям Вермело снадобья из Цитадели под видом микстуры от снов. И изначально благая цель выработки устойчивости к ауре Хаоса породила жуткую эпидемию превращений, из которой возник тот самый Легендарный Сомн. Но тогда оставались неясны предсказания старухи насчет масок. Возможно, главная «маска» - это и была Цитадель.
        - Думаешь, нам колют кровь сомнов? Это же бред какой-то, - потряс головой Ли.
        Технологию изготовления и состав стимуляторов им еще предстояло выяснить. Но Джоэл уже кое-что успел подслушать:
        - Для тебя бред, а вот я пока лежал в госпитале, слышал, как врачи переговаривались с кем-то, утверждали, что со мной у них какой-то эксперимент прошел успешно. Какой? Не знаю. Только я теперь слышу и чую, как собака. Или… или сомн. Или еще какая тварь Хаоса. Я вроде говорил, Ли, а ты не верил.
        - В лабораториях что-то есть. Кто-то, - сжала кулаки Энн.
        - Не может это быть сомн, - засомневался Ли, задумчиво опустив глаза.
        - Как тогда объяснишь эпидемию превращений? - глухо рыкнула собеседница. - Раньше мы думали, виной всему Легендарный Сомн. Но его нет, благодаря Джо! Тогда в чем причина? Я не хочу! Не хочу больше убивать моих учениц!
        - Ладно, мы поможем тебе, Энн. Мы остановим это. Мы разберемся, - пообещал Джоэл, и на том они распрощались.
        Продолжать тяжелый разговор просто не имело смысла, Энн срывалась на эмоции, Ли хмурился, а им и так хватило дурных впечатлений за одно короткое утро. Условились встретиться на следующий день и уже детально проговорить, когда заходить в госпиталь и как отвлечь охрану. Предстояло изучить план здания, хотя Джоэл и ориентировался в Цитадели с закрытыми глазами, но не в запретных корпусах, которые угрюмо таращились на улицу глухими стенами.
        Крики Энн слышала со стороны внутреннего двора, там, где совершались казни скрывавших сомнов. Там, где работали палачи. Даже если кто-то из них и слышал нечеловеческие вопли, скорее всего, принял их за вой очередных «клиентов» из тюремных подземелий. И только Энн заметила, что звук доносится не из камер, а сверху, со второго-третьего этажа закрытого блока психушки. Если там и не держали сомнов, то дела творились все равно неладные.
        «Что ж, Уман, похоже, мы подберемся к твоим секретам. И нас не задобрить походами в театр, не разжалобить твоими чувствами к Сюзанне. За секреты надо платить, а за секреты перед друзьями - особенно», - зло думал Джоэл. Он снова ненавидел Умана, и чувствовал, что охватывавшая его ярость усилится стократно, если они с Ли найдут свидетельства гнусных экспериментов над юными охотниками.
        «Контролируемые превращения. Да, изменение человеческой природы, чтобы выйти в Хаос. И полигоном стала Академия. Идеальное место! Закрытое. Юные охотники - никто, многие откровенно отрепье, коим и меня считали. Их россказням никто не поверит, обращаются и обращаются, - продолжал злиться Джоэл. - Эксперимент… Весь Вермело - полигон. Возможно, мы все - просто веселый эксперимент Змея».
        - Джо, а ведь это могли быть и мы, - ужаснулся Ли, когда они достигли мансарды. - Во время моего или твоего обучения.
        - Могли. Но это не мы. И мы в ответе за новых охотников. Поэтому мы во всем разберемся. Обещаю тебе.
        - Главное, чтобы правда не оказалась хуже неведения, - странно вздохнул Ли, рассматривая «черную звезду» на выцветшей карте, расстеленной на столе.
        - Любая правда лучше лжи, - непоколебимо отозвался Джоэл.
        Глава 32. Беда
        Который сон был подобен смерти. На дно сознания темнеющей проталиной небес спускалась черная воронка, и в иссекавших душу вихрях парил Каменный Ворон, окутанный золой. Его же рвали когти Змея, впивались в чешую-доспехи, срывали панцирь и душили голос. Ворон что-то говорил, но Джоэл слышал только клекот, не разбирая слов.
        - Я Страж Вселенной! Помоги мне, я в Мирах Хаоса почти без силы… - звук оборвался взмахом когтей, Змей наклонил колоссальную морду, перевесился через стену.
        - Нет, Сумеречный Эльф, падший Страж, ничтожный предатель замысла, - твердо крикнул Змей. - Белый Дракон - мой. Ты помог Белому Дракону Древа, и я не смог вырваться в ваши миры, но ты не поможешь Белому Дракону Града. Это мои миры! Миры Хаоса!
        - Джоэл… - прохрипел Каменный Ворон. Спаситель или палач Вермело. Ныне бессильный, придавленный когтистой лапой Змея, рвущий обвивавшие его клочья черных линий.
        А Джоэл - или кто-то похожий на него, безымянный, бестелесный - лежал на мостовой, пригвожденный ужасом и бессилием. И только взирал наверх, в небо чудовищ, где на красном мареве сталкивались древние создания небытия. Здесь, под кровавыми облаками, Вермело предстал той изнанкой, куда заманил Легендарный Сомн.
        Джоэл видел Квартал Ткачей и то место, где он встретил смерть. Выжил ли он в тот день? Теперь уже сомневался. Воспоминания жаркой волной оживали, как колючие иглы, выпрастываясь из подсознания.
        Время застыло в кошмаре, час после мига, поймавший минуту на болезненной смене удара. Час после жизни, пронизанной кольями взгляда. Каменный Ворон глядел сквозь воронку, взмахом крыльев отгоняя поющие души, и Джоэл невольным движением руки ловил их на серебристую паутину. Все сон… Или длилось скитанье по спиралям электрических лампочек, или иссякало сознанье из тела. В мир линий ради бытия.
        - Назад, безумные, назад! Назад, я умоляю! - кричал истошно Ворон, поднимая ветер.
        - Ко мне! Вперед! Ко мне! Мне нужны ваши силы, чтобы победить Стража Вселенной, - шипел утробно Змей, и когти царапали стену, разрушая хрупкие обломки. А люди всего Вермело вставали сомнамбулами, вытягивая перед собой белесые руки. Они не обращались, но ступали на подоконники, и шаг падения в пустоту уносил их к черной воронке.
        «Так вот, как Змей выбирает тех, кто обратится каждую ночь, так вот, как появляются сомны. Мы для него пища! Еда! Поэтому Вермело уцелел, он позволил, сделал нас своим загоном для скота. Сомны - подпитка его сил», - вдруг с содроганием понял Джоэл и потянулся к белой паутине, натягивая светящиеся нити.
        Он видел! Множество разноцветных переливающихся нитей-линий, соткавших пространство мира, тысячи миров. Удержать, удержать всех на краю, помочь Ворону, который заслонял собой воронку. Лишь бы удержать - билась горящая мысль. Джоэл тянул за нити, выстраивал незримые мосты и преграды, затворял окна, открытые в бездну. Но души падали и падали, и удар когтистой лапы Змея снова сбил Каменного Ворона. Броня распалась, посыпалась пеплом черного оперения, брызнула кровь.
        - Они же все погибнут. Они же… - задыхался Джоэл, и длилась его незримая борьба. Лишь крошечная часть сознания напоминала, что где-то еще лежит его тело, где-то длится сон жизни, а настоящая - разверзлась здесь великой битвой с древним асуром.
        - Он этого добивается! - прохрипел Страж, уже в образе человека, все того же худощавого парня, которого они со святителем Гарфом подобрали у Айгрежи. Он с трудом поднялся, вылезая из вмятины на мостовой, образованной его падением, представая уже не в лохмотьях, а в драной кольчуге.
        - Так прекрати это, прекрати! - умолял Джоэл, мечтая, чтобы сон оборвался, освободил от вечного стояния на грани белых линий. Черные хлестали плетьми теперь их обоих, почти поверженного Стража и его нежданного союзника.
        - Мы должны остановить его! Должны, Белый Дракон, - пробормотал Каменный Ворон. - Я пришел в миры Хаоса, принял неравный бой. Меня предупреждали. Я знал, но так надо. Должен же был хоть кто-то… Кто-то должен действовать, пока остальные заранее признали вашу гибель. Помоги мне!
        Страж с трудом стоял, опираясь о стену. Искаженные гризайли на облезлой штукатурке безмолвно рычали оскалом чудовищ, щерились уродливыми образами расчлененной плоти. Изнанка града накатывала волнами омерзения, оплетала черными линиями. И вокруг из окон все шагали и шагали люди. Воронка - пасть Змея - раскрывалась шире и шире посреди опаленного рухнувшего неба. И на нее с горечью взирал бессильный Страж Вселенной.
        - Помогу! - воскликнул Джоэл. - Только скажи, кто прячется под фарфоровой маской.
        - Бифомет Ленц и… - прохрипел израненный Каменный Ворон, но опрокинулся навзничь, пронзенный сотней темных копий. Вокруг шеи его стянулась петля, и голос иссяк. Гигантская черная лапа подхватила крошечную в сравнении с ней человеческую фигурку и потянула наверх, прямо в воронку.
        - Страж! - крикнул Джоэл, отпуская белые линии. Они темнели, наливались кровью, иссякали.
        - Не смей! Белый Дракон принадлежит мне, - усмехнулся Змей. И рухнул занавес, декорации слились огнем, город полыхал и рушился. Умирали миры, разрывались души. Все засыпал бесконечный серый пепел.
        «Бифомет Ленц», - звучало в голове. Билось гулом предупреждения в преддверии пробуждения. Или не в голове? Или стучали снаружи, с другой стороны Вермело, из мира живых?
        Снаружи. Стук из реальности, которая едва ли не страшнее снов.
        «Я жив, я мансарде. Я все еще жив, и Вермело жив», - подумал Джоэл. Больше он не ощущал под пальцами белых линий, больше не отворачивал людей от бессмысленного падения в пасть Змея. Но тревожный грохот у двери пронзал новыми тревогами, предчувствиями.
        Стук, дикий стук вместо пробуждения вдоль перелопаченного снами-предупреждениями сознания. А вместе со стуком задушенный крик, почти вой. Кто-то по ту сторону двери зажимал себе рот, чтобы не голосить на всю улицу.
        - Джоэл! Помоги!
        Джоэл немедленно вскочил, стряхивая остатки забытья. Стук повторялся короткими неритмичными очередями, отражался в оцепенении слуха, обращенного в себя. Стук и крик прошивали, как разряды молний сквозь ощерившиеся нервы, как удары по мертвым щекам.
        Открывать не хотелось, все пространство свилось булавочной головкой вокруг затворенной щеколды деревянной двери, на которой Ли в порыве вдохновения нарисовал улыбающееся солнце. Почти автопортрет.
        И где же был он теперь? Все еще на дежурстве - только светало, зеленая пелена мешалась с алой кромкой Змеиного Глаза. В такой час подсчитывали потери среди обратившихся горожан, в такой час обычно умирали в госпиталях.
        Чья потеря ныне колотила в дверь? Каждый удар ухал под сердцем замиранием, в руках и ногах поселился холод, сочившийся тиканьем часов на башне. Все, как и накануне. Только за дверью стоял не Ли, он бы просто вошел, он бы принес дурные вести громко. Иных в такое время никто не ждал.
        - Кто там? - хрипло осведомился Джоэл, вставая с кровати, приникая к доскам, вслушиваясь. Он бы обрадовался, если б между них внезапно просунулся кинжал или меч заговорщиков-революционеров, он бы уклонился, дал отпор, вступил в бой. Но нет, он знал, что его вновь ждет иная битва.
        - Беда! - после короткой паузы разнесся срывающийся возглас. И слезы великого плача, как стенания по гибели мира, сквозили в каждой букве, вонзенной хуже лезвия ножа в настороженность слуха и души.
        Джоэл вздрогнул - Батлер. Как умирающий брошенный пес, в дверь скребся их добрый друг, их Батлер, лишь недавно обретший счастье и покой. Беда… Какое странное короткое слово. Какая же беда? Так же он стенал, когда чуть не погибла Энн.
        - Что случилось? - воскликнул Джоэл, едва не вырывая щеколду вместе с петлями. Хотелось ошибиться, спутать голос друга с голосом какого-нибудь случайного знакомого. Но на пороге стоял, пошатываясь, как в бреду, исхудавший и осунувшийся Батлер. Руки его безвольно висели плетьми, щеки ввалились, как у живого трупа. Гонец беды, предвестник конца.
        - Беда, Джо… беда! - выдохнул, едва слышно после нечеловеческих возгласов, и едва уловимо ответил: - Ида обратилась.
        Джоэл закрыл глаза, словно желал не видеть, не смотреть, вернуть время на два дня назад, где цвел и благоухал благословенный сад вечного покоя. Нельзя, никак и никогда. Челюсть свела судорога, фаланги пальцев скрючились в когти, распрямились и одеревенели.
        - И ты? - выдавил из сдавленной груди Джоэл, заставляя Батлера зайти внутрь. - Ты убил ее?
        Долг охотника не позволил бы Батлеру поступить иначе с сомном. Сбылось их вечное проклятье. Не просто так Цитадель предостерегала от привязанностей. И пусть все нарушали это правило в силу самой природы человека, стремления любить и быть любимым, дикий закон Змея Хаоса читал свои условия. Доказывал раз от раза, кто сильнее, у кого больше власти над вечным градом. Скотобойней Змея.
        - Нет, Джо! Все сложнее! - простер тощие длинные руки Батлер, точно надеясь ухватить нечто незримое, прозрачные сияющие нити. Тщетно. Дрожащие пальцы лишь перебирали затхлый воздух мансарды.
        - Значит, ты пришел, чтобы взвалить на меня эту ношу, - коротко ударяя кулаком по деревянной обшивке стены, глухо заключил Джоэл.
        - Нет…
        Батлер задохнулся беззвучными рыданиями, закрывая лицо руками. Джоэл усадил его на колченогий табурет, чтобы друг не упал. Невольный гость, посланник беды, съежился и сжался, как сложившийся каркас высокого прекрасного строения, остов сгоревшего собора.
        - Сядь выпей, - уверенно приказал Джоэл, покопавшись в сундуке. На дне лежала бутылка, оплетенная веревкой. Уже початая, но еще ни разу из нее не наливали по такому горькому случаю.
        - Это вода? - отстраненно поинтересовался Батлер, поднося к губам питье.
        - Конечно, вода.
        В стакане плескался чистейший самогон. Батлер закашлялся, опрокинув в себя залпом крепкое пойло. Взгляд его, и без того туманный, еще больше помутился, но в нем хотя бы перестали плясать опасные языки пламени сумасшествия.
        - Вот так. А теперь рассказывай. Тебе тяжело, понимаю. Но ты все же пришел. Молодец! - настойчиво спрашивал Джоэл и вдруг запнулся в замешательстве: - Где сейчас малышка, твоя дочь?
        Если бы он узнал, что Ида после обращения убила младенца, пожалуй, не сумел бы дальше вести разговор, продолжая слабые попытки поддержать и утешить. Слишком изорвалась его душа, очистилась от брони профессиональной суровости. Содрали эту защиту, выкорчевали, разбили, как панцирь черепахи. Теперь он все чувствовал обостренно, видел вещие сны и черные воронки в небе. И уже не сомневался - все реально. Именно это реально, а не то, что показывал обычным жителям их темный город, их Вермело.
        - С ней… с ней все хорошо. Я оставил ее у соседки, - давясь и с усилием заставляя язык ворочаться, с неестественным акцентом пробормотал Батлер. Джоэл немного успокоился: по крайней мере, хоть что-то уцелело. Хоть кто-то.
        Он больше не желал видеть растерзанных младенцев. Ни в Ловцах Снов, ни, тем более, в реальности. А после бойни в Квартале Ткачей он невольно навидался всякого. Но он - это он, его рок, его судьба, его разбитая хрустальная сфера, подвешенная над бездной. Прекрасный сад, искореженный Хаосом.
        Батлер не заслужил ничего из случившегося с ним. И никто не заслужил созерцать превращение в монстра собственной жены. Только это происходило в Вермело день за днем, вернее, ночь за ночью - чьи-то жены и мужья, отцы, матери, сыновья и дочери. Охотники старались не задумываться об этом, когда пронзали мечом очередного сомна. Впрочем, шокированное оцепенение Батлера наводило на все более паршивые мысли: он столкнулся с чем-то, что не встречал за годы службы, с чем-то, что потрясло его не меньше, чем Легендарный Сомн Джоэла.
        - А теперь расскажи мне, пожалуйста, что случилось с Идой, - мягко, но настойчиво потребовал Джоэл. Таким тоном он говорил с Джолин в одну из их первых встреч, в ту ночь, когда нашел ее в переулке с рассыпавшейся корзиной пирожков. В ту страшную ночь, когда Легендарный Сомн впервые явил себя в истинном обличии и разворотил телеграфную станцию, убив старика-служащего и собак Батлера. В ту ночь, когда Джолин дважды чудом осталась жива. На несчастную Иду чудес, похоже, не хватило.
        - Она… она обращается в сомна. Каждую ночь. Уже месяц, - сухо отрапортовал Батлер, но закусил край стакана, чтобы не вскрикнуть. Зубы отбивали дробь по сколотой пыльной кромке.
        - И ты молчал целый месяц? Как же так? - не понимал Джоэл. Выходит, горе постигло Батлера уже давно. Но он ничем не выдал своего первого потрясения, не рассказал друзьям, как и Энн об эпидемии превращений в Академии.
        Как будто все опасались, что Джоэл немедленно донесет Верховному Охотнику, или же просто больше не верили, что он в силах кому-то помочь. Да и он не верил. Слишком тугим узлом скручивалось это страшное пространство потерь, тянущее к роковой воронке поющие тела. Но все песни и звуки обрывала фатальная тишина. Змей - синоним тишины и смерти.
        - Ида… Ида… - срывающимся голосом начал Батлер. - Она… превратилась однажды ночью, месяц назад. Я хотел убить ее! Силы праведные, Джо, я хотел убить ее! Хватаюсь за меч, гляжу - сомн. Она - сомн. И стоит над колыбелькой. Джо… как же это было… Как это было страшно! А потом, потом вижу, что она как будто все понимает, не монстр она! Джо! Она не монстр… как она смотрела на нашу малышку, как склонилась над ней… Не монстр. Но обращается каждую ночь. Я больше так не могу, Джо. Не могу.
        Батлер сник, схватившись руками за голову. Он словно заживо горел, корчился в дыму непомерной тоски. Глаза едва не выпадали из впалых глазниц в черной обводке лиловых кругов, когда друг рвал на себе волосы. Джоэл встряхнул его за плечи, заставил выпрямиться на табурете. В алом рассвете, который еще не огласил сигнал подъема, белесое лицо Батлера смотрелось облитым кровью, будто он уже убил Иду.
        «Все понимает, обращается только ночью. Как? Ни в одной хронике такое не описано. Но ведь был не так давно сомн, который еще что-то понимал… Он бежал к старухе в черной шали. Только очень скоро он превратился в неразумное чудовище», - вспомнил Джоэл. Возвращались образы сгоревшей весны, защелкивались затворы, закрывались створки ворот. Эта омытая болью пора закидала вопросами, надорвала границы привычного понимания вещей, да так и оставила подвешенными над бездной.
        - А днем? Что с ней днем? - суетливо хрипел Джоэл, наливая и себе стакан ядреного самогона и проглатывая огненное пойло, как воду. Легче не делалось. Так или иначе, хотелось узнать правду, чтобы разделить боль.
        - Днем она снова моя Ида! - вновь простирая руки, как сломанные крылья, воскликнул Батлер. - Добрая мать нашей малышки и любящая жена. Моя Ида.
        «Моя Ида, моя Джолин», - пронеслось страшной аналогией в голове. Смутные образы накладывались друг на друга, менялись местами, увлекая в хоровод пугающих видений, который восходил к бездонной воронке, уводя из мира живых.
        - Что это значит, Батлер? Что значит? - окончательно терял нить реальности Джоэл. Он парил в длящемся сне-предупреждении, ощупывал лицо, нервно откусывал заусенцы - настоящее, не сон. Слишком много ненужных деталей, рассыпанных вокруг, как осколки разбившейся сферы.
        - Пойдем, Джо, - вдруг ровным тоном твердо попросил Батлер, вставая: - Пойдем, умоляю! Мне не к кому обратиться, кроме тебя. Ты должен сам все увидеть. Мне кажется, ты знаешь больше меня.
        - Что же я знаю-то? Батлер, - выдохнул Джоэл и оставил на столе короткую записку для Ли: «Я жив, все в порядке, скоро вернусь». Но последние два обещания вызывали много сомнений. Он не был в порядке, и время, которое требовалось на визит к Батлеру, никто не мог отсчитать заранее.
        Джоэл наспех оделся, забыв и о шейном платке, и о треуголке, которую подарил Ли. Зачем? Пустое, когда весь мир сужался до крошечного коридора, ограниченного завесой тайны. И единственным проводником служил старый друг, длинный и тощий, как перевозчик душ из древних мифов. Только он не просил монет и не правил лодкой. Бессмысленно - они и так все метались по тонущему кораблю старого города, увязшего в Хаосе, разверстого когтями мертвой тишины.
        «Брать ли оружие? - спохватился Джоэл уже на улице, щурясь на первые солнечные лучи. - Но Батлер не просил. Значит… я не иду как палач. Я не палач!».
        И эта мысль хоть немного успокаивала, оправдывала, давая слабую надежду. Преодолевая извилистые проулки, которыми Батлер вел к своему новому дому на окраине Торгового Квартала, Джоэл на миг испугался, что их старый верный друг примкнул к революционерам или какой-нибудь новой опасной секте. Но нет, похоже, он просто стремился избежать смены караулов, за годы службы он прекрасно знал, в каких точках ночные стражи передают свой пост дневным и уносятся в Цитадель вместе с воспоминаниями о кошмарах прошедшей ночи.
        «Дожили, два охотника прячутся от охотников по чужим огородам», - посетовал Джоэл, когда нечаянно раздавил мясистую капусту на грядке. Батлер встрепенулся от хруста и, как нашкодивший мальчишка, отодвинул доску в заборе, призывая протискиваться в следующий двор.
        - Почему мы не можем идти нормально? Или хотя бы по крышам? - тихо недоумевал Джоэл.
        - Потому что я больше не охотник и пришел до сигнала, - коротко объяснил Батлер, отчего Джоэл снова испугался, будто его ведут в ловушку. - Прости, Джо, я не хотел впутывать Ли. Все… все так сложно.
        Батлер замер на мгновение, съежился, исступленно лохматя и без того поредевшие волосы с блестящими в них седыми прядками. Как же Батлер постарел за лето! Наверняка за тот месяц, который превратился в его личный кошмар наяву, тяжелое бремя сомнений и молчания.
        Неудивительно, что в театр он пришел один: им с Энн такой подарок был хуже плевка. Джоэл еще тогда заподозрил. Только они с Ли, два глупца, все приняли за чистую монету, обрадовались, повеселились. Но теперь воспоминания о безмятежном счастье казались почти преступными. Джоэл наслаждался в яблоневых рощах бездельем и радостью, пока старинный друг терзался подле обреченной жены, наверняка не раз хватаясь за меч. И снова его опуская. Пусть он не рассказывал, но Джоэл живо представил картину в деталях. Он хорошо знал мимику и движения Батлера, знал, как тот измучен бесконечной чередой потерь, будто кто-то его и впрямь однажды проклял. Змей посмеялся, наделив самого достойного и милосердного охотника самой несчастной судьбой.
        «Только бы с твоей малышкой ничего не стряслось! Силы праведные, я в вас не верю, но молю!» - судорожно думал Джоэл, пока они скитались по огородам, переходя украдкой через пустынные улицы. Вскоре с башен донесся утробный гул - городу повелевали проснуться. Больше не требовалось скрываться, хотя они все равно пересекли заброшенный сад. Джоэл узнал в беленом аккуратном домике жилище арестованного постоянного клиента Джолин.
        Герань на запыленных окнах засохла и сморщилась, урожай же с грядок и деревьев уже собрали, вероятно, унеся на городские склады для общего запаса. Незаселенный дом пока стоял напоминанием о недавнем потрясении. Еще одном, очередном, в этой бесконечной круговерти.
        Два дня счастья пролетели касанием теплого ветра. Крошечный стеклянный шар с хлопьями снега или весенними соцветиями - бессмысленная, но красивая игрушка, выскользнувшая из рук, разбившаяся вдребезги. Остались только растоптанные лепестки под грязными сапогами. И ни тени покоя.
        Сердце отмеряло удары на уровне горла, холод бился в висок назойливой птицей, когда бывшие охотники уже без опасений вынырнули на одну из улиц Торгового Квартала, миновав бельевые веревки. «Джо, не хочу становиться мылом», - пронеслось в голове, когда в лицо ударил неприятный запах выстиранных вещей. Похоже, мыло и впрямь делали из сомнов.
        «Никто из вас не станет мылом. Обещаю. Вы все выживете! Обязательно!» - твердил себе Джоэл, словно заклиная пространство, сошедшееся клином возле приземистого двухэтажного строения с простой вывеской «Скобяная лавка».
        Батлер не придумал никакого названия, и магазин на первом этаже выглядел заброшенным. Похоже, уже месяц он не пытался ничем торговать. Все его мечты и надежды рухнули, и вот он пришел к другу, раздираемый отчаянием. Пришел, чтобы просить все исправить. И Джоэл снова гнулся под тяжестью непомерной ответственности. Он не знал, как помочь. Наверное, впервые ощущал себя таким беспомощным. Если бы он изучал хотя бы основы гематологии, анализируя под микроскопом кровь сомнов, то мог бы еще что-то сообразить, найти объяснение.
        Но он не знал ничего, кроме того, что Вермело планомерно «выпивает» гигантская воронка тишины. Похоже, игра Змея вступила в завершающую стадию. Больше он никого не собирался оставлять в живых. Превращения с возвратами могли оказаться и надеждой на спасение, и явным предвестником неминуемого конца.
        Джоэл в нерешительности остановился у двери. Батлер возился с ключами, что-то бормотал под нос, кусал усы, не попадая в замочную скважину. Он озирался по сторонам, как взломщик, как горький пьянчуга, у которого трясутся руки. Они оба боялись, что их засекут караулы и сочтут неблагонадежными личностями за подозрительное поведение, поэтому спешно скользнули внутрь запыленного помещения.
        Полумрак вскоре осветило тусклое мерцание потертой масляной лампы в стеклянном абажуре. Джоэл украдкой осмотрелся: несостоявшаяся скобяная лавка встретила запыленным прилавком, чередой неразобранных ящиков, разбросанными документами. Обычно аккуратный Батлер все забросил, хотя кое-где виднелись следы уборки - протертые полки, вымытая посуда, словно кто-то принимался наводить порядок, но не успевал завершить дело. Не хватало сил. Или времени.
        - Я уже месяц… месяц запираю ее в подвале, - сбивчивым дрожащим голосом начал рассказ Батлер. - Соседям говорю, что Ида серьезно больна, прошу посидеть с малышкой… Вру, всем вру. Окружающим, себе и ей… говорю, что скоро все пройдет. Джо, что пройдет? Что и как? Я вру! И больше так не могу.
        Джоэл ждал. Ждал одной невыполнимой чудовищной просьбы - быстрая казнь из милосердия. Но Батлер просто стенал в пустоту, отчего Джоэл еще больше нервничал. Он неуверенно прислонился к деревянному прилавку, вычерчивая на серой поверхности спиленные природные узоры, которые напоминали плетением иссушенные капилляры. Доски в Вермело ценились, сломанную мебель никогда не выбрасывали, а отдавали столярам на починку или переделку. Металл же использовался для оружия и тюремных решеток.
        В пустынной лавке из этого неподатливого материала оказалась дверь, единственная в своем роде, страшная дверь, увитая бурыми потеками ржавчины, - ведущая в подвал.
        Батлер приблизился к ней шатающейся походкой умалишенного. И, как у сумасшедшего, вращались глазные яблоки на фоне выкатившихся из орбит белков, когда он приникал к шершавой поверхности, вслушиваясь в то, что творится по ту сторону запрета.
        - Ида? Ида, ответь, - позвал он, но ответа не последовало. Батлер облизнул пересохшие губы, вздрогнул, бессильно прислонился к двери лбом, точно надеясь так послать мысленный импульс, перенестись туда, вниз, бестелесным призраком.
        «Батлер… Что, если это конец?» - хотел сказать Джоэл, но язык примерз к небу. Оставалось только стоять немым свидетелем чужого неискупимого горя.
        - Ида, пожалуйста, уже рассвет, уже закончилась ночь, - шептал Батлер, потом гулко ударил кулаком в дверь: - Проклятье!
        - Батлер… Батлер, это ты, любимый? Прости! Я… я задремала, - донесся из подвала растерянный голос.
        «А что если он просто спятил и держит жену в заточении, как тот маньяк, который набивал рты жертв червями?» - с ужасом подумал Джоэл, вспоминая одно из своих самых мерзких расследований.
        С каждым мигом пребывания в сизой пыли лавки его окутывали все новые и новые сомнения, прорывались необоснованные подозрения. Батлер представал не печальным мудрецом, а опасным безумцем. И Джоэлу начало казаться, что и его привели не для казни, а для того, чтобы разделать в подвале, чего он, впрочем, все равно не позволил бы. Но кто мог гарантировать, что в лавке не притаилась какая-нибудь секта, практикующая жертвоприношения?
        Джоэл беспокойно озирался по сторонам в поисках странностей, несоответствий слов Батлера его действиям или обстановке. Но взгляд наткнулся только на темную семейную фотографию, бережно повешенную в рамке на аккуратно покрашенной желтой стене, да еще откуда-то из угла, наверное, от порыва ветра, вырвавшегося из подвала, выкатилась синяя деревянная погремушка. Новая, чистая…
        Сердце сжималось, замерзало от мысли, что Ида никогда не увидит свою дочь взрослой. А Батлер… Суждено ли ему? Он едва балансировал на грани сумасшествия. И без страха открывал дверь тому, что скрывалось внизу, под домом. Тому, что говорило голосом его жены. Джоэл невольно принял боевую стойку и схватился за тяжелый подсвечник, лежащий на полу, когда услышал глухие шаги на скрипучей лестнице. Кто-то неторопливо поднимался.
        - Ида! Радость моя, - выдохнул Батлер, когда в дверях в окружении проржавленной дверной рамы показалась невысокая худенькая женщина в коричневом платье. Супруги обнялись, безмолвно, но с упоением и болью, будто не виделись тысячи лет.
        Джоэл выронил свое смехотворное оружие. Хотелось плакать. Пришлось отвернуться, чтобы не трепать изодранные лохмотья своей ожесточенной души. Батлер и его жена, его Ида - кто бы посмел заподозрить их в чем-то страшном? Только преступник, только последняя тварь.
        Они приникли друг к другу, как два сросшихся ветвями дерева, как две замершие на века в своей любви мраморные статуи. И не хотели расставаться, не хотели, чтобы беспощадная ночь вновь разлучила их, разрубила дверью подвала.
        - Батлер, кто с тобой? - встрепенулась Ида, заметив вскоре Джоэла. Тогда она вышла на свет, и удалось рассмотреть ее: невысокая, лет тридцати пяти, с грубоватыми чертами лица и гладко зачесанными назад темными волосами, она предстала образцом порядочности и скромности. Не верилось, что эта строгая спокойная женщина при свете Красного Глаза оборачивается монстром.
        - Этой мой старый друг. Охотник Джоэл, победитель Вестника Змея. Помнишь, я рассказывал о нем? Ему можно доверять, правда. Он не выдал нас, когда я уходил из Цитадели, - сумбурно представил Батлер и неуверенно добавил: - Не выдаст и теперь…
        - Здравствуйте, Джоэл, - вежливо кивнула Ида, подходя, как будто совсем без боязни. - Могу я предложить вам взвар из кизила?
        Только по нервному подергиванию узких губ женщины Джоэл понял, как она на самом деле напугана. Он любезно ответил:
        - Если вы настаиваете.
        - Я вышла из подвала, неплохо бы согреться, - с грустной самоиронией отозвалась Ида, виновато улыбаясь. Батлер тоже словно улыбнулся, но вцепился в переносицу, растирая уголки глаз, на лбу его отпечатались глубокие морщины.
        «Шрамы на руках… Такие же, как у Джолин. Как будто ее жгли раскаленным прутом. Один и тот же изувер?» - подумал Джоэл, когда в приветствии пожал широкую ладонь Иды и ощутил на ней корку ожогов.
        Они втроем прошли на кухню, расположенную за лавкой и выглядящую куда опрятнее соседнего большого помещения. Ровные полки с вымытой посудой, чистые окна и очаг - все говорило о руке опытной хозяйки. Весь дом кричал о том, что успел познать умиротворенность тех, кто мечтал жить в нем долго и счастливо. Но внезапно все пошло не так, неверно, неправильно, и навечно отняло дух покоя и радости.
        - Ида, расскажи все Джо. Он сможет помочь, - попросил Батлер, слегка обнимая жену за плечи. Женщина суетилась возле очага, наливая в чайник из бочки воду, затем искала маленькую кастрюльку. Вскоре она разлила по глиняным кружкам взвар и села на шаткий облупленный стул во главе стола.
        - Вы действительно превращаетесь по ночам? - с трудом заставил себя спросить Джоэл. За стол он не сел, к взвару тоже не притронулся, внутри огонь мешался со льдом ранящим крошевом. Ида же сгорбилась, сцепив руки на вытянутой столешнице.
        - Да. Но я не помню. Это… как во сне. А утром я снова я, - четко, как врачу, ответила Ида, но вздрогнула: - Это страшно.
        «Смерть смотрит на тебя сквозь закрытые веки. Как во сне… Сомнамбулы…», - возникло извечное предсказание старухи. Все меньше верилось, что она одна из революционеров, все больше улавливалось в ее речах сходство с обрывочными фразами Каменного Ворона.
        - Ида, откуда вы? Почему на вас шрамы? Извините за столь личные вопросы, но мне кажется, я могу знать ответ, - набрался смелости Джоэл, хотя и поймал негодующий взгляд Батлера. Для любезностей не хватало времени. Ида же откинулась на спинку стула и опустила руки на колени, словно так раскрываясь, готовая поведать свой страшный секрет. И все же медлила, неуверенно спросила:
        - С какого момента начать? С детства?
        - Пожалуй, с того момента, когда вы получили эти ожоги. Они ведь… не обычные?
        - Нет, не обычные, - кивнула Ида, тяжело вздыхая. - Их оставили подонки из секты Бифомета Ленца.
        «Проклятье! Я знал! Я ведь знал!» - пошатнулся Джоэл. Аккуратная кухня поплыла перед глазами, сквозь нее проступал остов сгоревшего особняка. Все линии свивались воедино, сплетались темным коконом давнего заговора.
        - Дальше, госпожа Ида, дальше, умоляю! Расскажите все, что знаете! - жадно воскликнул Джоэл. Батлер возразил, украдкой касаясь плеча жены и как бы заслоняя ее собой:
        - Джо, ей больно это вспоминать.
        - Нет, родной, все правильно, - сурово мотнула головой Ида. Каштановые пряди растрепавшейся тугой прически отлетели назад, и Джоэл узрел ожоги, которые окольцевали и шею несчастной женщины.
        - Простите, я не хотел… - опустил голову Джоэл. Теперь чужое горе отчетливо вонзилось в его собственную судьбу, в его расколотый хрустальный шар - у Джолин на теле оказались слишком похожие ожоги, в которых словно бы узнавались чьи-то гербовые вензеля.
        - Нет. Я должна была рассказать раньше. Но боялась. А теперь… мне уже нечего терять. Вы должны узнать правду, - едва слышно проговорила Ида. - Бифомет Ленц был главой секты. Они устраивали настоящие оргии с избиениями. В двадцать пять я попала горничной в его имение… И больше меня не выпустили. Разврат они оправдывали тем, что так лучше понимают свою греховность. После оргий нас били плетками, а потом «ставили клеймо». Тем, кто выживал. Так они отмечали тех, кто считался собственностью секты.
        - Это правда. У нее вся спина в шрамах и клеймах, - кивнул Батлер.
        - Батлер, милый, и после этого ты не проникся ко мне отвращением? - испуганно и удивленно посмотрела на мужа Ида, в глазах ее забилась тревога.
        - Нет, родная. Никогда. Ты так страдала! Но мы тебе поможем, да, поможем.
        Батлер целовал поочередно раздавленные тяжелой работой пальцы жены, как тонкие ручки изысканной принцессы. А Джоэл сжал кулаки, отворачиваясь к узкому окну, пересеченному чернотой рамы, чтобы не выдать волнения и растерянности. Ведь он не представлял, чем помочь. Зато подтверждались его худшие опасения, его страхи и возгласы Каменного Ворона.
        - Что еще они делали? Ида, в этой секте с вами делали что-то еще, - настойчиво спросил Джоэл.
        - Они вкалывали нам что-то. Что-то, после чего мы начинали видеть, как звери, чувствовать, как звери.
        Джоэл все-таки схватился за обжигающий кизиловый взвар, потому что в горле пересохло, воздух перестал поступать в израненные легкие. Все подтверждалось! Все, чего они так боялись в ходе расследования. Грандиозный заговор, в который были вовлечены ученые, аристократы, политики, Цитадель и, похоже, сверхъестественные силы.
        - Как это объяснялось в культе? - хрипло вопрошал Джоэл. Голосовые связки перехватывало.
        - Первосвятитель говорил, что мы изменимся и выйдем из Вермело. Превратимся в созданий Хаоса и уйдем от Змея. Говорил, что Страж Вселенной не придет за нами, поэтому мы сами поможем человечеству. Но сначала мы должны обрести смирение и послушание. Убить грешную оболочку человека. И возродиться в новых телах.
        - Ида, а как ты вырвалась?
        - В поместье случился пожар. Я… пряталась. Скрывала, что имею отношение к Бифомету Ленцу. Потому что всех, кто уцелел, утаскивали в Цитадель. Боюсь, что их всех казнили. Нет, мне не жаль тварей, которые издевались над нами, этих жутких фанатиков, но… семь лет назад никто не делал различий между преступниками и жертвами. Забирали всех. Кажется, теперь я поняла, из-за чего.
        - Но ведь ты продержалась целых семь лет! - воскликнул Батлер.
        - Продержалась ли? - отозвалась потерянно Ида, ощупывая лицо, точно не узнавая себя: - Порой меня посещают видения, сны, как думала. Будто я брожу по ночному городу. А руки мои - лапы с когтями. И я будто не я вовсе, а кто-то еще, кто-то больший. Я - часть чего-то ужасного, чего-то… Помню самый яркий кошмар: я откусываю ноги какому-то охотнику и раздираю когтями второго. Словно мне кто-то велит, словно… Батлер, скажи, что это был сон! Умоляю!
        - Сон, милая, просто сон. После всей пережитой боли! Конечно, сон, - тут же убедил ее Батлер, но красноречиво посмотрел на Джоэла: оба немедленно вспомнили Грэма и Бима, их роковую ночь последнего дежурства.
        - Семь лет… Семь, - повторил выдохом осеннего ветра Джоэл, как магическое число, как заклинание. - Все свидетельства о существовании секты как будто пытались стереть из истории Вермело.
        - Да, - кивнула Ида.
        - Что еще вы знаете о Бифмете Ленце? У него… была семья?
        - Не знаю. Полноправные члены секты носили маски на лицах, вернее, мешки с прорезями. Они называли себя «иными», новыми. А нас, «посвящаемых», подопытных рабов, держали в подвалах или запертых комнатах. Никто не слышал наши крики, никто не пришел на помощь. А потом… потом случился пожар, мне чудом удалось уцелеть, но… но всех выживших схватили охотники.
        - Понятно, - тяжело выдохнул Джоэл. - Если вас это хоть немного успокоит: ни я, ни Батлер понятия не имели о расследовании дела Ленца. Мы в этом не участвовали.
        - Я знаю, - отозвалась Ида, сцепляя руки на коленях, начиная монотонно покачиваться из стороны в сторону. Она впадала в оцепенение, чтобы не сорваться на истерику. Джоэл понял, что не стоит дальше мучить ее вопросами.
        Воцарилось давящее молчание. Не оставалось сомнений, что Ида связана с Вестником Змея, а тот - с Бифометом Ленцом. Ничего не закончилось, мнимая победа не принесла покоя ни городу, ни друзьям. И Джоэл хотел все отрицать, но Ида, эта отважная несчастная женщина, слишком красноречиво описывала свои воспоминания и ощущения от прогулок сомнамбулы. Монстра.
        - Ида, приготовишь нам завтрак? - с будничной любезностью попросил вскоре Батлер, ласково улыбаясь жене. Трепетную нежность он не подделывал, а вот наброски к картине мнимой радости никому из них не удавались.
        - С удовольствием, - отозвалась Ида, сбрасывая пустоту отрешенности.
        - Я скоро заберу малышку от соседки. Настал новый день, мы все вместе. Все будет хорошо, милая моя, все будет хорошо.
        Он кивал и твердил простые слова единой молитвой о несбыточном. Джоэл поражался, за какие грехи прошлых иль будущих жизней судьба свела Батлера именно с изломанной жертвой Бифомета Ленца, с частью Легендарного Сомна. Одной из масок!
        Теперь Джоэл осознал, кем были все эти лица. Живые, еще кричащие, мертвые, уже покрытые трупными пятнами - все они сливались в единое жуткое существо, накаченное неизвестной субстанцией и пропитанное аурой Хаоса. Оставалось лишь гадать, кто и как управлял или управляет этой тварью.
        «Неужели и Джолин тоже обращается? Нет! Я же видел ее ночью, я видел. Я должен остаться в пекарне на ночь. И развеять все сомнения, - твердо решил Джоэл. - Может, она не имеет отношения к секте, может, я ошибаюсь насчет формы шрамов».
        - Твой друг позавтракает с нами? - гостеприимно отозвалась Ида, уверенным движением разбивая яйца над сковородкой. Будто не она поведала только что страшную правду, будто не она сидела в подвале каждую ночь.
        Неестественный покой умирающих окутывал кухню. Все они еще пытались радоваться, следовать милым ежедневным ритуалам, заведенным в счастливых семьях. Пытались поддерживать иллюзию жизни, забывая, что они обречены.
        - Нет, меня ждут дома, - сразу же отказался Джоэл и намного тише добавил: - И в пекарне… Надеюсь, тоже.
        Батлер увел из кухни, затворив дверь. Ида старательно гремела сковородками и тарелками. Для случайного наблюдателя ничего страшного в доме не происходило, и только хозяева и их невольный гость знали, какая их всех постигла катастрофа.
        - Джо, ты ведь поможешь? Ты знаешь что-то про Бифомета Ленца, ты видел вблизи Вестника Змея, - срывающимся шепотом просил Батлер. - Я… Я больше не могу так. Каждый день с ней - это мое счастье. Но каждая ночь возле подвала и ожидание утра - проклятье. Я не могу спать, не могу думать ни о чем другом. Пожалуйста, Джо!
        - Батлер, Иду нельзя оставлять в подвале.
        Джоэл ежился, растирал предплечья, безотчетно удивляясь, почему изо рта не вырываются клубы белого пара. Только отчасти он понимал, что в помещении на самом деле тепло, даже душно.
        - Я понимаю. Но я не отдам ее на опыты в психушку! Я же знаю, что там делают с людьми, - сгибая и разгибая сводимые судорогами пальцы, ответил Батлер.
        - Но иначе нельзя.
        - Нет! Я думал, мы друзья! Ты слышал ее, слышал все насчет нашей Цитадели.
        После встречи с Энн у Джоэла и самого не осталось ни капли доверия к Цитадели, а, услышав рассказ несчастной Иды, он начал постепенно понимать, из-за чего мог повеситься предшественник Умана Тенеба и какие тайны отравили бывшего друга.
        Бифомет Ленц… Секта аристократов, во главе которой стоял талантливый ученый-гематолог, оказавшийся воплощенным кошмаром Вермело. Или все обстояло как-то иначе. А как - предстояло выяснить, Джоэл чувствовал, что от этого зависит судьба их мира, остатков человечества. Стена разрушалась, город выжимал из себя последние ресурсы, замыкаясь на свои ужасах, как змей, пожирающий собственный хвост.
        - Слышал, значит… надо думать. Но я не могу ничего обещать. То, что я узнал от Иды сегодня, ценнее всего, что я раскопал до этого в городских архивах, - задумчиво протянул Джоэл, косясь на дверь кухни, обычную, деревянную со стеклами, не стальную, как в подвал. - Впрочем, у нас, кажется, появился шанс узнать, что входит в состав стимуляторов.
        - Бифомет Ленц разработал их! Это его изобретение! - напомнил Батлер. Джоэл кивнул, охотно веря. Теперь испытания препарата, очевидно, перешли во вторую стадию. Про Энн и ее метания ему рассказывать не хотелось, чтобы не усугублять переживания друга.
        - Но от них ускоряются обращения. Или же… Или же… Не знаю. Но постараюсь узнать, - растерянно отозвался Джоэл. На плечи наваливался новый непомерный груз ответственности, а пол уходил из-под ног, доски превращались в размокшую грязь болота. И похоронным колоколом позвякивала забавная погремушка.
        - Я вернусь завтра. Может, послезавтра, - пообещал Джоэл.
        - Возвращайся… Джо, я боюсь, у нас не так много времени, - ответил Батлер, плечи его совсем поникли, болезненно выпирали из-под бурой рубашки ключицы. - Поэтому я и прибежал к тебе, когда заметил: каждую ночь превращения Иды длятся все дольше, человеческий облик не возвращается после сигнала пробуждения. Сначала я думал, что мне так только кажется, но последние пять дней я засекал по часам… У нас нет времени!
        - Батлер, завтра кое-что решится. Я надеюсь, это будет нашим спасением, - пообещал Джоэл, дотрагиваясь до руки друга. Тот закивал, наивно, почти по-детски. И хотелось повеситься от своего доверительного спокойного тона, которому так часто верили люди, хотя он на самом деле не мог помочь. Но и сказать об обреченности Иды - невыносимо. У них с Батлером еще оставались дни рядом друг с другом, дни хрупкой надежды, радости от обретения невозможной для охотника семьи.
        «А сколько отведено мне таких дней? Нам… с Джолин и Ли, - ужаснулся Джоэл, покидая запыленную лавку, но встряхнул головой: - Много, конечно, много. Ведь никто из нас не обращается. Много дней, никак иначе».
        Чтобы хоть немного успокоиться, он решил вернуться через Квартал Ткачей. Постучаться в пекарню, крепко поцеловать Джолин, обнять ее, потом пойти в Квартал Птиц и все-таки подарить ей новую певчую птицу, чтобы наполнить ее дом мелодичными трелями, чтобы просыпаться под них, а не от сигнала с башен. Вместе с Джолин. Да, именно за этим он шел в Квартал Ткачей. Но получил лишь новое потрясение.
        В районе все еще работали чистильщики, медленно грузя на скрипучие ветхие тачки разрубленные куски кошмаров, выброшенные из Ловцов Снов. Джоэл застыл на Королевской Улице, немо наблюдая за беспросветной работой угрюмых стариков: грубые кожаные перчатки с неторопливой обстоятельностью ворочали части уничтоженных химер. Слишком знакомых. Химер старой пекарни, где не осталось никого, кроме Джолин. Обломки ее кошмаров.
        - Хм, надо же - как настоящий, кошмар ли? Тьфу, - вдруг безразлично пробормотал один из чистильщиков, небрежно кидая в тачку к химерам разрубленный на четыре части труп нерожденного младенца. Почти точную копию того, которого пришлось однажды увидеть с Ли. Не хотелось даже помышлять о том, что и в эту ночь напарнику выпал жребий уничтожать эти кошмары. Снова. Все повторялось петлей, затянутой на шее Белого Дракона и Каменного Ворона. Змей смеялся над ними.
        - Нет… Не-е-ет, - шепотом застонал Джоэл, прислоняясь к выбеленной стене пекарни. Он не знал, как двигаться дальше, как искать ответы, когда это утро растоптало его, перемололо и развеяло прах по ветру.
        Джоэл все больше холодел, пытался отвести глаза, желая убежать, спрятаться, выбраться из собственной кожи, из этого тягучего бремени жутких знаний. Вернуться… Вернуться в яблоневые рощи на веки вечные, чтобы больше ничего не ведать, не совершать фатальных открытий. Но приходилось стоять на пороге пекарни, теряя остатки здравомыслия и веры.
        - Снова, - донеслось тихое сожаление из-за приотворенной двери. Спокойное, как гнетущая неизбежность. Знакомое любимое лицо маячило запретной сладостью в узком проеме, мерцали бирюзой печальные глаза.
        - Джолин, что происходит? Чьи это кошмары? - кинулся к ней Джоэл, опасаясь, что его не пустят. Снова их разделят стены недоверия. Но, похоже, Джолин больше ничего не боялась, как и Ида. Человек, которому больше нечего терять.
        - Мои, - тихо отозвалась Джолин, открывая нараспашку дверь. Скрипела древесина, доносился жар растопленной печи и свежей сдобы, но после увиденного в сладком тесте проступал привкус тлена.
        - Что? А как же пекарь? Это были не его кошмары? Не его жены? - помотал головой Джоэл. На улице чистильщики медленно покатили в квартал прокаженных накрытую плотной материей тачку с остатками кошмаров. С разрубленным трупом младенца. Лучше бы никогда не натыкаться на них, никогда не ходить по Королевской Улице до первых лучей солнца.
        - Его тоже встречались, - кивнула Джолин, когда Джоэл переступил порог, но мучительно отвела взгляд. - Он ни при чем. Он сам по себе стал сомном. И поделом. За то, что он со мной делал, другой судьбы не пожелаешь.
        Она неприязненно оскалилась, синие глаза на мгновение засветились, как у взбешенной кошки. Но затем померкли обреченной потерянностью. Джолин стояла посреди тусклой кухни, сминая серый край фартука. И только оранжевые отблески печи давали оттенок ее обесцвеченному образу, напоминая о горящем Вермело из видений. В эти минуты дотла, до горьких угольков сгорало недавнее безмятежное счастье.
        - Мерзавец. Так это из-за него у тебя такие кошмары? - разъяренно подскочил на месте Джоэл, желая воскресить Зерефа Мара, чтобы лично уничтожить злодея самым изощренным методом из арсенала палачей Цитадели. Пекарь заслужил, он все заслужил, кем бы ни был раньше.
        - Нет. Вернее, не совсем, - оборвала череду злых фантазий Джолин, неуверенно поднимая голову: - Нет. Я солгала тебе, Джоэл.
        - В чем?
        - Я… - она резко отвернулась. - Мои родители не просто умерли. Сначала они превратились в сомнов и пытались меня убить.
        - Так вот откуда эти сны.
        - Да.
        - Но зачем ты скрывала это?
        - Не знаю. Это так… страшно.
        Джоэл поверил в ее испуг, но не в ее слова, не в ее очередной рассказ о себе. Ли хотя бы молчал, тихо скрывал прошлое, Джолин же выдавала каждый раз новую версию. И несмотря на окрылявшее когда-то чувство безграничной любви, к ней не оставалось никакого доверия.
        «Джолин, а ты ведь по-прежнему лжешь. Что еще ты скрываешь?» - подумал с горечью Джоэл. Что-то теснилось занозой в ее сердце, что-то выстраивало прозрачную незримую стену между ним. Не из хрусталя - из неподатливого алмаза и почерневших линий мира.
        - А… а разрубленные дети в Ловцах Снов? - потерянно спросил Джоэл. - Я думал… я думал, это кошмары жены Зерефа, она ведь…
        - Она делала аборты падшим женщинам. Да. Все верно. Но не испытывала от этого угрызений совести. Это мой кошмар, Джо, - дрогнули губы Джолин в улыбке осужденного на эшафоте. - Мой нерожденный ребенок. Плод насилия, от которого меня избавила эта старая ведьма, когда узнала правду о Зерефе. Я даже была ей благодарна! Какое-то время. Пока она не сказала, что я больше не смогу иметь детей.
        - Джолин… - выдохнул Джоэл, хватаясь за край стола, ища хоть какую-то опору.
        Джолин же стояла спокойно, лишь на сцепленных руках от напряжения обозначилась каждая вена. И дрожащие в виноватой улыбке губы пугали хуже оскала сомнов.
        - Вот и все, Джо. Не знаю, что еще тебе рассказать. Вот и все. Это мои кошмары, и они будут возвращаться время от времени, хочу я этого или нет.
        Джоэл молча обнял любимую, не желая больше ничего спрашивать, ничего узнавать. Так они и стояли посреди пекарни, вдыхая душный мучной запах, и оба содрогались всем телом, как в припадке. Они не знали, о чем говорить, но Джоэл ни на миг не пожелал отпустить или отбросить Джолин. И она больше не дичилась, доверив наконец свою самую сокровенную боль.
        Время застыло ужасом бездны посреди черной сферы из темного кварца, которой сжималась проклятая пекарня. Времени не было, не существовало. Все затопляла беспредельная боль и бесприютная усталость. А над Вермело парила и ширилась черная воронка небытия.
        Глава 33. По другую сторону маски
        - С тобой так хорошо.
        Голос Джолин разливался чарующей мелодией, искрился, мурлыкал. Ее дыхание щекотало темные волоски на груди Джоэла.
        - Хоть бы никуда и не уходить, - посетовал он.
        Они лежали в комнате Джолин на ее узкой кровати. Мягкое новое одеяло сбилось, как и простынь, часть которой покоилась на полу. Тихо поскрипывала в углу качалка от сквозняка, сочащегося из приоткрытого окна. В комнате витал жар, налитый духотой, которую пронизывали дразнящие пряные запахи разгоряченных тел.
        Боль, разрывающая сердце и душу, почти иссякла. По крайней мере, пекарня принесла иллюзорное, но желанное успокоение. Даже если отведенное время таяло с каждой секундой, еще не пересыпался весь песок в чашах их жизней, еще не упал на дно жалким прахом.
        Длился день. Где-то в скобяной лавке Батлер с женой и дочерью ели завтрак. А здесь, в пекарне, Джолин и Джоэл только недавно предавались страсти, жарко, торопливо, самозабвенно. Объятья горечи неожиданно распалили их обоих.
        Не говоря больше ни слова, Джолин увела наверх и разделась, целиком. Впервые Джоэл увидел ее совершенно обнаженную при свете солнца. Она словно намеренно показывала, как много на ее теле шрамов - иссеченные плетьми спина и ноги, покрытые ожогами руки и плечи.
        «Она знает, что Ида рассказала Батлеру, а потом мне. Она все знает», - подумал тогда Джоэл и поразился нежданному доверию. Джолин же молчала и только коротко кивнула на кровать, как будто торопя. И все же перед этим позволила рассмотреть себя, а потом новые «улики» потеряли всякий смысл. От жуткой картины в первый миг охватило не желание, а оторопь. Потом Джолин подошла и уверенно потянула за ворот его рубашки, освобождая от ненужных тряпок. И замешательство прошло, потонуло в наслаждении.
        Работа в пекарне приостановилась, расследование охотника тоже замерло, забылось. Но ненадолго, не больше, чем на полчаса. И за короткое время Джоэл успел обрести неустойчивое душевное равновесие. По телу разливалась приятная сладость.
        Длился день - и хорошо, что длился такой. Все еще светило солнце, все еще переливалось лето. Даже если не оставалось надежды, даже если не находились ответы, возвращалась ясность ума, столь необходимая для осуществления дерзких планов. Еще предстояло встретиться с Энн, обсудить дальнейшие действия. Но после увиденного и услышанного только объятья Джолин оказались настоящим спасением. И одновременно - проклятьем.
        - Так что тебя тяготит? - спросила Джолин, как будто почувствовав, что именно теперь он готов рассказать все. И она тоже. Готова поведать о чем-то, доверить наконец всю правду о себе.
        - Жена Батлера обращается в сомна, несчастная Ида, - начал протяжно Джоэл. - Их держали в подвалах Бифомета Ленца. Джолин, скажи… А ты… ты связана с домом Ленцев?
        Вопрос сорвался решительно, как выпущенная стрела. Он зрел и терзал, как нагноившийся фурункул, и теперь Джоэл не боялся признаться самому себе, что такая версия наиболее логична. Он давно понимал, что с возлюбленной творится что-то неладное. Пусть она и не обращалась в сомна, как Ида, пусть и не ходила по улицам в образе зверя.
        При упоминании Бифомета Ленца по телу Джолин прошла крупная дрожь, почти судороги. Если бы они не лежали рядом в объятьях друг друга, Джоэл ни за что не догадался бы. Но теперь… Теперь у него не оставалось сомнений, что главная тайна Джолин сродни страшному секрету Иды.
        Раньше Джоэл боялся испугать Джолин, опасался посеять меж ними вражду и новую подозрительность. Теперь же он бы принял любой ее ответ, понял бы любую реакцию. И лишь неизвестность и недоверие были способны сломить его, поэтому Джоэл решился. Джолин, похоже, тоже решилась, не нарушив негласную клятву, данную в яблоневом саду.
        - Да. Связана.
        Ответ прозвучал просто и твердо, голос ее звенел привычной несгибаемой сталью. И в нем пока не читалось отчаяния, с которым повествовала свою историю Ида, напротив - скорее вызов. Она испытывала своего охотника, его отвагу и доверие. И уже ничего не боялась. Но вместе с вызовом прорезалась неискупимая боль.
        - Джолин… - выдохнул Джоэл без тени удивления. - И кем ты была в доме Ленца?
        - Горничной, прислугой. Рабыней. Как и Ида. Когда я попала в имение, мне было всего шестнадцать, в восемнадцать случился пожар, - коротко ответила Джолин, но не отстранилась, лишь теснее прижалась к Джоэлу в поисках тепла.
        Озноб ее усиливался, только недавно горячее и податливое тело деревенело и покрывалось гусиной кожей. Джоэл привлек к себе любимую, мечтая согреть, отогнать эту гадкую тень прошлого. Хотя сам с трудом подавлял трясучку. Так же, как и с Ли, приходилось вспоминать и бередить старые раны любимой. Хотелось надеяться, что это признание избавит Джолин от кошмаров. Ведь с Ли сработало! Но верилось отчего-то слабо.
        - Ты знала ее, да? - пробормотал Джоэл. Ида не упоминала про Джолин.
        - Почти нет. Мы сидели взаперти в разных комнатах. Нас… мучили. Подвешивали в кандалах на стены, за непослушание сажали в клетки, жгли прутами. Некоторым женщинам, которые пытались сбежать, рвали груди раскаленными клещами. И… И… Не могу больше… Не спрашивай… - глухо отозвалась Джолин, немо утыкаясь в подушку.
        Рассказы обеих женщин совпадали в своих страшных бесхитростных описаниях. Схожие детали жизни в секте не допускали сомнений и придумок. Джолин поведала, пожалуй, больше, чем Ида, поразив Джоэла внезапной прямотой, хотя он даже не просил описывать в красках пытки.
        - Я знаю, все знаю, не вспоминай, не терзай себя, - оправдывался Джоэл, укутывая Джолин в одеяло. - Значит, ты свидетель того, что там творилось, как и Ида.
        - Да.
        Снова безраздельная тоска кусала сердце жадным зверем. Воронка в небе не возникала, но Джоэл отчетливо слышал, как к ней устремляются новые и новые души. И он тоже летел куда-то в бездну. В пропасть ответов. Знаний, которые не помогали противостоять Змею, а лишь умножали скорби и тревоги. Джоэлу чудилось, будто в эти самые мгновения ему вручают гигантский тяжелый ключ на цепи, которая давит на шею и душит, при этом никто не трудится подсказать, какую дверь должно открыть. Вопросы находили ответы, но новая правда о Джолин лишь усиливала было утихшие метания духа, не говоря, как излечить и ее, и Иду. Снова сердце колотилось на уровне горла, гулко отдавало ударами молота о наковальню в висках.
        - Поэтому ты не могла уйти от Зерефа? - заключил Джоэл, но говорил больше, чтобы услышать звук собственного голоса, продравшийся сквозь гул и гомон кипящей в голове крови.
        - Я хотела… сначала я хотела вместе с ним вывести на чистую воду тех, кто спонсировал эксперименты и участвовал в оргиях, - громко и ясно ответила Джолин. - Но когда он начал издеваться надо мной, я хотела только уничтожить его. Революционеры тоже ничем не лучше. Они думают, что можно просто так выйти в Хаос. Достаточно убить правительство. И все. Но это неверно!
        - Джолин… Зереф тоже был частью секты? - уточнил Джоэл. Он предположил, что и нежеланный ребенок получился в результате одной из оргий.
        - Нет, он скрывал меня потом, после пожара, - отрицательно покачала головой Джолин. Что делали с Джолин до встречи с пекарем на оргиях секты, думать совершенно не хотелось. В любом случае, Джоэл ни в чем не обвинял любимую, как и Батлер свою Иду. Теперь их, пожалуй, как никогда роднило общее горе.
        - А что стало его причиной? Ты знаешь?
        - Не знаю. Знаю обо всем не больше Иды, - дернулись обнаженные плечи Джолин.
        - Значит, и тебе вкалывали те первые стимуляторы?
        - Да.
        - Проклятье… а ночью, ночью тебе не кажется, будто ты не в своем теле?
        - Нет. Я не помню свои сны, - помотала головой Джолин, обхватывая голову руками. - Вы находите вот таких химер. Но я ничего не помню.
        - Это неважно. Все будет хорошо, обещаю!
        Он хотел бы и поклясться, но хватало и множества бесполезных невыполнимых обещаний. Впервые за долгое время Джоэл ощущал себя потерянным в темноте ребенком, который лишь на словах способен угрожать полчищам незримых монстров, скалящимся из каждого угла, из потаенных чуланов расколотого прошлого.
        - Ну, вот, Джо, теперь ты все знаешь, совсем все.
        Джолин резко села на кровати, потом встала и принялась поправлять простынь, собирать с пола одежду. Будто торопилась уйти или избегала смотреть в глаза. Джоэл не пытался узнать больше, чем уже узнал. Не выдержали бы они оба. Теперь он просто разглядывал прелестный стан Джолин, ее округлые бедра, налитые небольшие груди, которые он еще недавно жадно целовал, наслаждался плавностью ее движений, прямотой достойной королевы осанки.
        «Значит, теперь ты называешь себя горничной. Не девчонкой из трущоб. Уже более правдоподобно. Хотя… Девчонка из трущоб, у которой родители обратились в сомнов, потом горничная в секте, потом приемная дочь Зерефа. Вроде бы все логично. Так почему я все равно не верю? Ладно, Джолин, называй, как хочешь. Это уже неважно. Важно то, что ты призналась, что тоже не совсем человек, как и Ида. Как и я, - подумал Джоэл и вдруг понял: - А значит это, что мы оба, вернее, мы все, рискуем обратиться в сомнов. Пожалуй, в одинаковой мере. И еще значит, что надо поживее подниматься и идти на встречу с Энн, как условились. Должно быть средство против обращений. Если стимуляторы - это яд, должен быть и антидот. А если его нет, заставим изобрести».
        Но больше Джоэл храбрился, убеждал себя и подбадривал, чтобы оставались силы хоть немного успокаивать других и двигаться дальше. Впрочем, Джолин не просила поддержки или успокоения.
        - Я вот сейчас рассказала все это… И мне как будто легче стало, - призналась она, когда они торопливо пили кофе с оладьями. Снова хотелось остаться в пекарне навечно, потонуть в дивном аромате сдобы и уюта.
        Покой обыденных действий, незаметных повседневных ритуалов, заставлял часть сознания забыть о долге, о страшной правде, об обреченности и темной воронке. Так случалось порой нелепо посмеяться над шуткой или метким словечком при подготовке к поминкам - приготовление пищи и сбор каких-то гостей части сознания напоминали другой ритуал, а именно, праздник, чью-нибудь свадьбу или день рождения. Только охотникам чаще не удавалось ни повеселиться, ни замереть в скорбном оплакивании товарищей. Их тянул вперед распорядок Цитадели, сжатый график, отсутствие хоть одной свободной минуты. Но после ранения у Джоэла появилось время. Возможно, только благодаря этому времени созерцания и обдумывания он сумел свести воедино все разрозненные факты.
        - Ты ни в чем не виновата, - в который раз повторил он.
        - Иди. Ты должен, - повелительно кивнула на дверь Джолин.
        - Что?
        - Должен найти правду. Доказательства, ответы, - решительно продолжила она. - Теперь ты знаешь, что искать в архивах. Если еще что-то уцелело. И еще в особняке Ленца.
        - Если уцелело, - повторил Джоэл, очень сомневаясь в этом. Если бы уцелело, он бы нашел. Скрюченный архивариус уже не обращал на него внимания, воспринимая как часть мебели - столько времени довелось провести среди пыльных личных дел после частичного выздоровления. Джоэл даже благодарил свою временную невозможность носиться по крышам. Теперь суровый распорядок Цитадели воспринимался как отвлекающий маневр, способ погасить остроту ума и желание задавать вопросы.
        - Джолин, доверься мне. Я никогда не выдам тебя. Они… они и со мной что-то сделали, - жарко пообещал Джоэл, заключая сжатые на столешнице кулаки любимой в свои раскрытые ладони. - Ты ведь тоже чувствуешь не как человек? Обостренно?
        - Нет. В том-то и дело, ничего такого, - дернула плечами Джолин. - Но то, что и с тобой сделали… это ужасно. Получается, мы с Ли навещали тебя в госпитале, а в это самое время над тобой ставили эксперимент.
        - Да, и надо мной, и над Энн. Но, как видишь, мы все еще живы, еще не обратились. Может быть, не все так страшно.
        - Может быть. Может быть, - вздохнула Джолин, опуская голову. И ее безмолвная поза смирения и покорности немо дополняла: «Но то, что сделали в секте, было страшно. И это уже не изменить».
        Джоэл слишком хорошо понимал эту тяжкую отрешенность. Он мечтал остаться в пекарне, успокоить и больше никогда не отпускать Джолин, не выходить наружу в этот грязный, пропитанный жестокостью мир. Но шаг через деревянный порог вскоре вытолкнул наружу, и долго тлел на губах короткий прощальный поцелуй Джолин.
        Прощальный? Нет же! Нет! У них еще оставалось время, еще обещало множество сладких поцелуев, посиделок на кухне, разговоров ни о чем… Или нет. Джоэл возвращался в мансарду с тяжелой мыслью, что ничего не закончилось. Где-то по Вермело все еще бродил Легендарный Сомн, даже если никак не проявлял себя.
        «Но Джолин не имеет к нему отношения, даже если была в секте. Может быть, ее превращение не завершилось, она пробыла у Бифомета меньше, чем Ида. Я бы заметил, что кто-то выходит из пекарни каждую ночь, я же патрулировал этот район долгое время», - успокаивал себя Джоэл, но брусчатка под ногами отзывалась стуком часов, которые отмеряли минуты до неизбежного. Чего именно? Обращения Иды, Джолин? Собственного? Или, может, до встречи с Энн и явного нарушения закона? На стороне Цитадели оставался только Уман, все прочие друзья негласно и незаметно для самих себя предали закон, который покрывал преступные деяния.
        Порыв противоречивых чувств стих, когда Джоэл вошел в мансарду. Все снова обернулись обыденностью. Зло и несправедливость оставались, но где-то далеко, абстрактными понятиями. В настоящем же сонно потягивался Ли, разлегшийся поперек кровати. И ему не снилось ничего плохого: Ловец Снов оставался пустым и чистым.
        «У нас еще есть время. Время есть, - твердил себе Джоэл, нервозно дрожащими руками развертывая карту с метками поставок Рыжеусого. - Дирижабль. Вероятнее всего, он вовсе не в трущобах, а Квартале Богачей. Они строили воздушный корабль, чтобы перемахнуть через стену и улететь от Змея. Да, не революционеры, а те, кто клялся защищать город, управлять им. Трусы, хотят бросить нас. Но что-то пошло не так, скорее всего, именно со стимуляторами пошло не так. Или виноват метод, которым Бифомет Ленц создавал «новое человечество»? Не знаю… Как тогда объяснить эпидемию превращений в Академии?».
        Джоэл перебирал в памяти все, что успел узнать о Бифомете Ленце, в архив Цитадели он больше не видел смысла лезть, как и в городскую библиотеку. У святителя Гарфа из книг тоже вырвали все страницы с упоминанием того, что творилось в секте. Наводка на особняк от Джолин не слишком-то обнадеживала.
        «Грета… Что, если она тоже была в секте?» - задумался Джоэл, но не успел зацепиться за догадку, потому что Ли потянулся и проснулся, спокойный и пока практически умиротворенный.
        Рискованное предприятие, связанное с делом Энн, похоже, нисколько не принесло ему мук совести. Да что там: устав Охотников напарник всегда соблюдал исключительно, чтобы строгий Джоэл не ругался. И чтобы, разумеется, не попасть на гауптвахту и в карцер. Сознавал ли в полной мере возлюбленный, что в случае неудачи их обоих ждет, вероятнее всего, не заточение, а казнь? Цитадель могла открыто обвинить в воровстве и незаконном проникновении в лаборатории или же нанять убийц из трущоб. А, может, привлечь своих же. Тех, кто хладнокровно исполнял приказ, когда требовалось уничтожить и основателей, и жертв секты Ленца. Сознавал ли напарник всю опасность?
        - Привет, Джо, - улыбнувшись, сказал Ли, будто они встретились на улице. Полуденное солнце не располагало к тому, чтобы желать доброго утра. Да и утро выдалось на редкость пакостное.
        - Привет. Выспался? - ответил Джоэл.
        - Достаточно, - кивнул Ли, разминая плечи, и улыбнулся: - Видел во сне яблоневый сад и нас втроем. Хорошо так было…
        - Да, хорошо, - кивнул Джоэл, ссутулившись. Он тоже мечтал видеть во снах только тот чудесный день, но после всего даже то безмятежное мгновение спонтанной радости представало фальшивым, отравленным ложью закрытых глаз.
        - Хорошо… - вздохнул Ли и сощурился, словно только теперь понимая, что вернулся в их ледяную беспощадную действительность. К их бедам и проблемам, которые оба клялись решить, не имея и малейшего намека, где искать путеводную нить.
        - Как Мио? - глухо спросил Джоэл. В комнатку первого этажа он не заглядывал, все же она считалась собственностью юного охотника. Его вовлекать в опасную авантюру явно не следовало, пусть он и оплакивал Лулу.
        - Не очень. Но держится, - поморщился Ли. - А ты, значит, был у Батлера?
        Он заметил, что Джоэл бездумно сминает в руках короткую записку на исчерканном клочке-промокашке, где поверх одних записей густым слоем ложились другие. Чернила наслаивались на карандашный грифель. И так до бесконечности. Короткие послания друг другу, чтобы не гадать, куда пропал напарник.
        - Был, - негромко отрезал Джоэл, откладывая записку, от влажных пальцев крошащуюся в труху.
        - И как он? Почему в такую рань и без меня? - с нотками детской обиды поинтересовался Ли. - Мне тоже хочется посмотреть, как он там устроился.
        - И не только у Батлера, - непонятно, для чего, добавил Джоэл. Он вздрогнул, не представляя, как теперь рушить дурными вестями согревающую неискоренимую радость Ли.
        - Еще в пекарне. Ясно… и как Джолин? - уже что-то заподозрил напарник, торопливо одеваясь. Наверное, прочитал по лицу, распознал по контурам морщин, стянувшихся бороздами на лбу и меж бровей. Он еще не знал, куда им предстоит идти, но надевал сапоги. Хуже всего, что Джоэл тоже толком не знал. Он виновато поднял глаза и медленно проговорил:
        - Ли. Все плохо. Все очень, очень плохо.
