Анти-Горбачев Сергей Тамбовский
        Представим себе, что в марте 1985 года Генеральным секретарем выбрали бы не Горбачева, а кого-то другого. Что бы изменилось в жизни? И изменилось ли бы вообще? Попробуем разобраться вместе...
        PS. Клятвенно обещаю никого не банить и ничего не удалять, ну кроме совсем уж запредельного хамства. Буду рад любым советам и предложениям.
        Обложку выполнил Дмитрий DM
        Анти-Горбачев
        Глава 1. Пролог
        10 МАРТА 1985 ГОДА. ЗДАНИЕ ЦК КПСС НА СТАРОЙ ПЛОЩАДИ, 22.30
        Политбюро собиралось долго и муторно, и настроение у всех собравшихся было безрадостным - третий генеральный уходил в иной мир за неполные два с половиной года. Последним вошёл Горбачев, фактически исполнявший обязанности генсека последние месяцы. Он осмотрел собравшихся, тяжело вздохнул, но сел не на председательское место во главе стола, а чуть сбоку, соблюдая приличия.
        - Товарищи, - начал он, - все вы, конечно, уже в курсе, что сегодня скончался Константин Устинович. Прошу почтить память покойного вставанием.
        Народ дружно встал, постоял с минуту и уселся обратно вслед за Горбачевым. Тогда тот продолжил:
        - Давайте заслушаем товарища Чазова о причинах смерти генерального секретаря.
        Чазов встал, откашлялся, вытащил из папки два листочка, скреплённых скрепкой, подслеповато прищурился и зачитал стандартно-казённое заключение, в котором фигурировали страшные слова о нарастающей печёночной и лёгочно-сердечной недостаточности. Как это и обычно, его мало кто понял, но понимающие лица сделали абсолютно все.
        - Надо собирать пленум ЦК и избирать нового руководителя, - сказал Горбачёв, - предлагаю назначить пленум на завтра на 14 часов.
        Возражений не последовало.
        - Хорошо, я полагаю, что организационные вопросы по доставке членов ЦК в Москву решат товарищи Лигачев (заведующий общим отделом и секретарь ЦК, назначен на этот пост полтора года назад) и Соколов (тогдашний министр обороны). Теперь вот что, товарищи, - откашлялся Горбачёв, - нам надо выбрать председателя комиссии по организации похорон, определить место захоронения и прощания с покойным, а также наметить время, когда будет обнародовано сообщение о смерти генсека…
        Если с местами и временем никаких затруднений не возникло (без возражений были утверждены Кремлёвская стена, Колонный зал Дома Союзов и сообщение в газетах и по ТВ завтра с утра), то относительно председателя комиссии возникла некоторая заминка… в зале повисла звенящая тишина, продолжавшаяся немного дольше ожиданий Михаила Сергеевича.
        - Я полагаю, - встал Громыко, - что наилучшей кандидатурой на должность председателя комиссии станет Михаил Сергеевич - он фактически руководил Политбюро с января месяца, ему, так сказать, и карты в руки.
        После этого случилась ещё одна пауза, как бы не длиннее первой. Затем встал первый секретарь Московского горкома Гришин.
        - У меня одно маленькое замечание, товарищи, - сказал он негромко, - Михаил Сергеевич, безусловно, является ярким и талантливым руководителем, одновременно исполняющим множество обязанностей, однако количество этих обязанностей с некоторых пор стало превышать все разумные рамки, поэтому есть предложение не добавлять ему лишней нагрузки, а поручить организацию похорон менее загруженному товарищу.
        И снова наступила гробовая тишина… если бы в здании ЦК летали мухи, то наверняка их было бы сейчас слышно. Но мух здесь эффективно искоренял обслуживающий персонал, поэтому слышно было только, как дрожит карандаш в руках Соломенцева (член Политбюро с 83 года, андроповский выдвиженец, председатель Комиссии партконтроля), ударяясь по краю стакана с минералкой.
        - И кого же вы предлагаете назначить на этот пост? - наконец раздался голос Громыко.
        - Григория Васильевича Романова, - последовал немедленный ответ. - Григорий Васильевич опытный руководитель, он успешно руководил Ленинградской партийной организацией, а сейчас также прекрасно справляется с обязанностями куратора оборонной отрасли, справится и с этим делом.
        Гришин сел, а его место немедленно занял Щербицкий, первый секретарь ЦК КП Украины.
        - Я поддерживаю Виктора Васильевича, - сказал он с характерным южно-русским акцентом, - Михаил Сергеевич сейчас нужнее в других областях деятельности, а Григорий Васильевич будет лучшей кандидатурой на эту позицию.
        - Позвольте, - подал голос Лигачёв, - я категорически не согласен с двумя предыдущими товарищами - лучше Михаила Сергеевича на данный момент мы никого не найдём. А Григорию Васильевичу надо сосредоточиться на своей основной работе, на оборонных вопросах, это очень важно сейчас.
        - Я так полагаю, - сказал после ещё одной продолжительной паузы престарелый Тихонов (самый старый член Политбюро, 80 лет, Предсовмина СССР), у которого с трудом двигался язык, - что в соответствии с ленинским принципом демократического централизма нам сейчас предстоит голосование по кандидатуре председателя комиссии.
        ДЕВЯТЬЮ ДНЯМИ РАНЕЕ. ПАЛАНГА, ДОМ ОТДЫХА «ЛИНАС»
        Дом отдыха «Линас» (распространённое литовское мужское имя) располагался не в самой Паланге, а в пригороде под названием Ванагуле. До центра города, впрочем, отсюда было пешком минут двадцать, не больше. До Ботанического сада чуть подальше. Романов любил это место и приезжал отдыхать сюда уже не первый раз - март, конечно, не лучшее время для отдыха в нашей средней полосе, но сосны, песчаные дюны и спокойствие, разлитое в воздухе, никуда не исчезают и в этом сыром, как только что выкрученное бельё, месяце.
        Две его дочери, Валентина и Наталья, давно уже выросли, у них были свои семьи, поэтому в отпуска они ездили отдельно, с мужем и маленькими внуками, но жена Анна Степановна, как верный боевой товарищ, всегда находилась рядом. «Линас» представлял собой три разноэтажных и разноцветных корпуса, стоящих в паре сотен метров от береговой линии. Романов жил в оранжевом корпусе на третьем этаже в так называемом «представительском» номере - из трёх комнат, с телевизором и холодильником, а ещё в углу там имел место камин. Не настоящий, электрический, но смотреть на него всё равно было приятно.
        Офицер связи (Романов же был не последним лицом в советском ареопаге, поэтому ему полагался личный телефон системы «Алтай» и сопровождающее его лицо) капитан Орлов, размещался на том же этаже, но в обычном стандартном номере. Кроме него, Романову была приставлена охрана из трех проверенных офицеров девятки, они посменно работали. На прогулках, как они договорились, эти ребята его не сопровождали, чтобы не было совсем уж похоже на шпионские игры, но Романов твёрдо пообещал всегда находиться в поле их зрения и не делать резких несогласованных движений. А при выездах в Палангу или Клайпеду, такие случаи бывали, офицеры охраны уже обязательно сопровождали своего подопечного с чемоданчиком, в котором располагался телефон и запасные аккумуляторы.
        - Сыровато сегодня, - сказала Анна, перешагивая очередную лужу, - кости что-то ломит.
        - И на массаж тебе, наверно, пора, - отозвался Григорий Васильевич, - а мне на электрофорез.
        - Ещё пятнадцать минут есть, - ответила она, посмотрев на часы, - как раз успеем вовремя, если обогнём вон ту рощу.
        - Нельзя, - сурово отрезал Романов, - я должен быть в поле зрения охраны, а за рощей они меня видеть не смогут.
        - Всегда так, - расстроенно ответила жена, - не жизнь, а сплошные ограничения свободы.
        - Что же делать, - вздохнул Романов, - как говорится в одной французской поговорке - ноблесс оближ. Что означает «положение обязывает». Был бы я слесарем дядей Гришей с Кировского завода, ограничений меньше было бы, но и в Паланге мы с тобой вряд ли тогда отдыхали бы… по крайней мере не в президентском номере.
        - Ну тогда пойдём на процедуры, - развернулась Анна назад, - встречаемся в столовой, да?
        - Встречаемся в столовой, что там у нас сегодня на обед?
        А по окончании лечебных процедур и обеда Григорий Васильевич прилёг отдохнуть в своём представительском номере и ему приснился такой вот странный сон…
        -----
        Яркий летний день, лужайка на задворках его родного дома в деревне Зихново, сам он, в возрасте примерно 15 лет, сгребает скошенное сено в копны, а из-за соседнего стога появляется Маша Симонова, дочка соседа дяди Пети и его первая и безответная любовь.
        - Здравствуй, Гриша, - говорит она, улыбаясь.
        - Привет, Машенька, - так же улыбаясь, отвечает он. - Помогать пришла?
        - Нет, Гришенька, - говорит, продолжая улыбаться, она. - Я пришла сообщить тебе некоторую важную информацию, так что бросай свои вилы и иди за мной.
        Григорий слегка удивляется современной лексике в устах деревенской девочки, но повинуется, и они оба уходят за стог - там, оказывается, стоит сарай из грубо оструганных досок, который не был виден сразу, даже и не сарай, а как всплывает в памяти Романова, павильон. Они заходят внутрь, там в одном конце висит экран, как в кинотеатре, а в другом стоит что-то вроде кинопроекционного аппарата.
        - Кино мне собралась показать? - спрашивает Григорий. - Чапаева?
        - Угадал, - отвечает она, - но полностью - я тебе не «Чапаева» и даже не «Великолепную семёрку» покажу, а сплошную документалку. История России с 1985 по 1991 годы.
        - Почему России? - ухватился за эту оговорку Романов, - наша же страна называется СССР и отдельной истории России вроде бы не должно быть.
        - Это пока СССР, - отвечает Маша, - а дальше будет Россия. Ты вопросы пока не задавай, а посмотри, что тебе тут приготовили. А потом определимся…
        И она щёлкнула какой-то кнопкой, одновременно прикрыв дверь в сарай - на экран спроецировалось название «Перестройка и гласность в СССР», а затем пошла хроника… Романов честно досмотрел её до самого конца, до декабря 91 года, спуска флага СССР и передачи ядерного чемоданчика Ельцину, а потом спросил:
        - Это что, всё так и случится?
        - Абсолютно, - подтвердила Маша, - если ты не примешь некоторые меры.
        - А со мной что будет? Тут про это ни слова нет.
        - Про тебя могу так рассказать, в хронику, извини, не вошло. Из Политбюро тебя выведут в июне 85-го, да, это через три месяца случится, из ЦК КПСС исключат в августе того же года. И будешь ты дальше жить на заслуженной пенсии до самой смерти.
        - И когда же смерть моя наступит, ты знаешь? - решил выяснить всё до конца Романов.
        - Знаю, конечно, в 2008-м… ну что, нравятся тебе такие перспективы?
        - Не нравятся, - потряс головой Романов, - а я могу что-то изменить?
        - Ясное дело, можешь, - засмеялась Маша, - иначе для чего бы мы тут с таким трудом выстраивали мост между 1985-м и 2085-м…
        - Так ты из будущего явилась? - наконец догадался он, - и как там у вас в будущем? На Марс полетели?
        - Только беспилотники… если честно, нечего делать на этом Марсе. Но мы отклонились от темы - исходную информацию мы тебе выдали, если есть вопросы, задавай - у тебя есть пять минут.
        - Конечно, есть, - встрепенулся Романов, - у меня тысяча вопросов, но попробую выбрать самые важные…
        И он выбрал самые важные вопросы - когда точно умрёт Черненко, как будет решаться вопрос о новом советском лидере, что за проблемы возникнут на 4-м блоке Чернобыля, как можно разрешить вопрос с Афганистаном, как не допустить нефтяной демпинг в 86-м, что делать с космической программой и можно ли вообще как-то демпфировать национальные разногласия. На всё это Маша дала точные, но очень короткие ответы.
        - Всё, время вышло, - сказала она, посмотрев на часы. - Прощай, Гриша… и помни, что я тебя потом всю жизнь любила.
        За сим Маша вместе с несуразным павильоном растаяла в летнем мареве, а Григорий остался один посреди скошенного луга, где в соседнюю копну были воткнуты его вилы. А затем он проснулся в своём номере в отеле «Линас» и начал размышлять…
        Глава 2. Киев/Алма-Ата/НИИ-8
        1 МАРТА 1985 ГОДА. КИЕВ, ЦК КПУ, СОВЕТСКАЯ ПЛОЩАДЬ
        У Владимира Васильевича Щербицкого был очень хлопотный день - три совещания друг за другом, ни на одном из которых не удалось прийти к единому знаменателю, а под вечер у него был запланирован вылет в Москву. С целью возглавить делегацию СССР в страну вероятного противника, в город Нью-Йорк, на сессию Генеральной ассамблеи ООН. Он не хотел и не добивался этой поездки, но так решило коллективное партийное руководство, с которым не поспоришь.
        Окна его кабинета в здании ЦК Компартии Украины выходили прямо на Советскую, бывшую Михайловскую площадь и далее на парк Владимирская горка. Он постоял некоторое время у окна, собираясь с мыслями, и совсем уже было решил плюнуть на недоделанные дела и ехать в аэропорт, как зазвонила вертушка АТС-1. По этому номеру дозванивались самые значительные люди государства, поэтому Щербицкий немедленно вернулся в своё кресло и поднял трубку.
        - Добрый вечер, Владимир Васильевич, - сказала трубка голосом Романова, - как поживаешь?
        - Спасибо, Григорий Васильевич, - откликнулся он, - твоими молитвами. В Нью-Йорк вот собираюсь, на сессию ООН.
        - Слышал-слышал, - ответил Романов, - серьёзная поездка, растёшь на глазах.
        - У тебя какое-то дело? - спросил Щербицкий, - просто извини, но у меня очень мало времени остаётся до отъезда…
        - Да, дело, причём очень серьёзное, - немедленно отреагировал Романов, - как бы это получше выразиться…
        - Да хоть как-нибудь выразись, - сказал Щербицкий, - только ясно и конкретно.
        - Короче так, Володя, - перешёл на более дружеский язык Романов, - из заслуживающих доверия источников у меня есть сведения о весьма тяжёлом положении первого лица…
        - Какая же это новость, - перебил его Щербицкий, - об этом известно многим и довольно давно.
        - Ты не понял… если это раньше положение было просто тяжелым, то сейчас оно перетекло в состояние «весьма»… так понятнее?
        - Продолжай, - попросил украинский лидер.
        - Так вот, переход из состояния «весьма» в «крайнюю тяжесть» очень вероятен в ближайшие дни, а дальше ты сам понимаешь, что последует…
        - И? - потребовал расстановки точек над И Щербицкий.
        - И всё очень просто - ты просто не успеешь вернуться из Америки на заседание Политбюро, а значит что? Правильно, выборы нового главного пройдут без тебя.
        - Ты намекаешь, что мне не надо туда ездить?
        - Да, именно на это я и намекаю.
        Щербицкий открыл пачку Казбека, закурил, выпустил кольцо дыма к потолку и только тогда сформулировал следующее предложение:
        - Насколько точны твои сведения?
        - Я доверяю им целиком и полностью, - отрезал Романов, - а вместо тебя мог бы поехать, например тот же Воротников - вот кому-кому, а ему совсем бы не стоит участвовать в том заседании Политбюро. В отличие от тебя.
        - И как мне отказаться? - уже начал сдавать позиции Щербицкий.
        - Мне что ли тебя учить, - резонно заметил Романов, - партийного работника с 50-летним стажем… пусть врачи у тебя найдут что-нибудь серьёзное, например.
        - Я тебя понял… - ответил Щербицкий, - нам надо бы встретиться и обсудить вопросы не по телефону.
        - Через 3-4 дня я назначу совещание по вопросам атомной энергетики, твоё присутствие будет обязательным… к тому времени ты должен выздороветь и приехать в Москву, вот тогда и поговорим.
        - А за эти 3-4 дня… - начал Щербицкий.
        - Нет, можешь не беспокоиться, ничего страшного за это время не произойдёт, - заверил его Романов. - И ещё я Динмухаммеда Ахмедыча подтяну, это тоже наш проверенный товарищ.
        - Спасибо, дружище, - закончил разговор Щербицкий, - я этого не забуду.
        И следом он тут же попросил секретаря вызвать его личного врача…
        1 МАРТА 1985 ГОДА. АЛМА-АТА, ЗДАНИЕ ЦК КОМПАРТИИ КАЗАХСТАНА, НОВАЯ ПЛОЩАДЬ
        Динмухаммед Ахмедович Кунаев, 73 года, Первый секретарь Компартии Казахстана, член Политбюро и трижды Герой Соцтруда, сидел в своём кабинете в недавно отстроенном здании ЦК на Новой площади и напряжённо размышлял над только что состоявшимся разговором с Григорием Романовым.
        Для осведомлённых людей не было никаким секретом наличие двух взаимоисключающих группировок в нынешнем составе Политбюро. В первую входили сторонники набирающего силу молодого Горачёва - министр иностранных дел Громыко, председатель КГБ Чебриков, Лигачев, Воротников и Шеварнадзе. Противниками Горбачева (в качестве альтернативы ими предполагались трое, строгой определенности тут не было) были Гришин, Романов, Щербицкий, сам Кунаев, а также дряхлый предсовмина Тихонов. Кандидаты и секретари ЦК не рассматривались, как на что-то влияющие лица. Таким образом, было фактическое равенство - пятеро за Горбачева, пятеро против. Весы застыли в неустойчивом положении и могли склониться в любую сторону.
        Кунаев вытащил из ящика стола чётки, подаренные ему в прошлом году во время визита в Сирию, закрыл глаза и начал размышлять над текущим состоянием дел. Чётки помогали ему сосредоточиться… то, что сказал Романов, было чудовищной несправедливостью… значит что?... значит надо с этой несправедливостью бороться… под лежачий камень вода, как известно, не течёт, а если найти аналог этой поговорке на Востоке, то «движение благо, неподвижность смерть». Значит, будем бороться…
        Кунаев вызвал секретаря из приёмной.
        - Азамат, внеси изменения в мой календарь.
        - Слушаю, Динмухаммед Ахмедович, - тот с готовностью достал из кармана блокнот и ручку, и то, и это было с эмблемой республиканского ЦК.
        - 9 марта, 14-00, Москва, совещание по вопросам атомной энергетики. Со мной должны поехать главный инженер Шевченковской АЭС и начальник Семипалатинского полигона.
        - Записал, Динмухаммед Ахмедович, - секретарь от усердия даже язык высунул. - Ещё что-нибудь?
        - Чаю ещё принеси, сразу две пиалы… и меня больше ни для кого нет до вечера.
        9 МАРТА 1985 ГОДА. МОСКВА, НИИ-8, СОВЕЩАНИЕ ПО АТОМНОЙ ЭНЕРГЕТИКЕ
        Романов решил провести выездное заседание на площадке института, разработавшего и осуществляющего текущий контроль за реакторами серии РБМК. Присутствовали директор института Доллежаль, руководитель всей атомной отрасли академик Александров, начальник Минсредмаша Славский, а также Щербицкий с директором Чернобыля Брюхановым и Кунаев с начальником полигона в Семипалатинске.
        - Товарищи, - так начал своё выступление Романов, - у нас сегодня в повестке дня один вопрос - безопасность реактора РБМК. Кто хочет начать?
        Александров поднял руку.
        - Григорий Васильевич, я не совсем пойму, с чем связана такая повестка и такая экстренность нашего совещания? Реакторы Большой Мощности Канальные, сокращённо РБМК, разработаны НИИ-8 уже более 15 лет назад. На текущий момент построено и эксплуатируется 15 единиц на пяти площадках - Ленинград, Курск, Смоленск, Чернобыль, Игналина. Нештатные ситуации случались, конечно, устройства сложные, при ежедневной эксплуатации могут произойти разные вещи, но критических ошибок в их работе замечено не было.
        - Анатолий Петрович, - остановил его Романов, - а что вы скажете по поводу внесения дополнительной реактивности при опускании замедляющих стержней? По идее они же должны гасить эту реактивность…
        - Действительно, такой недостаток имеется, - Александров с удивлением посмотрел на Романова, - но он достаточно несущественен. Николай Антонович, может быть вы осветите вопрос с технической стороны?
        - Гм, - сказал, поднимаясь было генеральный конструктор, но Романов махнул ему рукой и он остался сидеть, - концевой эффект на реакторах данного типа имеет место - при опускании стрежней защиты идёт кратковременное увеличение реактивности, однако это повышение всего на несколько процентов и длится течение максимум десяти-пятнадцати секунд. Никаких критических явлений оно вызвать не сможет.
        - Хорошо, - ответил Романов, - я бы всё же настаивал на изменении конструкции стержней в кратчайшие сроки. Второй вопрос у меня такой… давайте рассмотрим гипотетический эксперимент по испытанию режима выбега турбогенератора…
        - Вы меня поражаете, Григорий Васильевич, - подал голос Александров, - откуда такие познания в тонкостях работы РБМК?
        - После двух аварий на аналогичных блоках немного углубился в тему, - парировал Романов.
        - Вы имеете в виду Три-майл и Ленинградский инцидент? - спросил Доллежаль.
        - Да, именно их. Так вот… идет гипотетический эксперимент, персонал разгружает реактор, снижая мощность до примерно четверти расчетной. Но при этом по неопытности не удерживает этот режим, и мощность проваливается почти до нуля. Что дальше?
        - Должен заметить, что персонал всех наших АЭС достаточно опытен, чтобы не допустить такое. Но я отвечу на ваш гипотетический вопрос - дальше идёт так называемое ксеноновое отравление, - ответил Доллежаль, - и последующий вывод реактора на номинальную мощность должен происходить в течение двух-трех суток.
        - Правильно, - перелистнул Романов свои записки. - Пойдём дальше. Значит, в течение этих минимум двух суток реактор будет отключен от энергосети и выработка энергии станцией резко сократится, так?
        - Не так уж и резко, - возразил Александров, - только на Чернобыльской станции, например, таких блоков четыре, но сократится, это точно.
        - А персоналу, ответственному за эксперимент, это совсем не улыбается - по сути это провал и последующие оргвыводы вплоть до увольнения. Тогда что сделает персонал?
        - Намекаете на быстрое растормаживание реактора? - спросил Доллежаль.
        - Точно, - стукнул Романов ребром ладони по столу, - а что, если персонал наплюет на инструкции и быстренько начнет выводить блок в норму? А для этого надо вытащить все стержни, раз, и слить охлаждающую воду, два.
        - Это запрещено всеми инструкциями, - запротестовал Александров, - более того, в систему встроена блокировка такого вмешательства.
        - Но ведь блокировку можно отключить, верно?
        Александров с Доллежалем с некоторой задержкой кивнули.
        - Хорошо, идем ещё дальше. Стержни вынуты, вода наполовину слита - начинается резкий подъем мощности, перегрев подводящих каналов… могут они расплавиться хотя бы в паре каналов?
        - Это сложный вопрос, - замялся Александров, - теоретически да, а на практике никто не проверял.
        - А мы и обсуждаем теоретические вещи, - заметил Романов, - значит, каналы расплавляются, вода кипит, превращаясь в пар, давление внутри реактора растёт. На какое, кстати, давление рассчитана оболочка?
        - 6 МегаПаскаль, - отозвался похоронным тоном Доллежаль.
        - Вполне может ведь и превысить эту планку, - продолжил Романов. - А дальше у нас идет взрыв, срыв верхней крышки реактора, полное расплавление активной зоны и радиоактивный выброс реакторного топлива в окружающую среду. Какой обычный уровень радиоактивности в графитовой оболочке, подскажите, Анатолий Петрович?
        - Несколько тысяч рентген, - ещё более убитым тоном сообщил Александров. - Только этого не может произойти никогда, все, что вы теоретически предположили.
        - Есть такая поговорка «никогда не говори никогда», - ответил ему Романов. - Если есть хотя бы одна миллионная доля вероятности такой аварии, мы должны её исключить. Потому что жизни людей, работающих на станции и проживающих рядом со станцией обойдутся нам очень дорого. Очень. Я уж не говорю об ущербе для экономики и имиджевых потерях во всем мире.
        - И какой же из сегодняшнего заседания последует вывод? - это взял слово министр среднего машиностроения Славский, молчавший до этого.
        - Записывайте, - ответил Романов, - доработать конструкцию замедляющих стержней, раз, срок 1 сентября. Запретить все несогласованные эксперименты на реакторах этого типа… да просто все эксперименты запретить на… ну на календарный год, например, это два. Срок - завтра. Укрепить руководство Чернобыльской АЭС, три. Срок - в течение месяца.
        - В каком смысле укрепить? - взвился директор Чернобыля Брюханов, - и почему именно Чернобыльской, у нас же пять площадок с РБМК?
        - Позвольте мне не отвечать на последний вопрос, - поморщился Романов, - информация достаточно конфиденциальная. А по поводу укрепления… надо перевести заместителя главного инженера Анатолия Дятлова и вас, товарищ Брюханов, на другую работу. Туда, где нет реакторов РБМК.
        - А основания? - продолжил Брюханов. - Дятлов опытнейший инженер, у него 20 лет стажа на АЭС. Я тоже немало времени проработал в Чернобыле.
        - Товарищ Славский, придумайте основания, - вторично поморщился Романов, - а я обязательно проверю. И последнее - я выйду с предложением полностью прекратить производство новых блоков РБМК. Надо переходить на более безопасные вещи.
        - Вы имеете ввиду ВВЭР? - уточнил Александров.
        - Да, именно их.
        На этом совещание было закрыто, а Романов предложил Кунаеву и Щербицкому, промолчавшим всё это время, остаться и побеседовать о жизни.
        Глава 3. Накануне
        9 МАРТА 1985 ГОДА. МОСКВА, НИИ-8, СОВЕЩАНИЕ РОМАНОВА, ЩЕРБИЦКОГО И КУНАЕВА
        - Почему именно здесь? - спросил Щербицкий, когда они остались одни.
        - Здесь ушей меньше, - пояснил Романов.
        - Даже по сравнению со Старой площадью?
        - Даже, - отрезал Романов. - А нам лишние уши ни к чему. Итак, давай к делу.
        Кунаев разлил боржоми по стаканам, все трое отпили немного, и тогда Романов продолжил.
        - По информации моего источника Константин Устинович скончается 10 марта… завтра, значит… в первой половине дня.
        - Откуда такие точные данные? - спросил поражённый Щербицкий, - он господь бог, ваш источник?
        - Не совсем, но близко к тому, - ушёл от ответа Романов. - Расклад сил в Политбюро на сегодня такой - пятеро за Горбачёва, пятеро против.
        - Кто же за - уточните? - попросил Кунаев.
        - Мы трое плюс Тихонов и Гришин. При этом Воротникова на совещании точно не будет, он просто не успеет вернуться из Америки.
        - А кандидаты и секретари? - задал наводящий вопрос Щербицкий.
        - Они решающей роли не сыграют, но можно предположить, что на нашей стороне могли бы выступить Демичев, Капитонов, Русаков, Зимянин и Кузнецов. Пономарёв под вопросом.
        - Григорий Васильевич, - вдруг задал сложный вопрос Кунаев, - а что такого плохого в Михаиле Сергеевиче? Может мы зря устраиваем эти шпионские игры, а надо просто согласиться с мнением партии? Горбачев же почти полгода исполняет обязанности генсека, и неплохо исполняет.
        Романов встал, подошёл к окну, потом включил свет в кабинете, потому что наступали сумерки, а затем ответил:
        - Горбачёв это страшный человек, вот что в нём плохого. Знаете, как размножаются паразиты?
        Щербицкий вздрогнул:
        - Какое-то вы неаппетитное сравнение подобрали, Григорий Васильевич.
        - Какое уж придумал, - вздохнул он, - самое точное, подходящее к Горбачёву. Так вот, паразиты откладывают яйца в тело других животных, эти яйца там и развиваются, высасывая жизненные соки из хозяев. Некоторые умирают, чтобы дать жизнь новому поколению паразитов. Михаил Сергеевич один из них, из паразитов… завёлся в здоровом теле партии и государства, сейчас растёт, а когда окончательно сформируется, разорвёт в клочья и партию, и страну.
        - Страшные вы вещи рассказываете, - поёжился Кунаев, - а доказательства этому его паразитизму какие-то есть?
        - Поверьте на слово, - Романов вернулся на свое место. - Тем более, что лично я даю вам обоим твёрдые гарантии на ближайшую пятилетку. А Горбачев что вам даст - переговоры какие-то на этот счёт наверняка были ведь?
        - Не получилось у нас договориться, - ответил за обоих Щербицкий.
        - Вот видите…
        - А кого же вы видите на посту генсека? - озвучил главную мысль Кунаев.
        - Гришина, - немедленно вылетело из уст Романова. - Да, ему тоже немало лет, но политик он очень опытный и вменяемый, в отличие от. А вы кого-то ещё можете предложить?
        - А что насчёт вас, Григорий Васильевич? - закинул удочку Щербицкий.
        - Моё время пока не пришло, - отрезал тот, - предлагаю такую программу действий на сегодняшний вечер и завтрашнюю первую половину дня - я беру на себя Гришина, Капитонова и Соломенцева, возможно, удастся перетянуть его на нашу сторону. Владимир Васильевич займётся Тихоновым и Зимяниным. А вам, Динмухаммед Ахмедович, поручаются Кузнецов и Пономарёв.
        - Вы уверены? - удивился Кунаев, - Пономарёв же заведующий международным отделом ЦК? Он намертво завязан на существующий статус-кво…
        - И тем не менее можно попытаться, - на этом Романов закруглил беседу.
        ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ 1. СССР В 1985 ГОДУ
        Безусловно в умах как высокого начальства, так и обычных советских граждан было ощущение кризиса. Серьёзного кризиса, но до катастрофы от него было далеко. Экономический рост прекратился примерно в 80-81 годах, затем его немного оживил Андропов, но в 84 году он упал до 1-1,5%. Ничего хорошего не наблюдалось и в сельском хозяйстве, несмотря на огромные вливания ресурсов - валовые сборы зерна топтались у отметки 200 млн т, а в неурожайные годы даже резко проваливались и ниже. Поэтому зерно приходилось закупать у капиталистов, в некоторые годы эти закупки доходили до 25-27 млн т, как например в прошлом 84 году. А в животноводстве и совсем всё было грустно.
        Приток нефтедолларов за экспортные энергоресурсы, конечно, облегчал положение страны, но и здесь имелись свои подводные камни.
        Но полностью, как тупиковую, ситуацию в экономике никто не оценивал - в обществе не сформировался запрос на радикальное исправление положения не то что на уровне рыночных подходов, но даже и в таком облегчённом варианте, который проводил Китай под мудрым водительством Дэн Сяопина.
        Но экономика экономикой, но настроения в народе определяются не только ей - ждали ли люди радикальных перемен в 1985 году? Ответ будет «категорическое нет»… да, на кухнях и в курилках ругали власти и постоянный дефицит, да, геронтократия Политбюро ничего, кроме насмешек не вызывало. Однако даже анекдоты про наших вождей были скорее беззлобными шутками… вспомните например «Что там впереди? Да всё по-брежнему, всё черненько» или «Я стар. Я очень стар. Я суперстар».
        Да и неофициальное диссидентство к 85 году практически выдохлось - Сахаров с Боннер сидели в Горьком и никаких инфо-поводов не давали, Буковского обменяли на Луиса Корвалана, Алексеева, Орлов, Аксенов, Войнович эмигрировали. Новодворская с Григоренко пребывали в недрах психиатрической системы. «Хроники текущих событий», подпольно издававшиеся в 70-х, влачили жалкое существование.
        Просто вся тогдашняя жизнь не настраивала как-то на борьбу с режимом. Сами собой сформировались жёсткие жизненные правила, которые в общем и целом устраивали практически всех. Учись в школе, потом иди в институт или на завод, семья-дети-квартира от государства, а оно тебя в обиде не оставит, государство это, даст зарплату, вполне достаточную для приличной жизни, а в конце пути каждого ждёт достойная пенсия. Все и приспособились.
        И что бы там не говорили про отсутствие социальных лифтов, они были и в 80-е… не такие, конечно, как при Сталине, но тоже довольно крепкие и скоростные. Либо комсомольско-партийная линия (школьный комитет комсомола-районный комитет-учеба-райком партии-далее, как получится, но в целом все выходило неплохо), либо силовые структуры, армия-КГБ-милиция (тут и высокие зарплаты, и льготы, и квартиры в первую очередь, да и с социальный статус силовиков всегда оценивался очень высоко), либо производственно-хозяйственная линия. Хлопотно, да, не слишком престижно, точно, но здесь можно было взлететь до небес в самые короткие сроки - см биографии Катушева, Рыжкова или того же Черномырдина.
        Кто там у нас остался? Научная и творческая интеллигенция - у этих всё было гораздо сложнее, зарплаты мизерные (если ты не пролез наверх или не выгрыз зубами диссертацию), престижность тоже не очень (учись, сынок - вырастешь, будешь инженегром), маялись они короче говоря, от безделья в своих НИИ и мечтали о лучшей жизни без КПСС. А если взять творческую элиту, то там совсем всё грустно было… но об этом чуть попозже.
        10 МАРТА 1985 ГОДА, УТРО. МОСКВА, ЗДАНИЕ МОССОВЕТА
        Романов договорился о встрече с Гришиным на полдень - раньше тот никак не мог освободиться от срочных дел.
        - Виктор Васильевич, - без всяких предисловий начал он разговор, - вы наверно и сами понимаете всю сложность текущего момента.
        - Григорий Васильевич, - поморщился Гришин, - выражайтесь пожалуйста яснее, абстрактными рассуждениями я уже сыт по горло.
        - Хорошо, тогда сразу к конкретике - по данным моих источников вакантное место генерального секретаря освободится сегодня… примерно через два-три часа, может даже раньше.
        - Интересные у вас источники, - Гришин пошарил в столе, вытащил пачку «Союз-Аполлон», предложил собеседнику, а когда тот отказался, закурил сам. - Вы им доверяете?
        - Абсолютно, - отрезал Романов. - Более того, тот же самый источник сообщает, что в умах большей части Политбюро уже устоялась кандидатура нового генсека…
        - И кто же это? Неужели Горбачёв? - ехидно усмехнулся Гришин.
        - Да, это он… зашёл вот побеседовать на эту тему - как вам видится Горбачев в должности генсека?
        - Кандидат как кандидат, - ответил Гришин, пуская дым в потолок, - молодой по крайней мере, не придётся хоронить через пару лет.
        - Молодой это неплохо… а остальные его достоинства?
        - Григорий Васильевич, - прямо сказал Гришин, - заканчивайте со своими туманными заходами и формулируйте уже то, что планировали сформулировать, когда шли ко мне.
        - Формулирую, - подчинился тот, - Виктор Васильевич, а вы не хотите побороться за пост главного? Опыта у вас хоть отбавляй, сколько лет руководили самой крупной в Союзе парторганизацией. Сторонников тоже немало. Сил и энергии хватит на десятерых…
        - Вы знаете, сколько мне лет?
        - Семьдесят, а что?
        - Семьдесят один уже. Я не хочу продолжить пятилетку пышных похорон - пусть молодёжь отдувается. Однако у меня есть встречное предложение, Григорий Васильевич.
        - Какое?
        - Выдвинуть вас на этот пост… не надо перебивать. Да, вы старше Горбачева на 6… нет, на 7 лет, но и моложе меня на столько же. Ленинградская партийная организация немногим меньше московской, а кроме того вы получили немалый опыт государственного управления в последние годы. Что скажете?
        Романов откинулся в кресле, закрыл глаза, потом вытащил из кармана коробку с леденцами и бросил один в рот.
        - Извините, это мне помогает в ответственных ситуациях… - проговорил он, - то есть вы меня поддержите на сегодняшнем заседании?
        - На каком заседании? - уточнил Гришин.
        - На заседании Политбюро… оно состоится по информации всё того же источника в районе девяти часов вечера, будет решаться вопрос о чрезвычайном пленуме, месте и времени похорон, ну и естественно предварительно будет обсуждаться тема преемника…
        - Надо же какой у вас информированный источник, - удивлённо ответил Гришин, - а давайте так сделаем - если все данные вашего источника подтвердятся и заседание действительно будет в девять часов, тогда да, поддержу.
        - А если не подтвердятся?
        - Там видно будет, - улыбнулся Гришин, - но если что, я буду рассчитывать на вашу поддержку в случае назначения меня на пост предсовмина.
        - Договорились, - пожал ему руку Романов.
        Глава 4. 10 марта
        10 МАРТА 1985 ГОДА. ЗДАНИЕ ЦК КПСС НА СТАРОЙ ПЛОЩАДИ, 23.00
        - Я так полагаю, - сказал после ещё одной продолжительной паузы престарелый Тихонов (самый старый член Политбюро, 80 лет, Предсовмина СССР), у которого с трудом двигался язык, - что мнения у нас разделились, и в соответствии с ленинским принципом демократического централизма нам сейчас предстоит голосование по кандидатуре председателя комиссии.
        - Голосовать будем тайно? - буднично перешёл на практические рельсы Соломенцев.
        - Нам тут скрывать от своих коллег нечего, - высказался Громыко. - Давайте каждый выскажет свою точку зрения честно и открыто. Поднимите руки, кто за Михаила Сергеевича в роли председателя комиссии по организации похорон.
        Насчиталось 10 голосов: сам Горбачёв, Громыко, Соломенцев и Алиев из действующих членов Политбюро, Пономарёв, Чебриков и Шеварднадзе из кандидатов и Капитонов, Лигачёв и Рыжков из секретарей.
        - Теперь поднимите руки, кто за Григория Васильевича, - продолжил Громыко.
        Тут получилось тоже 10 человек: Романов, Щербицкий, Кунаев, Гришин и Тихонов - члены Политбюро, Долгих, Демичев и Кузнецов из кандидатов и Зимянин и Русаков из секретарей.
        - Итого у нас получилось полное равенство, - меланхолично подвёл итог Громыко, - что будем делать, товарищи?
        - Позвольте, позвольте, - раздался негодующий голос Шеварднадзе, - у нас отсутствует Воротников, он сейчас в Америке, но может быть с ним как-то связаться и узнать его мнение?
        - Это технически невозможно, - подал голос Чебриков, - тем более по такому важному вопросу необходимо голосовать лично, а не по телефону.
        - И что мы будем делать? - немного растерянно спросил Горбачёв, - надо принять какое-то согласованное решение, время идёт…
        - У меня есть предложение, - поднял руку Кунаев, - давайте не будем назначать старшего… такие прецеденты бывали - когда хоронили Владимира Ильича, не было вообще никакого председателя комиссии по похоронам, все руководители партии и государства были равны.
        - Это выход, - согласился Громыко, - есть предложение дать в газеты информацию в виде «в комиссию по организации похорон включены следующие товарищи…».
        Все собравшиеся без исключения обрадовались такому простому разрешению возникшей патовой ситуации, но Громыко тут же продолжил:
        - Тем не менее вопрос о преемнике Константина Устиновича остаётся открытым - предлагаю собраться завтра в этом же месте не позднее десяти часов утра.
        11 МАРТА 1985 ГОДА. ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ, 21.00 (5 ЧАСОВ УТРА ПО МОСКВЕ)
        - Мистер президент, - сказала в переговорник секретарша, - к вам Уильям Кейси (директор ЦРУ с 81 года).
        - Я его не вызывал, - недовольно ответил Рейган.
        - Он говорит, что дело очень срочное, связано с Москвой.
        - Ладно, - скрипнув зубами, отозвался президент, - пусть заходит.
