Закон выживших Дмитрий Олегович Силлов
        Снайпер #29
        После ужасной аварии на Чернобыльской АЭС Зону радиоактивного заражения обнесли кордоном. Проход за колючую проволоку правительство запретило под страхом смерти, ибо там начали происходить страшные и необъяснимые события, о которых населению планеты лучше не знать. В прессе были обнародованы факты: все, кто работал на Четвертом энергоблоке, погибли, радиационный фон в Зоне до сих пор крайне высок, ее территория кишит мутантами и аномалиями, поэтому людям на мертвой земле делать нечего.
        Но однажды из Зоны к кордону выходит человек, который говорит, что там, на зараженной земле, остались выжившие, которых еще можно спасти. Правительство срочно формирует группу ученых-спасателей. И единственный, кто сможет провести их к центру Зоны, - это сталкер, который чудом сумел остаться в живых после той страшной аварии.
        Дмитрий Олегович Силлов
        Закон выживших
        , 2019

* * *
        Автор искренне благодарит:
        Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ, Алекса де Клемешье, писателя и редактора направления «Фантастика» редакционно-издательской группы «Жанровая литература» издательства АСТ, Алексея Ионова, ведущего бренд-менеджера издательства АСТ; Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по Чернобыльской зоне отчуждения за ценные советы; Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru и www.real-street-fighting.ru; Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»; Елену Диденко, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Виталия «Дальнобойщика» Павловского, Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Андрея Гучкова, Владимира Николаева, Вадима Панкова, Сергея Настобурко, Ростислава Кукина, Алексея Егорова, Глеба Хапусова, Александра Розенфельда, Алексея Загребельного, Татьяну Соколову, писательницу Ольгу Крамер, а также всех друзей социальной сети «ВКонтакте», состоящих в группе за помощь в развитии проектов «СТАЛКЕР», «ГАДЖЕТ», «РОЗА МИРОВ» и «КРЕМЛЬ 2222».
        Пролог
        Человек шел по Зоне.
        Это давалось ему нелегко. Болела нога, которую он едва выдернул из аномалии. Но выдернул удачно, лишь стопу подвернул. Так что, можно сказать, повезло.
        Везение в Зоне вещь относительная и непостоянная. Но пока тебя не расплющило в аномалии и не сожрал какой-нибудь мутант, можно считать, что удача тебе сопутствует. И если даже ты разодрал в лоскуты одежду и расцарапал в кровь руки об шипы, продираясь сквозь заросли плотоядных кустов, а твоя распухшая нога при каждом шаге стреляет болью вверх чуть не до горла - это всё пустяки. Потому что ты - живой. А это в Зоне удается далеко не каждому.
        Человек не знал, сколько часов, а может, дней он шел вот так, куда глаза глядят. Серая трава под ногами, серые тучи над головой и полуразвалившиеся серые деревенские дома, встречающиеся по дороге, - всё это уже слилось перед его глазами в сплошную однообразную картину, смахивающую на туман, клубящийся в лощине, похожей на рваную рану в теле земли.
        Он давно бы уже упал и остался лежать здесь, прекрасно вписавшись в пейзаж, став еще одним грязно-серым холмом, похожим на свежую могилу. Но его словно что-то подталкивало изнутри, заставляя переставлять задеревеневшие ноги. Что-то, настойчиво требующее идти, жить, бороться любой ценой, даже если сил для борьбы совсем не осталось. И он шел, подчиняясь этим внутренним толчкам, так похожим на удары измученного сердца, не желающего сдаваться.
        Из рощи кривых деревьев, изуродованных радиацией, вышла жуткого вида тварь, похожая на человека с неестественно огромным горбом за спиной. Посмотрела на одинокого путника красными глазами без век и зрачков, пошевелила безгубым ртом, в котором едва умещались длинные, кривые зубы, словно пробуя на вкус загустевшую кровь, текущую по жилам измученного человека…
        Но, видимо, ментальная дегустация горбуна не устроила. Его уродливое лицо скривилось, став похожим на гриб-паразит, что выжирает деревья изнутри. Харкнув себе под ноги, мутант развернулся и скрылся в роще, обсыпанной хилой ярко-рыжей листвой.
        Но человек не заметил горбуна. Все его мысли были заняты лишь одним - идти, идти, идти не останавливаясь. Куда идти? Зачем? Он не задавал себе этих вопросов, потому что все его мысли были заняты лишь одним: нужно заставить себя сделать очередной шаг. Потом еще. И еще…
        Человек споткнулся и едва не упал. Это заставило его оторвать взгляд от дороги, по которой он шел, посмотреть вперед - и немного ускорить шаг. Оказывается, серый туман впереди стал другим. Да и не туман это был вовсе, если присмотреться.
        По бокам старой, разбитой асфальтовой дороги маячили два двухэтажных кирпичных здания. Саму дорогу перегораживали баррикады, сложенные из мешков с песком, лишь неширокий проход оставался между ними, грузовик едва протиснется. От зданий вправо и влево тянулись ряды колючей проволоки, над которыми маячили наблюдательные вышки.
        В голове человека всплыло слово «блокпост». Однако значения его человек не помнил. Или вообще не знал никогда. Просто слово. Одно из многих, которые бесцельно плавали в его голове, словно бестолковые рыбы в затхлой воде пруда-охладителя.
        Путник наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что такое «пруд-охладитель», но его вновь словно что-то подтолкнуло изнутри - надо идти.
        И он пошел, приволакивая больную ногу и отчаянно стараясь идти быстрее…

* * *
        Рядовой Романенко, дежуривший на вышке, увидел движение на шоссе. Мутант? Надо же! Наконец-то. За месяц службы на КПП «Дитятки» он ни разу не видел мутанта, о которых снисходительно, сквозь зубы рассказывали «деды», с их слов расстрелявшие не одну сотню этих тварей. И вот наконец - он самый! Настоящий! Может, отпуск дадут, если удастся положить тварь раньше, чем ее заметит ефрейтор Степанов с соседней вышки. Или лычку на погон, что тоже неплохо для начала.
        Рядовой приник к пулемету, прищурился, выдавил половину слабины - и отпустил спусковой крючок.
        Потому что по дороге шел человек. Грязный, оборванный - но человек. Не мутант, которых внутренняя инструкция строжайше предписывала расстреливать при приближении к кордону.
        Романенко оставил пулемет и подошел к телефону, прикрепленному к одной из стоек вышки. Поднял трубку, нажал кнопку внутренней связи с начальником караула:
        - Товарищ лейтенант, - дрожащим от волнения голосом произнес рядовой. - Там… В Зоне…
        - Что там в Зоне? - раздался недовольный голос в трубке. - Доложите по форме, рядовой. Опять крысособаку увидели и наложили в штаны от удивления?
        - Там человек… - промямлил Романенко. - Идет по шоссе.
        - Мутант? - Голос лейтенанта на другом конце провода мгновенно стал деловым и сосредоточенным. - Вы помните плакаты, на которых они изображены, рядовой? Это один из них?
        - Никак нет, - выдохнул Романенко, уже мысленно видя себя на гауптвахте за то, что не поступил так, как предписывала инструкция. - Это мужчина. Оборванец какой-то. Хромой, еле идет.
        - В Зоне давно уже нет людей, - отрывисто произнес лейтенант. - Поэтому я приказываю немедленно открыть огонь…
        - Отставить, - расслышал рядовой жесткий командный голос, рявкнувший рядом с лейтенантом. - Что значит «нет людей»?
        - Рядовой с вышки номер два докладывает, что к блокпосту со стороны Зоны приближается человек, - отчеканил начальник караула. - Согласно инструкции…
        - Я приказываю отставить огонь, - перебил его голос.
        Похоже, это командир батальона государственной службы охраны кордона случайно зашел в караульное помещение, ведь только он был способен реветь так, что дрожат стекла в окнах и мембраны телефонных трубок, прижатых к чужому уху. - Надо ж разобраться, что там за типы по Зоне шастают. А вы, товарищ лейтенант, разберитесь, почему докладывает только вторая вышка и какого мясоглота сейчас делает наблюдатель на первой.
        Глава 1
        Самое главное, когда ночью идешь через кордон, это чтоб тебя с вышек не заметили, пока ты к дороге ползешь, прячась в траве. Это Богдан трем «туристам» хорошо втолковал. Ползли те правильно, старательно прижимая животы к мокрой земле, раскисшей от вечернего дождя. Прожектора на вышках медленно и основательно обшаривали своими лучами окрестности кордона, но высветить одетых в камуфляжи четверых человек из-за высокой травы было нереально. Тем более что по тихой команде Богдана «туристы» мгновенно замирали, наверняка уже мысленно жалея о том, что ввязались в столь опасную авантюру. Они все жалеют. Но коль влез в это дело, то отступать поздно.
        Они ползли уже больше часа. Руки «туристов», цепляющиеся за мокрую землю, уже одеревенели от холода, мышцы с непривычки болели и требовали отдыха. Но они продолжали ползти, так как понимали: здесь, на этом поле, ни деньги не властны, ни связи, ни положение в обществе. Здесь что есть они, что нет их у человека - пуле всё равно.
        Наконец меж стеблями травы Богдан разглядел две вышки, натянутые меж ними ряды колючей проволоки и отлично простреливаемую дорогу, отделяющую поле от кордона. С ночным зрением у Богдана всё было замечательно, лучше, чем у подавляющего большинства населения планеты. Стало таким после… Впрочем, думать о прошлом лучше потом, после дела. Главное, что нормально вышли - вернее, выползли к конечной точке, так, как хотелось. Теперь осталось дождаться, когда проедет БТР внешнего охранения, и можно действовать.
        Вдали послышалось утробное урчание, нарастающее с каждой секундой. Молодцы «внешники», едут точно по графику, не придется ждать их, рискуя заработать простатит, лежа на холодной земле.
        Бронетранспортер прогрохотал в пяти метрах от носа Богдана. Так, теперь надо, чтоб лучи прожекторов разошлись в разные стороны… Тридцать секунд, минута, полторы…
        - Долго еще? - послышалось сзади недовольное шипение. Это, небось, тот блондин возбухнуть решил, самый богатый и потому самый наглый в группе.
        Богдан не удостоил его ответом. Две минуты…
        Пора!
        Максимальный разброс лучей продлится недолго, потом они начнут сходиться, словно ножницы. И не дай Зона попасть под один из них. Потому что рядом с оператором прожектора на вышке всегда находится пулеметчик, у которого задача только одна - стрелять по любой подозрительной кочке, тени, странному шевелению травы, а уж по сталкерам, подобравшимся слишком близко к охраняемой территории, и подавно.
        Этот кордон не единственный. В полукилометре позади осталось хилое неохраняемое ограждение, так называемое «Второе кольцо», на котором развешены предупредительные таблички: «Стой! Запретная зона. Ведется огонь на поражение!» Ради тех табличек его и установили, натянув меж столбами несколько рядов колючей проволоки, под которыми запросто пролезть можно, просто приподняв их ножом. А вот с кордоном всё гораздо сложнее. Если, конечно, не знать некоторых секретов. Например, того, что под колючкой как раз между вышками проходит дренажная труба.
        Сразу за кордоном начиналась болотистая местность. Когда его городить начали, кое-где такие трубы заложили, чтоб в проблемных местах гнилую воду от вышек отвести. Ну, и замаскировали их как следует. И охрану предупредили, мол, следите за ними, кабы чего не вышло. Тогдашнюю охрану. С той поры много воды утекло - и в прямом, и в переносном смысле. Не один батальон государственной службы охраны кордона сменился за эти годы, и про отлично спрятанные трубы все давно забыли.
        Кроме тех, кто помогал строить этот кордон. Таких, как Богдан. Правда, большинство тех строителей уже либо умерли от радиации, которая тут послабее, конечно, чем в Зоне, но тем не менее, либо спились, пытаясь залить самогоном всякие-разные воспоминания. Поэтому не исключено, что теперь месторасположение всех тех труб только он один и знал…
        - Сюда, быстрее, - прошипел Богдан в темноту, одновременно разрывая сырую землю в месте, отмеченном неприметной палочкой. Почти сразу рука наткнулась на стальное кольцо, за которое Богдан и потянул изо всех сил.
        Раскисшая почва недовольно чавкнула, освобождая из своих объятий отлично замаскированный люк. Куда Богдан и загнал всех троих «туристов», после чего залез сам, аккуратно прикрыв за собой стальную блямбу люка.
        Ползти пришлось долго, причем по мерзкой, вонючей жиже, скопившейся на дне трубы. Тем, кто полз впереди, пришлось хуже, чем Богдану, для которого «туристы» вытерли почти всю грязь своими телами.
        - Я не могу больше, - заныл кто-то впереди, похоже, тот самый блондин. - У меня клаустрофобия. Я домой хочу.
        - Заткнись, сволочь! - зашипел Богдан. В замкнутом пространстве трубы его змеиное шипение прозвучало особенно зловеще. - Хочешь, чтоб нас всех перестреляли?
        Богдан не случайно замыкающим полз. Чисто чтоб вот такие хлюпики не запаниковали, заднюю не включили и не ломанулись обратно, под пулеметы.
        Видимо, перспектива быть застреленным блондина впечатлила, и он продолжал ползти, лишь пару раз всхлипнув. То ли жижа в нос попала, то ли слезами залился. С «туристами» часто случается и то и другое. Ну а что? Возжелали богатеи-экстремалы почувствовать себя настоящими сталкерами - нате, чувствуйте. Причем это еще цветочки. Чем дальше в Зону, тем сильнее ощущения.
        Но всё рано или поздно заканчивается. Труба - тоже.
        - Здесь тупик, куда дальше?
        Это, видимо, бородач сказал, который первым полз. Наиболее серьезный мужик из всей компании, плечистый и хмурый, слова лишнего не скажет. Похоже, побывал где-то, видел чего-то. Просто так богатыми и молчаливыми не становятся. Возможно, и получился бы из него сталкер, кабы жизнь не задалась, да судьба сложилась соответствующе. Но состоятельные люди сталкерами не становятся. Незачем им это. Разве что вот так, на нелегальную экскурсию сходить, нервы пощекотать.
        - Дальше люк у себя над головой толкай, только осторожно, - негромко сказал Богдан. - Осмотрись, и если всё тихо - вылезай.
        Бородач подчинился, правда, крышку люка толкнул сильнее, чем надо было. Так, что она, резко открывшись, смачно шлепнулась на сырую землю.
        - Тихо, мля! - выдохнул Богдан - и сцепил зубы, давя надсадный кашель, рвущийся из груди. Вот ведь не вовремя! Вроде и таблетками закинулся перед выходом, двойную дозу в себя загрузил. Но в последнее время лекарства помогали всё хуже. То ли подделки Бармену привозить стали с Большой земли, то ли лёгкие стали гореть быстрее, чем прогнозировал фельдшер в военном городке. Да и что тут спрогнозируешь? Лучевая болезнь на редкость капризная тварь. Захочет - оставит тебя какое-то время помариноваться в собственном соку, а захочет - сожрет в считаные дни. Тут уж как повезет.
        «Туристы» замерли, кажется, даже дышать перестали. Прошла минута, вторая… Вроде тихо.
        - Выходим… по одному, - просипел Богдан. - И не разбегаемся. Лежим, ждем меня.
        - Принято, - виновато прогудел бородач. Понял, что накосячил. Редкий случай. Обычно богатые всегда правы и всегда всё знают. До тех пор, пока их кишки в разные стороны не разлетятся.
        Богдан вылез последним. Так, вроде все на месте. Лежат, ждут указаний. Хорошо.
        Тщательно замаскировав люк, сталкер осмотрелся. Вышли они, как и планировалось, метрах в пятидесяти от ближайшей вышки. Ночью прожектора редко в Зону светят, охрана больше за внешним периметром следит, чтоб кто-то из сталкеров через кордон не пролез. А внутренний периметр и так более-менее видно по ночам, без прожекторов. Это из-за звезд. В Зоне их на небе явно больше, чем на Большой земле, прям всё оно ими усыпано, будто дырки в дуршлаге, который с обратной стороны фонариком подсветили. Причем мерцают они прямо сквозь тяжелые свинцовые тучи, которыми в Зоне небо затянуто постоянно. Странное явление. Пожалуй, единственный стопроцентный критерий отличия Зоны от нормальной, не зараженной территории - если не считать искусственно созданного кордона, конечно.
        Но, несмотря на то что сюда прожекторами светили от случая к случаю, расслабляться всё равно не стоило. Мало ли что взбрендит в голову охране на вышках. А развернуть пулемет из положения туда в положение сюда - минутное дело.
        Далее по программе полагалось провести группу до заброшенной деревни с ветхими домами, вросшими в землю чуть не по самые окна. Теми самыми, в которых по ночам странные огоньки светятся, будто безобидные светляки по дому летают. А зайдешь внутрь - и нету их. Куда делись? Да все в тебе уже. Кушают. Но не больно. Поймешь, что произошло, только когда кровь хлынет из всех отверстий. По большому счету, добрая и безобидная аномалия, которая убивает быстро и безболезненно. В отличие от других.
        После деревни на болото предполагалось сходить, да так, чтоб обязательно увидеть мясоглота. Это в устном контракте обговаривалось особо. Правда, о том, что будет, если его и вправду увидеть, не упоминалось. Потом в лесок, на лужайку, где пасутся двухголовые зайцы, - и домой, то есть обратно в трубу. Очень быстро, чтоб успеть до рассвета.
        Интересная экскурсия, в общем, для тех, кто любит пощекотать себе нервишки, пройдясь немного по самому краешку Зоны. Насчет вглубь, естественно, речи не было, самоубиться можно и проще, и дешевле, и намного безболезненнее. Естественно, такая прогулка удовольствие не из дешевых, ибо всё незаконное и связанное с Зоной всегда очень дорого стоит. Ну а чего удивляться, если проникновение за кордон чревато десятью годами заключения? Однако всё равно многие люди рвутся сюда, готовые рисковать деньгами и свободой. А если есть спрос, то будет и предложение.
        - Ну что, вроде можно выдохнуть, - тихо произнес бородач. - Получилось.
        Зря он это сказал, конечно. Даже если сходил за кордон и удачно вернулся, говорить об этом на Большой земле категорически не рекомендуется, мало ли кто услышит и доложит куда следует. А уж в самой Зоне об успехе трепаться вообще нельзя, сглазишь.
        И то, что произошло в следующее мгновение, лишнее тому подтверждение.
        Внезапно с четырех сторон словно из ниоткуда появились темные тени, раздалось почти синхронное клацанье, с которым патрон досылается в патронник автомата, и на редкость мерзкий голос заорал:
        - Стоять, мля! Это государственная служба охраны кордона! Быстро попадали мордами в землю и сцепили руки на затылке!
        Видимо, бородач не привык к такому обращению, небось на Большой земле солидный пост занимал. Презрительно сплюнув, он с ухмылкой поинтересовался:
        - Так стоять или падать? Ты уж определись.
        Это он, конечно, зря. Богдан, например, сразу определился и уже лежал как сказали, прикрыв затылок ладонями на всякий случай. Правда, смотрел снизу вверх, что будет.
        Блондин со вторым «туристом» тоже пока еще стояли на ногах, видать, тоже положение в обществе позволяло класть с пробором на все существующие службы охраны. Однако они не знали, что полномочия «кордонных» простираются гораздо выше, чем они могут себе представить.
        - На землю, паскуда, быстро! - рявкнул начальник патруля, занося приклад автомата для размашистого удара.
        И это было ошибкой. Видать, бородач в перерывах между бизнес-встречами боксом увлекался, поэтому сработал на опережение, врезав начальнику точно в челюсть.
        Послышался звук падающего тела, после чего Богдан на всякий случай, глубоко вдохнув, спрятал лицо поглубже в грязь. Ему не надо было смотреть для того, чтобы понять, что сейчас происходит. По звукам было ясно.
        Смачные, резкие удары прикладов и тяжелых берцев совпали с воплями «туриста». Какой бы ты крутой боксер ни был, а против четверых бойцов, хорошо обученных лупить ногами в пах и прикладами по почкам, устоять не получится.
        В общем, «туристов» положили за несколько секунд и еще где-то с минуту буцкали ногами, вышибая спесь, крутизну и уверенность в собственной неуязвимости. Богдану тоже пару раз досталось по ребрам, но больше для порядку. Это, считай, не били, а так, отметились. В данном случае целые ребра - это, можно сказать, подарок за послушание. После чего раздались знакомые стрекочущие звуки - это на запястьях пленников затянули наручники. Потом сильные руки выдернули Богдана из грязи, ствол автомата ткнул в позвоночник, и всё тот же мерзкий голос произнес:
        - Ну что, сволочи, погуляли за кордоном три минуты? Теперь готовьтесь за это десять лет другую зону топтать, которая пишется с маленькой буквы. Шагом марш до КПП, и не дай Зона вам хоть один шаг в сторону сделать. Пристрелим как шелудивых крысособак, и нам за это только благодарность объявят.

* * *
        Однако часом позже Богдан уже подходил к бару «Второе кольцо», находящемуся неподалеку от того самого хилого периметра с развешенными на нем табличками угрожающего содержания. Бар являлся главной достопримечательностью села Ораное, в брошенных жителями домах которого квартировали многие охранники кордона - те, кому было лень после смены мотаться за сто километров до Киева, а потом столько же обратно на работу. Ну а какие еще развлечения в заброшенном селе? Правильно, бар, который одновременно и столовая, и магазин, и место, где можно узнать все местные новости и поделиться своими, если таковые имеются.
        Со вчерашнего дня, когда Богдан был здесь в последний раз, обстановка никоим образом не изменилась. Те же деревянные, грубо ошкуренные столы и длинные скамьи, ерзать на которых категорически не рекомендовалось, ибо, пренебрегая этой элементарной техникой безопасности, посетитель имел практически стопроцентную гарантию на память о Зоне получить пучок заноз в филейные части.
        На бревенчатых стенах хозяин заведения развесил головы и шкуры мутантов, в большинстве своем поддельные, ибо за настоящую голову взрослого мясоглота с неповрежденным черепом можно было купить весь этот бар вместе с потрохами его хозяина. А тех голов щерилось со стен аж две штуки, пугая белыми пуговицами глаз свеженьких туристов.
        Военные, кстати, против официальных туристов ничего не имели, если те не пытались пролезть за кордон. Из Киева каждый день приходили несколько официальных автобусов с любителями острых ощущений. Любопытствующим разрешалось издали поглазеть на кирпичные будки КПП «Дитятки», послушать хриплые вопли матюгальника, призывающего сознательных граждан Украины и сопредельных стран не пытаться проникнуть на охраняемую территорию, посетить музей в селе Ораное с чучелами мутантов, расстрелянных с вышек, и макетами аномалий, которых в большинстве своем никто из вояк в глаза не видел. А также перед тем, как загрузиться обратно в экскурсионный автобус, туристам было дозволено пожать напоследок твердую как лошадиное копыто ладонь сурового воина в камуфляже, охраняющего не Зону от нас, а нас от Зоны.
        Конечно, многие уезжали разочарованными. И потом возвращались обратно, уже поодиночке, чтобы выяснить у радушного Бармена, нельзя ли как-то всё-таки побывать за кордоном. И выяснялось, что можно. Но с риском попасться охране. Также экстремалы узнавали, что на вышках есть пулеметы, но тот очень опытный сталкер, который их поведет, точно знает, как пройти на ту сторону совершенно безопасно для жизни и здоровья.
        Тем, кто был особо недоверчив, Бармен показывал старую газету с портретом Богдана и обширной статьей о том, как молодой спасатель единственный смог выйти из эпицентра аварии и даже вытащить оттуда на своих плечах полумертвого ученого.
        Обычно после этого у сомневающихся отпадали все вопросы. Бармену выплачивалась нехилая сумма, и этой же ночью легендарный сталкер уже заставлял отчаянных экстремалов месить животами грязь, ползая сначала по полю, а потом по тесной трубе.
        А потом наступала развязка. Группу «принимала» охрана, которая, само собой, была в курсе происходящего, и начинала крутить пленников на бабки, стращая десятилетним сроком заключения. Но Бармен с Богданом в те дела не лезли. Это уже была не их часть бизнеса, который не сказать чтобы процветал, но позволял обоим получать взаимоустраивающий и относительно постоянный доход.
        Богдан подошел к стойке. Бармен, деловито протирающий стакан, поставил его на поднос, кивнул сталкеру, сунул руку в карман и положил на стойку не особо толстый конверт.
        - Твоя доля.
        Богдан знал - можно не пересчитывать. С этим толстяком его связывали давние деловые отношения, и Бармен не станет мелочиться, пытаясь отжать себе пару лишних купюр. Хотя, надо признать, сквалыга он редчайший. Но не в данном случае.
        В это время дня народу во «Втором кольце» было немного, поэтому Бармен был не шибко занят и явно настроен потрепаться.
        - Как всё прошло? - поинтересовался он, наливая Богдану на три пальца в только что протертый стакан.
        - Как всегда, - пожал плечами сталкер. - Сейчас стрясут с клиентов положенное да отпустят с миром. Хотя я рад, что один из них зарядил Кривому Тарасу в челюсть. Она у него давно напрашивалась на встречу с чьим-нибудь кулаком.
        - Это обойдется ударившему в лишнюю пару тысяч зеленых, - хмыкнул Бармен. - Нехилая цена за одну-единственную трендюлину.
        - Будь у меня лишние деньги, я б не отказался от такой развлекухи, - заметил Богдан, пряча конверт за пазуху. После чего взял стакан, махнул его залпом - и закашлялся. Надрывно, с присвистом, не так, как кашляют те, кому местная самопальная водка пошла не в то горло.
        Прошло не меньше минуты до того, как приступ утих. Богдан отнял руку от рта, глянул.
        На ладони расплылась густая белесая слизь с длинными красными прожилками. Плохо, конечно, но пока не критично. Мокр?та с кровью - это не то, что кровь без мокр?ты. Конечно, ничего хорошего, но не смертельно. По крайней мере, в самые ближайшие дни.
        - Всё плохо? - поинтересовался Бармен, протягивая салфетку.
        - Нормально, - буркнул Богдан. - Подёргаюсь еще. С некоторых пор у меня возникает ощущение, что во мне живут два человека. Один - здоровый кабан, а другой - алкаш, разлагающийся заживо от лучевой болезни. Впрочем, плевать. Есть новые клиенты?
        - По нашей части пока нет, - покачал головой Бармен. - И в ближайшее время не предвидится. Это в Зоне всегда вечная осень, а у нас зима на носу. Сам знаешь, уже сейчас мало желающих по стылой земле ползать. А уж как снег выпадет, так вообще считай сезон закончен. К тому же говорят, о наших с тобой делах слухи поползли, так что бизнес может вообще накрыться медным тазом.
        - Понимаю, - кивнул Богдан, рассеянно крутя между пальцами пустой стакан. В который Бармен снова налил, но уже не на три пальца, как обычно бывало после удачно проведенной «экскурсии», а почти до краев. Также он вытащил из холодильника большой бутерброд с копченой свининой, положил его на тарелку и придвинул к Богдану. Поймав его удивленный взгляд, Бармен кивнул:
        - За счет заведения.
        - Не пояснишь, с чего такая щедрость? - поинтересовался Богдан.
        - От широты души, - хмыкнул толстяк. Правда, тут же стал серьезным. Теперь его многозначительная физиономия немного смахивал на морду мясоглота, голова которого была прибита к стене над дверью заведения. - Видишь ли, какое дело. Пока ты сегодня днем к рейду готовился, охрана кордона задержала человека, вышедшего из Зоны.
        - Сталкера, который вылез из дренажной трубы, рискнул углубиться в Зону больше, чем на полкилометра, а после прибежал обратно, заикаясь и с полными штанами? - предположил Богдан.
        - Ошибаешься, - покачал головой Бармен.
        Богдан глянул на его серьезное лицо и понял: толстяк не шутит. У него связи в батальоне охраны, и самые горячие новости он узнает первым. Причем эта новость явно не из разряда тех, над которыми посмеялись и забыли.
        - И кто же это такой? - поинтересовался Богдан.
        - Без понятия, - пожал плечами Бармен. - Оборванец, которого сразу же сунули в карантин, хотя ученые из Института аномальных зон тут же послали запрос насчет того, чтоб забрать его себе. Но правила есть правила, пусть даже их составляли сразу после аварии на ЧАЭС. Поэтому яйцеголовые обломались, и сейчас тот тип валяется в медпункте военного городка под усиленной охраной.
        - А усиленная охрана - это сопливый рядовой-срочник возле двери, которому ради такого дела дали подержать автомат, - задумчиво пробормотал Богдан. - Я тебе, конечно, верю, но не может быть, чтоб в Зоне остались живые люди. Ты же знаешь, я сам несколько раз пытался пробиться к ее центру. Нет там никого. Только мутанты, аномалии да старые кости погибших спасателей.
        - Пытался - но не пробился же, - прищурился Бармен. - Многие пытались. Без толку. И хрен его знает, что там в центре Зоны творится, если даже на километр никому не удалось еще в нее углубиться. Ты же знаешь, что еще никто не вернулся обратно из тех, что ушли в дальний рейд. Кроме тебя.
        - Я тоже не прошел дальше Залесья, - покачал головой Богдан. - Ни в первый, ни во второй раз. «Дуга» выжигает мозги так, что кровь течет из носа и ушей, а перед глазами встают тени тех, кто погиб по твоей вине. И смотрят, смотрят…
        - Ладно, хорош тебе, сталкер, - сказал Бармен, хлопнув широкой ладонью по стойке. - Короче, слушай. У того парня, что сейчас в карантине лежит, на плече такая же татуха набита, что и у тебя. Инфа сто процентов, я за нее половину ящика тушенки отдал.
        - Такая же…
        Богдан зажмурился, не веря своим ушам.
        Много лет назад только-только пришел он в отдельный аварийно-спасательный батальон - и сразу попал на ликвидацию. Тогда при пробном пуске реактора Первого энергоблока Чернобыльской АЭС произошел разрыв технологического канала. От того разрыва радиоактивной пылью несколько тысяч километров накрыло. Пришлось срочно эвакуировать пострадавших и дезактивировать фонящие участки. Тогда Богдан и узнал, что это такое, когда стрелка дозиметра ложится на край шкалы, а у людей, попавших в эпицентр без противорадиационной защиты, кожа с рук слезает, словно перчатки.
        Но тогда дело замяли. Особо отличившихся наградили солидными денежными премиями, а молодняк, который до серьезных поощрений не дорос, получил дополнительные продуктовые пайки, а также право набить себе на плече изображение щита со знаком радиационной опасности в центре и гордой надписью поверху: «Спасатель».
        И вот теперь Бармен говорит, что из Зоны вышел человек с такой же наколкой на плече.
        - Я должен его увидеть, - сказал Богдан.
        - Исключено, - покачал головой Бармен. - В лучшем случае загремишь в госбезопасность за попытку выведать секрет государственной важности, в худшем - пристрелят за попытку проникновения в карантин, ты же знаешь правила. Да и незачем тебе это. Я всё узнал. Тот оборванец совершенно невменяемый. Только твердит: «В центре Зоны остались выжившие… Не могут выбраться… Спасите…» Всё. Больше ничего не говорит. Будто запись на каком-то внутреннем магнитофоне прокручивает. И да, вот его фото.
        Богдан глянул на снимок, который Бармен достал из кармана. С нечеткой фотографии на сталкера смотрел безумными глазами совершенно незнакомый человек примерно его возраста.
        - Понятно, - буркнул Богдан.
        Толстяк прав. Лезть в карантин - самоубийство. И слабая надежда, вспыхнувшая после слов Бармена о человеке, вышедшем из Зоны, угасла после взгляда на фото. Ничего удивительного, тогда в эпицентре катастрофы работало множество людей…
        - Ну и зачем ты мне сейчас вывалил всю эту инфу?
        - А вот зачем.
        Глаза Бармена стали мечтательными. Они у него всегда такими становятся в предвкушении хорошего куша.
        - Обломавшись с тем, чтобы получить подопытного, ученые из Института аномальных зон нажали на кое-какие рычаги сверху. И им оттуда спустили разрешение послать к центру Зоны исследовательскую группу, экипированную всем необходимым, с целью спасти выживших - если таковые, конечно, там остались. Благородная миссия, а?
        Богдан невесело хмыкнул.
        - Забавно. Очередная команда совершенно неподготовленных ученых-самоубийц, решивших пожертвовать своими жизнями ради науки. Мало их, что ли, полегло в Зоне?
        - Эти подготовленные, - покачал головой Бармен. - Военные ученые, работавшие в оборонке. Специальная международная команда специалистов для исследования особо опасных природных объектов, снабженных самым современным оборудованием. Они в Институте уже месяца три ошивались, пороги обивали, чтоб их в дальний рейд пустили. И вот наконец добились своего. Единственное, чего им не хватает, - опытного проводника, который доведет их до центра Зоны. Что скажешь? Институт из своего фонда готов выплатить гонорар, который тебе и за полсотни «экскурсий» не заработать.
        - Оперативно они сработали, - криво ухмыльнулся Богдан. - Уже и кучу нового самоуверенного мяса готовы забросить на зараженные земли, Зоне на прокорм. Но ты ж понимаешь, я больше туда и за гору золота не пойду. Так что не уговаривай.
        - Аномалий, мутантов и радиации боишься? - усмехнулся толстяк.
        Богдан презрительно сплюнул на пол.
        - За свою жизнь боятся те, кто планирует жить дальше. А мне немного осталось. Просто, знаешь, есть вещи похуже смерти.
        Махнув стакан, он занюхал спиртное рукавом, проигнорировав бутерброд. После чего вытащил из конверта купюру, положил ее на стойку.
        - Сдачи не надо.
        Бармен нахмурился.
        - Я ж сказал, за счет заведения.
        Богдан покачал головой.
        - Этот стакан я за счет бара не заработал.
        После чего слез со стула и, не прощаясь, вышел на улицу.
        С некоторых пор алкоголь почти перестал брать его, пился почти как вода, лишь слегка обжигающая горло. Верный признак того, что болезнь прогрессирует, потихоньку поднимаясь вверх, метастазами захватывая пищевод и дыхательные пути. Наплевать. Любой сталкер жив до тех пор, пока не превратится в кучу дохлой радиоактивной плоти. Но покуда руки-ноги шевелятся, а голова худо-бедно работает, он никогда не сдастся, цепляясь за жизнь грязными, обломанными ногтями. Иначе какой он, к чертям крысособачьим, сталкер?

* * *
        Жил Богдан неподалеку от бара, в одноэтажном домике, которых навалом в большом селе Ораное. Пустых. Брошенных. Заходи, располагайся, никто слова не скажет. Хозяева давно съехали, опасаясь подхватить лучевую болезнь. Здесь фон от Зоны небольшой, но всё равно завышенный, поэтому есть реальная опасность накопить критическую дозу облучения. Не зря ж охрана кордона каждые три месяца меняется полностью, иначе, если солдаты начнут дохнуть как отравленные крысы, может случиться международный резонанс, который правительству нафиг не сдался. А то отребье, что кучкуется в Ораном, высокопоставленных лиц не интересует. Биомусор - он и есть биомусор, чем быстрее загнется, тем лучше.
        Между тем в селе присутствовала своя жизнь. Несколько больших домов, расположенных в непосредственной близости к КПП «Дитятки», забрала себе охрана кордона, гордо окрестив их военным городком. А в остальных строениях жили различные криминальные и полукриминальные элементы. Поставщики дефицитных и часто нелегальных товаров для военных и туристов. Девицы легкого поведения и их сутенеры. Подозрительные личности, об источниках доходов которых можно было только догадываться. Бомжи, которые словно тараканы быстро собираются там, где есть крыша над головой и можно поживиться хоть чем-нибудь. Ну и, конечно, бандиты. Они всегда мгновенно появляются там, где есть бизнес, не успевший попасться на глаза правоохранителям и государственным чиновникам.
        Из Ораного всех конкурентов в этом вопросе уже с полгода как выкурила банда с говорящим названием «Мародеры», которое члены ее произносили гордо и с вызовом. Причем многие наверняка слабо понимали значение этого звучного слова, но это им было и не нужно. На другое учились.
        С бандитами Богдан не конфликтовал. Отстегивал «Мародерам» небольшую долю со своих рейдов, и те его в упор не замечали. Можно было, конечно, попытаться построить из себя героя, но зачем? Дань бандиты назначили необременительную, а вот обнаружить себя однажды привязанным к дереву в ближайшем лесу со снятой кожей как-то не хотелось.
        А такие случаи бывали. Главарь банды не случайно имел погоняло Палач - он славился своей жестокостью, но в то же время слыл основательным, рассудительным бродягой, который идет на крайние меры лишь в исключительных случаях. Богдан знал Палача лично, выпивали даже вместе пару раз, так что с бандитами у сталкера было всё ровно. Как и с другими жителями села Ораное. Люди ж не звери, при желании с любым договориться можно.
        Правда, случались в селе залетные, которые не знали про местный уклад. Либо знали, но клали на него с пробором. Таких сельчане вразумляли сначала устно, а потом, если что, - и письменно. То есть расписывали ножами в кровавую сетку, после чего отпускали лечиться и думать о своем поведении. Случалось, конечно, что особо буйных и резали до конца, а потом прикапывали в лесочке. Но обычно до такого не доходило.
        Потому сейчас Богдан шел домой спокойно, зная, что никто не попытается его трясануть на бабки или просто набить морду ради развлечения. Шел - и думал о своем, чувствуя, как воспоминания медленной, черной, неотвратимой волной накатывают на него. Разбередила их беседа с Барменом и фото со знакомой татухой. Прям выбросило запретное на поверхность, словно слежавшийся ил со дна глубокого озера от взорвавшейся гранаты.
        В таких случаях самое лучшее - это добраться до койки и завалиться спать, накрывшись подушкой, чтоб случайно не разбудил какой-нибудь посторонний звук. Иначе будешь потом метаться по дому как медведь-шатун, ревя во всё горло, натыкаясь на углы и стучась об стены головой в надежде выбить из нее проклятые воспоминания.
        Само собой, метания эти всегда происходили в компании с бутылкой, которая быстро становилась пустой. Как и следующая, и множество других после нее. Запой - часто встречающаяся болезнь среди ветеранов различных войн и спасателей, видевших слишком много того, что не нужно видеть обычному человеку. Но когда тебя вдобавок жрет изнутри «лучёвка», то одной болезнью больше, одной меньше - без разницы.
        Добравшись до дома, Богдан не раздеваясь рухнул на продавленную сетчатую кровать и привычно навалил на себя подушку, пропахшую п?том и перегаром. Но спасительный сон не шел…
        Вместо него пришли воспоминания. Яркие, словно всё происходившее случилось только вчера.
        Когда в восемьдесят шестом рванул Четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС, первым делом туда бросили пожарных. И как только пламя было сбито, внутрь полуразрушенного здания ринулись спасатели.
        Они знали, на что шли. Когда стрелки дозиметров плотно, словно приклеенные, лежат в крайнем положении, а пулеметный треск счетчиков Гейгера сливается в одну длинную, протяжную ноту, не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, куда ты идешь. Но они не думали о том, что мириады невидимых частиц сейчас пронзают их тела подобно крошечным пулям. В их головах билось одно: там, в развалинах остались люди, которые ждут помощи. И они бежали навстречу смерти так же, как их отцы и деды менее полувека назад поднимались из окопов в атаку, чтобы ценой своей жизни спасти других, совершенно незнакомых им людей…
        К отряду спасателей, в котором был Богдан, были приставлены двое хмурых, неразговорчивых автоматчиков в военной форме, но без погон и знаков различия.
        - Комитетчики небось, - буркнул тогда Максим, друг детства Богдана, с которым они вместе еще со школы мечтали о подвигах и приключениях. И больше ничего не сказал. Если это не они, то оставалось только гадать, кто ж это такие, перечисляя все известные рода войск. Ну а коли и правда это были сотрудники КГБ, то молоть языком не стоило и подавно.
        Отряд из восьми человек максимально быстро продвигался внутрь разрушенного энергоблока. Когда вокруг радиация такая, что ее не измерить приборами, то единственная возможная защита - это время. Чем меньше ты находишься в опасной зоне, тем меньшую дозу радиации получит твой организм и тем выше шанс остаться в живых. Какие-то люди снаружи предлагали спасателям надеть освинцованные противорадиационные костюмы, но командир отряда отказался. В такой тяжеленной защите не побегаешь, польза от нее крайне сомнительна, а вот времени и сил она сожрет немало. Поэтому отряд бежал налегке, с разбега форсируя завалы, перепрыгивая через ямы и ежесекундно рискуя переломать ноги или напороться на один из кусков арматуры, которые торчали отовсюду словно вражеские штыки.
        Лучи мощных фонарей метались по закопченным стенам, ныряли под огромные куски бетона, упавшие с потолка, обшаривали полуразрушенные помещения. Но сотрудников станции, которые не вышли на поверхность после взрыва, нигде не было видно. Командир взглянул на часы:
        - Всё. Пора уходить. Иначе…
        И в это время впереди послышались чьи-то голоса. Приглушенный звук шел из коридора, ведущего в темноту, куда не сговариваясь, без команды ринулся весь отряд…
        Они все были в одном зале. Ученые союзного масштаба, элита советской науки, чьи портреты то и дело мелькали на страницах центральных газет. Пожилые седовласые старцы, зрелые солидные мужчины и трое совсем молодых парней, почти ровесников Богдана и Максима.
        Все эти люди стояли около приборов, которыми был заставлен весь зал, и что-то там химичили с кнопками, рычажками, тумблерами и проводами, которые толстыми пучками змеились по всему залу. Судя по тому, каким безумным блеском горели глаза ученых, было понятно: сейчас им наплевать на всё, даже на собственную жизнь. Все они решали какую-то очень важную для них проблему, и плевать им было, что реактор разрушен и что здание энергоблока того и гляди развалится на части. Под потолком горели красные аварийные лампы, заливая помещение зловеще-кровавым светом, и этого людям в белых халатах было вполне достаточно для того, чтобы лихорадочно делать что-то очень важное для них в данный момент.
        - Все немедленно на выход! - срывающимся от волнения голосом заорал командир отряда. - Реактор разрушен. Уровень радиации…
        - Подождите! - выкрикнул один из ученых, в чьей аккуратной бородке благородно серебрилась седина. Он поднял руки, словно пытаясь остановить спасателей, и пошел им навстречу: - Послушайте! Дьявол с ним, с реактором! Энергии аварийных генераторов нам хватит, чтобы закончить…
        Он не договорил.
        Мощный взрыв расколол надвое громоздкое сооружение, находящееся посреди зала и напоминающее одноэтажное здание со множеством входов. Пламя взметнулось до потолка, крупные бетонные осколки ударили в стены зала, в приборы, в людей, стоящих за ними, - и в тех, кто пришел их спасти.
        Дальнейшее Богдан видел словно в замедленном фильме.
        Ученый, размазанный по полу в кровавую пленку огромным бетонным осколком…
        Спасатель, упавший на колени и держащийся за то место, где секунду назад было его лицо…
        Один из автоматчиков, сидящий прислонившись спиной к одному из тех самых приборов с кнопками и с ужасом перебирающий собственные кишки, выпущенные из живота окровавленным обрывком металла…
        Но не это было самое страшное!
        Богдан замер на месте, не в силах отвести взгляда от того, что лезло из расколотого надвое сооружения…
        Это была человекоподобная тварь ростом около двух метров. Мощные лапы, перевитые толстенными мышцами, оканчивались когтями, каждый из которых был длиной с клинок охотничьего ножа. Тело твари было просто переплетением мускулов, перекатывающихся под тонкой, почти прозрачной кожей. Глаза на голове монстра отсутствовали. Сверху - голый мозг с извилинами. Под ним - зубастая пасть, из которой торчал длинный, нервно подрагивающий, раздвоенный язык.
        Очевидно, что наиболее уязвимым местом чудовища был оголенный мозг, и именно в него сейчас короткими очередями лупил автоматчик, оставшийся в живых. Ошметки разорванных извилин разлетались в разные стороны, но почему-то это не производило на тварь ни малейшего впечатления.
        Она передней лапой легко отбросила в сторону преграждавшую путь стальную балку так, словно та была картонной, - и, с поразительной ловкостью прыгнув вперед, сбила с ног автоматчика. В следующее мгновение от человека ничего не осталось - чудовище разорвало его на части и принялось жадно жрать, запихивая в бездонную пасть большие куски кровоточащего мяса.
        - Помогите!
        Кто-то дернул Богдана за рукав, выведя его из оцепенения.
        Это был тот самый ученый с седеющей бородкой.
        - Вы знаете, как пробраться через завалы? Там есть выход?
        Богдан судорожно кивнул.
        - Вы должны помочь мне выбраться отсюда. Но сначала мы обязаны забрать…
        Он не договорил.
        Из разлома вырвался столб пламени, в мгновение ока поглотивший половину зала. Богдан был вынужден даже прикрыть лицо рукой, спасая глаза от невыносимого жара - который, кстати, немного привел его в чувство, заставив начать соображать. Инстинкт самосохранения вообще самый лучший из естественных стимуляторов.
        Богдан бросил взгляд на ученого.
        Плохо дело. Весь его правый бок был залит кровью, большим вишневым пятном расплывавшейся на белом халате…
        А еще Богдан увидел Максима. Закадычного друга детства, который лежал сейчас впереди метрах в десяти, скорчившись на полу, а под его головой медленно расплывалось по серому бетону кровавое пятно. Ну да, он первым бросился вперед - и поймал телом то ли осколок бетона, то ли обрывок металла, которые в изобилии разметал по залу взрыв.
        Первым побуждением Богдана было броситься к другу, подхватить его, помочь - тем более что тело того судорожно дернулось, словно в попытке подняться.
        Но потом Богдан увидел монстра.
        Твари огненный шквал не нанес заметного вреда, разве что кожу прожег в нескольких местах, полностью обнажив кошмарные мышцы, отчего чудовище стало выглядеть еще ужаснее. Сейчас оно замерло, подняв голову и словно принюхиваясь.
        А Максим лежал как раз между ним и Богданом…
        И Богдан испугался.
        Как наверняка был бы объят ужасом любой человек на планете, увидевший воочию существо, словно вылезшее в наш мир из самого страшного ночного кошмара. Так потом многие годы Богдан мысленно пытался успокоить свою совесть - увы, безуспешно. Бесчисленное количество раз в своих мыслях он поступал по-другому, бросаясь вперед и спасая Максима от неминуемой смерти. Как же так, он, бывший солдат, не раз смотревший смерти в глаза, - и вдруг дал слабину и не вытащил друга…
        Но это были лишь мысли, сопровождаемые ударами кулаков в стены до боли, до крови, до крика от бессилия изменить то, что произошло тогда.
        А тогда он развернулся, закинул себе на плечо слабеющую руку раненого ученого - и побежал, гонимый страхом, который, как известно, способен заглушить любые другие чувства…
        Скрипнув зубами, Богдан отбросил подушку и поднялся с кровати. Какая разница, что потом он два раза пытался вернуться туда, откуда однажды ему удалось выбраться? Все эти попытки закончились провалом. После аварии Зона стала адом на земле, где радиационный фон повышался чуть ли не с каждым шагом, приближающим путника к разрушенному реактору.
        Где животные, населяющие некогда густые и благодатные леса, мутировали с нереальной скоростью, превращаясь в кровожадных чудовищ.
        Где леса превратились в скопища кривых, уродливых деревьев, обсыпанных рыжей листвой.
        Где обычные физические законы переставали действовать, когда, например, за день можно было пройти два десятка километров и обнаружить, что ты отошел от начальной точки путешествия не более, чем на двадцать метров.
        Где царит вечная осень, где небо по ночам иное, чем на Большой земле, и где появившиеся из ниоткуда аномалии подстерегали путешественника на каждом шагу, суля мучительную погибель или жуткие увечья, жизнь с которыми намного хуже самой страшной смерти…
        Оба раза Зона отбрасывала Богдана назад, отторгала, словно инородное тело. Била молниями, жгла подземным огнем и адским холодом аномалий, поражала временной слепотой и параличом нижних конечностей, проходящим, как только он на одних руках выползал обратно к кордону.
        И он сдавался, уходил на Большую землю зализывать раны. Чтобы через какое-то время подлечиться, собраться с духом и попытаться вновь.
        Так прошло десять лет. С каждым годом решимость Богдана найти друга, которого он бросил в беде, таяла. Чем дольше Зона существовала на теле планеты, тем меньше знали люди о ней - кроме того, что с каждым годом она становится всё опаснее. Отчаянные смельчаки, ученые, военные уходили на зараженную землю для того, чтобы узнать о ней больше, - и пропадали навсегда.
        Кончилось тем, что правительство законодательно запретило входить на проклятую территорию без особого разрешения. А также ввело отдельную статью в Уголовный кодекс за попытку незаконного проникновения через кордон.
        И вот сейчас Бармен предлагает попытаться вновь. На этот раз - официально.
        Богдан достал из старого шкафа почти пустую бутылку, поболтал содержимым, отхлебнул. Самогон слегка деранул по горлу и провалился в желудок, словно в бездну, последние несколько недель не чувствующую ничего. Ел сталкер уже на автомате, просто по привычке. И жил так же. Зачем?
        - Незачем, - тихо проговорил Богдан. - Абсолютно незачем. Существуешь, мать твою, как поганка. И сам не рад, что еще не сдох, и не раздавит никто, потому что никому ты нахрен не сдался.
        Он бросил взгляд в зеркало, засиженное мухами. Оттуда на него глянул худой, но всё еще жилистый мужик с грязным лицом, заросшим щетиной, и глазами, потухшими, как у несвежей рыбы.
        Богдан скривился, плюнул в зеркало, бросил под кровать пустую бутылку, которая, покатившись, глухо звякнула о гору таких же, валявшихся там же. И вздохнул.
        Без новой бутылки не уснуть, а это значит, что надо идти через три дома к бабке Салтычихе, которая зарабатывает на жизнь тем, что гонит дрянной самогон для жителей Ораного. Хочешь более качественного пойла - иди к Бармену, но там цена будет втрое. Так что во «Втором кольце» оттягивались в основном военные и богатенькие туристы, остальные местные были постоянными клиентами Салтычихи.
        И Богдан - не исключение.
        В давно не мытые окна уже заглядывал промозглый и холодный вечер. Неохота было сталкеру на ночь глядя выходить из дому, но ничего не поделать. Вновь метаться на кровати до утра, мучаясь воспоминаниями, которые вновь и вновь прокручивались перед глазами, было еще хуже. Поэтому Богдан запахнул поплотнее свой старый дождевик и вышел за дверь.

