Закон лесника Дмитрий Олегович Силлов
        Снайпер #28
        Лесник всю свою жизнь посвятил лишь одной цели - сохранению чернобыльской Зоны.
        И когда она в опасности, лесник готов на всё, чтобы защитить ее.
        Сталкер по прозвищу Снайпер не только изменил прошлое и будущее Зоны. Теперь под угрозой ее настоящее…
        Узнав об этом, лесник принимает решение убить Снайпера. И это вполне возможно, ведь леснику дает силы сам Монумент, наиболее известная и загадочная аномалия Зоны.
        Дмитрий Силлов
        Закон лесника
        , 2019

* * *
        Автор искренне благодарит
        Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ,
        Анастасию Калябину, выпускающего редактора направления «Фантастика» редакционно-издательской группы «Жанровая литература» издательства АСТ,
        Алексея Ионова, ведущего бренд-менеджера издательства АСТ;
        Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по чернобыльской Зоне отчуждения за ценные советы;
        Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru и www.real-street-fighting.ru;
        Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»;
        Елену Диденко, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Виталия «Дальнобойщика» Павловского, Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Андрея Гучкова, Владимира Николаева, Вадима Панкова, Сергея Настобурко, Ростислава Кукина, Алексея Егорова, Глеба Хапусова, Александра Розенфельда и Алексея Загребельного, а также всех друзей социальной сети «ВКонтакте», состоящих в группе за помощь в развитии проектов «СТАЛКЕР», «ГАДЖЕТ» и «КРЕМЛЬ 2222».
        Пролог
        Оно был похож на огромное сияющее надгробие, которое кто-то неимоверно сильный сорвал с могилы мертвого колдуна, приволок сюда и поставил вертикально. Просторный зал, в котором оно находилось, заполняли горы мусора - бетонные блоки, стальные балки, разбитое офисное оборудование, огромные приборные панели с разбитыми экранами…
        Среди этого разнообразного хлама надгробие, горящее ровным голубоватым светом, выглядело странно, необычно - и зловеще. Настолько, что чем ближе подходишь к нему, тем сильнее ощущается дрожь во всем теле, да такая, что руки еле удерживают старую винтовку с перебитым пулей ремнем, который и надо бы снять да выбросить, а сил уже нету. Их едва хватает лишь на то, чтобы переставлять ноги, но каждый шаг дается с всё б?льшим трудом. Так часто бывает в жизни: вроде вот она, цель, видна уже, близка, только руку протянуть - а тело подводит, не слушается, еле тащится позади твоего рвущегося вперед неистового желания, словно старый мешок, набитый ненужным хламом…
        За человеком, с неимоверным трудом продолжавшим идти вперед по растрескавшемуся от времени бетонному полу, тянулся багровый след. Правый рукав его телогрейки потемнел и набряк кровью, а на шапке-ушанке, если присмотреться, можно было заметить след от пули, пролетевшей по касательной - черный росчерк, автограф смерти, пролетевшей мимо.
        Он был немолод, этот упрямец, продолжавший свой путь несмотря на ранение и усталость. Седая борода и лицо, изрезанное морщинами, свидетельствовали о тяжелом грузе прожитых лет, давящем на плечи, гнущем к земле. Другой бы давно уже сдался, лёг на бетон и тихо умер от кровопотери.
        Другой.
        Но не он…
        Один раз человек споткнулся об чей-то раздавленный череп и чуть не упал. Но сумел устоять на ногах и даже сделать еще десяток шагов.
        Теперь сверкающая цель была рядом, руку протяни - и коснешься зеркальной, словно искусственно отполированной поверхности. Но раненый не стал трогать ее, хотя такое желание присутствовало. Хотелось понять, какая она на ощупь, эта самая знаменитая аномалия Зоны, дойти до которой мечтает каждый сталкер.
        Однако порой протянуть руку - это усилие, которое лучше потратить на что-то другое. Человек опустил приклад на пол, тяжело оперся о винтовку и тихо произнес:
        - Вот и я пришел к тебе, Монумент. Не думал никогда, что придется тащиться сюда как «отмычка» распоследняя, однако от судьбы не уйдешь.
        «Твой путь окончен, - прозвучало в голове раненого. - Но… я не вижу твоего желания».
        - Я и сам его не знаю, - усмехнулся старик. При этом из уголка его рта вытекла капля крови и запуталась в бороде, оставив на ней багровую дорожку. - Поздно мне хотеть чего-то для себя, а ты ж, поди, только такие желания и видишь. Шкурные, что от жадности да от глупости человеческой. У меня же только одно есть - чтоб места эти, Зону мою, всякая нечисть не трогала своими грязными лапами. Я ж природу и зверюшек, в ней живущих, еще до аварии в меру сил своих берег как мог. А после нее и подавно. Мне что обычный лес, что мутировавший - без разницы. Как и существа, что в нем проживают. И дерево, и зверюшка - они ж живые. И жить хотят. Но не всегда люди дают им такую возможность. Убивают и тех, и других без жалости. Таких людишек самих выкорчевывать надо, выпалывать, как сорняки. А у меня уже силы не те…
        «Чего ты хочешь?» - вновь раздался в голове старика бесплотный и бесстрастный голос. А может, и не было никакого голоса, и всё это не что иное, как глюки предсмертные, что случаются от сильной кровопотери?
        Но всё-таки старик ответил:
        - Силы я хочу безграничной, чтоб Зону беречь как родную. Люблю я эти места всем сердцем, и если надо, готов за них жизнь отдать. Знаю, как ты исполняешь желания, потому прошу: или исполни, или убей. Мне всё равно помирать скоро, так хоть сталкеры скажут: мол, красиво ушел лесник. Добрался до Монумента, загадал что-то - и окочурился, как и все остальные, кто до него дошел.
        Монумент излучал ровный свет цвета чистого неба - холодный, мертвый, безжизненный. Но порой там, за полированной стеной аномалии, мелькали какое-то сполохи.
        Лесник слишком долго наблюдал за природой зараженных земель и за эти годы научился отличать мертвое от живого. Монумент, несомненно, не был просто огромным аномальным кристаллом, способным криво отражать чужие желания, исполняя их как придется. Сейчас лесник точно знал: перед ним живое существо, способное думать, принимать решения - и действовать так, как оно сочтет нужным.
        Сполохи стали чаще, суетливее - и внезапно пропали. Свет, исходящий от Монумента, внезапно усилился, стал нестерпимо ярким - настолько, что леснику пришлось даже прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть.
        «Ты хочешь блага для Зоны, человек, - проговорил в голове лесника мертвый голос, ставший сейчас явно громче и отчетливее. - Ты желаешь получить силу или смерть. Так прими и то, и другое».
        Аномальный свет внезапно стал ярче в сотни раз. Он пробил слабый кожистый барьер век и ударил по глазам, словно огненным хлыстом. Старик закричал от невыносимой боли, но его крик потонул в потоке света, пронизавшего собой всё - и мозг, отравленный испарениями Зоны, и израненное тело, жаждущее лишь отдыха. И уже неважно какого - кратковременного возле сталкерского костра или же вечного, свободного от любых, даже самых искренних и чистых желаний.

* * *
        Портал с характерным хлопком закрылся за нашими спинами.
        Перед нами лежала Зона. Всё та же, вечная, как сама Вселенная. Уже и представить сложно нашу планету без этих проплешин на ее теле, которые совершенно справедливо называют зараженными землями. Здесь в той или иной мере ядовито всё.
        Воздух, пропитанный испарениями гнилых болот и радиоактивных могильников.
        Земля, порождающая отравленную серую траву и кормящая деревья-мутанты токсичными подземными водами.
        Небо, слабокислотными дождями плачущее над медленно разрушающимися строениями.
        И люди, чьи тела в той или иной степени поражены лучевой болезнью, а души - неутолимой жаждой наживы.
        Но для нас, истинных сталкеров, Зона стала домом, по которому мы скучаем, покинув его, - и который всегда проклинаем, вернувшись обратно.
        - Это что за нахрен?
        Я повернул голову.
        На морде Хащща было написано недоумение, довольно быстро трансформирующееся в ярость. Белые глаза мутанта стремительно наливались кровью, а ротовые щупальца возмущенно топорщились.
        Я на всякий случай незаметно коснулся двумя пальцами рукояти своей вновь обретенной «Бритвы». Бес его знает, что там у Хащща в голове случилось после перехода через портал. Вдруг умом тронулся от переживаний, и сейчас придется защищать свою жизнь от безумного мутанта. При этом не верю я, что из автомата MP5, который болтался у меня на плече, можно завалить взрослого ктулху. Этого жуткого вампира Зоны, способного за пару минут высосать из человека всю кровь, и из «калаша»-то не всегда убить удается, даже высадив весь магазин в упор. А уж пистолетная пуля ему как слону дробина.
        - А чего ты ожидал? - осторожно поинтересовался я.
        - Как чего? - возмутился Хащщ. - Очевидно же! Тропический остров, солнце, пальмы, молодые самочки…
        - Самочки ктулху? - уточнил я.
        - Ну да! А ты куда нас отправил? Это ж сто процентов Зона, и пусть у меня все когти вывалятся, если я не прав!
        Понятно. Мой спутник отчего-то был уверен, что на курортных островах водятся юные девы его породы. И когда мы обсуждали, куда нам податься с помощью моей «Бритвы», похоже, Хащщ имел в виду именно такой ктулхий рай. М-да, похоже, мы друг друга не поняли.
        Впрочем, неудивительно. Хащщ родился и вырос в Зоне, некогда сожженной Большим выбросом, поэтому о Большой земле имел весьма смутное представление. Пришлось его вкратце просветить, после чего мутант немного успокоился и заметно сник.
        - То есть, получается, мне теперь до конца жизни по Зонам мотаться? - буркнул он себе под нос.
        Ярость мутанта уступила место грустному безразличию, и я снял руку с ножа. Разбираться со мной Хащщ передумал, и это радовало. Ибо не уверен я, что даже с помощью «Бритвы» справлюсь с ктулху, который с помощью Кольца Черного сталкера стал разумным, словно настоящий человек. Бывали, конечно, в моей биографии битвы с представителями его породы, но то, что я после них оставался в живых, это чистое везение. И не более того.
        - До конца, не до конца - посмотрим, - уклончиво сказал я. - Жизнь покажет.
        - Ладно, - вздохнул Хащщ, поправляя свой автомат Калашникова, висящий на плече. - И что это за Зона?
        - Та, откуда я пришел изначально, - сказал я. - Во всяком случае, очень надеюсь на это.
        - А время какое?
        - Надеюсь, что мы не опоздали, - сказал я, доставая свой старенький, видавший виды КПК. Включил, подождал, пока загрузится, посмотрел на дату, что высветилась на дисплее. И кивнул.
        - Успели.
        - К чему успели? - с легким раздражением в голосе поинтересовался Хащщ.
        - К началу старой истории, - сказал я. - Которую надо изменить.
        - Ни хрена не понимаю, - покачал головой ктулху.
        - Долго объяснять, - пожал плечами я. - Идти надо.
        - Далеко?
        - В Припять, - ответил я.

* * *
        Лесник открыл глаза.
        Он лежал на бетонном полу. Сверху нависал потолок, сваренный из ржавых стальных балок. Лесник отлично видел пятна коррозии, местами проевшие железо чуть не насквозь, и даже стальные заклепки, державшиеся на честном слове. В последние годы зрение стало подводить - но не сейчас. Несмотря на полумрак зала, детали высокого потолка были превосходно различимы, словно лесник смотрел через прибор ночного видения с шестикратным увеличением.
        Но прибора не было, он всё видел своими глазами. А еще не было ломоты в костях, вечной спутницы пожилого сталкера, много лет прожившего в сыром, холодном помещении. Усталости тоже как не бывало. И раздирающей боли в руке, простреленной бандитами, тоже не чувствовалось.
        Лесник попытался встать - и у него это получилось неожиданно легко, словно ему вновь было восемнадцать лет. Потрясающее ощущение вернувшейся молодости, которое он успел позабыть за долгие годы.
        Он осмотрелся, припоминая, как оказался здесь, в зале Монумента.
        Ну да, однажды к нему пришло осознание того, что больше не может он один поддерживать порядок в Зоне, что молодые беспредельщики сильнее, быстрее и наглее, и не будет на них управы, как ни старайся. Что жизнь, в общем-то, прожита зря, так как многие уже смеются над его попытками сохранить Зону от людей, растаскивающих ее по кусочкам, и что не нужна никому его самоотверженная работа, кроме него самого и, может быть, Зоны, в чем он уже не был уверен…
        И тогда лесник решился. Собрал рюкзак, взял старую верную винтовку-трехлинейку и пошел к Монументу, чтобы наверняка узнать, нужен ли он Зоне. Или умереть. Это уж как получится.
        Он дошел, безжалостно убивая по пути тех, кто пытался встать у него на пути. Да, эти люди и мутанты были частью Зоны, но для того, чтобы организм оставался здоровым, порой нужно вырез?ть из него больные части. И лесник делал это привычной рукой, словно хирург, что по локоть в чужой крови совершает благое дело. Убивать тех, кто пытается убить тебя, это не преступление перед Зоной, а необходимость. Иначе кто будет охранять ее от всякой нечисти, если лесника убьют? Правильно, никто. Поэтому он стрелял, колол штыком, бил прикладом - и вот наконец оказался там, куда дошли очень немногие.
        И Монумент выполнил его желание!
        Лесник потрогал простреленную руку, задрал окровавленный рукав.
        Раны не было. Рука и рука, такая же, как всегда.
        Не веря своим глазам, лесник осторожно провел по ней пальцами. Нет ранения, будто и не было его никогда.
        Тут бы и обрадоваться этому факту, но что-то было не так.
        Лесник нажал на руку сильнее. В одном месте, в другом. Пробежался пальцами по предплечью, останавливаясь в точках, которые он знал наизусть.
        Но поиски оказались тщетными. Пульс отсутствовал. Да и сама рука была холодной, словно бетонный пол, на котором он только что лежал.
        Лесник невольно застонал. Ведь знал же, что Монумент исполняет желания так, как сам того пожелает! Но кто ж думал, что аномалия расщедрится и выполнит оба сразу? И вот теперь он - грёбаный зомби. Безмозглая тварь с примитивным набором инстинктов и воспоминаний, оставшихся в гниющих мозгах.
        Хотя… Почему безмозглая? С мыслями вроде всё в порядке, как и прежде в голове ворочаются. Рана вон тоже заросла, что для живых мертвецов нехарактерно - у тех отверстия от пуль в теле остаются, при этом не мешая ходячим трупам жить своей странной и жуткой полурастительной жизнью. Стало быть, если даже Монумент и превратил его в зомби, то либо в какого-то сильно другого, либо просто не пришло еще его время гнить заживо.
        - Ладно, примем это как факт, - пробормотал себе в бороду лесник, отметив при этом, что и речь у него нисколько не пострадала.
        А вот с силой что, которую Монумент пообещал?
        Он повернулся к аномалии, словно ища у нее ответа на свой вопрос.
        Но сверкающая глыба была безмолвна. Она одинаково равнодушно изливала свой мертвенно-лазурный свет на окружающие ее бетонные обломки, гнутые стальные балки, истлевшие трупы, едва прикрытые гнилой одеждой, - и на человека с винтовкой, который надеялся получить ответы на свои вопросы… от аномалии.
        Не глупо ли?
        Леснику всё больше казалось, что его разговор с Монументом был просто бредом, следствием температуры, поднявшейся из-за ранения. А что отверстие от пули зажило, словно его и не было никогда, так это ж Зона, мало ли чего в ней не бывает. Может, свет, идущий от Монумента, целебным оказался. Ладно, а пульса тогда почему нет?
        Мозг лихорадочно искал объяснения произошедшему, пытаясь впихнуть его в привычные, понятные рамки. Для людей это нормально, а то ж иначе так можно с ума сойти, ища ответы - и не находя их…
        Для людей.
        Лесник усмехнулся. Хватит уже трястись от страха. Не солидно это, не по-сталкерски. Ну изменила тебя Зона, и что? Будто до этого она тебя не меняла. Может, не так резко, не так заметно, но каждому известно, что старожилы этих мест все поголовно мутанты в большей или меньшей степени. Так чего бояться? Главное - жив, даже если и фактически мертв. А сила…
        Это надо проверить.
        Рука привычно потянулась за пазуху, достать артефакт, с помощью которого ранее лесник пытался пробить портал к Монументу - но не вышло. Не пожелал арт сверлить легкий путь, только нагрелся так, что в руках не удержать стало. А как остыл, вообще в бесполезную каменюку превратился, без признаков жизни. Так, может, он сейчас энергии от Монумента поднабрался и выведет обратно, чтоб снова не спотыкаться об трупы в коридорах Саркофага, рискуя вновь нарваться на пулю от мародеров?
        Потянулась - и остановилась на полпути. Разве ж это сила, когда дырки в пространстве артефактом сверлишь? Так, сноровка, не более. Сила - это когда сам. Своими руками.
        И больше по наитию, чем согласно здравому размышлению, лесник размахнулся - и рубанул напряженной ладонью по воздуху, будто мечом рассекал висевшую перед ним картину.
        И картина поддалась.
        Миг - и прямо перед лесником повисла дыра в пространстве, слабо фосфоресцирующая по краям холодными лазурными сполохами, так похожими на мертвое сияние Монумента. И там, за этой дырой, виднелась знакомая серая трава Зоны, темный лес вдали и кусочек набрякшего дождем неба, похожего на потемневший от гнилых испарений потолок каменного склепа.
        Лесник потер ладонь, слегка занывшую от удара, наскоро связал перебитый пулей ремень, закинул винтовку за спину и шагнул вперед. Теперь у него не было сомнений. Он нужен Зоне. Она избрала его своим защитником, наградила силой, а может, даже бессмертием - и он оправдает ее доверие.
        Пожилой сталкер был слишком занят собственными мыслями и не заметил, что из-за кучи бетонных обломков за ним тихонько наблюдает существо, очень старающееся быть незаметным. Оно пришло сюда в поисках еды, питаясь трупами, которые всегда в изобилии валяются на дорогах, ведущих к Монументу. Пришло - и прижилось в этом зале, куда пища сама приходила, по своей воле… И оставалась здесь навечно.
        Но не только легкая добыча была причиной появления здесь существа, умеющего успешно скрываться даже от таких опытных сталкеров, как лесник.
        Просто у существа тоже было желание. Очень сильное. Оно хотело общаться с единственным человеком, к которому испытывало теплые чувства. Не мысленными картинками, значение которых тот понимал далеко не всегда, а по-настоящему. Как люди. Когда то, что ты хочешь сказать, понимается на сто процентов, без вариантов.
        Так называемое шестое чувство было развито у существа лучше, чем у твердолобых хомо. Еще только придя в этот зал, оно почувствовало, что нравится огромной сверкающей аномалии, которая была очень одинока. Людей она не любила и играла с ними очень жестоко. А вот к существу сразу прониклась чем-то теплым и светлым, что оно сразу почувствовало. И желание его исполнила легко и с удовольствием, словно Старший брат, подаривший младшему желанную игрушку. На, забавляйся, только останься здесь подольше. А я буду греть тебя своим холодным светом, который сделаю немного теплее.
        И существо осталось. В том числе и потому, что с этой светящейся глыбой было интересно. Она умела беззвучно и интересно рассказывать. В ее памяти хранилось множество разных историй о Зоне и тех, кто живет в ней. И существо внимательно слушало, сидя на полу и обвив лапы хвостом, порой о страшных, а порой и о смешных приключениях сталкеров, мутантов и аномалий, которые, оказывается, тоже были живыми - только по-своему, по-другому, не так, как те, в чьих жилах течет горячая кровь.
        Эти истории довольно быстро научили существо пользоваться своим новым даром. Теперь оно легко читало мысли живых, приходящих в этот зал, независимо от того, кто это был - человек, мутант или аномалия. Это было интересно, но, к сожалению, недолго. Дети Зоны, случайно забредшие сюда, бежали обратно со всех ног, как только осознавали, куда их занесло. Люди же, пришедшие в этот зал намеренно, очень быстро умирали. Живыми уходили лишь единицы, при этом неся в себе медленный яд - свое сбывшееся желание, которое непременно убьет их, просто немного позже. Монументу было скучно, и он развлекал себя тем, что наблюдал за своими жертвами - а видеть он мог очень далеко.
        Сперва эта забава была интересна для существа, но быстро ему наскучила. Однако он не бросал Монумент из чувства благодарности, которое было ему не чуждо. Он бы, наверно, остался здесь еще надолго, если б сегодня в этот зал не пришел человек, к которому могущественная аномалия отнеслась иначе, чем к другим.
        Этот хомо берег Зону долгие годы, и Монумент отблагодарил двуногого, выполнив его желание в точности. И даже более, подарив сталкеру способность видеть так же далеко, как и самая могущественная аномалия Зоны.
        Существу было всё равно - Брату виднее, как развлекать себя. Но одно его насторожило.
        Пожилой сталкер думал не только о своем желании.
        В его голове зрела мысль, и она касалась того самого человека, который был небезразличен существу. Она еще не родилась, но уже толкалась в извилины мозга, пытаясь выбраться наружу, в область взвешенного осознания.
        И она не понравилась существу. Настолько, что, когда человек шагнул в портал, созданный им, существо успело незаметно прошмыгнуть в него следом. Оно твердо вознамерилось проследить за слишком сильным сталкером, чтобы он не сделал тому человеку ничего дурного. И прежде, чем портал закрылся, существо уловило слабую волну сожаления, которая исходила от сверкающей аномалии. Брат снова остался один и будет скучать. Это было грустно, но существо уже сделало свой выбор, которому не смогли бы помешать даже все аномалии Зоны.