        - Как поживаешь, Вилли? - первым делом сказал Рейган, когда тот переступил порог овального кабинета, - как жена, как дети?
        - Спасибо, всё хорошо, Ронни (между собой они общались без титулов), приношу свои извинения за неурочный визит, но дело довольно срочное.
        - Китти сказала, что ты по русскому вопросу?
        - Точно, - Кейси уселся на диванчик, аккуратно расположив свои длинные ноги подальше от герба. - Я относительно Советов.
        - Если это про Черненко, то я уже знаю, в утренней сводке было сообщение.
        - Нет, не про Черненко, - продолжил, закуривая, Кейси (борьба с никотином пока не дошла здесь до нужной кондиции), - точнее, не совсем про него, а про его преемника…
        - Так-так-так, - проговорил Рейган, откусывая кончик у гаванской сигары, - это уже значительно интереснее - слушаю со всем вниманием.
        - Наш источник в Кремле только что сообщил о затруднениях при выборе этого преемника. Обычно же как бывало - помнишь наверно предыдущие случаи? В день смерти генерального секретаря на совещании в Кремле определялся следующий руководитель, верно?
        - Да, - сказал Рейган, - вспоминаю, что так было и в 82, и в 84-м. А сейчас что-то изменилось?
        - Изменилось… сегодня кремлёвские старцы не смогли выбрать самого достойного. Голоса разлеглись поровну, 50 на 50.
        - Надо же, - удивился Рейган, - прямо как у нас - у меня с конкурентами тоже очень небольшой разрыв был и в 80-м, и в 84-м. А кто у них соперничал?
        - Основная борьба идёт между Горбачёвым и Романовым.
        - Романов-Романов… - пробормотал Рональд, - к царской фамилии он не имеет отношения?
        - Ничего общего, - вежливо отрезал Кейси, - это в России такая же распространённая фамилия, как у нас Джонсон или Браун. И вот только что пришло подтверждение словам нашего источника, - и Кейси передал президенту слепой факс.
        - Что это?
        - Это гранки завтрашней газеты Правда… по московскому времени уже сегодняшней - сообщение о смерти генсека и перевод. Не объявлен руководитель комиссии по организации похорон, просто перечислили состав и всё. Горбачёв, правда первым номером идёт, а Романов вторым.
        - Любопытно, - Рейган прочитал факс и отложил его в сторону. - Справочку по кандидатам можешь дать?
        - Конечно, Ронни, - и Кейси положил на стол перед президентом кожаную папку с вытесненной эмблемой ЦРУ. - Для того и пришёл.
        - Хм, - Рейган полистал содержимое папки, - а если на словах? Кто из них более выгоден для нас?
        - По согласованному мнению наших аналитиков - Горбачёв. И я с ними согласен.
        - Почему?
        - Романов из старой гвардии, ветеран второй мировой, он жёсткий и авторитарный лидер, долго был первым лицом в Ленинграде, втором по значимости русском городе. Наверняка он будет укреплять дисциплину, как Андропов, закручивать гайки и совать нам палки в колёса при любой возможности.
        - А Горбачёв?
        - Он моложе, на войне не был, всё детство и юность провёл под Ставрополем…
        - Где это?
        - Юг России, рядом с Кавказом… так вот, с ним скорее всего удастся договориться по большему кругу вопросов, чем с Романовым. К тому же в прошлом году он ездил в Лондон, и Маргарет…
        - Да-да, припоминаю, - тут же встрепенулся Рейган, - это было недавно в сводке.
        - И Маргарет, - продолжил Кейси, - отозвалась о нём достаточно комплиментарно. К тому же в личной беседе с нашим послом она добавила, что на Горбачёва оказывает большое влияние его жена. А ты наверняка знаешь, что с подкаблучниками работать проще.
        - Надо же, как интересно у нас дела закручиваются, - произнёс Рейган. - Оказать какое-то влияние на выборы нового генсека мы, как я понимаю, не в состоянии?
        - Это уж точно, - ответил Кейси, - возможности нашего источника в Москве так далеко не заходят.
        - А пожалуй, я съезжу на похороны Черненко, - объявил после недолгого размышления Рейган, - сейчас внесём изменения в состав нашей делегации - когда уж они там состоятся?
        - Послезавтра, сначала у них идёт трёхдневный траур, а потом уж пройдут похороны.
        - На Красной площади?
        - Да, как обычно.
        - Всё, решено - я еду в Москву, - и Рейган решительно набрал номер госсекретаря Шульца.
        - Хелло, Джо, - сказал он в трубку, - у меня важный вопрос к тебе - зайдёшь?
        Рейган выслушал ответ, потом оттранслировал его Кейси:
        - Через десять минут будет - останешься послушать?
        - Зачем? - удивился Кейси, - мы кажется все вопросы обсудили…
        - А ты не хочешь прогуляться в логово русских медведей? - предложил ему Рональд.
        - Не уверен, что это будет воспринято правильно нашими русскими коллегами… представь, что вместе с Брежневым к нам приехал бы тогдашний председатель КГБ… как его… Берия.
        - Берию расстреляли тридцать лет назад, - меланхолично поправил его Рейган, - но в целом ты прав, наверно твоё присутствие будет нежелательным.
        ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ 2. ПРОБЛЕМЫ СССР 1985 ГОДА
        Творческая интеллигенция, в общем, копила злобу, выплёскивая её на кухонных посиделках и первомайских шашлыках. Что её, интеллигенцию, затирают и кошмарят цензурой. А если б не затирали и не кошмарили, она бы, интеллигенция ого-го бы что выдала на поверхность, так что все рты раскрыли бы от изумления.
        Но если вглядеться в существо проблемы, то получится совсем даже обратное - вспомним угар перестройки и вольно-незалежные 90-е годы. Много ли мировых шедевров мы получили из освобождённой от цензурно-партийных пут творческой прослойки? Да ни хрена подобного, по пальцам двух рук пересчитать можно, что достойной литературы, что кино-произведений (Балабанов-Пелевин… да и всё на этом). К тому же, если совсем честно, то упадок в этих областях начался уже с началом 80-х, примерно в это время закончился творческий толчок, который дала оттепель. Что там можно вспомнить из искусства 80-х? Разве что «Иди и смотри» да «Кин-дза-дзу»… ну «Собачье сердце» ещё возможно, каким-то чудом вышедшее от беспросветного в общем и целом Бортко.
        Так что уныние творческой прослойки имело под собой не только мелко-субъективные но и жёстко-объективные основания.
        Про коммунистическую идею уже никто не вспоминал даже в юмористическом ключе, все сроки обещанного наступления коммунизма закончились. А с кончиной Суслова об этом перестали говорить и в официальных выступлениях. КПСС медленно, но верно вырождалась в закрытую секту, приём в которую стоил рубль, а выход два - никто оттуда не выходил… ну не считая экстраординарных случаев, когда вдруг партиец совершал совсем уж выдающийся поступок, который покрыть никак было невозможно. Таких быстренько и тихо исключали, иногда задним числом.
        Таким образом, общая картина общественного поведения была такой - рабочие ковали чего-то железного, а после работы баловались зелёным змием на троих. Крестьяне в общем занимались тем же самым, пахали-сеяли-жали, а в промежутках гнали самогон из приватизированного в колхозе зерна. Интеллигенты наливались злобой, но в какие-то действия это выливалось у очень малого процента. Руководители ритуально произносили правильные речи с трибун и строили планы на будущее. В дважды в год, 1 мая и 7 ноября, все коллективно посещали праздничные демонстрации… вот за эти строго следили, если не пошёл туда без объективной причины, оргвыводы самые неприятные могли последовать. А народ в общем-то и не отлынивал - после раздавленной в подворотне поллитры ноги сами несли к трибуне в первым секретарем, да и лозунги кричались как-то веселеее.
        Система, короче говоря, закостенела и устоялась, дерево 20-30 летнего возраста. Пока оно молодое, это дерево, его можно гнуть и ломать во все стороны, а по истечении некоторого времени ничем его уже не возьмёшь, кроме бензопилы «Дружба». Но кто же знал, что дерево советского строя оказалось совсем не дубом и даже не сосной, а совсем наоборот тополем. Растёт быстро, но каждое лето досаждает аллергическим пухом, плюс к тому очень хрупкие они, тополя, от сильного ветра, не говоря уж про ураган, запросто может сломаться пополам. Доставляя много лишних хлопот коммунальным службам и обычным гражданам…
        Однако всё вышесказанное никоим образом не относилось к советскому ВПК, здесь наоборот наблюдался расцвет и многочисленные прорывы в будущее. Вспомнить хотя бы Ту-160 или «Белый лебедь», впервые полетевший в 81, или Су-27, вставший на боевое дежурство в том самом 85-м, он опередил всех конкурентов на две голову и стал образцом для подражания в последующие 20 лет. В вертолетостроении также никакого застоя не наблюдалось - Ми-24 и Ми-8 были самыми покупаемыми моделями в мире. На выходе был прорывной Ка-50.
        В космической отрасли на выходе была тяжелая ракета «Энергия» и многоразовый «Буран», а ещё вот-вот должна быть выведена на орбиту станция «Мир», тогда как у американцев, основных наших конкурентов в этой области, даже проекта орбитальной станции не имелось.
        Вышла на накатанные рельсы программа строительства советских авианосцев (стыдливо называемых тяжелыми авианесущими крейсерами) - заложены «Рига», позднее переименованная в «Варяг» и «Ульяновск». Зенитные ракетные комплексы С-300 успешно прошли полевые испытания и стояли на вооружении с конца 70-х.
        Глава 5. Пленум
        11 МАРТА 1985 ГОДА. МОСКВА, УЛИЦА КОСЫГИНА.
        Романов вернулся в свою квартиру на Косыгина, предоставленную ему управделами Совмина, уже в первом часу ночи. Жена вчера уехала в Ленинград повидаться с дочкой, так что он один был в этих огромных трехкомнатных аппартаментах на третьем этаже. Он полистал сегодняшнюю прессу и сводку новостей, составленную его помощником, задержался на ситуации в Афганистане…
        К марту 85-го стало совершенно очевидно, что советское руководство совершило большую ошибку, введя войска в эту страну в морозном декабре 79 года. Случилось ожесточённое противостояние двух внутриафганских группировок, в котором не было видно никаких просветов на ближайшие годы. Бабрак Кармаль при этом вёл себя так, как будто наши войска собираются прикрывать его вечно. В феврале были две успешные атаки оппозиции - на авиабазе Шиндант сгорели 11 бомбардировщиков Ил-28. А в Рухе Ахмад-Шах разгромил базу ДРА, так что в живых совсем никого не осталось.
        С Афганом надо что-то делать, подумал Романов, причём чем скорее, тем лучше, иначе мы получим то же, что получили американцы во Вьетнаме. Полное поражение, экстренная эвакуация и позор на весь земной шар. И Бабрака надо бы поменять на более гибкого политика… и командующего 40-й армией тоже хорошо бы сменить, Генералов, хоть и носил соответствующую фамилию, обстановку контролировал слабо. Надо сразу Громова туда поставить, вот что…
        В этот момент зазвенел аппарат правительственной связи АТС-1 с гербом страны на диске.
        - Слушаю, - сказал в трубку Романов, затем выслушал несколько предложений, говорившихся быстро и сбивчиво, сдвинул брови и набрал другой номер, который знал и без справочника.
        - Сергей Леонидович, - сказал он министру обороны, - прошу прощения за поздний звонок… ситуация экстренная… да, угрожает… девятка может не справиться, прошу подбросить подкрепление… взвода вполне будет достаточно… хорошо, жду.
        И вслед за этим он оповестил своих союзников по текущей борьбе, которые проживали в этом же доме, но на других этажах, и предупредил их о нововведениях.
        - Я сейчас к тебе зайду, - сказал Щербицкий, - мне недалеко.
        И через буквально пару минут в квартире Романова прозвенел дверной звонок.
        - Что стряслось? - спросил Щербицкий, - зачем десантники?
        - Мне только что позвонил один доброжелатель, которому я доверяю, - ответил Романов, - по его информации сегодня ночью возможны разные провокации.
        - Стой-стой, - притормозил его Щербицкий, - что за провокации, от кого исходят, почему против нас?
        - Начну с последних вопросов, - усмехнулся Романов, - потому что мы главные соперники товарища Горбачёва, и исходит всё это естественно от него. А насчёт деталей мой источник ничего сказать не смог… могу только предположить, что нас могут например аккуратно вывезти куда-нибудь и не допустить на завтрашний пленум.
        - Бред какой-то, - немедленно отреагировал Щербицкий, - нас же девятка охраняет, кто и куда нас может вывезти?
        - Девятка это ведомство Чебрикова, а он на стороне Горбачёва, - заметил Романов, - так что как говорит восточная поговорка - «на аллаха надейся, а ишака привязывай», десантники не помешают.
        - Другой вопрос - как на это отреагирует тот же Горбачёв, не говорю уж о Чебрикове, на дополнительных десантников.
        - Пусть как хочет реагирует, - зло отозвался Романов, - а нам главное дотянуть до пленума и правильно там проголосовать. Хрущёв в октябре 64-го, кстати, тоже наверно думал, что его девятка охраняет, а у девятки было своё мнение на этот счёт.
        - Ну может быть ты и прав, - задумался Щербицкий, - выпить есть что-нибудь?
        - Конечно, - открыл стеклянный шкаф Романов, - что предпочитаешь - коньяк пять звёздочек, Столичная, во, виски ещё есть, Джонни Уокер…
        - Давай водку, - махнул рукой Щербицкий, - я тут краем уха слышал, что на похороны собирается весь мировой бомонд - с ними ведь встречаться придётся… ну тому, кто выиграет борьбу за пост. Ты как, готов к этому?
        - Всегда готов, - ответил Романов, проглотив стопку Столичной, - я знаю, что точно приедут Гельмут Коль, Франсуа Миттеран и Беттино Кракси. Тэтчер под вопросом, а от американцев вице-президент должен быть, как его… Буш кажется.
        - А от Китая?
        - Дэн собирался… с ним очень хотелось бы поговорить поподробнее.
        В это время зазвонил телефон правительственной связи, Романов выслушал, что ему сказали, потом обернулся.
        - Всё в порядке, периметр нашего дома взят под контроль. Сейчас идут переговоры с людьми из охраны… опять звонят.
        На сей раз это оказался Чебриков, который желал узнать, что за люди прибыли к дому на Косыгина и с чем это связано.
        - Виктор Михайлович, - ответил ему Романов, - мне поступили данные о возможных провокациях против меня, Щербицкого и Кунаева. Я принял необходимые меры… нет, с вами я планировал связаться сразу после этого, но вы быстрее позвонили…
        Остаток ночи и утро прошли без происшествий - перед тем, как спуститься в личную чёрную Волгу, он позвонил Соколову и отменил дежурство десантников. Щербицкий с Кунаевым предпочли ехать с ним в одной машине, от греха.
        - У нас ещё час до начала совещания, - сказал Романов, глядя в окно на проносящуюся мимо весеннюю Москву, - можно попытаться перетянуть на свою сторону кого-либо из горбачёвских сторонников.
        - И кого же конкретно вы имеете ввиду? - справился Кунаев.
        - Так, кто там у нас в списке, - Романов достал лист бумаги из кармана и развернул его, - вычёркиваем самого Горбачёва и его свиту, Громыко, Алиева, Чебрикова, Шеварднадзе с примкнувшими Лигачевым и Рыжковым. На этих тратить время бесполезно… а вот Соломенцев, Пономарёв и Капитонов заслуживают нашего внимания. Давайте так сделаем - побеседуем с каждым с глазу на глаз, а затем может быть объединимся и попробуем устроить что-то вроде мозгового штурма…
        Кратенькая справка по персоналиям.
        СОЛОМЕНЦЕВ МИХАИЛ СЕРГЕЕВИЧ(да-да, как Горбачёв), 72 года, из Липецка, инженер-механик по образованию, на фронт не попал, потому что налаживал танковое производство на Урале. Затем резко пошёл по партийной линии - Челябинск-Караганда-Алма-Ата-Ростов. Ещё более резко поднялся после снятия Хрущева, стал секретарём ЦК и завотделом тяжёлой промышленности, затем предсовмина РСФСР. Андропов передвинул его на позицию председателя Комитета партконтроля.
        Из интересных подробностей его жизни можно вспомнить шашни с замужней медсестрой в Казахстане, из-за чего он полгода просидел без работы, а также неприязнь к украинцам - он, к примеру, не один раз упрекал тогдашнего первого секретаря КПУ Шелеста в излишнем увлечении украинским языком и возвеличивании Тараса Шевченко и Леси Украинки. Брежнев же, например, считал его заместителем по России (отдельной российской компартии у нас нет, говорил он, так что будешь неформально заниматься этими делами).
        Снимут Соломенцева со всех постов через 3 года, в 88-м.
        ПОНОМАРЁВ БОРИС НИКОЛАЕВИЧ(а этот как Ельцин), 80 лет, из Рязани, повоевал на гражданской, затем после двух высших образований (этнологический факультет МГУ и институт красной профессуры) передвинулся на партийную работу с уклоном в международную область. Директор института истории партии, референт Георгия Димитрова в Коминтерне, международный отдел ЦК. Готовил новую редакцию Программы партии в 58-60, да-да, именно ту, которая обещала коммунизм к 80 году и утверждала Моральный кодекс строителя коммунизма, удивительно похожий на 10 заповедей.
        Автор более сотни научных трудов, фактически формировал внешнюю политику СССР на протяжении 15 лет. Будет снят со всех должностей в феврале будущего года.
        КАПИТОНОВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, тоже из Рязани, 70 лет, строитель по образованию, но по специальности не работал ни дня, сразу пошёл по партийной линии. Работал в основном в Москве - секретарь райкома, завотделом МГК, второй секретарь, первый секретарь МГК. При Брежневе вошёл в Политбюро, заведовал отделом партийной работы.
        Серый и бесцветный сотрудник аппарата, с которым даже ни одного скандала не случилось. В июле этого года его сначала подвинут из отдела партработы (замена на Лигачёва), а затем и на пенсию одновременно с Пономарёвым.
        Всё это Романов и процитировал своим партнёрам по борьбе. Исключая, конечно, то, что произойдёт в будущем, тут он обошёлся оборотами вроде «по информации из моих источников» и «наиболее вероятно, что».
        - Ну что же, - хмыкнул Щербицкий, - мне как-то не с руки беседовать с Соломенцевым, беру Пономарёва.
        - А я Капитонова, - добавил Кунаев.
        - Значит мне никого не остаётся, кроме Соломенцева, - подытожил Романов. - Кстати, а что мы будем делать, если никто не изменит своего мнения и голоса опять разложатся поровну?
        - По-моему ясно что, - ответил Щербицкий, - выносить на пленум обе кандидатуры и устраивать открытую конкурентную борьбу. Кстати вам, Григорий Васильевич, придётся выступать с предвыборной речью - готовы к такому?
        - Уж к чему, к чему, - усмехнулся Романов, - а к произнесению речей я готов в любое время года и суток. 40 лет партийного стажа это не шутка.
        - Тогда вперёд, труба зовёт, - пошутил Кунаев. - С теми, кто голосовал за нас, тоже неплохо бы побеседовать - вдруг оппоненты кого-то перетянули за ночь на свою сторону…
        - Это правильно, - задумался Романов, - займитесь, пожалуй, этим делом, а Капитонова я на себя возьму.
        - Что вы там за детские игры устроили? - это были первые слова Чебрикова, он встретился нашей троице в коридоре перед комнатой заседаний. - Почему через меня нельзя было действовать?
        - Извините, Виктор Михайлович, но нам продиктовала свои особенности оперативная обстановка, - вежливо, но твёрдо ответил за всех троих Романов. - Лучше перебдеть, чем недобдеть, чтобы потом не стало мучительно больно.
        Чебриков искоса оглядел всех троих, а затем без слов скрылся за дверью. Романов тоже заглянул внутрь - там сидели ещё Алиев с Шеварднадзе и больше никого.
        - Пойдемте покурим, - предложил Романов своим напарникам, - а там, глядишь, и остальные подтянутся.
        Курительная комната, совмещённая с предбанником туалета, здесь была расположена в начале длинного коридора, так что если оставить дверь открытой, можно было видеть всех проходящих мимо. Через пять минут Романов углядел в проёме двери Соломенцева, двигающегося старческой шаркающей походкой.
        - Мой выход, - загасил он сигарету в пепельнице, - а вы не пропустите Пономарёва с Капитоновым. - Михаил Сергеевич, можно вас на пару слов? - сказал он в спину тому.
        - Григорий Васильевич? - обернулся он, - доброе утро! Как спалось?
        - Спасибо, неплохо, - не стал вдаваться в детали Романов, - есть небольшой, но очень важный разговор к вам.
        - Давайте поговорим, - сразу согласился Соломенцев, - худой мир, как говорит наша пословица, лучше доброй ссоры. Глядишь и договоримся о чём-то полезном.
        Они зашли в пустующий кабинет напротив комнаты заседаний, и Романов сразу же взял быка за рога.
        - Как вы относитесь к антиалкогольной кампании? Её же, если всё правильно понял, собираются запустить со дня на день.
        - Неплохо отношусь, Григорий Васильевич… народ спивается, потребление спиртного на душу населения растёт, семьи разрушаются, дети рождаются с нарушенной наследственностью. Надо что-то делать.
        - Совершенно с вами согласен, Михаил Сергеевич, - воскликнул с преувеличенной артикуляцией Романов. - Делать надо, но не рубить с плеча, а тщательно изучив проблему.
        - Вы её уже изучили? - прищурился Соломенцев.
        - Да, пришлось немного углубиться в тему, - Романов наконец перестал ходить туда-сюда и сел напротив. - Вы знаете, какой процент наполняемости бюджета обеспечивает водка?
        - Догадываюсь, что немалый.
        - Не просто немалый, а где-то под четверть, - веско заметил Романов, - и что будет, если мы с одного маха уберём эту доходную часть? Реформа же подразумевает кратное сокращение выпуска алкоголя.
        - Наверно бюджету от этого лучше не станет, - заметил Соломенцев.
        - Точно… это я уже не говорю о неизбежном всплеске самогоноварения… и как следствие пропажу из торговли сахара, его на самогон лучше всего раскупают. Плюс дополнительная напряжённость в обществе - зачем нам на пустом месте устраивать народные волнения. Плюс неудачная мировая практика по сухому закону - в США пытались его ввести в тридцатых…
        - Да-да, помню, - прошамкал Соломенцев, - гангстеры, бутлегеры…
        - Вот-вот, отменили всё это через несколько лет в связи с резким ростом преступности.
        - Но в Финляндии, как я знаю, - возразил Соломенцев, - уже много лет есть что-то подобное сухому закону, но никаких народных волнений я там не припоминаю.
        - Вы ошибаетесь, Михаил Сергеевич, - возразил Романов, - сухой закон в Финляндии имел место в 20-30-х годах, но давно отменён. Причины те же, контрабанда, самогоноварение, рост преступности. Сейчас там продают алкоголь, правда по очень высоким ценам. Поэтому финны ездят в соседние страны оторваться, так сказать, по полной программе. Я в Ленинграде насмотрелся на их художества по этой части.
        - А вы что предлагаете? - наконец перешёл к конструктиву Соломенцев.
        - Бороться с алкоголизмом необходимо, - твёрдо ответил Романов, - но с учётом всех возможных последствий. Повышать цены, это безусловно, но одновременно дать какую-то альтернативу народу - пьют-то сейчас от серой невзрачной жизни, алкоголь немного скрашивает действительность. И на мой взгляд лучше бы передвинуть удар на табак…
        - Неожиданно, - произнёс Соломенцев, - почему на табак?
        - Последствий для здоровья практически столько же, как от алкоголя, но вдобавок к этому надо приплюсовать огромные потери рабочего времени - перекуры же на заводах сейчас длятся чуть ли не больше половины рабочего дня.
        - Хм, - хмыкнул Соломенцев, - возможно вы в чём-то и правы… но дорогой Григорий Васильевич, вы же не за этим меня сюда завели, чтобы про антиалкогольные кампании рассуждать?
        - В корень смотрите, Михаил Сергеевич, - развеселился Романов.
        - Ну так говорите прямо, что вам нужно, я очень внимательно слушаю…
        Глава 6. Мартовский пленум (продолжение)
        МАРТОВСКИЙ ПЛЕНУМ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
        - Михаил Сергеевич, - просто взял и сказал Романов, - проголосуйте сегодня за меня. Обещаю, что вы не пожалеете о своём выборе.
        - Давайте подробности, Григорий Васильевич, - вздохнул тот, - зачем мне менять своё мнение (я же уже голосовал один раз за Горбачёва), почему я не пожалею? У вас ровно, - он посмотрел на наручные часы, - пять минут.
        - Хорошо, постараюсь уложиться, - не стал упираться Романов. - Начну с того, что наша страна всегда лучше себя чувствовала при жёстких волевых правителях, нежели при республиканском и либеральном образе жизни. Примеры? Пожалуйста - вспомним смутное время, там же кажется вместо одного царя коллегиальное правление имело место, Семибоярщина. А в итоге что? Разгул преступности, разбойники, людоедство и поляки в Кремле. Ещё можно вспомнить период от февраля до октября 17 года - до чего довело страну так называемое Временное правительство своими непродуманными либеральными реформами.
        - Да, тогда никому хорошо на Руси было, - подтвердил Соломенцев, - ни в Смутное время, ни в 17 году.
        - И в противовес этому вспомним правление Петра Алексеевича - да, суровый был царь и жестокий, но ведь страна сделала настоящий рывок в будущее, которым мы до сих пор пользуемся. Опять же товарищ Сталин… можно сколь угодно долго рассуждать о культе личности и 37-м годе, но ведь он буквально за волосы вытащил страну из феодализма в современное индустриальное общество.
        - А я вам возражу, - вдруг ответил Соломенцев, - Александр 1-й был либерал, которых поискать, однако всё у него сложилось замечательно - и Наполеона победил, и территории прирастил, и реформы какие-никакие провёл.
        - Верно, - на секунду задумался Романов, - но все разговоры о его либерализме можно завершать 1812 годом. Во время и после разгрома французов он действовал уже как жёсткий авторитарный правитель. Вспомните аракчеевские поселения, это же тоже период правления Александра.
        - Допустим, вы меня убедили, - произнёс Соломенцев, - но это всё замшелая история, как она относится к сегодняшнему пленуму ЦК?
        - Самым прямым образом, - твёрдо сказал Романов, - Михаил Сергеевич (не вы, а Горбачёв) хороший человек и замечательный работник, но, к сожалению, по складу характера он довольно мягок и внушаем. И тяготеет к либеральному образу мыслей, включающему непродуманные реформы. Первую намеченную реформу, антиалкогольную, мы уже с вами обсудили - она не принесёт стране ничего, кроме убытков в бюджете и нарастания озлобления масс. Но это же только начало… краем уха я слышал, что готовятся ещё две реформы…
        - Да-да, - рассеянно ответил Соломенцев, - я тоже слышал - одна по борьбе с нетрудовыми доходами, а вторая о самостоятельности предприятий.
        - Вот-вот, если их провести, так сказать, с бухты-барахты, то тоже ничего хорошего ждать не придётся.
        - Поясните вашу мысль, - потребовал Соломенцев, выразительно глянув на часы.
        - Да-да, я помню про пять минут, - ответил Романов, - поэтому очень кратенько. Они же коренным образом противоречат друг другу, эти две реформы - если согласно первой провозглашается борьба с обогащением граждан, то вторая как раз приветствует его… правда не на уровне отдельных личностей, а на уровне предприятий, но одно в другое тут перетечет очень быстро. В медицине такая коллизия называется шизофренией…
        - Допустим, - повторил Соломенцев, - а если поконкретнее, что не так в этих двух реформах?
        - Там всё не так, - быстро проговорил Романов, - особенно во второй - она фактически узаконит переток безналичных денег предприятий в наличную сферу, а это будет катастрофой для нашего народного хозяйства. Почему, объяснять долго, я бы лучше на бумаге изложил…
        - Хорошо, тогда переходите к выводам, - предложил Соломенцев.
        - Выводы самые простые - согласно моим источникам информации, лично вас, Михаил Сергеевич, благодарные победители во главе с Горбачёвым снимут со всех должностей и отправят на заслуженную пенсию примерно через полгода, самое позднее через год. Вместе со мной, Гришиным, Щербицким, Пономарёвым и Капитоновым.
        - Интересные у вас источники информации, - хмыкнул Соломенцев, - а если победите вы, тогда что?
        - Тогда, Михаил Сергеевич, я даю вам честное слово старого партийца, что в ближайшую пятилетку вы никуда из Политбюро не уйдёте. Более того - предлагаю вам должность Председателя Президиума Верховного Совета… будете советским президентом.
        - Я должен подумать, - задумчиво отвечал Соломенцев, - но общий ход ваших мыслей, Григорий Васильевич, мне нравится.
        СИТУАЦИЯ В МИРЕ НА МАРТ 1985-ГО
        1985 год был относительно мирным и пушистым годом. Из крупных военных конфликтов тут можно отметить всего лишь ирано-иракскую войну, длящуюся уже шестой год и близкую к своему завершению, да афганский вопрос. Остальное мелочи, не заслуживающие отдельного упоминания - Ангола, Эритрея, Гватемала.
        Сороковой президент США Рональд Рейган заступил на свой второй срок только что, 20 января. У него и у его страны всё было прекрасно, и в экономике, и в культуре, и во внешней политике - доходы росли, люди богатели, влияние в мире усиливалось. Провалы времён Вьетнама и Джимми Картера остались в далёком прошлом. На экраны, например, вышли первые части знаменитых франшиз «Назад в будущее» и «Терминатор». Кумирами миллионов были Си-Си-Кэтч, Бэд Бойз Блю и Майкл Джексон. В моду вошли яркие цвета, увеличенные линии плеч, объёмные юбки и широкие брюки-бананы. Большинство женщин носило пышные причёски и яркий макияж, вплоть до гипертрофированного - вспомните Санту-Барбару или Династию. Все стали подчёркнуто спортивными, ходили в фитнесс-центры и носили кроссовки.
        Китай постепенно набирал скорость и вкатывался в рыночную экономику, поскрипывая на поворотах. Лидером его окончательно утвердился товарищ Дэн Сяопин, ветеран гражданской войны и заместитель Мао по партии. Принцип четырёх модернизаций, провозглашённый им в конце 70-х, начал давать свои результаты. А его знаменитую фразу «Неважно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей» вошла в цитатники миллионов.
        Говоря о Европе 80-х, сразу же вспоминается Маргарет Тэтчер. Действительно, её влияние на новый подъем этого континента было неоспоримо - сокращение инфляции, рост экономики, успешная борьба с терроризмом это из главных её достижений. Многие наверно помнят знаменитые голодовки бойцов ИРА в лондонских застенках, как уж их там по фамилиям-то звали… Бобби Сэндс за главного был, а ещё Раймонд Макриш и Пэтси О’Хара. 10 бойцов не сдалось и умерло от голода в период с мая по август 81 года. А еще 13 прекратили голодать. Яркое было противостояние, но Тэтчер тут всех переиграла.
        А ещё в Европе стояли на боевом дежурстве ракеты Першинг-2, подлётное время которых до центров (как сейчас принято говорить) принятия решений СССР составляло всего 5-6 минут. Ответно наши развернули, конечно, Пионеры, но европейские-то центры были совсем неглавными - действенным ответом были бы те же Пионеры на Кубе, но после Карибского кризиса такой вариант исключался. Надо было что-то решать по-крупному…
        А из европейского киноискусства по эту сторону железного занавеса были, конечно, вне конкуренции два актёра - Бельмондо и Челентано. Фильмы с их участием мы покупали чуть ли не каждый год.
        Советский же блок (8 стран Восточной Европы плюс Куба, Вьетнам и Северная Корея) испытывал определённые трудности, однако кризисом их называть было бы преждевременно. Промышленное производство СССР, например, в начале 80-х составляло более 80% от американского. Серьёзную проблему представляло спонтанное недовольство жителей стран СЭВ, выливающееся периодически в открытые бунты. Так было в 53-м в Берлине, в 56-м в Венгрии, в 68-м в Чехословакии и в 80-м в Польше. Бунты гасились вводом советских войск (кроме польского случая - там Ярузельский обошёлся своими силами), что не добавляло популярности идеями социалистической интеграции.
        Но если смотреть на вещи более широко, то несомненным оставалось одно - медленное, но неуклонное отставание соцлагеря от западных стран и дискредитация идей социализма и коммунизма. Советская идеология выродилась в некую закрытую секту, смысл славословий на официальных мероприятиях давно был утерян - никто уже не верил в когда-то весьма популярные и доходчивые идеи Маркса-Энгельса-Ленина.
        Но это ещё полбеды, все эти беды с надстройкой можно было бы преодолеть, если бы не постепенное подтачивание базиса. Грубо говоря, от голода в СССР давно уже никто не умирал, но серая обёрточная бумага, в которую хамоватые продавщица из гастрономов заворачивали невкусное и крошащееся бутербродное масло, как-то не способствовало душевному спокойствию масс. Тем более на фоне красочных картинок из-за железного занавеса, где масло фасовалось в разноцветные пластиковые коробочки, все ездили на красивых автомобилях и слушали завлекательную рок-музыку. А не ансамбль «Самоцветы» и не Софию Ротару.
        Но повторюсь, что ничего, требующего принятия срочных пожарных мер, в СССР и соцлагере не наблюдалось. Транспорт курсировал, не всегда, правда, по расписанию, но где-то около него. Зарплаты платились вовремя и иногда даже они и повышались. Путёвки в санатории и дома отдыха исправно выдавались в профкомах и завкомах. Жильё строилось по 500 млн метров за пятилетку, и в него регулярно переезжали счастливые новосёлы. Холодильники были полны продуктами, а в польских стенках стоял хрусталь и расписная хохлома. Примерно половина семей в СССР имели свои дачи-сады недалеко от города, где они проводили практически всё лето, выращивая помидоры и вишню. Жизнь, короче говоря, катилась по накатанным рельсам, и не было даже малейшего намёка на то, что рельсы где-то в обозримом будущем эти окажутся разобранными на металлолом…
        Глава 7. Совещание на Старой площади перед пленумом
        СОВЕЩАНИЕ НА СТАРОЙ ПЛОЩАДИ ПЕРЕД ПЛЕНУМОМ
        Романов быстрым шагом вернулся в курилку и застал там всё тех же Щербицкого с Кунаевым, к которым присоединились Шеварднадзе и Алиев.
        Справочная информация.
        Шеварднадзе Эдуард Амвросиевич, 57 лет (один из самых молодых руководителей СССР), уроженец села Мамати в Гурии. Закончил пединститут в Кутаиси. Карьера его развивалась по стандартной схеме - комсомол-второй-первый секретарь обкома комсомола-второй-первый секретарь республиканского комсомола-дальше пошли партийные дела с небольшим ответвлением в милицейские, он и министром внутренних дел Грузии потрудился чуть-чуть.
        Сделал себе имя, между прочим, на борьбе с коррупцией, во времена его грузинского правления была посажено больше 30 тыс взяточников и теневых дельцов.
        Кандидат в члены Политбюро с 78 года, Горбачев должен был назначить его на пост министра иностранных дел через три месяца.
        Жена Нанули, работает журналисткой, есть сын Паата и дочь Манана.
        Алиев Гейдар Алиевич, 62 года, родился в Нахичевани, азербайджанском анклаве в Армении. Учился на архитектурном факультете, но не закончил в связи с началом войны. И сразу пошёл по нестандартной схеме, через госбезопасность. Во время войны в органах НКВД Нахичевани, потом в республиканских органах, потом курсы в Ленинграде и служба внешней разведки. Работал в резидентурах стран Ближнего Востока, в 64-м переведен на заместителя председателя КГБ Азербайджана. А руководителем у него в то время был небезызвестный Семен Цвигун. Он и порекомендовал своего сослуживца на должность первого секретаря Азербайджана.
        Алиев тоже боролся с коррупцией в своей республике и тоже небезуспешно - снял и посадил довольно много казнокрадов. Одна беда только была во всем этом, если раньше нечистые на руку начальники там были из разных кланов, то при Алиеве они стали строго из одного клана, выходцы из Нахичевани.
        В Москву его вытащил Андропов в 82 году. Он стал замом Председателя Совмина СССР и полноценным членом Политбюро. Курировал машиностроение, транспорт и культуру.
        Жена Зарифа, врач, академик Академии медицинских наук, дочь Севиль, сын Ильхам - впоследствии стал президентом Азербайджана.
        Таким образом, эти два персонажа представляли силовые органы, Шеварднадзе - МВД, а Алиев - КГБ.
        - Как здоровье, Григорий Васильевич? - справился Алиев.
        - Спасибо, пока не подводит, - отговорился Романов.
        - Я тут слышал краем уха о каком-то ночном инциденте возле вашего дома, - продолжил тот.
        - Было-было, - рассеянно отговорился Романов, - но всё закончилось благополучно. Извините, у нас срочное дело.
        И он забрал Щербицкого с Кунаевым, они все втроём переместились в тот же пустующий кабинет.
        - Удалось с кем-то поговорить? - сразу же перешёл он к делу.
        - Увы, - ответил Щербицкий, - только с этими двумя, которых вы сейчас видели.
        - И о чём же вы говорили?
        - О рыбалке в основном, - вступил в разговор Кунаев, - они оба заядлые рыбаки. Вербовать их бесполезно, как вы наверно и сами догадываетесь, тёртые жуки, что один, что второй. Они сами кого хочешь завербуют, так что мы от греха на серьёзные темы не говорили.
        - Да уж догадываюсь, - невесело усмехнулся Романов, - ну а у меня немного живее дела прошли, Соломенцев прислушался к моим аргументам… ни да, ни нет не сказал, но сильно задумался.
        - Кстати, - вдруг вспомнил что-то Щербицкий, - а тех, кто нас поддержал вчера, не могли за ночь переубедить?
        - Правильная мысль, - почесал в затылке Романов, - надо бы с ними беседу провести… хорошо бы их всех собрать здесь например…
        - Не успеем, - меланхолично парировал Кунаев, - начало заседания через десять минут.
        - Ну тогда будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему, - произнёс Романов, нпа чём их импровизированный предвыборный штаб и завершил свою работу.
        -----
        - У нас опять сложилась тупиковая ситуация, - сказал Громыко после подсчёта голосов, - девять за, девять против, двое воздержались. Я правильно вас понял, Михаил Сергеевич и Николай Александрович (Тихонов из команды Романова неожиданно тоже взял паузу) - вы не поддерживаете ни одну сторону?
        - Всё верно, - прошамкал престарелый Тихонов, Соломенцев тоже кивнул.
        - Может быть поясните свою позицию? - жёстко потребовал Громыко. - Почему все участвуют в голосовании, а вы самоустраняетесь в такой ответственный для страны и партии момент?
        - Я могу прокомментировать, - взял слово Соломенцев, - оба кандидата ответственные партийцы, у обоих за плечами немалый стаж успешной работы. Не могу выбрать из них более достойного.
        - А вы, Николай Александрович? - обратился Громыко к Тихонову.
        - Причины приблизительно те же, - ответил тот, - и ещё у меня сильно болит голова, боюсь сделать ошибку в выборе.
        - Что будем делать, товарищи? - спросил Горбачёв, по-прежнему сидящий во главе стола, но чуть сдвинутым в сторонку, - через три часа начнётся Пленум, мы должны выйти на него с уже сформированным мнением. Не годится выдвигать сразу двух кандидатов, у нас не времена военного коммунизма.
