Рыцарь для леди Елизавета Соболянская
        Где могут встретиться леди и ее рыцарь? На прогулке? В саду? На балу? Или.. в пыточных застенках? Графиня Верден и Себастьян Трэвис вместе пережили смерть, вместе вернулись к жизни, чтобы отомстить тому, кто разрушил их жизни. Иногда цветы любви растут на пепле ненависти...
        Рыцарь для леди
        Без названия
        ЕЛИЗАВЕТА СОБОЛЯНСКАЯ
        РЫЦАРЬ ДЛЯ ЛЕДИ
        Пролог
        Я очнулась резко, словно вынырнула из воды, и застонала от боли. Сырость, полумрак, жесткая скамья подо мной. Значит, это не сон. Жаль.
        - Леди? Леди Верден? - надо мной кто-то склонился.
        Я медленно моргнула несколько раз и наконец разглядела круглое печальное лицо с щеточкой усов:
        - Доктор? Доктор Либб? Рада встрече!
        Ох, все-таки хорошее воспитание записано розгами на подкорке!
        - Как вы тут очутились, леди?
        Я обвела взглядом сырые подвальные стены и выдавила из себя смешок:
        - Не спрашивайте, доктор. И если это в ваших силах, помогите мне умереть…
        Глава 1
        Лицо доктора расплылось, меня снова обступили тени, но я знала - если будет возможность, он выполнит мою просьбу.
        Когда-то я спасла его с женой и сыном. Просто выкупила по бешеной цене его дом и приказала своему кучеру отвезти испуганных мужчину, женщину и ребенка на станцию дилижансов в соседнее графство. Дом сожгли на следующий день. Негодяи вытоптали садик, полный цветов, за которыми любила ухаживать миссис Либб, разломали даже качели, на которых каждый день крутился их сынишка. И все из-за того, что доктор не смог спасти жену местного старосты.
        Что ж, бабуля часто говорила, что добро возвращается. Может быть, сейчас добрый доктор подарит мне легкую смерть…
        Я закрыла глаза - веки были свинцовыми и никак не хотели открываться. Рядом раздался болезненный стон. С большим трудом мне удалось повернуть голову. А этот мальчик, юный и прекрасный, как рыцарь Гавейн на старинных гравюрах - кажется, он тоже чем-то не угодил герцогу Дерринжеру, дядюшке молодого короля. Мы сталкивались с этим юношей в коридоре допросных камер. И потом в пыточной. И если меня поначалу оберегал титул и пол, то его - просто невероятная красота. Даже палач не решился испортить столь совершенное творение Всевышнего - так, мазнул ладонью пару раз по губам, разбив их в кровь, но, кажется, от этого юноша стал только красивее.
        - Миледи, - доктор склонился надо мной снова, - у вас кровотечение.
        - Я знаю, - постаралась сдержать гримасу боли.
        Малыш. Ребенок, которого мы с мужем ждали несколько лет. Как только меня ни обзывали его родственницы - и сухой веткой, и пустым ведром, а я и не заметила, что его редкие визиты в мою спальню закончились чем-то особенным. Только тут, выгибаясь от боли внизу, я поняла, почему чувствовала недомогание последние пару месяцев, но было уже поздно. Муж и его семья сразу отреклись от преступницы, укравшей безделушку у принцессы. Граф еще и поглумился, передавая меня на волю палача.
        - Дорогая, мы устроим вам роскошные похороны! Думаю, юная Фелициата Лэйкомб быстро меня утешит.
        О да, наследница из рода, лишь поколение назад получившего дворянство. Теперь граф Верден мог себе это позволить. Его положение в совете пэров стабильно. А утонувшая бесплодная графиня - подарок судьбы, не иначе. Что ж, умирая, я знаю, чего ему пожелать…
        - Я могу объявить вас мертвой, - глаза доктора лихорадочно блестели, - и забрать тело в анатомический театр. Скажите, вам есть куда пойти потом?
        В моем сердце моментально воскресла надежда! Выжить? Уйти отсюда и отомстить?
        - Да! - жарко шепнула я. - Есть! И если можно, доктор, спасите этого юношу тоже… Он… пытался защитить меня.
        Доктор Либб бросил взгляд на вторую скамью и кивнул:
        - Я постараюсь, миледи. Ничего не бойтесь и не двигайтесь!
        Я замерла, закрыв глаза. Право слово, в его просьбе не было ничего особенного, мне и так не хотелось шевелиться, боль казнила за каждое движение.
        Между тем док развил бурную деятельность. Начал кричать, ругаться со стражниками, а когда они вышли, быстро капнул мне и соседу что-то на губы:
        - Не бойтесь, - напомнил он мне и задрал короткую тюремную рубашку, обнажая живот.
        Отчего-то накатил стыд, хотя этот скудный предмет гардероба на мне задирали все, кому хотелось. В этой клоаке человеческой жизни нашлось много желающих “отведать” опальную графиню. Но доктор все делал не напрасно - кажется, он пытался остановить кровотечение, во всяком случае тяжесть внизу живота уменьшилась, а после я вообще перестала ощущать свое тело.
        Когда стражники вернулись, я уже не могла двинуть ни одним мускулом. Полный паралич. Полуприкрытые глаза смотрели в низкий потолок, зрачки не двигались, дыхания не было слышно.
        - Ну и что вы предлагаете мне тут спасать? - доктор был непривычно высокомерен и строг. - Эта дама истекла кровью! А у этого юноши внутреннее кровотечение! Два трупа за пять минут! Если они были вам так нужны, следовало позвать меня раньше!
        - Спокойно, док, - старший стражник, тот самый, который гордился своим огромным членом и пихал его в меня при любом удобном случае, отвечал с ленцой человека, знающего больше всех, - никому они не нужны. Герцог распорядился скинуть тела в реку, куда-нибудь подальше!
        - Хм, - доктор Либб побродил между нашими скамьями и предложил: - Раз они никому не нужны, может, отдадите их мне? В анатомический театр? Студентам будет полезно увидеть органы, обескровленные естественными путями…
        Что-то звякнуло, словно кошель с золотом перешел из рук в руки.
        - Забирайте, док, - так же лениво ответил стражник, - только, как всегда, тихо!
        - Ну так помогите, - фыркнул Либб, - первый раз, что ли?
        - Это не ко мне, - раскатисто хохотнул старший, - меня эта дамочка больше устраивала живой. Эх, какая горячая была! Дралась и кусалась до последнего! Вон, пусть Пит помогает, и старуху пришлю.
        Через несколько минут надо мной склонилось морщинистое лицо в окружении черного чепца. Чьи-то руки споро накинули на меня мешковину и даже милосердно одернули короткую рубаху. Потом дерюгу зашили крупными стежками, и два человека схватили меня за ноги и за плечи, чтобы, чертыхаясь, вынести куда-то и бросить на что-то жесткое. Вскоре рядом грохнулось еще одно тело, и заскрипели колеса телеги.
        Мысли в голове скакали как бешеные. Анатомический театр. Это столичное новшество. Я слышала, туда отправляли тела преступников и бесхозные трупы, выловленные в реке. Значит, доктор Либб после спасения от погрома отправился в столицу. Судя по всему, здесь он сделал неплохую карьеру. Средство, которое он дал нам, у него было с собой. Выходит, я не первая? Интересно. Впрочем, сейчас надо думать не о том. Куда я пойду, если к мужу нельзя? В голове всплыли слова бабули:
        - Это мой подарок тебе. Добрачный. Если вдруг выяснится, что тебе некуда идти, знай, что у тебя есть дом. Улица Зеленая, девять. Запомни!
        Душу затопило облегчение.
        Бабуля никогда не доверяла моему мужу и его семье. Считала, что Дэвид женился на мне только потому, что мой отец был адмиралом. Она вообще хорошо разбиралась в людях и презирала моего супруга и его родню. Общалась с ними редко и еще до свадьбы вручила мне шкатулку, запертую на ключ. Там были документы на дом и кое-какие фамильные драгоценности. Плюс кошелек. Все это бабуля мне только показала, сказав, что отвезет свой подарок в тот самый дом. В мои семнадцать лет странный подарок быстро забылся, а бабушка умерла три года назад, завещав свое невеликое имущество приюту святой Марты.
        О, как же я была наивна и слепа! Покачиваясь на ухабах в телеге для перевозки трупов, я мысленно горько усмехалась - двинуть даже губами я все еще не могла.
        Граф не просто так женился на тощей и мелкой дочке адмирала. Он надеялся упрочить свое положение в сенате и потому не прислушивался к прозвищам “наперсток”, “катушка” и прочим “милым шалостям” светских дам.
        Упрочил. Но отец быстро умер - догнали старые раны. С наследником тоже не получилось, осталась только моя должность в свите младшей принцессы. Какое-то время меня терпели - все же принцесса Амалия не любила менять штат, а должность у меня была ответственная. Но потом герцог Дерринжер сделал мне предложение. Опасное предложение. Он лично просил меня кое-что добавить к гардеробу моей госпожи. Я отказалась и в итоге оказалась в пыточной. А теперь, если выживу, я останусь никем. Графиня Верден мертва, кажется, на послезавтра назначены похороны в родовом склепе. Что ж, наверное, это хороший повод начать новую жизнь?
        Глава 2
        Нас привезли к мрачному зданию королевского госпиталя. Я узнала здание, невольно подглядывая в прореху мешка. Принцесса раз в месяц навещала его, раздавая хлеб и целебные настойки. Только подъехали мы не к парадному входу, а к боковому. Следом подкатила коляска с доктором. Он выпрыгнул и скомандовал парочке санитаров, зевающих на крыльце:
        - Эй, бездельники! Отнесите в мою анатомичку! И скажите Крюмсдалю, что я его жду!
        Мужики в грубых кожаных фартуках небрежно скинули нас на носилки и занесли в здание. Длинный коридор, спуск в подвал, ругань, и наконец нас стряхнули на что-то твердое. Дыра сместилась, и я ничего не видела. Зато слышала, как санитары бурчали между собой о том, что док с ума сходит, изучая висельников и приговоренных.
        - Зато и лечит лучше всех, - хмыкнул в итоге один из носильщиков, гремя деревяшками носилок, - если я заболею, лучше к Либбу попрошусь, чем к этим чистеньким господам во фраках и шляпах.
        - Вы еще здесь? - в помещении появился запыхавшийся доктор. - Крюмс где?
        - Сейчас, доктор, идем! - санитары убрались, и доктор торопливо запер за ними дверь.
        - Миледи, прошу вас потерпеть еще немного, мне нужен свидетель, - со вздохом сказал мистер Либб.
        Вскоре в дверь стукнули. Доктор сам открыл и тут же запер дверь.
        - Крюмсдаль, где тебя шерги носят? - строго сказал он. - Мне тут парочка тел перепала, надо кровь смыть и привести в порядок.
        - Для театра, док? - грубый голос звучал прямо над головой, и, если бы я смогла, я бы вздрогнула, но паралич не отпускал.
        - Нет, - отмахнулся мистер Либб, - смерть от кровотечения, ничего интересного. Просто родственники обещали заплатить за погребение.
        - А, понял. Помыть, нарядить, уложить?
        - Да, я пока схожу договорюсь о гробах и телеге. Пусть забирают, пока главный врач не пришел! - с этими словами мой знакомец действительно ушел, а мой мешок разъехался под лезвием ножа.
        - А дамочка ничего, - бормотнул грубого вида мужик, разглядывая меня. Потом он разрезал на мне рубашку и начал поливать ледяной водой из ведра. Вылил ведер пять, не меньше. Пригладил волосы, притащил откуда-то саван и умудрился натянуть на мое негнущееся тело. Потом, наверное, занялся моим соседом и тоже присвистнул, разглядев лицо. Правда, начав обмывать, бурчал уже что-то сочувственное. Похоже юный рыцарь выглядел еще хуже, чем я.
        Примерно через час дверь открылась:
        - Готово? - услышала я голос доктора.
        - Готово, док.
        - Так, давай дамочку сюда, - что-то громыхнуло, и… меня подняли и одним движением переложили в деревянный ящик до половины наполненный стружками. Громыхнула крышка. Звуки стали глуше, но я поняла, что юношу тоже укладывают в ящик. - Все, покатили к выдаче, там уже телега ждет!
        Гробы на тележках поехали куда-то, потом с матом погрузили на очередную телегу.
        - Ф-фух, - док, судя по звукам, утер пот и распорядился: - Подбери для анатомички пару похожих тел, только головы отдели, мол, казненные преступники. А я пока этих родне передам. Вот, держи! - снова звякнул мешочек, и телега покатилась по брусчатке.
        Примерно на полпути я вдруг ощутила, что у меня замерзли ноги. Хотела поерзать, но вспомнила, что лежу в гробу, и замерла как прежде.
        Катафалк вскоре остановился, и доктор сказал кому-то, что гробы нужно занести в придел на отпевание. Мой ящик подняли, покачали и понесли. Потом поставили. Я пригрелась под тонкой простынкой и, кажется, задремала.
        Проснулась, когда крышка открылась.
        - Миледи, быстрее!
        Меня выдернули из ящика и сунули в руки узел с одеждой. Теплые чулки, грубые башмаки на три размера больше, платье, которое я натянула поверх савана, черный плащ и траурный чепец. Вещи были не новые и явно пахли лавандой и мылом. Похоже, доктор закупился в ближайшей лавке старьевщика. Неважно. Я жива!
        Пока я натягивала одежду, рядом так же быстро одевался юноша. Я даже не знала его имени, но это не беспокоило. Мы едва успели привести себя в порядок. Я занавесила лицо вуалью, красавцу доктор сунул в руки огромный клетчатый платок, и тут в придел, где стояли гробы, вошел священник!
        - Вот, святой отец, - мистер Либб трагичным жестом указал на гробы, - вдова просит вас совершить чин отпевания. Ее муж и сестра погибли в аварии, гробы открывать нельзя. Потом похороните несчастных на вашем кладбище. Вот деньги. Этой даме так плохо, что я рекомендую ей уехать домой, чтобы не случилось нервной горячки.
        Еще один мешочек с монетами, и мы вышли из тихой церквушки при кладбище, сели в экипаж, и тогда доктор спросил:
        - Вам есть куда ехать, миледи? Я, к сожалению, не могу пригласить вас к себе.
        - Улица Зеленая, девять! - решительно сказала я, чувствуя, как начинают болеть многочисленные ожоги и раны.
        Мистер Либб повторил адрес извозчику, и экипаж тронулся.
        ***
        Зеленая улица оказалась тихой и удивительно приятной. Нет, не аристократический квартал, но и не окраины. Ряд крепких домиков, окруженных небольшими садами. Чистая мостовая, аккуратно накрытые решетками сточные канавы. Облетевшие деревья и поздние астры в палисадниках.
        Коляска остановилась возле крепких деревянных ворот, украшенных летящими ласточками. Я сморгнула набежавшую слезу. Ласточки украшали мой личный герб. Бабуля всегда была последовательна и предусмотрительна.
        Мы вышли, стукнули в калитку, дождались лая собак и недоверчиво приоткрытого оконца.
        - Кто здесь? - недоверчиво высунулся пожилой мужчина.
        Слезы потекли по моему лицу. Я его узнала! Бабулин дворецкий! Она оставила ему и его жене пенсию и какие-то распоряжения. Я не вникала, просто передала бумаги.
        - Бриггс? - пришлось приподнять вуаль.
        - Миледи? - старик меня все же узнал и немедля загремел засовами. - Прошу вас, проходите!
        - Это со мной! - я кивнула на мужчин, и старик молча принял это. Он запер калитку и повел нас к дому.
        - Чего изволите, миледи?
        Я немного растерялась, но доктор не дремал:
        - Голубчик, хозяйке и ее гостю сейчас нужна теплая ванна, бульон, ильмовая мазь и кровать. А остальное я напишу!
        Мы вошли в дом через кухонную дверь. Там у плиты хлопотала супруга Бриггса - миссис Лидия. Она служила у бабули экономкой и выглядела так знакомо и уютно, что слезы хлынули по моему лицу с новой силой.
        - Миледи, миледи! Успокойтесь! Вам нельзя волноваться! Кровотечение может снова открыться!
        Доктор и экономка подхватили меня под руки и повели наверх.
        - Помогите ему тоже, - я махнула рукой в сторону юноши, который растерянно стоял посреди кухни, и отдалась в заботливые руки миссис Лидии.
        Меня уложили в постель, обработали раны, напоили бульоном, микстурой и порошками, которые оставил доктор Либб. Он уверил меня, что кровотечение благополучно остановлено, и моему здоровью больше ничего не угрожает.
        - Ваши раны выглядят страшно, миледи, но при должном уходе от них не останется и следа. Я постараюсь достать все необходимые мази и порошки, а вы пока отдыхайте и хорошо питайтесь. Вам важно восстановить кровь!
        - А мальчик, доктор, скажите, с ним все будет хорошо?
        - Физически молодой человек пострадал меньше вас, - ответил лекарь, - если я правильно понял, он угодил в подвалы позже, и палач берег его по приказу некоего высокопоставленного лица.
        - Это так, - я осторожно дернула уголком рта, пытаясь изобразить невеселую усмешку. - Так он поправится?
        - Ваш внезапный гость находится в очень подавленном состоянии духа, - развел руками доктор. - Вы боец, миледи, и, я уверен, вскоре оправитесь, а он считает, что должен был умереть в том подвале, потому что нарушил свои обещания.
        - Обещания?
        - Мальчик не просто семинарист, он учился по воле прихода. Я не смог убедить его в том, что обеты, нарушенные против воли, не несут в себе зла.
        - Я поняла, доктор Либб, спасибо! Загляните к нам завтра, я найду денег, чтобы помочь вам с покупкой лекарств.
        - Вы спасли мне жизнь, миледи, - строгим тоном ответил док, но я отмахнулась.
        - Вы мне тоже. И не отказывайтесь, я знаю, сколько стоит итлийская смолка или кедровый бальзам.
        - Воля ваша, миледи.
        С этими словами лекарь наконец ушел, а я позвала Лидию и попросила приготовить купальню.
        - Миледи! Ваши раны!
        - Ранам будет только лучше. А мне нужно промыть волосы щелоком, одежду сожги в печи во дворе. В тех подвалах было полно блох и вшей. И мальчика тоже нужно вымыть и переодеть. Попроси своего мужа, Лидия, этот юноша желал стать священником, не будем нарушать его скромность.
        Экономка вздохнула, но признала мою правоту - постельное белье подо мной почернело от грязи и мазей.
        Глава 3
        Часа через три Бриггс сообщил, что купальня готова. Он лично отнес меня туда, усадил в корыто, выстланное простыней, и вышел. Лидия стянула с меня сорочку, добавила в воду соль и ароматные травы, подложила под голову полотенце и ушла перестилать кровать. Я задремала, наслаждаясь теплом и вкусным запахом. Раны саднило от горячей воды и соли, но я радовалась этой боли - она говорила мне о том, что я жива.
        Через полчаса прибежала расстроенная Лидия с вестью о том, что семинарист свалился с кровати и просил Бриггса оставить его умирать на холодном полу. Я разъярилась. Пожилым слугам и так непросто делать всё самим, соблюдая секретность. А этот капризуля еще доставляет им трудности!
        - Тащите его сюда! - скомандовала я. Экономка вытаращила глаза, а я пояснила: - Его все равно нужно мыть, а у меня нет сил идти к нему и читать нотации.
        Лидия вышла, и вскоре они с Бриггсом привели юношу и усадили его на скамью у стены.
        - Добрый день, - я сухо поздоровалась, даже не удивляясь тому, что голос звучит иначе. Сколько я кричала в том подвале, сколько плакала и проклинала… Неважно. - Мне доложили, что вы просите о смерти…
        Мальчик поднял на меня взгляд, и я вздрогнула. Не такой уж он и мальчик. Просто чистая кожа, правильные черты лица и стройность создали такое впечатление. Ему лет двадцать, может двадцать два. А вот глаза… Но расслабляться нельзя. Не для того я вытащила его из застенков, чтобы похоронить в своем саду!
        - Меня зовут… звали леди Вивьен Верден. Графиня Верден. В подвалы меня отправили по приказу герцога Дерринжера.
        - Я Себастьян. Себастьян Трэвис. Учусь… Учился в семинарии при соборе святого Себастьяна.
        Я понимающе кивнула. Себастьян при храме Себастьяна - значит, сирота или подкидыш, которого учат на деньги общины или благотворителей. Иногда миловидных талантливых мальчиков отбирали в епископский хор, давая им тем самым и кусок хлеба, и возможность стать монахами. Этого Себастьяна, похоже, готовили в ученые монахи. Стал бы потом помощником настоятеля или декана семинарии, а там, глядишь, и во дворец бы угодил - исповедовать экзальтированных придворных дам и плести интриги. Не встреться на его пути герцог Дерринжер.
        Я невольно повторила имя того, кто отправил меня на смерть за отказ.
        О, сработало! В красивых медовых глазах промелькнула тень эмоции.
        - Приказ отдал герцог, а передал меня стражникам мой собственный муж.
        Я замолчала, вновь переживая тот момент. Это ведь случилось не во дворце - там я могла успеть к принцессе, чтобы просить ее о заступничестве. Нет, люди герцога дождались, пока меня отпустят на выходной, и забрали меня прямо из столичного особняка Верденов. А муж сам проводил их ко мне и издевательски комментировал, когда меня повели к выходу.
        - Что было в темнице, вы и сами знаете, мы с вами встречались в коридорах…
        При воспоминании о подвалах и палачах мой невольный гость совсем спал с лица.
        - Только я там потеряла не только имя и честь, но и ребенка.
        Голос мой звучал скрипуче, я еще не нашла в своем сердце места, где смогла бы оплакать нерожденного.
        - Так что предлагаю не пытаться покончить жизнь на полу мой гостевой комнаты, а взять себя в руки и… отомстить.
        - Отомстить? Кому? - глаза молодого человека снова стали тусклыми.
        - Тому, кто заставил нас встретиться в том подвале, - криво усмехнулась я, - герцогу Дерринжеру!
        - Да я его видел один раз, когда он приезжал в наш колледж…
        - И что-то ему сказали? - поинтересовалась я, замечая, что гость все же выпрямился и теперь выглядит более живым.
        - Ему - нет. Один из сопровождавших его свитских подошел ко мне после службы. Сказал, что герцогу понравился мой голос, и он хотел бы слушать его каждый день в своей спальне…
        Голос Себастьяна сорвался, а я понимающе усмехнулась: развратность королевского дядюшки стала притчей даже при Дворе.
        - Вы отказали и уже к вечеру угодили в подземелье?
        - Да, так и было. Туда тоже приходил тот придворный. Что-то говорил, обещал, угрожал, но я его плохо слышал. У меня так бывает: когда волнуюсь, полностью пропадает слух.
        Я прищелкнула языком - дурная привычка, за которую гувернантка больно била меня по губам, но поделать с ней ничего не смогла. Мальчик наверняка слышал немало гадостей за свою жизнь, и такая особенность - терять слух - это благословение Божье. А вот мне приходилось все это выслушивать и улыбаться. Приличная леди не может себе позволить быть хмурой, усталой или раздраженной. Только милая улыбка и потупленные очи. Легкая походка и безупречный внешний вид. И каждую минуту помнить, что ты дочь-жена-фрейлина, и по тебе судят о семье, роде и твоей работодательнице.
        На миг я снова ощутила на плечах неподъемную плиту долга, а потом вдруг поняла, что темница избавила меня от него! Я теперь никто! Не жена, не мать, не дочь… Я могу стать кем угодно! Мне словно снова стало пять лет, и я рассмеялась под испуганными взглядами слуг.
        - Себастьян, - сказала я, оборвав себя, - а кем вы мечтали быть в детстве?
        - Что? - юноша моргнул и неуверенно посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
        - Я объясню. Мы с вами умерли. Отпеты и похоронены. Нас нет в этом мире, и это значит, что мы можем стать кем захотим!
        Трэвис снова моргнул, не понимая. Я устало махнула рукой:
        - Поймешь позже. А сейчас вымойся и поешь. Позволь жизни быть.
        Прямому приказу Себастьян не сопротивлялся - ушел за торопливо поставленную Бриггсом ширму, и вскоре там заплескалась вода. Я даже немного позавидовала - то ли потеря крови, то ли длительная голодовка в подземелье делали меня слабой, как котенок, и добрейшей миссис Лидии приходилось меня мыть, поднимать и кутать в простыню.
        Зато потом я пила восхитительный куриный бульон с пряными травами и сухарями и спала - долго-долго! В самой настоящей постели, с чистыми, пахнущими лавандой простынями.
        Глава 4
        На следующий день я проснулась на рассвете. Полежала немного, наслаждаясь зудящим под повязками телом, осторожно потянулась и поняла, что зверски хочу есть. Не хотелось беспокоить миссис Лидию, но… я позвонила в колокольчик, стоящий на тумбе у постели. Минут через десять экономка явилась с подносом в руках:
        - Доброе утро, миледи! Я принесла вам завтрак! Сейчас будет горячая вода и чистая сорочка!
        Я схватила с подноса кружку с какао и сделала первый - самый вкусный и сладкий - глоток. Внутри разбежалась тепло, и я замерла с легкой улыбкой, прислушиваясь к себе. Да, мне хорошо, тепло, мягко и сладко. А теперь надо поесть, чтобы появились силы.
        Миссис Лидия постаралась приготовить завтрак, полезный для желудка. Тут была овсянка, сдобренная сливками и коричневым сахаром, мясо цыпленка, поджаренный хлеб и чашка бульона. Я мелкими глотками выпила бульон, съела кашу, а потом впилась зубами в хлеб, уложив поверх него мясо. И почти стонала от удовольствия, пока экономка разводила в тазу воду.
        - Миссис Лидия, - я обратила внимание на покрасневшие от усилий руки женщины, - сегодня я осмотрю дом. Бабушка писала мне, что оставила тут для меня деньги. Как только я их найду - сразу наймите горничных и лакея. Соседям скажете, что я вдова, приехала в столицу улаживать дела с наследством. А Себастьян… мой кузен. Поддерживает меня в моем горе и мечтает поступить в семинарию.
        За что я всегда любила мистера Бриггса и его супругу - за тактичность и неразговорчивость.
        - Все сделаю, миледи, - покивала миссис Лидия, - а деньги ваша бабушка оставила на счету. Раз в месяц нам переводится пенсия и некоторая сумма на содержание дома. Излишки Бриггс откладывал, так что теперь можно спокойно нанимать слуг.
        - Отлично! А что мистер Трэвис? Еще не встал?
        - Мистер Трэвис уже проснулся, мистер Бриггс помогает ему подобрать одежду.
        - Ах, да! Раз у нас есть деньги, пригласите портного. Скажите ему, пусть принесёт вдовье платье и траурный костюм для моего кузена. Плюс теплые плащи. Обувь придется купить по мерке, чтобы мы могли дойти до лавки сапожника. И обязательно густую вуаль для меня и старомодную шляпу с широкими полями для мистера Трэвиса!
        Завтрак меня подкрепил. Я умылась, нацепила капот миссис Лидии и отправилась осматривать дом, осторожно придерживаясь за стены.
        Рядом с хозяйской спальней нашлись гардеробная и кабинет. На полках рядом с зеркалом нашлось несколько штук тонкого полотна, узкие полоски тесьмы и кружев. Отдельно лежали ткани для блузок, юбок и платьев. Я поразилась предусмотрительности моей бабули - одежда может выйти из моды, как и дорогие узорные ткани. Но в шкафах лежали хлопок, лен и шерсть - однотонные и очень качественные.
        - Ваша бабушка, да примут Светлые ее душу, сама лично выбирала все для этого дома. Она говорила, что серая шерсть никогда не выйдет из моды, как и простое полотно. А здесь вот - шелк для сорочек, тесьма и шнурки для корсетов, фланель для зимних юбок и все необходимое для шитья!
        Я утерла подступившие слезы. Бабуля была тысячу раз права! Она всегда была предусмотрительной и резкой в суждениях, а я не понимала ее. Теперь же необычный прощальный подарок поможет мне выжить.
        В кабинете миссис Лидия сразу показала мне огромную шкатулку на каминной полке:
        - Вот, миледи, ключа нет, но леди Инфиолата говорила, что вы сумеете открыть.
        Я только кивнула - слезы комом стояли в горле. Эта шкатулка стояла на столе бабули в нашем поместье. Она была с секретом - ключик прятался в задней стенке самой шкатулки.
        Отпустив экономку, я открыла большую деревянную коробку и первым делом увидела чуть пожелтевшее от времени письмо с личной печатью леди Инфиолаты Бристоль.
        - Дорогая внучка, я от всей души надеюсь, что мой прощальный подарок тебе не пригодится. Но если ты все же читаешь это письмо, значит, твой муженек показал свою гнилую натуру. Поэтому тебе понадобится все, что мне удалось о нем узнать, и не только о нем. Используй эти знания с умом, не торопись и стань счастливой!
        Под письмом лежала толстая пачка бумаг. Я мельком пролистнула их и закусила губу от волнения - это были письма от бабулиных подруг по пансиону, дальних родственниц и знакомых. Все они были аккуратно перетянуты лентами и снабжены пояснительными записками. Я заглянула в пару конвертов и похолодела. Тут была, скажем так, пикантная информация на моего мужа. И не только на него.
        Еще в шкатулке лежали векселя и закладные на приличные суммы, а на самом дне - толстенький кошелек с монетами и… украшения. Я про них и забыла. Думала, что все они отошли по завещанию монастырю или богадельне. А оказывается, бабушка оставила их мне!
        Вот ее любимая брошь с аметистом. Серьги с крупными каплевидными жемчужинами. Браслеты в виде свернувшихся змей. Вычурного плетения цепочка с крупным алмазом. В общем, все, что я хоть раз видела на леди Инфиолате - все лежало в этой коробке.
        Я снова всплакнула и увидела на дне еще одну записку. В ней бабуля прощалась со мной и давала указания, как получить доступ к банковскому счету и прочим ресурсам. Но главное - в запертом секретере лежали поддельные документы! На меня, детей и мужчину! Да-да, бабушка считала, что к этому времени у меня будут дети, которых я не пожелаю оставить мужу, и мужчина, готовый сразиться за меня с целым миром!
        Я горько усмехнулась, но секретер проверила - там действительно нашлись бланки подорожных, свидетельства о рождении и паспорта, причем, судя по некоторым деталям, бланки были подлинные! Как бабуле удалось это провернуть? Оказывается, я ее совсем не знала!
        Впрочем, ответы на некоторые вопросы я получила быстро.
        Под шкатулкой лежала огромная тетрадь, похожая на гроссбух. Я открыла ее, и слезы снова потекли по лицу - она была написана нашей детской тайнописью. Мы с бабулей так переписывались, когда мне случалось бывать в ее поместье. Обычный азбучный шифр. Но вначале нужно было отсчитать количество букв имени того, кому предназначалась записка. Эта тетрадь явно была приготовлена для меня.
        Я попросила миссис Лидию вынуть из шкафчика недорогую бумагу и письменный прибор, села за стол и через десять минут отложила перо - это был бабулин дневник. И в нем было немало такого, что не стоило знать посторонним. Например то, что моя решительная бабуля служила в министерстве внутренней безопасности! Тетрадь я убрала в стол - кроме меня ее никто не прочтет, а листок с расшифровкой сожгла на свече - незачем кому-то знать бабушкины секреты.
        Утро получилось насыщенным - я устала, и раны снова заныли, требуя новой порции мази и перевязки. Пришлось вернуться в спальню и довериться ловким рукам экономки. Потом меня покормили ланчем в постели и сообщили, что портной придет через час.
        - Как чувствует себя мистер Трэвис? - спросила я.
        - Он позавтракал, прочитал канон и стал помогать Бриггсу с уборкой, - отчиталась миссис Бриггс.
        - Это хорошо, передайте ему, что я жду его через час в гостиной, и нашу легенду о вдове и кузене. Слуг, готовых наняться, соберите к вечеру, я хочу сама выбрать себе камеристку…
        - Миледи… - осторожно сказала экономка, и я вспомнила. Конечно, небогатые дамы одеваются сами. Им помогают горничные, способные затянуть шнуровку и подать платье.
        - Пусть будут горничные, но мне нужна будет молодая и шустрая, готовая учиться.
        - Все поняла, подыщу, как вы хотите, миледи.
        Большого разнообразия в одежде у меня не было, так что я снова воспользовалась любезностью миссис Лидии, натянув ее сорочку и капот. Даме в печали позволено принимать белошвейку в домашнем наряде. А вот для Себастьяна нужно придумать повод появиться в одежде мистера Бриггса. Можно сказать, что на его сюртук опрокинули котелок с маслом или воском. Приняв решение, я долго-долго плела косу. Мне повезло - титул защитил меня от унизительной стрижки, и пусть волосы пострадали в застенке, но им можно было придать приличный вид, уложив аккуратный пучок.
        Глава 5
        Мои хлопоты и переживания оказались напрасными. Портным оказался пожилой мелкий человечек в круглых очках. Он без интереса выслушал причитания миссис Лидии, посмотрел на мой болезненный вид и приказал подмастерью открыть сундук с готовым платьем.
        - Вот, миссис Бристоль, эти наряды я смогу быстро подогнать на вас и вашего спутника.
        Осмотрев пяток разномастных платьев и три мужских костюма, я разочарованно вздохнула - одежда была весьма посредственного качества. Нет, пошито все было прочно, но ткани слишком грубые, плохо окрашенные, да и фасоны…
        - Мистер Финн, - я покачала головой, разглядывая многочисленные оборки на модной тальме, - как быстро вы можете пошить одежду?
        - Смотря что вы хотите видеть… миссис Бристоль, - с паузой сказал портной, явно проглотив “миледи”.
        Я потаенно вздохнула. Не получается у меня притворяться простой горожанкой из пригорода. Осанку, манеру и речь не спрячешь.
        - Мне и моему кузену нужен полный траурный гардероб, - заявила я. - Новые добротные вещи - и как можно скорее. Обязательно траурные вуали, повязки и шляпы с широкими полями. Меня ждет суд за наследство, - придумала я, - не хочу, чтобы родственники знали, где я живу.
        - Все понял… миссис. Позволите снять мерки? Что именно вам нужно в первую очередь? И какие ткани хотите видеть?
        Вот тут я и воспользовалась щедрыми запасами бабули. Сразу заказала по дюжине сорочек себе и Себастиану. Нижние юбки, панталоны, пару ночных рубашек и две дюжины носовых платков. Подмастерье записывал, радостно блестя глазами.
        - Платья из серой шерсти, мистер Финн, с различными отделками. Четыре штуки. Два черных. Одно атласное, без украшений. Только ткань и фигурные драпировки. Второе бархатное - без украшений, с пышными рукавами. Для каждого платья шапочку-джульетку с густой траурной вуалью. Перчатки. Несколько бархатных и атласных лент для прически. Маски для дурной погоды и поздних возвращений домой. Туфельки. Ботинки. Чулки и корсеты. Прошу все это закупить вас. Я не могу выходить из дома, не хочу привлекать внимание родственников.
        Портной кивал, скользя по мне мерной лентой. Потом он так же тщательно обмерил Себастиана. Блондин наблюдал за всем безучастно, но я не давала ему провалиться в меланхолию - дергала, спрашивала его мнение о фасонах галстуков и шляп. Он растерянно моргал, но выныривал из своих невеселых мыслей.
        Мистер Финн, конечно, видел, что с нами все неладно - семинарист дергался при попытке его обмерить, я вообще не вставала с кресла - от слабости кружилась голова, да и кто на этих улицах заказывает разом целый гардероб?
        К тому же ткань, которую недовольная миссис Лидия вынесла из кладовой, была высочайшего качества, что тоже разрушало нашу легенду о бедных провинциалах, прибывших поживиться столичным наследством.
        Но мне на это было плевать. Я нащупала слабое место портного - он мечтал шить для знати, пусть тайно. Его честолюбие подогревали батист, тонкий шелк и кружева, которыми я попросила отделать белье. Да, мы вне закона. Мы ожившие мертвецы, но это не значит, что я откажусь от бантика на нижней юбке или от хорошего корсета!
        Когда портной ушел, я так устала, что не было сил дойти до кровати. Хлопотливая экономка немедля принесла подносы с чаем и закусками прямо в гостиную. Я пригубила бульон, надеясь, что он вернет мне силы, и бросила взгляд на Себастьяна. Юноша просто смотрел в тарелку, не пытаясь взять ложку.
        - Неужели наша почтенная миссис Бриггс пересолила суп? - ехидно спросила я.
        Трэвис вскинулся:
        - Что? Простите, миледи, я задумался.
        - Ваш чай остывает, - напомнила я, - ешьте плотнее. Сегодня нам предстоит выбрать слуг.
        - Слуг? - Себастьян явно растерялся.
        - Вам понадобится камердинер, - напомнила я.
        - Но зачем? - юноша хлопнул великолепными ресницами и посмотрел на меня тревожными голубыми глазами.
        - Затем, что вам нужен человек, способный следить за вашим гардеробом.
        - Я и сам умею гладить рубашки, чистить сукно и стирать…
        - Вы научились этому в семинарии? - спросила я, принимаясь за яйцо всмятку.
        - Конечно. Нам позволяли отдавать в стирку белье лишь раз в месяц, а одежды выдавали мало, вот и пришлось всему научиться.
        Я покивала, вспоминая школу для юных леди в Портсмуте. Нас тоже учили стирать и крахмалить воротнички и манжеты, утюжить передники, подшивать юбки и латать чулки. Директриса школы уверяла нас, что хорошая жена и мать должна уметь все делать сама. В принципе, все эти знания и умения пригодились мне на службе у принцессы… Но не будем вспоминать Двор. Пока это слишком больно.
        - В любом случае вы сейчас так слабы, что помощь вам не помешает. Портной обещал уже к вечеру доставить первый траурный комплект, вам нужно будет его примерить и решить, как спрятать ваше лицо, чтобы вас не узнали.
        - Примерить? Спрятать? Зачем?
        - Завтра похороны графини Верден, - ровным тоном ответила я, аккуратно разделывая ножом кусочек курицы. - Мы пойдем туда.
        - На… ваши похороны?
        - Да. Я хочу отомстить своему мужу. И кое-что забрать из особняка.
        Мальчик наивно хлопал глазами, и это вывело меня из себя!
        - Неужели ты думаешь, - почти прошипела я, - что я пришла в дом мужа в одной юбке? Мое приданое было больше, чем состояние Верденов на тот момент!
        Себастьян потупился. Я немного поутихла. Парнишка не виноват в том, что ничего не знает о Дворе и его интригах. Я ведь тоже ничего не знаю о семинариях. Взяв себя в руки, я продолжила уже куда спокойнее:
        - Сразу после свадьбы ее высочество пригласила меня стать ее фрейлиной. Это не принято. Сначала молодой жене дают возможность родить наследника, но леди Амалии было одиноко среди престарелых дам ее матушки, поэтому она уговорила меня поступить на службу сразу. Поверь, это было непросто. Фрейлины дежурят сутками и всегда должны быть бодры, веселы и готовы развлечь хозяйку. А еще нам приходилось разбираться в интригах, знать все сплетни Двора… А, - я махнула рукой, - за эти шесть лет я много сделала для семьи Верден. И теперь хочу увидеть и услышать все, что обо мне говорят. Может быть, эти слова успокоят боль в моем сердце…
        Себастиан вскинулся. Кажется, он надеялся, что высокопарные речи утешат меня, и я забуду про месть, но нет. Я собиралась на похороны не только за памятными безделушками. У меня был план. И я собиралась воплотить его в жизнь. К сожалению, мое состояние не позволяло мне действовать в одиночестве. Этот красивый юноша нужен мне так же, как и я ему…
        Глава 6
        Мы едва успели перекусить, как в дом на Зеленой улице явился доктор Либб. Он выглядел встревоженным, но не стал пугать меня и сразу изложил проблему:
        - Миледи, сегодня ночью я проводил анатомический сеанс в госпитале…
        Я вздрогнула и выпрямилась - привыкла встречать неурядицы с прямой спиной.
        - После сеанса подошли стражники и потребовали вернуть ваше тело. Даже деньги обратно принесли.
        У меня кровь застыла в жилах, но доктор тут же вскочил и сунул под нос склянку с нюхательной солью:
        - Спокойно, миледи, все хорошо! Я приказал Крюмсдалю подобрать тела в мертвецкой, и он отлично справился с заданием. Поскольку тела были использованы для анатомического театра, лица пострадали, так что никто не смог бы их опознать. Стражники забрали только “ваше” тело. Молодым человеком никто не интересовался.
        Я выдохнула и ломким голосом спросила:
        - Значит, завтра состоятся похороны графини Верден? Зачем же им понадобилось тело? Я помню, стражник говорил, что нас приказано сбросить в реку…
        - На похороны собралась приехать ее высочество, - сказал доктор Либб, - об этом объявили газеты. Граф сообщил, что вы скончались от опасной лихорадки, поэтому тело будет помещено в склеп в закрытом гробу. Но сиятельная особа может потребовать открыть гроб.
        Я задумалась. Принцесса Амалия может. Она бесстрашна и часто бывает в госпиталях. Знакома со всеми средствами предосторожности и знает о болезнях не меньше лекаря.
        - Но если гроб откроют, как им поможет обезображенное тело? Да еще с изувеченным лицом.
        - Лицо напудрят и раскрасят, - отмахнулся доктор. - Самое главное - завтра вас официально похоронят, и вы сможете спокойно уехать из столицы.
        Я задумалась. Уехать. Судя по бумагам, бабушка оставила мне все, но это на самом деле не такая уж большая сумма. Мне случалось сопровождать ее высочество в путешествиях, и это было непросто. Однако и сидеть в столице - опасно.
        - Доктор, - я покачала головой, - не уверена, что траурная вуаль меня спасет. Слишком многие знают меня в лицо.
        - Графиня, - доктор снял свои круглые очки и принялся тщательно протирать их носовым платком, - вы еще не смотрелись в зеркало? Вы очень изменились…
        Я застыла, потом перевела взгляд на миссис Бриггс. Добрая женщина прикрыла рот передником, но моему строгому взгляду подчинилась и принесла мне зеркало в шкатулке. Я медленно подняла крышку и уставилась на себя.
        Первым побуждением было нестерпимое желание отбросить зеркало в сторону! Мои глаза! Мои яркие зеленые глаза, которые муж называл “ведьминскими” и требовал опускать при встречах с его родителями! Они стали медово-карими и невыносимо грустными! А волосы? Мои прекрасные темные локоны, которые ее высочество называла “гишпанскими”? Они побелели практически полностью!
        Минута ужаса, сковавшая меня, помогла - я не сумела опустить зеркало и вынужденно смотрела на себя. Старуха в двадцать три! В застенках я очень похудела - глаза стали больше, скулы резче, мой фамильный нос тоже истончился, и вместо приятной во всех отношениях дамы передо мной была злая кукла из уличного театра!
        - Не стоит так переживать, миледи, - немного смущенно сказал доктор Либб, - хорошее питание, лечебные травы и покой помогут вернуть былой румянец. Для волос есть отличные краски, ну а глаза… считайте, сами боги помогают вам изменить внешность.
        Я сглотнула и перевела взгляд на Себастьяна. Я помнила его светлую шевелюру и голубые глаза. Думаю, не я одна. Впрочем, такие волосы легко перекрасить…
        - Вы правы, доктор, - вздохнула я, - краска и здоровье поправят дело. Но как быть с бумагами? На заставах столицы спрашивают документы, да и за границу просто так выехать не получится!
        - За границу не обещаю, - закивал головой, как китайский болванчик, док, - а вот с документами - помогу. У меня в покойницкой скопилось несколько десятков паспортов и подорожных. Знаете ли, немало одиноких людей приезжают в столицу за счастьем и погибают тут. Я принесу вам те, которые позволят вам выбраться из города. А дальше пусть Светлые вам помогут!
        Я покивала - запас документов лишним не будет. Про бланки, припрятанные бабулей, промолчу. Да и с деньгами нужно быть осторожной - даже если я уеду, нужно будет содержать этот домик, платить пенсию Бриггсам и держать на всякий случай небольшой запас в ближайшем банке. А значит, мне обязательно нужно попасть в особняк графа!
        Я так погрузилась в свои мысли, что лишь тяжело дышала, когда доктор увел меня в спальню, чтобы провести осмотр и лечение.
        - Рад вас заверить, ваша светлость, - сказал док, ополаскивая руки, - кровотечение прошло без последствий. Во всяком случае никаких критических изменений я не нашел. Вот травы, которые вам нужно пить в течение месяца. А этот сбор - полгода. Диету я передам миссис Бриггс, мазь оставил. Позвольте, я осмотрю еще вашего гостя и откланяюсь.
        - Пожалуйста, доктор Либб, - попросила я, - сообщите мне, если мистеру Трэвису понадобится особое лечение или травы. Я должна знать, что с ним все в порядке.
        - Не беспокойтесь, госпожа графиня, сообщу сразу!
        Глава 7
        Док ушел, а я снова погрузилась в размышления. Отомстить мужу довольно легко, если я проникну в особняк. Я знаю об этом доме достаточно, чтобы испортить ему жизнь. А вот герцог Дерринжер… Дядя короля мне не по зубам. Однако бабуля любила приговаривать: по кусочку и быка можно съесть! Мелкие неприятности способны довести до края даже серьезного и сдержанного человека. А если к этим неприятностям добавится мистика… Жаль только, королевская служба безопасности быстро меня вычислит. Но можно ведь действовать издалека, в обход…
        Постепенно в голове моей выработался план, и я позвонила в колокольчик.
        - Миссис Лидия? Доктор Либб уже ушел? Отлично! Отправляйтесь в лавку цирюльника и купите там две краски для волос - светлую и темную. Скажите, что хозяйка поседела от горя! И помогите мне спуститься в гостиную. Кандидаты уже пришли?
        - Да, миледи, вас ждут. Правда, я позволила себе покормить некоторых, - призналась экономка, - очень уж голодный был у них вид.
        - Вы правильно сделали, миссис Лидия. А теперь помогите мне!
        Экономка быстро уложила мои волосы в пучок и затянула пояс капота. Я не стала себя украшать или прятать лицо. Да меня сейчас и бабуля не узнала бы!
        Спустилась в гостиную, села в кресло, закутавшись в плед, и махнула мистеру Бриггсу рукой:
        - Запускайте кандидатов по одному.
        Дворецкий сделал постное лицо и ввел первую кандидатку. Мне она сразу не понравилась. Глаза дамочки ерзали по углам, останавливаясь то на каминных часах, то на витом подсвечнике. Бабуля не стала превращать дом в роскошную шкатулку, но все вещи в нем были добротными, способными служить много лет. Даже медные подсвечники были увесистыми и красивыми.
        Потом кандидатка перевела взгляд на будущую хозяйку и вздрогнула. Да уж, выглядела я пугающе.
        - Д-д-доброго денечка вам, миссис! Я услыхала, что вы горничную ищете, умеющую даму одеть и причесать!
        - Верно, верно, - проскрипела я, придавливая нахалку взглядом, - но ты не подходишь. Шустрая больно.
        Девица не смутилась, только фыркнула и убралась. Я же подумала о том, что Бриггсам нужно завести собаку - для безопасности.
        После неудавшейся горничной зашел лакей. Он был опрятен, держался хорошо, но, по моему мнению, был слишком молод и хорош собой. Себастиан сейчас слишком уязвим и легко привяжется к слуге-ровеснику. Нет, этого допустить нельзя.
        - Вы очень хороши, - сказала я молодому мужчине, - но мне нужен слуга постарше. Однако я вижу, что работа вам нужна, поэтому я напишу вам рекомендацию в приличный дом.
        Юноша искренне поблагодарил. Я велела подать письменный прибор и быстро написала записку от имени своей экономки.
        - Отнесете в особняк Верденов, отдадите дворецкому. Думаю, вам не откажут.
        Лакей ушел, и появилась следующая кандидатка. Тощая и бледная девчонка прятала под передником натруженные руки. Я прищурилась, всматриваясь в ее лицо. Выглядела она, конечно, недокормленной, но не глупой. Одета в старую, аккуратно перешитую одежду, волосы спрятаны под чепец, а вот ноги в деревянных башмаках покраснели то ли от воды, то ли от холода. И руки тоже.
        - Как тебя зовут? - мягким тоном спросила я.
        - Мирка, - сказала девочка.
        - Расскажи о себе.
        Все оказалось просто и печально. Отец Мирки, точнее, Миралии, был плотником. Работал на строительстве домов. Делал оконные рамы и двери. Достойная и недурно оплачиваемая работа. Потому он женился, купил домик в этом квартале, пусть и в самой непрестижной его части, и жена родила ему троих детей. А потом его придавило сорвавшейся со стапелей балкой. И все. Дом был в собственности, но печи нужно топить, детей кормить, и молодая вдова занялась поденной работой. Да только через месяц после смерти мужа поняла, что снова беременна. Вот и стала брать с собой старшую дочь, обучив ее всему, что умела сама. Теперь же, после рождения третьего братика, Мирка единственная кормилица своей семьи.
