Сохранить .
Закон якудзы Дмитрий Олегович Силлов
        Снайпер #27Якудза #4
        Тем, кто нарушает законы якудзы, не позавидуешь - ночные убийцы мстят таким отступникам жестоко и неотвратимо.
        Закон, за соблюдением которого ревностно следил древний клан якудзы, нарушил сталкер по прозвищу Снайпер - используя свою способность путешествовать сквозь пространство и время, он изменил прошлое и будущее Зоны. И теперь ему никто не поможет, даже старый друг Виктор Савельев по прозвищу Японец, которому якудза поручила ликвидировать Снайпера, - ведь если Виктор откажется, погибнут близкие ему люди, ради которых он готов пожертвовать своей жизнью.
        Дмитрий Олегович Силлов
        Закон якудзы
        
* * *
        Автор искренне благодарит
        Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ,
        Алексея Ионова, ведущего бренд-менеджера издательства АСТ за поддержку и продвижение проектов «СТАЛКЕР», «ГАДЖЕТ» и «КРЕМЛЬ 2222»;
        Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по чернобыльской Зоне отчуждения за ценные советы;
        Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru и www.real-street-fighting.ru;
        Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»;
        Елену Диденко, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Виталия «Дальнобойщика» Павловского, Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Андрея Гучкова, Владимира Николаева, Вадима Панкова, Сергея Настобурко, Ростислава Кукина, Алексея Егорова, Глеба Хапусова и Алексея Загребельного за помощь в развитии проектов «СТАЛКЕР», «ГАДЖЕТ» и «КРЕМЛЬ 2222»;
        а также всех друзей социальной сети «ВКонтакте», участвовавших в опросах по поводу романа «Закон якудзы».

* * *
        Он бежал. Так, как никогда не бегал до этого. Его сердце готово было выскочить из груди, и не от мышечного напряжения - он был слишком хорошо тренирован для этого. Это сдавали нервы. Обычный стресс, который свойственен человеку, даже если он ученик якудзы. Профессиональный убийца, воспитанный в секретной японской школе клана Сумиёси-кай.
        Он видел, как к его дому неторопливо подъезжает крытый почтовый автомобиль, один из тех, что развозят заказные письма и посылки жителям частных домов. Удобный сервис, хоть и не дешевый. Хотя что хорошее в этом мире обходится дешево?
        Так почему же сердце бегущего готово было выскочить из груди при виде этой безобидной машины?
        Просто кто в ней находится.
        Наемники профессора Кречетова, которых тот нанял для того, чтобы убить его, Виктора Савельева, которому в чернобыльской Зоне за столь необычное прошлое дали прозвище Японец. А еще в этой машине где-нибудь на заднем сиденье лежала бомба, замаскированная под посылку, которую те наемники должны были передать в руки Японца.
        Однако смертоносную коробку по ошибке приняла жена Виктора. И через несколько секунд раздался взрыв. Так Савельев за одно мгновение потерял свою Мяуку, маленького сына и смысл жизни…
        И сейчас у Японца была возможность исправить свое прошлое.
        Вторая возможность…
        Однажды ему уже удалось вернуться в этот день. Но тогда он просто не успел добежать до почтового автомобиля. Виктор видел, как машина отъезжает от ворот его дома, как закрывается почтовое окошко в воротах. Он даже успел заметить мелькнувшую в нем руку жены, которая приняла посылку…
        А потом раздался взрыв… Взрыв, который он уже видел однажды изнутри, выбежав из своего коттеджа, чтобы прикрыть своим телом родных ему людей…
        Он не успел тогда.
        Он не успел и потом, вернувшись в прошлое.
        Но сейчас он точно успевал!
        Машина только подъезжала к воротам его дома, гася скорость. И тем, кто находился внутри нее, еще нужно было выйти, дойти до ворот, позвонить. Минуты две на всё про всё. Вполне достаточное время для ученика якудзы, чтобы добежать до цели и голыми руками разорвать на части посланников смерти.
        Он точно успевал!..
        Но внезапно чья-то темная человеческая фигура заступила ему путь, появившись словно ниоткуда.
        Конечно, она сделала это зря.
        Виктор никогда не убивал просто так. Но сейчас у него просто не было выбора.
        Пальцы правой руки сами сложились в подобие наконечника копья - и он ударил. В точку суйгэцу, расположенную в районе солнечного сплетения и относящуюся к сокуси - областям человеческого тела, умелый удар в которые приводит к мгновенной смерти.
        Вряд ли кто-то в этой части света мог парировать удар, нанесенный Мастером стихии Воды. Виктор знал это совершенно точно. Ведь бил он не рукой, а твердым намерением лишить жизни человека, вставшего у него на пути. Это совершенно разные вещи. Примерно как увернуться от пули, выпущенной на расстоянии протянутой руки.
        Но фигура увернулась!
        Виктору показалось, что она исчезла на мгновение - настолько стремительным было ее движение - и появилась вновь, сместившись едва ли на дециметр относительно своего прежнего положения.
        А рука Виктора провалилась в пустоту. Вместе с ужасающей энергией намерения, подпитанного всесокрушающей яростью. И при этом он почувствовал легкое прикосновение к точке, расположенной под левым ухом.
        Мастера дим мак, тайного искусства замедленной смерти, называют эту точку «защита от ветра». Им, мастерам, виднее, почему они так назвали одну из самых уязвимых областей человеческого организма. Может, потому, что один лишь ветер не может причинить ей вреда. А вот хорошему бойцу достаточно несильного удара в эту точку, чтобы повергнуть противника наземь. Тому же, кто способен парировать удар намерением, для того же вполне хватит и одного касания.
        Виктор почувствовал, как всё его тело вдруг просто отказалось ему служить. Ноги по инерции, на рефлексах сделали еще шаг, другой - и подкосились, став словно ватными.
        Савельев упал на колени и стал медленно заваливаться набок. Однако гаснущее сознание всё еще фиксировало то, что происходило впереди, возле ворот.
        Как из фургона выходит тип в кожаной куртке с коробкой в руке…
        Как протягивает руку к звонку…
        Как открывается окошко в воротах…
        Как посылка исчезает в нем…
        Как сломя голову мчится к своей машине тип в кожанке, и как та машина, визжа покрышками об асфальт, срывается с места…
        Савельев лежал на боку, понимая, что проваливается в пустоту. И даже яркая вспышка взрыва, резанувшая по глазам, не смогла вырвать меркнущее сознание Виктора из ледяных объятий той пустоты…

* * *
        Полковник стоял у окна, нервно покусывая спичку, уже изрядно разлохмаченную зубами. Бросить курить получилось уже больше года назад. А отбить привычку грызть сигаретный фильтр - не вышло. Поэтому теперь вместо терпкого привкуса любимой «Герцеговины флор» во рту поселилась мерзкая горечь жеваного дерева.
        Впрочем, думать она не мешала. А подумать было о чем.
        - Так что с ним делать, товарищ полковник?
        Голос говорившего был грубым, командирским, жесткости которому добавляла привязанность к кондовому советскому «Беломору». С появлением подчиненного кабинет заполнил знакомый запах недавнего перекура, который начинаешь очень хорошо чувствовать от других, когда сам завязал с дурной привычкой. Хоть и произошло это довольно давно, а все равно ноздри реагируют, как у голодной гончей, почуявшей свежий след.
        - Повторите еще раз ваш доклад, майор, - не оборачиваясь бросил полковник через плечо.
        Сзади послышался старательно подавленный негромкий страдальческий вздох, после которого «беломорный» голос начал скучно говорить:
        - Сегодня при патрулировании объекта сержантом Соколовым и рядовыми Дьяконовым, Борисенко и Фокиным задержан гражданин подозрительного вида. Одет в комбинезон камуфляжной раскраски, известный как «камуфляж КГБ», и ботинки явно зарубежного производства. Особые приметы. На кистях рук имеются глубоко въевшиеся следы пороховой гари, на указательном пальце присутствуют характерные изменения кожи, вероятно от спускового крючка. Предплечье левой руки опоясывает странная, немного выпуклая татуировка в форме змеи. При задержанном найдены следующие предметы. Стреляные гильзы в карманах от огнестрельного оружия различных систем, в том числе импортного производства - как известных калибров, так и не встречавшихся мною ранее. На шее задержанного при обыске был найден камень, слабо светящийся красноватым светом. Также у него были конфискованы часы, явно произведенные не в Советском Союзе.
        - Ну, и что ты предлагаешь? - поинтересовался полковник. И добавил: - Неофициально, разумеется.
        - По моему глубокому убеждению, следует доложить сами знаете куда. И ежу понятно, что это иностранный шпион, заброшенный на Украину западными спецслужбами. Не исключаю, что он имеет прямое отношение к взрыву на Чернобыльской АЭС, последствия которого мы сейчас разгребаем.
        - Ага, ты прям самолично обломки ТВЭЛов с двуокисью урана разгребаешь с кровли третьего энергоблока и в разрушенный четвертый скидываешь, - поморщившись, произнес полковник. - А потом как перчатки снимаешь собственную кожу с рук, хватанув тысячу рентген в час.
        - Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду, товарищ полковник, - процедил сквозь сжатые зубы майор. - Я полностью отдаю свой долг Родине, обеспечивая круглосуточную охрану объекта. И я считаю…
        - Ты считаешь?
        Полковник круто развернулся, выплюнув спичку. Которая, кувыркнувшись в воздухе, отскочила от начищенного до блеска сапога майора.
        - Ты считаешь, что нужно докладывать в Комитет госбезопасности о каждом придурке, прочитавшем фантастический роман и посмотревшем снятый по нему популярный фильм про сталкеров? Так ведь он себя назвал, верно? Сталкером? А потом приедет проверка из КГБ, после чего в лучшем случае мы вылетим из армии по служебному несоответствию. И комитетчики будут правы. Потому что нечего хренью страдать и отнимать время у серьезных людей.
        Майор смотрел в пол, так что за насупленными бровями глаз почти не видно. Зато хорошо заметно было, как перекатываются желваки на его лице.
        - И что прикажете делать с задержанным? - глухо проговорил он.
        Полковник скрипнул зубами вхолостую, забыв, что между ними уже нет прослойки в виде жеваной спички. Впрочем, может, оно было и к лучшему. Пока смотрел в окно, плюща передними резцами тонкую деревяшку, ничего путного в голову не приходило. А тут словно озарило.
        - А что вы делали во Вьетнаме с нежелательными пленными, когда служили там Родине в должности военного консультанта? - хмыкнув, поинтересовался он.
        Майор замер на мгновение, осознавая услышанное, потом поднял голову. К своему удивлению, полковник увидел в заблестевших глазах подчиненного что-то похожее на радость.
        - Разрешите выполнять?
        - Разрешаю идти, - осторожно сказал полковник. Ведь всем известно, что заданный вопрос, оставшийся без ответа, приказом не является. А в случае чего он и знать не знает, что там нафантазировал себе майор внутренних войск, ранее поучаствовавший во многих внешних конфликтах.

* * *
        Что бы там ни говорили восточные мудрецы, пустота редко бывает действительно пустой. И даже если таковое случается, рано или поздно она все равно начинает чем-то заполняться. Например, как сейчас, - тусклым светом, навязчиво пробивающимся сквозь закрытые веки.
        Свет был странным. Тусклым. Безжизненным. Свет не бывает таким. И чтобы разобраться в природе столь удивительного явления, стоило открыть глаза.
        Что Виктор и сделал.
        И удивился еще больше.
        Это действительно была пустота, заполняющая всё вокруг, светящаяся сама по себе.
        Мертвая…
        Виктор сразу вспомнил, где он видел подобный свет.
        Это было давно, словно в иной жизни. Испытание Воды. Поверхность озера, гладкая, как зеркало, глядя на которую так легко погрузиться в состояние мицу-но кокоро, что в переводе с японского и означает «разум как поверхность озера». Состояние, когда нет ни мыслей, ни ощущений, как нет ни малейшей ряби на глади воды в безветренное весеннее утро. Лишь в этом состоянии можно увидеть истинный мир таким, какой он есть на самом деле. Такое в?дение мира по-японски называется «нёдзё».
        Тогда Савельев впервые увидел камни, живущие жизнью неживого. Бесформенные глыбы, светящиеся слабым белым светом.
        Таким же, что заполнял сейчас собой пустоту вокруг Виктора.
        Мертвым светом неживого - и одновременно живым.
        Понять это невозможно непосвященному, для которого «нёдзё» - всего лишь слово. Звук, рождающийся - и тут же умирающий, за которым нет ничего, кроме колебания воздуха. Но тем, кто испытал это состояние, не нужны звуки. Они и без них прекрасно понимают друг друга. И легко узнают себе подобных среди толпы…
        Так же, как сейчас Виктор узнал того, что возник из пустоты и сел напротив него, положив рядом свой посох.
        На этот раз Виктор не удивился. Он уже достаточно пришел в себя, чтобы поддаваться обычным человеческим эмоциям. Поэтому Савельев также приподнялся и сел, скрестив ноги в позе лотоса. Лучшее положение для пребывания в пустоте, когда не совсем понятно, сидишь ты или же висишь в воздухе.
        Они синхронно поклонились друг другу, причем поклон Виктора был на три сун[1 - Сун (яп.) - японская мера длины, равная 3,03 см] ниже - так всегда ученик клана Сумиёси-кай приветствует учителя, который первым нарушил слегка затянувшееся молчание.
        - Я рад, что ты не забыл, как это делается, Оми-но ками. И удивлен тому, насколько ты успел покрыть своё ками[2 - Ками (яп.) - души людей и предметов, способные к автономному существованию вне тела и обладающие собственным разумом. По представлениям японцев не тело имеет душу, а душа управляет приданным ей телом.] грязью, которую порождает ярость и ненависть.
        - Я тоже рад видеть вас, сихан[3 - Сихан (яп.) - учитель в японских боевых искусствах, по степени мастерства стоящий выше, чем сэнсэй.], - произнес Виктор. - Давненько я не слышал имени, которое вы мне дали. Я был уверен, что вы погибли в том бою с тэпподама[4 - Тэпподама (жарг. якудзы) - убийцы-смертники.]. И, в свою очередь, удивлен, что больше не слышал о вас ничего. А насчет ненависти - не вы ли учили меня ненавидеть, когда предлагали убить неживого[5 - Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Ученик якудзы».]?
        Сихан опустил седую голову.
        - Знаю, я плохой учитель, - произнес он с горечью. - Моей школы больше нет. Почти все мои ученики погибли, а лучший из них, оставшийся в живых, ради мести пробивает границы миров…
        «Ради мести…»
        Как же он мог забыть?
        - Сихан! - вскричал Виктор. - Зачем? Зачем вы остановили меня?! Ведь я же мог спасти свою семью!!!
        - Мог, - негромко проговорил сихан. - И тем самым разорвал бы нежную ткань Времени. После того, как погибли твоя жена и сын, ты ради мести ушел в зараженные земли искать человека, который послал убийц в твой дом. Ты убил многих, но не это главное. В мире есть множество людей, смерть которых никак не повлияет на Время - есть такой человек, нет ли его, для Мироздания разницы никакой. Но там, в зараженных землях, ты спас от смерти сталкера, жизнь которого много значит для этой вселенной. Он из тех редких людей, что имеют свое Предназначение. Тем не менее он должен был погибнуть там, на болотах чернобыльской Зоны, исполнив предначертанное. Но ты не дал этому свершиться[6 - Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон шрама» литературной серии «СТАЛКЕР».], тем самым запустив новую цепочку событий, которые значительно изменили Время. Если б ты сейчас спас свою семью, то продолжил бы жить с ней долго и счастливо. А человек по имени Снайпер погиб бы в Зоне, и Время во многих вселенных Розы Миров потекло совсем по-другому.
        Виктор закрыл лицо руками.
        - Плевать мне на Время и на другие вселенные, - глухо проговорил он. - Скажи, сихан, зачем мне теперь жить на этом свете, когда ты отобрал у меня последнюю надежду вернуть свою семью?
        - Они также моя семья, если ты забыл, - печально произнес старик. - В тот день ты потерял жену и сына, а я - единственную внучку и правнука.
        - Тогда разреши мне хотя бы убить того, кто принес в мой дом бомбу!
        Взгляд сихана стал еще печальнее.
        - Похоже, тебе всё равно, кого убивать, - с грустью произнес он. - Убить подосланного убийцу всё равно, что уничтожить пистолет вместо того, чтобы отомстить тому, кто нажал на спусковой крючок. А того, кто нажал, ты, кстати, пощадил.
        Виктор скрипнул зубами - и не нашелся что ответить.
        Он и правда не раз мог убить Кречетова, но так и не сделал этого. Сихан прав как всегда. И что остается теперь? Вскрыть себе живот по примеру древних самураев, как он хотел сделать сразу после того, как погибла его семья? Когда незачем жить - зачем жить?
        - Тебе еще рано умирать, ученик якудзы, - услышал он спокойный голос сихана, похожий на тихое журчание воды в горном ручье. - Предназначение есть не только у Снайпера. Ты тоже отмечен Мирозданием, что случается с людьми не так уж часто.
        - И в чем же мое предназначение? - горько усмехнулся Виктор.
        - Веками члены высших посвящений клана Сумиёси-кай хранили самое драгоценное, что есть у живущих на земле. Время. Ведь если кто-то, наделенный силой и намерением, попытается его изменить, наша вселенная может просто погибнуть. Цепочка событий, следующая за этим изменением, легко может привести к катастрофе.
        - Эффект бабочки?
        - Твои соплеменники называют это явление так, - кивнул сихан.
        - И при чем тут я? - недоуменно спросил Виктор.
        - Я расскажу тебе, при чем здесь ты, - отозвался сихан.

* * *
        Меня допрашивали не профессионалы. Это было понятно с самого начала. Профи перво-наперво пройдутся напильником по зубам, иглы под ногти загонят, присоединят к ним провода, тряханут несколько раз током и лишь потом зададут первый вопрос. Ну, это, конечно, если нет под рукой амитала или пентотала натрия. С «сывороткой правды» допросы выглядят намного эстетичнее. Хотя если бы я рассказал допрашивающим правду, то всё равно вряд ли б они мне поверили.
        Поэтому я молчал.
        В кабинете их было двое. Сержант-автоматчик, стоявший у двери и державший свой АК на уровне живота так, чтобы ствол смотрел мне в лоб. И сидевший за столом лейтенант с очень ответственным лицом человека, привыкшего неукоснительно выполнять чужие приказы.
        Я сразу понял, что сидевший напротив меня «летёха» пересмотрел фильмов про шпионов. Направив мне в лицо древнюю настольную лампу с плафоном в форме каски, он занялся дознанием. Сначала довольно занудно задавал вопросы, на которые не получал ответов. Мое молчание довольно быстро его завело, и он принялся орать, брызжа слюнями:
        - Имя?! Фамилия?! С какой целью прибыл на секретный объект?! Где твои сообщники?!
        Странный человек. Как будто, если он будет вопить как наскипидаренный павиан, я с большей вероятностью выдам требуемую инфу. Даже интересно, что будет дальше. Судя по красным погонам внутренних войск, этих горе-дознавателей натаскивали исключительно на охранные функции. А вот если в данном кабинете объявятся настоящие профи с синими погонами КГБ, то ситуация действительно осложнится. Потому, что «синие» допрашивать умеют.
        Я уже понял, что проклятый Монумент выполнил желание Хроноса. Правда, при этом не его, а меня выбросив в тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год, примерно через месяц после того, как на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошла печально знаменитая авария.
        Тут уже полным ходом шли работы по возведению объекта «Укрытие», который позже назовут Саркофагом. Здесь меня и прихватили «вэвэшники», когда я вылез из разрушенного энергоблока[7 - Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон Припяти» литературной серии «СТАЛКЕР».]. Под прицелом нескольких автоматов мне ничего не оставалось делать, как позволить надеть на себя наручники. Что ожидаемо окончилось лампой в морду и попыткой получить из меня инфу посредством надавливания на психику.
        Военных можно было понять. Из недр разрушенного здания, где дозиметры зашкаливают, а люди падают без сознания, получив критические дозы облучения, запросто так вылезает незнакомый тип, мол, так оно и надо. Готов поспорить, что сейчас начальство этого зеленого «летёхи» остервенело чешет репы на тему, что же ему со мной делать. Небось, уже в Москву доложили, и сейчас сюда летит куча кэгэбэшников, врачей и ученых, чтобы детально изучить странное двуногое явление, выползшее из радиоактивных развалин.
        Между тем лейтенант охрип с непривычки. Сейчас он отдувался на своем стуле и пил воду прямо из графина большими глотками. Я же смотрел на его кадык, передвигающийся по шее сверху-вниз и обратно, и прикидывал, что если сейчас долбануть ногой по этому кадыку, то по идее всё может получиться просто. Сержант-срочник наверняка никогда не стрелял в живых людей, а это по первому разу не такое уж простое дело. Поэтому прежде, чем стучать по горлу лейтенанта, надо будет отвести в сторону ствол АК и долбануть сержанта берцем в промежность. А потом уже да, зарядить в кадык неудавшегося дознавателя. Руки мне сковали перед собой, так что я мог бы запросто выудить ключи из кармана «летёхи», разомкнуть наручники, и поминай как меня звали.
        Правда, было одно но.
        Выйти отсюда вряд ли получится. Переодеться в униформу лейтенанта не выйдет - он был высоким и при этом довольно упитанным, на мне его шмот будет смотреться как на пугале. А сержант ниже меня на голову и значительно шире в плечах. В общем, тоже не вариант. Поэтому всё, что мне оставалось, так это сидеть, щурясь от света лампы, любоваться на гуляющий кадык и признаваться самому себе, что более-менее приемлемого плана спасения у меня просто нет.
        Внезапно входная дверь распахнулась. Лейтенант поперхнулся водой, вскочил, суетливо поставил графин на край стола, но не рассчитал - стеклянная посудина грохнулась на пол и разбилась. «Летёха» же, кашляя и брызгая слезами из вмиг покрасневших глаз, вытянулся, подобрав брюхо, и приложил напряженную ладонь к фуражке. Автоматчик, забросив оружие за спину, сделал то же самое. Дебил, однозначно. Сказали охранять - охраняй, мало ли что у меня на уме.
        - Вольно, - брезгливо поморщившись, произнес майор, входя в кабинет. - И пошли вон нах. Оба.
        Лейтенант, зажав рот ладонью и сотрясаясь в кашле, пулей выскочил из помещения. Автоматчик второй пулей вымелся вслед за ним, только их и видели.
        Ага. Судя по тому, как старательно тянул лейтенант напряженную ладошку к головному убору, майор пользуется уважением у коллег. И не только за то, что - видно по фигуре - активно занимается спортом. Судя по повадкам, майор был то ли замполитом, то ли доверенным лицом вышестоящего начальства. То ли и тем и другим одновременно, что в войсках приравнивалось к статусу местного бога, наделенного властью карать и миловать.
        - Теперь поговорим, - сказал майор, проигнорировав пустой стул и присаживаясь на край стола. - Ну что, расскажешь всё сам? Или придется принимать крайние меры?
        Глаза майора слегка смахивали на селедочные - такие же ничего не выражающие, немигающие. Это не зеленый лейтенант, подавившийся водой. Это тертый калач, которому приходилось убивать голыми руками - я таких за версту чую. Но и он не поверит тому, что я мог бы рассказать. А выдумывать правдоподобную историю было тупо лень.
        - Ладно, - сказал майор.
        Его рука нырнула за пазуху и извлекла из скрытой подмышечной кобуры компактный ПСС. Пистолет самозарядный специальный, бесшумная и компактная новинка восьмидесятых, разработанная для спецподразделений Советского Союза. Интересно, откуда у «вэвэшного» майора эдакая игрушка? Впрочем, судя по тому, что он достал именно ее, игнорируя табельный ПМ, висящий на поясе в уставной кобуре, допрос и правда перешел в стадию применения крайних мер.
        - У меня есть полномочия зачистить тебя вглухую, - сообщил майор, слегка прищурив свои рыбьи глаза. - Так, будто тебя и не было. Но мне всё-таки интересно, кто ты такой и откуда у тебя «кагэбэшный» камуфляж. Поэтому для начала я прострелю тебе колено. Потом второе. Потом локтевые суставы. Потом плечевые. Потом тазобедренные…
        - А жаба не задушит?
        - Что? - с ноткой легкого удивления переспросил майор.
        - Патроны СП-4 для ПСС штука дефицитная. И дорогая. Ты ж, небось, их не в оружейке своей части получаешь, а берешь у куратора. Который за каждый из них с тебя семь шкур спустит. Вот я и интересуюсь - не жалко такой дефицит тратить не пойми на кого?
        - О как! - поднял брови майор. - Я так и понял, что птица ты не простая. И про СП-4 в курсе, и про секретный ПСС, и про куратора. Однако думаю, что в данном случае он сочтет оправданным использование дефицитных боеприпасов.
        И поднял пистолет. Но прежде, чем он выстрелил, я успел сказать:
        - А ты не подумал, что куратор у нас может быть один и тот же?
        Палец, выжавший половину слабины спуска, остановился на полпути.
        - Подразделение? Позывной куратора?
        - Комитет по предотвращению критических ситуаций. Позывной - Мутант.
        Конечно, я блефовал. Однажды меня пытались завербовать в суперсекретную группу «К», и я обещал подумать. А «Мутант» было первое, что пришло в голову. Тем не менее на майора это подействовало.
        - Комитет, говоришь… - протянул он, немного опуская пистолет. В селедочных глазах проскользнуло нечто, похожее на сомнение. - Значит, и они тут шарятся, вынюхивают. Занятно.
        «Они» значило, что майор не имеет отношения к Комитету. И на секретного агента КГБ он тоже не похож - тем в СССР маскироваться под «вэвэшника» не было совершенно никакого смысла. Значит…
        - Твои забугорные хозяева бросили тебя, майор, - криво усмехнулся я. - ЧАЭС с твоей помощью уничтожена, задание выполнено. Больше ты им не нужен. Ты давно под колпаком, за каждым твоим шагом следят наши сотрудники. Хочешь усугубить вину - стреляй. Но помни. Покалечив сотрудника группы «К», ты подпишешь себе смертный приговор. А так, глядишь, обменяют тебя на какого-нибудь нашего резидента внешней разведки, попавшего в плен за границей.
        Майор закусил губу, опустил пистолет. Похоже, я попал в точку. В покер, что ли, поиграть как-нибудь, глядишь, стану миллионером. Вдруг блефовать внаглую - это мой скрытый талант, о существовании которого я и не подозревал?
        Ан нет, кажись, рано я начал праздновать победу.
        Майор поднялся на ноги, быстро подошел ко мне - и мощно ударил меня в челюсть кулаком. Левый хук у него был поставлен замечательно. Если б я не расслабил шею и немного не довернул голову, «сопровождая» удар, быть бы мне как минимум в нокдауне. Впрочем, силы удара хватило на то, чтобы сбросить меня со стула.
        - Сотрудник группы «К», говоришь? - прошипел майор, нависая надо мной. - Брешешь, сука! Говори, кто ты такой! Убью, паскуда!
        Удар начищенным сапогом летел мне прямо в лицо.
        И это было ошибкой.
        Привык майор, что после его хука жертва валяется на полу в прострации, принимая тушкой дополнительные трендюли и не рыпаясь особо.
        Но это точно не мой случай.
        Летящий в лицо сапог я заблокировал скованными руками, одновременно поймав ногу в ловушку из своих предплечий, словно в капкан. Зажал - и резко крутанулся корпусом, совершая перекат по полу и ощущая, как хрустнул при этом голеностоп майора. Вывих? Или перелом? Неважно. И то, и то очень больно, особенно если после этого ты жестко падаешь на бетонный пол.
        Впрочем, падать майор был научен. Упал как кошка, мягко спружинив руками. При этом пистолет он уронил, и тот, вращаясь, улетел под стол.
        Но на этом мои преимущества закончились.
        Свободной ногой майор душевно так саданул меня в плечо, вырвав вторую из захвата. И вторым ударом попытался отоварить меня в лицо.
        Однако я успел крутануться и уклониться от подбитой мелкими гвоздиками подошвы, летящей мне в физиономию. И даже при этом смог подняться на ноги, используя энергию мощного проворота «юлой».
        Но и майор был не лыком шит. Вскочил на ноги с не меньшим проворством, и, приволакивая травмированную правую, метнулся в угол, одновременно хорошо отработанным рывком выдергивая из кобуры табельный пистолет Макарова.
        У него были все преимущества. Не успевал я достать его кулаками, никак не успевал. Да и неэффективно это, когда руки скованы стальными браслетами. Потому ничего ужасного майор от меня не ожидал, уверенно поднимая ПМ и совмещая линию выстрела с моей грудью.
        Да и не мог ожидать.
        В период с 1981 по 1989 год в СССР действовала 219-я статья Уголовного кодекса, запрещающая преподавание карате под угрозой двухлетнего тюремного срока либо штрафа до громадной по тем временам суммы в пятьсот рублей. Тогда правоохранители особо не разбирались, карате ты преподаешь или, скажем, тхеквондо - дерешься ногами, значит, лови по полной. Даже известного актера, сыгравшего в тогдашнем советском блокбастере, не пощадили, посадив на год с лишним. А до бума видеофильмов с Брюсом Ли было еще несколько лет…
        В общем, когда я в прыжке ударил ногой по руке с пистолетом, в стеклянных глазах майора проскользнуло неподдельное удивление. Которое помешало ему среагировать на второй удар подкованным носком берца в пах. Ну, а после того, как майора согнуло, я с удовольствием нанес экзотический, но вполне рабочий удар выпрямленной ногой сверху вниз, словно ножом гильотины по затылку саданул.
        Всё.
        Майор ткнулся лицом в пол и больше не шевелился. Надеюсь, это глубокий нокаут. Хотя если всё хуже и противник умер в результате перелома шейных позвонков, я не буду особо страдать - к предателям Родины у меня с детства глубокое отвращение. Как и к шпионам вероятного противника. Кем из них был майор, я так и не понял, но мне было как-то плевать на это. Что дерьмо, что навоз - один хрен отходы жизнедеятельности, не вызывающие желания знакомиться с ними поближе.
        Так, одно дело сделано, работаем дальше. Думаю, скоро сюда заглянет кто-нибудь - или давешний лейтенант, или его верный автоматчик. Поэтому я первым делом метнулся к двери и задвинул щеколду. Теперь нужно было срочно решать следующую проблему. Ключей от наручников у майора точно не было - их уволок с собой кашляющий лейтенант. Но это проблема решаемая.
        Дело в том, что, когда я меняю одежду, то стараюсь снабдить ее максимальным количеством тонких металлических предметов, которыми в случае сильной надобности можно замок открыть либо вогнать их в глаз нехорошему человеку. Если же максимальным не получается, то хоть по минимуму отовариться в этом направлении.
        Исходя из чего, когда я менял берцы на складе Захарова, то в голенище одного из них вставил разогнутую канцелярскую скрепку. Которую сейчас, закусив губу, осторожно извлек, зацепив отросшими, грязными ногтями.
        Открывать наручники скрепкой далеко не такое простое занятие, как показывают в кино, ибо проклятый кусочек металла то и дело норовит выскользнуть из пальцев, а также ткнуться не туда, куда нужно. Прям как живой, паскуда! Но после нескольких минут сосредоточенной возни я всё-таки справился.
        Красные отметины на запястьях, натертые сталью, сразу жутко зачесались. Пофиг на них, не до этого. Главное, что еще несколько минут у меня точно есть: «летёха» напуган изрядно и не рискнет сюда ворваться, даже если услышал какой-то шум. Может, это бравый майор волтузит несговорчивого «языка». Вот и ладушки, вот и хорошо, пусть так и думает.
        Я перевернул майора. Хммм, перестарался я немного.
        Он не дышал. И лицо уже слегка начало приобретать синюшный оттенок. Что ж, бывает. Но в одном он при жизни был прав. В моем приметном камуфляже мне далеко не уйти. Плюс драный он изрядно и грязный - практически тряпка. А на майоре была отутюженная советская униформа, причем ростом и плечами покойник был практически моей копией.
        В общем, вопрос я решил быстро, тем более что трупам одежда ни к чему. Через пять минут майор лежал на полу, накрытый с головой моим видавшим виды комбезом, а я застегивал на поясе офицерский ремень с латунной двухшпеньковой пряжкой и фигурной прострочкой по всей длине. Качественная пряжка, кстати, не штамповка. Значит, и кожа надежная, которая хорошо, не провисая держит кобуру с трофейным пистолетом. Люблю я советскую продукцию, из того времени, когда всё делали надежно, на века. По крайней мере, для армии. Само собой, бесшумный ПСС я тоже подобрал и положил в специальную потайную кобуру, вшитую для маскировки во внутренний карман - таким оружием не разбрасываются. Жаль только, что запасных патронов к нему при майоре не оказалось - видать, куратор жадный попался, выдал только один магазин на самый крайний случай.
        В общем, можно считать, что на первое время у меня с оружием всё в порядке. А вот с сапогами случилась беда. Они оказались на два размера больше. Плохо. Пришлось позаимствовать у моего старого камуфляжа рукава и разодрать их на портянки, поверх которых я намотал те, что были на майоре. В таких сапогах особо не побегаешь. Не сразу, конечно, но ноги в кровь разотрешь. Поэтому будем думать, как выкручиваться из этого неуютного обувного дискомфорта. А заодно соображать, что делать дальше, находясь в хорошо охраняемой зоне техногенной катастрофы.

* * *
        Я понимал, что не получится долго шастать по охраняемой территории в трофейной униформе. Ключа от двери кабинета у меня не было, и, хотя я ее плотно прикрыл, труп все равно рано или поздно найдут. Скорее рано - не думаю, что лейтенант с автоматчиком далеко ушли в том направлении, куда их послал майор. Стало быть, скоро вся Зона отчуждения встанет на уши, разыскивая страшного убийцу, умеющего мочить людей голыми руками. И обутыми ногами. Которые, к слову, чувствовали себя дискомфортно. Я уже успел пожалеть, что оставил свои берцы в кабинете, натянув на ноги щеголеватые хромовые майорские сапоги. Всё равно ж вычислят, так хоть убегать было бы сподручнее.
        Кстати, насчет убегать.
        Я шел по коридору, как я понимаю, штаба охраны периметра, и не имел ни малейшего представления о том, куда мне, собственно, сваливать и что делать. Попробовать украсть машину и рвануть в Киев? А кто мне там, собственно, рад? К тому же, учитывая уровень подготовки советских сотрудников КГБ - а искать гипотетического иностранного шпиона, скорее всего, будет именно это ведомство, - погуляю я по украинской столице недолго. Скрываться от всесоюзного розыска, в который меня непременно объявят, это надо особые навыки иметь. И поскольку я не вор-рецидивист, шансов остаться на свободе у меня немного.
        Значит, надо пробиваться обратно к Монументу и попытаться вернуться в свое время. Больше ничего не остается. Единственное - от четвертого энергоблока до штаба меня везли в крытом грузовике под прицелом автоматчиков минут пятнадцать. Ехали неторопливо, объезжая, как я понимаю, строительную технику, забившую неширокое шоссе. Стало быть, я примерно в десяти километрах от своей цели. Теперь хорошо бы понять, где находится этот штаб и в каком направлении двигаться.
        Похоже, это строение не всегда было штабом. Скорее всего, его заняли «вэвэшники» после эвакуации населения из тридцатикилометровой Зоны. Здание типовое, с ходу и не поймешь, что это было до аварии - то ли административный корпус, то ли учебный, то ли вообще общага какая-нибудь. Впрочем, без разницы.
        Я шел по коридору, по обеим сторонам которого тянулись обитые дерматином двери. Плотненько так обитые, словно в психушке, чтоб звуки воплей из кабинетов не доносились. Но это всё так, мои фантазии. Хрен его знает, зачем оно понадобилось бывшему директору этой конторы. Может, он тепло любил и повелел наворотить такое, чтоб из кабинетов сотрудников не дуло, когда начальство по коридору прогуливается.
        Это нормально. Когда я слегка на взводе, мне обычно в голову всякая ересь лезет. А уж когда приходится по-серьезному воевать, то вообще труба - в башке такая чушь, что даже неудобно ее в новый роман вставлять. Но для достоверности приходится, а то читатель не поверит, что я - это я, м-да…
        В общем, кабинет, в котором меня допрашивали, находился на втором этаже. Я неторопливо прогулялся по коридору, спустился по лестнице на первый и направился к выходу. Ну да, насчет бывшего административного здания я оказался прав. На крашеных в зеленое стенах первого этажа кое-где белели пятна - оттуда сняли старые плакаты, вместо которых наспех повесили новые - немного наивные памятники той недалекой эпохи.
        Например, сейчас на меня со стены, приоткрыв губастый рот, насупив брови и неестественно повернув голову назад чуть не на девяносто градусов, смотрел юный «вэвэшник», над характерной парадной фуражкой которого красовалась надпись: «Будь бдительным в увольнении!» Забавная рекомендация. Если военнослужащий будет следовать ей буквально, так, как показано на плакате, то рано или поздно свернет себе шею, ибо природой не предусмотрено, чтобы человек заглядывал себе за спину таким макаром. Или следующий, знаменитый «Не болтай!», с серьезной дамой, прижимающей палец к губам.
        Интересно, конечно, как женская болтовня может влиять на безопасность, но в целом надо отдать должное агитационной машине Советского Союза - работала она безотказно и грамотно, воспитывая у граждан врожденное чувство истинного патриотизма, которое помогло в том числе и в ликвидации последствий чернобыльской аварии. Люди не задумываясь выполняли свой долг, спасая мир от радиационной заразы, жертвуя при этом своим здоровьем и жизнями. И, думаю, в этом есть немалая толика постоянной наглядной агитации, как вон та, например, во всю стену, с гербом СССР и надписью «Моя Родина - Советский Союз!». Гордость за свою страну ниоткуда не возьмется, ее надо воспитывать с детства.
        Под плакатом стояло знамя полка и бюст Ленина, рядом с которыми замер часовой с автоматом. А прямо напротив часового находился выход из здания. По идее, если тревогу не поднимут еще минут десять, вполне получится покинуть штаб, найти подходящий легковой автомобиль, завести с ключом, который непременно добуду - а если не получится, то и без ключа, я и так, и так умею, после чего…
        - Внимание! - взревел динамик оповещения, висящий как раз над головой бюста, с эпохальным прищуром смотрящего в светлое будущее. - В зону аварии проник опасный преступник, являющийся агентом иностранной разведки! Просьба принять все меры для нейтрализации врага, который может быть вооружен! В случае невозможности задержания преступника живым разрешается открыть огонь на поражение. Особые приметы: враг одет в военную форму Советского Союза с погонами майора внутренних войск. Повторяю…
        Динамик орал так, что слегка оглушенный часовой аж присел немного. Надеюсь, что смысл услышанного дойдет до него нескоро.
        Но я ошибся.
        Охранять знамя полка поставили толкового парня. Скользнув взглядом по моим погонам, он резко повернул автомат в мою сторону, одновременно щелкнув при этом переводчиком огня. И не исключаю, что у него получилось бы срезать очередью незнакомого, небритого и потому крайне подозрительного майора, если бы не одно но.
        Это в нашей, привычной Зоне, с мутантами, ловцами удачи и прочей нечистью у каждого патрон в патроннике находится, и порой даже предохранитель заржавел в боевом положении. А тут - мирное время, плюс устав караульной службы, согласно которому все патроны должны находиться в магазине.
        Что паренька и подвело.
        Пока он хватался за рукоятку перезаряжания и дергал ее на себя, я успел прыгнуть вперед, отбить ладонью ствол автомата, направленный мне в живот, и другой рукой наотмашь хлестануть по шее караульного.
        В большинстве спортивных единоборств такой удар запрещен - и обоснованно. Ибо в этом случае локтевая кость, словно меч, рубит по сонной артерии, и вдобавок сжатый кулак на манер кистеня бьет в мою любимую точку под ухом. Если сильно садануть, можно сломать сосцевидный отросток височной кости, что вкупе с травмой сонной артерии запросто может отправить человека к праотцам.
        Но я ж не зверь какой, чтобы убивать советского военного, выполняющего свой долг. Щелкнул дозированно, отчего парень моментально сомлел. Ноги подкосились, и мне пришлось придержать падающее тело, чтоб оно не ткнулось макушкой в бюст вождя.
        По идее, после такого происшествия стоило бежать со всех ног, но тут мой взгляд упал на сапоги караульного. Поскольку военной обуви я перетаскал на себе немало, то с первого взгляда понял - моё! После чего не стал церемониться. В два рывка сорвал с безвольных ног обувку… и тут понял, что бежать через выход уже не получится - со стороны улицы слышался топот многих ног и отрывистые крики командиров.
        И куда теперь?
        Взгляд, метнувшийся по стенам в поисках выхода, наткнулся на набитую через трафарет красную стрелку, над которой имелась надпись «В бомбоубежище».
        Я с сомнением скользнул взглядом по автомату караульного, но тут же отказался от мысли забрать ценный трофей. Если за потерю сапог парень получит три наряда вне очереди, после чего ему на складе выдадут новые, то утрата автомата равна трибуналу и реальному тюремному сроку в дисциплинарном батальоне. А наряды в данном случае служивому на пользу пойдут. Глядишь, в следующий раз шустрее будет приводить оружие в боевое положение при виде врага.
        Всё это я додумывал на бегу, прыгая по ведущим вниз ступеням с сапогами под мышкой. Главное, чтобы дверь в бомбоубежище была не заперта. А еще желательно, чтоб в нем был пожарный выход. Иначе получится, что я сам себя загнал в ловушку…
        Как говорится, мечтать не вредно. На массивной двери в бомбоубежище висел устрашающих размеров амбарный замок, над которым был прилеплен небольшой плакатик с надписью: «Бомбоубежище должно содержаться в чистоте и порядке».
        Блин, кто бы сомневался. Я не про плакатик, а про замок на двери. Это если дело касается не меня, а кого-то другого, о ком в фантастических романах пишут, что у них удача прет прям как осётр на нерест. И стрелять в героя бесполезно - пули только огорченно свистят вокруг него, не способные причинить ему вред. И ножи он кидает пачками на двадцать метров, причем всегда в цель. И двери противник всегда забывает закрыть, чтоб герою было удобнее смываться…
        Всё это, увы, не мой случай.
        И попадали в меня не раз, и с метанием ножей у меня так себе, а уж про экстренные пути отхода и говорить нечего… Хотя, когда у тебя за пазухой имеется компактный и бесшумный ПСС, то, в общем, ныть и жаловаться на судьбу тоже как-то некорректно.
        Возиться с разогнутой скрепкой, которую я, разумеется прихватил с собой, времени не было. Но и шуметь до поры до времени не хотелось - грохот от выстрела из «макарова» гарантированно выдаст мое местоположение, а стукнутый мною караульный вряд ли еще пришел в себя, чтобы рассказать о том, куда скрылся преступник, который его вырубил. Поэтому я выхватил бесшумный ПСС из потайной кобуры и выстрелил в замок, очень надеясь, что меня не прибьет рикошетом или оторванной замочной дужкой.
        Не прибило, за что судьбе большое спасибо. Лишь пуля, срикошетив от стали, по сапогу чиркнула, вспоров начищенное голенище. Хммм, вот и сетуй после этого на судьбу. Не было б у меня на ноге намотано втрое больше положенного уставом, точно бы пропороло до кости. А так норм, только кусок рваной тряпки из дыры торчит.
        Пришлось прижаться спиной к стене и выстрелить еще несколько раз. Лишь с четвертого выстрела разбитый пулями замок, жалобно звякнув, отлетел в сторону.
        Дверь оказалась тяжелой, с виду и не скажешь. А с другой стороны у нее оказался нехилый такой засов - две толстые петли, меж которыми я задвинул стальную пластину с приваренной к ней рукояткой…
        Всё. Можно выдохнуть. Такую дверку теперь свернуть можно разве что направленным взрывом.
        Еще только вбежав в помещение, я приметил возле дверного косяка выключатель. Который, соответственно, и включил.
        Бомбоубежище залил тусклый свет одинокого потолочного плафона, изрядно засиженного мухами…
        Ну, собственно, и вот. Приехали. Попал я, по ходу. И варианта теперь два. Либо помереть тут с голодухи, либо отодвинуть засов и сдаться военным. Потому что в обширном помещении не было ни хрена, кроме толстых бетонных колонн, поддерживающих потолок, и силового шкафа возле противоположной стены. Получается, я сам себя запер в ловушке, из которой нет выхода.
        - Ладно, хоть переобуюсь напоследок, - проворчал я себе под нос, стаскивая с ноги дырявый сапог, а за ним и второй. Размотал портянки - как трофейные, так и самодельные. Ну ладно, ноги не растер, и на том спасибо.
        Вторично я порадовался, когда кирзачи караульного сели на ногу, будто пошитые на заказ. Жизнь в Зоне вообще приучает радоваться даже приятным мелочам, а уж обувка по размеру для нашего брата - это далеко не мелочь, а один из наиважнейших элементов выживания.
        Кстати, о выживании.
        Пока я переобувался, мозг гонял мысли. В данном случае преимущественно дельные. Например - за каким бесом в пустом бомбоубежище нужен силовой шкаф? Ради единственной лампочки под потолком не жирно ли будет? Или это просто присущая данному времени советская избыточность, когда всё делали с запасом на случай «мало ли, вдруг понадобится»?
        Закончив со сменой обуви, я, дабы развеять свои сомнения, пересек зал и подошел к шкафу, с дверки которого злобно скалился на меня трафаретный череп с костями и подписью под ним: «Не подходи! Убьет!»
        Я задумчиво почесал макушку и пришел к выводу, что вряд ли мне стоит опасаться черепа, грубо набитого красной краской. Шкаф был заперт, но эту проблему я решил уже привычным способом, правда, использовал для этого не ПСС с дефицитными патронами, а табельный «макаров» - теперь, если даже за дверью услышат выстрел, мне это уже никак не повредит.
        Дверца, сваренная из тонкой стали, оказалась хлипкой - отлетела в сторону после первого же выстрела. После чего стало понятно, что выполняла она исключительно отпугивательно-маскировочную функцию. Ибо за ней оказалась вторая дверь. Массивная, проклепанная по краям, глубоко сидящая в бетонной стене. А на опять же бетонном косяке той стены имелся габаритный пульт с десятью кнопками. Ясно-понятно. Знаешь код - милости просим. Не знаешь - извини, но тебе здесь не рады.
        Такого рода электронных ключей я повидал немало. И ясно было, что этот хоть и солиден в виду, но для сталкера из двадцать первого века не должен стать серьезной проблемой.
        Конечно, можно было попробовать сорвать замок пулей, но я опасался повредить проводку. Это тебе не запор на автоклаве, который снес нафиг - и решил проблему. Тут если нужный провод оторвешь, дверь тупо не откроется. Поэтому пришлось начать возню.
        К кобуре «макарова» прилагался шомпол-протирка, стальной заостренный штырь с кольцом на противоположном конце, в основании которого имелась примитивная отвертка, предназначенная для полной разборки рукоятки пистолета. Ей я и принялся откручивать винты, которыми крепился замок.
        Занятие оказалось непростым. Видать, монтажники очень старались прикрутить замок понадежнее, отчего прорези винтов были частично сорваны. Но не настолько, чтоб не зацепить их отверткой.
        Я даже с двумя винтами справился, когда сзади раздались первые удары. Стало быть, разутый мною часовой уже очнулся и рассказал о том, куда побежал новый владелец его сапог, после чего за мной отрядили погоню. Ну, стучать они могут долго, засов-то на дверке солидный, и не такое выдержит.
        Однако мой саркастический настрой слегка поутих, когда позади меня раздался мерзкий визг «болгарки». Вот это хуже. Через дверь принялись резать засов. Значит, времени у меня остались считаные минуты.
        Третий винт поддаваться решительно не хотел. Особенно после того как я, слегка не рассчитав, крутанул его сильнее чем надо и сковырнул уже без того травмированную прорезь. А у четвертого она была вообще свернута напрочь, не зацепить. Так, и что дальше? Сдаваться? Стрелять по замку? Стоп, а если так?
        Панель замка после выворачивания половины удерживающих ее винтов слегка отошла от стены. Чем я и воспользовался, всунув шомпол в щель на половину его длины. Теперь дело за рычагом.
        Увы, на полу ничего подходящего не валялось. Ну да, помню, «бомбоубежище должно содержаться в чистоте и порядке». А что, если так?
        Я выдернул из кобуры «макаров», привычным движением снял с него затворную раму, подцепил ее краем кольцо шомпола и надавил что есть силы.
        Панель немного поддалась. Но лишь немного. А там, сзади, визг «болгарки» стал еще более мерзким. То есть, «прошли» дверь и уже вовсю пилят засов…
        А я тем временем враскачку расшатывал панель, стремясь сорвать проклятые винты. И с пятнадцатой, а может, двадцатой качки мне это удалось.
        Недовольно заскрипев сорванной резьбой, винты вылезли наружу, и панель повисла на проводах. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять - всё просто. Не изобрели еще в девяностые мегасложные замки для дверей бомбоубежищ. Пусть даже скрытых и бронированных.
        Я оторвал провода, припаянные к клеммам панели, и соединил так, как мне показалось верным - желтый с желтым, синий с синим, красный с красным. Меж ними проскочила искра… и ничего не вышло. Твою ж душу!
        А сзади, дважды звякнув по бетонному полу, упал распиленный засов.
        Не люблю, когда мне палят в спину. Буду ли я отвечать на пальбу преследователей? Блин, не знаю. Это всё равно как на войне в своих стрелять, когда они стреляют в тебя. Но, как бы там ни было, лучше уж принять своё лицом к лицу.
        Я отпустил провода, одновременно разворачиваясь в сторону открывающейся двери в подвал - и невольно зашипел. Провиснув, два провода дотронулись до моей руки, долбанув током, а еще два коснулись друг друга.
        И тут я услышал скрип. Это отъезжала в сторону бронированная дверь.
        Я дядя взрослый и в чудеса не верю. Зато верю в собственное невезение, благодаря которому меня то бьет током, то забрасывает в очень паскудные миры. А еще я верю в совпадения, когда то невезение оборачивается большой удачей.
        Увидев такое, я ринулся к медленно расширяющейся спасительной щели между дверью и косяком и стал протискиваться в нее, рискуя в конце такого эксперимента стать плоским как камбала, при этом услышав, как кто-то зычным командирским голосом заорал на весь подвал:
        - Огонь по шпиону!
        Но «шпион» уже протиснулся в щель и даже рванул рубильник, торчащий из стены с другой ее стороны.
        Пули бестолково замолотили по броне, и сквозь грохот выстрелов, усиленный подвальным эхом, я расслышал вопль:
        - Отставить, мля!!! Рикошетами вас же посечет нах!!!
        Это верное замечание. Стрельба в замкнутом помещении в этом плане дело опасное. А сейчас так вообще бесполезное, так как движение двери изменило ход на противоположное, и в сужающуюся щель меж нею и косяком сейчас вряд ли протиснулась бы даже вышеупомянутая камбала.
        Я подождал, пока дверь закроется, после чего прижался к ней и выстрелил в рубильник, сорвав его пулей со стены. Теперь пусть военные думают, как открыть намертво заклинившую дверь. Донельзя довольный таким раскладом, я развернулся было - и уткнулся носом в карту-схему, висящую на стене.
        Поверху карты шла надпись:
        «Эвакуационная схема подземных научно-исследовательских лабораторий и производственных комплексов Чернобыльской атомной электростанции».
        И под надписью, собственно, подробный чертеж, напоминающий план муравейника в разрезе…
        Матерь Зона моя! Я и подумать не мог, что под ЧАЭС и прилегающей к ней территорией расположен целый город с кучей секретных объектов, непосредственно от этой самой электростанции получающий необходимую энергию. Нет, разумеется, про подземные научные лаборатории я знал, но за всё время моих шатаний по Зоне полной карты подземных коммуникаций мне не попадалось. Надо же, оказывается, они проложены не только под всей Зоной отчуждения, но и тянутся дальше, за пределы карты, в сторону крупных населенных пунктов. На карте были указаны лишь направления: «на Киев», «на Чернигов», «на Коростень», «на Мозырь»…
        Ума не приложу, зачем нужно было проделывать такой объем работы, строя настолько обширную, разветвленную сеть, но это, как говорится, советским руководителям виднее. Мне же нужно было по возможности кратчайшим путем добраться до Монумента, чтоб решить мою проблему. Когда тебе не рады, лучше не искушать судьбу и вернуться туда, где если и не встретят с распростертыми объятьями, то хоть стрелять в тебя будут не все, а хотя бы через одного.
        Схему я от стены аккуратно оторвал и засунул за пазуху - пригодится. Фотографическая память у меня хорошая, но карта пусть лучше будет со мной. Хотя бы в качестве сувенира.
        Позади меня вновь раздался приглушенный, но, тем не менее, всё равно омерзительный визг «болгарки» - это преследователи решили пробиться через бронированную преграду. Ну-ну, удачи. Это вам не дверь в подвал, сваренная из стального двухмиллиметрового листа, тут придется изрядно повозиться.
        Разумеется, дожидаться результатов той возни я не стал и быстрым шагом направился по коридору, ведущему, судя по карте, к ближайшей лаборатории.