        - Поскольку у нас такая патовая ситуация, - взял слово Романов и тут же прокомментировал, - пат, если кто-то не в курсе, это позиция в шахматах, когда и шаха нет, но и ходов у тебя тоже нет, после него автоматически фиксируется ничья… так вот, вничью мы тут сыграть никак не сможем - у меня есть предложение выдвинуть кого-то третьего, возможно он наберёт нужное количество голосов и партия не будет расколота.
        - Кого вы предлагаете, Григорий Васильевич? - спросил Громыко, чтобы хоть как-то разрядить звенящую тишину.
        - Виктора Васильевича, - указал тот на Гришина, смотревшего в свои бумаги, - он очень опытный и ответственный товарищ с огромным стажем работы в самой большой в стране партийной организации. Я считаю, он справится с возложенными обязанностями…
        - А что, - включился в диалог Горбачёв, - я совершенно не против голосования по новой кандидатуре. Ещё какие будут мнения?
        - Поддерживаю, - сказал Соломенцев, - я знаю Виктора Васильевича много лет с самой лучшей стороны.
        - Мне 71 год, - напомнил со своего места Гришин, - если вас это не пугает…
        - Совершенно не пугает, Виктор Васильевич, - сказал Громыко, - нам всем тут немало лет, а 70 это по-моему расцвет для современного политика. Голосуем, товарищи, если нет других возражений? - обратился он ко всем.
        Возражений не последовало… Гришин собрал 18 голосов за, Соломенцев с Тихоновым так и остались при своём воздержавшемся мнении. Напряжение наконец-то спало, все повеселели и начали оживлённо обмениваться мнениями.
        - На этом совещание считаю закрытым, - объявил председательствующий Горбачёв, - встречаемся на пленуме через… через полтора часа. Егор Кузьмич, - обратился он к Лигачёву, - удалось собрать кворум из членов ЦК?
        - Да, Михаил Сергеевич, больше 90 процентов уже прибыло, а за оставшееся время, я думаю, почти все остальные подтянутся.
        - Отлично… тогда ещё один последний вопрос - кто на этом пленуме выступит первым?
        - Я думаю, - сказал Романов, - что Андрей Андреевич (и он кивнул в сторону Громыко) самый старый член Политбюро из присутствующих, ему и надо выступить.
        - Возражений нет, - по очереди сказали все, а Горбачёв добавил, - а вам, Виктор Васильевич, придётся выступить с небольшой речью после голосования - готовы?
        - Конечно, Михаил Сергеевич, - подтвердил Гришин, - раз надо, значит выступлю.
        ----
        По окончании пленума, на котором никаких неожиданностей не случилось, Гришин, собрав порцию аплодисментов, местами переходящих в овации, отозвал в сторонку Романова и сказал ему вполголоса:
        - Я очень благодарен вам, Григорий Васильевич, я этого не забуду… и я так полагаю, что наша вчерашняя договоренность остаётся в силе с той лишь разницей, что председателем Совмина теперь будете вы, а не я.
        - Согласен, Виктор Васильевич, - кивнул головой Романов, - и хорошо бы нам обсудить насущные вопросы где-нибудь в более удобном месте и в расширенном составе.
        - Завтра у меня сплошные встречи с делегациями, - задумался Гришин, - кстати, я был бы не против, если бы вы приняли в них участие… не во всех, а в ключевых - с американцами и китайцами например.
        - Конечно приму, - согласился Романов, - время только согласовать надо.
        - Послезавтра похороны до полудня… а вот вечером часов примерно в пять-шесть давайте встретимся и всё обговорим.
        - Договорились, - пожал ему руку Романов.
        Гришин повернулся было к выходу, но далеко ему уйти не удалось - на его дороге вырос министр обороны Соколов, за спиной которого маячили два офицера в военно-морских мундирах.
        - Виктор Васильевич, - сказал командным голосом Соколов, - в соответствии с действующими правилами вам необходимо принять управление над стратегическими ядерными силами СССР.
        - Хорошо, показывайте и рассказывайте, что надо делать… Григорий Васильевич, задержитесь на минутку, - сказал он Романову, - вы не против, если он тоже ознакомится с порядком работы со стратегическими силами?
        Соколов на минутку смешался, но возражать не стал.
        - Согласен - пройдёмте в засекреченное помещение, - и он показал направление, в котором им всем надлежало проследовать.
        Это была комната на третьем этаже в конце коридора, ни Гришин, ни Романов сюда ни разу не заходили. На двери висел кодовый замок, Соколов тут же набрал шифр, дверь распахнулась с ужасающим скрипом, внутри оказался ещё один морской офицер с погонами кавторанга. Он вскочил и отдал честь министру обороны.
        - Товарищ Маршал Советского Союза…
        Соколов жестом остановил его и сказал:
        - Оставьте нас на десять минут.
        Тот немедленно исчез за дверью. Соколов сделал знак одному из сопровождающих его военных, тот положил на стол чёрный увесистый чемоданчик и нажал на запоры. Те открылись с лязгом, обнажив содержимое - ряд кнопок, две большие кнопки с надписями «пуск» и «отмена» и телефонная трубка в правом углу.
        - Перед вами, Виктор Васильевич, терминал автоматизированной системы управления стратегическими ядерными силами СССР «Казбек». С помощью его осуществляется передача разрешающих сигналов на пуск ракет со специальными боевыми частями.
        Глава 8. Ядерный чемоданчик
        ЯДЕРНЫЙ ЧЕМОДАНЧИК
        - Страшная штука, - поёжился Гришин, - и как с неё запускаются наши ракеты?
        - Немного теории, - ответил Соколов, - все вероятные запуски баллистических ракет в направлении территории нашей страны отслеживаются системой раннего предупреждения и передаются на центральный командный пункт…
        - В Генштабе? - уточнил Романов.
        - Место его расположения строго засекречено, - отбрил его Соколов, после чего продолжил, - вся полученная информация перекрёстно проверяется офицерами этого командного пункта и в случае подтверждения нападения передаётся параллельно на три таких вот терминала. Второй экземпляр у меня, третий у начальника Генштаба.
        - У Сергея Фёдоровича? - спросил Гришин.
        - Да, у Ахромеева, - подтвердил Соколов. - Далее следует самое главное… сейчас я выдам вам под роспись, Виктор Васильевич, персональный ключ с номером один.
        Соколов сделал знак второму офицеру, тот достал из своего дипломата пластмассовый контейнер, опечатанный с двух сторон.
        - Пишите, - скомандовал Соколов этому кавторангу, - 11 марта 1985 гола в 17 часов 18 минут министр обороны Соколов вскрыл контейнер номер один и передал содержимое генеральному секретарю ЦК КПСС Гришину в присутствии трёх лиц.
        Он вытащил большой чёрный ключ из контейнера, внимательно осмотрел его и передал в руки Гришину.
        - А Генеральный секретарь ЦК КПСС принял от министра обороны Соколова содержимое контейнера номер один, о чём удостоверил своей подписью. Вы все тоже подпишитесь, - сказал он прочим присутствующим.
        По окончании этой процедуры Соколов продолжил.
        - Теперь объясняю порядок работы после получения сигнала «Нападение» - это когда загорится вот эта красная лампочка в углу терминала, - и он показал пальцем на лампочку с надписью полукругом вокруг неё «Нападение». - Вы вставляете свой персональный ключ в этот замок, поворачиваете его на полоборота вправо до риски «Рабочий режим» и…
        - Нажимаю кнопку «Пуск»? - опередил его своим вопросом Гришин.
        - Нет, не так быстро - сначала вы должны получить подтверждение от меня и от начальника Генштаба - для этого служит эта телефонная трубка. Связь параллельная, при снятии трубки с кронштейна подключаются обе засекреченные линии, до меня и до Сергея Фёдоровича.
        - И далее мы беседуем о нападении? - спросил Гришин.
        - Да, далее идёт голосовая связь - если оба ваших собеседника подтверждают факт атаки баллистических ракет, вы должны нажать кнопку «Пуск»…
        - И что произойдёт далее? - спросил Гришин.
        - Далее, если одновременно будут нажаты все три кнопки на трёх терминалах, специальный передатчик, занимающий две трети этого чемодана, разблокируется и передаст шифрованный сигнал в центральный командный пункт, а тот в свою очередь сразу же вслед за этим отправляет коды запуска во все части и боевые посты ракетных войск стратегического назначения. Непосредственный запуск ракет осуществляют уже специальные бойцы, несущие круглосуточное дежурство в бункерах, на подлодках и на аэродромах.
        - А зачем нужна кнопка «Отмена»? - поинтересовался Романов.
        - Правильный вопрос, - одобрил его Соколов, - кнопка «Отмена» активируется после нажатия «Пуска» и остаётся активной в течение одной минуты - это на всякий непредвиденный случай. Вы, Виктор Васильевич, в течение этой минуты можете отменить своё решение о запуске.
        - Я так понимаю, что ваш человек с этим чемоданом будет теперь меня сопровождать везде, даже в сортир? - спросил Гришин.
        - Так точно, - вытянулся Соколов по стойке смирно, - Сопровождать будет, но уж не до такой степени - за дверью подождёт.
        - А когда я домой приеду, где он будет ночевать?
        - Всё предусмотрено, Виктор Васильевич, одна квартира на вашем этаже снята именно для этих целей. Там он и будет ночевать. Познакомьтесь, кстати - Игнат Петрович Семаго, это один из трёх офицеров, которые будут дежурить посменно.
        - И ещё вопрос, относительно этого ключа, - и Гришин покрутил в руках страшный гаджет, - где мне его хранить? Вдруг потеряю, что тогда делать?
        - Можете сдавать на хранение дежурному офицеру, - пояснил Соколов, - но с обязательной фиксацией в журнале. Да, в ближайшее время… в течение недели точно… состоится учебная операция по применению спецтерминалов - не пугайтесь, пожалуйста, реальных пусков произведено не будет, но всё остальное будет в точности, как в боевой обстановке. О времени операции я сообщу отдельно.
        - Искренне надеюсь, - подытожил разговор Гришин, - что мне никогда не придётся приводить эту адскую машину в рабочее состояние.
        - А вот интересно, - не смог не сказать последнего слова Романов, - у американцев тоже такая же система управления ядерным оружием?
        - Вы же сами понимаете, Григорий Васильевич, - перешёл с казённого на обычный язык Соколов, - что всё касающееся этих вещей строго засекречено и у нас, и у них… могу только сказать, что из открытых источников известно - да, чемоданчик примерно такой же… и да, подтверждение разблокирования кодов запуска требуется от трёх лиц. По другой версии от двух - начальник Генштаба не включен в этот список. И вместо ключа у них используется так называемая «золотая карточка», на которой по легенде написаны два общеупотребительных английских слова. А называется этот чемодан у них «football».
        - Почему футбол? - спросил Гришин.
        - Сложно сказать, - ответил Соколов, - скорее всего, потому что в футболе тоже есть ответные удары…
        БОРТ НОМЕР 1 ПРЕЗИДЕНТА США
        Начиная с Джона Кеннеди, все президенты летали на Боингах-707 (он же С-137 Стратолайнер), специально дооборудованных для полётов на дальние расстояния. Командовал полётом заслуженный ветеран ВВС полковник Роберт Риддик.
        - Мистер президент, - сказал он где-то над датской территорией, - в Москве нелётная погода, нам дают запасной вариант посадки в Ленинграде.
        - И сколько добираться от Ленинграда до Москвы? - спросил недовольный Рейган.
        - Я точно не знаю, но расстояние по карте 600 километров… на поезде это очевидно будет часов 6-7. Русские поезда ходят не очень быстро.
        - Мне надо посоветоваться, - сказал Рейган, немного подумав, - я сообщу о своём решении.
        И командир скрылся за дверью кабины, а Рональд жестом подозвал госсекретаря Шульца и советника по национальной безопасности Макфарлейна.
        - Вы слышали, что сказал Риддик? - спросил он у них обоих сразу.
        - Конечно, мистер президент, - кивнул головой Шульц, - мы не глухие.
        - Что тогда скажете по существу вопроса?
        - Это не может быть ловушкой КГБ? - спросил Роберт Макфарлейн.
        Аналогов таких советников в советском руководстве не было - наиболее близким можно было наверно считать председателя КГБ.
        - Вряд ли, Роберт, - поморщился Рейган, - русским сейчас не до ловушек, других проблем много.
        - Но это же задержка часов на десять, - вступил в разговор Шульц, - тем более, что русские железные дороги это не совсем то место, куда надо стремиться руководителям США.
        - А что с ними не так, Джо? - спросил удивлённый Рейган.
        - Медленные, грязные и.. Роберт подтвердит… вполне возможна куча жучков - невзирая на другие проблемы у КГБ, они вряд ли упустят такой случай.
        - И каким тогда будет наше решение? - спросил Рейган.
        - Запросить ещё раз погоду в Москве и садиться там… - ответил Макфарлейн, - насколько я знаю, в русской столице четыре гражданских аэродрома плюс еще пара военных, расстояния между ними значительные, один из них вполне смог бы нас принять.
        - Решено - сообщите командиру.
        Макфарлейн ушёл стучать в кабину пилотов, а Рейган продолжил беседу с Шульцем.
        - Какие последние новости от русских?
        - Только что пришло сообщение из Вашингтона - они таки выбрали нового руководителя.
        - И кто же это, Романов или Горбачёв?
        - Ты удивишься, Ронни, но ни тот, ни этот - генеральным секретарём стал Виктор Гришин.
        - Гришин-Гришин… - начал вспоминать Рейган и вспомнил, - а, это московской мэр!
        - Не совсем так, - уточнил Шульц, - мэром Москвы у них работает некий Промыслов, но он там как бы на хозяйстве, а Гришин руководит партийной организацией столицы.
        - Понятно… - задумался Рейган, - ну и что это за человек?
        - Мои люди срочно собирают информацию на него, я думаю через пару часов она поступит, от себя же могу сказать только, что это опытный партократ, в руководстве Советов он ещё со времён Сталина и Хрущёва.
        - А что же Горбачёв с Романовым?
        - По данным нашего кремлёвского источника Гришина выдвинул Романов, так что есть все основания полагать, что это одна группировка и она и победила… а партия Горбачёва потерпела поражение. В ближайшее время надо ожидать внутрипартийных разборок и смену правящих кланов…
        - Жаль, Горбачёв был бы более предпочтительным партнёром для нас, - Рейган достал из столика бутылку Джонни Уокера и без вопросов разлил её в три хрустальных стакана - к ним присоединился Макфарлейн.
        - Всё окей, Ронни, - сообщил он, беря в руки стакан, - аэродром в Чкаловском согласен нас принять, там нижняя кромка облачности выше, чем в остальных местах. О чём разговор?
        - О Гришине, - сказал Шульц.
        - Да, я тоже слышал о неожиданных переменах у русских, - ответил Роберт, вылив виски в рот, - пока преждевременно рассуждать о том, что будет дальше - надо посмотреть на их первые шаги.
        - Какие у нас есть предметы для торга? - справился Рейган.
        - Во-первых, Афганистан, конечно, - дал справку Шульц, - Советы увязли там не хуже, чем мы во Вьетнаме. А во-вторых, Першинги - это для них, как заноза в заднице.
        - И что они смогут предложить нам взамен?
        - Много чего, - отвечал Макфарлейн, - например сократить поддержку Кастро и перестать лезть в наш американский заповедник.
        - Першинги всё равно придётся убирать, - заметил Рейган, - они слишком серьёзно дестабилизируют обстановку.
        - А взамен мы можем выторговать небольшую кучу уступок по остальным вооружениям, - отвечал Шульц, - к тому же не надо забывать, что при всём различии наших политических систем мы можем не только соперничать, но и сотрудничать.
        - Например? - поднял брови Рейган.
        - Например в космосе - я слышал, они запускают постоянно действующую орбитальную станцию, а у нас даже и в отдалённой перспективе ничего похожего не значится.
        - Надо подумать, - почесал затылок Рейган, - возможно ты и прав, Бобби. Сколько нам ещё лететь осталось?
        Глава 9. Встречи в Кремле
        ВСТРЕЧИ В КРЕМЛЕ
        Сообщение в газете «Известия»
        12 марта в Кремле главы иностранных делегаций, прибывших на похороны К.У.Черненко, встретились с советскими руководителями. Они выразили глубокие соболезнования Генеральному секретарю ЦК КПСС В.В.Гришину, а также товарищам Тихонову, Громыко и Романову.
        Советские руководители выразили глубокую признательность всем главам иностранных делегаций, прибывших в Москву. Соболезнования выразили: Генеральный секретарь ЦК БКП Т.Живков, Первый секретарь ЦК ВСРП Я.Кадар, Генеральный секретарь ЦК СЕПГ Э.Хоннекер, … Председатель Центрального военного совета КНР Дэн Сяопин… Президент США Р.Рейган…
        Встречи на высшем уровне были запланированы естественно не со всеми делегациями, это было бы просто невыполнимо - всего их прибыло больше ста. Но с главными внешнеполитическими партнёрами и соперниками конечно поговорить было необходимо. Переговоры с китайцами были назначены на 15.15, с американцами - сразу после них, на 16.00. Беседа проходила в Большом Кремлёвском дворце, но не в парадном Георгиевском зале, а в помещении поменьше и поуютнее - в Александровском. С нашей стороны были всё те же лица, что в заметке, исключая Тихонова (он почувствовал недомогание и ушёл отдыхать), от КНР же присутствовали председатель Дэн, заместитель премьера Госсовета Ли Пэн и министр иностранных дел Цянь Цичень.
        - Я думаю, мы обойдёмся без переводчиков, - так начал беседу Дэн, - я два года учился в Москве, русский знаю неплохо. Ли и Цянь тоже владею им на нужном уровне.
        - Очень хорошо, - ответил Гришин, - при переводе иногда теряются важные особенности.
        - Ещё раз выражаю от своего лица и от имени Китайской народной республики свои соболезнования, - дежурно продолжил Дэн
        - Благодарю от себя лично и от имени народа всего Советского Союза, - ответил Гришин. - Давайте сразу к делу, товарищи... надеюсь мы можем себя так называть?
        - Конечно, - согласился Дэн, - это общепринятое обращение среди коммунистов.
        - Так вот, товарищи, - продолжил Гришин, - не пришла ли пора покончить с той прискорбной ситуацией, когда две крупнейшие социалистические страны мира оказались по разные стороны баррикад?
        - Я понимаю, о чём вы говорите, товарищ Гришин, - подумав, отвечал Дэн, - действительно, то что случилось в наших отношениях в середине 60-х годов, это неправильно, и было на руку только врагам социализма. Давайте менять подходы и развивать сотрудничество, народ Китая горячо поддержит такие перемены.
        - Мы подготовили ряд предложений для дальнейшего обсуждения, - сказал Гришин, - их вам представит товарищ Романов.
        Китайцы дружно посмотрели на Григория Васильевича, сидевшего справа от Гришина, а тот откашлялся, раскрыл папочку с гербом СССР и начал.
        - Первое… китайская экономика, как мы знаем, нуждается в энергоресурсах, Советский Союз может без малейших затруднений удовлетворить ваш спрос в нефти и газе. Для этого мы предлагаем построить две ветки, одна по нефти, другая по газу, из месторождений Сибири и Казахстана на китайскую территорию. Мощность этих веток и конкретные маршруты доставки могут явиться предметом совместных обсуждений.
        И он протянул Дэну карту наших стран, соединённых пунктирными линиями в нескольких местах. Китайцы с большим интересом изучили её, потом Дэн ответил:
        - Это очень заманчивое предложение, но что вы скажете насчёт цен на нефть и газ?
        - Я думаю, мы договоримся о ценах, - дипломатично ушёл от вопроса Романов, - по крайней мере они точно не будут превышать мировые.
        - Давайте продолжать, - ответил Дэн, - вы, кажется, говорили про ряд предложений?
        - Да, - согласился Романов, - нефть и газ это только самое начало. СССР, например, нуждается в рабочей силе, а Китай может предоставить эту рабочую силу в очень больших объёмах, это второе.
        - Принимается, - благосклонно кивнул Дэн.
        - Есть ещё предложение по военно-техническому сотрудничеству - наработки советского ВПК весьма совершенны и продвинуты, мы могли бы поделиться ими с братским китайским народом.
        - Например? - впервые вступил в беседу Ли Пэн. - Что вы готовы предложить?
        - Например, - Романов пошелестел бумажками, - например новейший истребитель Су-27, система ПВО С-300 и… и ещё один из авианосных крейсеров также вполне мог бы стать предметом переговоров - у нас сейчас строятся два образца этой техники.
        - Очень интересно… - пробормотал Дэн.
        - Но и это ещё не всё - мы можем предложить Китаю участие в советской космической программе…
        - И в чём выразится наше участие? - спросил Ли Пэн.
        - Первый китайский космонавт может быть запущен на нашем Союзе скажем… допустим в следующем году. А в дальнейшем можно совместно осваивать нашу орбитальную станцию Мир. Наработками по ракетной технике мы также готовы поделиться - у нас сейчас на выходе тяжелая ракета с условным названием «Энергия», с помощью неё можно будет взяться и за другие планеты, в этом вопросе мы тоже надеемся на сотрудничество наших стран.
        - И что же вы хотите взамен? - сформулировал наконец главный вопрос Дэн.
        - Дружбы и сотрудничества по вопросам, представляющим взаимный интерес, - взял слово Гришин, - больше ничего.
        - И конструктивного взаимодействия по афганской теме, - добавил Громыко.
        В 16 часов переговоры с американцами начать не удалось, несколько затянулось обсуждение некоторых вопросов с Дэном, но в четверть пятого состав переговорщиков таки сменился - напротив Гришина с Романовым и Громыко уселись Рейган, Шульц и Макфарлейн.
        - Примите наши глубочайшие соболезнования по поводу кончины мистера Черненко, - сразу же заявил Рональд, - от имени народа Соединенных Штатов.
        - Мы принимаем ваши соболезнования - ответил Гришин, - и выражаем вам свою признательность за личный приезд в столицу нашей страны в нелёгкий для нас период.
        Дежурные фразы повторили Шульц с Макфарлейном, после чего беседа плавно перетекла в деловое русло.
        - Мистер президент, - заявил Гришин, - не кажется ли вам, что настал удобный момент для некоторой нормализации наших межгосударственных отношений?
        Рейган переглянулся с партнёрами и ответил предельно обтекаемо:
        - Наша страна всегда выступала за конструктив в отношениях со всеми членами международного сообщества. Но я полностью согласен с вами, мистер Генеральный секретарь, что наши отношения требуют некоторой нормализации. Мы готовы рассмотреть все ваши предложения.
        - Предложения огласит Григорий Васильевич, - кивнул в сторону Романова Гришин.
        Романов взял в руки вторую папочку с гербом, открыл её и начал:
        - Главный камень преткновения в наших отношениях, как вы наверно и сами догадываетесь, мистер президент, - сказал Романов, - это размещённые в ФРГ ракеты средней дальности «Першинг-2».
        - И расположенные в ГДР, Польше и Чехословакии ракеты «Пионер», - вклинился в диалог Шульц.
        - Верно, - не стал отрицать очевидного Романов, - однако замечу, что Пионеры размещены там значительно позже Першингов и были ответной мерой - не было бы Першингов, нам не пришлось бы устанавливать Пионеры, но не наоборот…
        На это у Шульца не нашлось, что ответить, поэтому Романов продолжил:
        - Вы не хуже нас знаете, какое подлётное время до Москвы и Ленинграда у Першингов - оно втрое-вчетверо меньше, чем у Минитменов.
        - Но и Пионерам лететь примерно столько же до Бонна и Лондона, - заметил Макфарлейн.
        - Во-первых, - ответил Романов, - 6 минут это очень мало в любом случае, мы даже не успеем задействовать красный телефон, а во-вторых полностью симметричным был бы наш ответ с размещением ракет средней дальности где-то поблизости от Соединенных Штатов.
        Американская делегация заволновалась, а ответил за всех Рейган.
        - Мы это уже проходили, мистер Романов, в 62 году - слова «Карибский кризис» вам что-нибудь говорят?
        - Конечно говорят, - взял слово Громыко, - я например тогда лично встречался с мистером Кеннеди, мы обсуждали возможные пути выхода из кризиса.
        - Надеюсь, вы не хотите повторения тех событий? - спросил Рейган.
        - Ни в коем случае, - заверил его Гришин, - однако и вы должны понять степень нашей озабоченности сложившейся обстановкой.
        - У вас есть какие-то конкретные предложения? - спросил Шульц.
        - Есть, - Романов перелистнул очередную страницу в своей папочке, - мы предлагаем так называемый «нулевой вариант».
        - Поясните свою мысль, - предложил Рейган.
        - Всё просто, мистер президент, - ответил Романов, - мы убираем Пионеры, вы выводите из Германии Першинги. Возвращаемся на пять лет назад, когда никаких ракет в Европе не было.
        - Интересное предложение, - задумчиво ответил Шульц, - но оно конечно требует уточнений и согласований.
        - Более того, - продолжил Романов, - мы предлагаем заключить договор о запрете ракет средней дальности, от 500 до 5000 километров например. Вы же не будете спорить, что этот вид вооружений наиболее дестабилизирующий в текущей международной ситуации?
        - Мы не будем с этим спорить, - ответил, переглянувшись с коллегами, Рейган. - Предлагаю создать совместную группу для дальнейшей проработки этих вопросов.
        - Принимается, - сказал Гришин, - но Першинги это ещё не все наши предложения, Григорий Васильевич, огласите весь список.
        Романов кивнул и продолжил:
        - Как нам стало известно из очень компетентных источников, в следующем месяце планируется передача афганским моджахедам переносных зенитно-ракетных комплексов «Стингер»…
        - Ваши источники недостаточно компетентны в этом вопросе, - на автомате выскочило у Шульца.
        - Хорошо, не будем настаивать на следующем месяце, поправим его на «в скором времени», - переформулировал Романов, - у нас есть своё предложение и по этому поводу.
        - И какое же? - спросил Рейган.
        - СССР начинает постепенный вывод своих сил из Афганистана и объявляет перемирие на… на полгода например, а между противоборствующими сторонами предлагается немедленно начать диалог на какой-то нейтральной площадке… например в Швейцарии или в Швеции.
        - Мы согласны, - неожиданно для всех ответил Рейган, - Женева подходящее место для переговоров. А насчёт Стингеров вопрос обсуждаемый… Однако и у нас, мистер Генеральный секретарь, есть предложения к вашей стороне.
        - С большим интересом выслушаем, - ответил Гришин.
        - Соединённые Штаты весьма озабочены состоянием прав человека в СССР, в частности заключением под стражу и в психиатрические лечебницы оппонентов правящего режима, а также запрещением эмиграции лицам еврейской национальности, так называемым «отказникам». Решение этих вопросов существенно улучшило бы наши взаимоотношения.
        И тут Шульц протянул Гришину листок, на котором были указаны те самые лица. Гришин быстренько пробежался по строчкам, затем передал листок Романову.
        - Я думаю, что этот вопрос вполне может быть урегулирован в рабочем порядке… в частности академик Сахаров с супругой в настоящее время, насколько я знаю, следуют в скором поезде из Горького в Москву.
        Глава 10. Кадровый вопрос
        - И что, академик Сахаров сможет свободно перемещаться по Москве? - спросил Рейган.
        - Да, вполне свободно, - заверил его Романов, - однако и у нас в таком случае есть свой список лиц, подвергшихся незаконным репрессиям в Штатах.
        Он вытащил нижний лист из папки, на нём первым номером значился Леонардо Пелтиер, и протянул его Рейгану. Тот принял документ с довольно кислой физиономией, но ничего не сказал.
        - Тогда мы продолжим, - выдержав небольшую паузу, сказал Романов. - Ещё одно наше предложение касается строительства американского автозавода в одном из прибрежных регионов страны… CCCР имеет успешный опыт сотрудничества с корпорацией Форда, можно было бы продолжить его в новых исторических условиях.
        Это было достаточно неожиданно, поэтому Рейган непродолжительное время совещался со своими партнёрами, а затем ответил:
        - Вы же знаете, что наши все автомобильные корпорации частные и правительство не сможет отдать им команду строить завод в России…
        - Да, мы об этом знаем, - согласился Гришин, - только не будем забывать и о неформальных методах руководства, налогах, лоббировании, госзаказе и прочих вещах, которыми располагает ваше правительство.
        - Хорошо, мы свяжемся с правлением Форд-мотор и сообщим вам результаты наших переговоров. В вашем списке есть ещё какие-то пункты? - спросил Рейган.
        - Последний, господин президент, - ответил Романов, - через два месяца мы будем отмечать сорокалетие со дня окончания Второй мировой войны - мы хотели бы пригласить на этот праздник американскую делегацию и лично вас. Наша страна помнит вклад, который внесли в общую победу Соединенные штаты…
        - Я думаю, что мы положительно рассмотрим эту вашу просьбу, - благожелательно ответил Рейган. - Советский Союз понес в этой войне очень большие потери, мы помним этот факт.
        - Кстати, - продолжил Романов, - можно было бы снять совместный фильм по данной теме - СССР готов представить военную технику, площадки для съёмок и кинематографические кадры.
        Этот пункт также не вызвал никаких возражений у американцев.
        ЧЕРЕЗ ДВОЕ СУТОК, СТАРАЯ ПЛОЩАДЬ
        Гришин позвал Романова для беседы в свой кабинет, где совсем недавно обитал Горбачёв, а до него Черненко, Андропов и Брежнев.
        - Как мы и договаривались после пленума, - сказал Гришин, - готов выслушать все ваши соображения по текущему моменту.
        - Тогда начнём с главного, - сказал Романов, усаживаясь в кресло возле окна, Гришин сел в соседнее.
        - И что у нас главное на сегодня? - спросил Гришин, - Першинги, Афганистан или экономика?
        - Вы наверно удивитесь, но не первое, ни второе и даже не третье - главное для нас сейчас личная безопасность.
        - Вот как? - удивился Гришин. - На дворе кажется не тридцатые годы, и даже не пятидесятые.
        - И тем не менее, если забыть о безопасности, то остальные наши проблемы будут решать уже другие люди.
        - Я вас внимательно слушаю, - сделал серьёзное лицо Гришин.
        - Вы наверно не хуже меня помните расклад при голосовании Горбачев-Романов, - продолжил тот, - десять за, десять против.
        - Да, но за меня проголосовало абсолютное большинство.
        - Это ни о чём не говорит, там у людей был стресс, им предложили выход, устраивающий всех, они и обрадовались. Всё может измениться в любую минуту.
        - И какой же вы предлагаете выход?
        - Изменить расклад в Политбюро, только и всего… у нас ведь ближайший пленум намечен на апрель, верно? Вот на этом пленуме и надо почистить руководящие кадры.
        - Убирать надо Горбачёва в первую очередь, я с этим согласен, - ответил Гришин, - а ещё кого? Шеварднадзе? Алиева? Громыко? Соломенцева?
        - С Соломенцевым у меня были кулуарные переговоры до голосования и он всё-таки изменил своё первоначальное мнение, так что его я бы оставил. И Алиев хотя и сильно завязан в горбачёвской команде, но политик он всё же вменяемый, с ним можно договориться. А вот Шеварднадзе и Громыко надо убирать, однозначно. К ним бы я добавил Тихонова и Пономарёва - им просто по возрасту положено быть на пенсии.
        - И кто придёт взамен них? Я слышал упоминание таких фамилий, как Ельцин, Слюньков и Зайков.
        - Зайков со Слюньковым наверно пойдут, но Ельцин сразу нет, это только через мой труп, - взволнованно отвечал Романов.
        - Почему? - спросил Гришин.
        - Слишком упёртый и обидчивый. К тому же у него начальная стадия алкоголизма… а вот Катушева я бы например вернул в Политбюро, технари нам тут не помешают.
        - А что вы скажете насчёт Чебрикова?
        - Я думаю, что личной инициативы он проявлять не станет, как временная фигура на ближайшие пару лет может сохраниться. Но руководство КГБ надо бы укрепить - слышали ли вы такую фамилию, как Примаков?
        - Примаков-Примаков, - пробормотал Гришин, - это что-то с Ближним Востоком связано, директор какого-то института, кажется…
        - Института востоковедения, - уточнил Романов, - а кроме того он кадровый сотрудник КГБ. В Шестидневную войну он сильно помог урегулировать этот конфликт. И ещё у него очень обширные связи с арабами, персами и индийцами. И ещё он в совершенстве знает четыре иностранных языка и просто человек, который умеет решать поставленные задачи. Думаю, что должность первого зама Чебрикова как будто для него скроена.
        - А почему не Арбатов, например? - спросил Гришин.
        Романов поморщился:
        - Он ведёт двойную игру - хочет понравиться и нашим, и вашим… ненадёжный человек. Пусть остаётся на своем месте… и ещё два слова про Яковлева…
        - Какого Яковлева, у нас их много в руководстве?
        - Про Александра Николаевича… насколько мне известно, это агент влияния западных разведок. Вы знаете, что он личный друг премьер-министра Канады Трюдо?
        - Что-то слышал об этом, - заметил Гришин, - но личные связи с зарубежными руководителями это ещё не компромат.
        - Хорошо, я сделаю подборку относительно него, тогда мы поговорим более детально. И ещё мне хотелось бы затронуть две вещи по кадровому вопросу…
        - Затрагивайте, Григорий Васильевич, - благожелательно разрешил ему Гришин.
        - Вы же знаете наверно эту байку про сервиз из Эрмитажа?
        - Конечно, кто же её не знает - откликнулся Гришин, - прогремело на всю страну.
        - И вы не хуже меня знаете, что никаких сервизов ни из каких Эрмитажей я не брал. Свадьба Татьяны вообще в узком кругу была в её квартире, зачем там антикварные сервизы?
        - На что вы намекаете, Григорий Васильевич?
        - На то, что пришла пора вернуть старые долги - а что, если примерно такую же штуку провернуть относительно Горбачёва? Тогда его снятие со всех постов упростится донельзя…
        - Мысль интересная, - задумался Гришин. - У вас есть какие-то конкретные предложения на этот счёт?
        - А тут ничего и искать не надо, - откликнулся Романов, - он же совсем недавно ездил в Лондон и встречался там в Тэтчер…
        - Это ещё не компромат, - заметил Гришин, - все мы хотя бы по разу куда-то ездили и кем-то встречались.
        - Там была прогулка по лондонским магазинам, где супруга Горбачёва накупила множество тряпок и побрякушек…
        - Да и это сложно обратить против него, - поморщился Гришин, - мало ли кто чего покупал…
        - Можно запустить слух, что Раиса попыталась украсть что-нибудь, её поймали на кассе, а супруг её прикрыл… или вообще придумать что-то совсем убойное - например визит четы Горбачёвых в секс-шоп…
        - Что за секс-шоп? - не понял Гришин.
        - Ну магазин такой с предметами для интимных занятий… для мужчин искусственные влагалища, для женщин искусственные фаллосы… резиновые куклы… предметы для занятия садомазохизмом и всё такое.
        - А вы-то откуда это знаете, Григорий Васильевич? - удивлённо спросил Гришин.
        - Была одна тема, когда я ещё в Ленинграде работал, - быстро соврал Романов, - подпольный салон у нас открыли… пытались, точнее, открыть - вот и пришлось вникнуть.
        - А не чересчур будет с этим секс-шопом? - справился Гришин.
        - По-моему в самый раз… фотографии можно будет слить в тот же Шпигель, который и про мой сервиз тогда написал. Только лучше это сделает не Чебриков, а его конкуренты…
        - Ивашутин что ли?
        - Да, он, - быстро подтвердил Романов.
        - Хорошо, я устрою вам встречу в ближайшее время… а по сути согласен - Горбачёв случайный человек в Политбюро, я был бы рад, если он вернулся в свой Ставрополь.
        - Кстати, к Ивашутину у меня будет ещё одно дело, - добавил Романов.
        - Какое, если не секрет? - спросил Гришин.
        - Не секрет, - Романов достал из внутреннего кармана ещё одну бумагу, развернул ее и прочитал, - согласно моим источникам информации а я им доверяю полностью, этим источникам, Дмитрий Поляков, бывший первый зам Ивашутина, а сейчас он там, кажется, кадрами заведует, является агентом ЦРУ на протяжении последних пятнадцати лет… есть информация и ещё кое-на-кого в его ведомстве.
        - Например?
        - Пожалуйста, - Романов перевернул страницу, - некто Николай Чернов, оперативно-техническое управление, завербован в 65 году в Нью-Йорке. Геннадий Сметанин, сам предложил свои услуги ЦРУ в Лиссабоне два года назад. Вячеслав Баранов, завербован месяц назад в Бангладеш. Хватит наверно на первый раз…
        - Любопытные же у вас источники информации, - задумался Гришин, - даже боюсь предположить, откуда вы вытянули эти ниточки…
        - А вы не бойтесь, Виктор Васильевич, - усмехнулся Романов, - если проверка подтвердит их измену, тогда и продолжим наш диалог…
        Глава 11. И о погоде
        И О ПОГОДЕ
        Гришин назначил большое совещание по проблемам сельского хозяйства на 17 марта. Приглашены были все без исключения члены, кандидаты и секретари Политбюро, а также руководство ВАСХНИЛ и отдельные представители с мест - Медунов из Краснодарского края, Бондаренко из Ростова, Стародубцев из Тулы.
        - Товарищи, - так начал выступление Гришин, - давайте обойдёмся без лишних красивых слов и сразу перейдём к делу. К многострадальной отрасли нашей экономики, к сельскому хозяйству. Слово имеет товарищ Горбачёв - расскажите нам, Михаил Сергеевич, чего достигла ваша подшефная отрасль за последние годы.
        Горбачёв открыл папку и начал всё-таки с трескучих фраз о руководящей и направляющей роли, на что Гришин поморщился и предложил ему пропустить кусок, не содержащий фактической информации. Горбачёв обиженно перелистнул две страницы и продолжил фактами.
        - Среднегодовые сборы зерна в стране за одиннадцатую пятилетку составили 180 миллионов тонн, - быстро проговорил он, - что полностью обеспечивает как нужды трудящихся, так и сырьевую базу животноводства.
        - Можно реплику? - сказал со своего места Романов и, получив разрешение от председателя, поднялся. - Как же обеспечивает, Михаил Сергеевич, если мы закупаем за границей зерно миллионами тонн? В прошлом году, например, по данным ЦСУ мы купили в США и Канаде 27 миллионов тонн только пшеницы, а всего 40. В позапрошлом - 23 пшеницы и 30 всего. В текущем году, насколько я знаю, эти закупки ещё более вырастут. Поясните ситуацию, пожалуйста…
        - Да, мы закупаем зерно в Канаде, - смешался Горбачёв, - но импортируем почти исключительно кормовые сорта, 4 и 5 класс, который идёт на корм скоту.
        - Бюджету СССР от этого ведь не легче, - продолжил свою реплику Романов, - кормовые они или продовольственные, всё равно валютой приходится платить. К тому же репутационные издержки - лидер соцлагеря и не может сам прокормить себя. В чём главная причина наших закупок в Канаде?
        - Это сложный вопрос, - попытался уйти от ответа Горбачёв, - уходящий в 40-е и 50-е годы, ответ на него займёт немало времени.
        - А мы не торопимся, - вдруг сказал Гришин, - давайте разберёмся вместе.
        - Хорошо, - Горбачёв отложил свою папку и начал говорить своими словами. - Надеюсь, все собравшиеся помнят эпоху Никиты Сергеевича, освоение целины и кукурузную кампанию?
        Собравшиеся сдержанным гулом оповестили, что да - помнят.