        Я покачала головой - девочка мне подходила. Умненькая, выросшая в семье, она наверняка быстро всему научится и легко поедет со мной, куда скажу, если оставлю ее семье денег. Но как у нее со здоровьем? И как быть с ее семьей? Пойти к ним сейчас я не могу, а миссис Лидия при всей своей доброте и практичности все же не увидит того, что нужно мне…
        - Вот что, - приняла я решение. - Ты сейчас пойдешь домой и скажешь своей матери, что я беру тебя на службу. Ты будешь жить в этом доме, у тебя будет форма, и если понадобится - ты отправишься со мной в путешествие. Взамен миссис Бриггс будет ежемесячно отдавать ей твое жалование. Ты согласна?
        Девчонка заморгала глазами и закивала головой.
        - Тогда иди домой и все там скажи. Твое жалованье будет составлять… - я припомнила отчеты экономки из особняка Верденов, кухонная девочка там получала три шиллинга в месяц. - Пять шиллингов в месяц. Один выходной в неделю. Ты сможешь навещать своих близких. Ступай!
        Мирка убежала, и я кивнула дворецкому:
        - Запускайте следующего кандидата!
        Просмотрев всех, кто пришел наниматься, я написала несколько рекомендательных писем в известные мне дома и остановила свой выбор на трех горничных, кухарке и лакее средних лет.
        Кухарка сразу заняла кухню, и ей было велено готовить диетические блюда для всех обитателей дома. Одна горничная отправилась в помощь кухарке, второй вручили таз и тряпки, чтобы прибрать после собеседования. А третью - ту самую Мирку - я повела в свою спальню, чтобы она помогла мне покрасить волосы. Себастьяну с тем же самым должен был помочь его новый лакей.
        Девчонка постаралась. Пока я вела беседы и писала письма, миссис Лидия заставила ее вымыться и переодела в спешно ушитое форменное платье из собственных запасов. Мирка недоверчиво прикасалась к плотной коричневой шерсти и белоснежному переднику. Но главное - экономка нашла для нее шерстяные чулки, варежки и шарф. А еще легкие кожаные башмаки, на которые моя новая камеристка не могла налюбоваться.
        Когда кандидатки разошлись по местам, меня позвала миссис Лидия. Оказалось, мистер Финн расстарался и прислал не только бархатный траурный наряд, но и несколько повседневных вещей простого кроя. Притом все правила обработки ткани были соблюдены! Я изумилась такой скорости, на что довольный подмастерье ответил, что, получив такой крупный заказ, мастер наконец решился и купил машинку для соединения ткани. Так что теперь мой гардероб будет готов в самые короткие сроки!
        Я одобрительно покивала и отпустила парня, вручив мелкую монету. Такая скорость и ловкость наводили меня на определенные мысли, но время поджимало, и я поспешила наверх вместе со своей новой камеристкой.
        Краска оказалась довольно простой в применении, так что к ужину я вышла симпатичной кудрявой блондинкой в новом платье из строгой серой шерсти.
        Мистер Бриггс уже накрыл стол и посмотрел на меня одобрительно - старик вообще любил, чтобы в доме все шло по правилам. Новые слуги облегчили работу им с миссис Лидией и заодно помогли вести в доме привычный порядок.
        - Мистер Трэвис еще не спускался? - спросила я, рассматривая традиционную сервировку. Да, тарелки и блюда были из простой керамики, но все одинаковые и соответствующие правилам. То же самое касалось ножей, вилок и ложек.
        - Я послал за ним горничную, - ответил дворецкий.
        - Отлично! Тогда я его подожду.
        Глава 8
        Себастьян появился буквально через пять минут. Вошел и неуверенно взглянул на меня, а я не знала, что и думать.
        Миссис Лидия купила две краски: одну светлую - для меня, другую темную - для семинариста. Возможно, красить натурального блондина в иссиня-черный было жестоко, но нам следовало замаскировать юношу. Однако новый лакей, мистер Скипс, просил у меня разрешения немного поработать с краской, уверив, что черные волосы превратят мистера Трэвиса в классического жиголо, а это для джентльмена недопустимо!
        В итоге я дала разрешение на эксперимент. И вот теперь передо мной сидел абсолютно другой человек! Мягкие каштановые волосы красивой волной падали на модный высокий воротничок. Винного цвета камзол подчеркивал бледную кожу и аккуратные усы! Я и забыла, что мужчин серьезно меняет растительность на лице! Это священники и семинаристы брились гладко. Теперь передо мной был молодой мужчина, возможно, чиновник или даже офицер… Хотя нет, офицера всегда выдают выправка и молодцеватость, значит, все же штатский… А кто?
        - Добрый вечер, мистер Трэвис! Вы прекрасно выглядите! - сказала я. - Приглашаю вас поужинать и обсудить наши дела.
        Себастьян отодвинул для меня стул - и я порадовалась. Похоже, мальчика действительно готовили к светской службе или просто очень хорошо преподавали этикет.
        Мы сели, и мистер Бриггс торжественно снял колпаки с закусок. Новенькая кухарка расстаралась - тут были перепелиные яйца, начиненные сыром и зеленью, рулетики из ветчины с начинкой из листьев салата, маленькие поджаренные хлебцы с паштетом и восхитительные с виду лепешки, начиненные рубленым мясом.
        Себастиан прочел молитву, и мы приступили к трапезе. Я невольно любовалась длинными гибкими пальцами мистера Трэвиса, его изящными движениями и безупречными манерами. Право слово, он легко впишется в приличное общество. Его выдает лишь молчаливость и некоторая робость, что вполне допустимо для провинциала. И все же чем его занять?
        - Мистер Трэвис, - я вежливо улыбнулась, разрезая кусочек говядины, - чем вам нравилось заниматься в семинарии?
        - Меня привлекала служба, - серьезно ответил он.
        - А чем вы занимали свой досуг? - я была настойчивой. Мальчика нужно было вытащить из меланхолии.
        - Я любил читать, - наконец отозвался он. - В скриптории хранилось множество свитков и книг. Настоятель позволял мне читать их, если я хорошо выполнял всю работу.
        - Что за книги? - заинтересовалась я. Принцесса тоже любила читать, но из-за занятости предпочитала книги слушать. Мало кто знал, что ее чтица отлично знала латынь и греческий, неплохо разбирала франкийский, германский и даже итлийский. Мое образование не было столь полным, но за шесть лет службы я успела много узнать, проводя время рядом с принцессой.
        Себастьян перечислил труды греческих и латинских философов и поэтов, добавил парочку драматургов и ученых.
        - Где вы раздобыли переводы? Насколько я знаю, их ничтожно мало…
        - Я читал в подлиннике, миледи.
        Я с трудом удержала изумление. Далеко не каждый сиятельный лорд так образован!
        - Вы читаете на латыни и греческом?
        - Еще на франконском, итлийском и немного на турецком, - признался Трэвис.
        - На турецком?
        - У нас был сторож - турок из пленных. Он где-то раздобыл несколько книг на своем родном языке и просил меня читать ему вслух, когда стал плохо видеть.
        - Себастиан, это же потрясающе! Я придумала для вас занятие!
        - Занятие?
        Семинарист отнесся к моему энтузиазму подозрительно, но меня уже было не остановить:
        - Вы знаете, как много людей мечтают прочесть Эсхила и Аристофана? Даже Гомер в хорошем переводе большая редкость! Если вы сделаете достойные переводы, их легко возьмут издательства!
        Себастьян озадачился:
        - Миледи, вы уверены?
        - Несомненно! В этом доме есть библиотека. Вы туда не заглядывали?
        Юноша покраснел:
        - Мистер Бриггс принес мне несколько книг.
        - Вот и замечательно! Садитесь в библиотеке за стол, выбирайте книгу и переводите. Бумага и чернила там есть. Поставьте себе цель: хотя бы пару листов в день, и вы сможете заработать себе на жизнь!
        Мистер Трэвис так задумался, что даже забыл про ужин! Пришлось мягко вернуть его к действительности, а потом проводить в библиотеку.
        Книги стояли и лежали в шкафах за плотными штофными занавесками - чтобы не пострадали от солнца. Когда миссис Лидия отодвинула плотную ткань, у меня снова вскипели на глазах слезы. Леди Инфиолата перевезла в этот домик большую часть своей личной библиотеки! А я помню, как Верден сокрушался, что она передала ее какому-то монастырю! Мой дед по матери собирал книги на языках оригинала, а бабушка очень уважала старинные травники, лечебники и редкие исторические хроники. Именно ее книги о рыцарях и благородных дамах я любила читать. В общем, Себастьяну точно будет чем заняться!
        - Взгляните, мистер Трэвис, здесь есть отдельный шкаф с греческими и латинскими авторами! - я бережно погладила позолоченные корешки. - И даже рукописные книги, принадлежащие роду моей матери! Если мы найдем лояльного издателя, на этом можно будет неплохо заработать! Но если вас мало интересуют переводы, вы можете заняться копированием рукописных книг. Уверена, в семинарии вас научили красиво писать, а такая работа будет стоить дорого!
        Кажется, я угодила в яблочко! Себастьян прошелся длинными музыкальными пальцами по корешкам и выдохнул:
        - Я занимался ремонтом книг в скриптории. Порой переписывал поврежденные листы и даже научился изготавливать переплеты!
        - Это просто прекрасно! - я скрыла облегченный вздох. - Завтра составьте список всего необходимого, пусть мистер Бриггс пробежится по лавкам, купит все необходимое, и можете располагаться, где вам удобно!
        - Рыбный клей довольно сильно пахнет, миледи, - Себастьян немного беспомощно оглядел уютную читальню, украшенную мягкими креслами, диванчиком и столиком для чаепитий.
        - Такие работы можно проводить в каморке возле кухни, - решила я, вспомнив чуланчик, в котором мистер Бриггс чистил и сушил обувь. - А вот сами книги отсюда лучше не выносить. Целее будут.
        В этом мистер Трэвис был со мной полностью согласен.
        Глава 9
        Утром я изрядно нервничала, но отступать не собиралась. Прощание с графиней Верден было назначено на полдень. Миссис Лидия, сжав губы, подала мне завтрак, перевязала раны и принесла полный траурный наряд.
        Собиралась я тщательно. Светлые кудри с помощью экономки уложила в модную прическу. Шляпку надела наимоднейшую - графиня Верден никогда не гналась за модой, ее туалеты были формой, а вот сейчас я позволила себе кокетство и мушку на виске. И многослойную траурную вуаль с кокетливым зубчатым краем.
        Платье портной пошил удивительное - скроенное по последней моде из черного атласа с отделкой из бархата, оно выглядело дорогим, роскошным и … кокетливым! Этакий легкомысленный траур, превращавший мою фигуру в подобие фарфоровой куклы.
        Усиливая это сходство, я приказала затянуть корсет - талию легко можно было обхватить руками, и надела ботинки на высоком каблуке - они добавляли роста и делали движения неуверенными.
        Перчатки, сумочка, модная в сезоне муфта - и вот узнать меня уже практически невозможно.
        - Мистер Трэвис уже готов?
        - Да, миледи! Пролетка ждет!
        Я спустилась вниз и залюбовалась бывшим семинаристом. Высок, строен, плащ с пышными пелеринами зрительно добавлял ширину плеч и рост. Траурная шляпа с вислыми полями, трость, усы… Да его наверняка и приходской капеллан не узнал бы!
        - Мистер Трэвис, прошу вас обращаться ко мне: леди Бристоль. Аманда Бристоль.
        - Как скажете, миледи, - серьезно отозвался он.
        - Что ж, мы отправляемся в особняк Верденов. Сейчас там прощание с покойной графиней. Принесём соболезнования, и… вы поможете мне кое-что оттуда забрать.
        - Кое-что забрать?
        - Мое приданое включало в себя не только счет в банке, земли и ценные бумаги. Там были еще драгоценности, мои личные книги и векселя королевского банка. Все это я хочу забрать.
        - Но… разве это не кража? - Себастьян помог мне сесть в пролетку и укутал ноги пологом.
        - Это мои личные вещи, про которые никто не знает, - покачала я головой. - Моя гувернантка, миссис Котти, была вдовой, пережившей троих мужей. Она поделилась со мной своей мудростью, когда я выходила замуж. Ее советы очень помогли мне во дворце. Один из них - всегда имей припрятанные деньги или то, что ты сможешь быстро продать. Очень помогает выжить.
        Трэвис взглянул на меня с легким страхом, но разговор пришлось прервать - мы подъехали к особняку Верденов.
        Странное чувство охватило меня, когда я взглянула на эту серую громадину. Когда-то меня, юную и влюбленную Вивьен Верден, в это здание привез молодой муж. Он светился радостью, целовал мне пальцы, а через неделю, получив приданое, едва здоровался за завтраком. Потом были стычки со свекровью, холодность прислуги, и, наконец, приглашение ко двору ее высочества - скромный тихий двор сестры короля привлекал куда больше ледянной семейки Верденов. Я с радостью покинула этот склеп, сменив его на другой - красно-коричневый.
        Пока я предавалась тяжелым размышлениям, спрятав лицо под вуалью, пролетка въехала во двор и остановилась у крыльца. Мистер Трэвис помог мне спуститься, и мы присоединились к жидкому ручейку посетителей, поднимающихся по лестнице.
        Я присмотрелась. Впереди поднимались в основном родственники Верденов - младшие ветви, племянники жен и сестры мужей.
        Гроб стоял в холле у подножия лестницы. Закрытый гроб. Только длинный серебряный шлейф моего придворного платья свешивался и растекался на положенные этикетом четыре метра.
        Я судорожно сжала руки и всхлипнула. Покойся с миром, неизвестная мне женщина. Пусть твоя душа успокоится там, где нет боли.
        Себастиан сжал мою руку, утешая, и медленно провел мимо обтянутого глазетом ящика к графу и его маменьке. Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть - бывшая свекровь чинно прикладывала платочек к покрасневшим глазам, но я даже через вуаль чувствовала запах лукового сока, которым она смочила ткань, чтобы натуральнее изображать скорбь.
        Муж платком не пользовался, только натянул на лицо маску благородной сдержанности. Когда-то я верила, что вижу его истинное лицо, потом решила, что он всегда носит маску. И лишь в день ареста увидела его подлинную физиономию - мерзкую, пошлую и жадную!
        Опустив голову ниже, я подошла к графу Вердену вместе с толпой родственников. Хриплым, сорванным в подземелье голосом прошептала соболезнования, услышала в ответ светское “скорбим” и отошла к столам, на котором был сервирован чай.
        Себастьян следовал за мной и очень трогательно придерживал под руку. Я прижала платочек к губам, наблюдая за тем, как гости, небрежно тыкая вилками, царапают мой любимый сервиз “костяного” фарфора. Наверняка вдовствующая графиня распорядилась выставить его в прихожую, словно это дешевые керамические тарелки для челяди!
        Гнев и сожаление заставили меня зарыдать. Себастьян поднес воду с вином, обнял, но я все не успокаивалась, и тогда он попросил бдящую у столиков экономку отвести меня в тихое место и подать мятной воды.
        - Миледи очень любила покойную графиню, боюсь, смерть лучшей подруги стала для нее ударом!
        Экономка смотрела на молодого красавца с подозрением, но все же проводила нас в ближайшую малую гостиную и оставила одних. Это было именно то, что мне нужно! Опустившись в кресло, я подождала, пока подозрительная особа уйдет, и быстро скомандовала Себастьяну:
        - Мистер Трэвис, передвиньте кресло к двери! А теперь - за мной!
        Бывший семинарист легко переставил тяжелое кресло к двери и нырнул за мной в скрытую драпировкой дверь.
        О, как же я была довольна тем, что в первые месяцы после брака муж уехал в поместье, оставив меня одну в этом склепе! От скуки я изучила каждый уголок огромного дома, ведь выезжать без мужа или свекрови молодой супруге не пристало. Тогда я и узнала о скрытых за мебелью и драпировками дверях, старинных переходах и нескольких тайниках, расположенных прямо в спальне хозяйки дома!
        Глава 10
        Себастьян бежал за мной, сжав губы. Ему не нравилось наше проникновение на жилой этаж особняка, но я была непреклонна. Пришлось воспользоваться лестницей для слуг, а потом быстро бежать на цыпочках по длинному “хозяйскому” коридору.
        Наконец я подошла к двери моей бывшей опочивальни. Она, конечно, была заперта на ключ, но я знала слишком много секретов этого дома и залезла рукой в нишу для светильника, расположенную рядом с дверью. Там, под тяжелой основой канделябра, прятался запасной ключ от моих покоев.
        Отворив дверь, я впустила семинариста в гостиную и быстро заперла комнату снова.
        - Вот так! Теперь нам никто не помешает! - шепотом сказала я.
        - Миледи, что если сюда кто-то зайдет? - закусил губу юноша.
        - Сейчас все слуги внизу, готовят поминальный обед и присматривают за гостями. Сюда никто и не сунется до новой свадьбы моего бывшего мужа. Идем, все самое важное в будуаре и в спальне!
        Отвлекая мистера Трэвиса разговорами, я принялась вскрывать свои тайники. Для начала опустошила шкатулку с драгоценностями. Фамильные камни семейства Верден хранились частично в сейфе графа, частично в банковском хранилище. Те безвкусные булыжники мне выдавались трижды в год - на день коронации Его Величества, на новолетие и на день рождения свекрови. Все остальное время я пользовалась драгоценностями, доставшимися мне от мамы, подарками бабушки и отца. Незачем оставлять их новой леди Верден. Обойдется.
        Потом я перешла к моему любимому дамскому секретеру. Изящный столик казался безделушкой, украшающей будуар, но на деле он хранил немало секретов. Ценные бумаги - их мне принес отец, когда уходил в короткий поход по приказу короля. Там он подхватил болотную лихорадку, которая и свела его в могилу так рано. Кошелек с золотом - иногда ее высочество награждала своих фрейлин деньгами, и я скрывала от мужа этот факт, пользуясь тем содержанием, которое он мне выделял. Тут тоже было несколько украшений, подаренных принцессой. Три перстня, пара серег с изумрудами, цепочка с подвеской и новенький золотой помандер - ее высочеству не понравился запах, а мне эта нежная смесь подошла идеально.
        Уложив все в карманы, нарочно пришитые под юбкой, я двинулась в спальню.
        Мой молитвенник - маленький, но богато украшенный. Его мне подарила мама на десятилетие. Памятная во всех отношениях для меня вещь.
        Гербовая бумага, конверты и печатка - зачем я их взяла, не знаю, наверное, тоже не хотела оставлять наивной дурочке, которую Верден возьмет в жены. Я сама договаривалась с художником, сама рисовала узоры… Не отдам!
        Потом я подошла к старинной кровати. Тут пришлось приложить усилия и выкрутить один медный шар на спинке. Внутри хранились золотые цепочки, соединяющие между собой жемчуг и рубины. Старинное украшение какой-нибудь дамы эпохи вертюгалей и вычурных золотых чепцов.Я обнаружила их случайно, и не собиралась оставлять мужу.
        С туалетного столика я забрала любимые духи, заколки с натуральными камнями и спрятанную в отдельном ящичке памятную книжку. В ней я вела записи своих дворцовых дел и тех людей, с которыми случалось встречаться. Писала бабулиным шифром, так что прочесть их никто не мог, но для меня было важно, чтобы этот дневник не угодил в чужие руки.
        - А теперь за мной! - я потянула Себастьяна в ванную.
        Он смутился, увидев роскошную мраморную раковину на бронзовых ножках, но мне некогда было его успокаивать. Именно в ванной была дверь, которая вела на вторую лестницу для слуг.
        Мы тихо вышли на нее и, прислушиваясь, спустились на первый этаж. Где-то впереди слышался голос экономки и ответы мужским голосом. Кажется, они уже ломают дверь в гостиную, пора бежать!
        Поправив вуаль, я потянула Себастьяна в другую сторону - подальше от парадных покоев. Счастье, что я знала, куда идти и как избегать встречи с лакеями и членами семьи. Пару раз нам пришлось замирать в нишах или темных углах, один раз заскочили в библиотеку и притаились за огромным письменным столом. Там я тоже кое-что прихватила, мстительно фыркая себе под нос.
        А потом… мы попали в кабинет моего супруга! Как и почему он остался в этот день незапертым, я не знала, но тут же, задвинув засов, потерла руки.
        Мне страшно хотелось сделать благоневерному какую-нибудь гадость. Он ведь считал меня глупышкой. Думал, я не знаю, где он проводит время, сообщая мне, что едет в клуб. Думал, я не узнаю, что он проиграл часть моего приданого, а доход от аренды земли, купленной моим отцом, вложил в покупку дома для любовницы! Я все знала и молчала, потому что хотела быть хорошей женой. Но теперь…
        Я залезла в кармашек и вынула флакончик своих духов. Уникальный аромат, составленный для меня придворным парфюмером. Я сама его не ощущала совсем, но даже Верден был вынужден признать, что во дворце работает настоящий мастер своего дела - меня узнавали по этому запаху.
        Несколько капель на лист бумаги - и чуть-чуть помахать им в воздухе. Потом я быстро нарезала лист ножом и разложила невесомые полоски по всему кабинету. Одну спрятала в камине под дровами. Вторую - в книге, лежащей на краю стола. Еще один листочек лег в папку с бумагами. Заодно я вынула из папки все, что могло представлять ценность. Хватит бывшему муженьку и того, что осталось.
        Себастьян все это время смотрел на меня круглыми глазами, а я наслаждалась. Пусть моя месть мелка, но так приятна!
        Из кабинета графа мы ушли быстро. В коридоре было тихо, но вдалеке нарастал шум. Я поморщилась - если нас начнут ловить, придется убегать, как простым воришкам.
        К счастью, именно в этот момент в особняк Верденов прибыла ее высочество. Слуги, позабыв обо всем, высыпали на улицу, чтобы хоть краем глаза взглянуть на особу королевской крови. Немногочисленные зеваки тоже собрались у ворот, и нам удалось незамеченными выйти на задний двор, а там уж закоулками выбраться в грязный переулок, пахнущий нечистотами.
        - Миледи, вам нельзя здесь оставаться! - Себастьян огляделся и быстро увлек меня к свету ближайшей улицы.
        Я вдруг поняла, что страшно устала, раны болят, подвесные карманы больно колотят по ногам, и я уже некоторое время иду, повиснув на мистере Трэвисе. Бывший семинарист молча вел меня и даже не кривился, словно сочувствовал! Это так меня удивило, что я чуть не остановилась. Однако Себастьян не дремал - махнул шляпой, подзывая пролетку, усадил меня, закутал и приказал:
        - На улицу Медиков, миледи стало плохо на поминках!
        Нас довезли до госпиталя, там мы вышли, присели на скамью и вскоре уехали оттуда на другом извозчике. Сменив два-три экипажа, наконец прибыли к моему дому и с великим облегчением упали на кресла в гостиной.
        - Миледи, это было так страшно! - признался Себастьян.
        - Я очень устала и пережила немало неприятных эмоций, - призналась в ответ я, - но все было не зря!
        - Если вы так считаете, - не стал спорить Трэвис.
        - Я забрала свои украшения, деньги и кое-какие памятные вещи, - объяснила я, - а еще придумала, как можно отомстить моему супругу.
        Юноша трепыхнулся.
        - До герцога Дерринжера мне сейчас, к сожалению, не добраться, но… я могу сильно испортить жизнь Вердену, и я это сделаю!
        Трэвис только вздохнул.
        Глава 11
        Вечером, когда к нам заглянул доктор Либб, я уже была спокойна и выдержана. В голове созрел план, который требовал участия доктора. Но сначала мне нужно было получить новые документы и присмотреть для себя новый дом где-нибудь подальше от столицы.
        Док не подвел - принес полдюжины бумаг, в которых женщины были молодыми и кареглазыми, пусть и с разным цветом волос:
        - Я подумал, что для вас не станет проблемой изменить цвет волос, миледи, - немного смущаясь, сказал он.
        - Вы абсолютно правильно подумали, - благодарно улыбнулась я, просматривая бумаги. Женщины почти все были замужними. Одна даже вдова. Впрочем, у меня есть сопровождающий, так что проблемой это не станет.
        - С мистером Трэвисом немного сложнее, - признал Либб, - но кое-что удалось подобрать.
        Для Себастьяна нашлось всего три паспорта с подорожными. Зато это были холостяки, не имеющие проблем с законом.
        - Эти люди мертвы? - удивилась я.
        - Погибли при ограблениях в основном, - грустно покивал док, - провинциалы в столице - легкая добыча для местных грабителей. Бумаги обычно прячут в подкладке, или в нательной сумке, и разбойники их не находят. Если же родственники не забирают тело за три месяца, их хоронят как безродных, в общей могиле, а найденные при них вещи передают в приют.
        - Сурово, - я вновь коснулась слегка помятых документов. - Большое спасибо вам, доктор. Я бы хотела попросить вас еще об одной малости - мне нужно уехать куда-нибудь подальше. Может быть, вы порекомендуете тихое курортное местечко с климатом, полезным для моего здоровья?
        - Нервные и душевные недуги отлично лечат в Форше, миледи, - сразу ответил док. - Еще неплохи соленые озера Миадии или каменистый берег Лима.
        - Спасибо за рекомендации, доктор. Я просмотрю объявления, попытаюсь подыскать себе жилье в одном из этих мест. И как только вы позволите нам с мистером Трэвисом уехать, мы покинем столицу.
        Доктор поколебался. Я его понимала - ему хотелось побыстрее отправить нас восвояси, но раны на наших телах нельзя было показывать никому. Очень уж странно они выглядели. Однако док нашел выход.
        - Я напишу вам заключение и рекомендации по лечению, словно вы попали в аварию на королевской дороге, - решил он. - С такими данными лечение сможет продолжить любой врач, и вы можете уехать уже через несколько дней.
        - Это будет великолепно, доктор! - обрадовалась я.
        На следующий день в газетах появилась сенсационная новость - особняк графа Вердена ограбили в день похорон его супруги. Правда, список похищенного не публиковался, но вскользь упоминались драгоценности и ценные бумаги. Полиция подозревала парочку авантюристов, к сожалению, четкого описания дамы никто не дал, а молодой человек не имел особых примет кроме шляпы и усов.
        Я порадовалась и занялась следующей ступенью своего плана. Все утро я писала письма. Тонкие, эмоциональные прощальные письма от умирающей графини Верден. Принцессе. Мужу. Свекрови. Подругам-фрейлинам. Королю. Королеве. Герцогу Дерринжеру. Его маменьке, жене и дочерям. В общем, всем, кто хотя бы раз в жизни видел графиню Верден. Я писала на своей гербовой бумаге, слегка смачивала собственными духами и запечатывала конверты личной печатью.
        Потом каждый красивый надушенный конверт маскировался. Для мужа - под деловое письмо от его стряпчего. Для принцессы - под письмо от аббатисы опекаемого ею монастыря. Для короля маскировкой послужил конверт якобы от герцога Дерринжера, а герцогу - от короля.
        Это заняло целый день, и к вечеру я уже едва шевелилась от усталости.
        После нашего отъезда Бриггс должен был выехать за город, добраться до ближайшей почтовой станции и отправить все письма, купив для них самые дорогие марки. Старик потренировался, натянув вещички, приготовленные на выброс, и натерев щетину золой. Он отлично замаскировался под бродягу, вонял сивухой и приговаривал, что ему заплатил за отправку стражник в странной форме. Я от души ему поаплодировала, а потом серьезно поблагодарила старика за помощь. Он мне ответил:
        - Я был рад вспомнить молодость, миледи. Ваша бабушка, леди Инфиолата, до замужества вела весьма рискованную жизнь, да и потом имела секреты…
        Я заинтересовалась, но Бриггс посоветовал почитать бабулин дневник и больше рта не раскрыл.
        Вздохнув, я приказала собирать наши вещи и отправила старика купить два билета в первый класс в сторону Лима.
        Гардероб, бабулин дневник, мои драгоценности и деньги упаковали быстро. Я оставила распоряжение насчет дома и еще одну пачку писем. Дворецкий должен был отсылать их моему мужу и герцогу Дерринжеру каждый месяц тринадцатого числа. Я сомневалась в суеверности герцога, но мой муж возвращался домой, если встречал священника или черную кошку, и письма “с того света” попортят ему немало крови.
        Глава 12
        Дом на Зеленой улице мы покидали ночью. В поезд сели не в столице, а в одном из предместий. Сонный проводник проверил билеты, довел нас до купе, приказал носильщику загрузить багаж, предложил чай и оставил нас в покое.
        Я смотрела в окно на исчезающие огни столицы, и мое сердце рыдало. Себастиан тоже выглядел бледно.
        - Мистер Трэвис, надеюсь, вы не разочарованы тем, что месть случится не сразу? - спросила я, желая расшевелить юношу.
        - Я уверен, что нам нет нужды мстить, миледи, - вздохнул бывший семинарист, - Бог сделает это лучше.
        - Богу нет дела до герцога Дерринжера, - горько сказала я, - но не будем спорить, давайте спать. Следующей ночью у нас пересадка.
        До Лима мы не доехали - вышли на тихой станции посреди ночи, провели день в привокзальной гостинице, а на следующую ночь вернулись к столице и купили билеты в Форш.
        До этого курорта пришлось неспешно ехать целых четыре дня. Под конец пути я страшно измучилась, и Себастьян вынужден был выносить меня из вагона на руках. К счастью, для курортного городка такие картины не редкость, так что особенного внимания на меня не обратили.
        Наняв пролетку, мы добрались до центра города и тщательно изучили объявления у ратуши. Нам нужен был дом с приходящей прислугой и без лишних глаз. А еще нужен был врач, способный проследить за нашим выздоровлением.
        Статус вдовы позволял мне самой заниматься делами, но я старалась вытянуть мистера Трэвиса из меланхолии, поэтому сидела в пролетке, пока он перебирал объявления и выбирал те, что показались ему интересными.
        Присмотревшись к выбранным листам, я сразу отсекла идеально написанные объявления на дорогой бумаге и кривенькие писульки на самой дешевой. Выбрала два свежих, написанных старомодным округлым почерком, и расспросила о них возницу.
        - Это? Это адрес вдовы Макрегор, миледи. Она женщина строгая, чистая и опрятная. Сдает приезжим комнаты в своем доме. Сама и за едой следит, и за чистотой. У нее не забалуешь. Очень любят маменьки с дочками останавливаться.
        - Нет уж, милейший, маменьки и дочки меня не устраивают. Родственник мой книгу пишет, ему тишина нужна, а не пищащие девицы!
        Кучер усмехнулся в усы и ткнул во второе объявление:
        - Тогда вам сюда, миледи. Вдова Даргон сдает целый дом. Берет по совести и служанок своих присылает.
        - А сама где же живет? - удивилась я.
        - Сама в родительский дом перебралась. Муж умер, сын уехал, с матери только деньги тянет, вот она и старается как может.
        - Везите нас к ней! - решила я, усаживаясь в пролетку и расправляя траурную вуаль. Из-за вуали и низкого голоса меня принимали за почтенную матрону, а Себастьяна - не то за сына, не то за племянника. Я поддерживала эту иллюзию, стараясь запутать возможных любопытных.
        Дом вдовы стоял на тихой улице и размерами не отличался. Увидев свое объявление, она подтвердила его:
        - Да, миледи, сдаю дом со всей мебелью и прислугой. Есть кухарка, горничная и лакей.
        - Со мной моя камеристка, - я махнула рукой на Мирку, притулившуюся в ногах, - и племянник со своим камердинером. Нам нужно тихое место для поправки здоровья и написания книги. Мои нервы так измучены смертью супруга, что доктор прописал мне поездку на воды…
        Я болтала всякую ерунду, копируя одну из младших фрейлин, стараясь убедить окружающих в своей пустоголовости. Вдова вздохнула и поехала с нами - показывать сдающийся дом.
        Он стоял на одной из центральных улиц и, хотя не отличался размерами, имел огромное преимущество - дом был окружен красивым ухоженным садом.
        - Вот, миледи. Фрукты можно собирать, есть и заготавливать. Но если вас это не интересует, я пришлю служанок…
        В голове промелькнул сбор урожая в поместье Верденов, и я поморщилась. Это несколько недель шума и суеты вокруг. Нет уж.
        - Благодарю, нет нужды. Мы собираемся снимать дом остаток осени, всю зиму и весну, так что сделаем себе запасы.
        Вдова Даргон не была довольна моим решением, но смирилась. По правде говоря, к ноябрю на ветках мало что осталось - хурма, гранаты, зеленые плоды фейхоа да темные ягоды терна и поздней малины.
        Внеся задаток за месяц вперед, я заявила, что очень устала с дороги, поэтому сразу иду отдыхать. Кухарке было велено приготовить легкий питательный обед, а мистер Трэвис отправился обследовать сад.
        Я действительно разделась с помощью Мирки, отпустила ее на кухню и легла в постель. Но стоило мне закрыть глаза, и я снова очутилась в сыром вонючем подвале. Где-то с потолка капала вода, а может, это моя кровь сочилась на каменный пол? Гнилозубый стражник, обдавая меня дурным дыханием, лапал за грудь, а палач с раскаленной иглой в руках подходил все ближе…
        Проснулась я от собственного крика. Перепуганная Мирка брызгала на меня водой, бледный Себастьян стоял рядом, в дверях толпились слуги.
        - Миледи, все хорошо, миледи!
        Юноша боялся подойти ко мне, поэтому разговаривал издалека, но это было и к лучшему - я вдруг ощутила страх перед ним, как перед мужчиной. К счастью, первой сообразила Мирка - она полезла в саквояж с лекарствами и достала настойки и травы, прописанные доктором Либбом.
        - Что из этого вам подать, миледи? - спросила она срывающимся голоском, и я устыдилась своей слабости.
        Конечно, после всего пережитого в пыточной я не засыпала без микстур и мазей дока. И впервые позволила себе уснуть днем, позабыв о лечении. Вот и получила кошмар.
        Обняв себя руками, я быстро распорядилась подать чайник кипятка для заваривания успокоительных трав, а пока перепуганные слуги несли необходимое, проглотила пилюли и запила их водой.
        Убедившись, что цвет моего лица улучшился, слуги разошлись, а вот мистер Трэвис уходить не пожелал - сидел на стуле у приоткрытой двери и смотрел на меня беспокойными глазами.
        После чашечки успокоительного чая я почувствовала себя лучше и предложила:
        - Мистер Трэвис, давайте перейдем в гостиную, и вы мне расскажете, что обнаружили в саду.
        Юноша собрался предложить мне руку, но замялся, и я ему напомнила:
        - Дайте мне несколько минут - поправить прическу, и я спущусь.
        После этого он наконец ушел, а Мирка захлопотала вокруг, подавая мне домашние туфли и поправляя волосы.
        Глава 13
        Себастьян вышел, а я села к зеркалу. Кошмар сильно отразился на мне. Лицо побледнело, резко проступили мимические линии, под глазами собрались тени. Даже волосы успели растрепаться и напоминали воронье гнездо. Выходить из комнаты в таком виде точно было нельзя. Я вздохнула и приказала своей юной камеристке:
        - Подай шкатулку с птичкой на крышке.
        Девочка тотчас принесла необходимое. Меня охватили воспоминания. Дворец быстро приучает выглядеть безупречно, а старшие фрейлины делятся секретами аккуратной и свежей внешности. Просидев во фрейлинском зале с двумя товарками двадцать четыре часа, быстро учишься прятать в поясной сумочке пудру, капли для глаз и помаду в цвет губ. А потом, отоспавшись в крохотной личной комнате, находишь недорогие способы выглядеть отдохнувшей, словно ты побывала в загородном поместье и не брала в руки ничего тяжелее веера.
        Шкатулку я собрала перед отъездом. Благо миссис Лидия знала, что нужно в нее положить. Я отправила мою маленькую помощницу за льдом, кипятком и свежими сливками, после чего открыла шкатулку. Чистые белые салфетки из тонкого хлопка лежали в особом отделении. Рядом красовалась баночка воска для ногтей, лайка и порошок для полировки, бутылочка с оливковым маслом, баночка с очищенным жиром, краска для глаз, помада для бровей…
        Когда Мирка вернулась, я первым делом плеснула в чашку кипятка, увлажнила салфетку и ненадолго прижала ее к лицу, распаривая и размягчая кожу. Потом взяла немного пудры, смешанной с высушенными ягодами малины, капнула в нее сливок и протерла лицо. Подержала, умылась, закрепила результат кусочком льда и наложила на кожу салфетку, пропитанную сливками, и посидела с ней несколько минут, чувствуя, как расслабляется лицо.
        Сливки промокнула еще одной салфеткой и слегка побрызгала на лицо цветочной водой. Вот теперь можно было припудрить нос, чуть пригладить помадой брови, подвести уголки глаз и капнуть на губы оливковое масло с медом.
        - А теперь давай займемся волосами, - сказала я Мирке, глядя на себя в зеркало.
        Девчонка аккуратно расчесала меня и уложила светлые локоны в простой узел. Дома траурная вуаль заменялась куском черного кружева в прическе, так что я быстро надела платье, приколола к плечу брошь и, довольная своим внешним видом, спустилась в гостиную.
        Обед уже подали, но Себастьян ждал меня, не прикасаясь к блюдам.
        - Благодарю за ожидание, мистер Трэвис, - чопорно сказала я, опускаясь на стул.
        Семинарист чуть покосился на служанку, готовую подавать блюда, и так же вежливо ответил:
        - Мне не трудно, леди Бристоль. Надеюсь, вам лучше.
        - Благодарю, - мягко, как при Дворе, улыбнулась я, давая знак служанке, что можно подавать обед.
        Та встрепенулась, открыла супницу и разлила по тарелкам восхитительно пахнущую уху. Здесь, на побережье, мясо было неоправданно дорого, зато рыба поражала свежестью, вкусом и приятной ценой.
        Поскольку Форш был аристократическим курортом, я не решилась использовать тут документы, принесенные доктором Либбом. По ним мы выехали из столицы, а после пересадки тщательно спрятали в потайном отделении моего саквояжа с нижним бельем. Меня слишком выдавали осанка и манеры. Живи мы тут затворниками - и то пошли бы слухи, а я не собиралась прятаться от общества. Моя задумка была иной.
        В дороге Себастьян занимался переводом, и, прочитав несколько страниц готового текста, я восхитилась - этот перевод был куда полнее и точнее, чем тот, который сделал один из академиков королевской академии наук лет двадцать назад. Эту версию любовной поэзии примут с восхищением, ведь при Дворе сейчас в моде романтизм.
        А значит, нам нужен издатель. Плюс инвесторы. Можно, конечно, позволить мистеру Трэвису воплотить мою задумку с рукописной книгой - но это дольше и не так прибыльно. К тому же я в состоянии украсить будущую книгу виньетками и даже рисунками пером. Совместный труд, дающий средства к существованию - это объединяет и дает силы жить. И не только силы, но и средства.
        После рыбного супа подали рыбу с овощами, а после малиновый десерт и кофе.
        Я с удовольствием отпила маленький глоток, посмаковала, нашла, что новая кухарка, несомненно, хороша, и улыбнулась бывшему семинаристу:
        - Итак, мистер Трэвис, чем нас порадует наш сад?
        Он вспыхнул лицом - не то от смущения, не то от удовольствия - и принялся рассказывать. Больше всего в саду нашлось инжира, сразу три дерева в разных концах участка. Были хурма, айва, мушмула, абрикосы и еще целый ряд пока не опознаваемых деревьев. Но что особенно восхитило Себастьяна - он отыскал два деревца синского финика.
        - Нам иногда привозили его в подарок от благотворителей, - блестя глазами, рассказывал молодой человек. - Это очень полезное растение! Его плоды вкусны и очень полезны. Доктор Либб прописал вам по возможности съедать горсточку плодов ежедневно или заваривать вместо чая сухие плоды, чтобы контролировать головные боли.
        Я задумчиво покивала - эту рекомендацию я помнила. Доктор мягко объяснил мне, что после усердия стражников в пыточном подвале и потери ребенка моему организму еще долго нужна будет деликатная поддержка. Я прилежно пила травы и настойки, которые он прописал, но порой мучилась от спазмических болей и прочих неприятных ощущений.
        - Это хорошие новости, мистер Трэвис, - сказала я и предложила перебраться с кофе в гостиную. Мне все же хотелось изложить компаньону задумку с изданием его переводов.
        Однако разговор пошел совсем не так, как я думала. Стоило мне заикнуться о том, что я читала чудесные лирические сонеты, как Себастьян стремительно покраснел и признался, что эти стихи он писал сам, взяв у греков лишь канонические размеры и некоторые традиционные обороты.
        - Но… это же великолепно! - выразила я искреннее восхищение. - Мистер Трэвис, вы можете публиковать свои стихи под своим именем, но я вам искренне рекомендую выдать их за переводы Александра Этолийского или Феокрита! Поверьте, вы, как переводчик, быстро обретете и деньги, и славу!
        - Слава в моем положении… - Себастьян пугливо обернулся на дверь, и я поняла, что слишком поторопилась.
        - Что ж, как переводчик, вы сможете взять псевдоним, и никто вас не узнает, - постаралась я успокоить юношу. - И раз у вас уже есть что показать издателю, предлагаю в самое ближайшее время появиться в здешнем обществе.
        Бывший семинарист стал еще бледнее.
        - Начнем с обращения к доктору. Думаю, наши проблемы со здоровьем будут хорошей причиной гулять по бульвару и наведываться в местные купальни, а там посмотрим.
        - Миледи, - осторожно возразил Себастьян, - не слишком ли вы торопитесь? Ваше здоровье…
        - Нам все равно придется обратиться к доктору, - вздохнула я, рассматривая остатки кофе в своей чашке, - и нам нужен не популярный шарлатан, а самый настоящий целитель. Думаю, мой сегодняшний кошмар убедил прислугу в том, что я действительно больна, поэтому вдова Даргон может посоветовать кого-то полезного.
        Оставив пустую чашку, я присела к письменному столу в углу комнаты и набросала записку с просьбой рекомендовать врача, умеющего работать с кошмарами и последствиями аварии фиакра. Задумавшись, запечатала письмо и уже потянулась к личной печатке, спрятанной в поясном кармашке, но остановилась - не стоит показывать в этом городе свой настоящий герб. Прижала сургуч резной крышечкой чернильницы и позвонила в колокольчик.
        Явившаяся на звонок горничная смотрела на меня с любопытством, однако одета была чисто и привычно прятала под передник натруженные руки.
        - Отнеси записку вдове Даргон, милая, - попросила я, - или мальчишку с кухни отправь. Да побыстрее.
        Глава 14
        Молодая женщина присела в книксене и вышла, а я вернула внимание мистеру Трэвису:
        - Вы уже выбрали для себя удобное место для письма, Себастьян?
        - В спальне нет стола, миледи, - сказал он, - и я не успел обойти дом…
        - Давайте сделаем это вместе, - предложила я, вставая.
        Мой компаньон предложил мне руку, и мы неспешно обошли первый этаж. Кроме небольшой гостиной, обставленной с провинциальной бережливостью, здесь была столовая, в которой мы обедали, маленькая комнатка, напоминающая мужской кабинет, просторная веранда и кухонная часть, в которой жили слуги.
        Мне особенно понравилась веранда. Ее открытая часть выходила в сад. Тут стоял красивый круглый стол, вокруг - плетеные кресла с подушками. Ступеньки сбегали в сад, и даже его по-осеннему бледный вид разгонял тоску.
        Наверху располагались спальни, но туда мы не пошли. Мне слуги отвели большую, “семейную”, комнату, а мистеру Трэвису, как одинокому “племяннику” - самую дальнюю и, подозреваю, маленькую. Впрочем, семинарист не жаловался, а мне так было спокойнее - меньше сплетен.
        После осмотра я предложила мистеру Трэвису занять кабинет.
        - Это будет правильно, кабинет считается мужским местом в доме.
        - Но это ваш дом, миледи! - попытался возразить он.
        - Оставьте эту пустую вежливость, Себастьян, - я устала и устроилась в кресле на веранде, попросив Мирку принести горячего чая и плед для ног. - Вам для переводов нужна тишина и сосредоточенность, а я свои письма вполне могу писать в гостиной.
        Молодой человек неожиданно подошел и поцеловал мне руку:
        - Благодарю вас, миледи, я постараюсь оправдать ваши надежды!
        Пока моя юная камеристка сервировала чай, я любовалась садом. Пахнущий морем и фруктами воздух наполнял мое тело, и боль отступала. Не телесная - с той успешно справлялись снадобья доктора Либба. Боль душевная догнала меня в этом приятном месте и порой впивалась зубами из-за угла.
        К счастью, вернулась служанка, которой я отдавала письмо, и вручила мне ответную записку. Вдова вошла в мое положение и посоветовала доктора. Правда, заранее извинилась, что сей эскулап невежлив, даже груб и не терпит истерик и обмороков. Зато действительно лечит.
        Я взглянула на солнце, медленно опускающееся к морю, и решила, что можно пригласить доктора прямо сейчас. Тянуть незачем. Впереди ночь, и я хочу спать, а не бегать по незнакомому дому, пугая домочадцев криками.
        За доктором отправился лакей. Я предупредила слугу, что доктор нужен, но если он занят - следует только передать приглашение зайти, пусть и на следующий день. Однако слухи в маленьких курортных городках распространяются быстро, так что не прошло и трех четвертей часа, как у ворот раздался шум от подъехавшей коляски. Я отправила служанку узнать, кто пожаловал - к этому моменту я уже сидела в гостиной и пыталась написать аккуратное письмо мистеру Бриггсу, чтобы выяснить, как идут дела в столице.
        - Миледи, к вам доктор Смолетт! - объявила горничная, вернувшись.
        - Проси! - я с некоторым сожалением накрыла письмо листом бумаги и повернулась к входящему крепкому мужчине лет пятидесяти. Его белые волосы контрастировали с черными усами и бровями, что придавало ему очень достойный вид.
        - Добрый день, миледи! - доктор пристально посмотрел на меня поверх небольших полукруглых очков, и я почему-то поняла, что он спешил ко мне.
        - Добрый день, доктор, - я встала, приветствуя гостя. - Желаете чаю с дороги?
        - Не откажусь! Заодно хотел бы узнать, у кого вы лечились, и какие ваш доктор дал рекомендации?
        Я велела служанке принести свежий поднос и предложила гостю выйти на веранду:
        - Сейчас еще не холодно, и… там нас будет сложно подслушать.
        - Понимаю, миледи. Я готов слушать!
        Мужчина устроился в кресле, не отказался от пледа и с удовольствием вдохнул аромат свежезаваренного напитка:
        - Полагаю, вы прибыли из столицы? - сразу сказал он.
        - Как вы догадались?
        - Только там заваривают чай горячим молоком, - улыбнулся доктор.
        - Верно, я из столицы. Попала в аварию на фиакре… Потеряла ребенка. Лечил меня доктор Либб из центрального госпиталя.
        - Либб? Наслышан. Талантливый врач. Никогда не присылал мне истеричек с завышенным самомнением. Только конкретные случаи. Так что он вам рекомендовал?
        Я отыскала в шкатулке записи доктора и подала мистеру Смолетту.
        - Со мной в аварию попал племянник… Молодой человек двадцати двух лет. Ему тоже нужна ваша помощь.
        Доктор пристально взглянул на меня. Я почему-то смутилась. Знала ведь, что “племянницами” и “племянниками” в обществе нередко называли любовников и любовниц, но не знала, как еще представить Трэвиса.
        - Его раны так же серьезны? - брови доктора поднимались все выше при чтении рекомендаций.
        - Да, кроме чисто женских, его раны аналогичны.
        - Что ж, миледи, теперь я примерно представляю, с чем придется иметь дело, но мне бы хотелось осмотреть и вас, и молодого человека.
        Я вздохнула и отставила чашку. Осмотр дело неприятное, но необходимое.
        - О, вы можете допить чай! - тут же попытался извиниться эскулап, но я попросила:
        - Не будем тянуть, доктор Смолетт, пожалуйста!
        Мы поднялись в спальню. Мирка споро поставила ширму и помогла мне раздеться до сорочки. Потом я легла в кровать под тонкую простыню, и доктор приступил к осмотру. Уже при пальпации первой раны я поняла, что доктор понял, что это не авария, но лишь сжал немного губы и продолжил. Стражники в пыточной знали свое дело - лицо, шея и кисти рук у меня были нетронуты. Но вот все, что прятала одежда…
        - Я понял, миледи. Вам срочно необходима мазь, которую готовит местная травница. Она великолепно убирает шрамы. Я сейчас напишу записку вашему лакею, пусть добежит до тетушки Маддалены, пока не стемнело.
