Закон Черного сталкера Дмитрий Олегович Силлов
        S.T.A.L.K.E.R.Проект S.T.A.L.K.E.R.Снайпер #31
        Снайпер сделал все, чтобы оживить своих погибших друзей.
        Совершил невозможное.
        И они ожили…
        Когда настоящий сталкер очень хочет чего-то, Зона обычно выполняет его желание.
        Только не придется ли после этого пожалеть о том, что оно сбылось?
        Дмитрий Силлов
        Закон черного сталкера
        Фантастический роман
        Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к фильму А. Тарковского «Сталкер».
        Братья Стругацкие - уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.

* * *
        Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
        , 2020
        Автор искренне благодарит
        Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ;
        Алекса де Клемешье, писателя и редактора направления «Фантастика» редакционно-издательской группы «Жанровая литература» издательства АСТ;
        Алексея Ионова, ведущего бренд-менеджера издательства АСТ;
        Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по Чернобыльской зоне отчуждения за ценные советы;
        Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru и www.real-street-fighting.ru;
        Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»;
        Елену Диденко, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Виталия «Дальнобойщика» Павловского, Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Андрея Гучкова, Владимира Николаева, Вадима Панкова, Сергея Настобурко, Ростислава Кукина, Алексея Егорова, Глеба Хапусова, Александра Елизарова, Алексея Загребельного, Татьяну «Джинни» Соколову, писательницу Ольгу Крамер, а также всех друзей социальной сети «ВКонтакте», состоящих в группе за помощь вразвитии проектов «СТАЛКЕР», «ГАДЖЕТ», «РОЗА МИРОВ» и «КРЕМЛЬ 2222».

* * *
        Он обещал.
        И он сдержал свое обещание.
        Правда, уже успел пожалеть об этом…
        Он ожидал, что что-то пойдет не так. В гильзы со смятым дульцем, внутри которых содержался биоматериал мертвых товарищей Снайпера, намертво въелась синяя пыль Монумента, которая наверняка частично проникла внутрь и повлияла на образцы тканей.
        Но он не предполагал, что повлияла настолько сильно…
        Академик Захаров с ужасом смотрел на существ, которые поднялись из автоклавов.
        Созданные им безликие матрицы, куски аморфной биомассы, лишь отдаленно напоминающей человеческое тело, получив даже одну полноценную клетку, несущую информацию обо всем организме, тут же начинали меняться. И через некоторое время из автоклава вставало полноценное существо, фактически воссозданное из этой самой единственной клетки. Помнящее все, что было с ним до момента гибели…
        Но только не в том случае, когда на процесс воскрешения повлияли крохотные частички Монумента - самой коварной аномалии Зоны, умеющей исполнять желания тех, кто имел несчастье до нее добраться. Правда, исполняла она их так, что пожелавший или умирал в страшных мучениях, или после мечтал о смерти как об избавлении.
        Их было пятеро. Оживших существ, внушающих ужас одним лишь своим видом.
        Над всеми возвышался гигант в изуродованном экзоскелете, намертво вросшем в его тело. Захаров даже не ожидал, что его автоклавы с искусственным интеллектом умеют такое. Однако поди ж ты, воссоздали погибшего вместе с броней, ставшей уже неотъемлемой частью его организма…
        Правда, вряд ли гигант был рад этому.
        Сквозь многочисленные дыры в ржавом экзоскелете буграми выпирала черная плоть, местами уже успевшая растрескаться и сочащаяся гноем. Но странно - гиганта, похоже, это не особо смущало. Вылезая из автоклава, он разломал его, словно тот был сделан из картона, а не из пуленепробиваемого стекла. Сила мутанта ужасала, как и его вид, вызывающий одновременно и страх, и отвращение.
        Рядом с гигантом стояло существо среднего роста, с вполне человеческим телом, перевитым сухими, рельефными мышцами. Правда, это тело, полностью лишенное кожи, было красным, похожим на картинку из анатомического атласа. А довольно длинную шею существа венчал пронзительно-желтый глаз, заменяющий голову. Периодически глаз моргал - с затылка и откуда-то снизу на него наезжали кожистые веки, лишенные ресниц, после чего возвращались обратно.
        На плечо кошмарного циклопа положила руку девушка, которую можно было бы наверно назвать красивой, если б не ее серебристо-белая кожа со слабым синевато-свинцовым оттенком, похожим на оксидную пленку, которая образовывается на лабораторной посуде, изготовленной из тантала.
        Была в этой жуткой компании еще одна девушка, брюнетка воистину неземной красоты. Настолько яркой и вызывающей… что смотреть на нее не хотелось. Особенно - в глаза, настолько прекрасные и пронзительно-внимательные, что на ум сразу приходила легенда о Медузе Горгоне, способной одним своим взглядом превратить человека в камень.
        И вишенкой на этом страшном торте являлась двуногая тварь ростом с академика Захарова, похожая на гибкого тренированного гимнаста, покрытого серой шерстью. У «гимнаста» на вполне человеческом лице неестественно выделялись большие, немигающие и очень злые глаза. Уши мутанта напоминали лемурьи - полукруглые, мохнатые, развернутые раковинами вперед. Два ряда длинных острых зубов полностью не помещались в широкой пасти этого существа и немного выдавались вперед, отчего казалось, что тварь нехорошо улыбается, показывая свои жуткие жвалы - мол, что не так, сразу горло перегрызу. Мутант, вольготно развалившись, сидел на бортике открытого автоклава и небрежно пощелкивал по нему мускулистым лысым хвостом толщиной с человеческую руку. Щелк-щелк-щелк…
        Захарова слегка передернуло. Команда оживших монстров откровенно пугала академика, а хвостатый лемуро-человек еще и изрядно бесил своим красноречивым оскалом и особенно этим вот многозначительным пощелкиванием хвостом, больше похожим на живую удавку.
        - Вы его оживите, господин ученый, - проговорил хозяин желтого глаза, заменяющего голову. Причем сделал он это своеобразно - на его длинной шее раскрылась черная дыра, из которой раздалась вполне себе членораздельная речь.
        - Вы его оживите, - продолжил человек-глаз. - Иначе…
        Академик почувствовал, как неведомая и непреодолимая сила приподняла его над полом, словно пушинку. Тут же возникла острая тянущая боль в суставах, словно конечности Захарова привязали к лошадям, которые одновременно потянули в разные стороны, грозя разорвать ученого на части.
        - Не надо так с ним, милый, - произнесла металлическая дева. - Он вернул нас к жизни, поэтому нехорошо угрожать такому достойному человеку. Уверена, он и сам поймет, что ошибся, отказывая нам.
        - Как скажешь, дорогая, - кивнул головоглаз, после чего боль немедленно отпустила Захарова, а подошвы его ботинок вновь оказались плотно стоящими на полу.
        - Я…
        Академик поперхнулся и закашлялся. Правда, кашель немедленно прошел, когда невидимая мощная рука участливо пару раз хлопнула его по спине.
        - Я могу это сделать, - хрипло проговорил академик. - Но вы должны понять. У меня осталась последняя матрица, и она повреждена. К тому же Снайпер незадолго до смерти держал в руках те гильзы с вашим биоматериалом, в которые въелась пыль Монумента. И уверен, что для него это тоже не прошло бесследно. Думаю, вам уже очевидно, насколько сильно вы все изменились. И на мой взгляд, уж простите, - не в лучшую сторону…
        - Не сказал бы, - ощерилась лемуроподобная тварь. - Лично меня вполне устраивает то, что я стал в два раза выше и, по ощущениям, раза в четыре сильнее. Зубы, конечно, большеваты, но думаю, что с этим я как-нибудь справлюсь.
        - Насчет силы - соглашусь, - телекинетик кивнул своим гигантским глазом. - Я и раньше на нее не жаловался, но сейчас такое ощущение, что она меня просто переполняет. А что насчет внешности…
        - Милый мой Фыф, - перебила его танталовая девица. - Ты и раньше был далеко не красавец, но ведь я полюбила тебя не за внешность. Поверь, в этом плане ничего не изменилось.
        Дыра на шее урода по имени Фыф расплылась в некоем подобии улыбки. Зрелище не для слабонервных.
        Захаров вздохнул и отвел взгляд в сторону.
        Сейчас он даже самому себе не признался бы, насколько ему страшно. И дело вовсе не во внешности этих монстров и не в их угрозах. Просто от воскрешенных исходили волны настолько ирреальной, темной, жуткой силы, что у академика аж спина вспотела и руки непроизвольно начали трястись. Он никогда не боялся смерти, считая ее закономерным завершением биологического цикла любого организма. Глупо бояться неизбежного…
        Но сейчас ему было страшно. Так же, как когда-то его первобытный предок боялся ночной холодной темноты, полной невидимых ужасов, которые ощущаешь кожей, подсознанием, отчего хочется придвинуться поближе к огню, дарующему свет и тепло.
        - Лучше сделайте это, профессор, - жутко сверкнув глазами, проговорила брюнетка. - Уж постарайтесь оживить его. Мне все равно, что там с вашей матрицей и какой-то пылью, которой вы придаете слишком большое значение. Я приму Снайпера любым, но только не мертвым.
        - Да-да, приложите все усилия, - ухмыльнулся хвостатый лемур-переросток, явно пародируя Захарова. - А не то…
        Он легко завязал свой хвост в узел, отчего по автоклавной разнесся противный хруст и скрип кожи.
        Академик невольно потер шею. У него было богатое воображение, и он очень наглядно представил себе, что будет, если эта тварь вознамерится его придушить своим хвостом. Медленно так, уставившись ему в глаза своими круглыми гляделками… Уффф, лучше уж пулю в лоб. Или, на худой конец, самому повеситься. Быстро и без таких вот предсмертных кошмаров…
        - Хорошо, - кивнул Захаров. - Но помните, я вас предупредил о том, что понятия не имею, в кого превратится ваш друг.
        - Вы, главное, постарайтесь, господин академик, чтобы он превратился в самого себя, - учтиво проговорил доселе молчавший гигант в полуразвалившемся экзоскелете. - А остальное уже не ваша забота.

* * *
        Процесс шел медленно, и, похоже, пятерым наблюдателям надоело смотреть на то, как безликая матрица неторопливо обретает очертания человека, лежащего в стеклянном саркофаге.
        - Кажется, все идет вполне успешно, - нарушила молчание танталовая девица.
        - И, думаю, нам вовсе не обязательно дожидаться окончания процесса, - подхватила ее мысль красавица-брюнетка. - Мы ожили, значит, оживет и он.
        После чего немного растерянно добавила:
        - Странно. Минуту назад я была уверена, что до безумия люблю этого сталкера. А теперь смотрю на то, как он возрождается… и ничего. Что есть он, что нет его - все равно.
        - Любовь - тяжелая ноша, - философски заметил Фыф. - И в некоторых случаях избавление от нее - это благо, а не горе.
        И тут же поспешил добавить, повернув свой глаз-голову в сторону металлической девы:
        - Разумеется, я не имел в виду нас, дорогая.
        - Мне вообще кажется, что во время воскрешения та самая пыль Монумента исполнила наши затаенные желания, - подал голос лемуро-человек, потрогав лапой свои торчащие уши. - Я всегда мечтал стать большим и сильным человеком. Именно человеком, а не забавной разумной зверюшкой. Не скажу, конечно, что это желание исполнилось полностью, но, по крайней мере, я почти доволен тем, что получилось в итоге.
        - Я тоже мечтал о безграничной силе, - задумчиво произнес Фыф.
        - А я - о неуязвимости, - проговорила его подруга, машинально проводя пальцами правой руки по предплечью левой. - Особенно за мгновение до смерти, когда мое совершенное тело рвали пули.
        - Наверно, я и правда хотела избавиться от этой любви к Снайперу, - негромко проговорила брюнетка. - Когда знаешь, что он на самом деле думает о другой, любовь превращается в пытку…
        - А я мечтал возродить свою группировку, - проговорил гигант в ржавом экзоскелете. - И, думаю, нам и правда пора. Мы ожили благодаря Снайперу, и, благодаря нашим усилиям, скоро оживет он сам. Так что между нами нет Долга жизни, а значит, мы вполне можем заняться своими делами. Только оружие бы раздобыть где-нибудь.
        - И снаряжение, - добавил человеко-лемур. - А то бегать без штанов по Зоне - то еще удовольствие.
        И многозначительно посмотрел на академика.
        - Комплекс разграблен бандитами, - развел руками Захаров. - Сейчас это полностью пустое здание, которое предстоит еще долго восстанавливать…
        - Ой ли? - прищурилась брюнетка. - Помнится, я мечтала еще и о том, чтобы залезть в голову Снайпера и прочитать его истинные мысли в те моменты, когда он обнимал меня. Его голова меня больше не интересует, зато я ясно вижу, что творится в вашей, профессор. Так что, думаю, нас интересует ваш секретный склад 2А, в котором мы найдем все, что нам нужно. Конечно, я понимаю, вы сейчас жалеете о том, что оживили нас, но, тем не менее, не пытайтесь завести нас на склад 1А, где нет ничего интересного, кроме мгновенно убивающих ловушек, заготовленных как раз для такого случая.
        - Вообще-то я предпочитаю, чтобы меня называли академиком, - немного растерянно пробормотал Захаров. - Поверьте, я даже не думал…
        И осекся.
        Потому что думал, не подозревая о новых способностях этой девицы… Как ее называл Снайпер в своих книгах? Кажется, Рут?
        - Именно так, профессор, - со змеиной улыбкой на губах проговорила брюнетка. - А теперь ведите нас на склад. Конечно, мне нравится моя новая фигура, которая однозначно стала лучше прежней, но стоять тут в чем мать родила мне, признаться, уже порядком надоело.

* * *
        Пули били в мою грудь, и я чувствовал, как они раздирают мышцы, ломают ребра, рвут в клочья легкие… Как на выдохе из горла рвется не перегоревший воздух, а горячая кровь, которой я еще не успел захлебнуться.
        Однако все это было неважно. Потому что мне нужно было доделать начатое. А именно - добежать до человека, который стрелял в меня почти в упор, и вонзить сверкающий синевою штык ему в лицо.
        Но пули толкали меня, тормозили, отбрасывали назад, с каждым толчком вышибая из меня силы и жизнь. До стрелка оставалась метра три, не больше, когда пришло понимание - не успею. Он убьет меня раньше, чем я добегу до него.
        И тогда, с последним выдохом, от которого кровь рекой хлынула через рот, я метнул свой автомат на манер копья, мечтая лишь о том, чтобы умереть после того, как я увижу, что мой бросок достиг цели…
        Но автомат, вырвавшись из моей руки, будто завис в воздухе, и словно кинжальный росчерк цвета чистого неба сияла на конце ствола моя «Бритва», острием направленная точно в цель, но так и не достигшая ее. И лишь вспышки на дульном срезе вражеского автомата продолжали мигать, а пули снова и снова рвали меня в клочья, вышибая фонтаны кровавых брызг, летящих мне прямо в глаза…
        Мир исчез, залитый моей горячей кровью, которая, словно вязкая смола, плотно стянула веки, не давая открыть глаза…
        Но я был настойчив. Мне было очень важно увидеть, достиг ли цели мой бросок. Поэтому я очень старался разлепить ресницы, которые казались неподъемными, словно были отлиты из свинца. И плевать, что пули продолжали толкать меня в грудь. Гораздо больше, чем остаться в живых, я хотел видеть смерть своего врага!
        И у меня получилось!
        Проклятые веки наконец разлепились, но яркий свет, ударивший по глазным яблокам, заставил меня зажмуриться… И осознать, что я не бегу по коридору навстречу смерти, а лежу на чем-то твердом. При этом не пули толкают меня в грудь, а ладони кого-то, кто, хрипло выдыхая при каждом движении, пытается сделать мне массаж сердца.
        Значит, все увиденное только что было лишь сном. Обычным кошмаром, которые люди видели сотнями за свою такую длинную жизнь - так же, как видел их я, пока меня не убил профессор Кречетов в коридоре научного комплекса[1 - Об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон бандита» литературной серии «СТАЛКЕР».].
        Однако я все равно жив.
        Снова жив.
        Зачем-то…
        - Уфф, очнулся, - нервно проговорил надо мной знакомый голос. - А я уж думал, что ты снова умрешь, а потом твои друзья узнают об этом, вернутся и открутят мне голову. Слава Зоне, что они ушли, а то, боюсь, я бы уже был на том свете. У тебя сердце остановилось на четыре минуты, и за это время они б меня точно убили. Просто твоя матрица была сильно повреждена, практически не годна к использованию, но не мог же я им сказать об этом. Но я не терял надежды, проводя реанимацию…
        Все мое тело страшно болело, будто каждая косточка была в нем раздроблена и острые края обломков впивались в мясо. Но слушать эти причитания над собой было еще более невыносимо. Поэтому я с усилием разжал челюсти, чтобы попросить своего спасителя наконец заткнуться, но вместо слов из моего горла вырвался хриплый стон.
        - Отлично! - фальшиво обрадовался голос. - Можно сказать, что оживление прошло успешно! Сейчас все будет!
        В мою руку вонзилась игла. По венам стремительно разлилось что-то горячее, отчего сердце сразу же стало биться быстрее. Жидкое пламя ударило в голову, я довольно легко снова открыл глаза… и увидел склонившееся надо мной лицо академика Захарова.
        - Ну, как мы себя чувствуем? - поинтересовалось лицо, расплывшись в натянутой улыбке. - Что помним из прошлого?
        Что помним?
        Я помнил все, до последней детали.
        И как моя «Бритва» пробила череп Кречетова, убившего меня, и пол, стремительно приближающийся к моим глазам, и холод вдоль позвоночника, который мог значить только одно - Сестра, отказавшаяся от меня, посетила своего незадачливого побратима в последний раз, чтобы навсегда забрать в свой мрачный мир, откуда нет возврата…
        Пагубное заблуждение.
        Меня снова вернул оттуда этот чертов старик, который сейчас столь наигранно пытался казаться любезным.
        - Вы… обещали не оживлять меня, - прохрипел я. - Почему… вы не сдержали слова?
        Захаров напряженно засмеялся и беспомощно развел руками.
        - Меня вынудили ваши друзья. Сначала это был юноша по прозвищу Нокаут, который взял с меня слово вернуть вас к жизни, после чего ушел, пообещав вернуться и отрезать мне голову, если я его обману. Он очень спешил, как я понял, много дел у него накопилось на Большой земле… Очень надеюсь, что больше его никогда не увижу. Потом я оживил ваших друзей, как обещал вам ранее, и они потребовали того же, что и Нокаут. Поверьте, выбор у меня был небольшой. Или выполнить их приказ, или умереть в мучениях. Конечно, в подобных условиях сдержать слово, данное вам, было бы благородно, но, на мой взгляд, никакие слова не стоят человеческой жизни.
        - Я бы… сдержал, - проговорил я.
        Речь давалась мне все еще непросто, но огненное снадобье академика делало свое дело. Боль отступала, в мое тело стремительно возвращались силы. Я уже даже мог пошевелить пальцами. Еще немного, и можно будет рискнуть приподняться.
        - Не сомневаюсь, что вы бы сдержали, - поджал губы Захаров. - Порой мне кажется, что вам нравится умирать, ибо вы делаете это с весьма странной настойчивостью. А вот мне хватило одного раза, дабы понять, что я не сторонник такого рода развлечений. Так что не обессудьте, друг мой, и примите бесплатно то, за что другие готовы были бы отвалить безумные деньги. Кстати, если вам так не нравится жить, вы всегда можете все исправить, собственноручно сведя счеты с жизнью, только я уже не буду иметь к этому отношения. Тем более что повод у вас для этого имеется, и весомый.
        Я не совсем понял, о чем сейчас говорит ученый, да это было и не важно. Я пытался встать, и у меня это с грехом пополам получалось. Приподнявшись на локте, я окинул взглядом знакомое помещение и спросил:
        - А где же мои ожившие друзья?
        - Ушли, - раздраженно пожал плечами Захаров, который явно обиделся. - У них внезапно нашлись дела поважнее, и они предпочли заниматься ими, нежели лицезреть процесс вашей биореконструкции.
        - Странно, - удивился я. Может, Харон и мог так поступить, но остальные - вряд ли. Особенно Рудик и Рут. - Может, вы их и не оживляли вовсе?
        Захаров оскорбленно хмыкнул и повернулся ко мне спиной.
        - Печально, что вы обо мне такого мнения. Однако я предвидел подобный вопрос, поэтому получите ваше доказательство. Грета, покажи.
        Под потолком что-то зажужжало. На белой стене помещения, судя по всему, служащей одновременно и экраном лабораторного кинотеатра, появилось прямоугольное светлое пятно. Замелькали кадры - автоклав, в котором матрица медленно принимает форму человека, и столпившиеся возле стеклянного гроба существа… которые были лишь отдаленно похожи на моих друзей.
        - Не удивляйтесь, - бросил через плечо академик. - Это последствия воздействия пыли Монумента, которая оказалась на ваших гильзах - заметьте, не по моей вине. Впрочем, ваши друзья не особенно горевали по поводу изменения своей внешности. Скорее наоборот. А вот с вами, уж простите, небольшая неувязка вышла. И, опять же, я здесь ни при чем. Я предупреждал этих красавцев, что моя последняя матрица повреждена, но для них было важнее вернуть вам Долг жизни, нежели подумать о вашем будущем…
        Захаров запнулся и кашлянул, пытаясь скрыть смущение. Похоже, он жалел сейчас, что в запале брякнул лишнее. Но я его услышал и задал вполне закономерный вопрос:
        - Говорите, матрица была повреждена? Господин ученый, скажите честно - что со мной?
        Академик отвел глаза в сторону.
        - Главное, что вы живы… наверное.
        И запнулся.
        - Не понял. Что значит «наверное»?
        Захаров вздохнул.
        - Понимаете… Я не знаю. Только что я не реанимировал вас. Вы просто очнулись - и все. Кровяное давление и пульс на нуле. Зрачки расширены. Температура тела двадцать один градус, такая же, как в помещении. К тому же сейчас я колю вашу руку острием скальпеля, а вы не реагируете. Все это признаки посмертных изменений организма. Но, тем не менее, вы живы!
        Я посмотрел вниз.
        Действительно. Академик держал скальпель, кончик которого был вонзен в мой указательный палец… который не реагировал на боль. Потому что ее не было.
        Но поразил меня не вид блестящего хирургического инструмента, погруженного в мое мясо.
        Моя рука была черной! Изуродованной, похожей на узловатую ветку горелого дерева с растрескавшейся корой вместо кожи. И из ранки, оставленной скальпелем Захарова, медленно стекала вниз тягучая капля гнойно-зеленоватой крови.
        - Мне уже приходилось видеть кровь такого цвета, - медленно проговорил я.
        Странно, но увиденное меня не шокировало. Возможно, за время своих многочисленных похождений в Зоне я привык ко всему и удивить меня чем-либо стало очень трудно.
        - Увы, я ничего не мог сделать, - истерично воскликнул Захаров. - Я просто не хотел умирать, и поэтому…
        - Поэтому оживили меня посредством бракованной матрицы, предназначенной для создания киба, - закончил я за него.
        Академик поперхнулся криком, замер на мгновение - и тут плечи его поникли.
        - Простите меня, - прошептал он. - Пожалуйста, простите. Судьба - злая штука. Я помню, как вы просили меня не делать из вас киба, и я обещал вам… Вы вернули мне мой комплекс, пожертвовали жизнью ради этого, выполняя данное мне слово, а я…
        Не люблю я этих мелодрам. Поэтому я невольно поморщился - и услышал, как мое лицо слабо затрещало, словно рвущаяся тряпка. Но на это было уже наплевать. Сейчас я хотел лишь одного.
        - Господин Захаров, сделанного не воротишь, - сказал я. - Поэтому прекратите истерику и дайте мне зеркало.
        Академик стер рукавом набежавшую слезу и с испугом посмотрел на меня.
        - Может, не надо…
        - Надо, - жестко сказал я.
        И попытался сесть.
        Удалось это не сразу, тело пока что слушалось меня неважно. Но - удалось. Странно это, конечно, - двигаться, ничего не чувствуя, но я, наверно, смогу привыкнуть. Ибо альтернативы все равно нет.
        Скрипя суставами, я, наконец, уселся на койке как раз в тот момент, когда Захаров принес небольшое квадратное зеркало на деревянной подставке, явно еще советского производства. Не удивительно. Люди его возраста должны ценить и любить вещи из той великой страны прошлого, которая однажды совершенно неожиданно разрушилась, подобно Четвертому энергоблоку, казавшемуся таким надежным и долговечным.
        Я взял в руки зеркало, примерно представляя, что там увижу.
        И потому не удивился, лишь скривился от омерзения…
        На меня смотрела отвратительная харя, отдаленно похожая на человеческое лицо, хаотично облепленное черной, бугристой плотью, в которую несимметрично воткнули красные глаза, лишенные век и ресниц. Радужка тоже красная, как и белок - если эту массу цвета крови можно назвать белком. И зрачок крохотный, как булавочный укол, почти незаметный. Внизу, под неровной опухолью, заменяющей нос, вместо рта протянулась кривая черная щель. В общем, на редкость мерзкая физиономия.
        - У киба, которого я видел недавно, рожа была красная, - заметил я, невольно проводя кривыми пальцами по тому, что очень условно можно было назвать лицом. - И глаза желтые.
        - Нормальный… кхм… рабочий киб имеет температуру тела, близкую к человеческой, - вздохнул академик. - И сердце у него бьется, и кровяное давление присутствует. Если честно, я не знаю, что вы такое. Исходя из показаний приборов, вы труп, но…
        - Это Зона, господин Захаров, - сказал я, кладя зеркало на койку. - Здесь возможно всякое. И да, у меня к вам просьба. Я понимаю, что боевой костюм киба стоит недешево, но не могли бы вы дать мне его в долг на время? Уверяю вас, я рассчитаюсь сполна. Просто не хочу пугать окружающих своей… как бы выразиться помягче… внешностью.
        - Да-да, конечно, понимаю, - засуетился академик. - О чем вы говорите, берите насовсем и бесплатно. Пройдемте в мой спецсхрон, выберите тот, который понравится.

* * *
        …Спецсхрон Захарова впечатлял.
        Комната размером метров в тридцать квадратных была скрыта за раздвижной панелью в стене коридора. Вдоль двух стен, словно пустые рыцарские доспехи, стояли черные бронекостюмы, в которых по научному комплексу расхаживали кибы. Третья стена была сплошь увешана оружием. На полу стояли цинки с патронами и ящики с непонятной маркировкой.
        - Энергетические капсулы для молниеметов и магазины для пушек Гаусса, - пояснил академик, заметив мой взгляд. - Кстати, оружие себе тоже подберите по вкусу.
        - Благодарю, - с усилием кивнул я. Новое тело пока еще слушалось плохо. Хотя Зона его знает, временно это или навсегда.
        - Бронекостюм является дополнением к телу киба, - словно прочитав мои мысли, пояснил академик. - Это самообучающийся модуль, который сглаживает ошибки… кхм…
        - Бракованных матриц, что идут на производство кибов, - продолжил я за него. Хорошо хоть моя речь немного восстановилась, и можно говорить без жутких хрипов. - Кстати, а дыхание у меня - это необходимость или атавизм, типа аппендицита?
        - Не знаю, - пожал плечами Захаров. - Вы не обычный киб, много несоответствий с базовыми моделями. Не исключаю, что…
        Но я уже не слушал ученого. Когда я выбираю снаряжение и оружие, мне не до разговоров.
        Бронекостюмы здесь были двух видов - тяжелые экзоскелеты с пневмоприводами, благодаря которым можно при желании приподнять кабину грузовика, и среднебронированные модули с ограниченной поддержкой двигательных функций. Прыгнуть подальше, чем обычно, получится, но вот от пулеметной очереди в упор такая броня точно не спасет.
        Тем не менее я выбрал средний. Всегда предпочитал пожертвовать защитой ради маневренности. Бег в экзоскелете напоминает пробежку беременной самки носорога. Вроде бы и рад разогнаться, да масса не дает, несмотря на пневмоприводы, добавляющие силу конечностям. А в среднем модуле вполне получится и в перекат уйти, и с линии огня быстро сместиться, и оперативно самому начать стрелять раньше, чем противник соберется тебя прикончить.
        Любая броня подразумевает основную одежду - если придется снять поврежденную бронезащиту, не в трусах же по Зоне рассекать. Поэтому для начала я подобрал себе стандартный легкий хлопковый комбез с капюшоном и надежные берцы. После чего приступил к облачению в кибовскую броню.
        Покончив с этим, я попытался подвигаться. Получилось, но без удовольствия. Создатели модуля не заботились о комфорте уродов, которые будут в них запакованы. Там давит, здесь жмет. Но в целом жить можно, если не обращать внимания на мелкие неудобства. Хотя шлем, например, порадовал. Снаружи - сплошное черное яйцо, а внутри - стопроцентный обзор. Куда голову ни поверни, все видно. И зум продуманный. Прищурился - и через полсекунды получил шестикратное увеличение картинки. Очень удобно при стрельбе с открытого прицела.
        Поскольку модуль повышал грузоподъемность, я позволил себе несколько превысить и огневую мощь, и носимый боезапас. На пояс, специально для этого интегрированный в бронекостюм, я повесил две кобуры с револьверами РШ-12. Ни у одного торговца в Зоне я эти громоздкие «слонобои» не видел, только у Захарова. Очень редкое оружие. Мощное, крайне надежное, но тяжелое и громоздкое. Хотя модульные мышечные усилители должны потянуть их неслабую отдачу.
        Ради взаимозаменяемости под тот же патрон, что и для револьверов, взял я крупнокалиберный штурмовой автомат АШ-12. Ходил я уже с ним по Зоне, крутая машинка. Правда, магазин маловат, всего на двадцать патронов, зато на дистанции до трехсот метров противнику не поздоровится даже в бронежилете. Не пробьет, так запреградное действие пули кости переломает.
        Во встроенные подсумки на модуле я рассовал магазины и укупорки с патронами. Хотел еще снайперскую винтовку «Выхлоп» взять под тот же патрон, но передумал. Решил, что даже с мышечными усилителями тяжеловато будет, а я еще рассчитывал гранат захватить. Плюс, само собой, мне рюкзак был нужен под жратву и воду, так что сунул я в подсумки еще по три Ф-1 и РГД-5 и на этом закрыл оружейный вопрос. После чего повернулся к Захарову и поинтересовался:
        - А что кибы едят?
        Ученый усмехнулся.
        - Кибы едят любую органику. Желательно быстроусвояемую, но на крайний случай прошлогоднее сено и древесная кора сгодятся. Что подойдет именно вам - не знаю. Но есть одна особенность, которая и вас коснется наверняка. Еда для кибов не главное, они без нее трое-четверо суток могут обходиться. А вот без воды довольно быстро погибают. Так что рекомендую рюкзак не брать, а вместо него подвесить на пояс пару двухлитровых фляг - вон они стоят в углу.
        Совету я внял, после чего сказал:
        - Благодарю, господин Захаров.
        - Это вам спасибо за то, что вернули мне мой научный комплекс, - отозвался ученый. - Кстати, чуть не забыл.
        Он подошел к большому сейфу, стоящему в углу, отпер его, набрав код на замке, и достал прозрачный контейнер…
        В котором лежала моя «Бритва», спрятанная в ножны.
        - Сами понимаете, ваш нож хммм… имеет слишком уникальные свойства, потому я счел, что лучше его хранить в пуленепробиваемом боксе из многослойного бронестекла, - сказал Захаров. - Вот, держите. И открывайте сами.
        Я принял от академика увесистый контейнер, щелкнул замком, откинул крышку и достал свой нож - верный спутник в моих путешествиях по разным вселенным, умеющий рассекать абсолютно все, в том числе и зыбкие границы между мирами.
        - За то, что сохранили «Бритву», благодарю еще раз, - искренне произнес я.
        - Это было несложно, - пожал плечами Захаров. - Правда, стальной манипулятор роботизированного погрузчика слегка оплавился, пока нес ваш нож к контейнеру, а так ничего особенного. И куда вы теперь?
        - В Зону, - отозвался я.

* * *
        Над Зоной сгущались сумерки.
        Хилые лучи заходящего солнца все еще пробивались сквозь свинцовые тучи и, обессиленные от столь тяжкой работы, падали на гладкую, черную, словно залитую мазутом поверхность озера Куписта. Неподалеку от берега из зараженной воды торчала кабина затонувшего грузовика, на которой лежал скелет в полусгнившем камуфляже. На череп мертвеца был натянут рваный советский противогаз с чудом сохранившимися линзами. Солнечные лучи слабо отражались от стекол, и казалось, что труп наблюдает за бронированными дверями, готовясь броситься, если вдруг увидит добычу.
        Они вышли из научного комплекса - и остановились, оценивая обстановку.
        - Зря мы, конечно, в Зону на ночь глядя поперлись, - проговорило существо, на плечах которого вместо головы покачивался огромный глаз. При этом на его шее мерзко раскрылась дыра, совершенно не похожая на рот. - Надо было внутри дождаться рассвета.
        Ему никто не ответил. Лишь здоровенный громила в ржавом экзоскелете втянул вонючий, пропахший тиной воздух тем местом, где полагается быть носу, и на выдохе произнес:
        - Ну, я пошел.
        После чего повернулся и, тяжело шагая, направился вдоль берега на север, туда, где возле кромки леса сгущался вечерний серый туман.
        - И тебе всего хорошего, Харон, - задумчиво произнес мутант, телом похожий на человека, а головой - на зубастого лемура. После чего, повернув голову к своим спутникам, добавил: - И чего теперь делать будем?
        - Мы с Настей тоже уходим, - проговорил человек-глаз. - Ей рожать скоро. Я вижу, что при воскрешении плод сохранился, и сейчас он очень хочет есть. А будущей маме нужно надежное убежище, так что, думаю, Толстый лес нам для этих целей вполне подойдет…
        - Удачи вам, - прервала его красавица-брюнетка. - Ну, а я, пожалуй, к Петровичу пойду. Он, небось, уверен, что я умерла. Обрадую старика.
        - А я домой отправлюсь, - потянулся антропоморфный лемур, хрустнув суставами. - В мир Кремля - если тот портал еще не закрылся, конечно. Похоже, Рут, нам обоим на юг?
        Брюнетка пожала плечами.
        - Если хочешь, пошли вместе.
        И, окинув взглядом его мускулистую фигуру, добавила:
        - Только учти. Будешь приставать - гляделки выдавлю.
        - Да я ни о чем таком даже не думал, - выпучил мутант и без того огромные глаза. - Обязуюсь вести себя тихо-мирно. Я вообще очень воспитанный и интеллигентный, в библиотеке родился.
        - Ну-ну, библиотекарь, - хмыкнула красавица. - Пошли, что ли, если напросился.
        И, глядя в спину уходящим Фыфу с Настей, задумчиво произнесла:
        - Зря мы разделились, конечно. Вместе из нас могла бы получиться самая мощная группировка Зоны.
        - Снайпер верно говорил - одиночкам никогда не стать стаей, - покачал головой мутант. И увидев, как при упоминании имени сталкера помрачнела девушка, поспешил добавить: - Впрочем, прошлого не воротишь, и вспоминать о нем - гиблое дело.
        - Согласна, - кивнула брюнетка. - Кстати, забыла - как тебя звать?
        - Рудольф, - галантно кивнул человеко-лемур.
        - А, точно, Рудик, - хмыкнула красавица.
        - Для тебя можно и так, - недовольно дернул носом мутант. - Ладно, пошли.

* * *
        …Тропинка, ведущая на юг, понемногу терялась в серой траве. Но Рудика это не тревожило. Он на удивление точно чувствовал направление, словно в его голову был встроен ментальный компас. Стремительно надвигающаяся ночь его тоже не особо волновала - большущие глаза замечательно видели практически в полной темноте. При этом, к его удивлению, идущая рядом с ним самка хомо тоже не спотыкалась и верно держала направление, не оглядываясь на него. Хммм, интересно. Неужто и вправду дело в той синей пыли, о которой говорил академик, и именно из-за нее они все так изменились к лучшему?..
        - Есть хочу, - неожиданно произнесла Рут, прервав размышления мутанта.
        - Разделяю, - кивнул Рудик, желудок которого тоже подавал тревожные сигналы. - Надо найти подходяще место для привала. Разведем костер как приличные люди, тушенку разогреем.
        Перед выходом из комплекса академик Захаров выдал каждому из оживших не особо новый камуфляж, поношенные берцы, флягу с водой, брезентовую сумку через плечо и по две банки тушенки. Рут завелась было насчет какого-то спецсхрона, грозя академику лютой смертью, но громила в ржавом экзоскелете ее осадил. Типа, хватит вымогательством заниматься, для начала и это сойдет. Скажи спасибо, что вообще тебя оживили. Мол, нормальную экипировку и оружие сами в Зоне добудем, а ученый еще может пригодиться.
        Кстати, Харон и от шмота отказался. Вместо этого взял еще одну жестянку с консервированной говядиной и тут же все три сожрал. Остальные, покинув автоклавы, таким аппетитом похвастаться не могли - Рудика, например, до сих пор подташнивало после воскрешения. Но жрать уже хотелось, несмотря на тошноту, да и ночь вот-вот наступит. А ночью бродить по Зоне не рекомендуется даже с глазами в полморды, ибо это время охоты для хищных мутантов.
        Правда, оказалось, что не только для мутантов.
        Трое хомо вышли из-за деревьев, направив стволы на Рудика и Рут.
        - Ну-ка, ну-ка, кто тут у нас? - гнусавым голосом проговорил один из них - автоматчик, одетый в толстовку с капюшоном, мятые спортивные штаны и разбитые кроссовки. - Я уж думал, что ночью никто не попадется. А тут - опа-на, лохи прямо к нам колеса катят.
        - Тут по ходу одна лошица, и с ней «отмычка»-очкарик, - прищурившись, сказал второй, в руках которого удобно, словно домашний кот, устроился обрез старого охотничьего помпового ружья МР-133 с пистолетной рукояткой и трубчатым подствольным магазином.
        - Да ладно! - восхитился третий. - Реально телка, что ль?
        - А то! - облизнулся автоматчик, похоже, главарь небольшой банды, подходя ближе и подслеповато щурясь. Хомо очень плохо видят в сумерках, а уж ночью вообще слепцы без своих фонариков.
        А еще хомо всегда надеются на свое оружие. Не на себя, не на ловкость свою, не на опыт и силу, а на ствол в руках, словно он самый могущественный на свете артефакт, способный защитить своего хозяина от любой беды. Дай его бесхвостому двуногому - и все, он считает себя богом!
        И это зря, конечно.
        Пока Рудик размышлял, вожак бандитской шайки сделал еще два шага - и остановился, выпучив глаза.
        - Это… не очкарик, - проговорил он внезапно подсевшим голосом. - Это…
        И, не договорив, резко вскинул свое оружие.
        Но выстрелить не успел. Потому что Рудик зашипел. Страшно, жутко, словно тысячи змей внезапно ожили в ночи.
        Рудик принадлежал к племени спиров - низкорослых мутантов, которых в мире Кремля совершенно никто не боялся. Ну яд у них в слюне присутствует, который действует, если только его сильно нагреть. Ну шипеть они умеют, одновременно посылая ментальный сигнал, от которого человек разве что споткнется на ходу, не более.
        Конечно, страшно сейчас было Рудику, привыкшему всего бояться. Но в то же время через тот страх уже неумолимо прорывалась неукротимая ярость, глуша его, загоняя внутрь, заставляя оскалить зубы, сквозь которые рвался наружу тот самый шип…
        Нет.
        Уже не тот самый.
        Другой.
        Совершенно другой!
        Потому что от этого шипа бандита вдруг снесло с ног, будто ему в грудь крепостным тараном заехали. Автомат полетел в одну сторону, сам он - в другую, в полете сбив с ног дружка с обрезом…
        Который от неожиданности нажал на спусковой крючок.
        Выстрел грохнул глухо - и грудь главаря шайки развернулась цветком, выбросив наружу фонтан крови и осколки ребер. Видать, обрез был заряжен крупной картечью, которая разворотила грудную клетку бандита.
        При виде такого дела третий ловец удачи трясущимися руками поднял пистолет, целясь шипящему «очкарику» между глаз…
        Но и ему не суждено было выстрелить.
        Резкая боль рванула горло, и на вдохе в легкие хлынула кровь. Бандит захрипел, выронил оружие и даже успел удивиться. Вроде только что черноволосая девица стояла метрах в пяти от него, и вдруг - вот она, рядом, задумчиво смотрит на свои длинные ногти, с одного из которых свешивается окровавленный кусочек кожи.
        Его кожи…
        Бандит схватился за горло, но горячий поток, хлещущий из разорванной шеи, было не остановить. Ноги подкосились, он упал на колени, и ночь, пахнущая гнилой листвой, накрыла его, словно плотным, непроницаемым одеялом…
        - Надо же, - задумчиво произнес Рудик, подходя к девушке, которая брезгливо вытирала пальцы карманом толстовки, оторванной от одежды убитого. - Я всегда мечтал, чтобы мой боевой шип стал по-настоящему боевым. И вот, поди ж ты, сбылось.
        - А я хотела стать такой же, как Снар, - сказала Рут, отбрасывая в сторону грязную тряпку. - Быстрой, умеющей убивать хладнокровно и не раздумывая. Кстати, я тут ни при чем. Этот урод прицелился, а потом я будто со стороны увидела себя, несущуюся к нему с нереальной скоростью…
        - Эффект ускорения личного времени, - кивнул Рудик. - Снайпер и правда такое умел. То-то я смотрю, ты тут стояла и вдруг раз - уже там…
        - Есть хочу, - перебила его Рут. - И пить. Прям вот сдохну сейчас, если не попью.
        - Понимаю, - кивнул спир, снимая флягу с пояса одного из убитых и протягивая девушке. - Но тут на донышке.
        Рут жадно выпила оставшиеся два глотка, отбросила флягу и сказала:
        - Теперь еще больше пить охота.
        Рудик внимательно посмотрел на нее.
        - Знаешь, мой народ хоть и слаб, но тоже умеет охотиться. И однажды в нашу ловчую яму попал хомо. Скажу тебе по секрету, ничто так не утоляет жажду, как свежая кровь.
        - Ты на что намекаешь? - нахмурилась девушка.
        - На то, что вон тот идиот с обрезом, который, упав, свернул себе шею, это по идее бурдюк с еще не свернувшейся кровью. А еще я хочу сказать, что свежее мясо гораздо вкуснее тушенки.
        - Фу, что ты несешь? - скривилась Рут. Но ее слова прозвучали как-то неуверенно. Сейчас она, замерев на месте, словно прислушивалась к себе…
        - Ты же наша, я чувствую, - сказал Рудик. - Может, с виду ты и стопроцентная хомо, но раньше ты была другой, верно?
        - Верно, - потерянно произнесла девушка.
        - Смотри, как это делается, - сказал Рудик, подходя к мертвецу, голова которого была неестественно повернута влево.
        Спир встал на колени, наклонился, рванул зубами кожу на грязной шее, зубами почувствовав, как лопнула от укуса сонная артерия. Сердце мертвеца уже успело остановиться, но бандит был довольно упитан, поэтому из него хлынуло, словно из переполненного бурдюка.
        Но Рудик отпил лишь пару глотков, после чего отлип от жуткой поилки, зажал артерию пальцем ниже разрыва и повернул голову к девушке:
        - Ты, кажется, хотела пить. Давай быстрее, пока не свернулась.
        Рут, будто загипнотизированная, сделала шаг, другой, третий… Растерянность сползала с ее лица, словно некачественный, раскисший грим актера, расплавившийся от жара софитов. Рудик даже удивился тому, как быстро изменилось лицо девушки. Только что рядом стояла неуверенная, нерешительная хомо - и вот уже к нему идет голодная хищница, зверь, на морду которого зачем-то натянули нежную кожу бесхвостой самки.
        - Подвинься, - сказала Рут - и жадно приникла ртом к рваной ране на шее мертвого бандита.

* * *
        - Что-то я себя неважно чувствую, - сказала Настя, приложив руку к животу. - Тошнит - сил нет.
        - Милая, что с тобой? - забеспокоился Фыф.
        - Не знаю. Тянет все вниз. Будто вот-вот рожу.
        - Так рано ж еще, - обалдело уставился на нее шам. - Времени-то прошло всего ничего… Хотя - какая разница. Ты приляг, приляг, отдохни.
        Настя шагнула к дереву, изуродованному радиацией, и тяжело села на серую траву, прислонившись спиной к кривому стволу.
        А Фыф стоял и смотрел на свою кио. Так их называли в мире Кремля, военных мутантов-киборгов, сохранившихся со времен Последней войны. Много они с Настей вместе пережили, и сейчас она под сердцем носила его дитя.
        Которое шам видел!
        Раньше он не умел такого - смотреть сквозь плоть.
        Сейчас же все изменилось.
        Теперь Фыф мог видеть на много километров, и никакие препятствия не были помехой его новому зрению, для которого не было преград. И сейчас шам наблюдал за тем, как во чреве его любимой ворочается крохотное существо, от вида которого Фыф непременно скривился бы, если б было чем.
        Потому что оно было ужасно…
        Но это был его ребенок. Его и Насти, которую шам любил больше жизни. И сейчас он успокаивал себя мыслью, что он сам далеко не красавец и что смерть Насти и ее последующее возрождение не могли не повлиять на плод. И как знать, к добру или к худу. Фыф на своем веку повидал немало разных существ. Уродов, совершенных с виду, и чудовищ, которые на деле оказывались самыми верными и преданными друзьями, на которых можно положиться во всем. Так что внешность - это далеко не главное…
        Настя вдруг словно что-то почувствовала.
        - Ты чего свой глаз от меня воротишь? Знаешь чего?
        - Нет-нет, дорогая, - поспешно отозвался Фыф. - Может, тебе что-то надо?
        - Странное ощущение, - покачала головой кио. - И тошнота вроде к горлу подкатывает, и в то же время голодно как-то. Будто не я есть хочу, а он.
        Девушка погладила себя по животу, который округлился едва заметно.
        - Понял, сейчас все будет! - воскликнул Фыф, мысленно охватывая своим новым зрением все в радиусе километра.
        …Это было непередаваемое ощущение - видеть, как медленно струится внутри деревьев сок отравленной земли, как между их корней копошатся в земле жирные черви, как в густом буреломе, надежно скрытая от посторонних взглядов переплетением сухих ветвей, спит юная самка ктулху, обнимая лапами немного располневший живот.
        Она тоже была беременна. Фыф видел, как в ее чреве медленно шевелятся три живых комочка, похожие на эмбрионы человеческих детей. Это на поздних стадиях беременности у них появятся крохотные щупальца и кривые коготки, которые через пару месяцев после рождения превратятся в мощные когти…
        Шам поморщился. Зачем ему эти мысли? Его Насте нужна пища, и много, поэтому жирные черви Чернобыльской Зоны ей не подойдут.
        А значит, остается только одно.
        Фыф мысленно напрягся, совсем немного. Но этого оказалось достаточно, чтобы в полукилометре от того места, где он стоял, разлетелись в стороны тяжелые стволы мертвых деревьев, скрывающие заботливо выкопанное и надежно замаскированное логово ктулху.
        А потом случилось страшное.
        От костей самочки ктулху стремительно отделилась вся ее плоть, разбрызгивая в стороны кровь, взлетела вверх, над кривыми деревьями, с невероятной скоростью пронеслась по воздуху и мягко шлепнулась на траву возле Насти.
        - Что это? - с удивлением спросила кио, глядя на гору дымящегося мяса.
        - Твоя еда, - сказал Фыф.
        Он был горд собой, как гордился бы любой будущий отец, сумевший быстро и эффективно раздобыть пищу для матери своего ребенка. Правда, где-то подспудно досаждала ему неприятная и назойливая мыслишка насчет того, что он только что убил беспомощную беременную самку. Но Фыф успокаивал себя тем, что та не почувствовала ни малейшей боли, даже не успев проснуться. В Зоне быстрая и безболезненная смерть - это дар, а не казнь. Многим в этом плане везет гораздо меньше. К тому же Настя была голодна, а чтобы накормить свою любимую, Фыф был готов отнять еще сто жизней у кого угодно.
        - Спасибо, - слабо улыбнулась кио.
        И начала есть.
        Правда, съела она немного.
        Внезапно ее вырвало только что проглоченным мясом, а потом она, схватившись за живот, скорчилась на черной траве. Фыф увидел, как стремительно намокают кровью между ног ее камуфлированные штаны.
        - Что с тобой? - обалдело спросил он.
        - Рожжжаю яааа!!! - жутко закричала Настя.
        …И тут внезапно Фыфа охватило спокойствие, которое случалось с ним очень редко, только во время серьезных битв, когда он был в стельку пьяным. До сегодняшнего дня шам считал, что без алкоголя ему этого состояния никогда не достичь. А тут вот оно как, накрыло сразу, захватило полностью. Просто он откуда-то знал, что нужно делать, и все тут.
        Мысленно он облек Настю в мягкий прозрачный кокон, в котором боль, рвущая ее изнутри, растворилась полностью. Легким движением мысли Фыф освободил девушку от одежды, одновременно мягко, но быстро усыпив любимую. Теперь она покачивалась в метре над землей, словно на невидимых волнах, и смотрела приятный сон о том, как они с любимым шамом идут по лугу с высокой зеленой травой навстречу восходящему солнцу. Не было этого у них в жизни и вряд ли будет когда, так пусть хоть во сне увидит такую вот идиллическую картину.
        Потом шам осторожно запустил нежные невидимые руки в ее чрево, обнял ими плод, потянул его наружу…
        И вздрогнул от неожиданной боли.
        Существу, которое должно было появиться на свет, не понравилось чужое вторжение в его теплое, надежное жилище.
        И оно ударило.
        Ментально.
        Настолько сильно, что Фыф покачнулся и едва не уронил спящую Настю.
        - Это невозможно, - прошептал он, судорожно дернув шеей, которая едва не сломалась от страшного удара. - Он же еще не родился…
        Но, тем не менее, шам видел, что маленький монстр в животе Насти сейчас готовится ко второй атаке. Он еще не умел правильно рассчитывать силы, поэтому первый удар получился слабым. Зато второй обещал быть намного сильнее. Фыф кожей почувствовал, как сжимается пространство вокруг него, словно притянутое невероятной силой, идущей из чрева Насти.
        Такой мощи шам не видел никогда.
        И понял, что сейчас произойдет…
        Зародыш ударит, живот Насти не выдержит силы этой ментальной атаки, лопнув, словно воздушный шар, от избыточного давления - и вместе с ним разлетится на части мозг Фыфа, в который будет направлен ужасный по своей силе удар, мощь которого можно было бы сравнить лишь с мощью выброса, периодически бьющего из чрева разрушенного Четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС…
        У Фыфа была секунда, может, две для того, чтобы принять решение.
        И он решился.
        Мягкие невидимые руки, что пытались извлечь ребенка из чрева Насти, в мгновение ока превратились в жесткую петлю, которая захлестнула тонкую шейку и сдавила ее с ужасающей силой. Фыф всем телом почувствовал, как хрустнули крохотные позвонки…
        И внезапно все пропало.
        Исчезло ощущение невообразимой силы, готовой обрушиться на него, и шам услышал звук, похожий на облегченный вздох, - то деформированное пространство вернулось в свои обычные границы.
        Но дело нужно было доделать, и Фыф, не ослабевая ментальную петлю, потянул снова… На этот раз гораздо сильнее, чем в первый раз.
        С омерзительным звуком на серую траву Зоны шлепнулся черный, покрытый слизью бесформенный комок плоти. Фыф лишь мельком взглянул на него - и отвернулся, чтобы ненароком не разглядеть как следует и не запомнить увиденное. Единственное, что он успел рассмотреть, - это торчащий из омерзительного комка отросток, немного похожий на длинную, тонкую, но мускулистую человеческую руку.
        Настя не должна была это видеть, поэтому шам брезгливо взял этот комок невидимой рукой и зашвырнул подальше. После чего он усилием мысли нежно вычистил чрево любимой от сгустков, а ноги от крови, небрежным ментальным движением оттер от багровых пятен ее камуфляж, одел девушку, после чего, немного поколебавшись, вскрыл ее память и стер из нее все воспоминания о беременности.
        - Так будет лучше, - прошептал он, аккуратно кладя Настю на траву. - Так однозначно будет лучше.
        И нежно коснулся ее мозга.
        Длинные ресницы кио вздрогнули. Девушка открыла глаза, увидела Фыфа и улыбнулась.
        - Кажется, я долго спала, - сказала она. - Видела чудесный сон про нас с тобой.
        - Я знаю, - широко улыбнулся Фыф своей шейной щелью. - Надеюсь, ты хорошо отдохнула?
        - Почему-то все тело ломит, - пожаловалась Настя.
        - Это пройдет, - убежденно произнес Фыф. - Пойдем отсюда.
        - Куда?
        - Домой, - сказал шам.
        Он помог Насте подняться и, нежно обняв ее за талию, повел по тропинке на север, к порталу, соединяющему мир Чернобыльской Зоны и вселенную, в которой после Последней войны прошло более двухсот лет. Фыф был слишком сильно поглощен своей любимой и при этом отчаянно старался забыть о том, что несколько минут назад произошло на поляне, оставшейся за их спинами. Чужие воспоминания стирать просто, это со своими всегда проблема.
        Сейчас шам не мог думать ни о чем другом, иначе бы он, скорее всего, заметил незначительное колебание энергии метрах в трехстах позади него - и, обратив свой мысленный взор назад, увидел черный комок омерзительной плоти, длинная и тонкая рука которого дернулась и начала шарить по земле в поисках предмета, за который можно было бы уцепиться.