        - Так вот, и первое, и второе было довольно большой ошибкой - кукуруза у нас нормально развивается только в регионах южнее Воронежа-Тамбова-Пензы, а сеяли её вплоть до Полярного круга. В итоге случилось резкое падение средней урожайности зерновых и сокращение валовых сборов. То же самое случилось и с целиной - первые несколько лет всё шло прекрасно, а затем начались чёрные бури, сдувание плодородного слоя земли и катастрофа с целинными урожаями. В 63 году урожай зерновых в стране составил всего 110 млн т, на четверть меньше предыдущего года. В этом же 63 году мы впервые и закупили зерно за границей.
        - Но позвольте, Михаил Сергеевич, - снова выступил Романов, - со времён Никиты Сергеевича и освоения целины прошло уже больше 20 лет, урожаи зерна, насколько я знаю, за это время увеличились кратно - а закупки за границей остаются… как же так?
        - Видимо мне придётся открыть небольшой секрет, о котором наверняка все присутствующие догадываются… - сказал с очень недовольным лицом Горбачёв, - во всём виноваты скорее всего приписки…
        - Так-так-так, - сказал со своего места Гришин, - и насколько они велики, эти приписки? И в каких регионах страны наблюдаются?
        - Что касается регионов, то это конечно Средняя Азия и Закавказье в первую очередь, - ответил Горбачёв. - В остальных областях тоже есть, но гораздо меньше. А размеры этих приписок по моим подсчётам составляют от четверти до трети урожая…
        - То есть фактически в прошлом году мы собрали не 180 млн тонн, а 130-135? - спросил Гришин.
        - Фактически да… - уныло отвечал Горбачёв, - таким образом, импорт зерна просто покрывает разницу в балансе между фактом и отчётными цифрами.
        - Очень интересно, - сказал молчавший до этого Чебриков, - по-моему в эту тему пришла пора вмешаться моему ведомству.
        - С зерном мы, кажется, разобрались, - продолжил Романов, - а что у нас с техническими культурами, Михаил Сергеевич?
        Тот быстро оживился, потому что здесь никаких подводных камней вроде бы не ожидалось.
        - С техническими культурами всё гораздо лучше, Григорий Васильевич, - бодро начал он, - хлопчатника мы собираем 8-8,5 млн т, свёклы 80 млн, картофеля 75 млн, подсолнечника около 5, льна - миллион тонн. Всего этого достаточно для обеспечения продовольственной независимости СССР.
        - Во-первых по хлопку, - Романов перевернул очередной листок в своей папке, - по нему, как говорят мои источники, тоже наблюдаются значительные приписки, даже больше, чем по зерну - фактически собирается не 8, а 5-5,5 млн т. А во-вторых я бы хотел обратить внимание всех присутствующих, а особенно Михаила Сергеевича, на такие незаслуженно забытые культуры, как соя и рапс.
        - Соя очень привередливая культура, - начал Горбачёв, - регионы её выращивания у нас ограничиваются югом Европейской части и Дальним Востоком. А насчёт рапса, он же сурепка, вы совершенно правы - надо развивать его производство.
        - К этому надо добавить, что и подсолнечник можно было бы сеять гораздо более широко - подсолнечное масло это востребованный продукт на мировом рынке, тут мы могли бы немного исправить баланс нашей внешней торговли в агропроме…
        - Ну и самый главный вопрос, Михаил Сергеевич, - продолжил Романов, - почему у нас урожайность всех культур практически не растёт, оставаясь в разы меньше, чем в других развитых странах?
        - Вы же не хуже меня знаете, Григорий Васильевич, - начал оправдываться Горбачёв, - что страна у нас хотя и большая по площади, но в основном северная. Две трети территории в зоне вечной мерзлоты, а кроме того есть и пустыни с горами, так что площадей под основные сельхозкультуры с благоприятными условиями созревания у нас совсем немного. На это накладываются периодические засухи летом и морозы зимой, которые ещё более снижают валовые сборы и урожаи.
        - И тем не менее, - продолжил Романов, - даже в том же Краснодарском крае урожайность пшеницы ниже, чем в аналогичном по условиям зерновом поясе США, примерно в полтора раза.
        У Горбачёва не было цифр по Штатам, поэтому возразить он ничего не смог, а просто посидел некоторое время, глядя перед собой остекленевшим взглядом.
        - Может товарищ Медунов даст справку по Краснодарскому краю? - нашёл он выход из создавшегося тяжёлого положения.
        Медунов как будто ждал этого предложения - немедленно открыл свои записки и начал сыпать цифрами, из которых следовало, что всё в его бывшем подведомственном хозяйстве (так-то он уже министром работал года три, но раньше был первым секретарем Краснодарского крайкома) не так уж и плохо.
        - И тем не менее, - ответил Романов, выслушав его, - всё могло бы быть гораздо лучше. Если бы у вас была современная сельскохозяйственная техника, раз, стояли бы хранилища зерна и овощей, в которых не гниет большая часть засыпанного, два, и у крестьян был бы личный интерес выдавать на-гора больше продукции, три. Плюс возможность экспорта излишков - только в Краснодарском же крае есть минимум два глубоководных порта, Новороссийск и Туапсе, через них можно было бы экспортировать товары по всему миру.
        - Совершенно с вами согласен, - прорезался Горбачёв, - только где же нам взять эту современную технику? Только по импорту, а у нашей сельскохозяйственной тематики очень низкий приоритет по сравнению с той же тяжелой промышленностью.
        - Я думаю, что этот недостаток мы исправим в очень короткие сроки, - сказал своё веское слово Гришин, - вчера, например, начались переговоры с компаниями Джон Дир, Катерпиллер и Комацу по созданию совместных предприятий на нашей территории. А до тех пор, пока они не запустятся, будем закупать у них тракторы, сеялки и комбайны.
        - А что вы сказали насчёт личной заинтересованности, Григорий Васильевич? - этот вопрос задал Медунов.
        - Всё просто, Сергей Фёдорович, - ответил ему Романов, - у работников на селе должна быть уверенность, что лучшая работа принесёт им больший заработок, причём не на проценты, а в разы, а не как сейчас - передовик хоть наизнанку вывернется, но получит чуть больше лодыря и бракодела. Потолка сверху быть не должно…
        - А как это будет согласоваться с классиками марксизма? - задал осторожный вопрос Пономарёв, - они ведь говорили о постепенном отмирании денег по мере построения социализма, а мы, получается, будем усиливать их роль.
        - Знаете, Борис Николаевич, - ответил ему Романов, - мы с Виктором Васильевичем совсем недавно беседовали с лидером Китайской компартии Дэн Сяопином…
        Гришин согласно кивнул головой: - Всего четыре дня назад.
        - И я перед беседой немного углубился в китайскую тему… и вот какое высказывание Дэна на одном совещании запало мне в душу - неважно, сказал он, какого цвета кот, черного или белого, хорошим будет кот, который ловит мышей…
        - Мудрое изречение, - подхватил Гришин, - ещё какие-то вопросы по этой теме есть?
        Больше вопросов никто не задал, поэтому совещание быстро свернули, продиктовав ряд целей, которое должно было достигнуть наше сельское хозяйство в наступающем сезоне.
        АФГАНИСТАН
        А через ещё два дня начался официальный визит советской делегации в Демократическую республику Афганистан - кроме неизменной уже пары Гришин-Романов туда поехали естественно министр иностранных дел Громыко, а также так называемые силовики, Соколов, Чебриков и Ивашутин.
        Ил-62, который достался Гришину по наследству от Черненко, заложил два виража вокруг базы Баграм, а потом виртуозно сел на дальнюю полосу в непростых погодных условиях. У трапа нашу делегацию встречало всё афганское правительство в полном составе - Председатель революционного совета Бабрак Кармаль, начальник службы государственной информации Наджибулла, председатель совета высшей джирги племен Чамкрани и другие официальные лица.
        - Мы рады приветствовать на афганской земле высоких гостей из Советского Союза, - сказал Бабрак, а Гришин ему ответил за всех, как он тоже счастлив лицезреть афганское руководство.
        После короткого обмена приветствиями все загрузились в чёрные Линкольны, оставшиеся в наследство от бывшего правителя Дауда, и выехали по направлению к дворцу Арг (цитадель в переводе с пушту). Неподалёку располагались ещё два богато украшенных дворца - Дар-уль-Аман и небезызвестный Тадж-Бек, тот самый, в котором ликвидировали Амина. Но в них по соглашению сторон квартировало руководство советской 40-й армии и наш главный военный советник в Кабуле, на данный момент им был генерал армии Салманов.
        Глава 12. Афганистан
        Всю дорогу мела снежная позёмка, но сугробов на обочинах всё-таки не наблюдалось.
        - Прохладно у вас тут, - сказал Гришин Кармалю, когда они уже заходили во дворец, - и не скажешь, что это широта Кипра и Южной Испании.
        - Особенности нашего климата, - начал оправдываться тот, - резкая континентальность, летом жарко, зимой холодно.
        Переговоры решили проводить в центральном зале Арга, где столы были расположены буквой П, а стены и потолок были богато изукрашены деревянными резными панелями.
        - Говорят, - начал разговор Романов, - что где-то здесь убили вашего бывшего президента, как его… Дауда…
        - Совершенно верно, - ответил Наджибулла, - был такой факт в нашей истории… но это в дальней части дворца, мы её касаться не будем.
        - Могу также заметить, - ввязался в диалог Кармаль, демонстрируя познания в русской истории, - что и в некоторых советских дворцах нашли свою насильственную смерть немало русских руководителей, например Пётр 3-й и Павел 1-й…
        - А ещё в московском Кремле некоторое время заседали поляки и французы, - добавил Гришин, - но это всё факты из древней истории, давайте мы лучше перейдём к современности.
        - Давайте, - охотно согласились все афганские руководители, а Кармаль достал из папочки лист А4 и начал зачитывать, - на текущий момент времени нам остро не хватает таких видов вооружения и боеприпасов…
        - Подождите, - остановил его Романов, - давайте начнём со стратегических вещей, а тактику оставим на потом.
        - Да, относительно стратегии, - взял слово молчаливый Чамкрани, - до нас дошли сведения о готовящемся перемирии в стране, это верно?
        - Верно, - подтвердил Гришин, - давайте мы заслушаем кратенькую справку о положении противоборствующих сторон в Афганистане, а затем вернёмся к стратегии.
        Справку зачитал наш военный советник Салманов - ничего особенно радостного из неё не проистекало, под устойчивым контролем вооружённых сил ДРА и союзной 40-й армии находилось приблизительно 40-45% территории. Ещё 15-20% были в так называемой серой зоне, а всё оставшееся это была зона Дустума на севере, Ахмад-Шаха на северо-востоке и так называемая «Пешаварская семёрка» под условным руководством Хекматияра на востоке и юго-востоке. На границе с Ираном тоже было не совсем спокойно, но по крайней мере открытых боевых действий там не велось.
        - Таким образом, - подытожил Романов речь Салманова, - по истечении пяти лет нахождения советских войск в Афганистане обстановка в стране не только не улучшилась, но и имеет тенденцию с ухудшению, я всё верно понял?
        - Не совсем так, - возразил Кармаль, - за эти пять лет в стране построено… - и далее он долго и нудно перечислял, что построено и внедрено и какой процент крестьян влился в сельхозкооперативы и как раскрепостились афганские женщины и сколько детей обучаются в школах разной ступени…
        - Это всё прекрасно, - ответил ему Романов, - однако новое руководство СССР призывает посмотреть на вещи реально… правильно, Виктор Васильевич?
        Гришин благосклонно кивнул головой.
        - А реальность такова, что вооруженным путём победить афганскую оппозицию невозможно ни сейчас, ни в ближайшие годы. Отсюда вытекает суровая, но насущная необходимость мирного урегулирования афганской проблемы, верно, товарищ Кармаль?
        Бабрак замолчал, перелистывая страницы в своей папке, вместо него на передний край вышел Наджибулла.
        - Теоретически вы говорите правильные вещи, товарищ Романов, - сказал он вполголоса, - но если смотреть реально, как вы же сами призывали только что, то я что-то не вижу точек соприкосновения у руководства ДРА и так называемой непримиримой оппозиции, у нас диаметрально противоположные взгляды почти на всё.
        - Точки соприкосновения всегда есть, товарищ Наджибулла, - заметил Гришин, - надо только уметь их находить… ну или создавать, если ничего не находится. Давайте договариваться…
        - С Хикматияром? - спросил Кармаль, - как вы представляете переговоры с этим фанатиком?
        - Кроме него в Пешаварской семёрке есть ещё шесть руководителей, менее радикально настроенных, - подсказал Романов. - И потом, начать можно с Ахмад-Шаха, если вспомнить, что он в 82-м уже заключал с нами перемирие, а остальные потом подтянутся. Дустум тот же…
        - Генерал Дустум воюет на нашей стороне, - заметил Наджибулла.
        - По нашим данным, - сказал Романов, - он готов перейти на сторону оппозиции - хорошо бы не дать ему такой возможности. И потом, что значит нет точек соприкосновения? А мирная жизнь без обстрелов и бомбёжек - это не точка соприкосновения? Вопросы же идеологического порядка вполне можно и подкорректировать, в частности совершенно незачем терроризировать мусульманских священников и мусульманство в целом, надо гибко подходить к этому вопросу.
        -----
        По окончании этой не слишком продуктивной беседы в отдельной комнате уединились Гришин, Романов и Наджибулла.
        - Доктор Наджиб, - без обиняков сразу же зашёл с козырей Романов, - как вы смотрите на то, чтобы стать во главе афганской революции?
        - А почему я, а как же Бабрак? - задал тот сразу два вопроса.
        - Бабрак не самый умный руководитель, скажем так, - ответил Гришин, - к тому же он безответственный болтун и алкоголик… хотя традиции вашего государства мягко говоря не приветствуют употребление спиртных напитков.
        - Он атеист, - коротко бросил Наджибулла.
        - И тем не менее соблюдать хотя бы минимум приличий необходимо. А что касается ответа на ваш второй вопрос… ну а кто же ещё, если не вы?
        18 МАРТА, ВАШИНГТОН. ОКРУГ КОЛУМБИЯ
        Большое совещание, посвящённое русскому вопросу, было назначено на шестнадцать часов по североамериканскому восточному времени (-8 часов от Москвы).
        - Сначала мы наверно расскажем о своих впечатлениях от встречи с новым московским руководством, а потом будет всё остальное, - предложил Рейган, а все присутствующие дружно согласились.
        Начал Шульц:
        - Меня, честно говоря, сильно удивила свободная речь как Гришина, так и Романова. Почти без заглядывания в бумаги. Это первое. А вторая удивительная вещь - это то, как теперь у них распределяются обязанности. Если раньше всё было кристально ясно, генеральный секретарь это царь и бог, а остальные подают ему патроны, то сейчас картинка несколько размылась - похоже, что Гришин с Романовым ещё не определились, кто у них главный… второй вариант, который приходит на ум - они это делают сознательно, не обозначая прямо босса. На этом, кстати, можно будет сыграть, на их противостоянии…
        - А что насчёт Горбачёва? - спросил Колби.
        - Увы, Вилли, - ответил ему Шульц, - но Горбачёв кажется проиграл. Более того, на недавнем совещании по сельскому хозяйства в Кремле ему устроили натуральную проработку за некачественную работу, он же в Политбюро за это направление отвечает.
        - Да, - добавил Рейган, - мне тоже показалось, что Гришин пришёл всерьёз и надолго, теперь надо выстраивать с ним более тесные отношения. Что же касается их предложений, то некоторые из них показались мне заслуживающими внимания. Джо, огласи весь список.
        Шульц достал из папки соответствующую бумагу и начал:
        - Всего мистер Романов зачитал шесть тезисов, начну с самого простого, с конца - они приглашают нас на празднование сорокалетия окончания Второй мировой войны… и связанное с этим - зовут нас снять совместный кинофильм по военной тематике…
        - Я думаю, - вклинился министр образования Кордова, это было по его ведомству, - что надо соглашаться И на поездку в Москву, у них ведь там парад на Красной площади обычно проходит в этот день. И фильм можно снять, переговоры с Голливудом я на себя беру… больших денег это, конечно, не принесёт, так что придётся что-то выделить из федерального бюджета.
        - Пойдём дальше, - продолжил Шульц, - нам было предложено построить совместный автомобильный завод от одном, как выразился Романов, из приморских регионов России…
        - Это скорее всего по моей части, - сказал министр торговли Болбридж, - вопрос сложный, требующий дополнительных согласований. Самое главное - нужно ли нам это в принципе? Дженерал моторс у русских? Там ведь возможны утечки наших технологий…
        - Да какие там технологии, - отмахнулся Рейган, - у Плимутов и Шевроле… всё уже давным-давно расползлось по миру, а военной продукции они почти не выпускают. Кстати, отдельным пожеланием Романова было то, что с нашей стороны должен участвовать Форд, а не Дженерал моторс - у них давняя симпатия к этому производителю, в тридцатых годах кажется Форд что-то туда поставлял.
        - Тогда переговоры с Фордом это моя проблема, - сказал министр торговли, - думаю, мы уладим это вопрос в кратчайшие сроки.
        - Ещё было пожелание с нашей стороны, - продолжил Шульц, - насчёт прав человека и более мягкого обращения с отказниками. Русские удивили нас, объявив, что Сахаров с женой возвращаются из горьковской ссылки, а с отказниками они обязуются смягчить отношения.
        - Это было для меня большим удивлением, - сказал Рейган, - до сих пор мы ничего подобного не слышали со времён хрущевской оттепели.
        - И наконец, главные два вопроса, озвученные Советами, - продолжил Шульц, - о наших ракетах в Германии и об Афганистане…
        - Давайте перенесём обсуждение этого на более поздний срок, - попросил Рейган, - у меня опять разболелся живот.
        На этом заседание и закрылось - вышли все, кроме троих, летавших в Москву плюс директор ЦРУ и министр обороны.
        - Я так понимаю, Ронни, - сказал Колби, что это была тактическая хитрость.
        - Да, ты как всегда прав, Вилли, - отозвался Рейган, - живот у меня в норме, просто круг лиц, посвящённый в эти дела, хорошо было бы ограничить…
        - Значит, у нас остались два вопроса - Першинги и моджахеды, - уточнил Шульц, - давайте вырабатывать согласованное мнение по ним.
        - Романов предложил нулевой вариант по Першингам, - сказал Шульц, - то есть мы убираем подчистую всё из Германии, а они в ответ делают тоже самое с Пионерами в Восточной Европе. Соответствует ли это нашим долговременным целям?
        - Почему нет? - спросил министр обороны, - по данным нашей разведки Пионеров развёрнуто на 15% больше, чем наших Першингов - значит, такое сокращение выгодно нам.
        - Плюсом к этому они предложили договор о запрете ракет средней дальности, как наиболее дестабилизирующем виде стратегических сил… - добавил Шульц.
        - А вот тут надо бы подумать, - сказал Колби, - все ли ракеты средней дальности надо включать в этот договор? У нас, как я знаю, гораздо больше таких вооружений морского и воздушного базирования, тогда как у Советов больше наземных средних ракет… тут есть предмет для торга.
        Глава 13. Нападение
        - И их новый бомбер хорошо бы пристегнуть к этому делу, - добавил министр обороны Каспар Уайнбергер, - он тоже средней дальности.
        - Ты про Бэкфайр, Каспи? - спросил Рейган.
        - Да, про него, - ответил тот, - Ту-22, если по-русски, опасная штучка вышла, у нас совсем ничего похожего нет.
        - Пристегнём, - уверенно сказал Колби, - а ещё и Спайдеров в тот же список неплохо бы добавить…
        - Спайдеры-спайдеры… - пробормотал Каспар, - русские их называют «Ока», у них максимальная дальность вроде бы 400 км, не попадают они в этот список.
        - Надо постараться, чтобы попали, - сказал своё последнее слово Рейган. - И ещё у нас остался всего один вопрос, но самый важный, это Афганистан. Вилли, расскажи вкратце, как там обстоят дела на сегодняшний день - ты самый информированный из нас по этому вопросу.
        Колби откашлялся и начал излагать своё видение:
        - Всё неплохо, Ронни. Советский блок контролирует примерно половину территории страны, остальное либо уверенно занимает оппозиция, либо это так называемые «серые зоны» - там действуют негласные договоры, мы вас не трогаем, а вы нас.
        - Главные фигуры оппозиции? - попросил уточнений Рейган.
        - Ахмад Шах на севере и Хикматияр на юге, возле Пакистана… вдоль границы с Ираном особенного противоборства сторон не наблюдается, но и спокойным этот регион назвать нельзя.
        - Романов упомянул ПЗРК Стингер, - сказал Рейган, - что насчёт них?
        - Полное название этой штуки FIM-92 Жало, производит концерн Дженерал Дайнемикс, запуск осуществляется с плеча бойца. Головка самонаведения пассивная, наводится на тепловое излучение воздушной цели. Стоит на вооружении наших вооружённых сил с 81 года. У русских есть аналог под названием Стрела. Хочу заметить, что оружие это недешёвое, пусковая установка плюс ракета стоит порядка 70-80 тысяч долларов.
        - Но истребитель стоит гораздо дороже, - заметил Уайнбергер.
        - Верно, - ответил Колби, - и даже вертолёт типа Ми-24 значительно дороже нашей ракеты, но бюджету Соединённых штатов от этого легче не будет.
        - Моджахеды действительно смогут затруднить действия русских этим оружием? - спросил Рейган.
        - Безусловно, - ответил Колби, - скорее всего русские быстро приспособятся и найдут средства противодействия, но несколько десятков их воздушных целей будут точно сбиты в течение месяца-двух.
        - Так, - побарабанил пальцами по столу Рейган, - относительно этого вопроса я беру паузу в пару месяцев. И ещё о перемирии и переговорах в Женеве…
        - Я думаю, надо соглашаться, - выступил Шульц, - мы от этих переговоров ничего не потеряем, а за это время можно будет как следует накачать оружием моджахедов… так что если ничего не выйдет в Женеве, бои возобновятся с позиции нашей силы.
        КАБУЛ. ДВОРЕЦ АРГ.
        - Я должен обдумать ваше предложение, - ответил наконец Наджибулла. - Кстати, Бабрак в курсе, что его собираются подвинуть?
        - Я думаю, что он догадывается об этом, - сказал Гришин, - но напрямую мы пока ему это не сообщали.
        - Могут возникнуть эксцессы… - озабоченно заметил афганец, - а мне не хотелось бы повторить жизненный путь Тараки и Амина.
        - Не волнуйтесь, наши ребята вас прикроют в любом случае, - меланхолично заметил Романов. - А сейчас я бы выпил чего-нибудь покрепче.
        - Я распоряжусь, - сказал Наджибулла и двинулся к двери, но дойти не успел - что-то большое взорвалось в этот момент в южной части дворца, с потолка посыпалась штукатурка, стены завибрировали, после чего наступила звенящая тишина.
        - Это что сейчас было? - спросил Гришин, а одновременно с его вопросом в комнату вбежала охрана советских лидеров в количестве трёх крепких бойцов.
        - Виктор Васильевич, - выпалил один их них, - нападение, нужно срочно эвакуироваться.
        - Ведите, - решительно ответил Гришин, после чего укоризненно заметил Наджибулле, - что же это вы, даже в столице обстановку не контролируете…
        - Это случайность, товарищ Гришин, - растерянно отвечал тот, - в кратчайшие сроки возьмём ситуацию под контроль.
        Гришин ничего уже на это отвечать не стал, а просто проследовал за командиром своей охраны.
        - Кто напал, какими силами? - спросил по дороге Романов, пока они шли длинными извилистыми переходами куда-то к северной стороне дворца.
        - Пока сложно сказать о принадлежности к какой-то группировке, - осторожно отвечал ему командир, - предположительно число нападающих до роты, у них на вооружении кроме стрелкового оружия есть гранатомёты и как минимум один миномёт.
        - Цель нападения тоже неизвестна?
        - С визитом советской делегации это не должно быть связано, - достаточно уверенно ответил командир, - скорее всего обычный партизанский рейд в логово своих врагов.
        - Посмотрим… - хмуро заметил Гришин, - а куда, собственно, мы идём?
        - К северному подъезду Арга мы подогнали Ми-8, передислоцируемся на Баграм, во избежание, - пояснил тот.
        На улице было свежо и прохладно, по-прежнему мела снежная позёмка. Советское руководство в полном составе плюс охрана загрузилось в нутро транспортника и без особенных приключений всё это было доставлено на базу Баграм.
        - Зачем мы сюда потащились, Виктор Васильевич? - хмуро спросил Романов, когда их определили в гостевую комнату при местном аэропорте. - Проще бы было вызвать афганское руководство к нам, как говорится, на ковёр, там бы всё и обсудили.
        - Наверно вы правы, Григорий Васильевич, - не менее хмуро отвечал ему Гришин, - но как говорится в другой поговорке - никто ничего не знает, пока сам не попробует, по крайней мере узнали все местные обстоятельства на своей шкуре. Надо провести финальный раунд переговоров с Кармалем и Наджибуллой прямо здесь, а потом сразу же возвращаться… что вы там говорили Рейгану про Стингеры?
        - Это переносные зенитные установки, - ответил Романов, - аналоги нашей Стрелы. Очень эффективное оружие против низколетящих воздушных целей.
        - То есть наш Ил-62 на взлёте тоже может стать целью для этих Стингеров?
        - Может, Виктор Васильевич, - ответил Романов, - но пока поставок Стингеров душманам не зафиксировано. А из гранатомёта в самолёт попасть практически невозможно, так что в этом направлении можно расслабиться…
        - Просто так ведь американцы не сдадут свои позиции, - начал размышлять Гришин, - а позиции их здесь очень крепкие… надо думать, что выставить взамен, чтобы можно было поторговаться…
        - Иран? - вопросительно поднял брови Романов. - Это болевая точка для Америки со времён захвата заложников в посольстве…
        - Да, громкое было дело, - согласился Гришин, - и провал их спецслужб очень громкий. У Ирана же сейчас идёт война с Саддамом…
        - Да, пятый год продолжается и конца и края ей не видно… можно было бы предложить помощь Хуссейну с тем, чтобы действовал немного поживее - какой-то значимый город что ли захватил. Короче, чтобы закончил войну победой, это Рейгану наверно понравилось бы. Заодно мы и свои проблемы сможем немного подправить…
        - Поясните, Григорий Васильевич, - попросил Гришин, - что за проблемы?
        - Я имею ввиду цены на нефть, - ответил Романов, - на фоне начала конфликта Иран-Ирак цена за баррель подпрыгнула до 40-45 долларов, а потом неуклонно начала снижаться, сейчас она кажется в районе 25 и конца этому снижению не видно. Это нам категорически невыгодно, снижается же валютная выручка.
        - И что вы предлагаете?
        - Немного подправить баланс спроса и предложения на мировом рынке, - Романов закурил и продолжил, - на спрос мы повлиять скорее всего не сможем, это очень сложно и затратно, но вот с предложением совсем другая картина…
        - Вы намекаете на удары по иранским нефтеприискам? - спросил Гришин.
        - В общих чертах да… но Ираном я бы не стал ограничиваться - отдельные ракеты Саддама вполне могут залететь и другие страны, занимающиеся нефтедобычей… да и блокада, например Персидского залива, сильно помогла бы нам в вопросе сокращения предложения…
        - Интересная мысль, - задумался Гришин, - а как это на практике осуществить, не задумывались?
        - Помните, я говорил вам про Примакова…
        - Да-да, директор института востоковедения и кадровый чекист, - вспомнил Гришин.
        - У него обширные личные связи почти со всеми руководителями арабских стран, в том числе и с Саддамом - можно было бы поручить ему эту миссию, думаю, он не подведёт. И да, это ещё не все мои мысли по нефти…
        - Продолжайте, - согласился Гришин, - я очень внимательно вас слушаю.
        - У нефтедобывающих стран же есть своя организация, ОПЕК называется, расшифровывается как «организация стран-экспортёров нефти».
        - Это я знаю, конечно, - ответил Гришин, - там то ли 12, то ли 13 стран, в основном с Ближнего Востока. Регулируют объемы добычи в целях поддержания мировых цен.
        - Всё верно, Виктор Васильевич, - сказал Романов, - неплохо бы было установить с ними более тесные контакты… СССР тоже может ограничивать свои нефтяные продажи на мировом рынке, во-первых, это поддержит цены, а во-вторых, так мы укрепим свои связи с развивающимися странами.
        - Насчёт Примакова вы меня убедили, - ответил, подумав, Гришин, - сразу же по возвращению в Москву привлекайте его к работе. А что вы думаете по поводу личной безопасности? На фоне вот этих перестрелок в Кабуле.
        - Думаю, что нам пора выделить девятку из КГБ и создать отдельную структуру, подчиняющуюся напрямую первому лицу государства, - бухнул Романов. - Назвать её можно было бы… ну например «Государственная служба охраны», ГСО… вроде звучит.
        Глава 14. Заговор
        20 МАРТА. КВАРТИРА ГОРБАЧЁВА, УЛИЦА ЩУСЕВА, 10/1
        Когда Михаила Сергеича неожиданно перевели в Москву со своего родного Ставрополья, было это в 1978 году, администрация сразу выделила ему сначала дачу в Горках-10, а вскоре обеспечила и московской жилплощадью. На этой вот улице Щусева, сейчас она называется «Гранатный переулок» и идёт от Тверского бульвара до Садового кольца в районе Баррикадной.
        Дом как дом, ничего особенного, довольно типичная девятиэтажка в форме раскрытой книжки. Квартира, правда, у него была не совсем типичная, шестикомнатная, а дверь в дверь на том же этаже поселилась его дочь Ирина с семьей.
        На импровизированное совещание Горбачёв созвал свой ближний круг - Шеварднадзе, Алиева, Лигачёва и Рыжкова. Раиса приготовила небольшое угощение, поставила в центр стола бутылку хорошего коньяка и скрылась в дальней комнате.
        - Я собрал вас, товарищи, с тем, - начал Горбачев свою речь с такой незамысловатой шутки, - чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…
        - Мы уже в курсе, Михал-Сергеич, - ответил за всех Шеварднадзе со своим неистребимым кавказским акцентом, - насчёт известий. Можно констатацию фактов опустить и переходить сразу к конструктивной части.
        Горбачёв разлил коньяк по рюмкам и выпил свою дозу, не чокаясь и без тостов.
        - Хорошо, Эдуард Амвросиевич, - сказал он, закидывая в рот ломтик лимона, - сразу о наших делах - а дела наши, дорогие коллеги, весьма скверные… если пустим всё на самотёк, то до лета мы из руководящего аппарата точно вылетим… сизыми голубями.
        - Значит, не надо пускать всё на самотёк, - выдал осторожную реплику Лигачёв, - а надо вмешиваться в процессы и подправлять их в нужную сторону.
        - Следующий пленум у нас на когда назначен? - спросил Горбачёв.
        - На 4 апреля, Михал-Сергеич, - дал справку Рыжков, который никогда ничего не забывал.
        - Значит, у нас есть две недели на всё про всё, - продолжил Горбачев, - по имеющимся у меня данным на этом пленуме должны вывести из Политбюро как минимум меня и Эдуарда… а как максимум всех, голосовавших против Романова. Не знаю, как вы, а лично я на пенсию не хочу, - добавил он, обведя всех присутствующих внимательным взглядом.
        - Да никто не хочет, Михал-Сергеич, - заверил его Алиев, - скучно ведь не пенсии.
        - Тогда я очень внимательно готов выслушать ваши предложения и соображения по заявленной теме, - сказал Горбачёв, наливая себе очередную рюмку.
        - Мне сейчас вспомнился 64 год, - сказал Рыжков, самый молодой из собравшихся. - Октябрь месяц 64 года, если конкретно.
        - Да, тогда Никиту Сергеича очень ловко обвели вокруг пальца, - согласился Горбачёв. - Хронологию снятия Хрущева можете озвучить?
        - Конечно, Михал-Сергеич, - с готовностью отозвался Рыжков, одновременно доставая из кармана пиджака свёрнутый листок. - Специально подготовился… итак - Хрущев вовсе не был мальчиком для битья, прошел суровую сталинскую школу и уцелел во всех чистках. Более того, один заговор против себя он уже успел разгромить - я про знаменитую антипартийную группу, Молотов-Маленков-Каганович…
        - И примкнувший к ним Шепилов, - эхом отозвался Лигачев.
        - Точно, и Шепилов. Там ведь в Политбюро было абсолютное большинство против Никиты Сергеича, но он сумел вывернуться. А вот к 64 году чутьё его стало подводить - про заговор тогда говорили чуть ли не в открытую во всех коридорах власти, но Хрущев только махал руками, мол, не решится никто. А вот и решились…
        - Николай Иванович, - Горбачёв выразительно посмотрел на часы, - давайте ближе к делу, развёрнутых справок от вас никто не просил.
        - Понял, Михал-Сергеич, - тут же внес коррективы в своё выступление Рыжков, - итак, Хрущёв с 9 октября отдыхает в Пицунде, а в Кремле 12 октября назначается совещание Политбюро…
        - Тогда оно называлось Президиумом, - поправил его Лигачёв.
        - Да, совещание Президиума ЦК КПСС (руководили процессами там Брежнев, Семичастный и Шелепин), на котором практически единогласно было решено вызвать генсека с отдыха и завтра провести ещё одно заседание, где и объявить ему, что он должен уйти.
        - То есть за Хрущёва никто не заступился? - спросил Горбачёв.
        - Были сомнения относительно Микояна и одного из командующего военными округами, Киевского - там правил такой Павел Кошевой. Но в итоге и они промолчали. А 13 октября Никита Сергеич вернулся в Москву и получил отставку, сначала на Президиуме, а потом и на Пленуме.
        - То есть такой вариант нам как бы не подходит, - задумчиво начал отвечать Горбачёв, - у нас явно нет абсолютного большинства в Политбюро. И с Чебриковым не совсем ясен вопрос - лично я не до конца уверен в его лояльности.
        - Значит, надо начать работу с нашими оппонентами и сомневающимися товарищами, - логично предположил Алиев. - А если с Политбюро не получится, тогда напрямую с членами ЦК КПСС, среди них явно более отзывчивые люди, чем Щербицкий с Кунаевым. Соломенцева я на себя беру - он немного непонятно себя повёл в конце голосования.
        - И хорошо бы услать в отпуск обоих наших главных противников, - это Шеварднадзе добавил, - хотя бы на недельку. В Пицунду или в Форос, неважно, лишь бы подальше от Москвы.
        - Их только что выбрали, - заметил Горбачёв, - было бы странно уходить в отпуск сразу после назначения на новую должность.
        - Но попытаться можно… Чазов нам в этом поможет… - парировал Эдуард.
        - Намекаете на обнаружение новых болезней? - спросил Лигачёв.
        - Именно, чтоб он не самое неприятное что-нибудь нашёл, с таким в ЦКБ положат, а так, что-то хроническое, для чего очень полезен небольшой отдых в санатории.
        - Чазова я возьму на себя, - решительно ответил Горбачёв, - ещё какие предложения будут?
        - Хм… - неуверенно начал Рыжков, - а что, если внести какой-то разлад в эту руководящую двойку? Люди они достаточно разные, наверняка найдётся что-то такое, что нравится одному, но как кость в горле другому… а если не найдётся, надо создать такие камни преткновения…
        - Хорошая мысль, - одобрил Горбачёв, - вот вы и займитесь этим, Николай Иванович… навскидку мне вспоминается только пресловутый сервиз из Эрмитажа.
        - Это было давно и почти всеми забыто, - дал справку Алиев, - нужны новые информационные поводы. По Гришину можно вспомнить его проблемы с московской торговлей, того же директора Елисеевского магазина - он ведь под крылом горкома ходил.
        - Николай Иванович, - повторил Горбачёв, - продумайте вопрос, Гейдар Алиевич вам в помощь. Ещё что-то?
        - Я думаю, - осторожно вступил в диалог Лигачёв, - что придётся напрямую поработать с рядовыми членами ЦК - предложить новую квартиру, например, за это многие проголосуют правильно. Кавказ может взять на себя Гейдар Алиевич, Украину с Белоруссией - Эдуард Амвросиевич, а я могу поговорить с делегатами от обеих столиц. Нужно только ваше добро, Михаил Сергеевич.
        - Можете считать, что вы его получили, - решительно отвечал Горбачёв, - на этом наше совещание позвольте считать закрытым.
        Гости быстро разошлись, а на их место передислоцировалась Раиса Максимовна.
        - Что, Миша, тяжело тебе? - спросила она, заглядывая ему в глаза.
        - Тяжело, Рая, ох тяжело, - вздохнул он и тут же вывалил ей все подробности только что закончившихся переговоров. - Может подскажешь что-нибудь толковое? А то ведь в наших ближайших перспективах возвращение в Ставрополь… или послом куда-нибудь в Монголию или в Мозамбик загонят…
        - В Мозамбик я не хочу, - решительно сказала жена, - там тропическую болезнь какую-нибудь запросто можно подхватить. Да и дыра это страшная… мне однокурсница как-то рассказывала, у неё брат там работал.
        - Я сам не хочу в Мозамбик, - растерянно отвечал Горбачёв, - так что давай бороться за место под солнцем.
        - Я могу чем-то помочь? - справилась Раиса.
        - Можешь… запусти например слух о том, что Романов подпольно привёз из Афганистана наркотики. На правительственном самолёте. Этого пока хватит.
        - Завтра же обсужу этот вопрос с преподавателями в МГУ, у меня там как раз две лекции после обеда.
        - И ещё одно, - немного помедлив, добавил Горбачёв, - есть информация, что КГБ взялся за разработку деталей нашей поездки в Англию..
        - Это когда мы с Тэтчер разговаривали?
        - Да, именно.
        - И что в этой поездке не понравилось КГБ?
        - Помнишь, мы в магазины на Оксфорд-стрит заходили?
        - Было такое, и что?
        - Ничего, кроме того, что ты там накупила одежды на много тысяч фунтов. Этот факт вполне могут использовать против меня…
        - Я поняла, - задумалась Раиса, - но тут уже ничего не сделаешь. А откуда у тебя информация, что это взяли в разработку?
        - От Воротникова, - буркнул Горбачев, - а откуда она у него, можешь не спрашивать, не знаю.
        - Тогда я вот что могу предложить, - ответила после некоторой паузы Раиса, - Романов же с Гришиным вели переговоры с американцами…
        - Вели, - удивлённо посмотрел Михаил на жену, - но это была чисто протокольная беседа ни о чём. Рейган с компанией выразил свои соболезнования, Гришин с товарищами поблагодарил их за это и на этом всё… ещё, кажется, Рейгана в Москву на 9 мая пригласили, мол союзниками же были во Второй мировой, значит, и отмечать вместе надо…
        - А можно пофантазировать и намекнуть кому надо, что Романов там слил некие госсекреты, а Гришин не препятствовал. И ещё можно немного добавить, что наше руководство прогнулось там перед Западом и собирается ввести в нашу экономику элементы рыночного хозяйства, а это никак не совместимо с социализмом.
        - Золотая у тебя голова, Рая, - откликнулся Горбачёв, - спасибо за подсказки, я должен всё это обдумать… а ты слушок про романовский героин всё-таки запусти, не помешает.
        Глава 15. Космос
        21 МАРТА, ОКБ-1, КАЛИНИНГРАД
        Романов собрал большое совещание по космическим проблемам на следующий день после возвращения из печальной поездки в Кабул. Космос всё же, как ни крути, был одним из краеугольных камней советской империи, и поэтому нуждался в неусыпном контроле и поддержке. Присутствовали директор ОКБ Вачнадзе (чисто номинальный руководитель), генеральный конструктор Глушко, а также Челомей, директор соседнего ОКБ-51 и создатель ракетно-ядерного щита СССР, а также бывший руководитель советской космической программы Мишин и руководитель центра подготовки космонавтов Береговой.
        - Доложите текущее состояние дел в отрасли, - Романов это сразу же предложил Вачнадзе, а тот передоверил это Глушко.
