Синельников Владимир, Приключения Порученца Или Тайна Завещания Петра Великого- библиотека РусЛит

Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого Владимир Синельников
        Авантюрный роман вжанре альтернативной истории. Офицеры молодой русской армии, казаки, беглые холопы, исторические персонажи «гнезда петрова» поволе автора, следуя заего искрометной фантазией перемещаются отПетербурга доАлжира, отСтамбула доУкрайны… Любовь, страсти, дуэли, грабежи, морские исухопутные сражения, побеги изплена- все перемешалось втугой клубок. Ав центре- судьба «арапа Петра Великого»- толи сына, толи воспитанника Петра… адалее- кПушкину… возможному законному наследнику трона Петра… Роман неоставит равнодушным читателя.
        Владимир Синельников
        Приключения порученца, илиТайна завещания Петра Великого

* * *
        Исказал емуя: «Длярадости тех,
        что живут сомною наземле,
        я напишу книгу,- пусть наеё листы
        недуют холодные ветры времени,
        пусть светлая весна моих стихов
        никогда несменяется холодной осенью забвения!…
        Ипосмотрите, яещё хожу безклюки,
        акнига «Гюлистан», чтоозначает «Цветник роз», уженаписана мною иты читаешьеё… Саади
        Книга первая
        Сыновья
        «Надвымыслом слезами обольюсь…» (А.С.Пушкин)
        Часть первая: Абрам Петрович
        Была та смутная пора,
        Когда Россия молодая,
        Вбореньях силы напрягая,
        Мужала сгением Петра.
        ……………………………
        Нов искушеньях долгой кары
        Перетерпев судеб удары,
        Окрепла Русь.
        Тактяжкой млат,
        Дробя стекло, кует булат.
        А.С.Пушкин «Полтава»
        Глава первая
        Царёв наказ
        Рассказывают также, чтоодин простак шёл, держа вруке узду своего осла, которого он вёл засобою… Триста восемьдесят восьмая ночь Шехерезады
        Зимой 1704г. унтер лейтенант, царёв порученец, Алексей Синельник ехал соспециальным поручением царя Петра кграфу Петру Толстому вСтамбул. Перед поездкой уунтер лейтенанта была личная беседа сГосударём, причём ниминистры, ниновая пассия государева, солдатская девка- Марта Скавронская, небыли допущены кбеседе, говорили один наодин, вернее говорил только Пётр,- унтер лейтенант молчал ибоязливо озирался.
        - Значит так, поедешь окружной дорогой, через Казань иАстрахань, наДону, темболее вАзове, непоявляйся. Схватят, будут пытать- молчи, иначе вся твоя семья повешена будет. Опоездке никому нислова. Едешь один, только сденщиком, будешь говорить, чтовПерсию едешь сдипломатической депешей, навсякий случай, вотона, такерунда, ноделай вид, чтодело важное ине требующее промедления. ВЦарьграде встретишься сТолстым иСаввой Рагузинским. Онидолжны выполнить моё поручение- забрать изгарема отрока эфиёпского- Абрашку итайно переправить его вПетербург, прямо комне. Случись подороге оказия, илибасурманы догонят, илиещё кто, иАбрашка, играф иэтот прохиндей Савва, должны будут быть тобой умервщлены, тайно ибез следов. Нигде водки непей, вкабаках несиди, сошлись нахворь, ещёлучше надурную болезнь илифранцузскую заразу. Особенно бойся Мартиных иСашкиных Меньшикова людишек. Распознаешь их понастырностиих, вдружбу будут набиваться, разговоры вести, давино пить будут предлагать. Тысразу, молнемогу, поскольку французской заразой занемог. Какую-нибудь язву себе изделай, чтоб показать. Если дело хорошо сделаешь, иАбрашка
оный здесь будет, получишь милость мою, повышение идве тысячи впридачу. Если нет, тождёт тебя исемью твою судьба лютая. Авыбрал я тебя длятакого деликатного дела, чтоты уж больно незаметен иневзрачен, нослужака верный иотзывы отебе изполка хорошие. Помню я тебя ещё поАзову, добрый ты казак. Даислужбу твою сподкопом незабыл.
        Государь нахмурился, правый ус приподнялся, обозначая ту самую страшную улыбку, перед которой трепетала вся Европа, улыбка- гримаса, после которой следовал приступ страшной ярости, смертельной ибеспощадной. Унтер лейтенант мертвенно побледнел, егоохватила липкая слабость, ногроза миновала иПётр опять пришёл вто состояние, которое свидетельствовало одеятельности иэнергии, способной найти выход избезнадёжного, казалось, положения иперед которой немогло устоять ниодно препятствие наего пути.
        Дело втом, чтонапрошлой неделе получил Пётр отпосла государева вОттоманской Империи, Петра Андреевича Толстого, странное послание. Оноввергло Петра впанику. Толстой сообщал, чтоде гулящие поморю людишки возле города Алжира захватили голландский фрегат, везший богатые подарки вВенецию, исреди прочего захватили ифрейлину королевского двора иейную служанку, молодую особу африканского происхождения сдвумя детьми. Один изних, поимени Абрам, 6лет отроду был посветлее иотличался неафриканской грацией, широкой костью, мягкими, слегка вьющимися волосами. Служанка та, изстраха быть проданной врабство, сообщила разбойникам, чтоона де была вблизости срусским царём, имальчик тот- особа царского происхождения. Девица та голландская была отправлена вАлжирский притон, амальчик сматерью служанкой проданы Султану. Иещё, пристамбульском дворе подруководством Ахмеда-паши вовсю обдумывают воспитание оного Абрашки, какЛжедмитрия, длясоздания смуты ибратоубийственной войны врусских пределах.
        Опослании том прознал Сашка Меньшиков Он посоветовал Государю оного Абрашку умертвить итаким образом отвести угрозу отРуси. Ночто-то мешало Петру принять это решение. Скорее всего то чувство одиночества, отсутствие поддержки состороны непутёвого сына Алексея, исмутное воспоминание оюной играциозной негритянке, которую он облюбовал приголландском дворе. Тоненькая, грациозная, каклань, горячая какафриканское солнце, согромными бездонными чёрными глазами, онаоставила вего сердце щемящее воспоминание. Нет, онсделает всё возможное, чтобы сохранить этого сына, чтобы он был рядом сним.
        - Тыпонял?
        - Такточно, только…, Государь, мнебы грамоту какую-нибудь.
        - Яте дам грамоту! Тыесть тайный царёв человек. Этодело чрезвычайной деликатности. Если попадёшься, иличего доброго, продашься- пеняй насебя. Всё, пошёл вон!
        Привыезде сМосковской Заставы Алексей ничего подозрительного незаметил. Онрешил ехать нена Москву, асначала на, Галич, потом наКострому, идальше наКазань, наАстрахань иДербент.
        Серые леса утопали вснегу. Неяркое морозное солнце тускло освещало окрестные поля илеса. Серые деревеньки тонули воврагах. Ехал только посветлу. Втри часа пополудни уже темнело, завывали волки, кони испуганно шарахались своей тени, Потемну искали станцию, аутром, насвежих лошадях дальше впуть. Алексей рассчитывал кнаступлению тепла быть вДербенте. Если всё пойдёт безосложнений, тоон доберётся доСтамбула уже весной.
        Денщик- матёрый черкасский казак Давыдка- исправно служил свою службу, пыхтел трубкой инеторопливо рассказывал освоём вольном житье-бытие. ПроДон Батюшку, простаницу свою Семикаракорскую, проотца сматерью да пробратов своих, чтосгинули вродной станице вкрымском набеге. Жениться он неуспел, былранен подАзовом, потом попал вполк. Вовсём его облике чувствовалась сдерживаемая сила иудаль, которую Алёшка, служа вполку немного уже подрастерял. Онуже приобрел тот европейский инемецкий лоск, которого требовала служба вполку. Онстал бриться, носить европейское платье, стал привыкать ксвоему барству. АДавыдка оставался простым донским казаком, полным сурового спокойствия идостоинства, чтоотличало этих уроженцев Тихого Дона отгорластых идиковатых запорожцев.
        Такпотиху-потиху доехали они доГалича. ВГаличе решили пару дней передохнуть. Утром, настанции почувствовал Алёшка недоброе. Встанционной гостинице кроме него, ночевало ещё трое лиц дворянского звания. Один изних- огромного телосложения капитан, подошёл кнему вкабаке исходу объявил.
        - Унтер лейтенант- давай знакомиться. Такая тоска эта дорога. Капитан Оленев Георгий. Едупопоручению… ну да ладно, вКазань еду. Аты?
        - Унтер лейтенант Синельник, едувКострому поличному делу.
        - Слушай адавай зазнакомство хряпнем, по-нашему, ато тоска смертная…
        - Э… мне нельзя… болеюя…
        - Нутак ивыздоровеешь сразу…
        Вспомнил Алёшка царёв наказ, мурашки поспине…
        - Дане, ядругой болезнью….французской.
        - Футы прости господи. Аещё унтер-офицер.
        Должен был отстать, данеотставал.
        - Нуможет вкартишки перекинемся илипостреляем побутылкам…?
        - Данет, капитан, ячтой-то несклонен намедни.
        - Нучто ты право, тыуж русскийли? Алинемец какой, алиещё кто?
        - Казакя, донских кровей,- Алёшка раздул ноздри взакипающей ярости.
        - Ваше превосходительство!- выручил Давыдка- Ваше благородие, дозволь слово молвить, деньги наши казённые пропали!
        - Как, где?
        - Дозвольте убедиться сами.
        Давыдка вывел Алёшку задверь плотно закрыл её иприложил прокуренный заскорузлый палец кгубам.
        - Ваше благородие! Подслушал я разговорчик один. Надо нам убираться подобру поздорову. Энтот капитан должён вас убити. Этоон сэнтим, плюгавым гутарил, чтоде тебя дале непущать, апрям здеся иоприходовать. Капитан гутарит, чтомол сам ивыполнит. Чёдееть- то будем? Лошади готовы…
        - Пистоль стобой?
        - Аякже!
        - Сейчас заходим, яккапитану, аты пали вплюгавого, погодь, полено подбери- дверь подпереть.
        Алексей резко открыл дверь- капитан стоял устола ио чём-то перешептывался сплюгавым. Алексей стремительно подшёл ккапитану, находу вынимая шашку. Вэто время Давыд, следом, нецелясь выстрелил влысину плюгавого, аАлёшка одним лихим ударом снял голову оторопевшему капитану. Сидевшие вкабаке неуспели даже вскрикнуть. Дверь захлопнулась, Давыдка подложил поленце- через секунду они были всанях. Дико гикнул казак илошади рванули сместа. Через несколько минут они уже были назаставе. Нотам их уже ждал взвод солдат…..
        Глава вторая
        Ав это время…
        Барон Крафт вернулся домой впрескверном состоянии духа. Молча снял шубу, прошёл вкабинет, плотно закрыл дверь, селперед камином, ираскурив старую ямайскую трубку, сделал полную затяжку. Пряный, дурманящий дым наполнил старые его лёгкие, вызвав приступ облегчающего кашля. Зима стояла суровая, каналы замёрзли игородские крыши клубились голубыми дымами, которые внеярком морозном небе поднимались прямо вверх, создавая сказочную нереальность. Ноэта сказочная красота невызывала сегодня уМихеля Крафта обычного зимнего покоя ифилософского настроения. Тревожные раздумья омрачали его чело. Оноткрыл, лежащую настоле библию ипопытался вчитаться встих оказнях египетских, носвятые слова нешли наум. Всяего стройная иразмеренная жизнь рушилась, рушилась та маленькая домашняя империя, которую он терпеливо инастойчиво строил столько лет.
        Этой размеренности иопределённости несмутило даже недостойное поведение его единственной дочери Сабрины, которая 6лет назад попала встрашный водоворот государственной машины, икоторый закончился весьма благополучно длясемьи иего высокого положения. Жизнь прикоролевском дворе непринесла его любимой Сабрине ничего хорошего. Визит этого сумасшедшего русского царя, который сначала, какуличный скоморох, переоделся вмастерового, апотом устроил вакханалию придворе… Егодевочка, егокрасавица иумница- вруках этого зверя, этого чудовища вобразе человека…. Сын, родившийся отэтого монстра, сначала вызвал уМихеля неприязнь иревность. Номалыш оказался просто прелесть. Сабрина осталась придворе, аМихель заменил этому малышу отца. Онрос крупным, живым мальчиком, чёрные глаза его светились любопытством иумом. Онпреуспевал ив истории ив математике ив богословии. Жизнь наладилась, дело Михеля процветало. Колониальные товары давали приличную прибыль ибудущее семьи рисовалось всамых радужных тонах. Досегодняшнего дня.
        Дело втом, чтосутра он был вызван вминистерство иностранных дел, гдесделал доклад оперспективах Ост-Индийской компании вторговле алмазами, обсуждал ссекретарём целесообразность выселения евреев инегров изГолландии вНовый Амстердам илиЙоханнесбург, ходвоенных действий наевропейском театре. Затем секретарь министерства отозвал его вкабинет ипродолжил разговор, который оказался сколь неожиданным, столь иопасным.
        - Дорогой барон- начал секретарь своим скрипучим механическим голосом.
        «Каквы полагаете, каково дальнейшее участие нашей державы втекущей войне заИспанию?
        - Полагаю, чтомы должны активно содействовать Евгению Савойскому вего победоносном шествии поИталии, но, повозможности, невтягивать наши армии внепосредственные сражения натерритории Бельгии иФранции, дабы прилюбом исходе сражений оказаться ввыигрыше. Этопозволит наилучшим образом защищать наши экономические интересы вОст иВест Индиях ина морях ине нарушить баланса вЕвропе впользу одной издержав.
        - Э… Абсолютно верно! Ваше мнение совпадает ис мнением нашего монарха. Нонадо представить также себе ивсю палитру военных действий вЕвропе. Наше влияние наБалтике внастоящее время подорвано этим психом шведом. Поэтому мы иоказываем всяческую поддержку царю Петру…- секретарь спрятал вглазах ехидную улыбку ипродолжил:
        - Номы должны думать ио перспективе. Если снашей ибожьей помощью Пётр всё-таки возьмёт вверх- он остаётся безраздельным властелином всей Балтики ивозможно ивсей Европы, разорённой этой братоубийственной войной. Силы Людовика ещё далеко неисчерпаны….
        Михель почувствовал, каку него холодеют руки. Всёстало понятно иэтот вызов вминистерство иухмылка этого упыря. Добрались, всё-таки, сначала забрали дочь, атеперь добираются идо внука…
        - Понимаетели, любезнейший, приопределённых обстоятельствах ваш внук может помочь нашей отчизне утвердить наши экономические интересы ввосточной части Европы.
        - Какимже образом? Во-первых он ещё слишком мал, вовторых он хоть исын, нонезаконнорожденный- бастард, выже знаете, потом онже некоролевской крови…
        - Видители, всеэти обстоятельства имеют существенное значение дляхристьянского мира, гдезакон ибогом данный порядок устанавливает права наследования власти, нои здесь, каквидите, происходят династические распри, приведшие кстоль печальным длявсей Европы последствиям. Ав варварской полуязыческой стране, коей является Московия, очень сильны традиции самозванства, сказки обубиенном царевиче иоб истинном царе. Тамнаюге, среди орд полудиких казаков зреет большое восстание, которое может опрокинуть все южные завоевания Петра. После возможной его смерти (обэтом могут позаботиться его враги, какв Швеции, такив Порте) возникнет вакуум власти. Законный его сын- один- Алексей, слабый, истеричный иникчёмный человечишка. Известно, чтоон подвержен влиянию, какразличных группировок внутри Московии, такиза её пределами. Кроме того, оночень религиозен инаходится подполным Австрийским католическим влиянием, чтонам неочень выгодно, хоть Империя инаш верный союзник. Новой супруги уПетра нет, такчто сыновей пока непредвидится. Страна разорена войной истрашным поражением подНарвой. Прошлогодний голод опустошил
Малороссию иДон, флот иармия распадутся, ибольшая часть Царства будет разделена между Швецией, Портой иПольшей. Наши усилия постабилизации влияния иторговли окажутся тщетными. Придругом развитии событий, простой шантаж может оказать давление наэтого дикаря, чтообеспечит наши торговые интересы всеверном Архангельске. Надо думать масштабно, стратегически. Документально это всё может быть оформлено очень просто….Кстати любезнейший, гдесейчас находится ваша несравненная дочь иеё отпрыск?
        Мысль работала, какотлаженный механизм.
        - Явчера, спозволения королевы отправил её наЯву, пусть развлечётся, даисыну надо мир повидать…
        - Верните её немедленно назад. Этоприказ! Через неделю она иеё сын должны быть вГааге.
        Голос секретаря стал твёрдым ибеспощадным. Михель понял, чторазговор окончен. Встал, раскланялся ивышел.
        Глубокие размышления неприводили Михеля ник какому решению. Конечно, никуда он Сабрину неотправлял. Онсостраху соврал, надеялся получить разрешение завтра сутра, нопонял, чтоуже опоздал. Действовать надо немедля. Ивдруг, какозарение. Немедленно выезжать, ноне морем, ав дилижансе, через Германию иАвстрию наРим, наНеаполь, аоттуда морем вАфрику илиНовый Амстердам. Причём Сабрину отправить саму, аВиктора оставить вГолландии, унадёжных друзей. Есть такой друг- Николс Геккерн- товарищ поуниверситету. Студенческое братство всю жизнь будет всердце благородного человека. Сабрину отправить немедленно, ас Виктором следом ехать вУтрехт ивсё объяснить……
        Начал действовать немедленно, вызвал дочь и, ничего необъясняя, приней написал письмо вНеаполь. Тамдолжен стоять нарейде фрегат Ост-Индской компании- Пресвятая дева Мария, который должен взять её наборт ивести вНовый Амстердам. Насборы было отведено два часа. Сабрина должна была взять ссобой только самое необходимое ислужанку- молодую африканку состранным именем Лугаль ис двумя её детьми. Через два часа экипаж сдвумя заплаканными женщинами покинул Амстердам, аещё через час второй экипаж пообледенелой дороге, вполной морозной темноте мчал барона иего шестилетнего внука всторону Утрехта.
        Глава третья
        Посольские утехи
        Нетвмире города больше ибогаче Царьграда! Гулего базаров, блеск мечетей, толпы нищих, запахи конского пота, человеческих испражнений перемешанные сзапахами жареного мяса игниющих фруктов, потрясает воображение северного человека. Вэтом городе, какв сказке, соединились сразу все пространства ивремена. Иварварская заносчивая Троя игреко-римский Византий итурецкий Истамбул- всё наего улицах, взавываниях верблюдов, криках моряков нарейде синего, доболи вглазах, моря. ВЗолотом Роге стоит наякоре могучий турецкий флот. Очертания кораблей, бисером рассыпанных повсей бухте, хорошо видны издворца. Сбегающие кморю улицы, полны народа, работающего иторгующего, гуляющего иглазеющего наВеликий Город.
        Слава икрасота Царьграда несравненно выше, каквсех старых, такиновых столиц, которые, посравнению сВеликим городом выглядят провинциальными деревеньками. Велик город, нои Велика Великая Порта- Блестящая Порта. ОтБагдада доГибралтара простирается её власть. Еёвойска ина Кавказе ив Великой Степи ина Балканах ив Палестине, ив Египте ив Алжире. Везде покорные турецкой воле народы платят налоги ислужат Великой Порте.
        Строятся города, прокладываются дороги, шумят базары итрудятся крестьяне. Всяэта Великая Империя- наследница древних Великих Империй управляется Единой Волей издворца- сердца Великого Города. Ивсей этой многоязычной Империей правит Великий иНесравненный АхмедIII. Егоправление предвещало новый расцвет державы Сулеймана Великолепного.
        Порта самая Западная извосточных стран, вней уже иЕвропейские одежды- нередкость, паранджа-признак деревенской отсталости, вмоде Аристотель иСпиноза, армия ифлот вооружены попоследнему слову европейской техники, акорабли, бороздящие все моря мира, пооснащению ивооружению неуступают голландским ианглийским.
        НоПорта исамая Восточная изевропейских стран. По- прежнему сминаретов доносится заунывный зов муэдзинов, призывающих правоверных наочередную молитву, чёрные безликие женские одежды скрывают истинную красоту женщин, законы ислама строги ибеспощадны кего нарушителям. Армия, прекрасно вооружена, норазношёрстна, искорее напоминает толпы разбойников, чемрегулярную армию европейского образца. Что- то уже начинает гнить вВеликой Империи. Великий Город наводнён шпионами исоглядатаями. Англичане ишведы, французы игенуэзцы, московиты иперсы- все слетаются, каквороньё, нагрядущую добычу, всепредчувствуют грядущую слабость инемощь Великой Империи. Тотут, тотам вспыхивают восстания, количество нищих дервишей плодится быстрее, чемколичество детей вгареме. Стены города разрушаются, визири воруют, воины стали нетакими неукротимыми иверными. Тотут, тотам бегут они споля боя. Австрийский город Вена должен был упасть уже кногам Великого Султана, ноудар небольшого польского конного отряда опрокинул всё 120тысячное султаново воинство. Столетие ведёт Порта войну заПричерноморье, сПольшей, сМосковией, сКрымом. Совсем
недавно пал Азов- ключ ковсему Понту. Сэтого момента иначинается долгая история падения иразвала Великой Порты. Носам Султан ещё этого незнает.
        Нознает это Савва Рагузинский, бывший сербский дворянин, аныне русский соглядатай. Высокий, стройный чернобородый красавец. Живёт себе припосле- Боярине Толстом, ходит побазарам, слушает разговоры разные. Небрезгует ипритонами да ив чужие гаремы прислучае захаживает. Турецкий иарабский знает, каксвой- всё слышит, всёподмечает. Служит он царю Петру иза страх иза совесть.
        Былуего семьи небольшой замок вЧерногории, гдевыросло неодно поколение Владиславичей- старинный царский род, захудалый после Баязедова погрома. Такижили себе, вцерковь ходили, торговали лошадьми ипшеницей. Выезжали насвятые праздники вБелград ив Бухарест. Давспыхнуло, запылало повсей великой Болгарии восстание против поработителей поганых. Ипошёл отец Саввы всвятое народное воинство. Тамвбою исгинул. Замок разрушили янычары, мать исестру изнасиловали наего мальчика глазах, подпалили ипривязали клошадям бешенным заноги. Наглазах превратились любимые его вкровавые обгорелые куски мяса.
        Двенадцати лет отроду ушёл он подороге, безкуска хлеба, водном рванье. Такипогиббы где-нибудь вгорах, даподобрали его цыгане кочевые. Сними попал Савва вБессарабию, апотом ив Галицию. Огонь ненависти жёг его сердце. Нанялся он простым солдатом всаксонскую армию, дослужился доунтер офицера. Попался наглаза Петрову генералу Меньшикову, молодой, горячий смышленый. Пошёл кСашке переводчиком. Тотего ик торговле пристроил ипоручения разные секретные да деликатные давал. Потом его исам Пётр вАзове заприметил. Нужен был ему такой человек, верный, бесстрашный, полный ненависти ктуркам. Даибудущее Балкан обдумывал царь. Стех пор ислужит Савва вСтамбуле примосковском посольстве, сперва прибоярине Украинцеве, апосле привоеводе Толстом Петре Андреевиче.
        Сербы- самые близкие извсех славянских племён, молятся также, песни исказки похожие, даитянуться ковсему русскому, верят, чтопридёт братушко Иван, испасёт народ сербский отпроклятого поганого ига. Носуров царь Пётр, если неуважишь или, неприведи господь, предашь, пощады нежди. Вотислужит службу Савва иза совесть иза страх иза Родину свою любимую, иместь свою лелеет, какжену родную. Неженится, идетей незавёл. Сорок лет уже почти, амысли все только ослужбе иборьбе.
        Есть, правда унего одна слабость- больно доженского сословия охочь. Нои они неотказывают ему всимпатиях. Кгаремам унего особое пристрастие. Особенно любит он совращать любимых жён турецких вельмож. Во-первых, много интересного можно выведать. Уженщин есть много прелестей, нолучшее их достоинство- это длинные языки. Чуть прояви внимание, подними бровь исделай заинтересованное лицо, илиотвернись безразлично- тутже начнёт рассказывать сплетни- только слушай изапоминай. Во- вторых, сладострастное чувство мести охватывалоего, когда распалённая страстью молодая красавица, любимая жена какого-нибудь высокомерного турецкого вельможи, возможно виновника смерти его близких, стонала ивыла подним, раздавленная иуниженная его злобой ипохотью.
        Вотисегодня, пойдёт он ночью вгарем ксамому Ахмед-Паше- Великому Визирю, правой руке самого Султана. Султан- каквсем кажется, молодой, безвольный инедалёкий правитель, ився международная ивнутренняя политика вруках Ахмеда-паши. Онправит бал водворце, отнего все интриги ирешения. Любимая жена его- туркменка Зейнаб- 15лет отроду- увидела Савву, когда танцевала перед московитским послом наприёме уВеликого Султана. Онаипослала свою служанку кэтому чернобородому красавцу толмачу. Онтолько зыркнул нанеё из-под густых своих чёрных бровей, чуть улыбнулся, глаза его горели илаской истрастью одновременно, исердце юной пленнцы дрогнуло. Всёеё одиночество, всятоска почеловеческой ласке вспыхнули вней, заслонив страх неизбежной смерти вслучае разоблачения.
        Техника проникновения вГарем уСаввы была отработана дополного автоматизма. Всёзависело отуровня гарема, вернее отколичества денег навзятку длястражников иевнуха. Севнухами было проще- полные ненависти ксвоим оскапителям, онипомоглибы иза бесплатно, астражникам приходилось платить. Более того, обычно, если стражников было больше одного, тоСавва платил обоим, нопотом дляострастки одного тайно убивал, чтобы второй отстраха молчал.
        Онсидел всвоей комнате напостоялом дворе, единственном вИстамбуле, построенном дляевропейских послов. Грустно красноватый свет заходящего зимнего солнца чахло освещал убогое помещение, грязные вподтёках стены, вуглу медный таз сгнилой водой дляомовений, низкая лежанка, наполу пыльный персидский ковёр иу стены резной деревянный стол- бюро, ручной работы, отделанный слоновой костью- прекрасный ибесполезный- вот вся мебель. Савва перебирал бумаги иписьма, пыхтя чубуком ивыпуская клубы душистого желтоватого дыма, вода вкальяне уютно булькала, настроение было приподнятое ибоевое.
        Раздался тихий, вкрадчивый стук вдверь. Напороге стояло существо, отдалённо напоминающее женщину, всявчёрном, лицо закрыто плотной паранджой, сгорбленная, корявая фигура.
        - Благородный Эфенди, моягоспожа передаёт вам послание- зазвучал скрипучий старческий голос. Фигура согнулась вожидании. Савва молча взял бумагу, «Любимый, желанный мой, свет очей моих, ждусегодня, старуха покажет дорогу, идисней…»
        Глава четвёртая
        ЗаДон батюшку
        НадБирючим Кутом низкие свинцовые тучи. Пронизывающий юго-восточный ветер сыплет колючий снег вместе сдождём, который тутже застывая, образовывает назаснеженном поле ледяную корку, местами подтаивающую, местами образующую плотный наст, который покрывает иветки деревьев, кустарника иоставшейся прошлогодней травы, жёлтыми пятнами насеро-грязном снегу. Навсём протяжении отАксая доДона простирается эта серо-жёлтая муть, выхватывая изтуманной мглы нагоризонте синие холмы станицы Бессергеневской. Почти всё пространство ровной, кактарелка, степи, заполнено чёрными, движущимися хаотично, нонеуклонно, точками. Товсадники смерти- полчище приближающейся Орды. Этиточки, соединяясь, образуют плотные скопления, которые распадаясь, продолжают своё неуклонное истрашное движение. Неясный гул, перемежающийся яростным ржанием итонущими втумане гортанными криками, наполняет всё пространство степи.
        Пожалуй совремён Батыя невидал Тихий Дон подобного нашествия. Ногайская Орда, объединившись сКрымом, ичастью запорожцев, движется прямо ксердцу Тихого Дона, кЧеркасску. Пока Дон нетронулся, непошёл, нераскинулся он вбурном своём разливе, пока непоплыли плавни Аксая иТузлова, потвёрдому льду иснегу, неотвратимо продвигается Орда кцентру казачества, неся смерть, огонь игибель всему живому. Состороны Заплав уже видны дымы пожарищ. Прорвав укрепления навысоком берегу Аксая, татары выходилибы прямо кЧеркасскому городку идалее насевер, вплоть доВоронежа, нетниединой преграды, способной остановить этот смертельный поток. Пятьдесят тысяч конного войска, присорока пушках, управляемых опытными имужественными воителями Углы Гиреем итёмником Хасаном. Этонашествие, хорошо подготовленное ищедро проплаченное султаном, должно покончить спродвижением Московии кПонту ис претензиями Петра нагосподство вВеликой степи ина Кабарде (Барьера).
        Накруче Бирючего Кута, используя естественное природное укрепление, собраны почти все силы Тихого Дона, которые удалось собрать внизовье. Десять тысяч конницы, пять тысячью пластунов, десять пушек инаспех сооружённые деревянные иземляные укрепления. Посланы гонцы заподмогой вТаганрог ик калмыкам вЧёрную Степь. Нонадежды наспасение мало. ВТаганроге небольшой гарнизон, охраняющий гавань иверфи, акалмыки, помня прежнюю вражду иобиды отказаков, могут исговориться сордой.
        Алексей Синельник стоял накруче прямо надАксаем иоглядывал будущее поле боя. Онстоял рядом свойсковым атаманом Петром Матвеевым, огромным, зверского вида, казаком. Форма унтер лейтенанта превратилась вветошь, видего ничем ненапоминал унтер офицера Преображенского полка. Против Курячей Балки, возле Цикунова хутора, стоит волнуясь казачья конница, пластуны иартиллеристы засели прямо накруче. Через час Орда подойдёт кАксаю иначнётся бой. Алёшка предложил Матвееву необычный план, завязать бой ивзорвать лёд наАксае, перед кручей ив Заплавах. Татары оказавшись вводной западне, ринутся наюг вдоль гряды, гдеих можно перехватить устаницы Аксайской иутопить вДону. План отчаянный ирискованный, ноэто единственный пожалуй выход, т.к. кручи неудержать приобороне, апрорыв насевер грозит катастрофой всему югу Руси, вплоть доВоронежа.
        Тринедели назад Алёшка иДавыдка, прорвав засаду уГалича, добрались доКостромы, гдевстретили Давыдкина станичника. Подвидом казаков их переправили вКазань, апотом через Рязань наДон. Ивот попал Алёшка изогня да вполымя. Война войной, данезабытьбы поручение государя. После боя надо уйти вТуретчину, хоть босым, хоть как, жена да детишки уПетра взаложниках, авдруг, какне выполнишь царёв наказ?
        Между тем, конные массы татар неуклонно приближались кАксаю. Всотне метров отреки они останавливались, образуя плотную конную массу, растянувшуюся нанесколько километров вширину. Прошло уже то время, когда великое искусство войны иконного боя татар немогли постичь народы мира. Западные народы шагнули далеко вперёд, дисциплина, взаимодействие различных воинских подразделений, управление исвязь перестали быть достоянием только татарского воинства.
        Замногие годы войн сЗолотой Ордой иеё осколками выработали казаки свои воинские приёмы, позволяющие им громить численно превосходящего врага, неуступая татарам нив маневренности, нив ближнем сабельном бою. Тогда-то неодолимая татарская конная рать истала терпеть поражение запоражением, преуспевая только ввойне смирными сёлами, сбабами да стариками.
        - Пора,- вымолвил Алёшка, иповернулся кМатвееву.
        Тотмахнул рукой ичерез несколько минут запылал сигнальный костёр. Грохнул взрыв устаницы Заплавской ипочти сразу оглушительно прогремело усамой кручи. Орда отозвалась конским ржанием, гортанными криками ибеспорядочными выстрелами. Обрусчатку зацокали татарские пули. Вответ грянули картечью все десять пушек. Впервых рядах нападавших началась паника, ноувлекаемые запорожцами, татары ринулись через Аксай. Лёд, потревоженный взрывом треснул ипервые ряды конницы оказались вледяной воде. Скручи нещадно палили казаки, итатары временно отступили. Небо заволокло сизым дымом. Аксай, взорванный уЗаплав, начал разливаться погрязному талому снегу, вода оттесняла Орду кюгу. Осознав всю опасность длясвоего войска подобного развития событий, татары всей массой ринулись через Аксай, невзирая надесятки тонущих вледяной воде всадников иубийственный огонь скручи.
        Прошло уже более часа сначала сражения. Снег накруче, сутра белый, стал кроваво грязным, ужекончались заряды указаков, ататары напирали инапирали. Вотих передовые иотчаянные всадники уже переплыли Аксай ивступили вбой спластунами, засевшими накруче. Полетели наземь лихие казачьи головы. Пётр Матвеев растерянно смотрел наАлёшку. Алексей понимал, чтоспасти казаков может только чудо. Вскочил наконя, обнажил шашку ирванул кказакам, стоящим взасаде. Заним неотступной тенью Давыдка.
        - Казаки-и-и! Постоим заТихий Дон, заРассею матушку-у-у! Бейбасурман поганых! Гуляй станишные!
        Казачья лава сгиком рванула креке ивстретила переправившихся татар. Казаки шли плотной лавой, применяя, освоенныйими, татарский бой сусилением левого фланга. Дикое гикание казаков слилось сгортанным- Аллах акбар. Первые ряды татар были вырезаны иуничтожены через несколько минут атаки. Однако вторая волна атакующих, увлекаемая запорожцами, остановила натиск казаков ина берегу началась настоящая сеча. Стрелять небыло нивремени нивозможности. Всёновые иновые отряды татар переправлялись через Аксай, устилая берег конскими илюдскими трупами. Алёшка весь вкрови размахивал кровавым клинком, пытался сосредоточить казаков вплотную массу, ночисленное преимущество было явно настороне нападавших. Ивот уже весь берег почти занят неприятелем иказаки пятясь отходят вгору, позволяя новым иновым отрядам татар изапорожцев переправляться через Аксай ивступать вбой.
        Внезапно натиск ослаб, яростные крики атакующих сменились сначала молчанием, потом криками ужаса истраха. Алёшка взглянул вдаль, заАксай иобомлел. Состороны Заплав, втыл нападавшим, надвигалась густая конная масса, плотными рядами, намаленьких мохнатых лошадёнках- небыстро, нонеотвратимо приближались калмыки. Первыми побежали запорожцы, потом вся татарская рать, бросая обоз, пушки, раненных илошадей скриками ужаса вся эта орда побежала наюг, давя друг друга, поскорее вырваться измышеловки.
        Вэтот момент Алёшка почувствовал глухой удар вгрудь, свет померк перед глазами, ион потерял сознание.
        Глава пятая
        Счастливый случай
        Любил Савва гулять поИстамбулу. Весеннее солнце уже прогревает брусчатые улицы, зацветает миндаль ииудино дерево, абрикосы покрылись белорозовым снегом, кругом радость, шумпросыпающейся жизни. Сверху открывается величественный вид нагавань, наЗолотой Рог. Синее доболи вглазах море, покрытое белыми парусами торговых, военных кораблей, рыбачьих фелюг, галер. Здесь, устарой гавани находится иневольничий рынок- площадь, пропахшая горем, потом ислезами, нафоне праздника жизни.
        Потребность империи врабах всё ещё чрезвычайно высока. Во-первых, необходимо обеспечить женским товаром гаремы всё разрастающейся столичной бюрократии, во-вторых, отсталый флот требовал всё больше ибольше невольников наторговые ивоенные галеры, в-третьих- наёмная армия должна постоянно пополняться стойкими воинами изчисла завоёванных народов. Янычары исипахи- наиболее боеспособные воинские подразделения могущественной Порты. Фанатично воспитанные висламе мальчики- рабы становились беспощадными воинами, абсолютно несвязанными спокорённым населением, неимеющими нисобственности, нисемьи. Самая стойкая турецкая пехота игвардия- янычары- набирались иззавоёванных балканских стран, болгар, сербов, поляков, урусов, валахов, казаков, асипахи- лучшая вмире конница- изпокорённых кавказских народов- мосхов, армян, овсов, черкесов. Поставщики живого товара- алжирские икиликийские пираты, крымские татары- продавали товар греческим исирийским перекупщикам, которые везли товар встолицу, гдеицены были выше ипокупателей больше. Основным источником живого товара были войны иразбой. Тысячи итысячи пленных
иневольников проходят через этот ад, здесь иурусы иполяки, болгары итунисцы, черкесы икитайцы- все неверные народы, скоторыми воюет исламский мир. Здесь человек, имеющий деньги, может приобрести себе всобственность любую красавицу, любую утеху- девочку илимальчика длягарема, набрать гребцов длясвоего корабля илибудущих воинов длявоенных илиразбойничьих предприятий.
        Савва покупал иногда длясебя что-нибудь экзотическое, китаянку илиэфиопку, апотом перепродавал их вспециальные дома дляобслуживания портовых людей, моряков илисолдат. Последнее время связь сЗейнаб начала тяготитьего. Всё, чтоможно было узнать уэтой пустой тараторки, онуже узнал. Тримесяца тому узнал он опребывании вгареме великого визиря эфиопской женщины сдвумя сыновьями, младшего изкоторых она выдаёт засына Государя Петра. Обэтом было доложено послу Петру Толстому ивместе они приняли решение сообщить обэтом Государю. Былпослан тайный посланник вАзов списьмом дляПетра Алексеевича, нос тех пор нет никакого ответа, ичто предпринять нион, Савва, ниТолстой незнают.
        Целью его прогулки было приобретение какой-нибудь молоденькой особы, желательно дикарки. Всредствах он был неограничен, любая прихоть оплачивалась Толстым, поличному указанию Государя. Проходя мимо рядов ипомостов, Савва обратил внимание надевочку лет двенадцати, стонкими, каку ребёнка руками, увешанными множеством колец, громадными чёрными, бездонными глазами. Девочка танцевала, развевая юбками ипела тоненьким схрипотцой голоском. Савва узнал песнь сербских цыган. Этипесни он часто слышал вдетстве, когда проезжали сотцом мимо цыганских сёл, разбросанных подолине икогда кочевал сними поБессарабии, скрываясь оттурецкого погрома. Этиприветливые ишумные люди вызывали унего симпатию, аих тягучее многоголосье илизажигательные пляски, которым эти люди отдавались досамозабвения, заставляли его то плакать, тоотбивать ногами втакт звонкому бубну. Хотелось вместе сними крикнуть- ЭЭХ ивзвиться подоблака илизаплакать отнеразделённой любви.
        Савва подошёл кдевочке испросил назнакомом ему языке сербских цыган.
        - Туромани (ты цыганка)
        - Да,господин- ответила девочка.
        - Аоткудаты, красавица?
        - ИзДурицы, мойгосподин.
        Савва вздрогнул, этоцыганское село находилось внескольких километрах отРагузы наземлях его отца- Луки Владиславича.
        - Какже ты попала напомост, родимая?
        - Пришли черкесы, всех пожгли, меня исестёр моих вРагузе продали, атеперь хозяин, хочет заменя выкуп илигрозит отдать янычарам вказарму…..
        Подошёл хозяин- маленький толстый грек, скрючковатым носом нагладком, лоснящемся отпота жирном лице, ивыпуклыми, каку куклы чёрными глазами…
        - Этот товар дорого стоит, эфенди. Онадочь барона, иза неё он может отдать всё золото этого колдовского племени. Онаипеть итанцевать может ина картах погадает ив любви утешит, имнет равных вэтом деле….
        - Сколькоже ты хочешь?
        - Тысячу золотых, эфенди- это немного, тыполучишь много больше, если продашьеё….
        - Даюпятьсот ипо рукам.
        Ониторговались, шумно наступая друг надруга, уступая полире, наконец Савва невыдержал, сплюнул ивыругался по-русски.
        - Господин понимает язык урусов?- спросил хозяин.
        - Да,ачто.
        - Уменя имеется товар, подороже этого. Подожди…
        Онхлопнул владоши идвое стражников вывели изрваной палатки двух человек, один громадный, заросший чёрной бородой мужик, одетый врваньё, которое по-видимому когда-то было формой русской армии, другой бледный, худой, болезненного вида молодой человек- оба закованы вжелезо. Гремя кандалами они приблизились кспорящим.
        - Вырусские?- спросил Савва.
        - Да- слабо ответил молодой.- «Аты? Незнакомли тебе Рагузинский Савва илиграф Пётр Толстой?.
        - Нуину, яиесть тот, которого ты ищешь, Саввая, государев порученец.
        - Имею поручение государя нашего Петра Алексеевича. Царёво слово идело…..
        - Наконец-то! Нуты, хорек, покупаю всех троих затысячу.
        - Тысячу двести, эфенди.
        - Дапропади ты пропадом. Освободиих.
        Развязав пояс, Савва отсчитал деньги- своё годовое жалование- ничего, Толстой всё вернёт. Подозвал повозку, запряжённую двумя возчиками, иСавва ивсе три его приобретения отправились вгостинцу.
        Глава шестая
        Политес
        Впокоях посольской гостиницы намягких подушках сидят четверо мужчин. Двое вбогатом турецком одеянии, двое вбедных, ночистых халатах. Наковре лепёшки, финики, холодное жареное мясо- шауарма игреческое вино вбольших зелёных медных кувшинах. Прислуживает молодая цыганка- Земфира, подливая вино вчаши. Старший стола- посол государев, Пётр Андреевич Толстой- безбородый тучный, смаленькими хитрыми глазками больше похожий наевнуха, облокотился наруку итяжко вздыхает. Говорят по-русски, вполголоса. Алёшка Синельник рассказывает озлоключениях дороги, обое подБирючим кутом, оранении, какраненный, схваченный татарским арканом, очнулся ввонючем трюме невольничьей фелюги, каквыходил его Давыдка, отпаивая гнилой водой исмачивая раны кровавой мочой. Передал игосударево поручение. Граф Толстой надувал недовольно пухлые мятые щёки искептически покачивал головой. Савва сидел уставившись впол, ничем невыдавая своих чувств. Задание государя было почти невыполнимым. ИСавва иТолстой были почти всё время навиду, шпионы сновали повсюду. Следили исултановы люди исоглядатаи паши ишпионы французские иаглицкие исвейские.
Конечно связь Саввы сЗейнаб была известна паше, ноэтот факт хитрый царедворец решил использовать прислучае длясвоих дальнейших целей. Ацели унего были великие, нимного нимало- трон. Игра шла большая. Наэтом фоне организовать похищение изгарема ипровести отрока эфиопского через всю Порту, было делом почти безнадёжным.
        Земфира смотрела влюблёнными громадными глазами насвоего спасителя, когда подливала вино, инеслышно исчезала втёмном углу покоев.
        Наконец Савва поднял глаза. Дляреализации плана надо устранить пашу, надо натравить нанего султана, аещё лучше султаншу-мать, реально управляющую двором. Только вэтом случая, вслучае опалы иказни паши- его гарем остаётся безхозяина, азамысел его навремя теряет свою значимость. Вэто время султану будет недо пленников. Тогда-то можно иосуществить задуманное. Значит надо сосредоточиться наглавном. Надо дискредитировать Ахмеда-пашу, вызвав всердце султана ревность иподозрение. Этачасть работы уже Петра Толстого. Ондолжен добиться аудиенции уАхмедаIII аи наней принести слова благодарности Ахмеду- Паше заего старания вделе мира между нашими державами. Приэтом надо всячески подчёркивать его качества, каквеликого государственного деятеля, мудрейшего иуспешного. Одновременно Савва должен научить Зейнаб, чтобы ночью наложе заговорила она сАхмедом-пашой отом, чтоде пора ему ио великом престоле подумать.
        Шпионы иевнухи обязательно донесут султанше. Ноэтого мало, нужны реальные подтверждения предательства излокозненности визиря. Решение пока неприходило. Разошлись подутро, спервыми барабанами, спервой стражей. Определили, чтобывшие пленники будут жить пока уСаввы подвидом его слуг.
        Большой политес разворачивается нынче напросторах Восточной Европы. Великий шёлковый путь, закупоренный исламской Портой Сулеймана Великолепного, требовал новых каналов движения товаров иразрастающихся агрессивных идинамичных Западных капиталов. Итакой путь был пробит растущей мощью России. НеПётр призвал иноземцев наРусь, онтолько приоткрыл форточку, какнапор немцев, голландцев иавстрийцев пробил многовековую косность Великой степи. Грозными предвестниками этого неотвратимого движение были Гугенотские войны, тридцатилетняя война- порождение закупорки товарных потоков. Всёновые иновые территории втягивались ворбиту нового передела мира. Неслучайно одновременное правление великих тиранов- Карла Пятого иФилиппа Второго, Елизаветы Великой, Ивана Грозного, Стефана Батория, Сулеймана Великолепного, шаха Аббасса иимператора Консю. Неслучайно иразрушение их Империй. Вотисейчас новые великие императоры икороли строят вкрови всеевропейской войны новый мир, новый политес. Капитал незнает границ. Растущая мощь Бурбонской Франции, требует новых торговых путей. Людовик Великолепный, вознамерился объединить
всвоих руках все французские ивсе испанские владения. Онзаинтересован также вполном контроле инад восточной торговлей. Носоюз Англии, Голландии иИмперии Габсбургов стоит напути его агрессивных устремлений. Вэтоже время протестантская Швеция стремится взять подсвой контроль новые восточные торговые каналы. Еймешает строптивость Саксонца Августа ивозрастающая мощь новой России. Первый успех подНарвой, полный разгром русской армии, нерешил стратегических задач, т.к. Пётр невыведен изигры, аПорта меньше всего заинтересована вего разгроме. Гибель Петра означает выбрасывание Порты измировой политики, т.к. шведы прочно сядут навосточную торговлю. Нои победа Петра несулит Оттоманской империи ничего хорошего. Единственная возможность дляПорты сохранить свое транзитное преимущество- Византийская политика лавирования ивзаимного истощения могучих северных соседей. После падения Азова придворе сложилось две партии- партия войны ипартия мира. Партия войны, вдохновляемая Ахмед- Пашой, требовала немедленного вступления Порты ввойну исокрушение Петра. Кэтомуже подталкивала Порту шведская ифранцузская дипломатия.
Партия мира, которую возглавила султанша, наоборот, жаждет мира сРоссией, пока та воюет сошведами, ив этом добрососедстве видит дляИмперии сохранение своего высокого статуса вмировой политике.
        Так, илипримерно так, рассуждал Пётр Толстой, сидя всвоих посольских покоях после ухода гостей.
        Выбор правильной позиции России позволит ей вступить вевропейскую семью народов иполучить все выгоды отвсеевропейской войны, политики иторговли. Самоизоляция- гибель длястраны, длявсего православия, нои аморфное следование вколее корыстной, жадной ибеспощадной европейской политики приведёт Россию наобочину истории. Пример тому- Речь Посполита, некогда могучая восточно-европейская держава, аныне жертва, раздираемая более сильными хищниками, Швецией, Саксонией иРоссией…..Основной помехой поставленной цели является шведское владычество наБалтике. Государь правильно наказал Толстому- надо объяснить АхмедуIII иособенно султанше, чтотолько мир сГосударём позволит Порте оставаться субъектом мировой политики иизвлечь все выгоды изсвоего промежуточного положения…..
        Какнейтрализовать партию войны, какустранить всемогущего Великого визиря? Французские ишведские дипломаты подталкивают Ахмеда-пашу ковсё более иболее решительным действиям. Онуже ине скрывает своего презрения кмолодому, неискушённому и, какему кажется, слабовольному правителю. Послы просят аудиенции уАхмеда-паши, вызывая всердце АхмедаIII бессильную ярость иревность. Ахмед-паша ипланирует использовать этого эфиопского отрока длянаведения смуты наРуси. Ноего сила иесть его слабость. Оннедооценивает силу ивлияние султанши матери. Надо его спровоцировать напреждевременные действия, нагосударственный переворот. Обычно перевороты осуществляет гвардия султана, многотысячная армия янычаров, находящихся подуправлением ина кормлении уВеликого визиря. Значит надо проплатить Султану Оглу- командиру янычаров, чтобы он выступил против трона. Султан Оглу- могущественный повелитель самой стойкой вмире пехоты- курд-христианин, проданный врабство восьми лет отроду, ненавидящий всё турецкое, преданный только Золотому тельцу исвоей плоти.
        План операции почти созрел. Оставалось проработать детали. Пореализации плана достигались сразу две цели- первое победа партии мира иобеспечение временного мира сРоссией, такнеобходимого Государю длявойны сКарлом, ивторая цель- появляется возможность похищения отрока ивыполнения Петрова наказа.
        Глава седьмая
        Братуха
        - Любимый мой, чтоснами будет?- Зейнаб вужасе прижалась тоненьким дрожащим телом кСавве. Впрорези окна лился мерцающий кроваво-красный свет факелов, слышались гортанные выкрики, воинственные завывания икрики ужаса, перемежающиеся звоном сабель иодиночными выстрелами. Наулицах столицы шёл настоящий бой. Восстание янычар, имеющее целью свержение АхмедаIII аи возведение напрестол Великого Визиря Ахмед-Паши, подавлено сипахами, остатки разрозненных отрядов восставших янычар вылавливаются повсему городу ипо всей Империи. ВИзмире казнено несколько тысяч бунтовщиков. СамАхмед-паша явился сповинной исейчас, закованный вцепи брошен взиндан. Егосторонники вырезаются повсей стране.
        - Послушай, девочка, ведь тыже нехочешь попасть впорт илик сипахам вказармы. Окажи услугу. Выведи сегодня ночью извашего гарема ту эфиопку смладшим отпрыском, прокоторого ты мне говорила. Ятебе клянусь, чтоосвобожу тебя имы навсегда будем вместе. Уменя нет гарема, яхристианин, тыбудешь уменя одна, мыуедем далеко-далеко… Тыродишь мне кучу детей…, носейчас надо действовать. Переодень отрока вженское платье ивыведи его сматерью встарую гавань. Ничего небойся, хозяин твой взиндане, воттебе деньги длястражи иевнухов. Приводи их кАзовскому причалу. Сигналом будет троекратный крик кочета. Давай быстрее, нельзя терять нисекунды, пока тебя нехватилась султанская стража.
        - Подожди, ещётолько один миг любви…..- она повисла наСавве, дрожа отвожделения истраха, еёмокрые отслёз губы целовали его нос, глаза, душистые чёрные волосы закрывали глаза, недавали дышать, парализуя его волю ирасслабляя члены. Онуже прикрыл глаза ибыл готов отдаться этому порыву, ноусилием воли оторвал отсебя это дрожащее отстрасти, почти детское тело.
        - Нет, любимая, такмы все погибнем. Бегство, немедленное- вот залог нашего спасения. Аафриканец этот гарантия нашей жизни.
        - Слушаюсь, оповелитель моего сердца.
        Накинув покрывало, закрыв лицо хиджабом, Зейнаб покинула дом искрылась вкрасном ночном тумане. Савва оделся ивышел заней. Оншёл сзади набезопасном расстоянии, мягко ступая кожаными сапогами побрусчатке старого города. Отпускать Зейнаб одну втакую ночь было опасно. Оншёл заней почти доворот гарема ипритаился взарослях самшита, возле ограды. Рядом протекал арык, вода внём была красной открови. Потечению плыли трупы янычар, срассечёнными, изуродованными лицами. Вокруг дворца бегали вооружённые люди, ктокого убивает, ктопобеждает, было непонятно, всё, какв аду.
        - Казни будут завтра- подумал Савва- Унас есть время. Затри- четыре дня, если будет попутный ветер, мыдоплывём доБургаса. Атам добудем лошадей идальше через Болгарию, Трансильванию иБессарабию будем пробиваться вНовороссию. Главное выйти изпролива незамеченными. Толькобы Зейнаб неподвела. Вгавани уже ждёт фелюга сАлёшкой, Давыдкой иЗемфирой. Чтоделать смамашей отрока иЗейнаб он пока нерешил. Граф Пётр присоединиться кэкспедиции уже вБургасе. После казни визиря, емувСтамбуле делать нечего, т.к. подпытками Султан Оглу обязательно расскажет, ктозаплатил ему завосстание.
        Начало светать, шумнаулицах утих, выстрелы отдалились извучали теперь только вГалате, надругой стороне Золотого Рога. Вполумраке изворот вышли три женские фигуры, плотно окутанные впаранджи, изасеменили поулице всторону старой гавани. Савва неслышно последовал заними. Вдруг он услышал заспиной мягкие шаги. Бросившись кглинобитной стене он слился сеё тенью иувидел, какза ним, метрах вдвадцати отнего крадётся чья-то тень аследом ещё одна.
        - Незря я пошёл «- подумал Савва- Начинается работа. Нельзя было отпускать женщин, нои нельзя засвечиваться. Надо идти сзади. Оставаясь устены незамеченным, онуслыхал тихий шёпот преследователей. Кего удивлению они говорили по-русски.
        - Даэтоже Алёшка! Онуже хотел выйти изукрытия, нопередумал ирешил послушать, очём они говорят.
        - Слышь, барин- услыхал он голос Давыдки- неуправиться нам всей ватагой. Обуза нам бабы эти, только хлопоты сними. Давай их здеся ипорешим, амальчонку сведём наладью…..
        - Остынь холоп. Приказал воевода сбабами отплывать, атам какгосподь распорядится. Может ибез провожатых доберёмся, какГосударь сказывал.
        - Так, подумал Савва, ребята лихие. Уходержать сними востро надобно. Незря задевкой пошёл. Ненадо светиться. Пойду сзади. Опятьже охрана. Ноони вчём-то правы. Бабы- делу помеха. Придёт время- будем решать….
        Крассвету все три группы добрались допричала. Спрятавшись забочку ссельдью, Савва прокричал три раза кочетом, пустой причал отозвался такимже криком. Заверещали чайки иснова всё смолкло. Из-за разбитой фелюги показались Алёшка сДавыдкой, аиз- запортового проулка вышли три женские фигуры. Савва вышел изукрытия, ився группа вмолчании проследовала кстарой фелюге, стоящей наякоре, ив тишине спустились вкубрик. Только здесь заговорил Савва.
        - Дозавтрашней ночи сидим здесь. Едыиводы унас напять дней. Завтра после ночной стражи отплываем. Носа невысовываем. Понужде ходим здесь- женщины втот угол, амы вэтот. Всё, сейчас спать. Стража через два часа. Сейчас Алёшка начасах, потом, тыДавыд.
        - Мальчонку-то покажи- попросил Давыд- вжизни черномазых негров невидал.
        - Посмотришьещё, дорога длинная унас.
        День прошёл спокойно. Шумуличных сражений недолетал встарую гавань. Азовский причал, пустынный уже несколько лет заненадобностью, непоещали нирыбаки нистража. Изредка проносились сгортанными криками конники, выискивая мятежников. Водном углу просторного кубрика расположились женщины иребёнок. Мальчик снял паранджу иподняв глаза кверху сидя тихо раскачивался, бормоча себе что- то поднос. Алёшка иДавыд судивлением взирали начёрного мальчонку, из-за которого разгорелся такой сыр-бор. Поправде сказать, былон нечерномазый, акакого-то пепельного цвета. Огромные чёрные глаза навыкате, пухлые губы- бантиком придавали ему неуловимое сходство сГосударём Петром Алексеевичем, втоже время вывернутые ноздри ибольшие надбровные дуги подчёркивали его неевропейское происхождение. Взгляд был испуганный изатравленный, видно было, чтозапоследнее время нанего столько навалилось всего, чтотолько присутствие матери, прикосновение её тонких рук иласковое подвывание недавало его хрупкой психике сорваться исойти сума. Мать сняла паранджу, открыла лицо. Онаоказалась миловидной молодой женщиной, очень тоненькой, скрасивыми
итонкими чертами смуглого, почти коричневого лица. Молодая женщина ласково улыбалась, гладила сына покурчавой голове ичто-то говорила нанезнакомом нашим героям наречии, больше похожим наптичий клёкот.
        Савва обратился кней нафранцузском.
        - Каквас зовут, сударыня, икак зовут Вашего сына?
        - Моёимя Лугаль, асын мой зовётся Авраам, каки праотца нашего, ноневерные прозвали его Ибрагим, такчто он теперь ине знает толком, ктоон- ответила она ссильным акцентом.
        - Акак Вы сударыня оказались принидерландском дворе?
        - Мыжили вбольшом лесу, наберегу озера, когда пришли белые господа. Меня купили уотца, подарив ему красивую одежду. Потом мы ехали поморю, потом приехали вНидерланды именя пригрела госпожа Сабрина. Ябыла её служанкой ифрейлиной. Меня показывали самому королю. Апотом приехал Большой русский король Питер. Онлюбил мою госпожу- Сабрину, апотом полюбил именя. Онбыл очень хороший, большой, весёлый такой, онменя жалел иочень любил. Уменя уже был сын- Алексус, яродила его отфранцузского посла господина де Моле, апотом родился Абрамчик, моймаленький, мнеего подарил король Питер.
        - Апочему ты его так назвала, иудейским именем?
        - Когда мы жили влесу, мыверили вбога единого, имолилисьему. Унас была книга, где, какговорил наш отец, написано отом, какнаше племя произошло отпраотца нашего Авраама ижены его Сарры икак наше племя вышло изпустыни вЗемлю Обетованную икак рассеялось потом повсей Земле впоисках спасения…..
        - Такваше племя почитало веру иудейскую?
        - Нутак, господин, мыиесть те иудеи, колена Вениаминова…
        - Нуидела, подумал Савва. «Сыночек государев-то, негритёнок этот, ещёктомуже ижид. Вотчудеса, такчудеса.
        Мальчик сложил руки лодочкой изапел нанезнакомом наречии, подняв голову кверху.
        - Барух ата адонаи….- пел он хриплым тоненьким голоском. Глаза его были полные слёз инедетского смирения. Алёшка сДавыдом взирали наэто зрелище снескрываемым интересом ине безучастия. Имбыли знакомы эти слова старой Хазарской молитвы. НаДону ещё сдревних, до-татарских времён, селились рядом казаки черкесы- ихазары- иудеи. Некоторые казачьи станицы оставались иудейскими ипо сей день.
        - Амальчонка неиз казаков случаем будет?- Спросил Давыд, «Ато внашем краю много есть таких казаков, чтопохоже поют. Низовые, такте все понимают похазарьски….
        - Нетответил Савва, «ОнизАфрики родом. Акак племя ваше называлось, тамвлесу?- спросил он уже уЛугаль.
        - Мызвались мокололо, анарод наш назывался зулу. Наши воины самые сильные вовсей стране. Уотца было двести рабов итридцать жён. Онходил впоходы забольшую Реку иприводил оттуда много женщин. Потом появились белые господа истали искать белые камешки. Мыими играли вдетстве, думали, чтоэто слёзы нашего народа, наших отцов, плакавших настенах Вавилонских. Аони заэти камешки давали нам одежды идавали пить огненную воду. Только мой отец непил, онговорил, чтоэто происки Сатаны, нолюди его неслушались, икогда белые люди пришли соружием, наши воины все были пьяные ине смогли сопротивляться их силе. Белые люди стали рыть большую яму, иискать там эти камешки, анам приказали им служить…
        Такзаразговорами прошел день. Солнце клонилось кзакату. Пора было думать оботплытии. Чтоделать сЗейнаб иЛугаль, Савва ещё непридумал. Авот наЗемфиру унего были планы. Каким образом сложится побег, предугадать было трудно. Нопо пути следования через Трансильванию иБессарабию кочует много цыган, и, возможно, засвободу дочери Барона они окажут неоценимую помощь.
        Кактолько солнце спряталось загору, отплыли отпричала. Алёшка иДавыд- навёслах, Савва взял штурвал, ифелюга медленно двинулась вдоль пустынного вэтот час берега. Тишина оглашалась далёким городским шумом икриком чаек. Плыли неторопясь, держась втени берега. Кактолько совсем стемнело, Алёшка сДавыдом бросили вёсла истали напарусе. Ветер дул попутный идело пошло веселей. ПоСаввиным расчётам часа через три они должны были проплыть первую заставу- самое узкое место пролива, перегороженное цепями. Здесь предстояло пройти досмотр иоплатить проход через пролив, заплатив проездную пошлину. Обычно первая ивторая заставы охранялись янычарами, онииполучали львиную долю прибыли отпроходящих судов. Казна ежегодно недополучало сотни тысяч лир дохода, аянычары покупали доходные дома, женщин ирабов. Вполночь подошли ктаможенному причалу. Надежда была нато, чтовсвязи свосстанием, контроль будет нестоль суровым, даив гареме, возможно, нехватились беглецов- евнухам истражникам было хорошо заплачено. Повсем расчётам беглецов кинутся искать нераньше чем через два-три дня.
        Причал освещался кострами наберегу, укоторых сидели группами янычары, охраняющие пролив. Слышался шумный возбуждённый спор- повидимому охранники обсуждали недавние события ипытались предугадать свою судьбу. Азадуматься было очём. Ужедавно янычары- обуза власти, источник смуты, мздоимства ихаоса вимперии. Время отвремени происходили события, подобные вчерашним, тогда илиубивали султана ивсё его окружение, илисултан расправлялся сверхушкой янычар, тогда летели головы тысяч солдат иофицеров этих неподкупных стражей порядка. Наэтот раз молодой султан оказался гораздо более решительным иэнергичным, чемможно было предположить попервому году его правления, исудьба всего корпуса была подбольшим вопросом.
        Обычно длябольших галер, иностранных судов ивоенных кораблей проход открывали только днём, номалым рыбачим фелюгам можно было проплыть иночью, через узкий, неболее 20метров пролив между надолбами, ккоторым крепились цепи, ипричалом. Через этот узкий пролив ипредстояло проплыть нашим беглецам после досконального осмотра судна. Договорились, чтоСавва де- хозяин лодки, Зейнабже его жена, аостальные- их слуги. Едут они вСинопу кродственникам, апочему ночью- опасно вгороде днём вовремя бунта. Говорить будет один Савва, представившись греческим торговцем, поставщиком женского товара длягаремов янычарских офицеров. Какправило, наборт дляпроверки входило два-три человека, так, чтопривозникновении опасности можно будет попытаться отбиться ив темноте уйти навёслах.
        Медленно лодка подплыла кпричалу. Наборт взошли трое янычар воглаве свысоким, могучего телосложения, агой, скрашенными рыжими усами, качающимся отвыкуренного гашиша.
        - Салям Алейкум, Кто здесь будет хозяин?- низким хриплым голосом спросил ага.
        - Яхозяин- ответил Савва,- это моя жена- кивок всторону Зейнаб, забившуюся вугол,- атам наши слуги… ЕдувСинопу, кбрату, унего там есть товар длявас. Могу предложить поочень низким ценам…
        - Так… Будет врать-то. Ждём мы вас весь день. Бабизгарема воровать вздумали… Вотмы сейчас возьмём вас воборот, даисдадим куда надо.- Рыжий ага говорил ссильным акцентом, выдававшем внём нетурецкое происхождение.
        - Такесли исдадите, товсё равно несносить вам головы. Вонвгороде уж иказни идут, никому пощады небудет. Нашсултан оказался сильным человеком, хоть имолод, иза предательство ваше всех офицеров повелел схватить иникого нещадить. Такчто утром ждите сипахов, ине поможет теперь вам ваша запоздалая преданность- перешёл внаступление Савва. Рыжеусый замялся.
        - Ачто, правда всех казнят?- спросил смущённоон…
        - Дауж всех офицеров, безразбору…..
        Вэтот критический момент послышался душераздирающий крик Давыда- Брату-у-ха, Семён!!!!
        Рыжеусый осветил лицо Давыда ив ужасе отпрянул, потом бросил факел напол исхватился сДавыдом вкрепком объятии. Молчаливая сцена длилась несколько минут. Онисмотрели друг надруга, пытаясь разглядеть один другого вмерцающим свете факелов, только сейчас стало ясно, какдва брата похожи- одинакового телосложения, глаза, нос, только один помоложе- крашенный, безбородый, адругой- сивый, заросший дикой бородой. Наконец объятия кончились…
        - Тыоткуда, этокогда сюда, зачем, мать жива, отец….- плакал Семён.- Какты… КакДон наш тихий, какбаркас….
        - ЭхСемён, Семён, нучтоты… Чтож теперь, вотвидишь, каксвидеться пришлось. Э-эх, судьба… Батя вишь, тогда ипогиб, мать сгорела вхате, ая убёг. Теперь вот видишь, службу царю нашему служу. Итить нам надобно, братуха, итить надоть, помоги, Христа ради помогни, ведь сгинем оба два.
        Ноги недержали обоих, сели напустые бочки, Давыд раскурил люльку. Всезамолчали, янычары всё поняли, укаждого изних могло быть такое, даибывало нераз, бывало, чтоина поле боя сходились братья илиотец ссыном. Ауж рассказов обэтих случаях было несчесть. Нуачто было делать, ведь все они теперь рабы государевы.
        Первым нарушил молчание Давыд.
        - Семён, бабы-то нам ник чему. Тынам мальчонку только отдай, а. АБаб энтих забирай, может так испасешь жизнь свою. Абез мальчонки энтого несносить нам головы. Оторвёт нам её государь наш, Пётр Алексеич. Он- то построже султана вашего будет. Ибарам моим, имне, заодно, башку снесёт. Ато пойдём снами, авось кнашим уйдём- непропадём…..
        - Подумать надо… Наэтих ребят я надеюсь- Семён кивнул надвоих своих товарищей- нона берегу сидит наш ашик, который обязательно донесёт. Добавил, помолчав.
        - Сделаем так, тыитвой хозяин берёте баб ивыводите их напричал, каквроде вы арестованные. Потом помоему сигналу бьёшь меня поголове, бабоставляешь асами бегите налодку. Пока то да сё, выуже будете вморе. Навторой страже сегодня ночью нет никого- все здесь- вас ловят. Плывите быстро, пока неорганизовали погони, яскажу, чтовы плывёте вСинопу, авы уж уходите открытым морем насевер, наБургас. Авось ещё свидимся. Нупрощай братуха….
        Савва иАлёшка одобрительно закивали головами. План был хорош. Учитывая темноту инеразбериху наберегу, онимел шансы науспех.
        Давыд, схватил зарукав Зейнаб, аСавва поднял наруки лёгкую, какпушинка, Лугаль иони воглаве арестантской команды вышли напричал. Напричале Савва поставил наземлю верещащую что-то негритянку идостаточно сильно ударил Семёна покрасной шапке рукоятью кинжала. Семён закричал иупал, двое его товарищей, мешая друг другу пытались схватить арестованных, ноте рванулись ив один миг были уже влодке. Алёшка- уже навёслах, Давыд прыгнул кнему наскамейку, аСавва- кштурвалу. Земфира стояла возле борта, держа Абрама вобъятиях, одной ладонью, закрывая ему рот. Ужечерез минуту они были втемноте, метрах вдесяти отберега. Раздался одинокий выстрел куда-то вверх, крики наберегу, бегущие тени людей, истошный крик Лугали. Последнее, чтоувидел Абрам, какего мать бросилась спричала вморе ипоплыла залодкой. Через мгновение темнота поглотила иеё иочертания берега, аещё через несколько минут исвет костров ифакелов наберегу. Кромешная тьма окутала беглецов. Задул свежий западный ветер, парус надулся илодка, подгоняемая неистовыми взмахами вёсел ипопутным ветром, мчалась наВосток, квыходу вЧёрное море, навстречу новым
испытаниям.
        Глава восьмая
        Олеко
        Цыганы шумною толпой
        ПоБессарабии кочуют.
        Онисегодня надрекой
        Вшатрах изодранных ночуют.
        Каквольность, весел их ночлег имирный сон поднебесами;
        (А.С.Пушкин «Цыганы)
        Полудённый зной спал, небо окрасилось вчистые голубые тона. Навостоке оно стало совсем синим, отручья повеяло вечерней прохладой, Природа ожила после дневного степного пекла.
        Место дляночлега было выбрано очень удачно- зелёная ещё поляна рядом счистым неглубоким ручьём, заросшим ивами икустами боярышника, окружённая совсех сторон густыми зарослями тополя идикой смородины. Проедешь мимо, подороге- ине заметишь, ниполяны, нирасположившегося наночлег табора. Шумигортанные выкрики поглощала окружающая зелень ижурчание ручья.
        Всёбыло подчинено привычному ритуалу, привычной последовательности действий ираспределения обязанностей. Распрягли лошадей, повозки поставили полукругом- внутри этого полукруга женщины поставили шатры наодном шесте длякаждой семьи ина двух шестах длябарро-Васила- полного коренастого мужика лет 40, лысого, какбиллиардный шар, сокладистой чёрной, ноуже седеющей бородой. Детишки постарше отправились врощу захворостом. Женщины укрыли внутренности шатров старыми ипыльными персидскими коврами, выгрузили скарб изкибиток иначали разводить костры дляприготовления пищи. Мужики повели лошадей кручью наводопой, даисамим немешало помыться после пыльной жаркой иутомительной дороги. После этого, женщины приступили кприготовлению пищи, амужчины расселись накорточках вокруг шатра Васила, раскурили трубки ипринялись неспеша обсуждать дальнейшие планы. Место ночлега располагалось в10 верстах отмолдавского села Юрчены, рядом сдорогой наДолну. Предполагалось продать вЮрченах котлы, корыта исита, изготовленные втаборе. Кроме того, стабором шло додвух десятков лошадей, которых тоже можно выгодно продать вЮрченах.
Завырученные деньги можно было иоброк барину заплатить иподкопить немного наследующую зиму. Обсуждали также ивопрос оперекочёвке вНовороссию ина Волынь. Попоступающим оттуда сведениям, собирается там большая русская армия инужны ей будут иподковы имушкеты икотлы. Так, чтоработы хватает. Даив рабстве убарина Константина Ралли больше жить невмоготу…. Обсудить было что. Ромы племени Урсаря испокон веков были непревзойденные мастера пожелезу идрессировщики медведей. Огромный старый урс Мишка мирно лежал возле шатра, тихо гремя ржавой цепью, изнывая отжары иожидая вечерней трапезы.
        Беда пришла перед полуночью, когда догорали семейные костры, песни стихали, итабор отходил косну. Состороны дороги раздалось конское ржание- ему ответили таборные лошади, яростно залаяли собаки. Изночной мглы вкруг света выехали три всадника. Повыправке ипо платью- это были нетурки ине люди Ралли.
        - Ктоздесь булибаш?- спросил, ехавший первым навороном высокий чернобородый, одетый вчёрный камзол мужчина. Онспросил наязыке сэрва рома, который урсаря ром понимали, каксвой.
        Женщины идети, сидящие укостров, тихо инезаметно исчезли вшатрах,- мужчины, сгрудившись вплотную массу, двинулись навстречу гостям. Васил выступил вперёд.
        - ЯВасил вица бари, господин, откуда наш язык знаешь?
        - ЯСавва Лукич изРагузы, кочевал свами много лет тому, язык знаю отнарода вашего иот серва рома. Нетуменя злого умысла имои люди зла нежелают. Мирвам иудачной торговли ибогатства вашей вицы.
        - О,да ты иобычаи наши знаешь, акакое дело утебя, барин будет?
        - Могули я стобой оделах поговорить один наодин- мои люди укибиток постоят, атвои пусть отойдут, амы сядем ипоговорим.
        - Нучтож, входи гость, садись, отведай нашей скромной пищи- подал знак имужчины отошли кшатрам. Собаки отярости заходились, лошади никак немогли успокоиться, всёфыркали, становились надыбы.
        - Цыц, проклятые!- Рявкнул Васил.
        Собаки отбежали, продолжая брехать издалека.
        Наконец всё успокоилось иСавва сВасилом приступили кнеторопливой беседе. Говорил Савва, Васил пыхтел трубкой, сопел ивнимательно слушал. Содержание разговора было таково. Савва просил спрятать втаборе навремя оттурецкой стражи молодую рома сэрва ичерномазого мальчонку, ав качестве охраны- молодого казачьего русского офицера иего денщика-казака. Самон, Савва, будет гостить убарона Ралли впоместье инаблюдаться стороны заними. Вдальнейшем Савва предлагал табору откочевать вРоссию, обещая протекторат иблагодарность Русского царя иосвобождение открепости.
        - Чемгостей твоих кормить буду? спросил Васил.
        - Небеспокойся, напрокорм получишь годовой оброк иденег напокупку лошадей. Кроме того, даютебе ещё денег наслучай судебных тяжб ина свадьбу дочерям твоим, если они есть.
        - Щедр ты барин, значит очень нужно тебе… Может чего ещё утебя попросить….
        - Барро, язабыл сказать тебе, чтоэто нея, асам царь Пётр просит тебя, аесли откажешься илипродашь, томилость господина Ралли покажется тебе раем. Скоро он сосвоим воинством одолеет турок ився Бессарабия перейдёт подего руку….
        - Ой,господин, тымне негрози, уменя барин есть, ромвсегда были владу сзаконом, негоже нам против власти идти, опасно дляживотов наших. Мынарод мирный иникогда против власти небунтовали…
        - Нуине бунтуй, возьми моих людей намесяц-другой, иполучишь бакшиш.
        Васил замолчал инесколько минут сидел задумавшись, пыхтя трубкой.
        - Ачто заженщина серва рома утебя, какты её нашёл?
        - Выкупил вСтамбуле наневольничьем рынке. Говорит, чтодочка Дурицкого булибаши. Молодаяещё, пятнадцати нет. Девка нетроганая, такчто позору нежди. Амальчонку черномазого береги пуще сына своего. Занего весь табор ответит головами вашими черноголовыми…
        Ккостру подошла старуха струбкой, мать Васила.
        - Неслушай его сынок, гони прочь этого гаже, негоже нам ромам против власти идти. Горя нахлебаемся….
        - Помолчи старуха, здесь дела мужские. Помолчав добавил- сейчас поспите вкибитке, аутром совет держать буду.
        Распрягли лошадей, иустроились наночлег. Табор постепенно отошёл косну.
        Утром всё мужское население табора собралось насовет. Согласно обычаям, решение такого важного вопроса могло быть принято только общим собранием всех мужчин табора.
        - Такчто, ромалэ, какпоступим, возьмём людей ксебе?- вопрошал Васил.
        - Такведь, если господин Ралли прознает, несносить нам головы.
        - Аесли царь Пётр сюда придёт, илимы захотим вРоссию перекочевать, тонам ещё хуже будет?.
        - Аесли турки прознают?
        - Авы неболтайте лишнего ине прознают.
        - Акак пересчитывать будут, даоброк собирать, ау нас люди неизвестные?
        - Вобщем скажу так- заключил Васил,- Итак беда иэдак. Нетунас выбора. Этот господин вдружбе сбарином, всёравно беда нам будет. Ауважим, глядишь иденьги появятся, даив России сказать сможем, чтоцарю помогали, чтоб оброк снизил исвободно кочевать разрешил. Адел то наших никаких, людишки эти пусть работают снами наравне, адевка эта просить пойдёт, танцевать игадать будет, всёж обществу прибыль. Может ещё изамуж отдадим засинти, глядишь ис русской рома породнимся- тоже выгода.
        Цыгане молчали, напряжённо обдумывая слова барро.
        - Добро говоришь, Васил, каксказал, такисделаем, заключил Иона, высокий худой ром. Остальные промолчали.
        - Нузнать так тому ибыть заключил Васил.
        Через три недели Алексей, Давыд иАбрам вполне освоились втаборе. Поводырь медведя Иона обучил казаков нехитрым приёмам дрессировки, иАлёшка сДавыдом ходили посёлам, показывала уникальный номер. Алёшка вёл медведя нацепи, тотвыполнял различные команды, приседал, кланялся, клянчил денег, потом вдруг внезапно срывался сцепи.