* * *
        Сихан рассказал много чего. Он говорил, Виктор слушал. Что ему еще оставалось делать? Только слушать. И стараться не думать о том, что уже в третий раз произошло у него на глазах.
        Учитель говорил, что Воины Ночи с древних времен хранили не только секрет бессмертия, но и само Время. Которое не раз пытались изменить те, кто приходил из будущего. Они были уверены, что смогут поменять ход истории - кому подобное не вскружит голову? Ученые будущего научились пробивать порталы в прошлое, но так и не смогли решить проблему отдельно взятых личностей, страдающих зашкаливающим самомнением и манией величия.
        Вывалится такой герой из какого-нибудь двадцать четвертого века в абсолютно пуленепробиваемой броне и направится уверенной походкой во дворец императора или в резиденцию сёгуна, доставая на ходу из кобуры какой-нибудь хитрый генератор смертоносных лучей. Мол, грохну правителя-паразита, и ух как круто заживем мы в своем будущем, отретушированном и изрядно измененном столь благородным поступком.
        Однако Воины Ночи еще в Средние века понимали, что ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому один за другим исчезали герои из прошлого, не достигнув заветной цели, - например, вместе со своей суперброней в яму провалится, где немедленно будет засыпан землей, утрамбован и накрыт пластами срезанной травы, чтоб следов не найти. Или встретит на своем пути прекрасную деву, попавшую в беду. Ринется на помощь, спасет, откинет забрало своего неуязвимого шлема для благодарного поцелуя - а вытянувшая пухлые губки красавица возьмет да и плюнет в глаз спасителя отравленной иглой.
        В общем, были методы. Пока герои из будущего не сообразили, что их настоящее почему-то не меняется, а засланные в прошлое диверсанты не возвращаются. А может, подсказал кто. Например, ренегаты. Те, кто раньше боролся за светлое настоящее, живя в своем Средневековье без горячего душа, цветного телевидения и комфортных автомобилей - и вдруг узнали, что всё это есть, и доступно. Стоит лишь немного помочь героическим потомкам, дабы после удачно проведенной акции они забрали помощника в свой рай со всеми удобствами.
        - С давних времен клан Сумиёси-кай хранил Время, - вздохнул сихан. - Мы понимали - малейшее его изменение способно нарушить Равновесие, которое приведет к ужасающим последствиям. А вот в Ямагути-гуми считали по-другому. Мол, всё, что идет на благо клана, священно. И наплевать, как и за счет чего это благо было достигнуто.
        - Закон якудзы, - невесело усмехнулся Виктор.
        - Каждый клан якудза понимает этот закон по-своему, - покачал головой сихан. - Члены Сумиёси-кай осознают, что они прежде всего люди. Часть человечества. И когда человечеству угрожает опасность, они стараются ее устранить. И нарушение Равновесия есть одна из таких опасностей.
        - Теперь понятно, почему мы воюем с Ямагути-гуми, - сказал Савельев. - Они хотят менять прошлое так, как им выгодно, а мы, стало быть, храним Время.
        - Верно, - кивнул сихан. - У Ямагути-гуми был воин, умеющий ходить сквозь пространство и время. Он прошел испытание стихией Воды и убил неживого, что с древних времен считается испытанием, достойным Мастера стихии Пустоты. Но случилось так, что однажды его послали убить слишком уж способного ученика клана Сумиёси-кай, который вплотную приблизился к уровню Воды, но еще не достиг его. Он был очень силен, тот воин враждебного нам клана. Но наш способный ученик убил его в честном поединке, причем убил, не имея при себе боевого оружия. А после позволил побежденному врагу умереть достойно…
        Виктор прикрыл глаза. Память услужливо преподнесла ему незабываемое воспоминание из прошлого.
        Пагода Испытания стихией Воздуха…
        Самый верхний этаж той пагоды, которого он достиг, пройдя не только ее опасными коридорами, но и проникнув через врата страны мертвых…
        И человек, зарубивший Инструктора школы, пришедший сюда, чтобы убить его, Виктора…
        Хотя нет, уже не Виктора Савельева, простого паренька из далекой России. Тот Виктор, что однажды перелез через забор школы клана Сумиёси-кай, умер бы через мгновение после того, как увидел синоби такого высокого уровня, решившего уничтожить его. Но в тот день воина враждебного клана встретил Оми-но ками, «дух провинции Оми». Это легендарное имя даст Виктору сихан после того, как узнает о том, кого убил его безоружный ученик[8 - Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Ученик якудзы». Данный роман является вторым в трилогии «Якудза», выпущенной отдельной книгой в 2018 году.].
        - Перед смертью ты разрешил ему срезать своё лицо, но мы всё равно узнали, кто он и откуда пришел, - сказал сихан. - А потом ты прошел испытание стихией Воды и пощадил неживого, став тем, кем должен был стать. Мастером стихии Пустоты.
        Виктор покачал головой.
        - Ты ошибаешься, Учитель, - сказал он. - Ты сам сказал, что, не убив неживого, невозможно стать Мастером стихии Пустоты. К тому же такой Мастер может находиться в Пустоте и проходить сквозь время. Я же не умею ни того, ни другого.
        - Ты уверен? - приподнял седые брови сихан. - Тогда взгляни вокруг и скажи, где мы сейчас с тобой находимся.
        Виктор послушно оторвал взгляд от лица учителя, которое он видел совершенно четко - в отличие от окружающего пространства. Коттеджный поселок, посреди которого они по идее должны были находиться, исчез. Более того, пропало всё, за что мог бы зацепиться взгляд. Виктор и сихан, тело которого, в отличие от лица, казалось несколько расплывчатым, словно висели, скрестив ноги, в серой, унылой, однотонной пустоте. Да и говорили ли они? Только сейчас Савельев осознал, что воздух не может колебаться там, где нет воздуха. И тем более невозможно услышать слов от того, кто сидит напротив тебя не открывая рта.
        - Ты сейчас там, где могут находиться лишь ками, бестелесные духи, - проговорил сихан. - И тебе не нужны сложные машины для того, чтобы проходить сквозь время и границы миров.
        - И… как мне это сделать? - спросил Виктор, пораженный тем, что ему открылось только что.
        - Вспомни, как ты проходил через ворота страны Токоё, - пожал плечами сихан. - Пристанище мертвых и истинная Пустота не слишком отличаются друг от друга. Некоторые мастера даже полагают, что это одно и то же.
        - А… вы, сихан? - проговорил Виктор, осененный догадкой. - Вы-то живы? Я помню, как вы бились с тэпподама клана Ямагути-гуми, которые, как я понимаю, ворвались на территорию нашей школы, чтобы убить меня…
        - Ты все верно понимаешь, - усмехнулся сихан. - И при этом удивляешь меня. Неужели ты думал, что обычные убийцы-смертники могли причинить мне вред?
        - Вы говорите и про телесную оболочку тоже или имеете в виду только своё ками? - заподозрив неладное, спросил Виктор.
        - Ты задаешь слишком много ненужных вопросов, ученик, - нахмурил седые брови учитель. - А нужного так и не задал. Пора бы тебе уже поинтересоваться, чего ради я трачу столько своего времени, растолковывая то, до чего ты был должен давно додуматься сам.
        - И зачем я здесь, учитель? - послушно поинтересовался Виктор, помня из прошлого опыта, что спор с сиханом никогда не заканчивался ничем хорошим.
        - Ты подписал Клятву синоби, - с торжественными нотками в голосе произнес старик. - И сегодня ты обязан выполнить свой долг перед кланом, воспитавшим тебя. Один белый гайдзин случайно попал в прошлое своего мира и сейчас вполне способен его очень серьезно изменить. Твоя задача предотвратить это.
        - Как? Убить его?
        - Не имеет значения, - отозвался сихан. - Хотя, возможно, убить его было бы наилучшим выходом.
        - И кто он? - спросил Савельев.
        - Ты знаешь его, - сказал сихан. - Ты очень хорошо его знаешь.

* * *
        Я шел по коридору неторопливым шагом человека, идущего по делу, но в то же время знающего себе цену. Погоны обязывали. Изредка мне навстречу попадались люди. Преимущественно военные, которые брали под козырек, получая в ответ аналогичное приветствие от меня. Но попадались и гражданские. Одни в белых халатах, другие - видимо, обслуживающий персонал - в удобных черных комбинезонах. На груди тех, что были в халатах, зачастую болтались фильтрующие полумаски. Не матерчатые, как у тех, кто работал снаружи, а вполне себе серьезные армейские респираторы, крашенные в защитный зеленый цвет. Хммм, интересно что же в этих лабораториях может быть более опасного, чем радиоактивная пыль наверху?
        Однако удовлетворить мое любопытство было непросто. Стальные бронированные двери по обеим сторонам коридора были плотно закрыты, и ломиться в них без повода у меня причины не было. К тому же моя задача заключается не в том, чтоб поглазеть, чем тут ученые люди занимаются, а побыстрее добраться до четвертого энергоблока, пока меня не вычислили местные ловцы шпионов.
        Но тут одна из бронированных дверей открылась с лязгом, сопровождаемым недовольным голосом изнутри, видимо, ответившим на вопрос, которого я не услышал:
        - Да какая гистология, и так всё ясно. На кремацию везите.
        Я отступил на шаг в сторону, чтоб меня не зашибло отворяющейся бронеплитой. Из-за нее показалась каталка, которую толкал габаритный мужик с отсутствующим взглядом, одетый в белый халат, слегка заляпанный снизу гнойно-зеленой слизью. На каталке лежало чье-то тщедушное тело, накрытое простыней, сквозь которую проступали два больших пятна такого же гнойного цвета.
        Мужик уже почти вытолкал каталку в коридор, как позади него раздался окрик:
        - Скворцов, стой! Сопроводиловку забыл!
        Плечистый Скворцов команду выполнил исправно: едва взяв разгон, резко остановился, отчего легкое тело поехало по каталке вместе с простыней. Из-под нее вывалилась худая и гибкая верхняя конечность неестественного серо-болотного цвета, покрытая бляшками, смахивающими на присоски. Понятно. Какой-то мутант, возможно, отловленный в одной из вселенных Розы Миров. Не удивлюсь, если в восемьдесят шестом году наши ученые уже пробивали проходы в другие миры, таская оттуда местных жителей для исследований.
        В коридор выскочил невысокий человечек в очках с седеющей бородкой и швырнул на каталку небольшую папку. Я как стоял - так и замер на месте. Я слишком хорошо знал этого человека для того, чтобы ошибиться, несмотря даже на то, что выглядел он значительно моложе. Это был профессор Захаров собственной персоной, который, скользнув по мне взглядом, разумеется, меня не узнал, ибо встретимся мы с ним только в следующем веке.
        - Можно ехать? - поинтересовался исполнительный санитар, который, словно простой, но надежный механизм, без отдельной команды работал плохо.
        - Да-да, Скворцов, езжай, - буркнул Захаров. - Дожили, в лаборатории я сам должен за всем следить, иначе будет полный и абсолютный бардак.
        Дверь закрылась, каталка уехала вдаль по коридору, а я всё стоял, осмысливая произошедшее. И даже не встреча с профессором, уже погибшим в моем времени, настолько поразила меня. Просто я успел прочитать, что было написано на самом верху папки крупными красными буквами.
        «Особо секретно! Оборонные специализированные мутации».
        Получается, на каталке лежал осм, один из мутантов мира Кремля, прозвище которых и есть аббревиатура от этих самых «оборонных специализированных мутаций»! А специализированно мутировали его здесь, в лабораториях ЧАЭС! Что ж, всё сходится. Именно в этих подземельях Советский Союз начал ковать свое секретное оружие, которое потом было использовано в Последней Войне. И у истоков этой ковки стоял академик Захаров.
        Впрочем, данная информация ничего мне особо не дала. Я и так знал, для чего использовались подземные лаборатории, запитанные энергией от Чернобыльской АЭС. Единственное - был не в курсе, что именно в них создали осмов. Кстати, вполне может быть, что где-то за этими бронированными дверями в автоклаве под воздействием искусственно вживленного D-гена растет и наливается силой первый дружинник, потомки которого будут ценой своей жизни защищать Кремль от нашествия биороботов, нео, дампов и прочей нечисти.
        Размышления обо всем об этом не мешали мне мысленно держать перед глазами карту и продолжать идти по коридору, периодически сворачивая в его ответвления. Я не боялся ошибиться - такие же схемы, висящие на крашеных в зеленое стенах, попались мне на глаза еще дважды, что лишний раз помогло мне удостовериться в правильности выбранного маршрута. Доставать трофейную карту из-за пазухи не хотелось, чтоб лишний раз не приковывать к себе подозрительных взглядов, так что схемы на стенах пришлись весьма кстати.
        Стальные двери по обеим сторонам коридора сменились крепкими деревянными с номерными табличками на них. Похоже, из лабораторного блока я попал в административный. Ладно. По моим прикидкам я прошел уже без малого половину пути, как вдруг случилось неожиданное.
        Из-за очередного поворота коридора навстречу мне вышли три человека в форме того же песчаного цвета, что и у меня. Только их погоны были синими, с желтыми буквами - «ГБ». Вот оно. Приехали. Однако быстро работает Комитет государственной безопасности.
        Все трое были коренастыми, как на подбор. Единственное, что меня смутило: самый старший по званию был сержантом, двое остальных - ефрейтор и рядовой. Как-то не верится, что брать матерого шпиона послали обычных солдат, пусть даже специально тренированных.
        - Ваши документы, - потребовал сержант, преградив мне путь. Его лицо было бесстрастным, каким и положено быть лицу человека с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой, искренне верящего в свое правое дело и несомненное светлое будущее.
        - Сначала ваши, товарищ солдат, - прищурился я. - Вместе с предписанием вышестоящего начальства, дающим вам право останавливать офицера Советской армии без веских на то оснований.
        Похоже, сержант такого не ожидал - не иначе, понадеялся на шокирующее впечатление, производимое синими погонами. Но виду не подал. Я лишь успел заметить легкий ступор в его глазах после моих слов, словно заданная программа не подошла и сейчас компьютер в голове сержанта подбирал другую.
        И подобрал.
        - Вы арестованы, - надавив голосом, сообщил он. - Пройдемте, и без глупостей. Со всеми необходимыми документами вы сможете ознакомиться…
        Но я уже его не слушал.
        Эти парни с неподвижными лицами были такими же «кагэбэшниками», как и я - майором внутренних войск. И дело даже не в том, что их звания не соответствовали важности задания. Просто никакой командир в своем уме не пошлет на такой арест троих безоружных бойцов - по-хорошему, этого сержанта сзади должен был прикрывать взвод автоматчиков, а не пара сослуживцев.
        Но и это еще не все.
        Внутренним чутьем я осознавал, что сержант просто проговаривает текст, который ему надиктовали другие. Не он тут главный, харизма не та, хотя парень крепкий и наверняка волевой.
        Главным в этой тройке явно был стоящий позади сержанта рядовой с монголоидной внешностью. Может, казах, может, якут - СССР страна многонациональная. Но силой от него пёрло нереальной, это я сразу, что называется, спинным мозгом почувствовал.
        Ситуация была нестандартной, поэтому, как всегда в подобных случаях, я начал работать на опережение, одновременно вызывая в воображении образ мантикоры - стандартный мой ритуал для выпадения в состояние ускорения своего личного времени. И, как следствие, замедления движений моих противников.
        Прямо с места я ткнул сержанту в горло чуть ниже кадыка - костяшками пальцев, сжатых в половину кулака. Хотел бы убить, ударил в адамово яблоко, разбив щитовидный хрящ, обломки которого вскрыли бы трахею. А так лишь дыхалку смял, словно в шланг пылесоса долбанул, на короткое время перекрыв доступ кислорода к легким.
        Сержант подавился окончанием предложения, схватился за горло и резко согнулся в поясе. Ожидаемо. Я сделал полшага вправо, пропуская мимо летящую мне в грудь голову ударенного и одновременно слегка приседая с ударом предплечьем по основанию черепа. Не зря такой подарок противнику называется «гильотина» изапрещен во многих видах единоборств. Голову, конечно, он не отрубит, но шейные позвонки сместить может конкретно, навсегда парализовав всё, что расположено ниже зоны страшной травмы.
        Однако я и тут рубанул в полсилы, рукой, расслабленной в локте. Поэтому удар получился не жестко-травмирующим, а хлестким, следствием которого скорее будет легкое сотрясение мозга, которое молодой и здоровый парень запросто переживет, полежав недельку на больничной койке.
        Надо отдать должное, ефрейтор среагировал сразу. И ударил меня ногой в пах. Хорошо так ударил, как учили, «на вынос», словно хотел своим сапогом разрубить меня от причинного места до горла.
        Попади он куда метил, мне б точно не поздоровилось. После такого удара в лучшем случае пришлось бы как минимум недели две в больнице отлеживаться, нянча свои причиндалы, распухшие до размеров спелых помидоров. А в худшем такой удар разбивает в тряпки тестикулы, навсегда кастрируя мужика. Ну, а если уж совсем не повезет, то и мочевой пузырь тоже.
        Это он, конечно, зря. Когда меня так бьют, я с себя все моральные ограничения снимаю. Время уже начало слегка замедляться, поэтому я довольно легко пропустил летящую снизу ногу мимо себя, перехватил ее примерно на уровне груди и, схватившись за стопу, резко повернул с доворотом корпуса, будто большую гайку с резьбы сворачивал.
        Послышался хруст, за которым немедленно последовал длинный и протяжный крик - таким я его услышал в своем замедленном времени. Неудивительно. Заорешь, когда тебе голеностопный сустав вывихнули жестоко и бесцеремонно, порвав при этом несколько связок. Зато впредь будет думать, кому можно бить фатально травмирующие удары, а кому лучше не надо. Например, я так бью, когда меня убивать собираются или серьезно покалечить. Допускаю, конечно, что ефрейтор, увидев, что я сделал с сержантом, не разобрался в моих добрых намерениях, перепугался за свою жизнь и долбанул соответственно. Но тут уж извините, в такой серьезной драке мне как-то плевать на то, что движет субъектами, собирающимися сделать из меня инвалида.
        И тогда я делаю в ответ то же самое.
        Ефрейтор рухнул на пол, воя от боли и пытаясь дотянуться до неестественно вывернутой стопы. А я приготовился ловить атаку азиата и реагировать на нее соответственно.
        Но тот остался на месте. И я с удивлением заметил, как уголок его рта дрогнул в некоем подобии улыбки.
        А потом я услышал слова, которые произнес азиат… не открывая рта:
        - Ватаси-но нингё - ва ёй нингё…
        Мое время было ускорено, соответственно, и слова, произнесенные моим противником, я должен был бы слышать словно в замедленной записи.
        Но я слышал их так же, как и обычно!
        И объяснение этому могло быть только одно. Азиат ускорил свое личное время так же, как сделал это я. И сейчас мое преимущество понемногу превращалось в уязвимость - данный боевой режим жрет личную силу, словно голодная барракуда. Это значит, что с каждой секундой я становился слабее…
        Поэтому я не стал медлить и ринулся на азиата, намереваясь срубить его быстро и эффективно. Как получится. Пальцем в глаз слегка ткнуть, по горлу отработать опять же, или под ухо несильно ударить - ровно настолько, чтоб освободить проход по коридору и двинуться дальше к своей цели.
        Ринуться-то я ринулся, но внезапно в самом начале движения вдруг почувствовал, что руки и ноги у меня стали ватными, а горло словно схватили невидимые клещи. А я в выдох всю силу вложил, чтоб рывок получился максимально эффективным… Выдохнуть-то выдохнул, а вдохнуть не получилось - и я кулем рухнул на пол, дергаясь словно рыба, выброшенная на берег.
        Последнее, что я запомнил перед тем, как провалиться в беспамятство, было лицо азиата, склонившееся надо мной. И внезапно пришедшее понимание, что говорил он вовсе не на языке народов Средней Азии или нашего Дальнего Востока, а совершенно на ином наречии…

* * *
        Виктор задумчиво покачал головой.
        - Этот человек может изменить мир, находясь в прошлом, - повторил он слова сихана. - Но почему мне кажется, учитель, что вы что-то недоговариваете. Единственная ли это причина, почему я должен убить его?
        Старик внимательно посмотрел на своего ученика.
        - Я все больше и больше убеждаюсь, что ты и правда вплотную приблизился к Пустоте, - проговорил он. - Не только физически, но и духовно. Настолько ясно видеть суть вещей может лишь синоби высшего порядка. Но у тебя есть один недостаток. Ты считаешь этого гайдзина своим другом. И это очень плохо. Истинный воин свободен от любых обязательств, кроме верности своему клану.
        - И вновь вы не до конца искренни, учитель, - произнес Савельев. - Как может мне или клану повредить наша дружба?
        - Хорошо, будь по-твоему, - кивнул сихан, скрестив большой и указательный пальцы на обеих руках, что означало высшую степень раздражения. - Ямагути-гуми охотятся за тобой, чтобы заполучить секрет бессмертия, ибо они уверены, что ты его знаешь. Члены этого клана не остановятся ни перед чем, чтобы заполучить желаемое. И бить они будут в твои слабые места.
        - Я понял, - кивнул Виктор. - Они будут стараться заполучить Снайпера, чтобы я сам пришел к ним, верно? Крупную рыбу ловят на мелкую наживку.
        Сихан вновь кивнул, на этот раз удовлетворенно.
        - Я рад, что ты понял, - проговорил он.
        - Понять-то я понял, - хмыкнул Савельев. - Только, боюсь, Ямагути-гуми могут сильно пожалеть, если попытаются использовать Снайпера в качестве наживки. Он не из тех, кто позволит насадить себя на крючок.
        По лицу сихана пробежала тень.
        - Мне тяжело говорить это, - произнес он. - Честь нашего клана запятнана. Ты помнишь Масурао, который был моим лучшим учеником до того, как появился ты?
        - Да, - отозвался Виктор.
        Еще бы не помнить действительно талантливого бойца, всем сердцем возненавидевшего «белую куклу», которая однажды неуклюже перелезла через забор школы синоби - и через непродолжительное время превзошла его во всем.
        - Масурао… предал нас, - тихо произнес сихан. Видно было, что эти слова даются ему непросто. - Он переметнулся к Ямагути-гуми, где, по слухам, каким-то образом прошел испытание Воды и убил неживого. Теперь он умеет всё, что умеешь ты, и, может, даже лучше - ведь ты оставил в живых своего неживого, так и не завершив ритуал.
        Виктор опустил голову.
        - Возможно, в свое время я неправильно понял принцип саккацу, - еле слышно произнес он.
        - Свобода убивать и свобода даровать жизнь и в том, и в другом случае остается всего лишь свободой выбора, - покачал головой сихан. - Ты пощадил Масурао, но он не пощадит ни тебя, ни твоего друга. Как бы ни был хорош тот белый гайдзин, ему не справиться с синоби стихии Пустоты.
        Пальцы Виктора еле слышно хрустнули, сжимаясь в кулаки.
        - Учитель, вы сказали, что я умею проходить сквозь время и пространство между мирами. Но я понятия не имею, как это делается!
        Сихан улыбнулся в седые усы.
        - И это говорит тот, кто однажды уже раздвинул сёдзи[9 - Сёдзи (яп.) - раздвижные полупрозрачные перегородки из плотной вощёной бумаги, заменяющие двери и окна в традиционном японском доме.] страны Токоё[10 - Страна Токоё (яп.) - «страна вечного мира». Мир смерти, и в то же время - мир бессмертия, в представлениях древних японцев находящаяся далеко за морем.] и прошел через нее? Поверь, пересечь границы времени и других вселенных немногим сложнее. Кстати, я уговорил двух твоих друзей вернуться к тебе. Признаться, это было непросто, но они всё-таки согласились. Думаю, с ними тебе будет проще идти по Пути Воина…
        - Но как я найду своего друга? В какой из вселенных мне его искать?
        - Не сопротивляясь предначертанному, иди своим Путем Воина - и он сам выведет тебя к твоей цели…
        Голос учителя отдалялся, его образ постепенно становился размытым, нечетким, словно Пустота растворяла его в себе - или же он сознательно решил стать частью ее.
        - Сихан! - воскликнул Виктор, рванувшись вперед… И вдруг осознал, что лежит на траве, а в его сведенных судорогой пальцах зажата холодная земля, которую он, похоже, скреб пальцами, находясь в беспамятстве.
        Невдалеке кто-то надрывно кричал. Савельев приподнялся с земли. Понятно…
        Забор его коттеджа был изуродован. Сквозь огромную дыру в ограждении был виден дом, в котором вылетели все стекла и просела одна стена. Отсюда было не видно дымящейся ямы, которая образовалась после взрыва. Но Виктор успел заметить, как хлопнула входная дверь коттеджа. Это вошел в дом человек, только что потерявший жену и сына.
        И звали этого человека Виктор Савельев…
        Виктор застонал. Тяжело терять семью. Вдвойне тяжело опоздать спасти самых дорогих на свете людей, точно зная, что их ждет. Но когда ты знаешь точно, что теперь уже никогда не получится вернуть прошлое и предотвратить тот взрыв, зачем жить дальше?
        Но тут сквозь горе, затопившее разум, словно лучи солнца через густой туман стали пробиваться мысли.
        Сихан? Он только что видел его так, словно учитель был жив. Да только жив ли он на самом деле? Возможно, синоби его уровня вполне мог посетить своего ученика, покинув на время страну Токоё… Но тогда получается, что и он, Виктор, только что был там… И кто тогда остановил его, если учитель мертв?
        Савельев тряхнул головой. Есть вещи, о которых лучше не думать, иначе можно просто сойти с ума. Особенно когда эти вещи касаются Пустоты и страны мертвых. А также людей, способных посещать их, словно переходя из одного дома в другой.
        Оторвать взгляд от полуразрушенного забора было трудно, но Виктор усилием воли сделал это. Он уже не раз оплакал жену и сына, и делать это вновь было выше его сил…
        И тут взгляд Виктора упал на траву рядом с ним, на которой лежали два меча. Один подлиннее, другой покороче. Первый - классическая японская катана. Второй… Второй больше походил на ниндзя-то, прямой меч синоби, само существование которых многие историки ставят под сомнение.
        «Кстати, я уговорил двух твоих друзей вернуться к тебе. Признаться, это было непросто, но они всё-таки согласились. Думаю, с ними тебе будет проще идти по Пути Воина…»
        Слова сихана словно вновь прозвучали в голове Виктора. «Уговорил двух друзей…» Японские кузнецы с древних времен были уверены, что после завершения работы их мечи обретают свое ками - душу, обладающую собственным разумом. Ведь по представлениям японцев не тело имеет душу, а душа управляет приданным ей телом. И это очень неплохой выбор для ками воина, если оно найдет себе тело в виде хорошего меча.
        Виктор хорошо помнил встречу на дне озера Испытания с несколькими мечами, принявшими образ людей. Тогда он сам находился в состоянии мицу-но кокоро, что переводится как «разум, подобный поверхности озера», когда человек видит мир таким, какой он есть на самом деле. Иными словами, ками Савельева тогда встретилось с ками мечей, в то время как его тело, лишенное души, сидело на берегу. Человеку непосвященному всё это может показаться бредом горячечного больного. Но тот, кто прикоснулся к тайнам секретного учения миккё[11 - Миккё (яп.) - «тайное учение», эзотерический буддизм, при изучении которого осваивались секретные техники - гипноз, телепатия, достижение особых состояний психики, в т. ч. боевого и мистического транса.], подобное воспринимает естественно, как нечто само собой разумеющееся.
        С черным вакидзаси тогда удалось договориться о сотрудничестве. Второй меч, оказавшийся более надменным, чем его брат, отказался пойти с белым гайдзином. Впрочем, впоследствии он всё же присоединился к брату, с которым его связывала и история создания одним и тем же мастером, великим Сигэтаки из Эдо, и металл, не принадлежащий этому миру, частицы которого они оба хранили в своих клинках.
        - Спасибо, сихан, - прошептал Виктор, понимая, что увиденное не было наваждением и что его учитель действительно сумел разыскать и перенести его утраченные мечи через пространство и время. Деяние, о котором в древности мудрецы непременно упомянули бы в своих трактатах. Сейчас же подобное современные люди сочтут сказкой. И это нормально. Люди двадцать первого столетия смотрят только глазами, забыв о том, что их душа способна видеть и ощущать гораздо большее…
        А слова сихана продолжали звучать в голове Виктора, словно эхо бурных волн, бьющееся о скалы.
        «Ямагути-гуми охотятся за тобой, чтобы заполучить секрет бессмертия… Сегодня ты обязан выполнить свой долг перед кланом, воспитавшим тебя… Один белый гайдзин случайно попал в прошлое своего мира и сейчас вполне способен его очень серьезно изменить. Твоя задача предотвратить это… Масурао предал нас… Ты пощадил Масурао, но он не пощадит ни тебя, ни твоего друга».
        - Ну, это мы еще посмотрим, - сквозь зубы процедил Виктор. А руки между тем делали привычную работу: размотать длинные шелковые шнуры-сагэо и с помощью их определить оба меча себе за спину заняло не более одной минуты.
        Сделав это, Савельев встал на колени и сел на пятки, не обращая внимания на крики людей возле его дома и вой пожарных сирен. Всё это уже не принадлежало его миру, было чуждым и ненастоящим. Словно сами собой в голове возникли слова из прошлого:
        «Сознание круглой луны. Лишь в этом состоянии можно увидеть мир таким, каков он есть на самом деле, не искаженным собственными мыслями и ощущениями…»
        Хотя нет. Не слова. Образы. Слов и мыслей больше не было. Было лишь ощущение, что картина привычного мира сползает, словно старые обои со стены, обнажая серую, невзрачную поверхность истинной реальности, словно мечущимися светляками усыпанную слабо светящимися коконами - так в Пустоте видны посвященным обычные люди.
        Если бы Виктор умел испытывать страх, он бы, наверно, испугался того, что собирается сделать. Но бояться его отучили давно, как и испытывать неуверенность в себе, которая, как известно, самый худший враг человека в любом деле. Сихан сказал, что Путь Воина выведет Виктора туда, куда надо, - нужно лишь довериться своей интуиции, тренированному предчувствию. И тогда оно само найдет в мириадах светящихся коконов, открывшихся перед Савельевым, белого гайдзина, которому сейчас нужна помощь. Иначе и быть не может.
        Пальцы легко сплелись в фигуру, которую сихан называл «печатью хэй». Слова молитвы-заклинания древнего божества сами полились с языка, словно только и ждали того момента, когда Виктор… нет, не Виктор. Когда Оми-но ками решится снова произнести их…
        Туман возник почти сразу, будто ждал призыва. Он колыхался перед Виктором, словно живой, и смутные овалы, похожие на человеческие лица, проплывали в его глубине, будто пытаясь получше рассмотреть сверкающий кокон, осмелившийся открыть проход между миром живых и страной мёртвых.
        «Легко войти в страну Токоё. Гораздо труднее найти выход оттуда… Сейчас ты мог перейти границу между живым и мертвым, но тогда твоё сознание без остатка поглотила бы Пустота, как это случается с обычными людьми… Лишь безупречный Воин способен следовать путями синоби без вреда для себя…»
        Слова сихана, сказанные много лет назад, звучали где-то в уголке сознания - но сейчас они только мешали. К чему слушать чужие слова, когда нужно действовать?
        Виктор поднялся с коленей - и сделал шаг…

* * *
        Это не было похоже на обычное беспамятство. Из меня словно вытянули все силы, и сейчас я валялся в полузабытье где-то… Где-то на холодном полу. И если валяться так же, как сейчас, таким макаром можно запросто застудить почки.
        Я попытался перевалиться на бок. И мне это удалось. Так. Что с обстановкой? Первое ощущение - руки связаны. Спереди. Уже хорошо, это лучше, чем сзади. Теперь зрение.
        Я моргнул с усилием раз, другой. Вязкая хмарь, болтающаяся перед глазами, - верный признак сотрясения мозга - начала понемногу отступать. Но тошноты не было, значит, всё-таки не сотряс. И это замечательно. Прям не день, а сплошное везение.
        Правда, в картину офигенной удачи не вписывались три персонажа. Двое стояли возле закрытой двери с автоматами, направленными в мою сторону. А третий сидел на полу, скрестив ноги, и неторопливо перебирал буддийские четки с мохнатым хвостиком на конце. А из-за плеч у него торчали рукояти двух японских мечей. Похоже, друг Савельева по ниндзячьему искусству в Зону пожаловал. Или недруг - как вариант.
        С некоторым усилием сфокусировав зрение, я разобрал детали. Тип на полу был тем самым японцем, что каким-то немыслимым способом вырубил меня на расстоянии. То, что он именно японец, я догнал не сразу. Но несколько слов, произнесенные им, всколыхнули в памяти песенку на иностранном языке, которую как-то мурлыкал себе под нос Виктор Савельев. Когда я спросил, что это, он отмахнулся - мол, детская японская песенка про куклу. Ну ладно, каждый напевает то, что ему нравится. Хотя странно, что эдакая машина для убийства, как Савельев, зачем-то запомнил такое.
        Сейчас на японце, владеющем какой-то бесконтактной боевой хренью, уже не было униформы рядового КГБ. Вместо нее он напялил на себя мешковатый черный костюм, выглядящий весьма убого, но, наверно, очень удобный в носке. Я сам люблю, когда одежда свободная, но в то же время не настолько, чтобы цепляться рукавами и штанинами за посторонние предметы. Костюм японца был именно таким.
        Двое других, находящихся в комнате, были одеты в черную униформу местной обслуги и держали в руках компактные немецкие автоматы MP5 - немыслимая экзотика в Советском Союзе.
        Впрочем, обведя взглядом помещение, я не особо удивился столь нехарактерному оружию.
        На стенах комнаты висели плакаты, несколько отличающиеся от тех, что я видел в подземных коридорах. Один рекомендовал строго хранить государственную и военную тайну. Второй рваными строками Маяковского призывал юношей делать жизнь с товарища Дзержинского. А на третьем сам Железный Феликс собственной цитатой категорически призывал быть зоркими и бдительными. Ну и два титанических сейфовых шкафа по углам комнаты, плюс стол со стоящим на нем графином с водой и стул, привинченный к полу, дополняли общую картину.
        Судя по внешним признакам, это сто процентов был кабинет офицера КГБ. С высокой вероятностью того, что лежит вон там, у стены, по которой к его уху тянется бурая полоса крови, уже успевшей свернуться. Кто-то отработал не заморачиваясь: подошел да и отвесил кагэбэшнику увесистую оплеуху, сориентировав офицера головой в бетонную стену, по которой тот и стёк на пол безвольной тяжелой каплей. Эффективно, не поспоришь. Чем отбивать свои руки об чужие черепа, лучше долбануть противника башкой об бетонную стену, которая всяко тверже любого кулака. Небось вон тот японец и вырубил безопасника, на которого решил не тратить свои суперспособности. Расчетливый, сволочь. Понимает, кого можно конечностями бить, а к кому лучше не приближаться на расстояние удара.
        Это я, конечно, сейчас сам себе льстил. Глядя на бесстрастное лицо японца, я уже понимал - в случае чего он меня и конечностями уделает запросто. Такое понимание приходит не сразу, а только с многолетним боевым опытом, который у меня имелся в избытке.
        Между тем японцу, похоже, надоело перебирать четки. Он лишь качнул головой, и этого оказалось достаточно. Один из автоматчиков с поклоном приблизился к хозяину, взял у него какой-то пакетик, после чего метнулся к шкафчику на стене, нашел там заварочный чайник, вылил в него воду из графина, засыпал содержимое пакетика и поставил чайник на электроплитку.
        Ага, японец решил чайком побаловаться, даже ради этого дела отложил четки и небольшую индивидуальную чашечку достал из-за пазухи.
        Я вяло наблюдал, как суетится вокруг него автоматчик, организуя шефу чаепитие в полевых условиях. И гадал, что это за парни такие. Униформа вроде такая же, как у местных рабочих, и сами автоматчики на них похожи - обычные славянские лица, ни капли монголоидного в них не наблюдается. Так какой им интерес прислуживать иностранцу, неизвестно какого лешего забывшего в подземных лабораториях Чернобыльской АЭС?
        Впрочем, через некоторое время я заметил в движениях автоматчиков нечто неестественное. Двигались они как-то рвано, механически, что ли. Будто во сне, хотя довольно шустро для лунатиков. А еще я заметил, что, когда один двигается, второй слегка «подвисает». Глаза у него стекленеют, хотя автомат держит исправно, направленным в мою сторону. И когда я попытался поменять положение, он повел стволом так, чтобы по-прежнему держать на прицеле мое колено. Намек ясен, передвижение на своих двоих не рекомендуется. Интересно, зачем я им нужен?
        Я задал этот вопрос вслух, но никто и не почесался. Японец продолжал прихлебывать чаек, глядя сквозь меня, словно я состоял из воздуха. Автоматчики тоже не отреагировали. Один тупо смотрел на меня, держа на прицеле своего автомата, второй возился с чайником, периодически доливая в него воду для кипячения. Впрочем, ответа я и не ждал. Просто проверил, не настроены ли мои новые знакомые на диалог. Не настроены. Ждут чего-то. Может, машину, чтоб перевезти меня куда-нибудь, а может, просто ожидают, когда японец неторопливо напьется чаю, после чего нашинкует пленника в бастурму мечами, висящими за его спиной.
        Так прошло минут двадцать.
        Японец поставил на пол пустую чашку, качнул головой еще раз, мол, надо бы повторить, и быстрым, но плавным движением поднялся на ноги. Лихо. У меня так, скорее всего, не получится, чтоб из позы лотоса без помощи рук встать на ноги. Хотя как-нибудь надо попробовать.
        Ага. Будь ты хоть суперменом, но если много пьешь, то вода по-любому попросится наружу. Вторая дверь в стене вела в туалет, о чем свидетельствовала надпись, набитая краской через трафарет. Туда японец и нырнул, после чего примерно через минуту послышалось журчание. Ну да, пока под этим черным балахоном своё хозяйство найдешь, времени немало пройти может. Это ниндзя еще оперативно уложился, с непривычки небось в складках такой одежды по первости отыщешь всё что угодно, кроме того, что нужно.
        А между тем движения заготовщика чая стали немного медленнее. И у второго бойца глаза превратились в неподвижные шарики…
        Моя догадка подтвердилась. Японец ментально управлял этими людьми, полностью подчинив себе их волю. Причем даже сейчас, сливая в унитаз отработанный чай, он прекрасно видел меня глазами своих послушных кукол. Значит, все эти качания головой были не для них. Для меня. Чтоб я подумал, будто они такая вот слаженная команда, где подчиненные понимают малейший жест командира. Ага, так я и поверил, что наши русские парни будут заучивать что значит то или иное покачивание тыквы своего босса. Может, у них в Японии это в порядке вещей, но у нас такое точно не прокатит.
        Я понял - второго шанса не будет! Не знаю, чего ждет писающий ниндзя, но ясно, что для меня это не сулит ничего хорошего. Поэтому я начал действовать.
        На что я надеялся? Да как обычно, просто начал двигаться без надежд на оптимистический исход и даже без особого плана. Главное ведь в жизни что? Правильно, не сидеть на пятой точке, а действовать. Тогда хоть какой-то результат будет. А если не отрывать свой зад от плоскости, ожидая, когда на тебя счастье свалится, то ничего кроме геморроя не дождешься.
        В общем, привстал я и, протянув связанные руки к заварщику чая, сказал вполне дружелюбным тоном:
        - Дружище, а мне можно хотя бы водички? Пить очень хочется.
        Движение абсолютно безобидное, не предусматривающее стрельбы по коленям. Но тот, у двери, заметно напрягся, положив палец на спусковой крючок автомата. А ответственный за чаепитие босса принялся разворачиваться в мою сторону вместе с чайником, который держал в руке. По дну которого я и долбанул ногой, резко оттолкнувшись от стены всем телом.
        Кипяток в лицо штука неприятная. А плеснуло знатно, на шею и на подбородок. Понимаю, парень не виноват, что его мозги взял в плен коварный иностранец. Но я был уверен процентов на девяносто девять - как только японец получит желаемое, он избавится от своих кукол так же, как избавился вон от того кагэбэшника, что сейчас лежит мертвый у стены. Так хоть надежда есть, что парень в живых останется - лучше уж помучиться некоторое время с обваренным подбородком, чем оказаться на том свете.
        Тот, у двери, слегка тормознул - пули выбили фонтанчики бетона в том месте, где мгновение назад была моя нога. На это я и рассчитывал, бросаясь вперед, к заготовщику чая, который, бросив чайник, попытался схватиться за обваренное лицо. Что странно - он не кричал. От такой боли любой завопит как резаный. Но, видимо, японец конкретно контролировал его мозг, и парень лишь рефлекторно поднял руки - но дотронуться до подбородка не успел, так как я, вскочив на ноги, крутанулся всем телом, мощно ударив обваренного локтем по затылку.
        Парень хрипло выдохнул, когда его бросило прямо на автоматчика - наверно, заорать хотел, но не вышло. Однако стрелок и сам увидел, что происходит. Видать, всё-таки что-то от себя прежнего в нем осталось, потому что он усилием воли рванул ствол автомата вниз, дабы не задеть очередью товарища.
        Результат получился такой, какой хотелось: ударенный сбил с ног автоматчика, и оба они рухнули на пол. При этом незадачливый стрелок стукнулся головой о бетон и, похоже, отрубился, так как оружие выпало из его рук. Его товарищ тоже не шевелился, видать, конкретно я его приложил. Отлично, оба потенциальных противника в отключке.
        Я бросился к автомату, схватил его - благо компактный пистолет-пулемет вполне можно удерживать со связанными запястьями - и направил ствол на дверь туалета.
        Но выстрелить, увы, не успел.
        Знакомая боль скрутила внутренности, и оружие вывалилось из вмиг ослабевших пальцев. Меня согнуло, но усилием воли я удержался на ногах. Хрен тебе, паскуда, лучше я стоя сдохну от разрыва кишок, чем снова буду кататься по полу. В первый раз это было неожиданно. Сейчас же я примерно представлял, чем всё закончится, но покорно ждать, словно баран, когда тебя зарежут, это точно не моё.
        - Неплохо, белая кукла, - на чистейшем русском проговорил японец, выходя из туалета и завязывая черным шнуром то, с чем наши люди гораздо быстрее справляются с помощью молнии. - Я ждал чего-то подобного, и ты оправдал мои ожидания.
        Я молчал. В таких случаях говорить не нужно. Победитель сам всё скажет без твоего участия. Это его триумф, ему и речь толкать. А от тебя требуется лишь одно - держать рот на замке и слушать, изредка вставляя тематические реплики.
        - Кстати, ты неплохо говоришь по-нашему, - отметил я.
        - Выучил, - хмыкнул японец. - После того, как твой соотечественник победил меня. Тогда я поклялся найти его и отомстить. А сильного врага нужно знать досконально.
        - Подозреваю, что это Виктор Савельев надавал тебе по щам, - предположил я. - Он такой, с него станется.
        По бесстрастному лицу японца проскользнуло некое подобие ухмылки.
        - Ты моя наживка, белая кукла. Думаю, сегодня твой Виктор Савельев придет освобождать тебя. И получит от меня то, что заслужил. А потом я убью тебя. Выкину из жизни, как охотник выбрасывает использованную наживку…
        Он говорил что-то еще, явно получая удовольствие от сознания своего превосходства над побежденным. Я же тем временем принюхивался, ибо почувствовал сладковатый персиковый запах, идущий из-под двери. Одновременно мне стало трудно дышать, а стены кабинета как бы поплыли перед глазами.
        И значить это могло только одно.
        До принятия конвенции о запрещении химического оружия оставалось еще семь лет, поэтому никто не упрекнул бы госбезопасников в том, что они решили уничтожить опасных преступников боевым отравляющим веществом, не подвергая более опасности своих сотрудников.
        - Циклозарин, - прохрипел я.
        Японец оказался парнем сообразительным и отреагировал моментально.
        Сразу потеряв интерес к беседе, он начал с нереальной скоростью наносить удары руками по воздуху. Казалось, что японец рассекает его, словно некую прозрачную, но вполне осязаемую субстанцию - и эти рассечения, будто полупрозрачные раны, некоторое время висят над полом, складываясь в какие-то непонятные знаки, напоминающие иероглифы.
        Всё происходило очень быстро, но я успел насчитать то ли семь, то ли восемь этих постепенно исчезающих знаков, прежде чем японец рубанул рукой по воздуху, словно мечом, сверху вниз.
        И в спертом воздухе кабинета я ясно увидел разрез - примерно такой, какой оставляла «Бритва», рассекая пространство между мирами. Только молний не было видно по краям этого разреза - лишь слабое, зловещее свечение, похожее на мерцание болотных гнилушек.
        В этот разрез японец и нырнул, словно в приоткрытую дверь, которая тут же за ним и закрылась с едва слышным шелестом. Миг - и нет в кабинете ни загадочного иностранца, ни портала, который он открыл собственными руками. Лишь слабый запах болотной гнили примешался к персиковому аромату, который продолжал усиливаться.
        Я понимал - смерть неизбежна. Скорая и мучительная. Но я был бы не я, если б не продолжал бороться до конца.
        Любой человек, работавший на секретном объекте, опасном для здоровья, во времена СССР обязан был иметь с собой аптечку. А уж сотрудник КГБ - тем более. Поэтому, как только японец исчез в своем портале, я ринулся к трупу, перевернул его и рванул клапан оттопыренного нагрудного кармана, оторвав пуговицу.
        Я не ошибся в своих предположениях. В кармане лежала АИ-4, ярко-оранжевая индивидуальная аптечка, самый простейший набор первой помощи в чернобыльской Зоне отчуждения.
        Но выбирать не приходилось.
        Трудно со связанными руками оказывать себе первую помощь, но мне не привыкать. Открыв аптечку, я вылущил пальцами из гнезда шприц-тюбик с красным колпачком, который сорвал зубами, после чего вогнал иглу в бедро прямо через штанину. Если я правильно помнил состав этой аптечки, в шприце должно было содержаться средство, применяемое при отравлении фосфорорганическими соединениями, к числу которых относится циклозарин. Выдавив тюбик, я выдернул иглу из ноги, после чего принялся выковыривать из аптечки красно-белую капсулу с резервным антидотом, так же применяемым при отравлении фосфорорганическими веществами.
        Выковырять я ее выковырял и даже открыл, но удержать не смог. Несмотря на введенное содержимое шприц-тюбика, мир уже плыл перед глазами, и руки тряслись изрядно. Но я не стал пытаться подобрать связанными руками крошечный контейнер, а ринулся к лежавшему на полу автоматчику, у которого на поясе висел нож в черных ножнах. Выдернуть его из которых заняло одну секунду: массивная рукоять - это не маленькая пластиковая фиговинка, тут и со связанными руками справиться можно. Главное, чтоб лезвие тупым не оказалось от постоянного вскрывания им консервных банок.
        Не оказалось. Отрубившийся хозяин ножа был молодцом, лезвие оказалось острым как бритва. Поэтому еще через десять секунд мои запястья были свободны, благо навык разрезания ножом связанных рук я периодически тренировал, что сейчас и пригодилось.
        Подобрав оброненный контейнер, я вытащил из него ватку-пыж и вытряхнул в рот две таблетки. Всё. Теперь следовало бы понять, зачем я это сделал: от той дозы отравляющего газа, что сочился из-под двери, антидоты не спасут. Думаю, минут пять мне осталось. Может, семь, не больше. И что? Подыхать в этом кабинете как крыса, которую травят ядом? Ну уж нет. Пока я жив и ноги меня еще держат, буду бороться. До конца.
        Сдернув с пояса раненого быстросъемные ножны, я всунул в них трофейный нож, который пристегнул к поясу. Ну не могу я без ножа, хоть убейте меня на месте. Когда нет его под рукой, я словно без штанов на званом обеде. И после того, как сломалась моя «Бритва», на душе у меня кошки скребли, словно с любимой девушкой расстался. Так что пусть этот острый и на первый взгляд годный нож у меня побудет. «Бритву» он мне, конечно, не заменит, но если у мужика есть хоть какой-то нож, это всяко лучше, когда он вообще без ножа.
        Я подобрал автомат, проверил магазин. Понятное дело, что там, за дверью, перегородив коридор, с двух сторон стоят штурмовики, облаченные в общевойсковые защитные комплекты, с противогазами на лицах и автоматическим оружием в руках. Может, даже ради такого дела и пару пулеметов поставили так, чтоб и друг друга рикошетами не посечь, и цель отработать на сто процентов. Ну, что ж. Я, конечно, всё понимаю. Но если они начнут стрелять в меня, я буду стрелять в ответ. По ногам. Для того, чтобы прорваться сквозь строй бойцов, не обязательно их убивать. Достаточно серьезно ранить.
        Про себя я усмехнулся своим мыслям. Как только я выбью дверь и выскочу в коридор, то немедленно попаду под перекрестный огонь с двух сторон и вряд ли успею выстрелить. Тем не менее такая смерть гораздо вкуснее вот этой, с привкусом гнилого персика.
        Ну, поехали!
        И я ринулся к двери…

* * *
        В тумане колыхались огоньки, похожие на ленивых светляков. Их было много. Тысячи. Десятки тысяч. Тех, кто, отгорев своё, обязательно потухнут и станут законной добычей страны Токоё, которая умеет ждать. Человеческая жизнь коротка, а у мира мертвых много времени. Целая вечность.
        Блеск далеких коконов казался миражом, плавающим где-то за туманом. Гораздо явственнее были те коконы, что плавали в самом тумане. Серые. Мрачные.
        Мертвые…
        И в то же время - живые. Со временем они станут менее подвижными, потом остановятся совсем, зависнув на месте серым, расплывшимся столбом серой взвеси, которая постепенно превратится в этот самый туман, расстилающийся далеко, насколько хватал взгляд.
        Раньше Виктору не доводилось столь далеко заходить в страну Токоё. Для перехода на несколько десятков метров в Башне Испытания хватило лишь входа - и почти мгновенного выхода. Сейчас же он понимал: ему нужно пробиться сразу сквозь две составляющие: пространство и время, причем выйти именно к той точке, которую он наметил.
        Неимоверную сложность задачи он осознал не сразу. Но постепенно до Виктора дошло, на что он решился. Потому, что серые коконы сразу же потянулись к нему. Мертвым нужна энергия. Особенно тем, кто умер недавно и еще не до конца осознал, куда он попал.
        Савельев даже растерялся поначалу, увидев, как мертвые ками потянули из него золотые нити, каждый в свою сторону. В этом мире он тоже был коконом, только светящимся как те, за туманом. И что делать, когда серые тени, словно вампиры из старой легенды, начинают высасывать из тебя жизнь?
        Но тут Виктор понял: он пришел сюда не один.
        Откуда-то сзади вышли они.
        Двое.
        Похожие не на коконы, а на резко очерченные линии - одна светящаяся ярким черным светом, вторая - черно-красным. Савельев и не знал, что такое возможно, черное не умеет светиться. В его мире. Мире живых. Здесь же - умеет. И не только светиться.
        Линии обогнули Виктора с двух сторон, и серые тени отпрянули в стороны, обрывая золотые нити. Эти двое принадлежали миру страны Токоё больше, чем мертвые ками. И силы у них было неизмеримо больше. Они сами состояли из множества душ, которые отняли у живых и забрали себе, не пустив их в этот серый мир, поглотив, сделав частью себя - и тем умножив свою без того немалую мощь. Даже Виктор почувствовал страх мертвых ками: даже неживое хочет жить, как бы странно это ни звучало.
        Больше никто не тянул из него жизненную энергию. И тогда он, сосредоточившись, вырастил из себя намерение.
        Сначала оно было тонкое, словно одна из нитей, оборванных его мечами, но быстро обрело объем и яркость. Словно золотой луч вырос из сверкающего жизнью кокона, пронзив серый туман далеко, до самой его границы, за которой роились плохо видимые отсюда светляки.
        Виктор двинулся вперед, ведомый своим намерением. Быстрее, еще быстрее! У страны Токоё много способов сделать живого неживым. И если не удался первый, она быстро применит остальные.
        Савельев чувствовал, как туман становится плотнее. Еще немного, и он превратится в сплошную стену, которую не смогут прорубить даже его спутники - всё-же не так уж много душ забрали они за три с половиной столетия по сравнению с тем, сколько живых существ умерло за все те сотни тысячелетий, что существует планета Земля…
        Виктор чувствовал, что не успевает достигнуть границы страны Токоё, что еще немного, и он завязнет в этом сером болоте, словно в быстро твердеющем цементе…
        И тогда он, собрав все свои силы, исторг из себя то, что там, в мире живых, называют совершенным ки-ай. Обычные люди слышат его как крик, а посвященные видят волну энергии, способную не только разрушать доски и камни, но и выбить ками из живого тела, превратив его в быстро остывающий труп.
        Туман вздрогнул. И расступился в стороны, образовав широкий коридор, освещенный намерением Савельева.
        Больше медлить было нельзя.
        И Виктор бросился вперед…

* * *
        До двери оставалось не больше трех шагов, когда я с размаху врезался в нечто, возникшее прямо передо мной из неизвестно откуда взявшегося серого тумана.
        - Ти! - выдохнуло нечто, почти успевшее отбить в сторону мой локоть, который я рефлекторно выставил вперед, увидев препятствие. И я больше по этому знакомому «ти!» понял, кто передо мной, так как перед глазами плавали оранжевые круги, а то, что было за ними, казалось изрядно расплывчатым.
        Значит, передо мной был Виктор Савельев, который когда нервничает, начинает ругаться по-японски. Откуда и зачем он тут? Кречетов же вроде обещал отправить его в прошлое, чтоб Савельев мог спасти свою жену и сына. Я же точно не похож ни на кого из них, так какого ктулху он тут делает?
        Вопросы метались в моей голове, словно бешеные мухи, и вполне возможно, что я начал бы их задавать - а чего еще делать перед смертью, когда запал прошел и вряд ли уже найдутся силы выбить довольно крепкую с виду деревянную дверь.
        Но Виктор меня опередил.
        Мигом оценив обстановку, он схватил меня за рукав и потащил в туман.
        - Быстрее!
        Но я уперся.
        - Погоди…
        - Бака[12 - Бака! (яп.) - дурак!]! Ты же сейчас сдохнешь!
        - Пацаны…
        - Какие пацаны?
        - Эти.
        Я ткнул пальцем в сторону парней в черном, лежащих на полу.
        - Они тут умрут.
        - Тебе не пофиг?
        - Они ни при чем.
        - Симатта[13 - Симатта! (яп.) - блин, облом!]!
        Если Савельев по прозвищу Японец начал ругаться длинно, то это значит, он не просто нервничает, но еще и порядком взбешен. Впрочем, это не помешало ему принять быстрое и кардинальное решение.
        - Хватай одного, я второго. И бегом, а то сёдзи сейчас закроются.
        - Что за сёдзи?
        - Двери страны Токоё.
        Ясно, блин. Чего ж тут неясного. Доступно объяснил, только я ни хрена не понял. Кроме того, что страна с явно импортным названием - это, скорее всего, вон тот туман, что колышется на фоне двери… и при этом заметно бледнеет, становясь прозрачнее.
        Не знаю, на что похожи эти двери-сёдзи, но с порталами я был знаком не понаслышке. И когда они собираются исчезать, то ведут себя похоже.
        Савельев же, недолго думая, схватил ближайшего бойца и ринулся в туман. Я закинул трофейный автомат за спину, пошатнулся при этом, взмахнув руками, сохранил равновесие и, схватив второго бойца за шкирку, бросился следом Виктором.