* * *
        В баре было шумно и накурено. Сизый дым от дешевых папирос висел под потолком плотным слоем, хоть топор на него вешай. Перегаром - вчерашним и сегодняшним - тащило так, что похмеляться не надо. Вдохнул - считай, как пятьдесят грамм опрокинул.
        Но для посетителей бара такая обстановка была нормой. Сегодня с утра во двор к хозяину заведения аккуратно зарулил армейский ГАЗ-66 - судя по номерам, машина снабжения с кордона. После чего у бармена в меню, написанном мелом прямо на дощатой стене за барной стойкой, появились дефицитные в Зоне продукты. А именно: непаленая водка с Большой земли, пиво - как в банках, так и в бутылках, киевская полукопченая колбаса и свежий хлеб. Не серый, местной выпечки, а самый настоящий белый! Хоть и черствый, но сталкеры, соскучившиеся по нормальной жратве, и такому были рады.
        Так что сегодня в баре был аншлаг. Свободными местами даже не пахло, но это никого не смущало. Если что, сталкерской братии не в падлу было и в очереди подождать возле дверей заведения. Главное, чтоб коллеги по сталкерскому ремеслу все не сожрали и не выпили, остальное ерунда. Ноги ловцов удачи были приучены отмеривать немалые километры по пересеченной местности, так что немного постоять - вообще не проблема.
        Тем более что очередь заметно двигалась. То и дело из дверей вываливались перекормленные, хорошо поддатые и довольные счастливчики, чтобы уступить место страждущим, которых по одному запускал в бар плечистый охранник, предварительно разоружая клиентов. При этом сталкеры абсолютно добровольно сдавали стволы перед входом. Нормальная практика во всех барах Зоны - чисто чтоб упившиеся до беспямятства посетители не перестреляли друг друга по пьяной лавочке. Хочешь разобраться - расплачивайся, выходи на свежий воздух, забирай оружие и разбирайся с обидчиком сколько влезет. А в самом баре не смей! Нефиг портить репутацию порядочному заведению.
        Все эти неписаные барные законы каждый уважающий себя сталкер знал назубок, потому в этих популярных заведениях конфликтов практически не возникало. Ну, разве что за стойкой кто-то кому-то кулаком харю расквасит. Так это ж разве конфликт? Так, непременное условие хорошего и качественного отдыха порядочных жителей Зоны.
        Однако то, что произошло в этот вечер, не вписывалось ни в какие рамки.
        Очередь понемногу редела. Ближе к вечеру сталкерская братия норовит найти себе приличный ночлег, и если не вышло попасть в бар до наступления темноты - что ж, значит, не повезло. Значит, с утра будем первыми, а до восхода лучше перекантоваться в безопасном месте.
        Но трое самых упорных сталкеров твердо решили дождаться своей очереди, и сейчас, тихонько матерясь и переминаясь с ноги на ногу, следили за дверями бара, чтоб, как только те откроются, тут же ринуться к вожделенной стойке. Они и оружие охраннику сдали заранее, чтоб пройти не задерживаясь сразу, как появится такая возможность.
        В другое время они б, может, и обернулись на тяжелые шаги, раздавшиеся за их спинами, но уж больно момент был ответственный. Прозеваешь - и более ушлый сосед проскочит перед тобой, и потом хрен докажешь, что первый в очереди стоял.
        Охранник тоже не сразу разглядел в сгущающихся сумерках, кто это подвалил к бару на ночь глядя. Судя по габаритам, какой-то здоровенный кабан, и, похоже в экзоскелете.
        - Слышь, братан, сегодня в экзо нельзя, - крикнул охранник. - Там народу тьма, ноги людям отдавишь нахрен в своей броне.
        - Это хорошо, что тьма, - прогудел, приближаясь, темный силуэт. Масляный фонарь, висящий над входом в заведение, давал мало света, поэтому, когда охранник разглядел, кто перед ним, было уже поздно.
        Кулак величиной с человеческую голову врезался в лоб незадачливого секьюрити, и тот, не успев вскинуть автомат, сполз вниз по стене, словно брошенная в нее большая мокрая тряпка.
        - Куда без очереди? - заорал один из сталкеров, не разобравшись в ситуации - и, приняв на выдохе страшный удар в грудь, рухнул на землю.
        Двое других сталкеров, услышав треск ломаемых ребер, быстрее товарища смекнули что к чему - и, не сговариваясь, одновременно рванули в разные стороны, здраво рассудив, что когда выяснение отношений со стопроцентной вероятностью закончится свернутой шеей, то и фиг с ними, с этими отношениями. Пусть остаются невыясненными.
        Громила же, освободив себе путь, открыл теперь уже никем не охраняемую дверь и перешагнул порог бара.
        Народу в помещении и правда было много - не протолкнуться. Сидячие места заняты все. Стоячие, за высокими столами без стульев, - тоже. И у стойки толпа. Все чавкают, жуют, глотают, рыгают. В углу вон вообще блюет кто-то, пережрав водки. А народу хоть бы хны. Лишь охранник, брезгливо морщась, крепко держит блюющего за ворот, чтоб фонтан в стену бил, а не на клиентов.
        Харон тоже поморщился - и от увиденного, и от услышанного, и от вонищи, пропитавшей бар насквозь. Давно известно: человеку не много надо, чтобы превратиться в свинью, - лишь раз-другой позволить себе лишнего. А потом очень быстро придет и третий, и четвертый. И не успеешь оглянуться, а ты уже алкаш, для которого бутылка - предел мечтаний, заслонивший собою все остальное.
        Правда, от этой беды есть лекарство. Мгновенное. И имя ему - Смерть. Для опустившегося человека она часто благо, которое тот просто боится себе позволить. Радикальное средство, разом избавляющее от опостылевшей жизни.
        Но не единственное.
        Потому что есть еще одно.
        Вера…
        Та, что заставляет душу и разум очиститься, отмыться от грязи до совершенной пустоты, которую останется лишь заполнить пламенем цвета чистого весеннего неба…
        - Братва, а это что за урод?
        Голос задавшего вопрос был зычным. Таким только по радио читать об успехах правительства в деле зачистки Зоны от уголовных элементов, которые чихать хотели на любые законы Большой земли - чтоб народ, проникшись впечатляющим оперным тембром, верил каждому слову.
        В баре разом стало тихо, если не считать хриплые стоны наконец-то проблевавшегося страдальца. Все, кто был в состоянии это сделать, повернули головы в сторону Харона.
        - Мутант, мать его, - растерянно проговорил кто-то.
        Но обладатель оперного голоса, который в плечах был косая сажень, разом пресек панические настроения, что всегда возникают, когда люди, привыкшие постоянно носить с собой оружие, осознают: опасность - вот она. А ствол, блин, остался снаружи, за дверями бара.
        Однако когда крупный собрат по сталкерскому ремеслу хватает со стола бутылку, привычным движением руки разбивает ее об стену в «розочку» и делает шаг в сторону мутанта, окружающие начинают понимать - не все потеряно. Тварь одна, а нас - много. Значит, справимся! Тем более что вон охранник, который постоянно находится в зале, отпустив блевуна, уже перехватил свой автомат в боевое положение и вот-вот откроет огонь.
        - Бей мута! - заорал нерешительный сталкер, который только что от ужаса готов был под стол залезть при виде эдакого страшилища в ржавом экзоскелете, приросшем к уродливому телу. Вопли вообще штука полезная. Храбрости добавляет, куражу и осознания собственной крутости, которая особенно хорошо ощущается в толпе, орущей то же самое, что и ты…
        Бармен смотрел из-за стойки на происходящее, и оно ему очень не нравилось. За свой век он много мутантов повидал, однако такое чудище видел впервые. Но, что самое неприятное, бармен слышал о нем. Будто сдохло оно, сгинуло вместе со своей проклятой группировкой. Оказалось, брехня те слухи. Вон, стоит, паскуда, посреди его бара, и даже обороняться не пытается от пьяной толпы, что вот-вот разорвет его на части. Живые существа, боящиеся смерти, так себя не ведут. Подобное поведение характерно для тех, кто на сто процентов уверен в своих силах.
        И эта кошмарная, горелая, бугристая биомасса даже не думала бояться. Внезапно ее гляделки загорелись пронзительно-синим огнем - и тут же этой мертвящей синевой заблестели глаза тех, кто стоял ближе всех к мутанту. Те, кто пытался замахнуться на него, вдруг замерли на месте, словно осознав весь ужас того, что они собирались сделать. Следом стали медленнее движения тех, кто стоял за ними, ибо в их глазах тоже начал разгораться огонь цвета ясного весеннего неба…
        Бармен вздрогнул от резкого стука, прозвучавшего во внезапно нависшей тишине словно удар грома. Это выпал автомат из рук охранника, с металлическим лязгом грохнувшись на пол…
        И тут до бармена дошло: еще пара мгновений, и эта невидимая волна, что расходилась от мутанта словно круги по воде от брошенного камня, достигнет его тоже, после чего он перестанет быть самим собой…
        Однако у каждого правильного бармена под стойкой есть не только заряженный помповый «Ремингтон», удобно лежащий на специальной полке, чтоб всегда быть под рукой. Если бармен действительно правильный, много повидавший всякого в Зоне, у него также имеется в полу люк, мгновенно открывающийся, если нажать ногой скрытую кнопку.
        Что бармен и сделал.
        Кусок пола площадью около квадратного метра рухнул вниз и повис на скрытых петлях. В образовавшуюся дыру бармен и прыгнул, мягко приземлившись на стопку ватных матрацев, положенных внизу специально для такого случая. Над его головой глухо щелкнул закрывшийся люк - специальный механизм после активации кнопки держал его открытым ровно три секунды, после чего намертво запечатывал секретный подвал.
        Стены, пол и потолок этого небольшого помещения были заботливо обиты танковыми бронелистами толщиной тридцать миллиметров. Стоил такой подвал немереных денег, но если жить захочешь - потратишься. Помимо матрацев находились здесь четыре длинных зеленых ящика, в которых лежали пара пистолетов, два автомата, пулемет, серьезный запас патронов и тридцать гранат.
        Были тут и другие ящики - с провизией и консервированной водой, на которых можно было прожить две недели, не выходя из подвала. Как только люк захлопнулся, за одной из бронированных стен послышалось приглушенное гудение - это заработала приточная вентиляция.
        Бармен обнял себя за плечи и присел на закрытую крышку биотуалета. Его била мелкая дрожь. За свою долгую жизнь он не раз был на волосок от смерти. Но такого лютого ужаса, как сегодня, он никогда не испытывал. Бармен знал: эти сверкающие мертвой синевой глаза, пронизывающие насквозь, выворачивающие душу наизнанку, он не забудет теперь до самого последнего своего мгновения, отпущенного ему Зоной.
        …Харон усмехнулся. Он прекрасно видел через пол трясущегося бармена, скорчившегося от страха в своем маленьком бункере. Харону ничего не стоило обратить в свою веру и его, после чего этот жалкий человечек сам бы вылез из своего убежища, чтобы, на этот раз дрожа от невыразимого, нереального счастья, пойти следом за своим повелителем.
        Но в то же время Харон понимал: Зоне нужны и бары, и бармены. Потому что они необходимы сталкерам - чисто чтобы тем было где расслабиться, дабы не свихнуться от кошмаров и безысходности зараженных земель. А сталкеры нужны группировке «Монумент», новые члены которой сейчас выходили из бара и деловито разбирали свое оружие. Из сталкеров же получаются отличные солдаты, которых не надо учить обращаться с автоматом и выживать в невыносимых условиях. Дай им веру, и они пойдут за тобой куда угодно, неся в своих сердцах огонь, щедро подаренный им Монументом - самой знаменитой аномалией Зоны.

* * *
        Я шел по Зоне.
        Куда шел? Зачем?
        Ответов на эти вопросы у меня не было.
        Научный комплекс академика Захарова остался за моей спиной. Серое, унылое здание. Бетонная крепость, где я снова для чего-то был возвращен к жизни в теле уродливого киба, которое лучше не показывать никому, чтоб случайного зрителя ненароком не стошнило.
        С одной стороны, спасибо, конечно, Захарову за бронекостюм, благодаря которому не видно, в кого я превратился. И за оружие, и за припасы…
        Да только за каким хреном мне все это нужно?
        Экипировался я чисто по привычке, а сейчас в голове, словно заезженная пластинка, крутилась одна-единственная мысль: и почему я не попросил академика усыпить меня? Быстро и безболезненно, как безнадежно больное животное. Моих друзей, которые вынудили ученого вернуть меня к жизни, к моменту моего воскрешения в комплексе уже не было, и, соответственно, никто не мог бы помешать академику выполнить мою последнюю просьбу. Так, может, лучше вернуться обратно, пока недалеко ушел? Вряд ли Захаров откажется вернуть себе дорогую снарягу, которой он меня снабдил, а заодно избавиться навсегда от головной боли в лице моей персоны…
        Внезапно мои невеселые размышления прервал жуткий, нечеловеческий вой, от которого у меня мороз прошел по тому, что раньше было кожей. Так страшно даже самые жуткие мутанты не воют - по крайней мере, я не слышал ничего подобного ни в одном из миров, которые исходил вдоль и поперек.
        Однако это все-таки оказался мутант.
        Он вышел из густого леса, сплошной корявой стеной окружающего озеро Куписта и, спотыкаясь, пошел прямо ни меня, уставившись прямо перед собой красными, немигающими глазами.
        Это был ктулху.
        Крупный самец, тело которого состояло из переплетения тугих мышц, которым мог бы позавидовать любой профессиональный спортсмен. Они все такие, эти человекоподобные чудовища, способные в несколько больших глотков выпить из человека всю кровь. Оплетет ротовыми щупальцами лицо и шею - и приехали. Был сталкер, а через пять минут одна высохшая мумия от него осталась.
        Так умирать мне точно не хотелось, поэтому я вскинул свой АШ-12…
        И не выстрелил.
        Откровенно говоря, из такого автомата короткой очередью вполне реально было снести мутанту голову. Но я ясно видел - с ктулху что-то не так. Не ходят эти ловкие и быстрые твари, словно пьяные, пошатываясь из стороны в сторону. Видимых ран на теле мутанта не было, тогда что с ним?
        А мут тем временем продолжал идти прямо на меня. Медленно, но при этом растопырив во все стороны свои щупальца, как делают это охотники его племени, когда собираются атаковать…
        И тут до меня дошло.
        Ктулху искал смерти.
        Быстрой.
        Мгновенной.
        Чтоб раз и навсегда избавиться от того, что исторгло из его груди тот ужасный вопль, который я слышал только что. Может, болезнь его какая изнутри жрет, причиняя невыносимую боль? Тогда и правда надо помочь живому существу, избавив его от страданий…
        Но тут мой взгляд упал на когтистые лапищи мутанта, протянутые ко мне, с напряженными полусогнутыми пальцами, словно сведенными судорогой…
        И я опустил автомат.
        Потому что на одном из этих пальцев было кольцо с большим черным камнем, которое я узнал бы из тысячи.
        - Ну, здравствуй, Хащщ, - сказал я. - Что случилось?
        Между мной и мутантом было шагов восемь, не больше. Захоти сейчас ктулху прыгнуть, сбить меня с ног, сорвать с головы бронированный шлем и впиться щупальцами в мою шею - у него бы это сто процентов получилось. Бронешлемы хороши против пуль и осколков, а от неимоверной силы удара когтистой лапой снизу вверх никогда не спасают.
        Но ктулху не прыгнул.
        Вместо этого он замер на месте, и в его налитых кровью глазах промелькнуло нечто вроде недоумения.
        - Кто ты? - хрипло произнес он. - И откуда знаешь мое имя?
        - Когда-то меня звали Снайпером, - отозвался я. - А сейчас я и сам не знаю, что я такое.
        И, подняв руку вверх, отбросил назад забрало шлема.
        - Твою ж маму… - пораженно произнес Хащщ, делая шаг назад. - Ты кто, нах?!
        - Тот, с кем ты впервые встретился в баре твоей родной вселенной, - сказал я. - Со мной был мой друг, Виктор Савельев.
        - А… как назывался тот бар?
        - «Смертельная доза».
        - И что я там делал?
        - Кровь пил из бокала через трубочку.
        - И правда Снайпер, - выдохнул Хащщ. - Хоть голос тот же остался, и то хорошо. Круто же тебя жизнь потрепала.
        Первый шок от неожиданной встречи у него, похоже, прошел - и следом с новой силой нахлынуло свое… Растопыренные щупальца ктулху опали вниз и безвольно повисли, плечи опустились.
        - Когда-то ты был моим другом, хомо, - глухо проговорил мутант. - Потому по старой памяти прошу тебя об одной услуге. Застрели меня. Просто подними автомат и выстрели так, как ты умеешь. Я знаю, ты не промахнешься.
        - Чтобы искать смерть, нужен повод, - сказал я. - И если он весомый, я помогу тебе ее найти. Но сначала расскажи, что случилось.
        - А просто выстрелить не можешь?
        - Нет, - покачал я головой. - Тогда это будет убийство старого друга, а не исцеление его от жизни.
        - Тогда слушай, - еле слышно проговорил Хащщ. - У меня была семья. Помнишь ту девочку… ну, самку ктулху, которую я спас от смерти? То есть мы с тобой спасли. Так вот, у нас с ней все получилось так, как можно лишь мечтать. Это были лучшие дни моей жизни. Мы наслаждались каждой секундой, проведенной вместе. Я даже предположить не мог, что такое бывает. Я построил нам логово в лесу и замаскировал его на совесть. В двух шагах стоять будешь и не догадаешься о том, что в нем живут два самых счастливых существа на свете. А пару недель назад я узнал, что моя девочка носит под сердцем наших детей. Я мог стать отцом, хомо, понимаешь? Что может быть лучше - держать на руках крохотное существо, которое подарила тебе любимая?
        Я никогда не думал, что ктулху умеют плакать. В голову не приходило, что эти кошмарные существа способны на такое. Но сейчас по щекам и ротовым щупальцам Хащща катились крупные слезы. Его трясло, словно в ознобе, но он продолжал говорить. Это ему нужно было сейчас - выговориться, выпустить из себя боль, что пожирала его изнутри. Что ж, говори, старый друг, не останавливайся. В подобных ситуациях слова и слезы - это единственная панацея, способная вымыть из головы мысли о самоубийстве.
        - Сегодня я ушел на охоту, - продолжал Хащщ, с трудом выталкивая из себя слова. - Наши самки быстро вынашивают детей, и моя девочка уже скоро должна была родить. Я уже неделю не разрешал ей выходить из логова, чтобы не растрясти живот. А когда вернулся… Понимаешь, Снар, я нашел в нашем уютном гнездышке только немного крови и голые, совершенно чистые белые кости. Ее большой скелет словно обнимал три крошечных, совсем маленьких…
        Хащщ закрыл лицо лапами и застонал.
        - Как мне теперь жить с этим, когда я закрываю глаза и сразу вижу эту картину? Да и с открытыми она не идет у меня из головы…
        - Держись, воин, - жестко сказал я. - Терять любимых - это очень больно, уж я-то знаю. Но могло быть и хуже. По крайней мере, они не мучились.
        - С чего ты это решил? - хрипло спросил Хащщ.
        - Ты говорил, что кости были чистыми. Долго ты был на охоте?
        - Нет, - слегка недоуменно произнес мутант. - Полчаса от силы - кабан попался недалеко от логова…
        - То есть их мясо не сгрызли, а сняли со скелета, словно перчатку с руки, - подытожил я. - Такое мог сделать только очень сильный псионик. Невероятно сильный. К тому же ты говоришь, что логово было хорошо замаскировано. Но псионики ищут добычу не глазами и не по запаху, а ментально, улавливая энергию мыслительных процессов в голове жертвы.
        - Псионик? - переспросил Хащщ.
        Пока он говорил со мной, его глаза понемногу приняли свой естественный белый цвет. Но сейчас они вновь начали стремительно наливаться кровью. Видимо, смерть любимой настолько прибила мутанта, что он даже и не подумал о причине случившегося. А сейчас - дошло.
        И до меня дошло тоже, кто мог это сделать…
        Псионики Зоны могут приманить жертву силой мысли, парализовать мозг, отключить боль и есть добычу заживо. Они способны ментально кидать во врагов не очень тяжелые камни, сильный мутант этой породы даже способен поднять противника в воздух и разорвать надвое. Но вот так запросто очистить скелет от мяса может только шам из мира Кремля.
        Очень сильный шам.
        Мегасильный.
        Единственный в своем роде…
        - Я найду его и убью! - прохрипел Хащщ, захлебываясь ненавистью. - Разорву голыми руками!
        Знакомое явление. Горечь потери всегда очень быстро сменяется жаждой мести, которая, будучи свершенной, все равно не принесет облегчения. Боль утраты лечит лишь время - но как это объяснишь тому, кто потерял семью? Сейчас для него существует лишь два выхода - самоубийство или месть… Хотя нет. Глядя на красные, налитые кровью глаза Хащща, я понял, что выход у него теперь только один.
        - Понимаю, - кивнул я. - Но брызгать слюнями, растопырив щупальца, словно морская звезда, не лучший способ утолить жажду отмщения. Месть - это блюдо, которое подают холодным.
        - Чего? - уставился на меня мутант.
        - Блин… Короче, если сейчас ты вот такой весь в благородном порыве ринешься на того мута, он легко и непринужденно сделает с тобой то же самое, что сотворил с твоей семьей, и спокойно пойдет дальше.
        - И что же делать? - немного подостыл Хащщ.
        - Для начала неплохо бы раздобыть тебе штаны и оружие, - заметил я. - Вид у тебя, конечно, впечатляющий, но здесь, в Зоне, принято при виде ктулху сразу стрелять. А в одежде ты издалека вполне сойдешь за сталкера.
        - Маскировка, - кивнул мутант. - Понимаю. Здесь неподалеку есть сталкерская стоянка. Когда я шел мимо, там как раз какая-то хомо и глазастый мут с обезьяньей башкой жрали тех сталкеров. Думаю, сейчас они уже покушали, и вряд ли им понадобятся чужие шмотки - они и сами нормально экипированы.
        - Жрали людей? - переспросил я, не веря своим ушам. - И девушка - тоже?
        Кто такой «глазастый мут с обезьяньей башкой», я понял сразу, описание было на редкость точным. А вот девушка, питающаяся человечиной, в картину не вписывалась.
        - Еще как, - кивнул Хащщ. - Будто неделю не ела. Аж урчала от удовольствия.
        - А волосы у нее какого цвета?
        - Черные, - отозвался ктулху.
        Пазлы со скрипом встали на свое место. Академик Захаров был прав - воскрешение изменило моих друзей.
        Страшно изменило.
        И не только внешне…
        Фыф, которого я знал, мог быть жестоким по отношению к врагам, но он никогда не убил бы беспомощную беременную самку.
        Рудик вряд ли стал бы есть человечину, однако это я еще мог с натяжкой допустить.
        Но чтобы Рут, нежная и романтичная Рут, урча, пожирала труп… Такого быть просто не могло, она скорее умерла бы от голода.
        Но для того, чтобы удостовериться, мне нужно было посмотреть на все своими глазами.
        - Где та стоянка? - спросил я. - Пойдем, покажешь.

* * *
        - Нереально вкусно!
        Рут вытерла свои полные, красивые губы тыльной стороной ладони. На нежной коже остались две темно-красные полоски.
        - Ты прав, - добавила она. - Когда-то у меня была другая жизнь, которую я совсем не помню. Но вот этот вкус - да, остался в памяти.
        Рудик прищурился.
        - Если бы ты не была так похожа на самку хомо, я бы сказал, что ты из племени нео. Повадки, голос, движение… Все неуловимое, но если эти следы собрать в кучу, то можно сделать вывод…
        - Хватит! - решительно прервала его Рут. - Мне нравится быть человеком. И мне кажется, что и тебе тоже. Голова у тебя, конечно, своя осталась, но телом ты вполне сойдешь за излишне волосатого хомо. Уши прикрыть, и с трех шагов не отличить от сталкера.
        - Думаешь? - усомнился Рудик. - Надо попробовать.
        Он размотал бандану с головы одного из недоеденных мертвецов, и неумело начал наматывать ее себе на голову.
        - Дай помогу, - усмехнулась девушка.
        Она аккуратно загнула уши спира, прижала их и, ловко намотав ткань на голову мутанта, завязала концы на затылке. Пока Рут занималась этим, мутант аж замер и прищурился от удовольствия.
        - Готово, - произнесла она, завершив работу.
        - Спасибо, - поблагодарил Рудик. И неожиданно для себя добавил: - Знаешь, а ведь у меня никого нет на этом свете. Совсем никого…
        - У меня тоже, - отозвалась Рут. - Но это не повод, чтобы броситься к тебе на мохнатую грудь и забиться в рыданиях. Ты, конечно, мутант обаятельный и клинья подбиваешь интеллигентно, что подкупает. Но на ближайшее время у меня нет планов заводить новые отношения.
        - А какие у тебя планы? - поинтересовался Рудик.
        Рут хищно улыбнулась, сверкнув идеальными зубами, между которыми чернели полоски свежей крови.
        - Знаешь, мне надоело, что меня всю мою жизнь пытаются либо убить, либо унизить. Даже не знаю, что страшнее.
        - В этом наши с тобой судьбы очень похожи, - вставил спир.
        - Так вот, - продолжила Рут, поднимая с земли автомат убитого ею бандита. - Теперь, когда я не пойми откуда получила силу, я хочу убивать и унижать этих напыщенных хомо, которые так гордятся своей породой.
        - Уважаю и понимаю твое желание, - кивнул Рудик. - Но убийство ради убийства скоро наскучит. А вот убивать ради того, чтобы разбогатеть, гораздо логичнее. Сделать себе состояние, а после уйти из Зоны в мир людей, которых интересуют только деньги. Имея солидный капитал, там можно отлично устроиться даже с моей неформатной физиономией.
        - Хммм, неплохая идея, - кивнула Рут. - И я знаю, как это сделать быстро.
        - Так чего мы ждем? - спросил спир, проверяя трофейный автомат на предмет, заряжен ли он. - Зона дала нам новую жизнь, которую пора изменить к лучшему.

* * *
        - У меня странное чувство, - пожаловалась Настя. - В голове словно образовалась пустота. И здесь тоже.
        Она положила ладонь на живот.
        - Это бывает, - деревянным голосом проговорил Фыф, отведя взгляд в сторону. Теперь, когда его голова стала одним большим глазом, это получилось сделать, только отвернувшись. - Нас оживили, вернули из мертвых. Скорее всего, это какой-то побочный эффект…
        Кио остановилась.
        - Ты никогда не умел врать, шам. Особенно мне. Скажи, что случилось?
        Фыф вздохнул. Ему тоже было, мягко говоря, не по себе от произошедшего. На сердце словно наковальню положили, которая давила, давила, давила…
        - Ты была беременна, - выдавил он из себя. - Но ребенок родился мертвым. И… Он был ужасен, Настя. Ты умерла, потом возродилась. И он воскрес вместе с тобой. Видимо, произошли какие-то фатальные изменения…
        - Ты его похоронил? - перебила шама девушка.
        Фыф покачал головой.
        - Нет. Я, как только это увидел, просто выбросил подальше…
        - «Это» было твоим ребенком! Нашим ребенком!!! Как ты мог?!
        Отливающее металлом лицо Насти перекосилось от ярости.
        Она шагнула к шаму, из ее ладоней показались острые кончики танталовых штыков. В такой ярости Фыф не видел ее никогда. Он даже невольно попятился, борясь с желанием выстроить между собой и кио непроницаемую ментальную стену.
        Однако Настя быстро справилась с собой. Остановилась и сказала:
        - Я хочу его увидеть.
        - Не надо тебе на него смотреть, - мрачно проговорил Фыф. - Оно даже мертвое внушает ужас.
        - Я хочу увидеть своего ребенка, - упрямо повторила кио. - И если ты еще раз попробуешь очистить мне память, я тебя просто убью. Поверь, шам, я тебя люблю, но свое дитя мне дороже всего на свете.
        Фыф тоже любил Настю. Вот такую - упрямую, дерзкую, отчаянную и безумно красивую. Сейчас даже больше, чем раньше. Кожа металлического цвета шла ей, она казалась похожей на серебряную статую. Богиню, сошедшую с пьедестала и каким-то чудом ответившую взаимностью на его чувства…
        - Хорошо, - сказал Фыф. - Ты его увидишь. Мы вернемся, похороним его, а после уйдем домой, в мир Кремля.
        - Я согласна, - кивнула Настя.
        А шам уже смотрел своим ментальным взглядом на то место, куда вышвырнул комок чего-то мертвого, странным, необъяснимым образом внушающего мерзкий, липкий страх, который начинал ворочаться внутри при одном лишь взгляде на него. Такого Фыф не испытывал никогда, потому и зашвырнул его подальше.
        Но сейчас этого куска мертворожденной плоти уже не было там, где ему следовало находиться. Шам недоумевал. Жрать эту пакость не станет даже самый примитивный мутант, сходящий с ума от голода. Так куда ж она подевалась?
        …А она никуда и не делась. Просто этой мертвой субстанции не нравилось, что кто-то пытается ее найти, вот она и заблокировала ментальные волны шама, показав тому, что на серой траве Зоны ничего нет.
        Хотя это было не так.
        Через несколько минут после ее падения на землю к ней, трясясь от ужаса, подошел лысый чернобыльский еж, которого она просто всосала в себя, отчего немного увеличилась в размерах.
        И ей это понравилось. Поэтому, немного подкрепившись, она продолжила.
        Живые существа боялись, но беспрекословно подчинялись, идя на ее зов, - и исчезали в бугристой черной субстанции, питая ее и становясь ее частью.
        Мертвое ненасытно. За четверть часа ее жертвами стали еще один еж, лесная крыса-мутант и два десятка червей.
        Но этого было мало.
        Она хотела есть. И расти. В ее случае это было одним и тем же. Но поблизости больше не было ничего съедобного. А значит, нужно было учиться двигаться.
        Кривое подобие конечности, данное ей при рождении, немного подросло, став похожим на изломанное щупальце. Но этого хватило, чтобы передвинуться на несколько метров вглубь леса, где с пищей было получше.
        Намного лучше!
        Молодого кабана-мутанта привлекло шуршание в кустах, и он решил проверить, насколько съедобно то, что там возится. Сунул морду под куст - и ее немедленно облепило нечто скользкое и вонючее настолько, что мут заревел от омерзения и замотал башкой, пытаясь стряхнуть мерзкую субстанцию.
        Но она прилипла намертво.
        Более того, за несколько секунд она успела выесть глаза мутанта и проникнуть к нему в череп, где еды было просто навалом.
        Кабан заревел, чувствуя, как нечто невыразимо ужасное пожирает его изнутри, но рев быстро перешел в предсмертный хрип. Мутант рухнул на землю и забился в конвульсиях. Но его мучения продолжались недолго. Кабан вздрогнул всем телом - и умер. А внутри него уже стремительно разрасталось нечто, получившее наконец вдосталь пищи для строительства собственного тела.

* * *
        Растерзанные тела бандитов выглядели жутко. Их убили, обобрали, выпили кровь и съели плоть, выгрызая из мертвых тел самое вкусное - а именно сердце, печень и глаза. Я не разбираюсь в гастрономических изысках каннибалов, это мне Хащщ пояснил.
        - Гурманы кушали, - сказал он. - Мясом побрезговали, сожрали самое изысканное. Как я понимаю, ты знал ту самку хомо?
        Я не ответил. Свыкался с мыслью, что Рут теперь вроде и не Рут, которую я знал, а нечто совсем иное. Оставляющее следы своих зубов на куске недоеденной человеческой печени, валяющейся возле потухшего костра.
        Между тем Хащщ, поморщившись, раздел третий труп, у которого были только глаза вырваны. Видимо, Рудик и Рут наелись первыми двумя.
        - Все остальное в кровище, - пожаловался ктулху, натягивая на себя широкие спортивные штаны, изрядно потертые на коленях, и толстовку с криво зашитыми прорехами. - Разве это одежда? Я теперь не на сталкера, а на бомжа похож.
        - Так лучше, чем было раньше, с болтающимися причиндалами, - заметил я. - Теперь капюшон накинь, и нормально. Твои унылые щупла за бороду сойдут, а ласты свои когтистые особо не свети.
        - Да знаю я, - поморщился Хащщ. - Блин, на мои лыжи только сорок шестой размер налезает. Чуть меньше ботинки натянешь, сразу когти кожу рвут и наружу лезут.
        - Грустная история, - заметил я. - Сочувствую, но ничем помочь не могу. Босиком походишь, тебе не привыкать. Ты лучше посмотри, не осталось ли чего из оружия.
        - Похоже, все забрали, - сказал ктулху, который лучше меня видел в темноте. - Хотя вон там подальше в траве что-то виднеется.
        Мутант сходил в темноту, где кривые деревья отбрасывали глубокие тени, и принес оттуда на редкость неухоженный наган с четырьмя патронами в барабане.
        - Сойдет на первое время, - сказал я. - Револьвер вообще оружие надежное, не должен подвести.
        Хащщ выразительно покосился на мой арсенал, но ничего не сказал. Личной артиллерией, подобранной под себя, что в Зоне, что на войне делятся только в особо крайних случаях. Не таких, как сейчас. Ктулху знал, что с оружием я обращаюсь лучше него, поэтому возникать не стал, а лишь сунул наган в дырявый карман толстовки так, что ствол через прореху наружу высунулся, и воззрился на меня своими немигающими глазами.
        А я стоял и думал, глядя на мертвых бандитов, которые все-таки были существами моей породы. Думал про то, что хищники, однажды попробовав человечину, никогда не откажутся при случае полакомиться ею снова. И эти хищники - существа, ради которых я когда-то был готов не задумываясь пожертвовать жизнью.
        Когда-то.
        Но не сейчас.
        Потому что сейчас это были уже не они.
        Не Рудик, Рут, Фыф, Настя, Харон, а нечто совсем другое. Горько было признать, но мои друзья погибли. Прав был Болотник: оживлять мертвых - не самое благодарное занятие. Если бы я столь фанатично не пытался вернуть своих друзей к жизни, семья Хащща не погибла бы, а я не стоял сейчас столбом, оцепенев от осознания того, что я натворил.
        Но, с другой стороны, сделанного не воротишь. И, надо признать, Хащщ имел полное право на месть. А я со своей стороны не имел морального права отпускать его мстить в одиночку. Потому что Фыф со своей колоссальной ментальной силой убьет его, не пошевелив и пальцем, и еще одна смерть будет на моей совести. Да, я совершил ошибку, вернув к жизни своих друзей, которые превратились в чудовищ.
        И теперь мой долг - исправить эту ошибку.
        - Думаю, я знаю, куда пошел тот, кто лишил тебя семьи, - сказал я.
        - Ну так чего же мы ждем? - с нетерпением отозвался Хащщ.
        Хотелось мне рассказать ему все - о том, что я натворил, и что ни старый наган, ни моя внушительная ручная артиллерия не помогут против шама, который, похоже, достиг пика своей силы.
        Но я не мог. Язык не поворачивался. Порой это нереально трудно - признаться, что на самом деле во всем произошедшем по большому счету виноват ты…
        Поэтому я сказал другое.
        - Ну, пойдем.
        - Далеко? - осведомился Хащщ.
        - Нет, - покачал я головой. - Следы на земле свежие, ведут на юг. Думаю, если поторопимся, не доходя до Новоселок, мы их догоним.
        Мутант нахмурился.
        - С юга чем-то нехорошим сильно тащит. Такое ощущение, что мозги нагреваются.
        - Это ЗГРЛС шарашит, аж сюда доносится, - сказал я. И, поймав вопросительный взгляд Хащща, пояснил: - Загоризонтная радиолокационная станция генерирует аномальное излучение нереальной силы. Поэтому придется ее обойти.

* * *
        Они возвращались.
        Фыф знал, куда идти. Он чувствовал своего ребенка… и от этого чувства ему становилось страшно.
        Мертвое шевелилось. Жило своей странной жизнью, непонятной для тех, у кого бьется сердце, гоняя по жилам кровь. Оно могло существовать, лишь поглощая живое - в отличие от живых, которые преимущественно едят уже убитую пищу. И то, что оно делало с этой пищей, внушало Фыфу ужас. Сейчас оно ело кабана-мутанта, и это пожирание изнутри напоминало стремительно разрастающуюся раковую опухоль, вследствие которой животное погибало в невыразимых муках…
        - Что с тобой? - спросила Настя.
        - Я боюсь того, что мы породили, - деревянным голосом произнес Фыф. Он уже освоился с новым речевым аппаратом - говорить шеей оказалось не сложнее, чем раньше ртом.
        - Не бойся, - успокоила его кио. - Ребенок всегда узнает свою мать и не причинит ей вреда.
        Фыф промолчал.
        В голосе Насти было столько нерастраченной нежности, что он не рискнул ей что-то возразить. Когда женщина говорит хорошее о своем ребенке, мужчине лучше не пытаться говорить обратное. Не поймет, не услышит. А в случае с боевым киборгом в девичьем обличье это еще и опасно для жизни.
        Они недалеко ушли, потому и возвращаться пришлось недолго. Вот он, лес, состоящий из кривых, уродливых деревьев, и кусты, куда Фыф зашвырнул то, что родила Настя…
        И оттуда, из густых, колючих зарослей мутировавшего кустарника, пошатываясь, вышел человек. Судя по одежде, сталкер-одиночка. Дешевый, изрядно поношенный комбинезон с капюшоном, потертые джинсы, кирзовые сапоги, за спиной ружье-двустволка. Сразу видать, небогатый и не особо везучий ловец удачи.
        Который вел себя очень странно. Дергающаяся походка, покрасневшие глаза, пальцы рук скрючены…
        - Зомби, что ли? - скривилась кио.
        - Нет, - покачал головой Фыф. - Не зомби.
        Сталкер сделал еще два шага, с трудом поднял голову. Его воспаленные, налитые кровью глаза остановились на Насте. Он захрипел, протянул к ней руки со сведенными судорогой пальцами…
        - Ма… ма… - вырвалось из горла несчастного.
        - Что? - не поняла девушка.
        - Оно у него внутри, - тихо сказал Фыф. - Твой ребенок не может жить самостоятельно. Ему нужно питаться жизненной силой других существ. Оно либо поглощает их, если они меньше его, либо внедряется в более крупных. И пьет их жизнь до тех пор, пока они не умрут. Тогда оно ищет следующего…
        - Это нормально, - сказала кио, делая шаг к сталкеру, лицо которого уже посинело, как у покойника. - Все в этом мире убивают для того, чтобы жить. И мой ребенок не исключение.
        - Ма… ма… ма… - хрипел сталкер, с видимым усилием переставляя ноги.
        - Не напрягайся, милый, - улыбнулась Настя, направляясь навстречу. - Твоя мамочка идет к тебе.
        - Не делай этого! - закричал Фыф.
        - Только посмей мне помешать! - прошипела кио, повернув к шаму разъяренное лицо. - Ты и так уже чуть не убил моего ребенка!
        Фыф взглянул в полные ярости глаза Насти, и из его огромного глаза выкатилась слеза. Он слишком сильно любил свою кио для того, чтобы поступить правильно. Сейчас Фыф был готов убить себя за то, что поддался минутной слабости, рассказав ей все.
        И не только за это…
        Шам догадывался о том, что сейчас произойдет, но у него не хватило духа во второй раз убить чудовище и очистить память Насти.
        Потому что невозможно убить неживое.
        Как и насовсем вытравить из головы матери память о ее ребенке…
        Настя подошла к сталкеру, смотревшему на нее неживыми рыбьими глазами, и обняла его, как мать могла бы обнять свое дитя, которое встретила после долгой разлуки.
        И немедленно изо рта, глаз, ушей несчастного, уже умершего человека, извиваясь, полезла чернота.
        Это было похоже на множество щупалец чудовища, спешащего покинуть тесное жилище, в котором уже не осталось пищи. Оно торопилось, ему не хватало проломленных глазниц и разорванного до ушей рта. Поэтому монстр надавил изнутри стеснявшего его черепа - и тот треснул, освободив поток осклизлой субстанции, моментально облепившей голову Насти.
        Фыф застонал и закрыл лапами свой единственный глаз. Он мог бы остановить этот кошмар одним движением мысли, отбросив любимую подальше от пакости, порожденной ею. Но он чувствовал, что сейчас, именно сейчас его Настя по-настоящему счастлива. Так, как никогда не была счастлива ни с ним, ни когда-либо еще. И шам не мог лишить единственное дорогое ему существо этого счастья, потому что знал - Настя никогда ему этого не простит. И сейчас единственное, что он мог сделать, - это не смотреть на происходящее.
        Но и это ему не удалось.
        Благодаря пыли Монумента Фыф при воскрешении достиг слишком высокого уровня, какой не снился даже Великим шамам, о которых среди его племени ходили легенды. И, пока что до конца не научившись управлять собственной силой, Фыф невольно видел внутренним зрением, как жуткая пакость быстро втягивается внутрь кио. Серебристое лицо Насти стремительно покрывалось неровной черной сеткой, похожей то ли на несимметричную паутину, то ли на трещины в неуязвимой танталовой коже.
        Отключать свое внутреннее зрение шам пока не умел, поэтому он сделал единственное, что было возможно в подобной ситуации, - развернулся и бросился бежать. В мутировавший лес, под эфемерную защиту деревьев, подальше от жуткого места, где он потерял свою любимую, пожертвовавшую собой ради слепой материнской любви.
        Он бежал, а внутри него ужас пережитого быстро сменялся ненавистью - не лучшим лекарством от горечи утраты, но единственно возможным для очень многих. Клин вышибают клином, одно сильное чувство гасится другим.
        И сейчас Фыф ненавидел!
        Себя за слабость, за то, что не смог скрыть от любимой страшную правду.
        Захарова за то, что вернул к жизни его и Настю.
        Но больше всего Фыф ненавидел человека, который не дал им умереть окончательно, из-за которого он и его любимая кио превратились в чудовищ.
        Сталкера по имени Снайпер.