        - Григорий Васильевич, - начал Глушко, - наши космические программы развиваются в полном соответствии с планами, поставленными перед нами партией и правительством. Орбитальная космическая станция нового поколения с условным пока названием «Мир» находится в заключительной стадии сборки и тестирования. Запуск её ориентировочно назначен на конец этого года. Работы по созданию ракеты тяжёлого класса «Энергия» идут полным ходом, приблизительный срок готовности к запуску - конец 86 или начало 87 года. По многоразовому кораблю «Буран» есть небольшое отставание по срокам, но некритичное, первый запуск его в начале 88 года это вполне реально…
        - А что с военными программами? - спросил Романов.
        - Всё в полном соответствии с задачами, никаких сбоев - за прошедший 84 год запущено 94 спутника разведывательного назначения, все успешно вышли на орбиту и выполняют свою программу.
        - Вот насчёт количества запусков у меня первый вопрос, - открыл свою папку Романов, - в США выходит такой журнальчик, Space flight называется, слышали? - и он перебросил Глушко журнал с ракетой Протон на обложке.
        - Слышали, конечно, Григорий Васильевич, - подтвердил тот, - и даже иногда почитывали.
        - Так вот, там в каждом номере печатается хроника запусков космических аппаратов с указанием их назначения, здесь конкретно это на 10-11 страницах.
        Глушко послушно пролистал журнал до нужного места и остановился, ожидая продолжения.
        - Так вот, Валентин Петрович, за январь месяц по данным этого Спейс-флайта у нас было запущено 11 разведывательных спутников, а в Америке только 2. И еще один в Китае. Если поднять предыдущие номера, то и ранее соотношение запусков было почти таким же. Пять к одному. Вопрос - почему у нас запусков аппаратов со схожими задачами впятеро больше, чем в Штатах? Мы фиксируем в пять раз больше объектов?
        - Нет, конечно, Григорий Васильевич, - вступил в разговор Челомей, - снимаем мы примерно столько же точек, сколько и они… тут всё просто - наши спутники живут на орбите от силы полгода, а американские не меньше 3 лет, а так и до 10 доходит.
        - И почему сложилась такая ситуация? - спросил Романов. - Лишние запуски это дополнительные деньги из бюджета, причём очень немалые, а бюджет у нас, как вы сами догадываетесь, не резиновый.
        - Всё просто, - вздохнул Челомей, - у штатовцев лучше фото и видео-аппаратура, поэтому они имеют возможность запускать разведспутники на более высокие орбиты, где воздуха почти нет. А мы вынуждены ограничиваться высотой 150-200 км, чтобы иметь такое же разрешение снимков. Это ближний космос, с сильно разреженным, но воздухом, поэтому живут спутники гораздо меньше…
        - Ну тогда записывайте первую задачу на ближайшее время, - ответил Романов, - обеспечить космическую отрасль фиксирующей аппаратурой на уровне стран-вероятных противников.
        - Увы, Григорий Васильевич, - уныло ответил Глушко, - боюсь, что ЛОМО не справится с такой задачей ни в ближайшее, ни в какое-то обозримое время.
        - Ставьте задачи перед спецслужбами - они помогут ЛОМО, - предложил Романов. - Теперь расскажите, что у нас со СКИФом?
        - Боевая лазерная орбитальная платформа под названием «СКИФ-ДМ» разрабатывается с 72 года в КБ «Салют», Григорий Васильевич, - начал вспоминать по памяти Глушко, - насколько я знаю, там встретились серьёзные трудности, но на текущий момент они преодолены и аппарат будет полностью готов к запуску на Энергии, масса его получилась значительной, около 80 тонн…
        - Это ведь делалось в рамках противодействия штатовской программе звёздных войн? - уточнил Романов.
        - Так точно, - подтвердил Глушко, - предназначен этот аппарат для сбивания спутников с орбит и баллистических ракет с их траекторий - всё в точности так же, как и в американской программе.
        - Значит так, - распорядился Романов, - работу по Скифу прекратить, раз, программу «Буран» я тоже закрываю, тут потребуется отдельное постановление - выйдет оно в течение недели. Работы по Энергии вести в прежнем темпе.
        - А что же тогда будет полезной нагрузкой для Энергии? - растерянно спросил Челомей. - Она ведь до ста тонн может выводить…
        - Модуль для станции «Мир», - предложил Романов, - например. А в дальнейшем лунный корабль - мы должны высадиться на Луне и доказать всему миру приоритет наших космических программ.
        - А почему «Скиф» и «Буран» закрываем? - спросил Глушко.
        - Буран это калька с американских Шаттлов, а вы знаете, сколько стоит запуск одного Шаттла?
        - Приблизительно, - отозвался Челомей, - несколько сотен миллионов долларов.
        - А если не приблизительно, а точно, то один миллиард долларов… а наш Союз запускается всего за 30 миллионов - почувствуйте, как говорится, разницу. Прикроют они это направление в ближайшие годы, потому что оно оказалось тупиковым. И зачем нам повторять американские ошибки? А Скиф… Скиф закрывается, потому что так называемая программа «звёздных войн» в Штатах это фикция… пустые слова и обещания - они и через 50 лет не сделают ничего подобного. Так что нам можно расслабиться и сэкономить значительные средства из бюджета - нечему там противодействовать, если коротко.
        - Теперь относительно вашей зоны ответственности, Георгий Тимофеевич, - Романов повернулся к Береговому, - готовьтесь принимать на баланс китайцев…
        - Как китайцев? - не понял тот. - У нас по плану французы и индийцы значатся, а в дальней перспективе сириец и афганец.
        - Афганца с сирийцем можете сразу вычеркнуть, а французы должны подвинуться в очереди, - строго ответил Романов, - государственные интересы требуют, чтобы гражданин Китайской народной республики слетал на орбиту не позднее декабря текущего года.
        - Есть вычеркнуть, - с потухшим взором отвечал Береговой, - но за 8-9 месяцев подготовить необученного кандидата к полёту будет непросто.
        - А вы постарайтесь, - парировал Романов, - тем более, что никаких научных или исследовательских целей китаец преследовать не будет - полёт планируется чисто для обозначения потепления в наших отношениях. Идём дальше, - он перевернул очередной листок, - станцию Мир по предварительным прикидкам мы будем осваивать совместно с американцами и возможно французами.
        - Как же так, - не выдержал Береговой, - на Мире же куча программ военной тематики. Как можно пускать туда наших стратегических противников?
        - До запуска и начала освоения Мира остаётся больше года, - примирительно заметил Романов, - придумаете что-нибудь. Считайте это важнейшей государственной задачей на текущий год. И ещё один… нет, даже два вопроса. Первый это перенос запусков поближе к экватору - ведь там же это делать гораздо выгоднее, верно, Валентин Петрович?
        - Да, всё правильно, - Глушко нервно крутил в руках карандаш, - при запуске с экватора к скорости космического аппарата плюсуется скорость вращения Земли, там она достигает 1600 км/ч, тогда как на полюсе она нулевая.
        - И какой выигрыш в забрасываемой массе мы получим, если перенесём запуски с Байконура к примеру… на французский космодром Куру?
        - Приблизительно 25-30 процентов, - ответил Глушко, - только кто же нам разрешит запускаться с Куры? Да и логистику тоже надо учитывать, на Байконур детали ракет всё же поближе везти чем в Южную Америку.
        - Насчёт Куры я просто наобум сказал, - признался Романов, - однако юг Китая, остров Хайнань, например, это вполне реально. Учитывая потепление наших отношений. И расстояние туда будет поменьше, чем до Куры. Но это вопрос не первостепенной важности, просто запомните или запишите на будущее, а вот то, что важно… - и Романов открыл новый листочек из своей папки, - в ближайшем будущем готовьтесь к тому, что львиная доля запусков будет переориентирована на спутники связи. До 80-90 процентов…
        - Откуда ж такие сведения, Григорий Васильевич? - спросил Челомей.
        - Не могу разглашать источник, - отговорился Романов, - просто поверьте на слово. И ещё одно… вопрос многоразовости запускаемых аппаратов…
        - Так Буран должен был стать первым многоразовым кораблём, - не выдержал Глушко, - но вы только что сказали, что работы по нему прекращаются…
        - Буран это слишком сложно и дорого - тут выйдет не удешевление, а подорожание одного запуска, причём в разы. Надо искать дешёвые и эффективные решения, например возврат первых и вторых ступеней и повторное их использование.
        - Такие работы проводились, - ответил Челомей, - но к сожалению повторно использовать ничего пока не удалось.
        - Считайте, что правительство даёт вам прямое указание на этот счёт - если не первая, то вторая ступень Союзов и Протонов должна стать многоразовой. Это очень важно. И совсем уже последний вопрос на сегодня, - Романов открыл нижний лист из своей папки. - В космической отрасли вводится личная заинтересованность сотрудников в результатах своей работы.
        - А это как? - поинтересовался Глушко.
        - Главный критерий - безаварийность и срок работы аппаратов на орбите. Детали мы обсудим несколько позже… могу только сказать, что средняя зарплата по отрасли должна увеличиться к концу 85 года вдвое. А если учесть премии, то втрое.
        - Григорий Васильевич, - взволнованно сказал Глушко, - вы сегодня столько нового наговорили, нам только разбираться с этим неделя потребуется… особенно меня волнует лунная программа - какой практический смысл в ней? Луна же холодный и безжизненный кусок камня, воды нет, полезных минералов тоже, зачем нам туда лететь?
        - Открою вам маленький секрет, Валентин Иванович, - сказал Романов, - на Луну нам надо слетать, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию лунного заговора, слышали про такую?
        - Это что американцев никогда на Луне не было, а все съёмки проводились в Голливуде? - уточнил Челомей.
        - Абсолютно точно, Владимир Николаевич, - подтвердил его слова Романов, - надо, если коротко, проверить всё, что они делали на Луне.
        - И что это нам даст? - спросил Глушко, - затраты будут очень значительные, а результат непонятен.
        - Всё просто, Валентин Иванович, - вздохнул Романов, - это даст нам возможность очень хорошо поторговаться с американцами и выбить у них массу преференций и уступок…
        Глава 16. Слухи
        ЧУТЬ ПОЗЖЕ, КВАРТИРА РОМАНОВА, ЛЕОНТЬЕВСКИЙ ПЕРЕУЛОК, 15
        Это была примерна такая же краснокирпичная книжка, что и горбачёвское жилище, и планировка этажей похожая. Единственное отличие в количестве этажей - 7 этажей, а не девять. У Романова была шестикомнатная квартира на пятом этаже. Он вернулся домой в не очень хорошем расположении духа, и афганская поездка, мягко говоря, не удалась, и космические посиделки закончились не слишком удачно, у Глушко с Челомеем под конец сделались такие кислые лица, что было понятно - выполнять партийные поручения они с низкого старта не бросятся. А тут ещё и супруга подлила масла в огонь.
        - Гриша, - сказала она, встретив мужа в цветастом переднике, - ты наверно голодный? Иди на кухню, я тут кое-что приготовила… заодно и новости расскажу.
        - Надеюсь, что новости будут не очень неприятными, - ответил Романов из ванной комнаты, вытирая руки, - а то дурных известий мне сегодня предостаточно вывалили.
        - Сам уж решишь, плохие они или хорошие, а мне наверно передать их надо, - ответила Анна, наливая полную тарелку борща, - может сто грамм перед едой? - неожиданно добавила она.
        - А не откажусь, - махнул рукой Романов, - но только если и ты со мной выпьешь.
        - Куда ж я денусь, выпью конечно, - вздохнула она, доставая из холодильника запотевшую бутылку Московской водки.
        Выпили по стопарику без тостов, после чего Анна продолжила:
        - Нехорошие о тебе слухи по Москве гуляют, Гриша…
        - Выкладывай уже, не томи, - ответил Романов между двумя ложками наваристого украинского борща.
        - Значит так, - жена села на стул напротив и начала выкладывать, - во-первых говорят, что у тебя с Гришиным не всё гладко - никак вы власть не поделите…
        - Брехня, - лениво отозвался он, - всё у нас ровно… пока ровно - он генсек, я предсовмина, вопросы решаем быстро и слаженно. А ещё что говорят?
        - Что ты слил какие-то государственные секреты Рейгану, вот что…
        - Ничего себе, - Романов остолбенело отложил ложку в сторону, - когда это я успел? В ту протокольную встречу на похоронах? Так мы ровно двадцать минут говорили, из них половина была чисто формальной, соболезнования и всё такое.
        - Ну я не знаю, успел ты или нет, но слух такой ползёт… и это ещё не всё.
        - Добивай уже, - Романов без слов налил себе полный стакан Московской.
        - Ещё есть такой слушок, что на том самолёте, на котором вы в Афган летали, обратным рейсом наркоту загрузили. Оформили всё и опечатали, как секретный груз со всеми делами… чуть ли не тонну героина ты таким образом привёз…
        - Мда… - задумался Романов, - это уже не сервиз из Эрмитажа, это кое-что посерьёзнее. А откуда ползут такие слухи, ты случайно не в курсе?
        - Случайно в курсе, - ответила Анна, - якобы ноги тут растут от Раисы Горбачёвой, она в своём МГУ поделилась ими с подругами, а те уж разнесли по всей Москве.
        - Бл…, - не сдержался Романов, - извини, Аня, вырвалось… к Горбачёву надо принимать серьёзные меры, кота за хвост тянуть тут совсем незачем… вот прямо сейчас пару звонков и сделаю.
        - Да уж, Гриша, займись, - с затаённой тревогой в голосе сказала жена, - а то не успеешь оглянуться, как окажешься в почётной ссылке какой-нибудь, в Якутии или в этой… в Туве, как Маленков.
        - Не хочешь в Туву? - усмехнулся Романов.
        - Не хочу, Гришенька, - ответила она, - мне и тут неплохо живётся.
        Романов поблагодарил её за ужин, налил ещё один стакан Московской и переместился в свой кабинет, где у него на столе стояла целая батарея телефонных аппаратов, от АТС-1 до самого обычного городского. С кого бы начать-то, подумал он… с Чебрикова… пожалуй что нет… Гришину сообщить?... тоже рановато… а вот… вот этот человек самое то, что надо. И Романов решительно набрал на вертушке намертво зашитый в памяти телефон Петра Ивановича Ивашутина, начальника Главного разведывательного управления Генштаба Вооружённых сил СССР. Договорились встретиться через час на Хорошевском шоссе…
        ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, ХОРОШЕВСКОЕ ШОССЕ, 76, АКВАРИУМ
        Да, это то самое здание, которое было описано перебежчиком Резуном в одноименной книге, построенное в 68 году. Машина Романова сразу же заехала через высокие железные ворота во двор, где уже стояли на вытяжку два молодцеватых офицера охраны.
        - Здравия желаем, Григорий Васильевич, - сказали они хором, а потом тот, что выше по званию, добавил, - Петр Иванович ждёт вас в своем кабинете.
        После чего офицеры проводили высокого гостя до лифта, а тот вознёс их на последний этаж этой стекляшки.
        - Очень рад вас видеть, - встретил хозяин кабинета Романова в дверях и потряс ему руку, - очень рад. Дима, - обратился он к офицеру, - организуй чай.
        Дима отдал под козырёк, а они прошли вглубь огромного кабинета, не меньше пятидесяти квадратов, на стене которого красовалась известная эмблема этой организации, где стилизованная летучая мышь обнимала своими крыльями земной шар.
        - Красиво, - заметил Романов про эмблему, - и устрашающе… я всегда боялся летучих мышей, в нашей деревне почему-то все считали, что они по ночам кровь у людей пьют. А почему, кстати, именно она стала символом вашей службы?
        - Что они кровь пьют, это басни, - заметил Ивашутин, - есть, конечно, и такая разновидность летучих мышей, семейство вампировых, если не ошибаюсь, но они живут только в жарком климате Южной Америки, от Мексики до Аргентины. Наши отечественные разновидности безобидные и безвредные, питаются насекомыми. А почему они на эмблему попали… - тут Ивашутин сделал паузу, потому что Дима внес поднос с чаем и конфетами.
        - Спасибо, Дима, - сказал ему Петр Иванович, - предупреди, чтобы нас никто не беспокоил ближайшие полчаса, - а потом он продолжил про мышей, - наверно потому что это животные ночные, летают тихо, подкрадываются незаметно, всё, как у нас, короче говоря. Но вы ведь сюда не про летучих мышей пришли поговорить, Григорий Васильевич?
        - Верно, Петр Иванович, - Романов уселся в кресло в углу кабинета, рядом с которым стоял маленький журнальный столик, а на нём поднос с чаем, - у меня к вам три больших вопроса.
        - Слушаю со всем вниманием, - Ивашутин разлил чай по чашкам и весь обратился в слух… немудрено, до сих пор такие высокие гости к нему на чай не заглядывали, в основном вызывали к себе на ковёр - Романов был первым, кто пришёл сюда из состава Политбюро.
        - Вопрос номер один, - Романов выудил из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу, - передаю вам список сотрудников ГРУ, завербованных иностранными спецслужбами.
        Ивашутина как будто током ударило - он развернул бумагу с кислой улыбкой, ознакомился и только тогда ответил.
        - Об источниках этой информации, я так понимаю, спрашивать бесполезно?
        - Абсолютно правильно понимаете, - отвечал Романов, - не первый же год служите в соответствующих органах. Там факты указаны, они поддаются проверке… вот и проверьте, если не доверяете.
        - Поляков, если честно, - продолжил Ивашутин, - у нас давно под подозрением ходил, его ещё два года назад убрали в кадры, но твёрдых доказательств мы не нашли… спасибо вам, Григорий Васильевич за ценную информацию.
        - Это только начало, Петр Иванович, - усмехнулся Романов, - вот вторая бумага - такой же перечень, но из сотрудников КГБ.
        - И Калугин тоже? - удивлённо откликнулся Ивашутин, изучив вторую бумагу, - а почему вы это, кстати, не Чебрикову отдаёте?
        - У меня есть на это некоторые причины, - ушёл от ответа Романов. - С первым вопросом мы, кажется, покончили, верно?
        - Согласен, - Ивашутин убрал обе бумаги себе в стол и вернулся к чаю, - переходим ко второму.
        - В руководстве партии, - начал Романов, - возникло мнение, что служба охраны высших лиц государства… да, та самая девятка… должна несколько трансформироваться и видоизмениться… применительно к сегодняшнему моменту…
        - Продолжайте, Григорий Васильевич, - благожелательно заметил Ивашутин.
        - Так вот - есть мнение, что это должна быть отдельная от КГБ служба, подчиняющаяся напрямую высшему руководителю страны.
        - Хм… - кашлянул Ивашутин, - а Виктор Васильевич в курсе?
        - Это собственно его идея, - ответил Романов, - а я её только озвучиваю. Он даже предложил название этой новой службы - Государственная служба охраны. Идём далее… костяк этой новой организации безусловно будет состоять из нынешних сотрудников девятки, однако руководить ей лучше бы человеку со стороны - вот я и пришёл с вами посоветоваться, как организовать работу этой ГСО и кого бы лучше поставить там за главного? Из вашего ведомства естественно…
        - Я вас понял, Григорий Васильевич, - задумался Ивашутин, - тут надо немного подумать, скажем два-три дня, а затем я смогу внятно изложить все свои идеи на этот счёт.
        - Принимается, - ответил Романов, - тогда третий вопрос, последний в списке, но далеко не последний по важности.
        - Слушаю, - сказал Ивашутин, - прихлёбывая уже остывший чай.
        - Помните историю с сервизом из Эрмитажа?
        - Ну как не помнить, на всю страну прогремела, - усмехнулся Ивашутин.
        - Так вот, в последние дни, как я понял, началась ещё одна кампания по дискредитации меня и моей семьи в глазах партии и народа.
        - Поясните, Григорий Васильевич, - попросил Петр Иванович.
        - Ползут слухи, что я привез тонну героина на правительственном самолёте из Афгана, - бросил Романов.
        - Она бы просто не уместилась в ваш Ил-62, - заметил Ивашутин, - эта тонна. Грузоподъёмность не позволила бы.
        - И тем не менее слух такой имеется, - продолжил Романов. - Но это ещё не всё - второй слух заключается в том, что я якобы слил какие-то государственные тайны Рональду Рейгану во время встречи в Кремле…
        - Это во время похорон что ли?
        - Да, протокольное мероприятие… с их стороны сидели Рейган, Шульц и Макфарлейн, с нашей - я, Гришин и Громыко, продолжалось все это 20 минут. И вот каким-то непостижимым образом я за эти 20 минут ухитрился раскрыть госсекреты перед нашими вероятными противниками.
        Глава 17. Норберт Кухинке
        Ивашутин побарабанил пальцами по столику, посмотрел в окно, затем ответил:
        - А это уже гораздо серьёзнее, чем какой-то мифический героин. Какие именно секреты вы раскрыли, в слухах не упоминается?
        - Ничего конкретного, просто госсекреты, - ответил Романов. - И вас наверно заинтересует, кто является так сказать первоисточником этих слухов?
        - Мы бы и сами это выяснили, но если у вас есть такая информация, то она бы нам пригодилась, - осторожно выразился Ивашутин.
        - Жена Михаила Сергеевича Горбачёва стояла в начале этой цепочки, так говорят мои источники… она же ведь в МГУ лекции читает на истфаке, вот с преподавателями и преподавательницами этого истфака она якобы и поделилась…
        - Но Григорий Васильевич, - сказал вдруг Ивашутин, - вы же не хуже меня знаете, что устав нашей организации запрещает нам работать внутри страны…
        - Пётр Иванович, - горько усмехнулся Романов, - уставы можно поправить, если дело касается государственных интересов. С этой стороны можете не волноваться, Виктор Васильевич в курсе и полностью одобряет мои действия.
        - Хорошо, Григорий Васильевич, я вас понял предельно чётко… что вы конкретно хотите от ГРУ в связи с этими слухами?
        - Вы помните, где появилась статья о том самом сервизе из Эрмитажа?
        - Конечно помню - журнал Шпигель, апрель… или май 1975 года. Автор публикации Норберт Кухинке… да-да, тот самый, который сыграл датского журналиста в «Осеннем марафоне». Он и сейчас в Москве сидит, этот Кухинке, московским корреспондентом, но уже не Шпигеля, а Штерна.
        - Так вот, Пётр Иванович, Кухинке этот не сам же выдумал историю с сервизом, наверняка со стороны помогли?
        - Да уж без этого не обошлось, - кивнул головой Ивашутин.
        - А нельзя ли ему ещё раз помочь, но уже немного в другом направлении?
        - Я весь внимание, Григорий Васильевич, - откинулся Ивашутин на спинку кресла.
        - Горбачёв же с супругой недавно в Лондоне побывали, верно? И там у них был визит в лондонские магазины, правильно?
        - У нас нет таких фотографий, - сразу же ухватил нить начальник ГРУ, - к сожалению.
        - Их нетрудно изготовить с возможностями вашей-то организации, - заметил Романов. - И хорошо бы, чтобы по крайней мере одна из этих фотографий была предельно компрометирующей…
        - Предельно - это как? - попросил расставить точки над и Ивашутин.
        - Как вариант - фото Горбачева или его супруги на фоне предметов интимного характера…
        - На секс-шоп намекаете? - сразу отреагировал Ивашутин, - не будет ли это слишком? Не поверят же… ведь не полный идиот Михаил Сергеевич, чтобы светиться в таких местах.
        - Тогда более лёгкая версия - Горбачёв в магазине пластинок, а в руках у него диск с исполнителем, который не приветствуется в СССР… ну хоть тот же Мик Джаггер или сатанист какой - Элис Купер например. В магазин грампластинок-то они точно ведь заходили.
        - Откуда такие познания в зарубежной музыке? - спросил Ивашутин.
        - А, - отмахнулся Романов, - в Ленинграде еще было, вник в одно дело по местным музыкантам. И хорошо бы добавить сумму, которую Раиса истратила на покупки, она же наверняка немаленькая была, тут даже ничего придумывать не потребуется.
        А Ивашутин тем временем прилежно записал фамилии музыкантов в записную книжечку и ответил так:
        - Сделаем, Григорий Васильевич, в лучшем виде всё будет. Штерн не менее популярный журнал, чем Шпигель, так что должно прозвучать.
        - И совсем уже последний вопросик, если позволите, Петр Иванович, - попросил Романов.
        - Куда же я денусь, - позволил себе такую шутку он, - позволю конечно - задавайте этот вопросик.
        - Скоро у нас пленум партии, знаете наверно?
        - Конечно знаю, на 4 апреля назначен.
        - Так вот - по моим данным имеет место быть нездоровая возня с делегатами этого пленума. Якобы им по квартире с улучшенной планировкой обещают за правильное голосование на пленуме…
        - Правильное это какое? - уточнил Ивашутин.
        - Да бросьте вы делать непонимающий вид, Пётр Иваныч, всё вы понимаете - за Горбачёва конечно они должны проголосовать. Особенная активность отмечается в Закавказье и на Украине. Так вот, нельзя ли как-то взять под контроль эти процессы?
        Ивашутин сделал себе очередную отметку в книжечке и ответил:
        - Хорошо, за оставшиеся две недели до пленума мы проведём соответствующую работу.
        - По Украине вам поможет Щербицкий, договорённость с ним имеется, а вот в Закавказье к сожалению на помощь властей рассчитывать не придётся…
        5 АПРЕЛЯ 1985 ГОДА
        Сообщение на первой полосе газеты Правда:
        4 апреля 1985 года на Пленуме ЦК КПСС с отчётным докладом выступил Генеральный секретарь ЦК КПСС Виктор Васильевич Гришин. Доклад назывался «О созыве очередного 27 съезда КПСС и задачах, связанных с его подготовкой и проведением». В прениях по этому вопросу выступили товарищи Романов Г.В., Председатель Совета министров СССР, Щербицкий В.В., первый секретарь ЦК Компартии Украины, Кунаев Д.А., первый секретарь ЦК Компартии Казахстана, Зайков Л.Н., первый секретарь Ленинградского обкома КПССС, Месяц В.К., министр сельского хозяйства, Климченко Е.И., слесарь-инструментальщик ПО «Минский тракторный завод», Федосеев П.Н., вице-президент Академии наук СССР.
        Пленум принял постановление по докладу В.В.Гришина, в котором назначил дату открытия 27 съезда КПСС на 25 февраля 1986 года.
        Пленум также рассмотрел ряд организационных вопросов. Пленум избрал министра обороны СССР С.Л.Соколова кандидатом в члены Политбюро, а В.П.Никонова секретарём ЦК КПСС. Пленум удовлетворил просьбы товарищей Горбачёва М.С., Шеварднадзе Э.А. и Чебрикова В.М. об освобождении их от занимаемых должностей по состоянию здоровья.
        На этом Пленум ЦК КПСС закончил свою работу.
        - Удивительно гладко всё прошло, - сказал Гришин на импровизированном совещании с Романовым, Щербицким и Кунаевым, - я думал, что будет сложнее…
        - Не те времена, Виктор Васильевич, - поморщился Романов, - сейчас не 37 год и не 53-й… и даже не 64-й. Научились цивилизованно всё проводить.
        - Статья в Штерне очень вовремя появилась, - заметил Щербицкий, - признайтесь, Григорий Васильевич, это ведь ваша была ответка на сервиз из Эрмитажа?
        - Да за кого вы меня принимаете, - картинно возмутился Романов, - просто досужий журналист по фамилии Кухинке раскопал некоторые факты, а я тут совершенно не при чём.
        - Кухинке-Кухинке… - задумался Кунаев, - я где-то слышал такую фамилию…
        - Не напрягайтесь так, Динмухаммед Ахмедович, - помог ему Гришин, - это тот самый датский профессор из фильма «Осенний марафон».
        - Точно, вспомнил, - обрадовался Кунаев, - кудрявый такой и в очках.
        - А по совместительству он еще и корреспондент журнала Штерн в Москве. Но давайте уже о делах поговорим, товарищи, - призвал собрание к порядку Гришин. - На первом месте у нас вопрос по Комитету госбезопасности, нехорошо его надолго без первого лица оставлять.
        - А кто замещает Чебрикова? - спросил Щербицкий.
        - Тот, кому и положено по должности - первый заместитель Цинёв Георгий Карпович, - ответил Гришин.
        - Он ведь немолодой, - заметил Романов, - к тому же за ним тянется шлейф доверенного лица Леонида Ильича… и характер у него сложный, люди говорят, что он неумён и склонен к пустым интригам.
        - Я тоже такое слышал, - добавил Щербицкий, - Григорий Васильевич, у вас есть предложения по этой кандидатуре?
        - Да, конечно, - быстро отреагировал Романов, - мы с Виктором Васильевич уже пару раз обсуждали эту тему - есть такой директор института востоковедения Примаков, знаете наверно?
        - Не очень подробно, но знаю, - ответил Щербицкий. - Во время шестидневной войны арабов с евреями он хорошо отметился.
        - Да, - согласился Романов, - его переговоры с лидерами противоборствующих сторон сильно помогли исправить дело. Кроме того, он на короткой ноге с Саддамом Хуссейном, например, и с Ясером Арафатом. Очень полезный человек в разведке, на мой взгляд - а какие будут ваши мнения?
        - Я не возражаю, - по очереди сказали Кунаев со Щербицким, а Гришин просто кивнул головой.
        - А с Цинёвым что будем делать? - уточнил Кунаев.
        - Моё мнение - ничего с ним не надо делать, - ответил Романов, - пусть работает на своём месте, старый конь, как говорит пословица, борозды не испортит.
        - Но и глубоко не вспашет, - закончил пословицу Гришин, - решено, Цинёв пока остаётся замом. А что насчёт Горбачёва и Шеварднадзе?
        - Хорошо бы их послами отправить куда-нибудь подальше, - предложил Романов. - В Южную Америку например. Пусть потрудятся на благо советской дипломатии.
        - Решено, - стукнул ребром ладони по столу Гришин, - по кадровым вопросам мы кажется закончили обсуждение, давайте теперь о главном…
        - Об экономике? - спросил Романов.
        - Да, именно о ней… с нашей экономикой надо что-то делать… вот данные ЦСУ за прошлый год - рост ВВП всего на полпроцента, тогда как в США все четыре. Сельское хозяйство стагнирует, зерна за границей мы всё больше и больше закупаем. Отечественная продукция имеет дурную славу в народе, все предпочитают импорт, а это в корне неправильно.
        Глава 18. И о медицине
        - Ещё один маленький кадровый вопрос не обсудили, - сказал Романов. - Медицинский.
        - На Евгения Ивановича намекаете? - спросил Гришин.
        - Да, на него… начальника 4 управления при Минздраве надо поменять. Слишком уж сильно он стал влиять на принятие важных государственных решений.
        - Поясните? - попросил Щербицкий.
        - Леонида Ильича кто на барбамил подсадил? Константина Устиновича кто отключил от искусственной вентиляции лёгких, а до этого прописал лечение в непрофильном санатории? Да и со смертью Юрия Владимировича далеко не всё ясно…
        - Так может запустить расследование? - спросил Кунаев, - по всей форме…
        - Думаю, это лишнее, - скривил губы Романов, - уж слишком явные аналогии с печально известным делом врачей вылезут - зачем нам это надо? А вот сменить руководство в 4 управлении наверно стоит… там прекрасные специалисты в заместителях засиделись - Шпаков, Константинов, Тихомирова. А Чазову давно пора на пенсию.
        - Согласен, - коротко бросил Гришин, - я имел дело с Тихомировой - предлагаю её поставить главной. Ну а теперь всё же перейдём к экономике. Григорий Васильевич, я знаю, что вы подготовились к этому вопросу - давайте свои предложения.
        - Да, действительно я готовился, Виктор Васильевич, - ответил Романов, - и вот краткая выжимка из моих изысканий… надеюсь все помнят, что такое НЭП? - и он обвёл взглядом окружающих.
        - Помним, конечно, вы не останавливайтесь, Григорий Васильевич, - благожелательно улыбнулся Щербицкий.
        - Так вот, Ленин не просто же так объявил эту новую политику, а в связи со сложившейся безысходной обстановкой - российская экономика же была на грани гибели, а страна ходила по краю голодной смерти. И буквально за год-за два всё чудесным образом наладилось. Плюс новая валюта сыграла свою роль, червонцы эти.
        - То есть вы намекаете, - ответил Гришин, - что нам пришла пора перенимать опыт первых лет советской власти? Заменить продразверстку продналогом? Разрешить частный бизнес, отменить государственную монополию внешней торговли? Реформировать финансовую систему?
        - Продразверстку наверно можно отставить в сторону, а всё остальное - да, считаю, что можно сделать… медленно и аккуратно, конечно, а не с бухты-барахты, и далеко не во всех сферах деятельности. Частников вполне можно допустить в обслуживание, общественное питание, производство товаров народного потребления - что плохого будет в том, что телевизоры, например, начнут ремонтировать не только неповоротливые государственные мастерские, у которых очередь несколько месяцев? И в частных кафе-закусочных тоже ничего страшного нет. Ключевые отрасли народного хозяйства, естественно, затрагивать этой реформой не следует, там надо поступить немного по-другому.
        - Хм… - напомнил о себе Кунаев, - а можно подробности про финансы?
        - Пожалуйста, - пожал плечами Романов, - пора уже сделать советский рубль свободно конвертируемой валютой…
        - А это как? - осведомился Гришин
        - Не сразу, конечно, но поэтапно - почему нет? Возобновить выпуск тех же червонцев например… еще я хотел сказать два слова относительно территорий опережающего развития, как в Китае.
        - Поясните свою мысль, Григорий Васильевич, - попросил Гришин.
        - Две-три зоны, прилегающие к побережью (это обязательное условие) можно огородить и объявить зонами свободной торговли и предпринимательства. Отличные места под это есть в Ленинградской области и на Кубани. Там будет свободное хождение иностранных валют, раз, очень льготный налоговый режим, первые пару лет можно совсем никаких налогов не брать, два, и упрощённый режим импорта-экспорта… импорт сырья или комплектующих, экспорт готовой продукции, это три.
        - То есть разрешим капиталистам создавать свои заводы на советской земле? - сурово сдвинул брови Щербицкий.
        - Да бросьте вы, Владимир Васильевич, хлёсткими фразами кидаться - Владимир Ильич вон в 22 году разрешил иностранцам брать в концессии вообще любые территории и производства по всей стране… вот я даже его фразу выписал из 28 тома - «считаем гигантски важным привлечь американский капитал, это имеет громадное не только экономическое, но и политическое значение» и немного далее «немедленно прекратите саботаж и двиньте дело настоящим образом». Опять же вспомнить карандашную фабрику в Москве.
        - Наши выгоды здесь понятны, Григорий Васильевич, - сказал Гришин, - но какой смысл капиталистам вкладываться в советскую экономику? Сюда же и технологии потекут, зачем им делиться своими секретами с потенциальным противником?
        - Если это будет выгодно, то они наплюют на все секреты и на то, что мы противники, - убеждённо сказал Романов, - помните наверно цитату из Маркса о 300 процентах прибыли… да, и самое главное здесь вот что, - Романов пролистнул пару страниц, - электроника и связь. Следующие полвека будут временем персональных вычислительных систем и персональных же средств связи - телефоны будут у всех в карманах и уже очень скоро, в следующем десятилетии, помяните мои слова.
        - Вы что-то начали говорить про ключевые отрасли и особый порядок их реформирования… - сказал Щербицкий. - Хотелось бы подробностей.
        - Охотно, Владимир Васильевич, - Романов отодвинул в сторону верхнюю папку и открыл нижнюю. - Ключевые отрасли это оборонка в первую очередь, а также энергетика, транспорт, добыча полезных ископаемых, металлургия, машиностроение, группа А, если коротко. Сюда частников пускать нельзя ни в коем случае, как вы сами наверно догадываетесь… тут надо поступить по-умному…
        - Не тяните уже кота за хвост, - высказался Гришин, - выкладывайте свои соображения.
        - Надо взять за основу косыгинскую реформу образца 1965 года и доработать её применительно к нынешнему моменту… там же были пять основных составляющих в этой реформе… напоминать надо, какие именно?
        - Напомните, Григорий Васильевич, - попросил Кунаев, - дело давнее, возможно мы и подзабыли какие-то детали.
        - Хорошо, - Романов открыл новый листок и продолжил, - первое, это ликвидация хрущевских территориальных органов управления, это можно опустить за неактуальностью. Далее - сокращение директивных плановых показателей с 30 до 9. Третье это повышение хозяйственной самостоятельности предприятий… сверху только общие цифры по выпуску продукции спускали, а детализация и ассортимент отдавались на откуп вниз. Четвёртое - часть прибыли разрешалось оставить в распоряжении предприятий, за этот счёт они могли развивать производство, материально поощрять отличившихся работников, строить жильё и так далее. Ну и последний пункт, пятый - предприятия могли менять цены на отпускаемую продукцию… не в разы, конечно, и не в произвольные моменты времени, но вводился некоторый аналог свободных рыночных цен.
        - Она ведь на тормозах спустилась, эта реформа? - спросил Гришин.
        - Да, - согласился Романов, - спустилась. Примерно в середине 70-х годов - тут и некоторые противоречия выявились, типа стремления к сиюминутной выгоде в ущерб долгосрочным интересам, и некоторая криминализация отношений внутри предприятий… кто такие цеховики, надеюсь, все знают? К тому же у нас заработали на полную катушку тюменские нефтяные прииски, а нефтяной кризис 73 года очень хорошо приподнял цены на энергоносители - поэтому валютные поступления от экспорта резко выросли и реформы как бы стали не так актуальны…
        - А теперь, значит, их актуальность снова повысилась? - спросил Гришин.
        - Да, повысилась - нефтяные цены падают второй год подряд, поэтому дебет с кредитом в нашей стране сводится с большим скрипом. С этим надо что-то делать… причём не только с экономикой, но и с мировыми ценами тоже.
        - Что там насчёт мировых цен? - заинтересованно уточнил Щербицкий.
        - Будем решать вопрос, - вздохнул Романов, - Примаков должен помочь… на этом же мировом рынке тоже дебет с кредитом расходятся, в смысле предложение опережает спрос, поэтому цены и падают (и не будем забывать о возможности целенаправленного сговора наших недоброжелателей). Значит надо что-то предпринять либо с тем, либо с этим. И с недоброжелателями тоже надо бы разобраться… но мы отвлеклись от экономических реформ.
        - Да, Григорий Васильевич, - вздохнул Гришин, - давайте вернёмся к реформам. Что конкретно вы предлагаете?
        - Минуточку, - перебил его Щербицкий, - я слышал краем уха, что схожими вопросами занимается какой-то московский институт… экономики и прогнозирования, кажется - может имеет смысл привлечь эти кадры?
        - Не стоит, - негромко, но уверенно возразил Романов, - я в курсе, кто там занимается такой тематикой, Гайдар… да-да, внук писателя, Шаталин, Чубайс, Авен. Их на пушечный выстрел никого подпускать к реформам нельзя.
        - Давайте тогда детали, - попросил Гришин.
        - Охотно, Виктор Васильевич, - откликнулся Романов, - надо разрешить предприятиям производить любую продукцию по их усмотрению в пределах определённого лимита… ну хотя бы 10% от общего плана для начала. Потом, если всё пойдёт как надо, этот процент можно повысить. Реализовывать эту неплановую продукцию можно будет как внутри страны, так и на внешнем рынке - для этого необходима будет ещё одна реформа нашего Внешпромторга. Всю выручку можно будет расходовать на нужды работников предприятия или обновление фондов.
        - А если предприятие выпускает танки, например - тогда как? - поинтересовался Кунаев.