        Джоэл не хотел вываливать на возлюбленного всю свою боль, все сомнения и печали. Но молчание сделало бы еще хуже. Тогда напарник не понимал бы, от чего его дружелюбный Джо вдруг кидается и рычит не хуже цепного пса.
        С недавних пор Джоэл решил, что лучше жуткая правда, чем мнимый покой неведения. У Ли был достаточно живая фантазия, чтобы надумать себе в три раза более страшные версии, чем в реальности. Хотя… куда страшнее?
        Слушал Ли молча, сжав кулаки на коленях. Джоэл поведал обо всем: и об Иде, и о Джолин. Яркие детали не живописал, хотя ничего не забыл, не выкинул важных фактов, не скрыл от вернейшего союзника. Они поклялись все трое под сенью яблонь не лгать друг другу. Значит, Джолин знала, что все, сказанное Джоэлу, будет передано Ли. И она больше не опасалась непреклонных слуг Цитадели. Не все из них несли беспощадную волю закона, который ныне сам себя отравил, дискредитировал и обесценил.
        Их всех обманывали уже очень давно. Охотники подавляли бунт в трущобах, им-то говорили, будто во всем виноваты революционеры. Но слишком много совпадений указывало на то, что и восстание устроили, чтобы испытать новое оружие и скрыть обветшание стены. Только Вестник Змея порушил планы. И, как бы парадоксально ни звучало, в тот день спас.
        - Значит, Батлер… - тяжело вздохнул Ли после долгого рассказа. - Джолин… Честно говоря, Джо, я видел, что с ней что-то не так. То есть ну… что врет она нам. Просто ты влюблен сильно был, я понимал, что тебя не переубедить. Да еще привык считать тебя во всем умнее.
        - Вот и не надо было во всем, - виновато фыркнул Джоэл. - Хотя мы бы ни за что не догадались. Теперь она уже ни в чем не врет.
        Ли обстоятельно рассматривал карту с пометками, чертил пальцем поверх нарисованных точек сбыта стимуляторов Рыжеусого.
        - Похоже, и в трущобах тот еж-сомн был частью эксперимента. Может, слегка вышел из-под контроля. Но там же явно людей держали в ящиках и кололи им стимуляторы.
        - Да, сомны были «рукотворные» и явно не обычные, - согласился Джоэл. - Но вряд ли это был эксперимент Цитадели.
        - Думаю, сначала они подчинялись Цитадели, потом все вышло из-под контроля, и нам приказали убрать главарей. Поэтому они так быстро и исчезли, - резонно предположил Ли.
        - Значит, стачки организовывал уже кто-то другой, - нахмурился Джоэл. - И в городе зреет настоящее восстание. Зереф подчинялся секте дирижабля, но их похватали. Остается одна неопознанная сила… и Легендарный Сомн.
        - Почему ты думаешь, что он есть? - встрепенулся Ли. - Ты его победил! Победил же!
        - Победил. Будем так считать.
        Он все еще не желал верить. О черной воронке и разговорах со Стражем Вселенной пришлось все-таки умолчать, и без того слишком много странностей сваливалось на них обоих. Обсуждение природы загадочных встреч с проигрывающим раз от раза Каменным Вороном оставалось для святителя Гарфа. Возможно, к нему следовало заглянуть. Джоэл не удивился бы вновь узреть на каменном алтаре израненного нищего. И уже не сдал бы Цитадели. Не заслужила «родная организация» такого доверия, если не различала, что помогает Змею, превращая в подвалах узников в сомнов. Дает древнему асуру желанную пищу.
        - Значит, наш Биф-алкаш - это не Бифомет Ленц? - слабо усмехнулся Ли.
        - Похоже, что нет. Не мог человек так измениться, - пожал плечами Джоэл, не представляя, зачем они вспомнили про пьяницу. Впрочем, на ярмарке он вел себя достаточно странно, чтобы перенести его из списка случайных знакомых в условную подборку подозрительных лиц Вермело.
        - Но все же стоит присмотреться к нему, - сощурился Ли, точно читая мысли Джоэла, который тут же согласился:
        - Он явно не тот, за кого себя выдает.
        - Хотя не знаю, надумываем мы себе, пожалуй, больше, чем есть. Зачем к этому всему еще Бифа приплетать? - сморщился Ли. - Последний раз я видел его сегодня утром. Он валялся в куче помоев в подворотне Квартала Шахтеров. Вроде живой, выглядел паршиво.
        «Каменный Ворон тоже выглядел паршиво. Но не мог же парень двадцати пяти лет превратиться за вечер в развалину-пьяницу? Да нет, бред какой-то. Биф всегда выглядит паршиво, как еще может выглядеть бродяга?» - засомневался Джоэл, впрочем, не представляя, во что теперь верить. Предметы теряли отчетливые очертания, не хватало незыблемых определений для некогда понятных вещей.
        - Что если он тоже одна из жертв секты, поэтому и не обращается? - поделился идеей Ли, вскинув руку с воздетым кверху указательным пальцем.
        - Может быть, - усмехнулся Джоэл. - Но маловероятно. Одно я знаю точно: Бифомет Ленц - то зло Вермело, которое еще оставляет в городе свои следы. На его руках было много крови тогда, на его руках много крови и теперь.
        Констатация уже известных фактов не направляла, не заставляла кинуться вперед, в неизвестность нового расследования. Знания разрозненными маяками освещали отдельные рифы в черном море непонимания, не позволяя свести мерцающие горные вершины в единый контур береговой линии.
        - И что ты думаешь? - недоумевал Ли. Он снова ждал, что напарник подскажет, снова окажется умнее.
        - Думаю, Джолин с ним как-то связана. Не просто горничная, - высказал свои самые глубинные опасения Джоэл, с сомнением теребя край карты, раскинутой на столе. Голос застревал в горле противным комком, словно в рот набили сена пополам с иголками.
        - В любом случае, она одна из его жертв. Она уже призналась, что работала в поместье.
        - Судя по документам и рассказам очевидцев, вокруг Бифомета собиралась целая секта на протяжении долгого времени. Точно не скажу, но больше десяти лет все это безобразие точно существовало. И власти города до какого-то момента закрывали глаза.
        Джоэл напрягал память и листал короткие записи в маленьком блокноте, которые он украдкой вынес из архива и библиотеки. Разрозненные сведения и несоответствия в датах хроник теперь выстраивали единую картину масштабного сокрытия информации.
        - Хорошо бы обследовать сгоревший особняк, - протянул Ли, по-лисьи щурясь. В его темных глазах заиграли знакомые медовые искорки озорства.
        - Да, Джолин тоже так считала, но путь нам туда закрыт, - нахмурился Джоэл.
        - Это официально, - вскинул каштановые брови Ли, немного нервно приглаживая их.
        - Но ведь в Квартал Богачей…
        - Джо, вечером мы собираемся пойти к Энн, чтобы обсудить план взлома лаборатории, а ты боишься побродить по каким-то развалинам? - заговорщически улыбнулся Ли, перегнувшись через стол. - К тому же ты там уже был. Совершенно случайно попал. И никто тебе за это голову не открутил.
        - Да, один раз. Пожалуй, ты прав, настало время снова наведаться в поместье Ленцев, - согласился Джоэл. В конце концов, никто не обносил развалины особняка колючей проволокой и не выставлял караулов. Все разработки наверняка либо сгорели, либо были унесены в лаборатории Охотников. Тогда что они надеялись отыскать? Джоэл точно не знал, но сидеть в ожидании назначенного Энн часа и перемалывать в мыслях все впечатления черного утра казалось невыносимым. Собачий инстинкт верных псов Цитадели просил движения, поиска, вынюхивания улик по темным углам.
        Вскоре они уже шли по кипящему дневными делами городу, размеренно и осторожно, но Джоэл поторопил, тронув за локоть Ли: не ощущалось ни малейшего покалывания в ноге. Да и легкие работали исправно, как будто предельное напряжение раскрыло весь потенциал «успешного эксперимента». Они перешли на бодрый строевой шаг, как на пробежке.
        «Превращения… стимуляторы… Во всем виновата черная воронка, я уверен», - рассуждал Джоэл, косясь на небо, где не проплывало ни облачка. Ничто не указывало на поражение Каменного Ворона, нигде не лежали тела выбросившихся из окон горожан, и Змей мерцал лишь Желтым Глазом, не являя в дневные часы ужасы Красного. Не щелкала над городом бездонная пасть воплощенной жадности асуров. Не обращались опустошенные тела, не тянулись выпитые души в пропасть вечной тишины.
        Здесь, в этом городе живой суеты, копошились, как моль над свечой, бесконечные людские дела, вились в воздухе плавящим зноем позднего лета, наливались запахом сточных канав и помоев с дворов рыбных лавок. Но крепкий запах постепенно иссякал, перерастал в благоухание цветов, как в день визита в Королевский Театр.
        Квартал Богачей встречал стеной и мнимой гостеприимностью распахнутых ворот. Суровость привратника оживала по вечерам, когда он гнал всех чужаков, как будто сомны из случайно забредших бедняков и торговцев получались страшнее тварей, в которых обращались властители Вермело. Если бы! Тьма, обрамленная златом и парчой, порой вырывалась в худших проявлениях, чем немая злоба обездоленных. Поместье Бифомета Ленца стояло немым напоминанием об этой простой истине.
        - Ворота нам не нужны, никто не должен видеть, что мы входим, - задорно улыбнулся Ли.
        - Давай подсажу, - с полуслова уловил намек Джоэл.
        - Лучше наоборот, - решил Ли, озираясь. Они зашли прямо со стороны имения, нависавшего угольной тенью сгоревших башен и полуразрушенных стен. Преградой оставалась лишь невысокая стена Квартала Богачей, бесполезная для ловких охотников, привычных к лазанью по крышам.
        Ли сложил руки в замок, Джоэл ухватился за каменную кладку. Что-то в нем зажглось, как яркое пламя посреди ледяного озера. Он вцепился в стену и, к своему изумлению, оставил следы от когтей, в которые на краткие секунды превратились собственные пальцы. Благодаря новым способностям, Джоэл взлетел наверх с кошачьей легкостью, но содрогнулся: «Вот оно, началось. Вот оно… Эксперимент, стимуляторы. Я становлюсь тварью Хаоса. Ни у кого из нас нет времени! Но мы не знаем, куда бежать».
        Джоэл, съежившись на вершине стены, как одна из горгулий, украшавших фасад Айгрежи, подал руку Ли. Напарнику не требовались никакие инъекции, чтобы стремительно взбежать наверх, цепляясь за едва различимые уступы.
        - Как нога? - спросил Ли, когда они спрыгнули вниз на мягкую траву. Джоэл все еще ощущал в груди горение незримой субстанции, обостренный слух улавливал малейшие шорохи. Убили его! Убили в госпитале и воскресили в новом теле. Возможно, совсем чужом.
        - Да отлично все. Напоминает, как я детстве по чужим дворам яблоки и вишни обдирал, - старательно маскируя замешательство, рассмеялся Джоэл, отчего Ли прыснул в ответ:
        - Не могу представить тебя за таким занятием.
        «Да уж, я тоже не мог представить, что мне придется снова по чужим огородам и садам шататься. Хватило и того пути с Батлером», - подумал Джоэл. События раннего утра под согревающими лучами солнца представали нереальным кошмаром, как тот, в котором терзался в когтях Змея обессиленный Ворон. Но в Квартале Торговцев ждал ответов Батлер, ждала спасения Ида. В Квартале Ткачей вился дым над пекарней, где Джолин велела раскопать в имении Ленцев правду. И двое охотников лезли через забор, как мальчишки, не догадываясь, с чем столкнутся.
        Особняк примыкал к стене Квартала Богачей. Вторая ограда, обозначавшая владения Ленцев, проржавела и завалилась, укутанная вьюнками и сорняками. Кожу холодила прохлада запущенного сада, в котором природа взяла свое за семь долгих лет. Никто не трогал владения секты, никто не застраивал их, не засеивал поросший бурьяном двор, вопреки вынужденной традиции Вермело использовать каждый клочок земли для огородов или садов.
        Особняк замер гигантской грязной каплей, повисшей на высохшей тростинке вне событий и приказов, отраженный и скрепленный своим последним днем. Днем пожара. Темное запретное место тревожно дремало посреди самого благополучного квартала. Впрочем, как и полагал Ли, никто его не охранял, никто не возводил новых стен за витой чугунной оградой. Боялись не того, что уничтожили внутри, - того, что вырвалось наружу, в город, как осколки взрыва.
        - Значит, вот он какой… - пробормотал Ли, когда они проникли в сад, вытряхивая из волос насекомых и остатки сухой листвы, застрявшей в паутине, которой, словно жутковатым кружевом, оплетались разросшиеся кусты небольшого парка, где когда-то прочерченные дорожки обозначали пути между раскидистыми буками и тисами.
        Сам особняк щерился обугленными стенами. Сгорели оба крыла, одна из башен и центральная часть. Кто-то здорово постарался, организуя поджог. Но кто? В архивах не сохранилось никаких данных, и Джоэл полагал, что этого не знает даже сама Цитадель.
        - Ну что, войдем? - предложил Ли, когда они достигли выбитого окна. Изнутри доносился влажный запах мхов, на прогнивших стропилах сложившейся внутрь дома крыши зеленели лишайники и белели колонии грибов.
        - Войдем, - кивнул Джоэл, вспрыгивая на высокий подоконник.
        - Как ты лихо, - подивился Ли, ныряя следом. И они ступили на каменный пол помещения, которое раньше служило бальным залом. Перешли на другую сторону запретной территории.
        Избитые пламенем и влагой камни крошились под ногами, недовольно расползались черными точками потревоженные муравьи, прочно обосновавшиеся в трещинах. Некогда прекрасная балюстрада мраморных колонн лежала в руинах, приходилось то огибать куски провалившейся крыши, то нырять под неустойчивые завалы, образовывавшие настоящий лабиринт внутри и без того запутанной системы комнат.
        Но несмотря на чудовищные изменения, Джоэл отчетливо узнал бальный зал, тот самый, в котором он танцевал с Джолин во сне, в вещем видении. Он помнил красное платье возлюбленной, помнил и кровь, сочившуюся от трона. Но вряд ли она когда-либо восседала на возвышении, которое и ныне угадывалось среди развороченной истлевшей роскоши.
        - Здесь секта наверняка проводила собрания высокопоставленных членов, а на троне сидел Ленц, - заключил Ли, осматривая обломки и переворачивая каблуком сапога мелкие булыжники.
        Джоэл молча осматривался, впитывая молчаливое зло обезлюдевшего места. Оно иссякло как опасность, как действие. Но не как дух. Раскаленные клещи этого дома больше никого не принимали в свои гибельные объятья, никто больше не кричал в подвалах и запертых комнатах. Но каждый шаг пронизывал холодом.
        В арестованной памяти царил этот особняк, в перемолотых вощинах улья запрещенных действий и времен. В сколотых взглядах немых жертв, глядящих сквозь обломки костей, истолченных золой. Дом без крыши, без имени, дом, лишенный прошлого, без привидений, но приведенный в движение шагами нежданных гостей, дерзновенных визитеров чуждой воли.
        - Проклятье! - нарушил гулкую тишину Ли, когда случайно раздавил сгоревший человеческий череп. Челюсть отпала и рассыпалась осколками, из деформированной глазницы выполз зеленовато-черный жук, стремительно скрывшийся в прорехе скособоченной двустворчатой двери, по краю которой вился едва угадывающийся узор старинной позолоты. На постаментах или возле них кое-где еще покоились перевернутые и расколотые вазы. Осколки фарфора хрустели под подошвами вместе с человеческими останками, смешиваясь в единую сизую пыль.
        Охотники скитались по пустым коридорами, как по древнему кладбищу. Похоже, после пожара даже чистильщиков не пустили в это место. Или все боялись лишний раз тревожить закрытое поместье.
        - А вот и «изнанка» дома, - выдохнул отчего-то шепотом Джоэл, когда они достигли двери в подвал. Один из шкафов в испепеленной яростью огня библиотеке оказался отворен, а за ним вниз устремлялась винтовая лестница, широкая, каменная. Но Ли все равно предостерег:
        - Осторожно, Джо, а если обвалится?
        - Не обвалится.
        - А если закроется?
        - Механизм сломан, - махнул рукой Джоэл на торчащие из стены проржавевшие шестерни. - Похоже, отсюда кто-то пытался выпустить жертв, которых держали внизу. Полагаю, внизу и устраивались оргии. И пытки. Наверху, как ты видел, все было красиво-прилично.
        - Омерзительно представить, что кто-то сидел за длинным обеденным столом, пока другие внизу умоляли освободить их, - философски заметил Ли, точно узрев в страшной миниатюре картину всего их перевернутого общества. - Пока на них ставили клейма, как на скоте.
        «Скотобойня Змея», - вспомнился свой недавний сон Джоэл. Он поежился, но уверенно ступил на первую ступень, затем на следующую. И так преодолел целый спиральный виток лестницы.
        - Эй, Джо, факел не хочешь сделать? - окликнул Ли.
        - А? - не понял Джоэл. Он прекрасно различал ступени, но потом вновь содрогнулся: да, снова вступали в силу проведенные с ним изменения, пока стихийно, но зато в подходящие моменты. Неужели эксперимент увенчался успехом? И теперь он мог бы выйти и в Хаос? Но зачем? В пасть Змею? Грета доказала, что из Вермело невозможно сбежать даже новому виду, новому человечеству.
        - Факел, говорю! - настойчиво повторил Ли. - Джо, ты меня пугаешь. Шею свернуть хочешь? Шлепает куда-то по винтовой лестнице на ощупь.
        - Да-да, конечно, - мотнул головой Джоэл, поражаясь, что никто не замечает творящихся с ним странностей. - Вот, держи, здесь даже есть.
        По краям винтовой лестницы на кронштейнах обнаружилось несколько факелов, как в древних катакомбах. Впрочем, особняку минула не одна сотня лет, он наверняка застал времена еще и до Хаоса, и до электричества. Лучшие времена, когда им не владел опасный безумец. Когда еще весь мир питался иллюзорной надеждой на процветание и будущее. А в их настоящем остались только покрытые мхом головешки. Факелы, к счастью, уцелели, даже просмоленные тряпки словно приготовили, чтобы вскоре зажечь. Пожар не коснулся подвала, не найдя себе пищи на каменной винтовой лестнице, ведущей в глубь земли.
        - Так-то лучше, - ударил захваченным для такого случай огнивом Ли. Он догадывался, что придется обследовать именно казематы. В Вермело никогда и ничто не лежало на поверхности, темные дела творились за фарфоровой маской благополучия и гостеприимства.
        Чадящий факел ударил в лицо застарелой вонью прогорклой смолы и жира. Джоэл сощурился от дыма, закашлялся, предпочтя бы спускаться на ощупь, но Ли повезло не стать жертвой эксперимента Цитадели. Он все еще видел, как человек, чувствовал, как человек. Оставался человеком. И ему требовался свет, чтобы узреть то, что застыло внизу напоминанием о трагедии семилетней давности. Но лучше бы они ничего не видели…
        Пятна крови намертво въелись в стены и пол, повсюду лежали грязные проржавленные кандалы. В центре обширного зала виднелась старинная печь, полуразрушенная, давно потухшая. А возле нее стояло подобие кузнечного инструмента, вернее, множество клещей и прутов. Некоторые оканчивались витым узором клейма, в котором угадывался вензель «Б.Л.» - Бифомет Ленц.
        По обе стороны от печи тянулись в два ряда узкие клетки, в которых человек не сумел бы ни встать в полный рост, ни вытянуться лежа. С низкого потолка свешивались на цепях крюки, по стенам тянулись всевозможные пыточные приспособления, от изогнутых серпов до плеток с шипами. Обручи с винтами говорили, что некоторым пробивали череп насквозь. Вероятно, практиковались и показательные изощренные казни. Каких-то пленников явно распинали на стене, прикручивая за руки и ноги к каменной кладке. Что делали еще - не стоило задумываться.
        Хуже всего, что слова Джолин подтверждались. И Джоэл поражался, как долго она находила в себе силы скрывать все, что видела и пережила.
        - Проклятье Хаосу! Твою ж мать! - выругался Ли, добавив несколько крепких слов, но вскоре прикрыл нос и рот ладонью. Вонь давней мертвечины пропитала помещение. Свет факела не выхватывал и половины той картины, которую рассмотрел измененным зрением Джоэл: их окружали мумифицированные полусгнившие тела. Грубые рубахи из мешковины, составлявшие одежду жертвам секты, истлели и были погрызены крысами, как и пальцы мертвецов.
        - Что здесь происходило? Кого держали? - приглушенно пробормотал Ли, размахивая факелом.
        - Надеюсь, что не Джолин. Но…
        Джоэл осекся, не желая выдавать собственные страшные догадки. Ида говорила про комнаты наверху, возможно, им обеим повезло не оказаться в клетках. Удивляло, как они продержались семь лет. Чтобы ни испытывали на подопытных, они были обречены обратиться в сомнов не от стимуляторов, а от тех страданий, которые замерли молчаливым криком среди крючьев и клеток.
        - Ужас какой! - воскликнул Ли, огласив эхом страшный подвал. Послышался недовольный писк голодных крыс, полезший из всех щелей. Вскоре они покрыли пол черным ковром и только опасливо отступали от света факела.
        - Наверх, - приказал Джоэл, пятясь от противной колыхавшейся волны. Твари не напоминали привычных крыс: у них горели алым глаза, а у некоторых, Джоэл мог поклясться, торчали дополнительные части тела вроде рогов или недоразвитых крыльев. Похоже, крысы наелись плоти измененных жертв секты и сами впитали часть стимуляторов, превратившись в созданий Хаоса. Квартал Богачей не представлял, какую опасность таит особняк. Впрочем, с крысами разобрался бы любой патруль. Но трогать особняк боялись не без причин.
        - Проклятье, я… не знаю, видел ли что-то более мерзкое, - давился рвотными спазмами Ли, когда они выбрались наверх, кинув факел в самую гущу крыс. Огонь быстро потух, но в лицо ударил отчетливый запах жженой шерсти. Шкаф пришлось совместными усилиями срочно задвигать, несмотря на сломанный механизм. Хотя, похоже, крысы боялись дневного света.
        - А я видел, - случайно сказал вслух Джоэл, садясь на подоконник библиотеки. Вокруг прогорклой сыростью вились мхи, растущие на стертых пергаментах и бумажных страницах, с потолка свешивался цветущий белыми шариками вьюнок. Никто бы не подумал, что внизу, в подвале, все еще лежат мумии несчастных жертв Бифомета Ленца. По крайней мере, часть этих жертв, которую минула участь пропасть в подвалах Цитадели. Наверное, какое-то время те сбежавшие из секты думали, будто обрели спасение.
        - Видел… Да, я знаю про червей и маньяка, - дернул плечами Ли. - Но это другое. Джо, здесь, в самом богатом квартале… семь лет назад! Мы уже были охотниками. И ничего не сделали.
        - Мы ничего не знали. Все скрывалось. Да еще этот проповедник, Бифомет Ленц, исчез при невыясненных обстоятельствах. Говорят, сгорел. Но все тела были обезображены огнем, - задумчиво протянул Джоэл.
        - И ты считаешь, что именно он стал Легендарным Сомном, которого мы ищем? - нахмурился Ли.
        - Да. С тех пор, как появился этот монстр, в городе эпидемия. Он как будто ведет их за собой, заставляет обращаться тех, кто балансирует на грани.
        - Значит, найдем его - положим конец эпидемии, - решительно пообещал Ли.
        - Когда я сражался с Легендарным Сомном, то проткнул одну из масок. Лицо омерзительного старика. Как будто это был именно он.
        - Ну, вот видишь, проткнул же! Значит, все, нет Бифомета, даже мумии его нет. Даже призрака! - старательно убеждал Ли. - Думаешь, он уцелел и теперь бродит где-то под личиной человека?
        - Да, - коротко кивнул Джоэл, вертя в руках одну из книг, где удачно наткнулся на фамильное древо хозяев имения, но все заканчивалось на Бифомете. - Джолин Мар. Хм… Фамилия проповедника была Ленц.
        - Не думаю, что они как-то связаны, - не понимал новых опасений Ли. - Да, возможно, она была прислугой в его доме.
        - Я не думаю, мне подсказывает чутье, - вздохнул Джоэл.
        - Почему они должны быть связаны? Что на это указывает? Кошмары в Ловце Снов? - успокаивал и отговаривал от удручающих домыслов Ли. - Так ведь и у меня не лучше. Возможно, у нее тоже было трудное детство. Ты ведь знаком с ней уже не один месяц. Узнал бы раньше хоть что-то о своей возлюбленной.
        - Ты прав. Я как будто все о ней знаю. И при этом - ничего. Но ведь она все рассказала. Все, что она помнит о себе… - несколько растерянно ответил Джоэл.
        - Все ли?
        - Не знаю. Пойдем отсюда. Я видел достаточно. Ответов, как помочь Иде, все равно нет. В Цитадели вернее найдем.
        - Да уж, мне общество крыс и жуков опостылело, - поежился Ли, косясь на задвинутый шкаф. За ним чудилось замирающее копошение, как под крышкой бурлящего котла.
        - Успокойся. Крысы не вылезут. По крайней мере, в ближайшее время. Проклятье, ведь и не сообщишь никому о такой напасти, сразу вопросы пойдут, откуда знаем, зачем влезли… - посетовал Джоэл, подпирая мраморной колонной рассохшуюся дверь библиотеки. На всякий случай.
        - Им вкалывали что-то… Что-то… Не тот ли состав, производные которого выдавали за микстуру от кошмаров? - рассуждал Ли, когда они уже вылезали из окна, с наслаждением вдыхая свежий воздух запущенного сада.
        - Он самый. Другого быть не может, - кивнул Джоэл, про себя добавив: «И, пожалуй, тот же, который вкалывали мне. Чью кровь мне переливали, когда я умирал? Говорят, у созданий Хаоса улучшенная регенерация. Страж Вселенной говорил, что с моими ранами и нашим уровнем медицины не выживают. А я выжил». Джоэл невольно вспомнил искаженных крыс из подвала, соотнес себя с ними и дернул лопатками. Нет, никакие лишние отростки не резались сквозь кожу, искажая скелет. Пока нет.
        - И не тот ли состав, который теперь… вкалывают нам? - растерянно застыл Ли. - Стимуляторы семь лет назад изобрели. Семь лет назад устранили секту.
        - Похоже, Ленц выполнил заказ. А что нам вкалывают и почему в Академии эпидемия превращений, мы должны понять, - кивнул Джоэл, пока они продирались знакомой тропой обратно к стене, ориентируясь по смятому бурьяну и сломанным веткам.
        - Но как?
        - Забраться к своим же. Ты слышал Энн.
        - Это чистое безумие! - сделался вдруг осторожным Ли.
        - Но иначе нас не пустят. Рыжеусого не просто так убрали. Мне нужны доказательства. И мы пообещали Энн и Батлеру. Пойдем к Энн, отступать поздно. Ты же первый готов был.
        - Готов. А теперь… Боюсь увидеть нечто подобное и у нас в Цитадели. Этого я не вынесу, - понурил голову Ли.
        - Мы выдержим это. Выдержим и все преодолеем, - убедительно сказал Джоэл, пока они вновь балансировали на краю стены Квартала Богачей, возвращаясь из запретного царства Бифомета Ленца.
        Прошлая размеренная жизнь законопослушных служителей порядка распадалась и истлевала, как ненужный кокон для расправившего крылья насекомого. Как слетевшая маска, под которой скрывался каждый добропорядочный житель Вермело. А за масками скалилась беспощадная правда.
        Глава 34. Находка в дыму
        - Войдете через боковой коридор. Вот здесь двери, замок кодовый, но я успела подсмотреть комбинацию. Я давно шпионила за ними, с тех самых пор, как надо мной в госпитале начали ставить эксперименты, - обстоятельно разъясняла Энн, проводя пальцем по желтой бумаге.
        Они собрались вокруг карты, раскинутой на ящиках. Кладовка Академии не выглядела надежным убежищем, но лишь на первый взгляд: негласно все поддерживали Энн, все испытывали на себя ужас эпидемии обращений. Но, чтобы обезопасить от гнусных доносчиков и соглядатаев, снаружи дежурила Мартина, недовольная, бледная, ставшая за время обучения почти такой же суровой, как наставница. В ней больше не осталось вертлявости и ужимок продажной девицы, чему Джоэл, пожалуй, радовался. Лулу - или вернее, Луиза - наверняка тоже избавилась от дурных манер, но похвалить ее за это уже не представилось бы случая. Да что там: им самим, вполне вероятно, оставалось жить на свободе не больше суток. План Энн предполагал дерзкое проникновение, похожее на разбойничий захват лаборатории.
        - Не дрейфь, я вас вытащу из любой тюряги, если что, - утешала она, хлопая Джоэла по плечу. - А потом сбежим.
        - В горы? Стригалями? - фыркнул Ли.
        - Хотя бы и в горы, - мрачно кивнул Джоэл. Его давняя тайная мечта превращалась в уродливую карикатуру. Все знали, что в Вермело негде спрятаться от гнева Охотников. В случае обнаружения, провала, их всех обещали немедленно передать палачам. Джоэл живо представлял, как Уман лично занимается допросом - вот заносит крупный кулак, чтобы вмазать в челюсть, выбить зубы, сломать нос, вот вгоняет иглы под ногти. Весьма гадкая картина в красно-серых тонах. На душе делалось мерзко.
        «А что будет с Джолин? Кто ее тогда защитит? Что будет с Идой? Но если не узнать тайну стимуляторов, то мы вообще не сможем помочь», - билась тревога в стянутых болью висках, отчего Джоэл поминутно нелепо растирал уши торопливыми беспокойными жестами. Он боялся.
        Джолин не до конца прошла все ступени правосудия, еще не завершился суд по делу о революционерах Секты Дирижабля. Арест Джоэла означал и ее немедленный арест. Но все же после увиденного у Батлера и в поместье Ленцев приходилось идти на риск. И, разумеется, чтобы помочь Энн.
        «Но связаны ли стимуляторы и превращения? - внезапно засомневался Джоэл. - Академия - место здоровых ребят. Да, на них могут испытывать новые снадобья. Но она же может оказаться лакомым куском для Змея. И тогда в превращениях виноват Каменный Ворон, который провоцирует раз за разом вечное зло нашего града».
        Впрочем, про Стража Вселенной и его битву с древним асуром Джоэл знал только из своих снов, а по делу возникновения стимуляторов вел уже давнее расследование. Разум упрямо давил смутные предчувствия, все еще выстраивал незримый барьер. Увиденное в поместье не давало сомневаться в том, что стимуляторы - зло. Возможно, необходимое и вынужденное, но зло. И создателю секты не находилось никакого оправдания. Великие цели никогда не отменяли великих преступлений. Маскировали их, прятали в тени чьего-то триумфа, но причиненные страдания оставались незаживающими ранами, черными линиями немого пространства неучтенных жертв. И, наверное, впервые за свою карьеру охотника Джоэл не желал мириться с вынужденным злом. Особенно, если оно заставляло город с каждым годом все больше превращаться в скотобойню Змея.
        - В общем, так: заходим, как условились, - помолчав над картой, продолжала Энн. - Дымовые шашки при мне. Закину в вентиляцию, как только мы окажемся возле лаборатории.
        - А что буду делать я? - спросил Ли, поправляя треуголку. - Как я пройду? У меня нет доступа в лабораторию, лекарства мне тоже не нужны.
        - Пойдешь к Грэму и Биму. Заберешь их рецепт, - хрипло и отрывисто объяснила Энн. - Скажешь, что для них, просят принести в цех сетей. И пусть кто-нибудь посмеет тебя остановить.
        - Грэм и Бим тоже… вовлечены? - протянул Джоэл.
        - Да. Как и многие, кого наше замечательное руководство пытается «спрятать», - кивнула Энн и ожесточенно стиснула зубы. И сурово сжала кулак единственной уцелевшей руки. Жесты и привычки остались, но что-то в ней безвозвратно сломалось, ушло, исчезло. Не пережитая боль и не утрата возможности полноценно сражаться подтачивали ее, а предательство.
        Ее, одного из самых верных воинов Цитадели, предала собственная организация. Как и Грэма и Бима, которых вот уже семь лет выставляли едва ли не сумасшедшими каждый раз, когда они заводили разговор про Вестника Змея. Джоэл ощущал, что и его стремятся спрятать, отстранить, запереть, как в сундуке, в архивах и отчетах. А если бы он вздумал болтать о стимуляторах и их связи с обращениями, так и его бы признали ненормальным.
        - Не слишком ли много народу знает о нашем плане? - засомневался Джоэл.
        - В Цитадели только Грэм и Бим. И уж поверь, они жаждут разгадать тайну Легендарного Сомна не меньше, чем ты, - криво ухмыльнулась Энн, ожесточенно, даже как-то не по-человечески: ровные желтоватые зубы на миг показались клыками хищника.
        «Их искалечила Ида. Вернее, то существо, в которое ее вынуждают превращаться гнусные опыты Ленца. Не Ида, нет. Но как я расскажу такую правду? Да и что она изменит?» - подумал Джоэл и нахмурился. Страх неопределенности колючим ежом ворочался под ребрами. Судя по лицам друзей, никто не стыдился признаться себе в этом чувстве. Они рушили свою привычную жизнь, сознательно шли в Цитадель, чтобы все перевернуть с ног на голову. И не могли отступить и забыть: горькие крупицы правды разъедали их души, как соль, попавшая в отлаженный часовой механизм.
        - У нас есть план отступления? - с сомнением протянул Ли.
        - С сохранением алиби - нет, - отрезала Энн. - Все, отставить разговоры. Берите «реквизит».
        Для дерзкого проникновения в старом ящике была припрятана неброская чужая одежда, которую обычно носили бедные горожане: сизо-бурые брюки с заплатками, серые рубашки, потрепанные жилеты. Совсем не то, в чем ходили уважающие себя охотники.
        - Как только повалит дым, бегите под лестницу. Там я заберу у вас плащи, а вы немедленно наденете маски.
        - Надеюсь, нас в них не узнают, если что, - сомневался Джоэл, переодеваясь. Энн они не смущались, хотя она благоразумно отвернулась к узкому окну, дополнительно высматривая шпионов.
        Но Академия хранила тайну готовящейся диверсии молчаливо и степенно. Только на столбах грязной паутиной развевались по ветру гигантские Ловцы Снов, да с тренировочной арены доносились гулкие выкрики. Несмотря на эпидемию превращений, занятия не прекращались. Энн утверждала, что стали наоборот интенсивнее, будто охотников готовили к чему-то. К некому сражению. Джоэл имел на этот счет несколько предположений, но настоящий ответ крылся за темной завесой недозволенного понимания того, что он видел во снах.
        - Не забудьте маски. Надевайте плащи, - командовала Энн. - До Цитадели пойдете в них. Как только войдете в лабораторию, свернете и спрячете.
        - Ну, это уж мы и так догадались бы! Неужели я пошел бы в этом по улице, - обиженно фыркнул Ли, рассматривая с явным неудовольствием застарелые пятна на чужой рубашке. Сам он, по привычке охотников и личным склонностям, содержал одежду в примерной чистоте. И немного жутко делалось от мысли, что мыло, которым так усиленно драили вещи и жилища, возможно, когда-то было живым существом. Возможно, даже человеком. По крайней мере, какая-то часть этого мыла.
        «Все в этом городе наполнено фальшью и двойными стандартами. Будто все эти дома и трубы - декорация, а люди - марионетки в театре Змея. Даже те, которые считают себя кукловодами», - подумал Джоэл, выходя из закутка. Обостренное чутье не обнаруживало никаких шпионов на крышах или вокруг сарайчика с сетями.
        - Все спокойно? - спросила Энн.
        Мартина кивнула, подтверждая, что никакой слежки нет. Академия и правда выглядела здоровее на вид, чем в последнее посещение. Над ней хотя бы не виднелась черная воронка, по крайней мере, Джоэл ее не чувствовал. Да и будущие охотники деловито сновали вокруг, спеша по своим делам. С тренировочной арены все еще доносились голоса, ритмичный счет шагов, понукания наставников:
        - Выпад! Так! Ударный батман! Я сказал «ударный», в каком месте ты не расслышал? А ты что разлегся?
        - Я… упал, - мямлил какой-то неловкий парнишка, вызывая возмущенный рев наставника:
        - Упал на ровном месте! Позор академии! Сомны ждать не станут! Хочешь стать их ужином? Подъем! Еще раз, ударный батман.
        Джоэл невольно вспоминал свои годы в Академии. Все-таки организация сделала из него, мальчишки из приюта, достойного образованного гражданина Вермело. И вот теперь он шел, чтобы предать Цитадель во имя Академии. Наверное, так. Хотя он слушал наставников, их приказы, муштру, и не верил, что кому-то, кроме Энн, не наплевать на новичков, набранных, как водится, из не самых лучших слоев населения.
        - Уклонение! Ударный батман! Да когда же вы научитесь…
        Уклонение - самый важный навык. Воспитанники вряд ли в полной мере понимали, что большинство стоек и сложных приемов понадобится им только в случае столкновения с вооруженными противниками. То есть с людьми. С сомнами средней силы работал простой закон: не попадись под удар когтей, засыпь маковым порошком морду - и бей, срубая голову с плеч, пользуясь замешательством монстра. Если, конечно, окажется голова.
        И если монстр не Легендарный Сомн, состоящий из множества голов жертв Бифомета Ленца. «Кто они, все эти маски? Те, кого мы видели в подвале? Другие? Уцелевшие? Вернувшиеся после смерти?» - рассуждал Джоэл, слегка вздрагивая. Образы накладывались друг на друга плотной черной ширмой мрачных измышлений, застилая солнечный диск, зависший в небе отсветами Желтого Глаза. Ныне в нем не читалось никакой угрозы, пасть Змея, черная воронка, возможно, временно закрылась. Потому что он снова победил Каменного Ворона, как догадывался Джоэл. Он верил и не верил в страшные легенды собственного сочинения. Догадки на уровне снов не давали четких ответов. И все же иного объяснения не находилось. А разум требовал хоть каких-то объяснений.
        - Значит, я к складу, - бормотал Ли, повторяя план. - Джо сразу в Цитадель.
        - Разделимся на перекрестке возле Цитадели. На пропускном пункте мы не должны привлекать внимания. То, что вы зайдете с Ли, никого не удивит. А я лучше «случайно» встречу Джо возле лаборатории, - вполголоса объяснила Энн. - Удачи вам.
        Джоэл кивнул, сжимая в одной руке рецепт на обезболивающие, а в другой - латунную табличку пропуска. На ней черной краской было выведено его имя, уже немного стершееся. Раньше он никогда не задумывался, что эта табличка раньше наверняка принадлежала другому охотнику. Погибшему. На ней значилось другое имя, ее носил другой человек. А что теперь от него осталось? Запись в архиве и латунная табличка, к тому же, заново подписанная.
        «Но нас с Ли не сотрут», - пообещал Джоэл, предъявляя пропуск на контрольном пункте. О цели визита, к счастью, никто не спрашивал. Вошли беспрепятственно, но с каждым шагом делалось все тяжелее на душе.
        Ли отправился, как и условились, на склад к Грэму и Биму, Джоэл же вошел в знакомые двери главного вестибюля Цитадели. За распашными окованными дверьми встречали знакомые деревянные скамьи, тянущиеся по стенам, знакомые клепанные колонны, сходящиеся арками под высоким потолком. Знакомо полз душный запах тлена и малоэффективных благовоний со стороны коридора, ведущего в морг.
        - Добрый день, у меня рецепт на обезболивающие.
        - Добрый день, господин Джоэл, конечно, проходите. Лаборатории при госпитале на втором этаже, хотя вы наверняка знаете, - ответили неизменно приветливые супруги-калеки, ведущие учет посетителей за длинной стойкой у входа.
        Все было привычно, кроме одной слишком существенной мелочи: он шел, чтобы учинить диверсию. Если смотреть с другой стороны - чтобы разоблачить непростительную ложь.
        От этого все привычные картины представали искаженными, в вежливых улыбках читался оскал. И только мрачные коронеры, временами выходящие из морга, смотрелись по-старому отчужденно и жутко. Иначе не могли. В этом крылась некая их власть: они повелевали смертью, устанавливали ее причины и никогда не стремились вселить в кого-то надежду, обмануть сказками о великом будущем или общей благородной цели. Они ставили финальную точку, передавая хладные тела мусорщикам. А дальше - на мыло и на свалку. К Змею.
        Джоэл миновал служителей погибели, взглянул в невыразительные серые лица. Кто-то посмотрел в ответ, кто-то прошел мимо. Хотелось отвести взгляд, как от вестников беды. Но не получалось: коридор на второй этаж проходил мимо морга. Джоэл раньше и не задумывался, что западное крыло Цитадели делится на два сектора развилкой коридоров. Один вел в обитель мертвых с неработающими морозильниками, другой - в пристанище живых, то есть, в госпиталь. Зачастую из госпиталя перевозили к коронерам, и в такой планировке не было ничего удивительного. Но в этот тягучий нервный день развилка показалась выбором судьбы. Джоэл, разумеется, пошел к лабораториям, на второй этаж.
        «Предъявишь рецепт, встретишься с Ли, потом с Энн, - мысленно повторял он заученный план. - А потом… за кодовую дверь. Проклятье! Что мы делаем? Никому еще не удавалось ограбить Охотников».
        С каждый шагом уверенность в успехе таяла, покрываясь слизью сомнений и противоречий. Из-за незнания того, что ждет их на запретной территории, они не представляли и пути отхода. Но Джоэл неизменно приближался к лаборатории. Узкие чугунные ступени гулко щелкали при каждом шаге, напоминая бой часов. Двенадцать ступеней как двенадцать ударов - ровно столько оставалось до перехода на другую сторону закона, когда он преодолел половину лестницы.
        Вскоре предстал сумрачный коридор «разрешенной» части обширной лаборатории, где выдавали лекарства по рецепту. Но что самое важное - именно отсюда охотникам выносили стимуляторы. Перед дежурством для удобства и скорости наборы со шприцами обычно выдавались вместе с Ловцами Снов. Но доставляли их именно из-за двери с кодовым замком, которая скалилась крупными металлическими клепками в конце узкого коридора. И до сих пор никто не задавался вопросом, что по ту сторону.
        В начале же маячила унылая застекленная стойка с окошком, за которым маячил тощий человек средних лет в замызганном белом халате. Он суетился возле склянок с обезболивающими, потому что ему уже дала задание Энн, встретившая возле стойки. Пока все шло по плану. Нескладному и изобилующему белыми пятнами, но все-таки плану.
        - Какая неожиданность! Тоже с рецептом? - сказал Джоэл, надеясь, что не переигрывает. Он помнил, что врать друзьям и союзникам почти не умеет. Но на лживые приветствия никто не обращал внимания.
        - Конечно. А то рука постоянно ноет. То на погоду, то на стресс. Вернее, ноет то, что от нее осталось, - без тени лицедейства отозвалась Энн, осклабившись на щуплого провизора. Тот спешно отвернулся к баночкам с порошками и каплями. В качестве обезболивающего выдавали морфин в разной дозировке. Джоэл раньше полагал, что и в стимуляторах опиоидные соединения. Теперь очень сомневался в собственных догадках, особенно, получив шанс все лето сравнивать эффект от смеси стимуляторов и обезболивающих. Первые подкидывали, давали прилив энергии. Вторые же - усыпляли, туманя сознание.
        - Я вот тоже замучился. Нога ноет и ноет, - также почти не соврал Джоэл, улавливая разницу в интонациях собственного голоса: теперь он не играл. Хотя последние пару дней злополучная нога совершенно не беспокоила, даже после визита в развалины поместья Ленца. Зато кончики пальцев четко помнили ощущение от превращения ногтей в когти, когда понадобилось взлезть на стену. Но больше таких страшных чудес не приключалось. Пока он мирно беседовал с Энн, делая вид, будто они давно не виделись и считают просто необходимым обсудить погоду и последние городские сплетни. Вскоре по чугунной лестнице зацокали подкованные сапоги Ли.
        - А ты здесь зачем? Похмельем мучаешься? - в привычной манере поддела Энн.
        - Как невежливо! Я вообще-то трезвенник в пятом поколении. Или в четвертом… неважно! - с непринужденностью прирожденного артиста весело начал Ли и более серьезно добавил: - Я здесь по поручению Грэма и Бима.
        - Лекарства выдаем только по рецептам, - тут же оживился провизор, недовольно нахмурив редкие белесые брови.
        - Я с их рецептом, - обиженно помахал выцветшей бумажкой Ли. Одинаковые рецепты для экономии выдавали повторно разным больным, только пропечатывая, в какой раз он используется.
        - Нет. Необходимо их личное присутствие, - не унимался провизор.
        - Личное? Вспомните, когда последний раз они выходили со склада. У них много работы, - возмущенно выступила вперед Энн. - Да и вы знаете, чего им стоит преодолеть хотя бы эту лестницу. Я вообще не понимаю, почему лаборатория, куда приходят травмированные охотники, которым, возможно, тяжело подниматься даже на пару ступеней, расположена на втором этаже, а не на первом. Может, стоит подать об этом прошение-жалобу Уману Тенебу?
        - Ладно-ладно, все. Только все в очередь, - проскрипел провизор, отмахиваясь от слов Энн, как от назойливой мухи. А она знала, какие больные темы задеть, чтобы избежать нежданных затруднений.
        Ли стоял с обиженным видом ученика-отличника, которому не дали рассказать зазубренный урок после одной случайной запинки. Джоэл же понимал, что теперь не время мериться остроумием и красноречием, поэтому просто молча ждал. В мозгу крутились цифры кодового замка - шесть знаков, которые надлежало расположить в определенной последовательности. Энн утверждала, что видела последнюю комбинацию пять дней назад. Оставалось только надеяться, что код не меняют раз в сутки.
        - Ну, наконец-то. Господин провизор! - демонстративно похлопала Энн, когда через окошко ей выдали препарат.
        - Удачи, Энн, - громко проводили подругу напарники.
        - Будь здоров, Джоэл. Ладно, Ли, Грэму и Биму занесешь. Надеюсь, с заданием ты справишься, - кивнула Энн, спускаясь. Но в ее мимолетных жестах и взглядах улавливался четкий сигнал: «Будьте готовы».
        И действительно - не прошло и пяти минут, как Цитадель огласил вой тревоги. Где-то раздался короткий взрыв, отчего с потолка посыпалась штукатурка. У Джоэла даже в ушах зазвенело, Ли подскочил от неожиданности. Совсем не театрально.
        Такого грохота он не ожидали, как и вся Цитадель, пришедшая в движение, подобно растревоженному улью. Повсюду из вентиляции повалил дым, создавая иллюзию крупного пожара. Или не иллюзию? Закрывая рукавом нос и рот, Джоэл уже сомневался. «Что Энн сделала? Это и правда диверсия! Похоже, она заложила дымовые шашки во всех коридорах и протянула между ними провода для детонации. Но, судя по звукам, что-то и правда взорвалось! Как бы не котел отопления… С разъяренной Энн и такое станется. А на Цитадель она очень зла».
        - Внимание! Всем покинуть Цитадель! Внимание! Всем покинуть… - разнесся ровный голос из громкоговорителей. На памяти Джоэла такое случалось всего пару раз, да и те тревоги были ложными. Еще никогда Охотники не сталкивались с бунтом внутри организации и чужаков на территорию никогда не водили. Единственным исключением стал смотр подвалов лидерами бунтовщиков. Еще, вероятно, стоило считать визит Джолин в госпиталь. А больше ничего и не вспоминалось.
        - Джо, что дальше? - прошипел Ли, закашлявшись: они стояли прямо под вентиляцией. Джоэл кивнул на ступени.
        Они быстро спустились, встретив довольную собой Энн. В глазах ее горел хищный блеск, знакомый, хоть и почти забытый. Новоявленные заговорщики нырнули под лестницу. Впрочем, никто не обращал на них внимания: из госпиталя выносили раненых, из подземелий выбегали заточенные на время «сна» охотники. Из морга - коронеры. Кажется, промелькнул и сам Уман Тенеб, отчего-то покрытый копотью и штукатуркой, как будто у него и правда что-то горело или взорвалось. Громко вопил архивариус, которого едва не силком выдворяли на улицу, отрывая, как от родных детей, от его бесценных сведений. Таких ли бесценных, если в них не содержалось главной тайны Цитадели?
        - Плащи оставлю в тряпье у входа. Вряд ли их сейчас кто-то узнает. Выждите минуту и ступайте наверх, - вполголоса приказала Энн. - Для отвлечения внимания украдите несколько склянок с морфином. Можете разбить их. Удачи! Я прослежу, чтобы за вами не было слежки. Если что, помогу сбежать из темниц. И еще: вы меня сейчас не видели.
        - Все понятно, - кивнул Ли.
        «Из темниц… сбежать… а куда потом? В трущобы? В горы? В этом замкнутом колодце от гнева Цитадели нигде не скрыться. У нас нет права на ошибку», - думал Джоэл, когда они поднимались по лестнице. Уже без плащей, в чужой рабочей одежде и с масками на лицах. Два диверсанта.
        Дым становился все гуще, он полз по коридорам серым облаком. Похоже, не обошлось без некоторых тайных изобретений Грэма и Бима - завеса позволяла дышать, хотя скрывала от посторонних глаз.
        Как силуэты в театре теней, мимо пробегали ученые в белых халатах. Они неслись из закрытой лаборатории один за другим. Джоэл и Ли наблюдали за ними, спрятавшись за опустевшей стойкой провизора. Они, по совету Энн, схватили несколько склянок морфина, полагая впоследствии утопить в ближайшей канаве. Еще несколько небрежно смахнули на пол, учиняя разгром в аккуратно выстроенном порядке царства порошков и мазей. Джоэл не любил беспорядок, но в случае расследования выстраивалась неплохая ложная версия о налетчиках, желающих стащить несколько ящиков морфина и устроивших для этого задымление без пожара. Если, конечно, Энн не пошла на реальный поджог. В чем Джоэл все больше сомневался, начиная думать, что давняя подруга изменилась сильнее, чем они предполагали, и вела свою опасную игру.
        «Что дальше? Что?» - думал Джоэл, пока мимо них проносились взъерошенные фигуры ученых, рассекающие клубы сизого дыма, все плотнее застилавшего узкие коридоры без окон. Доносились разрозненные восклицания, скорее возмущенные, нежели испуганные:
        - Что происходит?
        - Пожар?
        - Поджог? В Цитадели?
        Под стойкой, в окружении осколков пузырьков и кашицы рассыпавшихся снадобий, становились душно. Приходилось все ниже пригибаться, чтобы не выдать себя кашлем. К счастью, у провизора нашлась чистая вода, чтобы пропитать маски, как при настоящем пожаре.
        - Запирайте лабораторию! - приказал, очевидно, начальник группы, что послужило сигналом: значит, вышел последний. Его голос тонул в завывании сирены. Очевидно, пока никто не понимал, что стряслось.
        - Но как же образец? - возмутился кто-то по ту сторону укрытия.
        - Запирайте - это приказ. Если что, закажем у прокаженных новых, - настоял главный. - Главное, чтобы он не сбежал.
        «Какой еще образец? - встрепенулся Джоэл. - И при чем здесь прокаженные? Они ведь занимаются только мертвыми сомнами».
        Новые факты открывались неожиданно, все менялось и теряло стройные логические обоснования. Все тонуло в дыму непознанного, сквозь который, как через овсяный кисель голодной зимы, пробирались новоявленные диверсанты. Когда на лестнице затихли переговоры ученых, Джоэл хлопнул Ли по плечу, призывая выходить. Сизые клубы притупили усиленное обоняние, но не слух - пожарная команда еще не прибыла, к лаборатории не двигалось ни единой живой души. Если только не осталось никого внутри.
        «Помогите! Нечем дышать!» - внезапно донесся неуловимый крик, накрывший, как волна, хлестнувшая ледяным прикосновением между лопаток.
        - Ты слышал это? - вздрогнул Джоэл, приближаясь к двери. Кодовый замок терялся в дыму, впрочем, цифры различались и на ощупь пальцами в перчатках.
        - Что? - не понимал Ли.
        - Кто-то звал на помощь, - неуверенно протянул Джоэл, набирая комбинацию, моля все силы, в которые не верил, чтобы она подошла.
        - Нет, не слышал, - пожал плечами Ли, завороженно глядя на замок и клепки двери, плотно приникающей к косяку и толстой каменной кладке.
        - Как будто с той стороны, - снова поежился Джоэл, когда безмолвный крик повторился.
        «Помогите! Я здесь! Я застрял в проклятом городе! Меня кто-нибудь слышит?» - различались не вполне понятные слова. Некто обращался явно не к охотникам. Застрял в городе… Где в таком случае он жил раньше? Джоэл подавлял смутные догадки, которые кружили на ним стаей шершней.
        - Думаешь, в лаборатории кто-то остался?
        - Нет… Точнее… остался, но, кажется, не человек, - сказал Джоэл, набирая последнюю цифру и с силой вдавливая рычаг механизма.
        Если бы поднялась тревога, у них не осталось бы путей к отступлению: внизу все еще металось слишком много народа, их бы наверняка засекли. Короткие мгновения, в которые механизм считывал код, тянулись долгую вечность. Но вот замок поддался, зарычал недовольным разбуженным псом, защелкали бесчисленные штыри, держащие неподатливую дверь. Ее суровые собратья хранили целостность сокровищниц в особняках и немногочисленных банках Вермело.
        - У нас будет минут пять. Максимум, десять, - сказал Джоэл, когда дверь поддалась и с автоматическим щелчком приоткрылась. Выдвинулась незаметная до того ручка, за которую и потянули диверсанты. Теперь иначе называть себя не приходилось.
        - Мы же не знаем, где что искать… - растерянно отозвался Ли, похоже, только теперь в полной мере осознавая серьезность их положения. Они поставили все на потаенные знания, скрытые в лаборатории. Да и в случае успеха вряд ли удалось бы избежать подозрений.
        - Придется узнать. Они вернутся, как только рассеется дым, - сурово отозвался Джоэл и дернул ручку, переступая стальной блестящий порог. Ли нырнул следом, но немедленно обогнал, перекувырнулся и выставил вперед нож, озираясь. Джоэл стоял спокойно: он чувствовал только едкий запах множества химикатов. И ни следа присутствия человека.
        - Значит, вот она какая… Думал, побогаче, - оглядывался Ли. Помещение за дверью и впрямь выглядело не слишком презентабельно: на полукруглом сводчатом потолке растекались зеленоватые следы старых потеков, кое-где по углам возле крупных конусовидных вытяжек свисали лохмы нагара. Но, воздух явно фильтровался по замкнутой системе. И в нее, очевидно, вторглась Энн. Или те, кто ей помогал. Кто-то в самой лаборатории?
        Цитадель представилась клубком грызущих друг друга крыс - белые или черные, они оставались крысами. К слову, бесцветных пугливых грызунов вокруг оказалось в избытке: в лаборатории они сидели в длинных клетках, примыкавших к длинным железным шкафам, похоже, со множеством папок. Такие же стояли в архиве, но сведения с этих полок никогда не видели лишние глаза.
        - Заперто! Проклятье! - выругался Ли, ударяя ногой по дверце. Они оба сразу догадались, что им надо получить доступ именно к шкафам.
        - Ты бы потише, - осадил Джоэл, приближаясь к одному из столов. Похоже, наиболее важные бумаги при задымлении убрали в несгораемые хранилища. С собой наружу ничего не выносили под страхом смерти. На столе покоились только многочисленные пробирки, микроскоп и спиртовка. Несколько случайных записей представляли малопонятный рисунок органической клетки. Возможно, как-то измененной. Но Джоэл слишком мало понимал в цитологии, чтобы оценить. Изначально они искали клетку с сомном, а не клетки на стеклах микроскопа.
        Лаборатория же тянулась длинным обширным помещением, неуютно напоминая один длинный коридор с рядами мерцающих лампочек. И никого крупнее мышей и пары замученных вивисекцией собак с железными приспособлениями на голове не находилось.
        «Помогите! Я здесь! Здесь! Вы слышите меня? Я слышу вас! Вы уже здесь? Брат, Вен Аур, это ты? Ты здесь?» - вновь донесся неуловимый безмолвный крик, который теперь накрыл Джоэла штормовым шквалом. Что-то зашевелилось, забурлило внутри, сцепило под сердцем тугой узел, а в горле невыразимо засел такой же безмолвный ответ, желание отозваться, открыть новый язык без слов. Кожа покрылась мурашками, на руках отчетливо приподнялись, как шерсть зверя, все волоски. В голове загремел оглушающий гул, отчего Джоэл схватился за край длинного стеллажа с реагентами, тянущегося вдоль выкрашенной в зеленый стены. Все существо подсказывало, что надо не искать некие туманные подтверждения экспериментов над людьми, не сопротивляться тоскливому отчаянному зову помощи, а ответить, идти в его направлении.
        - Вот оно, Джо! - радостно воскликнул Ли, позабыв о скрытности. С помощью пары отмычек он с воровским проворством взломал замок одного из шкафов и теперь деловито перелистывал архивные данные.
        - Тс, не зови меня по имени, - шикнул Джоэл, озираясь.
        - Вот оно, подельник! - усмехнулся Ли, торжествуя: - Кровь сомнов!
        - Как мы и думали, - мрачно кивнул Джоэл. Поводов для веселья не находилось. Радость от обретения информации стремительно испарялась, как размазанный по столу спирт.
        - Нет, постой, здесь речь не о сомнах. А о тварях Хаоса. Что-то не так, - опешил Ли.
        - Дай прочесть, - подскочил к нему Джоэл, выхватывая папку.
        «Проклятье, Энн и Грэм с Бимом явно перестарались с дымовыми шашками», - закашлявшись, подумал он, протирая слезящиеся глаза. Дым проникал через вентиляцию все стремительнее, точно кто-то его добавлял новыми зарядами. Через резь в глазах и удушливые клубы удалось разобрать несколько строк. В отчете речь шла о последнем эксперименте с пометкой «успешно». И только потом Джоэл увидел, кто был подопытным: на самом верху первой страницы в графе личных данных и состояния здоровья на момент начала эксперимент стояло… его имя. Оно выглядело отчужденно и странно, как и все в этот день. И одновременно ничего другого он и не ожидал увидеть, в какой-то мере удовлетворенно находя подтверждение своим мрачным догадкам.
        - Кровь образцов из Хаоса перелита успешно. Успешно… - глухо повторял Джоэл, пока Ли в замешательстве пролистывал другие дела.
        - Смотри, - вскрикнул он. - Это же про Энн!
        - Да… Вижу. Эксперимент признан удачным не до конца. Как же так? Энн тоже обречена превратиться?
        - Но в отчетах ни слова об обращениях. Проклятье, если заберем эти документы, то нас сразу заподозрят.
        - Энн поверит и на слово. Но вот насчет обращений… ничего не понимаю. Если это не кровь сомнов, откуда они берут созданий Хаоса? - не понимал Ли, торопливо перебирая личные дела и возвращая их на прежние места. Джоэл торопливо тоже проглядывал содержимое шкафа. «Неудачно - обратился» - значилось в нескольких личных делах. Значит, все-таки связь существовала. Случайная ли? Прямая? Кажется, сами ученые по-прежнему не знали.
        - Один из ученых говорил о квартале прокаженных. Из-за стены берут! - догадался Джоэл, но в этот момент его вновь накрыла волна чужой боли, мольбы вытащить. Кто-то задыхался, почти теряя сознание. От дыма становилось все сложнее разбирать буквы, поэтому чтение досье пришлось продолжать практически на полу, пригибаясь туда, где еще оставался относительно свежий воздух.
        - Там кто-то есть, - встрепенулся Джоэл, обращая лицо в сторону зова.
        - Тот самый нечеловек? - заметно нервничая, поинтересовался Ли, глядя в даль коридора-комнаты, который заканчивался еще одной дверью.
        - Сможешь взломать замок? Не знаю, когда ты развил в себе этот талант, но получается у тебя отлично, - выдавил слабую улыбку Джоэл, но потом вспомнил, что они все равно в масках.
        - Дверь - это тебе не шкафчик, - засомневался Ли, но бодро зарысил через всю заполненную дымом лабораторию. Судя по концентрации едкого вещества, времени у них оставалось больше, чем пять минут, за что Джоэл благодарил Энн, даже если она открыто пошла против Цитадели. Возможно, уже давно пора было.
        Впрочем, факт экспериментов над собой принимался подозрительно легко, хотя, возможно, сработал шоковый эффект. Предстояло еще осмыслить, впитать кожей и душой. Или же он уже все знал? Почерпнул из снов, из смутных предостережений Стража Вселенной. И теперь только собирал горькие подтверждения видений.
        - Ты знал о составе препаратов? - неуверенно протянул Ли, доставая отмычки у двери.
        - Догадывался, - отозвался Джоэл и вновь схватился за голову: как он и полагал, зов стал сильнее и отчетливее. Он приник к двери, с трудом преодолевая безотчетное желание скрестись в нее незримыми когтями, как запертый пес.
        - Проклятье… Я не хочу, чтобы у меня отрос хвост или вылезли рога, - недовольно фыркал Ли, роняя отмычку.
        - Ты сам кому угодно рога наставишь, - попытался подколоть Джоэл.
        - Это не смешно, - не оценил Ли, сурово заключая: - Нас обманывали. Те, кому мы отдали свои жизни.
        Джоэл замолчал, зов из-за железной двери заглушал все звуки. Замок, к счастью, поддался достаточно быстро. Похоже, никто не рассчитывал, что содержащееся в тесной камере создание сумеет взломать его изнутри. К тому же, в дополнение к замку дверь запиралась на массивную задвижку старинного образца, как настоящая звериная клетка.
        - Будь осторожен, мы не знаем, кто там, - предупредил Ли, доставая короткий нож. Джоэл же рывком открыл дверь, напружиненный, готовый к внезапному нападению. Но ничего не последовало, только в лицо ударил запах мокрой псины и застарелого пота.
        В полумраке тесной клетушки, на хирургическом столе, привязанный ремнями и прикованный за лапы цепями, лежал крупный зверь с жесткой черной шерстью. Издали он напоминал очень большую собаку и выглядел, как еще одна жертва вивисекции, тем более к передним лапам его были подсоединены трубки для забора крови. Похоже, ученым пришлось прервать очередное выкачивание главного ингредиента для стимуляторов. Именно от этого несчастного создания исходили пульсирующие возгласы панического страха и криков о помощи. Теперь же он молча тяжело дышал, вывалив длинный розовый язык.
        - Что… это? - выдохнул Ли то ли испуганно, то ли завороженно.
        Зверь слегка пошевелился, повернул к вошедшим лобастую вытянутую голову, и Джоэл заметил, что у него сквозь шерсть проступает шелковистый синий мох. Но больше всего поражала спина неведомого существа - из нее росли ветвистые рога-крылья, на которых вместо перьев также колыхался синевато-зеленый мох.
        - Вы… кто вы? - обратив к вошедшим взгляд янтарных, почти человеческих глаз, удивленно спросил зверь. - Я ждал Вен Аура, своего брата, или других моих братьев. А вы…
        Он слегка приподнялся, вытягивая пристегнутую кандалами к столу-алтарю переднюю лапу с пятью когтистыми пальцами. Длинными и подвижными, как кисть человека.
        «Похоже, мне перелили твою кровь, поэтому я слышу тебя. Да, я - успешный эксперимент. Создание Хаоса и человек в одном лице. Ну, каких еще сюрпризов ждать?» - с неожиданным интересом подумал Джоэл. Как ни странно, зверь не вызывал отвращения или ужаса, что противоречило всем рассказам о гнусных тварях Хаоса. Сомны встречались куда более отвратительные, да и никогда не смотрели так осмысленно и жалобно.
        - Меня зовут Вен Даррен. Отпустите меня! - нервно облизывая пересохший черный нос, взмолилось создание. - Вы ведь не такие, не такие, как те, в белом. Правда?
        - Кто… кто вы? Создания Хаоса, кто вы? - дрогнул голос Ли. Они рассматривали друг друга с взаимным изумлением.
        - Бывшие вы… Мы живем среди обломков ваших городов, - объяснил зверь. Ли застыл на месте, мотая головой, как будто желая пробудиться от кошмара. Джоэл же стоял совершенно спокойно. Он как будто одеревенел, но отчего-то ничему больше не удивлялся. Все сбывалось, сходились случайные намеки и собственные догадки. С минуту выждав, он нарушил общее замешательство и подошел к столу, схватив хирургическую пилу с тумбочки на колесиках, притаившуюся в углу разнообразием пыточных инструментов.
        - Что ты делаешь? - прошипел Ли, когда Джоэл подошел к столу. В глазах Вен Даррена на миг отразился ужас смерти, единый для людей и животных.
        - Освобождаю Вен Даррена, как он и просил, - радушно ответил Джоэл, вгрызаясь зубьями пилы в кожаные ремни. - Лучше возьми отмычки и попробуй открыть кандалы.
        - Но мы же… не знаем, кто он! Вдруг это Легендарный Сомн! - засомневался Ли, но послушно подошел.
        - Нет. Я уверен.
        - Сомн? - вдруг ощерился Вен Даррен. - Мы не Разрушающие! Не вестники Змея! Мы против Змея!
        Говорил он с акцентом чужестранца, который вспоминает незнакомые слова, заменяя недостаток знаний эмоциями. Или же ему мешала собачья пасть. Так или иначе, Джоэл верил нежданно найденному существу и был уверен, что именно за ним они и шли в лабораторию. Так велела сама судьба, даже если в нее не оставалось никакой веры.
        - Как ты попался? - спросил Джоэл, расправляясь с последним ремнем. - Так, сейчас будет немного больно. Не дергайся.
        Он нащупал и потянул толстые длинные иглы, беспощадно воткнутые в вены передних лап несчастного создания Хаоса. Вен Даррен поморщился, встряхнул головой, прижав треугольные уши, но застыл и не мешал неосторожными движениями.
        - Искал в Хаосе своего брата, Вен Аура, - объяснил он, зализывая отметины, из которых засочилась густая темная кровь. Но она быстро остановилась, быстрее, чем у любой собаки или у человека. Джоэл только кивнул, в очередной раз находя подтверждение своим догадкам. «Может, я только благодаря тебе и остался жив, - подумалось ему. - Тогда это бы объясняло мое непреодолимое желание освободить тебя. Я знаю, что ты не сомн. Разрушающие - значит, вот как в Хаосе называют тех, чью душу поглотил Змей. Тех, кто утратил свою личность. Создания Хаоса, получается, тоже становятся сомнами при столкновении со Змеем?».
        - Вен… Это твое полное имя? - отчего-то заинтересовался Ли, лихо расправляясь с замками кандалов. Похоже, в свободные минуты он не только разрисовывал сундуки, но и упражнялся в не слишком законных забавах.
        - Не совсем, а что? - удивился Вен Даррен, благодарно разминая мощные задние лапы с черными мягкими подушечками и взмахивая длинным пушистым хвостом.
        - Какое полное?
        - Дальред Вен Даррен. Мой брат - Дальред Вен Аур, - отчетливо проговорил зверь, и Ли громко воскликнул:
        - Проклятье Хаосу! Королевская семья!
        Джоэл застыл на месте. За своими размышлениями он и впрямь не заметил, как странно зовут их нового знакомого. Да и не предполагал он, что знания о прошлых эпохах пригодятся в такой неожиданный момент.
        - Что? - искреннее не понимал зверь.
        - Потомки королевской семьи, канувшей в Хаосе двести лет назад! Ну-ка, Дальред, что еще ты расскажешь? - поражался Ли, рассматривая Вен Даррена с разных сторон. Похоже, он тоже уже не боялся. На жуткого монстра создание Хаоса никак не тянуло, скорее на замученного лабораторного пса с парой странных рогов-крыльев. Но после того, во что обращались люди, перекидываясь в сомнов, Джоэл ничему не удивлялся.
        - Я не понимаю, о чем вы, - хлопал темно-янтарными глазами Вен Даррен.
        - Вы не сохранили память, что когда-то были людьми? - нахмурился Джоэл.
        - Нет! Мы не люди! Люди - злые существа. Они порабощают нас, выпивают нашу кровь, - запротестовал Вен Даррен, неуверенно сползая со стола и пробуя встать на лапы. - Мы лучше!
        - И чем же, Ваше Высочество? - ухмыльнулся Ли.
        - У нас нет различий между разумными существами, животными, растениями, камнями. Мы выбираем тот облик, который нам удобнее для выживания. У нас все проще и честнее: своих бережем, чужих едим, - обстоятельно объяснил Вен Даррен, пробуя пройтись по узкой комнате. Но он заметно припадал на передние лапы, очевидно, сильно пострадавшие от бесконечного выкачивания крови.
        - Да хаос там у вас, твое ж «Высочество», - ехидно заметил Ли.
        - И правда, Хаос. Тут и не поспоришь, что в Хаосе хаос. Надо выбираться, - напомнил о времени Джоэл. - Итак, Вен Даррен, ты говоришь, что вы можете выбирать тот облик, который вам удобен для выживания. А можешь сейчас превратиться в обычную собаку?
        - Попробую. У меня мало сил…
        Ростом Вен Даррен оказался с неплохого быка, да и рога-крылья мешали выглядеть обычной ездовой собакой.
        - Еще бы, если из тебя всю кровь выкачали. Давно так с тобой? - посочувствовал Ли, обнаруживая в себе нежданное милосердие к непонятным существам. Он-то не видел вечного сражения Каменного Ворона со Змеем. Зато он всегда доверял Джоэлу, который в последнее время сам себе не слишком верил. Только с момента взлома темницы его не покидало умиротворяющее ощущение правильности всего, что они делают.
        К тому же с освобождением Вен Даррена исчез болезненный зов, который, казалось, пробивался и раньше смутной тревогой и необъяснимым чувством вины. «Точно, приятель, только благодаря твоей крови я выжил», - все больше утверждался в своих догадка Джоэл, частично понимая, отчего так явно слышал зов о помощи, бессловесный и пронзающий.
        - Давно. С начала лета, - вздохнул зверь и, недовольно дернув широкими плечами, принялся на глазах меняться. Сначала втянулись в лопатки рога, потом черная шерсть избавилась от бирюзовых мхов. Вскоре перед ними предстал очень крупный, но все-таки пес. Только глаза у него остались человеческими, слишком умные и не по-звериному задумчивые.
        - Долго держать эту форму не смогу. Вы же… отпустите меня? - умоляюще спросил он.
        - Сначала спрячем, - мгновенно сообразил Джоэл.
        - Я не вернусь под замок!
        - Никто тебя не посадит по замок. Но если будешь метаться по городу, тебя точно схватят и вернут. Или, что вероятнее, убьют, - осадил Ли.
        - Ну, и что ты предлагаешь? Устроить революцию под лозунгом «король вернулся»? - саркастично спросил Джоэл, когда они осторожно вышли из клетки Вен Даррена, оставляя позади страшные пилы и иглы.
        - Это была бы не революция, а реставрация, - с видом знатока отозвался Ли. - И я не предлагаю. Не знаю, Джо, мы должны ему помочь. Не потому что он принц или король, а потому что разумен и мучается.
        - Я знал, что у тебя доброе сердце, - тепло отозвался Джоэл, хотя еще полгода назад ни за что не сказал бы подобного, особенно, если речь зашла бы о возможной разумности созданий Хаоса. Но ядовито-тяжелое лето изменило не только его тело, но и сознание, всю его суть.
        Там, в Квартале Ткачей, на Королевской Улице, он встретил смерть, чтобы возродиться кем-то новым, возможно, более доверчивым, но более человечным, несмотря на переливания звериной крови, которая вопреки всем законам науки, не не вредила, а исцеляла. Или же только ему повезло? Или же те, кому вкалывали стимуляторы в Академии все-таки обращались из-за нее? В любом случае, Цитадель лишалась своего козыря.