* * *
        - И чего мы в той Припяти забыли? - поинтересовался Хащщ. - Сгоревшая пустыня, где от домов остались холмы из расплавленного бетона.
        - Это в твоем мире после Большого выброса такая картина, - заметил я. - А у нас тут вполне себе сохранившийся город. Правда, не без сюрпризов.
        - И Зона у вас тут тоже не без них, как я погляжу, - заметил мутант.
        Неподалеку от того места, где мы вышли из портала, находились развалины какого-то строения. Уже не понять, что это было раньше. Остались лишь два фрагмента стены, остальное - гора из битых кирпичей. И сейчас из-за этого довольно неплохого укрытия выходили четверо. Судя по одежде - армейские сталкеры, на местном жаргоне «армсы».
        Хуже может быть только, пожалуй, пара голодных жуков-медведей. Эти бывшие вояки, подавшиеся на вольные хлеба, зачастую обладали отличной профессиональной выучкой, отлично знали Зону и были прекрасно вооружены. В общем, встретились мы далеко не с шайкой бандитов, выходцев из городской гопоты, у которых кроме понтов да дешевых «ПМов» за душой нет ничего. Перед нами были хорошо тренированные убийцы, занятые в основном грабежом и перепродажей награбленного. Иногда еще они помогали военным в качестве проводников во время правительственных зачисток, за что заслужили отдельную персональную «любовь» у сталкерской братии.
        И вот сейчас четверо этих отморозков держали нас на прицеле своих автоматов, но почему-то не стреляли. Хотя понятно почему. Судя по их ухмыляющимся небритым рожам, решили поглумиться. То есть легкой смерти можно не ждать. И сопротивляться бессмысленно - слишком уж неожиданно они появились из-за укрытия. Наверняка ждали проходящую мимо легкую добычу. И дождались.
        - Хех, а не подвела меня чуйка насчет хабара-то! - радостно воскликнул один. - А вы еще «да ну, ерунду мелешь, кого сюда черти понесут с утра-то?» Вот, принесли! Прямо в руки! И добыча, и развлечение!
        - Может, всё-таки просто завалим эту зелень закордонную? - вальяжно предложил один, нижняя челюсть которого смахивала на кувалду, поросшую жесткой щетиной. - Задолбали твои развлекухи. Чёт лень с ними возиться.
        - А мне вот никогда не лень, - хмыкнул третий, направляясь к нам. - Ща колени прострелим и начнем. Только погодите шмалять. Я маску вот этого фраера не хочу портить, а то вдруг заденете ненароком. Всегда о такой мечтал, чтоб была точь-в-точь как харя ктулху. А у этого как раз то, что нужно, мерзкая донельзя. Молодцы китайцы, научились нормально делать. Ну чего встал, чучело? Снимай маску и давай сюда. Обещаю, что если дергаться не будешь, конкретно тебя пожалею и пристрелю не больно. Бах - и ты уже в аду, задницей на сковороде сидишь, яйца греешь.
        Товарищи любителя масок хором заржали. Ну а чего им не ржать-то? Стоят двое тормозных зеленых сталкеров, у которых автоматы за плечами. Рыпнутся - тут же получат по полмагазина в брюхо, куда стволы нацелены. Не рыпнутся - будет забава, которая уже началась. И потом еще смешнее ожидается.
        Что бы они там языками ни мели, убивать нас быстро «армсы» точно не собирались, иначе б уже пристрелили из-за укрытия. И что такое их развлечения, я прекрасно знал. Забрать стволы, раздеть и, например, заставить пленников снимать друг с друга кожу, делая ставки на то, кто больше настрогает. Или кишки выпустить и замерить, у кого длиннее, а потом на них же повесить обоих за ноги на ближайших деревьях и тренироваться в метании ножей на еще живых мишенях. Слыхал я такие истории и даже видал не раз обезображенные трупы как результат подобного веселья «армсов», поэтому сейчас лихорадочно думал о том, что делать.
        Но как-то не очень получалось с придумкой насчет решения проблемы. Блин, как же глупо попались! Слов нет. Будто затмение какое-то нашло, чтоб идти по Зоне, а автоматы за плечами болтаются.
        Но - бывает, ничего не попишешь. Неужто и вправду придется вот так тупо подыхать? Ну уж нет. Пусть хоть один из этой шайки внимание ослабит, а там уж я начну умирать красиво, с визуальными и звуковыми эффектами. Это я умею, приходилось не раз. Надеюсь, хоть двоих утащу с собой в Край вечной войны, чтоб не скучно было идти одному по Серой дороге.
        Между тем любитель масок подошел к Хащщу почти вплотную, поднял руку, чтобы сорвать с лица жертвы вожделенный трофей - и только тогда заподозрил неладное. Разглядел наконец, что не маска это, а реально совершенно цельная башка одного из самых опасных мутантов Зоны, который каким-то образом сумел влезть в человеческую одежду, обзавестись оружием и теперь шатается по зараженным землям как самый обычный лысый сталкер с пучком щупалец на морде вместо бороды.
        «Армс» схватился за автомат - но было поздно.
        Хащщ рванулся вперед, обхватил жертву за плечи и в мгновение ока оплел голову, лицо и шею своими щупальцами.
        Надо отдать должное реакции остальных «армсов», на проблему они отреагировали мгновенно. И жестоко. Получилось так, что Хащщ словно прикрылся от них пока еще живым щитом, но это ему не особо помогло.
        Потому, что «армсы» принялись садить из автоматов длинными очередями по этому щиту, в кровавые клочья разрывая раскаленным свинцом спину своего боевого товарища.
        Известно, что ктулху намного сильнее человека, но от такой слаженной ответки даже Хащщ покачнулся и отступил на пару шагов назад. Но жертву свою не выпустил, продолжая глотать кровь, и довольно успешно, судя по враз побагровевшей лысине мутанта. Лишь в одном месте наблюдалась утечка. Алая тонкая струйка била из порванной сонной артерии «армса» - наверно, оттого, что одна присоска на щупальце Хащща слегка отклеилась от тела жертвы из-за мощных ударов пуль.
        Когда с близкого расстояния так хреначат очередями в три ствола, человеческое тело быстро рвется в тряпки. Но и магазины автоматов опустошаются, словно бутылки с водой, перевернутые вниз горлышком. И я уже знал, что будет дальше.
        Через долю секунды у всех троих закончатся патроны, так как стрелять они начали одновременно. И тогда…
        «Тогда» не получилось.
        Тот «армс», челюсть которого напоминала кувалду, сообразил, что сейчас произойдет, и последнюю пятерку патронов потратил на меня, наискось полоснув очередью по моей ростовой фигуре.
        Но я уже тоже не стоял на месте. Предугадав движение ствола, я поднырнул под линию выстрела, кувыркнулся вперед, одновременно выхватывая «Бритву» из ножен, - и рассек лезвием пах «армса», а также его автомат заодно, который он держал на уровне живота.
        Клинок, откованный из редчайшего артефакта, с одинаковой легкостью прошел и сквозь человеческую плоть, и сквозь оружие, перезаряжать которое уже не имело смысла. Да и не получилось бы это у хозяина уникальной челюсти, потому что я, вскочив на ноги, чиркнул лезвием по его горлу - и обратным контрольным ударом всадил нож в висок «армса». Туда-обратно. Всё. Дальше можно не смотреть, как труп мешком повалится на землю. Совершенно не впечатляющая картина, которую я видел много раз.
        Гораздо больший интерес вызывали у меня двое оставшихся бойцов, которые, увидев мою атаку, отреагировали немедленно. Один попытался ткнуть меня в живот стволом пустого автомата, который я срезал одним ударом - а вторым, сделав широкий шаг вперед, смахнул голову с плеч «армса».
        Кабы он рефлекторно не рванулся назад, глядишь, его жбан еще несколько мгновений постоял бы на старом месте, ибо «Бритва» всегда делает очень тонкий разрез. При таком ранении до мозга не сразу бы дошло, что его вместе с головой отделили от туловища. Но поскольку тело дернулось, тыква «армса» слетела с широкоплечей подставки и покатилась по серой траве Зоны, недоуменно хлопая глазами и шлепая губами, словно пытаясь что-то сказать напоследок.
        А вот у третьего отпрыгнуть назад получилось лучше. При этом он швырнул в меня бесполезным автоматом и схватился за пистолет, висящий в поясной кобуре.
        Парень оказался шустрым и хорошо тренированным на выход из нештатных ситуаций. Летящий мне в голову автомат я отбил в сторону левой рукой (больно, блин!), отсушив ладонь резким ударом по металлу и потратив на это дело полсекунды - за которые «армс» успел выхватить пистолет из кобуры и направить мне в лоб.
        Будь расстояние от среза ствола до моей головы побольше на полметра, тут бы мне и кирдык настал. Но оно было меньше. Поэтому я резким движением кисти перехватил нож на прямой хват и ударил обеими руками.
        В ножевом бою этот прием называется «ножницы». Левой ладонью вооруженная рука противника отбивается вовнутрь, а правая аналогичным внутренним ударом ножа рубит ее. Если прием провести правильно, за счет силы двух разнонаправленных ударов мясо прорезается до кости. Но это - обычным ножом. «Бритва» же и плоть, и обе кости предплечья рассекла легко и непринужденно, после чего рука противника вместе с зажатым в ней пистолетом отлетела в сторону, а в лицо мне, будто из брандспойта, хлестанула горячая кровь.
        Напор в кровеносной системе человека довольно сильный, поэтому отпрыгнуть в сторону я не успел. Только зажмурился и вслепую еще несколько раз рубанул ножом по тому месту, где должен был находиться противник. Надеюсь, попал, потому что услышал хрип. И лишь после этого утер лицо рукавом и открыл глаза.
        Парень с отрубленной рукой медленно оседал на землю. А на месте его головы из шеи торчал очень неприятного вида треугольный обрубок. Получается, я ему тыкву обстругал как карандаш, пока «Бритвой» махал. Неаппетитно смотрелось то, что получилось, я даже рвотные позывы почувствовал. Неудивительно с учетом того, что во рту у меня теперь был устойчивый вкус чужой крови и глаза слипались, причем отнюдь не от усталости.
        А еще я осознал, что у меня отчаянно звенит в правом ухе, будто по нему со всей дури заехали лопатой. И плечо саднит, словно к нему утюг приложили.
        Осознание пришло быстро. Практически одновременно с моим ударом «армс» успел выстрелить. И попасть. Правда, не туда, куда метил.
        Я поднял правую руку. Ясно-понятно. Пуля разодрала куртку и, возможно, вырвала из плеча кусок мяса. Вроде небольшой, потому что рука двигается нормально, только болит. И ухо ноет, по которому долбануло звуковой волной от выстрела. Но всё это можно пережить. Главное - враги мертвы, а мы вроде как наоборот.
        За себя я был уверен, а вот за Хащща - нет. Наверняка из почти сотни выпущенных «армсами» пуль ему несколько перепало. И как он там?
        Я обернулся.
        И выдохнул с облегчением.
        Хащщ был живой, и это главное. Он как раз сейчас отбросил от себя высохший труп с развороченной спиной и на карачках медленно полз к другому. При этом из тела мутанта вываливались смятые окровавленные кусочки свинца. Один… Второй… Третий…
        Понятно. Регенерация у ктулху просто потрясающая - но только при условии, если мутант насосется свежей крови. У того «армса», которому друзья-товарищи расхреначили спину в лоскуты, ее было мало, и сейчас Хащщ полз за добавкой, по пути теряя всаженные в него пули, которые отторгало его тело. Позавидовать можно.
        Но тут хоть обзавидуйся, от этого своя дырка в шкуре не зарастет. Поэтому я скинул куртку, грязную и порванную в нескольких местах, и занялся раной. Которая оказалась не такой уж страшной - длинная, слабо кровоточащая царапина. Ее я просто залепил пластырем, пропитанным бактерицидной мазью, который нашел в нагрудном кармане мертвого «армса».
        Пока я оказывал себе первую помощь, насосное чавканье над соседним трупом прервалось.
        - И чо мучаешься? - проворчал Хащщ. - Давай на пластырь харкану, быстрее заживет. Наша слюна способствует регенерации.
        - Спасибо, обойдусь, - отозвался я.
        И тут же память услужливо преподнесла мне образ девушки, чья слюна тоже обладала целебной силой. Жена Фыфа, киборг Настя, погибшая возле стелы «Припять». Если б не она, я бы наверняка уже был в Краю вечной войны. А вместо меня туда ушла она…
        Навсегда ли?
        Это я и собирался проверить, когда прорубил портал, отчаянно желая оказаться в том времени, когда Фыф еще не позвал меня мысленно в Припять за мгновение до своей смерти. Его убило чудовище по прозвищу Хронос, родной брат Харона, получивший способность управлять временем. Эту тварь я всё-таки уничтожил, но временной портал, который он открыл, забросил меня в прошлое Зоны[1 - События романа Дмитрия Силлова «Закон Припяти» литературной серии «СТАЛКЕР».]. Откуда я выбрался - и попал в будущее.
        Там я тоже неслабо накуролесил - спас Зону от уничтожения, за что она вернула мне целехонькой мою сломанную «Бритву» и перебросила в моё время. Но - в Японию, где я помог своему другу Виктору Савельеву найти его дочь[2 - События романа Дмитрия Силлова «Закон якудзы» литературной серии «СТАЛКЕР».].
        После этого решил попробовать вернуть к жизни своих погибших друзей, задумав переиграть события романа «Закон Припяти», который написал на своем КПК и сбросил таинственному редактору, которого никогда в жизни не видел. Не, ну а что? Получилось один раз изменить прошлое, должно получиться и второй…
        Но только что чуть не случилось непоправимое, причем из-за нашей с Хащщем тупости. Прогулки по Зоне с оружием за спиной обычно оканчиваются одинаково, и нам крупно повезло, что «армсам» захотелось развлечься.
        Теперь уже второй любитель кровавых шуток медленно превращался в высушенную мумию, а третьего я вытряхивал из его одежды, которая выглядела намного лучше моей драной черной куртки и штанов, из которых местами уже торчали нитки. Вот-вот поползут по швам, ибо шили их не для такого экстремального использования.
        В общем, мне повезло. Камуфляж цвета «флора» подошел, будто его мне на заказ шили. Хотя особого чуда в этом нет. Роста я чуть выше среднего, на ширину плеч хоть и не жалуюсь, но до культуриста-профессионала мне очень далеко. Короче, ходовой у меня размер одежды, что для сталкера - в самый раз. Ибо обновляем мы свой изношенный гардероб не в супермаркетах, которых в Зоне нет, и у местных торгашей делаем это очень редко по причине нереальной дороговизны их товаров. Гораздо чаще это происходит вот таким образом, как сейчас. Убил врага, подошел его шмот - значит, считай, шопинг удался.
        И берцы я сменил наконец на свой размер, легко сняв их с отощавших ног мумии, в которую Хащщ превратил мертвеца. Качественная обувка оказалась. Заокеанский спецназ в такой шастает по всему миру, раздавая пинки ребристыми подошвами тем, кто не торопится принимать продвинутые ценности западной цивилизации.
        Ну и с оружием разобрался, подобрав уцелевший «калаш», чудом не пострадавший от моей «Бритвы». Плюс снял с пояса бывшего хозяина автомата советский брезентовый подсумок с тремя полными магазинами. И, конечно, не устоял, увидев торчащий из-под объемистого рюкзака одного из «армсов» зеленый тубус. Это был одноразовый гранатомет РПГ-18, знаменитая «Муха», которых на секретных оружейных складах Зоны наверняка запасено предостаточно еще со времен СССР. Эффективное оружие против танков - если, конечно, знаешь, куда стрелять. А для тех случаев, когда нужно разнести укрепленную огневую точку противника, «Муха» вообще вещь незаменимая.
        Тяжеловато, конечно, переть на себе лишние два с половиной кило, но мне не привыкать ходить по Зоне нагруженным словно конь. Поэтому после недолгих размышлений я всё-таки пристроил гранатомет себе за спину. Пусть висит на всякий случай.
        При этом, пока я прибарахлялся и предавался воспоминаниям, над поляной стояло монотонное чавканье - мой спутник-ктулху поправлял здоровье, переместившись от второго высушенного трупа к третьему.
        От этих звуков у меня самого в животе забурчало. После хорошей драки покушать - самое то. И если не смотреть, что там так увлеченно жрёт твой спутник, то под звуки его кормежки вполне можно умять банку тушенки, закусывая ее почти свежим хлебом, найденным в трофейном рюкзаке ближайшего «армса».
        Что я и сделал, присев на траву и прихлебывая из опять-таки трофейной советской фляги воду, на вкус слегка отдающую алюминием и пахнущую резиновой пробкой. Другая в Зоне редко встречается. Даже если чистой водой закупился у бармена, через час болтания в поясной фляге она всё равно будет с характерным вкусом и запахом. А из повстречавшегося по дороге ручья набирать - как повезет. Может и нормальная быть, а может, тот ручей течет через радиационный могильник или старое кладбище. Тогда можно запросто острую лучевую болезнь подхватить и сдохнуть через считаные часы. Или наоборот, жить долго, но не очень счастливо, вроде как ни с того ни с сего превратившись в зомби. Потому гарантированно чистая питьевая вода в Зоне стоит дороже еды и патронов. И как трофей для опытного сталкера - самая желанная. Потому что без жратвы и оружия на зараженных землях еще можно протянуть какое-то время. А вот без воды это время сокращается в разы.
        Сидел я на траве, поджав под себя ноги, кушал и усмехался про себя. Пройди сейчас мимо обычный человек, небось, кондратий бы его обнял. Поляна, на ней трупы валяются, некоторые высушены так, что скелет виден через пергаментную кожу. Везде бурые пятна подсохшей крови, вон там отрубленная рука со скрюченными пальцами лежит, и около нее какая-то жуткая тварь кормится, облепив труп ротовыми щупальцами и закатив от счастья белые глаза. А посреди этого натюрморта сидит себе сталкер и мирно ковыряется ножом в банке с тушенкой. Такая вот местная идиллия, при виде которой нормальные люди бежали бы отсюда со всех ног и потом по ночам вздрагивали от навязчивых кошмаров.
        Но то нормальные. Не сталкеры. Не такие, как я и те, кто также бродит по зараженным землям в поисках артефактов, приключений или Предназначения, заключающегося в том, чтобы убивать живых существ, которые чем-то не устроили Мироздание. Поэтому с этой точки зрения у меня сейчас просто обеденный перерыв на работе, во время которого меня лучше не отвлекать по пустякам от вдумчивого поглощения пищи. Прежде всего потому, что я очень добрый по натуре. Если меня не злить.