        - Помогите, спасаётесь!- кричали цыгане.
        Мишка рычал, поднимаясь назадние лапы, пускал слюну, кидался втолпу. Селяне разбегались, женщины идетишки визжали отстраха, нотут появлялся Давыд иначинал бороться смедведем. Всмертельных объятиях сходились могучий зверь ибесстрашный человек. Толпа взирала наэту схватку свосхищением истрахом. Вконце концов, человек побеждал зверя, иМишку снова сажали нацепь. Номер производил накрестьян неизгладимое впечатление, иони щедро одаривали цыган мелочью.
        Земфира ходила вместе сженщинами похатам, просила милостыню, танцевала, пела игадала накартах. Оназнала много новых дляздешних мест гаданий- налюбовь, наизмену, напотомство. Гадала также наурожай иотводила порчу отлюдей искота. Пела итанцевала она непо-здешнему. Еёюный возраст, незнакомая речь иособый, схрипотцой голос вызывали укрестьян доверие исимпатию. Такчто выручка была неплохая.
        Абрам большую часть времени проводил втаборе, играя сдетьми илисидя вшатре. Повечерам он исправно молился иобитатели табора уже перестали удивляться тому, чточерномазый мальчонка молится пожидовски. Онобнаружил большие способности кязыкам иуже сносно болтал по-цыгански, играя таборными детьми вкости илижёлуди иликопошась впыли.
        Жили они все вместе, водном шатре, чтовызывало немало пересудов вцыганской среде. Чтобы избежать двусмысленности вих поведении, было решено ссогласия Саввы сыграть свадьбу Алёшки иЗемфиры, чтоибыло сделано повсем цыганским обычаям. Цыгане прозвали Алёшку насвой манер Олешко илиОлеко, аДавыда- Урс- медведь.
        Несколько раз Савва наведывался втабор, устраивая проверку. ОниПётр Толстой гостили убарона Константина Ралли впоместье. Часто застолом убарона они заводили беседы отекущей политике, ошансах сторон вСеверной войне.
        - Поверьте, дорогой граф, бархатистым раскатистым голосом говорил Ралли (разговаривали они исключительно по-французски)- Догогой ггаф, Повергте, экономические интегесы Госсии находятся исключительно вБесагабии. Отсюда допголивов- несколько пегеходов доблестной гусской агмии…
        - Нет, позвольте, намненужны территориальные приобретения, увас свои обычаи, свои традиции, намнужны только выходы кморям, чтобы обустроить свою торговлю.
        - Неужто вы хотите, чтобы славянские ипгавославные хгестьянские нагоды пгодолжали стгадать подигом поганых пгавителей?
        - Нашему государю сейчас, каквоздух нужен мир сПортой. Война надве стороны непод силу отечеству нашему. Европейский политес никогда недопустит преобладания России наПроливах. Имперские интересы наБалканах…
        - Дачто вы всё обевгопейцах… Пока они готовятся газделить Испанское наследство, вашему госудагю надобно гешить свои интегесы наюге… Голубушка, пгинеси нам ещё Погтвейну…
        Этоон своей жене. Выпили ещё охлаждённого вина. Вино было превосходное, немного сгорчинкой, освежающее иутоляющее летнюю жажду.
        - Яслыхивал догогой гграф- доблестные гусские войска уже овладели Нагвой, полагаю, чтовойна ского завегшится благополучно…
        - Данет, уважаемый барон, пока Карл воюет вПольше, новскоре он закончит там дела сАвгустом идвинется вМалороссию илипрямо наМоскву. Толькотогда-то иначнётся настоящая война… Тогда-то нам ипонадобиться ваша военная ифинансовая помощь атакже исочувствие…
        - Выможете вполне полагаться намолдавское двогянство ина наше сочувствие.
        Втаком вот духе проходили день заднём.
        Савва вовсю увивался забароновой дочкой, беседуя сней овысокой поэзии, оживописи ио любви. Каквсегда его усилия были небесполезны ибарон весьма внимательно присматривался кухажёру. Последний представлялся ему очень неплохой партией, особенно всвете последних побед русского оружия.
        Пётр Толстой впромежутках между возлияниями ибеседами схозяином дома, выезжал иногда вхозяйском экипаже поглядеть нахозяйство, поля исёла Юрчены иДолну… Турецкие власти закрывали пока глаза напребывание русских гостей уРалли вдоме. Поскольку Зейнаб была возвращена вгарем- турки больше неискали активно беглецов- нехотели портить отношений сПетром, т.к. партия мира победила, апартия войны была разгромлена иобезглавлена. Тронуть русского посланника они нерешались, даиуправление империей после бунта янычар ещё небыло налажено какследует. Стоит заметить, чтоАхмедIII почти смирился спропажей черномазого сына Петра. После казни Ахмед Паши ина фоне военных побед русских вСеверной войне- интрига использования русского наследника вцелях дестабилизации России, почти утратила свою значимость. Присложившихся обстоятельствах ему было выгоднее преподнести похищение арапчонка, какего, султана, милость, какподарок царю. НоТолстой иСавва пока обэтом незнали. Поэтому они ирешили воспользоваться неопределённостью инеразберихой вИмперии иускорить события… Надо было какможно быстрее перевести табор иотрока нароссийскую
территорию. Иих планы внезапно ускорили цепь непредвиденных трагических событий.
        Кконцу июня вДолнах появился новый табор изЧерногории. Этобыли цыгане изплемени сэвра тоесть племени Земфиры. Споявлением родственников её положение среди цыган стало двусмысленным- опозоренная рабством ибраком сгаже (нецыганом), онапозорила ивесь свой род ивсё племя. Наярмарке вЮрченах она отбивалась отженщин табора, очём-то подолгу судачила ссоплеменницами. Ноте относились кней сусмешкой, непринимая всвой круг, нои непрогоняли её прочь. Пословам сэвра шансов вернуться вродное племя унеё небыло. Земфира стала мрачная, замкнутая, перестала петь, стала вести себя вызывающе, позволяла себе грубить старшим женщинам, спорить смужчинами. Такое немогло продолжаться долго. Всёразрешилось совершенно неожиданным манером.
        Однажды ночью Давыд разбудил Алёшку.
        - Алёха, проснись, чёрт, что- то неладное, ушла Земфирка наша.
        - Какушла.
        - Встала, юбками махнула, стерва, ипошла- всторону дороги.
        - Тыостанься-ка тут, смальцом, ая пойду проверю…
        - Может лучшея…
        - Данет, лучше я пойду, япоихнему уже немного лучше тебя кумекаю, может чего узнаю. Неспроста всё это. Охнеспроста… Чует моё сердце, измена зреет. Надо было баб энтих ещё вЦареграде оприходовать. Сиди тут тихо, мальца сторожи, смотри- головой ответишь.
        - Дауж небеспокойся, барин. Всёизделаю, какговаривали.
        Вкромешной тьме Алёшка вышел надорогу идвинулся всторону Долны. Через час он подошёл кприезжему табору, костры ещё непогасли, слышалось заунывное пение, смех иразговоры плачь младенцев. Алёшка притаился вкустах. Вдруг он увидел, какот костра отделились две фигуры. Онузнал Земфиру имолодого цыгана Яшку изприбывшего вновь табора, которого он видел недавно набазаре вЮрченах. Онидвинулись коврагу зарекой- Алёшка крадучись последовал заними. Выглянула луна, стало светло, какв сумерки. Алёха услыхал тихий разговор. Говорила Земфира.
        - Любимый мой, чтоя могу поделать, ведь яже раба. Нежена ине девка. Ноон хороший, меня нетрогает.
        - Ноты опозорила весь род. Какя могу взять опозоренную вжёны. Этоже проклятье нанас инаших детей доседьмого колена…
        - Какже нам быть, неужели смерть только исможет нас соединить.
        - Тыправа, только ненаша смерть, аего. Если он умрёт, тоты станешь вдова, ажениться навдове- это негрех.
        - Номы неможем взять надушу такой грех- убить человека, даещё игосударева человека- цыгане нас проклянут.
        - Амы ине будем убивать. Слушай, вотчто я надумал. Надо, чтобы османы прознали прочерномазого. Пусть они иубьют твоего хозяина. Амы будем свободны. Тыдолжна будешь только рассказать нашим бабам обегунцах. Аязыки уних длинные. Ужезавтра акунджи будут втаборе иОлеко твоего зарежут.
        - Ас мальчонкой что будет. Давай возьмём его ксебе, каксына… Ас другим, большим хозяином, который освободил меня, чтобудет…Ведь убьют его басурманы поганые.
        - Пустьони, гаже, осебе думают сами. Ромсами посебе, гаже сами посебе. Имнаша жизнь, чтомелкая монета. Пусть гаже убивают друг друга. Ихмного. Анас рома итак мало, имучают они нас итерзают наши тела идуши. Те,кто тебя врабство продал, иосвободитель твой одна вполе ягода. Онивсегда враги наши имучители…
        Разговор стал тише иАлёшка уже ничего непонимал.
        Извсего, чтоони говорили, Алёшка понял, только что замышляется измена, ичто весь план ижизньего, Алёшки, исемьи его идетишек, Кирюхи иВарюшки, находится подугрозой. Чтобы исполнить наказ царёв, действовать надо безпромедления.
        Утром два трупа были обнаружены вовраге. Собрался сход изобоих таборов. После долгих споров было решено изгнать гостей изтабора, атабор Васила должен оплатить семье убитого отступные.
        Барон Ралли был внесебя отярости. Савве иТолстому стоило больших усилий убедить его непереводить вольный табор вдворовые. Нооброк был увеличен вдвое, чтобыло равносильно порабощению всего табора. Этоубийство привлекло внимание итурецких властей, вЮрченах появился отряд акунджи, поэтому после недолгого совещания было принято решение- бежать через границу. Поздно ночью два всадника- один изкоторых смальчонкой налуке седла, вкромешной темноте двинулись всторону Дубоссар, крусской границе. Арано утром экипаж сСавой Рагузинским иПетром Толстым выехал изпоместья барона Константина Ралли втомже направлении. Импредстояло ночью встретиться сэкспедицией Алёшки ивместе переправиться через Днестр нароссийскую сторону.
        Глава девятая
        Подарок
        После жаркого изнойного лета внезапно наступили ранние холода. Полил унылый, холодный мелкий дождь, сопровождаемый мокрым сыпучим снегом. Дороги развезло занесколько дней. Сбор урожая ещё незакончился ивнезапно испортившаяся погода предвещала недород, азначит иголодную зиму вистощённой длительной войной стране. Русские армии увязли вЭстляндской грязи, аКарл надолго застрял вПольше. И,хотя его бессмысленные походы игромкие победы надсаксонской армией сулили Петру прекрасную возможность укрепиться наБалтике, отвоёвывая ушведов крепость закрепостью, воспользоваться полностью представившейся возможностью, русские армии доконца немогли. Послания царя доходили сопозданием, армии передвигались медленно, обозы спровиантом ипороховым запасом застревали налесных дорогах. Вновь набранные весной иосенью рекруты разбегались полесам, уходили наДон идалее заВолгу. Оттуда, из-за Волги ползли тревожные слухи. Тамвзбунтовались башкиры, предводимые ихним царьком Юлаем. Конные, неуловимые отряды их почти полностью вырезали полк лёгкой кавалерии, иПётр вынужден послать туда князя Долгорукого с20тысяч войска. Этаармия
позарез нужна длядействий вЭстляндии иохраны южного крыла военного театра. Если Карл двинет изПольши наМалороссию иличерез Литву наСмоленск, встретить его будет нечем.
        Этадождливая, неко времени погода вконец испортила настроение Петру. Сегодня, какобычно после славной ночной попойки ишумных фейерверков он проснулся ввосемь часов пополудни, выпил холодного хлебного квасу, потянулся, размял, замлевшие отсна длинные тонкие руки, подошёл кокну ивздохнул сырой холодный воздух. Марта спала, мирно похрапывая, укутавшись пуховой периной.
        - Вотчёртова баба- подумал Пётр- приворожила меня дыркой своей, дамясом тёплым. Сколько нестараешься, немнёшь её- всё мало. Ичто интересно, всёвовремя делает, исмеётся ипромолчит исовет добрый даст. Умна сволочь, по-бабски предана иумна.
        - Тыуже встал, Петенька, сокол мой ясный. Ясей час, кофию сварю. Тыкакперед работаю хорошо поешь, алитолько бутерброд…
        - Далежи уж… Явмастерскую…
        Была уПетра задумка- сутра канделябру выковать, чтовРевеле назаборе видывал. Узор- необыкновенный, акак подступить- незнал. Лучше всякого похмелья его трезвила физическая работа. Втруде, каки вовсём, незнал Пётр удержу, работал доизнеможения.
        - Петенька, голубчик, тебебы надобно почту посмотреть, дадела государственные поделать, апотом уж иза работу приниматься…
        - Молчи дура, самзнаю. Если непоработаю, сама знаешь, чего натворить могу…
        - Нунесердись, друг любезный, прости дуру необразованну…
        - Дабудет тебе, поуму- так ты выше любой изэтих, образованных, дародовитых…
        Нудосыпай, япошёл…
        Пётр спустился вкузнечную мастерскую. Там, вмастерской, наполу, накрывшись ветошью спали два подмастерья, Васька Брыль, молодой ибезусый тульский крестьянин иМитька Цыган- бородатый, чёрный, каксмоль мужик, обладающий исполинской физической силой, молчаливый исуровый.
        - Нучто, братва, подъём иза работу- крикнул Пётр. Подмастерья проснулись, дико огляделись. Митька встал, молча подошёл кжбану следяной водой, выпил безостановки целую кружку.
        - Погодь, царь- батюшка, вашеблагородь, дайпонужде хоть сходить то., проворчал Митька.
        - Чтоб мигом, некогда баклуши бить да дрисню разводить, уменя ещё работы целый воз.
        - Знаем мы твою работу, вино пить, дабаб лапать…
        - Ухты курва, яж те язык-то вырву…
        - Данессучись ты государь, коль незнаем… Мымигом.
        Работа началась. Пётр орудовал молотком, Митька бил молотом, аВаська раздувал меха.
        Через два часа, Пётр оглядел результат трудов ипонял, сегодня канделябра почти получилась- понял он секрет Ревельских мастеров. Неттакой работы, которуюбы я неосвоил всовершенстве- подумал просебя Пётр, и, гордый собой, отложил молоток.
        - Всё, шабаш насегодня….
        Довольный сегодняшней работой, окатился жбаном ледяной воды, вытерся насухо, натянул холщёвую рубаху иподнялся наверх.
        День начинался успешно. После завтрака предстояло встретиться спослами аглицким итурецким.
        Стурецким послом Мустафой Кергелю, емубыло особенно приятно разговаривать. Вотбы такого комне наслужбу, думал царь, языки знает, выгоду державы своей охраняет пуще жены молодой, видит далеко, рассуждает масштабно- стаким оппонентом итрудно иприятно иметь дело. Аглицкийже лорд Витворт, чопорный ивысокомерный, ставит свою родовитость ипроисхождение выше всего. Постоянно старается унизить Россию, принизить Русское оружие, подчеркнуть спесиво своё превосходство. Даладно, мынев обиде, я- то тебя, чёрта, насквозь вижу, сколько фунтов ты стоишь.
        Наприёме, кроме думских дьяков, присутствовали толмач Беклемишев иуправитель посольского приказу боярин Фёдор Алексеевич Головин.
        СВитвортом разговор пустой вышел. Опять шла речь оторговых интересах Британии наСевере, олесе ипушнине. Договорились решить эти вопросы набудущей неделе. Стем иразошлись.
        СМустафой- интереснее получилось. Говорили безтолмача, по-немецки.
        - Великий цезарь,- начал Мустафа- Великий повелитель Востока, повелитель правоверных….
        - Даладно, давай кделу.
        - Мойсултан, Ахмед, шлёт тебе братский привет ипожелания крепкого здоровья….
        - Давай переходи уже кделу, чтоты передо мной так выуживаешься…
        - Только терпеливый осилит дорогу- торопливыйже- упадёт- парировал Мустафа реплику Петра цитатой изСаади.
        - Этоты, чтоли придумал.
        - Нет, этовеликий древний турецкий поэт сказал. Аещё он сказал- мудрость великих есть познание мудрости древних.
        - Правильно сказал. Давай дальше.
        - Мойповелитель желает тебе одолеть врагов твоих наполе брани. Твои победы, равно каки победы турецкого оружия, обеспечат долгий мир ипроцветание нашим странам, ипозволят недопустить умножению хаоса наЗемле. Ив знак признания нашей дружбы, нерушимости наших мирных договорённостей, нашвеликий султан дарит тебе, овеликий Цезарь, отрока эфиопских кровей. Оный отрок отличается необычайными способностями…..
        - Вотте раз, подумал Пётр, гдеже посланец мой, Алёшка, чтоже такое случилось.
        - Ну,давай, показывай, отрока-то.
        - Дело втом, овеликий владыка Севера, чтотвои послы, граф Толстой иего помощник, вместе сотроком пересекли нашу границу уДубоссар. Мыполагали, чтоони уже вМоскве…
        - Ачто там увас вОсмании было летом, что-то слышал я янычары взбунтовались…
        - НашВеликий визирь оказался злодеем. Понукаемый нашим общим неприятелем Карлом, онзамыслил против своего повелителя недоброе, сцелью втянуть нас вбратоубийственную войну против тебя ииспользовал длясвоих гнусных целей доблестных янычар. Но,Слава Аллаху, егопланы были вовремя разоблачены, исам он окончил своё подлое земное существование, будучи посаженным накол надворцовой площади.
        - Значит так,- подумал Пётр,- ребята поручение выполнили, сыночка моего вТуретчине уже нету. Агдежеон? ГдеПётр Толстой. Писем отнего уже, какдва месяца нету. Надо слать новое посольство, аэтих искать Малороссии, вКиеве.
        Приём окончился конфузом, ноПетра это несмутило. Дело было сделано, сыннегритянский его илив где-то вРоссии илина том свете. Опасность будущей смуты устранена, ауж сСашкой я сам разберусь- подумал царь.
        Глава одиннадцатая
        Зреет измена
        Украйна глухо волновалась,
        Давно вней искра разгоралась.
        Друзья кровавой старины
        Народной чаяли войны,
        (А.С.Пушкин «Полтава)
        Ужекакдва месяца Толстой сСаввой Рагузинским, Алёшка Синельник сДавыдом иэфиопский отрок Абрашка находятся впочётном плену усамодержца украинского- гетмана Мазепы, вего стольном родовом городе- Батурине.
        После ночной переправы уДубоссар непошли они прямо наКиев- Алёшка настоял. Помнил он царёв наказ- опасаться Сашки Меньшикова илюдишек евойных. Даизасада вГаличе ещё помнилась. Пётр Толстой иСавва непонимали, почему Алёшка так сторожится царёва любимца, дапригрозил Алёшка оружием, иони оказались, какбы подарестом унего. Идействительно, повсему королевству Польскому рыскали Сашкины отряды, пытаясь обнаружить беглецов, ноих, какслед простыл. Шлитолько поночам, отсиживаясь днём похуторам. Днепр переплыли ночью близь Канева ипошли прямо наРомны. Помогало ито, чтоосновная часть русского войска вместе сСашкой Меньшиковым была вПольше- оставались только вспомогательные отряды, даМазепины казаки. ВРомнах исхватили их люди изполка Григоренка. Ужеподутро, когда искали где передневать, наскочили они насердюков.
        - Ктотакие!- грозно вопрошал казачий старшина, грузный сивоусый казачина. Почему безохраны. Човезёте, ужнелазутчикили какие! Ану докладай!
        - Братцы, царёвы людимы, доМосквы пробираемся, панстаршина. Изтурецкой неволи бежим. Выб нам помоглибы. Господь отблагодарит замилость вашу….- отвечал завсех Алёшка.
        - Даты я бачу сказаков будешь, повыправке видать?
        - Дапан старшина, донской казакя, станицы Семикаракорской.
        - Ане знакомли тебе старшина Булавин Кондратий, нашего гетмана дружина?
        - Приходилось повидаться, ихорунжий егоный Некрас знакоммне…
        - Аэто чо залюдишки стобой?- старшина смягчился. Вокруг вполумраке теснились игарцевали насытых храпящих конях запорожцы, вкрасных зипунах, голубых шароварах, всесвислыми усами, вбелых папахах, вооружённые пиками ис саблями наголо. Взгляды злые, настороженные.- Шозамоскалики?
        - Панстаршина, казачок-то ций доповидаеться минэ. Яяго уБирючем Куту бачив. Онз низовами нас да крымцев дюже порубал. Всаблиего, вражина, москальская собака, порубаю гнида!- вскричал молодой казак нарыжем коньке ипристав настременах взмахнул клинком.
        - Тю,Остынь, Корыто, воткбатьке доставим, ониразберётся. Люди непростые. Аэто чо заморда чёрная як учорта, тфуты господи, сгинь нечистая сила!.
        - Нетронь,- это султанов подарок царю батюшке нашему везём- струдом вымолвил Толстой.
        - Даты я бачу барин знатный, вотпосидишь унас нацепи, уяме, яксобака умиг охолонишь. Ваширод, антихрист царь нам неуказ, чорт его раздери. Ану пошёл, собака, Геть шибче…
        Телега сбеглецами, вокружении галдящих запорожцев двинулась насевер, всторону Батурина.
        Квечеру были уже вБатурине. Мазепа встретил приветливо. Накормил, напоил. Всёохал, дапостанывал.
        - Вотбачите родные мои, якя стар стал, данемощен, усёболею да болею… Ужине ведаю, яквыберусь з хворобы своей. Ушёлбы давно, кбисовой матери, напокой, примоей-то старости да немощи, мнель державою править. Давот нена кого, вишьты, неньку Украину нашу оставить, будь она неладна. Спомощники мои молоды больно, горячи, вправлениях хитростей да умстования незело сведущи. Государь- то, нашПётр Алексеевич, надёжа наша, слава богу страдальцу нашему Иисусу Христу, вверх берёт кажися надгордыми свейцами. Вотона исвобода наша любезная - близка уже, какзоренька нанебушке. Страна- то наша, чистая дева страдалица, ужочень войнами да распрями измучена…
        Мазепа говорил много, витиевато исовершенно непонятно очём, очаровывая своим скрипучим голосом, недавая ниответить, нихоть как-то понять очём он говорит икуда клонит. Серое, мятое лицоего, свислыми седыми усами, глубокие морщины нащеках ина лбу, брезгливо опущенные губы- старик стариком, итолько ярко- серые жёсткие, почти жестокие глаза, суровый, испытующий взгляд изпод седых мохнатых бровей выдавали внём сильную, страстную натуру, обезоруживали собеседников его своей непонятностью, двойственностью ичарующим малороссийским обаянием. Покрайней мере было ясно, чтонив его словах, нив его внешности ничего небыло ясно. Толи друг, толи вражина, поди разбери.
        - Ашо захлопчик з вамы, чернявый дитятя, якчорт хвостатый, ишо задела увас встране нашей?…
        - Господин Мазепа, Иван Степанович,- говорил Пётр, застаршего,- отрок этот есть султана Ахмеда подарок государю нашему, везём мыего, Петру Ляксеечу, абежим мы изТуретчины, попричине смуты тамошней иот преследования Визиря ихнего, Ахмед Паши, коий злодей погубить нас замыслил, чтобы войну затеять супротив государя нашего идержавы нашей. Чтобы Украйну несчастную полонить ивсех её благородных детей вбасурманство обратить, против веры нашей православной Христовой…
        Толстой мало вчём уступал вразговорчивости икрасноречии Мазепе, нопри этом нить разговора вотличие отречи Мазепы, никогда неускользала. Соперники внимательно приглядывались друг кдругу… Всёвремя разговора Савва Рагузинский сидел опустив взгляд, оценивая ситуацию. Было понятно, чтоубить пленников Мазепа испугается, испугается он царского гнева, нои вернуть их назад вПорту вполне может, или, чтовосто крат хуже, продать их Карлу. Короче, добра отнего уж ине жди….
        - Подарок гутаришь….- хитро прищурился Мазепа.
        - Апочемуже незлато-серебро, нишелка, ахлопчук чудной. Такий подарунок странный… Оншо, ипо нашему гутарить могёт. Ану ка ответствуй, хлопчик, яккличут тебя, якмамка тебя звала.
        - Абрам- тихо, почти неслышно, прошептал Абрам.
        - Як,так ты мало, шочёрный, якчорт, якстрахи ночные, будь воны проклятые, такты ще ижид поганый, бисовское отродье християн наших погубитель…..
        - Малого Ибрагимом кличут- встрял Алёшка, понимая, чтодело принимает плохой оборот.
        - НуИбрагим, такИбрагим,- внезапно смягчился гетман- аты часом нетотли москаль, шоказаков наших подБирючим тысячи несметные порубал, кровушку нашу невинную пролил. Наши то хлопчики тебя признали…
        - Нутак ониж супротив царя нашего пошли. Аяж задело государя нашего бился, супротив басурман, аони, казаки твои обмануты были да подневольны, нанедоброе польстились…- набравшись смелости парировал Алёшка.
        - Нувобщем так, хлопцы,- внезапно заключил допрос Мазепа,- погостюйте уменя трохи, отдохните сдороги тяжкой, хлебушка ссолью нашего поешьте, пока то да сё, аяк там дале будя- господь решит ая накажу. Помолимся ему братия защастие наше, заУкрайну нашу многотерпную, хайусё будя добре.
        Наэтом разговор изакончился.
        Всюкомпанию поместили вхате, накраю огороженного земляным валом городка. Кним приставили охрану, вгород невыпускали, разрешая гулять только возле хаты.
        Коротали время заразговорами. Савва занимался сАбрамом русским языком, обучал его азам арифметики игеометрии. Мальчонка был исключительных способностей. Вскоре он уже сносно говорил ещё наодном, чужом длясебя языке, свободно складывал ивычитал трёхзначные числа, рисовал напеске фигуры, выявляя приэтом явные способности кматематическим выводам, играя счислами ис геометрическими фигурами, какс костями. Казаки принесли пленникам карты, иони коротали жаркие степные вечера игрой вподкидного. Вскоре Абрам стал побеждать всех вэту непростую игру, иСавва попросил казаков принести им шахматы. Мазепа распорядился специально дляних привести изСечи старинные турецкие шахматы иСавва обучил Абрама азам этой мудрой древней игры, имальчик настолько преуспел вэтой наиумнейшей забаве, чтоуже вскоре стал побеждать исвоего учителя.
        - Да… размышлял иудивлялся Алёшка- незря хлопчика нашего государь ксебе затребовал. Большим енералом негра наш буить.
        Надо сказать, чтозавремя дороги, иТолстой иСавва иЛёха иДавыд, привязались кнему, какк своему родному, поражаясь его уму, душевной доброте ине детской уже мудрости итерпению.
        Такпроходили день заднём. Мазепа больше сними необщался и, какбудто, забыл оних. Навсе их просьбы он отвечал непонятным апотому иугрожающим молчанием.
        Косени стали прибывать вБатурин подводы совсяким снаряжением. Воззавозом привозили казаки пушки, бочки пороха, хлеба, гнали овец, табуны лошадей. Казаки то прибывали вгород, наполняя его шумом, гвалтом, пьяными криками ипесням, тоисчезали почти совсем, игород затихал вожидании очередного наплыва. Судя повсему, Мазепа изгорода неотлучался, постоянно находясь подзащитой городских укреплений. Видел Савва, какприезжали кнему разные странные люди. Однажды рано утром виделон, какчерез главные городские ворота проехал эскорт изнескольких всадников, одетых всинюю шведскую кавалерийскую форму. Иногда вгороде слышалась польская инемецкая речь. Приезжали итатары изКрыма итурки. Однажды услыхал Савва разговор казаков изохраны. Дело было поздно ночью, водворе горел костёр, становилось уже прохладно иказаки грелись укостра. Онибыли сильно пьяные, поэтому речь их была слышна даже вгорнице.
        - Ой,Дмитро, чуешь, когдаж батька нас намоскалей повидэ. Силуже моих нет, ужине можно духу ихнего терпеть вУкраине.
        - Вотпогодь, Орлик говаривал, ещёневремя, нетпока наших сил. Вот, каксвеец Карла придёт, одолеет антихриста, таквсе вместе ипогоним москалей вонючих, воттогда ипогуляем.
        - Апойдётли Сечь забатькой, ведь есть казаки, шосумневаются, думают, шосила москальская вверх берёт.
        - Данесомневайсяты, Корыто, невозьмет уже их сила. Вона, дружина батькина- Булавин Кондратий наДону дело затеял, уБахмуте народ собирает, накопях соляных, атам иКагальницкий городок возьмет. Аежели ещё исултан поднапрёт, тоикрышка Антихристу будет. Нато лето вМоскве погуляем, помяни моё слово. Только надо терпеть трохи, терпеть, ужнедолго осталось…
        Этот разговор Савва обсудил сПетром Толстым ис Алёшкой. Дальше тянуть было нельзя,- надо срочно сообщить государю оготовящейся измене. Надо бежать, нокак. Всем пятерым им невыбраться. Ломали голову так иэдак долго. Натретью ночь Пётр Толстой предложил бежать одному только Савве. Еслион, даст бог, выберется изгорода, апаче доберётся доМосквы, догосударя, тогетман уже непосмеет тронуть ниТолстого, нимальчонку- гетман расчётлив, коварен, нои труслив. Дляспасения своей шкуры, пришлёт он их вМоскву, выдаст царю спочетом, итем самым постарается заслужить себе прощения иоправдания заготовившуюся измену. Расчёт был коварный, новерный, хоть ирискованный, даидругого выбора уже небыло. Скаждым днём их судьба исудьба мальчика всё больше ибольше завесила отвоенного счастья России наполях Велико Польши иСаксонии. Асудя повсему, онитам уСашки Меньшикова складывались нетак, какхотелосьбы того царю. Алёшке бежать было нельзя, таккактолько он отвечает головой заотрока, даивдвоём сДавыдом бежать труднее, чемодному, Пётрже Толстой стар, даифигура очень уж приметная. Савва, после некоторого размышления одобрил этот
план. Алёшка невозражал, таккакот мальца он неотдалялся ипотому наказ царёв выполнял. Натом ипорешили. Нужно было раздобыть казачью форму поросту исбрить заметную Саввину броду, атам даст бог вночи иуйдёт он отпогони.
        Наследующий вечер попросили они охранников принести им поболе зелена вина, мол, такитак, хотят они Алёшкины именины справить. Принесли им полбочонка наипервейшего, прозрачного, какслеза, первача. Сели снедать да праздновать, даипозвали казаков- уважить Алёшку. Алёшка мастер был поэтому делу- вино пить- одно слово- казак донской. Каквыпили почетвёртой, Алёшка иразошёлся- никогда, кричит, ещёдонские запорожцам неуступали, молдавай наспор, ктобольше выпьет, данеупадёт. Толстой да Давыд отговариваютего, тычто, братуха, совсем спятил, сгоришь ведь. Аон всё одно, я, мол, заДон Батюшку постою, душу свою продам, ноникогда донцы хохлам неуступали… Ипошло-поехало… Через час Корыто ивторой охранник были мертвецки пьяны, Алёшка выпил жбан горькой тёплой воды, вышел набаз ивырыгал полведра, чуть очухался. Раздели они Корыто, ауж Савва бритый, помолодевший надвадцать лет, надел его зипун, шаровары, папаху натянул, чубсвой чёрный изпод папахи выставил, нуказак казаком., вышел набаз вскочил наконя, перекрестился поправославному ив ночной тишине медленно, шагом выехал надорогу. Ужугородских ворот его только стража
окликнула.
        - Сто-ой, хтоце буде нанич хлядя?
        - Цежя, Корыто, чинепознау, доПутивля иеду, батька пислал.
        - Нудавай казаче, бохтоби упомочь.
        Втемноте незамеченный Савва выехал набольшую дорогу. Доутра погони нежди, надо ехать позвёздам, прямо насевер, наСтародуб, аоттуда навосток вВоронеж…
        Давыд иТолстой выпили ещё прилично, ивсе пятеро дружно захрапели восне.
        Утром, когда пришла смена, обнаружили пропажу, нодобудиться дополудня никого несмогли. Мертвецки пьяные казаки иПётр Толстой немогли объяснить толком ничего вразумительного. Наследующее утро заявился сам Иван Степанович Мазепа. Облик его являл полную противоположность их первому свиданию, сама ярость ирешительность. Куда девались его хворь ижалобы.
        - Нуты игусь сраный- обратился он кТолстому- самого гетмана перехитрить надумал!- понял Толстой, чтоплан удался, непоймали казаки Савву- Когожты, бисово отродье, обмануть затеял. Акак я вас щас накуски прикажу порвать, иликазакам моим отдам нарастерзание…
        - Непосмеешь, смерд старый- твёрдо отвечал Толстой- Государь наш прознает, чтоты его людей безвинных погубил да подарок евойный отсултана загубил, такон тебя яйца твоиже поганые, съесть заставит, даизжопы твоей старой лампасы дружкам твоим подлым понашьёт, алиты батюшку- государя нашего незнаешь. Хватит комедь ломать, вели запрягать, даспочётом отправляй немедля нас наМоскву.
        - Ишты скорый какой, наМоскву, спочётом…. Гетман помолчал, новыхода унего уже небыло, впервые вжизни его так подло перехитрили. Надо было принимать все меры длясочинения оправдания. Зная Петра, Мазепа понимал, какон, гетман, пока нужен ему здесь, вУкраине. Очень рассчитывает Пётр нанего, лиса старого, поэтому колебания исумнения простить сможет грозный царь, закроет глаза наслухи обизмене, наколебания гетмана, нооткрытого предательства непростит никогда, Толстой был прав, придётся съесть собственные яйца, если навредит он сейчас царёвым людям. Скрежеща зубами отбессильной ярости, онкликнул казаков ивелел запрягать.
        Глава двенадцатая
        Царёва милость
        Медленно итягуче ползёт посольский обоз сказаками поразбитым дорогам Северской Украйны, прямо насевер, кМоскве. Немазаная телега скрипит, грязь подногами лошадей чавкает, казаки, перекликаясь, скачут вдоль обоза. Иногда, чтоб скоротать долгий путь, затевают они свои бесконечные игрустные песни. Мелодичное их многоголосье наполняет душу тоской ипечалью. Ато вдруг какгрянет удалой казачий гопак, ноги так сами изадвигаются втакт- э-эх, раззудись плечо, такихочется душе вприсядку грянуть. Потом опять тягучее, пронеразделённую любовь, пронэньку Украину, провербу надДнипром, дапроподвиги казацкие.
        Итак день заднём. Полились уже проливные холодные дожди, дороги развезло, лошади выбиваются изсил. Поночам ударили заморозки, ноднём дорога опять раскисает, ивновь ивновь чавкает подкопытами унылых лошадей жирный украинский чернозём. Ближе уже кМценску, нарассвете, пошёл ранний, внезапный дляэтого времени, мокрый снег. Абрам впервые вжизни увидел, какс неба падают белые снежинки.
        - Дядька Давыд, ачто это забелые мухи такие летают,- спрашивал он Давыда.
        - Этоснег, хлопчик, вишкакунас, тыж, поди, ив жизни-то своей такого чуда невидывал ешо. Вотпогодь, всюземлю покроить, деревья, дороги, всёпобелит. Красиво, какв сказке. Вотувидишь.
        - Акак это безземли, какже люди проживут безземли, если всё покроет?
        - Аземля спить зимой, сынок, отдыхает значить, вотты ночьюже спишь, нуиземля должна тоже.
        - Аунас, зато каналы есть, зимой, какстекло становятся, дети нажелезках катаются.
        - Ты,слыш-ка, Ибрагим- встрял Алёшка вразговор- ты проканалы-то свои забудь напрочь. Тылучше думай так, чтоты есть родом изнегритянской страны, изнё- то ив Туретчину прибыл, ивсе думать должны также, чтоты оттудова приехал. Тыибатюшке-царю нашему ивсем- всем говори, чтоя де изнегритянской страны, негра я черномазая, приехал, атама все люди черномазые иголые надеревьях райских живуть ияблоки свои негритянские лопають.
        - Апочему, дядька Алошка мне неможно про…, ну, промамку мою гуторить, дапространу мою, гдераньше жил, дапрогоспожу Сабрину, дапрогоспод камергеров, игосподина Михеля, рассказывать неможно?…
        - Дапотому, родимый, чтонесносить нам всем тогда головы, итебе идядьке Давыду идядьке Петру идядьке Саввушке… Всем нам наш царь- батюшка головки наши посрубает.
        - Апочему?…
        - Почему, почему, сказано тебе, ирод, слушай старших, такой вот унас царь- батюшка, чуть шо непо ём, вмиг головку-то исрубить. Атак он добрый ихороший. Мывсе, какевойные дети, ондобрый, нодюжа строгий. Мывсе ему служим, иты вырастешь- будешь ему служить срадостью ис почтением.
        - Дядька Алошка, ацарь страшный?
        - Данет, если слушаешьего, данаказы его строго- настрого выполняешь, совсем даже ине страшный.
        - Атебя он наказывал?
        - Пока нет, ноесли ты меня непослухаешь, тонакажет очень строго. Запомни, ирод, навсю жизнь свою чёрную запомни, если где проговоришься, чтовГолландиях своих жил, простися сжизнею своею, даис нашей тож. Ау меня ведь детишков своих двое растут, мальчонка, нуточно какты, малой, тоже смышлёныш да разумец, иего царь- батюшка непомилуить. Потому какэто есть самая страшная государственная ивоенная тайна…
        - Асамому думать промамку можно, очень я поней скучаю…? Онаведь правда неумерла…?
        - Думать то можно, нолучше-ка забудь совсем, ато ляпнешь ешо день-будь. Амамка твоя жива, ясам видел, какеё дядьки янычары изморя вытащили, иво дворец отвели. Онасейчас протебя вспоминает ижелает, чтоб ты меня слухався.
        - Атётка Земфира умела?
        - Не,Иона неумерла, только устала очень испать легла.
        Всёвремя впути Алексей возвращался кэтой страшной теме, надоумливая Абрама, чтоон приехал изАфрики. Аподсказал ему обэтом Пётр Толстой.
        Онсидел втелеге, сголовой укутанный ввонючий овчинный тулуп, иразмышлял отом, чемже закончится их необычное истоль рискованное предприятие.- “Странное иопасное дело задумал государь. Ведь если всё будет хорошо, иони все доберутся благополучно доМосквы, апри дворе прознают, каков вдействительности султан послал ему подарок, начнётся придворе великая смута. ИМарта иМеньшиков, ицаревич Алексей сЛопухиными, всепостараются избавиться отнежеланного соперника, азаодно иот всех участников предприятия. Адаже ине прознают, если, тозачем государю лишние свидетели. Даисам государь, сегодня подумал одно- привезли, невинных людей погубили, дитя отматери отняли, азавтра- вдруг непонадобился, илинастроение испортилось, алиполитес того потребует, тозагубит он душу невинную ичистую, кровиночку свою родную, ине засумневается. Воттаков унас ныне государь, такие вот жестокие времена. Аведь, если поразмыслить здраво, мозгами пошевелить, тоиправ выходит он- государь- то наш, ине выходит по-другому-то державу строить, кроме какс жестокостью истрогостью такой. По-другому- доброму быть- значит отдать Русь- Матушку
напоругание супостатам. Атам уже кровушки русской прольётся немеряно. Идетей отматерей оторвут, игорода спалят, иверу православную уничтожат, всех рабами исделают, какпри Батые Вэтом Пётр, какгосударев человек, размышляющий изнающий нравы своего времени, несомневался. Потому ислужил ему- Анчихристу, потому каклучше него никто несмог Русь святую защитить идержаву преумножить.
        Другой проблемой, которая мучила Толстого всю долгую итяжёлую дорогу, была судьба Саввы ивсех участников предприятия. Ведь супостат Мазепа, несомненно, отправил собозом оправдательное письмо, наслучай, если они донесут произмену.- Авдруг какСавва уже вМоскве идонёс царю, продела Мазепины, проего сношение сошведом, ацарь вдруг возьмёт да поверит Мазепе, ане Савве, тонесносить нам всем тогда головы, думал Толстой.- Аесли недонёс, аобоза всё нет инет, государь, почуяв недоброе, снесёт нам всем башку зато, чтонедонесли. Вотэтого они сСаввой ине обговорили. Вотэто засада, такзасада. Ноотступать уж поздно, карты брошены. Теперь можно положиться только наслучай. Надо держаться твёрдо, нелебезить, нои неторопиться лезть сдоносом. Государь будет расспрашивать оделах посольских осултане исмуте турецкой ио дороге тож. Ежели спросит обМазепе, рассказатьвсё, носамому поперёд невысовываться. Натом ипорешил.
        Ужестала зима, телеги сменили насани, идело пошло веселей. Сразу заСерпуховом встретил обоз Савва, ужеив парадном мундире, борода вновь отросла. Гарцует наоткормленном гнедом коне- красавец красавцем. Счастливая улыбка озаряет его суровое лицо- лицо настоящего воина. Всякомпания счастливо обнялась. Надо сказать, чтозавремя похода они срослись-сдружились, стали, какродные братья друг другу. Особенно радовался долгожданной встрече Абрам.
        - Дядька Савва, дядька Савва, тыприехал, яждал тебя, я, правда, неплакал, яузе большой, носкучал очень.
        - Ах,тыж дитятко черномазое, родненький ты наш- обнимал его Савва, отворачиваясь оттоварищей, чтобы спрятать набежавшую нежданную слезу…
        Перед Коломной остановились напоследний, наверное, ужперед Москвой, ночлег. Крепко выпили напоследок, авось впоследний раз вместе.
        - Эх,ребята- рассупонился спьяну Алёшка- Ежелиб вы знали, еслибы ведали, чтоя чуть было греха надушу невзял. Должон был я вас идитятю нашего родимого порешить, ежели предприятие наше неудастся, ежели погоня нас одолеет, такгосударь наш мне повелел, ав заложниках унего- ижена моя молодая, даидвое детишков малых…
        - Ачто, такизарезалбынас?- спросил Савва споддевкой.
        - Раньшебы зарезал, брехать небуду, атеперя уж ине знаю.
        - Эточто, тойночью тогда, напричале?
        - Аты чо, значитца всё слыхивал, имысли мои ведал иничего несказал?
        - ЭхАлёха, Алёха- побратим ты мой дорогой, всемы есть людишки подневольные исобой распоряжаться мы уж несвободны. Вотмы сейчас прибудем кодвору, дитя нашего родного отдадим государю, ичто сним ис нами далее будет, того неведаем иведать неможем. Может никогда уж больше ине свидимся, хотя лучших друзей ибратьев, вжизни моей беспутной может ине было…- Савва опять прослезился.
        - Дядька Савва, неотдавай меня царю, ясвами быть хочу, выхорошие, явас очень лублу…- заплакал Абрам.
        - Аты запомни, Ибрагим, тытеперь есть государственный человек, тебе теперь непристало плакать.- Вступил вразговор Пётр Толстой- Тыдолжён служить там, гдетебя определит наш государь, наблаго отчизны нашей. Тебе господь дал ум пытливый идушу добрую иласковую, даром, чточерномазый. Такдолжён ты эти свои свойства испособности, богом нашим Иисусом Христом, данные, определить воблаго отечества нашего, воблаго народа нашего многострадального. Учися прилежно сусердием, постигай науки всякие, даинас непозорь ивспоминай сдобром иблагодарностью. Авам ребятая, старый уже человек, скажу вот что. Много лиха мы пережили заэтот год, жизнями своими рисковали идругих жизнев нежалели. Даисейчас ещё незнаемо, какдело обернётся, только вот что я скажу. Жизнь может развести нас ипоставить вразные места, ато идруг супротив дружку. Нодавайте-ка вот прямо сейчас дадим мы клятву верную, накрови нашей поклянёмся, чтонезамыслим мы супротив друг друга никакой низкой подлости икорысти, ивсегда, когда только возможно будет, когда обстоятельства жизни позволят, будем помогать идруг другу исыну нашему названному, чтоб вырос он
достойным иверным человеком, отечеству нашему ислуга, ислава иопора. Давайте-ка выпьем крепко братия, занас, занашу удачу иза нашу дружбу.
        - Аможномне, казаку, слово молвить?- встрял Давыд.
        - Ну,давай, говори.
        - Япопростому, показацки, буду говорить. Япростой слуга, денщик, знатца, уАлёхи нашего. Много ив станице ив полку повидал. Моёдело, какговориться, сторона, только вот что я скажу. Напогибель мы сейчас дитя отдаём. Сердце моё кровью обливается. Много я сам душ вбою загубил, ноентово хлопчика полюбил я пуще родного. Даивас всех тоже, итебя Савва, отчаянная твоя голова, итебя князь, прости заради бога, чтонепо чину говорю, апро тебя Алёха иговорить вовсе нече, тыж мне каксын родной. Таквота я игутарю, айда-ка братцы мои наДон, айда наволю вольную, казачью, будем жить вольно, посовести, иникому подневольны небудем. Ато всю жизнь нашу слезьми обольёмся, чтотакое славное дитятко загубили. Усё, прости Господи, может чего илишнего сказал…
        - Нет, братец, Давыд, нетнам туда дороги, везде государь найдёт. Даиволи уж прежней наДону нету. Скоро война там будет кровавая, подомнёт пятой своей царь наш вольницу Донскую, снимет шапку Тихий Дон ипоклониться- покориться государству Русскому- царю-батюшке. Абегунцами нам жить, почужбинам скитаться имилости уврагов наших выспрашивать, такто непро нас песня эта будет, вотивыходит, чтонету унас другой дороги, окромя какна Москву сейчас двигаться иза порученное дело ответ держать перед царём нашим. Наша служба иесть вся наша жизнь иопределение вней. Адитятко наше черномазенькое, будем придворе оберегать, идай бог непогубим.
        Неочень радостным было возвращение. Царь Пётр сначала принял послов отМазепы. Двадня посольство наше провело встенах тайной канцелярии, впыточной башне. Затолстыми стенами слышны были ужасные вопли несчастных пытаемых, помещение почти неотапливалось, одинокая свеча тускло озаряла грязевые впотёках серы изастарелой крови кирпичные стены, было холодно итревожно, пополу шныряли крысы, состен капала вода, вобщем, жуть, даитолько. Хорошоещё, чтонеразлучали их пока. Ибрагим тихо плакал, жался кДавыду ипросил хлебца.
        Навторой день беглецов наших освободили, поместили уже вгостевых палатах, истопили баньку, накормили, напоили. Ак вечеру уже попали они нашумный царский ужин- ассамблею, гдевовсю пила ивеселилась, танцевала новые европейские менуеты итанцы, пускала фейерверки илюбовалась кривлянием придворных шутов. Всяпридворная челядь- думские бояре, сбритыми голыми мордами, давнапяленных ник селу ник городу напудренных париках, новые царёвы сподвижники, молодые истарые немецкие да голландские дворяне, напыщенные, презрительно поджимающие губы ибравые офицеры, ищущие набалах сомнительных приключений, дочери боярские, внелепо сидящих наних европейских платьях соттопыренными задами, красномордые ипотные. Пуще всех был весел иразгулен царь. Наливал гостям полные чаши мёду ивин заморских, атакож ирусского зелена- вина изорко следил, чтоб гости были пьяны илыка невязали. Когда, кто-нибудь падал сног отвина, онвесело, по-мальчишески заливался громовым смехом, иобращался кМарте своей полюбовнице.
        - Ну,каков каналья? Видала, какнахрюкался, акисвинья подзаборная…
        - Нучтож молодцы, показывайте ваше сокровище, подарок султанов. Уменя уже два негритоса имеется, яих скарлами да созверями диковинными заморскими содержу. Что- то мне султан прислал всюрпризу, поглядим ка наподарокего? Даиповеселимся отдуши…
        Толстой вытолкнул насередину залы совершенно обескураженного ивконец потерянного Абрама.
        - Кланяйся царю-батюшке, ирод черномазый, кланяйся да заласку благодари!..
        - Здластвуй господин наш цар батушка. Желаю вам вечно здластвовать ине болеть- тоненьким своим голоском прошептал Абрам.
        Придворные угодливо залились ехидным смехом, шутБалакирев, звеня колокольчиками, высунув язык искорчив страшную рожу, прыгал вокруг вконец оконфузившегося мальчика- Тю-тю-тю… негра чумазая, чурменя, чурменя… Красномордые придворные дамы вкорсетах, изкоторых телеса выпирали, кактесто изжбана, жеманно улыбались ихихикали- Тю… какое уродство, какой ужас, Фи, чучело-то какое, новсёж государю потеха иутешение.
        - Ваше величество- отчаянно смело попытался прервать это издевательство Толстой- ты несмотри, чтоон чёрного цвету, тынаум его испытай, наего способности, мальчонка- то умён да сметлив, каких ещё исвет невидывал.
        Взгляд Петра стал холодным ижестоким. Какбудто ине пил ничего.
        - Ну,правда, Петенька, свет мой ясный- встряла Марта, широко ипо доброму улыбаясь своей белозубой иоткрытой улыбкой,- испытай-ка учёностьего, ведь непростоже негру Ахмед тебе вподарок прислал, говаривалиже, чтоон учёности исметливости необыкновенной, амы все- рабы твои- ипосмотрим, чтоже это зачудо такое. Ну,право, Петенька, испытай…
        - Испытай, испытай!- загалдела вся пьяная ассамблея.
        Пётр сразу узнал вхлопчике имать его- негритянку исвои черты, черты Петра,- они явно проглядывали воблике этого малыша.
        - Ну,лады, уговорили черти- Пётр сел нокрай деревянного стула, вытянув свои длиннющие ноги, закурил любимую голландскую трубку. Зелёный ароматный дым клубами заполнил залу.
        - Ану-ка скажи нам приятель, какзвать- то тебя?
        - Звать меня Ибрагим, цар-батушка, номамка моя звала меня Абрам, вчесть праотца нашего, праотца всех народов иплемён наземле- Абрам элегантно поклонился.
        - Ну,чудно,- засмеялся Пётр- Неужто ивпрямь Абрамом кличут.
        - Такменя мамка звала, абасурманы Ибрагимом прозвали.
        - Ачто ты знаешьещё, арифметику можешь ответствовать?
        - Знаю господин цар-батушка.
        - Ану-ка сложи мне сто рублёв, дадвести сорок два рубля!
        - Триста сорок два рубля- беззапинки отвечал Абрам.
        Пётр задавал изадавал вопросы поарифметике, Абрам беззапинок отвечал, решая мгновенно вуме задачки насложение ивычитание. Зала притихла, только шут всё прыгал вокруг ипытался вернуть себе внимание ассамблеи.
        - Поди прочь, ато прибью!- рявкнул Пётр. Еговсё больше ибольше заинтересовывал этот мальчонка.- Нуагеометрию ты знаешь? Фигуры всякие, каких переворачивать иво что они образуются?
        - Знаю, цар-батюшка- окрепшим уже голосом отвечал Абрам.
        - Ачто это зафигура такая?- Пётр вытряс уголёк изтрубки прямо набатистовую скатерть инарисовал им дом, вформе трапеции.
        - Этафигура кличется трапецией, аесли так нарисовать- Абрам пририсовал влинейной перспективе грани- то получим пирамиду. Такие пирамиды вЕгипте вдревние времена были построены, тамихних царей хоронили…
        Пётр отудивления аж крякнул.
        - Ваше величество- опять, ужепосмелей иуверенней, встрял Толстой- ты его вшахматы индийские испытай, аливкарты.
        - Нету уменя шахмат. Авот шашки есть. Тащи сюда.
        Принесли шашки. Абрам ещё невидел этой игры, иПётр показалему, какиграть.
        Стали играть первую партию. Абрам проиграл, таккакне знал ещё продамок икак берут зафука. Вторую сыграли вничью. Втретьей Пётр был разбит напрочь. Вчетвёртой тоже. Залпритих, ожидая вспышки царёвой ярости идальнейшей расправы. Нопосле пятой партии Пётр обнял Абрама, расцеловал его изалился счастливым раскатистым смехом.
        - Вот, каналья, вотфрукт какой, самого царя раком поставил, вотумница каков а?- сгордостью вопрошал он взалу…- Нувсё подите, всепрочь, завтра поговорим оделах, амальчонку забираю я ксебе, навоспитание. Изделаю изнего настоящего мужа, будет царю надёжа иопора…
        Наутро всвоём рабочем кабинете протрезвевший Пётр поочереди допрашивал наших героев овыполнении задания.
        Первым давал показания Толстой. Речь шла нетокмо опохищении сына, нои оположении вПорте исопредельных государств, перспективах дальнейшего мира сней, оевропейском политесе и, главное, овозможном ипредполагаемом предательстве Мазепы. Пётр высказал своё недовольство позицией Толстого.
        - Вотчитай, чтогетман пишет. Натебя, между прочим, жалуется, чтоты де безосновательно его визмене подозреваешь ипрепоны его службы чинишь. Гетман есть мой лучший друг наУкрайне, мояопора ввойне сшведским супостатом. Даиот крымцев итурок прикрывает. Акак я его визмене уличу да каре подвергну, товесь юг изапылает, иДон поднимется ив Полесье буза начнётся…
        - Государь, ячеловек маленький, ятокмо твои уши, аты голова. Тыдолжён поступать, кактебе идержаве нашей потребно, амоё дело- тебя вовремя уведомить иот опастностев предупредить.
        - Дакакже я могу, каналья ты старая, сМазепою сношаться идружбу сним держать, когда небудет меж нами доверия?
        - Государь, доверяй да проверяй.
        - Ужнелазутчикли ты турецкий, ужнешведули служишь, старый лис, ану какпроверим тебя шас впыточной, небось, всяправда-то ивыйдет наружу.
        - Государь, тыволен поступать, какзнаешь, датолько необманись, чтоб потом локти некусать, когда этот упырь тебеже самому нож вспину ивонзит. Аза дело наше Русское, затебя, царь-батюшка, яготов иголову сложить, ина пытку пойтить. Тыменя давно знаешь, окромя пользы державе нашей, нио чём имыслев вголове недержу.
        - Воттут ещё иКантемир, господарь Молдавский, натебя жалуется. Молзагубил ты двух ихних цыганов, атурки возьми да иразори нашего друга барона Ралли, самово вИстамбул подпытки отправили.
        - Государь, тодело было, необходимое дляисполнения твоего наказа.
        - Всё- тоты, старый хрен, знаешь, навсё ответ утебя есть готовый. Нувот что, зато, чтозадание выполнил- благодарю, аза остальное- уволь. Немогу я тебе Софью, сестру мою подлую простить, немогу ивсё. Хоть ипокаялсяты, даислужбу свою верно служишь, данелюб тымне. Навсё-то утебя своё мнение имеется. Больно уж ты умён да хитёр. Поезжай-каты, друг ситный, нагодик другой вдеревню свою, даподумай прожизнь свою грешную, тымне здеся ненужён боле пока. Даив столицах наших гляди непоказывайся, пока душа моя неотойдёт. Всё, пошёл вон. Видеть тебя немогу, прохвост старый.
        ССаввой уПетра разговор попроще был. Выспрашивал царь проМазепу, аособенно проПетра Толстого, незаметилион, Савва, заним каких-нибудь действий, чтобы наизмену похожи были. Савва твёрдо отвечал, чтоничего такого невидел, анаоборот, всёих мероприятие завершилось столь успешно, благодаряего, Петра Толстого уму, верности царю итвёрдости духа. Царь криво, недовольно улыбался, ноназначил Савве поощрение- две тысячи целковых, орден святой Анны, инаказал нановое место службы- воФранцию, кпослу тамошнему, князю Долгорукому.
        САлёшкой Пётр вообше говорил сквозь зубы всего минут десять. Поблагодарил заслужбу инаградил деньгами ипоместьем наСеверской Украйне, деревней Раздоры.
        - Да,кстати, утебя там сосед будет добрый, Александр Данилович Меньшиков. Ядумаю- вы поладите ибудете добрыми друзьями. Отвези семью свою вдеревню, асам возвращайся вполк. Онтеперя вПольше стоит, Сашка Меньшиков той ратью командует. Напрощанье всё-таки расцеловал иза службу поблагодарил.
        Впоследний раз встретились друзья вкабаке, наокраине Москвы, крепко выпили, подрались сгвардейцами, набузили инавсегда, каким думалось, расстались.
        Расстаюсь ия навремя сосвоими друзьями, коих успел уже полюбить, ичью судьбу немыслю уж безсудьбы великой иужасной, многострадальной отчизны нашей.
        ПОСТСКРИПТУМ:
        Через два месяца уже, Пётр вызвал Петра Андреевича Толстого изссылки ивновь направил его послом вСтамбул. Ещёчерез полгода он вызвал иСавву Рагузинского изФранции инаправил его вМолдавию иБессарабию, кКантемиру, налаживать балканскую торговлю иготовить православные народы квозмущению против басурман. Торговал Савва лисьими исоболиными мехами, поставлял оружие вСербию иГрецию. Участвовал вместе сШафировым вподкупе Великого Визиря дляосвобождения государя изПрутского плена, вместе сПетром Толстым вёл переговоры ссултаном Ахмедом обусловиях перемирия. В1913году основал вМоскве наПокровке, торговую свою факторию.
        Алёшкаже Синельник доблестно воевал вПольше, вармии Меньшикова, отступал из-под Гродно иМинска, получил заподвиги дворянское звание ичин лейтенанта. Прославился приЛесной, участвовал вобороне Полтавы, сыгравшей решающую роль вПолтавской победе. Вовремя Прутского похода вместе сДавыдом попал вплен, бежали постарой, известной им уже дороге. В1713году переведён вмосковский гарнизон, гдеисполнял должность помощника коменданта.
        Австретились они сСаввой только через десять лет после описанных похождений, вМоскве. Иждали их новые, неменее захватывающие приключения. Ноэто уже другая история.
        ИЗДНЕВНИКА ПЕТРА АНДРЕЕВИЧА ТОЛСТОГО, НАПИСАННОГО ИМ ВССЫЛКЕ ВДЕРЕВНЕ ЯМЫ КУРСКОЙ ГУБЕРНИИ
        ПИСАНО ОТЯНВАРЯ МЕСЯЦА ЧИСЛА 17ГОДА 1705
        Сегодня проснулся я вфилософическом настроении. Душа моя требует осмысления драматических событий вмоей жизни, случившихся впоследнее время. Здраво размышляя- неспокойна судьба моя. Засвои неполные 60лет прожил я столько жизней, чтохватилобы ина несколько поколений. Видел я ивзлёты ипадения. Бывал заговорщиком ираскаялся потом, обучился мореходному искусству взрелом уже возрасте, стал послом государевым итайным шпиёном. Теперь вот вссылке прозябаю уже какмесяц. Верюя, чует моё сердце, чтоещё много предстоит мне пережить ииспытать.
        Меня неизбывно мучает вопрос, который, ясам себе ежечасно задаю. Наблаголи отчизне моей выполнил я государево поручение- привёз Петрова сына Абрашку? Ина благоли ему оторвал я его отматери? Попал оный эфиёпский отрок, душою нежной иутончённой, умом пытливым италантом одарённый редкостно, встрану варварскую идикую. Нена погибельли я его отдал, нена растерзаниели тирану идеспоту кровавому я его обрёк?
        Но,положим, осталсябы оный отрок вполоне турецком. Ииспользовалбы его Ахмед Паша, какГришку Отрепьева, какприманку длявозведения смуты вРуси. Ибылабы его судьба ещё более горькая, лютая истрашная. Ужкому что насудьбе писано. Вырастет он здесь, дайбог, человеком умным ичестным, будет служить он отчизне нашей верой иправдой ипроизведёт потомство, коему передастся его душа. Ибудет потомство оное- гордостью государства нашего. Так, чтокакни поверни, какни терзай душу свою, япоступил правильно, иза деяния мои недолжен я испытывать стыда.
        Ведь чем больше будет вдержаве нашей умных идобрых людей, тембыстрее избавится отчизна наша отдикости ирабства векового, тембыстрее воспримет она науки иискусства народов, западных ивосточных, темлегче исвободнее будут жить исмерды игоспода, наполняя пределы отчизны различными благами иудовольствиями. Нообязательноли проходить столь кровавый ижестокий путь подороге ксчастливому завтра? Ичто будет, когда великого государя нашего нестанет? Ктоунаследует делоего, мыслиего, непойдётли всё прахом, какне раз бывало вистории человеков? Какдолжно организовать власть вдержаве нашей, чтобы дело неумирало ичтобы кровь человеческая незря была пролита?
        Нету вмиру, вовсей истории, таких примеров дляподражания. Нету нигде справедливого ичеловеческого управления. Монархи, справедливые имудрые государи, уходят, иза троны ихние, завласть игосподство происходит смута ибратоубийство. Тамже где дворяне, дабояре ограничивают волю монарха, тамвезде смута иослабление государства. Взять, кпримеру, Речь Посполитую, гдешляхтичи короля выбирают насейме. Тамбрат выходит войною набрата, анекогда могучая Империя ныне стала какигрушка вруках европейских монархов. Народ, смерды чёрные, гибнут инуждаются вхлебе, ашляхта продаёт родину свою запоместья излато. Нетиу меня ответа. Непостиг я пока премудрость эту…..
        ПИСАНО ОТЯНВАРЯ МЕСЯЦА ЧИСЛА 20ГОДА 1705
        Продолжу некоторых мыслей своих изложение. Облегчение положения народа нашего вижу я токмо вповсеместном введении образованности играмоты. Токмо образованность смягчает нравы народные, т.к. образованный человек иработу свою делает лучше, накапливая ипреумножая богатства народные, исемьёю своею дорожит ичистоту телесную идуховную блюдёт. Вотпример, токмо обучения детей дворянских вгосударствах европейских наукам да грамоте, преумножил исилу нашу военную, усилило ремёсла иторговлю. Ноэтого мало- народ наш, смерды чёрные, ныне врабстве прозябают да втемени- вот инету счастия вземле нашей. Акабы каждый хрестьянин свободен былбы свою землю содержать, даиграмоте учён был, тотянулсяб он ксвету, кнаукам разным, ине былобы вмире сильнее исчастливее народа ивсе народы ивсе племена тянулисьбы кнам ис нас пример благочестия стремилисьбы брать…….
        ПИСАНО ОТФЕВРАЛЯ МЕСЯЦА ЧИСЛА 1ГОДА 1705
        Подумал я намедни ио богатствах наших бескрайних. Воблаголи они нам даны? Богата страна наша иминералами ирудой железной имедной иземлями илесами изверьём разным ипашнями плодороднейшими необделена. Аиспользуем мы это богатство непотребно. Народ прозябает внужде да бедности. Урожаи снимаем втри разы менее, чемвкаменистой игорной Италии. Леса истребляем, рудники обрабатываем дозапустения. Всеизделия железные имедные, орудия труда хрестьянского вЕвропе закупаем, сами делать ненаучились. Кожи наши каки ситцы, тонки ивонючи, рвутся, кактряпки. Надобнобы нам таким образом ремёсла устроить, чтобы товара нашего весь мир искал купить, чтобы корабли были лучшие вмире. Вотгосударь наш мастер навсе руки, афлот вВоронеже вреке держит. Через десять- двадцать лет отэтих неимоверных трудов только гниль иостанется. Нешто незнаетон, чтовнесолёной воде дерево гниет втри разы быстрее. Надобнобы государю доклад написать…..
        ПИСАНО ОТФЕВРАЛЯ МЕСЯЦА ЧИСЛА 5ГОДА 1705
        Привсей огромности страны нашей, припространствах наших немереных нету унас надлежащей связи между частямиеё. Дороги все непроходимые, леса разбойные. Токмо несколько почтовых дорог иимеется. Письма деловые понескольку месяцев впути прибывают. Отсюда иненадлежащее исполнение воли государевой ипроистекает имздоимство всякое наместах ив губерниях. Тоже ив армиях наших- один енерал неведает, чтодругой выполняет. Вотвофлоте флаги сигнальные имеются, знаки другим кораблям дающие. Надобы заглянуть вархивы государевы, какбыло организовано почтовое дело утатар поганых, уБатыевой орды. Какэто им удалось, воттак вот- вторглись впределы ирассыпались поРуси. Апотом все вместе внужный час возьми да исобрися нареке Сити ивсё русское воинство ипогуби, авоины русские ничего прото ине ведали.
        Ещёпример. Сколь много народа зазря гибнет вбою прилинейном строе воинов. Весь убийственный огонь изорудий да измушкетов прямо почеловекам направлен иразит их немеряно, коичеловеки поуставам правильного боя недолжны уклоняться отпули иогня. Адержат их всех такою плотною массою, чтобы они команды единовременно выполняли. Воткабы былабы уних какая-нибудь такая штука, чтоб каждый солдат илиофицер нарасстоянии команду слышал да иединовременно исполнялбыеё, томогбы оный солдат иот огня убийственного схорониться ипорядок войсковой соблюсти. Небылобы тогда сильнее иуспешнее вделе ратном той армии. Какэто дело ранее исполняли ратники конные татарские? Надобы архивы почитать, даитехнику китайскую изучить…
        ПИСАНО ОТФЕВРАЛЯ МЕСЯЦА ЧИСЛА 13ГОДА 1705
        Намедни получил я письмо отМеньшикова Александра Даниловича. Удивительный всё-таки феномен- этот сатрап. Умаиотваги необыкновенного. Носовершенно неграмотен ине благороден. Запоследние годы приобрел оный царедворец нагосударя нашего огромное влияние. Он,конечно, замечательный воитель, нои вор приэтом необыкновенный. Государь пока милостиво дозволяет ему запускать полокоть руки свои вказну державную. Пока государь вздравии пребывает, пока он полон энергии ирасчётливости, оный вор неочень опасен длягосударства нашего. Ностоит, неприведи господь, государю захворать, иливласть свою ослабить, этот воришка идержаву разорит ипо ветру пустит все промыслы наши. Вотэто будет настоящий деспот. Самые страшные деспоты вырастают избывших рабов.
        Пишет мне Сашка опребывании крестника нашего, Абрашки, пригосударе. Пишет, чтополюбил царь подарка нашего всею душою. Мол, лично сним занимается науками всякими, ккоим уИбрагима способности необыкновенные. Непонял я токмо, пошто князь написалмне, когда два года ничего уж неписывал. Даине сообщил ничего важного, апросто так написал, так, мол, итак, все, мол, уменя хорошо, государь иза Нарву иза Дерпт отблагодарил, даиза то, чтоармию изМинска безпотерь, вывел, тоже спасибо налюдях сказал. Что-то это письмо должно означать? Надо хорошенько подумать.
        ПИСАНО ОТФЕВРАЛЯ МЕСЯЦА ЧИСЛА 20ГОДА 1705
        Получил намедни письмо отсамого государя. Пишет, чтопростил он меня, душой отошёл- очень уж ему Абрам нравится исметлив мол, ониумён исердцем добр да ласков. Просит государь меня наМоскву явиться да иприступить кпрежним своим посольским делам вСтамбуле. Нучтож, ссылка моя закончилась. Послужим ещё государству нашему. Хорошобы ис друзьями моими повидаться- сСаввой да сАлёшкой. Нуладно, пусть там, какбог решит……
        Часть вторая
        Виктор Петрович
        Глава первая
        Заговор
        Проживала ранее посадская девка Глашка вграде Звени городе. Была уотца кой-какая торговлишка, хомутами торговал, упряжью, дакожей сыромятной. Было всемье пятеро детишков, Глаферья третьей уродилась. Девка ладная да видная росла. Ужедвенадцати годов сиськи соком налились, огольцы соседские так иноровили, тозасиську ухватиться, тозажопу ущипнуть. Отбивалась, визжала, ночесть блюла. Почетырнадцати годов полюбил её сосед, кузнеца сынок, Андрюха. Сперва просто так повечерам гуляли, разговоры разговаривали, хороводы водили, потом втихомолку итискаться стали. Дело, вобщем, ксвадьбе ишло, дапроезжал как-то барин один столичный вкарете, немец али француз, девку увидал, изокошка высунулся ипоманил, покажи мол, девица красная, какдо тракта московского доехать. Глашка возьми да иподойди ккарете. Дверца-то приоткрылась исильные руки втащили её вкарету, чья-то мягкая ладонь зажала рот, кучер хлестанул коней, итройка унесла девицу красную поморозному тракту.
        Домой вернулась через три дня, подглазами синие круги, губы обкусаны, малахай весь испачкан. Вещички собрала молча вузелок, отец было кнутом замахнулся, нопоглядел надочь свою опозоренную, кнут выронил изаплакал горючими слезами. Мать закрыла лицо платком итихо причитала. Молвила только, чтоАндрюха намедни издома ушёл, барскую усадьбу подпалил да ив леса клихим людям подался. Вышла Глашка намосковский тракт иодна пошла поснегу морозному вМоскву стольную. Никто вослед ей нислова доброго несказал, ниобругал словами грязными. Наутро, какполагается, ворота дёгтем измазали, наэтом всё изакончилось.
        АГлаферья доМосквы всёж дошла. Наработу вгостиный двор устроилась, полы мыть, товары перекладывать нанялась. Ночевала, по-первому, вночлежках, потом дали ей икойку свою вподвале каменном, жалование положили задобрую работу, дахарактер укладистый. Воттак иприжилась она встолице. Косени родила Глашка мальчонку, дапомер он через пол-года отхолода. Через десять лет она располнела, лицо всё красное, какморковь, стало. Нодела шли налад, работала она уже припосольском приказе, управляла прислугой. Никому влюбви неотказывала, родила четверых детишков, слыла бабой хозяйственной ине скандальной. Приходил как-то отец, денег нахозяйство просил. Мать уже померла, сёстры замуж повыходили. ОбАндрюхе неслыхать ничего было. Вобщем, жизнь наладилась.
        Как-то зимой, подвечер уже, постучал кней впомещение солдат наодной ноге. Усищи седые, сивый такой, культяпкой стук-стук.
        - Здесяли проживает раба божья Глафира Бурдюгова?
        - Ачо надо- то, добрый человек, яона иесть.
        - Знакомли тебе, добрая женщина, Андрей Головин, Звени города уроженец?
        Глафира так иахнула: «Господи, откуда, что, живли, помнитли, простилли?»
        - Проходи мил человек, присядь, отведай пищи нашей простой. Может ивина хочешь испить. Если видел илислыхал чего… Проходь вгорницу.
        Быстро накрыла стол, хлебца, капусты квашенной, яичко варёное да бутыль вина зелена ипару стопочек. Скинул солдат шинель, перекрестился истово наобраза да иза стол присел.
        - Нусосвиданьицем, сохрани господь!
        Выпили, закусили, солдат раскурил люльку свою казачью, пустил клубы душистого самосаду иначал неторопливо свой рассказ.
        Встречал он де Андрюху вкровавом девятом годе вПолтавской баталии. Обороняли они град русский Полтаву отсупостата свейского Карлы. Давыд, такзвали солдата, денщиком был убарина своего, Алёшки, значит, Синельника лейтенанта знаменитого, аАндрюха вополчении был. Отваги был несказанной. Швед, какего навалу увидит, разбегается вовсе стороны, крошил онего, супостата, саблей своей, кактраву налугу летнем. Алёшка его ик ордену представил. Славу он заслужил илюбовь товарищев своих. Нрава был весёлого, ножгла его тоска, иместью он горел лютою. Незадолго доосвобождения, припоследнем штурме, получил парень свой осколок подсердце. Иперед кончиною своею, просил он Давыда разыскать любовь свою незабывную, дасказатьей, чтоникогда он зла нанеё всердце недержал, атокмо жалел очень, ихарактер свой клял, чтонесмог обиду свою побороть ижизнь наладить. Всегоды обней только идумал, ниодной бабы непопробовал, амечтал только, чтонайдёт онеё, любовь свою единственную… Давот непришлось…
        Рассказ окончился, сидела ивыла воём баба пьяная, толстая икрасномордая, дасмыкал носом старый солдат, пыхтя люлькой своею.
        - Нуладно, поздно уж, пора дослужбы двигать, вгарнизон пора итить.
        - Солдатик, милый, тызаходь, непобрезгуй, коли нужда какая будет, илиесли время скоротать захочешь, тебе я завсегда рада буду, тымне, каквесточка отдроли моего стого свету.
        Такиприжился Давыд, старый казак, денщик помощника коменданта, ууправительницы посольского приказа. Стал захаживать, потом ивовсе перебрался, днём службу служит, ана ночь кГлафире, дакдетишкам. Алёшка только посмеивался.
        - Нуразгулялся старый кобель, смотри службу непроспи сбабой напечи…
        - Полно, барин, негневись, ты-то, небось, смолодой женкой балуешь, амнеб хучь настарости налюбиться…
        Однажды застал Давыд Глашу, всюзарёванную ипьяную. Наупрёки отвечалаона, чтоде узнала она водном изпосетителей приказу обидчика своего старого, судьбы её губителя. Ходит, важный такой, расфуфыренный, напудренный, видать изнемцев будет. Он-то Глашку непризнал, аонаего, изверга, признала сразу. Вотинапилась отзлости своей бессильной. Давыд утешил бабу, каксмог, даиговорит.
        - Апокаж-ка мнеего, супостата, может чего ипридумаем, какболь нашу утолить.
        Нуипоказала. Выследил Давыд, гдеон проживает, накаком постоялом дворе обитает, ипод видом печника проник он впокои посольские. Былфрукт энтот помощником посла австрийского, порученцем, звали его господин Иоган Кранкль. Дакогда печь чинил Давыд, услыхал он разговор оного помощника, спольским шляхтичем Стасем Михалевичем. Говорили по-польски, неведая, чтопечник хромой по-польски- то прекрасно разумеет, говорили отом, чтоцаря батюшку пора мол убрать, азамест его надо сына его незаконнорожденного отфрейлины Голландской Сабрины, коей послухам вГолландии проживает ныне, напрестол русский посадить. Молэто станет благом длявсей европейской политики, ивсе тайные европейские обчества такое дело одобряют. Письмо изГолландии показывал, даияд, дляцаря приготовленный ив перстень насыпанный, показывал.
        Строго наказал Давыд Глаферии молчать обэтом деле иобсказал это всё это Давыд барину своему- Алёшке Синельнику- помощнику коменданта Московского. Атот донёс уже обэтом деле далее другу своему закадычному, Савве Рагузинскому, коей факторию торговую наПокровке держал.
        - Дорогой мой товарищ, Алёха, дело сие нетерпит промедления, необходимо срочно известить государя нашего обугрозе, озаговоре против короны нашей. Эх,жаль Пётр Андреич далёко ныне. Онбы подсказал, какдействовать. Ведь если доложить государю, адоказательств верных непредставим, сами наплаху ипойдём, небось дело Кочубеево ещё все помним.
        - Послушай, Савва, ачто если кАлексашке, т.е. ккнязю Александру Даниловичу, приятелю твоему, сподельнику поделам торговым, прямо иобратиться. Оннамедни, говорят, вМоскву изсталицы должон прибыть…
        - Да,Алёшка, растёшь ты наглазах, нупрямо царедворец настоящий стал, молодца, одно слово. Здесь унас точно, наверное, союзничек будет архи какой надёжный. Ему, сатрапу властолюбивому, ещёодин наследник государя нашего, каккость вгорле будет. Унего свои, тайные планы вголове вынашиваются насчёт престола Российского. Этоочень даже хорошая, положительная мысль.