* * *
        …Вечер в Предзонье вязкий, словно серая паутина, мгновенно облепляющая тебя сыростью. Словно в туман в него окунаешься и идешь по раскисшей дороге между домами, стараясь не смотреть по сторонам потому, что от вида покосившихся заборов, кривых домов и чахлого кустарника на душе становится еще паскуднее. Наверно, потому Богдан и не заметил, как из сгущающейся темноты вышли трое и направились к нему, окружая, словно волки, загоняющие добычу.
        До сталкера слишком поздно дошло, что происходит. Отступать было некуда, бежать поздно. Единственное, что оставалось, - это развернуться так, чтоб за спиной оказался ближайший забор. Так хоть сзади не зайдут, хотя утешение это слабое в ситуации один против троих.
        Одного он знал. «Шестерка» из банды «Мародеров». Мелкий, но юркий парень, пришедший в Ораное недавно, надеясь быстро разбогатеть, грабя состоятельных туристов. Однако местные порядки не предусматривали открытого беспредела, и, похоже, гопник решил приподняться по-другому.
        - Здор?во, Богдан, - ощерился мелкий, показав кривые, изъеденные кариесом, прокуренные зубы. - Говорят, ты нехилый куш сорвал. Поделись с братвой по-босяцки, и разойдемся краями.
        - Твоя братва под шконкой дырявой ложкой баланду хлебает, - презрительно усмехнулся Богдан, сам не сидевший, но за эти годы перенявший от собеседников «блатную музыку» и воровские «понятия». - Так что вали отсюда, кидало беспонтовое.
        Сталкер был уверен - в открытую посреди Ораного его на «гоп-стоп» брать не рискнут. Палач за такое своих по голове не погладит. Потому удар сапогом под колено от незнакомца, стоящего справа, оказался для него полной неожиданностью.
        Резкая боль пронзила ногу, и Богдан, не удержавшись, рухнул в грязь.
        Его немедленно принялись бить в шесть ног. Методично, вкладываясь в каждый удар, с хеканьем, будто дрова рубят. Так бьют не для того, чтобы научить уму-разуму. Так бьют, чтобы забить до смерти, а после втихаря под покровом ночи закопать труп, будто и не было его никогда.
        Сталкер, за десять лет в Предзонье повидавший многое, свернулся в эмбрион, пряча живот и лицо. При этом его рука скользнула вниз, к берцу, в котором всегда был спрятан засапожный нож, покоящийся в специальных ножнах, пришитых к голенищу изнутри.
        Нож этот Богдан по случаю за бесценок купил на местном рынке. А уже дома как отчистил, рассмотрел приобретение - и понял, что нож-то непростой. Продешевил продавец по незнанию, и неслабо. Такое оружие последнего шанса дорогого стоит.
        Навершие рукояти представляло собою клюв с отверстием, в которое был продет темляк - удобный и для того, чтоб нож быстрее из ножен выдернуть, и чтобы, обернув его через кисть, держать намертво, дабы рука не соскользнула на лезвие, хищно изогнутое «щучкой».
        Но это еще не всё.
        На клинке было выгравировано замысловатое клеймо, напоминающее руны, которое ни с каким другим не спутать человеку, хоть немного понимающему в ножах. Похоже, Богдан приобрел кастомное творение замечательного конструктора ножей Андрея Мака. И сейчас этот самый нож оказался в руке у Богдана.
        Бьющие еще не успели войти в раж, разогреться как следует, поэтому их удары пока еще были довольно медленными. Ровно настолько, чтоб Богдан успел протянуть руку и с оттягом на себя резануть по ближайшему сапогу.
        Острый клинок, заточенный до бритвенной остроты, не подвел, прорезав и кирзу, и ахиллово сухожилие под ней. Незнакомец охнул и, потеряв опору, упал рядом с Богданом. Чем тот и воспользовался, перекатившись на упавшего и глубоко, с подворотом кисти резанув его еще раз. Кажись, попал куда хотел, по лбу, чтоб кровь залила глаза. Когда она водопадом хлещет на морду, нападающему становится не до атаки и отжима денег у одиноких путников.
        Новый удар сбил сталкера с лежавшего, но Богдан успел вскочить на ноги прежде, чем ударивший успел достать из кармана что-то черное, блеснувшее металлом в тусклом свете луны, выглянувшей из-за туч. Что это было в руке противника, сталкер не стал выяснять. Просто бросился вперед и резанул - на этот раз по глазам. Когда дело доходит до серьезного, и защищаться надо серьезно.
        Получилось.
        Противник охнул, уронил в лужу пистолет и схватился за лицо.
        Богдан, оскалившись словно волк, повернулся к мелкому гопнику.
        Тот стоял возле забора, держа в дрожащей руке телескопическую дубинку, раздвинутую лишь наполовину.
        Сталкер презрительно сплюнул. Этот недомерок даже оружие свое не сумел нормально достать и привести в рабочее положение, что уж говорить о применении. Богдан знал таких, встречал не раз. Когда сила за ними, они прям орлы. А как почуют другую силу, так сразу хвост поджимают и трясутся, как шавки, получившие пинка пониже спины.
        - Решил от «Мародеров» свалить и напоследок банк сорвать? - сквозь зубы процедил Богдан. - Не вышло?
        Он ждал, что сейчас этот шакал бросит дубинку и чесанет отсюда так, что только пятки засверкают. Но его ожидания не оправдались.
        Глаза гопника от ужаса чуть не вылезали из орбит. И смотрел он не на Богдана, а на того, кого сталкер порезал - как он полагал, по лбу.
        Но оказалось, что Богдан ошибался. Луна услужливо осветила место разборки, позволяя рассмотреть детали.
        Обезвреженный противник бился в судорогах, держась за горло, из которого толчками между пальцев обильно вытекала кровь. Тут уж держись, не держись, но когда перерезаны обе артерии и трахея, вытекающую из тебя жизнь остановить не получится.
        Глава 2
        - Твою ж мать, - скрипнул зубами Богдан.
        Надо же, промахнулся в темноте. Теперь с Палачом предстоит крутое объяснялово, и за пару рейдов придется гонорар отдать полностью. Дешевле откупиться не получится. Конечно, его бойцы не правы, но закон бандитов не оспорить. Другого бы за смерть члена группировки завалили без разговоров. Здесь же уважаемому сталкеру Палач по понятиям должен пойти навстречу.
        - Т-ты… Ты знаешь… кто это? - вытолкнул мелкий из себя, стуча зубами. - Ты это… сейчас в натуре брата Палача завалил вглухую… Он в гости приехал с корешем, а ты его… пером по дыхалу…
        Земля качнулась под ногами Богдана…
        Смерть своего брата Палач не простит никому, вне зависимости от того, прав убийца или нет. Теперь завалить кровника для него будет вопросом бандитской чести. Ай как плохо-то… Если сейчас этот мелкий рванет к своим и расскажет, что произошло, даже из Ораного выйти не получится. У бандитов есть пара разбитых «легковушек». Догонят в два счета. Поэтому…
        Богдан наклонился, поднял из лужи «макаров». В голове было пусто, как в спиртовой бочке после того, как из нее слили содержимое. Сейчас он очень боялся начать думать. Потому что если вдруг малейшая человеческая мысль проскользнет, то всё, не выйдет ничего. Руки опустятся, и гори оно всё синим пламенем…
        Богдан подошел к бандиту, который стоял, покачиваясь и держась руками за глаза. Любой человек, моментально потерявший зрение, не верит в произошедшее. Он изо всех сил прижимает ладони к уже пустым глазницам, боясь отнять их - и ничего не увидеть. Понятный страх. Поэтому избавить несчастного от него скорее милость, чем преступление.
        Сталкер проверил, есть ли патрон в патроннике, и, сильно вжав ствол в мягкое между шеей и подбородком раненого, нажал на спусковой крючок.
        Выстрел, приглушенный человеческой плотью, хлопнул со звуком вылета пробки из бутылки шампанского. Руку Богдана, сжимающую пистолет, обдали горячие брызги, а труп с развороченной макушкой смачно шлепнулся в лужу.
        Сталкер перешагнул через мертвеца и направился к гопнику, присевшему и сжавшемуся в комок возле забора. Он не пытался убежать, как не бежит кролик, увидевший удава. Он трясся, уронив под ноги свою так и не раскрытую дубинку. Шок от ужаса. Тоже понятное состояние.
        Богдан подошел, взял бандита за сальные волосы, резко запрокинул его голову - и ударил. Стволом пистолета в зубы, кроша их и вгоняя в глотку вместе с металлом, раскаленным от первого выстрела. Гопник дернулся, попытался закричать, но вторая пуля вбила его крик обратно в легкие. Еще один способ заглушить выстрел, когда сделать это больше нечем.
        Богдан выдернул пистолет изо рта умирающего… и тут сталкера накрыло.
        Он никогда раньше не убивал людей вот так, когда чувствуешь ладонью, как лезвие вспарывает живую плоть и как вздрагивает человеческое тело от выстрела в упор…
        В армии да, было, но из огнестрела и на расстоянии, а это совсем иное. Да и непросто это далось тогда, ох, непросто… Драться тоже приходилось, даже пару раз довелось резать руки, хватающие его за горло, - без этого в Ораном никак. Но чтобы вот так, хладнокровно и расчетливо убить троих… Он и не подозревал в себе такое.
        Тошнота подкатила к горлу, но Богдан сдержал позыв к рвоте. Блевать - это время, которого не было. Сейчас следовало бежать, и как можно быстрее. Вопрос только куда. Поутру «Мародеры» поднимут на уши всё Ораное, в том числе задействуют свои связи среди военных, и убийцу найдут по-любому.
        От такой перспективы у Богдана потемнело в глазах. Может, сразу застрелиться, чем мучиться многие часы в подвале у Палача - большого мастера по вопросу причинения своим жертвам максимальной боли?
        Однако Богдан быстро взял себя в руки. Тщательно протер пистолет и вложил его в ладонь трупа с перерезанным горлом. Тухлая, конечно, попытка сымитировать разборку между своими, но, может, это хоть на время задержит бандитов, пока они будут соображать, что же тут произошло на самом деле. Обнадеживало еще и то, что ближайшие дома пустовали и за всё это время на улице никто не появился. С заходом солнца в Ораном или уже спят, или пьют перед тем, как уснуть.
        В общем, пока что вроде расклад был в пользу Богдана. Но это не значило, что можно успокоиться. Палач будет копать и докопается до правды рано или поздно, в этом можно быть уверенным.
        Сталкер быстрым шагом направился обратно к своему дому. Рывком открыл дверь и быстро зашел внутрь.
        С помощью всё того же ножа Богдан вскрыл половицу, достал оттуда небольшую заначку на черный день, сунул ее за пазуху. Потом снял со стены большой лагерный нож в самодельных ножнах, которые пристегнул к поясу. Огнестрельное оружие сталкер недолюбливал, зато к холодному относился с уважением.
        Экипировавшись таким образом, Богдан подошел к старому дисковому телефону, стоящему на растрескавшейся тумбочке, снял трубку и набрал номер.
        После четвертого гудка на том конце провода сквозь треск помех, неизбежных рядом с Зоной, раздался недовольный голос Бармена:
        - Да, слушаю.
        - Я согласен, - сказал Богдан. - Но у меня есть одно условие.
        Трубка недовольно засопела.
        - Какое?
        - Как бы ни была крута та иностранная группа, они вряд ли отходили от кордона вглубь зараженной земли более, чем на сто метров, которые разрешены ученым Института для изучения Зоны. Я смогу провести их вглубь зараженной земли на пятнадцать километров. Но дальше мне будет нужен человек, который понимает природу Зоны лучше меня. Иначе мы не продвинемся дальше загоризонтной РЛС, как я не смог сделать это раньше.
        - Это ты про Протона сейчас, что ли? - хмыкнул в трубку Бармен.
        - Про него.
        - Думаю, проблем не будет, - облегченно произнес хозяин «Второго кольца». - Заказчику нужен результат, и только. Но учти, Институт больше денег не даст, поэтому бабки, которые ты получишь от ученых, придется делить так: половину мне, а вторую половину делите с Протоном как хотите. Идет?
        - Годится, - сказал Богдан. - Какие действия?
        - Ты прям ночью, что ли, собрался идти? - удивился Бармен.
        - С восходом солнца. Пока там наверху не передумали и не отменили рейд.
        - Логично, - задумчиво проговорил хозяин «Второго кольца». - Я всегда знал, что у тебя башка варит, только ты редко пользуешься этой ее функцией. Ха-ха, не прими в ущерб, шутка. Ладно, пойду обзванивать кого надо, если не пошлют в такое время. А вы с Протоном выдвигайтесь прям к Институту - я звякну, чтоб вам заказали пропуск.
        - Если он еще согласится, - сказал Богдан. И положил трубку.
        Протоном в Ораном прозвали того ученого, физика-ядерщика, которого Богдан вытащил много лет назад из разрушенного реактора. Город Припять, в котором жили люди, работающие на ЧАЭС, был эвакуирован сразу после аварии. Спасенный ученый, которого тоже вместе со всеми жителями города вывезли из эпицентра аварии, поселился на окраине Ораного, в паре километров от Института аномальных зон. Этот Институт возвели в считаные месяцы рядом с кордоном практически сразу после того, как стало ясно, что в Зоне отчуждения происходят необъяснимые явления, доселе неизвестные науке.
        Ученые и персонал проживали прямо на территории Института, в жилом комплексе из трех пятиэтажных зданий. Однако спасенный Богданом физик, вдобавок оказавшийся еще и академиком, от институтского сервиса отказался, мотивируя это тем, что привык работать в тишине и уединении, и поселился в одном из сельских заброшенных домов. На работу и обратно он ездил на подержанных «Жигулях» шестой модели, хотя вполне мог позволить себе черную «Волгу», за что заслужил некоторое уважение у полукриминального населения Ораного.
        Хотя местные, включая Богдана, физика не понимали. Какого лешего ученый такого уровня живет в разваливающемся домишке, выходит оттуда только на работу, никого не зовет в гости, не пьет, баб к себе не водит, хотя еще сам весьма крепкий мужик? Поэтому за свои странности ученый получил в Ораном ироничное прозвище Протон. Мол, сидит у себя в доме как в атомном ядре, вокруг него мир вертится, а ему это глубоко пофигу.
        Только Богдан имел право заходить к ученому в любое время, но то сельчанам было понятно - как-никак, жизнь спас…
        Однако местные не догадывались, какую, по мнению ученого, незначительную услугу оказал ему спасатель. Собственная жизнь для Протона значила немного, и к смерти он относился философски. А вот наука была для него всем. И он часто сам звал Богдана в гости, дабы в который раз уже вытрясти из него всё, что тот знал о Зоне. Однако когда однажды сталкер предложил ученому вместе пойти в рейд, решительно отказался.
        - Мы оба погибнем не за хвост крысособачий, - отрезал он. - Ты дважды чудом выбирался обратно после того, как пытался пробиться к центру Зоны, но чудеса не могут быть вечными. Я не боюсь смерти, я просто не хочу подыхать зря. Это глупо и непродуктивно. Для того, чтобы дойти до реактора, нужна как минимум хорошо подготовленная группа специалистов, экипированная соответствующим образом. Не скрою, я сам бы не отказался вернуться к Четвертому энергоблоку, и на то есть причины. Но пока для этого нет реальной возможности, я в этом не участвую. Однако если ты пойдешь один и в очередной раз вернешься ни с чем, не сочти за труд заглянуть ко мне и поведать, где ты был и что там видел. А теперь давай-ка еще раз расскажи мне в мельчайших подробностях о своем последнем рейде, может, я пропустил чего.
        И Богдан рассказывал, а Протон тщательно записывал каждое слово, часто перебивая и задавая дополнительные вопросы. Видно было - ученому тоже хочется туда, в Зону, загадочную, мрачную, опасную… Но в его случае рационализм всякий раз брал верх над порывом - в отличие от Богдана, который за две свои попытки прорваться к Четвертому энергоблоку не вынес из Зоны ничего, кроме новых шрамов и обострения лучевой болезни.
        Но сейчас всё было по-другому.
        Сталкер набрал номер и не удивился, что на том конце провода трубку взяли почти сразу.
        - Это я, Протон, - не тратя время на приветствия, сказал Богдан. - Есть разговор.
        На «Протона» ученый давно перестал обижаться, приняв народное прозвище как своё второе имя.
        - Да-да, слушаю, - раздалось в трубке. - С «экскурсии» вернулся? Видел что-то новенькое?
        - Всё старенькое. Но есть возможность увидеть и новое.
        - В смысле?
        - Если ты пойдешь со мной в дальний рейд.
        - Я ж тебе не раз говорил… - враз заскучавшим было голосом начал ученый, но сталкер его перебил:
        - С нами пойдет международная группа специалистов. А это уже не вдвоем, как я предлагал раньше.
        И вкратце рассказал всё.
        В трубке повисла пауза…
        Богдан ждал, поглядывая в окно - нет ли там приближающихся теней. Может, стоило оставить пистолет себе? Да нет, если правоохранители с «мокрым» стволом примут, то это стопроцентный срок. Причем Палач постарается сделать так, чтоб убийцу его брата забили до смерти еще до того, как он прибудет в колонию.
        - Мне надо подумать, - наконец раздалось в телефоне.
        - Думай, - сказал Богдан. - А лучше вспомни, кто тебя спас в Четвертом энергоблоке. Сейчас у тебя появилась возможность списать Долг Жизни.
        - Что, всё так серьезно? - мрачно поинтересовался Протон.
        - Более чем. Так что если решился, собирайся и машину прогревай. Как раз у тебя есть минут десять, пока я доберусь до твоего дома.
        И, бросив трубку на рычаги, Богдан выскользнул из дома. Когда нужно, он умел двигаться так, что в двух шагах будешь стоять и не заметишь. Работа научила. Конечно, договоренность с внутренним патрулем «Дитяток» имелась, но пулеметчики на вышках были не в курсе аферы Богдана, иначе бы пришлось и с ними делиться. Так что хочешь не хочешь, а научишься передвигаться тихо и незаметно.
        Но пока что сталкеру везло и до дома ученого он добрался без приключений.
        Дверь оказалась открытой. Богдан перешагнул порог.
        - Что за спешка? - поднимаясь с кресла, поинтересовался Протон. Он был уже полностью одет - военный камуфляж, сверху дождевик с капюшоном, на ногах удобные берцы из мягкой кожи. И не скажешь, что это ученый. С виду прям военный, с соответствующей осанкой и пронизывающим взглядом внимательных водянистых глаз.
        - Я убил троих членов банды «Мародеров», - скучно сказал Богдан. - И один из них - брат Палача.
        - Так бы сразу и сказал, - отозвался Протон, беря со стола ключи от машины. - Пошли. Надеюсь, успеем доехать до Института так, чтоб они нас не перехватили по дороге.
        - Благодарю, - кивнул Богдан.
        - Не за что, - отозвался ученый. - Просто не люблю быть должным. А сейчас представился случай расплатиться с долгом десятилетней давности. Только и всего.

* * *
        Машину мотало из стороны в сторону на грунтовой дороге, разбитой патрульными бронетранспортерами. Но для ученого, мастерски объезжающего особенно проблемные участки грунтовки, это было привычным явлением, как-никак, почти каждый день катался из села в Институт и обратно. Человек быстро привыкает ко всему - и к роскоши, и к неудобствам, что со временем становятся элементами каждодневного существования, на которые уже не обращаешь внимания.
        - Ну, блин, ты великий водитель, - сказал Богдан, когда ученый мастерски объехал подряд три ямы. - Я б так не смог.
        - Не думаю, что я тебе нужен в Зоне для того, чтоб водить машину, - заметил Протон. - Так что говори, сталкер, зачем понадобилась моя скромная персона. Только честно.
        - Образования мне не хватает, - вздохнул Богдан. - Не знаю, как пробиться через поле, что генерирует загоризонтная радиолокационная станция. Может, оно, конечно, и ослабло со временем или вовсе исчезло, но я не уверен. Плюс еще тупо не знаю, как справиться с некоторыми аномалиями, в основном ментальными и пространственными. То ли живые они, то ли нет, чего хотят и хотят ли вообще… Думаю, ты как ученый-физик лучше со всем этим разберешься.
        Протон пожал плечами.
        - Не уверен. Аномалии на то и аномалии, что выпадают из общих физических закономерностей нашего мира. А вот насчет поля ЗГРЛС кое-какие наработки у нас имеются.
        За разговором Богдан не забывал поглядывать назад. Однако пока что фортуна была благосклонна к сталкеру - света фар автомобилей, догоняющих их, не наблюдалось.
        - Одного не понимаю, - продолжил Протон. - Как ты троих бандитов умудрился убить? Я ж тебя знаю, ты не из таких. Даже в Зону ходил без оружия, только с двумя ножами - лагерным да засапожным.
        - Сам не знаю, - пожал плечами Богдан. - Словно не я был. И главное, спокойно всё сделал, будто колбасу порезал. Это потом трясти начало и тошнить. До сих пор не по себе.
        - Бывает, - философски заметил ученый. - Зона если людей меняет, то не в лучшую сторону.
        - Это точно, - сказал Богдан - и закашлялся. Надрывно, хрипло, жутко.
        На этот раз приступ продолжался дольше. Протон спросил, не остановить ли машину, но сталкер махнул рукой - мол, не обращай внимания.
        Приступ отпустил, когда впереди показалась серая громада Института аномальных зон, слабо подсвеченная фонарями, установленными на территории за высоким забором. Едва машина подъехала к воротам, на ней скрестились лучи двух прожекторов, светящих с вышек того же плана, что были на кордоне, то есть снабженных пулеметами, - результаты научных исследований Зоны охраняли так же строго, как и саму Зону.
        Из двери, вделанной в стальные ворота, вышел охранник, подошел, посветил фонариком в кабину. Поинтересовался у ученого:
        - Кто это с вами?
        Протон назвал фамилию Богдана и добавил:
        - Посмотрите, должен быть в списке.
        Охранник сверился со своим блокнотом, после чего махнул рукой - проезжайте, мол.
        Тяжелые стальные ворота разошлись в стороны, и машина въехала на территорию Института - надо сказать, довольно обширную. Прям целый город с десятком разнокалиберных корпусов, над которыми возвышался главный храм науки, собранный из дешевых бетонных блоков - по-другому в стране строили редко.
        Машина остановилась на стоянке неподалеку от главного входа. Протон с Богданом вышли и направились в здание, ёжась от ночной прохлады. В воздухе пахло дождем, которые здесь еще пока безопасны. Это если в Зоне накроет ливнем - беда. Иногда слабыми кислотными ожогами отделаешься, а порой мириады капель токсичной воды, падающей с отравленного неба, в считаные минуты могут смыть с костей твоё мясо.
        В Институте их уже ждали - какой-то сморщенный, но бойкий старикашка с бородкой клинышком, облаченный в белый халат, и пара хмурых охранников рядом с ним, вооруженных дубинками и пистолетами Стечкина, висящими на поясе.
        Старикашка и Протон с важным видом поприветствовали друг друга, причем Богдан с ходу не понял, кто из них в Институте имеет больший вес. Впрочем, это было неважно.
        - Не знаю, к чему такая спешка, но все уже собрались в ленинской комнате и ждут вас, - сказал старикашка.
        Протон важно кивнул, и все направились в освещенный большими круглыми плафонами правый коридор, стены которого были выкрашены зеленой армейской краской. При внутренней отделке Института никто особо не заморачивался насчет красоты и роскоши. Чувствовалось, что всё здесь заточено под функционал, отчего Богдан чувствовал себя так, словно шел по тюремному коридору. Впечатления добавляли двое охранников, которые замыкали процессию, при этом не спуская глаз именно с него - это Богдан затылком чувствовал. Как и то, что столь грозным сопровождением их небольшая группа обязана именно ему. Да плевать. Пусть думают что хотят.
        Ленинская комната оказалась довольно просторным помещением, которое раньше служило очагом агитации за Советскую власть, а после развала СССР превратилось просто в небольшой зал для собраний. Здесь еще на всякий случай скромно стоял в углу бюст вождя пролетарской революции, но уже не как основное украшение помещения, а как предмет, ждущий своей очереди для размещения в кладовке. Еще Богдан заметил светлые квадраты на стенах - небось, раньше там висели портреты членов политбюро, а ныне на одном из них мелкий паучок деловито строил свою паутину.
        Напротив кафедры и длинного стола, примыкающего к ней, стояли четыре ряда стульев, по десять в каждом. Всего сейчас в зале находилось девять человек, одетых в камуфлированную униформу. Они вольготно расположились на стульях, причем у всех было одинаково скучающее выражение лица, какое бывает у военных, которых подняли среди ночи. Особенно кислой рожей выделялся громила, сидящий в первом ряду, - наверняка командир группы.
        Старикашка привычно взобрался на кафедру, указав Богдану и Протону на длинный стол рядом с ней, к которому было придвинуто несколько стульев с высокой спинкой. И как только вновь прибывшие разместились там, где им было указано, захватчик кафедры солидно кашлянул в кулак и начал:
        - Для тех, кто еще не знает, позвольте представиться - ректор Института аномальных зон, профессор Александр Иванович Торопов. Нашему Институту поручено проинструктировать вашу группу, а также снабдить вас всем необходимым научным оборудованием и экипировкой. Поэтому, дабы не тратить время попусту, перейду сразу к делу. Правительство Украины одобрило экспедицию к центру Зоны с целью спасти людей, возможно, выживших там во время аварии…
        - Десять лет прошло, какие выжившие? - перебил его громила. - Кто мог остаться в живых в этом аду, который вы называете Зоной?
        - Смею напомнить, что один из этих самых выживших сейчас находится в карантине, - холодно отозвался Торопов. - И попрошу меня не перебивать, у вас задание государственной важности.
        Громила сделал еще более кислую физиономию, хотя казалось, что кислее и быть не может, но препираться с ректором не стал. А тот продолжил, достав из-за пазухи какую-то бумажку и надев очки:
        - Как вы знаете, правительство для этой миссии отобрало лучших военных специалистов в своем деле. Вы друг с другом практически не знакомы, но, думаю, вдохновленные целью миссии, которая стоит перед вами, найдете общий язык и непременно сработаетесь. У каждого из вас есть свои инструкции, которые, как меня заверили сверху, не противоречат друг другу и направлены на максимально эффективное выполнение задания. Поэтому позвольте лишь представить всех, находящихся в этом зале. Хммм… Как я понимаю, это не настоящие ваши имена, а преимущественно клички…
        - Позывные, - перебил его громила.
        - Позывные, - поправился ректор, бросив на громилу холодный взгляд поверх очков - чем, впрочем, последнего нисколько не впечатлил.
        - Итак, командиром группы назначен майор войск специального назначения, инструктор по рукопашному бою по прозвищу… кхм, с позывным Ран.
        Громила лениво поднял мощную руку.
        Богдан усмехнулся:
        - Интересно, для чего нужен в Зоне тренер по рукопашному бою? Мы что, собрались там устраивать бои без правил на кулаках?
        Громила смерил Богдана презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
        - Иногда тренированный боец бывает быстрее пули, которую еще надо суметь выпустить в правильном направлении. А вот зачем нам в группе вонючий бомж, от которого за километр несет перегаром, это еще предстоит выяснить.
        - Попрошу соблюдать тишину! - возвысил голос ректор. - Напоминаю, что это правительственная миссия, поэтому балаган тут неуместен! Далее представляю вам старшего лейтенанта Воронову, универсального стрелка, владеющего многими видами огнестрельного оружия.
        Со второго ряда махнула рукой красивая блондинка с волосами, завязанными в компактный пучок. Скользнув взглядом по Вороновой, Богдан отметил высокую грудь, длинную шею, большие серые глаза и винтовку СВД в чехле, прислоненную к стулу рядом с блондинкой. Его сканирование не осталось незамеченным - молниеносный взгляд прищуренных серых глаз был похож на две злые пули, выпущенные одновременно, после чего сталкер сделал вид, что он тут не при делах. Боевая дамочка, ничего не скажешь. Из тех, кого называют «мужик в юбке». Хотя фигура у этого «мужика», конечно, что надо.
        - Заммер, сапёр, - возгласил с трибуны Торопов. - К сожалению, здесь больше ничего не написано.
        - А больше ничего и не надо, - негромко произнес сидящий в третьем ряду боец, лицо которого было изуродовано глубокими шрамами.
        «Везучий мужик, - подумал Богдан. - Говорят, что сапёр ошибается только один раз, а этому судьба предоставила второй шанс».
        - Военный врач Лопез, - продолжил ректор.
        Богдан отследил взглядом мах руки. Интересный врач. Глаза особенно - неестественного ярко-зеленого цвета, какой крайне редко встречается у людей. Судя по бронзовому оттенку кожи и позывному, то ли испанец, то ли латиноамериканец. Ну, это и неудивительно, если группа международная. Интересно только - в России или Украине своего квалифицированного военврача не нашлось?
        - Маркус Кейн, инженер-связист.
        Сталкер отметил взглядом брюнета, который кивнул - и вновь уткнулся в портативный карманный компьютер, так называемый КПК, которые относительно недавно появились в продаже и стоили баснословных денег.
        - Анна, биохимик.
        «Интересно, у нее-то хоть имя или тоже позывной?» - подумал Богдан, скользнув взглядом по девушке, сидевшей рядом с Кейном. Симпатичная, но не более того. Только что волосы красивые, цвета воронова крыла и такого же смоляного оттенка, как и у связиста. Брат и сестра? Может быть.
        - Носов, психолог.
        Богдан посмотрел на того, кто поднял руку. Неприятный тип с колючим, пронизывающим взглядом. Как у удава. Будто сквозь тебя смотрит и видит всё насквозь. Сталкер поежился. Ну его нафиг на всякий случай, этого психолога. Лучше держаться от него подальше.
        - Перен, специалист по радиационной защите.
        В третьем ряду сидел совершенно непримечательный с виду человек. Ну, с плечами-то у всех тут порядок, включая его, видно, что специалисты военные, а не гражданские. А так увидишь такого вот Перена на улице, пройдешь мимо, а потом попросит кто-нибудь через минуту описать внешность - а в памяти и нет лица, будто стерли его. Богдан мысленно сделал себе отметку быть поаккуратнее со связистом, ибо похожая непримечательная внешность была свойственна тайным сотрудникам Службы безопасности Украины, которых народ зовет «тихушниками».
        - И, наконец, последний в нашем списке, зоолог Берг.
        Богдан удивился. Зоолог был в возрасте хорошо за пятьдесят. Под военной униформой угадывалось хорошо тренированное тело, но седину-то не скроешь. И зачем почти старика посылать в Зону? Помоложе никого не нашлось? Впрочем, тем наверху, кто собирал эту группу, виднее.
        Ректор засунул список в карман халата, снял очки, и сказал:
        - Ну, коль тут большинство не с именами, а с позывными, позвольте представить вам моего коллегу Протона, специалиста, много лет изучавшего Зону.
        Академик поморщился, словно от зубной боли, но промолчал.
        - А также сталкера Богдана. Как вы знаете, сталкерами с некоторых пор называют людей, побывавших в Зоне. Так вот, Богдан может с полным правом носить это прозвище. Во время аварии он был спасателем, одним из немногих, кто побывал внутри Четвертого энергоблока и дожил до наших дней. Причем он на своих плечах вынес оттуда беспомощного Протона!
        Богдан отметил про себя: похоже, ректор и Протон давние соперники и сейчас Торопов явно пытался уязвить академика. Тот же, справившись с собой, сидел теперь на своем месте абсолютно спокойно, словно сказанное его совершенно не касалось.
        - Что ж, теперь, собственно, позвольте вкратце рассказать вам о том, что вас ждет в Зоне, а также продемонстрировать нашу последнюю разработку - костюмы химической защиты со встроенной системой жизнеобеспечения.
        «Вкратце» растянулось на полтора часа. Ректор подробно расписывал, что может встретить группу на зараженной земле. В деталях, с таким видом, будто сам исходил ту Зону вдоль и поперек.
        Много раз Богдан хмыкал про себя, но перебивать и исправлять ученого не стал, понимая, что в этом случае инструктаж затянется не неопределенное время. А вот защитные костюмы, которые сотрудники Института внесли в ленинскую комнату, сталкера заинтересовали. Похоже, такой реально сможет защитить и от кислотного дождя, и от некоторых аномалий. Правда, когти мутантов легко прорвут тонкую оболочку, а система фильтрации воздуха на груди и шлем с забралом из многослойного бронестекла, защищающий лицо, добавит к экипировке лишние килограмм пятнадцать. Поэтому Богдан разочарованно вздохнул и про себя решил от защиты отказаться. В Зоне маневренность важнее.
        Наконец ректор выдохся и объявил пятнадцатиминутный перерыв, после которого планировалось пройти на институтские склады, чтобы затариться всем необходимым. Богдан облегченно вздохнул, осведомился у Протона, где тут мужской туалет, куда и направился с целью отлить лишнюю жидкость и отравиться сигаретой.
        Курил сталкер редко, но сейчас, после того, как ректор подверг его мозги полуторачасовому испытанию, им требовалось некоторое количество прокачки дымом. Чисто как пчел обкуривают, чтоб они расслабились и не жужжали впустую после пытки вряд ли нужной информацией.
        Покончив с отливом, сталкер достал дешевую сигарету, щелкнул зажигалкой и осторожно затянулся, прислушиваясь к себе - не проснется ли вновь проклятый кашель? Но нет, пока вроде всё было тихо, и Богдан выпустил сизое кольцо, спугнув со своего места снулую осеннюю муху, притулившуюся на подоконнике.
        Дверь позади шумно отворилась.
        Сталкер обернулся.
        В туалет, слегка пригнув голову, чтоб не задеть ею косяк, вошел Ран. Покрутил носом, поморщился от дыма и, подойдя к Богдану, навис над ним всей своей перекачанной тушей.
        - Слышь, ты, сталкер, - с презрительной ухмылкой проговорил Ран. - Не вздумай мешаться у меня под ногами, когда пойдем в Зону. Иначе не обессудь, раздавлю как клопа.
        Богдан равнодушно смерил взглядом спецназовца и, удивляясь собственному спокойствию, проговорил скучным голосом:
        - Слышь, ты, военный. Не рекомендую тебе на меня наезжать.
        Ухмылка сползла с лица Рана…
        Его лицо закаменело, превратившись в жуткую, непроницаемую маску…
        - А то что будет? - набычился спецназовец.
        - Я тебя убью, - спокойно сказал Богдан.
        И затянулся снова.
        Глава 3
        Богдану показалось, что Рана сейчас порвет. Его лицо налилось кровью, огромные кулаки сжались. Он сделал было шаг к Богдану…
        И вдруг расхохотался.
        - А ты ничего, парень, молодец! - пророкотал он. - Это я просто проверял, из чего ты сделан - из навоза или из стали. Тест пройден, с таким проводником я пойду в Зону.
        От хлопка по плечу лапищей величиной с лопату Богдан слегка присел. А Ран же, ухмыльнувшись, развернулся и вышел из туалета.
        Богдан выкинул в унитаз потухший окурок, вытащил из пачки новую сигарету, прикурил, сел на подоконник и задумался. А как бы он раньше поступил в подобной ситуации? Предположить сложно, но не исключено, что вывод Рана был бы не в его пользу. Сейчас же он очень живо представил, что случилось бы со спецназовцем, если б и правда пришлось с ним схлестнуться. Он, конечно, бугай серьезный, но пока такая машина развернется для удара, всегда можно успеть поднырнуть под руку, одновременно выдергивая из-за голенища засапожник - а дальше понятно. Пах, глаза, горло и сонные артерии у всех одинаково доступны, что у дохляков, что у спортсменов, их не накачать штангами да гантелями. Конечно, спецназовский инструктор по рукопашному бою - это серьезно, но в тесном туалете шансы на победу у них с Богданом были примерно равными.
        Богдан удивился своим мыслям, но уже не так, как недавно в Ораном, когда он стоял над трупами бандитов. Протон вон считает, что это Зона его так изменила. Возможно, ученый и прав. Взять тех же мутантов, которые из безобидных зверюшек превратились в беспощадных убийц… И сейчас ему вновь нужно идти туда, на зараженную землю…
        Ну что ж, надо так надо.
        Назначенный ректором перекур подходил к концу, поэтому Богдан отправил второй «бычок» вслед за первым и вышел из туалета. Настало время посмотреть, чем богаты склады Института аномальных зон, с виду больше напоминающего хорошо укрепленную крепость.

* * *
        - Ну, чё нарыли?
        Взгляд Палача был так же тяжел, как и его кулаки, лежащие на столе и похожие на колотушки для отбивания мяса.
        Заместитель «пахана» Васька Шалый и трое бойцов из его «пристяжи» выглядели слегка запыхавшимися.
        - Короче, мы на уши всё Ораное поставили и во чё накопали. Бабка Салтычиха не спала и всю фишку пропасла. Она базарит, мол, это сталкер Богдан всех троих вглухую заделал. Они, типа, на него наехали по беспределу, и он их всех за пару секунд заземлил. Правда, потом тухло обставился, типа, пацаны сами себя порешили, но это мы с ходу просекли…
        - Ну, не с ходу… - протянул один из «пристяжи», но Васька зыркнул на него волком, и тот сразу заткнулся.
        - Значит, Богдан, - протянул Палач. - А там точно Салтычиха бухлом зенки с вечера не залила? Может, ей с будуна привиделось?
        - Не, - мотнул головой Васька. - Трезвая старая карга как стекло, я понюхал.
        - И чуть не сблевал, - хмыкнул всё тот же «пристяжной».
        - Ты, Кардан, лучше хлебало завали, - уже конкретно вызверился на него Шалый. - Пока я тебе его не завалил. Вместе с тобой.
        - Так, ша! - хлопнул по столу Палач. - У меня брата мочканули, а вы тут гнилые базары разводите на пустом месте. Богдана вычислили?
        - Нет его, - мотнул головой Васька. - По ходу, люди видели, что он к Протону в тачку прыгнул, и укатили они к Институту.
        - Чё там сталкер забыл? - поднял брови «пахан».
        - Я уже ту тему раскрутил, - хмыкнул Шалый. - Бармен коланулся. Типа, Богдан к научникам в проводники нанялся. Поведет их в Зону.
        - Годно, - кивнул Палач. - Там мы его и накроем, без шума и пыли. Короче, так. Цепляй еще десяток пацанов. В схроне возьмете самые конкретные стволы, люксовую снарягу, воды и хавчика на неделю. Вертухаев предупреди, чтоб по нам с вышек не шмаляли, кому надо, на лапу дай. Как всё обстряпаешь, сразу кандёхаем в Зону через северный лаз. Я с вами двину. Всё вкурил?
        - А то, - кивнул Васька. - Только чё жрачки-то на неделю? И куда столько братвы на одного сталкерюгу? Мы его впятером не вальнем, что ли, на раз-два-три?
        Палач смерил своего заместителя долгим взглядом.
        - Конкретный ты пацан, Шалый, но мозгов как у воробушка. Тот сталкер в одну харю из аварийного блока вырулил и яйцеголового на себе выволок. Плюс с ним научники будут, наверняка все со стволами. По ходу, даже самое чмурное тело вполне может курок спустить. А что хавчика на неделю - так то ж Зона…
        - Чуешь чего, Палач? - вмиг став сосредоточенным, спросил Васька.
        - Чую, что забазарились мы тут, - отрезал «пахан». - Пора дело делать.

* * *
        Склад Института аномальных зон оказался богатым. Небольшую армию экипировать можно. Помимо всякого научного оборудования тут и оружейка имелась неслабая, которая Богдана сильно заинтересовала. Огнестрел он недолюбливал, но пользоваться умел: в армии как-никак служил, причем не где-нибудь, а в Афгане…
        Эти воспоминания Богдан постоянно старался загнать внутрь себя, но они всё равно всплывали, как трупы, которые попытался утопить неопытный убийца. Отсюда и нелюбовь к огнестрельному оружию, которым в свое время пришлось попользоваться вдосталь.
        Свой засапожник, не раз выручавший в трудную минуту, Богдан оставил себе. Как и самодельный лагерный нож-тесак, сделанный из рессоры и закаленный тоже собственноручно. Не впечатлили сталкера фабричные ножи, души, что ли, в них не было. А к огнестрелу он и не присматривался, хотя хватало его в избытке. С защитными костюмами тоже связываться не стал, только камуфляж себе новый выбрал, а то старая одежда совсем поизносилась. Ну и продуктами затарился, сложив их в удобный импортный рюкзак, который взял здесь же, на складе.
        - Больно скромно ты экипируешься, - заметил Ран.
        - Нормально, - пожал плечами сталкер. - Ты это, скажи своим, чтоб брали только «калаши», а то я смотрю, каждый хватает то, что ему привычней. Патроны должны быть у всех одни и те же, мало ли что. Пистолеты лучше не берите. Мутанта из него не завалить, только лишний вес таскать. А застрелиться, если что, и из автомата можно.
        - Как же ты с одними ножами в Зону ходил? - удивленно поднял брови Ран.
        - Ножами, если что, мне привычнее, - сказал Богдан. - Для того, кто знает, куда их воткнуть, в Зоне огнестрел не особо и нужен.
        Кстати, на тяжелые научные костюмы никто из группы не позарился - из тех же соображений, что лишние пятнадцать килограмм в дальнем рейде всегда лишние. На это старикашка-ректор обиженно поджал губы, но ничего не сказал. А вот пистолет Заммер всё-таки взял помимо автомата, несмотря на рекомендации Богдана. И Воронова пристегнула к поясу кобуру с автоматическим пистолетом Стечкина. Есть военные, которые не могут жить без компактного личного оружия, и сапёр со старшим лейтенантом наверняка были из их числа.
        Кстати, автоматы Калашникова были хороши. Улучшенной модификации, с планками Вивера, к которым хочешь гранатомет крепи, хочешь фонарь, а хочешь какой-то странный прицел, который старикашка-ректор назвал диковинным словом «коллиматорный». Впрочем, суперавтоматы Богдана всё равно не впечатлили. Принципы есть принципы.
        …Через час группа была экипирована полностью, и Ран дал команду на выход. Горизонт на востоке уже посветлел, готовясь окраситься лучами рассветного солнца. Самое годное время для начала любых дел, связанных с долгим дневным переходом.
        Неподалеку от Института замер БТР-80.
        - Размещаемся, - скомандовал Ран. - Я поведу, Воронова за танковый пулемет, Заммер, на тебе ПКТ. Остальные по желанию - или в десантный отсек, или на броню. Хотя рекомендую потесниться и всем упаковаться внутри машины.
        - А это зачем? - поинтересовался Богдан.
        - Что зачем? - не понял Ран.
        - Бронетранспортер.
        - В Зону на нем поедем, - участливо, словно дебилу, пояснил спецназовец.
        - Ты серьезно? - удивился Богдан. - Может, пожалеешь машину и людей? Ей-то по-любому кранты. Просто жаль будет, если группа в ней тоже сварится, как в консервной банке.
        - Вот что, умник, - набычился Ран. - Твое дело дорогу показывать, которую мы и так по карте изучили вдоль и поперек. Поэтому лезь-ка ты лучше куда сказали и не отсвечивай. Вопросы?
        - Никак нет, товарищ майор, - хмыкнул Богдан. - Только разрешите я лучше на броне.
        - Разрешаю, - с каменным лицом проговорил Ран. И пошел бдить за тем, как группа размещается в БТРе и не забыли ли чего. Предосторожность не излишняя, ибо военные ученые научного барахла набрали с собой гору, плюс оружие, боеприпасы, продовольствие…
        В общем, наконец группа загрузилась, и БТР, рявкнув двигателем, тронулся в путь, оставив позади мрачное здание Института аномальных зон.
        Ехать пришлось недолго. Минут через десять бронетранспортер подрулил к воротам контрольно-пропускного пункта «Дитятки». Ран сунул под нос часовому какие-то бумаги, тот козырнул, бросив сочувствующий взгляд на майора, махнул рукой - и ворота разъехались в стороны.
        - Ну здравствуй, Зона, - тихонько прошептал Богдан, когда тяжелая машина миновала границу кордона. - Я вернулся.