* * *
        …Обернулся я почти сразу, но кабинета сзади меня больше не было. Вместо него за моей спиной сомкнулся серый туман, выглядящий довольно неприветливо. От него исходили волны опасности, причем настолько сильные, что я схватился было свободной рукой за автомат…
        Однако автомата больше не было.
        Как и руки.
        Я был похож на слабо светящийся мяч для регби, поставленный на острый конец. От моего округлого бока отделялась толстая нить, соединяющая меня с другим таким же по форме мячом, лежащим у моих ног.
        Таким же серым, как окружающий нас туман.
        Всё это было настолько странно и неправдоподобно, что я конкретно завис, словно старый компьютер, совершенно не представляя, что мне делать дальше. Кем я только не был, но вот мерцающим коконом раньше как-то побывать не доводилось. Не было у меня больше рук, ног, глаз, рта… Да и не нужно это всё мне было. Оказывается, серый туман можно видеть и без глаз, а запах силы, холода и смерти, идущий от него, ощущать без органов обоняния…
        Я б, может, и дальше висел, офигевая от происходящего, как вдруг ни с того ни с сего в меня врезался другой такой же кокон, может, только светящийся несколько ярче, чем я. От этого удара, за которым последовала черная вспышка (как такое вообще возможно?), на мгновение я вообще перестал соображать, где я, кто я и что вообще происходит. А когда это мгновение прошло, я ощутил, что моя ладонь касается чего-то холодного и твердого.
        Следующее ощущение - я лежу на твердом. После чего стало потихоньку возвращаться зрение, временно вырубленное вспышкой странного черного света.
        Я лежал на растрескавшемся, выщербленном полу. В сантиметре от моего носа валялся автомат, ремень которого тянулся вверх, мне за плечо. А чуть подальше, шагах в трех от меня, прямо из стены торчал узловатый корень дерева, проломивший ее и уже успевший дорасти до пола. Корень был облеплен какими-то слабо фосфоресцирующими наростами-паразитами, впрочем, дававшими достаточно света, чтобы рассмотреть место, куда я попал.
        Но мне было не до рассматриваний. Я шевельнулся - и чуть не заорал от страшной боли, пронзившей всё тело. Судя по ощущениям, у меня все кости сломаны. И если это так, то нужно собраться с силами, подтянуть к себе компактный автомат и пристрелить себя нахрен, чтоб не мучиться.
        - Лежи смирно, - раздался у меня над головой знакомый голос. - Сейчас чинить тебя буду.
        Следом в мою шею чуть ниже затылка словно два гвоздя вонзились. Я непроизвольно застонал, ибо эта боль оказалась сильнее той, от которой ныло и стонало мое тело.
        - Терпи, - сказал голос. - Сейчас будет легче.
        И точно.
        Прошло буквально несколько секунд, и по моему телу от этих гвоздей, воткнутых под затылком, разлилось приятное тепло, растворяющее боль… Я почувствовал, что отъезжаю, словно от стакана водки, выпитой на голодной желудок.
        - Не спать! А то захлебнешься.
        Я хотел было спросить, чем это я должен захлебнуться, как вдруг неудержимый позыв рвоты словно подбросил мое тело, расслабленно развалившееся на полу.
        Гвозди исчезли, а потом я увидел две ноги, отпрыгнувшие от меня с удивительным проворством.
        И началось.
        Меня крючило, возило по полу, плющило, выворачивало наизнанку. А в голове билась дурацкая мысль: «Не заблевать автомат! Не забле… твою ж душу!»
        Рвал? меня долго. Но MP5 я уберег, прижав к себе как родного. Блевотня проходит, а стрелять из вонючего оружия приятного мало. Желудочный сок такая пакость, что его с ходу не ототрешь. И как потом ни чисти автомат, вонизм всё равно будет присутствовать, пока его запах пороховой гари не перебьет. Я такое уже проходил, знаю не понаслышке.
        Наконец я опустел. Такое впечатление было, что и дерьмо моё из кишок через рот вылилось, так мерзко воняло вокруг. Я даже нашел в себе силы собраться в кучу и отползти от зловонной лужи неслабых размеров, а то ж с таких миазмов немудрено снова начать блевать, причем своими внутренностями, так как больше нечем. Вон желудок до сих пор в спазмах заходится.
        - Что… ты со мной сделал?.. - прохрипел я.
        Обладатель знакомого голоса присел передо мной на корточки.
        - Всего-навсего от смерти спас, - проговорил Виктор Савельев по прозвищу Японец. - Если хочешь конкретики, через точки фу-ти поделился с тобой своей жизненной энергией, которой у самого почти не осталось после двойного посещения страны Токоё.
        - Страны… какой?
        - Мира мертвых, - равнодушно произнес Виктор. - Того, куда отправляются ками после смерти. Души живых, если по-нашему.
        Только сейчас я разглядел, насколько Японец бледен. Если б не говорил и не двигался, с виду точно покойник. Видимо, посещение этой самой страны Токоё ни фига не полезно для здоровья.
        - Короче, для того, чтоб нам обоим не сдохнуть, мне пришлось войти в мир мертвых и через него перебросить нас во времени. Но не в пространстве.
        - И… в какой, так сказать, эпохе мы сейчас? - поинтересовался я.
        - Понятия не имею, - пожал плечами Савельев, при этом его голос прозвучал несколько смущенно. - Я еще не особо разобрался с этими перебросами во времени. Многое делаю интуитивно. Спасаться было надо, вот я и свалил куда глаза глядят. Короче, получилось то, что получилось.
        Я попытался подняться.
        С третьего раза получилось, ибо шатало меня не по-детски. Еще бы, травануться одним из самых токсичных боевых отравляющих веществ и остаться в живых - это должно очень сильно повезти. И Виктору спасибо, что вовремя выдернул меня из зараженной зоны, и аптечке с антидотами, которую таскал с собой тот кагэбэшник, упокой его Зона, - многие в мирное время не носят их с собой, мол, угловатые, неудобные, в кармане мешаются…
        Мы с Виктором находились в том же самом кабинете, что и до этого, правда, сильно изменившемся. По стенам ползли трещины, из которых торчали узловатые корни. Пол местами вообще рассыпался в бетонную пыль, за годы превратившуюся в слежавшуюся грязь. Стола и стула не было, сейфов и шкафчика тоже, что неудивительно. Думаю, Савельев перебросил нас в будущее Зоны, причем лет на двести, не меньше. На зараженных землях всё растет гораздо быстрее, чем на Большой земле, - и раковые опухоли, и самомнение, и деревья. Но даже с учетом этого фактора дереву-мутанту все равно нужно много времени, чтобы расковырять бетон своими корнями.
        Кстати, входная дверь в кабинет теперь была стальная. Местами изрядно ржавая, но пока еще выполняющая свою функцию. Видать, заменили деревянную на более надёжную после того, как иностранный шпион - то есть я - исчез из закрытого помещения незнамо куда.
        А вот тем двоим парням, которых я искренне пытался спасти, повезло меньше. Не надо было быть доктором, чтобы с первого взгляда понять: возле двери лежат два трупа. Лица распухшие, синюшные, остекленевшие глаза вылезли из орбит. Ну простите, парни, я сделал все что мог.
        - Воняешь ты знатно, - сообщил Виктор.
        Я перестал таращиться на трупы и взглянул на трофейную форму майора КГБ.
        Выглядела она и правда не очень. Как я ни берегся, но всё же один рукав заблевал порядком. Неприятно, ибо в Зоне стиральных машин нету - а уж в этой, где деревья сквозь стены подземелий прорастают, тем более.
        Да и не совсем по размеру был мне майорский прикид. А вот то, что было надето на погибших парнях, вполне могло подойти. Робы новые, сразу видно. Судя по крою и обилию карманов, сшиты по армейским лекалам. Ну а моральные моменты в таких случаях меня никогда не беспокоили. О чем я Виктору и сообщил, когда он попытался кинуть в мою сторону язвительное замечание насчет моего мародерства и его офигевания по поводу отсутствия у меня брезгливости.
        - Объяснить разницу между мародерством и боевым трофеем? - поинтересовался я.
        - Не надо, - поморщился Виктор. - Читал как-то один из твоих псевдофилософских боевиков, помню.
        - Вот и ладушки, вот и хорошо, - кивнул я, продолжая снимать одежду с покойника. На мой взгляд, мертвым вообще ничего не надо. Все посмертные ритуалы придумали живые. И то, я думаю, лишь для того, чтобы трупы, ожив, не таскались по земле, а тихонько бились себе в гробах, пока не истлеют. Феномен зомби давно известен на Большой земле, просто в Зоне он случается намного чаще. Возможно, потому, что с гробами здесь напряженка.
        Покойник при жизни был парнем крепким, с одеждой на размер больше моего. Но это и в плюс - нигде не жмет, не трёт и не стесняет движений. А вот берцы у него оказались аж на два размера больше. Я призадумался. Заправить широкие штаны в сапоги? Голенища жать будут. Пустить штанины поверху? Чёт вообще ерунда какая-то, жесткие голенища мигом голые икры натрут. Оставить старые штаны вообще не идея - когда меня на полу крючило, коленом я в свою блевоту значительно так макнулся.
        Слегка озадаченный на тему что делать, я было решил присмотреться к берцам второго трупа, и был немало удивлен - Японец сноровисто раздевал мертвеца с явным намерением облачиться в его шмот. В целом логично: на Викторе было надето что-то очень условное, напоминающее робу лаборанта и для походов по Зоне явно не предназначенное.
        - И как там оно насчет мародерства? - ехидно поинтересовался я. - Совесть и мораль нигде не жмут?
        - Нисколько, - невозмутимо ответил Японец. - Просто я вспомнил, что однажды кровью подписал клятву, в которой было написано: «У меня нет закона. Самосохранение станет моим законом». Исходя из чего сменить вот эти тряпки на нормальную одежду и есть элемент самосохранения.
        - Зашибись, - кивнул я. - Значит, у тебя это самосохранение, а в моем случае - мародерство?
        - Совершенно верно, - отозвался Японец, стаскивая с мертвеца штаны. - Никто ж не заставлял тебя макаться в собственную блевотину и портить вполне себе приличную форму. Да в принципе мог бы и в ней походить, пока не нашел ручей и не отстирал свои выделения. Совершенно ни к чему грабить мертвеца, когда в этом нет острой необходимости.
        - Надеюсь, ты сейчас прикалываешься, - проворчал я. - Напридумывают себе всяких законов якудзы, а потом прикрывают ими собственные двойные стандарты.
        Признаться, Японец со своей парадоксальной логикой меня слегка взбесил, что, кстати, пошло на пользу. Дурнота отступила, перестав вить канаты из моих кишок, и даже появилось нечто, отдаленно смахивающее на прилив бодрости. Ярость вообще хорошее средство от любых болезней, о которых тут же забываешь, когда тебя начинает слегка колбасить от желания заехать кулаком в невозмутимое дружеское рыло. Хотя в случае с Японцем это чревато, еще большой вопрос, чье рыло при таком раскладе больше пострадает, его или моё.
        В общем, я додумался до того, чтоб оставить на ногах портянки, которые, перемотав немного по-другому, всунул в берцы, плотно их после этого зашнуровав. Ничего так получилось, годно. Так называемый финско-немецкий вариант носки ботинок при отсутствии носков, кардинально решающий проблему обуви, не подходящей по размеру.
        Еще в кармане «своего» автоматчика я нашел кожаный ремень, из которого быстро смастерил набедренный подвес под кобуру для трофейного пистолета Макарова. Почему не на поясе? Потому, что там уже висели трофейный нож и подсумок с двумя запасными магазинами.
        А вот ПСС я решил с собой не брать. В нем после стрельбы по замку только два патрона осталось, и из-за них таскать с собой за пазухой лишний килограмм я счел неразумным. Поэтому бесшумный пистолет так и остался во внутренней кобуре майорской формы, которой я накрыл лицо «своего» мертвеца.
        Кстати, пока я орудовал ножом, рассмотрел его повнимательнее. И оказалось, что мой трофей на самом деле дорогого стоит. Замысловатое клеймо на клинке, напоминающее руны, навеяло воспоминания. Похоже, у меня в руках оказалось кастомное творение замечательного конструктора ножей Андрея Мака. Помнится, однажды держал в руках его «Легион» - до сих пор под впечатлением. Но если тем ножом удобно врагам головы сносить, словно топором, то этим по-тихому снять часового самое милое дело. Не совсем понимаю, как этот нож из двадцать первого столетия переместился в восемьдесят шестой год, хотя догадываюсь. Ходят среди сталкеров слухи, что знаменитый коллекционер Мак на самом деле перехожий и в своих поисках уникальных ножей умеет перемещаться не только по всему миру, но и через временные порталы, которые прорезает ножами, созданными своими руками. Интересно будет попробовать, может, этот мой трофейный нож тоже такое умеет?
        - А не расскажешь, как ты меня нашел? - поинтересовался я, осмотрев свой новый прикид и оставшись более-менее довольным увиденным.
        - Как - ты уже видел, - равнодушно бросил Виктор, зашнуровывая берц - ему-то ничего изобретать не пришлось, всё подошло, будто на него сшито. Или это очередная магия ниндзя, на которого Савельев учился где-то в японском захолустье?
        - Ясно. Прошел через туман, как в одной хорошей песне поется, - кивнул я. - А на кой ляд я тебе сдался?
        - Да просто ликвидировать тебя хотят, - сказал Японец, закончив со шнуровкой и плавно перетекая из положения сидя в стоячее. Блин, нормальные люди так не умеют. Может, мне тоже в Японию съездить, авось чему интересному научусь?
        - Это многие хотят, - кивнул я. - Ничего нового. И чем я провинился на этот раз?
        - Да вот кое-кто считает, что ты можешь кардинально изменить будущее, наворотив дел в прошлом. Если уже не изменил.
        Я почесал переносицу.
        Ну да, вполне может быть, что у будущего возникли проблемы после того, как я ликвидировал в прошлом одного ученого урода. И думаю, что прошлое, что будущее без него как-нибудь обойдется. Да, я знаю об эффекте раздавленной бабочки, описанном классиком. Но почему-то мне кажется, что не всё так однозначно. Хронос и сам был горазд чудить что в будущем, что в прошлом. И не факт, что я так уж серьезно накосячил перед Мирозданием, пристрелив эту сумасшедшую бабочку с манией величия.
        - И я бы не стал недооценивать этих ликвидаторов, - добавил Виктор, привязывая за спину свои мечи. - Их подготовка намного превышает твою.
        - Подготовка - может быть, - кивнул я. - Остается проверить, как у них обстоят дела с личной удачей. Кстати, двести лет назад меня взял в плен очень экзотическим способом и держал в плену в этом кабинете такой же, как ты, тягуче-плавный азиат с плохими манерами и мечами, похожими на твои.
        Я кивнул на рукояти, торчащие из-за плеч Виктора.
        - Говорил, что я - это наживка, на которую он решил поймать тебя. Но как только учуял газ, так сразу довольно шустро свалил, так что с ловлей на живца у него не задалось.
        - Масурао, - помрачнел Японец. - Так зовут этого ублюдка. Жалею сейчас, что пощадил его однажды.
        И, поймав мой вопросительный взгляд, пояснил:
        - Мы вместе учились в школе синоби. И он до сих пор не может простить мне того, что я оказался лучшим учеником, чем он.
        - Ну, и если ты лучше, то в чем проблема? - удивился я.
        - Боюсь, что сейчас он превзошел меня, - помрачнел Виктор. - Ладно, давай, что ли, глянем, куда нас занесло.
        - А это точно надо? - покосился я на стальную дверь, надежно защищающую нас от внешнего мира. - Может, через твою страну Токоё двинем обратно, но не в восемьдесят шестой год, а попозже? Там, конечно, тоже не фонтан, но хоть места знакомые.
        - Не получится, - покачал головой Савельев. - Не осталось у меня сил на третий вход в страну мертвых. Боюсь, если попытаюсь, то там мы оба и останемся.
        - Понятно, - кивнул я. - А если так попробовать?
        И, выдернув новый нож из ножен, душевно так махнул им сверху вниз.
        Получилось ничего. Нож с легким шелестом распорол воздух, и на этом все закончилось. Значит, ошибся я. Мой трофей, к сожалению, не был аналогом «Бритвы» ирассекать пространство между мирами не умел. Просто хороший нож. Не более.
        Ясно-понятно. Что ж, ничего больше не оставалось делать, как вскрывать ржавую дверь и выходить в подземный коридор… если, конечно, он есть за этой дверью. Очень хотелось надеяться, что там не завал из рухнувшего потолка и обвалившихся стен, замуровавших нас навечно в этом кабинете.
        Мы подошли к двери. Я взялся за ручку, потянул на себя… Эксперимент удался неважно. Проржавевшая насквозь загогулина отвалилась и рассыпалась в красную пыль прямо у меня в руке. Ну, зашибись. И чего теперь делать?
        Пока я прикидывал что к чему, Японец решил вопрос кардинально. Взял - да и долбанул ногой прямо в середину двери.
        Хорошо, что я успел отскочить в сторону. От удара ржавая дверь треснула посредине, развалилась пополам - и из коридора на то место, где я только что стоял, рухнул кусок бетона высотой метра в полтора, из которого во все стороны торчали куски красной от коррозии арматуры. Ага, теперь понятно, почему кабинет так хорошо сохранился: бетонная глыба, скорее всего, отвалившаяся от потолка, придавила дверь снаружи и намертво запечатала выход. Удар Савельева разрушил это шаткое равновесие - и вот результат.
        - Ты там живой? - поинтересовался я, морщась от бетонной пыли.
        - То же самое хотел спросить у тебя, - раздался голос Виктора с той стороны серого облака.
        - В следующий раз лучше потолкай преграду сначала, ладно? - попросил я. - Легонько. А то с твоими методами решения проблем я реально перееду в страну Токоё раньше положенного.
        - Кто бы говорил, - буркнул Японец, выныривая из бетонного тумана. - Ну что, прогуляемся?
        - Давай попробуем, - сказал я. - Только погоди, вдруг там темнота стопроцентная.
        Достав нож, я подошел к светящемуся наросту, распластавшемуся на древесном корне. Крупный такой паразит, размером с два моих берца. И светит как двадцативаттная лампочка.
        Клинком ножа я подцепил нарост, на что он дернулся как живой - и из него вывалился шарик, светящийся мертвенно-бледным светом. А сам древесный паразит после этого погас и сдулся, прилепившись к корню так, что и не заметишь, есть он там или нет его. Понятно. Природный механизм. Так-то нарост светом приманивает добычу, но при малейшей опасности тут же сбрасывает «фонарик» иприкидывается дохлятиной.
        Я подобрал шарик, который на ощупь оказался холодным, словно ледышка. Но темноту вокруг себя он рассеивал исправно, на три шага вперед вполне прилично было видно. Нормальная добыча. Остается надеяться, что он не особо радиоактивный.
        Сунув трофей за пазуху, я аккуратно высунул голову в образовавшуюся половину дверного проема, заваленного снизу расколовшимися при падении кусками бетона.
        Честно говоря, что-то подобное я и рассчитывал увидеть.
        Подземный коридор сохранился процентов на пятьдесят. Во многих местах потолок проломили корни деревьев, обрушив вниз бетонные плиты перекрытий. Кое-где то же самое произошло и со стенами. Но в целом подземный тоннель оставался более-менее проходимым, что не могло не радовать.
        Но что самое интересное: на фрагментах потолка, сохранившихся в первозданном виде, тускло, но уверенно горели плафоны, защищенные ржавыми стальными решетками. Вечные лампочки Зоны. Пожалуй, единственные безопасные аномалии, порой приносящие реальную пользу. Как сейчас, например, позволяя более-менее рассмотреть то, что осталось от подземной лаборатории. В этом им также помогали те самые светящиеся наросты-паразиты, которые присутствовали и в кабинете. Мощные корни деревьев, за прошедшие десятилетия сумевшие проломить бетон, были густо усеяны ими. Красивое зрелище. И одновременно жуткое, навевающее мысли о том, что всё не вечно… А также насчет того, что ждет нас наверху - если, конечно, мы сумеем отсюда выбраться.
        Мы перелезли через завал и пошли налево. Почему налево? Да просто какая разница, куда идти, если не имеешь ни малейшего представления, где может быть выход. В таких случаях логично передвигаться как в компьютерной игре, держась строго левой или исключительно правой стороны, чтоб не плутать до бесконечности по подземному лабиринту.
        Я предпочитаю стену держать слева, так больше возможный угол поворота ствола автомата, который я выставил перед собой, готовый немедленно стрелять в случае чего. Кстати, Савельев сделал то же самое, идя на полшага за мной и «держа» половину коридора справа от меня. Похвально, что хоть иногда он надеется не на свои мечи, метательные звездочки и всякие там духовые трубки, а использует смертоносные достижения цивилизации.
        Под ногами хлюпала вода. Понятное дело, дожди в Зоне не редкость, а коридор давно потерял герметичность. Благо хоть воды тут было не критично, ниже щиколотки. Хорошо, что река Припять пока не коснулась одним из своих притоков системы подземных лабораторий, иначе сейчас здесь бы всё было затоплено по самый потолок. Даже при самом гнилом раскладе можно, поразмыслив, найти свои плюсы.
        - Движение, - негромко произнес Виктор.
        Зрение у него в полутьме коридора явно работало лучше моего, как-никак, профессиональный воин ночи, ему это по штату положено. Впрочем, я и сам разглядел, что между свисающими книзу с потолка толстенными корнями что-то движется. Причем довольно быстро. Нечто, словно само слепленное из длинных, тонких и гибких корней, позволяющих странному существу сноровисто двигаться… по потолку.
        Первой мыслью, мелькнувшей в голове, было - потолочник! Страшное порождение генной инженерии, создавшей для нужд армии человекоподобное существо с мощными передними лапами и страшными костяными пилами вместо ног.
        Но потолочники, которых мне не посчастливилось встречать, были мощнее. А эта тварь больше напоминала четырехлапого паука, стремительно приближающегося к нам с явным желание познакомиться поближе.
        Больше ждать не имело смысла: знакомства со странными существами в любом из миров никогда хорошо не заканчивались. Поэтому, когда расстояние между мной и ним сократилось примерно до пятидесяти метров, я начал стрелять.
        Правда, проку от моей стрельбы оказалось немного.
        Тварь, словно почувствовав, куда я целюсь, резко сместилась в сторону - и побежала по стене, стремительно набирая скорость. Теперь в свете фосфоресцирующих наростов я ясно видел, как она с невообразимой скоростью перебирает длинными лапами, напоминающими паучьи. А еще я разглядел ее глаза. Белые, навыкате, без зрачков. Такие и положено иметь существу, родившемуся и выросшему без света, во тьме подземелья.
        Но коридор был слишком узок, чтобы вторая очередь, пущенная веером, тоже пропала впустую. Да и Виктор подключился к процессу.
        В два автомата мы сбили мутанта на пол, но он всё равно продолжал ползти в нашу сторону, перебирая лапами, две из которых были уже перебиты пулями. Но и оставшихся двух было вполне достаточно, чтобы тварь довольно шустро ползла по полу, волоча за собой искалеченные конечности.
        Понятное дело, не доползла. Пули остановили ее метрах в трех от нас.
        - Поразительная живучесть, - покачал головой Виктор, опуская автомат.
        - Не то слово, - согласился я. - Пойдем глянем, что это за чудо такое. Никогда ничего подобного не видел.
        Подошли. На всякий случай держа мертвое тело на прицеле, я мощным пинком перевернул его.
        Мутант был мертв.
        Единственный уцелевший глаз тупо смотрел в потолок. Второй был выбит, и из раны медленно сочилась густая белесая кровь. Вместо носа два дыхательных отверстия, под которыми черной дырой зияла огромная пасть, полная острых зубов, немного загнутых вовнутрь. Из пасти свесился книзу мясистый раздвоенный язык, с которого на пол медленно, тягуче стекала слюна - похоже, тварь заранее предвкушала сытный обед, да вот не срослось как-то у нее сегодня с вкусной и здоровой пищей.
        А ниже…
        - С ума сойти, - пробормотал Виктор.
        Это была женщина. С прекрасной, точеной фигурой. Длинная шея, красивая грудь, пробитая пулями в нескольких местах. Узкая талия, бедра, которым позавидовала бы любая фотомодель… Вот только из этого прекрасного тела росли жилистые руки и ноги, по длине раза в три длиннее человеческих, которые оканчивались когтистыми лапами с мощными, развитыми присосками на ладонях и стопах. А еще у твари были прекрасные, густые черные волосы, в которые она, наверно, могла завернуться холодными ночами. И даже не особо грязные - похоже, эта жуткая дева за ними ухаживала, вылизывая языком, словно умывающаяся кошка.
        Налицо была мутация. Судя по заброшенности комплекса лабораторий, вряд ли управляемая. Но, так или иначе, предки этого чудовища были людьми. Исходя из чего напрашивался вопрос: ачто в этом времени стало с человечеством? Так же, как в мире Кремля, выживает по крепостям и секретным бункерам? Или мир Кремля - это не отдельная соседняя вселенная, а будущее нашей планеты через двести лет, в которое мы, по словам Савельева, сейчас и попали?
        Вопросов оказалось больше, чем ответов. И размышлять над ними времени не было, так как мы с Виктором одновременно услышали тихое чавканье многих присосок, отлепляющихся от стен и потолка…
        И увидели то, что я очень надеялся не увидеть.
        Меж корнями деревьев, похожих на кривые колонны, подпирающие потолок, пробиралось множество тварей, таких же, как та, что мы убили две минуты назад. Их было навскидку не меньше трех десятков, а может, и больше. Звуки выстрелов разнеслись далеко по многочисленным подземным коридорам, и множество чудовищ, живущих в них, ринулись на звук. Обычно мутанты, живущие под землей, видят неважно, зато со слухом у них точно нет проблем.
        Отступать было некуда. Да, позади нас был коридор, возможно, и не особо заваленный обломками бетона. Но я видел, с какой скоростью двигалась тварь, которую мы только что убили, поэтому бежать смысла не было никакого - умрешь испуганным и подуставшим.
        В моем трофейном подсумке находился сдвоенный магазин - удобно, несколько секунд на перезарядку экономится. Я сменил свой почти опустевший на «двойку», краем глаза отметив, что Виктор сделал то же самое. Верная тема. Сейчас твари пробегут еще метров пятьдесят, и мы их встретим из двух стволов. И даже, возможно успеем сменить магазины, прежде чем нас разорвут на части.
        - Отойди, - неожиданно сказал Виктор. - На пару шагов мне за спину.
        - Не понял, - нахмурился я.
        - Так надо.
        В преддверии боя спорить с товарищем, которому доверяешь, занятие совершенно глупое. Особенно когда счет идет на секунды. Поэтому я сделал как он сказал.
        И вовремя!
        Воздух в коридоре внезапно начал звенеть, давить на барабанные перепонки все сильнее и сильнее. Знакомый звук. Слышал я такое однажды, потом кровь из ушей пошла. Савельев, блин, мог бы предупредить…
        Я отпустил автомат болтаться на ремне и сдавил ладонями уши. Звук, словно высверливающий мозг через уши, всё нарастал. И я знал, что сейчас лицо Виктора выглядит смазанным светлым пятном с черным овалом на том месте, где положено быть человеческому рту. И этот овал стремительно расширяется, поглощая смазанные контуры человеческой головы.
        Коридор дрожал, будто превратившись в вибрирующий мираж. Корни деревьев, стены, потолок - всё выглядело смазанным, неестественным, ненастоящим. И все, что мне оставалось, это открыть рот и орать, как при артобстреле, - чисто чтоб не оглохнуть, несмотря на зажатые руками уши.
        Наконец звон достиг самой высокой, нестерпимой ноты - и тут что-то лопнуло. То ли в воздухе, то ли в коридоре, то ли в моей голове. И то, что я не оглох, я понял сразу по грохоту обломков бетонных плит, падающих со всех сторон метрах в двадцати впереди нас.
        - Бежим! - заорал я - и не услышал своего голоса за многоголосым, страшным воем, который раздался там, впереди, где разваливались на части стены и потолок, хороня под собой стаю мутантов.
        Но Виктор не пошевелился.
        Он стоял на коленях, и я видел его спину и плечи, которые мелко тряслись.
        Понятно. Перенапряжение. Он два раза сходил в страну мертвых, а потом долбанул по тварям как он умеет и как делал уже однажды в моем присутствии - совершенным ки-ай, то бишь чистой силой, внутренней энергией, выраженной в крике. И теперь у него этой самой внутренней силы осталось кот наплакал. Главное, чтоб не помер, этого я себе точно никогда не прощу.
        Из-под завала, напрягаясь, лезла мегаживучая белоглазая тварь, задняя половина тела которой была похоронена под бетонной плитой. Причем та плита ощутимо шаталась. Еще немного, и мутант, обладающий нереальной сухожильной силой, вырвется из-под тяжеленного пресса…
        Не вырвался.
        Я выстрелил дважды, и белесые глаза мутанта лопнули, а на бетон позади него обильно плеснул густой кисель из осколков затылочной кости вперемешку с желто-гнойными мозгами, перемолотыми пулями.
        Но Виктор на выстрелы, прозвучавшие чуть ли не возле его уха, не отреагировал никак. Его трясло, а сам он смотрел в одну точку.
        Шок.
        Очень глубокий.
        Из которого надо выводить любой ценой, а то возможны очень нехорошие последствия.
        Я положил обе ладони ему на затылок, при этом мои средние пальцы попали в выемки под скуловыми костями - места, где одна из основных ветвей тройничного нерва залегает наиболее близко к поверхности кожи. Ну, я и нажал пальцами синхронно, стараясь давить через щеку не на зубы, которые от такой терапии запросто могут вывалиться, а на основание дёсен.
        Нажал хорошо, душевно. Виктора аж тряхануло, будто я его током долбанул. Неудивительно. Хороший разведчик при экспресс-допросе никогда человека сильно не мучает. Надрежет щеку в этом месте, возьмется за нерв, потянет немного - пленник тут же всё и расскажет, как на духу. Если, конечно, тот разведчик опытный. У неопытного информатор от такой нереальной боли и отрубиться может, а то и фатальный разрыв сердца получить, м-да…
        - Твою мать… - прохрипел Савельев, рывком всего тела выворачиваясь из моих заботливых ладоней.
        - Надо же, ты, оказывается, по-русски ругаться умеешь, - удивился я, уворачиваясь от рефлекторного удара в лицо. Японец ко мне хорошо относился и бить бы точно не стал. Но реакция на боль у нас с ним похожая, поэтому я был готов к чему-то подобному. И даже почти ушел от тычка в горло, который лишь скользнул по шее, едва не выдрав из нее сонную артерию. Вот ведь натренировали его злые японские мафиози! Если он так лупит в обессиленном состоянии, то когда он в нормальном, лучше, конечно, его не злить.
        Вывернуться-то он вывернулся, но тут же его сильно качнуло, и он приземлился на одно колено. Бледный как смерть, это даже в полумраке было видно. Впрочем, полумрак-то посветлее стал. С чего бы это?
        Ну да, когда потолок обваливается, обычно на этом месте дырка образуется. Сквозь которую теперь лился тусклый свет обычного дня Зоны. Моей Зоны, к которой я привык и которую успел исходить вдоль и поперек. Теперь я знаю, что в восемьдесят шестом у нее было нормальное небо Большой земли, с обыкновенным солнцем, луной и звездами, которые видят все жители земли…
        За небольшим исключением.
        В чернобыльской Зоне отчуждения моего времени всё по-другому. Днем обычно ее окутывает полумрак, так как небо практически всегда затянуто густыми тучами, плотными, как толстое, слежавшееся от времени ватное одеяло. Сквозь такую завесу солнечные лучи пробиваются с большим трудом.
        Зато ночью сквозь эти тучи, плотно обложившие небеса, прекрасно видны звезды. Причем видны так, будто у планеты Земля совершенно нет атмосферы. Космический такой вариант обзора, когда над головой у тебя просто мириады звезд. Впрочем, ничего удивительного. И сама Зона аномальная, и небо над ней такое же. Поэтому дневное естественное освещение от ночного на зараженных землях не сильно отличается.
        И сейчас этот тусклый свет лился через пролом в потолке, к которому пирамидой тянулась гора бетонных осколков. От пролома до вершины пирамиды было метра два. Вполне можно достать до края, если подпрыгнуть.
        - Слышь, Японец, валить надо отсюда, - сказал я. - Чует мое сердце, сейчас выжившие мутанты придут в себя от твоего вопля и сто пудов позаботятся о том, чтоб ты больше не орал.
        - Я понял, - кивнул Виктор. - Я смогу.
        И действительно смог. Волевой он парень. Судя по мертвячьему цвету лица, другой на его месте давно бы отдыхал, лежа в отключке. А этот нет. Поднялся на ноги, посмотрел на гору обломков и первый двинулся к ней. Да уж, хороша из нас получается команда покорителей Зоны. У меня до сих пор после отравления кишки друг друга на три буквы посылают, вот и Виктор ко мне присоединился. Ладно, поборемся, не впервой.
        До вершины бетонной горы мы добрались быстро и даже умудрились не ободраться об торчащие во все стороны обрывки арматуры…
        А вот сверху нам открылось довольно-таки неприятное зрелище.
        С другой стороны завала к нам медленно подбирались мутанты. Те самые, похожие на опаучившихся людей. Штук тридцать, не меньше. Конечности свои они переставляли неуверенно - похоже, побаивались повторного крика Савельева. Да и свет, льющийся сверху, их явно раздражал. Но голод не тетка, поэтому муты продолжали приближаться. Вон первый, самый здоровый, с мощным горбом на спине, уже к бетонной куче подобрался, даже лапу на самый нижний обломок поставил, словно размышляя, идти дальше или не идти.
        Я не был уверен, что Виктор в таком плачевном состоянии сможет залезть наверх без посторонней помощи.
        - Так, давай, - сказал я, сцепляя пальцы в «стремя». - Я тебя подсаживаю, потом ты мне сверху руку подашь.
        На что Савельев криво усмехнулся, присел и, мощно оттолкнувшись обеими ногами, взмыл вверх… Зацепился пальцами за край провала - и, не удержавшись, рухнул вниз. Хорошо я его поддержать успел, иначе б он точно грохнулся с вершины.
        - Хорош выеживаться, ниндзя хренов! - прошипел я. - Ногу в «стремя» ибегом наверх!
        На этот раз Японец выпендриваться не стал. Поставил берц куда сказано, оттолкнулся, хорошо так, надежно зацепился пальцами за край. После чего я, слегка присев, подкинул его ногу вверх.
        Получилось.
        Виктору удалось закинуть ногу на край провала и забраться наверх. Ну и отлично! А у меня в это время проблемка образовалась.
        Самый смелый мут, увидев, что добычи стало вдвое меньше, чем хотелось, решился на атаку - и бросился штурмовать препятствие.
        Бегают они быстро. Чуть за ногу не цапнул, паскуда сутулая. Но я ему охотничий пыл сбил автоматной очередью прямо в морду, разворотив муту башку, которая раскололась, словно гнилой орех, выплеснув наружу свое омерзительное желто-гнойное содержимое. Я уж почти праздновал победу, как вдруг горб твари треснул пополам и оттуда показалась большая зубастая пасть на длинной, гибкой шее. Над пастью горели бесцветной яростью два круглых глаза, похожих на светодиодные лампочки, ввернутые в недоразвитый череп.
        Признаться, не ожидал я такого поворота и скорее от неожиданности хлестанул очередью наотмашь, словно хлыстом рубанул.
        Правильно говорят некоторые. При полном трендеце в общем и целом, в частности личная удача у меня всё-таки присутствует. Видимо, нужен я зачем-то Мирозданию, которое в критические моменты подкидывает мне некоторое количество фарта. Как сейчас, например, когда две пули разлохматили шею мерзкого отростка, голова которого от собственного рывка оторвалась и улетела куда-то, напоследок вхолостую клацнув чемоданными челюстями.
        Что, впрочем, не остановило других мутантов, которых смерть вожака не испугала, а, похоже, лишь раззадорила. Типа, если шустрого и опасного хомо не завалим, так хоть разожравшегося предводителя сожрем, ему теперь его откормленные телеса всё равно без надобности.
        - Руку! - раздалось у меня над головой. - Руку, мать твою!
        Я глянул вверх. Ну, понятно.
        Савельев лежал на краю провала и протягивал мне свою верхнюю конечность. Зашибись, конечно. Если я сейчас подпрыгну и за нее ухвачусь, то гарантированно сдерну его вниз. Это только в кино такой трюк прокатывает. В жизни оно как раз получается всё в точности до наоборот.
        Но пара секунд у меня всё-таки была. Ринулись муты хоть и задорно, но ближе к середине завала слегка притормозили. Свет бил им в глаза, привычные к полумраку, и хоть тусклым он был, как в старом туалете от сорокаваттной лампочки, но их чувствительным гляделкам этого хватило, чтоб снизить темп восхождения. Это вожака, небось, подстегивало желание любой ценой поддержать авторитет, который у электората отсутствовал.
        Что, собственно, и дало мне шанс.
        Нагнувшись, я рывком затащил труп вожака на вершину бетонной пирамиды и, встав на него, прыгнул.
        Немного, конечно, высоты прибавил мне дохлый мут, но сантиметров тридцать точно подарил. Которых мне хватило, чтобы повторить трюк Виктора - схватиться за край провала, подтянуться и по инерции закинуть одну ногу вверх.
        А потом мне Савельев помог, ухватившись за капюшон моего комбинезона и рванув его так, что аж ткань затрещала.
        Вовремя!
        Я только и успел вторую ногу наверх затащить, почувствовав при этом, как по подошве берца мощно деранули когти. И почти сразу снизу донесся разочарованный вой.
        - Промахнулся, Акела хренов, - злорадно пробормотал я, вставая на ноги и беря в руки автомат, болтавшийся на ремне - на случай, если муты решат повторить наш с Японцем подвиг.
        Но нет. Твари только выли хором внизу, но пытаться вылезти наружу не стали. Видимо, слишком светло было здесь для них. Да и вообще это была уже чужая охотничья территория, куда никакой представитель животного мира не сунется без крайней необходимости.
        А мы с Виктором стояли и смотрели на мир, в который мы попали.
        Мир будущего Зоны.
        Которого у нее просто не было…
        Кругом расстилалась выжженная пустыня. Черная, спекшаяся земля под ногами напоминала засохшую кровяную корку на громадной ране. Деревьев не было, даже мутировавших. Сгорели дотла. Зато вместо них то тут, то там оживляли мертвый пейзаж танки. Сгоревшие. Черные. Оплавленные. Местами ржавые, но еще не успевшие окончательно сгнить под кислотными дождями.
        А над этим унылым пейзажем по-прежнему вздымалась кверху знаменитая вентиляционная труба третьего и четвертого энергоблоков Чернобыльской АЭС. Вечная, как сама Зона, которую ничто не способно убить. Даже атомный взрыв, который, судя по последствиям, грохнул где-то неподалеку несколько лет назад.
        - Влипли, - сказал Виктор, усаживаясь на землю и скрещивая ноги. - По ходу, в будущем человечеству не избежать ядерной войны. И это печально. Потому, что в постап-мире, где всё сгорело нафиг, нам будет тупо нечего жрать.
        - Ну, может, на то ты и полиция времени, чтоб предотвратить всё это? - неуверенно поинтересовался я, одновременно прикидывая наши шансы раздобыть еду и воду. Получалось, невелики они. Река Припять наверняка выкипела от взрыва, а пища… Неужто придется спускаться вниз и охотиться на белоглазых подземных тварей? Во-первых, вопрос, кто в этом случае на кого охотиться будет, и, во-вторых, сможем ли мы с Виктором питаться столь отвратной добычей.
        - Неважная из меня сейчас полиция, - невесело усмехнулся Японец. - После всего мне б желательно сутки-другие в себя прийти, отдохнуть, чтоб мы с тобой не застряли навечно в стране Токоё.
        Я призадумался.
        - А знаешь, тот Масурао, что на тебя охотился, обошелся без всяких Токоё. Он свалил не в туман этой твоей страны мертвых, а в портал, разрубив пространство голыми руками.
        - И при этом в воздухе были видны полупрозрачные следы от его ладоней, похожие на какие-то знаки? - быстро спросил Савельев.
        - Так точно, - кивнул я. - Штук семь-восемь знаков точно было.
        - Девять, - нахмурился Виктор. - Это кудзи-кири, искусство «вспарывания девятью знаками». Владеющий им может убивать людей на расстоянии одним движением руки, а также свободно проходить через пространство и время.
        - А ты так можешь? - поинтересовался я.
        Виктор покачал головой.
        - Я вплотную подошел к границе, отделяющей обычного синоби от воина стихии Пустоты. Но я не стал убивать неживого, и поэтому кудзи-кири и некоторые другие сверхспособности остались для меня недоступными.
        - И почему не стал? - удивился я. - Неживому-то не по барабану ли, убьют его или нет.
        - Всё не так просто, - вздохнул Виктор. - Даже те предметы, которые мы считаем неживыми, имеют свое ками. Душу, проще говоря. Не такую, как у нас, но она у них есть. И когда я увидел это своими глазами, то просто не смог убить беззащитное существо, которое, оказывается, тоже хочет жить.
        Я кивнул.
        - Сложно всё это понять, но беззащитного я бы тоже не убил. Рука б не поднялась. Даже ради способности ходить из вселенной во вселенную как к себе домой.
        - Как видишь, для Масурао это не явилось препятствием, - хмыкнул Савельев. - Ладно, давай глянем, чем мы с тобой богаты в плане еды и боеприпасов.
        Подсчет наших запасов оказался неутешительным. В карманах своего комбеза я нашел пару галет, завернутых в фольгу, а Виктор - шоколадку с культовой щекастой девочкой на обертке.
        - Негусто у нас с жратвенькой, - покачал я головой. - Если ничего приличного в этом плане не найдем, труба дело.
        Экономить тут было нечего, поэтому скудные запасы разделили поровну и съели. После чего пить захотелось зверски. Но, к сожалению, флягами черные костюмы не комплектовались, исходя из чего перспектива сдохнуть в этой ядерной пустыне от голода и жажды вырисовывалась всё четче и четче. С голодухи и обезвоживания Виктор вряд ли осилит переход через страну мертвых, да и я уже от усталости еле на ногах держусь… Так что самое время задуматься о ночлеге, тем более что дело шло к вечеру и тёмно-серые, мрачные сумерки уже начали потихоньку окутывать Зону.
        Но шоколад свое дело сделал. Мозг, который, как известно, питается глюкозой и кислородом, схомячил свою дозу сахара - и выдал идею.
        Из внутреннего кармана комбеза я вытащил сложенную в несколько раз карту подземелий Зоны, которую переложил туда, когда переодевался. Память человеческая та еще обманщица. Обещает, мол, всё запомню, не парься, братан. Но проходит время, и нужная инфа напрочь стирается из извилин. Поэтому памяти своей я доверял ограниченно, и если есть возможность ее освежить, то лучше это сделать.
        Карту я разложил прямо на земле, твердой, словно панцирь черепахи. Виктор тоже склонился над чертежом, даже не спросив, откуда он у меня. Любопытство никогда не было его сильной стороной, видать, в школе ниндзя отбили привычку задавать лишние вопросы.
        - Так, мы здесь, - сказал я, ткнув в точку на карте. - Не думаю, что все подземные лаборатории разрушились при ядерном ударе - в СССР строили на совесть. Если б ты своим воплем коридор не сломал, думаю, он бы еще лет сто простоял как миленький.
        Виктор повернул голову, послушал грустные подвывания мутантов из-под земли и кивнул:
        - Ну да. Если б не сломал, и зверюшкам бы сейчас было веселее. Покушали б - и в люлю. А так тоскуют, бедные, на голодный желудок. Но это всё так, лирика. Поясни-ка мне, а зачем нам лаборатории? Сюда сунуться не логичнее будет?
        Он ткнул пальцем в прямоугольник на карте, над которым была надпись: «Складские помещения».
        - Я не утверждаю, что там осталось что-то интересное для нас, но это всяко лучше, чем ломиться в храм науки, где кроме колб и автоклавов нет ничего ст?ящего.
        С Японцем трудно было не согласиться. Я-то по сталкерской привычке всё знакомые объекты для сбора хабара выискивал, Савельев же сразу ухватил суть.
        - Вот что значит свежий взгляд японского разведчика, - сказал я. - Не поспоришь. Давай попробуем, вдруг нам и правда повезет.