        - Ну что там? - спросил Джоэл, машинально поглаживая Вен Даррена по загривку. От этого немного успокаивались они оба, точно в этом черном псе из Хаоса Джоэл нашел свое отражение в зверином мире.
        - Никого. Вроде. В дыму все, - кивнул Ли, выглядывая из-за дверного косяка. - Это вы с чутьем! Вам виднее должно быть.
        Они двинулись по коридору к каморке провизора, к условно незапрещенной территории. Дверь с кодовым замком с негромким лязгом затворилась за ними. Но скрыть следы проникновения им бы уже все равно не удалось: они похитили, возможно, главную ценность ученых. Впрочем, судя по неосторожно брошенному возгласу одного из мучителей в халатах, Вен Даррен не первый попался. И не так уж им дорожили, вряд ли догадываясь, что имеют дело с наследным принцем Вермело, пусть и сильно видоизмененным. Продержался он, похоже, дольше остальных несчастных, из которых выкачивали кровь.
        - Там… там кто-то есть! - вздрогнул Вен Даррен, попятившись и прижав хвост к задним лапам. Он испуганно заскулил, как самый обычный пес.
        Беглецы спустились по лестнице в фойе, считая, что путь чист. Да и на крупную черную собаку, случайно забредшую через распахнутые двери внутрь, вряд ли кто-то обратил бы внимание. А вот на налетчиков в масках - еще как, что и сделал обладатель скрипучего низкого голоса:
        - Что вы здесь забыли, малахольные? Опиум воруете? Донесу!
        Нейл Даст высился в дыму иссушенным древом посреди мирового пожара, точно смутные фигуры из тревожных снов последнего времени. Похоже, никто не потрудился вывести старика из казематов арсенала, или же, что более вероятно, он сам отказался принимать помощь.
        Наверняка он до последнего ждал, что все само уляжется, а когда дым добрался до его подземелий, еще долго запирал сто замков, чтобы возможные враги не получили доступ к оружию. И все же поражал цинизм, с которым Уман Тенеб бросил живую легенду Цитадели, как будто мечтая избавиться от единственного верного кодексу охотника.
        Но Нейл Даст рассекал дымовую завесу с привычной суровой невозмутимостью, прикрывая морщинистое лицо крупным шейным платком. Отчетливо виднелись только глаза, совсем не стариковские, умные и грозные, как у опытного хищника, вожака стаи. Похоже, он немедленно узнал новоявленных налетчиков. Ни преклонный возраст, ни годы в недрах арсенала не притупили его проницательности.
        Скрываться или трусливо удирать не имело смысла. Перед ними предстал справедливым судьей сам дух Цитадели. Джоэл резко остановился, загораживая собой спутников.
        - Нет, господин Даст. Не опиум, - глухо признался он, снимая и сворачивая маску. Это все равно следовало сделать до выхода. А едкий дым уже достаточно рассеялся, чтобы относительно свободно дышать без куска материи на лице.
        - Значит, признаете, что воруете? - возмущенно оскалился Нейл Даст, также опуская шейный платок. Они смотрели друг на друга открыто и честно.
        - Нет, не воруем, - ответил Джоэл, застыв со смирением кающегося грешника, которое не обрел бы в стенах Айгрежи пред святителем Гарфом. Их жизни теперь зависели только от прощения или гнева старейшего из охотников.
        - Выясняли состав стимуляторов, - пискнул из-за спины Ли, обретя неожиданную смелость. Он тоже понял, что лгать не имеет смысла.
        - Этих ваших гадких штук в шприцах? - скривился Нейл Даст. - Не думал, что они так засекречены.
        - Засекречены. Потому что в них кровь созданий Хаоса. И от нее молодняк академии обращается, - на одном дыхании поведал Джоэл.
        Нейл Даст изменился в лице. Морщины перекатывались волнами изумления и гнева, от которого старик яростно зашипел, а потом закашлялся, но быстро пришел в себя и несколько надменным невозмутимым тоном ответил:
        - Вот оно, в чем дело. Вот, почему меня сместили-то! И вот почему следующий после меня повесился, проклятый трус. Жду, когда Уман ваш тоже повесится, чтоб ему пусто было. - Нейл Даст сощурился: - Зачем все рассказали-то? Не боитесь, что я вас выдам?
        - Не боимся, - с непривычной уверенностью отозвался Джоэл. Он и правда не испытывал страха. Если и оставался человек, которому он еще доверял в Цитадели, то им был именно Нейл Даст, который изначально не одобрял внедрение стимуляторов.
        - Ну что ж, ступайте, - кивнул он, скользнув задумчивым взглядом по тихонько скулящему Вен Даррену. - И что будете теперь с этими знаниями делать? Кому скажете?
        - Пока не знаем, - выдохнул Джоэл. После увиденного в лабораториях он сомневался, что готов все поведать Энн. Обстоятельства складывались совсем не так, как они предполагали. Но, пока их отпускали, они поспешили к выходу.
        Нейл Даст неторопливой размашистой походкой пошел следом вдоль фойе. Так, словно вся Цитадель принадлежала ему. Предавшая Цитадель.
        - Как обычно. Знания есть, а не знаете, - бросил он в спину. - О да, знакомое дело. Я тоже не знал, что делать со знанием о людоедстве… той зимой, во время неурожая. Как бы ваши знания не стали таким же тяжким грузом.
        Джоэл, надевая плащ, выуженный из разбросанного у входа тряпья, поежился, как от прикосновения ледяного ветра. Напутствие прозвучало приговором.
        Как-то раз Нейл Даст рассказывал, вернее, случайно обронил, что во времена его молодости в городе было совсем туго с продовольствием. Вермело «доел» запасы прошлых времен, а к новой системе хозяйствования не приспособился до конца. Или же просто дала сбой система распределения: чья-то недальновидность, возможно, вороватая жадность, совпала с неурожайным годом.
        Холодную позднюю осень ознаменовали бунты. Люди не просили ни прав, ни свобод - только кусок хлеба. Но власть молчала, вместо еды выставляя пики в лице охотников и военных. Людоедство в трущобах и более приличных кварталах началось немного позднее, к середине зимы, когда сил на бунты и их подавление ни у кого не осталось. И вот тогда-то жители Вермело узнали еще один страшный закон Змея: испробовавшие человечины, превращались на следующую же ночь в сомнов.
        Именно тогда случилась первая эпидемия обращений. И Нейл Даст вовремя понял, с чем она связана, за что через несколько лет удостоился титула Верховного Охотника. Впрочем, не перестал выходить в город на боевые задания до тех пор, пока кожу не избороздили поверх шрамов глубокие морщины, а цепкие пальцы не скрутил артрит. Не берег себя для сохранения великих тайн, за что и удостоился звания живой легенды, самого духа Цитадели.
        Уману же, очевидно, предстояло войти в историю совершенно иначе. И Джоэл в очередной раз ужаснулся от мысли, что они с Ли в эти самые минуты, возможно, и впрямь творят историю. Или же им было суждено сгинуть бесславной пометкой в архивах: «казнены при попытке вынести конфиденциальные данные». Глупо и бездарно. Но не для того они столько мучились, не для того он встречал смерть в Квартале Ткачей.
        - Как его вытащить? - беспокоился Ли, пока Вен Даррен крутился у ног, прячась под плащами и щурясь на солнце. Яркий свет ранил его чувствительные звериные глаза, за время заточения привыкшие только к полумраку электрических ламп.
        - Собачьи упряжки! Скорее! - немедленно пришла идея Джоэлу.
        Во дворе толпился народ, вся Цитадель высыпала наружу и галдела, как сборище праздных зевак. За воротами тоже собирался народ, но его немедленно разгоняли и успокаивали, утверждая, что ничего страшного не произошло. Хотя на этот счет посещали сомнения, потому что восточную стену прорезала у фундамента глубокая трещина, тянущаяся ко второму этажу. Прямиком к кабинету Верховного Охотника.
        Похоже, Энн очень зло подшутила над бывшим другом и действительно взорвала один из котлов отопления. Наверняка герб с оскалом волка упал со стены вместе с приржавевшим к нему мечом, а самого Умана, как мукой, щедро осыпало штукатуркой с потолка.
        Впрочем, злорадствовать не хотелось: несмотря на все тайны, именно Уман дал первую наводку на Бифомета Ленца. И что-то подсказывало Джоэлу, что в развороченный кабинет он больше не заглянет.
        Все изменилось, сместилось с оси, закружилось. Да что там! Сам Нейл Даст, отвлекая всеобщее внимание на себя, вышел из раскрытых дверей Цитадели.
        Он развел руки, как артист, закончивший спектакль, и одним своим появлением вызывал нежданные «овации», выраженные в стихийно прошедшем шепоте:
        - Нейл Даст? Это Нейл Даст?
        - Я думал, он умер!
        - Что? Я? Умер? Да я вас всех переживу, малахольные! - громыхнул он, заставляя толпу примолкнуть. А пока все взгляды обратились на живую легенду, Джоэл и Ли в сопровождении прихрамывающего Вен Даррена понеслись к складу Ловцов Снов.
        - Упряжку нам, и срочно! - крикнул Ли, вваливаясь в кабинет Грэма и Бима. Выходило, что сообщников и сочувствующих больше, чем обещала Энн. Но показывать им Вен Даррена все равно не хотелось. То, что Ли сразу проникся идеей спасения создания Хаоса, не означало, что прочие союзники поняли бы нерациональное доверие обычно недоверчивого Джоэла. Но на этот раз он знал точно, что делает все правильно. Просто знал, потому что привычный суровый порядок вещей в который раз доказал свою фальшивость.
        - Не будет слишком заметно? - засомневался Грэм, откатываясь от стола. - Добыли что-то?
        - Добыли, но это потом.
        - Ты мне одно скажи: это из-за стимуляторов обращения? И из-за стимуляторов появился Легендарный Сомн? - печально и неторопливо протянул Грэм, привычно растирая обрубки ног.
        - Пока не выяснили. Легендарный Сомн - это Бифомет Ленц. Появился из-за него, и Бифомент Ленц был его частью. Это все, что я знаю. И, думаю, он получил по заслугам, - ответил Джоэл, по-прежнему не вполне уверенный в окончательной победе над Вестником Змея. Но отчетливо в памяти запечатлелась расколотая маска уродливого мертвеца с седыми космами. Пожалуй, именно Бифомета Ленца удалось сразить навсегда. Хотя по Вермело все еще ходили его жертвы. Ида… Джолин. Возможно, кто-то еще. Не верилось, что Джолин как-то связана с жутким монстром. Возможно, он следовал за ней. Но она не была его частью, как Ида. Не была, не была - твердил внутренний голос самоуспокоения.
        - Не думал, что от этого знания станет легче. И не стало, - протяжно вздохнул Грэм. - Ладно, Бим, помоги им снарядить упряжку, сейчас всю запишу так, чтобы вопросов ни у кого не было.
        Бим, несмотря на слепоту, неплохо управлялся с собаками. Он вывел через черный ход на обширную псарню и помог быстро запрячь шесть сильных широкогрудых псов. Последним в упряжке поставили Вен Даррена.
        - Потерпи, это только до поворота.
        - Ты говоришь с собакой? - удивился Бим, обращая изуродованное лицо к Вен Даррену и стремясь дотронуться до него. Зверь прижал уши, но под испещренной шрамами ладонью Бим ощутил только обычную шерсть, поэтому ничего не заподозрил. О новом знакомом из Хаоса Джоэл решил не говорить ни Энн, ни остальным ее сообщникам. Она тоже им о многом не доложила. И, вероятнее всего, уничтожила бы ни в чем не виноватого наследного принца-зверя.
        Вскоре упряжка рванулась с псарни под звонкий лай множества беспокойных собак и понеслась к воротам. К счастью, из Цитадели беспрепятственно выходили по пропускам, несмотря на задымление. Похоже, Энн удалось обставить взрыв как неизбежный сбой старой техники.
        - Зачем собачью упряжку взяли? Входили без нее, - удивился охотник на пропускном пункте.
        - Да вот, ногу у него защемило от стресса, как началась эвакуация. Надобно домой его доставить, - живо отозвался Ли, предоставляя пропуск. Губы его кривились в нервной улыбке, он едва сдерживался, чтобы не засмеяться, громко, навзрыд, как всегда с ним случалось после сильного потрясения. Но приходилось держать лицо перед оценивающим взглядом охраны.
        Джоэл театрально хватался за голень. Нога совершенно не болела, как будто стресс только усиливал действие неведомых снадобий, превративших его в новое существо наподобие Вен Даррена. Но небольшой спектакль сработал, как полагалось:
        - Проезжайте. Только упряжку верните.
        - Обязательно.
        Они выехали за ворота, прочь от дыма и черного куба психушки, в которой и впрямь творилось нечто безумное.
        - Ногу защемило? От стресса? - скривился Джоэл, когда они удалились достаточно, чтобы не опасаться погони.
        - Ну, не радикулит же тебе выдумывать, - пожал плечами Ли, отталкиваясь от мостовой, придавая дополнительное ускорение узкой тележке.
        «Вот уж не думал, что когда-нибудь буду использовать свои немощи для отвлечения внимания», - брезгливо подумал Джоэл, заметив:
        - Я бы мог и сам объясниться.
        - Вен, ты там как? - спросил с участием Ли, наблюдая, как их новый друг все больше хромает. Его практически волокли на ремнях пристегнутые рядом собаки.
        - Держусь, - прохрипел он.
        - Еще немного. Просто иди вперед.
        Они доехали до Квартала Охотников и свернули на знакомую улицу, тогда Джоэл освободил Вен Даррена от ремней и усадил в тележку рядом с собой, частично прикрывая плащом: у создания Хаоса сквозь черную шерсть начал проступать мох.
        - Ничего, уже почти добрались, - успокаивал Джоэл, судорожно озираясь на прохожих. Он надеялся, что никто не заметит странную собаку, которая не бежит в упряжке, а полулежит рядом с наездником. Хотя с собаками тоже разное случалось.
        - Ох, не могу больше эту форму держать, - посетовал Вен Даррен.
        В мансарду они вносили зверя уже практически на руках, к тому же, он стремительно менялся в размерах, вновь превращаясь в неведомого гибрида. Из лопаток со скрипом полезли крылья-рога, вытянулись лапы, на передних вместо мягких подушечек проступили длинные, почти человеческие пальцы.
        - Я бы всех раскидал сам! - еще пытался ворчать Вен Даррен, виновато добавляя: - Но они каждый день выкачивали из меня кровь… Спасибо… что спасли.
        - Да отдыхай уж, Ваше Высочество. Или Величество, - фыркнул Ли, укладывая Вен Даррена посреди комнаты и немедленно заботливо накрывая одеялом, сдернутым с кровати.
        - Все еще не понимаю, о чем ты, - пробормотал зверь, положив длинную морду на лапы. Но очень скоро глаза его затуманились, и он впал в забытье. Похоже, побег выпил из него последние силы. Но теперь хотя бы никто не собирался пить из него кровь.
        Джоэл, устало сопя в попытках отдышаться, сел у стола, рассматривая огромную мохнатую гору, выросшую в их маленьком жилище. Гору, за которую их всех могли отдать палачам.
        - Кто бы мог подумать… Вот так тварь… - бормотал Ли, бестолково меряя шагами комнату вместо того, чтобы сесть и отдохнуть. Когда он слишком уставал, то чаще всего не мог остановиться и прилечь, а лишь еще больше себя изматывал.
        - Тварь из Хаоса лучше сомна. Он сказал, что твари Хаоса сами могут превратиться в сомнов, столкнувшись со Змеем, то есть… в Разрушающих. И я их видел, Ли, то ли во сне, то ли в реальности. Но они есть, - отозвался Джоэл, не понимая, откуда в нем столько уверенности. К тому же, Вен Даррен не спешил превращаться во что-то непотребное и вел себя крайне тихо.
        - Откуда все эти знания? Это все твои видения? Вообще… пока что они не подводили. Лучше сомна, говоришь? Может, и лучше. Но, Джо, неужели мы все обречены в таких превратиться? После применения стимуляторов.
        - Или после разрушения стены. К чему нас и готовят, вкалывая их кровь, - заключил Джоэл. - Не знаю… Я теперь вообще ничего не знаю. Хотя нет, знаю! Ида - не монстр, а создание Хаоса! Ее превращения и возвращения не лишают ее разума. Значит, у нее и Батлера еще есть шанс на нормальную жизнь.
        - Значит, есть надежда? И для нее… и для Джолин? - просветлев, спросил Ли, и Джоэл всем сердцем мечтал впитать эту безраздельную радость новых откровений. Но слишком много сомнений все еще терзали чутье охотника. Одна нежданная находка, пусть и весьма разговорчивая, не могла объяснить суть экспериментов, которые проводились в поместье Ленца. В секте случилось что-то более страшное, нежели превращения в созданий Хаоса. Что-то, что привело к пожару, поджогу, и отлову всех причастных к Бифомету Ленцу.
        - Да, надежда есть, - кивнул Джоэл. - Если мы сможем во всем разобраться.
        - С чем тогда связана эпидемия превращений? Если не с кровью сомнов. И не с кровью созданий Хаоса.
        - Не знаю, - честно признался Джоэл. Вопреки ожиданиям, вопросов меньше не стало. Они наваливались новым ворохом сгоревших архивов. Ящики-ящики-ящики - как в давнем кошмаре. Множество разрозненных листков липли друг к другу, оборачивая похоронным саваном. Разрозненные знания по-прежнему не желали давать ответ на главный вопрос: как помочь Иде и, вероятно, Джолин.
        Глава 35. До утра
        - Ох, Джо, все плохо, все очень-очень плохо.
        Голос Ли вяз в ушных перепонках непониманием смысла сказанного. Да слова напарника и не имели особого смысла. Воздух в мансарде разливался жаркими волнами. Сердце еще безумно ухало под хрупкой броней грудной клетки, но предельное беспокойство уже схлынуло, осталась только пронизывающая от плеч до колен холодная дрожь, крупная, прерывистая.
        - А ты только сообразил? Мы ввязались в это, ты дал согласие, - отозвался Джоэл, нервно вгрызаясь в засохший кусок рыбы, оставшейся с завтрака на столе. Зубы перемалывали мелкие кости, время перекатывало разрозненные мысли в горящей голове.
        - Но я не думал, что мы притащим домой этого… этого… принца! - фыркнул Ли, задыхаясь то ли от возмущения, то ли от удивления.
        Вен Даррен лежал посреди комнаты, занимая добрую ее часть, отчего передвигаться приходилось бочком по стене. Пока он не поднимал морду, укрытую хвостом, складывалось впечатление, будто они притащили крупного медведя с непонятными отростками на спине. Даром, что в Вермело медведей не осталось еще двести лет назад, как и многих других животных. Или не двести лет, или две тысячи.
        После открытий в Цитадели никакие летописи не выглядели надежными источниками. Вермело далекого прошлого блестел латами доблестных ратников из легенд, великими деяниями королей и главнокомандующих.
        Вермело после пришествия Хаоса не давал ответов, как он появился. Похоже, их мир достиг некого расцвета технологий, позволивших выстроить защитный барьер. А двести лет длилась мучительная деградация, погружение в пучину предрассудков и изобретенных суеверий, горячо поддерживаемых десятками сект. Про созданий из-за стены все навязанные знания оказывались ложными, хватило недолгого времени общения с Вен Дарреном, чтобы развеять малейшие сомнения в его разумности. Все прочие сведения теперь тоже представали неточными, даже намеренно искаженными.
        - Мы должны отпустить его за стену. Он ищет брата, но, похоже, ошибся местом, - сказал Джоэл, глядя на обессиленного зверя.
        - Ты так спокойно это говоришь. Откуда столько любви к… к зверушкам? - обеспокоенно пробормотал Ли. Он все не мог успокоиться, метался по мансарде, скрипел половицами, то садясь на кровать, то вскакивая. Джоэл же с методичным упрямством обсасывал скелет рыбы, как будто от этого зависело его насыщение. Но голода он не чувствовал, как и вообще всего своего тела.
        Он раздумывал, кого поставит Уман для расследования дерзкого нападения на Цитадель и сколько у них осталось времени, чтобы завершить все дела и замести следы в случае, если кто-то уже сдал их. Пожалуй, времени-то и не оставалось совсем. Но даже если так, Джоэл хотел бы отпустить Вен Даррена. Впрочем, это не помогло бы ни Иде, ни Джолин. Насчет возлюбленной все еще терзали сомнения, как ей надо помогать. И надо ли вообще.
        - Вот стал одним из них и проникся. На самом деле, Ли, я должен попасть в квартал прокаженных. Если ты слышал, ученые из лаборатории говорили, что им поставляют зверей из Хаоса именно эти бедолаги, мусорщики, - объяснил Джоэл, подводя рациональные доводы к своим неясным предчувствиям. В закрытом районе они узрели Грету и ее способности, там же кто-то убил Рыжеусого, который вел свое исследование крови сомнов и созданий Хаоса. Возможно, именно там скрывался кто-то, способный остановить превращения Иды.
        - Опять хватать заразу… Рискованно, - протянул Ли.
        - Мне сдается, нет там особо заразы. Больше одинокие неизлечимо больные, выселенные из домов во имя экономии места. Такое как-то раз слышал от чистильщиков. А под прикрытием заразы сформировалось гетто, - задумался Джоэл.
        - Хм… Может быть. Принцип Вермело - разделение и укрощение, - протянул Ли, наконец остановившись и сощурившись. Новый виток расследования заставил его переключиться, как искрящий рубильник. И вместо лихорадочного мерцания зажегся ровный свет напряженной работы мысли.
        - Да. Юго-западные трущобы закрыты - там полуразрушенная стена. Революционеров там нет. Секту дирижабля похватали. Сам дирижабль, я уверен, спрятан во дворе чьего-то имения в Квартале Богачей. Так где скрываться настоящей революционной силе? Той самой, с подачи которой начались стачки весной? - рассуждал вслух Джоэл.
        Разрозненные факты сводились воедино, пусть пока и без явных доказательств, но теперь они уже не боялись врываться туда, куда не следовало. За короткий период времени пришлось нарушить все запреты и уставы. И каждый новый дерзкий шаг открывал все новую ложь, в которую укутывала Цитадель, взывая к общему благу и поддержанию порядка.
        - И ты намерен снова незаметно проникнуть за забор? А потом за стену? - поразился Ли. Даже в его романтичной душе бунтаря никогда не зарождался такой план. Всех их, конечно, пугали опасностью лепры. Но Джоэл помнил, что видел не слишком много замотанных в зловонные тряпки и покрытых коростой людей. Да и не собирался слишком долго общаться с ними. В конце концов, Рыжеусый как-то выходил в город.
        - Почему нет? Что нам уже терять? - едва не рассмеялся Джоэл. - Все внимание приковано к Цитадели. В квартале прокаженных, возможно, удастся получить новую информацию. Наведаюсь к главе мусорщиков. Только они знают, что на самом деле за стеной. Еще загляну в лабораторию Рыжеусого.
        - Ее ликвидировали, разве нет? - засомневался Ли. - Наверняка забрали все, подчистили.
        - Но что-то могло остаться, - задумался Джоэл. - Я должен расспросить, как именно ловят созданий Хаоса. Возможно, это поможет освободить Вен Даррена. А еще… Мы должны остановить атаку на Змея. Нельзя допустить, чтобы превращенные стимуляторами отряды ринулись за стену. Потому что это будет самоубийство.
        Джоэл разом вспомнил все свои сны, вспомнил бессилие Стража Вселенной, его безмолвный зов, его страшные раны, которые святитель Гарф промывал соляным раствором. Не существовало уверенности в том, что хоть кто-то из смертных, пусть и измененных стимуляторами, сумеет уничтожить всепоглощающую темную мощь.
        Святитель говорил, будто Змей - древний асур, закинутый в ловушку после сражения с другим древним асуром. Речь шла о вещах, неподвластных человеческому рассудку. Но если и существовал способ спасти город, крылся он не в оголтелой атаке на Змея. Либо его силу недооценивали, либо у Вермело и правда не осталось шансов выжить, отчего даже магнаты мечтали по-тихому сбежать на дирижабле куда-нибудь в Хаос, подальше от Змея. Возможно, в тот самый день, когда отряды обреченных охотников кинулись бы на древнейшее зло. Джоэл подозревал, что многие из правителей Вермело согласились бы на изменение своего тела во имя выживания, а он, удачный эксперимент, стал для них доказательством, что время пришло.
        - Откуда ты знаешь? Может, Змей не такой сильный? - слабо протестовал Ли, рассматривая Вен Даррена.
        - Из снов. Я видел Змея вблизи. И мы видели, как погибла Грета. В общем, я должен попасть за забор, - заключил Джоэл, вставая с места.
        Ли воззрился на него с полубезумной надеждой. Он уже не пытался убедить, что во всем виноват посттравматический синдром. После увиденного в особняке Ленца и в Цитадели все самые нереалистичные версии представали единственным объяснением. Правда об экспериментах и стимуляторах заставила смотреть сквозь черную вуаль удобной лжи. Все смещалось, надежные логические построения рушились, и во всей этой круговерти явления Стража Вселенной в облике Каменного Ворона не казались таким уж невероятным событием. Он стремился предупредить. Так почему не поверить? Если хоть кто-то пытался спасти их. Если хоть один фальшивый бог ответил на мольбы тысяч грешников.
        - А как же я? - забеспокоился Ли. Он снял шейный платок и принялся утирать им вспотевшее лицо, на котором угадывались размазанные следы копоти. Тонкая лиловая ткань пачкалась, но напарник уже не замечал. Все вещи, весь их старательно созданный уют выглядел зыбким и в какой-то мере ненужным. Если даже знать намеревалась оставить город, как опустевший кокон гусеницы. Цинично упорхнуть, подобно ядовитой бабочке.
        - Ты пойдешь в дозор, чтобы не привлекать внимания. Для Цитадели мы должны создать иллюзию порядочных граждан, верных служителей закона. Главное - не вызывать подозрений, - кивнул Джоэл. - Ты передашь все сведения Энн, только не говори про Вен Даррена. Спросишь на складе у Грэма и Бима, какая версия официальная. Если задымление - хорошо. Если что-то другое… Надо бежать.
        Новый план разрабатывался четко и быстро, хотя все равно выглядел рискованным. Но торчать в мансарде они не имели права. По своим расследованиям Джоэл уяснил простое правило: рано или поздно любой преступник выдавал себя тем, что начинал вести себя странно. Либо его доводил страх, либо выдавала насмешливая беззастенчивость, уверенность в безнаказанности. И он выдавал себя чем-то, неким случайным поступком, неверным действием, которое не вписывалось в созданное алиби. У них с Ли все держалось на авторитете вернейших служителей Цитадели, которые не стали бы проникать в лабораторию. Хотя Джоэл подозревал, что у Энн репутация хуже, чем у них. Но тревоги приходилось оставлять на потом. Джоэл полагался на обретенное чутье: засаду, как и шпионов, он не ощущал.
        - А если меня будут ждать, чтобы арестовать? - засомневался Ли.
        - Я почувствую. Буду рядом, возле стен. И приду на помощь. Обещаю, - отрывисто ответил Джоэл. - Я отправлюсь ночью. Как пройти мимо патрулей охотников, я прекрасно знаю. С гарнизоном связываться не хотел бы днем. А запрещенный квартал все равно никто не патрулирует. Сдается мне - зря.
        - Вроде бы делали облаву после убийства Рыжеусого, - неуверенно пробормотал Ли. - Не понимаю, зачем туда лезть.
        - Облаву? Да, наверное, - засомневался Джоэл. - Если только специальный отряд. Сдается мне, в лабораторию Рыжеусого не пустили никого из обычных охотников. Я надеюсь выяснить, кто его убил.
        - Но почему так срочно, почему нельзя подождать пару дней? - не унимался Ли.
        - Мне кажется… у нас не будет этих пары дней, - оставался непреклонен Джоэл. - Ладно, Ли, попытайся хоть немного отдохнуть перед сменой.
        - В компании принца отдохнуть будет сложнее, чем мне кажется.
        - Я посторожу.
        - Тебе тоже нужны силы.
        - Я теперь не совсем человек. Выдержу, - почти не соврал Джоэл. - Отдохни. Все будет хорошо.
        Ли еще пытался протестовать, но легкий поцелуй и короткие объятья успокоили его, заставили довериться. Возможно, напрасно. Возможно, все они летели в бездну. Полет начался с рассветом. Тянулся бесконечный день. Как начался утром с громкого стука Батлера, так и не мог никак закончиться, как будто время скомкалось спутанной пряжей, напоминавшей черные линии мира.
        Быть может, вокруг иных-то не осталось, но Джоэл не видел. Порой лучше не видеть, не знать. Но незнание и слепота не избавляли от катастроф и гибели. Джоэл стойко ждал ночи, заветного сигнала «отбой», после которого намеревался пойти против еще одного запрета Вермело. День вне времени тянулся тысячу лет, и именно теперь хотелось получить всю правду, возможно, выпустить Вен Даррена. Не оставалось уверенности, что к ним не пришли бы с обысками, а где прятать зверя, идей не возникало.
        - Безумные какие-то дни. Ядовитые, - помотал головой Ли, стягивая сапоги. Он наспех умылся из кувшина и тазика, стоящего на сундуке. Им обоим не хватало хорошего душа. Но такими новшествами щеголяла только Цитадель. Да в богатых имениях ни в чем себе не отказывали. Весь остальной Вермело прозябал едва ли не в лачугах, которые почти ничем не отличались от жилищ бедняков, оставшихся за рамками древних рыцарских легенд далекого прошлого. Особенно обшарпанно смотрелись рабочие кварталы. И в них-то, кажется, зрел новый бунт.
        Джоэл сидел у стола, глядя на мгновенно заснувшего Ли и размеренно дышащего Вен Даррена. И на Ловцы Снов, в которых не застряло ни единого кошмара. Создания Хаоса не имели ничего общего с сомнами. И все это поведал этот долгий день.
        «Открыть бы калитку. Если получится открыть калитку, то отправлю Вен Даррена на следующую же ночь, - думал Джоэл, нервно постукивая пальцами по столешнице. - Может, стоит попросить у него парочку пробирок крови? Для изучения… Только кто будет изучать? Проклятье, мы думали, что ищем доказательства вины Цитадели, безумных исследований. Но исследования не так уж безумны. А, возможно, и необходимы. Но как кровь создания Хаоса поможет Иде? Если бы Рыжеусый был жив, возможно, он бы смог дать нам ответ, ведь он был ученым. Революционером, конечно, но мы теперь не лучше. И что хуже всего, я впервые ощущаю себя по-настоящему свободным».
        Закат выползал из-за стены кромкой раскрытого глаза, прочерчивал на небе змеиный веретенообразный зрачок. Но надвигались тучи, отчего алое небо перекатывалось темно-лиловыми бликами. Похоже, надвигалась гроза - так даже лучше: никто не стал бы их искать.
        Джоэл задумчиво смотрел в окно, тянул напоенный озоном воздух, чего-то ждал, кого-то. По мостовой гремели телеги, редкие торговцы спешили укрыть товар, усиленное обоняние улавливало запах сдобы и специй. Да еще дыма, осевшего в коридорах Цитадели. Устроили же они дым без огня. Но Джоэл чувствовал, что настоящее пламя еще вспыхнет. И не представлял, как остановить это раскрутившееся колесо, которое, возможно, несло их утлый экипаж в пропасть. И все же у них еще оставалось время, мало сладкого времени втроем: как и утром, на кровати беспокойно дремал Ли, где-то в пекарне ждала Джолин. Возможно, и для Батлера с женой нашлось бы утешение. Джоэл надеялся, что узнает в квартале прокаженных, кто еще занимался кровью сомнов помимо Цитадели.
        - Опа, еще и гроза. Этого мне не хватало, - проснулся Ли, когда ударил первый гром, разрезавший тишину. Вен Даррен тоже насторожил чуткие уши и вздрогнул, приоткрывая янтарные глаза:
        - Кто? Что?
        - Просто гроза. Спи, Вен, мы тебя запрем, а ты никому не открывай, - успокоил Джоэл, не вполне уверенный в безопасности своей затеи. Он знал, что обычно коллеги из Цитадели забирали неблагонадежных граждан в предутренние часы, когда улицы Вермело пустели и никто не осмеливался выходить наружу. Значит, ждать «гостей» стоило не раньше трех часов ночи. Джоэл предполагал, что вернется намного раньше. Меч он с собой не брал, не полагалось, если шел не на дежурство. Но ему хотя бы оставили меч, значит, не совсем сбрасывали со счетов. Или просто никто не осмеливался забрать подарок Нейла Даста.
        Как ни странно, Джоэл был уверен, что старик их не сдаст. Кто угодно - но не он. Уверенность крепла и успокаивала, впрочем, только она и подпитывала силы, заставляя двигаться дальше.
        - Удачи тебе, Ли, - выдохнул Джоэл, вновь обнимая любимого на лестнице. Они заперли дверь, на прощанье им улыбнулось с двери нарисованное солнце. И грустно поглядел вослед потерянный Вен Даррен. Похоже, он опасался, что его спасители окажутся его новыми палачами. Джоэл заботливо оставил зверю тазик свежей воды и одну крупную рыбину, которую купил накануне у озера Добрар и надеялся изжарить на следующий день, мирно попировать с Ли. Они вообще много что планировали, после визита в яблоневый сад жизнь на короткое время показалась прекрасной, пока не началось все это, все, что смело красивые декорации счастья.
        Природа словно вторила переменам, нависшим над городом: ветер пыльными порывами вращал вывески трактиров и телеграфных станций, нес упущенные из рук дырявые корзины и мелкий сор, засыпающий глаза. Чистая одежда охотников быстро покрылась неприятной сизой пылью, выметенной грозовыми порывами из переулков и дворов.
        - Приглядывай за Джолин, - напутствовал Джоэл. - За пекарней.
        - Да как обычно. Я же на Королевской Улице. Я и Мио. Кстати, за ним тоже надо бы приглядеть. Похоже, он уже отправился в Цитадель, - кивнул Ли. - Эх, Джо, скучаю я по временам, когда мы встречались в трактире на Рыбной Улице, а потом всю ночь мирно бродили по переулкам. Тогда все было таким простым и понятным.
        - Я тоже, Ли, я тоже, - отозвался Джоэл, уверенно поспевая за быстрым шагом напарника. Похоже, он мог бы уже возвращаться к дежурствам, но в сложившейся ситуации роль немощного оставалась более выгодной до выяснения всей правды. Резкое исцеление в глазах Умана наверняка выглядело бы подозрительно. А если бы об этом узнали ученые Цитадели, возможно, они сдвинули бы сроки своих планов по созданию армии будущего, батальона смертников.
        - Удачи, Ли, - в который раз повторил Джоэл, когда они подошли к Цитадели. Джоэл остался неподалеку, к воротам не приблизился, ему-то уже полагалось, как всем «дневным» горожанам, двигаться в сторону дома и запираться на ночь. Под вой и завихрения медленно рокотавшей сухой грозы он неплохо различал голоса охотников возле пропускного пункта и у складов с Ловцами Снов.
        Джоэл вытягивал шею, слоняясь по улочкам Квартала Охотников вблизи крепости, но не показываясь возле ворот. Ли прошел внутрь и, похоже, не заметил никакого болезненного оживления. Никто не скрутил его, не потащил в казематы. Джоэл прикрыл глаза: он слышал сердцебиение возлюбленного, отчетливые спокойные удары. Ничего ужасающего пока не происходило. Возможно, все и впрямь списали на старую технику. Хотя пропажу наверняка заметили, наверняка уже сновали по городу специальные отряды тех, кто был посвящен. Но на «героев Цитадели», возможно, пока никто не подумал. И хорошо.
        Так или иначе, Ли беспрепятственно вышел из ворот, обвитый, как лианами, Ловцами Снов. Все, как в привычные времена понятного установленного порядка. Все, как в начале весны, когда еще не начались бредовые сновидения, когда еще не явил себя миру Легендарный Сомн. Но улыбка Ли была уже далеко не такой беззаботной и задорной, а под глазами его в свете масляной лампы виднелись глубокие лиловые круги.
        - Вроде все благополучно. Грэм и Бим слышали, что пока две версии: техника и революционеры из трущоб. Про внутренний бунт молчат, - отчитался Ли. - Энн я не встретил. Наверное, она в Академии.
        - Не меня ищете? - вдруг вышла из тени фигура в длинной шинели. Джоэл едва слышал, как она подкралась.
        - Тебя, - хором ответили охотники.
        - И? - хищно оскалилась Энн. - Один вопрос: да или нет?
        В лиловом мареве непогоды поблескивало оранжевое пламя лампы, переливалось и билось на ветру в стеклянной колбе. Темные и светлые пятна придавали лицу Энн сходство с расцветкой диких кошек, злых, оскаленных в преддверии прыжка. Она требовала безоговорочного ответа, и лживое «нет» ее не устроило бы. Она хотела услышать то, что и так знала. Пожалуй, как и они все. Все давно знали, просто искали доказательства своих страхов, просто искали начало шнура, который вел к взрывчатке, способной смести благочестивые кулисы паршивого театра жизни. Хотелось надеяться, что за незримой сценой существует что-то, кроме смерти.
        - Да, - ответил Джоэл и разъяснил: - Нам вливали кровь. Но не сомнов! А созданий Хаоса.
        - Над нами ставили эксперимент, - жестко оборвала Энн.
        - Но не он делал нас чудовищами, - слабо запротестовал Джоэл, с тревогой рассматривая, как все ниже склоняется голова Энн, как все больше злобы сквозит в ее глазах, устремленных на Цитадель. Сухая гулкая гроза вырисовывала на душно-фиолетовом фоне контуры темного куба. И почудилось, что именно над ним берет начало черная воронка. Или Змей снова пришел за жатвой свежих душ, и где-то в незримой вышине длилось мучительное сражение Каменного Ворона.
        - Не он?! И что тогда? А с превращениями? Связано или нет? Да или нет?! - жадно ухватилась за сведения Энн.
        - Не знаю. Мне кажется, что нет… - уклончиво отозвался Джоэл.
        - Неважно. Теперь мы знаем, что стимуляторы превращают нас в непонятного кого, - порывисто отвернулась Энн.
        - Энн, постой! Постой!
        - Я узнала, все, что мне требовалось. И я не позволю проводить эксперимент над моими учениками.
        - Что ты узнала? - неуверенно подался вперед Джоэл, но растерянно застыл.
        - Что они хотят выпустить их на Змея. А это равнозначно смерти. Нет, этому не бывать. Выбирайте до утра, на чьей вы стороне, - решительно крикнула Энн уже с крыши, точно и впрямь превратилась в своевольную дикую кошку. Больше никаких сведений ей не требовалось, но выводы она сделала, в целом, верные. Только какой силе послужила бы правда в ее устах? Джоэл содрогнулся.
        - Что будет утром? - растерянно проскулил Ли, теребя Ловцы Снов.
        - Что-то. Надо быть к этому готовыми, - выдохнул Джоэл. - Иди к Мио. Помни: сейчас главное - не вызывать подозрений.
        Ли рассеянно кивнул. Выглядел он более чем подозрительно, слишком непривычно и тревожно, отчего Джоэл только морщился и сжимал кулаки. От своего плана он не отказывался, предчувствуя, что, возможно, на следующий день перекроют улицы и снова введут пропускной режим. Спокойный Вермело с походами в театр и ярмарками уносила ночная буря. Казалось, Красный Глаз особенно пристально впился в Вермело. Змей чего-то ждал, наблюдая через разрывы стремительно несущихся на запад туч.
        Джоэл дождался сигнала «отбой» в подворотне у чужого дома, хотя всей душой желал оказаться рядом с Ли или с Джолин. А лучше с ними обоими в одном доме, закрыть их, спасти от мира, переждать грозу и все бури миллионов долгих лет, чтобы никогда больше не испытывать режущую сердце тревогу, никогда не мучиться от изматывающего предчувствия неизбежной беды, которое усилилось до предела после встречи с Энн. Подруга выглядела совершенно безумной. Она изменилась, словно взрывом в Цитадели сбросила липкую старую кожу. Энн уходила с непоколебимостью человека, способного на все. И даже отрезанная рука не могла помешать ей. Рука важна в бою, но люди порой словами сражаются вернее, чем клинками.
        Джоэл опасался, что его слов не хватит, как и его меча. Пока он нес на поясе только короткий кинжал на случай столкновения с мелкими грабителями. Что его ждало в квартале прокаженных, он не ведал.
        Дождавшись, пока улицы опустеют, а все охотники займут свои посты, он двинулся по направлению к запретной зоне. Обостренный нюх указывал направление, и даже в ненастную ночь ему теперь не требовался фонарь: в темноте весь мир состоял из звуков и запахов, живые предметы излучали тепло. Джоэл видел мир в кромешном мраке сгустившейся непогоды в серо-белых оттенках.
        Уже совершенно без мук совести он нырнул в чей-то огород в Квартале Шахтеров, потом пересек две улицы по крышам, пользуясь тропой охотников, прислушался - патруль не заметил его присутствия. Конечно, ведь сомны обычно не умели скрываться. Он же скользил бесшумной тенью между каминных труб и скатов крыш. Мягкие сапоги почти не задевали поросшую мхом черепицу. Очевидно, где-то так же бесшумно следовала к академии Энн, бережно неся свой непростой план.
        «Цитадель создала чудовищ. Да, именно так. Мы выжили, но мы оба чудовища, вышедшие из-под контроля своих создателей. Разве нет?» - подумал Джоэл. Но не обнаружил в себе и тени чувства вины, больше он не ощущал себя обязанным ни Охотникам, ни Уману. Он служил все эти годы городу, людям, а не порочной системе. И она больше не заслуживала доверия. Только он не знал, что делать дальше. Выступать открыто? Бежать в Хаос? Все представало зыбким и предельно нестройным, оставалось только ждать утра. Обещанных изменений, которые, возможно, диктовал сам Змей.
        «Что, весело тебе? Веселишься ты, я спрашиваю?» - прорычал молча Джоэл, уставившись на Алый Глаз, который просматривался при каждой вспышке молний.
        Одна из них ослепительным зигзагом внезапно угодила в ближайший громоотвод, снеся часть печной трубы. Мелкое кирпичное крошево полетело в лицо, заставив закашляться, крыша под ногами завибрировала. Джоэл резко отскочил, приняв такое совпадение за ответ Змея.
        Впрочем, возможно, просто разыгралась непогода. Чтобы больше не испытывать судьбу, он вновь спустился на землю, приникая к черным пятнам кустов, двинулся сначала по краю улицы, а потом вдоль забора запрещенной территории. На всякий случай он достал маску. Хотя, судя по сведениям из досье, создания Хаоса не были подвержены человеческим болезням. А он, похоже, становился одним из них, потому что Джоэл-человек, верный служитель Цитадели, не вытащил бы зверя из лаборатории. Но именно теперь, когда пронзала бесконечная тревога, он понимал, что не боится, а до того глупо страшился принять правду об их мире.
        «Вот и квартал. Что я собираюсь там найти? Зачем иду? Осмотреть калитку?» - думал Джоэл, ножом отковыривая выцветшую доску забора. Пролез он легко, исхудавшее тело все еще не обросло слоем мышц. Разве что воротник рубашки зацепился за гвоздь и едва не порвался. Но все эти мелочи не интересовали, Джоэл сдернул кусок тряпицы и сунул в карман, стараясь не оставлять улик. Хотя за ним никто не шел.
        Он принюхивался и вспарывал ночную мглу усиленным зрением, различающим тепловые пятна живых существ: в подворотнях запрещенного квартала только копошились крысы, с тихим писком скрываясь при появлении нежданного посетителя.
        И все-таки темнота и начавшийся мелкий дождь, секущий острыми каплями лоб и скулы, мешали распознать верную дорогу к лаборатории Рыжеусого. Джоэл плутал по коротким узким улочкам и в конце концов добрался до калитки, ведущей в Хаос. Как и ожидалось, она была заперта, и не на задвижку, а на ключ.
        Джоэл провел по гладкой бронированной поверхности и не нащупал и намека на ручку. Похоже, стена сама по себе представляла сложный защитный механизм с шестернями и установками на башнях, а калитка была ее влитой изначальной частью, как будто создатели-спасители верили, что однажды человечество выйдет наружу. Возможно, они надеялись придумать оружие против Змея. Но за двести лет не вышло, а их жалкие последователи только создавали бесполезную армию на убой.
        «Проклятье! Без ключа не выйти, - подумал Джоэл, но внезапно уловил колебания воздуха: - Кто-то идет».
        По улице к калитке двигался тяжелой походкой замотанный в бесформенный балахон человек, судя по кислому запаху, старик. Но от него не разносилось отвратительного смрада заразы и тяжелой болезни, несмотря на то, что лицо и руки его, как и полагалось прокаженным, скрывали бинты и перчатки. Джоэл отметил эту странность, полагая, что без собачьего нюха подвох удачно спрятался бы под грязными тряпками, пропитанными духом немытого тела. С водой в квартале прокаженных всегда было туго, а об улучшении жизни якобы обреченных мусорщиков никто не заботился.
        - Эй, старик, не соблюдаем сигнал «отбой»? - решил огорошить свои появлением Джоэл. Старик гулял среди ночи один, его вроде бы никто не охранял. Значит, он чувствовал себя в относительной безопасности. Или для своего дела ему не требовались лишние свидетели. На шее у него звякнул желанный ключ от калитки. Джоэл не знал точно, что надеялся найти в запретном квартале в ненастную ночь, но теперь был уверен, что уцепился за новую ниточку то ли расследования, то ли настоящей битвы за остатки человечества. Или за некую правду. Созидательную или разрушительную? Не ведал.
        - Кто здесь? - подскочил ночной бродяга. - Господин охотник, чем обязан?
        - Ничем. Веди в дом. Там поговорим, - отрывисто приказал Джоэл, стараясь спрятать лицо.
        Старик, казалось, прекрасно видел в темноте. Он стоял посреди узкого проулка, миролюбиво разведя руки, слегка грузный, с лысой круглой головой, а его бесцветные синие глаза мерцали во мраке, как у кота. Или же в них просто отразилась вспышка молнии? Джоэл мог поклясться, что все не так просто.
        Хотя старик совершенно спокойно подчинился: он вежливо повел рукой, указывая на свою лачугу, в которую превратился некогда добротный двухэтажный домишка с черепичной крышей, сквозь которую ныне пробивалась трава и небольшие деревца.
        - Я ничего не нарушал. На наш квартал не распространяются ваши правила, - оправдывался он, вскоре открывая скошенную набок дверь. Внутри замерцала старая масляная лампа с расколотым плафоном.
        Старик недовольно задул щепку, зажженную от тлеющего очага, который дымился прямо посреди кухни. Дымоход старого камина был разрушен, но никто не пытался ремонтировать его, поэтому вскоре усиленное обоняние Джоэла притупилось от дыма, а глаза заслезились. Да и внутри, в доме, витал крепкий смрад, впрочем, чутья хватило, чтобы распознать отсутствие засады.
        - Я пришел поговорить. Просто как человек с человеком. Не выдашь потом? - честно признался Джоэл, но лицо решил не открывать. Да и натянутый до глаз шарф хоть немного защищал от резких неприятных запахов застарелой гнили, плесени и разложения. Похоже, мусорщики пропитывались запахом смерти, даже если не болели лепрой.
        - Кому выдам? - невесело усмехнулся старик, садясь у очага на пол и наливая себе плошку жидкого супа из висящего над углями котелка. - Нас все равно никто не послушает. Что ты так смотришь? Еду не предлагаю, тебе ведь не нужны наши помои.
        - Как тебя звать? - перевел тему с начинавшегося брюзжания Джоэл.
        - Местрий Пратт. Старейшина прокаженных, - представился старик. - А ты?
        - Охотник. Встреча конфиденциальна. Имя предпочту не называть. Значит, старейшина.
        Должность Местрия Пратта объясняла цепочку с бесценным ключом у него на шее. Только старейшине, проверенному Цитаделью, дозволялось открывать доступ за стену. Местрий, к тому же, выглядел таким же древним, как Нейл Даст, может, моложе лет на десять. Но явно он тоже застал времена страшного голода Вермело, когда случилась первая эпидемия превращений. Джоэл за свою жизнь уяснил одно: каждому поколению суждено застать какое-то великое потрясение.
        - Так о чем поговорить? - вырвал из цепочки мрачных аналогий Местрий Пратт, отхлебывая суп. Он немного приоткрыл бинты на лице, но от того лишь усилилось ощущение маскарада. На губах и подбородке старика виднелись морщины, торчали седые щетинки бороды, но не проступало ни следа коросты. И, похоже, он совсем не скрывался. А в свете очага глаза его снова мерцали, как у ночного хищника.
        - Вы ловите созданий Хаоса для Цитадели? - перешел к делу Джоэл.
        - Да, ловим. И всегда ловили. Что делают с ними потом, не знаем. Не интересовались, - охотно кивнул Местрий, помешивая суп, который, судя по запаху, варили и правда из помоев. Возможно, из мяса сомнов, хотя это строго запрещалось.
        - Только для охотников? - настаивал Джоэл.
        - Разное бывало. Один раз глава секты требовал, - протянул старейшина. - Как же его… Бафомер… Бифамет…
        - Бифомет, - глухо отозвался Джоэл. Его пронзила яркая вспышка. Все совпадения оказывались катастрофически неслучайны.
        - Вот! Бифомет Ленц, - усмехнулся Местрий, и все больше казалось, что он прекрасно знает, какой охотник скрывается под маской. В дом он тоже пригласил, как давнего гостя, словно ожидал прибытия.
        - Что он делал с их кровью? Ты знаешь? - жадно спросил Джоэл.
        - Без понятия. Мне-то лично зверей жалко. Они ведь… разумные, - вздохнул Местрий, перебирая золоченую цепочку крупного ключа на груди. - Да что там, мне порой кажется, что они как люди. Некоторые плачут по-человечески, другие осмысленно своих зовут. А еще попадают если детеныши, так вовсе убийцей себя чувствую. Отпускать страшно, доложат еще своим, придет в Вермело армия монстров. Тут и трупы сомнов не вынесешь. Жалко, но нам жить как-то надо.
        Старик совершенно искреннее вздохнул и уставился на стынущие угли, от которых отделялись тусклые искорки. Также тускло мерцала масляная лампа, озаряя груды тряпья и старых ящиков, служащих «убранством» нищенского жилища.
        - Что ты несешь? Разумны? - блефовал Джоэл. Он-то уже прекрасно знал, они оба знали. Встреча с Местрием Праттом казалась неизбежностью, как будто старик звал, неслышно, незримо, как и Вен Даррен. Как будто их всех связала кровь Хаоса.
        - Не хочешь, не верь. Прокаженным-то никто не верит. Будто у нас короста на мозг сразу нарастает, - поморщился старик и снова задумался. Он никуда не торопился, но словно ждал чего-то. Джоэл помнил, что уже видел его несколько раз, когда проходил мимо запретного квартала. Старик принимал тележки с трупами. И, возможно, тайно следил за охотниками. И, конечно, все видели, как они гонялись за Гретой и Рыжеусым.
        - А что этот Бифомет? Ты видел его? Говорил с ним?
        - Ничего. Двенадцать лет у нас тайно забирал застенный улов. Не он лично, подельники, его люди. Так-то. Больше ничего не знаю. Потом семь лет назад перестал. Он вроде погиб? Да? И то хорошо, - отозвался Местрий низким лающим голосом. - Но охотники не прекратили. Ваш Верховный, похоже, тронулся на этом, стимуляторы придумывает для вас все более хитрые. Или ему велит кто.
        Значит, он все знал. Прокаженные все знали, но им никто не верил, никто не позволял вынести правду за шаткий забор закрытого района, который все обходили стороной из-за полумифической заразы.
        - Мы… из-за них обращаемся? - осторожно спросил Джоэл.
        - Не думаю. Не думаю, что только из-за них. Хотя те, кто выпивал слишком много крови созданий Хаоса, становились вскоре сомнами, неразумными тварями. Я видел такое в молодости. До того… как попал сюда, - объяснил Местрий Пратт, немного запнувшись. Похоже, он ничего не скрывал. Или же его главная тайна лежала на поверхности столь явно, что разум не мог ее объять, вгрызаясь в несущественные мелочи.
        - Что ты еще знаешь? - настаивал Джоэл.
        - Ничего, - словно закрылся Местрий, запахнув полы бесформенного балахона-халата.
        - Старик, ты сможешь открыть калитку, чтобы вывести обратно в Хаос одно создание? - спросил Джоэл, нервно переводя дыхание.
        - Нет. Говорю же, опасно это для города. Если жалко зверюшку, оставь себе. Не боишься? - криво усмехнулся старейшина. - Он либо приведет союзников и нас поедят, либо уведет всю дичь подальше от стены.
        - Ты же сказал, что они разумны! - возмутился Джоэл.
        - Толку-то. Выживать как-то надо.
        - Но он - наш принц. Да, это звучит безумно. Но он из королевского рода, сгинувшего в Хаосе.
        - Верю. Хотя что это меняет? Знаешь, Джоэл, еще рано. Вскоре тебе все равно придется выбирать сторону, - ровным тоном сказочника поведал старейшина, вертя в толстых скрюченных пальцах ключ. - И я буду ждать тебя здесь. Тогда, возможно, открою калитку. А пока ступай.
        - Какую сторону?
        «Они все знают, знают!» - ужаснулся Джоэл.
        - Ступай. Да, я буду ждать. Каменный Ворон страдает за всех нас. Надеюсь, ты придешь и поможешь ему.
        - Ты веришь россказням святителя Гарфа? - поразился Джоэл, предполагая, что они с Местрием ровесники и, возможно, знали друг друга в прежние годы. Когда еще не скрылись затворниками на разных концах города.
        - Гарфа? Я видел больше, чем Гарф. Во снах и наяву. Но ступай-ступай, еще не время, - махнул рукой старик, спокойно, почти с отеческой заботой, но в ней скрывалась опасность затаившегося зверя.
        Джоэл отшатнулся к двери, точно за ним гнались все твари Хаоса и сам Змей. Во рту пересохло, задрожали руки. Он бы обрадовался, если бы утлая лачуга пропала бредовым миражом, растворилась сном. Но снаружи обожгли стальными иглами мелкий град и противный дождь, который усиливался с каждой минутой.
        В гуле грозы все звучал голос Местрия Пратта, безмятежно застывшего у очага с загадочной улыбкой. Он ждал этой встречи, он передал послание. Он видел такие же сны? Видел черную воронку? Джоэл метался по кварталу прокаженных, как по лабиринту.
        Дом Рыжеусого он все же нашел, но встретил лишь пустоту заколоченной двери и окон. Похоже, все ценности из лаборатории перекочевали в Цитадель. Впрочем, все это уже мало занимало после разговора с Местрием. Джоэл предполагал, что именно ради этой встречи и кинулся сквозь непогоду и мглу. Ради того, чтобы получить очередное подтверждение: утро перевернет Вермело, переломит и откроет новый порядок. Выбор стороны означал лишь одно - революцию, раскол, решительный и бесповоротный. Или так только хотелось ненормальному старику, который как-то узнал про видения с Каменным Вороном? Или с ним и впрямь разговаривал Страж Вселенной? Просил впустить из-за стены и выпустить за стену. Хотя зачем: у него были крылья.
        Джоэл помотал головой и кинулся прочь из квартала прокаженных, точно надеялся, что его отравил тлетворный дух заразы, а на обычных улицах все сомнения рассеются. Не помогло.
        Домой он вернулся в середине ночи, сапоги оставил у порога, стянул и кинул в угол грязную одежду, тщательно оттер руки и лицо. А потом долго не мог уснуть, хотя отчаянно пытался, твердя себе, что для будущих свершений еще потребуются силы. Он подтянул колени к груди, съежившись на краю кровати, и слушал грозу.
        Вместо сна лишь нарастало беспокойство, колотилось ударами дождя в окно. Ли бродил где-то по этому городу, несущемуся в бездну, как будто взрыв в Цитадели стал условным сигналом для всех, кого они не видели, но кто всегда наблюдал за ними сотней глаз - каждое утро из-под опущенных капюшонов чистильщиков и мусорщиков.
        Дрожь беспокойства нарастала, начиная простреливать болью ногу. Под звуки грома Джоэл бесцельно медленно бродил от стены к стене, обходя их массивного «гостя», до тех пор, пока усталость не подкосила его на ровном месте. Его тянуло к мягкой шерсти и живому теплу. Тело, сомкнутое беспамятностью сна, само придвинулось к Вен Даррену, и только рядом со зверем удалось обрести покой, унесший в страну без снов до самого рассвета.
        «Я больше не человек. Похоже, у меня появился брат по крови из Хаоса. И Хаос зовет меня», - подумал Джоэл, протирая глаза. Он обнаружил себя подле мирно сопящего зверя, который не смутился внезапному соседству, словно чувствовал своего. Джоэл и спал теперь как-то иначе, по-звериному, свернувшись клубком. И от странной позы не затекла спина, не ныли ноги.
        - Ли! Все в порядке? - радостно вскочил Джоэл, когда в дверь постучали.
        - Да. Только Мио что-то запропастился, сдал сети и куда-то убежал, - нахмурился Ли. - Я выпил бы чего-нибудь горячего, ночка была так себе. А ты? Дома не сидел ведь? Что-то узнал?
        - Что-то, - кивнул Джоэл, не представляя, что докладывать. Все его догадки снова строились только на предчувствиях. Обещания Местрия Пратта, как и сама встреча с ним, представала после сна привидевшейся мистерией. Хотя он обещал открыть калитку. И Джоэл чувствовал: ему предстоит выйти в Хаос, ему одному. Во сне он слышал отдаленный зов, гул военных барабанов и перезвон светлых линий. Так возвещал Страж Вселенной, так твердило неподатливое мирозданье. Но утром все рассеялось, распалось хрустальными бликами и не складывалось в единую картину.
        - Все бесполезно? - с нотками разочарования протянул Ли.
        - Пока не понял. В городе творится какая-то дрянь, - выплюнул Джоэл.
        - Мы все передали Энн, как и хотели.
        - А вот сейчас я думаю, что зря передали.
        - Что нам теперь делать? - вздохнул Ли, стягивая отсыревший плащ.
        - Ждать. День-другой… Возможно, дней десять, - отозвался Джоэл. Он заботливо накрыл любимого пледом с кровати, растер его опущенные плечи. Ли стоял в грустной неподвижности, податливый и отрешенный.
        - Она говорила «до утра», - напомнил он. И Джоэл бросил взгляд за окно: рассвет уже заиграл яркой золотой короной, расцарапав до крови зеленоватый сумрак. Непогода стихла, только с водостоков бежали мутноватые потоки, капало с листвы, очерченной кое-где первой желтизной грядущей осени. Больше ничего не происходило, город просыпался, ждал. Чего-то ждал.
        - Не верится, что у нее выйдет так быстро, что бы она ни задумала. Что-то должно произойти, - успокаивал себя Джоэл.
        - Как минимум, Энн должна выйти на связь. А что делать с Идой?
        - Пока непонятно.
        - А насчет калитки?
        - Я говорил со старейшиной. У него ключ, но он отказывается выпускать, - кратко пересказал Джоэл, опустив подробности, которые потрясли его больше всего.
        - Значит, меня никто не спасет? И вы… не выпустите меня? - расстроенно встрепенулся Вен Даррен, просыпаясь и потягиваясь. Он недовольно отряхнулся, встопорщив шерсть.
        - Мы подумаем, - уклончив заметил Джоэл.
        - Как тебя по улицам вести? - сочувственно развел руками Ли.
        - Я могу… обратиться в человека. На короткое время, - задумался Вен Даррен, низко опуская голову. - Вот мой брат, Вен Аур, почему-то умел долго держать эту форму. Говорил, что, возможно, однажды эта неудобная оболочка станет его истинным обличьем. Но я не умею…
        - На два-три часа тебя хватит? - строго спросил Джоэл.
        - Не знаю. В Хаосе нет времени, - непонятливо протянул Вен Даррен.
        Джоэл встряхнул головой, вновь вспоминая, что историки Вермело так и не сошлись во мнении, сколько лет прошло с момента пришествия Хаоса - двести, две тысячи или, может, двадцать. И само время, казалось, то шло стремительно, летело, как обломки рушащейся башни, то застывало вязким киселем. И каждый миг тянулся миллиарды лет.
        - Так. Попробуем проще: можешь сохранить форму от завтрака до обеда? - доходчиво объяснил Ли.
        - Пожалуй. Вообще лучше попробую сойти за собаку, - кивнул зверь.
        - Отлично. Я обо всем договорюсь, - пообещал Джоэл.
        - С кем?
        - Со старейшиной прокаженных, Местрием Праттом. Попрошу открыть калитку. А дальше он и не заметит, что какая-то собака выскользнула за стену.
        - Я не собака.
        - Ну, разумеется, - рассмеялся Ли, но внезапный звон стекла заставил всех подскочить и развернуться. Ли обнажил меч, Джоэл и Вен Даррен приняли боевые стойки каждый в силу своих навыков. Но окно осталось цело, никто не собирался нападать: в раму воткнулась короткая стрела с запиской.
        Джоэл осторожно приблизился, открыл узкое оконце мансарды, опасливо вытянул руку, слегка высунулся наружу, поглядев по сторонам. Но меткий стрелок-гонец уже скрылся.
        «Братья! Нас обманывали! Стимуляторы - яд. Собираемся возле Академии. Пора выбирать сторону», - гласил текст, написанный знакомым размашистым почерком Энн. Джоэл и Ли застыли в замешательстве. Удары сердца отмеряли время, которое все ускорялось и ускорялось, обещая свернуть неподатливые часовые стрелки.
        Глава 36. Слом
        Сначала все замерло и звучало на одной звенящей струне. Ожидание отравляло, пока Джоэл рассматривал сжатую в руке записку Энн. Потом вдалеке раздался выстрел, гулкий и пронизывающий. Палили из большой пушки, но явно не в Желтый Глаз Змея.
        Сигнал. Очевидный сигнал, пока не начало боевых действий. Он доносился со стороны Академии. От звука вдоль позвоночника прошел болезненный разряд, раскатившийся незримыми крыльями по лопаткам. Мирный рассвет за окном озарил то ли пожар, то ли сигнальный костер, взвившийся над приземистыми строениями старого города.
        - Мы должны идти, - сказал Джоэл, скидывая оцепенение.
        - Может, лучше останемся? Сделаем вид, будто мы ни при делах, - почти взмолился Ли, растеряв весь дух революционера. - Я не хочу во всем этом участвовать, что бы там ни было. Не хочу убивать своих! И выбирать сторону.
        - Мы просто посмотрим. Незнание сейчас хуже. У нас есть мечи, - успокаивал Джоэл, а в следующий миг их оглушили сирены, разнесшие над утренним Вермело начало тревоги:
        - Всем охотникам собраться на подступах к Академии, всем охотникам…
        Оставаться в мансарде они не имели права, так велел приказ. Но и Цитадели подчиняться уже не хотели. Джоэл осознал, что, вполне вероятно, они вскоре окажутся сами по себе. Значит, предстояло принимать решения, не опираясь ни на чей авторитет, не прикрываясь абстрактными идеалами. Предстояло… переступить порог, покинуть мансарду. И в то утро это виделось самым тяжелым решением.
        - А где Мио? - спохватился Джоэл, неуверенно заглядывая на кухню, когда они спустились. Угли в очаге совсем остыли, никто не успел приготовить завтрак. Никто не спал в комнате юного охотника. А на столе вскоре обнаружилась приколотая ножом короткая записка на клочке промокашки: «Я жив. Я ухожу к Энн. Не ищите».
        - Мио! Как ты… Как ты мог! - ужаснулся Ли, без труда разобрав через плечо кривой, почти детский, почерк.
        «Жив… Жив… - зацепился за слово Джоэл. - На какое время?»
        - Мы должны идти, - обреченно отозвался Ли. - Может быть, поищем Мио. Может, поговорим с Энн. Джо, это должно закончиться!
        - Ничего еще не начиналось. Но да, должно закончиться, не начинаясь. Мы просто посмотрим, - уговаривал Джоэл.
        Они выждали еще около двух часов, медленно глотая кипяток и холодную овсянку. Приказы с башен повторялись, а снаружи все громче доносились звуки начинавшихся уличных погромов. Цитадель требовала прибытия всех охотников, каждого.
        - Надо идти, - выдохнул Ли.
        - Я с вами! - вызвался Вен Даррен, спускаясь со второго этажа.
        - Нет! Там опаснее, чем когда бы то ни было, - решительно запретил Джоэл. - Ни твой собачий, ни человеческий образ тебе не помогут. Но я обещаю: под всю эту неразбериху мы скоро выпустим тебя. Охраняй этот дом. Никого не пускай.
        - Не говори со мной, как с ребенком, - недовольно прорычал Вен Даррен, встопорщив шерсть.
        - Здесь опасно и взрослым, и детям.
        - Вечно люди что-то делят. Насколько же у нас все проще, - фыркнул зверь и послушно остался на кухне, а охотники опоясались ножнами с мечами и переступили порог.
        Свет ясного утра ударил в глаза, и Вермело обрушился толщей нестройных звуков. Город кипел и извивался гнездом змей. Джоэл и Ли вышли на улицу, поминутно озираясь. Еще накануне спокойное течение повседневных дел пошатнулось, стирая привычные рамки и правила. В лицо неслась пыль пополам с сажей, и по ветру вились обрывки бумаг с ближайшей телеграфной станции.
        «Это сделали сами охотники, потому что мы в Квартале Охотников!» - понял Джоэл, замечая, как из домов выходят люди с мечами, многие знакомые, но невероятно отчужденные, озлобленные той немой клокочущей яростью, которая стирает узнавание. Они не желали, чтобы телеграфист отправил сообщение в Цитадель, они не собирались подчиняться. По крайней мере, не все из них. Старик-служитель потерянно метался вокруг своей конторы, подбирая куски ленты и охая над развороченными аппаратами:
        - Да что же это, что это такое…
        - Иди домой, старик, там сейчас безопаснее, - подошел к нему Джоэл и тут же притянул телеграфиста к стене, потому что через улицу пронесся отряд солдат гарнизона. Куда? Для чего? Усмирять кого-то или примкнуть к кому-то?
        Все смешивалось и выглядело пугающе нереальным. И никакой черной воронки не требовалось, чтобы показалось, будто в воздухе все пропитано частицами пепла. Где-то уже подожгли то ли мебель, то ли стопку документов. На улицы из окон сыпались предметы утлых интерьеров, из которых стремительно вырастали баррикады. И если бы творилось это в трущобах, выглядело бы привычно. Но здесь… Здесь небо и земля перевернулись, поменявшись местами, закручивая дома и проулки в ужасающий водоворот. Слишком узнаваемый: Джоэл уже видел, все видел с начала весны.
        Каменный Ворон, как и обещал, предупреждал того, кто откликнулся на безмолвный зов. Но они оба ничего не могли изменить, не знали, как прекратить истлевание ткани бытия, которая разлезалась трухлявыми нитками прошлых эпох и накопленной боли.
        Гром пушки рано поутру заставил вскинуться тех, кто, похоже, уже давно ждал сигнала. Упущенное лето в госпитале не позволяло до конца разобраться, какие силы ныне завладели Вермело. Впрочем, Ли, похоже, тоже не понимал. Повсюду сновали люди, суетливо, лихорадочно. Явно не по обычным делам. Кто-то прятался в дома и закрывал ставни, едва успев их растворить. Другие, напротив, выносили на мостовую мебель, не жалея столов и стульев, выламывали доски заборов, жарко командуя друг другу:
        - Задержите наступление гарнизона. Они не пройдут, если не захотят присоединяться к нам!
        Среди восставших угадывались в большинстве своем охотники, но помогали им и рабочие с ближайших ткацких фабрик. И бродяги-калеки, которые вдруг распрямились и скинули лохмотья. Сеть революционных агентов расползалась дальше, чем могла знать Джолин. Верно он предположил, что Вермело оплетали своими планами две или три враждующие силы.
        «Не надо было соглашаться на поход в лабораторию!» - корил себя Джоэл, хотя смутно понимал, что Энн и ее последователи нашли бы кого-нибудь другого.
        - На чьей ты стороне, сука? - донесся из ближайшего проулка голос, пронизанный ненавистью.
        - Хочешь, чтобы мы все превратились в чудовищ?! - вторил ему не менее гневный ответ. Двое охотников, мелькнувшие смутными силуэтами в плащах, вскинули мечи, скрестили их в коротком поединке. Раздался лязг стремительных безыскусных ударов. Но у одного из них оказался нож, которым предатель пырнул бывшего союзника прямо в печень, а потом нанес еще один меткий колющий удар в живот. Охотник сложился пополам и завалился набок, отчего Ли истошно вскрикнул:
        - Джо!
        - Мы уже ничего не можем сделать, - сдавленно ответил Джоэл, глядя, как в пыли расплывается кровавое пятно под обмякшим телом. Хотелось подойти и закрыть глаза несчастному, сложить руки на груди, отдав последнюю дань уважения. Но не хватало времени.
        - Но они же… они же… это наши! Наши бьют друг друга! - застонал Ли.
        - Идем, делаем вид, что не видели. Иначе… Иначе не дойдем.
        Убийца скрылся в проулке, жадно ухмыльнувшись. Он не испугался свидетелей, не страшился быть узнанным. Не напал - и то хорошо. Охотник ли, преступник - не имело значения. Колеса времени слетели с осей и давили острыми шестернями случайных жертв.
        - Расходитесь! Расходитесь! - кричали громкоговорители у Академии, но толпа лишь уплотнялась. Джоэл и Ли едва протискивались через колышущиеся ряды.
        - Что они делают? Что они там делают? - твердил то ли Ли, то ли кто-то вокруг.
        - Стоят, идут, пока все просто идут с плакатами, - ответил Джоэл, хотя уже не был уверен. Нестройные беспорядочно марширующие колонны наваливались и грозили задавить, наводняя улицы. Ноздри резал плотный запах крепкого пота, табака, раздавленных подгнивших овощей, которым старательно закидывали карикатурные портреты Умана Тенеба, намалеванные на стенах домов поверх растрескавшейся штукатурки. Кто-то здорово постарался ночью в Квартале Охотников, кого-то не накрыли патрули. Вполне вероятно, именно патрули и постарались.
        - Мы должны встретиться с Энн. Она сможет все объяснить! Может быть, удастся все это прекратить! - громко кричал Ли, надеясь, что его слова не потонут в общем гуле. Он вцепился в свободную от меча левую руку напарника, чтобы не потерять из виду Джоэла. Но наливавшееся безумием людское море разъединяло их, раскидывало, как штормовые волны.
        - Правды! Мы требуем правды! - гудела толпа, тряся плакатами на длинных палках.
        «Нет стимуляторам!» - гласил огромный транспарант, растянутый знаменем нового порядка.
        «Правды!», «Мы не чудовища!» - взывали растяжки поменьше, намалеванные на старых зловонных простынях.
        - На чьей ты стороне? - кричали в рупоры глашатаи великого переворота. Гротескные образы сливались в единую картину перекошенных лиц и свернутых в возгласах ртов.
        Джоэл понял, в чем главный ужас происходящего: хаос устраивали те, кто должен был его подавлять. На протяжении истории Вермело именно охотники, а не гарнизон сдерживали самые страшные бунты, бесшумно устраняли главарей, перекрывали каналы связи, оборачивали врагов против самих себя, стравливали в своих интересах группировки. Все ради порядка в городе.