* * *
        Медпункт «военного городка» находился на самом краю села Ораное, в большой избе, состоящей из трех комнат. Одна из них была изолированной, без окон и с массивной дубовой дверью, которую чудом не спёрли местные. Может, потому, что после аварии здесь разместился пункт первой помощи пострадавшим, а позже крепкое строение облюбовали военные, используя его по тому же назначению, что и до печально известной даты. Только что название сменили на ПМП, что с казенного языка переводится как «пункт медицинской помощи».
        В ту изолированную комнату и определили странного человека, вышедшего из Зоны. И караул приставили к двери в виде крепкого солдата-срочника, с автоматом и строжайшим приказом никакого любопытного придурка к карантину не подпускать. Ну и самого задержанного стеречь как следует, не открывая дверь ни под каким видом.
        В двери имелось обитое железом открывающееся окошко, куда подавались миски с едой. Ведро для отходов и оправления естественной надобности принималось через нижнее окно, оформленное столь же надежно, как и верхнее. Карантин есть карантин, у военных не забалуешь. Универсальное помещение, в период отсутствия зараженных использующееся и как палата для больных, и как гауптвахта для провинившихся.
        Во второй комнате находилась перевязочная, она же процедурная. В третьей сидел фельдшер-санинструктор с тремя лычками на погонах, большой стол которого был вечно завален газетами с кроссвордами. А чего еще делать, если военные болеют редко, а местные, которых уставом исцелять не возбранялось, лечатся собранными травами и самогоном собственного производства? Ну вот разве что теперь еще одна развлекуха появилась - подкалывать караульного, когда он в фильтрующей маске и перчатках за задержанным посуду моет или ведро с дерьмом выносит. Тем более что фамилия у парня была подходящая и менять его на посту никто не собирался - спал парень прямо в процедурной.
        - Слышь, Нестреляй, а ты реально стрелять не умеешь? - поинтересовался фельдшер, гоняя прутиком по кроссворду жирного таракана. - Как же тебя с такой фамилией в армию взяли?
        - А поновее ничего нет? - так же лениво отозвался автоматчик, который сидел на стуле рядом с дверью. Тупые шутки по поводу своей фамилии он знал наизусть и уже давно не бесился на тех, кто пытался его подколоть, воспринимая их как неизбежное зло.
        ПМП среди солдат считалось «приколом». Ни строевой тебе, ни офицерской «шкалы». Утром придет капитан медслужбы, зыркнет начальственным глазом, всё ли в порядке, - и нет его. Только скучно. Вот и веселились служивые как могли в ожидании того капитана. Единственное неудобство, что вставать приходилось рано, а то может поймать сонными на боевом посту, тогда не поздоровится. Характер у него крутой, можно и «прикола» лишиться.
        Рассветное солнце мазнуло хилым лучом по оконному стеклу, которое отразило его прямо в глаз Нестреляю. Сонный солдат, тихо ругнувшись, заморгал, стер выступившую слезу, и за шуршанием рукава по лицу не сразу понял, что творится слева от него. А когда дошло, то вскочил, вскинул автомат, щелкнул переводчиком огня и направил ствол на дверь изолятора, от неожиданности забыв дослать патрон в патронник.
        Понимая, что помещение будет использоваться по-разному, военные постарались, оформляя его как следует. В том числе укрепили косяки стальными уголками, чтоб в случае чего раму не так-то просто было выбить изнутри. Но сейчас эти косяки трещали, и мерзко визжали шурупы, выдираемые из деревянной стены. Потому что изнутри на дверь давили. И очень сильно, будто там заперли не еле живого, истощенного человека, вышедшего из Зоны, а здоровенного бугая весом кило в сто двадцать, не меньше.
        - Слышь, ты, не балуй! - крикнул караульный. - Я ж стрелять буду!
        На крик сослуживца прибежал сержант-фельдшер - и тоже тупо уставился на дверь, выламываемую изнутри.
        - И чо делать-то теперь? - вырвалось у него. - Стрелять будешь?
        - Не знаю, - растерянным голосом проговорил Нестреляй. - Инструкций не было. Просто поставили сюда, сказали «стереги».
        - Так, может, того, через дверь его пристрелить, пока он ее не выломал?
        - А потом чего? Под трибунал?
        Фельдшер с тоской посмотрел на выход из ПМП. Капитан задерживался, и потому дополнительные указания получить было не у кого. Поэтому оставалось только генерить идеи.
        - Так если он ее выломает, это ж побег?
        - Ну да, - кивнул Нестреляй.
        - А при побеге имеешь право открыть огонь.
        - Наверно, - дрогнувшим голосом проговорил караульный.
        Стрелять ему за время службы приходилось трижды - два раза из «калаша» на полигоне и один раз с вышки из пулемета, короткой очередью по старому, изрешеченному пулями пню, торчащему в пятидесяти метрах от кордона. Это называлось «пристрелкой на местности». И сейчас при мысли, что, возможно, придется убить человека, у рядового неслабо так затряслись руки.
        - Мужик, заканчивай дурить! - заорал Нестреляй, глуша страх собственным воплем. - Застрелю ж нахрен!
        Но его крик заглушил жуткий треск. Дверь вывалилась наружу из проема вместе с косяком… и солдаты увидели того, кто ее выломал.
        Выходец из Зоны стоял, глядя на них пустыми, совершенно белыми глазами. А изо рта у него торчал распустившийся цветок - мясистый, багровый, словно вырезанный искусным поваром из только что разделанной говяжьей туши. Венчик цветка был направлен в лицо Нестреляя, которому показалось, что не человек смотрит на него своими ужасными глазами, а именно этот цветок, лепестки которого шевелились, словно живые.
        Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой, и тогда солдат нажал на спусковой крючок, желая лишь одного - чтобы это страшное наваждение исчезло из его жизни.
        Но оружие молчало. При всем своем совершенстве автомат Калашникова не стреляет, если в патроннике нет патрона.
        Поняв, что убить кошмарную тварь не получится, Нестреляй заорал и попытался ткнуть стволом в цветок, который, казалось, внимательно изучает его, невидимыми щупальцами проникнув в голову и пытаясь добраться до мозга.
        Но цветок среагировал быстрее.
        Лепестки сжались на мгновение в некое подобие кулака - и резко разошлись в стороны, выплюнув из своего основания десяток острых шипов, которые вонзились в лицо солдата.
        Резкая боль заставила Нестреляя выронить автомат. Его руки взметнулись к лицу - и наткнулись на шипы. Один он даже успел выдернуть, прежде чем понял, что по его щекам течет не только кровь, но и содержимое глазных яблок, пробитых насквозь.
        Солдат застонал и рухнул на колени. Понимание произошедшего молнией пронзило мозг. У него больше нет глаз… Как теперь жить? Да и зачем?
        - Убей меня, - прохрипел он. - Пожалуйста.
        И не понять было, к кому адресована просьба - к фельдшеру, который в оцепенении переводил взгляд с монстра на окровавленное лицо товарища и обратно, или же к чудовищу, которое медленно, неуверенно перешагнуло порог изолятора - и остановилось, словно в задумчивости.
        Вокруг него была незнакомая, непривычная обстановка, и сейчас оно, отразив агрессию со стороны одного существа, пыталось понять, насколько для него опасно второе. Шипы оно создало из зубов носителя, которых осталось немного, и это пока что единственное оружие следовало беречь.
        Внезапно оно увидело еще одно существо, которое решительной походкой вошло в здание. От него веяло силой и уверенностью, которые в совокупности всегда представляют опасность. Поэтому лучше было потратить последние четыре шипа, чем рисковать…
        Капитан Северов вошел в ПМП - и на мгновение замер.
        Фельдшер с выпученными глазами прижался спиной к стене, сам белый как стенка от ужаса.
        Караульный же стоял на коленях, а его окровавленное лицо было утыкано какими-то странными гвоздями без шляпок.
        Рядом с несчастным маячила жуткая фигура с белыми гляделками и мерзкой пакостью на морде. Причем и лысому чернобыльскому ежу было ясно, что изуродованное лицо солдата - это ее рук дело.
        Прежде чем попасть в батальон охраны кордона, Северов побывал в нескольких неофициальных и одной официальной горячей точке, где выжил лишь потому, что с реакцией у него был полный порядок. И с чуйкой - тоже. А также со скоростью приведения оружия в боевое положение. Поэтому тварь еще только собрала свои лепестки в кулак, чтобы плюнуть шипами в офицера, а у нее в голове уже сидели три пули из восьми, находящиеся в магазине офицерского «макарова».
        Чудовище отбросило к стене, по которой оно сползло вниз, пачкая мозгами и кровью свежую побелку. Но мясной цветок еще был жив и даже пытался прицелиться в Северова для решающего плевка.
        Его капитан разнес четвертой пулей. После чего проверил все три комнаты ПМП, держа пистолет наготове. И лишь убедившись, что другие чудовища там не прячутся, спрятал оружие в кобуру и повернулся к фельдшеру.
        - Сержант, что это за нахрен?
        Но из фельдшера сейчас был плохой собеседник. Он хлопал глазами и мямлил что-то невразумительное.
        - Ясно, - сказал Северов. - Понаберут сопляков в армию, мать их…
        И, подойдя к караульному, остановился в двух шагах от него.
        Нестреляй был мертв. Он скорчился на полу в нелепой позе, подогнув под себя ноги и уставившись в стену пустыми глазницами. Семь коротких палочек торчали из его лица, и на их концах медленно набухали маленькие кровавые цветы.
        - Ишь ты, размножилась, паскуда, - задумчиво проговорил капитан. - Так, слышь, сержант. Хорош бледнеть лицом, как кисейная барышня. Давай мухой к моей машине и тащи сюда канистру с бензином. Пусть институтские меня сожрут живьем, но лучше сжечь нахрен один дом, чем потом отстреливать эти цветочки на телах жителей всей планеты.

* * *
        Бронетранспортер отъехал от ворот КПП «Дитятки» не более полукилометра - и заглох. Причем так, будто у него сроду двигателя не было. Раз - и всё, умерла машина, хотя никаких видимых причин для этого не было.
        - Что за бред? - с недоумением в голосе произнес Ран, с четверть часа прокопавшись в двигателе и так и не поняв причину его преждевременной смерти. - Никаких повреждений. Проверяли ж БТР перед выездом, всё работало как часы.
        - Это вы его на Большой земле проверяли, - хмыкнул Богдан. - А тут - Зона. Как говорится, почувствуйте разницу.
        - Ладно, - скрипнул зубами майор. - Значит, придется топать пешком. Давайте-ка, товарищи ученые, выгружайте ваш научный хлам, грузите его друг на дружку, и двигаем дальше, к великой цели.
        - То есть как двигаем? - не понял Перен. - У нас одного оборудования на полтонны, не считая оружия, припасов…
        - Значит, берем самое необходимое, - перебил его майор. - Вы военный человек и должны понимать, что если есть правительственное задание, его надо выполнять любой ценой. Вопросы?
        Перен хотел что-то ответить, но внезапно с одной из вышек, которые были еще довольно хорошо видны, раздался голос, усиленный мегафоном:
        - Произошло чрезвычайное происшествие. Группе ученых приказано немедленно вернуться обратно за линию кордона. Повторяю. Произошло чрезвычайное происшествие…
        - Что за черт? - вызверился Ран, и без того раздраженный поломкой бронетранспортера. - Какое там у них происшествие? Самогон закончился или комбат спьяну башкой об унитаз хренакнулся?
        Он схватился за рацию, висящую у него на плече.
        - Первый, первый, я второй. Какого лешего у вас там происходит? Прием.
        Однако в рации кроме отчаянного треска помех больше ничего слышно не было.
        - Нормальная тема, - произнес Богдан. - Где ж это видано, чтоб в Зоне обычные армейские рации работали? Тут только спецсвязь более-менее тащит, и то от случая к случаю.
        - А раньше нельзя было сказать? - вызверился на него майор.
        - Так ты ж сам сказал не путаться под ногами, - пожал плечами сталкер.
        Однако Ран не желал так просто признавать свое поражение и, багрово покраснев лицом, продолжал вновь вызывать «первого»…
        …А в это время в караульном помещении командир роты охраны разговаривал с кем-то по черному карболитовому телефону без диска для набора номера. Причем беседуя, офицер почему-то стоял по стойке «смирно». Он только что доложил о происшествии в ПМП со слов капитана Северова и теперь отвечал на звучащие из трубки вопросы голосом провинившегося третьеклассника, вызванного к директору школы.
        - Так точно, уничтожен, сожжен дотла. После сожжения активности не обнаружено. Есть прожечь еще раз и закопать всё, что останется. Так точно, ученые уже выехали. Как далеко? Секунду, пожалуйста… Иванов, как далеко БТР отъехал от кордона? С полкилометра? Докладывают, что с полкилометра, товарищ генерал. Да где-то минут пятнадцать-двадцать как. Застряли, машину чинят. Да БТР, похоже, заглох, и связь с ними пропала, но группа в зоне видимости. Я дал приказ их вернуть… Простите, что? Как же так… Есть выполнять!
        Комроты медленно положил трубку на рычаги и повернулся к командирам взводов, находящихся в караулке и замершим в ожидании результатов разговора.
        - В связи с проникновением зараженного на Большую землю мной получен от высшего командования прямой приказ уничтожить группу ученых, - деревянным голосом проговорил командир роты. - Наверху считают, что они уже могли подхватить заразу в Зоне, и не хотят рисковать.
        - Эх ты, а ведь правда, - протянул один из взводных. - Вернутся - и всё, трындец человечеству. Я Северова знаю, он брехать не будет.
        - Может, с комбатом связаться, - предложил второй. - А то как-то не доложив, через его голову…
        - Отставить разговоры, - резко бросил комроты. - Это прямое распоряжение генерала Прокопенко. Выполнять! И пошли все вон отсюда к чертовой матери!
        Когда взводные вышли, офицер подошел к личному сейфу, стоящему в углу караульного помещения, отпер его, достал оттуда бутылку водки и граненый стакан, который наполнил до краев. Взгляд командира роты уперся в стену, словно он мог через нее видеть тех, кого только что приказал расстрелять.
        - Простите, ребята, - прошептал он. - Это приказ.
        И опрокинул в себя обжигающее содержимое стакана.
        Глава 4
        - Да чтоб тебя!
        В сердцах Ран швырнул на землю бесполезную рацию.
        - Всё, возвращаемся. Забирайте из БТРа то, что сможете унести, и…
        Всё это время Богдан сидел на броне так, чтобы видеть вышки. Привычка, выработанная годами непростого бизнеса. Зона - это, конечно, опасность, но вблизи кордона пулеметы всегда угроза гораздо более серьезная. Поэтому, когда на вышках замигали частые вспышки, сталкер тут же залег, скрывшись за башней бронетранспортера.
        А вот Ран вспышек не видел, спиной к кордону стоял.
        В эту широченную цель и ударили пули, бросившие майора вперед, прямо на Воронову, которой это и спасло жизнь.
        Остальным членам группы повезло больше, чем ее командиру. Они стояли возле ящиков с оборудованием и были закрыты от пулеметов бронированной тушей БТРа.
        - Что происходит? - визгливым, сорвавшимся голосом закричал Перен. - Почему они в нас стреляют?
        - Передумали, - ответил Богдан, мысленно просчитывая, когда у пулеметчиков должны были закончиться ленты. Можно было, конечно, ползком сдать назад и тоже укрыться за массивным задком бронетранспортера, но как-то рисковать не хотелось. Вдруг локоть высунется из «мертвой зоны», и по закону подлости в него и ударит пуля.
        - Вот ведь… твари, - прошипела Воронова, придавленная телом Рана, который сейчас служил ей щитом. - Ладно.
        Змеей она выскользнула из-под массивного тела, при этом умудрившись высвободить и винтовку, с которой девушка не расставалась.
        Пулеметы среагировали на движение, но было поздно - старший лейтенант уже нырнула под защиту БТРа, а после - сразу под него. Проползла немного между колесами и из положения лежа выстрелила. Дважды.
        Между хлопками, отрывистыми, словно щелканье пастушьего бича, прошло не более секунды - и оба пулемета замолчали.
        - Готовы, - раздался приглушенный голос Вороновой из-под машины. - Я «держу» обе вышки, к пулеметам никто не сунется. Что дальше?
        - Очевидно же, - сказал Богдан, поднимая голову над башней и оценивая обстановку. - Валить надо.
        - И куда ты предлагаешь валить? - ехидно поинтересовался Заммер.
        - В Зону, куда ж еще? - отозвался сталкер. - Если ты, конечно, не хочешь разбить лагерь за БТРом или пойти на кордон выяснить, с чего бы это они нас решили зачистить.
        - Твою ж мать, - ругнулся Заммер. Но больше ничего не сказал. Зато подал голос военврач Лопез, склонившийся над Раном.
        - Майор еще жив, - сказал он. - Нужно срочно найти укрытие и перенести его туда.
        Богдан прикинул ситуацию.
        Слева метрах в трехстах расположились крайние дома Андреевки, той самой «туристической» деревни, куда обещали водить всех экстремалов Бармен, а после и Богдан. Разумеется, ни один из них до нее не дошел, ибо схема пешего тура по Зоне работала по-другому. Да и делать там им было нечего, ибо, чтоб помереть, есть много других, гораздо более легких и приятных способов. Но делать нечего, дома - это всяко более широкое прикрытие от пулеметов, чем задница БТРа. Поэтому сталкер и предложил:
        - Если четверо возьмут майора, а остальные самое необходимое, то мы можем пробежаться до деревни и укрыться там, пока вояки миномет не расчехлили.
        - У них и миномет есть? - удивился Кейн.
        - Ага, - сказал Богдан. - У них много чего есть. Правда, в Зоне мины обычно не рвутся, но мало ли.
        - Но у нас тут ценнейшее научное оборудование! - возмутился Перен.
        - Рекомендую взять только то, что необходимо для выживания, - сказал Богдан, слезая с брони. - Еда, вода, оружие, боеприпасы. Всё остальное придется оставить.
        - И не телитесь там, - подала голос из-за брони Воронова. - Кордонные что-то завозились, как бы сюрпризы не начались.
        - Ей через оптику виднее, - сказал Богдан, поправляя на себе рюкзак. - Сначала майор. Мужики, давайте.
        - Ты тут не командуй особо, - зыркнул на Богдана Заммер. - Без тебя командиры найдутся.
        Но всё же Рана подхватил с другой стороны. К ним присоединились Кейн и Лопез. Остальные засуетились возле ящиков.
        Раненый майор был тяжел, но вчетвером его довольно быстро донесли до ближайшего дома, за которым и положили на серо-желтую, полумертвую траву. Лопез остался перевязывать раненого, а остальные даже успели вернуться, чтобы помочь другим членам группы похватать самое ценное. А потом из-за БТРа вылезла Воронова, вся в дорожной грязи, смешанной с кровью Рана, и, ни слова не говоря, побежала к деревне.
        - Плохой знак, однако, - бросил Носов - и ринулся следом за девушкой. Остальные сделали то же самое.
        И вовремя.
        Богдан успел обернуться и увидеть, как об лобовую часть БТРа разбилась самая настоящая ракета. Ударилась - и превратилась в груду искореженного металла, упавшую в грязь.
        Правда, почти сразу в бронетранспортер долбанула вторая.
        И на этот раз результативно.
        БТР дёрнулся от удара, будто живое существо, - и его разворотило изнутри. Сквозь мигом образовавшиеся разрывы в броне полыхнуло белое пламя, внутри бронемашины начал рваться боезапас, будто разом десять мощных трещоток заработали.
        - Из «Фагота» шибанули, - сказал Заммер. - Блин, хорошо, что никто не додумался к пулемету сесть. Иначе б там и остался. Думаю, по деревне ракетами стрелять не будут. Всё равно, что из пушки по воробьям.
        Между тем машину окутал густой черный дым, и смотреть там стало нечего. Других дел сразу стало навалом.
        Спасенное снаряжение было свалено в кучу, но пока никто им не занимался. Все столпились возле Рана.
        Три пули прошли навылет, и сейчас на бинтах, стягивающих грудь майора, проступали большие кровавые пятна. Лицо раненого было бледным и покрытым крупными каплями пота. Богдан понял - недолго осталось спецназовцу жить на этом свете. Однако глаза его были открыты, и губы шевелились, словно он пытался что-то сказать. Поскольку смотрел Ран на Богдана, тот наклонился к умирающему.
        Майор напрягся. Видно было, что сейчас говорить для него - это непосильный труд. Но он справился.
        - Я знаю, - разобрал Богдан. - Это генерал… Прокопенко отдал приказ стрелять… Старый козел перестраховался… Он по утрам собственного члена боится, вот и…
        Ран закашлялся. Богдан терпеливо ждал. Если кашляет - значит, пока живой и наверняка сказал не всё, что хотел.
        Он не ошибся.
        Майор с трудом поднял руку, стер с губ кровавую пену и усмехнулся.
        - Вот оно значит как, умирать, - сказал он практически чистым голосом. - Совсем не страшно. И почти не больно. Короче, сталкер. Задание выполни, понял? Прокопенко не царь и не бог. Повыше него чины есть. Спасешь выживших, выведешь группу, потом найдешь в Киеве…
        Он закашлялся снова. На этот раз страшно, с бульканьем. Вишневого цвета кровь хлынула на грудь, залила бинты. Видно было, что на этот раз майор страдает не на шутку. Его лицо исказила гримаса боли. При этом Ран смотрел на Богдана, и в глазах умирающего сталкер прочел просьбу.
        Последнюю.
        И не смог отказать.
        Рука Богдана метнулась к голенищу берца. Никто из присутствующих не успел сделать ничего. Сталкер резко воткнул нож в грудь умирающего, туда, куда, к несчастью, сразу не попали пули, и круговым движением кисти провернул клинок в ране, разрывая металлом сердце.
        Последнее, что он увидел, была улыбка Рана и его губы, которые успели беззвучно прошептать:
        - Благодарю.
        А потом к лицу сталкера метнулась тень, и он еле успел увернуться от удара берцем в лицо.
        - Ты что ж делаешь, паскуда?! - взревел промахнувшийся с ударом Заммер. - Ты командира убил!
        Богдан стоял спиной к деревянному дому, держа в руке окровавленный нож и в очередной раз удивляясь самому себе.
        Он был абсолютно спокоен. И даже то, что Заммер с бледным от ярости лицом сейчас пытался расстегнуть кобуру на поясе, его нисколько не волновало. Пистолет - его ж еще выхватить надо, а это секунда как минимум. За это время запросто можно прыгнуть вперед и воткнуть нож в висок противника.
        Но выдернуть оружие из кобуры Заммеру не дали. Стоявший рядом Лопез положил руку на плечо сапёра.
        - Не горячись, - произнес он. - Сталкер просто облегчил страдания Рана. Тот всё равно умирал. Вопрос лишь в том, как долго бы он промучился.
        - Так что ж теперь, каждого раненого убивать?! - с ненавистью глядя на Богдана, сквозь зубы процедил Заммер.
        - Это сложный вопрос - подарить умирающему покой или оставить его мучительно угасать, - произнес военврач. - Но я стоял ближе и видел, как Ран сказал Богдану сделать это. А в боевой обстановке приказы командира не обсуждаются.
        - Да идите вы все к черту! - сплюнул Заммер. Дернув плечом, сбросил с него руку врача и пошел к гор? снаряжения. Следом за ним потянулись остальные. Возле мертвеца остались Богдан, Протон, Воронова и Лопез.
        - Похоронить его надо, - сказала девушка.
        - Бесполезно, - покачал головой Протон. - Ночью мутанты всё равно выкопают тело и сожрут. М-да, наврал нам майор. К сожалению, пуля оказалась быстрее его.
        - Может, лучше заткнешься, академик? - прищурилась Воронова.
        - Поддерживаю, - недобро сверкнув своими неестественно-зелеными глазами, произнес Лопез.
        - Молчу-молчу, - Протон поднял вверх обе ладони. А старший лейтенант, повернувшись к Богдану, сказала:
        - Не знаю, как там насчет мутантов, но если оставить труп вот так, непогребенным, другие не поймут. И я - тоже.
        - Она права, Протон, - сказал Богдан, скидывая рюкзак на землю. - Группа пока еще живет по законам Большой земли. Дай людям время освоиться. Если у них, конечно, будет это самое время.
        И пошел за сапёрной лопаткой, рукоять которой торчала из кучи снаряжения.

* * *
        …Почва была рыхлой, податливой, хорошо размоченной слабокислотными дождями, поэтому могилу выкопали быстро. И так же быстро зас?пали землей - задерживаться не стоило, начальник охраны кордона вполне мог психануть и отправить в деревню группу зачистки. Правда, на такой рейд еще надо было решиться, поэтому немного времени у группы имелось.
        Когда всё было закончено, Богдан отсоединил магазин от автомата Рана и передал его Протону. После чего, воткнув оружие в свежую могилу стволом вниз, повесил на приклад камуфлированную кепку майора.
        - Может, лучше себе автомат возьмешь? - предложил Носов. - А то с двумя ножами далеко в Зоне не уедешь.
        - А ты был в ней, в Зоне-то? - криво усмехнулся Богдан. И, не получив ответа, махнул рукой на север: - Если к вечеру выйдем к Рудне-Вересне, то будет вообще замечательно.
        И, перехватив непонимающий взгляд Анны, пояснил:
        - Это деревня такая. С двойным названием. Если повезет, то она будет спокойной.
        - Спокойной - это как? - поинтересовалась Анна.
        - Это если повезет, - пояснил Богдан. - А если не повезет, значит, неспокойно в ней будет. Короче, так. Сейчас забираем снаряжение и идем по Андреевке за мной. Цепочкой, след в след. Я остановился - остановились все. Есть вопросы?
        - У меня есть, - прищурившись, сказал Заммер. - Но я с тобой потом поговорю.
        - Потом так потом, - кивнул сталкер.
        И вновь взвалил себе на плечи рюкзак, содержимое которого лично отобрал на складе.
        Ученым пришлось сложнее. Каждый понимал: нести на себе лишний груз - это значит всё равно выбросить его через пару километров. Поэтому брали только самое необходимое. Ученые чуть не плакали, оставляя ценнейшие измерительные приборы, детекторы, лабораторные наборы. Но - оставляли, так как исследование Зоны было заданием сопутствующим, основным же - найти и спасти выживших…
        - Понятия не имею, с чего вояки так взбеленились, - негромко проговорил Протон, подойдя к Богдану. - Но не исключаю, что дело в том типе, который вышел из Зоны.
        - Тоже об этом думал, - кивнул сталкер. - Но наверняка мы ничего не знаем, да и дороги обратной у нас теперь нет. А вот если задание выполним, то будет у нас в рукаве серьезный козырь, который, глядишь, поможет нам выжить на Большой земле, когда разборки начнутся.
        Богдан сейчас кривил душой, понимая, что даже если и удастся им вернуться обратно, то козырь тот довольно хлипкий. Но всё-таки в душе сталкера теплилась надежда - а вдруг Максим остался жив и сейчас находится среди тех выживших, о которых упомянул выходец из Зоны? Всё же у вооруженного отряда было больше шансов дойти до Четвертого энергоблока, и Богдан был готов рискнуть. И своей жизнью, и жизнями тех людей, цели которых совпадали с его желанием.
        Совесть сталкера была чиста - ученым нужен центр Зоны? Его, Богдана, наняли для того, чтобы он довел их туда? Что ж, он сделает всё возможное для того, чтобы выполнить контракт.
        Наконец ученые отобрали самое необходимое для похода, и Богдан двинулся вперед. Осторожно, словно по минному полю передвигался.
        Он помнил, как в первый раз шел по Андреевке и чудом без ноги не остался. Темное пятно посреди дороги, заросшей серой травой, оказалось не высохшей лужей, а чем-то другим. Тогда сталкер наступил на то пятно - и почувствовал, как его стопу стремительно засасывает земля. Даже самое коварное болото так в себя не тянет.
        Хорошо, что берц старый был, и шнуровка на нем такая же. Лопнула она, и это спасло Богдана. Выдернул он ногу тогда, а обувка в землю ушла. И никакого следа не осталось на земле - всё то же пятно, с виду совершенно безопасное. Вон оно, где было, там и осталось. Только побольше стало раза в два, и вокруг него мелкие птичьи косточки валяются, обглоданные дочиста и почти незаметные в грязи. Какая-то ворона зазевалась и подкормила собой аномалию. Бывает.
        Сталкер на всякий случай обошел пятно по широкой дуге, при этом влез в грязь на обочине по самые голенища. На что Заммер немедленно отреагировал:
        - Это обязательно такие зигзаги по дороге выписывать?
        Вместо ответа Богдан достал из кармана гильзу, одну из тех, что он припас перед рейдом, собрав на ротном стрельбище. Показал ее Заммеру и бросил на пятно. Прям на самую середину попал.
        Раздалось негромкое чавканье, гильза исчезла в земле - и в следующее мгновение вылетела обратно. Богдан не успел уклониться: кусочек металла ударил в рюкзак, пробив в нем небольшую дырку, из которой немедленно потекла рыжая жижа.
        Сталкер не поленился остановить группу, снять рюкзак и достать из него консерву «Кильки в томате», насквозь пробитую гильзой, которая превратилась в плотный металлический шарик. Выковыряв его из пачки галет, где он застрял, Богдан бросил трофей Заммеру. Тот поймал его на лету, покатал на ладони и стряхнул себе под ноги.
        - Убедил, - буркнул он. И тут же поправился: - В данном конкретном случае.
        Богдан усмехнулся, закинул рюкзак обратно за плечи и пошел дальше. Следом двинулись ученые.
        Настроение у них было подавленным. Обстрел из пулемета, смерть командира, подрыв БТРа ракетой - всё это не добавляло оптимизма. Плюс первая встреча с аномалией добавила пищи для размышления.
        - Они что, разумные, эти аномалии? - спросил Берг. - Она ж целенаправленно выстрелила в Богдана гильзой, когда поняла, что та несъедобна. Может, всё-таки задержимся и изучим данное явление более подробно? Мне бы хотелось сделать записи…
        - Коллега, я вас умоляю, - поморщился Протон. - Понимаю ваше желание, вы же зоолог. Но думаю, что подобных явлений у вас на пути будет еще немало. И если вы после встреч с ними останетесь в живых, то ничто не помешает вам сделать сколько угодно записей. А пока рекомендую вам сосредоточиться на том, чтобы смотреть себе под ноги и случайно не наступить на такое явление.
        - Не знаю почему, но у меня мороз по коже от этой деревни, - пожаловалась Анна. - Очень уж гнетущее впечатление от всех этих мертвых строений. Будто по кладбищу идем.
        - А это и есть кладбище, - бросил через плечо Богдан. - Только не такое, как на Большой земле. Тут мертвецов-то побольше будет. В первые годы после аварии многие пытались добраться до ЧАЭС, чтобы наделать крутых фотографий…
        - …или до Припяти, дабы пограбить то, что оставили люди, которых срочно эвакуировали из города, - влез в беседу Протон.
        - И это тоже, - кивнул сталкер. - Репортеры, искатели приключений, мародеры - кто только не ломился на зараженную землю. Однако немногие ушли дальше таких вот деревень, разбросанных по краю Зоны. Здесь остались. Но не в земле.
        - А где? - не поняла Анна.
        Внезапно Богдан поднял руку, и группа остановилась - недаром же не просто ученые были в ней, а еще и военные.
        - Слышите?
        Позади них раздалось ворчание и сразу же - какой-то скребущий звук. Люди как по команде обернулись.
        Они не успели уйти далеко от могилы Рана, метров на сто пятьдесят - двести отошли, не более. Поэтому им было хорошо видно, как над ней вовсю трудятся две твари, одновременно похожие и на собак, и на больших крыс. У тварей были вытянутые зубастые морды, уши, формой похожие на человеческие, длинные сильные хвосты. И мощные лапы, которыми они быстро разрывали могилу так, что только комья земли в стороны летели.
        Третья тварь, заметно больше своих собратьев, стояла мордой к людям, которым была хорошо видна оскаленная пасть с двумя рядами острых белых зубов. Она словно предупреждала: не подходите, а то хуже будет. Это наша законная добыча.
        Ученые как по команде вскинули автоматы, но неожиданно властный голос остановил их:
        - Отставить!
        Привыкшие подчиняться командам, военные ученые замерли, держа пальцы на спусковых крючках автоматов.
        - Отставить огонь, - немного тише повторил Носов, которого ректор института представил как психолога. - Если кордонные выдвинулись к деревне, по звуку выстрелов они нас запросто вычислят. И еще. Ну перебьем мы сейчас этих тварей. Так через пять минут новые набегут. Мы что, так и будем стоять здесь, могилу охранять от мутантов?
        - Невыносимо, - пробормотала Воронова. - Я уже ненавижу эту Зону, будь она проклята.
        - Не надо так о ней, - сказал Богдан. - Если услышит - отомстит.
        - Услышит? - поднял брови Маркус. - Ты о ней как о живой прям.
        - Она и есть живая, - отозвался сталкер. - Поверь, скоро ты это сам поймешь. И ощутишь на собственной шкуре.

* * *
        Палач с братвой проникли через кордон как по маслу. Деньги имеют свойство открывать любые двери и закрывать любые глаза. Особенно если это хорошие деньги. И поскольку Васька Шалый отстегнул «кордонным» очень и очень прилично, всё прошло вообще без проблем. Просто подошли к рядам колючей проволоки примерно в километре от КПП «Дитятки», стриганули сложенными в ножницы штык-ножами три нижних нитки, остальные приподняли на тех же ножах и прошли на запретную территорию, даже не запачкав модных кожаных бандитских курток, в которых имелись вшитые вставки - по две, а у кого и по четыре стальные пластины из армейских бронежилетов.
        - За такие бабки можно было и напрямки через «Дитятки» прочапать, - проворчал один из бандитов по прозвищу Сиплый - однажды конкурент по лихому ремеслу перерезал ему горло, но не совсем удачно, с тех пор голос Сиплого полностью соответствовал его погонялу.
        - Можно, но не нужно, - бросил через плечо Палач, с трудом вытаскивая ноги из болотистой почвы. - Сейчас до Терехов дочапаем, дальше сухо должно быть.
        - А дальше чё? - поинтересовался Васька Шалый.
        - Дальше мы их на шоссе перехватим, - сказал Палач. - Они из Андреевки наверняка по нему двинут, другой дороги к ЧАЭС нет, кругом болота.
        - А они не на колесах? - озаботился Сиплый.
        - Не кипешуй, кентуха, - хмыкнул Васька. - Мне перед рейдом вертухай вышечный за лишний косарь инфу скинул. Сожгли вояки их «бэтээр» и, кажись, чуть не всех там и положили.
        - Какого лешего? - удивился Сиплый.
        - А хрен их поймешь, чушкарей погонных, - хмыкнул Шалый. - То пропускают яйцеголовых, то их броню следом жгут. Главное, что сейчас они пешкодралом кандехают и все свое барахло на горбу тащат. Так что мы их враз накроем, если тормозить не будем.
        Палач шел молча, стиснув зубы, и думал лишь об одном - главное, чтоб Богдан остался жив, не сгорел в том БТРе.
        Не сказать, чтобы главарь бандитов питал к брату нежные чувства. Просто если пойдет слух в воровской среде, что он не отомстил кровнику лично, это сильно подорвет его авторитет, который заработать ох как трудно, а потерять можно в два счета. Поэтому Палач старался идти как можно скорее, личным примером заставляя свою группу, матерясь про себя, делать то же самое. «Пахан» платил своей кодле хорошие бабки, и никто из них не хотел терять столь солидный доход, ради которого не грех и рискнуть, пойдя в Зону вслед за паханом.
        Болотистая почва и правда закончилась, как только из-за высокой травы показались ветхие крыши деревни Терехи. Палач видел их разок, когда за солидную мзду поднимался однажды на военную сторожевую вышку. Тогда Зона не показалась ему такой уж опасной. Просто территория, оставленная людьми, испугавшимися придуманных ими мутантов и непридуманной радиации - которая, по словам институтских ученых, постепенно снижается и уже не так опасна для жизни, как раньше.
        Поэтому Палач вел своих без особой опаски. Остерегаться он привык лишь людей, а их тут давно уже не было. Пулеметчики «подмазаны», в спину стрелять не будут, а мутанты - это, скорее всего, лишь страшилки вояк, которые от нехрен делать сочиняют их, зависая на своих вышках. Двухголовые зайцы и крысы, скрестившиеся с собаками, не в счет. Эти твари периодически выбегали к кордону, но разве ж это опасность? Так, мишени для тренировки в стрельбе, не более.
        Дозиметр, конечно, вяло потрескивал в кармане, но это не был повод для опасений. В самолете порой он и поактивнее трещит. Ближе к ЧАЭС, конечно, будет веселее, но Палач не планировал забираться так далеко в Зону. Сделали дело, отр?зали для доказательства братве голову виновника смерти брата - и обратно.
        Бандиты прошли насквозь проржавевший дорожный знак, на котором еще можно было разобрать надпись «Терехи», и пошли по дороге между домами, сохранившимися довольно неплохо. Крепко строили сельчане, на совесть. Только один дом сгорел - видать, молния попала, - а остальные ничего, держатся, несмотря на кислотные дожди и отсутствие хозяйской руки.
        - Жутковатое место, - поёжился один из бандитов, самый молодой в группе и, пожалуй, самый здоровый, за физическую мощь получивший погоняло Бычок. - Прям по шкуре мороз.
        - Дык у нас почти все села такие, - хмыкнул Васька. - Жутковатые. Что брошенные, что нет - один хрен. Дома как деревянные гробы, мля, только что с окнами. На Большой земле таких тоже дохрена. Старики перемерли, молодь в города подалась. А избы стоят, догнивают. Иногда прям с трупами оставшихся, которых некому хоронить.
        - Хорош жути нагонять, - буркнул Сиплый. - И так не по себе. Еще и журня вон, слева по курсу. Как раз для поднятия настроения.
        И правда. Деревня осталась позади, и по левую сторону от раскисшей проселочной дороги показались покосившиеся кресты небольшого сельского кладбища, изрядно заросшего травой. На земле, щедро удобренной мертвыми телами, она растет особенно хорошо, поэтому бандиты не сразу заметили человека, стоящего возле одной из могил, обняв покосившийся крест. Руки опущены, голова тоже, будто скорбит о ком-то, обретшем вечный покой. Так бы и прошли мимо, если б не белая одежда скорбящего, просвечивающая сквозь стебли травы.
        - Кто это там? - нахмурился Палач. Дело делом, но узнать побольше о запретной территории никогда не помешает, тем более, если уж на нее влезли. - Бычок, сходи узнай.
        Дело обычное - самому молодому всегда достаются четыре основные функции: принеси, сходи, подай, иди нахрен, не мешай.
        Бычок шумно выдохнул через широкие ноздри, набычился, прогоняя естественный страх человека перед всем непонятным на кладбище, но перечить главарю не стал. Взял «калаш» на изготовку и пошел через стену травы, раздвигая ее мощным телом и топча сапогами сорок шестого размера.
        Шаг. Еще шаг…
        - Блин, и на кой оно большаку? - пробормотал себе под нос Бычок, не желая признаться даже самому себе, что боится. - Вальнуть тело на всякий случай, и все вопросы сняты.
        А в голос заорал:
        - Слышь, на! Бригадир интересуется, кто ты и какого тут шастаешь?
        Фигура в белом не пошевелилась. Даже не вздрогнула от резкого окрика. Ее голова была опущена вниз, густые распущенные волосы полностью закрывали лицо.
        Еще шаг…
        - Ты чо, в натуре, не втыкаешь, кто с тобой базарит? - свирепея, рявкнул Бычок.
        Ярость на мгновение заглушила страх. Парень перехватил автомат поудобнее, на манер дубины, готовясь вмазать как следует прикладом по башке, чтоб уши прочистить…
        До странной и жуткой фигуры оставалось шагов пять, и метелки высокой травы уже почти не мешали рассмотреть, кто это стоит возле могилы. Бычок, вполне уже всё для себя решивший, внезапно остановился и замер в нерешительности.
        И тут белая фигура медленно, словно во сне, подняла голову.

* * *
        Это была девушка, одетая в дешевое подвенечное платье советского покроя. Тогда в СССР шили на совесть, из крепкой материи, которую почти не тронуло время. Разве что местами проступили на ней синюшно-гнойные пятна…
        И оно понятно почему.
        Невеста была мертва, это было ясно по ее местами разложившемуся лицу и глазам - мутным, белесым, без зрачков, чудом еще держащихся в почерневших по краям глазницах черепа. Нос у девушки сгнил полностью, обнажив страшные черные треугольные дыры. Губы тоже разложились, но зубы сохранились неплохо, и видно было, как меж ними копошатся жирные могильные черви.
        Бычок икнул, подавившись криком. Такого ужаса молодой бандит еще никогда не испытывал. Руки его бестолково шарили по автомату. Он уже забыл о том, что собирался бить слабого противника прикладом. Теперь сработал другой рефлекс - стрелять в этот кошмар на поражение! Но пальцы не находили рукоять и спусковой крючок…
        Бычок, может, и рад был бы оторвать взгляд от белесых глаз, смотрящих, казалось, прямо в душу, но шок от увиденного был слишком силен, и парень просто стоял, глядя на то, как труп, медленно вытягивая руки вперед, идет к нему неестественной, рваной походкой…
        - Бычок, ну чё там? - крикнул Васька. Пацан, как-никак, был из его пристяжи, и ему как старшаку следовало заботиться о молодняке.
        Из густых зарослей послышался сдавленный хрип. Шалый переглянулся с пристяжными, и троица не сговариваясь ломанулась сквозь желто-зеленую стену травы, держа автоматы на изготовку.
        Не прошло и минуты, как бандиты пробились через частокол толстых, мясистых стеблей - и перед их глазами предстала жуткая картина.
        Бычок лежал на спине, уставившись пустыми, невидящими глазами в серое небо Зоны. А над ним склонилась девушка, частично прикрыв волосами лицо парня. Сперва Васька решил, что девка целует Бычка, и даже собирался отпустить какую-то шутку по этому поводу, но вдруг увидел тонкую багровую струйку, брызнувшую на распущенные волосы, и с ужасом понял - эта тварь в белом жадно глотает кровь молодого бандита, присосавшись к его горлу, словно большая белая пиявка…
        Васька не зря носил погоняло Шалый. Что такое страх, он просто не знал, поэтому там, где другой бы замер на месте от ужаса, Васька просто со всей дури вмазал девке по голове с ноги.
        Удар получился неслабым. Раздался треск разрываемой плоти, и девка отлетела на метр от Бычка - правда, это ему не помогло, так как солидный кусок горла бандита остался у нее в зубах.
        Тварь выплюнула добычу и зашипела, но Ваську ее шип ничуть не впечатлил. Как и неаппетитный внешний вид.
        - Ах ты, шалава помойная! - зарычал Шалый, нанося второй удар ногой прямо по окровавленным зубам. - Сука жмурная! Живой не насосалась крови у мужиков, так, сдохнув, решила наверстать?
        Вопли Шалого сопровождались градом ударов. Бандит истово лупил мертвую невесту ногами и прикладом автомата, вкладывая в удары всю свою немалую силу. Тварь пыталась огрызаться, но тут подоспела очнувшаяся от шока пристяжь, и за пару минут оживший труп превратился в кучу гнилого, неподвижного мяса, из которого торчали пожелтевшие от времени сломанные кости.
        Однако Бычку уже было не помочь. Стряхнув с берца трупную слизь, Шалый смачно плюнул на останки невесты и наставительно сказал, обращаясь к подручным:
        - Вот чего бывает, братва, когда конкретный пацан вдруг сдрейфит. Вкурили тему?
        - А то, - хором выдохнули оба бандита.
        - Ну, если вкурили, берите бычковый ствол, и покандехали отсюда. Стрёмное это место, нах, мать его в Зону…
        …Выслушав короткий рассказ Шалого, Палач ничего не сказал, лишь кивнул. В его мире было вполне нормально платить за полученный опыт. И если за него пришлось рассчитаться не своей, а чужой жизнью, можно было считать, что судьба сделала тебе роскошный подарок.
        Внезапно относительно неподалеку грохнул выстрел. Палач мигом определил на слух - в паре километров отсюда. Может, чуть более, но не намного. А кто может стрелять в безлюдной и безжизненной Зоне? Правильно, лишь те, за кем они гонятся.
        - За мной, на, - коротко бросил пахан.

* * *
        Дома в Андреевке разные. Какие-то ну просто отлично сохранившиеся одноэтажные избы, с виду прям заходи да живи. А некоторые - развалюхи. Как вон та, например, от которой остались лишь чудом сохранившиеся две бревенчатых стены, непонятно почему еще не рухнувшие на землю.
        Под ногами ученых лежала дорога, составленная из бетонных плит, меж которыми обильно проросла унылая серая трава. Справа и слева стояли те самые дома удивительно разной сохранности. На одном вон даже прибитый под крышей фанерный плакат сохранился с надписью: «Миру мир!» - и набитым через трафарет портретом вождя пролетариата, с хитрым прищуром глядящего в светлое будущее. Висит себе, будто вчера его нарисовали и прибили, и ни время, ни ядовитые дожди ему нипочем. Прям агитационная аномалия, по-другому и не скажешь.
        Впрочем, впереди уже видна была околица села, за которой виднелась лишь уходящая вдаль серая дорога, теряющаяся в лесу уродливых, кривых деревьев, покрытых неестественно-рыжей листвой.
        - Взгляните, - воскликнул Берг, ткнув пальцем в направлении голубятни, возвышающейся на самой окраине села.
        Богдан посмотрел туда, куда указывал зоолог.
        Ну да, с непривычки шар, состоящий из небольших изломанных молний, кажется чем-то потрясающе необычным. А так-то Богдан в прошлые свои неудачные рейды довольно часто встречал в Зоне эту аномалию. Относительно безопасную, коль не подходить к ней ближе, чем на пару метров. Если же нарушить это неписаное правило, искрящийся шар долбанет электричеством, а после наползет на оглушенное тело и прожарит его до состояния черного угольного пятна на земле. Питается так эта аномалия. В общем, оно ж и в жизни то же самое. Если близко к дерьму не подходить, то в него и не вляпаешься.
        Однако зоолог показывал пальцем не на аномалию, а на одинокого голубя, что кружил над голубятней. Действительно, редкое явление в Зоне, где из птиц сумели выжить только вор?ны. Их-то Богдан видел на зараженной земле пару раз, а вот голубь попался на глаза впервые.
        - Присмотритесь, - возбужденно проговорил зоолог. - Он же кружит по одной и той же траектории!
        Богдан глянул, пожал плечами. Птица и правда выписывала в воздухе одну и ту же неправильную восьмерку. Тощая она, конечно, прям скелет с редкими перьями, непонятно как в воздухе держится. Больше вроде нечего в ней необычного нет.
        - Похоже, голубь попал во временн?ю аномалию, для нас безопасную, - сказал сталкер. - Она птицу кружит, и потихоньку выпивает ее жизненные силы. Но это совершенно не повод для того, чтобы торчать возле нее и терять время.
        Богдан пошел было вперед, вглядываясь в дорогу - мало ли какая пакость еще на ней расположилась.
        Но тут позади грохнул выстрел.
        Сталкер резко обернулся - и увидел голубя с оторванной головой, шлепнувшегося на землю.
        А потом в зоолога ударила молния. Из той аномалии, что лежала возле голубятни. Длинная, тонкая, словно изломанная нить. Слабая из-за расстояния, но вполне достаточная, чтобы Берг вскрикнул и выронил оружие.
        - Твою душу… - вырвалось у Богдана. - Сказано ж было не стрелять!
        - Я просто помог живому существу избавиться от страданий, - морщась от боли, сказал Берг. - Так же, как ты помог Рану…
        Пальцы на левой руке зоолога покраснели и слегка дымились - молния до черноты подпалила кончики ногтей, но более существенного ущерба не причинила. Берг шевельнул пальцами - и скривился от боли.
        - Мышцы целы, - констатировал Лопез, бегло осмотрев руку ученого. - Неприятно, конечно, но ничего страшного. Сейчас перевяжу - и можно идти дальше.
        - Неплохо стреляешь, зоолог, - хмыкнул Заммер. - Влёт голубю в голову - это сильно.
        - Я в молодости профессионально стендовой стрельбой занимался, - сказал Берг, морщась от прикосновения бинта к травмированной коже.
        - Полезный спорт, - кивнул Заммер. - Особенно в Зоне.
        - Только хочу предупредить, уважаемые ученые, - сказал Богдан. - Или вы слушаете то, что я говорю, или…
        - Нам плевать на твои «или», - перебил его сапёр. - Твоё дело довести нас до места и предупреждать насчет опасностей. А мы уж сами решим дальше, что нам делать.
        - То есть командира у нас в группе не будет? - поднял брови Протон.
        - Будет, - кивнул Заммер. - Дойдем до привала и выберем командира. Ну, что там с перевязкой, всё в порядке?
        - Да, вполне, - кивнул Лопез, фиксируя бинт. - Можно идти дальше. Ожог неприятный, но в целом ничего страшного. У пальцев сохранена ограниченная подвижность, так что если изловчиться, даже и стрелять можно.
        - Отлично, - кивнул Заммер. - Ну что, сталкер, показывай дальше, куда идти.

* * *
        Братву Шалый подобрал годную - все шли быстро, почти бежали, несмотря на кочки и рытвины, то и дело попадающиеся под ногами. Только один боец из пристяжи Шалого слегка прихрамывал. И Палач это заметил.
        - Чего ходулю волочишь?
        «Пристяжной» поморщился.
        - Да та курва, которую мы на журне забили, за ляжку цапнула. Вроде чутка поцарапала, а ногу дерёт.
        - Ну-ка засвети, чё там у тебя, - потребовал Палач.
        Парень задрал штанину.
        На ноге чуть ниже колена виднелся небольшой овальный синяк со следами зубов по краям, словно вдавленных в кожу. Но крови видно не было, ни свежей, ни запекшейся.
        - Фигня, - констатировал Шалый. - По ходу, ты, Горын, косишь по-черному. Тоже мне беда - девка не дотянулась, куда хотела, и поставила засос пониже.
        Братва заухмылялась, боец же с погонялом Горын скрипнул зубами:
        - Да пучком всё, чё вы волну гоните? Кандёхаю как все, не отстаю.
        - Ладно, закрыли тему, - махнул рукой Палач. - Канаем дальше. Яйцеголовые сейчас из Андреевки выкатиться должны. По шоссе им, конечно, сподручнее, но мы налегке, а они груженые. Так что мы по краю леса обойдем и около Гнилого болота их и перехватим.