        - Здесь варят мазь для заживления ран? - удивилась я.
        - Когда-то волей короля Форш был назначен местом излечения гвардейских офицеров, - объяснил мистер Смолетт. - С тех пор у нас остался великолепный бальный зал в ратуше, и не менее великолепный госпиталь, который служит сейчас лечебницей для небогатых приезжих. Раны у офицеров были очень разными, вот и пришлось местным придумывать свои средства лечения для них. Тетушка Маддалена варит лучше всех, поверьте мне!
        - Верю, - сказала я, пытаясь улыбнуться. - Закажите у этой прекрасной женщины двойную порцию, мистеру Трэвису она тоже нужна.
        Доктор немедля вынул блокнот с личной печатью, написал записку и вручил ее Мирке с наказом отдать лакею. Я же сказала девчонке взять нужную сумму денег в шкатулке с мелочью на срочные расходы. Служанка убежала, и доктор сурово сжал губы:
        - А теперь, миледи, прошу больше подробностей о потере ребенка. Какой был срок? Как долго продолжалось кровотечение? И есть ли у вас… сопутствующие травмы?
        Я осторожно рассказала, что могла, и, закусив губу, выдержала осмотр. Почему-то именно эта часть осмотра заставила мистера Смолетта хмуриться и кусать губы. Потом он разрешил мне одеться, спуститься в гостиную и поговорить:
        - Вам придется всерьез заняться своим здоровьем, миледи. Боюсь, ваши травмы несколько серьезнее, чем подозревал доктор Либб. Но вы вовремя обратились ко мне. Мы все поправим.
        Я молча сглатывала слезы.
        Глава 15
        После ухода доктора на меня навалилось какое-то оцепенение. Я видела, что Себастиану тоже не по себе, но у меня не было моральных сил с ним возиться. Сам справится - не младенец. А мне нужно взять себя в руки, прогнать из головы образ низкого подвального потолка, запахи, звуки…
        Для отвлечения я вновь взялась за письмо мистеру Бриггсу. Завуалированно, маскируя вопросы, просила рассказать, отправил ли дворецкий письма, и есть ли какая-нибудь публичная реакция на них. Попросила передать привет доктору Либбу от его южного коллеги и немного денег - на благотворительность. Док сам решит, где они нужнее. Может, выкупит еще парочку смертников из того ужасного подвала…
        Оставив письмо на подносе для почты, я стояла у камина, кутаясь в шаль и просто глядя в огонь, когда на пороге гостиной показалась моя маленькая камеристка. Девочка оказалась на диво толковой и услужливой. А уж в путешествии ее помощь порой была просто неоценима.
        - Миледи, я все приготовила…
        - Что приготовила? - я как-то неожиданно выпала из своих мыслей.
        - Ванну с травами, повязки, лекарства, - ответила девочка.
        Я удивилась. Значит, вот зачем доктор задержался на кухне - учил камеристку ухаживать за мной?
        - Хорошо, идем, а мистер Трэвис?
        - Так Лестер с ним, - служаночка назвала имя камердинера, - уже все приготовил. Ему воду таскать легче.
        - Так ты сама таскала? - возмутилась я.
        - Нет-нет, миледи, Лестер и мне принес, но сначала для мистера Трэвиса все приготовил.
        - Понятно, смотри, не таскай тяжести, ты еще мала! - пожурила я свою помощницу, заходя в спальню.
        Оказалось - действительно все приготовила. У огня стояла низкая широкая лохань, наполненная травами и горячей водой.
        - Сюда, миледи, доктор сказал кожу сперва с травами распарить. И пока тут сидеть будете, не менее часа, вот этот отварчик пить!
        Я послушно забралась в лохань, откинула голову на свернутый кусок полотна и постаралась дышать глубоко и ровно, чтобы выбросить из головы все лишнее. Потом медленно отпила горьковатый отвар - приятный, он напоминал зеленый китайский чай, который очень уважала статс-дама королевы леди Херли.
        Когда напиток закончился - на коже выступили капельки пота. Мирка это тотчас заметила и обрадовалась:
        - Вот теперь надо пот смыть, миледи, и мазь наложить!
        Чистой водой из кувшина девчонка быстро облила меня и пока я не остыла нанесла мазь специальной лопаточкой, продолжая болтать:
        - Господин доктор сказал мне руками мазь не трогать и намазывать только на рубцы, к открытым ранам не лезть! Для них другая мазь есть!
        Я удивилась - открытые раны? Со времени нашего спасения прошло уже больше двух недель, и практически все ожоги, порезы и следы от иглы палача затянулись плотными корочками. Потом сообразила - кое-где эти корочки размокли от воды и потрескались, вот на такие ранки Мирка нанесла другую мазь - с сильным запахом арники. Потом камеристка натянула на меня сорочку, помогла забраться в постель и вручила еще один бокал с микстурой, предложив расчесать волосы. Я не отказалась - не хотела оставаться одна - и… не заметила, как уснула.
        А проснулась в кромешной тьме, мокрая от пота, с бешеным сердцебиением и криком.
        Через минуту в спальню ввалилась камеристка, за ней лакей, кухарка и Себастьян.
        - Миледи, с вами все в порядке? - хором спросили они.
        Я спряталась под одеялом от яркого света и шума, потом медленно высунула лицо и сказала:
        - Простите, мне опять приснился кошмар.
        Слуги, к моему удивлению, сочувственно вздохнули.
        - Может, вам теплого молока с медом сделать? - предложила кухарка, выталкивая мужчин в коридор.
        - Да, пожалуйста, - меня начала колотить дрожь. - Мира, подай, пожалуйста, сухую сорочку, воду и полотенце. Я вся мокрая от пота.
        Маленькая камеристка закивала, прикрывая рукой зевок:
        - Сию минуту, миледи, вода есть, всегда на печи к утру оставляют. Я мигом!
        Девочка убежала, кухарка ушла, мужчины, кажется, тоже. Я сидела, обнимая себя руками, и слышала стук своих зубов. К счастью, вернулись они быстро. Сонный лакей принес большой кувшин теплой воды, а Мирка - полотенце, большой таз и мятные капли - на виски. Я скинул мокрую сорочку, смыла холодный пот чистой душистой водой, подсушила кожу полотенцем, надела чистую рубашку и села в кресло, чтобы выпить молока, пока кухарка и камеристка в четыре руки меняли простыни и наволочку.
        В чистую постель я легла с легким стоном - то ли изрядная порция бренди в молоке, то ли чистые, пахнущие лавандой простыни наконец склонили меня ко сну. Слуги разошлись, и вот тогда в дверь чуть слышно постучали:
        - Миледи, я могу войти?
        - Да, мистер Трэвис, входите, - отозвалась я, сообразив, что не только мне плохо спится по ночам.
        - Прошу прощения за беспокойство… - Себастьян топтался у порога, нервно стискивая то полы своего стеганого халата, то книгу, зажатую в руках. - Я подумал, что вам будет легче уснуть, если я почитаю вам вслух, миледи.
        Я удивилась, но согласилась.
        - Передвиньте кресло к огню, мистер Трэвис, и оживите огонь, - попросила я, - в ноябре холодно даже здесь. Я с удовольствием послушаю ваше чтение. Если же я усну, прошу вас, не стесняйтесь, просто идите к себе.
        Бывший семинарист передвинул глубокое уютное кресло, подложил в камин несколько поленьев плавника и в свете синеватого от морской соли пламени начал читать мне… сказки! Я даже не пыталась вслушиваться в сюжет - хватало его голоса. Себастьян читал выразительно - подчеркивая интонацией сюжетные повороты и характеры героев, но, несмотря на это, вскоре я уснула.
        А проснулась от падения на пол чего-то тяжелого. Вздрогнула, открыла глаза и поняла, что за окном давно уже светло, несколько ярких солнечных лучей пробиваются сквозь щель между шторами. А разбудила меня книга, выпавшая из рук мистера Трэвиса. Красавец-шатен крепко спал, свернувшись в кресле, и мне было так жалко его будить, что я свернулась клубком под одеялом и снова заснула.
        Глава 16
        Второй раз я проснулась уже в одиночестве. Сладко потянулась, лениво звякнула в колокольчик, и уже через пару минут в комнату вошла Мирка.
        - Доброе утро, миледи! Завтрак сюда подавать? Или внизу накрыть?
        Я осторожно потянулась, чувствуя каждую отлежанную мышцу и некоторые раны.
        - Внизу. Подай пока умыться и утреннее платье из серой шерсти и розовую шаль.
        Девчонка споро убежала за водой, а я медленно встала, не совсем доверяя своему телу. Книги на полу не было. На кресле лежал аккуратно свернутый плед. Себастьян ушел, когда уже рассвело, но, вероятно, до того, как слуги поднялись на второй этаж. Надеюсь, его никто не видел. Сплетни могут привлечь к нам ненужное внимание, а я пока не готова объяснять, кто я и откуда. Хватит смутных слухов о благородной даме, угодившей в аварию.
        Камеристка вернулась быстро. Я умылась, оделась, уложила волосы и, повинуясь странному желанию, надела скромные жемчужные серьги-капельки. Они добавляли утреннему образу недостающую нежность.
        Потом Миралия проводила меня вниз, на веранду. Там уже был накрыт завтрак, и мистер Трэвис любовался садом, ожидая меня.
        - Доброе утро! - сказали мы почти одновременно, потом отвели глаза, и я села к столу.
        Чай, тост с джемом, яйцо… Я смотрела только в тарелку, не зная, как преодолеть мучительную неловкость, возникшую между нами. К счастью, ее разбила моя камеристка - пока я разливала чай, девчонка сбегала на площадь и принесла свежие столичные газеты. Свежими они были, конечно, относительно - их доставляли два раза в неделю столичным поездом, зато к ним прилагалась местная газета - один желтоватый лист, покрытый пачкающей руки дешевой краской.
        Я умела читать газеты. Отец всегда требовал приносить их к завтраку и не просто читал - иногда пересказывал мне новости вслух, дополняя их своими комментариями. А иногда, если его одолевала простуда, вручал газету мне, требуя читать все подряд и высказывать уже свое мнение. При муже я таких навыков не проявляла - он в первое же брачное утро счел мой интерес к свежей прессе неженственным. А вот принцесса Амалия заметила однажды газету на моем подносе с завтраком и просила меня читать для нее вслух, чтобы быть в курсе столичных новостей.
        Служанка положила стопку газет рядом с прибором Себастьяна, и он взглянул на них с недоумением. Я поняла, что в семинарии светские новости не уважали, и попросила:
        - Мистер Трэвис, передайте мне газету, пожалуйста, хочу узнать, как дела в столице.
        Он незамедлительно подал мне всю стопку и спросил:
        - Миледи, что вы надеетесь отыскать в газетах?
        - В первую очередь я изучу раздел объявлений, - сказала я. - Для высшего общества чрезвычайно важны все эти сообщения о рождениях, крестинах, свадьбах и прощаниях. Они показывают изменения в обществе, а порой даже намекают на милости или опалу, - ответила я, переворачивая пачку листов.
        Себастьян вернулся к своему завтраку, а я наконец нашла то, что искала:
        - Вот, послушайте, мистер Трэвис! В семейном склепе Верденов милостью принцессы Амалии Глостерширской установлена памятная табличка покойной графине Верден. Известно, что леди Вивьен была старшей фрейлиной принцессы, уважаемой светской дамой и бла-бла-бла…
        Я опустила газету и улыбнулась.
        - Простите, миледи, я ровно ничего не понял, - склонил голову бывший семинарист.
        - Все просто, мистер Трэвис, - улыбка все еще блуждала по моим губам, - если помните, я оставила прощальные письма своим близким, в том числе принцессе. Она получила мое послание и, поскольку умеет читать между строк, прочитала и предостережение, и мою последнюю просьбу…
        - Последнюю просьбу? Я думал, вы просто попрощались с теми, кто был вам дорог.
        - Не только! - я удовлетворенно положила газету и уделила внимание завтраку. Хорошие новости вызвали прилив аппетита. - Вы ведь читали труды Эзопа, Себастьян?
        - Да, миледи.
        - Так вот, языком аналогий нередко пользуются при Дворе, чтобы иносказанием передать что-то важное. Особенно часто его применяют в письмах, ссылаясь на события, известные получателю. Мне нередко приходилось писать такие письма от имени принцессы, и я воспользовалась своими умениями. Если бы мое письмо прочел кто-то посторонний, он бы увидел лишь жалобы умирающей. Ее высочество же получила предостережение - опасаться герцога Дерринжера, а также мою скромную просьбу помешать графу Вердену жениться в ближайший год после моей смерти.
        - Помешать? Но как?
        - О, для ее высочества это не составит труда! Она уже сделала первый шаг, когда приехала на мои похороны и высказала предположение, что графу будет сложно справиться с потерей такой исключительной женщины. Теперь Верден не посмеет выполнить свою угрозу и объявить о помолвке через две недели после моей смерти.
        Мистер Трэвис так увлекся разговором, что отложил приборы и взялся за чай. Вероятно, нравы высшего света казались ему чем-то диким и грязным, как ритуальные драки варваров, описанные Катуллом. Однако я продолжила объяснение:
        - Заказав изготовление памятной таблички, принцесса не только почтила мою память, но и напомнила обо мне светскому обществу. Если Верден сейчас попытается объявить о помолвке, от него отвернутся. А он и так собрался жениться на внучке купца, и ему крайне важно положительное мнение общества.
        - Я понимаю, вы не даете вашему мужу впасть в грех многоженства, - серьезно сказал Себастьян, и я с трудом удержалась от неприятной усмешки. - Но что вы будете делать, когда истечет срок траура?
        - Год - это долго, мистер Трэвис, - ровно сказала я, вновь берясь за газету.
        Больше я не комментировала объявления, но для себя кое-что отметила. На четвертой или пятой странице было вялое упоминание расследования кражи в особняке Верденов - мол, поиски преступников продолжаются, но безнадежно. Еще в разделе светской хроники отыскалась короткая заметка, в которой упоминался отъезд герцога Дерринжера в Гнездо орла - его личное поместье, расположенное в горах. Поездка была описана как внезапная и не соответствующая сезону. Я помнила короткий разговор об этом поместье между генералами. Они говорили, что это настоящая старинная крепость, в которой можно укрыться на год или больше. Ведь там есть припасы, источник воды и гарнизон.
        Я хмыкнула и прищурилась - герцог решил сбежать от призрака графини Верден? Ну-ну! Насколько я знаю, ему все равно будут привозить почту из дворца и его столичного дома. Пусть порадуется недельку, а там и следующее письмо придет.
        Глава 17
        После завтрака мистер Трэвис ушел в кабинет - заниматься переводом. Обещал к обеду показать результат. А ко мне пришла за распоряжениями кухарка. Я обсудила с ней меню на следующую неделю, выдала деньги на покупки и занесла их в тетрадь с расходами. После чего позвала горничных и велела им собирать в саду фрукты, чтобы завялить их.
        - Уже слишком холодно, миледи, - возразила одна, - не высохнет ничего!
        Я задумчиво посмотрела на нее, понимая, что горничной не хочется идти в сад и ползать под деревьями. Уютнее сидеть на теплой кухне, болтая с кухаркой.
        - Тебе ведь платит вдова Даргон? - уточнила я. - Тогда ступай к ней и скажи, что я тебя уволила.
        Девица напыжилась, покраснела, собираясь что-то сказать, но я ее перебила:
        - Сейчас не сезон. До приезда столичных хлыщей пройдет три-четыре месяца. Весь столб у ратуши оклеен объявлениями тех, кто ищет работу. Ты думаешь, я не найду горничную, которая соберет фрукты?
        Девица поджала губы и сделала плаксивое лицо, но я была неумолима. Иногда нужно быть особенно жесткой, чтобы потом твои распоряжения выполнялись безоговорочно и сразу. Я приказала лакею проводить девицу на выход и проследить, чтобы не прихватила лишнего. Вторая спешно взяла корзину и ушла в сад. Когда слуга вернулся, я велела ему нанять двух шустрых горничных, готовых помогать в доме с заготовками. Лакей сразу осведомился:
        - Вы позволите пригласить моих сестер, миледи? В сезон они работают в лечебнице, но сейчас там пусто.
        - В лечебнице или в трактире? - уточнила я строгим тоном.
        - Они мечтают учиться на повитух, миледи, но обучение стоит дорого.
        - Пригласи их. Я поговорю и решу.
        Слуга ушел, а я отправилась на кухню. Моя свекровь - вдовствующая графиня Верден - на кухню не заглядывала никогда. Наверное, поэтому и не возражала, когда этой частью дома занялась я. А между тем папенька любил покушать, и потому я знала множество рецептов различных блюд, да и сама могла кое-что приготовить.
        Но сегодня я шла на кухню за другим. Там, конечно, уже обсуждали мое самодурство, и мне нужно было проследить, чтобы все было сделано так, как мне нужно.
        Стоило мне появиться на пороге, как кухарка отвлеклась от кастрюли супа и неловко изобразила книксен.
        - Можете не кланяться. Я бы хотела увидеть, как вы храните припасы, и есть ли место в погребе для того, что будет собрано в саду.
        Меня провели по кладовым и погребу. Все было устроено хорошо и ладно. Запасы были скромными - в доме обычно проживало не более десяти человек, и для слуг готовили самую простую и дешевую пищу. Мне же нужен был запас местных сладостей - малиновой пастилы, вяленого инжира, сушеных синских фиников и орехов. Большой запас.
        Служба у принцессы - непростое дело. Нужно учитывать сотню, тысячу мелочей ее ежедневного быта. Приходится контактировать со множеством людей, имеющих свои привычки и слабости. Их необходимо было учитывать, желая похвалить гостя от имени ее высочества или, напротив - намекнуть, что посетитель неугоден.
        Так вот, примерно раз в сезон ее высочество приглашала в гости известного столичного издателя, чтобы обсудить с ним новинки. Старик очень гордился этими визитами. Он и так был обязан поставлять в королевскую библиотеку три экземпляра любой изданной книги, но ее высочеству их доставляли прямо со станка, порой даже раньше, чем Его Величеству, и два-три самых занимательных тома лорд Родерик Берстайн привозил с собой.
        В ответ его всегда ждал его любимый черный чай - крепкий, заваренный до темно-красного цвета, и южные сладости. Самые лучшие южные сладости на фарфоровых блюдцах.
        Вот эти самые сладости я и собиралась сейчас приготовить. Их можно было, конечно, купить на базаре, но такой лакомка, как лорд Берстайн, несомненно, оценит добротное домашнее приготовление. И те маленькие секреты, которые мне достались от кухарки Верденов.
        Убедившись в наличии свободного места, я распорядилась приготовить все необходимое для масштабной работы на кухне. Лакей помчался в лавку - за патокой, сахаром, пекарской бумагой и пряностями. Кухарка спешно вынимала из шкафов и тумб подносы, блюда, сотейники и прочие необходимые инструменты.
        Когда мы все приготовили, из сада явилась горничная с целой корзинкой поздней малины.
        - Отлично! С нее и начнем, - скомандовала я, повязав поверх платья белоснежный фартук. Часть ягод мы насыпали в бутылки и залили спиртом - получится отличная малиновая наливка.
        Остальные ягоды мы перебрали, раздавили пестиком в фарфоровой ступке, смешали со взбитыми белками, вылили на застеленные бумагой противни и поставили на остывающую печь - сушить.
        Тут вернулся слуга с припасами и двумя серьезными некрасивыми девушками. Я оценила их строгие платья с белыми воротничками у горла и умные темные глаза. Эти южанки знали, что замуж их не позовут - в этих краях хватало красивых женщин, - и сознательно выбрали другую стезю. Что ж, меня они более чем устраивали.
        Остаток дня мы готовили лакомства. В конце сада к моей радости нашлись еще и ореховые деревья. Пока слуги разбивали скорлупу и рубили крупными кусками орехи, я варила карамель и заливала ею орехи с малиной, орехи с изюмом, орехи с ломтиками апельсинов и лимонов.
        К вечеру у меня дрожали руки, кружилась голова, подкашивались ноги.
        - Миледи? - на кухню заглянул мистер Трэвис. - Я вас потерял! Вы пропустили обед!
        - Закончили! - сказала я, чувствуя, как темнеет в глазах. - Мистер Трэвис, через час подадут ужин, у вас есть время переодеться.
        Я думала, что бывший семинарист надует губы, как нередко делали при дворе пажи и молодые придворные, и уйдет к себе, оскорбившись моим напоминанием в духе строгой нянюшки, но Себастьян сумел меня удивить.
        Он вошел в кухню, подхватил меня на руки и распорядился:
        - Ужин для миледи в спальню. Камеристку наверх с водой, льдом и горячим чаем!
        Слуги встрепенулись и заверили мужчину в том, что все будет подано немедля.
        Поднимаясь по лестнице со мной на руках, бывший семинарист укоризненно молчал.
        - Не надо так, мистер Трэвис, - вздохнула я. - У нас мало времени. Вы думаете, герцог не начал еще расследование? Нам стоит заработать денег, чтобы уехать за границу.
        - Если вы надорветесь, миледи, мы никуда не уедем, - строгим тоном ответил Себастьян. - Да и смысл готовить столько сладостей?
        - Ох, - я тихонечко застонала, когда меня усадили в кресло у огня, - смысл есть. Самый влиятельный издатель столицы сладкоежка. Причем он любит именно южные сладости.
        - Вы хотите отправить ему мою рукопись вместе со взяткой? - сообразил Трэвис.
        - Именно, - подтвердила я его догадку. - Нам нужен постоянный доход. Накоплений моей бабушки надолго не хватит. А уж если придется уезжать быстро… Поверьте, мне пришлось немного путешествовать - с отцом и с ее высочеством, я знаю, сколько стоят удобства в дороге.
        Себастьян помрачнел, и я прикусила язык - нельзя было напоминать мужчине, что он, по сути, нахлебник. На мое счастье в комнату ворвалась Мирка с подносом, а за ней шел наш лакей с ведром горячей воды.
        Мужчин быстро вытолкали из комнаты, мне помогли раздеться, принять ванну с травами, намазаться снадобьем, заживляющим раны, и другим - смягчающим рубцы. Потом облачили в сорочку, расчесали волосы и подали ужин. Я же, посмотрев на богатырскую порцию рыбы с какой-то крупой, попросила пригласить ко мне мистера Трэвиса.
        - Скажи ему, чтобы захватил свои бумаги. Я, к сожалению, не смогу спуститься вниз, очень устала. А ты посидишь с нами в углу, чтобы никто не сплетничал.
        Глава 18
        Маленькая служанка убежала, а я неторопливо взялась за приборы. День получился насыщенным, но я верила, что не зря приложила столько усилий. Герцог Дерринжер не просто любимый дядюшка короля - он хитрый и умный аристократ с большими связями. Испорченный до мозга костей, привыкший получать то, что пожелает. Сейчас его гонит страх, но множество людей по всему королевству работают на него. Думаю, стражники не стали молчать о том, кому продали тела. И пусть графиню Верден забрали и похоронили, но… вопросы остаются. А в столичном сыске не дураки работают. Выйдут на доктора Либба - и там уже все будет зависеть от того, насколько доктору дорога его служба и “дружба” со стражниками.
        Мороз прошел по коже. Я быстро выдохнула, схватила чашку с чаем и сделала большой глоток. Обожгла язык, и дурные мысли немедля покинули мою голову. У меня есть документы. Настоящие. Есть деньги. Я изменилась так, что узнать меня практически невозможно. Авария фиакра - отличное оправдание и шрамам, и… потере памяти, если вдруг кому-то придет в голову разыскивать ту молодую женщину, документами которой я воспользовалась, уезжая из столицы. Я в безопасности.
        Однако чтобы окончательно раствориться на просторах страны, мне не следовало писать герцогу, королю и принцессе. Одна из сотен вдов, скромно живущих на курортах - никто не стал бы меня искать. Но жажда мести… Тогда мне казалось правильным написать эти письма. Они утолили мою сердечную и физическую боль. Теперь же…
        Закончить мысль мне не дали. Дверь отворилась, впуская мистера Трэвиса и Мирку.
        - Вы уже пили чай, мистер Трэвис? - чопорно спросила я.
        - Нет, миледи, мне передали, что вы просили прийти к вам с переводами, и я поспешил.
        - Тогда позвольте, я налью вам чашечку, сегодня нашей кухарке очень удалось печенье.
        Мы пили чай, говорили о пустяках и немного привыкали к ситуации. Кстати, Себастьян тоже был в халате поверх рубашки и брюк - вечера в ноябре прохладные, а он, вероятно, тоже ужинал у себя.
        Миралия уселась в углу и принялась подшивать то ли простыню, то ли скатерть. Девочка вела себя тихо, так что мы вскоре забыли о ее присутствии.
        Допив чай, я взялась за папку с листами, которую принес мистер Трэвис. В самом начале лежала целая глава из Овидия. Я с восхищением вчитывалась в строчки “Науки любви” и не удержалась, зачитала вслух:
        - “Кто из моих зем­ля­ков не учил­ся любов­ной нау­ке,
        Тот мою кни­гу про­чти и, научась, полю­би.
        Зна­нье ведет кораб­ли, направ­ляя и вес­ла, и парус,
        Зна­нье пра­вит коней, зна­нью поко­рен Амур.”
        - Мистер Трэвис, это великолепно! Так выдержаны ритм и слог! Браво!
        Семинарист смутился, а я продолжила перебирать листы и наконец наткнулась на три листочка с другими стихами. Тонкий романтичный флер возвышенной любви, чувств, переживаний скромных и нежных… Я поняла, что эти стихи написал сам Себастьян, и похвалила их отдельно, предложив сделать сборник любовной лирики храма Артемиды.
        - Храма Артемиды?
        - Такое название добавит таинственности, мистер Трэвис. Вы знаете, ваши стихи хороши и очень понравятся светским барышням. Первую книгу не следует делать большой - двадцать-тридцать листов, с красивым оформлением - самый лучший вариант. Сколько вам понадобится времени для написания?
        - Недели две? - несколько неуверенно предположил Себастьян.
        - Отлично! Мы как раз успеем изготовить приличный запас сладостей!
        Мы еще немного поговорили об украшении текста розетками, виньетками и греческими вазами, потом я тихонько зевнула, и мой компаньон откланялся. Миралия унесла поднос, подала теплое молоко с медом, укутала меня потеплее и ушла. Я погрузилась в сон, но видела на этот раз не кошмары, а те самые виньетки, которыми следовало украсить первое издание любовной лирики “Храм Артемиды”.
        ***
        Утром мистер Трэвис бодрым шагом отправился в кабинет, а я - на кухню, готовить очередную порцию сладостей.
        К обеду Себастьян вышел хмурым, а к ужину мрачным.
        - Боюсь, я слишком обнадежил вас, миледи, - сказал он, пробуя жаркое.
        Сегодня кухарке повезло прикупить на рынке баранины, и мы ели мясо. Приятное разнообразие после бесконечного куриного бульона и запеченной рыбы.
        - Чем же, мистер Трэвис? - я наслаждалась мятным соусом и не желала портить себе настроение и аппетит.
        - Я бездарность! За целый день у меня не получилось написать ни одного стихотворения!
        В его словах не было рисовки или патетики. Была паника, искреннее желание все исправить и страх. Я вздохнула и отложила вилку:
        - Себастьян, но переводом вы занимались?
        - Очень мало, простите меня, миледи, я все надеялся исправить ситуацию…
        - Что ж, вдохновению свойственно пропадать. Не зря же поэты древности так воспевали муз. Попробуем вернуть их благосклонность.
        - Как? - в голосе мистера Трэвиса звучала печаль.
        - Начнем с прогулки. Нам пора понемногу вливаться в здешнее общество. Прикажите лакею приготовить для вас пальто. После завтрака пройдемся по набережной. Уверена, будут новые знакомства, ситуации, вот вы и взбодритесь!
        - А это… безопасно, миледи? - Себастьян бросил осторожный взгляд на слугу, который вышел за десертом.
        - Вполне. Мы ведь не можем сидеть затворниками в доме.
        Весь вид молодого человека буквально кричал - мы можем! Но я сделала строгое лицо и напомнила:
        - Мы привлечем лишнее внимание, если не пожелаем выйти в свет. Общество вне сезона весьма скромное и требовательное. Не переживайте так, Себастьян, к любимцам муз многие относятся снисходительно!
        Трэвис грустно кивнул и занялся пирогом.
        Глава 19
        Граф Верден был одновременно в ужасе и в бешенстве. Мало того, что ему лично пришлось выкупать тело своей жены у какого-то мерзкого типа из анатомического театра. Отдал целый кошелек монет! Правда, серебряных, но в его нынешнем положении даже это было больно! А потом выяснилось, что хоронить графиню Верден все равно придется в закрытом гробу - от ее лица ничего не осталось после занятия будущих докторов! Благо хоть великолепные темные волосы уцелели, а лицо напудрили гипсом, накрыли тремя слоями вуали и заверили всех в заразности болезни, от которой умерла Вивьен.
        День похорон превратился в кошмар! Сначала появилась принцесса Амалия - и намекнула на то, что стоит хранить память о покойной супруге хотя бы год. Проигнорировать намек сиятельной особы не представлялось возможным. Именно принцесса оплачивала красивый гроб и поминальный обед. Помолвку с Фелициатой Лэйкомб пришлось отложить, и ее отец - старый скряга - не дал ни пенса на покрытие долгов будущего зятя.
        - Титул - это прекрасно, мой дорогой, - сказал он, похлопывая Вердена по плечу, - но моя девочка может поймать кого-нибудь повыше!
        Графа тогда перекосило - потому как действительно могла. Правда, девчонка была влюблена в обходительного и привлекательного мужчину, но Верден понимал, что время работает против него.
        Потом еще это ограбление! Как преступники проникли в кабинет? Как смогли уйти незамеченными? Векселя и облигации на тридцать тысяч фунтов! Все, что папенька Вивьен отписал ей лично, все, что хранилось у ее поверенного и было передано графу, как единственному наследнику - все пропало! Остались мелочи, которых не хватит ни на содержание столичного дома, ни на погашение его карточных долгов!
        Воры оказались слишком хитрыми - не притронулись ни к одному канделябру с гербом его рода, не посягнули даже на фамильные драгоценности, лежащие в сейфе! Зато все побрякушки графини выгребли до последней булавки! А ведь ими вполне можно было расплатиться с долгами, не уронив дворянскую честь!
        Вздохнув, граф вскочил и прошелся по кабинету, раздраженно топая сапогами. Еще и этот запах! Он успел лично наорать на экономку и дворецкого, заставил заново отполировать паркет, вычистить шторы и стереть пыль с полок! И все равно ему порой чудился тонкий аромат духов его супруги. Будь проклят тот день, когда принцесса Амалия предложила его жене в награду создать ее личный “душистый след”! Честь велика, но теперь каждый входящий в его кабинет начинает любую речь с воспоминаний о Вивьен! И умница она была, и скромница, и верная жена, и как жаль, что умерла такой молодой!
        Граф скрипнул зубами, сел за стол и взялся за почту. Хм, послание от его стряпчего? Что там интересного?
        Сломав печать, лорд Верден почувствовал, как волосы зашевелились на голове. Почерк жены он узнал - в конце концов, она не так уж редко ему писала.
        “Дорогой Дэвид! К сожалению, я так больна, что едва могу писать. Болят ребра - тяжело дышать. Сердце стучит как бешеное. Меня трясет от лихорадки, и я не знаю, доживу ли до утра. Поэтому я спешу попрощаться с тобой, мой дорогой и верный супруг. Передавай сердечные приветы Мими с улицы Белошвеек, Зизи - певичке в кафешантане на Сильвер-роуд, и Коко, прелестной Коко из театра Бурже. Скажи, что я прощаю ее за то, что ты подарил ей мое жемчужное колье. Пусть оно принесет ей то же самое, что ты принес мне…”
        Граф схватился за галстук, дернул его, затянув сильнее, и наконец начал рвать, стараясь глотнуть воздуха. Она все знала! Эта кошмарная женщина знала обо всех его делах! Она перечислила в письме его любовниц и его подарки им. Припомнила карточные долги, тайную продажу фермы из ее приданого. Да еще и посчитала возможную прибыль в том случае, если бы ферма осталась в их собственности! И все это, прощаясь с ним и жалуясь на боль от ран, ожогов и… потерю ребенка.
        “Да-да, мой дорогой Дэвид. Наши редкие встречи в супружеской спальне все же принесли свой плод. Но вы не дали мне шанса доносить его. Интересно, если бы вы знали, что я ношу под сердцем наследника вашего гордого имени и титула - вы отдали бы меня герцогу Дерринжеру? Кстати, не спешите связывать себя узами брака после моей смерти. Иначе, клянусь - я буду являться вам и вашей супруге в страшных снах! Всегда ваша, с почтительным вниманием Вивьен, графиня Верден”.
        Отбросив от себя письмо, словно ядовитую змею, граф снова вскочил, пробежался по кабинету, потом остановился и схватил конверт. Письмо было отправлено… За три дня до того момента, как ему сообщили, что его жена скончалась! Неужели она и правда могла написать письмо оттуда? Нет-нет! Это невозможно! Разве узникам в застенках выдают приличную бумагу, перья и чернила? Да и как она смогла бы отнести конверт на почту? Кто же отправил письмо?
        Граф начал внимательно осматривать конверт и обнаружил внутри приписку:“Письмо передаю одному милейшему стражнику. В штанах у него побольше, чем у тебя, дорогой, и за пару страстных поцелуев он пообещал мне передать тебе мою последнюю волю.”
        Правда или нет? Дэвид сжал руки на краю стола, борясь с желанием немедля бежать в семейный склеп на Керрингтонском кладбище, чтобы вскрыть гроб и убедиться - его жена мертва!
        Кое-как взяв себя в руки, лорд Верден поднес было бумагу к свече и… снова остановился! При нагреве поверх строчек письма проступил ухмыляющийся череп, окруженный ландышами - любимыми цветами Вивьен…
        В тот день граф Верден напился в хлам, разгромил свой кабинет и уехал в поместье. С собой забрал лишь несколько папок с бумагами, ежедневник и… письмо.
        Глава 20
        Герцог Дерринжер был страшно недоволен. Ему мешала сестра короля. Принцесса Амалия имела слишком большое влияние на своего брата и не позволяла сиятельному дядюшке разгуляться. Поначалу герцог собирался решить дело мирно - выдать принцессу замуж. Услать куда-нибудь подальше, во Франконию, Аустрию или даже Скандию. Пусть трепыхается среди чужеземцев и не лезет в политику родной страны.
        Однако Его Величество любил сестру и когда-то давно дал клятву не принуждать ее к браку. Амалия же замуж не собиралась. Ее устраивала ее жизнь, собственный малый двор, всеобщее уважение и почитание. Она понемногу проталкивала идеи о женском образовании, занималась благотворительностью, курировала мелкие мероприятия, на которые не желала отвлекаться королева, и чувствовала себя нужной и полезной.
        Брак с иностранным принцем не входил в жизненные планы принцессы Амалии, но герцог все же попытался. Ей представляли всех симпатичных или хотя бы заметных иностранных красавцев, прибывающих в Лондиниум. Присылали портреты и выгодные предложения о браке сестры ее венценосному брату. Наконец убедившись, что принцессу больше волнует ум, начали знакомить с учеными, художниками, поэтами - все было напрасно. Амалия восхищалась, слушала, а потом благодарила за встречу и уходила! Без смущения, без сердечного трепета, без чувства!
        Порой герцог бормотал проклятия и заявлял, что принцессе стоило родиться принцем - хлопот было бы меньше. Убить на дуэли - и вся недолга!
        Не то чтобы Дерринжер не пытался организовать племяннице желудочные колики со смертельным исходом или взбесившуюся лошадь. Но принцессе будто боги ворожили! Она избегала опасностей, не ела приготовленных специально для нее блюд, не участвовала в охоте, не… В общем, все попытки дотянуться до нее провалились. И тогда герцог придумал ситуацию, после которой Амалию должны были выслать из столицы. Куда-нибудь.
        У Ее Величества пропала любимая брошь. Памятная. Подарок не то матушки, не то бабушки. В общем, заметная безделушка, ради которой королева прикажет обыскать все! А еще в тот же день Ее Величество слегка повздорила с золовкой. Мелочь, но из таких мелочей порой складывается политика.
        В общем, Амалия уехала расстроенная в свой павильон, королева, не менее расстроенная, заперлась у себя. Утром должны были начаться поиски, и милый бриллиантовый цветочек нашли бы в личной шкатулке принцессы… Если бы не ее фрейлина! Эта чертова графинька возомнила себя цербером! Она отказалась подбрасывать брошь в шкатулку, а любое другое место герцога не устраивало - можно было подумать, что это дело пажей или слуг. И зацепить ее было нечем! Мужа она не любила, детей не было, отец умер… Эта стервь даже любовника не завела! И на уговоры не поддалась. Зато ее муженек - слабак, проигравший в карты практически все, немедля согласился сообщить страже, когда жена вернется домой. И не возражал, когда личные гвардейцы Дерринжера увозили его женушку в пыточную.
        Принцессу подвинуть не получилось, но герцог не умел отчаиваться. Он придумывал новую интригу, поэтому бродил по своему роскошному кабинету, расположенному всего в двадцати шагах от кабинета Его Величества. Может, предложить принцессе паломническую поездку и “потерять” ее по дороге? Так Амалия не религиозна…
        Секретарь принес утреннюю почту. Герцог начал небрежно просматривать конверты и наткнулся на послание от короля. Странно, племянник решил прислать официальную бумагу? Может, ответ на судебный запрос? Или подарок? Нахмурившись, крупный грузный мужчина взял серебряный нож для вскрытия писем - секретарю запрещалось трогать личную корреспонденцию герцога - и сломал печать.
        Вместо ожидаемой бумаги с коронами из тяжелого конверта выпал еще один - меньшего размера, удлиненно-изящный, нежно пахнущий духами. Весьма знакомыми духами! Герцог даже пожалел, что не зашел в подвал навестить гордую графиньку. Но сначала его отвлекли дела, а потом он был уверен: прежняя гордячка превратилась в стонущий от боли кусок мяса, ведь он сразу сказал ”не церемониться”.
        Печать на конверте тоже была ему знакома - наперсница принцессы. Графиня Верден. Она ему писала? Зачем? Насколько герцогу было известно, тело несчастной дурочки уже упокоилось в фамильном склепе Верденов. Вчера или позавчера?
        Хмыкнув, мужчина поднес бумагу ближе к огню, чтобы легче было разбирать витиеватые строчки.
        - “Его Светлости герцогу Дерринжеру, прощальное письмо графини Верден.”
        Мужчина отодвинул бумагу и потер лоб - это чья-то дурная шутка? Как может писать женщина, лежащая в гробу? Впрочем, почта порой медлительна. Неужели она написала ему что-то из дворца принцессы? Может, он зря поспешил отдать ее своим умельцам?
        Расправив лист, дядя короля вчитался, и… с его губ сорвались проклятия. Девчонка прощалась с ним. Писала о боли в израненном теле, о перенесенных страданиях и между делом сообщала, что где-то у стряпчего лежат бумаги, в которых перечислены некоторые тайные дела герцога. И если с принцессой Амалией что-то случится - бумаги будут доставлены Его Величеству, в департамент уголовных дел и самые известные газеты.
        - “И да, милорд, я не сомневаюсь, что вы перетряхнете весь особняк Верденов, заставив моего мужа пожалеть о заключенной сделке. Не трудитесь. Я редко бывала в особняке. Гораздо чаще - во дворце. Нередко проводила часы в покоях Ее Величества и принцесс. Даже в кабинете короля случалось бывать вместе с моей дорогой покровительницей. Впрочем - если вы хорошенько потрясете Вердена, это доставит мне удовольствие даже на том свете. Обещаю навещать вас в лунные ночи, милорд Дерринжер, чтобы вам больше никогда не становилось скучно!”
        Герцог бросил письмо на стол и увидел коричневатые линии, проступающие на бумаге. Он фыркнул - такой примитивный способ тайнописи лимонным или апельсиновым соком был ему знаком, и поднес лист к огню. Улыбающийся череп в цветах и герцогской короне заставил его до дрожи сжать письмо в руке. А потом срочно вызвать стражу и обыскать кабинет, приемную, испуганного секретаря и коридор.
        Потом дядя короля пришел в себя и приказал:
        - Лучшего столичного сыщика - ко мне! Быстро!
        Глава 21
        Сыщик явился только через пару часов - пока за ним послали, пока отыскали, пока провели во дворец, минуя всяческую охрану. Герцог хмуро глянул на тощего мальчишку в потрепанной шляпе и стоптанных сапогах:
        - И вот это лучший сыскарь столицы? - фыркнул он.
        - Если я вам не нужен, могу идти? - парнишка легко развернулся к двери, и Дерринжер наконец заметил седину в его волосах и тонкую сеточку морщин вокруг глаз. “Мальчишке” было уже под сорок, а его расслабленность и бравада были только умелой маской.
        - Стоять! Всем выйти, кроме сыщика!
        Стражники и секретарь ушли, с немалым облегчением закрыв за собой дверь. Злой герцог - не то зрелище, которое могло бы их порадовать.
        - Итак, - Дерринжер не стал тянуть, - как вас там зовут, я не знаю…
        - Итан Брейди к вашим услугам, - небрежно бросил сыскарь.
        Герцог поморщился, но спустил вольность. Были дела поважнее.
        - Мне нужна ваша помощь. Сегодня мне пришло вот это письмо. Текст я вам в руки не дам, что скажете о конвертах?
        Сыщик пожал плечами и вынул из кармана лупу:
        - Позволите осмотреть?
        Покрутив в руках оба конверта, понюхав их и поковыряв печати, “юнец” сказал:
        - Оба конверта надписаны одним лицом.
        - Почерк разный! - побагровел от гнева дядя короля.
        - На большом конверте буквы скорее нарисованы, чем написаны. Посланник явно имел образец, с которого списывал буквы. Печать подкрашена.
        - Что? - вскинулся герцог.
        - Видите ли, ваша светлость, сургуч для королевских печатей изготавливают в особом отделении казначейства. Каждая партия имеет свой оттенок, поскольку качество красителя зависит от многих факторов - время сбора кошенили, ее насыщенность, количество… В общем, вы понимаете. Так вот, по приказу Его Величества сургуч для его канцелярии варят раз в год. Один огромный котел. Потом его разливают в формы, под присмотром чиновников монетного двора опечатывают и отправляют на хранение в специальное помещение того же самого двора. Личный секретарь Его Величества заказывает пять-шесть палочек сургуча в неделю, и ему привозят их из казначейства в опечатанной шкатулке под конвоем двух стражников. Получить доступ именно к этому сургучу практически невозможно.
        Брейди перевел дух, и Дерринжер невольно взглянул на него с уважением - всех подробностей изготовления королевских печатей не знал даже он!
        - Кроме того, чиновники казначейства ежегодно делают пробный оттиск королевского сургуча на специальном листе, чтобы видеть, как отличается печать этого года от предыдущих. Поэтому подделка документов с королевской печатью крайне сложна и легко вскрывается. Попасть в цвет случайно практически невозможно.
        Дядюшка короля покосился на большой конверт. А ведь он не усомнился в том, что это письмо от его племянника! Значит, тот, кто послал письмо, часто видел печати именно этого года?
        - Здесь сургуч подкрашен кошенилью, но не порошковой. Похоже на что-то вязкое… - сыщик опять ковырнул печать, - вроде женской губной помады…
        - А что вы скажете про второй конверт?
        - Конверт, печать и герб принадлежат покойной ныне графине Верден, - не задержался с ответом сыскарь.
        А когда герцог удивленно поднял брови, ответил:
        - У меня есть список всех личных печатей столичной титулованной знати, ваша светлость. А также образцы бумаги, конвертов и чернил. Все это необходимо знать, когда работаешь в высших кругах.
        Дерринжер задумчиво кивнул. Отдать в руки этого шустрого малого письмо он не мог - слишком много тайн там упоминалось, но все же помощь сыщика была ему нужна.
        - Узнайте, кто отправил письмо, когда и откуда. Разыщите всех, кто принимал в этом участие! - прорычал он. - Кто посмел подделать печать короля, кто украл бумаги покойной графини, и кто, черт возьми, посмел прислать мне угрозы! Мне!
        - Я вас понял, ваша светлость, - “мальчишка” остался невозмутим. - Позволите приступить?
        - Позволю! - герцог моментально остыл. Он все же умел брать себя в руки, когда того требовали обстоятельства. - Вот, на расходы! - он небрежно бросил на стол кошелек. - Найдите мне этого смельчака! Срочно!
        Брейди взял кошелек и откланялся, а герцог остался сидеть за столом, глядя в одну точку. Не нравилась ему ситуация. Ой не нравилась!
        ***
        Принцесса Амалия задумчиво перебирала почту после утреннего чая. Ей нравилось самой вести свои дела, но страшно раздражала новая старшая фрейлина. Дама была немолода и опытна в дворцовых делах, но все делала не так. Вивьен Верден, например, раскладывала письма на три стопки - личные, общие и срочные. К личным относились письма из поместья принцессы, отчеты управляющего и любовные послания. К общим - приглашения, благодарственные записки и просьбы благотворительных комитетов. Эти письма старшая фрейлина вскрывала, читала и прикладывала поверх конверта записочку с кратким содержанием. Третьи письма относились к категории “срочно”. Сюда обычно отправлялись письма брата-короля, его супруги и наследника. Удобно, быстро и все понятно.
        Новая же старшая дама раскладывала письма по одному ей ведомому правилу, и это раздражало и мешало работать.
        Нервно перебрав стопку писем, Амалия заметила знакомого отправителя. Аббатиса одного из подопечных монастырей писала редко и всегда по делу. Принцесса вскрыла конверт и замерла - внутри был еще один конверт! Со знакомой печатью и ароматом!
        Не поверив себе, ее высочество позвонила в колокольчик. В кабинет тотчас заглянула дежурная фрейлина:
        - Звали, миледи?
        - Да, Стеффи, войди!
        Леди Стефания Блаунт вошла и остановилась у стола, не понимая, что от нее нужно принцессе.
        - Скажи, мне снится, или это действительно письмо от покойной графини Верден?
        - Миледи! - девушка схватилась за сердце. - Да ведь я сегодня утром получила такой же конверт! И Минни! И Хариет!
        - Зови всех! - потребовала принцесса. - И пусть прихватят свои письма!
        Фрейлина тотчас убежала, а ее высочество вскрыла конверт и углубилась в чтение. Графиня Верден всегда отлично составляла письма. Умела тонко намекнуть, мягко обойти неприятные обстоятельства и в совершенстве знала этикет. Поэтому принцесса отмахнулась от светских любезностей в начале письма и сразу углубилась в текст. Ее предупреждали. О ней беспокоились. Ее умоляли не доверять дяде короля и аккуратно сообщали о том, что графиня умерла не своей смертью. Даже причина немилости была указана - брошь королевы. Этот скандал принцесса помнила. Безделушку отыскали быстро, но осадочек остался - бриллиантовый цветок нашелся в одной из гостиных принцессы. Якобы завалился в щель дивана. Вот только королева там никогда не бывала, и, на счастье самой принцессы, она в тот день нарушила свое расписание и не заходила в гостиную. Поэтому пропажу списали на слуг.
        Амалия потерла лоб, пытаясь уложить все в голове. Значит, Дерринжер… Она думала, что дядюшка хлопочет о женихах по извечной привычке старшего поколения видеть “молодежь” пристроенной. Что ж, есть повод присмотреться к слишком активному родственнику! А письмо стоит спрятать и в случае проблем с герцогом - показать брату королю.
        Тут ее высочество подняла глаза и обнаружила в кабинете своих фрейлин. Кое-кто был заплакан, кое-кто мрачен, но все они держали в руках одинаковые конверты с личным вензелем покойной графини.
        - Медам, - обратилась к ним принцесса, - я не буду лезть в ваши личные послания. Я лишь прошу уточнить - все ли получили письма от графини Верден?
        Фрейлины переглянулись и вытолкнули вперед девочку, принятую в штат недавно, и ту самую мадам, которую королева прислала на роль старшей фрейлины принцессы.
        - Вас здесь не было, когда графиня занимала должность моей статс-дамы, - сразу поняла причину Амалия. - Вы можете идти. Остальные дамы, останьтесь. Я задам всего пару вопросов.
        Девочка и старшая фрейлина вышли с недовольными лицами, и принцесса поманила дам к себе.
        - Итак, леди, коротко - что именно вам написала графиня Верден? Можно без подробностей!
        - Меня графиня предупредила кое о чем, - призналась Стефания. - Поэтому я прошу у вашего высочества выходной. Мне срочно надо домой!
        - Муж или родители?
        - Муж, - покраснела леди.