* * *
        Судя по карте, подземные склады были расположены в полукилометре от того места, где мы находились. Всего-то дел было дойти до того места и проникнуть под землю, спекшуюся в твердую корку. Не знаю, чем это так шибанули - ядерной боеголовкой или еще чем, но подобного эффекта я никогда не видел. Мы шли будто по растрескавшемуся местами панцирю мертвого чудовища. Интересно, далеко простирается эта расплавившаяся и потом застывшая пустыня?
        Ответ на данный вопрос пришел сам собой. Чем больше мы удалялись от пролома, из которого выбрались, тем чаще под ногами попадались трещины. Причем из одной, что была пошире других, пробился блёклый, хилый цветок. Практически бесцветный, с нездоровой прозеленью на стебле и четырех сморщенных листьях…
        Но - живой.
        Я присел на корточки и осторожно погладил его. Будто дикого зверька, доверчиво подошедшего за подачкой.
        - Интересно, он один выжил здесь? - поинтересовался Виктор.
        - Боюсь, мы скоро это узнаем, - отозвался я, поднимаясь на ноги.
        Возле земли лучше слышен шум. И мне показалось, что откуда-то снизу доносится тихое, монотонное гудение. То ли мутанты решили хором спеть скорбную песню по поводу неудачной охоты, то ли под землей мощный генератор работает.
        Неподалеку от нас возвышалась эпическая фигура из металла: два столкнувшихся танка. Похоже, один, расстреляв все снаряды, пошел на таран, а второй в это время выстрелил в упор. В результате получилась каша из металла, которую потом еще и оплавил ядерный взрыв. А может они просто ехали рядом, в момент взрыва от неожиданности водители тупанули, машины столкнулись - ну и вот. Человеческое воображение часто рисует героические картины там, где подвигом и не пахло. Кстати, под танковым колесом я заметил, будто что-то блеснуло. Подошел, наклонился, поднял.
        Это была «батарейка». Дешевый артефакт, часто встречающийся в Зоне. В той, которая осталась в прошлом.
        Ага, понятно. Если здесь есть артефакты, значит, «мусорщики» по-прежнему используют Зону как свалку для отходов своего мира. А если здесь есть арты и где-то остались живые люди, то тут поблизости наверняка должны быть сталкеры. Если есть хабар, значит, должны быть и те, кто в нем заинтересован.
        Кстати, гул уже явственно слышался за стальной танковой инсталляцией. Мы с Виктором обогнули ее - и увидели странное.
        Это была нора. Прямоугольная дыра в спекшейся земле с двумя мощными стальными створками по бокам. Видимо, в момент опасности эти створки закрывались, наглухо запечатывая нору.
        Сейчас эти створки были распахнуты. Подойдя поближе, мы увидели, что от края норы вниз ведут ступени, изрядно протертые посредине ногами многочисленных посетителей.
        - Судя по твоей карте, это и есть вход в подземные склады, - сказал Виктор.
        - Безмерно рад данному факту, - задумчиво произнес я, осматривая створки, снабженные мощными приводами. Не исключаю, что, как только мы начнем спускаться, они захлопнутся, словно лепестки хищной дионеи. И что будет дальше, одной Зоне ведомо.
        - Выбора-то все равно нет, - словно прочитав мои мысли, сказал Японец. - Что тут, на поверхности сдохнем, что там, под землей. Невелика разница.
        - Логично, - согласился я.
        Ну, мы и пошли.
        Десяток ступенек вниз закончились поворотом налево, за которым обнаружились еще десять ступенек. За ступеньками находилась площадка два метра на два, на которой стоял стандартный, «зоновский», знакомый до боли экзоскелет, на которые я насмотрелся по самые «не хочу». Изрядно побитый, поцарапанный, со следами сварки и стальными заплатками на груди и животе. Но - наш. Оттуда. Из моей Зоны, оставшейся в прошлом. Только вот интересно, есть в нем кто-то или он тут ради сомнительной красоты поставлен, как пустые рыцарские доспехи в музее.
        За спиной экзоскелета находилась тяжелая с виду стальная дверь, над которой имелась надпись, выполненная без изысков, черной краской из баллончика:
        Бар «Смертельная доза»
        И криво нарисованная под нею пивная кружка, в край которой на манер коктейльного лимона был воткнут знак радиационной опасности. Похоже, художник имел очень слабое представление о том, как подавалось пиво в мире, существовавшем до апокалипсиса.
        В стальных лапах экзоскелета покоился автомат Калашникова самой первой серии, которую еще неверно называют АК-47. Харизматичное оружие с деревянным прикладом и цевьем благородно-красноватого цвета. В данном случае тоже изрядно побитое и поцарапанное, что, впрочем, на боевые качества «калаша» никогда не влияло.
        Увидев нас, экзоскелет немедленно направил автомат в нашу сторону и глухо прогудел через мембрану шлема:
        - Чё надо?
        Был бы я сентиментальным, от такого обращения прям всплакнул бы. Судя по пейзажу наверху, тут ничего не должно было остаться, кроме подземных мутантов, адаптировавшихся к постапокалипсису. А вот поди ж ты. Бар, экзоскелет, «калаш» инеприветливое «чё надо?», произнесенное по-русски, без акцента. Если еще матом пошлет, реально впору разрыдаться от умиления. После чего, конечно, прикончить хама. Чисто чтоб больше не хамил.
        - Мы в бар, - сказал я, чтобы что-то сказать, при этом спускаясь еще на одну ступеньку и прикидывая, как я сейчас, значит, поднырнув под линию выстрела, скачусь вниз, долбану снизу ногой по автомату, после чего резко встану на ноги, суну ствол MP5 под шлем неприветливого охранника, и…
        - Чё сразу не сказали? - прогудел экзоскелет. - Проходите, не задерживайтесь.
        И, опустив автомат, потянул за ручку стальной двери, которая со скрипом отворилась.
        О как!
        - Интересно, а куда мы здесь еще могли идти? - негромко поинтересовался Виктор, направляясь следом за мной в облако едкого сигаретного дыма и изрядно усилившегося гула - того самого, что я слышал на поверхности.
        - Хороший вопрос для размышления на досуге, - отозвался я, перешагивая порог бара и пытаясь разглядеть, что он собой представляет.
        Глаза быстро адаптировались к практически полной темноте, рассеиваемой тусклым светом двух лампочек под потолком.
        И я разглядел.
        Блин. Лучше было бы вообще не видеть такое…
        В баре находилось человек двадцать. Хотя «человек» - это я по привычке сказал. Бар же, в нем людям по идее положено оттягиваться.
        По идее…
        Но в баре отдыхали не люди, а похожие на них антропоморфные мутанты, одетые при этом в нормальные, человеческие шмотки. Правда, некоторым, видимо, людская одежда не совсем пришлась впору, и они прорезали в ней дырки для дополнительных отростков. Которые и высовывались из нее - у кого на спине, у кого из живота, в общем, у всех по-разному.
        Рожи у присутствующих были соответствующие. У одного левая сторона хари вообще на плечо съехала, и лежала там, словно кусок холодца, из которого торчал внимательный глаз. У второго губастый рот растянулся от уха до уха, и он в него запихивал лапшу из тарелки, сноровисто работая всеми тремя руками - двумя нормальными и третьей, поменьше, растущей из основания шеи. Короче, всякие тут красавцы были, включая вполне себе цивилизованного ктулху нормального человеческого роста, одетого в камуфляж и вооруженного автоматом, болтающимся за спиной.
        Естественно, когда мы с Виктором перешагнули порог, все взгляды собравшихся скрестились на нас, включая пронизывающий бармена, протиравшего стаканы за стойкой. Глаз у бармена был один, посреди лба. А вместо носа и рта росло костяное образование, напоминавшее мощный птичий клюв. В остальном это был мощный, грузный мужик с крупными когтистыми трехпалыми лапами, которыми он работал на удивление ловко.
        Когда попадаешь в подобную компанию, основное - это делать вид, что всё так и должно быть. Поэтому мы с Виктором подошли к барной стойке и уселись на свободные, явно самодельные, но, тем не менее, крутящиеся табуреты.
        Бармен хлопнул пару раз вертикальными кожистыми веками, покосился на мечи Виктора, на наши автоматы - и тоже счел за лучшее изобразить, что мы такие же вполне себе нормальные уроды, как и остальные окружающие. Сместившись в нашу сторону, он разинул клюв и вполне нормальным, вежливо-услужливым человеческим голосом поинтересовался:
        - А можно поинтересоваться, хомо, какого хрена вы тут забыли?
        Говорил он, характерно прищелкивая клювом, я аж засмотрелся на этот необычный процесс. Поэтому Виктор среагировал быстрее.
        - Нам бы воды, - сказал он.
        - Вода в этих местах удовольствие недешевое, - прошелестел ктулху, задумчиво двигая ротовыми щупальцами, из-за которых он слегка шепелявил. Он сидел рядом с Виктором и потягивал из высокого бокала через трубочку густой напиток подозрительно вишневого цвета. Психоделическая картина. Сталкер-ктулху, культурно заправляющийся кровью в баре, больше похожем на паноптикум.
        - Хащщ верно сказал, - кивнул бармен. - Чем платить собираетесь, уважаемые?
        В принципе, вопрос был по делу. Завсегдатаям такие вопросы задавать не принято. Когда же в заведение впервые приперся не пойми кто, вполне логично поинтересоваться, не собирается ли он подзаправиться на халяву.
        Я вытащил из кармана найденную возле танка «батарейку» иположил на барную стойку.
        Несколько секунд бармен смотрел на нее, после чего раскрыл клюв и разразился каким-то куриным, квохчущим хохотом. Мне сразу почему-то пришла в голову мысль, что вот так, обхватив трехпалыми лапами брюхо, мог бы смеяться беременный попугай.
        Следом за барменом принялись хохотать все присутствующие - каждый на свой лад. Я тоже ухмыльнулся, глядя на то, как смеется ктулху, по-лошадиному фыркая ротовыми щупальцами. Забавное зрелище, никогда ничего подобного не видел.
        Отсмеявшись, бармен вытер с клюва скатившуюся на него слезу и сказал:
        - Знатный хабар, хомо. Пустые консервные банки не пробовал собирать?
        - А поновее ничего нет? - поинтересовался я, потихоньку свирепея.
        Не люблю я, когда надо мной вот так ухохатываются. Судя по прищуренным глазам Виктора, он тоже был готов в случае чего начать веселиться по-своему. Конечно, случись серьезная бойня, в баре с кучей вооруженных мутантов наши шансы выжить были бы невелики. Но обычно многие драки так и начинаются - сначала смеются, потом начинают пытаться забить до смерти. Но с нами такое вряд ли прокатит безнаказанно.
        Похоже, бармен почуял недвусмысленные флюиды, исходящие от нас с Японцем, и примирительно поднял лапы:
        - Всё-всё, хомо, не кипятитесь. Вы, похоже, не местные, так я поясню. После Большого Выброса такие «батарейки» вЗоне чуть не на каждом шагу валяются. Только энергии в них кот наплакал. Если к обычной лампочке ее подсоединить, едва на сутки хватит, после чего артефакт можно смело выбрасывать. Их даже уже почти никто не подбирает. Если хотите, из жалости я вам за нее полстакана воды на двоих налью…
        - Мы подачек не берем, - сказал я, приподнимаясь со стула с твердым намерением уйти, пока не вспылил и не зарядил в клюв развеселому бармену… Но тут вдруг посетила меня одна мыслишка. Залез я за пазуху и, вытащив из внутреннего кармана светящийся шарик, подобранный в подземелье, положил его рядом с «батарейкой».
        - Может, в этом артефакте энергии побольше будет?
        В следующий момент я изрядно удивился.
        Бармен хлопнул глазом раз, другой - и вдруг его циклопо-птичья морда изменила цвет на ярко-красный. Который тут же сменился ядовито-зеленым, в свою очередь быстро обесцветившийся до бледно-серого. Теперь я наглядно понял, что значит словосочетание «гамма переживаний».
        - Он сейчас или дуба даст, или снесётся, - негромко произнес Виктор.
        Кстати, надо отметить, что в баре повисла мертвая тишина. Взгляды всех присутствующих уперлись в безобидный артефакт, светившийся мягким, ровным светом и при этом довольно качественно разгоняющий полутьму помещения.
        - Где… вы это взяли? - наконец немного придя в себя, выдохнул бармен.
        - Внизу, - пожал я плечами.
        - В одном подземном коридоре неподалеку отсюда, - уточнил Японец.
        За нашими спинами начались перешептывания. Сначала тихие, потом всё громче и громче. Но их прервал рык бармена, окончательно пришедшего в себя от увиденного.
        - Ты врешь!
        Единственный глаз стремительно наливался кровью. Это нормально. У многих страх гасится яростью. Компенсаторная реакция индивида, пытающегося оправдаться перед собой и окружающими за кратковременное малодушие.
        - Ты врешь, хомо! Никто не может спуститься в катакомбы Подземных и остаться в живых!
        Я безразлично пожал плечами, при этом готовый в любую секунду начать стрелять, резать, втыкать пальцы в глаза, когда обезоружат…
        - Мы, как видишь, живы, - сказал я. - И орать совершенно необязательно. Так ты берешь арт или нет?
        Я протянул руку за шариком, но бармен, мгновенно пришедший в себя, поспешно накрыл его лапой.
        - Беру-беру! Сколько ты за него хочешь?
        Судя по блеску в его воспаленной гляделке, шарик этот стоил не меньше всего содержимого бара вместе с находящимися в нем мутантами и самим барменом впридачу. Но мне не нужен был личный подземный кабак, и уж тем более куча уродливых мутов в качестве довеска к сомнительному приобретению. Нам бы с Виктором перекусить по-человечески да выспаться как следует. Патронами разжиться, так как мы практически все их в подземелье оставили. Гранаты бы не помешали. Ну и с собой продуктов прихватить было б вообще замечательно.
        Что я и озвучил.
        - Чистой, обеззараженной воды пять литров. Две литровые поясные фляги. Пятьсот парабеллумовских патронов девять на девятнадцать. Две «эргэдэшки», две «эфки». Армейские рюкзаки, в которые надо будет загрузить консервы, сахар и галеты на три дня для нас обоих. И отдельную комнату с двумя койками, чтоб можно было нормально выспаться.
        В лапах бармена словно ниоткуда появился блокнот, куда он всё быстро записал обгрызенным, облезлым карандашом. После чего выжидательно поднял на нас единственный глаз.
        - Всё?
        - Одно условие. Чтоб нас никто не тревожил, пока отдыхать будем. А отдыхать мы будем столько, сколько захотим.
        - Это без проблем, - довольно щелкнул клювом бармен. - Только вот гранат нет, не обессудьте. Разобрали их все подчистую еще неделю назад, а новых я пока не достал. Зато всё остальное организуем в лучшем виде. Давайте я вместо гранат вам колбасы накину собственного производства. Отменная колбаса, не пожалеете!
        Прикинул я, из чего бармен может колбасу делать - или из кого, - и мотнул головой.
        - Не, обойдемся без колбасы. Тогда еще четыре банки тушенки прибавь к заказу - и нормально.
        - Годится, договорились, - отозвался бармен, явно довольный сделкой.
        - Продешевил ты, хомо, - прошелестел ктулху. - Конкретно продешевил.
        - А ты, Хащщ, лучше помолчи, - наставительно заметил хозяин заведения. - Хомо сами назначили цену!
        - Они просто не знают, что это за арт, - хмыкнул ктулху.
        - И не надо им знать лишнего, - отрезал бармен. - Пойдемте, уважаемые, покажу вам комнату. Через пятнадцать минут вам всё туда доставят в лучшем виде. Эй, Ик, сюда иди!
        Откуда-то из-за боковой перегородки выкатился очередной замечательный экспонат этой кунсткамеры - длиннорукое подобие человека, несущее на двоих ногах сегментированное тело огромной сороконожки. Лица у мутанта не было. Вместо него на верхней части туловища торчали мощные хитиновые челюсти, похожие на плоскогубцы, над которыми колыхались два глаза на длинных отростках, какие обычно бывают у раков-отшельников.
        - Список бери, всё укомплектуй по высшему разряду и отнеси во второй номер, - распорядился бармен. - Понял?
        Плоскогубцы молодцевато щелкнули.
        - Хорошо. И пустые бутылки забери из-под стойки в подсобку, задолбался я их ногами пинать.
        Челюсти щелкнули вторично. Длинная рука Ика аккуратно забрала список из лап бармена, в то время как вторая уже шустро шарила под стойкой, вытаскивая оттуда стеклотару и суя ее в короткие боковые лапки, расположенные по обеим сторонам туловища.
        Не прошло и минуты, как Ик загрузился полностью, и выглядело это феерично. Справа и слева от сороконожьего туловища образовались два ряда разнокалиберных пустых бутылок, а между верхних челюстей мутанта торчала бумажка, которую, покачиваясь, внимательно рассматривали подвижные рачьи глаза.
        - Выполняй, - скомандовал бармен, и Ик направился обратно за перегородку, позвякивая бутылками и не переставая изучать список на ходу.
        - Пойдемте, уважаемые, - слегка поклонился бармен, вытягивая лапу в приглашающем жесте. - Апартаменты ждут.
        За второй перегородкой был небольшой коридор, на обшарпанной стене которого можно было различить выцветшую надпись: «Складские помещения». Ясно-понятно. Тут реально когда-то давно был большой склад. А теперь - забегаловка для мутантов с комнатами для посетителей, желающих за отдельную плату проспаться после пьянки.
        «Второй номер» оказался конурой, изрядно смахивающей на тюремную камеру без окон. Тусклая вечная лампочка под потолком. Две старые металлические армейские кровати, облезлые, с криво наваренными стальными полосами, заменявшими сетки, и каким-то тряпьем на них вместо матрацев. Деревянный стол, криво сколоченный из досок и прикрытый сверху пожелтевшими от времени газетами, заменявшими скатерть. Мятое ведро с крышкой, видимо, для отправления естественной нужды. Всё.
        Виктор покрутил носом, скривился. Я про себя отметил, что сделал то же самое.
        - Лучший номер для лучших клиентов! - торжественно произнес бармен.
        - Оно и видно, - буркнул Савельев.
        - А посвежее ничего не найдется? - спросил я, кивнув на жалкое подобие матраца.
        - Чем богаты, - развел лапами бармен. - У других постояльцев и этого нет.
        Я подошел поближе к кровати.
        М-да. На тряпках, прикрывавших сетку, виднелись мелкие пятнышки запекшейся крови. Характерный признак.
        - Не, хозяин, спасибо, но матрацы свои ты лучше забери, - сказал я.
        - А что так? - оскорбился бармен.
        - Да мы йоги, любим спать на жестком.
        - Кто???
        - Мутанты такие, - успокоил я бармена. - С виду вроде как хомо, а на самом деле муты каких поискать.
        - Ааа, вон оно чё, - хозяин подземного кабака облегченно выдохнул через ноздри в клюве, представлявшие собой две маленькие дырочки. - А я и думаю, чего это вы сюда приперлись, на верную смерть? Обычные хомо никогда б не смогли выйти живыми из подземелий. Йоги, надо же… Всё понял, забираю удобства. Ик сейчас всё принесет, что вы заказали. Спокойной ночи.
        Бармен сноровисто собрал тряпки с обеих кроватей в большой ком, пятясь, вышел в коридор и ногой захлопнул дверь. Вот и ладушки, вот и хорошо.
        Я же собрал древние газеты со стола, положил на него автомат и принялся скатывать из бумаги некие подобия факелов.
        - Это то, что я думаю? - поинтересовался Виктор, становясь в дальний угол и беря на прицел дверь. Всё верно делает Японец, в навыках ему не откажешь.
        - Сто процентов, - ответил я, доставая из кармана комбинезона зажигалку, доставшуюся мне в наследство от прежнего хозяина вместе с черной униформой. Щелчок, импровизированный факел занялся пламенем, после чего я встал на колени и принялся снизу прожаривать огнем все укромные уголки стальной кровати.
        Почти сразу послышался хлопок. Потом еще один. И еще. Завоняло паленой кровью.
        - Жирные клопы, насосавшиеся, - прокомментировал процесс Виктор.
        - Ага, - сипло отозвался я, стараясь просунуть руку подальше. Факел горел быстро, и нужно было охватить огнем максимум площади.
        Газет хватило на обе кровати. Правда, после окончания прожарки воняло в комнате препаскуднейше, поэтому я пошел открывать дверь - где и столкнулся носом к носу с Иком, тащившим на себе обговоренный с барменом хабар. Надо же, не кинул барыга. Хотя мог. Или же просто впечатлился способностями таинственных йогов, умеющих добывать ценные артефакты из гиблых мест.
        Так или иначе, Ик припер всё, что нам причиталось. Сложил хабар на стол, слегка поклонился, качнув глазами, после чего степенно удалился.
        - Значительная тварюга, - сказал Японец, морщась от дыма, заполнившего комнату. Впрочем, похоже, здесь работала принудительная вентиляция - не зря ж столь надрывно гудел где-то за стеной мощный дизель. Так что дым вместе с вонью от горелых газет и сожженных клопов медленно, но верно улетучивались. Но всё равно пока что в помещении находиться было невозможно, поэтому мы до поры до времени вышли в тесный коридор. Где и встретили ктулху, направляющегося к соседней комнате.
        - Клопов жарите? - повел мутант носом, больше похожим на фурункул, вспухший над ротовыми щупальцами.
        - Типа того, - кивнул я. И, коль уж мут затеял беседу первым, поинтересовался:
        - У вас в округе хомо больше не встречаются?
        - Тут редко попадаются, - хмыкнул ктулху. - Говорят, ближе к границе Зоны надо их искать. Только редко кто до нее доходит.
        - В смысле?
        - Далеко, - пожал плечами ктулху. - Даже и не знаю насколько. Поговоривают, что куча городов хомо стерлась с лица земли, когда по ней прошелся Большой Выброс. Была старая Зона, а стала новая, на сотни километров больше, чем раньше.
        - Большой Выброс? Это еще что такое?
        Мутант по имени Хащщ прищурился.
        - А вы точно не с Луны свалились? Хотя… Если издалека пришли, то, может, у вас другие версии случившегося. Короче, несколько лет назад из Саркофага поднялось красное облако, которое накрыло Зону. Земля спеклась в корку, но те, кто был в старой Зоне, выжили. Правда, мутировали потом очень быстро, включая мутов, которые тоже изменились.
        - По тебе не скажешь, - заметил я. - Разве только ростом стал пониже обычного ктулху, да разговариваешь словно человек.
        - А я и не мутировал, - пожал плечами наш странный собеседник, поправив автоматный ремень на плече. - Мне дедушка наследство оставил, которое меня от таких напастей бережет.
        И вытянул лапу, на которой я разглядел черное кольцо, почти слившееся с темной кожей мутанта.
        - Называется «кольцо Черного сталкера». Правда, дед так и не сказал, кто был тот Черный сталкер.
        Мы с Виктором переглянулись. Похоже, Японец тоже слышал о легендарном кольце. Вот, значит, как сложилась его судьба в будущем - превратилось в фамильную реликвию, наделяющую довольно тупого мутанта вполне человеческим интеллектом.
        - Ладно, пойду я, - сказал ктулху. - Заболтался с вами, пора и поспать.
        Мы посторонились, пропуская мута, после чего зашли в свой номер, где теперь можно было сносно дышать. Хорошо, что советские строители позаботились о вентиляции, а бармен сумел ее восстановить - иначе дышать в этом подземелье было бы нереально.
        Достав из рюкзаков фляги, консервы и сухари, мы принялись за нехитрый ужин - который с голодухи показался нереально вкусным. Умяв по банке тушенки, мы с ходу вскрыли еще по одной, которые пошли уже медленнее - когда первый голод утолен, со вторым уже можно разбираться не спеша.
        - Ну как, не обманул тебя Кречетов? - поинтересовался я. - Удалось спасти своих?
        Судя по тому, как помрачнел Виктор, стало сразу понятно - вопрос задавать не следовало. Но Японец справился с собой и рассказал всё.
        - Жесть жесточайшая, - покачал я головой. - Так твой учитель умер или нет?
        - Не знаю, - покачал головой Савельев. - У нас говорят, что ветра синоби непостоянны, и мне пока не всегда понятно, в каком направлении они дуют. Возможно, я видел лишь ками сихана, избежавшее страны Токоё и теперь живущее в тонком мире, доступном лишь избранным.
        - Понятно, - кивнул я, хотя на самом деле ни черта не понял. Восток - дело непростое, а уж когда вопрос касается всех этих заморочек с ниндзями, д?хами, древнеяпонскими странами мертвых и прочими подобными делами, мутными для европейца, то тут вообще туши свет - сливай масло…
        - Ну, а теперь ты расскажи, что успел натворить такого, пока мы не виделись, - сказал Японец. - Судя по тому, что сказал сихан, ты как-то прикоснулся к тайне изменения времени, и теперь тебя за это хотят убить.
        - Иногда мне кажется, что каждый встречный хочет меня убить, - усмехнулся я. - А если и не хочет, то просто потому, что пока не знает, кто я такой на самом деле.
        И, в свою очередь, коротко рассказал о своих недавних приключениях, которых вполне хватит на новый роман, которому я уже придумал название - «Закон Припяти». Осталось только найти время, чтоб записать его в КПК и отправить моему редактору, с которым, надеюсь, я когда-нибудь всё-таки познакомлюсь.
        - Значит, этот Хронос убил всех твоих друзей, - задумчиво произнес Виктор.
        - Не всех, - заметил я, отправляя в рот очередной кусок тушенки. - Ты ж вот живой.
        - Боюсь, это ненадолго, - покачал головой Савельев. - Масурао жаждет моей крови, и сейчас он сильнее меня.
        - Думаю, это временно, - заметил я. - А чтобы сил стало побольше, нам нужен полноценный отдых. Так что доедаем - и на боковую.
        Закончив с ужином, мы придвинули стол к двери, заблокировав ее, после чего рухнули в кровати как убитые. И тут же вырубились, словно дизели, в которых закончилось горючее.

* * *
        Разбудили нас крики и выстрелы - надежный будильник для любого сталкера. Я даже не заметил, как оказался на ногах с автоматом наперевес. Виктор - то же самое, только с одним из мечей в руках. Это нормально. Японцу так привычнее, когда автомат за спиной, а сам он крошит врагов своей стальной зубочисткой.
        Одним ударом ноги Савельев расколошматил стол, который с грохотом разлетелся на доски. После чего освобожденная от подпорки дверь со скрипом медленно распахнулась сама…
        И сразу же после этого ударила очередь совсем близко, в коридоре. Плохо. Выскакивать сейчас наружу - это практически сто процентов подставиться под пулю в узком пространстве.
        Однако Савельева это не остановило.
        Он присел и плавным таким мячиком выкатился в коридор. После чего практически сразу раздался вопль, полный боли. Блин…
        Мне ничего не оставалось делать, как броситься вслед за ним - не оставлять же друга в беде. Хотя, когда я высунулся из-за косяка, оказалось, еще вопрос, кто в беде.
        Слева стоял знакомый ктулху, держа автомат на изготовку. А справа замер Виктор с обнаженным мечом, по клинку которого медленно стекала темная капля крови. Под ногами Японца лежали два трупа: один изрешеченный пулями, второй - разрубленный надвое, от плеча до пояса.
        На мертвецах была темно-серая одежда, что-то типа комбинезона, оставляющего открытыми только глаза. Удобная маскировка для того, чтобы скрываться в сумерках или в густом предрассветном тумане. Да и ночью человека в такой униформе непросто будет заметить. В руках у трупов были японские мечи, которые мертвецы продолжали сжимать коченеющими пальцами даже после смерти. Помимо того, в окровавленных складках балахона того бойца, которого зарубил Виктор, я заметил небольшой автомат типа израильского «Узи», спрятанный в специальную кобуру.
        - Кто это? - спросил ктулху, подходя ближе. - Никогда таких хомо не видел.
        - Тэпподама, - отозвался Виктор. - Убийцы-смертники из моего времени. И я даже догадываюсь, кто их отправил сюда на разведку.
        - На разведку? - переспросил я.
        - Нормальная тактика клана Ямагути-гуми, - пожал плечами Виктор. - Раскидать смертников по площадям, найти наиболее слабое место противника, после чего ударить. Уверен, что сейчас они разбросали их по точкам вероятности и через ментальную сеть смотрели их глазами. Жаль, но, похоже, вот этот, прежде чем я его зарубил, успел увидеть меня. И теперь лишь вопрос очень недалекого времени, когда сюда ввалится толпа убийц из клана Ямагути-гуми.
        - Яма… кого? - недопонял ктулху.
        - Неважно, - сказал я. - Мочить нас будут. Толпой. Пойдем-ка лучше глянем, что там с баром.
        С баром было предсказуемо. На полу валялись три трупа - мутанты, задержавшиеся в баре до ночи и убитые просто потому, что оказались на пути. Прежде чем погибнуть, они пытались сопротивляться - на полу были рассыпаны разнокалиберные гильзы, в лапах одного из мутов до сих пор был зажат автомат. Правда, головы у хозяина автомата не было - она валялась в двух шагах от тела, и кровь на срезе шеи еще не успела свернуться.
        - Быстро они их сделали, - качнул щупальцами ктулху.
        - Они могут, - негромко отозвался Виктор. И тут же развернулся всем телом, занося меч для удара.
        - Тихо, тихо, свои, - просипел бармен, поднимаясь из-за стойки, за которой прятался. - Они ушли? Эти, которые в сером?
        - Ушли, - отозвался я. - В Край Вечной войны.
        - Вы их убили?
        Голос бармена дрожал и срывался на хрип, единственный глаз был выпучен от страха.
        - Типа того, - самодовольно хмыкнул ктулху. - Так что с тебя, клюворылый, стакан свежей крови в благодарность за спасение твоей задницы.
        Бармен осторожно выглянул из-за стойки.
        - Свежую вон на полу собирай, - произнес он. - У меня только консервированная. Будете?
        Это уже, видимо, относилось и к нам тоже.
        - Хватит с нас на сегодня крови, - сказал Виктор. - Сделай нам по стакану воды, да и пойдем мы.
        Бармен кивнул и шустро заработал лапами. Видно, что навык оттачивался годами. Как и у Ика, который, вынырнув из подсобки, уже сбегал к нам в номер и сейчас услужливо, с полупоклоном складывал на стойку наши плотно набитые рюкзаки.
        - Самая невысокая цена за мою жизнь, которую мне приходилось платить, - произнес бармен, ставя стаканы на стойку - один с темно-вишневым содержимым и два с водой. - Спасибо.
        - Обращайся, - хмыкнул ктулху, хватая стакан с кровью, который опорожнил моментально. - Ух, хорошо пошла, зараза! Ты что, никак на «Кровавую Мэри» расщедрился?
        - А то, - надменно посмотрел на него бармен. - Самый дорогой коктейль в баре! Восстановленная кровушка плюс чистый спирт. Еще налить?
        - Давай, - махнул лапой ктулху, усаживаясь на круглый стул.
        - Расслабляться не советую, - сказал я, забрасывая за плечи свой рюкзак и направляясь к выходу вслед за Виктором, только что сделавшим то же самое. - Тут еще к вам могут гости нагрянуть, и тогда будет неслабая заварушка.
        - Встретим, - сказал бармен, легко доставая из-под стойки пулемет ПК. - Это просто они неожиданно ворвались, я не успел среагировать.
        - Ну-ну, - хмыкнул я. - Удачного реагирования.

* * *
        Хмурое утро - обычная тема в Зоне. В любой из тех, где мне удалось побывать. И эта не была исключением.
        Где-то там, за тучами, вставало бледно-красное солнце, похожее на лужу крови, разбавленную грязной водой. Слева, за оплавленным танком, надрывно выла какая-то тварь, а справа подпирала небо труба третьего энергоблока, немного склонившаяся в сторону изуродованного объекта «Укрытие». Вчера вечером я особенно не присматривался, да и темновато было уже. А сейчас разглядел: узнаменитого Саркофага была начисто сорвана крыша, лишь жалкие, почерневшие обломки ее торчали кверху, словно щупальцами неведомого монстра перевитые обрывками арматуры. Теперь понятно, в чем дело. Оттуда, из недр Саркофага, шарахнул Большой Выброс, превративший Зону и прилегающие к ней территории в оплавленную пустыню. Даже не решусь предположить, что же там такого могло произойти.
        Внезапно наверху, в пелене туч сверкнула молния, которая ударила метрах в тридцати от нас. И сразу за ней - вторая, долбанувшая туда же. Причем грома не было. Просто изломанный росчерк, вздрогнувшая земля под ногами и сеть трещин, расходящаяся во все стороны от места попадания разряда толщиной с мою ногу.
        Виктор проверил автомат и взял его на изготовку, будто готовясь выстрелить в противника, который вот-вот должен появиться. Интересно девки пляшут. С чего бы это Японец насторожился? Вроде пусто вокруг…
        - Молнии бьют в место силы, которая их притягивает, - ответил Савельев на мой немой вопрос. - Судя по всему, сейчас в этом месте откроется портал, из которого полезут тэпподама.
        - Забавно, - сказал я, тоже приподнимая свой MP5. - А ты еще не готов свалить отсюда через страну Токоё? Может, тупо смыться будет лучшей идеей, чем отстреливаться от этих уродов?
        Виктор покачал головой.
        - Выражаясь современным языком, загрузка у меня сейчас примерно процентов на пятьдесят. Открыть сёдзи, может, и открою, но вот выйти вряд ли получится.
        - Ясно-понятно, - вздохнул я. - Значит, опять ждем рубилова-мочилова.
        - Надоело? - усмехнулся Виктор.
        - Ты не поверишь насколько, - отозвался я. - Но куда деваться. Мироздание не поймет, если перестану следовать своему предназначению. Да и читатели тоже. Редактор вон на КПК пишет, мол, они новых книг про Снайпера требуют.
        - Понимаю их, - улыбнулся Савельев. - Писать про кровь, дерьмо и паутину у тебя знатно получается… Так, приготовились. Сейчас начнется.
        Я и сам видел, что следующая молния, ударившая в «место силы», не исчезла, а словно зависла в воздухе, дрожа и трясясь, словно от ярости. Потом внезапно раздался треск - и пространство, прожженное той молнией, разорвалось, словно бумага.
        И тут я онемел. Потому что из разрыва вышла девушка. И не потому замер я в легком офигении, что дева была очень красивая, - повидал всяких на своем веку. Просто на ней было надето красное платье с высоким разрезом, при ходьбе полностью открывающее одну из стройных, сильных ног, а также подчеркивающее высокую грудь. Медальон на стройной шее в виде знака «инь-ян» был подобран словно специально для того, чтобы привлечь внимание к ложбинке между двумя роскошными полушариями. На ногах девушки были туфли на каблуках, что вкупе с вечерним платьем в Зоне смотрелось просто нелепо. Но факт оставался фактом. Перед нами стояла эффектная брюнетка, которая, похоже, только что со званого ужина сбежала - и каким-то образом попала в этот мрачный мир.
        Но еще больше, чем появление девушки из портала, удивила меня реакция Виктора. Невозмутимый ученик якудзы опустил автомат и приоткрыл рот, став на мгновение похожим на деревенского паренька, увидевшего в поле космический корабль вместо коровы. Что он, раньше красивых девушек не видал?
        - Здор?во, Витёк, - подойдя ближе, с легкой усмешкой произнесла девушка. - Не ожидал меня здесь увидеть?
        - Привет, Шурик, - произнес Савельев, немного отойдя от шока. - Какими судьбами?
        - Не называй меня так, - поморщилась «Шурик». - Не люблю.
        - Да и я от Витька не в восторге, - хмыкнул Японец, уже немного пришедший в себя от шока. - Хотя ностальгией повеяло, не скрою. А ты чего так разрядилась?
        - Сбежала с приема в резиденции одного очень влиятельного лица. Случайно услышала, что в этот лепесток Розы Миров направляется большой отряд карателей, чтобы уничтожить некоего Оми-но ками - ренегата, предавшего закон якудзы и клятву синоби.
        - Вот, значит, как они это дело обставили, - сказал Виктор. - Не удивлен. Была бы причина, а повод всегда найдется. Правда, так и не понял - зачем ты здесь?
        - Надо, - коротко отрезала девушка. - Дай свой меч. Нет, не ниндзя-то. Катану. Мне традиционное оружие привычнее.
        - Бери.
        Виктор вытащил требуемое из-за спины. Луч тусклого солнечного света скользнул по клинку - и мне показалось, что блик не отразился от полированной поверхности, а забился внутри металла, словно заяц, попавший в болото и не способный вырваться наружу из трясины.
        - Ниндзя-то? - переспросил я.
        - Меч ниндзя, - пояснил Виктор. - Его выковал в семнадцатом веке великий мастер Сигэтака из Эдо вместе вот с этой катаной. Но, в отличие от катаны, это легендарное оружие воинов ночи помимо самого клинка полно других неожиданных сюрпризов для врагов.
        - Да, твой ниндзя-то прекрасен, но всё-таки мне больше нравится твоя катана, жадная до крови, словно вечно голодный вампир-каппа, - произнесла девушка, с восхищением рассматривая совершенный клинок. - Ты никогда не задумывался, зачем в древности великие мастера создавали мечи, умеющие собирать души убитых?
        Виктор пожал плечами.
        - Не знаю.
        - Чтобы в любой момент открыть портал Душ и перейти туда, куда захочется. Думаю, что в этом мече накоплено достаточно ками для того, чтоб портал оказался качественным и пригодным для прохода трех человек.
        - Кстати, его зовут Снайпер, - Японец наконец удосужился представить меня.
        - Александра, - кивнула девушка. - Правда, сомневаюсь, что это знакомство окажется для меня полезным.
        «Ну и вредные же знакомые дамы у Витька», - подумал я, с восхищением наблюдая, как девушка, взмахнув мечом над головой, перетекла в боевую стойку - из которой смазанным от скорости движением рубанула пространство так, словно хотела вырезать из него идеально круглую заплатку диаметром с человеческий рост.
        И пространство поддалось.
        Окружность, очерченная клинком меча, ярко загорелась по краям. Пламя это мгновенно охватило «заплатку», и через мгновение перед нами пылал неистовый круг огня, очень похожий на тот, что я сам высверливал когда-то при помощи покойного Кэпа. Только намного больше по диаметру.
        А между тем метрах в двадцати от нас в землю ударила еще одна беззвучная молния…
        - Быстрее! - крикнула Александра. - Каратели близко!
        И первая шагнула прямо в пламя.
        Мы с Виктором, не сговариваясь, бросились следом - и буквально через мгновение вышли с другой стороны. Реально сильный портал, с мгновенным переходом. Помню, как приходилось болтаться в «кротовых норах», словно сопля в аэродинамической трубе. Здесь же совершенно иные ощущения. Зашел-вышел. Правда, еще бы разобраться, куда именно вышел…
        На первый взгляд это тоже была Зона. Только не с оплавленным, растрескавшимся зеркалом вместо земли, а с асфальтом, пусть даже с развалившимся от времени на неровные фрагменты, между которыми пробивалась хилая, отравленная трава. Но это лично меня порадовало. Всё-таки я предпочитаю постапокалипсис в его обычной версии, а не в хард-варианте.
        Впрочем, асфальт, сгнивший грузовик и какое-то месиво, вероятно, бывшее человеком до того, как его разорвали, - это всё, что я успел увидеть. Потому что Виктор, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вдруг начал стрелять. Повторив его маневр, я увидел, в кого он разряжает магазин своего автомата короткими, экономными очередями.
        Там, с другой стороны портала, в нашу сторону бежало около десятка шустрых бойцов в таких же серых балахонах, как и те, что были на двух убитых в баре. В руках у бегунов были автоматы, за плечами торчали рукояти японских мечей. И, надо отметить, подготовка у них была на уровне. Вся эта команда на бегу умело «качала маятники», уходила в кувырки, уворачиваясь от пуль, и при этом умудрялась не толкаться друг с другом. Правда, многовато их было, поэтому стрелять им оказалось не особо удобно - свои же мешали. Двое попытались, но получилось у них неважно - в портал залетели лишь несколько пуль, одна из которых мерзко взвизгнула, пролетев в сантиметре от моего уха.
        Не люблю я, когда в меня стреляют. Аллергия у меня на это начинается, проявляющаяся в остром желании завалить паразита, который решил меня грохнуть. Не сказать, что я особо цепляюсь за эту жизнь, просто неприятны мне люди, лезущие в нее со своими пулями, выпущенными в меня.
        Я не стал по примеру Виктора экономить патроны, а просто тупо выхлестнул весь магазин, поливая врагов огнем, словно из брандспойта. Не особо верная тактика при затяжном боестолкновении, но вот так, в скоротечном бою на короткой дистанции, против юрких врагов, умеющих уворачиваться от выстрелов, - в самый раз.
        Двоих я ср?зал точно, аж красным брызнуло во все стороны, когда пули вышибли из серых тел кровавые облачка. Но остальные продолжали бежать к порталу… который оказался очень качественным, зараза такая, и закрывался очень медленно. Еще пара секунд, и серые прорвутся в эту реальность…
        И тогда нам несдобровать.
        Автомат, что был в моих руках, - машинка неплохая, но со своими недостатками. Бей я по толпе серых из «калаша», положил бы больше раза в два, так как отдача у MP5 адова и мне стоило немалых сил удержать в руках неслабо прыгающее оружие. К тому же быстро сменить магазин тоже не получилось бы. Это у MP5 выглядит так: оттянув затвор, нужно поместить рукоятку в паз затворной задержки, после чего сменить магазин и только тогда снять затвор с задержки нажатием на рукоятку. Целое дело, короче. А враги - вот они, уже через портал лезут.
        В общем, первого, самого шустрого, я встретил мощным пинком в морду. Как по футбольному мячу вдарил, снизу вверх, аж услышал, как челюсти супостата клацнули. Не ожидал он, видимо, от неяпонца такого резкого «здрасте», потому и стормозил немного. А я закрепил успех, выдернув из чехла нож Андрея Мака, которым полоснул по горлу карателя.
        Хлестануло изрядно, на меня тоже попало. Но на черном кровь практически не видно, так что переживу. Главное, чтоб эти уроды из портала не вылезли, ибо они тогда стрелять начнут. И это будет крышка для нас всех. Потому что их больше, а у нас с огнестрелом проблемы. Вон Виктор тоже свой MP5 отбросил и за меч схватился. Картина и красивая, и жуткая, когда Японец им работать начал. Рубилово-мочилово, кровь во все стороны. Где пальцы, а где и руки отсеченные на землю шлепаются и дергаются в конвульсиях, словно продолжая жить своей жизнью вне тела.
        Но серые тоже оказались не лыком шиты. Звякнула цепочка с грузом на конце и долбанула меня по руке, выбив из нее нож. А следом я еле успел увернуться от удара другим концом той цепи, к которой был прикреплен серп причудливой формы. Не успел бы, сто процентов остался б без головы - такой штукой башку с плеч состричь как два пальца об асфальт.
        Без оружия против вооруженной шайки тренированных убийц воевать бессмысленно. И мне пришлось сделать шаг назад, уходя от длинного выпада мечом, направленного мне точно в глаз.
        В следующую секунду мне пришлось сделать еще два шага в сторону, так как Савельев довольно бесцеремонно пихнул меня плечом. Понимаю его. Сейчас, будучи без оружия, я ему только мешал рубиться одновременно со всеми карателями, лезущими из портала, сдерживая их натиск, словно не люди лезли из другой вселенной сюда, а разъяренная серо-кровавая биомасса, не чувствующая боли.
        Оттуда, с другой стороны, одновременно ткнули два меча, и Виктор был вынужден тоже отступить на шаг назад…
        Этого и ждали каратели. Из сужающегося, но всё еще широкого портала выскочили двое - один с той серпастой цепочкой, второй с мечом, - которые попытались оттеснить Савельева еще на шаг назад. Не вышло. Одним ударом Виктор разрубил и цепочку, и ее хозяина от плеча до пояса. Но дальше ему пришлось заблокировать удар мечника, потратив на это дело полсекунды. За которые один убийца, высунувшись из портала, успел приподнять свой автомат, почти совместив линию выстрела с фигурой Японца.
        Когда нет у тебя под рукой оружия, что остается делать? Правильно, действовать голыми руками. Поэтому я с места мощно прыгнул вперед с целью перехватить тот автомат прежде, чем его владелец нажмет на спусковой крючок.
        Я летел - и понимал, что не успеваю. Что слишком быстры эти юркие бойцы, тренированные в Японии исключительно на то, чтобы убивать быстро и эффективно. И что сейчас, вот прямо сейчас очередь прошьет Виктора, увлеченного рубкой с мечником.
        И очередь прошила…
        Но не Савельева, а того автоматчика, что собирался его пристрелить. Взлохматила спину в кроваво-серые лоскуты и разнесла затылок, вынеся на выходе половину лица. Плюс еще одного карателя в спину саданула, того, что лез через портал следом за мечником.
        Там, в другой вселенной, откуда мы только пришли, послышались крики, которые заглушила еще одна длинная очередь, которая не могла быть выпущена из автомата - кто-то азартно поливал из пулемета серых, столпившихся возле портала.
        И не только азартно, но и эффективно.
        Пулемет замолк, но и криков больше не было слышно. А напоследок через портал, сузившийся до метрового диаметра, метнулось чье-то сильное тело.
        И это был не японский каратель, а кто-то в сталкерской толстовке с автоматом Калашникова за спиной.
        Кувыркнувшись в воздухе, тело ловко встало на ноги - и оказалось тем самым ктулху, с которым мы познакомились в баре.
        - Здрасте, - сказал мутант. - Не помешал?
        - Скорее, наоборот, - отозвался я. - А какого, собственно, хрена…
        Договорить я не успел - с громким хлопком портал исчез, словно его и не было. И почти сразу же справа раздался хрип, перешедший в бульканье. Ну да, Савельев наконец то зарубил шустрого мечника. Победа, что ли? И без потерь? Редкий случай, когда из такой заварухи удается выйти целым и невредимым. Нереальное везение. Но Японцу, похоже, было наплевать на это. Сейчас он не отрываясь смотрел на что-то за моей спиной.
        Или на кого-то.
        Я обернулся.
        …Александра сидела на земле, опершись спиной о колесо ржавого грузовика, будто очень сильно устала. Я даже не сразу понял, что это с ней. Но в следующую секунду дошло. На платье цвета крови, как и ни черной одежде, настоящая кровь практически незаметна.
        Мы оба - я и Виктор - одновременно бросились к девушке, лицо которой побледнело, словно лист бумаги. Багровая лужа под ней была не такой уж большой, но это ни о чем не говорило: кровотечение может быть и внутренним, когда кровь течет в одну из полостей тела - разорванный желудок, кишечник, в брюшную полость…
        Савельев встал на одно колено, потянулся к платью - разорвать, осмотреть раны, но голос девушки остановил его:
        - Не суетись, Витёк, - с легкой усмешкой произнесла Александра. - Бесполезно всё. Я чувствую.
        - Но…
        - Молчи и слушай.
        Она говорила тихо, но в ее голосе слышался металл, по твердости не уступающий прославленной стали древних японских мечей.
        С видимым усилием девушка подняла руку к кулону на своей шее, сорвала его и протянула Виктору.
        - Запомни. Твоя дочь… Наша дочь воспитывается в школе куноити. Она находится в префектуре Миэ… в западной ее части…
        - Провинция Ига, я понял, - пробормотал Японец. - Но дочь… Наша дочь?
        - Так бывает, - улыбнулась Александра. - Один раз девушка показывает парню, что такое настоящее искусство любви, а потом от этого разового показа рождается прекрасный цветок. Который немедленно забирает к себе клан, чтобы воспитать из нее убийцу… Такую же, как ее мать…
        Голос девушки слабел с каждой секундой, а бледное лицо приобрело характерный мраморный оттенок. Зрачки Александры расширились, заполнив собой почти всю радужку…
        Я знаю, отчего подобное происходит. В свои последние мгновения человек видит начало серой дороги, ведущей в Край Вечной войны. А может, перед Александрой сейчас медленно открываются сёдзи страны Токоё, в которую она попадет через очень короткое время без всяких порталов…
        - В медальоне… портрет твоей дочери… её зовут… Кицунэ… Найди её…
        Взгляд Александры остановился, будто она увидела что-то достойное самого пристального внимания. Вернее, кого-то. Когда приходит Сестра, умирающий не может отвести от нее взгляда. Холод пробежал по моему позвоночнику. Я всегда чувствую, когда приходит Сестра, - это естественно для побратима Смерти.
        - Не обижай ее по пути, - шепотом попросил я. - Эта девочка только что спасла нас… от тебя.
        Холод на мгновение стал сильнее, аж лопатки заломило от нестерпимой боли - и вдруг ломота пропала, будто и не было ее вовсе. Похоже, Сестра дала понять, что услышала меня. Не думаю, что она осталась довольна моей просьбой, но, надеюсь, она выполнит ее. Очень хочется на это надеяться…
        По щекам Японца текли слезы. Никогда не думал, что этот невозмутимый воин может плакать как обычный человек, только что потерявший мать своего ребенка. Я тихонько отошел в сторону. Пусть побудет наедине с нею. Возможно, ему нужно сказать ей то, что не успел. И пускай она уже не слышит его, это неважно. Все посмертные ритуалы нужны живым - в том числе и прощание с мертвыми, которым уже совершенно точно нет дела до слов, которые произносят живые.
        - Жена его? - кивнул в сторону погибшей Хащщ - вроде так зовут этого мутанта. Кстати, похоже, когда он не питается, то говорит вполне нормально, практически не шепелявя и не путаясь в собственных ротовых щупальцах.
        - Можно и так сказать, - отозвался я. - Кстати, спасибо за помощь.
        - Не ст?ит, - отмахнулся когтистой лапой ктулху. - Это я не вам, а себе помогал. Мне ж в портал надо было, а его забили своими тушками эти прыгучие хомо. Пришлось из пулемета бармена их зачистить - я его у клюворылого прикупил на всякий случай. Жаль, что лента к нему только одна была, пришлось бросить его, как она закончилась. Но по-любому не зря я на тот пулемет деньги потратил. Чувствовал, что вы не простые хомо. Так оно и вышло.
        - А зачем тебе в портал? - поинтересовался я.
        - То всему нашему роду дедушка завещал, - наставительно подняв палец кверху, сообщил мутант. - Он говорил: увидишь портал - лезь в него, не пожалеешь.
        Тут я вспомнил про здоровенного ктулху, которого встретил однажды в мире Кремля. Тот тоже с похожим кольцом был, глубоко врезавшимся в непомерно разросшееся мясо. Стало быть, не с похожим, а вот с этим самым, делающим из обычного мута сообразительного человека в теле мутанта. Оригинальный артефакт. Ни дай Зона, если его головорук себе на палец натянет. Или, еще того хуже, - сфинкс. Тогда пиши пропало. И сталкеры, и военные, и мутанты станут просто доступной пищей, легкой добычей для хитрой и мощной твари.
        Впрочем, надо было бы определиться, в какую именно Зону мы попали. На первый взгляд здесь с Саркофагом всё в порядке, вроде целый стоит. Но разорванный на части труп человека, лежавший неподалеку, меня немного смущал. В клочья его раздербанили, в лоскуты просто. И сожрали, похоже, лишь печень да мозг выковыряли из разбитого черепа. Мутанты так не расточительствуют, жрут всё подряд.
        Но, прежде всего, нужно было похоронить девушку.
        - Поможешь? - спросил я у мутанта, вновь доставая из чехла нож.
        - Да не вопрос, - хмыкнул Хащщ, подбирая с земли меч того карателя, которого зарубил Савельев. Сообразительный ктулху попался, сразу догадался о том, что я задумал.
        - Только бесполезно это, - добавил Хащщ. - Всё равно ночью мутанты труп выкопают и сожрут.
        - Не выкопают, - сказал я. - Есть методы.
        И принялся рыть могилу неподалеку от разорванного мертвеца.
        Мы с ктулху уже половину работы сделали, когда к нам подошел Виктор с еще одним из трофейных мечей в руке. Взгляд у него был пустой, как фляга, из которой выпили последние капли воды - и новой набрать негде.
        - Я сам, - глухо сказал он, спрыгивая в яму.
        Мы с мутантом спорить не стали. Его девушка - его право. Вылезли из могилы и присели отдохнуть на гнилой телеграфный столб, рухнувший давным-давно.
        - А ты уверен, что тут тебе лучше будет? - спросил я, перезаряжая автомат. Просто реально интересно стало, с чего это мутант решил прыгнуть в закрывающийся портал.
        - Да уж вряд ли хуже, чем в моем мире, - проворчал Хащщ, отбрасывая в сторону меч, у которого во время копания могилы треснула рукоять, не рассчитанная на сильные боковые нагрузки. - Там вообще скоро жрать нечего будет. Рано или поздно Подземные найдут способ вылезти наружу, и это будет последняя ночь для всех живущих в нашей Зоне. Или, если не найдут, просто передохнем с голоду. Нет уж, лучше сделать так, как дедушка завещал.
        - А что он еще завещал? - поинтересовался я.
        - Неважно, - отмахнулся ктулху. - Кстати, твой друг разобрался с могилой.
        И правда, Виктор, работавший мечом как отбойный молоток, закончил дело в считаные минуты. Потом отбросил в сторону чужое оружие, словно бесполезную палку, перенес в яму тело Александры и сам его засыпал. Пока он всем этим занимался, я сходил к разорванному трупу, вскрыл его практически нетронутый рюкзак и нашел там то, что надеялся найти.
        Савельев стоял над могилой матери своего ребенка и молчал. Я подошел к нему.
        - Только не ори, ладно? - сказал я. - Надо сверху вон те останки положить. Иначе ночью муты унюхают свежий труп, выкопают и сожрут.
        Виктор молчал.
        Понятно. Ступор от пережитого. Понимаю его. Человек потерял жену и ребенка, сегодня нашел женщину, которая родила ему второго, - и в этот же день похоронил ее. Даже самого что ни на есть непробиваемого синоби накроет. Ладно, будем надеяться, что он не сочтет мою задумку осквернением могилы и не зарубит меня, пока мы с Хащщем будем столь специфически украшать свежий холм.
        Не зарубил.
        Мы разложили на могиле лоскуты кожи и осколки костей, после чего я нашел палку, воткнул ее в холм и повесил на нее противогаз, найденный в рюкзаке мертвеца. Это и традиция Зоны, и какая-никакая защита от мародеров, занимающихся раскапыванием могил. Вот так, с противогазом в изголовье, сталкеры хоронят сталкеров. И если им попадется такой вот копатель, разрывающий могилы их товарищей в поисках хабара, умирать ему придется долго и очень мучительно. Поэтому мародеры стараются не трогать сталкерские могилы - себе дороже.
        Я вытер руки о хилую траву Зоны, после чего поднял голову - и увидел ктулху, который, задрав голову, смотрел в небо.
        - Давно туч не видел? - осведомился я.
        - Звезды не исчезают, - с тревогой в голосе проговорил мутант. - Отец рассказывал, что в день, когда Большой Выброс выжег Зону, звезды не исчезли с наступлением дня.
        Вдали послышался еле различимый гул, словно стая разъяренных шершней приближалась к нам медленно, но неотвратимо.
        - Танки, - сказал я.
        - Те самые, что ты видел, - сказал ктулху. - Которые совсем скоро будут стоять здесь оплавленными. Эта погибшая девушка прорубила портал не глядя, верно? Не думала о том, куда хочет перенестись?
        - Похоже, что нет, - ответил я.
        - Понятно, - сказал Хащщ, заметно бледнея. - Тот день притянул портал своей силой. Чувствуешь?
        Теперь и я ощутил это. Воздух вокруг будто звенел от напряжения, и обрывки проводов, болтающиеся на поваленном телеграфном столбе, потрескивая, искрили на разлохмаченных концах.
        - Бежать, как я понимаю, бессмысленно? - спросил я.
        Ктулху энергично мотнул головой, отчего ротовые щупальца хлопнули его по левой щеке.
        - Я ж говорил уже. Наша горелая Зона простирается на сотни километров, так что от Большого Выброса не уйти. Давайте попробуем найти какую-нибудь нору и…
        - И потом до конца дней жить в выжженной пустыне? Ну уж нет! - отрезал я.
        - У тебя есть лучший план? - поинтересовался мутант.
        - Не знаю, насколько лучший, но попробовать можно, - сказал я. И, повернувшись к Виктору, добавил: - Ее уже не вернешь. Но ты должен жить. Ради дочери.
        - Ради дочери… - механически проговорил Японец. - Да, ты прав, сталкер. Теперь у меня точно есть ради кого жить. Что ты предлагаешь?
        - Нам туда, - коротко сказал я, кивнув головой в сторону Саркофага. - Похоже, я догадываюсь, из-за чего произошел Большой Выброс. И если мы хотим попробовать его предотвратить, то нам надо очень сильно поторопиться.