        Алёха задесять лет поматерел, оевропеился, носит парик, лицо начисто бреет, оттого молодого, далихого казака, прежнего, ничего уж ине осталось. Только чёртики всерых его глазах иногда вспыхнут, даусмешка кривая появилась. Сослугами ис Давыдом стал груб, заносчив, крестьян своих вдеревне порет нещадно, бегунцов, крестьян своих беглых, сДона возвращает икрепко наказывает- кого накаторгу, кого надыбу илидо смерти запороть велит. Дворянством своим новым, чином, кичится, какродовитый. Перед начальством спину гнёт, данаподчинённых покрикивает. Родил ещё двоих детишков, астаршего, Кирилла отправил наобучение вморскую академию апотом ив Италию, дляморского дела обучению. Младших вгимнасию определил, короче стал настоящим барином иказачье своё прошлое напрочь забыл ине вспоминал более. Вновые времена ижить по-новому надобно.
        Савваже, напротив, ничуть неизменился, только бороду свою дьявольскую сбрил, аусищи непотребные оставил. Дела торговые вёл ладно, вМалороссии да ив Сибири дела широко развернул, деньгами воротил немалыми, нона казнокрадстве непопадался, даиденьгами сорил немеряно ипрежних утех своих непрекращал. Очень уж умирали заним дамы московские да малороссийские. Холостяк, умён, обходителен, сказочно богат, щедр, ипо-прежнему, красив, какчёрт. Потерпев поражение наБалканах, оставилон, допоры довремени, мысли свои обосвобождении родины своей ивесь отдался торговле ишпиёнству. Егоувлекала сама игра, сампроцесс поиска икомбинирования интересов разных. Военная карьера его мало привлекала. Онбыл человеком длятайных, иособо деликатных, мероприятий.
        Нанеделе прибыл вМоскву изновой столицы князь Меньшиков Александр Данилович. Унего то ипопросили аудиенции помощник коменданта, лейтенант «маркшейдер Синельник Алексей Кириллович идавний Меньшикова приятель, надворный советник Рагузинский Савва Лукич Владиславович.
        Глава вторая
        Меньшиков Александр Данилович
        Меньшиков принял посетителей, встав из-за большого массивного резного стола, италианской работы, покрытого зелёным бархатом. Настоле лежали какие-то бумаги имассивная хрустальная чернильница; всафьяновом пенале торчали гусиные перья, одно перо лежало набумагах- весь этот антураж был изображён настоле дляфорсу, таккак, ниписать ничитать полудержавный властелин так ине научился, нопыль вглаза пускал искусно, и, хотя все придворе изнали оего полной безграмотности, делали вид, чтоверят всему этому водевилю. Богатырского росту, атлетичного сложения, лицо грубое, словно плохо сработанное топором, сизый вислый нос, глубоко посаженные глаза, волевой массивный подбородок, ноулыбка приветливая иоткрытая. Ну,рубаха парень, свойский такой, простой, нупросто душка, даитолько. Этакажущаяся простота, приветливостьего, никого придворе необманывала. Хитрый иизворотливый царедворец, интриган идамский угодник, коварен, вороват, нодеятелен иотважен. Предан государю, какникто изприближённых. Ревнив кцарской милости, готовый исполнять любую волюего, тонко иточно предугадывающий малейшие желания монарха ивыполняющий их
судивительной энергией ипочти всегда успешно. Военные истроительные его заслуги перед державой иперед самодержцем огромны инеоспоримы. Вотипрощает ему государь иказнокрадство ижадность его непомерную, нои наказывает самолично жестоко, иСашка эти наказания ииздевательства принимает сблагодарностью илюбовию. Потому ипрозвали придворе его- сатрап- сам раб царя, нодля подчинённых своих- сущий дьявол.
        Савва был накоротке знаком сАлександром Даниловичем- связывали их многие торговые дела попоставкам сукна дляармии, лисьих исобольих шкур дляфранцузского двора, поставкам хлеба изМалороссии иразных вин изСаксонии да Венгрии. Знал Меньшиков ио тайных делах Саввиных и, поэтому, никогда нестановился унего надороге, непытался помешать его торговле иочень хотел заполучить его иТолстого ксебе всоюзники втой тайной иявной политической возне возле трона державного, которая свойственна любому двору, какв Европе, такив Азии.
        - Ба,да когоже я вижу, друг мой Савва, сколькоже лет уж невидывались!- виделись- то впрошлом месяце наассамблее угосударя.- Какие ветры занесли, чемобязаня, ничтожный, высокому вниманию твоему?
        - Здорово, князь, брось славословить, видишьли есть дело…
        - Погодь, погодь, оделах-то, какживёшь, сначала расскажи, чёртова душа, какторговля, скольких баб ещё оприходовал…- недаёт ислова вставить, обнимает ласково, сжимает всвоих медвежьих объятиях, асам смотрит внимательно изорко, какую сможет он выгоду длясебя издела оного извлечь, то, чтовизит- непростой, сразу уразумел, пытается угадать, кудаже дело клонится…
        - Погоди, Сан Данилыч, дело важное ине требующее немалейшего промедления, государя нашего жизни касаемо, государственное дело…!
        - Ухты, нудавай, давай, излагай, апотом уж ивспрыснем встречу, давно, чёрт усатый, хочу я выпить стобой, ужбольно ты умён, даскользок дляменя, образован да хитёр, неухватишь тебя, чёрта, заместо причинное… Аэто кто стобой? А-а-а узнал, казачёк, тотсамый, чтолюдишков моих побил вГаличе вчетвертом годе. Спасибо казачёк, спасибо сударь, чтонедонёс тогда государю, ане то несноситьбы мне бедной моей головушки. Спасённый-то ваш, подарочек султанов, мальчонка черномазый Ибрагим, ишкаким фруктом оказался- государю наипервейший друг теперь, роднее сына родного, законного стал. Ужифалит его государь, иумён де говорит ирасторопен, пусть, говорит дети боярские ипридворные все сподвижники мои снего пример берут вприлежании да верности делу нашему иусердию вгосударевой службе….- вголосе звучит скрытая обида иревность кновому царёву фавориту- Даипод Лесной ипод Полтавой, казачёк, помню я заслуги твои. Этож я тебя влейтенанты- то ипредставил, неблагодари, неблагодари- заслужил. Отважен ты иверен.
        - Погодь, погодь, князь, заканчивай комедь передо мной ломать, дело ивпрямь очень важное, ану-ка, Алексей Кириллыч, будь добр, изложи-ка князю существо дела, только прошу тебя, излагай подробно иничего неупусти.
        Алексей долго иподробно излагал дело, вовсё время рассказа князь слушал неперебивая, уставившись впол иперебирая бумаги настоле. После рассказа воцарилось тягостное молчание, прерываемое тяжёлым сопением Меньшикова. Потом он встал, подошёл кбюро, вытащил початую тёмно-зелёную бутылку французского коньяку, достал два хрустальных бокала, поплевал вних, обтёр изнутри полой камзола иплеснул пополной себе иСавве. Недожидаясь, жадно выпил одним глотком, занюхал рукавом, крякнул исплюнул напол.
        - Каково твоё мнение, Саввушка, чёдееть-то будем? Ух,ипогулял уж, государь наш батюшка поЕвропам-то ентим. Абабу-то енту, Сабрину фрю придворную, помню я хорошо, какже. Сперва-то я сам хотел её пропороть, поросяну свежаю, ужисговорился почти состервой малохольной, даПётр Ляксееч опередил, завсегда вот он впереди меня побабскому делу оказывается. Ачтож, батюшка наш- он-то везде первый иесть. Скоро уж игосударыня, матушка наша наследника ему родит, будет кому престол, дадело наше передать, нето, чтоэнтот малахольный. Да….дело наше это очень, очень сурьёзное, ежели, какговаривает казачёк наш, тайные обчества мальтийские им заправляют, датолько имы сами сусами, сами обчества имеем. Даты пей, пей, Савва, потрезвому тут ине решишь.
        Савва пригубил коньяк- Хорош, чёрт, крепок идухмян, намбы такие научиться делать. Ежели Бессарабию да Валахию покорим, изтамошнего винограду сможем нехуже коньяки изготовлять, всюЕвропу зальём. Нетуменя пока решения, Сашка, всёопасно ичревато погибелью нашей, вотпоэтому-то ктебе засоветом ипришли. Тывсем известен, какчеловек умный иблагородный, может, чтопутного ипредложишь.
        - Вот, что, Савва, чтоя щас надумал, должён ты будешь наближайшей ассамблее соным псом Стасем Михалевичем ссору затеять, дадуелю сним благородную учинить. Апотом унего поверженного письмо то изатребовать, даиперстеньего, сядом длягосударя, разоблачить…
        - Тычто князь, онведь есть лучший вПольше фехтовальщик, онже просто зарежет меня, какпоросёнка…
        - Ваше превосходительство- встрял вразговор Алёха,- дозволь мне службу тебе игосударю нашему сослужить. Иты Савва послухай. Тыссору ссупостатом затей, ая затебя энту дуелю держать буду, мол, утебя рука поранена- сворами де ночными дрался, даони тебе руку-то ипоранили. Поблагородному правилу он должён согласиться назамену. Аранение руки мы тебе организуем иорганизуем через нападение воров ночных, чтобы вся Москва знала, чтоты есть герой игеройски сворами бился, честь дамскую защищая, иранение всей баталии получил. Только ты людишков моих неубивай досмерти, амертвяков готовых я уж подсуну вместо воров. Всёбудет аля натураль. Ауж ссупостатом я сражуся иесли, господь даст, постараюсь управиться. Атам уж иты сделами нашими ивстревай. Только вы уж, господа, сделайте так, чтоб я наассамблею ту был допущенный, вкачестве помощника коменданта, длянадлежащего порядка обеспечения.
        Меньшиков судивлением искоса взглянул наАлёшку. Потом достал третий бокал, плеснул себе, Савве иАлёшке, опять недожидаясь жадно выпил, Алёшка, истово перекрестясь, ворочая кадыком, выпил зелья заморского, Савва опять пригубил ипоставил бокал настол.
        - Нувот ипорешили, братцы мои, акак там уж получиться наделе- господь решит, только думаюя, господа, чтоготовиться вам надобно опять впутешествию тайную ехать. Надоть угрозу енту отгосударя нашего напрочь отвестить. Апредприятие оное, думаюя, опаснее прежнего будет, ежели ивправду мальтийцы умыслом энтим злокозненным заправляют. Нувсё, всё, подите прочь, когда ассамблея состоится- уведомлю. Аплан-то твой, Алёшка, ойкакхорош. Далеко могёшь пойтить, только служи верно, лишнего неболтай да благодетелев своих помни иинтересы их верно блюди, тогда ив выгоде будешь завсегда да ишкуру свою сохранишь.
        Глава третья
        Ассамблея
        Ассамблея удалась наславу. Бахусом опять был избран Иван Балакирев, авиночерпием Ян Лакоста. Онто иподливал гостям, заставляя их ползти наколенях кчану свином. Пётр сидел воглаве стола- поправую руку- Екатерина, полная весёлая, лицо красное лоснится отвыпитого вина ижаркого платья, плотно обегающего её полную, нопо-звериному грациозную фигуру. Рядом сней две красавицы дочери, одетые попоследней моде, нарумяненные, глазастенькие, нуточно куколки, заливаются звонким смехом, глядя, каквзрослые дядьки наколенях ползают. Полевую- друг инаперсник- Сашка Меньшиков. Сампьёт безмеры, ноне пьянеет, азорко всматривается взалу изаискивающее поглядывает нагосударя. Среди ближайших друзей ишутов Савва увидел Абрама. Подошёл, обнял.
        - Экийты, братец красавец вымахал. Высок, плечист, выправка ну прямо генеральская. Отдевок, небось, иотбою нет?
        - Чтоты, дядя Савва, яж ещё молодой, рано мне обэтих делах думать, вотбатюшка государь велит, тогда иподумаю. Апока все мысли мои обнауках военных, даобучёбе. Ятак скучаю, дядя Савва, потебе, подяде Алёшке, поПетру Андреичу, поДавыду, отцам моим названы. Ачто срукой-то утебя, дядя Савва?
        - А,это пустяки, ночью отворов московских отбивался, вотиповредили руку немного. Алёшка-то здесь должен быть, а, вотион, Эй, поди сюда, Алексей Кириллович, погляди каков казак наш вымахал! Незря жизнями мы своими рисковали.
        Алёшка неочень приветливо посмотрел наАбрама.
        - Да,хорош казак, ничего нескажешь. Слышь, Савва, дело наше- то незабывай. Яуж иистерпелся весь.
        - ТызаАлександром Данилычем следи, онидолжён знак нам подать.
        Разошлись. Савва обратил внимание назлой иревнивый взгляд царевича- Алексея Петровича.
        Раздался зычный голос Бахуса.
        - Господа, господа- танцы!!! Объявляю Менует!
        Ассамблея нынче разительно отличается отбезумного пьянства иразгула десятилетней давности. Платья все европейские уже, бород невидно ив помине. Молодые дамы уже грациозные, итанцы более непроизводят впечатления дикой вакханалии. Пётр весел, ноне дик, по-доброму улыбается, смеётся, треплет поплечам соратников да гостей.
        После танцев вновь уселись постолам. Стась Михалевич сидит напряжённый прямо напротив Саввы. Савва нанего неглядит, асмотрит заего взглядом. Тотищет взглядом господина Кранкля.
        - Савва, друг, ачто это утебя срукой, почему напривязи, каку раненного? раздался зычный голос Меньшикова.- Расскажи-ка, будь любезен, проприключению свою, мы-то уже слыхали кой чего, дагосударь-то небось ине знает подробностев твоих пикантных да интимных, будь любезен, сделай одолжение, обскажи, повесели кумпанию.
        - Право, Александр Данилович, нестоит…
        - Данет уж, будь любезен…
        - Просим, Просим- заверещали дамы- расскажите, Савва!
        - Неупрямься, чёрт усатый, повесели народ! зычно встрял Пётр. Этоуже был приказ, иСавва какбы нехотя подчинился.
        - Нуладно, значит возвращалсяя, ночью намедни ксебе наПокровку, идуя себе…
        - Аоткудова идёшь то?- Сашка подталкивает разговор, направляя его внужное русло.
        - Ну,изпостоялого двора одного. Тутвижу, едет карета, ивдруг четверо воров останавливают пару, ик карете. Помогите, слышу оттуда. Якидаюсь ккарете, атам прекрасная дама. Нуя тут шпагу вытащил ив бой. Двоих сразу положил, аодин супостат, меня ножом поруке ирезанул.
        - Адалее, тыдалее обскажи! Чтодалее приключилось?!
        - Нубудет, тебе, Александр Данилыч, право…
        - Нет, тырасскажи, чтожты, чёрт мохнатый, самое интересное отнарода игосударя нашего скрываешь!
        - Рассказывай Савва…- это уже Пётр. Какбы опять, подчиняясь приказу, Савва продолжает:
        - Нувот, значит, кровь-то хлещет, дама безпамяти, якучеру кричу, гони, чёрт. Онменя ипривёз вдом кдаме той, онавсебя пришла ив дом меня завела. Тамрану мою промыла, перевязала. Ну,тут унас илюбовь иприключилась. Такая страстная оказалась дама. Ужитак давала иэдак. Яеле живой уполз подутро. Муж, говорит, где-то ночами шастает, всёдела унего какие-то важные, государственные, даивообще, говорит, сего обрубком, какая уж тут жизнь может быть…
        Залгрохнул отсмеха. Пётр вытирал слёзы, Екатерина закрыла лицо руками изаливалась отсмеха.
        - Аимя-то, имяхоть сказала своё, ктоона такая, ктомуж-то?
        - Сказывала, чтоГанной её зовут, апо фамилииона…. Ну,вобщем, жена она одного польского посланника… Какбишего, запамятовал, простите ради бога…
        - НеМихлевичали баба случайно?…
        - Нунемогу я говорить боле, увольте…
        Михалевич встал из-за стола, лицо красное, весь зал хохочет дослёз. Усыаж приподнялись, поднял бокал иплеснул Савве влицо.
        - Сударь, тыесть низкая русская вонючая собака! Псякрев, курва блядь сучья. Ятебя вызываю надуэль. Тыкровью своей смоешь оскорбление дворянина. Цыганское ижидовское отродье. Ятебе яйца вместе собрубком твоим жидовским отрежу ив рот твой поганый засуну… иещё иещё… Залпритих, Пётр приподнялся сосвоего кресла. Бровь его удивлённо приподнялась. Дуэли наассамблеях- дело нередкое, игосударём неосуждаемо, всёдолжно быть, какв Европах, понастоящему, поправилам, ноздесь своим звериным чутьём почувствовал он нечто необычное. Немог Савва просто так пойти нассору, слишком уж деликатен, хитёр иосторожен был его личный шпион. Взглянул наМеньшикова, тотневинно потупил взор.
        - Яготов дать вам удовлетворение, сударь, сейчасже. Только поблагороднымли правилам будет драться сраненным, спострадавшим, спасая вашуже супругу отпоругания ворами?
        - МинХерц,- обратился Меньшиков кПетру,- Пофранцузским рыцарским правилам, если вызываемый немогёт провестить бой изза болезни али ранения, авызывающий требует сатисфакции немедля, тозамест вызываемого могёт выступить иевойный секундант али друг, энта замена допускается ивполне вдухе рыцарских традиций.
        - Аестьли кто-нибудь, ктозаСавву биться готов? Залпритих, всем было известно, чтоСтас Михалевский слыл вПольше лучшим фехтовальщиком, известно было также, чтосвоему искусству обучался он воФранции, вГренобльской школе, какизвестно, лучшей вмире.
        - Ядворянин иготов заменить Савву Рагузинского, друга моего, иготов также сложить голову свою, зачесть евоную Алёшка вышел изтени зала иответствовал строго подуэльному уставу.
        Савва отыскал взглядом Кранкля. Тот, спрятавшись заспины гостей, отвернувшись, незаметно продвигался квыходу.
        - Государь, пофранцузским правилам я имею право просить секунданта длясвоего супротивника. Яжелаю секундантом дляМихалевского видеть господина Иогана Кранкля, помощника посланника австрийского, коей наассамблее нашей присутствует.
        Кранкль остановился, смертельно побледнел, стал какполотно, оннемог уж ивымолвить нислова. Емувсё стало понятно, понятно, чтопланы их спаном Стасем разоблачены, чтопогибель их ждёт неминуемая илютая, чтонепоможет им уже никакая дуеля. Стась Михалевский посмотрел наАлёху ивдруг увидел заего спиной хромого денщика, какдве капли воды похожего натого печника, который недавно чинил печь вего покоях вовремя разговора сКранклем. Итоже всё понял, ихолодок предчувствия лютой смерти прополз поего спине. Онбыл человеком, очень отважным имужественным. Решение пришло само собой. Вполной тишине он открыл свой перстень, высыпал вбокал порошок безостатка, иодним глотком опустошил чашу. Через секунду он схватился загорло ис хрипом замертво упал подле стола. Изорта вывалилась кровавая пена, ноги дёрнулись ион затих.
        Пётр поднялся сместа, губа его дёргалась, руки тряслись, видего был ужасен.
        - Всевон! Все, кроме Саввы, Алёхи иМеньшикова. Ты,Кранкль, останься тож! Всево-он!!
        Зала быстро опустела. Кранкль, какстоял удвери, такиостался стоять, ноги его неслушались, вглазах проступала предсмертная тоска.
        - Господин Кранкль, будьте любезны, представьте государю письмо ваше, чтонамедни получили вы изГолландии!- твёрдо ижёстко промолвил Савва.
        - Даподи, поди сюда, чтож ты сомлел-то так, какбаба прямо, смотреть противно. Видишь, царь Российский никого зазря неказнит. Ежели покаешься, дапоможешь делу нашему, тоижизнь сохранишь, идыбы избегнешь. Подойдь, подойдь, нессы какбаба- Пётр уже успокоился исмотрел наКранкля холодно ибеспощадно.
        Кранль грохнулся наколени, упал лицом впол изавыл.
        - Прости ради бога, государь, пощади жизнь мою, душу мою, вотоно письмо, вотоно проклятое, будь оно неладно. Отсекретаря министерства иностранных дел Голландии, господина Роля, оно. Ониесть главный супостат, магистр ордена нашего, яже только подневольный исполнитель злой волиего, прости, государь…
        - Ладно, давай письмо сюда Пётр взял письмо, начал читать ипо мере чтения, губы его начали дёргаться, руки сжимались ви разжимались, усытопорщились, взгляд становился безумным ибеспощадным.
        - Ахтыж с-сука, ахтыж гнида мальтийская, нажизнь государя покусился! Вотвам жизнь моя! показал он русский похабный жест. Хлопнул владоши.
        - Втёмнуюего, гада, доособого моего распоряжения. Небить, ипыткам пока неподвергать. Иди, идиуже, герр Кранкль, подумай пока водиночестве ожисти своей паскудной, огрехах своих, посиди, посиди пока вхолодной.
        Глава третья
        Новое задание
        Всюночь несомкнул Пётр глаз. Оннервно мерил опочивальню своими длинными ногами, бросаясь отодного окна кдругому, размахивал руками, сжимая иразжимая яростно кулаки, выплёскивая изорта все мыслимые инемыслимые ругательства. Страх иобида душилиего, так, чтоон аж задыхался, рвал ворот сорочки имотал головой, какпотревоженный олень. Впервые, после Сонькиного стрелецкого бунта, обуял его дослабости, допота вчреслах, старый безудержный, почти животный ужас перед смертию своею, перед убийством плоти своей. Тень боярина Милославского, распластанного настрелецких пиках, стояла перед мутным взоромего.
        - Ведь что обидно-то, Катенька- обращался он кЕкатерине, которая молча, сматеринским участием, взирала ссупружеского ложа намечущегося поопочивальне государя.- Чтообидно-то? Ужсколько-то я сделал дляЕвропы. Сколько душ русских загубил, спасая иДанию иэтого иуду Августа. Неяли поддержал Голландию иБританцев подлых, когда они сЛюдовиком-то один наодин бились? Яж всей душою желаю Россию кпрогрессу продвинуть, настоящею Европою изделать. Аони? Ониже замест благодарности, зазаступничество моё, заспасение отсупостата свейского, убить меня надумали! Всюдержаву нашу опять назадворки, вдворницкую, отправить захотели, чтоли? Невыйдет, Невыйдет!! Вотвам всем!! Уменя иармия сейчас такая, чтовам ине снилось, флот наш новый- лучше голландского будет, солдаты мои лучше вашего сражаются, победы везде одерживают. Астолица моя рукотворная вскорости восьмым чудом света станет, искусств инаук длявсей земли пристанищем. Вотещё скоро ипросвещение введу вовсей державе, Правительствующий Сенат уж завёл, коллегии разные, академии, университеты скоро повсеместно заведу. Газеты икниги печатать длявсего народа буду. Всякую
технику устрою, мастеровых разных, ремёсла иторговлю налажу… Небывать боле Руси вшивой да лапотной, небывать, никогда!!
        - Успокойся, душа моя, Петенька, заради бога, нетрави ты душу свою так. Ониже изверги, тебя боятся, пуще огня небесного боятся. Тыже дляних уже есть сила неодолимая, каки Россия наша матушка, стобой вместе- она теперь уж никем неодолима, Аони, британцы енти, данемцы всякие, ониитебя идержаву нашу родимую зазверей диких мыслят. Успокойся, милый, идикомне, голубь мой родимый, ятебя успокою, приласкаю. Ониже все нестоят даже исапога твоего походного. Идиже комне, любимый мой, нупожалуйста…
        - Отстань ты сосвоей жалостью. Вотбаба чёртова! Всёутебя одно науме… Вотпогодь, Катька, погодь, ведь сначала-то они всё союза сомной искали, послов присылали, подарки всякие, привилегии торговые просили, ниже земли стелились, иголландцы ибританцы енти иавстрийцы… чтоб я им содействие оказал. Акак я надКарлой вверх уж взял, даподПолтавой его подорех разделал, ониже все сразу воппозицию комне иобернулись, исоюз супротив меня создали, всею громадою своею нанас войной собрались итить, вонипогубить меня уж приказали, чтоб смуту наРуси изделать. Онивот всё втирании меня попрекают, мол, идеспотя, иНерон кровавый, идуш людских, мол, погубитель, мол, свой народ инароды сопредельные врабстве держу. Новедь они-то сами, сами, ониже разве рабства настоящего неустраивают вовсех пределах земных? Разве людьми, какскотом неторгуют? Ну,развеж это я ирландцев ихних подкорень вырезаю, аШотландию государства лишил? Нунеяже негров африканских нагалерах вАмерику тысячами немерянными завожу ина плантациях табачных их допогибели довожу? Неяже народы американские, вольные, подкорень изничтожаю ижилища их разоряю?
        Губы его подетски собидою надулись изадрожали, Пётр сделался какмаленький ребёнок, укоторого отняли любимую игрушку. Таким Марта илюбила его больше всего. Могучий инепобедимый воитель, повелитель самого большого имогучего царства, всенароды идержавы склонили пред ним главы своя, адля неё, дляпростой крестьянской бабы, он, каксыночек, какдитятко малое да ласковое.
        - Душа моя, Петенька, вотчто я тебе скажу, любезный супруг мой. Вотя простая курляндская баба, нахуторе выросла, среди простых инеобразованных селян. Ято знаю, какони промеж себя рассуждают. Никогда, онитак думают- это, правда, Петенька, никогда, говорятони, русский мужик нестанет им ровней. Пусть он- народ русский, иумней иобразованней их будет, ибогаче исильнее- всё одно, ониперед Русью, какдворяне будут, каккровь голубая, арусскому человеку- кости чёрной, места нету среди них, атокмо место его видят они али наконюшне, аливполе трудятся. Ужпочему так они думают, яине ведаю, только знаюя, чтотак оно иесть, такони иполагают между собою, исреди народов разных вЕвропах люди тоже также рассуждают….
        - Такчтож, по-твоему, правы были те бояре наши, чтокстарине нас призывают, бороды да лапти носить, напечи спать, вшей давить да горохом пердеть? Правы чтолиони?
        - Яуж ине знаю, Петенька, головушка ты моя забубённая, нотолько чую я всем сердцем своим, чтонепрост будет твой путь, коей ты избрал. Анаходишься ты сейчас всамом его начале, ичто ещё далее напути твоём инарода нашего, многотерпца имногострадальца, будет- один господь только иведает. Ия зато тебя, душа моя, илюблю так крепко, больше жизни моей, больше детушек наших малых, зато, чтобесстрашен ты душою, зато, чтотяжесть имуку несёшь ты всебе, всердце своём, такую непомерную, муку итяжесть, обсебе, обпокое своём ине помышляешь, астремишься токмо кцели великой иблагородной. Каквот рыцарь тот, гишпанский, чтоты мне давеча рассказывал. Ия вот потому иесть самая, чтонина есть, счастливая баба навсей земле, чтолюблю я самого великого человека, которого только земля изнала. Иещё потому, чтоты любишь меня. Нудавай, дружочек мой, нуполно- то душу свою разрывать, нуприди комне, яж истомилася уж вся…
        Екатерина сбросила покрывало, раскрыла объятия, всятёплая, мягкая, полная игибкая одновременно, протянула кПетру свои прекрасные руки.
        - Футы, баба, какая! Рази ишь устоишь супротив тебя? иПётр, закрыв глаза, окунулся вновь ивновь, дополного изнеможения своего, втакие знакомые идо боли любимые объятия, вэтот опьяняющий запах молодой исвежей кожи, мягких идушистых волос, взапах крестьянского свежеиспечённого хлеба ипарного деревенского молока, втёплые, трепетные иласковые губы…..
        Ужеподсамое утро он чуть забылся беспокойным сном. Утром, каквсегда встал, идо полудня всё изнурял иизнурял себя дополного изнеможения тяжким кузнечным трудом. Потом, после полуденной трапезы, пошёл вфехтовальную залу, гдебрал урок умаркиза Де Ронье- ученика самого знаменитого генерала Д Артаньяна. Итолько кчетырём часам, немного успокоившийся, вызвал длядальнейшего разговору Савву, Алёшку иСашку Меньшикова.
        Собрались вкабинете уПетра. Всетрое сидели напряжённые, ожидая любого поворота впеременчивом настроении монарха.
        - Нучто, господа, зачинщики иинтриганы, объяснитесь, каки зачем это надоть было вам придворе, придамах, дапридочерях моих кумедь такую ломать?
        - МинГерц, акабы мы пришлибы ктебе сдоносом, дабездоказательствов должных икрепких? Тыбы нас сразубы ив пыточную приказал. Дамы пыточной- то ине страшимся вовсе, страшнее всего, чтоугрозу жизни твоей несмоглибы отвесть.
        - Актож это извас такую водевилю искусную сочинил, ужнетыли Савва?
        - Нет, ваше величество, этопорученец ваш, герой Полтавский, лейтенант Синельник, Алексей Кирилыч…
        - Неужтоты, Алёшка? Ну,казак, нумолодца, аразыграл-то как, какв императорских театрах! Аежелибы этот полячишка, кобелина усатый, неспужалсябы разоблачениев, ана дуелю кровавую пошёлбы, он-то ведь поражениев ине знал вовсе, всех упокоивал, изверг, силён, зараза, всабле был.
        - Господьбы мне помог, ваше величество, яж неза себя дралсябы, аза государя своего, аза тебя, царь- батюшка, иголову негрех сложить. Анасчёт умениев да искусств евойных, даведь имы тож нелыком шиты да пальцем деланы, онже приёмы свои французские знавал, апро казачий бой, небось, ине слыхивал. Ая наДону, навольном (приэтих словах Пётр скривился, какот зубной боли), тоже неиз простых казаков числился, ив бою свое умение нераз проявлял. Такчто ешо посмотрелибы, ктокого, чьябы верхи взяла, абеду отгосударя глядишь иотворотилибы.
        - Ну,лады, молодца, молодца. Атеперя, докладайте-ка господа диспозицию нашу, докладайте ваши мнения, чтоделать далее, какс этим голландцем поступать будем, коего враги наши всыны, вбастарды, мнепророчат, каковы будут ваши предложения?
        - МинГерц, думаюя, чтокоманда твоя шпиёнская, слуги твои проверенные иверные, должныбы вГолландию прибыть, молодца того отыскать ивызнать, действительноли оный юнош сын твой, алинет. Ежели действительно Сабринка та оттебя забрюхатила, тотебе государь ирешать. Всёж кровь твоя…
        - Аты, например, Сашка, чтоб намоём местебы сделал?
        - МинГерц, я, грешный да тёмной, ничтожный слуга ираб твой, натвоём месте никогда ине буду, ипомыслить себе этого вовсе никогда несмогу. Только сдаётсямне, чтоежели ты закон опрестолонаследии неизменишь, так, чтобы самому монарху наследника назначать, безвмешательства синоду, алипопрямому мужескому наследству, датак, чтобы ты самолично мог державу идело жизни твоей внадёжные руки передать, тоикотовасия энта будет продолжаться безконцов, какза гишпанское наследство давеча, али, какза польское. Акак уж сюношем этим поступить, токмо тебе одному иведомо, токмо ты один имогёшь порешить.
        Пётр сидел вглубоком раздумье, раздувая свою голландскую трубку. Весь кабинет уж заволокло густым жёлтым дымом, дослёз, допершения вгорле. Прошёл час. Никто непроронил нислова.
        Наконец Пётр встал, потянулся дохруста вплечах, потёр тонкими пальцами увисков, выбил настол трубку итихо проговорил:
        - Вобщем, так, ребята, поезжайте-ка вы вГолландию эту, разузнайте точно ив подробностях, каки что, ктовсеми энтими делами там заправляет, государи, алиобчества ихние тайные мальтийские, алиещё игоспода иезуиты- папской курии анчихресты, ичто это загосподин Роль такой, правдали, чтомагистраон, икто это лично моей погибели ипогибели всему делу нашему ищет. Ежели найдёте вы отпрыска моего, немедля отпишите, ивсе обстоятельства подробно растолкуйте, ая уж ирешению тогда иприму. Немогуя, таквот просто, греха такого смертного надушу взять- дитя родного напогибель отдать. Итак я грехов много сотворил инароду погубил- немеряно, душа моя через это страдает, разрывается иплачет, игореть мне загрехи мои вгеене огненной. Новедь незлодейже я какой-нибудь, чтоб детей своих кровных напогибель обрекать. Насборы вам даю три дни. Получите грамоту сопроводительную, что, мол, поторговым делам путешествуете. Утебя Савва там, вАмстердаме, фактория кажись, имеется, помехам илесу, таквот там иостановитесь. Спослом, Долгоруким Петром, необчайтесь, токмо сами действуйте илиже через ихнюю торговую гильдию. Денег Сашка
выделит, сколь надобно. Поедете путём через Польшу иСаксонию, ксамому Августу- ниногой. Всё, подите прочь, яещё поработать желаю.
        Через три дня, поутру, отКалужской заставы, Савва иАлёшка сДавыдом тронулись впуть. Поздно вечером, перед самым уже отъездом, Меньшиков срочно вызвал Алексея Синельника ксебе надом иимел сним секретную иприватную беседу…..
        Глава четвёртая
        Впоисках самозванца
        Великому государю государства Российского
        Царю Великая Малая иБелая Руси
        Владетелю земель: Ингерманландских, Лифляндских Эстландских ипрочая ипрочая ипрочая…
        Романову Петру Алексеевичу
        отнадворного советника Рагузинского Саввы Лукича.
        Писано отсентября месяца числа 13года 1713
        Ваше Величество!
        Спешу сообщить Тебе оходе выполнения некого секретного задания, коепоручено было мною отВашего Величества поповоду выяснения обстоятельств появления вГолландии самозванца, объявленного некоторыми силами, вашим незаконнорожденным сыном
        Поприбытии вГолландию мы слейтенантом Синельником остановились вРоссийской торговой фактории, принадлежащей дому Рагузинского (тоестьмне), какты нам то инаказал. Первейшей нашей задачей было, чтобы отыскать небезызвестного тебе господина Роля ивыяснить, каковыже его возможности инамерения вотношении государства Российского, атакже распознать, тевлиятельные силы, коизавышеназванным господином пребывают.
        Нами (мною илейтенантом Синельником Алексеем Кирилловичем) достоверно установлено следующее:
        1.Сейгосподин пребывал ранее нагосударственной службе вминистерстве иностранных дел, внезначительной должности- секретаря отдела. Вего ведомстве пребывал отдел колониальной торговли, влияние коего наполитику государства было едвали значительным. Однако, господин Роль пользовался значительным большим неофициальным влиянием придворе, таккакполучал он отсвоих агентов компроментные сведения оразличных нарушениях вфинансовой сфере многих высокопоставленных чиновников. Этисведения вышеозначенный господин употреблял длясвоих корыстных целей через принятие Парламентом нужных ему законов ираспоряжений. Нами также установлено, чтосей господин, являясь членом тайного общества вольных каменщиков, ужедавно неподвластен руководству сей благородной организации, преследующей благие цели, авлияние своё использовал исключительно длядругих икорыстных целей.
        2.Намиже установлено достоверно, чтосей господин давно ирегулярно сношался сбританским посольством идействовал исключительно винтересах Британии, нанося державе своей политический иторговый урон. Както впрежнюю бытность свою навышеозначенном посту, онубедил господина сурхета использовать сына знакомой тебе госпожи Сабрины Крафт- фрейлины придворе, дляполитических целей шантажа Вашего Величества.
        3.В1707годе вышеозначенный господин вышел вотставку поздоровью иныне является придворе вкачестве почётного вельможи, однако продолжает активно вмешиваться вовнешнюю политику государства, исключительно винтересах британцев, используя нечестивые методы подкупа ишантажу.
        4.Господинже барон Крафт, получив сведения отом, чтоего дочь стала жертвой алжирских буканьеров, внезапно скончался отапоплексического удара. Дляустановления нынешнего местопребывания сына Сабрины - Виктора (поелику вплену утурков он обнаружен небыл, иагенты мои вСтамбуле мне ничего об ём недокладали, атокмо одетях служанки ейной негритянской), мыпредприняли дерзкое похищение означенного господина Ролли итайное перенаправление его воФранцузский город Реймс, гдемы иприбываем ныне, нанашей торговой фактории. Господин Роль скрытно находится ныне поднашим неусыпным инадёжным надзором, иАлексей Кириллович добывает изнего сведения обсыне Сабрины Крафт. Господин Роль признался придознании, чтовыдаваемый им заВиктора Крафта юноша, таковым вовсе неявляется, аявляется лишь сыном некоего господина Самуеля Крафтмана, извать его неВиктор, аВитольд. Вотэтого-то молодого шевалье исобирался использовать господин Роль. Гдеже пребывает сейчас сам этот Виктор Крафт, ниРоль, нибританские шпиёны незнают исами егоже иразыскивают.
        5.Мыпредполагаем, чтодлястрогого исполнения твоего наказа, намнадобнобы совершить путешествию встрану Алжирию, сцелью отыскать там госпожу Сабрину ичерез неё узнать, гдемогёт пребывать ныне вышеозначенный Виктор.
        Ждём снетерпением твоих дальнейших указаний. Пиши мне вгород Реймс, торговый дом «Савва Русский, дляСаввы Лукича.
        Засим заканчиваю письмо, ижелаем Вашему Величеству иГосударыне Екатерине идочерям твоим Анне иЛизавете многих имногих лет здравия иблагополучия.
        подпись: Рагузинский Савва
        Вгород Реймс, вторговый дом «Савва Русский, дляСаввы Лукича.
        Писано отоктября месяца числа 7года 1713
        Здравствуй любезный друг Савва. Твоё письмо получил.
        Выражаю полное своё удовлетворение работой твоей повыполнению государственного дела, тебе мною порученного. Тыправильно определил порядок задач идолжным образом их исполняешь. Ныне обрати пристальное внимание своё напоиск означенного Виктора Крафта. Ежели дляоных целей требуется изменение диспозиции твоей вАлжерию, тоя это мероприятие одобряю.
        Описанного тобою господина Роля я припоминаю повстречам сним вовремя пребывания моего спосольством в97годе. Энтот подлец скрипучий всё время предлагал мне всяческих срамных баб дляплотских утех. Тыдолжон хорошенько подумать, какпоступить почести сэтим супостатом. Кроме того, мненеочень нравится, чтоты ничего неспрашиваешь, чтоже делать сэтим самозванцем Витольдом Крафтманом. Янетребую оного, ноты должон основательно уменьшить опасность его пребывания вроли самозванца. Пусть напишет письменное отречение, илирасстанется сжизнею. Сошпиёном британским такоже поступите посправедливости.
        Ждуоттебя новых обнадёживающих известий.
        Подпись: Михайло Петров.
        Великому государю государства Российского
        Царю Великая Малая иБелая Руси
        Владетелю земель: Ингерманландских, Лифляндских Эстландских ипрочая ипрочая ипрочая…
        Романову Петру Алексеевичу
        отнадворного советника Рагузинского Саввы Лукича.
        ПИСАНО ОТСЕНТЯБРЯ МЕСЯЦА ЧИСЛА 13ГОДА 1713
        Ваше Величество!
        Письмо твоё от7 числа октября месяца получено мною. Сообщаю следующее:
        1.Самозванец Витольд Крафтман перед угрозою убиения своего написал отрекающее послание, коее заверено нами вадвокатской конторе торговой компании «Геккерен иСын вгороде Утрехте. Оное письмо прилагаю кданному посланию.
        2.Шпиён британский Алёшкой умервщлён, приэтом дело изображено таким образом, чтобудтобы оный супостат самолично выпил яду, перед угрозою неотвратимого разоблачения вворовстве своём иказнокрадстве. Имже самолично, егорукою, писано покаянное письмо кПарламенту изавещание, заверенное темже адвокатом (адвокат сей есть наш друг ивполне надёжен, вчём я тебе ручаюсь), всего своего состояния впользу Парламенту королевства Нидерланды. Копию завещательного письма прилагаю також.
        3.Днями мы заканчиваем приготовления свои инемедля выезжаем вАлжерию, дляпоисков Сабрины Крафт.
        Повозвращении изпредприятия отпишу тебе вдеталях орезультатах наших иоб обстоятельствах оного предприятия исообщу також иновое место своего пребывания.
        Подпись: Рагузинский Савва
        - Дорогой адвокат, Ваши услуги государству Российскому будут подостоинству оценены нашим государём, вэтом я даю вам слово дворянина. Ноя всёже хотелбы знать достоверно, какие причины побудили вас пойти настоль рискованное предприятие. Почему вы всёже согласились заверить столь сомнительные документы, заведомо зная обих, мягко говоря, неочень законном происхождении?
        Савва иличный адвокат торговой компании «Геккерн иСын, господин Вильгельм Кройф, вели дружескую беседу вадвокатской конторе, сидя вуютном кабинете, обставленном поиталианской моде. Настоле стояла бутылка прекрасного рейнского вина, заходящее осеннее солнце мягко освещало кабинет, вкамине уютно потрескивали сосновые поленья, душистый табачный дым наполнял залу запахом экзотических дальних стран. Душе было приятно ипокойно. Вильгельм Кройф, председатель адвокатской гильдии города Утрехта, крупный полноватый, стареющий уже господин, смягкими, новыразительными чертами широкоскулого лица, одетый вмягкий бархатный камзол, цвета бордо, являл собою полную противоположность Савве Рагузинскому- черноволосому, ссильной проседью вдлинных доплеч волосах, ястребиным внимательным взглядом. Однако эти столь разные внешне люди немогли скрыть явной взаимной симпатии, которая возникает обычно меж умными иделикатными собеседниками.
        - Послушайте, господин Рагузинский, зачем вам знать точно мотивы моего поведения, разве вам недостаточно, того, чтоя сделал длявас?
        - Новедь вы пошли наогромный риск, подписывая эти сомнительные документы, значит тут затронуты иваши личные интересы, разве нетак?
        - Так, так, нозачем вам их знать, разве непроще принять факт моего участия заданность, запроявление моей симпатии лично квам, квашему молодому государству.
        - Ивсёже, дляполной гарантии успеха своего предприятия, дляуверенности вполной тайне всех ваших действий, яимой государь должны иметь абсолютно неоспоримые аргументы…. Вголосе Саввы послышался металл.
        - Ну,полноте, господин коммивояжер, негорячитесь, явас понимаю, нои вы поймите меня. Меня, также какивас, могут побуждать некоторые обязательства, объяснять которые вам я нев праве, могу сказать вам только, чтозамной стоят силы, вамневедомые, ноочень серьёзные. Вданный момент их интересы полностью настороне вашей державы. Поверьтемне, ониискренне заинтересованы вуспехе реформ вашего энергичного монарха. Присутствие сильного ипросвещённого Российского государства наевропейской арене, является элементом, стабилизирующим всю европейскую жизнь, испособную прекратить братоубийственные всеевропейские войны, постоянный передел границ ине позволит ниодному изевропейских монархов доминировать вЕвропе. Этисилы я ипредставляю, поэтому-то иоказываю вашему государю такую незначительную услугу. Должен прямо сказать, чтоэтот старый интриган Роль, вызывал иу наших друзей непреодолимую отрыжку, своим предательством общих интересов иличным корыстолюбием. Поэтому он имой враг также, каки ваш. Выудовлетворены?
        - Почти, господин адвокат, якое-что слышал оваших друзьях. Среди ваших соратников внашей стране уменя немало друзей, коих я безмерно уважаю, заум, просвещенность ибеззаветное служение делу всеобщего прогресса ипросвещения….
        А,кстати, гдемладший сын господина барона, что-то я его невидел ниразу?
        - Видители, ныне он поступил навоенную службу, вколониальные войска, ипребывает нынче напути вЮжную Индию, надеюсь, чтоего ждёт там успешная карьера.
        Поговорили ещё оторговле, оценах надрагоценные камни, немного посплетничали оженщинах. Адвокат был холост, егосупруга скончалась отчахотки несколько лет тому, ине старый ещё Вильгельм, былнечужд земным радостям. Стемнело. Обсудили также перспективы освоения новых истарых колоний, орастущих городах Нового Света, осудили работорговлю ирабский труд. Обапришли кмнению, чтоработорговля является тормозом вразвитии прогресса, атавизмом внашем цивилизованном времени. Беседа получилась приятной идля обоих очень полезной.
        Савве пора было уходить иперед уходом выпили ещё побокалу итепло расстались. Вгостинице его встретил Алёха. Налице нетерпеливый вопрос.
        - Нучо ён сказал? Какобъяснился-то? Ужнешпиёнли он какой-нибудь?
        - Нет, Алексей Кириллыч, нешпиён. Могу сказать только, чтонашему другу Петру Андреевичу он соратник.
        - Нураз самому Петру Андреевичу… Ох,неверю я им, право слово, что-то тут нетак, аможет, уберём иего тож? Письма унас заверенные есть, зачем он нам ещё нужон? Уберём иконцы вводу.
        - Нет, Алёха, шпиён изтебя- никудышный. Таких людей, какэтот адвокат, надо любить, защищать иоказывать им всякую поддержку, ониполезнее любой армии будут. Один такой друг стоит больше, чемвсе победы надпротивником наполе боя. Учить тебя иучитьещё.
        - Ну,ладно, тыСавва унас умник, образованный, тебе виднее, тебе игосударь верит иблаговолит. Ноябы всёж таки поостерёгся. Ужбольно подозрительно, какэто он сразу так согласился…
        - Ладно, ладно умник, давай отдыхать, завтра, срассветом впуть.
        Глава четвёртая
        Впоисках самозванца (продолжение)
        ВидАлжира, Аль-Джазиры, сморя поражает, прежде всего, своей унылой монотонностью цветовой гаммы. Вотличие отНеаполя, наполненного цветами лесов игор, сине-зелёного моря, голубой дымкой Везувия, Алжирское побережье окрашено воднообразные грязно жёлтые тона. Немного разнообразят пейзаж белеющие наэтом грязном фоне бесформенные дома, дагрязновато жёлтые свечи минаретов, чахлая зелень оливковых рощиц, дарозовеющие вдалеке, сквозь песчаную дымку, очертания Атласских гор. Когда-то плодороднейшая провинция Римской империи, современем превратилась вполупустынную затрапезную провинцию Оттоманской Империи. Отчасти это произошло из-за постоянных войн и, какследствие, разрушений древних ирригационных систем, атакже ибесконтрольной иварварской вырубки окрестных горных лесов, отчасти- из-за фатального изменения климата инеуклонного наступления Африканских пустынь наприбрежную полосу.
        Сдревнейших времён Алжир, каки вообще северная Африка, наряду сКиликией, являлась пиратской столицей древнего мира. Помпею потребовалось десять лет имобилизации всего флота Рима, чтобы подорвать частично могущество некоронованных царей Средиземного моря. Халифат, Альморавиды, апозднее итурки, ииспанцы пытались оградить свои порты, свою торговлю, отэтого наказания господнего, называемого морским пиратством, особенно оталжирских (так называемых, варварейских) пиратов. Временами им это удавалось, ноуже через несколько десятилетий могущество морской вольницы возрождалось, какФеникс изпепла. Вописываемое нами время средиземноморское пиратство переживало определённый упадок, всилу изменений намировых торговых путях иперемещения центра мировой морской торговли кпобережью Нового Света. Однако война заИспанское наследство реанимировало разбойный промысел, таккаквоюющие страны активно использовали наёмных пиратов (корсаров) дляподрыва морских коммуникаций своих противников инанесения им максимального урона наморе. И,хотя золотые времена одноглазого Хайраддина Барбароссы 2 иАли Страшного были уже позади,
даибританский контроль надморями был нечета испанскому, атем более турецкому, борьба сморским разбоем вСредиземном была ещё далеко неокончена.
        Основным товаром дляэтих исчадий ада были рабы изаложники. Взинданах Алжира томились до30тыс. христиан, ожидавших своей участи, быть проданными вметрополию, вСтамбул, илиосвобождёнными занемалый выкуп. Некоторые изпленников оставались наположении рабов досамой смерти, служа домашними рабами, илипополняя гаремы местных вельмож иатаманов разбойничьих ватаг. Некоторыеже продавались вовнутренние районы пустыни вкочевые хозяйства берберских скотоводов. Этиуже немогли рассчитывать нина какое освобождение. Жизнь их заканчивалась встрашных мучениях отжары ижажды илиот варварских издевательств кочевых рабовладельцев.
        Хотя формально Алжир иявляется территорией Оттоманской Империи, зависимость его отметрополии совершенно номинальная, ивсеми делами вгороде заправляет эмир илидей, выбираемый советом главарей сроком накаждые пять лет. Вгороде имеется два невольничьих рынка, гдеидёт бойкая торговля человеческим товаром, ибесчисленное множество злачных притонов, которые обслуживают морскую братию. Тамвовсю льётся, запрещённое исламом вино, женщины, бывшие европейские аристократки, обслуживают пьяную иобкуренную матросню, зелёный дым гашиша клубится сутра идо утра, драки, убийства, насилие иворовство являются естественным образом жизни вэтой столице греха исредиземноморского разбоя.
        Подчёрным флагом сзолотым полумесяцем быстроходная пиратская шебека сбогатой добычей наборту входит впорт. Втрюме, вместе сдвумя десятками других невольников, закованные вжелезо, сидят Савва иАлексей вместе сДавыдом.
        ИзНеаполя решили они плыть сначала наМальту, торговать госпитальерам русскую пеньку исобольи меха. Ветер был попутный, такчто доМессины доплыли задва дня, однако нарассвете ветер стих дополного штиля, иторговый парусник стал ввиду Сицилии. Через час нагоризонте появилось турецкая шебека, которая навёслах быстро приближалась ккораблю. Флек из-за полного штиля несмог совершить нужного манёвра истать бортом кприближающимся разбойникам, поэтому все его 10 пушек оказались бесполезными. Апираты, наоборот, развернулись иосуществили залп извсех орудий правого борта. Напалубе загорелись деревянные постройки, ниже ватерлинии образовалась пробоина. Судно накренилось налевый борт, угроза гибели нависла надпассажирами икомандой. Капитан выбросил белый флаг, ивсё судно сдалось намилость барбарейцев. Абордажная команда шебеки нанескольких шлюпках подплыла ксудну, взобралась наборт, исудьба корабля была предрешена. Накорме завязался бой, этоАлёха вступил всхватку спиратами. Некоторое время ему удавалось держаться, пять трупов лежало напалубе, аАлёха продолжал яростно вращать клинок, неподпуская супостатов ксебе,
нокогда нанего накинули сеть, онпонял, чтосопротивление бессмысленно ипрекратил бой. Безмалейшего сопротивления состороны команды пираты перегрузили грузы втрюмы своего корабля, часть команды была тутже порублена ипостреляна, капитан, несколько старших офицеров, атакже Савва, Алёха иДавыд, были закованы вжелезо ипереведены втрюм, гдеих ипосадили насвободные места длягребцов.
        Втечении часа всё было кончено. Искорёженный красавец- корабль быстро пошёл кодну, анаши путешественники оказались врабстве упиратов. Шебека, подгоняемая криками иругательствами надсмотрщиков, перемежающимися щелканьем бичей, резво побежала наюго-запад всторону Алжира.
        Пиратская шебека, подназванием «Стрела Аллаха миновала форт Пеньон ивошла вгавань Алжира. Напричале толпятся десятки разношёрстно одетых моряков, работорговцев, зазывал, всеожидают прибыльной распродажи награбленного ирабов, атакже зазывают моряков вувеселительные заведения. Среди встречающих попадаются иянычары, какбы сосланные закакие либо прегрешения дляпрохождения службы вэту дикую иотдалённую провинцию империи, икоторые должны осуществлять порядок ивласть Порты надпиратской республикой, ана самом деле органически влившихся вэто разбойное море ипринимающих самое активное участие вграбежах иличном обогащении. Среди толпы выделяется высоченная имощная фигура рыжеусого янычарского аги- Селима. Мощными толчками ипинками пробивается он кмостику. Заним следует десяток янычар, одетых всиние камзолы, вчёрных бараньих шапках, ссаблями наголо, яростными криками ипинками раздвигая разношёрстную толпу. Толпа нехотя расступилась перед ними. Наконец они заняли первые ряды перед причалом, обеспечив, таким образом, себе преимущество первой покупки. Шебека причалила, напричал сбросили деревянный трап, ииз
трюма начали выводить пленников. Выглядели они достаточно свежо, неуспели ещё приобрести рабского вида, ноцепи иколодки наруках иногах всёравно сделали своё дело- это уже были несвободные люди, какими они были всего два дня назад, аобречённые иуже осознавшие свою дальнейшую судьбу, судьбу невольников. Каждый уже обдумывал варианты своей дальнейшей жизни, уповая намилость божью ивыкуп отсвоих государей.
        Унылой толпою ступили пленники напричал, капитан, старшие офицеры иследом заними пассажиры, Савва, Алёха иДавыд. Пленники подударами хлыста обречённо сели наголые камни икапитан «Стрелы Аллаха сважным видом встал впереди, какбы приглашая покупателей начинать торги. Дело заключалось втом, чтопозакону, введённому ещё Барбароссой 2, пираты немогли забирать рабов себе, всех своих пленников они должны были продать впервыйже день прибытия корабля впорт, адесятину отприбыли должны отдавать вобщую казну. Непроданные дорассвета пленники становились собственностью дея. Поэтому весь свой заработок засмертельно рискованный инелёгкий разбойничий труд, пираты должны были получить сей часже. Первым подошёл рыжеусый Селим иего охрана. Он,молча, прошёл немногочисленный ряд пленников, остановился возле одноногого старика, зевнул, прикрывая рот рукой, повернулся ккапитану испросил:
        - Сколькоже ты просишь завсю эту троицу? Двастарика иодин калека.
        - Заэтого усатого- 1000 лир, он, видать, какой-то знатный вельможа, изблагородных, можно выкуп большой занего попросить. Этот, чтопомоложе, здоровый, какмедведь, напалубе наших пятерых положил, пока сеть ненакинули, занего 700 прошу, аодноногий, кому он нужен, занего 100, эфенди.
        - Яплачу 1500 завсех троих, договорились?
        - Э нет, пять моряков, пять отважных рыцарей Аллаха, лежат надне морском, акто будет их семьи кормить, этоты несчитаешь?
        - Авельможа- то утебя, какой-то неважный, усыобвислые какие-то, патлатый, седой, никто занего выкупа ине даст.
        Носзади уже напирала толпа, и, чтоб неупустить товар Селим пошёл науступку.
        - Ладно, 1600 даю.
        Сговорились на1700. Селим развязал пояс, достал мешочек сденьгами, отсчитал 1700 лир, затем приказал двоим изсвоих людей отвести покупку всвой дом.
        Егодом располагался насамом верху Касьбы, части города, выросшей накрутом холме, ипредставляющей собой хаотично сросшиеся маленькие крепости- дома, таким образом, чтовся Касьба являлась самой неприступной крепостью, неуязвимой, какдля обстрела сморя, ввиду дальности расстояния отрейда, такидля морского десанта. Штурмовать дом задомом, взбираясь на200метровую высоту поузким, вширину размаха рук, кривым улицам, сподземными иарочными переходами былобы занятием самоубийственным. Каждый дом имел выход кисточнику воды, через хитроумную систему акведуков ихранилищ, построенных ещё вовремена Помпея, подвалы длясодержания пленников ижилые помещения, сбойницами вместо окон, обращёнными кморю. Этачасть города застраивалась ещё сдревних римских времён, поэтому вдруг, среди мрачных крепостей, безнамёка назелень, открывается вдруг взору маленькие уютные площади, утопающие взелени, сизящным фонтаном посередине, окружённые увеселительными домами иторговыми лавками. Потом опять унылые замки, образующие бессмысленный лабиринт изгрубых, отполированных доблеска тысячами ног, ступенек узких проходов иарочных
переходов. Поэтой- то дороге идвинулись наши пленники, медленно передвигая скованные цепью ноги иподгоняемые щелканьем бича надсмотрщиков. Селим медленно шёл сзади, попыхивая маленькой турецкой трубкой, время отвремени здороваясь спроходящими мимо обитателями этого чудного истрашного мира.
        Глава пятая
        Разбойничье гнездо
        Пленники всопровождении эскорта молча медленно взбирались навершину холма, пробираясь потёмным закоулкам города-крепости. Одноногий Давыд еле волочился, постепенно отставая. Надсмотрщик исступленно хлестал его поспине, камзол был изорван вклочья, сквозь разорванное сукно проступали кровавые полосы, силпочти неоставалось. Селим немного догнал эскорт, и, обращаясь кретивому помощнику, попросил его неусердствовать столь ретиво, дабы непопортить товар. Помощник слегка отстал, Селим, поравнялся сДавыдом ивнезапно тихо пробормотал по-русски:
        - Давыд, братуха, необорачивайся, искажи своим друзьям, чтоб по-русски неговорили…
        Давыд вздрогнул, ноне обернулся. Через несколько минут он прохрипел окровавленными губами по-немецки:
        - Ребята, кажется, мыспасены, по-русски нислова….
        Савва иАлёха неоглянулись, нопо походке было видно, чтоони поняли изашагали чуть бодрее.
        Через часа два эскорт достиг вершины холма, иони вышли наодну иззелёных площадей, подошли кмаленьким дубовым воротам, вырубленным прямо вкаменной стене. Ворота открылись, пленники проследовали внебольшой дворик, заросший диким виноградом. Вдальнем конце дворика находилась глубокая яма, закрытая тяжёлой решёткой. Пленников подвели кяме истолкнули внеё. Онипадали сдвухметровой высоты, ноупали накопну гнилого сена. Решётка задвинулась ивсё стихло.
        Зиндан был вырублен прямо вскальной породе, книзу расширялся, образуя довольно просторное подземное помещение. Когда глаза попривыкли ктемноте, пленники обнаружили, чтоони здесь неодни. Вяме сидело ещё сдесяток истощённых иистерзанных людей. Слышались стоны, завывания итихие молитвы нанемецком, голландском ифранцузском языках. Наши пленники сидели молча, нежелая обращать насебя излишнего внимания. Наконец Савва промолвил по-немецки:
        - Да,дела… Какже я его сразу-то неузнал, брата твоего, Давыд? Ведь он ине изменился почти. Нопочему нам нельзя говорить по-русски? Тыкакдумаешь?
        - Ая думаю, чтоэти охранники, чтонас гнали, есть русские, казаки донские, чтоизвойска Некраса, коисним вТурцию отцаря нашего батюшки бежали… Если прознают, чтомы русские, дапоцарёву делу промышляем, смерти лютой нам неминовать….
        Кним подполз человек, истерзанный, врванье, бывшем, по-видимому когда-то военным камзолом, сседой всклокоченной бородой, втемноте глаза его горели смертельной тоской иголодом. Видно было, чтоон находится натой последней стадии истощения ифизического страдания, закоторой наступает полное безумие илисмерть.
        - Друзья,- зашептал он по-французски. «Друзья мои, ради господа нашего всемилостивейшего, хоть кусочек хлеба, яумираю, друзья мои…?
        - Увы, друг мой, увы, мыисами два дня безкрошки ворту, такчто вданный момент помочьвам, сударь мой, ничем неможем. Увы!
        - Друзья, выя вижу русские, ради бога попросите заменя хозяина, унего вся охрана русские, хоть итурецкое одеты, носвирепы ижестокосердны, каксущие диаволы. Барбарейцы по-сравнению сними просто ангелы. Господи, когдаже это всё кончиться!?
        - Сударь, нетеряйте мужества, Помните, чтосохраняя надежду ичесть, вы, покрайней мере, сохраняете честь…
        - Этовы ещё неизведали всей чаши страданий, поэтому так легко рассуждаете…
        - Сударь, мыбывали уже ранее вплену турецком, иих обхождение знаем, такчто невпервой. Что-нибудь да подвернётся, анет, такзначит нато иволя божья, загрехи наши, намже ивоздастся- встрял Алёха.
        - Господа, скажите, ради бога, какой нынче год, вэтом аду я потерял счёт времени, дней иночей. Голод ипобои сделали изменя животное, неспособное кчеловеческим мыслям ичувствам, яуж непомню, ктоя, откуда, только жрать ипить, датерпеть мучения, вотивсе мои чувства….
        - Нынче унас октябрь месяц 1713года, числа 26 го…, или28 го, тожзапамятовал…
        - Господи, десять лет! Десять лет страданий! Какэто всё можно вытерпеть?
        - Позвольте сударь, авы ведь нефранцуз? Нетакли? Актожевы, какваше имя?
        - Выправы, друзья, яголландский подданный. Моёимя Курт Ван Бравур, ябыл капитаном наторговом судне Ост-Индской компании. Десять лет назад, попоручению господина нашего, барона фон Крафта, ядолжен был переправить дочьего, забыл имя уже, молодая такая, умница, чистая девушка, кудаже я должен был? а, вспомнил, кажется наЯву, точно вОст Индию, кажется… Напути вГибралтар нас настигли эти звери барбарейцы…
        - Так, сударь, постарайтесь вспомнитьвсё, какможно более подробно, быть может, сейчас решается ваша инаша судьба. Оттого, чтовы вспомните, зависит инаша жизнь исвобода.
        Савва весь преобразился, усыего, прежде обвислые отфизического страдания, встали почти горизонтально, глаза засверкали охотничьим блеском. Онуж было приготовился кдальнейшему рассказу, новнезапно загремела решётка, сверху упала верёвочная лестница, иоттуда измутного пятна света хриплый голос по-русски прошамкал:
        - Эй,вы, там, хромой, усатый иты, кабан, давайте, лезьте наверх, хозяин хочет свами погуторить.
        Клестнице тотчас метнулось несколько измождённых теней- Пи-и-ить, хлеба-а-а!
        - Пошли вон, скоты, ужоявас!
        Наши пленники, молча растолкав голодные тени, гремя цепями, полезли наверх, ксвету ивоздуху, изтемноты ихолодного смрада зиндана.
        Глава шестая
        Разбойничье гнездо (продолжение)
        Через час, раскованные ипомытые, ониуже восседали вовнутреннем садике, тенистом иувитом диким виноградом, возле чистого ипрохладного фонтана. Наковре были разложены диковинные фрукты, лепёшки белого пахучего хлеба, набольшом медном блюде дымились аппетитные куски горячей козлятины, ввенецианских бокалах поблескивало прохладное итерпкое испанское вино, вмедном зелёном кувшине заманчиво булькала холодная тутовая водка. Селим (онже Семён) сидел, вальяжно облокотившись наруку, потягивал кальян, изеленоватые клубы дыма поднимались ввысь. Сперва жадно набросившись наеду, Савва, Алёха иДавыд, крепко выпили водки, запили вином иосоловевшие ипьяные отводки, едыиперенесённых страданий откинулись наковёр.
        - Ну,что, братуха,- начал Семён,- Вот, значит, каквстретиться- то довелось, Я уж ине мыслил, чтоувижу сновь тебя-то. Ужбольно мы страшно стобою расстались тогда.
        - Да,братуха, вотжистя наша какскладается, мирбескраен, австречи нам неминовать. Вотуж судьба, таксудьба. Ив мыслях недержал, чтосвидимся. Нет, брешу, когда вплену был, вИзмире, в11-м годе, думал, чтосудьба всё-таки сведёт, чтоавдруг подаст знак господь, даты иобъявишься. Новиш каксталось-то. Нетам, такздеся, накраю земли свидеться пришлось…
        - Дакакойже это край земли, этосамый центр, пупземли иесть. Одно слово, море Средиземное. ТутиГишпань рядом, иИталианцы иМальтийцы иХранцузишки разные, даиаглицкие корабли плавають. Этомы жили, братуха, накраю Земли. Станица наша иесть самое захолустье. Ая уж иза Гибралтар поплавал, ив Америке побывал, ив пустынь наверблюдах, кплеменам диким ходил, досамых негритянских стран добирался. Горя-то повида-а-ал? Ой,чтоты. Чудес насвете- затри дни нерассказать. Авот сейчас тут осел. Ввольном казачьем городе Алжире, Аль-Джазирья поихнему. Тута унас свободная земля, какДон батюшка ране был. Нуавы-то, зачем тогда ентова негритёнка усултана умыкнули, вчём ваш антирес был, ипошто строгостью анчихрест вам грозился?
        - Послушай, Семён, встрял вразговор Савва- «Тоесть великая Государева Тайна, прото никому, кроменас, знать неположено. Аежели кто прознает, тождёт нас смерть лютая отруки государя нашего…
        - Аты, усатый, небольно-то перья распускай, яже ешо нерешил, какс вами поступить. Могёт быть ине избегли вы ещё той самой смертушки лютой, коей так опасаетесь. Выпока что есть мои рабы. А,то что Давыд- братуха мой, такто ничего незначит. Он- это одно, аты сэнтим кабаном, прислужником анчихристовым- совсем другое. Пока что вмоей воле, васказнить, алипродать нагалеры, аливпустыню каменную, поклажу таскать. Ато возьму, оскоплю вас иродов, даив гарем продам, будете засултановыми бабами говно выносить, дадырки их нюхать, ато истражники вами непобрезгують. Аещё могу я вас нарасправу казачкам моим отдать, укоих кровь местью горит заразорение Тихого Дона вашим анчихристом иопричниками евойными. Так, чтомолчи пока, ирод усатый…
        Савва замолчал, понимая, чтокаждое его слово может стоить им теперь жизни. Спасение оказалось нетаким очевидным, какэто виделось поначалу. Дело принимал скверный оборот. Воцарилось тягостное молчание. Прервал его Алёха.
        - Вот, Семён, тынам сейчас, смертию лютой грозишься, аведь мы-то стобой земляки, иверы одной, православной… Ине грех те будет православные души загубить?
        - Ладно, вотты сначала послухай рассказ казака нашего, апотом исам подумаешь овере православной илибасурманской… Семён хлопнул два раза владоши. Изгущи винограда появился янычар имолча склонился впочтительном поклоне.
        - Тимка, Позови-ка мне Серёгу Рябого.
        - Слушаю, господин эфенди, атаман-батюшка.
        Явился Серёга Рябой, тотсамый, чтоспустил шкуру сДавыдиной спины вовремя подъёма. Селнапротив Саввы, злобно разглядывал гостей. Желваки нарябом обжжёном лице его двигались, придавая выражению его облик гуттаперчевой куклы.
        - Серёга, голубь мой, расскажи-ка господам, процаря ихнего, дапрослуг евойных верных, промилость государеву, какон казачество наше отизвергов басурманских оберегал, дакакими наградами наградилон, царь православный, подданных своих, воинов верных, казаков донских, коикровью своею землю Русскую защищали!
        - Дачо уж там гутарить, знамо дело, изверг он рода человеческого иесть, зверь лютый вчеловечьем обличаи….
        - Данет уж, изволь, расскажи, расскажи прослёзы хрестьянские, проголовушки буйные, чтоназемлю нашу родимую поскатилися. Расскажи, расскажи, этоим весьма любопытно должно бысть….
        - Ну,лады, знацца так, сам-то я изнизовых буду, станица Раздорская, если слыхивали. Тебя-то барин, Алёха, яешо поБирючьему Куту помню, кактатар ты ловко иотчаянно рубал, землю нашу отбасурманов защищал. Сам-то ты неиз Семикаракорли будешь? НеКирюхили Синельника сынок? Да,угадал значить. Таквот, знацца, году в8м, когда Кондрат Булавин сотоварища заказаков наших заступился, данаДону власть казачью схотел оборонить, пристал я кнему, даешо товарищев моих сдесяток. Ибыло сражение подКагальницким городком, вкоем низовые подлым налётом одолели батьку Кондрата, адружина евойная, Игнат Некрас атаман вплавни ушёл. Ибыло царёво распоряжение, всеверховые станицы подчистую изничтожить, ас низовых, коизацаря стояли, токмо каждого десятого вместе ссемьёй его казнить. Доннаш батюшка окрасился вкрасный цвет открови казачьей. Отродясь татаре поганые столько зла нетворили, боле, чемкнязь Долгорукий. Ято сам кНекрасу утёк, асемью мою, жену, дадетушек малых вДону утопили, даперед энтим делом надженой моей целый взвод насилие учинил, амладшему, Романушке, двагодочка всего было, головушку его махонькую обдерево разбили…
Опустел ныне Тихий Дон. Меньше одной трети казачьего роду осталося. Воттогда изапылало сердце моё ненавистью кироду черноликому, даковсей своре евойной, шонарод свой, кактраву косить, идуш губить немеряно….
        - Нуакак теперя, басурманскому султану служите, дасупротив своегоже воинства сражаетесь? Теперя небось все вбасурмане продались, жопами кверху молитесь, дакреста всемилостего несотворяете?- перебил его Алёха.
        - Данет, господин царский сатрап, врёшьты. Мыныне вольные люди стали, присултане, навроде какохрана земельего, ав войнах неучаствуем, этоуж изволь. Здеся мы служим, чтоб порядок блюсти, чтобы подданные султана другу дружку неперерезали, дадесятину вказну исправно платили. Вкаждном граде, гдеказаки наши службу несуть, разрешили нам церкву ставить, даИисусу нашему молитвы принесть. Воттак-то. Вотхозяин наш, Семён, онверу ихнюю ешо вдетских годах принял, даине очень блюдётеё, номы нанего заэто нев обиде. Казак- он везде казак. Аздесь, вграде сём, мывсе живём, каквольные казаки, какбратия, ихристьяне илатинцы ибасурманы ижиды. Иникто нам неуказ. Десятину отдай вказну иживи вольно. Сами свою вольницу исделали. Пусть только сунуться кнам короли да цари всякие, быстро укоротим…
        - Атеперя, братуха, послухай меня трохи, ятебе поведаю другую историю, коей сам участником был. Вгоду 1700 была баталия подНарвой градом, вкоей свейский супостат одержал полную викторию, ичтоб сберечь жизни человеческие, приказал государь наш батюшка 3-м полкам нашим- это так безмалого 10 тыщь человеков будет, издаться вполон, безоружия сознамёнами должны они были проследовать втылы свейские. Таккороль свейский, видя безоружную рать нашу, приказал нас всех штыками переколоть. Ивсе они головы свои сложили, токмо я да ешо кой кто изполка нашего иутёк. Ав томже годе 1708м, подПолтавою, коей защитником я был, крестьян полтавских, дагорожан пленных убивал оный европейский просвещённый владыка лютой смертию, животы приказал вспарывать, накрестах зажигать, акифакелы живые, даперед защитниками города дляустрашения показывать. Ав этоже время, когда судьба отечества решалась, Кондрат твой наДону среди казачества смуту учинил. Ине заволю он поднялся, адружине своему Иуде- Мазепе помощь оказать хотел вделе его злодейском. Аказаки, обманутые заним пошли… Таккакже мог иначе государь поступить сбунтовщиками,
которые весь народ наш подугрозою жизни поставили? Такнато он иесть царь батюшка, чтобы жизнями да смертию нашей располагать дляжизни ирасцветания державы нашей иблага народа нашего русского…
        - Хорошо излагает- подумал Савва. Онпока сидел вполной задумчивости оценивая сложившуюся ситуацию. Онздесь был самым слабым звеном, самым уязвимым, вобщем-то чужаком среди казаков. Онито хоть переругаются, но, вконце концов, полюбятся. Аон? Каждое его неудачное слово может стоить ему жизни. Нои молчать долго было нельзя. «Вотоно какполучается, думал просебя Савва, «Ведь этот Серёга точь вточь, какон, Савва, исудьба его такаяже, только наоборот, небасурмане его погубители, асвоиже, русские, ислужит Серёга теперь нерусскому царю, какСавва, асултану басурманскому. Таквчёмже всё-такион, Савва, прав, ав чём неправ Серёга? Надо найти такие доводы, чтобы убедить иСерёгу иСемёна вправоте нашего дела. Атаких доводов всё ненаходилось. Какне поверни, аСерёга ион, Савва, близнецы братья посудьбе своей, идорогу выбрали одну итуже, только сточностью донаоборот. Нонутром чуял Савва, чтоправда- то наего стороне. Новот, вчёмона, икак её изложить убедительно, чтоб досердец их очерствевших дошла, пока ещё непридумал. Наконец он поднял голову, взгляд его прояснился, влице появилась уверенность исила, заражающая
собеседников безупречной логикой ивнутренней убеждённостью, которая иделалаего, Савву, действительно непобедимым.
        - Послушайте, казаки,- начал Савва, медленно ивнятно выговаривая каждое слово. «Послушайте-ка теперь мою историю. Жиля вгороде Рагуза, чтовЧерногории, крае Сербском. Отец мой там поместье имел, пшеницей торговал, пиво варил. Хорошо жили, датолько турки нас всех очень сильно угнетали. Церкви закрыли, наземле своей хозяевами мы уж ине были. Вотиподнялись крестьяне набунт, перебили турецких сатрапов, иотец мой возглавил отряд восставших. Нотурки одолели нас вкровавой битве, отец вбою пал, атурки впоместье наше ворвались, мать исестрёнку мою младшую уменя наглазах изнасиловали, потом привязали кконским хвостам иподожгли. Воттак они развлекались. Ябежал. Ичерез несколько лет оказался врусской армии. Стех пор ислужу царю русскому идержаве, которая истала мне Родиной. Так, что, Серёга, судьбы наши стобой схожи, какдве капли воды.
        - Тынерассусоливай тут, говори короче, могёть бысть недолго осталось тебе сказки нам рассказывать- то- перебил его Семён.
        - Нет, ужпослушайте, сначала, акончить меня всегда успеете. Ато какприбьёте меня, аправды-то ине узнаете, аправда может идороже жизни моей будет. Таквот, Серёга, иу тебя своя правда, иу Семёна свояона, матушка, иу Алёхи иу меня. Укаждого свояона, ивсяк изнас прав своею правдою. Вотвы оволе обеспокоены, волею своею дорожите. Полагаете, чтовволе иесть правда. Нов тотже час людей невинных сами годами взиндане содержите, голодом морите, тела идуши их терзаете. Такзначит, вынеза правду радеете, атокмо закорысть свою. Погоди, погоди Серёга, некипятись, убить ещё успеешь, выслушай другую правду, дасосвоей сравни. Вотты сейчас поодну сторону клетки, чтоотделяет волю отямы, азавтра окажешься подругую, гдебудет твоя правда?
        - Небось неокажуся…
        - Аты незарекайся, жизньона, брат, штука переменчивая. Сегодня наконе, азавтра вяме ив колодках. Таквот, додумал я вжизни своей, чтоправда-то она втом иесть, чтобы клетку сломать. Вотчто ныне стало моей правдой! Ией, матушке, яныне ислужу, ане царю илидержаве какой….
        Воцарилось тягостное молчание. Алёха потянулся ккувшину стутовой водкой, налил себе, казакам иСавве, иодним залпом опрокинул полную чашу. Казаки выпили почину, крякнули, занюхали фиником. Алёха поднял глаза кнебу ивысоким голосом затянул:
        Казаки низкими протяжными голосами подхватили.
        Серёга вытирал слезу, бесстыдно скатившуюся посухому, обожженному, вглубоких складках ишрамах лицу. Давыд обнял брата заплечи, итак вупоении они раскрывали души свои, истомившиеся начужбине, подзлым африканским солнцем, истомившиеся породным донским степям, светлому небушку, тихим заводям голубой донской воды, пострекотанию кузнечиков иклёкоту кречетов, покуреням своим, пожёнам идетишкам, повсей той жизни своей, которая была им мила издетства икоторая иназывается Родина, безчего начужбине ине жизнь вовсе, атак, доживание, какна каторге.
        Песня кончилась, всезамолчали. Семен, молча, налил водкиещё, поднял чашу имрачно произнёс:
        - Нувот, что, казаки, воля моя такова будет. Ужине знаю, какое есть такое дело утебя Савва, иу тебя Алёха, нопомочь казакам мы должны. Верю, чтонезло супротив нас вы задумали. Аказак казаку всегда братом будет, хоть ив разных краях ныне обитаем иразным правителям служим. Апосему, давай выпьем, братия, выпьем завечную дружбу казачью, забратов наших, чьими костями отморя идо моря земля наша сырая устлана. Аты, Савва, барин, давай-ка, обсказывай, какое такое царское поручение вы исполнить обязаны, ив чём мы могём вам всепомоществовать.