* * *
        Прямое как стрела шоссе слегка приподняло настроение группе. Всяко приятнее идти пусть даже по растрескавшемуся асфальту, нежели по целине, что раскинулась справа и слева. Гнетущее впечатление, кстати. Вон посреди поля замер навеки насквозь проржавевший трактор. Чуть поодаль от него руины каких-то построек - то ли ферма была там, то ли деревня, уже не понять. Время и токсичные дожди практически сровняли с землей то, что построили люди… Но вот что странно - некоторые строения оставались стоять почти нетронутыми, другие превратились в руины. О чем Перен и спросил Богдана.
        - Слышь, сталкер, а почему так?
        - Зона, - коротко бросил Богдан. - Здесь всё по-другому.
        - Я заметил, - проворчал Маркус. - Идем, идем, а тот ржавый трактор всё справа торчит. И лес, что впереди, вроде недалеко, а похоже, что мы к нему на метр не приблизились.
        - Вот чёрт, - пробормотал сталкер. - Это мы во временн?ю аномалию попали. Посерьезнее, чем предыдущая, которая зависла над голубятней. Только та время кольцевала, а эта растягивает до бесконечности. Придется с дороги сойти и по обочине прогуляться.
        - Долго? - спросила Анна, которая шла рядом с Маркусом. Похоже, всё-таки они не брат с сестрой. Даже очень близкие между собой родственники не будут украдкой касаться пальцев друг друга, когда будто бы случайно оказываются вместе. Или любовники, или муж с женой.
        - Не думаю, - мотнул головой Богдан, сходя с дороги на обочину. - Как лес приближаться начнет, так можно будет на дорогу выбраться. Временн?е аномалии преимущественно твердую поверхность любят. Может, потому, что на ней проще добычу отлавливать.
        - Добычу? - удивился Носов.
        - Ну да, - пожал плечами Богдан. - В Зоне все друг друга жрут, чтобы выжить, - точно так же, как и на Большой земле, кстати. «Времянка» сейчас, например, у нас немного жизненной энергии отожрала, больше не успела. Усталость чувствуете? А прошло ведь всего часа четыре, как мы вышли из Института.
        - Это да, есть такое, - Воронова повела плечами, онемевшими от лямок рюкзака. - Я сейчас будто сорок километров по пересеченной местности отмахала, а прошли мы от силы четыре.
        Ученые вслед за сталкером сошли с дороги и минут двадцать следовали параллельно шоссе, метрах в десяти от него. Между тем почва сбоку от дороги становилась всё более болотистой. Ноги утопали в ней по щиколотку, и всё труднее становилось выдирать их из жидкой грязи.
        - Нормально, - выдохнул наконец Богдан. - Можно возвращаться обратно на дорогу.
        - А можно я здесь лягу и сдохну? - усмехнулся Берг, лицо которого заметно побледнело. - Что-то неважно я себя чувствую.
        - Это бывает после поражения электричеством, - сказал Лопез. Потом полез в карман, достал оттуда оранжевую коробочку с надписью «Аптечка», вынул из нее пару капсул и протянул их зоологу. - Вот, возьми. Это придаст силы.
        - Что-то не похожи эти капсулы на те, которые должны быть в индивидуальных аптечках, - заметил Заммер.
        - Они похожи на те, что снимут боль и придадут сил раненому человеку, - спокойно произнес Лопез. - Если тебя ранят, сапёр, не стесняйся, попроси. Я выручу.
        Заммер неопределенно хмыкнул, но промолчал.
        Между тем ржавый трактор и правда остался позади. А впереди маячил корявый, разросшийся лес, вылезшими из земли корнями частично разрушивший дорогу. Богдан подумал, что пройдет еще пара-тройка десятилетий, и растительность полностью поглотит зараженные земли. Они ж для людей зараженные, а для выжившей на ней и мутировавшей флоры это самый настоящий заповедник, к которому из-за повышенной радиации боятся притронуться люди.
        Чем ближе подходили путники к лесу, тем большая оторопь брала людей. Это ж как надо поиздеваться над природой, чтоб она создала такое? Деревья скорчились, будто от невыносимой боли, в немой мольбе задрав к небу перекрученные ветви. Вдобавок к ближайшему дереву кто-то приколотил старый, насквозь проржавевший дорожный знак «Осторожно, дети», в нижней части которого отпечаталась бурая пятерня, частично сползшая вниз.
        - Кровь, - сказал Лопез. - Раненый словно предупредить хотел - и упал.
        - Впечатляет, - слегка поёжилась Воронова, которую, казалось, ничем не вывести из равновесия. - Что ж нам теперь, детей опасаться?
        - Не исключаю, что это чья-то дурацкая шутка, - резонно заметил Перен.
        - Хотелось бы на это надеяться, - пробормотал Протон.
        Внезапно в глубине леса раздался какой-то писк. То ли раненое животное вскрикнуло, то ли ребенок - не понять.
        - Кому-то нужна наша помощь, - безапелляционно заявил Берг. - Чего ж мы стоим?
        - Ты уже помог один раз, - Маркус кивнул на перевязанную руку зоолога. - Хочешь весь в бинтах к Четвертому энергоблоку прийти?
        - Вы как хотите, а я иду туда, - отрезал Берг.
        И действительно пошел. Правда, ушел недалеко.
        На его плечо легла рука Богдана.
        - Не надо, - покачал головой сталкер. И добавил: - Я пойду. Вы все - за мной.
        - Задолбал ты рулить, - сказал, как сплюнул, Заммер.
        Богдан пожал плечами.
        - Я задолбал - давай ты иди. Только когда мимо вон того дерева пойдешь, пригнись. В прошлый раз, когда я тут был, в меня вон тот нарост иглой плюнул. Тогда у меня ноги отказали, сутки полз до кордона. Потом отпустило. Может, потому, что я иглу быстро выдернул.
        - Ладно, проехали, - с досадой махнул рукой Заммер. - Веди.
        Богдан и правда дважды уже проходил через этот лес, который шоссе разрезало надвое. В принципе, если не сходить с дороги, частично разломанной корнями, то можно было довольно быстро миновать опасный участок. Но Богдан понимал - Берг от своего не отступится. А значит, с ним и Лопез потянется, который как врач не бросит пациента, и, возможно, Маркус с Анной, которые пока молчат, но по глазам девушки видно, что она тоже готова помогать каждой местной твари, которая ушибла лапку… И разделяться нельзя - отделившиеся здесь погибнут однозначно.
        Бывают такие военные. И стрелять умеют, и с физподготовкой всё в порядке, и матчасть от зубов отскакивает. Ну прям идеальные бойцы без страха и упрека. А на настоящей войне не были ни разу. Потому психика у них под мирную жизнь заточена. Так что, по большому счету, это не военные, а гражданские, которые метко попадают в бумажные мишени и быстро бегают по размеченным дорожкам вокруг стадиона.
        - Блин, прям не рейд в Зону, а миссия помощи каждому встречному-поперечному, - ворчал про себя Богдан, углубляясь в лес, где кто-то невидимый пискнул еще раз, а после заплакал. Причем к этому плачу прибавилось неприятное ворчание. Что ж, если проблема возникла, то желательно решить ее по возможности оперативно, а после сразу вернуться на относительно безопасное шоссе.
        Внезапно деревья расступились, и люди увидели следующую картину.
        Посреди поляны спиной к ним раскорячилось нечто, отдаленно похожее на низкорослого человека в драном черном плаще с огромным горбом на спине. Существо было крупным, с широченными плечами, отчего казалось почти квадратным.
        Заслышав треск кустов за спиной, оно обернулось - и Богдан увидел мерзкую сморщенную харю, похожую на печеное яблоко. И среди этих морщин горели красным пламенем два глаза, полные такой немыслимой ярости и энергии, что сталкер вдруг почувствовал, как у него подкашиваются ноги, словно по ним бревном ударили.
        Богдан не удержался и рухнул на колени, краем глаза отметив, что то же самое произошло с Заммером и Протоном, которые стояли рядом. Вот ведь паскудство какое! Причем не себя жалко - тот, кто собрался в Зону, должен понимать, что с высокой вероятностью останется здесь навеки. Просто в своих лапищах тварь держала девочку лет восьми-десяти с грязными, но всё равно красивыми пепельными волосами. Ребенок был без сознания, а из ее прокушенной шеи текла тонкая струйка крови.
        - Вот же мразь, - простонал Протон.
        Похоже, тварь услышала ученого - и рассмеялась, показав длинные окровавленные зубы.
        И ударила.
        Это выглядело как короткая вспышка в глазах мутанта, от которой Протон вскрикнул, схватился за живот и упал на серую траву.
        - Вот, значит, как помереть придется, - тихо сказал Богдан, когда тварь перевела взгляд на него. - Обидно. Ну, давай, паскуда.
        Мутант ухмыльнулся, и Богдан увидел, как в его глазах стремительно разгорается новый огонь, такой же, как тот, что пару мгновений назад убил Протона.
        Глава 5
        И тут позади Богдана грянул выстрел.
        Мутант дернулся. Между его широко посаженных глаз появилось небольшое черное отверстие - которое, впрочем, особого дискомфорта твари не доставило. Разве что сверкающие глаза слегка потускнели, став при этом другими. Нежно-синими, цвета чистого неба в погожий летний день.
        И тут Богдан увидел, как скорчившееся тело Протона поднялось в воздух - и резко, словно брошенное невидимой рукой, полетело за спину сталкера.
        Обернувшись, Богдан увидел, как, сбитая с ног телом ученого, на траву падает старший лейтенант Воронова, а ее снайперская винтовка отлетает в сторону. Но при этом сталкер почувствовал, что в его онемевшие ноги вновь вернулась чувствительность. Шанс? Вряд ли. Тварь, похоже, умеет не только парализовывать взглядом, но и швырять им предметы. Поэтому бросаться на него глупо и бессмысленно. Но не лежать же на этой лужайке, ожидая, пока кровопийца доберется и до его шеи.
        Из положения на коленях Богдан кувыркнулся, одновременно вставая на ноги и выдергивая из висящих на поясе ножен свой лагерный нож. Надо же, а он и не знал, что так умеет! Но, как бы там ни было, всяко лучше умереть в бою, чем покорно подставлять артерию под клыки мутанта… для которого рывок Богдана не остался незамеченным.
        Тварь ухмыльнулась снова, готовясь зашвырнуть сталкера подальше, а может, скрутить в жгут, словно тряпку, - но тут случилось неожиданное.
        Девочка, что безвольно лежала в лапах чудовища, вдруг пришла в себя, протянула вверх ручку, на которой были видны белые полоски старых, давно заживших шрамов, и вцепилась крохотными пальчиками в глаз мутанта.
        Органы зрения - это самые чувствительные органы в организме любого существа, у которого они есть. Рефлексы берегут их надежнее, чем любые другие части тела, потому что, по идее, без них как-то выжить можно, а вот без глаз - никак. Даже если не сожрут хищники, то с голоду подохнешь гарантированно. Поэтому мутант заорал дурным голосом, дернул башкой, выронил девочку и схватился лапищами за свою гляделку. В которую Богдан, подбежав, воткнул свой лагерник на половину клинка прямо через громадную корявую ладонь мутанта, пригвоздив ее к голове.
        Гробун взревел, дернулся, едва не вывернув руку Богдана из плеча.
        «Черт! - мелькнуло в голове сталкера. - А ведь Воронова этой твари пулю в череп всадила из своей СВД, а ей пофиг…»
        И вдруг откуда-то, словно извне, пришло понимание - нет в голове этого мутанта мозга, такого, как у людей. Нарост там, генератор психической энергии. Мозг же у него расположен совсем не там, где можно было бы предположить…
        Сталкер изловчился, рванул что есть сил - и, выдернув нож из головы твари, со всей дури вогнал его в горб, росший из плеч сразу за затылком мутанта. Провернул клинок в ране и воткнул еще раз.
        И еще раз.
        И еще…
        Рев мутанта сорвался на самой высокой ноте - оборвался, превратившись в хрип. Тварь замерла на мгновение и тяжело завалилась на бок. Ноги ее замолотили по воздуху, но это была уже не попытка убежать, а предсмертные конвульсии. Через несколько секунд мутант дернулся еще раз - и затих.
        Богдан выдернул лагерный нож из развороченного горба, вытер его об плащ трупа и вогнал в ножны. Надо же, повезло еще раз. А ведь не бросься он фактически на верную смерть, не случилось бы того везения. Откуда в нем такое?
        Впрочем, чего тут думать? Если появилось в тебе что-то, спасшее твою жизнь, удивляться не надо. Нужно просто принять подарок и поменьше ломать себе голову. Ну, может, мысленно поблагодарить того, кто тебе его преподнес, если веришь в высшие силы. А если не веришь, лучше просто не заморачиваться. Судьба редко что-то дарит, чаще отнимает. Поэтому, если привалило тебе счастье, не гневи ее сомнениями, размышлениями и прочей ерундой. А то ж отнимет, с нее станется. Причем вместе с жизнью, ибо нафига жить на свете идиоту, который не ценит реально дорогие подарки?
        - А ты крут, сталкер, - произнес Заммер, тяжело поднимаясь на ноги. - Не ожидал. Получается, у меня теперь перед тобой Долг Жизни.
        - Чем языком трепать, лучше остальным помоги, - сказал Богдан, склоняясь над девочкой, которая, похоже, снова потеряла сознание. Интересно - откуда здесь, в Зоне, такое небесное существо? Может, от официальной туристической группы отбилась и как-то незаметно для караульных пролезла под колючей проволокой? Похоже на то. Одежда на ней не особо грязная, хотя и недорогая. Серое платьице под цвет волос, гольфы того же цвета, детские сандалии с дырочками.
        Впрочем, какая разница, во что она одета? Главное сейчас, ее рану на шее обработать.
        Уже пришедший в себя Лопез хлопотал над Протоном - не иначе, выжил ученый после удара, иначе б врач вел себя по-другому. Ладно, пусть занимается. Вороновой помощь не требуется, она вон уже винтовку свою осматривает, не повредилась ли после падения. Остальные, кто хромая, кто держась за бок, идут к мутанту - смотреть, обсуждать, записывать, ученые же ж. Правда, помощи от них не много, да и не требуется она - рану обработать любой бывший военный способен.
        Богдан потянулся к карману на плече камуфляжа за аптечкой, но тут девочка открыла глаза и качнула головой - не надо, мол. Ух, а глазищи-то у нее какие! Внимательные не по-детски, синие-синие, похожие на тот отблеск в гляделках мутанта-телекинетика, которого Богдан только что убил. Хотя о чем это он? Даже думать такое не надо, сравнивая кровожадную тварь и девочку с невинно-кукольной внешностью.
        А помощь ей и правда оказалась не нужна, так как кровь из шеи девочки перестала идти. Богдан точно помнил: были две ранки, из которых сочились алые струйки. Теперь же они исчезли, только две запекшиеся бурые дорожки тянулись вниз по тонкой детской шейке…
        - Это мутант, - сказал Заммер, подходя ближе. - Такой же, как и тот, которого ты только что завалил. Помнишь знак на входе в лес? Думаю, он неспроста там появился. По-хорошему, и ее надо так же, как ты умеешь. Или давай я, если тебе до этого не приходилось детей убивать.
        Заммер положил руку на кобуру с пистолетом.
        - А тебе приходилось? - поинтересовался Богдан.
        - Ага, - кивнул сапёр. - Когда один пацан-смертник лет десяти активировал взрывное устройство. Оно убило троих моих друзей, и мне все лицо посекло осколками. А потом второй малолетка подошел. С автоматом, чтобы меня добить.
        - Сочувствую, - холодно сказал Богдан. - Но эту девочку я беру с собой. Одной ей в лесу не выжить.
        - Верное решение, - произнесла Анна, с вызовом глядя сапёру прямо в глаза. - Наша задача - найти и спасти выживших. Хороши же мы будем, если убьем несчастного ребенка только потому, что Заммер хорошо умеет это делать и что-то подозревает.
        - Смотрите, я предупредил, - сказал сапёр, сплюнув себе под ноги. - Меня моё предчувствие не раз спасало. Потом пожалеете, но будет уже поздно.
        Но его уже никто не слушал.
        Каждый счел своим долгом подойти к Богдану и похлопать его по плечу или просто сказать что-то хорошее. Кроме Заммера и Вороновой. Старший лейтенант была очень зла - не на сталкера, а в общем. Мало того, что ее выстрел не принес ожидаемого результата, так красавицу еще и с ног сбили, словно кеглю. Вдобавок она еще и об торчащий сучок рукав камуфляжа распорола, вместе с кожей под ней. Теперь края дырки потемнели, окрасившись кровью, но девушка демонстративно не обращала на это внимания, занимаясь винтовкой.
        Богдан же, выслушав всех, вновь посмотрел в синие глаза девочки. Он уже понял, кто перед ним. Раны обычных людей не заживают с такой скоростью. А еще сталкер знал: любой мутант в Зоне - это смерть для обычного человека. Здесь Заммер прав, конечно, но мутант мутанту рознь.
        - Как тебя зовут? - спросил он.
        Девочка не ответила. Просто продолжала не мигая смотреть на сталкера своими небесными глазищами.
        И тут до Богдана дошло. Он ведь ничего не знал про того горбатого урода. Совсем ничего. Впервые такого мута в Зоне встретил. И насчет горба никогда бы сам не догадался. Значит…
        «Как тебя зовут?» - повторил он, мысленно обращаясь к девочке.
        Она не ответила, лишь слегка улыбнулась, самыми краешками рта.
        «Я потерялась, - прозвучало в голове сталкера. - Я не знаю, где мой папа».
        Вот, значит, как. Ну да, логично, что у ребенка такого возраста должны быть родители.
        «Ты знаешь, где его искать?»
        «Там».
        Крошечный палец указал на север.
        «Ясно. Мы как раз идем туда. Пойдешь с нами?»
        «Да».
        Богдан осторожно поставил ребенка на ноги. Вроде нормально стоит, несмотря на кровопотерю.
        «Идти сможешь?»
        «Да».
        - Девочка пойдет с нами, - громко, для всех объявил Богдан.
        - Ты совсем рехнулся, парень, - проворчал Заммер. - Она задержит группу.
        - Если задержит, я ее понесу, - сказал сталкер. - Так что это теперь только моя проблема.
        - Мы с Анной поможем, если устанешь, - сказал Маркус.
        - На меня тоже можешь рассчитывать. И на меня. На меня тоже, - почти в один голос произнесли Носов, Перен и Берг.
        Богдан улыбнулся.
        Те, кого он считал учеными, полностью зацикленными на своих научных исследованиях, сейчас показали себя с неожиданной стороны. Всегда приятно ошибаться в людях, о которых ты думал хуже, чем они есть на самом деле.
        Лопез был занят - приводил в чувство Протона. И ему это удалось.
        Ученый сел на траве, пощупал шишку на затылке, поморщился, посмотрел на свою руку, испачканную в крови.
        - Надо выстричь волосы и обработать рану, - сказал Лопез.
        - Себе чего-нибудь отстриги, - посоветовал Протон, всегда отличавшийся нелегким характером.
        - Я просто хотел помочь, - похоже, обиделся врач.
        - Себе помоги, мне не надо, - сказал Протон, поднимаясь на ноги. Качнулся, но устоял. Оглядел группу, зацепился взглядом за девочку, но ничего не сказал по поводу нового члена отряда. Лишь закинул за плечо автомат и произнес:
        - Ну, и чего стоим? Мы вроде к центру Зоны собирались. Или отменилось всё?
        - Он прав, - сказал Богдан, беря девочку за руку. - Пора возвращаться на шоссе и идти дальше.

* * *
        Воронова на ходу пыталась перевязать раненую руку.
        - Помочь? - обернувшись, поинтересовался Богдан.
        - Обойдусь, - зло бросила девушка.
        - Она обойдется, - подтвердил Лопез, шедший за ней. - Всё сама привыкла делать. Я уже даже и не предлагаю.
        - Кишки мне когда выпустят, тогда поможешь их обратно заправить, - усмехнулась старший лейтенант. - С остальным я справлюсь.
        - Не надо так, - покачал головой Богдан. - Зона услышит и пошутит. По-своему.
        - Ой, слушай, парень, не делай мне мозг, ладно? - поморщилась Воронова. - Зона у него услышит, ага. То, что ты урода горбатого завалил, это круто, конечно, а вот лапшу вешать - это ты не те уши нашел.
        И ушла в конец цепочки, растянувшейся за Богданом, - группа продолжала идти, дыша друг другу в затылок.
        Впрочем, в такого рода предосторожности уже особой нужды не было. Похоже, мутировавший лес, нависший над дорогой, то ли разогнал, то ли сожрал все аномалии. Богдан лишь пару раз бросил гильзы в подозрительные пятна на асфальте, но они оказались просто пятнами. Пустячок - а приятно.
        Правда, на ветках некоторых деревьев болталось что-то, напоминающее большие лоскуты слипшейся паутины, - и казалось, что эти лохмотья при приближении людей тянутся к ним, словно пучки стальных булавок к магнитам. Поэтому Богдан на всякий случай обошел странные деревья по широкой дуге - мало ли.
        Между тем лес потихоньку редел, и уже видна была впереди его граница, за которой серый асфальт прямой линией рассекал пустошь, поросшую густым кустарником…
        «Стой! - прозвучало в голове Богдана. - Там смерть».
        Сталкер посмотрел на девочку.
        Та неотрывно смотрела вперед, будто видела что-то, недоступное остальным.
        Опасность в Зоне подстерегает на каждом шагу, это любому известно. Но опасность опасности рознь. Внезапно Богдан почувствовал, как вдоль его позвоночника пробежал неприятный, щекочущий холодок.
        И понял, что это значит…
        Как - непонятно. Наверно, так же, как зверь чует хорошо замаскированный капкан или лёжку охотника, который держит на прицеле тропу, ведущую к водопою… Сталкер прям будто увидел эту невидимую линию, которая протянулась от глаза стрелка через целик с мушкой и закончилась метрах в десяти впереди, на асфальтовой дороге, по которой должна была минуту назад пройти группа ученых.
        Но они стояли, повинуясь жесту Богдана, который сейчас разбирался в своих ощущениях. Разум твердил, что чушь это всё крысособачья, не может быть такого, мол, это просто разыгравшееся воображение. Но нечто внутри знало: чутье не врет. И маленькая девочка-мутант сейчас ощущает то же самое, что и он.
        «И что теперь делать?» - мысленно обратился он к ней.
        «Ты другой, - прозвучало в голове. - Тебя будто двое. Один - человек, как те, что сзади. А другой - наш».
        «Мутант?»
        «Наш. Сейчас забудь, что ты человек. Почувствуй себя нашим. Тот, кто был в центре Зоны, всегда становится одним из нас».
        Сталкер закрыл глаза. Когда нет другого выхода, кроме того, что тебе предлагают, надо пользоваться тем, что есть.
        Он постарался представить того, другого себя, что, по словам девочки, является частью него.
        И неожиданно увидел.
        Странное, пугающее ощущение. Будто сквозь отражение в воде из глубокого омута проглянуло другое лицо: волевой небритый подбородок, нахмуренные брови с двумя глубокими складками между ними… И глаза. Холодные, словно ледышки, с черными точками зрачков, похожими на дульные срезы двух одинаковых винтовок.
        «Я ли это?» - пришла заполошная мысль, обращенная в никуда.
        «Ты, - прозвучал в голове голос девочки. - Сейчас это ты. Доверься себе».
        И Богдан доверился. Все его сомнения, мысли, чувства, воспоминания, вместе составлявшие такую знакомую, такую свою собственную личность, внезапно исчезли. И Богдан вдруг стал самим собой.
        Другим собой.
        Который отпустил руку девочки, обернулся к группе, что столпилась за его спиной, и спокойным, ровным голосом сказал, глядя в глаза Вороновой:
        - Дай мне свою винтовку.
        По лицам многих членов группы проскользнула тень недоумения. Одолжить у снайпера винтовку, которую он оберегает, словно музыкант скрипку Страдивари, это все равно, что прийти в банк и попросить там беспроцентный кредит на миллион долларов. В лучшем случае пошлют, в худшем - вызовут санитаров психушки. Но сейчас глаза Богдана были обращены не на них, а на Воронову, которая вдруг, словно загипнотизированная, сняла СВД с плеча и протянула ее сталкеру.
        Ранее Богдан стрелял из такой винтовки лишь один раз - по консервным банкам в Афгане, друг-снайпер дал пострелять. То есть представление имел, что к чему, но навыка, конечно, не было.
        А тут он словно переродился.
        Всё было знакомым, привычным, словно не оружие это, а продолжение собственных рук. Они и делали всё сами, эти руки. Богдан словно со стороны наблюдал, как они отсоединяют магазин, проверяя наличие патронов в нем, защелкивают его обратно, досылают патрон в патронник. И мысль в голове словно чужая, мол, в Зоне всегда лучше досланный патрон и предохранитель в крайнем верхнем положении, чем наоборот.
        Потом он услышал собственный голос:
        - Всем рассредоточиться вдоль обочины и залечь. Протон, присмотри за девочкой.
        Позади что-то проворчал Заммер, но Богдан не обратил на это особого внимания. Сейчас он был сосредоточен на том, что было впереди, даже глаза закрыл на мгновение, чтобы не увидеть, а ощутить себя частью всего этого странного и страшного мира Зоны… и почувствовать четырнадцать теплых точек, рассредоточившихся за кустами впереди, сразу за выходом из леса, и замерших в ожидании.
        Богдан каким-то странным внутренним зрением видел, как от этих точек протянулись тонкие прямые ниточки, сосредоточившиеся на шоссе. И знал, что ниточки эти есть не что иное, как линии прицелов, вдоль которых полетят пули, как только на дороге появится группа ученых…
        Сталкера слегка затрясло. Жутко это - ощущать, что твое тело сейчас словно сосуд, в котором воссоединились две сущности - одна с навыками снайпера-профессионала и вторая, умеющая видеть сквозь деревья.
        Но эта тряска быстро прошла, потому что пришло осознание: кем бы или чем бы ни были эти сущности, сейчас они помогают ему. И от него требуется лишь одно - помочь им. И помощь эта заключается лишь в одном: не сопротивляться этому странному и жуткому состоянию, которое охватило его…
        И Богдан расслабился, приняв незримую помощь… И тут же пропало это ощущение отторжения чужого, исчез страх перед необъяснимым, непонятным, чужим, которое вдруг стало своим и таким же естественным, как, например, лечь сейчас на асфальт, вдавить в плечо приклад винтовки - и начать стрелять.
        Новое, неизведанное ранее, но странно знакомое ощущение накрыло Богдана. С каждым нажатием на спусковой крючок он словно становился той самой пулей, вылетающей из ствола, чувствовал сопротивление воздуха, разрываемое маленьким свинцовым копьем, и видел, как стремительно приближается чье-то лицо, размытое в пятно от нереальной скорости…
        Потом мир заполнила кровь. Но Богдана уже не было в том мире.
        Он был поделен на девять оставшихся в магазине частей и сейчас по частям расходовал себя, вонзаясь в лица тех, кто хотел убить его и людей, за которых он был в ответе. Богдан чувствовал это чужое желание даже через расстояние в пятьсот метров, свинцовой кожей ощущал его, приближаясь к глазам, смотревшим поверх прицельных планок. Сейчас концентрированная жажда убийства, которой горели эти глаза, была для него как сигнальный огонь, облегчающий прицеливание и снимающий с него моральную ответственность - ведь когда хотят убить тебя, нет ничего зазорного в том, чтобы отплатить убийце той же монетой. Поэтому Богдан без капли сожаления снова и снова вонзался в эти мозги, переполненные ненавистью…
        А потом он быстро положил пустую винтовку на асфальт, потому что иначе уронил бы ее. Ирреальное ощущение пропало. Он снова был самим собой, обычным человеком, к горлу которого сейчас подкатывала неудержимая, раздирающая волна.
        Богдан зажал рот руками, но это не помогло. Его вдруг скрючило в бараний рог, и он зашелся в кашле - страшном, похожем на взрывы раскаленных патронов в легких, от которых в ладони раз за разом бьют горячие брызги…
        Но вдруг сталкер почувствовал, как к его спине прижалось что-то теплое - и страшный зверь, раздирающий грудную клетку изнутри, начал успокаиваться. Кашель утих, а после и вовсе сошел на нет. Лишь на ладонях остались размазанные по ним капли крови.
        Только после этого теплое перестало прижиматься к спине.
        Богдан приподнялся на локте и обернулся.
        Девочка смотрела на него большими глазами, в которых, казалось, потускнела синева. И личико стало бледным, словно восковым.
        «Ты спасла меня. Дважды. Спасибо», - подумал Богдан.
        «Это ты спас меня, - пришел ответ. - Я лишь помогла выжить всем нам и временно успокоила кашель. Но не вылечила. От смерти нет лекарства».
        «Я знаю», - мысленно отозвался сталкер.
        Странно, наверно, надо было огорчиться. Днем раньше точно бы расстроился от такой информации. Но сейчас было - всё равно. Какая разница, годом раньше, десятью позже? И так и так конец один…
        - Почему мне кажется, что ты общаешься с этой немой? - подойдя, спросил Носов.
        - Это тебе кажется, - сказал Богдан.
        - Может быть, - кивнул психолог. - Тогда, может, ты скажешь, куда стрелял?
        - Может быть, - отозвался сталкер. - Но давай лучше покажу.

* * *
        Палач всё рассчитал верно. И засаду организовал правильно, рассредоточив бойцов полукругом, чтоб друг друга не подстрелили невзначай. Сам с краю залег, в овраге, похожем на заросшую травой траншею. Может, это она и была - здесь во времена Великой Отечественной войны шли страшные бои.
        Братки, взяв на прицел выход из леса, рассредоточились за кустами. А Васька Шалый и еще двое из его пристяжи рядом с паханом в траншее разместились.
        Это их и спасло.
        Внезапно со стороны леса раздалось десять выстрелов. Один за другим, почти как из пулемета. И вновь тишина повисла над полем…
        Палач, Васька и Сиплый на всякий случай пригнулись. Стрелять имеет смысл, когда видишь противника. А лес полосовать очередями - это только невидимому стрелку свою позицию выдавать. В свое время Палач нелегально подрабатывал за рубежом - служил наемником в горячих точках по всему миру, поэтому кое-что понимал в военном деле. И ближников своих учил по-возможности.
        - Чё это было? - спросил слегка офигевший Сиплый.
        - Сейчас чухнём, - сказал Палач. И, возвысив голос, заорал: - Эй, Кирпич, Байбут, Замес, как там? Всё пучком?
        Ответом ему было молчание. Те парни, что залегли неподалеку, не отозвались. Остальных, похоже, тоже не было смысла выкрикивать. Десять выстрелов прогремело со стороны леса - и десять братков перестали отзываться. Значит…
        - Их чего, всех вальнули, что ли? - заполошно выкрикнул Сиплый.
        Палач молчал. Сейчас он смотрел на Горына, который как лежал - так и остался лежать, прижав к себе автомат и глядя поверх прицела. Не пригнулся, как остальные. Даже не шевельнулся. Живые так не лежат. Но и мертвые - тоже. Мертвому положено, поймав пулю башкой, валяться на дне траншеи. А Горын словно замер на своем месте. Окаменел будто.
        Васька Шалый тоже почуял неладное.
        - Слышь, Горын, ты чего? - толкнул он в плечо своего «пристяжного». И отдернул руку, даже сквозь камуфляж почувствовав холод реально окаменевшего тела. Будто ледышку толкнул.
        А Горын от толчка будто очнулся. Шевельнул головой, обернулся…
        Даже видавший всякое в жизни Палач отшатнулся от неожиданности. На него смотрели совершенно пустые глаза трупа, который при жизни умудрился заработать себе бельма на оба глаза. С уголка безвольного рта Горына свисала нитка клейкой слюны, цветом очень похожей на гной, а по щекам расползались синюшные трупные пятна.
        Мертвец же, воспользовавшись секундным замешательством живых, оскалился и бросился на Сиплого, метя зубами ему в горло.
        Но Палач оказался быстрее.
        Мощным ударом ноги он отбросил Горына назад так, что тот потерял равновесие и нехило приложился об край траншеи спиной, аж хрустнуло в ней что-то. А вернуться в устойчивое положение пахан уже ему не дал. Налетел - и несколько раз воткнул в лицо живого трупа длинный кинжал, сделанный из напильника, пробив им оба глаза и достав до мозга.
        То, что раньше было Горыном, захрипело и сползло на дно траншеи. Палач постоял немного над вытянувшимся телом, удостоверился, что оно больше не шевелится, после чего вытер заточку об волосы мертвеца.
        - Надо же, - покачал головой Васька. - Невеста та дохлая на журне Горына ведь даже не куснула. Так, щипнула жвалами. И вон какая непруха вышла. Был конкретный пацан - и в живого жмура превратился.
        - Не, вы как хотите, братва, а я сваливаю! - истерично взвыл Сиплый. - Мы, Палач, на такое не подписывались, чтобы всей командой хором в ящик сыграть…
        Он не договорил, захлебнувшись словами и кровью, хлынувшей из длинного разреза поперек горла. Сиплый попытался схватиться за него, остановить вытекающую из него жизнь, но помогло это мало. Когда шея одним точным и мощным ударом рассечена от кадыка до позвоночника, хватайся, не хватайся, а финал будет одинаковым.
        Дергающееся в конвульсиях тело упало на землю. Васька сделал шаг назад, чтобы не замарать берцы в луже крови, и усмехнулся.
        - Надо же. Один раз Сиплому храповик расписали - свезло, хватило фарта выкарабкаться. Однако реально люди базарят, что от судьбы не свалишь…
        - Хорош тут пургу гнать, философ, - сказал Палач, пряча кинжал в потайные ножны под мышкой. - Ты со мной?
        - А то, - хмыкнул Шалый, потирая горло. - Мне моё д?хало дорого как память. И куда кандёхаем?
        - Увидишь, - сказал Палач.
        И осторожно, словно уж, пополз из траншеи.

* * *
        Они стояли над телами убитых бандитов. И молчали. Говорить не о чем, когда и так всё ясно. Почти. Оружие, направленное в ту сторону, откуда они пришли, пальцы мертвецов, забитые наколками с синими перстнями, - это было понятно. Их ждали, а теперь больше не ждут.
        Вопрос был в другом.
        - Это невозможно, - немного потерянно проговорил Заммер. - Их не видно было с той точки, откуда ты стрелял. Но каждый выстрел - в голову и насмерть. Как это?
        - Не знаю, - пожал плечами Богдан.
        Он и правда не знал, что на него нашло. Ну, девочка-мутант ментально показала ему засаду - это понятно. Но откуда эти навыки, которых раньше не было?
        Впрочем, какая разница. Они живы, а враги нет. И это главное.
        Эхом его мыслей отозвалась Воронова:
        - Хорош тебе, Заммер. Скажи сталкеру спасибо, что мы все живы. И, если ты не заметил, после той суперстрельбы он чуть не загнулся. Что, кстати, не удивительно - за любое чудо приходится платить, и чаще всего собственной кровью.
        - Я в курсе, - неприятно усмехнулся Заммер, проведя пальцами по шрамам на своем лице. - Так что Америку ты мне не открыла. Ну что, может, пойдем уже, пока нас дружки этих мертвецов не перестреляли как куропаток на открытой местности. Вон их следы, если вы не заметили.
        Богдан проводил взглядом цепочку отпечатков подошв, уходящих в направлении того самого села Рудня-Вересня, где он планировал остановиться на ночлег. Получается, не всех бандитов он положил, и это плохо. Выжившие теперь станут намного осторожнее и оттого вдесятеро опаснее. Поэтому придется предугадывать их ходы, чтобы не нарваться на очередь из-за кустов. И это актуально тем более, что вечер уже постепенно спускался на Зону. А значит, следовало подумать о ночлеге.
        Достав свой старенький КПК, Богдан открыл карту Зоны, подумал немного и сказал, ткнув пальцем в грязно-рыжее пятно на ней:
        - Пройдем краем болота и заночуем в этой роще. Помню ее. Небольшая, а вокруг поле с невысокой травой. Все подходы видно, и в случае чего деревья нас прикроют.
        - То есть в поле спим. Зашибись, - буркнул Заммер. Но дальше мысль продолжать не стал, поймав укоризненный взгляд Анны.
        Этот дышащий на ладан сталкер раздражал сапёра всё больше и больше. Одной ногой в могиле стоит, того и гляди помрёт на ходу, а строит из себя супермена. Хотя Заммер не мог не признать - Богдан уже дважды спас группу от верной смерти. Правда, он же ее к ней и приводил каждый раз. Но сейчас об этом сапёр говорить не стал. Не тот момент. Группа явно расположена к сталкеру, поэтому надо дождаться, когда тот совершит ошибку.
        И тогда настанет его время…
        Прошел еще примерно час, пока путники обогнули болото, поросшее камышами, и подошли к той роще, о которой говорил Богдан, с такими же корявыми деревьями, как и все в этой местности. Но даже Заммер признал про себя, что место для ночевки выбрано годное. Звезды, проглянувшие сквозь тучи, хорошо освещали голое поле, окружающее рощу, так что любому врагу и правда сложно будет подкрасться незамеченным.
        Между тем ночь вступила в свои права.
        Стало заметно холоднее, но эта проблема была решена относительно быстро. Носов и Перен быстро сложили грамотный костер из сухих ветвей, в изобилии валявшихся под деревьями, - огонь со стороны практически не был виден, так что вряд ли какая-то тварь притащится на огонек. А если и так, то будет встречена соответствующе - пока остальные отдыхали, расположившись возле костра, Заммер с Протоном сами вызвались первыми нести караул. За это Богдан был им в душе благодарен, потому что вымотался за этот день нереально. Всё тело болело так, будто по нему дубинами молотили. Особенно неприятно ныли легкие. Понятно почему. Болезнь перешла в новую стадию, и Богдан знал - теперь боль будет его постоянным спутником, до самого логического конца.
        - Туберкулез? - поинтересовался Лопез, присаживаясь рядом.
        Сталкер покачал головой.
        - Лучевая болезнь. Тогда в реакторе хватанул прилично, плюс добавил походами в Зону.
        - Зачем ходил?
        - Надеялся друга найти, которого оставил много лет назад посреди развалин реактора, - невесело усмехнулся Богдан. - Совесть моя нечистая гонит меня туда. Глупо, сам понимаю, что никто не мог там выжить после такого. Но ничего не могу с собой поделать.
        - Выжил же тот человек, что вышел к кордону, - осторожно сказал военврач. - Значит, не такая уж глупая твоя идея.
        Сталкер покачал головой.
        - Хороший ты мужик, Лопез, поэтому скажу как есть. Бывает, что некоторые экстремалы всё-таки прорываются в Зону через кордон. И если повезет, даже какое-то время живут в ней. Единицам удается дойти туда, куда я дошел, - к ЗГРЛС, огромной загоризонтной радиолокационной станции «Дуга», построенной в восьмидесятые годы. После аварии на ЧАЭС ее отключили, но Зона включила ее вновь. И сейчас эта ЗГРЛС генерирует аномальное излучение такой мощи, что у любого, кто близко подходит к ней, мозги начинают вариться в черепушке, словно в кастрюле. Поэтому думаю, что тот выживший просто один из таких экстремалов, попавших под излучение станции. Проще говоря, свихнувшийся дурак, который мог плести какую угодно чушь.
        Лопез слабо улыбнулся.
        - Почему ты это сразу не сказал, еще в Институте?
        - Кто б меня послушал? - пожал плечами Богдан. - Вы там все сидели такие мотивированные, готовые к подвигам. Скажи я что-то против, меня бы просто не взяли в рейд, вот и всё. Зачем целеустремленным людям сомневающиеся скептики?
        - Логично, - согласился Лопез.
        Внезапно лицо его исказилось, словно от боли. Рука врача незаметно скользнула за пазуху, и Богдан увидел, как Лопез достал из внутреннего кармана какую-то капсулу, после чего быстро сунул ее в рот и проглотил.
        - Для поднятия настроения? - хмыкнул Богдан - и тут же понял, что пошутил неудачно. Врач глянул на сталкера своими необычно зелеными глазами и спокойно произнес:
        - У меня рак. Неоперабельный. Коллега-онколог в прошлом месяце давал мне год, но, думаю, он это сказал, просто чтобы меня успокоить. В лучшем случае я протяну три месяца. Анализы перед этой командировкой я подделал, так что о моей болезни никто не знает. Кроме тебя.
        - Зачем же ты тогда в рейд пошел? - удивился сталкер.
        - Не хочу медленно гнить в кровати, - сказал Лопез. - Лучше умереть как нормальный военный врач, в бою. Или хотя бы в походе. Понимаю, что этот рейд меня доконает намного быстрее, и это хорошо. Я хочу навсегда остаться в Зоне, стать частью ее загадочного мира, раствориться в ней без остатка.
        - Понимаю тебя, - кивнул Богдан.
        - Кстати, возьми.
        В руку сталкера ткнулась коробочка. Та самая оранжевая коробочка с надписью «Аптечка», которую сталкер видел у Лопеза раньше.
        - Тебе они пригодятся больше, - сказал военврач.
        - Что это? - поинтересовался Богдан.
        - Экспериментальный препарат, к созданию которого я тоже приложил руку. Эффективно и очень быстро снимает спазмы и гасит любую, даже очень сильную боль. По крайней мере, не закашляешься в трудную минуту.
        - А как же ты?
        Лопез покачал головой.
        - У меня плохое предчувствие. Думаю, эти капсулы мне больше не понадобятся.
        - Чушь не говори, - сказал Богдан. - Никто не знает, сколько нам отмерено. Оставь их себе, тебе нужнее.
        Врач пожал плечами и спрятал коробочку обратно за пазуху.
        Подошел Носов, попросил прикурить. Богдан протянул зажигалку. Носов задымил сигаретой, присел рядом.
        - Не возражаете?
        - Без проблем, - кивнул Лопез.
        Богдан не ответил. Он примерно догадывался, зачем пришел этот человек с пронизывающим взглядом. Вряд ли за огоньком - если нужно, то и от костра прикурить не проблема.
        И правда, психолог завел разговор издалека.
        - Слушай, Богдан, давно хотел спросить. А что это за слово такое - сталкер? Откуда взялось?
        - Я знаю, - отозвался Лопез. - Перед рейдом в энциклопедии посмотрел. Есть в Шотландии средневековый замок, построенный аж в четырнадцатом веке, который с тех древних времен так и называется - Stalker. В переводе это слово означает «Охотник».
        - Охотник, значит, - кивнул психолог. - Ясно. Хотелось бы, конечно, узнать, на кого мы тут в самом деле охотимся. Кажется мне, что вся эта миссия по спасению выживших есть просто предлог для чего-то другого. Но кто ж правду скажет. Эх… А у меня дома жена с дочкой остались. Хотелось бы вернуться к ним из этого гиблого места.
        Психолог достал из-за пазухи фотографию, протянул Богдану.
        - Красивая у тебя жена, - сказал сталкер. - И дочка симпатичная.
        - Это да, - поддержал его Лопез, глянув на фото. - Не переживай, все вернемся.
        - Хотелось бы верить, - вздохнул Носов. Забрал фото, затоптал тлеющий бычок и ушел обратно к костру.
        - Чего приходил? - произнес врач.
        - Наболело, - отозвался Богдан. - Так, решил просто словом перемолвиться. Нормальный мужик, кстати. А он мне сначала не понравился. Приятно так ошибаться в людях.
        Лопез хотел что-то сказать, но тут Анна, готовившая у костра нехитрый ужин на всех, позвала группу к походному котлу с кашей, щедро заправленной качественной консервированной тушенкой и какими-то специями. Протон достал из рюкзака объемистую флягу со спиртом, которую он умыкнул под шумок из Института аномальных зон, что было встречено гулом одобрения.
        Помянули Рана. Помолчали, как положено. После опрокинули по второй - за удачный рейд. Потом отдали должное ужину, которой после длинного перехода показался необычайно вкусным…
        Вдруг Берг выронил ложку, которую держал здоровой рукой, и не смог сдержать стона. Сидевшая рядом Воронова едва успела подхватить падающее тело зоолога.
        Подбежал Лопез, приложил пальцы к шее.
        - Живой. Похоже, болевой шок. Но с чего? Там не такой уж сильный ожог.
        Правда, когда он задрал рукав Берга повыше, стало ясно: всё плохо. Предплечье выше бинта было черным. Причем казавшаяся теперь обугленной кожа растрескалась, и в трещинах этих виднелось что-то желто-зеленое, похожее на плоть гниющего трупа.
        Камуфляж на зоологе мигом разрезали, и присутствующим стала видна жуткая картина. Чернота распространилась выше локтя и уже подбиралась к плечевому суставу.
        - Нереально, - покачал головой Лопез. - Некроз не распространяется так быстро.
        Берг открыл глаза и слабо улыбнулся.
        - Что, всё плохо, док?
        Военврач вздохнул.
        - Требуется немедленная экзартикуляция верхней конечности в плечевом суставе.
        - То есть, ампутация руки по плечо? - уточнил Богдан.
        Лопез кивнул.
        - Понимаю, - сказал Берг. - Я ее перестал чувствовать еще когда мы вдоль болота шли. Просто боялся задрать рукав и посмотреть. Это похоже на щекотку. Она медленно поднимается по руке всё выше и выше, а всё, что ниже нее, немеет. И вряд ли поможет ампутация, док. Она мне уже шею щекочет.
        Присутствующие переглянулись.
        Даже если отрезать руку, Берг не сможет дальше идти. Вернуться? Но получится ли вынести раненого за кордон, с вышек которого их наверняка встретят пулеметными очередями? Про возвращение все вообще старались не говорить, так как слабо представляли себе, как им это удастся, даже если миссия окажется успешной…
        Между тем Берг оперся о землю здоровой рукой, поднялся на ноги, поправил автомат, висевший за спиной, и сказал:
        - Пойду-ка я покурю. Подумаю, как быть дальше. Не ходите за мной.
        И, покачиваясь, ушел в темноту. Никто его не остановил, правда, через несколько секунд Носов сказал:
        - Погодите, он же не курит.
        Богдан вздохнул.
        Он догадывался, зачем Берг ушел в ночь, несмотря на слабость не оставив у костра своё оружие. АК - отличный автомат. Удобный и для стрельбы по врагам, и для траншейного боя в качестве колюще-дробящего оружия… И для того, чтобы, перевернув его, упереть ствол себе в подбородок и большим пальцем здоровой руки нажать на спусковой крючок.
        В темноте приглушенно хлопнул выстрел, следом раздался звук тела, упавшего на землю. Маркус было дернулся, чтобы встать, но Анна мягко придержала его:
        - Не надо. Это был его выбор. Оставь Берга на том месте, где он захотел остаться. Зона сама похоронит его.
        Богдан одобрительно кивнул. Похоже, эта девушка начала понимать, что такое суровая и страшная обыденность зараженных земель, где смерть не является каким-то из ряда вон выходящим событием.
        На звук выстрела к костру прибежали Заммер с Протоном. Узнав, в чем дело, ученый вновь достал свою фляжку и разлил еще по одной - помянуть зоолога. После чего Носов и Перен ушли в темноту - стеречь стоянку, а сапёр с Протоном остались ужинать. Конечно, смерть одного из членов группы - это всегда тяжело, но приема пищи не отменяет, так как голодный боец всегда рискует оказаться следующей жертвой.
        - Поспать надо хоть немного, - сказал Богдан, когда с ужином было покончено.
        - Согласен, - кивнул Заммер. И вытащил из рюкзака небольшой сверток, который после разворачивания превратился в специальную подстилку размером два метра на два. Богдан видел такие и раньше, Протон показывал как-то. Удобная штука. Компактная, не пропускает холод, на одну половину ложишься, другой укрываешься, обняв автомат. В случае чего, в отличие от спального мешка, не мешает мгновенно вскочить на ноги, держа оружие на изготовку.
        - Как вы так можете? - возмутилась Анна. - Только что наш товарищ застрелился, лежит вон там, в темноте, а вы - спать?
        - А что такого? - совершенно искренне удивился Заммер. - Это было его решение, я здесь ни при чем. Воскрешать мертвых я тоже не умею. Так что спокойной ночи.
        И моментально заснул, как умеют это делать только военные, не привыкшие терять ни единой драгоценной минуты отдыха между боями и дальними переходами.
        - Успокойся, - Маркус тронул Анну за локоть. - Бергу и правда было не помочь, и ты это знаешь. А нам надо отдохнуть, завтра предстоит дальний переход.
        - Не смогу я заснуть, - покачала головой Анна. - Слишком много всего произошло сегодня, прям раз за разом прокручивается перед глазами каждая сцена. И кровь, кровь, кровь везде…
        - А ты попробуй, - улыбнулся Маркус. - Не думал, что ты у меня такая впечатлительная.
        Анна что-то ему ответила, но Богдан не слышал, что именно. Он отошел в темноту, к краю рощи - не подумать, не попереживать, нет. Просто побыть в одиночестве. Он видел, что Анна, беседуя с Маркусом, не теряла времени, одновременно расстелив на земле свою спальную подстилку и жестом показав на нее девочке-мутанту. Которая с некоторой опаской, но всё же приняла приглашение. Вот и ладушки, хоть это хорошо…
        А над Зоной висела ночь. Странная, как и все ночи здесь. В воздухе, слишком сыром и спёртом для этого времени года, висела тревога. Такое бывает на Большой земле только там, где идет война. Здесь же с виду всё спокойно, но это лишь кажущееся спокойствие затаившегося хищника, готового в любую секунду броситься из засады и вонзить клыки в шею ничего не подозревающей жертвы.
        Богдан вздохнул - и задумался. А правда, зачем он так рвется к этому проклятому Четвертому энергоблоку? Чтобы увидеть старые обглоданные кости и убедиться, что его друг Максим погиб? Или же просто не хватает ему на Большой земле чего-то, что можно найти только здесь, на земле, отравленной радиацией?
        Позади послышались шаги, оторвавшие Богдана от размышлений. Воронова. Ей-то чего надо?
        - Я пришла… извиниться, - слегка замявшись, произнесла девушка. - Ты тогда предложил помощь, а я на тебя рявкнула как последняя сука. Теперь мне как-то не по себе. Сама не понимаю, что это со мной такое, никогда ничего подобного не было. Зона влияет, что ли…
        Богдан удивился про себя. Вот уж не думал, что у этой железной леди могут быть какие-то чувства, кроме холодного презрения ко всему свету и хлещущей через край ярости проснувшегося вулкана. А теперь вот стоит, то в землю посмотрит, то на поле, то обратно в землю - только бы с ним глазами не встречаться.
        - Да ладно тебе, всё нормально, - сказал он. - После боя и не такое бывает.
        Однако старший лейтенант не уходила. И Богдан решил ее подбодрить.
        - Стреляешь ты хорошо, - сказал он.
        - Если это комплимент, то спасибо, - как-то нервно усмехнулась она. - И знаешь, если честно, дело не в том, что я тогда после боя тебе сказала. Просто когда ты у меня винтовку потребовал, я вдруг что-то увидела в твоих глазах. И внутри у меня будто оборвалось. Как в книжках пишут - раз, и всё, пропала баба от одного взгляда. Не думала, что такое бывает. Только не говори сейчас ничего, иначе я тебя убью, понял? Просто молчи.
        Богдан смотрел на то, как она подходит, как вздымается грудь у нее под камуфляжем, на нижнюю губу ее закушенную глядел - и чувствовал себя кроликом, которого твердо решил проглотить очень красивый, фигуристый удав, от которого как от печки пышет какой-то животной страстью…
        Она и правда была горячей, будто под ее бархатистой кожей текла не кровь, а жидкий огонь. Богдан это ощутил, когда к его груди прижались два упругих полушария, а быстрые, опытные пальцы начали расстегивать на нем всё, что можно расстегнуть.
        А потом он на какое-то время потерял себя, забыл, кто он, где он и зачем тут оказался. В нем будто какой-то зверь проснулся, спящий доселе и наконец взявший инициативу в свои руки.
        Видимо, старший лейтенант привыкла брать мужиков так, как обычно мужчины берут женщин. Но на этот раз всё случилось по-другому. Неожиданно она ощутила на себе железные объятия мускулов, сведенных какой-то нечеловечески-каменной судорогой, - и впервые за долгие годы почувствовала себя женщиной, которую словно пластилин мнет голодный самец, дорвавшийся до нежной женской плоти. Она даже невольно вскрикнула, когда почувствовала в себе то, что раньше не вызывало в ней особого восторга - но не в этот раз. И всё время, пока длился этот древний бешеный танец двух тел, ее почему-то не оставляло ощущение, что она занимается любовью с двумя мужчинами одновременно, немыслимым образом слившихся воедино в одном теле…

* * *
        …Заммер проснулся от слабого вскрика, который не услышали остальные члены группы. Кто-то уже спал, кто-то пытался уснуть, погруженный в свои мысли и не замечающий ничего вокруг.
        Сапёр приподнял голову, огляделся.
        Так. Вороновой не видно. Сталкера - тоже. Интересно почему?
        Он прислушался.
        Слева в темноте слышалась какая-то возня, какая случается, если пара медвежат решили побороться, или…
        Заммер скрипнул зубами.
        Догадка была слишком очевидной, чтобы оказаться неправдой. Он видел, какими глазами смотрела Воронова на сталкера, отдавая ему винтовку, но тогда сапёр почему-то не придал этому значения.
        Девушка понравилась Заммеру сразу, как только он ее увидел, и в другое время он подкатил бы к ней не раздумывая. Но последние несколько лет с этим у сапёра были проблемы: только взглянув на него, женщины старались больше этого не делать - уж больно страшные шрамы пересекали лицо Заммера. И сейчас, слушая, как сталкер и красавица-старлей занимаются любовью, он в дикой ярости шептал про себя:
        - Ты мне за всё заплатишь, Богдан. Сполна заплатишь. За всё…
        Глава 6
        Два тела сжались до предела, словно переплетенные пружины, - и расслабились одновременно, выплеснув из себя всё, что накопилось за долгие дни и духовного, и физического одиночества. Это было сильно, ярко до искр в глазах - но быстро прошло. И теперь, когда они лежали рядом на прелой листве, Богдан не чувствовал ничего, кроме пустоты, заполнившей его полностью - если, конечно, так можно сказать о пустоте, которая представляет собой ничто. Отсутствие мыслей, желаний и каких-либо чувств к той, что лежала рядом с ним.
        Сталкер скользнул взглядом по обнаженным полушариям Вороновой, способным свести с ума любого мужчину, и сказал равнодушным голосом:
        - Пойдем к костру. Простудишься еще.
        Старший лейтенант приподнялась, тряхнула головой, словно отгоняя наваждение, отчего ее роскошные белые локоны рассыпались по плечам, посмотрела на Богдана и сказала:
        - Сто процентов это всё Зона. В общем, давай забудем о том, что только что было. Так нам обоим будет лучше.
        Богдан кивнул. Зачастую женщинам проще сказать от своего имени то, что крутится в голове у мужчины, который говорит совсем не то, что думает на самом деле. Как сейчас Богдан, например. Ляпнул какую-то чушь голосом, которым предлагают девушке расстаться, - и Воронова поняла всё с полуслова. Оделась быстро, по-военному, и ушла к костру, что вяло посверкивал рыжими языками пламени меж древесных стволов.
        Сталкер тоже привел себя в порядок, после чего нашел Перена и предупредил:
        - Через час разбуди меня и Маркуса. Наша очередь.
        Перен кивнул - не вопрос, мол. После чего Богдан вернулся к костру, взял спальную подстилку, которая осталась от Берга, улегся на нее и мгновенно заснул.