* * *
        Я знал этот путь до мельчайших подробностей, ибо проходил его много раз.
        И каждый раз он был другим.
        К Монументу нет одинаковых дорог. Возможно, потому, что он одновременно существует во многих реальностях Розы Миров. А может, колоссальная энергия, которую он излучает, меняет линии вероятности, и, приближаясь к самой известной аномалии Зоны, ты каждый раз проваливаешься в какое-то другое измерение, где Саркофаг имеет совершенно иную архитектуру.
        Но всё это не более, чем мои домыслы. А факты таковы, что сейчас мы втроем шли по широкому коридору, заваленному трупами. Здесь лежали и хорошо знакомые мне члены группировки «Борг» вчерно-красных бронекостюмах, и «вольные» всвоих знаменитых зеленых комбинезонах, и обычные сталкеры, одетые в простые толстовки, способные защитить от ветра, но не от пуль.
        А рядом с мертвыми телами лениво покачивались сытые аномалии.
        Их было много. Слишком много для одного подземного коридора, пусть даже и довольно широкого.
        Огненные столбы, на сленге обитателей Зоны метко прозванные «жарой».
        «Электроды» - шары из молний, переплетенных между собой и напоминающих потрескивающий клубок ослепительных змей с изломанными телами.
        Двухметровые торнадо - «веселые призраки», внутри которых, словно в шейкерах, колыхалась густая кроваво-черная масса.
        «Гравиконцентраты», напоминающие большие кляксы на полу, по краям которых в изобилии валялись кусочки почерневшего мяса, обломки костей и клочки одежды…
        Было много и других, как известных мне, так и невиданных доселе. Казалось, все аномалии Зоны собрались тут, по пути прихватив с собой подружек из других вселенных, типа вон того недружелюбного черного облака, притаившегося за очередной горой трупов.
        Впрочем, мы были в относительной безопасности. Сытые аномалии редко реагируют на добычу, разве только если она сама не влезет в них по собственной дурости. Поэтому мы шли вперед, осторожно огибая малейшие подозрительные места и гадая, с чего бы это в подземелье Саркофага собралось столь значительное количество смертоносных ловушек.
        - Может, они на запах мертвечины притащились? - предположил Виктор. Похоже, ему немного полегчало от пережитого, хоть говорить начал. Или же говорит лишь ради того, чтоб хоть немного отвлечься звуком собственного голоса от мыслей, что давят на мозг многотонной плитой.
        - Скорее, энергия их позвала, - отозвался Хащщ. - Та, что идет из сердца Саркофага.
        - А людей кто поубивал? - поинтересовался я, ибо на трупах, еще не сожранных аномалиями, виднелись следы многочисленных пулевых ранений.
        - Наверно, те, кто ту энергию высвободил, - проговорил мутант. - Слышишь?
        Я слышал.
        Там, впереди, раздавались равномерные глухие удары, будто кто-то сосредоточенно колотил в стену огромным кузнечным молотом.
        - И, думаю, если мы хотим спасти этот мир от Большого Выброса, нам надо поторопиться, - явно нервничая, добавил ктулху. У него аж ротовые щупальца дергаться начали, так он распереживался. Что ж, надо - значит, надо.
        Мы попытались идти быстрее - но не тут-то было. Отреагировав на движение, в нашу сторону качнулся матёрый «веселый призрак», внутри которого бултыхалось литров двадцать не особо свежей крови, успевшей почти полностью почернеть. Видать, свежатинки захотел, сволочь!
        Как-то раз у меня получилось справиться с этой аномалией, даже внутри нее побывал и чудом жив остался. Но сейчас ситуация была не особенно обнадеживающей. Слева притаилось семейство «электродов», а справа вольготно раскинулась большая «мясорубка», судя по количеству маслянистых жгутов, свисающих с потолка, недавно плотно пообедавшая. Правда, это не значило, что к ней стоило приближаться, - «мясорубки» всегда голодны и порой не отказываются от добычи, даже обожравшись под завязку.
        И что теперь делать? Бежать? Так-то мой опыт подсказывал, что бегство среди аномалий не лучшая идея - на ускоренное движение они всегда реагируют одинаково. Прокрасться между ними, по идее, можно, а вот пробежать - вряд ли получится…
        Пока я размышлял, что делать, Хащщ закинул автомат за спину, растопырил ротовые щупальца и попер на аномалию, шипя и брызгая в ее сторону розовыми слюнями.
        «Веселый призрак» от такой наглости, похоже, слегка опешил. Притормозил и озадаченно закачался на одном месте, словно размышляя - перемолоть наглого мутанта в фарш или всё-таки лучше не связываться.
        И первое победило.
        Аномалия качнулась вперед и двинулась на ктулху, при этом кровавый вихрь, из которого она состояла, уплотнился. Сейчас «веселый призрак» был похож на длинный серый кокон, который вот-вот хлестнет по мутанту, захватит его и начнет медленно переваривать, наслаждаясь тем, как беспомощная жертва бьется внутри него, постепенно теряя кожу и плоть…
        Хащщ шипеть перестал и нерешительно сделал шаг назад. Каким бы отважным ты ни был, а помирать никому неохота.
        А «призрак» продолжал надвигаться, растягивая удовольствие, явно кайфуя от вида деморализованного противника и осознания собственной победы.
        Не знаю, видят ли аномалии и есть ли у них вообще органы чувств, объяснимые с нашей, человеческой точки зрения. Но, так или иначе, увлекся «веселый призрак» осознанием собственной крутости, полностью сосредоточившись на жертве… и потому не заметил, как сбоку от него появился Виктор Савельев с длинным мечом-катаной, занесенным над головой.
        Самого удара я, кстати, и не заметил. Прошелестело что-то в воздухе - и вдруг «веселый призрак» распался надвое. Из него, как из разбитой вазы, хлынула на бетонный пол густая черно-красная масса. Причем Виктор успел отскочить в сторону, а Хащщ - нет. В результате наполовину переваренная кровь обдала мутанта с головы до ног.
        - Твою… бульк… мать… - потерянно сказал мутант, протирая лапой глаза, залепленные клейкой массой. - Ну твою ж в Зону, в Черного сталкера и в этот грёбаный «призрак». Мерзость-то какая!
        - Ты ж вроде кровососущий, - проговорил я, выдохнув. Конечно, Виктор не убил аномалию, половинки которой, распавшись, тут же воссоединились. Правда, теперь «веселый призрак» не выглядел таким мощным и самоуверенным. Сдулся он чуть ли не втрое, отощав на глазах, и сейчас уныло полз к куче мертвых тел, обломавшись со свежатиной.
        - Кровососущий и дерьмоедящий - это разные вещи, - пробормотал ктулху, бережно вытирая свои ротовые щупальца, каждое по отдельности. - Я как бы еду предпочитаю сам переваривать. Ты понюхай. Разве это кровь? Она ж аномальным поносом воняет за версту.
        - И правда, дерьмецом от тебя тащит нехило, - согласился я, непроизвольно отодвигаясь подальше от резко завонявшего Хащща. - Может, с трупа какой шмот снимешь? По мне, так лучше мертвечиной попахивать, чем вот так.
        - По мне тоже, - согласился мутант, брезгливо стаскивая с себя скользкую от крови толстовку. - Что ж я за герой буду, если вонь от меня за километр?
        - Вполне нормальный будешь, - пожал плечами Савельев. - Прежде чем героем стать, не раз придется в дерьмо вляпаться. По-другому никак не получится. Путь к великой цели всегда приходится преодолевать по колени в нечистотах. И ты это, поторопись. А то там молотьба-то не прекращается.
        - Я мигом, - отозвался мутант, направляясь к ближайшей куче трупов.
        Он и правда быстро управился. С одного мертвяка куртку содрал, с другого штаны и быстро переоделся. Прям в армейские нормативы уложился. Ну а чего? Ктулху же. У них скорость движений чуть не вдвое выше человеческой.
        - Годится, - довольно произнес Хащщ, проведя лапой по кожанке, слегка подгнившей только в двух местах. - Одно не пойму - откуда тут столько трупов? Видел я всякие бойни, но чтоб вот так, пачками хомо друг друга валили…
        Договорить он не успел.
        Внезапно я почувствовал, насколько это мерзко, когда на тебя смотрит мутант-кровопийца, да еще и при этом пытается говорить по-человечески. Мерзко и страшно. Потому что рано или поздно он всё равно проголодается и набросится на меня. Так разве не правильно будет опередить его и завалить до того, как он превратит меня в обескровленную, высушенную мумию?
        Я начал поднимать автомат, наблюдая при этом, как желтеют от ненависти глаза ктулху и как его ротовые щупальца раскрываются, словно бутон алого цветка. Миг - и тварь ринется на меня, облепит этими мерзкими отростками, прорвет кожу мощными присосками и примется перекачивать мою кровь в свой желудок.
        Чувство омерзения и ненависти переполняло меня… но при этом я понимал, что что-то не так. Ведь несколько мгновений назад мы с этим мутантом вполне себе мирно трепались за жизнь - и вдруг я всё вот так резко и конкретно понял про него. Как и он про меня, кстати. Такое бывает, только если очень сильный псионик начинает тебе полоскать мозги.
        Но было уже поздно. Ктулху бросился на меня. Я нажал на спусковой крючок… и понял, что промахнулся. Мутант упал раньше - потому, что ему под ноги очень грамотно бросился Виктор Савельев. Удар локтем под колени, и Хащщ впечатался мордой в бетонный пол, смачно так чавкнув при этом своими щупальцами.
        А у меня на мгновение прояснение наступило. Что логично: нет цели - нет мозгового грузилова. И за эту секунду я интуитивно понял, откуда работает псионик. Хотя нет, не псионик, то есть не уродливый мутант, которые порой встречаются в Зоне на г?ре сталкерам.
        Мозг мне выносило вон то черное облако, притаившееся в углу, грамотно просочившись между стеной тоннеля и очень матёрым многохвостым «гравиконцентратом» диаметром не меньше трех метров. И захочешь - не доберешься до того облака, «комариная плешь» мигом расплющит добирающегося. А Виктор, между прочим, кувыркнувшись и встав на ноги после своего броска, тоже «поплыл». Медленно так, неуверенно меч из-за спины потянул. Если то облако Японца окучит, тогда точно хана. Придется валить его, пока он нас с Хащщем в бастурму не превратил.
        И тут меня осенило.
        Бросился я к мутанту, схватил за ротовые щупальца, словно за бороду, дернул книзу - и едва увернулся от удара когтистой лапы. Хащщу такое обращение решительно не понравилось, и он явно вознамерился еще раз попробовать снести мне башку. Но - главное - сейчас его ярость была настоящей. Его собственной. Не наведенной. Это я ясно видел по красным глазам мутанта. Всплеск адреналина, или что там у ктулху вместо него, стряхнул наваждение псионика. Вот только надолго ли?
        Но сейчас, в эти несколько секунд, это было то что нужно!
        - Стой! - заорал я. - Стой, мля! Иначе всем кранты!!!
        Видать, орал я знатно, от души. И ктулху, и Японец на мгновение подвисли, глядя на меня и ожидая, что ж я еще выкину. А я лишь ткнул пальцем в черное облако, притаившееся за «гравиконцентратом», и рявкнул:
        - Шипи, нах! Шипи на него, мать твою за ногу!
        Я вообще-то материться не люблю, некрасиво это. Но в бою матюги просто необходимы. С ними гораздо лучше доходит то, что ты кричишь, - что до друзей, что до врагов. Когда они в боевом кураже, не доораться до них, хоть надорвись. Только с боевым матом реально пробить те психологические блоки, только с ним информация доходит до мозгов адресатов. Иначе - никак, что доказывает опыт многих уличных драк и глобальных войн.
        И Хащщ понял! Не ожидал я, признаться, что дойдет до него мой странный план даже с применением ненормативной лексики. Но - дошло! И, растопырив свои щупальца в направлении странного облака, ктулху зашипел. Жутко, если честно, аж по шкуре мороз.
        Чернота в углу дёрнулась. Попыталась вновь накрыть нас ментально, я прям как невидимый толчок в мозг ощутил…
        Однако не вышло. Теперь ее захватило шипение Хащща, действие которого я отметил, еще когда на него «веселый призрак» отреагировал. Но то ли та аномалия оказалась шипоустойчивая, то ли Хащщ с перепугу свои ш?пы перепутал - вместо того, чтоб оттолкнуть, притягивать начал - но не получилось ее тогда отпугнуть…
        Зато сейчас его шипение точно сработало. Даже на меня подействовало. И тогда, и сейчас. Появилось желание подойти к мутанту - а дальше плевать, что будет. Даже если и сожрет, пофиг совершенно, будто так и надо. И такой эффект произошел несмотря на то, что я сбоку стоял! Думаю, если б ктулху в мою сторону шипел, желание превратилось бы в непреодолимую потребность. Надо же, не знал, что у этих щупальцеротых такой талант присутствует - подавлять волю жертвы настолько, что она сама идет к ним в пасть.
        И то облако тоже подергалось-подергалось, да и потащилось к Хащщу прямо в пасть.
        Понятное дело, что убить аномалию не так-то просто. Скорее, невозможно. Огнестрельное оружие им по барабану, холодное - тем более. Даже Савельев со своим супермечом с «веселым призраком» достиг лишь кратковременного успеха. Думаю, будь меч обычным, аномалия даже бы и не заметила, что ее рубят. До сего дня я вообще думал, что нет против них эффективного средства, кроме как убежать или каким-то образом обмануть страшное порождение Зоны - после чего, опять же, с максимально возможной скоростью «сделать ноги».
        Оказалось, ошибался я.
        Черное облако внезапно задрожало, словно кролик, который против воли идет в пасть удава. Понимает, что это смерть, но не может ничего поделать, захваченный гипнотизирующим взглядом хищной змеи. Аномалию крючило всё сильнее - но она продолжала двигаться в сторону Хащща…
        Пока не пересекла границу «гравиконцентрата», который до поры до времени служил для нее отличным барьером, защищающим от внешнего мира.
        Но сейчас тому «барьеру» явно не понравилось, что на него залезла другая аномалия с явным намерением прогуляться по «комариной плеши», словно по проспекту. Многохвостый «гравиконцентрат» на мгновение стал более заметным, выпуклым, что ли, похожим на разозленную гигантскую морскую звезду…
        Хлопок был существенный. Меня аж плотной волной спертого воздуха по лицу хлестануло. Я рефлекторно прикрыл глаза, но перед этим успел заметить, как огромная невидимая ладонь страшным ударом расплющила черное облако. Только что было оно - и нет его, будто и не было. Только черное пятно на полу осталось посреди «комариной плеши», похожее на неровную кляксу.
        - Уффф, - выдохнул Хащщ. - Чуть не сдох. Еще б немного, и порвало меня как грелку от собственного шипа.
        - Про грелку откуда знаешь? - поинтересовался я, тоже мысленно переводя дух: всё-таки спастись от новой, незнакомой аномалии - это реально большое везение.
        - От дедушки, - отозвался мутант. - Хороший он был у меня. Добрый.
        - Ну да, ну да, - рассеянно проговорил я, вспоминая, как этот добрый дедушка рвал на части Данилу. Вот уж воистину не существует понятий «добро», «зло», «плохо», «хорошо». То, что хорошо одному, плохо для другого. И даже самое жуткое чудовище может быть нежным и чутким со своими близкими, для которых оно идеал любви и доброты.
        - Может, пойдем уже? - хмуро проговорил Виктор, вкладывая в ножны свой меч. Видимо, не понравилась ему мысль, что его навыки могут быть бессильны против некоторых порождений зараженных земель. Понимаю его, осознание такого неприятно, но тут уж ничего не поделать - Зона постоянно преподносит смертоносные сюрпризы, против которых бесполезно любое оружие, кроме разве что сталкерской смекалки и личной удачи.
        Но идти и вправду было надо. В такт мощным ударам впереди уже заметно дрожало пространство, смазываясь при каждом рывке, словно перед мощным выбросом. И мы не пошли - побежали, понимая, что еще немного, и всесокрушающая волна освобожденной энергии легко и непринужденно сметет нас со своего пути, превратив в кровавые отпечатки на сырых бетонных стенах.

* * *
        Мы неслись по коридору, чувствуя, как удары сотрясают не только окружающее пространство, но и наши внутренности, отчего мерзкая тошнота подкатывала к горлу. Что ж это, мать его, такое происходит там, впереди?
        Поворот, еще поворот… и вдруг совершенно неожиданно мы оказались в огромном зале. Знакомом до боли, до ночных кошмаров, до воспоминаний, которых лучше бы никогда не было…
        Зал Монумента.
        Тот самый, где я впервые увидел самую главную аномалию Зоны, похожую на глыбу льда, горящую изнутри бледным, ровным огнем цвета чистого неба…
        Только сейчас она не горела, а как-то беспомощно мерцала в такт ударам. Их наносил по Монументу самый настоящий средневековый таран, криво сваренный из стальных балок и обломков стальных лестниц, что были в изобилии разбросаны по залу.
        Тараном орудовали шесть человек, которые довольно слаженно его раскачивали. А на конце толстой ржавой трубы, которая, собственно, и лупила по Монументу, ярким кровавым светом горел острый кристалл, похожий на окровавленный наконечник копья.
        Понятно, что сокрушители Монумента перепробовали многое, прежде чем додумались до тарана. Бетонный пол возле аномалии был разворочен несколькими взрывами, видимо, не причинившими Монументу ни малейшего вреда. В нескольких метрах от Монумента на станке раскорячился крупнокалиберный пулемет Владимирова, возле которого валялись гильзы и пустые ленты. Там же лежал и пулеметчик с развороченной головой - по ходу, именно в нее прилетел рикошет от аномалии, которой по барабану любое огнестрельное оружие.
        А вот удары кровавым кристаллом оказались более действенными.
        По гладкой, словно отполированной поверхности Монумента змеилась заметная трещина, которая с каждым ударом становилась длиннее и ветвистее. Еще немного, и разрушители легендарной аномалии достигнут своей цели. И плевать им, что мегавыброс уничтожит и их, и Зону, и всех живых существ, в ней находящихся. Фанатикам вообще положить на последствия их больных идей. Для таких людей главное - достижение цели, а что будет дальше - не их забота.
        Мозг еще осознавал увиденное, а руки уже действовали. Мой MP5 отрывисто затявкал, поливая свинцом шестерых разрушителей легенды Зоны… и внезапно захлебнулся, не израсходовав и половины магазина. Твою ж душу! Сто процентов это «утыкание» патрона, что для данного автомата довольно частое явление.
        Разбираться с проблемой времени не было - да и толку в этом особого тоже я не видел. Японец и Хащщ стреляли вместе со мной, но результаты этой стрельбы были мизерными. Тела людей, раскачивающих таран, сотрясались от ударов пуль, но никто из них не упал и даже не прервал своего занятия. Оно и понятно. Когда твое тело защищено штурмовым экзоскелетом, его сложно достать даже из пулемета, что уж говорить о легком стрелковом оружии.
        Поэтому всё, что нам с Японцем оставалось, это забросить за спину бесполезные MP5 и ринуться вперед, на бегу извлекая из ножен холодное оружие. Краем глаза я отметил, что Хащщ бежит рядом с нами, при этом свой «калаш» не бросив. Грамотно. В ближнем бою из этого автомата можно расковырять экзоскелет, если, конечно, знать, где ковырять. Хотя шансы на это невелики, ибо тело, запакованное в экзо, тоже вряд ли будет стоять на месте и ждать, пока его вдумчиво и прицельно расстреляют.
        Те шестеро, кстати, и не думали прекращать свое занятие. Им явно было важнее расколошматить Монумент, нежели спасти свою жизнь. И до достижения цели им оставалось не так уж и много. Может, два удара, может, один…
        Уже понятно было: даже если сейчас я воткну нож в сочленение между шлемом и нагрудной броней ближайшему оператору тарана, Хащщ всадит очередь прямо в забрало следующему, а Японец снесет пару голов своим супермечом, всё равно эти фанатики в экзо так или иначе успеют нанести эти свои два удара…
        Это значит, что наши усилия были напрасны. Значит, Монумент по-любому рассыплется на куски, и Зона в будущем всё равно превратится в выжженную пустыню.
        А есть ли оно у меня, то будущее? Какая разница лично для меня, погибнет Зона или останется такой же, какой была? Мои друзья умерли, один вон Японец остался, да мутант, которого я слишком мало знаю для того, чтобы считать другом. Девушка, которая искренне меня любила, тоже убита - а та, которую когда-то любил я, ушла к другому, после чего превратилась в монстра. В чем смысл моей жизни? В Предназначении, цель которого убивать живых существ, которых кто-то почему-то считает чудовищами?
        Да гори оно огнем, то будущее, и Предназначение вместе с ним! Может, хоть Виктор Савельев найдет свою дочку и наконец обретет счастье. А моя жизнь лично для меня не стоит и гроша, как бесполезная «батарейка», в которой не осталось энергии ни на что более-менее существенное. Поэтому…
        Поэтому, не снижая скорости, я сунул обнаженный было нож обратно в ножны - и круто изменил траекторию своего бега.
        - Снайпер, не-ет!
        Крик Японца ударил мне в спину, но было уже поздно. Растрескавшийся Монумент приближался, и вместе с ним приближался занесенный для последнего удара наконечник тарана, горящий зловещим адским огнем.
        И тогда я прыгнул вперед.
        Туда, в свободное пространство между тараном и самой известной аномалией Зоны. Ведь для того, чтобы любой удар не стал решающим, достаточно лишь смягчить его.
        После чего он станет просто ударом, не достигшим цели…
        Огненный кристалл с хрустом проломил мою грудь и острием ткнулся в позвоночник.
        Странное ощущение.
        Боли не было…
        Я просто чувствовал, как мою грудную клетку распирает, словно я набрал в легкие слишком много воздуха. А еще было необычно видеть вонзенную в мое тело тяжеленную стальную трубу, на которую небольшим таким фонтанчиком брызжет из меня темная кровь.
        Таранщики в экзо поняли, что решающий удар не удался, и попытались это исправить. Труба дернулась вместе со мной и пошла было назад. Но я схватился за нее руками, уперся ногами в развороченный пол и потянул на себя, чувствуя, как проклятый огненный кристалл ломает мой позвоночник.
        А вот это уже было больно!
        В спину словно молния ударила. У меня потемнело в глазах, и я сразу перестал чувствовать нижнюю половину тела. Так обычно и бывает, когда позвоночный столб разрушен на уровне груди. Но руки мои еще работали, и я напрягал их изо всех сил, стараясь, чтобы проклятые фанатики в экзо не выдернули из меня эту чертову трубу.
        Хотя, конечно, теперь им было уже непросто это сделать.
        Сквозь темный туман, медленно, но верно заволакивающий мое зрение, я видел, как стреляет Хащщ, приставив ствол автомата к шее одного из таранщиков, голова которого трясется в такт выстрелам и вот-вот отвалится. Видел, как Японец размашистым ударом катаны отсек обе руки другого, а возвратным вонзил ее точно под забрало шлема третьего. Видимо, клинок застрял в ране, зажатый между шлемом и нагрудной пластиной, поэтому Виктор не мешкая выдернул из ножен второй свой меч и смазанным от скорости ударом отсек голову четвертому.
        Двое оставшихся не сопротивлялись, хотя у каждого за спиной висел автомат, и бежать тоже не пытались. Вместо этого они с тупым упорством фанатиков все равно пытались раскачать таран, хотя сил для этого у них уже было маловато. У меня они тоже кончались, вытекая вместе с кровью, которая уже не брызгала, а хлестала из моей груди. Но всё же я успел разглядеть, как Хащщ, отстрелив голову одному таранщику, разрядил остаток магазина в забрало следующего, и как Японец страшным ударом меча разрубил последнего наискось, от плеча до пояса. Вот уж не думал, что даже легендарный меч в руках ученика якудзы способен рубить броневую сталь. Хотя есть историческое видео, где японский офицер перерубает мечом пулеметный ствол, поэтому кто его знает. Восток, как говорится, дело тонкое. Правда, увиденное вполне могло быть бредом умирающего.
        Я знал, что ухожу в Край Вечной войны, с такими ранами не живут. И почему-то мне было не страшно, а, наоборот, легко и спокойно. Оказывается, очень просто отдавать свою жизнь ради действительно хорошего дела. Это по-глупому, из-за ерунды погибать больно и обидно.
        А так, как я сегодня, - нормально.
        Так - в самый раз…
        Я видел, как Японец и Хащщ бегут ко мне, что-то крича на ходу, - но видел уже очень плохо. Черный туман стремительно заволакивал мне обзор, и вот уже не видно за ним ничего, а криков и подавно не слышно…
        Мертвая тишина окружала меня в сплошной черноте… которую неожиданно прорвало пятно призрачного света.
        Странно.
        Неужто не будет Серой дороги, ведущей к Темному порогу, за которым лежит Край Вечной войны? Или уж, на худой конец, страны Токоё, в которую верит Японец. Это всяко лучше для воина, чем пресловутый светлый коридор, в который устремляется сознание умершего, словно подследственный в камеру-«сборку», туда, где ему придется кантоваться неопределенное время, пока некие высшие силы будут решать, как ему сидеть - на «общаке» сего адскими условиями или же на «спецу», где в более комфортной обстановке ждут суда авторитетные люди.
        Но того, что произошло дальше, я никак не ожидал.
        Из светлого пятна неторопливо вышла темная фигура и направилась ко мне.
        Я не видел ее лица, но по походке уже догадался, кто это. Сама Зона решила посетить меня перед смертью. Иногда она принимает образ старой женщины для того, чтобы пообщаться с нами, простыми смертными. Я встречал ее несколько раз на своем пути, после чего обязательно становилось только хуже. Зона суровая мать и не жалеет нас, сталкеров, своих детей, бросая в водовороты всё более опасных приключений.
        Кто-то говорит, что так она закаляет нас. Кто-то считает, что испытывает. Я же уверен, что она просто издевается над людьми, рискнувшими бросить ей вызов, придя на зараженные земли в поисках удачи - так же, как Монумент, ее порождение, исполняет желания несчастных простаков таким образом, что лучше б и не желал ничего тот, кто так стремился достичь самой знаменитой аномалии Зоны.
        - Зачем же ты тогда спас меня только что, если так плохо думаешь обо мне?
        Она приблизилась и встала в двух шагах от меня. Такая же, как и раньше. Годы изрядно согнули эту старую женщину. Ее когда-то зеленое платье было под стать хозяйке - ветхое, выцветшее, местами искусно залатанное… Она опиралась на клюку странной расцветки - ярко-желтую с синей рукоятью, а в левой руке крепко держала плетеную авоську, из которой выглядывали пакет молока, бутылка кефира и батон хлеба, которые в данной обстановке смотрелись странно и неуместно.
        Впрочем, ничего удивительного. Что бы ни происходило на свете, Зона не меняется. Время не властно над ней. И даже если нависнет опасность над ее сверкающим сердцем, всегда найдется идиот, который прикроет его своим телом от смертельного удара.
        - Не знаю, - сказал я - и удивился. Думал, что выхаркну слова вместе с кровью, если, конечно, сумею их произнести, но ничего такого не произошло. Впрочем, слов тоже не было, как и движения моих губ. Я словно стал частью тьмы, уже поглотившей меня, а тьма, как известно, не умеет разговаривать и плеваться человеческой кровью.
        Но, тем не менее, Зона поняла меня.
        Ее живые, внимательные глаза цвета черного грозового неба словно смотрели прямо в мою душу, пронзая ее взглядом насквозь, выворачивая наизнанку. Перед таким взглядом не солжешь, не скроешь того, что очень хотелось бы утаить.
        - Знаешь, - покачала она головой. - Всё ты знаешь, сталкер. Просто ты такой. Не можешь иначе. Я же тебе всё сказала еще в первую нашу встречу, а ты не услышал. Не захотел услышать и понять. Сегодня ты вновь выполнил свое Предназначение, которое ненавидишь - и которое давно уже стало частью тебя. Как бы ни хотел ты перестать быть самим собой, не получится у тебя это никогда. Ты всегда останешься тем, кто ты есть. Снайпером. Человеком. Потому я тебя и выбрала.
        - Выбрала для того, чтобы отнять всё, что мне было дорого? - горько усмехнулся я. - Жизнь не в счет. Она для меня не особо ценна, и ты это знаешь.
        - Знаю, - кивнула старушка. - И поэтому я здесь. Чтобы вернуть тебе Долг Жизни, священный во всех вселенных Розы Миров. Сегодня ты спас меня от гибели, поэтому проси всё, что захочешь. Мои возможности не беспредельны, но я постараюсь, чтобы ты получил то, что заслуживаешь.
        - Ну да, - хмыкнул я, отчего тьма недовольно колыхнулась, словно черный занавес, потревоженный зрителем, тайком пробравшимся на сцену. - А потом мне или балка упадет на голову вместо денег, или глаза вывалятся, либо превращусь в серебряную статую наподобие Директора…
        - Сегодня всё будет по-другому, - покачала головой Зона. - Хочешь, Маша к тебе вернется? Не мутантом, а реальной женщиной. Любящей. Настоящей. Или Рут оживет. Не мертвецом-зомби придет к тебе, а девушкой, которую ты помнишь, хоть и всеми силами стараешься забыть. В нее и любовь к тебе вкладывать не придется, она ради неё умерла. И ты это тоже знаешь.
        Зона не изменила себе. Как всегда, била по самому больному. В гробу я видал такую закалку и такие испытания, когда она, распроклятая, даже умереть не дает по-человечески, на пороге чертогов Сестры продолжая мучить!
        - Не надо мне от тебя ничего, - глухо проговорил я. - Если я сам не смог изменить свое прошлое, то пусть оно останется в прошлом. Но коли и вправду хочешь помочь, отправь Японца к его дочери. Она единственное, что у него осталось.
        Зона молчала, внимательно глядя не меня, словно ученый, изучающий невиданного ранее мутанта.
        - Не понимаю я тебя, сталкер, - наконец проговорила она. - Почему ты всегда и всех просишь за других? Не пора ли о себе подумать?
        - Чего уж тут думать? - невесело хмыкнул я. - Поздно думать-то. Помираю я, Зона. Если только уже не помер и ты со своими беседами есть не что иное, как посмертные глюки сдохшего мозга, что-то типа конвульсий. Последнего дрыганья напоследок.
        - Нет, ты сегодня не умрешь, - покачала головой Зона. - Никогда никому должна не была и сейчас не собираюсь. А еще, человек, я вижу твое настоящее желание. И ты обретешь то, что заслужил…
        Тьма становилась всё гуще, и в ней быстро тонуло светлое пятно, в котором еще можно было различить силуэт старухи, уходящей вдаль. Но продолжалось это недолго. Внезапно резкая боль в груди заставила меня невольно вскрикнуть…
        И я услышал свой крик, которого не должно было быть. Не орут с развороченной грудью. Нечем, когда ребра сломаны, а лёгкие порваны их обломками в лоскуты. Но я орал от боли, одновременно пытаясь проморгаться, чтоб разогнать темень перед глазами. Которая, кстати, очень неохотно разгонялась. При этом я чувствовал, что кто-то или что-то со страшной силой давит мне на грудь, прямо под ключицами. Настолько сильно, что мне ничего не оставалось делать, как рубануть предплечьем, словно топором, по тому, что давило…
        Получилось не очень.
        Слабо получилось, я словно по стальной палке ударил. Но по крайней мере я понял, что у меня есть предплечье и, соответственно, остальное тело, которое умеет чувствовать боль. Которая, кстати, после моего удара отпустила.
        - Как ты это сделал? - раздался слегка шепелявый голос над моей головой.
        - Давление на точки ю-фу применяется при рефлекторной остановке дыхания, возникшей после сильного удара в грудь или солнечное сплетение, - ответил обычно невозмутимый голос, в котором я на этот раз с удивлением услышал тревогу.
        - Опять ты… со своими точками, - прохрипел я - и закашлялся. Но на этот раз не кровью, а элементарно своими же собственными слюнями, которые натекли в пасть и сейчас попали в дыхательное горло.
        Я кашлял надрывно и с удовольствием, осознавая, что жив и что вновь - пусть смутно пока - могу видеть Японца и уродливого ктулху, не мигая смотрящего на меня своими белыми глазками и озабоченно шевелящего ротовыми щупальцами. Удивительно. Разве я не умер? Своими же глазами видел, как меня разворотило тем тараном до самого позвоночника!
        О чем я и спросил, прокашлявшись наконец и приподнимаясь на локте с бетонного холодного пола, на котором лежал.
        - А я разве не окочурился?
        - Мы думали, что да, - кивнул Японец. - И я, и Хащщ видели, что тебя проткнуло тараном. Вроде видели. А может, и нет. В горячке боя чего только не почудится.
        - Дедушка говорил, что двоих не глючит, - авторитетно заявил Хащщ.
        - Так-то оно так, - согласился Японец. - Но потом, когда мы разделались с этими психами, глядим - ты лежишь на полу, спиной к Монументу прислонившись, а возле тебя рассыпаны осколки того здоровенного кроваво-красного кристалла, что был засунут в трубу тарана. Получается, он в тебя ударил - и рассыпался, а нам показалось, что он тебя пропорол и это из тебя кровь хлестанула.
        - Хилая версия, - скривился ктулху, будто хлебнул несвежей крови. - Но другой у нас нету. Короче, остановимся на том, что ты жив, и вместе мы спасли Зону от Большого Выброса.
        - И вновь нарушили Закон якудзы, запрещающий влиять на ход времени, - мрачно заметил Японец.
        - Да так ли уж нужно соблюдать закон, который одобряет гибель многих живых существ? - пожал плечами Хащщ. - По мне, так нафиг такой закон не нужен.
        Сказал - и прислушался.
        В тоннеле, через который мы пришли, слышался отдаленный гул, похожий на удары многих кованых ботинок по бетонному полу.
        - Похоже, штурмовики повыскакивали из своих танков и теперь ломятся сюда спасать Зону, - заметил Японец.
        - Поэтому нам точно пора сваливать, - продолжил мысль Хащщ. - Хомо обычно стреляют, а потом думают. Разумеется, к вам это не относится, но исключения лишь подтверждают правило.
        - Первый раз встречаю ктулху, который умеет так витиевато выражаться, - сказал я, вставая на ноги.
        Странно. Даже если смерть от тарана и беседа с Зоной мне привиделась и я реально всего лишь получил с размаху стальной трубой в душу, грудь должна была болеть.
        Хоть немного.
        Но она не болела, словно ничего и не было. С таких раскладов немудрено поверить, что увиденное в бреду и вправду было реальностью…
        И тут я увидел!
        Оно торчало из кучки обломков того кристалла, что разрушился, ударив в меня. Стальной хвостик с дырочкой типа для того, чтоб к нему веревку привязывать - или при случае череп кому-нибудь проломить, держась за запрессованную резиной надежную рукоять. Хвостик как раз торчал из нее. То есть я был в этом не уверен, но внезапно во мне вспыхнула надежда, что там, под кучкой блекло-красных кристаллов, потерявших свою яркость, лежит засыпанная знакомая рукоятка вместе с тем, что к ней прилагалось.
        Меня аж пошатнуло от той мысли - а может, от слабости после пережитого. Но я устоял на ногах и шагнул к Монументу, у подножия которого лежала та кучка.
        - Валить надо отсюда, хомо, - с тревогой в голосе проговорил ктулху. - И срочно.
        - Он прав, - поддержал его Японец. - Не тормози, Снайпер, а то все здесь поляжем.
        Но я уже встал на одно колено, взялся за хвостик и потянул, не веря своим глазам, и от всего сердца мысленно прося Зону, чтобы происходящее было не сном, не посттравматическим бредом, а реальностью.
        И голосом тоже попросил на всякий случай, прошептав:
        - Не обмани. Пожалуйста…
        Хотя с чего я взял, что она может обмануть? Убить - запросто. Поиздеваться, унизить, втоптать в грязь, превратить в животное - как нечего делать. А врать… Нет, врать она не умеет. Ей это просто незачем. И зря воют неудачники над осколками своих разбитых надежд, мол, Зона обманула, обвела вокруг пальца. Это они сами себя обманули, решив, что она так вот запросто бросится исполнять их шкурные желания. Подарки Зоны нужно заслужить - п?том, кровью, а иной раз и своей жизнью, отданной ради нее легко и просто.
        Я держал в руках нож. Широкий и надежный, всунутый в черные пластиковые ножны, с выдавленной на нем надписью «SSCH». Еле слышно щелкнул пластиковый ограничитель, когда я потянул за рукоять - и в неверном, бледном свете растрескавшегося «Монумента» холодно сверкнула голубоватая сталь клинка.
        Это была «Бритва»…
        Моя «Бритва»!!!
        Мой старый боевой товарищ, восстановленный Зоной, отчищенный ею от черноты и вновь подаренный мне. Я прям почувствовал почти человеческое тепло, исходящее от резиновой рукояти, словно от рукопожатия не раз спасавшего твою жизнь друга, которого ты считал погибшим…
        - Спасибо, Зона, - прошептал я, стараясь проглотить комок, внезапно подкативший к горлу. - От всей души - спасибо!
        - А ведь не успеем мы теперь уйти, - спокойно сказал Савельев, вытаскивая из-за спины свой MP5, что болтался там на ремне до поры до времени. - Через минуту те штурмовики будут здесь, а может, и меньше.
        - Зато у Снайпера теперь два ножа, - проворчал Хащщ. - Хотя старый мне нравился больше. И клинок поуже, и полегче этого будет, а значит, как следствие, в бою маневреннее.
        - Держи, - сказал я, отстегивая от пояса нож Андрея Мака и протягивая мутанту. - Дарю. Его сделал хороший человек, так что не используй этот нож во зло.
        - Да как можно? - возмутился ктулху. - Если только по-доброму какому гаду горло перерезать. Ну или там колбасы настрогать. Конечно, во зло не буду, как можно? Если только сейчас выживем, в чем я сильно сомневаюсь.
        Усиленная эхом тоннеля дробь, выбиваемая из пола подкованными берцами, приближалась. Судя по звуку, сюда ломится не меньше роты.
        Конечно, сейчас бы гранаты не помешали. Но гранат у нас не было. А было три автомата, в одном из которых я сейчас лихорадочно устранял утыкание патрона. Хорошая машинка MP5, но уж больно европейская. Капризная и со своими закидонами. Которые в бою могут стать фатальными для владельца этого оружия. Чем больше воюю, тем чаще убеждаюсь, что нет на свете автомата лучше нашего российского «калаша».
        Хоть и понятно было, что даже с тремя автоматами против роты вооруженных бойцов нам ловить нечего, но всё ж готовились мы к встрече - а как иначе? Вон Японец на одно колено встал, ловя в прицел выход из тоннеля, Хащщ вообще залег, заправив ротовые щупальца под приклад, чтоб не мешались при стрельбе. Да и я, справившись с проблемой нажатием на рукоятку затвора, снял его с задержки. Автомат вкусно клацнул, готовый к стрельбе. Что ж, надеюсь, на этот раз он не подведет.
        Первые силуэты появились из тоннеля и, завидев нас, немедленно принялись стрелять. Но на бегу это хуже получается, чем со стационарной позиции, подготовленной заранее.
        Три наших автомата замолотили одновременно, плюясь злыми, короткими очередями. Кто-то закричал и упал. Те, кому повезло больше, шустро залегли и открыли ответный огонь. Беспорядочный. Неприцельный. Так называемый заградительный. Чтоб мы тоже залегли и смирно ждали, пока численно превосходящий противник обойдет нас с двух сторон, возьмет в клещи и спокойно расстреляет, словно в тире. Известная тактика, которой я ждал.
        - Отходим к Монументу! - проорал я. - За него! Быстрее!!!
        План был не так уж плох. Тогда бы свет, исходящий от Монумента, слепил тех, кто пытался нас подстрелить со стороны тоннеля. Плюс сама аномалия загораживала нас от стрелков. А мы б могли без проблем отстреливать тех, кто пытался нас обойти. Долго ли? Да кто ж его знает. Но другого плана всё равно не было.
        А лучше бы был. Потому, что нападающие запаслись гранатометами. С осколочными выстрелами. Как минимум двумя. Хотя нам бы и одного за глаза хватило.
        Первый выстрел, прошелестев над нашими головами, улетел куда-то далеко, в недра огромного зала. А вот второй долбанул прямо в Монумент, который почему-то довольно сильно трещал всё это время, словно кто-то ломал его изнутри. Осколки просвистели над нами, некоторые из них с визгом отрикошетили от пола…
        И тут же сквозь зубы застонал Японец. Твою ж душу! По ходу, зацепило его! А там, возле выхода из тоннеля, двое гранатометчиков уже наверняка неторопливо так, основательно перезаряжают свои РПГ. Чего им суетиться, когда их куча автоматчиков прикрывает. А нас - только Монумент, который того и гляди развалится, почти напрочь развороченный тараном.
        Я бросился к Японцу, мельком бросив взгляд на аномалию - и удивился. Монумент больше не был покрыт сетью трещин. Последние мелкие прямо на глазах затягивались на нем, и одновременно в глубине аномалии, практически уже полностью самовосстановившейся, зарождалось что-то. Очень яркое, похожее на маленькое белое солнце, на которое уже сейчас невозможно было смотреть.
        Да я, в общем-то, и не собирался его рассматривать. Сейчас мне гораздо более важно было выяснить, что с Японцем. Которому явно было не особо хорошо. Правая рука у него повисла плетью, а выше локтя на черной одежде стремительно расплывалось еще более черное пятно - и при этом Виктор пытался стрелять с левой, перехватив в нее компактный автомат. Погано, ох как погано! Если рукав так быстро темнеет, значит, скорее всего, плечевую артерию рвануло. Сейчас главное - перетянуть руку выше раны, а потом…
        Потом это только в кино с героями всё зашибись после таких ранений в плечо. А в жизни если человека сразу не определить в очень хорошую больницу, где есть не только хирургический корпус, но и отделение микрохирургии, то рука обычно подлежит ампутации. Если не сразу, то через несколько дней точно, когда в ней ниже травмы начнутся необратимые процессы вследствие отсутствия нормального кровотока.
        Всё это промелькнуло у меня в голове, пока я несся к Японцу под свист пуль, на бегу забросив за спину автомат и доставая из нарукавного кармана жгут, который опытный боец запасает первым делом вместе с аптечкой и лишь потом начинает заниматься оружием и остальным снаряжением.
        Я понимал, что сейчас реально работает по врагу только автомат Хащща. Но и Японца я не мог оставить истекать кровью. Поэтому сделал выбор. Конечно, неразумный в данной ситуации с точки зрения тактики боя - но, с другой стороны, воевать против роты штурмовиков изначально было не слишком здравой идеей.
        - Прикрывай! - заорал я Хащщу, падая на брюхо возле Виктора. Перетянуть раненую руку можно и в столь неудобном положении, а так всё меньше вероятности, что меня самого заденет. Тогда и первую помощь оказывать будет некому.
        - Какой нах «прикрывай»? - рявкнул в ответ мутант. - Они с двух сторон обходят, а те уроды сейчас из гранатометов снова шарахнут!
        Я и без Хащща знал, что нам кранты. Но всё равно мотал жгут руками, скользкими от крови Виктора, которая толчками била из рваной дыры в рукаве. Настоящий сталкер всегда обязан бороться до конца и за свою жизнь, и за жизнь товарища, которая порой важнее своей бывает. Иначе какой он на хрен сталкер?
        А потом снова долбанули гранатометы. Почти одновременно, двойным характерным хлопком, который ни с чем не спутаешь.
        Они не могли промахнуться. Мы были прижаты огнем к бетону, и по вспышкам выстрелов Хащща гранатометчики теперь точно знали, куда стрелять.
        Они и не промахнулись…
        Яркая вспышка резанула по глазам, всё тело пронзила острая, нестерпимая боль. И сразу же следом я почувствовал, как этот мир, эта реальность стремительно отдаляется от меня, будто мое тело вырвали из нее - и выбросили в пустоту, как чужеродный элемент, причиняющий лишь беспокойство и потому совершенно не нужный…

* * *
        Удар был болезненным. Не таким страшным, конечно, как тот, что я пережил мгновение назад, но довольно чувствительным. Я рухнул спиной на что-то твердое и рефлекторно выругался:
        - Ну твою ж мать!
        Вырвалось. Блин, ну сколько ж можно меня бить? При жизни то ножом пырнут, то укусят, то подстрелят, то в рожу дадут или по хребту дубиной приложат. И после смерти - то же самое. А еще говорят, мол, вечный покой там ждет, на том свете отдохнешь. Как же, ага. Судя по тому, как я только что горбом приложился, покоем тут и не пахло.
        Зато пахло прелой листвой и удушливо-сладкой цветочной вонью. Именно не ароматом, а приторным вонизмом тянуло, как от гниющего трупа. Но миазмы от мертвечины другие. Скорее, это всё-таки от какого-то растения столь омерзительно тащит.
        И сам воздух был влажным, будто в нем обильно распылили подогретую воду и она так и осталась висеть над землей - сырой, как только что постиранные и плохо отжатые портянки.
        Эту сырость я ладонями ощутил. Наша земля такой даже после дождя не бывает. Скорее до жидкой грязи размокнет, чем будет такой вот, донельзя неприятной на ощупь.
        Мозг, получивший свою очередную дозу трендюлей, новую реальность воспринимал по частям. И даже выдал инфу, заложенную на подкорке: может, ты реально на тот свет попал и вся эта сладко-вонюче-влажная хрень есть обязательный атрибут загробного мира? Что ж, если это действительно так, то в ближайшее время я с высокой вероятностью услышу нежное пение бестелесных крылатых существ, прилетевших поприветствовать мою душу, вознесшуюся в лучший мир…
        - И нах я вообще родился? - взвыл рядом со мной знакомый голос. - Где я, ёхерный бабай? Куда меня опять хрен занес?
        М-да. На приветственное пение воздушных крылатых созданий это точно было не похоже. А вот на мат Хащща - вполне. Я уже успел понять, что мутант не стесняется в выражениях, когда ему что-то не нравится. И здесь ему точно было не радостно.
        Как и мне, кстати.
        Впрочем, я уже понял, что не умер. И вспышку, поглотившую меня, породил не гранатометный выстрел, а Монумент, как раз вовремя полыхнувший, словно взорвавшееся солнце. И перенесший нас… куда?
        Это предстояло выяснить. Как и то, куда делся Японец.
        Я со стоном приподнялся. Твою ж дивизию! Оказывается, я верхней частью спины упал на корень, торчащий из земли, а нижней - на собственный автомат. И рюкзак не спас. Вон он валяется, в двух шагах от меня, сорвало с плеч, пока перемещался в пространстве, а может, и во времени. Но хоть и ноет спина зверски, вроде при движениях боль не усиливается. Значит, ничего не сломано, и на том спасибо.
        Левее от моего рюкзака сидел на земле Хащщ, тряся головой, будто с серьезного будуна. Оттого щупальца его мотались туда-сюда, словно борода у мужика, изрядно перебравшего вчера.
        А под развесистым кустом лежал Виктор Савельев. Бледный как смерть. Не выдержал переброски из зала Монумента в этот душный, влажный лес?
        Превозмогая боль в качественно отбитом теле, я поднялся на ноги, взял автомат на изготовку и осмотрелся.
        Лес вокруг был явно не украинский. Я не особо силен в ботанике, но точно знаю, что нигде в Зоне не растут магнолии с бамбуком, и лианы по здоровенным деревьям, отдаленно похожим на сосны, тоже не вьются. То есть не природная аномалия это, а, судя по растительности, не что иное, как субтропики. Далековато определил нас Монумент. Но куда именно, понимать будем позже. Ибо есть дела поважнее.
        Стрелять в нас пока никто не собирался, поэтому я опустил оружие и пошел к Виктору, припадая на левую ногу - по ходу, я еще и седалищным нервом приложился, отчего нижнюю конечность ощутимо простреливало вниз. Но это пройдет. А вот что с Японцем делать? Если даже он живой, госпиталя поблизости я не наблюдаю…
        Виктор был жив, но лежал в конкретной отключке.
        Пульс на шее Савельева прощупывался очень слабо. Я разорвал продырявленный рукав его куртки. Ну да, рана глубокая, до кости. И вон обрывок артерии в ней виден невооруженным глазом. То есть кровищи из Японца вытекло прилично, больше двух литров, это как пить дать. Хорошо, что я успел ему руку перетянуть, а то б он уже умер от кровопотери. Хотя и сейчас еще далеко не гарантия, что он в ближайшее время не преставится. Ибо близок к этому.
        Я вновь полез было за аптечкой, чтоб вколоть противостолбнячную сыворотку и антибиотик широкого спектра действия, как рядом со мной нарисовался Хащщ.
        - Побереги медикаменты, хомо, - задумчиво сказал он. - Ему переливание крови нужно, а не твои шприц-тюбики.
        - Одно другому не мешает, - проворчал я. - Где я ему в этом лесу переливание возьму?
        - Так без него он так и так помрет, - пожал плечами ктулху. - Только зря лекарства потратишь.
        Я посмотрел мутанту в глаза.
        - Ты явно что-то знаешь. Выкладывай.
        - Нууу, - отвел водянистые глаза Хащщ. - Есть одно средство, как его спасти. Но, скорее всего, побочные эффекты будут.
        - Что за средство? Говори! - потребовал я.
        Мутант почесал шевелящуюся бороду из щупалец.
        - Как-никак, мы с ним воевали вместе. Долга Жизни, думаю, меж нами нет, но всё-таки он, считай, боевой товарищ, поэтому…
        - Давай по делу, не тяни кысь за яйцеклетку!
        - Ладно, ты сам настоял, - вздохнул Хащщ. - Я бы мог откачать из тебя, скажем, поллитра крови, добавить своей столько же и влить в него. Этого бы ему хватило, чтобы прийти в себя и даже восстановиться. Полностью.
        - Рука заживет? - не поверил я.
        - Должна, - кивнул мутант.
        - А как же с совместимостью групп крови?
        Ктулху хмыкнул и посмотрел на меня, как доктор наук на клинического идиота.
        - Какая группа, хомо? Кровь, прошедшая через мой организм, становится моей кровью. И та, что я в него волью, ею и будет на сто процентов. Более того. Моя кровь изменит ту, что в нем осталась. И станет она кровью ктулху.
        - Зашибись, - сказал я. - Получается, после твоего лечения у Японца последние волосы вылезут и щупальца на морде вырастут? Да он, когда такое в зеркале увидит, сначала нас прикончит за такую медпомощь, а потом тут же и себе харакири сделает. Причем не обычное самурайское. Вскроется от свежевыросшей бороды до самой задницы. Чисто для надежности.
        - Не думаю, что у него изменится внешность, - покачал головой Хащщ. - Все-таки он изначально вашего племени, и человеческое начало в нем всегда будет доминировать. А вот кровушки свежей хлебнуть - это да, такое желание может у него появиться.
        - Принято, - немного подумав, кивнул я. - Такой вариант годится. Только главное, чтоб он в слащавого вампира не превратился и не принялся, размазывая сопли по клыкам, ухаживать за девственницами под луной. Тогда я ему лично осиновый кол в душу вколочу. Всё остальное пережить можно.
        - Не бойся, нормально всё будет, - заверил меня Хащщ. И добавил: - Наверно.
        Я тоже всегда так говорю, когда собираюсь делать то, в чем не уверен. Но вариантов не было. Виктор умирал, и спасти его могло только чудо. Вот это лысое чудо-юдо со щупальцами на морде, которое сейчас смотрело на меня, словно прикидывая, какую часть моего тела лучше сожрать сразу, а какую оставить на потом.
        - Лучше в шею, - сказал наконец ктулху.
        - Что в шею? - не понял я, слегка напрягаясь.
        - Ну, я тебе в шею вопьюсь, с литр крови откачаю и потом ему перелью.
        - Ты ж вроде говорил насчет поллитра, - заметил я.
        - Мало ли что я говорил, - пожал плечами мутант. - Это я так, на глазок прикидывал. Сейчас же как следует подумал и понял, что столько будет в самый раз. Ты жилистый, быстро восстановишься. А другу твоему этот литр кровушки сейчас ох как нужен. Потому запрокидывай голову, я сейчас к сонным артериям присосусь. И чтоб ты мне коленом по причиндалам со страху не заехал, я лучше сзади подойду. Но ты не бойся, больно не будет.
        И это я тоже иной раз говорю, когда точно знаю, что больно будет обязательно. И люди всегда верят, надеются, что не обманул. Наивные создания…
        Впрочем, я тоже сейчас надеялся, что перед тем, как вскрывать мои артерии, Хащщ вспрыснет под кожу чего-нибудь анестезирующего, и что когда в Зоне ктулху выпивает человека, тот орёт больше от страха, чем от мучений.
        Я сразу заподозрил неладное, когда по моей шее поползли холодные, скользкие щупальца. Мерзкое донельзя ощущение. Но я терпел. Чего не сделаешь ради друга?
        А потом мою шею пронзила настолько адская боль, что я взвыл рефлекторно. Но крика не получилось. За мгновение до моего вопля щупальца мутанта стиснули мое горло с такой силой, что ни вздохнуть, ни заорать, ни дернуться как следует. Хотя что тут дергаться-то? Не зря Хащщ сзади подошел и сейчас элементарно меня убивает. Как я раньше-то не понял? Сейчас меня выпьет, нажрется, Савельевым закусит, заберет наш хабар - и свалит в туман, сволочь!
        Я, конечно, попытался выдернуть «Бритву» из ножен, но ничего не вышло. Мутант с нечеловеческой силой схватил меня за запястья и сдавил. Всё. Руки словно в тисках. Человекообразные муты всегда сильнее человека. А ктулху - самый мощный из них. Так что финиш, отдергался Снайпер. Виктора только жалко, осталась его дочка не только без мамки, но и без отца…
        Под такие вот грустные мысли почувствовал я, что отъезжаю, словно в мягкую вату проваливаюсь. Нормальная тема при обильной кровопотере. Сейчас холодно станет, и всё. Грустный и ни фига ни разу не героический финал затянувшейся саги о Снайпере…
        Но отъехать мне не дали.
        Внезапно скользкая удавка на моей шее разжалась, тиски пропали с запястий, и я рухнул на влажную землю. На этот раз ничем особо не приложился, только башка ткнулась в слежавшуюся опавшую листву, словно тыква в матрас, - мягко, почти без встряски. После чего я, лежа на боку, имел сомнительное удовольствие безучастно смотреть на такую картину: Хащщ окровавленными щупальцами припадает к раненой руке Виктора, после чего шея мутанта начинает раздуваться и опадать, словно резиновый насос, качающий жидкость в резервуар.
        Перекачка закончилась быстро. Ктулху отлепился от руки Японца - и тут щупальца мутанта вдруг разделились. Одна половина вновь прилипла к ране Савельева, а вторая легла на лапу самого мутанта. И вновь пошло качалово, при этом шея мутанта стала багровой от напряжения.
        «Теперь не из желудка, а из своей вены напрямую в Виктора кровь переливает, - пришла вялая мысль. - Как и обещал. Значит, не сволочь. Зря я о нем так плохо подумал».
        Шея мутанта меж тем постепенно бледнела. Видать, и на нем кровопотеря сказалась. Когда Хащщ от руки Японца отлепился и повернулся ко мне, вид у него был, конечно, жуткий. С бледной морды безжизненно свисали книзу ротовые щупальца, обильно перемазанные кровью.
        - Жить будет, - сказал ктулху. - А вот я - вряд ли, если не пожру. Пошел я, короче. Поохочусь. Надеюсь, что в этом лесу хотя бы зайцы водятся. Ты тоже похавай, а то реально можешь кони двинуть от усталости и кровопотери. А Японец пусть поваляется. Ему надо. Он всё еще в отключке, но сейчас у него самое что ни на есть восстановление пойдет. Не трогай его, пока не вернусь.
        И ушел, предварительно пнув рюкзак в мою сторону. Хороший друг, ничего не скажешь. Заботливый.
        Превозмогая слабость, я сел, прислонившись спиной к дереву, подтянул к себе рюкзак, показавшийся неожиданно тяжелым. Хащщ был прав, ослабел я изрядно. И от кровопотери, и от того, что уже забыл, когда отдыхал. Но отдых подождет. Сейчас главное - озместить потерю крови.
        Никогда еще консервированная тушенка не казалась мне такой вкусной! Я ее прям с ножа ел, вместе с жиром, ошметками шкуры и хрящами, которые обычно стараюсь не употреблять. Прямо скажем, хреновую тушенку подсунул бармен, но мне сейчас и такая была в радость. Уплетал за милую душу. Две банки схомячил, выпил флягу воды - и тут же отрубился. Ничего поделать не смог, организм просто выключился, словно напрочь севший аккумулятор. Бац - и всё. Будто свет потушили, и я разом провалился в темноту, бездонную, словно самый глубокий омут Припяти…