        Савва, какмог, рассказал суть царёва поручения. Рассказ выдался долгим, спостоянными переспросами ивозвратами впрошлое. Наконец Семён промолвил:
        - Так, теперя понятно…. Потом после продолжительной паузы зло произнёс:
        - Ане многоли ты насебя берёшь? Сокол ты мой. Почём это ты иправитель твой себя господом богом возомнили, судьбы людские решать. Нунаблудил твой анчихрист, наплодил детушек, такпусть себе иживут. Пошто он иих тож свободы ижизни лишает? Нет, недоброе энто дело. Сумневаюсяя, чтобогу иРоссии матушке, выслужбу добрую справляете. Нулады, лады, разпообещалися помочь, знацца помогём.
        - Семён, подумай сам хорошенько, естьли что страшнее длянарода, чемсмута, война братоубийственная? Атакую смуту ижелают враги державы нашей повсей России учинить. Каки вовремена стародавние смутные, хотят нового Гришку Отрепьева сделать орудием разрушения державы нашей ипокорения народа нашего. То,что отроки эти перед державою нашей нив чём невиновны, этоты прав. Нои недруги коварные могут их орудием своего коварства иподлости сделать. Поэтому, думаюя, чтодляблага отечества нашего, должны мы волю государеву исполнить. Атем более, чтоежели неисполним, ждёт нас всех судьба незавидная. ВонуАлёхи жена идетушки вРоссии осталися. Так, чтонету нам другого пути, какволю ту исполнять. Ауж какгосударь детьми своими распорядиться, тоесть его воля, номы можём поспособствовать сохранению жизней ихних. Вот, какАбрама Петровича устроили. Онже сейчас есть наилучший, наипреданейший слуга отечества нашего ицарю наивернейший сподвижник.
        - Семён, дляпомощи надобы сначала освободить иззиндана твоего, капитана голландского, чтодевицу Сабрину перевозил. Отнего иузнаем, куда она пропала, тамиискать будем. Какэто звать- тоего? Авспомнил! Курт Ван Бравур его имя. Прикажи изямы его вытащить, накормить хорошенько, помыть, даипридать нам впомощь. Ятебя внакладе неоставлю, заплачу выкуп занего иза нас грешных. Деньги указны нашей есть, такчто несомневайся.
        - Лады. Слышь, Серёга, пойди, приведи-ка сюда этого, какбишьего, Ван Бравура, чтоя впрошлом годе уХасана кривого купил. Всёравно сидит безтолку, только хлеб нанего зазря тратим. Никто его уж ине выкупит. Столько лет уж вполоне, аникто ивспомнил. Давай-ка его сюда.
        Серега, молча, поднялся иотправился надругой конец дворика, кяме. Через несколько минут раздался его грубый окрик по-турецки:
        - Эй,ты, Бравур, вылезай, давай!
        Вответ изямы донеслись глухие стоны, разобрать которые было невозможно. Серёга вернулся ичто-то прошептал наухо Семёну. Тотудивлённо поднял бровь.
        - Кактак? Нуидела!… Помер ваш Бравур, ребята, необессудьте, ужесчас какпомер. Сердечко евойное, слышь-ка, невыдержало. Такчто теперя придётся самим вам искать энту бабу окаянную, будь она проклята, подстилка царская.
        Глава седьмая
        Последам Сабрины
        - Аможет, ктоизтвоих пленников что знает? Давай поспрошаем!- встрял Алёха.
        - Хорошая мысль. Тыможешь предоставить твоих заложников длядопросу?- обратился Савва кСемёну.- Может быть кого ивыкупить пособим, всёж сбарышом будешь, атак задорма пропадут.
        - Нуихитрющий ты барин, вотбы тебя кнам вкумпанию! Даты ине пойдёшь, ятаких знаю. Всёзаидею свою радеете, задержаву вашу треклятую. Нои выгоду свою незабываете. Чтоты зачеловечешко такой? Ведь, вотдела, самто ешо врабах, яж тебя неслободил пока, аты уж идругих освобождать собрался. Тыосвоём выкупе подумай лучше. Казаков- тоя, пожалуй освобожу, аты пока примне побудешь. Небось казна ирода твоего неоскудеет, ежели затебя заплатит, авидать заплатит немало. Затакого-то молодца, данезаплатить? Дамя тебе поговорить. Вотвяме посидишь маленько, тамипоговоришь. Гутарь сколь захочешь- нежалко. Авы ребята сомной пока поживите. Может ив отряд свой зачислю, надовольствие казённое. Будем вместях службу султану служить, дасебя незабижать.
        - Нет, Семён, служить басурманам я небуду. Яцарю идержаве нашей присягал. ЕмуиРоссии- матушке нашей служить буду, иИудой нев жисть нестану. Хучь ты исмертию лютой грозисся, хучь рабством. Ежели государь наш посчитает, чтослужба моя ему потребна ирешит, чтостою я выкупа, товызволит меня, аежели посчитает, чтонестою я денег, чтоненужон яему, такзначит так тому ибысть должно, такова моя судьба, окончить жизню свою вяме поганой. Ночесть свою, офицерскую, честь свою, казачью, низа какие блага ижизнь непроменяю. Таково слово моё- слово окончательное.
        - Нуаты, братуха, чтодумаешь? Пойдёшь сомной, алисэнтими прислужниками иродовыми останешься? Ведь братья мы стобой единокровные! Какже я смогу брата родного врабстве держать? Айда снами, Давыдушка, задело Стенькино, заволю нашу казачью. Чтотебе энти баре? Чтоони хорошего длятебя исделали? Казака вслугу превратили! Душу твою казачью сгубили, тело искалечили. Сетями опутали, выхолостили. Будем жить вместях, вместях идело будем делать, державу нашу казачью учредим, хоть ив краю чужом, давсёж держава наша буить, ане султанова ине иродова. Пойжёшь, а?
        - Данет уж, братуха, уволь. Хучь ты ибрат мой единоутробный, отодного отца сматерью насвет рожденымы, давидишь какполучилося, понятия унас уже разные. Каки вера!.
        - Дахрен сней верой-то! ЧтоХристос, чтоАллах, брехня всё это. Нету там, нанебе никого. Этотак, форма одна, чтоб человеку удобнее жить было, вотон ипридумал веры разные, давот незадача, сколь народу заформу энту головушки свои сложили…
        - Вотвишь какполучилося ужо, длятебя уж ипроформою сама вера стала. Амне безАлёхи, сына моего названного, дабезСаввы, друга верного, испытанного, дороги инету ужо. Куда они- туда ия. Такчто уж прости, братуха, яуж сними остаюся. Ине неволь меня боле. Досмертушки своей непрощу себя, ежели друзей своих предам. Воттак-то.
        - Тынесомневайся, Семён, выкуп ты свой получишь сполна. Этоя тебе обещаю. Деньги иу меня имеются, игосударево поручение исполняем наиважнейшее, такчто небеспокойся. Ежели позволишь, дай-ка мне только несколько писем написать, вфакторию мою голландскую, послу нашему вИстамбуле, Петру Андреевичу Толстому, исамому государю, дабы обсказать положение наше иузнать, каково будет его повеление насей счёт.
        - Э-э-эхвы, казаки донские! Продали души вы свои Ироду россейскому, даРуси вонючей. Проволю свою вы забыли, продело Стенькино, святое. Недобру вы служите, атокмо возло жизни свои ичужие губите. Ладно, такипорешим, будете вы пока вдоме моём, нопод надзором Серёги. Письма я тебе разрешу написать, барин, идопрос дозволю учредить. Воттолько скажимне, господин важный, положим, найдёшь ты сынка энтого, царского, даив Россею умыкнёшь силою. Ведь ждётего, поди-ка, тамсмертушка лютая. Какоеж энто доброе дело? Энтож злодейство неслыханное. Противу тебя, мыразбойнички морския- казаки вольные барберийсеие- чистые ангелы….
        - Послушай, Семён,- встрял Алёха,- нерви душу-то. Сами знаем, чтодело наше несовсем чистое идаже неангельское. Ноне могёт бысть длялюбого народа страшней иистребительней дела, чемсмута братоубийственная, когда, брат набрата свилами да стопорами идёт. Авспомни каты, друг любезнай, какво время смутное, Гришкино, чтосто лет назад тому наРуси приключилось, какв энти- то времена, сколь кровушки русской братия пролили?. Какво Кремле нашем, Московском, ляхи поганые уже сидели, кактатары да люди лихие поРуси гуляли, какодин царь другого анафемой клял, дакакпростые крестьяне сголодухи мёрли? Анынче хотят враги страны нашей, народа нашего, такуюже смуту надержаве нашей учинить, чтобы богатствами нашими завладеть ирабами нас всех изделать. Иэтому, мы, слуги государевы, помешать обязательно должны. Ведь пока мы сизвергом Карлой воевали, народы европейские такуюже смутную войну, закорону Гишпанскую учинили. Сколь народу полегло- мильон, аможет иболе того? Ивсё зато только, ктоже сидеть будет натроне Гишпанском. Нетуж, брат, уволь нас отновой смуты, уволь народ наш российский. Да,это правда, чтогосударь наш
суров ипорой жестокосерден, ноон ведь задержаву нашу радеть ивеликую сражению ведет, азначить идело его правое, имы ему поэтому всею душою нашей ислужим.
        - Ишьты!- подумал Савва.- Каков казак наш стал! Излагает, какдеятель политический иизощрённый. Далеко может пойти послужбе. Молодец, правильно себя держит. ДаиДавыд- верный человек. Люблю яих, чертей, друзей своих. Воткаковы стали! Стакими слугами государь наш большие дела может сделать!
        - Нуладно, считай, договорились… Серёга, давай сюда пленников наших, поодному, хтоешо могёт…
        Ужестемнело, начёрном небе зажглись алмазами яркие чужие звёзды. Опрокинутый серп луны тускло ижёлто освещал погрузившийся вночную мглу город. Холодной сыростью повеяло сморя. Водворе зажглись факелы, осветившие сидящих накаменных скамьях людей, отбрасывавших какие-то фантастические тени, придавая происходящему какую-то сказочность ине реальность. Серёга стал одного задругим выводить иззиндана измождённых пленников. Ихбыло всего восемь. Разноплеменная кучка измученных, израненных, изголодавшихся людей, потерявших всякую надежду наосвобождение. Ониине поняли, длячего их вытаскивают изих норы, ихмогилы, гдеосвобождением своим он уже считали приближающуюся гибель, которая всё ненаступала. Вэтой компании было три испанца, англичанин, грек, один купец изНеаполя, капеллан изТулузы истранного азиатского вида человек, совершенно неопределённого возраста, заросший жиденькой седой бородёнкой, сплоским ижёлтым, какполная луна, лицом исо щелочками раскосых чёрных глаз. Никто изпленников, каквыяснилось, необщался сг. Бравуром иничего немог сказать оего спутнице. Азиата Савва допрашивал последним.
        - Кактвоё имя, понимаешьли ты меня?- спросил Савва его сначала по-турецки. Азиат отрешённо молчал. Плоское лицо его невыражало никаких эмоций. Савва переспросил по-немецки, потом по-голландски. Результат был темже самым.
        - Тфуты, чёрт косоглазый, прости господи, татарва косорылая, нунихрена непонимает!- встрял вдопрос Алёха.
        - Моявсё понимает, всёвидит ивсё знает, господина- внезапно по-русски ответил азиат. «Моязнаетвсё, чтораньсе было идазе то, чтобудет потома.
        - Дактожеты, откуда будешь- то?- по-русски переспросил Савва.
        - Мояимя Ван Хо, мояприехала изстраны Цин, мояесть посранника насего верикого императора, поверитеря Поднебесьной. Есри твоя меня вырусит, мояимперанора сделает тебя ооосень богатым….
        - Сначала ответьмне, тычто-нибудь знаешь оБравуре, чтоумер намедни, онтебе что-нибудь рассказывал осебе илио спутнице своей, скоей вполон попал?
        - Немного рассказара, немного сама знаю…
        - Нутак давай, говори, харя косорылая, чего лыбисся?- опять встрял Алёха.
        - Погодь, погодь, Алёха, остынь маленько, дело очень важное иделикатное. Доверь уж мне дипломатию эту. Ато из-за тебя, чёрта, всёдело погубим. Нутак расскажи, чтоон тебе рассказывал, ачто сам знаешь иоткуда?
        - Моябудет рассказывать дорго. Снасяра пусть хозяина сибко накормит усех пренников. Потом утром я рассказю усё, стознаю, усё, стобыло исто будет потома. Моязнает, гденаходится госпожа Сабрина, которую вы иссете, иессё много всего знаю…
        - Ладно, этот Ван Хо, наверное прав, утро вечера мудренее. Семён, покорми их немного,- это замой счёт. Только неперекорми, ато все отживота помрут.
        - Ну,лады, раззатвой счёт, то, пожалуй, ипокормлю. Азавтра продолжим допрос этого косоглазого.
        Утром, после обильной трапезы ипохмельного возлияния Савва сАлёхой вприсутствии Семёна продолжили допрос пленного китайского посланника.
        - Ну,давай, рассказывай, всёпопорядку, чтознаешь, ачто капитан тебе рассказал?
        - Сама я знаю, стотот девиса, котолый вы исите зива….
        - Аоткуда знаешь- то?
        - Мнеэтот книга лассказал… ВанХо достал изсвоих лохмотьев каие-то деревянные таблички, испещрённые чёрточками, иразложил их перед собой.- Этот книга всё лассказет, игде госпоза Саблина ичто снами всеми случиться…
        - Даврёшь тывсё, какэто могёт быть, чтоб вкниге было всё прописано….
        Китаец, неизменившись влице, бросил камешек надощечки, помолчал минуту, потом обратившись кАлёхе тихо промолвил:
        - Атвой сынок, Килил Алексеевич, ныне изИталии вернурся. Холосый офицел. Цалего осень лубит….
        Алёха аж подскочил, побледнел весь и, растеряно оглядываясь наСавву прошептал:
        - Книга, книга колдовская это, демоны его устами говорят, сжечь, сжечь его чучело косорылое вместе скнигойего, скнигой диавольской! Истово перекрестился- Чурменя, чурменя…
        - Погоди, Алёха, непаникуй- встрял Савва. «Этоочень древняя книга, небось стране этой, народу этому более 5тысяч годов будет. Много тайн он всебе несёт. Намих ещё предстоит познать, аони уже ими давно владеют. Мыпротив них, какдети малые. Может быть, имы когда-нибудь поймём премудрость эту, даипревзойдёмеё, дайтолько срок, чтоб только неперебили другу дружку…. Обращаясь кВан Хо, Савва насмешливо спросил: «Апро будущее наше, пространу нашу многострадальную, можешь рассказать?
        - Могу, ноне стану. Недолзен знать селовек пло будусее. Если знает, онего изменяет иналусяет полядок вмиле. Усеплиходит вхаос инаступает смелть. Ненадо знать будусее. Надо его тволить своими луками, какбудто усе оттебя самого зависит. Тогда усё плоисходит пополядку, каки долзно быти….
        - Ой,непонятно ты говоришь, ладно, ачто продевицу нашу, Сабрину знаешь?
        - Кливой Хасан плодал её надарёкий юг, вчёлный налод фульбе. Сесас она зена цаля ихнего. Унеё узе тли сына. Ацалство это возле озела борьшого, заВеликой пустыней, пости какмоле….
        - Да,точно, бывал здеся унас, вАлжерии, царёк ихний, фульбый, черномазый. Нона негров натуральных, они, этифульбы, неочень-то схожи. Лица, каку турок, алигишпанцев, только чёрные, ине чёрные даже, акакбы сильно загорелые. Чтосказать, люди разумные ивовсе недикие. Ана озере этом я бывал. Чадоно называется, толи потому что все чёрные люди там живут, тоещё почему, неведаю….- встрял вразговор Семён. Савва молча обдумывал полученные сведения. Повсему выходило, чтонадо им ехать вэту далёкую страну. Ну,просто небыло унего другой возможности выполнить царёво поручение.
        - Послушай, посланник, ане знаешьли ты судьбы сынаеё, Виктора, скоим она вполон попала?
        - Нет, моянезнает, книга молсит пло это. ПлоСаблину моя знает, апло сына её незнает. Стобы знать нузно её саму видеть. Только он мозет сказать, стосним. Этакнига цитает только вдусах селовесеских.
        - Таквот что, Семён, надобы нам ехать встрану эту, задевицей, надобы обязательно. Понимаю всю трудность ирискованность этого путешествия. Новыхода унас нет другого.
        - Данет, друг ты мой, непонимаешь. Этонадо через всю пустыню проехать, через пекло адово, дачерез разбойников пустынных, даещё иплемя это чёртово разыскать, даназад вернуться живыми…
        - Семён, алимы неказаки? Алимы разбойников невидали, алитрудностев каких испужаемся?- встрял Алёха.
        - Аты ваду бывал, казачок засланный? Помолчи-ка лучше, пока мы сСаввой всё обдумаем. Дело очень сурьёзное. Асколь я заэто дело получу, ежели пойдём вКуш этот далёкий? Мнезадорма судьбу свою испытывать нету резону. Этоваше дело, выидолжны платить, Ирод ваш должен раскошелиться иза вас ешо, иза поход смертельный….
        - Семён, ячеловек торговый, деловой. Значит так, завыкуп наш, меня, моих товарищей икитайца этого, яплачу 30 тыщ золотом. Запутешествию иСабрину - ещё тридцать. Деньги эти получишь позавершении дела, ав залог я напишу закладную насвою факторию воФранции. Небось, какой-нибудь жид ростовщик увас, ввашем гнезде разбойничьем, имеется?
        - Итого шестьдесят тыщ золотом?… Асколь фактория твоя приносить? Могёт бысть она ине стоит того?
        - Стоит, Семён, стоит. Фактория эта приносит казне сто тысяч ежегодно, только наторговле пушниной, дапенькой. Аещё я торгую вином молдавским, дарыбой красной, даикрой осетровой, дакаменьями уральскими…. Поверьмне, кроме меня вРоссии богаче только князь Александр Данилович Меньшиков. Аон- то иесть главный вдохновитель предприятия нашего. Даипосол вСтамбуле, Пётр Андреич Толстой, гарантом нашим будет… Тынепрогадаешь, влюбом случае. Аежели ещё придворе познают, какую ты услугу государству нашему оказал, выгоды ты получишь огромные. Такчто подумай хорошенько. Утебя есть резон оказать нам помощь вделе нашем. Подумай, яненеволю.
        - Да,задал ты мне задачу. Голова аж кругом идёт. Авдруг турки прознают, чтоя услугу гяурам оказываю, чтоврагу державы нашей помогаю, несносить мне головы…. Хотя сюда они ине сунуться, ав Стамбул я ине поеду сам… Да,задача… Ладно, завтра утром дам я окончательный ответ.
        Натом ипорешили. Весь день Савва писал письма, государю, послу вСтамбуле, Петру Толстому, ив фактории свои, голландскую ифранцузскую. Ответа ждал через две недели. ВСтамбул, кТолстому, почта дойдёт быстро, авот вРоссию ииз России придётся ждать. «Ну,ничего- думал Савва,- зима всё-таки, нетак жарко будет путешествовать попустыне. Подождём ответа.
        Семён выделил дляпленников икитайца отдельные покои, стремя низкими каменными лежанками, застеленными матрацами, набитыми гнилым сеном, китаецже спал наполу ивсё время благодарил Савву завызволение изплена.
        Утром следующего дня Семён объявил своё решение. Да,он берётся запутешествие, ноДавыд останется пока вАлжире, подприсмотром его янычар- содной ногой попустыне непройти. Денежные вопросы уладили довольно быстро. Наподготовку экспедиции Семён взял месяц, таккакона требовала тщательной экипировки, закупок запасов продовольствия, лошадей, верблюдов ипроводников, одного попустыне, через страну жестоких иразбойных туарегов, изнающего караванные маршруты иколодцы, другого- дляпутешествия через негритянские районы южной Сахары, знакомого сязыками иобычаями тех стран. Кроме того требовалось отобрать десятка полтора верных людей, дляохраны каравана. Всеэти заботы Семён взял насебя. Савва иАлёха активно подключились корганизации экспедиции.
        Недели через три пришло письмо отгосударя, вкотором он подтвердил правильность, принятого Саввой решения, иодобрил путешествие. Приэтом он дал абсолютные финансовые гарантии ипросил Савву досконально изучить положение дел вАфрике, географиюеё, природу, климат, атакже население, народы инравы людей тамошних, молде державы- то европейские чрезвычайно Африкой заинтересованы, таккакона есть важнейший элемент мировой морской торговли, амол инамбы пора уж, русским, омировой морской торговле задуматься изагодя готовить себе дляэтого предприятия почву. Ещёон просил оказать всевозможнейшее покровительство китайскому посланнику, дабы использовать оного вгрядущих переговорах сИмперией повосточной границе.
        ОтПетра Андреевича тож ответ пришёл. Писалон, чтоочень рад задрузей своих, зато, какони поручение государя выполняют, просил крепко расцеловать Алёху иДавыда, атакож передать наилучшие пожелания Семёну иуверения, чтоон, Семён, может располагать им, Петром Толстым, полностью иможет быть уверенным вего полной поддержке (конечно, вмеру своих скромных возможностей) вовсех делахего. Написал он также некоторые сведения онароде фульбе, обих происхождении иистории расселения поАфрике (сведения эти поставил ему соратник помальтийскому тайному обществу, который одно время проповедовал среди этого чудного народа).
        Наступила уже декабрь, ас ним пришла инастоящая африканская зима. Зарядили проливные дожди. Влажный холодный ветер сокеана гнал игнал наиссушённую летним зноем африканскую землю потоки холодного дождя. Насамых высоких вершинах Атласских гор выпал мокрый однодневный снег. Ночи были холодные исырые, наши герои грелись поночам укостров, аднём отогревались наредко выползающем из-за чёрных влажных туч солнышке. Время дляпохода было самое что нина есть лучшее. Досамых песков можно было дойти, минуя колодцы, т.к. эти зимние ливни наполняли высохшие залето русла рек потоками мутно жёлтой воды, которую после процеживания можно было вполне использовать дляпития людям, лошадям иверблюдам.
        Всёсвободное время Савва проводил вбеседах сВан Хо. Обсуждали историю, политику ифилософию. Китаец рассказал Савве, какустроена Поднебесная Империя, какона управляется сейчас, приманьчжурской династии икак была устроена раньше, когда ханьцы были хозяевами всвоей стране, какустроена гадательная Книга Перемен (Ицин), чтоможно поней предсказать икак узнать прошлое. Китаец предсказывал России, каквеликое будущее, такистрашные катастрофы. Обсуждали они иучение КоФу Цзы, егоэтику имораль. Корче, Савва вполне усвоил древние учения, егоевропейская спесь немного поубавилась, древний мир открывался перед ним вовсём своём величии идуховном богатстве. Нотем более значимым стала длянего европейская рациональная философия, еёлогика инеудержимое стремление кпрогрессу исамосовершенствованию. Заложенная греками формальная философия всочетании сморально этическими нормами древних иудеев, ихсомнениями ираскаяньями, реализовавшихся вучениях Христа, подкреплённая также неудержимой активностью иагрессивностью европейцев, сих стремлением кновым открытиям изавоеваниям, делали, вглазах Саввы, современную европейскую
цивилизацию воистину непобедимой, ив ней он видел будущие. Онполагал, также, чтодуховный, политический иэкономический расцвет ислама уже позади. Воинственная религиозная нетерпимость, косность идогматизм ислама, упрощённая философская иполитическая доктрина, подчинение светской жизни простых людей жёстким религиозным догматам, приведут, вконце концов, исламский мир кэкономическому идуховному застою, азатем ик краху. Зачатки такого краха уже вполне наблюдаемы вБлистательной Порте. Еёвоенные поражения Савва видел, какследствия духовного застоя, какнеспособность ислама, каксистемы воззрений, ксамосовершенствованию иразвитию.
        Онвыстроил длясебя модель цивилизаций поих отношению кбогу илибогам. Например, греки, иудеи ихристиане персонифицируют бога илибогов, делая их похожими налюдей, нотолько очень могучими игромадными, мусульманеже растворяют бога единого вовсём сущем, акитайцы рассматривают богов, существующими какбы впараллельных мирах, изредка соприкасающимися смиром людей. Лично дляСаввы эти различия неимели большого значения, таккакв глубине души он неверил нив бога, нив чёрта, адоверял толькотому, чтовидели его глаза, хотя прозорливость китайца, егогадания поКниге Перемен, вызывали вдуше его некоторую тревогу исомнения.
        Семён поведал Савве отом, чтоимя того негритянского царька изплемени фульбе, который побывал вАлжире несколько лет тому назад ипокупал себе женщин наневольничьем рынке, кажется Аннувал Бараки, ичто обитает он сего племенем насеверном побережье озера Чад, чтоон, Семён, бывал втех краях изнает туда дорогу. Решили двигаться втом направлении и, повозможности, отыскать дляначала этого Бараку, чтобы потом, может быть через него, отыскать иСабрину, если она живаещё, икитаец сего гаданием неврёт.
        Впуть тронулись нарассвете 25декабря 1713года.
        Глава восьмая
        Последам Сабрины (продолжение)
        Непроглядная чёрная ночная мгла нехотя отступает назапад, туда, кклубящимся чёрным тучам надгорами, нехотя уступая место светло розовой полоске рассвета навостоке, которая медленно расширяется, освещая фиолето-серые скалы итакогоже цвета песчаные холмы. Наскалах выступают капельки росы, сверкающие вполумгле, каксказочные алмазы. Капли росы ина песке, ина одеждах путников ина лошадях сверблюдами. Дует свежий влажный ветерок- это время самое подходящее дляперехода попустыне. Пройдётещё, каких-нибудь, двачаса, иутренняя прохлада сменится сначала тёплым восточным ветром, апотом инестерпимым жаром огромного полыхающего жёлтого солнца. Чёрные тучи назападе растают, каклёгкий дымок, унося ссобой последнюю надежду натак желаемую прохладу идождь. Песок искалы начнут излучать нестерпимый жар, глаза зальёт горько-солёный пот, лошади захрапят, сгуб их хлопьями упадёт жёлтая густая пена. Ещёчуть позже перед глазами путников возникнет бескрайняя поверхность чистого озера, зелёные пальмы, кусты тамариска, склонившиеся надчистой исветлой водой- умопомрачительный пустынный мираж, сводивший сума ниодного путника,
рискнувшего пересечь Великую Пустыню. Итолько верблюды, одногорбые корабли среди песчаного моря, монотонно инеотвратимо продвигаются вперёд, шагзашагом, раз-два, раз-два. Колокольчики брякают наих вспотевших шеях, блям, бздынь, блям, бздынь, итак час зачасом, часзачасом, аони идут себе иидут, цепью растянувшись вдоль барханов, кжеланной цели, кколодцу, вкоторомещё, может быть, осталось хоть немного спасительной влаги.
        Ужетри недели наши путники вдороге. Караван состоит изпяти верблюдов споклажей, каждого ведёт погонщик, елепередвигая ноги, итрёх десятков спешившихся всадников, ведущих подуздцы припадающих натонкие передние ноги измученных лошадей.
        Первая часть пути, погористой Западной Сахаре оказалась труднее, чемпредполагал Семён. Шквальные ливни превратили высохшие русла рек вгрязные имутные стремительные потоки, переправы через которые, отнимали силы ивремя. Старались идти, минуя известные оазисы иколодцы, чтобы непривлекать внимания туарегских иберберских разбойников, промышлявших накараванных тропах. Целые племена, такназываемых, альмуталассимун, поощряемых властителем Западной Сахары Мулай Исмаилом, ведут охоту закараванами, пересекающими Великую Пустыню. Этобыла самая опасная инепредсказуемая часть путешествия. Оставалось только уповать наслучай. Однако дооазиса Туат путники добрались вполне благополучно. Помогло то обстоятельство, чтоотряд, набранный Семёном, состоял частично изказаков, частично извоинов племени текна, основного ядра армии Мулай Исмаила. Пополнив воазисе запасы воды икорма дляскота, атакже продовольствия, караван благополучно миновал опасные места иуглубился уже впочти ненаселённую область Великой Пустыни. Ноименно здесь их ждали самые тяжёлые испытания, испытания жаждой инестерпимым зноем. Нашим путникам ещё
повезло, онивсего лишь один раз испытали силу ужасного пустынного урагана, который случился недоходя оазиса Загора. Ветер дул стакой силой, чтовалил сног верблюдов, огромные камни, величиной счеловеческую голову поднимало ввоздух, дышать было нечем отпыли инестерпимого жара. Вэтом урагане они потеряли половину лошадей иверблюдов. Было им ещё одно испытание- песчаный туман, предвестник урагана, носам ураган миновал путников. Всёостальное время стояла устойчивая, нонепереносимая жара. Проводник говорил, чтоосновные ураганы проходят вначале весны, поэтому донаступления их желательно миновать пустыню идостичь более влажных именее опасных районов.
        Лучше всех переносил тяготы нелегкого пути старик китаец. Казалось, оннеощущает нижажды, низноя, только ибез того узкие глаза его вообще превратились вщёлочки, ибыло непонятно, спит он иливсё ещё смотрит намир.
        - Пустыня болсой, пости какЮаньский степь, толко наверблюда одна версина, говорил он Савве, имея ввиду, чтоудромадеров, вотличие отбактрианов всего один горб. Онрассказал также, чтодовелось ему однажды пересекать Великую Азиатскую пустыню. Тампески были страшнее, ижара более истребительной. Больше всех страдал Алёха. Егобогатырское тело требовало много влаги, онослаб, глаза подёрнулись пеленой смертельного безразличия, ноги кровоточили, губы покрылись непроходящей коростой. Короче, загибался казак.
        Савваже, чтобы непасть окончательно духом, внимательно ис изумлением изучал пустынный пейзаж. Аудивляться было чему.
        Этотолько напервый взгляд, даито всамый полдень, пустыня кажется унылой иоднообразной. Утромже ив вечерних сумерках она представляет собой совершенно фантастическое зрелище. Ярко жёлтые песчаные дюны- эрги, вдруг сменяются чёрными, красными, ато ибледно розовыми отвесными скалами- хаммада, рассыпанными попустыне всовершенном, первозданном хаосе. Некоторыеже имеют совершенно правильную, пирамидальную форму, какбудто они были сложены каким то божеством, нагромоздившим огромные плиты камней вправильные пирамиды иточно подогнанные конструкции. Всёэто выглядело так, какбудто это дело рук, либо человеческих, либо даже божественных. Однако свет менялся иснова первозданный хаос окружает путников.
        Савва отмечал просебя, что, наверное, невсегда великая пустыня была столь пустынной, каксейчас. Наодной изночёвок вузком ущелье между чёрных скал он приметил наодним изкамней какой-то древний рисунок. Нанём была изображена, по-видимому, сцена охоты древних людей, населявших когда-то эту страну. Нарисунке были изображены животные, стало быть, когда-то водившиеся впустыне, буйволы, слоны, антилопы, сизогнутыми винтообразными рогами икозлиными головами, полосатые маленькие лошадки, какие-то фантастические длинношеие, скороткими рожками, олени, илюди, стреляющие вэтих чудных зверей излуков. Всёэто было нарисовано вочень реалистичной манере. Лица охотников были очень тщательно прорисованы иочень напоминали лица эфиопов. Изэтого Савва сделал вывод, чтовдревности эту великую степь, возможно, населяли люди эфиопского илидаже негритянского происхождения. Тотфакт, чтовдревности пустыня была цветущим игустонаселённым краем, косвенно подтверждался также большим количеством ныне пустынных пойм высохших озёр ипересохшими руслами некогда полноводных рек. Всвязи сэтим, предположение обискусственном происхождении
пирамидальных скал, разбросанных повсей местности, неказалось уже столь фантастичным.
        Когда караван прибывал вкакой-нибудь оазис, Савва судивлением отмечал совершенно необычные нравы обитателей пустыни иоазисов, кочевников иземледельцев. Вэтой части пустыни немногочисленные кочевые племена туарегов осуществляли полный контроль надкараванными путями иоазисами. Вих среде сложилась своеобразная кастовая система, определяющая весь образ жизни этих обитателей бескрайних степей инагорий. Высшую касту составляли члены касты имхаров, профессиональных воинов, суровых ижестоких. Онинезанимались никаким трудом, ихделом была война илиграбёж накараванных дорогах илисбор дани сземледельцев оазисов. Имхары выбирали изсвоей среды что-то вроде короля- аменохала, который, невыполняя воинских обязанностей, осуществлял регулирование сложных отношений между различными племенами иродами. Родственники аменохала были простыми имхарами ивоевали играбили, наряду совсеми остальными членами касты. Женщины- имхарки незакрывают лица, хотя иявляются мусульманками, ониполностью освобождены иот всякого физического труда, ихзанятие- только рождение ивыращивание потомства. Мужчины имхары, вотличие отженщин,
закрывают лица досамых глаз. Одежда воинов состоит изплотной, чёрной иликрасной ткани, накидки, подкоторую одевается стальной илимедный панцирь, делающий воина неуязвимым длястрел илипуль врагов. Имхары владеют всем богатством племени иведут себя ссоплеменниками издругих низших каст, какхозяева срабами. Туареги исповедуют ислам, завезённый впустыню ещё арабами, носледуют ему нестоль фанатично, какарабские племена, уних сохранилось много местных, ещёдоисламских верований, связанных спочитанием духов предков исил природы. Вообще-то все они относятся кчужестранцам очень подозрительно, рассматривая их только, какобъект добычи ивзимания подати.
        Военные действия происходили постоянно, одни отряды кочевников нападали надругие, ивсе вместе, вдруг они обрушивались накакой-нибудь оазис, забирая уего жителей все их скудные накопления, ивновь исчезали вбескрайних песках искалах. Наши путники допоры довремени избегали смертельной опасности, благодаря проводникам идипломатическим способностям руководителя экспедиции, Семёна. Нопосле оазиса Туаг влияние Мулай Исмаила, повелителя Западной Сахары, ужезаканчивалось, однако портить отношения смогущественным соседом туарегские племена нехотели, и, поэтому, вели себя поотношению кнашему каравану достаточно корректно. Ночем дальше навосток углублялись наши путешественники, темболее опасным становилось их положение. Напути отоазиса Туат коазису. ИнСалах они несколько раз видели нагоризонте отряды всадников, которые помере приближения к. ИнСалаху вели себя всё более иболее агрессивно. Впоследние дни проводники предложили уже идти ночами, ориентируясь только позвёздам. Впереди, верстах вполутора, двигался небольшой отряд разведки, который предупреждал овозможной опасности. Ночи были холодные, иидти стало
несравненно легче. Алёха заметно окреп ителом ивосстал духом. Днём отсиживались они вскалах, пряча лошадей иверблюдов.
        Завремя пути ниСавва, ниАлёха, ни, темболее, Семён, почти неговорили оцели своего путешествия. Семён всё время находился рядом ивнимательно прислушивался кфилософским беседам Саввы сВан Хо. Иногда он очём-то разговаривал сАлёхой, вспоминали они родимый Дон, далёкие станицы, искали общих знакомых илиродственников. Ополитике больше неговорили, обсуждали лишь текущие опасности, которые сблизили их всех. Семён рассказывал также ио своём прежнем путешествии встрану фульбе. Тогда они ходили туда зарабами дляпродажи вИмперию, везли много товара, ткани, оружие, хозяйскую утварь. Отряд их насчитывал вто время несколько сотен человек. Маршруты движения они предварительно согласовывали саменокалами различных туарегских племён, поэтому больших столкновений сместными племенами уних непроисходило. Часть добычи они должны были оставить кочевникам, которые использовали рабов сонгани ифульбе длясельских работ воазисах. Однако, какрассказывал Семён, наплато Тассили уних произошло большое сражение своинами племени аджер. Туареги сражались наверблюдах ина лошадях, сражались доблестно ибеспощадно, однако потерпели
поражение. Насобрании конфедерации было достигнуто мировое соглашение обеспошлинном прохождении каравана взамен напривилегии вторговле сприморскими районами пустыни. Рассказывал Семён ио том, чтовплемени аджер женщины сражались наряду смужчинами, отличаясь приэтом неимоверной жестокостью иковарством.
        Так, наконец, втревоге иопасениях добралисьони, вконце концов, дооазиса Ин-Салах.
        Ин-Салах- крупнейший оазис всамом центре Сахары, перевалочный центр длявсех караванов, следующих попути изСредиземноморья вЭкваториальную Африку. Воазисе можно сравнительно недорого купить верблюдов илошадей, нанять проводников, отдохнуть инабраться сил длядальнейшего странствия попустыне. Законтроль надоазисом постоянно происходят стычки между различными племенами туарегов. Вте времена, когда караван достиг, наконец, желанного пристанища, надоазисом властвовала конфедерация племён кель-аир воглаве саменокалом Мусой Абдаллахом. Конфедерация вела постоянные кровопролитные споры сдругой могущественной конфедерацией кель-ахаггар, имхары которой совершали регулярные набеги наоазис, совершенно опустошая финиковые плантации иразоряя его обитателей. Когда нарассвете караван вошёл впосёлок, окружённый невысокой стеной, кое-как сложенной изкамней, впоселении хозяйничали кель-ахаггар. Всежители были выгнаны изубогих жилищ ипокорно стояли нацентральной площади, вто время каквоины шарили подомам ишатрам впоисках золота, илиопустошали запасы сушёных фиников, собранных сплантаций. Караван вполной тишине
продвигался попосёлку всторону караван-сарая, расположенного узападной окраины. Кколонне, возглавляемой Семёном, восседавшем насамом крупном белом верблюде, подошёл высокий, мощного телосложения имхар, втёмно-красной накидке ив чёрном лисе, почти полностью закрывающим лицо. Онбесцеремонно остановил верблюда игортанно заговорил по-арабски, чудовищно искажая слова, так, чтопонять его было почти невозможно.
        - Ты,ничтожный раб, тыходишь помоей земле, почему ты мне неплатишь? Тыдолжен отдать мне своих лошадей иверблюдов, алюди твои станут моими рабами. Сойди наземлю ипоклонись своему господину!
        - Апоцеловать меня вжопу нехочешь?- по-русски ответил Семён, но, всё-таки стал медленно слазить сверблюда, сначала поставив того напередние колени, потом соскользнул исам. Онибыли примерно одного роста, обамогучие исвирепые, разбойники, морской истепной. Обазнали свои права иумели их приводить вжизнь всеми доступными инедоступными мерами. Видя непокорность Семёна, даивсего каравана, имхар громко свистнул, ина площадь изшатров стали сбегаться воины, находу обнажая кривые сабли. Всвою очередь, воины текна, казаки изотряда иАлёха сСаввой тоже обнажили своё оружие. Положение было критическим. Вступать вбой было никак нельзя, даже вслучае победы, каравану была гарантирована голодная смерть воазисе, илина караванной тропе. Командир текна подошёл кимхару истал что-то объяснять поберберски. Тотслушал молча, сяростью взирая нанемногочисленный отряд путешественников. Наконец он произнёс по-арабски:
        - Мужчины решают свои споры вчестном бою, ане пустыми разговорами. Пусть ваш воин выйдет сомной напоединок, иесли я одолеюего, вославу Аллаха, всемилостивейшего имилосердного, товаш караван станет моим, атвои люди, моими рабами. Еслиже одолеетон, мыспокойно пропустим вас потропе, иможет быть она будет длявас удачной!
        - Да,дела, проговорил Алёха, слыш-ка, Семён, пусти-ка меня судьбу испытать, ячеловек военный ипотому должён службу справлять. Атебе из-за нас погибать нес руки. Якашу заварил, яиотвечу.
        - Недури, Алёха, ешоуспеешь шашкой помахать, намешо половину дороги осилить надо, даиназад вертаться. Ежели щас кровь прольём, назад нам уже дороги нету, даидо места недобраться. Лучше думай, какэтого дикаря уговорить.
        Вперёд выступил Савва.
        - Послушай-канас, овеликий воин, мыесть посланники великого царя царей, который правит всеми землями поту сторону Великого моря, чтонасевере. Онипослал нас вваши земли идалее наюг, чтобы заключить союз против неверных, принести дары своему брату ввашей земле ив земле южной, уВеликого озера. Онтак иприказалнам, нигде кровь правоверных непроливаете, аобращайтесь сними ласково иприветливо. Аесли возникнет спор какой-нибудь, всегда становитесь насторону друзей наших, великих степных воинов имхаров. Онтак исказал, несите им дары наши ислово наше….
        Имхар недоверчиво, сяростью ис презрением взирал наСавву, подозревая его вмалодушии, нотот продолжал:
        - Наша страна огромная ибескрайня, ивоинов вней видимо-невидимо. СамСултан турецкийему, царю нашему поклонился идержит теперь стремя коняего. Еслижеты, овеликий воин, ещёимудр, каки отважен, тыдолжен постичь, чтопренебрегать дружбой царя царей очень опрометчиво, иты можешь лишиться всего, чтоимеешь…
        Имхар заметно смягчился, секунду подумал, апотом произнёс:
        - Ятебя понял, мудрец. Мынехотим воевать сцарём царей. Мыдаже невозьмем увас дани. Только одна просьба будет унас. Завтра нарассвете мы уйдём, новы должны остаться изащитить наши владения отразбойников кель-аир воглаве саменокалом Мусой Абдаллахом, которые хотят отобрать унас законную добычу. Если уж ваш царь царей нам друг, тоон непременно должен быть иврагом врагов наших. Такведь?
        Семён аж дёрнулся весь, левый рыжий ус его приподнялся, глаза сделались узкими иналились бессильной яростью, онсразу смекнул всё коварство замысла имхара. Тотиграл почти безпроигрыша. Еслиже кель-аир придут изавяжут бой стекна иказаками, товсю вину заразорение чужого оазиса можно свалить наних. Аеслиже нет, тонатропе, впесках илискалах их караван всёравно станет лёгкой добычей кель-ахаггаров. Выход был единственный, надо было принимать условие поединка. Вслучае успеха можно было надеяться наподдержку кель-аиров. Хотя вблагородство ив чувство благодарности последних верилось струдом. Онврастерянности взглянул наАлёху. Унего самого почти небыло шансов впоединке симхаром. Бойцовские качества, мастерство фехтования иуправления лошадью иливерблюдом было поставлено уимхаров наочень высокий уровень. Самон, Семён, свои военные качества весьма подрастерял, даивозраст его был нетот, чтобы испытывать себя впоединках спрофессиональными воинами. Даиделоли это, рисковать жизнью зачужого ему царя, бабу евоную свыблядком. Не,пусть уж Алёха удаль свою кажет. Вона моряков аж пять душ загубил, воттут пусть
ипостарается дляобщего блага.
        - Ладно, мысогласны напоединок. Только уговор, ежели наш поединщик тебя одолеет, вынас беспрепятственно пропускаете досамого Джанета, аежели ты одолеешь, забирай караван, нолюди мои останутся свободными. Этонеплохие условия. Вслучае победы, получишь верблюдов илошадей, даитовару разного, который мы длястраны южной везём. Только всё должно быть по-честному. Этот договор мы запишем сегодня умуфтия, такчто, если вздумаешь поступать непо чести, тоопозоришь всё племя ирод свой. Согласен?
        - Семён, погоди, погоди, видишь я веду переговоры, ужепочти уговорил этого басурмана…- встрял Савва по-русски.
        - Дапостойты, невстревай, этонарод такой, чтооборотит вокруг пальца тебя, глазом неуспеешь моргнуть, потом будешь вертеться, какужак насковороде. Поединок будет завтра, аночью что-нибудь да придумаем.
        - Ясогласен натвои условия, гордо, нос сожалением промолвил имхар. Деваться ему уже было некуда, аведь такой план сорвался! Придется теперь отвечать ему перед кель аир заразорение оазиса. «Сражаться будем завтра, нарассвете, налошадях иверблюдах, безружей истрел, только клинок. Дерёмся безпощады. Кого вы выставляете напоединок?
        - Вотон будет твой противник- Семён кивнул всторону Алёхи. «Сладишь ссупостатом?- спросил он Алёху.
        - Дауж спробую, небось нестрашнее татар али турок будет, аих я положил предостаточно.
        - Данет, брат, тутдела другие, посурьёзнее будут, противник- то больно грозный, ониже сдетства ксабле своей приучены, даиверблюдом управляют, какчеркес лошадью. Даис панциремони, саблей непрорубишь. Ладно, сейчас все вкараван сарай, поим лошадей, сами отъедаемся, готовимся кночлегу, запасаем провиант,… ну какобычно. Аты, Алёха, много непей ине ешь, тяжело драться будет. Поговори ещё снашим проводником-текной, онизихнегоже народу будет, обычаи боевые ихние ведает, может что дельное иподскажет.
        День прошёл вобычных хлопотах. Семён договаривался опровианте, купил свежих лошадей иещё двух верблюдов, подписал договор обусловиях поединка умуфтия, нанял проводника. Вконце дня отряд расположился наночлег. Легли нашерстяные подстилки прямо навоздухе, возле сторожевых костров. Алёха весь день провёл вбеседе стекной, тотрассказывал ему оприёмах боя туарегов, показывал ему их фехтовальные приёмы, какони управляют верблюдом илошадью. Алёха внимательно слушал иудивлялся- Вотбы таких воинов, даврусскую армию, почище калмыков будут,- думалон. Савваже отстранился отвсех дел, сидел возле костра рядом скитайцем ио чём-то сосредоточенно размышлял. ВанХо всё время разглядывал свои деревяшки, что-то бормотал себе вседые жидкие усы. Перед самым ночлегом он подошел кАлёхе иободрительно проскрипел- Твоя недолзна бояться басулмана. Твоя будет слазатся засвоего цаля, аон засвоя голдость изадность. Онаузе боится твоя. Смотли ему вглаза иулыбайся, твоя великий воин, твоя спасёт усех наса.
        Кактолько стемнело, потянуло пустынным холодом, отряд расположился наночлег. Караулы сменяли каждые два часа. ДляСаввы эта ночь выдалась совершенно безсна. Онсидел возле костра, курил кальян, скоторым никогда нерасставался (после освобождения изплена он тутже приобрел себе новый) иразмышлял. Мысли уводили его далеко отсобытий сегодняшнего дня. День заднём он восстанавливал картину последних месяцев: плавание накорабле, пленение инежданное освобождение, встреча скитайским посланником иего ясновидение подревней книге. Всёэто нескладывалось вединую, целостную картину. Ужочень много чудес происходило вэтом их предприятии. Савва, вообще-то говоря, допускал возможности таких совпадений, ночто-то подсказывалоему, чтоочень уж много происходит необъяснимых, напервый взгляд, случайностей. Вдруг внезапная мысль осенилаего. Картина сложилась сама собой. Онулыбнулся, обрадовавшись своей догадке, потянулся, встал, хрустнул застоявшимися суставами иснова сел возле костра. Вэтот момент кнему подошёл Алёха имолча присел возле костра.
        - Что, брат, неспится? Волнуешься, небось перед сражением? спросил улыбаясь Савва.
        - Данет, неочень, басурман, конечно, грозен будет вбою, ноне обэтом мысли мои, друг ты мой, Савва. Аболит моя голова через китаёзу энтого косоглазого. Неужто он покниге своей всё пронас знает. Неужто это небрехня, чтопокниге древней, колдовской можно пронаше прошлое всё прознать ипро наше будущее? Какты полагаешь? Ведь ты учёнай да грамотнай будешь. Вона все науки превзошел. Неужто колдовство такое есть насвете взаправду? Ответствуймне, нетоми души моей. Ато веся я изведусь.
        - Эх,Алёха… Видишьли, жизнь мы стобой избрали чрезвычайно трудную. Профессия наша, шпиёнская, наверное, самая трудная вмире будет. Даине благороднаяона, грязная можно сказать. Еслибы нево имя России- матушки намуки такие шёл, никогдаб нестал шпиёном. Нораз выбрал такой путь, тонадо его доконца осилить идолг свой выполнить счестию. Ако всему прочему, этапрофессия учит нас всё время думать ипроизводить анализ поступков своих да чужих, искать причины тех илииных событий, предвидеть ипредупреждать обстоятельства, иникогда необнаруживать себя раньше времени. Недаром говориться, этоточно пронас стобой, знаешь- значит вооружён.
        - Савва, тымне зубы незаговаривай, апрямо скажи….
        - Тссс. Перейдём нанемецкий. Иу пустыни есть уши…Подумай сам, раскинь умишком, какэто столько совпадений чудесных случилось снами вэтом путешествии…? Первое, попали вплен, тыпятерых разбойников успокоил напалубе, атебя нетронули, второе, какэто случайно Семён оказался первым напродаже ипервый нас выкупил, третье, этот Бравур, вдруг, какбы случайно, оказался снами вяме. Сведи это всё вместе. Свёл? Атеперь китаец- это только подтверждение, чтовсё это совсем неслучайные события. Иникагого чуда вэтой книге инету. Дошло?
        - Савва, нуговоришь ты такое…. Погодь, такзначит всё пронас было известно заранее? Семён? Вотдела…. Погодь, погодь, азачемже тогда он нас вэту пустыню завёл? Зачем мы ему нужны? Онбы мог сам эту Сабрину исына её добыть, иоткуда китаец знает, чтоона уфульбов этих черномазых ныне пребывает….
        - Точно пока незнаю. Но,если Семён наслужбе усултана состоит, тоему проэту Сабрину должно быть всё известно, таккакАбрашку нашего, тоесть Ибрагима Петровича, изэтихже самых мест, тоесть изгорода Алжиру вИстамбул идоставили. Думаю, чтодляэкспедиции им нужны были деньги, вотони нашимиже деньгами ивоспользовались. Кроме того, возможно что, Семёна повелитель, великий визирь Кергюлю, понимает, чтобезнас ему сыночка Сабриненого недобыть. Нету уней веры басурманам, которые вполон её взяли, короче, подробностев незнаю, яже некитайская книга?
        - Нуачто делать-то будем? Ежели мы сами напогибель идём, кудаже нам теперь?
        - Алёха, тысначала завтра, нет, ужесегодня, постарайся одолеть супостата вбитве. Апотом уже будем думать провсё остальное. Теперь уже неизвестно, ктоизнас пленник, мы, илион…
        - Нучто, казаки, неспиться?- изтемноты внезапно появился Семён. Савва понял, какон мудро поступил, перейдя нанемецкий. Весь разговор Семён, наверняка, слышал изтемноты, ноничего, по-видимому, несмог разобрать изнемецкой их речи. Ноон мог идогадаться, чторечь идёт именно онём, поэтому надо было любым путём, срочно, усыпить его бдительность.
        - Ойнеспиться, брат, ойнеспиться… Вотвидишь, чтоб отвлечься маненько отмыслев своих тёмных да тоскливых, решил я внемецком немного поупражняться, ато уж изабывать совсем стал. Абатюшка-то наш, государь Пётр Алексеевич, дюже строг сэнтим делом. Самолично экзамены учиняет. Какне угодишь, какне проявишь усердиев, дапознаниев вязыках, аливнауках каких разных, враз сослужбы идолой. Ая весьма надеюсь ешо ему да Рассеи послужить…- Алёха опередил Савву весьма кстати.
        - Акак биться-то думаешь? Ужочень они сильны, супостаты туарегские, особенно вконном строю ив сабельном бою. Отважны… Нупрямо, какчеркесы. Смерти небоятся совсем. Однако лезут напролом, ихитрость некажут. Гордые очень. Дляних отступить, всёравно, какрод свой опозорить. Вотнаэто ибериего. Мыто все будем наготове, какначнётся поединок, мывсе уходим, вроде, какна Тиссалит, аСавва, вождь текна иты, Алёха, если выживешь, сразу уходтье наТаманрассет. Ониточно погонятся занами подороге наТиссалит, наюг, амы уйдём навосток. Текна покажет вам туда дорогу. Там, через несколько дней, будет уже территория кель-аиров иони туда несунутся. Встренимся угоры Гарет аль Димон, текна знает. Этодесять дней пути. Таместь колодцы, воду ссобой берите, номного непейте, пропадёте. Ждём вас там ровно четыре дни. Также ивы, ежели прибудете первыми. Вобщем, удачи тебе, казак. Асейчас иди, поспи пару часов, силнаберися.
        После третьего караула отправились спать. День предстоял тяжёлый. Ониещё незнали, какие испытания их ждут впереди.
        Глава девятая
        Дела шпиёнские
        Великому государю государства Российского
        Царю Великая Малая иБелая Руси
        Владетелю земель: Ингерманландских, Лифляндских Эстландских ипрочая ипрочая ипрочая…
        Романову Петру Алексеевичу
        отдержавного посла Государства Российского вОттоманской Империи, князя Толстого Петра Андреева
        Писано отянваря месяца числа 10, года 1714. г. Истамбул.
        Великий государь! Пишет тебе раб твой нижайший, Толстой Пётр Андреев, ипрежде всего, спешу пожелать тебе здоровья итакже супруге твоей царице Екатерине, идочерям твоим, Анне иЕлисовете. Здоровья имногих лет царствования, наблаго любезному отечеству нашему ивсем твоим подданным.
        Спешу сообщить тебе новость, коею узнал я через моих тайных людишков, чтооказывают тебе ивсей державе нашей неоценимые услуги, выведывая планы соседей державы нашей, предвосхищая злые намерения ипомыслы.
        Доподлинноже стало мне известно, чтоВеликий визирь, Ахмат Кергелю (оный Кергелю был ранее посланником турецким надержаве нашей), прознал пронаши обстоятельства ипланы, связанные стем деликатным делом, коим занимаются чрезвычайные твои порученцы, Савва Рагузинский иАлексей Синельник. Каким образом он прознал, мнетого неведомо, имои людишки ничего путного сообчить немогут. Емуже, Кергелю, стало известно, чтопосланники твои отправились ныне вАлжерию, длявыполнения твоего деликатного поручения. Имже иорганизовано их похищение буканьерами ипомещение их поднадзор его Кергелю, доверенного шпиёна- янычарского аги, Селима. Оный Селим есть родной брат Алексея Синельника денщика, поимени Семён, тотсамый, чтоспас нас вовремя похищения отрока ибегства нашего изСтамбула в1703годе. Оный Селим руководить ныне шайкой разбойников, состоящих избеглых казаков донских, которые утекли сДона вместе сихним атаманом Некрасом, аныне вместе сянычарами несут султанову службу вАлжерии. Яполучил письмо отСаввы иАлексея, вкоем они обсказали свои мытарства вразбойничьем рабстве исвоё, якобы, чудесное избавление. Нынеже дела
оборачиваются дляних весьма опасно.
        Упомянутый выше, Селим имеет поручение, организовать экспедицию вглубь пустыни, кберегам внутреннего моря, коезовётся Чадом, кнародам негритянским иэфиёпским, гдепосведениям ипребывает ныне врабстве небезызвестная тебе девица голландского происхождения. Этодело обставлено натвои, великий государь, средства ипорученцы твои, имои друзья, того сами неведая, находятся ныне подполнымего, Селима, контролем. Этот Селим, имеет також поручению отКергелю, поокончании дела твоих порученцев умертвить, анайденного имиже отрока привести вИстамбул ииспользовать далее взлокозненных целях, аименно, наведения смуты вгосударстве нашем. Ныне верныя слуги твои, Савва иАлексей пребывают ввеликой пустыне, путешествие покоторой чревато непомерными опасностями, всилу дикости ижестокости тамошнего населения, атакож трудностями пустынной жизни из-за отсутствия воды снепомерной жары.
        Також, через моих доверенных людишков, стало мне доподлинно известно, чтоделом энтим очень занимается иБритания. Ихний шпиён, морской капитан Оливьи, подвидом капитана похищенного голландского фрегата, Бравура иподтолкнул твоих посланцев предпринять экспедицию вэфиёпские страны. Ныне, онсдругой экспедицией двинулся последам слуг твоих, чтобы помешать им выполнить волю твою изаполучить отрока всвои руки.
        Мною предприняты некоторые ответные меры. Так, помоему поручению, моидрузья изобчества вольных мальтийских каменщиков отбыли ныне вАлжерию, чтобы недопустить убиения твоих порученцев ипопадания отрока втурецкие илибританские руки.
        Чтоже касаемо источника утечки деликатных сведений итайных твоих помыслов, топоелику этот источник находится притвоём дворе, предлагаю переписку поэтому делу вести позапасному дипломатическому каналу, тайнописью, коей пользуются наши братия изтайного обчества. Вверности ипреданности нашему делу наших братьев пообчеству я абсолютно уверен.
        Ждуоттебя дальнейших указаний.
        Ещёраз позволь засвидетельствовать тебе мою преданность ипожелания здоровья ипроцветания, воблаго подданным твоим ивсей державе нашей.
        Подпись: Чрезвычайный посланник Государства Российского вИмперии Турецкой, князь Толстой Пётр Андреев.
        Вгород Истамбул, длячрезвычайного посла, князя Толстого Петра Андреева. Писано мальтийской тайнописью.
        Любезный князь, действия твои одобряю. Дело, наверное, должно быть закончено успешно. Источник я выясняю. Твои предложения потайнописи верные. Проверь дополнительно надёжность наших друзей пообчеству. Нодаже магистра недолжен знать всех обстоятельств этого дела.
        Зауспех предприятия илиего конфуз лично ответишь головой.
        Пётр Михаилов. Февраля 1, года 1714.
        Получив скорый итакой суровый ответ, Пётр Андреевич чрезвычайно расстроился. Онзнал меру благодарности своего великого монарха, новсёже он считал, чтоего усилия истарания наблаго отечества заслуживают более тёплого отношения. Ну,уже хотябы зато, чтозавремя войны иПрутского конфуза государяон, князь Пётр Андреевич Толстой дважды сидел, заточённый вбашню. Авсе почести поподписанию мира ивызволению государя изпозорного пленения достались этому выскочке, Петру Шафирову. Впоследнее время этот прохиндей всё боле иболе оттеснял князя навторой план, становясь правой рукой главы посольского приказа Головина. Даигосударь впоследнее время очень приблизил его ксебе, будучи благодарным завызволение изплена изаключение приемлемого мирного договора. Всвоей ревности инеприязни кновому фавориту Петра Толстой был неодинок. Такуюже ревность, если неещё большую, онвызывал иу Сашки Меньшикова.
        Вообще говоря, Пётр Андреевич сбольшой горечью наблюдал происходящий впоследнее время необратимый процесс деградации государя, превращение его изхоть исурового ижесткого, порой жестокого, ноцелеустремлённого ипросвещённого монарха, внастоящее чудовище диктатора-самодура. Вспышки его безотчётного гнева становились всё более частыми, пьяные его выходки всё больше напоминали разгул времён Ивана Грозного. Даивообще, дела вдержаве ив Европе складывались нетак, кактого хотелось ранее. После Полтавского триумфа, явившего всему миру политический ивоенный гений Петра, казалось, чтоконец войны близок, иРоссия получит, наконец, столь желанный доступ кморским портам, истанет полноправной Европейской державою, просвещённой ипроцветающей. Однако дело обернулось совсем по-другому. Карл прочно обосновался вСтамбуле, постоянно подталкивая Турцию квойне сРоссией, и, вконце концов, спровоцировал эту войну. Авантюра, затеянная Петром, позахвату Балкан ипроливов, обернулась подлинной военной иполитической катастрофой. Ресурсы державы были напределе, страна обезлюдела, последний рекрутский набор дал всего двадцать
тысяч солдат, крестьяне разбегались, бежали наДон ив Турцию. Украйна иСечь отошли ктуркам, азовские порты разорены, флот затоплен, Дон, после кровавой расправы, обезлюдел. Навостоке подняли головы башкиры ияицкие казаки, волновались икалмыки. Ноне это было самое неприятное. ВЕвропе закончилась Большая война, итеперь Европейское сообщество взирало наНовую Россию уже некак нажеланного союзника, аскорее, какна агрессора, стремящегося занять доминирующее положение вЕвропейском мире. Напряжённость между Россией иБританией возрастала, грозя новой войной, теперь уже совсей Европой. Всё, оказалось, надо начинать сначала, аденег вказне катастрофически нехватало. Управление страной, финансами иармией всё более расстраивалось, казнокрады иподхалимы плодились повсей державе, предательство гнездилось ипри самом дворе ив провинциях. Всетитанические усилия построительству новой, великой России оказались бесплодными после неумелой политики иПрутской авантюры, затеянной самимже государём. Аего, Петра Андреевича советы ирекомендации так иоставались невостребованными.
        Вотив этом деле, которым ныне занимался Пётр Андреевич, деле чрезвычайно важном, грозящим державе невиданными потрясениями, самая конфиденциальная информация огосударевом задании оказалась достоянием турецких иаглицких шпиёнов, итеперь жизни его друзей, Саввы иАлёхи, находятся подугрозою, аведь измена-то гнездиться прямо придворе, прямо всамом близком окружении.
        Шафирова иМеньшикова Толстой исключил сразу. Шафиров всё это время, после войны, неотступно находился вИстамбуле, аСашка никоим образом незаинтересован винтригах против государя. Окружение Алексея Петровича тоже немогло быть заинтересовано впоявлении нового претендента нанаследство. Так, чтоисточник измены надобно искать среди противников Меньшикова иЕкатерины. Нотак ктожеони?
        Вопрос второй, какпомочь Савве иАлёхе, какдать им знать, чтопопались они вискусно расставленные сети, чтоболее всего надобно им опасаться своего, такназываемого избавителя, ана самом деле такого искусного шпиёна, какСелим, онже Семён. Они, бедолаги, теперь находятся всамой далёкой пустыне, куда может ине ступала инога ниодного русского человека. Оставалось только ждать инадеяться налучший исход дела.
        Пётр Андреевич сел записьмо кВеликому Магистру вЛа-Валетту. Письмо долго неполучалось, онникак немог сформулировать, чегоже он просит отбратства. Несколько испорченных листов уже валялось наполу, аон всё начинал иначинал снова. Наконец он оставил свои тщетные усилия ирешил перенести все свои действия наутро. Что-то должно прийти вголову. Дляначала надо выстроить приоритеты, чтоже наданный момент является главным. Аглавным является вот что- судьба Саввы иАлёхи, ихуспех вделе. Даже выявление измены придворе- дело сейчас второстепенное. Нопомочь чем-либо своим друзьям ниПётр Андреевич, никто-либо другой, уженемогли. Оставалось только ждать. Натом ипорешил.
        Глава десятая
        Гарет аль Джинан-гора духов
        Тяжёл путь побескрайним песчаным барханам-эргам. Новдвойне тяжелее он побезводной икаменистой пустыне. Подтолщей песка ещё можно найти, просочившуюся после редкого ливня илиобильной росы, влагу, можно вырыть колодец, если знать где икак это сделать, топочти всегда, пусть даже ина большой глубине, новсёже есть вода. Вкаменистойже пустыне воды нет нигде. Редкие ливни смывают грязь всолёные озёра, которые потом очень быстро испаряются подпалящим жарким солнцем. Камни накаляются днём донестерпимой температуры иостывают ночью, такчто отхолода кним даже больно прикоснуться. Итак, изодня вдень. Гористая местность образует непроходимые оползни сыпучих мелких икрупных камней, какбудто наваленных друг надруга какой-то неведомой великанской рукой. Каждый километр пути приходится преодолевать свеличайшими усилиями, снапряжением всех человеческих сил. Лошади падают, невыдерживая жары итяжести подъёмов испусков. Ноночью, особенно подутро, наступает нестерпимый холод, аразжечь костёр исогреться нету никакой возможности, наэтой равнине вообще отсутствует какая либо растительность способная поддерживать костёр.
Запасы дикого саксаула, которые путники взяли ссобой, закончились уже через два дня. Заканчивалась ивода. Апути оставалось ещё четыре дня, ноэто приусловии, чтопроводник- вождь племени текна, поимени Мосул Ислами, непотерял дорогу, ичто путники будут проходить, покрайней мере, потридцать вёрст вдень, чтопритеперешнем их физическом состоянии было почти нереально. Кроме того, Алёха, получивший впоединке резаную рану вруку, обессиленный потерей крови иначавшимся воспалением раны, немог двигаться быстро ивсё время просил пить.
        Вовремя поединкаон, Алёха проявил истинное геройство идоблесть. Припервомже столкновении, отразив удар противника, онзавалился подбрюхо своего коня ииз-под брюха уже резанул поногам коня вражеского- излюбленный приём татар идонских казаков. Имхар вылетел изседла, нобыстро встал, ожидая новой атаки. Алёха тож соскочил сконя истал приближаться кврагу. Взавязавшейся фехтовальной дуэли преимущество явно было настороне имхара, защищенного сгруди медной бронёй. Алёхаже получил ранение вправую руку, ноизлюбленным своим приёмом, внеожиданном падении успел перекинуть клинок ирубануть противника поногам.
        Вследующей схватке, ужеобезноженный, Имхар вытащил из-под своей накидки короткий кривой нож иметнул его вАлёху. Алёха успел уклониться, нок противнику приближаться нестал. Имхар медленно, превозмогая боль, двигался всторону Алёхи, нотот также медленно двигался назад ив сторону. Вдруг Имхар резко метнулся кнему, нанося смертельный разящий удар вголову. Алёха успел подставить клинок, ноот силы удара опрокинулся навзничь, вывернулся, какзмея, ичерез секунду был уже наногах внедосягаемости отврага. Схватка продолжалась. Двавеликих бойца сошлись всмертельном поединке ини один изних немог одержать вверх. Чёрная толпа имхаров иказаков втишине наблюдала этот бой. Казалось, чтосами боги сошлись всмертельной схватке. Обаони уже теряли силы отпотери крови, движения становились всё более вялыми. Алёха всё время отступал, вызывая гордого ибесстрашного противника наатаки, вкоторых тот растрачивал силы. Наконец нервы имхара невыдержали, ион безрассудно бросился вперёд, решив впоследней атаке решить исход поединка. Терпение Алёхи было вознаграждено. Уйдя резко вправо, оннанёс неотразимый удар соспины, иследующим
движением, перехватив клинок влевую руку, иразвернувшись, рубанул туарега пошее. Удар был настолько силён инеожидан, чтотолпа ещё непоняла, чтоИмхар уже мёртв, голова его ещё находилась насвоём месте, потом медленно скатилась напесок, атуловище ещё продолжало жить своей жизнью, потом ивсё могучее тело рухнуло, обагряя белый песок ярко-красной кровью. Алёха медленно опустился наколени, рукой прижимая рану, изкоторой хлестала кровь.
        Вэтот момент кнему подбежал Савва сзапряжённой уже лошадью, помог взобраться наконя, самвскочил надругого имедленно, рысью, двинулись они кюжным воротам. Тамих уже ждали Мосул Исмаил иВан Хо. Следуя указаниям Семёна, безпроволочек, двинулись они наюг, подороге наТаманрассет. Двадня они шли наюг, ожидая погони, ноеё непоследовало. Натретий день они повернули насеверо-запад ипошли вообще безтропы. Мосул, наблюдая весь бой Алёхи, проникся кнему великим почтением, коим пользуются уэтих воинственных кочевников бесстрашные ивеликие воины. Онотдавал Алёхе свою порцию воды, мазал рану какой-то смолой, предварительно разжевав её своими чёрными зубами.
        Впути, особенно днём, почти неразговаривали. Ночьюже Савва неуставал восхищаться доблестью Алёхи, нок теме ошпиёнах невозвращались более.
        Наконец, надевятый день пути, Мосул просветлел лицом, взбодрился исообщил, чтонаследующее утро они будут уцели, увеликой горы Гарет аль Димон- горы духов- святого места всех туарегов иберберов. Ближе квечеру, влучах заходящего солнца, онивдруг заметили навостоке несколько десятков всадников. Этомогла быть ипогоня, амогли быть итуареги изклана кель-аира. Нои тех идругих следовало опасаться. Поэтому Мосул быстро повернул кближайшим скалам, нашёл тесное ущелье, завёл туда лошадей, приказал всем спешиться изатаиться. Сидели всю ночь, непроронив нислова. Подутро мимо ущелья проехал отряд туарегов, этобыли люди кель аира. Отряд следовал назапад, явно кого-то искали. Нона камнях неостаётся следов, аМосул замотал лошадиные морды своею чалмой, такчто низвука недоносилось изущелья иотряд проехал мимо.
        Утром выехали насолончаковую равнину иосторожно двинулись дальше. Мосул объяснил, чтоесли они доберутся догоры, тоникакая погоня им уже нестрашна, таккакни один туарег непосмеет проникнуть наэту гору. Этагора внушает мистический ужас всем кочевникам пустыни, потому что там обитают души умерших грешников, итого, ктопроникнет наэту гору ожидают страшные, невиданные муки. Квечеру, влучах заходящего солнца, показались нагоризонте розовые очертания гор.
        - Вонона, наша цель, уженедалеко осталось, утром будем уже там,- промолвил Мосул. Путники ускорили шаг. Решили неночевать вдолине, адобраться догоры затемно, тамипередохнуть. Всёж там есть вода, иесть где укрыться иот погони иот жары. Ехали всю ночь, ориентировались позвёздам.
        Первые лучи восходящего солнца застали их наравнине. Онопоявилось из-за горизонта, каквсегда впустыне, внезапно, озарив светло-фиолетовую ещё равнину ярким бронзовым светом. Мосул пал ниц, уткнулся, какобычно, лицом вземлю истал молиться. Вдруг, там, навостоке, где-то изнутри фиолетовых гор, брызнул вверх тонкий ярко-зелёный луч иупёрся пыльное, светло-серое небо. Мосул побелел изапричитал ещё громче инеистовей. Путникам сделалось непо себе. Китаец беззвучно шевелил губами, Алёха иСавва, разинувши рты, смотрели наэто фантастическое зрелище ине могли промолвить нислова. Через несколько минут этот яркий луч начал какбы дымиться, окутываться такимже зеленоватым дымом, потом внезапно исчез, оставив после себя несколько зеленоватых облачков, которые вскоре тоже исчезли.
        - Чтоэто было? Ктоэто? Какэто…..- заикаясь, вопрошал Савва.
        - Духи, этодухи проснулись, ждутнас, ждут новую жертву….- клацая отстраха зубами, отвечал Мосул.
        - Аты их видел когда-нибудь? Илитолько этот свет?
        - Видел, один раз. Неприведи Аллах, ещёраз увидеть. Там, вгоре, живут Джины, могучие повелители пустыни. Онивозникают изогня, управляют миром огня иповелевают душами умерших. Горе тому, ктопроникнет вих обитель, онипожирают путников, обрекая их души навечные странствования вподземном мире теней, навечные страдания вогненном котле…..
        Вэто время Алёха оглянулся назад. Нагоризонте маячило несколько всадников. Доних было примерно часа два пути.
        - Эй,братва, погоня! Пора убиратьсянам, иначе будем там бродить попустыне, ане здесь.
        - Унас нету выбора, Мосул, надо убираться нам вэти проклятые горы побыстрее. Иначе сами явимся туда, кджинам, только уже ибез голов.
        - Янемогу, немогуя, ябоюсь, ялюдей небоюсь, смерти небоюсь, войны небоюсь, яджинов боюсь, яодин раз уже их видел, ненадо, давайте сдадимся, может быть помилуют….
        - Мосул, тыже воин Аллаха, разве подобает воину Аллаха бояться джинов? Тыже ипослан Аллахом наэту грешную землю только затем, чтобы сражаться сдемонами. Вспомни своё предназначение, вспомни, чему тебя учили твои наставники! Поскакали скорее, Мосул!- воскликнул Савва. Алёха, пользуясь своим авторитетом, добавил:- Будьже воином, Мосул, неуподобляйся трусливой белой женщине. Унас нет выбора. Онповернул коня кгорам ипоскакал, заним Савва, заними Ван Хо… Мосул повертелся, повертелся насвоём коне, несколько раз менял решение, потом, всё-таки, решился ипустился вдогонку заними.
        Через часа три они достигли подножия гор. Привъезде вузкую, чёрную расщелину Савва оглянулся. Несколько десятков всадников, следовавших неотступно заними, остановились наравнине, километрах вдвух, явно нерешаясь преодолеть невидимую черту. Савва понял, чтоони ушли отпогони. Иэто было главное. Вчертей иджинов Савва искренне неверил, апотому неочень уж опасался этих чёрных гор. Медленно продвигаясь поузкой расщелине, они, наконец, выехали наширокую светлую равнину, покрытую редкой, нона удивление зелёной травой.
        - Здесь есть источник, можно напоить коней,- произнёс Мосул, пугливо озираясь.
        - Мыпойдём выше, нату сторону хребта, обогнём гору ссевера. Тамнас будут ждать наши друзья.
        Начался небольшой подъём. Уподножья скалы, веё густой тени, ониобнаружили неглубокий колодец счистой прохладной водой. Мосул приказал остановиться. Напились сами, напоили коней имедленно двинулись вверх, наседловину каменистого хребта. Подъём оказался очень тяжёлым. Несколько раз они останавливались, давая лошадям передохнуть, иотдыхая сами. Наконец они вышли наседловину. Оттуда открывался фантастический обзор. Насевере возвышалась гора, своими правильными очертаниями, напоминающая гигантскую чёрную пирамиду, наюг уходил хребет, сначала узкий, потом расширяясь, превращался внастоящую горную пустыню, терялся загоризонтом. Назападе была видна вся та долина, покоторой они несколько часов тому назад убегали отпогони.
        - Вотона, гора Джинов, Гарет аль Дамон, промолвил Мосул, указывая насеверную гору,- ЭтоВеликое, священное место всех туарегов. Мынарушили запрет, итеперь нас ждёт неминуемая кара.
        - Небось, отобьёмся, ине таких видали, ответил Алёха ему по-русски.
        Начали медленный спуск. Оноказался ещё труднее, чемподъём. Тропы небыло, приходилось скользить поострым, сыпучим камням, придерживая лошадей. Наконец-то они спустились вдолину, также покрытую зелёной, свежей травой. Посреди долины возвышался огромный белый камень, похожий натурецкий кинжал. Проходя мимо него, путники заметили возле него вход впещеру, типичное жилище кочевых туарегов. Возле пещеры бил небольшой ключ, чистый исветлый, совершенно неуместный вэтой дикой ипустынной местности. Укрываясь отнестерпимого зноя, путники невольно приблизились кпещере. Оттуда веяло свежестью ипрохладой.
        - Остановимся здесь? Наши придут, точно искать нас тут будут,- промолвил Савва. Остальные, молча, согласились. Мосул оставался совершенно безучастным ковсему происходящему. Онуже себя похоронил, итолько ждал появления Джинов, чтобы отдать им свою душу.
        Остановились впещере. Посклонам горы валялось достаточно сухих веток, такчто впервые задесять дней развели костёр, Алёха промыл свою рану, рука уже начинала пухнуть, засыпал её порохом (старинный казачий способ лечения гнойных ран), вволю напились, поели сухих лепёшек. Быстро стемнело. Костёр горел тускло, носогреться было можно. Кони паслись возле источника, пили, жевали свежую траву. Решили меняться накарауле каждые три часа. Перед восходом Савву разбудил Алёха.
        - Вставай, Савва, твоя очередь караулить. Слыш-ка, адавай посмотрим, чтоэто засвет такой был. Страшно, ноуж больно любопытно, чтоже это задемоны такие. Откудаж энтот свет исходить?
        - Да,ивправду прелюбопытно. Может это какое-то природное явление, которое современным наукам пока неизвестно, аможет ивправду демоны. Вотунас вРагузе есть гора, называемая Чёрной Горой, оттуда иназвание страны нашей- Черногория. Тактам, старики сказывали, видали тож лучи такие, даикаких-то демонов нанебе, круглые, кактарелки, несутся снебывалой скоростью, апотом сразу раз, изамрут. Повисят, повисят, даиисчезнут. Ято сам невидывал, норассказы людей, видавших такие чудеса, слыхивал вдетстве.