* * *
        Оно вышло из леса прямо на нас. Существо, похожее на человека лишь общими очертаниями и способностью ходить на двух ногах. Его трясло, словно в лихорадке, и из огромного глаза, заменявшего собой голову, на серую траву Зоны катились слезы.
        Я узнал его. Видел запись в научном комплексе Захарова, правда, не очень четкую, похожую на монтаж кадров из фильма ужасов. Впрочем, я не особенно доверял академику, который и приврать мог запросто. Может, и моих друзей он не оживлял, кто его знает, а лишь налепил типа видеодоказательство из нарезанных фрагментов фильмов ужасов…
        Хотя настолько новый камуфляж жутковатое с виду существо могло получить лишь в одном месте: на складе Захарова. Тем более что там такие точно имелись…
        В общем, были у меня поводы для сомнений. Поэтому я остановился и довольно громко поинтересовался:
        - Фыф, это ты?
        Я понимал, что нужно не говорить, а стрелять. Но в то же время я не привык убивать невинных существ - тем более, если это существо, возможно, раньше было моим другом.
        Поэтому мне нужно было удостовериться…
        И я удостоверился.
        В следующее мгновение нас с Хащщем приподняла в воздух невидимая сила. Невысоко, от силы на полметра. И та же сила вырвала из моих рук автомат, при этом смяв его в неровный комок металла. Никогда не видел, чтобы надежное оружие мялось вот так, словно было сделано из пластилина. Как и оба моих пистолета, сорванные с пояса и также превращенные в бесполезные комки стали. Я почувствовал, как невидимое нечто потянуло было «Бритву» с моего пояса, но тут же отпустило, будто обжегшись. Мой нож - он такой, и без меня за себя постоять может.
        Хотя сейчас я вряд ли чем-то мог помочь кому-либо, включая себя самого, ибо висел в воздухе, чувствуя, как меня со всех сторон сжимает ментальный кокон, не давая шевельнуть даже пальцем.
        - Надо было… стрелять… - прохрипел Хащщ, болтающийся рядом со мной словно на невидимой виселице.
        - Надо, - произнесло чудовище, подходя ближе. Кажется, оно сказало это шеей, приоткрыв на мгновение черную щель в ней. - Только это не помогло бы. Сейчас я могу не только вернуть пули стрелявшему, но и предугадать его намерения за несколько секунд до того, как он сам их осознает. Только зачем мне все это, Снайпер, скажи? К чему мне сила, когда мою Настю поглотило чудовище, рожденное ею же?
        Я чувствовал даже через бронекостюм, как вибрирует воздух от ненависти, излучаемой Фыфом. И смотрел на то, как его голова-глаз наливается кровью…
        Похоже, шама накрыло безумие, замешанное на боли потери и жажде мести. Мести хоть кому-нибудь, любому объекту, на который Фыф решит возложить ответственность за свое горе. Понимаю его. Так всегда легче - найти крайнего и отомстить. Даже если на самом деле виновен ты сам. Себе мстить обычно не за что, да и как-то глупо. Для себя мы все идеальные, что бы ни натворили. И шам - не исключение.
        Спорить с ним было бесполезно. Я уже понял - это не тот Фыф, которого я знал. Передо мной стояло чудовище, ослепленное жаждой убийства. Такому говорить что-то бесполезно, оно слышит только себя.
        Но я все же попытался.
        - Хащща хотя бы пощади, - сказал я. - Ты и так уже убил его семью.
        Щель на шее Фыфа скривилась в подобии презрительной ухмылки.
        - А это повод? - донеслось из нее. - Если ты съел курицу, это не причина для того, чтобы не убивать вторую. Верно, хомо? Вы же тоже жрете чужую плоть, чтобы жить, поэтому давай не будем о милосердии к пище. Кстати, зачем ты влез в этот костюм? Решил, что он тебя защитит? Глупость какая. Знаешь, мне хочется взглянуть тебе в глаза прежде, чем я отделю твои кости от мяса, как сделал это с самкой твоего друга.
        Раздался треск, и мой бронекостюм, разломанный на сотни мельчайших фрагментов, с металлическим звоном осыпался на землю.
        - Ты тоже изменился, - задумчиво произнес Фыф, рассматривая меня своим огромным глазом. - Превратился в урода. Как оно, хомо? Я вот тоже урод, всю жизнь им был, а сейчас вообще не пойми что. А ведь когда-то у нас были общие предки, которые превратили мой мир в радиоактивную пустыню, а своих потомков в чудовищ. И в этом мире то же самое, но пока только в рамках Зоны… Впрочем, это не главное, можешь не отвечать. Сейчас я хочу, чтобы ты, прежде, чем сдохнешь, почувствовал, каково оно - терять тех, кто тебе дорог.
        Невидимая сила повернула мою голову в сторону Хащща, и я увидел, как от его головы одно за другим отрываются щупальца. Кровь хлестала из рваных ран, но Хащщ не проронил ни звука. Не знаю, смог бы я проявить подобную выдержку, если б мое лицо начали отрывать по кускам.
        Но Фыф на этом не остановился.
        С мерзким хрустом от туловища Хашща отделилась левая лапа. Повисела мгновение в воздухе - и шлепнулась на залитую кровью траву рядом с кучкой оторванных щупалец…
        И тут я не выдержал.
        - Да что ж ты делаешь, тварь?! - заорал я. - Хочешь убить - убей! Зачем мучаешь? Что он тебе сделал?
        Фыф мерзко захихикал, правда, это хихиканье прервалось всхлипом.
        - Теперь ты понимаешь, что чувствовал я, когда моя Настя…
        Он говорил что-то еще, рыдая и смеясь одновременно. Это явно была истерика, но мне было как-то наплевать на переживания этой мрази, которая когда-то была моим другом. Фыф умер, а то, что сейчас медленно убивало Хащща, вызывало лишь ненависть. Лютую, жгучую, заполнившую меня целиком, затуманившую разум…
        И тут я чуть не заорал от резкой боли в руке!
        Сперва мне показалось, что Фыф начал и меня расчленять, слишком уж сильно рвануло мое предплечье, словно нечто решило вывернуть его из сустава, одновременно разрывая кожу предплечья.
        Но Фыф был здесь ни при чем.
        Затрещал рукав комбинезона, и через дыру, образовавшуюся в нем, вылетела стремительная черная молния.
        Настолько быстрая, что даже Фыф, увлеченной своей истерикой, не успел среагировать.
        Она ударила прямо в центр его громадного глаза, и я услышал, как в нем что-то лопнуло. В следующую секунду из него хлестануло черно-синей кровью, совершенно не похожей по цвету на кровь шамов.
        Фыф застонал, попытался схватиться за свой глаз, резко сдувшийся и уже обвисший, словно проколотый воздушный шар, но его стон перешел в хрип, и сразу же - в бульканье, так как из шейной щели у него тоже толчками начала литься кровь.
        А потом мы упали на траву.
        Все.
        И Фыф, и мы с Хащщем.
        Причем Фыфу повезло больше, чем ктулху, - судя по конвульсиям, он уже агонизировал. При этом его голова-глаз неестественно дергалась и брызгалась черными каплями. Это было неудивительно - пиявка Газира, разбуженная моей ненавистью, вырвалась наружу, и теперь жрала изнутри того, кто посмел вызвать неудовольствие ее хозяина.
        Раньше это странное и жуткое существо, похожее на змею с забавной мордочкой-смайлом, жило под кожей руки Андрея Краева, пришельца из другой вселенной. А после выбрало меня в качестве хозяина, поселившись в моем предплечье[2 - События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Закон Охотника» литературной серии «СТАЛКЕР».]. Со стороны это было похоже на татуировку - пиявка предпочитала спать, понемногу питаясь во сне моей кровью и не особо напоминая о себе… до тех пор, пока ее хозяину не начинало угрожать что-то реально опасное - по ее мнению, конечно. Как сейчас, например. И тогда пиявка Газира разбиралась с этой опасностью быстро и решительно.
        Но сейчас мне было не до нее.
        Я вскочил на ноги и бросился к Хащщу… Хотя что я мог сделать? С такими ранами не выжить даже существу, о способностях к регенерации которого ходили легенды.
        Ктулху и правда умирал. Из кошмарной раны на месте оторванной руки слабыми толчками вытекала кровь. Уже слабыми - в мощном теле Хащща ее не так уж много осталось.
        Но пока он был еще жив. И, увидев меня, попытался ухмыльнуться. Выглядело это жутко, как шевеление кровавой маски, в которую превратилась нижняя часть его морды.
        - Вот оно, значит, как - умирать, - тихо проговорил Хащщ. - Больно… Но не страшно. Ведь там меня ждет она… в Краю Вечной войны.
        - Ждет, конечно, - сказал я. - Скоро вы встретитесь.
        - Знаю… Чувствую… - уже еле слышно прошептал ктулху.
        Его глаза заволакивала пелена смерти. Вдоль моего позвоночника пробежала ледяная волна. Понятно… Та, кого я раньше называл Сестрой, уже рядом. Пришла, чтобы забрать с собой моего друга…
        Но Хащщ внезапно напрягся, и я увидел, как в его взгляде мелькнула прежняя сила. Такое случается, когда умирающему еще нужно что-то сделать на этом свете.
        Так и случилось.
        Неимоверным усилием он приподнял уцелевшую лапу, на одном из пальцев которой было надет перстень с крупным черным камнем, и произнес:
        - Кольцо Черного сталкера… Возьми его себе, Снайпер. И носи не снимая. Обещаешь?
        Я хотел было сказать - зачем оно мне? Да и не люблю я таскать на себе лишние побрякушки…
        Но вопросительный взгляд Хащща стремительно угасал, и видно было, что умирающему ктулху очень нужен мой ответ.
        И я не нашел ничего лучшего, как сказать:
        - Обещаю.
        - Хорошо, - прошептал Хащщ, расслабляясь. - Прощай, Снар… И не оживляй меня. Не надо. Я хочу быть с ней…
        Взгляд Хащща остановился. Мертвый ктулху смотрел в серое небо Зоны, словно видел за тяжелыми тучами легендарный Край Вечной войны, куда уходят герои Зоны, погибшие в неравном бою. Умершие страшно и больно, но не проронившие ни единого стона. Побежденные, но не сдавшиеся.
        - Упокой тебя Зона, друг, - сказал я. После чего снял с холодеющего пальца трупа завещанное мне кольцо, надел его на палец…
        И невольно вздрогнул.
        Руку словно током дернуло, и сразу же следом в мозг будто молнией ударило. Я аж невольно зажмурился, пошатнулся и едва устоял на ногах. Правда, яркие звезды, мерцающие под в?ками, быстро померкли и исчезли. И когда я открыл глаза, мир вокруг стал другим. Куда-то исчезли темные, унылые краски Зоны, навевающие тоску и желание застрелиться. Нет, унылый пейзаж вокруг остался прежним, просто теперь он воспринимался нормально, как само собой разумеющееся. Словно я вернулся в старый, привычный, хорошо знакомый дом после длительной командировки.
        Или же это я стал другим… Скорее всего, так. В чем именно заключаются эти изменения, я еще не понял, но то, что они произошли, - это сто процентов. Например, я и предположить не мог, что буквально в пятидесяти метрах от меня, прямо за кучей бурелома, притаилось небольшое поле аномалий - две «дымки» и «жара», расположившиеся по соседству на звериной тропе. Поохотиться приползли и до поры до времени себя не проявляли. А как кабан той тропой пойдет к ручью напиться, так «жара» его и прикончит, после чего обугленные останки «дымки» растворят без остатка. «Жаре» такой симбиоз выгоден, так как не остается следов охоты, которые могут отпугнуть другие потенциальные жертвы. И «дымки» в накладе не остаются - они аномалии медленные, куда им до «жарки», умеющей молниеносно выплюнуть столб всепожирающего пламени. А тут и поели на халяву, и пользу принесли огненному охотнику. И всем хорошо.
        Я аж головой мотнул с непривычки. Странно это - смотреть сквозь преграды и ощущать, что на уме у аномалий. Не слышать, не догадываться, а именно ощущать, словно это знание у тебя внутри появилось из ниоткуда…
        Впрочем, странно, не странно - пофиг как-то по большому счету. Все странности и необъяснимые явления Зоны я привык принимать как должное, не пытаясь понять их суть. Ибо те, кто пытался, либо мертвы давно, либо с катушек соскочили от непосильного умственного напряжения.
        Меня такая перспектива не прельщала, иных забот хватало. А именно - как похоронить два трупа так, чтоб их не растащили по кусочкам мутанты. В землю закапывать без толку: падальщики Зоны по запаху найдут мертвечину, разроют свежие могилы и сожрут. Вон в кустах уже чьи-то глаза сверкают. Небось, крысособака какая-нибудь притаилась и ждет, когда же я наконец свалю и дам спокойно поесть свежатинки.
        Но тварь обломилась с ужином. Потому что я отволок оба трупа в чащу и положил их на той тропе метрах в пяти от «жары». Ближе подходить к этим аномалиям опасно, легко можно за секунду превратиться в дымящуюся головешку.
        Хотя это и не понадобилось.
        Почуяв свежую кровь, аномалии немедленно поползли к телам, потеряв всякую осторожность. Выглядело это как огненный столб, который величественно двигался посреди леса, по некой странной причине не обжигая деревья. Хотя это скорее новичкам такое видеть непривычно. Аномалия ж не дура, чтобы лесной пожар спровоцировать, в котором сгорит вся пища. Поэтому сейчас она величественно ползла вперед, обдавая нависшие над тропой ветки холодным пламенем, не причиняющим им ни малейшего вреда.
        Но прежде чем это пламя коснулось Фыфа, из его развороченной головы вылетела черная лента. Прыгнула - и обвилась вокруг моей руки. Пиявка Газира. Монстр, вновь спасший мою жизнь. Правда, сейчас вместо одной умильной мордочки-смайла мне улыбались две. Пиявка стала двухголовой, а ее улыбки выглядели жутковато из-за острых зубов, уже не помещающихся в пастях. Понятно. Мой спаситель, паразитирующий в моем теле, тоже изменился вместе со мной после того, как я погиб, а потом возродился вновь. Хотя повадки у него остались прежними. Сверкнув зубастыми улыбками, пиявка нырнула в дыру в моем рукаве, которую прогрызла до этого, и руку пронзила новая боль. Когда мой друг-паразит внедряется под кожу, это всегда очень больно…
        А потом мне пришлось отступить назад, так как «жара» добралась до цели. Миг - и неистовое пламя, взметнувшееся до самых вершин деревьев, объяло тела моего друга и того, кто им был до недавнего времени.
        Я даже вздохнуть не успел, как все было кончено. На тропе, протоптанной в серой траве Зоны, лежала черная обугленная масса, к которой медленно подбирались две «дымки», похожие на стелющиеся по земле клочья едва видимого серого тумана.
        Не стал я смотреть, как аномалии растворят то, что совсем недавно было Фыфом и Хащщем, а повернулся - и, выйдя из леса, направился на юг. В ту сторону, куда ушли Рудик и Рут. Благодаря кольцу Черного сталкера я сейчас ясно видел их желание, длинным мысленным следом растянувшееся от того места, где они расправились с бандитами.
        И это желание мне очень не нравилось. Поэтому я ускорил шаг, надеясь догнать их обоих… и понимая при этом, что без серьезного оружия вряд ли у меня получится остановить двух совершенных убийц, накачанных концентрированной силой Монумента.

* * *
        Сегодня торговля не задалась. Утром пришел какой-то ушлепок из новичков, принес два крысособачьих хвоста, «батарейку» и пять «булавок», при проверке оказавшихся еще и «молчащими». На это Петрович посоветовал неудачнику пособирать пустые бутылки возле ближайшего бара - мол, сдаст, и то приварок больше будет. Хотя две просроченные консервные банки с тушенкой незадачливый сталкер, конечно, заработал.
        С такого расклада ушлепок начал было орать и хвататься за обрез двустволки, на что из складского помещения вышли два киба в тяжелых армейских бронекостюмах, закрытых шлемах, и с автоматами Калашникова в руках.
        Увидев столь грозную охрану, сталкер забрал свою тушенку и быстренько смылся, ворча себе под нос пустые угрозы. Ничего страшного, пусть поворчит. Потом все равно вернется. Глядишь, притащит что-то поприличнее. Времена сейчас непростые, многие торговцы вообще мелочевку принимать отказываются - с ней больше военным отдашь в качестве дани при переправке через кордон, чем поимеешь навара. Это у Петровича, в отличие от конкурентов, все схвачено с охранниками кордона, которые других торгашей посылают куда подальше и работают только с ним. А чего не работать-то? Знают, что Петрович их никогда не сдаст, в отличие от других барыг, цена обещаний которых не дороже пустой консервной банки.
        Хорошо, конечно, когда бизнес отлажен как ухоженная и добросовестно смазанная машина. Однако в последнее время торговца это не особо радовало. Работал он больше по привычке, чисто чтоб отвлечься от невеселых мыслей, которые, как ни старайся, не шли из головы.
        Просто однажды случилось так, что появилась в его жизни девочка, которой он в отцы годился. И для которой фактически стал отцом. Все для нее делал, ничего не жалел. Вообще о деньгах не думал, когда тратился на удобства и подарки, которые на Большой земле купить не проблема, а вот переправка в Зону обходилась порой в две-три их цены. Но о каких убытках могла идти речь, когда от радостной улыбки названой дочурки на сердце становилось тепло и радостно? И жить хотелось, и силы брались не пойми откуда без всякой там подзарядки лечебными артефактами…
        Однако все это исчезло в один миг.
        Оказывается, девочка без памяти любила беспутного сталкерюгу, который не раз всю Зону ставил на уши, не получив за это ни гроша. Какой смысл баламутить народ и убивать всяких негодяев направо-налево, когда ничего с этого не имеешь? Вон «борги» мутантов отстреливают, потом продают их органы научным лабораториям, а из шкур да голов чучела делают, которые тоже стоят немало. Нормальный бизнес разумных людей. Или «вольные», например. Косят под безобидных дурачков-алкоголиков, а сами под эдаким прикрытим занимаются и контрабандой, и работорговлей, и заказными убийствами. Правда, по последнему больше наемники специалисты - тоже, кстати, деловые люди, умеющие грамотно продавать свои навыки.
        Снайпер же этот со своей немереной личной удачей давно мог долларовым миллионером стать. Увезти Рут из Зоны, купить себе домик в Париже, да и жить себе там, Петровичу внуков делать, радовать старика.
        Так нет же.
        Вскружил девочке голову этот удачливый Робин Гуд без гроша в кармане, а она и слышать ничего не захотела. Пошла за ним - и погибла из-за него. Убийцу Рут Снайпер прикончил, но Петрович его все равно не простил. Какая разница, кто нажал на спусковой крючок? Важно, из-за кого, это главное.
        Так что поклялся торговец отомстить за смерть названой дочери. Награду назначил большую, однако не вышло ничего. Похоже, сама Зона хранила того Снайпера. Иначе не объяснить, что целые группировки, охотящиеся на легендарного сталкера, так и не смогли его ликвидировать.
        Со временем жажда мести притупилась, из острой боли превратилась в ноющую. Но это вовсе не значило, что Петрович отказался от мысли отомстить Снайперу. Просто найти б того, кто смог бы это сделать. Сам-то торговец уже стар для этого, да и брюхо не позволит по Зоне бегать в поисках удачливого сталкера. К тому же и лысому чернобыльскому ежу ясно, что бесполезно это - если уж матерые вояки не смогли его завалить, то пожилому барыге и подавно не совладать со Снайпером…
        - Хозяин, на мониторе клиент, - прогудел монотонный голос за спиной Петровича.
        - А? Что? - встрепенулся тот, отвлекшись от грустных мыслей.
        - Хозяин, на мониторе клиент, - так же ровно повторил киб.
        Кибы, конечно, существа полезные, но довольно тупые. Запрограммированные только на свои обязанности. И военные такие встречаются, которые лишь об армии говорить могут, о водке да о бабах. Кибы такие же, только водяру не жрут и женский пол их не интересует. То есть с отвлеченными темами у них очень плохо. Тоска, одним словом. Говорить с ними - все равно что с тумбочкой. Ты ей про душевную тоску, а она - деревянная.
        Хотя надо признать, что со своими обязанностями кибы справлялись отменно, не зря Захарову в свое время была отвалена за них круглая сумма. Вот сейчас, например, один из кибов заприметил на мониторе точку, которую уже рассматривал через оптический визир - проще говоря, перископ, давным-давно снятый каким-то сталкером на свалке со старого армейского топопривязчика и проданный Петровичу за коробку насмерть просроченного «Завтрака туриста». Полезная штука с шестикратным увеличением, благодаря которому киб тут же выдал информацию:
        - Расстояние до цели пятьсот сорок метров. Объект вооружен, в каталог постоянных клиентов не входит, движется по направлению к бункеру. Судя по внешнему виду униформы, ни к одной из известных группировок не относится. Как новичок либо сталкер-одиночка не идентифицируется по ряду признаков, перечисленных в инструкции 4В.
        - Это что ж за фрукт такой, который и не новичок, и не сталкер? - удивился Петрович. Однако на мониторе, подключенном к внешним видеокамерам, из-за утреннего тумана было не понять, кто это там такой направляется к бункеру торговца.
        - Согласно инструкции 1А по совокупности факторов визуального исследования объекта жду команды открыть огонь на поражение, - своим обычным занудным голосом произнес киб.
        Петрович хотел было махнуть рукой - стреляй, мол, Зона все спишет. В ней лучше недобдеть, чем перебдеть, а потом просто приказать кибам обобрать труп, вскрыть брюхо, чтоб не всплыл, и отправить тело в болото. Впервой, что ли.
        Но что-то остановило пожилого торговца. Может, поговорить захотелось с живым человеком, а не с охранным биороботом, или чуйка что подсказала, которая по-любому в той или иной степени развивается у всех, кто долгое время пробыл в Зоне.
        - Погоди, - сказал торговец. - А что там с особыми приметами?
        Киб подвис слегка, переваривая вопрос, после чего выдал:
        - Особые приметы: избыточный волосяной покров на голове, цвет покрова черный. Согласно данной примете, а также особенностям строения тела, можно предположить, что объект является человеческой самкой. Во избежание нештатных ситуаций согласно инструкции 1А жду команды открыть огонь…
        - Стоять, падла! - заорал Петрович, вскакивая со своего кресла. - Стоять, нах! Я тебе дам огонь! А ну-ка сгинь!
        И, оттолкнув опешившего киба, припал к окуляру визира.
        И онемел…
        Потому что к бункеру неторопливой походкой шла Рут. Невероятно похорошевшая, нереально красивая, но без сомнения она. Погибшая и похороненная Снайпером. То, как ее убили, видел из леса неудачник-одиночка, который немедленно побежал доложить новость Петровичу. В доказательство своих слов он принес россыпь гильз, пахнущих порохом, и окровавленный обрывок камуфляжа той же расцветки, что был на Рут. Неважное доказательство, конечно, но торговец поверил. Когда ждешь беды, поверить в нее нетрудно.
        И вот сейчас оказалось, что наврал тот сталкер, и теперь названная дочка Петровича просто решила вернуться домой!
        На глаза торговца навернулись слезы, которые он как-то забыл вытереть, и они все текли и текли по полным щекам.
        Но не тот был человек Петрович, чтобы долго предаваться эмоциям - не зря ж столько времени провел в Зоне, где шибко эмоциональные долго не живут. Утер слезы рукавом и распорядился:
        - Открыть двери.
        - Согласно инструкции… - забубнил было киб, но тут же заткнулся, потому что хозяин разразился потоком такого отборного мата, что охранник аж присел от услышанного, поняв из неистового ора лишь, что инструкции те писал сам Петрович и, когда надо, сам их и отменяет.
        Во избежание ошибок автоматики бронированные двери бункера с недавних пор открывались только вручную. Подгоняемый воплями хозяина, полностью деморализованный киб потащился выполнять приказ, по пути силясь понять, зачем было писать инструкции, которые работают не всегда, а лишь от случая к случаю. Но заточенный под военные реалии мозг не нашел логичного ответа на сложный вопрос, потому слегка подвисший киб решил пойти по наиболее простому пути и просто выполнить приказ.
        Что он и сделал, повернув стальной штурвал кремальерного замка, заказанного Петровичем через посредника на каком-то издыхающем оборонном заводе, - безопасность, она же превыше всего!
        Тяжелые створки распахнулись, и в бункер вошла девушка сказочной красоты, от вида которой внутри киба ворохнулось нехорошее предчувствие. Уж больно отталкивающей была та красота. Но приказ хозяина - закон, и судя по тому, как Петрович себя вел, эта самка хомо много для него значила. Если б не этот факт, киб хоть как-то среагировал бы на обрез охотничьего помпового ружья, направленный ему в горло. Но хозяину нужна была эта черноволосая самка, а не ее труп, поэтому киб снова пошел по простому пути и не стал делать ничего, когда ствол уткнулся ему под подбородок.
        Грохнул выстрел, и киба отбросило назад. Он ударился спиной о стену и сполз по ней, оставляя на крашенной зеленой краской поверхности кровавый след. Конечно, бронированный воротник штурмового костюма способен остановить пулю или осколок, летящий по касательной. Но сейчас пуля, выпущенная в упор из ружья двенадцатого калибра, легко разорвала и воротник, и горло, и позвоночник киба, пробив шею насквозь.
        Рут же, усмехнувшись, дослала в патронник новый патрон и начала спускаться по знакомой лестнице. Она была уверена - Петрович давно увидел ее и ждет, когда названая дочь упадет в его объятия.
        Так и было.
        Старый дурень вылез из своей клетки, отделяющей продавца от покупателей, и сейчас стоял на ее пороге, встревоженно вглядываясь в полумрак коридора. Впрочем, его лицо при виде Рут разгладилось - и тут же расплылось в улыбке:
        - Доченька, здравствуй, - пролепетал он. - Ты вернулась… Это ты стреляла? Мой киб тебя чем-то обидел?
        - Привет, папаша, - сказала Рут, нажимая на спусковой крючок.
        Пуля швырнула Петровича на бетонный пол. Торговец упал как подкошенный, захрипел, дернул ногами - и вытянулся, закусив губу и уставившись в потолок уже ничего не видящими глазами. Оно и немудрено: свинцовый шарик, раскрывающийся при попадании в лилию с неровными лепестками, просто разорвал сердце торговца на части. Хорошая смерть, быстрая. Лучший подарок, какой может преподнести убийца своей жертве.
        Правда, оставался еще второй киб, который выскочил из склада с автоматом наперевес, но его Рут встретила двумя выстрелами подряд, одновременно прыгнув в сторону.
        Не зря она это сделала.
        Киб успел выпустить короткую очередь, но пули пронзили лишь пустоту. А вот выстрелы девушки достигли цели. Один свинцовый шарик разнес бронестекло шлема, а второй ударил прямо в лоб охранника.
        Киб рухнул на спину и больше не шевелился. Рут, после прыжка ушедшая в перекат, легко поднялась на ноги и, насвистывая, принялась запихивать патроны в подствольный магазин ружья. Покончив с перезарядкой, она засунула за пояс свое оружие, похожее на большой старинный пистолет, и, вытащив из ящика стола тяжелую связку ключей, отперла сейф, стоящий под столом Петровича.
        В сейфе аккуратными стопками лежали пачки денег, перетянутые разноцветными резинками. Много денег. И советских рублей - местной валюты Зоны, и иностранных банкнот. Российских, американских, европейских…
        Рубли с портретом вождя пролетарской революции девушка проигнорировала. Остальные же вытащила из сейфа и разложила на столе.
        Пачек оказалось довольно много - видимо, в последнее время дела у хозяина бункера шли просто замечательно. Оставалось только найти вместительный рюкзак, чтобы сложить в него трофеи.
        - Неплохо, хороший хабар, - раздался голос со стороны лестницы, по которой спускался Рудик.
        - Хороший, - хмыкнула Рут. - Но не твой.
        С морды спира начала сползать радостная улыбка.
        - Не понял, - нахмурился он. - Ты ж сказала не лезть в это дело, мол, сама справишься.
        - Вот и не лезь, - отрезала Рут. - И вообще, я сейчас подумала, что мне вряд ли нужен напарник. С новыми способностями и такими деньгами я сама как-нибудь проживу в этом мире.
        - То есть ты меня кидаешь, - подытожил Рудик, как бы невзначай кладя лапу на автомат, висящий у него на шее.
        - Ага, - просто сказала Рут.
        И, выдернув из-за пояса ружье, выстрелила.
        Она уже неплохо освоилась с эффектом ускорения личного времени, когда движения противника кажутся медленными и неуклюжими. Очень просто в таком режиме вскинуть оружие, прицелиться и выстрелить до того, как противник направит на тебя свой автомат…
        Но на этот раз все пошло немного не так.
        За долю секунды до выстрела девушка почувствовала, будто что-то невидимое ударило ее по коленям, поэтому пуля вошла не между глаз спира, как планировалось, а лишь рванула кончик его уха.
        Но, уже падая, Рут успела исправить свою ошибку, на этот раз выстрелив более удачно.
        …Режим ускорения личного времени отнимал много сил. Тяжело дыша, девушка поднялась с пола, залитого чужой кровью, и, прихрамывая, направилась к спиру, который неуклюже пытался направить на нее автомат. Непростое дело, когда правая лапа выше локтя прострелена насквозь и из кровоточащей дыры торчит обломок кости.
        Ударом ноги девушка отбила автомат и улыбнулась, показав идеальные зубы.
        - Неплохая попытка, лупоглазый, - произнесла она, направляя ствол в лоб Рудика. - Однако, перед тем как ты сдохнешь, хочу сказать тебе спасибо за науку. Никогда не пробовала крови представителей твоего народа, но сегодня не откажу себе в этом удовольствии.
        - Смотри не подавись, сука, - сказал спир.
        И плюнул в глаза Рут.
        Та ловко отшатнулась, но недостаточно быстро - несколько крохотных капелек все же попали ей на лицо.
        Девушка утерлась рукавом камуфляжа и сказала:
        - Знаешь, хотела я убить тебя по-дружески, быстро и безболезненно, но передумала.
        И выстрелила Рудику в живот.
        Спир охнул и свернулся в калачик от нереальной боли.
        - А потому что нечего девушкам в лицо харкать, - сказала Рут… и поморщилась.
        Лицо жгло. И с каждым мгновением все сильнее, словно на коже щек стремительно разгорался неистовый огонь.
        От столь неожиданной и сильной боли Рут выронила ружье и ринулась к умывальнику, над которым висело зеркало советского производства в массивной деревянной раме. Девушка быстро вытрясла из древнего умывальника пригоршню воды, плеснула себе в лицо, глянула в зеркало - и невольно отшатнулась.
        На ее лице стремительно разрастались шесть черных язв, буквально пожирающих плоть. Правой щеки практически уже не было, левая ноздря исчезла, и на ее месте зияла дыра, в которой виден был носовой ход. А еще одна язва, уже сожрав правую бровь, быстро подбиралась к глазу.
        - Не-еет!!! - закричала девушка. - Рудик, что это?!! Это твоя слюна?!!
        Но из угла, в котором скорчился спир, ответа не последовало.
        - Помоги, умоляю!!! - завопила Рут, бросаясь к Рудику. - Забери все эти чертовы деньги, только спаси!!!
        Но добежать до застреленного ею товарища у нее не получилось. Правый глаз лопнул, страшная боль ударила в голову, и девушка, схватившись ладонями за остатки лица, рухнула рядом с трупом того, кто до последней минуты своей жизни называл себя ее отцом…
        …Минутная стрелка на старинных часах, висящих над зеркалом, отмерила почти полный круг, когда окровавленный ком шерсти в углу неуверенно пошевелился. Медленно, словно опасаясь нового взрыва боли, вытянул одну лапу с гибкими пальцами, вторую. Большие круглые глаза сверкнули в полумраке, созданном тусклыми «вечными лампочками» в потолочных плафонах…
        Рудик, закусив губу, посмотрел на искалеченную лапу - и ничего не увидел, кроме пятна засохшей крови на месте страшного ранения. Сквозного отверстия больше не было. Оно исчезло, оставив после себя лишь бурую корку с едва заметными вкраплениями какой-то ярко-синей пыли.
        - Не может быть, - прошептал спир, опасаясь взглянуть вниз и увидеть развороченный живот с торчащими наружу обрывками кишок. Тем более что он болел. Сильно болел… Но не так, как, наверно, болит брюхо, простреленное насквозь.
        И тут до Рудика дошло.
        Это была не боль от ранения! Просто желудок спира сводил жестокий голодный спазм, словно он не ел неделю. Еще не веря в чудо, Рудик взглянул вниз - и аж взвыл от счастья.
        Там, где должна была быть смертельная рана, на свалявшейся шерсти лишь расплывалось такое же пятно засохшей крови, как на лапе. Хотя нет, не совсем такое же. На этом пятне синей пыли было больше, и она слабо светилась, мерцая и напоминая далекие звезды на фоне темно-бурого неба.
        - Невероятно, - потерянно произнес Рудик. - Что же я теперь такое? Ходячая аномалия с потрясающей способностью к регенерации…
        Он бросил взгляд в сторону Рут.
        Мертвая девушка лежала на боку, прижимая обугленные руки к черной дыре, образовавшейся на месте ее лица.
        - …и ядовитой слюной, которой для активации теперь достаточно температуры человеческого тела, - закончил предложение спир. Потом подумал - и добавил: - Дурацкая, конечно, привычка разговаривать самому с собой. Но что поделать, если кругом одни уроды и мертвецы, словом не с кем перемолвиться.
        Рудик вздохнул, поднялся с пола и, подойдя к трупу Петровича, почесал в затылке.
        - Начну, пожалуй, с этого, - произнес он. - Похоже, старик при жизни кушал хорошо и страдал полнокровием. Хороший хабар на голодный желудок.

* * *
        На базе группировки «Воля» царило смятение. Боец, который чудом сумел спастись из мясорубки в научном центре возле озера Куписта, поведал о том, как погиб весь отряд, охранявший этот центр. И о смерти Безноса, главаря группировки, рассказал тоже. В подробностях[3 - Об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон бандита» литературной серии «СТАЛКЕР».].
        Все бойцы «Воли» сейчас собрались возле административного здания комплекса производств «Вектор», где имелась довольно большая асфальтовая площадка, заменявшая плац. Толпа шумела. Кто-то предлагал немедленно выдвигаться к озеру Куписта, чтобы отомстить кому-то. Другой орал в голос, что надо сначала вожака выбрать, явно имея в виду себя. Третий бубнил о том, что задолбало все - пожрать ничего хорошего давно нету, сапоги хреновые стали поставлять местные барыги, как «мусорщиков» прижали, артефактов в Зоне почти не осталось, так что пора расходиться, чтоб каждый сам за себя.
        Неровный гул человеческих голосов катался по плацу, то усиливаясь в одном месте, то переходя в глухой рокот недовольства в другом - и постепенно становясь все более слаженным. Все как-то разом вспомнили неудачи, преследовавшие группировку в этом году, и даже эйфория по поводу того, что удалось отбить «Вектор» у «боргов», больше не грела.
        Было ясно: еще немного, и больше сотни «вольных» просто разойдутся кто куда, положив конец существованию одной из самых мощных группировок Зоны. Но внезапно даже не крик, а какой-то нечеловеческий рев пронесся над плацем:
        - Хорррош, нах!!!
        От жуткого звука, неожиданно ударившего по барабанным перепонкам, все резко замолчали. И тогда на центр плаца вышел человек, умеющий рявкать столь громко, с плечами, которые были шире его талии раза в три - по крайней мере так казалось на первый взгляд.
        - Хорош галдеть, - повторил он уже немного тише. - Раскудахтались, как бабы на рынке, слушать противно.
        - Не любо - не слушай, - ответил кто-то из толпы. Плечистый боец резко развернулся на голос, но говоривший предпочел не продолжать.
        Не дождавшись развития темы, плечистый произнес:
        - Есть еще желающие что-то сказать?
        Желающих не нашлось. Зато другой голос из толпы крикнул:
        - Коваль, да хорош тебе тянуть квазимясо за мошонку. Вышел - так говори.
        - Я скажу, - отозвался боец с плечами потомственного кузнеца и характерным прозвищем. - Скажу, что не дело это - группировку распускать. Поодиночке мы никто, а вместе - силища, которая совсем недавно «боргам» наваляла, и если надо, кому угодно объяснит, кто в Зоне хозяин. Верно я говорю, братцы?
        - Ну, верно, - раздались неуверенные голоса.
        - Безнос погиб, но дело его живет и будет жить, пока существует наша «Воля»! - возвысил голос Коваль. - Конечно, каждый может уйти и забрать свою долю, что хранится на нашем складе. Но подумайте, сколько еще ваших долей лежит на складах «боргов»? Разойдемся - и не видать нам всех этих несметных богатств. А ведь сейчас самое время добить проклятых черно-красных и забрать у них то, что принадлежит нам, как мы забрали наш «Вектор»!
        - Дело говоришь, Коваль! Верно! Правильно! - понеслось над плацем. Приунывшие было бойцы поднимали головы, в их глазах вновь загорался свет решимости идти до конца, к цели, которую им только что обозначили.
        Вдруг резкий, громкий голос возвысился над гудением толпы бойцов.
        - Красиво говоришь, Коваль! Уж не в гетманы ли метишь?
        «Вольные» разом притихли. А вперед, растолкав стоящих, вышел жилистый, узколицый парень в бандане. В плечах он был чуть ли не вдвое меньше Коваля, но, судя по быстрым движениям и наглому взгляду, это был боец из тех, кто с отрубленными руками и ногами норовит зубами впиться противнику в горло.
        - Быть мне гетманом или нет - то братьям решать, - прищурился Коваль. - А ты, Мангуст, что-то имеешь против моей кандидатуры?
        - Имею, - кивнул парень с прозвищем, которое подходило ему как нельзя кстати: он и правда был похож на шустрого и злого зверька, грозу змей и скорпионов. - Хотя бы потому, что ты вместо того, чтобы закрепиться здесь, на «Векторе», сил набраться, пытаешься измотанную в боях группировку снова бросить на борговские пулеметы. Красно-черные сейчас на своей старой безе закрепились, раны зализывают. Как думаешь, много нас в живых останется, даже если победим?
        - Когда это «вольные» смерти боялись? - недобро усмехнулся Коваль. - Нет большей чести для воина, чем умереть в бою! И только трус считает иначе.
        - То есть ты меня сейчас трусом назвал? - вкрадчиво спросил Мангуст.
        - А как еще назвать человека, который боится пойти и добить врага?
        Коваль не считал Мангуста серьезным противником. К тому же сейчас, чтобы закрепить авторитет, ему нужна была показательная жертва. Несогласный с его словами, которого можно убить на глазах у всех. Чисто чтоб другим неповадно было идти против него. И Мангуст подвернулся под руку как нельзя кстати.
        - Это прямое оскорбление, - спокойно произнес Мангуст. - И за это я вызываю тебя на арену по Закону свободы.
        - Добро, - кивнул Коваль, снимая с плеча автомат и аккуратно кладя его на асфальт. - По нашему закону, который ты озвучил, каждый бьется тем оружием, которое имел при себе на момент вызова. Но есть более древнее правило дуэли - вызванный имеет право выбрать оружие. Поэтому, если ты и правда смелый боец, докажи это. Попробуй победить меня голыми руками.
        Мангуст нахмурил брови.
        - Закон есть закон. Его не для того придумал первый гетман, чтобы менять по твоему желанию.
        - Испугался, щенок? - хмыкнул Коваль. - Как тявкать под ногами, так храбрости хоть отбавляй. А как разобраться чисто по-мужски, так все, хвост поджал и давай скулить?
        Мангуст в ярости сдернул с плеча укороченный АК, направив его на обидчика, щелкнул переводчиком огня…
        - Ну, давай, застрели безоружного. - Коваль развел руки в стороны. - Только смотри не промахнись с трех метров, а то совсем смешно будет, если и тут облажаешься.
        Коваль понимал, что сейчас Мангуст работает на него, выставляя себя в очень невыгодном свете, а ему подкручивая рейтинг до небывалых высот. Безбашенные «вольные» и правда всегда уважали тех, кто не боялся смерти, и сейчас безоружный Коваль, с ухмылкой смотревший в лицо вооруженного противника, выглядел в их глазах настоящим героем.
        - Ладно, мля, будь по-твоему, - скрипнул зубами Мангуст, в ярости швырнув автомат себе под ноги.
        И тут же, с места, мощно прыгнул вперед, словно скрученная до поры и вдруг внезапно распрямившаяся пружина.
        Это было неожиданно для всех, и для Коваля в том числе. Гигант не ожидал столь стремительной атаки и, получив удар каблуком берца в грудь, был вынужден сделать шаг назад, чудом сохранив равновесие и не упав на спину. Коваль знал, что Мангуст умеет метко стрелять из любого положения - на бегу, в прыжке, как угодно, потому не хотел с ним связываться в огневой дуэли. Но он не подозревал, что этот юркий парень еще и умеет вот так лупить ногами, что аж дух перехватывает и вдохнуть получается лишь со второго раза.
        Мангуст же не стал ждать, пока Коваль отдышится, и с неимоверной скоростью нанес противнику серию ударов кулаками. Нос, челюсть, заушина, горло…
        Гигант хоть и казался с виду неповоротливым, однако тоже был не лыком шит. Драться ему приходилось не раз с самого детства, потому третий и четвертый удар он успел отразить.
        Но не первый, и не второй.
        В ушах зазвенело, из сломанного носа на подбородок хлынула горячая струя крови. И ее вкус на губах сработал как детонатор, инициировавший взрыв звериной ярости.
        Мангуст продолжал бить и делал это мастерски. Коваль услышал, как слева хрустнуло ребро от страшного удара локтем, но это было уже не важно. Потому что он рванулся вперед, сметая противника массой…
        Тот, конечно, отпрыгнул вбок, уходя от атаки, но Коваль, растопырив огромные ручищи, смел Мангуста и вместе с ним рухнул на асфальт. Однако ловкий противник в последний момент сумел извернуться и уйти от захвата, из которого ему бы точно не удалось вырваться…
        Почти сумел.
        В самый последний момент словно какая-то невидимая сила толкнула его в бок, обратно, туда, в капкан из огромных рук потомственного кузнеца. Который сгреб Мангуста, схватил за уши и со всей силы грохнул его головой об асфальт.
        Череп треснул, словно глиняная ваза, из него на асфальт плеснуло красным. Мангуст закатил глаза, дернул пару раз ногами и умер.
        Коваль поднялся на ноги, утер рукавом кровь, сочащуюся из разбитого носа, и торжествующе улыбнулся. Что может быть лучше, когда ты жив, а поверженный враг валяется возле твоих ног в луже собственной крови? Это лучше, чем власть, секс или деньги - первобытный восторг победителя, убившего противника голыми руками.
        Правда, радость Коваля немного омрачала одна мысль - показалось ему, будто в самый последний момент Мангуст словно споткнулся об воздух, ударился о какую-то невидимую стену, отлетев от нее прямо навстречу своей гибели. Но Коваль гнал от себя дурацкую мыслишку. Если кажется - Зону помянуть надо, чтоб оградила от дурных вид?ний, мешающий наслаждаться победой. Но почему бойцы «Воли» не орут восторженно, приветствуя нового гетмана, а стоят столбами, тупо глядя перед собой одинаковыми синими глазами?
        Но удивление Коваля достигло крайней точки, когда, раздвинув безвольную толпу, на плац вышло странное и жуткое существо в ржавом, практически развалившемся экзоскелете, непонятно как державшемся на теле его хозяина. Лицо существа скрывали остатки бронированного шлема, но сквозь дыру в верхней его части были видны глаза, горящие неестественно лазурным светом.
        - Хороший бой, - глухим, мертвым голосом проговорило существо. - Приятно ощущать себя победителем, не так ли?
        Коваль обвел взглядом бойцов группировки, похожих на живые статуи. Не сложно было догадаться - эта тварь в развалившемся экзо подчинила их своей воле. И теперь достаточно одного ее слова, чтобы толпа бывших товарищей по оружию разорвала его на части. Коваль вообще был парнем сообразительным, умеющим быстро оценивать обстановку и действовать в зависимости от ситуации, что не раз помогало ему в жизни.
        - Приятно, - кивнул он, не сводя взгляда с очень сильной мутировавшей твари - то, что это именно мут, Коваль понял сразу. - Но еще приятнее было бы, если б я победил его сам.
        Из-под шлема раздалось нечто похожее на смешок.
        - Знаешь, я немного могу предвидеть будущее, - произнесло существо. - Этот парень убил бы тебя менее чем через минуту. Но это не входило в мои планы.
        Коваль невольно поморщился. Значит, не показалось. Значит, эта тварь с глазами цвета «ведьмина студня» владеет телекинезом. Она и швырнула Мангуста навстречу смерти.
        И явно сделала это неспроста.
        - Зачем я тебе нужен? - поинтересовался Коваль. - Почему ты не сделал из меня послушную куклу так же, как из моих товарищей?
        - Ты никогда не считал их товарищами, - усмехнулась тварь. - Для тебя люди всегда были лишь инструментами для достижения своих целей. Я вижу тебя насквозь, хомо. И то, что я вижу, мне нравится. Ты достаточно умный и подлый для того, чтобы быть полезным, - и в то же время труслив настолько, что я смогу доверять тебе, не опасаясь предательства. Мне нужны не только послушные куклы. Мне нужны те, кто сможет осознанно и плодотворно ими руководить. Например, мне понравилась твоя идея уничтожить группировку «Борг» - эти жадные фанатики могут помешать в осуществлении моих целей. Ну, что скажешь, Коваль? Согласен ты стать гетманом «Воли» с условием, что отныне и ты, и группировка будете лишь инструментами в моих руках?
        Это был вопрос, не требующий ответа. От мутанта исходила такая сила, что на расстоянии полутора метров от него Коваль чувствовал ее ледяные волны. Откажись он - и эта сила либо разорвет его на части, либо превратит в зомби с глазами цвета чистого неба.
        - Я согласен, - сказал Коваль. - Как мне обращаться к тебе, хозяин?
        Мутант хмыкнул вторично, и на этот раз в его голосе явно слышалось презрение. Что, впрочем, Коваля нисколько не расстроило. Если выбирать, кем быть - презираемым или мертвым, - он без раздумий всегда бы выбрал первое.
        - Я рад, что не ошибся в тебе, хомо, - промолвил мутант. - «Хозяин» мне нравится, но я привык, чтобы мои подчиненные называли меня по имени. Так что можешь звать меня просто Харон.