* * *
        Очнулся я от того, что кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо. Не люблю я такого обращения, поэтому, не разобравшись, сунул спросонья кулаком в надоедливое расплывчатое рыло.
        И попал. Только не обрадовался. Кулак взорвался тупой болью, будто я в стену ударил, что очень поспособствовало моему мгновенному пробуждению.
        Первое, что я увидел, была нависшая надо мной довольная, землисто-красная харя Хащща. От былой бледности не осталось и следа. У ктулху даже щеки слегка раздулись, не говоря уж про ротовые щупальца, плотные с виду, наполненные, будто резиновые.
        - Хорош дрыхнуть, сталкер! - прошамкал Хащщ - значительно утолщившиеся щупальца слегка мешали ему говорить. - Есть новости.
        - Я уже заметил, - буркнул я, потирая ушибленную руку. - Например, я только что чуть все пальцы не переломал.
        - За кулак свой не обессудь, - пожал плечами ктулху. - Это меня дедушка научил под удар лоб подставлять, рефлекторно получилось.
        - Продвинутый у тебя был дед, как я погляжу, - поморщился я. - Не удивлюсь, если он тебя также научил боксировать в тяжелом весе, пить «Кровавую Мери» и, надев смокинг, перчатки и лакированные туфли, галантно ухлестывать за аппетитными дамами.
        - Длинно ты загнул, - уважительно произнес Хащщ. - Я столько букв зараз только матом выговорить смогу.
        - Давай ближе к делу, - сказал я. - Ты какого хрена меня разбудил? О дедушке поговорить?
        - Не-а, не о нем, - мотнул головой ктулху. - Я тут вот чего нашел.
        И потянул что-то лапой из высокой травы.
        В поле моего зрения вплыло желтое, сморщенное, иссохшее лицо мумии, со лба которой наполовину отвалился и повис пересушенный клок кожи величиной с ладонь. Однако, несмотря на всё это, можно было понять, что при жизни мумия была азиатом, который носил черный свободный костюм, сейчас порванный во многих местах и едва прикрывавший костлявое тело.
        - Нормально так поохотился? - с вопросительной интонацией произнес я, хотя и так всё было ясно.
        - Ага, - довольно шевельнул щупальцами Хащщ. - Этот урод, между прочим, в Японца из кустов целился. Вовремя я подкрался и прихватил этого стрелка за загривок. Ну и употребил его кровушку вовнутрь, не пропадать же добру. Не думаю, что он тут случайно оказался.
        - Всё может быть, - сказал я, поднимаясь на ноги. И тут увидел, что ктулху держит в другой лапе. - А это на фига?
        В лапище Хащща слабо извивалась придушенная полутораметровая желто-зеленая змея.
        - Японца лечить, - безапелляционно сказал ктулху. - Специально ее сюда волок живой, чтоб свежак доставить.
        После чего одним движением открутил змее голову, оторвал ее, выбросил, подошел к Виктору, все еще лежавшему без сознания, и принялся сцеживать ему в рот змеиную кровь, деловито выжимая ее из трепещущего тела.
        - Ты уверен? - с сомнением проговорил я. - Это ж куфия, чрезвычайно ядовитая тварь. От ее укусов куча народу перемерло.
        - Ничего ты не понимаешь, - хмыкнул мутант. - Как раз ядовитые змеи и есть самый что ни на есть деликатес! Их кровь и желчь хорошо разогревают больного, заставляют тело бороться за жизнь! А что останется, можно тупо пустить на шашлык. Будет вкусно, не сомневайся.
        Ответить я не успел. Внезапно Виктор закашлялся, и довольно сильно. От кашля его аж свернуло в эмбрион, но ктулху, наклонившись, заехал ему лапой по спине так, что Савельева аж протащило по траве с полметра. Впрочем, столь жёсткая терапия помогла. Японец кашлять перестал, приподнялся и обвел нас мутными глазами. Потом перевел взгляд на деревья, на змею в лапе ктулху, на мертвое тело, валяющееся в высокой траве…
        - Мы в Японии, - хрипло сказал он. - На острове Хонсю.
        - В Японии? - ужаснулся Хащщ. - Откуда знаешь?
        - Растительность… характерная, - сказал Виктор, сплюнув кровавый комок. - Ты меня… кровью змеи хабу напоил?
        Говорил он с трудом, но видно было, что ему гораздо лучше. Смертельно-бледный цвет лица разбавился слегка розовым оттенком.
        - Не знаю, хабу, не хабу, - проворчал мутант, остро переживая столь далекое перемещение. - Снайпер вон говорит, что это куфия. Но что ядовитая, это точно. Как куснула меня, ногу аж словно током передернуло. А потом так вштырило - только держись. Нас-то змеиный яд только тащит не по-детски, это вы, хомо, от него загибаетесь…
        Похоже, у ктулху от переживаний начался словесный понос. Бывает на нервной почве - как с людьми, так, получается, и с мутантами тоже.
        В общем, Хащщ трепался, а Виктор тем временем задрал порванный рукав и смотрел на свою рану… которая против прежнего уменьшилась вдвое. Сейчас оставшаяся дыра в руке была затянута бурой пленкой, под которой смутно, как сквозь стекло грязного аквариума, можно было рассмотреть мышцы и сухожилия. У людей так раны не заживают даже под уникальными препаратами, получаемыми из артефактов Зоны…
        Виктор это понял сразу. Поднял глаза на Хащща и спросил:
        - Ты что со мной сделал?
        Мутант мигом заткнулся, подавившись невысказанным словом. Правда, быстро сориентировался и произнес с вызовом:
        - Жизнь тебе спас. Этого мало?
        Виктор снова перевел глаза на рану. И сказал тихо:
        - Даже не знаю, нужна ли мне такая жизнь.
        Всё он понял. С ходу сопоставил - и ранение своё, и то, что смертельное оно по сути было. И почему жив до сих пор, тоже догадался.
        - Нужна, - сказал я. - Не тебе, так дочке твоей.
        Виктор внимательно посмотрел на меня.
        - Ты это у Монумента попросил, да? Чтоб он мне дочку вернул? И поэтому мы сейчас в Японии?
        - Так это твоя работа? - взвился Хащщ, вызверившись на меня. - А я-то тут при чем? А ну, быстро верни меня обратно!!!
        - Не у Монумента, - отозвался я, не обращая внимания на вопли мутанта. - Бери выше. У самой Зоны - если всё это, конечно, мне не привиделось.
        Хащщ как раз набрал в грудь побольше воздуха, чтоб разразиться новой порцией возмущенных воплей… и медленно сдулся.
        - Зона, говоришь, нас сюда закинула, - пробормотал он. - А не брешешь?
        Я пожал плечами.
        - Не знаю. Но, думаю, только она может перенести три тела в полной экипировке так далеко через пространство.
        - Понятно, - кивнул Хащщ. - Похоже, не брешешь. Значит, это Зоне было надо, а с ней не спорят. Ну и тогда чего мы тут прохлаждаемся? Надо дочку Японца срочно спасать, пока нас не вычислили и не зачистили! Если это Зоне угодно, то надо дело делать, а не задницы тут отсиживать!
        - Согласен, - кивнул я. - Откуда, говоришь, притащился твой обед?
        - Оттуда, - ткнул когтистым пальцем ктулху. - С юга. Я за ним последил маленько, пока он до стоянки нашей не добрался и не принялся целиться в Японца.
        Виктор не торопясь, прислушиваясь к каждому своему движению, поднялся с земли. Руками-ногами пошевелил, шею размял поворотами головы, при этом взгляд у него был совершенно отсутствующий. Понятно, тело «прозванивает» на предмет как оно работает после столь серьезного испытания.
        - Ну и? - поинтересовался я.
        - Нормально, - встряхнув головой, проговорил Японец. - По ощущениям лучше, чем было. Только жрать охота нереально.
        - Крови попить надо, - авторитетно заявил Хащщ. - Сразу отпустит.
        Виктор бросил в сторону мутанта мрачный взгляд, после чего подошел к трупу.
        - Разведчик клана Ямагути-гуми, - с ходу определил он. - Не иначе Масурао предвидел, что мы попытаемся вытащить мою дочь, и теперь вот такие персонажи прочесывают лес вокруг базы.
        - Базы? - переспросил Хащщ.
        - Александра сказала, что моя дочь воспитывается в школе куноити, которая находится в западной части префектуры Миэ. В древности это была провинция Ига, родина одноименного клана воинов-ниндзя, который со временем превратился в клан якудзы Ямагути-гуми.
        - А Виктор принадлежит к клану их врагов, который называется Сумиёси-кай, - пояснил я Хащщу.
        - Офигенно ценная для меня информация, - пробормотал мутант. - И вынес я из нее то, что нам втроем придется теперь драться с целым кланом убийц, чтобы вытащить девчонку оттуда, где ей, вполне возможно, и не так уж плохо. Ты об этом подумал, папаша?
        - Вытащим - спросим, - сквозь зубы проговорил Японец.
        - Было б ей хорошо, вряд ли ее мать, зная Виктора, стала бы говорить, где находится его дочь, - предположил я. - Ну хорошо ребенку - и зашибись, чего морочиться-то и отца морочить? Стало быть, не всё так просто.
        - Ладно, - вздохнул ктулху. - Помогу вам. Но потом вы мне поможете вернуться обратно в Зону. Договорились?
        - Замётано, - кивнул я. - А теперь показывай то место, где ты разведчика вычислил.

* * *
        Путь занял минут пятнадцать. За это время ктулху небрежным движением выдернул у себя буквально из-под ног еще одну змею, оторвал ей голову и протянул Виктору.
        - Пей. Тебе нужно.
        Японец не отказался. Выдавил в себя глотков на пять крови, словно из тюбика, после чего протянул Хащщу слабо дергающееся тело. Мутант тоже сопротивляться не стал. Оплел обезглавленную куфию щупальцами, чавкнул несколько раз - и на траву упал высохший змеиный труп, похожий на скрюченную гнилую палку. Всегда удивлялся этой способности ктулху высасывать из жертв всю жидкость без остатка. Будто насосом выкачивают. Сколько таких вот сталкеров находили на зараженных чернобыльских землях, похожих на сморщенные желтые мумии. И каждый раз мурашки по телу бегали даже у самых отважных. А сейчас как ни в чем не бывало идем мы с Савельевым рядом с одним из самых страшных мутантов, которого, пожалуй, уже можно считать своим боевым товарищем. Чудны дела твои, Зона…
        От того места, где Хащщ заметил разведчика, вглубь леса вела едва заметная цепочка следов. Вдоль которой мы и пошли, держа наши автоматы на изготовку.
        Идти пришлось недолго.
        Лес стал немного реже, и вскоре сквозь просвет между деревьями мы увидели огромную поляну. На поляне расположился длинный, высокий забор с двумя деревянными вышками. По верху забора спиралью тянулась металлическая лента с лезвиями, которая, по сравнению с колючей проволокой, наносит более тяжелые раны и гораздо сложнее преодолевается.
        Мы притаились за толстенными стволами деревьев и принялись рассматривать это чудо, расположившееся прямо посреди леса.
        Поляна была явно искусственной. Лес вырубили, и на освободившемся участке построили что-то типа концлагеря. На вышках я заметил двух часовых, а также торчащие стволы пулеметов.
        - Школа ниндзя, - уверенно произнес Японец. - Или куноити, что есть то же самое, только женского рода. Только та школа, в которой я обучался, была на территории древнего додзё. А это - явный новодел, скрытая в лесу база для подготовки боевиков якудзы.
        - Думаю, Монумент неслабо над нами поиздевался, - негромко сказал я. - Совершенно не представляю, как мы втроем будем штурмовать это укрепление, построенное, кстати, довольно грамотно. Перед забором метров сто пятьдесят открытого пространства. Пока бежать будем, нас тупо расстреляют, как в тире.
        - Ну, расстрелять-то не расстреляют, - задумчиво пробормотал ктулху, кладя автомат на траву и расстегивая куртку. - Я вот только сомневаюсь, смогу ли забор перепрыгнуть.
        - Сможешь, - сказал Савельев, развязывая шнур-сагэо, которым крепился за спиной короткий меч ниндзя-то. - Воткнешь его в землю, ногой от гарды оттолкнешься…
        - Понял, - кивнул Хащщ. - Полметра выиграю, и то хлеб.
        Мы тоже с Виктором поняли, что задумал мутант. И отговаривать не стали, ибо это был единственный выход. Нет, я бы, думаю, снял со ста пятидесяти из «калаша» Хащща обоих пулеметчиков. Но на грохот выстрелов наверняка сбежались бы все, кто был за тем забором, и тогда б нам точно не поздоровилось.
        Лес понемногу обволакивали сумерки, и это было нам на руку. Прожекторы, установленные на вышках рядом с пулеметами, включать было еще рано, но в то же время от деревьев к забору уже протянулись тени от деревьев, словно длинные черные дороги, ведущие к цели.
        Между тем Хащщ разделся полностью, обнажив гипертрофированную рельефную мускулатуру, свойственную всей его породе. Я аж поморщился слегка, вспомнив, сколько раз я пересекался с ктулху, путешествуя по Зонам разных миров, - и чем это заканчивалось, тоже вспомнил. Убить взрослого кровопийцу крайне сложно, а вот с жизнью расстаться при встрече с ним - проще простого. Думаю, мне просто сильно везло, иначе я бы давно валялся где-нибудь в кустах в виде мумии, типа того разведчика, которого выпил Хащщ.
        А наш ктулху тем временем взял меч Виктора - и вдруг начал стремительно исчезать, словно растворяясь в душном вечернем воздухе. Фирменная фишка этих мутов, которые умеют на некоторое время становиться прозрачными, словно медузы. Если приглядываться, стекловидный контур тела всё-таки виден. Но это только если приглядываться, при этом зная, куда надо смотреть и что ожидается увидеть.
        Достигнув нужной кондиции, Хащщ длинными прыжками припустил к забору. Мы с Виктором, напрягая зрение, следили за мутантом, различить которого в сумерках было всё сложнее и сложнее. Если бы не меч Японца, который словно сам собой стремительно плыл в воздухе, мы б уже наверняка потеряли Хащща из виду.
        Но и на вышках не конченые лохи стояли. Меч заприметили и заволновались. Один за пулемет было схватился, но передумал. Понимаю его. Если ошибся, его ж потом товарищи по оружию застебут насмерть, мол, саке надо меньше хлестать, тогда летающие мечи мерещиться не будут, и всё такое. В этом отношении контингент всех армий мира одинаков. Промахнешься разок - и пиши пропало. Прилепят прозвище типа Парящая Катана и будут ржать как кони, вспоминая, как придурок-пулеметчик лоханулся.
        В общем, тормознул наблюдатель. Второй потянулся за рацией - и тоже докладывать не стал. Думаю, по той же причине.
        А катана между тем воткнулась в землю неподалеку от забора, и в воздух взвился прозрачный силуэт. Пролетел над забором в сантиметре от смертоносной спирали - и только его и видели.
        Прошла секунда, другая - и вдруг, схватившись за горло, захрипел первый пулеметчик. Через мгновение хрип сменился бульканьем, так как у него горлом хлынула кровь.
        Второй наблюдатель на соседней вышке среагировал моментально. Разворачивать пулемет было долго, поэтому в руках бойца появился автомат… но выстрелить он не успел. Длинно, через весь забор пролетела короткая чёрточка, и воин осел вниз - из его глазницы торчало что-то. Думаю, рукоять ножа, который я подарил Хащщу. Вот уж не думал, что его можно метнуть так далеко и эффективно. Но если нож сбалансирован, а ты - мутант, прокачанный дедушкиным кольцом Черного сталкера, то невозможное становится возможным.
        - Бежать сможешь? - коротко бросил я Виктору.
        Тот кивнул.
        Выглядел он и правда почти нормально, лишь легкая бледность сохранилась. Да и страшная рана на руке почти затянулась. Приходится признать, что народная медицина в исполнении грамотного мутанта в сочетании с хорошо подобранной кровяной диетой способны порой творить чудеса.
        Забор был высок, человеку не допрыгнуть. Но Виктор всё понял без слов. Когда мы добежали до забора, то Японец, по пути выдернув из земли черный меч, просто крепко уперся руками в деревянную поверхность. Я же взобрался ему на плечи, достал «Бритву» инесколькими ударами прорубил широкий проход в стальной спирали. Когда у тебя в руке нож, способный резать металл как масло, это не так уж и сложно.
        Я влез на забор, оказавшийся достаточно широким, чтобы лечь на нем грудью и животом, и прислушался. Вроде тихо. Понятное дело, сейчас я был отличной мишенью, но ничего не поделаешь, выбирать не приходилось.
        Максимально свесившись вниз, я подал Японцу руку, помог взобраться на забор, после чего мы вместе спрыгнули вниз. Нормальный ход. Судя по тому, как Виктор двигался, похоже, он восстановился. Возможно, не полностью, но, по крайней мере, обузой точно не будет.
        Сумерки, быстро превращающиеся в ночь, колыхнулись - и перед нашими глазами, словно джинн из сказки, неторопливо материализовался Хащщ, самодовольно подкручивая пальцами кончик ротового щупальца. Нож свой он уже себе вернул и держал его в левой лапе.
        - Ну как я их? - негромко спросил мутант, явно напрашиваясь на комплимент.
        - Молодец, круто! - похвалил я его, протягивая Хащщу туго свёрнутый куль с его шмотками. - Твой дедушка не сделал бы лучше.
        - А ты его знал? - насторожился ктулху.
        Я не стал уточнять, при каких обстоятельствах мы пересекались с мутантом, носившим то же самое кольцо. Да и Виктор выручил:
        - А давайте о родне поговорим на привале, когда дело сделаем, - как и Хащщ, понизив голос, произнес он.
        - Ну, давайте когда сделаем, - сказал Хащщ, натягивая штаны.
        Но для начала следовало разобраться, как, собственно, то дело делать.
        Неподалеку от места, где мы находились, стоял длинный одноэтажный дом, за которым виднелись несколько построек в том же стиле, но поскромнее размерами.
        Деревянный дом, построенный в восточном стиле, венчала прямоугольная крыша, немного смахивающая на крышку гроба. Ни окон, ни внятных дверей в стенах дома не наблюдалось - одни вертикальные реечки, которые еще можно было различить в сгущающейся вечерней темноте. На коньке крыши с обеих сторон изогнулась какая-то тварь - отсюда не разглядишь. В общем, глянешь на такую избу, и сразу ясно - не в Орловскую губернию на блины тебя занесло, а намного восточнее.
        Рядом с домом находилась тренировочная площадка, на которой там и сям были натыканы деревянные манекены, бревна, макивары и всякие другие приспособления, предназначенные для тренировок в зубодробительном искусстве.
        - Додзё, - сказал Виктор. И, поймав непонимающий взгляд Хащща, пояснил: - Место поиска Пути. В данном случае тренировочный комплекс. Я почти в таком же обучался, только побольше. Вообще не пойму, зачем было городить его в лесу. И стройматериалы подвозить сложнее, и провизию тоже.
        - Какие там сложности-то? - фыркнул Хащщ. - Вали деревья да складывай из них эти сараи. Вот и вся наука.
        - Этот додзё, построенный в средневековом стиле, лишь верхушка айсберга, своеобразная дань традиции, - сказал Японец. - У таких баз обязательно существуют три-четыре подземных этажа, где расположено самое современное оборудование. Но для начала надо прочесать жилые домики. И если девочки там нет, придется искать вход в подземный комплекс.
        Мы побежали, скрываясь в тени забора, чтоб нас не вычислили с других вышек. Конечно, это был вопрос времени - рано или поздно замолчавших наблюдателей хватятся, и начнется тотальное прочесывание объекта на предмет поимки наглых диверсантов. Конечно, вся эта затея была заранее обречена на провал - лично я сильно сомневался, что нам настолько повезет и мы уйдем отсюда живыми. Но помалкивал. Высказал желание - получи, причем практически без обычных вывертов Монумента. Практически… Зона не обманула. Вот она, база, иди и забирай то, что пожелал.
        Если сможешь, конечно.
        Вообще-то, с любым желанием так. Исполнилось оно - и непременно принесло с собой дополнительные сложности. Природа любит равновесие, и вместе со снизошедшей на тебя благодатью обязательно придут свои проблемы, решая которые иной раз подумаешь - а оно мне точно надо было, то желание с эдаким-то довеском? Так что, может, и не издевался Монумент, превращая желающих бессмертия в статуи, а мечтающим о богатстве даря легкую и быструю смерть? Вместо суеты и новых проблем дать неразумным вечный покой - это ли не высшая милость, ниспосланная сущностью гораздо более мудрой, чем бестолковые существа, не умеющие правильно мечтать?
        Давно подмечено: если меня потянуло на философские мысли, значит, быть крутой драке. Мы уже почти обогнули периметр - до жилых помещений, притулившихся к забору, оставалось совсем немного - как вдруг прямо перед нами из темноты появились четыре фигуры, запакованных в сплошные черные комбинезоны с узкими прорезями для глаз. Идеальная маскировка для сумерек, практически превратившихся в ночь. Думаю, будь патрульные в иной одежде, мы бы их заметили раньше. А так - никаких шансов. Только что не было никого - и вот они, стоят на пути, держа в руках средневековый «холодняк». У одного копье с саблей на конце вместо наконечника, кажется, по-японски эта штука нагинатой зовётся, это я точно помню. У второго два трехзубых стилета в руках, эти забыл как называются. Третий - с катаной, похожей на ту, что была у Виктора.
        Четвертый же оказался парнем современным.
        Он стоял позади товарищей, держа в руках относительно компактный американский вариант ручного пулемета Minimi, без сошек и со штурмовой рукояткой - однако в ход его пускать пока не собирался. Интересная тема. Похоже, я плохо подумал о контингенте этой базы. Похоже, этот патруль нас давно вычислил, но решил, что круглоглазых дебилов интереснее будет проучить традиционным японским оружием. А кореш с пулеметом последит за процессом. И, если что-то пойдет не так, всегда сможет изменить ситуацию в правильную сторону.
        Что удивительно - физиономия Хащща при ближайшем рассмотрении ниндзей не удивила. Ну подумаешь, лысый мутант со щупальцами вместо бороды? Да у нас тут такие по Японии шарятся сплошь и рядом. Плюнешь мимо урны - того и гляди в ктулху попадешь. Хотя, может, всё дело в знаменитой невозмутимости жителей Страны восходящего солнца. Офигеть-то офигели, но виду не подали. Ладно.
        А потом пулеметчик что-то рявкнул, и эти трое бросились на нас.
        Шустро бросились, надо отметить. Тут бы их и срезать из автоматов, но нельзя. Не хотелось грохотом очередей будоражить базу раньше времени. Это мы все трое понимали не сговариваясь.
        Поэтому ниндзей приняли в рукопашную.
        Я своему, который с катаной был, сорвав с плеча автомат, в рожу его кинул. Ниндзя уклонился в сторону, подарив мне долю секунды для того, чтоб выдернуть «Бритву» из ножен и прыгнуть навстречу…
        Впрочем, мне моя скорость не особо помогла, враг был явно шустрее. И прежде, чем я поднырнул под рубящую руку, успел полоснуть меня катаной. Хорошо так, душевно, с оттяжкой. Если б получилось у него, как пить дать разделил бы он меня одним ударом на две половинки Снайпера.
        Но - не получилось.
        Потому как, не сказать чтоб осознанно, скорее рефлекторно, подставил я под удар свой нож, умеющий резать не только пространство между мирами, но и любой металл рубить словно масло.
        Жалобно звякнув, клинок вражьего меча улетел в темноту, а ниндзя остался с одной лишь рукоятью, зажатой в кулаке. Что, несомненно, бывшего мечника удивило.
        И это было ошибкой. В бою удивляться не надо. В бою воевать надо тем, что под руку попадется или что в руке осталось. По идее, при его скорости мой противник вполне мог воткнуть обломок меча мне в глаз, так как там еще кастрированного клинка сантиметров десять оставалось. Но не воткнул. Замер на мгновение, пораженный случившимся, уставившись на обломок катаны…
        И этого мгновения мне хватило.
        Резким движением я сделал то, что не успел сделать мой враг, - вонзил ему в глаз «Бритву», после чего сразу рванул нож книзу, рассекая лицо и шею. Не потому, что жестокий я и вообще распоследняя сволочь. Просто удар хорошо заточенным клинком не всегда ощущается противником как взрыв боли, шокирующий и гарантирующий прекращение атаки. Поэтому, убивая ножом врага, надо его не только зарезать-заколоть, но и сильно напугать. Тогда он, напуганный, дёргаться не станет, и благополучно умрет, не доставляя вам особых хлопот. А что может быть страшнее потока крови, хлещущего из лица, рассеченного языка и собственных раздвоенных челюстей, из которых дружно вываливаются зубы?
        Но я ж не зверь какой-нибудь. Враг, испугавшись, подарил мне еще одну секунду, за которую не попытался убить меня. За что ему спасибо. И чисто из чувства благодарности я шагнул вперед и влево, обратным движением руки глубоко резанув ниндзю по горлу. Быстрая смерть. Уйдет в Край Вечной войны даже не успев понять, что произошло.
        Умирающий булькнул перерезанным горлом, но больше этот пока еще живой мертвец меня не интересовал. А вот его командир-пулеметчик - очень даже. Точнее, указательный палец этого кадра, который уже переместился на спусковой крючок. Понятно. Сейчас перечеркнет очередью победителя, то есть меня.
        И тогда я, мощно оттолкнувшись ногами, упал ничком вниз. В результате даже не прыжок получился, а проезд на брюхе по сырой и оттого скользкой траве.
        Тот, с Minimi, среагировал верно. Резко двинул стволом книзу, собираясь нашпиговать свинцом убийцу своего ученика. Но американский пулемет хоть и компактная машинка, но всё же тяжелая, всяко тяжелее автомата. И оттого инертнее.
        В общем, пока пулеметчик опускал ствол, я успел проехать три метра на животе и в конце своей поездки косо, сверху вниз рубануть «Бритвой» по ноге врага.
        Нож прошел сквозь мясо и кость как сквозь воздух, моя рука вообще ничего не почувствовала. А вот ниндзя вместе со своим Minimi резко завалился вправо, так и не успев выстрелить, - нога ниже колена съехала вниз вдоль разреза, по мокрому да горячему это быстро происходит. В результате обрубок упал в траву, слабо фонтанируя кровью, а пулеметчик начал заваливаться набок.
        Рассечение острым лезвием не всегда вызывает болевой шок, даже если невзначай ножом ногу отрубили. Когда металл быстро и чисто разрезал нервы, они не сразу реагируют на произошедшее - скорее всего, после моего удара командир патруля почувствовал нечто типа удара током по ноге. И всё равно бы выстрелил, если б не почувствовал, что падает… Он попытался было сохранить равновесие - но тут свежая культя всеми своими оголенными нервами с чавканьем ткнулась в землю прямо перед моим лицом.
        А вот тут уже гарантирован взрыв адской боли. Пулеметчик аж захрипел с подвывом от неожиданности. Но ни заорать, ни выстрелить я ему не дал - не затем мы ввязались в рукопашную с патрулем, чтоб так тупо выдать себя.
        Я рванулся кверху, рубанул ножом по руке, держащей рукоять пулемета, и тут же обратным движением всадил клинок в основание черепа падающего на землю командира патруля.
        Когда человеку перерубают шейные позвонки, всё его тело ниже линии удара мгновенно парализует. Просто сигнал от мозга вниз не проходит. Это как если передатчику провода обрезать. В общем, двойная страховка получилась. Пулеметчик рухнул в окровавленную траву почти одновременно со своими отрезанными пальцами. Я же нанес завершающий удар «Бритвой» ввисок - чисто чтоб человек больше не мучился - и только тогда позволил себе окинуть взглядом поле боя: не нужна ли друзьям помощь?
        Это если я очередной роман о своих приключениях буду писать, рассказ о произошедшем займет две, а то и три страницы в книге, смотря каким шрифтом ее напечатают. А так-то времени с начала схватки до ее финала прошло всего несколько секунд…
        И помогать никому не надо было, со своими противниками друзья справились.
        Виктор неподвижно стоял в стойке на полусогнутых, держа меч на уровне лица параллельно земле. Прям памятник самому себе, только с клинка тягуче так кровь стекает тяжелыми каплями, а у ног Японца лежит тот тип с нагинатой, рассеченный пополам на уровне живота. От увиденного у меня в голове само собой всплыло японское слово «тамэсигири», означающее в том числе разрубание человеческого тела для оценки качества меча. Что ж, судя по тому, как одним ударом Савельев располовинил агрессивного нагинатщика, меч у Виктора был просто замечательным.
        А вот Хащщ ел. Обхватил своего врага лапами, оплел голову и шею вроде как даже удлинившимися щупальцами и, зажмурившись от удовольствия, кушал. Вот ведь утроба ненасытная, уже брюшко вон появилось, смахивающее на пивной живот, медленно, но верно увеличивающийся в размерах.
        - Интересно, сколько ж можно жрать? - пробормотал я себе под нос, вкладывая «Бритву» обратно в ножны - на клинке, как обычно, не осталось ни капли крови. То ли гладкой была его поверхность настолько, что жидкость на ней не задерживалась, то ли впитывал мой нож кровушку, питаясь ею на манер вон того ненасытного ктулху.
        Виктор же тем временем вышел из ступора, резким движением стряхнул кровь с меча, вложил его в ножны и подошел ко мне.
        - Хороший удар, - кивнул он на отрубленную ногу пулеметчика. - Если б я тебя не знал, то подумал бы, что ты тренировал кэса-гири в какой-нибудь известной школе кэндзюцу.
        Я не стал уточнять значение японских терминов, и так всё понятно.
        Непонятно было другое.
        Неужто на всю базу из охраны только один патруль да наблюдатели на вышках? Ну, двоих мы сняли. А еще двое что делают? Спят? Или у них перекличка строго по времени и то время еще не наступило? Оставшиеся две вышки тонули в темноте, и не понять было, чем там на них заняты пулеметчики. Ну и ладно. Возможно, я себе просто голову забиваю и нам реально везет. Может, начальник охраны и правда решил, что патруля и четырех наблюдателей достаточно - кто посреди леса на базу нападать будет? Хотелось бы верить…
        - Друг, а ты не лопнешь? - поинтересовался Виктор у Хащща.
        Тот мигнул масляными от счастья глазами и со сладким чавканьем оторвался наконец от своей жертвы - которая, между прочим, перед смертью успела всадить в мутанта оба своих стилета, и не по одному разу. В боках ктулху имелось несколько рваных дырок, и вдобавок из его тела торчали те две саи - о, точно, вспомнил, как называются те трехзубые стилеты, - всаженные в брюхо Хащща по самые рукоятки.
        - Запомни, друг, крови много не бывает, - довольно проговорил мутант. - Смотри, что происходит, когда ее более-менее достаточно в нашем организме.
        Это впечатляло.
        Рваные раны на теле ктулху затягивались на глазах. Более того, трехзубые стилеты медленно, но верно выдавливались из тела мутанта, словно паста из тюбика. Полминуты прошло примерно, не больше - и саи с глухим стуком упали на землю, а на теле Хащща не осталось даже следов от ужасных ран.
        - Видал? - ухмыльнулся Хащщ, слегка растопырив от важности щупальца. - Я тебя научу, как правильно питаться даже с твоим несовершенным ротовым аппаратом. Вот тут, на шее у хомо проходит сонная артерия. Впиваешься в это место, прогрызаешь артерию и пьешь сколько захочется. Хомо будет только несколько секунд дергаться, потом обмякнет. Мы, ктулху, вместе с укусом впрыскиваем жертве нейротоксин, который ее быстро парализует. Думаю, у тебя уже появились во рту нужные железы, которые…
        - Я не буду жрать людей, - мрачно бросил Виктор.
        - Это глупо, - пожал плечами Хащщ. - Теперь ты по-любому ктулху, а с нами кровь представителей вашего вида способна творить чудеса. Хотя по твоей физиономии вижу - не будешь. Тогда как дочку найдешь, устраивайся работать на бойню, пей бычью кровь. Неважный заменитель человеческой, конечно, но с голоду не помрешь…
        - Может, хватит трепаться? - поинтересовался я, устав слушать откровения ктулху, порой прерываемые негромким сытым рыганием, во время которого мутант интеллигентно прикрывал свою жуткую пасть ладошкой. Не иначе продвинутый дедушка научил внучка правилам приличия.
        - Надо дом? осмотреть, - сказал Виктор. И пружинистой походкой направился к жилому сектору. Судя по походке, он и правда полностью восстановился после ранения. Блин… Попросить, что ли, Хащща мне тоже его крови немного влить? А потом на Большой земле реально в мясники податься. Мне всегда казалось, что они вампиры, когда видел, с каким нескрываемым удовольствием эти люди режут и рубят свежее, кровоточащее мясо. Может, так оно и есть?
        Домики представляли собой легкие бамбуковые конструкции с большим количеством тощих матрацев, лежавших прямо на земляном полу. И не было в тех домиках ни души.
        - Они все там, - Виктор ткнул пальцем вниз. - Под землей.
        - И как нам туда попасть? - поинтересовался ктулху.
        - Вход должен быть в додзё, - сказал Савельев. И направился к тому дому, возле которого находилась тренировочная площадка. Мы с Хащщем последовали за ним.
        Похоже, раздвижная дверь в этом доме никогда не запиралась. Виктор легко отодвинул ее, перешагнул порог, сделал два шага - и замер. Мы вошли следом и тоже встали, глядя на то, что находилось возле дальней стены додзё.
        Это была скульптурная группа высотой в человеческий рост.
        Из широкой и бугристой плиты желтого камня, лежащей на полу, вырастали мускулистые руки - внизу черные, а ближе к верху - белые. Резчик по камню каким-то образом совместил черный гранит и белый мрамор, искусно выполнив переход между разными материалами и очень достоверно изобразив при этом напряженные мышцы, перевитые венами, словно канатами.
        А на широких мраморных ладонях лежал ребенок, вырезанный из того же материала. На детском личике, обращенном к зрителю, застыло выражение беспредельного ужаса.
        Гениальный мастер создал настолько реалистичную скульптуру, что невозможно было оторвать от нее взгляд. Четыре больших бумажных фонаря, больше похожих на ширмы, расставленные по углам додзё, бросали на нее причудливые тени, отчего казалось, что руки шевелятся, стремясь поднять ребенка как можно выше.
        - Что это значит? - пробормотал Хащщ, которого, похоже, тоже пробрало от увиденного.
        - В каждом додзё потомков древних синоби стоит статуя ками-покровителя, - глухо сказал Виктор. - В нашем стояло изображение Фудо Мёо, бога огня, своим мечом отгоняющего злых духов. Наследники ниндзя из провинции Ига, члены нынешнего клана якудзы Ямагути-гуми, избрали своим покровителем ками знаменитого благородного разбойника Исикава Гоэмона, в шестнадцатом веке скрывавшегося от властей где-то в этих местах. Исикава грабил богатых, раздавая добычу бедным, а также убивал по заказу - в те времена все синоби промышляли этим. После неудачного покушения на Тоётоми Хидэёси, тогдашнего правителя Японии, Исикава Гоэмон был схвачен. Его вместе с маленьким сыном приговорили к страшной смерти в котле с кипящим маслом.
        - Сына-то за что? - не выдержал Хащщ. Вот уж не думал, что ктулху, питающийся человеческой кровью, может быть столь впечатлительным.
        - Чтобы не отомстил за отца, когда вырастет, - ответил Виктор. - В те времена это была нормальная практика. Их обоих поместили в большой котел, под которым развели огонь. Когда масло стало нагреваться, Исикава, погруженный в него по грудь, поднял ребенка на руки и держал, молча глядя в глаза Тоётоми Хидэёси. Лицо и руки приговоренного начали чернеть от нестерпимого жара, но Исикава продолжал держать сына на вытянутых руках.
        Дело кончилось тем, что правитель Японии, пораженный мужеством синоби, приказал забрать ребенка из рук уже мертвого отца, силой духа заставившего свое наполовину сгоревшее тело стать неподвижным, словно камень.
        - Способен ли человек на такое? - усомнился я.
        - Это всего лишь легенда, - пожал плечами Савельев. - Но думаю, что подобное возможно. Для тренированного ками человеческое тело лишь инструмент, который можно запрограммировать на что угодно. В том числе и парализовать его, вогнать в ступор усилием воли. Уверен, что не случайно Ямагути-гуми избрали Исикаву Гоэмона своим покровителем. Не бога, а человека, совершившего настоящий подвиг ради спасения своего ребенка.
        - А сын отомстил за отца? - спросил ктулху.
        - Прошло четыре года после казни знаменитого синоби - и правитель Японии Тоётоми Хидэёси скоропостижно скончался, предположительно от дизентерии, - ответил Виктор. - Но люди помнили, что любимым методом выполнения смертельных заказов у Исикавы Гоэмона было пробраться в дом жертвы, повиснуть на потолке с помощью специальных стальных когтей и по тонкой шелковой нити спускать в рот спящей жертвы смертельный яд, капля за каплей. А чтобы убийство было не столь очевидным для окружающих, Исикава всегда подбирал отраву так, чтобы замаскировать её действие под болезнь - в те времена от дизентерии умирали меньше чем за неделю в страшных мучениях.
        - Похоже, пацан подрос и всё-таки отомстил за батю! - довольно хмыкнул Хащщ.
        - Может, и так, - отозвался Виктор. - А может, всё было по-другому. Некоторые источники утверждают, что помилования не было и отца сварили в том котле вместе с сыном. Но людям всегда хочется верить в легенды…
        - А ничего, что мы тут стоим, беседуем? - перебил я его. - Того и гляди куча японцев сюда ворвется, а мы древние легенды обсуждаем.
        - Не ворвется, - покачал головой Савельев.
        - Откуда знаешь? - удивленно встопорщил щупальца Хащщ.
        - Знаю, - вздохнул Виктор. - Чувствую. Всё, что нам нужно, - там.
        Он указал пальцем на подножие статуи. После чего добавил:
        - И что не нужно, тоже.
        - Ничего не понял, - нахмурился ктулху.
        Савельев же ничего не стал объяснять. Просто приблизился к статуе, неторопливо обошел ее вокруг, после чего, заметив нечто, недоступное нам, нажал ногой на один из ничем не примечательных выступов на плите. Она вся из выступов была - скульптор имитировал кипящее масло. Поэтому что там Виктор углядел среди каменных бугров, только ему известно.
        Однако сразу после этого нажатия под полом додзё что-то загудело. Статуя вздрогнула - и внезапно легко ушла в сторону, словно ничего не весила. Удивительно. Следов на полу от катков не было, рельсов и подавно. Что же за механизмы были вмонтированы в этот постамент? Впрочем, ничего странного. Японцы и не такое могут. Если уж электронную собаку придумали, которая делает всё то же, что живая, только не гадит на ковер и не воет по ночам, то продумать систему передвижения для статуи им точно раз плюнуть.
        Оказалось, что массивный постамент прикрывал стальную площадку, на которой были написаны несколько иероглифов.
        - Это лифт, - предупреждая наши вопросы, сказал Виктор. - Управляется голосом.
        И первый встал на платформу.
        - Может, не надо? - с сомнением в голосе проговорил ктулху. - Что-то у меня плохое предчувствие.
        - Лучше - не надо, - произнес Виктор. - Думаю, предчувствие тебя не обманывает. Это моя проблема, и вам совершенно не нужно идти туда вместе со мной.
        - В жизни вообще хорошего мало, поэтому лично у меня всегда плохое предчувствие, - сказал я, вставая на платформу рядом с Савельевым. - А ты бы, Японец, заткнулся лучше. Вместе пошли, значит, и вместе дойдем. Хащщ, ты с нами или где?
        - С вами, - вздохнул мутант, с опаской становясь на блестящую стальную поверхность. - Как говорится, назвался груздем - пожалуйте на противень. У меня одного ощущение, что сейчас нас начнут поджаривать, как этого средневекового ниндзю?
        На чисто риторический вопрос мутанта никто не ответил. Вместо этого Виктор произнес короткую команду на японском - и лифт плавно заскользил вниз.