        - Ноты-то сам говорил, чтовчертей неверишь? Аливрал?
        - Данет, чтоты, Алёха, конечно неврал. Тогда, вдетстве верил, апотом уж инет. Думаюя, чтоэто есть такой природный феномен. Нораспознать его природу мы пока неможем, слишком уж он редко объявляется человеку.
        Начало светлеть. Чёрные ещё вначале разговора скалы, приобрели фиолетово-серый оттенок. Небо надгорой стало светлее. Проснулся Мосул, вышел изпещеры, потянулся, повернулся навосток, палниц истал молиться. Вдруг из-за горы блеснул, каккинжал, первый луч восходящего солнца. Онпроник вдолину через узкий проход всплошной скальной стене иупал прямо набелый камень-гору, чтовозвышалась посреди долины. Камень вспыхнул изнутри каким-то зелёным светом, ииз его вершины, намгновение, вспыхнув, выплеснулся прямо вверх узкий столб зелёного света. Этофантастическое зрелище продолжалось несколько минут, потом, солнечный луч стал уходить загоры, истолп зелёного света медленно угас, оставив после себя зеленоватые облачка, словно дым растаявших через мгновение. Путники сидели потрясённые. Оказалось, чтоиВан Хо уж давно неспал, иждал появление этого Великого Света. Таквот, чтоони видели издолины. Вотоказывается что загорелось вчера утром вгорах, повергнув Мосула втакой панический ужас. Савва вскочил ибросился ккамню. Онподбежал кнему истал ощупыватьего. Камень был ещё тёплый, иполупрозрачный. Этобыла груда хрусталя,
имеющая правильную форму, иабсолютно гладкая состороны падающего солнечного луча. Савва внимательно вгляделся втот узкий проход, через который солнечный луч попадал накристалл, постоял взадумчивости, имедленно пошёл назад впещеру. Молча, уселся увхода истал что-то чертить напеске. ВанХо подсел кнему, иони принялись что-то горячо обсуждать. Наконец Савва промолвил:
        - Этот свет мы увидим ещё два восхода, апотом его уж небудет целый год. Этоузкий луч солнца заставил кристалл так гореть. Этодействительно чудо, только демонов здесь нет никаких, этодействительно потрясающее чудо природы.
        Весь день провели они вожидании Семёна иего отряда. Наследующее утро чудо повторилось опять, нозелёный луч невыглядел уже таким ярким, онбыл, какбы, слегка размыт, ипродолжался всего несколько секунд. Натретье утро луча нестало ивовсе.
        Едауже была наисходе, аотряда всё небыло. Натретью ночь случилось вот что. Савва, какобычно, уснул укостра впещере. Была холодная, лунная ночь, всёвокруг было освещено каким-то волшебным светом. Песок казался ярко голубым, чёрные скалы отсвечивали влунном свете, какчёрные алмазы илисапфиры. Савва долго немог наглядеться наэту красоту, нопотом, пригревшись утлеющего костра, задремал. Вдруг он резко открыл глаза, какбудто что-то толкнулоего. Сонсняло, какрукой. Оногляделся. Увхода впещеру дремал Мосул. Укостра, накрывшись шерстяными покрывалами похрапывали Алёха иВан Хо. Ничего непредвещало тревоги, ночто-то, всё-таки, было нетак. Сердце прыгало вгруди, вушах глохло отего ударов. Савва никак немог взять себя вруки иуспокоиться. Наконец, онглубоко вздохнул несколько раз, чемпривёл сердце впокой, иначал оглядываться. Внезапно он понял причину своего беспокойства. Вглубине пещеры он разглядел мерцающий инеяркий свет, пугающий и, одновременно, манящий. Савва вгляделся внимательнее. Свет перестал мерцать. Тогда Савва встал имедленно пошёл вглубь пещеры, откликаясь наэтот беззвучный зов.
        Пройдя вглубину несколько десятков метров, оночутился вмаленькой естественной кельи, верхний свод которой поднимался метров надесять. Сверху, сквозь узкую прорезь тонким лучом пробивал лунный свет, освещая боковую стену кельи, стену изгладкого известняка сослюдяными вкраплениями. Эта- то стена исоздавала тот свет, который так встревожил Савву. Оногляделся ивдруг увидел наэтой, освещённой призрачным лунным светом, стене какие-то непонятные знаки ирисунки. Вглядевшись пристальней, Савва понял, чтоэто, по-видимому, были какие-то неизвестные ему письмена, расположенные какбудто сверху вниз. Этизнаки чередовались срисунками, изображающими, токакие-то фантастические существа, точеловеческие фигуры. Вовсём изображении чувствовалась некая система, распознать которую Савва был нев состоянии. Онпотрогал ладонью поверхность стены, онабыла гладкой ина удивление тёплой, знаки наней были, какбы выдавлены каким-то мягким инструментом илипальцем. Онсосредоточился истал внимательно всматриваться врисунки иписьмена. Первое, чтоон понял, чтовсе эти знаки ирисунки представляют собой описание некоторой
последовательности событий. Когдаже его взгляд скользил понаправлению сверху вниз, тосоздавалось впечатление, чтоон читает какое-то послание. Стоило насекунду отвлечься отвыбранного направления, какрисунок тутже приобретал хаотический характер икроме бессмысленных штрихов итеней нельзя было ничего уж разобрать. Онначинал сначала, иопять рисунок приобретал некий смысл, таинственно-странный инепонятный. Очарованный созерцанием этой фантастической картины, онвнезапно, словно озарение какое-то его пробило, понял, какнужно смотреть эту фантастическую картину. Теперь нужно было постараться понять смысл, начертанного настене. Что-то становилось понятно, ночто, именно, Савва словами сказатьбы ине сумел, небыло ислов таких, которые передалибы его ощущение отвсего увиденного. Внезапно он опять ощутил какой-то толчок, какискра, какмолния, чтоэти письмена, этирисунки есть некое тайное послание непосредственноему, Савве Владиславичу Лукичу. Отэтого озарения Савва содрогнулся, дрожь мистического ужаса пробила его сног доголовы, нооторвать взгляда отэтих значков Савва уже был нев состоянии. Онвдруг увидел, какперед
его взором раскрывается вся история человечества, приэтом, когда он скользил взглядом порисунку, фигуры изначки настене начинали, какбы оживать. Онуже несколько раз доходил доопределённого места, нодальше послание какбы раздваивалось, ион немог уже проследить ход событий дальше. Онвозвращался назад, иопять иопять спотыкался наэтомже самом месте. Онвидел нарисунке изображение некоего божества, перед которым наколенях стоял человек, держа заруку отрока. Дальше следовало два рисунка, один водном, наодном человек отдаёт отрока божеству, надругом- укрывает его отбожества. Далее ничего уж иразобрать было невозможно. Ещёиещё раз Савва прослеживал послание, доходил доэтого места ивновь картина распадалась. Всеего усилия натыкались настену непонимания. Савва взмок сголовы доног отнемыслимого напряжения, нозадача нерешалась. Постепенно лунный свет стал тускнеть, рисунки утратили свою чёткость, начали таять, какбы оплавляясь, стали зыбкими, идалее, сколь уже Савва невсматривался, оннемог ничего уже разобрать.
        Проснулся Савва уже незадолго перед рассветом, натомже самом месте, гдезастал его загадочный свет изпещеры. Употухшего костра мирно похрапывали Алёха иВан Хо. Увхода впещеру чутко спал Мосул. Налугу пофыркивали лошади. Ничего неизменилось ив ихнем убежище ивокруг него. АСавва всё пытался разгадать немыслимую задачу, егожелание прочесть послание дальше было столь неодолимым, чтоон аж застонал, заскрежетал зубами, чемразбудил Алёху. Алёха открыл глаза, оглядел безумным взглядом Савву.
        - А,что, где, тычё, это… когда, акак, кто… Футы, чёрт, привидитсяже такое. Тычего, Савва, такрано встал, спиешо. Мосулка разбудить, когда черёд твой придет.
        - Аты что так рано проснулся? Алиприснился что-то? Небось, жёнку свою восне увидел, аможет ине свою, а, расскажи-ка, друг любезный!
        - Даты что, Савва, право дело, одно утебя науме, ведь старыйже ужо, аза ум всё невозьмешься. Когдаж ты образумишься да семьёй обзаведёшься? Ато всё ведь чужих жён ублажаешь, асвоей так ине заведёшь, чтоб там похозяйству, дадетишков чтоб нарожала, ато ведь кому умность свою передашь? Ведь ине кому-то.
        - Ито, правда, Алёха, друг ты мой любезный. Порабы мне уже иостепениться, давидишь, служба наша какая, нипокою тебе, нимирной жизни, всёпогони да интриги, всёдела шпионские. Толи супротивники державы нашей голову снесут, толи государь-батюшка накол посадит, вотиживи так. Нуда ладно, необо мне речь. Правда, Алёха, алиприснилось тебе что-то, что-то необычное привиделось? Расскажи, коли так, нетаись, недержи надуше.
        - Давидишьли, Савва, действительно, приснилась мне чертовщина какая-то, даже ипересказать толком немогу. Авроде, каки вижу я нанебе ночью круглое что-то, ноне луна это, ачто-то, нукакобруч, или, какколесо оттелеги, оносияет блеском тёплым таким, носвет неземной, ивисит эта хреновина нанебе, иогоньками играет, аогоньки отнеё отцентру кободку бегут. Ивот смотрю я нанеё, ивдруг вроде оно приближаться стало, ия почему-то понимаю, чтохреновина энта токмо мне светить, токмо мне чего-то сказать хотить, дая только неразберу никак. Ивдруг эта хреновина изкруга становиться, акипростыня, акидоска светлая, ана ней знаки нарисованы, идолжён будто теперя я зачем-то те знаки прочесть. Ноя немогу, потому какграмоты небесной незнаю. Потом, почему-то вдруг начинаю читать, нона одном месте останавливаюсь ине могу далее. Какбудто что-то должён преодолеть, что-то должён решить. Ачто непойму. Итак больно вдуше, такмучает оно меня, ачто, непойму никак. Воттут я ипроснулся, гляжуты, вроде объяснить мне что-то хотишь, антоже немогёшь. Ищас ешо вдуше разлад какоё-то, что-то я решить должён, ачто неведаю. Футы напасть
какая. Пойду-ка, попью водицы ключевой, ато аки спохмела, башка кругом идёть…
        После завтрака решил Савва проверить, чтоже там внутри пещеры, гденочью он знаки видел. Алёхе ничего несказал, взял факел идвинулся вглубь пещеры. Китаец увязался заним, всёвремя болтая онебесном предназначении людей, ипревратностях судьбы. Пройдя вглубь несколько десятков метров, Савва действительно обнаружил, виденную им восне келью, свысокими сводами иузкой прорезью, щелью наверху. Вэту прорезь пробивал узкий солнечный луч, туманно освещая противоположную стену, известняк свкраплениями слюды. Ноникаких знаков наэтой стене небыло. Хаотические вмятины исколы никоим образом непоходили нате письмена, чтоСавва наблюдал ночью (он так ине понял, былоли это восне, илинаяву привиделась ему эта картина). Тщательно обследовав келью истену, Савва пришёл квыводу, чтовосне он видел точно эту келью иэту стену, азначит это был несон. Нокудаже тогда подевались письмена, ипочему он проснулся напрежнем своём месте? Атут ещё иАлёхин дурацкий сон окаких-то небесных письменах. «Точно, этодурное место, надобы быстрее отсюда убираться,- думал Савва подмонотонное бормотание Ван Хо. «Гдеже всё-таки Семён сказаками,
почему задержались инадоли их ждать далее. Ведь сказал Семён, ждать четыре дни. Ауж четвёртый день пошёл….
        Отряд казаков итекна появился только нашестой день, ближе кночи. Онипривезли ссобой запасы еды, лошадей итрёх верблюдов. Встреча была радостной. Семён рассказал опогоне, которая загнала их аж наплато Тассили. Тамони вступили вконтакт скель-аирами, которые изащитили путешественников, снабдили их продовольствием, лошадьми иверблюдами. Вдальнейшем люди кель-ахаггар нерешались больше преследовать казаков, опасаясь мести ивойны скель-аир.
        Дальнейший путь объединённого отряда проходил наюго-восток, всторону оазиса Джанет. После Джанет они резко повернули наюг, иещё через двадцать дней пути, вышли они уже коазису Бильма. Оттуда их путь лежал наоазис Агадем. Здесь они прохолодили через самые страшные инедоступные области пустыни. Аещё через десять дней достигли они истоков реки, которая, пословам Муслима, впадала вВеликое Внутреннее Море- цель путешествия.
        Река, поначалу представляющая собой мутный солоноватый ручей, едва пробивающийся сквозь дюны, поросшие колючим кустарником, илизаболоченную, покрытую жёсткой длиннолистой осокой, пойму, петляющий среди чёрных, иссушенных нестерпимым жаром скал, постепенно превращался внеширокую, носветлую ичистую, голубую реку, чем- то напоминающую Алёхе иказакам их родной Тихий Дон. Путешествие стало более приятным, солнце уже нетак жарко пекло днём, песок иветер несводили более путников сума. Корму иводы было достаточно. Вдоль брегов всё чаще попадались селения, населённые большей частью темнокожими земледельцами, новстречались также икочевья туарегов. Население было настроено миролюбиво, ониохотно меняли северные товары накорм длялошадей ипропитание, предоставляли кров.
        Вскоре пустыня сменилась травянистой степью, покоторой бродили, неведомые ранее ниАлёхе ниСавве, звери. Удивлению наших путников небыло конца, когда они впервые увидели сначала жирафу, апотом инебольшое стадо слонов. Савва узнавал встадах мирно бродивших подолине, техзагадочных зверей, изображения которых он вомножестве видел нанаскальных рисунках. Этообстоятельство укрепило его вправоте предположения, чтонекогда Великая Пустыня была краем весьма плодородным иизобильным, покрытым густой растительностью инаселённым великим множеством зверей, вкотором обитали искусные народы, кочевники иземледельцы, цвели селения ипроцветали города.
        Аныне он видел, чтоэто край стал пустынный ибезводный, гденестерпимый жар днём сменяет ночной промозглый холод, гдередкое население воинственно икровожадно, гдесмертоносные ураганы убивают всё живое, гдепески изодня вдень неотвратимо наступают наоазисы, постоянно сужая ибез того ограниченное, пригодное дляжизни пространство.
        Всёоставшееся время пути Савву непокидали мысли обувиденном им впещере. Картина списьменами неотступно стояла унего перед глазами, иво сне идаже вбодрствовании, ион всё силился её расшифровать ипрочесть далее того заколдованного места. Нокаждый раз он натыкался накакое-то непреодолимое препятствие. Картина расплывалась, знаки, поначалу, ясные ипонятные, вдруг теряли всяческую осмысленность илирасплывались. Онвозвращался ккартине вновь ивновь, доизнеможения, допелены перед глазами, дотошноты, ноответа так ине было.
        Вотношенияхже сСемёном, онисАлехой договорились ничем невысказывать своих подозрений, никак непроявлять себя, нои продолжать следить внимательно заатаманом иза китайцем Ван. Хо,закаждым их шагом, чтоони предпримут, икаковыже их конечные цели.
        Такони идостигли уже страны Сонгни, гдеуж доземель проживания народа фульбе, а, следовательно, инынешнего предположительного места пребывания госпожи Сабрины, пословам Семёна, было рукой подать.
        Глава одиннадцатая
        Исход дела
        Великому государю государства Российского
        Царю Великая Малая иБелая Руси
        Владетелю земель: Ингерманландских, Лифляндских Эстландских ипрочая ипрочая ипрочая…
        Романову Петру Алексеевичу
        отнадворного советника Рагузинскго Саввы Владиславевича.
        Писано отиюня месяца числа 22года 1714
        Великий Государь!
        Позволь, прежде всего, пожелать тебе здоровия иблагополучия. Атакоже супруге твоей, матушке Екатерине, идеточкам твоим, красавицам иумницам, Аннушке иЛизоньке.
        Далее, позволь сообщить тебе срадостью, отом, чтоя жив издоров после выполнения опасного, полного злоключений, дела иприбываю ныне виталианском граде Венеция, насвоей фактории, откудова ипишу тебе настоящее письмо. Позволь сначала обсказать тебе подробно обстоятельства нашего путешествия изавершения порученного нам тобою государственного дела.
        Итак, покинув пиратский город Алжерию, мы, длявыполнения твоего задания, отправились скараваном через всю Великую пустынь ковнутреннему африканскому морю, именуемому Чад. Дороги отАлжерии доэнтого моря вёрст тысячи три, попескам, скалам, высохшим руслам рек (вади). Великая Пустынь, покрытая огромными песочными горами иличёрными скалами, редко населена кочевыми иосёдлыми народами, пребывающими ныне вдикости, наподобие калмыков идаже ещё более дикими. Климат вэтой стране суровый имало пригодный дляпроживания. Однако помногим признакам видать, чторанее, страна эта была более пригодна дляпроживания игусто населена, скотоводами иземледельцами, очём свидетельствуют множества рисунков, сделанных, по-видимому, прежним многочисленным населением наскалах ив многочисленных пещерах.
        Путешествие наше было сопряжено согромными опасностями дляжизней наших.
        Во-первых, мысАлексеем Кирилловичем Синельником, разгадали вражеский умысел нашего проводника ипритворного освободителя, янычара Селима. Поелику оный янычар (казак Семён), будучи родным братом Алексея Кирилловича, денщика стал нашим проводником впутешествии, асам насамом деле являлся шпиёном турецким иаглицким, намнадо было соблюдать предельную осторожность, дабы ничем себя непроявить, авыполнить твоё поручение иничем государству нашему ненавредить.
        Во-вторых, ужасающий иубийственный климат сей пустыни, идикие нравы местного кочевого населения сделали наше путешествие поистине стоическим испытанием. Хочу сгордостью отписать тебе, государь, чтооное испытание мы выдержали счестию. Особо я хочу отметить перед тобою воинскую доблесть исмекалку лейтенанта Алексея Кирилловича Синельника, коей всамые критические моменты проявил истинное мужество ичесть русского офицера, чемспас отпогибели всё наше предприятие.
        Испытав неимоверные трудности имытарства внаших странствиях побезлюдной ибезводной Великой Пустоши, мыдостигли, наконец-то, Африканской лесистой страны, вкоей, послухам, должна была пребывать нужная нам особа, одна илис сыном, цель нашего предприятия. Этастрана простирается наЮг наогромное расстояние ився покрыта непроходимыми лесами. Народы там проживающие, обитают всостоянии дикости. Среди них вовсю процветает рабство, атакож илюдоедство. Арабские итурецкие купцы промышляют всих краях сцелью добычи рабов длясвоих нужд, втом числе идля гребли нагалерах, добывают сандаловое ижелезные дерева, слоновой кости (бивней), коих здесь водится бесчисленные множества. Говорят, чтодалее надалёком юге, подле великих гор, откудова проистекает великая египетская река Нил, есть изолото вогромных количествах итакож самоцветные алмазы Эти места турки считают копями легендарного царя иудейского Соломона, коей вдревние времена распростёр свою державу наогромные протяжения.
        Мыпребывали всамом сердце этой необъятной страны, подле внутреннего моря Чада. Подле этого моря, наподобие «Хвалынского, токмо несолёного, ипроживает народ, именуемый «Фульбы. Этифульбы восновном басурмане, ноесть инекоторые, коие поклоняются своим древним богам, иэнти их верования несхожи нис христианством, нис басурманским исламом. Этифульбы ина негров-то черномазых имало похожи, носы уних прямые, губы тонкие, акожа хоть итёмного цвета, носветлее, чемуплемён их окружающих.
        Понашим данным, цель нашего предприятия должна была находиться уэнтих самых фульбов- язычников. Передвигаясь отселения кселению, ирасспрашивая обитателей оных, мы, наконец, пришли вдеревню (крааль поихнему), царьком вкоторой был некий Аннувал Бараки. И,действительно, вего гареме находилась некоторая особа, которая назвалась Сабриной изГолландии. Была он уж ине молода, новполне миловидна иказалась вполне довольна своим положением. Унеё было четверо детей отБараки, иона пользовалась большим уважением среди местного населения. Бараки Аннувал обсказалнам, чтокупил ея вАлжире сдитём, нопо дороге через Великую Пустынь детё энто помёрло отместной лихоманки, неперенеся тягот сурового путешествия. Особа та была долгое время внеизбывном горе, нопотом смирилася иныне очень довольна своею жизнью. Этиже слова подтвердила иСабрина.
        Несколько недель нам понадобилось длясборов вобратный путь. Мырешили, чтогоспожу Сабрину надобно уговорить выехать снами, дабы вернуться влоно цивилизации. Поелику она категорически отказалась, было решено похитить ея иумыкнуть силой. План наш почти удался, новидя неизбежность судьбы, госпожа Сабрина покончила ссобой, выпив местной отравной настойки. Нампришлось бежать, дабы избегнуть мести икровавой расправы местных племён. Всхватке ссупостатами погиб Семён, раненный отравленной стрелой. Обратный путь наш был ещё более тяжёл имучителен. Нос божией помочью мы прошли прежнею дорогою ив мае прибыли вливийский град Тунис (идти вАлжерию былобы длянас опасно дляжизни). ВТунисе мы зафрахтовали фелюгу иприбыли вВенецию, откудова я тебя, государь, иизвещаю обзавершении нашего предприятия.
        Нижайше кланяюсь ижелаю здоровия ипроцветания Вашему Величеству
        надворный советник, Рагузинский Савва Владиславович.
        (Конец Первой Книги)
        Книга вторая
        Сыновья выросли
        Часть первая
        Второе посольство
        Пролог
        Однажды, году, по-моему, в1984 или1985 мы сидели сДимкой намоей кухне. Перед нами, настоле, ополовиненная бутылка «Московской, возле стенного холодильника, наполу стоит ещё одна. Втарелках- жареная картошка смясом икислая капуста. Моиуже давно спят, инам никто немешает говорить овсяком разном, ополитике, обандитах, офутболе, обабах, нуи, естественно, озагадках истории, атакже ио загадках нашей семьи. Ужечас ночи, ибеседа подходит ксамому интересному своему моменту, когда начинается совместное полупьяное творчество, когда одна парадоксальная мысль рождает другую, когда обыкновенные, простые слова вдруг наполняются каким-то мистическим смыслом, неведомые трезвому человеку, когда создаются потрясающие пьяные шедевры, которые наутро, наследующий день, исчезают, каккруги наводе, какчудесные орнаменты облаков нанебесах. Этосостояние- самое удивительное, самое чудесное извсех удовольствий, выпадающих нам вжизни. Еслибы утром нам дали послушать, какую чушь мы несём, мыбы навсегда постарели иутратилибы всякий интерес кжизни.
        Носейчас мы полны этого опьяняющего энтузиазма, фонтанируем гениальными конспирологическими идеями, какбудтобы длянас внезапно открылось некое космическое окно, некая высшая правда, потрясающая своей красотой исовершенством. Такое состояние (проверено годами) длится обычно отполовины первой бутылки, дополовины второй. После уже начинается полупьяный илиуж совсем пьяный бред, теряется стройность икрасота мысли, начинаются взаимные разборки, уход оттемы, каждый начинает говорить освоём, вобщем, чудо пьяного общения куда-то исчезает. Ноэти полторы бутылки наши, иради них можно ждать целый год, пока Димка вновь приедет комне вМинск намой очередной день рождения.
        Прошло уже семь лет, какДимки, моего старшего брата, нетвэтой жизни, прошло уже четырнадцать лет, какнет иквартиры вМинске, нетэтой кухни скафелем, нодеревянным дощатым полом, смаленьким холодильником Минск 2. Дети мои уже взрослые, состоявшиеся люди, внуки уже подросли, жизнь поменялась полностью. Иживу я уже нев Минске, ав чуждом мне ималопригодном дляжизни Израиле, ккоторому я немогу привыкнуть уже 14лет, иуже никогда непривыкну.
        Нокак мне хочется, хотябы частично восстановить всё то, чтомы ночами насочиняли, наговорили заэтим кухонным столом, всвоём полупьяном вдохновении, ичто, самое удивительное, чтоиногда эти идеи, рождённые зарюмкой родимой, становилось вдействительности потрясающим иудивительным прозрением, подтверждённым потом документами иличьими-то воспоминаниями. Какговорил Димка: «Вотто, чтокажется, тоиправда.
        Разговор зашёл тогда одуэли на«Чёрной речке.
        Язатравил:
        - Какая-то странная дуэль уних там была…. Какбудто, кто-то хотел её добиться, вочтобы то нистало. Сашка-то пытался избежатьеё, нокто-то опять иопять её провоцировал. Письма подмётные рассылал…Я вот тут, намедни, Раевского прочёл, нуЭдельмана то ираньше ещё читал, авот купил Раевского, интересная, вобщем, версия, чтоэто Наташкина сестра письма подбрасывала…. Ревновала, чтоли ихотела увести мужика усеструхи…
        - Авот ведь, чтоинтересно. Ведь прилюбом исходе дуэли выходил Пушкину кирдык, убил он- занарушение указа озапрете дуэлей либо смерть, либо ссылка, убили- его, нуи, слава богу…
        - Новедь иДантесу-то тоже самое. Хотя причём здесь Дантес? Здесь главное действующее лицо- барон Геккерен… Ноему-то это зачем?
        - Странная какая-то история…. Ведь ходилиже сплетни, чтоПушкин был прямым наследником, тоесть Абрам Петрович- насамом деле настоящий сынок Петра, ане приёмный, где-то вЕвропе его строганул….
        - Данет, неможет быть, … или, хотя…, апочемубы инет, вовремя посольства, вГолландии? Погоди, если, значит, оннастоящий сын, тоиСашка настоящий наследник!!!!! Вотэто да! Вотгде интрига-то, а?
        - Авдруг иГеккерен тоже!!!!! Воттогда это былбы номер!!! Схлестнулись два наследника. Барон-то это место своё, посланника вРоссии, десять лет добивался. АДантеса встретил случайно вПольше, где-то. Илине случайно…? Может это всё работа Бенкендорфа позаказу Николая? Да…вотбы написать провсё это! Вотбы романчик получился. Этоже Шекспир просто отдыхает! Адавай-ка забацаем, вдвоём, ачто, писать ты умеешь, япоархивам полажу….
        - Точно, давай, ия кое-чего посмотрю, уменя есть материал.… Нобоюсь, чтоничего невыйдет, нетвремени, даидо архивов недобраться, надо всё вМоскве смотреть, иметь разрешение, ипрочее…, новообще попробовать можно.
        Разговор продолжался втомже ключе, вспомнили иизгнание, иссылку Пушкина. Абсолютно непонятна причина столь раннего истоль сурового преследования. Зачто? Заоду «Квольности. Ноэтоже смешно. Идалее, главный историк Империи ине выездной….
        Бутылка закончилась, открыли вторую. Вкоридоре, попути втуалет промелькнула фигура супруги.
        - Потише можно? Ужетретий час, Сколько можно пить-то!!!! Заканчивайте уже.
        Ноона прекрасно знала всю дальнейшую программу. Допьём сейчас вторую бутылку, пойдём наулицу ловить такси, тамкупим третью ипоедем кмоему другу, надругой конец города. Ноэто появление супруги, сбило накал беседы иперевело её вдругую плоскость, ожёнах, ихотношениях кнам, отом, чтонас непонимают… ну ит.д. Потом была реализована иосновная программа ночи (третья бутылка ипоездка кдругу), ик данной теме мы как-то больше невозвращались.
        Ужемного лет спустя, вИзраиле, напраздновании дня рождения того самого моего друга, ккоторому мы гоняли попьяному делу поночам, явпорыве полупьяного вдохновения начал рассказывать застолом всякие истории, вдохновлённый восхищёнными женскими взглядами, вчастности, затронул тему тайны происхождения Александра Сергеевича, использовав ту нашу ночную беседу. Моявдохновенная брехня произвела прекрасное впечатление, ядаже ненапился втот вечер, настолько был увлечён собой. Утром Борька, мойдруг, сказал:
        - Тывчера порассказывал нам столько всего…. Натри книги хватит,… Попробуй написать.
        Прошёл год, прежде чем я решился сесть закомп. Тактрудно было начинать.… Одно дело вести полупьяную, полусветскую беседу застолом, сообщать дамам выдуманные данные ифакты, которые всёравно никто неможет проверить, адругое дело- писать натему, которая уже исследована вдоль ипоперёк идилетантами исерьезными исследователями. Существует огромное количество документов, писем, материалов, настоящих ифальсифицированных…. Атут какой-то дилетант вторгается всвятая святых- Пушкин нашевсё!!!! Руки прочь отПушкина!!!!
        Но,сдругой стороны, почемубы непопробовать пофантазировать наэту тему…Просто длясебя, нина что непретендуя. Ия принялся заработу….
        Прежде всего, яначал изучать «Историю Петра 1 А.С.Пушкина иобнаружил, чтотам есть очень много явных искрытых намёков, подтверждающих, покрайней мере, непротиворечивость нашей сДимкой догадки онаследственных правах Александра Сергеевича. Потом эта работа меня захватила, ия начал искать подтверждения нашей теории и, естественно, находил, ведь, ктоищет, тотвсегда найдёт то, чтохочет найти.
        Попутно я заинтересовался личностью Саввы Рагузинского. Оказалось, этоодна изсамых загадочных иудивительных личностей изПетрова окружения. Один избогатейших людей Европы, ловкий, умный, искатель приключений, один изпервых международных шпионов, втоже время, великий дипломат, умница, учёный, энциклопедист, обеспечивший 200летний устойчивый мир навостоке Империи (вКяхте ему памятник стоит, оказывается).
        Есть иещё одна очень интересная личность вовсей этой истории- это граф Пётр Андреевич Толстой, фактически третий человек вИмперии. Интриган, дипломат, политикан, политик иреформатор… Егороль вправлении исмерти Петра, намой взгляд, недооценена историками.
        Нуи, конечно, сама фигура Петра! Фигура трагическая игероическая, досих пор, по-моему, недооцененная врусской истории. Тиран, кровопивец, садист, детоубийца, просветитель, строитель, учёный, философ, полководец, великий реформатор, блядун илюбящий супруг, нежный изаботливый, ревнивец ивсепрощенец…ктоон??? Егороль вистории России сродни роли Моисея илиАлександра Македонского. Тоесть личность, абсолютно невытекающая извсей предыдущей истории России, выпадающая извремени, личность- сама создающая это время. Строитель Великой Империи, просуществовавшей почти 300лет. Затридцать лет правления успевший столько сделать, чтоиописать всё это практически невозможно, ивсё это безпоездов исамолётов, безтелефона ителеграфа иинтернета. Изменил страну полностью, израннего средневековья завласы вытащил вновое время, изазиопы, сделал полноценной Европейской державою, датак, чтопосле его смерти она уж невернулась впервобытное состояние никогда.
        Постепенно уменя стала вырисовываться истилистика романа. Этот стиль можно сформулировать, каксочинение «альтернативной истории, тоесть, каквсё это моглобы быть… Этот стиль позволил мне ощутить свободу, какв сочинении сюжета, т.е. возможность сочинять историю, такив возможности соединять, ранее несоединяемое, сталкивать людей исобытия, ранее необъединяемые, вединую драматургическую канву…. Итут я столкнулся вовторой раз вжизни сфеноменом, который я назвал условно «феноменом кроссворда.
        Впервый раз дело было так. Яперешёл работать вдругую лабораторию внашем институте. Впервые дни, сидя застолом возле окна, яприсматривался кновому коллективу, невыступал, атихо сидел ичитал статьи. Лаборатория это была настоящей богадельней, гдеабсолютно бесполезный женский коллектив пил чай икофе, иво главе сзавлабом, разгадывал кроссворды из«Огонька. Навторой илитретий день моей новой работы сотрудницы обратились комне запомощью вразгадывании некоторых слов изочередного кроссворда. Я,чем мог, помогал им. Так, смоей помощью они разгадали почти весь кроссворд, кроме двух илитрёх слов. Наследующий день вышел очередной номер сответами. Каковоже было всеобщее удивление (имоё тоже), когда оказалось, чтопочти весь кроссворд разгадан неправильно. Новедь почти всё сошлось! Новсё неправильно.
        Этоальтернативное решение кроссворда илегло воснову моего метода. Наверное, этоочень смело сказано, «моего, номне так удобно его называть, даипощекотать немного своё тщеславие, тоже иногда невредно идаже очень приятно.
        Работа надроманом продвигалась сначала трудно инатужно, диалоги недавались, текст был перегружен деталями иисторическими подробностями, ноя решил ничего неменять висходном тексте ине улучшатьего, пусть будет так, какписалось. Постепенно я раздухарился, язык стал более свободным, сюжет развивался всё более непринуждённо, диалоги всё более иболее складывались ивсё более становились похожими наживую речь. Потом меня увлекло приключение главных героев, ия надолго застрял сними вАфрике…. Работа навремя прервалась, якак-то остыл ктеме ико всей этой писанине, даисвободного времени было немного. Кроме того, япросто незнал, каквыбраться изэтой проклятой Сахары. Однако совсем недавно вомне опять разыгралось любопытство: «кудаже меня имоих героев занесёт вэтот раз?. Очень уж это интересно, сочинять историю. Фантазия подхватывает тебя инесёт, несёт… Совершенно неясно, кудаже вынесет ичто получится врезультате.
        Попутно я отметил ещё один феномен:
        Если сочиняемое тобой события илиобстоятельства подчинены некоторым достаточно строгим внутренним драматургическим законам, тоесть они правдивы (дляэтого нужно стараться быть максимально честным ине предвзятым), тодовольно скоро обнаруживаешь, чтоэти события, возможно, действительно имели место быть, находятся документы, подтверждающиеих, прямо иликосвенно. Такможет быть, если честно, добросовестно писать идумать, тоибудущая история сложится, так, какты её пишешь илидумаешь? Ноэто, вообще, полный бред какой-то.
        Ладно, поехали!

13.11.2010
        Глава первая
        Нагребне
        Проснулся государь рано, голова нестерпимо болела после вчерашнего застолья, тело ломило, правый бок ныл, так, чтовыть хотелось, ввиску саднило, было душно ичадно впокоях. Наполу, рядом сширокой деревянной кроватью, суже изломанными деревянными шишками, храпел верховный постельничий, глава посольского приказа, государственный канцлер, Гаврила Иванович Головкин. Оннераздевался наночь, парик валялся рядом, сюртук его весь был залит вином, вжирных пятнах отвчерашней трапезы. Храп был прерывист, громыхало так, какбудто приГангуте флагманский корабль палил всеми своими орудиями. Свечи ещё догорали дым ичад распространялся попокоям, сквозь задёрнутые плотные шторы проникал неясный утренний свет, изприоткрытого окна несло любезной сердцу его морской свежестью изапахом гниющей рыбы, извечным запахом морских городов, запахом простора иновых дорог. Пётр иногда задумывался, иудивлялся, находя необъяснимую связь, почему баба вжелании своём всегда пахнет морем игниющей рыбой, наверное, думалон, баба пахнущая плотью, сулит такоеж наслаждение, каки море, какморской простор, вэтом он видел какую-то мистическую
аллегорию….
        Неоткрывая глаз, онподнял вверх затёкшие руки, сжимая иразжимая кисти, хрустя длинными пальцами, разогнал застоявшуюся кровь. Потом открыл глаза, снова закрыл, потом снова открыл. Рядом сним наживоте лежала голая баба, огромные сиськи её вытекали из-под голой спины нагрязную шёлковую простыню. Баба тихо посапывала ипостанывала восне, какбы вновь переживая необыкновенное своё вчерашнее сладкое приключение. Пётр струдом вспоминал, гдеже он её подхватил. Наконец события вчерашнего дня стали всплывать впамяти, исознание стало постепенно возвращаться кнему. Баба, чтолежала сним нацарской постели, была женою хозяина трактира, чтонаходиться уобводного канала. Вчера они сШафировым иГаврилой Головкиным крепко погуляли вэтом трактире, плясали сначала голландские инемецкие пляски, потом пошли русскую вприсядку, потом постреляли побутылкам, потом…. «Тьфуты, господи, стыдно даже вспомнить, подрались состражей… Петра никто нетронул, узнали, видно, ктогуляет, ноШафирову здорово наваляли… Вотибаба оттудова, надобы её прогнать, даделами заняться. «Чтонадо сегодня сделать? думал Пётр, ипостепенно внутренняя энергия
вновь просыпалась внём иначала управлять его душой его телом. Резким рывком он соскочил спостели, присел, хрустнул костями, ещёраз присел, оглядел комнату. Вокруг, всумраке наступающего утра, царило первобытное разорение, нукакМамай прошёл. Остатки вчерашнего пиршества, жареные куры ина столе ина полу, копчёная колбаса, жареные бобы, остатки торта иобъедки заморских фруктов, пиво, дорогущее Бургундское, разлито пополу, разбито вдребезги дорогое богемское стекло, вуглу нагажено, нестерпимое зловоние распространяется попокоям. Нагрязном полу зашевелился Гаврила, прекратив намиг храпеть ивдруг сновой силой грянул свой громогласный рык. Пётр надел рубашку, натянул подштанники ивнезапно рявкнул громовым голосом «Подъём, сукины дети!!! Баба испуганно подпрыгнула напостели, безумным взором оглядела комнату и, вдруг стыдливо укрывшись покрывалом, залепетала по-голландски:
        - О,государь, непрогневайтесь, ради бога, ясей часже уйду, если только позволите мне как-то оправдать свое присутствие инашу…, столкнувшись сравнодушным стеклянным взглядом чёрных глаз, онаосеклась истала быстро напяливать насебя одежды, корсеты, бельё, юбки, блузы….. Гаврила продрал свои пьяные глаза, прекратил храпеть, вскочил, вытер потное лицо рукавом кафтана и, повернувшись кцарю, пропел своим тоненьким голоском:
        - Ваше величество, позволь, ямигом, ящас, секунд дело… Онкинулся кумывальне стоящей вдальнем углу опочивальни, зачерпнул ковш холодной воды иподнёс Петру. Пётр сделал пару глотков, остаток вылил себе наголову, пошёл вугол, расстегнул подштанники исмачно помочился. Мочился он долго исо стоном, нестерпимая резь вчлене иправом боку, говорили отяжёлом хроническом заболевании, которое государь отмечал усебя уже непервый год. Ниводы, ниртутные препараты непомогали, даещё эти гулянки… Когда процесс опорожнения был закончен, Гаврила иденщик- прапорщик Николай Свищёв, огромного роста гренадёр, почти сПетра ростом, ногораздо шире вплечах, настоящий богатырь, стали одевать государя. Баба вчерашняя, ужеодетая инарумяненная стояла ичего-то ожидала. Пётр полез вкарман, достал 20 гульденов ине глядя, протянулей. Онаотвесила реверанс ибеззвучно удалилась. Через полчаса одевание было закончено иПётр поднялся поскрипучим деревянным ступенькам навторой этаж гостиницы, гдеунего был оборудован кабинет иприёмная.
        Ужебезмалого месяц торчит он бездела вАнтверпене иждёт приглашения регента Филиппа Орлеанского, нанести официальный визит маленькому мальчику, будущему правителю Франции. Приглашения всё небыло ине было, ноПётр решил быть твёрдым идобиться своего. Ему, победителю Гангута, верховному адмиралу всевропейского балтийского флота, равного которому ещё незнала история, немогут отказать вофициальном визите. АФранция была ему ох, какнужна сейчас. Пётр постепенно терял союзников вЕвропе. Видя его непомерное военное усиление, егоэнергию инеудержимое стремление повелевать, неостановленное даже Прутским конфузом, и, даже, несмотря наразоблачение этого шведского интригана Герца, Дания и, особенно, Англия, начали лавировать иуклоняться отпрямых союзнических военных обязательств своих. Чего стоит отказ отсовместных действий флота подего, Петра, командованием. Надобы поменять ориентиры, найти новых союзников, расколоть французско-шведский альянс.
        Однако наутро унего назначена встреча неполитическая, новстреча, которой Пётр предавал очень большое значение, встреча смистером Гриффитом, Мистер Гриффит слыл непревзойдённейшим мастером аглицкого кулачного бою, называемого бокс. Этот бой довелось Петру увидеть однажды наадмиральском судне, гдеаглицкие матросы иофицеры коротали время искусством мордобития, вчём весьма преуспели изапросто накостыляли самым богатырским русским морякам. Любопытный довсего нового, Пётр желал воочию увидеть это искусство, и, если господь дозволит, освоитьего. Ежели оно покажется ему полезным, товнедрить его вармии, длябольшей силы инепобедимости русского воинства. Ато ведь какбыло-то? ПодПолтавой, когда шведы рванули впоследнюю отчаянную штыковую атаку, русские, имея все преимущества, ив числе, ив пороховом запасе ив позиции, смутились рукопашному натиску шведов, устрашились их штыков, шпаг икулаков, гибли десятками, неумея дать надлежащий отпор, шведы ломили неудержимо, побеждая вкаждой схватке. Ирусские богатыри стали пятиться, казали спину, угроза второй Нарвы нависла надвсем русским воинством. Хорошо, чтогосударь
преодолел тогда липкий страх, взъярился исамолично кинулся врукопашную, круша супостата, каксорную траву, какАлександр Великий вбитве приГавгамеле, какАхиллес подТроей, какбич божий надголовами грешников, чемвдохновил иувлёк солдат своих внеудержимую атаку. Шведы втот момент смутились, невыдержали напора русского царя ивсей его рати иретировались. Нонегоже ведь государю Великой державы самолично ходить ватаку. Авдруг убьют, алиранят? Всему великому делу тогда конец придёт. Нет, русский солдат должён быть идухом крепок ибоевым умением своим силён инеодолим.
        Пётр подошёл кбюро, ив ожидании визита решил сделать несколько писем.
        Во-первых, надобно отписать Румянцеву, чтобы тот выследил, гдевданный момент находится беглый царевич, гдеон прячется, ичтоб неспускал Румянцев снего глаз, ничем себя непроявляя. Далее надо было отписать вПетербург Абраму Петровичу, чтоб немедля прибыл он вПариж.
        Впоследнее время царевич Алексей Петрович был главной заботой царя инестерпимой головной болью. Горькая, неизбывная тоска обманутого иобида отвероломного предательства материализовалась внём, вего сыне, которого Пётр ненавидел, презирал ибоялся. Всюжизнь свою старался Пётр преодолеть всебе это чувство, чувство обиды, подозрений ипозора. Ненавидел он Прасковью, жену свою. Онив молодости-то, попервоначалу даже, невыносил её запаха, еёкоровьего мычания исопения, когдаон, какмолодой жеребец, наваливался нанеё, вонзая внеё свои могучие чресла, аона немогла даже вминуты близости, преодолеть всебе отвращения кнему, кПетру, государю российскому, немогла пересилить всебе физического отвращения истыда. Лежала, какбревно, какколода, закрыв лицо красными огромными ладонями, источая мерзкую смесь запахов жареной рыбы, чеснока иладана. Тело её- всё вмелких пупырышках, каких-то родинках, кожа нечистая, сиськи, какорешки, маленькие, твёрдые, сама вся костистая, ступни, каку гренадёра… Иза что это ему отматери такое выпало наказание, закакие такие грехи?
        Авот Аннушка Монс ирумяна имягка инежна была, иречь её полна очарования, мелодична. Смешной немецкий акцент придавал её речи такую нежность, такая вся она была мягкая пахучая ипушистая… Иглядела нанего влюблено ипреданно, принимая его пылкие ине опытные ласки, какдар божий, посланный снеба. Сней Петру было илегко ислегка тревожно, иневообразимо сладко…
        Да… Много женщин послал Петру господь. Много случайных связей, брал, чтоподруку попадалось, некогда антимонии разводить, много было инастоящих, преданных, любящих женщин. Красавиц идурнушек, знатных ипростушек, дамислужанок. Новсех любезней сердцу его стала простая ливонская баба- Марта, ныне ставшая волею его иволею господа всевышнего, супругой его перед людьми игосподом, государыней Екатериной. Нежная ипреданная, терпеливая ивесёлая, добрая истрастная. Сотоварищ вовсех делахего. Акак спасла она его ивсю Россию вовремя Прутской конфузии! Ведь все маршалы головы потеряли тогда отстраху. Позор исмерть вплену грозилиему, атакож порабощение всего народу российского. Ион, Пётр, голову потерял инадежду. Итолькоона, простая баба изтрактира, бывшая подстилка солдатская, ныне жена его наилюбезнейшая, дажидок этот Шафиров, голову непотеряли, спасли государя отпозору ипогибели, адержаву отразорения.
        Иногда казнился Пётр запостоянные свои измены, знал, чтоКатеньке всё докладывали, ноумница-то какая, нисловом непопрекнула, виду неподавала, чтознает обизменахего. Принимала его таким, какесть, таким илюбила, преданно, истрастно.
        АПрасковья- то, ведьма кладбищенская, кроме выблядка иурода, дадушевного позору ничего ему недала, ничем непроявила себя, ни, какжена, ни, какмать. Нетей прощения, пусть сгниет вмонастыре, лишитьее, курву, переписки исвиданий, чтоб ине вспоминал оней никто более, чтоб, каки небыло, твари этой. Горька была его обида идосада, засела занозой всердце исаднит уже долгие годы. Когда Прасковья впервые понесла (абыло это виюне месяце, какраз тогда, когда он надве недели уехал наПлещеево озеро, спускать наводу свой первый ботик), онпотом подсчитал, чтовозможно ине его этот плод вовсе. Когда родился первенец, весь двор имать его Наталья Кирилловна, были безума отсчастия- наследник родился! Только Пётр был мрачнее тучи. Глазки-то уотпрыска- голубые иухи- какдва лопуха. Лицо, хоть ималенькое, уродливоеещё, нокакое-то чужое, несвоё, неромановское. Ивырос он хлипким, худосочным, каким-то блеклым. Вотон, Пётр силы Геркулесовой, энергии ижажды дела- невпроворот. Аэтот- немочь бледная, поганка зелёная. Всюжизнь свою носил Пётр это сомнение всебе невыносимым грузом, ниразу словом необмолвился нис кем, непризнался
всвоих сомнениях, даже сдругом самым близким, Сашкой Меньшиковым.
        Отдал он его Сашке навоспитание, датот токмо квину, дакбабам его иприучил. Иэтот, наставник его нонешний- князь Вяземский Никифор, набожен, даскучен занудством своим. Надобы разобраться сним да сКикиным. Доложили Петру, чтоде слово молвилон, Кикин, когда решено было Алексею вмонастырь, чтоде соглашайся батюшка, ведь клобук ине гвоздями- то кголове прибит, можно иснять. Яему, курве, гвоздями самолично кголове клобук прибью, пусть сымает. Всех их наколесо… Петру казалось, чтовсе вокруг знают всё ипро Алёшку, ипро позорего, ис усмешкою так, переглядываясь, смотрят нанего сжалостью. Ипоэтому первую жену свою, ненастоящую, Прасковью (Евдокию) Лопухину, упёк он вмонастырь, асына её- выблядка, возненавидел доболи вскулах. Алексей рос втакомже взаимном чувстве. Всёвотце его было ему чуждо иненавистно, иэнергия, исила, иразгульность, игосударственные устремления, строительство державы, стремления кЗападу, кЕвропе. Онвродебы ине отказывался ниот чего, нина что ине претендовал, ноопасность Пётр ощущал постоянно. Чувствовал, чтонепростит ему Алексей, нидетства своего погубленного, ниопалы, нипреследования
матери своей. Взаимная ненависть их была неизбывна, ине могла она закончиться ничем иным, кроме какгибелью одного изних. Впрошлом году наультиматум Петра, илиделом займись илиступай вмонастырь, далАлексей своё согласие наотречение отпритязаний напрестол ипринятии схимы. Новсё это оказалось лишь притворством. Кактолько вызвал его Пётр ксебе, вГаагу, дляокончательного решения вопроса онаследовании, такон, окаянный, сбежал, скрылся уврагов государевых. Ивот, вконце февраля получил Петр известие опобеге царевича, поэтому первым делом поручил он резиденту Веселовскому, апотом игвардии капитану Румянцеву отыскать укрывшегося сына, давему следующий указ:
        1)Сыскав известную персону, тотчас везть вМекленбургию иотдать подкрепкий караул одному Вейду ввеличайшей тайне.
        2)Узнать отнего, ктоучастник вего побеге, видно уже давно умышленном, ибовдва дня коному приготовиться невозможно, итех особ, ежели они вМекленбургии илиПольше, арестовать самому.
        3)Исполнить, несмотря наоную персону, всякими мерами, какимибы нибыли. Всем генералам, штаб- иобер-офицерам указ слушаться вовсем капитана Румянцева.
        Ныне видится Петру, чтосынего, Алесей Петрович представляет, главную опасность иему самому ивсему делу государеву, ивсем трудам его ииспытаниям народным. Прав был Пётр Андреевич Толстой, чтосоветовал ему изменить закон опрестолонаследовании. Наследник должён быть действительным продолжателем дела государственного, ане его разорителем. «Вотродит мне Катенька наследника, самбуду воспитывать да пестоватьего, думал Пётр. «Аможет ихудосочная плоскодонка- Шарлота, Алексеева жена, також разродиться наследником, то, если мне бог недаст мужчину вроду, заберу я внука ксебе исам воспитаю наследника.
        Впротивоположностьже Алексею, незаконнорожденный отпрыскего, бастард- негритенок Абрам, нравился Петру всё более иболее. Смышлёный, усидчивый, любознательный, иотважный, знает своё место, а, главное, преданный, иему, Петру, государю своему, иделуего. Особенно преуспел он внауках военных иматематических. ДалПётр ему прочесть иизучить трактат немца профессора Лейбница, который тот лично подарил царю, «обвеличинах ничтожно малых, малых добесконечности. Трактат- то больше философический, ноимеет инемалую практическую полезность. Абрам прочёл трактат, сдалему, Петру, испытание наотлично, даиметод новый предложил свой, коего втрактате небыло вовсе, обвычислении траекторий обстрела подвижимым целям. Грамотно так нанемецком изложил, толково. Сейтезис надобы издать, даив артиллерию внедрить, чтобы бомбардиры его освоили да впрактических стрельбах использовали. Надобы этого чёрномазого чертёнка профессору Лейбницу показать. Хороший измалого офицер получиться, может игордостью русского флоту иоружия илинауки станет. Даихрабрец он неиз последних. ВГангутской баталии себя очень ловко иотважно проявил, когда
наабордаж шведского флагмана пошли. Впереди государя рвался, шведов отважно шпагой разил иматросов вбой увлекал, обеспечивая нашу безоговорочную надшведами викторию. Хорошобы его пристроить научёбу воФранцию, артиллеристское дело ифортификация уних лучше всех вЕвропе устроены. Сэтой целью ивызывал его Пётр ксебе. Ксебе, дляучёбы, даподале отСашки Меньшикова, даиКатеньку ненадо зря тревожить, пусть покуда он сомной пребывает, целее будет. Очень уж нравился Петру этот его отпрыск, жаль, чтонецарских он кровей, чтонеможет сделать Пётр его наследником законным, даине гоже будет негре черномордой Великой Россией править.
        Вэтих размышлениях ожидал Пётр визита мистера Гриффита. Когдаже тот явился, Пётр уже прочитал все послания иизвестия иотписал все указания. Так, чтовсё оставшееся дообеду своё время он мог посвятить аглицкому боксу. Онвелел позвать взалу денщика Николая Свищёва, дляиспытания, таккакСвищёв слыл наРязани непревзойдённым кулачным бойцом, ироста исполинского истатью богатырь.
        Мистер Гриффит явился одетым впростой военный сюртук, простая суконная рубаха, повязанная тонким шёлковым поясом. Простые башмаки, безпарика, тёмно русая косичка заплетена сзади, гладко выбрит. Роста чуть выше среднего, скроен ладно, походка лёгкая, упругая. Взгляд серых его глаз внимательный инапряжённый, носпокойный. Войдя взалу, поклонился, безпрезрения, нои безподобострастии, какравный равному. Пётр спросил нанемецком, какздоровье, какдоехал, ине сулилили власти илислуги Петра каких-нибудь препон. Получив положительный ответ, Пётр, раскурив свою трубку ивыпустив клубы ароматного сладковатого, пьянящего дыму, немедля преступил кделу.
        - Герр, о, простите, мистер, Гриффит, япозвалвас, чтобы поглядеть наваше искусство кулачного боя, коея наблюдал уваших матросов. Очень мне понравилось, какони ловко руками орудовали. Ябы хотел, чтобы вы показали мне своё искусство, таккакнаслышан, чтонавашей родине вам нет равных вэтом деле…
        Гриффит раскурил вответ огромную сигару, ловко присел накрай стула ине спеша, сдостоинством отвечал:
        - Ваше величество, искусство это требует многих лет усердных тренировок, строгого выполнения ограничений веде ив выпивке, атакже закалки характера иволи, толькотогда возможно преуспеть вэтом виде искусства.
        - Аскажи-ка мне любезный, возможноли обучение этому виду драки солдат моей армии, дабы всражениях они могли применять столь грозное оружие?
        - Конечно, возможно, только мастерство их будет нена уровне искусства, атолько дляобороны илиже длябаловства. Новообще-то мысль вашу угадываю иодобряю. Армия, обученная системе рукопашного боя, становится встократ сильнее идисциплинированнее…
        - Авы немоглибы показать мне сейчас своё искусство вделе, чтобы я мог оценить, потребно нам это, илинет. Может какую-нибудь ещё систему принять, может какая-нибудь другая система илучше вашей…
        - Пожалуйста, государь. Только мне нужен партнёр, чтобы я мог показать основные приёмы иперемещения.
        - Есть уменя партнёр, есть, покажи-ка нанём своё искусство ив сторону по-русски «ежели жив останешься…
        Пётр подозвал Свищёва иприказал ему раздеться попояс. Гриффит тоже разделся, обмотал кулаки полотенцем ивелел Николаю сделать тоже самое.
        Пётр дал сигнал начинать, иденщик всем своим огромным телом двинулся наГриффита. Внешне эта пара точно напоминала Давида иГолиафа. Пётр аж засмеялся, такэто всё выглядело карикатурно. Николай осторожно, сопаской двигался всторону Гриффита, тот, закрыв правой рукой щёку, алевую выставив вперёд, медленно отступал. Вдруг, Николай сделал огромный шаг вперёд инанёс страшный боковой удар, вложив внего всю силу богатырскую. Кулачище его рассёк воздух возле лица Гриффита, всего его занесло влево, онсделал неловкий шаг иполучил один разящий удар вголову, второй вживот, Гриффит отошёл истал выжидать новой атаки.
        Николай начал новую атаку, ложным движением правой он показал, чтобудет атаковать справа, асам нанёс удар левой. Гриффит встретил его удар левой рукой, аправой нанёс несильный удар влицо, исам отступил нашаг. Николай вярости бросился вновую атаку. Гриффит проскользнул подего рукой инанёс удар навстречу почелюсти. Николай остановился, какбык после удара обухом поголове. Гриффит снова ударил его вчелюсть справа, потом слева, потом опять справа. Николай упал наколено, аГриффит нанёс страшный удар вгорло. НоНиколай ухватил его запояс ибросил напол. Гриффит какмячик подпрыгнул инанёс новый удар вголову, Николай упал, кровь хлынула унего изгорла, аГриффит склонился надним, чтобы нанести последний удар. Вэтот момент Николай нанёс страшный удар вгрудь, откоторого Гриффит опрокинулся навзничь изахрапел. НоНиколай нестал добивать поверженного противника иторжествующе повернулся кПетру. Пётр внимательно наблюдал засхваткой, делая выводы. Вэтот момент Гриффит нанёс разящий удар взатылок, потом тыльной стороной ладони нанёс удар вгорло. Николай упал замертво. Пётр подскочил, схватил Гриффита сзади запояс
икрикнул слугам, чтобы принесли ведро воды. Вылил воду наНиколая, тотфыркнул, повертел головой исел напол. Бойбыл окончен безоговорочной победой маэстро.
        - Ну,молодца, молодца, воскликнул царь ипохлопал Гриффита поплечу.
        - Возьмёшься меня научить этой премудрости? Больно ловко ты отступаешь, апотом бьёшь. Хорошая наука. Яхочу сначала сам её освоить, апотом своих офицеров хочу этой науке обучить. Чтоб нихуже англичан умели морды бить. Апосле уж исолдат своих обучать буду. Тыкакдумаешь, правильно я замыслил?
        - Ваше величество, ядумаю, чтовы ошибаетесь. Бокс- это искусство, также, каки фехтование. Аискусство- удел избранных. Если каждый смерд будет владеть этим опасным оружием, каковым является бокс, тоон вполне может обратить его против своего хозяина. Наши моряки исолдаты невполне владеют этим искусством, ихспециально этому никто необучал, ноони видят состязания иподражают великим мастерам. Лучшие испособнейшие изних становятся избранными имогут постигать искусство бокса, обучаясь увеликих мастеров ичемпионов.
        - Авот, например, ежелиб я дал тебе вобучение нашего Николая, моего денщика, коего ты сейчас свеликим искусством отлупил, могбы изнего получиться вбудущем мастер ичемпион? Ведь усебя, вмордовской деревне, онслыл первым кулачным бойцом.
        - Ваше величество, позволь обратить твоё внимание нате ошибки, которые этот богатырь совершал вовремя нашего боя. Во-первых, получив удар влицо, онвзъярился, потерял самообладание ивыдержку. Потеря выдержки ивпадение вярость есть самая главная ошибка инедостаток неискушённого бойца. Этому невозможно научить, ярость- это свойство души, эмоциональной ислабой. Настоящий боец никогда, заметь, никогда, недолжен впадать вярость илидать чувству мести овладеть собой. Голова его должна быть холодной иего действиями должен руководить только голый расчёт. Ноэтот недостаток неявляется недостатком собственно Николая- этот недостаток есть свойство национального русского характера. Поэтому изрусского человека никогда неполучиться настоящего бойца. Вторая его ошибка…
        - Нет, погоди, тычтоже считаешь, чторусский человек неспособен освоить искусство боя, даведь он тебя чуть неодолел, тыже уже носом палубу клевал…
        - Этоиесть его вторая ошибка. Боец должен доводить свой бой доконца. Пощада врага приводит его всегда кпоражению. Этотоже свойство русской души, щадить поверженного врага. Поэтомуты, государь ине можешь уже пятнадцать лет одолеть этого шведского выскочку. Тыщадишь его армию, егогенералов иофицеров. Вы,русские- нация победителей, ноу вас нет духа, холодного ибеспощадного… вы ничего неможете довести доконца, даже свою победу….
        Вэтот момент взалу вошёл, приглашённый Петром ранее, поАлексеевскому делу, Савва Владиславьевич Рагузинский.
        - Входи, входи Савва, послушай-ка речь этого хмыря напыщенного. Тыслышал, чтоон излагает? Чтодемы, русские, неспособны быть победителями, чтоунас дух слабый ижалостливый. Аони, энти англосаксы, народ высший, победители… Неужто среди наших бойцов неокажется, ктобы охолонул этого хмыря?
        - Ваше величество, ежелибы сейчас здесь был, известный тебе обер майор Синельник, Алексей Кириллович, яуверен, чтоонбы этого хвастуна окоротилбы вмиг…
        - Агдежеон, почему я его невижу среди свиты моей?
        - Ты,Ваше Величество, еговСанкт Петербурге оставили, заАбрамом Петровичем присматривать.
        - Так, значит, вели Синельнику вмиг прибыть вПариж, вместе сАбрамом, аэтого хмыря организуй похитить ив Москву доставить. Желаюя, чтобы он обучение аглицкому мордобою наших офицеров организовал. Носовершишь это помоему сигналу. Апока я желаю сам унего умению обучаться.
        Всёэто Пётр говорил по-русски, вполной уверенности, чтоГриффит непонимает, очём они говорят. Ноэто было его большим заблуждением, Гриффит по-русски неговорил, норечь русскую вполне понимал, итак каксостоял наслужбе королевской разведки, этого своего умения никогда непроявлял. Невыдал себя ив этот раз, равнодушно глядя всторону, онуже принял длясебя решение бежать искрыться напросторах Нидерландов. Перспектива оказаться вроссийском рабстве непривлеклаего.
        Пётр обратился кГриффиту нанемецком:
        - Сэр, Я хотелбы взять увас несколько уроков, вынемоглибы оказать мне такую услугу?
        - Судовольствием, Ваше величество. Всему миру известна ваша способность перенимать иосваивать любое умение. Полагаю, чтоиэто неявится длявас препятствием, зная ваше упорство испособности кобучению. Думаю, чтоскоро вы превзойдёте своего учителя…, Гриффит вежливо улыбнулся. Взгляд его выражал искреннее почтение, хотя вголове уже складывался план побега изэтого неожиданного длянего пленения.
        - Тогда позвольте, Ваше величество, прямо сейчасже иначнём…
        - Нучтож, изволь сударь, ямигом буду готов….
        Пётр быстро привёл себя вформу, снял рубаху, обнажив волосатое ихудое, ножилистое имускулистое тело атлета итруженика, массивные длинные руки собезьяньей кистью. Обмотал кисти полотенцами, иурок начался.
        - Первое дело- это начальное положение тела- стойка. Левая нога чуть вперёд ипередвигаться, приставляя одну ногу кдругой, воттаким манером, быть повёрнутым кпротивнику всегда боком, чтобы уменьшить площадь длянанесения им удара….
        - Фу,чёрт, неудобно как, аесли понадобиться быстро прыгать, токак?
        - Вотсмотри, раз, раз, раз, ноги сами бегут, ноконтроля зателом нетеряю… Теперь, руки. Левая- чуть впереди, какразведчик, наносит лёгкие удары, отвлекает, раскрывает защиту противника, ноиногда может исильно ударить, новсех сил неупотребляет. Ударил иназад, ударил иназад…. Аправая, прикрывая скулу всегда готова нанести разящий удар, распрямляясь, онаполучает дополнительную силу оттела, воттак, рука сначала расслаблена, апотом, вконце пути, тверда, какмеч. Стараешься нанести удар, какбы зацель, далее запротивника, тогда сила удара умножиться многократно. Начали…
        - Футы чёрт, какнеудобно, каккозёл прыгаешь, руки затекают…. Апопроще нельзя?
        - Нетпопроще нельзя. Вы,Ваше Величество, Вы должны приготовить кожаный мешок, набить его опилками илипеском, подвесить подпотолком и, тренировать руки, нанося понему удары. Искусство боксу требует ежедневных изнуряющих упражнений. Но,заметьте, спорт этот недопускает ксебе людей нетрезвых илиже после обильных возлияний, может случиться удар илиже остановка сердца…
        - Да,какже это, мордобой да безвина, что-то ты господин загнул. Нев русском это обычае. Мыпо-другому учёные, намхлебное вино, каклекарство, какэликсир жизни…
        - Ваше Величество, исреди нашего народу тоже встречается много любителей горячительных напитков, только оные преобладают, восновном, среди смердов, нищих, пиратов, разбойников изаблудших душ. Этилюди кблагородному искусству бокса недопускаются итайн этого мастерства им неоткрывают, дабы это опасное оружие непопало вруки людей недостойных. Иначе оно, этооружие, может стать опасным дляобщества ипривести кбунту исмуте вгосударстве.
        - Нуладно, давай попробуем, начнем, пожалуй…
        Пётр, неловко подпрыгивая, пытаясь подражать Гриффиту, двинулся вего сторону. Гриффит отступая, нанёс резкий удар всолнечное сплетение иушёл всторону. Руки Петра обрушились навоздух, асам он присел отболи иполучил ещё один резкий удар вчелюсть. Упал наколено, завертел головой, какраненый зверь. Поднялся, глаза его налились звериной яростью, ужеопустив руки он двинулся, какстрела, желая разорвать своего учителя, нополучив еще один удар влицо, замертво опрокинулся навзничь изатих. Савва иНиколай бросились кгосударю, ноон, отстранивих, вдруг оглушительно захохотал, приподнялся, струдом встал, подошёл кГриффиту, обнял его заплечи ипоцеловал вмакушку.
        - Ну,спасибо занауку, спасибо. Ведь этож надо, самого царя отлупцевал помордасам. Такого ещё ине бывало-то вгистории, чтобы повелителя Великой державы помордасам лупцевали. А?
        - Такведь ине бывало, чтобы Повелитель полумира сам строил корабли, ковал оружие иукрашения иобучался искусству бокса. Разве только Геракл брал уроки бокса уПоллукса, коей, несмотря навеликую силу Гераклову, одолевал оного вкулачном бою. Государь, учтите мои замечания, никогда неподдавайтесь ярости. Онаочень плохой советчик. Этоже касается иполитики ипросто жизни. Ярость- есть удел женский. Онасвидетельствует ослабости ибеспомощности. Трезвость, холодный расчёт, максимальная энергия там, гдеэтого требуют обстоятельства, вотоснова образа действий настоящего воина иправителя…
        - Так, этоя уже понял, тыуже это говорил, позволь я сам буду решать, какмне одолевать своих недругов. Так, ладно, считаю первый урок законченным, тебе, Гриффит, предлагаю жалование 1000 золотых талеров вмесяц, полное содержание, затри урока внеделю…Если захочешь, поедешь сомною вРоссию, тамучредим стобою академию боевого искусства, будешь там организовывать иуправлять, нооб этом чуть позже… Теперьже говорю тебе досвидания испасибо, приглашаю через день, вэтоже время, дляпродолжения урока идалее кНиколаю по-русски:
        - Вели каждое утро приводить мне солдата длятренировки, мнемешки делать недосуг, даиэффекту наживом человеке поболе будет.
        Идалее, уженеобращая наГриффита никакого внимания, обратился сначала прямо кСавве, какбудто продолжая прерванный только что разговор. Гриффит раскланялся, ноПётр неглядя вего сторону обратился уже кГоловкину:
        - Какие имеются ныне сведения отРумянцова, нашёлли он этого пса подзаборного вИмперии? Пусть рыщет ирыщет аки волк лютый. Невелика Европа, ахитрости иума уАлёшки немного. Страх ныне владеет им ипарализует волюего. Ачеловека, обуянного страхом, нето что иизловить легко, атакож иподчинить воле своей просто, заставить его выполнить твою волю, иполучить отнеговсё, чтотребуется. Пусть Румянцев удвоит, утроит свою прыть, усердие своё, пусть разыщет супостата, денег нежалеть, подкупать, кого можно, кого нужно застращать моей карою, алипогибелию живота. Нежалеть ничего иникого, рвать ирвать,…Принесть мне эту гниду, сыночка моего, отдать его вруки мои…
        Лицо его внезапно искривилось, усзадёргался, громадные руки его то сжимались, торазжимались, будто пытались задушить кого-то, может быть змею илиехидну, лупатые чёрные глаза его вылезли изорбит, щербатый игрязный рот его оскалился дьявольской излобной гримасой, будто сам диявол показал свой истинный лик, словно сатана вмгновение напоминал роду человеческому отом, какие страшные муки его ожидают, чтоблизок час расплаты…. Жёлтая пена выступила нагубах, лицо сделалось серым иодутловатым, изуст его вырвался нечеловеческий рык, подобный звериному. Страшной силы удар обрушился набюро, выполненное изморёного дуба. Конструкция, верно служившая местным бюрократам, покрайней мере два столетия, развалилась, невыдержав ярости государя. Последовал удар ещё иещё, нив чём неповинная мебель рассыпалась вщепки, агосударь всё зверел изверел, ине было рядом его супруги, единственно способной обуздать эти приступы ярости, которые накрывали Петра вминуты великих душевных волнений.
        Примерно через полчаса приступ миновал, иПётр опустошенный иразбитый сидел наполу, нижняя губа отвисла, глаза были полуприкрыты, руки бессильно лежали наколенях….
        - Аведь Гриффит был прав, думал просебя Пётр.- Ярость- есть проявление бессилия исвойственна она скорее женскому естеству, нежели мужескому, носовладать снею я неспособен. Будто сатана вменя вселяется, когда мне что-нибудь поперёк воли моей становится. Несчастный я человек, всеменя боятся, заэту ярость мою, иникто нелюбит ине понимает….
        Слёзы выступили унего глазах, онпо-детски всхлипнул, износа потекло, онсделался такой маленький, какребёнок. Этот Верзила, Геркулес, повелитель полумира, победитель сильнейшей армии мира, сидел иплакал, какмаленький мальчик, которому недали конфетку.
        - Всеподите прочь! Надоели бляди!- воскликнул он окрепшим уже голосом, иобращаясь кГоловкину- Принеси-ка братец мне новое бюро, дапоспешай, работать надобно! ик Николаю «Аты принеси водки ипожрать, данесидите! Ироды! Быстро, ато враз наплаху угодите!
        Через полчаса зановым бюро Пётр уже работал, готовил указы ираспоряжения остроительстве вСанкт Петербурге, ометаллургии, опенсионе дляветеранов ит.д.
        Савва хорошо запомнил приказ Петра обаресте сэраГриффита, ноон сильно подозревал его вшпиёнстве ив том, чтоприказ Петра, отданный по-русски, былпонят аглицким боксёром, итеперь поймать его будет непросто. Такиоказалось, когда он вышел изгостиницы того уже ислед простыл. Савва дляотчистки совести направился вгостиницу, гдепосведениям Гриффит остановился, нопо прибытии он обнаружил лишь пустой уже номер. Хозяин гостиницы сообщил, чтопостоялец часа пол, какв спешке рассчитавшись, содним саквояжем, схватил первый попавшийся экипаж инемедля отбыл внеизвестном направлении. Ловить его нафранцузской территории было бесполезно, т.к. требовалось получить разрешение коменданта покинуть Антверпен, иразрешение префекта, освободном передвижении потерритории пркфектуры. Дело было провалено, и, скорее всего, его, Савву, ждала опала. Вочто она выльется, зависит оттого, какие известия государь получит отРумянцева. Ежели тому удаться найти следы царевича вАвстрии, томожно надеяться наблагосклонное отношение Петра, ксвоемуже промаху, аежели нет…. Последствия могут быть самыми неблагоприятными, вплоть додыбы
иотсечения головы.
        - Вотсослалбы царь меня куда-нибудь подале, вСибирь, кпримеру, иголовубы сохранил, ипользубы отечеству принёс,- размышлял Савва.
        Еслибы он догадывался, какблизко он подошёл кразгадке своей судьбы! Ноему предстояло сейчас вызвать изРоссии Абрама Петровича сосвоим старинным другом, Синельником Алексеем Кирилловичем. Судьба опять сводила их вместе.
        Глава вторая
        Алексей Синельник
        Обер-лейтенанту, специальному государеву порученцу, Синельнику Алексею Кирилловичу
        Писано 24 числа, апреля месяца 1717года.
        Надлежит тебе немедля, взявши ссобою обер-юнкера Преображенского полка Абрама Петрова прибыть воФранцию, вгород Париж. Проездные документы надлежит получить уМеньшикова, маршрут следования, Ревель, Рига, далее через Польшу, Саксонию, Голштинию, Голландию, через Кале прибыть вПариж. Нигде себя неоткрывать, Абрама Петрова представлять денщиком ишведским пленным, молде везёшь государю денщика енерала Лупорта, дляличного дознания. Коли станете разоблачены, следует пробираться таино, через земли Имперские, через Гренобль. Заобер-юнкера отвечаешь головой своей итакож животом своих домочадцев.
        Пётр PS: ВПариже меня неищи, всясвязь через Рагузинского Савву илиПетра Толстого. Письмо кажи князю Меньшикову иболе никому.
        Этописьмо доставил вПреображенский полк вестовой специальной государевой почты, вспециальном конверте, запечатанном крест накрест красным воском. Такие конверты поступали обычно счрезвычайно секретными сообщениями. Алексей Кириллович расписался введомости ополучении, вприсутствии вестового распечатал конверт ипрочёл государево послание.
        Звериным своим чутьём почуял он грозящую опасность. Находиться придворе, особенно придворе русского царя, особенно придворе Петра Алексеевича- дело чрезвычайно опасное, почти самоубийственное. За,безмалого, двадцать лет службы он нераз попадал впеределки, грозящие гибелью иему иего близким, ноудача почти всегда была наего стороне. Емуудавалось удержаться наплаву, попадая всамые щекотливые положения, оказываясь между могущественными кланами, грызущимися завлияние иденьги, власть игосудареву милость. Носамое страшное было другое, самое страшное тзаключалось внепредсказуемости Петра, вего жестокосердии, подозрительности ипрезрении кчеловеческой жизни.
        Алексей Синельник, потомственный Донской казак станицы Семикаракорской, выбрал длясебя роль туповатого, исполнительного иверного служаки. Заденьгами инаградами нервался, подачки небрал, казну неопустошал, нои старался невыделяться честностью, невысовываться- одним словом, скромняга. Вполку слыл нелюдимым, вкартах ипопойках неактивничал, нои неотказывался, когда угощали. Дамским сословием неособо увлекался, былверным супругом изаботливым отцом, нои некичился своими добродетелями. Короче, завсё время службы старался никому немешать ине вызывать зависти. Старался меньше попадаться наглаза, особенно Меньшикову. Александр Данилович пытался заручиться его дружбой, заставить шпионить длясебя, ноАлёха издесь сумел ускользнуть изсмертельных объятий коварного царедворца. Нопослеже Африканского приключения, сделался он угосударя вособом уважении. Иэто несло собою грозную опасность, таккакмилость государева почти всегда кончалась гибелью илиопалой. Назначенный приглядывать замолодым арапчонком, онпредпринял нечеловеческие усилия, чтобы неследовать зацарём вЕвропу, аостаться вСант Петербурге изаниматься
текущей военной работой вполку. Получивже наказное письмо отгосударя, Алексей всей своей шкурой понял, вкакую страшную иопасную игру он оказался втянут. Пока Пётр незадумывался онаследнике, или, покрайней мере, имел надежду получить оного отсвоей любезной Екатерины (Алексея Петровича он вообще уж давно нерассматривал вкачестве возможной смены себе), Алексей Синельник мог находиться втени государственных идворовых интриг, таккакАбрам Петрович дляПетра идля двора также, былпросто забавной игрушкой, потешным офицериком, что-то среднее между рядовым офицером ипридворным шутом.
        Новремя шло, ацарица рожала ирожала государю илиуродов, илимертворожденных, илиумерающих наследующий день младенцев. Иэто неудивительно, притом количестве водки ивина, которое употребляла государыня, притом беспробудном пьянстве, которое царило придворе, родить полноценного наследника было делом очень затруднительным. Вотпоэтому-то взоры Петра всё чаще стали обращаться всторону Абрама Петровича. Никто придворе этого ещё непонимал, ужочень нереальна была сама мысль, чтобы сделать наследником потешного шута, негру африканскую, обезьяну черномордую. НоАлексей-то нутром чуял, чтодляПетра нет ничего невозможного. Возьмёт да иназначит негру наследником престола, переломает всех через колено, ивсе царедворцы умоются кровавыми соплями ивосславят государя запрозорливость имудрость, апотомже самого наследника, ивсех, ктосним рядом окажется, передавят иперережут, тотже Меньшиков илиТолстой… Нехотел Алексей ехать, охкакне хотел. Дадеваться некуда, вспомнил Пётр Алексеевич обего существовании, ине отвертишься.
        Такие, илипочти такие мысли обуревали Алёху, пополучении письма. Нослужба есть служба, иуже натретий день Они сАбрамом Петровичем были вдороге. Ссобой они взяли своих денщиков, такчто скучно иобременительно им недолжно было быть впутешествии. Каки большинство офицеров Петровской эпохи, большую часть своей жизни Алёха проводил вдороге. Топопоручениям государевым, товимение своё вРаздоры, тонавойну, тосвойны… Государь жил, какбродяга какой-нибудь, иподданных своих вынуждал кпостоянному движению. Усамого взаду свербело, инароду приходилось бегать сместа наместо, какцыганам, каккочевникам степным. Алёха кэтому образу жизни привык ине тяготился этим. ДляАбрамаже это было первое его путешествие заграницу, даещё вЕвропу, даещё воФранцию! Впамяти его ещё нестёрлись воспоминания ожизни приГолландском дворе. Впредчувствии увлекательного путешествия, онвесь светился отсчастья, если так можно было выразиться, глядя наего почти чёрное лицо.