        - Хорошо, можете идти. Дальше?
        - Мне леди Верден прислала несколько рецептов по удалению прыщей и совет… на кого обратить внимание, - пролепетала еще незамужняя леди Хариет.
        - Хорошо, дальше?
        - Мне леди Верден написала несколько благодарных слов и посоветовала не увлекаться неким лордом. У него уже есть невеста, - покраснев, сообщила леди Минерва.
        - Спасибо, вы можете идти. Кто следующий?
        За десять минут принцесса выяснила, что покойная леди Верден простилась со всеми подругами и наперсницами, каждой дала добрый и мудрый совет и просила не забывать ее в молитвах.
        Отпустив дам, ее высочество задумалась. Что ж, последнюю волю помощницы, верной до последнего вздоха, стоит уважать. Она просила не дать ее мужу жениться до окончания срока траура. Это несложно…
        - Леди Тревел! - Амалия снова звякнула в колокольчик. - Внесите в расписание визит к склепу графов Верден на следующей неделе. Закажите от моего имени памятную табличку с перечислением всех регалий графини. Уведомите графа и прессу. Нашу дорогую Вивьен еще не скоро забудут!
        Глава 22
        На следующий день я нервничала, собираясь на прогулку. В курортных городах принято одеваться в светлые одежды, носить соломенные шляпки с развевающимися перьями, тонкие шарфы и шелковые зонтики от солнца. Но сейчас ноябрь, я изображаю вдову, и в целом мой гардероб пошит для холодного времени года.
        В итоге я последовала совету бабушки, надела платье и жакет из серой шерсти с оторочкой из серого же меха. Шляпка из серого фетра с тем же мехом и густая черная вуаль завершали образ. Из украшений я себе позволила только шляпную булавку с черной жемчужиной. Скромно, изысканно и сдержано.
        Мистер Трэвис тоже выбрал серую шерсть для костюма, а вот плащ накинул черный. Не забыл и траурную повязку на шляпу. Я как-то по дороге в Форш спросила его - не тяжело ли ему носить траур? А он серьезно ответил, что носит траур по тем, кто погиб в том подвале, и молится за души стражников, которые пятнают себя службой там.
        Я не сумела понять его, но и возражать не стала.
        Итак, мы принарядились, Себастьян взял трость, недавно вошедшую в моду у джентльменов, я выбрала зонт - чтобы иметь опору, если ноги меня подведут. Перчатки, дамская сумка из черного бархата, расшитая стеклярусом - и можно ехать к набережной. Найти возницу не в сезон было довольно сложно, но лакею это удалось. Мы сели, накинули на ноги тонкий шерстяной полог и неторопливо поехали через центр города.
        Форш действительно имел мало каменных зданий. Самые большие - госпиталь, ратуша и храм - располагались на одной площади. Ниже убегали маленькие домики купален - деревянные, но на каменных фундаментах. Было еще несколько красивых особняков в центре, но их в основном строили из дерева, а бедные дома - из самана. Теплая погода позволяла обходиться маленькими печурками, а эта смесь соломы и глины неплохо держала тепло.
        А вот набережная была на удивление красивой. Ровные ряды аккуратно подстриженных деревьев, мраморный парапет, изящные беседки - все было украшено так, словно это была по меньшей мере столица!
        Я удивилась вслух такой красоте, и возница придержал лошадей:
        - Здесь невесту королевскую встречали, миледи. За одну зиму все сделали! А потом уж наш глава зубами в эту красоту вцепился. Сказал, что будет это место нам денег приносить. Вот и стригут, и метут, и чинят, когда надо!
        - Молодец у вас мэр, - рассеянно сказала я, любуясь видом. А ведь правда, невеста нынешнего короля когда-то прибыла из-за моря. Это было почти двадцать лет назад, и я, конечно, ничего не помнила об этом событии. Наследный принц пока не женат. - А скажите, любезный, мэр у вас тот же самый остался?
        - Глава-то? Тот же самый! Он уж в летах, так сына к делу приставляет.
        - Благодарю! - я улыбнулась. Пусть под вуалью этого не видно, но наверняка слышно. - Мистер Трэвис! Я хочу непременно прогуляться по этой прекрасной набережной!
        Мы отпустили возницу и медленно двинулись к выложенной камнем набережной. Несмотря на ветреный день, набережная пользовалась спросом. Мы никого не знали, нас никто не знал, поэтому лишь посматривали, не решаясь подойти и представиться. К нашему огромному счастью, минут через десять на набережной появился доктор Смолетт:
        - Миледи! - воскликнул он. - Я рад, что вы наконец вышли на прогулку! Вам и вашему племяннику очень полезно гулять!
        Мы остановились, чтобы перекинуться несколькими фразами, и тут же к нам подошла высокая дама, затянутая в корсет, закутанная в модный меховой палантин:
        - Доктор, - протянула она, - вы представите меня?
        - Миледи! - почтительный эскулап поцеловал воздух над перчаткой дамы и выполнил ее волю: - Леди Бристоль, позвольте вам представить леди Невилл, супругу нашего градоначальника.
        - Те самые Невиллы? - я добавила в голос восторга. - Очень рада знакомству! Позвольте вам представить моего племянника, мистера Трэвиса. Он сопровождает меня на лечение после смерти моего дорогого супруга.
        Леди Невилл бросила на Себастьяна оценивающий взгляд и заметила его безупречную сорочку, сложный узел галстука, трость - и сочла юношу достойным.
        - Ваш племянник не скучает в нашем городе? - с улыбкой поинтересовалась супруга мэра.
        - Мистер Трэвис поправляет здоровье, - вздохнула я, - он был в том злосчастном фиакре, который стал причиной гибели моего дорогого мужа. Доктор Смолетт не оставляет нас своей заботой.
        Доктор кивками подтвердил факт лечения, потом простился - его ждали пациенты.
        Леди Невилл немедля взяла меня под руку и повела по набережной, не замолкая ни на минуту:
        - Я вижу, леди Бристоль, вы прибыли из столицы, - выразительный взгляд на мое платье не оставлял мне шансов.
        - Да, леди Невилл, после смерти моего мужа титул перешел его младшему брату, - я картинно вздохнула. - Вы же понимаете, как вдохновилась его супруга?
        Леди Невилл понятливо закивала. Кто ж не поймет? Стычки между женщинами одной семьи не редкость.
        - Поэтому мне пришлось поменять вдовий дом на некоторую сумму денег и приехать в Форш, чтобы поправить свое здоровье.
        В глазах у супруги мэра появилась настороженность. Я не поняла ее, пока не увидела двух девушек брачного возраста и юношу значительно младше.
        - Мои дочери, Сибилла и Рантилла, - представила их леди Невилл, - мой сын, достопочтенный Джексон Невилл.
        - Очень приятно! - волнение матроны сразу стало понятным. Молодая состоятельная вдова - конкуренция для девиц на выданье. - Ваши дочери очаровательны. Когда-то и я была такой. Увы, я больше не ищу брачных уз, но с удовольствием вывозила бы в свет юную леди, - я потупилась и вздохнула, поправляя вуаль. - У меня нет детей и родственников, только племянники мужа. А им моя помощь не нужна.
        Немного расслабившись, леди Невилл продолжила прогулку со мной, делясь информацией обо всех встречных. Меня представляли - скорее как экзотическую диковинку вне сезона, чем как близкую знакомую. Но я была благодарна ехидной даме за ее хлопоты. Теперь мы с Трэвисом можем появляться на общественных мероприятиях, бывать в гостях и принимать у себя, ведь мы представлены обществу.
        Однако я не рассчитала свои силы и примерно на середине набережной почувствовала слабость. Голова закружилась, ноги подкосились - я бы, наверное, упала, но меня подхватил Себастьян:
        - Миледи, вам нехорошо? - встревоженно спросил он, заглядывая мне в глаза.
        - Боюсь, я увлеклась прогулкой, - постаралась улыбнуться я. - Найдите экипаж, мистер Трэвис, мне пора домой.
        Взволнованный компаньон усадил меня на ледяную скамью в беседке, попросил юных леди Невилл присмотреть за мной и ушел.
        - Очень милый юноша, - супруга мэра взглянула вслед Себастьяну, потом на меня.
        Я, конечно, выглядела нездоровой - меня трясло, и наверняка я была бледна и выглядела слабой. Но не собиралась никому уступать Себастьяна - этот молодой мужчина хранил слишком много моих тайн…
        - Милый, - согласилась я, - но беден как церковная мышь. Даже самым красивым молодым людям нужно на что-то жить.
        - Вот как, - в голосе леди Невилл появилась опаска, - а семья?
        - Его родители умерли, - с печальным вздохом ответила я. - Они успели отправить его в семинарию, но скромного наследства не хватило на окончание курса.
        - Так он просто сопровождает вас? - вопрос был с подвохом, но я предпочла его не заметить.
        - О, мой племянник пострадал по вине моего супруга, и я таким образом искупаю его вину. К тому же в семинарии мистер Трэвис увлекся греческими поэтами и сейчас занимается переводами в надежде устроить свои дела.
        Жена мэра покачала головой - образ Себастьяна потерял в ее глазах всякую привлекательность. Мальчик в поисках средств для жизни не годился в женихи ее дочерям. А мне вдруг пришла в голову идея найти побыстрее мужей для ее дочерей и тем самым обезопасить нас от поползновений.
        К счастью для всех нас, появился Себастьян с возницей и, поблагодарив леди Невилл и ее дочерей, увел меня в экипаж.
        Глава 23
        Итан Брейди не зря уже двадцать лет служил в столичном отделении сыска. Начинал, конечно, мальчишкой на побегушках у поста стражников. Потом подрос, окреп, начал разбираться в мелочах службы и получил направление в школу сыска. И вот там нашелся преподаватель, который сумел заинтересовать паренька именно следствием. Да так заинтересовал, что вот уже лет пятнадцать именем Итана Брейди пугали преступников.
        Нет, он не был жесток. Он был последователен и методичен. А еще никогда не бросал преследование. Семьи у него не было, жил Брейди на жалование, так что шантажировать его не получалось. Нападать - пытались. Но Итан был осторожен, предусмотрителен и недурно натренирован жизнью в бедном квартале.
        Вызов к герцогу Дерринжеру он сначала воспринимал как очередную дурость - начальству приказали найти лучшего сыщика, и они выставили его, как Петрушку в балагане кукольника.
        Однако высший аристократ, облеченный властью, имеющий казну не хуже королевской, выглядел раздраженным и… испуганным.
        Письмо, написанное изящным женским почерком, сумело так его напугать, что он практически не скрывал эмоций!
        Итану стало интересно.
        Его уже не раз приглашали в пафосные особняки Королевского квартала. Искать драгоценности, пропавших людей или убийц. Но искать отправителя письма? Впрочем, даже конверты были любопытны!
        Получив деньги на расходы, Брейди не стал спешить - конверты остались у него, так что из дворца сыщик отправился на службу. Его кабинет мог показаться тесной каморкой из-за высоких - от пола до потолка - шкафов, забитых книгами и папками. Книги были самые разнообразные - геральдика, география, садоводство - все, с чем приходилось сталкиваться при расследовании дела, аккуратно укладывалось на полку.
        В папках же хранилось кое-что другое. Образцы. Следы. Рисунки с мест преступлений. Перебрав коробку с ярлычком “корреспонденция”, Итан нашел папку на букву “В”. Конверт, бумага с вензелем и сургуч графини Верден. Все это полиции предоставила экономка по настоятельной просьбе. В соседнем особняке случилась кража, и Брейди воспользовался случаем пополнить коллекцию. Кстати, конверт, бумага и сургуч графа тут тоже были. Итак… Конверт, полученный герцогом, полностью соответствовал конверту из бювара графини. Бумага тоже. А вот сургуч… Другой. Ломкий, дешевый, неприятного коричневого цвета. А на конверте графини из особняка печать нежно-голубая. Значит, конверт и бумага были похищены? Что-то мелькало в прессе про грабеж во время похорон.
        Итан сделал себе пометку поднять дело об ограблении и продолжил изучение улик. Личная печатка графини - ласточка, парящая в облаках. Тонкие изящные линии, четкий оттиск. Он перевел взгляд на конверт, полученный от герцога. Сургуч другой, а вот оттиск - тот же самый! Сомнений нет - ласточка парит в облаках, обрисованная теми же легкими линиями.
        Значит, в особняке украли не только бумагу и конверты, но и печатку? Итан задумался, потоптался у полок, потом убрал папки, спрятал конверты в стол и вышел из кабинета. Их столичное отделение славилось тем, что здесь служил самый настоящий аристократ - лорд в …цатом поколении, барон, получивший титул после десяти лет службы, и просто лучший капитан - Джаспер Эллиот Грей.
        - Лорд Грей! - Итан стукнул в тяжелую дверь.
        - Кто там? Заходи! - капитан сидел за массивным письменным столом и перебирал бумаги. Секретарь, очевидно, ушел на обед, так что Брейди пользовался моментом.
        - Мне нужна консультация, капитан!
        - Хм?
        - Личная печатка аристократки куда девается после смерти?
        - Аристократки? - брови капитана поползли вверх.
        - Герцог Дерринжер потребовал открыть расследование, сэр.
        - Герцог? - вот теперь барона почти подкинуло на стуле. - Дерринжер вызвал моих людей?
        - Точнее, меня, сэр! - Итан коротко доложил о случившемся, и лорд Грей нахмурился еще больше. Сыщика вызвали через голову начальства - плохо. Дали задание, словно какому-то прохиндею, опять-таки не уведомив капитана. И неизвестно, какие будут последствия у этого расследования. Однако дело-то вырисовывается интересное. Ограбление графа Вердена, а потом письмо от имени его покойной жены. Да не кому-нибудь, а дяде короля!
        - Печатка, говоришь, - лорд Грей к этому времени приказал вернувшемуся секретарю подать чай, поэтому поболтал в стакане ложечкой. - Фамильные печатки лордов передаются по наследству. Они нередко заверяют подписи, подтверждают подлинность документов и прочее. Леди… До замужества благородная леди имеет собственную печатку, если у нее нет матери или если она ведет дом отца или брата. После заключения брака леди обязательно заводит себе личную печатку, подписывая ею всякие счета, распоряжения слугам и письма. Так вот… Насколько я знаю, печатку леди либо передает дочери, либо внучке, и в этом случае она становится фамильной. Либо… ее кладут ей в гроб!
        - Хм, а можно узнать, куда делась печатка леди Верден? Судя по тонкости рисунка, она сделана на заказ и выглядела дорого. Ее, конечно, могли украсть вместе с бумагой и конвертами, но дочери у леди не было, значит, ее должны были положить в гроб. Так почему не сделали?
        - Нужно расспросить слуг в особняке, - задумчиво протянул капитан, - но зная прижимистость Вердена, я бы предположил, что печатку украли вместе с другими украшениями леди. Поищи список украденного!
        Итан поблагодарил капитана и отправился делать свою работу - опрашивать слуг. Капитан не только дал ему на это официальное разрешение, но и пообещал сам потолковать с Верденом в клубе.
        Список похищенного Брейди нашел. Изучил вдоль и поперек. Похмыкал, глядя в потолок. Бумага и конверты не упоминались. Возможно, их пропажу просто не заметили? Слуги показали, что комнаты не выглядели ограбленными. Шкатулки, мелочи - все стояло на своих местах. Личная камеристка леди Верден заявила, что графиня нечасто бывала дома, поэтому она не может точно сказать, что пропало. Назвала лишь молитвенник, с которым хозяйка не расставалась, шпильки с драгоценными камнями, да флакончик духов - золотой, с хрустальной пробкой и турмалиновым вензелем.
        Вздохнув, сыщик отправился к особняку Верденов. Хочешь не хочешь, а начинать поиски придется отсюда.
        Глава 24
        Его Величество редко сам занимался своей корреспонденцией. У него был доверенный секретарь и целая канцелярия, заполняющая стандартные ответы. Однако письма от родственников король Яков вскрывал и читал сам. Для них стоял отдельный поднос на его огромном письменном столе. В то утро на нем лежало всего три письма: одно в розовом конверте, с кривовато написанным адресом - от младшей дочери Его Величества, принцессы Эммы. Второе - в лиловом конверте, от вдовствующей королевы-матери. И третье - огромное, тяжелое, от герцога Дерринжера.
        Его Величество нахмурился, взявшись за костяной нож - хотелось открыть послание от Эммы и насладиться искренними чувствами пятилетнего ребенка. Однако не хотелось портить себе потом настроение письмом матери или дяди. Дернув усами, король вскрыл послание герцога и удивился - внутри был еще один конверт! Незнакомый, голубой, подписанный изящным женским почерком. Имя на нем стояло малознакомое. Графиня Верден? Хм, кто она? Явно не из ближнего круга.
        Мужчина дернул колокольчик и приказал заглянувшему секретарю:
        - Информацию по графу и графине Верден! Быстро!
        Потом король внимательно оглядел конверт, поднес к носу - аромат был тонкий, незнакомый, но приятный. Да и почерк красиво-небрежен, как полагается аристократке.
        - Вот все, что есть в кратких записях. За полным досье послали в архив! - секретарь вернулся быстро и положил на край стола тонкую папку.
        - Выжимка? - король все еще изучал конверт и не спешил его вскрывать. Мало ли что там прислали? Секретарь открыл папку, пробежал взглядом и зачитал:
        - Граф получил титул от отца восемь лет назад. К титулу прилагался майорат и обширные долги предыдущего графа. Занявшись делами и распродав кое-какую недвижимость из приданого матери, Верден расплатился с долгами и начал искать жену. Семь лет назад объявил о помолвке с некой Вивьен Дэшвуд, дочерью адмирала Дэшвуда…
        - Помню его, - перебил король, - достойный был вояка. Брак состоялся?
        - Да, но детей в браке нет. Практически сразу после бракосочетания леди Верден поступила на службу фрейлиной к вашей сестре, принцессе Амалии. Служила верой и правдой до самой кончины.
        - Кончины? Графиня Верден умерла?
        - Да, сир! От заразной болезни. Похороны состоялись буквально несколько дней назад!
        - Интересно! - король помахал письмом. - А что граф?
        - Боюсь, здесь не хватает подробностей, Ваше Величество. Но скоро прибудет папка из архива…
        - Как только принесут, сразу ко мне. И скажи, есть ли портрет графини?
        - Да, сир! - молодой мужчина протянул королю папку, и тот с интересом взглянул на пару акварельных набросков - юная невеста в венке из флердоранжа, строгая фрейлина в придворном платье принятого образца. Интересная дама. Ее трудно назвать красавицей, но темные волосы и яркие зеленые глаза, несомненно, добавляют ей шарма. Муж рядом с ней выглядит чрезмерно скучным и лощеным. Хотя юные леди имеют привычку западать как раз на таких вот франтов…
        Пока король разглядывал портреты, доставили папку из архива. Ее монарх открывал лично и сразу заглянул в конец стопки листов - там лежала самая свежая информация.
        - Так-так, жена не вернулась на службу, по слухам - заболела, а он уже разгуливает по приемам и, хм, договаривается о помолвке с Лэйкомбом? Был так уверен, что графиня умрет? - король говорил вслух, поглядывая на секретаря. - Леди скончалась, и снова граф посещает приемы… Правда, к Лэйкомбам больше ни ногой.
        Тот в ответ нахмурился и припомнил:
        - Сир, ее высочество провожала свою фрейлину в последний путь. В газетах говорилось, что леди похоронили в закрытом гробу. Возможно, помолвку отложили по… воле принцессы?
        - Амалия сама подбирает дам и, вероятно, очень их ценит, - покивал король, продолжая чтение. - Ограбление. Интересно-интересно. Седжвик, узнайте, пожалуйста, в полиции, как продвигается дело об ограблении. Есть ли подвижки? И что про Вердена говорят в клубах. Папки можете забрать.
        Секретарь вышел, и король наконец вскрыл голубой конверт.
        Внутри обнаружилась стопка листов. Монарх перебрал их и взялся за первый:
        - “Ваше королевское Величество! Поскольку дни мои сочтены, я решилась написать Вам. Примите это письмо из рук умирающей и поверьте, что все, сказанное здесь, правда до последнего слова!”
        А дальше шла леденящая душу история про герцога Дерринжера. Король мог бы счесть все это истерическим желанием больной женщины отомстить, но… ровный почерк, мелкие подробности, а главное - та история с брошью была еще свежа в памяти короля. Его супруга нежно любила свои украшения, но искренне дорожила немногими. А еще в письме упоминался мальчик-семинарист, отправленный в пыточные подвалы волей герцога.
        Король опустил письмо и задумался. Конечно, мелкое самоуправство дяди - ерунда. Хотя смерть графини спускать нельзя. Только сначала стоит провести тайное расследование. А вот попытка очернить принцессу - это злило. Яков знал, почему Амалия не желает замуж, и сам не стремился расставаться с сестрой.
        Побродив по кабинету, король вызвал секретаря и приказал:
        - Пару толковых сыщиков из королевской службы. Я сам дам им задание. Так, еще скажи-ка мне, где сейчас моя дядя?
        - Герцог Дерринжер отбыл в свое загородное поместье, - ответил секретарь.
        - Отбыл, значит. Что ж, жду сыскарей. И побыстрее!
        Через полчаса пара неприметных мужчин в потрепанной одежде вошли в королевский кабинет.
        Монарх оглядел их и указал секретарю на выход.
        - Итак, - сказал он, - сегодня я получил письмо от мертвой женщины.
        Лучшие на королевской службе сыщики остались недвижимы.
        - Вот это письмо. Ваша задача проверить все, что в нем написано. Найти доказательства всему. И самое главное - никто не должен об этом знать. Для всех я вызвал вас по поводу пропажи любимой броши Ее Величества. Исполняйте!
        Мужчины поклонились, забрали письмо и оба конверта и растворились в переплетении дворцовых переходов и галерей.
        Король глянул им вслед, сел за стол и распечатал письмо от младшей дочери - после тяжелой и неприятной работы следует побаловать себя чем-то приятным!
        Глава 25
        Прогулка по набережной принесла свои плоды - уже на следующий день наш дом засыпали записочками с вопросами о моем здоровье и приглашениями на чаепитие или прогулку.
        От прогулок я отказывалась по причине нездоровья, а вот приглашение на чай приняла и около половины пятого отправилась в особняк леди Невилл. Себастьян сопровождал меня и по моему совету взял с собой несколько страничек стихов. Молодому человеку следовало создать о себе правильное впечатление.
        Мы недурно провели время, а когда вернулись домой, меня ждали письма из столицы.
        Я взглянула на конверты и едва не застонала - хотелось прочесть их немедленно, но сил не было совсем. В спальню меня опять нес Себастьян. Слуги уже не провожали его подозрительными взглядами - знали, что спим мы отдельно, и что меня порой охватывает слабость, да и кошмары не давали спать половине дома.
        Так что стоило моему компаньону внести меня в спальню и усадить в кресло, как тотчас прибежала моя камеристка и принялась приводить меня в порядок.
        Пока Мирка помогала мне раздеться, готовила ванну, чистое белье и лекарства, я обдумывала послания. Одно было от мистера Бриггса. Наверняка старый дворецкий пишет мне только то, что исполнил мои поручения. Возможно, его жена добавит кое-каких столичных сплетен. Они давно в отставке, живут в тихом квартале и не имеют возможности узнать новости Двора.
        Второе письмо было от доктора Либба. Оно меня слегка напрягло - что если королевские ищейки уже вышли на этого добрейшего и храбрейшего человека? Что если он нас уже выдал? Успокаивало только то, что почта в Форш приходила теми же поездами, которыми приезжали отдыхающие. Если бы мой секрет раскрыли, королевская тайная служба была бы здесь гораздо раньше писем.
        После купания с травами, настоек и мазей камеристка принесла мне чашку бульона, тост с яйцом и горячий чай. А почту подала только после еды - раньше я все равно не могла читать, от слабости тряслись руки.
        Наконец, волнуясь, я сломала печать и погрузилась в письмо доктора Либба.
        - Миледи! Спешу порадоваться за вас - вам очень повезло с лечащим врачом. Доктор Смолетт хоть и любит поворчать, однако к своей службе относится с большой ответственностью!
        Я немного выдохнула - если долгожданное письмо начинается с похвалы лечащему врачу, значит, ничего страшного в столице не случилось. Дальше доктор аккуратно, под видом общеизвестных сплетен рассказывал мне о том, что граф Верден после смерти жены совсем плох - разнес свой кабинет, поджег спальню, крича, что отбивается от призрака. его с трудом успокоили и убедили уехать в поместье. Граф согласился с доводами домочадцев, но не доехал - вернулся с половины пути, уверяя окружающих, что его преследует мертвая графиня.
        - И вот теперь, миледи, дом этого джентльмена наводняют священники, пророки, гадалки и прочие оккультные личности. Они тянут из графа Вердена золото, обещая то прогнать призрака, то примирить его с женой, то отыскать клад, припрятанный покойной леди. В обществе уже мелькают слухи о душевном нездоровье несчастного.
        Я опустила письмо на колени и не смогла сдержать злорадной улыбки. Мой план мести сработал! Я так обрадовалась, что захотела поделиться новостями с мистером Трэвисом, но последняя треть письма заставила меня отложить разговор.
        В конце более торопливым почерком доктор Либб написал, что к нему явился странный молодчик из сыскной службы столицы. Представился Итаном Брейди и долго задавал всякие каверзные вопросы. Доктор старался держаться достойно, но хотел бы меня предупредить, что, судя по вопросам, сыщик не подозревает о том, что я жива, а ищет моих родственников, мстящих графу за мою смерть.
        Я озадаченно потерла переносицу. Ищут не меня, но если найдут дворецкого - могут потянуть ниточку. Я уже собралась вернуть письмо доктора в конверт, когда увидела внутри еще один лист. Даже не лист - обрывок из блокнота для выписки рецептов. На нем было нацарапано следующее:
        - Миледи, сегодня ко мне явились сразу двое из тайной королевской службы. Задавали вопросы о графине Верден, о графе и даже о погибшем семинаристе. Будьте осторожны!
        Меня пробило ледяной волной. Я быстро встала из кресла, покачиваясь, добралась до камина и бросила письмо в огонь. Вот так. Никто не ищет покойную графиню. Ищут родственников, убийц, призраков… Я в безопасности!
        Мне пришлось повторить это себе несколько раз и выпить мятной воды, чтобы взять себя в руки.
        Письмо от Бриггса я распечатывала с тяжелым чувством. Однако дворецкий был на высоте. Он обстоятельно доложил об отправке писем. Отчитался по затратам на содержание дома. А потом… рассказал, с каким изяществом отправленный мною в особняк Верденов лакей устроил моему бывшему мужу “явление призрака”. Все оказалось до смешного просто - новичка сначала поставили на уборку дальних комнат и выполнение мелких поручений. Юноша явился в дом на Зеленой улице с благодарностью, узнал, что хозяйка отбыла на лечение, расстроился, и Бриггс ловко напросился с ним в особняк, чтобы показать начинающему слуге, как следует придавать комнате безупречный вид.
        А дальше все было делом огромного опыта бабулиного дворецкого. Он действительно помог молодому человеку выделиться среди начинающих, а заодно разложил по углам фосфорные шарики, добавил в камин в спальне графа немного серы, сбрызнул занавеси моими духами и нарисовал мылом на стекле непонятную фигуру, похожую на даму в платье. В общем, этого Вердену хватило, чтобы сжечь свою спальню.
        Уезжая из особняка, Дэвид решил не брать старых слуг - ведь они хорошо помнили графиню и судачили о том, что граф дурно обошелся с женой. Так что в поездку он взял новенького лакея, а тот, следуя рекомендациям Бриггса, взял в дорогу те блюда, которые обычно брала я, нечаянно прихватил полотенце с моим вензелем, и, конечно, бумаги мужа все еще пахли моими духами. Этого тоже оказалось достаточно.
        Дочитав письмо, я немного расслабилась и улыбнулась. Подозревала, конечно, что Бриггс о многом умолчал. Не может быть, чтобы молодой слуга вдруг пришел благодарить меня. Скорее всего, он явился с благодарностями к миссис Лидии, ведь это она привела его наниматься ко мне. Да и не так просто было старому дворецкому пробраться в особняк Верденов и устроить там такой переполох… Но я предпочла все эти мелочи “не заметить”. Пусть старик играется. Он наверняка понимает во всех этих делах больше, чем я. Судя по дневнику бабули, когда-то Бриггс был лихим рубакой и не раз вытаскивал ее хорошенькую попу из неприятностей. И только после замужества леди Бристоль сменил красный мундир на строгий костюм дворецкого.
        Передохнув, я вызвала Мирку, перешла в гостиную и села писать ответные послания. Доктора Либба постаралась успокоить, как могла, и, поразмыслив, заказала ему несколько настоек, которые я ни в коем случае не могла купить в Форше. Бриггсу написала про сыскарей, напомнила про осторожность и попросила больше не чудить с Дэвидом. Ему и так хватит. Моя жажда мести пригасла. Ее сменила жажда жизни. Я встречала каждый новый рассвет глубоко дыша, любуясь встающим солнцем, и не собиралась отказываться от каждого нового дня. Мне хотелось продлить наше пребывание в Форше как можно дольше.
        Глава 26
        Ее Величество редко читала свою почту. Всем занималась ее статс-дама. Но письмо от короля не могло пройти мимо королевы. Распечатав конверт, первая леди королевства углубилась в четкие строки, нахмурилась, опустила руку с письмом, потом все же дочитала. А когда закончила - спрятала письмо в декольте и приказала статс-даме немедля узнать, когда Его Величество сможет принять супругу по неотложному делу.
        - Скажите секретарю, что дело идет о письме, - дала подсказку королева Шарлотта, поправляя перед зеркалом кокетливые кудри. Несмотря на пару взрослых сыновей, Ее Величество все еще умела нравиться.
        Король не раз облизывал взглядом молоденьких красоток, появляющихся при дворе, но официальных фавориток не заводил, драгоценности из казны не раздаривал, а все свои трудности нес в опочивальню королевы, зная, что милая Лотти всегда на его стороне. Может, поэтому их брак, выстроенный как политический, в итоге стал прочным семейным союзом.
        Теперь настал черед королевы принести свои печали супругу.
        Статс-дама вернулась быстро и сообщила, что Его Величество ждет жену в своем кабинете через час.
        - Отлично, - Шарлотта еще раз оценила свой вид в ростовом зеркале, - значит, у нас есть время сменить платье. Приготовьте горячие полотенца и чистое белье. Я надену шартрезовое с кружевами, которое так нравится Его Величеству!
        Фрейлины тотчас засуетились, гоняя слуг, а Ее Величество все держала конверт в руках, не выпуская его ни на секунду даже тогда, когда ее обтирали ароматической водой перед сменой белья.
        Дамы взволнованно переглядывались - что же скрывал под собой солидный конверт с королевской печатью? Но Ее Величество хранила молчание.
        Когда назначенный час подошел, и двери королевского кабинета распахнулись, Шарлотта приказала дамам остаться в приемной. Фрейлины немедля обступили стол секретаря:
        - Милорд Гластонберри, скажите, здоров ли Его Величество? - издалека начала разговор леди Сасекс.
        - Вполне здоров, миледи. А чем вызвано ваше беспокойство?
        - Ее Величество получила письмо от нашего дорогого монарха, - в разговор вступила другая фрейлина, - и немедля попросила узнать, сможет ли ее принять дорогой супруг!
        - Такое было лишь однажды…
        - Когда наш король тяжело заболел!
        - Успокойтесь, леди! - секретарь постарался принять самый снисходительный вид. - Его Величество здоров, благополучен и активно работает!
        Дамы ахнули и собрались было повторить атаку с перегруппировкой, но, к счастью, на столе секретаря зазвенел колокольчик вызова.
        - Прошу прощения, леди! - ловко всех обогнув, лорд скрылся за тяжелой дверью.
        Фрейлины разочарованно вздохнули и чинно расселись на диванчиках. Ничего - терпение добродетель. Ее Величество все равно пойдет обратно и что-нибудь да скажет!
        Королева вышла из кабинета супруга только через два часа. Задумчивая. Она молча дошла до своих покоев и быстро отпустила дам. Фрейлины уже знали, что такая спешная подготовка ко сну намекает на визит Его Величества, поэтому все рвались дежурить в приемной. Но статс-дама своей волей оставила пару самых толковых с наказом не шуметь и не мешать.
        Когда же все стихло, король действительно заглянул к жене - но не официально, с помпой, а через потайную дверку в ее спальне.
        - Лотти? - негромко позвал он, и королева тут же подняла голову от огня и подошла к нему, обняв, укутав теплом своего тела.
        - Да, Яков, я здесь! Хочешь чаю?
        Супруги расположились у камина, и королева собственноручно разлила чай и придвинула тарелочку с бутербродами.
        - Расследование еще идет, - вздохнул король, сделав пару глотков любимого напитка, - но мне уже докладывают. Все правда, Лотти, все правда! Помнишь, перед нашей свадьбой случился пожар в порту? Там тоже приложил руку дядюшка! Исчезновение лорда Эшперона - его рук дело! Я не понимаю - зачем?
        Королева Шарлотта успокаивающе гладила мужа по плечу, подливала чай и качала темноволосой головой. Она-то знала, почему исчез Эшперон - стал слишком близок к королю. Яков прислушивался к этому придворному и часто приглашал на совещания, считая, что толковый совет не помешает. А после того, как лорд Эшперон получил орден вне очереди, участь его была предрешена…
        Король пил чай и мрачно смотрел в огонь, перебирая все, что удалось узнать его сыщикам. По всему получалось - герцог очень вовремя уехал в свое родовое гнездо. Достать его оттуда нет никакой возможности. Члену королевской семьи нельзя предъявить обвинения без его присутствия в суде. Но вот если дядюшка приедет в столицу…
        - Дорогая, вы не хотите устроить бал?
        Королева Шарлотта склонила голову и аккуратно поставила чашку на столик:
        - По какому случаю, дорогой?
        - Придумайте сами, - махнул рукой монарх, - главное, чтобы мероприятие получилось невероятно престижным, и все члены королевской семьи стремились на него попасть…
        - Если время немного терпит…
        - Думаю, месяц у вас есть, - кивнул Яков Второй, - моим сыщикам нужно время, чтобы собрать доказательства.
        - В таком случае, я думаю, бал по случаю дня рождения принцессы Амалии будет хорошим поводом собрать семью!
        - Точно, Мелли будет… сколько?
        - Тридцать шесть лет, - тонко улыбнулась королева. Ей самой исполнялось столько же, но двумя месяцами позже, поэтому Ее Величество считала себя более юной и прекрасной, чем сестра короля.
        - Прекрасный повод! - воодушевился Яков. - Подготовьте все как можно более достойно, а я… скажу дядюшке, что нашел сестре жениха!
        Эта новость взбодрила королеву:
        - А вы действительно нашли, Ваше Величество?
        Король усмехнулся.
        Глава 27
        Он много лет хранил секрет сестры.
        Амалия влюбилась еще в нежном возрасте - в шестнадцать лет. Тогда родители надеялись выдать ее замуж и пригласили художника из благородных, чтобы написать пару дюжин миниатюр для отправки в соседние королевства.
        Лорд Рейнольдс, младший сын обедневшего баронета, предпочел шпаге или четкам кисти художника - и не прогадал. Его явный талант, манеры и живость быстро открыли для него двери аристократических домов. Он писал портреты, милые жанровые сценки, баловался миниатюрами на слоновой кости, расписывал веера и крышки модных альбомов.
        На тот момент юноша еще не достиг большой известности - ему едва стукнуло двадцать, но уже неплохо зарабатывал, снимая особнячок в аристократическом холостяцком квартале Лондиниума.
        Амалия влюбилась со всем пылом юности, но, будучи принцессой по рождению и воспитанию, никому не открыла своих чувств. Чинно выдержала месяц позирования, восхитилась готовыми портретами и… предложила брату заказать семейный портрет с женой. Яков и тогда бы не догадался - Амалия держалась в тени. Не позволяла себе являться на сеансы или уделять бедному художнику явное внимание. Она пряталась на галерее, чтобы исподтишка наблюдать за его работой. Там ее наследный принц и застал по чистой случайности - решил срезать путь, торопясь позировать.
        Они оба промолчали и разошлись. Амалия больше не появлялась в галерее, Яков решил, что детское чувство быстро перегорит. Но юная принцесса умела добиваться того, чего хотела. Для начала она внимательно изучила всех потенциальных женихов, не брезгуя политическими сплетнями и новостями с континента. Кое-кого удивило рвение принцессы, но это скорее поощрялось - дочери короля полезно иметь компас в бурном море политики.
        Амалия старалась. Училась, росла. И стоило объявиться претенденту на ее руку - сама пришла к отцу и разбила предложение принца Оранского в пух и прах, доказав невыгодность такого союза для Бривании.
        Потом повторила пассаж с принцами Аустрии, Гишпании, Итиллии, Франконии, Буржо и Каталани. Все это время молодой художник был завален заказами от придворных и никак не мог жениться.
        А потом король внезапно умер, и в день похорон отца Амалия пришла к брату и попросила дать клятву - никогда не выдавать ее замуж против ее воли.
        Яков, под ногами которого качалась земля, клятву дал, но напомнил:
        - Мелли, он тебе клятвы не давал. Он может жениться в любой момент.
        - Я знаю, - светло улыбнулась принцесса, - но поверь, для меня это не важно.
        Молодой король тогда так изумился, что устроил сестре проверку - услал ее возлюбленного в Итиллию, в учебный класс одного известного в Эуропе живописца. На полгода.
        Лорд Рейнольдс уехал писать знойных итиллиек, а принцесса Амалия осталась в туманной Бривании. И… ровно ничего не произошло! Яков чуть не ежедневно навещал родственницу, ожидая срыва, но Мелли безмятежно занималась благотворительностью и науками, танцевала на балах и вела обширную переписку с монастырями и приютами. Ее жизнь была так же полна и насыщенна, как прежде!
        Король настолько этому изумился, что вызвал сестру на разговор.
        - Мелли, как ты можешь! Твой Рейнолдс сейчас в Итиллии, может, уже подыскал себе смазливую селяночку, а ты так спокойна!
        - Яков, - Амалия покачала головой и улыбнулась, - я ничего ему не обещала, он мне тоже ничего не обещал. Лорд Рейнольдс вправе жить так, как ему хочется!
        - Но ты… Ты ведь любишь его!
        - Люблю, - спокойно кивнула Амалия, - поэтому не стану мешать ему быть счастливым.
        Король воззрился на сестру, как на привидение. Все, абсолютно все знакомые ему люди, пожелав что-то, стремились это приобрести в личную собственность. Спрятать. Сокрыть. Сделать личным сувениром, игрушкой. А уж если к желанию примешивались чувства - для бриванской аристократии не существовало преград!
        И вот его собственная сестра, женщина, которой достаточно было попросить брата о маленьком одолжении - сидит, улыбается, пьет чай и уверяет его, что любить человека - значит отпустить его.
        - Мелли, ты уверена? Я могу хоть завтра отозвать твоего художника обратно.
        - Нет необходимости, - отмахнулась принцесса, - Томасу там нравится. Он счастлив и хотел бы остаться на полный срок академической стипендии.
        Король Яков был поражен до глубины души. Он допил чай, поболтал с сестрой о пустяках и ушел. А на следующий день к лорду Рейнольдсу был приставлен “тихарь”, который докладывал королю о каждом шаге подопечного.
        Через полгода художник вернулся в столицу - с новыми силами, идеями и загаром. Распродав южные пейзажи и портреты волооких красавиц, сидящих у воды или в апельсиновых рощах, лорд, которому уже исполнилось двадцать пять лет, открыл собственную мастерскую и продолжил работать с заказами. Раз в год его приглашали во дворец, чтобы написать портрет принцессы Амалии, юных принцев и принцесс, а то и королевы. Он не числился придворным художником, а считался просто удобным живописцем, способным написать приятный глазу портрет для фамильной галереи или милый пейзаж для столовой.
        При этом даже личные дамы принцессы не замечали ничего предосудительного! Короля эта ситуация страшно раздражала, и однажды он спросил сестру в лоб:
        - Ты собираешься спать со своим художником?
        Это было грубо. Это было резко. Это было просто неприлично! Однако Амалия отреагировала просто - поставила чашку с чаем и рассмеялась:
        - Яков, я, как принцесса крови, могу “спать” с мужчиной только после свадьбы.
        - Ты… серьезно? - король проглотил более вычурные выражения. Он прекрасно знал, что невинность в стенах дворца - товар. Причем хрупкий и не особо ценный. Фрейлины нередко выходили замуж за знатнейших людей королевства, но при этом невесты никогда не были невинными. Да, принцессы обычно блюли невинность до свадьбы, но если их не выдавали замуж в восемнадцать-двадцать лет, “маленькие увлечения” становились нормой.
        - Брат, я всегда серьезна с такими вещами, - улыбнулась Амалия и перевела разговор: - Кстати, ты давно обещал мне рассмотреть проект восстановления часовни в монастыре Сен-Жан…
        Тогда Яков позволил ей себя отвлечь, а вот теперь он решил - свадьбе быть! Задумка дядюшки оставить племянника без поддержки близких почти удалась. Удивительно, что эта малоизвестная графиня сумела столько всего описать. Сыщики подтвердили каждое слово из ее письма!
        Больше король не собирался терпеть произвола родственника. Амалия выйдет замуж и навсегда останется в Бривании. Ее художник уже стал членом Академии художеств, заслужил немало наград, так что большого возмущения в обществе такой брак не вызовет. Посудачат и забудут. А вот что делать с дядюшкой? Мало вызвать его в столицу и предъявить обвинения. Каждое слово придется доказать, а герцог Дерринжер поднаторел в сокрытии улик. И свидетелей. Король потер похолодевшие руки, вспомнив отчет, который ему предоставили после допроса стражников и палача.
        Политика - грязное дело. Ему не раз приходилось принимать решения, которые существенно влияли на жизнь людей. Но хладнокровно резать человека на куски?
        - Да, моя дорогая, Амалия действительно выходит замуж. Можете порадовать ее этой новостью завтра. А пока, - Яков встал, - благодарю за беседу! - он церемонно поцеловал жене руку и вернулся в свою спальню. Он давно не спал вместе с женой, а редкие супружеские визиты совершал вечерами, сопровождая их разговорами. Право слово, в таком браке было много приятного.
        Ее Величество проводила супруга благосклонным взглядом, потом выплеснула остатки чая в камин и легла в постель. Значит, принцесса Амалия выходит замуж. Бал в честь помолвки! Хлопот будет много, но какие новости! Король выдает замуж сестру! Грандиозное событие! И нужно постараться - составить приглашение так, чтобы герцог непременно появился в столице!
        Глава 28
        Весть о помолвке принцессы застигла меня за завтраком. Мы с мистером Трэвисом уже влились в местное светское общество, поэтому утро начиналось с местной газеты - тонкой, дурно отпечатанной, но свежей. И со столичных новостей, опаздывающих в лучшем случае на два-три дня, а чаще на неделю.
        Именно в столичной газете на первой странице публиковалось пространное сообщение о бале, который королевская семья дала в честь помолвки принцессы Амалии.
        Портреты их величеств и самих виновников торжества были самыми крупными. Ниже шло перечисление знатнейших гостей, описание красивейших нарядов, поданных блюд, украшений зала, цветов и музыки.
        Публику интересовало абсолютно все!
        Выхватив взглядом удивительно смущенное лицо принцессы, я мельком взглянула на жениха - одобрительно кивнула и торопливо спустилась к списку гостей. Герцог Дерринжер! Он был в столице на семейном торжестве! Он не в тюрьме, не в своем уединенном поместье! Значит, все было зря? Сердце кольнуло болью, и я попросила дежурного лакея подать ромашковый чай.
        - Что-то случилось, миледи? - Себастьян как всегда чутко отреагировал на мое волнение.
        - Новости из столицы, - бледно улыбнулась я. - Кажется, вы были правы, Себастьян, я напрасно потратила столько сил на пустяки. Их стоило направить на выздоровление.
        Мистер Трэвис перехватил газету, пробежался взглядом по тексту и нахмурился:
        - Миледи, я не говорил о пустяках. Я просто волновался о вашем здоровье!
        Пока мой компаньон изучал газету, я взялась за почту - и страшно обрадовалась, получив новое письмо от доктора Либба. Эскулап в осторожных выражениях сообщал о том, что лишился дополнительного места работы! В пыточный подвал наведались королевские дознаватели! Они в быстром темпе разобрались с накопившимися делами. Кого-то оправдали, кого-то отправили на каторгу, но не подтвердили ни одного смертного приговора, и - о ужас - всем отпущенным выплатили компенсацию!
        “И вот теперь я остался без материала для своего анатомического театра, миледи, - притворно сокрушался док. - А поскольку скандал на балу замять не удалось, в ближайшее время моим ученикам придется довольствоваться телами бродяг, подобранных в канавах.”
        Большего доктор не мог написать. “Скандал на балу” - неужели имелся в виду помолвочный бал принцессы? Что же там произошло?
        ***
        Информация добиралась до меня маленькими кусочками. Кое-что донесли местные сплетницы, кое-что сообщили бабулины подруги, которым я написала, как ее ученица. Но главные новости принесло письмо от мистера Бриггса. Старик смекнул, что я потихоньку читаю бабулин дневник и узнаю все больше, поэтому прислал мне хитрое письмо, полное мелких хозяйственных подробностей. Бумага сильно пахла лимоном, а широкие промежутки между строчками и поля намекали на скрытый текст. Я попросила свою маленькую камеристку отгладить ленты для прически, а потом отправила девочку вниз - за лимонной водой для протирания кожи. И пока малышка бегала, прошлась теплым утюгом по всем страницам письма.
        Новости были потрясающие!
        Бал в честь помолвки проводился в малом дворце. Я помнила это здание - оно было очень древним, и, наверное, праздничный ужин выглядел особенно красивым среди грубых каменных стен, вышитых знамен и рыцарских доспехов.
        Герцог Дерринжер прибыл на бал в числе прочих гостей.
        Прибыл один, без супруги и наследника. Был очень недоволен женихом и громко заявлял, что не потерпит мезальянса в королевской семье. Принцесса на эти заявления не обращала внимания - брат-король дал свое дозволение, и этого было довольно.
        Как всегда, на балу разносили вино, и герцог не отказал себе в парочке бокалов. А может, и в десятке. Потому что иначе как сильнейшим опьянением произошедшее в дальнейшем объяснить нельзя. Герцог, пошатываясь, вышел в центр зала, прерывая танцующих, и принялся выкрикивать нечто бессвязное и явно порочащее короля. Монарх стоял тут же, он танцевал с сестрой и потому не смог стерпеть такого самоуправства. Королевского родственника вывела из зала стража, предъявив обвинение в не почтительном отношении к его величеству.
        Через несколько дней, когда слухи о скандале расползлись по столице, на второй или третьей странице королевской газеты появилась заметка о том, что герцог Дерринжер получил душевное потрясение и уехал лечиться на воды!
        Я потрясла газету, не веря своим глазам! Герцог едет в Форш! Кажется, кровь отхлынула от моего лица так сильно, что Себастьян вскочил из-за стола, бросился ко мне и успел поймать, прежде чем я упала на пол. Слуги засуетились, принесли воды, нюхательные соли и ароматический уксус для висков.
        Я выныривала из обморока, как из темного омута.
        - Миледи! Миледи! Что с вами? - мистер Трэвис был напуган не меньше меня.
        - Себастьян! Не трясите! - жалобно попросила я - от каждого движения в глазах темнело.
        На мое счастье в этот час к нам в дом явился доктор Смолетт. Он немедля усмирил воющих слуг, велел мистеру Трэвису выпить стаканчик бренди и мне налить глоток хереса, потом уселся напротив и, выслушав пульс, строго спросил:
        - Что вас так взволновало, миледи?
        - Простите, доктор, - я не собиралась скрывать причину волнения, - газета принесла мне тяжелые новости.
        - Сударыня, - укоризненно сказал доктор, - разве можно в вашем хрупком нервном состоянии читать газеты?
        Служанки замерли. Я не раз слышала от них шепотки о том, что доктора Смолетта не любят приезжие дамы. Ведь он грубиян и прописывает им всем настойки валерианы и пустырника, прогулки по берегу и больше сдержанности. Услышав, как сей достойный джентльмен признал истерику болезнью, они, кажется, сами были готовы попадать в обморок.
        - Я не ожидала, доктор. Прошу вас, помогите мне вернуть душевное равновесие. Я не хочу снова упасть где-нибудь на прогулке.
        - Что ж, миледи, я вижу, что подобное состояние доставляет вам неудобство, и попробую помочь.
        Конечно, большая часть рекомендаций была известна - прогулки, усиленное питание, морские купания, ванны с травами… Но доктор прописал мне принимать на ночь пилюли собственного приготовления.