* * *
        Спуск оказался недолгим. Платформа остановилась, и мы оказались в длинном бетонном подземелье, похожем на широкий коридор с прозрачными раздвижными дверями по обеим его сторонам. Те же сёдзи, только не из реечек и бумаги, а из толстого стекла. Возможно, пуленепробиваемого.
        Мы двинулись вдоль этого коридора, освещенного длинными потолочными лампами, горящими ярким холодным белым светом. В помещения, расположенные справа и слева от нас, даже не требовалось заходить - всё и так было видно сквозь огромные стеклянные сёдзи.
        Это однозначно был комплекс научных лабораторий, оснащенных самым современным оборудованием. Я никогда ничего подобного не видел - секретные подземные лаборатории Зоны по сравнению с этим собранием технологических чудес выглядели как фанерные аэропланы Первой мировой рядом с реактивными истребителями.
        Похоже, что присутствия обслуживающего персонала эти лаборатории вообще не требовали, ибо были полностью автоматизированы. Сверкающие стальные устройства, из которых торчали разнокалиберные манипуляторы, деловито сновали между огромными металлическими шкафами, снабженными сотнями мигающих светодиодов. По длинным направляющим, протянутым через всё помещение, двигались какие-то причудливые устройства, ощетинившиеся иглами, пробирками и чашками Петри. В одной из лабораторий я заметил летающего дрона, деловито тащившего в стальных лапах какую-то хитро выкрученную деталь.
        Лишь стоящие вертикально автоклавы были практически такими же, что я встречал в Зоне. Разве что помассивнее и с большим количеством различной аппаратуры, подключенной к ним.
        А внутри них находились люди. Мужчины и женщины, с зашкаливающим количеством игл, воткнутых в тело, и датчиков, подключенных к этим телам. Питание и препараты подавались внутривенно, а приборы двадцать четыре часа в сутки снимали информацию об изменениях в состоянии подопытных.
        И эти изменения были наглядными.
        Тела некоторых пленников, заточённых в автоклавах, бугрились гипертрофированной мускулатурой, которой позавидовали бы профессиональные культуристы. Другие были жилистыми, словно из их тел выкачали всю жировую прослойку, а освободившееся место под кожей заместили сухими мышцами, похожими на толстые канаты.
        - Времена изменились, - горько усмехнулся Японец. - Теперь супербойцов не готовят в додзё годами, а выращивают на фермах, пичкая химией, словно рогатый скот.
        - И не только химией, - сказал Хащщ. - Даю свои щупальца на отсечение, что тут не обошлось без артефактов.
        В автоклавах, расположенных дальше в этой колоссальной, полностью автоматизированной лаборатории, находились уже другие пленники.
        С четырьмя руками, довольно гармонично расположенными по бокам туловища, будто так и было задумано природой.
        С чуть повернутыми в сторону головами, на затылке которых угадывалось второе лицо.
        С интегрированным в тело оружием.
        Клинками мечей, растущими из ладоней.
        Топором вместо одной руки, и металлическими клещами вместо другой.
        Стальными голенями, тупо заточенными «под колун» - наверняка пинок такой ногой раздробит в кашу не только незащищенное колено противника, но и прогнет внутрь не особо толстые бедренные пластины бронекостюма второго класса защиты.
        И чем дальше мы шли, тем кошмарнее становились биологические боевые машины, созданные злыми гениями этой жуткой лаборатории. Самый настоящий кентавр, скрючившийся в автоклаве. Анаконда с лицом человека. Человек с головой тигра…
        - Искусственные мутации? - поморщился Хащщ.
        - Они тоже, - кивнул я. - Но мне кажется, местные психи-ученые пошли дальше, найдя способ приживлять людям чужеродные ткани, которые организм однозначно должен был отторгнуть.
        - И делается всё это не столько для боевого применения, сколько чисто ради интереса - получится или нет?
        - Похоже на то, - мрачно проговорил Японец. - Многие из них бесполезны в современном бою. Поэтому да, скорее всего, это просто наука ради науки. Эксперименты с живой тканью, после которых многие биообъекты тупо отправляются на утилизацию.
        - Безжалостные вы существа - люди, - покачал головой ктулху. - У нас, мутов, всё проще: поймал, сожрал, всё. Вас же тушёнкой не корми, а дай поиздеваться над себе подобными.
        Мы с Виктором промолчали на это. Ничего другого не остается, когда сказать нечего. Никакая тварь на земле настолько не жестока к представителям своего вида, как хомо сапиенс. Пытки, ужасные казни, изощренные издевательства психологического свойства - всё это люди с рвением, достойным лучшего применения, придумывают для людей на протяжении всей истории человечества. Сейчас мир стал немного менее кровожадным, чем в средние века, но когда видишь вот такую лабораторию, понимаешь - ничего с тех времен особо не поменялось. Просто сейчас тяга к причинению боли маскируется под научный интерес, вот и всё. Я сам не раз встречал маньяков-ученых, вытворяющих такое, что маркизу де Саду и не снилось. А азиаты по части причинения боли ближнему своему всегда были большими спецами. Поэтому ничего удивительного, что вот такую лабораторию мы нашли именно в Японии.
        Наконец эта выставка уродов закончилась, и перед нашими глазами предстала самая настоящая пыточная. Дыба, состоящая из наклонной никелированной стальной рамы с валиками для растяжения суставов. Блочный станок, похожий на средневековую виселицу для подвешивания за ногу. Шестерни с петлями для медленного разрывания промежности…
        Много там всего было, так с ходу и не поймешь, для чего предназначено то или иное устройство. На одном из них, представлявшем собой обычный стол, был растянут обнаженный человек в позе морской звезды. Руки и ноги привязаны к четырем толстым стойкам, как я понял, со скрытыми механизмами внутри, предназначенными для медленного разрывания суставных связок. Человек, похоже, находился в отключке - голова свесилась, признаков жизни никаких. При этом весь он был намазан чем-то жирным, аж блестел под светом потолочных ламп. Может, чтобы потом, когда тянуть надоест, переместить его на жаровню? Как раз вон та фигня в углу пыточной очень на нее смахивает.
        Еще один молодой японец был привязан к вертикально стоящей раме. Рядом с ней стоял блестящий механизм, в манипуляторе которого была зажата обычная бейсбольная бита. Этой битой робот методично бил привязанного по голеням. Лицо несчастного было бледным, пот катился по нему крупными каплями. Парень был в сознании, но мужественно терпел экзекуцию, закусив при этом нижнюю губу настолько сильно, что с его подбородка на грудь падали розовые капли пота, смешанного с кровью.
        Тут ранимая душа ктулху не выдержала. Щелкнув предохранителем, мутант поднял автомат, явно намереваясь выпустить очередь в стеклянную стену. Не иначе решил то ли освободить несчастного, то ли пристрелить, чтоб не мучился.
        Однако Виктор не позволил этого сделать, резко ударив по стволу автомата. На это Хащщ злобно зашипел, растопырив щупальца:
        - Ты шшшто, не видишшшь? Они жжже мучаются!!!
        - Спокойно, - ровно отозвался Савельев. - Как я понимаю, эксперименты экспериментами, но старые методы подготовки обычных людей пока что никуда не делись. Это нормальная практика тренировок синоби. Я тоже в свое время лежал на таком столе. И на той дыбе тоже побывал, и все остальные эти устройства прошел не по одному разу. Воинам ночи растягивают связки, выворачивают суставы, набивают тело так, что оно перестает чувствовать боль. Зато потом результат получается просто поразительный.
        - Да уж, - произнес Хащщ, немного успокоившись после слов Виктора. - В который раз убеждаюсь, что нет на этой земле монстра страшнее человека.
        - А почему они блестят? - поинтересовался я.
        - Это мазь из тигриных органов, - пояснил Савельев. - Уменьшает боль, повышает эластичность суставов и связок, способствует набивке ударных поверхностей, удерживая в них кальций и формируя устойчивые костные мозоли, которые не исчезают со временем.
        - В головах у тех, кто всё это придумал, костные мозоли вместо мозгов, - проворчал впечатлительный Хащщ. - И эти люди еще обзывают нас чудовищами…
        Между тем мы дошли до конца коридора, где на полу обнаружилась еще одна плита, аналогичная той, на которой мы сюда приехали. Само собой, с иероглифами, нарисованными на ней, только другими, нежели были на предыдущей.
        - Это вход в подземное додзё, - проговорил Виктор.
        - Странная какая-то система лифтов, - отметил я. - Для того, чтобы попасть на нижний этаж, нужно целый коридор пройти.
        - Это Япония, - вздохнул Савельев, становясь на платформу. - До того, как попасть в тренировочный зал, боец должен ежедневно укреплять свой дух, идя по этому коридору и глядя на то, как из его товарищей делают боевые машины, - инструкторы считают, что так ему будет проще самому принимать боль, когда с ним будут творить то же самое.
        Виктор был спокоен, словно приговоренный к смерти настоящий воин, точно уверенный в том, что обратной дороги отсюда у него не будет.
        - Ты что-то знаешь, - насторожился Хащщ.
        - Чувствую, - ровным голосом сказал Савельев. - И прошу еще раз: не ходите туда со мной. Возвращайтесь назад. Уверен, что вы найдете способ вернуться обратно в свою Зону.
        - Ага, щас, - кивнул ктулху, тоже вставая на платформу рядом с Виктором. - Я карту мира видел. Твоя Япония - это острова посреди океана. И как мне прикажешь обратно добираться? Вплавь? Или с моей рожей паспорт хомо оформить, чтоб на самолет пустили? Ты всё-таки нормально попей крови при случае, глядишь, голова и заработает.
        - В мой адрес мог бы и не прогонять такую чушь в духе сентиментальных романов, - сказал я Японцу, делая шаг. - Как будто ты меня не знаешь.
        - Нет надобности умирать, когда можно этого не делать, - пожал плечами Савельев.
        - Согласен полностью, - кивнул Хащщ. - Но если уж Снайпер такое желание себе у Зоны выпросил, то ничего не попишешь. И коль она меня к вашей компании пристегнула, значит, так тому и быть. Я решения Зоны уважаю и против нее никогда не пойду. Поехали вниз уже, а то меня от этого коридора жуть пробирает.
        Виктор больше не стал спорить. Короткая команда на японском - и лифт вновь бесшумно двинулся вниз.
        …На этот раз мы спускались чуть дольше. По пути я прикидывал, сколько же средств и времени было затрачено на создание такой базы. Получалось, что нехило так вложилась якудза в этот многоуровневый подземный бункер. И ради чего? Подозреваю, что дело тут вовсе не в средневековых традициях, а в услугах убийц-невидимок, которые по всему миру должны очень хорошо оплачиваться. Настолько хорошо, что для подготовки этих суперкиллеров никаких средств не жалко. Всегда и во все времена убийство было востребованной услугой. А уж тихая ликвидация, имитирующая естественную смерть, когда ни у кого нет малейшего повода заподозрить, что дело нечисто, стоит баснословных денег.
        Лифт остановился, и мы оказались в огромном помещении, потолок которого подпирали толстые каменные колонны. Понятно. Минус первый этаж, где находится лаборатория, построен из огромных бетонных колец по принципу тоннелей метрополитена. А здесь без подпорок уже не обошлось.
        Это был идеальный тренажерный зал. На многочисленных колоннах были развешены пневмогруши, макивары для набивки конечностей и измерители силы удара. По залу тут и там на поперечных перекладинах болтались боксерские мешки, а возле колонн раскорячились деревянные манекены, более присущие китайскому стилю вин-чун. Впрочем, какая разница, кто придумал стиль и удачный тренажер? Главное, чтобы они помогали достигать желаемого, всё остальное вторично.
        В дальней части зала находились тренажеры для силовых тренировок, выполненные в старинном стиле: камни с рукоятками, камни с привязанными к ним петлями для рук, бревна с просверленными в них отверстиями для улучшения хвата, тяжелые мешки, вероятно, с песком. Я, конечно, понимаю, традиции дело хорошее, но по мне, лучше б нормальную качалку оборудовали - оно и удобнее, и эффективнее будет.
        За «качалкой» находился ряд традиционных раздвижных дверей. Может, раздевалки с душевыми, а может, какие-нибудь специальные, еще более изощренные пыточные комнаты - от тех, по чьему приказу была построена эта база, всё можно ожидать.
        Мы стояли, ощетинившись автоматами, но в зале было пусто. Хотя в воздухе ощущался едва уловимый запах свежего человеческого пота, который не успела втянуть в себя скрытая вентиляция. Здесь совсем недавно тренировались. Возможно, несколько минут назад. Но куда все делись? Как лифт услышали, так за вон те двери попрятались?
        Внезапно потолочное освещение коротко мигнуло. Не больше, чем на секунду. Один удар сердца светло, второй - темно, хоть глаз коли, третий - опять светло. Ни звука, ни шороха я не услышал, но теперь зал был полон людей, одетых в те же серые свободные костюмы, что и убитый Хащщем разведчик.
        Человек тридцать в темно-серых свободных костюмах ниндзя стояли неподвижно, держа нас на прицеле коротких автоматов. Откуда они появились? Из-за колонн вышли? Не знаю, может, и так, хотя вряд ли такая орава за ними поместилась бы. Хотя - какая разница? Главное, что, случись перестрелка, нас изрешетят прежде, чем мы завалим хотя бы двоих-троих. Судя по тому, как бесшумно из ниоткуда появились наши противники, подготовка у них замечательная и стрелять они умеют. К тому же у них есть свобода маневра, в случае чего за колоннами могут укрыться. Мы же на этом лифте-платформе как на ладони. Одной очередью можно нас всех троих срезать.
        Лица автоматчиков были скрыты, как и положено правильным ниндзя, - одни глаза видать через прорези в ткани. Лишь у того, что стоял впереди, ближе всех к нам, являющаяся элементом костюма «балаклава» была отброшена назад и смятым капюшоном лежала на плечах.
        Я сразу узнал этого японца с каменным лицом, словно вырезанным из камня. Тот самый гад, которого я встретил в подземных коридорах Зоны прошлого. И который свалил оттуда при первых признаках опасности, нырнув в портал, пробитый с помощью жутко секретного искусства кудзи-кири. Так же, как и у Савельева, из-за плеч каменнолицего торчали рукояти двух японских мечей. Кажется, Виктор назвал его Масурао.
        Этот колоритный персонаж стоял, скрестив руки на груди, и смотрел только на Савельева, словно нас и не существовало. Смотрел - и напевал что-то непонятное на своем языке:
        - Ватаси-но нингё - ва ёй нингё
        Ута о утаэба нэннэ ситэ
        Хитори ойтэ мо накимасэн
        Ватаси-но нингё - ва ёй нингё[14 - Моя кукла - хорошая кукла,Споешь ей песенку - тут же засыпает,Оставляешь одну - она не плачет.Моя кукла - хорошая кукла. (яп.)].
        Это продолжалось несколько секунд, после чего Масурао наконец перестал петь и произнес громко и четко на отличном русском языке:
        - А теперь вы все отсоедините магазины и положите автоматы на пол.
        Под прицелом кучи стволов это было вполне неплохое предложение. Дай этот каменнолицый команду, и через мгновение мы бы превратились в кровавые куски мяса, нашпигованные свинцом. Я неторопливо последовал приказу Масурао, то же самое сделали мои спутники. При этом Хащщ прошипел себе под нос:
        - Твою тёщу… Они знали, что мы сюда придем, и следили за нами всю дорогу…
        - Ты прав, урод, - кивнул Масурао - слух у него был отличный. - Мне понравилось, как вы преодолели стену и уничтожили патруль неофитов, недавно прошедших Испытание Огня. К сожалению, они оказались не достойны носить имя Воинов Ночи, и, надеюсь, их уже рвут на части демоны бога Эммы[15 - Эмма - в японской мифологии правитель дзигоку - подземного ада.]. Но это и к лучшему, что вы смогли убить плохих воинов клана, а я - проверить, что ваша команда еще на что-то годится. По крайней мере, сегодняшний бой не заставит меня скучать.
        - Где моя дочь? - хмуро спросил Виктор.
        - Она здесь, среди моих учеников, - сказал Масурао. - Из нее вышла неплохая наживка для тебя, не правда ли? Кстати, девочка показала себя хорошим воином ночи, и, пожалуй, я сделаю ее своей наложницей после того, как убью ее отца.
        Ни один мускул не дрогнул на лице Савельева. Но я заметил, как медленно сжимаются его кулаки. Если он сейчас бросится на этого шакала, это будет весьма неразумно - Масурао специально играет у Виктора на нервах, чтобы вывести его из себя.
        Но Савельев сумел справиться с яростью, которая, как известно, плохой помощник в любом деле, а в драке - особенно.
        - Ты хочешь меня убить? - усмехнулся он. - Так что ж тебе мешает? Дай команду своим шавкам, и покончим с этим.
        Нижняя часть лица Масурао растянулась в очень неприятной улыбке. Наверно, так улыбалась бы ядовитая змея, если б умела это делать.
        - Ты хочешь быстрой смерти, ученик якудзы? Не выйдет. Однажды ты унизил меня, ударив намерением. Тогда я был слишком слаб, чтобы ответить. Но с тех пор я долго и упорно преодолевал все возможные испытания на Пути синоби и достиг того, чего не смог ты. Неживой пал от моей руки, и мне открылись все тайны искусства Воинов ночи, доступные лишь избранным. Но я не буду применять их против тебя - слишком просто убить слабого. Пусть все увидят, насколько ты немощен телом и духом. В этом бою не будет места тайным искусствам. Только наши мечи против мечей согласно древним традициям, так, как дрались между собой в старину воины-синоби, защищая свою честь и достоинство. Что скажешь?
        Произнося последнее слово, Масурао сделал неуловимое, практически невидимое движение - и вот мечи, которые только что были у него за спиной, уже лежат в руках. Ничего себе подготовочка! Я б такое не смог, даже если бы год тренировался, дергая эти стальные зубочистки у себя из-за загривка.
        Как только Масурао извлек из ножен свое оружие, ниндзя в серых костюмах словно по команде опустили свои автоматы. Видимо, были на сто процентов уверены, что теперь-то, с мечами в руках, их главарь при желании легко и непринужденно порубит всех нас в мелкий фарш.
        - Скажу, что принимаю твой вызов, - сказал Виктор, делая шаг вперед и спокойно, без выпендрежа извлекая свои мечи из ножен. При этом я заметил, что левая рука у него работает очень неуверенно. Конечно, кровь ктулху - это мега-зашибись лекарство, но движение в локте и плече у Савельева еще до конца не восстановилось. И как он собирается драться с этим каменномордым, который ворочает своими мечами так, что их не видно?
        Масурао и сейчас рванул вперед с быстротой молнии. Только что стоял метрах в пятнадцати от нас - и вот уже почти рядом, несется вперед, занеся один меч над головой, а второй держа на уровне груди параллельно полу. Не сверху рубанет, так продольно полоснет…
        Но Виктор тоже оказался не промах. Неуловимое движение по диагонали вперед и вбок - и Масурао, чтобы не огрести мечом по шее, пришлось хитро извернуться в воздухе. Не ожидал от нашего Японца такого, сразу видно. Но - не огреб, к сожалению. Удар Виктора прошел в миллиметре от цели - во всяком случае, мне так показалось.
        Они замерли друг против друга.
        - А ты неплох, белая кукла, - одними губами улыбнулся Масурао. - Я уж думал, ты за это время позабыл всё, чему тебя учили. Кажется, я тебя недооценил.
        Пока он говорил, я увидел, что на шее каменномордого вскрылся тончайший, едва заметный разрез, из которого вытекла капля крови. Может, сам разрез был слишком небольшим и тонким, чтобы доставить болевые ощущения, но горячую каплю, тут же впитавшуюся в темно-серую ткань воротника, Масурао не мог не заметить. Не иначе от этого его слегка перекосило, отчего каменное лицо превратилось в жуткую маску ярости - которая, будучи контролируемой опытным бойцом, удесятеряет силы.
        Масурао атаковал так, что я даже не понял, каким из мечей куда он бьет. Это был вихрь ударов, смазанных в воздухе от скорости - и на этот раз каменномордый самонадеянных ошибок не допустил.
        Виктору пришлось туго. И не только потому, что левая рука у него плохо работала. Нет, Савельев пока держался, уходя от ударов противника, но я видел, что силы его тают на глазах. Оно и неудивительно после такого ранения.
        - Я ж говорил - крови надо было попить, - простонал Хащщ. - Долго он так не протянет. Если только…
        Сказал - и заткнулся, глядя на поле боя горящими глазами и собрав в кулак свои ротовые щупальца, того и гляди оторвет, переживая.
        Внезапно движения Виктора стали более стремительными. Он уже не отступал, обороняясь. Он наносил ответные удары, от которых теперь пришлось уходить Масурао. И раненая рука вроде стала на удивление нормально работать. Чудеса, да и только!
        Это было похоже на завораживающий танец смерти, в котором Савельев явно перехватил инициативу и теперь теснил Масурао к ближайшей колонне за его спиной. Если каменномордый в нее уткнется, то всё - без возможности маневра Виктор прищучит наглого ниндзю как пить дать.
        - Кровь ктулху в нем проснулась! - мигая влажными от умиления глазами, проговорил Хащщ. - Мы ж тоже, когда нас прищучат, быстрее и сильнее становимся. Правда, ненадолго, да и отлёживаться потом приходится. Но оно того ст?ит!
        Вон оно что! Оказывается, вместе с кровью Хащща Савельев получил дополнительный бонус. Кратковременный, но эффективный. Что ж, надеюсь, его хватит на то, чтобы разделаться с врагом.
        Однако Масурао догадался, что форсаж противника, скорее всего, будет недолгим, и ушел в глухую оборону. Свой зал он знал прекрасно и спиной в колонну не впечатался, элегантно и очень быстро обогнув ее. При этом клинком своего меча он подцепил один из мечей Виктора - и направил его в колонну. А Савельев не смог задержать удар - видимо, пока еще не привык к тому, что может двигаться с такой скоростью.
        Катана Виктора с размаху врубилась в бетон - и застряла в нем на мгновение. Которого Масурао хватило, чтобы ударить подошвой по плоской стороне клинка.
        Видимо, в обуви каменномордого были какие-то специальные вставки. Да и сам удар был быстрый и мощный, как плевок охотящегося хамелеона. Меч жалобно звякнул - и в руке Виктора осталась рукоять с торчащим из нее обломком клинка длиной в дециметр.
        Если я верно помню то, что мне рассказывал когда-то Савельев, по японским традициям поступить так с мечом значило смертельно оскорбить его хозяина. В Стране восходящего солнца вообще принято уважать противника, с которым вышел на бой. А так как, согласно древнеяпонским представлениям, меч - это неотделимая часть воина, то сломать его ногой - всё равно что в лицо плюнуть. Конечно, с точки зрения уличной драки обезоружить противника любым возможным способом достойно всяческих похвал. Но здесь происходила не разборка в подворотне, а поединок по старинным традициям. Тут даже мне было понятно - сейчас Масурао совершил очень недостойный поступок, наглядно показав, что своего противника ни во что не ставит.
        И тут я понял, что у Савельева переклинило. Планка упала. Два его меча были для него как две половинки его самого, и вот одну из них только что цинично уничтожили ударом, сто процентов несовместимым с древними понятиями чести.
        Это уже была не кровь ктулху. Это была чистая, незамутненная ярость. Мне показалось, что Виктор бросился прямо на мечи Масурао…
        Но я ошибся.
        Его стремительное движение вперед было не на, а между ними! И в процессе этого броска Савельев умудрился швырнуть рукоять сломанного меча в лицо своего врага.
        Возможно, это было против древних правил поединка. Но Масурао только что сам их бесцеремонно нарушил, так что Виктора теперь ничто не сдерживало.
        Однозначно для каменномордого такой трюк оказался неприятным сюрпризом. Чтобы уйти от столь стремительной атаки, ему пришлось сделать три очень быстрых шага назад. При этом летящий в лицо обломок катаны он сумел отбить, но не совсем удачно. Сломанный клинок, словно мстя своему убийце, резанул по кисти Масурао - и отрубленный большой палец шлепнулся на бетонный пол, словно жирная гусеница.
        Держать меч рукой, искалеченной таким образом, конечно, можно. Но вот рубиться им не получится. Второй меч Масурао, звеня, упал рядом с отсеченным пальцем.
        Теперь у обоих бойцов было по одному мечу. Из кисти каменномордого хлестала кровь, но и Виктору было не особо хорошо. Бросок, в который он вложил все свои силы, завершился неудачей, и теперь Савельев держался на ногах лишь усилием воли. Пот крупными каплями стекал по его враз побледневшему лицу, но Виктор не собирался сдаваться. Он стоял в стойке, держа меч двумя руками так, чтобы острие клинка было направлено в лицо своего врага, и ждал что будет дальше.
        Кстати, дальше было интересно. Оказалось, что в костюме ниндзя предусмотрены специальные вшитые жгуты на случай подобных ранений. Не выпуская меча, Масурао поднес руку к лицу, зубами рванул рукав в районе бицепса - и материя немедленно плотно обхватила руку, перетянув ее выше локтя.
        - А ты полон сюрпризов, белая кукла, - прошипел Масурао с перекошенным от ярости лицом. - Но и у меня есть для тебя подарок.
        Его искалеченная рука молниеносно начертила в воздухе какой-то знак - настолько быстро, что стал виден полупрозрачный след от ладони, пронизанный алыми кровяными прожилками. Еще одно движение - и второй знак повис рядом с первым. При этом я почувствовал, как на мои барабанные перепонки словно что-то сильно надавило - того и гляди прорвет их и расплющит мозг…
        Виктор пошатнулся. Если до меня долетел так сказать, остаточный сигнал, то Савельев принял его полностью.
        «Это кудзи-кири, - словно сами собой прозвучали в моей голове слова Виктора. - Искусство «вспарывания девятью знаками». Владеющий им может убивать людей на расстоянии одним движением руки…»
        То есть сейчас Масурао убивал Савельева, не рискуя подойти к нему и продолжить бой. И ведь сам, падла, обговорил условия - поединок чести и никакой магии! Ладно.
        Есть у меня в жизни один закон. Если человек мне и моим друзьям что-то хорошее сделает, я ему обязательно постараюсь добром за добро отплатить. Но коль вдруг какая-то тварь решит, что меня и близких мне людей можно безнаказанно бить ниже пояса, я снимаю с себя все моральные ограничения. Может быть, потом мои действия назовут как угодно - подлостью, низостью, подставой - плевать! Я всегда живу только согласно своему личному моральному кодексу. И пусть другие думают и говорят по этому поводу что угодно - это их сугубо личное дело, меня совершенно не трогающее.
        Когда каменномордый нас обезоруживал, он озаботился только нашими огнестрелами. Остальное его не заботило. Да и правда, что можно сделать ножом против целой толпы автоматчиков? Совершенно верно, ничего. А вот швырнуть «Бритву» от бедра, прямо из ножен - в урода, который наплевал на правила, им же озвученные, - запросто.
        Взгляды автоматчиков были прикованы к Масурао, поэтому мое короткое движение они упустили.
        Но реакции каменномордого можно было позавидовать. «Бритва» еще только вылетала из моей руки, а я уж понял по его глазам: неожиданного броска не получилось. Этот ублюдок не зря тренировался всю жизнь. Мерзкая ухмылка приподняла правый уголок его рта, мол, смотри, недочеловек, с кем ты связался.
        Масурао шевельнул пальцами - и я увидел, как один из знаков, начертанных им, дернулся навстречу моему ножу. Воздух колыхнулся, исказился, подобно мареву над горячим асфальтом в жаркий день, - и даже до меня долетела упругая волна, толкнувшая меня в грудь. Думаю, такой ментальный удар должен был отшвырнуть нож - может быть, и обратно, в меня. И, вероятно, с обычным ножом так бы всё и произошло.
        Но не с моим, умеющим разрубать границы между мирами.
        Точно так же, как «Бритва» рассекала их в прошлом, сейчас она свободно располовинила метнувшееся ей навстречу марево и неминуемо вонзилась бы в лицо Масурао…
        Если б тот не отклонился в сторону. Судя по изменившемуся выражению его лица, он удивился вторично за несколько секунд, что, впрочем, не помешало ему среагировать на мой бросок. Нереальная, нечеловеческая реакция, которой и кобра позавидует!
        «Бритва» пролетела в сантиметре от лица Масурао, и вонзилась в одну из бетонных колонн по самую рукоятку. Ножи я метать немного научился за эти годы - только жаль, что проку от этого сейчас не случилось никакого. А так хотелось. Теперь эта мразь просто порубит нас в фарш с этой вот мерзкой ухмылкой, которая вновь искривила его губы после моего неудачного броска. Но уж хрен там по всей его каменной морде! Я ж по-любому попробую вцепиться ему зубами в горло, хоть и понимаю, что шансов на это у меня нет совершенно никаких…
        Все эти героические мысли промелькнули у меня в голове за ту долю секунды, что произошла с момента броска до того, как мой нож вонзился совершенно не в ту цель, куда мне так хотелось его воткнуть. За то короткое мгновение, когда мой взгляд пересекся с торжествующим взглядом Масурао… отведенным от Виктора и переключившимся на меня.
        Неблагодарное это дело - торжествовать победу, еще не победив. Каменномордый отвлекся всего лишь на секунду… и это решило его судьбу.
        Еле слышный щелчок раздался оттуда, где стоял Савельев. И почти сразу за ним - второй.
        Масурао пошатнулся. На его груди стремительно расплывались темные пятна, и маленькие отверстия в центре этих пятен свидетельствовали лишь об одном.
        Это были пулевые ранения. Уж я-то на них за свою жизнь насмотрелся предостаточно и ни с чем не спутаю. Но кто мог это сделать, если нас с Хащщем обезоружили? Да и бесшумные выстрелы без малейшего намека на лязг затвора - это нечто очень специфичное, далеко не всем спецназовцам доступное…
        Виктор продолжал стоять в стойке со своим ниндзя-то. Клинок меча, прямой, словно последний луч заходящего солнца, был направлен в сторону Масурао. А из рукояти со стороны гарды поднималась еле видимая струйка нагретого воздуха - такая же, как бывает при выстреле разработанным еще в СССР патроном замкнутого типа. В этом случае бесшумность достигается не за счет глушителя, а благодаря запиранию пороховых газов в гильзе. Так работает, например, знаменитый НРС - нож разведчика специальный, в рукоять которого вмонтировано стреляющее устройство. Вероятно, в рукояти меча Виктора находилось что-то подобное, позволяющее произвести два выстрела.
        Жаль только, что Савельев не в голову попал - видимо, мало практиковался в стрельбе из своего супермеча. И, похоже, ранения оказались не смертельными, потому что Масурао с искаженным от ярости лицом бросился на Савельева… который успел перевернуть свой меч клинком назад, а навершием рукояти - к врагу.
        На мгновение в лице Масурао промелькнуло понимание происходящего. Фатальное такое понимание, обреченное. Надо отдать ему должное, он всё-таки попытался дёрнуться вбок, сместиться с линии атаки…
        Но уж больно силен был его рывок, и слишком малое расстояние отделяло его от Савельева.
        Раздалось резкое «шшуххх» - и каменномордого отбросило назад с невероятной силой, словно тряпичную куклу. Я лишь успел заметить кровавое облако, которое вылетело из его спины. Еще один выстрел?
        Нет, на этот раз это был не выстрел, а нечто иное. В следующее мгновение я увидел, что от рукояти меча Виктора к груди Масурао тянется тончайшая проволока. Похоже, это нечто вроде гарпуна…
        Моё предположение подтвердилось.
        Раздалось вторичное шуршание. Виктор покачнулся - возвращение гарпуна в рукоятку меча оказалось очень мощным. Настолько мощным, что метательный снаряд, раскрывшись в теле Масурао наподобие лепестков, вырвал из него порядочный кусок мяса вместе с еще одним кровавым облаком, на этот раз вылетевшим из груди.
        Каменномордый пошатнулся и рухнул на колени. Кровь из его развороченной груди вытекала толчками, окрашивая темно-серый костюм в черный цвет.
        Но Масурао был еще жив!
        Стоя на коленях, он не отрываясь смотрел на Виктора, словно хотел навечно запечатлеть в памяти и унести с собой в могилу образ своего врага, которого ему так и не удалось победить. При этом его губы что-то беззвучно шептали. И, похоже, Савельев сумел прочитать по губам то, что пытался сказать ему Масурао. Он кивнул и сделал шаг.
        - Не ходи, - сказал я. - Кто его знает, что у него на уме. Может, он хочет уйти в Край… в вашу страну Токоё вместе с тобой.
        Виктор покачал головой.
        - Однажды я обещал, что разрешу ему выполнить ритуал сэппуку, когда придет время. И вот оно пришло. А я привык выполнять свои обещания.
        Я кивнул и не стал больше задерживать своего друга. Потому что сам такой же - если пообещал, то делаю, чего бы мне это не стоило.
        При первом ударе гарпуном катана вылетела из руки каменномордого и сейчас лежала на полу в двух шагах от него. Виктор подошел, поднял оружие врага - и, приблизившись к Масурао, протянул ему меч. Клинком вперед. Сначала я не совсем понял, в чем дело, но потом до меня дошло.
        Каменномордый с легким поклоном принял оружие. Взялся руками за клинок, и, не обращая внимания на то, что лезвие мгновенно прорезало ладони до кости, из последних сил резким движением слева направо вспорол себе живот.
        После такого ранения человек умирает долго, несколько часов, это я знал точно из своего боевого опыта. Конечно, Масурао ушел бы в страну Токоё раньше - с такими дырами в груди долго не живут. Но вот сколько бы еще продержалось тренированное тело, борясь за жизнь, - это вопрос. И каждое мгновение этой борьбы было бы наполнено невообразимыми мучениями для умирающего.
        Но Виктор, по моему мнению, поступил благородно. Взмах мечом, удар - и голова Масурао повисла на тонком куске кожи, свесившись на грудь в последнем поклоне. Не знаю, случайно так получилось или нарочно, но это не суть. Главное, что Савельев не позволил своему врагу мучиться, подарив ему быструю смерть. Это для любого живого существа на свете дорогого стоит.
        А еще мне показалось, что за мгновение до удара Виктора губы умирающего сложились в ту самую мерзкую ухмылку, которую каменномордый так любил при жизни.
        Что ж, даже если это и так, то это была последняя лыба Масурао, упокой его страна Токоё или, что вероятнее, японский ад, населенный негостеприимными демонами бога Эммы.
        Кстати, мне, Виктору и Хащщу, наверно, тоже стоило бы улыбнуться в последний раз, ибо, увидев смерть своего вождя и учителя, все ниндзя в серых костюмах синхронно подняли свои автоматы, направив их на нас.
        «Ну, вот и всё», - промелькнуло у меня в голове. Осталась пара-тройка секунд, пока пристяжь Масурао прикинет, как лучше нас расстрелять так, чтоб своих же не задеть, и с той же целью просчитает траектории возможных рикошетов от бетонных колонн. Как говорится, вдохните и выдохните в последний раз.
        Внезапно я почувствовал сильный толчок - и это был не удар первой пули, прилетевшей в меня. Воздухом толкнуло, да так, что я еле на ногах удержался.
        Ниндзям пришлось хуже.
        Они были поменьше нас, европейцев, и потому легче. Другие бы попадали на пятые точки, больно отбив себе ягодицы об бетонный пол. А эти, как только их шибануло, кувыркнулись назад - и тут же вышли в стойки для стрельбы, готовые изрешетить того, кто посмел обойтись с ними столь непочтительно.
        А они уже выходили - те, кто посмел. Из портала, открывшегося посреди зала.
        Мощный был портал, впечатляющий. Я таких еще не видел. Похожий на полукруглый тоннель с обрамлением из закрученного в спираль плотного воздуха, который постоянно находился в движении. Причем эти прозрачные, почти невидимые жгуты выглядели как-то неприятно. Неестественно. Того и гляди развернутся и начнут без разбора хлестать по всем собравшимся в этом подземелье.
        Люди, вышедшие из портала, тоже выглядели необычно. В таких же ниндзячьих глухих костюмах, оставляющих открытыми лишь глаза, только снежно-белого цвета. И на груди у каждого слева - эмблема. Инь-ян в виде щита и японский меч за тем щитом - но не катана. Клинок прямой. Стало быть, ниндзя-то, такой же, как Виктор сейчас держал в руках.
        Кстати, с оружием у белых было неважно. По два меча, рукояти которых торчали из-за плеч, - и на этом всё. Слабовато против целой оравы автоматчиков, изготовившихся к стрельбе.
        Но, к моему удивлению, серые стрелять не стали. Более того - они все как один вдруг закинули автоматы за спину и склонили головы в поклоне. Что бы это могло значить?
        С этим немым вопросом в глазах я посмотрел на Савельева. Который, кстати, тоже отвесил поклон в сторону прибывших.
        Интересная тема. Понятное дело, что Виктор в Японии учился, где принято кланяться каждому встречному-поперечному. Могу ошибаться, но, насколько я помню, менее уважаемый должен первым кланяться более уважаемому. И кто ж такие эти белые, что Савельев уважает их больше, чем они его?
        - Не думал, что они существуют, - негромко проговорил Виктор. - На их одежде эмблемы гэндзицу-рю, самой древней школы ниндзюцу, которой сегодня владеет самурайский клан Сагара. Такой вот выверт истории - раньше самураи враждовали с ниндзя, а сейчас объединились в один из самых загадочных и сильных кланов якудза. Теперь я понимаю то, что однажды сказала о них Александра: «Они приходят из пустоты и уходят в пустоту, не оставляя следов».
        Я подошел к Виктору поближе.
        - И чем они занимаются? Просто ходят туда-сюда, в пустоту и обратно?
        - Они восстанавливают равновесие мира, - отозвался Савельев. - Это всё, что я о них знаю.
        Ну офигеть. Интересно, как якудза восстанавливает равновесие мира? Выпиливает тех, кто мешает балансу вселенной? Ну, а как еще-то? Ясное дело, больше никак. Остается только выяснить, кого эти Сагара решили зачистить на этот раз, чтоб миру лучше балансировалось. И чуйка мне подсказывает, что нас - если б шайка Масурао напрягала вселенную, эти белые давно б ее ликвидировали. А тут мы приперлись, завалили продвинутого ниндзю - и вот тебе пожалуйста, полиция равновесия тут как тут, прибыла получать с нас за косяк вселенского масштаба.
        Но рубить нас в бастурму они не спешили. Стояли себе, спокойно оценивая обстановку. В результате, похоже, сгорбившиеся в поклоне подручные Масурао пришельцев не особо заинтересовали, и их немигающие взгляды воткнулись в нас.
        «Приветствуем видящего Истину», - синхронно раздались их голоса, глубокие и насыщенные, словно принадлежащие не людям, а божествам.
        «Приветствую видящих Истину», - отозвался Виктор. Его голос тоже был каким-то другим - узнаваемым, но в то же время странным, словно шел из глубокого тоннеля.
        И тут я осознал, что не слышу их ушами. Да и странно было бы, если б японцы говорили, а я понимал, что они там толкуют на своем языке. Их голоса звучали в моей голове… Вернее, даже не так. Звука не было. Просто они возникали у меня в мозгу эдакими мыслеобразами, чистой информацией, поступающей мне в голову минуя органы чувств. Губы белых не двигались, лица тоже. Но я понимал - сейчас они общаются с Савельевым, а я просто слышу чужой разговор, происходящий без слов.
        «Ты нарушил закон мироздания и закон якудзы, Оми-но ками, - произнес, а может, подумал тот белый, что стоял посредине, - видимо, главный в этой шайке. - Ты ослушался Учителя, не убив Меченосца. Более того, ты спас это пр?клятое мирозданием чудовище, способное менять прошлое и будущее миров. После этого вместе с ним ты нарушил ход времени и не дал погибнуть одной из аномальных Зон, обреченных на уничтожение. А сейчас ты бесчестно убил синоби уровня Пустоты. Согласно линиям вероятности, он должен был прожить долгую жизнь и воспитать многих замечательных воинов, которые теперь, без достойного учителя, превратятся в отребье. Что ты скажешь в свое оправдание?»
        Про себя я решил, что за «проклятое мирозданием чудовище» это хамло мне ответит лично. Мне б только до «Бритвы» добраться - с ней я себя как-то увереннее чувствую, когда приходится объяснять всяким крутым суперменам, что они не правы. Но сейчас чуйка мне подсказывала, что так просто подойти и дать в глаз этому Сагаре не получится, а нарываться без малейшего шанса на победу есть глупость несусветная. Поэтому я решил подождать, чем закончится мысленный баттл Виктора с этими ниндзя-самураями. Ибо был уверен, что Савельев так просто наезжать на себя не позволит.
        И не ошибся.
        «Если я нарушил закон мироздания, пусть оно меня и судит, - отозвался Японец. - Люди, назвавшиеся хранителями равновесия, это всего лишь люди. И, при всем уважении к древности вашего клана, что бы вы сейчас ни говорили - это всего лишь ваши слова против моих слов и ваше мнение против моего, не более. Да, я спас Меченосца, потому что он мой друг, который не раз спасал меня, и мы уже давно потеряли счет нашим обменам Долгами Жизни. Но разве в клане Сагара не принято спасать друзей, попавших в беду?»
        Белые переглянулись.
        «Закон якудзы…» - начал было старший.
        Но Виктор уже, что называется, поймал волну и теперь гнал внаглую, наплевав на все регалии этих вершителей чужих судеб.
        «Я внимательно прочитал Клятву синоби, прежде чем подписать ее своей кровью, - перебил Савельев белого. - Там написано: «У меня нет закона. Самосохранение станет моим законом». Да, я спасал себя и друзей, не позволив нам погибнуть вместе с обреченной Зоной. Помните, что написано в Клятве? «У меня нет привязанностей. Верность клану - моя привязанность». А мои друзья - это и есть мой клан, который защищает меня и который я всегда буду защищать до последней капли крови. Да, я бесчестно победил врага после того, как он попытался бесчестно победить меня, потому что был в своем праве отплатить мерзавцу той же монетой. Но при этом я помог ему умереть достойно, согласно древним законам наших кланов. Так вот, найдется ли теперь среди вас, хранящих равновесие, тот, кто скажет мне, что я в чем-то нарушил Клятву синоби, которую вы, самураи Сагара, называете Законом якудзы?»
        Белые молчали. Переваривали. Возможно, о чем-то говорили между собой, только мы с Виктором этого не слышали. Скорее всего, шушукались, конечно, потому что уж больно долго мы торчали столбами посреди этого грёбаного зала, у меня аж спина зачесалась. И вроде б надо пошкуриться меж лопаток, а неудобно как-то - уж больно момент драматичный. Когда, например, в приличных книгах случаются такие моменты, все непременно духовно просветляются, читатель слезу пускает ненароком. А я что напишу, если белые передумают нас валить и я соберусь записать всё, что с нами произошло? Что в напряженной паузе, кульминации романа, можно сказать, хребтину чесал, как шелудивый крысопёс? Не, не дело. Потерплю, так уж и быть.
        Наконец, главный белый разродился.
        «Мы обсудили твои слова, Оми-но ками. И пришли к выводу, что ты виновен».
        От ведь, мать твою за ногу… А до «Бритвы» ядобежать, наверно, не успею. Хотя, если рвануть прямо сейчас, крайнему белому зарядить по колоколам, выдернуть нож из колонны и…
        «Но ущерб, что ты причинил, меньше пользы, которую ты принес. Линии вероятности уже изменились, причем в лучшую сторону, чем складывались ранее, - а это значит, что Мироздание приняло твою правку времени и сочло ее полезной для себя».
        Ага. Так-так. Похоже, есть шанс, что всё кончится по-хорошему и не придется проверять на крепость гениталии крайнего белого - который, видимо, уловив мои агрессивные флюиды, слегка напрягся.
        «К тому же мы пришли к выводу, что не случайно твой меч, созданный великим мастером нашего клана, выбрал своим хозяином именно тебя. Также мы учли, что сегодня ты, синоби стихии Воды, совершил невозможное, убив мастера стихии Пустоты. Такого еще не было никогда в истории Японии. Поэтому мы, видящие Истину, говорим тебе, Оми-но ками, мастер Пустоты, - иди и дальше по своему Пути воина, но никогда не забывай о Клятве синоби, которую мы, самураи клана Сагара, называем Законом якудзы».
        «Стихии… Пустоты? Без убийства неживого?»
        В мыслях Виктора я почувствовал смятение.
        «Именно, - отозвался старший. - Разве ты не знал? Убивая неживого, синоби стихии Воды сам становится неживым. Его ками умирает. Такую цену берет Мироздание за те способности, что дает взамен. Живой человек не может нести такой груз, поэтому он доступен лишь мертвому. Но сегодня свершилось необычное чудо - живой убил неживого и при этом сохранил свое ками. Что ж, видящие Истину надеются, что ты достойно распорядишься своим даром. Или проклятием».
        Они повернулись - и ушли обратно в свой портал. А мы остались стоять посреди толпы автоматчиков… которые почему-то больше не собирались в нас стрелять. И разгибаться - тоже. Так и стояли в поклоне, опустив головы книзу, пока Виктор что-то не сказал по-японски.
        Тогда автоматчики синхронно закинули свое оружие за спину - и замерли, словно статуи. А Виктор снова что-то по-японски сказал.
        И тогда из толпы вышел один боец, такой же невысокий, как и остальные жители этой страны, - и направился к Виктору, на ходу стаскивая с головы капюшон. Причем я как-то даже не особо удивился, когда по плечам того бойца рассыпались роскошные черные волосы - такие же, какие были у Александры. Ну да, где же еще быть юной куноити, как не среди воинов, которых воспитывал Масурао? Он же сам об этом сказал. Причем готов поспорить, что каменномордый как следует промыл девочке-подростку мозги, и не исключаю, что сейчас она достанет из складок своего просторного одеяния что-нибудь колюще-режуще-ядовитое и всадит в Японца, который стоит и смотрит на нее и не видит ничего больше, кроме лица, одновременно похожего и на мать, и на отца…
        Но нет, не всадила. Подошла - и начала говорить на чистейшем русском языке, которому наверняка ее Александра научила.
        - Здравствуй, отец, - произнесла она с почтительным поклоном - Япония всё-таки, понятное дело.
        - Здравствуй, дочь, - ответил Савельев, поклонившись в ответ чуть менее глубоко - этикет, однако, тоже понятно, хотя на душе у Савельева небось сейчас черт знает что творится.
        - Учитель сказал, что ты слаб духом и телом и недостоин называться моим отцом, - продолжила девочка. - Но я видела, как ты убил учителя, который повел себя недостойно. Уважение к противнику - это Путь к совершенству, но если противник не уважает тебя, то это значит, что он сошел с Пути воина, и тогда синоби может убить его так, как сочтет нужным. В таком убийстве нет бесчестья, а если его нет, то это чистая смерть, достойная рук мастера стихии Пустоты. Мать много рассказывала мне о тебе, и я горжусь, что у меня такой отец.
        - А я горжусь, что моя дочь верно понимает суть Пути синоби, - отозвался Савельев.
        Ну, понятно. Там, где русские люди обнимаются и плачут от счастья, ниндзя-папа и его ниндзя-чадо с невозмутимым видом говорят друг другу всякие мутные и длинные восточные предложения.
        А еще я понял, что на этом наши пути с Виктором расходятся. Что бы он ни решил - остаться в Японии или же уйти отсюда куда угодно, у него теперь есть дочь, о которой ему надо заботиться. И этим двоим совершенно не нужны рядом сталкер-одиночка и мутант с жуткой рожей. Конечно, сейчас Японец не в лучшей форме, но у него теперь есть целая школа тинейджеров, которые, судя по глазам, горящим в прорезях накидок, смотрят на синоби стихии Пустоты как на бога. Скажет дров нарубить, костер развести - выполнят, жратвы приготовить - запросто. Самоубиться прикажет посредством выпускания кишок, как у них тут принято, - зарежутся как раз плюнуть. Так что с эдакой командой Виктор теперь точно не пропадет. И плевать, что они из разных кланов якудзы. Видно же: захочет Савельев - и как нефиг делать уведет за собой эту толпу учеников хоть в свой клан, хоть на край света.
        Я подошел к бетонной колонне и совершенно без усилий вытащил из нее свою «Бритву». Клинок ножа знакомо отливал синевой - а это значит, что мой нож под завязку заряжен аномальной энергией и вполне способен прорубить портал в пространстве для перехода в любую точку любого временного отрезка любой из вселенных Розы Миров.
        - Ну чо, валим отсюда? - тихонько поинтересовался Хащщ, подойдя поближе. - Чёт мне среди этой шайки отморозков как-то неуютно. Если помнишь, ты обещал помочь мне вернуться обратно в Зону.
        - А тебе куда надо? В какую вселенную? Домой, поди, вернуться хочешь?
        - Да я хрен его знаю, - почесал ктулху лысый затылок. - У меня там ни родни, ни знакомых особо нету. Только пара придурков - искателей артефактов, да бармен, барыжная рожа которого мне изрядно осточертела. Я б лучше другие места и миры посмотрел, чем у Клюва в баре киснуть. Да и после того, как мы будущее нашей Зоны изменили, совершенно не факт, что тот бар вообще на месте. Ты сам-то куда подашься?
        Это был хороший вопрос.
        А куда бы, собственно, я хотел податься? Есть ли место в Розе Миров, где я кому-то действительно нужен? Куда пойти тому, у кого нет родных, а друзья либо погибли, либо остались в иной вселенной?
        Похоже, я, задумавшись, произнес это вслух.
        - И он еще думает, - хмыкнул ктулху в бороду из щупалец. - Мне про этот твой легендарный нож дедушка рассказывал. Ты ж куда угодно с ним можешь рвануть, верно? В любую точку времени и пространства?
        - Ну, типа того… - протянул я, не совсем понимая, куда он клонит.
        - А если мозгами пошевелить? - прищурился Хащщ.
        И тут я понял, о чем он. И правда, если пошевелить…
        - Собрались уходить?
        Я даже не услышал, как Виктор и его дочь подошли к нам. Оно и не особо удивительно, яблочко от яблоньки, по ходу, недалеко упало.
        - Собрались, - кивнул я. - Теперь я без прохода через страну Токоё обойдусь, так что не предлагай - больно уж там стрёмно.
        - На то она и обитель мертвых, - пожал плечами Савельев. - И ты знаешь, я рад, что мы сегодня не ушли туда насовсем. А ведь совсем недавно я реально хотел там остаться.
        - Помереть всегда успеется, - философски заметил Хащщ. - А когда есть ради чего жить, так оно и вообще ни к чему.
        - Счастливого пути тебе, сталкер, - сказал Японец, глядя мне прямо в глаза. - Найди то, ради чего тебе стоит жить. Думаю, это единственная цель любого человека. Мне с этим повезло. Пусть повезет и тебе.
        - Вот только не надо соплей, ладно, - поморщился Хащщ. И, наткнувшись взглядом на глаза Виктора, поднял кверху когтистые лапы: - Всё-всё, я заткнулся. Тебе, хомо, тоже не хворать, и детенышу твоему всего наилучшего.
        - Спасибо, дядя Хащщ, - сказала девочка. Надо же, на лету схватывает - и запоминает! По ходу, не таким уж плохим учителем был Масурао, упокой его японский ад. Но, думаю, родной отец своё дитя всяко лучше научит.
        - Я - дядя… - умилился мутант, аж слеза на белый глаз навернулась. - Эх, блин… Ну чё, Снайпер, возьмешь меня вторым номером? Может, и я где себе симпатичную самку найду - глядишь, и моё дитё тоже вырастет таким же красивым да разумным.
        Я, конечно, сомневался, что в результате союза Хащща с самкой ктулху получится такой же ребенок, как у Савельева, но кивнул. Не вопрос, мол, пошли, если хочется.
        - Удачи! - сказал Савельев.
        - Удачи, - повторила его дочь, явно стараясь подражать невозмутимому голосу отца.
        - Удачи, - одновременно отозвались мы с Хащщем.
        А потом я махнул «Бритвой», разрубая пространство, словно рассекал ножом картину, висящую прямо передо мной.
        Раздался знакомый треск. Пространство поддалось клинку моего ножа, как это было уже не раз. Портал раскрылся перед нами, и мы вместе с ктулху шагнули туда, куда я захотел попасть, хорошо зная, чем это чревато.
        Но я просто не мог иначе.
        Портал позади нас уже закрывался. Я обернулся.
        Там, по ту сторону границы между мирами, стояли двое - девочка-ниндзя, машущая вслед нам рукой как самый обычный ребенок, и ее счастливый отец, прижимающий к себе своё дитя. И я точно знал - теперь-то их друг у друга никто никогда не отнимет.