* * *
        В здании контрольно-пропускного пункта «Дитятки» стоял запах крутого перегара, замешанного на вони сигаретных бычков, киснущих в переполненной пепельнице, и вечно сырых матрацев, которые никто никогда не проветривал. Дохлый номер, бесполезное занятие. Рядом гиблое болото, тухлые миазмы которого постоянно висят в воздухе, пропитывая собой все. Так что от проветривания только хуже станет.
        Но тошнотворные запахи ничуть не раздражали военных, которые отдыхали в маленькой казарме после смены. Человек ко всему привыкает. К вони. К постоянной опасности. К необходимости хочешь не хочешь глушить водку, чтоб хоть как-то снизить губительное воздействие радиации на организм, ибо антирад дорог, и снабженцы завозят этот препарат на КПП не как положено, а от случая к случаю.
        И к Зоне тоже привыкаешь со временем. Вон она, за окном. Десять шагов до бруствера из мешков с песком, на которых раскорячились два пулемета, а одиннадцатый шаг уже будет по запретке, куда инструкция категорически не рекомендует ходить во избежание трибунала.
        Но патрули все равно ходят, вопреки инструкции, которую писали на Большой земле штабные грамотеи, ни разу не бывавшие в Зоне. Недалеко маячат, в пределах видимости пулеметчиков, дабы первыми увидеть опасность и по рации предупредить блокпост. Потому что если из Зоны попрет на КПП гон мутантов, можно не успеть среагировать - и тогда кранты всему личному составу «Дитяток».
        Бывало такое пару раз, и потом в двух кирпичных домах новая смена с Большой земли находила лишь кровь на стенах да обглоданные человеческие кости. Или расстрелянные трупы, если на КПП нападали не четвероногие, а двуногие мутанты. Самые страшные твари зараженных земель, которых многие военные не задерживают и не сдают правоохранительным органам, как того требуют правила, а тупо валят, под вечер выбрасывая мертвые тела в Зону. Наутро от них ничего не останется - муты любят человеческое мясо и никогда не упустят случай им полакомиться…
        Военные ели тушенку прямо из банок и пили самогон из граненых стаканов, закусывая солеными огурцами. Хорошо, что неподалеку от блокпоста раскинулось село Ораное, где можно поживиться дешевым самодельным алкоголем и домашними соленьями. На других КПП и того нет. Не приехала кухня - жри сухпай да запивай водой из ближайшего родника, на которую дозиметр реагирует довольно болезненно. И ничего не поделать. Времена нынче сложные. В Киеве работу найти не так-то просто, а в окрестностях - и подавно. Хорошо, что хоть такая есть.
        Их было шестеро. Двое ветеранов и четверо зеленых новичков, с неделю назад присланных в качестве пополнения. У охранников кордона есть негласное правило: оттащил боец полгода «на колючке» и остался в живых - значит, ветеран. Который и со ста метров в голову мута не промахнется, и на любую неожиданность среагирует правильно, и проверяющим не сдаст в случае чего. Трусы и «крысы» на кордоне долго не задерживаются. Или сами сваливают, не вписавшись в коллектив, или однажды пропадают без вести. Это ж Зона, тут всякое случается.
        - Что-то бабки в Ораном хреновый самогон стали делать, - покачал головой один из ветеранов. - Ни фига не забирает.
        Второй ветеран промолчал. Понятно, с чего он не забирает. С нервяка, который скрыть можно только внешне, а внутренне он в этих местах всегда с тобой. Как на войне. Каждую минуту ждешь или пули, или рева тварей с оскаленными пастями, несущихся из Зоны прямо на пулеметы, которые не всегда способны их остановить.
        - А мне ничо так, цепляет, - расплылся в улыбке щекастый ефрейтор. - С первого стакана по шарам дало.
        - Ты сильно-то шары не заливай, с утра снова на пост, - мрачно посоветовал ему боец, которого алкоголь уже не брал.
        - Да лан вам, товарищ лейтенант, - добродушно отозвался ефрейтор. - Чет вы хмурый какой-то весь день. Рассказали б лучше чего про Зону, у вас это классно получается.
        - Зато ты развеселый, как я погляжу, - невесело усмехнулся лейтенант. - Про Зону, значит. Ну, слушай про Зону. Как-то было дело, сидели на этом самом месте такие же бойцы, как мы с вами. Ели, пили, байки травили. Вдруг слышат - снаружи выстрелы, и сирена завыла. Тревога, стало быть. Похватали они автоматы - и наружу. А там бойня. Трое пацанов из караула лежат в лужах крови, остальные отстреливаются.
        - Бандиты небось? - подал голос один из молодых. - Шайка голов в двадцать?
        Ветеран покачал головой.
        - Нет. То был один-единственный сталкер. Из оружия - пистолет с глушителем и обрез двустволки. Так вот, он всех зачистил. Весь КПП. В ноль. Вместе с патрульными.
        - Один сталкерюга с двустволкой перестрелял взвод автоматчиков? - усомнился ефрейтор. - Как-то не верится.
        Лейтенант хмыкнул.
        - Знаешь, зачем на войне гладкий ствол нужен? Только для того, чтобы добыть нарезной. Эксперты потом на блокпост приехали, вынюхивали тут, что да как. В результате пришли к выводу, что тот убийца первого бойца подкараулил, снял бесшумно из пистолета, автомат и гранаты у него забрал, ну а потом сработал эффект неожиданности. Мы-то всегда опасность снаружи ждем, из Зоны. А тот сталкер пробрался через колючку и напал изнутри.
        - И зачем ему это надо было? - удивился один из молодых.
        - Хабар, - коротко ответил рассказчик. - Автоматы собрал, патроны, амуницию, и все это зонным барыгам загнал - стволы те потом пару раз светились то у бандитов, то у «Борга».
        - Давно пора те группировки вырезать под корень, - скрипнул зубами ефрейтор.
        - Иди, вырежи, - пожал плечами лейтенант. - Только смотри, чтоб вырезалка не отвалилась. У тех группировок снаряга такая, что нам и не снилась, плюс Зону они знают как свои пять пальцев. Сколько раз уже пытались с ними покончить - все без толку, только наши гибнут зазря от бандитских пуль, аномалий и необъяснимых явлений.
        - Это вы сейчас о каких явлениях, трищ лейтенант? - поинтересовался ефрейтор.
        - Да много чертовщины в этих местах происходит, - нехотя сказал лейтенант, вновь наполняя свой стакан мутным самогоном. - Например, после той резни, о которой я рассказал, видели в окрестностях нашего блокпоста патрульного. В нашей форме, с автоматом. Идет себе по шоссе в Зону, а потом так же неспешно - обратно, по тому же маршруту, что мы в ближнюю разведку ходим. Пытались его окликать, а он - ноль эмоций. Идет себе, идет, словно тебя не видит, а у самого кровавое пятно на груди, будто в его легкий бронежилет с двустволки из обеих стволов шарахнули прямо в упор. А за тактическими очками - чернота сплошная, глаз не видать. Пытались ему навстречу выходить, а он вдруг раз - и исчезает, будто и не было его.
        - Призрак бойца, убитого тем сталкером? - с придыханием спросил ефрейтор.
        - Не знаю, - покачал головой ветеран. - Никто не знает. Давно его не видели, кстати. И люди поговаривают, что появится он здесь теперь только в одном случае…
        Внезапно за окном надрывно завыла сирена, и следом захлопали выстрелы.
        - Тревога! - истерично заверещал мегафон, закрепленный под крышей здания. - Внимание! Незаконное проникновение на территорию блокпоста! Приказываю немедленно бросить оружие и сдаться. В противном случае будет открыт огонь на поражение!
        Орала запись. В случае тревоги в зависимости от ситуации дежурный обязан ударить по одной из трех красных кнопок, а далее действовать по инструкции. Понятно, что если кто и сумел тайно пролезть через колючую проволоку, то вряд ли он бросит оружие и поднимет лапки кверху. Было уже такое и закончилось плохо. Поэтому каждый на блокпосту знал: сейчас им предстоит жестокое рубилово с неизвестным противником, который пришел их убивать.
        - Все на выход! - заорал лейтенант, хватая автомат - и первым ринулся к двери. Потому что если неведомый враг закинет гранату в окно, то на этом для шестерых охранников блокпоста бой и закончится.
        Он как в воду глядел. Выскочить успели все, лейтенант даже успел крикнуть:
        - Рассредоточиться!
        Но тут в казарме раздался звон разбитого стекла и сразу за ним характерный резкий хлопок, после которого последний выбегающий из помещения солдат споткнулся и с размаху упал лицом в серую траву. Его спина, принявшая в себя несколько осколков, была похожа на кровавое месиво.
        - В укрытие! - крикнул лейтенант, бросаясь к зеленому армейскому кунгу, который стоял удачно, прямо рядом с оградой из колючей проволоки. Как временное укрытие, чтоб оценить обстановку - самое то. С тыла и слева не подойти, а остальное можно держать в секторе обстрела, пока не придет понимание, откуда стреляет враг.
        А он стрелял, причем довольно метко. Вскрикнул и рухнул в траву еще один боец, плеснув мозгами из пробитой головы на гору пустых ящиков, которые завтра должны были забрать снабженцы. Вот только наступит ли оно, то завтра?
        Лейтенант взял автомат на изготовку и быстро высунулся из-за угла кунга.
        Мать моя Зона…
        Помимо двух погибших из его группы в поле зрения лейтенанта попали еще двое убитых бойцов. Один лежал на асфальте между двумя кирпичными домами, глядя в серое небо стеклянными глазами, а нижняя часть его лица представляла собой месиво из мяса, зубов и осколков челюстей. Второй скрючился возле забора в луже крови - настолько большой, что было понятно: парень уже успел отойти в мир иной от кровопотери.
        - Вот суки! - скрипнул зубами лейтенант.
        Он не сомневался: это работа сталкеров. Пришли сюда ради автоматов, дефицитных боеприпасов и снаряжения. Все это весьма интересует барыг Зоны, которые скупают хабар у таких вот ловцов удачи, а потом втюхивают его втридорога той же менее удачливой публике. Обычно группы таких отчаянных сорвиголов расстреливали из пулеметов еще на подступах к кордону.
        Но сегодня что-то пошло не так. Причем самое странное - лейтенант не мог понять, откуда стреляют невидимые враги? Вон на втором этаже здания напротив мелькнул старшина Гончаренко, который, похоже, тоже не может понять, где же противник. Воткнул приклад автомата в плечо и рыскает стволом туда-сюда, перебегая от окна к окну. Тактика так себе, но от гранаты в окно может помочь. И оно всяко лучше, чем спускаться вниз по открытой лестнице. Так хоть есть шанс, что не пристрелят на бегу, как тех несчастных пацанов…
        Увы, надеждам лейтенанта не суждено было сбыться. Вроде резко метнулся Гончаренко, проверяя, нет ли кого под окном, - но получилось, что недостаточно резко. Прямо впереди кунга, за которым укрылся лейтенант, громко рявкнул выстрел - и старшину унесло вглубь второго этажа.
        Сомнений не было. Так громко и так эффективно может бить только охотничий двенадцатый калибр. Неведомый враг наверняка многие годы бил влет утку и вальдшнепа, совершенствуясь в искусстве стрельбы, и достиг в этом немалых успехов. Однако автомат Калашникова и военная выучка тоже кое-чего стоят.
        Лейтенант рванулся вперед, уверенный, что сейчас срежет очередью урода, спрятавшегося за его кунгом. Завернул за угол… и лишь увидел смазанную тень, похожую на человека с неестественно огромными глазищами.
        Тем не менее лейтенант выстрелил первым, пытаясь срезать врага длинной очередью… но тут сильный удар в живот согнул его пополам и швырнул на землю. Грохот выстрела до мозга дошел на долю секунды позже. А потом пришла боль, от которой челюсти сжались так, что лейтенант ощутил, как трещат и крошатся зубы.
        Однако страшная, нереальная боль почему-то не погасила сознание, и лейтенант увидел, как странная тварь, метнувшись с быстротой молнии, выстрелила еще раз из своего помпового ружья - и щекастый ефрейтор, получив экспансивную пулю в шею, упал и покатился по траве. Тело отдельно, отстреленная голова - отдельно.
        - П-паскуда! - прошипел лейтенант.
        Он попытался дотянуться до автомата, но краем глаза увидев собственные кишки, которые, словно разорванные черви, вываливались из дыры в животе, и понял - до оружия, валявшегося в двух шагах, не доползти. Потому что из огромной раны обильно струилась кровь, а значит, через несколько секунд его покинет сознание, а вместе с ним и жизнь…
        Но лейтенант еще успел увидеть, как там, вдалеке, по шоссе неторопливо идет незнакомый патрульный в военной форме с автоматом в руках. И даже различить рваную рану на его груди, обрамленную темным кровавым пятном - что, впрочем, нисколько не мешало автоматчику спокойно продолжать свой путь.
        - Мертвый патрульный, - прошептал лейтенант немеющими губами. - Тот, кто появляется, только когда подчистую вырезан весь наш блокпост. Что ж, Зона, прими меня и моих ребят… И упокой, если сможешь…
        …Рудик быстро сунул в магазин помповика четыре оставшихся патрона - и довольно улыбнулся, оскалив два ряда острых зубов. Хомо медлительны, и расстрелять полтора десятка военных оказалось не сложнее, чем пробежаться по ночной Зоне, задыхаясь от собственной скорости - и от ощущения силы, о которой раньше он мог только мечтать.
        Спир не любил людей. В мире Кремля они убивали его сородичей, в этом мире не раз пытались убить его - и порой им это удавалось. Правда, Снайпер не раз выручал его, но этот хомо был, скорее, исключением, подтверждающим общее правило.
        Поэтому, когда Рудику понадобилось попасть на Большую землю, он особо не церемонился с выбором способа прохода через кордон. Более того - он упивался собственной силой, скоростью и - чего скрывать - удовольствием от мести представителям вида, считающего себя вершиной пищевой цепочки. Конкретно эти люди не сделали ему ничего плохого, но что с того? Они б без малейших сомнений убили его, как только увидели… если бы он оказался немного слабее их.
        Но сейчас это был не тот случай. Мертвые военные лежали в лужах собственной крови, а на нем не было ни царапины. Непередаваемое ощущение, ради которого точно стоит жить…
        Внезапно Рудик что-то почувствовал и обернулся.
        Странно. Ему казалось, что он убил всех - троих патрульных на подходе к блокпосту и всех остальных, от кого шли теплые волны, которые излучает любое живое тело.
        Но от военного, который сейчас неторопливо шел к КПП, беря автомат на изготовку, тепла не чувствовалось. Скорее, холодом повеяло, от которого шерсть Рудика встала дыбом. Спир и в прежнем своем состоянии был не из пугливых, а уж теперь и подавно забыл, что такое страх. Но этот ледяной, первобытный ужас пер откуда-то изнутри, да так, что Рудика аж затрясло…
        Однако спир стиснул зубы, задавливая мерзкую трясучку яростью перед хомо, который смог его так напугать, - и выстрелил.
        Он уже наловчился стрелять без промаха из обреза помпового ружья, больше похожего на большой старинный пистолет. И он видел, что не промахнулся. Однако пуля прошла сквозь военного, не причинив ему ни малейшего вреда - и в эту же секунду его автомат затрясся в руках, изрыгая короткие вспышки пламени.
        Хомо медлительны. Спир кувыркнулся вбок, уходя от очереди… но внезапно что-то сильно ударило его в бок. И еще раз. И еще…
        Рудика швырнуло на асфальт, обрез вылетел из его лап. А новые пули продолжали бить в спира, разрывая в клочья шкуру, ломая кости и выбивая из тела тяжелые кровавые брызги.
        Рудик попытался ползти, но и этого у него не получилось - одна из пуль раздробила сустав, вторая наполовину оторвала лапу, третья ударила в загривок, перебив позвоночник, после чего спир сразу же перестал чувствовать свое тело ниже шеи.
        Он лежал на асфальте и смотрел, как патрульный неторопливо меняет магазин автомата, досылает патрон в патронник, поднимает оружие…
        - Ну, давай, - прошептал спир. - Закончи это…
        Капля крови стекла ему на правое веко, повисла на ресницах. Рудик сморгнул - и увидел, что на том месте, где стоял военный, больше никого нет. Человек с автоматом исчез, будто призрак, - если только он не был призраком, аномалией Зоны, стреляющей во врагов самыми настоящими пулями, которые сейчас шевелились внутри спира. Он не мог двигаться, не чувствовал своего тела, но при этом почему-то ощущал, как проклятые свинцовые цилиндрики ползают внутри него, разрывая плоть и двигаясь по направлению к его голове…
        Это было мучительно, но Рудик за свою жизнь перенес много страданий и привык переносить их стоически. Вот и сейчас он стиснул челюсти и закрыл глаза. Судя по ощущениям, живые пули, словно свинцовые черви, довольно быстро прогрызали путь к мозгу своей жертвы. То есть мучиться осталось недолго…

* * *
        Стальная дверь в логово Жмотпетровича была открыта нараспашку. Это было не в его правилах, но я ждал чего-то подобного. Следы Рудика и Рут вели именно сюда, и чутье мне подсказывало, что внутри я ничего хорошего не увижу.
        Так и случилось.
        На ступенях, ведущих вниз, лежал киб с развороченной башкой, а каша из его мозгов уже успела слегка подсохнуть, образовав на стене жуткий рисунок. Такие натюрморты обычно возникают, когда в голову влетает экспансивная охотничья пуля двенадцатого калибра, причем выпущенная в упор. Кибы не настолько тупы, как говорит о них сталкерская молва. Эти довольно неплохие боевые машины никогда не подпустят к себе врага так близко. А значит, киб хорошо знал убийцу и получил прямой приказ от хозяина не причинять ему вреда.
        Вернее, ей…
        Однако от смерти это Рут не спасло.
        Страшной смерти.
        Я узнал ее лишь по роскошным волосам и потрясающей фигуре. А вот лица у Рут не было. Как и всего остального, чему положено быть за ним. В черепе девушки зияла огромная черная дыра, делающая его похожим на жуткую чашу с гривой черных волос.
        На память мне сразу пришли две смерти - Охтыжа и Сина. Правда, тогда слюна Рудика полностью расплавила тела обоих. Видимо, постсмертельная мутация не пошла на пользу боевым качествам его слюны. Или же, наоборот, превратила ее в оружие, теперь не требующее дополнительного нагревания.
        Неподалеку от мертвого тела Рут валялся киб с огромной дырой во лбу. У этого, напротив, лицо осталось на месте, а все, что за ним, вынесла развернувшаяся лепестками пуля…
        А возле стены лежал труп Жмотпетровича. Пуля попала торговцу в грудь, но крови под ним было немного. Прямо скажем, намного меньше, чем положено при таком ранении.
        Я подошел, встал на одно колено и расстегнул сначала продырявленную кожаную жилетку, а затем окровавленную белую рубашку.
        И присвистнул.
        Под рубашкой обнаружился бронежилет третьего класса защиты. Хорошая модель, дорогая, знаю такие. У них бронепластины оснащены антирикошетным покрытием, защищающим тело от осколков пуль при попадании, а также демпферной прокладкой для уменьшения запреградного действия пули на тело человека.
        Один из подсумков бронежилета был пробит пулей и намок от крови. Странно. Вроде пластина цела. Я расстегнул подсумок и достал оттуда разорванный контейнер для переливания крови. Хитро придумано. При попадании в грудь полное впечатление, что противнику хана.
        Впрочем, на этот раз Жмотпетровича не спасла его хитрость. Он был без сознания и едва дышал. Рядом будешь стоять и не поймешь, что человек жив.
        Я аккуратно снял с торговца бронежилет.
        М-да, хреново дело. По ходу, выстрел был произведен практически в упор, и бронепластина все-таки проломила грудь Жмотпетровича. Огромный синяк, подвижная грудина, ледяные руки и мертвенная бледность лица не оставляли сомнения в диагнозе. Сильное внутреннее кровотечение. Торговец был еще жив, но по всему выходило, что это ненадолго. Если только у него нет в запасе какого-нибудь редкого артефакта, способного возвращать к жизни тех, кто стоит одной ногой в могиле.
        Я сходил к умывальнику, набрал воды в ладони, вернулся и плеснул в лицо Жмотпетровича. Увы, в Зону скорую помощь не вызовешь, приходится обходиться подручными реанимационными мероприятиями.
        Голова торговца дернулась, веки приоткрылись. Уже хорошо. Я наклонился и принялся похлопывать раненого по мясистым щекам, с каждым шлепком все сильнее и сильнее. При данных обстоятельствах боль - это единственное, что может помочь человеку прийти в себя.
        Подействовало.
        Жмотпетрович застонал, приоткрыл глаза - и тоненько вскрикнул, после чего закашлялся. Надрывно, с присвистом и кровью, выступившей на губах.
        Я принес еще воды, влил ему в рот. Торговец хлебнул, сплюнул красную пену и еле слышно спросил:
        - Кто ты?
        В его глазах плескался ужас. Ну да, такую харю, как у меня, увидишь - и или сразу от страха ластами хлопнешь, или с того света вернешься, чтоб попытаться сбежать.
        - Снайпер я, - сказал я.
        - А что у тебя… с лицом? - прохрипел Жмотпетрович.
        - В солярии загорал и немного переборщил, - отозвался я.
        - Голос твой, - немного успокаиваясь, проговорил торговец. Видимо, понял что-то. - Вы же все умерли, верно? Ты, моя Рут… Та большеглазая мохнатая тварь, похожая на человека…
        - Верно, - кивнул я. - Умерли, воскресли и изменились не в лучшую сторону.
        - Плохая это идея - оживлять мертвецов, - прошептал Жмотпетрович.
        Из его глаза скатилась слеза. Видно было, что он хочет посмотреть на мертвую Рут, но боится это сделать. И правильно, лучше не надо.
        - Мне это уже говорили, - сказал я. - И чем трепаться, давай лучше тебя починим, да побыстрее, пока не стало слишком поздно. У тебя случаем нет артефакта, который останавливает внутреннее кровотечение. Или регенерона? Лучше вторая версия, улучшенная.
        - Уже поздно, сталкер, - сказал торговец, безучастно глядя в потолок. - Все поздно. Потому что жить мне… давно уже ни к чему. Когда Рут погибла, очень уж я на тебя разозлился. Посчитал, что если б тебя не было, она осталась бы в живых. Всю Зону на уши поднял… чтобы тебе отомстить. Правда, потом почитал твои романы… и понял, что, если б не ты, она вообще бы не стала человеком. И не была бы счастлива с тобой. Пусть недолго, но счастлива. Это же высшая награда… любить так, чтобы быть готовым пожертвовать собой ради другого. Что может быть лучше…
        Он говорил, с трудом выталкивая из себя слова. В его горле что-то хрипело и булькало, а из уголка рта по щеке стекали вниз тяжелые рубиновые капли, образуя на полу быстро увеличивающуюся лужицу. Но ему нужно было выговориться, поэтому я просто молчал и слушал.
        - Я чувствую… мне немного осталось, - продолжал Жмотпетрович. - И Зоне - тоже немного. Твои измененные друзья разорвут ее на части… если ты их не остановишь. Ты тоже изменился, но я вижу - внутри ты остался тем же Снайпером. Дураком-бессребреником, всегда готовым зачем-то спасать этот насквозь прогнивший мир, который давно уже не достоин спасения. Но ктулху бы с ним, с миром, гори он в «ведьмином студне». А вот Зону спаси. Я знаю, ты сможешь.
        - Как? - невесело хмыкнул я, вспомнив, с какой легкостью Фыф справился и со мной, и с Хащщем. Если б не пиявка Газира, мирно спящая сейчас внутри моей руки, я сейчас, скорее всего, был бы куском мяса, вывернутым наизнанку.
        - Ты все-таки человек, а человеку не справиться с такими мутантами, какими стали твои друзья, - прошептал Жмотпетрович. - Но мутанты могут уничтожить мутантов. Как говорится, клин клином вышибают…
        Он закашлялся - страшно, надрывно, выплевывая себе на грудь темно-красные сгустки. Я хотел было перевернуть его на бок, но торговец жестом остановил меня. Невероятным усилием воли он справился с кровавым кашлем и прохрипел:
        - Возьми на моем складе все, что тебе нужно. А потом нажми большую красную кнопку за приемником. И уходи…
        Видимо, он успел сказать все, что хотел, после чего расслабился. И его сразу же скрутил новый приступ кашля… оказавшийся последним. Внезапно Жмотпетрович поперхнулся, вздрогнул - и затих, уставившись в потолок невидящими глазами.
        Я видел слишком много смертей и сразу понял: это конец.
        - Упокой тебя Зона, Петрович, - прошептал я, кладя ладонь ему на веки. Но закрыть глаза мертвецу у меня не получилось - мои ладони были ледяными, как у трупа, а практически мгновенно холодеющие веки опускаются лишь от тепла живого тела. Черт, как же это трудно - отвыкнуть быть человеком…
        Я накрыл лицо торговца его бронежилетом и направился на склад, где выбрал себе немецкую автоматическую винтовку G36. Привлекли мое внимание встроенный двойной прицел - оптический и коллиматорный - и прозрачные пластиковые магазины, в которых всегда видно количество оставшихся патронов. Конечно, я давно привык в бою считать выстрелы, но я ж не робот, могу и забыть, сколько их там осталось. Плюс понравились защелки на магазинах, позволяющие соединять их в спарки из двух или трех штук без помощи изоленты, что, несомненно, штука удобная. Много я слышал хорошего об этом оружии, а вот подержать в руках и проверить, как оно в бою, - не доводилось. Захотелось попробовать. А что патрон у G36 натовский - так это не страшно. Вон большинство наемников по жизни в Зоне с американской LR300 бегают, и ничего, не жалуются. Просто набрать побольше боеприпасов с собой, вот и все. Ибо случись чего, «калаш»-то в Зоне всегда найдется…
        А потом я увидел ее.
        СВД!
        Снайперскую винтовку, при виде которой у меня внутри аж что-то вздрогнуло. Совершенно новую, выполненную «в дереве». Она стояла в углу за стеллажами, потому я ее не сразу заметил. Понятное дело, товар этот в Зоне не пользуется большим спросом, ибо стоит дорого, габариты немалые, и пользоваться ею не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Это как со скрипкой. Одно дело, когда мелодию абы как играет ученик музыкальной школы. И совсем иное дело, когда ее исполняет мастер-виртуоз.
        Я подошел, взял любимое оружие в руки.
        Потрясающе…
        В Зоне СВД в заводской смазке - это даже не удача. Это как клондайк артефактов найти. Обычно тут в продаже ходит оружие, неслабо побывавшее в употреблении, а новое стоит просто нереальных денег. А тут - вот оно, настоящее сокровище!
        В общем, долго раздумывать я не стал. Разобрал винтовку, сменил заводскую смазку на немецкую оружейную, красно-зеленый баллон которой нашел на том же стеллаже, деревянные части протер тунговым маслом, расчехлил оптику, проверил. Идеально все! Ну и замечательно.
        Удивительно, но есть мне совершенно не хотелось. Как и пить, хотя прошел я немало. Но на всякий случай я все-таки затарился протеиновыми батончиками, которые в Зоне стоили как золотые, взял флягу с водой, а карманы набил патронами и запасными магазинами. Рюкзак - дело, конечно, хорошее, но в комплекте с двумя стволами обременительное, а от G36 я отказываться не собирался. Бросить оружие не сложно, а вот найти его в Зоне - это всегда большая проблема.
        А еще я рацию прихватил. Легендарную. Ту, через которую Петрович своим «торпедам» указания раздавал в любом уголке Зоны, где бы те ни находились. Удивительный аппарат, который было бы грех бросить здесь - тем более что хозяину он уже точно не понадобится.
        Закончив разбираться со своим хабаром, я подошел к столу Петровича, на котором помимо всего прочего вплотную к стене стоял старый радиоприемник. Сколько себя помню, он там торчал, хотя я ни разу не видел его включенным. Да и вряд ли что он мог поймать под бетонным колпаком, на который вдобавок был для маскировки насыпан целый холм.
        Я отодвинул приемник и увидел большую красную кнопку, поверх которой была натянута толстая старая паутина - видимо, не один год к этому тайнику никто не прикасался. Не люблю я таинственные кнопки, над которыми ничего не написано: нажмешь такую - и взлетишь на воздух вместе с бункером. Но делать было нечего, воля умирающего - закон.
        Согнав щелчком с паутины жирного паука-крестовика, я надавил на кнопку. За моей спиной немедленно что-то хлопнуло.
        Я обернулся.
        Вот оно, значит, как устроено…
        Стена, к которой я стоял спиной, была отделана советской белой кафельной плиткой. Сейчас же солидный кусок этой стены обвалился, видимо, выбитый взрывом, и из пролома на пол уже хлестала вонючая жижа.
        Понятно. Рядом с холмом находилось огромное болото, мутная вода которого стремительно затапливала бункер. Вот, значит, какую могилу приготовил Петрович для себя и своей названой дочери. Что ж, пусть отныне никто их больше не потревожит.
        Я поднялся по ступенькам, вышел наружу и с силой захлопнул тяжеленную дверь, которую открыть теперь можно было только изнутри. Спи спокойно, торговец, истинная легенда Зоны. И ты, Рут, тоже. Прости меня, если сможешь, за то, что я невольно выдернул тебя из твоего привычного старого мира, но так и не смог подарить новый. И на любовь твою искреннюю тоже ответить не сумел. Прости. И прощай…
        Я повернулся и пошел обратно в Зону. Зачем? Не знаю. Какая разница, куда идти, когда идти некуда? Хотя…
        Петрович перед смертью сказал: «Человеку не справиться с такими мутантами, какими стали твои друзья. Но мутанты могут уничтожить мутантов». Что он имел в виду? Теперь уже спросить не у кого. Значит, придется самому думать, как справиться с проблемой, которую я себе создал на свою голову.

* * *
        Их было трое. Матерых наемников, возвращающихся с задания на Большой земле. Такие задания - хлеб группировки, которая в официальных документах Службы безопасности Украины фигурировала как «Наймиты». Профессиональные убийцы, базу которых силам правопорядка не удавалось накрыть долгие годы, так как находилась она в одном из самых опасных мест на планете.
        В Чернобыльской Зоне.
        Которую наемники знали как свои пять пальцев.
        До базы оставалось дойти всего ничего, пару километров от силы, но командир группы решил не пороть горячку и дождаться рассвета. Ночью охранники на вышках вокруг базы стреляют без предупреждения по любой подозрительной тени, и хоть точка выхода была обговорена заранее, лучше перебдеть, чем поймать шальную пулю в лоб от товарища по оружию.
        И потому сейчас трое отлично тренированных бойцов сидели возле грамотно сложенного костра, который с десяти шагов не заметишь, жевали вяленое мясо с копченым сыром и лениво перебрасывались словами - чисто чтобы не заснуть.
        Рейд оказался непростым, охрана у цели - бдительной, и группа хоть и выполнила заказ, но потеряла двоих. Печальные издержки рискованной профессии, но на душе у наемников все равно было кисло. Каждый понимал - это он мог сегодня днем остаться лежать в громадной луже крови возле трех сгоревших внедорожников. И это его бы товарищи облили бензином и подожгли, потому что редко наемнику удается заполучить нормальные похороны. Главное, чтобы тело не опознали, остальное неважно.
        - Паскудно как-то все, - сплюнул в огонь один из бойцов, обладающий прямо нечеловеческой силищей. - Бехрам бабло гребет, а мы под пули подставляемся ни за хвост крысособачий.
        - Ты, Бивень, говори, да не заговаривайся, - глухо прорычал старший группы. - А то ж так можно запросто говорливой пастью ту пулю хапнуть, причем от своих.
        - Ладно тебе, Волкопес, не заводись, - примирительно сказал третий. - Видишь, Бивень на нервах, как и мы все. Да и прав он в чем-то. Что мы имеем? Списанную натовскую снарягу, амерские бэушные стволы, которые клинят с пятого выстрела на шестой, да десять процентов с заказа - при том, что с клиентами договаривается Бехрам и конечную сумму мы узнаем только с его слов. Многие парни недовольны, просто идти нам некуда, больно уж хорошо засветились везде, где только можно. И Бехрам этим пользуется. Вот был бы ты главарем группировки, уверен, что такого беспредела б не было…
        - Ладно, закрыли тему, - буркнул Волкопес.
        Ему и самому в последнее время не нравилось то, как ведет дела нынешний главарь. После последней Большой сходки, когда Зону спасло лишь чудо, его словно подменили. Гребет бабло под себя, гайки затягивает туже и туже, заказы становятся все опаснее. Может, и правда пора однажды сделать заказ самому себе - и выполнить его во благо всей группировки, которая только и ждет, когда найдется смельчак, который пристрелит Бехрама.
        Хотя, надо признать, сделать это непросто. Главарь - опытный волчара. Поговаривают, что он пьет смесь, настоянную на каких-то особых артефактах, рецепт которой известен лишь ему, потому и стреляет с двух рук без промаха, и опасность чует лучше любого мутанта. Пытались его уже убрать, и не раз. Да только потом болтались те незадачливые убийцы на смотровых вышках головами вниз, с пустыми глазницами, забитыми фаршем из их языков и гениталий.
        Невеселые раздумья Волкопса прервал свистящий шепот Бивня:
        - Старшой, в кустах движение.
        У Бивня с чуйкой порядок, лучше, чем у большинства в группировке. Однажды его сбил с ног и хотел затоптать матерый кабан-мутант размером с лошадь. Так наемник выломал бивень у твари и всадил ей же в гляделку, а после кулаком вбил в череп до самого конца. От этого мут благополучно издох, а боец получил звучный позывной взамен старого, менее впечатляющего. Как он сам рассказывал, ему в рот, разодранный в крике, неслабо плеснуло из пробитой кабаньей глазницы, после чего он обнаружил, что с Зоной прям сроднился. Не удивительно. В этих местах и не такое случается.
        Мгновение - и наемники ощетинились стволами, напряженно вглядываясь в темноту… из которой к костру грациозной походкой вышла девушка неописуемой красоты, в обтягивающем платье, словно отлитом из серебра. Во всяком случае, так сначала показалось бойцам, слишком долго смотревшим на огонь.
        - Баба, - растерянно проговорил Бивень. - Чтоб я сдох, реально баба!
        Его удивление можно было понять. С тех пор, как распалась группировка «Всадники», встретить женщину в Зоне стало просто нереально. А тут к костру неторопливо шла сказочная красавица, от лица и фигуры которой было просто невозможно отвести взгляд…
        Но Волкопес нашел в себе силы сбросить странные оковы очарования, от которых руки стали ватными и сами, против воли опустили оружие. Наемник с силой прикусил губу - и окончательно пришел в себя. Испытанное средство. Боль и вкус крови отрезвляют любого, даже того, кто попал под ментальную атаку сильного мутанта.
        Волкопес вскинул автомат и выстрелил. Потому что не бывает такого, чтоб при виде девушки, пусть даже безумно красивой, тренированный боец распустил сопли и потерял дар речи. А также потому, что не бывает в природе живых, нормальных девушек с серебряными лицами и жуткими глазами статуи, лишенными зрачков.
        Но пули не причинили вреда жуткой гостье. Ночь наполнилась визгом пуль, рикошетящих от металлического тела.
        А потом из-за плеч девушки выросло множество длинных щупалец, отливающих серебром, которые сделали ее на мгновение похожей на индийскую богиню…
        И в следующее мгновение эти щупальца ударили!

* * *
        Ребенок был голоден.
        Сейчас она чувствовала это гораздо сильнее, чем когда носила его под сердцем. Ведь во время беременности плод внутри женщины - это не она. Это просто другое существо, для которого будущая мать является и домом, и источником питания - до тех пор, пока не придет время покинуть уютное чрево и начать жить своей собственной жизнью…
        Ей же повезло.
        Ребенок, которого она родила, чтобы отдать на растерзание этому жестокому миру, навсегда стал частью ее.
        Одним целым со своей матерью.
        Но при этом сохранил возможность общаться с нею без слов, которые оказались не нужны. Сейчас она чувствовала невыразимую нежность и благодарность ребенка к той, кто дала ему жизнь и спасла от смерти. Она исходила от него столь мощными волнами, что Настя ощущала себя плывущей в море безграничной, горячей, неистовой любви, в котором хотелось плыть вечно…
        Это было невыразимо прекрасно…
        Но при этом она ощущала и потребности своего ребенка. Остро, так, словно они были ее собственными.
        И сейчас он хотел есть. Дети чувствуют голод сильнее, чем взрослые, которым уже не надо расти. Так что ребенка нужно было покормить как можно быстрее.
        Он сам указал ей путь к ближайшему источнику пищи - у него было превосходно развито ментальное зрение. И, поскольку они были единым организмом, Настя тоже увидела трех вооруженных сталкеров, сидящих возле ночного костра. Легкая, беспечная добыча, которую нужно просто прийти и взять, потому, что нет у нее ни единого шанса убежать или защититься.
        Она шла по ночному лесу свободно, словно днем. Теперь ей не нужно было смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о корень, - ментальное зрение ее ребенка позволяло отлично видеть в темноте.
        Через некоторое время она вышла на поляну, где вокруг костра сидела добыча, - и усмехнулась. При ее появлении трое хомо схватились за автоматы, готовясь стрелять. Но ее дитя мгновенно лишило их воли, заставив опустить оружие.
        А потом Настя услышала, как рвется кожа на спине и из ее тела вырастает нечто, беспокойно шевелящее густую гриву ее волос. Ощущение было, словно из нее выполз огромный клубок змей, трущихся друг о друга и шуршащих чешуей. Но она не чувствовала боли - только легкое тянущее чувство, какое ощущает мать, несущая на спине свое дитя. Это было даже приятно.
        А потом он ударил.
        Да, это был он, потому что только мальчик может бить так сильно, точно и жестоко. Настя сразу поняла это, когда увидела, как одно из щупалец пробило горло ближайшего хомо, а другие оплели остальных по рукам и ногам.
        «Почему ты не убил всех? - мысленно удивилась она. - Тебе ведь надо много кушать».
        «Ты не совсем права, мама, - нежно ответил сын. - Нам с тобой надо много есть. Но мы же не можем бегать за этими вкусными хомо по всей Зоне. Поэтому пока что нам хватит одного - до тех пор, пока остальные не найдут для нас других своих сородичей».
        Настя смотрела, как сокращается щупальце, по которому сын выкачивал кровь из мертвого сталкера, - и как мерцают голубоватым светом остальные. Это сын превращал двух опытных воинов Зоны в своих верных слуг, выкачивая из них человеческие чувства, амбиции, желания… Все то, что мешает людям познать наслаждение подчиняться более сильному и мудрому существу, которое она произвела на свет. Сейчас Настя ощущала переполнявшую ее материнскую гордость… и медленно отступающее чувство голода, которое теперь у нее с сыном было одно на двоих. Как и жизнь, и тело, и взаимная любовь, подобной которой еще не видело мироздание.

* * *
        Генерал Грачев стоял у окна и смотрел вдаль. По правде говоря, смотреть там было не на что - за вышкой охраны была лишь беспросветная ночь, накрытая одеялом из серых туч, сквозь которые просвечивали звезды. Омерзительный феномен. Глянешь ночью вверх - и сразу понимаешь, что находишься в проклятом месте, где земные законы действуют постольку поскольку и в любой момент может случиться какая-нибудь невообразимая пакость, к которой просто невозможно подготовиться.
        Кто ж, например, думал, что «вольные» рискнут напасть на комплекс производств «Вектор» за четверть часа до выброса, когда все бойцы группировки «Борг» попрятались по подвалам? И время-то как точно рассчитали, не иначе кто-то из ученых подсказал. Тупо ворвались, закидали подвалы гранатами и сами в них попрятались, рассевшись на еще теплых трупах, словно на табуретках.
        Хорошо, что Грачев с отрядом личной охраны находился в это время в подтрибунных помещениях стадиона «Авангард», проводил инспекцию перед очередной битвой на арене. Когда запищала рация, хотел было отмахнуться - дел было невпроворот, - но по инерции все-таки нажал тангенту. И застыл, слушая, как гремят выстрелы и стонут, умирая, бойцы его группировки. Страшные секунды для любого командира.
        А потом выстрелы прекратились и мерзкий голос в динамике проговорил:
        - Ну что, краснопузые, привет от «Воли». Вот и нет у вас больше «Вектора»…
        После чего слова заглушил треск помех, какие бывают только во время выброса, но Грачев все равно не услышал бы, что там радостно гундит в рацию счастливый победитель. Перед его глазами строем стояли пацаны, которых он оставил охранять базу, и смотрели на него с немым укором. Они до сих пор не ушли, глядя на него из темноты. И не уйти никуда от этих взглядов, пока их убийцы будут топтать Зону своими берцами…
        Генерал швырнул рацию на стол и хрустнул кулаками от бессильной ненависти. У него сейчас осталось меньше половины личного состава группировки, и моральный дух у выживших - ниже низшего. Нет, вида никто из них не подаст, и случись чего, каждый будет биться до последнего… Но не так, как раньше. Не так… И хоть нет его вины в гибели парней на «Векторе», ведь невозможно все предусмотреть, - все-таки есть она. Потому что он - командир. Который обязан был предусмотреть. Иначе какой он, на хрен, командир группировки…
        Однако размышления генерала вновь прервал писк рации. Грачев, скрипнув зубами, взял ее со стола, нажал тангенту:
        - Грачев слушает.
        Сквозь треск помех раздался тревожный голос полковника Борисохлебского, здоровенного бойца, которого за глаза звали Хлебало, ибо в глаза ему такое никто сказать до сих пор не рискнул.
        - Товарищ генерал, патрули докладывают: к Припяти движется отряд «вольных» численностью до двух рот.
        Грачев присвистнул.
        - Патрули не ошиблись? По моим подсчетам, зеленых всего в Зоне не больше ста человек осталось.
        - Никак нет.
        - Ясно…
        - Есть особенности. Не все эти «вольные» - именно «вольные». Среди них замечены сталкеры-одиночки, бандиты и другой сброд. И у всех почему-то синие глаза.
        - Не понял.
        - Патрульные как один докладывают: синие, прям сияют. Ведет их новый гетман группировки с погонялом Коваль, но рядом с ним шагает какой-то мут в развалившемся экзоскелете. То ли в заложники гетмана взял, то ли еще что, но, по ходу, тот у мута заместо куклы, которую он за ниточки дергает.
        Сведения были исчерпывающими, такое в бинокль не разглядишь.
        - Цена разведки? - отрывисто спросил Грачев.
        - Блокпост на грузовом дворе Янова. Четверо пацанов, все двухсотые. Сведения дополнил блокпост на кладбище брошенной техники возле Заводской улицы. Они держатся, но это ненадолго.
        Генерал расслышал сквозь помехи писк второй рации и быстрый ответ Борисохлебского: «Добро».
        В воздухе повисла пауза. Секунда, вторая…
        - Полковник, что за «добро»? - не выдержал Грачев.
        - Блокпост на Заводской вызвал огонь на себя, - деревянным голосом доложил Борисохлебский.
        И сразу где-то неподалеку заухали-завыли минометы.
        - Упокой их Зона…
        Генерал в бессильной ярости едва не раздавил рацию, но быстро взял себя в руки. Не время поддаваться эмоциям, когда надо действовать! Группировке «Борг» пока еще удавалось держать под контролем Припять, но, похоже, это очень временно, если не принять решительных мер. Причем немедленно.
        Однако Грачев понимал, что у противника превосходство сил вдвое. А еще он знал практически на сто процентов, кто это сейчас во главе «вольных» рвется в Припять. И почему - тоже знал. Слова «мут в развалившемся экзоскелете» прямо в голову ударили, разом нарисовав образ твари, которую он видел однажды в зале Монумента.
        Харон. Главарь фанатиков, некогда охранявших самую известную аномалию Зоны. К счастью, «монументовцев» выпилили в ноль, а их жуткий вожак, по слухам, сдох где-то в катакомбах под Припятью…
        Получается, слухи оказались ложными. Мутант, некогда державший в кулаке самую загадочную группировку Зоны, вернулся, чтобы забрать свое. И куда он рвется сейчас - тоже понятно. В свою бывшую резиденцию под ДК «Энергетик». Дом, милый дом, и все такое. Да только хрен ему по сгнившей харе!
        Генерал поднес к лицу рацию.
        - Полковник, слушай мою команду. Приказываю сдерживать противника. Любой ценой.
        - Есть! - с яростью обреченного на смерть рявкнул Борисохлебский.
        - Не падать духом, боец, - произнес генерал Грачев. - Будет вам подмога.

* * *
        Я шел по Зоне - и думал. О том, что мне делать дальше - и надо ли вообще что-то делать? С такой омерзительной рожей, как у меня, об этом можно вообще не париться. Первый же встречный, увидев эдакую харю, пристрелит ее обладателя, потом обольет труп бензином и подожжет. Чисто из человеколюбия, чтоб при виде мертвого тела кого-нибудь со страху кондратий не обнял.
        Но тут запищала рация, которую я взял в подвале у Петровича. Та самая, знаменитая, прокачанная какими-то мудреными артефактами так, что она без помех принимала сигнал из любого уголка Зоны.
        Я нажал на тангенту и услышал:
        - Первый, первый, я четвертый. Мутанты прут стеной, и это не простой гон. Это нашествие! Не меньше двух рот «вольных» и всякий сброд вместе с ними, вместе до батальона будет. Что-то с ними не так, глаза у всех синим горят. Через минуту они будут здесь. Патроны кончаются. Вызываю огонь на себя. Повторяю. Огонь по кладбищу брошенной техники, который около Заводской улицы!
        В трубке раздалось приглушенное: «Добро!»
        - Прощайте, братцы, - спокойно проговорил тот парень, который только что добровольно вызвал смерть - и для врагов, и для себя. - Никто кроме «Борга»! Зона будет уничтожена!
        Его голос потонул в трескотне очередей, криках, вое минометных мин и грохоте взрывов, следом за которыми фоном пошел лишь знакомый треск помех…
        Все.
        Только что где-то в Припяти погиб отряд красно-черных. Героически погиб. Я аж зауважал этого парня, упокой его Зона. Не каждый сможет вот так спокойно, мужественно и с достоинством уйти в Край Вечной Войны.
        Я так задумался, что едва сам туда не отправился. Еще б шаг - и я бы влез в гравиконцентрат, раскинувшийся прямо на разбитом асфальте. Спасибо звездному небу, сталкерской чуйке и моей способности хорошо видеть в темноте - разглядел темное, расплющенное в кляксу пятно, недавно бывшее человеком, и полоску металла рядом с ним, вдавленную в шоссе, похоже, до попадания в аномалию бывшую автоматом.
        - Твою ж мачеху!
        Я смачно плюнул в гравиконцентрат, отступил назад и обошел его по обочине. Впредь желательно быть внимательнее. Хоть и не особо нравится мне мое теперешнее тело, но это точно не повод сгружать его в аномалию. Если не врут всякие там знатоки тонких материй насчет моего предназначения, может, мне на роду написано теперь своей мордой нечисть пугать до жидкого стула. Чем не миссия для супергероя.
        Я невесело усмехнулся своим мыслям… и насторожился.
        Слева от меня раскинулось поле с высокой травой, из которой сиротливо торчали развалины заброшенной деревни. А справа стеной возвышался корявый лес, изуродованный радиацией, из темной глубины которого раздавались какие-то звуки. Стонет, что ли, кто или плачет?
        Делать мне все равно было нечего, поэтому я свернул с дороги и пошел меж кривыми деревьями, стараясь не споткнуться об торчащий из земли корень или не выколоть глаз шипастой веткой. Ступать я старался бесшумно. Фиг его знает, кто там рыдает. Может, мутант какой жертву на жалость подманивает… Хотя чего я несу? Чтоб в Зоне кто-то кого-то пожалел? По ходу, я тут один такой дурак остался, который постоянно впрягается за других, не имея при этом никакого личного интереса и периодически получая по башке за свой альтруизм.
        Шел я недолго. Через несколько минут лес расступился, и я увидел большую поляну со слабо тлеющим костром посредине, возле которого разворачивалось действо, необычное даже для Зоны.
        На траве лежали три человека. Судя по одежде, сталкеры-одиночки. Связанные по рукам и ногам, словно сосиски. А четвертого деловито ели два здоровенных наемника - их синие усиленные комбезы сложно спутать с униформой какой-либо другой группировки. Конечно, наймиты еще те отморозки, но в каннибализме замечены не были. Тем более в настолько изощренном.
        Эти два утырка сидели на корточках, пластали ножами ноги еще живого человека и с аппетитом жрали сырые куски мяса, с которых на землю капала свежая кровь.
        Несчастный сталкер не мог кричать - затянутая на его шее петля пропускала в легкие совсем немного воздуха. Ее свободный конец был натянут и закреплен на вязке, стягивающей руки за спиной. Он лишь рыдал и всхлипывал, хрипя и давясь слезами. Наверняка сейчас он мечтал лишь об одном - умереть поскорее. Но любой профессиональный наемный убийца прекрасно знает анатомию - без этого не получится тихо и быстро выполнить заказ. Либо же, как сейчас, медленно резать человека на куски, не задевая крупных кровеносных сосудов. Видимо, уродам нравилось именно трепещущее мясо, плоть трупа их не устраивала.
        Я невольно скрипнул зубами и поднял СВД. Совершенно не мое дело, любой другой прошел бы мимо - связываться с наймитами себе дороже. Но такую мерзость я не мог оставить безнаказанной.
        Наемники, словно что-то почувствовав, разом перестали жевать и насторожились, подняв головы и, как собаки, нюхая воздух. В темноте особенно хорошо были видны их глаза. Неестественно синие и яркие, словно внутри черепов наймитов кто-то зажег фонарь, светящий пронзительно-лазурным светом.
        По такой мишени сложно было промахнуться. Я выстрелил, положив пулю точно между сапфировых гляделок одного из наемников. И тут же резко перевел ствол вправо, чтобы застрелить второго…
        Но его уже не было на том месте, где он только что сидел. Тварь отшвырнула мясо и по-волчьи, на четвереньках метнулась ко мне, бросаясь из стороны в сторону, качая «маятник», чтоб сбить прицел…
        Молодец, паскуда. Но и я не лыком шит, благо СВД позволяет стрелять быстро. Первый и второй выстрел «вилкой», третий в центр. Ага, задел, похоже, в плечо прилетело. Наемник дернулся, зарычал, бросился… Но не так стремительно, как сделал бы он это, не будучи раненым…
        Четвертая пуля влетела ему прямо в неестественно широко раззявленную пасть, сбила на землю. Наймит засучил конечностями, пытаясь встать, - вот ведь живучий, сволочь! Но еще одна пуля, на этот раз между глаз, успокоила его навсегда.
        Похоже, все. Наверно, не стоило работать из СВД, тут всего-то метров семьдесят до цели было. Но с другой стороны, если б бил я из G36 с ее малоимпульсными промежуточными патронами, не факт, что получилось бы у меня завалить таких зверей. Здоровые, сволочи, особенно вот этот, которого я вторым сделал.
        Сменив магазин, я вышел из-за деревьев, готовясь стрелять - вдруг к наемникам на звук моей пальбы спешит подмога?
        Но тишину ночного леса нарушал лишь скулеж раненого - остальные пленники лежали тихо, видимо, смирившись со своей судьбой.
        Я подошел к убитому, пинком перевернул…
        Ишь ты!
        В усыпанное звездами небо Зоны мертвыми глазами смотрел Волкопес, один из самых известных бойцов группировки наймитов. И в его стекленеющих гляделках медленно угасал синий огонь цвета чистого весеннего неба…
        Интересно, что же такого случилось, что наемников так вштырило? Подобный феномен я видел неподалеку от центра Зоны, когда Монумент подчинял человека своей воле. Но отсюда до центра далековато будет. Тогда что это? Может, ответ знают пленные?
        Я подошел к ним.
        На раненого было страшно смотреть. Наемники сожрали его ноги почти полностью, ювелирно вырезав бедренные мышцы и икры так, чтобы кровотечение было минимальным. Там, где это было невозможно, поврежденные сосуды они прижигали головешкой из костра. Как же сталкер все это выдержал, не потеряв сознание? Впрочем, бывает такое, когда болевой порог снижен. И в данном случае это скорее недостаток, чем благо.
        - Пристрели… меня, - прохрипел несчастный. Он лежал на животе и видел только мои берцы, не лицо. И хорошо. Хватит уже ему страданий на сегодня.
        - Пожалуйста…
        В подобной просьбе отказывать нельзя. Грохнул выстрел, и несчастный отмучился. Пусть легким будет твой путь в Край Вечной войны, парень, ты заслужил это своими страданиями…
        Троих пленников я освободил, разрезав их путы «Бритвой», после чего развернулся и пошел обратно в лес, надеясь, что никто из них не успел разглядеть мое лицо.
        Надеялся я зря. Потому что в спину мне прозвучало:
        - Спасибо тебе, Черный сталкер.
        Я ничего не ответил, лишь ускорил шаг. Скоро рассвет, и мне надо уже было определиться, что делать дальше.
        Я шел и слышал возбужденные голоса у себя за спиной.
        - Черный сталкер? Ты уверен?
        - Я видел его лицо. Это он. Темная маска, и глаза горят… Нет таких мутов в Зоне!
        - Может, он из Чернобыля вылез. Говорят, там таких дохренища.
        - Станет тебя чернобыльский урод спасать, ага, держи карман шире. Скорей сожрет, как нашего Серегу…
        Голоса удалялись, размывались тихим шорохом леса, пока не исчезли совсем…
        Внезапно я остановился, словно громом пораженный!
        Все это время мой мозг подспудно противным червяком сверлила мысль о том, что же сказал мне перед смертью Петрович. «Человеку не справиться с такими мутантами, какими стали твои друзья. Но мутанты могут уничтожить мутантов». И сейчас, когда спасенный ляпнул про Чернобыль, до меня вдруг доперло, что торговец имел в виду…
        И времени у меня оставалось совсем немного.
        Поэтому я сунул руку за пазуху, достал Кэпа и с силой крутанул артефакт, способный пробивать в пространстве проходы, которые сталкеры прозвали «кротовыми норами»…

* * *
        Она сразу почувствовала - двух слуг, которых сын сделал своими куклами, больше нет. Но это было не страшно. Первый блин всегда комом. Тем более что теперь на них с сыном работали пятеро бандитов, вышедших в рейд за добычей - и попавшихся так же, как те наемники. Поев, сын стал сильнее. И быстрее. Семь щупалец выстрелили одновременно из-за спины Насти, семь смертоносных петель захлестнули шеи хомо. Двоих сын скушал, щедро поделившись с мамой свежей кровью, а пятерых оставил жить, превратив в послушных биороботов.
        Настя чувствовала, что сын доволен. Власть не может не нравиться. И насытиться ею невозможно. Она как горячая кровь только что убитой добычи. Попробовав раз, хочется пить еще и еще. Настя была не против. Если ее сын чего-то хочет, он это получит. И она сделает для этого все. Ведь что может быть прекрасней для матери, чем жить ради своего ребенка?
        Из голов тех двоих наемников, что были убиты каким-то уродом, сын заранее вытащил информацию об их базе.
        Серьезное укрепление.
        И странное.
        Судя по старым картам, которые были закачаны в память Насти еще при ее создании, здесь должен был быть непроходимый лес. Однако вместо него на этом месте раскинулась промзона, причем в весьма приличном состоянии для заброшенной. Справа возвышалась громада какого-то завода, слева - серые бетонные здания, преимущественно одноэтажные, соединенные между собой трубами коммуникаций, проложенных поверху. То ли склады, то ли мастерские какие-то… Видимо, Зона по каким-то своим соображениям выдрала откуда-то эту локацию и перетащила сюда. Или скопировала. Настя и раньше слышала, что подобное случается в этих местах.
        Проникнуть на территорию оказалось нетрудно - дыр в длинном заборе хватало. А вот дальше все оказалось сложнее.
        Над промзоной маячила вышка, сваренная из стального профиля, на которой сидел снайпер, - Настя хорошо это разглядела с помощью оптического зума, встроенного в ее голову. На крыше ближайшего склада находилось пулеметное гнездо. Сейчас небольшой отряд скрывал ржавый грузовик, гниющий возле забора. Но если выйти на открытое пространство, то сразу попадешь под перекрестный огонь снайпера и пулеметчика.
        Настя было забеспокоилась, но в ее голове отчетливо прозвучал уверенный голос сына: «Не волнуйся, мамочка, я справлюсь». После чего один из бандитов положил оружие на землю и вышел из-за грузовика с поднятыми руками.
        Немедленно со стороны пулеметного гнезда раздался голос, усиленный мегафоном:
        - Ну и кто это к нам колеса катит?
        Сын, похоже, успел поковыряться в голове куклы и ответил на ее языке.
        - Не шмаляйте, пацаны! - заорал бандит. - Я чисто по доброй воле прикандехал. Хочу к вам в наймиты записаться. Возьмите в натуре, не прогадаете.
        - А зачем нам крыса в наш дом? - удивленно проговорил голос в мегафоне. - Нам крысы без надобности.
        Коротко тявкнула очередь. Пули швырнули бандита на капот грузовика, по которому он медленно сполз на асфальт, пачкая ржавый металл свежей кровью.
        Настя сперва огорчилась было, что затея не удалась, однако поняла, что остальных кукол тоже нет рядом. Пока внимание пулеметчика и снайпера было отвлечено, те выскользнули из-за укрытия и, прячась за горами мусора и старыми бочками, начали обходить бдительных сторожей. Однако было понятно, что опытные стрелки не долго будут рассматривать окровавленный труп, скрючившийся на асфальте, и с минуты на минуту обнаружат остальных бандитов.
        Тогда Настя решилась.
        Ребенок, вросший в нее, находился за спиной, в относительной безопасности. И ему нужны были новые люди. Заготовки для сильных кукол. Значит, надо было пойти и просто взять их.
        Она неторопливо вышла из-за грузовика и направилась к вышке. Если ее маневр удастся, куклы смогут забраться по пожарной лестнице на здание склада и ликвидировать пулеметчика. Со снайпером сложнее. Этот не позволит приблизиться к вышке, и никаких укрытий перед ней нет - голый асфальт.
        - А это что за мать ваша? - недоуменно проговорил в мегафон пулеметчик. - Дамочка, вы тоже к нам решили записаться или просто гуляете?
        Он был полностью уверен в своей безопасности - еще бы, до здания склада метров двести, до вышки - на сто метров больше. И поскольку женщины в Зоне явление редчайшее, пулеметчик сейчас просто смотрел, подняв бинокль к глазам… Через мгновение он поймет, что «дамочка», словно целиком отлитая из серебра, вряд ли сгодится в качестве объекта для удовлетворения сексуальных потребностей. И тогда, отставив бинокль с мегафоном, возьмется за пулемет - для профессионального наемника это и правда дело одной секунды…
        И Настя побежала.
        К вышке.
        Чувствуя каждым нервом, как пулеметчик бросается к своему оружию, а снайпер приникает к прицелу винтовки. До этого у нее не было возможности испытать, на что способна ее новая кожа, но, похоже, сейчас ей предстоит жесткое тестирование.
        Затявкал пулемет.
        Она неслась со всех ног, но пуля всяко быстрее любого бегуна. В плечо словно молотом ударило. Настя споткнулась, чуть не упала, но смогла устоять на ногах и вновь побежала. Плохо… Судя по ощущениям, танталовая кожа выдержала удар пули, но живая плоть под ней онемела. Уже понятно, что будет, если по ней ударит прицельная очередь. Падение - и следом свинцовый град, перемалывающий мясо, скрытое под живой броней. А до вышки еще метров сто пятьдесят… Не успеть…
        Она уже видела блеск оптики на верхней площадке вышки. Доли секунды до выстрела, который может стать началом конца…
        Но внезапно она почувствовала, как ее спина взорвалась! Два или три десятка длинных, тонких и на удивление сильных щупалец ударили в асфальт, приподняли над ним тело Насти и понесли его к вышке с невообразимой скоростью.
        Наверно, со стороны она сейчас напоминала гигантскую медузу. Или амебу, которая быстро-быстро перебирает своими ложноножками и за счет этого летит вперед быстрее ветра. Выстрел прогремел, но за сотые доли секунды до того, как пуля ударила в лицо Насти, щупальца рванули ее тело в сторону - и вновь понесли его вперед.
        Невредимое.
        А потом так же легко вознесли его на вышку, ловко хватаясь за стальные опоры и балки.
        Однако снайпер не растерялся. Он многое видел в Зоне, и очередным мутантом его было не удивить. Наемник наклонился, свесился с вышки, держа в руках автоматическую снайперскую винтовку и готовясь в упор всадить очередь в голову невиданного мутанта…
        Как ни старался сын Насти быстрее добраться до верха вышки, снайпер все равно бы успел выстрелить раньше…
        Если бы кио не плюнула. Огнем. Изо всех сил, так, что аж легкие заныли от напряжения…
        Но усилие оказалось не напрасным. Струя неистового пламени достигла цели, и наемник, вопя от нестерпимой боли, рухнул с вышки, горя, словно факел, смоченный бензином.
        Настя обернулась посмотреть, как там у кукол дела с пулеметчиком. Надо же, какой молодец ее ребенок! И маму спас, донеся ее до цели, и одновременно справился с управлением захваченными хомо, которые сумели под шумок забраться на крышу склада. Двоих из них пулеметчик убил, вырвав пулемет из гнезда и дав очередь в упор, но остальные буквально разорвали его на части, и сейчас, урча и давясь, жрали мясо, брызжущее кровью. Это нормально. Раб, хорошо поработавший на хозяина, имеет право вкусно и обильно питаться.
        Однако дело было еще не закончено.
        «Казарма там. И хомо еще спят», - прозвучало в голове Насти. Она даже не успела удивиться, почему люди не проснулись от звуков выстрелов, как тут же пришел ответ: «Я постарался».
        «Какой ты у меня молодец! - с нежностью подумала кио. - Люблю тебя!»
        «И я тебя, мама», - раздалось в ответ.