        Я заволновалась. В Лондиниуме мне приходилось видеть тех, кто увлекся опиумными пилюлями. Эти люди мало напоминали живых. Я осторожно высказала свои сомнения мистеру Смолетту, и тот поспешил меня успокоить:
        - Нет нужды волноваться, миледи! Эти пилюли изготовлены совсем из другого материала. Они подарят спокойный сон - и не более.
        Пришлось упереться, обещая не выдать тайну и продолжить покупать пилюли, даже если мне не очень понравится их рецепт. Док повздыхал, но мясной пирог от нашей кухарки и бокальчик бренди в компании Себастьяна смягчили его.
        - Я изготавливаю эти пилюли из косточек зизифуса, миледи. Простое растение, которое растет на побережье во многих садах. Хозяйки варят из него компоты и варенья, очищая от косточек. А я выкупаю эти косточки, сушу, дроблю в кофемолке, добавляю камедь и сахарную патоку и леплю сладкие пилюльки, которые помогают уснуть. Детские подкрашиваю вишневым соком или окунаю в карамель.
        - Вы меня успокоили, доктор. Поверьте, мне проще купить пилюли у вас, чем объяснить моей кухарке, для чего мне нужны косточки, а не плоды. Благодарю вас за доверие!
        Вскоре доктор откланялся, оставив мне микстуру и пилюли. Тогда я попросила Себастьяна выйти со мной на прогулку. Чтобы поговорить без свидетелей, мы ушли на дальнюю часть набережной и медленно шли обратно. Я рассказала про заметку в газете и явно заметила, как побледнел мой компаньон.
        - Нюхательные соли?
        - Спасибо, миледи, обойдусь. Значит, нам нужно уехать?
        - Зачем? - сделала я большие глаза. - Я не уверена, что герцог действительно сюда приедет.
        - Но заметка в газете…
        - В королевской газете пишут то, что приказал король. Возможно, сюда приедет некто, изображающий герцога. Поселится в самом пафосном доме и будет изредка выходить на веранду при всех регалиях. Возможно, вообще никто не появится. Столичные хлыщи не ринутся в Форш проверять, добрался ли Дерринжер до морского курорта.
        - Вы меня успокоили, миледи, - Себастьян бледно улыбнулся. - Чем же мы с вами займемся в ожидании герцога?
        - Вы, как обычно - переводами, - тут я ободрилась, потому что у меня появились хорошие новости. По моей просьбе Бриггс связался со столичными издателями и продал первую часть переведенных мистером Трэвисом стихотворений с моими иллюстрациями. Этой новостью я бывшего семинариста и обрадовала.
        - Продал? Мы получим деньги?
        - Аванс уже переведен на мой счет, - довольно сказала я. - Из него я вычту пять процентов мистеру Бриггсу, как посреднику. Поверьте, ему пришлось изрядно поторговаться! Еще тридцать процентов оставлю себе, как иллюстратору, остальное - ваше.
        - Миледи! - юноша был потрясен.
        - На самом деле сумма не такая уж и большая, - вздохнула я, - но я попросила издателя указать, что это лишь первый том, и пообещала от вашего имени, что вы в самое ближайшее время составите второй.
        - С радостью, миледи! - сказал мистер Трэвис и признался: - Мне, право, неловко было оттого, что вы не только спасли мне жизнь, но и оплачиваете мое существование.
        - Теперь вы можете об этом не переживать, - заверила я его.
        Глава 29
        Мы неспешно вышли к более популярной части набережной, и я сразу заметила несколько расстроенную юную леди Рантиллу Невилл. Девушка стояла, глядя на море, но вся ее поза была несколько картинно-трагической. Я осмелилась подойти:
        - Леди Невилл, вам нехорошо?
        - Что? Ах, леди Бристоль, простите, я, кажется, задумалась.
        Покрасневшие глаза и следы слез выдавали леди с головой, но я сделала вид, что ничего не заметила.
        - А где ваша компаньонка?
        - Я вышла на прогулку с братом, - ответила девушка, - но его отвлекли.
        Я проследила за ее взглядом и обнаружила достопочтенного Джексона Невилла возле шумной компании местной молодежи.
        - О, ваш брат занят, в таком случае предлагаю вам, леди Рантилла, посидеть со мной в кафе. Прогулка меня утомила, а доктор Смолетт решительно настаивает на том, чтобы я отдыхала!
        Подхватив девушку под руку, я увлекла ее к открытой веранде ближайшего кафе. Хозяин немедля подал нам чай и, поскольку ветер с моря дул холодный - дополнил его графинчиком хереса. Я щедро добавила его в чай для девушки, желая узнать, что же ее так огорчило.
        Видимо, мои осторожные расспросы стали той каплей, которая переполнила чашу терпения - Рантилла бурно разрыдалась и поведала мне историю своей любви.
        Она отчаянно, с детских лет, любила мистера Боумента - друга своего брата. Юноша был из хорошей семьи, получил образование, и родители были бы не против выдать за него Рантиллу, но… друг брата помнил юную леди Невилл сопливой малышкой и абсолютно не воспринимал ее как женщину.
        Я бормотала успокоительные слова, подсовывала салфетки, чай - уже без хереса, и наконец мне так надоело это море слез, что я задумчиво проговорила:
        - Непорядок. Нужно этого мистера Боумента женить!
        - Как… женить? - слезы у юной леди моментально высохли, и я вздохнула с облегчением.
        - Лучшая месть мужчине - брачные оковы, - лукаво улыбнулась я. Да, мне приходилось при дворе принцессы устраивать браки молоденьких фрейлин. Конечно, малый двор был скромнее, чем большой, но и у нас хватало бравых гвардейцев и юных леди из приличных семей. А еще принцесса часто помогала устроиться в жизни благородным сиротам и не чуралась подыскать добрую жену лакею или повару. А кто собирал информацию о потенциальных женихах? Кто устраивал милые ловушки для влюбленных? В общем, опыт в этой области у меня был, и немалый.
        Леди Рантилла внимательно посмотрела на меня, потом на невысокого, но весьма приятного молодого человека рядом с братом и решилась:
        - Леди Бристоль! Я прошу вас помочь мне устроить брак с мистером Боументом! Как можно скорее!
        Я улыбнулась и попросила:
        - Расскажите мне о мистере Боументе. Кто его родители? Где он живет? Чем занимается?
        Девушка, успокаиваясь с каждым словом, быстро изложила мне все, что знала о своем будущем женихе. Информация наводила на размышления. Сын мелкого землевладельца и дочери священника. Выбрал не духовную стезю, а законничество. Получил образование и начал работать в родном городе, прихватывая окрестности. В Форше, конечно, были свои стряпчие, но уже немолодые. А мистер Боумент готов был скакать к составителю завещания хоть всю ночь, к тому же был приятно сдержан в разговорах. Старики не особо доверяли “молодому хлыщу”, а вот люди помоложе поручали вести дела, так что молодой человек постепенно обрастал клиентурой.
        - Это прекрасно! - порадовалась я. - А живет мистер Боумент с родителями?
        - Да, с родителями, но в отдельном флигеле, - пунцовея, ответила девушка.
        - Значит, в самое ближайшее время мне нужно познакомиться с родителями мистера Боумента, - сказала я. - Можно где-нибудь на прогулке. А дальше - посмотрим.
        - Миссис Боумент не любит гулять по набережной, - призналась Рантилла, - она считает это пустой тратой времени.
        - Вот как, - я задумалась и, вспомнив рассказ юной леди Невилл, уточнила: - Вероятно, миссис Боумент регулярно посещает церковь?
        - Да, не пропускает ни одной воскресной службы в нашем соборе!
        - Вот и отлично, леди Рантилла, сегодня у нас четверг, а в субботу вечером жду вас на службе. Представите меня родителям вашего возлюбленного.
        Юная леди Невилл смущалась и краснела, но я убедила ее в том, что посещение службы душеспасительное деяние, а новые знакомства позволят мне развеяться. На том и разошлись.
        За леди наконец пришел брат, вспомнивший о том, что на прогулку он отправился не один, и я попросила мистера Трэвиса проводить меня в местную бакалейную лавку. Самую лучшую в городе бакалейную лавку.
        Как я и думала, местный торговец знал всех жителей в городе. Только у него можно было купить столичные товары, так что хотя бы пару раз в год в лавку “Сокровища короны” заглядывала каждая горожанка.
        Пока я неспешно покупала сухофрукты, бренди и пряности для рождественского кекса, торговец активно рассказывал мне всю подноготную семьи Боумент. Как старший мистер Боумент получил землю в наследство и прикупил со временем еще немного. Как набожна миссис Боумент, и как она любит готовить заварной крем по праздникам и подавать его в чудесных воздушных корзиночках с крупной садовой клубникой из собственной оранжереи.
        Я все запоминала, иногда бросая извиняющиеся взгляды в сторону окна - мистеру Трэвису приходилось скучать. Впрочем, бывший семинарист не тратил времени даром - записывал в блокноте варианты перевода очередной поэмы и, кажется, был доволен жизнью.
        Отдав корзину с покупками мальчику-посыльному, я неспешно двинулась домой. Следовало хорошенько обдумать ситуацию. Мистер Боумент был действительно хорошей партией для младшей леди Невилл. Только вот у Невиллов была еще старшая дочь - Сибилла. Потому и не торопили младшую с выбором жениха. А Боумент был старшим сыном и наследником, но его не торопили по другой причине - проживая с родителями, он ежемесячно давал матери некоторую сумму на ведение хозяйства. Расставаться с этими деньгами миссис Боумент не собиралась. По сути, работы у нее не прибавилось - она так же заботилась обо всей своей семье, только теперь она, по словам лавочника, могла себе изредка позволить дорогой шоколад, новые ленты для чепчика и даже любовный роман на Рождество! Для провинциальной дамы это немало!
        Как же сдвинуть этот воз? Тут, думается мне, стоит зайти с двух сторон - подыскать жениха Сибилле и отселить мистера Боумента от родителей. Оба эти действия требовали подготовки.
        Для начала я уже на следующий день встретилась со старшей леди Невилл. Поболтав о погоде и новинках в магазине тканей, я спросила, не собирается ли юная леди Сибилла замуж в самое ближайшее время?
        Леди Невилл грустно покачала головой и пустилась в пространные рассуждения о том, как трудно девушкам из провинции найти подходящую партию. Я кивала и поддакивала.
        Проблема, судя по всему, была не в отсутствии женихов, а в том, что леди Сибилла не обладала выдающимся приданым. Да, ее отец был главой города, но это выборная должность, и через несколько лет семья вполне может покинуть Форш и переехать в свое поместье, расположенное недалеко от города - для экономии.
        Однако родителям хотелось для старшей дочери составить приличную партию, а молодых свободных мужчин в Форше было мало. А уж титулованных - и подавно.
        Глава 30
        После чаепития я отправилась домой и села на веранде наблюдать за тем, как хлопочут горничные, собирая остатки урожая. Еще день-два, и начнутся унылые серые дожди. В обществе будут устраиваться зимние приемы, долгие посиделки в гостиных и маленькие танцевальные вечера, на которых молодые люди будут представлены друг другу в узком кругу, чтобы к весне определиться с симпатиями и объявить о помолвке.
        Значит, к весне стоит показать мистеру Боументу, как мила, привлекательна и женственна Рантилла. А Сибилле придется объявить о помолвке. Вот только с кем? Есть ли у девушки кто-нибудь на примете? Это нужно выяснить!
        Почему-то мысли о грядущем воссоединении влюбленных меня отвлекли от моих печалей, так что к ужину я была весела и спокойна. Мистер Трэвис немного витал в облаках, но это было понятно - вдохновленный новостями, он много времени проводил за письменным столом, стремясь как можно скорее создать второй том стихов.
        Мы немного обсудили его новый перевод, я пообещала с утра посидеть над иллюстрациями, и мы разошлись по спальням. Пилюли доктора Смолетта отлично работали - я погружалась в сон без сновидений и просыпалась бодрая и веселая.
        Помня, что вечером мне предстоит знакомство с родителями мистера Боумента, я посвятила утро рисованию. Пока перо скользило по бумаге, выводя греческие амфоры, раковины и цветы, в голове понемногу складывался план.
        Итак, сегодня я непременно пойду на вечернюю службу. Но сначала…
        Перекусив за ланчем, я попросила мистера Трэвиса проводить меня к прачке. Да-да, именно прачки знают больше всех остальных об интимной жизни и здоровье лордов и леди. Поскольку статс-дама принцессы следила и за этой частью жизни ее высочества, я знала, как важно вовремя умаслить прачку, чтобы белье из стирки возвращалось безупречно чистым, отглаженным и накрахмаленным.
        Себастьян, витая в поэтических облаках, выполнил мою просьбу. Я от всей души поблагодарила старшую прачку за ее работу и вручила ей пакет цукатов, чтобы вознаградить младших прачек, а саму старшую пригласила выпить со мной чаю с пирогом.
        Мы устроились в самом сухом углу прачечной - на сундуках с чистым бельем. И под горячий чай с капелькой бренди я задала высокой сухопарой старухе свои вопросы.
        Во-первых, уточнила - здоровы ли юные леди Невилл? Монета, подсунутая в фольге от шоколадки, сделало свое дело. Мне объяснили, что с женским здоровьем у девушек все в порядке, но младшая настоящий сорванец - подолы платьев вечно в пыли, а то и надорваны, да и рукавам достается. А старшая леди Невилл обожает инжировое варенье. Это, конечно, не грех для девушки - любить сладкое, но уж больно трудно оно отмывается, особенно от тонких ночных сорочек и комнатных платьев.
        Я слушала, подливала старшей прачке чаю и мотала на ус. Потом спросила, много ли в городе достойных молодых людей приличного поведения.
        - Вы словно сваха спрашиваете, миледи, - усмехнулась старуха.
        - В Форше есть сваха? - оживилась я.
        - Была. Умерла года три назад. Дело свое хотела дочери передать, да та вышла замуж и уехала с мужем-офицером. Теперь уж каждый сам для себя решает такие дела.
        - Отчего же не нашлась разумная женщина, готовая помочь молодым обрести счастье? - удивилась я. - В столице вот целая улица свах на любой вкус - и для рабочих кварталов, и для чиновников, да и в аристократических кругах есть дамы, которые занимаются этим за небольшую мзду.
        - Невыгодное это у нас дело, миледи, - вздохнула прачка. - Знатных да богатых людей у нас мало, а с нищих что взять?
        - Да взять с любого можно, была бы польза, - задумчиво сказала я, припоминая, как заводила связи при дворе.
        Любезный разговор, несколько монет, пряник или конфета - и вот ты первая узнаешь новости, успеваешь прикрыть свою юбку в случае неприятностей или уехать на прогулку перед появлением неприятного гостя. Мелочи, из которых складывается комфортное существование в стае диких зверей, слегка прикрытых налетом цивилизации.
        Прачка в ответ только усмехнулась, с нее я ведь тоже взяла, информация дорогого стоит.
        В общем, я провела в прачечной все время между ланчем и вечерней службой и запомнила немало нужной и полезной информации. Еще раз поблагодарив словоохотливую женщину, я неспешно покинула жаркое и влажное помещение.
        - Куда теперь, миледи? - Себастьян, пока мы болтали, усиленно писал в своем блокноте и, кажется, был доволен тем, что его не трогают.
        - На службу, - я улыбнулась и аккуратно распустила подколотую вуаль на своей шляпке. Вдове прилично входить в храм под черным покрывалом.
        Мы взяли извозчика, добрались до главного городского храма и хотели скромно занять места позади, но Рантилла увидела меня и не остановилась, пока не привела на просторную скамью в первом ряду. Оказалось, это именная скамья семейства Невиллов, но сегодня на службу пришли только юные леди, поэтому места было предостаточно.
        - Простите, леди Бристоль, мне пришлось рассказать все сестре. Она не соглашалась идти на службу просто так, - прошептала мне младшая леди Невилл.
        Я только кивнула в ответ - ожидаемо. Девушка не может прийти одна даже в церковь, а компаньонке такой секрет не доверишь.
        Я поздоровалась с Сибиллой и еще раз присмотрелась к девушке. Приятная, спокойная. Возможно, не блещет умом, но и не выпячивает себя, а значит, вполне может быть любящей женой и матерью… помещика! Меня осенило! Я присела на скамью и, пока не началась служба, завела легкую беседу, пытаясь узнать, чем живет эта милая девушка.
        Она неплохо ориентировалась в хозяйственных делах, поделилась рецептом инжирового варенья и пастилы. Сказала, что ей нравится вышивать и слушать музыку.
        Конечно, леди Сибилла и не думала открываться перед практически незнакомой дамой, но я просто разговаривала с ней и потихоньку узнавала детали и подробности.
        Потом началась служба. Мы чинно сидели, вставали, когда пели псалмы, наблюдали за служкой, бродящим туда-сюда с кадилом, и наконец вышли в узкий церковный двор, чтобы попрощаться со знакомыми. Вот тут леди Рантилла и представила меня мистеру и миссис Боумент.
        Если верно утверждение о том, что невесту стоит выбирать, глядя на ее мать, то выбирая жениха, стоит взглянуть на его предков по мужской линии. И я внимательно рассмотрела мистера Боумента через вуаль.
        Интересный мужчина. Не увалень, не забияка. Его жена выглядит немного суетливой и нервной, но я помню, что у них семеро детей, из них четыре девочки - шумное и хлопотное хозяйство. Тем не менее она хорошо одета - неброско, но добротно. Из-под скромной коричневой шляпы выглядывает нежное кружево чепчика, намекая на то, что в семье есть доход. А может, это как раз те деньги, которые отдает матери сын.
        Девочки одеты в одинаковые пальто и шляпы, но украшения и отделка у всех разные. Мальчики одеты попроще - но это и понятно, сыновья младше и уже испачкали штаны и куртки осенней грязью. А вот и наследник фамилии. Рантилла замерла, потупилась, покраснела… В общем, выдала весь набор обожающей крохи, и мистер Боумент-младший ее не заметил. Лишь вежливо кивнул, как старой знакомой, и уделил гораздо больше внимания равнодушной к нему Сибилле.
        Что ж, мужчины не меняются. Я поговорила пару минут с четой Боумент и простилась. Юных леди Невилл ждала коляска. Мистер Трэвис, как обычно, изображал безмолвную тень за моим плечом. Нет, он поздоровался и даже сказал несколько слов о погоде, но после известия о том, что он живет милостями тетушки, местные матушки перестали обращать на него внимание. И хорошо! И отлично! Потому что мне абсолютно точно понадобится его помощь!
        Мы вернулись домой и провели вечер за тихими домашними делами - я рисовала и думала, Себастьян занимался переводами, иногда спрашивая у меня, какой эпитет звучит лучше.
        Спать легли не поздно - за окном зашуршал дождь, и захотелось поскорее в кровать.
        Глава 31
        А утром стало понятно, что в Форш пришла зима. Серый унылый дождь, резкий пронзительный ветер накрыли город. Сразу взлетели цены. Кухарка вернулась от ворот, недовольно ворча - молочник, мясник и зеленщик подняли цены. Зато в изобилии появилось копченое мясо - во время дождя дым в коптильнях получался густой и влажный, чем спешили воспользоваться торговцы. Дрова и уголь подорожали невероятно!
        Я на все причитания только вздохнула - зимой в Форше цены едва не сравнялись со столичными. Никто не хотел лишний раз высовывать на улицу нос. Хорошо, что вдова, сдающая дом, позаботилась о постояльцах и заполнила угольный сарай доверху. И все же мы экономили - топили печь только в кухне и камин в гостиной. Проводили в этой небольшой теплой комнате весь день, а когда наступало время расходиться по спальням, Мирка и камердинер мистера Трэвиса наполняли горячими углями большие медные грелки.
        Так мы провели три дня, а в среду мне внезапно наскучило сидеть дома, и я отправилась в лавку за тушью и новыми перьями. Достаточно банальный предлог, но мне хотелось прогуляться и познакомиться с несколькими благородными мужчинами из составленного мною списка потенциальных женихов для леди Сибиллы.
        Дело было в том, что четверг был в Форше почтовым днем. Поэтому многие жители городка именно в среду заглядывали в лавку с письменными принадлежностями, чтобы написать и отправить письмо с ближайшим поездом.
        По дороге я заглянула в табачную лавку, чтобы купить немного дешевой табачной пыли для изгнания насекомых из сундуков и шкафов. Приобрела бутылочку бренди в лучшем винном магазине города и элегантный шейный платок в магазине мужской моды. Свои покупки я аргументировала приближающимся Рождеством. И пусть до него оставалось еще несколько недель, я была явно не первой покупательницей с такими запросами.
        На самом же деле я терпеливо присматривалась к мужчинам, отсеивая их одного за другим. Например, секретарь суда - вполне перспективный молодой человек - покупал слишком много нюхательного табака. Табачник гордился тем, что мистер Таунсенд выбирает один из самых дорогих сортов, но я-то знала, что в него добавляют опийную крошку, и вычеркнула смазливого брюнета из списка.
        Мистер Хиссен - помощник мэра - злоупотреблял ромом. А мистера Никсена слишком часто видели на улице с красными фонарями.
        Еще один кандидат отпал после короткой беседы в канцелярском магазине - у него была невеста, которой он еженедельно отправлял целую пачку писем.
        В общем, продрогнув и вернувшись домой только к обеду, я убедилась в том, что в городе подходящего жениха для леди Сибиллы нет. Можно было опустить руки, но я не любила сдаваться. На следующий день я поймала нашего почтальона, пригласила его выпить чаю и завела пространную беседу о сельскохозяйственных и спортивных журналах. Якобы собираюсь выписать что-нибудь для мистера Трэвиса, но не знаю, что читают джентльмены его возраста.
        Почтальон хрустел бисквитами и рассказывал о том, что мистер Томас Блюмдерри обожает ботанические журналы и держит в поместье оранжерею. Мистер Лайсон отдает предпочтение журналам по коневодству, и это логично - у него лучшая конюшня в округе! А вот мистер Дэвис журналов не выписывает, зато постоянно получает пакеты из столичного музыкального магазина. Потому как обожает музыку и даже устроил в своем поместье оркестр из слуг!
        Вот мистер Дэвис меня и заинтересовал. Выписав для мистера Трэвиса литературный альманах, я наконец простилась с разговорчивым служащим и принялась планировать маленький музыкальный вечер. Коли уж мы продержались в этом городе так долго, пора ответить обществу на любезность.
        Конечно же, за консультацией я отправилась к старшей леди Невилл. Супруга мэра была рада развеяться и рассказала, как в Форше проходят музыкальные вечера.
        Для начала следовало запастись лучшими в городе ветчиной и вишневой наливкой. Затем пригласить поденщиц и полотеров, дабы вымести из углов паутину и заставить полы сверкать! К столу стоило непременно подать пирожные из кондитерской на площади или конфеты от миссис Пил. И музыка! Непременно должна быть музыка! Вот только единственный в городе оркестр в сезон нарасхват. Впрочем, если мистер Трэвис умеет играть на чем-нибудь, а я справлюсь с клавикордами, можно ограничиться приглашением скрипача и флейтиста.
        Я душевно поблагодарила леди Невилл за помощь, но за организацию приема взялась сама.
        Для начала я написала мистеру Дэвису и со всеми полагающимися по этикету реверансами попросила меня спасти. Я в городе человек новый, но много слышала о его оркестре. Не будет ли мистер Дэвис так любезен, не предоставит ли свой замечательный музыкальный коллектив на один вечер? Разумеется, мистер Дэвис тоже получит приглашение!
        Письмо я отправила с посыльным, чтобы не ждать ответа слишком долго. И занялась обычными хлопотами перед приемом гостей. Следовало написать и разослать приглашения, привести в порядок гостиные и закупить продукты и вино для фуршета.
        Поскольку бального зала в моем скромном доме не было, слугам предстояло вынести всю мебель из гостиной, библиотеки и кабинета, проветрить шторы, вымыть окна, смести пыль, натереть паркет и заправить все шандалы свежими свечами.
        Знаменитые пирожные я отведала и поняла, что они мне не нравятся. Жирные, сладкие, с большим количеством джема и крема - они, безусловно, нравились детям, но для приема им не хватало изысканности. Конфеты были получше, но тоже уступали столичным сладостям. Я повздыхала, вызвала кухарку и заперлась с ней на кухне, чтобы приготовить крохотные птифуры с меренгой и инжировым повидлом. Легчайшие карамельные “гнезда” с мраморными шоколадными яйцами в нежнейшей сахарной глазури. Рулеты с белковым кремом и пушистые бисквиты с изюмом.
        Мистер Дэвис ответил мне быстро. Он несколько удивился моему письму, но сказал, что с радостью предоставит свой оркестр и познакомится с новыми жителями Форша. Я отправила ему отдельное приглашение, пообещала заплатить слугам, и вопрос был решен.
        Оставались сущие мелочи - вернуть в комнаты часть мебели, расставить в кабинете карточные столы, заполнить буфет закусками, а бар - напитками, и в назначенный час поставить слуг встречать гостей около семи часов вечера.
        Мистер Дэвис появился первым, а с ним его музыканты. Я отправила слуг на кухню - подкрепиться с дороги, а сама пригласила гостя перекусить, пока не появились другие приглашенные.
        Мне нравился этот подвижный энергичный шатен. Роста он был невысокого, но явно не переживал по этому поводу - ни высоких каблуков, ни толстой подошвы я не заметила. И шляпа его была обычного размера. Речь была слегка торопливой, но весьма вежливой. Мы проговорили около десяти минут, и за все это время мистер Дэвис не допустил ни одного нарушения этикета.
        Потом его взял на себя Себастьян, и, кажется, они сошлись на том, что музыкальное сопровождение в местном театре оставляет желать лучшего.
        Между тем начали прибывать гости. Я поспешила к двери, чтобы встретить всех. Мне хотелось сказать несколько слов юным леди Невилл, поэтому я попросила их помочь мне и быстро увлекла в буфетную.
        - Леди Сибилла, вы прекрасно выглядите! Изумительное платье. Я прошу вашей поддержки. У меня первый прием в Форше, и я немного нервничаю. Я пригласила мистера Дэвиса с его домашним оркестром. Гостей очень много, я не смогу уделить ему много внимания, но творческие люди такие чувствительные. Вы не могли бы развлекать мистера Дэвиса беседой, если я вынуждена буду его оставить? Подойдет любой разговор о музыке!
        Девушка пообещала меня выручить, и я взялась за младшую сестру:
        - Леди Рантилла, к вам у меня тоже будет одна деликатная просьба. Вы не могли бы сегодня не замечать мистера Боумента?
        - Что? - девушка растерялась.
        - Понимаете, - я подкупающе улыбнулась, - мистер Боумент меня немного огорчил, и я хочу его наказать. Просто не замечайте его, пожалуйста, а если он сам к вам подойдет, смотрите на меня и быстренько сбегайте, говоря, что должны помочь мне. Поверьте, это очень-очень нужно и важно!
        Рантилла согласилась, но огорчилась. Впрочем, я попросила Себастиана уделить малышке внимание, а потом выловила в толпе приглашенных мистера Холивера - этот мужчина был хорош собой, отлично танцевал и давал уроки всем благородным юношам и девушкам в округе. Его танцевальный зал в сезон служил местом развлечений для приезжих, а зимой нередко арендовался для городских мероприятий, как самое теплое помещение должного размера, ведь пафосный зал в ратуше зимой не отапливался.
        Мистер Холивер был женат, играл в местном театре главные роли и отличался безусловным обаянием. К нему я и подошла с маленькой просьбой:
        - Мистер Холивер, миссис Холивер, добрый вечер! Я прошу вашего маленького участия в розыгрыше и очень надеюсь на ваш талант!
        Супруги переглянулись и кивнули. Каждому приятно, когда его дар замечают, а я просила лишь немного внимания для Рантиллы. Мистер Холивер должен был изобразить искреннюю заинтересованность, а миссис Холивер - обратить на это внимание мистера Боумента.
        - Юноша провинился? - моментально уловил суть моей просьбы актер.
        - Скажем так, он обидел девушку и заслуживает щелчка по носу, - улыбнулась я.
        Глава 32
        Пара переместилась в зал, я встретила последних гостей и отправилась проверить, как идут дела. Рантилла старательно не замечала Боумента, зато мило общалась с Себастьяном. Девушка не была пустышкой, читала кое-что из модных произведений и вполне могла поддержать разговор. Сибилла увлеченно болтала с мистером Дэвисом о музыке, и музыкант даже подвел ее к оркестру, показывая что-то на виолончели.
        Я еще раз поприветствовала гостей, поблагодарила мистера Дэвиса и предложила послушать музыку перед ужином. Все чинно расселись на диваны и стулья, а мой особенный гость встал сам дирижировать маленьким оркестром.
        Это было потрясающе! Прежде мне не раз случалось бывать на концертах при дворе. Ее высочество нередко посещала музыкальные представления в столичных театрах и непременно брала с собой одну-двух фрейлин. Да и граф Верден не пренебрегал традицией устраивать иногда музыкальные вечера у себя дома. Я слышала немало знаменитых певцов и музыкантов, но маленький провинциальный оркестр подкупил меня своей живостью. Музыка не просто звучала, она словно разговаривала с каждым.
        Разговоры сразу стихли, недавно шумная толпа гостей погрузилась в задумчивость. Кто-то даже загрустил. Лично я почему-то вспомнила бабушку, запах ирисов и лаванды, рисовую пудру в фарфоровой баночке на ее туалетном столике и ее хитрые зеленые глаза, когда она предлагала мне пробраться в буфет, чтобы полакомиться молочными тянучками…
        Медленная музыка как-то незаметно закончилась и превратилась в игривую. Гости оживились, заулыбались, а слуги шустро сняли колпаки с приготовленных закусок. Аромат копченостей, выпечки и пряного пунша поплыл в воздухе.
        Перекус под легкую музыку получился интересным и плавным, как танец. Когда разговоры стали заглушать музыку, я подошла к музыкантам и предложила перекусить в буфетной. Они с радостью согласились, и Сибилла тотчас увела мистера Дэвиса к чаше с пуншем, чтобы освежиться. Там они и остались, что-то живо обсуждая и улыбаясь друг другу. Тут все было в порядке, и я переключила внимание на младшую леди Невилл.
        Рантилла старательно следила за мной, не обращая внимания на брата и его друга. Себастьян деликатно подводил девушку то к одной, то к другой группе гостей, просил представить его, втягивал девушку в разговор, так что она не скучала, не нервничала, а напротив, оживленно болтала.
        Тем временем мистер Боумент и достопочтенный Невилл моими стараниями постоянно оставались без компании. Я, улыбаясь, уводила от них юных леди - якобы их призывали маменьки или компаньонки. Джентльменов отвлекала поднятием политической темы. Попытку сесть за карточный стол тоже пресекла - просто попросила уступить место гостям постарше. В общем, к середине вечера молодые люди откровенно скучали, рассеянно скользя взглядами по залу.
        Вот тут и случилась запланированная сцена. Мистер Трэвис подвел Рантиллу к мистеру и миссис Холивер, завязалась беседа ровно напротив скучающих юнцов. Сначала они, конечно, не обращали внимания, но мистер Холивер не зря был лучшим актером, пусть и на провинциальной сцене. Он завел разговор о грядущем празднике, и Рантилла призналась, что сама печет рождественский кекс, матушка готовит пудинг, а сестрица предпочитает херманские рецепты прабабушки и недурно стряпает пряники в цветной глазури.
        - А расписываем мы их вместе. Ах, миссис Холивер, вы знаете, в нашей семье принято гадать на пряниках! Это так весело! Помнится, братец однажды вытащил из корзинки, накрытой полотенцем, пряник-книгу - и в тот же год уехал в колледж!
        Гости вежливо посмеялись и заверили, что это очень прогрессивный способ узнать будущее. Миссис Холивер поделилась обычаем, принятым в ее семье - двенадцать серебряных фигурок в пироге. Мистер Трэвис упомянул керамические игрушки “двенадцать умных котиков”, которые прятали в кружках с медовой сытой в той области, в которой он родился.
        Разговор плавно продолжался, все улыбались, а мистер Боумент рассматривал Рантиллу с новым интересом. Особенно тогда, когда к компании присоединился мистер Осборн и начал делать девушке комплименты. Вот тут я правда насторожилась. Осборн - вдовец и вполне может претендовать на внимание младшей леди Невилл. Мужчина привлекателен и не беден - он владеет рыболовецкими судами, имеет пай в местной торговле, но также и четырех детей от первого брака. Для Рантиллы, недавно покинувшей детскую, это может стать серьезным испытанием. Сомневаюсь, что девушка к нему готова. Впрочем, мистеру Боументу полезно узнать, что подруга детских лет подросла и стала объектом интереса взрослых мужчин. К тому же он наверняка ведет дела Осборна, и значит, в курсе его финансов.
        Не давая гостям заскучать, я подала слугам сигнал убрать мебель и вызвала музыкантов из буфетной. После еды и общения настало время танцев!
        Пользуясь своим положением хозяйки вечера, я открыла его в паре с лордом Невиллом, уступив старшей леди Невилл лорда Бакстоуна - немолодого, но бодрого судью. А потом я следила, чтобы Рантилла постоянно танцевала - и не с мистером Боументом. Его же будто случайно обходили все девушки брачного возраста. Точнее, они все уже были приглашены другими партнерами. О, это стоило мне немалых сил и кое-каких преференций, но на моем музыкальном вечере партнеров было больше, чем танцующих дам! Страшная редкость и невероятный успех!
        Так что выведенный невозможностью развлечься мистер Боумент был невероятно удивлен, когда я пригласила его на котильон. Между тем этот танец завершал музыкальный вечер и мог длиться долго, а мне хотелось с юношей поговорить.
        Но начала я разговор, конечно, о том, как я рада поселиться в Форше, как мне понравилось местное общество, и как любезны мэр города и его супруга.
        - Я заметил, что вы подружились с младшими леди Невилл, - довольно грубо заявил мистер Боумент.
        Я в ответ улыбнулась:
        - Две прекрасные розы расцвели в саду любви. Я уверена, леди Сибилла и леди Рантилла в самое ближайшее время выйдут замуж.
        Молодой человек бросил мрачный взгляд в толпу, туда, где Рантилла весело кружилась вокруг Себастьяна, и я поспешила выбить почву у него из-под ног:
        - Мистер Осборн уделяет леди Рантилле много внимания.
        - У мистера Осборна четверо детей! - раздражаясь сильнее, ответил мне Боумент и так закрутил меня, что я едва не споткнулась.
        - Это пустяки, - отмахнулась я от его недовольства, - взгляните на леди Рантиллу, она благоразумная девушка, добрая, ласковая, умеющая вести хозяйство. Старшая леди Невилл отлично воспитала дочерей. Они составят счастье любому благородному мужчине.
        - Что же вы не сватаете леди Сибиллу? - совсем уж позабыв о приличиях, зашипел молодой Боумент.
        - Отчего же? - вновь улыбнулась я. - Она весь вечер провела с мистером Дэвисом, беседуя о музыке. А сейчас он пригласил ее на котильон, и если я не ошибаюсь, уже завтра явится с визитом к ее папеньке!
        Боумент взглянул на Сибиллу и ее кавалера, оценил игривый смех, восторг в глазах мужчины и еще тысячу маленьких деталей - движений, жестов, улыбок - и признал мою правоту. Потом перевел взгляд на Рантиллу - улыбчивую, нежную, увлеченную танцем - и… сдался. Я заметила, что в какой-то момент он поймал ее взглядом и не отпускал, наблюдая за каждым шагом девушки. Мне хотелось рассмеяться и потереть руки - сработало! Друг детства заметил, что Рантилла выросла! Думаю, теперь стоит ему намекнуть, что пора съехать от родителей, а потом попросить юную леди испечь ее знаменитый кекс и угостить им лучшего друга брата.
        Намек получился как нельзя лучше, я незаметно устроила спор между дамами и кавалерами по поводу главного критерия, который определяет, готов мужчина к браку или нет. А потом аккуратно подвела итог - и мужчины, и дамы согласились с тем, что самостоятельная жизнь очень способствует взрослению джентльменов!
        Глава 33
        Гости разъезжались до полуночи. Это был все же не бал, а музыкальный вечер, так что закончился он не к рассвету, а значительно раньше. На прощание я успела шепнуть Рантилле требование не замечать Боумента и приготовить кекс, а потом сказала девушке, что она должна быть всегда занята для кавалера, пока он не съедет от родителей.
        Она задумалась, припомнила спор над пуншевой чашей и пообещала выполнять мои наказы.
        - Благодарю от души, леди Бристоль! Мне никогда не было так весело, как сегодня!
        Я помахала платочком вслед семейству Невиллов и вернулась в дом. Слуги уже унесли остатки еды, погасили огонь в каминах, закрыли двери. Себастьян следовал за мной тенью и, когда я остановилась у окна, вглядываясь в ночь, негромко сказал:
        - Надеюсь, у вас все получится, миледи.
        - Вы заметили? - я хмыкнула. - Надеюсь, не все были так же внимательны.
        - Думаю, никто ничего не понял. Просто я увидел ваши заметки на столе в гостиной и вспомнил матушку Теофану из нашего прихода. Ее никто не называл свахой, но каждый знал, к кому можно обратиться за советом насчет жениха или невесты. Я иногда помогал этой почтенной даме, и представьте себе, видел у нее в записной книжке такие же характеристики на молодых людей и девушек нашего прихода, какие сделали вы.
        Я улыбнулась и расслабилась:
        - Спасибо, мистер Трэвис, что сравнили меня с настоящей свахой. Я просто прониклась печалью леди Рантиллы и решила немного ей помочь.
        - Я восхищен вашим душевным теплом, миледи!
        Себастьян поднес мою руку к губам, и мы еще постояли, глядя на бушующий за окном ветер. Потом он тихонько ушел, а ко мне прибежала взбудораженная Мирка и проводила меня в спальню.
        Утро после приема я провела в постели. Лениво позавтракала, лениво перебрала почту и вздрогнула, увидев знакомый конверт. Мистер Бриггс! Руки дрожали, когда я сломала печать. Что же такого произошло в столице, что старый дворецкий отправил мне второе письмо за неделю?
        Оказалось, граф Верден вернулся в столицу. Поскольку в поместье ему не становилось лучше, любящая маменька оплатила пребывание в аббатстве. Туда слуг не пустили, так что Дэвид быстро пришел в себя и решил все же вернуться в столицу. Больше того - ко двору. Ведь стало известно, что принцесса Амалия остается в Бривании и принимает из рук Его Величество ряд патронажей над гильдиями и сообществами. Ее Двор будет работать. Появятся новые должности, новые возможности и награды. И граф Верден решил просить аудиенции у покровительницы своей жены, чтобы просить о придворной должности!
        Я даже глазам своим не поверила и еще пару раз перечитала эти строки. Информация самая свежая и точная. Бриггс специально указал, что поддерживает хорошие отношения со слугами дома Верден и потому моментально узнает самые свежие сплетни. Камердинер проболтался, что лучшего столичного портного пригласили в дом, чтобы в срочном порядке сшить новый костюм для аудиенции. Вдовствующая графиня тоже желала обновить свой гардероб, но остановилась на одном визитном платье - из экономии.
        Мне до мурашек в кончиках пальцев захотелось очутиться в столице! Попасть в кабинет ее высочества, чтобы увидеть эту встречу! Интересно, принцесса Амалия сразу откажет Вердену? Или напомнит ему о том, что в фаворе была графиня Верден, а не граф?
        Я отложила письмо, позвонила в колокольчик и попросила Мирку подать горячий чай и домашнее платье. Такие новости невозможно читать в постели!
        Через час я сидела в гостиной над чашкой чая и вновь читала письмо. Кроме ошеломляющих вестей про бывшего мужа я узнала, что к Бриггсу наведывались ищейки. Сначала некий мужчина по имени Итан Брейди - я нахмурилась, вспоминая давнее послание от доктора Либба, а потом парочка мрачных типов с королевским гербом на левой стороне мундира.
        Я поморщилась - это было несколько странно, ведь прежде меня и старого дворецкого ничего не связывало больше пяти лет! Бабушка умерла, зачем сыщикам ее слуги?
        Ответ оказался еще более странным, чем вопрос. Итан Брейди спрашивал, не бывала ли в доме графиня Верден? Он откуда-то знал, что бабуля завещала дом мне. К счастью, в завещании была приписка - в случае моей безвременной смерти дом оставался моим детям, а в случае их отсутствия - старому дворецкому.
        - Миледи, он пытался войти в дом, принюхивался, осматривался, отметил, что мы хорошо содержим дом и сад, а потом пошел по соседям. К сожалению, мы не смогли скрыть, что в доме жила дама под вуалью и молодой человек. Соседка через дорогу доложила о приезде портного и доктора. Мужчина поблагодарил всех, не поскупившись на монеты. Мы с миссис Бриггс заверили его, что у нас гостила вдовая племянница с мужем, а слуг нанимали, потому что сами уже стары, а пенсия позволяет. Кажется, этот молодой человек нам не поверил. Но я потом переговорил с подмастерьем портного, если вы помните, вы сильно изменились внешне. Так вот, мужчина несколько раз переспрашивал мастера, какие у леди были волосы и глаза. Тот ему отвечал, что вы светловолосая и кареглазая, а ваш муж черноволосый. Но этот Итан Брейди не верил, пока портной не взбеленился и не сказал, что никогда бы не позволил зеленоглазой брюнетке носить коричневое и убивать этим цвет своих глаз. И показал настырному типу эскизы ваших нарядов с лоскутками ткани. Он убедился, что на всех набросках вы светловолосая и кареглазая, и пробормотал что-то вроде “волосы
можно и покрасить, но глаза…” Это мне рассказал подмастерье.
        Я отложила письмо, вздохнула и выпила остывший чай одним глотком. Кажется, я рано расслабилась. Кто-то продолжает искать живую графиню Верден!
        В это время в гостиную спустился Себастьян, и я отвлеклась от своих переживаний.
        Свежий морской воздух, ежедневные прогулки и более разнообразное питание превратили прежде привлекательного юношу в очень красивого молодого мужчину. Маленькая морщинка, залегшая между бровями, придавала ему серьезности, а легкая складка в уголке губ - трагичности. Камердинер следил за тем, чтобы мистер Трэвис регулярно посещал цирюльника, так что его волосы всегда были аккуратно подстрижены, покрашены и уложены. От былых золотых кудрей ничего не осталось, но кажется, мой компаньон успел привыкнуть к новой прическе, к тугому шейному платку и модной трости.
        - Доброе утро, миледи! - он поклонился и тут же улыбнулся: - Слуги уверяли меня, что настоящая леди после бала весь день проводит в постели, читая записочки и ответные приглашения, а вы поднялись уже к обеду!
        - Доброе утро, мистер Трэвис, - я залюбовалась своим компаньоном. Все же Господь, сотворив его, разбил форму. - Получила письмо из столицы и решила запить новости чаем.
        - Сейчас уже время ланча, миледи, предлагаю обсудить письмо за столом.
        - Не стоит портить аппетит, Себастьян, - я легко улыбнулась, - поговорим после обеда.
        Мы перекусили легким куриным супом с кореньями и рыбными котлетками в панировке. Доктор Смолетт все еще рекомендовал нам легкую еду, без обилия сладостей и сдобы, зато напирал на необходимость рыбы, яиц и овощей.
        За едой обсуждали минувший вечер. Я даже посмеялась, когда Мирка внесла целый поднос свежих посланий, и стопка конвертов вздымалась выше ее головы!
        Пересев к камину, я разлила по чашкам чай, и мы принялись читать записки. Мистер Дэвис был счастлив. Он благодарил меня за приглашение, за возможность показать свой оркестр, за знакомство с леди Сибиллой и осторожно спрашивал - может ли он надеяться на мою поддержку в этом знакомстве? Судя по старомодному слогу, мистер Дэвис жил уединенно и не заметил, что у мэра подросли дочери.
        Я немедля написала ответ и принялась открывать другие конверты. Большая часть посланий были просто выражением благодарности за чудесный вечер. Кое-кто написал ответное приглашение.
        - Мистер Трэвис, - я протянула Себастьяну те бумаги, в которых нас приглашали на чай, на представление с “живыми картинами” и на музыкальный вечер, - что вам нравится?
        - Пожалуй, “живые картины”, - серьезно ответил бывший семинарист, - там будет тише.
        Я только головой покачала. Все же мой компаньон не любитель шумных собраний. Может, и к лучшему.
        До самого вечернего чая я писала вежливые ответы, то и дело поглядывая на недочитанное письмо мистера Бриггса. Почему меня ищут? Заподозрили, что жива? И почему сыщики ходят отдельно?
        Глава 34
        Итан Брейди не спешил. Он изучал доступную информацию. Пусть королевские ищейки наступали ему на пятки, выводы они делали совсем иные. Эти рослые красавцы были уверены, что графиня Верден мертва. А вот Итана постоянно царапала та самая печать из дешевого сургуча. Если бы графиня написала письмо во дворце или в своем доме, печать была бы голубой. Запас сургуча в доме хранился изрядный, это сыщик проверил первым делом.
        Если бы писала в застенках - где бы она взяла личную бумагу, качественные чернила и конверт, в котором письмо попало к герцогу?
        Да, Брейди расспросил слуг и узнал совершенно точно - графиню увезли из дома гвардейцы герцога. Проследил ее путь до застенков. Узнал много нового от приговоренных к казни бывших стражников пыточного подвала. Даже причину смерти графини узнал - ее сообщил доктор, скупающий тела для анатомического театра.
        - А зачем вы выкупили тело графини и этого юноши? - небрежно поинтересовался сыщик. О факте выкупа он уже знал и даже сумму у стражников выяснил.
        - Странный вопрос! - доктор посмотрел на сыщика поверх очков. - В моем театре медики всей столицы изучают анатомию человека. На преступниках обычно множество шрамов, болячек, ран, а чистое и красивое тело в театр попадает нечасто. Правильную анатомию тоже нужно знать!
        - Стражники показали, что вы объявили графиню Верден умершей от обильного кровотечения. Чем оно было вызвано?
        Либб поморщился:
        - Эти мужланы… Леди потеряла ребенка.
        Итан сглотнул. Он не был сентиментальным, но его бабка была повитухой, поэтому ему случалось видеть и слышать то, что от мужчин обычно скрывается.
        - А семинарист? Себастьян - как его там?
        - Имени не знаю, - махнул рукой док, - просто красивый юноша с развитой мускулатурой. Он умер от внутреннего кровотечения. Кто-то из стражников ударил его в печень.
        Итан задумался. Доктор отвечал гладко, не вспоминал, не мялся. Конечно, тела отличались от его обычной “клиентуры”, но все же…
        - А ваш помощник, тот, который готовит тела к сеансу, он не мог ничего перепутать?
        - Крюмсдаль? Как он мог что-то перепутать? - фыркнул Либб. - Или вы думаете, все тела одинаковые? Спешу вас уверить - не мог он напутать. Тело графини нам пришлось отдать сразу после первого сеанса, а юношу изучали еще несколько дней.
        - Куда вы деваете тела после театра? - с интересом уточнил Брейди.
        - На кладбище, - пожал плечами доктор, - в общие могилы для неизвестных бродяг.
        Сыщик покивал. Пока никаких расхождений с собранной информацией не было. И все же, будь у него больше полномочий, он бы вскрыл могилу леди Верден. Тем более ее саркофаг установили в фамильном склепе Верденов, и даже землю копать не нужно…
        Задумавшись, Итан рассеянно простился с доктором и двинулся к неприметной таверне в дурном районе. Теневые короли ему кое-что задолжали, самое время спросить должок!
        Той же ночью склеп Верденов был взломан. Работали лучшие воры теневой конторы. Они даже плюнули, когда вскрыли обычный, в общем-то, замок. Но дальше их ждал сюрприз - за обшитой металлом дубовой дверью в склеп шла посеребренная решетка.
        - А графья-то своих предков побаивались, - хмыкнул один из воров, разбираясь с хитрым запором, который можно было открыть без ключа, но только с внешней стороны.
        Итан Брейди, облаченный в черное, промолчал. Он вырос в таком месте, где живых следовало бояться больше, чем мертвых, и часто проводил время на кладбище, ведь можно было стянуть с могилы поминальный кусок хлеба или пару яблок.
        Открыв решетку, два вора и один сыщик спустились на пару ступеней. Склеп рода Верден не слишком сильно углублялся в землю, поэтому здесь не было сырости и плесени.
        В центре зала стояли постаменты с саркофагами основателей рода. Мраморную крышку последнего пристанища первого графа украшала скульптура лежащего рыцаря из темного камня. В руках статуи был зажат настоящий меч, голову украшал узкий “походный” венец. Соседний саркофаг, принадлежащий первой графине Верден, был украшен скромнее, не полноценная скульптура - лишь барельеф, зато на нем были обозначены все украшения леди, а на руках виднелся сверток с младенцем.