        Экипаж трусцой двигался повновь отстроенному Ревельскому тракту. Алексей сидел развалясь вкарете, курил голландскую трубку, вошедшую вмоду снедавних пор поцарёву повелению, ифилософически взирал наокрестности.
        - Подумать только, ещёдесять лет тому, здесь была пустошь, унылые холмы иперелески, даизредка встречались хутора сдиким чухонским народишком, неказистым инекрасивым инечистым- думал Алёха.
        Ранее места, которые они проезжали, были нездоровыми унылыми, неприспособленное кжизни, скучными ичахлыми. Нынеже, повелению государя, только его неуклонной волею иэнергией, этот некогда пустынный край стал ныне подобен муравейнику. Кругом что-то строют, возят, копают, солдатские марши, каменные ибревенчатые укрепления, фонтаны идворцы, причалы изаводы, жизнь кипит ибурлит. Иэто нетолько вэтом краю, Алексей знает, ив Малороссии ив самой Москве, всёчто-то перестраивается, возводиться внове, улицы благоустраиваются, дома иззатхлых теремов превращаются восветлые дворцы. Массы народу сорваны сосвоих родных мест, куда-то переселяются, ктодобровольно, ктонасильно, что-то осваивают, пашут, пилят, льют металл, пушки, корабли, мосты… Ивсё это подчинено одной единой воле, единому плану. Этот хаос-он только кажущийся, всё, илипочтивсё, сходится, сводится вединый проект, дома нерушатся, мосты стоят, корабли бороздят морские просторы….
        Он,конечно изверг ианчихрест, нашцарь-батюшка… Новот подиты, всюРусь надыбы поставил, подчинил своей воле, заставил её работать, постигать ипобеждать. Даив Европе, куда ниглянь, русский солдат стоит, русский флот защищает датскую столицу, исам государь командует объединённым флотом полумира…
        Абрам сидел напротив, углубившись вкнигу, внимательно всматриваясь втекст ишевеля губами. Этот двадцатилетний молодой человек, вырос, окреп вкости, ичем-то неуловимо был похож насвоего отца, тотже пытливый ицепкий взгляд лупатых чёрных глаз, теже капризные пухлые губы… Ново всех повадках чувствуется ещё что-то такое, чтонесвойственно европейцам, что-то звериное, кошачье. Хотя вжизни он слыл добрейшим малым, сердечным иискренним. Онвсегда был готов помочь другу, и, хотя был очень умён иодарён физически, никогда некичился, нисвоими знаниями, нисвоим физическим превосходством. Поскольку Алексей был приставлен присматривать заюношей, онкакбы отвечал заего военное образование. Нов науках Алексей был несилён, поэтому свои усилия сосредоточил наобучении верховой езде, фехтованию ирукопашному бою. Надо сказать, чтокфизическим упражнениям Абрам был неочень привержен, сгораздо большим усердием изучал он математику, фортификацию. Иещё очень он любил историю, особенно древнюю. Сейчасже он был увлечён трактатом посвойствам металлов, расчётам крепости изделий изметаллов, икак эти свойства можно улучшить.
        Алёхаже, курил свою трубку ипредавался размышлениям.
        - Вотведь какое дело получается, прав оказался Пётр Алексеич, чтобороды сбивать велел, даодежду поменял наевропейскую. Ведь русский наряд он какой? Онтёплый, свободный, удобный, располагает котдыху, снуилени. Аевропейское платье, тесное, холодное, неудобное, понуждает человека двигаться, трудиться, постоянно беспокоитего, тревожит. Опятьже, борода конечно облагораживает человека, нои скрывает его пороки, плута может представить честным, лгуна- правдивым, труса- мужественным. Акак бороду сбрил, таксразу всё вчеловеке ивидно.
        Воттолько смысл парика Алёха пока понять немог. Обитель вши, заразы ипыли. Турецкая лысина представлялась ему более правильным одеянием головы, гигиеничным ичистым.
        Постепенно мысль уводила его всё далее идалее, квоспоминаниям. Ксорока годам человек ещё крепок телом, закалён духом, ноуже какбы осознаёт, чтолучшая часть жизни уже прожита, поэтому лучшее, чтобыло- оно впрошлом. Ион обращается вмыслях имечтах своих уже нек будущему, нек надеждам, нетому, чтоего ждёт впереди, ак прошлому, квоспоминаниям. Вотисейчас, дорожные размышления постепенно увели его мысли враннее детство, наДон, встаницу Семикаракорскую.
        Первое, чтомог Алёха вспомнить всвоей жизни- это материнское лицо, еёпепельные мягкие волосы, исклонившееся надним ласковое родное лицо. Онуже знал, чтоэто его мать, ипоэтому счастье наполняло его детскую душу. Наверное ему было тогда года три. Онлежит надворе всвоей люльке, вглаза ему бьёт яркое солнце, надним склонилась мать, емухорошо иуютно, мать улыбается, ласковые карие её глаза полны любовью инежностью. Вдруг он слышит грубый голос, почти крик, внём слышится угроза, опасность. Страх иужас неизвестности наполняет его душу. Онкричит, заходится вкрике, амать улыбаясь берёт его наруки. Мягкое, тёплое, родное её тело успокаивает его ион засыпает. Это, наверное его первое воспоминание. Издетства он помнит очень хорошо весенний Дон иледоход. Страшный треск ломающихся льдин, нагромождение, гремящий ишевелящийся хаос. Онсребятами стоит навысоком берегу изачарованно смотрит наэто чудо природы. Вообще, сДоном связаны почти все детские воспоминания. Река дляказака- кормилица, поилица изащитница. Помнит, какони сотцом чинили баркас, помнит запах смолы идеревянной стружки, апотом, утром, когда солнце ещё
невзошло, ониотгребали насередину реки иотец забрасывал сети. Было так тихо, тактаинственно, и, хотя Дон был уже чёрным отлодок, казаки старались нешуметь, непереговариваться, чтобы невспугнуть рыбу ине нарушить эту чарующую тишину. Ещёон хорошо помнит тревожное напряжение всех жителей станицы- ногаи прорвали кордон уСала идвижутся кДону. Казаки суровы, детей ибаб прячут впогреба илиуводят вверх, кРаздорам, тамсобирается рать дляотпора. Правда вего детстве небыло ниодного набега настаницу, ностарики говаривали, ранее такое приключалось довольно часто, ивспоминали угнанных врабство казаков иих семьи.
        Ещёмного было разговоров ипересказов оСтенькиной войне. Часть казаков явно сочувствовало Разину иоплакивало его гибель. Этобыли, восновном, непотомственные казаки, анедавние бегунцы отцарской неволи из-под Воронежа, сверховьев Дона, Астрахани, Царицына, Самары… Родовитыеже казаки, восновном, придерживались Яковлева, Стенькиного погубителя. Нов его детстве Дон ещё бурлил иволновался после опустошительного погрома.
        Друзей детства Алёха помнил очень хорошо. Уних была ватага, иликак сейчас говорят- кумпания: Карпуха Барышев, Серёга Гиря, Фрол Крюков сын, Прокоп Медведев, Сашка Малый… Онивсегда вместе ходили нарыбалку, ловили раков, наведывались влес заягодами имёдом, играли вайданчики иходили напосиделки подглядывать завзрослыми хлопцами, какте лапают девок иуводят их вярок. Карпуха, тотбыл постарше иуже знал, откуда дети родятся, конечноже он всё рассказал друзьям. Правда Алёха как-то всё это невоспринимал. Пока однажды неувидел мать подсоседом своим Макаром Зиминым. Огромный сивоусый казачина, снаглой ихитрой мордой, онпостоянно спорил иругался сотцом.
        Отец, какговорят после ранения, стал чахнуть, задыхался приходьбе, харкал кровью, ине мог дать достойного отпора. Атот издеваясь надним, топлетень свалит, тосена накосит сКирилловой делянки, ато зайдёт набаз, даив наглую крутиться возле матери. Отец саблю вруки, ина него, атот нагло смеется ему влицо «Нучто ты можешь, Харкало? Знал ведь гнида, чтонерубанёт Кириллего, казачьи законы сурово карают заубийство. Вотитерпел Кирилл это унижение, вымещая бессильную свою злобу наматери. Билеё нещадно, особенно попьяному делу. Вожжами так отделывает, чтострашно становиться. Амать только горько плачет ипрячет лицо своё забольшими красными, натруженными руками. Кроме Алёхи, всемье уних ещё два сына, браты Алёхины, ималенькая девочка, ещёчетырёх нет- Натаха-птаха.
        Как-то ходили они сдрузьями полесу, собирали малину, Алёха забрёл влощину уКудимова ручья. Вдруг услыхал какие-то стоны ивсхлипывания, пробрался забурелом ивдруг увидел белую голую жопу, равномерно вздымающуюся иопускающуюся, иполные белые ноги, вздымающееся надкосматой головой. Онсразу узнал мать исоседа ненавистного своего. Первым его порывом было вскрикнуть, наброситься наМакара, ноон почему-то сдержался и, тихо пятясь, удалился вчащу. Потом уже дома, онпытливо всматривался вматерино лицо, пытался понять её поглазам, ноона бесстыдно улыбалась, угодлив подавая отцу дымящееся мясо сбобами.
        Этот случай перевернул всю его жизнь. Из-под ног уплыла уверенность внезыблемость иудобство мира. Онвмиг осиротел, ив свои десять лет стал взрослым. Егоцелью стала теперь месть. Онрешил, вочтобы то нистало уничтожить Макара. Мать он запрезирал иперестал вообще обращать нанеё внимание. Онасначала допытывалась, вчём причина такого отношения, нопотом смирилась, итолько изредка поглядывала наАлёху, какбы пытаясь проникнуть вего детское сердце. Нони единым взглядом, нижестом нисловом Алёха невыразил чувств, только молчал илипросто нукал вответ наеё расспросы.
        Вдвенадцать лет начал отец обучать его казачьему делу. Наконе Алёха сидел уже ссеми лет, аджигитовке положено было обучать сдвенадцати. Отец учил его сабельному бою, сначала напалках показывал разные приёмы идвижения, потом дал вруки инастоящее оружие. Уотца была настоящая Дамасская сабля, гибкая, лёгкая, острая, онаникогда нетупилась ине ржавела. Также обучали иего друзей. Поэтому всё чаще их детские забавы превращались внешуточные бои напалках, сокружением, разыгрыванием целых сражений.
        Ещёони любили посещать кулачные бои, которые проходили назаймище попрестольным праздникам. Бабы накрывали столы, жарили мясо, перепелов, варили брагу, всенаряжались влучшие одежды иказаки выходили стена настену. Обычно это были станичные против хутора Симагина. Симагинцы почти всегда побеждали. Уних были знатные бойцы, изАвакумовцев. Асреди станичных выделялся ненавистник Алёхин, Макар Зимин. Удар унего был страшной силы, билпочти беззамаха, всем корпусом, всем своим огромным телом. Противник слетал сног, какподкошенный. Алёха сзавистью смотрел наэтот удар, пытался его повторить вребячьей драке. Адраки уних бывали жесточайшие, особенно схуторскими. Водной изтаких драк покалечили Карпуху Барышева. Хуторской громила ударом кулака рассёк бровь Карпухе, иглаз того вытек. Такчто остался Карп одноглазым навсю оставшуюся недолгую свою жизнь. Онпогиб подАзовом, когда брали Каланчу, направом берегу. Турок одним ударом сабли рассёк его отплеча допаха, апотом сам упал безголовы, снесённой саблей Алёхи.
        После боя начиналось всеобщее празднество, пили, какна убой, нони разу попьяному делу недрались ине доставали оружие. Всяагрессия излоба выплескивалась вкулачном бою.
        Алёха понял, чтоодному ему несправиться сМакаром, ион всё рассказал друзьям. Сашка Малый предложил заманить ирода влес, датам икончить. Такисделали, приготовили сеть, верёвку. Прокоп Медведев зашёл кМакару набаз исказал, чтовидел, какхуторские гнали корову Макарову всторону хутора, через большой лог. Макар поверил, взял саблю иотправился впогоню. УКудимова ручья он попал всилок, расставленный друзьями. Нанего накинули сеть, иуже беспомощного, забили палками, апотом полумёртвого повесили наосине. Сеть сожгли, атруп оставили висеть насуку. Егообнаружила бабка Егорьевна. Казаки приписали это убийство хуторским, через это чуть невспыхнула война, носписали это всё наразбойных людишек. Итолько мать Алёхина всё поняла, исо страхом заглядывала Алёхе вглаза. Ноответа неполучала, холодный злобный взгляд серых глаз, дараздувающиеся ноздри.
        Вэтой экзекуции впервые Алёху поразил тот недуг, который он позднее назовёт белой яростью. Сердце его захлёстывала безумная злоба, норассудок оставался абсолютно холодным, действия стремительными ирасчётливыми. Этосостояние проявлялось внём вдальнейшем всражениях иво всей его деятельности. Нотогда это проявилось впервый раз, иему стало страшно самого себя.
        Потом уже, попрошествии времени, оночень жалел отом первом своём убийстве. Восне являлись кошмары, просыпался весь вслезах, понимал, чтоникогда он уже небудет прежним Алёхой, честным идобрым, никогда несможет никого любить, потому, чторазлюбил навсегда самого себя. Ведь уМакара осталась жена итрое ребятишек. Младшая изЗиминых, Танька, истала потом Алёхиной женой. Никогда, даже прибольшом подпитии, Алёха незаговаривал сней осмерти отца. Друзьяего, соподельники, молчали тоже всю жизнь. Такчто проэто его злодейство никто ине прознал. Нокошки скребли его душу всю оставшуюся жизнь. Ведь он поэтому инапросился нацарёву службу, вПреображенский полк.
        Алёха был уже казаком двадцати годов, ужеибаб повидал довольно, нокак-то повстречал он Таньку уДона, поил коня, аона стирала. Глянула из-под светлых бровей, полоснула серыми глазищами, сердце так изахолонуло. Всюночь неспал, ворочался идумал, думал. Наследующий день, подвечер уже, зашёл кЗиминым набаз, вызвал Танюшку накрыльцо ипрямо, безобиняков, влоб испросил:
        - Пойдёшь заменя?
        Сперва зарделась, голову вскинула, глазами зыркнула, потом глаза опустила, прикрыла их ресницами ипрошептала едва слышно:
        - Пойду…
        Наследующий день Алёха заслал сватов. Мать пыталась голосить, заламывать руки, отец, молча, курил люльку, ноАлёха уже давно силу вдоме взял, никто уже иперечить ему несмел. Асватами были Сашка Малой, даСерёга Гиря, подельники Алёхины позлодействуего. Отговаривать нестали, нои неодобряли. Короче, всёвышло, кактому положено. Ужсколько лет-то прошло, ажену свою, Татьяну Макаровну, полюбил Алёха всею душой, прикипел кней идетишкам своим, ужвзрослым казакам, аныне уж идворянам.
        Ипрожили они счастливо ибеззаботно почти год, родила Татьяна сына, Кириллом, вчесть деда назвали, кактут начались великие события. Задумал царь русский, Пётр Алексеевич, воевать Азов-город.
        Донвыставил подАзов 5120человек. Остальные полки были выдвинуты против враждебных калмыков, ногаев, черкесов иКрыма. Пока русская армия ифлот были напути кЧеркаску, донские казаки вчисле 250челов. сатаманом Леонтием Поздеевым сделали поиск вАзовское море, схватились сдвумя большими турецкими военными кораблями ипотопили их вместе слюдьми игрузом, непотеряв вэтой геройской схватке ниодного человека373).
        372) Акты Лишина, №114, т. I. Грамота наДон 4февр. 1696г.
        373) Доп. кдеян. Петра Великого, т. IV, стр. 157.
        Казаки вэтой схватке действовали посвоей инициативе. Несмотря настрашную пушечную пальбу скораблей, казаки ухитрились сцепиться сними, прорубить им бока ипотопить, безпотерь влюдях. Сравнить: русские военные люди впервом походе подАзов тонули наберегу моря, аказаки вбитве воткрытом море остались безпотерь.
        Атаман Поздеев донес царю, чтопоего разведкам вАзовском море показался турецкий флот, состоящий из15 хорошо вооруженных кораблей, 13 больших галер и13 полугалер свспомогательными дляАзова войсками иразными снарядами. Петр приказал недопустить эти суда кАзову ис этой целью двинул кКаланчам два своих военных корабля, 23 галеры, 2 галиота и4 брандера. Оттуда царь хотел проплыть с16 галерами Кутерминским гирлом вморе, нопо случаю убыли воды отсеверо-восточного ветра пройти немог. Гордон говорит, чтоПетр возвратился изэтой рекогносцировки грустным иудрученным; чтоон видел сильный турецкий флот, ноне счел благоразумным напасть нанего иповернул обратно. Идействительно, какмог схватиться наморе русский, наскоро сколоченный изсырого дерева флот, принеопытном экипаже, своенными турецкими кораблями, построенными лучшими венецианскими мастерами ивооруженными хорошей артиллерией западных образцов, сиспытанным вбоях экипажем, состоявшим изстрашных янычар. Есть отчего быть грустным иудрученным. Нона что негодился русский неуклюжий флот, говорит историк деяний ПетраI, нато решились «пираты этой местности- донские
казаки. Онина100летучих своих стругах притаились вкамышах заостровом Канаярским иподстерегли приблизившегося врага, имевшего направление кАзову.
        Битва была страшная иужасная. Казаки, какстепные орлы, налетели натурецкий флот совсех сторон, потопили исожгли много судов, схватываясь сними наабордаж, остальные рассеяли иобратили вбегство. Этабитва стоила туркам очень дорого: кроме сгоревших иутонувших, онипотеряли до2тыс. убитыми. Казаки взяли вплен 270человек иодного агу. Изсудов вбою взято 10 полугалер, а10 больших судов, загнанные намель, сдались. Назахваченных судах найдено 50тыс. червонцев, сукна на4тыс. человек, множество военного снаряжения, 70 медных пушек, 3000 бомб, 4тыс. гранат, 80 бочек пороха, большое количество свинцу, сабель идругого оружия. Этапервая победа, победа нерусского флота, адонских казаков, была торжественно отпразднована. Деньги, сукно иразную мелкую добычу царь пожаловал храбрым своим сподвижникам- казакам, аснаряды иоружие велел обратить вказну374.
        Плавно текущие воспоминания прервались незапланированной остановкой, проверка документов, наГатчине. Проверили паспорта, проездные документы. Абрам по-прежнему уставился всвою книгу ивсё также шевелил губами.
        - Вотипервый день пути прошёл…- думал Алёха, скоро уж ив Париже будем.
        - Дядя Алексей…, тоесть господин обер-лейтенант, аты вПариже бывал? спросил Абрам.
        - Данет, неприходилось, ВАмстердаме, вЛондоне, даже вКасабланке бывал, авот вПариже неприходилось. Говорят весёлое место. Помойка всей Европы. Говорят бабы там доступные иочень поихнему бабскому делу мастеровитые…
        - Меня это мало интересует, нет, конечно, интересует, ноПариж это центр науки, философии иискусства, этодляменя всего важнее…
        - Ойнебреши, сынок, тысвою африканскую породу никуда нескроишь, чтож я невижу, чтоли, какты намолодух заглядываешь… Нуничего, ничего, государь тебя обженит скоро, самтебе невесту подберёт, сначала, правда, самопробует, апотом, если ему понравиться, тотебя наней обженит…
        - Несмейся, дядя Лёша, нашгосударь нетакой. Оночень умный, онхочет дляРоссии только добра, ион несёт просвещение икультуру. Онсделает наше отечество самой богатой, самой счастливой страной вмире, вотувидишь!
        - Счастливой, вотэто наврядли…- подумал Алексей, нопромолчал, апро себя подумал- Чего уж сним спорить, Абрам- парень ещё молодой, идеалистический, жизни исмерти ещё невидел, темпаче иубивать неприходилось. Дайбог ине придется. Неприведи господь попасть ему нажернова власти. Упаси его душу чистую отсупостатов ивластолюбцев.
        Такприятно пришел первый день пути. Ничего непредвещало им ниопасностей, низлоключений. Далее путь их лежал, наНарву, далее наРевель, Ригу. Потом через Кенигсберг, через Польшу, наДанциг, идалее… Дорога нестоль длина, ноприятна ипознавательна.
        Перед сном, напостоялом дворе, вголове Алексея опять пронеслись цепью события его молодости. Онподумал: «Вотведь какполучается, чтонедавно было ине вспомнить вовсе, ато, старое, помнишь каждую минуту, вселица исобытия вновь ивновь проходят через сердце, ине отогнать их ине пересилить. Сколько пришлось ему пережить, сколько душ он загубил, безвинных ивиновных, сколько крови человеческой пролил? Авсё длячего? Ради службы? Дапропади она пропадом эта служба, если так сердце рвёт. Ктоон есть? Рабгосударев, зажизнь своих близких трепещет, асамже идуши невинные губит. Нузачто он погубил, техбедных цыган, молодых влюблённых ипрекрасных, вжарких молдавских степях? Аэтого молодого казачка Стёпку, который кневесте его Татьяне Макаровне клеился. Ещёдоего, Алексея, сватовства клеился. Этоон, Алёха, увёл унего девку, анеон. Ая его безвинногоже ипогубил. Нетмне прощения. Видать гореть мне вгеенне огненной насковороде, завсе грехи мои.
        Сэтими горькими мыслями весь вслезах он иуснул. Проснулся уже свежий, отдохнувший, поели ив путь. Такнишатко, нивалко приехали они ивторой день. Были уже вЭстляндии.
        - Вотведь странно,- думал Алексей, далека дорога, казалось никогда непроехатьеё, первый день так долго тянется, аглядишь, ужеиприехал. Такижизнь наша, наверное, каждый день тянется долго-долго, аморгнуть неуспеешь, какпора уж ина покой.
        Ехали, болтали овсякой всячине, придворные сплетни, обсуждали дам, ктокакодевается, ктоскем флирт делает, овойне, обармии, обчинах. Вспоминали прежние денёчки, какиз полона турецкого бежали. Абрам смутно помнил ту страшную ночь, когда оторвали его отего матери, какона бросилась заним вводу. ААлексей старался забыть этот эпизод, таккакмнил его очередным своим злодейством, исовестно ему было перед Абрамом, чтожизни чужие нещадил, дабы свою сохранить, ивыгоду иметь.
        Благополучно миновали они Ревель, ана седьмой день пути, были уже вРиге. Документы проездные, подписанные Александром Даниловичем, показывали всего пару раз. Никаких подозрений, ниони упроверяющих, нипроверяющие уних невызывали. Едут ну иедут себе офицеры поцарёву распоряжению. Даикуда тут скроешься, когда один изпутников- офицеров- негра черномазая. Атаких офицеров придворе только-то один иесть, такчто нескроешься, незатаишься. Какни маскируй его подпленного шведа, всёравно вся Россия знает, ктоэтот обер-юнкер.
        Ноуже подКенигсбергом почуял Алексей, звериным своим чутьём, чточто-то происходит неправильное. Что, именно, онине могбы сказать достоверно, толи втрактире один изпостояльцев нетак посмотрел, толи поста, гдеон должен быть неоказалось, апоявился совсем вдругом месте. Тосаксонские офицеры очём-то переглянулись срусскими, толи показались слишком вежливыми ипредупредительными. Может всё это только кажется, аможет инет. Бережённого- бог бережёт. Вобщем насторожила его слишком благостная илёгкая дорога, почувствовал Алёха, что-то должно произойти, ужслишком всё хорошо складывается.
        - Ачто делать? Ктоэто его преследует ис какой целью? Всёэто неясно. Этоточно неМеньшиков, онже сам выписал проездные, ине царица- ей сейчас недо того. Разнеслоеё, акитумбу, еленоги передвигает, ждёт наследника. Актоже? Икого это государь так опасался, когда давал наказ…
        Всёэто надлежало выяснить, прежде чем предпринимать какие-то меры. САбрамом своими сомнениями неделился, нопредупредилего, чтобы тот был осторожен, нис кем всношения невступал, нис русскими, нис поляками, нис саксонцами.
        Прежде всего, надо было узнать, действительноли их преследуют, иво вторую очередь- кто ис какой целью. Решение пришло неожиданно. Дело было так.
        Ониобедали втрактире напостоялом дворе. Денщики, Савелий иСтепан, сидели тутже заугловым столом. Втрактире было тихо ибезлюдно. Вуглу, увхода накухню сидели саксонские офицеры, пили пиво итихо переговаривались овсякой всячине. Неожиданно тишину нарушила шумная компания бродячих артистов- огромного роста имогучего сложения силач, пожилой клоун водеждах Арлекина, молодая женщина виспанском наряде ис кастаньетами, девочка- акробатка лет 14 иогромный лохматый пёс. Онизаняли стол уокна иначали шумно обсуждать своё недавнее выступление наплощади. Клоун вытащил сумку истал считать полученную выручку.
        Поначалу Алексей ине обратил наних внимания, нопотом он прислушался иуже неотвлекаясь вслушивался вкаждое их слово. Изотрывочного, беспорядочного крикливого их разговора, наужасной смеси немецкого ипольского, Алексей понял, чтовыручка вздешних краях небогатая, чтоих комедии невызывают восторгов уместной публики, и, чтонадобы передислоцироваться наюг, вИмперию. Тамвсё-таки ближе кИталии, инарод понимает настоящее искусство. Внезапно офицеры, доэтого мирно сидящие увхода, поднялись иподошли картистам. Разговор принял громкий искандальный характер. Офицеры требовали отдать им выручку артистов, угрожая им шпагами. Пёс, оскалив зубы, грозно зарычал. Решение кАлексею пришло почти мгновенно, Он резко поднялся, подошёл кстолику ирезко, почти по-хамски, обозвав офицеров разбойниками сбольшой дороги, потребовал оставить артистов впокое. Офицеры, видя, чтоперевес нена их стороне, чертыхаясь, удалились изтрактира, обещая вернуться. Клоун обратился кАлексею:
        - Благодарим вас господин, ноони могут вернуться сподкреплением, ивам тогда несдобровать. Выведь некоролевские? Выведь русские, япоформе вижу. Мы-то сами изподкарпатья, по-русски понимаем иговорим малость. Если вы невозражаете, примите наше приглашение- отужинать снами внашем театральном таборе. Вы,я вижу, путники…
        - Да,мы путешествуем подружеским странам, аэто мой денщик, молодой обер-юнкер, будем знакомы, яАлексей, аего Абрамом зовут. Онизэфиопских дворян, царских кровей. Нанашей службе уже давно. Мыего ещё ребёнком изтурецкого рабства вызволили. Едем наводы вЧехию. Мынеторопимся имоглибы вам компанию составить. Ну,если там заступиться, каксейчас, например. Мы,русские, очень кискусству склонны, имоглибы даже играть какие-нибудь роли. Вот, например, Абрам могбы даже иОтеллу ревнивого сыграть. Мыстрагедией этой знакомы… Абрам удивлённо посмотрел наАлексея. Алёха незаметно сделал ему знак молчать. Натом разговор изавершился.
        Заужином обговорили детали имаршрут движения. Атакже условия раздела выручки. Савелий иСтепан также присоединились ккортежу. Ина следующее утро театр выехал изКенигсберга понаправлению кВаршаве.
        Глава третья
        Абрам Петрович
        ДляАбрама Петровича путешествие казалось сказкой, подарком судьбы. Ещёбы, пленник государя, только что считается офицером Преображенского полка. Насамомже деле- пленник иэкспонат кунсткамеры. Онпрекрасно понимал презрительные взгляды инасмешки сослуживцев, странные переглядывания дам набалах иассамблеях, новиду неподавал иотносился ковсему философически. Зато он мог свободно говорить сгосударём нанаучные ивоенные темы, могочень много читать, поскольку все двери вцарские книгохранилища были длянего открыты. Такая жизнь, вобщем, устраивала Абрама.
        Физическим воспитанием юноши занимался Алексей Кириллович, илипросто дядя Лёша. Абрам был очень способен кверховой езде иособенно кфехтованию. ВГангутском сражении, когда начался генеральный абордажный штурм, онвоглаве небольшого отряда обрушился нашведский флагман, круша всё насвоём пути, прорвался кадмиральской рубке. После битвы его рвало, ион проплакал всю ночь, тогда, каквся флотилия воглаве сгосударём пьянствовала безумно, отмечая великую викторию. Александр Данилович утешал бедного юношу: «Дачто ты так рассопливился, акибаба курляндская, нупустил кровавую юшку супостату, тактыже врагов государя нашего покромсал, врагов державы нашей иверы истинно христианской… Тыже настоящий герой, батюшку нашего отпогибели спас, викторию добыл длявсего русского оружия, тырадоваться должон, ане слюни пущать…
        Ноэти уговоры необлегчали его тонкую душу. Онувидел всебе нечеловека, азверя, ослеплённого кровавой яростью. Запах крови опьянилего, наполнял каким-то звериным блаженством. Доэтих пор Абрам видел много смертей, Пётр казнил своих врагов идрузей беспрестанно, ното было, какзрелище, кактеатр, понарошку. Атут ему пришлось самому лишать человека его естественного существования- жизни. Сэтих пор неистребимый страх смерти поселился вего душе, истрах вечных мук ваду заего смертный грех- убийство другой человеческой души.
        Унего было какбы два отца. Первый- Пётр- отец ипастырь попризванию инаукам (он недогадывался, чтоПётр был его истинным отцом, обэтом должны были знать только Екатерина, Меньшиков, Толстой, Савва иСинельник, нораспространение этого факта могло стоить всем фигурантам этого дела головы; вдействительностиже придворе обэтом знали практическивсе, ноне придавали этому никакого значения, также, каки сам Пётр- таких детей отпридворной челяди унего было несколько десятков человек). Второй отец- Алёха Синельник, который опекал его вповседневной жизни, покровительствовал ему наслужбе, следил, чтобы Абрам неподвергался придворным соблазнам ине впуталсябы вкакие-нибудь сомнительные делишки. По-первому Алексей постарался оградить его отчрезмерного пьянства икарточных игр, чтоудалось ему безвсяких затруднений. Абрам был набожен, умерен веде ипитие, картами неувлекался, больше шахматами ишашками, выискивал старинные восточные трактаты поэтим играм, могвесь день просидеть наддоской скнигою вруках, изучая опыт великих древних мастеров этой игры. Чтокасаемо женского полу, несмотря нато, чтоАбрам пользовался
бесспорным успехом упридворных дам, нис одной изних близости унего небыло. Может быть, попричине его экзотической внешности, может быть попричине его очень неаристократического происхождения, аможет ипо причине его природной застенчивости иробости. Хотя страсти вего душе иего естестве кипели нешуточные- Петровская страстная натура, умноженная нанегритянский огонь его матери, создавали поистине взрывоопасный экземпляр. Нотяга кнаукам изнаниям допоры довремени остужали этот буйный инеудержимый темперамент. Несколько раз Алексей Синельник пытался сводить его ксрамным девкам, чтобы рассол непротух, однако всё это кончалось конфузом, Абрам просто убегал отстыда иотвращения кгрязи ипохоти, исходящих отэтих жриц любви.
        То,что произошло втрактире, Абрам непонял доконца, понял только, чтоАлексей почуял какую-то опасность ипоэтому повёл свою обычную игру. Онрешил вовсём покориться своему наставнику, вовсём положиться нанего. Ничего неспрашивая, онпринял насебя роль артиста, темболее она ему была подуше, хоть какое-то приключение, ане тоскливая унылая дорога.
        Силовой гимнаст- Герман, огромный, молчаливый, ноочень добрый мужик лет сорока, плохо говорящий по-немецки, наверное, поляк, постоянно либо тренировался сосвоими гирями илис железными прутами, либо возился согромным мохнатым псом- Артемоном. Хозяином, одновременно иглавным постановщиком театра, былпожилой клоун Леон, аисполнительницей главной женской роли- его жена, испанка лет 30- Кончита, яркая красавица, но, каки все южанки, увядающая к30годам. Исполнительницей юных женских ролей была молоденькая полька- Стелла, приблудившаяся сиротка войны, каких много было надорогах Европы, после опустошительных войн 18 столетия. Этобыла стройная, шатенка, 14 или15лет, сярко-синими глазами, ещёнеоформившаяся, порывистая исмешливая. Онаочаровательно пела, играла намандолине итанцевала ииспанские ицыганские ипольские танцы. Словом, Стелла была всеобщей любимицей иутешением их трудной бродячей артистической жизни. Втрупе была ещё старуха- мать Леона, которая следила запорядком, готовила еду итеатральные принадлежности, грим, одежду. Этатруппа иприбившиеся кним Алексей иАбрам вместе сденщиками, Савелием иСтепаном
составляли теперь солидную уличную театральную труппу, способную показать хорошее представление, исовременную классику, игреческую трагедию, иуличную италианскую комическую пьесу.
        Онидвигались наюг, неспеша, неостанавливаясь вбольших городах, адавая представления вгородках провинциальных иаристократических. Абрам успешно играл роль Отелло впьесе г. Вильяма Шекспира. Играли они иРомео, гдеюная Стелла вупоении играла сцену набалконе. Еёстрастные слова, адресованные Ромео, были наполнены такой искренней правдой истрастью, чтоможно было подумать, чтововсе ине Ромео адресованыони, аисполнителю его роли, Абраму. Играли они спектакли по-польски ипо-немецки- уЛеона были книги спереводами всех известных пьес напольский, немецкий ифранцузский. Ктосделал эти переводы икаково было их качество, сиеоставалось неизвестным. Наши герои играли свои роли только по-немецки, ноэто обстоятельство невызывало никаких недоразумений, таккакзрители, восновной своей массе, знали содержание представлений наизусть, новсё равно безутешно рыдали надскорбной участью шекспировских героев идо слёз смеялись надприключениями Пьеро, Арлекино иТруфальдино.
        Обстоятельства их путешествия были таковы, чтомежду молодыми людьми немогло невозникнуть искреннего исветлого чувства. Весна была всамом разгаре, цвели сады, запах цветущих яблонь, вишен исирени, опьянял молодые сердца. Чудные тёплые ночи наполняли их души таким восторгом, такой любовью, чтохотелось плакать отсчастья инежности. Нообаони, иСтелла иАбрам мучительно скрывали себя, давая волю словам только вовремя репетиций ипредставлений. Всёэто видела иКончита истаруха, причём последняя глядела наэто очень неодобрительно. Онауже давно сосватала Стелу заГермана, чтобы неопустошать театр иоставить всех всемье. Влице прибившихся ких театру, онавидела угрозу существования их дружной артистической семьи.
        Допоры довремени молодые люди старались скрывать свои чувства, только изредка Абрам бросал нежные ивосхищённые взгляды наюную Стеллу, быстро отводя смущённый взгляд, когда их глаза встречались. Причём он совершенно нечувствовал кСтеле никакой животной страсти, онабыла длянего существом бесполым, ангелом вчеловеческом обличие, емубыло просто очень хорошо рядом сней. Хорошо молчать, хорошо говорить овсякой всячине, рассказывать ей освоей жизни, отайнах науки, оРоссии, одругих странах. Хорошо было репетировать, илипросто молчать, чувствуя, чтоони молчат ободном итомже.
        - ПанАбрам, расскажи, пожалуйста, чтоэто всё время читаешь? Читаешь, читаешь, прямо, какнаш ксендз вЧестохове. Тоттоже всё читал, читал….. Девушка задумалась, вспоминая, страшные дни своего детства, когда было разрушено дооснования её родное село, сожжено полностью ивсе жители перебиты шведскими войсками.
        - Давот, видишьли, душа моя, Стела, читаю я трактат поматематике, очень занимательная вещь- эта математика, открываются вдруг такие миры, такие драматургии, чтотвой Ульям Шекспир. Вотслушай, шлаподороге черепаха, медленно так, раз-два, раз-два. Еяувидел Ахиллес, какизвестно, самый быстроногий изэллинских героев. Вопрошаю- адогонитли Ахиллес эту черепаху? Поздравому смыслу, конечно, догонит, ноон сделает шаг, ачерепаха- сантиметр, онсантиметр, аона- частичку, нуитак далее…
        - Ерунда, зачем эти рассуждения, если всёравно догонит…
        - Данет, неерунда, вот, допустим, этобудет неАхиллес, адругая черепаха…..
        - Скучно-то как….. Ахиллес, черепахи, бегают, догоняют…. Ачувство, алюбовь где…. Вотона, математика, главнее всех наук- любовь! Нетещё такой науки пролюбовь? Непридумали?
        Абрам рассмеялся иони, какмалые дети начали смеяться надо всем, чтоих окружало. Ониоба посмотрели напролетавшую стрекозу иих внезапно охватил безудержный хохот, они, какглянут друг надружку, какзальются всмехе дослёз, доупаду. Атут ещё набеду вторая стрекоза, оседлала первую, иони слились влюбовном угаре…. Намиг наступила тишина, апотом снова безудержный смех охватил молодых людей.
        Алексей смотрел наних снескрываемой завистью и, одновременно, слюбовью ижалостью. Онзнал, чтонесуждено этим молодым, созданным друг длядруга людям, быть вместе. Государева служба жестока, требует отдачи всего себя, вплоть дожизни своей, ноне только своей, нои жизней близких ипросто посторонних людей. Особенно, если служишь такому извергу, какцарь батюшка, Пётр Алексеевич.
        Такпродвигаясь наюг, ониминовали Калиш- место славы Меньшикова. Идалее наюг, через границу вИмперию, вКлоцко, идалее, через перевалы вЧехию.
        Ночью, напостоялом дворе вгорном местечке Кудова, Абрам весь вкрови, сбезумным взором прибежал впокои Алексея. Руки унего тряслись, язык заплетался, ничего членораздельного он произнести немог. Алёха влил внего чарку сливянки, одну, вторую, инаконец, Абрам начал произносить что-то членораздельное. Изего сбивчивого рассказа, Алексей понял следующее.
        Абрам проснулся открика истонов, онвыбежал изпокоев иувидел, чтоводворе, прямо возле театральной повозки, Герман, всем своим огромным телом навалился наСтелу, из-под него были видны только её обнажённые тоненькие девичьи ноги, слышалось звериное рычание гимнаста иотчаянный крик девушки. Этопродолжалось секунды, ив этот момент Абрам потерял сознание. Следующее, чтоон помнит- это распростёртое огромное тело гимнаста сперерезанным горлом, ирядом растелешённое, вразорванном платье, окровавленное тело той, чтокогда-то называлась Стелой, еёшея была неестественно повёрнута набок, исиние глаза смотрели куда-то вбок. Онабыла мертва. Абрам непомнил, онли убил, илиГерман задушилеё, оннепомнил ничего. Водворе раздался вой Артемона икрик ипричитания старухи…
        Решение кАлёхе пришло мгновенно. Водно мгновение, онсхватил сюртуки, ларец сденьгами идокументами ивсхлипывающего Абрама зашкирку, выпрыгнул сним вокно, благо оно выходило прямо влес, вгоры, ив полной темноте, наощупь погорной тропе, онистали подниматься наперевал. Ониподнимались куда-то вверх, оступаясь ипадая, ноАлексей был неумолим ивсё подгонял иподгонял, совершенно потерявшего всякую волю Абрама, Он был, каккукла, собезумевшим взором, окровавленный ипотерявший всяческий человеческий облик. Алексей тащил его погорной тропе, которая проходила поустью горного ручья, среди валунов иповаленных деревьев. Подъём был очень крут, силы уже оставлялиих, ноАлексей неустанно тащил Абрама всё выше ивыше, дальше идальше отместа их ночлега, окончившегося так трагически. Через несколько часов стало, наконец, светать.
        Ониуже были заперевалом. Всумерках рассвета стало видно селение, вернее красные черепичные крыши домов ичёрные дыры окон всерых каменных строениях. Забрехали собаки. Алексей решил непоказываться вдеревне дорассвета. Надо было привести себя впорядок. Онобмыл Абрама, снял снего окровавленную одежду, постирал её вручье иповесил надерево сушиться, асамого его заставил приседать ибегать пополяне, чтобы он незамёрз. Выглянуло солнце, стало теплее. Через час, просохнув, решили идти вдеревню. Деревенский постоялый двор находился нанебольшой возвышенности- накраю деревни. Состорожностью вошли они водвор, отворили двери трактира. Тамбыло ещё темно, свечи негорели, застолами сидели одинокие постояльцы да деревенские мужики пили пиво ивели тихую беседу.
        - Эй,хозяин- обратился Алексей кздоровенному неопрятному бородатому мужику застойкой, по-видимому, хозяину заведения.- Мыбы хотели остановиться утебя напару дней, естьли номер свободный дляблагородных господ?
        - Этовы-то благородные господа? Что-то повам невидно. Агроши-то увас имеются? Ато шлются всякие, даещё ичерномордые какие-то, сарацины. Вонночью солдаты наезжали, бегунцов каких-то искали. Этоневасли часом искали?
        - Даесть унас деньги, небойся необидим, внакладе неостанешься. Анеровен час придёт русский царь владеть землё вашей, аэто уж ине далёко, замолвим затебя слово ипривилегию сделаем. Скажешь «слово идело, что, мол, посланцев царёвых приютил, даночлег им дал. Аежели нехочешь, такмы далее пойдём, нонашей тебе поддержки уж небудет. Такчто подумай хорошенько, прежде чем спешить нам отприюта отказать.
        Речь Алёхи произвела нахозяина впечатление.
        - Нуладно уж, заходите, комнату вам жёнка моя укажет, завтрак обед иужин входят воплату, авыпивка отдельно. Также отдельно идевки, правда, издеревни, носвежие иумелые, ежели конечно, господа пожелают. Засемь дней платить один золотой, ноденьги вперёд…..
        Разместившись вгостинице, позавтракав, путники улеглись наотдых. Абрам, проплакал целый день иночь, нона следующее утро был уже свеж иготов кдальнейшему путешествию.
        Глава четвёртая
        Александр Иванович Румянцев
        Перед ними теперь стояла задача, какдвигаться далее- наЗапад прямо наПрагу, илиже наЮг, через Вену идалее через горы, наГренобль. Надо было отписать государю оходе поездки, отом, чтодляпродолжения путешествия требуется ещё некоторая сумма денег, всвязи снепредвиденными расходами. Кроме того, имследовало проявлять особую осторожность, таккаких могла разыскивать полиция пофакту убийства артистов, нои также, пока неведомые, недоброжелатели, коих Алексей опасался более всего. Этаопасность была тем более существенной, таккакбыло абсолютно неясно, откуда она исходит. Предполагаемый враг был сокрыт, аониже были какна ладони,- русский офицер ичерномазый юноша- они всегда были навиду, ина них всегда мог указать любой крестьянин, любой трактирщик, любой встречный.
        Алексей принял решение, единственное возможное вих положении- отсидеться несколько дней вэтой деревне. Полиция, если она ищет, иневидимые недруги, будут явно искать их подорогам, наЮг ина Запад, аони пока выиграют время, может всё иуспокоится ивсе угрозы растают, какранний снег.
        Натретий день, вернее утром, вовремя завтрака, втрактир зашёл некий господин сослугой, одетый наитальянский манер, вчерном плаще, широкая шляпа, забрызганные грязью штиблеты… Уселся устены, уставился встол. Лицо его было прикрыто шляпой, потому Алёха ине разглядел гостя, новниманиеего, привлекла необычная, вернее некоторая несуразность его внешности. Этобыла привычка всё подмечать, привычка, которая нераз спасала ему жизнь, интуиция, каксказалибы мы всейчас нашем веке.
        Потому, каксидит, каксложены руки, разбросаны ноги, какодета шляпа, грязь наштиблетах, отсутствие стиля, элегантности, всеэти детали выдавали внём человека нетого, закоторого он себя внешне выдаёт, никак неитальянца. Итальянцем надо стать, чтобы носить италианскую одежду. Ипотом, чтозаитальянец? ИзТосканы, илиже неаполитанец, илиже римлянин, укаждого свой манер носить одежду иособый облик, образующий национальную культуру. Какне одевай воронежского илитамбовского крестьянина, еговсегда отличишь отдонского казака, асирийца всегда отанатолийского турка. Неопытный ине настороженный взгляд ничегобы ине разглядел, ноАлёхе бросились вглаза детали, которые заставили его насторожиться. Вообще-то вЕвропе- нередкость встретить человека, путешествующего инкогнито искрывающего своё истинное происхождение, наши герои тому подтверждение. Нов Алёхином положении каждая мелкая деталь имела огромное значение, илюбая промашка могла стоить жизни иему иего близким.
        Алёха начал гадать, кемже мог быть посетитель. Ненемец, слишком мягкий облик, нефранцуз, кисти рук неаристократичные, узловатые, плечи вислые, угрюмые, человек неполучает удовольствия отсвоей одежды, носит её безвкуса, безэлегантности. «Швед? Нет, шведы лица непрячут, лица прячут илииспанцы илирусские. Неиспанец, этоточно, тетоньше, собранней. «Точно! Этосвой, земляк, русак! Непо ихли душу явился сей инкогнито?. Алёха демонстративно отвернулся, оглядел выход, придвинул ненароком усебе большой столовый нож, расслабился, какперед прыжком, глянул исподлобья наАбрама. Тот, ничего неподозревая, уминал жареную курицу. Вэтот момент незнакомец повернулся кокну, иАлёха намомент увидел его лицо.
        - Ну,точно, русский подумал Алёха,- Что-то знакомое лицо больно, наверное, изнаших, изпорученцев шпионских…
        Незнакомец повернулся кАлёхе, упёрся внего буравчиками карих немигающих глаз иприветливо улыбнулся. Алёха моментально узнал внём другого порученца царёва, капитан-поручика, Александра Ивановича Румянцева. Были они коротко знакомы, уважали друг друга, хотя иревновали кгосударю. Обаслыли уПетра незаменимыми привыполнении самых секретных иделикатных поручений. Обаисклада характера были похожими, только Алёха более вспыльчивый и, втоже время более скрытный, аСашка, более прост, более покорен воле Петра. Аможет то была просто более изощренная маскировка, аможет просто иприрода его души была такова, более простой ипокорный.
        Алексей поднялся из-за стола, поднялся навстречу иРумянцев. Онигорячо, по-дружески обнялись. Поднялся иАбрам, онтоже знавал Румянцева послужбе вполку. Была встреча очень тёплой ирадостной. Ведь всегда приятно встретить вчужом краю родную русскую душу, скем ивыпить можно, ипоговорить, иузнать, какдела обстоят наРодине ив мире. Алёха подозвал хозяина изаказ водки ипива.
        - Какими судьбами вздеших-то краях, дружище, Алексей Кириллович?- спросил Румянцев, когда выпили попервой чарке, «Хотя я ине спрашиваю, дела-то наши сугубо деликатные….
        - Данету уменя, чего уж там, никаких таких особых секретов. Вотедем мы сАбрамом Петровичем вПариж, погосудареву указу. Чего он там надумал, незнаю, ненашего ума дело. Правда? Думаю, чтохочетон, государь наш, Пётр Алексеевич, пристроить этого юношу кнаукам европейским. Тыкакдумаешь? Ведь Петрович-то наш необыкновенного ума человек….- Приэтих словах Абрам покраснел, этобыло видно даже нафоне его отнюдь небелоснежной кожи.
        - Даладно, чего уж там, нестесняйся, чтоесть- тоесть. Башковит ты унас, подарочек султанов….
        - Алексей Кириллович, яофицер русский, хоть ине дворянин, ани какой неподарочек, изволь выражать свои мысли вежливей, каки подобает благородному человеку…
        - Дабросьты, Абрам Петрович, некипятись, яже слюбовию ктебе ис полным уважением…., ик Александру уже- Ненашего ума дело, зачем Царь-батюшка его затребовал ксебе. Только, скажу тебе почести…- Алексей понизил голос иопасливо оглянулся- “ ненравиться мне всё это, погубить государь может нашего гения… Унегоже отмилости илюбови доказни лютой- шаг один маленький, миг, пёрднуть неуспеешь…
        - Ты,Алексей Кириллович, говори, данезаговаривайся, яверный государеву делу человек, иво всех своих делах дляменя его правда важнее всех других правд. Ежели казнит кого-нибудь, тозначит позаслугам, задело. Адо меня очередь дойдёт, ия голову свою смиренно наплаху положу, значит так инадо дляпользы общего дела….
        - Ну-ну, некипятись, тыже холостой пока, насколько я знаю, нижены нидеток ещё нет. Такчто страшиться неза кого. Асам-то что, тыина войне погибнуть можешь, алишвед шпагой проткнёт, алитурок распотрошит, авот семья, онакакмешок сзолотом, вроде ибогат, ноуж ине свободен, неза себя, аза близких иродных своих опасаешься, нуда ладно, вотженишься, детишков заведёшь, тогда ипоймёшь меня.… Нуаты покаким таким делам оказался вздешних краях?
        - Дая вот…. Ну,вобщем, имею отгосударя нашего секретное задание, акакое, извини, сообщить немогу, неполномочен…
        - Дапонимаю, яине навязываюсь, Дело, какпонимаю, деликатное, но, если что, можешь наменя рассчитывать…
        Приятели уже были изрядно пьяны, потому Абрам предложил проследовать вкомнату инемного передохнуть. Обаони активно запротестовали, требуя ещё водки, ноАбрам уговорил, аргументируя тем, втаком состоянии они несмогут выполнять налагаемые наних ответственные обязанности. Алёха иАлександр нехотя поддались его уговорам и, обнявшись ираспевая, ктовочто горазд, отправились наверх, вАлёхину сАбрамом комнату. Абрам поднялся вместе сними иобещал разбудить через час, прямиком кобеду. Было решено продолжить заобедом отмечать встречу сослуживцев. Через пять минут оба богатырски захрапели, аАбрам уселся уокна, продолжив изучать трактат пофортификации…… Нонаука вголову нелезла. Перед взором его неустанно вставал окровавленный Герман ирастерзанная Стелла. Сердце его иум были потрясены случившемся. Всёбыло, какстрашный идурной сон. Слёзы ужаса отсодеянного им (илине им) заливали его глаза. Ужас оттого зверя, который проснулся внём, заполнял всю его душу. Было даже страшнее, чемпосле Гангутского сражения.- Демон, зверья, исчадие ада. Нетмне места наэтой земле! Будь я проклят!!!! Такие мысли проносились вего
воспалённом мозгу.
        Алёха продрал глаза через четыре часа. Вкомнате уже было сумрачно, уокна сидел Абрам, уткнувшись всвой фолиант. Александра Ивановича небыло уж ив помине.
        - Агде капитан? воскликнул Алёха имутным взором оглядел комнату.
        - Часа какдва тому собрался и, непопрощавшись, удалился. Думаю посвоим важным делам, тебя ине стал беспокоить, ятак думаю, чтоунего свои дела, унас свои, тыкакразумеешь?
        - Да,конечно, только уж больно он вовремя кнам подсел, неверю я случайностям. Думаю нам надобно немедля выдвигаться. Акуда? Вотещё незадача- отсвоихже ихорониться. Дайподумать…
        Алексей поднялся, налил вкувшин воды, ополоснул лицо, привёл себя впорядок, походу обдумывая ихние положение, наконец, селнакровать, обхватил патлатую свою голову двумя руками, ипросидел так минут десять. Наконец поднялся, взгляд его был твёрд ирешителен.
        - Значит так, если он чего против нас изамыслил, топошлёт искать нас подороге, скорее всего наПрагу, вГрадец Кралёв, номы ещё надень останемся здесь, только неспать иво все глаза глядеть ивсё подмечать. Асейчас спокойно наужин, икак нии чём небывало, трапезничаем инаблюдаем…
        Наследующее утро втрактир вошла новая кампания- высокий тонкий гражданин икоренастая, неопрятная дама, снеобъятной грудью. Сними был слуга, который отнёс их вещи наверх. Аэти двое сели застол возле окна (закоторым давеча сидел Румянцев). Алексей судивлением узнал вновом посетителе царевича Алексея Петровича.
        - Воттак встреча, вотте ипироги… Алёха наконец-то понял, каковаже была миссия капитан-поручика, Румянцева Александра Ивановича. Онже наверное должен был отыскать царевича вИмперии иводворить его перед очи государевы.
        - Этоже чистая погибель будет Алексею Петровичу, государь сам оттолкнул его отдел государственных, атеперь ищет повода уничтожитьего, толкает его наизмену…
        Онпосмотрел наАбрама. Тотпонимающе ивопросительно глядел наАлексея.
        - Поступай, какзнаешь, каксовесть тебе велит… прошептал Алёха.
        Абрам, молча, кивнул иуткнулся втарелку. Вэтот момент царевич повернулся вихнюю сторону илицо его помертвело. Онузнал Абрама, Алёха вэтот момент отвернулся, царевич повернулся ксвоей спутнице, что-то ей прошептал через стол иостался неподвижным уокна, спомертвелым бледным лицом итрясущимися руками. Спустя некоторое время, прошло минут десять, неболее, Абрам поднялся из-за стола инаправился кцаревичу.
        Онподошёл кихнему столу, поклонился, царевич оборотился кнему, иАбрам стал что-то тихо говорить ему иего спутнице, вчём-то их горячо убеждать, размахивая рукой ипостоянно оглядываясь наАлексея. Тотсидел, каксфинкс, ниодним движением невысказывая заинтересованности. Разговор продолжался минут десять, баварские копчёные сардели вбобах сжареной капустой успели уже остыть… Наконец, Алексей Петрович поднялся, поднялась иего подруга. Алексей Петрович крепко обнял Абрама, поцеловал его вмаковку сосвоего гигантского росту, истремительно, схватив спутницу заруку икрикнув что-то слуге, огромными шагами.
        (ну, вылитый отец) вышел вон.
        Абрам, весь измождённый подошёл кихнему столу. Алексей по-прежнему сидел, какистукан, неморгнув глазом. Такони вмолчании исидели ещё некоторое время. Наконец Алексей промолвил:
        - Нуиправильно. Сейчас ты поступил, какистинный рыцарь, достойный быть….- он едва непоперхнулся, нои нестал продолжать, таккаквсё было ясно ибез слов.
        - Яуказал им дорогу наВену, думаю, чтокапитан поехал вГрадец Кралёв, наПрагу.
        - Этоненашего ума дело, пусть они иразбираются, анам надо себя доставить вцелости. Ноты, наверное, непонял главного. Ачто ежели государь его схватит, давпыточной царевич натебя ина меня покажет, чтомы ему опасность указали, тогда ведь ждёт нас погибель лютая…. ты обомне-то подумал?
        - Ноя немог поступить иначе, иначе гореть мне вгеенне огненной….
        - Атак болтаться тебе нависелице, нуда ладно, чтосделано, тосделано, только думаетсямне, никуда он отэтого пса гончего, Сашки Румянцева неденется. Поимают ониего, давМоскву али вПетербург доставят, эхдела-а-а, натворил ты делов Абрам Петров. Неон сам, такЕфросиния эта толстожопая икрасномордая донесёт нанас, такчто, считай, пропала наши стобой головушки…..
        - Ая им ничего ине сказал толком, япросто поздоровался сцаревичем исказал, чтоприятно встретить начужбине друзей, вот, мол, инамедни поручика Румянцева встретили, мол, тотпокакому-то секретному делу здесь и, мол, поехал он кажется наПрагу, иболее ничего, ято незнал, немог знать, чтогосударь его сыскивает. Этоты мне сейчас исказал. Нет, комне претензиев неможет быть, ведь я токмо царской особе высказал своё почтение иуважение. Акакбы невысказал, какбы наэто государь посмотрел, ответствуй?
        - Ну,ты ипроныра, Саввин выкормыш, воспитание сразу видно. Молодец, одобряю. Может быть, ипронесёт, молись зажизни наши грешные, чтобы избежали мы казни лютой ипыточной комнаты. Вруках уРомодановского, всяк всё выложит, ох, ине приведи господь…
        - А,кстати, аты сам-то, откуда знаешь, чтогосударь сына своего поЕвропам разыскивает? Ведь говаривали, чтоон вмонастырь собрался иот престолонаследия отказался.
        - Дая какСашку-то увидел, таквсё ипонял. Аиначе, чего-то царевич вИмперии оказался? Егогосударь ииз Москвы никуда неотпускал, атут сразу вИмперию, даещё инкогнито, сразу ивидать, чтовбегах наш царевич…. Ойипопали мы стобою господин поручик….
        Нотут Алёхе пришла вголову мысль, отписать государю все события, ивстречу сРумянцевым, ивстречу сцаревичем. Этим достигалось сразу несколько целей. Ониничего нескрывали отгосударя, почтение оказали царской особе, аРумянцев своё дело упустил. Абрам также одобрил эту идею. Натом ипорешили.
        Великому государю нашему,
        волею божию повелителю государства Российского,
        Владетелю земель: Ингерманландских, Лифляндских Эстландских ипрочая ипрочая ипрочая…
        Романову Петру Алексеевичу
        отраба государева, обер-лейтенанта, порученца приего величестве,
        Синельника Алексея Кирилловича,
        Писано отмая месяца числа 10, года 1717
        Наилюбезный наш государь, батюшка Пётр Алексеевич, пишет тебе раб твой, порученец иисполнитель воли твоей, обер-лейтенант Синельник Алексей Кириллов, потому вопросу, чтоты велел мне отписать.
        Какты иповелевал, выехали мы сАбрамом Петровичем немедля, пополучении твоего письма. Проездные Документы Александр Данилович Меньшиков выдал нам немедля иничего нерасспрашивая. Абрам Петрович воспылал великою радостию, чтоты позвал его наслужбу ина обучение, кчему он очень расположен ивсею душою своею стремится.
        Наша дорога проходила вполне благополучно, нов Кенигсберге я поприметил слежку занами, нохто ету наблюдению осуществлял неведаю. Следуя твоему наказанию, мынемедля изменили маршрут, и, маскируясь бродячими артистами, двинулись наюг, через Польшу, надеясь проследовать через дружественную Саксонию, итак добраться доцели. Награнице сАвстрийской Империей снами приключилось злоключение, всилу чего мы должны были бежать отполиции иот невидимых соглядатаев. Вчешском селении Наход мы повстречали твоего порученца Румянцева Александра Ивановича, коей пребывал вданном селении снекой секретной заданией, коею он нам необсказал. Втотже час он отбыл понаправлении наПрагу, чтоон нам иобсказал. Наследующийже день, тамже мы встретились ссыном твоим, Алексеем Петровичем, который, повсей вероятности, путешествовал инкогнито.
        Мызасвидетельствовали ему своё почтение, иболее его невстречали. Нынче мы божией милостию, минуя Вену ивсе города Альпийские иКонфедератские, пребываем вгороде Гребнобе, намериваясь далее двигаться наПариж. Слежки засобою более нечувствуем, такчто обсказать хто её делал, ихто занею стоить, мынемогём. Полагаю быть уПарижу нанеделе.
        Спочтением иблагодарностию
        Синельник Алексей Кириллов
        Глава пятая
        Государь, Пётр Алексеевич
        Пётр был уже вПариже, когда получил послание отСинельника. Первой его реакцией была обычная ярость ижелание разделаться сэтим порученцем и, заодно, сэтим негритянским выблядком, шутом гороховым, Абрашкой. Как-то «Видели, мол, супостата Алёшку да несхватилиего, недоставили перед его царския очи!!!. Носпустя некоторое время, онпоостыл немного ипонял, чтовроде они поступили правильно. Ведь немогли они знать, чтоПётр разыскивает сына повсей Европе, чтотеперь он уж ине сын вовсе, авражина лютый всему делуего, всему государству Российскому… «Новсё отписали иничего нескрыли. Надобы Абрашку надело, научёбу определить, поартиллерийской части. Нои кРомодановскомубы их послать немешалобы. Надыбе, глядишь, ивсе свои подлые замыслы- да ивыдадут. Нотут получает царь Пётр другое письмо откапитан-поручика, Александра Ивановича Румянцева, который через Толстого был послан Алексея выследить, даив царское владение водворить. Аписьмо то было вот очём:
        Государю Российского государства
        Романову Петру Алексеевичу
        Откапитан-поручика, Румянцова, Александра Ивановича
        Написано подлинно мною вмаю месяце отчисла 15, года 1717
        Государь! Следуя твоему иТолстого предписанию, ясмоими верными людьми подверг исследованию имперскую землю, вцелях обнаружения иизыскания воной, сына Твоего, Алексея Петровича сосожительницейего, девкой Евдокией, дляводворенияего, Алексея Петровича, перед очи твои. Встороне, называемой Силезия, возля чешского местечка Градец Кролюв, куда он проследовал изТироля, яуже было вышел наего след, ипочти настигнул. Однакоже, врайоне местечка Наход, оный Алексей Петрович ускользнул отменя. Япроследовал вВену, гдеивызнал, чтоныне, Алексей Петрович, ссогласия Императора, покинул территорию Австрии идвижется внаправлении Италии, гдеему будет выделено жильё идовольствие вНеаполитанском замке. Следуя твоим указаниям, яаки пёс гончий, намереваюсь двигаться заним ивыполнить твоё поручение. Втом, чтоя его выполню всенепременно, можешь несумневаться.
        Остаюсь всегда преданным тебе иотчизне нашей, Великой России,
        Капитан-поручик Румянцов Александр Иванов
        Этописьмо наполнило сердце Петра великою радостью, такчто он ипозабыл осомнениях своих, относительно Синельника иАбрашки. Зная хватку Румянцева иизворотливость Толстого, Пётр стал, уверен, чтоотэтих псов цепных, царских, никуда уж Алексею недеться отего, государева, гнева, отвозмездия запредательство, которого, по-правде говоря, ине было вовсе. НоПётр так уверовал ввиновность Алексея, чтоуже илегенду придумал озлокозненности сына иискренне поверил внеё.
        Мысли его сосредотачивались ныне натрёх объектах- во-первых, онбыл поглощен интригой своей сФранцией- надо было, вочтобы то нистало перетянуть её насвою сторону. Англия- союзник ненадёжный излокозненный- всегда ищет свой интерес, всегда затевает свою интригу, таккаквидит вНовой Возрожденной России своего главного соперника наВостоке.
        Нокороль французский слишком малещё, аопекуны имеют каждый свою цель иникак неподдаются наего, Петра, интригу. Во-вторых, неустанной его заботой была мысль онаследнике. Катька всё никак немогла родить ему наследника. Дведоченькиего, двекрасавицы- Аннушка иЛизонька, годились дляудачного брака севропейскими монархами, нонужен был наследник, которому можно было передать творение своё, дело всей жизни- возрождённую, могучую ипросвещённую Россию. Ис этимже было связано его другое волнение- Алексей, отрёкшись отправ напрестол, думал откупиться отвласти, остаться свободным. Ноне поучиться, всегда враги Петровы, враги державы Российской, будут его искать ииспользовать, каксоюзника длясвоих козней иинтриг. Пётр, какЮпитер, пожирающий своих детей, всёболее иболее проникался ненавистью кАлексею истрахом перед ним.
        ААбрашку этого следует держать допоры подле себя, дабы неприходило никому вголову использовать его против власти, чтобы легче было сожрать вслучае чего. Нои определить кделу немешалобы, ужочень толковый иотважный молодой дворянин (Абрам получил дворянство только назакате своей жизни изрук императрицы Елизаветы Петровны)
        Пётр хорошо помнил, какв Гангутском сражении он первым бросился наабордаж шведского флагмана, и, каксам Диавол смерти Азраил, косил он вокруг себя шведов, какустремились заним матросы исмяли хвалёных инепобедимых шведских моряков. Пётр тутже вспомнил иСинельника, молодого ибезусого ещё казака, какон воглаве летучего отряда казаков иразбойных людишек настружках казачьих атаковали турецкий флот… Какэтот казачонок, ловкий быстрый, разил турок, поджигая корабль закораблём, какнеотвратимо набегали казаки скорабля накорабль, какстреляли внебо бесполезные тяжёлые турецкие орудия, какпосле этого воля ксопротивлению узащитников Азова была сломлена….
        - Нучтож- думал Пётр, «засвои заслуги он ивознаграждён мною вполне достаточно: порученец, дворянин, офицер, сыновья нагосударевой службе…
        Вообще-то говоря, Пётр, посвоей мстительной иобидчивой натуре, никогда непрощал обид, нанесённыхему, даже друзьями. Вотисейчас он привсех заслугах Синельника, которые этот выскочка ислужака оказал, какпрестолу, такиему, лично, Петру Великому, повелителю полумира, немог Пётр забыть, чтоон, Алексей Синельник, происходит издонских казаков, которые иотцуего, Алексею Михайловичу, иему, Петру Алексеевичу, нанесли несмываемую обиду, сначала Стенькиным разором, апотом и, вовсе, Булавинским предательством, всамый ответственный миг его святого дела… Неверил он казакам ивсё тут. Изабыл он уже, какСинельник выполнил его поручение, привёз Абрашку изплена турецкого, и, какспасего, государя, ототравления, икак поего поручению пересёк Великую Африканскую Пустыню впоисках Сабрины иеё сына…
        Носейчас неэто было главным вего душе ипомыслах, главным сейчас было образовать новый союз вЕвропе изакончить, наконец, этутяжёлую икровопролитную войну, вывести Россию вморские державы, встать водин ряд сцивилизованными странами, наладить жизнь ипорядок наРуси… Дляэтой святой цели нежалко нисвоей, ничужих жизней.
        Втаких, примерно, размышлениях проводил Пётр свободное своё время, которого унего было исключительно мало. Переговоры шли трудно. Филипп Орлеанский, Регент прималолетнем короле, Людовике, царедворец хитрый идальновидный, лавировал между союзом сРоссией иПруссией и, ещёнедавними своими непримиримыми врагами, Англией иГолландией, которые, всвою очередь вдруг стали союзниками смертельного врага России, Швеции…
        Всёэто было так запутано, такнепонятно ясному, математическому складу ума Петра, чтопросто голова шла кругом. Гаврила Головкин, первый российский канцлер, Шафиров, Толстой иДолгоруков, прожжённые ихитрожопые интриганы, пытались втолковать ему эту логику, ноникак немог он понять, почему предать союзника, означало проявить политическую гибкость, аотказаться отзавоёванной земли- проявление высшей политической мудрости. Но,непонимая сути политики, онстарался поступать точно поправилам (какему, может быть, казалось) европейской политики. Кстати, потакимже формальным правилам он старался поступать ив военных своих деяниях.
        Ведь вПолтавской баталии, было совершенно необязательно давать генеральное сражение правильным строем. Ужепосле безрезультатного штурма подвижных передовых фортов (личное изобретение Петра), войска Карла были обречены- отсутствие порохового запаса, отсутствие резерва ивсякой перспективы кпродолжению баталии вглубине чужой территории, говорило отом, чтовиктория вовсей войне- полная ибезоговорочная. НоПетру нужна была победа именно в«правильном, регулярном сражении, которая ибыла одержана благодаря личному его мужеству иопределённой доли случайности. Попади шведская пуля надюйм ниже, история России былабы совершенно другою. Тоже ив Гангутском сражении, важно было одержать викторию вправильном линейном строю- это имело огромный общественный резонанс.
        Новсе попытки Петра поступать поевропейским правилам, непонимая их подлинной сути, ихдвижущих сил, традиций, исторического опыта, наконец, исходящих изподдержания баланса наЕвропейском субконтиненте, оканчивались дляПетра относительной неудачей. После Полтавской баталии прошло уж восемь лет, аконца этой изнуряющей, кровопролитной иразорительной войне невидно. Карл по-прежнему могуч, влиятелен, ипоражение своё непризнаёт. Прутский позор Петра уравновесил все его победы итриумфы. Извсех ощутимых приобретений заэту долгую войну только Санкт Петербург являлся единственной, нозато, какой великой наградой. Ноэтого было бесконечно маленькой частицей того, очём мечтал Пётр. Империя, созданная Петром, была всё ещё рыхлой, внутренне неустойчивой, несклеенной единой национальной мыслью. Тонкая прослойка правящей элиты, которуюон, Пётр, пытался цивилизовать, построить поевропейскому образцу, управляла огромной тёмной массой полурабов, длякоторых все его деяния были делом рук сатаны. Этобыло страшно, нои очень удобно, таккакуправлять такой массой было проще, даинепонятно было, какиз таких дикарей можно было
слепить народ, нацию, способную квеликим деяниям.
        Авот казачество, казаки, вызывали вПетре раздражение, своим свободолюбием, своей неупорядоченностью, каким-то хаосом, изкоторого вдруг получалось устойчивое управление целым народом. Ив бою, онидрались нестойко, впадая то впанику, товнеудержимую атаку, между тем, почти всегда добивались успеха, иногда даже феноменального, как, например, подАзовом, наладьях разгромив целый турецкий флот, вооружённый пушками последних моделей, скораблями, отстроенными англичанами иимиже вооружёнными.
        Пётр всё хотел сделать сам. Егобешенная, неуёмная энергия, требовала постоянных деяний, постоянного действия. Онуправлял огромной империей самолично, решая лично все вопросы, отсамых пустяковых, например, сколько икакого провианту завести втот илииной гарнизон, кончая главными, стратегическими, рассылая множество писем, разъезжая понеобъятным просторам могучей страны, лично наводя порядок, иногда казнями, иногда назначениями новых энергичных людей наключевые должности. Иногда его нововведения были столь комичны, чтоничего кроме улыбки усовременников невызывали. Например, онучредил вСанкт Петербурге газету, единственным публикатором иединственным читателем коей был он сам. Требования этикета, правил поведения нового дворянства вобществе, были бессмысленны, непонятны, ноих нарушение грозило ссылкой илидаже смертью. Носамое интересное, чтопосле его смерти, всеэти правила, нововведения прижились, иуже никогда более крусской старине возврата непроисходило. Русь навсегда стала Россией- неотъемлемой частью Европы.
        Второго июня Савва Рагузинский доложил Петру оприбытии вПариж Абрама Петровича вместе сАлексеем Синельником.
        6-го июня ст. ст. Петр отправил вИталию рагузанца Савву Владиславлевича, давему вместо паспорта грамоту, вкоей именовал его графомИлирийским.
        Глава шестая
        Возвращение илиДолгий путь домой
        Пронизывающий холодный ветер швыряет влицо ипод ноги лошадям потоки, толи дождя, толи колючего мокрого снега. Порывы ветра то стихают, товдруг набирают неистовую силу иобрушиваются напутников сдьявольской силой, готовой смести насвоём путивсё, идома илюдей икараван, неумолимо продвигающийся навосток. Ато, вдруг, воздух вообще останавливается, ниветерка, природа намгновение замирает вожидании следующего вихря. Внаступившей тишине отчётливо проступают крики людей, лайсобак иржание лошадей. Ивдруг, опять сжутким завыванием, ураган обрушивается намир, заглушая своим чудовищным воем все посторонние звуки. Только ветер ибезумный барабан дождя играда полужам икрышам карет. Втакую погоду несогревает ниовчинный тулуп, нисоболья шуба. Только водка испасает солдат, стоящих вдоль ина полустанках большой царской дороги. Иногда чёрные тучи раздвигаются, ииз-за них появляется слепящее белесое солнце, освещая мир мерцающим светом, чтобы через минуту снова скрыться вэту кромёшную круговерть.
        Огромный посольский караван, растянувшийся намногие имногие вёрсты, медленно ползёт погрязной жиже. Какогромный червяк, медленно, ноупорно, оннеумолимо продвигается навосток пораздолбанной Рижской Дороге, приближаясь кНовой Блестящей столице огромной Империи, родившейся нанеобъятных евразийских просторах. Запорывами ветра вдруг прорывается ржание лошадей да окрики возниц- Гоп- Гоп! Гоп-Гоп!. Ноги лошадей скользят вгрязи, ветер сбивает сног, нокараван в500 повозок продолжает своё движение, какзмея, тосжимаясь, торазжимаясь, влача своё тулово кэтому новому центру Европейской жизни- этому обиталищу греха ипорока, кэтому аду- такому приятному исоблазнительному.
        Этот посольский караван, возглавляемый князем Долгоруким, венчает собою Европейскую политику великого государя, Императора- строителя, Императора- воина, Императора- просветителя, Петра Алексеевича Романова. Караван везёт ссобою множество тайных бумаг ипереписок, множество полезных, атакже абсолютно бесполезных сточки зрения обывателя вещей, как-то, огромную коллекцию полотен, приобретенных Петром вПариже, Гааге, Ганновере…. Огромную библиотеку, скульптуры, исторические артефакты, древности, свидетельства прошедших великих природных катаклизмов, клинописные вавилонские глиняные таблички, египетские папирусы состранными письменами, саркофаги имумии усопших великих правителей прежних времён. Вскоре Россия станет одной изсамых значительных обладателей собраний древности. Этодело рук Царя-Просветителя. Посольство везёт несметное количество нанятых Петром архитекторов, строителей, металлургов, инженеров, корабельщиков- Дело рук Царя-Строителя.
        Ачто? Войны победоносные окончены, всевраги повержены, европейские исопредельные государства трепещут России иеё Императора. Пора браться задела истроить Державу. Строить города, мосты, дороги, делать жизнь людей приятной, удобной ибезопасной, какв Голландии, например.
        Впосольском караване едут, возвращаются домой, Абрам Петров иАлексей Синельник. Построжайшему государеву повелению им приказано прибыть вРоссию. Длячего? Неведомо. Может длянаграды, аможет ина смерть лютую. Итого иэтого отгосударя можно ждать влюбой момент. Едут они разоружённые, почти подарестом. Онимолчали ине разговаривали почти всю дорогу. Ачего говорить-то. Абрам синтересом листал каталог археологических экспонатов, приобретенных воФранции, аАлёха мрачно уставившись вокно кареты, пытался представить себе свою судьбу.
        Шесть долгих лет они провели начужбине. Вначале всё складывалось нетак уж иплохо. Государь встретил Абрама иАлёху сраспростёртыми объятьями. Абрама он сразуже определил вартиллерийскую академию, подпокровительство самого герцога Дю Мену, родственника короля иначальника всей французской артиллерии. Пётр определил Абраму жалование в100 рублей загод, иАлексею такоеже жалование снаказом всегда находиться подле Абрама иоберегать его отвсяких злокозненностей иопасностей. Всередине июня 1717года государь, получивши радостное известие орождении наследника, немедля отбыл впределы российские, забыв вспешке отдать распоряжение овыплате студентам денежного пособия.
        Напервую стипендию они прожили почти год, ноденьги быстро закончились, таккакнадобно было иза комнату платить ивыглядеть, если непо последней парижской моде, то, покрайней мере, достойно, непозоря чести русского офицера. Впьяных студенческих гулянках идебошах, такхарактерных длярусских студентов, отправленных Петром наобучение вЕвропу, обанаши герои непринимали активного участия, хотя отдармовой выпивки иобедов неотказывались. Абрам усердно изучал артиллеристское дело. Вэтот курс входило углублённое изучение математики, баллистика, строительство инженерных сооружений, химия материалов, системы вооружений, полевых, крепостных, корабельных. Работы было много. Большую часть своего свободного времени он проводил вбиблиотеках, усердно штудируя книги поперечисленным предметам. Алексейже усердием неотличался, потом ивовсе перестал посещать занятия. Надо было думать, какзаработать напропитание. Случайно он увидел, какна площади перед Лувром проходят кулачные бои поправилам английского ифранцузского боксу. Присмотрелся иобнаружил, чтопобедитель получает вполне приличные деньги. Апочемубы исамому
непопробовать? Попросился ураспорядителя дать один бой. Тотразрешил, дляподогрева интересу. Первый бой Алёха выиграл очень легко. Против него бился громадный имускулистый моряк. Вседелали ставки понятное дело нанего. НоАлёха легко ушёл отмощных размашистых ударов, которые повисли ввоздухе. Потом нанёс молниеносный удар всолнечное сплетение и, почти одновременно тыльной стороной ладони погорлу. Моряк упал замертво. Егодолго откачивали, ноон неинтересовал Алёху более. Полученные деньги они сАбрамом решили нетратить, априберечь донадобного случая.