        Теперь же… верные псы Цитадели оскалились взбесившейся стаей. Почти каждый из них испытал на себе действие стимуляторов, и открывшаяся правда вместе с действиями умелых подстрекателей запустила цепную реакцию. Исконный страх обращений превратили в настоящую панику, которая вырастала стенами баррикад, перекрывая для военных быстрые доступы к Академии. На крышах возникали стрелки с арбалетами и небольшими пушками, которые вытягивали через чердачные люки на полозьях.
        Все виделось как в кошмаре. Джоэл переживал этот день уже сотни раз, каждую ночь содрогаясь и мечтая пробудиться. Но теперь в рассветном небе не сражались Каменный Ворон и Змей Хаоса, только люди давили друг друга внизу, на земле, кишели и лезли поверх голов, как черви в подгнившем трупе. И все случалось наяву, без шанса пробудиться. Смерть не смотрела сквозь закрытые веки, она скалилась прямо в лицо.
        «Это сделали мы! Мы открыли правду! Да кому нужна такая правда?» - вздрагивал Джоэл, озираясь по сторонам. Их обманули, их использовали. Они рассчитывали, что смогут помочь несчастной бессильной Энн, они шли, чтобы требовать потом прекращения опытов на студентах - не более. Но внезапно все обернулось настоящей катастрофой.
        С трудом удалось выбраться на относительно свободную улицу, где никто хотя бы не грозил раздавить прессом из множества буйно несущихся вперед тел, подобных камням в горном потоке.
        - Чудовища, - выплюнул прямо в лицо случайный прохожий, подкидывая булыжник. Ли перехватил и выкрутил его руку:
        - Ты арестован за нападение на представителя закона.
        Джоэл же стоял, не шелохнувшись, опасаясь спровоцировать группу крепких мужиков на другой стороне улицы. Он сдержанно сказал:
        - Отпусти его, так будет лучше.
        - Чудовища из Хаоса! И вы, поганые, защищали нас от чудовищ?! - воскликнул нападавший, высвобождая руку и отскакивая в сторону. Пока еще он говорил членораздельно, пока еще толпа не ревела единым бессмысленным гулом, не резали друг друга прямо на улицах, не косили выстрелами пушек. Но заводы, похоже, в это утро остановились, как и весной.
        «Им нужен был повод. Явное доказательство. Но мы ведь ничего не вынесли… Или… Или кто-то вынес после нас? - подумал Джоэл и обмер: - Нас подставили».
        - Что происходит? - крикнул он, когда они с Ли выбрались на площадь у Академии, пересекая бурлящие улицы по крышам. Теперь Джоэлу без туда удавалось балансировать на тонких жердях, в которые превратилась часть «верхней дороги», словно кто-то старательно ее рушил, перекрывая возможные пути отхода.
        - Казармы взбунтовались. Вся Академия. И, похоже, часть Цитадели и Бастиона. И рабочие с ними, и из трущоб какая-то шелупонь, - ответил незнакомый охотник.
        Джоэл и Ли, сами не поняв, как, присоединились к ощеренному мечами отряду, присланному из Цитадели. Или не отряду, а всей армии, оставшейся верной старому порядку. Определить соотношение сил никак не удавалось.
        - Дело дрянь, - выдохнул Ли, когда ему в голову прилетел гнилой помидор.
        - Хорошо, что не булыжник, - попытался подбодрить Джоэл, но через мгновение едва не получил по темечку метко запущенным с ближайшей крыши камнем. Нападавший тут же скрылся, не оставив и тени присутствия, а обостренное чутье в таком месиве запахов ничего не давало.
        Сначала протестующие просто стояли, потом начали закидывать так же замерших на другой стороне площади охотников тухлыми яйцами и камнями. Первые ряды выставили специально подготовленные щиты, пока что никто не отдавал приказа атаковать. Похоже, до последнего надеялись избежать кровопролития, думали и в этот раз договориться.
        - Пушки! Тащите пушки! - скомандовал кто-то из наплывших задних рядов. Единой армией охотники почти никогда не ходили, потому их боевая фигура с двумя флангами и клиновидным центром в узком пространстве площади перед Академией выглядела жалкой пародией на рыцарский строй.
        - У них есть пулеметы! - поразился кто-то, глядя в складную подзорную трубу над толпой.
        - Откопали же раритет, - сокрушался другой. Пулеметы с каким-то количеством лент оставались в музее Академии и, похоже, в подземных складах, хранясь под строжайшим секретом. То ли на некий «особый случай», как этот день, то ли для изучения и возможного возобновления производства. Так или иначе, теперь древние скорострельные машины грозили послужить по назначению. В охоте на стремительно перемещающихся и часто прячущихся сомнов от них все равно не было толка, а вот в обороне локального блокпоста они оказывались весомым преимуществом.
        - Не стрелять! - командовал на передовой сам… Уман Тенеб, не побоявшийся выйти из Цитадели. - Ждать мою команду!
        Верховный Охотник не надевал громоздкую броню, как тогда, на стенах Цитадели. Ограничился только шлемом и защитными пластинами. Другим, в целом, и того не полагалось. Только с правого и левого фланга солдаты гарнизона неповоротливо щеголяли тяжелыми подобием старинных панцирей.
        «Значит, теперь ты решил пойти на переговоры. Решил выйти из кабинета. Ну конечно, его же взорвали. Почему раньше не сказал об экспериментах? Почему довел до всего этого?» - сокрушался Джоэл, ощущая рядом плечи верных товарищей.
        Хотелось верить, что верных, и он не был уверен в самом себе. Ведь они все это начали, они выпустили эту силу, предоставив доказательства перепуганной толпе. Эпидемия превращений не прекратилась после победы над Легендарным Сомном, особенно в Академии, и тогда люди вышли на улицы, найдя для себя логичное обоснование, отыскав, наконец, виновных.
        До недавнего времени и Джоэл безоговорочно верил в преступления Умана Тенеба, но разговор со старейшиной прокаженных, с этим странным Местрием Праттом, заставил окончательно поставить под сомнение версию со стимуляторами: что-то происходило за пределами человеческого понимания. Каменный Ворон существовал, и Змей искал подпитку, продолжая свой затянувшийся поединок.
        - Мы подопытные крысы! - кричала толпа, клубясь тучей у стен Академии. - Нет стимуляторам!
        - Стимуляторы не связаны с превращениями! - крикнул в рупор Уман Тенеб.
        - Цитадель не нужна! Вы обречены быть пожранными собственными кошмарами! - крикнули агитаторы.
        - Правды! Мы требуем правды! - ответила ему в рупор фигура с трибуны, в которую превратилась крыша пропускного пункта Академии, которая ныне ощерилась выставленными через прочную ограду пушками. Стволы торчали через мешки с песком.
        А в скандирующем угрозы и лозунги силуэте без труда узнавалась Энн, с мечом, который пока висел на поясе. В уцелевшей руке она держала воронку для усиления голоса и, похоже, не боялась, что ее снимут лучники или арбалетчики. Жизнью она уже не дорожила, а продолжателей своей борьбы видела вокруг предостаточно. Они все требовали правды, даже те, кто еще оставался на стороне Цитадели.
        - Стимуляторы превращают нас в монстров! В стимуляторах кровь созданий Хаоса! - возвещала она.
        «Да не стимуляторы, а Змей! Змей!» - желал крикнуть Джоэл, но понял, что уже никак не доберется до Академии, не вырвется вперед. Они хотели просто посмотреть, но по приказу Цитадели и по воле этого водоворота оказались в самой гуще событий.
        Лучше бы дезертировали, забившись в мансарду, лучше бы сбежали втроем с Джолин в горы. Все лучше, чем смотреть, как старые друзья проклинали друг друга через забор родной Академии, на которую нацелилось два десятка крупных пушек. Оттуда тоже целились - из пулеметов, более мелких пушек, арбалетов, луков, пращей.
        Накаченные стимуляторами недоученные, но озлобленные молодые ученики представляли едва ли не более опасную силу, чем измотанные дежурствами охотники, часть из которых, к тому же, успела переметнуться к врагу. Живой стеной выступали рабочие все тех же фабрик, которые весной крушили все вокруг и шли против Умана. Похоже, еще тогда им не хватило доказательств. Теперь все они нашли удобное подтверждение страшной правды, великого заговора.
        «Но заговор-то на самом деле есть», - подумалось Джоэлу, и он перехватил поудобнее меч, готовый атаковать.
        Но кого? Он не видел пред собой озверевших безликих бунтовщиков, обитателей трущоб и притонов. Нет, перед ним стояли честные труженики с заводов, измученные, выпитые до дна своих душ беспросветностью и нищетой. И к тому же, как полагал Джоэл, их хотели бросить на откуп Змею, пока избранные полетели бы строить новый прекрасный мир. Как будто они не понимали, что там, за стеной, их ждут только Разрушающие. Но да, они не понимали: если кто-то и посылал им видения, они не внимали, зато в свое время спонсировали Бифомета Ленца. А он, похоже, слушал только Змея, сведенный им с ума. Не иначе. Хотя люди и без научения древнего асура придумывали порой дикие изуверства.
        - Студенты! Одумайтесь! Вы еще можете сложить оружие! Вас обманули! - громогласно увещевал Верховный Охотник.
        - Обманывал нас только ты, Уман! - крикнула осипшим от ярости голосом Энн, а рядом с ней Мартина добавила, перехватив рупор:
        - Мы искали свое место в жизни, а стали подопытными крысами!
        - Энн! Одумайся! Кто выдал информацию? Кто рассказал такой бред студентам? - с тайной болью спросил Уман Тенеб. Он еще пытался выставить все неоспоримые факты выдумкой и провокацией. Но, похоже, критическая масса поверила в правду о составе стимуляторов. Правду, которую выдал победитель Вестника Змея, ложный герой Вермело. Джоэл похолодел, опасаясь, что подруга выдаст их с Ли, тогда пришлось бы либо спешно скрываться, либо вынужденно присоединяться к бунтовщикам.
        Местрий Пратт верно напророчил. Напророчил ли? Если не он за всем этим стоял, если не его бродяги-калеки тайными агентами разносили информацию лучше той сети, которую сдала Джолин. О том, что творилось в Квартале Ткачей, думать было слишком страшно, тем более, они не имели ни малейшей возможности проверить, отойти, сбежать. Пожалуй, их растерзали бы на месте, если бы Энн их сдала. Но она только гордо ответила:
        - Это была я. И пошли все правила в Хаос! Я защищаю своих учеников. И не позволю ставить на них опыты!
        - Тебя казнят! - крикнул пораженно Уман. Похоже, ему самому не нравилось, что теперь они с Энн по разные стороны баррикад, в прямом смысле этого слова: на площади из-за булыжников еще не вырыли окопов, зато навалили несколькими рядами обороны мешки с песком.
        - Пусть попробуют сначала поймать! Еще один шаг в сторону Академии - и мы открываем огонь.
        - Народ! Расходитесь! Если вам дороги жизнь и свобода!
        - Чудовища! Выродки Хаоса! Вы не защищали нас от чудовищ!
        Внезапно площадь сотряс гул взрыва, донесшийся волной из Торгового Квартала, Джоэл невольно втянул голову в плечи и инстинктивно заслонил собой Ли. Любимый в таком же жесте стремился заслонить напарника, поэтому они неловко столкнулись лбами, теснее прижимаясь к плечам друг друга, чтобы никто не смел разомкнуть незримую цепь, которая связала их. Только она теперь виделась спасительным канатом, натянутым до звона над бездной.
        - Что происходит?
        - Военных туда! - приказал Уман, отпуская два отряда от гарнизона, который и так пришел на помощь не в полном составе.
        - По всему городу взрывы и стачки, - доложил запыхавшийся гонец после десяти минут молчаливого тяжелого стояния по разные стороны площади.
        Уман, похоже, раздумывал, чем усмирить толпу. Доказать, что никаких исследований не проводилось, уже не удалось бы. А в великий поединок Каменного Ворона и Змея никто не поверил бы, даже если бы сам Страж Вселенной явился на площадь, хотя он-то не торопился.
        «Где ты, когда мир погибает? Где ты, когда город стоит у порога беды? - немо взывал Джоэл. - Где ты, когда правду надо нести в сердца людей, а не кричать в лицо Хаосу? Где ты, когда старые друзья готовы убить друг друга? Если ты бог, то как в тебя верить после такого равнодушия?».
        Уман и Энн смотрели в подзорные трубы - один с центра вытянутой площади, другая - с крыши Академии. Охотники спешно возводили свои баррикады и подкатывали пушки.
        - Даем вам время до следующего утра! Сдавайтесь или мы начнем штурм. Энн! Если ты сдашься сейчас вместе с главарями, никто не будет преследовать твоих учеников! - приказал Уман, когда черный дым умышленных поджогов заволок небо.
        - Даю тебе время до следующего утра, Уман, чтобы рассказать всем правду! И посмотрим, сколько с тобой останется верных солдат. Пока они не хотят понимать, что становятся чудовищами из-за стимуляторов! - ответила Энн с явной издевкой. - Жители Вермело! Уже семь лет охотникам колют стимуляторы, чтобы превратить их в тварей Хаоса! А они обращаются в сомнов. Вы обращаетесь в сомнов!
        - Что вам надо? Каковы ваши условия? - продолжал Верховный Охотник, и в рупоре слышалось надсадное сипение, отраженное от металлических клепаных стенок воронки.
        - Никаких стимуляторов и экспериментов над людьми! Твоя отставка и заключение! А также отставка всего правительства жадных магнатов. Расширение прав для охотников и рабочих. Новый порядок в Вермело.
        «Что за бред? Мирным жителям ничего не колют. Хотя… В отчетах фигурировали какие-то добавки и в пищу, и в лекарства. Нас готовят к выходу в Хаос! Думают, что если весь город натравить на Змея, то его можно победить. Но… Это убьет нас всех», - подумал Джоэл, понимая, почему рабочие поддержали Энн.
        Толпа напирала лохматой буро-сизой волной, щерилась вилами и ржавым ломом. Ее сдерживали щиты охотников в первых рядах, на которые наваливались остальные, сдерживая наступление. Трещали кости, напряженные хребты едва не ломались, как будто стремились удержать падающее небо, под ногами крошилась мостовая.
        Джоэл боялся лишь одного: потерять из виду Ли, который смотрел на происходящее широко раскрытыми остекленевшими глазами. И ему приходилось, как и всем, держать оборону сомкнутых рядов, стоять живой стеной, которая не останавливала натиск волны людского недовольства.
        - Жители Вермело, если вы хотите поддержать нашу борьбу против Цитадели, не слушайте приказы Умана-Лживого! Становитесь нашими солдатами, мы приведем вас в новое будущее! Мы! Новые Охотники! - скандировала вместо утомившейся Энн ее верная соратница Мартина, в которой уже совершенно не узнавалась девчонка, когда-то вытащенная из борделя. В этот странный ужасающий день все переворачивалось, все образцы и лица стирались. Менялся сам порядок города, и после явного начала бунта внутри организации итог протестов предугадать никто не решался.
        Ворота Академии отворились, впуская несколько десятков из рядов рабочих, которые вняли призыву и, похоже, собирались присоединиться к воинству самопровозглашенных Новых Охотников. Им выдали луки и арбалеты, наверное, тем, кто умел с ними обращаться. Скоро они показались на сторожевых башнях, готовые атаковать в любом направлении.
        - Всем разойтись, иначе мы будем стрелять! - скандировал угрозы Уман. В толпу полетели дымовые шашки, заставили отступить, зайтись единым задушенным кашлем и воплем недовольства, но не рассеяли. Дым разметался по ветру, ударил в лицо и начал душить самих охотников и вместо порядка посеял еще больше неразберихи. В ближайшем строении, нежилом лабазе, внезапно вспыхнул пожар, уже никто не понимал, что и где горит. Потом сквозь липкий чад проступили зажженные факелы в руках восставших рабочих.
        - Если прольется хоть капля крови мирного населения, мы отплатим за каждого убитого десятками ваших солдат! - со злостью выплюнула Энн. Казалось, что она прикрывается рабочими во имя своей личной мести Верховному Охотнику, который отправил ее в отставку и не рассказал вовремя, что в госпитале над ней проводился эксперимент. Джоэл, как ни странно, принял это спокойно и почти с благодарностью. Но после разговора с Местрием Праттом он уверился, что обращения не связаны с кровью созданий Хаоса.
        - Отставить! - крикнул Уман, когда солдаты из гарнизона кинулись к пушкам. - Сдерживайте их! Не дайте прорваться! И где, к Хаосу, пожарная команда?
        Но пожарные, похоже, носились по Вермело, не успевая тушить сотни поджогов. А, возможно, они тоже переметнулись на сторону бунтовщиков. И теперь топоры и багры превратились в грозное оружие народной мести.
        Но кровь пока лилась разве что из расквашенных носов и разбитых губ. Джоэл сам небрежно вмазал кулаком по чьей-то наглой роже, посмевшей прорваться с небольшим невооруженным отрядом.
        - Правды! Лжецы! Чудовища! - выплевывали вместе с угрозами рабочие, гулко стуча ржавым ломом по металлическим щитам, тыча факелами в лица. Джоэл оттолкнул Ли от брошенного в них горящего тряпья. Пожалуй, вскоре в ход обещали пойти гранаты и зажигательные смеси, но Уману пока хватало ума не рубить восставших направо и налево. Они поддавались, они еще ждали переговоров.
        - Даем вам время до завтрашнего дня! - начал Уман в рупор, глядя на реющую над людским месивом Энн. Она не стояла, а словно плыла в дыму, пятно ночи с развевающимися седыми космами, статная и непоколебимая. Изломанный символ борьбы и, возможно, будущий правитель нового Вермело. Но как же Джоэл ненавидел ее в эти минуты!
        Он уже почти не помнил, что накануне считал эту женщину близким другом и даже пошел ради нее в Цитадель. Она предала их с Ли, обманула. Изначально слишком много народу знали о плане, никто не сказал о взрыве. Следовало не вламываться в лабораторию, а докладывать Уману Тенебу о готовящемся мятеже. И тогда… что тогда? Цитадель продолжила бы опыты над созданиями Хаоса. И над людьми без их согласия.
        - До завтрашнего дня! - подхватила Энн. - Мы не атакуем до завтрашнего утра. Сдавайся, Уман! Охотники! Арестуйте и переходите на нашу сторону!
        - Не слушайте ее! Она сошла с ума! - кричал в рупор Верховный Охотник, озираясь, точно и правда испугался, что его арестуют. Все знали, что у Энн выстроились обширные связи за годы службы. И уважали ее раньше едва ли не больше, чем Умана, ее ученики ценились как искусные воины. Похоже, многие из них теперь присоединились к революционерам, и еще неизвестное число терзалось сомнениями в рядах пока что единой Цитадели.
        Джоэл не представлял, к кому ему теперь примкнуть и что делать. Снова пришлось сдерживать натиск толпы. Он ударил кого-то мечом в ножнах, чтобы не убить на месте. Дюжий парень в кожаном фартуке и с огромными руками кузнеца отлетел и упал, как от удара лапы гигантского зверя. Джоэл и испугался, и обрадовался - с такой силой он мог обороняться, мог защитить Ли, загородить собой в этой бессмысленной тесной свалке.
        А потом для радости поводов не осталось, снова полезли вперед бунтовщики, прорывая заслон щитов, удары посыпались градом переспевшей падалицы. Медвежья звериная сила давала преимущество, позволяла откинуть, оглушить, быстрее заметить движение противника. Но все равно не спасала от бесконечных тумаков и ударов - досками, палками, железными прутами. Приходилось отводить их мечом в нелепом фехтовании неравного оружия, опрокидывать нападавших, топтать их, пинать под ребра, выбивать зубы. Но пока удавалось никого не убить, разве что покалечить, выламывая из суставов сильной хваткой руки и ноги. Пока удавалось…
        Так тянулось время - то ли час, то ли день, то ли годы. Волны за волнами накатывали и отбегали, ноздри щекотал удушливый дым, от которого не удавалось закрыться шарфом.
        - Если завтра утром я раскрою всю правду, вы разойдетесь? - крикнул еще раз Уман, когда наметилась короткая передышка. Но его голос потонул в гуле взрыва: похоже, в ход все-таки пошла граната или зажигательная смесь, попавшая в окно ближайшего дома. Рванул котел отопления или что-то вроде него, пламя вырвалось из окна ярким столпом, ударная волна выбила окна, на мостовую со звоном посыпались острыми лезвиями осколки стекла, заставив толпу отшатнуться и рассредоточиться. Джоэл резко развернулся и прикрыл собой Ли.
        - Я же просил не опекать! - отчаянно просил любимый. - Джо, у тебя кровь!
        Мелкий осколок впился в мочку уха, кажется, порвав ее, отчего Джоэл на мгновение оглох, но со злостью вытащил противное стекло, даже не почувствовав боли. Хуже всего горела все-таки не долеченная нога, которой пришлось в это утро стать главной опорой в живой стене. И все равно не удалось отбросить и рассредоточить негодующих людей. Только взрыв, а потом гулкий выстрел из пушки холостым заставил восставших немного отступить.
        - Держать оборону до утра!
        - Отступаем! Занимаем позиции, перекрыть квартал, изолировать Академию! Отрежьте их друг от друга. Держим оборону до утра, - командовал Уман и высшие чины гарнизона. Но, похоже, никто не представлял, что делать. И далеко не все намеревались слушать, потому что от армии Охотников внезапно отделилось с десяток, а то и полтора силуэтов, теряющихся в дыму. Они побежали через улицу к Академии, скандируя:
        - Мы с вами! Мы за правду!
        - Огонь! Убить дезертиров! - приказал Уман, и над площадью просвистели арбалетные болты, несколько воткнулись в спины беглецов. Бывшие охотники вскинули руки и полегли. Некоторые резко развернулись и примкнули к восставшим, слились с их рядами и различались только по блеску мечей.
        Толпа возмущенно взревела, очевидно, приняв смерть дезертиров Цитадели как атаку на своих. Перемирия не получилось, не получилось ничего - только это и осталось единственной здравой мыслью, когда со всех сторон полетели гранаты, дымовые шашки пополам с булыжниками.
        Раздались первые выстрелы, сотрясшие улицу удушающим сочетанием вибраций, пороховых газов и выбивающих душу звуков. Пушка оказалась слишком близко от ряда зданий, фасады которых успели почернеть от копоти. Посыпались кирпичи и детали старинной облицовки. Кусок внешнего подоконника второго этажа едва не угодил по голове, зашиб ближайшего охотника по правую руку, тот охнул и упал. Джоэл подхватил его и вместе с Ли оттащил к баррикаде, которую успели выстроить верные Цитадели. Но вскоре стало понятно, что они бессмысленно тащат мертвое тело несчастного. Первой жертвы революции Охотников.
        - Всем принять стимуляторы! - скомандовал Уман. Ни у Джоэла, ни у Ли их при себе не оказалось. Похоже, не у них одних: многие охотники хлопали себя по карманам, искали пробирки на поясе и не находили. Слишком быстро всех подняли по тревоге, не успели ничего выдать. Повезло, что мечи носили всегда с собой.
        - Выставить щиты!
        Джоэл не слушал, не хватало сил. Он просто бил мечом в ножнах, плашмя, больно, но не смертельно. В этот день он не хотел никого убивать, потому что сам еще не определился с выбором стороны. Сердце сжималось от горького чувства вины и щемящей неопределенности. Верного пути больше не существовало. Теперь стена охотников уже не атаковала Академию, а пряталась за щитами и мешками, держа оборону.
        Еще несколько выстрелов с двух сторон сотрясли воздух, снаряды оставляли воронки на мостовой, вспахивая брусчатку. В Академии, кажется, загорелись казармы, все растворялось в дыму, Джоэл не видел толком, кого атакует, зачем… Не представлял, с кем они сражаются. И, что самое ужасное, чувствовал себя не на той стороне. Или того хуже - предателем обеих сторон. Он шел своим путем, вел свое расследование, слушал Стража Вселенной, а, возможно, доверился голосу безумия в своей прохудившейся голове.
        Кто-то атаковал справа, Джоэл выставил блок мечом и ударил с размаху кулаком. Нападавший с истошным криком отшатнулся, хватаясь за выбитый глаз, который повис на перекошенной щеке кровянистым месивом. Джоэл вздрогнул: собственная сила пугала до тошноты. Он отпрянул, не смея добить, к тому же, вскоре пришлось скрываться за баррикадой из мешков от нового пушечного выстрела, за которым следовал залп лучников и арбалетчиков.
        - Остановитесь! Остановитесь, пока не пролилось еще больше крови! - кричал в рупор Уман, а меч его, который вовсе не заржавел за годы бездействия, уже сплошь блестел не сталью, а багрянцем. Верховный Охотник никого не щадил, взывая к справедливости.
        - Правды! Правды! - ревела толпа, но общий призыв сливался боевым кличем. Плакаты и транспаранты побросали, а обломанные древки превратили в острые пики, некоторые из которых уже торчали из распятых на мешках тел охотников. Их пригвоздили, как пойманных насекомых, как прибитые к стенам гербы начала новой эпохи.
        Подсчитать число жертв не удавалось. Рядом с кем-то вступил в поединок Ли, с одним из озлобившихся дезертиров, который хрипел в лицо напарника:
        - Так-то вы легко бросаете своих!
        - Это вы бросаете! - крикнул Ли и обманным выпадом проскользнул противнику за спину. Тот не успел обернуться и получил метким ударом пониже черепа. Прием мог оказаться и оглушающим, и смертельным. Разбираться в силе удара времени уже не было.
        - Уман! Скажи правду! - выкрикнула со стороны Академии разъяренная Энн. Она уже не маячила живым символом - затаилась где-то на укрепленной башне возле стены. Но сгущавшийся дым укрывал ее местоположение. Вермело горел, все больше напоминая страшный город из кошмаров. И все преобразилось за какие-то сутки, как будто готовились давно, как будто Энн раскопала сама некий архив. Или кто-то до нее, а она выступила как полководец, подтолкнув всех к бунту. А может, для него и никаких архивов не требовалось, причины зрели давно, нашелся повод.
        - Правда! - громко заявил Уман. - Слушайте, если готовы!
        - Всем прекратить огонь! - скомандовала Энн. И пушки затихли, только ветер перемешивал пыль и песок, противно скрипящий на зубах.
        Толпа откатилась к стенам Академии. Тогда Джоэл заметил, как много искореженных окровавленных трупов застыло на развороченной мостовой. Веками несущая себя в чопорном упадке старинная часть города за считанные часы превратилась в поле горькой брани.
        Скалились осколками выбитых рам развороченные выстрелами горящие дома, бились погребальными саванами тлеющие занавески, похожие на легкие изорванные платья убитых невест. Скрипел от приглушенного гула прогорклый воздух. И тишина давила уже непривычным молчанием.
        Все приготовились слушать, а Верховный Охотник медлил. Но вскоре Уман бесстрашно вышел вперед, выкатился бронированным шаром из-за баррикад, потом распрямился, раскидывая руки под прицелом множества арбалетчиков и лучников. Сколько их затаилось на крышах и башнях? Что еще готовил противник за стенами Академии? Ее строили по проекту и подобию крепости, как и Цитадель.
        - Так слушайте! - крикнул сорванным голосом Уман. - Правда в том, что мы обязаны выйти за стену и победить Змея! В этом был план правительства! Победим Змея - закончатся обращения.
        «Да, это правда, верно», - подумал Джоэл. Блеснула слабая надежда на переговоры. В конце концов, не такой уж дурной план предлагало правительство, если бы само не мечтало сбежать. Или не мечтало? Но дирижабль наверняка строили.
        «Мы могли бы помочь Каменному Ворону, а вместо этого грыземся друг с другом. Да ведь это… Змей придумал! Это он нас стравил! Устроил в Академии череду превращений, чтобы пустить всех по ложному следу!» - еще успевал сопоставлять факты Джоэл, и открывающаяся ему зыбкая правда выглядела все более ужасающей. Да и его откровения уже никого не спасли бы, толпа не стала бы больше слушать. Не после стольких жертв. Все громче раздавались крики нового недовольства.
        Внезапно громкоговорители на башнях взвились, закряхтели, точно прокашливаясь, а потом по всему городу эфир разорвался искаженным, но все еще узнаваемым голосом Энн:
        - Но стимуляторы превращают нас в чудовищ. Вы слышали, люди, Верховный Охотник сам признал, что правительство хотело бросить Охотников на борьбу со Змеем! Нас превратить в чудовищ! А что мы ответим?
        - Долой правительство! Долой Квартал Богачей! - крикнули в эфире.
        Голос, похожий на Мартину, и голос, похожий на ломкий тенорок Мио. Нет, не верилось, что именно они помогли Энн и революционерам в осуществлении их плана. А был ли у них план? Они просто не хотели гибнуть за стеной в Хаосе, но теперь так же гибли у стен и за стенами Академии.
        - Заглушите их! Огонь! - поперхнулся Уман. Их обхитрили, отвлекли на бойню у Академии, пока кто-то захватил основной пункт связи в Цитадели или перевел все вещание часовых башен на канал Академии. Такой вроде бы существовал на случай падения Цитадели. Веками считалось, что это две неделимые структуры, никто не был готов к тому, что они станут врагами.
        Новые выстрелы пробили одну из баррикад, но кто-то бросился вперед, кинувшись в самоубийственном порыве на пушку, и бросил гранату прямо в недра орудия.
        - Ложись! - истошно закричали со всех сторон. Джоэл сшиб Ли, пригнул голову напарника к мостовой и накрыл своим телом. Себя он уже не берег, а за любимого боялся. Больше у него в Цитадели никого не осталось, ни единого надежного союзника. Детонация пушки и снарядов разорвала три орудия, осколки впились в стены.
        - Закрывайте Верховного! - командовало ближайшее окружение Умана, и многие погибли за него, окружив грузную фигуру живым кольцом. Осколки рвали плоть, выдирали клоками кожу, врезались в спины, раскраивали надвое черепа.
        «Признался… зачем признался. Но… Все, как я и думал. Все, как сказал Страж Вселенной. Все, как он сказал. Этот город в огне… Я видел еще весной, во снах», - ужасался Джоэл, все еще не отпуская дергающегося Ли.
        - В атаку! - приказывал Уман. Или враги, или все разом. Джоэл не решался встать, хотя сверху сыпались обломки зданий, не выдержала одна из горящих крыш.
        Вскоре последовал новый взрыв, но нет - выстрел орудия со стороны Академии. А за ним стрекот, оглушающий, как будто с неба великим бедствием обрушивались миллионы разъяренных оводов и шершней. Джоэл никогда прежде не слышал «голос» пулемета. Теперь же он ответил решительным гневным гулом, как только охотники короткими перебежками от баррикады к баррикаде решили атаковать.
        Бунтовщики укрывались в раскрывшей ворота Академии, готовясь держать оборону. Начиналась настоящая война. И пока численное превосходство оставалось на стороне Новых Охотников, Академии, революционеров - у них еще не было имени. Только бешеная злость и собственный канал вещания, который теперь транслировал на повторе правду, которую так неосторожно сказал Уман. Он никогда не был великим оратором, и теперь его слова обращались против него отраженным ослепляющим лучом.
        В городе вспыхивали все новые пожары, Желтый Глаз Змея туманился, не оставалось и следа ясного утра после грозы. Вместо грома раздавались новые выстрелы, которыми плевалась единственная уцелевшая пушка. Из Академии доносился выворачивающий душу животным ужасом непознанного стрекот пулемета. Лент не хватило бы на долгое время, но, похоже, бунтовщики рассчитывали добраться до новых ресурсов в ближайшие дни.
        - Идем на штурм! - приказывал то ли Уман, то ли еще кто-то. Голоса терялись и глохли, когда снова палили из пушек. Мешки с песком взрывались бессмысленным фейерверком, часто жутким, кровавым, замешанным на ошметках чьих-то костей и потрохов.
        Джоэл с Ли нерешительно отсиживались за дальней баррикадой, как последние трусы. Оба обнажили мечи и все еще надеялись никого не убивать. Уман Тенеб сражался на передовой, завладев чьим-то арбалетом. Он высматривал Энн, беспощадно, озлобленно. Пулеметчики не позволяли подобраться к стенам на расстояние выстрела, не удавалось закинуть гранату.
        Несколько смельчаков прорвались к стенам, уцелели, наверное, под действием эффекта от стимуляторов, но на них тут же опрокинули чаны с кипятком или маслом - расстояние не позволяло рассмотреть. Как в древние времена при обороне стен города. Тогда еще приморской крепости Вермело не раз случалось быть в осаде, но ее всегда спасали высокие стены. Стены… Всегда спасали, а теперь убивали, отравив внутри этого колодца, лишив рассудка. Длилась осада внутри осады. Вернее, уже не осада, а настоящий штурм.
        - Отступаем! - крикнули командиры, а Джоэл не мог себя заставить и в наступление пойти. Не от страха, а от всепоглощающего горя. Они с Ли оба не могли отделаться от чувства, что это их вина, их ужасающая ошибка. Хотя подготовка шла явно намного раньше, не успели бы натаскать за одну ночь столько мешков и лома, не выкатили бы чаны с маслом, от раскаленного запаха которого клокотало в горле, да еще от духа сожженных заживо тел, которые уже плотным ковром покрыли площадь.
        Где-то еще шли уличные бои, а к Академии набегали волнами. Вскоре Джоэл вступил в драку с группой бунтовщиков, которая запоздало вылетела из проулка, словно проспавшие ученики, шумно влетающие в класс. Возможно, подключились просто трущобные бандиты, хотя они вряд ли пришли бы рисковать своими шкурами во имя общей цели.
        - Мануфактура имени Энджа Делло! Вы с нами? - развеял смятение бодрый голос из-за стен.
        - С тобой, Энн! - разнесся гомон над новой толпой, заполнявшей изрытую взрывами брусчатку. - Долой Умана Тенеба!
        - Тогда бейте, бейте этих предателей Вермело! - раздался вой из громкоговорителей, и новый виток резни захлестнул площадь.
        Эти люди, вероятно, ткачи, пришли уже не с булыжниками и плакатами: с настоящими мечами, пусть и плохими, по убеждению Нейла Даста. К тому же, с мануфактурой явно шли работники из Квартала Оружейников. И они-то выдвинулись вперед, закидывая измученное воинство охотников гранатами.
        Джоэл уже не пытался сдерживаться, он выхватил меч и кинулся вперед, рубил широкими тяжелыми движениями, стремясь снять как можно больше голов с плеч. Путей к отступлению просто не оставалось, даже для дезертирства или перехода на другую сторону. Рядом, спина к спине, встал Ли.
        Гул выстрелов временно стих, пулемет прекратил свою смертельную песнь, только со стен выливалось масло и не дремали лучники, уничтожавшие прорвавшихся храбрецов. Похоже, из Цитадели тоже стягивались новые силы.
        «Этого хотел сам город. Великая ложь магнатов переполнила их чашу терпения», - думал Джоэл, насаживая ретивого оружейника на острие меча и отпихивая бездыханное тело ногой. Необученная толпа не позволяла показать никакой красоты фехтования, но брала числом, заставляя позабыть обо всем: о человечности, о вечности, о боли. О великом и ничтожном. Оставался только меч, только гимн стали. Обманные приемы вводили в заблуждение одного противника, но клинок тут же успевал отвести другой. К счастью, рядом неизменно сражался Ли.
        «Проклятье, а в Академии готовятся к новой волне атаки. Прикрываются этими людьми, которые поверили во что-то. Во что?» - не понимал Джоэл. Еще утром он рассчитывал, что взбунтуется только Академия и часть Цитадели, но забурлил весь город, все их ничтожное человеческое общество, остатки великих деяний и великих ошибок прошлого. Если людей и не наказывали за их грехи Хаосом, то наверняка наказали прозябанием в этом колодце без времени и цели. И вот все рамки слетели, как осенняя листва, оголив почерневший скелет ненависти.
        Джоэл чувствовал, как эта ярость вплавляется и в его душу, как сжигает изнутри. Он уже не обращал внимания, кого рубит, за что пронзает чью-то грудь или вспарывает живот обычного трудяги. Вокруг давили перекошенные рожи, в устах которых слово «правда» перековалось в девиз «умри!». После присоединения к бунту мануфактуры из-за домов показались ряды оружейников, покинувших свой квартал на другой части города.
        Удар с полуразворотом отсек голову высоченного мужлана, и она затерялась в общем месиве, в которое превратилась еще накануне аккуратная площадь. Ли зарубил какую-то женщину, размахивавшую кузнечными щипцами вместо оружия. Вскоре на них посыпались угли из котелков, наверняка притащенные из кузниц.
        Время терялось и тонуло в бесконечных атаках. Вертикальные и диагональные удары сменялись стремительными перекатами за баррикады, когда толпу рассеивал грохот пушки Охотников, а потом ему отвечали выстрелы со стороны Академии.
        Обоюдоострый клинок Нейла Даста и изогнутая сабля Ли в этот день сполна напились крови, всецело покрылись ею, как и их хозяева, задыхавшиеся в чаду и трепете происходящего. Несколько раз Джоэлу казалось, что он терял сознание, пару раз он поднимал Ли.
        - Бастион Эскуидон осажден! Квартал Богачей осажден! - доложил c ужасом гонец Цитадели, прибывший с подкреплением с другой части Вермело. Но, похоже, больше никого не осталось, весь город превратился в одну смертельную западню.
        - Нас защищали чудовища! Умрите, чудовища! - кричали оружейники, скалясь ножами и плохо закаленными мечами. Сталь звенела, отскакивала и рассыпалась. Джоэл решительными ударами перерубил несколько мечей, раскрошил, как олово, а величественное оружие старого охотника даже не покрылось зазубринами. Но чаще оно вгрызалось не в сталь, а в плоть, вспарывало слабую броню, раскраивало черепа.
        Сначала хватало сил управляться с ним одной рукой, но день клонился к закату, а уличные бои все не прекращались, тянулись волнами. И вскоре Джоэл, тяжело дыша, сжимал клинок двумя руками. Он чувствовал, как силы покидают его, улетучиваются дрожью в конечностях, точно из него вытягивали жизнь сотни незримых гигантских пиявок. Ли тоже уже не хватало мощи, чтобы сдерживать нападавших. Где-то сражался Верховный Охотник, гибли и гибли его соратники, воины гарнизона, а к восставшим примыкали новые и новые добровольцы, оголтелые, орущие, не щадящие никого в своем сорванном запрете: они лишились почти суеверного страха перед Охотниками. Вермело устал от предустановленных жестких правил, от разделения на кварталы, от запретов на сон в неустановленные часы. И вот теперь все «нельзя» лопнули, как растянутая пружина. Механизм сошел с ума, убивая сам себя.
        «Это сделали мы? Мы? Это того стоило?» - только задавал себе вопрос Джоэл, глядя, как пирует безликая смерть, окольцовывая стальным обручем неизбежности площадь, которая превратилась в ее арену, в еще одну забаву Змея. Джоэл еще не видел, но чувствовал: черная воронка, пасть древнего асура, переместилась от Цитадели к Академии, ухватывая лакомый кусок. И множество душ устремлялись в жадные недра.

* * *
        В атаке на Академию, казалось, через тысячу лет, наметилась короткая передышка, затемненная наползавшими красными сумерками. Сигнал отбой в этот вечер не разнесся с башен, потому что связь то взрывалась пламенными посулами, то прерывалась шипящими помехами.
        Никто не заметил, как вышел Красный Глаз Змея. И только когда он повис багряной луной на ясном высоком небе, размалеванном грубыми мазками сотен пожарищ, все вдруг осознали - настало страшное время, время обращений. Но никто не развесил Ловцы Снов, никто не раскидал людей по их домам, а это означало, что вскоре с крыш и из проулков полезут сомны, созданные из тех, кто смог уснуть в эту ночь или потерял сознание в уличных боях.
        «Воронка! Все воронка!» - подумал Джоэл. Теперь они снова сидели за баррикадами, измученные, но страшащиеся заснуть. Оставалось надеяться, что эта ночь напомнит, для чего создавалась организация Охотников, и заставит одуматься уцелевших. Даже если бы улицы снова залила кровь, как в день мнимой победы над Легендарным Сомном. Хотя бы он не являлся, но теперь над замершей в неясном ожидании площадью зависла черная воронка самого Змея. Если бы хватило внимательности, ее бы смогли увидеть все: хлопья пепла не парили в бессмысленном кружении, а закручивались отчетливыми завихрениями.
        «Джоэл! Я здесь! Освободи меня!» - вдруг донесся отчетливый крик, и в самом центре бездонной пропасти Джоэл узрел Каменного Ворона в человечьем обличии, израненного, без брони, опутанного сплетениями темных линий. Как и поведал страшный сон, Змей поглотил и победил дерзкого Стража.
        «Зря ты сунулся в мои миры, Сумеречный Эльф! Зря нарушил порядок! Этот город все равно останется моей забавой!» - резонировал в голове отчетливый голос гигантской твари, самого зла.
        «Этот город станет твоей тюрьмой!» - зашипел Страж Вселенной, выгибаясь от боли, когда сотни жалящих черных линий оплели и пронзили его тело. Он был на грани, таяли его контуры, весь он, может, и бессмертный, превращался в фантом, почти бессильный, истерзанный древнейшим злом.
        «Тюрьмой? Для меня сам Хаос тюрьма! И эти жалкие миры в нем - мое развлечение. Но скоро все изменится, скоро Белый Дракон станет моим, я уверен, потому что ты не придешь ему на помощь», - прошипел Змей, и воздух содрогнулся. Голоса, похоже, слышал только Джоэл, но завихрения из пепла заставляли всех замереть в первобытном ужасе, в ожидании чего-то неминуемого.
        - Они обращаются! Охотники обращаются! - закричали с башен Академии, а во временном лагере и впрямь наметилось движение. Принявшие стимуляторы союзники, даже не погружаясь в недра кошмаров, вдруг начали изменяться.
        - Как? Этого не может быть! - ужаснулся Уман Тенеб. - Уничтожить их! Уничтожить!
        - Видите? Охотники убивают тех, кого превратили в чудовищ! - тут же разнесся голос со всех башен. Связью всего Вермело теперь командовала Энн.
        «Это все игра Змея! Это он контролирует превращения, как хочет!» - ужаснулся Джоэл, когда пришлось всаживать меч в грудь ближайшего охотника. Еще не доводилось так близко видеть начало обращения, еще не случалось узреть, как человеческое лицо перетекает в бесформенное месиво омерзительного гигантского слизня с жвалами и щупальцами, покрытыми шипами.
        - Убей! - успел взмолиться охотник, прежде чем его рот видоизменился, а глаза совсем пропали. Быстрый отточенный удар меча прекратил страдания, возвращая покойному изначальный облик. Хоть что-то оставалось неизменным в своей жестокой непоколебимости.
        - Это все Змей! - крикнул в пустоту Джоэл, но в Академии его не слышали, не узнавали и как будто не ждали. Он уже принял решение, когда присоединился к борьбе. Или еще нет? Он сражался против Змея. А все остальные делили иллюзии вероломной твари, которая искала какого-то Белого Дракона, и Джоэл смутно догадывался, что речь о нем.
        Змей тянулся к нему, ради него обрушивал на город все новые беды. Только почему именно он? С какой целью древний асур решил провести его по всем ступеням бездны отчаяния? Как будто он питался безысходностью и болью. Мучения Стража Вселенной он пил с явным наслаждением, вытягивая из древней сущности его немереную силу. Каменный Ворон, меняя форму с птичьей на человечью, терзался в недрах темной воронки. Сыпались каменные перья, доносился крик: «Джоэл! Кинь мне белые линии! Как канат! Представь, что я рыбак без весел посреди озера! Я смогу выбраться! Линии! Скорее! Умоляю! Ты можешь управлять ими! Давай же, как тогда! Как в ту ночь, когда ты ранил Вестника Змея!».
        Джоэл прикончил еще одного обратившегося охотника. По счастью, знакомых лиц почти не попадалось, не среди обратившихся. Уман еще держался, хотя он как будто и не принимал стимуляторы. Боялся за себя, зная их силу? Не был до конца уверен, что кровь созданий Хаоса не влияет на превращения? Они все ни в чем не были уверены до конца. А Змей выбирал только тех, кто вколол себе препарат, он хотел показать восставшим, что они на верном пути, что правильно нашли виноватых. Он уводил в бездну ложных страхов, хотя на самом деле стоило бояться великой лжи.
        «Ты ничем не поможешь Стражу, Белый Дракон. Признай, что ты мой союзник. И вместе мы завоюем миры. Да, я вижу, ты - Белый Дракон. Тот, кто услышал нас. Со мной ты получишь все, что пожелаешь. Вечную жизнь для себя? Пожалуйста! Вечную жизнь для Джолин и Ли? И это мне под силу! Только идем со мной», - почти дружелюбно звал Змей, непривычно, не доводя до исступленного ужаса, хотя после целого дня бесконечных сражений Джоэл не чувствовал ничего, кроме валящей с ног усталости.
        «Джоэл! Не слушай его! Змей - это вечная тишина вне песен души, это великая жадность и сама смерть! Он погубит все миры, до которых дотянется, если его освободить!» - закричал Сумеречный Эльф, и Джоэл отвлекся от метаний, которые окутали лагерь лихорадочной суетой. Он ощупывал пространство в поисках белых линий, которые так отчаянно просил Страж, но вокруг то ли колыхалась копоть отравленного воздуха, то ли вились черные лианы незримых испорченных линий мира. Все умирало, рассудок людей туманился.
        И единственная светлая линия тянулась от собственного сердца. Больше нигде не мерцало ни лучика. Выбора не оставалось. Джоэл увидел ее и, не раздумывая, кинул Стражу, оторвал от себя, как будто обрубил конец лодки. Но тощий проводник на другую строну не появился, не пришла тотчас костлявая смерть. Страж Вселенной схватился за спасительный сияющий канат, прорезая бесконечную тьму. Луну Красного Глаза отчетливо прорезала яркая белая вспышка, точно кто-то разорвал черноту веретенообразного зрачка.
        «Джоэл! Вестник Змея еще не побежден! Вестник Змея это…» - донесся голос освободившегося Стража, но тут же оборвался.
        «Нет!» - прорычал древний асур, и предупреждение Стража Вселенной снова потонуло в темноте, заглушенное давящей немотой.
        - Где ты?! Вернись! Кто такой Вестник Змея?! Как мне его победить? Закончатся после этого превращения или нет? - закричал в бешенстве Джоэл. Он стоял, потрясая мечом, но вокруг только носились охотники - не осталось и следа черной воронки, пепел и искры новых пожаров закружились бессмысленной яростной пляской, венчая безобразную ночь превращений неспящих.
        - Джо, ты с кем? Джо, очнись! - потряс за плечи Ли. - Джо, только не сходи с ума… как же без тебя, Джо…
        Ли заметно дрожал, неподвижно уставившись глаза в глаза. Джоэл ответил, сам не соображая, о чем ведет речь:
        - Я спасал Стража Вселенной. Но он не успел мне сказать, кто такой Легендарный Сомн. Ему не дает сам Змей!
        - Но… но это же все видения? Правда? - прошептал Ли.
        - Нет… Это все правда. Но ее никто не хочет слушать.
        Джоэл долго сидел, обхватив голову руками, скрываясь за баррикадой. Его мутило, и он нервозно дотрагивался до сердца, как будто рассчитывая увидеть там что-то - кровь или каплющий из распоротой груди сияющий лунный сок сожженного древа. Потом он сдавленным голосом спросил:
        - Ли, мы разрушаем Вермело? Это мы? Да?
        - Нет. Джо, нет! - пытался убедить Ли. Он тоже привалился рядом, не в силах ни сражаться, ни убивать своих.
        - А кто? - потерянно скрежетнул зубами Джоэл, вырвался вопрос, который пронзал его весь день, пока меч разрывал сердца мятежников.
        - Есть вещи, о которых нельзя молчать, - ответил Ли.
        - Но ты видишь, сколько жертв! - повел рукой Джоэл, указывая на багряный мрак, в котором кровь выглядела еще более алой, чем при свете дня.
        - И будут еще. Но город устал от лжи, - с холодной обреченной уверенностью ответил Ли. Они совершили преступление и сами осудили себя, наказали этим бесконечным днем. Бесконечным… То утро, когда Батлер стучал в дверь вестником беды, все еще длилось, время на часовых башнях сбилось одновременно с грохотом бессмысленных призывов. И все поглотил Хаос.
        - Похоже, прекратилось, - возвестил вскоре до крайности измотанный Уман Тенеб. Он бродил по временному ненадежному лагерю у края площади, устало глядя на горящие факелы окруживших Академию живым щитом бунтовщиков.
        - Стимуляторы делают из вас чудовищ! Братья, теперь вы сами узрели! - повторяла чужим голосом из громкоговорителей с башен Энн, их Энн, которую они знали много лет. Что сказала бы Стелла, узри она все это? На чьей оказалась бы стороне? Джоэл боялся даже предположить и верил, что покойная возлюбленная сумела бы все понять и не впасть в иллюзии, которые насылал древний асур.
        «Да ведь это Змей играет с нами! Змей! - немо кричал Джоэл, не в силах переломить эту слепую уверенность большинства. - Змей ведет по ложному пути. Он решил, что уничтожит город, поглотит все души, чтобы сокрушить Стража Вселенной! И для этого ему надо, чтобы мы видели кошмары, чтобы мы…»
        - Долой Умана Тенеба! Долой стимуляторы! - грохнули единым порывом оружейники и рабочие. И снова толпа двинулась на охотников. Им вторил голос с башен.
        - Долой правительство, которое хочет сделать из нас самоубийц! - закричали знакомые голоса с башен Академии.
        - Мио! - ужаснулся Ли, увидев бывшего напарника с рупором на крыше пропускного пункта. - Джо… Джо, я не могу с ними воевать… там же Мио, Мартина, Энн… Там…
        Ли сгорбился за баррикадой. Он плакал, беззвучно и без слез, но плакал, сложившись пополам, как от удара в живот. Джоэл просто не ощущал в себе никакой силы продолжать это сражение. Они шли посмотреть, так почему вдруг оказались на стороне тех, кто пытался поддержать мнимый порядок коварной знати? Армия самоубийц, которую ждал Змей, чтобы обескровить Вермело - все тот же хитрый план древнего асура. Джоэл подозревал, что тварь измышляла свои темные задумки, накидывала новые петли мрачного узора, даже если возобновилось сражение с Каменным Вороном. Тем временем, толпа сгущалась, напирая взлохмаченными рядами, вытекала из проулков и оплетала кольцом. В ответ в эту новую собравшуюся на площади толпу снова кидали дымовые шашки, заряжали уцелевшую пушку, но снарядов оставалось мало.
        - Вы видели? Видели, люди? Кто обратился! - кричала из Академии безумной ведьмой Энн. - Вы видели своими глазами, какое зло стимуляторы! Охотники, братья мои, переходите на нашу сторону!
        Пулемет временно затих, но подобраться к стенам не удавалось. Противник рассеялся на несколько флангов, захватывая в клещи остатки смешанной армии охотников и гарнизона. Внезапно со стороны Академии раздался оглушающий залп - в действие пустили большую пушку, похоже, им потребовалось время, чтобы ее подготовить.
        Снова ударная волна опрокинула и пригвоздила к мостовой. И вот Джоэл узрел точную картину из своих снов: он лежал, не в силах пошевелиться, посреди горящего Вермело, а в небе чудовищ закручивалась темная воронка. Где-то за пределами людского восприятия снова Каменный Ворон сражался со Змеем, а на земле грызлись охотники и бунтовщики. И стоило еще вернуться к ним, раз на небо пока не звали.
        Джоэл вскочил и вытянул из-под опрокинутых баррикад Ли, лежащего ничком. На мгновение пронзил страх, что любимый убит. Тогда уже ничто не имело смысла, но Ли быстро вскочил и с ужасом охнул:
        - Верховный Охотник ранен!
        Уман слепо шарил перед собой руками, запекшаяся кровь залила его единственный зрячий глаз. Он бессмысленно тыкался в развалины ближайшего здания, как тонущий щенок. Похоже, последний пушечный выстрел, разворотивший первый этаж, который был некогда лавкой, контузил Умана. Хотелось верить, что не очень сильно, но сражаться он явно не мог. Никто из них не мог, измотанный ночными боями и обращениями.
        - Мы идем, Энн! Мы идем! - громко закричали двое или трое охотников и воздели над головами мечи, держа их за рукоять и лезвие в знак смирения. Так они отправились к стенам Академии, не замечая, что ступают по трупам, скользящим под ногами.
        - Пропустить! - визгливо приказала Мартина.
        - Мы всегда знали, что ты должна была стать Верховным Охотником! - закричали новые предатели Цитадели.
        - Кто… где… - бормотал Уман, зачем-то приподнимая повязку на незрячем левом глазу, как будто надеялся так что-то рассмотреть. А со стен Академии начался обстрел из луков и арбалетов, но рядом с Верховным Охотником лишь лежали тела его приближенных, уничтоженных выстрелом. Сам он уцелел, похоже, только благодаря надежной броне.
        Джоэл кинулся к Уману, вытягивая из осколков стекла и кирпича, потащил за шиворот, как дрянного пса, и видел в тот момент лишь своего друга юности. Он все еще не хотел смерти ему или Энн, он еще помнил времена, когда они все дорожили друг другом, когда распутывали сложные дела. Но все переломили чужие бесполезные тайны, вверенные Уману, как повешенная на шею гиря.
        - Отступаем! В Цитадель! - скомандовали то ли охотники, то ли люди из гарнизона. В бастионе Эскуидон все это время творилось тоже что-то неладное, похоже, тоже начался раскол внутри организации, иначе военные быстро усмирили бы вышедших из подчинения ночных стражей. Джоэл не разбирался, пригибаясь к земле. Над головой свистели арбалетные болты, а рядом бесполезным мешком волочился, загребая ногами, Верховный Охотник. Повезло, что Ли рядом ловко прикрывал спину, отпихивая и уничтожая нападавших с яростью и стремительностью жалящей осы. Вскоре удалось покинуть зону обстрела, стрелы и болты не долетали, втыкаясь в раздробленную мостовую.
        Умана подхватили другие охотники и повели под руки, неся за ним его массивный меч, который в этот день вспомнил былые времена доблести хозяина. Верховный Охотник честно сражался на передовой и едва не отдал жизнь. Вовсе не за свои грехи, а за то, что принял в наследство чужую вину как неизбежную ношу. И, получив знания, не смог их уже никому отдать.
        Прав был Нейл Даст, во всем прав: порой правда уничтожает хуже лжи. И не оставалось сил нести эту искаженную правду, выбирая сторону в конфликте неправых с неправыми.
        Джоэл схватил Ли за руку и резко дернул в сторону, вызвав замешательство и панику напарника:
        - Джо, куда ты?
        - Домой. И я уйду только с тобой. Мы идем домой, - твердо заявил Джоэл, глядя, как отступают его бывшие союзники и как ликуют… тоже бывшие союзники, засевшие в Академии.
        - Все бегут в Цитадель, - не понимал Ли.
        - Нам надо домой. К Джолин! К Вен Даррену! Домой, а не в осаду, - сорвавшимся голосом воскликнул Джоэл. - В Хаос все!
        - А нас разве отпускают? - не понимал Ли, в дикой гримасе смятения вскидывая запорошенные сажей брови.
        - Никто нас и не считал. Я тоже не хочу убивать своих. Как и ты. Не хочу… Мартина, Мио, Энн… Да пошло оно все, Ли!
        - Значит, мы дезертируем? А что делать потом?
        «Боюсь, что никакого потом не будет», - хотел сказать Джоэл, осознавая, что Цитадель попала в патовую ситуацию. Смещение Умана Тенеба ничего не поменяло бы, даже его публичная казнь. Да и правительства тоже, потому что завершение игры Змея ознаменовала бы только гибель всего города.
        - Мы должны защитить Джолин и Вен Даррена, - ответил более оптимистично Джоэл. - Никто нас не заметит. Потом будет потом. Идем! Я здесь не останусь!
        И они ушли, незаметно свернув не к Цитадели, а в проулки Квартала Охотников, озаренного пламенем пожаров. Никто их не остановил, не оставалось той силы, которая была способна поддерживать порядок. Старый Вермело погибал в огне, как и предупреждал освобожденный Страж Вселенной. И вскоре предстояла битва со Змеем, но не во имя Цитадели. Все смешалось, стерлось и истлело в этом непонятном сломанном времени.
        Глава 37. Истина у пекарни
        Вермело горел. Город опрокинулся, как переполненная чаша, и вместо сладкого вина потек обжигающий яд. Дымились подпаленные крыши, вилась паром кровь недавно убитых, разносился густой чад пороха. Из распотрошенных лавок первые мародеры жадно выносили товары, скрываясь незримыми тенями среди проулков, где белыми призраками колыхалось дурно пахнущее белье. Стирали мылом… мылом из трупов. В этот день убитых хватило бы, чтобы отмыть каждую улицу два раза. Только не отмывалась грязь пороков и безумия.
        «Уман, как же ты довел до всего этого? - лицезрел картины крушения Джоэл. - Чем тебя шантажировали, когда возвели на должность Верховного Охотника? Уж не Сюзанной ли и детьми? Ведь мы так уязвимы ради тех, кем дорожим. И живы ли они теперь где-то там, в Квартале Богачей? И жив ли Батлер с семьей? Цела ли их бедная лавка?».
        В голове страшной каруселью проносились лица всех, кого довелось знать, с кем приходилось общаться. За кого-то до крика болела душа, с кем-то лишний раз не хотелось пересекаться, но теперь все они встали единой картиной тревоги, разбросанные на полотне крушащего себя града жестокой рукой незримого художника. Кого в эту ночь пересек росчерк погибели? Кто оказалась на переднем плане? Картина… все лишь картина с обратной перспективой, глядящая в себя, как в колодец без дна.
        - Все, не могу больше, - выдохнул Ли, прислоняясь к забору. Они пересекали Квартал Шахтеров, выбравшись из месива Квартала Охотников на уцелевшие улицы. Но шли все больше по крышам и проулкам, топтали овощи на чужих огородах. Прямых путей не оставалось, как и сил лезть через баррикады. Но даже во дворах, среди помоев и разоренных грядок, не оставалось иллюзии безопасности.
        Над городом сиял Алый Глаз, несколько раз мимо проносились сомны. Джоэл выхватывал меч, хотя не был уверен, что способен сражаться. Он привалился спиной к забору, Ли сидел рядом, то обхватывая голову руками, то бессильно откидываясь назад, как от удара. По счастью, утро восстания не позволило снять уличные Ловцы Снов. Переполненные, наполовину порванные, наполовину сгоревшие, они кое-как удерживали чудовищ.
        «Если появится Вестник Змея и позовет всю эту ораву за собой, нам точно настанет конец», - подумал Джоэл, когда над головой по крышам, повинуясь зову сплетения ловушек для кошмаров, промелькнул неразборчивый силуэт. Обращались не только те, кому вкалывали стимуляторы. На площади в рядах Охотников треклятый Змей устроил омерзительное представление, и освобожденный Страж Вселенной не остановил его. Не мог или не хотел? Наверное, не мог, раз едва не растворился в сплетениях черных линий.
        - Я все понял, Ли. Все понял. Стена разрушается. Стимуляторы - это первый этап подготовки вакцины для выживания в Хаосе, - сиплым шепотом, глотая горький пепельный воздух, сказал Джоэл.
        - Но зло ли такие эксперименты? - простонал Ли, загребая пальцами землю.
        - Не знаю… - отозвался скрежетом ржавых петель Джоэл. - Зло ли замалчивание?
        - Зло ли вся эта ложь? - продолжал Ли, нервно колотясь затылком о забор, но эта боль едва ли заглушала пожар в его душе. - А бывает ложь во благо?
        - Я не знаю, Ли. Если от правды льется кровь…
        - То от лжи она льется еще больше! Если бы правительство не молчало, возможно, все сложилось бы иначе. Нашлась бы группа добровольцев и вообще… Надо было объяснить, что иначе не выжить!
        Голос Ли срывался и терялся в переплетениях копоти, которая змеилась завихрениями воронки. В нее несся весь город. Рассвет в свете Алого Глаза представлялся нереально далеким. И для чего рассвет, в не нащупавшей солнца эпохе, ползущей на брюхе до самого дна, чтобы там восстать огненным монстром? Свет для них закончился.
        - Думаешь, послушали бы? Абстрактный риск через пятьдесят-сто лет или опасность обратиться здесь и сейчас? Может, маленькая группа и нашлась бы. Они испугались, что не нашлась бы. А стена все равно рушится и ветшает, - обреченно усмехнулся Джоэл краем пересохших губ. - Что нам остается? За стеной нашего тоталитаризма мы обречены превратиться в хаотичных бесформенных и бесполых созданий.
        - Так где же правда? - потерянно протянул Ли, запрокидывая голову. Он уставился в высокое черное небо, расчерченное алыми прожилками. В такие ночи казалось, будто просматривается жесткая чешуя гигантского Змея. И теперь он словно навис над городом вплотную, древний асур, совершенно реальный и почти всемогущий. Он выпил город, выкачал досуха, как старую скважину, получил себе на угощение сотни пороков и страхов, утопив всех в невыразимой боли. Он победил.
        - Нет ее… Никакой правды нет! - ответил Джоэл. - Прав Вен Даррен: у людей все слишком сложно. Может, от этой сложности и становимся сомнами. Ли, да ведь создания Хаоса не монстры… Монстры - это кошмары. Монстры в головах людей.
        Ли же съежился, снова начиная беззвучно плакать. Хрипя и сплевывая капли вязкой слюны вместе с сажей, облепившей губы, он повторял:
        - Мио… Мартина… Энн… Как же я… как же мы… как же мы допустили все это?
        Джоэл понял, что им обоим жизненно необходимо выпить хотя бы кружку воды, чтобы встать и двигаться дальше, хотя бы до соседнего двора. За весь день им не довелось, весь день прошел как единый нескончаемый кошмар. Предупреждения из снов одно за другим сбывались, и предсказание таинственной гадалки о смерти в фарфоровой маске выглядело самым страшным из них.
        - Сейчас, сейчас, потерпи, - пробормотал Джоэл, двинувшись почти на четвереньках к ближайшему дому. Он высадил мечом окно веранды, выходящей на задний двор, и проник на кухню, похоже, вломившись в чью-то лавку. Но хозяева либо пали жертвами народного гнева, либо затаились наверху. По крайней мере, в темноте чужого дома никто не помешал. Сразу же нашелся святящийся белым керамическим боком пузатый кувшин. Судя по тазу под ним - для умывания. Но это не имело никакого значения.
        Джоэл схватил его и принес Ли, решительно сунув напарнику под нос. Тот немедленно приник к посудине, жадно, дико. А Джоэл ждал и смотрел, вероятно, так же жадно, но терпеливо ждал своей очереди. Наверное, где-то во дворе был и колодец, но они не видели поблизости каменного круга с воротом. Возможно, он остался с другой стороны дома, а та территория представлялась ныне далекой и запретной, точно мир за стеной: улицы все еще кипели, кто-то бежал прочь от революции, кто-то стремился присоединиться к восстанию Академии. Кажется, все еще шли бои. Кого с кем? Охотников с восставшими? Восставших с гарнизоном? Гарнизона с охотниками? Все перемешалось и обессмыслилось.
        - Ли, иди домой, - сказал Джоэл, когда ему удалось тоже напиться. Ли оставил ровно половину кувшина, хотя наверняка мог бы выхлебать его целиком. А еще им обоим ужасно хотелось окунуться с головой, смыть сажу и кровь. Много крови, не монстров, а людей. Наставали времена, о которых с содроганием вспоминал Нейл Даст.
        - А ты? Ты куда? - заерзал Ли, хватая за руку.
        - Я должен проверить, что с Джолин, - твердо ответил Джоэл.
        - Я с тобой, - запротестовал Ли.
        - Нет. Иди к Вен Даррену, его нельзя оставлять одного! Возможно, он наша единственная надежда спасти Иду, помочь Батлеру. Посмотри, все ли в порядке. Если что, ищи меня в Квартале Ткачей. Я почувствую тебя, - заверил Джоэл, хотя он бы с удовольствием не отпускал Ли. Хотелось спрятать любимого ото всех, укрыть теплым пледом, чтобы его не бил крупный озноб, успокоить и успокоиться самому, забыться в хрустальной сфере над бездной средь яблонь и перестука спелой падалицы. Но приходилось отпускать, даже хуже - отправлять в опасное путешествие в Квартал Охотников. Конечно, напарник как-то справлялся сам все лето. Пусть сломленный, он еще оставался лучшим бегуном и выдающимся охотником. И Джоэл верил в него.
        - Береги себя, Джо! - послушно сказал напарник, вставая на ноги. Держался вроде твердо, Джоэл осмотрел его, обнял и заодно осторожно прощупал, не ранен ли любимый. Но кроме мелких царапин и множества синяков ему посчастливилось не получить никаких травм. Их залила чужая кровь, на которую, как на влажную штукатурку для фресок, крепко села пыль развороченных зданий.
        - Надо будет проверить, как там Батлер, - пробормотал Джоэл. - А еще, если уж все так закрутилось, надо будет сбиться нам вчетвером с Джолин и Вен Дарреном где-то в одном доме, либо в нашем, либо в пекарне. Я за пекарню, потому что Квартал Охотников восстал.
        - Тоже верно. Но на чьей мы теперь стороне?
        - Ни на чьей. Гражданские со своими интересами, - решительно отрезал Джоэл. - Пока до разбирательств далеко. Надо выжить.
        - Хорошо. Значит, я приду к пекарне, - кивнул Ли.
        - Буду ждать не позднее, чем через полтора часа. Потом пойду искать.
        - Все будет хорошо, - заверил любимый и улыбнулся, но не осталось в этой вымученной гримасе и тени радости. Разве что слабая надежда. Да, они все еще на что-то надеялись. И с этим же болезненным тревожным чувством Джоэл пошел к пекарне, перелезая через заборы и скрываясь в тени домов. В Квартале Ткачей улицы практически опустели. Восставшие работники мануфактуры, похоже, укрылись в крепости Академии.
        Королевская Улица встретила давящей тишиной, как будто плыла в отдельном мире вне потрясений и тревог, как будто ее оплели непроницаемым коконом черные линии. Джоэл отчетливо слышал скрип своего дыхания в заложенных ушах и глухой отзвук шагов по грязной мостовой. Вокруг витали перья выпотрошенных матрасов, у поворота высилась баррикада, но сам проулок застыл непоколебимостью пекарни, этой петли пространства и времени. В свете Красного или Желтого глаза - она оставалась неизменной, громоздкое здание с почерневшей после пожара на чердаке крышей. Теперь никто не решился на поджог, но это не означало, что с Джолин все в порядке. Свет не горел, хотя все двери, окна и ставни выглядели плотно затворенными и целыми.
        Джоэл шел, а сердце заходилось от тревоги - за Джолин, за унесшегося в неизвестность Ли, за Батлера. За Умана и Энн тоже, но по-другому, с привкусом ненависти. И с ними уже ничего не удалось бы сделать, а вот Джолин в такую пору наверняка нуждалась в защите, как и любая женщина в разгар войны.
        Словно в подтверждение мыслей, возле пекарни наметилось движение. Кто-то метнулся из двора, раздвигая кусты гортензии, кто-то поджидал.
        Джоэл молниеносно вскинул меч. В своем пути через опасные районы они с Ли не убирали клинки в ножны, каждый миг ожидая атаки. Но никто не встретился, даже сомны обошли их стороной. Только издалека доносились крики и хруст костей: до кого-то они все же добрались. Или не сомны, а люди. В эту ночь не имело значения, терялись различия. Но показавшийся из двора субъект не был ни чудовищем, ни вооруженным революционером. Похоже, он сам до времени скрывался. Но Джоэл все равно подскочил к нему и припечатал спиной к стене, яростно прорычав в лицо, скрытое тенью мятого цилиндра:
        - Что ты делаешь возле пекарни?
        - Тихо-тихо! Я не мародер и не вор. В пекарне все тихо. Я просто проверяю нашего связного, - выставил перед собой руки пойманный.
        - Вашего? - нахмурился Джоэл, тут же соображая, что речь о Джолин. Снова она во что-то ввязалась. Или ее раз за разом настигало прошлое.
        - Ну, бывшего связного, который всех нас сдал, - протянул странный тип. - Здесь ошивались революционеры, но я сказал им, чтобы шли своей дорогой.
        - Секта Дирижабля?
        - Она самая. А, сказать, честно, я тебя ждал, очень рад, что ты уцелел. Мой удачный эксперимент.
        Джоэл потряс головой, приводя мысли в относительный порядок. Да ведь он знал этого типа! И так хорошо знал, что давно ждал встречи, хотя уже не чаял, что она произойдет:
        - Рыжеусый! Ты жив?
        Не сказать, что удалось изобразить какую-то радость, скорее, прорвалось предельное изумление. Возникли сотни версий об этом чудесном воскрешении от искусного маскарада с заговором до чудодейственной крови Хаоса. Рыжеусый быстро их развеял, деловито отряхивая цилиндр:
        - Нет. Тот Рыжеусый из Квартала Прокаженных мертв. А меня вы с Ли славно погоняли в тот день в Квартале Торговцев.
        Джоэл поморщился от своей несообразительности, хотя после целого дня битвы он себе прощал нерасторопность в сопоставлении фактов. Но новый-старый знакомый подтверждал версию о целой организации агентов в цилиндрах. Похоже, принадлежали они к Секте Дирижабля, которая все больше напоминала тайное общество, а не настоящих революционеров.
        - Значит, вы все носите маски? - спросил Джоэл.
        - Грим, точнее говоря, - меланхолично протянул Рыжеусый, снимая накладные усы, которые обвисли и почернели от грязи и сажи. Похоже, по пути в пекарню он не раз падал или же его роняли. На скуле у него красовалась набрякшая чернотой гематома.
        - И зачем ты пришел? - спросил Джоэл.
        - Потому что видел, как ты в Цитадели с другом шастал в лаборатории. Вообще-то я там работаю, - ухмыльнулся Рыжеусый, хотя глаза его под тяжелыми веками оставались сонно-застывшими, как у снулой рыбы. Без усов и цилиндра он легко слился бы с рядом почти безликих лаборантов и ученых.
        - Предатель Цитадели, двойной агент? Так ты из Секты Дирижабля? - не спрашивал, а требовал подтверждения Джоэл. Теперь-то ему становилось понятно, кто мог передать документы Энн. После дерзкого вторжения в лаборатории и кражу «ценного образца» в лице Вен Даррена пропажу нескольких папок с неопровержимыми доказательствами опытов никто уже не посчитал странным. Но, похоже, Секта Дирижабля отомстила Охотникам, укрепив в головах мысль о вреде стимуляторов и спровоцировав бунт. Или же Секта все еще действовала и беспорядки в городе требовались им для завершения своего «великого плана».
        - Не совсем в Секте. Но да. Я им помогал. Я за науку и справедливость. За само выживание, - почти торжественно объявил Рыжеусый.
        - Не боишься, что выдам?
        - А ты? - криво усмехнулся собеседник, вмиг превращаясь из унылой лабораторной крысы в уличного плута. - Я все видел. Конечно, поверят охотнее герою Вермело. Но все знают, что в Цитадель в тот день вы входили вместе с революционеркой Энн. Так что… Лучше замнем, кто что видел.
        - Ты хочешь что-то рассказать или просто шантажируешь? - оскалился Джоэл. Разговор противно затягивался, но раз уж Рыжеусый пришел к пекарне, значит, Джолин находилась внутри. Хотелось немедленно постучать в дверь, обнять ее, успокоить, а приходилось болтать с гадкими типами.
        - Шантаж - не в моем стиле. Да и кому теперь выдавать? - помрачнел Рыжеусый, и глаза его снова потухли.