* * *
        Лесник нахмурился и открыл глаза. Ему не понравилось то, что он только что увидел внутренним взглядом, с некоторых пор способным проникнуть в любые уголки зараженной земли, огороженной Периметром.
        Проблема с наскока не решилась. Серьезная проблема. Пожалуй, самая страшная из всех, что когда-либо угрожала Зоне.
        Потому что в Зону пришло чудовище. Монстр в человеческом обличье, способный перемещаться во времени и пространстве, меняя при этом прошлое и будущее миров, защищенный своим Предназначением и личной удачей, которая к тому Предназначению прилагалась. Потомственный борец с теми, кого он считал нечистью, недостойной жить.
        Меченосец по прозвищу Снайпер.
        Еще до своего похода к Монументу лесник не раз пересекался с ним и предупреждал - не будоражь Зону, не меняй так резко линии вероятности, не используй свои способности бездумно и безответственно. Но Снайпер не слушал его, делая лишь то, что считал нужным делать.
        И вот сейчас, когда леснику открылось в?дение гораздо более глубокое, чем раньше, он глянул - и ужаснулся!
        Меченосец проник в прошлое и убил там многих, прервав жизни их потомков в будущем. А потом он и в будущее влез и наделал там такого, что теперь всё Мироздание было покрыто невидимыми для обычных людей вихрями жутких изменений. Те, кто должен был погибнуть, остались в живых, и за ними потянулись цепочки новых вероятностей, на глазах меняющих всю Розу Миров. А те, кому суждено было прожить долгую жизнь, погибли от руки Снайпера, и теперь в структуре вселенных зияли жуткие дыры, которые нечем было заполнить.
        Но и это еще не всё!
        Он вернулся в свое время, в прошлом отправив на тот свет убийцу своих друзей. И теперь те друзья останутся живы, и вновь начнут менять этот мир, не готовый к таким изменениям…
        Однако это всё было ерундой по сравнению с главным.
        В лаборатории профессора Кречетова сейчас мирно беседовал с ушастым мутантом другой Снайпер. Тот, кому положено было быть сейчас в этом времени и выполнять своё Предназначение… которое тоже теперь замерло возле него, заворачиваясь в невидимый вихрь, создавая воронку несоответствия.
        Лесник видел: эта воронка грозит стать самой мощной из всех, что наделал Снайпер. И не исключено, что Зону, да и весь мир просто разорвет, если произойдет невероятное - встреча двоих людей, на деле являющихся одним и тем же человеком. И хорошо, если дело ограничится только этой вселенной. Не исключено, что такой небывалый парадокс уничтожит всю Розу Миров. А этого лесник, который втайне своим призванием считал хранить и оберегать не только Зону, но и весь остальной мир, допустить не мог.
        И тогда он сосредоточился, постаравшись максимально чётко представить себе тот участок Зоны, по которому шел Снайпер номер два - так про себя он окрестил пришельца из будущего.
        Участок представился очень чётко. По едва видимой тропе идет возмутитель спокойствия, а рядом с ним шагает вообще невообразимое существо. Ктулху ростом с человека, умеющий говорить и думать как человек.
        Впрочем, удивлялся лесник недолго. Слегка напрягшись, он взял под свой ментальный контроль обоих и первым делом хотел внушить им простую мысль убить друг друга. Но тут же отказался от этой затеи, поняв шестым чувством, что ничего не получится. Он пока был не настолько опытен в управлении своим даром, чтобы заставлять своих ведомых совершать абсолютно нелогичные поступки. Поэтому стоило попробовать что-то попроще. Например, внушить им мысль, что нечего идти, озираясь и взяв оружие на изготовку, когда вокруг такая тишь и благодать.
        Подействовало. Закинутые за спину автоматы остались висеть там, где были до этого. Так. Отлично. Теперь следующий ход.
        В полукилометре от Снайпера и ктулху крался отряд армейских сталкеров, готовясь напасть на конвой одного из торговцев Зоны. Ментально захватить этих ловцов удачи оказалось проще. Вернее, одного, главного, который вдруг понял, что неподалеку можно взять гораздо более богатую добычу, причем совершенно без риска. Остальных лишь пришлось «уговорить» согласиться.
        Конечно, «армсам» пришлось пробежаться по бездорожью, но всё получилось. Вышли в той точке, где предполагалось, наставили оружие на беспомощные жертвы…
        И тут лесник почувствовал, как Снайпер и его спутник уходят из-под его контроля. Словно какие-то помехи вдруг разом загадили чистую и сильную ментальную волну. Продолжалось это недолго, буквально секунд десять…
        А потом в той ментальной волне отпала надобность.
        «Армсы» лежали на серой траве Зоны, а Снайпер с его уродливым товарищем занимались мародерством. Или собирали трофеи, это уж кому как нравится говорить. Причем кореш Снайпера собирал их весьма неаппетитным образом, на свой манер.
        Лесник поглядел на это дело, нахмурился недовольно и, прервав ментальный контакт, открыл глаза, которые немедленно защипало. Оказывается, всё время сеанса со лба лесника струился холодный пот, от которого промокли брови, усы и борода. Сейчас он чувствовал себя совершенно обессиленным. С непривычки новые способности жрали жизненные силы, словно голодные мутанты мясо беспомощной жертвы. Оказывается, это не такое простое дело - убивать чужими руками. Что ж, значит, если не получилось в первый раз, надо просто побольше тренироваться. И тогда непременно всё получится.

* * *
        - Может, хватит жрать?
        Хащщ чавкнул еще раз-другой, подумал - и отклеился от мертвеца, теперь похожего на зомби, высохшего от голода. А ведь несколько минут назад это был вполне себе упитанный труп, при жизни отожравшийся на харчах, отжатых у сталкеров.
        - Пожалуй, ты прав, - сказал ктулху, поднимаясь с коленей и поглаживая заметно округлившееся брюхо. - Что-то я увлекся. Но когда в тебя десяток пуль всадили, ничего не остается, кроме как хорошо покушать, чтобы подлечиться.
        - У тебя прям как в компьютерной игре, - с долей зависти сказал я. - Подстрелили, похавал - и снова как новенький.
        - А ты сам попробуй лечиться колбасой или хлебом, - заметил Хащщ. - Вы ж, сталкеры, тоже немного мутанты. Многие муты так поступают - как ранят их, так они давай в себя жратву кидать, как в топку. Помогает. Я слышал, что кто-то из вашего брата тоже так лечился - и вылечился.
        - Брешут, - решительно заявил я. А сам про себя решил, что и правда надо бы попробовать как-нибудь. Обычно как ранят, так есть вообще не хочется, до тошноты прям. Но что, если себя пересилить? Вдруг и правда подействует?
        Пока я размышлял над словами Хащща, тот успел скинуть с себя бандитскую толстовку, раздеть высушенный труп, и натянуть на себя его шмотки. Получилось почти впору, разве что в плечах немного маловато. Но если расстегнуть верхние две пуговицы, то и нормально. А еще Хащщ себе на лысину трофейную зеленую бандану с черепами повязал. Вышло вообще феерично. Я аж не нашелся что сказать, когда увидел подобное чудо-юдо. Хотя, может, оно и к лучшему. Пока противник будет соображать, что ж он такое встретил, можно с большей вероятностью его уделать, пока он не уделал нас.
        - Кстати, ты лучше основную часть груза мне в рюкзак переложи, - сказал Хащщ, довольно поглаживая ротовые щупальца, красные от крови. - Я-то всяко помощнее тебя буду, поэтому мне лишний десяток кило не в тягость. Таким макаром ты не так быстро выдохнешься, а значит, и дойдем пошустрее.
        В словах моего спутника была доля истины, поэтому я спорить не стал. Пусть он б?льшую часть продуктов прёт, а я лучше несколько лишних укупорок патронов себе в рюкзак закину.
        Короче, затарились мы трофеями под завязку и пошли себе дальше по направлению к Припяти, при этом на ходу пытаясь разобраться, как же мы так опростоволосились.
        - Да чтоб я по Зоне шел как дурак с автоматом за плечами! - сокрушался Хащщ. - Не было такого никогда со мной, даже после двух литров «Кровавой Мэри».
        - И я за собой такого не припомню, - отметил я. - Может, мут какой нам мозги полоскал? Или аномалия?
        - Может, и так, - почесывая бороду из щупалец, проговорил Хащщ, при этом играючи удерживая автомат за рукоять одной лапой, будто это был не АК, а пистолет Макарова. - И обед мой тоже на нас как-то странно вышел. Будто сами удивились, что нас встретили в этой глухомани, где даже квазимухи не летают.
        Место, через которое мы шли, и вправду будто вымерло. Даже ветер не тревожил корявые деревья-мутанты, покрытые редкой листвой нездорово-гнойного цвета. А за ними уже были видны покосившиеся ограды и кресты старого кладбища, буйно заросшего колючим кустарником.
        Я уже понял, куда нас выбросил портал. Когда я прорубал его, то загадал: «юго-восточная сторона Припяти». Конечно, надо было конкретнее указывать точку выхода, представив, например, площадь автовокзала или стадион. Но как-то после пережитого на нижних уровнях японской школы ночных убийц голова сработала по принципу «как смогла». Ладно, бывает. Тем более, что промах несущественный - отсюда до начала проспекта Ленина немногим более километра. А те ограды, что виднелись впереди, это всё, что осталось от села Семиходы, снесенного напрочь при строительстве города Припять. Только кладбище и оставили, решив не трогать мертвых.
        И, похоже, это было ошибкой. Очень неприятной для нас с Хащщем.
        Я вообще не люблю кладбища Зоны. Неспокойные они. Не лежится трупам в зараженной земле. И ладно б просто из могил вставали и шлялись в поисках свежей пищи, как обычные наши местные зомби, - пристрелил или убежал, если их много, вот и вся тактика, благо бегают они похуже нашего брата.
        Так нет же. Мутируют мертвецы. И сама земля, в которой они похоронены, тоже другой становится. Живой, что ли, со своими причудами, свойственными живым. Никогда не забуду, как я шел через кладбище села Копачи, чуть не поседев раньше времени. И теперь вот, похоже, нас ждут новые прелести. Потому что при нашем приближении на крайней могиле вздрогнул и завалился набок высокий ржавый крест, сваренный из двух труб. И рядом с ним на соседней могиле зашевелился засиженный воронами обелиск из полированной нержавейки…
        - Ну, блин, сейчас начнется, - проворчал я себе под нос, прикидывая, куда б смыться.
        Оказалось, что некуда.
        Кладбищенская земля, за долгие годы превратившаяся в огромную аномалию, всё предусмотрела. Я сделал шаг назад - и чуть не провалился по колено в трясину, еле успел рефлекторно ногу выдернуть. Там, где мы спокойно прошли минуту назад, раскинулось огромное болото, захватывая всю территорию справа и слева от дороги. Так что выбор у нас остался небольшой - или идти прямо через шевелящееся кладбище, или нырять в гнилую топь, вдруг резко шибанувшую по ноздрям затхлой вонью. Ну, или пулю себе в башку пустить, чтоб не мучиться. Но это так, к слову пришлось. Самоубийство я никогда не рассматривал как решение текущих проблем, да и Хащщ, думаю, тоже. А значит, придется пробиваться. Не впервой, опыт имеется.
        - Как полезут, стреляй в голову, - бросил я Хащщу через плечо. - Живую дохлятину только так завалить можно.
        - Чёт не люблю я мертвецов, - слегка побледнел Хащщ. И, перехватив мой удивленный взгляд, поспешно добавил: - Не, свежих очень люблю, просто обожаю. А вот ходячих боюсь до трясучки. Потому что неправильно это. Мертвый должен лежать спокойно, а не бросаться на живых сталкеров.
        - Это странно, - сказал я, щелкнув переводчиком огня. - Я думал, ктулху никого и ничего не боятся.
        - Я и не боюсь, - промямлил Хащщ. - Просто, когда я совсем мелкий был, моего папу зомби сожрали. На глазах у меня и дедушки, который потом меня воспитывал. Он меня тогда чудом из стаи голодных зомбаков на руках вынес…
        Интересно. Вот уж не думал, что зомби жрут ктулху. Хотя - почему нет? Они любое мясо трескают за милую душу, так что, в общем-то, ничего удивительного. А у Хащща по этому поводу, оказывается, детская психологическая травма, в результате которой я остался один на один с кладбищем, из которого лезло что-то уж совсем невообразимое.
        Во всяком случае, я такого не видел.
        Земля из-под поваленного креста взметнулась кверху, и из старой могилы выскочило… туловище. Человеческое туловище на двух полусгнивших, но всё еще мощных ногах. На месте головы торчал лишь почерневший огрызок позвоночника, а руки мертвеца, похоже, были отрублены по самые плечи еще при жизни - их словно и не было никогда.
        - Твою ж мать, стрелять-то куда? - в некотором замешательстве проговорил я. Сколько по Зоне шастаю, при встрече что с живыми уродами, что с мертвыми закон был простой: стреляй между глаз - не ошибешься. А тут бежит на тебя тело без башки и верхних конечностей, вот и думай, что с ним делать.
        Единственный выход - стрелять по ногам. Чем я и занялся, пытаясь короткими очередями перебить коленные суставы мертвеца.
        Однако труп оказался шустрым. Словно предугадывая мои действия, он рванулся в сторону, подпрыгнул, уходя с линии выстрела, и вот уже снова бежит на меня, паскуда такая. При этом у него посреди грудной клетки с треском рвется кожа, покрытая трупными язвами, и словно огромная пасть раздвигаются ребра вместе с разорванным по центральной линии пульсирующим желудком, который они прикрывали до этого, словно зубы, защищающие полость рта.
        Ну да, так-то всё логично. Если нет башки, то и легкие с сердцем, да и кишки со всей остальной требухой вроде как ни к чему. А вот желудок нужен, без него никак. Кушать все хотят, и красавицы, и чудовища, у которых от былой красоты только и остались что ходули да вечно несытое брюхо. Эдакая дионея-мухоловка на ножках, только вместо мухи - я, продолжающий стрелять в белый свет как в копеечку, потому что попасть в эту шуструю мразь было просто нереально!
        Другой бы, может, от отчаяния продолжал стрелять, тратя впустую дорогие в Зоне патроны, а когда начал бы судорожно менять магазин, тут его б и схомячило это кошмарное порождение Зоны. Но я много мутантов повидал на своем веку. И давно понял: если не удается сразу убить противника, то надо его удивить. Сделать так, чтоб он хоть на мгновение замер в нерешительности - и тогда срочно начинать импровизировать до полного его уничтожения.
        Я и удивил монстра как сумел. Швырнул в него бесполезный автомат, от которого тот ловко уклонился, - и ринулся к нему прямо в пасть, если треснувшее сверху вниз и разъехавшееся в стороны туловище можно так назвать.
        Чудовище такой маневр и правда озадачил. Тормознуло оно, разинув свои желудочные ребра еще шире. Ну а что еще делать, если обед сам решил прямо в пасть прыгнуть?
        Но обед обеду рознь.
        Летя в прыжке навстречу своей гибели, я выхватил из ножен «Бритву». И за мгновение до того, как монстр захлопнул свою жуткую грудную клетку, рубанул ножом так, словно разрубал пространство между мирами.
        Сверху вниз.
        И, разрубив, пролетел прямо сквозь монстра, как через разрез в плотной, мокрой, склизкой шторе, края которой щедро, влажно и вонюче мазнули меня по голове. Мерзкое ощущение - слов нет, но зато я тут же вывалился позади твари, которая замерла на месте, пытаясь осознать, что с ней произошло. Если, конечно, у нее осталось чем осознавать, потому что сейчас две части туловища, между которыми я пролетел, медленно разъезжались в стороны, напоминая латинскую букву «V» на двух человеческих ногах, переминающихся в нерешительности.
        Но занимались они этим не больше секунды.
        С отвратительным чавканьем обе части туловища шлепнулись на землю, а следом раздался звук, похожий на тот, что получается, если разодрать надвое кусок сырой тряпки. Это под весом рассеченной надвое верхней половины туловища порвалась и нижняя. В результате на серую траву Зоны отдельно друг от друга упали две ноги вместе с длинными, подрагивающими ломтями, которые только что были частью одного целого.
        Но радоваться победе было рано. Потому что на кладбище продолжали падать кресты и надгробия, из-под которых лезли наружу такие же двуногие обрубки, скалясь обломками ребер, торчащими из разверстых желудков.
        Я утер лицо рукавом, сунул «Бритву» в ножны, подобрал автомат, сменил магазин и начал садить из АК по ногам монстров, которые еще не успели освоиться после долгого лежания в могилах. Двоим даже перебил колени, после чего они рухнули на землю и поползли ко мне, извиваясь, словно змеи.
        Но проблему это не решило, так как ко мне бежала по меньшей мере еще дюжина таких же тварей, с которыми мне в одиночку точно не справиться. Думаю, тут бы и взвод сталкеров-автоматчиков ничего не смог сделать без огнемета - уж больно шустрыми были эти твари…
        Я к смерти всегда готов. Тем более что за последней чертой бывать доводилось и в целом нет там ничего страшного - ни монстров, ни сволочей разных, ни ипотеки, ни кредитов, которые обычному человеку вернуть можно, только перекредитовываясь у других барыг и тем самым лишь получая временную отсрочку перед закономерным финалом. Спокойное место, где бояться совершенно нечего, ведь в пустоте нет ничего ужасного. Поэтому с Сестрой у нас отличные взаимоотношения, как у близких родственников - она всегда рада меня видеть, а я не спешу к ней в гости, вместо себя отправляя к ней пачками всяких уродов, что попадаются у меня на пути. А Сестра любым гостям рада - скучно ей в пустоте. Может, потому и не забирает меня пока что. Ведь не станет меня, и гостей у нее значительно поубавится. Иной раз даже приходит мысль - а не сама ли она отодвигает меня от Темного порога, когда я слишком близко к нему приближаюсь?
        Как сейчас, например…
        Внезапно у себя за спиной я услышал шипение. Страшное, жуткое, от которого захотелось присесть, зажав уши, и выть от безысходности, нахлынувшей разом, словно цунами, и поглотившей меня полностью. Я лишь усилием воли сдержался и остался стоять на ногах, дрожащих от непреодолимого, первобытного ужаса.
        Нет на земле ни единого существа, которое ничего не боится. И я - не исключение. Просто я умею перебарывать свой страх, загонять его пинками в самую глубину сознания. Но не скрою, сейчас мне было крайне сложно это делать. Того и гляди пинаемый мною страх вцепится мне в горло и сожрет без остатка всё то, что делает меня человеком, превратив в дрожащую тварь, скулящую от собственного бессилия.
        Так вот что бывает, когда тебя даже краем задевает звуковая волна, которую, раздувая ротовые щупальца, исторгает из себя разъяренный ктулху! Даже бегущих ко мне безголовых проняло.
        Один за другим они замедлили скорость бега, остановились в нерешительности, постояли мгновение… И вдруг всей толпой развернулись - и ломанулись в сторону родного кладбища, только гнилые пятки замелькали.
        Через несколько секунд дорога была свободна. А я, вместо того чтобы бежать по ней сломя голову, пока жуткие мертвецы не вернулись, упал на колени, так и не сумев унять предательскую, не зависящую от моей воли дрожь в ногах. Бывает такое, что твоё тело, твой организм не слушается тебя и боится, гаденыш, до трясучки, в то время как разумом ты готов бороться до конца.
        Тяжелая лапа легла мне на плечо. Причем тряслась она ничуть не слабее моих ног. Даже сильнее, пожалуй, потому что у меня от ее вибрации аж зубы заныли.
        - Сейчас отпустит, - прозвучал у меня над головой голос Хащща. - Обоих. Очень, блин, на это надеюсь…
        - Ты ж вроде мертвецов боишься? - проговорил я, отмечая, что и правда дрожь в моих ногах утихает понемногу.
        - Боюсь, - вздохнул ктулху. - До жидкого поноса. Поэтому ты лучше не оборачивайся и особенно не принюхивайся. Но я, пока дристал от ужаса, вдруг подумал, что стрёмно это как-то - подыхать от ходячих обрубков. Ладно б нормальные трупы были, а тут хрень какая-то на ножках. Ну и разозлился. А потом вон чего получилось…
        - Это нормально, - сказал я, поднимаясь на ноги. - Как говорят в ВДВ, «десантник не тот, кто не боится прыгать с парашютом, а кто боится, но всё равно прыгает».
        - Хорошо сказано! - одобрил Хащщ. - Только не понял - что такое ВДВ?
        - Войска, в которых служат люди, умеющие побеждать любого врага, в том числе и самого сильного - собственный страх.
        - Все умеют? - не поверил ктулху.
        - Абсолютно.
        - Круто, - вздохнул мутант. - Я так не могу.
        - Ты только что победил, - сказал я. - Переборол собственный ужас и спас нас обоих. Так что кончай трястись и пошли отсюда, а то с тыла и правда что-то уж очень сильно дерьмом тащит, аж глаза слезиться начали.