        - Никаких отличий, - ответил Романов, - за исключением того, что реализацию этой продукции за рубеж должна производить совсем уже специальная организация… Союзоборонпром можно её назвать. А внутри страны оно будет идти, естественно, только для нужд Минобороны… открывать гражданский рынок стрелкового оружия, как в Америке, у нас пока преждевременно - с этим, надеюсь, никто спорить не будет?
        Глава 19. Тбилиси
        12 АПРЕЛЯ, УТРО, СТАРАЯ ПЛОЩАДЬ
        Телефонный аппарат АТС-1 зазвонил в квартире Романова в половине шестого утра.
        - Слушаю, - сказал в трубку он сонным голосом. - Вы уверены? Хорошо, на Старой площади через час… Соколова и Цинёва не забудьте пригласить.
        И через час в кабинете Гришина началось экстренное заседание, посвящённое событиям в столице Грузинской ССР.
        - В Тбилиси волнения, - начал только что избранный Первый секретарь Грузии Патиашвили, - на улицах по самым предварительным подсчётам около ста тысяч демонстрантов. Были попытки штурма государственных учреждений, но не очень настойчивые.
        - Какие требования у протестующих? - сразу задал главный вопрос Романов.
        - Вернуть Шеварднадзе, - пожал плечами Патиашвили, - это главное требование.
        - А неглавные? - потребовал точности Гришин.
        - Еще требуют дать свободу Гамсахурдиа с подельниками…
        - Уточните пожалуйста, кто это такой, - попросил Романов, - а то похоже некоторые из собравшихся не в курсе.
        - Звиад Гамсахурдиа, - начал по памяти Патиашвили, - сын известного грузинского писателя, сам тоже писатель и литературовед. Начал свою оппозиционную деятельность еще в 56 году, когда в Грузии были протесты относительно разоблачения культа личности. В дальнейшем стал активным членом известной Хельсинкской группы, сотрудничал с подпольным изданием «Хроники текущих событий», помещался в психиатрическую клинику на полгода и два с половиной года провел в заключении по 70-й статье УК. Сейчас находится в ссылке в Дагестанской АССР.
        - Ясно, - бросил Гришин. - Ещё какие-то требования у протестантов имеются?
        - Замечены плакаты антисоветского содержания, - добавил Патиашвили.
        - Какие, например? - попросил уточнения Соколов.
        - Например «Долой КПСС» и «Грузия будет свободной»… также было несколько тем националистического характера, в толпе мелькали анти-осетинские и анти-абхазские лозунги.
        - Что будем предпринимать, товарищи? - спросил Гришин.
        - Предлагаю выехать на место и поговорить с народом, - предложил Романов, - мы с товарищем Патиашвили могли бы выполнить эту миссию.
        - Это небезопасно, - заметил молчавший до этого Цинёв, - в толпе вполне может оказаться несколько человек с огнестрельным оружием.
        - Волков бояться, в лес не ходить, - ответил ему Романов, - верно, Джумбер Ильич? - обратился он за поддержкой к Патиашвили.
        - Поддерживаю предложение Григория Васильевича, - откликнулся тот, - однако надеть бронежилеты перед выступлением всё же не помешает.
        - Тогда мы вылетаем немедленно, - посмотрел на часы Романов, - обеспечите транспортом, Сергей Леонидович? - обратился он к Соколову.
        - Безусловно, Григорий Васильевич, - ответил тот.
        - А Гамсахурдия и этих… его друзей по ссылке… хорошо бы вернуть в Тбилиси, и чем быстрее, тем лучше, - добавил Романов.
        - Согласен, - выдавил из себя Гришин, отчётливо видно было, как ему неприятна эта тема. - Георгий Карпович, займитесь этим вопросом. Только волнений на национальной почве нам и не хватало на сегодняшний день. Да, а что там с абхазами и осетинами? - спросил он у Патиашвили.
        - У них, я имею ввиду южных осетин, начались движения по самоопределению и выходу из состава Грузии, - ответил Патиашвили, - Верховные советы этих двух республик готовят обращения наверх с этим вопросом.
        - Это надо немедленно прекратить, - быстро ответил Романов, - это как джинн из бутылки, если вырвется, назад затолкать очень сложно, если вообще возможно…
        12 АПРЕЛЯ, ВЕЧЕР, ТБИЛИСИ
        Соколов выделил делегации от ЦК транспортник ИЛ-76, вместо с ними в трюме сидела рота бравых бойцов из дивизии Дзержинского. Романов с Патиашвили проинструктировали в полёте командира роты, бравого капитана Прошкина.
        - Вот что, капитан, - сказал ему Романов, - ваша задача тихо и незаметно сидеть в грузовиках позади трибуны на площади Ленина, пока мы будем говорить. Никаких самостоятельных действий не предпринимать, всё оружие, кроме холодного, оставить в самолёте. Действовать только по моей личной команде.
        - А каким образом мы должны будем действовать, товарищ Романов? - попросил уточнений капитан.
        - Надеюсь, что никаким образом вам действовать не придётся, - вздохнул Романов, - но если поступит сигнал о начале работы, то вам надлежит выстроиться в цепь и отгородить толпу митингующих от трибуны. Холодное оружие применять только в самом крайнем случае, если вас, например, будут убивать. Понятна раскладка?
        - Так точно, товарищ Романов, - откозырял капитан, - а если протестанты нас сомнут? Их же численно больше в десятки раз.
        - Постарайтесь, чтобы не смяли, - предложил ему Романов.
        Тбилисский аэропорт имени Шота Руставели встретил борт с Романовым и компанией ароматами цветущих растений.
        - Шикарная всё же у вас республика, - сказал Романов Патиашвили, - фрукты, море и субтропики.
        - Кавказский хребет, Григорий Васильевич, - откликнулся тот, - отделяет нас от холодных ветров с севера. Согласен, что жить здесь комфортно и весело.
        - Так давайте же не усложнять жизнь разными эксцессами, - предложил Романов, - а наслаждаться каждым моментом времени, пока мы живы…
        На площади Ленина была сооружена импровизированная трибуна - не возле здания ЦК, а напротив, у Пушкинского скверика. И с неё, с этой трибуны горячо и проникновенно кто-то говорил на грузинском. В мегафон, издалека слышно было не слишком хорошо, но слышно. Толпа перед трибуной, конечно, была весьма далека от заявленных ста тысяч, но двадцать-двадцать пять, пожалуй, набралось бы.
        - Кто это там выступает? - спросил Романов.
        - Не знаю, - пожал плечами Патиашвили, - сейчас много болтунов развелось, дело вот только никто делать не хочет.
        - Ну что, надо занимать очередь на выступление, - задумчиво сказал Романов, - а то ведь наверняка тут у многих жжёт.
        - Не надо, - бросил Патиашвили, - я сейчас всё улажу - пройдёте без очереди. Распорядитесь пока нашим конвоем.
        И грузин быстрым шагом двинулся по направлению к трибуне, огибая собравшийся народ по дуге вдоль проспекта Руставели, а Романов вернулся чуть назад, где стояли три крытых Урала с бойцами.
        - Подъезжаете вон к тому скверику, - проинструктировал он капитана, - и сидите там тише воды, ниже травы до поступления моей команды.
        - Что за команда будет, и как мы её увидим? - уточнил капитан.
        - Ты или твой заместитель должны неотрывно держать в поле зрения меня с Патиашвили - как только увидите мою правую руку, вытянутую в горизонтальном направлении со сжатым кулаком, это и будет сигнал. По нему выполняете действия, о которых мы договорились ещё в самолёте. Вопросы?
        - Курить можно?
        - Можно, но не всем вместе - по очереди.
        - Что делать, если к нам будут обращаться местные?
        - Отвечайте, что обеспечиваете безопасность митинга.
        - А в случае физического воздействия?
        - В смысле на вас будет оказано воздействие? Хм… действуйте тогда по обстановке, но аккуратно.
        - И ещё - не вопрос, а размышление… - предложил капитан.
        - Выкладывай, - разрешил ему Романов.
        - Напрасно вы затеяли эти переговоры с толпой, Григорий Васильевич, - честно ответил капитан, - ни в чём вы их не убедите… а вот здоровье или даже жизнь потерять, это запросто.
        - А как надо было действовать? - заинтересовался Романов, - мне правда интересно - расскажи…
        - Брать надо было не роту, а пару-тройку батальонов нашей же дивизии, построить их вдоль того же скверика, - и он махнул рукой в сторону цветущих каштанов, - и очистить площадь. А самых буйных принять в автозаки. Вот и вся история.
        - Не знаю, капитан, - хмуро ответил Романов, - может ты и прав… время покажет. А пока действуем по утверждённому плану.
        А тут и Патиашвили вернулся вместе с двумя помощниками, был он крайне взволнован и постоянно вытирал пот со лба.
        - Григорий Васильевич, - сразу же выпалил он, - обстановка накаляется, собравшиеся собираются штурмовать здание ЦК Компартии - какое будет ваше решение?
        Романов переглянулся с капитаном, потом ответил:
        - Я своих коней на переправе не меняю - как решили, так и будем работать. Что там с очередью на выступление?
        - С этим-то всё в порядке - через пять минут у них окно, можно вклиниваться… да, насчёт бронежилетов…
        - Залезайте в кузов первого Урала, - сразу понял вопрос капитан, - там вам всё наденут.
        ----
        На трибуне было неуютно и ветрено, на Романова с Патиашвили (и трёх телохранителей из девятки) уставились десяток пар настороженных глаз.
        - Это Романов, - представил его грузин, - он скажет пару слов собравшимся, как мы и договаривались.
        - Пусть говорит, - с сильным акцентом высказался видимо главный из них, - у нас свободная республика, каждый имеет право голоса.
        - Тогда объяви его, - предложил Патиашвили, а этот главный поднял мегафон ко рту и сказал:
        - Генацвали, слово имеет Председатель Совета министров Романов, - обошёлся он без имени-отчества.
        Романов принял у него из рук мегафон (древний и потёртый в разных местах) и начал:
        - Товарищи, меня прислали из Москвы разобраться в ситуации. Так я приехал и разбираюсь, но что-то никак не пойму сути? Может, кто-то из вас сформулирует главные болевые точки, из-за чего народ вышел на улицы? - и он вопросительно посмотрел на главного.
        Тот забрал у него из рук мегафон и огласил весь список:
        - Мы требуем вернуть батоно Эдуарда на место, это главное требование. Второе - немедленно освободить грузинских политзаключенных, включая Звиада. И третье - отменить как незаконные решения властей Абхазии и Южной Осетии о выходе из состава Грузии. Территориальная целостность нашей республики не должна ставиться под вопрос, - и он вернул мегафон Романову, хитро прищурившись.
        Народ на площади тем временем сильно заволновался, временами переходя на крик - примерно, как во время футбольного матча, когда назначают несправедливый пенальти в ворота хозяев.
        - Спасибо, батоно Мишико (Романову шепнули на ухо, что это один из лидеров оппозиции Михаил Саакашвили), отвечаю на поставленные вопросы. Начну со второго, если позволите…
        Шум на площади слегка поутих, поэтому слова Романова стали слышны.
        - Звиад Гамсахурдиа, Мераб Костава и Георгий Чантурия сегодня утром освобождены из мест лишения свободы и, насколько мне известно, сейчас едут по направлению к Тбилиси.
        Площадь заорала и заулюлюкала, празднуя свою пусть маленькую, но победу, но Романов и не думал останавливаться.
        - Идём далее - абхазский и осетинский вопрос… давайте решать это не на площади, а путём переговоров - от постановки вопроса о самоопределении до реальных дел дистанция огромного масштаба. И митингами тут ничего не решить…
        - А вы сами-то как относитесь к этому? - неожиданно спросил у него Мишико.
        - Вот тут меня спрашивают о моём личном отношении к абхазо-осетинским петициям, - сказал в мегафон Романов, - отвечаю - сугубо отрицательно. Всё наболевшее можно решить в рамках существующих субъектов, поэтому незачем плодить лишние сущности, от которых потом будет мучительно больно.
        Толпа взревела ещё раз, как бы не вдвое громче - так болельщики празднуют решающий гол своей команды за минуты до конца матча.
        - И наконец, последний вопрос, относительно Эдуарда Амвросиевича, - продолжил Романов. - Давайте разберёмся вместе.
        Глава 20. В гостях хорошо, а дома лучше
        - Напомню некоторые моменты его биографии - 1956 год, Эдуард руководит кутаисским комсомолом во время известных народных волнений, напомнить его слова того времени?
        - Напомнить, - раздалось сразу из нескольких мест толпы.
        - Сталин, сказал он, ничего хорошего для Грузии не сделал. Эти волнения грузинского народа были подавлены в том числе усилиями батоно Эдуардо. Идём дальше, 1972 год, Шеварднадзе первый секретарь Компартии Грузии - с чего он начал свою работу? Правильно, с посадок и арестов - около 30 тысяч разных руководителей пошли по этапу в Сибирь, а еще 40 тысяч были сняты со своих постов, причём многие совсем без оснований. И такого человека вы хотите вернуть в свои руководители?
        Толпа загудела, но на октаву ниже тоном.
        - Я, как председатель Совета министров СССР, - продолжил Романов, - обещаю всем собравшимся, что с Эдуардом Амвросиевичем ничего плохого не случится, но вернуть его в руководство не в моих силах. Так что давайте разойдёмся по-хорошему и продолжим общение в более цивилизованных формах.
        И в этот момент прозвучал одинокий выстрел откуда-то из правой половины площади Ленина - в Романова стрелок не попал, но Патиашвили упал на дощатый пол трибуны, обливаясь кровью. Романов немедленно выбросил вбок правую руку, сжатую в кулак, и из грузовиков посыпались бойцы, одетые в камуфляжную форму с разводами. К Романову немедленно бросились охранники, закрыв его своими телами, а тот наклонился и спросил у Патиашвили, как он.
        - Вызовите скорую помощь, - попросил он у Саакашвили, - видите же, человек кровью истекает, - а потом поднес ко рту мегафон и сказал в толпу, - ну что вы тут детский сад устроили - теперь же у властей есть законные основания разогнать ваш митинг, как экстремистский.
        - Не надо, - сурово сказал один грузин, стоявший в первом ряду, - мы сейчас сами найдём этого стрелка.
        А охранники тем временем начали подталкивать Романова к ступенькам, чтобы он покинул опасное пространство. Тот сопротивляться не стал, но напоследок всё же бросил пару предложений в толпу:
        - Разойдитесь лучше сами, - сказал он, - иначе к вам будут приняты соответствующие меры. А все наболевшие вопросы мы решим в рабочем порядке, это обещаю вам я, Григорий Романов.
        ПОЗДНИМ ВЕЧЕРОМ ЭТОГО ЖЕ ДНЯ ГДЕ-ТО В ТБИЛИСИ
        - Ну здравствуй, Звиад Константинович, - сказал Романов, когда тот вошёл в дверь. - Как добрался, как здоровье?
        - Спасибо, Григорий Васильевич, - ответил Звиад, садясь в кресло напротив, - вашими молитвами. Мне бы помыться, - продолжил он без пауз, - а то завшивел совсем в этом Кизляре.
        - Десять минут и пойдёшь мыться, - строго отвечал ему Романов. - Дело у меня к тебе очень простое - в течение недели-двух тебе надо будет возглавить оппозиционное движение Грузии. Желательно при этом отодвинуть в стороны нынешних крикунов, в особенности Саакашвили такого - слышал?
        - А что это вы мной командуете? - пошёл на принцип Звиад, - я теперь свободный человек, буду делать то, что мне надо, а не то, что вам…
        - Тэээк - Романов достал из папки картонное дело и открыл его, - что мы тут имеем? А имеем мы платного осведомителя КГБ СССР под агентурной кличкой «Сова». Завербован 8 сентября 1978 года… пролистываем немного… вот, самое интересное - Сова сообщает, что Георгий Чантурия имел контакты с американскими гражданами Робертом Стоуном и Джорджем Берковицем, в результате чего получил 5000 (прописью пять тысяч) долларов США на текущие расходы. Пролистываем ещё немного… по информации от Совы в Тбилиси в конце октября планируется тайное собрание оппозиционных сил, где будут присутствовать… продолжать?
        - Не надо, - поморщился Звиад.
        - Если будете кобениться, Киса, то как говорил Остап Бендер, останетесь без ключа от квартиры с деньгами. И без денег тоже - ваши соратники с большим интересом ознакомятся с содержимым этой папочки.
        - Я всё понял, - хмуро ответил Гамсахурдия, - не надо никого с этим ознакамливать.
        - Тогда слушайте дальше, - и Романов кратенько зачитал ему перечень дел, которые необходимо осуществить в ближайшее время. - Да, и в столицу подъезжайте как-нибудь на недельке - я вас с Андреем Дмитриевичем сведу - из вас отличная пара общественных деятелей получится.
        После этого разговора Романов ещё заехал в больницу к Патиашвили - рана у того оказалась лёгкой, так что ничего страшного не случилось. И ещё чуть позже охранникам сообщили, что стрелка с площади нашли и привезли, как говорится, выдать с головой.
        - Ну что с тобой делать? - спросил Романов, осмотрев молодого грузина с большими обвисшими усами. - Ружьё-то где взял?
        - У деда в шкафу, - ответил тот.
        - Ещё и деду попадёт за то, что плохо хранит огнестрелы… ладно - ведите его в СИЗО, я распоряжусь, чтобы там по справедливости всё порешали… а мы тут, кажется, все дела сделали, - обратился он к заместителю Патиашвили, - в гостях, как говорится, хорошо, а дома лучше - пора и честь знать.
        16 АПРЕЛЯ, КРЕМЛЬ, ОСОБАЯ ПАПКА
        - Виктор Васильевич, - сказала телефонная трубка голосом Болдина, заведующего общим отделом ЦК КПСС, - в соответствии с установленным порядком вам следует ознакомиться с материалами, хранящимися в так называемых «закрытых пакетах».
        - Раз надо, значит ознакомлюсь, - хмуро отвечал Гришин, - а сколько их там всего, этих закрытых пакетов? Какой объём информации?
        - По имеющимся у меня данным… - в трубке зашелестела перелистываемая бумага, - всего на сегодняшнее число в архиве ЦК КПСС значится двенадцать закрытых пакетов, в среднем в них по 20-25 листов… есть ещё особые папки, их очень много, очень - но в процедуру передачи новому генеральному секретарю их обычно не включают.
        - Хорошо, заносите, - скомандовал Гришин, - через час с четвертью, у меня окно в совещаниях. Да, и ещё один вопрос - могу я подключить к ознакомлению с этими материалами Григория Васильевича?
        В трубке не некоторое время воцарилось молчание, а затем прозвучало:
        - Да, конечно, Виктор Васильевич, никаких возражений нет.
        Через час Романов подошёл к Гришину и они вдвоём встретили Болдина, которого сопровождал сотрудник общего отдела с чемоданчиком типа дипломат.
        - Василий Петрович, - обратился к нему Гришин, - оставьте дипломат и можете быть свободны.
        Тот чётко выполнил команду и испарился в мгновение ока. А Болдин открыл дипломат своим ключом и осторожно начал выкладывать содержимое на стол.
        - Вот, - сказал он, закончив это дело, - все двенадцать пакетов перед вами - можете ознакомиться.
        - Тут всё заклеено и печати стоят, Валерий Иванович, - уведомил его Романов.
        - Ничего, по окончании осмотра снова опечатаем, - заверил его Болдин. - Открывайте смело.
        Гришин взял в руки верхнюю папку с названием «О положении в Афганистане», разорвал заклейку и вынул небольшую стопку листков.
        - Это избранные материалы из 79-80 годов, - пояснил Болдин, - период непосредственно перед вводом нашего воинского контингента в Афганистан и сразу после него.
        - Это мы с Григорием Васильевичем и так помним - принимали участие во всех этих делах, - с этими словами Гришин засунул листки обратно и открыл вторую папку.
        - А это о вводе наших войск в Чехословакию в 68 году, - вздохнул Болдин, - тяжёлое время было…
        - Тоже не очень интересно, - заметил Гришин, беря в руки третью папку.
        - А здесь собраны секретные материалы о московских процессах 36-39 года, - пояснил Болдин, - там много такого было, что широкой общественности лучше бы не знать.
        - Да-да, - рассеянно ответил Гришин, мельком пересматривая документы, - Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, Ягода… всё это мохом уже поросло.
        - Дальше там ещё есть о нашем ядерном проекте и создании ракетно-ядерного щита, о космических программах, подборка времён так называемого Карибского кризиса, но самое интересное, - продолжил Болдин, - заключается в последних двух папках.
        Гришин вытащил на свет божий эти две папочки и разложил их перед собой - на левой было написано «О Пакте Молотова-Риббентропа», а на правой «О военнопленных поляках».
        - Уберите всё остальное в чемодан, а вот об этих двух последних действительно поговорить было бы неплохо, как вы считаете, Григорий Васильевич?
        - Совершенно с вами согласен, - кивнул головой Романов, - я слышал, что скоро Ярузельский в Москву приезжает, так он непременно поднимет вопросы как по первому, так и по второму пункту.
        - Да, он через неделю прибудет с визитом, - подтвердил Гришин, - итак, открываем для начала Молотова-Риббентропа, - и он решительно оторвал наклеенную сверху полоску.
        Внутри было не особенно много бумаг, буквально пять-шесть - протоколы заседаний Политбюро, текст Пакта и секретный протокол к нему с приложенной картой.
        - Так-так-так, - почесал в затылке Романов, - это, я так понимаю, тот самый протокол, который безуспешно разыскивают уже 45 лет. А что в последней папке?
        Гришин вскрыл и её - там лежало немного побольше документов, он вынул все их наружу и передал половину Романову.
        - Ничего, подтверждающего версию геббельсовской комиссии, я тут не вижу, никаких рещений «в особом порядке», бюрократическая переписка и ничего более, - спустя некоторое время сообщил Романов, - а вы как считаете, Виктор Васильевич?
        - Примерно так же… - ответил тот, - но всё равно же нам никто не поверит, если мы это обнародуем, скажут - кремлёвская пропаганда и подтасовка фактов. А вопрос по Катынскому лесу до сих пор стоит очень остро.
        - Что же мы в итоге будем со всем этим делать, Виктор Васильевич?
        - Моё мнение - ничего, - пожал плечами тот, - уберём обратно в пакет до следующего генсека…
        - Есть ещё предложение уничтожить оба дела - и все концы, так сказать, в воду, - осторожно высказался Болдин.
        - Не думаю, что это правильный шаг, - после непродолжительного раздумья ответил Гришин, - от необратимых поступков надо по возможности воздерживаться. А Ярузельскому скажем, что ничего нового в наших архивах по сравнению с предыдущими годами не обнаружено, вот и всё…. и да, в Катыни можно бы мемориал открыть, строго в русле версии, где поляков постреляли немцы…
        - Если они откроют такой же в Тухоле, - добавил Романов, - там ведь очень немало советских бойцов умерло, в этом концлагере.
        - Думаете, Ярузельский на это пойдёт? - спросил Гришин.
        - Думаю, что вряд ли… но таким образом и катынское дело можно будет спустить на тормозах. А сейчас давайте опечатаем всё это, - обратился он к Болдину, - и можете всё убирать, у нас и других дел на сегодня предостаточно.
        Глава 21. Новости спорта
        4 МАЯ 1985. НОВОСТИ СПОРТА
        На этот день в Кремле было назначено большое совещание по вопросам развития физкультуры и спорта в СССР. Гришин доверил этот вопрос Романову, а ему помогали Грамов, председатель профильного комитета при Совмине, и Колосков, вице-президент ФИФА и наш главный человек в футбольной сфере деятельности.
        Среди приглашённых имели место знаменитые советские спортсмены и тренеры, тут и Тарасов с Чернышевым и Бобровым, здесь и ветераны нашего хоккея Мальцев, Васильев и Якушев. От футбола присутствовали, конечно же, Лобановский, Бесков и Ахалкаци с примкнувшим к ним Садыриным и Блохиным. Прочие же виды спорта представляли Роднина, Бубка и Сальников. Тихонов, Фетисов и Макаров сидели отдельной группой - они только что вернулись с неудачного чемпионата мира в Праге, всего лишь бронза.
        - Не секрет, товарищи, - так начал своё выступление Романов, - что, несмотря на значительные успехи, в развитии советского спорта наметились отдельные негативные тенденции. Сегодня мы и поговорим в основном о них… я имею ввиду две фактически сорванные Олимпиады и перманентные неудачи в основных видах спорта, генерирующих максимум общественного внимания и, что там скрывать, максимум доходов. Я про футбол и хоккей.
        - Позвольте, - не выдержал Лобановский, - о каких неудачах в футболе идёт речь? Советские клубы пользуются на международной арене заслуженной популярностью, а сборная страны регулярно выступает на чемпионатах мира и Европы.
        - Вот о каких, - Романов открыл свой блокнот и зачитал сухую статистику, - когда сборная СССР последний раз участвовала в финальной стадии чемпионатов мира или Европы? Я могу напомнить - в 82 году, а до этого 72… не маловато ли одного раза за 15 лет. Теперь что касается клубов… вот у меня сводная табличка победителей еврокубков за эти же 15 лет - всего 45 штук, включая Кубки чемпионов, кубков и УЕФА. Так вот, на первом месте Германия, 13 побед, на втором Испания, 10, потом Англия и Италия, по 7… СССР на десятом месте, 2 победы.
        - 3 победы, - уточнил Лобановский, - ещё Суперкубок в 75 году.
        - Ну хорошо, три, - не стал спорить Романов, - все равно этого маловато. Не кажется ли вам, что пора выводить наш футбол на новый уровень?
        Лобановский, как и остальные собравшиеся, промолчал, поэтому свою речь продолжил Романов.
        - То же самое и в хоккее, - видя непроизвольное движение Тихонова, он поправился, - хорошо, не совсем то же самое, побед на мировой арене у нас тут значительно больше, но они же перемежаются откровенными провалами, как вот только что в Праге. Так что поле деятельности для улучшения ситуации и тут необъятное.
        Романов открыл новый лист в блокноте и продолжил:
        - Про летние Олимпиады даже говорить не хочется - восемь лет жизни вычеркнуто у наших мастеров спорта. С зимними ситуация получше, но ненамного - в Сараеве нас практически догнали ребята из ГДР. Вступительное слово я сказал, теперь жду конструктивных предложений от собравшихся, - и он обвёл строгим взглядом всех сидевших за столом.
        - Григорий Васильевич, - первым нарушил молчание Лобановский, - вы же не хуже всех нас знаете про объективные причины нашего отставания в спорте.
        - Перечислите их, пожалуйста, Валерий Васильевич, - попросил его Романов.
        Тот пожал плечами и начал загибать пальцы:
        - Климат, это первое. В Европе можно играть в футбол чуть ли не круглый год… в Англии, например, в так называемую Рождественскую серию, это с 26 декабря по 2 января, команды в чемпионате играют по 5-6 матчей. А у нас период с ноября по март это мёртвый сезон.
        - Вы продолжайте, продолжайте, - улыбнулся Романов, делая какую-то пометку у себя в блокноте, - мы внимательно слушаем.
        - Во-вторых, - решился Лобановский, и наверно в самых главных - это особенности нашего спорта, о которых вы прекрасно знаете - у нас же все поголовно любители, в отличие от профессионального спорта на Западе.
        - И что, это мешает нашим футболистам показывать хорошую игру? - включил дурака Романов.
        - Да, мешает, - мужественно поднял перчатку Лобановский, - у них там люди бьются за обеспеченную старость, ведь не секрет, что лучшие игроки получают там миллионы, а у нас в случае травмы и невозможности продолжать карьеру, спортсмены оказываются выброшенными из жизни…
        - Ну не всё так плохо, - возразил Романов, - пенсии заслуженным мастерам платят очень неплохие. Опять же есть возможность пойти в тренеры.
        - Есть, - не стал упорствовать Романов, - но чисто статистически тренеров в том же футболе требуется в 10-15 раз меньше, чем игроков. Так что это не выход. К тому же в западных чемпионатах существует возможность покупать игроков из других команд и даже стран - это очень важно для усиления игры. У нас же все переходы между командами замыкаются в рамках страны… даже республики, все ведь знают, что в киевское, например, Динамо пригласить грузинского или армянского футболиста практически нереально. Про другие страны я даже заикаться не буду…
        - И совершенно напрасно, - улыбнулся Романов, - можно и позаикаться - есть такое мнение, что с этого сезона советские команды получат возможность приглашать зарубежных игроков.
        Собрание заволновалось, а общее мнение высказал Тихонов:
        - Это официальное заявление, Григорий Васильевич? - прямо спросил он.
        - Официальнее не бывает, - ответил Романов.
        - И что, например, мы Марадону сможем позвать в Зенит? - прорезался голос у Садырина.
        - Почему нет, Павел Фёдорович, - ответил ему председательствующий, - можно и Марадону. Насколько я знаю, у него есть большие проблемы в Наполи - команда едва-едва не вылетела во вторую итальянскую лигу, голы он забивает с большим трудом, вполне можно было бы и договориться.
        - А Платини можно будет подписать? - спросил Бесков.
        - Платини уже старый, тридцатник разменял, - ответил Романов, - зачем нашему футболу стареющие звёзды?
        - Как зачем, - заволновался Бесков, - чтобы привлекать зрителей. На Платини вдвое больше народу придёт поглядеть. К тому же стиль игры у него очень подходит Спартаку…
        - Хорошо, добавим к списку Мишеля, - черкнул очередную строчку в блокноте Романов, - но лучше бы ограничиться футболистами из стран, с которыми у СССР тёплые отношения, Южная Америка подходит.
        - Тогда нам бы Кареку с Сократесом подписать, - это Ахалкаци высказал свои хотелки, - они же вылитые грузины…
        - Записал, - ответил Романов, - что ещё?
        - Ещё Мессье и Коффи, - подал голос Тихонов, - они бы прекрасно вписались в нашу игровую схему.
        - Они тоже немолодые, - поморщился Романов, - предлагаю обратить внимание на восходящих звёзд Гретцки и Лемье.
        - Но как же мы будем решать денежные проблемы? - задал логичный вопрос Колосков. - Все эти игроки получают немалые суммы на Западе, и ведь нам в случае их перехода придётся платить им не меньше.
        - Разберёмся, - буркнул Романов, - это не главная проблема.
        - Разумеется, - продолжил он, - должно быть легализовано и обратное, так сказать, течение этих процессов. А именно, разрешение нашим ведущим спортсменам уезжать играть в чемпионатах других стран.
        - Меня раза три приглашали, в Италию, в Испанию и Англию, - вырвалось у Блохина, - жаль, что не получилось.
        - Мне тоже жаль, - признался Романов, - ведь играя в таких серьёзных чемпионатах, вы бы серьёзно повысили свой футбольный потенциал, сборная страны только выиграла бы от этого.
        - И меня звали в Монреаль Канадиенс, - добавил Мальцев. - А сейчас от нас туда вполне могли бы уехать вот хоть тот же Славка с Серёжкой, - и он показал на притихших в углу Фетисова и Макарова.
        - Конкретикой мы позже займёмся, а сейчас у нас принципиальные вопросы, - осадил его Романов, перелистнув очередную страницу, - значит по первоначальным прикидкам в каждый наш футбольный и хоккейный клуб будет разрешено пригласить по одному иностранному игроку, а разрешение на выезд из страны будет выдано тоже одному человеку из клуба. Все персональные разборки потом, - остановил он Бескова, готового что-то возражать.
        - Теперь вот ещё что… - Романов замедлился на пару секунд, а затем сказал, - абсолютно недопустимым является факт доминирования одного или даже двух клубов в рамках чемпионатов страны…
        Тихонов опустил голову, это был явно камень в его огород.
        - Да-да, Виктор Васильевич, это в основном про ЦСКА… ну и про киевское Динамо, конечно, тоже. Вот сами посудите - за последние 20 лет кто у нас становился чемпионом? Вы и сами знаете - три раза Спартак, один раз Крылья, остальные 16 раз ЦСКА. Неинтересно же болеть за наш хоккей, если ты заранее знаешь победителя. Опять же принципы формирования команды далеки от справедливости - армейский клуб просто забирает молодых игроков, которых призвали в армию. Нет конкуренции, понимаете…
        - Григорий Васильевич, - начал оправдываться Тихонов, - это не мной так заведено, не мне и ломать систему.
        - Напрасно вы так думаете, - ответил ему Романов, - а если вы не сможете, то помогут старшие товарищи. То же относится и к вашему клубу, Валерий Васильевич, - кивнул он в сторону Лобановского. - В футболе, конечно, ситуация с конкуренцией не такая плачевная, как в хоккее, но тем не менее киевское Динамо тоже имеет возможность принудительно забирать себе понравившихся игроков, в отличие от того же Спартака.
        Бесков расцвёл в улыбке.
        - И какой же из всего этого вы видите выход? - спросил Колосков.
        - Вы знаете, - заметил ему в ответ Романов, - в канадском хоккее есть очень любопытный принцип отбора новых молодых игроков, драфт называется…
        - Слышал, конечно, - отозвался Колосков, - там кажется преимущество имеют более слабые команды…
        - Точно, - ответил Романов, - слабейшие команды выбирают молодёжь первыми, ну а сильнейшие забирают то, что осталось. Кроме того там есть и ещё ряд положений, которые выравнивают условия для всех. Хорошо бы организовать что-то похожее и у нас, чтобы чемпионат по хоккею, например, хоть один раз выиграла немосковская команда. И никаких принудительных призывов в армию или милицию! - строго посмотрел он на Тихонова с Лобановским.
        - И о климате… да, у нас он не такой тёплый, как в Европе или в США, поэтому для организации тренировок или даже регулярных игр чемпионата хорошо бы построить несколько крытых стадионов… один такой у нас уже есть в Москве, Олимпийский называется. Надо как минимум ещё три-четыре, в Ленинграде, Киеве например. И превратить в современные арены стадионы в тех городах, где можно играть в межсезонье - в Сочи, Ростове, Симферополе, Одессе, там же слёзы какие-то, а не стадионы. Тогда погода нам не помешает.
        - А с хоккейными стадионами как? - вставил свои пять копеек Тихонов.
        - Их тоже надо либо реконструировать либо строить новые и современные, - ответил Романов, - в США и Канаде средняя вместимость хоккейной арены около 15 тысяч, если не ошибаюсь, а у нас только в Лужниках есть что-то похожее. И не удержусь ещё от одного предложения - в тех же Штатах есть такая традиция один-два матча зимой играть на больших футбольных стадионах, лёд там заливают на поле. Представляете, сколько болельщиков придёт на матч ЦСКА со Спартаком, если его провести на Большой спортивной арене в Лужниках?
        - Теперь про Олимпиады, - Роднина с Сальниковым оживились. - Раз уж у нас две Олимпиады подряд оказались сорванными, есть такое мнение провести промежуточный турнир летом этого года… можно в Москве, можно в другой стране. И назвать его, например, Игры Доброй Воли. Чтобы все страны приехали и посоревновались.
        - А если те же американцы опять не захотят приезжать? - спросил Сальников.
        - Захотят, - жёстко отбрил его Романов, - этот вопрос на отдельном контроле.
        Глава 22. Важнейшее из искусств
        ВАЖНЕЙШИМ ИЗ ИСКУССТВ…
        А еще через несколько дней в Большом Кремлевском дворце собрался съезд работников кинематографии СССР. С отчётным докладом выступал тогдашний его первый секретарь Лев Кулиджанов, тот самый, который «Когда деревья были большими», «Преступление и наказание», ну и конечно же «Карл Маркс, молодые годы» (за это его собственно и сделали главным кино-начальником».
        А перед этим проходили традиционные выдвижения делегатов на съезд - в прошлые разы на них всё было тихо и гладко, выбирали тех, на кого указывали сверху, а тут что-то засбоило. В результате не избрали Ростоцкого, Бондарчука и Сергея Аполлинарьевича Герасимова. Бунт против власть имущих случился на год раньше, чем в реальной ветке истории.
        От Политбюро в президиум съезда делегировали Романова и Щербицкого, чисто как свадебных генералов, посидеть, послушать… Кулиджанов, которого тоже попытались не избрать, но неудачно, разливался соловьём с высокой трибуны, как это делало абсолютное большинство советских партийно-хозяйственных функционеров в те годы. Вроде бы все слова по отдельности знакомые, а в совокупности ни во что осмысленное не связываются. Романов тихонько в это время переговаривался со Щербицким по посторонним вопросам - того очень интересовал Тбилиси вообще и Гамсахурдия в частности, вот Романов и сообщал ему подробности.
        Но тут речь Кулиджанова, наконец-то, завершилась (коротенько, минут на сорок, больше я думаю не надо, как говаривал товарищ Бывалов), раздались жиденькие аплодисменты и были объявлены прения. Сначала были проходные выступления Нехорошева, председателя ревизионной комиссии, и какого-то украинского режиссера Беликова, которые ничего существенного не сказали. А зато потом началось…
        Шенгелая, председатель грузинского союза киношников… «Настала пора решительных изменений наших взаимоотношений с Госкино СССР, что, в первую очередь, должно выражаться в предоставлении больших прав республиканским комитетам и киностудиям. Было бы правильнее, если бы они сами утверждали сценарии и сами же отвечали за свою продукцию» (мало прав, ой, мало). И ещё «Необходимо реально передать все денежные лимиты республиканским комитетам и студиям. Пусть они сами по своему усмотрению и при необходимости перераспределяют финансы. Отказавшись от мелочной опеки, Госкино СССР успешно могло бы заняться кардинальными вопросами» (кто о чем, а грузин про деньги). Ну и наконец самое феерическое «План развития нашего государства, намеченный партией, охватывает период вплоть до двухтысячного года и дает представление о перспективах. А каковы перспективы развития нашего кино? Интересно, как будет выглядеть в двухтысячном году киностудия «Ленфильм», «Арменфильм» или наша киностудия?!» (а никак, Эдик, хотел было высказаться с места Романов, не будет выглядеть ваша студия в 2000 году - сдадут её под коммерческие
ларьки).
        Далее были утомительные речи представителей всех кино-националий, а также кино-начальников из дружеских стран, от Вьетнама и до самой Кубы. А кроме того Роллан Быков, Будрайтис и Меньшов резко покритиковали засилие косности и бюрократизма, особенно сильно проехавшись по Бондарчуку-старшему и его Красным колоколам. Единственное выступление в защиту Бондарчука было от Никиты Михалкова «Можно, к примеру, по-разному относиться к фильмам и личности Сергея Бондарчука - это дело индивидуальное. Но неизбрание делегатом съезда советских кинематографистов того, кто сделал «Судьбу человека», «Войну и мир», «Они сражались за Родину» и уже только этими фильмами вошедшего в историю отечественной культуры, есть ребячество (аплодисменты), дискредитирующее все искренние, благие
        порывы оздоровить унылую формальную атмосферу, царящую в нашем Союзе».
        Ну и итоговые выборы руководства Союзом были, собственно, ровно такими же, как и в реальной ветке истории - Элем Климов, Алексей Герман, Сергей Соловьев и др и пр.
        Романов со Щербицким ни во что не вмешивались, но по окончании съезда всё-таки решили поговорить с новоизбранным руководством Союза.
        - Товарищи кинематографисты, - так начал своё выступление Романов, - мы с Владимиром Васильевичем с большим интересом ознакомились с текущими заботами и чаяниями работников кино, и вот что хотелось бы заметить…
        Тут он достал пачку сигарет и закурил, никому больше не предложив.