* * *
        Проснулся Богдан от того, что хилый солнечный луч мазнул по его ресницам. И первая мысль, ударившая в голову, была:
        «Перен меня не разбудил! И Носов - тоже. Что с караульными?»
        Сталкер мгновенно вскочил на ноги, держа на изготовку автомат, и осмотрелся.
        Все спали глубоким сном. Протон, Воронова, Заммер, Маркус Кейн, Анна рядом с ним…
        Носова и Перена не было. И Лопеза тоже.
        - Подъем! - рявкнул Богдан. И, не дожидаясь, пока все проснутся, бросился туда, где вчера остались караульные, уверенный, что тех уже нет в живых.
        Но он ошибся.
        Перен и Носов спали. Один сидя на земле и прислонившись спиной к дереву, второй просто на траве, подложив под голову автомат и сладко посапывая.
        Богдан не сдержался и разбудил обоих увесистыми пинками.
        - Вы что, нах, всех нас на тот свет решили отправить?! - заорал он, когда караульные продрали глаза.
        - Ох, твою ж… - пробормотал Носов, похоже, не обидевшийся на столь радикальный метод пробуждения. В отличие от Перена, который вызверился на сталкера, вскочив на ноги и сжав кулаки.
        - Ты это полегче, бродяга, - прошипел он. - А то ответить придется по полной.
        - Остынь, - поморщился Носов. - Сталкер прав. Чуть себя и всех не угробили. Но это странно. Мы ж не дети малые, как-никак не первый год в войсках. Просто помню - будто срубило меня. В момент отключился. Не бывало со мной такого никогда.
        - Ладно, проехали, - буркнул Богдан, понимая: ладно б один заснул, но сразу двое… Похоже, дело нечисто. - Лопеза не видели?
        - Нет, - процедил сквозь зубы Перен. - Какого хрена мы могли видеть, когда дрыхли как убитые?
        - Логично, - вздохнул Богдан. - Ладно, пошли к костру, там решим, что и как.
        …Внезапно со стороны стоянки раздался женский крик. Все трое, сразу позабыв обо всех размолвках, ринулись туда.
        Первое, что они увидели, была Анна, стоявшая на коленях перед Маркусом, который лежал на спальной подстилке, глядя в небо немигающими глазами. Возле них столпились остальные члены группы.
        - Что случилось? - спросил Богдан Протона, стоявшего ближе всех.
        - Понятия не имею, - пожал тот плечами. - Проснулись от твоего вопля, а Маркус не шевелится. И не дышит. Причем, как я понимаю, никаких видимых повреждений на теле нет. Он просто мертвый. Осмотреть бы тело, но Анна не подпускает.
        - Я так и не понял, кем он ей был, - сказал Богдан.
        - Мужем, - ответил Протон. - Просто они не любили это афишировать. Предпочитали, чтобы к ним относились как к бойцам, а не как к сладкой парочке. Я это у них в личных делах прочитал, еще когда группа только-только в Институт приехала.
        - Понятно… - вздохнул Богдан. - Кстати, Лопез пропал. Не видел его?
        - Кстати, да, - нахмурился Протон. - За суматохой я как-то и не заметил. Пойдем глянем на то место, где он спал.
        …Подстилка Лопеза лежала на месте, автомат - рядом с ней. Но самого врача нигде не было. Ни следов борьбы, ни крови.
        - Может, по нужде ушел, - предположил Протон. - А там его скрючило. Больной он был, и серьезно…
        - «Был» здесь ключевое слово, - пробормотал Богдан, углядев в серой траве едва заметный след. - Смотри.
        Протон пригляделся к тому месту, куда указывал сталкер, подошел, сел рядом на корточки.
        - Что это? - с некоторым испугом в голосе проговорил он.
        След босой ноги и правда был устрашающим. Размера пятидесятого, если судить по человеческим меркам, с тремя крупными пальцами, оканчивающимися мощными когтями. Об этом свидетельствовали вдавленные выемки в земле, куда можно было полностью погрузить первую фалангу указательного пальца.
        - Мясоглот, - проговорил Богдан. - Я так назвал эту тварь, когда первый раз ее увидел возле Гнилого болота. Лысый, вместо ушей дырки в башке, ростом под два метра, похож на накачанного гимнаста-переростка. Верхние лапы пятипалые, в отличие от нижних, но тоже с когтями. И огромная пасть от уха до уха.
        - А почему именно мясоглот? - поинтересовался Протон.
        - Он тогда кого-то жрал, - сказал Богдан. - Кажется, кабана-мутанта, они здесь часто встречаются. Отрывал куски мяса и прям целиком заглатывал. Ну, я его и назвал так. Потом рассказал кордонным, среди них и прижилось. Мне показалось, что у этой твари есть способности ментально давить жертву. Обездвиживать, чтоб проще было ее сожрать. Похоже, он и усыпил Перена с Носовым. Но почему их не тронул - не знаю. И нас всех в живых оставил, хотя мог перебить спящими как цыплят. Только Лопеза унес - видишь, нет его следов. И Маркус еще умер непонятно почему.
        - Пойдем, может, и поймем, что с ним случилось, - сказал Протон, доставая свой КПК.
        - Это еще зачем? - спросил Богдан.
        - Я решил написать энциклопедию Зоны, - ответил ученый. - Всё, что встретим здесь непонятного, соберу в один документ.
        - Хорошая мысль, - кивнул сталкер.
        …А у костра между тем творилось странное. Перен попробовал перевернуть труп Маркуса, чтобы посмотреть, нет ли у того ран на спине… и неожиданно для себя поднял его, словно тот ничего не весил. Причем вместе со всем снаряжением, которое было довольно тяжелым: все спали в полной экипировке - мало ли что, только рюкзаки сняли.
        - Как это? - ошарашенно проговорил Перен, кладя нереально легкого мертвеца обратно на землю. - Что это…
        - Это Зона, - мрачно проговорил Протон. - Здесь всякое случается.
        И быстро набил первые несколько предложений под уже написанным заглавием «Энциклопедия Зоны» в своем КПК:
        «Иногда здоровые и полные сил сталкеры умирают около костров без видимой причины. Это один из необъяснимых феноменов Зоны. Такое тело практически не имеет собственного веса. Неодушевленные предметы, находящиеся с ним в непосредственном контакте, также теряют вес».
        Внезапно крик ярости разорвал прохладный утренний воздух.
        - Твою ж душу! - заорал Заммер. - Сколько это может продолжаться?! Сначала этот чертов сталкер завел нас в лапы какой-то горбатой твари, которая всех нас чуть не убила! Потом заставил тащить с собой девчонку-мутанта, которая наверняка родственница тому горбатому! А теперь он затащил нас в гиблое место, где за одну ночь трое из группы погибли! Вы что, не видите? Этот алкаш нас прямо в лапы к смерти ведет!
        Богдан криво усмехнулся.
        - Не хочешь - не иди. Можешь прям сейчас вернуться, дорогу небось запомнил?
        - Ты еще издеваешься? - нехорошо оскалился Заммер. - Так, народ, давайте решать. Или этот сталкер командует группой, или…
        - Или ты? - поднял брови Богдан. - Ну давай, вперед, командир. Только ты первым пойдешь, как командиру и положено. До первой аномалии. После чего самое время будет другого командира выбрать…
        И тут Заммер не выдержал.
        Накопился в нем термоядерный коктейль, замешанный на злобе, ревности и - самое главное - страхе перед Зоной, в котором сапёр никогда бы не признался даже самому себе. И сейчас рванул тот коктейль, ударил в голову, в кулаки, сжавшиеся до боли… Не помня себя, Заммер бросился на Богдана с абсолютно четким желанием забить сталкера насмерть голыми руками. Про оружие сапёр даже не подумал. В таких случаях требуется именно ощущение хруста чужих костей от твоего удара и теплая, соленая кровь, что брызжет тебе в лицо из разбитого, расплющенного, разорванного, ненавистного мяса…
        В молодости сапёр неплохо боксировал, до КМСа дорос. Потом была жесткая военная спецподготовка, а после - служба в горячих точках, которая покруче любого тренинга будет, как физического, так и психологического. В общем, Заммер не сомневался, что срубит этого самонадеянного выскочку с одного удара…
        И очень удивился, когда его кулак провалился в пустоту.

* * *
        …Богдан и сам не ожидал, что сможет уклониться от удара, быстрого, словно пуля, выпущенная от бедра. Однако его тело само скрутилось, пропуская кулак над левым ухом, - и раскрутилось обратно с ответным ударом, попавшим точно в нос Заммера.
        Встречный удар - штука неприятная для противника, который сам на него напарывается, как разогнавшийся медведь на рогатину. В кулак Богдана ударила тупая боль, но и Заммер, словно получив пулю в голову, грохнулся навзничь. Мелькнула мысль у сталкера - добить, пока противник валяется на спине, раскинув ноги. В самый раз бы сейчас зарядить сапёру по колоколам, чтоб гарантированно вырубило его от адской боли…
        Но Богдан не стал добивать противника. И не из-за благородных побуждений. Просто что потом делать с членом группы, который ходить может только очень медленно и враскоряку?
        Однако два слишком резких движения для самого сталкера не прошли даром. Проклятая лучевая болезнь ударила снизу, подло, в тот самый миг, когда требовалось контролировать сапёра, который, несмотря на неслабый удар в башню, уже пытался встать.
        Богдана согнуло в букву «Г», тело его сотряслось в надрывном кашле… который прервался от мощного удара ногой в солнечное сплетение. Это Заммер поднялся - и ответил противнику от души.
        Сталкер упал, свернувшись в узел и пытаясь протолкнуть в легкие хоть немного воздуха, - но второй удар в плечо разогнул его. От этого воздух всосался в легкие сам - и тут же вылетел из них вместе с плотным комком кровавой мокроты.
        А наверху, над головой Богдана, уже громко орали все, оттаскивая Заммера от сталкера, и к спине сталкера вновь прижались на этот раз обжигающе-горячие ладони, тепло которых почти мгновенно успокоило зверя, рвущего легкие на части.
        Богдан, пошатываясь, поднялся на ноги. Девочка-мутант смотрела на него огромными синими глазищами, в которых сталкер увидел неподдельную тревогу. А еще он увидел уже не просто нездоровую, а смертельную бледность, разлившуюся по детскому личику.
        «Спасибо, но хватит меня спасать. Ты отдаешь слишком много энергии», - подумал он.
        «Если я не спасу тебя, то кто спасет нас? - возник в его голове ответ. - Вот, возьми. Она лежала под спальной подстилкой Лопеза. Это его прощальный подарок тебе».
        Девочка стояла спиной к остальным членам группы, поэтому они не видели ее рук, когда она протянула Богдану знакомую оранжевую коробочку с надписью «Аптечка». Сталкер взял протянутое и незаметно сунул в карман - просто чтоб не было лишних вопросов.
        «Спасибо».
        «Не благодари, - прозвучало в голове. - Ты отдаешь другим больше, чем я могу дать тебе».
        Богдан покачал головой. Надо же, эта маленькая девочка-мутант рассуждает разумнее, чем большинство взрослых, которые так и не выросли из своих детских комплексов и глупых обид. Вон, например, Носов с Переном сейчас вдвоем держат здорового мужика, который не видит дальше своего разбитого носа.
        - Отпустите его, - сказал Богдан. - И в ноздри тампоны вставьте, иначе кровью изойдет. А нам уже идти надо.
        - Но как же Маркус?
        На Анну было страшно смотреть. Горе исказило ее лицо до неузнаваемости.
        - Крепись, - сказал Богдан. - Он хотел бы, чтоб ты выжила и выполнила задание, поэтому сейчас нужно просто уйти.
        Анна утерла слезы рукавом и кивнула. Хорошо, что после пережитого она может воспринимать чужие слова и реагировать на них. Сильная женщина, настоящий воин.
        - И да, давайте уже решим, кто командует группой, - возвысил голос Протон. - А то надоели уже эти разборки.
        - Пусть Богдан командует, - сказал Носов. - Ясно же, что кроме него никто нас к центру Зоны не выведет.
        - Поддерживаю, - кивнул Перен.
        - Согласна, - отозвалась Воронова.
        - Я за, - тихо произнесла Анна.
        - Ну и отлично, - сказал Протон. - Так что, сапёр, лечи нос и успокойся, большинство выбирает Богдана. Ты с нами или обратно пойдешь?
        - С вами, - скрипнул зубами Заммер. Возможно, от боли - совать тугие тампоны в сломанный нос занятие малоприятное, - но, вероятнее всего, от ненависти, которую до поры до времени пришлось загнать глубоко внутрь себя, словно голодную змею в нору. Пусть подождет, придет еще ее время.

* * *
        Они довольно быстро шли по разбитому шоссе, так как Богдан открыл в себе еще одну способность. Теперь он слышал замаскировавшиеся аномалии, если это, конечно, можно так назвать - те, которые проголодавшись, умеют становиться невидимыми. Почти невидимыми…
        Вон впереди марево над разбитой дорогой колышется - явно неспроста, потому что чем больше к нему приближаешься, тем неприятнее становится омерзительная щекотка в позвоночнике, от которой вдобавок начинают ныть зубы. Богдан, чтоб ощущение проверить, даже туда гильзу швырнул, хотя мог просто обойти подозрительное место.
        Странно. Металлический цилиндрик упал на асфальт, отскочил от него, пролетел сквозь марево - и благополучно упал на обочину. Но сталкер на всякий случай всё равно то место обошел, и группа, шедшая за ним, тоже. И уже когда марево то осталось позади, Богдан обратил внимание, что гильза, лежащая на земле, тоже слегка дрожит, будто не материальный предмет это, а его изображение, проецируемое старым кинопроектором. Он аж поёжился, подумав о том, что могло стать с людьми, если б они прошли через эту аномалию.
        Девочку Богдан вёл за руку. Или она его. Как взялась за указательный палец, когда выходили со стоянки, так и не отпускала с тех пор. Интересно, кстати. Впервые вот эту мерзкую щекотку вдоль спины он ощутил перед тем, как немыслимым образом увидел перед собой цели, которые после устранил с помощью винтовки Вороновой. И тогда он тоже держал девочку за руку.
        «Это ты?» - послал он мысленный вопрос.
        «Я, - незамедлительно последовал ответ. - Ты сейчас для меня как большая антенна, с которой я лучше ловлю сигналы Зоны, которые ты тоже можешь слышать. Но скоро я тебе буду не нужна. Ты - наш, и ты быстро учишься».
        «Ваш - это как?»
        Девочка не ответила. Богдан хотел было повторить вопрос, но ощутил волну неудовольствия, исходящую от маленькой собеседницы. Мол, большой дядя, а тупые вопросы задаешь. Ладно.
        «А имя у тебя есть?»
        На этот раз она отозвалась.
        «Папа звал меня Надеждой».
        «Надей?»
        «Нет. Надеждой. Только так».
        Странно было, конечно, так по-взрослому обращаться к маленькой девочке, но Богдан это принял без особых проблем. Как будто так и надо и иначе - никак. Когда ребенок рассуждает и ведет себя как взрослый, значит, и относиться к нему надо соответствующе без тупых предубеждений. Надежда так Надежда.
        «А папу как звали?»
        Вопрос Богдан послал, просто чтоб мысленный разговор поддержать, - и тут же одернул себя. Может, у девочки психологическая травма в связи с потерей родителей. Но подуманного не воротишь, тем более что ответ пришел почти сразу.
        «Максим».
        Богдан от неожиданности аж остановился.
        Вновь взметнулись перед его внутренним взором воспоминания, которые он так старался загнать в недра своей памяти, - навек впечатавшиеся в нее картины прошлого, четкие, ясные настолько, словно произошедшее случилось только вчера.
        «А… где он сейчас? И как ты вообще оказалась одна в Зоне?»
        Внезапно Богдан почувствовал, что его мысли словно в непроницаемую стену ударились. И его палец Надежда отпустила. Вот, значит, как. Этот ребенок умеет открываться перед тем, кого сочтет достойным общения, но умеет и замкнуться полностью, когда собеседник начнет злоупотреблять доверием.
        - Извини, - сказал Богдан. - Пожалуйста.
        «Что значит “извини”?» - прозвучал в его голове холодно-непроницаемый голос, в котором сталкер уловил нотку любопытства.
        «Ну, это значит, что я виноват и не хочу, чтобы ты на меня злилась».
        «Ладно. Я тебя извинию».
        Сколько же было в этом голосе детского высокомерия, которое со временем, скорее всего, вырастет в самомнение. Или же в чувство собственного достоинства. Это уж как получится.
        «Правильно “извиняю”».
        Она не ответила, просто взяла его снова за палец и потянула вперед - пойдем, мол, хватит уже меня жизни учить.
        - Что это сейчас было? - раздался за спиной голос Протона.
        - Ничего, - ответил Богдан. - Зону слушал.
        - Но ты перед кем-то извинился.
        - Тебе послышалось.
        Протон не стал настаивать.
        - И что тебе Зона сказала? - на полном серьезе спросил ученый.
        - Что впереди у нас село Заполье, после которого начнется ад.
        - В смысле?
        - Увидишь, - буркнул Богдан.
        Сейчас его больше интересовало село, из которого он в прошлый раз еле ноги унес. Войти-то вошел, а вот выйти оказалось непросто. Вон они, уже показались кривые крыши полуразвалившихся домов Заполья, куда идти снова ну очень не хочется.
        Но надо.
        Словно подслушав его мысли, Протон поинтересовался:
        - А что, другой дороги нет? Обязательно надо идти через этот твой ад? Обойти его никак?
        - Тут куда ни ткнись - везде ад, - вздохнул Богдан. - И, на мой взгляд, лучше идти через него знакомой дорогой.
        - Может, ты и прав, - отозвался Протон. - Только что-то у меня плохое предчувствие…
        - Оно у меня с тех пор, как наш БТР встал, не отъехав от кордона и полкилометра, - заметила Воронова. - И с тех пор не отпускает.
        Но Богдан уже не слышал, о чем говорят его спутники. Сейчас он слушал себя, проверяя свои новые ощущения, словно осваивая только что приобретенный сложный прибор.
        И они не предвещали ничего хорошего.

* * *
        - Куда мы так чешем, пахан? - поинтересовался Васька Шалый. - Базарят, что тут на каждом шагу эти… мамалии.
        - Чего?
        - Ну, слово такое прогнал один яйцеголовый из Института, который в Ораном самогоном затаривался. Хрень такая, в которую попал - и враз ласты склеил.
        - Аномалии, - сплюнул Палач, более сведущий в научных терминах. - Тот яйцеголовый тебе в уши надул, а ты и повёлся. А я с Протоном про то конкретно тёр, потому как интересуюсь Зоной. Протон не фуфлыжник, он конкретно в теме. Типа, аномалии тут, конечно, присутствуют, но если зенками не хлопать и жалом не торговать, то нарваться на них можно только дуриком. Они себя обозначают. Где трава примята, где земля вдавлена, где еще что. Вон вишь типа ветерок крутится на одном месте, пыль гоняет? Значит, не надо туда соваться, лучше обойти.
        Васька хмыкнул.
        - Пахан, не прими в ущерб, но по ходу ты реально гонишь. Чё с того ветерка будет?
        Вынув из кармана патрон, бандит бросил его в мини-смерч. И тут же присел. Завихрение воздуха моментально окрасилось белым огнем, из которого расплавленной каплей вылетела пуля, едва не вонзившаяся Шалому в глаз.
        - Твою ж душу через коромысло! - выдохнул Васька. - Это чё?
        - Через плечо и на охоту, - буркнул Палач, сам изрядно офигевший от увиденного. - Вкурил, пацан, что такое аномалии?
        - Ага, - захлопал глазами Васька. - Пахан, я по ходу это, берега попутал малость, не обессудь.
        - Проехали, - сказал Палач. - Короче, кандёхай за мной и не отсвечивай.
        - А ты это, точняк те мамалии… то есть аномалии выпасешь? А то чёт стрёмно теперь как-то…
        Палач усмехнулся.
        - Не кипешуй, коллега. Я в свое время годную науку прошел насчет того, чтоб под ноги себе зырить и в дерьмо не вляпаться.
        Чутье у бывшего наемника и вправду было волчьим, что не раз помогало ему и в горячих точках, и на криминальной стезе. Притом и следопытом он был отменным, потому к селу Заполье они с Васькой подошли еще до того, как ночная тьма спустилась на Зону.
        - Здесь и заночуем, - сказал Палач, когда впереди показались очертания крайних домов. - А поутру эту шелупонь здесь встретим как следует.
        - Ну, ты стратег, - покачал головой Шалый. - Сто пудов уверен, что они сюда колеса прикатят?
        - Куда им деться? - отозвался Палач. - По ходу, они к центру Зоны ломятся, а туда кратчайший путь - только эта бетонка. По ней они и приплывут с утра пораньше прямо к нам в руки.
        - Годная тема, - улыбнулся Васька. - А то я уже конкретно задолбался по этой чертовой Зоне шастать, будь она проклята.
        - Помело придержи, - нахмурился Палач. - Есть примета не хаять то место, где кантуешься.
        - Ладно, ладно, заткнулся я, - примирительно поднял руки Васька. - Ну чо, тогда в крайней хате кости кинем? Козьрьки в ней как раз на бетонку выходят, из них и положим клиентов.
        Окна неплохо сохранившегося крайнего дома и правда смотрели на дорогу, поэтому Палач кивнул. С этой позиции цели, как только появятся в зоне видимости, будут как на ладони. И выспаться можно будет нормально, если дежурить через каждые три часа - под крышей-то оно всяко лучше спится, чем в чистом поле.
        Правда, Палач не мог отделаться от неприятного ощущения, нарастающего у него внутри с каждым шагом, приближающим их к селу. Будто тревога какая-то неслышно звенела в голове, беспокойство непонятное, ничем не обоснованное. Вроде и аномалий поблизости не было, и ни один мутант, о которых постоянно трепались охранники кордона, по дороге не попался…
        Но деваться некуда - надо было обустраиваться на ночлег, и безлюдное, более-менее сохранившееся село оставалось для этого наилучшим вариантом.
        Они вошли в облюбованный Шалым дом, и Пахан отбросил последние сомнения. Конечно, мусора здесь валялось на полу предостаточно, да и гнилью воняло изрядно, но было б удивительно, если бы в заброшенном доме оказалась идеальная чистота и порядок. Бандиты на своем веку всякое видели, так что грязью и отвратными запахами их было не напугать. А вот то, что в доме присутствовала прилично сохранившаяся кровать, заваленная старыми советскими газетами, их порадовало - всяко не на полу спать придется.
        - О, правильная шконка! - обрадовался Васька, направляясь к кровати с явным намерением опробовать находку на предмет, выдержит она его вес или нет. А Палач вдруг неожиданно для себя замер столбом у входа, будто на невидимую стену напоролся. Ибо в этом пустом доме было что-то не то. Неправильное что-то. Неестественное…
        А Васька всё шел к кровати, на ходу снимая с плеча автомат, чтоб удобнее было с размаху брякнуться на газеты, словно специально для мягкости разбросанные по кровати за неимением матраца…
        Палач успел лишь открыть рот, чтобы предупредить, остановить отчаянного пацана, что заменил ему сына, который так и не родился - жена самостоятельно сделала аборт, узнав о том, что Палача посадили в очередной раз. Проколола плод вязальной спицей, после чего умерла от заражения крови…
        Однако крик застрял в горле пахана, потому что Васька вступил в темное пятно возле кровати - и вдруг взорвался, будто пузырь с кровью, на который опустили невидимый паровой молот.
        Тяжелые брызги разлетелись во все стороны, и Палач ощутил, какие они горячие, когда те ударили ему в лицо…
        Медленно, словно во сне пахан провел ладонью по глазам, потом посмотрел на свою руку. Красную, липкую от крови. Казалось бы, привычное зрелище для человека его рода занятий. Но сейчас, после того, как притаившаяся аномалия убила Ваську, Палач почувствовал, будто в нем надломилось что-то. Месть, ради которой он пришел в Зону, вдруг потеряла свое значение, стала казаться мелкой и совершенно ненужной. Как и сама жизнь пахана, которую он посвятил лишь одному - чтобы его руки были в крови. Как сейчас. И как всегда до этого…
        - Зачем это? - спросил Палач, глядя на свои окровавленные ладони. - Ради чего?
        Ответа не было. Дом осуждающе молчал, как вынесший свой приговор судья, которого бесполезно умолять о снисхождении.
        Тогда Палач медленно повернулся, вышел из дому и, с трудом переставляя ноги, пошел по единственной улице села - навстречу людям, убитым им за такую долгую жизнь, которые сейчас стояли неподвижно в конце улицы, ожидая его…

* * *
        - В пяти километрах от Заполья находится ЗГРЛС - загоризонтная радиолокационная станция «Дуга», - сказал Богдан, невольно морщась. Постепенно нарастающее ощущение беспричинной тревоги давило на виски, мешая связно формировать свои мысли. Наверно, стоило сразу сказать спутникам, куда он их ведет, но Богдан очень надеялся, что за прошедшие годы излучение антенн ЗГРЛС ослабло, а может, и вовсе исчезло.
        Оказалось, надеялся он напрасно. При приближении к Заполью знакомые ощущения нахлынули с новой силой.
        - И что? - спросил Носов. - Она ж давно отключена.
        - По документам - наверняка, - кивнул Богдан. - Но на деле всё совершенно по-другому. Она до сих пор излучает какой-то аномальный фон, который действует на мозги. Поэтому я и не смог пройти дальше Заполья. Заходишь в село - и тебя почти сразу накрывают галлюцинации. Начинаешь видеть тех, кого убил или кто погиб по твоей вине. Эти видения гнут тебя, корежат, выворачивают изнутри…
        - И называются они проснувшейся совестью, - задумчиво проговорила Анна.
        Богдан внимательно посмотрел на девушку, словно впервые ее увидел. Странно, а он раньше не замечал, какие у нее красивые глаза, которые после смерти Маркуса словно стали еще больше, наполнившись печалью и болью.
        Богдану захотелось подойти к Анне, сказать что-то хорошее - он чувствовал, в настоящий момент ей как никогда необходима поддержка. Но сейчас было не до того. Впереди вновь лежало препятствие, которое Богдан дважды не смог пройти. И очень сомневался, что у него на этот раз получится провести группу мимо ЗГРЛС, излучение которой за прошедшие годы, вопреки его ожиданиям, не стало слабее.
        Неожиданно Перен снял свой рюкзак и начал доставать из него небольшие пластиковые контейнеры.
        - Что это? - поинтересовался Протон.
        - Ну, не зря же в группу включили специалиста по радиолокационной защите, - усмехнулся Перен. - Высшее руководство предполагало, что мы пойдем именно этой дорогой, которая считается наиболее безопасной, и потому снабдило меня устройствами, глушащими аномальное излучение станции «Дуга». Оно, кстати, регистрируется специальными датчиками даже в Киеве и относится к группе наиболее опасных торсионных полей, механически воздействующих на мозговое вещество. Однако на любое действие найдется противодействие. И наше конструкторское бюро разработало специальное устройство, блокирующее сигнал ЗГРЛС. Вот оно.
        Перен открыл одну из коробочек, после чего Заммер разочарованно присвистнул.
        - Да это ж обычные портативные наушники с микрофоном для радиосвязи!
        - Не совсем обычные, - покачал головой Перен. - У меня с собой мощный излучатель, который будет подавать на эти наушники сигнал, глушащий торсионное поле ЗГРЛС и тем самым защищающим мозг от его воздействия. Общаться можно так же, как обычно, через микрофоны-усилители, чтобы не кричать, голосом пытаясь заглушить сигнал работающего излучателя. Главное, не отходите от меня далеко. Сами понимаете, эти наушники лишь экспериментальный образец, а излучатель работает на обычных батарейках…
        - Понятно, - кивнул Заммер. - Как было сказано еще на конференции в Институте аномальных зон, у каждого из нас есть свое индивидуальное задание. И твоё, насколько я понимаю, это испытать на нашей группе вот этот чертов излучатель!
        - Всё равно у нас нет другого выхода, - пожал плечами Перен. - Иначе при входе в зону наибольшей активности торсионного поля в наших мозгах начнутся необратимые изменения, которые не приведут ни к чему хорошему.
        - Он прав, - кивнул Богдан. - Я там был, я знаю.
        - Так какого, интересно, дьявола ты нас тогда сюда привел, если всё знал с самого начала? - прищурился Заммер.
        Вместо ответа Богдан подошел к Перену, взял у него из рук наушники, надел, подогнал по голове.
        - Рекомендую всем сделать то же самое, - сказал Перен.
        Заммер в сердцах плюнул, но тоже подошел и взял коробочку из рук специалиста по радиолокационной защите. Остальные сделали то же самое - кроме Надежды.
        - Возьми, - Перен протянул девочке устройство. - С учетом выбывших членов группы у меня есть лишние.
        Однако Надежда коробочку не взяла.
        «Мне не нужно», - коснулась мозга Богдана её мысль.
        - Ей не нужно, - озвучил полученную информацию Богдан.
        Перен пожал плечами и спрятал лишние устройства в рюкзак. После чего поковырялся в нем, пощелкал какими-то невидимыми тумблерами - и в наушниках всех членов группы раздался еле слышный писк, похожий на комариный. Слышать и говорить не мешает, но на нервы действует.
        Заммер скривился.
        - У меня от этого звука уже голова болит.
        - Ну, значит, пойдем быстрее, - сказал Перен. - И не забывайте - держитесь ближе ко мне. Если отойти на несколько шагов, сигнал ослабнет и перестанет защищать от воздействия «Дуги».

* * *
        …Они шли через Заполье - такое же скорбно-мрачное, как и остальные поселения Зоны, оставленные людьми после страшной аварии на ЧАЭС. Наполовину сгнившие дома производили крайне гнетущее впечатление. Казалось, они смотрят на людей черными провалами своих окон, в которых, словно слезы в пустых глазницах, застыли осколки разбитых стекол…
        - Жутко, - поежилась Анна. - Как на заброшенном погосте.
        - Зона и есть кладбище несбывшихся человеческих надежд, - немного нервно отозвался Носов. - Как всегда - хотели как лучше, построив Чернобыльскую АЭС, а получили мертвую пустыню. Смерть - это всегда обратная сторона прогресса. Люди кидают монетку, а выпадает как придется…
        Богдан не слышал товарищей по рейду. Сейчас он прислушивался к своим ощущениям. Да, наушники глушили внутреннюю тревогу, но не полностью. Всё равно шевелился где-то внутри скользкий, настороженный, напряженный комочек, придавленный комариным писком в ушах, но в любую секунду готовый взорваться кошмарной чернотой воспоминаний, сводящих с ума…
        - Глянь, - дернул его за рукав Протон.
        Богдан, отвлекшись от самоанализа, посмотрел в ту сторону, куда указывал ученый.
        На стене одного из более-менее сохранившихся домов отпечатался черный человеческий силуэт. Очень четкий, словно нарисованный. Его можно было бы принять за чью-нибудь шалость, если б не разбитый дозиметр, валяющийся рядом со стеной дома, и не рассыпавшаяся связка предупреждающих знаков - ржавых тонких металлических труб, к которым были приварены облезлые от времени желтые треугольники с нарисованными на них красными трехлопастными пропеллерами и надписями «Радиационная опасность!».
        - Не иначе, десять лет назад дозиметрист в одну из первых аномалий попал, - сказал Протон. - Тогда еще люди про них не знали, ходили свободно, уровень радиации замеряли, такие вот «пропеллеры смерти» ставили там, где было слишком опасно. А потом началось, примерно через неделю после аварии. Один за другим стали пропадать специалисты при загадочных обстоятельствах. Сначала на диких зверей грешили, потом на мародеров… А когда одного проверяющего из столицы разорвало на части прям на глазах у комиссии, тогда быстренько Зону огородили и вышки поставили. Такие дела…
        Слова Протона разносились по всем наушникам членов группы, и это было хорошо.
        Иначе от монотонного писка прибора и всё нарастающего чувства безысходности можно было реально рехнуться.
        - Слышь, Перен, как-то тухло твой аппарат работает, - поморщился Заммер. - Башка всё равно раскалывается. Может, там мощность надо увеличить или еще чего?
        - Он и так на максимуме, - отозвался спец по радиационной защите. - Но ты говори, Заммер, говори. Так всем будет легче. И давайте побыстрее пойдем, а то, боюсь, батарейки кончатся быстрее, чем мы минуем опасную зону.
        Группа ускорила шаг - и довольно быстро вышла к околице села, за которой перед ними открылась величественная картина, которую до этого закрывали собой дома и разросшиеся возле них уродливые деревья.
        Там, за окраиной села, клубился полупрозрачный туман, совершенно не похожий на обычный. Он двигался, менялся, при этом в глубине его скользили какие-то бесплотные тени, очертаниями отдаленно похожие на людей.
        А из этого серого туманного моря, словно мачты гигантского затонувшего корабля, торчали кверху антенны, казалось, подпиравшие собою хмурое небо Зоны. По ним то и дело беззвучно пробегали белые молнии, порой снизу бьющие в черные тучи, что в изобилии собрались над рядом высоченных антенн, словно притянутые их сверхъестественной энергией.
        Но Богдан сейчас смотрел не на них, а на человека, что стоял на коленях спиной к группе, словно верующий, увидевший воочию своего бога и сраженный наповал его грозным величием.
        Группа невольно остановилась неподалеку от коленопреклоненного - слишком уж потрясающей и величественной оказалась открывшаяся перед ними картина, от которой невозможно было отвести взгляд. Лишь менее впечатлительный Богдан сделал несколько шагов вперед, положил ладонь на плечо человека, неподвижного, словно памятник…
        И едва не отдернул руку.
        Тело человека было холодным, словно Богдан прикоснулся к ледяной статуе. И таким же твердым. Этот странный холод обжег ладонь даже через кожаную куртку, в которую был одет человек. Его словно заморозили живьем и зачем-то оставили на дороге.
        «Аномалия, - мелькнуло в голове Богдана. - Заморозила несчастного насмерть».
        И тут коленопреклоненный пошевелился.
        Глава 7
        Богдан решил, что ему это показалось - ну не может шевелиться холодная статуя, твердая, словно камень. Тогда он сделал два шага вперед, заглянул коленопреклоненному в глаза - и невольно отшатнулся.
        Потому что у него не было глаз.
        Вместо них в глазницах зияло черно-багровое месиво, а на щеках слепца запеклись потеки, похожие на засохшие кровавые слезы.
        Внезапно он разлепил спекшиеся, растрескавшиеся губы, и из его горла вырвался протяжный хрип, мало похожий на человеческий голос:
        - Простите… меня…
        Подошедшие члены группы с ужасом смотрели на человека, у которого в запекшейся крови было не только лицо, но и руки. Особенно - большие пальцы, к которым прилипли еще сырые ошметки плоти.
        - Кошмар какой, - проговорил Перен. - Он… он же сам себе глаза выдавил.
        - Я знаю его, - тихо сказал Богдан. - Это Палач, главарь бандитской группировки, которая хозяйничала в Ораном. Его брат пытался убить меня, но вместо этого я убил его. Думаю, Палач пришел в Зону, чтобы найти меня и отомстить.
        - Как-то не очень у него это получилось, - нервно хмыкнул Заммер. - А глаза-то он зачем себе выковырял?
        - Ты чем слушал? - хмуро произнес Перен. - Богдан же говорил. Сейчас этот бандит, небось, видит тех, кого убил за свою жизнь. Глаза себе выдавил, а всё равно видит. И прощения у них просит.
        - Жуткая штука эта «Дуга», - поморщился Заммер. - Пошли уже отсюда. А этого Палача лучше пристрелить, чтоб не мучился.
        Богдан покачал головой.
        - Поздно. Он уже не человек.
        - Да хорош мне лапшу на уши вешать, - скривился Заммер, доставая пистолет. - Хоть он и бандит, а всё равно не по-людски его вот так оставлять.
        Грохнул выстрел - и тут же сапёр выронил оружие. Прилетевший рикошет рванул рукав его камуфляжа, выдрав из него лоскут материи и оторвав от руки кусок кожи.
        - Твою ж душу… - выдохнул Заммер, зажимая свободной рукой рану.
        - Давай перетяну, - с досадой сказала Воронова, доставая из наплечного кармана бинт. - Как доберемся до привала, перевяжу нормально.
        Заммер, несмотря на ранение, улыбнулся. Нормальная реакция. Когда тебе оказывает первую помощь девушка, к которой ты небезразличен, и боль утихает, и настроение приподнимается.
        - М-да, получается, плохая это идея - стрелять в памятники Зоны, - задумчиво произнес Богдан, глядя на Палача, который всё так же еле слышно просил прощения у тех, кого видел только он.
        Протон же внимательно посмотрел на сталкера, потом достал свой КПК и записал: «Правило номер один. Никогда не стреляй в памятники Зоны».
        - Пойдемте уже, - произнес Перен. - Заряда батарей осталось процентов на семьдесят, а я без понятия, сколько нам еще идти до безопасного места.
        …И они пошли дальше, через полупрозрачный туман, который постепенно становился всё более плотным, но, тем не менее, не мешающим видеть огромные антенны «Дуги», верхушки которых уже утонули в черных тучах, тяжелыми могильными плитами нависших над головами путников.
        - Так и кажется, что сейчас упадут и придавят нас, - проговорил Носов, не уточнив, о чем это он - об антеннах или о тучах.
        - Под ноги смотри, - посоветовал Перен. - А то наушники свалятся, и тогда черт его знает, что дальше будет.
        - Хуже уже точно не станет, - бесстрастным, каким-то неживым голосом проговорил Носов. - Это же я их убил. Понимаете, я.
        - Кого? - не понял Протон, который шел рядом.
        - Жену свою. И дочь, - отозвался психолог, стеклянным взглядом смотревший прямо перед собой. - Машину гнал, опаздывали мы. Думали, что к друзьям на новоселье, а оказалось - к смерти в гости. И успели. К ней никто не задерживается, все вовремя приезжают. То, что от них осталось, потом автогеном из машины вырезали. А на мне ни царапины. Шведский автомобиль с повышенным уровнем безопасности. Место водителя целехонькое, а всё, что вокруг, - в лепешку.
        - Чёрт, похоже, у него наушники неисправные, - забеспокоился Перен. - Анна, достань у меня из рюкзака другой контейнер, быстрее!
        Девушка метнулась куда было сказано, выдернула коробку из рюкзака, висевшего за плечами специалиста по радиационной защите, вынула наушники, бросилась к Носову. Но тот с неожиданной силой оттолкнул ее, продолжая смотреть вперед. И говорить:
        - Вы что, их не видите? Вот же они, смотрят на меня. Мертвые, правда, но какая разница? Мы же тоже с вами все уже мертвецы, только думаем, что живые… А вы, дорогие мои, простите меня, пожалуйста. Если сможете. Только не смотрите так. Всё, что угодно, только не смотрите…
        Богдан скрипнул зубами.
        «Ему не помочь?» - спросил мысленно.
        «Нет», - прозвучал ответ. Надежда шла рядом, держась за указательный палец сталкера и сжимая его чуть сильнее, чем обычно.
        «Дело в наушниках?»
        «Нет. Ваши приборы исправны. Дело в том, что он не простил себя. И всё равно умер бы очень скоро. Тот, кто не умеет прощать, неважно кого - себя или других, - всегда легкая добыча для смерти».
        А Носов продолжал говорить:
        - Я ж и в Зону-то пошел лишь потому, что места себе не находил. Думал, что хоть здесь немного отпустят меня воспоминания. И правильно сделал. Здесь оно, мое место. С вами. И никуда я больше отсюда не уйду.
        Психолог сбросил с головы наушники, остановился, уставившись прямо перед собой и протянув руки к тем, кого видел только он, - и замер. Богдан обернулся, остановился, шагнул к Носову, дотронулся до его руки…
        Пальцы ткнулись в твердую ледяную поверхность.
        - То же самое, что и с Палачом, - тихо проговорил он. - Только ему нужны глаза, чтобы видеть своих.
        - Страшно-то как, - прошептала Анна.
        - А может, здесь, в Зоне, он нашел свое счастье, - задумчиво произнес Протон. - Ведь теперь он со своей семьей. Навсегда…
        - Быстрее, - почти прокричал Перен. - Аномальный фон здесь зашкаливает. Слышите - писк в наушниках стал тише, уровень сигнала падает. Бегом отсюда! Иначе все здесь останемся!
        И они побежали.
        Богдан подхватил девочку на руки и рванул так, как никогда до этого не бегал. Потому что перед его глазами сначала смутно, а потом всё четче и четче начали появляться образы…
        Два чернобородых человека в халатах и с автоматами, с которыми он столкнулся однажды в ущелье Афганистана и успел выстрелить раньше, чем они вскинули оружие…
        Старик-смертник с грудью, развороченной из пулемета Калашникова, который не доехал считаные метры до их блокпоста на автомобиле, начиненном взрывчаткой…
        И Максим, пристально смотревший на Богдана так, словно хотел прожечь его взглядом, чтобы увидеть, что творится в душе у бывшего друга…
        Сознание металось в черепной коробке, словно шизофреник в комнате с мягкими стенами. С одной стороны, Богдан понимал, что это лишь видения, галлюцинации, навеянные жёстким аномальным излучением. Но голос разума слабел с каждой секундой - когда призраки становятся слишком реальными, здравый смысл пасует перед тем, что отчетливо видят глаза…
        А еще в груди сталкера вновь стала зарождаться раздирающая волна, готовая взорваться новым приступом неистового кашля. Но для того, чтобы достать из кармана коробочку с капсулами, оставшуюся от Лопеза, нужно было поставить девочку на землю. А это - драгоценные секунды, которых у Богдана не было. И он бежал, давя в себе предательские хрипы и очень осторожно втягивая воздух в больные легкие, что на бегу не так-то просто сделать…
        «Правее, - вновь раздался в его голове голос Надежды. - Еще правее. Туда, где пригорок».
        Уже совершенно ничего не соображая, Богдан рванул было туда, куда указывала девочка, но в голове вдруг словно что-то щелкнуло:
        «Группа. Как они?»
        Сталкер обернулся.
        Протон еле плелся, поддерживаемый Анной. Воронова шла, покачиваясь и держась обеими руками за голову. Перен тоже с трудом переставлял ноги, спотыкаясь и явно стараясь не упустить Богдана из виду. А Заммер… Заммер стоял шагах в двадцати от Богдана, и глаза его медленно стекленели.
        Сталкер поставил Надежду на землю и бросился к группе.
        - Бегом, - хрипло заорал он. - Вон к тому пригорку!
        И, подбежав к Заммеру, ударил его ребром ладони чуть ниже раны на руке, наспех перевязанной бинтом поверх камуфляжа.
        Лицо сапёра исказила гримаса боли, но взгляд стал осмысленным.
        - Т-ты… Ты чего, нах?
        - Материшься? Хорошо! - прохрипел Богдан. - А теперь бегом туда!
        Вероятно, что-то было такое в его глазах, отчего Заммер подчинился. Не бегом, правда, но пошел в том направлении, куда его толкнул сталкер. Ну и отлично.
        Подбежав к Анне, Богдан подхватил Протона.
        - Вороновой помоги!
        Та не стала артачиться. Бросилась к девушке, забросила ее руку себе на плечо и повела.
        «И откуда в ней столько силы? - промелькнуло в голове у Богдана. - Мужики еле тащатся, а она…»
        Впрочем, размышлять времени не было. Протон оказался неожиданно тяжелым, и последние метры Богдану пришлось практически тащить его на себе. Куда? Что за пригорок такой? Да кто ж его знает. Главное - дотащить.
        И он сделал это. Правда, не рассчитав, сам едва не упал в овраг… который на самом деле оказался не оврагом.
        Это была дорога, полого ведущая прямо в красные от ржавчины распахнутые двери какого-то подземного бункера, над которым, собственно, и возвышался маскировочный пригорок, обильно поросший серо-желтой травой.
        Увидев цель, группа нашла в себе силы сделать последний рывок, сползти вниз по откосу, нырнуть в бункер… и понять, что перед глазами не колышется больше серый туман, в котором бродят жуткие призраки прошлого.
        - Бункер экранирует излучение, - выдохнул Перен, сползая по стенке. - Кажется, мы спаслись.
        - Боюсь, это только кажется, - проговорила Анна, которая всё еще поддерживала Воронову. Старший лейтенант еще не пришла в себя и наверняка упала бы без посторонней помощи.
        - Странно, что на тебя не действовало излучение, - просипел Заммер, без сил падая на грязный бетонный пол. - Я так чуть не рехнулся от того, что видел.
        - Я ничего не видела, - проговорила Анна, осторожно помогая Вороновой сесть возле стены. - Может, потому, что я в своей жизни никого не убила и не предала.
        А Богдан ничего не сказал. Посмотрел на Надежду, которая вошла в бункер, подумал: «Ну, слава Зоне, вроде все здесь» - и скрючился возле проржавевших насквозь ворот, дав волю кашлю, который сдерживал до этого мгновения лишь усилием воли.
        На этот раз всё было намного хуже, чем раньше. Изо рта вылетала уже не кровавая мокр?та, а какие-то черные, влажные лохмотья плоти, которые шлепались на бетон перед лицом Богдана словно мерзкие, склизкие жабы.
        - Он же так сейчас все свои легкие выкашляет, - скривился Заммер. - Похоже, кранты нашему сталкеру. И хоронить точно не надо будет, он и так ниже уровня земли.
        - Как и все мы, - заметил Перен, вглядывающийся в экран дозиметра, который достал из рюкзака. - Кстати, тут радиационный фон адовый. Если задержимся, можно прям здесь на пол ложиться и немного подождать. Смертушка придет очень быстро.
        - А что это вообще такое? - поинтересовалась немного пришедшая в себя Воронова.
        - Ты ж карту Зоны изучала перед выходом в рейд, как и все мы, - не преминул подколоть Перен. - Но, так и быть, напомню. Это стартовая позиция советских подвижных зенитно-ракетных комплексов С-75 «Волхов», которые во времена СССР прикрывали стратегически важные объекты - Чернобыльскую АЭС и загоризонтную радиолокационную станцию. Не исключаю, что где-нибудь тут их ядерную начинку захоронили, потому и фон такой.
        - Рада, что у тебя ЗГРЛС память не отшибла, - хмыкнула Воронова. - Только не поняла, зачем нужны были именно ядерные заряды? Если я верно помню, дальность полета ракет этих ЗРК была не более тридцати километров.
        - Не знаю, - пожал плечами Перен. - Может, чтоб в случае чего крепче бабахнуло. А может, чтобы, если вероятный противник подошел бы слишком близко к охраняемым объектам, уничтожить те объекты максимально эффективно. В Советском Союзе всегда просчитывали все возможные варианты. А нам бы сейчас не помешало понять, как дальше идти. Я, например, предлагаю двинуть напрямую через село Копачи. Отсюда до ЧАЭС осталось всего-то четыре километра…
        - Нельзя… через Копачи… - прохрипел Богдан.
        Ему удалось при помощи Анны пропихнуть в себя несколько капсул Лопеза, и теперь спазм, сдавивший грудь, немного отпустил.
        - Почему нельзя? - удивился Перен. - По-моему, оптимальный путь.
        - Нет… Нельзя нам в это село.
        Богдан и сам не мог объяснить, почему нельзя. Но при слове «Копачи» мерзкий холод разлился вдоль позвоночника, будто в него от затылка до копчика залили жидкий азот.
        - Уверен на сто процентов? - переспросил Протон.
        - Да.
        - Ладно, - кивнул ученый. - Назовем это явление «сталкерской чуйкой».
        И что-то записал в своем КПК.
        - Ты как? - спросила Анна, склоняясь над Богданом. - Идти сможешь?
        - Смогу, - кивнул сталкер, поднимаясь на ноги. Дышать вроде пока получается, а остальное не особо важно. - Копачи мы немного левее обойдем. Вдоль отводного канала выйдем к подводящему, а там до Четвертого энергоблока рукой подать.
        - Тебе виднее, - сказал Заммер, руку которого перевязывала Воронова. - Кстати, получается, ты мне жизнь спас, когда вытащил из-под излучения этой чертовой радиолокационной станции. Благодарить не буду, но при случае отплачу тем же - должным быть не люблю. Или, если подыхать будешь в мучениях, обещаю не больно пристрелить. Это я умею, уж поверь.
        - И на том спасибо, - усмехнулся Богдан.