* * *
        Лесник откинулся назад, прислонился затылком к холодной стенке, и закрыл глаза. Он устал. Непростое это дело поднимать из могил неупокоенных мертвецов и натравливать их на живых. Приходилось ментально «держать» всю толпу, а это очень непросто делать на расстоянии - тем более, когда нет возможности смотреть глазами «кукол». Похоже, трупам перед погребением отрубили головы и руки, чтоб те после смерти не могли, поднявшись из могил, хватать и грызть живых.
        Так делали в Зоне порой, когда опасались, что на кладбище наползет аномалия «роженица», поднимающая мертвецов из могил. И вот - не повезло. Лесник пока не был настолько опытен в дистанционной некромантии, чтобы с ходу распознать, чего там не хватает у трупа, лежащего под землей. Поэтому ничего у него и не вышло. Но это не беда. Он научится. Обязательно научится. А сейчас ему просто нужно немного поспать - новые способности отнимали слишком много нервной энергии.
        Но заснуть ему не удалось.
        Внезапно лесник почуял запах зверя. Он слишком долго жил в Зоне, чтобы ошибиться. И этот зверь был совсем рядом…
        Когда лесник прорубал портал, он точно знал, куда хочет попасть. К себе домой. В старое двухэтажное кирпичное здание, некогда использовавшееся в качестве лифта для доставки крупногабаритных грузов в подземные лаборатории. Домом лесника служила большая лифтовая кабина, где он оборудовал себе по меркам Зоны вполне приличное жилище. Стол, стул, шкаф для барахла, старая армейская кровать, печка, сделанная из бочки, крыша над головой. Что еще надо человеку для того, чтобы назвать своим домом провонявший сыростью закуток?
        Было у пожилого сталкера еще одно жилище в Рыжем лесу - просторный бревенчатый дом, построенный на совесть. Не дом, а неприступная деревянная крепость, с одной стороны окруженная непроходимым лесом, с другой - мощным полем аномалий, тропинку через которое знал только сам лесник. Но тот дом он не любил. Скучно в нем было, хоть и безопасно. А это место знали все сталкеры и частенько захаживали. Кто новости узнать, кто совета спросить, кто за небольшие деньги амуницию подремонтировать у пожилого мастера на все руки. Всё как-то с людьми, а не сычом-одиночкой посреди Рыжего леса, который вон он, рядом, из окошка видать.
        Бывало, не только люди к нему захаживали. Случалось, что и мутанты в гости забредали. Их лесник не обижал, даже подкармливал иногда, коли было чем. А если не было, то по холке трепал, загривок чесал, разговаривал с ними, как с людьми, - и казалось ему, что они понимали. Любая живая тварь ласку любит и внимание. Поэтому если к ней с душой подойти, искренне и без фальши, то и она тем же ответит - когда не голодная, конечно, и гнезда рядом нет, которое надо защищать.
        Но с пустым брюхом ради охоты муты сюда не захаживали - чуяли, что тут свой живет. Тоже мутант, но в человечьем обличье, который умеет чувствовать аномалии и даже уговаривать их подвинуться со своего места, если имеется такая надобность. Все опытные сталкеры в Зоне немного мутанты, но лесник был особенный. Это и люди, и хищные твари понимали. А сейчас он сам стал ходячей аномалией.
        Лесник усмехнулся своим мыслям в бороду, но смех смехом, а возле двери в его каморку сейчас стоял мутант, изрядно воняющий мокрой шерстью. Можно было уже не принюхиваться, так тащило вонью из-под двери. И этого запаха лесник не знал. Новая какая-то тварь припёрлась в гости, ранее в Зоне невиданная.
        Мелькнула мысль потянуться за винтовкой со штыком, что стояла возле кровати. Но промелькнула - и пропала. Хотела бы тварь его сожрать, уже б ворвалась, используя эффект неожиданности. В Зоне голодные муты совершенно забывают об осторожности, когда чуют добычу. Бросаются грудью под пули, сбивают жертву с ног и тут же впиваются в горло. Все как один. Может, потому не боятся, что регенерация у большинства из них сумасшедшая. А может, просто крышу срывает от жадности и жажды крови - хотя этим в Зоне не только муты страдают, но и многие люди тоже.
        - Ну, входи, раз пришел, - сказал лесник, насыпая табак на обрывок старой газеты, чтобы свернуть самокрутку. Хреново, когда нормальные папиросы заканчиваются, но ничего не поделать. Пока прогуливался до Монумента, заработка, само собой, никакого не было, поэтому сейчас до поры до времени придется довольствоваться махоркой, запасенной на черный день. Если, конечно, непонятная тварь, что стоит за дверью, не решит, что обед для нее полезнее, чем ласка и понимание.
        Дверь скрипнула - и он появился на пороге.
        Лесник сперва подумал, что это сфинкс. Но, присмотревшись, понял - нет, не он. То, что, принюхиваясь, вошло к нему в каморку, скорее всего, когда-то было котом-переростком. Или каракалом, судя по кисточкам на вертикально стоящих ушах. Но потом зверюга поспала несколько раз рядом с каким-нибудь разнокалиберным полем аномалий, и произошли у нее генетические изменения. Мышцы разрослись так, что стали бугриться под кожей. Когти выросли, превратившись в небольшие кривые ножи. Зубы тоже увеличились в размерах, потому и морду у кошака разнесло, чтоб они в ней поместились. В результате получилась жуткая с виду тварь, при виде которой, возможно, и сфинкс свернул бы с дороги, чтоб лишний раз не связываться.
        То, что тварь была голодной, по глазам читалось замечательно. Они почти у всех кошачьих на пустой желудок расширяются, чтоб лучше добычу видеть. Секунду они с лесником смотрели друг на друга, после чего хозяин каморки потянулся к тумбочке, достал оттуда круг копченой колбасы и кинул гостю.
        Тот подарок подхватил на лету, клацнув акульими зубами. Миг - и нету той колбасы, будто и не было вовсе. При этом лесник отметил скорость, с которой тварь схватила полукилограммовое подношение. Понятно, что если она бросится, обладая такой быстротой и реакцией, то шансов не будет никаких. Даже с винтовкой. Поэтому лесник расслабился окончательно. Чего напрягаться, если всё равно смысла в этом нет никакого? Захочет неведомый мутант его схомячить, так что нервно-напряженного, что расслабленного по-любому сожрет. А так хоть табак не просыплется с бумажки, и самокрутка получится ровная, как хотелось.
        Но тварь бросаться вроде не собиралась, поэтому лесник спокойно смял зубами получившийся бумажный цилиндрик и, прикурив от карманной зажигалки, сделанной из стреляной гильзы, выпустил в потолок облако крепкого дыма, от которого у молоди зеленой, что недавно пришла в Зону, с непривычки слезятся глаза.
        - Ну что, так и будем стоять? - поинтересовался лесник.
        Тварь неопределенно шевельнула хвостом.
        - Звать-то тебя как?
        Мутант посмотрел на человека как на дурака - мол, я тебе что, кот из сказочного Лукоморья, который по цепи туда-сюда ходит и классикам сказки рассказывает?
        - Ясно, фигню сказал, - кивнул лесник. - Значит, будешь Зубастым. Как тебе?
        Мут возмущенно фыркнул, приподняв при этом верхнюю губу и показав свои ужасные зубы. Лесник же хищным оскалом не впечатлился, за свою жизнь и пострашнее много чего видал, поэтому сейчас лишь улыбнулся.
        Происходящее стало его забавлять. Складывалось впечатление, что мутант понимает его и у них сейчас происходит что-то вроде диалога.
        - Ладно, - кивнул хозяин каморки. - Не нравится это, подберем другое имя. Злой?
        Тварь неопределенно шевельнула хвостом.
        - Ага, почти угадал, - удовлетворенно крякнул лесник. - Бешеный? Свирепый? Лютый?
        Как только он произнес последнее слово, мут аж подпрыгнул, издав при этом грозный мяв, достойный самого царя зверей.
        - Ишь ты, Лютый, значит, - кивнул хозяин каморки. - А меня все просто лесником зовут. Один я такой в Зоне, так что с кем-то другим не перепутать.
        И тут лесник невольно вздрогнул и аж дымом подавился от неожиданности. Что-то уж слишком человеческое промелькнуло в глазах мутанта. Показалось, что он сейчас скажет: «Лесник, значит. Ну что ж, вот и познакомились».
        Но это лишь показалось. Прокашлявшись - душевно так, до слез, - сталкер затушил самокрутку об стену и попытался просканировать странного мутанта своим новым зрением, полученным в дар от Монумента.
        Просканировал. И - ничего. Мут как мут. Мыслительные способности немногим выше, чем у квазимяса. Даже до ктулху не дотягивает, не говоря уж про бюргеров, обладающих даром речи и интеллектом пятилетнего ребенка. В общем, тело мутировало, а мозг остался такой же, как у обычной большой кошки с кисточками на ушах.
        Лесник немного успокоился и занялся новой самокруткой, поглядывая на незваного гостя. А тот как ни в чем не бывало уселся в углу и принялся вылизываться. Чисто деревенская домашняя Мурка, только побольше ее раза в два, а то и в два с половиной. И ведет себя так же, видать, раньше жила в человеческом доме.
        «А может, и пусть остается? - подумал лесник. - Вдвоем-то всяко веселее. С прокормом вот только беда, но это дело поправимое. Себе одному всегда находил чем брюхо набить, значит, и мохнатого напарника уж как-нибудь прокормлю».

* * *
        Тот, кого Брат одарил силой, был наивен, словно котенок, считающий себя взрослым, мудрым котом. Лютый довольно просто дал этому самоуверенному хомо понять, как его зовут, ментальной волной подправив ход его мыслей, и тот сделал всё как надо, при этом оставшись в полной уверенности, что сам обо всем догадался. Правда, потом он всё-таки что-то заподозрил, но Лютый быстро поставил ментальный блок, после чего прикинулся домашней киской - и хомо, который называл себя лесником, попался и на этот нехитрый трюк. Люди вообще любят верить в то, что видят, в отличие от кошек, умеющих в, казалось бы, легкой добыче, валяющейся прямо на земле, распознать скрытую ловушку.
        А еще они очень доверчивы, и любой мало-мальски уважающий себя котяра способен выдрессировать своего хомо так, что тот по первому мяву будет делать то, что прикажет ему хвостатый господин. Правда, мудрый кот не станет злоупотреблять своим превосходством над недалекими людьми. Иначе случается, что дело заканчивается пинком под зад из теплого дома - а то и кастрацией, которая гораздо хуже вольной жизни на помойке.
        Лютый понимал, что непросто ему будет маскировать свои способности, подаренные Братом, перед человеком, которого сверкающая аномалия тоже наделила Силой. Хомо хоть и был простодушным, как и все представители его породы, но хитрость в нем тоже присутствовала - это Лютый понял сразу после того, как коснулся своей мыслью его мозга.
        А еще он понял, что этот хомо желает причинить вред человеку, который подобрал однажды на перроне маленького котенка, отогрел его, накормил, приютил и относился к нему не как к домашнему животному, а как к другу. Это любой зверь чувствует и ценит больше, чем полная миска и мягкий, теплый матрасик в углу. Поэтому Лютый никак не мог допустить, чтобы хомо воспользовался своей силой во вред тому человеку.
        Большего он узнать не успел, потому что хозяин дома после ментального прикосновения извне немедленно насторожился. Это следовало исправить, поэтому Лютый принялся вылизываться, как самая обычная кошка. И делал это до тех пор, пока хомо не успокоился, начав думать о том же самом, что и раньше. Мысленно Лютый поклялся вернуться к Брату и рассказать, как это существо, провонявшее весь дом своим табаком, собирается использовать подаренную ему Силу. А пока нужно было, чтобы хомо прекратил думать.
        Несмотря на острые клыки и когти, Лютый не был уверен, что сможет убить этого сталкера, на счету которого имелось много уничтоженных мутантов. В том числе нескольких хомо он убил одним только ножом, а двоих вообще голыми руками. Это Лютого не устраивало. Если хозяин дома убьет его, то кто поможет человеку?
        Поэтому он выбрал беспроигрышный вариант. Мягко подошел, запрыгнул на кровать, лег и прижался теплым, мягким боком к хомо, который вонял куревом так, что Лютый аж инстинктивно прикрыл глаза. Но чего не сделаешь ради того, к кому он испытывал искреннюю привязанность?
        Хомо напрягся было поначалу, но это продолжалось недолго. Есть у двуногих слабое место - они считают, что все животные их любят. После того, как они их бьют, срывают на них свою злобу, лишают естественной среды обитания, запирают в клетки - любят, и всё тут. Что ж, пусть считают. Так ими проще управлять, если, конечно, знать как.
        Лютый знал, жизнь научила. Поэтому он притворился спящим, задышав ровно и глубоко. И при этом мягко, очень осторожно коснулся мозга хомо, уставшего после долгого рейда в Зону.
        На этот раз у Лютого всё получилось. Через некоторое время мысли хозяина дома стали спутанными, и он задышал в такт дыханию своего нового питомца. Заснул.
        Мысленно Лютый улыбнулся. Конечно, надо было бы сейчас дерануть спящего когтями по горлу. Но, если разобраться, этот хомо был добр к нему. Не прогнал, накормил, разрешил спать на его кровати…
        Нечто острое скребануло по сердцу Лютого. Кажется, это чувство люди называют совестью. Что ж, ладно, пусть вонючий двуногий спит, сегодня он своей добротой к незваному гостю заработал себе жизнь. А он, Лютый, заслужил полноценный отдых.
        Мутант вздохнул еще раз, вспомнив, что его человек никогда не пах столь противно. Но выбирать не приходилось, и Лютый, закрыв глаза теперь уже по-настоящему, погрузился в сон.