        Следующие противники были посложнее, ноАлёха внимательно следил заостальными поединками, схватывая приёмы налету, зарисовывая их набумаге. «Буду обучать наших солдат иофицеров, каквернусь. Небось, Государь незаругает. Онходил наплощадь два раза внеделю, иэтот заработок они откладывали начёрный день.
        Иэтот день наступил. Получил Алёха изРоссии, изродного села своего Раздоры, горькое известие, чтожена его Татьяна Макаровна скоропостижно скончалась отлихорадки. Неделю Алёха пил беспробудно. Потом протрезвел ирешил написать государю письмо спросьбой разрешить ему вернуться наРодину, дабы посетить могилу своей супруги. Ответа он неполучил, абез разрешения он немог возвратиться домой. Абрам тоже писал государю просьбы возобновить выплату стипендий, таккакони сАлексеем совершенно лишены законных средств ксуществованию. Ногосударь вэто время был чрезвычайно занят воспитанием младшего своего сына- Шишечки иказнью старшего- Алексея. Ответа небыло. Создавалось впечатление, чтоПётр просто забыл освоих подопечных. Алексей обращался також ик главе посольства князю Долгорукому, нотакже безответа. Втаком состоянии ивышел Алёха насвой последний вПариже поединок. Противу него боксировал знаменитый вовсей Европе поединьщик Гриффит. Поединок собрал полную площадь. Ставки были огромные. Алёха едва наногах стоял после запою, аангличанин лишь холодно ипрезрительно улыбался.
        ДляАлёхи это был самый тяжёлый поединок. Онвсё никак немог попасть вэто холодное ичуть улыбающееся лицо. Бил, казалось наверняка, нокулак лишь разрезал воздух. Англичанин тоже бил безособого успеха, нопару раз попал изасадил бланш Алёхе подправый глаз. Нос ног несбил, ипоэтому бой продолжался. Что-то было неуловимо странное вэтом Гриффите. Какое-то несоответствие напряжения боя ивыражения его лица, какбудто отдругого человека. Бойзакончился внезапно появлением жандармов наплощади. Народ стал быстро расходиться. Алёха оглянулся наплощадь икогда перевёл взгляд напротивника, перед ним было пустое место. Воттолько что он был здесь, разинету, какиспарился. Алёху арестовали, доставили вжандармерию, пришлось объяснять, чтоон русский офицер, студиоз, ивместе сдругом находится наобучении вАртиллеристской академии. Поскольку Алёха нарушил постановление префекта озапрете уличных боёв, ихждал крупный денежный штраф. Чтобы избежать позора долговой ямы, друзья были вынуждены записаться вармию, иностранный легион, который набирали вПариже послучаю начала военных действий ввойне заКастильское наследство.
        Такдрузья Абрам Петров иАлексей Синельник оказались вофранцузской армии натерритории Гишпании. Вообще-то они совершили преступление перед российскими законами. Русский офицер неимел права служить виностранной армии. Нарушение этого закона каралось смертью. Чтокасаемо Алёхи, такон ине хотел боле возвращаться наРодину, оскорблённый иуниженный отказом разрешить ему посетить могилу супруги. Абрамже убоялся возвращаться домой, боясь гнева государя, заих провинность инарушение французских законов. Выбора уних небыло. Двадолгих года они скитались начужбине. Абрам, заего прекрасные знания артиллеристского ифортификационного дела, былназначен надолжность коменданта всей фортификационной иартиллеристской службы французского экспедиционного корпуса. Алексейже командовал кавалеристским полком ибыл инструктором поконному делу ирукопашному бою, фехтованию напалашах иштыковому сражению. Обавзвании капитана французской армии. Вовремя штурма городка Фуэнтеррабиа Абрам был ранен вголову иотправлен налечение воФранцию. Через две недели заним отправился иАлексей.
        Онивновь встретились вПариже. Обаполучили французские награды ивполне приличное содержание. Высокий, стройный Абрам, сперебинтованной головой, спрекрасными манерами, такой мужественный, необычный игероический, пользовался огромной популярностью всвете, особенно вдамской его части. Дамы были безума отэтого молодого человека, остроумного, красавца, сбешенным африканским темпераментом. Слухи оего ночных подвигах возбуждали придворных дам. Алексейже напротив, ничем непривлекал их внимания, держался скромно, одет был как-то по-простому, небыло внём нигероизма, ниутонченности. Свои потребности Алексей удовлетворял еженедельным посещением заведения мадам Тюсси, нопри этом неотдавал предпочтения ниодной издевиц. Пилмного вина, коньяка, нопредпочитал виноградную водку. Почти непьянел, скандалов незатевал, нои вдолгу неоставался. Как-то всалоне мадам Элеоноры Дюма разнёсся слух, каккапитан Синельник вступил вдраку сдесятком вооружённых пьяных моряков, решивших повеселиться взаведении. Алексей один избил очень жестоко всех десятерых, попал встражу, итолько заступничество мадам Дюма спасло его отсуда
икаторги.
        Вскоре уАбрама начался бурный роман смадам Дюма. Элеонора была старше Абрама натри года. Онабыла замужем заПарижским обер-прокурором Симоном Дюма, человеком уважаемым, ночрезвычайно заносчивым игрубым. Детей уних небыло, поэтому, когда Элеонора понесла, мужбыл внесебя отрадости. Нодитя было зачато вгрехе неот мужа, аот Абрама, ивесь двор обэтом знал, кроме обер-прокурора, разумеется.
        Примерно вэтоже время придворе появился молодой секретарь-посол Министерства Иностранных Дел Голландии- Николос Геккерн. Высокий стройный, подтянутый, глаза каккарие пуговки, взгляд пристальный, ироничный. Большой знаток любовных утех, слыл удам выдающимся любовником. Номадам Дюма ему недала. Этоего оскорбило, ион постоянно язвил поеё поводу, всячески намекая нееё роман сАбрамом Петровым, этим русским негром севрейским именем. Через девять месяцев графиня родила чёрненькую девочку, которую втайне подменили набеленького мальчика, адевочку продали врабство ипосле отправили наГаити. Вовсём этом Абрам принимал самое непосредственное участие, оплачивал подмену, проследил, чтобы девочку продали врабство, ноне умертвили.
        Всентябре 1723года получает, наконец, Абрам весточку отГосударя. Вэтом письме была ипросьба кАбраму вернуться вРоссию, атакож прямая угроза, чтоесли он невернётся, тоего привезут силой, итогда уже будет совсем другой разговор. Вэтомже письме был приказ Алексею Синельнику прибыть наместо постоянной службы вПреображенский полк, иуказание следовать вместе спосольством князя Долгорукого, которое отбывало вРоссию согромным обозом товаров.
        Абрам иАлексей долго сомневались, ехать им илиискать прибежища воФранции, коей героями они уже были, нотут случилось одно событие, ионо, вкоторый уже раз, развернуло судьбу наших героев насто восемьдесят градусов.
        Как-то раз наочередном балу уДюма господин Геккерн явился смаленькой обезьянкой нацепи. Ипосреди бала он остановил менуэт ипопросил слова.
        - Господа, попрошу минуточку внимания. Я,зная осклонности нашей гостеприимной хозяйки кэкзотическим животным, решил подаритьвам, госпожа Дюма, мойискренний подарок, обезьянку, изпороды Макака Резус, которую я привёз изджунглей Ост Индии. Внадежде, чтоэто дружелюбное иласковое животное заменит вам вашу африканскую привязанность, невоспитанную иагрессивную.
        Наступило угрожающее молчание. Намёк был более чем прозрачен, ашутка была груба ивызывающа. Г-н. Дюма побагровел, набычился, аЭлеонора, закрыв лицо руками, выбежала вон изсалона. Привсей скабрезности этой нелепой шутки, онабыла воистину удачна, так, каквызвала втолпе хихиканья иухмылки. Абрам побледнел, насколько позволял ему его цвет кожи, подошёл кНиколсу ивлепил ему оглушительную пощёчину. Онистояли друг против друга, одного роста, очень похожие друг надруга, глядели друг надруга сяростью, уних одинаково подёргивалась верхняя губа, илевое плечо было чуть ниже правого… Алексей смотрел наних ине понимал, накого- это они так сильно похожи. Ивдруг его осенило!
        - «Даведь нагосударя нашего, наПетра Алексеевича, вотнакого! Авдруг этот хлыщ иесть тот самый Крафт, которого вАфрике искали? Нопочему Геккерн? Дамыже были уего отца, какиз похода африканского вернулись. Данепохож он набатюшку своего вовсе. Вонведь бугай какой ладный вымахал…
        Пошатнувшись отстрашной оплеухи, Николас выпрямился, схватил Абрама заотворот кафтана, приблизил своё лицо клицу Абрама, ипрошипел ему прямо вглаза.
        - Удавлю тебя обезьяна африканская…. Исмачно плюнул ему подноги Абрам резко повернулся истремительно покинул залу. Спустя пару минут Алексей вышел вслед заним поднеодобрительный, новосхищённый гул гостей. Оннагнал его только вгостинице. Абрам сидел забюро, обхватив голову руками. Алексей подошёл кнему, погладил покурчавой голове.
        - Непереживай, друг. Нудуэль, подумаешь, большое дело. Одним голландцем больше, одним меньше…
        - Данет, понимаешь Алексей, явдруг почувствовал внём родную мне душу, противуположную, скверную, нородную…
        - Такты тоже это почувствовал…
        - Чтоэто?
        «Дачто это! Дабратья вы поотцу вашему, прости господи, воистину чудеса твои неисповедимы…
        - Какэто братья? Покакому отцу?!!!
        - Акто отец родной твой, ты, небось, догадываешься, а?
        - Сплетни всякие придворе ходили, только неверю я им. Ужслишком подлые людишки мне обних сказывали….
        - Таквот слушай, ты, бастард российский. Истинный отец твой, ипо крещению ипо крови … Государь Российский наш, Пётр Алексеевич Романов. Только это есть великая государственная тайна, впрочем обней незнает только Ивашка, церковный сумасшедший, вКитай Городе. Таквот, Николос этот, похоже, тоже Петра Алексеевича сынок, закоторым мы сСаввой охотились вАфрике, данесыскали. Аон вотон, какобъявился, натебя похож, сучёнок, как… только цвету вы разного, даволос другой, даигубы утебя африканские… Аэнту тайну пока токмо я ираспознал. АСавва ине допёр тогда…. Илидопёр, дапромолчал? Видишь, кактеперь оно аукнулося…
        - Когда тогда? Такчтоже мне делать? Отдуэли отказываться?
        - Этопосле Африки спапашей евоным мы сСаввой разговоры вели. Мыискали тогда Михаеля Крафта, аон оказался Николсом… Геккерном. Послушай, допустим, дуэль, иты его убиваешь, брата своего единокровного. Какты знаешь, дуэли запрещены воФранции, итебя ждёт после этого каторга пожизненная наВест-индских островах. Даты ине дворянин даже вовсе. Такчто галеры тебе обеспечены. Этого ты хочешь?
        - Ачтоже делать? Немогу я сбратом единокровным драться. Даине драться нельзя. Ну,посоветуй, чего делать-то? Ведь сейчас он секундантов пришлёт. Алексей Кириллович, нутыже всё знаешь, всегда выход найдёшь. Ну,давай, нетяни. Ужеесть наверняка утебя решение. Нетяни душу!
        - Погоди, несуетись ине паникуй. Кажися есть выход. Непростой, конечно, ногде ты вжизни встречал простые выходы. Слушай, ведь тыже ине дворянского звания, нетакли? Значит ина дуэль сдворянином неимеешь права. Подними секундантов насмех, если заявятся, ипинком их подзад. Аза твою честь, якакдворянин итвой боевой товарищ, имею полное право выступить идать этому хлыщу полное удовлетворение. Апотом мы враз отправляемся вПосольство иобъявляем обнашем отъезде вРоссию. Нуатам уж, какГосподь распорядится. Нато его воля, милостьнам, алипогибель.
        - Эх,Алексей Кириллович, дядя Лёша, сколько тебя помню, сколько себя помню, тывсегда найдешь выход излюбой оказии, всегда-то твоя смекалка ихитрость нас выручала иот погибели спасала. Чтоты зачеловек такой, чтозавсегда викторию одерживаешь, именя извсех бед выручаешь?
        - Даладно уж. Вонсам какой вымахал. Казак геройский. Отвоих подвигах, небось, всяФранция судачит! Ягоржусь тобой, Абрам Петров. Чего тебе нехватает пожизни- это хитрости ихолодной головы. Ужбольно ты горячий иправдивый. Трудно тебе вжизни, злые люди используют тебя, твою доброту исердечность.
        - Дауж нет, хитрость ваша, какфранцузская зараза, какприобретешьеё, такинавсегда снею останешься, ивсё хорошее вчеловеке ивытечет, какиз дырявого кувшина. Иостанется одна только хитрость, аежели она ине понутру, непо природе твоей, тоиеё неостанется. Одна грязь да болезнь грязная совести.
        - Наверное, тыправ, Абрам Петров, Нохитрость иизворотливость человеку даны, какнеобходимость, какинструмент защиты жизни. Вотмой батя говаривал- Срать захочешь- порты скинешь….
        - Этоотговорки людей слабых, потерявших совесть ипринцип жизни. Таких жизнь впервую очередь, вмиг иломает…
        - Всё, хватит, нехочу боле стобой дискуссию вести, ато я чувствую- поссоримся, даподерёмся… Надо думать, какнам дуэли этой дурацкой избежать. Видать нет унас другого пути, каквозвращаться наРодину…
        Поздно вечером заявились кним вномер секунданты Геккерена, свызовом иуточнением деталей, места, времени иоружия. Алексей объяснил, чтодраться будетон, ане Абрам, так, каку Абрама нету дворянского звания, апосему он ине обязан принимать вызов. Авотон, Алексей Синельник, имеет полное право дать любое удовлетворение, хоть нашпагах, хоть напистолетах, хоть накулаках поправилам французского илиаглицкого боксу.
        Договорились ошпагах ио встрече завтра вполночь наОрлеанском кладбище уСеверных ворот. Секунданты Николоса- капитан Дарю иобер-лейтенант Арманьак, обещали уладить вопрос сдворянством Абрама. Мол, дляНиколоса это неслужит препятствием, чтобы получит удовлетворение. Господин барон- человек современный ибез сословных предрассудков. Поэтому он хочет видеть своим противником господина Петрова, номожет дать удовлетворение иему, господину Синельнику. Натом ипорешили.
        Следующей ночью, ровно вполночь Алексей иАбрам были уСеверных ворот кладбища. Буквально через минуту подъехала кавалькада изпятерых всадников, Николоса, двоих секундантов идвоих слуг. Всадники вчёрных плащах, вполной тишине слезли сконей, привязали их кограде инаправились кнашим героям. Абрам двинулся кним навстречу, внамерении объяснится сНиколосом и, может, избежать дуэли. НоАлексей, видя его намерение, перехватил его подлокоть иотвёл всторону. Вэто время их противники молча, обнажили шпаги ибез всякого предупреждения иэтикета набросились наАлексея иАбрама. Алексей первым понял, чтослучилось. Онрезким движением отбросил Абрама всторону.
        - Прикрой тыл, жопу закрой!
        Абрам слега помедлил отрастерянности, онбыл потрясён таким коварством ибесчестием, ношкола жизни, которую он получил отАлёхи, научила его мгновенной реакции ипринятию единственно верных решений всамых критических ибезнадёжных ситуациях.
        Первым скрестили шпаги Дарю иАлексей. Алексей ушёл отудара (присвете факелов увхода вкладбище шпаги тускло блестели, поэтому удары оказались нестоль неожиданными), продолжил движение капитана иподсечкой вывел его изравновесия. Успел только чуть задеть его левую руку. Атам далее Дарю уже наткнулся нашпагу Абрама. Онмоча упал лицом вземлю изатих. Абрам повернулся кАлексею спиной, иони поморскому абордажному приёму- спина кспине угрота- приготовились отбивать следующую атаку.
        - Двигайся ксвету, ковходу! прорычал Алексей. Иони, какдвухголовый скорпион начали продвигаться, ковходу, гдебыло больше света. Следующий выпад сделал Николос, одновременно сослугой, тем, который был пониже. Лицо утого было закрыто платком, ноповадки идвижения выдавали внём опытного бойца. Николос бесстрашно ринулся наАбрама. Абрам встретил его ударом вгрудь, нопочувствовал, чтошпага уткнулась вочто-то твёрдое.
        - Панцирь, оннадел панцирь! Этоже нена дуэлю он шёл, ана подлое убийство!
        ВАбраме проснулся зверь, который дремал внём отего африканских предков ибезумного отца-повелителя полумира. Срёвом льва он бросился наНиколоса, рукой схватил его шпагу, отвёл всторону ивоткнул свою вгорло противнику. Кровь хлынула изгорла Николоса, онзахрипел иупал наколени. Трое врагов отступили отАлексея. Онкинулся наних, пытаясь достать шпагой того слугу, который показался ему опытным бойцом. Нотот какбы растворился ввоздухе, исчез изполя зрения Алексея, и, вдруг опять появился, ноуже ссади него, платок упал слица иАлексей увидел знакомое лицо- лицо сэраГриффита, кулачного бойца, которого он несмог одолеть шесть лет назад. Арманьяк, видя окровавленного Николоса, поспешно ретировался, Гриффит опять исчез, второй слуга, чтоповыше, склонился надокровавленным Николосом, пытаясь ему помочь. Алексей увлёк сопротивляющегося ивсхлипывающего Абрама клошадям.
        - Пошли, пошли, быстрее, ноги уносим!
        - Какже так? Ведь брат онмне, кровный, какэто яего?… Зачем он так подло, панцирь надел? Ончто, убить меня задумал? Почему-у-у?
        - Думаю, чтопотому ихотел, чтоузнал, чтоты братему, Всё, всёпогнали, погнали… нам быстро напостоялый двор забумагами, ато боюсь, непоспеем…?
        Онивскочили налошадей иво весь опор полетели напостоялый двор. Импотребовалось несколько минут, чтобы собрать необходимые вещи, деньги идокументы, иподгоняемые Алексеем, онивыбежали наулицу, вскочили налошадей ирванули вовесь опор ксеверным воротам. Когда они поворачивали заугол, оникраем глаза увидели отряд стражей, направляющийся кгостинице.
        Вполной тишине итемноте они мчались погулким ночным улицам Парижа, уженачало светать, когда они выехали всеверное предместье ипомчались далее поКомпьенской дороге, потом повернули назапад внаправлении Реймса. Тамони рассчитывали отсидеться ивстретить Великое Посольство князя Долгорукого, ккоторому намеревались присоединиться наосновании Государева Предписания.
        Глава седьмая
        Встреча
        Через неделю посольство огромным обозом проследовало Реймс. Наши герои присоединились кпосольству уже попересечение границы, вЛотарингии. Долгорукий, глава посольства, имел тайное предписание отПетра, доставить Абрама Петрова иАлексея Синельника вРоссию, авот вкаком качестве, пленников илипочётных гостей, Пётр несказывал. Князь повелел разоружить обоих, негласно наблюдать, нои втож время назначил Абрама хранителем всех художественных иисторических ценностей, аАлексея приставил наблюдать запорядком вконном охранении.
        Воттаким образом наши герои оказались вГатчине, напути вНовую Столицу нового Великого государства- Империи Российской.
        Впять часов пополудни караван достиг Гатчины, временного постоялого двора, Посольского поля. Накраю поля был выстроен огромный деревянный караван, служащий трактиром пребывающим иотъезжающим посольствам. Весь посольский караван расположился вполе, солдаты ислуги должны были отобедать всвоих каретах ителегах, аофицеров игостей посольства принимали вдеревянном трактире. Тамуже были накрыты деревянные столы, дымилась варёная козлятина иговядина вкотлах. Настолах уже стояли бутыли ссамодельным хлебным вином, втрактире было тепло иуютно после той бури, которую пришлось пережить путникам. Народ всё заполнял изаполнял помещение, раздавался смех, облегчение после тяжелейшей дороги. Люди садились застолы, начиналась трапеза, между столами ходил поп скадилом, гнусавым голосом читал псалмы. Народ отдыхал- Наконец-то дома!!!
        Алексея обуревало странное чувство повозвращении наРодину. Унего осталось впамяти, когда они сАбрамом покидали Россию, чтовсё строится, растёт, люди энергичные, деловые, строятся дороги, форты, города ипоселения. Ивсё это управляется сильной энергичной ивластной рукой, подчинено единому плану, задуманному иосуществляемому Великим Строителем- Государём Российским- Петром Алексеевичем. Нынеже, Алексей вдруг увидел, чтовся эта суета- просто пьяная вакханалия. Всястрана пила. Отсамой границы, отРиги, идо самой Гатчины им невстретился ниодин- НИОДИН- трезвый человек. Всебыли пьяны, исолдаты, иофицеры, икрестьяне, имещане, икупцы, имонахи, ипопы иприхожане. Ився эта строительская деятельность была неболее чем пьяной истерией, всястрана строилась попьянке! Новый мост через Даугаву, которым они любовались отправляясь вЕвропу, ужеобрушился, иуже строился новый, совершенно пьяными, слабо соображающими, людишками подуправлением такихже пьяных приказчиков иинженеров. Чтоони могли построить втаком состоянии, самчёрт неразберёт. Корабли игалеры стояли вустье Двины полузатонувшие, разворованные, ирядом строились
уже новые, кривые ипьяные, такиеже, каки их строители.
        Второе, чтопоражало- абсолютное пьяное гульбище- фейерверки, гуляния, танцы, шутовство. Пока они доехали доГатчины им встретилось, поменьшей мере, семь больших пожаров, сделанных фейерверками, иэто вноябре, когда холод идождь соснегом обрушились наЭстляндию.
        Иещё поражало воровство! Ононосило столь массовый характер, чтоАлексей иАбрам только головами качали. Вороваливсе. Друг удруга, изказны, укрестьян имещан. Накаждом полустанке сних требовали взятку, неостанавливал даже грозный окрик князя Долгорукого. Нонедалеко отРевеля, Алексей случайно увидел, каккнязь делит взятку состанционным смотрителем.
        Страна утопала вводке, шутовстве, воровстве икрови. Казни икровопролития были повсем городкам истанциям. Казнили крестьян, солдат, офицеров, инженеров иностранных, разбойных людишек. Страна была грязной, пьяной икровавой, какразбойная, раздолбанная солдатская шлюха, потерявшая всяческий человеческий облик.
        Абрам иАлексей сели возле стены втёмном, неосвещённом углу трапезной, ипринялись уплетать варёную говядину, кислую, квашеную капусту, подогрев предварительно себя изрядной дозой мутноватой водки. Алексей задымил своей турецкой трубочкой илениво оглядел огромную залу. Народишко, утомившись дальнею дорогою, обрушившейся наних бурей, постепенно обогревался, отходил отутомления итягот пути. Раздавался мерный шум сотен голосов, всёусиливающийся помере продолжения застолья ивыпиваемой водки. Ужеразносили новые порции говядины ибутыли водки, крики становились всё громче иневнятней.
        Оставаться боле впрокуренном ипровонявшем сарае было невмоготу, иАлексей сАбрамом, переглянувшись, разом поднялись, желая покинуть этот сарай, каквдруг входная дверь сарая сгрохотом ишумом распахнулась, ив трапезную сгиками ивоем ворвалась толпа скоморохов, переодетых попами, дьяками, князьями… Этобыл Всешутейный Собор, возглавляемый Князь Папой Петром Бутурлиным, восседавшем нарезном стульчике италианской работы вогромном тазу, наполненном водкой. Этатолпа представляла весь Государев Двор, великие князья, бароны ибывшие бояре, родичи иприближённые Императора. СамГосударь, переодетый вморского бомбардира, вмятой зелёной треуголке, сосвоей неизменной голландской трубкою взубах рука обруку сГосударыней своей Екатериной следовали нев первых рядах, анемного поодаль, хохоча инаблюдая состороны заэтим государственным шутовским ритуалом, которое теперь вправление Петра Алексеевича стало нормой светской жизни придворе.
        Абраму иАлексею иранее приходилось принимать участие втаких мероприятиях, ноза годы пребывания вЕвропе, участвуя вразличных светских мероприятиях придворах, французском игишпанском, ониуже отвыкли отэтой пьяной дикости ивеселья безвеселья, атокмо попринуждению, дабы небыть повешенным иличетвертованным. Государь, распахнув свои огромные объятия, бросивши свою супругу посреди залы, порывисто двинулся всторону Абрама иАлексея. Абрам сделал шаг навстречу, чтобы обнять своего кровного иназванного отца, ноПётр, отстранив его всторону движением руки двинулся далее прямо попроходу навстречу князю Долгорукому. Ониобнялись, Пётр страстно поцеловал князя прямо вгубы, отчего уАбрама отбрезгливости иотвращения пресеклось дыхание. Пётр повернулся взалу ивластно рукой призвал посетителей ктишине. Все, находящиеся втрапезной иобозники иВсешутейный Собор мигом стихли, воцарилась мёртвая тишина, прерываемая только завыванием ветра снаружи.
        - Други мои! Детушки мои! Ныне празднуем мы великие события, коия свершились вДержаве нашей. Восторг ирадость переполняет наши души исердца. Ныне определил я Императрицею Державы нашей, соправительнецию своей, Государыню, Матушку вашу, драгоценную супругу мою Екатерину. Виват! Урааааа!
        - Ура-а-а-а-а-а-а!!!! Раздалось громогласное «Ура-а-а-а!!!!! вогромной трапезной. Этот крик непрекращался несколько минут, всёгромче игромче, доводя доисступления игостей иВсешутейный Собор. Пётр смотрел навсё это празднество свосторгом десятилетнего младенца, увидевшего первый раз внебе шутиху. Наконец Пётр простёр десницу ипродолжил далее.
        - Аещё, детушки, празднуем мы сёни долгожданное возвращение изкраёв далёких изаморских нашего Великого Посольства. Результат оного превзошёл все наши ожидания. МысФранциею стали самыми союзными повсей Европе, положение Державы нашей укрепилось, какникогда ранее, враг наш лютый- Свейское Королевство ныне сокрушен десницею Российскою, всеморя нам теперича подвластны, исилу нашу знают вовсём мире! Ур-р-ра-а-а!!!!
        Иопять громогласное «Ур-ра-а-а-а! грянуло повсему холодному, задымленному сараю. Князь Папа- Пётр Бутурлин привстал сосвоего стульчика втазу иистошно заорал «Ура-а-а!!! Виват Императору Всея Руси Петру Великому!!!! Онпоскользнулся иупал лицом прямо вводку. Втаверне грянул оглушительный хохот, онпытался подняться, нопьяное тулово уже ине слушалосьего, онзахлёбывался впарах спирта, лицо стало иссиня красным. Наконец кто-то догадался ивытащил его изтаза ипосадил наскамью. Когда хохот утих Пётр произнёс.
        - Прошу всех навоздух будем созерцать новые фейерверки, коинам господин Лантини сочинил. Посмотрим наего мастерство…
        Слова эти имели двойной смысл, ихможно было понять итак, чтоежели представление понравиться Императору, тобыть господину Лантини обласканным, аколи нет, тотут уж извини, брат италианец,- изволь следовать наплаху.
        Пётр также стремительно, каки ворвался втрапезную, ринулся квыходу. Заним потянулись ивсе присутствующие. Народу было очень много, открыли ещё две двери итолпа стала покидать помещение чуть быстрее. Абрам иАлексей были близко отдвери, поэтому вышли навоздух вчисле первых. Народ продолжал ещё плотной толпою вываливать издверей, аПётр внетерпении уже схватил Роберто Лантини заотворот мундира изаорал пьяно тому вухо.
        - Давай чмо болотное, макаронник хренов, начинай свою представлению! Ипод общий хохот.
        - Давай, чёрт патлатый, быстрее, ато Роберто вРобертину переделаю!
        Лантини побежал отдавать какие-то распоряжения, аВсешутейный Собор уже вполном составе вывалил изтрапезной, вышла иГосударыня Императрица. Красномордая, пьяная. Подогромным носом пробиваются уже чёрные усики. Ноги короткие- поперёк себя шире. Онадержала подручку своего нового канцлера- графа Монса, молодого светлокудрого хлыща, лощеного ичистенького, брата небезызвестной Анны Монс, первой любовницы молодого Петра. Новоявленная Императрица пьяно хохотала, повизгивая отнахлынувших нанеё чувств, иповисала наруке уМонса. АПётр уже был уорудий, желая лично принять участие взапуске фейерверка.
        - Мнихерц, ваше Шутейское преподобие, обратился Александр Данилович Меньшиков кПетру.- Могёт быть повременим малость? Ужбольно ветер силён, прямо буря какая-то неистовая….
        - Яте повременю чёртов сын. Куда временить-то? Тычтож, нерад празднованию нашему? Пущай народу радостей будет отнаших викторий. Зажигай! Этоон уже бомбардиру, который стоял подле орудия. Народ ещё большой массой продолжал вываливать изсарая, вынесли бесчувственного Бутурлина. Всёэто сопровождалось каким-то пьяным истерическим хохотом, дамы вытирали глаза платочками, мужчины, кавалеры иобозники хохотали, стараясь друг друга перехохотать, поскольку хорошо знали, чтонедостаточное весельство, недостаточное усердие всмехе может быть истолковано Государём, какзлокозненность противу государственных устоев иизмена, иможет привести кпечальным последствиям идля карьеры придворе, такик потере головы.
        Пётр сам выхватил запальный факел убомбардира иподнёс его корудию. Раздался выстрел ичерез несколько мгновений внебе появился огненный шар, небольшой сначала, потом начал соглушительным шипением расширяться ивдруг сгрохотом разорвался намиллионы искр. Этиискры начали образовывать различные фигуры, иостолбеневшие зрители увидели внебе всадника наконе сосвейским флагом вруке. Раздался ещё один выстрел иуже новый шар красного цвета разорвался рядом спервым, иКрасный всадник появился рядом спервым. Этот имел облик Российского Императора, ипри следующем взрыве он вонзил копьё впервого. Первый стал оседать, ипод ликующий вопль толпы, стал рассыпаться ис взрывами, образуя сложные сине жёлтые фигуры, падать наземлю. Народ ликовал, аПётр стоял, раскинув руки, улыбаясь вовсю харю, дёргая усищами ихохоча отвосторга.
        Осыпающиеся искры догорали ввоздухе ипадали наземлю, порывы ветра разносили их повсей долине. Обозные лошади испуганно шарахались. Кразрывам фейерверка, ликующим воплям толпы инеистовым порывам ветра присоединилось ржание тысяч лошадей, готовых отстраха сорваться сместа. Одна изгорящих шутих обрушилась насоломенную кровлю караван-сарая. Раздуваемая неистовым ветром, кровля занялась, сначала еле-еле сбелым дымком, апотом вспыхнула, какпорох. Аиз трапезной ещё выходил народ. Внутри ещё оставалось несколько десятков человек, пьяных ине успевших толком поесть обозников. Акровля уже полыхала вовсю. Толпа наполе намгновение стихла вужасе отпроисходившего. Налице Петра застыла гримаса, нето продолжение пьяного хохота, нето страшного гнева наприроду ина силы небесные, неподвластные ему- Императору Всея Руси. Первым очнулся Меньшиков.
        - Пожарная Команда! Пригнать сюда Пожарную Команду! Мигом! Сукины дети, гдеКоманда?!
        - Ваше сиятельство! Команда вГатчине, в3 верстах! отвечал главный церемониймейстер- майор Селиванов.
        - Нутак скачи, зови, туши- паскуда, мать твою ети, гдехош воду бери, туши, людишек спасай!
        - Есть вода вОзере Белом…
        - Ну,так распорядись, чёртов сын, давай быстрее, надыбу, колесую, порубаю!!!!
        Пётр застыл, неимея возможности пошевелиться, пока кнему неподскочил граф Толстой, схватил его залацкан сюртука иувлёк всторону привязанных ивзбесившихся лошадей. Екатерина иеё свита уже бежали всторону коновязи. Она, косолапо передвигая своими короткими итолстыми, кактумбы ногами, пьяно спотыкалась, оглядывалась, ищаглазами своего венценосного супруга. АПётр, забыв обовсём отстраха, ужесадился всвою карету. Кони рванули сместа вкарьер, иуже было пролетели сотню метров. Потом вдруг остановились, изкареты выскочил Пётр, намиг очнувшись отстраха, побежал ксвоей супруге, схватил её заатласный, кружевной воротник бального платья, иповолок ккарете, каксвинью назаклание. Через несколько мгновений царский кортеж скрылся извиду заближайшей рощей.
        Абрам иАлексей смотрели наразгорающейся пожар воцепенении, озаряемые всполохами разгорающегося пламени ивзрыва шутих, которые продолжали сыпаться насарай итолпу подле него. Когда прибыла Пожарная Команда сводой, тушить уже было нечего. Отсарая остались одни дымящиеся головешки. Вэтот вечер поддымящимися развалинами трапезной заживо сгорело полтораста людей. Сгорело также инесколько обозных карет, куда попали падающие шутихи отфейерверка. Сгорела крытая телега, которая везла, тщательно оберегаемые отдождя исолнца, старинные египетские папирусы, времён, наверное, ещёдопотопных….
        Ноэто уже совсем другая история.
        Глава восьмая
        Алексей Кириллович Синельник
        Вконце декабря обер-лейтенант, специальный государев порученец, Синельник Алексей Кириллович, былотправлен государём вполную отставку. Нааудиенции Пётр вгрубой форме объявил Алексею, чтотот ему де боле ненадобен, чтополучил деон, Алёха, внаграду затруды свои, идворянство, даиимение немалое вМалороссии, такчто награда слихвой окупает все его заслуги перед государством. Ждал отАлексея мольбы униженной ипросьбы омилости, ноАлексей глядел наПетра холодным, ничего невыражающим взглядом, непроронив нислова. Пётр ярился всё боле иболе. Трахнул постолу кулаком, дёрнул усом своим кошачьим, теперь уже совсем сивым, взъярился, Приподнялся надстолом.
        - Почто неблагодаришь государя своего, императора Российского! Ты,раб смердящий! Всёсвою казацкую гордыню кажешь?! Дая вашего брата, казака усмирил иусмирять буду, яваш Дон хером своим перепахаю, всюизмену искореню! Чтомолчишь? Измену задумал? Щасвмиг кРазумовскому определю…?
        - Государь, Царь Батюшка! Данечто я могу что-либо супротив тебя замыслить? Яеслибы изадумал злое супротив тебя али государства нашего, тоиподумать я непоспею, аты ужо всё прознаешь? Яблагодарен тебе, конечно, несказанно, чтовыделил ты меня ина службу великою определил. Яирад был служить итебе ивсему государству нашему. Инигде я себя неопозорил, труса непраздновал, билвсех врагов твоих ичесть России-Матушки защищал. Ане требую я награды особой, поелику, достаточно мне ивсего того, чтоты мне милостью своей определил.
        Говорил он это всё тихим, монотонным голосом, глядя царю вглаза прямо, нобез вызова.
        - Государь, завремя службы исражений я смертельно устал. Устал отпутешествий, отбитв икрови. Ито верно, чтоя уже ине всилах достойно тебе служить. Тебе надобен, другой, более молодой ипредприимчивый срезвостию вуме ичленах. Амне, Государь, позволь итить напокой, могилку супруги своей посетить, дела вимении своём поправить, итихо встретить старость…
        Речь Алексея, казалось, смягчила гнев Петра. Потому наэтом разговор собственно изакончился. Онвластным движением руки выпроводил Алексея прочь. Необнял, ниспасибо несказал, просто выгнал- ивсё.
        Алёха непочувствовал отэтого нигоречи, нисожаления. Только облегчение души, чтоныне он стал свободным человеком, свободным, насколько может быть свободным дворянин вэтой рабской стране. Перво-наперво надо поехать вродные свои Раздоры, могилку Танькину навестить. Даис детьми немешалобы повидаться. Благословить Кирюшку наслужбу, даиНастёнку свою замуж выдать, если вдевкахещё. Надобы хозяйство своё впорядок привести, заняться хлебопашеством, овощи выращивать, дакожами торговать. Планов было много, ис радостью ехал он домой. ДОМОЙ! Ксебе домой заниматься своими повседневными делами ипросто жить.
        Попервой Алексей завернул вБелокаменную, продать свой домишко наНеглинной. Чтоибыло исделано очень быстро. Домбыл небольшой, нов хорошем состоянии ив хорошем доходном месте. Задва дни он обделал дело и, получив задом 2000 целковых идвинул впуть побыстрее, пока разбойные людишки непрознали, прямиком двинул наюг, всторону Воронежа.
        ВВоронеже напочтовой станции ждало его письмо отсына, Кирилла. Онде собирается вдолгую морскую экспедицию садмиралом Берингом, покорять остров Мадагаскар, чтонаходится между Африкой иИндией. ЧтоГосударь де имеет намерение водрузить насём острове штандарт ифлаг Российский исделать сей остров аки первую заморскую колонию Российскую. ЧтоКирилл Алексеевич скорбит осмерти матушке своей Татиане Макаровне ио пропаже сестрицы- Настасии Алексеевне. Опоследней этой новости Алексей узнал впервой. «Какпропала, когда? Гдеискать?
        Письмо сие невнушило Алексею поотношению кКирюшке, нипечали, нисожаления. Ониуже давно были чужие друг другу. Виделись очень изредка, ане говорили подушам ивовсе, непомнит уж когда. Только тревога заНастеньку всколыхнула его душу изаставила биться часто его уже почти равнодушное сердце.
        ИзВоронежа он описал управляющему имением, чтоскоро будет, чтобы готовились идела все иотчёты привели впорядок. Управляющим имением Алексей сделал впоследний свой визит, 6лет назад, некого жида поимени Хаим Бен Яков севрейского местечка Бреды, чтостояло наАлёхиной земле. Хаим был ровесник Алексея, высокий крепкий мужик, сясным идобрым взглядом, окладистой чуть седеющей бородой. Наэту должность Алексей испросил решения кагала, который ирекомендовал Хаима, заего разумность, честность ихорошее знание русского ипольского языков. Хаим иписал ичитал по-русски свободно, аговорил почти безакцента, только чуть растягивая слова вконце предложения. Емубыло велено переселиться вимение сженой своей и12летней черноглазой дочерью, Рахелькой, ижить вимении вкомнатах дляприслуги. АТатьяне Макаровне иНастеньке наказал прислушиваться кХиму, иникаких хозяйственных дел безего, Хама, совету нерешать. Онполучил отТатьяны Макаровны всего одно письмо, ещёперед отъездом воФранцию, вкотором она выражала полное удовлетворение ведением хозяйства, поведением Хаима, находя его почтительным, вежливым иобходительным.
        Алексей подъезжал ксвоему имению небез волнения. Этобыла его земля, егодом, хотя ныне ипустой. Сердце его учащённо билось, этобыли теперь его родные места, илиони должны были стать таковыми, издесьему, возможно, предстояло заканчивать дни свои впокое ифилософическом созерцании. Однако обстоятельства смерти супруги ипропажи дочери своей, которые ему предстояло выяснить, наталкивали его намысль, чтоникого покою ему небудет, аопять его ждут иопасные приключения, и, возможно, новые скитания. Ито, правда, внастоящей жизни вРоссии опокое мог мечтать человек только сочень недалёким умом илибольшой фантазией.
        Напоследнюю ночёвку он остановился настанции вМежеричах, откуда ипослал вестового, что, мол, завтра после обеду буду. Чтобы готовились, баньку истопили, порядок иотчёты, ивсе события, чтобы обсказали, события, чтослучились вего отсутствие. Мол, спрашивать будет строго.
        Собственно вимении Алексея находились две деревни, Раздоры иВишневецкое, атакже ижидовское местечко Бреды. Крепостных всего 500 душ. Хозяйство невеликое, нои немаленькое. Центральная усадьба располагалась вРаздорах, аВишневецкое, Алексей выкупил уМеньшикова закарточный долг ещё в16году. Ивот в3часа пополудни Алексей впочтовой двуколке въехал, наконец, всвоё имение. Уподъезда его встречала дворовая челядь, управляющий Хаим истароста Никифор Зарубин, могучего роста крестьянин изВишневецкого. Алексей вышел издвуколки, размял затёкшие члены иподошёл квстречающим. Поздоровался заруку сХаимом, кивнул склонившейся впоклоне челяди ираспорядился Хаиму:
        - Баньку мне приготовь, обед через час встоловую, водки штоф, исам приходи, дляотчёту.
        - Слушаю ваше благородие, господин барин, всёбудет исполнено, каквы приказали, неизвольте беспокоиться. Неприкажители водки заприезд?
        - Ну,давай…
        Хаим хлопнул владоши, дворецкий Кузьма выдвинулся изтолпы челяди сподносом, накотором стоял стакан водки наглиняной тарелке- солёный огурчик. Алексей поднял стакан иобратился кчеляди.
        - Привет братушки, рад, чтовы хорошо барина встречаете, небось, заживём теперя по-новому, служите верно, ичестно.
        - Будь здраво барин, сприездом, ваше благородие, очень мы рады приезду твоему. Здоровья тебе барин… раздались голоса, ноАлексей их уже неслышал, залпом осушил стакан, хрустнул огурцом и, неоглядываясь, взошёл накрыльцо…
        Глава девятая
        Алексей Кириллович Синельник (продолжение)
        Алексей пил много игорько. Едаврот нелезла. Сжавши дохруста скулы, какконь, мотая головой, тобледнея, топокрываясь бордовой краской, тозаливаясь пьяными игорькими слезами, томрачно глядя водну точку, слушал он горький рассказ Хаима, отом, какпомерла матушка Татиана Макаровна, икак насильно увезли Настеньку вкрая Австрийские.
        Хаим поведал Алексею, что
        - «… В17годе проезжал Государь, Пётр Алексеевич, сосвитою своей, через края здешние наюг. Свита была большая, икнязь Меньшиков иШапиро, иРазумовский… Остановились они вусадьбе вашей. Татиана Макаровна распорядилась принять дорогих гостей отвсей души. Было много вина, зарезали два десятка овец, курей, кабанчика. Приняли посамому высшему разряду. Навторой день, Государь наш, Пётр Алексеевич, вдруг обратили своё внимание наНастеньку, истал искать унеё взаимности. Настенька ваша- нраву гордого, ведь казачка чистых донских кровей, иответила она государю отказом, даещё ипристыдила прилюдно. Государьже наш, какизвестно, отказов нетерпит, апотому схватил её иснасильничал прям увсех навиду вгорнице. Настенька-то оказалась девицею, изабрызгала кровию весь царский мундир. АБатюшка наш, Пётр Алексеевич, осерчали сильно иприказали всей свите сделать это.
        Хаим замолк, закрыл лицо руками.
        - Ой,барин, страшно вспоминать, немогу говорить больше.
        - Говори, говори, чёрт пейсатый, говоривсё, какбыло! Всёдомалейшего! Утаишь чего- досмерти запорю!
        - Ну,так вот, мало им стало Настеньки, пошли они подому шастать, баб, молодух искать. Ая свою жену Сару, дадоню свою, Рахелечку, приказал упогребе запрятать. Давидать плохо спрятал, алиподсказал кто, незнаю. Атолько князь Меньшиков пронюхал, даивытащил их изпогребу. Схватили они Рахелечку мою, маленькую, ейгодков было тогда всего 12, ик царю подводят. Аон иеё, маленькую такую, ребёночка моего, кровиночку мою, своим огромным поцем иснасильничал. Меня держали заруки два солдата, аСара бросилась дитя своё спасать, таккнязь Меньшиков её наглазах уменя изарубил. Апотом Рахелечку пустили покругу, ноя уж сознание потерял иничего непомню. Аони все хохочут, пьяные постолам прыгают. Потом начали соревноваться, ктодальше всех помочиться…
        - Нуадале, смоими-то что произошло?- Алёха был белее снега. Кулаки его сжаты докрови. Налил стакан иодним залпом опрокинул.
        - АНастеньку вашу повезли они уцеркву иповенчали там сшутом, скарлой ихним, Франклем Иосифом- выкрестом австрийским. Тутже собрались ипоехали далее. Оставили разор итрупы после себя. АНастеньку ссобой забрали. Барин, позволь перерваться, нету сил говорить более?
        Алёха налил стакан ипротянул Хаиму.
        - Пей, пейХаимка, полегчает могёт быть.
        - Дая уже иничего, вотРахелька моя ивнучок мой Ионатан, спасают отгоря… Даиработа отвлекает… Лучшебыты, барин, выпей- полегчает. Яведь попервой-то тоже было запил. Какжена ваша, Татиана Макаровна сгоря померла, такя изапил по-страшному. Такевреи непьют ине пили никогда, скажу явам. Нопотом надо было хозяйство впорядок привести, пока народ неразбежался. Знал, ведь, чтоперед тобою ответ держать придется.
        Помолчали. Алёха одним залпом опрокинул стакан, капустой зажевал, кулачищами постолу брякнул, даголовою завертел…
        - Дауж, садануло нас стобою, Фимка, ажпосамые немогу. Да,жизнь… Такчтоже дале делать будем? Ответствуймне, ты, нация умников! Мстить надо быть, аликак? Кишкибы выпустить супостатам да накочергу горячую намотать, а, какты думаешь?
        - Барин, очнись, приди врассудок, тыкому мстить задумал? Самому государю, ныне Императору нашему, российскому?
        - Дахочь иему самому! Отдлани моей казацкой ниодна тварь боле уж неуйдет! Авторым накол пойдёт хуесос евойный, Сашка Меньшиков! Яуж ему жопу-тоего, вместилище царское, вспорю, ажныть посамый гланды…
        Алёха всё более иболее распалялся, изорта потекла пена, рванул ворот, задохнулся, вскочил, завыл, саблю состены сорвал ина Хаима. Внескольких миллиметрах отголовы его рука остановилась. Алёха схватился заголову иповалился наковёр. Вкомнату вбежала Рахель, дочь Хаима. Расстегнули барину ворот, обнажили грудьего, покрытую седыми волосами иобильными шрамами.
        - Дыши, барин, дыши!- Хаим давил нагрудь Алёхину. Вдруг Рахель внезапно припала губами кшраму, чтотянулся отправого плеча кпупку. Алёха приоткрыл глаза, потом вдруг обмяк испокойно засопел. Кризис миновал. Хаим вопросительно взглянул наРахель. Оназарделась, закрыла лицо платком ипобежала изгорницы.
        - Рахелька, тычто, сума уже совсем свихнулась?!
        Утром Алёха продолжил пить. Пилон ивторой день, итретий, издома невыходил. Утром каксадился, сажал рядом Хаима изаставлял пить вместе ссобой. Прислуживали им Рахель ииногда дворовая девка Анфиса.
        Когда Алексей уезжал изимения впоследний раз, Рахель была девочка- подросток, остроплечая, длинноногая, каккузнечик, коленки врозь, косички корзиночкой, глазастенькая такая, стеснительная. Аныне выросла- красавицей просто. Платье чёрное досамых пят, подкоторым угадывается стройная, чуть полноватая фигура, поллица прикрыты темно-красным шёлковым платком, одни глаза огромные, полные страдания ирадости одновременно. Очень похожа она натурчанку, ночто-тоесть вней ещё особенное, толи ноздри чуть вывернуты, толи глаза немного навыкате. Изменилась девка, похорошела, икак-то приней, веё присутствии, надуше Алёхе становилось, покойней. Как-то очень посвойски, посемейному. Какв столовую войдёт, такуАлёхе вдуше что-то перещёлкивает, икак будто сней разговаривает, номолча, одними мыслями ичувствами. Аона вроде нанего ине смотрит, авсё одно говорит что-то. Такине понять, ночто-то очень хорошее. Иот этого разговору сердце наполняется ирадостью ивосторгом, ився тоска уходит, ипить уже ине хочется. Хаим что-то говорит, аАлёха уже ине слышит, какв тумане, только её ивидит ислышит, хоть ине смотрит нанеё. Ипри этом
никаких желаний, какк бабе, неиспытывает, ине думает обэтом. Дачто там говорить, исам непонимает, чтосним происходит, околдовала девка, чтоли? Акак она изстоловой выйдет, таксразу пустота наваливается, тоска страшная, рука сама кстакану тянется. Амальчишечкаеё, Ионатанчик, годов пять ему будет, головка русая, аглазёнки чёрненькие, каку матери- верно дитя того насилия, сразу потянулся кАлёхе. Когда впервой Рахелька сним встоловую вошла, онзамест, чтобы кланяться барину, подбежал кАлёхе, щекой кколенке прижался ипрошептал нажидовском своём языке «Мейн либер Тотеле. Его, конечноже, сразу увели, ау Алёхи слёзы наглазах исердце отжалости сжалось.
        - Давай, Фимка, помянём наших баб, Чтобы им отгоря помёршим иубиенным, земля пухом была, аживым, покой исчастие было наэнтой земле скорбной! Давай, некочевряжься…
        - Дая ине кочевряжусь, барин. Только вот ты выпьешь, дапочивать ляжешь, амне вдвуколку, давВишневецкое, посмотреть, какзаводик наш, кожемятный работает…
        - Дауж ладно, просто посиди, дапослушай. Яхочу завтрава кпопу нашему сходить, вцеркву. Хочу свечки зажён наших поставить, даимогилу Танькину проведать, ешохочу исповедать себя, даипокаять грехи тяжкие свои. Авось Господь ипростить меня, загрехи мои страшные идела кровавые…
        - Дакакие грехи твои, барин?
        - Ой,Фимка, тыине знаешь, ине приведи господь узнать тебе. Неохота лишний раз говорить. Вотбатюшка отпустить грехи, тогда ирасскажу. Носамый страшный грех, чтослужил я энтому супостату, кровопийце усатому. Думал, чтослужу Родине, России нашей, ана деле-то ему служил. Задеток своих боялся….
        - Ау тебя, барин ивыбору-то ине было. Сампосуди, дакабы неслужба твоя, лежатьбы тебе порубанном наДону твоём Тихом, илина чужбине сгнить, илина плахе голову сложить. Атак ты барином стал, дворянское звание имеешь, офицер знаменитый…
        Начетвёртый день поутру пошел Алексей вцерковь, кзаутренней, чистую рубаху надел, камзол новый, шубу соболью, малахай новый, датолько повязку чёрную велел наруку себе повязать, взнак траура побезвременно ушедшей жене своей, Татиане Макаровне. Вернулся он чернее тучи. Неотпустил батюшка Никодим грехиему, говорит, смертей натвоих руках много, нету, говорит тебе прощения. После обеду приказал Хаиму сводить его напогост, могилку Танькину навестить. Хаим привёл его кворотам иговорит.
        - Далее иди барин сам, нам, евреям, неможно нахристианские кладбища ходить, данакресты созерцать, неположено.
        - Дачто ты вбредни эти веришь? Ведь умныйже мужик, пойдем, прошу, одному тяжко очень…
        - Прости барин, ноне можномне, боюсь гнева божьего, более чем твоего. Будь милостив, избавь. Прости.
        Алёха махнул рукой, ипошёл сам. Могилу просто отыскал, селнаскамью, налил водки встакан, выпил изадумался. Могилка была ухожена, вцветах, крест каменный инадпись.
        «Здеся покоится святая мученица Татиана. Земля ей пухом, адуше вРаю упокоится.
        Алексей посидел, выпил ещё стакан. Странно, нобольшого горя он уже неиспытывал. Давно уж Танька ему чужая была. Даижили больше порознь, он, тонаслужбе приполку, товпоходах да поручениях государевых. Недаром- специальный порученец государев. АТатиана либо вдеревне, либо вдомику московском проживала, дамужа сослужбы ждала. Такипрожили всю жизнь. Немог Алёха долго видетьеё, была она всегдаему, егодуше, молчаливым укором, чтоотца еёон, Алёха, по-зверскому убил. «Воттак ипрожил я жизню, почитай уже ивсю- думал Алёха- «нилюбови неведал, нисердечной радости, атокмо кровь одну, давоину-лиходейку, будь она неладна.
        Ноэти горькие размышления гасли внём, неуспев иначаться, что-то всердце приятно сдавливало, духзахватывало. Ожидание чего-то чудесного ирадостного, каку ребёнка- Ау ведь меня чего-тоесть!.. Щурясь нанеяркое зимнее солнце, подумал вдруг, внезапно длясебя- Ятебя люблю! Кого? Кому предназначались эти слова? Алёха сам немог понять, нодуша его вдруг наполнилась светом, чувством безмерной радости. Онвстал, улыбнулся, набрал вохапку морозного снега, перемешанного спрелыми листьями, иумылся им.
        Вернулся домой кобеду. Нов дом непошёл, асразу наконюшню посмотреть лошадей, есть- ли, жив- ли ещё его гнедой кабардинец Аксай ибелая кобыла, Ласточка, чистокровных донских кровей. Конюший поведал ему наконюшне, чтоАксай, мол, околел ещё впрошлом годе, наверное, оттого, чтонаездника невидел давно, аЛасточка жива, только стара уже стала…
        Алёха зашёл вдом весь наполненный светом, морозным запахом, нагубах бессмысленная улыбка…. Заобедом выпил только стопку, аболее нестал. Обращаясь кХаиму иРахели улыбаясь радостно ирассеяно промолвил.
        - Явот что подумал. Ане поехатьли нам навоскресенье наярмарку вМежеричи? Хочу я двух хороших коней прикупить. Длявыезду, дляпрогулок верховых, даидля джигитовки. Ато совсем разжирею ина казака небуду походить. Казак завсегда должон себя вготовности держать. Ато вдруг завтра сражение, аконя то указака инету?
        Онзасмеялся, озорно поглядел наРахель.
        - Поедешь?
        - Да,поеду тихо потупившись ответила.
        Вечером они каквсегда втроём собрались укамина. Заокнами завывала метель, вкамине что-то гудело иухало, аперед огнём каминным было хорошо иуютно. Алексей уже почти вышел иззапоя, пилтолькотосканское маленькими глоточками. Шланеспешная дружеская беседа, наполнявшая душу покоем исчастьем.
        - Алексей Кириллович, барин, ужты, наверное, весь мир посмотрел, даиприключений испытал, несчесть. Так, видать, интересно. Столько стран, обычаев разных повидал. Сделай милость, расскажи хоть немногонам. Ато ведь мы изБредов своих замшелых ине выезжали никуда, разве что вМежеричи.
        - Дачто там рассказывать. Дело служивое, всяко бывало. Исмерть грозила ислучаев загадочных бывало, ив рабстве побывал…. Да,уже бросало меня… Ина войну, ив страны далёкие… Воттолько одного непойму я Хаим, вразум невозьму. Яслужил честию, отечеству своему, государю нашему. Жизнею нераз рисковал, нилюбви нисемьи невидел, детишков своих наруках нетютёкал. Сколь крови пролил, сколь греха надушу взял, сколько душ невинных погубил! Всюжизню свою измордовал! Агосударь наш, какнаградумне, исемью мою загубил, идочь обесчестил, даисупругу мою вгроб вогнал. Хорошо, чтоКирилл незнает прото, онвморском походе ныне, скапитаном Берингом вЮжных водах поди плавает. Вернётся-ли? Аменя супостат наш, государь тоесть, какпса содвора выгнал, нитебе ниспасибо, нидо свидания….
        - Онотак может ик лучшему, длятебя, барин. Утомилсяты, умаялся душою. Поживёшь покойно, попростому. Глядишь, может исемьей обзаведёшься, поди нестарыйещё…
        - Данет, Фимка. Непридётся мне спокойною жизнью жить. Ужслишком я кгосударевым секретам близко был подпущен. Слишком близко утайн государственных стоял. Неотпустят меня супостаты, недадут жизни злодеи. Даия тоже местию горю. Всёвнутри кипит. Пока нерасплачусь сполна созлодеями, душа моя небудет покоя знать…
        - Эх,барин, барин, Алексей Кириллович! Душу ты свою губишь, онаутебя итак истерзана вся, нельзя местью жить, надо жизнею жить…
        - А,по-моему, Алексей Кириллович прав…- вступила вразговор Рахель.
        - «Ябы их всех, этих свиней грязных, псов поганых, своими рукамибы так изадушилабы, икаждому перед смертию его вглазабы взглянула…
        Глаза её горели, щёки зарумянились, поним алмазными россыпями катились слёзы, потонким, чуть вывернутым по-жидовски, ноздрям попадая науголки губ. Голос стал грубым, хриплым, изуст её стали вылетать еврейские ругательства, грубые, вульгарные, картаво- гортанные, маленькие кулачки сжались добелизны… Алексей смотрел нанеё судивлением иискренним восхищением. Онпонял, чтоона ему очень нравится, такнравится, какни одна женщина вмире ещё ненравилась. Поймав его взгляд, Рахель осеклась, прервалась наполуслове, всмущении прикрыла лицо платком ивыбежала иззалы. Хаим иАлексей посидели вмолчании. Наконец Алексей налил себе вбокал вина изалпом осушилего.
        - Дабарин, много горя принесли супостаты внаш дом… Номы, жиды, барин, кэтому привыкшие. Тысячи лет мы живём визгнании, итысячи лет испытываем такие несправедливости ипритеснения. Когда шла война между Сечью иРечью Посполитой, сколь нашего народу казаки сечевые поистребляли, ив Житомире, ив Дубно, ив Белой Церкви, ив самом Киеве…. Даиполяки вдолгу неоставались, резали нас целыми селениями…
        - Апоштоже вы несопротивлялись, пошто несоздали свои отряды длязащиты жён идочерей ваших?
        - Дакакбы мы смогли это сделать? Нивоинов, никазаков среди нас нету. Воинского дела никто незнает. Даинету унас всердцах отваги воинской. Только страх вечный, страх жидовский, парализует наши руки иголовы. Каждый прячется водиночку, думает илиотсидеться впогребах либо откупиться. Ноне получается, всёзабирают ивсех убивают…
        - Да,такая человеческая природа подлая. Видят слабого иещё сильнее распаляются всвоей жестокости ибезнаказанности. Тыподал мне очень дельную мысль. Япотом её тебе обскажу. Ащас ужо час поздний, пора уж ико сну отходить… Аты Рахелечку свою успокой пойди, ато совсем дитя расстроилось…
        Неспал Алёха всю ночь, ворочался, крутился, всёдумал оРахельке, этой некогда глазастой идлинноногой девочке. Всёвспоминал ее ярость игнев, ееполные слёз прекрасные глаза. Понял, чтожить уж более безнеё несможет, чтоперед закатом жизниего, пришла, наконец, иему награда. Счастие сердечное. Онвспомнил вдруг тех двух молодых цыган, любящих друг друга, коих он засупостатову прихоть вовраге зарезал. Мучительный стыд охватилего. Вспомнил он иТанькиного отца. Ведь итогда он Любовь убил ипотом… Горькие слёзы раскаяния залили его глаза, онзавыл, зарычал, завертелся вкровати своей. Встал, налил себе стакан водки, осушил залпом. Онвдруг понял, чтодолжен вымолить уРахели прощения, засвои преступления супротив Любви. Ипока этого несделает, неуспокоится его душа, небудет ему наградою Любовь… Стем изаснул.
        Хаим отправился кдочери веё спальню. Застал её безутешно рыдающей наатласных подушках. Онауже нерычала, небилась вистерике, агорько, побабски плакала. Плечи её тряслись, опускаясь иподнимаясь втакт завываниям. Руками она охватила голову, распустив свои густые волосы покровати. Хаим присел накраюшек кровати, погладил нё своей мягкой большой рукой поголове иначал тихо выговаривать ей по-еврейски.
        - Бедная моя девочка, нучто ты себе надумала. Нельзя тебе его любить. Онхороший человек, добрый изаступник слабых, ноон барин игой ктомуже. Будет несчастной твоя жизнь, погубит он тебя, помянешь моё слово…
        Онаоторвала голову отподушки, взглянула наотца взглядом полным страдания иотчаяния…
        - Можно подумать, отец, чтосейчас моя жизнь прекрасна исчастлива… Моюжизнь уж погубили иуничтожили. Да,я люблюего! Полюбила сразу, какон только приехал. Явижу, какон страдает душой своей, какв ней борются истрасти ираскаяние завсё содеянное им. Моёсердце наполняется такой жалостью, такой любовию, какой я ипредставить немоглабы ранее. Более всего я боюсь, чтонесмогу дать ему любви настоящей, земной, после всего того, чтосомною сотворили эти изверги… Ячувствую, чтоион комне неравнодушен. Аты видел, какИонатаньчик приласкался кнему? Да,я хочу быть его рабыней, женой иматерью, сестрой идочкой…
        Онався разрумянилась, слёзы высохли нащеках, глаза сияли прекрасным непокорным блеском, выражая неукротимую решимость ибесстрашие.
        - Если ты недашь мне благословения- уйду кнему наложницей, подстилкой, жить безнего немогу ине хочу. Руки наложу….
        - Успокойся, донечка. Даразвеж я против твоей воли пойду? Просто предупредить хочу, чтождёт тебя судьба опасная, аможет истрашная. Хотя, чтоможет быть страшнее того, чтоуже произошло. Если увас слюбится, тоя вам непомеха. Буду всячески способствовать иподдерживать. Ай-ай-ай, чтотвориться? Мирперевертается, дочь иудейская станет женой донского казака! Ай-ай-ай! Ойва-авойли!
        Ввоскресенье, Алексей, Хаим иРахель отправились вМежеричи, покупать лошадей.
        Этот день запомнился им навсегда. Онбыл солнечным иморозным. Снег скрипел подполозьями иногами. Дышалось легко ирадостно. Рахель разрумянилась, глаза её сияли счастьем. Алёха по-глупому улыбался, впервые вжизни чувствуя себя хозяином, мужем. Было так хорошо, такрадостно надуше обоим. Хотя ещё ничего между ними небыло сказано, только взгляды исчастливые улыбки. Хаим, глядя наэтих влюблённых, только ухмылялся всвою седеющую бороду. Нотревога задочь, заеё будущее непокидалаего.
        Ониприкупили наконской ярмарке лошадей- вороного англичанина, высокого, смощной грудью итонкими ногами жеребца трёхлетку, исерую, вяблоках, донскую кобылку, ласковую идоброго нраву. Ужочень она понравилась Рахели да иРахельей. Домой ехали радостные, возбуждённые, всёвремя говорили обудачной покупке, обсуждая достоинства лошадей. Приехали домой почти затемно. Сдороги сели вечерять. Каквсегда Хаим иАлёха выпили водки немного, обмыли значит покупку, аРахель им прислуживала затрапезой. Трещали впечи дрова, вполумраке было уютно ихорошо.
        - Слушай, Фимка, вотчто я надумал. Вотсейчас я дома, инадеюсь побыть ещё какое-то время. Пока я дома, вывсе, иевреи, ихолопы мои, можете чувствовать себя вполной безопасности. Нопути господа- неисповедимы. Авдруг меня призовут опять наслужбу, илипо нужде какой предстоит мне покинуть обитель энту. Тогда вы все оказываетесь полностью беззащитными, иперед людьми государевыми иперед разбойными людишками, коигуляют поокруге нашей. Ис Дону, ис Сечи, даис Изюм городка. Ия вот, чтодумаю. Человекя, поскладу своему, военный. И,стало быть, умею командовать иобучать людишек делу воинскому. Воткакты думаешь, могём мы создать отряды самообороны изхолопов моих, даизжидов Бредских? Чтоты думаешь обетом?
        После некоторого молчания Хаим ответил.
        - Янеочень это одобрилбы, барин. Вы,баре, даказаки- люди свободные, и, потому отчаянные ибесстрашные. Незнаю, какпростые крестьяне, мужики да дворовые. Аевреи несмогут воевать. Слишком вних страх глубоко засел, слишком долго их травили иунижали. Онисогласны терпеть, лить слёзы поблизким, драться иумирать они несмогут. Этотвои иллюзии. Воттакиемы, евреи, даже засебя постоять неможем…
        - Отец, почему ты отимени всех евреев говоришь? Среди нас много молодёжи, которая захотелабы преодолеть этот вечный жидовский страх, инаучиться давать отпор разбойникам идушегубам!
        - Вотты, Ефим, вижу силён, духом отважен. Чтобы стать воином, нужно всебе страх перебороть. Вспомнить, чтовсе мы когда-нибудь умрём, только одни счестию, адругие спозором. Ничего небойся исмело иди вперёд. Вотдавай руку!
        Алёха закатал рукав ипоставил руку настол. Этобыла новая модная аглицкая забава- борьба наруках, весьма популярная среди моряков.
        - Давай, руку свою, небоися. Нудавай вали руку мою…
        Хаим сначала неуверенно, нопотом всё азартнее начал борьбу, Алёха даже покраснел отнапряжения. Минуты две они сидя напротив друг друга, пытались одолеть один другого. Рахель тихо смеялась, закрывая лицо платком. Нов конце концов Алёха вывернул Хаиму кисть иуложил его руку настол.
        - Вотвидишь, каков ты силач! Аведь ты ине упражняешься специально ине трудишься руками. Асилищи природной богатырской. Если таких, какты найдется среди вас жидов человек 50, тоя быстро произведу извас воинов, исможете вы ижён идетей ваших защитить отнасилия иразбою…
        Порешили обсудить этот вопрос насходе ив кагале.
        Насубботу приезжал вРаздоры сосед изБогомильского- отставной капитан Егорычев Афанасий Евграфыч. Посидели, выпили водки, капитан посочувствовал горю Алёхиному, поцокал языком иговорит.
        - Обчество, собрание стал быть дворянское, неодобряет твое поведение, Алексей Кириллович. Больноты, говорят, сжидами стал якшаться, насобрание неявляешься, губернатору некажешься. Недело это, непо христиански…
        УАлексея заходили желваки, глаза налились тёмным цветом, правый глаз закосил немного- первый признак наступающей, неконтролируемой ярости.
        - Ужя сам, как-нибудь разберусь, чтонадо икак. ЯРоссии- матушке послужил неменьше вашего иза неё, заверу крестьянскую, кровушки пролил исвоей ичужой немеряно… Вголосе его зазвенела яростная сталь, чуть дрожа исо зловещим звоном… Ноон быстро взял себя вруки, опустил глаза вковёр иуже глухим покорным голосом произнёс.
        - Просто я ещё неотошёл отгоря, вотчасом оклемаюсь инаведу визит иобчеству игубернатору. Даина балу побывать надобнобы, невекже бобылём оставаться…
        Поднял свои уже посветлевшие глаза накапитана ис улыбкой продолжил:
        - Ачто дожидов касаемо, такэнто я суправляющим своим проверяю сохранность ипорядок имущества своего. Ато ведь знаешь, какиеони, жиды, заними глаз да глаз нужон… Чуть зазевался, ифють…
        Вего голосе слышалась едва уловимая издёвка, нои придраться было нек чему. Такнис чем капитан иуехал.
        Всёвремя разговора Рахель стояла задверью исо страхом, сзамиранием сердца слушала весь этот разговор. Онаничего непонимала, сначала страшно испугалась заАлёху, чтоон сорвётся иубьет этого капитана. Потом подумала, чтобарин их предал ичуть неумерла отгоря.
        Вечером, ктрапезе, Алёха вышел впарадном мундире, сорденом подвязки нагруди, весь какой-то светящийся ивозвышенный. НиХаим, ниРахель просто его неузнали.
        Пред началом трапезы, онзаикаясь исмущаясь встал перед столом, иглядя вбокал хриплым тихим голосом заговорил.
        - Друзья мои, Ефим иРахель, да, выстали мне самыми близкими друзьями вэти скорбные длянас дни. Горе сроднилонас, нои подарило счастие обретения. Такова уж видно моя судьба, чтозамною попятам ходить смерть инесчастие. Итеперь, когда вы стали моими близкими друзьями, этазлая судьба могёт коснуться ивас. Ноя хочу защититьвас, тебя мой друг- Фимка, тебя, Рахелечка дроля моя ненаглядная, исыночка, Иванушку. Адля энтого есть только одна дорога. Нопрежде я хочу испросить утебя, Рахелечка, согласнали ты стать моею женою? Неспеши сразу давать ответ, подумай хорошенько, естьли втвоём сердце место дляменя?
        Рахель помертвела лицом, упала наколени перед барином, схватила заруку истала неистово целоватьеё.
        - Барин, конечно, ясогласна, конечно, ине только женой, акем скажешь, кемназначишь!..
        - Встань, встань, Рахелечка, моямилая, подожди, неспеши, аподумай хорошенько. Иесли скажешь да, обращаюсь ктебе, друг мой, Фимка. Отдашьли ты дочь свою, Рахель, замуж задонского казака?
        Хаим пожал плечами, вопросительно глядя наАлексея.
        - Явам хочу сказать, вотчто. Решивши связать свою жизнь смоею, выстановитесь напуть крайне опасный ине определенный. Сейчас я нахожусь, какбы, вотставке, нонедрёмное око государя нашего наблюдает замною, иудобнее всего длянего, чтобы я исчез навсегда сэнтого миру. Иежели доменя доберутся, тоивам несдобровать, коли вы породнитесь сомною. Нос другой стороны, ежелиты, Рахель крестишься да подвенец сомною пойдёшь, тоуменя будет возможность оформить проездные документы иотправить вас кмоим верным друзьям, гдеизверги вас ненайдут.
        - Ясогласна, барин…
        Хаим закрыл лицо руками, тихо раскачивался илегонько завывал, молился.
        - Фимка, тычто, переживаешь, чтодочь твоя гойкой станет? Невелика потеря, чтожид, чтобасурманин, чтокрестьянин, чтолатинец- одна хрень. Нетвцеркви ничего человеческого. Ужя- то точно знаю, полмира прошёл, всего навидался. Какпопы латинские, давая обет безбрачия насилуют крестьянок, монахинь имальчиков изхора, какмулла безбожничает, пьёт брагу ижрёт свинину, какраввин ваш, жидовский, дачто там говорить… Ипотом, Хаим, этоже всё нарочно, невзаправду, атолько, чтобы злодеев соследу сбить. Ноесли нет… Нутогда буду я тихо сидеть дома, данашей погибели ждать. Короче, утро- вечера мудренее. Утромже мне ваш ответ идадите. Апока я пойду впокои.
        Выпил стакан водки, занюхал рукавом ивышел вон. Рахель, какстояла наколенях так иосталась стоять. Хайм також замер вскорбной позе сладонями налице…
        Глава десятая
        Алексей Кириллович Синельник (впреддверии грозных событий)
        Ужевмарте, вконце, получил Алексей Кириллович аж целых три письма Первое письмо было отего давнего друга исоратника Саввы Рагузинского (Лукича).
        Синельнику Алексею Кирилловичу Отставному обер-лейтенанту Отсотоварища его Рагузинского Саввы (Лукича)
        Писано дня 14января 1724года
        Дорогой друг, Алексей Кириллович, Алёха. Радбыл узнать, чтоты инаш общий кресник Абрам Петрович благополучно вернулись иззаграничного поручения. Узнал я також сгоречью великою, коенесчастие постигло тебя. Позволь выразить тебе своё сочуствие иполное откровенное признание. Желаю тебе силы имужества кпреодалению всех невзгод.
        Спешу сообчить тебе, чтоя вданное время пребываю насамых восточных рубежах нашей необъятной отчизны. Аименно, вгородке Селенга, чтонасамой нашей границе симперией Цинь (Китай). Нахожуся я здесь попоручению Государя Императора нашего, Петра Алексича, сцелью установить сточностью изакрепить договором незыблемо границу наших владений наВостоке. Задача эта- неиз простых, таккакнаселения нашего, казачьего, вэтих краях мало, акрай исключительно богат ирудами всякими изолотом, каменьями, лесом ипушниной. Ина богатсва энти цины иханцы зарятся салчностью. Ачислом их гораздо поболе нашего будет.
        Задача очень важная длядержавы нашей ичрезвычайно интересная. Кроме того, там, увас, близко квласти, находиться небезопасно дляживота нашего (сам понимать должён). Таквот, Алёха, яприглашаю тебя ксебе вСибирь всотоварищи. Таккакзнаю, чтоимеется тебе угроза живота твоего отвласть придержащих вдержаве нашей. Я,имоя молодая жена (представь, яженился, обэнтом деле привстрече расскажу) всегда ждём тебя ибудем тебе чрезвычайно рады.
        Твой друг идавний соратник Лукич Савва, граф Иллирийский
        Второе письмо было отАбрама Петровича
        Синельнику Алексею Кирилловичу
        обер-лейтенанту
        Здравствуй дорогой дядя Лёша. Какты поживаешь? Нашёлли могилку жены своей, Татианы Макаровны? Нескучаешьли вотставке да отсветской жизни. Небось воснах видишь службу нашу, даприключения исражения, коими наша жизнь, атвоя вособенности, полна была.
        Яслужу вполку поартиллеристской части. Итакож репетирую цесаревича Петеньку поестественным наукам, математикусу, физикусу ифртефикатиусу. Товон недавно батюшка наш, Император Российский, Пётр Алексеевич, оженить меня пожелали. Даиневесту мне самолично присмотрели. Только нелюба онамне, даия ей також. Ноприказа ослушаться побоялся. Несложилася моя жизнь супружеская. Родила она мне недавно девочку, адевочка беленькая, глазки голубенькие. Нупрямо вся, какнегретяночка, эфиопка значит. Отэнтого позору немогу даже вполк показаться, надо мною все смеются, пришлось надвух дуелях биться. Богспас, неубил никого.
        Унас здесь, встолице, всёнапряжено ив ожидании новых репресантов иказней. Измена изаговоры накаждом шагу. Ногосударь наш зорко измену видет иразоблачает. Яхотелбы взять отпуск вполку, дактебе наведаться. Невозражаешь? Примешь сдушой? Очень поговорить хочется.
        Писано дня 14января 1724года Абрам Петров
        Третье письмо было неожиданным иудивительным вообще, отстаринного приятеля, графа Петра Андреевича Толстого. Самадресат исодержание письма несказанно удивили ивозбудили Алексея. Онвдруг ясно осознал, чтобеда, которую он ожидал содня надень, ногнал отсебя, пришла кнему ссовершенно другой, нежданной стороны.
        Полку Преображенского Отставному обер-лейтенанту
        Синельнику Алексею Кирилловичу
        Дорогой мой старинный друг, соратник исоитоварищ Алексей Кириллович. Пишет тебе твой друг, Пётр, ежели ты меня ещё непозабыл. Вспоминаешьли ты нашу приключению вОсманах иБессарабии ина Малороссии. Явсегда вспоминаю твоё мужество, находчивость иверность долгу своему игосударству нашему, Российскому. Ивсем своим молодым товарищам, детям своим, ставлю тебя впример дляподражания. Наслышан я был ио твоих мытарствах начужбине ив Алжерии ив Гишпании. Також мне стало известно ио горе, постигшем тебя итвою семью. Выражаю тебе свои самые глубокие соболезнования, послучаю безвременной гибели супруги твоей игоря всей семьи. Спешу сообщить тебе, ты, наверное незнаешь, слухи недошлиещё, новость хорошую. Твой доблестный сын, Кирилл Алексеич, мичман фрегата Бодрый, должён был отправиться сэкспедицией адмирала Беринга наюг, вАфрику, наостров Мадагаскар. Нопри выходе иззаливу застиг экспедицию страшный шторм. Двакорабля затонуло, игосударь наш, Пётр Алексеевич, распорядился поменять цель назначения экспедиции. Ионая отправилася наоборот, насевер, дляопределения, гдезаканчиваются наши земли навостоке, икаковы их
пределы. Алексей Кириллович получил чин лейтенанта, ипользуется большим авторитетом усослуживцев иматросов. Достойно носит фамилию иславу своего знаменитого отца.