* * *
        Немного отдохнув, члены группы вновь надели наушники, организованно выбежали из приютившего их подземного бункера - и рванули на север. ЗГРЛС по-прежнему давила на мозги, но уже не с такой силой. Перен объяснил это тем, что сейчас они находятся в зоне бокового излучения радиолокационной станции, которое слабее фронтального, плюс удаляются от нее.
        - Еще километр - и, думаю, можно будет снять наушники, - прохрипел он.
        Бег по пересеченной местности всем давался нелегко. Особенно Богдану. Надежда ни к кому не шла на руки, только к сталкеру, так что ребенка пришлось нести ему. Хорошо, что Заммер его рюкзак забрал, иначе бы Богдан точно рухнул от усталости на полпути. Удивительно, но после прохождения мимо ЗГРЛС сапёра словно подменили. Куда девалась его язвительность, граничащая с откровенным хамством? Бежал вместе со всеми - и молчал. Может, увидел чего в том тумане…
        Наконец впереди показались крыши каких-то строений, на первый взгляд похожих на заброшенную машинно-тракторную станцию. Перен скинул с плеч рюкзак, поставил на землю, нырнул в его недра…
        - Да вынь ты уже свою бандуру! Неудобно же с ней так возиться, - не выдержал Протон, ноги которого дрожали после километровой пробежки - не мальчик, поди. Оттого и раздражение нужно было выплеснуть на кого-нибудь.
        - Не могу, - мотнул головой спец по радиационной защите. - Секретная разработка. Я подписку давал.
        - Ну-ну, - хмыкнул Протон. - А ты не думал о том, что все твои подписки та пулеметная очередь перечеркнула, которая убила Рана?
        Перен не ответил, продолжая ковыряться в рюкзаке. И наконец выдал:
        - Нормально. Аномальное торсионное поле в пределах допустимого. Можно снять наушники.
        - Слава Зоне, - сказал Богдан, свободной рукой снимая с головы надоевшее устройство. - Я уж думал, от этого писка с ума сойду.
        Другой рукой он поддерживал Надежду, которая, обхватив ручками его шею, спала, положив голову на плечо сталкера. Богдан улыбнулся - и вдруг перехватил взгляд Анны, которая смотрела на него и тоже улыбалась. Бывает такое: проскочит меж двумя людьми искра, и всё становится понятно без слов.
        Причем не только им.
        Богдан услышал, как скрипнула зубами Воронова. И, переведя взгляд, увидел ее глаза…
        Надо же, какие они у нее. Прям горят изнутри испепеляющим огнем! Подумать только, какие эмоции… Вроде ж всё решили прошлой ночью. Ан нет. Иные женщины и оставленного ими мужчину всё равно считают своим. Странно это, конечно, но факт остается фактом, и ничего с этим не поделать.
        Заммер тоже чего-то такое увидел и истолковал по-своему:
        - Короче, Богдан, давай так. На тебе лица нет, Анна с Протоном тоже устали. И эта твоя девочка спит. Пусть поспит и дальше, а мы со старшим лейтенантом пойдем посмотрим, что там впереди за машинно-тракторная станция такая. Совершенно ни к чему туда всей толпой тащиться. Мы разведаем, что да как, и если всё нормально, свистнем вам. А вы как раз минут десять-пятнадцать отдохнете.
        - Благодарю, - кивнул Богдан, у которого после того приступа и последующей пробежки уже голова кружилась от слабости. - Только смотрите под ноги. Если что подозрительное увидите, кидайте гильзу или камень…
        - Да поняли уже твою систему проверки аномалий, - отмахнулся Заммер. - Ну что, товарищ старший лейтенант, как насчет разведки?
        - Я с вами, - безапелляционно заявил Перен. - Мне надо для отчетности…
        И осекся. Заммер пристально посмотрел на него.
        - Признавайся, ты реально на СБУ работаешь? Ну проговорился, бывает, стресс, все дела. Начал - так договаривай.
        - Да какая разница, на кого я работаю, - огрызнулся Перен, разозленный тем, что ляпнул лишнего. - У нас сейчас одна задача - в живых остаться. И вернуться. А после возвращения другая бодяга начнется, поэтому мне подставляться совершенно не с руки.
        - Ладно, пусть идет, - сказала Воронова. - Пошли уже, а то только время теряем на пустые разговоры.
        Заммер недовольно засопел, но ничего не сказал. Просто повернулся - и пошел вперед, мысленно проклиная всех секретных агентов на свете, которые не дают остаться наедине с понравившейся девушкой.

* * *
        …Машинно-тракторная станция сохранилась довольно неплохо. Длинное одноэтажное кирпичное здание с двускатной крышей, казалось, не тронули ни время, ни последствия страшной катастрофы. Чего нельзя было сказать о технике, которой рядом со зданием было в избытке.
        Прямо на пути разведчиков стоял грязный, рыжий от коррозии автобус. За ним находилась строительная бытовка с красными потеками на стенах от дождевой воды, что годами стекала с насквозь проржавевшей железной крыши. Далее виднелся трактор, по которому словно великан ударил ребром ладони - машина была просто сломана надвое и так и сгнила, превратившись в груду ржавого, искореженного металла.
        Заммер невольно замедлил шаг, потому что над автобусом мерцало странное голубоватое сияние. Будто кто-то у него на крыше смонтировал несколько горелок, пустил по ним газ и поджег.
        - Аномалия, - сказал Заммер. - Даже кидать ничего не надо, и так ясно.
        - Да ну, - отозвалась Воронова. - Спасибо, а то мы не заметили.
        Сапёр насупился. Не такого ответа ждал. Впрочем, на что он рассчитывал? Что эта красавица обратит на него внимание?
        - Ладно, давайте обойдем этот автобус, проверим здание - и обратно. Не хотелось бы, чтоб в нем засел кто-то из бандитов Палача, которые добрались сюда, - сказал Заммер просто для того, чтобы что-то сказать.
        Перен усмехнулся.
        - Думаешь, кто-то из них смог бы пройти живым мимо «Дуги»?
        - Может, обогнули ее.
        - По болотам, которые еще до аварии были обозначены на карте как непроходимые?
        - Подождите вы, - одернула их Воронова. - Там, в здании. Какое-то движение.
        Заммер с Переном мгновенно вскинули автоматы, Воронова же взяла на изготовку СВД. Но пейзаж, раскинувшийся перед ними, оставался безлюдным. Ни травинка не шелохнется, ни птица не пролетит. Казалось, даже ветер покинул эти унылые места, пахнущие ржавчиной и смертью.
        - Может, показалось, - наконец сказала Воронова. - Хотя вряд ли. Пойдемте, что ли, проверим.
        Девушка перевесила винтовку за спину и достала из кобуры пистолет Стечкина. Для женщины оружие тяжеловатое, но старший лейтенант обращалась с ним уверенно - видно было, что не впервой ей АПС в руках держать.
        Так они и вошли в широко распахнутые ворота здания, внутри которого было довольно темно. Крыша хорошо сохранилась, а дневной свет очень скупо проникал в низкие окна - хоть и преимущественно застекленные, но грязные до почти полной непрозрачности. Впрочем, особого освещения здесь и не требовалось. И так понятно, что станция много лет как брошена - как и все остальные строения в Зоне.
        Внутри здание было завалено металлическим хламом - ржавые запчасти, какие-то станки, разбитый советский мотороллер, на который упал случайный луч света…
        Заммер поморщился. Здесь воняло не только гнилым металлом и плесенью. К естественным ароматам Зоны примешивался сладковатый запах гниющей плоти и свежего дерьма.
        - Обитаемое место, - заметил сапёр. - Интересно, кто здесь…
        Договорить он не успел.
        Из темноты в их сторону метнулась громадная черная тень.
        Заммер почти успел среагировать, довернув автомат. Но он вошел первым и стоял слишком близко к неведомому противнику, который выпрыгнул из-за кучи ржавого металла.
        Мощный удар отбросил сапёра в сторону. Пролетев пару метров, тот грохнулся на спину. Острая боль пронзила позвоночник, и на мгновение Заммер потерял способность дышать и двигаться.
        Но не видеть…
        Перен стоял позади Вороновой, которая немедленно начала стрелять из своего пистолета - что, впрочем, на огромного нападающего впечатления не произвело. Пули били в него, а он лишь сотрясался от попаданий, но умирать не собирался. Тварь стояла, словно демонстрируя людям свою неуязвимость. А Перен воспользоваться своим автоматом не мог, так как сектор обстрела ему перекрывала фигура девушки.
        Монстр, которого детально рассмотреть в полутьме здания было невозможно, неторопливо занес свою громадную лапу - и Перен не нашел ничего лучшего, как сильно толкнуть Воронову в спину, прямо в смертоносные объятия чудовища… Которое подарок приняло как должное. Перехватило девушку и резко рвануло.
        Треск раздираемой плоти, отчетливо раздавшийся в пустом здании, привел Заммера в чувство. Несмотря на боль в спине, он вскинул автомат, который так и не выпустил при падении, и высадил длинную очередь в темный силуэт, замерший посреди заброшенного здания.
        Всё-таки автоматный патрон - это не пистолетный. Монстр задергался, словно под током, и, выронив девушку, упал на колени. И тут Заммер услышал истеричный визг Перена. Здоровый, крепкий мужчина верещал, словно до полусмерти напуганный заяц, увидевший удава…
        И не стрелял, хотя автомат был у него в руках.
        - С-сука, - выдохнул сапёр.
        Превозмогая боль, он вскочил на ноги, отработанным движением сменил магазин и высадил еще одну, на этот раз прицельную очередь в голову чудовища, черным силуэтом маячившую в полутьме.
        Какой бы ни была живучей тварь, обитающая здесь, но такое количество свинца оказалось ей не по зубам. Голова монстра взорвалась, будто гнилой арбуз - и немедленно нестерпимая вонь наполнила помещение, словно мозг в черепе чудовища давным-давно сгнил. Впрочем, в этих местах и такое могло быть, на то она и Зона.
        Мертвое тело твари шлепнулось на пол, но Заммера оно больше не интересовало. Он подошел к девушке, наклонился, приложил два пальца к ее шее, особо ни на что не надеясь…
        Однако она была еще жива и даже в сознании.
        - Я… Я не виноват… - раздался за спиной сапёра трясущийся голос. - Ты же видел, я не мог ничего сделать…
        Заммер неторопливо разогнулся, повернулся к Перену и, ни слова не говоря, высадил остаток магазина в лицо специалиста по радиационной защите. Когда слова не нужны, нечего и воздух сотрясать понапрасну.
        Потом сапёр вновь сменил магазин, закинул автомат за спину, осторожно поднял девушку и вынес ее из здания. Он чувствовал, как его пальцев касается что-то теплое и склизкое, но не мог заставить себя посмотреть вниз - ибо знал, что увидит.
        Он осторожно положил девушку на траву и, закусив до боли губу, всё-таки глянул.
        И не смог сдержать стона.
        Живот Вороновой был распорот от бока до бока. Сплошное месиво из разорванных внутренностей. Заммер отвел взгляд и смахнул набежавшую слезу окровавленной рукой.
        - Всё плохо, да? - улыбнулась бледными губами девушка. - Знаешь, странно, но боли нет.
        - Позвоночник задет, - с трудом проговорил сапёр. - Всё, что ниже, парализовано и ничего не чувствует.
        - Это хорошо, - сказала Воронова. - Хоть здесь повезло. Жаль, Лопеза нет больше, помог бы кишки обратно в живот заправить. А то некрасивый труп получится.
        Оттого, что она, умирая, пыталась шутить, Заммеру стало жутко. Он много смертей повидал на своем веку, был свидетелем того, как мужики плачут на пороге небытия, словно малые дети. Но чтобы человек уходил вот так, с улыбкой на бледных губах - такое он видел впервые.
        - Знаешь, думаю, дальше всё равно больно будет, - сказала девушка. - Ни к чему это. Поэтому сделай как ты умеешь. Быстро. А винтовку мою Богдану отдай, пусть у него останется. На память.
        Заммер кивнул.
        И сделал всё как она просила…
        Одинокий выстрел разорвал тишину, а следом сапёр услышал топот - это бежали к нему остальные члены группы.
        - Мы услышали выстрелы и решили… - начала было Анна - и осеклась, увидев обезображенный труп Вороновой.
        - Там, в здании, было что-то, - деревянным голосом сказал Заммер.
        - А теперь? - ошарашенно спросил Протон.
        - Теперь нет, - отозвался сапёр.
        - А Перен?
        - Его тоже нет, - сказал Заммер. - Да, наверно, и не было никогда. Так, ходячее пустое место.
        Богдан не стал уточнять, что имел в виду сапёр. Он просто прошел в здание, увидел всё и вернулся обратно.
        Для человека, прошедшего афганскую войну, а потом много лет пытавшегося прорваться в Зону, всё стало очевидным с одного взгляда.
        - Он всё верно сказал, - произнес Богдан. - По-другому и не скажешь. Это мясоглот был. Взрослый. Я их только издали видел. Жуткая тварь. Говорят, они как-то проникают через кордон, выходят из Зоны, ловят людей, затаскивают обратно - и либо жрут их, либо кусают, впрыскивая свою слюну, после чего человек сам становится мясоглотом. Размножаются они так. Всегда считал это выдумкой…
        - А теперь эта выдумка убила ее, - произнес Заммер. - Она сказала перед смертью, чтобы ты взял ее винтовку на память о ней. И еще. Я не дам оставить так ее тело. Как хотите.
        - Закапывать бесполезно, - напомнил Протон.
        - Я знаю, - отрезал Заммер. - Значит, закопаем глубже.
        - Всё равно мутанты выроют, - сказал Богдан, задумчиво обозревая унылый пейзаж. - Погоди, есть идея. Неси ее сюда.
        И показал на автобус.
        Заммер хотел спросить зачем, но подумал - и не стал. Как ни крути, сталкер успел себя зарекомендовать как хороший проводник и толковый командир отряда. Поэтому он осторожно поднял мертвое тело девушки и понес туда, куда сказал Богдан.
        - Клади рядом с колесом, - произнес сталкер.
        Заммер подчинился.
        - И? - спросил он.
        - Давай отойдем. На всякий случай.
        Они отошли на несколько шагов. Прошла минута. Вторая.
        - Ничего не понимаю, - сказал подошедший Протон. - Что вообще происходит?
        - Я думаю, что аномалии живые, - сказал Богдан. - И убивают не просто так. Они охотятся. Им нужна белковая пища, иначе эти странные порождения Зоны слабеют и умирают. И вот это пламя на крыше автобуса - оно не случайно. Я в прошлые свои рейды несколько раз вор?н замечал, да и сейчас уже пару раз видел. Других птиц в Зоне почти нет. Если залетят случайно, то тут же разворачиваются - и обратно. А вор?ны живут здесь, ничего не боятся. По-моему, это пламя на них и охотится. Увидит дурная птица блестящее, снизится посмотреть, тут оно ее схватит и переварит. По-своему.
        - Уверен? - прищурился Протон.
        - Нет, - покачал головой Богдан. - Просто думаю так. И чувствую…
        - Смотрите, - ткнула пальцем Анна на крышу автобуса. - Она двигается!
        И правда.
        Пламя цвета чистого неба медленно сползало вниз. Вернее, стекало по двери автобуса большой полыхающей каплей. Сначала медленно, неуверенно, а потом всё быстрее и быстрее.
        - Назад, - сказал Богдан.
        И вовремя.
        Члены группы успели попятиться на несколько шагов, когда капля лазурного пламени наконец добралась до мертвого тела - и словно обняла его мягким, прозрачным огнем, будто пробуя на вкус неожиданное подношение…
        В следующую секунду члены группы невольно прикрыли глаза, так как рядом с автобусом взметнулся вверх столб ревущего пламени… который почти сразу исчез, будто и не было его вовсе… вместе с мертвым телом старшего лейтенанта Вороновой. Только теперь в лазурный огонь был обернут весь автобус, который стал похож на волшебный мираж, плывущий над серой травой Зоны.
        - С ума сойти, - пробормотала Анна. - Насколько всё это ужасно… и одновременно красиво.
        - Ну да, целого человека сожрать - это тебе не на вор?н охотиться, - пробормотал Заммер. - Вон как оно развернулось. Хотя это всяко лучше, чем если б мутанты сожрали мертвое тело…
        - Упокой ее Зона, - сказал Богдан. При этом отметив, что раньше не слышал подобного словосочетания. Само пришло, словно из ниоткуда.
        - Хорошо сказал, - вздохнул Протон, доставая свой КПК. - Душевно.
        - Потом запишешь, - зыркнул на ученого Заммер. - Идти надо.
        - И то верно, - сказал сталкер. - И побыстрее, если хотим добраться до цели засветло.

* * *
        - Километра два осталось, - сказал Заммер, сверяясь с военной картой.
        Село Копачи осталось по правую руку. Уже видна была знаменитая вентиляционная труба Третьего энергоблока, похожая на суставчатый, высохший палец трупа, указывающий в небо.
        Группа медленно, но верно приближалась к цели. Конечно, всем хотелось идти быстрее, но болотистая почва, в которой по щиколотку утопали ноги, значительно тормозила скорость передвижения. Асфальтовая дорога осталась позади, и сапёр периодически ворчал по этому поводу.
        - И чего через Копачи не пошли? - пробубнил он себе под нос уже в третий или в четвертый раз. - Чуйка у него, видишь ли. И теперь из-за этой чуйки уже полчаса грязищу месим, ползем как гусеницы.
        - Скоро к дороге выйдем, - сказал Протон, тоже сверяясь с картой в своем КПК. - Она напрямую ведет до отводного канала. А там уж до энергоблока рукой подать.
        - До нее еще дойти нужно, - произнес Заммер, косясь на Богдана с Анной.
        Сталкер продолжал нести девочку на руках, хотя его самого, по мнению сапёра, уже надо было поддерживать - того и гляди упадет, еле ноги переставляет. Хорошо хоть не кашляет, но это, скорее всего, потому, что капсулы Лопеза в себя закидывает периодически.
        Богдан и правда каждый час проглатывал по капсуле. На всякий случай. Боялся, что следующего приступа не переживет - прошлый раз, похоже, уже легочную ткань начал выкашливать.
        Теперь у него была одна цель: дойти. И, если получится, привести остатки группы обратно. Он не имел ни малейшего представления, как ему удастся преодолеть кордон, откуда они чудом ушли живыми, но сейчас это его заботило меньше всего. Главное - добраться до цели. Остальное - как-нибудь решится.
        И он шел, шатаясь от усталости, как говорится, на морально-волевых, остро ощущая чувство ответственности за жизнь ребенка, что доверился ему, и за членов группы, с двумя из которых он познакомился всего лишь сутки назад.
        Сейчас это были его люди и его группа, которых он не мог предать, просто упав в грязь и сдохнув от слабости, что мерзкой внутренней дрожью разливалась по всему телу.
        А вокруг расстилались густые заросли грязно-желтого камыша, сквозь которые тоже приходилось продираться, расходуя последние силы. Но если сталкер твердо решил что-то сделать, он сделает, несмотря ни на что.
        Если, конечно, это настоящий сталкер…
        Вдобавок плечо Богдана оттягивала книзу винтовка Вороновой, которую старший лейтенант завещала ему перед смертью. Анна предлагала понести СВД, но Богдан отказался. Такие подарки нужно носить самому, даже если от усталости уже еле переставляешь ноги.
        Наконец группа вышла на твердую почву. Болото кончилось, и впереди, метрах в ста, действительно виднелась дорога, сложенная из плохо подогнанных друг к другу бетонных плит.
        А между людьми и дорогой стояла стая жутких тварей, появившихся из густых зарослей камышей.
        Они были похожи на ту крысособаку, что раскапывала мертвое тело Рана, только гораздо крупнее. На мускулистых лапах и боках мутантов зияли жуткие гноящиеся раны, но это, похоже, их ничуть не беспокоило.
        Сейчас этих тварей волновало лишь одно - свежее человеческое мясо. Это было понятно по их оскаленным пастям, из которых зеленоватыми, тягучими ниточками стекала слюна, и глазам, полным голодной ярости, что свойственна существам, ради пищи готовым на всё.
        Их было много, десятка три, не меньше.
        И сейчас они медленно окружали добычу…
        - Ну всё, приехали, - сказал Заммер, беря автомат на изготовку и при этом понимая - группе от крысособак не отбиться. Если те бросятся сразу, ну от силы дюжину мутантов положить удастся, в то время как остальные будут рвать людей на части. А они бросятся именно так - видно по тому, как грамотно эти твари берут группу в кольцо.
        И никак иначе.
        Глава 8
        Богдан прижал к себе Надежду чуть сильнее, инстинктивно пытаясь своими руками защитить девочку от смертельной опасности. Головой-то он понимал, что это всё, что спасения нет. А древний инстинкт решил по-своему.
        Хотя толку от этого не было никакого. Сейчас сталкер хотел лишь одного - чтобы девочка так и не проснулась до того момента, как клыки хищника вцепятся ей в горло. Может, так и умрет во сне, ничего не почувствовав.
        Но его желанию не суждено было сбыться.
        Синие глаза ребенка открылись, Надежда заморгала, ничего не понимая спросонья.
        «Ты постой, ладно? - мысленно попросил Богдан, осторожно опуская девочку на землю. - Коль уж проснулась».
        «А что случилось?»
        Она смотрела на приближающихся тварей с детским любопытством.
        «Всё хорошо», - подумал Богдан, доставая из ножен свой лагерный нож. И правда - хорошо это, умереть в бою. Только вот Надежду жалко. И Анну. И Протона. И даже Заммера, который тоже понимает, что из автомата здесь много не навоюет, но всё равно готов дорого продать свою жизнь.
        «Собачки! - коснулась сознания Богдана добрая мысль. Именно так - добрая. Тёплая, мягкая, словно детская ладонь, что тянется погладить мягкий загривок хвостатого друга. - Идите сюда!»
        Надежда вышла вперед - и направилась к тварям, которые от неожиданности аж остановились, топорща на загривках грязную, свалявшуюся шесть. Богдан рванулся было следом - остановить, заслонить собою…
        Но, сделав шаг, остановился. Потому что навстречу девочке вышла самая крупная тварь, с бока которой свешивался большой кусок оторванной плоти, обнажая ребра. Вышла - и неуверенно вильнула облезлым хвостом, словно дворняга, еще не решившая, то ли укусить протянутую руку, то ли лизнуть ее.
        Но когда детские руки обвили ее шею, всё-таки завиляла как положено. И, изловчившись, лизнула ребенка в щеку. Правда, почти сразу мутант деликатно освободился от объятий. Лизнул Надежду еще раз в лицо - и, повернувшись, затрусил обратно в камыши. Следом за ним потянулась и остальная стая. Некоторые из тварей недовольно ворчали, но их было меньшинство, и перечить вожаку они не посмели.
        - Не понял, - растерянно произнес Заммер, опуская автомат. - Как это?
        «И правда - как?» - мысленно повторил вопрос Богдан.
        «Они хорошие», - пришел лаконичный ответ.
        «По-моему, эти “хорошие” только что собирались нас сожрать».
        «Ну им же надо, они кушать хотят».
        С такой железобетонной детской логикой спорить было трудно. Но в то же время девочка только что спасла им жизнь, поэтому произошедшее просто следовало принять как данность. Значит, гнилые крысособаки - хорошие. Ладно.
        «А тот горбун, что хотел тебя сожрать?»
        «Он плохой».
        Хммм… Опять же, не поспоришь. Еще бы научиться отличать плохих мутантов от хороших и как-то договориться с последними насчет того, чтоб они кушали не группу Богдана, а кого-нибудь другого. Впрочем, пока с ними Надежда, похоже, крысособак можно не опасаться.
        - Ничего себе дела, - проговорил Заммер. - Получается, я теперь этой мутан… кхм… этой девочке тоже жизнь задолжал?
        - Ее зовут Надежда, - сказал Богдан.
        - Это ты сам сейчас придумал? - прищурился сапёр. - Она ж за всё это время ни слова не сказала.
        - Зачем говорить, когда слова не нужны, - пожал плечами Богдан.
        - То есть ты с ней всё-таки общаешься, - подвел итог Заммер. - Слушай, сталкер, а может, ты тоже мутант, а? Почему она с нами не общается, а только с тобой? Может, за своего держит?
        - Может быть, - сказал Богдан. - Мы как, дальше пойдем или совещание устроим на тему, мутант я или нет?
        - Думаю, ответ очевиден, - сказала Анна. - Лично мне всё равно, кто приведет нас к цели - человек, мутант или еще кто-то. Главное, чтоб мы задание выполнили и в живых остались.
        - Золотые слова, - поддержал девушку Протон.
        Заммер ничего больше не сказал, просто повернулся и пошел к дороге. Следом двинулись остальные члены группы. Богдан хотел снова взять девочку на руки, но в голове прозвучало решительное:
        «Я сама. Ты устал».
        С этим трудно было не согласиться. Надежда вновь взяла Богдана за большой палец левой руки, и они пошли следом за остальными. При этом почти сразу сталкер почувствовал, как его палец стал горячим и от него по всему телу разлилась волна бодрости. Идти сразу стало намного легче, но Богдан мягко попытался освободить руку. Однако не тут-то было. Надежда держала палец с недетской силой - не больно, но освободиться можно, лишь выдернув голую кость, оставив мясо вместе с ногтем в детском кулачке.
        «Что ты делаешь, зачем?»
        «Я отдохнула, - пришел ответ. - А ты нет».
        «Пожалуйста, хватит», - взмолился Богдан, который чувствовал себя очень неловко, подпитываясь от ребенка жизненной силой.
        «Ладно», - прозвучал в его голове обиженный голос.
        Девочка отпустила руку сталкера и примерно с километр, до самого берега отводного канала, просто шла рядом, надув губы. Богдан же ухмылялся про себя. Как это по-женски - сначала заставить мужика чувствовать себя сволочью, помогая ему, а потом делать то же самое, когда он попытался отказаться от слишком дорогого подарка. На самой же лица нет, бледная, как полотно, а всё равно помочь пытается. По ходу, каждое применение внутренней силы расходует ее жизненную энергию, после чего ей необходимо восстановление. Сама уже еле идет, но делает вид свободной, независимой женщины.
        «Хочешь на руки?» - послал Богдан мысленный сигнал.
        «Я тебя еще не простила», - последовал сердитый ответ.
        «Я прошу прощения».
        «Ладно», - пришла еще недовольная, но уже более мягкая мысль. После чего девочка протянула к сталкеру свои ручонки.
        - Вы прям как папа с дочкой, - не удержалась Анна. - Я ж вижу, как вы общаетесь. И правда, вам слов не надо. Достаточно на ваши глаза посмотреть.
        Богдан не сдержал улыбки. А ведь правда, будь у него такая дочка, глядишь, и жизнь бы наладилась. Было бы ради кого жить.
        Он это как бы для себя подумал, не для передачи, но Надежда прижалась к нему чуть сильнее, чем обычно, доверчиво положив головенку на плечо. Случайно ли? Конечно, удобно вот так общаться, без слов, но когда ребенок читает твои мысли, словно раскрытую книгу, но…
        «Больше не буду, - пришла лукавая мысль. - Ты просто не умеешь закрываться. Ничего, научишься».

* * *
        Отводной канал пруда-охладителя ЧАЭС был похож на реку с аккуратными пологими спусками к воде, выложенными бетонными плитами. Красивое место. Здесь бы с удочкой посидеть в субботний день, тем более что рыбы в том канале немерено. Отсюда видно - вон в одном месте аж вода бурлит, и на поверхности того водоворота то и дело появляются блестящие плавники. Тоже кто-то кого-то жрёт. Закон жизни. Не сожрёшь ты - сожрут тебя.
        Кстати, вон на берегу и рыбак притаился. Аномалия. Такая же, как и в Андреевке, только побольше. Пучок молний, плотно переплетенных между собой. Группа даже остановилась понаблюдать за столь необычным зрелищем.
        Ждать пришлось недолго.
        Видимо, небольшая стайка рыбы, привлеченная электрическим блеском, подплыла поближе. Тут же из сверкающего пучка вылетел толстый разряд, словно хлыстом ударивший по воде. Раздался треск, и несколько крупных рыбин всплыли кверху брюхом. Черные, обугленные. Такие же, как рука Берга. Аномалия мгновенно выпила из водяных жителей жизненную силу и тут же засверкала еще ярче, чем прежде.
        - Пойдем отсюда, - поморщилась Анна. - Зоолог наш вспомнился…
        - Один из многих членов нашей группы, погибших на пути сюда, - вздохнул Протон. - Хотелось бы, чтобы все эти жертвы оказались не напрасными.
        - Очень на это надеюсь, - сквозь зубы процедил Заммер.
        …Группа прошла краем отводного канала и, уткнувшись в берег подводящего, свернула, направившись вдоль него. По левую руку тянулся стальной лес - десятки, возможно, сотни проржавевших до красноты опор электропередачи. Эти опоры были связаны между собою паутиной проводов и кабелей и на первый взгляд занимали площадь около квадратного километра. На карте они были обозначены как «открытое распределительное устройство, предназначенное для выдачи в энергосистему мощностей 1 и 2 блоков ЧАЭС, а также для резервного электроснабжения собственных нужд блоков № 2 - 4».
        - Вот ведь раньше строили! - восхитился Протон. - С размахом, не жалея сил и средств. Здесь же сотни тонн металла, не говоря уж о том, сколько сил потребовалось на возведение такого сооружения!
        - И что толку? - пробурчал Заммер. - Сколько тогда людей погибло от радиации. И сейчас всё это стоит брошенное, фонит так, что не подойти. Думаю, всем нам по-любому кранты, доз мы здесь нахватали столько, что на десять смертей хватит.
        - Ну, я бы не стал так уж драматизировать, - сказал Протон, глядя на экран портативного дозиметра. - По сравнению с тем, что здесь было десять лет назад, фон стал значительно ниже. Думаю, наша миссия уже поэтому не напрасна. Если удастся вернуться, я сделаю доклад о том, что вполне можно приступать к строительству сооружения, которое накроет разрушенный Четвертый энергоблок, тем самым ограничив его радиационное влияние на окружающую среду…
        - Смотрите, - прервала его Анна, ткнув пальцем в сторону стального леса.
        На одной из опор за переплетением проводов притаилась знакомая аномалия - пучок переплетенных молний. Рядом еще один. И еще. Толстые такие, ленивые, словно раскормленные электрические коты, свернувшиеся клубками. Если не присматриваться, и не заметишь, уж больно густо наворочено металла на этих опорах.
        - Значит, там у них гнездо, - хмыкнул Протон. - Хорошо устроились. Сидят себе, качают энергию, и рыбу ловить не надо. Думаю, рано или поздно сюда и другие такие же аномалии подтянутся. И будет здесь знатная иллюминация.
        - Какую энергию? - не понял Заммер.
        - Согласно секретным данным, полученным Институтом перед рейдом, этот стальной лес продолжает нести свою функцию, непостижимым образом выдавая в энергосистему Чернобыльской АЭС от трехсот пятидесяти до семисот пятидесяти киловольт, - отозвался Протон.
        - То есть электростанция продолжает работать? - удивился Богдан.
        - Похоже на то, - кивнул ученый.
        - И куда эта энергия девается? - спросил Заммер.
        - Может, уходит в никуда, - пожал плечами Протон. - А может, кто-то ее активно потребляет. И моё секретное задание - выяснить, кто же именно и для чего.
        - Как-то легко мы стали делиться своими секретными заданиями, - буркнул Заммер.
        - А что тут такого, учитывая обстоятельства? - хмыкнул ученый. - Я, например, уверен, что у Рана и Вороновой были совершенно конкретные задачи, а именно - уничтожить группу, если что-то пойдет не так. Такое же, как у тебя, Заммер. Поправь меня, если я ошибаюсь.
        Сапёр ничего не ответил, из чего Богдан сделал вывод, что Протон попал в точку. Что ж, всё логично. Военные всегда перестраховываются, когда дело касается их интересов. А ЧАЭС совершенно точно их интересует, иначе зачем бы им было посылать сюда группу отлично подготовленных военных специалистов, равно обученных как служить науке, так и убивать ради нее?
        Но внезапно все размышления Богдана на эту тему мгновенно испарились. Сталкер наконец увидел тот самый разрушенный Четвертый энергоблок, из недр которого он вышел много лет назад, волоча на себе раненого Протона.
        Одна стена здания была разрушена полностью, значительная часть крыши провалилась внутрь. Из остатков стен во все стороны торчали красные от ржавчины обрывки арматуры, напоминавшие окровавленные когти фантастического чудовища. Горы бетонных обломков преграждали путь к искалеченному зданию. С тех пор, как Богдан покинул эти страшные места, практически ничего не изменилось.
        Говорят, что сразу после аварии планировали построить некий объект «Укрытие», который словно колпаком накрыл бы Четвертый энергоблок. Но радиация в этом месте была настолько ужасающей, что от идеи отказались. Сейчас тоже стрелки дозиметров плясали за красной отметкой, но, по крайней мере, не лежали в крайнем положении, как тогда.
        - Не понимаю, как мы тогда выжили, - покачал головой Протон, глядя на дозиметр. - Тут сейчас-то находиться для здоровья, мягко говоря, не очень. А тогда это была просто гарантированная смерть.
        - Есть легенда, что существуют люди, на которых радиация не действует, - криво усмехнулся Заммер. - Как сейчас говорят, Зона их приняла изначально, а своих она не убивает. Правда, наказать - может, как строгая мать непослушных детей.
        - Остается надеяться, что мы всё-таки окажемся в числе этих, принятых Зоной, - проворчал Протон. - Я-то десять лет назад несколько курсов лечения прошел от последствий радиоактивного облучения. А Богдан - нет, так до сих пор кусками легких кашляет…
        - Ладно, чего стоим, - не выдержала Анна. - Пошли уже, раз пришли.
        - Ну, пошли, - сказал Богдан.
        И первым шагнул по направлению к зловещей, непроглядной черноте, зияющей в недрах разрушенного здания.