        Могилы менее почитаемых графских родственников находились в земле и обозначались мраморными плитами. Еще несколько саркофагов были устроены вертикально вдоль стен.
        Самый свежий гроб был дубовым и довольно небрежно стоял на полке, украшенной изящной табличкой. К нему Итан и подошел. Изучил табличку, махнул рукой подельникам:
        - Нужно вскрыть.
        Мужчины покрутились рядом и вынесли вердикт:
        - Внутри запаянный свинцовый гроб, чтобы вскрыть и не расплескать, придется спустить на пол.
        - Действуйте! - Брейди достал из кармана платок, щедро политый дурацкими цветочными духами, и закрыл лицо.
        Воры сделали то же самое. Ломать гроб было нельзя - сыщик надеялся скрыть свое пребывание в обители мертвых, поэтому и попросил у теневиков лучших специалистов.
        Крышка открылась легко - замка на ней не было, только четыре гвоздя. А вот свинцовый ящик вскрывать пришлось осторожно, по шву и довольно долго.
        Итан отошел, чтобы не мешать, и начал разглядывать другие надгробия, скользя взглядом по полкам. Он даже не сразу понял, что заставило его вернуться к тому месту, где стоял гроб покойной графини. Конверт. Тяжелый, плотный конверт из розовой бумаги. Сразу пять клякс сургуча без печатки. Дотянувшись, сыщик забрал пачку бумаги и спрятал в поясную сумку. Интересно, что это? Копия завещания графини? Или кто-то из ее родных решил написать прощальное письмо? Когда-то это было модно. При прощании возле гроба ставили специальную урну для таких посланий и относили ее в склеп вместе с телом. Однако это была лишь дань моде. Некоторые приносили на похороны пустой конверт, оформленный, правда, по всем правилам.
        Пока Итан думал, прислонившись к стене, воры закончили свое дело и позвали его подойти ближе. В гробу лежало тело. Граф явно сэкономил на жене. Тело не было забальзамировано, платье выглядело старомодным, хотя прицепленный к нему шлейф сверкал серебряным шитьем, а волосы покойной не были собраны в прическу. Вот волосы Итана и насторожили. За время расследования он встретился с полдюжиной людей, лично знающих графиню. И у каждого взял ее подробное описание. Помимо колдовских зеленых глаз, бархатной кожи и тонкой талии все дружно описали черные волосы, нахваливая очаровательное сочетание глаз, кожи и волос. Так вот, у полуразложившегося трупа в гробу волосы были черными… а у корней - рыжими!
        - Подсвети! - коротко сказал Брейди, еще раз склоняясь к черепу, сверкающему провалами глаз, и… о, да! Зубы неизвестной женщины пребывали в ужасном состоянии! Не то чтобы у аристократов не случалось дурных зубов, но все же мягкая разнообразная пища не позволяла зубам так стираться в столь юном возрасте.
        Прядь волос и один зуб сыщик все же упаковал в носовой платок. После чего воры закрыли гроб и вернули его на полку.
        Уничтожив все следы своего пребывания в склепе Верденов, Итан отпустил “ночников” и неспешно прогулялся до полицейского управления. Успел по дороге перехватить торговку пирогами и позавтракать. Взял стакан травяного отвара у мальчишки на углу, попробовал, подумал - и наполнил горячей смесью трав, меда и пряностей свою флягу.
        К этому времени в участок пришла дневная смена, в том числе доктор Зюйс - старый уже, но еще крепкий лекарь, который половину дня осматривал найденные ночной сменой трупы, а вторую - зашивал раны тем неудачникам, кому пришлось разнимать кабацкую драку или ловить грабителей в темных переулках.
        В его полуподвальную каморку и направился Брейди. Подождал немного, давая доку время снять пальто и шляпу, вымыть руки под звонким медным рукомойником, сесть за стол, и вот тогда вошел.
        - А, Брейди! Что вас привело ко мне? - штатный лекарь отделения перебирал бумаги и, кажется, никуда не торопился.
        - Нужна ваша помощь, док. Маленькая подсказка. Скажите мне, могут у мертвеца, лежащего в могиле, расти волосы?
        Доктор хмыкнул, поправил круглые смешные очки и сказал:
        - Не могут.
        Итан не спешил перебивать. Знал уже, что доктор сначала даст короткий ответ, и если его не торопить - дополнит развернутым комментарием, который может иметь совсем другое значение.
        - Однако мне приходилось присутствовать на вскрытиях могил. Так вот, иногда казалось, что волосы человека сильно подросли. Особенно заметно это было у женщин и полных мужчин.
        Брейди мужественно молчал.
        - Все просто, - док снял очки, вздохнул и пояснил: - Мягкие ткани человека раздуваются в начале разложения и усыхают или растворяются, если, скажем, могила находится в песчаных почвах. Та длина волос, которая пряталась в жировой прослойке, выглядывает наружу.
        Сыщик покрутил в голове полученную информацию и уточнил:
        - То есть если волосы были окрашены…
        - После смерти можно будет заметить их натуральный цвет.
        - Спасибо, док! - Итан поколебался и все же полез в карман: - Вы можете сказать, кому может принадлежать вот этот зуб?
        Зюйс надел очки, выловил в ящике стола лупу и поднес “добычу” Брейди к лампе.
        - Хм, хм, зуб, несомненно, человеческий. Размер небольшой, так что, скорее всего, женщина или подросток. Белый, без налета, значит, владелец не жует табак, но потерт, и вот эти полоски… - док ковырнул зуб железным крючком и поднял глаза: - Так что вы хотели узнать, молодой человек?
        - Может ли этот зуб принадлежать аристократке?
        - Нет! - категорично заявил Зюйс.
        - Вы так уверены… - с долей сомнения в голосе протянул Итан.
        Док картинно вздохнул - он обожал маленькие театральные эффекты - и ткнул железкой в сильную потертость:
        - Орехи, сударь, орехи!
        - Орехи? - не понимая, переспросил Итан.
        - Обладатель этого зуба грыз орехи целиком, раскалывая скорлупу зубами. Благородные же леди употребляют орехи только в составе десертов и прочих блюд, несомненно, уже очищенными!
        - Благодарю, док!
        - Я разрешил для вас загадку, юноша?
        - Скорее загадали новую!
        Глава 35
        Ответы на вопросы не давали Итану спать ночами. Если в склепе не графиня Верден, то куда она могла деться? Он попытался допросить помощника доктора, но тот лишь мычал и разводил руками, показывая невозможность говорить. Старые слуги блюли траур. Граф вообще уехал из города, а потом внезапно арестовали герцога. Казалось бы, вот он - шанс забросить расследование и заняться текущими делами. Но Итан Брейди уже вцепился в кончик ниточки и начал понемногу разматывать клубок.
        Никто ему не мешал, кроме королевских ищеек. Но тех вскоре отозвали - сразу после ареста Дерринжера.
        Была еще служба, но доброе имя и свободный график давали множество преимуществ. Сыщик и так нечасто появлялся в участке, теперь же он выработал график - заходил три раза в неделю, просматривал записи стражи и выездных групп, выбирал два-три дела, с которыми мог справиться быстро. Остальное время Брейди тратил на поиски графини Верден, удивляясь собственной настойчивости. Ну что ему эта напыщенная аристократка?
        Правда, со временем выяснилось, что не такая уж напыщенная. Чем больше сыщик погружался в детали жизни графини Верден, тем больше поражался - чем граф заслужил такое сокровище? Умная, честная, верная, привлекательная внешне и не лишенная женского обаяния молодая женщина сумела понравиться практически всем - кроме собственного супруга и его маменьки.
        Итан уже и сам начал считать, что пора бы остановиться - жива графиня или нет, уже никому неинтересно. И тут его внезапно пригласили во дворец! На аудиенцию к самому королю!
        Подозревая, о чем пойдет речь, Брейди приготовил папку со всеми документами, связанными с поиском графини, вычистил парадный мундир и явился к воротам дворца ровно в назначенный час. Его встретил высокий сухопарый слуга в неприметной серой ливрее, но судя по взглядам, которые бросали им вслед, этого слугу здесь знали абсолютно все!
        Итана привели в небольшую комнату, выглядящую, как личный кабинет. Серые стены без узоров, широкий стол, заваленный бумагами, кушетка в углу, на которой иногда явно спали. Не помпезный зал, полный золотых безделушек - рабочее место, укрытое от лишних глаз.
        Брейди тихо стоял у двери, прикидывая - сколько придется ждать? И, может, лучше прислониться к стене, чтобы не упасть от усталости, когда явится хозяин кабинета?
        Не успел сыщик додумать эту мысль, как в боковой стене распахнулась замаскированная книжными полками дверь, пропуская невысокого крепкого мужчину в неприметном коричневом камзоле.
        - А, - устало махнул он рукой, - мистер Брейди! Позвольте, мне нужна минута, чтобы отдышаться!
        Король Яков подошел к столу, упал в кресло, налил себе воды в хрустальный бокал и жадно сделал несколько глотков.
        - Вот теперь отлично! Докладывайте, Брейди, что вам удалось обнаружить во время поисков графини Верден?
        - Немного, Ваше Величество, - поклонился Итан, открывая папку. Сухо изложив данные, которые наверняка сообщили монарху его люди, сыщик застыл, изображая конец доклада. Король прищурился, хмыкнул и спросил:
        - Как вы думаете, Брейди, почему я отозвал своих людей?
        - Решили, что дело не стоит выеденного яйца, сир?
        - Нет. Понял, что вы их дурачите. А сейчас я в этом убедился.
        Сыщик похолодел, а король вытянул ноги, хмыкнул и заявил:
        - А теперь вот что. Рассказывайте все, что умудрились накопать!
        Итан вздохнул и коротко доложил о результатах расследования - тех, которые он нигде не записывал:
        - По моим сведениям, леди Верден жива, мой король.
        - Что? - брови Его Величества взлетели к уложенным волосам.
        - Мне удалось выяснить, что бабушка леди Верден, леди Бристоль… служила короне.
        - Вот как, - монарх опустил лицо, - и вы знаете, кем она была?
        - Мне удалось выяснить очень мало, - вздохнул Брейди, - морское ведомство - весьма закрытая организация. Однако имя леди Бристоль упоминалось в связи с некоторыми щекотливыми делами, которые эта дама помогла успешно разрешить. А еще…
        Итан рассказал все. Даже про визит к слугам покойной леди Инфиолаты и вскрытие склепа.
        Король Яков выслушал все молча, постукивая пальцами по краю стола. Когда сыщик завершил свой рассказ, монарх вскочил, прошелся вдоль окна и вдруг спросил:
        - Как вы думаете, Брейди, почему леди Верден прислала все эти письма?
        - Полагаю, Ваше Величество, леди действительно не думала, что выживет, и постаралась помочь - или наказать тех, кто принимал участие в ее жизни.
        - Я помню доклад доктора. Шансов было маловато. И куда, по вашему мнению, исчезла леди Верден?
        Итан не удержался - пожал плечами:
        - Не знаю, Ваше Величество. Со дня своего замужества леди Верден покидала столицу только в компании принцессы. Даже в поместье мужа не ездила, отговариваясь службой.
        - Но до замужества леди Верден - точнее, дочь адмирала Дэшвуда - объездила с отцом все побережье Бривании!
        - Побережье… - сыщик задумался и вдруг стукнул себя по лбу: - Я знаю, как отыскать леди Верден, Ваше Величество!
        - Отлично, Брейди!
        - Только… зачем она вам? Герцог взят под стражу, и его деяния расследует королевский суд. Ее высочество скоро выйдет замуж, и приближенных дам у нее хватает. Граф все еще носит траур, а через год имеет право жениться, если его бесплодная жена так и не объявится, ведь их браку исполнится ровно семь лет, предусмотренные в законе…
        - Скажем так, - хмыкнул король, - у меня есть вопросы к этой неординарной даме. Найдите ее, Брейди! Найдите и передайте приглашение навестить дворец - в любое удобное для нее время!
        Итану оставалось только поклониться.
        На выходе тот же сухопарый слуга проводил его к воротам и вручил кошелек:
        - На срочные расходы, - сказал он отстраненно. Потом протянул небольшую золотую бляшку, похожую на монету: - Пропуск на вход.
        У Брейди не осталось сил удивляться. Он просто сунул золотой кругляш во внутренний карман и двинулся вниз, подальше от дворца. Очень уж дорого просят извозчики у дворцовой ограды!
        Глава 36
        Письмо Бриггса мне удалось дочитать уже перед сном. Старый слуга внезапно напомнил мне, что Корона не трогает тех, кто ей служит. Уверял, что леди Инфиолата не своей волей когда-то вмешалась в шпионские игры и тем не менее прожила долгую почтенную жизнь.
        Я опустила стопку исписанных листов и усмехнулась. Корона может многое, но воскресить умерших? Нет! Предав письмо огню, я устроилась под тяжелым одеялом и задумалась. Жизнь в Форше стала привычной. Здоровье окрепло настолько, что я с удовольствием танцевала, флиртовала и общалась практически как прежде. Но разве мне хватит Форша?
        Мёртвый сезон заканчивается. Скоро сюда поедут столичные жиголо и престарелые дамы, парочки в поисках укромного домика среди деревьев и скал, измученные картами франты и чахоточные девицы, которым доктор прописал море… Где в этой толпе окажусь я?
        С такими мыслями я и уснула, а на следующее утро в газете прочла о том, что герцог Дерринджер прибыл в Форш и поселился на королевской вилле.
        К ланчу меня навестила леди Невилл - ей хотелось поделиться новостями о помолвке старшей дочери и обсудить появление в Форше сиятельной персоны королевских кровей. Я воспользовалась моментом, чтобы узнать - что такое королевская вилла и где она расположена.
        - Ах, леди Аманда, - улыбнулась в ответ супруга мэра, - это дом на скале, над городом. Его еще называют “Птичьим гнездом”, потому как построен он бестолково, и жить в нем неудобно.
        - Значит, вилла королевская, потому что принадлежит Короне? - догадалась я.
        - Совершенно верно! Лорд Невилл рассказывал мне, что подобные дома есть во всех городах у моря, в которых есть что-то королевское. Госпиталь, почта, собор… В общем, дом на случай визита королевских особ. Иногда они в ужасном состоянии, заброшенные полуразвалины. Но в Форше за “Птичьим гнездом” следят хорошо.
        - Думаю, вы гордитесь своим мужем, - мягко сказала я, - его предусмотрительность позволила Форшу показать себя с лучшей стороны!
        Леди Невилл просияла и вывалила на меня ворох мелких новостей, из которых стало понятно, что “Птичье гнездо” стало для герцога не местом отдыха, а скорее комфортабельной тюрьмой.
        Я задумчиво поулыбалась вдохновленной леди, а едва она ушла, отправила служанку за мистером Трэвисом.
        - Себастьян, вы помните утренние новости? - спросила я.
        Бывший семинарист серьезно кивнул.
        - Предлагаю прогуляться по набережной, - меня охватило нетерпение, - говорят, оттуда отлично видно дом, в котором поселился герцог.
        - Миледи, - серьезно спросил Трэвис, - вы уверены, что не хотите… уехать? Издатель прислал деньги за второй том, мы можем немедля сменить место жительства.
        - Я хочу кое-что увидеть и понять своими глазами, Себастьян. После этого мы можем уехать.
        Семинарист посмотрел на меня очень серьезно и промолчал. Но трость для прогулки выбрал особую - с клинком внутри. Когда мы приехали в Форш, доктор Смолетт рекомендовал мистеру Трэвису долгие прогулки - желательно верхом, и фехтование для восстановления эластичности мышц. Так что пока я проводила утро в написании писем и хлопотах по хозяйству, мой компаньон посещал единственный в Форше фехтовальный зал и там же брал лошадь для ежедневных верховых прогулок.
        Я не заметила, увлеченная своим состоянием, а сейчас вдруг осознала - мой нетребовательный, всегда уравновешенный компаньон изменился! Повзрослел. Его походка стала тверже, а взгляд решительнее. И та уверенность, с которой он предложил мне руку - впечатляла. А его манеры и учтивая речь все больше напоминали мне баллады о рыцарях минувших времен.
        Мы прошлись по удивительно людной набережной до самого мыса. Полюбовались крышами “Птичьего гнезда” и повернули обратно. Я не ощутила никакой угрозы, потому что заметила солдат в королевской форме, стоящих у обрыва. Судя по всему, герцог действительно прибыл сюда в ссылку. Королевский конвой, закрытые ставни дома, отсутствие штандарта… Все говорило об опале.
        Значит, мои письма, бывшие, пожалуй, жестом отчаяния, все же достигли адресатов. Будущий брак принцессы, разрыв помолвки леди Лаванды, длительный траур моего бывшего мужа - я сумела, пусть частично, сделать то, что хотела. Пора уходить?
        К дому я шла, задумавшись. Герцог мне больше ничем не угрожает. Себастьян нашел себя и вполне проживет один, без моего покровительства. Может, найти ему жену здесь, в Форше? А потом уехать куда-нибудь в глушь, купить коттедж и жить под именем честной вдовы те годы, что мне останутся. Звучит не очень весело, но, пожалуй, это единственный для меня выход. Буду вести тихую жизнь, может быть, для развлечения открою брачную контору…
        Этими мыслями я поделилась с бывшим семинаристом за обедом и впервые смогла лицезреть на лице рыцаря ничем не прикрытое бешенство.
        Моя рука застыла в воздухе, когда мистер Трэвис со стуком поставил на стол чашку и заявил:
        - Миледи, куда бы вы ни отправились, я еду с вами! Благородной даме небезопасно путешествовать одной!
        Я восхитилась этим всплеском юношеского максимализма. Собралась уже мягко сказать, что не нуждаюсь в присмотре, когда Себастьян мрачно сверкнул идеально голубыми глазами и закончил:
        - Жена из Форша мне не нужна. Я уже люблю и надеюсь быть с той, которая пленила мое сердце!
        Я очень-очень медленно и аккуратно положила ложечку на блюдечко и спросила себя - когда? Когда в суете своих переживаний, тоски по прежней жизни и яростного желания мести я потеряла контакт с тем, кого потащила за собой? Я ведь не знаю, чем занимается Себастьян в течение дня, с кем видится, на кого надеется. Да, слуги докладывают мне, если я спрашиваю: “мистер Трэвис на прогулке”, “мистер Трэвис в кабинете”, “мистер Трэвис в саду”, но даже эта информация часто пролетает у меня над головой. Мы уже практически полгода живем в одном доме, а я не знаю о Себастьяне Трэвисе ничего! Вернее, кое-что знаю, но это знание не позволяет мне сейчас понять, отчего глаза моего компаньона полыхают мрачной решимостью, челюсти крепко сжаты, а пальцы так стиснули ножку бокала, что она вот-вот хрустнет.
        - Мистер Трэвис, - осторожно сказала я, - вы же понимаете, что моя компания для вас небезопасна? Вы не совершали преступлений…
        - А вы совершали? - дернул углом рта бывший семинарист.
        - Я позволила объявить о своей смерти, - вздохнула я, - и чудо, что мой муж не женился вновь. Если бы брак состоялся, во всем обвинили бы меня. Меньшее, что меня ждет в случае раскрытия - лишение всех прав и средств, потом монастырь - без права общения с миром.
        Себастьян задумался на долю секунды и уточнил:
        - А если бы вы вышли замуж?
        - О, тогда меня обвинили бы еще в сотне грехов, и монастырь показался бы мне раем, - хмыкнула я, вспоминая одну из придворных дам. Она упала с лошади, ударилась головой и некоторое время была не в себе. Так несчастную обвинили в том, что она намеренно не узнавала мужа, чтобы настоять на расторжении брака.
        - Значит, мы будем скрываться вместе, - строгим тоном заявил мистер Трэвис. - Если вы хотите уехать из Форша - я последую за вами.
        Я почти умилилась такой решительности.
        - А как же ваша возлюбленная? - улыбнулась я. - Женщины не любят ждать…
        Бывший семинарист бросил на меня нечитаемый взгляд и сдержанно ответил:
        - Я вас не оставлю, миледи, что бы вы ни решили.
        Глава 37
        Сразу после ужина я распорядилась собирать вещи. Обсудив все с мистером Трэвисом еще раз, решили совершить небольшое морское путешествие на яхте. Сезон весенних штормов подошел к концу, так что вполне можно было нанять суденышко для короткого путешествия в Лим или Мажести.
        Дом оставляли за собой. Он был уже оплачен до самого лета, и я не хотела его упускать на тот случай, если мы все же вернемся в Форш.
        Доктор Смолетт явился утром, узнал, что мы не планируем покидать побережье, обрадовался, привез нам пилюли, мазь, настойку для улучшения цвета лица и рекомендации по питанию.
        Горничные быстро собрали наш багаж - треть его занимали книги для Себастьяна, и через два дня мы, разослав всем близким знакомым короткие записки, отправились на причал.
        Суденышко наняли по рекомендации лорда Невилла. Глава города готовился к свадьбе старшей дочери и был нам весьма благодарен за приглашение на музыкальный вечер. Поэтому выбранная им яхта была надежной, пусть и не новой, а больше всего уверенности внушал капитан - бывший военный, и команда, ушедшая в отставку вместе с ним.
        Проблема возникла лишь тогда, когда мы уже поднялись на борт, отдали швартовы, наш багаж отнесли в трюм, а слугам указали каморку возле камбуза. Гостевая каюта на этой яхте была только одна! И кровать в ней тоже! Лорд Невилл почему-то внес нас в подорожную как “лорда и леди Бристоль”!!!
        - Миледи, - сразу понял ситуацию Себастьян, - я могу поспать на полу!
        Я взглянула на не блещущий новизной ковер, на узенькое пространство между дверью, кроватью и столом и покачала головой:
        - Не глупите… Себастьян. Если лорд Невилл записал нас супругами, значит, у него были на то основания. Например, письмо из столицы с просьбой отыскать некую леди… Мы вполне поместимся на этой кровати вдвоем и не будем доставлять друг другу неудобства.
        Кровать и правда впечатляла размерами, занимая две трети каюты. Мистер Трэвис взглянул на нее и явно покраснел. Однако делать было нечего. Мы оставили под столом саквояжи и вышли на палубу - полюбоваться морем и рассветным солнцем.
        Холодный ветер рвал снасти и наши плащи, я стояла у лееров, крепко держась за канаты, и вспоминала, как ездила с отцом. Адмирал Дэшвуд был настоящим морским волком - закончил кадетский морской корпус, служил на военных кораблях и, получив высокую должность, не изменился - все так же сам инспектировал камбузы и пороховые склады, спал на узкой моряцкой койке и не любил светские мероприятия.
        Женился отец довольно поздно, но мама, как и он, любила море и готова была переносить трудности. Поэтому они часто путешествовали вместе, а потом отец стал брать с собой меня. Только вдохнув морской воздух с мокрых досок корабля, я поняла, как соскучилась по простору и свободе. Бескрайнее море, опрокинутая чаша неба, застывший на баке рулевой…
        К сожалению, погода еще не позволяла проводить долгое время на палубе, поэтому мистер Трэвис увел меня в каюту, придерживая рвущийся на ветру плащ.
        Внутри было тише и очень тепло. Наготове стояла закрытая жаровня с углями и закутанный в войлок кувшин с горячим грогом. Похоже, яхта капитана Брэмса не раз перевозила гостей. Мы повесили плащи на крючки у двери, согрели озябшие руки над жаровней, и тут встал вопрос - а куда сесть? В каюте находились кровать, стол и небольшой сундучок для посуды и мелочей. Можно было бы сесть на сундук, но он прятался под столом, как и наши саквояжи.
        - Давайте сядем на кровать, мистер Трэвис, - шепотом сказала я, - и выпьем грога. Я замерзла.
        Это сработало. Меня усадили, обложили подушками и одеялами, вручили чашку с грогом, и лишь после этого Себастьян присел на край и тоже взялся за тяжелый медный сосуд.
        В уютном молчании мы пили чай с ромом, вслушиваясь в крики чаек и шум волн. Яхта медленно шла вдоль побережья, поэтому птицы порой внаглую присаживались на мачты - отдохнуть. Мне было хорошо и немного сонно - встать пришлось затемно, чтобы явиться в порт на рассвете. Себастьян впервые увидел море, когда мы приехали в Форш, и, кажется, всей душой его полюбил. Поэтому вслушивался в его звуки, прихлебывал грог и давал мне то ощущение надежности и уюта, которого мне прежде так не хватало в браке с Дэвидом Верденом.
        Когда напиток в кружке кончился, я поставила ее на стол и уютно свернулась клубком:
        - Если вы не против, Себастьян, я немного посплю. Ложитесь тоже, если хотите.
        - Я… лучше поработаю, миледи, - ответил мне мой компаньон, извлекая из саквояжа тетрадь и карандаш.
        Я не стала возражать - глаза закрывались сами собой.
        Проснулась я только к ланчу. Местный кок принес нам традиционную для морских путешествий еду - галеты, соленый сыр, финики, полоски копченого мяса в восковой обливке. Еще каждому полагалась половинка апельсина и стакан грога, чтобы согреться.
        Мы пригласили к трапезе капитана - просто потому, что наша кухарка собрала в дорогу солидный припас, а я знала, что хранить его в каюте бесполезно - в соленой влажности все быстро испортится.
        Капитан Брэмс принес с собой трехногий табурет и повеселил нас морскими байками, с удовольствием поедая пироги и вареные яйца. После еды мы снова вышли на палубу, чтобы размять ноги и полюбоваться береговой линией.
        Прогулка, перекус, снова прогулка. До Лима морем было всего чуть больше двух суток пути при спокойном море, так что сильно заскучать нам не грозило. Не хотелось возвращаться в тесную каюту, но к сумеркам поднялся ветер, и Себастьян решительно меня увел.
        Качка мешала заниматься рисованием или чтением, так что мы развлекались игрой в слова, потом я попросила мистера Трэвиса почитать мне что-нибудь из его переводов, а когда держать глаза открытыми стало затруднительно - попросила отвернуться. Мне нужно было снять платье, разобрать прическу и быстро натянуть теплый стеганый капот и ночной чепец.
        Все сразу пошло не так.
        Да, Себастьян отвернулся, и Мирка принялась расшнуровывать мое платье, да только снять его при низком потолке было невозможно, и девочка не справлялась с тяжелым ворохом ткани. Она уже почти плакала, больно цепляла мои волосы и шмыгала носом, когда мистер Трэвис, к моему удивлению, взял все в свои руки. Отослал девчонку, попросил меня сесть на край кровати и в две минуты ловко раздел меня до сорочки! Потом закутал в капот, лично затянув пояс, и взялся за прическу! Я не знала, что и думать. А Себастьян быстро и аккуратно вынул все шпильки и гребни, потом взял щетку и принялся мягко расчесывать мои волосы, да так, что я едва не замурлыкала от удовольствия. Все же моей маленькой камеристке иногда не хватало терпения и умения приготовить меня ко сну.
        Убрав идеально причесанные волосы в слабую косу, мистер Трэвис помог мне натянуть чепчик и протянул мою шкатулку с притираниями.
        - Я выйду на несколько минут, миледи, можете спокойно готовиться ко сну.
        Я чуть смущенно кивнула, понимая, куда отправился мужчина. Его не было достаточно долго для того, чтобы я сумела воспользоваться ночным горшком, умыться, протереть кожу салфеткой, смоченной в лосьоне, и все убрать в саквояж.
        Осторожный стук в дверь предупредил меня о появлении Себастьяна. Я завернулась в одеяло, крикнула:
        - Войдите! - и затихарилась, как мышка.
        Он вошел, повесил на гвоздь тяжелый плащ, защищающий от соленых брызг, умылся из висячего кувшина и… не стал меня просить отвернуться или закрыть глаза. Медленно скинул пальто, взялся за пуговицы сюртука… Я должна была зажмуриться или отвернуться, но я не могла оторвать взгляда от его рук! А он с абсолютно серьезным, даже сосредоточенным лицом продолжал раздеваться!
        Что это? Как? Куда делся тот юноша, который стеснялся поднять на меня глаза в пыточном зале? Я замерла, когда Себастьян стянул рубашку и небрежно уронил ее на край постели. Чуть не пискнула, когда он взял полотенце, намочил и, повернувшись ко мне спиной, начал обтирать себя…
        Пришлось на миг закрыть глаза и напомнить себе, что при Дворе мне случалось видеть всякое. Да и путешествуя с отцом, я нередко видела такое, что приличной леди видеть не полагается. Почему же меня смущает сияющая в полумраке белая кожа молодого мужчины? Завораживают его плавные движения? Почему я впервые за много дней разглядела в своем компаньоне мужчину?
        Я распахнула глаза и увидела, как Себастьян накидывает на рельефные плечи мягкую ночную сорочку, потом стеганый халат и уже под прикрытием ярдов ткани стягивает сапоги и штаны. Только все это он делал так, что у меня пересохло во рту. Где? Когда он этому научился?
        Кажется, мои глаза сказали все. Или я произнесла это вслух? Потому что самый прекрасный мужчина в моей жизни поднял голову, легко улыбнулся и признался:
        - Я обратился за помощью к мистеру и миссис Холивер. Просто признался, что воспитывался в семинарии, но собираюсь в ближайшее время жениться…
        Я сглотнула. Это все не для меня, а для неведомой мне возлюбленной. Я только объект для тренировки! Что ж, мне не привыкать! Я сглотнула набежавшие слезы, взяла себя в руки и ответила:
        - Вы замечательно справились, мистер Трэвис. Думаю, ваша жена будет счастлива!
        После чего я отвернулась к стене и постаралась уснуть как можно скорее.
        Глава 38
        Сон накрыл меня быстро и глубоко. Не знаю, как так получилось, но я забыла выпить пилюли доктора Смолетта и вместо спокойного сна провалилась в пыточную! В объятия того самого стражника, который обожал растягивать меня на скамье до хруста в суставах, а потом наваливаться всем своим огромным вонючим телом!
        Запахи несвежего тела, пива и чеснока душили меня не меньше, чем его вес. Грязные лапы, шарящие по телу, вызывали рвотные спазмы, вот только мне нечего было извергнуть из желудка - опытный палач брезговал уборкой, поэтому пленников не кормили, лишь пару раз в день давали воды.
        Ощутив духоту и тяжесть, я забилась, задергалась, пытаясь выкрутиться и убежать, и вдруг в мой сон проник голос. Негромкий приятный голос напевал псалом. Молитва развеяла сырые стены, улетучилась духота, исчез мерзкий стражник, и я открыла глаза в полумраке каюты.
        Где-то под потолком болтался в решетке светильник, за стенами шумело море, а рядом со мной лежал самый прекрасный мужчина в моей жизни и, поглаживая мою ладонь, негромко пел. Я всхлипнула - сон напомнил мне ту беспомощность, которую я чувствовала в подземелье. Себастьян легонько прижал меня к себе и зашикал, как младенцу:
        - Т-ш-ш, миледи, все хорошо! Не надо плакать. Вы в безопасности! Я никому не позволю вас обидеть!
        Он все шептал, и меня отпускало. Не понимаю, в какой момент мы начали целоваться. Мои руки запутались в его волосах, теплый капот сам раскрылся, обнажая грудь под тончайшей шелковой сорочкой, и меня дернуло, едва горячая кожа мужчины соприкоснулась с моей. Совсем чуть-чуть, буквально краешком, когда ладонь Себастьяна погладила мои волосы и опустилась к шее.
        Я… подозревала, что после ужасов пыточного подвала больше не смогу быть с мужчиной. Но такой бурной реакции не ожидала вовсе. Я разрыдалась! А бывший семинарист лишь сильнее обнял меня, поглаживая спину через несколько слоев ткани.
        Когда же мои рыдания стихли, он вдруг начал мне рассказывать:
        - Я не сразу понял, где очутился. Меня просто оглушило то, что стражники забрали меня из семинарии, в которой, по сути, прошла вся моя жизнь. Они приволокли меня в подвал, сорвали одежду, наговорили много разных слов…
        Я сдержала всхлипы. Мы с Себастьяном никогда не говорили о том, что произошло в подвале. Я кричала по ночам, он бледнел, попадая в темные тесные помещения с низким потолком, но мы хранили свои тайны, а теперь…
        - Знаете, миледи, меня воспитывали очень строго. Наставник Мелед запрещал нам даже мыться без сорочки! Однажды мы с другими послушниками убежали на речку в летнюю жару, чтобы освежиться. Прыгнули в воду в рубашках, как привыкли, а неподалеку купались подмастерья. Они были совсем без одежды. Смеялись над нами, демонстрировали свои тела… В общем, когда мы вернулись, нас высекли розгами. А в подвале меня первым дело раздели и привязали за руки к потолочному крюку. Палач осмотрел меня и сказал, что ему жаль портить такую кожу, поэтому я проболтался на том крюке довольно долго. Не знаю даже сколько. Просто в какой-то момент в подвале запахло крепкими духами, и появился тот придворный, который предлагал мне петь в спальне герцога…
        Я абсолютно забыла про собственные страхи и невесомо погладила Себастьяна по руке. Он, погруженный в свои воспоминания, кажется, даже не заметил моего прикосновения, и мне стало легче.
        - Он снова напомнил мне об этом. Ходил вокруг с неприятной улыбкой и… трогал!
        Бывшего семинариста передернуло, меня тоже.
        - Потом дал знак палачу, и тот взялся за плеть… А этот человек устроился в кресле, пил вино и смотрел на меня, блестя масляными глазками.
        Себастьян явно передернулся, но меня не отпустил - держался, как корабль за якорь в бурю, и кажется, прижимался все крепче.
        Голос молодого мужчины глухо звучал в полумраке, когда он рассказывал, как придворный приходил в подвал, как советовал плети полегче - чтобы не портить кожу, и как в ярости после очередной пытки собственноручно залил раны солевым раствором.
        - Теперь вся спина у меня в рубцах, - сказал Себастьян, - но я не жалею, что Бог дал мне сил выжить в том подвале. Иначе я не встретил бы самую прекрасную леди в моей жизни!
        Тут он немного отстранился, поймал мою ладонь и поцеловал пальцы.
        - А… как же ваша возлюбленная? - не выдержала я. - Мне казалось, вы собрались жениться!
        - Миледи! - в голосе Себастьяна послышался сдерживаемый смех. - Это вы любовь моей жизни! Я готов жениться на вас сразу же, как только вы пожелаете!
        - Но я ведь замужем!
        - Вы вдова!
        - Как?
        - А… - бывший семинарист стукнул себя по лбу и сообщил мне нечто невероятное: - Граф Верден скончался!
        - Что? - я подскочила и села, не замечая распахнутого капота.
        - Вы забыли прочитать газету перед отъездом. Слишком волновались, наверное. А я взялся читать и увидел объявление… Минуту!
        Себастьян быстро наклонился к своему саквояжу, вынул оттуда столичную газету и вручил мне. На странице с некрологами действительно красовалось объявление в черной траурной рамке. “Третьего дня граф Верден скончался… от вредоносной горячки”. Я перечитала объявление несколько раз, не веря своим глазам. Он умер? Действительно умер? Неужели я…свободна?
        - Он умер? Это правда?
        - Об этом написано в королевской газете, миледи!
        - О моей смерти тоже было написано в королевской газете, - хмыкнула я, беря себя в руки. - Как только прибудем в Лим, сразу напишу доктору и Бриггсу, пусть подтвердят или опровергнут. Пока… я не могу поверить в то, что это правда!
        - Я понимаю, миледи! Хотите пить? - Себастьян подал мне остывший грог в кружке, подождал, пока я сделаю несколько судорожных глотков, потом встряхнул одеяла, вновь закутал меня в них и лег рядом, оберегая мою бессонницу. Разве я могла уснуть после такого? Я перечитала всю газету в поисках информации - как умер Верден? Отчего? Или это убийство? Кому он помешал?
        Ответов не было. Измучившись, я задремала на рассвете и спала сладко-сладко, чувствуя рядом Себастьяна.
        Эта странная ночь подарила мне надежду на то, что я смогу начать новую жизнь - по-настоящему. Вердена нет, и значит, я никому ничего не должна. Вдова, проводящая время на водах. Вдова, имеющая возможность выйти замуж, родить детей, вести ту жизнь, которую пожелаю!
        Огромный камень тайны свалился с моей души, наверное, поэтому мои сны были безоблачными.
        К ланчу мне все же пришлось встать. Себастьян отправил камеристку за горячей водой, оставил меня на несколько минут, давая необходимое уединение, а потом вернулся и отослал Мирку. Когда же я возмутилась его самоуправством, сам растер меня горячим полотенцем, уверяя, что девчонка со своей неловкой возней устроит мне простуду.
        После вчерашних откровений я не боялась насилия с его стороны, но сердце билось где-то в горле, когда я трепеща вверяла свое тело рукам мужчины.
        Себастьян был невероятно деликатен. Осторожен. Учтив. Однако я видела, как подрагивали его руки, когда он прикладывал горячую ткань к рубцам на моей спине, к следам ожогов на руках, к нескольким рваным ранам от крюка на ребрах - стражник угрожал мне подвешиванием за ребро, стремясь получить больше, чем безучастное к его грубым ласкам тело.
        Если бы на меня смотрел другой мужчина - из прошлой жизни, я бы наверняка смущалась, прикрывалась и пряталась, но Себастьян - мужчина с таким же истерзанным телом - сумел дать мне понять, что тело сейчас просто тело. Наша же связь глубже и больше.
        Быстро покончив с омовением, мистер Трэвис натянул на меня сорочку, корсет, платье - все с ловкостью заправской горничной. Когда же я вслух удивилась его навыкам, он признался, что в семинарии во время мистерий ему нередко приходилось играть Богородицу или святых мучениц в живых картинах, а потом еще помогать другим послушникам менять наряды в каморке баптистерия, так что в женском платье он разбирается лучше, чем в официальном мужском.
        Закончив с платьем, Себастьян усадил меня на постель и омыл мои ноги, а потом, ничуть не стесняясь, помог натянуть теплые чулки и ботинки. Последней его заботой стали волосы - и я снова млела под его умелыми и ласковыми руками, позволяя себе замирать от восторга. Мое застывшее в подвале сердце начало стремительно оттаивать, и я немного пугалась этого.
        Когда я была одета, причесана и готова к завтраку, Себастьян занялся собой. Просто отошел к двери, взял чистое полотенце, окунул в остывшую воду, и… я не могла отвести от него глаз! Умом понимала, что надо бы отвернуться, но эти капельки воды на белой коже! Светлые волосы на груди и ниже… Красиво обрисованные мышцы и… Я все-таки зажмурилась. Сглотнула и отвернулась. Не сейчас!
        Глава 39
        Завтракали мы в молчании. Я волновалась, раздавила галету, рассыпала изюм, плеснула на руку горячим чаем и чуть не расплакалась! Себастьян перехватил мою ладонь, приложил салфетку, смоченную в холодной воде, а потом усадил меня к себе на колени и принялся утешать, как маленькую девочку - подул на покрасневшую кожу и, покачивая, начал говорить:
        - Прошу вас, не волнуйтесь, миледи! Я не желал вас огорчить. Если бы ваш муж был жив, я бы никогда не посмел ничего сказать о своих чувствах. Просто следовал бы за вами, хранил и берег.
        Я всхлипнула, тогда мистер Трэвис напоил меня чаем и продолжил:
        - Я вижу ваше смятение, ваш страх. Прошу вас, не надо бояться. Я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы огорчить или испугать вас…
        - Вы не пугаете меня, Себастьян, - наконец мне удалось взять себя в руки, немного отстраниться от такого теплого и надежного мужчины и заглянуть в его бездонные голубые глаза, - меня пугает мое прошлое. Там, в пыточной… мне казалось, я возненавидела всех мужчин…
        - Почему же вы спасли меня? - не сдержал удивления бывший семинарист.
        - Вы совсем не походили на мужчину, - призналась я, - скорее на ангела.
        Мои слова Себастьяна явно огорчили. Он вздохнул и сказал:
        - Я понял, что вы не воспринимаете меня как мужчину, когда вы бранили меня в ванной, но я тогда и не думал о своей мужественности. В семинарии нас учили… одолевать зов плоти. Не смотреть на женщин ниже головы, не искать встреч с ними. Я был усерден в вере, никогда не заглядывался на прихожанок, но там, в пыточной, вдруг понял, что мог стать игрушкой грешника, не узнав… как правильно любить женщину.
        Я вздохнула. Мне всегда было жаль красивых мужчин, избравших стезю священства или монашества. Не потому, что их красота увянет над книгами и молитвами, а потому, что их ожидало гораздо больше искушений.
        - Под кнутом палача я обещал себе - если выйду из того страшного места, приложу все усилия, чтобы знать… как правильно любить. Вы спасли меня, и я выполняю свой обет, миледи.
        - Но, Себастьян, я не единственная женщина на свете, - осторожно сказала я, опасаясь, что юноша просто перенес на меня те чувства, что питал к окружающим его святыням.
        - Для меня - вы единственная, миледи. Если вы отвергнете меня, я пойму и приму ваше решение. Любое.
        Для меня ноша ответственности оказалась слишком тяжела. Вздохнув, я предложила закончить ланч и выйти прогуляться на палубу. Мистер Трэвис немедля закутал меня в плащ, сам накинул такой же, и мы вышли навстречу солнцу и ветру.
        Долго бродили по палубе, смотрели, как свободные от вахты моряки ловят рыбу, и молчали. Потом моя камеристка позвала нас обедать, на море поднялся холодный ветер, и мы провели тихий вечер в каюте. Моя маленькая служаночка сидела в углу с вязанием, мистер Трэвис и его камердинер играли в шахматы, я открыла книгу, но ничего не видела, обдумывая сложившуюся ситуацию.
        Выпив на ночь грог, я отпустила слуг, и Себастьян снова помог мне переодеться ко сну и разобрал волосы. Его помощь на этот раз была более сдержанной - он старался не дотрагиваться до обнаженной кожи, отводил взгляд и даже отворачивался в некоторые моменты. Только я от этого острее ощущала его присутствие и краснела.
        Может, поэтому, закутавшись в капот, быстро забралась в постель и отвернулась, не позволяя себе любоваться переодеванием Себастьяна. Лучше так. Пока я точно не узнаю, как умер Верден, я не свободна.
        Разделся бывший семинарист быстро - и осторожно лег на край постели, не пытаясь приблизиться. Мы долго лежали в тишине, слушая дыхание друг друга, и наконец меня сморил сон.
        ***
        Утром я постаралась уделить своей внешности больше внимания - приказала Мирке достать свежее платье и белье, новую шляпку с вуалью и перчатки. Первое появление в новом городе - важное событие. Как только переоделась - вышла на палубу, предоставляя место Себастьяну и его камердинеру. Пропитанные солью и дегтем одежды слуги уложили в парусиновый мешок, чтобы сразу по прибытии отдать в стирку.
        Лим показался на горизонте к ланчу. К этому времени мы успели переодеться, перекусить, размять ноги и окончательно упаковать свои вещи. Прежде я любила момент прибытия - нравилось наблюдать за ловкими действиями матросов, слушать свист боцманской дудки, видеть карету, встречающую нас с отцом на пирсе.
        Сегодня нас никто не встречал. Во всяком случае, я так думала. Как только кораблик причалил, и пара матросов спустила сходни, к нам вдруг подошел капитан:
        - Лорд Бристоль, леди Бристоль, мой друг, лорд Невилл, предупредил меня, что у вас нет в городе знакомых… Если позволите, рекомендую для съема дом моей тетушки. Вдовствующая леди Фенвик. Абермаль-роуд три.
        - Благодарим за помощь, капитан Брэмс, мы вам чрезвычайно признательны! - ответил Себастьян.
        - И… миледи, мой друг сказал, что вы чрезвычайно искусны в устройстве выгодных браков…
        Тут бывалый морской волк покраснел, и я улыбнулась, скрывая неловкость:
        - Если нам повезет устроиться у вашей тетушки, капитан, ждем вас завтра на чашечку грога!
        - Буду рад! - мужчина расслабился и даже помахал нам рукой на прощание.
        Один из матросов поймал пролетку, другой помог выгрузить наш багаж - уже через час мы катили по улицам Лима, любуясь яркими декоративными решетками, которыми здесь принято было украшать веранды для утреннего чаепития.
        Дом тетушки капитана располагался в аристократическом квартале. Сопровождающий нас матрос передал записку от Брэмса, и нас немедля приняли со всеми сундуками и чемоданами.
        Оказалось, почтенная вдова действительно сдает флигель своего дома, но только супружеским парам. Капитан представил нас лордом и леди Бристоль, и нам ничего не оставалось, как поддержать эту легенду. Искать другое жилье сейчас не представлялось возможным - в Форше весна только вступала в свои права, а в более теплом Лиме уже начался сезон.
        Мы вежливо выпили чаю, осмотрели снаружи целое крыло, предоставляемое в наше распоряжение, и подписали договор. Забирая кошелек с авансом, леди Фенвик коротко объяснила нам правила своего дома:
        - Флигель мы строили для женатого сына, поэтому там есть все необходимое для проживания небольшой семьи. Мои слуги поддерживают в порядке сад и дом снаружи, ваши отвечают за порядок внутри. Готовить можете сами, а можете заказывать кушанья моей кухарке за отдельную плату, как пожелаете. Дважды в неделю в патио собираются мои друзья на чашку чая, остальное время дворик полностью в вашем распоряжении…
        Леди перечисляла что-то еще, я вежливо кивала, но понимала, что долго в этом доме не продержусь. Просто потому, что здесь мы будем постоянно под прицелом внимательных глаз нестарой проницательной леди и ее слуг.
        - Миледи, - я вежливо вторглась в очередное рассуждение о дороговизне на рынке, - мне требуется доктор. В Форше нашим здоровьем занимался доктор Смолетт, есть ли в Лиме достойный доверия врач, способный помочь выздоровлению после тяжелой аварии фиакра?
        Дама задумалась, помешивая чай, и наконец заявила:
        - Есть один лекарь… Приезжих он лечить не берется, но я приглашу его к себе и попробую уговорить.
        - Спасибо за заботу, леди Фенвик!
        - Зовите меня Шарлоттой, милая!
        Рассыпавшись в любезностях, мы наконец ушли в свой флигель, и вот там стало понятно, что со съемом мы поторопились. В этом крыле дома была одна-единственная общая спальня! С огромной старинной кроватью под балдахином!
        Глава 40
        - Я уступлю вам спальню, миледи! - сразу сказал Себастьян.
        Я вздохнула. До этой комнаты мы прошли столовую, гостиную и маленькую комнату, похожую на гардеробную. Обойдя кровать, я распахнула следующую дверь и поняла, что там… детская.
        Леди Фенвик действительно устроила дом для молодой пары. Все, что нужно, и ничего лишнего. Ни в одной комнате не нашлось ни кушетки, ни подходящего для сна дивана. Вероятно, когда-то в детской стояла какая-то кровать для няни, но потом ее вынесли за ненадобностью вместе с сундуками, оставив только колыбель, пеленальный столик и шкафчик с приданым.
        - Боюсь, лорд Бристоль, нам придется обходиться одной спальней, - сказала я, разглядывая за окном детской любопытное лицо слуги, подрезающего декоративную изгородь.
        Себастьян недоуменно моргнул и тоже заметил наблюдателя.
        - Миледи, это, конечно, страшное неудобство, и я в самое ближайшее время начну поиск дома. Но смиренно прошу вас потерпеть неловкость хотя бы до визита капитана Брэмса. Вы обещали ему помощь в его деле.
        - Придется потерпеть! - абсолютно искренне вздохнула я, закрывая дверь в детскую.
        Камердинер и камеристка, вынужденные раскладывать вещи в присутствии друг друга, нервно косились по сторонам. Я привлекла их внимание хлопком и объяснила ситуацию:
        - Этот дом сдавали только паре. Для всех мы с мистером Трэвисом супруги. Лорд и леди Бристоль. По крайней мере, пока мы в Лиме, обращайтесь к нам только так. Учтите, слуги здесь любопытные и быстро разболтают все. Поэтому следите за языками. Узнаю, что вы виновны в сплетнях - уволю без жалованья!
        Мирка сразу уткнулась в сундук с моими нарядами - для нее потеря денег была существенным ударом по семье, оставшейся в столице. А вот камердинер Себастьяна взглянул на меня с укоризной:
        - Я все понял, миледи, нет нужды угрожать. Ни один достойный слуга не посмеет ухудшить положение своего господина.
        - Я рада, что мы друг друга поняли! - сказала я, выходя в сад.
        Мистер Трэвис… ах нет, лорд Бристоль последовал за мной. Мы чинно обошли небольшой ухоженный садик, отделенный от мостовой высокой кирпичной стеной, сияющей от свежей побелки. Заодно поняли, что наши комнаты легко просматриваются через окна, и вечером это может стать проблемой.