        Дорогой Алексей Кириллович, ясчитаю большой несправедливостью, чтотакого знаменитого иопытного офицера идворянина, имеющего столько заслуг перед Отечеством нашим иГосударём Императором отправили вотставку. Ведь ты ещё полон сил испособен принести большую пользу иОтечеству нашему иГосударю Императору. Каждый генерал мечталбы иметь такого солдата, какты. Тычеловек надёжный, умный, умеющий находить выход излюбого, казалосьбы безнадёжного положения. Конечно, ябы мог обратиться кгосударю сличной просьбою, взять тебя обратно наслужбу. Нозная гневливость нашего государя, вособенности то, чтопроизошло унего ствоими… это нетокмо непринесёт результатов, нои может поспособствовать твоей погибели.
        Нои сдругой стороны, помоему разумению, грядут грозные события вдержаве нашей, коие грозят разрушить всё то, чтостакими страданиями итрудами добыли вбоях итрудах праведных наш многострадальный народ иего неутомимый повелитель. Всем честным людям надобно приложить усилия, дабы сохранить нашу Великую Державу, построенную Государём нашим, Императором Петром Алексеевичем. Асобытия, коие следует ждать таковы.
        Ксожалению, Государь наш стал сдавать здоровьем. Многолетние труды, бессонные ночи дают себя знать. Даи, чего греха таить, образ жизниего, гениального человека иправителя, непоспособствовал укреплению его богатырского здоровья. Такслучилось, чтонаследника, продолжателя дела Петровского наш Государь неоставил. Обстоятельстваты, Алексей Кириллович знаешь. Таквот, аежели, неприведи господи, что-либо случиться снашим Императором. Ктоправить будет Великою Нашею Державою? Кому Пётр Алексеич доверит дело рук своих? Ответа нет. СамГосударь очень озабочен сим вопросом, норешения пока неимеет, аежели иесть ужо оно унего, торешения свого он пока никак неогласил.
        Таквот, мы, патриоты Российские, члены Великой Ложи, должны направить сей процесс внужное иполезное длядержавы русло. Адля энтого делу нам нужны такие люди, какты, каккапитан Раевский. Янемогу устроить тебя наслужбу вполк, номогу устроить тебя втайную свою гвардию. Жалование буду платить очень достойное, ина верность твою полагаюсь вполне. Яабсолютно уверен втвоём согласии, таккакв случае твоего отказа, ясмогу принять нужные мне меры, дабы то, чтоя тебе отписал сейчас нестало достоянием знания никому постороннему (донос натебя, вгосударственной измене лежит уменя втайном месте). Необижайся, ведь дело всей Отчизны нашей решается. Поэтому итакие меры осторожности.
        Ятебя жду вМоскву вмае к10 числу… Тамиоговорим детали.
        Сглубочайшим уважением
        Писано генваря 21 числа 1724года Пётр Андреев.
        Затри месяца жизни вдеревне своей Алексей успел уже много. Первое- он крестил Рахель исыночка её Ионатана ибыли им дадены имена христианские Раиса иИван. Далее он обвенчался сРаисою Ефимовой, истала она теперь Раисою Синельниковой. Венчание исвадьба были почти тайною. Изцеркви сразу поехали домой, дома посидели, какобычно, повечеряли. Вспальню вошли оба, нокогда Алексей обнял её ихотел сделать женою, онаразрыдалась истала умолять Алексея нетрогатьеё, таккакрана, нанесённаяей, мучала досих пор её душу. Видмужского тела возле себя вызвал унеё страх, омерзение иделал истерию. Алексей любя её несказанно, пожалел илёг вгостиной. Итолько через две недели она сама попросила его лечь вопочивальне. Ихлюбовь была негорячей истрастной, аболее нежной. Алексей нежно любя Рахель, старался непричинять ей боли исдерживал свою страсть, аона, видя его благородство инежность, всёболее иболее проникалась кнему любовию идушевным жаром.
        Заэтоже время, Алексей сумел организовать вРаздорах своих иБредах два отряда самообороны, обучив добровольцев изкрепостных ижидовской молодёжи основам рукопашного бою ибою насаблях, используя палки вместо оружия. И,ежели крестьяне были более привычны кмордобитию, таккакна первопрестольные праздники развлекались кулачными боями- стенка настенку, тосжидами было сложнее. Надо было заставить их преодолеть всебе извечный жидовский страх забитости ипопрания. Современем это ему частично удалось, путём индивидуальных бесед иуроков. Изжидовской молодёжи получились отличные бойцы, быстрые, ловкие исамое главное достижение, бесстрашные. Жители деревень иместечка боготворили Алёху, души внём нечаяли.
        Вконце февраля объявилась вокруге ватага разбойничья. Онижгли играбили поместья, убивали проезжих надорогах, подстрекали мужиков набунты иподжоги имений. Говорят прибыли они сВолыни, убегая открепости, коей государь обложил земли западные.
        Наведались они ив Раздоры иБреды подстрекать мужиков набунт ипогромить ипограбить жидов. Абыло их вколичестве досотни гайдамаков. Каждый оконь да ис сабями иружьями. Алёха был тогда вПолтаве угубернатора. Таквот, егоотряды дали такой отпор гайдамакам, чтоте бежали, побросав оружие ибольшую часть лошадей. Алёха вернувшись, наградил свою дружину, аоружие попрятал, дабы небыло оно обнаружено властию идабы небыло соблазну им воспользоваться.
        Отношение соседей кбраку Алексея было однозначно неодобрительным. Соседи перестали навещатьего, ина балы иассамблеи перестали приглашать. Везде только исудачили ожидовской его женитьбе, даобармии его местной, чтоисделал Алексей изхолопов своих да жидов поместных. Особенно возмущены были старые барыни, матери молодых невест, которые засиделся вдевицах. «Кактак, самказак донской безродовый, сампочти что холоп беглый, хоть иправославный, даивзял себе такуюже, дахужей ещё- жидовку толпою объёбанную, выблядка неизвестно откого прижившую. НоАлексея эти все разговоры мало трогали, даина балы ив гости он несобирался. Замыслил он извладений своих сделать что-то наподобие свободной страны, наподобие его родного Дона, гделюди небылибы рабами, асвободнобы трудились иземлю свою моглибы защитить, иза семьи свои постоять.
        Нописьмо отПетра Толстого обрывало все его планы, всеего замыслы. Он,конечно, могбы отписать Толстому, чтоиу него донос наПетра Андреевича имеется, датолько это негарантировало его исемьи безопасность. Неизвестно, какая власть будет через год, может быть, аможет ираньше. Пописьму, понамёкам, понял Алексей, чтовласть самодержца зашатался, ичто угрозою тому бывшие его ближайшие сподвижники. Араз так, значит надо принимать предложение, дабы лавируя вбурном течении придворных интриг обеспечить свою сохранность да иисполнить месть, которой он по-прежнему горел иалкал.
        Несколько дней он находился враздумье. Потом, принявши решение, созвал семейный совет влице Раисы иХаима. Вечером, затрапезой, онподкидывая Ванечку наколенке, прервал общий смех ивеселие.
        - Рахелечка, Фимка, послушайте суриозно што вам кажу. Получил я намедни письмо отзнатного вельможи, графа одного, скоторым мы поодному делу трудалися. Пишет онмне, чтодолжон я встолицы ехать, дановую службу служить. Адолжоня, воленц неволенц, иначе грозит мне ивам, семье моей, кара суровая инеотвратимая. Яэтих людёв знаю, отзлокозненности своих планов неотступятся.
        Возникло почти шекспировское молчание. Рахель охнула, прикрыв ладошкою рот.
        - Любезные мои, вынынче через меня подвергаетесь очень большой опасности. Связав сомною свою судьбу, ты, Рахелечка, вместе сВанечкой, стали заложниками моей судьбы. Ты,Фимка, изпростого управляющего- жида, стал моим родственником ныне, ипотому грозит тебе участь разделить мою судьбу, совсеми тяготами. Может быть я ине прав был, чтоувлёк вас вэтот государственный водоворот? Должон я был понимать, чтонельзя мне впутывать вас вмою судьбу. Простите ради Христа. Ноочень уж вы мне подуше, очень мою душу отогрели, иочень я люблю тебя, Рахелечка моя нежная…
        Слёзы выступили унего наглазах. «Старею подумалон. Вытер глаза рукавом кафтана ипродолжил.
        - План моих действий таков. МысРахелечкой иВанечкой поедем доМосквы вместях, аХаим останется вРаздорах. ИзМосквы белокаменной Рахель поедет через Казань итам будет меня дожидаться. Ежели непоявлюсь ивести неподам, тодолжна она сВанечкой ехать далее вСибирь, вгород Селенгерск иНерчинск, кмоему другу, Рагузинскому Савве. Темболее он приглашал ксебе. Этот человек надёжный ивсем нам опорою изащитою будет. Яже, думаю, чтоотправлюсь вСтолицу Новую служить службу. Кактолько дела свои послужбе завершу, тоик вам непременно вКазань инаправлюсь иФимку захвачу. Иливсе вместе поедем кСавве, иливернёмся вРаздоры. Тамбудет видно, какслужба моя сложится.
        Рахель сужасом смотрела намужа, нев силах произнести нислова.
        - Так, апока давайте продумывать план нашего путешествия. Какую карету возьмём, какие вещи вдорогу, ктопоедет изслуг. Думаю взять кучера нашего, Архипа, дадевку дворовую, Анфису, чтоб тебе иВанечке прислуживала. ДаАрхипу нужон сменщик. Тыкого рекомендуешь, Ефим?
        Хаим оторвал свои большие руки отлица. Глаза были наполнены вселенской еврейской скорбью. Онтяжело вздохнул, что- то пробормотал наарамейском своём наречии. Потом заключил.
        - Знал ведья, чтодобром всё это некончится, нельзя еврею вбаре лезть, высоко падать…
        - Фимка, черт, тычто гундосишь! Ачто, лучше тебе было безмоей защиты? Когда я вГишпании залягушатников сражался. Хтосхотел, тотиуничтожил иунизил. Беззащитных иобречённых. Тывспомни, кактебя заруки держали, вспомни бессилие своё, покорность свою. Принесли они тебе счастье, защиту? Явот страшный грешник, народу погубил- несчесть! Ноболее защищая себя али людей мне поручённых. Такчто это просто счастие наше, чтодорожки, пути наши сошлися. Мытеперя вместях кого хош одолеем. Ствоей мудростью, Рахелечкиной нежностью изаботой имоей силой иизворотливостью. Явота вам буду сказывать повечерам продрузей своих, Савву да Абрама Петровича. Таквечера покоротаем.
        Кактолько сошёл снег, впервые числа апреля, стали готовиться впуть. Подготовили документы, проездные дляРахели иВанечки, Запасли одежду, ведь вхолода ехать далече, нуипрочее. Взял Алексей ссобою образцы кожи, выделки сосвоего заводу. Авдруг да придется там внегоцианта переделаться. Темболее, былуних назаводе один умелец изкалмыков, который показал Алексею иХаиму способ выделки панцирной кожи. Выделка такая, чтовосто крат панцирь легче железа, идвижение нестесняет, апуля с20 шагов непробивает. Хаим ещё усовершенствовал древнюю монгольскую технологию, аименно, вымачивание ирастягивание кожи прямо всолевом растворе. Кожа становилась тонкая, гибкая, апуля неберёт. Сэти можно ик Государю пожаловать. Ноторопиться неслед. Всему своё время будет.
        ДоМосквы должны ехать вместе, атам планировалось ехать Рахели наКазань, иждать Алексея там. Ежели смесяц вестей отАлексея небудет, тоехать вСелингесрк, кСавве.
        Апреля 10 числа, благословясь двинули. Расставание было горьким. Хаим немог сдержать своих слёз, всёцеловал ицеловал Рахель иВанечку, причитал трясся врыданиях. Потом взглянув наАлексея, застыдился, вспомнив, чтоон уже неи нежид вовсе, аказак, воин, защитник жизни своих холопов. Алексей дружески потрепал его поплечу.
        - Вотвидишь, Фимка, какты себя стал ощущать, другая гордость исила втебе завелась уже. Непотеряйеё. Этотеперь твоё основное богатство- гордость идостоинство. Через это люди будуть итебя инацию твою уважать. Чтобы боле несмел так распускать сопли. Тыпонял меня?
        - Понял Алесей Кириллович, понял Удачи вам вовсех делах. Одно прошу, неотягощай душу свою новыми убивствами. Пожалей инас итем паче себя….
        Осушив «напосошок постакану хлебного, сбогом двинули.
        Глава одиннадцатая
        Алексей Кириллович Синельник (впреддверии грозных событий продолжение)
        Дорога была нетрудная, поподсыхающему уже тракту. Кое-где воврагах ещё лежал рыжий игрязный снег, нополя уже пробивались первой, едва заметной зеленью. Погода стояла прекрасная. Днём солнышко прогревало воздух идышащую землю, нодышалось легко ичисто. Деревья, ещёголые, ноуже наливались зеленоватым ирозовым светом отначавших распускаться почек. Кое-где начали пахать, откоричнево-чёрной земли поднимался тёплый пар, наполняя сердце радостной песнею пробуждения природы. Ванечка неотрывно глядел вокно, удивляясь красоте весенней степи, аРахель немогла оторвать влюблённых глаз отАлёхи. Итак это было ему мило! Такнаполняло душу светом инежностью, чтоон невсилах сдерживать себя, время отвремени наклонялся кжене ицеловалеё, губы, щёки, глаза, всё, чтопопадётся! Этобыло настоящее счастие, окотором Алексей имечтать пожизни ине мог…
        Ониехали пооживлённому Изюмскому Шляху, знакомому Алёхе побегству изМазепенного плена. Ичем далее они ехали отродных своих мест насевер, темпрохладнее становились ночи, темболее снеговых залежей встречалось им напути, темменее чувствовалось вприроде дыхание весны. Уженаподъезде кСерпухову уже целые поля были укрыты талым, грязным снегом. Пришлось одеться потеплее, ночью ещё стоял мороз ивода вграфине замёрзла.
        ВМоскву прибыли, каки положено маю 9 -го. Алексей обустроил семью нагостином дворе, асам отправился напоиски Толстого. Искать долго непришлось. Каки было договорено, встретились вкорчме наНеглинной. Пётр Андреевич радостно поприветствовал своего старого друга исоратника. Невиделись поди лет десять. Толстой ещё более обрюзг, расплылся, лицо стало совсем жёлтым, нотёмные карие глаза его- по-прежнему злые, какбуравчики, пытливые ихитрые.
        Закали обед, водки, иТолстой стал вводить Алёху вкурс дела исуть его задания. Азадание было такое. Государь стал сдавать здоровьем, даидля порядку вгосударстве требуется установить определённость снаследником престола, дабы избежать наступление смутных времён.
        «Видишь- ли Алексей Кириллович, сына своего, Алексея, предателя, Государь Император извёл самолично, даито сказать, правильно он энто исделал. Разрушилбы пьяница Алёшка всё то, чтогосударь наш учинил вдержаве нашей. Анаследника прямого так ине сотворил Пётр наш Алексеевич, несподобилась матушка императрица наша, Екатерина, родить государю, даивсей державе нашей, наследника престолу ипродолжателя дела Петрова. Ныне утрона Российского образовались две кумпании придворных. Одни мыслят внаследники внука Императора, тёзку полного, Петра Алексеича, Алёшкина сына. Другие- это я икнязь Александр Данилович невидим вэнтом внучке будущего государя нашего. Апотому, чтоде встанет он увласти вгосударстве нашем, несносить тогда голов нимне, ниМеньшикову, ниматушке Катерине, нивсем тем, ктовпогибели его отца повинен был. Давот укаждого изнас свои интересы. Ужбольно большую власть Сашка вгвардии да полку взял. Боязно мне заголову мою. Хотим мы властительницею Екатерину поставить, дазасподвижниками моими, хочу я учинить надзор да управу. Выбрал тебя, таккакзнаю, чтовдрузьях мы стобой, даилучше тебя пошпиёнскому
делу никого вЕвропе ине сыщешь. Тысогласен мне послужить?
        Всюэту пламенную речь Петра Андреевича Алексей слушал внимательно, ниодним движением лица своего невысказав своего отношения ксказанному. Этим он ещё более распалял Толстого, тоттараторил, срывался надисконт, потом опять переходил нашёпот.
        - Тысячу золотых вгод идоступ вгвардию.
        - Что?
        Толстой отнеожиданности осёкся.
        - Яговорю, тысячу рублей золотом вгод, идоступ вгвардию, неясно, чтоли? Выбора уменя нету, прищемил ты мне яйца, князь. Аденьги мне страсть какнужны, даирискую я отменно. Попаду между жерновами власти, несносить мне головы. Согласеня.
        - Может пятисот целковых хватит будет?
        - Князь, нежидись, илинайди более достойного кумпаниона. Раецкого, например.
        - Капитан Раевский Александр, акипёс верный, служит Императору, ииз чужих рук неберёт. Меньшиков уже пробовал подкатиться, послал его капитан куда подальше. Какты может знаешь, ныне надАлександром Даниловичем тучи надвинулися. АСашка Раевский первый государев пёс иохотник будет. Возможно придётся тебе сним столкнуться. Сдюжишь?
        - Да,Пётр Андреевич, завела тебя гордыня да тщеславие прямо коврата адовы. Тыуже исам незнаешь, зачто воюешь. Всёещё слова говоришь продела государственные, прогресс, реформы. Амысли уже одне, какбы увласти ближе оказаться, данаворовать отнеё поболе. Кабы я тебя ранее незнавал, послалбы я тебя, какРаецкай Меньшикова. Говори, чтоделать, дасогласие наплату давай. Сдюжу я всех, несумневайся.
        - Охказак, казак, кабы небыл ты мне нужён… Ладно, согласеня, получай стипендион свой заполгода вперёд- достал изшироченного рукава кафтана кожаный мешочек, икинул его настол.- «Могёшь непересчитывать, язнал твою сумму, догадался. Здеся ровно пятьсот будет, ещёпятьсот получишь поприезде вСанкт Петербург. Через 10 днёв жду тебя встолице. Найдешь меня вадмиралтействе. Асей час иди отсель иотследи хорошенько, чтобы небыло слежения занами.
        Снял парик, вытер потную лысину свою чистым батистовым платком, покряхтел, поохал ипринялся поглощать пищу, принесённую надвоих.
        Через десять дней, каки было оговорено, Алексей появился встолице. Заэто время он успел перевезти Рахель иВанечку вКоломну, гдеони сняли небольшой дом ивелел дожидаться его вэтом доме. Писать де он будет раз внеделю, аежели три недели отнего небудет письма, тонадобно им собираться иехать домой вРаздоры. Планы его попереезду вСибирь, кСавве оказались разрушенными, таккакРахель сообщилаему, чтопонесла, иуж второй месяц пошёл, какносит она его дитя. Отправлять жену втаком состоянии одну втакую дальнюю итяжёлую дорогу, которая издоровому-то мужчине небог весть, каклегка, ауж дляРахелечки, давеё положении иподавно, Алексей нерешился. Поэтому планы поменялись. АКалугу он выбрал, какместо нестоль отдалённое, нои неочень заметное.
        Оннашёл Петра Толстого вАдмиралтействе. Вскорости они уже вместе скнязем Александром Даниловичем Меньшиковым сидели втатарской харчевне, умосковской заставы иобсуждали план действий икруг обязанностей дляАлексея.
        Меньшиков, какой-то весь поблеклый, придавленный обрушившимся нанего заботами, снечистыми руками, грустным изатравленным взглядом, оглядел Алексея ипротянул ему свою огромную, бугристую ладонь.
        - Нуздрав будя, казак! Чайнедержишь наменя зла-то? Ато ведь какже сотрудничать будем вместе, ежели зло наменя затаил? Унас ведь щас, какое наипервейшее дело, какая главная наша забота? Правильно, иживоты наши сохранить, идержаву нашу уберечь отхаосу исмуты. Правда, Алёха?
        Алексей сжал дохруста протянутую ему ладонь так, чтоМеньшиков крякнул, побелел лицом, ноАлёха сразу объятия отпустил ихищно ихолодно улыбнулся.
        «Дачтоты, князь, этоже всё нетвоихже рук дело, энтоже всё Государь Император наш сотворимши. Авыже противиться ему непосмели. Акакже иначе-то? Живота свого небось кажный жалеить. Какаяже ваша вина передо мною буить? Никакой вины инету вовсе.
        Алексей опустил глаза, такчтобы Меньшиков неувидел вспыхнувших вних огонь ненависти ижажды мщения, ипродолжил тусклым ипокорным рабским тоном.
        - Даито сказать, онже, Император, повелитель наш, амы рабы его покорные. Еговоля иего благо- закон длянас. Немогём мы роптать наволю господню. Чтозадумает, тоисотворимши снами, рабами своими покорными… Знатца так инадо, такгосподь повелел, анам рабам надобно смиряться ипринимать отгосударя нашего всё заблаго великое.
        Меньшиков, привиде такой покорности исмирения состороны Алексея, немного приободрился, лицо порозовело, былая вальяжность инаглость постепенно возвращалась кнему. Закурил свою голландскую любимую трубку, пахнул наАлексея иТолстого клубом пахучего Вест Индского табаку обратился кТолстому, какбудто Алексея уже инет промеж них.
        - Намедни говорил я сматушкой нашей, государыней императрицею, Екатеринушкой нашей. Такона говаривает, чтомол ослаб наш батюшка государь Император наш, Пётр Алексеевич. Стал здоровьем слабеть. Молпоночам спить плохо, животом стал маяться, даинервы расшатались. Надобы ему пожалеть себя, ато всё трудится рук непокладая. Вона намедни наверфи корабль самолично наводу спускал, адругой, Корвет строящийся, самолично топором оглаживал, даванты ставил. Астрогий стал, чтоты! Чуть что непо ём, таксразу ив морду подносит…
        - Тыбатюшка князь не ёрничай больно. Алексей Кириллович вкурсе дела. Надобы детали обговорить. Гдежить будет, подкаким соусом ему вполк проникнуть. Ведь все его там знают, акак Государь-то прознает, чтосказывать ему будем? Неосерчалбы досмерти?
        Алексей вступил вразговор.
        - Ятак полагаю. Надобы открыть факторию попродаже кож. Якое-какие образцы-то свои привёз, можно иещё заказать, коли надобность будет. Воглаве фактории поставить немца, алиголландца, алииталиашку какого-нибудь. Ая принём, какбы приказчиком. Есть уменя образцы кожи панцирной дляармии нашей. Офицеры заинтересуются, будут приходить, нуия тут ужо буду людёв надёжных искать.
        - Акак измена возникнет, донесут Государю натебя?
        - Ачего донесут-то? Чтолучшие вмире панцири дляармии нашей делать могу, ивоинство наше через это непобедимым сделать хочу? Апро меня, думаю Пётр Алексеич уж забыл вовсе. Сколько унего таких развлечениев было? Надо рисковать. Иначе наше дело несделаешь никак.
        - Акак ты софицерами говорить будешь, чтоим втолкуешь?
        - Автолкую я им, что, коли Пётр наследником будет, тоиполк он распустит, ивсе победы оружия нашего немцам отдаст, иморя лишимся, иопять вМосковию оборотимся. Даимстить малец заотца свого начнет, датак, чтомало ине покажется. Чтонужно нам всем матушки Императрицы держаться, тоесть тебя Александр Данилович, даитебя Пётр Андреевич.
        Онговорил искренне ис пафосом, будто исам верил вэто. Ноголова оставалась совершенно холодной. Целью его было одно, проникнуть вновь вофицерскую среду, дакодвору подобраться поближе.
        Глава двенадцатая
        Сметь тирана-анчихриста батюшки
        Император возлежал наатласных подушках. Ликего был бледен инездоров. Глаза его были слегка прикрыв набрякшими веками. Онвозлежал вполутёмной опочивальне, дневной свет непроникал сквозь плотные бардовые шторы. Колеблющийся отблеск одинокой чадящей свечи едва освещал огромную опочивальню. Впомещении нестерпимо пахло мочою икакой-то гнилью, характерный запах застарелых любовных болезней. Пётр лежал совершенно обессиленный после очероедного приступа страшной инечеловеческой боли. Вопочивальне находился також тайный кабинет секретарь Макаров Алексей Васильевич, доктор Иоганн Блументрост иу входных дверей часовой- капитан Думб. Вкомнате царила зловещая тишина, только тяжёлое ихриплое дыхание Петра нарушало эту тревожную тишину.
        Вминуты облегчения отстрашной боли, терзающей его плоть, Пётр был погружён втяжёлые размышления, освоей жизни, отом, чтосделано, и, чтоосталось недоделанным. Почему дело его жизни пообустройству России, приведении её кчистоте порядку ипросвещённости, превратилось вразорение, войну ибедствия длянародов? Почемуон, такой добрый, тянущийся кцивилизации, чистоте, прогрессу, превратил исебя идержаву впьяную орду, скопище воров исадомитов, лихоимцев ирабов? Почемуон, жаждущий чистой ивечной любви, превратил свою жизнь всплошное блядство, распущенность ипьянство? Кактак случилось, чтосамые близкие его люди, Сашка, Катька, Шафиров, имногие другие, покинули, предалиего. Кому теперь отдать Россию? Ктопродолжит дело его жизни? Никому нету веры! Всевокруг предатели иворы. Самая большая его боль- Катькино предательство. Нуда, он, конечно виноват перед нею. Но,ведь еслибы нееё пьянство, родилабы ему наследника, ине сталбы он искать любовь настороне. Мария! Этот светлый луч вего угасающей жизни! Иту неуберёг, иребёночка нашего неуберёг! Ивот лежу я совершенно одинокий старый иникому уже ненужный обрубок, некогда
великий Император, великой Державы, созданной его трудами, энергией иумом. Вспомнилась почему-то Полтава. Какувлёк он засобой кпобеде бегущую уже армию, какмощью иудалью своей развернул уже было отвернувшуюся отрусского воинства фортуну, кпобеде, кВеликой победе. Ивот сейчас всё утрачено уже, ивместе сжизнею уходит надежда набессмертие дела своей жизни. «Кемя прослыву впотомках? Великим строителем, просветителем, илиЗлодеем иАнтихристом вчеловечьем обличении?
        Боль внизу живота ив мочевом канале, тозатихала, товозобновлялась короткими спазмами., постепенно слабея изатихая. Организм был подавлен страданием, онтихо постанывал, какребёнок.
        Постепенно взор его прояснялся, становилось гораздо легче. Втакие минуты просветления, разум иэнергия вновь возвращались кнему. Онприподнялся наподушках, обратил взор наМакарова.
        - Алексей Васильевич, распорядись, чтобы мне принесли чего-нибудь откушать. Датрубочку мою подай, что-то курить хочется, ажуши пухнут! Замучила меня эта хворь проклятая! Иобращаясь уже кИоганну Блументросту- «Аты дохтор, распорядись, какмне водочки стаканчик принесть, Что-то вгорле пересохло.
        - Фаше фвеличество, какже можно, прифашем состоянии-то, никак неможно, этоочень пофретит Вшему Феличестфу.
        - Феличестфу, Феличестфу, тфусобака немецкая! Кому скал водку тащи!
        - Сеймомент, Ваше Величество, мигом распоряжусь!
        Макаров прыгающей походкою двинулся кдверям. Отстранив Думба отдвери, открыл её ив проёма Пётр разглядел часового, стоящего сдругой стороны двери. Этобыл Абрам Петров.
        - Погоди, погоди-ка, позови-ка мне вотого капитана!
        - Невелено, Ваше Императорское Величества, смиренно склонив голову набок тихо прошептал Макаров.
        - Кемэто невелено! Ктотам ещё распоряжения Императору делает! Повешу мерзавца!
        - Меньшиковым невелено, Александром Даниловичем…
        - Ах,Сашкой, сукиным сыном! Егоиповешу первого! Атебя вослед заним! Взяли себе моду, пускать-не пускать! Ану зови сей часже!
        Голос Петра окреп, круглые чёрные глаза его свирепо завращались, седой ус задёргался, длинные пальцы его сжались вогромные кулачищи, онприподнялся наподушках, волосы седые растрепались, ротскривился встрашной гримасе, обнажив зубы, гнилые уже, ноещё крепкие испособные загрызть любого, ктоослушается его воли. «Диавол, сущий диавол, подумал Макаров, ноги его отстраха подкосились, спина ипромежности взмокли, онпобелел, голос его сорвался нафальцет, ипоперхнувшись он промямлил задверь.
        - Капитан, тебя батюшка Император просют войти. Только нена долго, емунельзя волноваться, небеспокой батюшку…
        Абрам Петрович вошёл вцарские покои иостановился, смиренно склонив голову набок внескольких шагах откровати государя.
        - Подойди комне ближе, Абрашенька, радвидеть тебя. Какой ты однако стал, герой прямо изпреданий греческих! Какслужба проходит? Какукрепления наКронштадте? Всёли учёл? Враг несможет кнашей столице сморя подойти? Акак твои учительские успехи? Даты бери стул, садись, обскаживсё, какесть.
        Абрам взял стул исел подле Императора. Стал обсказывать тихим голосом.
        «Насчёт укреплений Кронштадтских, батюшка неизволь беспокоиться, всёисделаю, какположено. Город твой, столица наша, назамке теперь. Весь залив теперь подтвоим контролем. Дабы ипосмел какой флот войти вводы наши, тактутже ему имогила будет. Весь залив простреливает артиллерия наша, аштурмовать наши укрепления бесполезно, ниядра нипорох их невозьмут. Мыуж постарались всё сделать посамым высоким требованиям…
        «Неужто невозьмут? Акак английский флот, дадесант ихний попытку такую осуществит, дасморя нас заблокирует, какзащищать будешь?
        «Анам осада нестрашна, батюшка, провианту ипорохового запасу можно нагод запастись, агарнизон вдве тысячи человек сможет удерживать форт поболе года.
        - Вокак ловко придумал! Нуакак связь держать будешь состолицею, ежели такая оказия случиться?
        - Иэто мы предусмотрели, государь. Двафорта унас простреливают всю акваторию так, чтобы ниодно орудие несмогло стрелять понашим судам, идущим пофарватеру. Пофорту может быть исмогут, апо фарватеру нет.
        - Такктоже такую замечательную фортификацию придумал? Неужто ты сам?
        - Данет батюшка, Ваше Величество, этомы садмиралом Апраксиным ис Александром Даниловичем вместе изобрели.
        - Аймолодца, молодец, чтотакое изобрёл, и, чтонестал заслугу себе одному присваивать. Помужски поступил, погосударственному. Завтра принесёшь мне чертежи, вместях покумекаем, есть уменя мыслишка одна… Нуакак успехи увнучка моего, Петра Алексеевича? Какон вматематике соображает, проявляетли усердие, способности?
        - Ваше Величество, сейотрок, внук ваш, Пётр Алексеевич, кточным наукам непроявляет большого рвения иинтересу. Егоболе интересует гистория военная, дафранцузская словесность, философия. Ноотрок он неленивый изадания выполняет исправно, пожаловаться немогу.
        - Вот, чемты мне нравишься, Абраша, такэто честностью своей идушою открытой ипрямой. Нету втебе лебезения энтого придворного. Ятобою премного доволен. Асей час иди, идимилый. Что-то я себя опять нехорошо чувствую. Опять боли начинаются. Иди, нозавтрова обэто самое время, чтоб был!
        Ночь прошла спокойно. Квечеру Амброзини иБлументрост сделали катеризацию ивыкачали два литра мочи сгноем икровью. Запах стоял ужасающий. Ногосударь почувствовал себя гораздо лучше испокойно заснул. Наужин дали ему куриного бульону, жарспал, исилы стали возвращаться кИмператору.
        Наутро затребовал ксебе дочь Анну иимел снею долгую беседу. Анна была его первеницей сКатькой. Красавица, умна, образована ис мужским волевым характером. Еслибы он непоспешил обручить её сгерцогом Голштинским, быть ей Императрицею! Лизонька, втора дочь Петра, была напротив, нраву легкомысленного, весёлого, одни наряды да кавалеры науме, нельзя ей державу доверять. Будет державою управлять какой-нибудь фаворит, давсё набалы иразвлечения испустят. Нет, нельзя. Получается западня, некому Россию оставить, коли помру.
        Кобеду велел позвать Петра Алексеевича, внука своего. Строго спрашивал обучёбе иделахего. Отрока Пётр неочень любил, всёж Алёшкино блядское семя, нохотел увидеть внём наследника, того, которому можно Державу передать. Номал ещё хлопчик, арегентшей-то станет принём тогда матьего, законная Петрова жена, которая вмонастыре ныне обитает. «Ненавижу, гниду, впорошок сотру! Всплыла мысль вмозгу. «Иведь повернут они Россию вспять кРуси, ктемноте, ккосности…
        Внук неочень понравился Петру. Было внё что-то отАлёшки. Упрямство илень. Небыло прилежания, бойкости ума, какие-то фантазии имечтательности.
        «Какже поступить?- мучительно думал Пётр.- «Ведь неКатьке сСашкой отдавать Империю? Проворуют ведь всё ипропьют!
        После обеда объявился Абрам счертежами. УПетра мелькнула мысль- «Воткому надобно былобы бразды передать! Кабы ненегра был, дакакбы знатного, царского роду былбы поматери, тоиразговорубы небыло. Честен, умён, образован иотважен. Носын рабыни, даещё инегра черномазая… Надобы его поспрошать обгосударственном устроении, какон обэтом думает, какпонимает политес, какое место России он видит вмире цивилизованном?
        Абрам показал чертежи. Пётр пристально иазартно их рассматривал. Кнему вернулся блеск вглазах, румянец нащеках заиграл. Онсразу понял гениальность замысла укрепления. Действительно выходило, чтокрепость была неодолима инамертво закрывала подступы кСанкт Петербургу сморя. Ноего пытливый ум тутже нашёл недоработку, связанную стем, чтоприштурме форта сюга, привысадке десанта, южная часть крепости остаётся отрезанной отеё северной части. Онуказал наэто Абраму. Тотпоперхнулся, покраснел, насколько позволял ему цвет его лица.
        - Учтём батюшка, вы, Ваше Величество- просто гений.
        Пётр самодовольно ухмыльнулся, смахнул чертежи спостели иопять, обессилив отработы, упал наподушки.
        - Погоди, Абрам Петрович, хочу стобою поговорить ополитесе, даоДержаве нашей. Вотты пожил заграницею долгих 6годов, воевал вГишпании, бывал вразных странах, набрался там ума, дапремудрости Европейской. Обскажимне, сердечно только, безэтих всяких выкрутасов придворных, апо военному, кратко ипрямо. Какою ты видишь Державу нашу промеж Европейских государств? Чтонам ещё сделать надобно, чтобы сЕвропою сравняться побогатству устроению жизни да поцивилизованности?
        После некоторого молчания, откашлявшись, Абрам медленно начал.
        - Я,ты знаешь, батюшка, человек прямой, ивсегда говорю, какдумаю. Ужнеобессудьте меня, Ваше, Величество, ежели что ипротиву вашего мнения скажу.
        - Амне моё мнение, алиподобное моему, оттебя слышать ине надобно, яего итак знаю. Хочу знать понимание умных да молодых людей. Импродолжать наше дело. Мы,старики, своё отслужили, плохоли, хорошоли, судить нас Гистория будет. Авот вам надо будет достраивать, то, чтомы начали. Потому ихочу тебя послушать.
        - Ас чего начать, батюшка?
        - Асначала иначни. Вот, например, тыгосударь стал, ну, например, такпредставь.
        - Аэтож ипредставить неможно! Какэто возможно?!
        - Нудопустим, приновом государе стал советник первый, чтобы ты ему посоветовалбы? Счего начать ему правление своё?
        - Ябы советовалбы ему начатьбы вот счего. Скажите, Ваше Величество, асколь унас вИмперии нашей народу проживает?
        - Двадцать мильёнов. Ачто?
        - Авот инет, батюшка. Народу проживает внашей империи сто тысяч, отсилы. Аостальные- рабы, население. Таквот, население следует исделать народом! Ибобезнарода инету ниДержавы, ниИмперии.
        - Этокак- это?
        - Тыже батюшка хочешь поправде, отсердца, чтобы сказывал?
        - Нуда, даговори, тычёрт, черномазый, нетяни душу-то, ато какприступ опять прихватит иобсказать неуспеешь.
        - Явот как, батюшка, думаю, чтодержавы европейские превосходят нас народом. ВоФранции сорок мильёнов проживает, ивсе они люди свободные, рабы уних токмо наплантациях встранах заморских. Вотэти свободные люди державу иобразуют. Сколько нужно нам крестьян, чтобы 100 пудов зерна получить? Десять. Аво Франции два. Ау нас земли-то получше ихних будут ипоболе. Особливо вМалороссии. Апочему? Апотому, чтотам трудятся свободные играмотные люди, ау нас- рабы.
        - Тыхочешь людишек чёрнопашенных открепости освободить? Актож тогда работать будет, ина что дворяне жить будут?
        - Ядумаю, чтолюдям надо землю дать, даволю, адля нужд государственных сних налог подоходный собирать. Неподушный, аподоходный. Этопервое.
        - Нуавторое?- Пётр явно озлился, глаза стали маленькими буравчиками, ласковая улыбка сползла слица- «Нуавторое, что?
        - Вторя наша слабость- это продолжение твоей силы. Ты,Ваше Величество, гениальнейший человек. Такие натысячу лет, может один ирождается. Ився Империя, Держава наша, натебе одном идержится. Тыошибся- катастрофа! Тебеже никто несмеет перечить. Негоже тебе, государь вовсе дела вникать…
        - Аскажи-ка мне Абрашенька, почему мои подданные, друзья, соратники, всесплошь ворами оказались? Почему так воруют иказнокрадствуют? Самые надёжные, накого боле всех рассчитывал, самые воры иоказались. Яэнтого никак ив толк невозьму, мойум отказывается этого понимать!
        - Прото мне неведомо. Крадутже везде, иво Франции, ив Гишпании, ив Порте. Яполагаю, чтоненаедятся вдуше слуги твои, чтотакая жизнь, каксейчас, навсегда будет. Вотизапасаются впрок. Анемцы, чтонаслужбе утебя, глядят наРоссию, какна жирный дармовой пирог, который надо быстрее съесть, ухватить. Нодумаю, чтовсё идёт отрабства. Ведь если человек свободный, товсе богатства ему ипринадлежат, каку себя-то красть! Ноточно ничего немогу сказать. Новотя, например, некраду ине мздоимствую, аза других немогу сказать.
        Пётр снисходительно улыбнулся иласково потрепал слабеющей рукою Абрама пощеке.
        Поговорили ещё промеждународную политику, проЕвропейские дела. Пётр настойчиво выпытывал уАбрама, чтоон думает осоюзниках, бывших инынешних. Абрам ответствовал, чтосовремени, какРоссия, благодаря гению Государя, стала обладать силою неимоверною, истала гегемоном навсём Европейском континенте, союзников уРоссии среди великих держав неосталось. Европа убоялась покорителя шведов иныне строит планы пообузданию российской экспансии. Поэтому де надобно ориентироваться России намалые государства, коие видят вмогучей России защиту ипокровительство. Особо Абрам напирал навраждебность иковарство британцев, длякоторых Россия стала главным соперником наконтиненте.
        - Акак ты понимаешь наше место вмире? НамсЕвропою идти, иливзор свой наВосток обратить, настраны басурманские? Явот думаю, чтомы должны быть сЕвропою, частиюеё, акиГермания, алиШвеция ижить поихнему, поихнему укладу. Дачто-то незалаживается дело быстро. Мывсё назад пятимся, данавосток оглядываемся. Почему это так?
        - Даты батюшка государь исам ответ-то знаешь. Апошто меня пытаешь, алия провинился вчём перед тобою?
        - Ответствуй немедля, ипо прямому молви, какдумаешь! Мнеэтот совет требуется, совет молодых да умных, смены нашей. Отентова зависит, какРоссия дале жить будет. Отвас зависит, отмолодых да образованных!
        - Ятак полагаю, Ваше Величество, чтомы, Россия, неЕвропа, иникогда ею несможем быть. Унас другая гиштория, другой народ, вернее народы. Номы ине Восток. МыРоссия, мы- это целый континент. Ик нам все народы тянуться будут, акиксолнцу, ежели свет правды исправедливости нести будем. Ведь Европа вся покрови почти одно итож. Всёнемцы, германцы то бишь. Чтофранцузы, чтоголландцы- суть один народ. Ау нас все разные, ивсе хотят вРоссии жить. Иправославные ибасурмане, иляхи ижиды. Всемона, Россия твоя, стала матерью. Ядумаю так. Ужнепрогневайся, батюшка.
        - Чтожты, поганец черномордый, мечту мою убиваешь! Ятак мечтал, чтобы Россия стала Европою! Нодавно уж понял, иты сказал правду, сказал, чтоя сам уже понял. Молодца, Абрашенька! Ятак рад, чтосмог воспитать такого сына! Этомне зачтётся натом свете, завсе грехи мои кровавые…
        Рассудительность иглубина понимания Абрамом государственных дел поразили Петра. «Сразу видать- моя кровь, умница, искромен, некичиться своим умом. Такого ив канцлеры определить нев убыток- подумал просебя Пётр.
        Онприказал явиться Абраму вэтоже время ина следующий день.
        Вэтотже день, ужевполночь, когда государь спал, врабочем кабинете уимператрицы, Екатерины Алексеевны, собрались дляобсуждения текущих дел Меньшиков иПётр Толстой. Былтакже приглашён иАлексей Синельник, дляотчёту положения дел вгвардии иобсуждения дальнейших планов, какбы Тайная Вечеря. Императрица отослала всех своих слуг ифрейлин (большая часть которых шпионили занею, будучи завербованными Ягужинским).
        Мутно горели ичадили свечи взолотых, массивных подсвечниках, озаряя тусклым светом высокую залу. Кабинет был обставлен безвкусно роскошной, разнотипной имассивной италианской мебелью, резные столики, массивные бюро, пуфики идиванчики. Окна завешены пурпурными бархатными шторами. Настенах висели картины великих голландских иитальянских мастеров. Вуглах горели печи, дрова потрескивая, плохо обогревая кабинет. Всяэта роскошь диссонировала собликом обитателей. Этобыли простые крестьянские лица, накоторых напялили европейское платье. Парики им шли, какклоунские колпаки, ароскошный наряд Екатерины резко контрастировал сеё необъятной, невероятно расплывшейся фигурой ипотным красным лицом, спробивающимися чёрными усиками. Толстой неустанно дымил своей голландской трубкой, дополняя эту адскую картину клубами сизого ивонючего дыма.
        Разговор был недолгим иочень напряжённым.
        - Батюшка, Александр Данилович, друг любезный, ане рискуем- ли мы попасть вгнев Петечкин? Ведь он давеча напоправку пошёл уж. Охирискуемжемы! Охстрашно! Какпоправиться, дапрознает пронаши дела? Ойбыть нам всем наплахе! Алинависелице висеть…!
        - Государыня, мыуж таких делов наворотили, чтонету нам пути назад Неужто батюшка Мин Херц, простит тебе имне, чтомы содеяли. Яуж ивсю казну насебя перевёл, даигвардия мне подчинена стала. Ведь так, казак? Моягвардия уже стала, аликакие сомнения имеются? Правду кажи! Сейчас каждая промашка обернётся нам всем пыточной да плахой. Недолжен, неможет государь изболезни выйтить! Неможем мы себе ентово позволить. Ведь жизню свою защищаем!
        - Ойбоязномне, Сашенька, Александр Данилович, ойбоязно! Обскажи, какдела обстоят вполках-то наших доблестных? Всели оне нанашей стороне будут, илиесть сомнения?
        - Все, матушка, все, неизволь беспокоиться. Всебудут тебя нацарство кричать, несумневайся. Ате, которые были ненадёжны, тактех я устранил уже…. Алексей хитро ихищно прищурился. Екатерина вужасе прикрыла своё постаревшее, одутловатое икрасное лицо ладонями сзолотыми кольцами натолстых икривых пальцах.
        - Данет, неподумай дурного, государыня, неубивал я никого, иуже иубивать боле небуду. Хватить, наубивалси я засвою жисть, досыта… Япросто таких офицеров, ктонеочень уверен втвоей правоте исиле, уговорил перевестись либо вКронштадт, либо вМоскву. Гвардия, считай ваша уже будет.
        Пётр Толстой засопел сотдышкою итихо проговорил.
        - Намнадобно недопустить, чтобы государь ненаписалбы завещания никакого. Надобы Макарова предупредить, чтобы воба глядел, чтобы немиг непокидал государя, нина миг!- Последнюю фразу он почти выкрикнул вистерике.
        - Аты, Машка- грубо сказал Меньшиков, обращаясь кИмператрице, тыМашка тоже неотлучно принём находился, может приступ какой унего случиться, такты его погладь, дапрощения выпрашивай, заизмену свою…
        - Ой,Сашенька, невыпросить унего прощения мне никогда! Сам-то кобель блудливый, ниодной дырки непропускал! Ая только однажды согрешила, итакой гнев, страшный…
        Меньшиков расхохотался ей прямо влицо.
        - Ужты-то негрешила? Нестрой изсебя целку невинную! Абудешь ерепениться, таксразу ипрознаютвсе, какого ты роду племени, ичто имя тебе ине Марта вовсе, аМириам. Мирьям Самуиловна! А? Хороша литовка! Мирьям Самуиловна, государыня русская! Прото я пока один знаю, давот Петька, даказак энтот, который сам сжидовкою связался. Ладно несерчай, государыня. Унас сейчас общая забота, чтобы завещания небыло, ичтоб невыздоровел Антихрист энтот случайно. Что-то стал кнему захаживать этот чёрт черномазый, бастард евоный. Ненравится мне это. ТыПётр Андреевич уже позаботься, какиспользоватьего.
        Этаречь Меньшикова произвела наАлексея ужасное игнетущее впечатление. Получается, чтовпорыве отомстить супостату, вступил он всделку сещё большим мерзавцев, иподставляет теперь самых близких ему людей, Рахеличку иАбрама Петровича. Онопустил глаза впол, чтобы невыдать смятения иярости своей, равнодушно шевельнул усом исказал.
        - Нуачто мне теперя делать, яже, вроде, нена службе ужо. Вотставке. Какие мои шаги должны быть?
        - Аты вот, что, сзавтрашнего дню, приводи-ка две самые верные роты Преображенского водворец, копочивальне, какохрану, старую сменим, даещё вот, двероты подокнами поставь, пусть всё время вбарабаны бьют иславу государыне кричат, чтобы недругов наших страх всердца проник, нуичтобы Императору непокойно было, чтобы озлилсяон, ичтоб припадок его разбил. Атам уже наша Императрица постарается… Натом ипорешили.
        Наследующий день, когда Абрам прибыл, каки было приказано, нааудиенцию кгосударю, онзастал вприхожей опочивальни почти весь двор его Императорского Величества. Этобыли всё генералы, сенаторы, родственники. Всяэта челядь разделялась надве группы, между которыми пролегал путь кцарской опочивальне. Справа стояли сторонники иродственники Петра Алексеевича младшего, онибыли вявном большинстве, нокакие-то угнетённые, подавленные. Аслева сторонники идрузья Екатерины. Они, наоборот, были бодры, постоянно перешёптывались, подходили друг кдругу, улыбались, какбудто ине усмертного одра государя стояли вовсе. Абрам заметил, чтоохрана сменилась, взале стояли вбольшом количестве его сослуживцы поПреображенскому полку. Стояли скаменными лицами, какбудто всё происходящее их ине касалось вовсе. Сторонники Петра-внука были явно подавлены видом этих гвардейцев. Вдруг подокнами раздался оглушительный барабанный бой, чередуемый выкриками «Слава государю Императору, слава государыне Императрице!
        Аудиенция задерживалась. Сначала уГосударя побывала царевна Анна Петровна. Онапробыла унего довольно долго. Вышла хмурая, ноне вгоре, акакая-то озабоченная, ини скем неразговаривая, пошла прочь. Потом зашла Екатерина, пробыла недолго, вышла вся вслезах, исразу кМеньшикову. Онприобнялеё, приободрил, иони вместе також вышли прочь. Пока Абрам ожидал своего часа, онувидел втолпе гвардейцев, уволенного уже было, Синельника Алексея Кирилловича. Онирадостно подошли друг кдружку, сердечно обнялись. Алексей успел прошептать Абраму:
        - Уезжай быстрее, тебе грозит смертельная опасность. ОтМеньшикова иТолстого. Ничего меня неспрашивай. Беги, беги вКазань. Тамвстретимся….
        - Погоди, ячто-то непонял…
        - Ничего неспрашивай. Беги пока цел.
        Приэтом Алексей приветливо улыбался- мол, встретил старого боевого товарища. Потом вдруг неожиданно отвернулся ипошёл ксвоим гвардейцам. Иещё одно странное изнакомое лицо увидал Абрам. Втолпе, поддерживающих Петра Алексеевича, онмельком разглядел, одетого вформу семёновца, капитана, который всё время становился так, чтобы скрыть своё лицо. Лицо было никакое. Как- будто все черты смазаны. Всёнаместе, инос иглаза игубы, новсё какбудто неего. Внезапно Абрам увидел, какк этому капитану подошёл маршал Брюс, Иаков Велимович, иони очём-то перешептывались, глядя всторону Абрама. Потом Абрам внезапно длясебя обнаружил, чтоБрюс стоит один иравнодушно глядит натолпу. Капитан, какбы растворился ввоздухе…
        Онмучительно вспоминал, гдеже он это лицо видел, этолицо, такое никакое, ине мог вспомнить никак.
        Когда Абрама вызвали нааудиенцию, онувидел, чтовопочивальне стоит полевой алтарь иполевая исповедальня, арядом вертится протоиерей, духовник Петра, Федос. Государь возлежал наподушках обессиленный, носпокойный. Онлишь вяло улыбнулся Абраму ислабеющей рукой подозвал ксебе. Макаров издальнего угла опочивальни, сидя заиталианским бюро, злоиревниво следил заними, неспуская глаз.
        - Нучто Абраша, вотвидишь, иподходят мои дни кфиналу. Знал, чтовсем энтот путь уготован, авсёж надеялся вдуше, авдруг да меня иминует? Нувот понял я сегодня, когда исповедовался, чтоименя господь призывает насуд свой. Какты полагаешь, Абраша, куда мне дорога уготована, врай, илиже впекло?
        - Государь, батюшка, Ваше Величество, позволь мне слово молвить! Рано тебе ещё уходить отнас. Тыещё невсю свою задачу наэтой земле выполнил, невсю Россию нашу матушку обустроил. Такчто обсуде тебе негоже говорить. Правда навсё воля божья, ноя уверен, ивесь народ наш уверен, чтоты есть богатырь русский, ииз болезни своей выйдешь победителем. Мывсе верим инадеемся…
        - Брось, Абраша, неразводи эти придворные сопли, нек лицу тебе, моему любимому сыну, такие лести говорить…
        Приэтих словах Абрам побелел, насколько это было возможно приего цвете, аМакаров весь вытянулся законторкой, шеяего стала вдвое длиннее, иуши оттопырились, каку охотничьего пса. Онрасслышал только слово «сын ивесь напрягся, пытаясь расслышать весь разговор. НоПётр уже перевёл разговор надругую тему.
        «Акак твоя семейная жизнь, Абрашенька, доволенли ты женою своею, коию я тебе подобрал? Ладители, влюбвили живёте?
        - Данет, батюшка, незаладилось унас что-то. Сукою она оказалась. Родила мне выблядка женского полу, девочка- то хорошенькая, нона меня совсем непохожая, даибеленькая вся, какснежок, иглазки голубенькие…
        - Ахнезадача какя! Такты её ссуку вбатоги, давмонастырь, вмонастырь!
        Пётр закашлялся, взгляд стал отстранённым, лицо исказила гримаса боли, емустало плохо. Онмахнул рукою, молиди. Дасам ина завтра назначил новую аудиенцию.
        Наследующий день 26января Абрам, каки было назначено, явился кГосударю. Вприёмной зале опочивальни он застал туже картину, чтоивчера, только охраны изпреображенцев стало ещё больше, абарабаны гремели водворе ещё громче. Опять он заметил это безликое лицо, чтопоразило его давеча, нообладатель оного опять какбы испарился, кактолько Абрам попытался разглядетьего.
        Абрам зашёл вопочивальню иувидел совершенно другую картину, нежели вчера. Пётр высоко сидел наподушках, видего был почти здоровый, каки доболезни. Опять он был полон энергии ижажды деятельности. Ондиктовал Макарову какой-то указ, что-то прорыбу, прокости, дапроклей. Когда указ был готов, онразмашисто подписал его иобратил взор навошедшего Абрама.
        - Вот, Абраша, сынок, напоправку кажися пошёл. Мневчерась катеризацию исделали эти изверги (он указал взглядом наБлюменпроста), такя пряо иожил. Тынеповеришь, здоров, каки ранее. Только слабость ещё вчленах чувствуется. Нуничего, даст бог, выкарабкаемся.
        Иуже обращаясь кМакарову.
        - Слушай, друг любезный, распорядись-ка, чтобы барабаны заткнулись, говорить мешают. Даираспорядись-ка ешо насчёт обеду, амы пока сАбрамом Петровичем поболтаем, покалякаем.
        Макаров нехотя поднялся, подозрительно посмотрел наАбрама, постоянно оглядываясь, двинулся кдверям. Когда он вышел, Пётр быстрым движением полез подподушку, достал какую-то бумагу ибыстро сунул её вкарман Абраму.
        - Тихо, сынок, потом прочтёшь, сейчас несмотри. Какпоправлюсь, обговорим детально.
        Макаров вернулся очень быстро, подозрительно оглядел Абрама исрывающимся голосом сказал.
        - Ваше Величество, распоряжения мною отданы, сеймомент барабаны прекратят Идалее, обращаясь уже кАбраму.
        - Авас Абрам Петрович просит господин фельдмаршал, князь, Александр Данилович Меньшиков, принести обед Государю Императору.
        Абрам вопросительно посмотрел наПетра. Пётр нахмурился, потом улыбнулся итихо сказал.
        - Иди, идисынок, помни, чтотебе сказано было.
        Абрам вышел. Вконце залы толпилась челядь дворовая сподносом, накотором стояло большое блюдо сгречневой кашей икуском парной осетрины. Емупередали поднос ион торжественно внёс его вопочивальню. Поставил настолик рядом скроватью иотступил. Пётр хитро усмехнулся, взял вруку ложку и, обращаясь кМакарову промолвил.
        - Друг любезный, Алексей, Васильевич, составь-ка мне кумпанию, что-то одному мне йисти нехочется, кусок вгорло нелезет. Аведь каша-то знатная, салом гусиным заправлена, ох, хороша… Давай, давай, крыса канцелярская, отобедай сомною…
        Макаров побледнел, только сумерки зашторенной опочивальни скрыли его мертвенную бледность.
        - Ясыт, ваше величество, даиложки нету…
        - Аты моей, поешь-ка немного, отведай, ато подумаюещё, чтовы меня отравить надумали…
        - Чтовы, Ваше Величество, дакакможно-то…
        Дрожащею рукою он взял уПетра ложку набрал каши иположил её себе врот.
        - Давай ешь ещё иглотай сукин сын, глотай гадёныш!
        Макаров набрал ещё ложку иположил врот. Давясь, онпроглотил ипятясь отошёл отпостели. Пётр зловеще захохотал и, обращаясь кАбраму сказал.
        - Вотсейчас отобедаю, даипоговорим оглавном.
        Пётр начал саппетитом уминать кашу сосетром, запивая тёплым бургундским. Настроение унего было отменное. Онсмачно отрыгивал, сплёвывал кости прямо наковёр. Потом приподнялся исмачно пёрнул. Расхохотался своим сатанинским смехом ивдруг побелел, закатил глаза изамертво упал наподушки. Абрам сначала непонял, чтослучилось, сделал шаг кИмператору, нотот лежал уже недвижно соткрытыми глазами итолько зрачки его грозно вращались изстороны всторону вжёлтых белках. Левая рука его бессильно сжималась иразжималась, аправая плетью лежала накровати. Изорта текли кровавые слюни, ончто-то хотел сказать, нотолько клёкот инечленораздельное мычание доносилось доприсутствующих. Макаров вскочил сосвоего места, потомон, илекарь Лаврентий Блюментрост бросились кИмператору, ужесовершенно необращая внимания наАбрама. Абрам, пятясь, двинулся квыходу изопочивальни, атуда уже летели иМеньшиков иЕкатерина играф Толстой. Изопочивальни неслись крики- Государь помирает, Императору плохо стало!!! Врачей, всех сюда, врачей!!!
        Почти незамеченным Абрам вышел взалу исразуже кнему подошёл Алексей Синельник.
        - Абрам Петрович, умоляю, срочно лети вКазань. Тамвстретимся, ничего неспрашивай. Просто исчезни, ивсё.
        Онбыстро отвернулся инаправился кгвардейцам.
        Пётр лежал наподушках недвижимый, итолько глаза его вярости глядели навошедших. Вынести этого взгляда Екатерина была нев силах. Однако Меньшиков ухватил её зарукав исилой подтащил ккровати.
        - Завещание, завещание проси, дура! Возьми себя вруки, завещание!
        КМеньшикову подошёл Макаров.
        - Ваше высочество, доктор Блументрост говорит, чтовидел, какИмператор что-то положил вкарман этому капитану, негре этой… Может поспрошать?
        - Давайего, лекаря энтого сюда, суку! ИАбрама разыщите немедля!
        Иуже Лаврентию- «Так, чтоты видел?
        - Я,фаше фысочестфо смотрель, какГосударь что-то такое, неизфестное, положиль ф карман капитана.
        Меньшиков секунду стоял взамешательстве, потом резко повернулся кМакарову.
        - Обыщи кровать, может какой черновик знайдёшь…
        Макаров нерешительно двинулся ккровати. Отворачиваясь отяростного взгляда недвижного Петра, онстал воровато шарить подподушками ипод одеялом.
        - Ничего нету, Ваше Высочество…
        - Ищилучше, с-сука, ищи, должон быть черновик, обязательно должон…
        - Сашенька, пусть подкроватью пошарит- вся вслезах пролепетала Екатерина.
        - Давай, сука, подкровать лезь, ищи…
        Макаров присел накорточки, потом встал начетвереньки истал шарить подкроватью. Вэтот момент Екатерина подошла ккровати, скинула одеяло иповернула лёгкое, исхудавшее уже донельзя, тулово Императора. Запустила руку подзадницу ирадостно вскричала.
        - Вотоно, вотоно, Сашенька!
        Вруках она держала измятый иобоссаный уже, лист бумаги. Меньшиков выхватил изеё рук листок. Нанём был написан черновик завещания. Буквы прыгали, подчерк был неровный, прерывистый икорявый, нотекст разглядеть было можно.
        Указ
        Всоответствии суказом опрестолонаследии, одобренном, Высоким Сенатом,
        Повелеваю!
        Печась облаге народа нашего, иисходя изинтересов Государственных, повелеваю, властию иправами данными мне господом богом нашим Иисусом Христом, чтовслучае моей скоропостижной кончины али неспособности боле выполнять мои обязательства перед богом инародом, ввиду тяжёлой болезни моей, повелеваю всё отдать….
        Наэтом текст обрывался, кому отдать было замарано, была видна только буква «А.
        Неоглядываясь боле, Екатерина иМеньшиков вышли изопочивальни взалу. Шумвзале затих, всенапряжённо вглядывались влица Меньшикова иЕкатерины. Только барабаны водворе неистово били, даслышались крики гвардейцев- ДаЗдравствует Император Пётр Алексеевич! ДаЗдравствует Императрица Екатерина Алексеевна!
        Меньшиков торжествующе размахивал листком бумаги игромогласно, вполной тишине залы проговорил.
        - Государь наш, Пётр Алексеевич, написал завещание! Вотоно! Нодописть имя преемника несмог, силы оставилиего, нона словах указал он насупругу свою, Екатерину Алексеевну!
        Взале раздался ропот состороны сторонников Петра Алексеевича- внука.
        - Такимени-то нету, значит завещание-то недействительно- Этоголос Ягужинского…
        Тутнеожиданно вперёд выступил протоиерей Федос ивизгливым своим голосом прокричал.
        - Такине нужно никакого завещания! Император его уже изделал, когда Императрицею исоправительницею своею назначил любезную супругу свою, Екатерину Алексеевну!
        Итотчас припал наколени истал неистово целовать руку Екатерины. Гвардейцы, чтостояли вконце залы, завопили, чтобыло силы.
        - Даздравствует Императрица иПовелительница наша, Матушка Екатерина, Алексеевна!
        Всязала медленно стала подходить кЕкатерине ицеловать ей руку. Меньшиков торжествующим взглядом победителя оглядел залу игрозно взглянул насторонников Петра-внука. Ихстало значительно меньше. Изшеренги гвардейцев раздавались выкрики.
        - Целуйте Матушке руку, с-суки, ато всем шеи посворачиваем!
        Наконец вся зала ведином порыве двинулась кЕкатерине, дляцелования. Водворе прекратился бой барабанов ираздались громогласные приветствия новой Повелительнице Екатерине Алексеевне! Этобыл триумф Меньшикова. Отныне Государством будет управлять Катька. Катька- солдатская подстилка- подего неусыпным надзором! Начиналась новая эра вГосударстве Российском! Новое Смутное Время!
        28января Император умирал. Позаключению врачей, егоразбил апоклептический удар, парализовавший всю правую половину. Онпотерял дар речи, только смутно что-то мычал, что-то пытаясь сказать, ноего уже никто неслушал. Макаров три дни пролежал впостели, егорвало, поносило, ноон оклемался, ичерез неделю был уже наслужбе. Утром Екатерина зашла кумирающему супругу. Тотлежал вничтожном бессилии ис ненавистью смотрел набывшую свою любовь. Марфа сжалостью и, одновременно жестоко, оглядывала этого, некогда могучего, инепобедимого её Петрушу, Петеньку.
        - Нучто, любовь моя, отлились тебе мои слёзоньки? Ирод ты рода человеческого, Калигула проклятый, Нерон кровожадный, деспот! Тыголову Монса помнишь? Асыночка свого, Алексея Петровича? Кстати, аты ине знал? Любовником он был моим. Нежная душа, а ёбся получше твого. АМашку Кантимиршу помнишь? Авсех полюбовниц своих, помнишь! Гореть тебе ваду, анчихрист кровавый!
        Онаподошла близко, взяла вруки атласную подушку. Пётр смотрел нанеё яростным извериным своим взглядом. Онаневыдержала, бросила подушку ив слезах выбежала прочь. Навыходе её встретил Толстой.
        - Нучто, Государыня, какГосударь? Исполнилали ты свой долг?
        - ОйПётр Андреич, несмоглая, сомлела, боязномне, даигреха надушу боюсь взять…
        Толстой всердцах махнул рукой, отвернулся, увидал Синельника иподозвал его ксебе.
        - Алексей Кириллович, брат, пойди иисполни волю господню. Этопоследнее, чтоя оттебя хочу, ивсё, иоставим мы тебя впокое.
        - «Вотон, настал мой час отмщения!- подумал Алёха ирешительно вошёл вопочивальню.
        Государь лежал недвижно сприкрытыми глазами.
        Эпилог
        Стража времени
        Встретились они уже вконце февраля вКазани. Алексей сРахелью иВанечкой иАбрам Петрович. Всуматохе Алексею иАбраму ничего нестоило бесследно исчезнуть изПетербурга, недо них было. Поуказанию Синельника Абрам сразу поехал вКазань, аАлексей заехал заРахелью вКоломну иуже оттуда проследовал вКазань. ВКазани случился уРахели выкидыш. Онасильно переживала, плакала нехотела никуда ехать, просилась домой вРаздоры. НоАлексей утешал её иподдерживал, какмог.
        - Душа моя, неотчаивайся ине убивайся, будут унас стобою ишо детки. Яишо всилах, даиты красавица имолодуха. Мыстобою ишо таких богатырей сварганим, неубивайся, милая.
        Абрам, видя, какпреобразила любовь Алексея, искренне завидовал их семейному счастию игоревал, чтосам неимеет такого.
        Капрелю они уже были вТобольске, аоттуда, дождавшись схода снегов иконца распутицы, вместях двинули вСеленгинск. Дорога была трудная иутомительная. НоРахель мужественно переносила все невзгоды пути. Препятствий вдороге им нигде нечинили. Всумятице, которая наступила после смерти Петра ивоцарения Императрицы, никто ине пытался их искать.
        Косени они прибыли вСеленгинск, гдеивстретились сРагузинским. Савва был несказанно рад их приезду. Прожили они вСеленгинске почти три года. УРахели родилась дочь, которую нарекли Дарией. В1728году вернулись народину.
        Всело Раздоры, Полтавской губернии
        Отставному обер лейтенанту, губернскому советнику
        Синельнику Алексею Кирилловичу
        Отсотоварища его Рагузинского Саввы (Лукича)
        Писано 17 числа, октября 1730году.
        Дорогой друг мой Алексей Кириллович, Алёха. Радтебя приветствовать инадеюсь, чтоты жив издоров, атако жена находятся впорядке иочаровательная супруга твоя, Раиса Ефимовна, идеточки замечательные твои, Ванечка иДашенька. Здоровылиони, ивсёли увас ладится. Яих отдуши обнимаю икрепко целую. Кэтому присоединяется исупруга моя, Елен.
        Почести говоря, ябыл так рад увидеть, чтоты, наконец, нашёл своё счастие влюбви исемье. Глядя навашу сРаисой любовь, завидуешь белой завистью, исердце наполняется любовию, квам обоим.
        Ясвеликой радостию вспоминаю нашу стобою свиданию вСеленгинске, когда вы все гостили уменя. Вспоминаю идруга нашего, Абрама Петровича. Поговаривают, чтоныне он вышел вотставку ипроживает всвоём имении. Яписал ему туда, ноответа неполучил. Жаль, буду писатьещё. Привязались мы кнему душою нашей. Геройский ичестнейший вышел изнего офицер, достойный сын своего отечества! Иэто всё благодаря твоим трудам ивоспитанию.
        Явсё время вспоминаю наше стобой предприятие вгорах ипустынях Циньской державы, какты меня изполона чужеземного вызволил икакие подвиги совершил ради дружбы нашей, ради справедливости. Яимоя семья будем тебе благодарны погроб жизни. Поверь, этослова непустые, аидущие отсамого сердца.
        Нотеперь посуществу моего письма. Какты помнишь, ввызволении меня, неоценимую услугу нам оказал наш обчий приятель поафриканскому походу старец Ван Хо. Этот загадочный старец недавно объявился унас вСеленгинске, сцелью столь необычной, столь изагадочной. Онповедалмне, чтоявляется представителем неких высших сил, которые хотелибы сомною обговорить ихние дела ипоспособствовать ихним целям, которые я понезнанию своему искудоумию так ине понял. Онвёл сомною долгие разговоры, пытаясь разъяснить суть событий нашей жизни инашу роль вэтих событиях, роль всобытиях настоящего ибудущего. Онтак заболтал меня, чтоуговорил совершить сним поездку вдикий тибетский край, ксвященной горе Кайлас. Подробности путешествия я описывать нестану, ноПредприятие это было очень опасным итрудным, даигоды мои уже нете. Ногосподь нас хранил впути, ичерез три месяца мы оказались сним всамом центре Асии. Тамон ввёл меня внекую пещеру, гдея оказался насобрании людей странных изагадочных. Удивительно, ноприсутствовали ибыли там инаши знакомые, маршал Яков Брюс инебезызвестный тебе аглицкий мастер боксу сер Грффитс, имного другого
разного народу. Ичто удивительно, онивродебы иговорили, номолча. Хотя я их ипонимал, вернее понимал слова, ноне понимал их смысла. Обращаясь комне, онинапомнили мне остранном видении, которое посетило нас стобою вАфриканской пустыне, отех знаках, которые явились нам восне, ио том луче, который исходил изГоры Духов. Явсё это припомнил, нообъяснения ненашёл. Тогда Ван Хо разъяснил мне вообще непонятное. Этилюди (илюдьми их назвать-то нельзя, скорее демоны) неесть наши современники, апосетители нашего мира избудущего. Ониде стража времени. Тоесть следят, чтобы внашем мире всё происходило поопределённому ими плану, длятого, чтобы будущий наш мир, стал таким, какони его покинули…. Тутя чувствую, чтосхожу сума, даже когда пытаюсь объяснить, то, чтоони мне рассказали. Вэто невозможно было поверить, ноони говорили очень убедительно.
        Дорогой Алёха, онинастоятельно просили, чтобы я уговорил тебя уничтожить тот документ, который привёз Абрам Петрович (ты догадываешься окаком документе идёт речь). Онитакож сказали, чтосвоим вмешательством ты всё время нарушаешь обчую картину нашего мира, ихплан, ипоэтому они немогут вернуться всвой мир. Говорят, чтовдревние времена бывали такие богатыри, которые тоже действовали непо ихнему плану, итогда они ставили наихнем пути «Богатырские Камни, коие должны были оградить их отнеправильных действий. Нов каждом поколении находились герои, вроде тебя, которые шли наперекор судьбе инарушали ихние планы. Онинастоятельно умоляли меня привлечь тебя ксотрудничеству сними, чтобы ты им послужил, всилу твоих способностей исполнить любое поручение.
        Поверьмне, пишу тебе нетолько поихнему поручению, аот всего чистого сердца. Рассказать этого немогу никому, нои держать тебя вневедении тоже былобы бесчестно. Мнекажется, чтотебе инашему другу Абраму Петровичу угрожает страшная опасность. Яобязан был тебя предупредить.
        Засим прощаюсь, крепко обнимаю инадеюсь наскорую встречу.
        Твой друг Савва Рагузинский (Лукич)
        ВКрасноярский Край, город Селенгинск,
        графу Иллирийскому, Рагузинскому Савве Лукичу
        Отлейтенанта вотставке Синельника Алексея.
        Писано марта 201732года
        Дорогой друг Савва. Спасибо записьмо. Яимоя семья ныне пребываем впорядке. Раиса Ефимовна тебе кланяется итакож передаёт приветы Тебе итвоей молодой супруге, Елен.
        Спешу сообчить, чтодетишки мои вполном порядке, Ванечка учится вПолтавской гимнасии, Дашенька растёт просто красавицей, анедавно унас родился иещё один сынок иназвали его вчесть отца Раисы, Ефимом. Мыпережили большое горе, батюшка Рахелечки, Хаим Бен Иаков недавно скончался отместной лихорадки. Вотмы ирешили назвать сына вчесть деда, моего близкого друга исотоварища.
        Прочитал твоё письмо идолго был внедоумении ираздумьях. Ятакоже, какиты, много размышлял остранностях, коие происходили внашей бурной жизни. Тымне много разъяснил, ноя всё одно ничего непонял. Понял токмо одно, чтокто-то хочет меня опять взять наслужбу длявыполнения всяких поручениев. Невдаваясь вподробности объяснений, сразу отвечаю- НЕТ. Язасвою нелёгкую жизнь выполнял всегда чью-то волю, совершая добрые идурные поступки. Намоей совести столько греха, наруках столько крови. Яхочу покоя инормальной семейной жизни. Остаток дней своих буду служить токмо вечной любви исупруге своей Рахели идетишкам своим- Ванечке, Дашеньке иЕфимочке. Атакож несчастным трудовым крестьянам своим, чтобы почувствовалиони, наконец, свободу ирадость бытия. Ия больше нежелаю исполнять чужую волю, ахочу жить токмо посовести. Вотношении документа, окотором ты мне намекал, топусть твои новые друзья небеспокоятся. Онникогда неувидит света. Яслишком дорожу жизнию иблагополучием друга нашего, Абрама Петровича. Аза предупреждение спасибо.
        Огромный привет семье твоей, супруге Елен, иматушкееё, Марте. Кстати, японял, ктоона такая насамом деле. Мыискали её водном месте, аона оказалася вИталии. Чудно! Ноты поступил очень посовести. Тыблагородный имудрый человек, Савва. Илучше друга уменя небыло ине будет уж.
        Свеликим иискренним уважением илюбовию Синельник, Алексей
        Алексей Кириллович Синельник был убит вовремя крестьянских волнений вМалороссии вапреле 1737года. Имение было сожжено. Семья его спаслась вПолтаве. Судьба документа- завещания Петра Великого, досих пор неизвестна.
        12ноября 2014года, Холон, 1.16
        Послесловие
        (оправдание)
        Нувот, наконец-то изакончил я свой первый труд. Испытываю некоторое опустошение иразочарование. Такмного хотелось сказать, такмного хотелось вложить вэту историю снаследником Петра 1! Нопо завершении чувствую, чтонеудалось, банальщина так ипрёт. Всё-таки писательство- это профессия, ая дилетант Апереписывать иправить нехочется. Пусть будет, какесть. Чтосделано, тосделано.
        Поначалу замысел был чисто исторический, рассказать овозможном ходе исторических событий, многие детали которых являются загадкой ипо сей день. Такая, можно сказать историческая фантастика. Пользовался я самыми популярными источниками, общепринятыми местами. Хотя многие официальные документы, известные историкам, официальная переписка, указы Петра, записки современников, начисто опровергают мою версию событий. Нуичто? Достоверность этих документов тоже надобы тщательно проверить.
        Мненедавала покоя одна мысль. Почему А.С.Пушкин с16 своих лет стал невыездным исидел вРоссии, какпленник. Иещё, почему барон Геккерен 20лет добивался посольского места вРоссии, ипочему так страстно провоцировал Пушкина надуэль? Версия озаговоре, против поэта Земли Русской начисто отметается мною последующим причинам.
        1.Гибель Пушкина была чистой случайностью. Онбыл одним излучших стрелков вРоссии илучшим фехтовальщиком. Посути, Дантес был обречён. Зачемже тогда дуэль? Авот зачем. Указом Николая дуэли были запрещены, ив случае гибели илитяжёлого ранения Дантеса, Пушкина ждала вечная каторга (влучшем случае). Тоесть Пушкина надо было дискредитировать. Длячего? Может быть, чтобы убрать ЗАКОННОГО претендента натрон? Ведь все Романовы после Петра 3 фактически были узурпаторами ине имели кправящей фамилии никакого отношения.
        2.Поэтом Земли Русской Пушкин стал после своей гибели. Доэтого втабели орангах он числился после Кукольника иБаркова. Пустьбы тогда убивали Жуковского, илиТургенева. Ипотом, вто славное время вся европейская культура идворянская служба была абсолютно интернациональны.
        Вотэто всё инатолкнуло меня намысль опрестолонаследнике Пушкине. Аможет быть он инашёл пропавшее завещание Петра? Ведь незряже Николай посадил его копаться вгосударственном архиве?
        Назавершающей стадии работы моей надроманом грянули события наУкраине. События трагичные илишённые всякой логики. Уменя возникло подозрение, чтовсем этим процессом кто-то очень настойчиво инеумело управляет.
        Иэто неСША, ине кучка миллиардеров- они тоже жертва этого неотвратимого управления. Илиего орудие. Иэто неПутин иРоссийские спецслужбы, которые тоже являются жертвой этих событий. Таквозник этот мистический замысел остражниках времени, который я только обозначил, поскольку неготов ещё пока обсуждать его серьёзно.
        Ночто сделано, тосделано. Пусть будет так, какесть. Незнаю, будули ещё что-нибудь писать. Может ненадо? Каксказал классик:
        Невсякий лебедь должен петь, почуяв близость смерти.
        Иному лучше умереть, допервых нот вконцерте