* * *
        Богдан хорошо помнил дорогу, по которой много лет назад вышел из Четвертого энергоблока. Группе удалось пробраться через завалы, и сейчас люди осторожно двигалась по относительно неповрежденной части здания. Лучи фонарей, прикрепленных к автоматам через планку Вивера, выхватывали из темноты то оплавленную колонну, поддерживающую остатки крыши, то какой-то прибор, превратившийся в груду неопознанного металла, то человеческий скелет, облаченный в остатки полусгнившей одежды…
        Мертвая, гнетущая тишина давила на уши, заставляла нервы звенеть в напряжении, словно натянутые струны. Именно в такой тишине, что царит в местах глобальных катастроф прошлого, человеческое воображение порождает самых ужасных монстров, притаившихся в темных углах, ожидая свою добычу.
        - Жутко-то как, - прошептала Анна.
        С ней трудно было не согласиться. Богдан лишь покрепче прижал к себе дрожащую девочку, которой, похоже, тоже передалась гнетущая атмосфера этого места. И как-то само собой пришло решение: если им удастся выбраться из Зоны живыми, не найдя мифического отца, которого Надежда наверняка сама себе придумала, Богдан ее удочерит. Пить бросит, работу найдет нормальную, лечиться начнет…
        Сталкер усмехнулся в темноте. Надо же, какие замечательные мысли! А ничего, что на выходе из Зоны их ждут пулеметчики на вышках, и сам он несколько часов назад плевался собственным сгнившим мясом? В коробочке покойного Лопеза осталось всего две капсулы, и после того, как они закончатся, проще будет попросить Заммера выполнить свое обещание, чем подыхать, выкашливая себя по частям…
        Наверно, он слишком сильно задумался и не заметил какой-то очевидной опасности, потому что внезапно ему в спину ударил крик сапёра:
        - Осторожно! - за которым последовал мощный толчок в спину.
        Тело среагировало само. Богдан, пролетев метра полтора, упал на бок, выпустил девочку, перекатился и вскочил на ноги, одновременно выдергивая из ножен свой лагерный нож.
        И увидел в перекрестии двух лучей света жуткую картину.
        Заммер боролся с какой-то тварью, на первый взгляд напоминавшей человека. Сапёр лежал на бетонном полу, а тварь навалилась на него сверху и явно пыталась вгрызться в горло. Фонари, прикрепленные к автоматам, выхватывали из темноты то блестящую, скользкую спину чудовища, то когтистую лапу, которую мертвой хваткой держал Заммер, то обезображенное шрамами, перекошенное лицо сапёра, от нереального напряжения само ставшее похожим на морду ужасного мутанта.
        Богдан мигом оценил ситуацию. Протон и Анна не стреляли, боясь попасть в Заммера. Оба застыли в нерешительности, пытаясь поймать удобный момент для выстрела, лучи их фонарей метались из стороны в сторону, а тем временем сапёр стремительно терял силы - тварь была крупнее его раза в полтора и, судя по ширине скользкой спины, обладала чудовищной силой.
        Дорог? была каждая секунда, и Богдан бросился вперед, заорав:
        - Светите на него!!!
        Хорошо, что спутники поняли его сразу.
        Два луча скрестились на блестящем загривке, и Богдан, перевернув нож обратным хватом, со всей силы вогнал его в основание черепа чудовища.
        И еще раз.
        И еще…
        С каждым ударом сталкер чувствовал ладонями, как широкий клинок пробивает толстую кожу твари и крушит позвоночник - который оказалось не так-то просто сломать. Лишь после третьего удара руки Богдана ощутили хруст, будто он ножом ветку перерубил - и тут же мощный удар в грудь отбросил его на несколько шагов. Лагерный нож, звеня, улетел в темноту, а сталкер почувствовал, что сейчас сдохнет от разрывающей боли в легких - похоже, тварь отбила ему их жалкие остатки.
        Однако Богдан не собирался сдаваться. Порой ярость, охватившая человека, способна творить с ним чудеса. Видимо, это она пружинисто подняла сталкера с пола, заставила выдернуть из-за голенища засапожный нож - и бросила вперед.
        Что можно сделать небольшим ножом с монстром, ширина спины которого превосходит твою вдвое? Да только одно. Нависнуть над ним, схватить за мощные надбровные дуги, вогнав пальцы в глаза, резким рывком запрокинуть ему башку назад и, всадив нож в толстую шею, из последних сил резануть по горлу, доворачивая кисть так, чтобы клинок как можно глубже проник в плоть врага.
        По ощущениям трахея твари напоминала толстый канат, но Богдан справился, вложив в рывок все свои оставшиеся силы и заорав при этом так, что собственные уши заложило. Так всегда проще - с криком, выплескивая из себя ярость, которая порой заставляет совершать невозможное… чтобы потом, выронив нож, согнуться в кашле, чувствуя, как из него вылетают собственные легкие…
        Богдан выронил нож, но теперь он был больше не нужен. Сталкер слышал, как хрипит в агонии тварь, которую он только что убил, а значит, всё было сделано правильно. Сейчас же необходимо было просто засунуть руку в карман, вытащить из него коробочку Лопеза и впихнуть в себя оставшиеся две капсулы - иначе чудовище, что разрывает его изнутри, убьет его прежде, чем все монстры Четвертого энергоблока, которые, возможно, притаились в темноте.
        Он почти справился. Задержал дыхание, заперев в своих легких своё чудовище, нащупал капсулы, даже сумел подцепить их трясущимися пальцами - но тут мерзкая тварь, которую он тщетно пытался сдержать в себе, прорвалась изнутри наружу.
        Богдан забился в приступе. Выронил капсулы, надсадно кашляя, нагнулся, пытаясь нащупать их в темноте - и услышал, как они хрустят под его каблуком.
        Всё…
        Его скрутило, бросило на пол, как это было уже не раз… И вдруг он словно вознесся в пустоте, увидев себя со стороны - человека, который умирает рядом с врагом, которого убил. Правильная смерть, достойная мужчины. Жаль вот только, группу не довел до цели. И Надежду жаль. Как они теперь без него?
        «Ты не умрешь», - прошептала пустота.
        «По-моему, я уже умер», - мысленно возразил Богдан.
        «Ты ошибаешься».
        У пустоты был голос маленькой девочки, не по-детски серьезный и уверенный. Так могла бы говорить взрослая женщина, на сто процентов уверенная в своей правоте.
        И Богдан поверил пустоте, внезапно ощутив себя лежащим на холодном бетоне с коленями, судорожно прижатыми к животу.
        Поза была неудобной, потому сталкер осторожно распрямился, готовый к новому приступу кашля…
        Но его не было. Воздух свободно проходил в легкие, словно их ему только что заменили на новые. Богдан уже и забыл, как это - дышать полной грудью, не опасаясь, что при неосторожном вдохе тебя вот-вот скрючит в бараний рог.
        А тут - ничего…
        Сырой воздух пах гнилью и плесенью, но сейчас сталкер пил его, словно умирающий от жажды, которому всё равно, какого качества вода, - лишь бы напиться.
        Он попытался встать, опершись рукой об пол. Пальцы ткнулись в осклизлую массу, кучей наваленную возле его лица. Богдан брезгливо отдернул руку - и тут до него дошло. Рядом с ним лежала его собственная плоть. Та самая гниль, которую он выкашлял из своих легких.
        Вся.
        Полностью!
        Но - как???
        И сразу на его немой вопрос пришел ответ, прозвучавший в его голове:
        «Это Антенна. Одних она убивает, другим помогает. Мы с ней друзья. Я попросила ее помочь, и она выжгла из тебя грязь. Всё просто. Надо было тебе сказать, чтоб ты не ел те лекарства, тогда быстрее бы выплюнул грязь из себя. Но я устала, заснула, а потом забыла».
        Это было слишком нереально, чтобы быть правдой. Но он - дышал. Совершенно свободно. И всё это благодаря маленькой девочке, которая громадную загоризонтную радиолокационную станцию называет просто Антенной. Именно так, с заглавной буквы, словно это имя знакомой девчонки-ровесницы, с которой они долго играли вместе. Впрочем, авария произошла десять лет назад, и ЗГРЛС стала гигантской аномалией примерно в то же время. Так что насчет ровесницы вполне может быть, что всё так и есть.
        «А… почему ты не спасла Носова?»
        «Он мне не понравился, - последовал ответ. - У него взгляд злой. К тому же его семья умерла. Ему лучше быть с ними».
        Вот так. Оказывается, маленькая девочка умеет не только помогать, но и принимать жестокие решения. Что ж, остается только поблагодарить ее за то, что сделала - а сделала она немало.
        «Спасибо», - послал Богдан мысленную благодарность, пытаясь осмотреться вокруг. Зона и правда умеет не только отнимать, но и дарить - ночное зрение у сталкера развилось в Зоне вместе с лучевой болезнью.
        «Пожалуйста», - пришел прохладный ответ. Ну, и на том спасибо.
        Но Богдану было уже не до детских обид. Во тьме он разглядел Анну, которая сидела на полу, обхватив голову руками. И Протона, который пытался стащить с Заммера огромную тушу мертвого мутанта. Получалось у него это неважно, один раз сапёр даже тихонько застонал.
        Надо же, живой!
        Богдан бросился на помощь.
        Вдвоем с Протоном они ухватились за лапу дохлой твари, рванули - и перевернули ее на спину… вместе с сапёром. Богдан аж замер от увиденной картины, подсвеченной фонарем ученого.
        Заммер лежал, распластавшись на мертвом чудовище, а из нижней части спины сапёра на полметра вверх торчали две костяные пилы, с которых медленно и тягуче стекала вниз темная кровь.
        - Как же так? - потрясенно проговорил Протон. - Получается, у этого мутанта вместо ног - клинки! Значит, он с потолка спрыгнул. Ждал там, зацепившись передними лапами, и когда ты, Богдан, под ним прошел, он и прыгнул…
        Сталкер не слушал Протона. Он сразу всё понял, словно где-то когда-то уже видел такую вот пакость, умеющую убивать быстро, безжалостно… и гарантированно. Если не найдется тот, кто толкнет жертву в спину и сам не подставится под смертельный удар.
        - Зачем? - спросил Богдан, подходя ближе.
        Заммер был еще жив. Удар мутанта пробил его кишечник и почки, но не убил сразу. Так длинный кинжал, нанеся смертельный удар и застряв в теле жертвы, своим же клинком блокирует фатальное кровотечение до тех пор, пока его не выдернут из раны. Говорят, и боль в этом случае не особо сильная, если только не задет крупный нервный узел. И если человек достаточно силен, чтобы жить еще какое-то время с такими повреждениями…
        Сапёр открыл глаза - и даже не прищурился, когда по ним мазнул свет фонаря. Он уже ничего не видел. Но слышал. И узнал Богдана по голосу.
        - Это ты… сталкер, - хрипло проговорил он. - Ты убил… его?
        - Я.
        - Хорошо…
        - Ты не ответил - зачем?
        - Я ж говорил, - краем рта усмехнулся Заммер. - Должным быть… не люблю. А тут обоим сразу… долги выплатил.
        Он говорил всё тише и тише, и чтобы разобрать последние слова, Богдану пришлось подойти совсем близко.
        - К тому же она… меня ждет… Воронова… я знаю… Слышь, сталкер… Ты же тоже умеешь… не больно… Помоги…
        Богдан не знал, где искать свои ножи, да и времени на это не было - лицо Заммера исказила гримаса страдания. Видимо, фатальная боль всё-таки добралась до его ран, растревоженных переворачиванием дохлой твари. Поэтому Богдан просто снял с плеча СВД, приставил ствол к голове Заммера - и нажал на спусковой крючок.
        Выстрел, раздавшийся в закрытом помещении, хлестанул по ушам, эхом раскатился по соседним залам. Возможно, на этот звук придут другие твари. Возможно. Но - какая разница, если человеку, который спас жизни всей группе ценою своей жизни, требуется немедленная помощь? Наверняка эта потолочная пакость не удовлетворилась бы смертью одного лишь Богдана и девочки, перебив и всех остальных - хотя бы для того, чтобы они в нее не стреляли. А так ее нижние конечности завязли в теле Заммера, который связал ее борьбой - и получилось то, что получилось.
        Богдан закинул винтовку за спину и подошел к Анне.
        Девушка как сидела на полу, так и осталась сидеть, немного раскачиваясь, и отсутствующим взглядом смотря в темноту.
        - Пойдем, - сказал Богдан, мягко кладя ей руку на плечо.
        - Куда? - слишком спокойным голосом спросила Анна. - Куда нам идти, сталкер? Мы уже пришли, понимаешь? Пришли. Все. Мы все останемся здесь, в Зоне. Навсегда. Наше мясо сожрут мутанты или аномалии, а кости просто сгниют. Непогребенные. А души наши останутся возле них. Превратятся в аномалии и станут жрать таких же, как мы, если они попытаются сунуться в эту тысячу раз проклятую Зону!
        Ее голос становился всё громче, срываясь на крик, на вопль женщины, у которой на глазах один за другим погибли муж и товарищи по оружию. Все, с кем она вышла в рейд, кроме сталкера и ученого, с которыми она познакомилась лишь сутки назад, - и девочки с неестественно синими глазами, которая откровенно пугала Анну своим загадочным молчанием, а также странной связью с Богданом. Вроде и не явной, но однозначно существующей, ощущающейся на уровне подсознания.
        - У нее нервный срыв, - тихо сказал Протон, подойдя ближе. - Прокричится - и легче станет…
        Внезапно Богдан услышал отдаленный топот множества подошв по бетонному полу, который неумолимо приближался. Звук шел из глубины Четвертого энергоблока, оттуда, где когда-то Богдан оставил Максима.
        Но кто бы это мог быть? Ведь тогда все погибли, абсолютно все! Никто не вышел из недр разрушенной атомной ловушки. И тогда спасатели ушли отсюда. Подальше от аномальной радиации и слухов о том, что там, внутри разрушенного энергоблока обитает нечто ужасное, умеющее убивать быстро и беспощадно.
        Что же на самом деле надеялся найти Богдан внутри этих развалин? Не время ли признаться самому себе, что лишь старые, обглоданные кости, которые могли принадлежать кому угодно? Найти - и умереть рядом с ними, навеки успокоив свою нечистую совесть, что не дает спать по ночам и глушится лишь запредельными дозами алкоголя? Ведь никто, совершенно никто не мог выжить здесь в те дни - и не просто выжить, но и прожить эти десять лет в радиоактивной пустыне…
        Но сейчас кто-то бежал по коридорам, и, судя по топоту каблуков по бетону, это были люди…
        Богдан крепко зажмурился, открыл глаза. Нет, вроде не сон и не галлюцинация. Рассеянный свет многих фонарей уже метался по темному потолку помещения, становясь всё четче, насыщеннее…
        - Кто это? - хриплым от волнения голосом проговорил Протон.
        - Не знаю, - ответил Богдан. - А… где Надежда?
        Ребенка нигде не было.
        А потом свет нескольких фонарей ударил в глаза.
        - Оружие на землю! На колени! Руки за голову! - прорычал чей-то приглушенный голос. - В случае неповиновения будем стрелять!
        Какие-то вооруженные люди стремительно заполняли помещение, умело окружая остатки группы…
        Люди ли?
        Существа, ворвавшиеся в помещение, были запакованы в бронекостюмы, которых Богдан раньше никогда не видел даже на картинках. Детально разглядеть, что к чему, в полумраке было невозможно, но сталкеру громоздкие панцири показались нереально тяжелыми - что, впрочем, совершенно не мешало их хозяевам двигаться так, словно на них была лишь легкая полевая униформа. Лица ворвавшихся прикрывали маски с двумя фильтрами по бокам.
        Впрочем, в руках эти существа держали автоматы Калашникова, и это оставляло надежду, что внутри странных бронекостюмов всё-таки находятся люди.
        Пара десятков стволов, направленных в лицо, выбора не оставляли. Богдан аккуратно положил на пол винтовку и распрямился, скрестив руки на груди.
        - Что ты делаешь? - в ужасе прохрипел Протон, уже успевший выполнить команду неизвестного командира бронированных бойцов.
        - Да в гробу я их видал, - сказал Богдан. - На коленях сроду не стоял и учиться не собираюсь.
        Но тут его осенило - а как же Анна? Нет, он не забыл о ней. Просто отвлекся и - чего уж скрывать - немного растерялся от столь неожиданного и стремительного развития событий.
        Пытаясь исправить ошибку, Богдан повернулся к девушке… и краем глаза увидел тень, стремительно метнувшуюся к нему.
        Сталкер попытался вернуться в исходную, но запакованный в броню боец оказался быстрее. Богдан увидел лишь приклад автомата, летящий ему в голову.
        Потом был удар.
        И сразу - темнота, еще более глубокая и бесконечная, чем та, что притаилась в коридорах разрушенного Четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции.
        Глава 9
        Звук монотонно долбил в уши, словно по барабанным перепонкам кто-то стучал крошечными молоточками, плотно обернутыми ватой. Такое кого угодно вытащит из омута небытия - и медленно сведет с ума, если своевременно не прекратить эту деликатную пытку.
        Богдан попытался поднять руки, чтобы зажать уши, - и застонал от боли.
        Руки не поднялись, зато сокращение мышц отдалось ломотой в шее и гудением в голове…
        Вместе с которым пришло воспоминание.
        Какие-то бронированные куклы, ворвавшиеся в помещение, и удар одной из них, после которого сталкер моментально вырубился. Хороший удар, профессиональный. Бронекукла замечательно знала свое дело.
        Богдан попытался открыть глаза, и с третьего раза у него это получилось. Веки были словно налиты свинцом. Такое обычно случается после жестокой пьянки или сильного удара в череп, сопровождающегося потерей сознания. А всё потому, что когда много вооруженных людей советуют тебе сдаться по-хорошему, то надо либо броситься в бой и умереть красиво, либо последовать их совету. Но вот выпендриваться точно не нужно. Потому что результат от этого не изменится: или убьют больнее, чем это было бы без выпендрежа, или возьмут в плен, при этом выписав нехилых трендюлей. Чисто чтоб больше не выпендривался.
        Богдан с трудом сфокусировал зрение.
        Ага. Понятно.
        И ожидаемо.
        Он находился в камере с предельно спартанской обстановкой.
        Бетонный куб примерно четыре на четыре метра.
        Вонючая дыра в углу для оправления естественных надобностей.
        Стальная дверь с квадратным окошком.
        И пыльный плафон под потолком, забранный решеткой и дающий минимум света, достаточного для того, чтобы, прищурившись, осмотреть обстановку.
        Вернее, ее отсутствие.
        Сам Богдан был довольно оригинально прикован к стене, противоположной входной двери. Цепь, натянутая поперек груди, проходит под мышками и скрывается в стене за спиной. Руки опущены вниз, на запястьях - стальные браслеты, привинченные к стене. Такие же - на ногах. Гуманно. Захотел отдохнуть от стояния на полу - повис на цепи и кайфуй, пока боль в подмышках не вернет тебя в исходное положение. Скорее всё-таки от нее Богдан и пришел в себя, молоточки - это так, сильно вторично. Спасибо, хоть не раздели, даже берцы не сняли - поленились, наверно, приковали прямо поверх камуфляжа, поэтому ржавая цепь кожу не дерёт. Но давит изрядно.
        Сталкер разогнул ноги - и невольно застонал. Цепь неслабо намяла подмышки, пока он на ней висел. Но без нее при такой фиксации была бы вообще труба. Интересно, сколько человек может так протянуть, даже если кормить его, поить и выгребать из-под него дерьмо? Суток трое-четверо? Больше? А потом что? Сепсис от ран, натертых грудной цепью, и медленное гниение заживо? Да ну нафиг, лучше самоубийство посредством хорошего удара затылком об стену. Второе однозначно предпочтительнее, ибо первого варианта финала, если честно, врагу не пожелаешь…
        Безрадостные мысли Богдана прервал грохот ключа в замке. Дверь открылась, и через порог камеры перешагнул широкоплечий человек. Экстремально широкоплечий. Непропорционально. Уродливо. Словно ему в область дельтовидных мышц вживили по шару для боулинга с каждой стороны.
        Впрочем, человека это нисколько не смущало. Одет был он в черно-бело-серый, так называемый городской камуфляж, явно сшитый на заказ, с дополнительными большими карманами на гипертрофированных плечах. Логично, кстати, нечего такой площади зазря пропадать.
        На голову человека был наброшен капюшон, поэтому сталкер не сразу понял, кто перед ним. Но вошедший тряхнул головой, капюшон упал назад - и Богдан замер на мгновение, забыв обо всем. Голова опустела враз, все мысли куда-то делись, кроме одного слова, ударившего прямо в сердце.
        «Максим…»
        Да, перед ним стоял его друг, кости которого Богдан надеялся найти внутри Четвертого энергоблока. Живой… И, что самое удивительное, нисколько не постаревший. Такой же молодой, как десять лет назад, в тот день, когда они вдвоем отправились спасать тех, кто нуждался в их помощи…
        - Не ожидал? - усмехнулся Максим.
        - Нет, - протолкнул Богдан слово через враз онемевшие губы.
        - Я тоже. Думал, что придет кто угодно, только не ты.
        Понемногу шок начал отпускать Богдана. И пришло осознание услышанного.
        - Ты думал, что кто-то придет?
        - Ну да, - пожал огромными плечами Максим. - Радиация сп?ла, мы начали понемногу выходить на поверхность. Потом запустили «торпеду» в сторону кордона. Потом еще одну.
        - Торпеду?
        - Ага. Одного из бракованных выживших, у которого начались неконтролируемые мутации, сопровождающиеся изменением сознания. Ввели ему в мозг простейшую программу и отправили. Первый погиб, наверно, в какой-нибудь аномалии, а со вторым, как видишь, сработало. Он наплел про выживших в Зоне, после чего сюда сразу послали ученых. Трое, включая тебя, конечно, не густо, но для начала сойдет. Думаю, когда ваша группа не вернется, сюда забросят еще, и не одну. Просто нам люди нужны для экспериментов, а их становится всё меньше и меньше.
        Чем больше информации выдавал Максим, тем меньше сталкер что-либо понимал. И бывший друг это увидел по глазам Богдана.
        - Ах, ну да, ты же, наверно, не в курсе, - сочувственно покачал головой Максим. - Не довели, значит, те, кто послал вас сюда, об истинной цели миссии. Что ж, давай я расскажу. Помнишь, дружище, тот день, когда ты меня бросил умирать? Помнишь, конечно, иначе б зачем ты еще мог притащиться сюда снова. Совесть замучила. Понимаю. Мне бы тоже было не по себе на твоем месте, только я б тебя никогда не оставил в беде. Но всё это лирика, имеем то, что имеем. Короче, в тот день выжил я. Монстра убила случайная пуля, попавшая в его истинный мозг, который находился в груди. А я потерял сознание - всё-таки успело то чудовище задеть меня лапой перед смертью. И очнулся я здесь, в Припяти-два.
        - Что за Припять-два? - не понял Богдан.
        - Вам даже этого не рассказали? - хмыкнул Максим. - Объясняю. До аварии в городе Припять жили люди, работающие на ЧАЭС. Но помимо этого города существовал другой. Подземный, засекреченный, где проживали те, кто работал в лабораториях, расположенных под станцией. Передвижение людей на поверхность и обратно могли отследить иностранные шпионы, которых немало ошивалось возле электростанции, поэтому весь персонал годами не выходил из своих подземелий. И жил здесь, и работал. Всё необходимое поставлялось вниз посредством грузовых лифтов, замаскированных под радиолокационные сооружения, вокруг которых дежурила круглосуточная охрана из сотрудников Комитета госбезопасности. Само собой, результаты научных разработок поднимались из-под земли на тех же лифтах. А Чернобыльская АЭС обеспечивала энергией этот подземный город.
        - И что разрабатывалось под землей? - спросил Богдан.
        - Биологическое оружие, - отозвался Максим. - Существа, невосприимчивые к радиации, способные зачистить территорию вероятного противника после упреждающего ядерного удара. Экстремально сильные, способные к практически мгновенной регенерации. И, что самое главное, послушные приказам.
        - И материалом для этих экспериментов были… люди? - не поверил своим ушам Богдан.
        - Никто никого не принуждал, - отозвался Максим. - Добровольцы с радостью готовы были рискнуть своей жизнью ради священной идеи и блага других людей. До развала Советского Союза это было нормой. Если помнишь, мы с тобой тоже были такими… В общем, когда рванул Четвертый энергоблок, эвакуировали только город Припять, находящийся на поверхности. А о Припяти-два предпочли забыть. Сочли, что там все погибли от радиации, и уточнять, так ли это, никто не стал. У зала, из которого ты так вовремя сбежал, рухнула крыша, но перед этим рабочие Припяти-два успели втащить меня под землю. Где я с тех пор и живу. Здесь есть всё, что нужно для выживания. Склады с огромными запасами самого необходимого, фермы для выращивания овощей и скота, подземная река, снабжающая нас водой, вентиляция, гул которой доносится даже до этой камеры. А также море энергии, которую продолжают вырабатывать неповрежденные блоки Чернобыльской атомной электростанции.
        - Но как это возможно, если вы столько лет не выходили на поверхность и не обслуживали их? - не выдержал Богдан. Сейчас он начисто забыл о том, что прикован к стене, - настолько поразительным был рассказ Максима.
        - Это аномалия, - сказал тот. - ЧАЭС сразу после взрыва зациклило во времени, и она продолжает работать сама по себе, без людей, которые ее бросили. Неиссякаемый поток чистой энергии, порождающий другие потоки энергии аномальной, которую мы тоже научились использовать и даже накапливать. Но это уже другая история. Просто сейчас у нас возникла одна проблема. Как ты, наверно, помнишь, я ушел с третьего курса Института молекулярной биологии, чтобы стать спасателем. Вслед за тобой. Дурак был, конечно. Вдохновил меня твой пример героического бойца, вернувшегося с войны, и я по молодости решил, что в спасателях буду нужнее. Но всё, что ни делается, - к лучшему. Здесь я действительно пригодился и даже сделал неплохую карьеру. В общем, сейчас я руковожу всей Припятью-два и, если возникают проблемы, решаю их максимально эффективно. Все эти годы мы с группой ученых продолжали создавать биологические боевые машины. Наши приборы показывали, что уровень радиации снижается, а значит, рано или поздно мы сможем выйти на поверхность без защитных костюмов - и начать жить полной жизнью. Уничтожать неэффективные
правительства, ставя на руководящие посты наши творения, умеющие мыслить так, как никогда не смогут обычные люди. А также создать бригады суперсолдат, способных за несколько часов без оружия ликвидировать армию любого государства. Одного из этих солдат, созданных для работы в помещениях, ты убил сегодня, за что тебе спасибо - это хороший повод кардинально пересмотреть его функционал.
        Проблема же у нас возникла следующая - стали заканчиваться люди, пригодные для экспериментов. Поэтому я разработал не очень сложную многоходовку для того, чтобы они сами начали приходить сюда. Так что с почином, Богдан. Как говорится, спасибо, что зашел и пару друзей с собой привел. Кстати, с тебя и начнем. Я ж помню, твоего здоровья на двоих хватит, так что для тебя я приготовил особую миссию. К сожалению, до тебя в процессе этого эксперимента все умирали - нервная система перегорала, словно гнилая проводка, и люди превращались в идиотов, пригодных лишь для переработки на удобрения. Или для использования их в качестве «торпед», например. А в твоем случае есть надежда на успех. Слабая, конечно, но мало ли…
        - Интересно, зачем ты потратил столько времени, рассказывая мне всё это, если заранее меня приговорил? - поинтересовался Богдан.
        Максим улыбнулся - широко, открыто, так же, как делал это десять лет назад, когда слышал от друга что-то хорошее.
        - Наверно, просто захотелось поболтать, - сказал он. - Тут, под землей за эти годы со всеми обо всем переговорено, ни одного нового лица. Собеседников нет, одни научные сотрудники, с которыми беседуешь лишь о работе. Люди, родившиеся от людей и ускоренно выращенные, не в счет - это всего лишь биоматериал для экспериментов, не более. Кстати, хотел тебя спросить. Твой друг-ученый рассказал, что в Зоне вы встретили девочку с голубыми глазами. Не знаешь, где она?
        - Без понятия, - покачал головой Богдан. - Как нашлась, так и потерялась.
        - Верю, - кивнул Максим. - Это в ее стиле. Но ничего, думаю, найдется.
        - Кстати, а что у тебя с плечами? - поинтересовался сталкер.
        - Накачался, - хохотнул бывший друг. - Еще вопросы?
        - Есть один, - кивнул Богдан. - Не расскажешь, зачем ты меня так сурово приковал? Руки связать было недостаточно?
        - Да кто тебя знает, - пожал плечами Максим. - Ученый ваш рассказал всякие ужасы, как ты в одиночку мутантов да бандитов убивал. Впечатляет, знаешь ли. Поэтому лишний раз перестраховаться - это никогда не лишнее. Ну всё, думаю, для долгожданной встречи старых друзей уже достаточно вопросов и ответов. Пора за дело. Как говорится, наука не ждет.
        И постучал в дверь.
        В камеру немедленно вошли четверо бойцов в той же самой тяжелой броне. Богдан про себя отметил, что фильтрующие маски на их лицах тоже были бронированными. Знатно ребята упаковались, ничего не скажешь. Видать, есть кого бояться. А еще он заметил, что у одного из четверых бойцов, самого здорового, возможно, командира этой четверки, за спиной висит его СВД. То, что это винтовка Богдана, сомнений не было - любой опытный боец с ходу узнает свое оружие, даже если оно побывало у него в руках совсем недолго.
        Пока двое бойцов расковывали сталкера, пара других держала его на прицеле своих автоматов. Причем целились в колени, показательно, дабы понял, куда в случае чего стрелять будут. Похоже, действительно туго здесь у них с биоматериалом для научных экспериментов, если и безногие для опытов годятся.
        Сталкеру скрутили руки за спиной, вывели из камеры и повели по коридору. Кругом бетон, справа-слева такие же тесные помещения для содержания заключенных, под потолком те же решетчатые плафоны. Тюрьма, короче. Которой, судя по открытым дверям других камер, пользовались нечасто. Ну да, кого сажать-то, если, по словам Максима, здесь у них в подземном городе только ученые, фанатично занятые своим делом, подопытные, которые, небось, и без этого надежно изолированы, да вот эти бронированные долбодятлы с автоматами? Разве что кто-то из научных сотрудников особо ценную пробирку разобьет или долбодятел забудет оружие почистить.
        Богдан хмыкнул про себя. Надо же, оказывается, в критической ситуации отвлекать себя дурацкими мыслями - это очень неплохой способ не поддаться панике. Никогда раньше такого не практиковал, надо будет взять на заметку.
        Наконец коридор кончился, и сталкера вывели наружу.
        Так вот ты какая, Припять-два!
        С виду подземный город напоминал огромную станцию метро. Его разделяла напополам широкая центральная улица, по бокам которой возвышались пятиэтажные дома, крышами упирающиеся в потолок колоссальной рукотворной пещеры. Они же и поддерживали ее свод, в который были вмонтированы стандартные советские круглые плафоны, в данном случае по задумке архитекторов имитирующие звезды. Благодаря такому дизайнерскому решению Припять-два заливал тусклый, неприятный свет, навевающий мысли скорее о колоссальном склепе, чем о городе, раскинувшемся под звездным небом.
        Неподалеку от здания, из которого вывели Богдана, находился огромный темный тоннель, уходящий куда-то, возле входа в который находился блокпост. Добротный такой, со стенами в два кирпича и наблюдательной вышкой, сваренной из толстого стального профиля. Сталкер отметил про себя конструктивные особенности блокпоста. А именно: узкие бойницы в стенах строения были направлены и в сторону темного тоннеля, и в сторону города. А еще вход в тоннель перегораживали вбитые в асфальт стальные столбы, меж которыми была густо намотана колючая проволока. Ну и ворота там между двух центральных столбов, само собою, имелись. Тоже стальные, сваренные добротно, на совесть.
        - Что-то ваша Припять-два больше на концлагерь похожа, чем на город ученых, - сказал Богдан.
        И невольно вздрогнул.
        На мгновение ему очень отчетливо показалось, будто он уже был когда-то в этом жутковатом подземном городе, и даже слова эти говорил кому-то. Дежавю случается со всеми, но чтобы вот так явно - это с Богданом было впервые.
        - Безопасности много не бывает, - хмыкнул Максим. - Хотя ты прав, на самом деле при Советском Союзе это и была секретная зона для заключенных с высшим образованием. Многих осужденных ученых вместо лесоповала направляли сюда. По большому счету, для них всяко лучше было здесь - в тепле, кормежка поприличнее, чем у обычных зэков, плюс работа по профилю.
        Богдан невольно поёжился. И это он, похоже, слышал раньше. Хотя было странное ощущение, будто это не его тряхнуло, а кого-то другого, словно находящегося внутри него…
        - А вот и личный транспорт, прошу, - сказал Максим, показав рукой на советский грузовик ЗИЛ-130, крытый тентом, что стоял рядом с выходом из тюрьмы. - Можно было бы и пешком, тут не особо далеко. Но для старого друга я готов сделать исключение, хотя бензин у нас в дефиците.
        - Боишься, что сбегу? - злорадно поинтересовался Богдан.
        - Просто уважаю твои способности, - улыбнулся бывший друг и направился в кабину к водителю, предоставив охране довольно бесцеремонно затолкать сталкера в кузов, после чего бронированные влезли следом.
        Ехать и правда пришлось недалеко. Грузовик остановился, и один из автоматчиков грубо ткнул сталкера стволом меж лопаток. Что ж, спасибо, что не выбросили, как мешок с мукой.
        Выпрыгивать из кузова со связанными за спиной руками удовольствие не из приятных, но Богдан справился. И даже умудрился не упасть, чудом сохранив равновесие.
        - Это наша главная лаборатория, - пояснил Максим, выйдя из кабины и показывая на пятиэтажное здание, ничем не отличающееся от других - разве что окна первого и второго этажа были заделаны кирпичом. - Поскольку выбирать тут не из чего, здесь же и центр управления городом, и моя резиденция. Удобно. Проснулся - и ты уже на работе.
        Максим рассмеялся.
        Он вообще всегда был веселым парнем, таким его Богдан и помнил все эти десять лет. Но, как ни странно, конченые уроды умеют смеяться так же беззаботно и заразительно, как и хорошие люди. Поэтому дружелюбная, открытая улыбка не показатель того, что перед тобой замечательный человек, не думающий о том, чтобы всадить в тебя нож, когда ты повернешься спиной.
        Внутри резиденция Максима роскошью не блистала. Везде царил скупой официальный минимализм времен СССР.
        Стены, крашенные в зеленый защитный цвет.
        Под ногами - вытертый паркет.
        Когда-то белый потолок изуродовали ржавые пятна сырости…
        В холле при входе стоял угловатый стол с дисковым телефоном. За столом сидел дежурный в советской военной форме с пистолетом на поясе, который, увидев вошедших, вскочил, приложив выпрямленную ладонь к фуражке.
        - Вольно, - лениво махнул рукой Максим, и дежурный четко, словно заведенная кукла, уселся обратно. Ни одного лишнего движения. Богдан про себя отметил, что и лицо у дежурного было как у восковой куклы. Ни морщинки, ни родинки, гладкое, словно вылепленное из воска.
        Богдана провели коротким коридором, оканчивающимся двумя бронированными створками, которые выглядели намного солиднее, чем ворота при въезде в город. Максим приник к маленькому круглому окошку в одной из створок, похожему на дверной глазок, - и две половинки бронированной раковины начали медленно раздвигаться в стороны.
        - Сканер радужной оболочки глаза, наша разработка, - похвастался Максим. - Никакого ключа не надо.
        - И сколько глаз для этого пришлось удалить у подопытных? - поинтересовался Богдан.
        - Да брось, не так уж много, - махнул рукой Максим. - Что значат чьи-то глаза и жизни на пути к великой цели? Это просто расходный материал, не более того. Знаешь, что такое закон выживших?
        - Нет.
        - Выжив однажды, выживать и дальше любой ценой. Что мы и делаем. Совсем скоро мы выйдем отсюда, неся этому насквозь прогнившему миру наши достижения, и поверь, никто не спросит, какой ценой мы их получили. Главное - результат, остальное неважно.
        Створки наконец распахнулись, и Максим сделал приглашающий жест.
        - Прошу в нашу главную лабораторию.
        Он явно издевался, демонстрируя показное дружелюбие, что по отношению к связанному бывшему другу выглядело со стороны довольно мерзко. Тем более что, судя по всему, Максим вёл Богдана на верную смерть. Да уж, людям свойственно меняться со временем. Проходят годы, глядишь - а перед тобой словно другой человек. Лицо вроде то же, а - другой. И крайне редко бывает, что этот другой лучше прежнего. Гораздо чаще случается наоборот…
        Такие мысли бродили у Богдана в голове, когда он шел мимо приборов разных размеров и совершенно непонятного назначения. Некоторые громадные панели с кнопками, стрелками, рычагами и индикаторами поражали размерами, другие удивляли обилием проводов и трубок, по которым текли разноцветные жидкости. Третьи были вообще ни на что не похожи - какие-то сферы, висящие в воздухе, возле которых колдовали люди в белых халатах с совершенно безучастными лицами.
        Да уж, это было истинное царство науки… которая не останавливалась ни перед чем во имя достижения результата.
        Пройдя еще немного дальше, Богдан увидел жуткую картину.
        Возле одной из стен стоял автоклав в виде колонны высотой метра два, заполненный какой-то жидкостью на три четверти. Внутри этого стеклянного гроба находился огромный человек с гипертрофированной мускулатурой, туловище которого было рассечено вдоль, от шеи до паха. Внутренности несчастного, выпущенные наружу, свободно плавали в жидкости. Причем они работали! Легкие сокращались, сердце билось, кишки судорожно подергивались. Живой анатомический атлас с глазами, полными боли. Несчастный проводил процессию взглядом, от которого у Богдана мурашки побежали по коже…
        Но это было еще не все.
        Далее стоял ряд похожих колонн, внутри которых тоже находились люди…
        Люди ли?
        Вряд ли.
        Скорее, чудовища, в которых их превратил безумный гений, что шел сейчас рядом с Богданом, улыбаясь, словно ребенок, который снова оказался в комнате, заполненной его любимыми игрушками.
        В одной из колонн плавал монстр, одновременно похожий и на человека, и на осьминога. Лысая пупырчатая голова, глаза без век, рот с окостеневшими губами, больше похожий на клюв. Конечности гибкие, длинные, покрытые бляшками, смахивающими на присоски.
        В другой находился донельзя исхудавший человек, похожий на живую мумию. Кожи на нем не было, живой скелет словно веревками был опутан тощими мышцами. Видимо, с данным экспериментом были какие-то проблемы, так как тело несчастного покрывали множественные язвы и нарывы.
        Там было много других колонн, но Богдан больше не стал разглядывать их содержимое, предпочтя смотреть себе под ноги.
        - Раньше ты был менее впечатлительным, - заметил Максим. - Что делать, наука требует жертв. Сейчас в стенах моего научного комплекса страдают единицы, но зато потом миллионы людей смогут позволить себе улучшения, о которых они даже мечтать не могли! Свободно плавать в глубинах океана, летать без помощи механизмов, подобно птицам, мгновенно изучать иностранные языки - да что языки? За один короткий сеанс получать разом все знания человечества! Наш мозг способен вмещать невообразимое количество информации, а мы пользуемся лишь жалкой его частью…
        - Фашисты примерно так же рассуждали, когда проводили свои исследования на заключенных концлагерей, - сказал Богдан.
        Улыбка сползла с лица Максима.
        - Вот только не надо мне мораль читать, - произнес он голосом, из которого моментально испарились все нотки показного дружелюбия. - Люди ежедневно убивают тысячи животных ради еды, вырубают леса, отравляют природу технологическими отходами. И никто не вспоминает о загубленных жизнях. Но ст?ит только над одним из них провести научный эксперимент, как сразу поднимается морализаторский вой - как же, на представителя вершины пищевой цепочки посмели посягнуть.
        - У каждого убийцы есть свое оправдание, - сказал Богдан. - Один мир зачищал от тех, кто, по его мнению, не достоин жить, второму просто нужны были деньги, третий научный эксперимент проводил ради блага всего человечества. И сколько бы слов ни было сейчас сказано, всё равно ты садист и убийца.
        - Пусть так, - пожал громадными плечами Максим. - Мне всё равно, что обо мне думают другие. У меня никогда не было желания бесцельно убить кого-то. Поверь, я буду только счастлив, если после сегодняшнего эксперимента ты останешься в живых.
        Аллея автоклавов с ужасным содержимым внутри наконец закончилась, и Богдан перешагнул порог зала, на первый взгляд напоминающего огромную операционную. Вдоль стен также было расставлено множество приборов, но центральное место в помещении занимал самый обычный хирургический стол. А еще здесь чувствовался едва уловимый сладковатый запах крови.
        Максим тоже его учуял - и поморщился.
        - Опять операционную плохо простерилизовали. Хотя сегодня это не столь важно. Резать тебя, друг мой, никто не будет. Но не могу обещать, что всё пройдет безболезненно. Скорее, сильно наоборот.
        В зал вошли еще несколько человек в белых халатах. Максим сразу же стал по-деловому сосредоточен.
        - Так, коллеги. Сегодня у нас решающий день. Приготовьте всех оставшихся выживших и, разумеется, тех двоих, что были захвачены сегодня. Если пациент погибнет во время сеанса, сразу же начинаем работать с остальными по очереди. До победы… либо до тех пор, пока биоматериал не закончится. Всем всё понятно?
        - Так точно, Хозяин, - хором ответили вошедшие.
        - Ну, что ж, приступаем, - потер руки Максим. - Так. Первого пациента фиксируем как обычно, остальных ввозим в операционную и держим наготове. В случае смерти первого придется действовать быстро. Ридер прогрет?
        - Так точно!
        - Отлично. Значит, начнем.
        Богдана развязали под прицелом двух автоматов и заставили лечь на хирургический стол. Впрочем, сталкер не особо сопротивлялся. Он наблюдал за Максимом, который подошел к большому сейфу в углу операционной, приложил глаз к окошечку в бронированной дверце и, когда та отворилась, вытащил оттуда нечто, похожее на черную противопехотную гранату.
        - Как тебе? - улыбнулся Максим, обращаясь к Богдану, которого автоматчики уже привязывали к столу. - Уникальная вещь. Результат попытки синтеза сто двадцать шестого элемента таблицы Менделеева, предпринятой французскими учёными из Института ядерной физики Орсэ в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Для всего мира было объявлено, что эксперимент не удался. Но миру и не обязательно знать некоторые вещи. Например, про то, что есть теоретическая возможность мгновенной передачи огромных объемов информации напрямую в человеческий мозг. Которую мы пытаемся осуществить практически. К сожалению, пока неудачно. Но надеюсь, что сегодняшний день изменит всё.
        Повернув голову, Богдан видел, как Максим подошел к огромной приборной панели, занимавшей всю стену, и бережно вложил «гранату» в выдвинувшееся из нее круглое гнездо, которое немедленно уехало обратно в недра электронного гиганта.
        - На этой матрице записаны все знания человечества на данный момент времени, - с некоторой грустью в голосе произнес Максим. - Надеюсь, что записаны. По крайней мере, об этом сообщают наши приборы. И, согласно их данным, запись этой информации возможна на человеческий мозг как на видеокассету. Но, к сожалению, все подопытные, кому мы пытались передать ее, погибали - кто от обширного инсульта, а у кого просто мозговое вещество распадалось, превращаясь в жидкую массу. Так что, Богдан, на тебя вся надежда. Если эксперимент пройдет удачно, и ты останешься в живых, и твои друзья. Если же нет, то они следующими лягут на этот стол. Приступаем.
        - И зачем ты мне это всё сейчас рассказал? - поинтересовался Богдан. - Тоже в рамках потребности пообщаться с новым собеседником?
        - На этот раз нет, - покачал головой Максим. - Я уверен, что мотивация - не последняя составляющая успеха. Ты сумел выжить там, где не смогли другие, потому что очень хотел этого. Захоти и сейчас. Выживи - и тем самым спаси людей, которые тебе дороги.
        Головы Богдана коснулся холодный металл. Стальной обруч больно стянул кожу, сдавил череп. На шее, лице и запястьях люди в белых халатах закрепили датчики, в вены обеих рук вонзились иглы.
        - Готово, Хозяин, - доложил один из них.
        - Включайте, - сказал Максим.
        Его голос слегка дрогнул. Вряд ли от волнения за судьбу бывшего друга, скорее, это была лишь тревога безумного ученого за судьбу эксперимента.
        Загудели приборы, в воздухе запахло озоном. Богдан почувствовал, как в его голову словно начали медленно вползать невидимые любопытные черви, которые осторожно принялись ползать внутри черепной коробки по его мозгу, будто исследуя ранее неизвестный им источник пищи.
        Впрочем, червям он довольно быстро пришелся по нраву, и они вдруг одновременно, словно по команде, вгрызлись в него со всех сторон.
        Это было больно. Невыразимо больно. Нереально. Такой боли Богдан не испытывал никогда…
        Он закричал, рванулся изо всех сил, но ремни держали крепко…
        Сталкер чувствовал, как содержимое его черепа разрывается на тысячи кусков, пожирается этими невидимыми тварями, спешащими насытиться. Словно со стороны видел он, как его тело бьется на операционном столе, а из прокушенной губы на подбородок льется алая кровь.
        - Хозяин, судя по показаниям приборов, пациент при смерти! - словно из ниоткуда прозвучал голос.
        - Продолжаем, - отозвался другой голос. Смутно знакомый, но теперь какая разница, где Богдан его слышал раньше и кому он принадлежал? Ведь сейчас перед сталкером внезапно открылось нечто светлое, готовое подхватить его и унести туда, где нет боли, грязи и предательства…
        Богдан потянулся было к этому светлому всем своим существом… но внезапно кто-то более сильный, чем он, грубо рванул его назад, обратно, в тело, бьющееся в агонии.
        «Не время, - раздался чужой, незнакомый голос, возникший в глубине умирающего мозга. - Выживи, сталкер! Любой ценой - выживи!»
        И тут Богдана вдруг такая злость взяла - на всё. На жизнь свою никчемную, на Зону эту распроклятую, на тех, по чьей вине она появилась, на обстоятельства, что превращают хороших людей в чудовищ…
        Богдан словно со стороны глянул на себя - и удивился. Он ли это? Позволить себе сдохнуть потому, что кто-то решил принести его в жертву, словно курицу на глупом ритуале поклонения несуществующему богу?
        Ну уж нет!
        В нем внезапно словно волна поднялась. Черная, страшная. Она с ужасающей силой хлестанула по этому светлому, раскинувшемуся перед ним, - и оно схлопнулось, словно в ужасе, исчезло, будто его и не было никогда. И сразу же вокруг Богдана стремительно разлилась яростная, бурлящая чернота, затопившая собой всю вселенную. Сталкер и был той вселенной, при этом явно ощущая - он в ней не один. Рядом с ним стоял еще кто-то, надежный и сильный, готовый прикрыть спину в бою, который не закончился, а только-только начинается…
        - Хозяин, сбой системы! - где-то на самом краю той вселенной раздались чьи-то заполошные голоса, похожие на комариный писк. - Поток нейтрино становится неуправляемым!
        - Включить резервные генераторы аномальной энергии! Скорректировать потоки!
        - Хозяин, это может привести к выбросу…
        - Я сказал включить!
        - Есть, так точно… Хозяин, код А. Угроза локального выброса девяносто шесть процентов и продолжает нарастать…
        - Чёрт! Всем покинуть лабораторию!
        - А биоматериал?
        - Да плевать на него… Нет! Неееет!!!..
        Голоса еще попищали немного - и утонули в величии вселенной, как тонет стайка мошек, накрытая океанским девятым валом.
        А потом эта всепоглощающая темнота начала рассасываться, распадаться под лучами призрачного света, щекочущего глазные яблоки через опущенные веки. Вновь пришло понимание, что на самом деле он, Богдан, сталкер, который испытал слишком многое для того, чтобы выполнить свое желание и умереть, на самом деле не умер, а лежит на всё том же операционном столе, в воздухе нестерпимо воняет гарью, а на груди у него пристроилось что-то шевелящееся и тяжелое.
        Богдан с усилием открыл глаза - и невольно застонал от боли, разрывающей голову и изнутри, и снаружи. Впрочем, боль - хороший стимулятор для того, чтобы быстро прийти в сознание и опять начать нормально воспринимать окружающий мир.
        Сталкер зажмурился, вновь открыл глаза - и обалдел от увиденного.
        На его груди сидела Надежда и, морщась от усердия, пыталась расстегнуть сложный замок фиксирующего ремня.
        - Ты? - невольно вырвалось у Богдана.
        Девочка не ответила - была слишком занята, аж личико покраснело от злости, что ничего не выходит. Оно и понятно: Надежда тянула массивную железяку с другой стороны. Наконец ей это надоело, и она вдруг, зарычав как рассерженный зверек, обхватила ремень своими детскими пальчиками - и рванула.
        Внизу стола что-то звякнуло, и ремень, вырванный из гнезда, оказался в руке ребенка.
        Девочка усмехнулась, явно радуясь победе, после чего так же легко повыдергивала из гнезд толстые брезентовые путы.
        «Да, это я», - наконец пришел мысленный ответ, отозвавшийся болью в измученном мозге, который словно что-то распирало изнутри.
        Но это была вполне терпимая боль по сравнению с той, что сталкеру пришлось испытать только что. Не переставая удивляться поразительной силе Надежды, Богдан справился сам с налобным кольцом, развинтив болты, стягивающие металл. Руки слушались плохо, по телу разливалась противная слабость, но в целом состояние было удовлетворительным.
        «Как ты меня нашла?» - послал он мысленный вопрос.
        «Неважно, - последовал ответ. - Сначала надо забрать накопитель. Быстрее, пока все не вернулись. Я просто не достану до лотка».
        Богдан еще плохо соображал, что к чему. Поэтому, пока мысли не пришли в порядок, он решил выполнить просьбу девочки, больше похожую на приказ. Как-никак, Надежда его развязала, а это дорогого стоит, а то так бы и сдох от голода на этом столе.
        Огромная приборная панель, занимавшая всю стену, была изуродована. Ее словно что-то разворотило изнутри, вывернув металл наружу большими рваными лепестками, похожими на уродливый, оплавленный цветок. И сбоку от этого цветка торчал наполовину выдвинутый круглый лоток, в котором что-то чернело.
        Богдан подошел, рванул этот металлический бублик на себя - и лоток хоть и со скрипом, но выехал наружу полностью. Сталкер попытался вытащить то, что в нем лежало, но едва он коснулся пальцами черного предмета, похожего на гранату, как тот тут же рассыпался в пыль.
        «Жаль, - прозвучал в голове Богдана голос Надежды. - Значит, придется уходить без трофея».
        Сталкер повернулся к девочке.
        «Я не уйду без своих друзей».
        «Глупо. Но ожидаемо», - пришел ответ.
        Четыре каталки стояли в углу - к счастью, их не задело взрывом. Надежда подошла и легко разорвала ремни, которыми были зафиксированы Протон и Анна.
        «Их тоже», - послал мысль Богдан.
        Надежда бросила на сталкера взгляд, которым обычно одаривает взрослая женщина полного дебила, но за несколько секунд освободила еще двоих: очень худого мужчину и светловолосую девушку, левая рука и нога которой были в крови - видимо, по ним резанули осколки металла, разлетевшиеся во время взрыва.
        Четверо освобожденных медленно вставали с каталок - конечности, долгое время перетянутые ремнями, слушались плохо.
        - Идти можете? - спросил Богдан.
        - Попробуем, - кивнул Протон. - Но как ты…
        - Всё потом, - прервал его сталкер. - Сейчас нам надо просто выбраться отсюда.
        - Думаешь, это реально? - усомнилась Анна.
        - Если не попробовать, никогда и не узнаем, - криво усмехнулся Богдан.
        И послал мысленный вопрос:
        «Есть здесь еще выжившие люди?»
        «Немодифицированных людей в Припяти-два больше нет, - последовал ответ. - Закончились».
        «А модифицированные - это мутанты?»
        «Можешь считать, что так».
        Ответ был туманным, но выяснять подробности времени не было. Освободившиеся пленники уже шли к выходу из лаборатории. Незнакомая блондинка была совсем плоха. Неглубокие, но широкие раны кровоточили. Девушка еле волочила ноги, и, если бы не Анна, подставившая плечо, блондинка наверняка бы уже без сил рухнула на бетонный пол.
        Возле выхода из лаборатории лицом кверху лежал один из помощников Максима. Белый халат был разорван чуть не надвое, как и шея его владельца. Ему просто горло вырвали - окровавленная трахея в бахроме рваных мышц свешивалась мертвецу на плечо.
        Богдан бросил взгляд на Надежду, на ее пальцы со следами почти запекшейся крови, и ничего не сказал. Даже не подумал. Хотя ответ на взгляд получил.
        «Ну мне же надо было как-то пройти. А он мешал. Как и тот, второй».
        Немного подальше в коридоре лежал автоматчик, выпотрошенный как курица. Живот распорот, внутренности наружу, а там, где положено быть сердцу, - зияет кровавая дыра.
        «Это ты… руками?» - не удержался Богдан.
        «Да, - последовал ответ. - Безоружных детей враги не считают угрозой. Поэтому делаешь большие глаза, потом бьешь в пах, а когда противник согнется - действуешь».
        «Тебя этому учили?»
        «Такой меня создал отец. Навыки были заложены во мне изначально».
        «Отец - это Максим?»
        «Да».
        «Но что значит “создал”?»
        «Искусственно. Тогда он еще не разработал автоклавы. Его специально подготовленный генетический материал был внедрен в мою мать. И он был очень хорошо подготовлен. При родах я просто разорвала ее живот, как птенец разбивает яйцо, - наверно, так мне казалось проще выбраться наружу. Но я до сих пор помню, как она кричала, умирая. Отец говорит, что это невозможно, но я - помню».
        Мысль всегда быстрее слов. Этот диалог занял всего несколько секунд. Надежда «говорила» ровно, без эмоций, но Богдан всё равно почувствовал, что творится в душе этого маленького мутанта, так похожего на обычного ребенка. Максим создал оружие, способное убивать голыми руками, читать мысли врагов и ментально видеть то, что недоступно глазу. Возможно, с точки зрения науки это колоссальное достижение. Но сейчас Богдан был уверен - его бывший друг совершил страшное преступление, создав из своей дочери чудовище…
        Пока длился этот немой диалог, Анна успела оторвать от белого халата мертвеца две длинные полотняные ленты и наскоро перетянуть раны блондинки. А также поднять автомат, лежащий рядом с убитым бойцом. В ее больших глазах словно грозовое море плескалась решительность идти до конца, и Богдан в который уже раз восхитился - вот женщина, в которую можно влюбиться по-настоящему, на всю жизнь. Такая и в обычной жизни всегда поддержит, и в бою без малейшего колебания встанет рядом, плечом к плечу, с автоматом в руках.
        Взгляд сталкера упал на знакомый клюв, торчащий из-за голенища мертвого автоматчика. Сталкер наклонился, не веря удаче, - и вытащил свой засапожник. Автоматчик прикарманил трофей, который сейчас вернулся к хозяину.
        «Надо же, хоть в этом повезло», - подумал Богдан, отправляя нож обратно в ножны, пришитые изнутри к голенищу берца.
        Видимо, Максим на всякий случай объявил общую эвакуацию здания. Следующий зал был пуст, только недовольно гудели приборы, оставшиеся без надзора. Группа миновала его так быстро, как смогла, при этом освобожденный пленник, несмотря на худобу и изможденный внешний вид, подхватил раненую девушку с другой стороны, опередив Богдана - которому теперь ничего не оставалось, как идти впереди, показывая дорогу. Как выяснилось, пленников привезли сюда из какой-то «консервационной», и что это такое, Богдан уточнять не стал. Главное - выбраться отсюда поскорее, а рассказами можно будет себя развлечь и после.
        Группа вступила в зал автоклавов, и Анна слабо охнула.
        - Что же это? Как такое можно делать с людьми?
        - Быстрее, - бросил Богдан через плечо. - Пока то же самое с нами не сделали.
        Пленники, впечатленные увиденным до глубины души, ускорили шаг…
        Но покинуть зал им было не суждено.
        Они вышли из-за крайних автоклавов, перегородив выход из здания. Максим и трое тех самых автоматчиков - похоже, его личная охрана или что-то в этом роде.
        - Убежать решили? - улыбнулся Максим. - Ну, это вы зря. Отсюда еще никто никогда не сбегал, даже ногами вперед - всё всегда шло в переработку. Стоило бы, конечно, вас всех утилизировать медленно и заживо, но слишком уж вы ценный биоматериал. Поэтому сейчас все очень медленно ложитесь на пол, руки кладите на затылки, и тогда, может, проживете еще немного. А ты, дочка, надежда моя единственная, иди сюда, нечего водиться с плохими дядями и тетями.
        - Папа! - воскликнула девочка, бросаясь к Максиму.
        И одновременно мозга Богдана коснулась мысль:
        «Я - щит, прикройся мной!»
        - Ты… умеешь говорить? - совершенно искренне изумился Максим. - Что же ты раньше…
        Видимо, автоматчики тоже удивились, так как их взгляды оторвались от пленников, которых они держали на прицеле, и на мгновение скрестились на бегущем ребенке.
        Богдан понял - это шанс! Единственный…
        И бросился следом за Надеждой.
        …Автоматчики среагировали правильно. Их автоматы дернулись в сторону движущейся цели, но на мгновение они замешкались, боясь попасть в девочку.
        И этого мгновения Богдану хватило, чтобы рвануться вперед, оттолкнуть Надежду в сторону и обеими руками вцепиться в горло Максима.
        Сейчас сталкера переполняла ненависть к человеку, которого он когда-то так хотел спасти. Однако сейчас казалось, что это было в другой жизни и совершенно другой Богдан мечтал о том, чтобы исправить свою давнюю ошибку. В настоящее время сталкер хотел лишь одного - задушить это чудовище, которое когда-то было его лучшим другом!
        Но это оказалось не так-то просто сделать.
        Максим схватил его за запястья и попытался разжать хватку, однако Богдан давил изо всех сил. Когда человека стремительно заполняет ярость, его силы удесятеряются, а сознание сосредотачивается на одной-единственной цели. Сзади слышался какой-то грохот, крики, но Богдана это не интересовало. Сейчас он видел лишь ненавистное лицо Максима и давил, давил, давил…
        Максиму удалось лишь немного ослабить хватку - и вдруг он улыбнулся.
        Раздался треск, карманы на его огромных плечах оторвались, оказавшись прикрепленными лишь на лентах-липучках, и из больших прорех в камуфляже вылезли два толстых, склизких щупальца, которые немедленно сомкнулись на шее Богдана.
        И надавили.
        Глава 10
        Сталкер почувствовал, что у него темнеет в глазах. Его руки разжались и повисли плетьми…
        Но Максим не собирался убивать его быстро.
        - Вот видишь, что такое наука, - продолжая скалиться, прошипел он в лицо Богдана. - Это возможность улучшаться до бесконечности, подарить себе вечную молодость, новые способности, власть, богатство, целый мир. А ты и подобные тебе останутся лишь биоматериалом, мясом, годным только для экспериментов…
        Он говорил что-то еще, но Богдан уже не слушал его. Внезапно все его мысли, чувства сосредоточились лишь на одном - как бы покрепче сжать два пальца правой руки, указательный и средний, немного согнув их наподобие когтя. Мозг сталкера еще только осознавал столь странное желание, когда рука Богдана словно против его воли взметнулась кверху.
        Два пальца резко ударили в нижнюю часть левого глаза Максима, отчего тот, не ожидавший подобного, слегка ослабил хватку своих щупалец.
        Но это было еще не всё.
        Пальцы сталкера, нанеся удар, словно сами собой проникли глубже, между глазным яблоком и краем скуловой кости - и со страшной силой рванули книзу.
        Послышался хруст и следом - вопль боли и ярости. Максим отшатнулся, схватившись за глаз, меж его пальцев брызнула кровь - Богдан надорвал ему нижнее веко и, возможно, сломал скуловую кость. Боль при таком ударе адская, откуда-то сталкер знал это точно. Настолько нестерпимая, что Максим, разжав хватку на горле Богдана, отшатнулся и со всей силы ударился своим мутировавшим плечом об автоклав, который стоял позади него.
        Стекло, не рассчитанное на такие нагрузки, лопнуло. На Максима хлынул поток жидкости, наполнявшей стеклянный гроб, вместе с которой на него упал несчастный с распоротым животом и выпущенными наружу внутренностями.
        Максим закричал от омерзения, поскользнулся, упал на пол, путаясь в чужих кишках, и пытаясь освободиться…
        Но жертва ужасного эксперимента не дала ему подняться. Несчастный словно ждал этого момента. Своими огромными руками он схватил своего мучителя за шею и начал душить. Плечевые щупальца Максима взметнулись кверху - и смогли лишь несколько раз бестолково хлестнуть по голове гиганта, не причинив тому ни малейшего вреда. Лицо Максима покраснело.
        - Друг, помоги, - прохрипел он, умоляюще глядя на Богдана.
        Но сталкер стоял, молча глядя на то, как погибают двое - его бывший друг и тот, кто из последних сил убивал его, умирая сам. Видимо, без специальной питательной жидкости гигант не мог существовать - но это ему было и не нужно. Его глаза уже застилала пелена смерти, но он уходил с улыбкой на лице, какая бывает у человека, единственное желание которого наконец сбылось.
        Ноги Максима быстро, судорожно заскребли по полу, дернулись пару раз - и на этом всё закончилось. Его тело вытянулось, остекленевший взгляд остановился на Богдане с немым упреком.
        Но сталкер не чувствовал вины. Он больше не думал о человеке, который перестал им быть и ушел так, как того заслуживал. Его больше заботил гигант. Несчастный дышал часто-часто и тоже смотрел на Богдана. И этот взгляд был понятнее любых слов. Сейчас, когда желание гиганта исполнилось, адреналин перестал действовать как анестетик - и пришла нереальная боль, страшно исказившая его лицо.
        Богдан наклонился, вытащил из-за голенища засапожник, подошел, опустился на одно колено и взял в руку бьющееся сердце.
        - Ты уверен? - спросил он на всякий случай, глядя ему в глаза.
        Несчастный кивнул. И в следующее мгновение Богдан ударил - так, как умел с недавних пор, с проворотом клинка в ране, расширяя ее и раздирая заточенным металлом упругие мышечные волокна.
        В последнем взгляде гиганта Богдан прочитал благодарность тому, кто подарил ему столь желанную смерть.
        - Упокой тебя Зона, - прошептал сталкер, осторожно кладя на бетонный пол пронзенное сердце. Насколько же это страшно и противно человеческой природе - дарить смерть. Но порой это необходимость по отношению к тем, кто страдает и кому уже невозможно помочь. Последний подарок, которого они желают больше всего на свете.
        Поднявшись, сталкер повернулся к тем, кто находился сейчас за его спиной, готовый ко всему, в том числе к трем автоматным очередям… которые почему-то запаздывали.
        Впрочем, ему сразу стало понятно почему.
        Бойцы Максима лежали на полу, срезанные одной длинной очередью. А над ними застыла Анна с автоматом в руках.
        В ее огромных глазах плескался ужас. Рядом с ней стоял Протон, не зная, как подступиться к девушке. Худой мужчина поддерживал блондинку, а Надежда задумчиво теребила кончик своих роскошных пепельных волос, переводя взгляд с одного члена группы на другого, словно размышляя, что же ей теперь делать с этой странной командой.
        Богдан вернул засапожник в ножны и подошел к девушке.
        - Спасибо, - сказал он. - Ты нас всех спасла.
        - Я… я убила трех человек… - произнесла девушка, переводя на Богдана остановившийся взгляд. - Я… их убила…
        - Это не люди, - спокойно произнес сталкер. - Это нечисть. Грязь на теле планеты, которую мы только что соскребли, сделав мир немного чище. Давай соберем оружие и уберемся отсюда, пока местная охрана нас не прихватила.
        - Сталкер дело говорит, - одобрительно произнес Протон, поднимая с пола трофейный автомат. - Пора валить из этого проклятого места.
        «Есть еще одно дело, - раздался в голове Богдана голос Надежды. - Тут недалеко».
        - Протон, сможешь вывести людей? - спросил сталкер. - Там у входа грузовик должен быть. Загрузи людей, сам садись за руль - я ж знаю, ты великий водитель. Анну посади рядом с собой, ей сейчас присмотр нужен, а выживших определи в кузов. Мы с Надеждой скоро подойдем.
        - Только не задерживайтесь, - недовольно буркнул ученый. - А то как бы нас всех не прихватили около того грузовика.