        - Надеюсь, леди Фенвик позаботилась о плотных шторах хотя бы в спальне, - высказалась я, наблюдая за тем, как Мирка раскладывает мое белье в комоде, поднимая и встряхивая каждую вещичку.
        К моему удивлению, Себастьян не смутился, напротив, с интересом проводил взглядом черный атласный корсет с кружевной отделкой. А от осознания того, что я волную этого мужчину как женщина, у меня появился подозрительный румянец. Впрочем, долго любоваться нашими комнатами мы не стали - обошли флигель с другой стороны и поняли, почему леди Фенвик предупреждала нас о своих гостях.
        Окна гостиной выходили в галерею, обрамляющую внутренний дворик, уже приведенный в порядок после долгой зимы. Здесь блестели зеленью растения в кадках и высоких вазонах. Негромко журчал фонтанчик - роскошь для приморского юга. Столики, плетеные кресла с пышными подушками, диванчики, большая жаровня для приготовления любимого на юге напитка - кофе, и просторная площадка, выложенная блестящими на солнце каменными плитами…
        - О Боже! - простонала я, разглядывая все это великолепие. - Как я сразу не догадалась!
        - Что случилось, миледи?
        - Пока ничего, - я вздохнула, - но есть высокая вероятность того, что леди Фенвик родом из Гишпании!
        - Что в этом особенного? - удивился Себастьян.
        - О тихой и незаметной жизни можно будет забыть! - вздохнула я. - Выходцы из Гишпании сохраняют свои привычки где угодно. Днем они любят спать, пережидая жару, а вечером… Они собираются большими компаниями, пьют кофе, болтают и танцуют! Иногда до рассвета. И судя по тем потертым плитам, наша добрая хозяйка обожает принимать гостей и устраивать танцы.
        - Думаю, пару дней мы это потерпим, миледи, - серьезно ответил Себастьян, - а потом переедем. Даже в сезон можно найти неплохой дом, если хорошо заплатить.
        Я почему-то улыбнулась. Наверное, потому что мои опасения вдруг превратились в условие решаемой задачи. И только.
        Пока мы изучали дом снаружи, слуги наводили порядок внутри. Кухарки у нас с собой не было, поэтому пришлось отправить камердинера за обедом, а Мирку в ближайшую лавку - чай, кофе, булочки, джем - все необходимое для легкого перекуса стоило приобрести заранее. Это, конечно, вводило нас в расходы, но я не хотела рисковать, оплачивая еду с кухни леди Фенвик. Подозреваю, ее кухарка готовит так, чтобы угодить госпоже, а гишпанская кухня довольно пряная.
        Вечер мы провели в гостиной - я писала письма, Себастьян трудился над будущей книгой. Когда наступили сумерки, мой компаньон развел огонь в маленьком камине и приказал камеристке принести грелку для ног.
        Выпив на ночь чаю, я ушла в спальню и с каким-то особым волнением приняла ванну. Долго промывала волосы от краски, переживая, что цветочное мыло не сумеет заглушить ее едкий запах. Наконец чистая, закутанная в теплый капот, я села у огня, чтобы просушить волосы, и тут в спальню вошел Себастьян.
        Одного его взгляда хватило, чтобы в груди потеплело, а щеки порозовели. Я уставилась в огонь, чтобы не слышать плеска воды за приоткрытой дверью, но все равно слышала. Волосы просохли, я сама заплела слабую косу и легла в постель, натянув одеяло до подбородка.
        Это, наверное, выглядело смешно, но меня потряхивало от неизвестности. Боже, мы провели две ночи в одной кровати по дороге сюда, но там, в тесноте и темноте каюты, я не…
        Себастьян вышел из купальни с невозмутимым лицом и… сел у огня, чтобы подсушить отросшие волосы. Я невольно им залюбовалась.
        Он смотрел на пламя, слушал, как шипят капли воды, падающие на решетку, а потом негромко запел. Не псалом - колыбельную. Под его негромкий голос я уснула и не заметила, как он лег рядом. А утром, когда Мирка явилась ко мне с чашкой кофе и свежими булочками, Себастьяна в спальне уже не было.
        Глава 41
        Раннее утро - самое красивое и тихое время в курортных городках. Туристы отсыпаются после бурной ночи, местные хозяйки спешат на рынок, чтобы пополнить припасы. А нам пришлось идти на рынок, чтобы отыскать для себя кухарку и приходящую горничную. Под столбом с объявлениями стояли люди, готовые к найму, и я критически всех осмотрела.
        Меня никто не устроил. В кухарки нанимались неопрятные личности с грязными руками, в горничные - изможденные немолодые женщины, которым страшно было доверить ведро, полное воды. Я раздражалась, притопывала каблучками по пыльной земле, понимая, что выбрать кого-нибудь все-таки нужно, но все было напрасно.
        Спас ситуацию Себастьян - предложил мне посидеть за столиком кафе, выпить лимонада. Я согласилась. Пришлось отойти от столба с объявлениями, сесть и отведать напиток. Стало почему-то легче. В столь ранний час посетителей было мало, так что нас обслуживал сам хозяин. Вот его-то я и спросила, нет ли на примете надежной прислуги для гостей в доме леди Фенвик? Мужчина задумался и предложил взять в дом его племянницу с мужем.
        - Они молоды, миледи, недавно поженились, ищут заработка в сезон. Он отлично готовит, а она может и горничной, и камеристкой, и за детьми присмотрит, если есть.
        - Тогда позовите их, - решила я, - познакомимся!
        Хозяин кафе ушел и вскоре вернулся с румяной молодой женщиной в кокетливом чепчике и мрачного вида мужчиной лет на десять ее старше.
        Повар мне сразу понравился - он был немногословен и сразу спросил о предпочтениях в еде и приправах. Его супруга мне показалась легкомысленной, но потом я заметила, как она смотрит на своего мужа, и я решила, что стоит их нанять. Мы в Лиме ненадолго, если молодка начнет строить Себастьяну глазки, я ее быстро уволю!
        Договорившись обо всем, я отправила повара на рынок - купить еды на день-два, а молодую женщину увела с собой в особняк - уборка во флигеле не помешает.
        Уже к полудню комнаты блестели чистотой и вкусно пахли воском и лимоном, а с кухни доносился дразнящий запах еды. Пока Лира порхала по комнатам с тряпками, я спросила ее, почему же дядюшка не нашел для них работы в своем кафе?
        Оказалось, все дело в муже Лиры. Наш повар не приглянулся семье Лиры - и возрастом, и профессией, и статью.
        - Профессией?
        - Он моряк, миледи. Отслужил в королевском флоте десять лет. Был ранен, долго лечился и от скуки начал читать книгу для молодых хозяек. Стало интересно, выучился на повара.
        Я похвалила и новую горничную, и ее мужа - непросто менять свою жизнь.
        - Мы сюда к дяде переехали из Каде, - сказала девушка, ловко вычищая золу из камина. - Думали, у него работа найдется. Да жена дядюшки против была. Ей Морт не понравился.
        - Имя мрачное, - хмыкнула я, - но если судить по запаху из кухни, готовить ваш муж умеет.
        - И очень вкусно! - заверила меня Лира.
        Ланч поразил нас не только вкусом и качеством еды, но и красивой подачей. Когда мы высказали свое восхищение, повар сказал, что учился у личного повара адмирала Ваунта, а тому доводилось готовить для самого короля!
        Мы прониклись и еще раз похвалили все приготовленные блюда.
        После трапезы Себастьян вновь занялся переводами, а я сидела рядом и рисовала виньетки. Но мои глаза то и дело упирались в упавшую на висок темную прядь его волос, или отмечали длину ресниц, напряженную жилку на шее, или его музыкальные пальцы, порхающие над бумагой.
        Заметив, что третий раз рисую лирического героя похожим на мистера Трэвиса, я извинилась, убрала бумаги и ушла в спальню - переждать жару с компрессом на лбу. Жаль, нельзя положить компресс на сердце!
        ***
        Итан Брейди устал от столицы. Во всяком случае, именно так он объяснил капитану Грею. Тот хмыкнул - за все свои тридцать с хвостиком лет Брейди никогда не покидал столицу. Даже в пригородах бывал не часто и исключительно по делам службы.
        - Появилось интересное дело? - спросил барон, перебирая бумаги на столе. - Ладно, понял, молчу. Отпуск так отпуск. Все когда-нибудь случается впервые. Подойди к секретарю, заполни заявление и забери подорожную и кошелек.
        Итан только кивнул. Полицейская подорожная позволяла останавливаться в недорогих казенных трактирах, получать там миску супа и кружку эля в сутки. И это уже было неплохо, потому как сыщик собирался навестить герцога Дерринжера в изгнании. А поездка на юг, да в сезон, обходится недешево.
        Поезд, билет второго класса, однообразные пейзажи за окном, и вот наконец Форш - скромный прибрежный городок, славный лишь тем, что двадцать лет назад нынешний король встречал здесь свою невесту.
        Сыщик выпал на перрон, помятый, вспотевший, утомленный длительной поездкой и потому злой. Конечно, ехать прямо к герцогу - глупость, но как же хотелось заявиться к желчному старику в таком виде и доложить о том, что графиня Верден, скорее всего, жива… Увы, даже опальный герцог способен раздавить обычного жителя столицы, как муху. Поэтому Брейди, мрачно взирая на мир, дошел до стоянки извозчиков и выбрал того, который выглядел менее пройдошистым.
        - Куда изволите, ваша милость?
        - Тихая чистая гостиница, - буркнул Итан, - чтобы помыться, выспаться и поесть горячего.
        - Тогда к тетушке Танашши вам надо, - решил возница, направляя лошадей.
        Дорога была относительно ровной, но ехать приходилось шагом - от вокзала в этот час отъезжало множество экипажей. Согревшись на весеннем солнышке, сыщик неожиданно повеселел и решил расспросить извозчика о новостях. Тот охотно поддержал разговор. Поведал о живущем в “Птичьем гнезде” герцоге, о грядущих свадьбах дочерей мэра, о… Что-то заставило сыщика насторожиться.
        - Повтори-ка, что ты сейчас сказал, - потребовал он.
        - А, так леди Бристоль уехала. Очень жаль. Милая была леди, ездила много и часто мою пролетку брала. Говорят, это она дочкам мэра женихов нашла.
        От подробностей Брейди отмахнулся. Леди Бристоль. Так звали бабушку леди Верден. Ту самую леди, что работала на Корону. Итан вынул свой блокнот, пролистал и нашел страничку с выписанными данными усопшей. Она была вдовой. Единственная дочь вышла замуж за адмирала Дэшвуда, родила внучку и умерла родами. У мужа не было братьев и прочих родственников мужского пола. Значит, фамилия прервалась? Тогда откуда взялась леди Бристоль в Форше?
        - Стой, дружок, - Брейди понял, что они приехали, и бросил вознице крупный серебряник, - расскажи-ка мне про эту леди. Она, должно быть, почтенная мать семейства?
        - Нет, сударь, леди Бристоль вдова. Не юна, но очень хорошенькая. Волосы светлые, этак с серебром, глаза карие, как вишни. Жила у вдовицы одной, в хорошем доме.
        - Одна жила? Или с детьми? - напрягся Итан.
        - С племянником.
        - Сейчас племянники такие бывают! - с неприличным намеком заявил Брейди.
        - Что вы, сударь! - обиделся возница. - Никто про леди Бристоль и слова дурного не сказал! Мистер Трэвис - родственник ее мужа. Тихий человек, задумчивый, всюду с книжкой ходил, как пастор какой.
        У Итана кольнуло висок. Парнишка, умерший от кровотечения рядом с графиней. В показаниях стражников упоминались ряса и семинария…
        - Поначалу-то многие дурное думали, - все еще возмущенно говорил возница. - К нам частенько дамы приезжают от мужей отдохнуть. Ну да приезжие - они приезжие и есть. А эта леди с племянником разные опочивальни имела и спала всегда одна. По ночам, говорят, кричала шибко, так что и слуги все просыпались. Потом, правда, доктор наш стал ее лечить, и прошло.
        - Хороший доктор-то? - подыграл сыщик.
        - Хороший! - закивал извозчик. - Док Смолетт дамочек лечить не любит. Он когда-то в королевском флоте служил. А леди Бристоль взялся лечить. И своей служанке, Берте, сказал однажды, что леди эта сильнее духом, чем некоторые мужики. Что с такими ранами, как она в аварии получила, и выживают-то не все. А она у нас тут перезимовала - и расцвела. Пела как птичка, танцевала. Вот и жаль, что уехала.
        - А куда уехала? Давно?
        - Так нет, сударь, дня три назад. А куда - кто ж знает?
        - Ладно, приятель, спасибо! - Итан наконец вышел из пролетки и повернулся к гостинице.
        - Если куда надо будет, зовите, отвезу! - крикнул вслед кучер, но Итан уже не слышал.
        Леди Бристоль. Неужели ему повезло? Понятно, почему она уехала - герцог Дерринжер неподходящий сосед для этой леди.
        Глубоко погрузившись в свои мысли, мужчина вошел в гостиницу, спросил номер, заказал себе бадью горячей воды, ужин и прачку. Потом поднялся в ничем не примечательную комнатку, дождался прихода служанки, получил ключ от купальни, взял чистое, погрузился в горячую воду и только тогда позволил себе выругаться! Он опоздал! Графиня была тут и вновь сбежала!
        А ведь он был прав - она отправилась на побережье, которое неплохо знала.
        Что ему стоило приехать на несколько дней раньше? Он ведь собирался повидать герцога, а потом планомерно обшарить те города, в которых бывал адмирал Дэшвуд.
        Махнув на все рукой, Итан погрузился в горячую воду до подбородка. Ему придется здесь задержаться. Увидеть герцога, собрать информацию и все же отыскать неуловимую графиню. Вдовствующую графиню. Это, кстати, может стать интересным нюансом. По сути, леди Верден сейчас свободна во всем. И он, Итан Брейди, не может ей приказать вернуться в столицу.
        Вдовствующей графине Верден можно предъявить обвинение разве что в проживании под чужим именем. Возможно, придирчивый обвинитель добавит “введение в заблуждение о своей смерти”. Но поскольку выгоды от такого заблуждения графиня не имела, дело кончится штрафом в пользу казны и… назначением леди вдовьей доли, перед тем как состояние Вердена перейдет в руки дальнего родственника.
        Вздохнув, Итан покрутил в руках бокал с бренди и обреченно махнул рукой - он сам не знал, зачем ему нужна эта женщина, но он почему-то отчаянно хотел ее найти.
        Глава 42
        Капитан Брэмс явился на чай в традиционное время - ровно в пять. К этому времени наш новый повар расстарался: приготовил и тминный кекс, и бисквиты, и несколько видов сэндвичей.
        Я расслабленно сидела в кресле у огня - день выдался ветреным, и в стекла то и дело бросались ледяные капли по-весеннему холодного дождя.
        - Леди Бристоль! - капитан подошел к моей руке, потом обменялся поклонами с Себастьяном.
        - Рада видеть вас в добром здравии, капитан, присаживайтесь. Выпейте с нами чашечку чая и расскажите, какой помощи вы от меня ожидаете.
        - Буду рад, миледи, если вы плеснете в чай немного рому, - попросил гость, - сегодня на верфях просто отвратительно!
        - Верю вам на слово, капитан Брэмс, - сказала я, дотянувшись до припасенного графинчика, - но разве ваша яхта нуждается в ремонте?
        - Чистка, миледи, и мелкий ремонт. Но для этого все равно приходится вставать в док.
        - Понимаю, - я улыбнулась, потому что действительно понимала. Все эти морские премудрости я выучила еще в детстве. Отец нередко брал меня на верфи, когда маменьке нездоровилось.
        Опустошив чашку чая и получив вторую, капитан наконец перешел к своему делу:
        - Знаете, миледи, я уже немолод. Нет сил и желания возиться с юной леди, мечтающей о балах и визитах. Хочется семью, уютный дом, возможно, парочку ребятишек…
        Я присмотрелась к мужчине. Он крупный, шумный, но добродушный и, кажется, щедрый. Не красавец - его кожа выдублена ветрами, руки напоминают две лопаты, едва отмытые от дегтя, а еще он курит трубку и “употребляет морские термины”, как говаривала моя бабуля про отца. Конечно, юной девушке будет трудно привыкнуть к такому мужчине.
        - Капитан, я поняла ваши желания. А теперь расскажите мне, чем вы можете привлечь потенциальную невесту?
        Брэмс непонимающе нахмурился.
        - У вас есть дом? Средства? Вы готовы взять в жены вдову или старую деву?
        Мужчина нахмурился, но обстоятельно ответил:
        - Дом у меня есть. Он, правда, запущенный, потому что стоит пустой большую часть года. Там живут старая экономка и дворецкий, оставшиеся мне от родителей. Доход тоже есть. Я готов положить определенную сумму в банк на имя жены, чтобы она могла жить на проценты, пока я в море.
        Я одобрительно покивала: капитан - мужчина с понятием!
        - Вдова или старая дева - неважно, - решил Брэмс. - Я немолод и понимаю, что свеженькая птичка надоест мне своим щебетанием через сутки. Вот вкусный обед, теплый дом и забота… Это я ценю.
        - Что ж, я поняла, капитан. Постараюсь в ближайшее время подобрать вам подходящую кандидатуру. Сколько времени вы будете в порту?
        Брэмс покосился на меня и сказал:
        - Началась навигация, миледи. Каждый день простоя дорог. Но я задержусь в Лиме на неделю - на ремонт и погрузку.
        - Значит, у меня мало времени. Что ж, постараюсь вас не разочаровать. Расскажите мне, капитан, что интересного можно посмотреть в Лиме?
        Беседа плавно текла приличные полчаса, и капитан ушел. На смену ему явилась леди Фенвик.
        До этого визита я удивлялась - почему капитан не обратился за помощью к тетушке? Активная и общительная дама должна была давно подыскать племяннику хорошую партию. Но разговор с нашей домохозяйкой развеял сомнения.
        Леди считала, что капитан должен продать яхту, осесть на берегу и поскорее жениться на одной из “милых леди, дебютировавших в этом сезоне”. Представив рядом юное создание лет семнадцати рядом с сорокалетним “морским волком”, я поклялась себе приложить все усилия, чтобы найти Брэмсу жену по душе.
        Именно поэтому я рассказала леди Фенвик, как удачно нашла мужей дочерям лорда Невилла в Форше, и посетовала, что мало знакома с обществом Лима, чтобы и тут устраивать такие радостные события.
        Леди воодушевилась и пригласила меня на ужин в кругу своих друзей:
        - Я представлю вас своим подругам, леди Бристоль, они будут несказанно рады такому приятному знакомству!
        Договорившись о встрече в восемь вечера, хозяйка дома простилась и ушла, а я виновато посмотрела на Себастьяна, сидящего за письменным столом над черновиком своей книги.
        - Простите, вам снова придется меня сопровождать.
        - Я всегда рад вам помочь, миледи, - тепло улыбнулся он.
        - Тогда я прикажу приготовить вечернее платье, - сказала я.
        - А я с вашего позволения пройдусь по городу, миледи.
        Мистер Трэвис откланялся, а я с некоторым сожалением смотрела ему вслед, уговаривая себя не волноваться. Приличная женщина может выйти вечером из дома только в оперу, в гости или на бал. “Прогуляться” позволяют себе лишь мужчины. Себастьяну надоела наша уединенная жизнь, и он отправился бродить по Лиму. Кто знает, куда заведет его прогулка? Может, в квартал “красных фонарей”?
        Поймав себя на этой мысли, я ужаснулась! Неужели это… ревность? Бог мой! Да я не ревновала Вердена даже после свадьбы. Вернее, я успела возмутиться, застав его с горничной в темном углу, однако свекровь и другие матроны быстро объяснили мне, что мужчина имеет право на легкие увлечения на стороне. Особенно если эти увлечения ниже его по положению. Или сильно выше.
        По их логике, я не должна была замечать брюхатых горничных, счетов от певичек и надушенных писем, которые Вередну посылала одна маркиза. Вот если бы он увлекся благородной дамой, равной по рангу или чуть ниже - тогда да. Мне разрешалось закатить скандал с битьем посуды, чтобы вытрясти из благоневерного колье с камушками покрупнее или новую пару серег.
        Однако это колючее чувство в груди, которое возникло в ней сейчас, совершенно не походило на то брезгливое недоумение, которое охватило меня, когда я увидела белый зад мужа в полумраке коридора, дергающийся над задранными юбками горничной.
        Дезориентированная этими новыми для меня чувствами, я укрылась в спальне. Приказала камеристке приготовить платье и кувшин с горячей водой, а потом пролежала с тканевой маской, пропитанной смесью яичного белка и меда, почти до семи вечера.
        Когда вдалеке хлопнула дверь, возвещая возвращение Себастьяна, я встрепенулась, быстро сдернула маску и позвала колокольчиком Мирку. Мне срочно нужно было привести себя в порядок!
        Мистер Трэвис вошел в спальню, когда я была уже прикрыта рубашкой и нижними юбками, а камеристка затягивала на мне корсет.
        - Я быстро! - сказал мужчина, проходя в купальню.
        Я лишь кивнула, делая вид, что занята исключительно столбиком, за который держалась. Через минуту Мирка выдохнула и завязала последний узел:
        - Делаем прическу, миледи?
        - Да, собери на макушке корону из кос и укрась жемчужными шпильками.
        Девочка взялась за гребень, а я принялась наблюдать за Себастьяном, вышедшим из купальни. О, его камердинер сразу поставил ширму и одевал своего господина там, но я успела увидеть капли воды, стекающие с волос на бархатный воротник стеганого халата. И сердце мое застучало!
        - Готово, миледи! Вам нравится?
        Я очнулась от грез, поправила пару локонов, потом аккуратно нанесла рисовую пудру, пригладила брови и воспользовалась помадой. Свечи смягчают недостатки женской внешности, но мне хотелось выглядеть безупречно… почему-то!
        Глава 43
        Пройдя вместе с Себастьяном через внутренний дворик, мы вошли в дом нашей гостеприимной хозяйки. Нас немедля встретила горничная и проводила в гостиную.
        Оглядев блестящее собрание дам, я напряглась, но леди Фенвик ринулась нам навстречу и немедля представила всем. Постоянное общество Лима поражало разнообразием. Здесь в одной гостиной принимали вдовствующую виконтессу Лейкомб и печальную мисс Пински - младшую дочь священника. Дамы были не юные, но весьма приятные, а рюмочка ликера к ужину окончательно придала им благодушное настроение.
        Едва мужчины вышли в курительную комнату, как дамы забросали меня нетерпеливыми вопросами. Оказывается, наша добрая хозяйка, чтобы поднять свой престиж, представила меня… свахой! Напустила тумана, говорила намеками, и… передо мной сидели матушки, обеспокоенные неустроенностью сыновей и дочерей!
        Это было все равно что очутиться перед сворой диких крокодилов! Сглотнув, я спряталась за чашкой с чаем, а потом все же выдавила из себя любезную улыбку:
        - Леди, я не могу так сразу раздавать рекомендации! Я совсем недавно прибыла в ваш город! Позвольте мне немного освоиться, навести справки, а потом добро пожаловать в гости со своими чадами. Я должна лично познакомиться с каждым и оценить брачные перспективы!
        Дамы немедля от меня отодвинулись и задумались. Некоторые даже начали бросать взгляды на дверь, порываясь бежать и приводить повзрослевших детей в порядок. Я заметила это и чуть-чуть расслабилась. Ох и устрою я головомойку леди Фенвик! Надо же - представить меня свахой… Хотя… почему бы и нет? Мне ведь скучно просто сидеть дома. При дворе я привыкла к общению…
        Остаток вечера прошел спокойно, и около полуночи мы ушли к себе.
        Я устала, поэтому быстро разделась за ширмой, умылась, легла в постель и уснула. А утром встала на удивление энергичной и приказала Мирке подать визитное платье:
        - Себастьян, - сказала я своему компаньону за завтраком, - вчера мне сделали предложение, от которого я не в силах отказаться. Поэтому сегодня я еду на прогулку!
        - Вас сопровождать, миледи?
        - Только если вы сами желаете прогуляться, - ответила я.
        “Лорд Бристоль” задумчиво сделал глоток кофе и ответил:
        - Пожалуй, я бы хотел увидеть работу свахи воочию!
        Вот как он догадался, куда и зачем я поеду?
        Переоделся Себастьян быстро. А еще сделал мне подарок - вручил элегантную записную книжку с серебряным карандашиком. Не совсем женский аксессуар - такими книгами чаще пользуются мужчины, но голубая обложка со скользящей в серебристых облаках ласточкой меня покорила.
        - Благодарю вас, Себастьян! Восхитительный подарок!
        В ответ мне поцеловали руку и пожелали дарить людям счастье везде!
        Извозчика мы решили не брать - прогулялись по улице, раскланиваясь с соседями и рассматривая дома. Потом я заглянула в лавку, представилась и немного поболтала с лавочником. Затем мы все же взяли коляску и отправились кататься по центру города, расспрашивая возницу - где чей дом, кто лавкой владеет, кто управляет театром, а кто гостиницей на сотню номеров.
        Лим был больше Форша и ближе располагался к столице. Потому и новости сюда добирались быстрее, и людей тут было больше. Сразу вдруг всего и не узнаешь, но кое-что полезное я в свою записную книжечку занесла.
        Потом мы посидели в кафе на площади, прогулялись по набережной, заглянули в местную библиотеку и на почту. Домой вернулись к обеду, нагуляв изрядный аппетит, к радости нашего нового повара. А уже к чаю появились первые гости.
        Леди Блэсли с милой дочерью, похожей на свежую булочку, и с уныло косящим сыном-подростком. Себастьян поразил меня своим тонким чутьем - он немедля предложил юноше партию в шахматы, и мужчины словно исчезли из дамского кружка.
        Разговор за чашкой чая был коротким - я немного поговорила с юной леди Блэсли, старательно отсекая внушительную речь ее матушки. Девушка казалась милой, уютной и нежной, но за внешне мягким обликом проглядывал будущий стальной характер ее матушки. Сделав пометку в записной книжке, я заверила старшую леди Блэсли, что в самое ближайшее время займусь устройством судьбы ее дочери, а сама мельком просмотрела утренние записи.
        Блэсли в Лиме не так давно. Прибыли из столицы. Бедные дворяне, кормятся со службы, но вот со службой не слишком везет - лорд Блэсли всего лишь секретарь ратуши. А родовой гонор и честь не позволяют заниматься приписками и просить мзду. В результате семья живет скромно, а ведь наследнику подходит время определяться с дальнейшим направлением в жизни. Учеба стоит денег, как и офицерский патент. Служба в столице - это вообще беда для безземельного дворянства. Значит, дочь желательно выдать замуж так, чтобы она могла помогать семье деньгами.
        Состоятельных дворян в курортном городе ничтожно мало. Но…
        Я улыбнулась леди Блэсли и пригласила ее заглянуть ко мне на чай на следующей неделе.
        - Во вторник. Я буду устраивать маленькие чаепития по вторникам!
        Леди намек уловили, оживились и разулыбались. Я же позволила себе еще один намек:
        - Полагаю, вас не оскорбит… разнообразное общество в рамках приличий?
        Леди Блэсли сделала вид, что задумалась, но все же кивнула:
        - Мы будем рады познакомиться с интересными людьми, леди Бристоль.
        - Тогда жду вас к пяти, - вежливо ответила я.
        Вскоре гости откланялись, а им на смену явилась миссис Редигер со своей тощей и длинной дочкой. Девушка была бы милой, если бы не вечно унылое выражение ее лица и печальная склонность к меланхолии. Их сменила миссис Плаунт с двумя дочерьми из пяти. Следом заглянул доктор, рекомендованный леди Фенвик. Почтенный лекарь готов был лечить нас бесплатно - за возможность “подыскать свою половинку по таинственной методике леди Бристоль”!
        Едва старичок ушел, я схватилась за голову:
        - Себастьян! Леди Фенвик превратила нас в ярмарочный балаган! Мы… модная новинка, обрастающая слухами! Господи, да как я могу найти женихов и невест всем этим людям?
        - Миледи, - к моему ужасу, Себастьян улыбнулся, - все, что вы делали на моих глазах, у вас получалось с блеском. Я уверен, вы сделаете этих людей счастливыми. И потом, - тут его глаза удивительно заблестели, и я впервые за долгое время увидела, как мой компаньон смеется! - Все эти слухи работают на вашу репутацию! Разве придет в голову королевским ищейкам искать жалких беглецов на южном курорте, да еще в такой забавной роли? Я еще никогда не чувствовал себя купидоном, наперсником прекрасной и ветреной Венеры!
        Я покраснела и… рассмеялась!
        - Вы меня убедили, Себастьян! Почему бы и нет? Предлагаю этим вечером посетить театр, мне нужно взглянуть на маменек и сестриц некоторых важных холостяков!
        - Маменек и сестриц? - поднял брови бывший семинарист.
        - Именно! - подтвердила я, а потом все же снизошла до объяснений: - Все просто, Себастьян. Девушки предпочитают мужчин, внешне или внутренне напоминающих родственников. Отцов, кузенов, братьев. Мужчины же ищут либо копию матушки, либо полную противоположность. Вот я и хочу убедиться, что предполагаемые мною пары подойдут друг другу.
        - Затейливо, миледи, но у меня нет возражений. Сегодня в театре дают классическую пьесу “Страдания юного Вертера”.
        - Отлично! Дамы будут рыдать, и это мне тоже кое-что подскажет!
        Глава 44
        Собрались мы быстро. Я с некоторым неудовольствием взглянула на траурный наряд. Как вдове, мне полагалось носить черное минимум полгода. Потом допускалось серое и только через год - лиловое. Но я вдруг как-то разом устала от черных юбок и мрачных шляп. Почему? Не знаю. Может, потому что траур стал настоящим и носился по человеку, которого я могла только презирать?
        Местный театр был небольшим зданием с деревянными колоннами и вычурной лепниной внутри. Публика собралась самая разнообразная. Резко пахло нафталином, горячим железом от масляных ламп и модными в прошлом сезоне коричными духами.
        Мы не спешили - остановились у дверей, чтобы присмотреться, и сделали это не напрасно. Длинная галерея, ведущая к ложам, несомненно, была местом встреч местного общества. Нас заметила леди Фенвик и сразу подошла к нам:
        - Лорд Бристоль, леди Бристоль, рада вас видеть. Как вам наш театр?
        Мы ответили парой вежливых фраз, и леди Фенвик немедля принялась знакомить нас со своими друзьями, знакомыми и знакомыми знакомых. Я старательно улыбалась, запоминая имена и лица. Себастьян держался с холодноватой любезностью настоящего лорда, и я почему-то задумалась о том, что его ангельская красота, вероятно, результат не только любви его родителей, но и поколений благородных предков. Жаль, мне не пришло в голову подробнее узнать, как он очутился в храмовом приюте. Возможно, в его пеленках были подсказки?
        Из круговерти новых знакомств я выхватила только одно интересное лицо. Молодая женщина. Ее представили как мисс Эжени Лайон. Простое черное платье из недорогой ткани, однако аккуратное и скромное. Траурная лента, выразительные темные глаза, длинноватый нос и тонкие губы, красивые руки с длинными пальцами и плавные неторопливые движения.
        Меня заинтересовала эта особа, и я обратилась к нашей говорливой хозяйке:
        - Миледи, кто эта интересная дама?
        - А, Эжени! Несчастное дитя, - леди Фенвик приложила платочек к сухим глазам и поведала мне историю семьи Лайон. Вполне благополучная была семья. Отец служил в порту клерком, матушка занималась домом и садом. Им очень повезло - на свадьбу родители подарили дом с приличным участком, засаженным по всем правилам южного сада. Каждый год что-нибудь да плодоносило. Их первенец - эта самая Эжени - росла в благополучии, имея нянюшку, гувернантку, уроки живописи и музыки.
        Лет до двенадцати мисс Эжени оставалась единственным ребенком. Потом миссис Лайон каким-то чудом забеременела вновь и родила сразу двойню - пару шустрых мальчишек. Однако эта беременность дорого ей далась. Бедняжка худела, хирела и умерла, едва детям исполнилось года два. Муж ее слишком любил и начал прикладываться к бутылке. Сначала он это все неплохо скрывал, но потом начал портить бумаги, и его уволили.
        - Вот как? - я еще раз взглянула на мисс Лайон и оценила силу духа этой девушки. Жить с пьяницей - трудная работа!
        - Да, и как вы понимаете, уволили без пенсии. Теперь этот несчастный сидит дома, мотая нервы дочери и сыновьям, а она умудряется в сезон торговать фруктами, делать заготовки и вести приличный дом, надеясь отправить братьев в какую-нибудь школу.
        - Леди Фенвик, вы не могли бы дать нам с мисс Лайон возможность потолковать в уголке? Мне нужна помощница…
        Наша добрая хозяйка сверкнула глазами, но сумела устроить все так, чтобы мы с Эжени очутились в довольно тихом углу.
        - Мисс Лайон, - я не стала тянуть, - простите меня за нахальство, но я очень хочу, чтобы вы пригласили меня завтра на чашку чая!
        - Зачем вам это, миледи? - удивилась девушка. - Все знают, что…
        - Я тоже знаю, - успокоила я ее, - но мне бы хотелось с вами поговорить кое о чем.
        - Хорошо, - в глазах Эжени зажегся огонек. - Леди Бристоль, позвольте пригласить вас на чай завтра в пять часов. Совиный дом в переулке Роз.
        - Благодарю за приглашение, мисс Лайон!
        Мы разошлись, и остаток вечера я беседовала с претендентами на мое внимание, попутно собирая нужную мне информацию. Этот почти разорен, за этой дают хорошее приданое, потому что у девицы скверный характер. У этой семьи выгодный брак - последняя надежда поправить дела, но девушка строптива и самостоятельна, а этот щеголь слишком много времени уделяет полировке фамильных бриллиантов, а не семейному делу… В общем, хорошей свахе здесь действительно было чем заняться!
        Спектакль я смотрела краем глаза, старательно поправляя свои записи. Себастьян смотрел на это молча, и в его молчании не было осуждения. Напротив. В антракте он помог мне встать и шепнул:
        - Если вам необходимо подойти к кому-нибудь, вам достаточно меня уведомить, миледи. И если я могу чем-то помочь…
        - Буду вам несказанно благодарна, милорд! - шепнула я в ответ.
        Дальше мы дефилировали по галерее для благородных особ, и, когда все отвлеклись на слугу, уронившего поднос с бокалами игристого вина, я попросила:
        - Себастьян, мне нужно подойти туда, - я показала на ту часть просторного холла, где выгуливали свои наряды и украшения дамы полусвета.
        - Миледи, я понял, - не задавая лишних вопросов, мистер Трэвис провел меня через узкий коридорчик буфетной и спрятал в нише, задрапированной портьерами. - С кем именно вы хотели поговорить, миледи?
        - С той яркой блондинкой в розовом, - я указала на нужную мне даму и притаилась в засаде.
        Себастьян прогулочным шагом подошел к нужной мне даме, шепнул несколько слов, поглядывая на тот угол, в котором я притаилась, и прошел дальше. Дама в розовом поколебалась, потом с улыбками вышла из своего круга, вероятно, сказав что-то про “поправить прическу”, и двинулась ко мне.
        - Леди Бристоль? Удивлена.
        - Миссис Оридж? Мне нужна от вас кое-какая информация. Я готова заплатить.
        - Что ж, спрашивайте, - дама остановилась поблизости и принялась безмятежно обмахиваться веером.
        - Я слышала, что в ваш домик на улице Пряных сладостей иногда заглядывает молодой лорд Пейсли…
        - Да, молодой Пейсли у меня бывал, - подтвердила самая известная в городе куртизанка.
        - Скажите, его… пристрастия в сексе традиционны? Или?
        Миссис Оридж понятливо хмыкнула. Я же не видела в этом вопросе ничего странного. Прежде чем высватывать молодому лорду девушку из приличной семьи, я должна была выяснить все нюансы.
        - Лорд Пейсли самый скучный мой клиент, - усмехнулась куртизанка. - Вот его папенька… Тот да, затейник.
        Я задумчиво положила на подоконник золотую монету и подтолкнула в сторону миссис Оридж, а она не взяла!
        - Мне нужна ваша помощь, леди Бристоль, - сказала она, вздохнув.
        Мое лицо с трудом сохранило невозмутимость.
        - В одном здешнем семействе растет девушка. Воспитанница. Ей сейчас шестнадцать. Она моя дочь. Я… не хочу, чтобы она пошла по моим стопам или осталась старой девой. Я прошу вас найти для нее мужа.
        Я вздохнула, подумала и открыла блокнот:
        - Имя и данные девушки. Что у нее есть, и чего вы для нее хотите?
        Да-да, за несколько дней в роли прославленной свахи я поняла, что брак должен быть выгодным. Вот буквально завтра у меня запланирован визит к леди Дартон. Строгая матрона, двадцать лет как вдова, души не чающая в своем единственном сыне. Юноша, залюбленный матерью, не может выбраться из-под ее удушающей опеки, поэтому знакомство с юной мисс Редвик счел подарком небес. Девушка некрасива, но умна и очень добра. Лорд Дартон обратился ко мне лично, зная, что маменька не примет его выбор. И я нашла в мисс Редвик преимущества. Завтра я отправлюсь в гости с одной из привлекательных и бойких сестричек Мэлвилл. Юные мисс хороши собой, но воспитаны вольно. Небольшой разгром в гостиной, упоминание пустых карманов Мэлвиллов, капризное требование к лорду Дартону после свадьбы ехать в столицу - и скромная дочь доктора получит в глазах будущей свекрови сто очков!
        Записав все необходимое со слов миссис Оридж, я так же незаметно вернулась в ложу. Спектакль продолжился, но на сцену я не смотрела совсем. Мне точно было о чем подумать!
        Глава 45
        Следующий день выдался очень насыщенным. Во-первых, мне несли подарки. Маменьки решили задобрить сваху. Во-вторых, мне нужно было успеть сразу в несколько домов с очень важными визитами. Поэтому я поднялась неприлично рано и еще до завтрака написала дюжину записок, отправив лакея передать их все.
        За трапезой я уведомила мистера Трэвиса о том, что сегодня буду ездить по визитам одна, и как раз к десерту получила первый ответ. Мой компаньон не возражал, он вообще редко со мной спорил, но… подошел к секретеру и вынул оттуда шкатулку, которую я прежде не видела.
        - Раз уж вы планируете ездить сами, миледи, я прошу вас позаботиться о своей безопасности.
        В шкатулке лежали парные дамские пистолеты.
        - Себастьян, - вынуждена была признать я, - меня никогда не учили стрелять…
        - Но ваш отец был адмиралом, - удивился мистер Трэвис.
        - Поэтому я умею фехтовать, бросать ножи и заряжать пушку, а вот с пистолетами не случилось. Однажды я обожгла ресницы и брови на полигоне, и матушка запретила подобные развлечения.
        - Что ж, тогда я готов научить вас стрелять!
        - Но где же вы сами научились? - удивилась я. - Неужели стрельбе обучают в семинарии?
        - В Форше, - ответил мне мистер Трэвис, окончательно расставшись с образом меланхоличного поэта.
        В результате мы договорились до ланча заниматься стрельбой на берегу, а потом отправиться в гости к мисс Эжени.
        Если честно, для меня все это было трудно. Снять с предохранителя, взвести курок, нажать и выстрелить хотя бы в нужную сторону. Но Себастьян был терпелив, веселил историями своего обучения, и наконец я перестала зажмуривать от грохота глаза и научилась удерживать пистолет в относительно ровном положении.
        Потом мы вернулись домой - моя одежда и волосы пропахли порохом, стоило умыться и переодеться. Сменив платье, я на извозчике отправилась к мисс Лайон.
        Дом ее семьи располагался в довольно приятном районе - улочки, пусть узкие, были выметены и сбрызнуты водой, а над заборами возвышались кроны плодовых деревьев.
        Коляска остановилась у самого дальнего домика, зато сад вокруг него был самым пышным. Я неторопливо вышла, оглядываясь. Забор покосился, и его явно подпирают какие-то палки, но побелен отлично. Дом тоже нуждался в мужской руке - перила шатались, потертые каменные ступени нуждались в перекладывании. За дверью меня встретила узкая прихожая, терпко пахнущая пряными травами.
        Весна только началась, а здесь уже шла заготовка нежных побегов. Мисс Эжени, несомненно, весьма трудолюбивая молодая особа!
        Дверь с легким скрипом открылась мне навстречу:
        - Леди Бристоль! Прошу вас, проходите!
        Девушка нервничала, но вела себя безукоризненно.
        В маленькой гостиной меня встретили два мальчика, похожих как две капли воды. Опрятно одетые и причесанные дети вежливо поздоровались, постоянно бросая на сестру взволнованные взгляды.
        Обстановка и здесь была самая скромная, но все же чувствовалось, что когда-то в этом доме был достаток. Немногочисленная добротная мебель мягко сияла, начищенная восковой мастикой. На этажерке стояли книги, а чайный столик укрывала вышитая скатерть, которую, судя по узору, модному лет двадцать назад, матушка мисс Эжени принесла в приданое.
        Тем не менее чай был крепок, а к нему хозяйка дома предложила восхитительные домашние сладости.
        - Мисс Лайон, эта пастила просто тает во рту! - восхитилась я. - А джем! Такого не подадут и в королевском дворце!
        Слушая мои хвалебные речи, дети расслабились и заулыбались. Они начали поддакивать мне и даже болтать ногами, но строгий взгляд сестры мгновенно превращал их в паинек.
        Мы обсудили с мисс Эжени литературу, искусство, приготовление яблочной смоквы и орехов в меду. Потом я сжалилась над мальчишками:
        - Мисс Лайон, ваши братья, должно быть, устали слушать скучные разговоры. Отпустите их. У меня есть к вам маленькое дело.
        Щеки мисс вспыхнули, однако она мягким голосом попросила братьев выйти поиграть в сад, вручив каждому по аппетитной булочке с корицей.
        Дети ушли, и я совсем было собралась изложить мисс Эжени свое предложение, когда за дверями послышался шум. Хозяйка дома побелела как полотно, наконец створка с шумом и грохотом распахнулась, впуская… Когда-то это был привлекательный мужчина. Теперь от его былой красоты остались лишь неухоженные, торчащие во все стороны седые волосы, да темные глаза, обведенные темными кругами и мелкими морщинами. Красный нос - свидетельство любви к горячительным напиткам, распахнутый ворот совсем недавно чистой рубахи, испачканный чем-то жирным жилет и сюртук с оторванными рукавами.
        - До-о-о-очь! - заорал, судя по всему, мистер Лайон. - Ты где?
        Увидев нас, он остановился и попытался стянуть полы, прикрывая безобразие в одежде.
        - У нас гости? - покачиваясь, спросил он.
        Мисс Лайон побледнела так, что я на всякий случай крепко взяла ее за руку - ловить падающую девушку выше меня на полголовы мне не хотелось.
        - Я в порядке, леди Бристоль, - похоронным голосом сказала Эжени. - Простите, как видите, я недостойна вашего предложения.
        - Я думаю совсем иначе, - сказала я. Теперь, когда мистер Лайон выпрямился, я увидела, сколько усилий приходится прикладывать этой совсем еще юной девушке, чтобы поддерживать опустившегося отца в относительно приличном виде. Судя по всему, еще утром его вещи были чистыми, аккуратными и целыми. Я даже не представляла, чем можно вывести те безобразные пятна, которые красовались сейчас на плотном сукне.
        - Проводите меня, мисс Лайон. Мистер Лайон, приятно было познакомиться.
        Мы вышли на улицу под возмущенное бурчание хозяина дома, и я сразу же выложила Эжени свое предложение:
        - У меня есть на примете мужчина. Он не особо молод, много повидал, но состоятелен и добр. А еще… он поможет вам воспитать братьев и приструнит отца. Кроме того, в ближайшие несколько лет он будет проводить в море большую часть года.
        - Но зачем ему… брать на себя мои трудности? - пролепетала девушка, не веря моим словам.
        - Этот мужчина мечтает о семье. Он хочет иметь уютный дом, в котором его будут ждать. Я вижу, что вы искренне заботитесь об отце и братьях и, возможно, сумеете взять под свою опеку еще одного мужчину. Ваша ноша станет легче, ведь муж наймет для дома слуг и будет выделять деньги, необходимые на жизнь.
        - Я бы… хотела познакомиться с этим мужчиной, миледи.
        - Это очень верное и разумное решение, мисс Лайон. Я пришлю вам приглашение на чай, когда этот мужчина будет в городе. И… не волнуйтесь так. Если он вам не понравится, никто не будет на вас давить. Обещаю.
        Мисс Лайон выдохнула и проводила меня до калитки. Я махнула рукой поджидающему меня извозчику и велела отвезти меня домой. На ужин должны были прийти другие потенциальные женихи и невесты, а также их маменьки. Стоило еще раз изучить записи в моем блокноте.
        Глава 46
        Этим же вечером перед ужином я набросала две записки - одну капитану Брэмсу, вторую - Эжени, с приглашением на чай. Намеки “морской волк” понимал моментально - явился нарядный и взволнованный. Я перехватила его в прихожей, налила стаканчик настойки пустырника, чтобы снизить красноту лица, и объяснила:
        - Сегодня я планирую вас познакомить с одной приятной во всех отношениях мисс. Поверьте, хозяйка она просто отличная и характер имеет надежный. О недостатках поговорим после личного знакомства.
        Капитан выдохнул, расправил плечи и вместе со мной вошел в гостиную.
        - Мисс Лайон, позвольте вам представить капитана Брэмса! На его корабле мы прибыли в Лим!
        Эжени подняла глаза и покраснела. Она, конечно, знала, для чего я пригласила ее на чай, но явно не ожидала вот так сразу увидеть огромного, словно медведь, взволнованного краснолицего мужчину. Он тоже замер, рассматривая худощавую девушку в очень пристойном и очень бедном платье.
        - Капитан, мисс Эжени Лайон угостила меня пастилой собственного изготовления. Предлагаю вам попробовать и оценить старания мисс. Знаете, - я немного понизила голос, заставляя гостей прислушаться, - в Форше абрикосовую пастилу называют “лицом хозяйки”. Не знаю ни одного лакомства, которое требовало бы столько труда и терпения!
        Кажется, подобную сентенцию капитан уже слышал. Он довольно грузно опустился в кресло, принял из моих рук чашку чая и снова посмотрел на застывшую мисс Лайон. Эжени от страха замерла в кресле, словно испуганная птичка. Нет уж, так не пойдет.
        - Эжени, - мягко улыбнулась я, - ваши братья посещают школу?
        - Да, миледи, Дик и Седди занимаются в храмовой школе.
        Сказав это, девушка мучительно покраснела. Храмовые школы были бесплатными, и хотя образование в них давали в целом неплохое, все же люди благородных сословий предпочитали отдавать детей в частные пансионы.
        - А кем они хотят стать в будущем?
        - О, Ричард любит море. Он не расстается с картами и атласом. Учитель в храмовой школе когда-то ходил в море, он много рассказывает ему и убеждает учить математику.
        Кажется, мисс Лайон сказала что-то правильное, потому что капитан оторвался от пастилы и взглянул на девушку одобрительно. Она же, заговорив о любимых братьях, оживилась, и даже румянец вернулся на ее бледные щеки.
        - Седрику больше нравится живопись. Он вытаскал все краски из моего ящика с акварелью и расписал каждый клочок бумаги, который попал в его руки! Даже упаковочную бумагу из лавки он превратил в горный пейзаж!
        - О, такой талант не должен пропадать зря! - поддержала я Эжени. - Вы позволите мне передать вашему брату подарок? Я купила для себя альбом для набросков, но он слишком тяжел для моих рук.
        Я вышла из гостиной на минуту и вернулась с недавно купленным альбомом. Гости так и сидели на своих местах, но теперь уже явно переглядывались.
        Мисс Лайон приняла альбом и полдюжины карандашей для младшего брата, а старшему сделал подарок капитан - он вынул из кармана самый настоящий компас и попросил девушку передать подарок мальчику.
        Кажется, Брэмс нашел путь к сердечку мисс Лайон.
        Поговорив еще немного о разных мелочах, я попросила капитана отвезти мисс Лайон к ней домой, отправив в качестве компаньонки свою Мирку:
        - Мисс не стоит носить такие тяжести, - ворковала я, пока лакей ставил в пролетку корзинку с альбомом, печеньем и хорошим куском ветчины.
        Капитан обещал сопроводить и вернуться. Я увидела в этом хороший знак. Мужчины романтичны, поэтому ему лучше самому увидеть, в каких условиях живет будущая жена.