* * *
        - Странно. Будто что-то отпустило.
        - Что отпустило? - не понял Хащщ.
        - Такое впечатление было, что на меня кто-то неотрывно смотрит. А сейчас это ощущение исчезло.
        - Ну да, когда через живого мертвяка насквозь пролезешь, такое наверняка может случиться, - глубокомысленно ответил мутант. - Если бы я эдакий трюк провернул, меня б до конца жизни плющило как камбалу.
        Я ничего не ответил, мысленно махнув рукой на спутника. Везет мне на друзей-троллей. Фыф, Колян, Рудик, теперь вот он…
        При мысли о шаме и лемуроподобном глазастом спире мне слегка взгрустнулось. Но лишь слегка. В этом мире они наверняка были еще живы, так как я в прошлом уничтожил их убийцу. Но мне надо было лично убедиться, что с ними все в порядке, поэтому я сейчас шел в Припять. А может, не только поэтому. Человеку всегда надо куда-то стремиться, а для этого нужно ставить себе цели. Вот я и поставил, на мой взгляд, не самую худшую.
        И оставалось до нее, судя по карте в КПК, не более полукилометра.
        Которые еще надо было пройти…
        Впереди маячил сосновый лес. Самый обычный лес, с высокими «корабельными» деревьями. Зелеными, настоящими. И в карте была пометка: «Лес не пострадал при аварии и последующих выбросах. Безопасная территория». Надо же, а я и не знал, что где-то в Зоне может быть безопасно. Хотя причин не доверять надписи не было. Виртуальную карту зараженных земель постоянно корректируют опытные сталкеры, и если б с лесом было что-то не так, это немедленно нашло бы отражение в пометке. Но нет, последняя правка данной записи произошла пару месяцев назад, так что если с тех пор ничего не поменялось, по идее впереди нас ждала вполне себе спокойная прогулка между деревьями, лишенными каких-либо следов мутаций. Прямо скажем, приятная неожиданность, являющаяся редким исключением из общего правила.
        - Надо ж, прям зеленая аномалия со знаком «плюс», - сказал Хащщ, скосив глаза на карту.
        - Положительных аномалий не бывает, - отрезал я.
        - А вечные лампочки? - ехидно поинтересовался вредный мутант. - Они, как я понимаю, во всех Зонах исправно светят и лишь пользу приносят.
        - Нууу, - протянул я в легком замешательстве. - Как говорится, исключения лишь подтверждают…
        - Да ладно, - махнул лапой Хащщ. - Исключения подтверждают лишь то, что исключения случаются. И одно из них - прямо перед тобой.
        И правда. Чем ближе мы подходили, тем более мирным и безопасным казался лес. Прям хоть снова доставай КПК и ставь подтверждение возле той пометки, мол, ништяк всё, братья-сталкеры, приходите сюда по грибы-ягоды и ничего не бойтесь. Хотя это я, конечно, так загнул, для красного словца. Подобные подтверждения ставятся только после того, как участок пройден. Впрочем, лес невелик, карта показывает, что метров двести всего-то нужно пройти, и мы окажемся на площади автовокзала, за которой начинается проспект Ленина - главная асфальтовая артерия города, пересекающая половину Припяти.
        Ну, мы и пошли, на всякий случай держа автоматы наготове - даже если лес и правда безопасен, это не значит, что в нем совсем недавно не завелись твари, мечтающие полакомиться свежей человечиной.
        Но пока всё шло гладко. Мы шли между деревьями, одинаковыми, словно гигантские восковые свечи, воткнутые в землю. Приветливый шелест густых вечнозеленых крон, тревожимых ветром, успокаивал нервы, натянутые подобно струнам, расслаблял, убаюкивал. Так и хотелось опустить оружие и улечься на мягкий ковер опавшей хвои, чтобы подремать часок-другой в укрытом от чужих глаз месте, действительно безопасном, мирном, умиротворяющем…
        - Щас сдохну как спать хочу, - сказал Хащщ. И зевнул. Я до этого никогда не видел, как зевают ктулху, и, надо отметить, зрелище это эпичное донельзя. Мутант раздвинул во все стороны свои щупальца и втянул в себя воздух. Причем настолько мощно, с присвистом, что я всерьез испугался - того и гляди порвет морду Хащща его зевок от ротового отверстия до затылка. И так мой спутник, мягко говоря, не красавец, а будет вообще не пойми что, жуть жуткая не только спереди, но и сзади.
        Мутант как раз должен был пройти между двумя деревьями, стоящими близко друг к другу, но что-то меня резко насторожило, да так, что сонливость разом слетела, словно легкая паутина, прилепившаяся к одежде по пути и сорванная ветром.
        Паутина…
        Вот оно что! Когда Хащщ всосал в себя свой могучий зевок, меж деревьями что-то дрогнуло. Слабо так, едва заметно. Будто солнечный блик, заплутавший в сосновых кронах, сверкнул в метре от хари мутанта.
        Но блики не сверкают сами по себе. Зато они имеют свойство отражаться от поверхностей, способных их отражать.
        - Стой! - заорал я.
        Но было поздно.
        Зевающая морда Хащща с растопыренными щупальцами впечаталась в натянутую между деревьями тончайшую паутину - и так и осталась в ней, прилипнув намертво, ибо та оказалась нереально крепкой. Мутант рванулся назад что есть силы, но не тут-то было. Практически прозрачная ловушка, сплетенная из тончайших нитей, держала намертво.
        Сверху послышалось шуршание. Я поднял голову.
        Ну твою ж дивизию…
        К трепыхающейся добыче, цепляясь лапами сразу за обе сосны, меж которыми была натянута паутина, спускался паук-мутант. Здоровенная хреновина величиной с колесо самосвала и такая же толстая. Спина твари отливала сталью, отчего казалось, будто паук бронирован, словно танк.
        Мне не привыкать, я всяких тварей на своем веку повидал. Поэтому, вскинув автомат, я принялся стрелять…
        Без толку. Первые три патрона я потратил впустую - пули лишь чиркнули по панцирю твари, не причинив ей ни малейшего вреда. Зато паук притормозил, повернулся слегка в мою сторону - и плюнул.
        Не знаю, каким чувством я почуял опасность и успел отскочить в сторону. Дерево, к которому я, стреляя, прислонился плечом для устойчивости, зашипело, словно живое. По нему расползлось черное, пузырящееся пятно, которое мгновенно растворило кору и выжгло в стволе большое, отвратительно воняющее дупло.
        Ах ты ж, падла, кислотой плеваться? Ладно, попробуем по-другому.
        Попасть в ноги паука было сложнее, чем долбануть очередью по его туше, но с такого расстояния задача не выглядела невыполнимой. И пока тварь, сопя, перезаряжалась, накапливая кислоту для второго плевка, я, укрывшись за искалеченным деревом, одиночными прицельно отстрелил две ноги мутанта.
        Держаться на деревьях шестью ногами для твари оказалось задачей непосильной, и она, шипя, рухнула… на голову Хащща.
        Ктулху ах взвыл от боли - понятное дело, ротовые щупальца-то не казенные. Но среагировал правильно, отвесив пауку неслабую затрещину, в результате чего тот… полетел прямо на меня, растопырив в разные стороны оставшиеся ноги.
        Логично было бы уклониться от такого паса, но расстояние не позволяло. Поэтому мне ничего не оставалось, как всадить в летящую тварь четыре пули подряд.
        На этот раз мне повезло больше. Паук летел ко мне брюхом, которое оказалось более нежным, чем панцирь. Членистоногого мутанта отбросило в сторону, и он упал на спину, беспомощно дрыгая мохнатыми лапами и брызгая во все стороны зеленоватой слизью, фонтанчиками выплескивающейся из пулевых отверстий. Шипел паук при этом знатно, проклиная на своем языке сталкера, который стреляет раньше, чем успевает испугаться.
        Я же, не обращая внимания на паучьи матюги, бросился к Хащщу, по пути выдернув из ножен «Бритву». Как ни были крепки нити, к которым прилип ктулху, но перед моим ножом они не устояли. Три удара - и Хащщ оказался на свободе, правда, ротовые щупальца его по-прежнему остались залеплены паутиной, которая, похоже, окаменела, как только в нее попалась добыча. Офигеть зрелище - ктулху с выпученными белыми глазами, ротовыми щупальцами, растопыренными во все стороны, и сверкающей паутиной между ними.
        Впрочем, любоваться на Хащща времени не было. Освобождать его пасть - тоже, так как знакомое шипение теперь раздавалось со всех сторон. Пристреленный мною паук был не один. Судя по шипению, нас брала в кольцо целая стая, которую привлекли звуки выстрелов. И с учетом того, что у этих тварей бронированные панцири, от которых отскакивают пули, наши с Хащщем шансы выбраться живыми из этого леса стремительно приближались к нулю.
        Их и правда было много, штук тридцать, не меньше. Они один за другим спускались вниз по стволам сосен, выползая из развесистых зеленых крон, служащих им укрытием. Ну, вот и всё. Сейчас пара-тройка из них харкнет в нас кислотой, и трындец. Если от одного плевка я увернулся, то от нескольких это просто нереально. М-да. Коль даже в живых останемся, после таких ожогов лучше сразу застрелиться нафиг, не дожидаясь, пока членистоногие твари обмотают нас паутиной и примутся жрать живьем.
        Но они почему-то не спешили полакомиться обреченной добычей. Окружили нас - и замерли, будто ждали чего-то.
        И через несколько секунд я понял, чего именно.
        Раздался треск ломаемых ветвей, и самая толстая сосна, находящаяся в поле моего зрения, вздрогнув, словно от омерзения, жалобно заскрипела. Ибо по ней медленно, неторопливо спускалось самое настоящее чудовище.
        Это был паук тоже размером с колесо грузовика, но только не обычного, а карьерного, которые высотой с два человеческих роста. Огромные мохнатые лапы глубоко вонзались загнутыми когтями в кору дерева, отчего оно стонало, словно живое. Жвалы паука терлись друг о друга, словно в предвкушении изысканного обеда. А над жвалами расположился ряд из восьми глаз. Человеческих! Только без век и, соответственно, ресниц. Неприятное зрелище - уставившиеся на нас круглые глазные яблоки, все в растрескавшихся красных прожилках, внимательные, совершенно не похожие на абсолютно черные глаза нормальных пауков. При этом сейчас из этих кошмарных глаз вытекали крупные слезы, словно монстр заранее оплакивал тех, кого для него загнала стая.
        - По себе поплачь, паскуда, - прошептал я.
        Мгновение - и у меня в руках оказалась трофейная «Муха», для приведения в боевое положение которой мне и нужно было всего ничего - секунд десять максимум.
        Которых у меня не было.
        Огромная тварь мигом сообразила, что зеленый тубус у меня в руках хранит в себе отнюдь не чертежи детского развлекательного комплекса. Зашипела она так, что у меня аж в ушах зазвенело, одновременно приподнимая массивное тело на своих подпорках. Понятно зачем, чтоб харкануть в меня кислотой.
        Думаю, от этого плевка я б точно не смог уклониться - такая огромная гадина наверняка своими выделениями способна облепить целого слона от хобота до хвоста. Но тут справа от меня раздалось не менее мерзкое шипение, сопровождаемое длинной автоматной очередью.
        Конечно, пасть Хащщу аномальная паутина облепила знатно, но, видать, на способности шипеть это не сказалось. Как и на возможности палить из автомата не целясь - хотя в такой танк, как паучья матка, не попасть с тридцати метров было бы затруднительно.
        Хащщ и попал. Я видел, как один из глаз монстра лопнул, пробитый пулей, залепив два соседних кроваво-белесой жижей.
        Но у паучьей матки оставалось еще достаточно рабочих глаз, чтобы, слегка довернув корпус, плюнуть в назойливый источник шипения, вдобавок осмелившийся еще и причинить боль. Я лишь слышал, как справа раздался смачный шлепок, следом за которым пулеметной очередью раздались еще шлепки, менее смачные - это, повинуясь то ли приказу, то ли примеру предводительницы, по моему спутнику отстрелялись и остальные пауки.
        Я чувствовал, как от кислотных брызг, долетевших до меня, в нескольких местах, словно сало на раскаленной сковородке, шкворчит моя одежда. Но это не помешало мне откинуть заднюю крышку и рывком до упора раздвинуть трубы гранатомета. Целиться времени не было, так как паучья матка явно раскачивалась для второго плевка, вперив теперь уже в меня взгляд своих многочисленных немигающих глаз. Поэтому я даже на плечо не стал класть гранатомет, как предписывали воинские наставления, а, экономя пару секунд, взвел ударно-спусковой механизм и выстрелил от бедра, уже зная точно, что не промахнусь…
        Есть у меня такая способность - чувствовать оружие, даже то, которым пользовался лишь несколько раз в жизни. Поскольку не гранатометчик я ни разу, «Муха» в моих руках бывала редко, тем более что это оружие уже давно снято с производства, уступив место более мощным современным аналогам. Однако гранатомет я ощущал как продолжение собственных рук, эдакий бронебойный кулак, которым мне от души хотелось заехать по морде паучихи, ведь она - я был в этом уверен - только что убила моего боевого товарища. А там пусть ее пристяжь заплюет меня до смерти, это уже не особенно важно. Ведь уйти нужно так, чтоб было не стыдно уходить - иначе зачем ты жил, если умер не так, как считаешь для себя правильным умереть?
        Я видел, как паучья матка дернулась, поняв, что сейчас произойдет. Даже спрыгнуть вниз попыталась, уходя от летящей в нее крылатой смерти…
        И у нее получилось.
        Почти…
        Выдернув когти из древесины, огромная тварь мощно оттолкнулась всеми своими ногами - тут и настигла ее ракета. Легко проломив панцирь, оперенная стальная стрела вошла в тело членистоногого мутанта - и разорвала его на части еще до того, как оно достигло земли. Эпичная картина: паучья матка, прямо в воздухе разлетающаяся в разные стороны на фрагменты, обрамленные желтовато-гнойными кусками плоти и зелеными брызгами крови.
        Мне под ноги смачно шлепнулся солидный шмат мяса со всё еще шевелящимся жвалом и выпученным глазом, смотревшим на меня с вполне себе человеческой ненавистью. Впрочем, скорее всего, я себе это накрутил в воображении. Кусок дохлого паука вряд ли способен кого-то ненавидеть после смерти. В отличие от его пристяжи, наверняка обуреваемой жаждой мести.
        Бросив уже бесполезный теперь тубус, я схватился было за автомат, намереваясь если не красиво и дорого продать свою жизнь, то хоть подохнуть, сопротивляясь до конца. Пусть даже это сопротивление совершенно бесполезно, но хоть еще один паучий глаз вышибу напоследок, как это сделал покойный Хащщ…
        Но стрелять было не в кого. Стволы деревьев опустели, словно по команде, - лишь кроны сосен шевелились и шуршали, будто живые.
        Понятно. Впечатлившись гибелью вожака, остальные пауки решили не связываться со слишком опасной добычей и предпочли свалить от греха подальше. Отличное решение. Не для них - для меня, которого вновь Сестра лишь потрепала по плечу, так и не пригласив своего побратима навечно переселиться в ее Темный чертог. Жаль только Хащщ не дожил…
        - Твою… ж… мать… - раздалось справа от меня.
        Я резко обернулся - и замер на месте.
        Хащщ стоял в желто-зеленой пузырящейся луже кислоты, совершенно весь, с ног до головы облепленный ею. Отвратно вонючая гадость медленно стекала с ктулху, как я понимаю, не причиняя ему ни малейшего вреда. Даже, скорее, она ему на пользу пошла, растворив паутину, залепившую пасть. Но в остальном всё было печально. Остатки автомата шипели в луже - металлические части кислоте оказались не по зубам, а вот приклад, рукоятка и цевье растворились полностью. Та же участь постигла и одежду Хащща, и, что самое неприятное, рюкзак с продуктами. Нет, какая-то часть жратвы осталась у меня, но, думаю, на ней мы протянем не больше суток.
        Впрочем, какой я сталкер, если думаю о потерях? Это всё дело наживное, сейчас надо напарника как-то спасать. А то он стоит, трет глаза и, похоже, не соображает, жив он или уже преставился.
        - Хащщ, ты как себя чувствуешь? - осторожно спросил я, не рискуя близко подходить к токсичной луже.
        Мутант смачно харкнул зеленью и, прочистив горло, сказал:
        - Как кусок дерьма, облитый дерьмом. Хорошо, что на нас паучья кислота не действует. Помыться б где-нибудь теперь. И срамоту прикрыть. Эх, бандану жалко. Крутая была бандана…
        - Помыться найдем, - сказал я. - Возле Припяти ручьев полно, насколько я помню. Ты пока, что ль лопухами оботрись, а то смотреть на тебя слегка жутковато.
        - Зато нюхать небось сплошное удовольствие, - проворчал Хащщ, вылезая из токсичной лужи. Капли, падающие с него на траву, тут же превращали ее в черные, съежившиеся комочки. - Хрен с ними, с лопухами. Пошли так, пока пауки не очухались и не решили, что справятся с нами и без матки.
        Это было разумно, поэтому я не стал спорить. К тому же дальнейшее путешествие обещало быть безопасным: Хащщ вонял так, что любой вменяемый хищник предпочтет свалить, нежели нападать на ходячую гору ядовитой слизи.
        Так и случилось.
        Пару раз мы слышали среди деревьев какую-то возню, но всё обошлось без инцидентов, и мы благополучно вышли к противоположной окраине леса. Теперь понятно, почему никто не написал в сталкерскую сеть, что лес опасен. Писать было некому после того, как его обжили пауки-мутанты. Все, кто заходил в него, так и оставались здесь, оседая в желудках пауков и их гигантской матки.
        - Лихо ты ее, кстати, подстрелил прям в полете, - оценил Хащщ после того, как на ходу когтями немного отчистил от вонючей гадости свои ротовые щупальца.
        - Если б ты ее на себя не отвлек, еще вопрос, кто бы кого пристрелил, - отозвался я. - Так что, считай, с меня долг жизни.
        - Забей, - отмахнулся мутант. - В нашей Зоне не принято среди своих долги жизни считать.
        - В нашей - принято.
        - Ну, если принято, то у тебя есть хорошая возможность его быстро отдать. Меняю твой долг жизни на капюшон твоей камуфлы.
        - Зачем он тебе? - удивился я.
        - Больно уж между нижних лап жжет, - поморщился Хащщ. - Там у нас кожа тонкая. Если сейчас слизь не вытру, то до ручья точно не доживу.
        - Может, всё-таки лопухами? - поинтересовался я.
        - Без толку, - мотнул головой мутант. - Кислота вмиг их растворит, хрена с два чего я там ими вытру.
        Делать нечего, пришлось отстегивать от своего камуфляжа капюшон, которым Хащщ принялся неистово оттирать себе промежность, отчего кусок материи моментально превратился в наполовину сожженную тряпку. Нет, надо срочно искать ручей, пока он там себе чего-нибудь не оторвал.
        …Ручей мы нашли довольно быстро. Вышли из леса - и вот он, журчит под невысоким холмом, на котором расположился уютный с виду домик. Не разрушенный от времени, не вросший в землю, как большинство бревенчатых изб Зоны. Аномалия? Вполне может быть. Но проверить ст?ит, мало ли. И пока Хащщ плескался в ледяной воде, подвывая от холода, я направился к дому.
        Шел я аккуратно, через каждые десять шагов бросая перед собой гильзы и гайки, которые всегда ношу в карманах для промера подозрительных мест на предмет их аномальности. Но ничего критичного так и не выявил. Дом был просто новым, построенным недавно. И хозяин его нашелся довольно быстро.
        Он висел на боковой стене бревенчатого строения, плотно замотанный в кокон из паутины. Лишь контуры головы и туловища угадывались в переплетении крепчайших липких нитей, которые прикрепили человека к недавно оструганным бревнам надежнее любого клея. В глаза бросалась неимоверная худоба мертвеца, но вряд ли это было особенностями анатомии. Просто проклятые членистоногие твари выпили тело полностью, до последней капли, превратив его в мумию. Страшная картина, но для Зоны - ничего особенного. Здесь смерть быстро становится обыденностью, привычной и никого не удивляющей.
        - Упокой тебя Зона, сталкер, - проговорил я.
        То, что это именно он, не было ни малейшего сомнения. Встречал я такое. Устал человек копить на свой домик у речки, где не будет ни радиации, ни мутантов, ни сволочей разных - и построил его прямо в Зоне. Рядом с совершенно безопасным лесом, как это было обозначено на карте. Где радиация минимальная настолько, что ею можно пренебречь, где вместо речки - ручей, а мутанты и двуногие твари с автоматами обходят это место стороной, потому что тут нечем поживиться.
        И даже пожил он здесь немного, наслаждаясь уединением и спокойной жизнью, строя иллюзии насчет того, что больше никогда не придется ему браться за автомат и что лес с огородом прокормят отшельника, удалившегося от мирской суеты…
        А потом пришли пауки - и счастье закончилось. Или настало, кто его знает. Любой, кто бродит по Зоне, мысленно готов к смерти. Он каждый день чувствует ее холодное дыхание у себя над ухом, привыкая к ее незримому присутствию, - и подсознательно ждет, когда же она наконец заберет его с собой навсегда. Не бояться смерти - это значит смириться с тем, что она может настать в любой момент, принять этот факт. И, возможно, познать свое индивидуальное счастье в тот момент, когда всё наконец заканчивается. Не верится мне как-то, что этот сталкер всерьез надеялся дожить в Зоне до старости. Наверняка понимал он, чем всё закончится. Просто напоследок создал короткую иллюзию индивидуального счастья, позволил себе небольшой отрезок нормальной человеческой жизни, короткое удовольствие напоследок, как последняя сигарета перед расстрелом. Его право. И его выбор.
        Вздохнув и мысленно пожелав парню удачи в Краю последней войны, я направился в дом. Умершим ничего больше не нужно в этом мире, а у нас с Хащщем продуктов кот наплакал. Может, в доме консервы отыщутся, которые нам бы очень и очень пригодились. Вернее, мне. Хащщ-то в основном свежей кровью питается. Но если носителя таковой встретить не получится, то и банку тушенки навернет за милую душу, запивая ее спиртным из фляги. Разумный сталкер-ктулху, охренеть. Который день уже шляюсь с ним по разным Зонам, а всё никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Бывает же!

* * *
        Внутри дом мертвого сталкера оказался довольно уютным. Помещение было разделено на две части. Слева спальня, она же столовая. Добротно сколоченная деревянная кровать, стол, стул, книжные полки на стене, забитые знакомыми томами с черными корешками, на которых серебром были написаны названия. Любил покойник почитать о Зоне, небось, специально к Жмотпетровичу за книгами ездил, чтоб новинку прикупить. Кстати, среди них несколько своих увидел. Приятно, черт побери, когда сталкеры твои мемуары читают.
        Справа находилась кухня, оборудованная и обставленная очень неплохо для Зоны, главным украшением которой была дорогая двухконфорочная дровяная печь с духовкой, подключенная к дымоходу. Отличная вещь, которая вдобавок еще и отапливает помещение. Вопрос только, где сталкер раздобыл такое чудо на зараженных землях? Хотя местные торговцы за деньги протащат через кордон что угодно, только плати.
        Также был на кухне необходимый набор утвари, многочисленные шкафчики и даже холодильник, открыв который я понял - работает он на «этаках», дешевых артефактах, имеющих форму черных палочек и постоянно вырабатывающих электроэнергию. В холодильник их было встроено аж двенадцать штук, так что агрегат работал исправно, обдав меня прохладой.
        Да уж, хозяйственный был сталкер. Жаль вот только, что продуктовые запасы у него подходили к концу, а пополнить он их при жизни так и не успел. В холодильнике я обнаружил две банки говяжьей тушенки, одна из которых была уже вскрытая и наполовину пустая, едва начатую пачку сливочного масла и кусок сыра весом примерно в полкило. В шкафчиках нашлось немного муки, подсолнечного масла и нехитрых специй - лаврового листа и молотого перца. Плюс треть батона черствого хлеба. Негусто, если честно. С учетом моих скудных припасов, оставшихся в рюкзаке, этого нам с Хащщем едва на один обед хватит. Хотя…
        Меня осенила мысль.
        Перед домом я видел небольшой огород, где из земли торчали мясистые перья свежего лука. Я вышел наружу, надергал из земли луковиц необычного арбузно-красного цвета, каждая из которых была величиной с мой кулак, и, растопив печь дровами, лежавшими рядом с нею, принялся за дело. Любой военный человек должен уметь не только убивать врага, но также накормить себя и своих боевых товарищей тем, что есть под рукой. Причем так, чтоб они ели да нахваливали, ибо голодный боец - плохой боец, который думает не о победе, а об обеде.
        Дело шло неплохо. Когда под рукой есть всё что нужно, а необходимые навыки не утеряны, оно по-другому и быть не может. Плюс настроения добавляла постоянно попадающаяся на глаза картина, висящая возле холодильника. На ней была изображена река, в которой отражались нереально крупные звезды и огни большого города. А еще на ней были нарисованы двое: мужчина и женщина, стоящие на берегу плотно прижавшись друг к другу, словно они были одним целым. Мирное изображение Большой земли, глядя на которое, наверно, тот сталкер вспоминал свою жизнь, которую он оставил за кордоном. Опасное воспоминание в Зоне. Расслабляющее. Притупляющее бдительность. Но, чего уж тут скрывать, приятное. Наводящее на размышления о том, что когда-нибудь и у меня будет свой домик у речки, чтоб рядом шумел лес, в котором счетчик Гейгера не трещит как сумасшедший, и ни пауков вокруг нет, ни других тварей - как четвероногих, так и двуногих с автоматами в руках.
        - Никак на Большую землю захотел, Снайпер? - усмехнулся я себе под нос, вороша лопаткой лук, шкворчащий на сковородке. - Так для этого денег надо немерено. И башку маленько другую, чем у тебя на плечах, чтоб невзначай не свернуть шею человеку, внезапно на улице попросившему прикурить.
        Тут я, конечно, лукавил перед самим собой. Не настолько у меня башня свернута, чтоб мирных людей мочить ни с того ни с сего. Просто и правда порой хотелось мне осесть там, где не придется просыпаться от каждого шороха, при пробуждении обнаруживая себя уже стоящим в боевой стойке с ножом в руке. Надоела мне Зона распроклятая хуже горькой редьки - но в то же время понимал я, что, окунувшись в мирную жизнь, буду тосковать по этой, сталкерской, полной смертельных опасностей и головокружительных приключений. Так уж устроен человек. Мы всегда хотим того, чего у нас нет. А получив желаемое, чувствуем себя самыми несчастными на свете людьми, у которых отобрали мечту. И ничего с этим не поделать.
        - Ладно, остановимся на том, что если когда-нибудь у меня будет свой дом, в нем около холодильника будет висеть именно эта картина, - пробурчал я себе под нос. Когда далеко идущие мечты заводят тебя в слишком уж бескрайние дали, главное, вовремя остановиться, пообещав себе что-то конкретное и осуществимое. А то так можно домечтаться до пули в висок, выпущенной собственной рукой от тоски и безысходности.
        К тому времени, как я превратил в гренки черствый хлеб, основное блюдо было почти готово.
        И тут со скрипом распахнулась дверь в хижину. Мгновение - и автомат, лежавший на столе, оказался в моих руках…
        Но стрелять не пришлось, хотя в дверях стоял самый что ни на есть настоящий ктулху в том виде, в каком они обычно шатаются по Зоне. То есть в чем мать родила. Правда, причинное место данного экземпляра прикрывал лист лопуха, подвязанный сплетенным из травы жгутом.
        Воняло от Хащща немногим меньше, чем раньше, - видать, не особо он старался отмыться дочиста в ледяном ручье. Но я к вони привычный, так что лишь покрутил носом и положил автомат обратно, ничего не сказав по поводу омерзительных ароматов, наполнивших помещение вместе с приходом ктулху.
        - Даже тряпки целой не осталось, - пожаловался Хащщ, указывая на лопух. - Всё обплевали, уроды членистоногие. Раздели, разули, обезоружили. Как я теперь людям на глаза покажусь?
        - Будь уверен, что когда они в нашей Зоне увидят тебя одетым, обутым и с оружием, то охренеют гораздо больше, чем от твоего теперешнего вида, - сказал я. - Вон там в шкафу поройся, может, от прежнего хозяина остался какой-то шмот.
        - А чем это у тебя так вкусно пахнет? - поинтересовался Хащщ.
        - Вкусно? - удивился я. - Я думал, что ваше племя нашу еду трескает без удовольствия.
        - Жрать захочешь - всё что угодно зажуешь, - авторитетно заявил мутант, роясь в шкафу. - К тому же чую, что у тебя тут луком пахнет, а я его страсть как люблю.
        - Лук?!! - не поверил я.
        - Ну да, - кивнул Хащщ, с трудом натягивая на себя рубашку цвета хаки, которая была ему явно мала. - В нем железа до фига. Мы ж и кровь-то в основном из-за железа пьем, в ней тоже оно есть, причем в легкоусвояемой форме.
        - А гвоздик погрызть не пробовал? - поинтересовался я. - Там тоже железа много. И париться с кровью не надо. Хлещи себе спирт да гвоздями закусывай.
        - Вот всем ты, Снайпер, нормальный мужик, - скривился Хащщ. - Только язык как помело. Может, тебе его оторвать? И будешь прям идеальный напарник.
        - Смотри, как бы я тебе твои щупла не повыдергивал, - сказал я. - По мне, так если их отодрать, как раз будешь ты похож на нормального лысого мужика с пропитой рожей. Короче, хорош трендеть. Приоделся? Тогда, если жрать хочешь, двигай к столу.
        Хащщ осклабился во всю пасть своей фирменной улыбкой, которая с непривычки нервного человека может довести до инфаркта. Щупальца в разные стороны, белые глаза навыкате… Жуть, одним словом. Но я уже научился отличать боевой оскал ктулху от лыбы, выражающей дружеское расположение, поэтому схватился не за автомат, а за горшочек, который поставил на стол. Горячий, зараза. Как и второй, кстати.
        - Это чо? - вопросил Хащщ, берясь за ложку. - Пахнет охренеть как вкусно.
        - Луковый суп, - сказал я.
        - Да ты еще и повар?!
        - Не совсем. Просто научился готовить, когда служил во Французском легионе. Вот гренки, хавай, они под этот суп самое то. Эх, вина б красного под это дело…
        - Ага, ш кровью, - прошамкал Хащщ, запихивая в пасть ложку и помогая себе при этом щупальцами. - Шлушай, иш тебя повар офигенный! Как шоберешься валить из Зоны, открывай решторан! За такой шуп клиенты душу продадут!
        - Спасибо за совет, я подумаю, - вздохнул я.
        Суп и правда удался, хотя в нем не хватало некоторых ингредиентов. И не понять, в чем секрет успеха - то ли мы с Хащщем так проголодались, то ли вкусовых ощущений добавил красный лук, выросший в земле Зоны.
        - Блин, вкусно ты готовишь, Снайпер, - зевнул ктулху, опустошив миску. - Первый раз наелся вашей пищи - и прям будто крови насосался. Поспать бы теперь.
        - Не время спать, - сказал я, беря автомат. - Хреновое это, прямо скажем, место для ночлега. Уж лучше в Припяти найти укромный уголок, чтоб дождаться рассвета. Всяко спокойнее будет. А тут того и гляди пауки очухаются, сообразят, что к чему, и придут мстить за свою матку по нашим следам. Пока светло, они из леса не высунутся, а вот в темноте - запросто.
        - Твоя правда, - вздохнул Хащщ, поднимаясь из-за стола. - Да и оружие мне какое-никакое раздобыть бы не помешало. А то я без него будто со связанными руками и без штанов - неуютно, стыдно, и даже назойливого комара на заднице прихлопнуть нечем.