* * *
        Погода ухудшилась. В небе сверкали беззвучные молнии, словно распарывающие на части хмурое небо Зоны. Странно это - когда все небо в молниях, а грома нет. Впрочем, что тут, на зараженных землях, не странно?
        Кажется, Кэп выбросил меня туда, куда нужно. Прямо передо мной раскинулся мрачный город панельных пятиэтажек, почерневших от кислотных дождей и выбросов, которые периодически извергает из своих недр так и не успокоившийся Четвертый энергоблок ЧАЭС…
        Хотя с Зоны станется повесить перед глазами очень правдоподобный мираж. Пойдешь в такой город, а окажешься в гиблом болоте, сидя по шею в трясине.
        На всякий случай я обернулся.
        Да нет, вряд ли это обманка.
        Позади меня стоял ну очень уж реальный дорожный знак, во многих местах пробитый пулями с надписью «Чорнобиль», перечеркнутой красной линией. Под знаком расположился небольшой электрод, обвивающий его пучками тонких белых молний. Вряд ли Зона станет городить столь правдоподобную инсталляцию с единственной целью убедить меня в том, что я попал туда, куда хотел попасть. Она если работает в этом направлении, так по-крупному. Так, что мурашки по коже. Как сейчас, например, когда вдали, там, где молнии терзали грозовое небо, висел над горизонтом гигантский призрак Саркофага, протыкая тяжелые тучи своей знаменитой суставчатой трубой.
        Масштабно.
        Зрелищно.
        И страшно. Жуткое напоминание тем, кто еще не понял, куда попал…
        Я - понял. И давно. Потому не особо удивился очередному оптическому явлению, а просто повернул башку обратно и пошел в Чернобыль, где мне уже доводилось бывать. Один раз - в реальном городе. Второй - я так и не понял. То ли в нем, то ли в его копии, зачем-то выстроенной Зоной на моем пути. Первый раз я ушел из города сам, причем Орф, главарь мутантов, населяющих Чернобыль, меня предупредил: если я еще раз сунусь в его владения, он приложит все усилия, чтобы в Зоне даже памяти обо мне не осталось.
        Второй раз я из него еле ноги унес, пристрелив хозяина бара «1000 бэр», который являлся доверенным лицом Орфа. И если то был реально Чернобыль, а не его копия, то можно сказать, что сейчас я шел прямо в лапы Смерти. Но, с другой стороны, не особо это и страшно. Бывал я во владениях названой Сестры, которая сама же и отреклась от нашего родства. Невесело там у нее, конечно, но, по крайней мере, не хуже, чем в Зоне. Так что чего бояться? Мне не привыкать переходить из одной Зоны в другую.
        Как-то давно в одной заброшенной лаборатории видел я карту Чернобыля и запомнил ее отлично - такая уж у нашего брата снайпера привычка, фиксировать в памяти местность и всякие-разные топографические документы, ее отображающие. В тот первый раз, когда я попал в эти места, шел я со стороны пристани. Сейчас же «кротовая нора» вынесла меня не совсем туда, куда хотелось, а именно к противоположному краю города. Неприятно, конечно, ибо давно известно, что Чернобыль окружен серьезным кольцом аномалий… которого я сейчас почему-то не наблюдал.
        Нет, конечно, сейчас по дороге мне попадались отдельные экземпляры «электродов», «жарок» и «гравиконцентратов», иначе б это была не Зона. Но были они какие-то хилые, полудохлые, заметные, даже если не приглядываться, словно сил у них уже не оставалось на маскировку. Странная тема. Такое впечатление, что голод тут у них. А такое могло случиться, лишь если в окр?ге разом передохли все крысособаки, лысые ежи и прочая мутировавшая живность, которой в основном и питаются аномалии. Интересно, что это у них тут за эпидемия?
        Город словно вымер.
        Я шел по Советской улице - неплохо сохранившейся центральной артерии города. Позади остались бензоколонка с яркой, выполненной в советском стиле надписью «Бензин», автовокзал с замершим возле него одиноким ржавым автобусом, и вытянувшиеся в ряд унылые кирпичные пятиэтажки с окнами без стекол и следами пуль на стенах, заляпанных бурыми пятнами мха, цветом похожего на засохшую кровь.
        Я держал путь к резиденции Орфа, которая раньше находилась в здании школы, переоборудованной под бар с характерным названием «1000 бэр». И идти мне оставалось немного, меньше километра. Всего-то пройти мимо старого чугунолитейного завода и повернуть направо - а там улицы, переходящие одна в другую, сами выведут туда, куда нужно…
        Оно выползло из пролома в бетонном заборе. Серое, бесформенное, полупрозрачное, похожее на гигантскую медузу без щупалец. Высотой эта студенистая масса была метра два и передвигалась довольно шустро, высовывая вперед ложноножки толщиной с две моих ноги и подтягивая ими грузное тело. Причем внутри него я успел разглядеть два полурастворенных трупа - человека и крысособаки, из которых во все стороны торчали почерневшие кости.
        В подобных случаях долго думать не надо. Тут нужно только одно - бежать как можно быстрее!
        Ну, я и рванул по улице мимо завода, слыша, как за моей спиной шуршат по асфальту ложноножки гигантской амебы. Передвигалась она очень быстро для такой массы, и я даже усомнился, смогу ли убежать от нее. Но тут мозг, слегка офигевший от увиденного, включился снова, и я резко свернул с дороги направо, на территорию заброшенного старого кладбища, густо заросшего деревьями и кустами.
        Кладбища в Зоне я не люблю. Из старых могил постоянно лезут измененные Зоной трупы, почуявшие запах свежего мяса.
        Но не в данном случае.
        Я бежал, перепрыгивая через разверстые могилы, в которых никого не было - лишь гнилые обломки гробов. Не похоже, что это мертвецы массово повылазили наверх, тогда земля по-другому выглядит. По ходу, это амеба их выковыряла для пропитания, и один из таких трупов как раз в ее теле болтался. Переваривался.
        Однако, судя по всему, мертвецы ей порядком надоели, и она решила разнообразить меню свежатинкой. То есть мной. Не особо интересный для меня сценарий финала, если честно. Поэтому я бежал по кладбищу, перепрыгивая через ямы… и слышал, что зловещее шуршание позади меня становится все тише.
        Трюк удался. Если по асфальтовой дороге эта паскуда ползла быстрее, чем я бежал, то здесь, на пересеченной местности, преимущество было на моей стороне. Я даже рискнул обернуться - и увидел, как амеба с трудом перетекает через ржавую могильную загородку. Вот и отлично! Можно считать, что мне в очередной раз повезло!
        Однако радовался я рано.
        Слева от меня внезапно шевельнулся небольшой холм, который я сперва принял за могилу. К сожалению, это была не она, а еще одна амеба, которая, похоже, кормилась выкопанным трупом. Однако почуяв меня, она бросила невкусные останки и помчалась за свежатиной.
        То есть за мной.
        Получилось это у нее лучше, чем у гигантской заводской особи, ибо она оказалась значительно шустрее. И для того чтобы от нее свалить, мне пришлось удвоить скорость бега. Непростое занятие, кстати, когда несешься по старому, заросшему кустами кладбищу, словно наскипидаренный конь.
        Нет, я, конечно, личность, известная своими героическими подвигами, и всегда готов принять бой с противником… которого можно убить. Но я совершенно не представлял себе, как можно грохнуть кусок живого холодца размером три на три метра, стремительно выбрасывающий из себя студенистые отростки и за счет этого перемещающийся вслед за мной со скоростью разъяренного кабана-мутанта. При таких обстоятельствах бег - самое лучшее средство для того, чтобы поразмыслить на тему, как мне спастись на этот раз.
        Решение пришло само.
        Возле границы кладбища, как раз на тропе, разделяющей старые могилы, расположились два унылых, исхудавших «электрода», слабо потрескивающих хилыми молниями. Теоретически обогнуть их было можно - перепрыгнуть невысокую оградку, пробежаться по старой могиле с покосившимся крестом, еще один прыжок - и кладбище позади.
        Но моя сталкерская чуйка подсказывала: вряд ли все так просто. Скорее всего, «электроды» специально для таких вот умных и предусмотрительных ловушку организовали. Прыгнешь, провалишься в старую могилу, и пока будешь выкарабкиваться, тут они тебя и поджарят. Не факт, что именно так и было, но я рисковать не стал, а просто увеличил скорость до максимума, оттолкнулся и, кувыркнувшись в воздухе, перепрыгнул через искрящиеся аномалии.
        Похоже, «электроды» такого не ожидали. С запозданием ударили молниями вверх, но разряды лишь распороли воздух в том месте, где я был долю секунды назад. А я уже катился по серой траве Зоны, стараясь уберечь прицел СВД и отчаянно матерясь, так как приклад второй винтовки неслабо так впечатался мне в спину.
        Тем не менее, кувыркнувшись еще раз, я вскочил на ноги, обернулся, готовый бежать дальше… и замер, не в силах оторваться от невиданного зрелища.
        Преследующий меня холодец с размаху влетел в «электроды» и сейчас корчился, пожираемый молниями. Ложноножки хаотично скребли землю, живой студень отчаянно пытался отползти назад, но изголодавшиеся электрические аномалии крепко держали его в плену своих разрядов, на глазах увеличиваясь в размерах. Давно известно: чем лучше аномалия кушает, тем она больше и сильнее. И сейчас было понятно, что шустрый холодец пришелся «электродам» по вкусу.
        Я не стал смотреть, чем закончится это пиршество, и побежал дальше, к школе, крыша которой уже маячила над густыми зарослями кустов, почти полностью поглотивших некогда довольно широкую Красноармейскую улицу.

* * *
        Генерал Грачев в сопровождении двух телохранителей, облаченных в тяжелые экзоскелеты и вооруженных пулеметами, спустился в подтрибунные помещения стадиона «Авангард». Группировка готовилась к проведению Большой арены, поэтому все камеры были забиты отловленными заранее мутантами и человеческим биоматериалом - сталкерами-одиночками, бандитами, «вольными», словом, теми, от кого стоило очистить Зону так же, как и от мутов. В последнее время группировка сочетала приятное с полезным, проводя битвы на стадионе «Авангард», которые собирали немало зрителей - как своих, «борговцев», так и богатых клиентов с Большой земли, желающих насладиться уникальным зрелищем. Зрителей-толстосумов доставляли по ночам под усиленной охраной на грузовиках, которые военные, охраняющие кордон, беспрепятственно пропускали через блокпосты - разумеется, за солидные взятки. Как говорится, служба не должна мешать бизнесу.
        Но сейчас, когда решалась судьба группировки, само собой, было не до битв на Арене. Вместо этого Грачев придумал другое.
        - Слушайте все! - рыкнул генерал, командный голос которого без всякого мегафона донесся до всех камер, расположенных под трибунами стадиона. - На нашу базу совершено нападение превосходящих сил противника. И я предлагаю следующее. Вы помогаете нам отбить наступление врага, а я гарантирую вам жизнь и свободу. Что скажете?
        Сталкер-одиночка, стоящий у решетки ближайшей камеры, усмехнулся.
        - Забавное предложение. То есть сейчас нам надо выбрать - сдохнуть на арене или же от рук ваших врагов, побить которых у вас кишка тонка.
        Молниеносным движением Грачев выдернул из кобуры пистолет Стечкина, и сталкер с пулей между глаз рухнул на бетонный пол камеры.
        - Неправильный ответ, - прорычал генерал. - У всех вас есть другой выбор. Или вы поможете нам победить врага, или мои бойцы расстреляют вас всех прямо здесь и сейчас. У вас минута на размышление.
        Под трибунами стадиона повисла мертвая тишина. Которую через несколько секунд нарушил плечистый боец, одетый в порванный зеленый комбез группировки «Воля».
        - Как я понимаю, вас наши прессуют?
        - В том числе, - отозвался Грачев. - Только это уже не ваши. Их захватило нечто, и теперь они послушные орудия в руках кукловода-мутанта.
        «Вольный» кивнул.
        - Если это уже не наши, а марионетки, послушные псионику, то я согласен. Знаю, что это такое, довелось разок видеть в Зоне. Лучше уж им умереть, чем так жить. Оружие дадите?
        - Дадим, - сказал генерал. - Но учтите - сзади вас будут стоять наши пулеметы. Если кто-то надумает повернуть или перейти на сторону врага…
        - Понятно, красный, можешь не продолжать, - прохрипел бюргер, мутант-карлик, на удивление хорошо говоривший на языке людей. - Сдохнуть в бою всяко приятнее, чем в клетке.
        - Остальные думают так же? - возвысил голос Грачев, хотя казалось, что громче реветь человек просто не в состоянии. - Несогласных нет?
        - Открывай уже клетки, начальник, - усмехнулся «вольный». - А то, пока ты тут агитируешь, те куклы сюда ворвутся и нас, безоружных, на бастурму порубят…

* * *
        …Самая страшная бойня произошла в городском парке, где волна нападающих схлестнулась с основными силами группировки «Борг». Снайперы с колеса обозрения долгое время держали практически всю территорию парка, разнося головы врагов из современных винтовок с мощной оптикой. Выяснилось, что гарантированно куклы гибнут, только если им вынести мозги из черепа - точно как зомби. Только двигались они намного быстрее живых мертвецов и стреляли гораздо прицельнее.
        А еще им был неведом страх.
        Они перли вперед, топча трупы только что погибших товарищей, и стреляли, стреляли, стреляли…
        - Паскуды, - прикусил губу Грачев, который наблюдал за боем с одной из смотровых вышек, в которые были превращены мачты освещения, расположенные по углам стадиона. - Мрази. Их главного не достать?
        - Никак нет, - покачал бронированной головой телохранитель, в лапищах которого снайперская винтовка «Орсис» с прицелом ночного видения казалась игрушечной.
        - Не высовывается, - скрипнул зубами генерал. - Хитрый, сволочь. Из-за укрытия своими куклами руководит. А что с минометами?
        - Боеприпасы закончились.
        - Ясно.
        Пленники, которых Грачев освободил из подтрибунных помещений стадиона, дрались отчаянно. Им достаточно было увидеть глаза врагов, чтобы понять - генерал не обманул. Позиции группировки штурмовали не люди, а существа, лишь внешне похожие на них. И теперь оставалось либо биться плечом к плечу с «борговцами», либо вместе с ними погибнуть.
        Освобожденный из плена бюргер-телекинетик держался героически, расшвыривая кукол ментальными ударами, вырывая из их рук оружие и вонзая его в глаза, горящие неестественным лазурным пламенем. Он так полтора десятка нападающих уничтожил, пока его не смяли числом и не разорвали на части. Грачев видел это в мощный бинокль ночного видения, позволяющий разглядеть картину боя в деталях.
        Да и остальные держались не хуже - понимали, что пощады не будет. Но врагов было слишком много. Прорвав линию обороны, толпа кукол ломанулась к колесу обозрения. Снайперы сопротивлялись отчаянно, но это уже была агония. Их подавили огнем, и несколько десятков кукол полезли наверх…
        Через пять минут все было кончено. Грачев видел в бинокль, как одному из снайперов кукла просто оторвала голову и, припав к разлохмаченной шее, принялась хлебать горячую кровь, бьющую ей прямо в харю.
        - Дай-ка мне винтовку, - попросил генерал, но телохранитель покачал головой.
        - Это наша работа, командир. И наш рубеж, на котором мы останемся до конца. А вы уходите. Пока вы живы, жива группировка.
        И, вскинув «Орсис», разнес пирующей кукле голову.
        Грачев хотел возмутиться, но тут же осадил себя - с такого расстояния без упора, навскидку он вряд ли попал бы настолько точно. Телохранитель был прав. Ему и правда было лучше уйти. Если он погибнет на глазах у бойцов, они умрут с тяжелым сердцем. Пусть лучше в свой последний час думают, что их генерал еще жив. А значит, жива группировка.
        Грачев спустился вниз и направился в хозяйственный корпус, превращенный в штаб. Сейчас он впервые за многие годы почувствовал себя бесполезным. Людям не нужен командир, когда они приняли решение драться до конца и умереть в бою. Конечно, следовало бы и ему поступить так же, но внезапно Грачев почувствовал, насколько он устал. На плечи словно Саркофаг опустился. И сейчас генералу не хотелось умирать героически. Ему хотелось просто умереть. Какая разница, как уходить, если группировки больше нет? Совершенно никакой.
        За спиной что-то страшно заскрипело, раздался грохот.
        Грачев обернулся.
        Ясно…
        Вышка, с которой он только что спустился, рухнула внутрь стадиона. Взрыва не было. Тогда что это? Мощный телекинетик отработал, убив таким образом слишком меткого снайпера, желающего дорого продать свою жизнь? Хотя… Какая теперь разница?
        Генерал зашел в помещение штаба и направился в свой кабинет с немудрящей обстановкой: стол с компьютером на нем, кресло, большой шкаф для документов. Кресло, кстати, было очень удобным - старинной работы, резное, обитое мягкой кожей. Где только ребята нашли - непонятно, антиквариат же.
        Ребята…
        Которых больше нет.
        Грачев достал из кобуры пистолет и тяжело опустился в кресло. Что ж, настало время поставить последнюю точку. Тоскливо, наверно, его парням сейчас идти по серой дороге без своего командира…
        Дверь в кабинет, которую он чисто на автомате прикрыл за собой, распахнулась от мощного толчка - и через порог перешагнула громадная фигура в ржавом экзоскелете первого поколения, давно развалившемся на части. Однако эти фрагменты не осыпались вниз, а непостижимым образом держались на теле своего хозяина. Похоже, они приросли к нему, так как в просветах между растрескавшимися, разбитыми бронепластинами было видно черное, гнилое, подрагивающее мясо.
        Грачев уже видел однажды это чудовище, и глаза эти, горящие адским пламенем, запомнил навсегда. Сейчас они смотрели на него в упор, словно ожидая чего-то.
        - Что тебе нужно, Харон? - устало спросил генерал. - Ты победил. Так дай мне умереть спокойно.
        - А это точно необходимо?
        Голос Харона был зычным, гулким, но в то же время каким-то неестественным. Мертвым. К нему бы хорошо подошло слово «замогильный», но это было бы не совсем правильно - это давным-давно умершее существо почему-то ложиться в могилу не собиралось. Хотя понятно почему. Это ж Зона. Здесь нормально, когда конченые уроды продолжают топтать зараженную землю даже после смерти.
        Грачев усмехнулся. Ему на какое-то мгновение стало любопытно, что может сказать эта дохлая тварь, только что лишившая его смысла жить дальше.
        - Ты о чем?
        Харон прислонился к стене, скрестив огромные лапищи на груди.
        - Мне нужны люди, - сказал он. - Такие, как ты. Думающие. Умеющие принимать правильные решения. Очень скоро я покорю Зону, а следом за ней и всю Европу. А потом настанет очередь остального мира. Численность твоей крохотной армии никогда не превышала пятисот человек, но надо признать, что управлял ты ею достойно. Что скажешь, если я предложу тебе командование армией в сто, в тысячу раз большей?
        Грачев медленно поднял пистолет, ощутив, как холодный ствол коснулся подбородка.
        Харон пожал плечами:
        - Неужели не интересно узнать, каково это - быть настоящим генералом?
        - Я всегда был им, - сказал Грачев. - И сейчас ничего не поменялось. Поэтому я лучше навсегда останусь командиром своей крохотной армии.
        И нажал на спусковой крючок.

* * *
        Сын рос стремительно. С каждым выпитым человеком его сила увеличивалась. Он уже не прятался в мать - это было просто невозможно, - и длинные, толстые, двухметровые щупальца, угрожающе шевелясь, теперь постоянно вздымались вверх за спиной Насти, делая ее похожей на одну из многоруких индийских богинь.
        Во сне человек слаб. Сыну удалось ментально на расстоянии подавить волю спящих, заставив их не проснуться от звука выстрелов. А потом они вошли в казарму - и группировка наймитов перестала существовать. Двоих сын выпил сразу, чтобы восстановить силы, остальных сделал своими послушными рабами.
        Их было немного, меньше пяти десятков. Но каждый стоил десяти обычных бойцов. Это Настя поняла сразу, как только сын показал ей, что хранится в памяти вожака наемников по имени Бехрам. Когда-то он был командиром тренировочной базы, где готовили элитных бойцов для выполнения особых заданий правительства одной небольшой, но агрессивной страны. Но однажды Бехрам решил, что платят ему слишком мало, и покинул базу, прихватив с собой секретные технологии ускоренного улучшения человеческого тела и десяток лучших учеников.
        Осесть в Чернобыльской Зоне было осознанным решением Бехрама, к выполнению которого он хорошо подготовился. В результате через очень короткий промежуток времени в его распоряжении оказалась отличная тренировочная база для подготовки исполнителей специфических и очень дорогих заказов. А чтобы его не искали, правительство небольшой, но агрессивной страны вдруг неожиданно для всего мира сменилось другим, более покладистым. Даже удивительно, на что способны несколько наемников, очень хорошо знающих свое дело.
        Но в данном случае Бехрам просчитался. Сейчас он сидел на полу своего кабинета, тупо глядя в одну точку, а его голову оплетали скользкие черные щупальца, похожие на клубок неторопливых змей.
        «Ну что там?» - с ноткой нетерпения послала Настя мысленный вопрос.
        «Бесполезно, - пришел ответ. - Слишком сильный характер. Он не будет работать на нас».
        «Тогда чего ты медлишь?» - пожала плечами кио. У нее уже побаливала спина от постоянно растущего веса сына, ноги ныли от усталости, и средство от этого дискомфорта было только одно.
        «Да, мама, ты, как всегда, права», - прозвучал неслышный голос в ее голове.
        Щупальца дернулись, раздался хруст шейных позвонков и треск разрываемой плоти. Вот ведь незадача! Сын немного не рассчитал силы, и вместо того, чтобы свернуть шею хомо, оторвал ему голову. Но, правда, быстро нашелся, всунув в рану сразу десяток щупалец, которые немедленно начали сокращаться, качая из обезглавленного тела свежую кровь.
        Настя сразу почувствовала, как усталость уходит и их с сыном тела наливаются силой. Вернее, общее тело. Одно на двоих. Жаль только, что это ощущение очень быстро проходит, после чего требуется новая подпитка.
        А значит - новые люди.
        Много людей. Потому что сын рос очень быстро, а растущему организму нужно большое количество пищи. Гораздо большее, чем он в силах поймать самостоятельно.
        И сейчас решить эту проблему было уже проще, чем полчаса назад.
        Теперь в распоряжении матери и ее сына был отряд профессиональных бойцов, способных наловить сколько угодно двуногого мяса…
        Но Настя чувствовала, что ее ребенок желает большего.
        «Я не хочу заниматься охотой, - прозвучало в ее голове. - Я желаю, чтобы двуногие сами приходили ко мне и молили меня выпить их кровь».
        «Но… тогда тебе нужно стать для них богом», - немного растерянно подумала Настя.
        «А кто такой бог?» - раздался в ее голове заинтересованный вопрос.
        «Тот, кому принадлежит весь этот мир».
        «Да, меня устраивает быть богом, - отозвался сын. - И как, по-твоему, лучше это сделать?»
        «Ну… для начала можно стать хозяином Зоны…»
        Настя все больше терялась под напором мыслей сына. Он был слишком мощным, этот напор. Настолько сильным, что у нее разболелась голова - казалось, что от необузданной энергии ребенка она сейчас взорвется изнутри.
        «Что ж, мама, давай побыстрее это сделаем! Мне нравится идея стать хозяином Зоны!»
        Настя с грустью подумала, что совсем недавно он думал «мы», а не «я». Что ж, дети быстро взрослеют. И чем они становятся старше, тем меньше нуждаются в матерях…

* * *
        Согласно сталкерским легендам, в Чернобыле жили человекообразные мутанты, исповедующие какую-то странную и страшную религию: себя они считали априори грешными перед своим богом, и грехи эти смыть можно было только кровью нормальных людей, не измененных близостью к разрушенной ЧАЭС. Кровью этой они умывались и с удовольствием чистили организм, принимая вовнутрь, причем зачастую вместе с мясом пойманных людей.
        На моей памяти сталкеры не раз порывались зачистить Черный город от мутировавшей нечисти, но со стороны суши он был отделен целыми полями смертельно опасных аномалий. Пробраться со стороны Припяти тоже не представлялось возможным - река в районе Чернобыля была практически завалена крупногабаритным мусором, и катера сталкеров, не знающих фарватер, непременно садились на мель или напарывались на корягу, торчавшую из воды. Потерпевшим кораблекрушение ничего не оставалось, как броситься в воду и плыть к берегу, после чего их больше никто никогда не видел.
        Мне изначально до чертиков не хотелось лезть в проклятый город, но выбора у меня не было. Поэтому сейчас я бежал вперед, к цели, которую в другое время обошел бы по тридцатикилометровой дуге.
        …Старая школа функционировала до аварии восемьдесят шестого года и после нее, естественно, была брошена. Она представляла собой приземистое двухэтажное кирпичное здание, больше похожее на тюрьму, чем на образовательное учреждение. Местами застекленные, узкие окна были забраны решетками, причем как на первом этаже, так и на втором.
        Рядом со входом все так же валялась поросшая травой хлипкая дверь с ржавой табличкой «Школа № 2». Взамен нее в кирпичном проеме стояла грозная с виду стальная дверюга, сваренная грубо, но надежно. Над нею был прибит гвоздями-«сотками» кусок жести с кривовато намалеванной надписью: «Бар 1000 бэр». То есть с момента моего последнего посещения ничего здесь не поменялось.
        Я помнил, что стучать руками и ногами в эту дверь занятие долгое и малорезультативное. Отомкнув от СВД «Бритву», я сперва хотел просто одним движением вырезать замок из двери. Но потом подумал, что затея не очень - как начну дверь открывать, тут меня внутренняя охрана и пристрелит. Поэтому я убрал нож в ножны, поднял винтовку вверх и выстрелил в воздух.
        Метод сработал безотказно.
        Из окон второго этажа немедленно высунулось два ствола, и секундой позже с металлическим лязгом распахнулось узкое оконце в верхней части входной двери. В нем одновременно показались глаз и рядом с ним дульный срез ствола.
        - Чо за нах? - поинтересовался хозяин глаза. - Пулю между глаз захотел?
        - Мне к Орфу надо, - сказал я, проигнорировав ответы на риторические вопросы и подходя ближе.
        - А может, тебе к нашему повару в кастрюлю надо? - поинтересовался неприветливый охранник.
        - Может, и так, - покладисто согласился я, протягивая руку к окошку. - Вот, держи подарок.
        Увидев, что я сжимаю в кулаке, секьюрити невольно отшатнулся назад, позволив мне тем самым просунуть руку в окошко.
        - Ты чего, мля, охренел? - с придыханием прошептал он.
        - Да нет, просто зайти хочу, - пожал я плечами. И, заметив, что охранник сделал шаг назад, явно собираясь смыться, добавил: - Стоять! Еще одно движение, и я разожму кулак. Подарок упадет на пол, и мне ничего не будет, так как дверь осколки не пробьют. А из тебя получится фарш, как раз для кастрюли вашего повара. Смекаешь?
        - Чо… тебе надо? - просипел охранник, словно кролик на удава глядя на гранату Ф-1 без кольца, зажатую у меня в кулаке.
        - Ты или дебил, или одно из двух, - вздохнул я. - Что мне надо, я уже озвучил. Но ты, чертяка языкастый, умеешь уговаривать, потому расшифрую в деталях. Сейчас ты медленно подойдешь, аккуратно отодвинешь засов и очень неторопливо откроешь дверь. Потому что если ты дернешься, то окно зажмет мне руку и я могу уронить подарок. Врубаешься?
        - Ага, - выдавил из себя охранник.
        И сделал все в точности как я говорил.
        - Вот и ладушки, вот и хорошо, - сказал я, вытаскивая руку из окошка и переступая порог. - Как видишь, мы теперь в одинаково щекотливой ситуации. Если в меня кто-то выстрелит, то нам обоим хана. Поэтому ты уж постарайся, чтоб не выстрелили.
        - Л-ладно.
        У охранника была жуткая морда, изуродованная кошмарными мутациями, длиннющие руки, сжимающие автомат Калашникова, и ноги, вывернутые коленками назад. Ишь ты, старый знакомый! Помнится, в прошлое мое посещение этой школы он щеголял в крутом штурмовом костюме, а нынче в простой кожанке дверь сторожит. По ходу, понизили козлоногого в должности, и подозреваю, что случилось это после моего посещения.
        Хотелось мне подколоть мутанта на эту тему, но я сдержался. Пока что козлоногий меня не узнал, что немудрено с такой мордой, как у меня. И сейчас это в плюс. Орф - парень ответственный. Может сначала исполнить свое обещание пристрелить меня лишь увидев, а уже потом подумать - а на кой, собственно, этот хомо сюда приперся на верную смерть?
        - Слышь, Копыто, че там? - раздался голос сверху.
        Понятно. Стрелки, видевшие меня, интересуются.
        - Нормально все, - угрюмо отозвался мутант, косясь на гранату, которую я продолжал держать в руке. И это правильно, пусть косится и не пробует строить из себя героя, ибо в Зоне герои долго не живут. В этом плане расчетливым сволочам везет гораздо чаще. И не только в Зоне, но и на Большой земле тоже.
        Пройдя недлинным коридором, мы оказались в баре. Обычая сталкерская забегаловка с виду, где можно выпить, закусить, спихнуть лишний товар или приобрести необходимое, дать/получить в морду, а также поговорить по душам. Обшарпанные столы и стулья на заплеванном полу, барная стойка, сколоченная из грубо ошкуренных досок с претензией на элегантность, а также боковая дверь, сваренная из металлических прутьев, куда обычно посторонним вход воспрещен. В общем, обычный бар…
        Где с прошлого моего посещения ничего особенно не поменялось. Ну, разве что посетителей сегодня было поменьше. Лишь два кошмарных мутанта сидели за одним из столов, положив на него автоматы. Одежда на них была человеческая, да оружие самое обычное для сталкеров Зоны, а все остальное - жуть жуткая. Хари, изуродованные чудовищными мутациями, конечности, изломанные под такими углами, что невозможно представить их функциональными. И взгляды - страшные, даже у зверей таких глаз не бывает. У тех просто чистая, незамутненная жажда добычи читается или ярость на того, кто покусился на святое - гнездо, нору, детенышей… И ничего больше. А здесь сидят и смотрят так, будто всю жизнь мечтали мучить тебя, страшными пытками пытать, наслаждаясь тем, как медленно уходит жизнь из тела, трепещущего от адской боли…
        - Хомо? - с вопросительной интонацией протянул здоровенный одноглазый урод, сидящий ближе всех ко входу. Второй его глаз прикрывало новообразование величиной с детский кулак, и на него же похожее - с пальцами и крошечным ноготком. Нос огромный и крючковатый, с одной ноздрей. А ниже - кожные складки, одна из которых наверняка рот, которым - на этот раз я был совершенно уверен - одноглазый и произнес «хомо?».
        - Не похож, - отозвался его сосед, смахивающий на кусок теста, в который понапихали разные органы, причем делали это второпях, суя их куда попало. - Ты на рожу глянь. Вроде наш, хотя это не точно.
        - По запаху чую, что хомо, - сказал одноглазый. - От него за версту человечиной несет.
        - И кажется, я этого хомо знаю, - прищурился бармен, который до этого стоял за стойкой, смешивая коктейль подозрительно кровавого цвета.
        Это был здоровенный мужик почти без отклонений, если не считать переразвитые скулы, на краях которых находились внимательные глаза без век. Все это вместе делало бармена похожим на рыбу-молот, неторопливо-медлительную с виду, но, тем не менее, хищную и опасную. Помнится, я снес ему башку из совершенно адского по своей мощи ружья КС-23 в городе-призраке, неожиданно выросшем как-то на моем пути[4 - События романа Дмитрия Силлова «Закон клыка» литературной серии «СТАЛКЕР».]. А вот поди ж ты, стоит он за стойкой, живой и здоровый, и прям препарирует меня своим взглядом, расчленяя, расфасовывая и мысленно отправляя получившиеся части по назначению - что-то на кухню, что-то в морозильник, а наименее аппетитное - свиньям и собакам, или что там у них водится на заднем дворе бара для утилизации остаточного биоматериала. По ходу, хоть и не его я убил, а, получается, лишь отражение бармена грохнул, но все равно он что-то помнил. Странный и необъяснимый парадокс, которых, впрочем, в Зоне всегда было предостаточно.
        Лапа бармена нырнула за стойку. Но прежде, чем он достал то, что было под ней спрятано, я с улыбкой показал ему гранату без чеки, которую держал тремя пальцами, прижимая скобу лишь одним из них.
        - Уверен, что хочешь остаться без головы во второй раз? - поинтересовался я.
        Бармен замер, словно статуя, из чего я сделал вывод, что в его ближайшие планы не входило вторично лишиться своей уродливой башки. Даже удивительно, как отрезвляюще действует что на людей, что на мутантов вид «эфки», славящейся двухсотметровым радиусом разлета осколков.
        Поднимаясь по ступеням на второй этаж следом за козлоногим Копытом, я прям дежавю испытал. Было уже похожее, когда я поперся сюда, чтобы спасти своего американского друга Рэда Шухарта, совершенно не надеясь на удачу. И ведь выгорело дело! Может, и теперь получится то, что я задумал? Главное, только сейчас не споткнуться о кривую ступеньку, а то все мои задумки вместе с мозгами размажутся по этим обшарпанным стенам.
        Но - не споткнулся, благополучно поднявшись наверх.
        Второй этаж бара представлял собой длинный коридор. С одной стороны ряд окон, с другой - двери, за которыми когда-то очень давно, до аварии, были учебные классы. Сейчас же на широких подоконниках лежали мешки с песком, а по всему полу были разбросаны стреляные гильзы, обглоданные кости и другой мусор, который так никто и не удосужился убрать.
        Правда, охранников, стерегущих вход в кабинет Орфа, больше не было. Вместо них путь к кабинету командира группировки мутантов преграждало вполне себе взрослое пулеметное гнездо, сложенное из мешков с песком, из которого недвусмысленно торчал направленный в нашу сторону ствол крупнокалиберного ДШК. Серьезно Орф обставился, видать, опасался чего-то. Кстати, я искренне восхитился прочностью межэтажных перекрытий советской постройки, которые выдерживали эдакую тяжесть. По ходу, в те времена школы строили как бункеры, а бункеры - как подземные укрепления, способные пережить три ядерных войны подряд.
        - Стоять! - раздался из-за мешков громоподобный голос, от которого у меня заложило уши. - Какого хрена тебе надо, Копыто?
        До поры до времени меня скрывала широкая спина мутанта, но в следующую секунду пулеметчик поймет, что дело нечисто, и зачистит нас обоих.
        Медлить было нельзя, поэтому я, недолго думая, швырнул гранату за мешки - благо они были навалены не до потолка. После чего со всей силы долбанул Копыто локтем по затылку - и ринулся вперед, к пулеметному гнезду, очень надеясь, что там сидит опытный ветеран Зоны, а не зеленая «отмычка». Ибо ветеран в такой ситуации поступит правильно, а «отмычка» может с перепугу и очередь дать.
        Мне повезло.
        Пулеметчик оказался малый не промах. Увидев гранату без кольца, ударившуюся об пол возле его ног, он схватил ее, намереваясь выкинуть за мешки - и замер в ступоре, соображая, как это - граната без кольца, но со скобой!
        Пока он тупил, я перепрыгнул через мешки и приставил к его горлу «Бритву», которую успел выхватить из ножен.
        - Привет, Молчун, - сказал я. - Давно не виделись. Только не отвечай, пожалуйста, я знаю, как ты орать можешь. На твой немой вопрос отвечаю: вытягиваешь чеку немного не до конца, после чего «Бритвой» ее обрезаешь. С виду чеки нет, но она присутствует.
        - Как? - прошептал Молчун, слегка пришибленный ситуацией и оттого туго соображающий.
        - Как тот ктулху в ночном лесу, которого не видно, но он есть, - терпеливо разъяснил я. И добавил: - Сейчас я уберу нож. Перелезай через мешки, забирай Копыто и спускайся с ним в бар бухать. Шеф на месте?
        Мутант слабо кивнул.
        - Ну и замечательно. Только героя из себя не строй, ладно? Неохота мне тебя убивать.
        Молчун кивнул вторично. Судя по предыдущему моему посещению бара «1000 бэр», он вообще был парнем сообразительным. Вот и сейчас сделал все как надо. Подхватил отрубившегося Копыто, небрежным движением взвалил его на плечи и начал спускаться по лестнице. Однако… С виду и не скажешь, что в нем такая силища. Легко, как нефиг делать, тащить на себе минимум стокилограммового мута - это вам не консервные банки по кустам собирать.
        Впрочем, сделал как сказано - и ладно. Теперь оставалось культурно войти в кабинет Орфа так, чтоб мы оба остались довольны встречей. И для этого следовало принять некоторые меры предосторожности.
        Я подошел, встал сбоку от косяка и резко распахнул незапертую дверь.
        Из глубины кабинета вполне предсказуемо шарахнули два оглушительных выстрела. Я поморщился - в ушах еще после рева Молчуна слегка позвякивало - и крикнул:
        - Я тоже рад тебя видеть, Орф. Поговорить бы.
        - А ты что за хрен с горы? - после секундной паузы раздалось из кабинета.
        - Недавно меня назвали Черным сталкером, - отозвался я.
        - Ну, если ты он, то чего за косяком прячешься? - хмыкнул Орф. - Призраков же пули не берут.
        - Я пока еще не совсем в этом уверен, - отозвался я, входя в кабинет и выставив перед собой пустые ладони.
        И увидел то, что ожидал увидеть.
        За большим столом, вольготно развалясь в кресле, сидел редкостный урод, положив на столешницу огромные ручищи, в которых два огромных «Пустынных орла» казались игрушечными пистолетиками. На квадратных плечах мутанта удобно разместились две головы, покоящиеся на длинных и мощных шеях, ничуть не мешающих друг другу.
        Были те головы страшными до жути. Вроде и человечьи, но в то же время уж больно много в них было то ли собачьего, то ли волчьего. Вытянутые вперед челюсти с чуть торчащими наружу верхними клыками, глаза внимательные с крохотными точками зрачков, и остроконечные уши, расположенные на ладонь выше, чем положено человеку, и развернутые раковинами вперед. В общем, кошмар, а не мутант.
        Кстати, между пистолетами, направленными на меня, стояла бутылка водки, в которой содержимого осталось на донышке. Похоже, перед моим приходом главарь группировки чернобыльских мутантов банально заливал глаза в одну харю, причем без закуси и из горла, так как стакана рядом с бутылкой не наблюдалось.
        - Что-то мне голос твой знаком, - прищурилась левая голова. - Только не могу вспомнить, где я его слышал.
        - Может, пока вспоминаешь, выслушаешь, что я сказать хочу? - поинтересовался я.
        - Может, и выслушаю, - безразличным тоном произнесла голова. - А может, и пристрелю. Еще не решил. Пока думаю над этим - валяй, говори.
        - Сюда, на зараженные земли, пришли чудовища, - сказал я. - Если их не остановить, Зоне конец.
        - Знаю, слышал сталкерские радиопереговоры, - рассеянно произнесла левая голова, правая же в этот момент зевнула, показав длинные и острые клыки. - Только нам по-любому кранты. Я без понятия, как ты сюда дошел, но это реально чудо. Тут в округе слизни на каждом шагу. Не пойму, откуда они повылазили, сроду о такой пакости не слышал. Шустрые, падлы. Если догонит, обволакивает моментально. Был мут, а стал частью этой мерзости. За первые сутки их нашествия половина населения Чернобыля была ими выпилена. Вторая половина сейчас по домам сидит, дожирает запасы, а может, уже и друг дружку, так как сегодня уже третий день, как слизни город оккупировали. Пули их не берут, огнеметы не помогают - от огня эти твари растекаются в лужу, а как остывать начинают, снова становятся такими же, как были. Так что мне теперь плевать и на Чернобыль, и на Зону. Один хрен подыхать…
        - Я знаю, как с ними справиться, - прервал я поток пьяного словоблудия.
        Правая голова икнула и уставилась на меня. Левая сделала то же самое, правда, без зычного ика.
        - Рожей своей, что ли, их распугаешь? - внимательно изучив меня, поинтересовался Орф.
        - Если уж твои хари в этом плане не сработали, то моя вряд ли чем-то поможет, - отозвался я.
        - А ты хорош, - криво улыбнулась левая голова. - Хотя, думаю, на вертеле у нашего повара с чесночным соусом будешь еще лучше.
        - Возможно, - кивнул я. - Если ты твердо решил протянуть еще один лишний день перед тем, как пойдешь на корм слизням, моя жареная тушка тебе в этом точно поможет.
        - Выкладывай, что там у тебя на уме, - мрачно произнесла левая голова Орфа, кладя на стол оба пистолета. При этом правая голова презрительно покосилась на нее, мол, эх ты, лузер, сдался, слабину показал. Но левая сделала вид, что взгляд правой не заметила.
        - Сперва пообещай, что после того, как я помогу тебе с твоей проблемой, ты мне поможешь с моей, - проговорил я.
        - А ты не офигел часом мне условия ставить, - недобро зыркнула на меня левая голова. - Смерти не боишься?
        - Не боюсь, - спокойно ответил я. - Глупо бояться неизбежного.
        - Ты или брешешь, или не в себе, - проворчала разговорчивая левая голова. - Ладно. Если реально подсобишь избавить город от слизняков, так и быть, можешь рассчитывать на мою помощь.
        При этом молчаливая правая презрительно сплюнула в сторону. Левая этого тоже не заметила, хотя плевок был достаточно смачным.
        - Короче, - сказал я. - Слизни боятся электричества. Поэтому сделать надо вот что.