        - И то верно. Тогда выкладывай и не томи, - недовольно приказал Джоэл, на что собеседник снова подобострастно, но с издевкой выставил руки:
        - Тише-тише, грозный охотник, мы все на одной стороне. Как минимум, по одну сторону стены. Пока что.
        - Так кто ты?
        - Твой лечащий врач.
        - Что?!
        Признание сотрясло пространство вокруг, как разрыв снаряда. Четкие очертания улицы, вырисованные мертвенным алым светом ночи, поплыли, как в кривом зеркале. Рыжеусый спокойно, неторопливо продолжал, точно вокруг не творился беспредел восстания:
        - Не больше и не меньше. Когда хирург тебя заштопал, я долго бился с переливаниями крови. Сшили-то… - он неопределенно повел рукой, - почти неживой кусок мяса, который не протянул бы и недели без крови создания Хаоса. Я старался. Даже успел запатентовать парочку новых методов лечения.
        - А ты хвастлив даже без грима, - отчетливо узнал зазывалу-Рыжеусого с площади Джоэл. - То есть, ты тот, кто ставил надо мной эксперименты?
        - Выбора не было. Приказ Цитадели. Да и жизнь твоя не слишком-то хотела задерживаться в искалеченном теле. Можно сказать, ты не выжил - тебя просто не успели доесть.
        - Шутки у вас, ученых, одна другой паскуднее.
        - Что поделать. У коронеров еще веселее, - без тени улыбки посмеивался Рыжеусый.
        - Воздержись от пересказа, ближе к делу. Как кровь созданий Хаоса лечит людей? Насколько я знаю, кровь животных нельзя переливать людям.
        Джоэл понял, что ему, возможно, представился единственный случай узнать всю правду об опытах в Цитадели. И, возможно, он встретил человека, который был способен излечить Иду. Или убить ее. Но если Рыжеусый мечтал их всех убить, то пришел бы не один и с оружием. Секта Дирижабля, похоже, не считала себя побежденной. Да и в расколовшемся гарнизоне наверняка могли открыть казематы, где содержались члены тайного общества. Но Рыжеусый с какой-то целью ждал именно измученного охотника, считая удачным экспериментом.
        - Они и не животные. И не люди. И кровь у них тоже не совсем кровь… Можно считать, универсальная группа. Даже лучше: у них ускоренная регенерация за счет способности клеток стремительно менять свои свойства. Конечно, есть риск. Мы брали образцы, которые наиболее похожи на известные живые организмы. Не говорящие деревья и камни, как минимум. Я и тебе помог, и Энн, - Рыжеусый замялся. - С Энн эксперимент прошел не очень: мы рассчитывали, что у нее отрастет рука. Как хвост у ящериц. Тогда пришлось бы прятать ее, конечно. Пожалуй, даже закрывать в подземельях. Так что ей, пожалуй, повезло. И не повезло. Для науки это был бы огромный прорыв. Но нет… Похоже, мы переоценили наш возможный успех.
        - А как же эпидемия превращений? - наседал Джоэл, все еще крепко сцепив пальцы на плече Рыжеусого. Но он больше не намеревался сбегать.
        - Объяснению не поддается до сих пор. Но, на мой взгляд, не связана со стимуляторами. Статистика не подтверждает, - спокойно, почти напевно, поведал Рыжеусый.
        - Не связана… я так и знал! С чем связана? - не унимался Джоэл.
        - Неизвестно. Все говорили: с Вестником Змея. Но ты победил его.
        - Не до конца, - охнул Джоэл, твердя больше самому себе: - Я так и знал, так и знал! Змей! Это Змей! И заговор… Кстати, первого Рыжеусого ты убил?
        - Нет, Цитадель. Меня тоже могут убить таким же способом. Если, конечно, наведут порядок с Академией, в чем я сомневаюсь. Дротик в шею - не метод охотников, все сразу думают на революционеров. Смешно, ведь революционеры тоже не пользуются таким методом. Только мы, Секта Дирижабля.
        - Сколько было группировок? Знаешь? - сжал кулаки Джоэл.
        - Немало. Секта Дирижабля - одна из многих. Весной бунт в трущобах устроило правительство. Удачно - трущобы почти обезлюдели, как и обнищавший Квартал Птиц, - пожал плечами Рыжеусый. - На фабриках стачки устраивали те же, кто сейчас с Энн. А мы… Мы координаторы управляемого хаоса.
        - Так что с экспериментами? И эпидемией? - торопливо спрашивал Джоэл. - Где доказательства? Стимуляторы помогают выжить в Хаосе или нет?
        Он морщился от омерзения. Но открыто ссориться в сложившихся обстоятельствах опасался, иначе пришлось бы срочно бежать прочь из города, в горы, от гнева Секты Дирижабля или еще кого бы то ни было.
        - Помедленнее, слишком много вопросов, - оскалил мелкие зубы «координатор». - Помнишь Грету? Она тоже была в секте Бифомета Ленца. Несчастная девушка… И Рыжеусый - тот, убитый - нашел ее, когда она превращалась в сомна каждую ночь. Ну, как мы думали, в сомна. На самом деле в создание Хаоса.
        - Оборотня, если по-нашему, - вспомнил глупые сказки Джоэл, как выяснилось, не такие уж глупые. Они будто предсказывали нашествие Хаоса и видоизменение всего живого.
        - Да. У нас в легендах такие существа упоминаются. Думали, что только в легендах, а они по-настоящему в Хаосе живут.
        - Грета… Черная шаль… из имения Ленцев… - невольно сопоставил Джоэл. Черная шаль была и у Джолин, и у Греты. Значит, обе они пережили то же, что и Ида, что и вся секта Бифомета Ленца. А кровь созданий Хаоса позволила Грете сбежать в день бунта трущоб, она превратилась в кого-то, способного протиснуться под плотным завалом балок, а потом вернула себе человеческую форму, притом вполне успешно. Значит, и для Иды оставалась надежда, даже если бы ей пришлось скрывать впоследствии свои умения.
        - Что? Какая шаль? - не понял Рыжеусый, слегка вскинув редкие светлые брови.
        - Да нет, неважно. Что значит сомн? И что значит создание Хаоса? - выбивал решительным тоном ответ Джоэл.
        - То и значит, что сомн - не равно создание Хаоса. Ты и сам понял, - несколько разочарованно объяснил Рыжеусый. - Создания Хаоса разумны, это у Вен Даррена можете спросить. А сомны - это монстры подсознания, твари, лишенные разума, безумцы в телах чудовищ.
        - Ты знаешь о Вен Даррене? Его имя…
        - И то, что он принц. Это был знак! Мы отправимся к нашему королю за стену, к законному правителю города. Конечно, знаю, - кивнул Рыжеусый. - А кто, по-твоему, подсказал Энн, где искать?
        Похоже, у секты была своя парадоксальная идеология, которую поддерживала немалая часть научного сообщества и уцелевших монархистов. Встреча с Вен Дарреном не оставляла сомнений, что за стеной, возможно, и правда сохранились потомки законного правителя. Только они уже не помнили ни своих царственных корней, ни рухнувшего мира до Хаоса.
        - Но из-за твоих подсказок все поглотила война! - вдруг осознал Джоэл, и его захлестнул гнев, пальцы еще плотнее сжались на плече Рыжеусого: - И они против стимуляторов!
        - Нынешние стимуляторы, на мой взгляд, и правда несовершенны, - уклончиво заметил Рыжеусый, осторожно стряхивая руку охотника, как будто утекая из-под нее ядовитыми шариками ртути. - Они ускоряют процессы организма на время. А в итоге просто изнашивают его. В любом случае, это был путь в пустоту.
        - Тогда что надо? - не понимал Джоэл замысла Секты Дирижабля. Похоже, гарнизону не удалось расколоть пленных. Или наоборот - удалось. И внутри организации военных из-за открывшейся правды тоже наметился разлад. Правда оказалась подобна расплескавшейся кислоте, болезненная, разъедающая, оставляющая ожоги и кровоточащие пустотой дыры на коже Вермело, этого агонизирующего больного организма.
        - Надо, чтобы все стали такими, как ты, - задумчиво сузив глаза, объяснил Рыжеусый. - Серийные переливания большого количества крови, фактически полное изменение организма. Но для этого не хватит ресурсов. Поэтому я поддержал Энн. Так или иначе, стимуляторы убивали охотников. Мы замалчивали, но из-за этих искусственных ускорений у подопытных только обострялись хронические заболевания и активизировались предрасположенности к различным патологиям. Многих ссылали умирать в Квартал Прокаженных. Но они были вовсе не прокаженными. Поэтому мы и развернули там лабораторию, пытались лечить, проводя эксперименты с аурой Хаоса. Кому-то повезло. Кому-то нет.
        Джоэл вспомнил, как много видел несчастных, у которых не просматривались признаки лепры. Значит, в квартал просто выселяли безнадежно больных охотников, которые тихо умирали, не понимая, что их искалечила Цитадель.
        - Но на всех тварей Хаоса не найти. Есть еще вариант… Но он опаснее. Впитывать постепенно ауру Хаоса, сидя на стене или за стеной, вряд кто-то отважится, - неоднозначно протянул Рыжеусый.
        - Если только… их работа не обязывает выходить за стену, - вдруг понял намек Джоэл. - У нас уже есть целый квартал «иных»!
        - Это, конечно, громко сказано, но - да, есть. Многие по-прежнему слабы и немощны, многие после стимуляторов от этого облучения только быстрее погибают. Аура Хаоса лечит далеко не все. Но с проказой, как у Местрия Пратта, вполне справляется, - вздохнул Рыжеусый, хитро, но, пожалуй, искреннее.
        - Так из-за стимуляторов мы обращались?
        - Не уверен. Это что-то из области… мистики. Или, как я бы предпочел сказать, психологии. Так сказать, глубинные страхи подсознания, активизированные силой Хаоса, - с видом профессора на лекции высказал свои предположения Рыжеусый.
        - Разум обращенных выпивает Змей. Так я и думал.
        - Возможно, и верно думал. Хотя это, скорее, смелая теория.
        - А как Грета стала оборотнем, научилась контролировать обращения?
        - Мы завершили процесс, начатый Ленцем. Сделали ей еще три инъекции крови созданий Хаоса. Этого хватило. До этого в секте они переливаниями баловались чуть ли не каждый день, - Рыжеусый вдруг замолчал, ссутулился, вжимая голову в плечи, и, понизив голос, медленно и неохотно продолжил: - Поэтому так и ловил тех бедных людей. После падения секты они стали материалом для изготовления ваших стимуляторов. Поэтому твоя Джолин так и боялась Охотников. Она догадывалась. Тогда, семь лет назад, еще не ловили массово созданий Хаоса, но уже велись разработки… И вот нашли выход. Выкачали досуха из людей, боялись, что звериная кровь не подойдет, потом научились синтезировать из нее. Сначала мы считали это спасением. Оправдывали себя, свою бесчеловечность, старались не считать тварей Хаоса разумными. А до того вместо них держали жертв секты. И их неразумными считать не получалось. Тогда-то я и вступил в ряды революционеров, тайно. Не выдержал, если можно так выразиться.
        - Проклятье Хаосу! - выругался Джоэл, но остальное вслух не высказал: «Среди них могла оказаться и Джолин. Так вот, чего она так боялась! И Ида… И все! Даже, кто не превращался. Еще бы не бояться».
        Рыжеусый дрожал, вероятно, совершив самое честное признание в своей жизни. На него, похоже, накатили воспоминания обо всем, что довелось делать в стенах лаборатории Цитадели. И от открывшихся знаний Джоэл не представлял, как вообще мог переступать порог столь мерзкого места, этой психушки. Цитадель - слишком гордое слово. Дом умалишенных, которые последние семь лет возглавляли люди без чести и совести.
        - И давно все это началось? - жадно вопрошал Джоэл. Расколотые частицы страшной мозаики складывались воедино.
        - Как Бифомет Ленц начал. Давно. Где-то двенадцать лет назад, когда обнаружились первые признаки разрушения стены, - вздохнул Рыжеусый. - Тогда все посвященные были в отчаянии, тогда-то мы и начали создание дирижабля. А потом им завладели магнаты. И мы создали тайное общество, ученых, изобретателей. И теперь мы знаем, что делать, мы готовы.
        Джоэл больше не желал слушать восторженное восхваление очередной секты. Думающая интеллигенция, как всегда, делала свою революцию параллельно с рабочими. И думала явно не в ту сторону, раз все их знания позволяли издеваться не только над разумными созданиями Хаоса, но и над людьми. Уже целых двенадцать лет! В ту пору Джоэл еще со Стеллой носился по крышам, наслаждаясь службой охотника и свободой после Академии. Тогда они еще ничего не подозревали, а уже начался этот страшный процесс распада. Но теперь оставался шанс спасти. Хотя бы Джолин, хотя бы Иду, поэтому Джоэл резко оборвал воспевание Секты Дирижабля вопросом:
        - Значит, чтобы излечить искалеченных Бифометом людей, надо просто перелить им чуть больше крови созданий Хаоса? Они станут…
        - Станут, как ты. Ты совершенно контролируешь свои силы, - энергично закивал Рыжеусый. - Конечно, и эксперимент шел под лучшим наблюдением. По моей задумке, твое тело должно само подсказывать, когда проявлять сущность Хаоса.
        - Твоей задумке? И отчего я не в восторге, что стал чьей-то задумкой! - озлобленно протянул Джоэл. Он слишком устал, чтобы чем-то восторгаться и чему-то удивляться. Дрожь в руках и ногах все усиливалась, намекая на последнюю степень изнеможения, которую разогнал бы только долгий отдых, а не полкувшина воды. Но еще оставалось очень много дел, а разговор с Рыжеусым мог оказаться единственным шансом узнать всю правду.
        - Очень удобно, согласись? - широко улыбнулся собеседник, что уж совсем не приличествовало случаю и всеобщей атмосфере кошмара наяву.
        - Не уверен. Так зачем ты нашел меня? Ведь все это признание, как на исповеди, было не просто так. В чем твоя истинная цель? Выкладывай уже.
        - Присоединяйся к нам. Мы готовим армию «иных».
        - И с этой армией вы пойдете, конечно, на Змея? - устало выдохнул Джоэл. Он ожидал, что его посвящают в запретные секреты не без цели. О предательстве Цитадели Рыжеусый уже знал, даже подтолкнул к нему Энн, а она в свою очередь - доверчивых идиотов-друзей. Теперь, похоже, перешел к вербовке-шантажу.
        - Сначала на магнатов, которые ждут, что Охотники станут их орудием. Но они не достойны ни этой силы, ни власти в новом мире. Это было изначальной директивой Секты Дирижабля, - воодушевленно продолжал Рыжеусый, но погрозил длинным костлявым пальцем: - Ты, конечно, сдал всех нас. Но я готов тебя простить во имя нового человечества. Мы поднимемся в небо на прекрасной парящей лодке, которая прячется возле Королевского Театра, ее успешно выдают за реквизит, если кто-то натыкается. А потом мы отправимся к лиловому солнцу нового мира. Минуем Змея или, быть может, победим его.
        - Я подумаю. Хотя, если честно, хотел бы я тебя послать ко всем лиловым кошкосовам, о которых вы так мечтаете, - признался Джоэл, решив не давать однозначных ответов. - Может, оно того и стоит. Этот новый мир за стеной. Одно я знаю точно: людьми вы там не останетесь.
        - Форма не так важна, как выживание вида. А наш вид, людской - это не форма тела, а дух, знания и культура. Если удастся сохранить ее, нашу цивилизацию, мудрость предков, я готов отказаться от привычной формы. Да и что плохого, если речь не идет о превращении в сомна? - еще более воодушевленно вещал Рыжеусый.
        - Все это теория и идеология, - отмахнулся Джоэл, решив получить достоверные сведения немедленно: - Скажи четко: если перелить три пробирки крови создания Хаоса, есть шанс спасти недооформленного «оборотня»?
        - Грете помогло. Значит, у тебя есть… подопытный? Можешь добыть мне образец ее крови? - вдруг загорелись тусклые глаза ученого.
        - Крови вряд ли.
        - Тканей?
        - Может быть.
        Джоэл вспомнил: он припрятал во внутреннем кармане платок, в котором хранилось нечто, способное заинтересовать Рыжеусого. В первую встречу удалось украдкой взять несколько волосков или шерстинок, которые прилипли к притолоке подвальной двери. Батлер ничего не заметил, а Джоэл планировал найти впоследствии надежного человека в Цитадели для изучения беды Иды и, возможно, разработки антидота. По уставу полагалось просто доложить по форме и сдать несчастную в подвалы, но в памяти еще возникала тенью вины пойманная весной женщина, у которой обратился больной муж. Ее слишком скоро довели до формы сомна.
        Ида не заслуживала такой судьбы, особенно, после всего, что с ней творилось в секте Бифомета. И особенно потому что ею безмерно дорожил Батлер. Дело стояло за малым и одновременно оказывалось невыполнимым - отыскать надежного ученого. После визита в Цитадель и нахождения свидетельств бесчеловечности исследователей задача представлялась бесперспективной. А меньше чем через день все так завертелось, что о платке с волосками пришлось и вовсе забыть. Но теперь возник Рыжеусый, который сам предлагал воспользоваться его пытливым умом во благо.
        - Ладно, держи, если это поможет. У тебя своя лаборатория где-то?
        - В квартале прокаженных, так и осталась, но в другом месте, та, разоренная, была одной из трех. Две другие у нас надежно спрятаны. Видишь, я все тебе готов рассказать, - с благодарностью принял скромное «подношение» Рыжеусый. Вряд ли он мог оказаться провокатором Цитадели, да и три волоска ничего не доказывали, не выдавали имен. - Только подумай над нашим предложением. Мы ученые, нам нужен воин.
        - Подумаю. Этой шерсти хватит?
        - Хоть что-то.
        - Так что с кровью созданий Хаоса? - наседал Джоэл. - Три инъекции?
        - Да, полагаю, если образцу не помогут стабилизироваться три инъекции - шприц как от стимуляторов - с интервалом в два-три дня, то уже не поможет ничего. Грета пробыла в нестабильной форме не слишком долго. Мой покойный коллега нашел ее через два года после побега из секты. Что с теми, кто остался в таком виде на семь лет - не могу сказать. Возможно, если смогу изучить, дам ответ.
        «Но Джолин не превращается ни в монстра, ни в оборотня. Тогда… что с ней не так? Кроме ее кошмаров. Но кошмары, выходит, по другой причине, - подумал Джоэл. - Да и почему с ней должно быть что-то не так?».
        - Хорошо. Значит, три пробирки, - кивнул он.
        - Попробуйте, пока есть такая возможность. Я еще вернусь, - многозначительно пообещал Рыжеусый, надвигая сплющенный цилиндр на глаза. - Хорошо, что ты прибыл к пекарне. Когда началась эта мясорубка, я думал, что ты не выживешь. Да еще оказался на стороне Цитадели.
        - Это случайно вышло. Я теперь сам по себе.
        - Это очень хорошо. Ты мог бы нам помочь, нам, новому человечеству. Возможно, именно тебе после удачного эксперимента удастся победить самого Змея.
        - Я не настолько силен.
        «Да что же вы все так в этом уверены? Я не уверен, что способен победить и Вестника Змея, - с горечью подумал Джоэл. - Я даже не знаю, где он и почему не появился в этот раз. Если только… если только тот, кем он является, бодрствовал. А в другие разы спал или был без сознания».
        Рыжеусый отсалютовал и скрылся снова в кустах гортензии на заднем дворе пекарни. В эту ночь никто в своем уме не бродил открыто по улицам и бульварам. Только те, кто решил вступить в противостояние. Количество жертв и обратившихся не удавалось подсчитать, с башен больше не доносилось ни звука, только иногда трещали помехи.
        Джоэл собирался подойти к двери, постучать и наконец убедиться лично, что с Джолин все в порядке, а не со слов непонятного полубезумного Рыжеусого. Между ставен первого этажа заблестел тонкий мерцающий лучик света. Возможно, любимая слышала голоса снаружи и узнала своего охотника. Но открывать не торопилась, вероятно, напуганная, как и все мирные жители. Джоэл уже ступил на крыльцо, намереваясь взяться за ручку двери, как вдруг увидел у поворота возле завала баррикады Ли.
        Напарник шел, пошатываясь, как в лихорадке. За ним понуро трусил Вен Даррен в собачьем облике, хотя он только убрал рога-крылья, а свои медвежьи размеры и человеческие пальцы на передних лапах оставил без изменений. Похоже, ему тоже не хватало сил. Они двигались по улице, словно не вполне сознавая реальность происходящего, оба покрытые густым слоем сажи. Шерсть Вен Даррена и плащ Ли отдавали паленым. Джоэл с неразборчивым гортанным возгласом-стоном кинулся к ним.
        - Как хорошо, что мы не разминулись… - прошептал Ли. - Наш дом… Он… Все было в огне. Все вещи… Вен Даррен выбрался сам, я пытался что-нибудь вытащить, но крыша…
        - Я его не пустил, - серьезно заявил зверь. - Огонь - плохо. Везде был огонь. Огонь хорошо только фениксам.
        Джоэл осматривал Ли, хлопал по рукам и спине, стирал шарфом сажу с лица. Любимый только устало привалился лицо к плечу Джоэла.
        - Все хорошо, Ли, все хорошо. Главное, что вы целы. Какие там были вещи…
        - Моя треуголка, - совершенно по-детски всхлипнул Ли, и Джоэл понял, что в эту ночь они лишились всего: звания охотников, привилегий Цитадели, обустроенного дома. Самого города. Но все равно успокаивал, как умел:
        - Ли, сейчас негде в ней щеголять.
        - И то верно, но это был твой дом. Наш дом!
        Не сказать, что Джоэл дорожил сырой комнаткой в мансарде, но размещался в ней уже много лет, а после переселения Ли в ней сделалось очень уютно. Но теперь погорели и расписанные сундуки, и веселое солнце, намалеванное на двери. И карта точек Рыжеусого, впрочем, она уже сделалась ненужной. Он сам нашел и поделился планами, в которых Джоэлу участвовать не хотелось, особенно после известий о сгоревшей мансарде. Но главное, что остались целы друзья, поэтому Джоэл еще крепче обнял Ли и сказал:
        - Мой дом там, где мы вместе. Ты, Джолин и я. Главное, что ты вытащил Вен Даррена и сам невредим.
        Внезапно дверь со скрипом отворилась, на пороге показалась бледная как мел Джолин. Похоже, она узнала знакомые голоса, разобрала имена, и вот стояла, протягивая руки в темноту красной ночи.
        - Джоэл! Ли! Вы живы! - воскликнула она. Ее серое платье выглядело опрятно, из пекарни доносилось живительное тепло протопленной печи, а не едкий дым пожарища. Как будто ничего вокруг и не происходило, как будто этот дом жил в своем измерении, порой страшном, а порой спасительном.
        - Джолин! - воскликнул Джоэл и крепко обнял ее, но тут же отстранился: - С тобой все в порядке?
        - Да, да… все. Кто-то ломился в дверь, но потом их что-то спугнуло. Или кто-то. Заходите скорее внутрь, - засуетилась Джолин, видя, как измучены ее нежданные гости, которые собирались стать постоянными жильцами. Она бы не прогнала, в этом не осталось сомнений после их простой клятвы в яблоневом саду.
        - Ничего, ничего, больше точно никто не вломится. Не посмеют, - сурово пообещал Джоэл, вспоминая Рыжеусого. Хотя, похоже, именно он спугнул группу ломящихся в дверь.
        - Ли, садись, ты еле стоишь… Джо! У тебя все ухо в крови. Сейчас-сейчас, у меня есть и вода, и марля, - торопливо говорила Джолин, усаживая их обоих на табуреты подле стола и закрывая на засов дверь. - Ой, а что это с вами за собачка?
        - Я не собака! - неосторожно подал голос Вен Даррен, и Джолин остановилась, хлопая глазами, едва не выронив таз с кувшином.
        - Ох, сейчас все расскажу. Вот надо же было тебе заговорить! Принимай уж свою истинную форму, не мучайся, - закатил глаза Ли. - Знакомься, Джолин, это создание Хаоса! Наследный принц династии королей Вермело Дальред Вен Даррен.
        Джолин все еще не понимала, о чем речь, вернее, не улавливала в круговерти происходящего, но когда Вен Даррен, дернув плечами, выставил мшистые крылья-рога, она только вежливо кивнула:
        - Очень приятно, принц.
        Вкратце пришлось рассказать ей все, что они успели узнать о Вен Даррене и о Хаосе, одновременно умываясь, промывая раны и сбрасывая совершенно испорченную одежду. Повезло, что от Зерефа Мара остались кое-какие тряпки, правда, все висели мешками, но это не волновало. Джоэл и Ли просто мечтали избавиться от саднящего налета пыли и крови. Джолин без смущения обтирала их обоих губкой, помогая привести в относительный порядок, прикладывала к крупным гематомам холодные банки с заготовками, вытащенные из подпола. В пекарне обнаружился неплохой запас продуктов на случай локальной катастрофы, точно Джолин знала, что неизбежны скорые потрясения. Может, и знала. С ее-то знакомствами.
        - Значит, вы вытащили его из лаборатории? Почему… почему я ничего не знала о вашем плане? - с нотками растерянности протянула Джолин.
        - Извини, у нас не было времени рассказать. Все случилось спонтанно. Мы не думали, что проникновение в Цитадель будет иметь… такие последствия, - развел руками Джоэл и ощутил, как что-то хрустнуло. Шок после месива бойни на площади постепенно проходил, а на смену ему прикатывалась боль.
        - Все началось раньше, - серьезно покачала головой Джолин, сдвигая брови. - Рабочие были недовольны, шахтеры здесь недалеко давно собирались в революционные кружки. А Секта Дирижабля… да, в их число входили по большей части интеллигенты - ученые, врачи, изобретатели. Но я больше не хочу иметь с ними дел.
        - Я уже понял, что они хотят просто сбежать из Вермело, как и правительство. Только вот… им это не удастся. Из-за Змея и Разрушающих, я видел. Зеленый маяк, а вокруг него скелеты.
        - Ужас какой, - выдохнула Джолин. - Если все это правда.
        - Да нормально жилось бы и в городе! Если бы только кто Змея победил, - возмутился Ли. - Или сказал ему, что превращения в сомнов - это не весело. Может, кто-то смог бы сказать?
        - Не послушает. Если бы все было так просто, - покачал головой Джоэл. - Так, Ли, нам надо отдохнуть. Завтра все решим. Сегодня уже ничего не изменить.
        «Хотя я не представляю, что решим», - додумал он. От него снова ждали каких-то решений и объяснений, ждали планов, как жить дальше. Но не оставалось уверенности, чтобы руководить и брать на себя ответственность за те дерзкие шаги, которые он совершали в последнее время. Но без Джоэла импульсивный Ли, скорее всего, сидел бы в осаде в Академии вместе с Мио и Энн. К счастью, вскоре мысли заволокла пелена сна на грани небытия.
        По городу все еще шли бои, ночью посменно следили за происходящем на улице Вен Даррен и Джолин. Джоэл и Ли слишком измучились, чтобы просыпаться по часам. Они развесили хранящиеся в пекарне Ловцы Снов, аккуратно, по всем правилам, и моментально уснули на тахте возле лестницы. Ли сначала дрожал, бормотал что-то о пожаре в мансарде, о доме, но вскоре Джоэл без стеснения обнял его, и любимый успокоился, уткнувшись лбом в широкую грудь. Джолин заботливо накрыла их одеялом. И наступил долгожданный отдых. Пусть даже на краю пропасти.
        Утром Джолин и Вен Даррен, как примерные курсанты, доложили, что происшествий вокруг пекарни не замечено, а вот на соседних улицах слышали выстрелы и видели, как в пустующие дома влезали мародеры. Рыжеусый, похоже, тоже вертелся у пекарни, потому что Джолин описала, что кто-то сломал кусты гортензии, росшие во дворе и вытоптал клумбу с цветами. Ранним утром он постучал в окно со внутренней стороны двора и теперь помахивал цилиндром, не требуя впустить его. Хватило и приоткрытого окна.
        - Не передумали еще? Не решили, на чьей вы стороне? - спросил он, когда к нему через подоконник недовольно высунулись хозяева.
        - Сами по себе. Пекарня на Королевской Улице в Квартале Ткачей - вот наша сторона, - отозвался Джоэл, по непонятным причинам с трудом сдерживая победный смех. Свободен! Он освободился ото всех запретов ради своих любимых.
        - Бесславные дезертиры, - скривился Рыжеусый, но скорее с театральной патетикой, нежели с настоящей злобой.
        - Кто бы говорил, - фыркнул Джоэл.
        - Ты бы мог победить Змея!
        - Да не уверен. Его даже Страж Вселенной не может победить.
        - Ну ладно, спасибо за материал для исследований. Я еще вернусь. Подумай, пока есть время.
        Рыжеусый ушел, недовольно махнув цилиндром, а Джоэл, Ли, Джолин и Вен Даррен остались в пекарне на Королевской Улице в Квартале Ткачей. В их хрустальной сфере, подвешенной над пропастью. И не знали, что готовит им следующий день.
        - Ничего, так даже лучше, теперь я могу защитить вас обоих. И у нас есть запас продуктов, - успокаивал друзей Джоэл, обнимая одновременно и Джолин, и Ли. Сердце заходилось от безмятежной радости - больше их не разделяли никакие запреты: ни следствие Цитадели, ни долг охотников. Но разум говорил, что это гибельная радость перед неизбежным потрясением.
        - Но выходить все равно придется. Когда-нибудь, - заметил непривычно мрачно Ли.
        - Я должен проверить, как там Батлер. Так что да, придется, - напомнил себе и друзьям Джоэл. - Пойду один, чтобы кто-то с оружием охранял пекарню.
        - Придется, но подожди хотя бы день, наберись сил, - остановила Джолин. - В Квартале Торговцев, говорят, бои не идут. Все возле Академии и Квартала Богачей.
        - Хорошо. Возможно, ты права.
        - Ничего, мы переждем все это. И все успокоится. Пересидим вот так, в пекарне. Не взорвали бы стену. Если она и так рушится. Все должно закончиться. Должно, - устало бормотал Ли, как заклинание, как молитву.
        «Даже если конец будет ужасен?» - немо закричал Джоэл, не веря, что над городом все-таки настал рассвет. Но блеск Желтого Глаза лишь ярче вырисовывал уродливое полотно разрушений.
        Глава 38. Единение и раскол
        - Как же все это закрутилось… - сокрушался Ли вскоре после ухода Рыжеусого.
        - Ешь лучше, - посоветовала Джолин, пододвигая к нему плошку с горячей овсянкой, украшенной свежей земляникой, которая неизменно поспевала в горшочках на подоконниках. - Вы же вчера ничего не ели, наверное.
        Они собрались за столом, как будто вокруг ничего не происходило. Вен Даррен, подобно человеку, занял табурет, довольно быстро разобравшись с приборами благодаря пальцам на передних лапах. Он внимательно слушал, поводя чуткими ушами, похоже, улавливая не только разговор внутри пекарни, но и все звуки с улицы. Джоэл тоже внимал обостренным чутьем. И пока никакой опасности вроде бы не приближалось. Только разбудил их не привычный сигнал с башен, а призыв Энн из всех систем оповещения:
        - Доброе утро, Вермело! Теперь я буду голосом города. Последние сводки: Академия успешно держит оборону, Квартал Охотников занят повстанцами. Цитадель в осаде. Присоединяйтесь к нам, честные труженики! Идите к блокпостам в Квартале Охотников и Квартале Шахтеров.
        Джоэл долго пытался осмыслить, что все это значит. Возможно, Энн лгала, но раз уж центральные каналы связи не перешли обратно в ведение Цитадели, значит, не осталось ответственных за это. Возможно, техники сбежали с бунтовщиками, а для Верховного Охотника захват точек связи означал потерю влияния. Телеграфные станции, вероятно, тоже не работали.
        - Да… Вчера такое было… - рассеянно бормотал Ли, подпирая голову рукой и другой берясь за ложку. - Просто в толк взять не могу, откуда все это пошло? Что делал Бифомет Ленц? Может, и не нужны никакие эти исследования были? Так бы жили себе и жили.
        - Бифомет Ленц был на верном пути. В Хаос можно выходить. И нужно! - твердо ответил Джоэл, слегка ударяя кулаками по столешнице. - Мы обречены однажды выйти в Хаос и стать частью нового мира за стеной. Стена-то рушится все равно. И ресурсы исчерпываются - почва оскудевает, уголь тоже не бесконечный.
        - А как же обращения? - не понимала Джолин. - Почему последователи Бифомета Ленца становились сомнами? Ты знаешь что-нибудь об этом?
        - В сомнов они превращались от непомерной жестокости. Стимуляторы ни при чем. Стимуляторы для превращение в оборотней, а сомны - дань Змею, обращения от боли, от мучений. Это из-за его ереси последователи секты стали чудовищами, сомнами. Их выпил Змей…
        - Наука в сочетании с оголтелой верой в ересь становится страшной силой, - протяжно вздохнул Ли.
        - Но, похоже, у нас появился шанс спасти Иду! Я отправляюсь к Батлеру. В любом случае, я должен проверить, как он.
        - А как же то, что творится на улице? - забеспокоились Ли и Джолин, но Джоэл ответил:
        - Прорвусь!
        - Может, я с тобой? - предложил Вен Даррен.
        - Оставайся здесь. Защищайте пекарню. Так будет лучше, - заявил Джоэл. Он не стал говорить, но оставил на клочке бумаги под подушкой на тахте подробные указания на случай собственной гибели. В частности, описал все, что узнал от Рыжеусого и что не касалось бреда о Секте Дирижабля.
        Выход на улицу в бедной одежде рабочего, но с мечом означал немало рисков: любой патруль пока еще законного правительства Вермело принял бы за грабителя-налетчика. Хотя осталось ли это правительство? В утреннем «обращении к народу» Энн ничего не сказала про осаду Квартала Богачей. Кто теперь правил, не удавалось установить никаким образом.
        Еще слышались отдаленные выстрелы, когда Джоэл вышел наружу, отчего он втянул голову в плечи. Из-за порога в спину с затаенным ужасом смотрели друзья, Джолин испуганно прижималась к Ли, Вен Даррен недовольно топорщил шерсть.
        «Ничего, дойду, тут дойти-то совсем ничего до Квартала Торговцев, - успокаивал себя Джоэл, ныряя в ближайший двор в обход баррикады. - Проведать бы старика-Гарфа в его Айгреже, может, принести ему еды. Но, боюсь, через Квартал Оружейников вблизи бастиона я не доберусь. Возможно, позже получится».
        После побега от Цитадели в сердце пробуждалось странное человеколюбие: до циничности равнодушное к чужим и трепетное к условно своим, знакомым, с которыми сводила судьба, которых довелось знать до этого развала. Но Гарф притаился в своем соборе слишком далеко. Теперь и короткий путь в почти соседний квартал представлялся весьма опасным.
        «Долой правительство, мы сбежим на дирижабле. Змея нет, его придумало правительство», - разобрал Джоэл надпись на ближайшей выбеленной стене. Похоже, старался сам Рыжеусый, собирая единомышленников. Теперь-то все запрещенные недобитые секты подняли голову, зазывая в свои ряды потерявших ориентиры людей.
        Джоэл поморщился, пошарил глазами вокруг и подобрал обугленную головешку, похоже, бывшую до возведения баррикад ножкой стола, затем замазал сажей лживые призывы. Он-то знал, что за стеной бездну тьмы бороздят кровожадные твари. Не создания Хаоса, как Вен Даррен, а воинство Змея, мертвецы, жаждущие превратить в себе подобных.
        - Долой правительство! Долой Цитадель! - донеслись до ушей разрозненные выкрики, а за ними - свист стрел и болтов. Ноздри защекотал запах дыма от зажженных факелов.
        Приходилось двигаться на восток через Квартал Ремесленников, где располагались цеха и мастерские, многие из которых полыхали. С одной из фабрик, выделяющейся ярким красным кирпичом и коптящими небо трубами, раздался гулкий взрыв. Джоэл вжал голову в плечи и подпрыгнул, невольно выставив меч.
        Впервые ему было страшно идти куда-то одному, опасность чудилась за каждым углом, за любым кустом. В мансарде любого дома могли притаиться арбалетчики или мелкое ворье с пращами и булыжниками. Оставалось уповать на свои нечеловеческие силы, но Джоэл хорошо усвоил, что одновременно сражаться с тремя-четырьмя подготовленными противниками на мечах способны только герои из легенд. И он не знал, сколько еще таких же дезертиров Цитадели бродит по городу. Судя по тому, как быстро начались грабежи, в городе скопилось слишком много обездоленных, готовых рвать глотки просто за еду.
        Джоэл и сам брел по чужим грядкам и при свете дня не топтал их, а собирал урожай: бессовестно крал кочаны капусты, выдергивал за кудрявую ботву морковь и складывал нежданный улов в прихваченный из пекарни матерчатый мешок. Если уж некогда верный послушный пес Цитадели больше не мог рассчитывать на гарантированные подачки от хозяев, приходилось кормиться самому. Вспоминались навыки, полученные еще до Академии в гадком приюте: с покойным другом, первой любовью, они несколько раз пробирались на кухню и умыкали еду для себя и младших ребят. В плохие годы сирот просто морили голодом, самых слабых, похоже, намеренно.
        Теперь всплывало все плохое, незаконное, раз уж законов не осталось. Джоэл не знал, кому и зачем теперь служить. Он любил Джолин и Ли, волновался за Батлера и слабо надеялся, что Энн с Уманом придут к какому-то соглашению. Или что уцелеет хотя бы кто-то из них. Больше ориентиров не осталось.
        «Проклятье Хаосу! Хоть бы кто-нибудь опустошил Ловцы Снов! Самих же сожрут!» - посетовал Джоэл, поражаясь, куда подевались все исконные страхи жителей города. Сети реяли на ветру изодранными лохмотьями. В них, как содержимое переполненной канализации, бурлили и пенились кошмары всех мастей - монстры, состояния, персонифицированные фобии. Среди них угадывались мелкие сомны, а, судя по дырам, более крупные успешно сбегали, разрывая ловушки когтями.
        Словно в подтверждение опасений, в ближайшем дворе наметилось шевеление. Джоэл отпустил овощную добычу и выхватил меч. На него при свете дня из-под груды мусора пялился сетчатыми глазами мухи сомн размером с вола. Через миг он с диким криком вылетел вперед, обнажая жвала.
        Джоэл откатился в сторону, монстр пропахал мордой землю, зарылся в нее и раздавил мешок. Потом отряхнулся и с недовольным клекотом нацелился на Джоэла. Капуста тварь не интересовала, сомны желали только одного - убивать. Такими их создавал Змей, отнимая все человеческие и даже звериные черты. Так он выстраивал свою армию. Армию монстров.
        Джоэл выставил меч в защитной стойке, потом резко крутанулся на месте и нанес рубящий удар сверху. Сомн отскочил, заслонился паучьими лапами, возмущенно зашипел, но снова подался вперед. Джоэл не дал ему опомниться и нанес новый удар, уже слева, потом справа. Он наступал, стегая сомна мечом, как плеткой, с разных сторон. Тварь шипела и хотела атаковать, но быстро задумалась о побеге и полезла на стену дома. Тогда забытый долг охотника не позволил отпустить опасного монстра, который мог влезть и в пекарню.
        Джоэл резко дернул паука за заднюю лапу, опрокидывая на землю, отмечая, что после эксперимента Рыжеусого, он по силе не уступает обращенным. Сомн не успел очухаться, когда ему в основание деформированного черепа вонзился клинок.
        Брызнуло синеватое подобие крови, которое потом приобрело нормальный цвет. Гигантский мухопаук оказался заурядным рабочим, которому просто не повезло, как и многим до него. Джоэл со вздохом оттащил тело к стене дома и накрыл ветками высохшего декоративного винограда, вьющегося по веранде с разбитыми окнами.
        Потом, пользуясь случаем, удалось поживиться кое-чем на веранде - связкой сушеной рыбы и половиной головки старого сыра. Хозяин дома, похоже, теперь лежал под мертвыми лозами.
        «До чего я дошел», - посетовал Джоэл, но способы выживания и само сознание стремительно поменялись за считанные дни во всем городе. Каждый квартал понял, что больше нет четкого разделения и распределения. По улицам шатались группы вооруженных молодчиков. На ком-то виднелась измазанная сажей форма гарнизона, другие держали ржавые балки толстыми рукавицами сталеваров. В третьих, размахивавших досками из заборов, по характерному кашлю угадывались ткачи. Все они требовали изменений, а кто-то просто наслаждался вседозволенностью.
        «Вот же смелые стали!» - подумал Джоэл, когда заметил еще одного сомна на улице. Тварь была совсем небольшой, где-то с собаку, и над ней гоготала толпа сомнительных типов:
        - Гля, он же совсем не страшный! И от таких нас защищала Цитадель?
        - Пф, да мы таких на завтрак жрем!
        Вскоре они завершили свое жестокое дело, истыкав сомна палками с гвоздями и забив ногами. Существо жалобно кричало, а потом превратилось посмертно в пожилого человека в переднике столяра. Тогда один из нападавших вдруг замер:
        - Проклятье Хаосу! Этой ж мой старик… А я-то думал, он на баррикадах пропал.
        - Ты бы ему ничем уже не помог, - смутились дружки убийцы-сына и поспешили разойтись, оставляя зачинщика наедине с постигшим его несчастьем. Хотя он, похоже, не очень-то сокрушался, скорее в исступлении констатировал факт, равнодушно, измученно. Джоэл пошел дальше, быстро пересекая улицу и не поднимая глаз на типов, которые ломали ближайший забор в поисках новых досок с гвоздями.
        «Ну, еще чуть-чуть», - успокаивал и уговаривал себя скиталец Вермело, уже не называвшийся охотником. С Вен Дарреном, пожалуй, было бы спокойнее, но еще неизвестно, на чьей стороне оказался бы Батлер: сохранялась вероятность, что друг поддержал Цитадель, которая, возможно, пообещала ему как бывшему охотнику защиту. Уман при всех недостатках прекрасно понял, как может быть важна для человека семья.
        Но нет. Похоже, Верховный Охотник бросил их всех: скобяная лавка с упавшей вывеской стояла на прежнем месте. Несколько мелких стекол в раме были выбиты, сама дверь будто изрезана чем-то вроде кирки. Внутри через незанавешенные окна мелькал силуэт человека, к счастью, знакомый долговязый силуэт. Джоэл ускорил шаг и вскоре постучал, Батлер недовольно подскочил к двери, выхватывая меч, но через окошко возле нее увидел нежданного гостя и тут же впустил.
        - Как ты, друг? - обеспокоенно спросил Джоэл после коротких приветствий. Выглядел Батлер скверно, пожалуй, еще хуже, чем в последний визит, все больше напоминая окоченевший сизый труп.
        - Держусь. Ночью было очень страшно. Ида в подвале, малышка кричит, я с мечом от нее не отхожу… Силы неземные, когда же все это закончится, - ответил Батлер, запрокидывая голову и сдавливая виски дрожащими ладонями. - Всю ночь ждал, что вломится кто-то, на кухне выбили окно. Одного я зарубил… и… закопал в саду. Остальные ушли. Не знаю, кто это был.
        Джоэл порадовался, что в пекарне ночь прошла без лишних происшествий. Им с Ли не хватило бы сил отражать нападение грабителей.
        - Если все так страшно, переходи к нам, - предложил Джоэл.
        Батлер нервно вертел в руках семейную фотографию, которая, похоже, упала со стены. Рамка раскололась, стекло треснуло. Затем он отложил картинку на прилавок, оперся на него руками, отчего сквозь рубашку и черный жилет на спине проступили лопатки, как вывернутые костяные крылья. Друг очень похудел, он практически таял стремительно горящей свечой.
        - Куда это «к вам»? - недоверчиво спросил он.
        - Мы обосновались в пекарне на Королевской Улице с Джолин и Ли, а наша мансарда… сгорела.
        - С кем ты теперь? - уловил подвох Батлер.
        - Мы сами по себе после побоища у Академии. Там такое было… - отозвался Джоэл и вздрогнул. - Но я не для этого пришел. Где сейчас Ида?
        - Наверху с ребенком. Днем я не боюсь за них. А что ты хотел? Ты нашел… лекарство?
        Батлер развернулся, нервно теребя пуговицы ворота, точно ему не хватало воздуха. Он ждал ответов, но, конечно, не пустых оправданий, с ними бы Джоэл не посмел прийти. Он спокойно и четко сказал:
        - Похоже, что есть шанс.
        - Ты уверен?
        - Еще нет. Надо спросить кое у кого разрешение. Но, обещаю, скоро принесу лекарство.
        - Принеси, пожалуйста, скорее. Я не знаю, сколько у нас еще времени. Она возвращается в человеческую форму разве что к полудню. Такой резкий скачок, точно весь этот ужас вокруг спровоцировал ее обращение, - снова горько посетовал Батлер, гладя фотографию и кидая полные тоски взгляды на лестницу, ведущую наверх.
        - Создания Хаоса - не сомны, не чудовища.
        - Расскажи все, что знаешь об этом! - потребовал Батлер. - Только тихо, не будем тревожить Иду, я передам ей все, что потребуется.
        Джоэл сбивчиво выложил все, что узнал от Рыжеусого, не забывая намекать, что не все поддается проверке. О передаче волос на изучение он умолчал, побоялся, что друг сочтет предателем. Батлер жадно слушал и кивал:
        - Значит, не все потеряно!
        И они оба, желающие надеяться, до последнего не верили в катастрофу. Так происходило со всем городом, и, похоже, двое бывших охотников испытывали на себе этот окрыляющий оптимизм. Опасный заблуждением? Пожалуй. Но кроме недостоверных сведений и странных опытов у них не оставалось ничего.
        - В общем, мне нужно взять три пробирки крови. Про Иду ученым я ничего не передал, чтобы ее не забрали Цитадель. И теперь я сам предатель Цитадели.
        - Значит, мы спасем Иду! - едва не плакал от радости Батлер. Глаза его впервые за долгое время превратились из темных колодцев отчаяния в мерцающие солнечными бликами озера надежды.
        - Я не знаю, насколько действенен этот метод, повторяю. На мне сработало. Но… ничего не знаю. Я принесу три пробирки крови, как только Вен Даррен разрешит. Из него выкачали столько крови, что он был очень слаб.
        - Погоди, у тебя их, наверное, не осталось, раз все сгорело. Сейчас-сейчас, я все принесу. Вот, шприцы, как ты и говорил. От стимуляторов, я хранил на всякий случай.
        - И то верно, спасибо, друг, - спохватился Джоэл и вскоре покинул Батлера с твердым намерением вернуться после разговора с Вен Дарреном. Зверь согласился бы в обмен на освобождение.
        Но стоило покинуть друга, как обстановка на штормящих улицах заставила усомниться в сроках исполнения любых планов: в Квартале Ремесленников собирался народ, по улице с восточной части города маршировали колонны солдат. Очень скоро зазвучали устойчивой канонадой выстрелы пушек разных калибров. Снаряды ударялись в дома, сносили трубы и мансарды, сверху на военных посыпался град стрел и камней. Со стороны фабрики прогремели выстрелы.
        - Братья! Не сдавайтесь солдатам бастиона! Помните, мы все против чудовищ! Против стимуляторов и Цитадели! Мы не рабы! И не самоубийцы! - как глас равнодушного божества разнесся над городом эфир из Академии. Говорила то ли Энн, то ли Мартина, в искаженном помехами и ветром гуле едва различались слова.
        Уши заложило от грохота, по брусчатке полилась свежая кровь. Баррикады разносили, отчего они взмывали во все стороны картечью острых щепок и металлического лома.
        Джоэл, едва выйдя из лавки, испуганным котом метнулся в ближайший двор, залег среди сорняков, потом ползком перебрался на соседнюю улицу. Оставалось надеяться, что Батлер укроется с семьей в подвале или что до них не дойдут бои. За себя страх ощущался притупленно, скорее, как боязнь не выполнить обещание. Как обычно. Он все еще служил, как и всегда - не Цитадели, а людям. Тем, кто хотел принять его помощь, тем, кто еще мог услышать.
        Но те, кто влился в квартал страшным потоком, уже не желали внимать, не поверили бы версии про сомнов и Стража Вселенной. Поэтому оставалось только укрываться во дворах, вслушиваясь в свист снарядов. Джоэл охнул и резко откатился в сторону, ударяясь спиной о забор - рядом с ним через миг образовалась воронка. Он лежал, накрыв голову руками, не представляя, как добраться до пекарни, лишь молясь, чтобы о Королевской Улице все забыли. Кому сдался этот проулок? Этот короткий тупик? Никому, наверняка никому.
        Напружинившись, Джоэл кинулся через двор, не разбирая дороги, подальше от обстрелов. Он пролетел насквозь через чей-то дом, опустевший и уже объятый пожаром, потом нырнул снова во двор. Названия улиц не различались в дыму, он слышал рев толпы и лучше бы еще сто раз сразился с сомнами, чем попал в очередной водоворот безумных событий. Военные Вермело, некогда призванные защищать город, последние двести лет служили лишь для одного - для истребления восставших.
        - Этот квартал оцеплен! Всем ни с места! - голосил через рупор командир военных, какой-то офицер.
        - Долой Цитадель! Долой Бастион! - кричали бунтовщики и отвечали залпами из пушек, которые им, очевидно, предоставила Академия.
        Джоэл старался обходить баррикады и группы сражающихся. Несколько раз он поднимал меч, не замечая, на кого именно: кто-то грозил ему арбалетом, кто-то кидал камни. Одного врага он рассадил пополам, другого не достал - только отрубил ухо, но и этого хватило, чтобы кинуться прочь, пока противник завопил недорезанной свиньей. Никто не гнался следом, только это позволило прорваться к Кварталу Ткачей. К тому времени Джоэл потерял в неразберихе мешок со съестной добычей и легкую куртку Зерефа Мара, только автоматические шприцы, выданные Батлером, прижимал к сердцу в нагрудном кармане, как великое сокровище.
        «Неужели добрался! Неужели», - не верил Джоэл, когда постучал в окно заднего двора. Ему немедленно открыли, и он тяжело перевалился через подоконник.
        - Джо! Джо! Ты как? Что там творится? - накинулся с расспросами Ли. Джолин тут же вручила стакан воды, принялась отирать лицо от копоти и грязи. Джоэл не знал, сколько на нем ран и ссадин. Но он уцелел. Пока уцелел и вот сидел в пекарне, тяжело дыша.
        - Паршиво, похоже, теперь мы отрезаны от Батлера. Квартал Ремесленников заблокирован, из Квартала Ткачей тоже нельзя никуда выйти. Видел, как разбивают блокпосты. Пытаются навести порядок, но, сдается мне, ненадолго.
        - Попробуем прорваться? - нахмурился Ли.
        - Нет. Это чистое самоубийство, - пробормотал Джоэл, закрывая лицо руками. - Надеюсь, Ида продержится еще хотя бы десять дней. Да и если это обращения в созданий Хаоса, а не в сомна - не так страшно.
        - Надеюсь, продержится, - кивнул Ли. И они приготовились ждать, долго и мучительно. Джоэл хотел бы, чтобы все друзья сбились в одном доме, но у Батлера был свой мир. Своя хрустальная сфера, подвешенная над бездной.

* * *
        Так прошло семь дней. Длились уличные бои - в Квартале Ткачей и Квартале Шахтеров, частично в Торговом. По ночам мимо пекарни шныряли то сомны, то воры. Одного мародера, полезшего через чердак, беспощадно растерзал Вен Даррен в свою смену караула. Тогда-то все увидели, как опасны твари Хаоса в гневе.
        Он гордо притащил добычу в зубах и предлагал еще съесть врага. Когда все с отвращением отказались, а Джоэл объяснил, что они превратятся в сомнов от поедания человечины, Вен Даррен невозмутимо пожал плечами и обглодал мародера на заднем дворе, где и зарыл кости. Про запас, как сказал. Никто не возражал.
        Они принимали уже любые странности и только надеялись, что по ним не попадут случайные выстрелы. В тупик Королевской Улицы и правда никто не заглядывал, точно странный недобрый дом берег своих обитателей. А из громкоговорителей лился голос Энн, которая периодически выходила на связь, объясняя расстановку сил:
        - Квартал Судей, Квартал Богачей и Бастион Эскуидон выставили оборону, сейчас они находятся в осаде. Цитадель предприняла новую попытку взять штурмом Академию, но мы выстояли. Братья, мы с вами! Не поддавайтесь провокациям! Если вы поддержите правящий режим, то станете самоубийцами в атаке на Змея, а, вероятнее всего, обратитесь в сомнов. Мы не самоубийцы! Присоединяйтесь к нам!
        К концу седьмого дня оставалось все меньше понимания, кто с кем сражается, но все подступы к Кварталу Торговцев оказались перекрыты, и Джоэл не находил себе места - он же пообещал Батлеру, обещал вернуться как можно скорее. И снова рушились все намерения, не сдерживались клятвы.
        - На какие лагеря поделился город? - спросил Ли утром восьмого дня.
        - Хаос его разберет… - устало пробормотал Джоэл. Он выглядывал пару раз за пределы Королевской Улицы, но никаких изменений к лучшему в городе не происходило.
        - Я слышала, правительство вводит карточки по законам военного времени, - неуверенно сказала Джолин.
        - Только никто не следует правилам. Законы теперь у каждого квартала свои, - отмахнулся Ли, пересчитывая банки с заготовками.
        - Пойду поищу что-нибудь в соседних домах, - предложил Джоэл, поглядывая на меч. За все семь дней ему больше не довелось сражаться, и не очень-то хотелось, пока чудовища не врывались в дом, пока враги в человеческом обличии не наведывались в пекарню. Но в соседние брошенные дома в Квартале Ткачей он ходил, особенно в комендантский час, введенный гарнизоном. Бунтовщики его не соблюдали, редкие непричастные мирные жители старались вообще не выходить, а Джоэл под привычным покровом темноты и без лишних свидетелей вламывался в дома и забирал припасы, какие мог - еду, одежду.
        - Мы вчера поймали бесхозных куриц, когда ты уходил, - напомнил Ли. Три тощие птицы сидели на насестах, сооруженных в чуланчике у печи. Сарай во дворе стал слишком ненадежным местом, всё старались тащить в дом и желательно на первый этаж.
        - Да, и еды вроде хватает. Ты как будто готовилась к такому, - заметил Джоэл.
        - Не я, а Зереф, - ответила Джолин. - Это еще его жена огурцы закатывала в уксус.
        - Одно я не могу понять… Как во все это ввязался Зереф Мар. Секта Дирижабля, шифровки. От кого он скрывался? - задумался Джоэл, постукивая молотком: он чинил сорванную ветром с петель ставню. Все окна и двери на ночь - да и в течение дня - плотно закрывались. Если слышали шум беспорядков поблизости, и вовсе баррикадировались изнутри, перетаскивая к двери шкаф. Одного боялись - мстительных поджогов. Джоэл опасался, что им отомстит Рыжеусый, не получивший немедленного ответа. Сам он больше не появлялся. Хотя сквозь огненное месиво уличных боев не пошел бы ни один человек в своем уме. Да даже и не совсем в своем.
        - Как и я: от преследования тех, кто связан с сектой, - ответила Джолин, вымешивая тесто. У них еще оставалось немало муки и пока получалось неплохо ее экономить, например, выпекая галеты на огуречном рассоле.
        - Расскажешь? Прости, если делаю больно, но, я чувствую, что сейчас самое время.
        - Почему самое время? - не понимал Ли. Ему работы пока как-то не хватило, считалось, что он охраняет пекарню вместе с Вен Дарреном. Он слонялся по комнатам, иногда его просили помочь на кухне или подмести пол. И он жадно хватался за работу, они все изнывали от неопределенности, не зная, чем отвлечься.
        Вчетвером они чувствовали себя в относительной безопасности. Пока не выглядывали за ставни, пока не видели окровавленные тела, разбросанные на баррикаде за поворотом. Накануне выстрелы гремели совсем рядом, кто-то рубился в рукопашной, потом все стихло и выстрелы отдалились. Всю ночь пришлось сидеть внизу, опасаясь, что верхний этаж просто снесет пушечным залпом.
        Таиться друг от друга больше не имело смысла, потому что каждый день грозил оказаться последним. И в этой уютной ловушке пекарни между ее заложниками не оставалось тайн.
        - Я должна признаться, - выпрямилась Джолин, открываясь им всем. - Пожар в имении… Это дело рук Зерефа Мара. Именно он вытащил меня. А я, дрянь, сдала его потом.
        Джоэл отложил инструмент и мотнул головой, приближаясь к любимой:
        - Ты не дрянь. Он издевался над тобой. К тому же, Секта Дирижабля совершенно безумна.
        - Но он вытащил меня, - растерянно развела руками Джолин, раскидывая мучную пыль. - Ведь это он прервал эксперименты Ленца. И скрылся. Однажды он узнал, что творится в имении. До этого работал булочником в Квартале Богачей, личный пекарь Ленца. А потом… узнал правду. И спалил дом. А меня… меня вытащил, пожалел. Искренне!
        - Может, тогда и искренне. А что потом? - недовольно пробормотал Ли, очевидно, вспоминая своего преступника-отчима.
        - Только для того, чтобы потом шантажировать. Джолин, не вини себя. Лучше расскажи всю правду. Так, возможно, мы наконец поймем, в чем дело.
        - Зереф Мар устроил пожар, потом бежал с женой. И со мной. Никто не узнал. Потом верхушка повесила все на Ленца, когда стало ясно, что в поместье творился беспредел. Магнаты думали, что он просто ученый, который поможет им, и долгое время закрывали глаза на очевидные ужасы. Уцелевших слуг отправили в Цитадель, где их свели с ума намеренно, по заказу.
        Джолин не рассказала ничего нового, только Ли хмурил темные брови, а Вен Даррен, не участвуя в разговоре, плотоядно и выжидательно рассматривал неспокойных кур.
        - Хуже: из них выкачали кровь, как из созданий Хаоса, - дополнил Джоэл. - А что Зереф? Он ведь не участвовал в экспериментах и оргиях?
        - В том-то и дело, что нет. Когда узнал правду, решил действовать, - вздохнула Джолин. - И так оказался по другую сторону закона. Зереф скрывался под протекцией революционеров, сменив фамилию и адрес. Да… он меня спас тогда. А мы даже не смогли освободить его внука.
        - Спрошу о нем, если снова встречу Рыжеусого. Сдается мне, часть представителей Секты сбежала или их выпустили взбунтовавшиеся военные. Может, что-то знает, - пообещал Джоэл, с сожалением подумав: «А ты был когда-то и правда не так плох, пекарь. Значит ли это, что и Джолин ты спасал от чистого сердца? Какая же тварь вселилась в тебя потом, если Джолин предала тебя за надругательства?».
        - Значит, после этого-то и ушел прошлый Верховный. Разочаровался в профессии. И повесился, - подал голос Ли. - Когда пришлось своими руками убивать безвинных людей, сводя их с ума.
        - Пожалуй. За это Нейл Даст возненавидел Цитадель и своего преемника, - кивнул Джоэл, продолжая работу. - А Уману… достались по наследству темные тайны.
        Снова вдалеке грохнул выстрел, со стороны Цитадели или Академии. Они находились рядом. Возможно, следовало проверить Квартал Ремесленников или окрестные районы. Основные бои должны были со временем сконцентрироваться вокруг условных крепостей враждующих сторон. Хотя обнесенные каменными стенами заводы и фабрики тоже несли стратегическое значение.
        - Хоть бы что-то узнать, - посетовал Ли. - Вот теперь бы нам не помешала сеть информаторов.
        - Кстати, Джолин, Рыжеусый сказал, что ты была связным. Связным Секты Дирижабля? - поинтересовался Джоэл.
        - Не только… Я… - Джолин поперхнулась воздухом и схватилась за лицо, делая себя мертвенно-белой от мучной пудры, только на щеках проступал горящий румянец волнения и стыда: - Я помогла Энн готовить восстание Академии. Все тем же способом…
        - Запекали послания в пирожки, - усмехнувшись, закончил Ли, Джоэл же совсем не веселился:
        - Как я и думал. Академия - единственный заказчик. Но как тебя уговорили снова в это ввязаться? Ты же была под следствием.
        - Энн добрая. Самая добрая женщина, которую я встречала. Она напомнила мне маму… - оправдывалась Джолин, несмело обнимая Джоэла со спины. - И сражается она за людей, за своих учеников, а не ради побега из города.
        - Должен был догадаться, что ты опять… - скрипнул собственный голос, но Джоэл остановил негодование: - Но я-то теперь не лучше. Джолин, почему ты мне ничего не сказала?
        - Я не знала, примкнешь ли ты к Энн или доложишь Уману. Вы ведь… все друзья.
        - Были. Но, Джолин… за что? За что ты доверяешь кому угодно, но не мне? - взяв ее руки в свои, спросил Джоэл. Джолин не отводила взгляд, она больше не боялась, просто говорила, не дичась и не выставляя острые шипы:
        - Энн просила молчать, пока сомневалась в тебе. Я хотела рассказать, когда вы проникли в лабораторию Цитадели. Но все началось так быстро, что… что я просто не успела. И мне тоже не сказали, что делать дальше.
        - Они захватили точку связи, часть телеграфных станций. Думаю, пирожки им больше не нужны, - недовольно фыркнул Ли.
        - И что теперь? Хочешь примкнуть к Академии? - поинтересовался Джоэл.
        - Нет. Я для них бесполезна. Буду, как и вы, ни на чьей стороне. С вами, вы мне оба очень дороги.
        - Джолин, - с тайной радостью выдохнул Ли.
        - Ладно, подождем, чем все закончится. Если закончится. А если нет… не знаю, что-нибудь придумаем. Уйдем в горы, подальше от города, - озвучил свою давнюю мечту Джоэл. В Вермело становилось все опаснее, бунт не прекращался, привычный строй не желал устанавливаться. Все благополучие, которые виделось незыблемым в конце лета, оказалось фарсом, косметикой для мертвого лица. Затея с побегом и сменой профессией на службу пастуха-стригаля уже не представлялась безумной выдумкой и плодом усталого воображения.
        - Говорят, на восточной стороне Вермело, за хребтом, между стеной и горами, есть три озера, вокруг которых растет лес. Может, там и спрячемся, - обнадежил Ли. - Знайте одно: я с вами и никому вас не сдам. То, что ты, Джолин, молчала, конечно, обидно, но мы не обидчивые, правда же, Джо?
        - Правда, - кивнул Джоэл, немного кривя душой. Но Ли, похоже, действительно простил, а Джолин глядела кротко и виновато, точно в ожидании удара. Так она, пожалуй, могла смотреть на разгневанного Зерефа Мара в минуты немилости.
        Джоэл не желал, чтобы между ним и пекарем прослеживалось хотя бы призрачное сходство, поэтому он простил. Простил ее очередную тайну, ложь во имя высшей цели. В конце концов, о готовящемся проникновении в Цитадель они тоже не спешили докладывать.
        Так прошел день, достаточно тихий и не несущий никаких потрясений, кроме очередного признания Джолин. Но Ли, похоже, был готов уже к любым открытиям, принимая ее такой, какая она есть. Джоэл же некоторое время боролся с собой, давил недоверие, смешанное с обидой, но потом убедился, что тоже виноват, потому что и не подумал рассказать Джолин о планах вторжения в Цитадель. В случае провала пострадали бы все.
        Провала… Провалом ли оказалось спасение Вен Даррена и дерзкий план? Теперь мучился весь город. И этого себе Джоэл простить не мог, терзаясь от бессонницы, боясь, что в аккуратно развешанных Ловцах Снов застрянут его самые темные страхи, образы подсознания и ужасы бойни у Академии. На какое-то время он задремал, потом опять пробудился, когда Ли сменил в дозоре наверху Вен Даррен.
        А посреди ночи на лестнице послышались шаги, легкие, почти невесомые, как поступь фантома. Вскоре показалась Джолин. Она спала наверху, когда они не кидались на первый этаж от обстрелов. Теперь она нерешительно застыла на лестнице, прекрасная, неуловимая, с распущенными волосами и в длинной белой рубашке. В мистическом свете Красного Глаза она напоминала загадочную виллису из легенд.
        - Почему ты не спишь? Сейчас время наблюдения Вен Даррена. Дальше - мое, - удивился Джоэл.
        - Наверху слишком много воспоминаний о Зерефе Маре, - словно виновато прошептала Джолин, сминая подол рубашки и откидывая назад взлохмаченную копну кудрей. - Я не говорила, но хотелось бы остаться здесь, на первом этаже. А там сделаем только наблюдательный пункт.
        - И то верно, так и безопаснее в случае чего, - ответил Джоэл, ловя себя на мысли, что ему спальня наверху тоже не нравится. Он еще помнил, как смотрел в щель между штор за преступлением, которое совершал старый пекарь. И не вмешался… Комната представлялась оскверненной. Пожалуй, следовало переставить все в этом доме, перевернуть его вверх дном, чтобы изгнать злое незримое присутствие прежнего хозяина. Да только сам город ныне переворачивался.
        - А где же ты будешь спать? - смутился Ли, слегка отодвигаясь на тахте и оттягивая ворот рубашки. Больше на нем ничего не было, одежды у них почти не осталось. Да и чаще всего любимый спал вообще голым. Но теперь, перед Джолин, казалось, немного смутился, особенно, когда она подошла вплотную. И одновременно Ли явно любовался.
        - Здесь, если ты не против. У меня есть предложение. Чтобы совсем не выбирать, - сказала с легкой улыбкой Джолин и вдруг поцеловала его, осторожно потянувшись навстречу и обвив широкие плечи охотника руками.
        Ли очень удивился, но охотно ответил, приоткрывая губы. Потом долгий влажный поцелуй плавно перешел к Джоэлу, лежащему у стены. И так слился воедино, один поцелуй на троих. Вскоре уже не различалось, чьи губы трепещут лаской в сладкой темноте. Намек Джолин не оставлял простора для кривотолков.
        Она медленно потянулась к своей рубашке, непринужденно стягивая ее через голову и кидая в сторону на пол, потом расстегнула сорочку замершего в предвкушении Ли, оставляя и его в первозданной наготе.
        Джоэл только тихонько усмехнулся, отбрасывая и свою одежду. Он не намеревался никого останавливать или в чем-то сомневаться. Зачем? Не в эту ночь, когда им всем хотелось забыться, хоть на короткое время отодвинуть подальше все тайны, невыполненные обещания и кипящий единым кошмаром Вермело.
        Они делили на троих любовь. Только любовь - больше ничего не осталось в этой тревожной ночи. Любовь, которая связала одинокие души, и теперь, в этом городе смерти, это волнующее действо представлялось борьбой с неумолимым шествием погибели и разрушения. Они объявляли единение, а не разлад.
        - Чтобы не выбирать, - отозвались в один голос Джоэл и Ли, и внезапно все сделалось простым, хоть и непонятным. Но они больше не задумывались, разбивая любые запреты.
        Ли смеялся, когда зубы Джоэла игриво закусывали мочку его уха, одновременно их обоих щекотали пушистые волосы Джолин. Три тела сплетались воедино, и не приходилось спрашивать, как поступить дальше, все угадывалось на уровне инстинктов или чтения мыслей.
        В один момент руки Джоэла жадно гладили груди Джолин с торчащими бусинами сосков, в следующий - скользили вдоль упругих бедер и ягодиц Ли. Джоэл тонул в новых неизведанных ощущениях, еще не приходилось предаваться страсти вот так, втроем, да еще столь упоенно. Перспектива комнаты переворачивалась, менялись местами пол и потолок, хотя вскоре обстановка вовсе растворилась мельканием ярких пятен перед глазами, когда любимые в четыре руки гладили и ласкали его избитое тело, забывшее обо всех травмах и шрамах.
        Все трое в это странное время вседозволенности, свободы над пропастью, словно изобретали новый неведомый танец, вздрагивая от упоения, целуя и кусая друг друга. Догм и правил больше не существовало, осталось только дурманящее голову наслаждение, разливающееся пульсацией и пожаром от низа живота по всему телу.
        Им не было тесно на узкой тахте возле лестницы. Они отдавались друг другу, все вместе, втроем, двигаясь в едином темпе, чувствуя друг друга. Джолин быстро поняла, что нравится Ли, что его волнует больше всего, а с Джоэлом они друг друга давно изучили и теперь бессловесно парили в неге.
        Исчезли поводы для ревности и разногласий, больше не требовалось никого делить. Больше никто не ставил перед выбором, здесь не существовало враждующих сторон. Остались только они втроем в их мире под названием «пекарня на Королевской Улице», а мир за дверью отодвинулся упавшей кулисой и совсем испарился. Впервые за эти страшные бесконечные дни стоны срывались с губ не от боли, а от наслаждения. Впервые они обрели в изнеможении покой, прижимаясь друг к другу на крошечной тахте, ставшей в эту ночь королевским ложем.
        Сон смежил веки не забытьем, а настоящим отдыхом. Когда настало время, Джоэл бодро встал и сменил Вен Даррена, глядящего с верхнего этажа. Вроде бы в эту ночь никто не пытался влезть через сад или с улицы.
        - Хорошо вы там время проводили, - хмыкнул вместо приветствия сонный Вен Даррен.
        - Иди отдохни, - пресек расспросы Джоэл. Создание Хаоса едва ли имело право осуждать.
        - Вот у нас так не бывает. Судьба - одна на всю жизнь, - ответил зверь, почесывая острое ухо задней лапой. - Я свою еще не нашел, правда. А брат мой, Вен Аур, за «зовом судьбы» отправился. И, похоже, попал в один из миров людей. Прямо не знаю, не может же у него быть «судьбой» человеческая девушка?
        - Кто знает… Ты найдешь его, когда мы тебя выпустим. А они… они моя судьба. На всю жизнь. Я уверен, - ответил Джоэл.
        Вен Даррен встряхнул головой и отправился в бывшую комнату жены пекаря, устроившись на пустовавшей до того кровати. Ночь можно было считать почти тихой, не считая шнырявших по улицам мародеров. Боёв вроде поблизости не было. До чего же они дошли, если радовались уже такому?
        Джоэл вздохнул, сжимая арбалет, который он подобрал в последнюю вылазку на улице: перед глазами стояли задремавшие Джолин и Ли, разгоряченные, прекрасные. Они заслуживали покоя и радости безмятежной жизни, а не короткого счастья в объятьях страсти. Джоэл любил бы их обоих не меньше, даже если бы никогда не получил сладость этой ночи, оберегал бы их с той же трепетностью. Но теперь… теперь он еще больше боялся, сомневался в себе, опасался не успеть защитить от того, что скалилось снаружи, пока незримое под Алым Глазом. Но реальное.
        Надо было действовать. Еще ждали Батлер и Ида, они тоже хотели обрести счастье в крошечном мире их несостоявшейся скобяной лавки. Они все имели право на счастье и надежду.
        - Вен, а правда что ваша кровь может прекратить превращения? - тихонько окликнул Вен Даррена Джоэл, входя в комнату. Зверь сонно поднял морду, зашевелив ушами, потом, видимо, осмыслив вопрос, ответил:
        - Не знаю. Вашим палачам видней.
        - Мы не палачи. Отдай нам три-четыре пробирки. Не больше! Больше мы не просим. Возможно, ты спасешь одну хорошую женщину. Возможно, даже больше жизней, - ответил с нотками раздражения Джоэл. Ему претило сравнение с Рыжеусым и им подобными, координатор Секты Дирижабля еще мог считаться совестливым. Он практически публично раскаялся в том, что творила Цитадель.