* * *
        Лесник проснулся словно от толчка. Что-то в этом мире было не так. Сильно не так!
        Но что?
        Привалившись к его боку огромным, теплым комком шерсти, спал рядом мут, которому тоже снилось что-то тревожное - вон как кисточки на ушах нервно подергиваются. Плохой знак, когда мутанты зараженных земель так спят. Значит, приближается что-то очень страшное. Выброс? Да вроде был недавно, не должно.
        Тогда что?
        Лесник закрыл глаза и представил себе Зону. Огромный, живой, сложный организм… которому сейчас было страшно. Назревало нечто, способное погубить и его, и весь остальной мир, который, оказывается, можно стереть одним, казалось бы, незначительным событием.
        Которое называется Парадокс.
        Никто еще не знает, что может случиться, когда, путешествуя во времени, по несчастливой случайности вдруг сами с собой встретятся два ключевых персонажа, способных изменять историю миров. Если пара бомжей таким образом пересечется - пофиг, Мирозданию от этого ни жарко, ни холодно. Ну, может, мелочь какая-то произойдет - древний вулкан, скажем, проснется, возникнет где-нибудь посреди океана временн?я воронка, которая затянет в себя косяк сельди, корабль или несколько самолетов, а может землетрясение сотрет с лица земли город средних размеров.
        Но если вдруг столкнутся на одном пути два значимых исторических персонажа - один живущий в настоящем времени, а другой вывалившийся в эту реальность из прошлого - то вряд ли кто возьмется предсказать масштаб катастрофы, которая последует за этим. А то, что она случится, сомнений не было. Лесник чувствовал, как напряглась Зона, словно в ожидании удара, и теперь уже точно знал, где находится эпицентр этого напряжения.
        В Припяти.
        Он уже видел, где пересекаются линии вероятностей той встречи, что станет началом конца этого мира - на проспекте, некогда носившем имя вождя революции, там, где дома похожи на громадные старые надгробия, а могилы первых сталкеров время уже успело сровнять с землей.
        Там, где сейчас по растрескавшемуся асфальту шли двое.
        Один в старом черном экзоскелете первого поколения - вернее, в том, что от него осталось. Разбитая, покореженная, местами сгнившая броня чудом держалась на мощной фигуре идущего. Казалось, что прямо к его телу были приклеены отдельные куски металла, меж которыми виднелось почерневшее, бугристое мясо.
        Его спутник выглядел еще более странно. Маленький, почти карлик, с совершенно жутким лицом - если, конечно, так можно назвать пятиглазую физиономию со свисающими книзу короткими щупальцами, заменяющими веки для нижней пары глаз. А над нею - еще три. Один побольше, в центре. И два глаза по бокам от него, с кожистыми веками, расположенными вертикально. В общем, если такого мутанта неожиданно встретить, с непривычки можно запросто заикой стать. Особенно если он путешествует в компании с громилой, гниющее тело которого облеплено кусками ржавой брони.
        Лесник прекрасно слышал всё, о чем они говорят. Маленький мутант со странным именем Фыф беспокоился о какой-то беременной девушке, а большой, которого Фыф называл Хароном, пытался ментально отыскать ее среди многочисленных зданий мертвого города. Но ему явно мешал гораздо более мощный мысленный сигнал лесника, покрывающий сейчас не только Припять, но и всю остальную Зону…
        Благодаря своим новым способностям лесник видел и еще кое-что. Как за несколько километров от мертвого города в лаборатории Кречетова сталкер по имени Снайпер достает артефакт, способный перенести его в Припять, и передает его какому-то уродливому мутанту, похожему то ли на лемура, то ли на большую крысу - а тот готовится с помощью этого арта пробить «кротовую нору» в пространстве для перехода через него[3 - События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Закон Припяти» литературной серии «СТАЛКЕР».]. Но зачем Снайпер это делает, ведь нет никаких предпосылок для подобных действий? В далеком будущем он уже убил чудовище, из-за которого маленький мутант пошлет ему мысленный призыв о помощи…
        Просто сейчас Снайпер чувствует смутное беспокойство и знает, что поступает правильно. Это называется «чуйкой», которой сталкеры верят свято, уверенные, что не только собственный жизненный опыт, но и сама Зона имеет к ней отношение, поэтому не доверять ей может лишь начинающая «отмычка» либо полный идиот.
        А еще лесник видел, как к началу проспекта Ленина подходит другой Снайпер, пришедший из будущего Зоны вместе с уродливым человекообразным мутантом, который был бы крайне похож на ктулху, если б не был одет в поношенные сталкерские шмотки…
        Лесник аж застонал от отчаяния. Он проспал самое главное. До встречи двух Снайперов оставались считаные минуты, и убить хотя бы одного из них на расстоянии не выйдет - многие пытались зачистить этого сталкера с немереным запасом личной удачи, которому покровительствует сама Зона, но ни у кого не получилось этого сделать. И у лесника не вышло, хотя за сегодняшний день он честно попытался сделать это дважды.
        Тем не менее решение надо было принимать немедленно…
        И оно нашлось. Простое и элегантное. Когда тебе ведомо прошлое Зоны - как реальное, так и возможное, но не произошедшее по определенным причинам, - многие проблемы быстро перестают быть таковыми. Достаточно лишь мысленно коснуться мозга одного из персонажей назревающей трагедии, и можно быть полностью уверенным, что она не состоится.
        Что лесник и сделал. После чего прервал многоуровневый ментальный контакт - и лишь после этого почувствовал, как он устал. Хоть снова спать ложись. Хорошая идея, конечно, однако есть хотелось больше. Лесник потянулся было к шкафу, где лежали сухари и колбаса, но вдруг замер, почувствовав на себе взгляд полный ненависти…
        Проснувшийся кот смотрел на него немигающим взглядом, и в глазах мутанта плескалась настолько нереальная ярость, что лесник аж поежился от внезапного дискомфорта. Интересно, чем это он так прогневил мута?
        И тут же сообразил. Ну да, дверь-то захлопнулась, а зверюге до ветру надо. Вот и бесится, ощущая повышенное давление в системе. А в доме гадить не хочет. Надо же, какой интеллигентный мут попался!
        - Сейчас, сейчас выпущу, - проговорил лесник, поднимаясь с кровати и направляясь к двери. - Ну извини, заснул и не подумал о том, какой же ты умница.
        Он уже шел к двери, когда в спину ему ударил вой, исполненный такой человеческой тоски, что леснику стало не по себе. Возможно, в первый раз за всю жизнь.
        …Лютый понял, что проспал всё самое главное, в ту секунду, когда лесник уже успел сделать то, что хотел. Мутант только глаза продрал и сразу понял - беда. Которую он исправить не в силах, даже если сейчас бросится на это двуногое чудовище и разорвет ему горло. Бесполезно. Поэтому всё, что осталось Лютому, это лишь выть, подняв морду к закопченному потолку. Монумент подарил другу способность думать и чувствовать как человек, но вот плакать не научил. Поэтому сейчас Лютый рыдал как умел, и мутанты в Рыжем лесу, услышавшие его горестный вопль, замирали на месте, понимая - сейчас одному из их племени плохо настолько, что смерть для него была бы лучшим избавлением от страданий.

* * *
        - Слышь, Фыф, хорош языком молоть, сосредоточиться не могу, - поморщился Харон.
        - Всё-всё, я заткнулся, - поднял лапки маленький мутант.
        - Вот так и стой, - усмехнулся Снайпер, выходя из портала. - Тебе идет.
        И тут же изменился в лице. Потому что в лапках вышедшего из портала следом за Снайпером глазастого мутанта, похожего на лемура, рассыпался в пыль артефакт, который из последних сил пробил портал в пространстве - и умер, истратив последние капли энергии.
        - Ну и зачем мы сюда притащились? - поинтересовался Рудик. - Чтобы убить Кэпа и проверить, всё ли в порядке с этими уродами?
        - Ты кого уродом назвал, недомерок? - поинтересовался Фыф, прищурив все свои пять глаз.
        - Себя-то давно измерял, сморчок лысый? - ощерился Рудик, показав мелкие, но острые зубы. - Сначала глаза свои посчитай, да со счета не сбейся, а потом уже про рост других заикайся.
        - Это я сморчок, да, крыса ты ушастая? - прошипел Фыф, стремительно наливаясь яростью, да так, что аж лысина покраснела да глазные щупальца встопорщились. - Да я тебя сейчас в порошок сотру!
        - Стёр один такой, - процедил сквозь зубы Рудик, кладя лапу на автомат «Вихрь», что висел у него на плече. - Потом стиралку свою дырявую тампаксами задолбался шпаклевать.
        Пока мутанты препирались, Харон стоял на месте, словно черная статуя, будто прислушиваясь к чему-то и при этом неотрывно глядя на Снайпера, словно увидел его в первый раз.
        И это было странно.
        - Может, хоть поздороваемся для начала, или так и будем друг друга глазами сверлить? - поинтересовался сталкер.
        Но Харон здороваться не собирался. Вместо этого он очень спокойно, почти равнодушно задал вопрос, после которого вдруг разом замолчали и Фыф, и Рудик.
        - Скажи, Снайпер, - произнес Харон. - Это правда, что ты убил моего брата?
        Над улицей, растерзанной временем, радиацией и кислотными дождями, повисла тишина. Даже ветер, шуршащий желтыми осенними листьями, внезапно прервал свою игру и словно замер в ожидании ответа.
        Прошла секунда, за ней вторая… Напряжение в воздухе стремительно росло, как перед грозой, готовой разродиться громом, молниями и дождем, яростно хлещущим по тем, кто не успел вовремя спрятаться…
        - Да, я убил его, - так же ровно и спокойно ответил Снайпер. - Стер с лица земли погань, которая возомнила себя богом и убила моих друзей.
        - Кого убил мой брат, сталкер? - поинтересовался Харон. - Его?
        Черный, почти полностью сожженный палец ткнул в Рудика.
        - А может, его?
        Теперь Харон указывал на Фыфа.
        - Или ту наполовину искусственную девицу, что шатается сейчас по Припяти, не зная куда себя деть?
        Снайпер стоял, не зная что ответить. Почему-то мысли путались, натыкаясь в голове одна на другую, будто слепые котята. Странное ощущение. Будто ты - это не ты, а кто-то другой…
        Но одна мысль была точно своей, логичной, обоснованной. Ее Снайпер и озвучил.
        - А откуда ты знаешь про убитых, Харон? Почему перечисляешь именно их?
        Но бывший предводитель группировки фанатиков Монумента не удостоил его ответом. Он был занят. Те, ради кого он пришел в Припять, были почти рядом. Он мысленно призвал их, как только вошел в мертвый город, и они уже выбрались из тщательно замаскированных схронов. Сейчас они бежали сюда, на ходу проверяя оружие, и до их появления оставались считаные секунды…
        Видимо, Харон слишком напряженно думал. Когда псионик, способный ментально видеть всю Зону, начинает столь усиленно шевелить извилинами, то другому псионику не составит большого труда перехватить его мысли.
        - Погоди, Харон, - нахмурился Фыф, отчего его верхние глаза нехорошо прищурились. - Получается, ты врал мне. Не мою жену пришел ты искать в Припять, а…
        - Просто наши интересы совпали, шам, - холодно отозвался Харон. - Ты был неплохим спутником, который забавлял меня своей болтовней по дороге сюда. Но ты друг убийцы моего брата, поэтому не обессудь, но тебе тоже придется умереть.
        Бывший предводитель группировки «Монумент» знал, о чем говорил. Ибо сейчас из-за мрачных, облезлых зданий Припяти выходила его гвардия. Десять совершенных существ странного вида в бронекостюмах, напоминающих гипертрофированные, волокнистые мышцы, с которых содрали кожу. Идеальных машин для убийства, вооруженных стрелково-гранатометными комплексами, напоминающими легендарный XM-29 OICW, который из-за дороговизны так и не приняли на вооружение.
        Сейчас Харон хотел лишь одного - чтобы побыстрее всё закончилось. Шокирующее знание пришло из ниоткуда, будто молния в голове сверкнула. Но теперь Харон убедился: это правда. Снайпер только что подтвердил неведомо откуда пришедшее твердое убеждение. Так пусть убийца его брата умрет. К сожалению, вместе с ним придется умереть и его друзьям, которые наверняка будут мешать совершить задуманное. Их было жаль, особенно Фыфа, к которому Харон успел привязаться. Но тут уж ничего не поделаешь. Это были сопутствующие жертвы, без которых месть не осуществить…
        - Что ж, пусть случится то, что должно случиться, - прошептал Харон сожженными губами - и отдал мысленную команду.
        Вернее, попытался ее отдать…
        И не сразу осознал, что у него ничего не вышло. Его гвардия осталась стоять возле угла крайнего дома, держа свои стрелково-гранатометные комплексы наизготовку, но так и не открыв огонь.
        - Значит, ты решил нас всех убить, мой копчёный друг? - проговорил Фыф, уставившись в лицо Харона всеми своими пятью глазами. - Смею тебя заверить, что ни хрена у тебя не выйдет.
        Фыф говорил уверенно, но сам понимал при этом, что долго «держать» Харона не сможет. Сейчас повелителю суперсолдат помогал кто-то очень сильный, намного сильнее и шама, и Харона вместе взятых. Помогал? Да нет, скорее управлял им, словно послушной машиной. Фыфу казалось, что он держит огромную плотину, которая вот-вот развалится под многотонным напором воды, которая, освободившись от преграды, снесет шама со своей дороги словно пушинку.
        Секунда…
        Вторая…
        Раздувшаяся шея Фыфа, на которой канатами вздулись вены, была готова лопнуть от напряжения, а в голове по ощущениям вместо мозга возник огненный шар, пульсирующий лишь одной мыслью: «Держать! Держать! Держать…»
        Но любым героическим усилиям настает предел. Фыф ощутил, как в его черепе словно что-то лопнуло - и увидел, как гвардия Харона направляет стволы в их сторону. Что ж, он сделал всё, что мог. Настало время умереть с честью, как настоящий шам.
        Фыф улыбнулся и прошептал:
        - Прощай, Настя. И прости за всё…
        - Ах ты, падла такая! - раздался за его спиной до боли знакомый голос. - Ишь чего удумал!
        Фыф решил было, что он или свихнулся, или уже попал на тот свет, где погибшая любимая женщина отвечает на слезливо-прощальные слова ненаглядного так, как считает нужным. Но тут же понял, что ошибся. Потому что в грудь Харона ударили пули. Некоторые попали в облезлую, но еще крепкую броню, и с визгом отрикошетили, не причинив хозяину древнего экзо ни малейшего вреда. Но какие-то влетели в дыры экзоскелета, по краям объеденные коррозией, и оттуда в лицо Фыфа брызнуло чем-то, лишь отдаленно похожим на кровь.
        Капли были горячими и едкими, отчего шам моментально пришел в себя. И понял: фраза про «падлу такую» была адресована не ему, а Харону, которого сейчас расстреливала из пулемета Настя.
        Его Настя!!! Которая ради него вступила в бой, рискуя жизнью, потому что даже кибу не устоять против десятка стволов, одновременно изрыгающих раскаленную смерть.
        Фыф внезапно почувствовал, что готов свернуть горы - откуда только силы взялись?
        И ударил! Почти что всей своей мощью, так, как мог бы ударить, будучи пьяным в стельку. Но сейчас он и правда был опьянен похлеще, чем после пары литров чистого спирта. Его женщина дралась за него!!! Что может шибать в голову сильнее, чем такая мысль?
        Если б Фыф долбанул так, как мог, со всей силы, то Харона, наверно, просто разорвало бы на части. Но шам тоже в глубине души симпатизировал этому громиле, с которым его свела Зона, поэтому удар получился не таким мощным, каким мог бы быть. Но вполне достаточным, чтобы Харона приподняло над асфальтом - и швырнуло на пару десятков метров.
        Безвольное тело бывшего предводителя фанатиков шмякнулось об стену дома так, что с нее серой пылью осыпался раскрошившийся бетон.
        Но это была еще не победа…
        Для того, чтобы умереть, Харону требовалось гораздо больше, чем несколько пуль и хорошая затрещина. В свое время Монумент практически полностью сжег его тело, но взамен подарил способность к почти мгновенной регенерации - если, конечно, можно назвать таковой способность восстанавливать обугленную, мертвую плоть взамен разрушившейся. А также умение мысленно управлять своими творениями, которых Харон называл гвардией.
        И сейчас эта гвардия синхронно поднимала свои стрелково-гранатометные комплексы, чтобы на этот раз без колебаний устранить всех, кто посмел встать на пути их хозяина. Когда ярость затмевает разум, в нем не остается места для жалости или каких-то личных симпатий. Сейчас же у Харона исчезли последние сомнения. Его хотят убить? Что ж, придется предотвратить это, зачистив убийц - даже если ранее он считал одного из них своим другом…