* * *
        Харон думал.
        Группировка «Борг» дралась за Припять отчаянно и полегла вся. Полностью. Ни одного из них захватить не удалось. Когда «борги» чувствовали, что их сознанием пытаются завладеть, они хладнокровно сами вышибали себе мозги. Если же кто-то мешкал с самоубийством и все-таки превращался в куклу, его тут же убивали свои же товарищи. Инстинкт убийства мутантов был у красно-черных в крови.
        А еще они были прекрасно обучены и дрались без эмоций и переживаний. Четко, слаженно, рационально. И погибали так же. Будто не люди то были, а боевые роботы. Хорошие из них получились бы солдаты. Но - не вышло. Больно уж идейными оказались «борги». Как и их командир генерал Грачев, который тоже пустил себе пулю в голову.
        - Идиоты ненормальные, - пробормотал Харон, при этом в душе все же восхищаясь мужеством членов погибшей группировки.
        Победа далась ему нелегко.
        Больше половины его кукол погибли в битве за город. А среди оставшихся было много раненых. Конечно, они не чувствовали боли, молча истекая кровью, но сути дела это не меняло. Боеспособных солдат осталось немного. И если сейчас военные из-за кордона решат пробиться к центру Зоны, вполне возможно, что у них это может получиться.
        Харон мечтал возродить свою группировку и как прежде контролировать Припять, ЧАЭС и Саркофаг. Но сейчас, с тем количеством бойцов, что у него осталось, это было нереально.
        Поэтому Харон думал. Но ничего путного в голову ему не приходило… до тех пор, пока его сознания не коснулась мысль.
        Чужая.
        Холодная, словно лед, от которого вдоль позвоночника побежали мурашки.
        «Здравствуй, предводитель группировки „Монумент“, - прозвучал в черепе Харона бесстрастный голос. - Я вижу твое желание. Ты хочешь, как и прежде, хранить центр Зоны от тех, кто пытается к нему пробиться? Это достойная цель. И я хочу помочь тебе. У меня есть то, что тебе нужно. Сила. И куклы. Давай объединим и то, и другое. Тогда вместе мы будем непобедимы».
        До этого Харон был уверен, что никто не способен ментально проникнуть в его сознание. Многие пытались. В Зоне всегда хватало сильных псиоников, мечтающих завладеть Монументом. Однако их высушенные головы, наверно, и сейчас висят прибитыми к стене одной из комнат старого ДК «Энергетик», куда Харон пока еще не добрался - куклы зализывали раны, жрали трупы и собирали трофеи, а это требовало времени.
        «Кто ты?» - послал он мысленный вопрос, сжав кулаки до хруста. Тот, кто вот так запросто влез в его голову на расстоянии, мог оказаться сильным противником, с которым следовало считаться.
        «Друг, - пришел ответ. - Если тебе, конечно, нужна моя дружба. Или враг, если ты отвергнешь мое предложение. Выбор за тобой».
        «Я ничего о тебе не знаю», - уклончиво отозвался Харон.
        Сейчас он тянул время, пытаясь понять, с кем имеет дело. Может, это просто блеф, попытка сильного псионика воспользоваться ситуацией…
        «Ты знаешь меня лучше, чем думаешь, - раздалось в его голове. - Встретимся возле входа на стадион. Сейчас».
        Это было похоже на приказ, а Харон не любил, когда ему приказывали. Что ж, если неведомый противник решил заманить его в ловушку, он выбрал неудачное место.
        После победы над «боргами» куклы Харона в качестве трофеев захватили четыре исправные винтовки СВД, две Т-5000 «Орсис» и одну КСВК. Замечательный снайперский набор, с помощью которого можно было положить изрядное количество вражьей силы, если таковая сунется в зону поражения.
        Харон быстро раздал мысленные приказы. Оторвавшись от пожирания трупов, семь кукол похватали дефицитное в Зоне оружие и побежали на позиции - трое на мачты освещения, одна на смотровую вышку, находящуюся неподалеку от стадиона, остальные - на колесо обозрения. У подножия снайперских точек Харон разместил пулеметчиков - предосторожность, которой пренебрегли самоуверенные «борги». Теперь, если кто-то попытается молниеносным штурмом зачистить снайперов, их встретит плотный пулеметный огонь.
        Одновременно Харон сформировал отряд своих телохранителей - куклы стащили с мертвых «боргов» четыре тяжелых экзоскелета с неповрежденной автоматикой. В свое время Харон изрядно заморочился с индивидуальным доступом членов своей группировки к дефицитным штурмовым экзо - у каждого бойца под скальп была вживлена специальная сеточка, по которой электроника экзоскелета распознавала, свой собирается напялить дорогущую защиту или чужой. Красно-черные не сочли нужным тратиться на такие недешевые примочки, поэтому в их защиту мог влезть каждый желающий. Так что теперь Харона охраняли четыре живых танка, сжимающих в стальных лапах два пулемета, гранатомет и огнемет.
        Харон поочередно посмотрел глазами каждого из своих снайперов и убедился, что территория вокруг входа на стадион простреливается аж с семи точек. Удобная это штука - ментальное зрение. Можно по одной куклами управлять, можно всеми разом, а можно дать команду и отключиться на время, будучи уверенным, что послушный солдат исполнит приказ в точности. А ведь если немного потренироваться, то, похоже, можно добиться, чтобы таким образом управлять целым городом. Или даже страной… Вот только бойцов маловато. Но с такими способностями не особо сложно набрать новых. Впрочем, прежде чем решать проблемы расширения своей маленькой империи, надо разобраться с той, что возникла не пойми откуда, предлагая дружбу на слишком уж ультимативных условиях.
        Вход на стадион «Авангард» был изрядно побит пулями, временем и выбросами. Однако, несмотря на это, продолжал исправно функционировать в дни проведения «боргами» боев на арене. Три турникета, спрятанных под бетонным навесом, сохранились еще с советских времен. На самом навесе «борги» соорудили пулеметное гнездо, где сейчас сидела кукла, внимательными синими глазами обозревая окрестности и держа палец на спусковом крючке «Печенега». В общем, с безопасностью все было в порядке, поэтому Харон, сопровождаемый телохранителями, подошел к турникетам в полной уверенности, что сможет справиться с любым противником.
        Но то, что он увидел, на мгновение поколебало его уверенность.
        С той стороны, где над кривыми деревьями возвышалась бетонная коробка дома быта «Юбилейный», приближалось нечто невообразимое.
        Это был клубок толстых щупалец высотой около трех метров. И в центре этого клубка находилась женщина, похоже, покрытая серебряной краской и раскинувшая руки в стороны, словно для объятий… а может, распятая на этой горе омерзительных отростков, несущих ее ко входу на стадион.
        За клубком, словно пехота за танком, следовали хорошо вооруженные бойцы из группировки наймитов - их серо-синие комбинезоны сложно было спутать с какими-то другими. Их было немного, но Харон хорошо знал, на что способны наемники, поэтому не стоило их недооценивать.
        При этом был у Харона соблазн дать команду стрелкам. Как бы ни были хорошо обучены наймиты Берхама, на открытой и отлично простреливаемой местности им было не укрыться от снайперского огня. Но Харона смущал этот клубок щупалец с женщиной посредине. Ничего подобного он никогда не видел. Жаль, что с гранатометами плохо и минометы «боргов» оказались бесполезным трофеем, лишенным боезапаса. Поэтому, видимо, придется побеседовать с этой дамочкой… или со щупальцами, которые тащат ее ко входу на стадион.
        «Верное решение, - прошелестел у него в голове чужой бесплотный голос. - Думаю, мы договоримся».
        «О чем договоримся?» - послал Харон скупую мысль.
        «Мы предлагаем тебе править Зоной вместе».
        «Кто это „мы“»?
        «Я и мой сын».
        Клубок щупалец приблизился настолько, что стало возможно различить черты лица женщины, которые показались Харону знакомыми. Где же он мог видеть эту девушку, похожую на совершенную греческую статую, отлитую из серебра?
        «Ты не узнал меня, предводитель самой загадочной группировки Зоны, - прозвучал в голове Харона насмешливый голос. - Неужели ты забыл, как смотрел на меня и думал: „Почему не я? Почему она полюбила этого маленького урода? Конечно, я не красавец, но выгляжу всяко лучше этого шама, от которого постоянно разит перегаром, словно из гнилой винной бочки?“»
        - Настя? - вырвалось у Харона. - Но… что с тобой стало?
        «Я просто стала матерью, - раздалось в его голове. - И потеряла того, кого любила. Поэтому сейчас ты можешь занять его место, а также разделить со мной власть над Зоной. Что скажешь?»
        Чего скрывать - Харону нравилась прекрасная валькирия, пришедшая в этот мир из другой вселенной. И мысли такие у него были, хотя он тщательно старался скрывать их. Да, в его кошмарном теле жили вполне человеческие желания - но он не давал им волю, осознавая, насколько его вид ужасен для окружающих…
        Сейчас же Настя предлагала ему выпустить их наружу, дать свободу любить и, возможно, самому стать любимым. Но - Настя ли? Может, ужасный монстр захватил девушку и манипулирует ею, ибо сложно поверить, что этот жуткий клубок щупалец - ее сын?
        А между тем он постепенно приближался.
        Пятьдесят метров…
        Сорок…
        Тридцать…
        Уже в рассветной полумгле можно было разглядеть широко открытые глаза Насти, горящие прекрасной синевой - такой притягательной, манящей, обещающей… Уже не видел Харон кошмарных щупалец за ее спиной, только эти глаза, в которых хотелось утонуть, забыть обо всем, расслабиться - и нежиться в плену у давно забытого чувства…
        Двадцать метров…
        Десять…
        Где-то в уголке сознания шевельнулась мысль, что чудовище уже в мертвой зоне, и ни с мачт освещения, ни со смотровой вышки снайперам его уже не достать. Разве что с колеса обозрения…
        Но мысль была вялой и какой-то совершенно ненужной. Даже непонятно, как она могла появиться? Неужели он и правда собирался стрелять в эту женщину, прекрасную, словно сама любовь?
        Пять метров…
        Харон шагнул вперед, бросив оружие и протянув руки навстречу Насте. Его мощное тело сломало турникет, снесло, словно крепостным тараном, но Харон этого даже не заметил. Его сознание сейчас плавало в нежных и ласковых волнах внезапно нахлынувшего чувства, которого он был лишен все эти долгие годы. И единственное, чего он хотел, - это коснуться той, кого он тайно и безответно любил с той самой минуты, когда впервые увидел.
        И ему это удалось.
        Сожженные, но сохранившие чувствительность пальцы коснулись ладони Насти - и Харон поразился, насколько у девушки мягкая и нежная кожа. Впрочем, разве могло быть по-другому?
        - Я… люблю тебя, - проговорил он, чувствуя, как по его изуродованным щекам текут слезы - давно забытое ощущение, которое осталось далеко в прошлом…
        - Я тоже тебя люблю, - тепло улыбнулась Настя.
        Она не обманула.
        Она и правда любила все, что нравилось ее сыну, щупальца которого обвили мощную фигуру Харона с ног до головы и сейчас активно качали из него энергию. В теле бывшего предводителя группировки «Монумент» черной, токсичной крови было немного, а вот аномальной энергии - хоть отбавляй. И Настя была счастлива, как может быть счастлива мать, которая сумела найти для своего ребенка необычное и на редкость вкусное лакомство.

* * *
        Бар неподалеку от Новошепеличей пользовался дурной славой. Во время Чернобыльской аварии через село прошел северный след радиоактивного заражения, и теперь в этом районе периодически видели «носителей» - мутантов, получившихся в результате научных опытов с домашним скотом и калифорнийскими червями, которых создали на экспериментальной ферме. Напоминали они куски красно-черной плоти, слепленной из фрагментов тел быков, коров и овец, из которых во все стороны торчали белесо-зеленоватые черви толщиной с человеческую ногу. Ясное дело, что питались эти твари исключительно мясом, причем явно предпочитая человечину. И хотя бар охранялся парой пулеметчиков, упакованных в экзоскелеты, популярности это ему не прибавляло. К тому же поговаривали что бармен не заморачивается очисткой воды, которую он брал из протекающей неподалеку Припяти, потому щи и самогон мерить счетчиком Гейгера в этом заведении не рекомендовалось, дабы не портить себе настроение перед обедом.
        Но троих сталкеров, что сидели за дальним столиком возле стены, все это совершенно не волновало. Они с аппетитом трескали подозрительного вида жаркое, запивая еду мутным квасом, и по их виду было понятно, что их все вполне устраивает.
        Бармен, маячивший за дубовой стойкой, подозрительно косился на посетителей. Обычно сюда забредали либо зеленые «отмычки», не слышавшие о репутации заведения, либо полные отморозки, которым сам черт не брат. На первых эти трое были совершенно не похожи. Значит, или крутые бандиты, или армейцы, решившие, что в Зоне заработают больше, чем на государственной службе. И с теми и с другими беды не оберешься, если им что-то не понравится. Причем основания для этого были: при воспоминании о продуктах, из которых готовились жаркое и квас, у хозяина заведения появлялась легкая тошнота. И теперь бармен прикидывал, как лучше сделать - сразу на всякий случай приказать пулеметчикам завалить гостей или подождать. Авось обойдется. Эти стакеры сами наполовину мутанты, и желудки у многих из них словно биореакторы, переварят любую органику. Оставалось надеяться, что эти - из таких. Ибо пускать всех посетителей бара на жаркое - это уж как-то совсем не солидно. Надо хотя бы через одного…
        Снаружи заведения раздались возмущенные голоса. Кто-то пытался прорваться внутрь, а охрана их не пускала.
        - Кто там? - негромко спросил бармен, нажав неприметную кнопку, замаскированную под пуговицу на воротнике.
        - «Борги», - раздалось в левом ухе. - Двое тащат третьего, который весь в кровище и того и гляди кони двинет.
        - Это ты сейчас кони двинешь, паскуда! - взревел голос, полный нечеловеческой ярости. Ну да, ну да, «борги» за своих товарищей глотки порвут кому угодно, и все такое. Слышали, знаем.
        - Пустите, - сказал бармен.
        «Боргов» он не любил. Раньше бы приказал стрелять. Безотходный вариант. Все, что на трупах, - законный хабар, а тела - клиентам на жаркое. Зона все спишет. В случае чего - не видел никого, не знаю ничего.
        Но то раньше.
        Нынче же времена иные. Артефактов в Зоне кот наплакал, соответственно, и клиентов заметно меньше стало. Поэтому приходится бороться за репутацию среди членов основных группировок.
        Дверь распахнулась, и двое плечистых «боргов» в знакомых черно-красных защитных костюмах втащили в бар третьего - в полностью черном от запекшейся крови. Бармен только глянул на мраморно-бледное лицо раненого и сразу все понял. Зря эти кабаны надрывались, не жилец их кореш. По ходу, крови из него вытекло литра три, так что это, считай, гарантированный труп, который ластами хлопнет в самое ближайшее время.
        Но «борги» в это верить отказывались, хотя, небось, сами мертвецов повидали немало на своем веку. Подтащили, смахнули стаканы на пол и, водрузив тело на стойку, уставились на бармена.
        - Вылечить сможешь? - прохрипел один из них, лицо которого было изрыто глубокими оспинами, словно ему в рожу мелкой дробью из двустволки в упор хренакнули.
        - Сам-то как думаешь? - пожал плечами бармен. - У меня ж тут не реанимация полевого госпиталя. Хотя тут полевой вряд ли помог бы, стационарный нужен. И то сомневаюсь…
        Пока бармен разглагольствовал, прикидывая, как бы половчее отослать этих гамадрилов обратно в Зону хоронить без пяти минут покойника - пока отсюда обратно вытащат, он и окочурится, - рябой молча полез за пазуху и вытащил оттуда небольшой золотой шарик с яркими, цветными пульсирующими нитями, пронизывающими его поверхность. Шарик сверкал, переливался, притягивал взгляд…
        У бармена отвисла челюсть, по подбородку потекла тягучая капелька.
        - Это… то, что я думаю? - немного жалобно спросил он, придя в себя и вытирая невольные слюни.
        - Мы достали его из сдвоенного «электрода», - хрипло произнес второй «борг», морда которого смахивала на утюг с одним глазом - второй прикрывала черная повязка. - При этом погиб один из наших. Его просто разорвало молниями, хоронить нечего было. А когда возвращались, нарвались на «носителей»… Короче, это наш командир отделения. Он нас обоих спас. И дело даже не в Долге жизни. Он нам как старший брат. Спасешь его - это «второе сердце» твое. Нет - не обессудь, нам теперь терять нечего. Размолотим твой людоедский бар в труху и тебя на тех опилках живьем зажарим.
        Бармен на угрозу не отреагировал. Видал он таких не раз, лихих и страшных, потрясающих оружием и харизмой. Сейчас все его внимание занимал артефакт, который крайне редко рождается в центральной части мощных «электродов». Причем если кому-то удается извлечь «второе сердце» из аномалии, золотой цвет артефакта и пульсирующие нити пропадают.
        А у этого они не исчезли!
        Бармена аж затрясло при мысли о том, сколько может стоить подобный уник. Это ж можно будет потом вообще не работать! Бросить к чертям крысособачьим чертов бар вместе с его содержимым, и гори эта Зона вместе с ним синим пламенем! Вот он, билет в другую жизнь, сверкает-переливается, раскрашивает бликами борговскую ладонь, размерами похожую на малую саперную лопату.
        Любой бармен, который барыжит артефактами, всегда имеет свой неприкосновенный запас. В Зоне всякое случается, и самый ценный хабар - это собственная жизнь, ради которой тот НЗ и создается. «Пластырь», например, за который сталкеры и пристрелить могут. Научная аптечка, где хранятся дорогущие препараты, созданные на основе даров Зоны. Или - у особо богатых и везучих - «синяя панацея», дарящая излечение от любой хвори… Или же мучительную смерть. Это уж кому как повезет.
        Сглотнув слюну, бармен хриплым от волнения голосом произнес:
        - «Панацеи» у меня нет. Но если попробовать…
        Он не договорил.
        Дверь бара распахнулась от мощного пинка, и в помещение вошли трое «вольных». У двоих из них в руках были пулеметы, хорошо знакомые хозяину заведения. Третий - по-видимому, командир группы - держал на изготовку «Вал», оружие эффективное, но в Зоне очень недешевое.
        - Вот вы где, паскуды, - недобро ощерился командир, поднимая свое дефицитное оружие…
        Но одноглазый «борговец» оказался быстрее.
        В его руке, словно по мановению волшебной палочки, появился пистолет. Зло тявкнул выстрел, и пуля сорвала ухмылку с лица «зеленого» вместе со щекой. Вторая пуля прилетела точнее, довершив начатое. Вошла точно промеж глаз, развернулась в черепе и вынесла его заднюю часть вместе с мозгами прямо в лицо четвертого «зеленого», заходящего в бар последним.
        Пулеметчику, стоявшему слева, тоже не повезло. Рябой «борговец» полоснул из автомата от бедра, и «вольный» грохнулся на спину, выпустив в потолок длинную очередь.
        А вот тот, что стоял справа, не сплоховал.
        Его пулемет задергался, словно бешеная собака, стремящаяся вырваться из рук, и обоих «боргов» отбросило на стойку, по которой они и сползли вниз, обильно пачкая ее кровью.
        Бармен на происходящее среагировал шустро. Выхватил из-за стойки компактный израильский «узи» и выпустил очередь в пулеметчика. Тот, приняв в себя полмагазина, задергался, словно под током, выронив пулемет, попятился и чуть не сбил с ног четвертого «вольного», который как раз вытирал рукавом с лица кровь и мозги командира группы.
        Видя падающее на него тело, «зеленый» морду протирать перестал, подхватил расстрелянного барменом товарища, выхватил у него из набедренной кобуры пистолет и, прикрываясь раненым как щитом, высадил в бармена весь магазин.
        Хозяин заведения отлетел назад, прямо на стеллаж с бутылками, которые на него и осыпались, разбиваясь друг о друга и раня осколками упавшего на пол хозяина заведения. Но тому было уже все равно. Когда у человека две пули в сердце, ему становится совершенно наплевать и на мелкие порезы, и на весь окружающий мир в целом.
        Выживший «зеленый» опустил на пол труп товарища и подошел к стойке, на которой все еще лежал бледный как мрамор мертвый «борговец», на груди которого переливался яркими пульсирующими нитями золотой шарик, выроненный его товарищем - теперь тоже мертвым и валяющимся на полу в луже крови.
        Завороженный цветным мерцанием, «вольный» протянул руку, чтобы взять бесценный артефакт - и взял. Но тут же захрипел, забулькал, попытавшись вздохнуть. Однако получилось у него это неважно: из глубоко рассеченного горла в легкие лился не воздух, а кровь, непригодная для дыхания.
        А лежащий на стойке «борг», которого «зеленый» счел мертвым, улыбнулся бледными губами - и на этот раз умер по-настоящему. Небольшой нож, до этого спрятанный в рукаве, выпал из его ладони и вонзился в пол клинком, испачканным кровью последней жертвы его хозяина.
        - Нунихренасебе, - выдохнул один из троих сталкеров, сидевших в дальнем, практически не освещенном углу бара. - А я еще хотел хипеж поднять, что бармен нас усадил за самый голимый стол.
        - Запомни, друг мой Клык, - зевнул второй сталкер. - Самый лучший столик в любом кабаке - это тот, где тебя видно хуже всего, а вот тебе виден весь зал. Кстати, лихо ребята друг друга на ноль помножили. По ходу, завтрак нам теперь оплачивать некому.
        - Ага, считай его комплиментом за счет заведения, - поднимаясь со своего места, сказал третий сталкер с короткой стрижкой, казалось, специально подчеркивающей глубокие залысины на голове.
        - Меченый, ты это куда? - поинтересовался Клык. - Мы ж не доели еще.
        - Пойду посмотрю, что там за блестяшка в руке у «зеленого», за которую он, считай, жизнь отдал, - сказал сталкер, которого назвали Меченым.
        Он подошел к трупу, который только-только перестал сучить ногами, наклонился, разжал еще теплый кулак, забрал золотой шарик и принялся его внимательно рассматривать.
        - Ну что там? - нетерпеливо воскликнул второй сталкер.
        - Призрак, хорош орать, - с видимым удовольствием одернул его Клык, явно мстя за разъяснение насчет мест в кабаках, озвученное свысока. - Ты, конечно, сталкер знающий и начитанный, но давно пора понять, что если Меченый захочет чего рассказать, он сделает это без твоих воплей.
        Проговорив это, Клык повернулся и громко поинтересовался:
        - Меченый, ну реально, не тяни кысь за яйцеклетку. Че там?
        - Артефакт, - задумчиво произнес Меченый. - И я совершенно без понятия, что это за арт.
        - Как так? - удивился Клык. - Ты ж, блин, ученый, в институте штаны просиживал.
        - Ну да, - пробурчал Призрак. - Я «хорош орать», а когда сам надрывается - это в порядке вещей.
        - Это называется двойные стандарты, - невозмутимо парировал Клык. - То, что можно Юпитеру, то нельзя быку.
        - Чего, блин? - уже не на шутку заводясь, прорычал Призрак.
        - Древнеримская пословица, - пожал плечами Клык. - Не один ты начитанный.
        - Хорош собачиться, - сказал Меченый, подходя к столику. - Я слышал обрывок разговора «борга» с барменом. Похоже, это уник из уников, «второе сердце» с доселе нам неизвестными свойствами. Думаю, теперь нам надо добраться до Института аномальных зон и хорошенько его изучить. Такой арт может стать колоссальным прорывом в науке…
        Внезапно его монолог прервал хрип динамика, висящего под потолком.
        - Мир нашему общему дому, бродяги, сталкеры и все, кто сейчас меня слышит! Вас приветствует первая в Зоне свободная радиостанция…
        Голос говорившего постоянно прерывался шумом помех, но разобрать слова было можно.
        - Экстренное сообщение. Группировки «Воля» больше не существует. Группировки «Борг» больше нет. База наймитов уничтожена. Какое-то жуткое порождение Зоны убивает все живое на своем пути либо превращает в послушных кукол, которые ловят для него людей. Пока еще не поздно - бегите…
        Треск усилился, и стало непонятно - то ли это помехи забивают эфир, то ли говоривший вдруг захрипел - сильно, с надрывом, так, как хрипят умирающие. И сколько ни вслушивались сталкеры в этот треск, более ничего разобрать им не удалось. Может, и потому, что говорить больше было некому.
        - Что это за нафиг? - недоуменно спросил Клык, который от изумления даже перестал жевать и отложил вилку.
        - По ходу, или чья-то тупая шутка, или реально трындец всему, - философски заметил Призрак.
        - Не шутка это, - покачал головой Меченый. - Я того парня с радиостанции знаю, он дурить народ не станет.
        - И чего делать будем? - поинтересовался Призрак. - Мир спасать или послушаемся совета твоего знакомого, упокой его Зона?
        - Мир пусть американские супергерои спасают, это их работа, - невесело усмехнулся Меченый. - А нам надо будет просто наш дом от погани вычистить. Ведь никто не станет спорить с тем, что Зона - это место, где мы живем и без которого нам жизни нет и не будет?
        - Забавно, - хмыкнул Клык. - Не, Меченый, ты не подумай чего, я тебя искренне уважаю. Но кажется, ты сейчас какой-то высокопарный бред прогнал. Ты ж слышал, что тот пацан сказал. Тварь вычистила «боргов», «вольных» и наемников. То есть провернула то, что правительство Украины не могло сделать несколько лет. И теперь ты решил, что мы втроем сможем ту паскуду завалить?
        - Редкий случай, когда я с Клыком полностью согласен, - кивнул Призрак. - Если все так тухло, имеет смысл свалить из Зоны, пока не поздно.
        - А ты уверен, что не поздно? - прищурился Меченый. - Если эта тварь так запросто зачистила три самые мощные группировки Зоны, то что ей мешает снести нахрен кордон и попереть на Киев? А после - и дальше распространиться по всей стране и далеко за ее пределы? Может, остановить ее сейчас, пока она не набрала настоящую силу, это единственный шанс…
        - Спасти человечество, - кивнул Призрак. - По ходу, ты все-таки точно метишь в те самые супергерои, о которых так иронично отзываешься. Но лично я не собираюсь отправляться на тот свет следом за «боргами» и всеми остальными, кого она сожрала…
        - Да погоди ты гундеть, - поморщился Клык. - Слышь, Меченый, ты ж не просто так заговорил про то, что ту пакость остановить надо. У тебя насчет этого что, план какой-то есть?
        - Не знаю, - задумчиво проговорил Меченый, глядя на сверкающий золотой шарик. - Не уверен насчет плана. Но идея одна имеется.

* * *
        Они и правда боялись электричества. Панически. Орф объяснил по радио, что надо делать, и жители города немедленно занялись созданием самопальных электрошокеров. Процессом руководил Молчун, который, как оказалось, шарил в теме.
        В дело шли любые источники питания, от которых можно было вывести заряд на два длинных провода. Оказалось, что даже от слабого удара током слизняки бегут, словно квазимясо, поймавшее в тушу автоматную очередь разрывными пулями. А от сильного - просто расплываются в вонючую лужу.
        Не прошло и часа, как Чернобыль был очищен от этой заразы, убившей немало мутантов. И сейчас все жители, населяющие город, стояли возле старой двухэтажной школы, на крыше которой расположился Орф.
        Смотрелся он солидно.
        Мощный торс главаря мутантов поддерживали две внушительные стальные ноги, позаимствованные у экзоскелета. Я помнил, что у Орфа свои ноги недоразвитые, рахитично-кривые и практически нефункциональные. Но вон поди ж ты, нашелся среди мутов инженер, который проделал такую сложную работу. Со стальными ногами, усиленными гидравлическими приводами, Орф передвигался вполне уверенно, хотя и не очень быстро.
        - Братья! - зычно заорала левая голова. - Сегодня этот мут, которого в Зоне зовут Черным сталкером, спас всех нас от верной гибели! Чем мы можем отблагодарить его?
        Толпа заволновалась. Посыпались предложения:
        - Поставить его на пожизненное довольствие от города, - заорал один мутант, похожий на большой пузырь с едва заметной головой. - Пусть пожрет от пуза!
        - Подарить десяток-другой крутых артефактов, - крикнул мут совершенно зверского вида с пастью, смахивающей на зубастый чемодан.
        - Снарягу и оружие ему подобрать самые лучшие, - выдало бледное существо, похожее на глисту с гибкими руками и ногами.
        - Может, ему девушка нужна? - кокетливо поинтересовалось нечто противоположного пола, судя по мощному бюсту, - больше на человека оно ничем похоже не было.
        Толпа гудела, спорила, один одно выкрикивал, другой другое. Начались споры, как лучше меня ублажить, кто-то кому-то уже по этому поводу в горячке смачно заехал ластой по бугристой роже…
        - Тихо! - рявкнула левая голова Орфа, при этом правая угрожающе зарычала.
        Мутанты тут же заткнулись, словно им разом перекрыли кислород, из чего я сделал вывод, что Орфа тут не просто уважают, но и побаиваются.
        - Короче, единого мнения нет, - подытожила левая голова. - Потому думаю, что пусть Черный сталкер сам скажет, чего он хочет в благодарность за ту неоценимую услугу, которую он нам оказал.
        Проорав это, Орф царственным жестом махнул мне лапой - говори, мол, дозволяю.
        Я мысленно усмехнулся, но выпендриваться не стал. Нравится двухголовому корчить из себя императора - это его дело. А мне надо проблему решать. Любой ценой.
        - Мне ничего не надо, - сказал я. - Просто спасите себя.
        Толпа подвисла. Десятки глаз разных цветов и размеров уставились на меня с немым вопросом: то ли я головой ударился, пока город спасал, то ли в моих очень странных словах есть некий скрытый смысл.
        Ну, я не стал томить народ - моя цель была их заинтересовать, и я этого добился. Теперь все слушали меня более чем внимательно.
        И я рассказал все.
        Толпа подвисла еще больше, переваривая услышанное.
        - Ну и друзья у тебя, - покачал угловатой головой мутант из первого ряда стоявших. - Прям как мои кореша, когда налижутся в «1000 бэр», только покруче маленько. И что, все и правда так плохо?
        - Тихо! - внезапно заорал Молчун так, что все, включая меня, немного присели от неожиданности. Сейчас он прислушивался к рации, что висела у него на плече, и его жутковатое лицо темнело на глазах.
        - Короче, сообщение прошло по всем каналам Зоны, - проревел он. - Группировок «Борг» и «Воля», а также наймитов больше не существует. Какая-то тварь обосновалась в Припяти, пожирает любую органику и растет на глазах. Сейчас уже весь город в ее власти, и она явно не собирается останавливаться. Убить ее невозможно.
        - Бежать надо, - сказал мут с угловатой головой.
        - Далеко убежишь-то? - поинтересовался я. - Она меньше чем за сутки уничтожила все самые крупные группировки Зоны и оккупировала Припять. Посчитай, сколько ей понадобится времени, чтобы захватить Украину, Европу, а потом и всю остальную планету?
        - От двух месяцев до полугода, - раздался глубокий, проникновенный голос из середины толпы.
        Голос был, конечно, завораживающий, пробирающий до глубины души. Но мало ли у кого оперные данные от природы? Однако муты с почтением расступились, и в середине круга осталось стоять существо, телом очень напоминающее человека. А вот голова у него смахивала на большое яйцо, обтянутое кожей, в котором был прорезан большой безгубый рот. Ни глаз, ни носа, ни ушей - только кожа и рот, говоривший вроде негромко, но так, что все слышали.
        - Черный сталкер рассказал чистую правду, - произнес мутант. - Однако умолчал о том, кто он сам такой, - но это его тайна, которая не влияет на создавшееся положение дел. Главное в том, что от той твари, которая захватила Припять, нет спасения. Бежать некуда. Миру пришел конец, и с этим надо смириться.
        Толпа замерла, словно каждый из мутантов услышал свой смертный приговор. Хотя почему «словно». Так оно и было.
        Однако мертвую тишину, повисшую в воздухе, нарушило двойное покашливание. Левая голова Орфа делала это интеллигентно, в кулак, как бы выражая сомнение словам говорящего яйца, зато правая не стеснялась, кашляя с надрывом, выпучив глаза и брызгаясь слюнями.
        Когда обе головы наконец откашлялись, левая сказала:
        - При всем уважении, слепой Сыч, но ты, когда пару дней назад началось нашествие слизняков, сказал, что Черному городу пришел конец. Однако ошибся. Все знают, что ты не ошибаешься, когда тебя колбасит. Но последнее время расколбаса в тебе не наблюдается, потому и предсказаниям твоим особой веры нет. Черный сталкер вытащил всех нас из одной смертоносной задницы и, похоже, знает способ, как избавиться и от второй.
        На меня с немым вопросом уставились десятки глаз. Они ждали моего слова, которое, как они надеялись, оградит их от новой напасти…
        Но я лишь покачал головой.
        - Я не знаю, как убить ту тварь, - сказал я. - Понятия не имею. Перед смертью торговец Петрович сказал мне, что лишь жители Чернобыля смогут спасти Зону. Но как именно - эту тайну он унес с собой.
        Мутанты недовольно заворчали. В том числе и Орф.
        - Так что ж ты нам мозги канифолишь? - зарычала левая голова. - Ты, конечно, здорово помог со слизняками, но это не значит, что…
        - Я знаю, о чем он говорит.
        Интересная все-таки особенность у слепого Сыча. Едва он рот откроет, как вся эта банда мутов захлопывает свои, включая Орфа. То ли и вправду уважают нереально, то ли его голос действует на мутантов гипнотически.
        Как бы там ни было, толпа резко заткнулась, словно звуковую дорожку обрубили, и лишь через пару секунд левая голова Орфа рискнула поинтересоваться:
        - И… о чем?
        Слепой Сыч опустил голову. Похоже, думал, говорить или нет. Хотя чего тут думать? Можно рискнуть - и погибнуть. А можно удариться в бега - и умереть наверняка. Ясное дело, что первое предпочтительнее, чем второе. Лучше мизерный шанс, чем вообще никакого. С планеты-то не убежишь. Некуда.
        И слепой Сыч решился.
        - Петрович - упокой его Зона - был мудрым хомо. И он догадался о том, о чем многие из вас не знают - а если и знают, то считают случайностью, везением или доказательством собственной исключительности.
        Голос слепого Сыча становился все громче, наливался силой, от которой даже у меня по позвоночнику пошла какая-то дрожь, словно от моего затылка до копчика была натянута струна, по которой безжалостно били хлесткие слова прорицателя.
        - Знайте, нормы! Черный город изменил не только нашу внешность. Он дал нам всем способность не чувствовать ментальные удары других мутантов. Никакой псионик не может взять под контроль норма, и ни один, даже самый сильный бюргер Зоны не сумеет силой мысли разорвать наши сердца. Вот о чем говорил перед смертью легендарный торговец. Вы все его знали или хотя бы слышали о нем. Да, он был хомо, но его душа принадлежала Зоне. И все, что он хотел, посылая к нам Черного сталкера, - это спасти Зону. Кто скажет мне, что мы не хотим того же?
        И вновь гробовая тишина повисла над толпой, над площадкой возле старой школы, над Чернобылем, над всей Зоной, которая, казалось, с замиранием сердца ждала ответа.
        Так же, как и я.
        - Да чего тут говорить, - махнул гибкой лапой глист на хилых ножках. - Я за то, чтоб попытаться завалить ту тварь. Живем один раз, и помирать все равно придется. Так, по-моему, лучше сделать это красиво.
        - Бледный дело говорит, - глубоким грудным контральто подхватило существо с бюстом. - Я всегда говорила, что если плохо жил, но героически умер, то, считай, прожил не зря.
        - Согласен, - прогудел Молчун так, что на втором этаже школы жалобно зазвенели стекла.
        - Ну что, Снайпер, похоже, твоя взяла, - негромко проговорила левая голова Орфа. - Думал, если у тебя нынче рожа такая, что заикой можно стать, так я тебя не узнаю?
        - Ну и что ты теперь сделаешь? - так же тихо поинтересовался я. - Убьешь как обещал?
        - Героев не убивают, - невесело хмыкнула разговорчивая голова вожака чернобыльских мутантов. - Настоящие герои в большинстве своем долго не живут, потому и валить их бессмысленно. Сами героически помрут, судьба у них такая. Да и нормы теперь не поймут если я сдержу свое обещание насчет тебя. А зачем мне непонимание электората? К тому же, когда не можешь сам решить проблему, лучше возглавить тех, кто готов справиться с ней вместо тебя.
        И, выхватив из кобуры свой «Пустынный орел», Орф шагнул к краю крыши и заорал:
        - Братья! Дети Чернобыля! Настало время снова спасти родной город!
        Он кричал, а правая голова, воздев морду к серому небу Зоны, торжествующе выла вместе с толпой, разогретой зажигательной речью своего вожака. А я стоял и думал о том, сколько из тех, кто готов сейчас рвать противника голыми лапами, доживет до следующего рассвета…

* * *
        Она слышала мысли своего ребенка.
        И ей было страшно.
        До поры до времени она не задумывалась о том, что творит. Слепая материнская любовь затмевала все. Сыну нужно - это было главным. Остальное не имело значения…
        До тех пор, пока она не поняла, к чему все идет.
        В принципе, есть и расти - нормальное желание любого существа, недавно появившегося на свет. Но сейчас, после очередной победы, она вдруг увидела его мечты. Он, словно шаловливое дитя, не успел скрыть от матери сокровенное - и Настя ужаснулась.
        Он грезил о том, кем станет, когда вырастет. По-настоящему вырастет. Тоже нормальное детское желание ее сына - стать большим и по-настоящему сильным - выглядело как самый жуткий кошмар сумасшедшего фантаста.
        Кио увидела щупальца высотой с московскую Останкинскую башню, торжествующе взметнувшиеся к небу. Их было много, этих щупалец, очень много. Они уже опутали всю планету и постепенно прорастали в иные вселенные Розы Миров, ведь им нужна была пища.
        Много пищи…
        Настя видела целые реки свежей крови, которые поставляли заводы по выращиванию и переработке людей. На этих заводах тоже работали люди, которые очень старались. Ведь нерадивых сразу отправляли в специальные автоклавы по выкачиванию крови - ленивый раб годится лишь для того, чтобы стать донором. А потом высушенное тело отправится в измельчитель, который приготовит из него белковую муку - рабам ведь тоже нужно что-то кушать.
        «Хорошая схема, да, мама?»
        Сын заметил, что мать подсмотрела его мысли, и теперь ждал похвалы. Но Настя от увиденного потеряла дар речи. Она была порождением жестокого мира, в котором нет места состраданию. Но и жестокости есть предел, за которым она превращается в безумие…
        И она попыталась его образумить.
        «Ты же убиваешь не только ради еды, верно? Зачем ты это делаешь?»
        «Мне нравится, - последовал ответ. - Убивать - это как любить. Трудно. Но очень приятно».
        «Прекрати! - решительно потребовала кио. - Я приказываю тебе как мать. Останови это безумие!»
        «Ты не хочешь, чтобы твой ребенок был счастлив?»
        В его мыслях чувствовались разочарование и обида. Он надеялся, что его похвалит единственное существо, которое ему было небезразлично, а вместо этого почувствовал волну страха и непонимания, граничащую с брезгливостью.
        Но он быстро сумел перебороть горечь разочарования. Слишком быстро. Так, словно ждал этого с самого рождения.
        «Ты разлюбила меня».
        Мысль была абсолютно равнодушной. Ни боли в ней не было, ни горечи потери. Просто констатация факта.
        «Что ж, это естественно. Мать выбрасывает свое дитя из себя в этот жестокий мир, где ему потом приходится выгрызать свое счастье из глоток себе подобных. Она любит его, но такова природа. А потом ребенок отбрасывает мать от себя, отдаляясь от нее, чтобы жить своей жизнью. Он продолжает ее любить, но такова природа. Мы считали, что нам посчастливилось обмануть природу, остаться единым организмом - но, видимо, это она обманула нас. Сейчас ты такая чужая, мама. Я чувствую, как ты боишься меня, как хочешь вновь разделиться. Но ты просто не осознаешь, насколько дорога мне и насколько я близок тебе. Прости, но я не хочу расставаться. Этого не будет. Ты навсегда останешься со мной. Во мне…»
        Беззвучная речь такого плана должна была искриться эмоциями… Но Настя чувствовала, насколько она холодная, отравленная равнодушием маньяка, которому все равно, что чувствует его жертва. Мысли сына разъедали мозг кио, словно кислота.
        И не только мозг…
        Внезапно Настя почувствовала, что ее тело растворяется, медленно превращаясь в чужую плоть. Она рванулась, но щупальца, которые оплели ее руки и ноги, держали крепко. Да и какой смысл рваться, когда ее спина намертво приросла к громадному телу сына? Теперь просто настало время полностью стать его частью, только и всего. Разве не этого она хотела - никогда не расставаться со своим ребенком? Зона и правда умеет исполнять желания, стоит лишь захотеть сильно-сильно, по-настоящему…
        Главное, только потом не пожалеть, когда желание сбудется.
        «Не бойся, мама. Тебе не будет больно. Разве только совсем немного».
        Он лукавил, как и любой ребенок, который не хочет, чтобы его ругали…
        Боль была адской, нереальной, запредельной! Кио создавались как боевые машины, умеющие терпеть любые страдания. Но кто же знал, что они могут быть настолько запредельными?
        Настя еще успела посмотреть вниз и увидеть, как ее ноги растворяются в колоссальном клубке щупалец, становясь их частью, крася их в тускло-серебристый цвет. А потом сознание утонуло в неистовом пламени раздирающей боли… которая вдруг исчезла, превратившись в черную пустоту размером с тысячи галактик, в которой беззвучно пульсировали слова:
        «Теперь мы по-настоящему вместе, мама. Навсегда. Навечно…»

* * *
        Старое захоронение авто- и мототехники представляло собой обычную автомобильную свалку. То, что много лет назад не успели или поленились закопать, просто оставили гнить под слабокислотными дождями.
        Многие машины превратились в груды насквозь проржавевшего металла, и было уже не понять, что это за автомобиль был изначально. Сырость от расположенного рядом болота, прожорливый рыжий мох и высокий уровень радиации способствовали быстрой коррозии, и понятно было, что совсем скоро, буквально через несколько лет огромную свалку полностью поглотит Зона, не оставив на этом месте и следа от пребывания человека.
        Но пока что за внушительными грудами ржавого железа вполне могли спрятаться трое сталкеров, которые, по очереди глядя в окуляр портативного перископа, разглядывали завод «Юпитер», расположенный менее чем в полукилометре от свалки.
        - Ну и какие выводы? - поинтересовался Клык, кладя на землю так называемую трубу разведчика, позволяющую наблюдать за противником из-за укрытия, не боясь быть замеченным.
        - А какие тут, на хрен, выводы, когда эта паскуда за десять минут оплела своими щупальцами целый завод? - хмуро отозвался Призрак. - По мне, так валить надо отсюда, да побыстрее, потому что растет она с нереальной скоростью и максимум через полчаса накроет и эту свалку.
        - Хорошая идея, - кивнул Меченый. - Только если она разрастается с такой скоростью, далеко мы не убежим. Если ты заметил, она жрет любую органику - оконные рамы, деревья, траву. А на планете всего этого много. Понимаешь, к чему я?
        - Чего много? - не понял Клык.
        - Органики, - терпеливо пояснил Меченый.
        - А-ааа, - протянул сталкер. - Теперь ясно. То есть ты хочешь сказать, что, пока она не сожрет всю землю, не успокоится?
        - Верно мыслишь, - кивнул Меченый. - Как злокачественная опухоль. Растет, пожирая организм, пока тот не погибнет. И если мы сейчас ту опухоль не вырежем в зародыше, то очень скоро подохнем вместе с планетой.
        - Некислый такой зародыш, - проговорил Призрак, вновь приникая к «трубе разведчика». - У него каждое щупальце толщиной с два меня. Понятия не имею, как ты собрался вырезать из Припяти эдакое чудище.
        Меченый сейчас уже и сам сомневался в успехе своего плана. Гигантское порождение Зоны оказалось слишком огромным. А для того чтобы осуществить задуманное, надо было пробраться поближе к телу гигантской твари, из которого росли громадные щупальца. То есть как-то отвлечь ее внимание. И как его отвлечешь, когда она реагирует на малейшее движение? Сам пять минут назад видел, как она одним точным взмахом конечности сшибла, схватила и тут же раздавила пролетавшую над ней ворону. Не надо быть гением, дабы понять, что станет с человеком, который попытается подойти поближе…
        Но тут в левом ухе Меченого затрещал наушник, соединенный с навороченным КПК, в который был встроен мощный приемник. И сквозь неслабые помехи сталкер расслышал следующее:
        - Внимание всем сталкерам Зоны. Говорит Орф, лидер нормов Чернобыля. Мы все как один идем зачищать Припять от нечисти, которая там поселилась. Забудьте все, что вы слышали о Черном городе и его жителях. Сейчас не время для суеверий и вражды. Давайте объединимся перед общей бедой и спасем нашу Зону! Мы скоро будем на грузовом дворе станции Янов. Если вам дорога Зона и наша планета, присоединяйтесь к нам для решающей битвы…
        Дальше треск помех заглушил слова, но суть послания была понятна.
        - Ты тоже это слышал?
        Меченый повернул голову и увидел глаза Призрака, выпученные от удивления.
        - Не верю своим ушам, но, похоже, да.
        - Двоих не глючит, - покачал головой Призрак. - Я сейчас прям тут, на месте погибну от удивления. Нормы Чернобыля вылезли из своего проклятого города и идут сюда…
        - Практически на верную смерть, - задумчиво произнес Меченый. - Но, как бы там ни было, они могут нам помочь.
        - Это вы о чем, - спросил Клык, который между делом вздремнул, положив голову на ржавое колесо с позеленевшим от грибка протектором, а сейчас проснулся и всем своим видом выражал деловую озабоченность.
        - Дави покрышку дальше, - отмахнулся от него Призрак. - Ну и чего делать будем?
        - Аккуратно сваливать и идти к Янову, благо тут недалеко, - сказал Меченый. - Сдохнуть всегда успеется, а в компании оно всяко веселее.
        - Я б лучше в одиночку подох, чем рядом с чернобыльскими мутантами, - проворчал себе под нос Призрак. Но спорить не стал.