        - Как говорил товарищ Саахов - бумага составлена верно, но есть и обратная сторона проблемы. Вот всех вас… ну хорошо, не всех, но большинство не устраивает, как работает Госкино и смущает засилие цензуры. Всё верно, и Госкино функционирует не очень, и цензура бдит на своём посту. Но худо-бедно советское кино выдает на-гора шедевры, пусть нечасто, но выдаёт. Если вы считаете, что в Голливуде снимают только выдающуюся продукцию, то зря, 90 процентов шлака оттуда выходит. То же самое в Европе - Бельмондо и Челентано хорошие артисты, но и у них случаются проходные фильмы.
        Романов встал со своего места, прошёлся туда-обратно вдоль окон и продолжил.
        - То же, что предложило большинство съезда, я не могу назвать другим словом, как это обозначил Михалков - ребячество и есть. Вместе с водой вы выплёскиваете и ребёнка, вот как это называется, товарищи. Хотите, я вам набросаю приблизительный план развития нашего кино, если всё будет развиваться в русле решений этого пятого съезда?
        - Набросайте, Григорий Васильевич, - ответил самый смелый из сидевших Элем Климов.
        - Пожалуйста, - пожал плечами Романов, - слушайте и не говорите потом, что не слышали…
        - Вот нам всем на съезде показали новый фильм этого… Абуладзе, «Покаяние» называется. Что вам из него запомнилось?
        - «Эта дорога ведёт к храму», - смело ответил Климов.
        - «Зачем нужна дорога, если она не ведёт к храму?» - добавил Герман.
        - И всё? - c насмешкой справился Романов.
        - Разве этого недостаточно? - спросил Соловьев, - яркая и смелая фраза, квинтэссенция, если так можно выразиться, всего предыдущего действия, в других фильма и такого-то не бывает.
        - Фраза яркая, - согласился Романов, - жаль только, что неверная ни в прямом, ни в переносном смыслах.
        - А это как, Григорий Васильевич? - удивлённо спросил Климов.
        - Если посмотреть на неё, на эту фразу, под утилитарным углом зрения, то дорога бывает нужна для очень многих жизненных ситуаций - чтобы добраться до соседнего села, например, или для похода в магазин за едой, или чтобы Скорая помощь к дому подъехала, если у Абуладзе вдруг что-то серьёзное приключится…
        - Это ясно, Григорий Васильевич, - отозвался Герман, - но вы же не хуже нас понимаете, что в Покаянии это не в лоб сказано, а метафорически.
        - Понимаю - легко согласился Романов, - хорошо, перейдём на следующий уровень понимания. Храм это вообще-то понятие религиозно-теократическое, в советская идеология не приветствует религию, сами наверно знаете… но хорошо, не будем в это упираться и рассмотрим проблему более широко. Зачем нужен храм? Правильно, чтобы молиться. То есть вся философия фильма сводится к тому, что надо как можно чаще и как можно усерднее возносить свои просьбы к верховному существу… на небе или где уж оно там. Правильно?
        - Это вы уж слишком, - осторожно возразил Климов, а Соловьев добавил, - выходит, Покаяние опять положат на полку?
        - Ни в коем случае, - резко ответил Романов, - выпустим в прокат, но в сильно ограниченный. С одновременной кампанией в прессе... чем меня так раздражило это кино, хотите узнать?
        Режиссеры покивали.
        - Нельзя идти в будущее на базе очернения прошлого, мировой опыт показывает, что это тупиковая версия.
        - Почему же нельзя, - смело возразил Герман, - советская власть в 20-е годы только и делала, что сбрасывала с парохода современности былых классиков. Про то, что она говорила про царский режим, я уж промолчу.
        - Вы правы, - с трудом начал подбирать слова Романов, - с одной стороны, но ведь вы знаете и то, что уже в тридцатые годы сбрасывание с пароходов прекратилось, а эмигранты потянулись обратно в СССР. И с царским режимом начали обходиться гораздо вежливее - фильм «Александр Невский» вспомните или «Иван Грозный». Я к чему всё это говорю - тема разоблачения культа личности конечно весьма привлекательна в выразительном плане, но это обоюдоострый клинок, запросто можно и свои руки порезать в кровь…
        - Вы хотели набросать план развития советского кино, - тихо напомнил Элем Климов.
        - Точно, - сел на своё место Романов, - извините, отвлёкся на Покаяние. Итак… конкретно вы, Элем Германович, больше не снимете ни одной картины, сначала некогда будет, сплошное руководство союзом, а потом вдохновение кончится… так же, как и деньги. У вас, Алексей Юрьевич, - повернулся он к Герману, - в течение 20 ближайших лет выйдет ровно две картины, одна будет про кровавый сталинский террор, вторая - экранизация братьев Стругацких.
        - А вот у вас, Сергей Александрович, - остановил свой взгляд на Соловьеве, - судьба сложится гораздо удачнее - будете выпускать в среднем один фильм в два года. Молодёжной в основном тематики. Первые, снятые до конца 80-х, будут популярны, ну а далее всё будет грустнее.
        - Теперь два слова про общую картину в советском кино… в ближайшие годы популярны будут два направления - разоблачение культа личности, раз, и все прочие запретные для СССР темы, два. Наркомания, проституция, секс, красивая жизнь под модную музыку, красивые наряды - всё это хлынет на экраны бурным потоком. А в 90-х годах как-то разом закончатся деньги где-то одновременно с Госкино и цензурой, и народ будет снимать абсолютно невразумительные вещи. Знаменитые артисты будут участвовать в сомнительных шоу на телевидении, чтобы заработать хотя бы на еду. Если совсем уже коротко, то приличных фильмов, которые хочется пересмотреть, в последующие 15 лет будет очень мало… если не сказать, что их совсем не будет.
        - Какую-то страшную картину вы нарисовали, Григорий Васильевич, - раскрыл рот Соловьев, - но мне в любом случае приятно, что меня вы выделили в лучшую сторону. По крайней мере на зарубежные фестивали поезжу.
        - Не обольщайтесь, Сергей Александрович, - скоро поездки за границу перестанут быть наградой, все смогут ездить, куда захотят… если денег наберут на поездку, конечно.
        - И что же, - задал наболевший вопрос Климов, - всё это произойдёт из-за решений нашего съезда?
        - Не всё, конечно, - ответил Романов, - но свой вклад в развал страны ваш съезд внесёт обязательно… и очень немаленький вклад.
        - Кто виноват, вы нарисовали, - сказал Герман, - теперь остался второй извечный вопрос нашей интеллигенции - что делать?
        - Не знаю, - честно признался Романов, - но будьте уверены, что второго, равно как и третьего Покаяния не будет. Китайцы придумали чеканную формулировку про Мао, не слышали?
        - Нет, расскажите, Григорий Васильевич, - попросил Климов.
        - У них же тоже был культ личности, причём покруче нашего, только в Культурную революцию сгинуло под десять миллионов, и это не считая умерших от голода. Так вот формулировка такая - «Мао это на 70 процентов хорошо и на 30 процентов плохо». И все на этом, никакого топтания на костях предков.
        Глава 23. Коминтерн и торговля
        КОМИНТЕРН
        Гришин поручил Романову разобраться с финансированием зарубежных друзей Советского Союза, а тот вызвал к себе на дачу в Горках-9 Пономарёва, руководившего этими процессами. Раньше тут жил Хрущев, потом некоторое время Суслов, а теперь по распределению администрации это одноэтажное строение на берегу Истры отошло Романову.
        Пономарёв руководил Международным отделом ЦК с 57 года, в его обязанности входило руководство и поддержание различных связей, в том числе финансовых, с коммунистическими, рабочими и просто левыми партиями на всех континентах.
        - Хорошая погода сегодня, Борис Николаевич, - сказал ему при встрече Романов, - как здоровье, как семья.
        - Спасибо, неплохо, - не стал вдаваться в подробности тот, хотя какое, если вдуматься, может быть хорошее здоровье в восемьдесят лет. - Давайте сразу к делу.
        - К делу, так к делу, - вздохнул Романов, - выкладывайте ведомость.
        Он предварительно попросил Пономарёва захватить с собой записи того, сколько, когда и кому передавалось денежных средств из спецфонда ЦК. И в каких целях.
        - Пожалуйста, Григорий Васильевич, - раскрыл тот папочку, - это за последние десять лет, а это отдельно за прошлый год, - разложил он два сиротливых листочка.
        - Так-так-так, - взял в руки первый лист Романов, - за 1975 тире 1984 год нами передано в руки руководителей коммунистических и рабочих партий…
        - И еще левых партий и организаций стран Третьего мира, - дополнил Пономарёв, - там у них в Третьем мире очень сложно с ориентацией, поэтому они и выделены в отдельный столбик.
        - Хм… - закашлялся Романов, - ладно, пусть будет так - передано двести двенадцать миллионов долларов США. А в 1984 году эта сумма составила двадцать два с половиной миллиона.
        Тут он уставился в одну строчку на первом листке, подумал некоторое время и спросил:
        - А что, и Бокасса тоже нашу помощь получал?
        - Бокасса-Бокассса, - начал припоминать Пономарёв, - а, президент Центральной Африки - да, некоторое время мы финансировали его борьбу с французскими колонизаторами. А что с ним не так?
        - Он же людоед, - ответил Романов, - своих политических оппонентов употреблял в пищу.
        - Да, факт прискорбный, - согласился Пономарёв, - но не ошибается тот, кто ничего не делает. Мы давно исправили свою ошибку, никакой помощи ЦАР мы не выдаём уже пять лет.
        - И Гэс Холл тут в лидерах по объёмам, - поморщился Романов. - А толку с его компартии, как с козла молока.
        - Весь мир же так делает, - пустился в откровения Пономарёв, - в смысле финансирует своих сторонников в других странах. Особенно в тех странах, которые являются потенциальными противниками. А суммы эти, согласитесь, совсем не астрономические по сравнению с оборонным бюджетом, например…
        - Вынужден согласиться, - глубоко вздохнул Романов, - оборона нам стоит куда дороже. Однако и здесь есть с чем поработать, Борис Николаевич.
        - Слушаю со всем вниманием, - в руках у Пономарёва сам собой возник блокнот и ручка с золотым пером.
        - Вот сами посудите, - продолжил Романов, - Эфиопия или Йемен - наши же партнёры, твёрдо движутся по пути неприсоединения, внедряют социалистические принципы хозяйствования. И получают немалую поддержку от нас…
        - И в чём вопрос, Григорий Васильевич? - осторожно поинтересовался Пономарёв.
        - В том, что встречного движения как-то не видно - а ведь обе страны имеют замечательные бухты на берегу стратегически важного пролива между Африкой и Аравией, как его…
        - Баб-эль-Мандебский пролив, - подсказал более сведущий Пономарёв.
        - Правильно… почему бы им не сдать нам в аренду по бухте на своих берегах?
        - Это сложный вопрос, Григорий Васильевич, - начал возражения Пономарев, - дело в том, что север Эфиопии, примыкающий к морю, это не совсем Эфиопия, а как бы Эритрея, там и народ другой живёт, и экономика немного отдельная. Короче говоря, есть все признаки начинающейся гражданской войны - в настоящее время им не до сдачи бухт в аренду.
        - А Йемен?
        - Там тоже не совсем спокойно, вы же в курсе, что их же два, Йемена - Южный да, дружественная нам страна, а Северный это креатура американцев. И у них между собой тоже очень напряжённые отношения.
        - Хорошо, - Романов встал и прогулялся по пушистому ковру к окну, - значит надо поработать над урегулированием их конфликтов. Мы получим дополнительные очки, как миротворцы, а в качестве награды те самые бухты.
        - Понял, Григорий Васильевич, - зачиркал ручкой Пономарёв, - записал, Григорий Васильевич.
        - Опять же поставки того, что не растёт в СССР, зато в изобилии имеется в Эфиопии и Йемене - я про кофе-какао-бананы. Взамен на нашу помощь они вполне могли бы поставлять нам эти товары с существенной скидкой - а что-то в наших магазинах бананов в свободной продаже я не наблюдаю.
        - Тут тоже есть некоторые проблемы, - затуманился Пономарёв, - соответствующих судов у нас недостаточно, во время перевозок же надо выдерживать определённый температурный режим, иначе всё испортится.
        - Значит, надо решать вопросы, Борис Николаевич, - резко отбрил его Романов, - я дам распоряжение Внешторгу, пусть подключатся. Теперь про Европу…
        - Да-да, слушаю, - ответил Пономарёв, переворачивая лист в своём блокноте.
        - К Жоржу Марше и Энрико Берлингуэру у меня никаких вопросов нет…
        - Если вы про секретаря ИКП, - поправил его Пономарёв, - то с прошлого года там вместо Берлингуэра выбрали Натту.
        - Неважно, - отмахнулся Романов, - обе эти партии серьёзные, с большим влиянием в обществе, регулярно входят в правительства. Но вот ко всем прочим руководителям европейских компартий вопросов очень много…
        Далее примерно минут десять Пономарёв записывал руководящие указания Романов, а напоследок тот сказал:
        - А помощь африканским и азиатским товарищам надо урезать в несколько раз… или поставить вопрос ребром - ваши товары против наших денег. Коминтерн, Григорий Васильевич, был распущен в 1943 году, если помните - с тех пор у нашей страны нет больше официальной миссии, заключающейся в победе коммунизма в мировом масштабе. А своё влияние повышать можно и за гораздо меньшие суммы. И Гэса Холла надо совсем снять с довольствия, это ж детский сад какой-то, компартия в Штатах…
        - Он тогда может перейти в штат наших врагов, - заметил Пономарёв.
        - Невелика потеря, пусть переходит, тем более, что в его аппарате каждый второй это агент ФБР. Пусть тогда их ФБР и финансирует.
        ОЧЕРЕДИ
        Проблемы советской торговли мужественно взвалил на свои плечи Гришин, а Романов не стал возражать. Хотя предварительная беседа по этому поводу у них таки состоялась.
        - Думаете, без этого не обойтись? - спросил Гришин, выслушал тезисы Романова.
        - Думаю, что вряд ли… это как латать дырявый аквариум - вода всё равно же себе дырочку найдёт и вытечет. А можно просто опустить уровень ниже земли и тогда совсем ничего оттуда вытекать не будет.
        - Убедительно, - после недолгого размышления отвечал Гришин, - но без посадок всё же обойтись не получится.
        - А я разве возражаю, - парировал Романов, - некоторое количество посадить даже полезно, причём сделать бы это надо максимально публично. Но как довесок, не более…
        На очередное совещание на Старой площади собрались все руководители многострадальной советской торговли во главе с союзным министром Ващенко.
        - Сегодня мы поговорим о том, почему у нас в магазинах такие длинные очереди и отчего периодически возникает дефицит отдельных товаров, - начал Гришин. - Ведь каждый же из вас бывал в других странах, не правда ли?
        Собравшиеся согласно загудели, но внятно никто высказаться не решился.
        - И что, - продолжил Гришин, - видел ли кто-нибудь из вас там что-то подобное?
        Народ вторично загудел, а высказаться решился новый директор Елисеевского магазина, которого поставили взамен расстрелянного Соколова.
        - Я видел пару раз, Виктор Васильевич, - негромко сказал он, - когда появляется какая-то новинка, то в первые дни продаж за ней очереди очень большие.
        - Например? - попросил Гришин.
        - Например, компьютеры Эппл или игровые приставки Нинтендо, - не стал прятать голову в песок тот, - в Париже за новыми моделями очереди по километру были, если не больше.
        - Спасибо за пример, но он не слишком удачный, - поморщился Гришин, - это у них случается раз в год и не за самыми необходимыми товарами. А у нас ежедневно и почти за всем. Вот что сейчас свободно лежит в ваших магазинах? - обратился он к руководителю украинской торговли.
        - Хлеб совершенно свободно продаётся, - не растерялся тот и зашёл с козырей.
        - Ну не хватало ещё, чтоб у нас хлеб с прилавков пропадал, - ответил Гришин, - а ещё что?
        - Да много чего, Виктор Васильевич, - смело продолжил тот, - сахар, соль, подсолнечное масло, конфеты как минимум десяти сортов, молоко, кефир.
        - А мясо и колбаса?
        - С этим, увы, есть некоторая напряжённость, - дипломатично увернулся украинец, - но вы же не хуже нас знаете, с чем это связано…
        - Знаю, - вздохнул Гришин, - но в соседних магазинах с вывеской «Кооп» всё это лежит свободно и никаких очередей не наблюдается.
        - Там и цены втрое примерно выше, - заметил министр Ващенко.
        - И в подсобках у работников торговли всё это есть, - добавил Гришин, а собрание затаило дыхание, но продолжение последовало не совсем такое, которого они ждали.
        - Хорошо, - решительно встал из-за стола Гришин, - слушаю ваши предложения по повышению эффективности нашей торговли.
        - Надо увеличить число торговых точек, - смело бросился на амбразуру Ващенко, - по статистике в той же Америке на одного посетителя приходится в четыре раза больше торговых площадей, чем у нас. И продавцов там в разы больше.
        - Это верно, - немедленно согласился Гришин, заглянув в свои заметки, - этот пункт у меня идёт третьим номеров.
        - А первые два какие? - спросил самый смелый из всех директор Елисеевского.
        - Первый это повышение цен до уровня баланса спроса и предложения, - зачитал Гришин, - выше, чем сейчас, но ниже, чем в кооперативных точках.
        - Могут возникнуть народные волнения, - заметил Ващенко, - помните, как было в Новочеркасске.
        - Не надо нас пугать, - ответил ему Гришин, - как в Новочеркасске не будет - повышение цен мы сопроводим масштабным увеличением зарплат.
        - А второй пункт какой, если не секрет? - спросил украинский руководитель.
        - Не секрет, товарищ Пацюк, - ответил ему Гришин, - далее у меня по плану идёт комплексная проверка всей нашей советской торговли. С оргвыводами по её итогам…
        Собрание затаило дыхание, потому что рыло тут у каждого в пуху было.
        - Не волнуйтесь, товарищи, - продолжил Гришин, - особенно зверствовать никто не собирается, но два-три показательных процесса провести придётся. Народ просто не поймёт, если их не будет… в-третьих надо начать масштабную программу по строительству новых магазинов, как совершенно верно заметил и присутствующие. И ещё у меня есть четвёртый пункт, если это кому-то интересно…
        - Конечно интересно, Виктор Васильевич, - выдал ремарку Ващенко.
        - Надо пустить в торговлю частников… как это было при НЭПе. Новые большие магазины будут вводиться не очень быстро, а мелкие торговые точки частники откроют в момент, что снизит остроту в этом вопросе.
        - Они же будут получать товары по твёрдым госценам, - заметил Ващенко, - а продавать с дикой наценкой.
        - Во-первых, - ответил Гришин, - госцены уже со следующего месяца будут не такими уж твёрдыми, будет заложена определённая вилка. А во-вторых, кто сказал, что за частниками не будет контроля? Кстати, дорога в эти кооператоры открыта для всех - а кто, как не нынешние продавцы, лучше всего знает специфику торговли. Так что…
        Намёк был схвачен на лету, но последнее слово таки осталось за торговлей.
        - Виктор Васильевич, - сказал Ващенко, - а как же быть с закрытыми распределителями? Ну с теми, через которые мы продавали товары руководителям государства?
        - С ними вопрос особый, - ответил Гришин. - Тема социального равенства в нашем обществе стоит очень остро, возможно мы просто возьмём и ликвидируем эти распределители… с максимальным освещением этого процесса в СМИ. Надо подумать…
        Глава 24. Тэтчер
        А по окончании этого совещания Гришин вызвал к себе на завтра только что назначенного председателя КГБ Примакова. Чтобы обговорить кое-какие детали работы с руководителями советской торговли.
        9 мая прошло без особенных происшествий - хоть год был и юбилейный, но ничего нового по сравнению с предыдущими празднованиями не случилось. Рейган не приехал, прислал вместо себя Буша, а вот Тэтчер с Миттераном прибыли лично. Также почтил своим присутствием и китайский лидер.
        По окончании парада Гришин и Романов встретились в дружеской, если так можно выразиться, беседе с Маргарет Тэтчер.
        - Госпожа премьер-министр, - начал разговор Гришин, - позвольте засвидетельствовать вам наше искреннее уважение как союзнику по антигитлеровской коалиции.
        - Спасибо, господин генеральный секретарь, - ответила она, - один из моих дедов служил в Королевских Военно-морских силах во время войны, участвовал в проводке конвоев в Мурманск.
        Романову тоже можно было привести в пример свои боевые заслуги, но памятуя о том, что Гришину тут похвалиться нечем (всю войну просидел секретарем райкома в Серпухове), он быстро перевёл стрелки на другие темы.
        - Наша страна, как вы наверно знаете, - продолжил он, - вступила на путь коренных реформ как во внутренней, так и во внешней политике.
        - Да, я в курсе, - ответила Тэтчер, - у нас в Великобритании с большим интересом наблюдают за трансформациями вашей политики.
        - Не настали ли пора, госпожа премьер-министр, - взял слово Гришин, - положить конец бесконечной конфронтации между Востоком и Западом? Несмотря на некоторые отличия, у нас много общего, история Второй мировой войны тому подтверждением.
        - Что конкретно вы имеете в виду? - не стала уходить от прямых вопросов Тэтчер.
        - Как вы наверно помните, - продолжил Гришин, - первая половина 70-х годов это было время разрядки международной напряжённости…
        - Прекрасно помню, - отозвалась она, - я в это время работала министром просвещения и участвовала в некоторых совместных программах с Россией.
        - Да-да, - поддержал разговор Романов, - почему бы нам не повторить историю? Назовём её Разрядка-2 например… сейчас как раз подходящий исторический момент, не правда ли? В России смена власти, а это у нас всегда вызывает волну реформ и нововведений - вспомнить хотя бы Петра Первого, который прорубил окно в Европу, или Александра Второго, освободившего крестьян… замечу, что это у нас случилось на два года раньше, чем на Западе…
        - То есть вы собрались рубить новое окно в Европу? - уточнила Тэтчер.
        - Почему бы и нет? - вопросом на вопрос ответил Гришин. - Европа это наш общий дом, нехорошо, если некоторые обитатели этого дома дискриминируются по надуманным признакам.
        - Хм… - задумалась Тэтчер, - но тогда термин «Окно» наверно не слишком подходит у этому процессу - все нормальные обитатели дома входят и выходят через двери.
        - Точно, - быстро схватил ситуацию Романов, - пусть это будут хотя бы «Открытые двери».
        - А в чём будут заключаться ваши Открытые двери, поясните? - решила расставить точки над и Тэтчер.
        - Охотно, - откликнулся Романов, - вот, так сказать, основные тезисы, которые мы вчера набросали с Виктором Васильевичем.
        И он быстренько озвучил эти тезисы в количестве пяти штук:
        Переговоры о наступательных вооружениях - ограничить размеры вооружённых сил противостоящих военных союзов НАТО и Варшавского договора, уведомления о военных учениях, размещать тяжёлое вооружение не ближе согласованного расстояния до границВдохнуть новую жизнь в Хельсинкские соглашения, при этом СССР подтверждает свою приверженность ко всем трём корзинам, включая гуманитарнуюВторая нитка газопровода Уренгой-Помары-Ужгород, мы готовы обеспечить Европу газом более, чем наполовину. Кроме того предлагается рассмотреть возможность и так называемого аммиако-провода - азотные удобрения это очень выгодное вложение капитала.Совместные проекты во вновь открываемых зонах свободной торговли
        - Вот тут можно немного поподробнее? - остановила его Маргарет, - что это за зоны, где будут расположены, какие будут условия для иностранного капитала?
        - Указ об учреждении таких зон пока в разработке, предварительно же могу сказать, что это скорее всего будут пригород Ленинграда, Куршская коса под Калининградом и район Тамани в Краснодарском крае. Условия для инвесторов предполагаются очень льготные, очень… нулевая ставка налога на прибыль в первые три года, нулевые или близкие к ним импортные пошлины на ввоз сырья и комплектующих, нулевой НДС на всё время работы в зоне. Плюсом к тому идёт то, что заработная плата в СССР гораздо ниже, чем в Англии, вы об этом не хуже нас знаете. И ещё один плюс - это возможность выхода на необъятные рынок СССР и дружественных ему стран. А значит процент прибыли у ваших инвесторов вполне может вырасти в разы.
        - Интересно, - побарабанила пальцами по столу Тэтчер, - но у вас, кажется, еще один пункт остался неозвученным.
        - Да, - согласился Романов, - пятый пункт… у нас в стране популярны шутки про пятый пункт…
        - Да, я в курсе, пятым пунктом в анкетах у вас идет национальность, - проявила осведомлённость Маргарет.
        - Но у нас не про это будет, в пятом пункте собраны разные гуманитарные проекты - обучение студентов и школьников на взаимной основе, концерты, выставки, спектакли, а также проведение Европейской Олимпиады…
        - Так-так-так, - опять остановила его Тэтчер, - что-то я уже слышала про эту Олимпиаду. Расскажите поподробнее.
        - Две предыдущие Олимпиады фактически были сорваны, следующая через три года - вот мы и предлагаем в промежутке провести спортивные игры на нашем континенте. Россия готова предоставить свои спортивные сооружения… или как вариант - половина соревнований будет у нас, вторая половина в Лондоне.
        - К Олимпиадам, как вам наверно известно, - ответила она, - начинают готовиться года за 4 до старта…
        - А это будет сокращённый вариант, - парировал Гришин, - что успеем, то и включим в программу… тем более, что в Москве, например, особенно и готовить ничего не надо, все было построено к 80-му году.
        - Что же, - немного подумав, сказала Тэтчер, - все эти вопросы нужно обдумать… я, то есть наш кабинет даст вам согласованные ответы в течение… в течение недели, например. А у меня тем временем тоже есть небольшой список вопросов к советской стороне.
        - С большим интересом выслушаем, - отвечал Гришин.
        - Они в основном касаются гуманитарной сферы, - продолжила она, - почему вы, например, не выпускаете из страны так называемых «отказников»? Это нарушает права человека…
        - Миссис Тэтчер, - взял этот вопрос на себя Романов, - в Великобритании же ведутся ядерные исследования?
        - Да, - немного растерялась она, - у нас есть несколько исследовательских центров по этой тематике.
        - Вы всех специалистов, причастных к этой области, свободно выпускаете за рубеж? Или всё же есть исключения?
        - Исключения имеются, - нехотя призналась она, - лица, владеющие государственными секретами, ограничены в своих передвижениях.
        - Вот и у нас ровно та же ситуация, - улыбнулся Романов, - господин Сахаров, если вы на него намекаете, является секретоносителем государственного уровня, поэтому мы и не можем выпустить его из пределов СССР. Что же касается его супруги, то для неё выезд открыт в любую минуту.
        - Есть большой список отказников и помимо господина Сахарова, - и Тэтчер достала два листка А4, скреплённых между собой, - вот, 129 человек.
        - Мы изучим этот вопрос, - ответил Гришин, мельком пробежав по страницам, - пойдём далее?
        - Идём далее, - согласилась Маргарет, - у нас есть вопросы относительно бесконтрольного перемещения советских подводных лодок по Балтийскому морю…
        - Инцидент с лодкой С-363 был весьма прискорбным (села на мель в 1981 году вблизи шведской военной базы), - ответил Романов, - это была ошибка, связанная с поломкой навигационного оборудования. Могу вас заверить, госпожа Тэтчер, что в дальнейшем ничего подобного не произойдёт.
        - Британскую сторону также беспокоят участившиеся манёвры советского военного флота в Атлантике, - продолжила она.
        - Это обсуждаемый вопрос - заявил Гришин, - вы сокращаете манёвры в Баренцевом море, мы в Атлантике…
        - И еще один вопрос связан с ленд-лизом - когда вы погасите свои долги?
        - Хм… - закашлялся Романов, - мы проясним этот вопрос в ближайшее время. Ещё что-нибудь?
        - Да, - смело подняла голову Тэичер, - последний пункт в моём списке - что случилось с господином Горбачёвым?
        - Так было же разъяснение в нашей прессе, - ответил Гришин, - Михаил Сергеевич попросил отставку по состоянию здоровья. Сейчас, насколько я знаю, его здоровье несколько улучшилось и он готовится вылететь в Гондурас.
        - Почему в Гондурас? - не поняла Маргарет.
        - Там освободилась должность нашего посла, он её и займёт, - объяснил Гришин.
        - Ясно, - Тэтчер собрала бумаги, - тогда не смею более задерживать ваше внимание.
        ----
        Вечером с борта самолёта, вылетевшего из Внуково в Хитроу, она набрала телефон Рейгана.
        - Хай, Маргарет, - отозвался с того конца Атлантического океана Рональд, - как здоровье, как дети?
        - Спасибо, Ронни, у меня всё неплохо. Я по поводу визита в Москву.
        - Это я уже понял - как тебе новые руководители у русских?
        - Про это я как раз и хотела поговорить… мне очень жаль, но Горбачёв окончательно выбыл из политики.
        - Это было понятно уже месяц назад - тут ничего не поделаешь, всегда есть победители и проигравшие. Ещё что-нибудь?
        - Да… а мне одной кажется странным, что у русских во власти теперь тандем? Гришин и Романов участвовали в переговорах на равных, как мне показалось. Раньше такого не бывало.
        - Мне тоже так показалось, - ответил Рейган, - когда я беседовал с ними в марте. На этом можно будет сыграть. Что тебе предложили?
        - Ты будешь удивлён, но Европейскую Олимпиаду… я многого ожидала, но только не этого.
        - А что, мысль интересная, - тут же среагировал Рейган, - можно бросить эту кость русским, пусть обгладывают. Америка тоже может подключиться, как приглашённая звезда, например.
        - И ещё они хотят тянуть вторую ветку газопровода в Германию…
        - А вот с этим спешить не следует, - ответил Рональд, - тесные связи России с Европой нам не слишком выгодны. Там ещё, кажется, была тема про свободные экономические зоны?
        - Да, мне тоже такое предлагали… Усть-Луга, Балтийск и Тамань… можно подумать - дело, к конце концов, действительно выгодное получается.
        - Только никаких высоких технологий, - строго отвечал Рейган, - разные вредные производства можно им сбросить, пару автомобильных заводов тоже, но электронику и технологии двойного применения никогда.
        - Согласна… я через пару недель подъеду в Вашингтон - обсудим всё это более подробно?
        - Конечно приезжай, Нэнси испечёт твой любимый яблочный пирог…
        Глава 25. Бюджет
        БЮДЖЕТ
        Романов вызвал к себе председателя Госплана СССР товарища Байбакова. Николай-Константиныча. Это был аксакал из аксакалов советской бюрократии, начинал свою карьеру в 30-х годах в Баку на нефтепромыслах, потом его речь на одном совещании очень понравилась Лазарю Моисеичу Кагановичу, и Байбаков резко пошёл в гору. В 42 году он руководил уничтожением нефтяных вышек на Кавказе, которые могли достаться немцам. Потом он стал министром нефтяной промышленности, а с 57 года появилось мнение передвинуть его в плановые органы - с тех пор он и возглавлял Госплан страны, организацию жутко большую и настолько же жутко неповоротливую.
        - Присаживайтесь, Николай Константинович, - предложил ему Романов, - вот у меня в руках бюджет СССР на 1985 год…
        - Да, - ответил тот, - наша организация имела самое непосредственное отношение к составлению этого документа. Что именно вас заинтересовало, Григорий Васильевич?
        - Пункт 6, подпункт а), - ответил тот, - про отчисления от налога с оборота, а это ведь основная статья дохода нашего бюджета, верно?
        - Совершенно правильно, - сказал Байбаков, - около 50 процентов от всех доходов.
        - Так вот, у меня простой вопрос - почему отчисления с этого налога в бюджеты республик так сильно дифференцированы? Меньше всего получает Белоруссия, 49%, Россия на втором месте, 61%, Азербайджан, Молдавия где-то рядом, а вот вся Средняя Азия, Грузия и Литва около 100%...
        - Ну Григорий Васильевич, - пустился в объяснения Байбаков, - вы же не хуже меня знаете, что социально-экономические условия в республиках разные, климат тоже варьируется от субтропиков до арктической зоны, поэтому доходы бюджета перераспределяются таким вот образом.
        - Климат у нас лучше всего в Грузии, Армении и Украине, однако это не мешает им иметь гораздо большую долю, - заметил Романов. - Опять же, что в этом списке на первых местах делает Литва? Там и сельское хозяйство, насколько я знаю, вовсе не убыточное, как например в российском Нечерноземье, там и промышленность хорошо развита, а еще есть своя атомная станция, электричество, значит, дешёвое. Однако у Литвы 95%, а у России 61… почему так?
        - Такой порядок имеет свои корни ещё с двадцатых годов, от самого Владимира Ильича, - осторожно ответил Байбаков, - помните наверно такой ленинский труд «О национальной гордости великороссов»…
        - Помню, конечно, - ответил Романов, - как уж там… «не может быть свободен народ, угнетающий другие народы». Но ведь Ильич написал это, если не ошибаюсь, в 1914 году, семьдесят лет прошло, все угнетения других народов давно остались в прошлом, так?
        - Наверно вы правы, - пробормотал Байбаков.
        - А мы всё исправляем и исправляем ошибки царского режима… на просвещённом западе такая политика называется «позитивная дискриминация», она у них очень популярна, слышали?
        - Да, что-то такое было в прессе.
        - Стоит ли нам брать пример с наших классовых врагов и дискриминировать целые республики по высосанным из пальца поводам?
        - Но ведь тогда может резко снизиться уровень жизни в тех же среднеазиатских республиках, - попытался возразить Байбаков. - И в Грузии с Литвой тоже.
        - Откройте глаза, Николай Константинович, - усмехнулся Романов, - вы давно в Грузии бывали? Там уровень жизни такой, что и не снился нашим крестьянам из Костромской или Вологодской области. И для выравнивания уровней впору применять эту позитивную дискриминацию в обратную сторону - в Россию отчислять 100% доходов, а в Грузию вдвое-втрое меньше.
        - Хорошо, я вас понял предельно ясно, - ответил Байбаков, - мы займёмся этой проблемой, бюджет следующего года будет подкорректирован.
        - Но это еще не всё, - продолжил Романов, - пункт 22, о сокращении аппаратов управления… это мелко, Николай Константинович, я бы назвал это дешёвым популизмом - экономия получится копеечная, а дезорганизация управления будет серьёзной. Хорошо бы спустить это дело на тормозах… И ещё одно - про планово-убыточные колхозы и шахты, пункты 17 и 27.
        - А что с ними не так, Григорий Васильевич?
        - Всё не так - почему у нас на 68-м году советской власти имеют место убыточные предприятия? Да еще в таких объемах, что их убытки приходится покрывать 10 миллиардами полновесных рублей?
        - Если закрыть эти убыточные колхозы, то куда пойдут их работники? - задал встречный вопрос Байбаков. - То же с шахтами и торфопредприятиями - иногда это единственные работодатели на сотню километров вокруг.
        - Никто и не говорит про закрытие, - парировал Романов, - надо совершенствовать условия хозяйствования. Да, я не в безвоздушном пространстве живу, знаю, как живут колхозники в Нечерноземье, но даже и в таких не слишком благоприятных внешних условиях можно работать гораздо продуктивнее… посмотрите на Финляндию ил Швецию.
        - Вся территория Швеции возле моря, - пробормотал Байбаков, - к тому же совсем недалеко протекает тёплый Гольфстрим, а у нас в Нечерноземье строго континентальный климат, сезон вегетации в полтора раза меньше.
        - Согласен, есть такое дело, - задумался Романов, - и всё равно с планово-убыточными колхозами и шахтами надо что-то делать, совершенно незачем пулять народные средства в эту чёрную дыру.
        - И ещё, - добавил он, - мне не очень понятно жёсткое перераспределение бюджетных средств в пользу отраслей группы А, производство средств производства. В ущерб группе Б, лёгкая, мебельная промышленности, пищевка, сельское хозяйство.
        - Вы же знаете, Григорий Васильевич, - отвечал Байбаков, - средства производства это альфа и омега нашего народного хозяйства, там ведь в том числе выпускаются станки и для пищёвки. Кроме того, группа А это наша оборонка, пренебрежение которой совершенно недопустимо.
        - Оборонку давайте оставим за скобками, - перелистнул Романов очередной лист в блокноте, - давайте поговорим о всём остальном. Вот по справке, которую мне составили во Внешторге, у нас на ближайшие пять лет запланировано начало строительства таких крупных предприятий, как Камский тракторный завод в Елабуге, нефтеперерабатывающий завод в Ачинске и производство полипропилена в Ставрополе. Лично я считаю всё это излишним в существующих условиях.
        - Решения по строительству этих заводов принималось коллегиально, - ответил Байбаков, - все визы имеются.
        - Завтра же подниму эти вопросы на заседании правительства, - черкнул у себя в блокноте Романов. - Теперь про атомную энергетику…
        - Не совсем моя область, - заметил Байбаков, - но слушаю внимательно.
        - Отчего здесь сложился такой перекос в сторону Украины? Одновременно планируется строительство пяти АЭС в этой республике? Чернобыльская, Ровенская, Хмельницкая, Южно-Украинская, а в Запорожье вообще предусмотрено 6 энергоблоков! Это даже с той же точки зрения безопасности неправильно.
        - И что вы предлагаете, Григорий Васильевич?
        - Все эти стройки уже начаты, замораживать их непродуктивно, но число энергоблоков на каждой станции необходимо резко сократить. На Украине нет таких потребностей в новых мощностях, надо развивать энергетику в России.
        - Хорошо, - ответил Байбаков, - я поддержу вас на ближайшей коллегии. Ещё какие-то вопросы по бюджету остались?
        - Да, последний, - ответил Романов. - Нужно также резко сокращать нашу безвозмездную помощь зарубежным странам. Вот пункт 18, который совсекретный, он же именно про эту помощь?
        - Да, вы правы, - поморщился Байбаков, - на эти цели предусмотрено выделение 15,5 миллиардов на текущий год.
        - А раскладка по странам какая? - поинтересовался Романов.
        - Я не захватил соответствующих документов, но на память могу сказать, что первые места там занимают Польша, Болгария и Индия.
        - В Болгарии и Индии у нас большие стройки, а Польша почему в этом списке оказалась?
        - У них большие долги перед Западом, которые ещё при Гереке образовались, их необходимо погашать, а собственных средств у поляков немного… - прокомментировал Байбаков. - Вот мы и помогаем.
        - Ясно… - бросил Романов. - Это всё тоже надо резать и сокращать, у нас своих проблем достаточно, чтобы разным приживалкам ещё помогать. И никаких новых проектов, типа Асуанской плотины или комбината в Бокаро - жить надо по средствам.
        - И совсем уже последнее… - сказал он напоследок, - строительная отрасль нуждается в быстром и энергичном развитии.
        - Почему, Григорий Васильевич? - решил уточнить Байбаков.
        - Мы планируем развивать индивидуальное жилищное строительство, а для этого понадобится очень много строительных материалов, инструментов и рабочих рук.
        УКРАИНА
        Щербицкий как-то очень быстро узнал о планах сокращения атомных станций на Украине и напросился на беседу к Романову буквально через день после беседы с Байбаковым.
        - Григорий Васильевич, - начал он разговор с обидой в голосе, - я не совсем понимаю, почему урезаются планы по Запорожской АЭС? И по другим тоже.
        - Понимаете, Владимир Васильевич, в чём дело, - подвёл его к карте СССР Романов, - вот тут отмечены все ваши станции…
        - Ну да, я не хуже вас знаю, где они расположены.
        - А знаете ли вы, сколько населения проживает, к примеру, возле Чернобыльской АЭС?
        - Наверно немало, - удивлённо отвечал Щербицкий, - но ведь АЭС абсолютно безопасны, как нас уверяют Александров с коллегами.
        - Слышали такое название «Тримайл Айленд»? - спросил Романов. - они там в Америке тоже считали, что АЭС абсолютно безопасны, а в результате эвакуировали около ста тысяч жителей.