05.06.2018 -27.09.2018
        Глоссарий
        (в кавычках даны прямые цитаты из романа Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине»)
        Зона
        Концепт аномальных Зон придуман Аркадием и Борисом Стругацкими и описан в их знаменитом романе «Пикник на обочине». Согласно роману, Зоны - это территории, образовавшиеся в результате Посещения, предположительно инопланетян. Всего насчитывается шесть Зон, расположенных в разных местах земного шара. Данные территории чрезвычайно опасны для человека из-за аномалий, часто невидимых, любой контакт с которыми чреват увечьями либо смертью.
        В Зонах работают ученые со всего мира, изучая природу различных необъяснимых явлений. Также туда нелегально проникают сталкеры, отчаянные охотники за ценными артефактами - предметами с уникальными свойствами, предположительно оставленными в Зонах инопланетянами.
        В романе Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине» описана Зона, частично захватившая город Хармонт. В последующих романах серии «СТАЛКЕР», написанных другими авторами, описываются Зоны, преимущественно расположенные на территории России и Украины, в частности чернобыльская Зона отчуждения.
        Хармонт
        Фантастический город в США, в котором происходят события «Пикника на обочине» Аркадия и Бориса Стругацких. Исходя из близости канадской границы (в романе упоминается Канада - родина физически развитых полицейских), обилия гор, также упоминаемых в романе, а главное - созвучия «Хар-монт», можно предположить, что речь в «Пикнике на обочине» идет о небольшом городе Хавр, расположенном в штате Монтана.
        Чернобыль
        Город на Украине, вблизи которого находится печально знаменитая ЧАЭС. Концепт серии «СТАЛКЕР» предполагает, что чернобыльская аномальная Зона есть одна из шести Зон, упоминаемых в романе братьев Стругацких «Пикник на обочине».
        Группировки
        Сталкеры
        По определению братьев Стругацких, сталкеры - это «отчаянные парни, которые на свой страх и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удается найти». Путь в Зоне сталкеры находят, бросая гайки на места предполагаемого расположения аномалий: если полет гайки отклонится в сторону либо с ней произойдет что-то необычное, значит, на данном участке не все в порядке.
        Сталкерство незаконно, за нарушение границы кордона без разрешения властей предусмотрен тюремный срок. В Зоне «Пикника на обочине» Аркадия и Бориса Стругацких оружие сталкерам не требуется, однако дальнейшее развитие событий в романах серии «СТАЛКЕР» диктует необходимость его наличия.
        С опытом у сталкеров развиваются необычные способности, например сверхчувствительность. В финале романа братьев Стругацких Рэд Шухарт чувствует аномалии и степень их опасности «не думая, не осознавая, не запоминая даже… словно бы спинным мозгом». Также у сталкеров рождаются дети с отклонениями, хотя, согласно утверждению доктора Валентина Пильмана, мутагенные факторы в Зоне отсутствуют.
        Рэдрик Шухарт
        Главный герой «Пикника на обочине» Рэдрик Шухарт по прозвищу Рыжий. В начале романа - лаборант Международного института внеземных культур, помимо основной работы промышляющий сталкерством, далее просто сталкер. Волевой человек, обладающий сверхчувствительностью к аномалиям, что помогает ему выжить в Зоне. До самопожертвования любит свою семью. Подвержен вредным привычкам (курит, выпивает). В конце романа братьев Стругацких совершает неоднозначный поступок - отправляет на смерть Артура, сына Стервятника Барбриджа, из-за чего в последующих романах литературного цикла «Пикник на обочине» мучается совестью.
        Снайпер
        Центральный персонаж саги Дмитрия Силлова о приключениях Снайпера (см. «Хронологию» вначале книги). Сталкер поневоле, у которого воспоминания о прошлой жизни, описанной в романе Дмитрия Силлова «Закон проклятого», стерты и заменены другими (см. роман Д. Силлова «Закон Снайпера»). Отменный стрелок, человек сильной воли, приученный преодолевать любые трудности. В то же время имеет свою слабость - любовь к девушке Марии по прозвищу Сорок Пятая. Обладает уникальным оружием - ножом «Бритвой», который способен вскрывать границы между мирами - в частности, с помощью «Бритвы» открыты пути во вселенную Кремля (литературная серия «Кремль 2222») и Центрального мира (литературная серия «Роза Миров»).
        В романах Дмитрия Силлова «Счастье для всех» и «Никто не уйдет» из литературного цикла «Пикник на обочине» действует вместе с Рэдриком Шухартом в чернобыльской Зоне и в Зоне города Хармонт, описанной братьями Стругацкими.
        Эдвард
        Бывший сталкер, ставший ученым в Киевском научно-исследовательском институте того же профиля, что и хармонтский Институт (см. рассказ Дмитрия Силлова «Тени Хармонта», опубликованный в сборнике рассказов «Хроника Посещения» литературного цикла «Пикник на обочине»). Помимо имени известны три буквы фамилии Эдварда «Бай…», а также часть его прозвища «Меч…», озвученного Снайпером, который встречал Эдварда ранее в чернобыльской Зоне. О своем прошлом ученый распространяться не любит. Согласно информации из романа братьев Стругацких «Пикник на обочине» орусском ученом, прибывшем вместо погибшего Кирилла Панова, и рассказу Дмитрия Силлова «Тени Хармонта», Эдвард направлен в хармонтский Институт из России для обмена опытом.
        Дегтярь
        Сталкер, бывший полковник, получивший свое прозвище за то, что любому другому оружию в Зоне предпочитает пулемет Дегтярева, прокачанный артефактами. Персонаж романа Дмитрия Силлова «Закон «дегтярева».
        Японец
        Персонаж трех отдельных спин-офф романов Дмитрия Силлова «Путь якудзы», «Ученик якудзы» и «Тень якудзы», также является второстепенным персонажем ряда других романов Дмитрия Силлова. Профессиональный убийца, обучавшийся в Японии древнему искусству синоби.
        Мастер
        Знаток подрывного дела. В Зоне использует автомат Калашникова с надписью «Банхаммер», вырезанной на прикладе. Персонаж романов Дмитрия Силлова «Закон «дегтярева» и «Закон Призрака».
        Призрак
        Сталкер, однажды сумевший вырваться из аномалии «Веселый призрак», вследствие чего и получил свое прозвище. После контакта с аномалией его лицо обезображено. Персонаж романа Дмитрия Силлова «Закон Призрака».
        Борг
        Группировка бывших военных, ставших сталкерами. Отличительная особенность - красные погоны с вышитыми на них знаками отличия и униформа черно-красного цвета.
        Воля
        Военизированная группировка сталкеров, своеобразная «вольница» сболее мягким уставом, чем у «Боргов», за счет чего привлекает в свои ряды большое количество «ловцов удачи». Является довольно грозной силой, имеющей в Зоне серьезное влияние. Отличительная особенность - зеленые нарукавные нашивки с надписью «Воля».
        Фанатики Монумента
        Военизированная группировка неясного происхождения, прекрасно вооружена и обучена. Прикрывает подходы к ЧАЭС, уничтожая всех, кто пытается проникнуть в зону их влияния. Предположительно членами данной группировки являются так называемые кибы, люди-машины, полностью подчиняющиеся неведомому хозяину. Также имеется версия, что фанатики Монумента - это люди, захваченные «мусорщиками» изапрограммированные ими на охрану их базы в центре чернобыльской Зоны.
        Наймиты
        Немногочисленная группировка наемных убийц, в настоящее время имеющая хорошо охраняемую базу в районе деревень Стечанка и Корогод. Предположительно выполняет задания западных спецслужб, не гнушаясь при этом подзаработать заказами на ликвидацию отдельных лиц.
        Армейские сталкеры
        Группы бывших военных, дезертировавшие в Зону в поисках наживы. Хорошо организованы, имеют устойчивые связи с Большой землей и военными на кордонах. Часто неофициально нанимаются правительством Украины для глубоких рейдов и зачисток в Зоне, так как регулярные воинские подразделения не знают Зону так, как ее знают армейские сталкеры, живущие в ней.
        Мутанты
        Безглазые псы
        Псы, попавшие под воздействие жесткого аномального излучения и сумевшие выжить. Наиболее частые травмы таких собак - это потеря глаз и разложение заживо. При этом часто нежизнеспособные особи всё-таки необъяснимым образом остаются в живых - правда, только в границах Зоны. Как только такая особь пересекает линию кордона, она сразу же погибает.
        В слюне безглазых псов содержится мутировавший вирус бешенства, который во много раз сильнее и изобретательнее своего предка с Большой земли. Если вовремя не сделать инъекцию сыворотки из армейской аптечки, специально разработанной для условий Зоны, или не прижечь рану, то невидимый мутант, с кровотоком достигнув мозга жертвы, банально превращает её в зомби.
        Бюргеры
        Мутанты, получившие свое название из-за картинки в старом журнале, изображающей приземистого и полного немецкого обывателя-бюргера с кружкой пива в руке. Предположительно, результаты генетических экспериментов над людьми. Низкорослые карлики, обладающие способностью к телепатии и телекинезу.
        Волкопёс или волкособака
        Результат скрещивания собаки с волком. Злобный мутант, умный и хитрый. Выросший под воздействием аномального излучения Зоны, размерами порой значительно превосходит своих родителей. Уши волкопса ценятся в качестве сырья для производства дорогих лекарств.
        Вормы («трупоеды»)
        Мутант из мира «вселенной Кремля». Название этих мутантов происходит от английского слова worm («червь»). Второе название вормов - «трупоеды».
        Вормы - это любые человекоподобные неопознанные мутанты, не принадлежащие ни к одной из организованных групп. По виду напоминают бомжей, но довольно шустрых - иначе не выжить. Питаются в основном мертвечиной. Сведений о них почти нет, потому от вормов, как от плотоядных дикарей, можно ожидать чего угодно. Поодиночке трусливы и осторожны, но в группе представляют смертельную опасность для того, кого выберут своей жертвой.
        В мире «вселенной Кремля» иногда составляют симбиоз с Полями Смерти, как рыбы-прилипалы, питаясь отходами их жизнедеятельности и довольно быстро обрастая атрофиями (век, губ, ушей и т. д.), гипертрофиями (пальцы рук до земли и т. д.) и асимметриями (бесформенная голова и т. д.).
        Головорук
        Биологическая машина для убийства, обитающая в подземных лабораториях ЧАЭС. Вероятно, искусственного происхождения. В высоту около трех метров, глазки маленькие и вылупленные, вместо носа нарост, похожий на обрубленный хобот, бровей нет, вместо рта - зубастая щель под «носом» без намека на губы. Выглядит как чудовище с гипертрофированной головой и огромными руками, явно не соответствующими небольшому туловищу-придатку.
        Дампы
        От английского dump («мусорная куча»). Обезображенные человекообразные мутанты, прикрывающие отсутствие кожи, нарывы и язвы лоскутами материи. Похожи на пугала или мумии, но, в отличие от последних, лоскуты их облачения разного цвета. Глазные яблоки без век, глаза с вертикальными зрачками. Охотятся на любых живых существ. Используют только холодное оружие и арбалеты. При разговоре шепелявят вследствие поражения органов речи.
        Стандартный отряд дампов состоит из семи единиц. Два стрелка-арбалетчика, два воина с длинномерным оружием (алебарда, копье), остальные с холодным оружием (топоры, шестоперы и т. д.). Командир - мечник. Меч часто искусно откованный, фламберг или двуручник.
        Все дампы носят с собой длинные кинжалы для самоубийств, применяемые в случае опасности захвата в плен. На месте навершия такого кинжала находится маленький стальной череп. Каждый дамп в случае опасности быть захваченным в плен готов нанести себе последний удар в нижнюю челюсть снизу вверх, одновременно пробивающий и язык, и мозг. Мол, «лучше умру, но ничего не скажу».
        Дампы Купола
        Живые плотоядные мумии, охотящиеся на живые объекты внутри Купола. Когда-то сами были Проводниками, из которых высосали все соки Облака.
        Земляная пчела
        Плотоядное насекомое, охотящееся роем. Свои улья эти пчелы строят глубоко в почве, разрыхляя ее своими жвалами. Укус одной такой пчелы может парализовать крупное животное. Производят мед, из которого можно делать очень ценный антибиотик.
        Кабан
        Обычный кабан, усовершенствованный Зоной до серьезной машины убийства. Больше лесного кабана раза в два-три. Предпочитает вместо растительной пищи питаться свежим мясом. Мощный лоб, от которого рикошетят пули, и длинные клыки делают кабана-мутанта серьезной угрозой для сталкеров.
        Квазиёж
        Лысый чернобыльский ёж.
        Квазимясо
        Домашние свиньи, мутировавшие под воздействием неведомых излучений Зоны. Чаще всего выглядят как бесформенные нагромождения мяса. При этом могут быть опасны для человека, особенно если в процессе мутации Зона смешала в один организм свинью вместе с каким-нибудь другим животным, птицей или насекомым. Квазимясо встречается с волчьими пастями, медвежьими когтями, увеличенными жвалами жука-оленя и т. д.
        Квазимуха
        Муха, увеличенная Зоной в несколько раз. Обычно безопасна, и на нее не обращают особого внимания, как на обычную муху. Хотя известны случаи, когда квазимухи кусали людей, а в животных откладывали яйца, вследствие чего те животные становились пищей для личинок квазимухи и в результате погибали.
        Крысособака
        Мутант из мира «вселенной Кремля». Помесь крысы с собакой. Помимо совокупных качеств крыс и собак обладает способностью к телепатии.
        Ктулху
        Один из самых страшных мутантов Зоны. Человекообразное существо ростом около двух метров, с лысой головой и щупальцами на месте носа и рта. Крайне силен, пальцы рук и ног оканчиваются крепкими когтями. В романе «Закон «дегтярева» описан вожак этих мутантов - огромный спящий ктулху, имеющий громадные крылья.
        Мертвопак
        Немыслимое порождение Зоны, слепленное из мертвых тел. Описание монстра из романа Дмитрия Силлова «Закон «дегтярева»: «Неведомая сила собрала трупы вместе, слепила в единый комок из тел, голов и конечностей, выкрученных немыслимым образом. Но в то же время это не было хаотичным нагромождением мертвой плоти. Два или три десятка ног жуткой твари находились внизу, многочисленные руки торчали спереди и по бокам, а головы были собраны спереди в одну кучу, напоминающую кошмарный цветок. Посредине - лицо вожака с абсолютно белыми глазами, а вокруг него - морды его подчиненных, обезображенные смертью, с язвами разложения на лбу и щеках, которые не могли появиться так скоро, если б труп гнил себе потихоньку, как положено порядочному мертвецу».
        Мухоловка
        Растение-мутант, с виду напоминающее бейсбольную перчатку. Мухоловки известные хищники, при случае не гнушающиеся даже мелкими мутантами. Да и проходящего мимо человека запросто могут цапнуть, а царапины от их ядовитых игл заживать будут неделю с температурой, галлюцинациями и другими малоприятными спецэффектами. Судя по «Энциклопедии Зоны» встречаются эти хищные кусты лишь на берегах водоемов.
        Живые покойники (зомби)
        (научное название: «муляжи», «реконструкции по скелету»)
        Мертвецы, встающие из могил и пытающиеся вернуться в дома, где они жили ранее. Обладают заторможенными рефлексами и остатками памяти. Доктор Пильман отмечает, что у «живых покойников» есть «одно любопытное свойство - автономная жизнеспособность. Можно у них, например, отрезать ногу, и нога будет… жить. Отдельно. Без всяких физиологических растворов…»
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» описано, что ближе к Серой долине, центру аномальной активности хармонтской Зоны, «муляжи» становятся более подвижными и агрессивными.
        В романе Дмитрия Силлова «Закон Призрака» можно узнать, что существует два вида «муляжей». Первый - это живая реконструкция, произведенная Зоной по скелету давно умершего человека. Вторая - это недавно погибший мертвец, возвращенный к жизни Зоной. У обоих видов «муляжей» сохраняются ограниченные навыки владения оружием, при этом живые мертвецы явно предпочитают пользоваться зубами и отросшими когтями. Укус «муляжа» токсичен, через некоторое время укушенный мертвецом человек сам превращается в зомби.
        Мусорщики
        Представители иной высокоразвитой цивилизации, существа из иного измерения, которых лишь условно можно отнести к мутантам. Внешне похожи на большую пятиконечную морскую звезду с верхним щупальцем, отсеченным на две трети. На месте обрубка расположены несколько глаз. Занимаются тем, что разбрасывают по Зоне артефакты, являющиеся мусором, отходами производства мира «мусорщиков». Являются создателями аномальных Зон - фактически свалок для сброса токсичного мусора своего мира в иные миры.

«Новые люди» (нео)
        Мутанты, проникшие в Зону из мира Кремля. Нео - бывшие люди, подвергшиеся естественным мутациям под влиянием многолетнего радиоактивного излучения. Внешне сильно напоминают предков людей - неандертальцев. Легко обучаемы. Называют себя «Новыми людьми», считая выживших людей тупиковой ветвью эволюции.
        Речь: примитивная, личные местоимения - в третьем лице до тех пор, пока не появляется тот, кто сможет научить нео говорить по-другому. Обучаются очень быстро, как речи, так и специальным навыкам.
        Оружие: дубины с набитыми в них кусками арматуры, заточенные бесформенные куски железа (например, рессоры), копья с самодельными железными наконечниками, примитивные луки. Мечи - редкость, замечены только у вождей кланов. При этом нео быстро учатся обращению с любым оружием, в том числе и огнестрельным, но только при наличии учителя.
        Существует несколько кланов нео, при этом их представители внешне почти ничем не отличаются друг от друга.
        Слюна нео - хорошее средство от ожогов.
        Носитель
        Результат научных опытов с домашним скотом и калифорнийскими червями на экспериментальной ферме в деревне Новошепеличи. Описание мутанта из романа Дмитрия Силлова «Закон «дегтярева»: «Когда-то, наверно, эти куски красно-черной плоти были быками, коровами и овцами. Сейчас же узнать в этих кошмарных тварях мирную мясо-молочно-шерстяную скотину было весьма затруднительно. Теперь это было просто красное, бугристое мясо на мощных ногах, из которого во все стороны торчали белесо-зеленоватые черви толщиной с мою ногу. На каждый мясной носитель приходилось по два десятка червей, которые, похоже, им и управляли. Причем при таком количестве примитивных мозгов на одного носителя свалить его было достаточно сложно - пока ноги не отстрелишь или покуда все гибкие отростки в кашу не перемелешь, мутант будет переть вперед, словно бык на красную тряпку».
        Облака
        Движущиеся сгустки энергии внутри Купола, напоминающие облака. Нападают на Проводников, высасывая из них все соки и превращая их в живых плотоядных мумий - «дампов Купола».
        Олби
        Название этого жуткого мутанта происходит от аббревиатуры «ОЛБ», «острая лучевая болезнь». Олби - это человек, во время взрыва четвертого энергоблока оказавшийся на пути мощного потока радиоактивных частиц. Поток изменил собственную структуру биологической материи, и теперь это существо полностью состоит из радиоактивных элементов. Оно способно генерировать направленный поток гамма-квантов, убивающий все живое на своем пути. При его атаке поглощенная доза за секунду составляет более тысячи грэй. Выглядит как медленно движущаяся статуя человека, отлитая из серебристого металла.
        Перекати-поле
        Ученые до сих пор не пришли к единому мнению, что это такое - мутант или движущаяся аномалия. Большой, плотоядный студенистый шар с крайне токсичным желудочным соком, практически мгновенно растворяющим живую плоть. Причем процесс происходит совершенно безболезненно для жертвы, так как в этом желудочном соке содержится мощный анестетик. Если «перекати-поле», например, подорвать гранатой, то его разорванные части постепенно сползаются вместе, соединяясь между собой, пока оно полностью не восстановится.
        Псионик
        Человекообразный мутант, способный ментально управлять живыми существами. Чаще всего для того, чтобы, подавив волю жертвы, полакомиться ее кровью. Часто случается, что двое псиоников развлекаются - устраивают бои между своими жертвами, управляя ими посредством мысленных приказов.
        Снарки
        Впервые эти жуткие человекообразные существа упоминаются в поэме Льюиса Кэрролла «Охота на снарка». Возможно, это не просто мутанты, а результаты неудачных генетических экспериментов по созданию суперсолдат. Хотя, может, и обычные вояки, попавшие под аномальные излучения.
        Чаще всего у снарков полностью отсутствует кожа на лице, оттого взгляд у них жуткий - из глазниц на тебя просто тупо смотрят круглые шарики глазных яблок, лишенные век. Обнаженные нервы причиняют этим кошмарным порождениям Зоны серьезные страдания, поэтому они стараются прикрыть лицо хоть чем-нибудь - когда нет своей кожи, сойдет любой заменитель. Например, кожа, содранная с лица сталкера, или, на худой конец, прорезиненный капюшон от ОЗК с прогрызенными в нем дырками для глаз. Зона прирастит любой материал к гнилому мясу и уменьшит боль.
        В Зоне порой встречаются суперснарки, так называемые буджумы, о которых также написано в поэме Льюиса Кэролла. Буджумы могут обладать довольно разнообразными формами тела, размерами и способностями. Три разновидности этих суперснарков подробно описаны в романе Дмитрия Силлова «Закон долга».
        Спиры
        Мутанты из мира Кремля. Созданы до Последней войны путем искусственного разворота эволюции человека до его далеких обезьяноподобных предков. Предполагаемое боевое использование: диверсионно-разведывательная деятельность. Внешне напоминают разумных лемуров, мохнатых, хвостатых, с большими ушами. Рост около метра или меньше. Умеют очень быстро передвигаться, обладают врожденными навыками маскировки. Многие из спиров обладают навыком так называемого шипения - слабого ментального посыла, способного заставить врага дернуться или споткнуться. Также спиры обладают уникальной способностью проходить сквозь аномалии без вреда для себя и общаться с артефактами.
        Сфинкс
        Мутант с телом льва и кошмарной мордой, похожей на искаженное ненавистью человеческое лицо. Сфинксы всегда «улыбаются». Вернее, их пасть изнутри растягивают многочисленные зубы, оттого и кажется, что мутант улыбается, глядя на тебя не мигая, словно гипнотизирует. Жуткое зрелище, от которого многие действительно замирают на месте, словно домашние коты, увидевшие удава. На затылке сфинкса расположено второе лицо - маленькое, сморщенное, карикатурно похожее на морду недоношенного вампира. Полезная мутация: обзор на триста шестьдесят градусов - это всегда отлично. Особенно в Зоне, где лишние глаза на затылке никогда не помешают.
        Телекинетик
        Мутант, передвигающийся при помощи телекинеза. Имеет длинную лысую голову, похожую одновременно и на человеческую, и на лошадиную. Порой встречаются в заброшенных зданиях. Со зрением у них беда, слепые они, но этот недостаток прекрасно компенсируется переразвитыми остальными органами чувств. Шевельнешься - и немедленно тварь швырнет в тебя, ориентируясь по звуку, кусок бетона или ржавый холодильник. Или тебя самого приподнимет да хряснет об пол так, что мозги по стенам разлетятся. А потом спокойно высосет из свежего трупа все соки, оставив на грязном полу высохшую мумию, некогда бывшую сталкером.
        Удильщик
        Мутант, живущий в воде либо в жидкой болотистой грязи. Обитает на дне, а на берег забрасывает «удочки», похожие на гибких, проворных змей. Чувствительные «удочки» пытаются заарканить добычу и утащить на дно, где ее пожирает удильщик.
        Фенакодус
        Хищная лошадь-мутант с гипертрофированной мускулатурой, лапами с когтями вместо копыт и пастью, полной острых зубов. Обитают как в чернобыльской Зоне, так и в мире Кремля 2222 (см. романы межавторского литературного проекта Дмитрия Силлова «Кремль 2222»). Существует мнение, что фенакодусы - это не преобразованные Зоной лошади Пржевальского, а мутанты, прорвавшиеся из мира Кремля 2222 в мир чернобыльской Зоны и там благополучно размножившиеся.
        Зонная росянка
        Хищное растение-мутант с длиннющими листьями, произрастающее на зараженных болотах Зоны отчуждения. На кончиках этих листьев - шипы с капельками сладко-ванильного наркотического яда, висящими на остриях. Питается органикой. Квазимуха ли прилетит на запах смертоносного нектара, болотные черви ли приползут полакомиться мясистыми побегами, ворона ли позарится на неестественно блестящие капельки - тут их и захлестнут, завернут в себя, проколют шипами хищные листья.
        Яд зонной росянки - очень дорогой и сильный наркотик, вызывающий эйфорию, временное отупение и неистовое сексуальное желание.
        Аномалии
        Болтовня
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан случай, когда лаборант Тендер начинает бесконтрольно болтать. Рэдрик Шухарт приводит Тендера в чувство ударом по забралу шлема, при этом лаборант по инерции бьется носом в стекло и замолкает.
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» бесконтрольная болтовня представлена как опасная аномалия. Если человека вовремя не остановить, как Шухарт остановил Тендера, то жертва «болтовни» через некоторое время начинает задыхаться от удушья и вскоре погибает.
        Бродяга Дик
        В романе братьев Стругацких аномалия «Бродяга Дик» описана доктором Пильманом и Ричардом Нунаном во время их беседы. Ричард упоминает о «таинственной возне, которая происходит в развалинах завода», от которой «земля трясется». В свою очередь Пильман говорит о «гипотетическом заводном медвежонке, который бесчинствует в развалинах завода».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» ирассказе того же автора «Тени Хармонта» шум в развалинах старого завода объясняется вибрациями при открытии порталов между мирами, через которые «мусорщики» прибывают в нашу реальность.
        Весёлые призраки
        «Веселые призраки» - это некая опасная турбуленция, имеющая место в некоторых районах Зоны. В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких Рэдрик Шухарт видит, как «над грудой старых досок стоит «веселый призрак» - спокойный, выдохшийся».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» описана встреча героев с «веселым призраком», находящимся в процессе охоты. Название аномалии объясняется ее свойством менять форму перед атакой, становясь карикатурно похожей на силуэт жертвы. Про этот феномен всякие легенды ходят. Кто-то говорит, что это и вправду призрак предыдущей жертвы аномалии, но, скорее всего, данное явление просто эффект зеркала. Аномалии так удобнее поглощать жертву. Настигла, обволокла, словно в чехол упаковала, - и размазала своими вихрями по прозрачной оболочке. Жуткое зрелище, кстати. Только что стоял человек, трясясь, будто от хохота, - и вот уже вместо него кровавый силуэт, контурами напоминающий несчастную жертву.
        Второе внимание
        Термин, принадлежащий перу американского писателя Карлоса Кастанеды и обозначающий способность человека видеть истинную картину мира, без шаблонов и стереотипов восприятия, навязанных нам с рождения. Интересно, что способность пребывать и действовать в сфере второго внимания Кастанеда назвал сталкингом (одна из трактовок этого довольно обширного понятия), а людей, практикующих сталкинг, - сталкерами.
        Вечная лампочка
        Вечно горящая электрическая лампочка. Встречается в помещениях Зоны. Горит без признаков какого-либо электропитания, часто даже с оборванными проводами.
        Вечный костер
        Аномалия, порой встречающаяся в Зоне. Никогда не затухающий костер, сложенный преимущественно из костей. Никто не знает, кто и из чьих костей его сложил, но каждый может возле него обогреться и приготовить еду на огне. Но никто не может его потушить или вытащить хотя бы одну кость. Даже случайно попавшую в него ветку нельзя трогать. Пытались многие, просто от дури, которую девать некуда. Или от любопытства, что часто одно и то же. Но потом они как-то быстро пропадали в Зоне. Однажды сталкер по прозвищу Водолаз долго глумился над «вечным костром» - и гранаты в него бросал, и водой заливал, и песком засыпал, чуть не тронулся на этой теме. Но потом плюнул и занялся своими делами. И как-то незаметно тоже пропал. А потом кто-то нашел «вечный костер», в котором был череп с четырьмя глазницами - две нормальные, а две крошечные над бровями. У Водолаза их и не видно было почти, так, две складки на лбу, скрывающие эдакие мышиные глазки. Но такого черепа в Зоне больше ни у кого не было. С тех пор эти костры никто не тушит. Если же видят новоиспеченного пожарника, который «вечный костер» загасить пытается, то
просто пристреливают.
        Дьявольская жаровня
        «Он не помнил, когда все это кончилось. Понял только, что снова может дышать, что воздух снова стал воздухом, а не раскаленным паром, выжигающим глотку, и сообразил, что надо спешить, что надо как можно скорее убираться из-под этой дьявольской жаровни, пока она снова не опустилась на них».
        В романе «Никто не уйдет» Дмитрия Силлова «дьявольская жаровня» есть не что иное, как термоэффект, порождаемый транспортом «мусорщиков», по принципу действия схожим с научной «галошей». Чем ниже опустится их «турбоплатформа», летящая над Зоной в невидимом режиме, тем выше температура под ней от работающих двигателей.
        Дымка
        Аномалия, по виду напоминающая туман. При контакте с органикой вызывает ее активное разложение, оставляя на теле объекта глубокие, длительно не заживающие язвы.
        Жара
        Аномалия, похожая на огненный столб. Замаскировавшуюся «жару» можно распознать по иссохшему, растрескавшемуся участку земли, от которого исходит тепло. Живое существо, угодившее в эту аномалию, сгорает практически мгновенно.
        Жгучий пух
        Опасная для человека субстанция, которую по Зоне «ветром как попало мотает». От вредоносного действия «жгучего пуха» «на сто процентов спасают» научные защитные костюмы. По неизвестным причинам «жгучий пух» не перелетает через условную границу Зоны…
        Живой туман
        Аномалия в районе заброшенного села Заполье, раскинувшаяся на территории старого кладбища. Представляет собой белесый туман, слишком густой для того, чтоб быть просто обычным атмосферным явлением.
        Как только в эту аномалию попадает живое существо, туман поднимает из могил мертвецов. Зомби убивают жертву, кормя ее кровью и плотью аномалию. При этом туман может выпускать плотные ложноножки, которые, обвиваясь вокруг ног добычи, помогают ее обездвиживать.
        Зелёнка
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описано, как Рэдрик Шухарт и Артур Барбридж в течение «двух жутких часов на мокрой макушке плешивого холма» пережидали «поток «зеленки», обтекавшей холм и исчезавшей в овраге».
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» есть подробное описание этой аномалии: «Прямо около заднего колеса «уазика» лежало пятно мха, неестественно зеленого, мохнатенького такого. Для колеса-то ничего, оно «зеленке» без надобности. А вот наступишь на такую пакость, мигом почует живое тепло, схлопнется, наподобие створок дионеи, и не успеешь оглянуться, как она уже вся затекла тебя в сапог или берц. Знавал я одного очевидца, он сказал, что совсем не больно, когда «зеленка» твою ногу переваривает. Больно себе конечность экстренно отпиливать, пока эта пакость, нажравшись, не увеличилась в размерах и не стала подниматься выше. Минут десять у тебя точно есть, говорил мне тот инвалид на деревянном протезе. Он вот уложился, потому что хороший нож с собой таскал, с пилой на обухе, которой кость и перепилил. Другим везло меньше. «Зеленка»-то еще и ползать умеет. Иной раз к сталкерской стоянке подтечет ручейком незаметным да и переварит всех, пока сонные. Никто и не пикнет, потому что боли нет, так и растворяются люди заживо, не проснувшись. Глядишь, костер еще не догорел, а в сторону от лагеря медленно
и печально течет целый зеленый поток, тенечек ищет, чтоб залечь на пару дней, словно сытый удав. Ну, а потом, сдувшись в объемах и проголодавшись, аномалия снова на охоту выползает».
        Золотые шары
        Летающие аномалии размером с человеческую голову, порожденные «золотым коридором», соединяющим все четыре энергоблока ЧАЭС. Похожи на золотые шары, опутанные электрическими разрядами.
        Изумрудный мох
        Мох, умеющий медленно ползать в поисках пищи.
        Комариная плешь
        (научное название «гравиконцентрат»)
        «Области повышенной гравитации». В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан попавший в «комариную плешь» вертолет, фюзеляж которого расплющило в жестяной блин. Также Рэдриком Шухартом в Зоне «обнаружилась ровная, как зеркало, «комариная плешь», многохвостая, будто морская звезда… а в центре ее - расплющенная в тень птица».
        Кротовая нора, или кротовина
        Дыра в пространстве, посредством которой можно переместить тот или иной объект из одного места в другое или даже через время перебросить, в прошлое либо в будущее. Представляет собой полупрозрачную область круглой или овальной формы около двух метров в диаметре, эдакий сгусток неведомой энергии, повисший в нескольких сантиметрах над землей. Выдает «кротовую нору» лишь незначительное локальное искажение реальности, эдакое дрожание пространства, словно горячий воздух в полдень над железной крышей. Этим она визуально похожа на «слепой гром». Отличие лишь в размерах аномалий («слепой гром» меньше размерами раза в два-три) и в четкости границ (у «кротовой норы» границы более четкие, «слепой гром» более размыт в пространстве). Обладает способностью зеркально отражать от себя быстро летящие тела, например пули.
        Бывают «кротовины» простые, как тоннель, - вошел в одном месте, вышел в другом. Бывают сложные: представил себе, в какую точку прошлого ты решил перебраться, хорошо так представил, конкретно - и да, действительно переходишь. Или застреваешь намертво в безвременье, если представил плохо или «кротовая нора» просто не захотела с тобой возиться.
        Мертвая трясина
        «Трясина под ногами чавкала и воняла. Это была мертвая трясина - ни мошкары, ни лягушек, даже лозняк здесь высох и сгнил».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» упоминается, что аномалия «мертвая трясина» хороша тем, что на ней никаких других аномалий не бывает, можно по ней идти без промеров, правда, рискуя при этом утонуть или завязнуть в грязи.
        Мочало
        «Антенны… обросли какими-то волосами наподобие мочала… нигде такого больше нет, только в Чумном квартале и только на антеннах. В прошлом году догадались: спустили с вертолета якорь на стальном тросе, зацепили одну мочалку. Только он потянул - вдруг «пш-ш-ш»! Смотрим - от антенны дым, от якоря дым, и сам трос уже дымится, да не просто дымится, а с ядовитым таким шипением, вроде как гремучая змея. Ну, пилот, даром что лейтенант, быстро сообразил, что к чему, трос выбросил и сам деру дал… Вон он, этот трос, висит, до самой земли почти свисает и весь мочалом оброс…»
        Мясорубка
        Одна из самых опасных аномалий Зоны. Рэдрик Шухарт отмечает, что «здесь все можно пройти, кроме «мясорубки». В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описано, что «мясорубка», которая уничтожила добычу, на некоторое время становится неопасной, хотя это правило не абсолютное - «мясорубки» бывают с фокусами».
        Действие аномалии описывается так: «прозрачная пустота, притаившаяся в тени ковша экскаватора, схватила его, вздернула в воздух и медленно, с натугой скрутила, как хозяйки скручивают белье, выжимая воду». После умерщвления жертвы на земле остается черная клякса, также Шухарт видит, как неподалеку от аномалии «с грубых выступов откоса свисали черные скрученные сосульки, похожие на толстые витые свечи».
        Также в «Пикнике на обочине» описан страшно изуродованный сталкер-инвалид, работающий у Стервятника Барбриджа. «Красавчик, звали его Диксон, а теперь его зовут Суслик. Единственный сталкер, который попал в «мясорубку» ивсе-таки выжил».
        Огненная звезда
        Редко встречающаяся летающая аномалия, поражающая движущиеся объекты.
        Огненный мох
        Мох, умеющий приспосабливаться к любым условиям и порой покрывающий значительные площади. Большие скопления «огненного мха» способны к самостоятельной охоте, выбрасывая ложноножки, которые захватывают жертву. После этого добыча затягивается на замшелую территорию, где «огненный мох» обволакивает ее полностью и высасывает все соки.
        Петля
        Аномалия, в которой время течет по замкнутому кругу. Люди и животные, попавшие в «петлю», переживают одно и то же событие бесконечно. Обычно накрывает небольшие участки пространства, не более двадцати-тридцати метров в диаметре, но изредка встречаются и довольно крупные «петли». Интересная особенность: иногда аномалия исчезает, и тогда проходящие мимо люди видят лишь высохшие трупы или кости тех, кто в реальном времени давно умер, попав в эту страшную аномалию.
        Подземный разряд
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан случай, как при использовании миноискателей в Зоне «два сталкера подряд за несколько дней погибли… убитые подземными разрядами».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» уточняется, что если «подземный разряд» не убивает, а только калечит человека, то ожоговый сепсис развивается почти мгновенно и спасти инвалида практически нереально.
        Роженица
        Аномалия, воскрешающая мертвецов. Вреда от нее никакого, и не проявляет она себя никак, пока в нее не попадет труп человека или мутанта. Из человека получается зомби, а из мутанта - мутант в квадрате. Такого убить можно, только если мозг напрочь из гранатомета разнести, чтоб даже кусочка в черепе не осталось. Или голову отрезать. Многие раненые мутанты «роженицу» чуют и ползут в нее подыхать, чтобы снова возродиться в виде мутанта-зомби.
        Серебристая паутина
        Переплетение серебристых нитей, похожее на паутину в лесу на деревьях. Легко рвется «со слабым таким сухим треском, словно обыкновенная паутина лопается, но, конечно, погромче».
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описана отсроченная смерть доктора Кирилла Панова от разрыва сердца после соприкосновения с данным артефактом.
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» Дмитрия Силлова «серебристая паутина», весьма ценимая профессиональными убийцами на Большой земле, описана подробно:
        «В отличие от других смертельно опасных сюрпризов Зоны «серебристая паутина», можно сказать, весьма гуманна. Тихо-мирно сидел себе человек, выпивал, скажем, в баре после удачного похода, и вдруг - раз, и упал со счастливой улыбкой на лице. И никаких на нем видимых следов, только где-нибудь на сапоге клочок серебристой паутины прилепился.
        Если тот клочок заметят, то труп просто вытащат баграми на свежий воздух, обольют бензином и сожгут от греха подальше. Если не заметят, могут свезти в морг, где патологоанатом вскроет труп и констатирует атипичный разрыв абсолютно здорового сердца. Причем не банальное нарушение целостности его стенок, а реальное превращение в лохмотья жизненно важного органа, обеспечивающего ток крови по сосудам. Счастливчики-очевидцы рассказывали, мол, такое впечатление, будто внутри него взрывпакет бабахнул. Кстати, счастливцы они потому, что не многие выживали после того, как потрогали труп погибшего от «серебристой паутины». Правда, там эффект всегда отсроченный был, наверно, вдали от места своего обитания дьявольские серебристые нити частично теряли силу. Чаще дня через два-три погибали те, кто мертвеца трогал. У кого-то печень взрывалась, у других почки или легкие. Реже инсульты обширные были, да такие, что у людей кровь из глаз на полметра брызгала. Так что в Зоне очень внимательно относились к пьяницам, имевшим привычку нажираться до положения риз. Обычно таких оставляли на полу в луже собственной
блевотины до тех пор, пока алкаш не начинал подавать признаки жизни. Тогда и огребал он по полной, на пинках из бара выкатывался, чтоб впредь неповадно было народ пугать. Потому-то в Зоне запойный народ редко встречается, бережет почки, которые за немереное пьянство и без «серебристой паутины» берцами да сапогами порвать могут».
        Слепой гром
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» об этой аномалии рассказывается следующее:
        «А вот в тех трех кварталах люди слепли… Между прочим, рассказывают, что ослепли они будто бы не от вспышки какой-нибудь там, хотя вспышки, говорят, тоже были, а ослепли они от сильного грохота. Загремело, говорят, с такой силой, что сразу ослепли. Доктора им: да не может этого быть, вспомните хорошенько! Нет, стоят на своем: сильнейший гром, от которого и ослепли. И при этом никто, кроме них, грома не слыхал…»
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» герой встречается с аномалией «слепой гром», по действию аналогичной явлению, описанному в «Пикнике на обочине». Аномалия напоминает некое дрожание, словно горячий воздух в полдень над железной крышей, которое также описано в романе братьев Стругацких.
        Спутник
        Артефакт, по виду напоминающий светящийся шар. Если носить его с собой, увеличивает выносливость и скорость бега. Однако в случае, если рядом находятся источники электричества, может быть смертельно опасным - электричество высвобождает энергию «спутника» ввиде молнии, часто убивающей того, кто носит артефакт при себе.
        Тени
        Безопасное для человека явление, наблюдаемое в Зоне. «Не понравилась мне эта покрышка. Тень от нее какая-то ненормальная. Солнце нам в спину, а тень к нам протянулась».
        В рассказе Дмитрия Силлова «Тени Хармонта» высказывается предположение, что аномальное расположение теней вызвано близостью порталов между мирами, искажающих окружающее пространство.
        Тормоз
        Небольшая часть пространства, в которой замедлено течение времени. Бывают слабые «тормоза», из которых можно постепенно выбраться. Бывают сильные, попав в который человек, животное или мутант застывают навечно в области остановившегося времени.
        Чёртова капуста
        Аномалия, плюющаяся в человека чем-то опасным. От плевков «чертовой капусты» спасают научные спецкостюмы.
        В романах Дмитрия Силлова описана как шар около метра в диаметре, действительно похожий на капусту, словно слепленный из пластов прессованного черного тумана. Аномалия относительно спокойная, если ее не трогать. Если тронуть, плюнет струей ядовито-зеленой слизи, вылетающей под сильнейшим давлением и мгновенно прожигающей одежду, кожу и мясо. Когда «чертова капуста» голодна, может маскироваться, зарываясь в землю и поджидая таким образом добычу. К счастью, голодной эта аномалия бывает редко, так как после удачной охоты очень долго переваривает добычу. В это время она практически не опасна.
        Электрод
        Аномалия электрической природы. Визуально определяется как пучок молний. Охотясь либо обороняясь бьет жертву мощным электрическим разрядом, удар которого почти всегда смертелен. Отличается характерным потрескиванием, а также слабым запахом озона, который распространяет вокруг себя.
        Хабар
        (артефакты)
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» причина появления и настоящее предназначение артефактов не раскрывается, многие артефакты лишь упоминаются без дальнейшего описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» высказывается предположение, что артефакты - это отходы производства более высокотехнологичной цивилизации. Их, проходя сквозь искусственные порталы, сбрасывают «мусорщики», пришельцы из иного мира. Так называемое «Посещение» было не чем иным, как созданием на Земле мусорных свалок для этих отходов, которые люди назвали Зонами.
        Батарейка
        (научное название: «этак»)
        Часто встречающийся артефакт. В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан как «вечный аккумулятор», имеющий форму «черной круглой палочки». «Этаки» имеют свойство размножаться делением. Применяются в военной промышленности, а также в автомобилестроении.
        Браслет
        Широко распространенный, часто встречающийся в Зоне артефакт, стимулирующий жизненные процессы человека. В романе братьев Стругацких «браслет» носит Ричард Нунан.
        Булавка
        Распространенный, часто встречающийся артефакт. При электрическом свете отливает синевой. Делятся на «молчащие» и «говорящие» (более ценные). Простой метод проверки «булавки» - зажать ее между пальцами и нажать. «Он нажал посильнее, рискуя уколоться, и «булавка» заговорила: слабые красноватые вспышки пробежали по ней и вдруг сменились более редкими зелеными». В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» утверждается, что и «молчащие» «булавки» должны «разговаривать», но для этого пальцев мало, нужна специальная машина величиной со стол.
        Ведьмин студень
        (научное название: «коллоидный газ»)
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» данный артефакт описывается следующим образом: «ночью, когда проползаешь мимо, очень хорошо видно, как внутри там светится, словно спирт горит, язычками такими голубоватыми. Это «ведьмин студень» из подвалов дышит». Скапливается в ямах, из которых имеет свойство выплескиваться. Также описан эффект от попадания человека в «студень» - плоть и кости размягчаются, «нога была как резиновая палка, ее можно было узлом завязать».
        Помимо этого, в романе рассказывается о катастрофе в Карригановских лабораториях (вероятно, имеется в виду город Корриган, штат Техас). Тамошние ученые «поместили фарфоровый контейнер со «студнем» вспециальную камеру, предельно изолированную… То есть это они думали, что камера предельно изолирована, но когда они открыли контейнер манипуляторами, «студень» пошел через металл и пластик, как вода через промокашку, вырвался наружу, и все, с чем он соприкасался, превращалось опять же в «студень». Погибло тридцать пять человек, больше ста изувечено, а все здание лаборатории приведено в полную негодность… теперь «студень» стек в подвалы и нижние этажи».
        Веретено
        Артефакт причудливой формы, возникающий в местах повышенной гравитационной активности. Эта своеобразная «губка», нейтрализующая радиоактивное излучение, встречается достаточно редко и стоит немало.
        Второе сердце
        Чрезвычайно редкий артефакт, так называемый уник (от слова «уникальный»). Встречается внутри крупных «электродов», рядом с их «сердцем» - центром аномалии. Представляет собой золотой шарик с яркими, цветными, пульсирующими нитями, пронизывающими его поверхность. При извлечении из «электрода» золотой цвет и нити пропадают. Тем не менее артефакт сохраняет свое уникальное свойство. А именно: если это «второе сердце» аномалии человек разобьет, например, молотком, раздробит рукояткой пистолета или разрежет ножом, то тот молоток, пистолет или нож оператор сам сможет наделить любым свойством, которым пожелает. Только нужно очень сильно хотеть, иначе ничего не выйдет. Например, в романе «Закон клыка» Снайпер при помощи «второго сердца» починил свой нож «Бритву», вернув ножу свойство вскрывать границы между мирами.
        При уничтожении «второго сердца» возможны различные побочные эффекты. Например, когда Снайпер чинил «Бритву», из разрезанных половинок артефакта возникла «кротовая нора» - портал, переносящий оператора в любую временную точку его прошлой жизни либо просто через пространство.
        Газированная глина
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описана как некий артефакт или субстанция, находящаяся в банке.
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» предположительно яд зеленоватого цвета, нанесенный на метательные ножи.
        Дочкино ожерелье
        Уникальный артефакт, созданный Монументом из «тёщиного колье». Одна из подтвержденных способностей - выводит из комы безнадежных больных, которых не удалось вылечить иными способами.
        Живая вода
        Артефакт, похожий на большую каплю воды. Обладает способностью ускорять восстановление после ранений.
        Золотой шар, или Машина желаний, или Зеркало миров
        Редчайший артефакт. «Он был не золотой, он был скорее медный, красноватый, совершенно гладкий, и он мутно отсвечивал на солнце. Он лежал под дальней стеной карьера, уютно устроившись среди куч слежавшейся породы, и даже отсюда было видно, какой он массивный и как тяжко придавил он свое ложе».
        Согласно сталкерской легенде, данный артефакт способен выполнять желания человека, но далеко не все. «Золотой шар только сокровенные желания выполняет, только такие, что если не исполнится, то хоть в петлю!».
        Согласно различным романам серии «СТАЛКЕР», данный артефакт может существовать в различных Зонах в форме кристалла, светящегося изнутри.
        Зрачок
        Артефакт, похожий на расширенный зрачок с белой окантовкой. Ускоряет регенерацию поврежденных тканей организма, однако при этом может одновременно нанести вред, так как радиоактивен.
        Зуда
        Судя по тому, что Шухарт носит данный артефакт в часовом карманчике, можно сделать вывод, что «зуда» очень небольшая по размерам. Активация происходит посредством нескольких сжатий «зуды» между пальцами. Радиус действия в пределах городского квартала. Эффект: «кто в меланхолию впал, кто в дикое буйство, кто от страха не знает, куда деваться». У Рэда Шухарта от действия активированной «зуды» идет носом кровь.
        Кольцо
        Название этому ранее неизвестному артефакту в романе братьев Стругацких дает Хрипатый Хью. С виду белый обруч. Костлявый Фил надевает его на палец, раскручивает, и «кольцо» продолжает вращаться не останавливаясь. Хрипатый Хью расценивает этот феномен как «перпетуум мобиле» («вечный двигатель»). Бывает разных размеров. Будучи поврежденным, взрывается, выжигая всё вокруг себя. Диаметр зоны, поражаемой взрывом, зависит от размера «кольца».
        Огонь
        Артефакт, похожий на сгусток огненных языков. Ускоряет регенерацию поврежденных тканей организма, однако при этом может одновременно нанести вред, так как радиоактивен.
        Проводник
        Уникальный артефакт, за всю историю Зоны его находили только два раза. То ли показывает, то ли сам прокладывает разрывы в аномальных полях. Помимо этого, «проводник» не только меж аномалий нужную тропку укажет, но и в памяти человеческой необходимые воспоминания отыскать поможет, если возникнет такая необходимость.
        Пустышка
        (научные названия: «объект 77-Б», «магнитная ловушка»)
        Стандартная «пустышка» представляет собой «два медных диска с чайное блюдце, миллиметров пять толщиной, и расстояние между дисками миллиметров четыреста, и, кроме этого расстояния, ничего между ними нет». Вес стандартного артефакта 6,5 килограмма, хотя в романе упоминаются и «малые пустышки», которые свободно переносятся в портфеле вместе с другими артефактами. То, что «пустышка» является «магнитной ловушкой», доказано Кириллом Пановым. Однако остается неясным, «где источник такого мощного магнитного поля, в чем причина его сверхустойчивости».
        Делятся на «пустые» (широко распространенные) и «полные» (редчайшие), в которых «синяя начинка между медными дисками туманно так переливается, струйчато».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» стандартная «полная пустышка» является топливным контейнером для транспорта «мусорщиков», разбрасывающих по Зоне артефакты. «Малые пустышки» представляют собой магазины для «смерть-ламп», оружия «мусорщиков».
        В романе того же автора «Счастье для всех» впустую «магнитную ловушку» для сохранности помещен артефакт «шевелящийся магнит».
        Рюкзак
        Иногда здоровые и полные сил сталкеры умирают около костров без видимой причины. Это еще один из необъяснимых феноменов Зоны. Тело такого мертвеца безопасно. В зомби не превращается, псионик не может им управлять. Не разлагается и не представляет интереса в качестве пищи для мутантов. Практически не имеет собственного веса. Неодушевленные предметы, находящиеся с ним в непосредственном контакте, также теряют вес. Вследствие чего в экстренных случаях данный труп может быть использован в качестве контейнера для переноски тяжестей. Однако в силу моральных причин подобное использование мертвых тел не одобряется членами практически всех группировок, вследствие чего данный феномен не может быть отнесен к артефактам, имеющим материальную ценность. Горюч. Рекомендуемая утилизация - сожжение.
        Сердце огня
        Артефакт, обладающий способностью очень долго гореть, выдавая при этом температуру более 2000 градусов. Изредка используется сталкерами как компактное топливо для костров. Относится к категории «уников» - крайне редко встречающихся артефактов.
        Синяя панацея
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романах Дмитрия Силлова «Счастье для всех» и «Никто не уйдет» описана как кристалл, похожий на обледеневшую кувшинку, внутри которого, словно живое, беснуется ярко-синее пламя. Способна излечить любое заболевание, в том числе спасти человека после смертельного ранения. Чем сильнее проблемы у больного, тем ярче горит «синяя панацея» внутри его тела. И тем выше вероятность того, что следующего пациента она не вылечит, а выжрет изнутри без остатка. После этого незадачливого кандидата на чудотворное исцеление можно сеном набивать и в угол ставить для красоты. Пустой он внутри, как барабан, нету ничего. Ни костей, ни клочка мяса. Одна шкура задубевшая, как новая кирза, и глаза остекленевшие, синим светом слегка поблескивающие изнутри.
        После излечения пациента «синяя панацея» перестает светиться на некоторое время, заряжаясь для следующего чудотворного сеанса. Когда артефакт вылезает из раны, прикасаться к нему не рекомендуется. Может наброситься и начать внедряться в кисть неосторожного исследователя. И тогда только один выход - отрубить руку или отстрелить ее, пока «синяя панацея» не пролезла дальше, влегкую перемалывая плоть и кости, словно титановая мясорубка. После лечения «панацея» опасна только до тех пор, пока полностью не вылезет наружу. Потом она стремительно каменеет.
        Смерть-лампа
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» «смерть-лампа» описывается следующим образом: «Восемь лет назад, - скучным голосом затянул Нунан, - сталкер по имени Стефан Норман и по кличке Очкарик вынес из Зоны некое устройство, представляющее собою, насколько можно судить, нечто вроде системы излучателей, смертоносно действующих на земные организмы. Упомянутый Очкарик торговал этот агрегат Институту. В цене они не сошлись, Очкарик ушел в Зону и не вернулся. Где находится агрегат в настоящее время - неизвестно. В Институте до сих пор рвут на себе волосы. Известный вам Хью из «Метрополя» предлагал за этот агрегат любую сумму, какая уместится на листке чековой книжки».
        В романах Дмитрия Силлова «смерть-лампа» является личным оружием «мусорщиков», пришельцев из иного мира, занимающихся разбрасыванием артефактов по земным Зонам. «Малые пустышки» представляют собой магазины для «смерть-ламп».
        Сучья погремушка
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» описана как редчайший артефакт. Обладает свойством на некоторое время порождать в головах всех других существ, находящихся в зоне видимости, необходимые оператору образы - например, в романе «Счастье для всех» солдаты принимают Шухарта за своего начальника, полковника Квотерблада. Одноразовый артефакт, начинает действовать сразу же после активации, активизируется так же, как и «зуда», посредством сжатия между пальцами.
        Помимо основного свойства, обладает двумя неприятными побочными эффектами, из-за которых ее и прозвали «сучьей»:
        а)в активном состоянии может начать сильно греметь, если ее хозяин по неосторожности сделает резкое движение;
        б)по внешнему виду «погремушки» невозможно узнать, использовали ее ранее или нет, - и рабочая «погремушка», и отработанная выглядят одинаково. То есть покупатель вполне может отдать довольно большие деньги за бесполезный артефакт.
        Тёщино колье
        Артефакт, довольно часто встречающийся в Зоне. Ускоряет процессы регенерации в организме, обладает слабой радиоактивностью.
        Ускоритель
        Редко встречающийся артефакт алого цвета, светящийся изнутри. Обладает способностью ускорять движения того, кто носит его на своем теле.
        Чернобыльская бодяга
        Ученые, изучающие Зону, до сих пор спорят - растение это или артефакт. Похожа на мягкий, склизкий на ощупь мясистый и пористый ломоть не очень свежей говяжьей печени. Имеет лапы и неярко выраженную голову в виде нароста. Бегает довольно быстро. А иногда, если сталкер хилый или больной, может и за ним побегать. Прыгнет на затылок, присосется и начинает пить кровь, пока от человека высохшая мумия не останется.
        Сталкеры используют «чернобыльскую бодягу» вкачестве средства от ушибов и кровоподтеков. Отрубив голову и лапы, прикладывают ее к больному месту, после чего излечение занимает несколько часов. При этом с отрубленными головой и конечностями бодяга довольно долго остается свежей и сохраняет свои целебные свойства.
        Чёрные брызги
        (научное название: «объект К-23»)
        Описание артефакта из романа братьев Стругацких «Пикник на обочине»: «Если пустить луч света в такой шарик, то свет выйдет из него с задержкой, причем эта задержка зависит от веса шарика, от размера, еще от некоторых параметров, и частота выходящего света всегда меньше частоты входящего… Есть безумная идея, будто эти ваши «черные брызги» - суть гигантские области пространства, обладающего иными свойствами, нежели наше, и принявшего такую свернутую форму под воздействием нашего пространства…»
        На практике «черные брызги» используются в ювелирных украшениях. В романе «Пикник на обочине» упоминается «ожерелье из крупных «черных брызг», оправленных в серебро.
        Шевелящийся магнит
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» описан как артефакт, способный провоцировать мгновенные неконтролируемые мутации живых организмов.
        Щит
        Редчайший артефакт, мгновенно реагирующий на быстролетящие предметы. Если носить его на груди, то он способен за пару метров остановить пулю или даже артиллерийский снаряд, который летит в тебя. Недостатками «щита» являются высокая радиоактивность и одноразовость - после срабатывания артефакт разрушается, отдав всю свою энергию.
        Об авторе
        Дмитрий Олегович Силлов - современный российский писатель, инструктор по бодибилдингу и рукопашному бою, автор многих произведений о самообороне, боевых и охотничьих ножах, а также более тридцати романов, написанных в жанре боевой фантастики.
        Родился в семье военного. Окончив школу, служил в десантных войсках. После увольнения в запас, получив медицинское образование, активно занимался единоборствами, бодибилдингом, психологией, изучал восточную философию и культуру, историю военного искусства. Несколько лет работал начальником службы безопасности некоторых известных лиц, после - инструктором по рукопашному бою и бодибилдингу.
        Дмитрий Силлов является автором популярной системы самообороны «Реальный уличный бой», лауреатом Российской национальной литературной премии «Рукопись года», а также создателем популярных литературных циклов «Кремль 2222», «Гаджет» и «Роза миров», публикуемых издательством АСТ.
        Личный сайт Дмитрия Силлова www.sillov.ru
        Страница Дмитрия Силлова «ВКонтакте» notes
        Примечания
        1
        Сун (яп.) - японская мера длины, равная 3,03 см
        2
        Ками (яп.) - души людей и предметов, способные к автономному существованию вне тела и обладающие собственным разумом. По представлениям японцев не тело имеет душу, а душа управляет приданным ей телом.
        3
        Сихан (яп.) - учитель в японских боевых искусствах, по степени мастерства стоящий выше, чем сэнсэй.
        4
        Тэпподама (жарг. якудзы) - убийцы-смертники.
        5
        Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Ученик якудзы».
        6
        Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон шрама» литературной серии «СТАЛКЕР».
        7
        Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон Припяти» литературной серии «СТАЛКЕР».
        8
        Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Ученик якудзы». Данный роман является вторым в трилогии «Якудза», выпущенной отдельной книгой в 2018 году.
        9
        Сёдзи (яп.) - раздвижные полупрозрачные перегородки из плотной вощёной бумаги, заменяющие двери и окна в традиционном японском доме.
        10
        Страна Токоё (яп.) - «страна вечного мира». Мир смерти, и в то же время - мир бессмертия, в представлениях древних японцев находящаяся далеко за морем.
        11
        Миккё (яп.) - «тайное учение», эзотерический буддизм, при изучении которого осваивались секретные техники - гипноз, телепатия, достижение особых состояний психики, в т. ч. боевого и мистического транса.
        12
        Бака! (яп.) - дурак!
        13
        Симатта! (яп.) - блин, облом!
        14
        Моя кукла - хорошая кукла,
        Споешь ей песенку - тут же засыпает,
        Оставляешь одну - она не плачет.
        Моя кукла - хорошая кукла. (яп.)
        15
        Эмма - в японской мифологии правитель дзигоку - подземного ада.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к