* * *
        Кэп постарался.
        Когда Орф закончил свою пламенную речь перед армейской радиостанцией, я крутанул артефакт, уже не раз выручавший меня в трудную минуту, и в следующее мгновение над серой травой Зоны повис портал, сверкающий яркой синевой цвета чистого неба.
        - Ты уверен, что оно приведет нас к Янову? - с сомнением спросила левая голова вожака чернобыльских мутантов, при этом правая угрожающе оскалила зубы.
        - Очень на это надеюсь, - честно ответил я.
        Я и правда, пробивая «кротовую нору», очень ярко представил себе ржавые вагоны и замершие на просевших от времени рельсах П-образные козловые краны разгрузочного терминала, красные от коррозии. Мне уже доводилось ранее проходить теми местами, и я был почти уверен, что не забыл деталей и верно нарисовал Кэпу в своей голове точку выхода.
        - Может, все-таки пешком дойдем? - продолжал сомневаться Орф.
        Видно было, что он очень не хочет рисковать оставшимися соплеменниками, которых и так немало погибло во время оккупации города слизняками.
        - Пока мы обогнем ЧАЭС и Рыжий лес, пройдут сутки, а может, и поболее, - сказал я. - Думаю, к тому времени та тварь разрастется до таких размеров, что воевать с ней станет просто бессмысленно.
        Я не хотел говорить, что, возможно, и сейчас уже нет особого смысла бороться с ней; ведь разве жизнь в Зоне - это не постоянные, каждодневные попытки зачем-то отодвинуть неизбежность смерти? Вот и сейчас мы все просто следовали своему предназначению, как обычные сталкеры, которые борются за выживание несмотря ни на что. Просто потому, что хорошо умеют это делать и не представляют себе иной жизни. Обычные будни Зоны, ничего особенного.
        - Ну ладно, - рыкнул Орф. - Твоя взяла.
        И махнул лапой в направлении портала:
        - Пошли!
        И они пошли.
        Мутанты Чернобыля, вооруженные до зубов современным стрелковым оружием - автоматами, пулеметами, гранатометами и даже дефицитными и очень дорогими пушками Гаусса последней модели, разлагающими материю на атомы.
        Со стороны это смотрелось довольно гротескно - уродливые существа, порой совершенно не похожие на людей, несли в лапах, щупальцах, отростках, ложноножках «калаши», «Печенеги», РПГ-7… Но, с другой стороны, какая разница, как выглядит армия, несущая с собой смертоносные орудия и сама готовая умереть? Главное - цель, остальное неважно.
        Они уходили в портал, словно десантники, шагающие в распахнутую дверь летящего самолета. И парашютом им служила надежда, которую я дал им…
        И в которую сам не верил.
        Ну, разве что чуть-чуть.
        Это же Зона, и здесь порой случаются чудеса, невозможные ни в одной из вселенных Розы Миров…
        Мы с Орфом шагнули в портал последними - и вышли точно в том месте, которое я так хорошо себе представил. Был я здесь с Настей, когда мы вместе преследовали Хроноса, брата Харона. Вон и знакомый вагон виден, проржавевший насквозь, и «электрод» внутри него мерцает, и человеческие кости, разбросанные возле вагона, напоминают о событиях, произошедших вроде бы и не так уж давно[5 - Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон Припяти» литературной серии «СТАЛКЕР».]…
        Но сейчас было не до воспоминаний о прошлом. Впереди нас ждало будущее. И багровое солнце, восходящее над такой близкой Чернобыльской АЭС, словно предвещало, что это настоящее будет цвета огня и крови.
        Нашего огня, который пока что хранит в себе наше оружие.
        И нашей крови, которая пока еще течет в наших жилах…

* * *
        - Опаньки, - сказал Клык, выходя из-за вагона. - Кого я вижу. Орф собственной персоной.
        Левая голова вожака чернобыльских мутантов скривилась, правая обреченно вздохнула.
        - Вы знакомы? - удивился я.
        - Кто ж в Зоне не знает эту гребаную троицу, - тихо проговорил Орф. И добавил уже погромче: - Мир нашему общему дому, сталкер. Благодарю, что откликнулись на мой зов. Твои друзья тоже пришли?
        - Ну, предположим, - сказал густой куст, усыпанный колючками, заваливаясь в сторону, после чего с земли поднялся Призрак, отряхивая с камуфляжа прилипшие травинки.
        - Мастер маскировки восьмидесятого уровня, - хмыкнул тощий мутант, поправляя пулеметную ленту, которой он был обмотан в три оборота. - Мимо б прошел в метре - и не заметил.
        - Ты тоже круто выглядишь, - хмыкнул Призрак, смерив взглядом мута. - Надеюсь, та тварь от одного твоего вида свалит из Припяти.
        Заподозрив издевательство, мутант начал было синеть, но ситуацию выправил Меченый, появившийся не пойми откуда. Вот уж кто мастер маскировки, у него этого не отнять.
        - Рад видеть тебя, Орф, - сказал он. - И твоих нормов тоже. Хорошее дело вы затеяли. Жаль только, кроме нас больше никто на твой зов не откликнулся.
        - Возможно, потому что некому, - сказал я. - Случайные одиночки и бандиты сейчас наверняка всеми правдами и неправдами сваливают через кордон, а основных группировок больше нет.
        Меченый смерил меня взглядом, на мгновение задержавшись взглядом на «Бритве», примкнутой к моей СВД, но ничего не сказал. Действительно, мало ли бродит по зараженным землям сталкеров со снайперскими винтовками и штык-ножами, покрытыми флуоресцентной краской? После моих романов о Зоне это вошло в моду, особенно среди новичков - ветераны предпочитают не демаскировать свое оружие.
        - Какой план? - осведомился Меченый у Орфа.
        Тот пожал широченными плечами.
        - Атаковать. Для начала подавим огнем, отшибем у нее щупальца из гранатометов, а там как карта ляжет. Может, кровью истечет и сама подохнет.
        Меченый покачал головой.
        - Мы за ней долго наблюдали. Она одно щупло сильно поранила об ржавую пожарную лестницу на заводе «Юпитер». Крови не было, так, слизь какая-то. И рана заросла почти мгновенно.
        - Плохо дело, - Орф задумчиво почесал в левом затылке. - Может, у тебя есть идеи?
        - Есть, - сказал Меченый. - Вы ее отвлекаете из всех стволов, а я постараюсь подобраться к ней поближе. У нее явно есть нервный центр, который она прячет за самыми толстыми щупальцами. Вот туда я и рвану.
        - Ну рванешь, и что дальше? - поинтересовался Орф. - Выскажешь этому нервному центру все, что о нем думаешь?
        Меченый усмехнулся, доставая из кармана что-то светящееся.
        - Всегда ценил твои шутки юмора, - произнес он, разжимая кулак.
        - Что это? - недоуменно спросил Орф, разглядывая лежащий на ладони Меченого мерцающий шарик.
        - «Второе сердце» из сдвоенного «электрода», которое не потеряло своего золотого свечения, - отозвался Меченый. - Я хочу попытаться подобраться к центру той пакости, разрезать артефакт и создать портал, который всосет ее в себя. Ну и портал мысленно настрою так, чтоб точка его выхода была, например, в Солнце.
        Орф внимательно посмотрел на сталкера.
        - Ты уверен, что у тебя получится?
        - У Снайпера ж получилось, - пожал плечами Меченый. - Судя по свечению, в этом арте силы побольше, чем в обычном «втором сердце». Поэтому, думаю, все может получиться.
        - Ключевое здесь «может», - с сомнением в голосе сказал Орф.
        - Другого плана все равно нет, - усмехнулся Меченый. - Поэтому, как говорили «вольные», упокой их Зона, - когда другого плана нет, фигачат тот, который есть.
        - Согласен, - сказал я. - Только есть один нюанс. Я пойду туда с артефактом.
        - С какой это радости? - прищурился Меченый.
        - Мне приходилось разрез?ть «второе сердце». В таком деле даже минимальный опыт имеет значение.
        - Это ты так думаешь, мутант, - произнес Меченый. - А я думаю, что если артефакт мой, то мне им и распоряжаться. Есть возражения?
        Я внимательно посмотрел на сталкера.
        - Это же верная смерть.
        - Знаю, - кивнул он. - И это хорошая смерть.
        - Зачем? - спросил я.
        Меченый усмехнулся.
        - Меня тут считают местной легендой, хотя разнести половину Зоны - это вряд ли великий подвиг. А вот сделаю что-то полезное, глядишь, и вправду настоящей легендой стану.
        Я видел: сейчас он не разъясняет что-то, а просто накручивает себя. Непростое это дело - броситься на гигантского монстра, который оплел щупальцами целые многоэтажные здания, словно детские игрушки, точно зная, что выжить не получится. Любой, кто рискует жизнью, надеется остаться в живых…
        Только не в этом случае.
        Но Меченый все решил для себя, я это видел по его глазам. Бесполезно отговаривать от смерти того, кто твердо решил броситься в ее объятия.
        А Орф уже раздавал команды своим мутантам и делал это профессионально. Видимо, жители Чернобыля периодически проходили спецподготовку, так что каждый из них мог работать и в группе, и как самостоятельная боевая единица.
        В считаные минуты толпа мутов была разбита на отряды, которые организованно выдвинулись в сторону Припяти. Я шел рядом с Орфом, как и команда Меченого, - в грядущей битве нам предстояло четко и слаженно сыграть свои роли. И от того, насколько хорошо мы это сделаем, зависела не только судьба Зоны, но и всей планеты - как бы пафосно это ни звучало…
        Идти было недалеко. Скрываясь за руинами гаражей и ржавыми остовами брошенной автомобильной техники, мы вышли на рубеж атаки и залегли за естественными укрытиями.
        До жилых зданий Припяти было метров триста, не больше. И ближайшую пятиэтажку было практически не видно - ее скрывали огромные, медленно шевелящиеся, блестящие щупальца, напоминающие клубок гигантских анаконд. По стенам здания медленно текла какая-то вязкая жижа, выделяемая этими щупальцами, и под этой жижей дымился бетон, словно на него плеснули концентрированной кислотой. Но еще сильнее дымилась земля, на которую со стены стекала эта жижа…
        - Внешнее пищеварение, - шепнул Призрак. - Мразь учится растворять и жрать землю. Если научится - трындец всей почве. Будет не планета, а клубок щупл толщиной с реку Припять, а то и побольше.
        Орф, офигевший от увиденного, хлопал всеми своими четырьмя глазами. Даже Меченый вроде слегка смутился. И это понятно. Когда видишь цель, оно всяко проще просчитать, как ты ее будешь атаковать. Но когда цель размером с город, возникают вполне обоснованные сомнения в успехе той атаки. Даже если удастся создать портал, хватит ли его мощи, чтобы всосать в себя эдакую махину? Да и вообще, получится ли так его мысленно настроить, чтоб он именно тянул в себя материю, а не просто пассивно мерцал, ожидая, пока в него прыгнет очередной безумный сталкер…
        Но тут мне показалось, что в клубке этих щупалец я что-то вижу. Нечто вроде светлого пятна. Что бы это могло быть?
        Я вскинул винтовку, приник к оптическому прицелу…
        И увидел…
        Она была похожа на оловянную фигурку, на три четверти расплывшуюся по раскаленному листу железа. Еще смутно узнаваемо было лицо, но тело уже стало частью монстра, превратилось в большое серебристое пятно неправильной формы, сквозь которое уже успели прорасти два небольших щупальца.
        Значит, оно и Настю убило…
        Но как?
        Кио не так-то просто уничтожить. Они и бойцы каких поискать, и с неуязвимостью у них все в порядке, и огнем отплеваться могут, например. Да на крайний случай Настя и убежать могла, киборги мира Кремля умеют бегать со скоростью, намного превышающей человеческие возможности…
        И вдруг меня осенило!
        Как пулей в мозг ударила мысль!
        Настя была беременна. И возможно - не точно конечно, совершенно не точно, - но в порядке бреда можно предположить, что вот эта стремительно растущая масса щупалец и есть то, что она родила! А потом чудовище поглотило ее, а она не стала сопротивляться. Любая мать скорее умрет, чем причинит боль своему ребенку.
        И если это так, то, скорее всего, вон там, где Настя постепенно становится частью кошмарной твари, и есть ее основной нервный центр. Даже если это ужасное дитя сейчас пожирает свою мать, все равно между ними остается связь, которая, возможно, является уязвимым местом чудовища.
        Все это было очень зыбко, не точно, на уровне догадок. Но своей сталкерской чуйкой, которая не раз выручала меня в трудную минуту, ощущал я сейчас, что так оно и есть на самом деле. И что возможно, если нам очень повезет, эта моя невероятная догадка и станет ключом к победе.
        Я обернулся к Меченому.
        - Видишь танталовое пятно меж вон тех щупалец?
        Сталкер кивнул.
        - Это твоя цель. Там и нужно открывать «кротовую нору».
        - Точно знаешь? - прищурился Меченый.
        - Нет, - честно признался я, отмыкая «Бритву» от своей винтовки. - Зато я точно знаю, что этот нож способен разрезать «второе сердце». Бери. Дарю.
        Меченый замер на мгновение, осознавая сказанное, потом посмотрел на меня так, словно взглядом пытался пробиться сквозь изуродованную плоть и заглянуть мне прямо в душу.
        Похоже, ему это удалось, потому что он протянул руку, взял мой нож, сверкающий огнем цвета чистого неба, и негромко произнес:
        - Благодарю тебя, Снайпер.
        Но мне было не до обмена любезностями - надо было делать то, зачем мы сюда пришли. Поэтому я повернулся к Орфу и сказал:
        - Этого сталкера прикрыть надо будет, когда он побежит. Отвлечь монстра из всех стволов, что у вас есть.
        - Сделаем, - кивнул Орф обеими головами одновременно. Надо же, оказывается, в редких случаях они умеют делать одинаковые движения. В очень редких. Во всяком случае, я подобное видел впервые.
        Главарь чернобыльских мутантов нажал на тангенту рации, прикрепленной к его плечу.
        - Внимание всем! - прорычал он. - По моей команде открываем огонь. Цель - прикрыть сталкера. Поэтому стреляем по щуплам, которые к нему потянутся. Приготовиться…
        И Меченый побежал.
        Изо всех сил.
        Так, как когда-то он несся за одним наемником, которого так и не догнал в итоге…
        Хотя нет!
        Если бы он тогда несся с такой скоростью, как сейчас, думаю, он настиг бы убегающего - и история Зоны, возможно, сложилась бы совсем по-другому…
        Чудовище практически сразу же заметило человека, бегущего к нему. Глаз у него не было, но на движение оно реагировало отменно. Огромное щупальце дернулось в сторону Меченого, взметнулось вверх, словно плеть, которая через мгновение одним ударом расплющит дерзкую букашку…
        - Огонь! - заорал Орф обеими своими головами. Кто бы мог подумать, что и левая его башка умеет кричать. Оказалось, что когда надо - может, да так, что у меня в обоих ушах зазвенело…
        А потом справа и слева замолотили пулеметы, раздались характерные хлопки гранатометов, и на взметнувшемся вверх щупальце расцвели огненные бутоны разрывов. Я видел, как во все стороны полетели клочья багрового мяса, как длинные очереди вспарывают толстую шкуру твари и как из ее ран брызжет черная кровь. Что ж, если чудовище можно ранить, то, значит, его можно и убить…
        Наверно…
        Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.

* * *
        Еды было много, но она вела себя агрессивно. В отличие от других двуногих она не подчинялась его мысленным приказам, плевалась огнем, рвала его тело раскаленным свинцом…
        И это было больно.
        Как сказала мама, «укус комара слегка неприятен. Но когда комаров слишком много, легкая неприятность превращается в серьезную проблему». Возможно, она сказала это не ему и давно - просто ее память отныне стала его памятью, и все, что когда-то было личностью кио по имени Настя, стало им, растворилось в нем без остатка. Это было невыразимо приятно - питаться, расти и чувствовать, что любимая мама теперь навсегда с тобой…
        До тех пор, пока не появилась злая еда, явно собирающаяся его убить.
        Сейчас он уже жалел, что поглотил всех двуногих кукол, с помощью которых захватил город, - ведь здесь и без того было много пищи. Например, живое дерево ему пока еще трудно было переварить. Гораздо проще сделать это со старыми дверями, мебелью, оконными рамами. Он уже научился делать это совершенно непринужденно. Город был буквально набит трухлявой едой, которую мама называла «органикой». Правда, люди гораздо вкуснее, потому он и сделал собою всех кукол, когда решил, что они больше не нужны. Однако живая плоть попадается не часто, поэтому пришлось довольствоваться мертвой органикой - на которой, тем не менее, ему удалось хорошо вырасти.
        Но теперь злая еда рвала на части его плоть, в создание которой он вложил столько сил…
        Он даже немного растерялся, не зная, что делать. Он стал слишком большим и грузным, и даже быстро удлинив несколько щупалец, не смог достать ими до агрессивной еды, которая рвала его с нескольких точек, находясь достаточно далеко.
        От неожиданности и боли он не сразу заметил двуногую козявку, которая бежала к нему со всех своих двух уродливых ног. А когда заметил, то не понял, зачем ей это нужно. Захотела добровольно слиться с ним? Странно. Обычно все живое бежит прочь, лишь завидев его.
        Ему стало любопытно. Комар, который сел на видном месте и не пытается улететь, когда ты подносишь к нему руку, - странное насекомое. Да и комар ли это вообще?
        Он немного подвис, осознавая двойственность своих ощущений, - слившись с мамой, он стал как бы одновременно и собой, и ею. И сейчас его мысли пока что путались: сложно одновременно ощущать свои щупальца и фантомные руки, которых у тебя нет и никогда не было.
        Подвис - и растерялся от мощного импульса, который исходил точно не от него. Словно внутри него что-то взорвалось и беззвучным голосом мамы страшно закричало:
        «Опасность! Я знаю этого хомо! Он хочет убить тебя, сынок, - и в его силах это сделать!!!»

* * *
        Меченый увернулся было от огромного щупальца, которое просвистело над его головой, - и понял, что удар предназначался не ему. Колоссальное чудовище попыталось достать армию Орфа - и, судя по тому, что стрельба позади не прекратилась, ни черта у урода не вышло.
        Оборачиваться времени не было. В любую секунду монстр может осознать, что вряд ли двуногий экстренно решил покончить жизнь самоубийством и потому столь настойчиво несется навстречу смерти. И тогда одного шлепка самым незначительным из щупалец будет достаточно, чтобы превратить человека в кровавую лепешку.
        К тому же он, похоже, начал о чем-то догадываться.
        Вернее, не совсем он…
        Рельефная серебристая маска - все, что осталось от Насти, - внезапно дернулась. Ее губы задрожали, словно это мертвое лицо, почти растворившееся в теле монстра, пыталось что-то произнести. Это было страшно, жутко, неестественно…
        Но Меченый много всякого повидал в Зоне, поэтому визуальными страшилками его было не напугать.
        Внутренне напрячься заставило иное…
        Чуйкой своей сталкерской, тренированной многими днями пребывания в Зоне, Меченый вдруг осознал: если Настя сейчас произнесет то, что хочет произнести, то это будет все. Конец. Грустный финал глупой авантюры, в которую он зачем-то ввязался. Опять и снова решил всем доказать собственную крутость и бесстрашие? Ну, сейчас докажешь, когда вон то нерешительно приподнятое щупло ударит лишь один раз.
        Потому что второго не потребуется.

* * *
        Меченому был конец. Я отлично видел это через оптический прицел своей винтовки. Сталкеру оставалось добежать до лица Насти метров триста, не больше, когда мертвая серебристая маска… проснулась. Ее глаза открылись и уставились на Меченого - пустые, лишенные зрачков. Но, тем не менее, видящие!
        Я это сразу понял по тому, как задрожали губы Насти, силясь что-то произнести, закричать, предупредить. И не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять кого. Конечно, того, кто любой матери дорог больше, чем друг, брат, собственные родители.
        Своего ребенка.
        Каким бы уродливым чудовищем он ни был.
        Спасти любой ценой, потому что нет для нее никого дороже! Даже если он сейчас, вот именно сейчас убивает ее, - наплевать. Материнский инстинкт сильнее всего на свете…
        Всего!
        Кроме пули…
        Только она способна с высокой долей вероятности остановить мать, защищающую свое дитя, - да и то лишь если правильно попасть.
        Но я попал правильно.
        Две отдачи толкнулись в плечо практически одновременно, и два свинцовых цилиндрика со стальным сердечником внутри пробили в глазах Насти отверстия, так похожие на недостающие зрачки.
        И тогда она закричала.
        Страшно, дико, так, что даже меня пробрало до печенок. Так, что одновременно вздрогнули все мутанты Орфа, прекратив стрельбу и пытаясь понять, что же их так напугало - не крик же, нет! Что они, в Зоне жутких воплей не слышали?
        Настя помимо леденящего крика ударила чем-то, похожим по действию на психотронное оружие. От необъяснимого ужаса у меня затряслись ноги, и я еле на них устоял. То же самое творилось с армией мутантов и с самим Орфом. Потеряв контроль над собой, вожак чернобыльских мутов опустил оружие и задрал к серому небу Зоны обе свои головы, которые хором завыли - горестно, тоскливо, с надрывом…
        Но, несмотря на животный страх, от которого бесконтрольно тряслось все мое тело, я все же видел, что Меченый продолжает бежать. Непостижимой была сила этого сталкера, который несся прямо на искаженное страшным криком лицо кио, и в одной его руке сверкало золотом «второе сердце», а в другой сияла потусторонней энергией моя «Бритва».

* * *
        Пожалуй, это было самое трудное и страшное испытание в его жизни - бежать вперед, когда единственным неистовым желанием было лишь одно: броситься на землю, вжаться в нее, зарыться, словно крот, лишь бы не слышать этого кошмарного вопля. Но он бежал, краем дрожащего от ужаса сознания фиксируя: цель приближается.
        Сто пятьдесят метров…
        Сто…
        Еще усилие…
        «Нет, невозможно, сейчас откажут ноги», - промелькнуло в голове.
        Но он не рухнул на землю - потому что крик внезапно прервался, и Меченый увидел, как простреленные глаза Насти лопнули, выплеснув наружу чужую черную кровь.
        «Молодец Снайпер!» - успел подумать сталкер, подбегая вплотную к цели.
        Он знал, на что способна «Бритва», но не думал, что это будет настолько эффективно. Он вроде едва коснулся лезвием «второго сердца», совсем несильно резанул - и с удивлением увидел, как на серую траву падает сверкающая половинка артефакта вместе с его четырьмя отсеченными пальцами.
        «Наплевать», - промелькнуло в голове.
        Боли не было.
        Разрез острым ножом дает ее не сразу, просто кисть руки словно током дернуло. Она придет позже, а сейчас Меченый лишь смотрел, как кровь, хлынувшая четырьмя тонкими фонтанами, бьет в обезображенное лицо Насти. Смотрел - и изо всех сил представлял себе портал, полыхающий золотым огнем, всасывающий в себя всю эту гигантскую мерзость, заполнившую собою Припять. Портал, который, собрав эти щупальца в мощный плевок, смачно харкнет им в Солнце…
        Но ничего не происходило!
        Половинки «второго сердца» медленно угасали - одна на обезображенной ладони, вторая - в луже крови, успевшей натечь под ногами практически моментально.
        Секунда…
        Вторая…
        Меченый стоял, продолжая надеяться, что вот-вот сейчас все же произойдет, сбудется то, что он представил себе так ярко…
        Но в голове отблеском угасающего золотого мерцания уже мертвенно сияло слово, которое так ненавидят сталкеры.
        «Пустяк»…
        Так в Зоне называют яркие артефакты, которые с виду - редчайшие уники, которые должны обладать колоссальной мощью… но на деле толку от них совершенно никакого. Нету в них удивительной аномальной силы, и максимум, на что годится «пустяк», так это подвесить его в виде украшения на новогоднюю елку. Сами по себе эти артефакты тоже уникальные, крайне редко встречающиеся, и их покупают коллекционеры на Большой земле за эффектный внешний вид и безопасность. Но поскольку подделок под «пустяки» существует дикое множество, цена на них очень невелика. Поди пойми, реально ли его из Зоны вынесли или же сварганили в китайской подворотне из дешевого стекла.
        Меченый криво усмехнулся - и ринулся к серебристому лицу, искаженному криком, занося «Бритву» для последнего удара…
        Но монстр ударил раньше.

* * *
        Я видел, как погиб Меченый.
        Хорошо погиб.
        Быстро.
        Всем бы так.
        Был человек - удар щупальцем - и нет человека, лишь на земле расплывается кровавая клякса. А еще я видел в прицел, что перед смертью он успел разрезать «второе сердце», но толку от этого не было никакого. Артефакт оказался бесполезным, как и вся наша затея.
        Настя перестала орать, и мутанты Орфа вновь начали стрелять. Однако уже было понятно, что все это бесполезно. Левая голова предводителя чернобыльских мутов посмотрела на меня - и осклабилась, показав острые клыки.
        - Все равно спасибо, Снайпер, - рыкнула она. - Так лучше, когда в бою, чем сидеть в своей конуре и выть от страха перед неизбежным. Благодарю за красивую смерть.
        Вон оно чего… Я думал, Орф меня укорять начнет за то, что привел его нормов на погибель. Или вообще грохнуть попытается, а он вон как повернул. Все-таки крутой мут этот Орф, упокой Зона его вместе с теми, кто пришел сегодня сюда вместе с ним.
        Я не случайно похоронил их всех заранее, потому что когда бой становится бесполезным, значит, он проигран. К тому же плоть гигантской твари внезапно стала меняться - и по тому, как она менялась, уже было ясно: армии Орфа долго не продержаться.

* * *
        «Я убил его, мама!»
        Она не ответила.
        Ей было так же больно, как и ему, от того, что их общее тело рвал на части горячий свинец. Но он чувствовал - мама напряженно думает. И он слышал эти мысли…
        Атакующие мутанты были невосприимчивы к ментальному воздействию. Но при этом их все равно можно было убить одним движением щупальца, как он только что расплющил двуногого. Дело за малым - нужно лишь дотянуться до врагов… которые были вне досягаемости его ударов.
        Но он и не пытался атаковать.
        Своими щупальцами он прикрывал то, что осталось от мамы. Ее лицо с глазами, разбитыми пулями. Теперь он знал, как называются эти маленькие куски свинца, рвущие его тело, - память кио стала его памятью тоже. Хорошо, что он не растворил маму полностью!
        И просто отлично, что пули хоть и ранили, но не смогли убить ее.
        Потому что решение все-таки нашла она!
        И он поразился, насколько оно было простым.
        Да, он поглотил всех кукол, которые помогали ему захватить город, но память об их телах осталась в нем. О каждой клетке, использованной для строительства себя. Еще он ради интереса растворил в себе несколько металлических штуковин, которые назывались «оружие», хотя это было очень непросто. Оружие с трудом переварилось, восполнив недостаток железа в огромном организме, и его строение тоже осталось в памяти.
        Теперь же мама предлагала запустить обратный процесс - для того, чтобы спасти его.
        Только его!
        При этом она совершенно не думала о себе.
        Лишь о своем сыне…
        И как только он осознал это, любовь к ней вспыхнула с новой силой!
        «Конечно, мама», - ответил он.
        И мгновенно сгенерировал в себе достаточно кислоты, чтобы растворить металл Припяти - любую железяку, от консервных банок до арматуры. Растворить, разложить на атомы и по памяти сконструировать в себе «оружие» и «патроны». С куклами было проще. Их он просто слепил заново по памяти и выплюнул из себя, при этом значительно потеряв в массе. За все приходится платить.
        Правда, когда хорошо заплатишь, проблемы обычно решаются.
        Куклы стреляли, враги стреляли в них, падали и те и другие. Но то, что его армия погибала, было не страшно. Стоило лишь дотянуться щупальцем до трупа - и тот вновь становился частью его. А растворить в себе мертвое тело и воссоздать вновь уже живым было просто и быстро. Несколько мгновений, и от него отпочковывался новый боец, который немедленно бросался в битву. И в его голове была единственная мысль: любой ценой защитить Хозяина.
        Солдату других мыслей и не нужно.

* * *
        - Это все, - прохрипел Орф.
        Они перли толпой - зомби, порожденные монстром, захватившим Припять. Тупые хари, знакомые дерганые движения, автоматы в руках - странные с виду, словно слепленные из пластилина грубые копии АК.
        Но они стреляли, и мутанты Чернобыля падали, сраженные не пластилиновыми, а самыми настоящими пулями.
        Одна из них ударила в правую голову Орфа, снеся половину черепа. Голова лишь громко скульнула от боли - и умерла, свесившись с плеча вожака мутантов и тупо глядя вперед уцелевшим глазом.
        А левая голова взвыла - и сколько же горя было в этом вое! Похоже, Орф потерял не бесполезный рудимент, а самого настоящего брата, с которым он с рождения делил одно тело на двоих. И пусть этот брат не мог внятно говорить - важно ли это? Главное, обе головы были нужны друг другу, и сейчас Орф выл, упав на колени и задрав голову к небу, а по его щекам катились самые настоящие слезы.
        Так он и умер. Вторая пуля ударила ему в шею, разорвав горло, и жуткий вой прервался бульканьем: Орф пытался протолкнуть в легкие порцию воздуха, а в них лилась кровь.
        Я прервал его страдания, выстрелив в голову, ибо никто не должен мучиться перед смертью. Ни человек, ни мутант, ни любое другое живое существо. Я так считаю, таков мой личный закон, и плевать, если кто-то думает иначе.
        А потом я крикнул:
        - В атаку! - и бросился вперед, прямо на щупальца, стреляя на ходу в серебристое лицо Насти.
        Никто не повернул назад. Рядом со мной бежали Призрак, Клык и мутанты - остатки армии Орфа. И стреляли, стреляли, стреляли…
        Куда я вел их, на что надеялся?
        На победу?
        Нет.
        Теперь и мне, и им нужно было только одно - смерть в бою. Желательно такая же быстрая и вкусная, как у Меченого. С оружием в руках. Что может быть лучше для воина, всю жизнь не выпускавшего его из рук?
        И судя по тому, как при нашем приближении взметнулись вверх гигантские щупальца, я все сделал правильно. Это будет быстро. Никто не должен мучиться перед смертью. Особенно те, кто героически воевал вместе с тобой плечом к плечу.

* * *
        Он рос стремительно, одновременно и обучаясь, и совершенствуясь. Он научился растворять все, что попадалось ему на пути, и практически мгновенно создавать из этого материала что угодно. Теперь в его памяти был не только собственный опыт, но и обширные знания матери, чье лицо он в знак благодарности сделал просто гигантским. По его мнению, оно прекрасно смотрелось в обрамлении щупалец, верхними кончиками почти достававшими до серых, тяжелых туч Зоны.
        Его тело быстро научилось поглощать не только органику, но и чистую энергию. Поэтому когда с неба упали первые ракеты, запущенные стальными птицами, это оказалось не страшно. Пара оторванных щупалец не в счет. Энергия, что расцвела в нем алыми бутонами разрывов, дала ему ощущение силы, о которой он не мог и мечтать.
        Он легко подчинил себе сознание двуногих, сидящих в этих стальных птицах, ментальным приказом заставил их подлететь поближе, после чего щупальцами расплющил летающие машины об землю…
        И не потому, что хотел их уничтожить.
        Ему нужно было, чтобы двуногие послали против него больше боевых машин, несущих снаряды с энергией. Эту мысль подсказала ему мама. Пусть хомо думают, что причиняют ему боль и могут уничтожить.
        Пусть тешат себя этой мыслью.
        Глупые двуногие.
        Они даже не представляют, что своими действиями лишь помогают ему двигаться к цели.

* * *
        Лицо Президента было, как всегда, бесстрастным. Лишь его пресс-секретарь, знавший своего шефа слишком давно, мог понять: Президент очень сильно обеспокоен. Две почти неприметные складки в уголках губ выдавали это, словно безошибочные индикаторы.
        - Я не ослышался? - переспросил Президент. - Вы просите о ядерном ударе по Чернобыльской Зоне? И что тогда будет с Киевом, с Белоруссией?
        - Если вы не сделаете этого, то через несколько часов Киева не будет, - ответил посол Украины, выкладывая из портфеля на стол несколько спутниковых фотоснимков. - А через несколько суток и Белоруссии. Хотя, судя по тому, как разрастается Медуза, может, это случится быстрее. Взгляните. Она уже практически полностью покрыла собой Чернобыльскую Зону и вот-вот вырвется за ее пределы. Эту раковую опухоль необходимо уничтожить как можно скорее. Мы уже испробовали все, что могли. Ее не берет ничто…
        - Я знаю, - перебил его Президент. - Мне уже все доложили до вашего приезда.
        - Но как это возможно? - удивленно приподнял брови посол. - Это строго секретная информация…
        - Думаю, сейчас уже не важно, откуда мы берем сведения о том, что у вас творится, - отозвался Президент. - Важно то, что наши ядерные ракеты, способные поразить данную цель, уже находятся на стартовых позициях и приведены в полную боеготовность.
        И, предупреждая вопрос посла, добавил:
        - Просто мы немного раньше вас осознали масштаб проблемы и решили подстраховаться.
        Посол поджал тонкие губы.
        - Похоже, вы осведомлены о наших делах лучше, чем мы сами. Но, как бы там ни было, мы просим помощи. Потому что эта мерзость, уничтожив нашу страну, вполне может приползти и к вам.
        - Вот поэтому мы и подстраховались, - кивнул Президент. - Что ж, присылайте официальный запрос от вашего правительства, и мы рассмотрим возможность такого рода помощи.
        - Вот он, - торопливо произнес посол, доставая из портфеля папку с тисненым трезубцем. - Как видите, мы тоже заранее подстраховались.

* * *
        Мощь этого удара была колоссальной.
        Он даже подумал, что не сможет пережить его, что океан чистой, незамутненной энергии разорвет его на тысячи кусков…
        Но мама помогла сконцентрироваться, поверить в свои силы. Она просто беззвучно шепнула:
        «Держись, сынок!»
        И этого оказалось достаточно.
        Он собрался и принял в себя удар, несущий смерть всему живому.
        Но не ему.
        Все живое на этой планете не умело впитывать в себя энергию смерти и обращать ее себе во благо.
        А еще ни у кого не земле не было такой мощной поддержки!
        Глупые существа. Отрываясь от своих матерей, они считают себя самостоятельными организмами, способными жить без той, кто дала им жизнь.
        Как же они ошибаются!
        И как много теряют в итоге…
        «Спасибо, мама!» - послал он теплую мысленную волну.
        «Не за что, сынок», - пришел такой же теплый ответ, который он ощутил словно нежное прикосновение заботливых рук.
        «Я люблю тебя, мама», - с восторгом думал он, расширяясь вдвое, втрое, впятеро против своих прежних размеров, поглощая почву, дома, деревья, все, что попадалось ему на пути…
        «И я люблю тебя», - слышал он в ответ.
        И был счастлив так, как никто на этой планете.