        Через час капитан действительно вернулся. Прошел в гостиную, сел и попросил:
        - Леди Бристоль, прошу вас, бокал бренди!
        - Вы встретили отца мисс Лайон? - догадалась я.
        Себастьян подал гостю бокал и сел рядом со мной.
        - Да, и понял, о каких трудностях вы говорили. Этот человек… Мисс Эжени плакала…
        - Вы можете исправить ситуацию, - вздохнула я. - Существуют монашеские ордена, которые принимают оступившихся на исцеление. Это стоит денег, но Эжени станет спокойнее, если ее отец перестанет убивать себя.
        Капитан выдохнул, одним глотком ополовинил бокал и внимательно на меня посмотрел, а я продолжила:
        - Мальчики по возрасту вполне могут отправиться в частную школу, так что вам придется их видеть два раза в год - на каникулах. Все остальное время забота и внимание мисс Эжени будут принадлежать вам и вашим детям.
        Капитан помолчал, а я опять заговорила:
        - Если же девушка вам не по нраву… Могу предложить молодую вдову с двумя детьми.
        Тут я кривила душой. Вдова была очень юна, любила покойного мужа и своих детей, и если бы не ее отчаянное неумение вести дела - она никогда бы ко мне не обратилась. Я хотела свести ее с молодым и некрасивым стряпчим. Юноша займется делами, оставив жене домашние радости, а его внешность для убитой горем женщины не имеет никакого значения.
        - Нет-нет, леди Бристоль, мне очень понравилась мисс Лайон, но скажите мне… мальчиков обязательно отправлять в школу?
        - Можно нанять им учителей, а школу посещать лишь на время сдачи экзаменов, - понимающе сказала я.
        Капитану явно понравились братья Эжени, а собственные дети… Ну, когда они еще появятся? И будут всего лишь младенцами, пачкающими пеленки, довольно долго. А тут уже готовые шустрые мальчишки, да еще интерес к морю…
        - Тогда подскажите мне, миледи, как можно быстро устроить свадьбу и, хм…
        - Насчет свадьбы, это, пожалуй, к вашей тетушке. Уверена, она устроит для вас торжество за три дня. А монастырь смиренных братьев расположен… - я записала адрес, и капитан ушел к тетушке, чтобы ошарашить ее новостями.
        - Еще одна блестящая победа, - Себастьян поцеловал мне руку.
        - Пока не уверена, - покачала я головой, - все могут испортить родственники капитана. Для них мисс Лайон слишком… проблемна.
        - Не думаю, что у них получится, - уверенно сказал Себастьян, - вы воззвали к лучшим чувствам в сердце этого мужчины. Ему, такому огромному и грубому, как медведь, доверили хрупкую лилию. Уверен, он будет ее беречь и ценить.
        - Надеюсь, Господь услышит ваши слова и дарует им долгую и счастливую жизнь, - улыбнулась я.
        - Думается мне, что все так и будет, - серьезно кивнул мистер Трэвис. - Иногда мне кажется, что, перенеся мучения, вы получили от Господа дар - видеть любовь.
        - Вы преувеличиваете, Себастьян, - я заглянула в голубые глаза моего компаньона и, кажется, утонула в них, - но мне очень приятно! - сказала я шепотом, перед тем как его губы коснулись моих в поцелуе…
        Глава 47
        Между тем капитан Брэмс не стал тянуть и действительно убедил тетушку устроить все за три дня. Новость о скоропалительной свадьбе разнеслась по городу со скоростью лесного пожара. В мою гостиную набилось невероятное количество маменек, желающих немедля устроить своих чад.
        Я вяло отбивалась.
        Сон в одной постели с Себастьяном превращался в пытку. Вечером я укладывалась на свою половину кровати, тщательно закутавшись в одеяло, а утром просыпалась на нем, явственно ощущая его желание. Смущенно сползала и убегала в купальню, чтобы долго-долго умывать холодной водой пылающие щеки. Что творилось в моей голове? Почему, сдавшись один раз, я не могла себя заставить сдаться снова? Чего ждала?
        Утро свадебного дня случилось ровно таким же - я проснулась, лежа на животе своего компаньона, только… на этот раз на мне не было ни чепца, ни сорочки. Распущенные волосы щекотали спину, а низ живота провокационно прижимался к… обнаженному животу мужчины!
        Я вскинулась, собираясь бежать, но горячие руки Себастьяна удержали меня на месте:
        - Миледи, прошу вас!
        Мне было страшно поднять на мужчину глаза. Очень страшно! А он внезапно коснулся поцелуем моих закрытых век и сказал:
        - Станьте госпожой моего сердца!
        - Что? - я распахнула глаза, не понимая.
        - Вчера я получил подтверждение от доктора Либба. Граф Верден действительно умер. Никаких сомнений. А еще… издатель прислал договор на издание всего, что я напишу в ближайший год. И аванс. Теперь я могу купить для вас дом - и потому с полной ответственностью прошу вас стать моей женой!
        Чувствовала я себя очень странно.
        Первое предложение руки и сердца я получила в гостиной, будучи одетой в модное платье с тугим корсетом и пышнейшими рукавами. Дэвид не вставал на колени - просто сел на диван рядом, взял мои руки в свои и попросил стать его женой.
        Сейчас же я лежала обнаженная на обнаженном мужчине, он обнимал меня, и я ни секунды не сомневалась в его искренности! Так вот почему он был рядом, но ничего не предпринимал. Хотел быть уверенным, что я буду только его? И деньги. Почему-то у нищего семинариста в голове сложилась очень правильная картина мира: мужчина - добытчик. Он защищает женщину и дает ей средства к существованию. Себастьян не позволял себе приблизиться ко мне, пока не сумел найти источник дохода. С его образованием и библиотекой леди Бристоль переводов хватит ему до глубокой старости. А есть ведь и его собственные сочинения!
        И все-таки… Мне стало весело. Я широко улыбнулась, без страха заглянула в глаза мужчине и сказала:
        - Это самое потрясающее предложение, которое я получала в жизни! Я готова стать вашей женой, Себастьян. Только… надо все сделать тихо. Я не уверена, что восстание из гроба графини Верден будет принято… благосклонно.
        - Этот вопрос могут утрясти стряпчие, - так же серьезно ответил мне мистер Трэвис. - Помните того молодого человека, которому вы устроили брак с леди Невилл? Думаю, он будет благодарен.
        Я подумала пять секунд и поняла, что препятствий для моего “воскрешения” - нет. Герцог в ссылке, граф умер. Я честная вдова и могу снова выйти замуж, за кого пожелаю.
        - Себастьян, - я приподнялась, чувствуя, как мужчина с трудом сдерживает стон, - ты ведь не был монахом?
        - Нет. Я не успел окончить семинарию. Я даже священником стать не успел, - сказал он.
        - Значит, препятствий для брака нет. Пожалуй, я сегодня же отпишу стряпчему, доктору Либбу и мистеру Бриггсу, - решила я и поймала губы Себастьяна поцелуем.
        Он ответил - жадно, напористо и в то же время осторожно. Не то боялся спугнуть, не то не доверял самому себе.
        А мне… мне захотелось бешеной страсти. К тому же я так удобно расположилась на мужчине, что, не давая ему передышки, немедля начала изучать его лицо, касаясь легкими поцелуями, потом лизнула ухо, прикусила бьющуюся на шее жилку и едва не замурлыкала, когда Себастьян вздрогнул подо мной.
        Кажется, теперь я понимала придворных щеголей, обожающих смущать невинных дев, недавно появившихся при дворе. Эта поволока в глазах, румянец страсти, припухшие от поцелуев губы… Себастьяном хотелось любоваться в обычное время, но такой, распаленный желанием, он вызвал просто бурю чувств!
        Между тем я спустилась поцелуями к ключицам и нашла нежное местечко, на прикосновение к которому он реагировал особенно остро. Никогда не верила трактатам, в которых говорилось, что у мужчин только одна “точка наслаждения”. Ничего подобного! Я коварно захватила губами плоский мужской сосок и добилась явного стона. Второй сосок просто потеребила пальцами, а потом подцепила ногтями. Себастьян дернулся, застонал громче и потерся своим орудием о мой живот.
        Я опустила руку ниже. Какой он! Горячий, гладкий, тугой! Яркая головка уже истекала каплями смазки, и я, слегка сжав ствол рукой, провела по нему несколько раз, чтобы убедиться - он готов, он жаждет!
        Мой жених выгнулся в истоме, стремясь сильнее упереться в мою ладонь, и я поняла - время настало! Потянулась к его губам, давая ему немного времени, чтобы успокоиться и лечь ровно, потом сдвинулась вперед, прижалась влажными завитками к мужским бедрам, и медленно, растягивая удовольствие, опустилась на его твердость.
        Это было… волшебно! Мое тело проснулось не так давно, и я все еще была невероятно узкой и побаивалась делать резкие движения. И Себастьян это, кажется, понял - он замер подо мной, судорожно вцепившись в простыни, осознавая наше соединение каждой частицей кожи!
        Через полминуты я нашла в себе силы двигаться, и это было так прекрасно, так ярко! Утренний свет заливал комнату, пробившись сквозь плотные шторы, я жадно ловила выражение лица мужчины и наслаждалась каждым мгновением. Увы, долгое ожидание привело к тому, что мы не выдержали. Меня скрутило сладкой судорогой, и я застонала, уткнувшись в плечо Себастьяна, он откликнулся долгим хриплым эхом, вбиваясь в меня снизу.
        Потом я просто лежала на нем - горячем и влажном от пота. Мне не хотелось двигаться. Я купалась в собственных ощущениях, в запахе мужчины и вспоминала, как муж уходил из постели, оставляя меня захлебываться слезами, а я брезгливо спешила к тазу и кувшину, чтобы смыть его семя…
        Семя! Я вздрогнула, потом вспомнила, что сказал доктор Либб, спасая меня от смерти. Повторная беременность практически невозможна. И успокоилась. Обняла любимого мужчину, провела кончиком носа по его щеке и услышала бодрые шаги камердинера!
        К счастью, слуге хватило деликатности постучать в дверь:
        - Милорд, миледи, церемония через два часа…
        Пришлось вставать, но я не удержалась - от души поцеловала Себастьяна, а он так прижал меня к себе, что чуть не треснули ребра.
        И уже вылавливая среди простыней свою ночную сорочку, я кое-что сообразила:
        - Себастьян! - спросила я страшным шепотом. - Почему я оказалась… голой?
        - Потому что мне очень хотелось, чтобы вы, миледи, согласились на мое предложение! - ответил этот коварный тип, сияя невинными голубыми глазами, а потом молниеносно сбежал в купальню!
        Глава 48
        Центральный собор Лима был украшен цветущими ветвями. Жених в парадном камзоле взволнованно ждал невесту у алтаря, а нам, как почетным гостям, отвели места на передней скамье рядом с семьей невесты.
        Братья мисс Лайон, нарядно одетые и причесанные, чинно сидели на скамье, иногда взволнованно поправляя галстуки. Ее отец тоже был тут, одетый в новенький сюртук и белый шейный платок. Только вот в тени колонн я заметила парочку крепких матросов. Похоже, капитан увидел достаточно и рисковать не хотел. Мистеру Лайону просто не позволят испортить свадьбу дочери.
        Я мысленно поаплодировала капитану и, пока не появилась невеста, пробежалась взглядом по рядам гостей. Леди Фенвик и прочие маменьки. Несколько мужчин в офицерской форме - явно друзья капитана Брэмса. Хихикающая на задних скамьях молодежь, и… взгляд споткнулся. Этого мужчину я не знала, но он смотрел прямо на меня. Худощавый, среднего роста, волосы несколько длиннее, чем у простого горожанина, но не такие длинные, как у аристократа. Выправка не чувствуется, но спину он держит с уверенностью человека, которому многое по плечу.
        Поймав мой взгляд, незнакомец слегка поклонился. Я кивнула в ответ и только потом поняла, что незнакома с ним. Тут зазвучала музыка, и все обернулись к проходу.
        Мисс Лайон выбрала для церемонии платье своей матери. Его освежили, добавили несколько нижних юбок, и большего не требовалось. Иренмарский шелк, он такой - всегда в моде. А кружевная фата наверняка повидала не только матушку Эжени, но и бабушку. Новые юбки, старинная фата, а голубое? В прическе сверкнул голубыми топазами затейливый гребень. Ох, капитан, какой же лапочка!
        Я с улыбкой смотрела, как Эжени идет к жениху, сжимая в руках букет флердоранжа, и слезы сами собой наворачивались на глазах. Я от всей души желала этой паре счастья, и, кажется, была не одинока.
        Церемонию помнила смутно - расслышала лишь уверенный ответ капитана и робкое “да” от невесты. А потом… капитан поймал губами бледные губы молодой жены, и только деликатное покашливание священника прервало поцелуй. Эжени покраснела и спрятала лицо на груди мужа, а он прижал ее к себе и гаркнул:
        - А теперь, дорогие гости, прошу всех отметить наш брак бокалом вина и куском ветчины в саду! - потом энергичным шагом направился к двери, унося молодую жену на руках.
        Гости, смеясь и переговариваясь, потянулись к выходу. Капитан сумел всех удивить своим темпераментом.
        Мы с Себастьяном не спешили - мальчиков увела леди Фенвик, а вливаться в толпу не хотелось. Поэтому получилось так, что мы выходили из храма последними.
        На улице сияло солнце, и я задержалась, поправляя вуаль лиловой шляпки, а Себастьян уже вышел на крыльцо.
        - Графиня Верден, - тот самый мужчина выступил из тени, - позвольте представиться, Итан Брейди, старший сыщик столичного отделения королевской полиции.
        - Мистер Брейди, вы, кажется, ошиблись, - мягко сказала я, загоняя панику внутрь, - меня зовут леди Бристоль.
        - Полагаю, вы можете пользоваться девичьей фамилией своей матушки, - так же мягко ответил мужчина.
        В этот момент в храм вернулся мой жених.
        - Мистер Трэвис, я полагаю? - мистер Брейди взглянул на Себастьяна с интересом. - Рад, что вы живы. Герцог Дерринжер проклинает тот день и час, когда решил избавиться от статс-дамы своей племянницы. А вот вас все забыли.
        - Я счастлив, что обо мне забыли, - серьезно сказал Себастьян, беря меня за руку. - Простите, мистер, не знаю вашего имени, нас ждут.
        - Итан Брейди, - вновь представился сыщик. - Я искал вас по поручению герцога. Потом по собственной инициативе. Вы знаете, что граф Верден мертв?
        Мужчина смотрел уверенно и требовательно. Не отстанет. Можно, конечно, упираться, все отрицать. Можно предложить денег, но… Мне надоели все эти игры. Я не хотела попадать в новую зависимость от кого-то. Жаль, не успела написать стряпчему. Я потратила годы на бессмысленный брак с Верденом. Но сейчас и здесь - я не жалела о прошлом. Я стала сильной. Поэтому нежно улыбнулась:
        - Как видите, я в трауре, мистер Брейди. И нас ждут.
        Оперлась на руку Себастьяна и неторопливо пошла к двери, не обращая на сыщика внимания. Он остался в храме, но вышел позже, когда все расселись по экипажам и отправились к дому капитана праздновать свадьбу. Проводил нас взглядом, прищурился и… остался на месте. Я вздохнула и сделала себе пометку - написать стряпчему сегодня же!
        В Лиме не было традиции гулять свадьбы несколько дней или устраивать большие застолья. Весна - пора горячая. В саду возле дома капитана выставили большой фуршетный стол, на него водрузили чашу для пунша, расставили шампанское, ветчину, сыр, соленую рыбу, тарталетки с икрой, крабами и угрями, пироги с различными начинками, пирожные и большой торт, украшенный пышными облаками безе.
        Новобрачные встали рядом с тортом и в ответ на поздравления и подарки вручали тарелочку с праздничным лакомством. Дальше гости отходили в сторону, брали бокал с напитком и развлекали друг друга беседой. Чуть в стороне расположился квартет, негромко наигрывая легкие мелодии. Судя по паркетному кругу на молодой траве - будут танцы.
        Я с удовольствием пробовала закуски, запивая их шампанским, когда ко мне подобралась леди Фенвик:
        - Леди Бристоль! - восторженно начала она. - Весь Лим в восторге от этой свадьбы! Скажите, как вам удалось уговорить моего племянника жениться?
        Я непонимающе хлопнула ресницами.
        - Да я же несколько лет пыталась найти ему жену! Столько хороших девушек приглашала в гости! Умных, красивых, из почтенных семей…
        Я нахмурилась. Неужели леди Фенвик сейчас начнет искать недостатки в Эжени?
        - Не подумайте, мисс Лайон прекрасная партия для Брэмса. Я же вижу, как он на нее смотрит! Но я и подумать не могла, что ему подойдет… такая девушка!
        Ясно. Тетушка искренне недоумевает, ведь она предлагала родственнику милых болтушек или трепетных тихонь, которых офицеры, а особенно моряки, терпеть не могут. Для них кисейная барышня равна неприятностям, проблемам и сложностям. А вот серьезная, хозяйственная девушка, да еще в беде - вот образ из романтических грез сурового морского волка.
        - Просто это судьба! - мягко улыбнулась я нашей хозяйке и подошла поздравить жениха и невесту.
        Эжени крепко меня обняла, не обратив на подарок никакого внимания. Мы с Себастьяном подарили новобрачной свежеизданные переводы “Трактата о любви” и “Песен пастушки”. Я добавила к ним книгу с советами молодой хозяйке, популярную в столице, а так же коробку красок и альбом для акварели. Может быть, миссис Брэмс найдет время для когда-то любимой забавы?
        Капитан поцеловал мне руку:
        - Леди Бристоль, я несказанно вам благодарен.
        - Для меня лучшей благодарностью будет ваше с Эжени счастье, - искренне ответила я.
        Капитану Себастьян подарил новую резную трубку с набором курильщика и пачкой вишневого табака.
        После мы отведали торта, побродили среди гостей, станцевали пару танцев и отбыли домой. Мне хотелось немедля написать письма стряпчему, доктору Либбу и мистеру Бриггсу, а Себастьян собирался найти небольшой храм в пригороде, чтобы подать заявление на венчание.
        Никто не помешал нашим планам. Я приказала лакею отнести письма прямо на почту, доплатив за срочную доставку, потом собрала черновики и бросила их в камин - незачем слугам знать, что и кому я пишу.
        Себастьян вернулся к ужину и сообщил о том, что нашел подходящий храм. Священник согласился обвенчать вдову и молодого мужчину без лишней шумихи, но затребовал документы и оплату. С деньгами проблем не было. Документы у нас тоже были. Пусть и фальшивые.
        Но были еще два препятствия - мы не являлись прихожанами этого храма. Значит, по закону свадьба могла состояться только через месяц. Ведь священник должен будет три воскресенья подряд объявлять после проповеди о грядущем бракосочетании, чтобы все желающие помешать браку могли это сделать.
        Второе препятствие было сложнее - мы хотели венчаться под своими настоящими именами. А графине Верден, пусть и вдовствующей, нужно было получать специальное разрешение.
        Однако я не собиралась сдаваться, а Себастьян - тем более.
        Глава 49
        Несколько недель прошли относительно тихо и спокойно. Мистер Трэвис ежедневно возил меня к морю, чтобы я училась стрелять, и постепенно я освоила его подарок. Не могу сказать, что попадала всегда и абсолютно точно, однако руки перестали дрожать, и это можно было назвать успехом.
        Сватовство тоже шло вполне себе успешно. Довольная физиономия капитана Брэмса послужила мне лучшей рекламой. Кстати, капитан щедро со мной расплатился, прислав чек. А еще коробочку с великолепным жемчужным ожерельем. Себастьян нахмурился, увидев украшение, и спросил, может ли он, как жених, сделать мне подарок? Я одобрительно улыбнулась и уже на следующий день получила красивые серьги-капли в пару к ожерелью, жемчужный браслет и… кольцо. Очень элегантное и дорогое кольцо. Судя по его внешнему виду, украшение было выполнено на заказ.
        Я искренне поцеловала Себастьяна, а он вдруг ловким движением усадил меня на колени, собственноручно надел кольцо мне на палец и сказал:
        - В знак нашей помолвки, миледи.
        У меня ком встал в горле. В Форше я носила траурное кольцо, изображая вдову. По дороге в Лим пришлось отыскать в шкатулке бабулины кольца. Но теперь Себастьян одним движением руки снял ее помолвочное кольцо с красивым изумрудом и надел свое - с изящной капелькой бриллианта. Обручальное не тронул, но поцеловал мне пальцы и сказал:
        - Я надеюсь уже через месяц заменить и это кольцо!
        В ответ я крепко обняла самого лучшего мужчину на свете и поцеловала. А через минуту в комнату деликатно заглянула горничная:
        - Милорд, миледи, к вам гости!
        Пришлось срочно пересаживаться в кресло, хватать рукоделие и принимать самый пристойный вид. Наш дом после свадьбы капитана Брэмса пользовался большой популярностью.
        Что уж тут сработало - людская застенчивость, презентация леди Фенвик или то, что в городе давно не было свахи, но заказами на сватовство меня буквально завалили!
        Поначалу я растерялась, потом вспомнила навыки фрейлины и успешно их применяла.
        Например, расстроила сговор дочери обедневшего дворянина и якобы богатого купца. Обе стороны надеялись на преференции от этого брака, и обе тщательно скрывали свою несостоятельность. Между тем девушка - милая и благоразумная особа - хотела выйти замуж за будущего доктора, потому что грубые манеры купца ее пугали.
        Собрав нужные мне сведения, я убедила отца девицы в том, что доктор - гораздо более полезное вложение, чем фатоватый купец. А купцу, в свою очередь, подыскала ровню - крепкую, румяную торговку фруктами. Молодая особа отлично разбиралась в торговле, не лезла за словом в карман и очаровала будущего жениха откровенным взглядом и пышной фигурой.
        Так что родители с обеих сторон огорчались недолго и не поскупились на щедрое вознаграждение.
        После этого сговора ко мне начали обращаться и сами девушки, делясь сокровенными желаниями на брак.
        Кстати, мистер Брейди нам не докучал. После той встречи в храме он мелькнул пару раз возле нашего дома и снова исчез. Надеюсь, навсегда.
        Через неделю я получила целую стопку писем. Первым делом, конечно, вскрыла письмо от мистера Боумента. Молодой стряпчий провел огромную работу и, клятвенно обещая сохранить мой секрет, выяснил следующее. Для вступления в новый брак мне необходимо подтвердить свою личность и получить разрешение. А еще выплатить штрафы за введение в заблуждение и пользование другим именем, буде кто решится подать на меня за это в суд. Я вспомнила свою свекровь - вдовствующую графиню Верден, и передернула плечами. Она точно не упустит момента. Однако штраф за подобное деяние был, в сущности, пустяковый, а вот моя вдовья доля составляла немалую часть состояния Верденов.
        В общем, стряпчий рекомендовал мне заняться этим. И если я согласна - он подготовит нужные бумаги. Правда, с ними все равно придется ехать в столицу, но он готов отправиться со мной, если я только этого пожелаю.
        Отложив письмо, коротко пересказала содержимое Себастьяну. Он нахмурился. Понятно, что одну не отпустит, но оказалось, дело не только в поездке:
        - Миледи, если вы вернетесь в столицу… значит, там нужно будет купить дом? Или вам нравится Лим?
        - Я должна подумать, - честно ответила я. Мне нравилась весна на побережье, но лето… Летом тут бывало очень жарко, что усугублялось влажностью. Не уверена, что смогу жить тут постоянно.
        Отложив письмо мистера Боумента, я взялась за корреспонденцию из столицы. Доктор Либб писал, что моя попытка вернуться в мир живых его репутации не повредит. Все ведь делалось тайно. И выкуп наших “тел” из застенка, и приобретение графом “тела жены”. Тем более Верден мертв и не может ничего опровергнуть. А значит, я могу смело возвращаться в столицу и требовать возвращения доброго имени. Вот только цвет глаз… В конце письма доктор пообещал мне подобрать примеры, когда от близости смерти люди сильно менялись внешне, и всячески одобрял мое желание вернуться в столицу.
        Мистер Бриггс был более осторожен. Он предлагал подстраховаться. Приготовить билеты, парики, сменную одежду и маршрут к ближайшему убежищу. Я подумала - и согласилась. Попросила старика все приготовить, дозволив брать на это деньги со счета, а потом написала стряпчему и доктору, давая согласие на все.
        Через пару недель наступит жара, и можно будет отправляться в столицу.
        Себастьян настоял, чтобы я не оставляла уроков стрельбы, а еще мы с ним решали, как быть со слугами. Не хотелось терять нашего великолепного повара, да и горничная меня устраивала полностью. В итоге мы решили всех забрать с собой и поселить в доме бабушки. Места там всем хватит, и не придется нанимать дополнительную прислугу в столице.
        Леди Фенвик мы сообщили о скором отъезде, искренне огорчив тетушку капитана.
        - Я понимаю, леди Бристоль, приближается жара, будет много приезжих, но я очень надеюсь, что вы вернетесь! Вы так много сделали для нашего города!
        - Не печальтесь, леди Фенвик, возможно мы еще вернемся. Да и не так уж много я сделала в Лиме.
        - О, миледи, вы недооцениваете свой вклад! - заверила меня наша добрая хозяйка. - Право слово, я впервые вижу, как молодые вертопрахи перестали бояться женитьбы, а юные леди прилежно изучают книги по этикету и ведению хозяйства! Маменьки не могут нарадоваться!
        Я только посмеялась в ответ. Вещи были уложены, комнаты прибраны, билеты на утренний поезд куплены. Чтобы успокоить мое волнение, мы с Себастьяном отправились на прогулку перед сном, а когда вернулись, навстречу выбежала Мирка:
        - Миледи, вас ждет гость!
        Недоумевая, я сняла шляпку и перчатки, положила их на столик в прихожей и вошла в гостиную. В кресле у окна сидел мистер Брейди и с невинным видом пил бренди из наших запасов.
        - Леди Бристоль! - гость воспитанно вскочил. - Простите, что потревожил. Я к вам с письмом от… Его Величества!
        Я почти упала мимо кресла, но Себастьян недрогнувшей рукой помог мне сесть и налил в бокал шерри.
        - Мистер Брейди, - сказал он строго весьма низким голосом, - на каком основании вы пугаете мою невесту?
        Сыщик принес извинения и, пока я по капле цедила шерри, рассказал, что побывал в Форше, отыскал нас в Лиме и, завершив свою поисковую миссию, отправился в столицу.
        - Я удостоился аудиенции у Его Величества. Если коротко, нашего монарха интересовал не только результат моих поисков. Когда я закончил свой рассказ, Его Величество просил меня передать вам это письмо и считать возложенную на меня миссию законченной.
        Спиртное помогло, и я потянулась за ножом для вскрывания писем. Себастьян меня опередил - вручил свой перочинный нож. Королевская печать поддавалась плохо, но наконец мне удалось ее сломать. В конверте обнаружилось приглашение на аудиенцию!
        На всякий случай там было указано четыре даты, и ближайшая была ровно через два дня после нашего вероятного прибытия в столицу!
        Я сглотнула, отпила еще шерри и спросила сыщика:
        - Его Величество был очень зол?
        - Мне показалось, он был озадачен, - признался Брейди, - впрочем, я не так хорошо знаю нашего короля.
        - Что ж, это приглашение ничего не меняет, - решила я, - утром мы в любом случае едем в столицу, встречаемся там с мистером Боументом и подаем бумаги на возвращение моего приданого. А дальше будет видно.
        Себастьян сжал мою руку, соглашаясь. Сыщик взглянул на нас и откланялся, сказав, что возвращается в столицу тем же поездом.
        Глава 50
        Ночь я провела практически без сна, и только нежные ласки Себастьяна позволили мне забыться к рассвету. Увы, вставать пришлось рано. Проснуться помог крепкий чай, а потом уже и времени не осталось - экипаж ждал, и мы поспешили на вокзал.
        Дорога до столицы стала бы для меня изнуряющей, но я снова начала принимать микстуру доктора Смолетта. А Себастьян, отвлекая меня от тревог, предложил принять участие в его маленькой шутке. Мой жених решил написать книжечку якобы народных песен под женским псевдонимом, а мне предложил ее проиллюстрировать.
        Я увлеклась идеей, поэтому большую часть времени мы сидели за столиком с блокнотами. Он писал “народные” тексты, а я делала наброски или просто записывала идеи для оформления той или иной песни. Потом поблизости раздались звуки гитары, и нам пришло в голову попробовать положить слова на музыку. Мы нанесли визит в соседнее купе и с удивлением увидели в нем новобрачных! Оказывается, капитана Брэмса вызвали в столицу по служебным делам, и он взял молодую жену с собой, чтобы показать Эжени большой город.
        - А с кем же вы оставили братьев? - удивилась я.
        - Дик и Седди готовятся к поступлению в морскую школу, - с улыбкой сказала молодая миссис Брэмс. - Капитан нанял для них учителя, и тот вполне справляется.
        - А…
        - Папенька уехал в монастырь смиренных братьев. Сам. Сказал, что вернется, если поймет, что справился со своими трудностями.
        Эжени опустила взгляд на свои руки. Она все еще чувствовала себя неловко, когда говорила об отце. Но Брэмс немедля пожал ей руку, и молодая женщина воспряла. Замужество удивительно красило ее, и я порадовалась за эту пару.
        Между тем Себастьян объяснил, для чего мы заглянули к соседям, и капитан расцвел. Оказывается, это он играл на гитаре, и пусть инструмент был не особенно хорош - он попросил его у проводника, зато играл “морской волк” очень недурно и быстро подобрал мелодии к уже написанным “народным песням”.
        Себастьян радостно сделал пометки аккордов у каждого текста, а Эжени просто напела слова приятным мягким голосом.
        В приятной компании время бежало еще быстрее, и когда мы добрались до столицы, расставаться не хотелось. Впрочем, капитан сказал нам название гостиницы, в которой они остановятся, и предложил встретиться через несколько дней и пообедать.
        - Мы задержимся в столице по крайней мере на месяц, - сказал он, - и будет приятно пообщаться со знакомыми. Эжени немного пугает местное общество.
        Мы заверили его, что будем рады повидаться, и отправились на Зеленую улицу.
        Мистер Бриггс встречал нас с торжественностью и апломбом старого слуги.
        Горячий обед подали, как только мы умылись. В купальне исходили паром две большие бадьи с кипятком, а новенькие слуги получили чистое белье, форму и наказ идти мыться и есть, пока господа обедают.
        Мы спешили. Путешествие нас измотало, а еще впереди маячила аудиенция, так что времени на отдых было немного. Отдав должное кулинарным талантам миссис Бриггс, я попросила дворецкого отправить посыльного за портным. Мой гардероб безнадежно устарел, и для аудиенции мне нужно хотя бы одно новое платье.
        Купание, короткий сон и деликатный стук в дверь спальни:
        - Миледи, портной пришел!
        Я спустилась вниз в домашнем платье. В конце концов, придется снимать мерки, да и портному не привыкать видеть клиенток в полуодетом виде.
        Мистер Финн был счастлив меня видеть. Он рассыпался в комплиментах моему цвету лица и страшно обрадовался, когда я поставила ему задачу.
        - Дорогое траурное платье, мистер Финн. Для посещения дворца. Лучше всего тафта и серебряное кружево. Уже весна, но мой траур все еще строг.
        - Миледи, помилуйте, прошло больше полугода! - портному явно хотелось сшить что-то более светлое, подходящее блондинке, но я заверила его, что дворцовый этикет максимально строг, и мы договорились о цене.
        Собственно, этим и был занят мой вечер, а на следующее утро я под густой вуалью направилась на Бонд-стрит. Улица, состоящая исключительно из модных лавок и салонов модисток, нужна была мне для того, чтобы подсмотреть модные тенденции и прикупить аксессуаров. Перчатки, туфельки, шелковые чулки, веер, заколки с черным жемчугом и маленькими перышками, свернутыми в “ракушку” - в общем, все то, что дополняет туалет дамы и порой стоит куда дороже самого платья.
        Себастьян сопровождал меня и с трудом делал равнодушное лицо, когда модистка подсовывала ему картонку с цифрами.
        Когда мы сели в экипаж, чтобы ехать домой на первую примерку, мистер Трэвис выглядел очень задумчивым.
        - Вас утомила прогулка по магазинам? - спросила я с улыбкой. Меня эта поездка взбодрила и успокоила. Ничего особенного в моде не случилось, а мелкие детали мы успеем исправить на примерке.
        - Я понял, что мне стоит зарабатывать больше. Вы не огорчитесь, миледи, если я сегодня загляну в издательство?
        - Нисколько. Только прошу вас взять с собой мистера Боумента. Он может быть полезен.
        - Вы правы! - Себастьян поцеловал мне руку и велел кучеру остановиться у гостиницы, в которой нас ждал стряпчий. Я же со спокойной душой поехала на примерку. Как говорила бабуля - женщина в любых обстоятельствах должна оставаться красивой!
        С мистером Финном мы провозились больше двух часов. Сначала подгоняли основу платья из черной, как ночь, тафты с редкими “слезинками” серебрянной нити. Потом мастер вынул из сундука несколько постав серебряного кружева, и мы прикладывали его к платью, решая, как выгоднее подать этот допустимый аксессуар. Аудиенция была назначена на первую половину дня, так что платье должно быть максимально закрытым. В итоге портной предложил отличное решение - отделать лиф и рукава полосками черного бархата - все же весна, и еще прохладно. А уже по бархату пустить узкую полоску кружева и ровно такую же полоску спрятать в белоснежном многослойном воротничке у горла.
        Увлекшись дамскими делами, я утомилась и, едва мистер Финн ушел, приказала подать чай и закуски. А буквально через несколько минут в гостиную вошли довольные мистер Трэвис и мистер Боумент.
        - Миледи, - жених поцеловал мне руку, а стряпчий ограничился поклоном. - Рад вам сообщить, что с помощью мистера Боумента я заключил весьма выгодный договор с издательством на книгу “Народные песни приморских земель”.
        - Замечательные новости! - искренне обрадовалась я. - Мистер Боумент, останетесь на чай?
        - С радостью, миледи! - стряпчий сел, принял чашку и сандвич с огурцом, а когда я взялась разливать чай второй раз, сказал: - Все прочие бумаги я приготовил и привез вам на подпись. Как только вы их заверите, я тотчас отправлюсь к особняку Верденов и объясню ситуацию наследнику. Думаю, это не займет много времени, а завтра можно будет отправить бумаги в суд.
        - В суд?
        - Не думаю, что новый граф Верден так просто отдаст вам большую часть своего состояния, - серьезно сказал Боумент. - Я запросил у нотариуса копию вашего брачного соглашения и копию завещания адмирала. Там упоминаются ценные бумаги, недвижимость, украшения… Вы были очень богатой невестой и выгодной женой, миледи.
        - Что ж, суд так суд, но прошу вас не спешить со всем этим, мистер Боумент. Я сейчас подпишу бумаги и возьму их с собой. Завтра у меня назначена встреча с Его Величеством. Может случиться так, что меня лишат всех прав и вышлют куда-нибудь на окраины королевства.
        Стряпчий понял. Не зря же я, пусть коротко, обрисовала ему ситуацию.
        - Что ж, тогда, полагаю, я не зря прихватил четыре копии. Если Его Величество откажет вам в признании вашего имени, мы сможем подать в обычный суд на взыскание вдовьей части.
        Допив чай, я быстро подписала все прошения и уложила по одному экземпляру в красивую черную папку, украшенную тисненым изображением ласточки.
        Стряпчий ушел, а я закружила по гостиной, представляя еще одну бессонную ночь. Однако Себастьян не дал мне волноваться и тосковать - сначала поймал и зацеловал, почти насильно сломив мое недовольство. А потом потянул в кабинет - “Народные песни приморских земель” нуждались в иллюстрациях!
        Глава 51
        Сборы на аудиенцию заняли на час больше, чем я планировала. А все потому, что я волновалась, нервничала, и все у меня и моих служанок валилось из рук. Безобразие прекратил Себастьян. Вошел в мою спальню, вручил мне чашку чая с ложкой ликера и сам быстро затянул шнурки корсета.
        После этого все моментально натянулось, застегнулось и уложилось. Через пятнадцать минут мы уже сидели в экипаже, и я крепко-крепко сжимала в руках папку с бумагами.
        Себастьян проводил меня до дворца, вышел у ворот и пообещал ждать в ресторации через дорогу. Я в волнении доехала до крыльца, любуясь нежными первоцветами на клумбах.
        Встретил меня личный камердинер Его Величества. Я приветливо ему улыбнулась:
        - Здравствуйте, мистер Крикер, не знала, что встречу вас, поэтому не захватила с собой мазь для ваших коленей.
        Старый слуга молча поклонился. Мы встречались с ним у лорда-кастеляна. И однажды я принесла с собой баночку мази, которая помогала моему отцу от ревматизма.
        Он так же молча проводил меня к маленькой гостиной. По дороге я успела порадоваться. Кабинет - это что-то официальное, давящее. В кабинете вполне могут арестовать и вывезти из дворца в карете с решетками на окнах. Гостиная - это спокойнее. По крайней мере успею попрощаться с Себастьяном и заверить завещание у нотариуса.
        Король ждал меня, сидя в глубоком кресле у камина. Холодный ветер стучал в стекла дворца, а здесь, в похожей на шкатулку, обтянутой зеленом штофом комнате, было светло, тепло и уютно. Букет первоцветов в хрустальной вазе шептал о весне, а скромный, почти домашний наряд короля заставил меня приободриться.
        - Итак, это действительно вы, графиня Верден, - я стояла в реверансе, пока монарх пристально меня рассматривал. - Можете встать. И расскажите, как вы изменили цвет волос и цвет глаз?
        - Цвет волос? - я чуть приподняла уголки губ в грустной улыбке. - После гостеприимства герцога Дерринжера они стали полностью седыми. Пришлось покрасить. А глаза… Не поверите, Ваше Величество, но глаза сами поменяли цвет. Мой доктор уверяет, что такое бывает от переживаний.
        Я думала, король начнет меня расспрашивать о тех письмах, что я написала, о гибели мужа, о призраках в доме Верденов, но он спрашивал совсем другое. Как я жила, где, чем занималась все это время. Услышав о работе свахи, приподнял брови:
        - Ни минуты не сомневался в ваших талантах, леди Верден. После ваших писем сестре пришлось менять штат фрейлин - больше половины вышли замуж и очень счастливы.
        Я немного покраснела. Похвала, пусть и такая, была приятна.
        Наконец Его Величество спросил:
        - Ваши дальнейшие планы, графиня?
        - Подтвердить свою личность, Ваше Величество, и получить назад свое приданое.
        - А потом? Останетесь в столице?
        - Не уверена, - честно призналась я.
        - Почему? - король смотрел так уверенно и пронзительно, что я поняла - скрывать Себастьяна бесполезно. Скорее всего, монарх уже в курсе, что застенки я покинула не одна.
        И я рассказала о нем все. Даже то, что этот юноша сделал мне предложение.
        - Два года не такая уж большая разница, - покачал головой монарх, - но вот ваше желание превратиться из вдовствующей графини Верден в миссис Трэвис мне непонятно…
        Договорить король не успел. Отворилась дверь, и в комнату вошла принцесса Амалия…
        Я вскочила, борясь со слезами, и присела в реверансе.
        - Якоб, - начала было принцесса, потом увидела меня, осторожно подошла ближе и… кинулась ко мне с объятиями: - Вивьен! Не может быть! Это ты!
        Мы вместе зарыдали, цепляясь друг за друга. Король ворча приказал нам сесть и собственноручно налил чаю с ложечкой шерри.
        - Пейте, леди, пейте! Я бы приказал подать бренди, но Амалии сейчас нельзя.
        Только сейчас, глотая обжигающий напиток, я заметила, что принцесса одета в очень свободное домашнее платье.
        - Позвольте вас поздравить, ваше высочество! - замирая от волнения, сказала я.
        - Ах, Вивьен! Твое появление - лучший подарок! - ответила принцесса, осторожно поглаживая живот.
        - Дамы, я вас ненадолго оставлю. Леди Верден, прошение у вас с собой?
        - Да, сир! - я вручила королю папку и снова вернула свое внимание принцессе. Как же я по ней соскучилась!
        Она рассказывала мне о своем замужестве. О тихом семейном счастье. О многочисленных портретах, которые пишет ее супруг, отказываясь от выгодных заказов знати.
        Я немного удивилась тому, что принцесса живет в большом дворце, но оказалось, она тут гостила несколько дней перед отъездом к морю.
        - Доктор считает, что мне полезно дышать морским воздухом, - с легкой улыбкой призналась Амалия, поглаживая живот.
        Мы бы и дальше разговаривали - ее высочество начала мне рассказывать о судьбе своих фрейлин, с которыми я служила, но тут в гостиную вернулся король.
        Я немедля встала и присела в реверансе.
        - Садитесь, леди Верден! Итак, я вижу, что моя сестра довольна вашим возвращением. Несмотря на угрозу вашей жизни, вы много сделали для короны, поэтому я счел необходимым… признать ваше право на титул и возвращение приданого.
        Король положил передо мной бумаги из папки, снабженные резолюциями, заверенными его личной печатью.
        Я сглотнула. Итак, я снова графиня Верден. Пусть и вдовствующая. Теперь наследнику придется вернуть мне мое приданое или компенсировать его деньгами. А еще я могу вернуться в свет. Возобновить знакомства…
        - Надеюсь, эта история никогда не станет достоянием общественности. Для всех - вас перепутали в больнице. А вы потеряли память от лихорадки, потом долго лечились и только сейчас нашли в себе силы появиться.
        Я покорно склонила голову в согласии. Ничего лучше и я бы не придумала.
        - Несчастную, похороненную вместо вас, перезахоронят на общем кладбище, - продолжил монарх. - Юноше, который пострадал вместе с вами, полагается компенсация от герцога Дерринжера…
        Я постаралась не выдать своих эмоций. Компенсация - это хорошо. Себастьян сможет купить кусок земли и станет сквайром, пусть и не титулованным. А может, у него получится купить землю с титулом? Это невероятно дорого, но…
        - Поскольку все активы семьи герцога сейчас находятся под управлением Короны, я полагаю, титул графа Бристоля станет хорошей компенсацией?
        - Ваше Величество! - я снова рухнула в реверанс, не веря своему счастью. Да, титул деда в отсутствии наследников вернулся Короне. Он не был графом. Но… король может все! Или почти все!
        - Вот бумаги на поместье, - на стол легла стопка листов с печатями, - и ваше разрешение на брак. Дополнительное условие передачи титула - брак с вами. Надеюсь, леди Верден, мы будем видеть вас при Дворе? Моей сестре очень не хватает вашего общества!
        Что я могла сказать? Только присесть в реверансе и пообещать не отказываться от приглашений.
        Из дворца я выходила, паря, словно облако. Камердинер Его Величества нес за мной папку, раздувшуюся от бумаг, и… тонко, почти незаметно улыбался. Это был очень хороший знак! Очень-очень хороший! И я тоже улыбалась.
        Себастьян заметил меня, как только коляска выехала из ворот. Он сразу расплатился по счету и вышел на крыльцо. Рядом с ним стоял мистер Боумент.
        - Миледи, как все прошло? - чуть не хором спросили мужчины.
        - Все замечательно! - я не удержалась от улыбки. - Мистер Боумент, вы можете взять эти бумаги и ехать к новому графу Вердену. У него есть три дня, чтобы выписать мне чек.
        - Вы не будете настаивать на возвращении ваших личных вещей?
        - Боюсь, это бессмысленно, - покачала я головой. - Даже если что-то уцелело, дорогая свекровь вернет мне их в непотребном виде. Деньги. Пусть вернет деньгами. И… мистер Боумент, спасибо за то, что вовремя подготовили бумаги.
        Стряпчий поклонился, забрал листы с печатями и тотчас поднял руку, подзывая кэб. Сегодня у него будет много работы, а в светских гостиных вновь всколыхнутся сплетни.
        - Значит, король признал вас графиней Верден, миледи. Надеюсь, он не потребовал от вас… брака с новым графом?
        - Нет, - успокоила я Себастьяна. - К тому же, насколько я знаю, наследник давно женат. Его Величество позволил нам пожениться! - не удержалась я.
        На лице мистера Трэвиса расцвела улыбка, которая тут же сменилась озабоченностью:
        - Вам… не повредит брак со мной?
        - Ни капли, - я расслабленно улыбнулась и незаметно погладила руку Себастьяна. - Король решил, что вам полагается компенсация за перенесенные страдания. От герцога Дерринжера.
        Мистер Трэвис молча ждал продолжения. Деньги его не интересовали, а вот мою руку он спрятал в своих ладонях и бережно перебирал пальцы.
        - Поместье. И титул, - не стала я скрывать. - Отныне вы имеете право зваться лордом и графом Бристолем!
        - Как? - нахмурился Себастьян. Он не разбирался в правилах титулования, но знал, что нашу фальшивую фамилию я взяла не с потолка.
        - Титул моего деда вернулся Короне и был передан герцогу Дерринжеру вместе с поместьем. Герцог произвел реконструкцию поместья, прикупил земель и подал прошение о присвоении графского титула для своего младшего сына. Титул закрепили за поместьем, а во время конфискации - отобрали. Его сын остался лордом Дерринжером, а вы теперь граф.
        - Но я не умею быть графом! - признался Себастьян.
        - Зато я умею быть графиней, - пожала плечами я. - Вы всему научитесь, Себастьян. Главное - нам дали специальное разрешение. По нему мы можем пожениться в любом храме хоть сейчас!
        - Вот это мне нравится! - Себастьян поднес к губам мою затянутую в перчатку руку, и все на свете перестало иметь значение.
        Эпилог
        Новый граф Верден, пораженный моим восстанием из мертвых, вернул мне все - и деньги, и драгоценности, и даже недвижимость, которую, оказывается, Дэвид не продал, а передал в управление. Ему это дорогого стоило, но новый наследник не собирался портить репутацию рода. Он происходил из боковой ветви Верденов и рассматривал титул как тяжелую и неприятную работу, которую больше некому выполнить. К собственному удивлению, я подружилась с его женой, и мы порой мило болтали, встречаясь в гостиных.
        Конечно, мое возвращение наделало шума, поэтому брак с Себастьяном мы заключили тихо, прикрываясь неистекшим еще сроком траура. Я бы потянула со свадьбой до осени, но внезапно приключившаяся дурнота не оставила мне шансов на промедление.
        Скромная церемония в храме святого Себастьяна окончательно примирила моего супруга со всем, что с нами произошло.
        Предоставив в королевскую канцелярию выписку из церковной книги, мы благополучно уехали в свадебное путешествие в то самое поместье.
        Небольшой особняк среди лесов и рек стал нашим убежищем до сезона. Потом пришлось все же вернуться в столицу, в особняк рода Бристоль. Этот маленький дом был куда меньше особняка Верденов, но полюбила я его куда больше.
        Принцесса Амалия родила прелестную дочь в конце лета и пригласила меня в крестные матери малышки.
        А через полгода у нас родился старший сын, и ее высочество оказала нам честь, став крестной.
        Герцог Дерринжер умер в опале. Его сын, проявив чудеса храбрости при защите границ, вернул себе титул отца, но ко Двору не вернулся. Женился и занялся развитием сельского хозяйства в своих землях.
        Себастьян не оставил своих трудов по переводу греческих и латинских сочинений, а я все так же помогаю ему с иллюстрациями. Мы бываем при Дворе, по крайней мере получаем пять обязательных приглашений в сезон и навещаем столицу во время новогодних праздников. Лето проводим в своем поместье, а весну и осень - в Лиме. Меня там по-прежнему считают лучшей свахой и спешат навестить наш дом, едва мы открываем ставни.
        Капитан Брэмс и Эжени счастливы. У них растут две прелестные дочери и сын. Братья миссис Брэмс закончили навигационную школу. Старший пошел по стопам зятя и поступил во флот. Младший же стал художником-маринистом, и его работы украшают столичные выставки. Мистер Лайон вернулся в семью дочери через год и теперь ведет трезвую жизнь и нянчит внуков.
        Дом на Зеленой улице мы не продали. Там по-прежнему живут мистер и миссис Бриггс. Они очень постарели, поэтому за ними присматривает молодая пара, готовая заменить дворецкого и экономку в любой момент. Я навещаю старичков, когда бываю в столице, и всегда беру с собой детей.
        Мистер Бриггс уверяет, что наша дочь очень похожа на мою бабушку - такая же шустрая озорница. Я же говорю, что лорд Себастьян безбожно балует свою принцессу, поэтому юная леди Инфиолата Бристоль больше интересуется шпагами и пистолетами, чем вышивкой и танцами.
        Мой рыцарь по-прежнему хранит свою леди - и каждый год отмечает дату нашей встречи букетом цветов и новым сонетом.
        Конец