        Такие опыты уж точно были большим нарушением любой морали и этики, чем то, что происходило на тахте под лестницей. Но «неправильные» формы любви всегда подвергались большей критике, чем закономерные и будто необходимые формы убийства. Так где же тогда оставалась правда? Джоэл знал теперь только одно: правда в спасении жизни. И если уж Джолин с Ли оказались в относительной безопасности хотя бы на время, следовало помочь доброму другу Батлеру.
        Вен Даррен долго думал, хмурился, шевелил усами, морща нос, потом кивнул:
        - Возьмите шесть. После того, что со мной делали, мне не страшно. Только отпустите потом!
        - Мы не палачи. Возьмем не разом и обязательно отпустим, как и договаривались. Только теперь прорваться бы к стене.
        - Хорошо, бери, - вздохнул Вен Даррен.
        - У меня всего три шприца. Отправлюсь на рассвете.
        - Все в тот же Квартал Торговцев?
        - Да, я должен. Охраняй Джолин и Ли, хорошо? Одному мне будет спокойнее.
        - А им без тебя - нет.
        - Ничего, они есть друг у друга. Я справлюсь, - успокоил то ли Вен Даррена, то ли себя Джоэл, поднося три шприца-автомата. Зверь даже не почувствовал, лишь слегка повел ушами. Как только закончилась его условная смена, Джоэл подхватил меч и вылез в окно пекарни на задний двор - так он привык выходить в последнее время. Дверь все чаще держали закрытой. Вен Даррен умело захлопнул раму, не разбудив остальных обитателей пекарни. И Джоэл отправился в путь, поклявшись прорваться, даже если все еще шли бои.
        Зеленоватый рассвет окрашивал черепичные крыши Вермело тусклым изумрудным сиянием. Свет лился, как через мутное бутылочное стекло: на небе собирались тучи начала осени. Мелкий дождь противно заливался за шиворот протертой клетчатой рубахи. Влага не смывала копоть сотни пожарищ и развороченных баррикад, лишь сочилась по бороздам между камнями черной жижей. Такая же, видимо, залила теперь сердца и думы людей.
        На улицах дикие собаки лакали кровь из луж, на них охотились тоже уже полудикие бродяги, многие с подобием первобытных копий, сделанных из подручных материалов. О наведении порядка речи не шло, город проваливался только в более тягучую трясину, углубляясь в лабиринт безумия.
        Девятый день от начала революции ознаменовался концом пальбы из пушек. Похоже, революционеры экономили заряды для атаки на Цитадель и Квартал Богачей, а представители недействующего закона - для обстрела Академии и, возможно, бастиона. Сводки передавали редко, казалось, сама Энн уже потеряла контроль над происходящим. Быть может, ее убили. Но об этом думать не хотелось.
        «Ничего, Батлер, я уже иду! Главное, чтобы твоя лавка уцелела!» - твердил Джоэл. Он еще надеялся спасти хоть кого-то, хоть одну безвинно загубленную жертву Бифомета Ленца, не считая Джолин. Да, Джолин они с Ли уже точно никому не отдали бы даже под страхом смертной казни. Но ей не требовалось исцеление, а Иде - немедленно. И Джоэл наконец нес нужное средство, крепко убедив себя, что Рыжеусый просто не мог лгать. Одинокий охотник шел, исполненный ожидания. И даже вид разрушавшегося города не пугал и не мог сломить. От человека с мечом шарахались случайные прохожие, странные, сгорбленные, с горящими, как у сомнов, глазами. Они не атаковали, и ничто в этот день не могло отвратить от решения добраться до Батлера.
        Смутное беспокойство возникло, когда Джоэл достиг заветной лавки. Дверь, хоть и висела на петлях, оказалась открыта настежь. Внутри царствовало запустение: слой пыли на полу и прилавке никто не пытался вытирать, грязным нагромождением виделись кастрюли на столе в кухне. Плафон под потолком раскололся, как от сильного удара. Снаружи стена была иссечена осколками, похоже, они залетели и внутрь, но крылось здесь что-то иное… Что-то более ужасное, чем случившиеся обстрелы.
        - Батлер! Я принес лекарство для Иды! - громко позвал Джоэл, шаря встревоженным взглядом по затхлому сумраку помещения. - Оно должно помочь! Батлер?!
        В сизом мареве пыли наметилось слабое движение, послышался набор нечленораздельных звуков. В лавке сидело сгорбленное существо, почти не человек, хотя еще и не сомн - испитый скелет с впалыми глазами и пустыми зрачками.
        Батлер скорчился в дальнем углу под покосившимися книжными полками. К груди он прижимал семейную фотографию с разбитым стеклом. И его дрожащие пальцы оставляли кровавые следы, портя темный портрет, где, как заметил еще в прошлый раз Джоэл, фигура Иды была как будто оплетена черными полосами. Тогда значение этому никто не придавал. Теперь вдруг навалились случайные аналогии и новые теории: возможно, обреченных превратиться в сомнов можно было отслеживать по дагерротипам и фотографиям. Но все это уже не имело значения.
        - Батлер? - глухо позвал Джоэл, с опаской входя в лавку. - Батлер, скажи что-нибудь!
        - Вот и все, - тихо ответил Батлер. И расшифровки не требовалось, но Джоэл все равно зачем-то спросил:
        - Что «все»?
        - Все. Конец всего, - просипел из угла Батлер, еще крепче прижимая к сердцу фотографию. - Джо, я убил ее… Я ее убил!
        - Как? Почему? - охнул Джоэл и едва не выронил три заветные пробирки, в которых плескалось спасение для Иды.
        Поздно. Он не успел.
        Уличные бои отрезали их, разделили, раскидали. И пока они втроем с Джолин предавались любви в пекарне, Батлер убивал свою жену. Свою судьбу, как говорил Вен Даррен. Все разрушилось. Погиб хрустальный мир, поглощенный темнотой.
        - Ида больше не возвращалась в человеческий облик. Теперь она не Ида, а сомн… Была сомном.
        - Ты сам, - Джоэл запнулся. - Облегчил ее страдания?
        - Да. Я не выдержал, не мог допустить, чтобы ее увидела такой наша малышка. Эти крики из подвала… Целых семь дней крики-крики-крики! Голос безумия! Безумия, Джо!
        Батлер вскочил с места и заметался по лавке, сам не лучше сомна. Он не видел перед собой ничего, хватая руками воздух, корча пугающие гримасы. Здесь уже не помогли бы ни стакан спирта, ни крепкая пощечина. Да и Джоэл сам остолбенел, лишь по привычке бормоча:
        - Успокойся, Батлер, не смей сходить с ума. Помни о дочери. Теперь у нее остался только ты.
        - Как не сходить? Если бы я передал Иду ученым, она бы… она…
        Батлер потерял ответ, прилипший судорогой к скошенному рту. Руки тянулись в пустоту, точно перед собой несчастный друг видел все еще живую Иду. Джоэлу показалось, что он тоже ее видит, спокойную опрятную женщину с крупными чертами лица и доброй улыбкой. Призрак смотрел на него с немым вопросом и осуждением. Не успел. Или и впрямь ничего не мог сделать.
        - Если ты не нашел способ, они бы тоже не нашли. У тебя знания наравне с ними, ты был умнее всех нас еще со времен обучения. Мы не нашли способ… И никто не знает, почему превращаются в сомнов, - пытался успокоить Джоэл, но сам себе не верил.
        Возможно, теперь он просто искал оправдание себе, бессмысленно перекатывая в руке блестящие рубины пробирок. Для кого? Зачем? Все происходило не в свое время, а чудеса старательно обходили их стороной. Вместе со всеми обещаниями Стража Вселенной.
        - Какой в этом толк? Какой, спрашивается? - шептал Батлер, баюкая бессмысленную фотокарточку. - Я думал, что обрел счастье всей жизни.
        - Но у тебя осталась дочь! Батлер! Смотри на меня! Иди к ней! С кем сейчас ребенок? - решительно встряхнул за плечи друга Джоэл.
        - С соседкой. Я не… Я не могу войти в подвал. Там Ида. Там же Ида! С моим клинком в сердце! - давясь и хрипя, запротестовал Батлер.
        - Успокойся, Батлер. Забери дочь у соседки. Я помогу найти тебе новую квартиру в другом районе. Батлер, только не сходи с ума и не смей превращаться. Я все устрою! Обещаю тебе!
        - Что устроишь? Я убил Иду, не дав ей помочь!
        - Ей бы не помог никто, Батлер! Я уверен!
        - Почему?
        - Потому что я доложил о ней одному ученому спустя несколько дней после нашего разговора. И ни у него, ни у Цитадели не нашлось средства. Ученый все это время вел исследования, он изучал жертв секты, - Джоэл признался, рассказал про Рыжеусого. Глаза Батлера расширились. Он вдруг замолчал и выпрямился, сухо ответив:
        - Даже не знаю, как это расценивать, друг. Как помощь или как предательство. И что он сказал?
        - Я отдал ему материал. Клок шерсти, несколько волос. Он изучал жертв Бифомета Ленца и пришёл к выводу, что членам секты, очевидно, вливали кровь созданий Хаоса в неограниченном количестве. И это изменило их.
        - Но Ида прожила тихо еще семь лет после пожара, - плохо понимал Батлер.
        - Да, но ее тело изменилось. Это был вопрос времени. Возможно, с ней и раньше случались обращения. В сомна…
        - Значит, средства для остановки превращений в сомна все еще нет? - спросил Батлер со странной смесью отчаяния и страха. Боялся услышать, что убил свою жену, хотя существовало противоядие. Но остановить обращения в сомнов, похоже, не удавалось даже Стражу Вселенной.
        - Его вообще нет. Они только делают вид, что проводят исследования по части обращений в сомнов. Здесь всем владеет Змей. Стимуляторы превращают нас в созданий Хаоса, но не останавливают превращения в сомнов. Превращениями владеет только Змей и его Вестник, - как заклинание, повторил Джоэл, утешая больше себя, умаляя свое бездействие. Только кому были нужны такие утешения? Он ненавидел себя и весь город, ненавидел это бессилие.
        - Змей владеет только превращениями. А предательствами ведают люди. Ладно, Джоэл. Ступай, - холодно ответил Батлер, резко изменяясь в лице. Похоже, весть о Рыжеусом заставила его утратить малейшее доверие к давнему другу. Или же он просто гнал от себя всех. Не желал видеть рядом с собой бывшего друга, который не сумел помочь, хотя столько раз обещал, убеждал, что близко счастье и скоро найдется противоядие. Но ведь он лгал, себе и Батлеру. Себе, похоже, даже больше, слишком хотел снова ощутить себя нужным, важным. Но иногда блеснувшая надежда хуже отчаяния неизбежности.
        - Я помогу… - неуверенно запротестовал Джоэл.
        - Ничего не надо. Больше ты ничем не поможешь. С остальным я справлюсь. Один. Ради моей дочери, - твердо и с достоинством ответил Батлер. Сходить с ума он не собирался, но в обычно добрых глазах теперь, вероятно, навек поселился непроницаемый лед недоверия.
        Джоэл на негнущихся ногах вышел из лавки, неуклюже, скованно, как деревянный солдатик. Как… окоченевший труп. Он не видел мира вокруг, только черную копоть, в которую превратился истерзанный свет лживого солнца. Он не успел! Опоздал, пришел позднее на целых девять дней.
        Возможно, стоило прислушаться к голосу Змея и подарить друзьям вечную жизнь, раз древний асур предлагал. Выдвинуть свои условия и пойти с ним завоевывать миры, зная, что самые близкие люди в безопасности на веки вечные. Но Джоэл смутно догадывался, что такие щедрые подарки обычно оборачиваются еще большей трагедией. Так предупреждали все легенды. Вероятно, не без оснований.
        «Ида, секта, кровь созданий Хаоса. Как-то это все связано. Создания Хаоса по своей природе оборотни. Могут превращаться в то, что им нравится. Это объясняет возможность возврата. Кровь созданий Хаоса не связана с обращением в сомнов! Что, если Иде не хватало крови созданий Хаоса? Возможно, именно она была антидотом от обращения в сомна. Хотя вряд ли…» - думал Джоэл, неуверенно пробираясь обратно по чужим дворам, едва ли в состоянии отследить возможные опасности.
        Какое-то время мысли текли рационально, стройно с вопросами и ответами. Мозг по привычке цеплялся за новую информацию, а потом вдруг окутало стальными цепями ощущение произошедшей катастрофы: «Ида… Батлер… Как же так? Как же… Как это могло случиться? Поглощенные темной воронкой уже не возвращаются. Или нет? Но мы уже не узнаем. Слишком поздно. Проклятье! Кто причина эпидемии превращений? Легендарный Сомн? Змей! Я не успел! Я… я опоздал, слишком долго медлил… Я виноват! Как же я виноват! Но Ида… оборотни… сомны… Она могла обратиться в сомна и с кровью Вен Даррена. Все это Змей… Повсюду только Змей, только его воля. Только Змей».
        Глава 39. Охотник во тьме
        Черный воздух, разорванный дымом, оседал на растрескавшихся губах каплями яда слов, которые утонули в молчании всех опоздавших. В сумраке несбывшихся надежд и глупых обещаний, под сенью меркнущих ветвей чахнущего сада, где под корой, в самом сердце деревьев, кишели прожорливые жуки. Деревья смирялись со своей смертью. А люди…
        Люди куда-то бежали, гудела канонада со стороны Академии, снова взрывалось что-то на фабрике. Джоэл шел через сады, огороды и дворы - за время противостояния все смешалось единым образом разрушений. Хлопали на ветру створки шкафов, свешиваясь из провалов развороченных домов, сгоревших, распотрошенных. Утварь и мебель, покрошенная в щепки, валялась везде выпавшими внутренностями живого существа. И смешивалась с кровью людей. Трупы никто не выносил, никто не очищал улицы от признаков смерти. У Вермело не осталось сил старательно забывать, что они в ловушке.
        Теперь это ощущение всецело окутало Джоэла, он хватался за грудь, где теснилось замирающее жмущее сердце. Воздуха не хватало, все хуже скручивал нервозный хрипящий кашель. Но приходилось идти, снова едва не на четвереньках прорываться к пекарне. Без Батлера, без друга, в котором не осталось доброты от всех ударов судьбы. Он принял себя как проклятого без проклятий и изгнал Джоэла, не оставив сомнений, что больше не желает никого видеть. Хотя теперь весь город возопил от своего вечного проклятья Хаосом.
        «Дойти бы… дойти», - твердил себе Джоэл, переваливаясь через забор. Его валило с ног бессилие, дрожали руки. Батлер… не дождался, не дал взглянуть на Иду. Они ничего не могли сделать. Или все-таки могли? Ответ уволокла беспощадная погибель.
        - Джо! Заходи скорее, - крикнула из окна второго этажа Джолин. В руках она держала арбалет, хотя едва умела стрелять.
        - Опять ты один пошел! - с порога напустился на напарника Ли. - Почему ты никому вечно ничего не говоришь? Мы же договорились: без тайн.
        Слова тонули и теряли смысл, Джоэл медленно вошел в пекарню, тяжело сел на табурет, привалившись к стене.
        - Я был у Батлера. Был.
        - И зачем же ты был? - хмурился Ли, размахивая выуженным из-под подушки в углу клочком бумаги с указаниями. - Ты все-таки предал Батлера. И как, стало легче? Рассказал про Иду… и кому! Рыжеусому! Я увидел твои записи.
        Джоэл отвернулся: не следовало хранить эту бумагу так близко, но в каком-нибудь тайнике ее бы просто не нашли. И снова он ощутил себя предателем. Врал всегда именно он, скрывал информацию для общего блага, чтобы не тревожить любимых. И еще говорил, будто не умеет убедительно лгать. Врать - нет, скрывать - да. Во имя благой цели, а выходило, что дорогие ему люди все меньше верили ему. Так он потерял Батлера, так теперь мог потерять крайне возмущенного Ли.
        - Я хотел помочь Иде, - прошептал Джоэл.
        - Тогда лучше бы не признавался сразу.
        - Сразу? Рыжеусого я встретил недавно, - недовольно, как рычащий волк, оскалился Джоэл.
        - А до этого? - немного смирил пыл Ли, начиная присматриваться к Джоэлу, похоже, уже понимая, что его замешательство - это не просто усталость от похода по опасным улицам.
        - Ученые действительно пытались изобрести средство. Но я не говорил им про Иду, только Рыжеусому, - бесцветным голосом объяснил Джоэл.
        - Но собирался! Ты тайком забрал материалы для исследований. Хорошая же дружба, - сжал кулаки Ли. - А я тебе такой же друг? Когда и как ты мне лгал?
        - Что случилось? - спустилась с верхнего этажа Джолин, откладывая арбалет.
        - Я не лгал. Батлер сходил с ума от горя. Ли, тебе я никогда не лгал!
        - Не лгал, но…
        Ли резко осекся, отступив на шаг, его недовольство сменилось неверием и одновременно пониманием, что случилось:
        - Ида?.. Она?
        - Она стала сомном, Батлер… Он убил ее.
        Ли и Джолин разом охнули и закрыли лица похожими жестами. Они прятали слезы, но еще могли плакать, плечи их сотрясались, и боль изливалась соленой водой. А Джоэл сидел истуканом, и у него не осталось сил даже на глухой звериный вой. Пустота - вот и все, что охватило его. Новость об обращении Иды пробила огромную дыру в груди.
        - Я не успел, - шептал он, и слова кинжалами царапали гортань.
        - Ты не мог ничего сделать, не мог, - прошептал Ли и обнял Джоэла. - Прости меня, я должен был догадаться.
        - Ты ничего не мог сделать, - подтвердила Джолин, обнимая разом Джоэла и Ли. Так они и застывали нагромождением странного скульптора. Три дерева, сплетенные ветвями, в больном засыхающем лесу. Но их еще согревало тепло друг друга, они еще были живы, еще осталось что-то живое, кто-то живой.
        - Мы… не успели? Все зря? - тоскливо проскулил Вен Даррен, виновато лизнув свесившуюся руку Джоэла, который погладил по бархатистой мшистой шерсти, успокаивая зверя:
        - Не зря, не зря. У нас остались три пробирки с кровью. Они все равно могут пригодиться.
        - Для Джолин? - задумался Ли.
        - Пока не знаю, - выдохнул Джоэл. Больше всего он боялся, что придется запирать, как несчастную Иду, их любимую Джолин. Он поклялся защищать ее от самой себя, от ее кошмаров. Но они не прекратились: в Ловцах Снов продолжили возникать омерзительные твари.

* * *
        Каждое утро Джоэл и Ли аккуратно по старой привычке снимали и вытрясали содержимое сетей, развешанных снаружи и внутри дома. Смерть Иды точно сломила в них что-то, разбередила все старые раны: угадывались и гадкие черты отчима Ли, и незнакомые лица искаженных жертв Бифомета Ленца.
        - За что нам все это… - тихо вздыхал Джоэл, когда они лежали на узкой тахте втроем, придвинув к ней спущенную со второго этажа кровать Джолин. Теперь места хватало всем, но они больше не предавались страсти.
        Их измотало тягучее невыносимое ожидание: спустя два или три дня после злосчастного визита к Батлеру с башен перестали лететь пламенные призывы Энн. Эфир затих мертвенной пустотой, только в отдалении, то приближаясь, то удаляясь, рокотали выстрелы пушек и взрывы гранат.
        - Уман! Сдай Цитадель, вы окружены! У нас Сюзанна с твоими бастардами. Не сдашь крепость через два дня, мы убьем их! - донесся на заре четвертого дня от убийства Иды разъяренный голос Энн, чужой, невообразимо свирепый. Голос в этом новом раздробленном мире, где у каждого оказывалась своя фарфоровая маска смерти. С Батлера и Энн уже слетели личины благочестия и доброты, смылись, как надпись на прибрежном песке набежавшей волной. Кровавой, пенящейся, беспощадной.
        - Она не способна на это! Она не убьет детей, - охнула Джолин, растирая мучным фартуком текущие из глаз слезы. В последние дни она плакала все чаще, Ли тоже, только украдкой, словно оставались способные осудить его слабость. Джоэл же… просто молчал. Два дня не говорил ни слова, сидя на табурете возле двери, потом его кое-как привели в чувства увещевания и забота любимых.
        Он вспомнил, что безразличен еще не всему миру, еще остались те, кого хотелось защитить и сберечь. Пока об их маленьком мире на Королевской Улице будто забыли. «Может быть, Энн отпустила нас? И Рыжеусый… Он ведь не угрожал», - утешал себя Джоэл, но в великодушие неукротимой охотницы верилось слабо.
        И на следующую ночь они все трое не могли уснуть, лежали растянувшимися бревнами, убеждая друг друга, как важен отдых, но радовались смене часов караула. Дежурство на втором этаже означало хоть какое-то действие, не страшную неподвижность, в которой застыл Вермело. В алой ночи стесывалось сознание, утопая в сумрачных видениях догоревшей эпохи. Они дожидались утра, исхода. Но измученно засыпали, и вместо покоя обретали лишь кошмары. Джоэл пробудился от влажных капель измороси на лице: пекарню заволок густой туман.
        - Ли! Проснись, - ткнул он любимого вбок.
        - Что? Ох, опять этот сон, - потряс головой Ли. - Будто ты уходишь, а я не могу догнать тебя в тумане. Будто ты… покидаешь меня.
        - Я тебя никогда не оставлю, вас обоих, - успокоил Джоэл, поцеловав Ли, и отправился в дозор, попутно осматривая Ловцы Снов.
        «Не обратиться бы нам всем! Только бы не обратиться! Не сейчас!» - заклинал он, вспарывая клинком слабо шипящий комок невообразимых тварей, несчастных притачанных друг к другу существ, отблесков выстраданной памяти.
        Похоже, смутная тревога и гнетущее уныние после гибели Иды заставила вылезти все потаенные страхи, и чем больше Джолин боялась, тем омерзительнее делались ее химеры. Теперь они напоминали скорее не жертв секты, а сплетенную в едином порыве ярости разноцветно-темную толпу, по которой палили из пушек, которая резала без разбору врагов и мирных жителей, неудачно попавших на линию огня.
        Несколько раз в своих вылазках Джоэл сам едва не попадал в такие водовороты. Необходимость покидать пекарню тоже сводила зубы бессмысленной тревогой каждый раз, когда кто-то переступал порог.
        В эту ночь, когда Джоэл тревожил темноту пронзительным взглядом, а в мозолистых руках сжимал их общий заветный арбалет, на Королевской Улице наметилось движение. Тихое, едва уловимое. Снова кто-то скрипел кустами гортензии на заднем дворе, неуверенно огибая дом, точно не зная, как лучше подступиться к хлипкой крепости с закрытыми ставнями.
        - Съесть? Я голоден! Можно я его съем? - ощерился Вен Даррен, пробудившись от чужого запаха возле дома, который он охранял лучше любой сторожевой собаки.
        - Тихо, иди лучше спать. Я знаю, кто это, - махнул ему Джоэл, на что зверь недовольно потряс головой, но отправился в спальню. Он оставался наверху, утверждая, что так быстрее просечет, если кто-то влезет на чердак. Но на этот раз к ним пожаловали не мародеры, Джоэл прекрасно узнавал тощего типа, который отсалютовал измятым драным цилиндром, когда увидел силуэт в окне второго этажа.
        - Ну, здравствуй, Рыжеусый, - вздохнул Джоэл, спустившись и приоткрыв окно, выходящее во двор.
        - Ну, здравствуй. Удачный эксперимент.
        Ночной гость двигался с грацией наполовину сломанного механизма: длинные руки и ноги дергались, как выпадающие из пазов детали и скрежещущие вылетающие шестерни. По виду, ему за прошедшее время крепко досталось, и не один раз. Революционеры раскололись на лагеря, и Секту Дирижабля, вероятно, поддержали далеко не все. Иначе Рыжеусый не озирался бы испуганной мышью.
        - У вас осталась кровь создания Хаоса? - сказал он вместо приветствия.
        - Да. Собственно, и само создание еще с нами, - ответил Джоэл, не понимая такой поспешности, но Рыжеусый снова обернулся и приник к фасаду, словно за ним гналось чудовище.
        - Прекрасно. Перелейте кровь уцелевшей из секты, - сказал он, отрывисто и нервозно. Джоэл нахмурился, опасаясь снова ошибиться, довериться сумасшедшему, коим выглядел теперь Рыжеусый:
        - Но она не обращается.
        - Перелейте. Отложенное обращение, боюсь, хуже всего, - твердо заявил собеседник, отметая опасения о ясности своего рассудка. - Как бомба с часовым механизмом. К такому выводу я пришел, сравнивая все случаи из секты Ленца. Вы должны освободить ее силу.
        - А если она вообще не обратится? - сомневался Джоэл. Пробирки с кровью он держал всегда при себе, как величайшие сокровища. Этот плохо изученный дар Хаоса, а вернее, друга из Хаоса.
        - Все рано или поздно обращались, - как приговор палача, отчетливо произнес Рыжеусый. - Их держали под замком, ждали. Кто-то провел в подвалах Цитадели пять лет в образе человека. А потом все равно становился созданием Хаоса.
        - И из него выкачивали кровь, - добавил Джоэл, сжимая зубы.
        - Да.
        - Проклятье, и все это творилось у нас под носом.
        - Все видят ровно столько, сколько хотят видеть, - философски развел руками Рыжеусый. - Цитадель считала опасными превращенных Ленцем, истерзанных им, искалеченных. Ты - куда более совершенное творение. Все шло под контролем и по плану.
        - Будь добр, оставь восторги по поводу своего блистательного успеха при себе, - поморщился Джоэл, не желая больше участвовать в сомнительных экспериментах. Иде они не помогли, не факт, что обещали помочь Джолин. Особенно не помогли бы избавиться от кошмаров. Хотя с Идой они ничего так и не испробовали. И Джоэл испугался снова не успеть из-за своей преступной нерешительности, пронизавшей некогда доблестное сердце отравленными корнями.
        - Оставлю. Я ухожу, - с нотками ненормального восторга и гордости заявил Рыжеусый. - Жаль, что я не узнаю, был ли эксперимент удачен. Но, так скажем, делюсь информацией в память о Грете.
        - Куда уходишь? - не понял Джоэл, с чего бы Рыжеусому похваляться намерением спрятаться в очередном темном углу, подобно таракану. Но нет, ученый говорил о другом:
        - С Сектой Дирижабля. Мы улетаем за стену. Сначала захватить его надо, правда.
        Джоэл поперхнулся воздухом: от них собирался убежать единственный человек, который хоть что-то понимал в цитологии и изменениях организмов под действием ауры Хаоса. Конечно, полубезумный плут и, возможно, мерзавец, но он единственный давал внятные ответы.
        - Рыжеусый, не делай этого! Вы все умрете. Змей вас съест, как Грету, - с горячностью предупреждал, как старого друга, Джоэл, но собеседник выпрямился и поднял слегка подрагивающий длинный палец с видом умудренного жизнью знатока:
        - Грета попала под мусорный завал. Я уверен.
        - А я был там и видел! - прорычал Джоэл, но Рыжеусый не слушал, продолжая свою горе-лекцию без благодарной аудитории:
        - Я долго размышлял и пришел к выводу, что Змея нет! Его просто выдумали, чтобы держать народ в узде и подготовить все для экспансии на территории созданий Хаоса. А Змей - это просто угроза, манипуляция общественным сознанием. Мы видели за стеной зеленый маяк. На него и полетим! Это еще одна колония выживших. Наверняка!
        - Это ловушка Змея! Там маяк, а вокруг него Разрушающие, они убьют всех. Я видел… видел во снах, - запротестовал Джоэл и понял, что больше доказательств у него нет. Рыжеусый лишь снисходительно рассмеялся:
        - Прости, мой ненадежный друг, во сны я не верю, а в эмпирические наблюдения - вполне. И они не доказывают существования Змея. Жаль, что ты не захотел лететь с нами, мой удачный эксперимент. И еще… Вы с Вен Дарреном попрощайтесь поскорее. Вроде бы скоро перемирие в боях обещают. Выпустите его скорее за стену! Цитадели не хватает стимуляторов, они ищут украденное создание Хаоса. И, боюсь, Уман знает, где вы можете укрываться. Он сам в осаде, но некоторые охотники еще могут выходить в город. Хотите спасти принца - надо действовать как можно скорее. Ему-то за стеной точно будет лучше, чем здесь.
        - Спасибо тебе, Рыжеусый, - кивнул Джоэл. - И все-таки… не летите за стену, это ловушка! Там ничего нет, никаких других поселений.
        Но он уже убеждал липкий осенний мрак сырой ночи, пахнувшей прелой землей и дымом, который за последние дни въелся в стены домов и покрыл души людей, не оставив ни единой белой прогалины. Рыжеусый стремительно нырнул за угол дома и испарился, с легким треском перевалившись через разрушенный забор и гору раскрошенного кирпича.
        «Они самоубийцы. Если перелить человеку кровь созданий Хаоса, то, возможно, за стеной еще можно выжить. Но не так. Никто не может победить самого Змея. Никто, кроме Стража Вселенной. Но и он проигрывает», - думал Джоэл, глядя в фиолетовые переливы ненастной ночи.
        - Что он сказал? Я не все слышал, - тревожно спросил разбуженный Ли. Любимые, кажется, вовсе и не спали, а тихо лежали, вслушиваясь в слова странного визитера. Но больше он обещал не появляться. Рыжеусый летел на верную смерть с тем же упрямством, с которым Энн теперь губила Цитадель и переворачивала до самого дна весь город.
        - Многое, - отозвался Джоэл.
        - Он говорил что-то о переливания крови и, похоже, обо мне, - вскочила на тахте Джолин, натягивая одеяло до глаз, подбирая колени к груди и обхватывая их истончившимся бледными руками. Она боялась, как и они все. Боялась, хотя и понимала, что три пробирки с кровью Вен Даррена оставили для нее. Теперь Рыжеусый развеял все сомнения - счастливых случайностей не оставалось. Надо было действовать и что-то решать.
        - Джолин, тебе переливали кровь созданий Хаоса? - уточнил Джоэл, садясь рядом с любимой и привлекая ее к себе. Джолин потянулась и приникла к нему, как маленькая девочка или ласковая кошка. Она искала защиты, а в расширившихся синих глазах трепетала немая мольба избавить ее от всего ужаса, который творился вокруг и который она узнала о своей сущности.
        - Да, - тихо ответила она, зарываясь лицом в грудь Джоэла, прячась в теплой темноте его пахнущей потом рубашки.
        - И много раз? - снова уточнил он.
        - Много. Но ничего не было. Другие изменялись, но не я… - говорила она, как ребенок, боящийся безвредного укола. Но в их случае инъекции могли оказаться отнюдь не безвредными, они вообще не знали, на что шли.
        - Джолин, послушай меня, даже если не было ничего, тем не менее, ты все равно можешь превратиться в монстра. Рыжеусый не лгал про наблюдения из секты.
        - Да, но их всех… убили! - сжала кулаки Джолин.
        - Сейчас ты должна довериться нам. Тебя никто не запрет. Обещаю! Мы перельем тебе кровь. Всего три пробирки, - уговаривал Джоэл, и чем больше твердил о безопасности, тем больше крепло ощущение опасности. - Охотники получают куда больше, когда вкалывают стимуляторы. Если у тебя иммунитет к превращениям, то от крови создания Хаоса тоже ничего плохого не случится. Если нет, то станешь… такой, как я.
        Джолин только сжала его руку, обреченным решительным жестом оголяя плечо, совсем не так, как в их ночь страсти. В этом движении не было ни капли соблазнения, лишь жестокая необходимость.
        - Это ведь не страшно, правда? - засомневался Ли, завороженно рассматривая три небольшие колбочки, где плескалась свежая кровь Вен Даррена. Зверь предостерег еще накануне, что лучше вкалывать новую, если уж он пока застрял в пекарне.
        - Правда, совсем не страшно. Рыжеусый ведь пробовал на мне.
        - Давай, - кивнула Джолин, и Джоэл потянулся к первому автоматическому шприцу. Джолин даже не поморщилась, она за свою жизнь испытала столько боли, что не заметила, когда все закончилось.
        - Все, теперь второй через дней семь попробуем. Только говори обо всем, что с тобой происходит, - предостерег Джоэл.
        - Я чувствую! Что-то меняется, как будто… как будто я обретаю целостность, - через некоторое время радостно воскликнула Джолин, осматривая свои руки с разведенными пальцами, раскидывая их, как крылья.
        - Точно все хорошо? - спросил Ли. - Ладно, ребята, вы спите, а в караул. Ты присмотришь за ней, Джо, я знаю, ты у нас хорошая нянька.
        - Да не нужна мне нянька, все хорошо! Правда, - улыбнулась Джолин. - Мне так легко на душе, как будто что-то открылось во мне, сама моя сущность.
        Джоэл обнял ее и убаюкал, целуя в макушку, гладя по спине. Он ласково приговаривал, напевно, как колыбельную:
        - Все закончилось, Джолин, теперь никаких кошмаров, родная. Мы теперь оба по-настоящему «иные», Хаос нам не страшен.
        «Страшны только люди и Змей. Ничего, Джолин, ты не станешь чудовищем. Ни за что не станешь. В память об Иде!» - подумал он, но вскоре и сам заснул, хотя был уверен, что не сомкнет глаз. Но тепло прижавшейся к нему Джолин успокоило, заставило забыть все земные тревоги и очнуться по ту сторону сна… в кромешном кошмаре.
        Он увидела самого Змея, а рядом с ним Джолин. И видение было на двоих, но Джоэл ничего не мог сделать. Они оказались среди черно-белых улиц, где дома и заборы свивались из темных и светлых линий, а люди метались искаженными силуэтами.
        Джолин сидела на мостовой, заслоняясь руками от полыхавших глаз Змея - Красного и Желтого, светивших в одновременность, уставившихся прямо на нее. Джоэл, отрывая себя от лиан черных линий, притачавших его к жестким камням, кинулся к любимой, заслонил собой, выставляя меч. В этом сне он оказался вооружен, а значит, еще имел право сражаться, противостоять самому злу. Но Змей проник в их разум не для уничтожения - он говорил, обращаясь к Джолин с сожалением и неразгаданным ожиданием:
        - Я не получил твою несравненную мать, предназначенную мне, мать асуров, мать монстров. Но ты - моя! Прекрасная невеста Белого Змея.
        - Нет, я никогда не буду твоей! Никогда! - истошно закричала Джолин. - Как не стала невестой Бифомета Ленца!
        - Не моей. Ты - невеста Белого Змея. Вечная, прекрасная, - почти мягко оборвал ее восклицание Змей, резонируя инфразвуком в своем призрачном мире, на изнанке города. - Слышишь меня, Джоэл? Подари ей и себе вечную жизнь. А мне всего лишь нужна твоя сила, чтобы освободиться, чтобы победить Каменного Ворона. Он не поможет тебе, не спасет тех, кто тебе дорог. Не спасет во имя высшей цели. Высшими целями он оправдывает гибель миров. А я могу, я все смогу, если освобожусь.
        - Ты не получишь ни меня, ни ее! - закричал Джоэл, притягивая к себе Джолин. И на этом страшный сон оборвался, рассыпался карточным домиком, померк старым дагерротипом.
        Разбудил их, вырвав в бездну реальности, гулкий эфир с башен, ужас сна сливался с настоящим грубым голосом Энн, неумолимым, ожесточенным:
        - Уман! Последнее предупреждение! Думаешь, после всего, что ты сделал с нами, я пощажу твою женщину? Покажите Сюзанну! Мы знаем, что вы казнили Грэма и Бима. Думаешь, после этого у меня не поднимется рука на какую-то певичку и ее отпрысков? Твоих отпрысков.
        Джоэл и Джолин вскочили с тахты, за окнами брезжили первые лучи рассвета, с небес стекали последние блики ночи. Похоже, странный разговор со Змеем затянулся, не принеся никакого отдыха. Он проник в их безмятежный сон раной вечной тревоги, а сообщения с башни заставили и вовсе обмереть.
        - Грэм и Бим! - простонал Ли, обхватывая себя руками и складываясь пополам на табурете, точно его крепко пинали ногами. Он только спустился с верхнего этажа и, наверное, рассчитывал подремать еще до полудня после смены караула. Распорядок дня и ночи для них теперь делился только часами несения вахты с арбалетом у окна в бывшей комнате Джолин. Но теперь разум пронзили иглы нового потрясения, отнимая шансы на мирный отдых. Усталость длилась по кругу, как поцарапанная пластинка в неисправном патефоне, проигрывающая одну и ту же мелодию.
        - Не пощадили несчастных калек, - отозвался Джоэл. - Неужели… все из-за нас?
        - Они были связными революционеров в Цитадели, как я в Академии. Не из-за вас! - решительно убедила Джолин, но сама едва сдерживала рыдания. - Но они… они не заслужили! Как же так! Да чтоб сдохли те, кто сделал это! Чтоб они все сдохли, твари паршивые!
        Джолин с небывалой злостью ударила сжатым кулаком по перилам лестницы, к которой прислонялась их кровать, потом зашипела от боли, содрав до крови костяшки о неподатливую некрашеную древесину.
        «Похоже, Цитадель оцеплена восставшими. Значит, скоро конец. Что-то переломится, установится новый порядок. Или нет… Какой порядок? Тех, кто не знает, что делать с разрушенной стеной? А, может, найдут способ восстановить ее. И заживем, славно заживем в пекарне», - убеждал себя Джоэл, пока Ли просто вздрагивал на табурете, не в силах справиться с ознобом. Трясло их всех, в последнее время почти постоянно, даже возле жаркой печи.
        День тянулся тяжелым непониманием происходящего, весть о казни Грэма и Бима подкосила их, точно провозглашая, что у человеческой бессмысленной жестокости просто нет границ.
        - Объявляется перемирие на двенадцать часов. Верховный Охотник думает, - разнесся ближе к вечеру стальной яростью неумолимый эфир с башен, на которых сбились стрелки часов. Город погружался в тягучее безвременье, сомны носились по улицам днем, как в самые страшные времена изъязвленного болью прошлого, и только смена Красного и Желтого глаза напоминала, что еще существует рассвет и закат.
        - Это наш шанс! - воскликнул Вен Даррен, услышав о перемирии. Он спустился с верхнего этажа, хвост его взволнованно подрагивал, шерсть и мох топорщились.
        - Да, отправляемся к стене. Немедленно, пока не вышел Красный Глаз, - сжал кулаки Джоэл, не представляя, что их ждет на пути в Квартал Прокаженных. - Ли, ты охраняешь Джолин.
        - Так точно. Ни один мародер не переступит этот порог, - улыбнулся Ли, но Джоэл зажмурился на мгновение: показалось, будто над головой любимого вьется темное сплетение черных линий, похожих на полосы с фотографии Иды и Батлера. Но нет - почудилось, просто упал отблеск от печи, которую растапливала Джолин, вытаскивая ароматный свежий хлеб.
        Недавно она сварила маленький кувшинчик земляничного варенья из своих ягод, которые красными маячками весело мигали с подоконников. Хоть что-то оставалось неизменным, домашним и уютным. Хлеб с вареньем - чудесное лакомство, которое пообещали на ужин после возвращения из Пристанища Изгоев. Джоэл радовался, что, несмотря на все беды и потери, он обрел настоящий дом с почти настоящей семьей.
        - Я в тебя верю, - отсалютовал он Ли, шутливо отдав честь.
        - У меня есть арбалет! - улыбнулась Джолин, в доказательство хватаясь за оружие, стоящее возле стола. Джоэл кивнул им. На прощанье его с двух сторон поцеловали Ли и Джолин, с заботой говоря:
        - На удачу!
        - Да, удача нам пригодится, - ответил Джоэл, за ними плотно затворили дверь, и они с Вен Дарреном, принявшим форму собаки, заскользили хищными тенями через разрушенные улицы.
        К Цитадели не шли, отправились на запад по Кварталу Ткачей, огибая район Охотников и Врачей, прилепленный к осажденной крепости, по широкой дуге. И пусть пока пушки впервые замолчали за долгое время длящейся гулкой канонады, город все равно вплавлялся в глаза бесприютными картинами разрушений.
        Иногда попадались люди, такие же чудом уцелевшие, выживающие на развалинах. Они с безразличной тоской и страхом взирали на человека с мечом, а на Вен Даррена в образе собаки поглядывали, пожалуй, уже плотоядно. Общие склады с провизией и свежим урожаем остались вблизи Квартала Богачей. И западная часть города кормилась все это время с личных огородов, если кому-то повезло иметь дом с небольшим клочком земли или садик на крыше. Другие же просто голодали и грабили более удачливых. О карточках и обещанной системе распределения речи не шло.
        «Как там в пристанище изгоев, не умерли еще все с голоду с таким отношением?» - вспоминал похлебку Местрия Пратта натягивающий повыше воротник Джоэл. Когда они шли по краю западных трущоб, лежащих за Кварталом Ремесленников и возле Квартала Врачей, казалось, что все узнают поступь Цитадели и желают уничтожить странного человека, пробирающегося с собакой через завалы тлеющих баррикад и груд колотого кирпича.
        На время перемирия город будто вымер. Или же в трущобах больше не осталось горьких бродяг, все они ринулись отвоевывать Цитадель. Джоэл не удивился бы, увидев в рядах своры Энн какого-нибудь пьянчугу Бифа. Но повезло не наткнуться ни на одно из сколько-нибудь знакомых лиц. Джоэл немного успокоился только возле забора, оградившего Квартал Прокаженных.
        Что-то оставалось неизменным, тянулось постоянство тупика существования: все так же по ту сторону шатались замученные люди-тени, все так же некоторые падали посреди улиц, все так же копались в помойках в поисках еды и одежды. Они не поддержали революцию и все еще не кинулись наружу, в Хаос. Не верилось, что многие из них когда-то служили Цитадели. Бледные, исхудавшие, они совсем не напоминали жилистых мускулистых охотников, но и прокаженных - тоже. Видимо, стимуляторы и правда истощали организм, выкачивая из него жизненные силы раньше срока. Им с Ли еще повезло родиться достаточно здоровыми, чтобы не пасть жертвой чудовищного эксперимента, который ставили над всем городом, над последними остатками старого человечества.
        - Так, ну и как ты откроешь калитку? - встряхнулся Вен Даррен. Джоэл нерешительно озирался. Пока все шло подозрительно гладко, ему с каждым мигом чудилось, что где-то нависает опасность, невидимая, но неотвратимая. А он стоял возле стены, взирая на запертый механизм заветной калитки, и никто им не препятствовал.
        - Пойдем к хранителю ключей. Если будет упрямиться, разрешаю тебе его сожрать. Странный он тип, - фыркнул Джоэл, решительно постучав в перекошенную дверь обиталища Местрия Пратта. Открыли ему скоро, старейшина показался в дверях в своем неизменном зловонном бесформенном халате и с ключом на шее.
        - Иду-иду! О, снова вы, господин охотник. Решили выбрать верную сторону? - сказал он. - Надеюсь, не Секту Дирижабля?
        - Старик, нам нужно бежать из города, - твердо заявил Джоэл, а Местрий Пратт слегка косящими глазами уставился на Вен Даррена и снисходительно усмехнулся:
        - Все-таки хочешь отпустить зверюшку. Ну, дело твое. Этому городу терять больше нечего. Странное время настало. Мы не думали, что за Энн пойдет столько народа. Я делал ставку на Секту Дирижабля.
        - Так кто ты сам? - поинтересовался Джоэл.
        - Хранитель ключей от Хаоса. Координатор. Мы повздорили с Сектой Дирижабля. Пусть эти безумцы летят в Хаос, мы же дальше ждем Стража Вселенной, как и старик Гарф. Ждем, когда победят Змея. И вот тогда мы выйдем за стену новым человечеством, - охотно рассказал Местрий Пратт. Похоже, его глобальный план приводился в действие руками Энн и Академии. И старейшина «иных» блаженствовал, он дирижировал хаосом Вермело.
        Хотя Джоэла уже не занимали распри, он волновался только за свой мир в пекарне и отчего-то не мог отделаться от видения черных линий, окутавших Ли. Но у напарника был меч, он бы отразил любую атаку. И все же успокоить себя не удавалось, а чем ярче разгорался закатный горизонт, наползавший из-за черноты укутанной тенями стены, тем тоскливее ныло сердце.
        К счастью, Местрий Пратт не выдвинул никаких условий. Размашистой пошатывающейся походкой он доплелся до стены и вытащил из-за ворота заветный ключ. Вен Даррен нервно заскулил, запрел ушами, вслушиваясь в пиликание старинного механизма в стене.
        - Свобода! - воскликнул зверь, когда снаружи потянуло холодом и запахом свалки. Поддавшись радостному порыву, он принял истинную форму, высвобождая рога-крылья и увеличиваясь в размерах. Местрий Пратт открыл калитку и невозмутимо отошел. Джоэл дружески потрепал Вен Даррена по загривку, говоря на прощанье:
        - Спасибо, друг! Мы найдем способ синтезировать вашу кровь для стимуляторов. Когда все успокоится. Обещаю, я больше не допущу, чтобы ваше племя мучили. Вы не монстры.
        - Удачи, Джоэл! Я пойду дальше искать своего брата, - донесся голос Вен Даррена, молниеносно кинувшегося наружу. Джоэл постоял, провожая зверя взглядом, различая в кромешной тьме очертания развалин старого мира, их прежнего Вермело. А где-то вдалеке плескалось недостижимое чудесное море, и за его край садилось лиловое солнце. Джоэл поразился этой красоте, которую различил только благодаря измененному зрению. Но их всех пока сковывали когти Змея и собственные распри.
        - Так правда ли, что можно жить в Хаосе? - спросил Джоэл, все еще всматриваясь в неведомые дали, среди которых вскоре затерялся Вен Даррен. Змей не настиг его, чудесный зверь наконец по-настоящему спасся.
        - В Хаосе можно жить, - сказал Местрий Пратт. - Часть наших порой уходит туда. Но Змей почти всех пожирает. Если бы кто-то победил Змея, Вермело был бы спасен. Сам по себе Хаос не зло. Просто… иное пространство с иными созданиями.
        - Так что же, прокаженные могут выжить в Хаосе?
        - Нет. Проказа тут ни при чем, - загадочно усмехнулся Местрий Пратт, неторопливо закрывая калитку. - Предел изгоев прилеплен к стене, охранную башню у нас никто не чинил. Аура Хаоса просачивалась постепенно. Мы ее впитывали в малых количествах. И менялись. Кое-кто исцелился от проказы и сбежал из города. Но вот Змей… Голодный Змей. Сама смерть.
        - Выходит, аура Хаоса помогла вам? И из-за нее вы не превращались в монстров?
        - Выходит. А еще Змей не обращал на нас внимания. Из-за сломанной башни он нас как бы и не видел, считал частью своих владений свалку. Если только мусорщики не попадались прямо в когти. Поэтому от города далеко не уйти.
        - И вы не попытались устроить революцию? - не понимал Джоэл. Теперь квартал изгоев выглядел, пожалуй, единственным спокойным местом во всем городе.
        - Зачем? Это привлекло бы Змея. А многие из нас слабы, - вздохнул старик. - Но у нас есть то, чего нет у вас, - надежда. Мы верим, что люди смогут однажды покинуть город. Главное - сначала убить Змея.
        - И кто его может убить?
        - Страж Вселенной. Ты должен помочь ему. Так написано в пророчествах. Неужели святитель Гарф не говорил тебе? - с легким удивлением заметил Местрий Пратт, а потом изрек нараспев: - «Услышавший глас во сне и потерявший всех, но не сдавшийся на волю отчаяния, станет Белым Драконом. И поможет вечному Стражу Вселенной сразить Великого Змея».
        - Глупая легенда, я никого не потеряю! - вздрогнул Джоэл. - Ничего нового, все тот же бред. Бред. Мне надо идти, старик.
        Местрий Пратт провожал его задумчивым взглядом. Джоэл же спешно покинул пристанище изгоев. Он шел один по замершим улицам.
        Один, но не в одиночестве: его согревала мысль, что в пекарне его ждут Джолин и Ли, тихий ужин, хлеб с земляничным вареньем, короткие теплые разговоры ни о чем. Все это помогало преодолеть любой ужас, справиться с любым горем, настигшим Вермело. Он возвращался к любимым, чтобы больше не покидать, не уходить дольше, чем на пару часов.
        В городе обещал установиться новый порядок, возможно, начиналась новая жизнь. Побеждала явно Энн - и поделом Уману. Все складывалось вроде неплохо: значит, преследований опасаться не стоило. Или Джоэл просто успокаивал себя, еще не догадываясь, почему сердце ухает тревожным набатом. Наверное, из-за глупой легенды, в которую так истово верили безумные старики Гарф и Местрий. Пустое, все пустое. Его ждал дом.
        Пекарня на Королевский Улице - их единственный мир, их сфера черного кварца над бушующей бездной толп и взглядов - встречала закрытой дверью и отрешенной темнотой. Сгущались сумерки, но сквозь ставни не пробивался свет масляной лампы, не доносился звук шагов. А на завалившемся заборе сидел знакомый, ныне бездомный облезлый кот, и, выгибая спину, шипел на дверь пекарни.
        - Брысь! - крикнул ему Джоэл, как будто изгоняя вестника беды. Он остановился на первой ступени низкого крыльца, не веря, что ждет внутри, но чувствуя нечеловечьим нюхом - кровь, много горькой крови. Он постучал, коротко, всего лишь раз, а сердце замерло в груди одним мучительным ударом, давящим душу тревожной чернотой.
        - Джолин? Ли? - донесся собственный голос. Как будто чужой, отделенный от слов.
        Джоэл постучал еще раз, потом набросился на дверь, молотя руками и ногами. Лучше бы она оказалась снесенной с петель, тогда он бы точно знал, что в пекарне чужие, что их настигли революционеры или гнев Цитадели. Но никто не проникал в дом. Так почему же не пускали его внутрь, их городского скитальца? Почему заставляли мучиться невыносимой тревогой, вдыхая запах крови, тянущийся изнутри?
        «Я ошибаюсь! Путаю! Не может быть! Они просто спят, спят! А кровь… кровь на улицах и вокруг слишком много крови. Нюх подводит», - твердил себе Джоэл, перелезая на задний двор через переломанные кусты гортензии. Он прильнул к окну, через которое часто вылезал наружу, последнее время чаще, чем через дверь. Затем посмотрел внутрь и различил смутный силуэт, распластанный подле перевернутого стола.
        - Джо! Это ты? Джо! Где ты? Джо, пожалуйста! - вдруг донесся едва слышный измученный шепот.
        Джоэл содрогнулся, кинулся к стеклу, высадил его одним движением меча, даже не пытаясь поднять раму. Осколки царапали лицо, резали руки, рвали одежду, но он не замечал, влетая внутрь. Он слишком хорошо знал этот голос, ныне искаженный нечеловеческой мукой.
        - Ли! - крикнул Джоэл. - Я иду! Иду! Родной, держись!
        - Джо…
        Пекарню окутывала темнота, только чадила печь, источая удушливый дым, заглушавший повисший в комнате гнилостный запах. Тлели угли, выпавшие из приоткрытой дверцы топки, сгорел свежий хлеб. И в тревожном свете, подобном мерцанию костров в первобытных пещерах, лежал силуэт, распростертый посреди развороченной кухни. Джоэл замер на миг, а потом кинулся к нему, упал на колени:
        - Я здесь, Ли, я с тобой.
        Любимый лежал в луже крови, от которой его одежда сделалась темной, почти черной. Джоэл склонился над Ли, пытаясь понять, где рана, как помочь.
        - Почему… так темно… и так… Больно! - прошептал Ли, выгибаясь и дрожа от прикосновения.
        - Ли… Ли!
        «Сомн, на пекарню напал сомн!» - подумал Джоэл, хотя не представлял, как одной из кошмарных тварей удалось миновать Ловцы Снов, которые они не снимали теперь даже днем. Да какое это имело значение?
        Ли лежал на полу пекарни, весь в крови, и вместо привычной согревающей улыбки лицо его искажала гримаса боли. Да у него не было лица! Исполосованное когтями месиво кожи и мышц - стоило лишь присмотреться. Ужас произошедшего набросился оглушающей волной, к горлу подкатил ком раздирающего вопля, но из перехваченной спазмом гортани вырвался только сдавленный стон: Джоэл заметил, что у Ли выбиты глаза, от которых остались только водянистые отметины медленно запекавшейся крови.
        - Ли!.. Как же так! - завыл Джоэл, гладя лицо любимого, а тот слабо потянулся в ответ, дотронулся до щеки. Живой, еще живой. Его ледяные дрожащие пальцы со знакомой предельной нежностью касались колючей щетины. Он еще пытался улыбнуться израненными губами. Джоэл подумал с ужасающим фаталистичным облегчением: «Ничего, Бим и Грэм так и жили. Ничего, Ли, я тебя не брошу ни за что».
        Он дотронулся до любимого, слегка приподняв. Тогда пола плаща отогнулась и Джоэл ощутил под рукой скользкий комок выпавших внутренностей и глухо застонал. Гнилостный запах, замешанный на крови и желчи, ударил в лицо. Но слезы выступали вовсе не от него. Ли мучился долго, похоже, рана была нанесена еще днем, вскоре после ухода Джоэла с Вен Дарреном.
        Ли умирал! Умирал, потому что такие рваные глубокие отметины от когтей неведомой твари не излечила бы даже кровь созданий Хаоса. Даже Страж Вселенной. Да он и не собирался возвращаться в их проклятый град. Он всех бросил, отдал на поругание Змею. Джоэл еще пытался сопротивляться этой истине, еще рвал свою рубашку, стремясь сделать жгуты, еще не желал принимать бесполезность суетливых усилий.
        - Джо… остановись, - тихо простонал Ли, умоляя не причинять лишних страданий. Как будто он уже смирился.
        - Нет, Ли, я спасу тебя, спасу, - твердил Джоэл, почти теряя рассудок. Слова представлялись заклинаниями, способными повернуть время вспять. Все исправить, изменить, исцелить одним решительным усилием воли. Залатать прорехи и язвы на распадавшемся полотне бытия. Бесполезно.
        - Я дождался тебя… - улыбнулся Ли. И затих. Рука его безвольно упала, сведенное судорогами тело обмякло. Он весь превратился в иссушенный осенний лист, бессильно подхваченный жадным ветром, унесшим ныне его душу.
        Он… умер. Джоэл замер, вслушиваясь в тишину, не улавливая ни вздоха, ни стона. Умер его любимый, его мальчик с лучистой улыбкой, его смеющееся солнце, сгоревшее вместе с мансардой. Его радость, его судьба. Нельзя было уходить, нельзя было оставлять Ли одного. Джоэл глухо застонал:
        - Ли! Ли! Очнись! Ли! Ли… Как же так? Нет! Ли!
        Он сто раз повторил имя возлюбленного, гладя его лицо, плечи, словно мечтая разбудить. И все повторял и повторял. До тех пор, пока имя не обессмыслилось, как и все, к чему прикасалась тленной рукою смерть. Смысл умер, осталась только огненная память, выжигающая сердце до черной золы. Мир осыпался старинным гербарием, замер древом без коры в сожженном саду.
        - Силы неземные… Джолин! Где… Где Джолин? Джолин! - вскинулся Джоэл, хотя слезы бессилия душили его. Он не мог оторваться от Ли, все еще заслоняя мертвое тело любимого собой. От кого? От какой опасности? По привычке. Но он уже опоздал, не оказался рядом, когда кто-то нанес сокрушительный удар.
        Он видел смерть сотни раз, убивал и сам, порой отправлял в подземелья Цитадели. Смерть всегда смотрела на него сквозь закрытые веки заснувших и обратившихся в сомнов. Но теперь… Теперь он сам умирал вместе с Ли, кожей и плотью ощущая всю боль любимого, отчего, казалось, разом выворачивались суставы и рвались артерии. Старые раны отзывались огнем. И встали единой толпой призраки всех, кого он не успел спасти. Стелла выступала первой среди них, новых гостей пекарни, но она глядела без осуждения, лишь с неземной тоской.
        Внезапно Джоэл услышал движение на втором этаже и, с трудом оставив на полу тело Ли, кинулся наверх с мечом. Он рассчитывал встретиться с убийцей, с гадким монстром, все еще не представляя, что случилось с несчастной Джолин, кто их атаковал. Ли не ожидал нападения: его меч стоял в ножнах возле стены. И в пекарню никто не вламывался, разве что нечто пробралось через сгоревший чердак, разворотив крышу…
        Мысли и попытки расследования метались острыми снежинками вьюги, ворвавшейся лютой зимой через разбитое окно и похитившей тепло уютного очага. Зима наставала в сердце, замораживая чувства и сознание. Джоэл только глухо охал и выл, а меч сжимал лишь по привычке. Тренированное тело среагировало бы в случае опасности, но на втором этаже никого не оказалось. Только… Джолин.
        Она сидела в кресле-качалке, их любимом месте для чтения стихов, которое с недавних пор превратилось в место для караульного. И в свете раннего осеннего заката кожа ее казалась облитой кровью. Но нет - на бледном лице и взлохмаченных волосах и правда алели запекшиеся рубиновые капли.
        - Джолин! Кто на вас напал? Джолин! Ты жива, - не понимал и не желал понимать произошедшее Джоэл, хотя все ответы лежали на поверхности. Они выстроились в ровный ряд цепочки совпадений, но не хватало сил, чтобы подвести отчетливый итог. Какой итог? Зачем? Цитадель уже предала его, он больше не проводил расследования.
        И все же его главное расследование настигло его. Оно всегда следовало за ним смертью в фарфоровой маске. А теперь смотрела на него чистыми синими глазами в тревожном мерцании заката.
        Смерть с прекрасным именем, любимая. Смерть. Джолин сидела к кресле-качалке, закутанная в черную шаль, эту метку проклятых, под которой прятала окровавленную мохнатую лапу монстра с длинными когтями. Их следы исчертили стены пекарни дымящимися пепельными отметинами, которые уже приходилось видеть на улицах во время сражения… с Легендарным Сомном.
        - Это ты… - выдохнул Джоэл. И подвел черту невозвращения.
        Джолин убила Ли!
        Нет, не она, а тот монстр, в которого она превращалась. Не существовало никакого иммунитета от превращений, кровь оборотня просто помогала ей, как и Иде, возвращаться в человеческий облик, хотя все несчастные жертвы Бифомета уже давно стали сомнами. И все же… Джолин. Убила. Убила их Ли!
        - Я. Помнится, когда-то ты спросил, есть ли у меня враги. Да, есть. Мой главный враг - это память. Каждое утро вы находили в Ловце Снов отголоски моей памяти. Стимуляторы, кровь создания Хаоса - да, ты был прав… они помогли все вспомнить. Вспомнить, кем я ходила почти каждую ночь, - слабо улыбнувшись, ответила Джолин, рассматривая, как нечто чужеродное и враждебное, свою руку, которая так и оставалась когтистой лапой страшного монстра.
        Голос ее не дрожал, только слегка кривились губы. Она не рыдала и не стенала, плачут от горькой потери и невозможности оставаться с ней. А она потеряла саму себя. Больше уже ничего не могло остаться прежним, все разрушилось.
        Джолин обреченно куталась в черную шаль, но ни она, ни застывший в дверях Джоэл не согрелись бы уже и через тысячу лет под самым жарким солнцем. Их поглотила страна вечной ночи, заморозила нескончаемой зимой и расколола на мелкие льдинки.
        - Что с тобой… что с тобой случилось? - хрипло спросил он, с опаской приближаясь. Сознание не принимало реальность. Перед ним сидела Джолин, любимая, несчастная, хрупкая. Но она же скрывала под шалью когти Легендарного Змея, а на первом этаже застыло тело Ли.
        Все ломалось, теряло очертания, зеркала душ разбивались от искаженных отражений. Картина поглощенного света впивалась мраком багряного заката, ложащегося полосами-плетьми на застывшие маски-лица.
        - Случился мой отец. Бифомет Ленц, - ответила Джолин, порывисто, жестко. - Мое имя - Джолин Ленц, я наследница древней аристократической фамилии. Проклятой, безумной! Меня не показывали людям, никто обо мне не знал, кроме отца и матери, сектантов. Я должна была рассказать сразу, чтобы никто не связывался со мной. Чтобы… меня убили сразу. На месте. Как бешеную собаку.
        - Отец… я догадывался! Догадывался! Отец, - повторял Джоэл. Он предполагал, нет, он знал уже давно. Но восприятие ставило заслон пред этой истиной, потому что иначе оставался единственный путь - убить Джолин своей рукой. Но он не мог, просто не мог. Даже теперь, даже после смерти Ли, она оставалась несчастной жертвой. Его любимой Джолин.
        - Его считали ученым. Но он был фанатиком, верил, что через страдания можно избавиться от проклятья Змея. Говорил, что Хаос постиг человечество за его грехи, - начала рассказ Джолин.
        - И все из-за него? Все это из-за него? - спросил Джоэл, опускаясь на колени возле качалки, гладя человеческую руку Джолин. Он умолял мироздание, чтобы все оказалось сном, чтобы он пробудился от дикого кошмара. Но ничего не рассеивалось.
        Лишь сбывались самые страшные предсказания Стража Вселенной, который не смог предупредить: его раз за разом лишали голоса, душил сам Змей. А он, Каменный Ворон, пытался докричаться, предостеречь, спасти. Если бы Джоэл догадался, если бы не выстроил барьеров непонимания для самого себя, Ли остался бы жив. Но Джолин… Джолин была обречена уже семь лет. И только теперь приходилось с невыносимой болью принимать эту истину.
        - С детства он бил меня, морил голодом, запирал в подвале. Моя мать… та, что звала меня Джо, ласково звала, защищала меня… она все терпела и даже не обращалась. Она верила в его идею! Верила, что мы очистимся от Хаоса, смирив нашу плоть. Но потом умерла. Просто умерла, без превращения, - говорила Джолин, губы ее все больше дрожали, но она держалась, медленно и четко продолжая: - Тогда я осталась одна во власти отца. Он говорил, что вся жестокость ради моего блага. А когда мне исполнилось восемнадцать, он сказал, что я стала идеальной, покорной и смиренной. И только от нашего с ним союза родится новое человечество, которое не будет бояться Хаоса.
        - Мерзавец! - воскликнул Джоэл, давясь отвращением. Бифомет Ленц - вот, кто убил их всех, вот, кто обрек город на разрушение. Пусть он уже семь лет гнил на свалке за стеной, но он уничтожил их всех.
        - Потом был пожар, потом меня приютил Зереф. Его жена из жалости избавила меня от плода «нового человечества», которым «наградил» меня отец. Потом, как я уже говорила, старуха сказал, что детей у меня больше не будет. И хорошо, хорошо, что род Ленцев прервется на мне, и никто не породит больше таких, как Бифомет. Х-хорошо…
        - Твари… какие же все твари!
        - Вот таким был Бифомет Ленц, вокруг которого собиралась знать в надежде однажды вырваться из Вермело. А ту знать не отправили в Цитадель. Но сейчас их, похоже, режут революционеры. Они заслужили, все они, весь Квартал Богачей, - ожесточенно и твердо ответила Джолин, а потом сжалась, втягивая голову в плечи. - Но не вы… не вы…
        - Джолин! Ты не виновата! - твердил Джоэл, обнимая колени Джолин, словно моля у нее прощения. Нет, он молил само мироздание, чтобы повернулось время вспять, чтобы хоть кто-то подсказал, что в этот день не следовало покидать пекарню. Тогда он, возможно, нашел бы способ исцелить ее, остановить. Использовал бы хоть белые линии, пусть и не представляя, в чем их природа. Тогда Ли остался бы жив. Или они погибли бы все вместе.
        - Виновата, - отозвалась Джолин, а потом пугающе оскалилась: - Виновата в том, что не прирезала отца раньше.
        - Как ты убила его? - спросил Джоэл, вставая и немного отстраняясь.
        - Кухонным ножом. Четыре месяца я терпела его днем… и ночью. Ночью было хуже всего. В конце концов, мое смирение подошло к концу, выплеснулась наружу вся злоба, которую он так старательно взращивал во мне эти годы. Кухонный нож воткнулся прямо в глаз. Это я помню, - Джолин рассказывала с совершенно остекленевшими глазами, лишь кивая в такт своим словам, как будто подтверждая для себя реальность этого чудовищного прошлого. - Потом отец упал… и больше не двигался. Я радовалась! Впервые по-настоящему радовалась. Только страшно сказать, чему. А потом я разрезала его труп на куски и выбросила со стены, прямо в пасть Змея! Да, Джоэл, я видела его глаза. Глаза Змея. Близко-близко от меня. Я выходила в Хаос. Я была в Хаосе, пока Зереф устраивал поджог в поместье. Скрывалась среди чудовищ. И стала одним из них вместе со всеми, кто погиб в поместье. Я впитала их боль. Мы стали чем-то единым, чем-то большим…
        - Маски… Это все…
        - Это все жертвы Бифомета Ленца. Осколки их памяти и боли. И… моя память. Я - твой злейший враг. Я - Вестник Змея.
        Она призналась просто и без лишних объяснений. Оба уже сознавали, что кровь Вен Даррена не спасла бы, но они еще пытались бороться. Они еще надеялись. Теперь никакой надежды не осталось. Она погибла вместе с Ли.
        - Нет… Нет! - застонал Джоэл. - Так вот откуда… такая сила. Ты создание Хаоса! С перелитой кровью, впитавшая еще и ауру Хаоса.
        Он все еще невольно сопоставлял факты, его мозг работал, как огромный механизм на холостом ходу в брошенном цеху. Механизм, обреченный сгореть от бессмысленной работы, перемалывания призрачного ничто.
        - Да. И при этом сомн. Сомн, который научился возвращаться, маскироваться под человека. Грета и Ида были такими же. Никто из нас не спасся. Все мы ходили единым созданием. Сшитые химеры. Кто-то выходил из тела фантомом сна, кто-то бродил по улицам в физической оболочке, - спокойно и уверенно объяснила Джолин, потом ее голос ее надломился всхлипом: - Я думала, что мне просто снятся все эти ужасы, все, что творил Легендарный Сомн. Но стоило мне заснуть с дурными мыслями, стоило пожелать кому-то смерти от причиненной боли - и он выходил, я обращалась. Не знаю, ходило ли по улицам мое тело. Но мой спящий разум… это он управлял Легендарным Сомном, это его чудовище. А Бифомет Ленц… Та маска, которую ты расколол, была лишь маской. Мой отец давно мертв. Чудовище Вермело - это я.
        Джоэл схватился за стену, чтобы не упасть. Бесполезный меч царапал клинком доски пола, пальцы не слушались. Все тело сковывало бессилие, и никакие эксперименты не вернули бы в тот момент мощь и ловкость, а главное - волю хоть куда-то двигаться, что-то делать. Джоэл надеялся вернуться к Джолин и Ли, к их теплому дому, а вернулся к телу Ли и монстру-Джолин. Вернулся к пустоте, которая заполнила его и поглотила.
        - Джолин… все равно ты не виновата, - повторял он так же, как твердил внизу имя любимого. И слова вновь обессмысливались, утопая в черных линиях неискупимого отчаяния. Последнюю светлую ниточку слабой надежды он отдал Стражу Вселенной на площади у Академии. Ему не осталось ничего, кроме боли, как пелось в легенде Местрия Пратта.
        - Виновата. Виновата в том, что обманывала тебя, виновата в том, что убила Ли, - ответила Джолин и заплакала, закрывая лицо полой шали: - Я… я убила Ли! Нашего Ли… Я просто задремала, а потом… Потом он весь в крови, а я… Я стала Легендарным Сомном.
        - Нет, это была не ты! Это был Бифомет! Это его вина! - убеждал Джоэл, снова кидаясь к Джолин, целуя ее бледные впалые щеки, по которым катились крупные слезы. Он не боялся когтей, не боялся уже ничего. Их расколотый хрустальный шар летел в бездну, погибал еще один крошечный мир, падал, как переспелое яблоко от порыва беспощадного урагана.
        - Я убила Ли! Ли! Он не мой отец, он ни в чем не виноват! - кричала и стенала Джолин, как будто сознающийся преступник под пыткой, жертва и палач в одном лице. - Джоэл. Пожалуйста, убей меня. Скоро откроется Красный Глаз, ты скажешь для себя, что уничтожил Легендарного Сомна. Я не смогу жить… с этим!
        - Джолин, нет! Так нельзя!
        - Отомсти за Ли! Ведь ты любил его. Мы любили его! И я… я убила. Сила во мне услышала желание убить, но я говорила про Цитадель и палачей Умана, а погиб Ли! Ли… ты ведь так любил его!
        - Джолин! Я и тебя любил и люблю! - убеждал Джоэл, но рука сжимала острый меч Нейла Даста, этот клинок вечной скорби.
        - Я тоже, Джоэл. Я полюбила тебя почти сразу, - обняла его Джолин, нежно целуя в лоб, в щеки, в губы. - Так полюбила, как не каждому повезет. Хотя считала, что мое сердце мертво. Но слишком поздно…
        - Нет! Еще ничего не поздно, еще не… - захлебывался Джоэл. Слова, отделенные от смыслов, опадали шелухой забытых времен, непрощенных, неискупленных. В этот вечер, самый темный из всех вечеров с начала времен, с пришествия Хаоса, они безвинно расплачивались за чужие грехи.
        Джолин больше не плакала, она откинулась в качалке, по привычке складывая руки на коленях, точнее, руку и лапу страшного зверя, уже не пряча ее, а словно наоборот - показывая, выставляя как доказательство своей вины, как призыв ненавидеть.
        - Слишком поздно. Я прошу тебя: освободи меня от этой муки! Раньше я видела кошмары, которые едва удерживали ваши Ловцы Снов. Теперь оказалось, что я сама - кошмар. Я - Вестник Змея, Легендарный Сомн Вермело, который появлялся на улицах семь лет. Я сама не ведала об этом, но все причиненное им зло - это моя вина!
        - Нет, Джолин, я найду способ все исправить… Ты не виновата… ты…
        Но вот над потемневшим горизонтом раскрылся Алый Глаз Змея, поползли длинные тени, как приказ обращаться, как зов для множества сомнов. По городу прокатился единый рев чудовищ, которых уже никто не уничтожал долгие дни распада старого Вермело.
        В этот миг милый облик Джолин начал искажаться: лицо ее изуродовали удлинившиеся клыки, само оно начало удлиняться мордой зверя. И вскоре вокруг взвились пепельным пологом черные линии, свивающиеся в образы множества масок Легендарного Сомна.
        - Джолин… нет! Джолин!
        Джоэл оцепенел на миг, отпрянул, но когда монстр поднялся с места и напружинился, готовясь нападать, тело само подсказало верные движения: взмах, прямой выпад. Клинок Нейла Даста в тот миг обладал своей волей, точно его направляла рука предыдущего хозяина.
        Лезвие вонзилось точно в грудь, распарывая сердце. Серую ткань простого платья Джолин расцветило разрастающееся темно-красное пятно. Кровь потекла из носа и рта, чудовище отпрянуло, падая обратно в качалку. Джолин… Джолин убила себя, сама кинулась на меч.
        Джоэл поспешил к ней, отбросил постылый меч-убийцу, попытался надавить обеими ладонями на рану, стянуть края. Тщетно. Сущность охотника сработала отточенным приемом, и Джолин не просила иного. Только избавления.
        - Спасибо, родной. Я… так тебя люблю, - прошептала она, превратившись снова в человека, в любимую прекрасную девушку. Она ласково обняла, оставляя на лице Джоэла прощальный истекающий кровью поцелуй.
        И жизнь слетела последним вздохом с приоткрытых побледневших губ. А закатное небо за окном внезапно содрогнулось, подернулось пульсациями, как будто намереваясь обрушиться. Из Хаоса, из-за стены, донесся то ли рык, то ли… плач. Чудовищный, нечеловеческий - голос самого Змея.