        - Это наверно случайность, - ответил Щербицкий.
        - А про аварию на Ленинградской АЭС слышали? Там удалось затормозить ситуацию за считанные секунды до того, как она стала неуправляемой. Один раз случайность, да, но два раза это уже закономерность - будем дожидаться третьего раза, который называется системой?
        - То есть вы хотите сказать, что развитие атомной энергетики у нас в стране будет заторможено?
        - В ближайшую пятилетку - да, есть такие планы. Пока не разработаем достаточно безопасные принципы работы. Только поэтому и сокращается число вводимых блоков в вашей республике, а не потому, как вы подумали…
        - Хитрый вы, Григорий Васильевич, - погрозил ему пальцем Щербицкий.
        - Но раз уж вы пришли, - продолжил Романов, - давайте поговорим и о других проблемах Украины.
        - Например? - спросил Щербицкий, усаживаясь в кресло.
        - Например о росте национализма, особенно в западных областях…
        Глава 26. Украина и нефть
        - У нас нет таких проблем, - гордо ответил тот, - с 59-го года нет, когда поймали и посадили последнего бандеровца.
        - А у меня другие сведения, - Романов достал сигарету и закурил, как паровоз. - Корни нынешнего подъёма украинского национализма растут, как вы наверно и сами знаете, Владимир Васильевич, из той самой хрущёвской реабилитации 55 года…
        - Но ведь в том решении Украина отдельно не выделялась, - проявил знание исторических документов Щербицкий, - реабилитировались вообще все лица, сотрудничавшие с фашистами.
        - Верно, - выпустил кольцо дыма в потолок Романов, - однако и вы согласитесь со мной, что украинцы в этом списке составляли почти половину. Соответственно эти бывшие бандеровцы, они же мельниковцы и оуновцы получили возможность совершенно свободно вернуться на свою историческую родину. А учитывая тот факт, что в лагерях они в очень больших количествах устраивались на золотые прииски, вернулись они не голыми, как соколы, а с деньгами. Это раз.
        - А два, вероятно, будет заключаться в репатриированных с Запада лицах? - предположил Щербицкий.
        - Абсолютно в точку - в 50-х и 60-х годах оттуда приехало более ста тысяч репатриантов, почти все в западные области, Волынь, Львов, Тернополь. Эти тоже небедные люди были и устраивались очень неплохо. Идём далее…
        Романов затушил сигарету и продолжил.
        - По сведениям из наших компетентных органов, зарубежные центры украинских националистов - это Германия и Канада в основном - в конце 60-х и начале 70-х годов разработали новую тактику противостояния советской власти. Никаких терактов, никаких подпольных ячеек, как уж они там у них назывались…
        - Провода, - уточнил Щербицкий.
        - Точно, никаких проводов, всё легально. Максимальный упор был сделан на внедрение своих людей в органы власти, партийные, советские, хозяйственные, всякие. Опять-таки по справочке из Комитета госбезопасности, на данный момент количество бывших националистов в компартии Украины составляет порядка 20 процентов… не во всей, а в западных областях, конечно.
        - Ну и что, Григорий Васильевич, - возразил Щербицкий, что они когда-то были врагами? С тех пор много воды утекло… они давно перековались в нормальных советских граждан. Я лично знаком минимум с десятком бывших бандеровцев, которые да, работают в райкомах и обкомах Львовщины и Тернопольщины - могу вас заверить, что никаких противоправных действий против советской власти у них даже и в мыслях нет.
        - Хорошо, идём дальше, - предложил Романов. - Обязательный экзамен по украинскому языку на приёме во все ваши вузы - это что такое?
        - Вовсе и не обязательный, - встал в защитную стойку Щербицкий, - совсем и не во все… а если в целом, то я считаю, что раз живешь на Украине, должен знать украинский язык.
        - Ещё один факт, - не стал задерживаться Романов, - такие фамилии, как Чорновил, Хмара и Горынь, вам что-то говорят?
        - Да, конечно, - не стал отпираться Щербицкий, - это диссиденты, но таких и в Москве предостаточно. Чорновил сидел в Мордовии много лет, недавно вернулся, что-то там пишет в своём селе. Хмара и братья Горыни, их двое, пока сидят, но скоро должны выйти. Никаких неприятностей от них не ожидается.
        - Это пока, - ответил Романов, - не ожидается, а по мере демократизации нашей жизни очень даже сможет ожидаться. И ещё одно - что это за выходка с самостоятельной внешней торговлей УССР? Дальше что? Дальше некуда - только таможни на границе с Белоруссией и Россией.
        - Был такой проект, - с неохотой подтвердил Щербицкий, - но его же завернули на начальном этапе.
        - Ещё бы не завернули… - ответил Романов. - Опять же тема так называемого Голодомора - всплывает в самых разных местах совсем некстати. В 30-е годы было много перегибов, голод 32-33 один из них, но там ведь не только украинцы пострадали, а все народности. Зачем педалировать эту тему и расчёсывать старые болячки?
        - Я, если честно, не в курсе, что оно всплывает, - признался Щербицкий, - проведём работу.
        - И совсем последнее, Владимир Васильевич, - сказал Романов, - о новой редакции Конституции…
        - Да, я слышал, что такая работа началась, - ответил Щербицкий, - а в чем, собственно вопрос к Украине в связи с этим?
        - Есть такое мнение, - и Романов показал на потолок, - исключить в новой редакции слова «За каждой союзной республикой сохраняется право свободного выхода из СССР». Статья 72-я.
        - И с чем же связано такое мнение? - хмуро спросил Щербицкий.
        - Понимаешь, - перешёл на ты Романов, - Васильич, мировой опыт показывает, что такой формулировки вообще нигде нет, кроме как у нас - что это за страна, которая сохраняет возможность отделения своих частей? Нет таких ни в Европе, ни в Америке, ни даже в Африке.
        - Но ведь введено это правило было ещё при Ленине, - попытался возразить Щербицкий.
        - Тогда совсем другие условия были, - парировал Романов, - надо было собирать страну после развала в гражданскую. Придумали такую вот схему, чтобы не пугать национальные окраины… но она же полностью исчерпала себя ещё до войны. Вот ты прямо скажи - Украина способна выйти из состава Союза, опираясь на эту статью?
        - Ты же сам знаешь, что нет, - ответил Щербицкий, - тем более, что этого КГБ не допустит ни за что и ни когда…
        - А зачем же тогда эта фикция в Конституции?
        И Щербицкий затруднился с ответом на этот вопрос…
        НЕФТЬ
        Примаков вылетел в Багдад после короткой, но информативной беседы с Романовым.
        - Вот, сами смотрите, - выложил тогда перед ним Романов график, круто загибающийся вниз на правой части рисунка. - Это цена барреля нефти сорта Брент на Нью-Йоркской товарной бирже. В долларах, разумеется.
        - Я в курсе, Григорий Алексеевич, - отвечал Примаков, - что цены на энергоносители в мире стали здорово снижаться.
        - А причинами этого снижения не интересовались?
        - Так глубоко в эту тему я не погружался, но наверно они ничем не отличаются от сотен других похожих ситуаций - предложение превысило спрос.
        - Верно, превысило, - задумчиво сказал Романов, - а самая главная на то причина, это наращивание добычи в США и в Саудовской Аравии. А спрос снизился в связи с некоторым замедлением мировой экономики и переключением на альтернативные источники, биодизель, ветрогенераторы, солнечные батареи…
        - Да-да, - вклинился в поток Примаков, - не далее, как вчера читал огромную статью в Экономисте про эти солнечные панели. Там серьёзные проблемы с коэффициентом полезного действия.
        - Так вот, надеюсь, вы понимаете, что снижение цен на нефть абсолютно невыгодно нашей стране?
        - Конечно, - подтвердил Примаков, - я даже могу сказать, сколько мы теряем на каждом долларе снижения, одно наше подразделение недавно делало такие подсчёты.
        - И сколько же? - заинтересовался Романов.
        - Около миллиарда… - ответил Примаков, - плюс-минус несколько процентов. Так что если цена упадёт на 20, допустим, долларов за баррель, то наши потери выразятся в сумме двадцати миллиардов за год.
        - Не очень приятные цифры, Евгений Александрович, - сказал Романов, - а ведь к этому надо добавить потери при экспорте нефтепродуктов и газа, так что наверно её на два можно смело умножить.
        - Ну не на два, - позволил себе поспорить Примаков, - но на полтора точно. Всё равно это будет не очень приятно для нашей экономики, согласен.
        - Так вот, - продолжил Романов, - что-либо сделать со спросом вряд ли в наших силах - зелёная энергетика будет и дальше развиваться, а сменить падение мировой экономики на рост не под силу вообще никому. Равно как и с добычей в Штатах мы ничего поделать не сможем. А вот Саудовская Аравия и соседние с ней страны это более удобная для нас тема.
        - Можно попробовать хотя бы немного сократить наш экспорт, - предложил Примаков. - Тогда мировое предложение упадёт.
        - Как вы это себе представляете? - удивился Романов, - у нас все экспортные поставки идут по жёстким долгосрочным контрактам. Штрафные санкции же придётся платить…
        - Некоторые контракты скоро заканчиваются - в переговорах по их продлению можно, например, проявить некоторую гибкость.
        - Да, это интересная тема, - задумался Романов, - надо обдумать. Но я вас пригласил собственно по вопросам, связанным с арабским востоком - вы же, кажется, специалист именно по этому направлению?
        - Не буду отказываться от очевидного, - скромно отвечал Примаков.
        - Так что если коротко, вам, Евгений Александрович, даётся в руки карт-бланш на то, чтобы саудовцы и их соседи притормозили, скажем так, рост добычи нефти на своих скважинах.
        - Будет ли мне оказано содействие по линии Министерства обороны? - поинтересовался Примаков.
        - Безусловно - полное и безоговорочное. Поставка любых вооружений, кроме ядерных, конечно, поддержка ГРУ, любые специалисты в нужных областях.
        - Можно ли будет задействовать наши контакты в дружественных разведках? - задал второй вопрос Примаков, - я имею в виду ГДР, Болгарию и Сирию в основном.
        - Всё на ваше усмотрение, Евгений Александрович, - благожелательно ответил ему Романов.
        - И последний вопрос - сроки?
        - До конца текущего года, - вздохнул тот, - дальше по моим сведениям начнётся бесконтрольное падение, которое затормозить уже не получится.
        - Тогда мне надо будет поговорить для начала с Саддамом… - начал размышлять над выполнением задания Примаков, - могу вылететь к нему в течение недели, как только МИД согласует визит.
        - Вы деловой человек, Евгений Александрович, - улыбнулся Романов, - приятно иметь дело с такими специалистами своего дела.
        САДДАМ
        ТУ-154, на котором летел Примаков, сразу же после старта попал в серьёзную воздушную болтанку, которая продолжалась почти что до границ страны. Нервы у Евгения Максимовича эти неудобства выдержали, чего нельзя было сказать про его желудок - он практически не вылезал из туалета. И к месту назначения, в новенький, только что с иголочки построенный международный аэропорт имени Саддама Хуссейна, Примаков прибыл с зелёным лицом и основательно осунувшимся.
        Встречал делегацию мужчина типично арабской внешности, представившийся Иззатом Ад-Дури. Это был заместитель Саддама на посту председателя Совета революционного командования (орган, заменявший правительство в 79-03 годах), а по совместительству и его сват.
        - Салам аллейкум, - сказал этот Иззат, приложив руки к лицу, а потом добавил длинную фразу на арабском, - ахилан бикум дюфуна алькирам фи айр альирак альмушмиса (приветствую дорогих гостей на земле солнечного Ирака).
        - Вааллейкум ассалам, - ответил Примаков и попросил перейти на английский - с арабским у него были сложные отношения.
        Иззат хитро улыбнулся и перешёл на сносную английскую речь, он несколько лет провёл в эмиграции в Лондоне.
        - Желаете отдохнуть после длительной дороги? - спросил он у Примакова.
        - Давайте сразу к делу, - попросил тот, - отдохнём, когда выйдем на пенсию.
        Иззат вторично понимающе улыбнулся и раскрыл заднюю дверь серебристого Ролл-Ройса.
        - Президент ждёт вас, Евгений Максимович.
        Дворец, куда привезли Примакова, был построен совсем недавно в багдадском районе Аль-Азимьях. Это было невероятно помпезное и огромное здание в классическом арабском стиле… как в 1000 и одной ночи примерно.
        - Сколько же здесь комнат? - спросил Примаков, выйдя из Ролс-Ройса.
        - Около тысячи, - любезно просветил его Иззат, - господин президент примет вас в зелёном зале.
        - В смысле в малахитовом? - уточнил Примаков.
        - У нас здесь малахит не добывают, так что нефритовый он, - любезно разъяснили ему.
        ----
        Беседа была продолжительной и нервной - Хуссейн упирал на то, что советские друзья кинули его на произвол судьбы и не поставляют нужного вооружения в тот самый момент, когда страна истекает кровью в борьбе с персидскими узурпаторами. Евгений же Максимович был предельно корректен и как мог, сглаживал углы и снимал острые вопросы.
        - Войдите же в наше положение, господин Хуссейн, - говорил он, - мы должны считаться с мировым общественным мнением и не можем прямо встать на сторону одной из воюющих стран. Что можем, мы поставляем… К тому же вы и сами наверно в курсе, что экономическое здоровье Советского Союза сейчас находится не в самой лучшей форме - у нас реформы, а они требуют денег и времени… но мы вполне готовы пойти навстречу иракской стороне с одним маленьким условием.
        - Каким условием? - заглотил наживку Саддам.
        - Понимаете, - сделал паузу Примаков, - у вас есть соседи, которые делают неприятные для СССР вещи…
        - Догадываюсь, кто они и что делают, - усмехнулся Хуссейн.
        - Мы были бы очень признательны иракской стороне в случае, если она сделает один, а лучше несколько шагов в направлении разрешения наших проблем с этими недружелюбными соседями…
        - Нам нужны МИГи-29, две эскадрильи, с десяток С-300 или Буков и ещё парочка Пионеров… а лучше три-четыре, - быстро сориентировался в обстановке Саддам.
        - И тогда? - попросил его Примаков закончить свою мысль.
        - И тогда саудовские и кувейтские нефтепромыслы выйдут из строя не неопределённый промежуток времени.
        - Я рад, что мы поняли друг друга, - улыбнулся Примаков, - включите в этот список еще иранские районы нефтедобычи Марун и Ахваз и можете считать, что мы договорились.
        - А теперь перейдём к неформальной части нашего общения, - довольно ответил Саддам и похлопал в ладоши.
        Парадные ворота зелёного зала распахнулись, в них сначала зашли рослые гвардейцы, и у каждого в руках было по дымящемуся кальяну. А потом зазвучала музыка откуда-то из-под потолка, и вслед за гвардейцами в зал впорхнули два десятка восточных красавиц в весьма условных и прозрачных одеждах…
        Глава 27. Женева
        ЖЕНЕВА
        Конец мая в этом швейцарском городе выдался жарким и безветренным. Многочисленные туристы фланировали по набережной Женевского озера, 150-метровый фонтан исправно бил в небеса, цветочные часы регулярно обновлялись и улучшались. Возле входа на территорию ЮНЕСКО неравнодушные швайцарцы и швейцарки водрузили монумент в память о жертвах противопехотных мин - стул в масштабе 10:1 с одной отломанной ножкой.
        Именно в этой расслабляющей курортной атмосфере и начались переговоры двух главных ядерных стран, СССР и США. Швейцарские власти предоставили для них бывшее здание Лиги Наций (был такой предшественник ООН, почивший в бозе с началом Второй мировой войны) - необъятных размеров здание в парке Ариана, совсем недалеко от центра города. Делегации согласовали здание Е этого комплекса, а конкретно конференц-зал за номером 11, а так-то их 34 штуки было, таких залов.
        От СССР приехала большая группа товарищей из МИДа и Минобороны, разбавленная, как это обычно водилось, изрядной долей сотрудников с Лубянки. Руководил всем этим коллективом свеженазначенный замминистра иностранных дел Юлий Михайлович Воронцов, потомственный дипломат. Его отец был военно-морским атташе в Берлине вплоть до 22 июня, а затем он вместе с сыном и женой вернулся на родину через Швецию. Сам же Юлий по окончании МГИМО где только не трудился, от Индии до Франции, поучаствовал между делом в двух подобных конференциях - так что его назначение было понятно и оправдано.
        От Америки же руководство осуществлял Уэнди Шерман, заместитель Шульца по работе со странами Варшавского договора. Ничем не примечательная личность. Сразу же после начала переговоров возник один дипломатический казус.
        - Вы должны передать американской стороне полный список развёрнутых и неразвёрнутых ракет среднего радиуса действия, - потребовал Шерман, - без этого переговоры прервутся, не начавшись.
        - А вы? - задал ответный вопрос Воронцов.
        - Безусловно, мы тоже сделаем это, но только в ответ на ваш список, - отрезал Шерман.
        Советская делегация взяла тайм-аут на обсуждение.
        - Это же откровенное разглашение государственной тайны, - прямо сказал один из офицеров Минобороны, - передача, а равно похищение сведений, составляющих гостайну с целью передачи её иностранному государству. Статья 65 УК, от 7 лет и вплоть до высшей меры наказания.
        - Да, я в курсе, - отозвался Воронцов, - но здесь же особый случай… нас уполномочили на такую передачу.
        - И документ есть об этих полномочиях? - справился товарищ из МИДа.
        Воронцов порылся в своей папочке и выудил сиротливый листочек с подписью Громыко. Народ вчитался в строки.
        - Позвольте, - сказал в итоге товарищ в штатском, - здесь нет ничего об освобождении от уголовной ответственности.
        - Об этом мне было сказано устно, - заметил Воронцов.
        - Слова к делу не пришьёшь, - заметил военный, начавший этот разговор, - доказывай потом товарищу прокурору, что ты не предатель.
        - Так что будем делать, товарищи? - растерянно спросил Воронцов.
        - Есть предложение, - выдвинулся из задних рядов молодой сотрудник МИДа, - а что если предложить это сделать американской стороне? Всё равно же они знают все местоположения наших ракет. А мы в ответ им предоставим точки, где их ракеты стоят… таким образом государственная тайна останется при нас и вопрос будет исчерпан…
        Делегация сдержанно загудела, а общее мнение выразил Воронцов:
        - Хорошее предложение, наверно так и поступим. А как вас зовут, молодой человек?
        - Сергеем, - покраснел тот, - а если точнее, то Сергеем Викторовичем Лавровым.
        - Вы же, кажется, к ООН были прикомандированы?
        - Да, до прошлого месяца, сейчас назначен заместителем начальника управления по экономическим организациям.
        Обмен документами по размещению ракет прошёл по предложенной Лавровым схеме - всё там оказалось изумительно точно с обеих сторон. За исключением совсем мелких деталей, на которые стороны предпочли закрыть глаза. Что именно относить к средней дальности, особых дискуссий не вызвало - от 500 до 5000 километров. Но далее начался утомительный торг по вопросу, какую номенклатуру включать в договор и что оставить за скобками.
        - Вы же сами понимаете, господин Шерман, - говорил Воронцов, - что общее число ракет средней дальности у нас примерно одинаково, однако если сделать разбивку по средствам доставки, то обнаружатся серьёзные перекосы. У нас больше половины таких ракет наземного базирования, у вас же эта половина приходится на морские средства доставки - надводные корабли и подводные лодки. Таким образом, если мы ограничимся только наземными единицами, то в результате сокращения у вас останется в полтора раза больше ракет средней дальности.
        Шерман всё понимал, но у него были инструкции из Белого дома. Он и следовал этим инструкциям - сокращаем только то, что на земле, воду и воздух не трогаем.
        - Не знаю, что тут ещё можно предпринять, - говорил Воронцов во время очередного перекура, - глухая стена какая-то. Непрошибаемая.
        Тут все с надеждой посмотрели на молодого Лаврова - один раз выручил, может и здесь чем-то поможет. Лавров покрутил головой направо-налево, ослабил узел галстука и выдал следующее.
        - Можно же наши Пионеры на баржи погрузить, - сказал он, - не все, а часть хотя бы. Или на сухогрузы и пустить их плавать в Каспийское море. Таким образом мы выведем их из-под ограничений.
        - Гм… - выразил общее мнение Воронцов, - мысль интересная, но требует серьёзной технической доработки - просто так эти Пионеры на баржу на поставишь, нужны крепления, состыковки… да и замерзает Каспийское море зимой, не каждый год, но бывает такое.
        - Юлий Михайлович, - встрял один из дипломатов, - Каспийское море замерзает только в северной части, километров 100 вокруг Астрахани, остальная часть всегда свободная.
        - Спасибо, - поблагодарил его Воронцов, - других предложений не последует?
        Все опять с надеждой посмотрели на Лаврова и тот не подкачал:
        - Можно еще объявить зону в 5 тысяч километров вокруг наших столиц запретной для захода подводных лодок и залёта стратегических бомбардировщиков. Тогда большой смысл размещения этих ракет на воде и в воздухе пропадёт.
        - Попробуем закинуть такую мысль, - с натугой согласился Воронцов, - но не уверен, что американцы на это пойдут.
        - Во всяком случае мы попытаемся, - резюмировал разговор товарищ в штатском.
        ----
        По итогам первого раунда переговоров стороны договорились продолжать договариваться, следующая встреча была назначена через месяц в той же Женеве. А следом в том же здании Е Дворца наций стартовали переговоры противоборствующих сторон в афганском конфликте. Бабрак Кармаль благополучно был убран с поста председателя и нашёл себе убежище в одном тёплом месте Краснодарского края. А его место занял заслуженный деятель НДПА товарищ Наджибулла, он и возглавил правительственную делегацию в Женеве.
        С другой же стороны имело место целых четыре сопредседателя - кроме всем известных Ахмад Шаха и Хекматияра (исламская партия) место себе вытребовали Раббани (исламское общество) и Расул (исламский союз). Все они были оппозицией ещё при Дауде, причём каждый альянс тянул одеяло на себя и хотел заполучить единоличную власть. Но ввод советских войск сплотил эту неоднородную толпу в единую массу - они тесно сотрудничали в противоборстве СССР.
        Сейчас же, когда на горизонте замаячил вывод советских войск, внутриусобные разногласия у них вновь накалились до предела - единого лидера они таки не сумели сформировать. На этом и собирался сыграть товарищ Наджибулла.
        - Итак, коллеги, - начал он вступительную речь, - мы собрались здесь затем, чтобы выработать единую стратегию развития нашей родины на ближайшую и отдалённую перспективу.
        Договорить он не успел, как поднялся дикий ор - одновременно кричали все четыре сопредседателя, а кратким содержанием их ора были обвинения Наджибуллы в продаже родины иностранным организациям и отдельным лицам. Через полчаса обмена язвительными репликами Наджибулла всё же сумел заинтересоваться всех остальных.
        - Минуту внимания, - сказал он, - поскольку я так понимаю, что наши переговоры могут продлиться очень долго, предлагаю на этот период взять паузу в боевых действиях… НДПА со своей стороны торжественно обещает не проводить никаких военных операций и не открывать огонь в течение… ну допустим в течение одного календарного месяца. Предлагаю всем присоединиться.
        Оппозиционеры уже устали кричать, поэтому предложение прошло на ура - ни одного голоса против.
        - Предлагаю также в течение этого месяца обменяться пленными в формате «всех на всех», - быстро добавил Наджибулла, - а также вернуть на места постоянного проживания жителей, которые покинули их по разным причинам.
        Формат «все на все» вызвал бурную реакцию - не меньше часа шло выяснение, сколько же именно и у кого имеется пленных, и не прогадают ли они, согласившись на это. Никто толком не знал про это, поэтому стороны согласились прервать заседание на сутки с тем, чтобы уточнить цифры.
        - Уффф, - сказал в кулуарах Наджибулла своему заместителю, - кажется началось всё неплохо…
        - Согласен, - ответил тот, - теперь главное, чтобы они не начали требовать выдачи военных преступников… ну то есть тех, кто по их мнению преступники - на это мы вряд ли сможем пойти.
        И СНОВА ФУТБОЛ
        В начале июня советская сборная должна была провести отборочный матч к чемпионату мира с командой Дании. Планировалось это провести в Лужниках, и Романов изъявил желание посетить этот матч. Вместе с ним решили сходить Щербицкий и Патиашвили, заядлые футбольные болельщики. Перед началом Романов посетил раздевалку нашей сборной, чтобы произнести пару слов поддержки. Лица у наших футболистов, равно как и у тренера Малофеева были хмурые - они словно предчувствовали, что ничем хорошим сегодняшний футбол для них не закончится, уж слишком хороши были датчане, Лаудруп с Элькьяером только чего стоили.
        Глава 28. Футбол-2
        - Здравствуйте, товарищи футболисты, - негромко поздоровался со всеми Романов.
        - Здрасть… - недружно ответили они, а Малофеев, отклеившись от дальней стенки, добавил, - мы постараемся не подвести страну, товарищ председатель совета министров.
        - Против датчан надо играть от обороны, - вдруг полез в дебри тактики Романов, - у них классная линия нападения и ещё более профессиональная полузащита, в открытом футболе они нас точно переиграют.
        Самым смелым из наших спортсменов оказался Олег Блохин, это была его лебединая песня, скоро на покой, поэтому он ничего и не боялся.
        - Товарищ Романов, - спокойно сказал он, - давайте мы будем заниматься своим делом, а вы своим…
        Романов, против ожиданий, даже развеселился.
        - Это вы очень верно заметили, Олег Владимирович - у нас в стране сплошь и рядом люди лезут в вопросы, в которых ничего не смыслят. Но сегодня у нас исключение из таких правил.
        - Правда? - спросил Фёдор Черенков, который тоже ничего не боялся, но уже по другой причине, - и в чём оно выражается, это исключение?
        - Охотно расскажу, - Романов уселся за столик главного тренера, достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и продолжил, - в случае победы нашей команды над датчанами каждый футболист, принявший участие в матче, получит по десять тысяч рублей.
        - Ничего себе, - присвистнул Заваров, - это ж Волгу купить можно.
        - По госцене да, - поправил его Романов, - но вы же сами знаете, что в свободной продаже их у нас не бывает - но конкретно для вас будет. Но я ещё не закончил… за каждый забитый мяч тому, кто забил, полагается ещё пять тысяч рублей, а вратарю и защитникам, если отстоят на ноль, выплатят те же самые пять тысяч. И если победа будет с разницей в три и больше мячей, то ещё по пять тысяч каждому. Бонусная программа, как это называется в странах капитала, - пояснил он.
        - А тренеру что-то будет? - подал голос от стенки Малофеев.
        - Обязательно, Эдуард Васильевич, - заверил его Романов, - об этом отдельно поговорим.
        - Всё здорово, Григорий Васильевич, - только и нашёл, что ответить, Блохин, - мы очень постараемся. А ещё, - добавил он после секундного колебания, - хорошо бы распространить такую программу на все последующие матчи сборной.
        - Мы подумаем над этим, - ответил Романов, вставая со стула, - а на предмет игры от обороны вы всё-таки подумайте - у датчан очень сильный состав.
        И он вернулся в правительственную ложу, где Щербицкий с Патиашвили сидели каждый с бокалом чего-то светло-коричневого, обсуждая предстоящую встречу.
        - Мне тоже налейте, - сказал Романов перед началом беседы - ему плеснули коньяка Двин.
        - А теперь рассказывай, как там настроение у наших? - попросил Щербицкий.
        - Настроение бодрое, готовы порвать соперников на тряпки, - пошутил Романов, - а если серьёзно, тренера там надо бы поменять - Малофеев не тянет.
        - На кого? - немедленно среагировал Патиашвили. - Ахалкаци был бы хорошим кандидатом.
        - Лучше Лобановского никого не найдёте, - возразил Щербицкий, - только он результат даёт.
        - Надо подумать, - серьёзно отвечал Романов, - сейчас всё равно перерыв в отборе наступает до осени, вот осенью и примем решение.
        А тем временем трибуны встретили футболистов рёвом и аплодисментами - полностью стадион, конечно, заполнен не был, но 70-75 тысяч точно сидело на своих местах.
        - И хорошо бы разрешить продажу пива во время матчей, - добавил Романов, - только не в стеклянной посуде. Хороший дополнительный доход принесло бы.
        А судья тем временем дал стартовый свисток, и датчане немедленно ринулись в атаку. У них, кроме упомянутых Лаудрупа с Элькьяером выделялись ещё братья-близнецы Ольсены и какой-то Серен Лербю. Они передвигались очень быстро, передавали мяч очень точно и постоянно прорывались в дыры нашей защиты. За первые 15 минут Романов насчитал десять ударов по нашим воротам, причем семь пришлись в створ - ладно, что Дасаев был в форме и выручал пока.
        - Даааа, - выдал сентенцию Щербицкий, - судя по такому началу, будет за счастье, если ничью сгоняем.
        - А всё потому что Кипиани с Гуцаевым по позвали, - гнул свою линию Патиашвили.
        - Нет, - отвечал им Романов, - всё потому что Россия не футбольная страна, полгода снег лежит, тренироваться только в зале можно. А в Англии, например, в январе самая футбольная пора.
        А наши футболисты тем временем оправились от стартового натиска датчан и мяч у них хотя бы начал задерживаться. Заваров с Черенковым разыграли коротенькую стеночку, после чего случился первый удар по воротам соперника. Притихшие было трибуны встретили его дружным вздохом.
        - Может ставки поставим на исход? - неожиданно предложил Щербицкий.
        - Я не против, - быстро отозвался Романов, - даю червонец на победу нашей сборной с разницей в 2 мяча.
        - Я на ничью ставлю, - сказал Патиашвили, а Щербицкий в свою очередь поставил на наше поражение.
        - И кстати про ставки, - вспомнил Романов, - надо бы официально это разрешить, спортивный тотализатор в смысле. Ничего же плохого в этом нет, если люди будут более азартно следить за исходом матчей… а миллионы на этом всё равно не сколотишь.
        - Согласен, - буркнул Патиашвили, - у нас в Тбилиси всё равно же полно подпольных контор этим занимается - надо поставить их в правовые рамки, чтобы доход государству приносили.
        А судья тем временем свистнул перерыв, команда ушли отдыхать, а Патиашвили продолжил свои умные мысли:
        - И новые виды спорта хорошо бы у нас начать развивать…
        - Закончите свою мысль, - предложил ему Романов, - а то не очень понятно, о чём вы.
        - Ну как же, - отхлебнул из бокала грузинский лидер, - во всём мире кроме футбола с хоккеем популярно что?
        - Что? - переспросил его Щербицкий.
        - Автогонки и бокс, это 3 и 4 номера по популярности, - пояснил Патиашвили. - Формула-1 и профессиональный бокс, вот два названия, которые сейчас бьют рекорды по зрительской популярности.
        - А ведь и верно, - отозвался Романов после хорошего глотка Двина, - и что бы нам не взять на себя один из этапов Формулы-1… кто уж там сейчас в лидерах идет?
        - В прошлом году Ники Лауда на первом месте был, - проявил знания Щербицкий, - в этом пока лидирует Ален Прост, оба из команды Макларена.
        - А хорошо бы, чтобы была ещё команда «Волга», ну или там «Жигули», - тут же вставил свои 5 копеек Романов, - и чтоб не на последних местах. И этап например в Сочи или в Одессе прекрасно вписался бы в программу соревнований. А и боксёры у нас ничуть не хуже, чем за рубежом - кто уж там сейчас на слуху?
        - Майк Тайсон, - помог Романову Патиашвили.
        - Вот-вот, наши Заев и Савченко вполне могли бы его положить в честном бою.
        - Второй тайм начинается, - напомнил Щербицкий.
        - Да, - согласился Романов, - давайте молча поболеем за наших парней.
        Датчане, похоже, немного выдохлись в первой половине встречи, поэтому второй тайм они начали довольно осторожно. А наши ребята, напротив, активно играли в отборе и мяч у них начал задерживаться на продолжительное время.
        - Пока что моя ставка бьёт ваши, - заметил Патиашвили.
        - Ещё не вечер, Джумбер Ильич, - ответил ему Романов, - целых полчаса ещё играть.
        И тут Заваров с Белановым разыграли очень красивую комбинацию, которую начал наш вратарь, точно выбросив мяч к центру поля. Два коротких паса, забегание Беланова справа, обыгрыш защитника и точный пас чуть назад. Заваров положил мяч в ближний верхний угол и запрыгал на поле от радости.
        - А, - обрадовался Романов, - что я говорил…
        Но датчане и не думали сдаваться - Элькяер бороздил переднюю линию, как небольшой трактор Кировец, Лаудруп со старшим Ольсеном умело подыгрывали ему. Короче говоря, чтобы сравнять счёт, им понадобилось меньше десяти минут.
        - Однако скоро финальный свисток, - заметил Патиашвили. - Готовьте ваши денежки…
        - Подождём свистка, - мрачно заметил Щербицкий, ему-то выигрыш не светил в любом случае.
        Судья добавил к основному времени матча целых пять минут - но игра у наших ребят что-то не клеилась, а датчан, похоже, ничейный результат вполне устраивал. Время ползло быстро и неумолимо, вот и последняя минута пошла… и тут наконец проснулся бывший незаметным до этого Фёдор Черенков. Получил мяч на левом краю в центре, аккуратно обыгрался в стеночку с Гоцмановым, накрутил датского защитника и что есть мочи влупил с линии штрафной площадки. Такие мячи залетают в одном случае из тысячи - очень аккуратно он закрутился в дальнюю девятку. Вратарь Уле Квист прыгнул, конечно, как сумел, но достать такой высокий мяч было нереально. Стадион взорвался бурей аплодисментов.
        - Феде надо будет двойную премию выписать, - сказал вполголоса Романов.
        - Что? - не понял Патиашвили, - какую премию?
        - Да это я так, иносказательно, - выкрутился тот, - гоните по червонцу, дорогие друзья.
        Романов зашёл после игры в раздевалку нашей команды, но деньги, конечно, прямо там вручать не стал - сказал, что перечислят на расчетные счета в сберкассе.
        - Вы молодцы, - заметил он, - такой трудный матч вытащили. А Фёдор так вообще фантастический гол соорудил - скажи прямо, если бы ещё десять раз пробил с той точки, сколько раз попал бы?
        - Ни разу, Григорий Васильевич, - усмехнулся Черенков, - само собой как-то так вышло.
        О двойной премии при людях Романов уж не стал распространяться, отозвал в сторону Малофеева, шепнул, что ему тоже полагается 10 тысяч и попросил передать Черенкову про сюрприз. А далее он с хорошим настроением отправился в Кремль, там ещё одно заседание предстояло этим вечером, по поводу новой редакции Конституции.
        А в Кремле тем временем собрался полный ареопаг во главе с генеральным.
        - Товарищи, - начал Гришин с места в карьер, - все, наверно, получили примерный проект новой Конституции СССР. Какие будут мнения, высказывайтесь смело, тут все свои.
        - А почему я не вижу 17-й статьи? - сразу же высказался Щербицкий, - о праве свободного выхода республик?
        - Потому что она устарела лет 40 назад, - смело возразил Романов. - Ну сами подумайте, Владимир Васильевич, ну какой может быть выход, например, Украины из СССР в 1985 году?
        - Никакого не может, - немного подумав, отвечал тот, - но как мы будем людям объяснять отсутствие этого пункта? 70 лет было…
        - 63 года, - поправил его Гришин, - с первой нашей Конституции 22 года.
        - Ладно, 63 года был такой пункт, - согласился с поправкой Щербицкий, - а на 64-й вдруг испарился. Реакции могут быть самые разные.
        - Так и надо объяснять, - хитро прищурился Романов, - что неуклонное развитие нашего общества стирает грани не только между городом и селом и физическим и умственным трудом, а ещё и убирает грани между различными национальностями. Вплоть до слияния их в единый советский народ, без границ и языковых барьеров.
        - То есть вы хотите сказать, что и украинский язык, например, перестанет считаться государственным на территории Украины?
        - В ближайшей перспективе нет, конечно, - пояснил Романов, - но со временем почему бы и нет. Возьмём, к примеру, Соединенные Штаты Америки…
        - Это наш стратегический противник, - напомнил Патиашвили.
        - Я знаю, Джумбер Ильич, - парировал Романов, - но и у противников не грех взять полезный опыт. У них там один государственный язык, английский, хотя переселенцы приезжали со всего мира. И у отдельных штатов хотя и довольно большие права, отделяться от общего государства никто из них не может. И эта система достаточно устойчива, 200 с лишним лет живут без внутренних катаклизмов и революций…
        - Гражданская война там была, - напомнил Щербицкий.
        - Исключение только подтверждает правило, - твёрдо возразил ему Романов, - за 200 лет всего один внутренний конфликт… а сколько их за это время в России-СССР было, подсказать?
        - У них нет таких беспокойных соседей, как у нас, - ответил за всех Гришин, - Канада и Мексика, это разве противники? А на нашу страну кто только не покушался…
        - Тоже верно, - легко согласился Романов, - но даже с поправкой на отсутствие врагов все равно 200 лет без потрясений это отличный результат. Хотелось бы на него равняться.
        - Согласованное мнение прибалтийских республик вас интересует? - задал вопрос латвийский лидер Пуго.
        - Да, конечно, Арвид Янович, - вежливо ответил Гришин, - высказывайтесь.
        - Литва, Латвия и Эстония резко против того, чтобы убрать 17-й пункт из Конституции, - сказал Пуго.
        - А аргументацию можете озвучить? - поспросил Романов.
        - Мы согласны с Владимиром Васильевичем в том смысле, что это вызовет ненужные народные волнения. Вплоть до забастовок и уличных демонстраций. Нам нужно повторение польского сценария 80-го года?
        - Даже вот как… - озабоченно почесал в затылке Гришин, но договорить он ничего не успел, потому что внезапно открылась дверь и в неё даже не вошёл, а вбежал офицер связи с ракетным чемоданчиком под мышкой.
        - Виктор Васильевич, - взволнованно сообщил он, - экстренная ситуация, срочно необходимо ваше вмешательство.
        - Прошу всех очистить помещение, - сразу проникся моментом Гришин, - Григорий Васильевич, а вы останьтесь.
        Все дружно встали и удалились, офицер же открыл свой чемодан и сказал следующее:
        - Со стороны Ирана запущены 2 баллистические ракета в направлении Москвы, их только что опознала наша станция в Габале.
        - Ошибки быть не может? - спросил Гришин.
        - Перекрестное подтверждение получено.
        - Какое подлётное время до Москвы?
        - Примерно 10 минут.
        - Связь с Рейганом можете обеспечить?
        - Да, конечно - поднимайте телефон номер три, Генштаб уже созванивается с ними.
        Гришин поднял трубку у телефона с гербом СССР вместо диска и вслушался…
        - Здравствуйте, мистер президент, - сказал он через полминуты, - значит это точно не ваша техника? … постараемся сбить… и вам здоровья…
        На этом разговор закончился.
        - А-135 в боевой готовности? - спросил Гришин.
        - Так точно, - вытянулся офицер.
        - Какова вероятность, что хотя бы одна из этих ракет прорвётся через неё?
        - Сложно сказать точно, - замялся тот, - но такая вероятность существует, это факт. Вам надлежит проследовать в убежище, на всякиё случай.
        - Сам знаю, - Гришин встал и по дороге к выходу спросил у Романова, - как думаешь, Гриша, обойдётся на этот раз?
        - Где наша не пропадала, Витя, - ответил ему тот, - я лично думаю, что это какая-то дурацкая ошибка - где Иран и где ядерные ракеты. Но бережёного бог бережет.
        - А стереженного конвой стережёт, - добавил Гришин, и они все вместе спустились на лифте на минус пятый этаж…
        Конец первой книги