* * *
        Заслышав стрельбу, я с шага мгновенно перешел на бег, понимая - там, где стреляют, могут быть мои друзья.
        Пока еще живые…
        Вдоль центрального проспекта мертвого города густо разрослись деревья-мутанты - радиация вообще благотворно влияет на растительность. А необъяснимое аномальное Излучение, волны которого до сих пор выбрасывает из себя находящийся сравнительно неподалеку Саркофаг - и подавно. Поэтому за огромными, в четыре обхвата стволами деревьев, росшими на этом участке проспекта, практически ничего не было видно. А стрельба шла именно оттуда. Поэтому я рванул изо всех сил, слыша, как за мной шлепают по асфальту ступни Хащща - ботинок по размеру он себе в хижине мертвого сталкера так и не нашел.
        Еще несколько секунд - и передо мной открылась картина битвы… которая грозила вот-вот закончиться.
        Этих тварей мне уже доводилось встречать, правда, не в таком количестве. Гвардия Харона, и похоже, в полном составе. Совершенные машины для убийства, созданные гениальным ученым, брата которого я собственноручно зарезал в зале Монумента. И сейчас эта гвардия явно готовилась расстрелять моих друзей.
        Фыфа, который после того, как нанесет мощный ментальный удар, всегда похож на сдувшийся воздушный шар с повисшими книзу глазными щупальцами…
        Настю, торопливо меняющую опустевший короб пулемета на полный, но все равно не успевающую это сделать…
        Рудика, пытающегося стрелять из своего «Вихря», который не стреляет, если забыть выключить предохранитель…
        И какого-то сталкера в камуфляже и с капюшоном на голове, который вполне мог бы поддержать группу моих друзей из своего АШ-12, штурмового автомата, смертоносного на коротких и средних дистанциях - но почему-то этого не делал.
        Я мгновенно понял, что до расстрела четверки, попавшей в очень неприятное положение, остается не больше секунды. А еще я знал, кто ментально управляет гвардией, слишком хорошо вооруженной для того, чтобы я мог ей что-то противопоставить со своим «калашниковым». Поэтому я и не стал тратить на них ни времени, ни патронов, а вскинул автомат и принялся методично всаживать в голову Харона одну пулю за другой.
        Со мной бывает такое в минуты, когда от долей секунды зависит слишком многое. Мое личное время ускоряет свой бег, и я вижу движения своих противников словно в замедленном фильме. А еще я порой чувствую пули, вылетающие из ствола моего оружия так, словно они - часть меня, будто и в полете они все еще связаны со мной невидимой нитью линии прицела, и тогда я просто не могу промахнуться. Потому что я - Снайпер, которого так прозвали неспроста. А еще вдобавок и Меченосец, потомок древнего рода борцов со всякой нечистью, тот, что не может, не имеет права допустить, чтобы его друзей рассчитали в ноль какие-то наполовину синтетические сволочи.
        Время тянулось, словно утратившая сладость, горькая жвачка, а я бежал, стреляя на бегу, готовый в случае, если Харон окажется крепче, чем я думал, прикрыть своим телом хоть кого-нибудь из своих друзей, каждый из которых уж точно достоин жить больше, чем я.
        Бывший предводитель группировки «Монумент» исправно дергался, принимая в башку мои пули, но я был в курсе, что завалить его не так-то просто. Тот хмырь в капюшоне с АШ-12 в руках стоял ближе всех ко мне, и, пробегая мимо, я долбанул его локтем в плечо - может, очнется, придурок ступорный, потому что патронов в моем магазине осталось всего-то с десяток - а значит, мгновений до того, как Харон очухается и начнет действовать, и того меньше, потому что я нажимаю, нажимаю, нажимаю на спуск быстрее, чем секундная стрелка перепрыгивает с деления на деление…
        Краем глаза я заметил, что моя трендюлина возымела действие - тот, в капюшоне, тоже начал стрелять. И довольно успешно. У двоих гвардейцев Харона бронемаски от утяжеленных пуль, выпущенных из АШ-12, просто вмялись внутрь черепов, отчего, думаю, мозги их хозяев превратились в кашу. Но минус два из десяти - это ни фига не решение проблемы, когда остальные восемь вот-вот начнут стрелять.
        - В Харона, млллля!!! - заорал я. - В Харона стреляй, мать твою!!!
        Дошло. Сталкер в капюшоне двинул стволом вправо… но за мгновение до этого у меня закончились патроны. И у Харона появилась секунда для того, чтобы прийти в себя…
        И этой секундой он воспользовался на сто процентов.
        Этот полумутант-полутруп очень неплохо соображал для практически полностью сожженного мертвеца. И сразу понял, что будет, если ему в череп прилетит подарок столь солидного калибра. Поэтому ту драгоценную секунду Харон потратил с толком, отдав мысленную команду своей гвардии.
        Восемь стрелково-гранатометных комплексов замигали одновременно, и я увидел, как резко задергалось тело сталкера, будто по тряпичной кукле часто-часто начали молотить кувалдами. Камуфлированная материя на спине автоматчика мгновенно взлохматилась, выплеснув наружу алые фонтанчики - так бывает, когда выпущенная с близкого расстояния пуля проходит сквозь тело навылет. Твою ж мать! Жаль парня, но ничего не попишешь - это Зона, которая каждому отмеряет столько, сколько сочтет нужным. И спасибо ему, ведь он подарил мне пару мгновений для того, чтобы сменить пустой магазин на полный, щелкнуть переводчиком огня и выпустить в башку Харона две короткие, злые очереди.
        Похоже, бывшему предводителю группировки «Монумент» надоело, что его голову используют вместо пустой консервной банки, на которых в Зоне принято оттачивать мастерство стрельбы. Поэтому, не дожидаясь новой порции свинца в череп, Харон резко рванул с места, качнул «маятник» пару раз, сбивая мне прицел, - и скрылся за углом здания. Следом за ним, повинуясь мысленной команде, мягко и быстро побежала его гвардия. Пять секунд - и нет их, словно и не было никогда, лишь россыпь гильз осталась на том месте, где только что стояла расстрельная команда, готовая прикончить моих друзей.
        Я опустил автомат и обернулся.
        Ну, вроде нормально все. Фыф, Настя, Рудик, Хащщ - все живы. А вот сталкеру, лицо которого прикрыл наполовину оторванный пулей просторный капюшон, повезло меньше.
        Он лежал на спине, и было понятно, что парень отходил своё по Зоне. С такими ранами не живут. Что ж, можно сказать, ему повезло. Он умер быстро и практически безболезненно, так, как втайне мечтает уйти каждый живущий на этой планете. Правда, удается это не каждому…
        - Упокой тебя Зона, сталкер, - проговорил я уже второй раз за этот день. Хотел сказать друзьям еще что-то, типа, мол, вот надо же, как пришлось свидеться, - и осекся.
        Все они смотрели на меня так, будто увидели привидение. Особенно эффектно это получилось у Фыфа с Рудиком. Вылупленные пять глаз шама - это, конечно, нечто, но вот и без того громадные гляделки спира, чуть не вылезшие из орбит, - это, конечно, зрелище не для слабонервных. Я аж поежился, представив, как эти огромные глаза выпадают из орбит и катятся ко мне, чтобы получше разглядеть, будто я чудо-юдо заморское, которого вся эта банда видит в первый раз. А уж Хащщ-то чего глазами хлопает, не пойму?
        - Во-первых, здрасте, - сказал я. И, не услышав ответа, продолжил: - А во-вторых - какого, собственно, хрена вы на меня таращитесь?
        Мои друзья, ведущие себя странно донельзя, переглянулись.
        - А ты точно сгинуть не хочешь, нечистый? - жалобно поинтересовался Рудик. Выросший среди книг мутант был начитан и знал много всяких слов, которые в жизни никто никогда не употребляет.
        - Сам ты нечисть библиотечная, - сказал я. - Не дождетесь, не сгину. А вот обидеться за такой прием могу запросто. Я, можно сказать, через ползоны прошел, чтобы поинтересоваться живы ли вы, а тут встречаю полное непонимание и удивление тому факту, что я существую на этом свете.
        - Да как-то стрёмно, если честно, - сказал Фыф, которому, по идее, положено было сейчас миловаться с Настей - или выяснять отношения, что вероятнее. - Просто как бы только что был ты, потом вот, а потом опять ты…
        - Что вот? - начал беситься я. Когда мне что-то непонятно, меня довольно легко вывести из себя.
        - Вот, - ткнул пальцем Фыф в труп, лежащий на асфальте.
        - Ну и что? - раздраженно спросил я. - Погиб парень смертью храбрых, за что ему…
        - Ты капюшон-то у него с лица сними, - перебил меня Хащщ. - Я, конечно, мутант невпечатлительный, но и меня пробрало, когда я мимо пробегал и лицо его увидел.
        - Да что ж там такое?
        Я подошел к мертвецу, опустился на одно колено, откинул с его лица окровавленный капюшон - и замер на месте.
        Потому что на асфальте лежал я… Мертвый я… Не человек, похожий на меня, не моя копия, которую могли бы синтезировать в лаборатории - я их сразу отличаю по немного неестественному цвету кожи.
        Нет. Это был мой труп, и ничей больше. Настолько мой, что я невольно провел пальцами по своему лицу, больно ущипнув себя за подбородок. Да не, точно не сплю, ибо от удивления я со щипом перестарался и чуть не выдрал у себя из морды кусок мяса.
        Это было слишком даже для Зоны, где возможно всё. Поэтому я на секунду подвис, соображая, как такое могло случиться.
        И тут меня осенило.
        Я выдернул «Бритву» из ножен и…
        - Стой, сволочь!
        Крик был жестким, словно невидимый удар, от которого я покачнулся и едва не упал. Судя по нервному воплю, это был Рудик, который сейчас таращился на меня глазами, полными слез. Ну да, спиры, они такие, способные на слабый ментальный удар. До шамов им, конечно, далеко, но пихнуть в бочину могут при желании.
        - Стой! Что ты с ним делать собрался?
        - Выяснить, кто это на самом деле, - сказал я.
        - Я знаю, кто он! - взвизгнул Рудик. - Это Снайпер, который вернул меня к жизни! А вот ты кто?
        Ствол автомата, который спир держал в своих лапках, был недвусмысленно направлен мне в голову. И стрелять из него Рудик умеет, это я знал точно. А еще я знал, что я - это я. Сталкер из костей, дерьма и мяса, который был произведен на свет лишь в одном экземпляре. И даже ствол автомата, смотрящий в лицо, не помешает мне выяснить, что за нафиг сейчас лежит передо мной на залитом кровью асфальте.
        - Я только одежду его взрежу, и всё, - как можно спокойнее произнес я, потому что не рекомендуется орать и обзывать ушастым придурком того, кто целится в тебя из «Вихря», предохранитель которого теперь находится в боевом положении.
        - Зачем? - подозрительно спросила Настя, тоже держащая меня на прицеле своего уже перезаряженного пулемета.
        - Чтобы доказать вам, мать вашу, что я - это я. Короче, если хотите стрелять - стреляйте, хрен с вами. Только потом не пожалейте.
        Если честно, я сам не был уверен, что у меня получится. Тот, кто слепил точную мою копию, мог знать и об этом. Но я был практически уверен, что он не знал, ибо не имею я привычки расхаживать по Зоне с голым торсом. Поэтому без особых сомнений подцепил я кончиком ножа камуфлу на груди мертвеца - и она расползлась без особых усилий с моей стороны. Нож, который способен рассекать границы между мирами, способен и не на такое.
        Показалась мускулистая грудь, в нескольких местах пробитая пулями…
        И я закусил губу.
        Очень я надеялся, что на груди, а точнее - в груди мертвого меня не будет эмблемы, вырезанной из бронепластины Букой, очень странным сталкером, которого я однажды встретил в мире Кремля. А потом случилось так, что пуля вбила мне в грудь этот подарок, который врос в нее намертво[4 - События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Север» литературной серии «Кремль 2222».].
        Немногие знали, что я ношу в своем теле стальное изображение летучей мыши, несущей в когтях знак радиационной опасности. Но тот, кто создал это тело, - знал…
        - И что ты этим сейчас доказал? - прищурив все свои пять глаз, поинтересовался Фыф.
        Вместо ответа я свободной рукой расстегнул свою камуфлу.
        - М-да, - почесал свои ротовые щупальца Хащщ. - Точно такая же фигня у тебя в мясе торчит. И что это значит?
        - А вот что, - сказал я, довольно сильно ударив себя в грудь «Бритвой»…
        Я не был уверен, что останусь в живых. Старая «Бритва» обладала способностью не наносить мне ранений. Но то старая… Эту мне вернула Зона в благодарность за свое спасение. Но остались ли у нового ножа те же полезные свойства, я не знал. И тут подвернулся интересный способ проверить это. Правда, если со старыми свойствами ножа проблема, то небольшой кусочек стали, пусть даже броневой, мой нож прошьет как бумагу, войдя мне в сердце по самую рукоять…
        Кончик ножа ударил точно в середину эмблемы. Послышался скрежет металла о металл… но на этом всё и закончилось.
        Я посмотрел вниз. А вот это интересно!
        На эмблеме не осталось даже царапины. И это - от «Бритвы», которая металл режет словно масло! Что же такое ты подарил мне, Бука, сталкер, о котором в барах с суеверным страхом поговаривали, что он сам есть не что иное, как ходячая аномалия?
        Впрочем, выяснение этого вопроса я решил оставить на потом, и пока мои друзья озадаченно пялились на мою летучую мышь с радиоактивным кружочком в лапках, я коротким движением всадил свой нож в эмблему, вросшую в грудь мертвеца…
        Которая развалилась под клинком, словно картонная.
        Я выдернул нож из груди трупа, подцепил лезвием отрубленное крыло летучей мыши…
        Это был фейк. Подделка из тонкой, ни разу не броневой стали. Почти фольга, вживленная в тело и с виду ничем не отличающаяся от моей. Вот уж воистину, порой, чтобы отличить оригинал от подделки, надо сломать и то, и другое. Правда, мой оригинал сломать не удалось, а вот с фуфлом все получилось очень просто.
        - Это… Это как? - удивленно приподнял глазные щупальца Фыф. - Ничего не понимаю…
        - А чего ж тут не понять, - полностью офигевшим голосом проговорил Рудик. - Только что те болваны завалили поддельного Снайпера. Только кому понадобилось делать такое? И зачем?
        Я призадумался, глядя на небо. Там, на востоке, небо медленно наливалось алым, словно кто-то методично накачивал кровь в серые облака Зоны. И значить это могло лишь одно - приближается выброс. Которого не должно было быть, иначе б мой КПК уже полчаса назад верещал как резаный. Странные вещи творятся нынче на зараженных землях.
        Хащщ проследил мой взгляд, шумно втянул носом воздух, резко запахший озоном, и произнес:
        - Конечно, то, что я сейчас скажу, попахивает бредом, но кажется мне, что в вашей Зоне творится то же, что недавно было в моей. Некто нереально сильный корёжит ваш мир своей волей, создавая из него очень свою реальность. И он на сто процентов уверен, что прав. Ему что копию Снайпера создать, что незапланированный выброс слепить - как два пальца об асфальт. Хрен его знает, что у него в башке, но по ходу он что придумал, в то и поверил. И черт его знает, чего ему еще взбрендит в голову.
        - Блин, было одно распространенное заблуждение, придуманное авторами фантастических романов… - задумчиво проговорил начитанный Рудик. - То есть ты хочешь сказать, что он решил, будто если один и тот же человек, путешествуя по времени, встретит самого себя, то случится конец света?
        - Не знаю, - пожал плечами ктулху. - Это всё догадки мои, не более того.
        - Но кроме догадок у нас больше ничего нет, - сказал я, подбирая с асфальта АШ-12 и протягивая его Хащщу. - И потому за отсутствием других версий принимается эта. А пока нам надо где-то выброс пересидеть, а то…
        Я не договорил, пораженный увиденным. Много раз приходилось мне видеть, как начинается выброс в Зоне. Но чтобы он закончился не начавшись, такое я узрел впервые. Алое небо над домами, похожими на облезлый надгробия, внезапно стало терять свою кровавую насыщенность - и вот уже вновь те же самые серые тучи Зоны плывут над ней, похожие на гигантские грязные подушки. И запах озона, висящий в воздухе, пропал куда-то.
        - М-да, - произнес Фыф, почесывая подбородок. - Нет никого страшнее на свете, чем существо со способностями бога, решившее поиграть в бога.

* * *
        Харон сидел, привалившись спиной к стене. Бетон подвала, промерзший осенней ночью, исправно отдавал свой холод шлему. Его подкладка давно сгнила, поэтому ледяная сталь, давившая на затылок, была как нельзя кстати.
        Голова Харона гудела, что неудивительно после того, как в нее прилетело два, а может, и три десятка пуль. Большинство из них отразила толстая броня, но некоторые достигли цели. Маска из многослойного стекла была давно разбита, поэтому раскаленный свинец несколько раз ударил прямо в лицо.
        Боли не было - нервы, способные ее чувствовать, давным-давно выжег Монумент. Осталось лишь ощущение тупого дискомфорта при попадании пули в тело, да еще вот это противное гудение в голове, мешающее сосредоточиться.
        Но Харон всё равно думал. Такая уж у командиров работа - думать за весь свой личный состав, для которого такая функция организма совершенно не обязательна. Их дело исполнять. Вот они и исполняли, сидя в ряд на корточках вдоль противоположной стены. Восемь совершенных боевых единиц, шлемы которых, к сожалению, не способны держать пулю калибра 12,7?55 миллиметров, выпущенную почти в упор. Прямо скажем, упущение, которое необходимо будет исправить в дальнейшем. Если, конечно, оно наступит, это дальнейшее…
        Харон чувствовал - в Зоне творится что-то не то. Он своими глазами видел двух Снайперов, одинаковых, словно два патрона из одного магазина. Но в патронах, если приглядеться, можно найти разницу - царапинки там, щербинки, мелочи всякие незначительные, отличающие один от другого. Здесь же Харон был уверен: перед ним два одинаковых человека. Чувствовал. Монумент подарил ему эту способность - внутренним зрением видеть лучше, чем красными, растрескавшимися глазами.
        А еще Харон ощущал чужое присутствие. Не здесь, не в подвале. В своей голове. Откуда появилась у него уверенность, что именно Снайпер убил Хроноса? Не предположение, а именно уверенность? Стопроцентная! Сопровождающаяся лютой ненавистью к убийце…
        На самом деле Харон не любил своего брата. Принимал как ближайшего родственника, уважал как ученого. Если б потребовалось, сделал бы всё, чтобы его спасти. Да он и сделал, пожертвовав собой не столько ради мира, который вряд ли стоило спасать ценой собственной жизни, а скорее прикрыв брата собой от смертоносной волны Излучения, исходящей от Монумента.
        Но при этом Харон всегда знал, что брат никогда не сделает для него то же самое. Хронос слишком любил себя, и этой любви на других не хватало. Соответственно, каков привет, таков и ответ. Харон никогда ничего не ощущал по отношению к брату, кроме чувства родственного долга. А у Хроноса к нему и того не было - держался рядом потому, что выгодно иметь брата, который всегда прикроет и основную работу сделает за тебя. Потому Харон втайне никогда не был против того, чтобы родственник однажды ненавязчиво исчез куда-нибудь. Раз - и нету его, будто и не было никогда. Потому Харона удивила собственная жгучая ненависть к убийце брата. И заставила задуматься. А результатом этих раздумий стало решение попробовать кое-что выяснить.
        Он прикрыл сожженные веки, скорее слыша, чем чувствуя, как в его теле негромко потрескивает горелая плоть, затягиваясь в тех местах, куда попали пули. Но не это было сейчас главным.
        Мысленно Харон вознесся над Зоной и взглянул на нее сверху, с высоты птичьего полета. Однако любой, даже самый зоркий орел позавидовал бы такому зрению!
        Бывший предводитель фанатиков Монумента видел не только леса, покореженные радиацией, зараженные болота, отливающие нездоровой зеленью, разрушенные здания и Чернобыльскую АЭС, над которой зловещим кровавым ореолом мерцало зарево почему-то затухающего выброса.
        Он видел еще и пересечения линий вероятности событий, которые должны были произойти в ближайшее время. Понятно, что предсказывать по ним будущее было гиблым делом, так как каждую минуту они менялись в зависимости от обстоятельств. Предсказывать - нет. А вот предугадать наиболее логичный ход развития событий - запросто.
        Выглядели они как зыбкие желтые линии, тянущиеся от живых объектов. Скажем, вон та ворона, сидящая на могильном кресте, примерно через минуту должна взлететь, погнавшись за квазимухой, приближающейся к ней с юга. Две блеклые линии - одна потолще, другая совсем тонкая - пересекались над крестом, а дальше, на север, тянулась уже только одна…
        Этими линиями была исчерчена вся Зона. Какие-то более яркие - это значит, что вероятность последующих событий почти стопроцентная, - какие-то менее, едва заметные. Обычная картина, привычная для того, кто умеет видеть больше, чем обычные люди, которых не коснулось концентрированное излучение Монумента.
        Но буквально в ста метрах от подвала, где укрылся Харон со своей гвардией, линии вероятности выглядели странно. И даже зловеще. Их словно кто-то выкрутил властной рукой, вырвал из золотистой паутины, покрывающей Зону - да и весь остальной мир, - и свил из них плотные жгуты, окрашенные не золотом, а кровью…
        Такое Харон видел впервые. И не сразу понял, что это значит. А когда понял, то схватился за простреленную голову, мысленно благодаря Зону за то, что подвалы на зараженных землях защищают не только от выбросов, но и от ментального воздействия слишком сильного псионика, которому в древности люди вполне могли бы поклоняться как высшему существу, принося ему жертвы и моля о милости…

* * *
        Лесник зажмурился и потер виски. Голова побаливала, словно с похмелья. Всё-таки не простое это дело - внушать сильные чувства на большом расстоянии. Но он справился, предотвратив выброс колоссальной мощи, способный словно огненное цунами снести все живое с лица планеты. Снайпер, вернувшись из будущего, хоть и встретил самого себя в настоящем, но не успел осознать происходящее. Даже если б он перекинулся парой слов с собой - всё, катастрофа была бы неизбежной…
        Но сегодня планете повезло. Снайпер из настоящего погиб, и в сеть вероятностей органично, хоть и болезненно вплелась линия Снайпера из прошлого. Вон она, полыхает алым, еще не придя в себя после столь радикальной хирургии. Но ничего, это временно. Скоро мироздание придет в норму, и ход вещей полностью восстановит своё равновесие.
        Надолго ли?
        Этот сталкер по прозвищу Снайпер имел привычку шататься по иным мирам, прорубая проходы в другие вселенные, при этом забывая или не умея закрывать их за собой. Один вон до сих пор зияет огромной дырой в пространстве, и через него лезет в чернобыльскую Зону всякая нечисть из иномирья.
        Теперь же он взялся шататься еще и во времени, из-за чего мир только что чуть не накрылся медным тазом. Что еще он придумает? Да кто ж его знает. Но ясно, что для Зоны не будет от него ничего хорошего. Лесник и раньше его предупреждал: не баламуть Мироздание, живи себе спокойно, артефакты собирай, копи на свой домик. Так нет же, всё ему по-своему надо делать. И от этого «по-своему» одни беды для Зоны, а теперь и для всей планеты.
        Лесник вздохнул. Он втайне симпатизировал этому отчаянному парню со странным хобби - подробно записывать свои приключения и отсылать их куда-то. После этого в Зоне появлялись книги в черных переплетах, которыми порой зачитывались и сталкеры, и военные, и гражданские за Периметром.
        Но сейчас настало время уберечь Зону от этого писателя. И самый лучший выход для этого, к сожалению, ликвидация. Так всем спокойнее будет. Что ж, иной раз для достижения результата приходится жертвовать теми, кто мешает этому достижению.
        Лесник прикрыл глаза. Оставшейся энергии хватало для того, чтобы нанести удар. Один-единственный, но чтобы наверняка…
        Пожилой сталкер сосредоточился, представив одного из спутников Снайпера своим послушным орудием, и даже увидел результат - девица с пулеметом, словно кукла, развернулась, намереваясь нажать на спуск…
        Но не успела.
        Внезапно лесник не услышал - почувствовал движение воздуха. Не там, далеко в Зоне, а здесь, в своем жилище.
        Почувствовал - и, прервав ментальный контакт с пулеметчицей, чисто рефлекторно выбросил вперед обе руки…
        Это его и спасло.
        В ладони со страшной силой ткнулась мягкая шерсть, за которой перекатывались тугие узлы каменных мышц. В сантиметре от шеи сталкера прошелестели длинные когти, а в лицо полетели вязкие капли слюны, брызжущие из раззявленной пасти мутанта. Тварь шипела от ярости, пытаясь когтями достать до цели, но лесник был еще очень крепок физически. В молодости от легко разгибал подковы и пальцами сворачивал в трубочку стальное полотно саперной лопаты. С годами сил поубавилось, но их вполне хватало, чтобы держать мутанта на безопасном расстоянии от своего горла…
        Пока что хватало… Надолго ли?
        Руки уже дрожали, надо было срочно что-то делать. Лесник напрягся - и рывком сбросил на пол шипящую тварь, которую он имел глупость пустить в свой дом. И которая, извернувшись, приземлилась на четыре лапы, готовая вновь броситься в атаку.
        Миг - и в руке пожилого сталкера появился нож, с которым он никогда не расставался, даже во сне кладя его под подушку. Откованный собственными руками отлично сбалансированный инструмент, которым равно удобно что добить подранка, что шкуру снять с добычи, что разделать мясо перед тем, как поджарить его на костре, - что при случае спасти себе жизнь, применив его в качестве оружия последнего шанса.
        Однако мутанта не испугал тусклый блеск клинка. Он бросился вперед, метя когтями в глаза человека.
        И почти дотянулся…
        Лесник едва успел махнуть ножом, как грязно-желтая молния с раззявленной пастью сбила его с ног. Тяжелая, когтистая лапа разодрала рукав телогрейки, полоснув по предплечью. Лесник почувствовал, как по руке потекло тёплое.
        - Ах ты, паскуда! - прорычал он, вонзая нож в грудь мутанта. Ударил, провернул, выдернул, снова ударил.
        Ладонь была уже скользкой от крови - то ли своей, то ли звериной, - а в голове метрономом стучала совершенно несвоевременная мысль: «Хорошо, что сделал такую глубокую насечку на деревянной рукояти, а то б не удержал сейчас».
        Ему удалось ударить еще дважды, и лишь после этого лесник почувствовал, как тяжеленная туша обмякла, перестав быть похожей на моток плотно скрученных толстых канатов.
        Человек напрягся из последних сил - и сбросил с себя мутанта. Похоже, всё. Кажется, убил…
        Вот только кто кого?
        «Не иначе, оба мы друг друга убили», - пришла вялая мысль. А о чем еще другом думать, когда внезапно видишь собственные разлохмаченные кишки, вывалившиеся из телогрейки, разодранной в клочья на животе? Пока лесник раз за разом вонзал нож в грудь мутанта, тот, пытаясь дотянуться передними лапами до его горла, задними драл врага. В горячке боя боль отступает на второй план, и сейчас лесник чувствовал, как она накатывает на него снизу волной, словно цунами, всё сметая на своем пути - в том числе и хрупкое человеческое сознание.