        Джоэл замер, все жесты и слова стерлись неподвижностью. Он застыл среди призраков, наказанный жизнью. Победитель Вестника Змея с заговоренным мечом Нейла Даста. Услышавший глас из старой легенды еретиков. Сбывались пророчества и предостережения - он всех потерял.
        Он убил ее. Убил Джолин! Погиб Ли. Он остался в одиночестве, только смерть смотрела на него. Уже без масок и закрытых век - глаза в глаза. Джоэл жил в Квартале Ткачей, когда повстречал смерть. Смерть своей души, смерть надежды.
        Глава 40. Секрет Стража Вселенной
        В отрешенном пространстве длилась боль неземной муки. Разомкнутый круг потерянных слов стелился пылью на окровавленном полу. Шел второй день в доме сумасшедшего с Королевской Улицы. И он не представлял, как солнце смеет преломлять горизонт преступно-веселым светом, выхватывающим очертания конца. Картины страданий и разрухи, картины зла и неискупимой вины.
        Джоэл сидел подле перевернутого стола, тела Джолин и Ли лежали на кровати, рядом, накрытые с головой одеялом. А ему, уцелевшему, отрезанному от них завесой смерти, уже два дня не хотелось ни спать, ни есть, ни мыслить. Все застыло. Одиночество влилось в него раскаленным металлом под сердце, въелось в душу горечью ненужности.
        Он сидел, рассматривая свои ладони, с которых не смывалась кровь любимых. Ли и Джолин - его мир, его жизнь. Теперь по пекарне бродил бесприютный призрак, и никто не приходил, никто не смеялся.
        Он только вздрагивал от ощущения присутствия, привычки обливали раны души едкой кислотой: вот где-то ветер ударил ставнями о стекло - почудилось, что это Ли переступил порог, пришел с дежурства, как обычно; вот донесся запах земляники - надо сказать Джолин, какое вкусное варенье.
        Но… их исковерканные тела коченели на тахте возле лестницы. Любимые, потерянные! Джоэл одергивал себя: где-то подсознание не принимало смерть. Пока он не глядел на трупы, чудилось, словно в бреду, будто он просто ждет возвращения Джолин и Ли, будто они зачем-то ушли по делам в этот темный для города час. И сам город представал отпечатком меркнущей памяти об утраченном времени мира и мнимого процветанья.
        Джоэл метался из угла в угол, не представляя, что делать дальше. Зачем? Для кого? Хотелось лечь между Джолин и Ли, обнять их, как обнимал обычно, и заснуть навек, отправиться на встречу с ними. В другой мир, лучший или худший - главное, чтобы вместе. И не достаться никому: ни Цитадели, ни Стражу Вселенной, ни Змею. От отчаяния и назло, раз никто не пришел к нему, когда он просил, раз никто не предостерег. Страж Вселенной…
        - Айгрежа… Я пойду в Айгрежу! Он воскресит их, да, Страж Вселенной вернет их к жизни… Я… - говорил с пустотой Джоэл, и пепельный сумрак, увязший в чаду остывшей печи, научился отвечать ему.
        Джоэл слышал голоса призраков, голоса всех, кого он не спас. Стеллы, Иды, Грэма и Бима. Только Джолин и Ли пока отчего-то молчали, то ли от осуждения, то ли потому что еще не обрели форму в мире фантомов, мире, в которой Джоэл никогда не верил. Но не теперь, когда его память сделалась клеткой.
        «Почему я не обращаюсь? Я - монстр! Я не спас их! Так почему?» - спрашивал он Алый Глаз в первую ночь, которую провел в оцепенении, качая бездыханное тело Джолин. Он боялся спуститься на первый этаж к изуродованному телу Ли. Потом внутри что-то щелкнуло, хлопнуло перегоревшей лампочкой. Трупы, тела, оболочки… Любимые изошли из них, как выпархивают бабочки из коконов, и перестали быть похожими на себя при жизни. Поэтому Джоэл положил их у лестницы и накрыл тонким покровом белесой ткани.
        И не понимал, почему он не с ними, ради чего он уцелел. Все чаще он косился на меч Нейла Даста - клинок выполнил свое предназначение. Так, может, стоило ему пронзить еще одно сердце? Сердце хранителя Вестника Змея, не сумевшего защитить Джолин от самой себя. Если бы она не испытывала боли и гнева, если бы жила в прекрасном тихом доме где-нибудь в горах, возможно, и не обратилась бы, ее сущность заснула бы на долгие годы. Но мечты оставались мечтами. Уже навсегда. Разум твердил сладкие сказки, уводя в сумрачную долину иллюзий безумия, пока сердце рвалось и стенало от боли.
        На третий день Джоэл потерял сознание из-за голода и бессонницы, а очнулся на полу от гула пушечных выстрелов со смутным ощущение нереальности происходящего.
        Ему снился чудный сон про яблоневый сад, где по губам Джолин тек сладкий сок спелых плодов, а не сочилась кровь последнего поцелуя. Сон длился за пределами яви, длиннее судьбы человека, которого ныне едва не засыпало обломками.
        Истошно скрипели старые балки, трескалась ровная побелка на стенах. Пекарню подбросило оглушительной волной. Тела любимых слетели с ложа мертвых, а единственный уцелевший почти оглох от гула и ослеп от дыма.
        Снаряд угодил в верхний этаж, начался пожар, охвативший чердак и спальню, где была убита Джолин. Пекарня сгорала, и Джоэл вдруг вспомнил, что он еще жив. Что-то велело бежать, спасаться, хотя расколотое сознание, поглощенное червями отчаяния, хотело остаться и сгинуть в пламени. Но вместо этого животный ужас велел спешно открыть дверь, подхватить меч и вылететь наружу. Потом Джоэл вспомнил, что внутри остались тела Джолин и Ли: он не мог отдать их огню, не хотел, чтобы обломки стали их последним пристанищем, поэтому ринулся внутрь, точно спасая живых… Привычки, все вбитые накрепко привычки, и от них теперь делалось еще больнее, чем от принятия потери.
        - Айгрежа, святитель Гарф… Страж Вселенной… воскресит, он воскресит их. Я видел в книге, которую он принес святителю Гарфу, там бог другого мира воскрешал людей. А этот… Страж… Страж… Воскресит… - бессвязно бормотал Джоэл, вытаскивая сизые тела, от которых уже тянулся приторно-удушливый запах тлена. Он плохо сознавал, что делает, но зачем-то погрузил их на найденную в соседском дворе садовую тачку, накрыв почерневшим от сажи одеялом. Из-под нее с протяжным воплем выскочил облезший голодный кот и скрылся средь обломков дома, который некогда считал своим, в котором грелся у камина и ловил мышей. Теперь соседи с Королевской Улицы погибли, дом разворотили взрывы, а кот остался, ненужный и забытый. Как и один охотник, лишившийся всего.
        Пекарня горела за спиной, а Джоэл - нет, сумасшедший из Квартала Ткачей отправился через развороченные баррикады к Айгреже, на другой конец проклятого города. Только там он теперь видел слабый проблеск умершей надежды. Или, возможно, только там еще оставался человек, несчастный старик, который, возможно, ждал его. Или он, совсем не несчастный, святитель древней секты, хранитель запретных знаний, держал в руках великую власть призыва Стража Вселенной.
        А если бы этот загадочный Каменный Ворон отказался помогать, после всего, что случилось, что довелось узнать, Джоэл бы принял помощь даже от Змея, который предупреждал. Как будто знал исход. Знал, что Джолин, Ида и Грета - часть его армии мертвецов. Змей все знал, но и Страж Вселенной наверняка таил не меньше.
        - Айгрежа… Айгр… - нараспев твердил Джоэл, бережно перекатывая тачку с мертвыми через камни и исступленно перетаскивая ее через завалы. Руки дрожали, ножны с мечом неудобно упирались в груды кирпича и хлама.
        Вермело лежал в руинах. Кто с кем сражался? Открыл ли Уман ворота? Джоэл не знал, не думал. Он только слышал в своем нестройном пении панические возгласы отступающих военных в Квартале Торговцев:
        - Чудовища! Из Пристанища Изгоев лезут чудовища!
        Через баррикады прорывалась новая сила, Джоэл задержался в проулке, не слишком стремясь обезопасить себя. Он просто ждал, словно праздный наблюдатель, как мимо пронесутся отряды военных. Они боялись, содрогаясь тяжким ужасом неизведанного. Кто-то влился в город, отправив его по новому кругу смятения и страха.
        - Братья! Присоединяйтесь к нам! Мы - «Иные»! Мы вам не враги! Мы вместе сражаемся против Цитадели! - кричал знакомый голос, и Джоэл увидел, как через баррикады неторопливо шагает сам Местрий Пратт с ключом на шее.
        Его сальный халат вился по ветру, точно замызганный белый флаг, но символизировал вовсе не поражение и капитуляцию, а вступление в игру еще одной стороны. Третьей или четвертой - это уже не имело значения.
        За Местрием шествовала не армия, а разрозненные группы странных существ. Вроде бы и людей, но не совсем: у некоторых над головами вились короны из ветвей и цветов, тела других покрывали перья пополам с чешуей, у третьих колыхались за спинами разноцветные крылья, под стрекот и шелест которых «Иные» шествовали по главной улице Квартала Торговцев прямо к Цитадели. Они сохраняли общие очертания людей, но лишь издалека. И тем пугали еще больше, чем сомны и твари Хаоса.
        - Чудовища! Вы… чудовища! - кричали то ли солдаты, то ли новые воины восстания. Они не знали, стрелять или бежать прочь. Кто-то вскидывал луки и мечи, кто-то внимал призывам и даже тянулся навстречу.
        - Мы пришли с миром! Мы поведем вас в новый мир! - размахивая новыми транспарантами, как ликами богов, кричали знаменосцы «Иных» во главе с самим Местрием Праттом. И изнуренные уличными боями восставшие пока не знали, внять призывам или обвинить во лжи.
        - Чудовища! Остановитесь!
        - Мы не причиним вам зла.
        - Нет! Мы - «Иные», мы слышим Хаос, но мы не сомны. Мы изменились для жизни в новом мире. Когда Страж Вселенной победит Змея, мы пойдем греться под лучами лилового солнца. Присоединяйтесь к нам! Впитайте ауру Хаоса, вы исцелитесь и от обращений, и от своих немощей.
        - Пушки! Тащите пушки! - кричали военные, скрипели колеса орудий, но выстрелы пока не звучали:
        - Нет, сначала передайте Энн, ждем ее приказов!
        - Братья! Узрите: луна и солнце встали в ряд, так написано в пророчестве. Белый Дракон и Страж Вселенной придут, когда на небе раскроются оба глаза Змея, - возвещал Местрий Пратт, возводя руки к прожженным мутным мерцанием небесам, через которых угадывался орнамент чешуи на шкуре древнего асура.
        - Последние дни настали! - кричал кто-то в ответ, бросая оружие и устремляясь в лабиринт улиц. - Спасайтесь!
        - Как? Куда? Спасаться…
        - Спасутся те, кто примут новую природу человечества под лиловым солнцем, - запрокидывая голову, упоенно возвещал Местрий Пратт, вождь «Иных».
        Все бывшие охотники, вышвырнутые Цитаделью на край города, вдруг подняли головы под его началом. Он шел, как пророк нового мира, возвещая о несбыточном. А когда в него целились из арбалетов, болты отскакивали от плотной брони, которой мгновенно покрывалось его тело. Он уже стал созданием Хаоса, но не сомном. Как и вся его армия, обученная, озлобленная, но вдохновленная.
        Новое человечество вылилось на улицы бурным потоком, являя всем то, что скрывалось до срока за хлипким забором. Неконтролируемый успешный эксперимент, случившийся по незнанию и недосмотру. Армия Местрия Пратта ширилась и росла, похоже, частично бывшие мусорщики скрывались на свалке, делая вид, будто пропали в Хаосе, потому что не вместилось бы столько народу в один растянутый вдоль стены квартал. А может, к нему присоединились еще и трущобы, где тоже никто не осматривал состояние башен. С них-то и началось разрушение барьера, а когда дело затронуло кварталы побогаче, тогда, похоже, только и заметили.
        Испуганным зрелищем восставшим еще хватало ума не проливать кровь. Они боялись спровоцировать шествующих к Цитадели монстров. Выстрелов не последовало, и этим воспользовался Джоэл, выкатывая свою ношу из проулка, старательно огибая выбоины в остатках разрушенной мостовой. Он толкал перед собой тачку, частично опираясь на нее, так как не чувствовал больше силы выпрямиться и идти с гордо поднятой головой.
        «Скоро Местрий будет договариваться с Энн о разделе сфер влияния в городе. Или за его пределами… Но мне в этом мире уже нет места», - подумал Джоэл и продолжил свой путь к Айгреже.
        Если бы святитель Гарф никого не сумел воскресить, бывший охотник мог бы остаться вторым отшельником, полусумасшедшим хранителем книг и истлевших знаний. Хотя он не хотел. Ничего, совершенно ничего. Если бы не нашлось способа вернуть к жизни Джолин и Ли, он бы просто лег между ними и перестал дышать, раздавленный тоской.
        - Белый Дракон! - отвлекло восклицание. - Я вижу белые линии вокруг тебя! Ты - Белый Дракон! Джоэл, я всегда знал, что это ты!
        Путь преградил один из «Иных» - человек-птица с покрытым рыжими перьями лицом. Еще один сумасшедший на этом карнавале уродов. Джоэл вокруг себя видел только тьму, разверзнутую пустотой сердца.
        - Дай пройти, - глухо потребовал он, отодвигая с пути нелепое существо из Хаоса. И только присмотревшись узнал в пернатом создании одноглазого рыжего рикшу, который несколько раз здорово выручал, оказываясь в самый подходящий момент в нужном месте в нужное время.
        Джоэл давно подозревал, что он тоже связан с революционерами, но не выяснил, с какой из сил. И вот неказистый парнишка превратился в крылатое создание, теперь-то ему не пристало таскать двухколесную телегу, когда он научился летать. Похоже, превращения затронули не только тех, кто ходил за стену. Местрий Пратт точно открыл что-то во всех этих людях, точно нашел новый неведомый стимулятор. Они и правда не обращались в сомнов, но изменялись.
        - Присоединяйся к нам! Мы стали тем, что жило в наших сердцах. Мы обрели силу в своих истинных формах. Мы не монстры, - крикнул вслед то ли человек, то ли зверь.
        - Я знаю. А я не Белый Дракон, - бросил на прощанье Джоэл. Его не занимало все, что творилось на улицах. Вермело менялся, сильно менялся, парад созданий Хаоса означал, что с Цитаделью наметился какой-то перелом, против Умана в ощерившейся пушками крепости они бы не выступили.
        Уман, бой у Академии - все происходило как будто тысячу лет назад. Как будто не с ним. И Верховного Охотника он каким-то образом спас, без цели, отдав дань старой дружбе, а Джолин и Ли - не успел. В памяти навечно застыла картина их прощания: двойной поцелуй на удачу, запах свежего хлеба, витающий в пекарне, маленькие яркие фонарики земляники на окнах. А теперь… ничего не осталось. Даже самой пекарни.
        «Если ты дочь Бифомета Ленца, почему тебя выбрал Змей? Почему по тебе плакал… Змей?» - не понимал Джоэл, обращаясь к призраку Джолин. Теперь он наверняка сошел с ума: сквозь улицы и кварталы его вели тени любимых, обнимали, поддерживали с двух сторон. Они же помогали пройти сквозь огонь, миновать по узким проулкам завалы и обрушения горящих перекрытий.
        Иногда Джоэл поднимал глаза и видел, как небо расчерчивают силуэты крылатых созданий. Вермело ждал этого двести лет - они сливались с Хаосом, не в силах противостоять ему, но пока всех их сдавил в лапах Змей. Джоэл чувствовал, как не прекращается яростная пульсация, отзывающаяся удушьем в сдавленных легких. И желтоватый купол больше не возвращался к нормальному цвету: небо выгибалось и искажалось, словно кто-то скреб исполинскими когтями барьер с другой стороны. С изнанки мрака.
        Змей стенал по-своему: его замысел не сбылся, Джоэл не поддался, не стал ни Белым Драконом из легенд, ни орудием жадной твари. Он объезжал замершие баррикады, не обращая внимания ни на взрывы гранат, ни на редкие арбалетные выстрелы. Его забыла смерть, его не забрал Легендарный Сомн.
        - Джолин… Почему… Почему ты не убила Зерефа, не уничтожила Умана… Почему Ли? Почему Грэм и Бим? Змей… Змей несет к пределу отчаяния, - все бормотал и бормотал свихнувшийся охотник. Его, наверное, принимали за могильщика или чистильщика.
        Ни один патруль не остановил его, хотя блокпостов тоже больше не осталось, Вермело пожирал себя, исходило понимание, кто с кем сражается. Во имя чего? Идеи Академии потерпели крах, когда восход Красного Глаза ознаменовал не раз и не два новые волны обращений. Похоже, и сама Энн поняла, что от стимуляторов не становятся сомнами, но уже не могла отступиться.
        Зато призывы Местрия Пратта теперь обретали силу, подкрепленные живыми доказательствами. «Иные» заполняли улицы Вермело, некоторые взывали к готовым слушать перепуганным жителям, другие сжимали оружие, сражаясь не то с охотниками, не то с солдатами. Джоэл непонимающе рассматривал смазанные фотокарточки реальности, не внимая их искаженной странности.
        Он миновал озеро Добрар, то самое место, где на Энн напал сомн, откуда началось искажение ее личности. Потом тяжелеющая с каждым шагом ноша на колесах вкатилась в развороченный Квартал Пекарей, за ним в небольшой сад, отделенный от фруктовых рощ Кварталом Оружейников. Еще недавно там собирали свежие плоды, теперь многие деревья выжгли, точно по ним прошелся огненный смерч. Не пели птицы, не веяло прохладой меж ветвей. Лишь висели кое-где обугленные яблоки. Голод заставил сорвать и проглотить два или три, но от пищи желудок перехватило, как стальной проволокой. Джоэл согнулся, прислоняясь к тачке, обхватывая себя руками. Он боялся, что больше не встанет, не завершит свой последний поход. Айгрежа уже маячила снесенной крышей, сгоревший храм забытой веры. Оставалось миновать еще два Квартала Оружейников, в которых царствовали ныне неизвестные силы.
        - Братья! Нас обманывали! Нет никакого Змея. Его придумало правительство! Если хотите спастись, идите с нами, мы захватим дирижабль!
        Голос доносился из дальнего конца сада. Джоэл с трудом приподнялся, вслушиваясь. На небольшом помосте из обломков зданий возвышался очередной Рыжеусый, не старый знакомый, а один из множества агентов, разносчиков опасных идей. Вокруг него собирались свои зеваки, кто-то кидал в него камни, кто-то кричал, что в Хаосе не выжить. А кто-то вслушивался, задумывался. Пожалуй, из такого города хотелось сбежать хотя бы и в Хаос.
        И под жаркий призыв воодушевленного агитатора внезапно послышался оглушающий взрыв со стороны Квартала Богачей. Звук подкинул Джоэла, заставил вскочить и вновь схватиться за ручки его опоры, его колесницы мертвых. Он неуверенно стоял и вдыхал отравленный сажей воздух, уставившись на высящуюся в прогалине иссеченных обстрелами домов стену Квартала Богачей. В ней теперь зияла дыра - значит, революционеры добрались до верхушки города, не спасла крепость внутри крепости.
        Только спустя несколько минут Джоэл осознал, что исчезло, что навечно разрушилось - Королевский Театр. Секта Дирижабля взорвала его, очевидно, заложив в Квартале Богачей несколько навороченных бомб. Показания Зерефа Мара изучить не удалось, но доползли слухи о том, что его союзники, этот клан Рыжеусых, собирались заложить взрывчатку. Значит, не все отыскали, или же они воспользовались неразберихой и подложили новые бомбы.
        «Секта технологичных ученых идиотов», - подумал Джоэл, глядя, как поднимается дым над руинами некогда ослепительно прекрасного строения. Вермело уничтожал свою красоту, все фарфоровые маски обнажали уродство.
        Над обломками театра, как зримая душа, отлетающая от тела, воспарило нечто - лодка с вытянутым воздушным шаром и пропеллерами. Устройство, средство побега, ради которого так долго ломались копья.
        - Видите? Видите! Дирижабль! Они все хотели сбежать из города! Бросить нас! - в истошной радости завизжал и завертелся на месте агитатор. - Значит, нет никакого Змея! Его придумало правительство, чтобы держать нас в узде! Братья, медлить нельзя! Верные Секте Дирижабля, верные свободе - идите за мной! В новый мир!
        - В новый мир! - закричало человек десять из собравшихся, по большей части, молодые и крепкие. За короткое время город сменил множество идей и идеологий, не зная, во что теперь верить, кому подчиняться. Они все привыкли к четким правилам, к распорядку дня, к жизни под неусыпным наблюдением, и теперь не знали, что делать с открывшейся свободой. И потому с радостью кидались в объятье новых рамок чужой страшной веры, как зачарованные, как сомнамбулы из сна-были, встающие на подоконники и падающие в черную воронку.
        - Стойте, куда вы! Там же Змей! - кричали оставшиеся горожане вослед нескольким безумцам, устремившимся за Рыжеусым.
        У Джоэла не оставалось воли ни на крик, ни на шепот, он уже не верил, что способен хоть кого-то спасти. Он не спас Ли, не предостерег его. Он должен был остаться в пекарне! Должен был! От этой мысли душили слезы, и останавливал только суровый вопрос самому себе: а что бы он сделал, если бы остался? Погиб бы вместе с любимыми, не более того.
        Что он намеревался делать теперь? Он тоже не знал, просто катил тачку с трупами, накрытыми окровавленным прожженным одеялом. Уже целую вечность катил сквозь безнадежность губящего себя града.
        Стрелки на башнях остановились, после плача самого Змея Хаоса прекратилась смена дня и ночи - в грязно-багряном небе зависло два раскрытых глаза, Желтый и Красный. Древний асур навис над Вермело, царапал когтями стены, сковывал ледяным дыханием разум. Джоэл чувствовал его, слышал, но не решался признаться самому себе: он слышал Змея, пульсацию его разума, его черных линий. Змей звал его. Все еще звал. Различались тихие слова: «Страж Вселенной не помог тебе, не спас Джолин. Видишь? Я предупреждал! Ты не принял мою помощь! Так примешь ли мою месть за нее?»
        - Айгрежа… Айгрежа, - твердил Джоэл, продолжая свой бренный путь по Кварталу Оружейников, где тлели кузницы и группы революционеров еще пытались заполучить мечи и арбалеты. Большую часть растащили, сами же оружейники присоединились в первых рядах к восстанию Энн. Теперь подключились «Иные».
        Несколько раз Джоэл становился свидетелем стычки измененных людей-из-Хаоса и обычных революционеров. Один раз у него попытались отнять меч, на что он со звериной яростью выкрутил противнику руку, выламывая ее из плечевого сустава, а потом отшвырнул от себя пинком вопящую тушу. Двое других бандитов поглядели с минуту и решили не связываться, скрывшись среди перепаханных развалин домов. Джоэл с трудом узнавал дорогу к собору. Тачку он больше волок, чем катил, перенося непомерный груз через завалы. Бои уже прекратились, переместились к Кварталу Богачей. Хотя над головой все еще свистели арбалетные болты и камни из пращей. Он не уклонялся и не пригибался, точно проверяя так, нужен ли он еще Змею и Стражу Вселенной. Если нет - его бы пришиб из пращи случайный громила. Но камни и стрелы летели мимо, и продолжалось шествие к собору.
        - Змей Хаоса не существует! - орала Секта Дирижабля. - Мы улетим! Дирижабль ждет нас!
        - Существует! Дождитесь пришествия Стража Вселенной! Он исцелит нас! Не смейте идти к дирижаблю, не смейте вести за собой народ, - кричали в ответ крылатые из секты «Иных». Или не секты, а движения, партии. Названия и определения не имели никакого смысла. Две группировки грызлись с привычной яростью, а между ними ступал в бессмысленном пути обезумевший охотник из сгоревшей пекарни в Квартале Ткачей. Где он повстречал смерть.
        - Змея придумало правительство! - наступала секта, кидая гранаты и дымовые шашки.
        - Ждите Стража Вселенной! - отвечали им «Иные» из-за баррикады.
        Они убивали друг друга во имя спасения от Хаоса. Бой шел возле Айгрежи, преградив дорогу Джоэлу. Старинный собор ныне становился лакомым куском для выстраивания обороны.
        И Джоэл осознал, что его паломничество проделано напрасно: вместо мертвенного покоя он снова угодил в котел бурлящей ненависти. Снова пришлось скрываться в подворотнях и чужих дворах, теперь еще не спуская глаз с тел Джолин и Ли, как будто он все еще считал их живыми. Он давил в себе стремление обратиться к ним, поговорить. По привычке, все привычка, от которой он теперь лишался рассудка.
        - Мы уходим, братья! - радостно заорал отряд Секты Дирижабля, кидаясь через улицу из Айгрежи. Они заметили поднимавшийся над городом диковинный воздушный аппарат и кинулись на него, точно на зеленый маяк, к которому обещал привести Рыжеусый.
        - Что вы творите? Вы видите! За городом нет жизни! Только Хаос!
        - Мы уйдем в Хаос! Там есть жизнь! Змея нет! Его придумали!
        - Стойте, еретики! - прорычали крылатые, обрушивая на врагов во имя спасения сотни ударов острых клинков.
        По движениям и выучке угадывались бывшие охотники. Значит, им повезло, значит, стимуляторы имели смысл. Только… Ли верно опасался рогов и перьев. Но ему не случилось испытать ужас роковых изменений. Он всю жизнь боялся сделаться сомном, с жалобной мольбой просил не отдавать на мыло, заставлял поклясться, что напарник убьет его сразу после обращения. А сам пал жертвой Легендарного Сомна, чьи обращения никто не замечал целых семь лет.
        - Нет, никто из нас уже не станет мылом, никто, любимые, никто. И не останется никого, - шептал Джоэл, выкатывая свою колесницу мертвых из заброшенного сада, проезжая мимо сожженной кузницы. Бой затихал вдали: Секта Дирижабля стремилась к Кварталу Богачей, как мотыльки на яркий свет, к своему заветному воздушному шару с пропеллерами. Сны давно подсказали, какой исход ждет всех отправившихся на зов зеленого маяка, этого огонька ложной надежды. И в последнее время приходилось верить снам. Но не легендам. Они не сбывались.
        - Белым Драконом станет тот, кто всех потеряет, но не сдастся отчаянию… Я не Белый Дракон. Я в отчаянии, - говорил с тенями Джоэл, подходя, почти подползая, к ступеням Айгрежи, явившей картину оскверненной святыни. Ничто не пощадило пламя восстания.
        Высокие арочные двери наполовину снесли с петель, искорежили, подожгли. На ступенях лежали убитые, приверженцы всех лагерей, уже без знаков различий. Разве что на более старых, уже посеревших телах угадывалась форма гарнизона. Здесь, у собора, они встретили революционеров. Военные сражались друг с другом и с Сектой Дирижабля, в разных частях расколотого города шла разная война, подведенная единой чертой конца эпохи доживания. Конца прошлого без начала будущего.
        Джоэл неуверенно потянулся к знакомой калитке в воротах, точно пробуждаясь, терзаясь новым витком нескончаемой пытки чувством вины: он уже давно не навещал старика, а если навещал, так дерзил и насмехался. А теперь даже не попытался прорваться к святителю. Хотя Гарф не променял бы свою крепость веры на мнимую безопасность пекарни. Теперь же он не вышел навстречу, не предстал застывшим монументом возле каменного алтаря, где неизменно светилась золотистая мозаика с изображением Стража Вселенной.
        Внутри Айгрежи царствовала привычная темнота, но из пробитой снарядами крыши стекал нестройный гнойно-желтый свет, выхватывающий очертания предметов. Джоэл неуверенно втащил тачку с телами внутрь. Он уже не понимал, для чего пришел, на что рассчитывал, и только потерянно озирался. А потом увидел распластанную подле алтаря фигуру, скрытую густыми тенями - не горело ни единой свечи.
        - Гарф! Старик!
        Кровь, снова запах крови. Он так густо пропитал улицы, что в соборе не сразу удалось различить присутствие еще живого святителя Гарфа. Он лежал на полу, обессилевший, истерзанный болью. Из спины его торчал обломок ржавого меча. Кто-то поднял руку на немощного старца, кто-то увидел в нем угрозу.
        Похоже, фанатики из Секты Дирижабля, которые устремились в своих заблуждениях дальше, чем «Иные» и Цитадель, собрав вокруг себя самых ненормальных. Нормальный человек не посмел бы так поступить со стариком Гарфом. Джоэл наклонился над ним, перевернул, подхватывая, вслушиваясь в замирающее свистящее дыхание.
        - Джоэл! Ты пришел… Я успею… Успею сказать…
        - Тише, тише, Гарф, береги силы. Я приведу помощь! - твердил Джоэл, но уже не пытался рвать рубашку на жгуты. Все вокруг заливала кровь святителя, его темная кожа светилась в полумраке землистой серостью. Он таял, как догоревшая свеча, капля за каплей истекала жизнь, но Гарф все еще стремился что-то донести, оттиск своего смысла существования. Он прохрипел из последних сил:
        - Дождись явления Стража Вселенной. Позови. Позови его в самый темный час. И вместе вы справитесь со Змеем…
        - Нам бы здесь с людьми справиться. Гарф, я надеялся, что ты вызовешь Стража Вселенной, я надеялся… я поверил! Силы праведные, я верил! Гарф… - то шептал, то кричал Джоэл, все еще не принимая истину того, что все сложилось именно так. Но старик покинул его, замерев у алтаря разрушенной церкви. Покинул, как и все, кем он дорожил. Джоэл закрыл ему глаза, а потом собственные руки безвольно опустились.
        Он застыл в немоте поверженной вечности, под мозаикой с изображением спасителя, который не пришел к ним. Молитвы не доходили до цели в граде разбитых надежд, а принцессы вместо балов получали лишь удары свинцовых плетей. Все поглощало отчаяние и бессмысленность любых движений.
        Собор заполнялся едким дымом: горел архив в подвале, истлевали древние манускрипты, свитки, пергаменты. Целый пласт знаний о прежнем мире, история сект и рукописи запрещенных мыслителей. Исчезала их цивилизация, их история. Они сами жгли ее, забывали, вытравляли из сердец. Та самая Секта Дирижабля, которая твердила устами Рыжеусого, будто форма не важна, а важна культура. Так для чего они теперь ее уничтожали, а не брали с собой? Айгрежа на время превратилась в поле битвы, в удобную крепость, а не хранилище бесценных знаний. Теперь ее на прощанье просто подпалили, как паршивый сарай. Как и Королевский Театр.
        «Какое это уже имеет значение? - подумал Джоэл, бережно перекладывая тела Ли и Джолин с тачки к замершему телу святителя Гарфа. - Я останусь рядом с ними. Посижу и подожду. Скоро все заполнит дым. Просто подожду. Мы не станем мылом, не достанемся и Змею. Мы останемся в яблоневом саду в самый светлый и радостный день. И так на веки вечные. Да, так и будет».
        И он остался, но не в саду, а в удушливом полумраке Айгрежи, уставившись на неестественно светящуюся мозаику с изображением Стража Вселенной. Белые линии под растопыренными пальцами наворачивались петлями легкой паутины, колышущейся в углах. Но лицо Стража оставалось серьезным и скорбным. Лицо человека, который всех потерял - теперь Джоэл увидел истинный смысл картины, как отражения себя, окропленного взглядом со стены, с этой застывшей мозаики. Он сидел, как пчела в разоренном улье, где всех пожрали осы-убийцы. Сидел и ждал своего исчезновения.
        - Скоро все закончится, и нам больше никогда не будет больно, - твердил Джоэл, глядя то на тела дорогих ему людей, то на изображение над алтарем. Снедала душащая горечь утраты и ненужности, дрожали руки, а дым все не спешил уносить из мира живых - мешали развороченные, распахнутые настежь двери, но не было сил даже чтобы подняться и затворить их. И от этого противоречия горло окольцовывал дурной тяжкий смех. Джоэл кашлял, погружаясь в полубред.
        Он слышал, как над Айгрежей проплыла громадина дирижабля, заслоняя скупой свет отсутствия солнца. Окровавленное небо прочертила темная полоса корабля беглецов, мелькнувшего прощальным силуэтом в прорехах обрушенной крыши. Гудели, напоминая шумные насосы, гигантские пропеллеры. Ковчег безумцев поднимался все выше, медленно прорываясь через незримый барьер, рассыпая его золотистыми искрами, и в дырах блестел свет далекого лилового солнца.
        В это время со стороны Квартала Богачей донесся новый взрыв. Там грабили и разоряли поместья, в этом даже не оставалось сомнений. Голодная измученная толпа влилась через провал в стене, оставленный Сектой Дирижабля, и накинулась на тех, кого больше всего ненавидела, тех, кто обещал защитить город, сберечь очаг порядка в Хаосе, а вместо этого уничтожил его. Но последователи Рыжеусого покидали бурлящее месиво, оставив за собой кровавый след, посеяв рознь и непонимание даже меж тех, кто не примкнул к их числу.
        Джоэл невольно закрыл глаза, покачиваясь круговыми движениями, как в ритуальном танце неподвижного жреца новой секты сожженного собора. Он не заснул, но увидел - стену, зеленый маяк и дирижабль, рассекающий Хаос. Воздушный корабль стремились на сигнал ложной надежды, как и все они, мотыльки своей неверной свободы.
        Отозванный от жизни, как лопнувшая струна - от звука, Джоэл грезил наяву, выходя чутким зрением из тела за грань барьера. Он парил следом за дирижаблем и слышал, как сначала ликует, а потом затихает сбежавшая Секта. Они освободились от проклятья вечного града, но скоро поняли, что маяк - сигнальная ловушка за стеной, как у сухопутных пиратов прошлых веков. Никакого поселения за ним не возникало, никакой второй стены. Только Змей распахнул им объятья погибели.
        Сначала незримая когтистая лапа врезалась в хвостовой пропеллер, потом пропорола гондолу, откуда донеслись пронзительные крики. Воздушный корабль закрутился волчком, теряя управление. Полет превратился в стремительное снижение, но Вермело остался позади, похоронив в прошлом все шансы на спасенье.
        Ими завладел Змей. Следующий удар, похожий на размах колоссального хвоста, сбил дирижабль и, словно легкий мячик, запустил прямо к зеленому маяку, к башне с потусторонним болотным огоньком, на вершине которой клубились туманом Разрушающие - эти призраки, эти останки выпитых Змеем людей и созданий Хаоса, его прислужники, его армия. Они терзались вечным голодом, лишенные души и разума, они хотели есть. И пищей им служила только свежая плоть.
        Остатки дирижабля упали на вершину башни, разметав висящий в пустоте неживой огонь, поглощающий свет, зеленый, как хитрая отрава заговорщика, а не свежая листва.
        - В город! Возвращаемся… Возра-а-а… - доносились слабые крики тех, кому посчастливилось выжить после крушения. Изломанные, окровавленные, они выползали из горящих обломков гондолы, не пытаясь вытащить «братьев», лишь спасая себя. И в глазах их застыла звериная тоска обреченности, как на бойне.
        Разрушающие накинулись на них плотным облаком, как жадные крабы на свежую падаль. Костлявые руки-скелеты жадно рвали плоть, мертвецы мечтали унять свой бесконечный голод. Они обвивали черными линиями, впивались заостренными зубами, отгрызая руки и ноги, вырывая хребты. Кто-то из уцелевших кидался с края башни, понимая тщетность попыток спастись. Но даже в падении не находил покоя - Разрушающие подхватывали его, как волна прибоя, и возвращали, чтобы пожрать на своем долгожданном пиршестве.
        - Спасите-е-е… - недорезанной свиньей кричал Рыжеусый, но и его поглотило скопище мертвецов. В своей жадной пляске голода они разорвали его пополам. Он еще кричал и размахивал руками, когда один из парящих скелетов принялся глодать его кишки, размотавшиеся старыми канатами.
        Вскоре все крики затихли, доносилось только омерзительное шипение и влажное чавканье. И парили в пустоте обломки злополучного дирижабля, из-за которого все и началось. Из-за которого Вермело накрыла волна тяжкой смуты. Лучше бы уж сразу Местрий Пратт вступил в игру с его «Иными», которые жаждали только прекращения беззакония Цитадели. Но теперь уже ничего не оставалось прежним.
        Город охватывала новая волна уличных боев. Под застывшим красно-желтым небом, иссеченным желчью незрячего света, уже почти не громыхали выстрелы пушек: боезапас заканчивался, новых снарядов восставшие оружейники не делали. И только камней, чтоб забивать ими беспомощных и малосильных, хватало на всех.
        В Квартале Богачей правителей Вермело выгребали на улицы из их роскошных поместий и домов под гиканье и улюлюканье озверевших бедняков. Этим действом уже не руководила Энн, похоже, никто не руководил. Не вмешивалась охрана и остатки рассеянной армии. И толпа наслаждалась уничтожением тех, кого раньше считала разумом города, жесткой направляющей рукой. Но, пожалуй, никто даже не вспомнил бы их имен. Они закрылись в своем разлагающемся мирке былой роскоши и теперь жестоко расплачивались за равнодушие и преступную мечту сбежать.
        Бунтовщики поступали не лучше Разрушающих, с той лишь разницей, что не пожирали трупы, но в остальном… Полыхали старинные особняки, на улицах лежала порубленная в щепки искусная мебель, черепки старинного фарфора, сгоревшие бархатные портьеры, дорогие костюмы. И трупы, конечно, в первую очередь трупы. Много. Разных.
        Старые и молодые, люди нашли свой конец на ровной брусчатке Квартала Богачей. У ворот толпа глумилась над полумертвым сварливым привратником, набивая ему солому в распоротый живот. Крики боли сливались с гомоном дурного гибельного восторга.
        Кое-где, не таясь, оголтелое ожесточившееся мужичье брало силой аристократок и их служанок, истошно вопящих, извалянных в грязи, испачканных в крови своих убитых мужей. Их не щадили, набрасывались целыми группами, насиловали быстро, похоже, и не получая никакого удовольствия, а потом, когда надоедало, убивали. И улица покрывалась новыми телами, в которых уже едва узнавались ослепительные магнаты в непомерно дорогой одежде с фамильными украшениями.
        Сапфиры и изумруды хватали, как побрякушки, как разноцветные льдинки - порывисто, без понимания ценности. Рвались жемчужные колье, сорванные с перерезанных шей, выпадали бриллианты из орденов с порванных атласных лент. Чины и звания не имели больше смысла, все сметал копившийся десятилетиями гнев, усталость от необходимости «каждому быть на своем месте». И желание получить право выбора оборачивалось крушением последнего оплота человечества, которое губило себя под неусыпным взглядом обоих глаз Змея.
        Джоэл парил над руинами Вермело, выйдя из тела средь черных линий отравленного мира. Он видел птичьим зрением Каменного Ворона или… Белого Дракона. Или просто длился сон, тянущийся дольше жизни.
        Кашель, сдавивший грудь, заставил открыть глаза, с удивлением вспомнить, что он еще не мертв. Призраки колыхались вокруг него дымными грядами неведомых далей, как души книг, сожженных в подвале. Точно все рукописные образы, облеченные в слова, ожили в бесплотные картинки. И кружили вокруг него, над телами Джолин, Ли и святителя Гарфа. Они забирали в мир теней, на страницы сожженных книг. Только ярко светилась мозаика с изображением Стража Вселенной.
        - Ответь, ты бог? Если бог, то как допустил все это? Если не бог, зачем тебе молились? Ну, Страж Вселенной, расскажи своему «рабу», что это за испытание? Какая во всем этом цель? Какая? - шептал Джоэл, но сквозь хрип сорванного голоса прорывались восклицания гнева: - Отвечай! Страж Вселенной!
        Мозаика расплывалась, и из нее не выходил в сиянии белых линий бог забытой секты, только немного плавились золотистые фрагменты рисунка, прекрасной сказки о чудесах и величии справедливости.
        Джоэл завороженно ждал несколько минут, его искренний призыв, казалось, разорвал небеса. Он поверил, впервые он чувствовал, что мир не исчерпывается только «эмпирическим опытом», опираясь на который Рыжеусый повел людей на верную смерть. Заблуждения рациональности сгубили и не одного его. Впрочем, как и заблуждения веры. Но на грани полного отчаяния Джоэл взывал не к научным фактам и не к религиозным догмам. Если уж существовал какой-то бог, то должен был услышать мольбу великой скорби. Но никто не слышал.
        Только вдруг скрипнули двери. Джоэл порывисто обернулся, вспоминая, что не потерял заветный меч Нейла Даст, меч-убийцу, на котором запеклась ржавыми пятнами кровь Джолин.
        Оружие не понадобилось: на пороге рушащегося собора стоял пьянчуга Биф, грязный, небритый, оборванный - неизменный в своем бродяжьем уродстве. В руках он бережно сжимал колесную лиру, видимо, единственное свое имущество. Он ничем не отличался от Бифа, который встречался на улицах во время дежурств. Революции и бунты не действовали на тех, кто достиг самого дна.
        - Здесь пожар, вали отсюда, дурной. Чего тебе? - с презренной жалостью обратился к пришедшему Джоэл. Он звал бога, а к нему неведомо откуда прикатился старый алкаш - жестокая ирония реальности.
        - Ты звал. И вот я пришел, - спокойно ответил Биф, даже без нетрезвой хрипотцы.
        - Ты пьян, - брезгливо поморщился Джоэл, но опустил руки и вздохнул: - Хотя в этой круговерти лучше не быть трезвым.
        - Ты звал Стража Вселенной. И вот я пришел, - повторил Биф и вдруг начал меняться.
        Сперва Джоэл решил, что бродягу настигло проклятье обращений, которые теперь случались даже посреди ночедня, ведь Змей смотрел двумя глазами. Безумный охотник вскинул меч, готовясь принять новую битву или смерть. Любой исход больше не пугал и не приносил никаких сожалений, их чаша переполнилась в тот миг, когда он обращался к немому панно. Теперь же явление очередного уродливого монстра, вылепленного из тела безобидного старика, не удивило бы. Не после того, что довелось пережить. Но монстра не возникло.
        Вместо него посреди укутанной дымом Айгрежи предстал… Страж Вселенной. Не Каменный Ворон, а израненный молодой мужчина. Впрочем, кровь лишь запеклась на его кольчуге, поверх которой была надета дополнительная защита из шкуры ящера. Или дракона. Колесная лира преобразилась в меч. Он предстал ныне не избитым бродягой, не старым пьяницей, а рыцарем из древних легенд. Он пришел на зов и на короткие мгновения подарил новый проблеск надежды.
        - Ты? В реальности? - прошептал Джоэл, встряхивая головой.
        - Я. И я уже появлялся среди вас, вы зашивали мои раны от когтей Змея, - ответил Страж Вселенной, медленно, печально. Он все еще стоял в дверях и не смел глядеть на тела Джолин, Ли и своего верного жреца, который так и не дождался явления божества. Только почему он не пришел раньше, если все это время слонялся по Вермело в образе пьянчуги Бифа? Джоэл не представлял, и от того робкое восхищение и всепоглощающая вера покинули его, подернулись сомнениями разума. Факты, всюду факты - они сопоставлялись и свивались стальными узлами.
        - Значит, культ Стража не лгал? - не то с восхищением, не то с разочарованием спросил Джоэл. Страж Вселенной опустил голову, его крупные обветренные губы исказила гримаса боли и сожаления, но ему хватило смелости поднять глаза и посмотреть на вопрошающего, вопиющего, на уцелевшего с Королевской Улицы. Он ответил:
        - Лгал. Я не бог.
        - Значит, ты не сможешь воскресить Джолин и Ли? И Гарфа! Гарфа, который верил в тебя, как в бога, - спросил Джоэл, но предчувствовал беспощадный ответ:
        - Нет. Я не могу менять ход времени и воскрешать мертвых - немногие ограничения моей силы. Но фатальные. Зато я могу победить Змея. Вместе с тобой.
        И так опали нити робкой надежды. Джоэл обессиленно опустился на колени, застывая бессмысленным памятником, горгульей на рушащемся фасаде сгорающего собора. Огонь полз из подвала на крышу, уже капал свинец, стягивающий кровлю, трещали тлеющие балки перекрытий. Разговор не обещал затянуться. Время пустых слов отмеряла прочность измученного временем некогда прекрасного строения. Вместе с Айгрежей сгорала вера ложного культа. Явился сам их бог и объявил, что он просто обманщик, мастер иллюзий и перевоплощений, не способный на чудеса.
        - Но ты… ты мог предотвратить их смерти! Неужели не мог?! - вдруг с ненавистью воскликнул Джоэл, вскочив с места и обнажив меч. Ноги напружинились новой силой, он больше не чувствовал голода или усталости - только горечь бессмысленной ярости, только ненависть к тому единственному, кто все знал наперед в этом проклятом граде, знал, в ком скрывался Вестник Змея, но не предупредил, не сказал. Ничего не сделал.
        - Не мог. Есть события, которые нельзя менять. Я не мог, чтобы не разрушилось то, что еще можно спасти. Не только твой мир, но и другие миры. Это как узор. Из линий мира, - объяснил Страж Вселенной глухим ровным голосом, отражая удар, ловя его на плоскую часть прямого тонкого клинка, как на щит.
        - Мне наплевать. Я лишился всего! Всего, Страж! Так где твоя высшая справедливость? - прорычал Джоэл, откатываясь в сторону и нанося новый удар.
        Страж неторопливо отступил на шаг, как будто выводя за собой за пределы задымленного собора. На него обрушился град ударов уцелевшего безумца с Королевской Улицы. Но Страж, держа оружие в левой руке, отразил каждый их них, отвел, отбил прямые и диагональные. И даже не запыхался, потому что он… вообще не дышал. Но этого следовало ожидать: твари из снов и легенд не пристало во всем походить на живых. Твари, которая не сотворила чуда, твари, которая не предупредила.
        Джоэл наступал, вкладывая всю свою ярость, рубил, вращаясь вокруг себя, меч вел его центробежной силой металлической тяжести. Он держал его двумя руками, направляя движение от крестовины, чтобы вернее попасть по существу, которое посмело явиться на зов. Он так ждал ответов, но получил их тогда, когда уже никакие знания не требовались.
        Мощный косой удар ничего не дал, противник отклонился, исчезнув легкой черной дымкой. Джоэл пролетел несколько шагов вперед, неловко споткнувшись. Противник появился за спиной, заставляя немедленно развернуться всем телом в обратном направлении.
        - Подлец! Я знал, что ты подлец! - рычал Джоэл, вновь кидаясь в атаку, на этот раз рубя снизу вверх.
        - Я пытался предупредить! Змей каждый раз хватал меня за горло, душил, мешал, выкидывал из твоих снов, отрезал от Вермело. Я мог появиться только в маскировке в виде Бифа или других… Только так мог намекнуть без упоминания имен. Змей выбрасывал меня из своих миров, а я лез снова. Раз за разом, опять и опять повторял бессмысленные действия. Только когда Вестник Змея был повержен, я смог воплотиться в Вермело в своем истинном облике, - оправдывался Страж Вселенной, отскакивая, нанося в ответ засечный удар сверху вниз. Ему еще хватало воздуха спокойно говорить, вернее, он ведь вообще не дышал, а Джоэлу лишь оставалось рычать и хрипеть:
        - Вестник Змея… Джолин! Ты ничего не сделал!
        Мечи скрещивались, и Страж Вселенной не стремился только обороняться - он наступал, теснил в дым собора, потом отскакивал на порог снесенных с петель ворот, уходил на ступени.
        - Я не мог! Те раны… это все правда! - жалко оправдывался он. Возможно, и правда не мог, если Легендарный Сомн связывал черные линии внутри города с теми, что таились в самом Хаосе вокруг Змея.
        - Но ты не предупредил!
        - И что бы ты сделал? Убил бы Джолин раньше?! - воскликнул Страж Вселенной с тайной обидой, и Джоэл замер, опуская меч. Он не убил бы. Ее следовало спасать еще в детстве, еще двенадцать лет назад, до начала издевательств Бифомета Ленца. Но тогда ни он, ни она не знали друг друга.
        - Я ее простил… я не могу… не могу ее обвинять, - прошептал Джоэл самому себе. - Джолин… Ли…
        И вновь разум его заволокла дымка горя, алый цвет ярости сменился на серый дым скорби. Сражение с ложным богом не имело смысла, как и шанса на победу. Собственное цепляние за край прежнего мира, нормальности и самой жизни - тоже. Смысл иссяк в пекарне, остался там, у сожженной качалки, укутанный черной шалью, как саваном всех проклятых.
        - Если ты ничего не имел права менять, тогда убей и меня. Убей, - поднял глаза на Стража Вселенной Джоэл. Вкус соли невыплаканных слез застревал в горле, пальцы мозолистых рук дрожали. Раньше он заставил бы себя собраться, заставил бы победить даже ложное божество, даже Змея, если бы это стало условием счастья и покоя для них с Ли и Джолин. Но зачем он сражался теперь? Верный пес Цитадели потерял своих хозяев, бросил их, и все же не стал свободным волком. Свобода ото всех не давала никакой силы, только все глубже погружала в бездну отчаяния.
        - Нет, для тебя уготована иная участь. И если бы я не знал, если бы видел только пробел, я бы мог что-то изменить. Но я знаю твою судьбу от начала до конца. Значит, я не могу в нее вмешиваться. И значит, у тебя есть сила, которой не потребуется моя помощь.
        Страж Вселенной не собирался его убивать, еще не домучил, еще не все видения послал. Еще что-то требовал исполнить, похоже, ложный бог воспринимал его как своего верного раба, как орудие, обоюдоострый меч. Не более того.
        - Почему? Что мешает? Равнодушие? Расчет? - оскалился Джоэл.
        - Знание. Я знаю судьбы всех в прошлом и будущем, кроме своей собственной. Пробел в знании - это вкрапление частицы моей неведомой судьбы в чью-то другую. Тогда я радуюсь, потому что могу действовать, - ответил Страж Вселенной и все еще не осмеливался поднять темные печальные глаза. Он сознавал свою неправоту как человек, но как высшая сущность - нет.
        - И в Вермело ты видел все от начала до конца? - поморщился Джоэл. Цинизм Стража Вселенной поражал, заставляя вновь хвататься за рукоять меча, безвольно скребущего ступени Айгрежи. Он уже вышли на улицу, напоенный кровью воздух очищал сдавленные дымом легкие, но не приносил успокоения.
        - Практически все, - вздохнул Страж Вселенной.
        - Неужели смерть Ли и Джолин что-то меняет? Неужели боль что-то может поменять в лучшую сторону? - обернулся на собор Джоэл.
        - Не в лучшую. Все умирают в свой час. Меня не должно было существовать, поэтому любое мое вмешательство - это опасность. Я уже спасал людей в других мирах. И это приводило к небывалым разрушениям. Например, мир Эйлис окаменел.
        - Мне наплевать на другие миры. Мой мир рухнул! Рухнул… и не говори, что это судьба и так нужно! Смерть никому не нужна! - крикнул Джоэл, оглашая замершую пустотой полыхающую улицу своим неискупимым гневом.
        - Никому. Возможно, ты сам сможешь кое-что исправить. Ты должен победить Змея. И тогда, только тогда, возможно, ты сможешь что-то исправить.
        - Что? Воскресить Джолин и Ли?!
        - Еще не знаю. И незнание дает мне надежду. Это не пробел, а искажение знаний, знание распадается, как туннели лабиринта. И это - уникально, - задумчиво ответил Страж Вселенной. - Помоги мне победить Змея. Возможно, только так мы спасем остатки человечества в вашем мире. И еще несколько миров, поглощенных Хаосом.
        Джоэл замер у порога Айгрежи. Он не верил уже никому, но Каменный Ворон сражался со Змеем еще с весны, он же просил помощи в ночь на площади у Академии. Тогда он едва не истлел в сплетениях черных линий, и до сих пор на руках и бледном лице существа алели корки свежих ран, напоминавших ожоги. Возможно, он и впрямь не мог вмешаться. А теперь… Теперь все что-то пророчили Джоэлу, последователи Местрия Пратта величали его Белым Драконом, на его зов явился Страж Вселенной. И если уж в этот день его собирались принести в жертву, то он не намеревался дешево продавать свою никчемную жизнь.
        Он больше не надеялся, но и отчаяние не сбивало с ног. Он собирался убить Змея, раз так просил Каменный Ворон. Так хотела бы Джолин, еще оставался тот, кому стоило отомстить за нее. И за весь город. Ложным маяком замерцала последняя причина жить - месть, цель тех, у кого разбились все надежды.
        - Поможешь? - спросил Страж Вселенной, и в глазах его мелькнуло сомнение, похожее на мольбу, сомнение человека, который не вполне уверен в грядущем успехе.
        - Помогу, - ответил Джоэл, и ему не требовалась уверенность. Только последняя попытка, только возможность сразиться со Змеем мечом Нейла Даста. Этого хватило, чтобы устоять на краю безумия и бессилия. Вместо смысла осталась месть за сожженные надежды.
        - Тогда следуй за мной, - кивнул Страж Вселенной, уже не ложный бог, а проводник.
        Они медленно вышли на улицу, а за спиной ярким заревом полыхала Айгрежа с телами святителя, Джолин и Ли.
        Глава 41. В небе чудовищ
        Небо цвета прогорклого масла слабо мерцало не закатом и не рассветом - моргал и щурился Змей. Он заслонил своей тушей от лучей лилового солнца, взирая, как в кипящем котле Вермело «Иные» требуют выхода в лучший свободный мир после явления Стража Вселенной. Они что-то предчувствовали, что-то знали. Или просто удачно совпало.
        Страж Вселенной шел рядом с Джоэлом, оба сжимали мечи, и, как ни странно, возвращалось трагически утраченное ощущение, что кто-то прикрывает спину. Хотя едва ли Каменного Ворона следовало считать надежным союзником. Но от случайной группы революционеров или мародеров - что в последнее время слабо различалось - они отбились слаженно. Джоэл без пощады снес несколько голов, Страж Вселенной раскидал троих крепких мужланов вращающими движениями меча.
        В благодарность за усилия из ближайшего дома с выбитыми окнами послышался голос перепуганной покрытой сажей женщины с двумя детьми. По виду, он бежали из Квартала Богачей. И вряд ли заслужили той расправы, которую учиняли в поместьях поборники нового порядка.
        - Спасибо, добрые господа, огромное вам спасибо! Они гнались за нами, - твердила она, заслоняя собой мальчика и девочку лет шести-семи. Дети беспрестанно растирали слезы по пухлым, но поцарапанным и грязным щекам.
        - Мы даже не знали, что вы здесь прячетесь, - сказал неуверенно и грубо Джоэл. После гибели любимых он разуверился в своей способности хоть кого-то защитить. Стычка на улицах - случайность, не более.
        - Но вы спасли нас, - развела руками женщина.
        - Делать добро по незнанию всяко лучше, чем делать зло по той же причине, - слегка улыбнулся Страж Вселенной, кивая беглецам. - Спрячьтесь в Квартале Торговцев. Там сейчас стало почти тихо. Найдите в доме номер пять бывшего охотника Батлера, он сможет вас защитить.
        Джоэл промолчал, он вдруг увидел, что его меч еще не тлеет бесполезной железякой. Еще кого-то спасает от опасности, а не только рубит плоть восставших безумцев. И весть о Батлере немного согрела изорванную душу: кто-то еще уцелел, кто-то выжил.
        - Мы не можем просто перелететь через стену? С твоей-то силой, - не понимал Джоэл, когда им пришлось перелезать через баррикады.
        - Не можем, - виновато потупился Страж Вселенной. - Чем меньше внимания привлекаем, тем выше шанс напасть на Змея неожиданно. Он сейчас пирует, поглощает отчаяние города. Вон как навис, даже двумя глазами смотрит. Если перенесемся, он заметит вспышку магии.
        - Ты же вроде всесильный, - скептически протянул Джоэл. Ответ его не вполне устроил.
        - Змей древнее меня. И сильнее. Вернее, его сила другой природы, - неуверенно подрагивали губы Стража Вселенной. Проскальзывали в нем черты плутовства и актерства, одновременно он напоминал и свой фальшивый образ пьянчуги-Бифа, и в некоторых движениях Ли. Случайное сходство с погибшим возлюбленным пугало и отвращало, не давая воспринимать слова Стража, уж точно не сказанные в полушутливой манере. Хотя одновременно в нем проступало предельное напряжение замершей струны, натянутой на незримых колках до предела.
        - Ты скажешь, что делать? - требовал ответов Джоэл, пока они открывали двери чужих жилищ, чтобы обойти завалы на улицах. Где-то пробирались через окна и дворы, где-то перескакивали по крышам, словно два охотника, забывшие, что Цитадель пала.
        - Бороться с собой. Ты должен почувствовать. Иного пути у этой силы нет, - отрывистым лающим голосом ответил Страж Вселенной.
        - С собой… - недовольно фыркнул Джоэл. У него не осталось никаких способов и мотивов бороться с собой. Внутри себя, в груди, вместо сердца он ощущал только гнетущую пустоту. Бессмысленность творящегося вокруг погружала в сон наяву, будто усаживая на зрительское место в страшном театре реальности. Но нет, пришел какой-то тип из давних снов и требовал выходить на сцену с главной партией, не объясняя, какой спектакль вообще ставят.
        - Значит, даже на перенос к калитке нет у тебя сил?
        - Силы есть, но Змей опасен, - оправдывался Страж Вселенной, разгребая рухнувшие обгоревшие балки и чихая, когда пыль попадала в нос. Он все меньше напоминал великого воина. Во снах Джоэл видел все как-то более масштабно, грандиозно, как в легендах. Но там Каменный Ворон сражался со Змеем на незримой стороне Вермело, в мире линий, куда удалось прорваться только один раз. На время сражения с Легендарным Сомном.
        И теперь холод полз вдоль позвоночника до кончиков пальцев - все это время он вступал в бой с Джолин. Возможно, еще с Идой и Гретой, поглощенными единой сущностью Вестника Змея. Хотя все уже обессмыслилось, оборвалось. Остался чернеющий шипящий уголь вместо сердца, и в своем затухании он требовал возмездия. Мести.
        Мстил за себя и весь город, за ложь, за сокрытие заговоров. Страшно мстил, давя и виновных, и невиновных, снося лавки, сжигая деревья. Со стороны Цитадели к небу поднимался столп черного дыма, короткими и длинными хлопками разносились отзвуки взрывов. Серый куб психушки горел, как и Айгрежа, оставшаяся уже далеко позади, рушились две точки силы города, отражение двух его мировоззрений - веры в науку и веры в высшие силы.
        Доносился гул толпы, он все приближался, и Джоэл предпочел бы обойти опасный район, раз уж они решили не привлекать внимания. Но тогда пришлось бы возвращаться на Королевскую Улицу, огибать по Кварталу Пекарей, охваченному боями не меньше, чем Квартал Охотников, в который пришли два скитальца Вермело, две тени, бредущие к калитке в стене. На последний бой. Для Джоэла уж точно последний, он чувствовал и не желал иного. Но гибнуть от бездарной стрелы полубезумного бунтовщика или когтя одного из «Иных» не хотелось, он бы вернулся горько смеющимся призраком, чтобы все равно отомстить Змею.
        - На крышу! - скомандовал Страж Вселенной, когда из-за баррикады, перегородившей улицу, полезли люди с мечами. Охотники. Уничтожали друг друга верные Цитадели и люди Энн. Сама она, однорукая, но невероятно опасная, вращала мечом, отбивая атаки противников.
        Ее прикрывали Мартина и Мио, с двух сторон, без устали, воодушевленно и яростно. Они держали деревянные щиты, похоже, снятые с учебных манекенов, заслоняя от града стрел, сыпавшегося с крыш домов и распахнутых окон.
        Последние преданные Уману воины засели во главе с ним на другой стороне улицы, но вскоре раздался гулкий выстрел, отчего Джоэл съежился за печной трубой. Страж Вселенной не шелохнулся, похоже, вовсе не переживая за свою нежизнь. Он боялся только того, что его, призрака веков, замершего в линиях мира, рассеет Змей Хаоса. Джоэл же пока чувствовал свою истрепанную оболочку, как и все, кто сражался внизу.
        Умана и его людей выкурили из укрытия, не Цитадели, нет, ведь он открыл ворота - старого строения недалеко от сгоревшей мансарды. Дома Джоэла и Ли, сгинувшего в огне. Каждое исковерканное здание, каждый поворот в этом районе отзывались новой болью, точно втыкая иголки под кожу.
        «На чью сторону встать? Как вмешаться?» - думал бывший охотник, рассматривая, как Уман яростно рубит противников широкими размашистыми движениями двуручного меча, который он держал одной рукой, в другой сжимая кинжал - груда мышц, скала, которой не следовало занимать пост Верховного Охотника. Он двигался уверенно, но, как и у всех, в движениях его сквозила измученность.
        - Надо бы помочь ему… - пробормотал Джоэл. Он все-таки сделался свидетелем того, от чего закрылся в пекарне: его давние друзья сошлись в смертельном поединке. И он знал, что Страж Вселенной не сдвинется с места. В этом городе, в этом мире, он не имел права вмешиваться в судьбы людей. Каменный Ворон пришел сразить Змея Хаоса - не более. А люди уничтожали друг друга по собственной воле, и в этом заключалась их последняя и единственная свобода.
        Энн нападала на Умана, налетая, как верткая оса, жалящая легкой острой саблей, наподобие той, которую так любил Ли. Теперь меч сгорал вместе с его телом в Айгреже, точно в захоронениях древних воинов. Единым курганом для многих сделались обломки зданий. Весь их город - могила, тюрьма, где заключенные подняли бунт, сбрасывая сторожей, которые тоже оказались прикованы цепями. Но не сдавались.
        - Сучьи дети! К Хаосу проклятому! Кто будет защищать вас, если меня не станет? - ревел Верховный Охотник, но его «защита» летела срубленными головами противников, заливая свежей кровью побуревшие от запекшихся пятен камни разбитой мостовой.
        - Ложь! Выпустите нас из города! - ревела толпа, состоящая из простого народа и вооруженных мечами охотников. Похоже, когда открылись ворота Цитадели, на сторону Энн встало еще больше людей, чем до начала штурма.
        Только Уман не мог ни сдаться, ни изменить сторону, даже если эта верность пустым намерениям ныне уничтоженных магнатов губила его.
        Он не собирался дешево продавать свою жизнь: размахнулся мечом и едва не снес голову Мио, отчего Джоэл выхватил клинок, готовый броситься в бой уже на стороне Энн. Или он наделся разнять их, как дерущихся щенков? Развести по разные стороны улицы, встав между ними стеной, объявив, что это они разрушили город? Или не они… Не имело больше значения, и вмешаться тоже не получилось: пока Уман заносил над головой меч, чтобы нанести удар стремительно несущейся на него Энн, ее верная свита вскинула арбалеты.
        - За моих девочек! - громче толпы крикнула Энн, скрещивая с Уманом клинки, сдерживая его сокрушительный натиск.
        - За Луизу! - одновременно прорычала Мартина, всаживая Уману в грудь арбалетный болт. Звук выстрела затерялся в гуле толпы, но последние защитники падшей Цитадели замерли.
        - Кто вас будет защищать… - только прохрипел Уман, тяжело заваливаясь набок, утопая в груде скрюченных и распластанных тел, заваливших баррикады.
        - Уман! - только охнул Джоэл, и его нечеловеческий измененный слух выхватил из общего гомона последние слова Верховного Охотника:
        - Сюзанна, кто тебя защитит…
        Потом он затих, замер, поглощенный толпой. Джоэл застыл на краю крыши, закусив ладонь, чтобы не закричать. Мигом пронеслись в памяти те времена, когда они с Уманом гоняли по крышам сомнов, когда выслеживали первого Легендарного, все вместе, когда Энн сражалась вместе с ними. Даже припомнился день, когда тащили сундук Джоэла в мансарду. Давно… Все случилось очень давно, тысячу лет назад, в другой жизни, в другом мире.
        Теперь посреди улицы, с пробившим броню арбалетным болтом в груди, лежал Верховный Охотник, которому хватило цинизма казнить Грэма и Бима, который отправлял на смерть неугодных. И все же… Джоэл считал его другом. И новая потеря разбередила незаживающие раны, ударила ощущением бессмысленности любых действий. Возможно, в этот день он и спас кого-то, но только не тех, кого знал. Хотя Мио и Мартина наслаждались совершившейся местью во главе с Энн, с их пламенным вождем, пока тело Умана затаптывали отступающие охотники.
        Потеряв лидера, остатки воинов Цитадели частично подняли вверх руки с мечами, сдаваясь на милость Энн, частично ринулись в проулки, подобно черным тараканам. Но вряд ли им хватило бы сил на новую слаженную атаку, они лишились всего, город больше не принимал ни их порядок, ни их силу. За Энн шли, хотя она начала революцию, основываясь на общих заблуждениях. Или почти заблуждениях. В конце концов, стимуляторы вредили и калечили, но не до конца: плоды спонтанного эксперимента замаячили на краю улицы. Снова показались люди с перьями и рогами, кто-то бил себя по бокам длинными хвостами с кисточками или чешуей, кто-то взмахивал крыльями. Временами они возвращали себе вид обычных людей, потом снова менялись, наверное, по воле настроения или необходимости - в форме созданий Хаоса они приобретали нечеловеческую ловкость и скорость.
        - Не стрелять! - подала сигнал Энн, но меч не опустила. «Иные» приближались и вроде бы не собирались атаковать.
        Джоэл с опаской сжал меч, уже не представляя, каких еще потрясений ожидать. В борьбе против последователей Местрия Пратта он бы принял сторону Энн, несмотря на убийство Умана. Все так смешалось, все так искорежилось, что хотелось только сесть и, обхватив голову руками, раскачиваться из стороны в сторону, как буйные психи, запертые в отдельных клетушках. На них-то, похоже, в первую очередь и тестировали новые стимуляторы, ведь они не могли ничего рассказать, замкнутые в тюрьмах собственного безумия. Вряд ли из них кто-то уцелел в круговерти пожаров и взрывов.
        - Чудовища! - послышалось несколько голосов из толпы, выжидающе перегородившей улицу. Но «Иные» неслись в восторженном упоении, поглощенные своей странной идеей.
        - Братья! Цитадель лгала нам! - по-прежнему возвещали они. - Мы должны выйти из этой ловушки! Мы должны стать Иными! Хаос примет нас! Мы услышим его песню! Пришел Страж Мира, Змей будет повержен!
        И десятки воздетых рук вдруг указали на него, на Джоэла, сгорбленно стоящего на скате продырявленной крыши одного из немногих уцелевших домов в Квартале Охотников. На него и Стража Вселенной, но спутник отошел за печную трубу, как будто намеренно выдвигая вперед своего союзника.
        - Почему они указывают на меня?! Почему? - обескураженно воскликнул Джоэл.
        - Потому что кто-то обречен принять эту роль. Иначе мы не победим Змея. Только Страж Вселенной и Страж Змея, - отчеканил Каменный Ворон, резко дергая за руку.
        В следующий миг они невероятным образом оказались далеко за Цитаделью, в Квартале Палачей, где разрушения прошлись таким же пламенным смерчем, какой охватил и район служителей Цитадели. Толпа осталась позади, исчезла, не удалось даже попрощаться с Энн и Мио, впрочем, не очень-то и хотелось. Верных слов все равно не удалось бы подобрать. Похоже, Страж Вселенной укрывал от излишнего внимания, все еще опасаясь пристального взгляда обоих глаз Змея.
        - Страж кого? - не понимал Джоэл, озираясь по сторонам. Они стояли на выжженной улице, издалека доносились крики очередной стычки да еще одиночные взрывы.
        - Скоро узнаешь, - пообещал Страж Вселенной и двинулся дальше на северо-запад, к стене, к опустевшему ныне кварталу прокаженных. Джоэл следовал за неверным проводником, за тем, кто не спас и не предупредил. И в Квартал Охотников привел только будто за тем, чтобы показать еще и гибель Умана Тенеба. Джоэл слышал легенду о том, что Белый Дракон обязан достигнуть дна отчаяния, чтобы обрести свою силу. Но у него не хватало великодушия не сломаться под всей этой болью и ненавистью, которая растворяла Вермело, как кислота, вплеснувшаяся в брюшную полость из пропоротого желудка.
        - Уман… Погиб… Все погибли, - медленно начал Джоэл, замедляя шаг. - Раз ты знаешь все, скажи хотя бы, жив ли Батлер с дочерью?
        Он уже слышал, как Страж Вселенной упоминал друга, засевшего в одном из домов в Квартале Богачей, но требовал подтверждений.
        - Жив. Клянусь, его дочь увидит восход лилового солнца, - с неожиданным воодушевлением заявил Каменный Ворон, странно улыбаясь. Наверняка он знал и о неизбежном обращении Иды, и судьбу дочери Батлера видел до конца.
        - А Сюзанна с детьми? - дрогнул голос Джоэла. - Их…
        Гнетущий вопрос разрывал тишину короткого проулка малознакомого квартала. Не сказать, что Сюзанна волновала как восходящая звезда или любимая женщина Умана Тенеба. Но с ее захватом и объявлением по радио непроизвольно связывалось обращение Джолин, всплеск ее гнева и ярости за все, что творили Уман и Энн. Получалось, что отчасти и они невольно уничтожили один крошечный мир на Королевской Улице.
        - Их не казнили. Уман открыл ворота, к тому же, в самой Цитадели уже начался бунт, - объяснил Каменный Ворон. - Сюзанну с детьми отпустили. Они выжили, они будут жить. Это я вижу.
        Странное теплое чувство согрело заледеневшее сердце, то ли радость за то, что не совершилось преступление убийства детей, то ли за то, что в Энн осталось больше человечности, чем в Умане. Подбодрило жалкое подобие радости за то, что не все закончилось, не все умирали в Вермело. Кто-то и выживал, кому-то Страж Вселенной сулил узреть восход лилового солнца.
        - А внук пекаря? - робко спросил Джоэл. Он чувствовал вину за то, что позволил беспощадным стражам Бастиона утащить в застенки ни в чем не виноватого мальчонку. Страж Вселенной опустил голову и отвел взгляд, сдавленно ответив:
        - Он… был на дирижабле вместе с Сектой.
        - Проклятье.
        Джоэл сжал кулаки. Слабое подобие радости потухло чадящим факелом под дождем. От семьи Зерефа Мара не осталось ничего, ни единого следа в мире живых. Как, впрочем, и от семьи Бифомета Ленца. Джолин сдержала страшное обещание, данное себе, - стала последней. И Джоэл вздрагивал каждый раз, когда вспоминал ее имя. Какая-то часть сознания все еще упрямо не верила в реальность смерти.
        - Посмотрим, стал ли ты Белым Драконом. Если нет, то мы оба обречены. И еще пятнадцать или больше затерянных миров, - с видом исследователя задумчиво протянул Страж Вселенной, и тон его слишком уж напоминал заинтересованный и циничный голос Рыжеусого, который еще издевался, вспоминая «особый» юмор коронеров.
        - Неужели ради этого я должен был лишиться всего? - оскалился Джоэл, с трудом борясь с безотчетным желанием напасть со спины, вонзить клинок в позвоночник этой странной твари, по воле которой он бродил под мутным небом цвета сгоревшей надежды и сумасшествия.
        - Нет. Но… так сложилось, - замер Каменный Ворон, до того будто погруженный в свои невеселые измышления. Все-таки Рыжеусого он не напоминал, но случайное сходство с кем-то из знакомых вызывало цепочку ассоциаций, которые неизбежно напоминали о постигшем горе.