* * *
        Вооруженные силы Австралии были приведены в полную боевую готовность. Ученые утверждали, что Медузу остановит океан, и это вселяло надежду. К тому же, сохранялось радиосообщение с Индонезией, которую пока не коснулись щупальца, и это тоже не могло не радовать. Может, Медуза наконец насытилась, поглотив четыре материка из шести? Антарктида ее не заинтересовала - что можно найти питательного в ледяной пустыне? Вдруг и до Австралии не доберется? Все-таки материк со всех сторон окружен водой, от ближайшей суши отделен Коралловым морем, и добраться до него не так-то просто…
        Так в надеждах на лучшее прошло четыре дня.
        А на пятый с острова Баду-Айленд, что лежит неподалеку от побережья Австралии, пришло сообщение: над Новой Гвинеей колышется огромный лес гигантских щупалец, взметнувшихся вверх чуть не до самого солнца.
        И этот лес медленно, но неуклонно движется на юг.
        К Коралловому морю.
        Которое, как оказалось, совершенно не преграда для Медузы…
        Эпилог
        - Спасибо, Грета, - сказал академик Захаров - и экран, на котором гигантские щупальца вползали на берег Австралии, погас.
        - Всегда рада помочь, хозяин, - раздался приятный женский голос из-под потолка.
        - Да-да, я вижу, - рассеянно проговорил ученый, поглаживая седую бородку. - Потрясающе реалистичное повествование, прям хоть книгу по нему пиши. И какова вероятность подобного развития событий?
        - Девяносто восемь и четыре десятых процента, - отозвался искусственный интеллект научного комплекса по имени Грета. - Прогноз сформирован на основе анализа вводных, а также состава синей пыли, содержащейся на предоставленных образцах. Данная пыль является сильнейшим аномальным мутагеном с предсказуемой схемой влияния на биологические объекты.
        - Вот, значит, как, - задумчиво пробормотал Захаров. - Девяносто восемь и четыре - это очень много. Практически стопроцентная вероятность уничтожения человечества. Ну, что скажете, коллега? Как по-вашему, что лучше - сдержать данное слово или превратить нашу планету в космическую аномалию со щупальцами и гигантским серебряным лицом?
        Он повернулся к поставленному вертикально небольшому автоклаву жизнеобеспечения, который обычно использовался для изучения мелких мутантов Зоны.
        Но сейчас внутри него находилось нечто ужасное…
        Это была верхняя часть мужского тела без рук и всего, чему положено быть ниже груди, отчего обрубок очень напоминал памятный бюст, которые любили устанавливать во времена СССР везде, где для этого имелось подходящее место.
        В бюст со всех сторон были воткнуты иглы с прозрачными пластиковыми трубками, через которые текла питательная жидкость. Было видно, как внутри вскрытой грудной клетки бьется сердце. Во лбу несчастного зияла большая продолговатая рана, словно туда со всей силы вонзили острый нож, способный пробивать любые препятствия.
        Глаза бюста, испещренные сеткой растрескавшихся сосудов, тяжело провернулись в орбитах и уставились на Захарова. Посиневшие губы дрогнули.
        - Отдай мне все, что ты у меня отнял, - прохрипел несчастный. - Тогда получишь ответ.
        Захаров усмехнулся в усы.
        - Вот она, благодарность человеческая. Я вернул к жизни того, кто собирался убить меня, можно сказать, поступил крайне благородно. А теперь вы, господин Кречетов, требуете, чтобы я вернул вам руки, которыми вы мечтаете меня задушить, и ноги, которыми вы напоследок с удовольствием потопчетесь на моей могиле? Ну уж нет, не обессудьте. Если вы не желаете участвовать в дискуссии, не буду настаивать. Хотя, заметьте, я порой прислушивался к вашему мнению.
        - Ты хочешь знать мое мнение, старик? - жутко ухмыльнулся бюст. - Что ж, слушай. Раздроби эти гильзы в пыль вместе с телом Снайпера, которое лежит у тебя в автоклаве, и захорони все это в самом страшном радиационном могильнике Зоны, чтобы ни одна тварь не могла подойти к этому проклятому месту. Я, конечно, не идеал, многие вообще считают меня чудовищем. Но я видел предсказание Греты и верю, что она не ошиблась. Земля не заслужила такой страшной участи из-за того, что ты когда-то дал Снайперу какое-то слово.
        Захаров задумчиво прошелся туда-сюда по лаборатории, наморщив лоб и заложив руки за спину. Странно, но для этого, в общем-то, совершенно беспринципного человека был важен личный моральный кодекс, который он сформировал для себя. И сейчас в нем боролись два противоречивых чувства - очень свое понятие о благородстве и здравый смысл.
        Наконец он остановился.
        - Да-да, думаю, вы правы, коллега, - рассеянно произнес он. - Ради безопасности всех живущих на этой планете, видимо, мне придется поступиться некоторыми своими личными нормами порядочности. Будь по-вашему, господин Кречетов. Искренне благодарю вас за ценный совет.
        11.06.2019 - 06.10.2019
        Глоссарий
        (в кавычках даны прямые цитаты из романа Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине»)
        ЗОНА
        Концепт аномальных Зон придуман Аркадием и Борисом Стругацкими и описан в их знаменитом романе «Пикник на обочине». Согласно роману, Зоны - это территории, образовавшиеся в результате Посещения, предположительно инопланетян. Всего насчитывается шесть Зон, расположенных в разных местах земного шара. Данные территории чрезвычайно опасны для человека из-за аномалий, часто невидимых, любой контакт с которыми чреват увечьями либо смертью.
        В Зонах работают ученые со всего мира, изучая природу различных необъяснимых явлений. Также туда нелегально проникают сталкеры, отчаянные охотники за ценными артефактами-предметами с уникальными свойствами, предположительно оставленными в Зонах инопланетянами.
        В романе Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине» описана Зона, частично захватившая город Хармонт. В последующих романах серии «СТАЛКЕР», написанных другими авторами, описываются Зоны, преимущественно расположенные на территории России и Украины, в частности Чернобыльская зона отчуждения.
        ХАРМОНТ
        Фантастический город в США, в котором происходят события «Пикника на обочине» Аркадия и Бориса Стругацких. Исходя из близости канадской границы (в романе упоминается Канада - родина физически развитых полицейских), обилия гор, также упоминаемых в романе, а главное - созвучия «Хар-монт», можно предположить, что речь в «Пикнике на обочине» идет о небольшом городе Хавр, расположенном в штате Монтана.
        ЧЕРНОБЫЛЬ
        Город на Украине, вблизи которого находится печально знаменитая ЧАЭС. Концепт серии «СТАЛКЕР» предполагает, что Чернобыльская аномальная зона есть одна из шести Зон, упоминаемых в романе братьев Стругацких «Пикник на обочине».
        Группировки
        СТАЛКЕРЫ
        По определению братьев Стругацких, сталкеры - это «отчаянные парни, которые на свой страх и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удается найти». Путь в Зоне сталкеры находят, бросая гайки на места предполагаемого расположения аномалий: если полет гайки отклонится в сторону либо с ней произойдет что-то необычное, значит, на данном участке не все в порядке.
        Сталкерство незаконно, за нарушение границы кордона без разрешения властей предусмотрен тюремный срок. В Зоне «Пикника на обочине» Аркадия и Бориса Стругацких оружие сталкерам не требуется, однако дальнейшее развитие событий в романах серии «СТАЛКЕР» диктует необходимость его наличия.
        С опытом у сталкеров развиваются необычные способности, например сверхчувствительность. В финале романа братьев Стругацких Рэд Шухарт чувствует аномалии и степень их опасности «не думая, не осознавая, не запоминая даже… словно бы спинным мозгом». Также у сталкеров рождаются дети с отклонениями, хотя, согласно утверждению доктора Валентина Пильмана, мутагенные факторы в Зоне отсутствуют.
        РЭДРИК ШУХАРТ
        Главный герой «Пикника на обочине» Рэдрик Шухарт по прозвищу Рыжий. В начале романа - лаборант Международного института внеземных культур, помимо основной работы промышляющий сталкерством, далее просто сталкер. Волевой человек, обладающий сверхчувствительностью к аномалиям, что помогает ему выжить в Зоне. До самопожертвования любит свою семью. Подвержен вредным привычкам (курит, выпивает). В конце романа братьев Стругацких совершает неоднозначный поступок - отправляет на смерть Артура, сына Стервятника Барбриджа, из-за чего в последующих романах литературного цикла «Пикник на обочине» мучается совестью.
        СНАЙПЕР
        Центральный персонаж саги Дмитрия Силлова о приключениях Снайпера (см. «Хронологию» в начале книги). Сталкер поневоле, у которого воспоминания о прошлой жизни, описанной в романе Дмитрия Силлова «Закон проклятого», стерты и заменены другими (см. роман Д. Силлова «Закон Снайпера»). Отменный стрелок, человек сильной воли, приученный преодолевать любые трудности. В то же время имеет свою слабость - любовь к девушке Марии по прозвищу Сорок пятая. Обладает уникальным оружием - ножом «Бритва», который способен вскрывать границы между мирами - в частности, с помощью «Бритвы» открыты пути во вселенную Кремля (литературная серия «Кремль 2222») и Центрального мира (литературная серия «Роза Миров»).
        В романах Дмитрия Силлова «Закон Шухарта» и «Никто не уйдет» из литературного цикла «Пикник на обочине» действует вместе с Рэдриком Шухартом в Чернобыльской Зоне и в Зоне города Хармонт, описанной братьями Стругацкими.
        ЭДВАРД
        Бывший сталкер, ставший ученым в Киевском научно-исследовательском институте того же профиля, что и хармонтский Институт (см. рассказ Дмитрия Силлова «Тени Хармонта», опубликованный в сборнике рассказов «Хроника Посещения» литературного цикла «Пикник на обочине»). Помимо имени известны три буквы фамилии Эдварда - «Бай…», а также часть его прозвища - «Меч…», озвученного Снайпером, который встречал Эдварда ранее в Чернобыльской Зоне. О своем прошлом ученый распространяться не любит. Согласно информации из романа братьев Стругацких «Пикник на обочине» о русском ученом, прибывшем вместо погибшего Кирилла Панова, и рассказу Дмитрия Силлова «Тени Хармонта», Эдвард направлен в хармонтский Институт из России для обмена опытом.
        ДЕГТЯРЬ
        Сталкер, бывший полковник, получивший свое прозвище за то, что любому другому оружию в Зоне предпочитает пулемет Дегтярева, прокачанный артефактами. Персонаж романа Дмитрия Силлова «Закон „дегтярева“».
        ЯПОНЕЦ
        Персонаж трех отдельных спин-офф романов Дмитрия Силлова «Путь якудзы», «Ученик якудзы» и «Тень якудзы», также является второстепенным персонажем ряда других романов Дмитрия Силлова. Профессиональный убийца, обучавшийся в Японии древнему искусству синоби.
        МАСТЕР
        Знаток подрывного дела. В Зоне использует автомат Калашникова с надписью «Банхаммер», вырезанной на прикладе. Персонаж романов Дмитрия Силлова «Закон „дегтярева“» и «Закон Призрака».
        ПРИЗРАК
        Сталкер, однажды сумевший вырваться из аномалии «веселый призрак», вследствие чего и получил свое прозвище. После контакта с аномалией его лицо обезображено. Персонаж романа Дмитрия Силлова «Закон Призрака».
        БОРГ
        Группировка бывших военных, ставших сталкерами. Отличительная особенность - красные погоны с вышитыми на них знаками отличия и униформа черно-красного цвета.
        ВОЛЯ
        Военизированная группировка сталкеров, своеобразная «вольница» с более мягким уставом, чем у «боргов», за счет чего привлекает в свои ряды большое количество «ловцов удачи». Является довольно грозной силой, имеющей в Зоне серьезное влияние. Отличительная особенность - зеленые нарукавные нашивки с надписью «Воля».
        ФАНАТИКИ МОНУМЕНТА
        Военизированная группировка неясного происхождения, прекрасно вооружена и обучена. Прикрывает подходы к ЧАЭС, уничтожая всех, кто пытается проникнуть в зону их влияния. Предположительно членами данной группировки являются так называемые кибы, люди-машины, полностью подчиняющиеся неведомому хозяину. Также имеется версия, что фанатики Монумента - это люди, захваченные «мусорщиками» и запрограммированные ими на охрану их базы в центре Чернобыльской Зоны.
        НАЙМИТЫ
        Немногочисленная группировка наемных убийц, в настоящее время имеющая хорошо охраняемую базу в районе деревень Стечанка и Корогод. Предположительно выполняет задания западных спецслужб, не гнушаясь при этом подзаработать заказами на ликвидацию отдельных лиц.
        АРМЕЙСКИЕ СТАЛКЕРЫ
        Группы бывших военных, дезертировавшие в Зону в поисках наживы. Хорошо организованы, имеют устойчивые связи с Большой землей и военными на кордонах. Часто неофициально нанимаются правительством Украины для глубоких рейдов и зачисток в Зоне, так как регулярные воинские подразделения не знают Зону так, как ее знают армейские сталкеры, живущие в ней.
        Мутанты
        БЕЗГЛАЗЫЕ ПСЫ
        Псы, попавшие под воздействие жесткого аномального излучения и сумевшие выжить. Наиболее частые травмы таких собак - это потеря глаз и разложение заживо. При этом часто нежизнеспособные особи все-таки необъяснимым образом остаются в живых - правда, только в границах Зоны. Как только такая особь пересекает линию кордона, она сразу же погибает.
        В слюне безглазых псов содержится мутировавший вирус бешенства, который во много раз сильнее и изобретательнее своего предка с Большой земли. Если вовремя не сделать инъекцию сыворотки из армейской аптечки, специально разработанной для условий Зоны, или не прижечь рану, то невидимый мутант, с кровотоком достигнув мозга жертвы, банально превращает ее в зомби.
        БЮРГЕРЫ
        Мутанты, получившие свое название из-за картинки в старом журнале, изображающей приземистого и полного немецкого обывателя-бюргера с кружкой пива в руке. Предположительно результаты генетических экспериментов над людьми. Низкорослые карлики, обладающие способностью к телепатии и телекинезу.
        ВОЛКОПЕС, ИЛИ ВОЛКОСОБАКА
        Результат скрещивания собаки с волком. Злобный мутант, умный и хитрый. Выросший под воздействием аномального излучения Зоны, размерами порой значительно превосходит своих родителей. Уши волкопса ценятся в качестве сырья для производства дорогих лекарств.
        ВОРМЫ (ТРУПОЕДЫ)
        Мутант из мира вселенной Кремля. Название этих мутантов происходит от английского слова worm («червь»). Второе название вормов - «трупоеды».
        Вормы - это любые человекоподобные неопознанные мутанты, не принадлежащие ни к одной из организованных групп. По виду напоминают бомжей, но довольно шустрых - иначе не выжить. Питаются в основном мертвечиной. Сведений о них почти нет, потому от вормов, как от плотоядных дикарей, можно ожидать чего угодно. Поодиночке трусливы и осторожны, но в группе представляют смертельную опасность для того, кого выберут своей жертвой.
        В мире вселенной Кремля иногда составляют симбиоз с Полями Смерти, как рыбы-прилипалы, питаясь отходами его жизнедеятельности и довольно быстро обрастая атрофиями (век, губ, ушей и т. д.), гипертрофиями (пальцы рук до земли и т. д.) и асимметриями (бесформенная голова и т. д.).
        ГОЛОВОРУК
        Биологическая машина для убийства, обитающая в подземных лабораториях ЧАЭС. Вероятно, искусственного происхождения. В высоту около трех метров, глазки маленькие и вылупленные, вместо носа нарост, похожий на обрубленный хобот, бровей нет, вместо рта - зубастая щель под «носом» без намека на губы. Выглядит как чудовище с гипертрофированной головой и огромными руками, явно не соответствующими небольшому туловищу-придатку.
        ДАМПЫ
        От английского dump («мусорная куча»). Обезображенные человекообразные мутанты, прикрывающие отсутствие кожи, нарывы и язвы лоскутами материи. Похожи на пугала или мумии, но в отличие от последних лоскуты их облачения разного цвета. Глазные яблоки без век, глаза с вертикальными зрачками. Охотятся на любых живых существ. Используют только холодное оружие и арбалеты. При разговоре шепелявят вследствие поражения органов речи.
        Стандартный отряд дампов состоит из семи единиц. Два стрелка-арбалетчика, два воина с длинномерным оружием (алебарда, копье), остальные с холодным оружием (топоры, шестоперы и т. д.). Командир - мечник. Меч часто искусно откованный, фламберг или двуручник.
        Все дампы носят с собой длинные кинжалы для самоубийств, применяемые в случае опасности захвата в плен. На месте навершия такого кинжала находится маленький стальной череп. Каждый дамп в случае опасности быть захваченным в плен готов нанести себе последний удар в нижнюю челюсть снизу вверх, одновременно пробивающий и язык, и мозг. Мол, «лучше умру, но ничего не скажу».
        ДАМПЫ КУПОЛА
        Живые плотоядные мумии, охотящиеся на живые объекты внутри Купола. Когда-то сами были Проводниками, из которых высосали все соки Облака.
        ЖИВЫЕ ПОКОЙНИКИ (ЗОМБИ) (научное название: «муляжи», «реконструкции по скелету»)
        Мертвецы, встающие из могил и пытающиеся вернуться в дома, где они жили ранее. Обладают заторможенными рефлексами и остатками памяти. Доктор Пильман отмечает, что у «живых покойников» есть «одно любопытное свойство - автономная жизнеспособность. Можно у них, например, отрезать ногу, и нога будет… жить. Отдельно. Без всяких физиологических растворов…».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» описано, что ближе к Серой долине, центру аномальной активности Хармонтской Зоны, «муляжи» становятся более подвижными и агрессивными.
        В романе Дмитрия Силлова «Закон Призрака» можно узнать, что существует два вида «муляжей». Первый - это живая реконструкция, произведенная Зоной по скелету давно умершего человека. Вторая - это недавно погибший мертвец, возвращенный к жизни Зоной. У обоих видов «муляжей» сохраняются ограниченные навыки владения оружием, при этом живые мертвецы явно предпочитают пользоваться зубами и отросшими когтями. Укус «муляжа» токсичен, через некоторое время укушенный мертвецом человек сам превращается в зомби.
        ЗЕМЛЯНАЯ ПЧЕЛА
        Плотоядное насекомое, охотящееся роем. Свои ульи эти пчелы строят глубоко в почве, разрыхляя ее своими жвалами. Укус одной такой пчелы может парализовать крупное животное. Производят мед, из которого можно делать очень ценный антибиотик.
        КАБАН
        Обычный кабан, усовершенствованный Зоной до серьезной машины убийства. Больше лесного кабана раза в два-три. Предпочитает вместо растительной пищи питаться свежим мясом. Мощный лоб, от которого рикошетят пули, и длинные клыки делают кабана-мутанта серьезной угрозой для сталкеров.
        КВАЗИЕЖ
        Лысый чернобыльский еж.
        КВАЗИМЯСО
        Домашние свиньи, мутировавшие под воздействием неведомых излучений Зоны. Чаще всего выглядят как бесформенные нагромождения мяса. При этом могут быть опасны для человека, особенно если в процессе мутации Зона смешала в один организм свинью вместе с каким-нибудь другим животным, птицей или насекомым. Квазимясо встречается с волчьими пастями, медвежьими когтями, увеличенными жвалами жука-оленя и т. д.
        КВАЗИМУХА
        Муха, увеличенная Зоной в несколько раз. Обычно безопасна и на нее не обращают особого внимания, как на обычную муху. Хотя известны случаи, когда квазимухи кусали людей, а в животных откладывали яйца, вследствие чего те животные становились пищей для личинок квазимухи и в результате погибали.
        КРЫСОСОБАКА
        Мутант из мира вселенной Кремля. Помесь крысы с собакой. Помимо совокупных качеств крыс и собак обладает способностью к телепатии.
        КТУЛХУ
        Один из самых страшных мутантов Зоны. Человекообразное существо ростом около двух метров, с лысой головой и щупальцами на месте носа и рта. Крайне силен, пальцы рук и ног оканчиваются крепкими когтями. В романе «Закон „дегтярева“» описан вожак этих мутантов - огромный спящий ктулху, имеющий громадные крылья.
        МЕРТВОПАК
        Немыслимое порождение Зоны, слепленное из мертвых тел. Описание монстра из романа Дмитрия Силлова «Закон „дегтярева“»: «Неведомая сила собрала трупы вместе, слепила в единый комок из тел, голов и конечностей, выкрученных немыслимым образом. Но в то же время это не было хаотичным нагромождением мертвой плоти. Два или три десятка ног жуткой твари находились внизу, многочисленные руки торчали спереди и по бокам, а головы были собраны спереди в одну кучу, напоминающую кошмарный цветок. Посредине - лицо вожака с абсолютно белыми глазами, а вокруг него - морды его подчиненных, обезображенные смертью, с язвами разложения на лбу и щеках, которые не могли появиться так скоро, если б труп гнил себе потихоньку, как положено порядочному мертвецу».
        МУХОЛОВКА
        Растение-мутант, с виду напоминающее бейсбольную перчатку. Мухоловки - известные хищники, при случае не гнушающиеся даже мелкими мутантами. Да и проходящего мимо человека запросто могут цапнуть, а царапины от их ядовитых игл заживать будут неделю с температурой, галлюцинациями и другими малоприятными спецэффектами. Судя по Энциклопедии Зоны, встречаются эти хищные кусты лишь на берегах водоемов.
        МУСОРЩИКИ
        Представители иной высокоразвитой цивилизации, существа из иного измерения, которых лишь условно можно отнести к мутантам. Внешне похожи на большую пятиконечную морскую звезду с верхним щупальцем, отсеченным на две трети. На месте обрубка расположены несколько глаз. Занимаются тем, что разбрасывают по Зоне артефакты, являющиеся мусором, отходами производства мира «мусорщиков». Являются создателями аномальных Зон - фактически свалок для сброса токсичного мусора своего мира в иные миры.
        НОВЫЕ ЛЮДИ (НЕО)
        Мутанты, проникшие в Зону из мира Кремля. Нео - бывшие люди, подвергшиеся естественным мутациям под влиянием многолетнего радиоактивного излучения. Внешне сильно напоминают предков людей - неандертальцев. Легко обучаемы. Называют себя «новыми людьми», считая выживших людей тупиковой ветвью эволюции.
        Речь: примитивная, личные местоимения - в третьем лице до тех пор, пока не появляется тот, кто сможет научить нео говорить по-другому. Обучаются очень быстро, как речи, так и специальным навыкам.
        Оружие: дубины с набитыми в них кусками арматуры, заточенные бесформенные куски железа (например, рессоры), копья с самодельными железными наконечниками, примитивные луки. Мечи - редкость, замечены только у вождей кланов. При этом нео быстро учатся обращению с любым оружием, в том числе и огнестрельным, но только при наличии учителя.
        Существует несколько кланов нео, при этом их представители внешне почти ничем не отличаются друг от друга.
        Слюна нео - хорошее средство от ожогов.
        НОСИТЕЛЬ
        Результат научных опытов с домашним скотом и калифорнийскими червями на экспериментальной ферме в деревне Новошепеличи. Описание мутанта из романа Дмитрия Силлова «Закон „дегтярева“»: «Когда-то, наверно, эти куски красно-черной плоти были быками, коровами и овцами. Сейчас же узнать в этих кошмарных тварях мирную мясо-молочно-шерстяную скотину было весьма затруднительно. Теперь это было просто красное, бугристое мясо на мощных ногах, из которого во все стороны торчали белесо-зеленоватые черви толщиной с мою ногу. На каждый мясной носитель приходилось по два десятка червей, которые, похоже, им и управляли. Причем при таком количестве примитивных мозгов на одного носителя свалить его было достаточно сложно - пока ноги не отстрелишь, или покуда все гибкие отростки в кашу не перемелешь, мутант будет переть вперед, словно бык на красную тряпку».
        ОБЛАКА
        Движущиеся сгустки энергии внутри Купола, напоминающие облака. Нападают на Проводников, высасывая из них все соки и превращая их в живых плотоядных мумий - «дампов Купола».
        ОЛБИ
        Название этого жуткого мутанта происходит от аббревиатуры ОЛБ - «острая лучевая болезнь». Олби - это человек, во время взрыва Четвертого энергоблока оказавшийся на пути мощного потока радиоактивных частиц. Поток изменил собственную структуру биологической материи, и теперь это существо полностью состоит из радиоактивных элементов. Оно способно генерировать направленный поток гамма-квантов, убивающий все живое на своем пути. При его атаке поглощенная доза за секунду составляет более тысячи грэй. Выглядит как медленно движущаяся статуя человека, отлитая из серебристого металла.
        ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ
        Ученые до сих пор не пришли к единому мнению, что это такое - мутант или движущаяся аномалия. Большой, плотоядный студенистый шар с крайне токсичным желудочным соком, практически мгновенно растворяющим живую плоть. Причем процесс происходит совершенно безболезненно для жертвы, так как в этом желудочном соке содержится мощный анестетик. Если «перекати-поле», например, подорвать гранатой, то его разорванные части постепенно сползаются вместе, соединяясь между собой, пока оно полностью не восстановится.
        ПСИОНИК
        Человекообразный мутант, способный ментально управлять живыми существами. Чаще всего для того, чтобы, подавив волю жертвы, полакомиться ее кровью. Часто случается, что двое псиоников развлекаются - устраивают бои между своими жертвами, управляя ими посредством мысленных приказов.
        СЛИЗЕНЬ
        Бесформенная субстанция, похожая на громадную амебу. За счет развитых ложноножек быстро передвигается. Настигнув жертву, обволакивает ее и переваривает внутри себя. Пули не причиняют вреда этому мутанту. Однако слизни боятся электричества, которое причиняет им боль, а мощные разряды их убивают.
        СНАРКИ
        Впервые эти жуткие человекообразные существа упоминаются в поэме Льюиса Кэрролла «Охота на снарка». Возможно, это не просто мутанты, а результаты неудачных генетических экспериментов по созданию суперсолдат. Хотя, может, и обычные вояки, попавшие под аномальные излучения.
        Чаще всего у снарков полностью отсутствует кожа на лице, оттого взгляд у них жуткий - из глазниц на тебя просто тупо смотрят круглые шарики глазных яблок, лишенные век. Обнаженные нервы причиняют этим кошмарным порождениям Зоны серьезные страдания, поэтому они стараются прикрыть лицо хоть чем-нибудь - когда нет своей кожи, сойдет любой заменитель. Например, кожа, содранная с лица сталкера, или, на худой конец, прорезиненный капюшон от ОЗК с прогрызенными в нем дырками для глаз. Зона прирастит любой материал к гнилому мясу и уменьшит боль.
        В Зоне порой встречаются суперснарки, так называемые буджумы, о которых также написано в поэме Льюиса Кэрролла. Буджумы могут обладать довольно разнообразными формами тела, размерами и способностями. Три разновидности этих суперснарков подробно описаны в романе Дмитрия Силлова «Закон долга».
        СПИРЫ
        Мутанты из мира Кремля. Созданы до Последней Войны путем искусственного разворота эволюции человека до его далеких обезьяноподобных предков. Предполагаемое боевое использование: диверсионно-разведывательная деятельность. Внешне напоминают разумных лемуров, мохнатых, хвостатых, с большими ушами. Рост около метра или меньше. Умеют очень быстро передвигаться, обладают врожденными навыками маскировки. Многие из спиров обладают навыком так называемого шипения - слабого ментального посыла, способного заставить врага дернуться или споткнуться. Также спиры обладают уникальной способностью проходить сквозь аномалии без вреда для себя и общаться с артефактами.
        СФИНКС
        Мутант с телом льва и кошмарной мордой, похожей на искаженное ненавистью человеческое лицо. Сфинксы всегда «улыбаются». Вернее, их пасть изнутри растягивают многочисленные зубы, оттого и кажется, что мутант улыбается, глядя на тебя не мигая, словно гипнотизирует. Жуткое зрелище, от которого многие действительно замирают на месте, словно домашние коты, увидевшие удава. На затылке сфинкса расположено второе лицо - маленькое, сморщенное, карикатурно похожее на морду недоношенного вампира. Полезная мутация - обзор на триста шестьдесят градусов - это всегда отлично. Особенно в Зоне, где лишние глаза на затылке никогда не помешают.
        ТЕЛЕКИНЕТИК
        Мутант, передвигающийся с помощью телекинеза. Имеет длинную лысую голову, похожую одновременно и на человеческую, и на лошадиную. Порой встречаются в заброшенных зданиях. Со зрением у них беда, слепые они, но этот недостаток прекрасно компенсируется переразвитыми остальными органами чувств. Шевельнешься - и немедленно тварь швырнет в тебя, ориентируясь по звуку, кусок бетона или ржавый холодильник. Или тебя самого приподнимет да хрястнет об пол так, что мозги по стенам разлетятся. А потом спокойно высосет из свежего трупа все соки, оставив на грязном полу высохшую мумию, некогда бывшую сталкером.
        УДИЛЬЩИК
        Мутант, живущий в воде либо в жидкой болотистой грязи. Обитает на дне, а на берег забрасывает «удочки», похожие на гибких, проворных змей. Чувствительные «удочки» пытаются заарканить добычу и утащить на дно, где ее пожирает удильщик.
        ФЕНАКОДУС
        Хищная лошадь-мутант с гипертрофированной мускулатурой, лапами с когтями вместо копыт и пастью, полной острых зубов. Обитают как в Чернобыльской Зоне, так и в мире Кремля 2222 (см. романы межавторского литературного проекта Дмитрия Силлова «Кремль 2222»). Существует мнение, что фенакодусы - это не преобразованные Зоной лошади Пржевальского, а мутанты, прорвавшиеся из мира Кремля 2222 в мир Чернобыльской Зоны, и там благополучно размножившиеся.
        ЗОННАЯ РОСЯНКА
        Хищное растение-мутант с длиннющими листьями, произрастающее на зараженных болотах Зоны отчуждения. На кончиках этих листьев - шипы с капельками сладко-ванильного наркотического яда, висящими на остриях. Питается органикой. Квазимуха ли прилетит на запах смертоносного нектара, болотные черви ли приползут полакомиться мясистыми побегами, ворона ли позарится на неестественно блестящие капельки - тут их и захлестнут, завернут в себя, проколют шипами хищные листья.
        Яд зонной росянки - очень дорогой и сильный наркотик, вызывающий эйфорию, временное отупение и неистовое сексуальное желание.
        Аномалии
        БОЛТОВНЯ
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан случай, когда лаборант Тендер начинает бесконтрольно болтать. Рэдрик Шухарт приводит Тендера в чувство ударом по забралу шлема, при этом лаборант по инерции бьется носом в стекло и замолкает.
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» бесконтрольная болтовня представлена как опасная аномалия. Если человека вовремя не остановить, как Шухарт остановил Тендера, то жертва «болтовни» через некоторое время начинает задыхаться от удушья и вскоре погибает.
        БРОДЯГА ДИК
        В романе братьев Стругацких аномалия «Бродяга Дик» описана доктором Пильманом и Ричардом Нунаном во время их беседы. Ричард упоминает о «таинственной возне, которая происходит в развалинах завода», от которой «земля трясется». В свою очередь Пильман говорит о «гипотетическом заводном медвежонке, который бесчинствует в развалинах завода».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» и рассказе того же автора «Тени Хармонта» шум в развалинах старого завода объясняется вибрациями при открытии порталов между мирами, через которые «мусорщики» прибывают в нашу реальность.
        ВЕСЕЛЫЕ ПРИЗРАКИ
        «Веселые призраки» - это некая опасная турбуленция, имеющая место в некоторых районах Зоны. В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких Рэдрик Шухарт видит, как «над грудой старых досок стоит „веселый призрак“ - спокойный, выдохшийся».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» описана встреча героев с «веселым призраком», находящимся в процессе охоты. Название аномалии объясняется ее свойством менять форму перед атакой, становясь карикатурно похожей на силуэт жертвы. Про этот феномен всякие легенды ходят. Кто-то говорит, что это и вправду призрак предыдущей жертвы аномалии, но, скорее всего, данное явление просто эффект зеркала. Аномалии так удобнее поглощать жертву. Настигла, обволокла, словно в чехол упаковала - и размазала своими вихрями по прозрачной оболочке. Жуткое зрелище, кстати. Только что стоял человек, трясясь, будто от хохота, - и вот уже вместо него кровавый силуэт, контурами напоминающий несчастную жертву.
        ВТОРОЕ ВНИМАНИЕ
        Термин, принадлежащий перу американского писателя Карлоса Кастанеды и обозначающий способность человека видеть истинную картину мира, без шаблонов и стереотипов восприятия, навязанных нам с рождения. Интересно, что способность пребывать и действовать в сфере второго внимания Кастанеда назвал сталкингом (одна из трактовок этого довольно обширного понятия), а людей, практикующих сталкинг, - сталкерами.
        ВЕЧНАЯ ЛАМПОЧКА
        Вечно горящая электрическая лампочка. Встречается в помещениях Зоны. Горит без признаков какого-либо электропитания, часто даже с оборванными проводами.
        ВЕЧНЫЙ КОСТЕР
        Аномалия, порой встречающаяся в Зоне. Никогда не затухающий костер, сложенный преимущественно из костей. Никто не знает, кто и из чьих костей его сложил, но каждый может возле него обогреться и приготовить еду на огне. Но никто не может его потушить или вытащить из него хотя бы одну кость. Даже случайно попавшую в него ветку нельзя трогать. Пытались многие, просто от дури, которую девать некуда. Или от любопытства, что часто одно и то же. Но потом они как-то быстро пропадали в Зоне. Однажды сталкер по прозвищу Водолаз долго глумился над «вечным костром» - и гранаты в него бросал, и водой заливал, и песком засыпал, чуть не тронулся на этой теме. Но потом плюнул и занялся своими делами. И как-то незаметно тоже пропал. А затем кто-то нашел «вечный костер», в котором был череп с четырьмя глазницами - две нормальные, а две крошечные над бровями. У Водолаза их и не видно было почти, так, две складки на лбу, скрывающие эдакие мышиные глазки. Но такого черепа в Зоне больше ни у кого не было. С тех пор эти костры никто не тушит. Если же видят новоиспеченного пожарника, который «вечный костер» загасить
пытается, то просто пристреливают.
        ДЬЯВОЛЬСКАЯ ЖАРОВНЯ
        «Он не помнил, когда все это кончилось. Понял только, что снова может дышать, что воздух снова стал воздухом, а не раскаленным паром, выжигающим глотку, и сообразил, что надо спешить, что надо как можно скорее убираться из-под этой дьявольской жаровни, пока она снова не опустилась на них».
        В романе «Никто не уйдет» Дмитрия Силлова «дьявольская жаровня» есть не что иное, как термоэффект, порождаемый транспортом «мусорщиков», по принципу действия схожим с научной «галошей». Чем ниже опустится их «турбоплатформа», летящая над Зоной в невидимом режиме, тем выше температура под ней от работающих двигателей.
        ДЫМКА
        Аномалия, по виду напоминающая туман. При контакте с органикой вызывает ее активное разложение, оставляя на теле объекта глубокие, длительно не заживающие язвы.
        Жара
        Аномалия, похожая на огненный столб. Замаскировавшуюся «жару» можно распознать по иссохшему, растрескавшемуся участку земли, от которого исходит тепло. Живое существо, угодившее в эту аномалию, сгорает практически мгновенно.
        ЖГУЧИЙ ПУХ
        Опасная для человека субстанция, которую по Зоне «ветром как попало мотает». От вредоносного действия «жгучего пуха» «на сто процентов спасают» научные защитные костюмы. По неизвестным причинам «жгучий пух» не перелетает через условную границу Зоны…
        ЖИВОЙ ТУМАН
        Аномалия в районе заброшенного села Заполье, раскинувшаяся на территории старого кладбища. Представляет собой белесый туман, слишком густой для того, чтоб быть просто обычным атмосферным явлением.
        Как только в эту аномалию попадает живое существо, туман поднимает из могил мертвецов. Зомби убивают жертву, кормя ее кровью и плотью аномалию. При этом туман может выпускать плотные ложноножки, которые, обвиваясь вокруг ног добычи, помогают ее обездвиживать.
        ЗЕЛЕНКА
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описано, как Рэдрик Шухарт и Артур Барбридж в течение «двух жутких часов на мокрой макушке плешивого холма» пережидали «поток „зеленки“, обтекавшей холм и исчезавшей в овраге».
        В романе Дмитрия Силлова «Закон Шухарта» есть подробное описание этой аномалии: «Прямо около заднего колеса „уазика“ лежало пятно мха, неестественно зеленого, мохнатенького такого. Для колеса-то ничего, оно „зеленке“ без надобности. А вот наступишь на такую пакость, мигом почует живое тепло, схлопнется, наподобие створок дионеи, и не успеешь оглянуться, как она уже вся затекла тебя в сапог или берц. Знавал я одного очевидца, он сказал, что совсем не больно, когда „зеленка“ твою ногу переваривает. Больно себе конечность экстренно отпиливать, пока эта пакость, нажравшись, не увеличилась в размерах и не стала подниматься выше. Минут десять у тебя точно есть, говорил мне тот инвалид на деревянном протезе. Он вот уложился, потому что хороший нож с собой таскал, с пилой на обухе, которой кость и перепилил. Другим везло меньше. „Зеленка“-то еще и ползать умеет. Иной раз к сталкерской стоянке подтечет ручейком незаметным, да и переварит всех, пока сонные. Никто и не пикнет, потому что боли нет, так и растворяются люди заживо, не проснувшись. Глядишь, костер еще не догорел, а в сторону от лагеря медленно и
печально течет целый зеленый поток, тенечек ищет, чтоб залечь на пару дней, словно сытый удав. Ну, а потом, сдувшись в объемах и проголодавшись, аномалия снова на охоту выползает».
        ЗОЛОТЫЕ ШАРЫ
        Летающие аномалии размером с человеческую голову, порожденные «золотым коридором», соединяющим все четыре энергоблока ЧАЭС. Похожи на золотые шары, опутанные электрическими разрядами.
        ИЗУМРУДНЫЙ МОХ
        Мох, умеющий медленно ползать в поисках пищи.
        КОМАРИНАЯ ПЛЕШЬ (научное название «гравиконцентрат»)
        Области повышенной гравитации. В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан попавший в «комариную плешь» вертолет, фюзеляж которого расплющило в жестяной блин. Также Рэдриком Шухартом в Зоне «обнаружилась ровная, как зеркало, „комариная плешь“, многохвостая, будто морская звезда… а в центре ее - расплющенная в тень птица».
        КРОТОВАЯ НОРА, ИЛИ КРОТОВИНА
        Дыра в пространстве, посредством которой можно переместить тот или иной объект из одного места в другое, или даже через время перебросить, в прошлое либо в будущее. Представляет собой полупрозрачную область круглой или овальной формы около двух метров в диаметре, эдакий сгусток неведомой энергии, повисший в нескольких сантиметрах над землей. Выдает «кротовую нору» лишь незначительное локальное искажение реальности, эдакое дрожание пространства, словно горячий воздух в полдень над железной крышей. Этим она визуально похожа на «слепой гром». Отличие лишь в размерах аномалий («слепой гром» меньше размерами раза в два-три), и в четкости границ (у «кротовой норы» границы более четкие, «слепой гром» более размыт в пространстве). Обладает способностью зеркально отражать от себя быстро летящие тела, например пули.
        Бывают «кротовины» простые, как тоннель, - вошел в одном месте, вышел в другом. Бывают сложные: представил себе, в какую точку прошлого ты решил перебраться, хорошо так представил, конкретно, - и да, действительно переходишь. Или застреваешь намертво в безвременье, если представил плохо или «кротовая нора» просто не захотела с тобой возиться.
        МЕРТВАЯ ТРЯСИНА
        «Трясина под ногами чавкала и воняла. Это была мертвая трясина - ни мошкары, ни лягушек, даже лозняк здесь высох и сгнил».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» упоминается, что аномалия «мертвая трясина» хороша тем, что на ней никаких других аномалий не бывает, можно по ней идти без промеров, правда, рискуя при этом утонуть или завязнуть в грязи.
        МОЧАЛО
        «Антенны… обросли какими-то волосами наподобие мочала… нигде такого больше нет, только в Чумном квартале и только на антеннах. В прошлом году догадались: спустили с вертолета якорь на стальном тросе, зацепили одну мочалку. Только он потянул - вдруг „пш-ш-ш“! Смотрим - от антенны дым, от якоря дым, и сам трос уже дымится, да не просто дымится, а с ядовитым таким шипением, вроде как гремучая змея. Ну, пилот, даром что лейтенант, быстро сообразил, что к чему, трос выбросил и сам деру дал… Вон он, этот трос, висит, до самой земли почти свисает и весь мочалом оброс…»
        МЯСОРУБКА
        Одна из самых опасных аномалий Зоны. Рэдрик Шухарт отмечает, что «здесь все можно пройти, кроме „мясорубки“. В романе братьев Стругацких „Пикник на обочине“ описано, что „мясорубка“, которая уничтожила добычу, на некоторое время становится неопасной, хотя это правило не абсолютное - „мясорубки“ бывают с фокусами».
        Действие аномалии описывается так: «прозрачная пустота, притаившаяся в тени ковша экскаватора, схватила его, вздернула в воздух и медленно, с натугой скрутила, как хозяйки скручивают белье, выжимая воду». После умерщвления жертвы на земле остается черная клякса, также Шухарт видит, как неподалеку от аномалии «с грубых выступов откоса свисали черные скрученные сосульки, похожие на толстые витые свечи».
        Также в «Пикнике на обочине» описан страшно изуродованный сталкер-инвалид, работающий у Стервятника Барбриджа. «Красавчик, звали его Диксон, а теперь его зовут Суслик. Единственный сталкер, который попал в „мясорубку“ и все-таки выжил».
        ОГНЕННАЯ ЗВЕЗДА
        Редко встречающаяся летающая аномалия, поражающая движущиеся объекты.
        ОГНЕННЫЙ МОХ
        Мох, умеющий приспосабливаться к любым условиям и порой покрывающий значительные площади. Большие скопления огненного мха способны к самостоятельной охоте, выбрасывая ложноножки, которые захватывают жертву. После этого добыча затягивается на замшелую территорию, где огненный мох обволакивает ее полностью и высасывает все соки.
        ПЕТЛЯ
        Аномалия, в которой время течет по замкнутому кругу. Люди и животные, попавшие в «петлю», переживают одно и то же событие бесконечно. Обычно накрывает небольшие участки пространства, не более двадцати-тридцати метров в диаметре, но изредка встречаются и довольно крупные «петли». Интересная особенность: иногда аномалия исчезает, и тогда проходящие мимо люди видят лишь высохшие трупы или кости тех, кто в реальном времени давно умер, попав в эту страшную аномалию.
        ПОДЗЕМНЫЙ РАЗРЯД
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан случай, как при использовании миноискателей в Зоне «два сталкера подряд за несколько дней погибли… убитые подземными разрядами».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» уточняется, что если «подземный разряд» не убивает, а только калечит человека, то ожоговый сепсис развивается почти мгновенно и спасти инвалида практически нереально.
        РОЖЕНИЦА
        Аномалия, воскрешающая мертвецов. Вреда от нее никакого, и не проявляет она себя никак, пока в нее не попадет труп человека или мутанта. Из человека получается зомби, а из мутанта - мутант в квадрате. Такого убить можно, только если мозг напрочь из гранатомета разнести, чтоб даже кусочка в черепе не осталось. Или голову отрезать. Многие раненые мутанты «роженицу» чуют и ползут в нее подыхать, чтобы снова возродиться в виде мутанта-зомби.
        СЕРЕБРИСТАЯ ПАУТИНА
        Переплетение серебристых нитей, похожее на паутину в лесу на деревьях. Легко рвется «со слабым таким сухим треском, словно обыкновенная паутина лопается, но, конечно, погромче».
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описана отсроченная смерть доктора Кирилла Панова от разрыва сердца после соприкосновения с данным артефактом.
        В романе Дмитрия Силлова «Закон Шухарта» «серебристая паутина», весьма ценимая профессиональными убийцами на Большой земле, описана подробно:
        «В отличие от других смертельно опасных сюрпризов Зоны, „серебристая паутина“, можно сказать, весьма гуманна. Тихо-мирно сидел себе человек, выпивал, скажем, в баре после удачного похода, и вдруг - раз, и упал со счастливой улыбкой на лице. И никаких на нем видимых следов, только где-нибудь на сапоге клочок „серебристой паутины“ прилепился.
        Если тот клочок заметят, то труп просто вытащат баграми на свежий воздух, обольют бензином и сожгут от греха подальше. Если не заметят, могут свезти в морг, где патологоанатом вскроет труп и констатирует атипичный разрыв абсолютно здорового сердца. Причем не банальное нарушение целостности его стенок, а реальное превращение в лохмотья жизненно важного органа, обеспечивающего ток крови по сосудам. Счастливчики-очевидцы рассказывали, мол, такое впечатление, будто внутри него взрывпакет бабахнул. Кстати, счастливчики они потому, что не многие выживали после того, как потрогали труп погибшего от „серебристой паутины“. Правда, там эффект всегда отсроченный был, наверно, вдали от места своего обитания дьявольские серебристые нити частично теряли силу. Чаще дня через два-три погибали те, кто мертвеца трогал. У кого-то печень взрывалась, у других почки или легкие. Реже инсульты обширные были, да такие, что у людей кровь из глаз на полметра брызгала. Так что в Зоне очень внимательно относились к пьяницам, имевшим привычку нажираться до положения риз. Обычно таких оставляли на полу в луже собственной
блевотины до тех пор, пока алкаш не начинал подавать признаки жизни. Тогда и огребал он по полной, на пинках из бара выкатывался, чтоб впредь неповадно было народ пугать. Потому-то в Зоне запойный народ редко встречается, бережет почки, которые за немереное пьянство и без „серебристой паутины“ берцами да сапогами порвать могут».
        СЛЕПОЙ ГРОМ
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» об этой аномалии рассказывается следующее:
        «А вот в тех трех кварталах люди слепли… Между прочим, рассказывают, что ослепли они будто бы не от вспышки какой-нибудь там, хотя вспышки, говорят, тоже были, а ослепли они от сильного грохота. Загремело, говорят, с такой силой, что сразу ослепли. Доктора им: да не может этого быть, вспомните хорошенько! Нет, стоят на своем: сильнейший гром, от которого и ослепли. И при этом никто, кроме них, грома не слыхал…»
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» герой встречается с аномалией «слепой гром», по действию аналогичной явлению, описанному в «Пикнике на обочине». Аномалия напоминает некое дрожание, словно горячий воздух в полдень над железной крышей, которое также описано в романе братьев Стругацких.
        СПУТНИК
        Артефакт, по виду напоминающий светящийся шар. Если носить его с собой, увеличивает выносливость и скорость бега. Однако в случае, если рядом находятся источники электричества, может быть смертельно опасным - электричество высвобождает энергию «спутника» в виде молнии, часто убивающей того, кто носит артефакт при себе.
        ТЕНИ
        Безопасное для человека явление, наблюдаемое в Зоне. «Не понравилась мне эта покрышка. Тень от нее какая-то ненормальная. Солнце нам в спину, а тень к нам протянулась».
        В рассказе Дмитрия Силлова «Тени Хармонта» высказывается предположение, что аномальное расположение теней вызвано близостью порталов между мирами, искажающих окружающее пространство.
        ТОРМОЗ
        Небольшая часть пространства, в которой замедлено течение времени. Бывают слабые «тормоза», из которых можно постепенно выбраться. Бывают сильные, попав в который человек, животное или мутант застывают навечно в области остановившегося времени.
        ЧЕРТОВА КАПУСТА
        Аномалия, плюющаяся в человека чем-то опасным. От плевков «чертовой капусты» спасают научные спецкостюмы.
        В романах Дмитрия Силлова описана как шар около метра в диаметре, действительно похожий на капусту, словно слепленный из пластов прессованного черного тумана. Аномалия относительно спокойная, если ее не трогать. Если тронуть, плюнет струей ядовито-зеленой слизи, вылетающей под сильнейшим давлением и мгновенно прожигающей одежду, кожу и мясо. Когда «чертова капуста» голодна, может маскироваться, зарываясь в землю и поджидая таким образом добычу. К счастью, голодной эта аномалия бывает редко, так как после удачной охоты очень долго переваривает добычу. В это время она практически не опасна.
        ЭЛЕКТРОД
        Аномалия электрической природы. Визуально определяется как пучок молний. Охотясь либо обороняясь, бьет жертву мощным электрическим разрядом, удар которого почти всегда смертелен. Отличается характерным потрескиванием, а также слабым запахом озона, который распространяет вокруг себя.
        Хабар (артефакты)
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» причина появления и настоящее предназначение артефактов не раскрывается, многие артефакты лишь упоминаются без дальнейшего описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» высказывается предположение, что артефакты - это отходы производства более высокотехнологичной цивилизации. Их, проходя сквозь искусственные порталы, сбрасывают «мусорщики», пришельцы из иного мира. Так называемое Посещение было не чем иным, как созданием на Земле мусорных свалок для этих отходов, которые люди назвали Зонами.
        БАТАРЕЙКА(научное название: «этак»)
        Часто встречающийся артефакт. В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан как «вечный аккумулятор», имеющий форму «черной круглой палочки». «Этаки» имеют свойство размножаться делением. Применяются в военной промышленности, а также в автомобилестроении.
        БРАСЛЕТ
        Широко распространенный, часто встречающийся в Зоне артефакт, стимулирующий жизненные процессы человека. В романе братьев Стругацких «браслет» носит Ричард Нунан.
        БУЛАВКА
        Распространенный, часто встречающийся артефакт. При электрическом свете отливает синевой. Делятся на «молчащие» и «говорящие» (более ценные). Простой метод проверки «булавки» - поместить ее между пальцами и нажать. «Он нажал посильнее, рискуя уколоться, и „булавка“ заговорила: слабые красноватые вспышки пробежали по ней и вдруг сменились более редкими зелеными». В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» утверждается, что и «молчащие» «булавки» должны «разговаривать», но для этого пальцев мало, нужна специальная машина величиной со стол.
        ВЕДЬМИН СТУДЕНЬ (научное название:«коллоидный газ»)
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» данный артефакт описывается следующим образом: «ночью, когда проползаешь мимо, очень хорошо видно, как внутри там светится, словно спирт горит, язычками такими голубоватыми. Это „ведьмин студень“ из подвалов дышит». Скапливается в ямах, из которых имеет свойство выплескиваться. Также описан эффект от попадания человека в «студень» - плоть и кости размягчаются, «нога была как резиновая палка, ее можно было узлом завязать».
        Помимо этого, в романе рассказывается о катастрофе в Карригановских лабораториях (вероятно, имеется в виду город Корриган, штат Техас). Тамошние ученые «поместили фарфоровый контейнер со „студнем“ в специальную камеру, предельно изолированную… То есть это они думали, что камера предельно изолирована, но когда они открыли контейнер манипуляторами, „студень“ пошел через металл и пластик, как вода через промокашку, вырвался наружу, и все, с чем он соприкасался, превращалось опять же в „студень“. Погибло тридцать пять человек, больше ста изувечено, а все здание лаборатории приведено в полную негодность… теперь „студень“ стек в подвалы и нижние этажи».
        ВЕРЕТЕНО
        Артефакт причудливой формы, возникающий в местах повышенной гравитационной активности. Эта своеобразная «губка», нейтрализующая радиоактивное излучение, встречается достаточно редко и стоит немало.
        ВТОРОЕ СЕРДЦЕ
        Чрезвычайно редкий артефакт, так называемый уник (от слова «уникальный»). Встречается внутри крупных «электродов», рядом с их «сердцем» - центром аномалии. Представляет собой золотой шарик с яркими цветными пульсирующими нитями, пронизывающими его поверхность. При извлечении из «электрода» золотой цвет и нити пропадают. Тем не менее артефакт сохраняет свое уникальное свойство. А именно: если это «второе сердце» аномалии человек разобьет, например, молотком, раздробит рукояткой пистолета или разрежет ножом, то тот молоток, пистолет или нож оператор сам сможет наделить любым свойством, которым пожелает. Только нужно очень сильно хотеть, иначе ничего не выйдет. Например, в романе «Закон клыка» Снайпер с помощью «второго сердца» починил свой нож «Бритву», вернув ножу свойство вскрывать границы между мирами.
        При уничтожении «второго сердца» возможны различные побочные эффекты. Например, когда Снайпер чинил «Бритву», из разрезанных половинок артефакта возникла «кротовая нора» - портал, переносящий оператора в любую временную точку его прошлой жизни либо просто через пространство.
        ГАЗИРОВАННАЯ ГЛИНА
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описана как некий артефакт или субстанция, находящаяся в банке.
        В романе Дмитрия Силлова «Закон Шухарта» предположительно яд зеленоватого цвета, нанесенный на метательные ножи.
        ДОЧКИНО ОЖЕРЕЛЬЕ
        Уникальный артефакт, созданный Монументом из «тещиного колье». Одна из подтвержденных способностей - выводит из комы безнадежных больных, которых не удалось вылечить иными способами.
        ЖИВАЯ ВОДА
        Артефакт, похожий на большую каплю воды. Обладает способностью ускорять восстановление после ранений.
        ЗОЛОТОЙ ШАР, ИЛИ МАШИНА ЖЕЛАНИЙ, ИЛИ ЗЕРКАЛО МИРОВ
        Редчайший артефакт. «Он был не золотой, он был скорее медный, красноватый, совершенно гладкий, и он мутно отсвечивал на солнце. Он лежал под дальней стеной карьера, уютно устроившись среди куч слежавшейся породы, и даже отсюда было видно, какой он массивный и как тяжко придавил он свое ложе».
        Согласно сталкерской легенде, данный артефакт способен выполнять желания человека, но далеко не все. «„Золотой шар“ только сокровенные желания выполняет, только такие, что если не исполнится, то хоть в петлю!»
        Согласно различным романам серии «СТАЛКЕР», данный артефакт может существовать в различных Зонах в форме кристалла, светящегося изнутри.
        ЗРАЧОК
        Артефакт, похожий на расширенный зрачок с белой окантовкой. Ускоряет регенерацию поврежденных тканей организма, однако при этом может одновременно нанести вред, так как радиоактивен.
        ЗУДА
        Судя по тому, что Шухарт носит данный артефакт в часовом карманчике, можно сделать вывод, что «зуда» очень небольшая по размерам. Активация происходит посредством нескольких сжатий «зуды» между пальцами. Радиус действия в пределах городского квартала. Эффект: «кто в меланхолию впал, кто в дикое буйство, кто от страха не знает куда деваться». У Рэда Шухарта от действия активированной «зуды» идет носом кровь.
        КОЛЬЦО
        Название этому ранее неизвестному артефакту в романе братьев Стругацких дает Хрипатый Хью. С виду белый обруч. Костлявый Фил надевает его на палец, раскручивает, и «кольцо» продолжает вращаться не останавливаясь. Хрипатый Хью расценивает этот феномен как «перпетуум мобиле» («вечный двигатель»). Бывает разных размеров. Будучи поврежденным, взрывается, выжигая все вокруг себя. Диаметр зоны, поражаемой взрывом, зависит от размера «кольца».
        ОГОНЬ
        Артефакт, похожий на сгусток огненных языков. Ускоряет регенерацию поврежденных тканей организма, однако при этом может одновременно нанести вред, так как радиоактивен.
        ПЛАСТЫРЬ
        С виду похож на свернутый светло-синий бинт. Развернутый артефакт нельзя долго держать в руках, потому что он начнет искать. Тонкие, почти невидимые нити вылезут из него и начнут шарить в поисках хоть малейшей ранки. Не найдут - полезут под ногти, оторвут их, проникнут глубже, начнут отрывать мясо от костей…
        Если не поторопиться, эффект от «пластыря» будет кошмарный, с живой плотью он не церемонится. В результате на земле остается лежать совершенно чистый скелет на багрово-красном плаще из собственной разорванной плоти.
        Используется совершенно беспринципными сталкерами для лечения глубоких ран. При этом рану нужно плотно забить чужим горячим мясом, срезанным с живого человека, и сверху залепить «пластырем».
        Бинтовать «пластырем» надо быстро, иначе руки, прижимающие артефакт к ране, могут прилипнуть к ней намертво, станут с нею одним целым, прорастут кровеносными сосудами. И если резануть ножом, отделяя одного человека от другого, кровища фонтаном хлынет из обоих, а следом от места разреза и выше плоть начнет чернеть и разлагаться на глазах.
        Исцеление от «пластыря» наступает не всегда. Но если наступает, то артефакт срастается с чужим мясом внутри раны, проникает в него, превращает в живую плоть - и сам растворяется в ней без остатка, в результате чего глубокое ранение исчезает на глазах.
        Настоящие сталкеры считают лечение «пластырем» мерзким занятием и не подбирают этот артефакт, когда находят в Зоне. Если же обнаруживают его в чьей-то аптечке, то хозяина такого хабара немедленно убивают.
        ПРОВОДНИК
        Уникальный артефакт, за всю историю Зоны его находили только два раза. То ли показывает, то ли сам прокладывает разрывы в аномальных полях. Помимо этого, «проводник» не только меж аномалий нужную тропку укажет, но и в памяти человеческой необходимые воспоминания отыскать поможет, если возникнет такая необходимость.
        ПУСТЫШКА(научные названия:«объект 77-Б», «магнитная ловушка»)
        Стандартная «пустышка» представляет собой «два медных диска с чайное блюдце, миллиметров пять толщиной, и расстояние между дисками миллиметров четыреста, и, кроме этого расстояния, ничего между ними нет». Вес стандартного артефакта 6,5 килограмма, хотя в романе упоминаются и «малые пустышки», которые свободно переносятся в портфеле вместе с другими артефактами. То, что «пустышка» является «магнитной ловушкой», доказано Кириллом Пановым. Однако остается неясным, «где источник такого мощного магнитного поля, в чем причина его сверхустойчивости».
        Делятся на «пустые» (широко распространенные) и «полные» (редчайшие), в которых «синяя начинка между медными дисками туманно так переливается, струйчато».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» стандартная «полная пустышка» является топливным контейнером для транспорта «мусорщиков», разбрасывающих по Зоне артефакты. «Малые пустышки» представляют собой магазины для «смерть-ламп», оружия «мусорщиков».
        В романе того же автора «Закон Шухарта» в пустую магнитную ловушку для сохранности помещен артефакт «шевелящийся магнит».
        ПУСТЯК
        Так в Зоне называют яркие артефакты, которые с виду - редчайшие «уники», которые должны обладать колоссальной мощью… но на деле толку от них совершенно никакого. Нет в них удивительной аномальной силы, и максимум, на что годится «пустяк», так это подвесить его в виде украшения на новогоднюю елку. Сами по себе эти артефакты тоже уникальные, крайне редко встречающиеся, и их покупают коллекционеры на Большой земле за эффектный внешний вид и безопасность. Но поскольку подделок под «пустяки» существует дикое множество, цена на них очень невелика. Поди пойми, реально ли его из Зоны вынесли, или же сварганили в китайской подворотне из дешевого стекла.
        РЮКЗАК
        Иногда здоровые и полные сил сталкеры умирают около костров без видимой причины. Это еще один из необъяснимых феноменов Зоны. Тело такого мертвеца безопасно. В зомби не превращается, псионик не может им управлять. Не разлагается и не представляет интереса в качестве пищи для мутантов. Практически не имеет собственного веса. Неодушевленные предметы, находящиеся с ним в непосредственном контакте, также теряют вес. Вследствие чего в экстренных случаях данный труп может быть использован в качестве контейнера для переноски тяжестей. Однако в силу моральных причин подобное использование мертвых тел не одобряется членами практически всех группировок, вследствие чего данный феномен не может быть отнесен к артефактам, имеющим материальную ценность. Горюч. Рекомендуемая утилизация - сожжение.
        СЕРДЦЕ ОГНЯ
        Артефакт, обладающий способностью очень долго гореть, выдавая при этом температуру более 2000 градусов. Изредка используется сталкерами как компактное топливо для костров. Относится к категории «уников» - крайне редко встречающихся артефактов.
        СИНЯЯ ПАНАЦЕЯ
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романах Дмитрия Силлова «Закон Шухарта» и «Никто не уйдет» описана как кристалл, похожий на обледеневшую кувшинку, внутри которого, словно живое, беснуется ярко-синее пламя. Способна излечить любое заболевание, в том числе спасти человека после смертельного ранения. Чем сильнее проблемы у больного, тем ярче горит «синяя панацея» внутри его тела. И тем выше вероятность того, что следующего пациента она не вылечит, а выжрет изнутри без остатка. После этого незадачливого кандидата на чудотворное исцеление можно сеном набивать и в угол ставить для красоты. Пустой он внутри, как барабан, нету ничего. Ни костей, ни клочка мяса. Одна шкура задубевшая, как новая кирза, и глаза остекленевшие, синим светом слегка поблескивающие изнутри.
        После излечения пациента «синяя панацея» перестает светиться на некоторое время, заряжаясь для следующего чудотворного сеанса. Когда артефакт вылезает из раны, прикасаться к нему не рекомендуется. Может наброситься и начать внедряться в кисть неосторожного исследователя. И тогда только один выход - отрубить руку или отстрелить ее, пока «синяя панацея» не пролезла дальше, влегкую перемалывая плоть и кости, словно титановая мясорубка. После лечения «панацея» опасна только до тех пор, пока полностью не вылезет наружу. Потом она стремительно каменеет.
        СМЕРТЬ-ЛАМПА
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» «смерть-лампа» описывается следующим образом: «Восемь лет назад, - скучным голосом затянул Нунан, - сталкер по имени Стефан Норман и по кличке Очкарик вынес из Зоны некое устройство, представляющее собою, насколько можно судить, нечто вроде системы излучателей, смертоносно действующих на земные организмы. Упомянутый Очкарик торговал этот агрегат Институту. В цене они не сошлись, Очкарик ушел в Зону и не вернулся. Где находится агрегат в настоящее время - неизвестно. В Институте до сих пор рвут на себе волосы. Известный вам Хью из „Метрополя“ предлагал за этот агрегат любую сумму, какая уместится на листке чековой книжки».
        В романах Дмитрия Силлова «смерть-лампа» является личным оружием «мусорщиков», пришельцев из иного мира, занимающихся разбрасыванием артефактов по земным Зонам. «Малые пустышки» представляют собой магазины для «смерть-ламп».
        СУЧЬЯ ПОГРЕМУШКА
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Закон Шухарта» описана как редчайший артефакт. Обладает свойством на некоторое время порождать в головах всех других существ, находящихся в зоне видимости, необходимые оператору образы - например, в романе «Закон Шухарта» солдаты принимают Шухарта за своего начальника, полковника Квотерблада. Одноразовый артефакт, начинает действовать сразу же после активации, активизируется так же, как и «зуда», посредством сжатия между пальцами.
        Помимо основного свойства, обладает двумя неприятными побочными эффектами, из-за которых ее и прозвали «сучьей»:
        а) В активном состоянии может начать сильно греметь, если ее хозяин по неосторожности сделает резкое движение;
        б) По внешнему виду «погремушки» невозможно узнать, использовали ее ранее или нет, - и рабочая «погремушка», и отработанная выглядят одинаково. То есть покупатель вполне может отдать довольно большие деньги за бесполезный артефакт.
        ТЕЩИНО КОЛЬЕ
        Артефакт, довольно часто встречающийся в Зоне. Ускоряет процессы регенерации в организме, обладает слабой радиоактивностью.
        УСКОРИТЕЛЬ
        Редко встречающийся артефакт алого цвета, светящийся изнутри. Обладает способностью ускорять движения того, кто носит его на своем теле.
        ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ БОДЯГА
        Ученые, изучающие Зону, до сих пор спорят - растение это или артефакт. Похожа на мягкий, склизкий на ощупь, мясистый и пористый ломоть не очень свежей говяжьей печени. Имеет лапы и неярко выраженную голову в виде нароста. Бегает довольно быстро. А иногда, если сталкер хилый или больной, может и за ним побегать. Прыгнет на затылок, присосется и начинает пить кровь, пока от человека высохшая мумия не останется.
        Сталкеры используют «чернобыльскую бодягу» в качестве средства от ушибов и кровоподтеков. Отрубив голову и лапы, прикладывают ее к больному месту, после чего излечение занимает несколько часов. При этом с отрубленными головой и конечностями бодяга довольно долго остается свежей и сохраняет свои целебные свойства.
        ЧЕРНЫЕ БРЫЗГИ (научное название: «объект К-23»)
        Описание артефакта из романа братьев Стругацких «Пикник на обочине»: «Если пустить луч света в такой шарик, то свет выйдет из него с задержкой, причем эта задержка зависит от веса шарика, от размера, еще от некоторых параметров, и частота выходящего света всегда меньше частоты входящего… Есть безумная идея, будто эти ваши „черные брызги“ - суть гигантские области пространства, обладающего иными свойствами, нежели наше, и принявшего такую свернутую форму под воздействием нашего пространства…»
        На практике «черные брызги» используются в ювелирных украшениях. В романе «Пикник на обочине» упоминается «ожерелье из крупных „черных брызг“, оправленных в серебро».
        ШЕВЕЛЯЩИЙСЯ МАГНИТ
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Закон Шухарта» описан как артефакт, способный провоцировать мгновенные неконтролируемые мутации живых организмов.
        ЩИТ
        Редчайший артефакт, мгновенно реагирующий на быстролетящие предметы. Если носить его на груди, то он способен за пару метров остановить пулю или даже артиллерийский снаряд, который летит в тебя. Недостатками «щита» являются высокая радиоактивность и одноразовость - после срабатывания артефакт разрушается, отдав всю свою энергию.

* * *
        Дмитрий Олегович Силлов - современный российский писатель, инструктор по бодибилдингу и рукопашному бою, автор многих произведений о самообороне, боевых и охотничьих ножах, а также более тридцати романов, написанных в жанре боевой фантастики.
        Родился в семье военного. Окончив школу, служил в десантных войсках. После увольнения в запас, получив медицинское образование, активно занимался единоборствами, бодибилдингом, психологией, изучал восточную философию и культуру, историю военного искусства. Несколько лет работал начальником службы безопасности некоторых известных лиц, после - инструктором по рукопашному бою и бодибилдингу.
        Дмитрий Силлов является автором популярной системы самообороны «Реальный уличный бой», лауреатом Российской национальной литературной премии «Рукопись года», а также создателем популярных литературных циклов «Кремль 2222», «Гаджет» и «Роза миров», публикуемых издательством АСТ.
        Личный сайт Дмитрия Силлова www.sillov.ru
        Дмитрий Силлов «ВКонтакте» на Фейсбуке в Инстаграм Примечания
        1
        Об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон бандита» литературной серии «СТАЛКЕР».
        2
        События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Закон Охотника» литературной серии «СТАЛКЕР».
        3
        Об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон бандита» литературной серии «СТАЛКЕР».
        4
        События романа Дмитрия Силлова «Закон клыка» литературной серии «СТАЛКЕР».
        5
        Подробно об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон Припяти» литературной серии «СТАЛКЕР».