* * *
        Прежде чем уйти, Надежда подошла к трупу Максима, наклонилась над ним, словно желая удостовериться в смерти отца, - и быстро вернулась обратно.
        «Пойдем. Нужно торопиться».
        В этом Богдан был с ней полностью согласен. Он только прихватил с собой свою винтовку СВД, с которой так и не расстался покойный начальник охраны Максима, да еще на всякий случай пистолет у него с бедра снял вместе с кобурой. С некоторых пор он стал с б?льшим уважением относиться к огнестрельному оружию. Ну и пару подсумков с мертвеца снял - с запасными магазинами, флягой с водой и толстыми бутербродами, которые запасливый и, вероятно, прожорливый начальник таскал с собой.
        …Оказывается, помимо всех своих талантов Надежда умела очень быстро бегать. Видимо, осознавала, что Протон прав - задерживаться на месте недавнего побоища не стоило. Сталкер еле поспевал за шустрой девочкой-мутантом, которая взбежала на второй этаж - и почти сразу остановилась перед мощной стальной дверью, с виду из той же серии, что и входная в лабораторию.
        Замочной скважины у двери не было, только ручка и знакомый глазок. Надежда повернулась к Богдану, протянув крохотную ладошку, на которой лежал вырванный человеческий глаз с бахромой окровавленных мышц и нервов.
        «Это ключ, - прозвучало в голове сталкера. - Открой, я не достану».
        Богдан закусил губу, болью гася мысли, которые возникли у него по поводу глаза Максима, который эта милая девочка запросто выдрала из головы своего покойного папаши. Но «ключ» забрал и, приложив его к глазку, отпер тяжелую дверь.
        Похоже, это и была резиденция Максима. Двухкомнатная. В первом помещении находился большой стол, на котором разместились письменные принадлежности, тетради, блокноты и несколько дисковых телефонов. К столу было придвинуто роскошное кожаное кресло, а в углу стоял большой стальной шкаф. Во второй комнате, находящейся справа, был виден край большой кровати - не иначе, то была спальня, в которой хозяин Припяти-два отдыхал в свободное от работы время.
        Впрочем, Надежду не заинтересовали ни карты Зоны и подземного города, развешанные на стенах, ни записи покойного отца, разложенные на столе. Она быстро подошла к шкафу и ткнула окровавленным пальчиком в еще один глазок, расположенный на самой крайней дверце.
        «Открой».
        Богдан вновь приложил «ключ» к «замку» и, когда дверца бесшумно отворилась, невольно присвистнул.
        Перед ним был встроенный в стальные внутренности шкафа пульт управления подземным городом со множеством тумблеров, рычагов и кнопок. Над каждым из них аккуратно была приклеена табличка с обозначением, за что отвечает данный переключатель.
        С первого взгляда было понятно, что хозяин Припяти-два мог в любой момент полностью либо частично отключить в городе свет, подачу воды, вентиляцию - либо активировать в особо охраняемых помещениях скрытые пулеметы, реагирующие на тепло, или пустить отравляющий газ в вентиляцию зданий, предварительно заблокировав в них двери.
        - Вот ублюдок, - пробормотал Богдан.
        «Тут все такие, - прозвучал голос Надежды в его голове. - Ученые уроды, которые не остановятся ни перед чем для достижения своих целей. Поэтому ты должен уничтожить этот город. Видишь на самом верху окошко с кнопками под ним? Это пульт самоликвидации. Максим понимал, что его преступления могут быть раскрыты, и предусмотрел этот вариант тоже. Набери код «26041986», потом нажми звездочку».
        «Интересно, откуда ты его знаешь?»
        «Отец не раз набирал эти цифры, но звездочку так и не нажал».
        «И что будет, если нажать?» - поинтересовался Максим.
        «У нас будет полчаса, чтобы уехать отсюда».
        «А что станет с городом?»
        «Через тридцать минут накопитель аномальной энергии взорвется, и всё живое в Припяти-два погибнет. Я бы давно сама всё сделала, но просто не достаю до тумблера даже с папиного кресла».
        Богдан на мгновение задумался.
        Одно дело уничтожить преступника и его охрану, которые пытались убить тебя, - и совсем другое зачистить жителей целого города…
        Надежда, естественно, прочитала его мысли.
        «Здесь нет людей. Здесь только ученые-убийцы, их прислужники и несчастные, которые мечтают о смерти. Ты сам видел их в автоклавах. А выживших людей мы спасем. Пусть двоих, но ведь две жизни - это тоже немало».
        Богдан всё еще колебался.
        «Решайся, сталкер! - больно хлестнул по вискам изнутри не по-детски жёсткий голос Надежды. - Ты же сам сказал, что это хорошее дело - соскребать грязь с тела планеты. Учти: если эти разработки попадут не в те руки, погибнут тысячи людей, из которых военные захотят сделать боевые машины. Спаси их, сталкер, спаси, пока не поздно!»
        И Богдан решился.
        Бросил на пол скользкий окровавленный глаз, поднял руку, набрал код, задержался на мгновение - и нажал звездочку.
        В темном окошке появились красные цифры: «30:00». Которые немедленно начали обратный отсчет: «29:59», «29:58», «29:57»…
        «Теперь бежим!» - прилетела в мозг Богдана бойкая мысль Надежды.

* * *
        …К счастью, ученые в белых халатах не позвали охрану. Просто стояли кучкой возле входа в здание, пялились на грузовик - и ничего не предпринимали. Видимо, были приучены лишь к выполнению приказов и твердо усвоили, что инициатива наказуема. А может, Максим изменил их таким образом - похоже, для него было проще переделать «биоматериал» под свои нужды, чем тратить время на то, чтобы его воспитывать.
        Как бы там ни было, Богдан проверил, в кабине ли Протон с Анной, подсадил Надежду в кузов, после чего залез туда сам. Раненая девушка и худой мужчина уже сидели внутри на длинной лавке. Богдан с девочкой уселись напротив на такую же лавку - и машина тронулась вперед.
        Заднее стекло в кабине было выбито, а в примыкающем к ней тенте прорезано широкое окно. Богдан отметил, что Протону не откажешь в предусмотрительности - иначе как общаться-то?
        - Всё нормально? - бросил через плечо ученый, трогая машину с места.
        - Пока да, - отозвался Богдан.
        - Ты уверен, что нас через блокпост пропустят?
        - Нет, конечно. Причем, скорее всего, не пропустят.
        - И что делаем?
        - Пока едем медленно. А метров за двести - газ в пол, разгоняешься и выносишь ворота.
        - Может, и прокатит. Только пулеметчик нам задние колеса не прострелит? С вышки не достанет - когда мы в тоннель нырнем, попадем в мертвую зону для него. А вот из блокпоста может запросто влепить.
        - Постараюсь, чтоб не влепил.
        - И куда ведет тот тоннель, который за воротами, ты, конечно, не знаешь?
        - Понятия не имею. Лишь бы подальше отсюда.
        Припять-два была городом сравнительно небольшим, поэтому буквально через несколько минут Протон произнес слегка напряженным голосом:
        - Ну что, держитесь.
        - Все на пол, ничком! - скомандовал Богдан. - Ногами упритесь в передний борт!
        И сам лег так, как приказывал.
        Грузовик взревел двигателем, стремительно разогнался, сотрясся от страшного удара - и продолжил свой путь.
        «Получилось!» - прилетела радостная мысль он Надежды.
        «Еще не совсем», - отозвался Богдан, вскидывая СВД и принимая положение для стрельбы с колена. Блокпост стремительно удалялся, но сталкер внутренним взглядом видел, как внутри кирпичного строения стрелок приникает к своему пулемету, ловя в прицел удаляющуюся машину.
        И Богдан выстрелил. Вслепую, так как видел он лишь черную полосу длинной бойницы, а пулеметчик был лишь в его воображении. Да и если бы видел - мудрёное это дело, попасть в голову человека, находясь в машине, несущейся по прямому тоннелю.
        Но он знал, что попал. Откуда? Это ему было неведомо. Но уверенность имелась стопроцентная.
        «Ты его убил», - прозвучал в голове голос Надежды.
        «Я знаю», - отозвался Богдан.
        «И на этот раз я тебе не помогала».
        «И это я знаю…»
        Он уже успел свыкнуться с чувством, что в нем живет некая сущность, которая выручает его в трудную минуту. Может, сама Зона, принявшая его, а может, еще кто-то. Впрочем, какая разница? Главное, что благодаря этой сущности он еще жив, живы те, кто рядом с ним, - а это и есть главное. Всё остальное неважно.
        …Грузовик свернул налево, проехал еще примерно с полкилометра - и остановился.
        - Всё, - хрипло выдохнул Протон. - Кажись, приехали. Тупик.
        «Не совсем, - прозвучало в голове Богдана. - Там слева шахта. И пульт. Надо нажать на нижнюю кнопку».
        Сталкер выпрыгнул из грузовика и направился туда, куда указала Надежда. Тоннель был довольно неплохо освещен - темноту прореживал ровный свет одинаковых советских плафонов, вмонтированных в потолок. Что ж, если оканчивающийся тупиком тоннель охраняется и в нем есть что освещать, значит, это неспроста.
        И точно.
        Слева от грузовика находилась ровная забетонированная площадка. Рядом с ней в стену тоннеля была вмонтирована панель с четырьмя большими кнопками, каждая из которых была прикрыта стеклянным колпачком.
        «Нажми нижнюю», - последовало мысленное указание. Богдан откинул колпачок и вдавил кнопку.
        Сверху послышалось гудение.
        Сталкер задрал голову.
        Вот оно что!
        Над его головой зияла большущая квадратная дыра лифтовой шахты, отчего казалось, что он стоит на дне колодца. Или, скорее, огромного кузнечного пресса, который медленно, но верно опускается вниз.
        Через пару минут «пресс» опустился до конца и оказался открытой лифтовой кабиной, размер которой был вполне достаточным для того, чтобы загнать в нее грузовик.
        А между тем в глубине тоннеля уже слышался рев двигателей. Похоже, за беглецами всё-таки отрядили погоню.
        - Быстрее! - заорал Богдан.
        Протону не надо было расшифровывать, что именно быстрее. Грузовик в лифт он загнал мастерски, с первой попытки.
        «Вторая кнопка сверху», - прозвучал в голове Богдана голос Надежды.
        Сталкер не стал уточнять, почему вторая, а не первая, и сделал так, как сказала девочка.
        Лифт дернулся и поехал вверх, Богдан еле успел заскочить на платформу, после чего влез обратно в кузов.
        «Кажется, получилось», - улыбнулась Надежда.
        - Интересно, откуда ты всё это знаешь - и про лифт, и вообще? - осведомился Протон. - Девочка мысленно подсказала?
        - Просто знаю, - сказал Богдан. - Главное, что благодаря этому знанию мы всё еще живы.
        - Это да, - пробормотал ученый, явно недовольный ответом. Но, видимо, поняв, что другого не будет, настаивать не стал.
        Богдан же, пока ехал лифт, мысленно закрыл свои мысли, в воображении сложив их в бронированной комнате, - и думал о девочке. Что у нее сейчас на душе? О чем она размышляет после того, как умер ее отец?
        Богдан знал - спрашивать про такое бесполезно. Замкнется, выстроит ментальную стену, через которую не пробиться. Хотя на один вопрос, может, и удастся получить ответ.
        «А почему ты общаешься только мысленно?» - поинтересовался он.
        Сталкер оказался прав. Ответ пришел незамедлительно:
        «Не люблю, когда другие слышат то, что предназначено не им. А еще слова - это почти всегда ложь. Люди практически всегда произносят не то, что думают, хотя порой сами уверены, что говорят правду. Мысль же чиста и стремительна, как пуля, которая никогда не врет».
        «Но ведь и мысленно можно соврать», - попытался парировать Богдан.
        «Можно, - пришел ответ. - Только тот, кому мысль будет адресована, всегда почувствует фальшь. Проще не думать про то, что не хочешь донести до собеседника».
        Лифт дернулся, остановившись. В окно, прорезанное в тенте Протоном, Богдан видел лобовое стекло грузовика - и то, что за ним. Впереди зиял выход из какого-то здания, куда Протон и направил машину, которую не глушил всё это время. Богдан хотел еще что-то спросить у Надежды, но забыл о чем. Время бесед прошло. Потому что вновь настало время решительных действий - которым, казалось, уже не будет конца.

* * *
        Грузовик ехал по разбитой дороге. Протон и правда был отличным водителем - он умело объезжал ямы в асфальте и подозрительные места, похожие на аномалии. При этом ученый держал довольно приличную скорость, что в условиях быстро сгущающейся темноты было непросто.
        Однако этого оказалось недостаточно.
        Богдан не выпускал из вида стремительно удаляющееся здание, из которого они выехали, - двухэтажный лифт для доставки крупногабаритных грузов в Припять-два. И увидел то, что ожидал увидеть: разом зажегшиеся два круглых фонаря, которые начали довольно быстро приближаться.
        - Мотоциклисты, - хрипло проговорил спасенный худой мужчина. - Эти догонят.
        - Посмотрим, - сквозь зубы процедил Богдан, приникая к прицелу винтовки.
        Он выстрелил раз, второй…
        Но на этот раз чуда не произошло. Лишь один фонарь слегка вильнул - и тут же выровнял курс.
        - Они в тяжелой броне, - прохрипел спасенный. - И мотоциклы бронированные. Советская разработка на базе «Уралов». С колясками, на которых стоят пулеметы.
        Словно в подтверждение его слов тент над головой Богдана прошила очередь.
        - Черт! - взвыл Протон. - Сейчас по колесам попадут - и всё!
        - Без паники! - рыкнул Богдан, лихорадочно соображая, как справиться с мотоциклистами, которых не берут винтовочные пули.
        Но мыслей не было. Разве что попробовать по колесам попасть?
        Надежда на это была слабая, но Богдан честно попробовал, израсходовав магазин полностью. Увы, без результата. Его случайный напарник тоже попытался выстрелить из своего автомата, но у него получилось еще хуже - спасенный мужчина был слишком слаб для того, чтобы результативно стрелять из грузовика, мчащегося на полном ходу.
        Богдан понимал, что отстреляться от мотоциклистов не получится. Если дорога в тоннеле Припяти-два была гладкой как стол и при движении машины можно было худо-бедно прицелиться, то сейчас грузовик мотало на разбитом шоссе из стороны в сторону. Пассажиры судорожно цеплялись за скамейки, и Богдану стоило немалых усилий остаться на месте и удержать винтовку в руках.
        - Похоже, всё, - равнодушно сказал спасенный мужчина, глядя на неотвратимо приближающиеся фонари мотоциклов. - Это они поверху предупредительный дали, чтоб мы остановились. Сейчас начнут молотить прицельно.
        - Да похрен, - криво усмехнулся Богдан. - Я все равно живым не дамся. Лучше уж в бою сдохнуть, чем жить как те, в автоклавах. Звать-то тебя как?
        - Степаном…
        Вторая очередь выбила кучу искр из шоссе, немного не попав по колесам. По щеке Богдана больно резанул осколок асфальта, вниз на подбородок потекло тёплое. Плевать. Когда понимаешь, что третья очередь станет для тебя последней, как-то не до царапин на лице становится.
        Но внезапно поздний вечер, окутавший Зону, озарился немыслимым свечением. Богдан увидел, как позади, там, откуда чудом вырвался грузовик с выжившими, выплеснулась наружу гигантская лазурная волна. Она взметнулась вверх, до самых черных туч - и понеслась вперед, стремительно расширяясь, словно ей не хватило пространства от земли до неба.
        - Быстрее! - заорал Богдан. - Гони!!!
        Но Протон уже и сам разглядел в зеркало заднего вида, что творится сзади. И погнал машину вперед на полной скорости, не разбирая дороги.
        А Богдан, не в силах оторвать взгляда, смотрел, как лазурная волна легко догнала два мотоцикла - и захлестнула их. На мгновение сталкер увидел корчащиеся человеческие фигуры, сгорающие в пламени цвета чистого неба, после чего мотоциклы исчезли, утонули в этой ужасной и одновременно прекрасной волне освобожденной энергии… которая теперь догоняла их грузовик.
        - Красиво, - прохрипел Степан. - И быстро. Мучиться не придется.
        Но Богдан не разделял пессимистического настроения своего случайного собеседника. Он видел, что волна хоть и продолжала свой стремительный бег, но при этом так же стремительно теряла в высоте - как теряет ее огромный девятый вал, что взметнулся вверх, ударил по берегу и растекся по песку широкой пенящейся полосой… которая всё-таки догнала грузовик.
        Но перехлестнуть через задний борт силы у нее уже не хватило.
        Она нырнула под днище машины, и Богдан услышал рассерженное шипение, словно лазурная энергия побеспокоила тысячу ядовитых кобр, притаившихся под кузовом.
        Двигатель взвыл - и захлебнулся, будто утопленник, бросивший в бездушное небо свой последний предсмертный вопль…
        И наступила тишина. Которую, наверно, не случайно зовут мертвой.
        Богдан смотрел, как раскинувшееся по Зоне бескрайнее море лазурной энергии медленно впитывается в почву, в корни деревьев, в асфальт, словно тот был сделан из пористого картона. Прошло несколько мгновений, и нежная синева, разлившаяся от края до края горизонта, исчезла, будто ее никогда и не существовало.
        - Что это было? - раздался из кабины растерянный голос Протона.
        Богдан молчал.
        Он знал, что это было, но говорить об этом не хотелось.
        - Они ведь все погибли…
        Это уже был голос Анны, в котором отсутствовали вопросительные интонации. Девушка просто озвучила вслух очевидное.
        - Точно, - сказал Богдан. - Они все погибли.
        - И это сделал ты.
        Голос Анны был холодным, как пустой магазин винтовки, который Богдан сейчас неторопливо менял на полный.
        - Да, - отозвался сталкер. - Это сделал я.
        Больше девушка не сказала ничего - да ничего и не требовалось. Всё и так было ясно. Теперь она наверняка считает его убийцей, который уничтожил целый город вместе с правыми и виноватыми. И бесполезно объяснять ей, что не было там правых - лишь уроды и те, кого они превратили в чудовищ, мечтающих о смерти. Хотя, может, это было и не так. Может, Надежда ошибалась и в Припяти-два оставались вполне себе хорошие, честные и порядочные люди, которых теперь нет в живых. Однако сейчас поздно сожалеть о чем-либо. Просто враги мертвы, а они пока еще живы. Такие дела.
        Богдан выпрыгнул из кузова, заглянул под машину, посветил трофейным фонариком, который обнаружился в одном из подсумков.
        Шин у грузовика больше не было. Он криво стоял на оплавленных остатках дисков, того и гляди на бок завалится.
        - Выходим, - скомандовал Богдан, оглядываясь по сторонам.
        Места вокруг были знакомые.
        Справа и слева раскинулась небольшая роща уродливых, кривых деревьев, покрытых неестественно-рыжей листвой, а вдали виднелись крыши Андреевки, той самой деревни, от которой до кордона рукой подать…
        Внезапно спасенная девушка, попытавшись вылезти из машины, застонала и едва не вывалилась из кузова - Богдан чудом успел подхватить ее на руки. Повязка на ноге у нее сильно набухла кровью.
        - Растрясло ее, - подойдя, сказал Протон. - Перевязать бы надо. И отдохнуть маленько, а то у меня после всего и руки, и ноги дрожат.
        Предложение было обоснованным, второй спасенный тоже выглядел не лучшим образом, под весом своего автомата гнулся. Да и перекусить не помешало бы перед штурмом кордона. И обдумать было надо, как тот кордон, собственно, штурмовать, когда его охране было дано задание уничтожить ученых.
        Изрядно поредевшая группа отошла от грузовика и разместилась в роще мутировавших деревьев. Ночь уже полностью вступила в свои права, но звездное небо, раскинувшееся над головой, давало вполне достаточную подсветку для того, чтобы не влезть ногой в яму или в очевидную аномалию. Плюс луна выглянула из-за туч. Нечастое явление в Зоне, которую ночное светило, похоже, недолюбливает, крайне редко одаривая ее своими холодными лучами.
        Анна занялась перевязкой девушки, Степан буквально рухнул неподалеку, прислонясь спиной к дереву, а Богдан с Надеждой уселись рядом. Сталкер отстегнул с пояса подсумок, достал трофейные бутерброды, разделил их на всех поровну.
        - Анна, как закончите, присоединяйтесь, - сказал он. И поискал глазами Протона, который вдруг пропал из поля его зрения…
        Впрочем, ученый быстро в него вернулся.
        С автоматом наперевес, направленным Богдану в голову.
        - Не понял, - нахмурился сталкер. - Это что, шутка? Если да, то неудачная.
        - Шутки кончились, сталкер, - жёстко произнес Протон. - Отдай мне накопитель, и никто не пострадает.
        - Что отдать? - не понял Богдан.
        - Не испытывай мое терпение, - сказал ученый, при этом его лицо неприятно скривилось. - Ту штуку, что ты вытащил из приборной панели после того, как встал с операционного стола в лаборатории.
        - Ее у меня нет, - пожал плечами сталкер. - Она рассыпалась у меня в руках.
        Ствол автомата, который держал Протон, сместился в сторону. Раздался одиночный выстрел. На шею Богдана брызнули горячие капли из развороченной пулей головы Степана.
        - Ты, кажется, не понял, сталкер, что я не шучу, - стальным голосом проговорил Протон.
        Богдан попытался вскочить, но второй выстрел рванул его правую руку выше локтя и швырнул обратно на землю. Удивительно, но этот немолодой ученый стрелял так же хорошо, как и водил машину.
        - Еще раз дернешься, и я прострелю голову твоей мелкой мутантихе, - сказал Протон. - Итак, повторяю. Отдай мне накопитель, который ты забрал в лаборатории, и больше никто не пострадает. Анна, боковое зрение у меня развито прекрасно, поэтому я тебе категорически не рекомендую тянуться к автомату, если не хочешь получить пулю между глаз. Я очень не люблю убивать женщин и детей, но если это необходимо, то не стану долго раздумывать.
        Теперь он держал на прицеле Надежду, а та сидела, съежившись и прижавшись к Богдану, и мелко дрожала.
        - Кто ты? - спросил Богдан.
        Протон усмехнулся.
        - Я как всю жизнь работал на правительство, так и продолжаю работать. И, если тебе угодно, сейчас выполняю свою секретную миссию. Тебя я еще не пристрелил только потому, что боюсь повредить накопитель. Поэтому будь благоразумным, пожалей свою мутантиху. Считаю до трех, а потом начну убивать женщин. Раз…
        Богдан хотел было попытаться что-то сказать, попробовать убедить Протона в том, насколько сильно он ошибается…
        Но вместо этого замер, словно окаменев.
        Потому что позади Протона внезапно выросла громадная двухметровая тень. Вверх взлетела огромная когтистая лапа…
        - Два.
        Богдан видел, как палец Протона начинает выжимать слабину спускового крючка, как приоткрылся его рот, готовясь выплюнуть короткое слово «три», следом за которым грохнет еще один выстрел…
        Но не последовало ни того, ни другого.
        Вместо этого раздался звук страшного удара, и Протона просто смело в сторону, словно он был склеенной из картона фигурой, совершенно пустой внутри.
        А огромная человекоподобная тень шагнула в полосу лунного света, и Богдан увидел глаза. Неестественно-зеленого цвета, горящие на уродливой морде мясоглота, самого страшного мутанта Зоны.
        Однако чудовище не собиралось убивать еще кого-то. Оно просто стояло и смотрело, переводя взгляд с одного члена группы на другого, словно пытаясь их запомнить. При этом Богдан заметил, как из глаз монстра медленно текут слезы, поблескивающие в лунном свете, словно крупные бриллианты.
        И тут сталкера осенило.
        - Лопез? Это ты?
        Мясоглот перевел взгляд на Богдана. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, после чего чудовище тоскливо вздохнуло, совсем как человек, горько сожалеющий о том, чего уже никогда не вернуть. Потом оно повернулось и медленно пошло в темноту.
        - Подожди! - рванулся было Богдан, но боль в раненой руке дёрнула, словно током, напомнив о себе. Сталкер стиснул зубы и невольно зажмурился. А когда открыл глаза, мясоглот уже бесследно растворился в ночи, окутавшей Зону.
        - Это… правда был он?
        В дрожащем голосе Анны слышалось смятение.
        - Я не верю…
        Она всхлипнула.
        - Нет, конечно, - покачал головой Богдан. - Просто показалось.
        Сейчас он лукавил, потому что знал точно. Но Анна не видела ни зеленых глаз, ни слез, катящихся из них, поэтому лучше было утаить от нее правду. Девушка и так после всего произошедшего была на грани, зачем ей лишние переживания?
        Стараясь не смотреть на развороченную голову Степана, Богдан поднялся на ноги, бросил взгляд на Протона. Ученый лежал неподвижно, лицом вниз, и под его головой медленно растекалась темная лужа крови. Мертв. После такого удара выжить просто нереально.
        Богдан пощупал раненую руку. Повезло. Всё лучше, чем показалось вначале. Пуля разорвала кожу, но мышцу вроде не задела. Боль терпимая. Правда, кровит рана прилично.
        Сталкер достал из нагрудного кармана бинт, разорвал зубами бумажную упаковку.
        - Давай перевяжу, - подойдя, сказала Анна.
        В лунном свете ее большие глаза, наполненные невыплаканными слезами, сверкали словно звезды. Богдан вздохнул про себя. С такой девушкой сейчас бы целоваться при луне, где-нибудь далеко-далеко отсюда, где нет мутантов, отдаленно похожих на людей, и людей, которые хуже любых мутантов…
        - Некогда, - сказал Богдан, мысленно вздохнув. - Просто перетяни бинтом поверх одежды, чтоб кровь остановить. Выйдем из Зоны - будем лечиться по-настоящему. А если не судьба, то и смысла нет время терять.
        Анна ничего не ответила, лишь быстро и ловко выполнила просьбу Богдана, который всё это время свободной рукой гладил по голове Надежду, которая прижалась к нему, обхватила ручонками и явно не собиралась отпускать.
        «Пойдем, - послал Богдан девочке теплую мысль, когда Анна закончила с бинтом. - Пора».
        «Не могу, - пришел ответ. - Ножки дрожат. Испугалась».
        Сталкер кивнул, присел, подхватил девочку, скрипнув зубами от боли в раненой руке, и пошел, по пути одобрительно кивнув Анне, которая тоже двинулась вперед, поддерживая раненую блондинку. Впрочем, его кивка, похоже, никто не заметил. Или не захотел заметить.

* * *
        Они вновь шли через деревню Андреевку. Мимо домов с черными провалами окон, похожими на прямоугольные глаза мутантов, притаившихся в ночи, и недоумевающих - как этим людям удалось дойти до центра Зоны и вернуться обратно живыми?
        Возле старой голубятни всё так же искрилась электрическая аномалия, сердито треща своими изломанными молниями, а над ветхой постройкой медленно кружила ночная птица. То ли временная петля захватила новую жертву, то ли просто Зона всегда восстанавливает созданные ею памятники, в которые не нужно стрелять ни при каких обстоятельствах.
        А впереди, над крышами деревенских домов, были хорошо видны освещенные луной вышки кордона, с которых били в сторону Зоны лучи мощных прожекторов. Военные явно ждали гостей, для которых были заранее приготовлены длинные ленты, нашпигованные свинцовыми подарками.
        Богдан и Анна остановились в тени последнего дома. С вышек кордона их сейчас было не видно - и не будет, если они бегом рванут по открытой местности, лавируя между лучами, медленно обшаривающими Зону. Часовые на вышках ослеплены светом своих же прожекторов и видят лишь то, что лучи выхватят из темноты. Но как обмануть патрули, обходящие внутренний периметр впритирку к забору из колючей проволоки, который, кстати, похоже, усилили, сделав двойным?
        Сталкер опустил винтовку, в прицел которой он рассматривал фактически непреодолимое препятствие. Плохо дело. Можно, конечно, попытаться добежать до лаза, который проходит под забором, но пока они будут протискиваться туда с девочкой и раненой блондинкой, их сто процентов заметят патрульные, которые шастают вдоль забора, проходя контрольную точку с периодичностью минут в восемь-десять.
        «Я помогу, - прозвучал в голове голос Надежды. - Только я не смогу долго держать группу людей. И еще должно быть что-то, что их отвлечет, заинтересует».
        Богдан не совсем понял, что Надежда имеет в виду под удержанием группы, но в его голове сложился план. Безумный, но другого не было.
        - Короче, девушки, - хриплым от волнения голосом произнес он. - Сейчас луч вон на той вышке сместится влево, и вы бежите за мной.
        - Под пулеметы? - уточнила Анна.
        - Караульные нас не увидят, - сказал Богдан, хотя сам был далеко не уверен в этом. Но другого варианта не было. Из Зоны нужно выходить по-любому, не жить же в ней теперь. А уж если заметят их пулеметчики, то боль будет мгновенной, после чего станет всё равно.
        Луч прожектора мазнул по хилому, кривому кустику, который Богдан наметил себе в качестве ориентира, и пополз дальше.
        Пора!
        Сталкер рванул с места… Ну, как рванул. Как смог. С девочкой на руках особенно не побегаешь, плюс рана ныла, покоя требовала. Да и более полутора суток без сна и нормального отдыха сказывались. Но он бежал, при этом даже периодически оглядываясь - как там девушки?
        Анна держалась молодцом. Практически волокла на себе блондинку, которая тоже старалась. Но ее бледное лицо говорило само за себя - раненая девушка с трудом удерживалась на грани, за которой следует потеря сознания.
        Но пока удерживалась…
        На бегу Богдан прикидывал расстояние до цели - того самого замаскированного лаза, через который он столько раз водил «туристов» в Зону. Триста метров до него… Двести… Сто… Пятьдесят…
        - Стоять, мля! - раздался в темноте знакомый голос. - Это государственная служба охраны кордона! Быстро попадали харями в землю и сцепили руки на затылке!
        Богдан остановился, покрепче прижав к себе Надежду, боясь уронить ребенка от слабости. Но… неужто получается? Мысленно он попросил девочку, чтобы та сымитировала в головах патрульных ситуацию двухдневной давности. Естественно, Бармен не договаривался с охраной кордона насчет фальшивой прогулки «туристов», да и в сложившейся ситуации инструкции у патрульных могли быть только одни - стрелять на поражение. Но пока что вроде девочке удавалось контролировать их мозги, и нужно было как можно быстрее форсировать ситуацию.
        - Погоди, Тарас, - сказал Богдан, опуская девочку на землю. - Сегодня всё по-другому.
        - Чё по-другому? - слегка опешил начальник продажного патруля, входя в полосу лунного света. Не зря ему дали прозвище Кривой - через левую половину лица у него шел длинный, страшный шрам, пересекавший пустую глазницу, и даже черная повязка на глазу не могла полностью закрыть эту жуткую отметину. - Чё за нах, не понял?
        Вместо ответа Богдан достал перевязанную пачку денег, свою заначку, которую он всё это время носил во внутреннем кармане камуфляжа, и протянул ее Тарасу.
        - Здесь втрое больше, чем обычно. Бармен должен был сказать. Это мои родственники, которым я решил показать ночную Зону. Поэтому мы просто пройдем через КПП, и ты со своими ребятами нас не видел. Так нормально?
        Кривой Тарас пожал плечами, задумчиво вертя в руках солидную пачку денег.
        - Да нормально, - пожал он плечами. - Пацанам на КПП сейчас скажу, чтоб обычную комедию не ломали. Только ты в следующий раз своей родне чё-нибудь другое показывай, а то слухи пойдут, сам понимаешь.
        И потянулся к рации, закрепленной на плече.
        - Давай лучше лично скажешь, когда подойдем, - остановил его Богдан. - А то не поймут, мозги выносить начнут на тему что да как…
        - Это они могут, - согласился Тарас. - Ну чё, пошли, что ли?
        «Быстрее, - коснулась головы Богдана слабая мысль. - Я их всех еле держу, а там на КПП еще один. У этого Тараса приказ стрелять на поражение. И фото всей группы в нагрудном кармане…»
        Но быстрее не получалось. Патруль шел к КПП не спеша. А куда торопиться? Деньги получены, ночь длинная…
        - Тарас, я очень тороплюсь, - сказал Богдан. - Меня реальные клиенты ждут. Через полчаса я их должен в Зону вести, а это для тебя, считай, еще одна зарплата за сегодня будет.
        - Так чего ж ты молчал? - встрепенулся начальник патруля. - Пойдем быстрее! Тищенко, Коваль - помогите девушкам, видите, как они устали.
        Бойцы подчинились, не замечая ни автомата в руках Анны, ни окровавленных повязок на блондинке, ни винтовки за плечами Богдана. Надежда пока что «держала» их сознание, работающее по привычному сценарию.
        Пока что…
        Наконец вот он, знакомый порог КПП, который Богдан не раз перешагивал с руками, заломленными за спину, - театр есть театр, и для правдоподобности сцен актерам иной раз приходится испытывать неудобства.
        - Проходите, - сказал Тарас, распахивая дверь. - Слышь, Бутко, не удивляйся. Богдан родню решил выгулять в Зону, так что сегодня всё не по плану.
        Недоуменный взгляд сержанта Бутко, сидевшего за столом внутри КПП, поплыл куда-то.
        - Бывает, - безразличным голосом произнес он и вновь принялся за бутерброд, который жевал до этого.
        Но внезапно случилось непредвиденное…
        Анна осторожно усадила блондинку на скамью, стоящую возле стены, вскинула автомат, и направила его на Богдана.
        - Арестуйте его, - сказала она ледяным голосом. - Он убийца. Этот человек сжег целый подземный город вместе с его жителями.
        Богдан с грустью смотрел в большие глаза девушки, которые так ему нравились раньше. Но сейчас в них не было ничего, кроме ненависти, и потому выглядели они совершенно не такими привлекательными, как раньше. Странно. А ведь он в эту девушку практически влюбился…
        Но сейчас от былого чувства не осталось ничего. Бывает так - глянешь на человека и удивляешься сам себе: как же это я мог так ошибаться?
        - Да уж, напугали вы девушку, ребята, - сказал Богдан. - С ума сошла, бедная. А оружие вы лучше у нее заберите. Не нужно ей оружие.
        В единственном глазу Тараса мелькнуло что-то, похожее на озарение. Он резко ударил по стволу автомата, и очередь лишь выбила облако красной пыли из кирпичной стены. Послышался женский вскрик - это второй боец сбил Анну с ног и сноровисто принялся заламывать ей руки за спину.
        «Что ж, если повязали, значит, теперь уже не убьют, слишком много свидетелей», - думал Богдан, открывая вторую дверь КПП и быстро выходя с другой стороны здания. Он знал, что последним ментальным мазком Надежда стерла из голов патрульных воспоминания о нем и о произошедшем только что, и сейчас они заняты выяснением, как вооруженная подозреваемая незамеченной попала внутрь КПП «Дитятки».
        «Тебе не всё равно, что будет с ней?» - коснулась его головы мысль девочки.
        Богдан вздохнул.
        Даже если и не всё равно, он сейчас ничем не мог помочь Анне. Оставалось лишь надеяться, что теперь патрульные передадут ее куда следует, а дальше уж как повезет. Главное, что теперь их с Богданом пути вряд ли когда пересекутся, поэтому самым лучшим будет забыть об этой девушке. Вычеркнуть из памяти. Хотя сталкер знал, что сделать это будет непросто.

* * *
        Он быстро шел по дороге, отметив про себя, что этой ночью прожекторы не светят наружу. Все они направлены только внутрь Зоны. Охрана кордона наверняка получила строжайший приказ не пропускать ни одного человека, который попытается выйти из Зоны. Но Богдану это удалось, и сейчас он уходил в ночь, неся на руках выжившую девочку, для которой твердо решил стать тем, кого у нее никогда не было.
        Вышки кордона остались далеко за спиной. Сейчас нужно было дойти до села Горностайполь, расположенного в восьми километрах от КПП «Дитятки», там договориться с кем-нибудь насчет попутки до Киева, а дальше…
        «Стой, сталкер», - возникла в его голове чужая мысль.
        Богдан замедлил шаг, потом остановился. Он с внутренней тревогой ждал чего-то подобного, просто боялся признаться в этом самому себе.
        «Ты же понимаешь, что никогда не станешь для меня отцом. У меня уже был отец, и мне это не понравилось».
        Богдан молчал. Волосы девочки касались его лица, и от них шел слабый запах свежих полевых цветов, которых никогда не было и не будет в Зоне. Странно, что он раньше не замечал этого…
        А ее мысли продолжали хлестать по мозгу, больно отдаваясь в сердце.
        «Ты мне нужен был для трех вещей. Убить отца, который лишил меня детства и превратил в чудовище, дотянуться до кнопки и вывести из Зоны. Ты справился со всеми тремя, и я тебе благодарна. Но здесь наши пути расходятся».
        Богдан продолжал молчать. Он был занят. Он вдыхал волшебный запах ее волос, понимая, что делает это в последний раз.
        «И напоследок я хочу сделать тебе подарок. Освободить от груза, который ты не сможешь вынести».
        Ее теплые ладошки легли на виски Богдана - и перед его глазами словно сверкнула молния. Острая боль пронзила мозг…
        Сталкер медленно опустился на колени. Ему казалось, что он умирает, но при этом единственным его желанием было не уронить Надежду…
        Богдан осторожно поставил девочку на асфальт и сжал руками голову, боясь, что она сейчас взорвется от внутреннего напряжения.
        «Прощай».
        Чужая мысль нежно коснулась его мозга - и боль стремительно начала отступать. А вместе с ней затихало давление, распирающее голову с тех самых пор, как он встал с операционного кресла в лаборатории Максима. Прошло буквально несколько мгновений, и оно исчезло, вместе с болью, будто его и не было вовсе. Но Богдан не спешил вставать с колен. Он смотрел на медленно удаляющуюся фигурку маленькой девочки, боясь, что от неосторожного движения эта картина смажется, станет другой, и тогда память не сумеет удержать ее - как не смог удержать он всё, что было дорого ему в жизни…
        Эпилог
        По Зоне полз человек.
        Это давалось ему нелегко. С его головы был сорван большой лоскут кожи, а на лице остались три глубоких шрама от когтей мясоглота. Кровь заливала лицо человека, но он периодически вытирал ее рукавом, тяжелым от багровой сырости, и полз дальше. Потому что у него была цель. А когда она есть, человек способен совершить невозможное.
        Он не знал, сколько часов, а может, дней он полз вот так, таща за собой автомат, противно лязгающий о выбоины в разбитом асфальте. Но ему был нужен этот мерзкий лязг, который помогал не потерять связь с реальностью. Порой человеку казалось, что к нему подходят какие-то чудовища, нюхают его - и, фыркая, уходят обратно. Скорее всего, это был бред, но уж слишком реальный для того, чтобы быть только бредом.
        А еще человеку помогала единственная мысль, которая засела у него в голове, словно гвоздь, вбитый туда мощным ударом по самую шляпку. Она была очень болезненной, эта мысль, но порой только боль помогает не потерять сознание, продолжать ползти и в результате выжить тогда, когда это кажется невозможным. И порой, когда силы совсем оставляли его, человек озвучивал эту мысль, выплевывая ее вместе с кровью, набежавшей из дыр от выбитых зубов:
        - Я найду тебя, Богдан, - хрипел человек, ломая остатки ногтей об равнодушный асфальт. - Я обязательно найду тебя…
        07.01.2019 - 19.02.2019
        Об авторе
        ДМИТРИЙ ОЛЕГОВИЧ СИЛЛОВ - современный российский писатель, инструктор по бодибилдингу и рукопашному бою, автор многих произведений о самообороне, боевых и охотничьих ножах, а также более тридцати романов, написанных в жанре боевой фантастики.
        Родился в семье военного. Окончив школу, служил в десантных войсках. После увольнения в запас, получив медицинское образование, активно занимался единоборствами, бодибилдингом, психологией, изучал восточную философию и культуру, историю военного искусства. Несколько лет работал начальником службы безопасности некоторых известных лиц, после - инструктором по рукопашному бою и бодибилдингу.
        Дмитрий Силлов является автором популярной системы самообороны «Реальный уличный бой», лауреатом Российской национальной литературной премии «Рукопись года», а также создателем популярных литературных циклов «Кремль 2222», «Гаджет» и «Роза миров», публикуемых издательством АСТ.
        Личный сайт Дмитрия Силлова WWW.SILLOV.RU
        Страница Дмитрия Силлова «ВКонтакте»