        - Ты бы мог предупредить! - воскликнул Джоэл. - Если бы я вернулся на час раньше, если бы вообще никуда не пошел… Ли остался бы жив, и мы спасли бы Джолин. Но… Но…
        - Ничего не изменить. Джолин убила бы вас обоих, - строгим тоном оборвал Страж Вселенной. - И тогда Вермело был бы обречен. И еще пятнадцать миров, затерянных в Хаосе. Нет, ничего уже не изменить. Но можно спасти твой город от Змея, и еще несколько миров.
        Джоэл хотел бы что-то возразить, продолжить бесполезный спор с неверным союзником из снов, пока они пробирались к калитке, чтобы вступить в бой. Разобщенные, ненавидящие все вокруг, они самонадеянно верили, что продержатся в противостоянии со Змеем хотя бы несколько минут, уж точно дольше Секты Дирижабля, которую не спасли ни припасенные на корабле гранаты, ни арбалеты.
        Внезапно навстречу выкатилась беспорядочная толпа вооруженных людей. Они не принадлежали ни к «Иным», ни в Охотникам, определить их сторону Джоэл уже не решался. Только выставил по привычке меч, принимая первый вертикальный удар, выворачиваясь и насаживая на острие клинка оголтелых врагов.
        - Бей их! Бей-убивай! - орали то ли мародеры, то ли толпа безумцев.
        - Смерть Охотникам! Смерть Уману Тенебу!
        «Уман уже убит», - подумал Джоэл, но вместо слов лишь раздавал ожесточенные удары. Значит, не повезло столкнуться с теми, кто поддерживал новый порядок, а, может, не порядок вовсе, а хаос. Змей достиг своего идеала, сбывалось в мире людей его предназначение, отражалось мировоззрение древнего асура. Он пировал, сжирая жадность, злость и боль из котла страстей.
        Но Джоэл рубил направо и налево почти без чувств, доверяя инстинктам и выучке. Он встал спиной к спине со Стражем Вселенной, который коротко и точно взмахивал длинным мечом, стремительно выполняя сбивы и проводя контратаки, обманывая противников фальшивыми выпадами. Джоэл отводил от себя клинки, выставлял блоки, несколько раз неосознанно выпускал когти, резким звериным движением вспарывая кожу на перекошенных лицах.
        - Чудовища! - кричали враги, откатываясь, как душная взвесь, как пыль, слетающая с разрушенных домов. Но они наползали черным дымом, озлобленные, бездумно жестокие.
        Джоэл поймал на плоскость меча несколько ударов, левой рукой попутно расчищая дорогу, впиваясь длинными когтями, вспарывая орущие глотки. И вопли обрывались предсмертным воем. Но на смену одному врагу наступало еще трое. Толпа бесконтрольных, завязших в собственной жестокости существ, которая, упиваясь кровопролитием, уничтожала всех на своем пути: «Иных», бунтовщиков, мародеров.
        - Их слишком много! - крикнул Джоэл ненадежному союзнику. Вокруг них все плотнее сжималось кольцо неверно закрученного коловорота.
        - Да, многовато… силы только тратим. Проклятье, неужели придется светиться… - фыркал Страж Вселенной, отбивая все новые и новые атаки. Похоже, не все в этом мире подчинялось ему, особенно когда он представал в человеческом обличии.
        Джоэл приготовился сражаться до конца, даже если бы встретил смерть на запыленной улице Квартала Палачей. Он уже умер на полу сожженной пекарни в проклятом Квартале Ткачей, где кто-то по недосмотру назвал роковой тупик Королевской Улицей. Он уже умер и шествовал сквозь город в марше обреченных, отвоевывая себе каждый шаг взмахом меча, кладя на алтарь ненасытной гибели новые и новые тела.
        Меч отбивал удары клинков, нападали по двое, по трое, только нечеловеческие способности позволяли отражать атаки такого количества противников. Сосчитать их общее число никак не удавалось.
        Внезапно раздался гулкий взрыв, выбивший уцелевшую раму ближайшей расколотой витрины. Брызнули стекла, дым исказил очертания, в нем потонули крики искалеченных и умирающих, потом сразу же раздался второй взрыв, отчего Джоэл кинулся к стене и накрыл голову руками, полагая, что их атаковала новая неведомая сила. Но потом его подхватил Страж Вселенной и перенес снова на крышу, где пришлось столкнуться лицом к лицу с долговязой фигурой, обвешанной гранатами и дымовыми шашками.
        - Нейл Даст? - поразился Джоэл, узнавая в одиноком воине старого охотника.
        - Джоэл? То был на улице, а то здесь! Хотя я уже ничему не удивляюсь, - скрипучим, но бравым голосом ответил Нейл Даст, успевая попыхивать зажатой в зубах трубкой. Сдаваться он не собирался и, похоже, вел свою войну, не поддерживая ни одну из сторон. На него нападали - он отвечал, закидывая врагов гранатами. С мечом или секирой его некогда сильные руки старца уже не справились бы, зато он занял выгодную позицию на крыше трехэтажного здания, частично скрытый пристройкой голубятни и печной трубой.
        - Ты спас нас. Спасибо! - поблагодарил Джоэл.
        - Рад, что ты уцелел в этой неразберихе. Такого на моей памяти еще не было ни разу, - криво ухмыльнулся Нейл Даст. - Похоже, конец этому гадкому городишке. А я говорил, что секреты Цитадели всех погубят. Проклятье!
        Он кинул несколько гранат, рассеивая толпу с мечами внизу. Его пытались подстрелить из луков, но у старика с собой оказался многозарядный арбалет, один из рабочих экспериментальных прототипов, которые так и не приняли на вооружение. Джоэл видел это почти совершенное орудие убийства в арсенале, где оно покоилось в витрине под стеклом. Нейл Даст бережно охранял опасные сокровища охотников, но когда Цитадель загорелась воспользовался ими для обороны.
        - Мы должны выйти в Хаос через калитку в квартале прокаженных, - сказал Страж Вселенной.
        - Я провожу вас. Знаю короткий путь в квартал прокаженных. И у меня есть ключ от калитки.
        «Откуда?» - только и подумал Джоэл. Он предполагал, что узкие врата в Хаос отворит сам Каменный Ворон, но от помощи Нейла Даста не стоило отказываться. Суровый старик без ненужной суеты спустился в чердачный люк, потом так же степенно, но стремительно выкинул еще пару гранат на улицу, заставляя противников в смятении отступить, скрыться среди переулков и домов. Они решили не тратить время на горстку сумасшедших маньяков во главе со столетним дедом. Годы не притупили его меткости, а ярости хватило бы еще на тысячу лет. Джоэл завороженно следил, как древний охотник, дух разрушенной Цитадели, выпускает арбалетные болты, а следом кидает гранаты и отрезает от преследователей дымовой завесой.
        - Это с тобой Страж Вселенной? - спокойно и даже как-то небрежно кивнул на спутника Нейл Даст и, не дожидаясь ответа, добавил: - Идите-идите, валить Змея пора.
        - Ты из секты «Иных»?
        - Нет. Местрий - старый восторженный дурак. Но я слышал зов Стража Вселенной, он являлся ко мне во снах. А я ему ответил: «Иди к другому сильному воину, со мной ты опоздал, как минимум, на полвека», - беззлобно рассмеялся Нейл Даст, выводя на улицу.
        Джоэл удивленно глянул на Каменного Ворона, который только пожимал плечами и украдкой улыбался. Зато теперь складывалась единая картина того, почему старый охотник столь охотно передал меч и почему в госпитале он требовал не умирать. Похоже, Вермело ждал этого дня, пусть и не предчувствовал падение, и не одному Джоэлу не посчастливилось вступить в ряды последних спасителей гибнущего мира. Но разве для этого он должен был всех потерять? Разве не существовало иного пути? Возможно, Каменный Ворон и впрямь просто не успел вмешаться, не исцелил. Он шел по улицам в образе обычного воина с мечом, не считая старинной кольчуги, точно он сбежал с рисунка на выцветшем пергаменте.
        - Скоро ли стена? Не знаю этих районов, - встряхивал головой Джоэл, пока Нейл Даст вел их через подвалы и крыши, точно диких котов. Таким же способом Рыжеусому удавалось проскальзывать мимо патрулей.
        - Скоро, путь знакомый. Я порой ходил к стене, выбираясь из арсенала. Виделся с одним… давним знакомым.
        Джоэл встряхивал головой, не представляя, какие еще тайны о древнем духе Цитадели предстоит узнать. Но как только они выбрались к забору Квартала Прокаженных, их встретили крики и гиканье.
        - Страж Вселенной явится и спасет нас от Змея! Страж Вселенной!
        Их обступала толпа «Иных», уже не сдерживающих свою звериную форму. Хлопали и стрекотали крылья, ветвились причудливые рога, воздух рассекали длинные когти. Потом все смолкло, существа возвратились в образ людей по приказу своего вождя. Вперед выступил Местрий Пратт, направляясь к Джоэлу.
        - Нам надо скорее попасть за стену. Их восторги демаскируют нас, - испугался Каменный Ворон, до того задумчиво молчавший.
        - Бегите! Я их задержу! - крикнул Нейл Даст, передавая ключ. И они кинулись сквозь толпу, прорываясь в стене, а шествие восторженных тварей пугающе быстро двинулось за ними. Они пришли убить или просто проводить? Джоэл терялся в догадках, Каменный Ворон ничего не говорил, с болезненной тоской уставившись на маячившую невдалеке калитку.
        - Вот мы и встретились, - оскалился Нейд Даст. - Ничего себе ты устроил, цирк уродцев!
        - Встретились. Не думал, что я еще жив? - ответил ему Местрий Пратт, словно давнему знакомому. Старики выглядели противоположностью друг друга, полюсами магнита. Вера в чудо противостояла отрицанию избранности, одиночество - собравшейся вокруг бывшего прокаженного толпе.
        - И я не думал. Все еще мутишь воду? Я же тебя предупреждал!
        - Предупреждал, напарник.
        - Мы ведь столько лет сражались на одной стороне. Так чего не бросил свою затею? Стал треклятым революционером, - осуждающе покачал головой Нейл Даст.
        - Сражались, а теперь на разных. С тех пор, как ты отправил меня умирать от лепры в Пристанище Изгоев. Как видишь, я исцелился и стал Иным! - недовольно оскалился Местрий Пратт, наползая во главе толпы чудовищ.
        «Напарники… напарники! Теперь враги. И теперь бывший охотник ведет свою армию иных», - не укладывалась в голове Джоэла простая истина.
        - Значит, будем сражаться снова, - развел руками Местрий Пратт, хищно усмехаясь.
        - Похоже, этот бой будет последним, - оскалился Нейл Даст, вскидывая арбалет и отгоняя предупредительным выстрелом нескольких особо ретивых «Иных». Они не нападали, выжидающе окольцовывая своей измененной армией.
        - Для одного из нас наверняка, - угрожающе ответил Местрий Пратт.
        - Для обоих, - мрачно пообещал Нейл Даст, вскидывая несколько гранат.
        Джоэл с опаской выставил меч, готовый принять бой еще и с этой силой, но Каменный Ворон торопил. Он сжал пальцы на плече и потащил за собой к стене. Приближались окровавленным светом зубцы стены, где чернота тонула в багрянце, как отцветший край ночи в пределе рассвета. Все искажалось и изменялось нестройностью очертаний.
        Только Нейл Даст оставался непоколебимой скалой, глыбой, которой и надлежало оставаться великому охотнику до самого конца. Если бы его не сместили с должности Верховного, Цитадель пережила бы все потрясения, он бы не допустил таких разрушений, скорее, пошел бы против магнатов, чем против своих же. Но что говорить… Вечность свивалась тугим механизмом в замочной скважине. Нейл Даст передал Стражу Вселенной заветный ключ, дубликат ключа Местрия Пратта. Механизм заскрипел, вздохнул холодом и выпустил наружу, буквально втягивая в черноту бесконечной ночи.
        - Нейл… Местрий… Так вот, кто был главным. А еще говорил, что не заинтересован в революциях, - все еще не верил Джоэл, ступая на пустынную землю по ту сторону стены.
        - Мусорщики оказались хитрее королей. Хотя он был не главным. Лишь главой одной из множества группировок, - заметил Каменный Ворон.
        Когда калитка закрылась, Джоэл услышал гул мощного взрыва и мог поклясться, что Нейл Даст уничтожил вместе с собой лидера революционеров.
        - Нейл! - крикнул Джоэл, но его голос потонул в вязкой темноте, и тогда он ощутил, что переступил порог миров, преодолел барьер, как это сделала Секта Дирижабля. Но они слишком торопились, слишком явно заявили о себе в глупом неверии в существование Змея. Здесь же всем правила тишина.
        В слезах тонул город, отчужденный от слова и знанья, чужим бытием и забытыми снами. Все минуло в пропасть отцветших минут, другая судьба - человека и бога - утекала в легенды, вливалась на фрески разбитых минут. Часы иссякали, и время застыло. На башнях уже не гнездились голоса, замолк эфир, погруженный в ожидание конца или нового начала.
        Джоэл понял: ждут его, ждут исхода начал и концов, сведенных в единственном танце боли, отчаянья и слова. Но душил запах свалки, голос тонул, окольцованный горлом, сцепленным гулким молчаньем. Оглушающая тишина кладбища разверзлась за стеной.
        - Так как все было… на самом деле? Кто ты? - замирающим шепотом спрашивал Джоэл. Напоследок хотелось узнать все ответы, чтобы свести для себя концы забытых расследований. Чтобы унести это знание в безымянную могилу.
        - Ровно так, как рассказывал пьянчуга Биф. То есть я, - отозвался таким же шепотом Страж Вселенной.
        - Женщина в черной шали - тоже ты?
        - Тоже я. Я наблюдал за городом в разных образах. Тот человек, который пришел ко мне как к гадалке в ту ночь, когда ты увидел впервые этот мой образ… Он тоже был из секты Бифомета. И обратился при вас с Ли.
        - Ли… Не говори его имя, прошу, иначе… я сдерживаюсь, чтобы не сбежать, не кинуться куда-нибудь в пропасть со скалы, - выдохнул Джоэл, давясь тяжкой болью, которая вновь накинула петлю скорби на шею.
        Повторялся и длился бесконечный вечер в пекарне, с того момента время в Вермело застыло, зазвенели и треснули стрелки часов. Все прокручивалось исцарапанной пластинкой в патефоне раненого сердца. Пекарня длилась неискупимой виной, а ноги скользили на камнях прибрежных скал, под которыми плескалось незримое море. Средь рифов и водорослей замерли обломки древних пароходов, клепанных громад из металла, наследия китобоев.
        - Молчу. Ступай осторожней, пока у тебя нет крыльев, - ответил Страж Вселенной.
        - Почему ты пришел? - глухо вопрошал Джоэл, огибая горы костей и черепов, средь которых угадывались трупы сомнов. - Святитель говорил, что Страж не придет к тем, кто погряз в пороках. Я не представляю, что есть место более порочное, чем Вермело.
        - Есть. Есть и такие же. В сущности, город как город. Больной город больной Вселенной, - ответил с великой печалью вечный Страж неузнанных миров. Отделенных и бессмысленных в своей холодной отдаленности.
        - Где эта Вселенная-то? Мы дальше стен ничего не видели веками, - задумчиво поднял глаза Джоэл, но узрел лишь черный панцирь, накрывший их сверху плотной крышкой. Броня Змея, шкура гигантского дракона, заменяла ныне свод небес.
        - В этом-то и беда. Вы в когтях Змея. Чудом уцелели. А потом стали его любимым развлечением. Больше поверженному Хаосу нечем заняться, - скорбно ответил Страж Вселенной.
        - Ну так, кто такой Змей? - требовал знаний Джоэл, разум, рассеченный мистическими откровениями, никакой стратегии и тактики не подсказывал.
        - Хаос. Смерть. Тишина. Святитель верно говорил: асуры соткались из пороков разумных существ. Но не сразу обрели человеческий облик. Хаос, по крайней мере, так и не обрел. Он сражался с другим верховным асуром. Они были равны, и потом однажды схватились в последнем поединке, который раскидал их по разным уголкам Вселенной. Их война сгубила сотни миров. Расколола, перемешала, исказила - это и есть миры Хаоса. Ваши миры, - торопливо, но мелодично, как балладу, поведал Страж Вселенной.
        - Так есть еще что-то, кроме Вермело?
        - Есть. Я пока насчитал около пятнадцати уцелевших.
        - И не спас?
        - В Мирах Хаоса моей силы недостаточно.
        - Кто же тогда ты? - недоверчиво проворчал Джоэл, огибая очередную груду костей. - Кому я доверился?
        Каменный Ворон остановился, глядя по сторонам, как в поисках других слушателей или врагов. Он ответил, медленно чеканя слова:
        - Я - неудачный эксперимент. Творение жителей несчастного мира Бенаам, куда попал поверженный и обессиленный верховный асур Раат Шаатир. Но даже в своем бессилии его мощь превосходила силу любого из жителей Бенаамаа. А в этом мире таилась великая магия. Но не столь важно… Важно то, что ее хранители пытались отбиваться и после войны лишились человеческих тел, обретя другую силу. И решили, что смогут соединить силу, бессмертие и всезнание в телах избранных добровольцев. Идеальных солдат-хранителей из разных миров. Я был Тринадцатым. Последним. Меня не хотели брать, но я добился своей избранности. И остался один, потому что все остальные сошли с ума и умерли, не перенеся «вливаний» силы. Как не перенесли вливаний ауры Хаоса узники секты Ленца.
        Холод прошил тело Джоэла при упоминании секты, весть о сражении великих асуров не повергла в шок, он не знал этих далеких миров, не спасал там людей, не испытывал их боли. Его мир разрушился, осталась лишь пустыня из костей.
        - А где жители Бенаама? Почему не помогут нам? - с затаенной обидой спросил он, на что Страж опустил голову, отвечая:
        - Скитаются межзвездным светом по Вселенной, верят, что однажды придет тот, кто убьет великих асуров. Придумывают оружие против них. Ах да, ты не знаешь, что такое звезды, ведь миры Хаоса лежат в черной дыре. Нора Змея, как мы ее называем. И вот он Змей. Путь в Миры Хаоса был закрыт для нас. Я-то с трудом прорвался. Из-за этого не смог помочь тебе…
        - Так ты сможешь победить его?
        - Я провальный эксперимент, но я же принял эту силу. Меня все отговаривали, когда я пошел в Миры Хаоса. Я попробую. Если ты мне поможешь, - улыбнулся Каменный Ворон, покрываясь новой броней.
        - Но как? Это из-за Змея Джолин превратилась в монстра. И Ли погиб из-за него же!
        - Он исказил магию разрушенных миров. Он и темный асур. Две сущности, две жадности. Сражались, соревнуясь, кто поглотит больше миров. Не знаю, кто даже больше исказил. Змей - и смерть, и хранитель. Он создал Хаос, он же им управляет, как умеет. Хаотично. Темный асур Раат Шаатир желает только смерти. И он тоже все еще заперт в мире Бенаам. Его время еще не пришло. А для вас должно настать избавление, - пообещал Страж Вселенной. Его облик стремительно менялся, больше он не напоминал человека. Вскоре на свалке миров предстала гигантская птица, чьи перья покрывали гранитные пластины. Он воочию явился таким, каким приходил во снах.
        - Убей Змея. Я не верю, что он хоть чем-то управляет, - взмолился Джоэл, все еще не представляя, как сражаться с силой, что пронеслась через века и, похоже, зародилась раньше самого человечества.
        - Пойдем. Только с тобой я смогу победить, я верю, - ответил ненадежный союзник, взмахнув крыльями. И тогда свалка вокруг начала постепенно изменяться, исчезали зловонные кучи мусора и пропитанные мертвечиной неопрятные курганы, сложенные из черепов и костей. Все представало другим, пусть и не менее страшным, - мир линий разверзся темной пропастью, искажая очертания предметов, делая их прозрачными, словно разложенными на составные части.
        - Идем, - вновь позвал Каменный Ворон, увлекая за собой. И Джоэл ступил в пустоту. Теперь он парил, наступая на линии, черные, слегка вибрирующие. Каменный Ворон раздвигал их, но от каждого прикосновения к темному пространству небытия броня покрывалась черными полосами и шипела, как раскаленный меч в кузнице, который опускают в ледяную воду. Теперь приоткрывалась тайна происхождения глубоких ожогов, исполосовавших руки и лицо существа, которое считали всемогущим разные секты. Они верили, что придет кто-то и решит за них все проблемы. Но нет, вот он, простой охотник, шел за ним, чтобы помочь. А Каменный Ворон вздрагивал и вскрикивал, когда его броню прожигало насквозь.
        - Если увидишь белые линии, наматывай на себя, как кокон, как щит, - негромко объяснял спутник, вскидывая крупную птичью голову. Джоэлу же черные линии не причиняли вреда, он родился и вырос в мире, сотканном из них, он привык видеть только такие, почерневшие, мертвые, как и свалка за стеной, как и катящийся в пустоту Вермело внутри стены. Поэтому он просто шел, усилием воли выстраивая ступени, как во сне.
        Реальность происходящего достигалась только за счет неимоверной давящей тишины. Так тихо, наверное, могло быть только в объятьях самой смерти.
        Внезапно что-то надломилось, треснуло, как оборванная струна. В небе змеином отражались плененные ноты разрушенной Вселенной и погасших звезд, они летели отблесками янтаря, обломками дворцов прежних эпох, всем тем, что навечно распалось на свалке мира.
        - Страж Вселенной, кто бы сомневался, - раздался гулкий звук, в котором безошибочно угадывался резонирующий голос.
        - Проклятье, он нас заметил, - вздрогнул Каменный Ворон, и голос его надломился страхом. Если все сущности его уровня отговаривали их собрата от рискованного путешествия в Нору Змея, значит, и впрямь здесь его сила не работала. Среди черных линий перевернутого мира он изнывал от зудящих ожогов, и в новых образах измененного пространства виделось, как вместе с каменным оперением отлетает светящаяся белая кровь. Стража оплетала защита белых линий, а его спутника - ничего. Не хватило для него их, не осталось светлых, но он привык сражаться без брони и в кромешной темноте.
        К ним устремились темные линии, приведенные в движение волей Змея. Джоэл вскинул меч, занес над головой, на долю секунды выставив параллельно земле, потом резким движением нанес точный засечный удар, срубая несколько черных щупалец. Он уже проделывал такой прием с Легендарным Сомном в ночь, когда оказался на изнанке города, теперь его зашвырнуло на саму изнанку мира, но меч Нейла Даста еще оставался с ним, и он сражался.
        Щупальца отодвинулись, отпрянули, но на смену им пришло сотни новых, черные линии ожили, их лес обрушился на Каменного Ворона и на Джоэла, на Стража, которого так воодушевленно ждали «Иные», и никто не подсказал, что делать, как противостоять этому древнему злу. Но правая рука все еще сжимала меч, а на левой появились пять когтей, твердых, материальных. Ими тоже удавалось крошить и разрывать черные линии, из которых, как из отрубленных конечностей, брызгала яркая нечеловеческая кровь.
        «Да он и не так велик! А небо нам застилали черные линии. Ничего! Как мы и говорили: работа для изощренных самоубийц», - успокаивал себя Джоэл.
        Змей оказался гигантским драконом, напоминая тех, что встречались на картинках к старинным легендам, словно его пришествие предсказывали, предчувствовали древние мудрецы. Дракон извивался длинным змееподобным телом, на голове его мерцали обсидианом четыре пары крупных острых наростов-рогов, по бокам вытянутого тела торчало четыре пары длинных когтистых лап, оканчивающихся пятью длинными пальцами, каждый из которых венчал коготь размером с двуручный меч. И все же фантастическое в своем пугающем образе создание, которое по высоте сравнимо было с Айгрежей в прежние времена, не так ужасало, как неизведанная темная сила, наполнявшая сердца оцепенением.
        Пусть Змей и светил, как двумя прожекторами, желтым и красным глазами, он оказался вполне материальной тварью, хотя более жуткой, чем даже Легендарный Сомн. Но ведь с Легендарным Сомном уже приходилось сражаться.
        Горло снова сдавила петля горькой скорби: Легендарным Сомном оказалась Джолин, любимая Джолин, с которой они делили горе и радость, пока смерть не разлучила их. Пока он не убил ее. Возможно, и со Змеем вышло бы как-то так же. Крылась и в нем какая-то тайна, уловка, уязвимость. Он уже не казался вездесущей тварью, покрывающей брюхом целый проклятый град. Он просто нарастил хорошую броню, выстроил вокруг себя крепость, вытканную из линий чужой боли и ненависти, чужого немого и безответного вопроса, как жить дальше. Великого отчаяния, которое выливалось кровью сквозь отрубленные щупальца, после чего Джоэл слышал сотни голосов - всех, кто обратился, всех, кого поглотил Змей.
        Джоэл разрубал броню, вращая верный меч, то направляя его удары за крестовину, то размахиваясь наугад одной рукой, чтобы вторая царапала когтями, раз уж он сражался с монстрами. В небе чудовищ, сам один из них.
        Он не боялся, на дне отчаяния не осталось содрогания. И он не спешил, потому что не знал, к кому возвращаться. Его вела только воля к победе и давняя жажда этой битвы. Он методично срубал щупальца-линии одно за одним.
        - Страж! Берегись! - крикнул он, когда Змей вытянул длинную шею, смыкая гигантские зубы, ударяя когтями. Каменный Ворон устремился ввысь, уходя от щелкнувших рядом с ним зубов.
        Джоэл откатился в сторону вдоль распростершегося в пустоте колоссального ничто. Его снова стеганули черные линии, как хлыстами прошлись по спине, но он только осклабился на них, рассмеялся, пригибаясь и переворачиваясь в акробатическом прыжке. Видел бы его Ли! Видел бы, с какой скоростью его напарник теперь способен двигаться без стимуляторов. Но Ли был мертв. И за одно это Змею не оставалось никакой пощады. Джоэл размахнулся мечом, с силой перехватывая когтями несколько черных линий, натягивая их и разрубая.
        «У него должны быть слабые места, какие-то другие щупальца, более толстые. Ну, или я не знаю… Сердцевина-то у этой твари точно есть! Этот черный дракон», - подумал Джоэл, понимая, что борется с бессмысленными мелкими отростками, не нанося древнему асуру особых повреждений. Каменному Ворону тоже не везло: он размахивал крылами, посылая сияющие белые стрелы, но Змей тушил их все, как вода, поглощающая брошенные в нее снаряды.
        «Надо было взять у Нейла Даста несколько гранат, вкатили бы ему в пасть, может, подавился бы», - понял, что не взял с собой практически никакого снаряжения, Джоэл. Его слишком торопил, буквально таща за собой, Страж Вселенной, которого ныне кидало и швыряло в разные стороны, как в воронке смерча. Освобождение из темницы великого асура ничего не дало ему, не научило осторожности.
        - Джоэл! Ты должен помочь мне! Ты… - кричал союзник, взмахивая крыльями, но снова вокруг горла его свивались черные линии. Он задыхался, даже если не дышал в мире людей - истлевал в мире линий, ведь, как порой говорил святитель Гарф, духов тоже убивали, изгоняли, запечатывали специальными заговорами и заклинаниями. Но Джоэл не знал ни одного и не представлял, во что обязан обратиться, чтобы выиграть эту ожесточенную битву.
        Он кидался вперед, разрубал лес черных линий, оглушенный голосами, выбитыми из мира, но по-прежнему не суетился, не метался помешанным в тесной клетушке больницы-тюрьмы. Никакая спешка не стоило глупого поражения. Приходилось повторять одни и те же действия, чтобы собраться с мыслями, понять, что не так со Змеем, где его слабое место, почему Каменному Ворону не удается прорваться. И что-то подсказывало: гранаты здесь не сильно бы помогли.
        Джоэл проводил несколько простых атак - диагональный удар сверху справа сменялся отножным левым, потом переходил в горизонтальный правый четкой выученной связкой, как элемент представления. С той лишь разницей, что линии вились сумбурным месивом шевелящихся кореньев, стремившихся оплести руки и ноги, опрокинуть и задушить.
        «Бесполезно! Я занимаюсь чем-то бесполезным и только трачу силы», - понял Джоэл, ловя себя на мысли, что Страж вернул ему лучшую форму перед тем, как они вышли за стену, снял усталость и головокружение от голода и бессонницы. Но уже скоро все вернулось от усилий, приложенных, чтоб прорубиться к Змею. Желудок закручивался тугим узлом, заледенев, как и ладони, лоб покрыла испарина. Все тело прошивал холодный жар предельной концентрации и ярости.
        - Линии! Используй линии! - крикнул Каменный Ворон с высоты, нанося удар Змею, врезаясь в него в самоубийственном полете и отскакивая, как маленькая пичуга, влетевшая в стекло.
        Джоэл дернул за несколько попавшихся черных веревок, оборвал их, но ничего не изменилось, никаких чудес не случалось, Змей не падал замертво, хотя вроде бы вздрогнул. Он заметил прикосновение и ущерб, когда удалось дотянуться до одной из насыщенно-алых линий, они тянулись к его хвосту, который размахивал над бездной великим маятником безвременья. И приходилось уклоняться от него, катиться кубарем то в одну, то в другую сторону.
        Маятник пролетал, едва не касаясь лица, шевеля взмокшие волосы на затылке. Джоэл только считал вдохи и выдохи, чтобы не сбиться с ритма ударов, не потерять скрип своего испитого удушьем дыхания. Когда хвост Змея пронесся над ним, он резко упал на спину и взмахнул мечом, отсекая несколько чешуек, но Змей даже не заметил. Не хватало верного оружия Нейла Даста, чтобы сразить древнего асура. Требовалось овладеть иным искусством, неведомым, непонятным, но которое все пророчили ему как единственную судьбу. Он не верил в судьбу, только в выбор.
        - Джоэл… - хрипел Страж Вселенной, истекая кровью.
        - То, что ты бессмертный, не значит, что ты неуязвимый. Привык к другому в своих живых мирах? - рассмеялся Змей, размахивая цепкими лапами, как у богомола, кроша броню перевернувшегося в воздухе Каменного Ворона.
        Змей торжествовал, дробя гранитные пластины крупными жвалами на брюхе. Он напоминал гибрид рептилии и насекомого, да еще грива по хребту у него вилась, как у вымерших лошадей. Морда оказалась и вовсе почти волчьей, широкая, с приподнятыми крупными ноздрями и огромной пастью, в центре которой вилась черная воронка вместо языка. Змей то распадался, то возникал, сотканный весь из множества слоев черных линий. Он ими управлял, они определяли его суть, и в его Мирах Хаоса других не существовало.
        - Я - ваш бог! Разве можно сражаться с богом? Без меня ваши миры пропали бы в черной дыре, я сохранил их как свои сокровища, - прорычал Змей, обрушивая на Джоэла удар когтей одной из лап.
        Уклониться удалось лишь чудом, но и то не до конца - когти врезались в плечо, левая рука повисла безвольной тряпкой. Джоэл глухо завыл, но почти не почувствовал боли, а Змей выплюнул языки черного пламени, которые оказались не огнем, а новыми черными линиями, пережеванными остатками сущности и разума всех, кого он поглощал долгие годы. Их оболочки, Разрушающие, скитались голодными мертвецами за пределами мира линий. Хотя бы они не мешали. Но толку-то? Двое вторгшихся безрассудных героев все равно проигрывали.
        - Нет! - донесся отчаянный крик Стража Вселенной, исковерканного, окровавленного. Птичий образ таял, обнажая человека в разорванной кольчуге. Он размахивал мечом, но черные линии растягивали его, как на дыбе, разрывали, заставляли исчезать черным дымом. И вновь он появлялся, уже в другом месте, но борьба не имела смысла, когда когти Змея впивались в тело, когда его клыки рвали плоть. Страж Вселенной, всех миров за пределами Норы Змея, проигрывал в чужеродном для него бытии, не понимал его законов, не работала его великая мощь. Вскоре он просто слабо вздрагивал, как раздавленный жук, едва держа меч.
        - Что, не можешь умереть? Ведь в этом твое проклятье, - смеялся Змей, рыча утробным басом, как незримый орган. - Станешь еще одной моей забавой, моей игрушкой, которую я буду ломать и собирать заново. Пусть по тебе плачут те, кто послал тебя на эти муки.
        - Ты никогда… - прохрипел Страж Вселенной, но его сжали когти одной из множества лап Змея. Он изменялся, отращивал конечности, выпрастывая их из черноты бронированного тела, где не различалось начала и конца, только отдельные сегменты, как у гусеницы.
        - Смотри, Сумеречный Эльф, твой Страж Мира, Белый Дракон, не удался, он будет теперь моим. Моим, хочет он этого или нет, но он станет ключом к моей свободе, - гудел голос Змея, а Джоэл пытался рубить сотни жгущих линий, но они опоясывали его, обхватывали плотным коконом.
        «Проиграли! Мы проиграли!» - с ужасом понял он, когда его захлестнула с головой бесконечная темнота. Он тонул в ней, как в омуте, как в день своей мнимой смерти на Королевской Улице, но теперь ему готовили участь хуже смерти, пусть он и не представлял, в чем она состоит.
        Где-то вдалеке остался Каменный Ворон, Вермело, человечество. Внутри кокона Джоэл оказался один на один со своими призраками, притупилась даже боль, ушла неземная усталость. Замерло все пустыней остановленного времени, как обратное рождение, как исчезновение до разложения на клетки и частицы.
        Линии перетирали плоть, съедали кислотой кожу, выгрызали мышцы, превращая в иное существо, лепя заново. А в меркнущем сознании представлялся бальный зал, где Джолин в красном платье и Ли в нарядном бархатном фраке кружились с ним в вальсе на троих, в их новом придуманном танце, символе их счастья и гармонии. И безликие зрители аплодировали, завороженные красотой и радостью. Но Джоэл чувствовал, что в зале что-то не так, что-то заставляло возвращаться, не утопать в сладких грезах несбыточного, пока из его тела лепили нечто иное, другое существо, ключ к свободе из Норы Змея, его тюрьмы. Джоэл же сгорал в плену черных линий.
        - Здравствуй, Белый Дракон, - донесся голос Змея Хаоса. - Ты не хотел приходить, но тебя привел Каменный Ворон, Сумеречный Эльф… у него много имен в разных мирах, и ни одно из них не верно. Он - лжец.
        - А ты? Великий любитель правды? - прорычал Джоэл, с усилием приоткрывая глаза. Еще никогда так не хотелось спать, дремота туманила рассудок, загоняя в недра бессилия. Все воспринималось отстраненным и бессмысленным, как под действием сильного наркотика.
        - Я - суть и смысл ваших миров. Без меня вы все погибнете, - объяснил Змей, мягко, почти по-доброму. Он вовсе не собирался убивать своего нового Вестника, но он превращал его подобного себе монстра, но творил не союзника, а верного раба, слугу, лишенного воли.
        - С тобой погибнет множество миров… Ты не можешь по-другому, - ответил Джоэл. - И то, что ты лишил меня Ли и Джолин, не поможет тебе подчинить меня, я только больше возненавидел!
        Змей остановился, как и кружение черных линий вокруг, как и проникновение их в разум, под кожу, в мышцы. Джоэл чувствовал, как сквозь уши незримые черные ворсинки вползают ему прямо в мозг, раздвигают кости черепа, изменяют его форму. Мучения плоти отзывались притупленно, как под морфином, хуже скребла боль отчаяния проигравшего в душе.
        - Джолин… мертва? - вдруг растерянно пророкотал голос Змея, точно он все еще не верил, поэтому глядел на Вермело двумя глазами, чтобы убедиться. И все еще не желал принять реальность этой утраты. Он потерял своего верного раба и теперь, похоже, создавал нового.
        - Мертва, - отчетливо крикнул Джоэл, сжимая зубы, вздрагивая, силясь освободиться, хоть что-то сделать. Но черные линии сковали его по рукам и ногам, только голос остался, потому что властитель мира за стеной решил поговорить, обратиться напрямую, спросить последний раз. Он жаждал своих ответов.
        - Мертва! Мертва! - зашипел в ярости Змей. - Мой Вестник, моя Джолин мертва.
        - Что ты сделал с ней?
        - Джолин - моя ловушка, мое творение. Бифомет Ленц был лишь марионеткой. Я свел его с ума, я дал ему власть. Но Джолин… Нет… Он вышел из-под контроля, и тогда я приказал Зерефу сжечь имение и вытащить Джолин. Она должна была встретиться с тобой, Белый Змей. Ты должен был выбрать ее! Но ты… Ты убил ее! - метался по другую сторону кокона Змей, изнывая от неразгаданной невыносимой муки, как будто лишился не просто послушного солдата и раба. Кого-то более важного.
        - Она попросила, - ответил Джоэл, борясь с немотой и оглушающими воспоминаниями недавнего прошлого.
        - Ты выбрал долг, а не любовь. Почему? Почему? Я ведь все рассчитал!
        - Нас лишили выбора! Она не захотела быть твоей марионеткой! - прорычал Джоэл, внезапно освобождая правую руку, без изумления обнаруживая, что она превратилась в чешуйчатую лапу.
        «Если я сдамся отчаянию и своей боли, он победит, он сделает меня еще одним Вестником Змея, марионеткой. И жертва Джолин будет напрасной. Нет! У меня еще есть Вермело, я служил городу и его жителям. И буду служить дальше! У меня есть надежда! Разбиты человеческие мечты, но долг охотника длиннее его жизни», - отчетливо донесся собственный голос в голове. Голос кого-то иного, более сильного, более совершенного.
        Джоэл распрямился, разомкнул искусственную позу жалкого зародыша, человека, которого перековывали в монстра в яйце с черной скорлупой. Нет, теперь он управлял коконом, теперь только ему подчинялись линии, за которые он схватился обеими руками или же лапами, не почувствовав никакой боли. Взметнулось его новое тело гигантского существа, покрытое гладкой белой чешуей, вскинулась длинная грива вдоль хребта. Он превратился в Белого Дракона, подобного светлому близнецу Змея Хаоса, и враг еще не понял, что проиграл.
        Джоэл вытянулся во весь рост, размыкая кокон черных линий. Он дотрагивался до них, и темнота распадалась, бледнела, как расходящаяся гематома. Он исцелял, превращая темные лини в светлые. Змей вздрогнул и вскричал:
        - Что ты делаешь? Нет! Этого не может быть!
        - Он победил свое отчаяние, - донесся голос Каменного Ворона. - Джоэл! Я помогу тебе!
        - За моих друзей, за Ли, за Джолин! - пророкотал голос Джоэла. Джоэла? Нет! Белого Дракона, который взвился наравне со Змеем Хаоса, скорбный страж, познавший великие потери, но не утративший человечности даже в образе монстра.
        - Ты не можешь! - зарычал Змей, взмахивая хвостом, но Белый Дракон свернулся кольцом и впился зубами. Джоэл отчетливо почувствовал, как горькая кровь древней рептилии стекает в его горло, как пьянит новый виток битвы, в которой он сражался со Змеем как равный, как тот, кого враг призвал своей волей, но сам себя обманул, сам себе подписал приговор.
        Древний асур истошно взвыл, когда лишился трех четвертей хвоста, разбрызгивающего осколки чешуи и кровавые пятна. Белый Дракон лишь нанес новый удар, приняв атаку черных линий, взвившихся волной. Он не боялся, не сомневался в своей силе, только горела белым сияющим пламенем неискупимая боль тяжких потерь, боль за весь мир, сделавшая его несокрушимым защитником, оживившая черные линии.
        - Могу и смею! - кричал Джоэл и по-простому крыл Змея последними словами, обрушивая удар за ударом. А потом душил его и душил, как драконоборец из старинных рыцарских легенд. Но не осталось принцессы, которую он мог бы спасти.
        И все же отчаяние не поглотило его, он вспоминал всех, кто еще ждал его в городе, ухватился за образ Батлера с дочерью, как символ всех семей. Он не желал, чтобы борьба с сомнами и горестные превращения длились вечно, все они заслужили счастья, все семьи и все люди. Порочные, больные, но все же люди, порой прекрасные и милосердные. Никто из них не должен был страшиться обращения в монстра каждую ночь, только не в его мире. Он превращал черные линии в белые, ради людей, ради всего человечества, которое поклялся защищать, когда стал охотником.
        - Убей меня… Убей, как ты убил Джолин! - прорычал Змей, когда Белый Дракон ударом белых линий распорол ему грудь и отгрыз несколько лап, иссекая, как хлыстом, светящимся лезвием линий, а Каменный Ворон, подобно настоящему ворону, выклевал Алый Глаз, потухший отныне навечно.
        - Джолин! Джолин! Не смей произносить ее имя! - прохрипел Джоэл. Он чувствовал себя одновременно и человеком, и драконом, новое тело воспринималось легким, почти невесомым. Теперь он перешел на тот же уровень бытия, что и Страж Вселенной.
        - Убей! - стенал и умолял Змей, когда белые линии окутали его. - Нет! Нет! Что ты делаешь?
        - Проделываю с тобой обратный фокус. Ты со мной сотворил свой, я теперь с тобой - свой, - усмехнулся Джоэл, и отчего-то прозвучало знакомым тоном Ли, точно любимые жили теперь внутри его души, звучали в его сердце голосами, как и голоса всех, кого поглотил Змей. Они обретали свободу и покой, растворяясь белыми линиями, уходя в иные миры.
        - Джоэл, что ты делаешь? - непонимающе воскликнул Каменный Ворон, когда огромная туша древнего асура вдруг начала уменьшаться, сваливаться и уплотняться, как спутанный колтун волос, в который ныне превратились остатки черных линий. Вокруг новый мир расцветал ярким светом лилового солнца, больше не осталось гадкой желчной раскраски небес. Они освобождались от гнета черной тучи по имени Змей.
        - Даю ему то, что он заслужил, - объявил Джоэл, когтями Белого Дракона сворачивая клубок внутри тюрьмы черных линий. Из нее мерцаньем доносился мерзкий красный отблеск, будто кого-то расплющило заживо в тесном ящике. Но Змей Хаоса все еще оставался живым, он метался в своей новой тюрьме, а Джоэл лишь загадочно улыбался, его задумку не понял даже Страж Вселенной, застывший посреди пространства белых линий.
        - Что? Что ты сделал? Человек? - поразился он.
        - Человек? - воскликнул Змей Хаоса, постепенно освобождаясь от кокона.
        Джоэл, все еще в облике Белого Дракона, мягко спустился на землю и уже там, повинуясь одной своей воле, легко и спокойно принял свою привычную форму. Старый коричневый плащ покрывал плечи, на голове появилась сгоревшая в мансарде треуголка, подарок Ли. Даже меч Нейла Даста висел в ножнах у бедра, зато нанесенные раны бесследно пропали.
        Он преобразился, переродился в другой сущности и все же остался собой, одинокий Белый Дракон, мастер белых линий, потерявший всех, немо плачущий за мир. Или даже миры. А перед ним стоял плененный Змей Хаоса, его антипод, его темный близнец из кошмарных снов. Стоял со скованными руками, как обычный пленник Цитадели, арестованный за неподчинение законам Вермело. Таким его хотело видеть сознание Джоэла-человека, таким его воплотила сила Белого Дракона.
        Змей превратился в сутулого человека лет пятидесяти, облаченного в черный сюртук, тощего, хромого, с нездорово серой кожей. И только узкие разноцветные глаза с веретенообразными зрачками напоминали о том, кем он был.
        - Что ты… что ты собираешься делать? - прошептал Змей, когда Каменный Ворон торжествующе взмахнул крыльями. И в пространстве белых линий вдруг возник двухэтажный дом с гризайлью, изображавшей сражение рыцаря и дракона, как из древней легенды. Рыцарь на коне пронзал изрыгающего пламя дракона сияющим копьем. Поединок едва ли напоминал то, что случилось за стеной.
        - Отныне ты будешь заперт здесь. Это антикварная лавка. А ты тот еще антиквариат, - усмехнулся Страж Вселенной, вталкивая слабо упиравшегося Змея в недра новой лавки. Похоже, она прилетела прямиком из Квартала Торговцев.
        Джоэл вошел следом, осторожно, чтобы не задеть многочисленные товары - старинные книги, клетку со спящим попугаем, огромные напольные часы и все прочие роскошные атрибуты бессмысленной пыли.
        - Ты превратил меня в человека?! - обескураженно озирался Змей, щелкая зубами на Джоэла. - Почему?
        - Почему не убил? - поинтересовался Страж Вселенной. - Не ожидал от тебя такого милосердия.
        - Потому что нет доли тяжелее, чем быть человеком, - оскалился Джоэл, и в тот миг в нем вновь пробудился Белый Дракон, взорвался новой вспышкой боли, новым ярким воспоминанием о Джолин и Ли, о тех, кого он не сумел вернуть, даже обретя неземную великую силу.
        - Что ж… Это даже неплохо. Я сохраняю баланс, - недовольно подчеркнул свою значимость Змей.
        - А он прав, без него осколки Миров Хаоса разрушатся. Ты поступил мудро, Джоэл, - кивнул Страж Вселенной. - Иначе пришлось бы искать другой способ вытащить и сохранить все пятнадцать миров.
        - Белый Дракон… Белый Дракон, тебя обманули! Я бы подарил тебе все миры, я бы подарил тебе твою невесту, твою Джолин, - вертелся со связанными руками тщедушный человек, в котором едва ли угадывался древний асур.
        - Ты бы сделал его своим рабом, не более того, - осадил Страж Вселенной. - Джоэл, ты знаешь, как звучит пророчество на самом деле? Белым Драконом становится тот, кто в борьбе со Змеем Хаоса теряет всех, кто ему дорог, но выходит победителем в личной битве против отчаяния.
        - Так ты хотел, чтобы я все потерял? - с горечью стукнул кулаком по столу Джоэл, взметнув пыль с зеленого сукна. Он не мог понять, почему Страж Вселенной выбрал именно антикварную лавку, наверное, просто подшутил над давним врагом, решил упрятать его вместе с другими опасными реликвиями, которые загадочно мерцали на стенах - разноцветные камни, в которых пульсировали смутные силуэты, странные кольца, которые предлагалось носить только на цепочках. И от них исходил смутный зов, словно все они ожили, почуяв заточенный в человеческом теле оплот черных линий. Вероятно, Страж Вселенной давно подготовил эту темницу. Не хватало одного - победы. Но для Джоэла она досталась слишком дорогой ценой.
        - Нет. Я не знал, что это будешь ты. Я взывал ко всем в Вермело, но услышал только ты. И Нейл Даст, но он уже был слишком стар, - объяснил Страж Вселенной. - Теперь ты Белый Дракон, Страж Миров Хаоса.
        - Ну, здравствуй, Белый Змей, - усмехнулся древний асур, устало прислоняясь к оконной раме обширной витрины, в которой маячили клетки с чучелами птиц.
        - Отвечай, как мне спасти Ли и Джолин? - угрожающе придвинулся к нему Джоэл, припечатывая к стене. Он все еще ждал подвоха, ждал, что древние сущности играют с ним. Но Змей-человек изменился в лице, теперь в его живой мимике угадывалась неподдельная печаль. Да он тоже скорбел, как человек, совершенно искреннее и неподдельно! Не верилось, и все же новое чутье стража белых линий не могло подвести.
        - Никак! То, что умерло, не воскресает. Спроси у Стража Вселенной, если мне не веришь, - отводя взгляд разноцветных глаз, ответил он.
        - Это ты убил их!
        - Не я! - плаксиво простонал Змей, мотая головой. - Это был Бифомет Ленц. Я бы не посмел убить собственную дочь!
        Джоэл замер, сглатывая ком в горле. Изумление пригвоздило его к рассохшимся доскам пола. Пульсирующая сила Белого Змея замерла, погасла на мгновение, чтобы обрушиться новой волной нестерпимой боли и неверия:
        - Что? Она была дочерью Ленца.
        - Нет… Невеста Хаоса, дочь Змея, асур… Но не дочь Ленца, - вздохнул Змей, бессильно опускаясь на ближайший стул с витыми ножками и закрывая лицо руками, совсем по-человечески. - Моя дочь. Моя Джолин, дочь великого асура. Да, я явился ее матери в образе Бифомета, я надеялся, что она вспомнит меня, вспомнит свою сущность.
        - Ее мать тоже была Змеем? - вздрогнул Джоэл. Теперь он понимал, из-за чего несчастную Джолин так мучил Бифомет Ленц: он чувствовал, что воспитывает чужого ребенка, подменыша асуров. Но любимая все равно не была виновна в своем происхождении, о котором даже не узнала. Не успела.
        - Не Змеем, но асуром. Прекрасной неукротимой сущностью, предназначенной мне самой судьбой… - мечтательно протянул Змей, вспоминая что-то прекрасное из далекого прошлого. - Но она… сбежала от нас обоих. И от меня, и от дочери. И от настоящего Ленца. А я остался за стеной. Один. И не мог ни помочь, ни помешать.
        «По крайней мере, Джолин не брал силой собственный отец, - с горьким облегчением подумал Джоэл, а сердце сжалось от новой боли. - Но… что это уже меняет? Если даже Змей был не в силах остановить зло людей. Если даже для Змея оно ужасно, то кто же истинное зло? Древние монстры или то, что таится в темных сердцах?».
        - Она погибла от побоев Ленца! - воскликнул он, все еще не веря.
        - Я тоже так считал, пока… Впрочем, это лишь догадка. Может быть, и погибла. Как бы я не хотел этого! - отозвался Змей, устало проводя связанными запястьями по черным волосам торчащим, как его недавняя грива, которой он лишился навечно, как и своего облика. Белый Дракон постарался, Джоэл лишь освободил его и спроецировал то, что увидел в своем подсознании. Сработало. Только радости никакой не принесло, только новые потрясения.
        - Может, и Джолин не погибла? - неуверенно предположил Джоэл, но Змей вздрогнул и опустил голову, глухо отвечая:
        - Нет… То, что с ней сделал Ленц, а потом какой-то жалкий пекарь… То, что я не смог предотвратить… Это превратило ее в монстра. В сомна.
        - Ты же сам создавал Вестника Змея!
        - Невесту Змея… Для Белого Змея. Асура, - немедленно уточнил Змей. - Так я надеялся заполучить могущественного союзника. Оборотня, создание Хаоса, но не сомна. Все вместе мы захватили бы всю Вселенную, сразили бы Раата Шаатира, поработили бы оставшиеся миры, управляли бы ими согласно асурским законам. Это мог быть и не ты, а кто-то другой. А мог быть и ты, если бы помог мне, а не Стражу Вселенной.
        - Но ты же знал, что Белым Драконом становится тот, кто всех потеряет!
        - Я бы мог инсценировать ее смерть.
        - А сейчас? Может, ты и сейчас… лжешь, прячешь ее!
        Но Змей плакал. Змей, этот жуткий монстр, разрушитель миров. Он плакал, как не любящий отец, лишившийся единственной дочери. Выходило, что он вовсе не желал, чтобы изувеченная Джолин скиталась по ночным улицам в образе Вестника Змея, не помня причиненных разрушений. Ей отводилась куда более скромная и простая роль - соблазнить Джоэла, привязать его к древнему асуру, даже если она об этом не догадывалась. Так или иначе, они были связаны самой судьбой. И вот он лишился своей судьбы, получив взамен только необъяснимую великую силу.
        - Нет. Смирились, Джоэл. Сверхлюди существуют, а вот чудеса - нет, - тихо простонал Змей, полностью признавая свое поражение. - И все же, за что ты превратил меня в человека? Зачем? Лучше бы убил…
        Джоэл после победы и сам уже несколько раз пожелал тихой смерти, чтобы не испытывать целую вечность боль горькой утраты. Но никто не дал ему такой милости, значит, и Змей не заслужил.
        - Чтобы ты понял, кого уничтожал. Чтобы ты чувствовал, как человек. Верни все, как было! - потребовал Джоэл, угрожающе царапая когтями стену.
        - Не смогу. Уже никогда. Я раздавлен собственной жадностью. Я стар. Я слишком древний, чтобы что-то делать. Когда я появился… Не помню, - впадая в оцепенение, ответил Змей. - Меня сверг темный асур Раат Шаатир. Тогда я закрылся в черной дыре, тогда я создал ее. Или не тогда… я не помню. Я слишком стар и слишком устал.
        - Тогда спи. Спи целую вечность. И охраняй всех. Как Змей Йормунганд, - повелел Страж Вселенной, проводя над головой Змея рукой и развязывая его руки. - Сохраняй баланс в твоих мирах, раз для них нет иного спасения.
        И древний асур тихо заснул, сидя за столом возле клетки с дремлющим попугаем в окружении сотни опасных артефактов, заснул в антикварной лавке, которая затерялась в сплетениях черно-белых линий, когда Джоэл покинул ее вместе со Стражем Вселенной.

* * *
        Они воспарили над городом, возвращаясь в обычный мир, становясь видимыми для людей. Белый Дракон и Каменный Ворон летели над застывшим Вермело, который впервые увидел настоящее солнце.
        Далекий горизонт расцвечивался разноцветными картинами лесов и лугов, недалеко от города гулко катило пенные валы чистое зеленовато-синее море. Мир за стеной, которого они так боялись, дышал жизнью, в нем гуляли неведомые звери, разумные и непознанные, пели птицы, порхали насекомые. То, что изменил Хаос, не погибло, не умерло навечно, не рассыпалось прахом, а лишь обрело новую форму бытия. И вот Вермело прозрел, многие его жители взобрались на стены, чтобы посмотреть, куда пропал Змей, что теперь случилось с ними, чего ждать.
        «Так вот, каков твой мир, Вен Даррен. Красивый… Очень красивый без Змея. Ли и Джолин понравилось бы… Ли, Джолин!» - думал Джоэл, рея над Вермело в образе Белого Дракона, сотканного из светящихся линий, извиваясь вытянутым телом. Он приветствовал свой город живым символом надежды, повелевая прекратить вражду и рознь. И люди слушались, утихало громыхание пушек, опускались луки и пращи, мечи возвращались в ножны.
        Вермело оживал, но Джоэла терзала неискупимая боль тяжкой утраты, утраты, от которой рыдал даже древний асур. С такой силой он, новый страж, легендарный Белый Дракон, мог бы защитить весь город, весь мир. Но ему остались только остывшие угли - он не спас самых близких, самых родных, принеся в жертву миру свое короткое человеческое счастье.
        - Братья! Они пришли! Белый Дракон и Страж Вселенной! Они спасли нас! - возвещали «Иные», и теперь им верили. - Узрите вестников мира!
        Со стен за ними наблюдали, стоя рядом, Нейл Даст, Местрий Пратт и одноглазый рикша с облезлым котом на руках. Они восхищенно рассматривали новый мир, открывшийся на горизонте.
        - Красота… Нейл, а ты зачем дымовухами-то кидался? - безмятежно смеясь, ткнул бывшего напарника в бок Местрий Пратт.
        - Так чтобы вы Джоэлу не помешали, - небрежно отозвался Нейл, неизменно пыхтя трубкой и мечтательно следя за Белым Драконом, который махнул ему рукой-лапой.
        - Старый дурак. Кто бы ему помешал? Мы спешили проводить его на бой со Змеем, - помахал в ответ Местрий Пратт. - Страж Вселенной пришел, и с ним явился Белый Дракон. Он теперь наш символ!
        - Сам дурак малахольный, мог бы и не мешать ему, они под прикрытием шли.
        - А мы-то не поняли. Так бы сразу и сказал.
        Джоэл радовался, что Нейл Даст не убил себя и Местрия Пратта. Его город, его Вермело, уцелел, выжил, превратился в новое место обитание людей. И в нем еще оставалась надежда, пусть и не для него, пусть и для других людей.
        - Что теперь? Охоты больше не будет? - спросил Джоэл парящего рядом с ним Каменного Ворона, который не торопился уходить в другие миры. И если уж его теперь назначили хранителем мира, стоило разузнать, как обстоят дела.
        - Люди перестанут превращаться в монстров. Они впитают ауру Хаоса и расселятся по новому миру. Они останутся людьми, но станут иными, новыми. Выбора нет. Не цепляйтесь за внешность, жизнь важнее.
        - Тогда… зачем Охотники? Зачем я? - вздрогнул Джоэл и резко превратился снова в человека.
        Он падал, так долго и болезненно, что застывшее время сдвинулось на тысячу лет. Безмятежность победы и запертый в антикварной лавке Хаос не приносили долгого покоя. Падение продлилось всего миг, а очнулся он уже в болезненно знакомом доме - в сгоревшей пекарне на Королевской Улице. Но чувствовал, что это уже вовсе не пекарня, и существует она в мире линий, как и проклятая антикварная лавка.
        - Ты многое потерял, Джоэл, - сказал Страж Вселенной, представ в человеческом образе.
        - Я все потерял. Погиб мой друг, и я убил любимую женщину собственной рукой. Потому что ты пришел слишком поздно. А тебя ждал старый служитель Айгрежи. Но он тоже погиб, не дождавшись, - скорбно перечислил Джоэл. Знакомая обстановка вновь погружала его на дно отчаяния. Тяжкая боль сдавила сердце: он бы отказался от любой силы за возможность воскресить Джолин и Ли, но ни Страж Вселенной, ни древний асур не могли исполнить его просьбу.
        - Я не так всесилен, как рассказывал служитель.
        - Но ты разобрался с Хаосом, заточил его в антикварную лавку, - напомнил Джоэл, нервно меря шагами комнату. Он выглянул в окно и заметил, что упомянутая лавка теперь находится напротив. Королевская Улица изменила свой облик, превратилась в условный переулок без начала и конца, не осталось знакомого поворота, за которым обычно скрывалась Джолин с корзиной пирожков, не маячил облезлый кот на заборе. Улица плыла между миров, где-то вне человеческого понимания. Джоэл осознал, что и он теперь тоже вне всего, вне миров и людей, недостижимый страж, который лишь гостем может вернуться в обычное пространство города.
        - Он позволил. Не более. И мне помогал ты. Змей просто устал. Он поглотил так много тех, кто обратился в сомнов, что отравил сам себя их болью. Отравил себя своей жадностью, - ответил Страж Вселенной.
        - И все же ты никого не спас… - скрежетнул зубами Джоэл, снова превращаясь отчасти в Белого Дракона, готовый мстительно рубиться и с Каменным Вороном.
        - Сила Стража в Мирах Хаоса почти не действует. И, что скрывать, я не имею права вмешиваться, если вижу судьбу человека от начала до конца. Это больно, Джоэл. Я как будто тоже теряю множество друзей. Каждый миг, - остановили слова Стража Вселенной, который с покорно склонил голову, готовый к любой каре за свое бессилие.
        - Нет у тебя друзей! Ни друзей, ни привязанностей, раз ты так спокоен. А… да что б тебя! - Джоэл разжал кулак и махнул рукой. - Ты все равно не поймешь. Но что делать дальше? Что будет дальше?
        Он требовал ответов, видя единственным своим долгом защищать и сохранять оставшиеся миры. Теперь он чувствовал их, все миры, поглощенные Хаосом, искалеченные, странные, непостижимые для тех, кто жил по другую сторону Норы Змея. Они все нуждались в защите, как хрупкие стеклянные сферы, парящие над бездной.
        - Охотники, наверное, пойдут в армию. Больше никаких Ловцов Снов, больше никаких монстров. Если не прорубить ворота в большой мир, город сам себя уничтожит. Но я вижу: Вермело ждет новое будущее. Будущее в мире лилового солнца. Кто-то останется, кто-то уйдет и создаст новые поселения. Да, это будущее. Это я вижу, - возвестил Страж Вселенной с мечтательной улыбкой.
        - Так в чем смысл моего существования теперь? - требовал наставлений Джоэл, потерянно ощупывая свое лицо. Собственное тело представало теперь чужим и излишним, он легко менял форму, но с каждым мигом его все больше подтачивала тоска: лучше бы он погиб в этой битве, взаимно уничтожился вместе со Змеем.
        - У тебя остался долг, - напомнил Страж Вселенной. - Если тебе нужно чему-то служить, во имя чего-то бороться: стереги Хаос, запертый в антикварной лавке.
        - Ты не убьешь его? Неужели все дело в балансе? Я действовал… по наитию, - объяснил Джоэл. - Теперь не знаю, может, следовало его убить.
        - Он слишком силен. К тому же, без него миры Хаоса погибнут. Ты все сделал правильно.
        - Он не вырвется из лавки? - засомневался Джоэл.
        - Нет. Уже никогда. Но ты будешь следить за ним, - возвестил Страж Вселенной, торжественно вскидывая руки. - Отныне я нарекаю тебя Стражем Змея, Белый Дракон Града разбитых надежд.
        Джоэл выпрямился и отчеканил заученную фразу, как в первый день после выпуска из Академии:
        - Я принимаю эту службу и обещаю нести ее с честью, - потом он добавил, низко склоняя голову и обращаясь скорее к себе: - Вот и все. В этом городе отныне можно спать спокойно. Но я до конца вечности обречен видеть кошмары.
        Эпилог. Легенда о времени
        Прошло две тысячи лет, а, может, двести или двадцать. Или два часа. Время не имело значения - только колыхание белых линий.
        С течением веков город опустел, разошелся новыми поселениями людей, озаренных лиловым солнцем, измененных, но живых. Они строили города, основывали государства, вспахивали обширные поля, сажали виноград и яблони в новых рощах. Они выжили, человечество уцелело, найдя понимание с созданиями Хаоса, став частью их мира.
        Только Королевская Улица неизменно плыла на грани миров, короткий переулок в мире линий, где смотрели друг на друга окнами бывшая пекарня и заснувшая антикварная лавка.
        Белый Дракон нес свою службу в безвременье, вечный, уже бессмертный, наказанный этим даром, как и все бессмертные. Змей пал, рассыпался обликом человека, иссякла черная завеса ядовитой мглы. Осталась лишь боль под разверстыми небесами. И человек без кожи.
        Без кожи человек! С одной горящей плотью, сочащейся не кровью, а страданиями тех, кого он потерял. Последний человек их крошечного мира, который умер раньше, чем большой враждебный мир Вермело.
        Все менялось, все иссякало. Лишь он оставался, рассеченный и выпотрошенный одиночеством. Вечный Белый Дракон, защитник людей, испитый до дна своей скорбью. Он следил за лавкой напротив, высматривая сквозь чучела птиц в витрине, как дремлет позабытый Хаос, сам Змей в облике тщедушного человека. Поверженный враг неподвижно сидел в кресле поде широкого стола, как будто ожидая посетителей. Рядом с ним, спрятав голову под крыло, спал пестрый попугай. И так проходили столетия за гранью остановившегося времени.
        Лишь Белый Дракон иногда покидал свою пропитанную печалью обитель, чтобы проверить миры, затерянные в Хаосе, ступая незримой тенью, вестником иных времен. Но порой и он на долгое время погружался в оцепенение, как вторая сущность Змея, его отражение, его неизбежная противоположность - хаос и порядок, ночь и день.
        - Ты пришел снова? - устало вздрогнул Джоэл, отрываясь от созерцания антикварной лавки. Из стены появился Страж Вселенной, нежеланный гость одинокой пекарни, где существовал последний уцелевший из расколотого мира клятвы, данной под яблонями.
        - Пришел проверить, все ли в порядке, - кивнул Страж Вселенной, уже не Каменный Ворон, с появлением хранителя ему больше не требовались доспехи. Закончились ожесточенные сражения с древним асуром.
        - Справляюсь. В Мирах Хаоса все спокойно, Змей в антикварной лавке. Только… что это меняет? - отчитался Джоэл и вздохнул. Он не видел смысла в этих визитах, не желал говорить или оправдываться. Он поступал, как обычно. Пусть теперь ему подчинялись линии мира и он сам состоял из них, в душе он оставался прежним одиноким охотником, потерявшим любимых. И скорбь со временем обещала вновь перерасти в отчаяние, он чувствовал. На Королевской Улице в мире линий застыл в длящейся скорби Белый Дракон, некогда называвшийся охотником Джоэлом. Боль утраты осталась с ним навечно.
        - Благодаря тебе Вермело ожил, - слабо пытался подбодрить Страж Вселенной.
        - А из-за тебя город чуть не погиб, - неприязненно ответил Джоэл, отходя к окну, вновь рассматривая антикварную лавку напротив. На заборе, размыкая круг времен, недовольно бил хвостом неизменный кот, уже не облезлый - он отъелся стараниями Джоэла и оброс темно-серым мехом. Он оказался одним из проводников, позволявших возвращаться в мир людей. Но с течением времени, со сменой эпох, Джоэл видел в этом все меньше смысла.
        - Он не погиб, он возродился, как и все человечество, - ответил с легкой улыбкой Страж Вселенной, и его радость с каждым приходом все больше отвращала, проявлялась привычная сварливость характера, как плата за его твердость. И без Ли никто не мог подшутить над Джоэлом, обернув колкость в шутку. На Королевской Улице осталась только смерть, которая сидела напротив, запертая в антикварной лавке.
        - Из-за твоего прихода началась эпидемия превращений. Змей требовал новую силу, - ответил Джоэл.
        - Нет, - неуверенно протянул Страж Вселенной.
        - Да, - твердо оборвал Джоэл.
        - Порой кто-то должен вмешаться. Даже если вмешательство грозит разрушением, - склонив голову, признался Страж Вселенной.
        - Но до тебя город жил.
        - Да, поедал сам себя. Остатки ресурсов и былого расцвета. Ты же сам понимаешь.
        - Но потом он лежал в руинах, - напомнил Джоэл, грея руки у печи. Огонь колыхался, но представал лишь иллюзией, как и весь дом, который перестраивался по воле единственного обитателя. Белый Дракон повелел пекарне застыть в том облике, который напоминал о самых счастливых днях, когда Джоэл приходил к Джолин, когда они беззаботно читали стихи, порекомендованные Ли. Когда все они были живы.
        - Руины отстроили заново и поселились в других местах. Зато теперь нет Змея. В чем же ты меня обвиняешь?
        - И погибли почти все, кого я знал. И все, кого я любил… Неужели ты не мог этого изменить? Не мог предупредить, посылая столько снов? - все больше сомневался Джоэл.
        - Нет. Я нищий, молящий у вечности право вмешаться, - печально ответил Страж Вселенной.
        - Белый Дракон - тот, кто теряет все. Ли погиб, чтобы я стал Белым Драконом? Ответь!
        Страж безмолвствовал.
        Джоэл порывисто отвернулся от него, глядя на свои замерзающие руки, которые забыли прикосновения к теплой коже любимых, которые не помнили, как обнимать, лишь белые линии свивались под ними, как нити полотна по велению ткача. Он и остался на веки вечные в бывшем Квартале Ткачей.
        - Мне одиноко, Страж. Почему ни в одном из миров нет способа воскресить тех, кто был моей судьбой? - спросил Джоэл после затянувшейся паузы. - Неужели это была бы слишком великая награда за победу над Змеем?
        - Нельзя. Возможно, способ и есть… И ты его знаешь, - прочел смутные намерениями Страж Вселенной. - Но этот способ мне недоступен. В моей силе три запрета, три ограничения: не воскрешать мертвых, не вмешиваться в ход времени, и еще я не знаю свою судьбу.
        - Я свои ограничения не знаю. Если ты не можешь вернуть время и спасти Джолин и Ли, то ведь… я могу! В Хаосе нет времени в привычном для тебя понимании. Здесь в одном месте миг прошел, в другом сотня лет, - озвучил свои давние раздумья Джоэл.
        Стрелки на башнях Вермело так и не сдвинулись с места после победы над Змеем. Несмотря на закаты и рассветы лилового светила, которое не называлось звездой или солнцем, время текло без ритма и периодичности, пусть люди этого и не замечали, найдя себе новые верные хронометры и следуя их приказам. Но Белый Дракон чувствовал - время не властно в Хаосе. А это означало, что прошлое и будущее, возможно, затерялись где-то между линий, сделались пластичными, податливыми.
        - Это вызовет парадокс. Возможно, такой парадокс, который создаст два параллельных времени и расколет тебя пополам, - предостерег нежеланный гость.
        - А что от меня осталось? - осклабился Джоэл. Ничего! От него не осталось ничего, только человек без кожи, не похожий на себя. Человек без имени, имя он выменял на правду, на победу в битве с великой ложью. И теперь звался Стражем, Белым Драконом, как угодно. Где-то в честь него в небе взрывались яркие всполохи салютов, ему поклонялись очередные сектанты, стараниями «Иных» день победы над Змеем увековечили в веках, но настоящее имя героя стерлось. Джоэл… Так его звали Ли и Джолин, каждый по-особенному, с неповторимыми интонациями, его судьба, разделенная между ними, утраченная.
        - Но как же парадокс… - неуверенно напомнил Страж Вселенной.
        - Парадокс в твоих мирах, может, и случился бы. Но Хаос - это миры парадоксов. И… Битва с отчаянием все еще идет. Если я не верну их, то рано или поздно проиграю ее, сам превращусь в Змея.
        - Если ты уверен, не мне тебя учить. Это твои миры, Белый Дракон, - смиренно кивнул Страж Вселенной, отходя к порогу. А Джоэл все более пристально глядел в окно и вскоре вместо стекла узрел переплетения белых линий.
        Его прошлое в человеческом обличии выстроилось отдельными кадрами, как альбом живых фотографий, короткими главами и долгими эпизодами. Он видел все, он тянулся к тому неправильному времени царства Змея, когда он еще не утратил имя.
        Джоэл слышал, как его зовут из яблоневого сада Джолин и Ли, как человека, а не героя затерянных веков. И он протянул руку, бережно выхватывая один из кадров из общего альбома - так это видело его человеческое сознание, в привычных предметах, а сила Белого Дракона одновременно свивала новый мир, проступавший через другое окно пекарни.
        - Да, теперь все правильно. В тот день мы собирали яблоки, - радостно выдохнул Джоэл, уверенно наматывая и сплетая светящиеся линии, отчего выцветшая фотография его памяти все яснее обретала объем и цвет.
        - Проекция Белого Дракона! Как я мог забыть, - спохватился Страж Вселенной, но Джоэл только скрежетнул зубами, призывая замолчать.
        Он вытаскивал из прошлого единственный счастливый день, фрагмент, который оживал с другой стороны пекарни, - чудесный яблоневый сад, еще более прекрасный, чем в то время, когда они втроем собирали урожай. Он, Ли и Джолин, все вместе.
        Теперь они поселились в этом саду втроем, оставаясь навечно под сенью яблонь. Как он и мечтал. Вскоре Джоэл открыл дверь и вышел навстречу живым и радостным Джолин и Ли, крепко обнял их, привлекая к себе, ощутил тепло их рук. И время застыло, больше он ничего не желал. Но встретил их Джоэл-человек, другой, не Страж - его проекция, сотканная из линий. А Белый Дракон неизменно оставался на посту в пекарне, и то ли воплотился в реальности вечный сад, то ли длился сон.
        Но он вышел в сад, где не текло все отнимающее время, и сотни лет в нем длился взмах ветвей. В нем повторялся по-разному один и тот же день. Единственный день, когда все они были счастливы. Джолин тянулась к ветвям, срывая первый плод, предлагая отведать остальным. И по губам ее сочился сладкий сок, не кровь.
        Джоэл видел хрустальную сферу нового мира, созданного из ослепительного кадра прошлого, и другого себя, вписанного в эту картину покоя. Из одного окна он рассматривал пустую улицу и на ней антикварную лавку, где вне времени и пространства спал сам Хаос. А из другого - солнечным светом переливался благословенный сад. Там другой Джоэл был счастлив, и, как отражение во сне, долетала до Стража Змея его человеческая безмятежная радость. Безраздельная, согревающая. Та, которую он так и не испытал при жизни.
        - Этот день будет повторяться сотни лет, - предостерег Страж Вселенной, растворяясь в воздухе. Джоэл непоколебимо ответил:
        - Хорошо. Даже если это сон, то пусть продлится вечность.