* * *
        - При таких раскладах я даже и не знаю, что теперь делать и куда идти, - сказал я.
        Это было честно. Если Хащщ прав и в Зоне появилась некая тварь, способная одним лишь усилием мысли не только создавать точные копии живых людей, но и управлять выбросами, то вариантов дальнейших действий у меня просто не было. Бороться с существом такого уровня равносильно демонстрации среднего пальца приближающемуся торнадо. Со стороны, наверно, выглядит круто и бесстрашно, но толку от подобных действий совершенно никакого.
        Причем в нашем случае всё было гораздо хуже. То условное торнадо хотя бы видно. В отличие от нашего врага. Сейчас у нас не было ни единой мысли насчет того, что это за столь могущественное существо и где его искать.
        - Мерзкая, препаскуднейшая мразь, - сказал Фыф.
        - Это ты о ком? - насторожился Хащщ.
        - Не беспокойся, не о тебе, красавец, - поморщился шам. - Я о той тварине, что взялась копировать нашего Снайпера. Он один всю Розу Миров перебаламутил, и я даже боюсь представить, что было бы, если б их оказалось двое… Что с тобой, солнышко моё?
        Настя стояла бледная, словно смерть, и с ужасом смотрела на свой пулемет, который держала в руках.
        - Я… - проговорила она с заметным трудом. - Я только что чуть Снайпера не пристрелила. Такую ненависть к нему почувствовала… А еще…
        - Что? Что еще?
        Обеспокоенный шам заглядывал в глаза любимой, и я был уверен - скажи ему сейчас кио снести Припять, Фыф бросится не раздумывая сворачивать ментальной силой ближайшее здание. И не успокоится, пока не выполнит задание. Или не умрет от перенапряжения со счастливой улыбкой на тонких губах. Однажды по пьяни он имел глупость пропить Настю и сейчас был готов на всё, чтобы загладить свою вину.
        - А еще я почувствовала… Это было то же самое ощущение, как в те времена, когда мною управлял мозг академика Кулагина. Словно нечто коснулось моей головы и повелело убить Снайпера.
        - Всё, мы уходим в мир Кремля, - безапелляционно заявил Фыф, беря подругу под локоток. - В твоем положении тебе нельзя волноваться, а уж драться с такой всемогущей паскудой - тем более. И, кстати, всем вам тоже рекомендую сделать то же самое. Когда не знаешь, кто твой враг, и бороться с ним не получается, то самое лучшее - вовремя свалить…
        - Согласен, - прозвучал спокойный надтреснутый голос за моей спиной. - Но это если не знаешь.
        Какая непростительная оплошность!
        Я резко развернулся, вскидывая автомат…
        Но стрелять не стал.
        Харон стоял в десяти шагах от нас. Его пустые раскрытые ладони были направлены в нашу сторону, и я впервые увидел, как выглядят старые лопнувшие волдыри, которые почернели от времени. Сквозь некоторые из этих страшных кратеров были видны горелые кости. Жуткое зрелище. Не знаю, зачем Харон снял перчатки, - а может, они просто отжили свой век и развалились, когда бывший предводитель фанатиков пытался прикрыть голову руками, защищаясь от моих пуль.
        В общем, все мы отвлеклись на странный труп и не заметили, как Харон, укрываясь за деревьями, незаметно подошел к нам. Или…
        - Ты правильно догадался, Снайпер, - кивнул сгоревший мертвец, который почему-то продолжал жить. - Я немного умею отвлекать внимание других от своей персоны - правда, к сожалению, не в тех случаях, когда по моей голове молотят очередями. А еще, если ты помнишь, я способен видеть Зону так, как не умеет никто из вас. И теперь я знаю, что происходит.
        - Я бы всё-таки его пристрелила на всякий случай, - сказала Настя, держа Харона на прицеле своего пулемета.
        - Совершенно с тобой согласен, дорогая, - горячо одобрил идею подруги Фыф, который, как я понимаю, сейчас согласился бы даже с предложением кио для профилактики расстрелять вообще всех присутствующих. Правда, надо отдать шаму должное: после столь активной поддержки он осторожно добавил: - Но всё-таки давай сначала послушаем, что он скажет.
        Харон же не стал дожидаться, что скажут другие присутствующие по поводу его предложения, и поведал следующее:
        - Думаю, вам не надо объяснять, что такое линии вероятностей. Так вот, эпицентр возмущения этих линий находится на краю Рыжего леса, примерно в двух километрах отсюда. Сигнал идет из старого кирпичного здания, которое раньше, как я понимаю, было огромным грузовым лифтом, ведущим к сети подземных лабораторий, находящихся под Зоной.
        - Лифтом, говоришь? - пробормотал я. - Получается, что тварь выбралась из тех лабораторий наверх и теперь подняла на уши всю Зону?
        - Откуда она выбралась, я не знаю, - произнес Харон. - Но что мозги она мне конкретно запудрила - это факт. И, как я понимаю, не только мне.
        - Да уж, - поморщилась Настя. - Сильная мразь там засела.
        - Еще какая сильная! - энергично согласился Фыф. - Поэтому, дорогая, мы сейчас же возвращаемся домой…
        - Да погоди ты! - одернула кио своего не в меру активного ухажера, который с ходу всё решил за нее. - Я, между прочим, тебя еще за прошлое не простила, поэтому не указывай, что мне делать!
        - Ладно, ладно, как скажешь, - сник Фыф.
        Мне его даже немного жалко стало - глазные щупальца поникли, глаза затуманились, того и гляди заплачет от бессилия и осознания того, что наделал. Попал шам, короче. Теперь Настя из него канаты плести будет, и теми канатами к каблуку прикручивать. Хотя, зная Фыфа, не исключаю, что подобный сладкий плен вполне может его взбесить в скором времени. И последствия этого бешенства я предсказать не берусь.
        - И что, ничем того урода не взять? - поинтересовался Хащщ.
        - Не знаю, - пожал плечами Харон. - Но зато я уверен в одном: сейчас сигнал прекратился. И если мы все поторопимся, то вполне можем прихватить ту тварь, пока она отдыхает.
        - Возможно, это шанс, - кивнул ктулху. - Нравится мне ваша Зона. Живая она, красивая, не то что мой мир. И я был бы не прочь остаться здесь подольше - но только не в соседстве с эдаким монстром.
        - Ну так если это шанс, то пошли, разберемся с тем упырем, - решительно произнесла Настя. - Ишь чего надумал, подонок, чтоб я своими руками друзей валила! Хрен ему крысособачий по всему портрету!
        - Дорогая, что за выражения? - попытался было влезть Фыф, но, поймав на себе яростный взгляд подруги, немедленно заткнулся.
        - А я согласен с тобой, самка хомо, - ухмыльнулся в щупальца Хащщ, взвешивая в лапах АШ-12. - Давно хотел заполучить что-то подобное, и теперь не терпится попробовать его в деле.
        Фыф кинул на ктулху недобрый взгляд, а вот Насте, похоже, «самка хомо» понравилось. Ну да, неприятно, наверно, чувствовать себя то ли человеком, то ли машиной. И когда тебе дают однозначное определение, кто ты есть на самом деле, совпадающее с собственным желанием, это всегда приятно. И не важно, в какой форме оно было высказано.
        - Поддерживаю, - решительно произнес Рудик, воинственно оскалившись.
        - Ну, если все за, то рванули, - сказал я. - Харон, показывай дорогу.
        - Секунду, только свою гвардию позову, - отозвался живой мертвец. - И заверяю: больше они в вас стрелять не будут.
        - Очень надеюсь на это, - проворчал я.

* * *
        Они стояли вдвоем перед сверкающим гигантским надгробием. Ровный свет цвета чистого неба лился на них, окутывая, согревая, даря умиротворение и покой. И тихий бесплотный голос, похожий на шуршание осенних листьев, гонимых ветром, шелестел в их головах, и не понять было - то ли он существует на самом деле, то ли это лишь их собственные мысли, навеянные этим нереальным, мистическим светом.
        «Я вижу ваши желания, - шептал голос. - «И вы обретете то, что заслужили. Один из вас хочет спасти Зону. Второй - уберечь того, кто уже однажды спас ее. Но вы не видите истинной опасности, которая нависла над Зоной. И теперь только от вас зависит, быть ей или исчезнуть навеки…»
        Голос становился всё тише, а свет, бивший в глаза, - всё ярче. И больнее. Казалось, будто теперь он проникает сквозь кожу, жжет изнутри, выворачивает наизнанку и в клочья рвет внутренности. Это было невыносимо. И как бы ни был ты крепок духом, невозможно удержать в себе крик, который рвется из тебя помимо твоей воли…
        …Лесник очнулся от собственного вопля - хриплого, мерзкого и невыносимого. Когда эдакие децибелы лупят тебя по ушам, хочешь не хочешь, а придешь в себя.
        Рот захлопнулся, зубы больно прикусили язык. Но эта боль была несравнима с той, что ворочалась внизу. В животе. Там словно поселился монстр, с аппетитом жрущий содержимое брюшной полости…
        Лесник догадывался, кто это мог быть, но со зрением пока что были проблемы. Перед глазами всё плыло, но это не помешало сталкеру нащупать рукоять ножа, всё еще липкую от крови, не успевшей свернуться.
        - Врёшь, падла, - прорычал лесник. - Я… я тебя по-любому достану…
        Всё, что надо было, так это собраться с силами и ударить сверху вниз. Столько раз, сколько потребуется. Мутанты живучи, и этот нашел в себе силы подползти и начать питаться внутренностями еще живого человека. Но ничего. Сейчас он получит свое. Сейчас получит…
        Внезапно боль стала нестерпимой настолько, что в голове словно что-то взорвалось.
        И лесник увидел.
        Мутант как лежал возле противоположной стенки, так и остался лежать на том же месте. Правда, его тело в области обширных резаных ран как-то странно, неестественно дёргалось, словно там, под мохнатой шкурой завелись крупные насекомые, живущие собственной жизнью. А еще показалось леснику, что оттуда, из ран, льется слабый лазурный свет, словно внутри мутанта кто-то включил фонарик.
        «Бред, не иначе…» - пронеслось в голове сталкера.
        Да и, вообще-то, плевать, что там происходит с проклятой тварью. Непонятно почему так нереально болит внизу. Лесник не раз был ранен, и знал, что даже если самую ужасную рану оставить в покое, боль начинает понемногу притупляться. А здесь же она нарастает с каждой секундой, грозя вновь вырубить сознание, погрузив его в пучину странных вид?ний.
        Сталкер собрался с силами, сжал зубы посильнее - и взглянул.
        Движение головы отдалось взрывом новой боли, но лесник усилием воли сумел удержать ускользающее сознание.
        И онемел от увиденного.
        Мутант хорошо постарался.
        Кишки, словно обрывки толстых червей, свисали из живота, змеились по полу.
        Но не это было самое страшное.
        Они шевелились!
        Ползли, медленно втягиваясь обратно в живот!
        Это было настолько поразительно, что лесник на несколько мгновений забыл об адской боли, бушующей ниже груди. И даже рефлекторно пальцем смахнул окурок, прилипший к влажному от крови обрывку, который, словно самый шустрый червяк, быстрее остальных вползал в живот.
        Впрочем, это не особо помогло. На полу валялось немало всякого мусора, и к остальным кишкам тоже прилипли рыжие сосновые иглы, принесенные на обуви с улицы, серый пепел, который лесник порой стряхивал с самокруток прямо на пол, кусок шкурки, содранный с колбасы, хлебные крошки…
        «Вот ведь беда, дурень старый, неделю дом не подметал, - пришла вялая, равнодушная мысль. - Теперь весь этот мусор в брюхе будет. Обидно так помирать. Со всякой гадостью в организме».
        Лесник всякое повидал в Зоне за долгие годы, но подобное видел впервые. Странно это было. И жутко. А еще уж слишком неправдоподобно. Когда происходит такое, да еще с тобой, удивление отключается. Становится просто всё равно. Нет объяснений происходящему? Да и ктулху с ним. Не иначе, перед смертью чудится всякая хрень. Вот и всё объяснение.
        Ленивые, бестолковые мысли плавали в голове, порой вздрагивая от новых приливов боли - которые, кстати, становились все слабее. Ну и правильно. На самом краю, говорят, боль вообще уходит. Вместе с жизнью. Поэтому оставалось лишь немного подождать, глядя, как раны мутанта, валяющегося напротив, разгораются всё ярче и ярче. Странная тварь, никогда таких не встречалось в Зоне. И подыхает необычно. Того и гляди сейчас сгорит от лазурного огня, что всё сильнее пылает внутри нее. Уже и смотреть больно на этот свет, что просто нестерпимо жжет глаза…
        И вдруг лесник осознал, что не только мутант объят светом цвета чистого неба. Сталкер и сам полыхал в этом огне, что словно живой пульсировал в такт биению его сердца. В какой-то миг лесник почувствовал, что всё его тело реально горит, корчась в этом ирреальном пламени.
        Боль вновь стала просто нестерпимой. Ею звенел каждый нерв, от нее стонала каждая клетка измученного организма. Лесник попытался закричать, но его вопль потонул в неистовом огне, как тонет в реве штормового океана жалкий крик утопающего…
        И вдруг внезапно всё прекратилось. Миг - и нет ничего, словно и не было. Будто кто-то выключил тот лазурный свет, что способен настолько сильно мучить умирающего…
        Умирающего ли?
        Боли больше не было. Вообще. Лишь слегка ныла задница, которую сталкер изрядно отсидел на деревянном полу. А в животе…
        Брюхо тоже ныло, но совсем не так, как положено вести себя порванным в клочья внутренностям. Пару секунд ушло на то, чтобы осознать - это всего-навсего самый обычный голод. Жестокий, словно отощавший аллигатор, но вполне себе терпимый.
        Еще не веря произошедшему, сталкер опустил глаза вниз…
        И увидел собственный живот. Совершенно целый, без шрамов и изъянов, разве что валялось на нем изрядное количество всякой дряни - хвойные иголки, пара окурков, катышки табачного пепла, слипшиеся от крови в грязно-бурые шарики, и обрывок колбасной шкурки, на котором можно было разобрать буквы «…ясной цех Петрови…».
        «Когда-нибудь я точно выясню, чье мясо кладет Жмотпетрович в свою колбасу, - подумал лесник. - И мясо ли это вообще».
        Мысль была совершенно не к месту. Наверняка не об этом думают вернувшиеся с того света. Хотя кто ж их знает, о чем они думают? Вполне вероятно, о том, что прям вот сейчас готовы сожрать хоть колбасу, сделанную из не пойми чего, хоть жирную, раскормленную крысу, что сейчас шебуршит внизу, на первом этаже, возле шахты старого лифта, прогрызая в растрескавшемся от времени бетоне новую нору.
        А вот эта мысль была явно чужая. Каким бы ни был голодным лесник, крыс жрать он точно не стал бы. И если чужая, то чья?
        Взгляд лесника упал на мутанта, который, лежа возле стены, смотрел на него не мигая. Жуткий взгляд, если честно. Осмысленный. Почти человеческий. Даже ктулху, которые по анатомии очень близки к человеку, так не смотрят. Значит, получается, выжила тварь. Регенерировала. Вон даже шрамов на груди не осталось.
        «Сам ты тварь», - прозвучало в голове лесника.
        От неожиданности сталкер аж вздрогнул. Случалось ему попадать под влияние псионика, похожее ощущение. Но - лишь похожее. Даже псионики не умеют так воздействовать на мозги, что кажется, будто слова звучат прямо внутри черепа, минуя органы слуха.
        «Это… кто? - пронеслось в голове лесника. - Это… ты?»
        «Я», - коротко мявкнуло где-то в районе затылка. Голос, звучащий в черепе, был с явно кошачьими интонациями.
        «Брат сказал… тебя больше не трогать, - продолжил голос. - И я… не трону. Если ты больше не будешь… пытаться убить моего Человека».
        Мысленная речь давалась мутанту с трудом. Похоже, не привык еще. Может, просто поговорить не с кем было.
        «Брат - это кто?» - подумал ошарашенный лесник.
        Тут же в голове возникла картинка: он стоит возле Монумента. И тут словно невидимая камера повернулась на сто восемьдесят градусов.
        Вон оно что! За кучей мусора скрывался вот этот самый мутант с кисточками на ушах! Значит, всё это время в зале Монумента он был не один. И вот эта тва… хм-мм… этот мутант, значит, считает аномалию своим братом. Который, надо полагать, дал муту способность трепаться в чужих головах и… и регенерировать при смертельных ранениях.
        Так же, как и ему.
        «Брат сказал, что теперь мы тоже братья», - продолжил мутант, явно довольный эффектом, произведенным на человека. Аж зубастую пасть оскалил в некотором подобии ухмылки. Тут лесник вынужден был признать - ничего не скажешь, удобный способ общения. И воздух сотрясать не надо, и картинки в башке появляются как дополнение к тексту.
        «Тебя правда зовут Лютым?» - поинтересовался сталкер.
        «Правда».
        «И это ты мне подсказал?» - мысленно усмехнулся лесник.
        «Я, брат», - осклабился мутант.
        «То-то я и думаю, больно быстро я тебе имя придумал», - хмыкнул сталкер.
        «Вам, двуногим хомо, всё приходится подсказывать, сами вы и двигаетесь медленно, и думаете так же. Но если ты, брат, попробуешь еще раз убить моего Человека…» - вдруг зашипел мут, приподняв шерсть на загривке и прищурив глазищи. При этом перед глазами лесника возник ненавистный образ Снайпера.
        «Твой Человек опасен для Зоны», - попытался парировать лесник.
        «Он спас Зону! - зарычало в голове. - И Зона отблагодарила его за это! А теперь ты сам опасен для Зоны! Смотри, что ты наделал! Смотри!»
        Внутреннее зрение лесника словно подтолкнуло что-то.
        И он увидел Зону. Так, как видел ее раньше…
        Но нет. По-другому.
        Раньше ему казалось… Да нет, не казалось - раньше он был уверен, что делает всё правильно.
        А теперь…
        В местах пересечений многих линий вероятности словно вылезли огромные желто-красные волдыри. Они пульсировали, будто живые, грозя вот-вот лопнуть. И от них во все стороны, словно нити огненной паутины, тянулись вибрирующие струны цвета гниющей крови.
        Отравленные линии вероятностей, измененные его волей.
        - Как же так? - пробормотал в ужасе лесник. - Я же хотел как лучше…
        «А получилось как у хомо, - недовольно мявкнул в голове голос новоявленного хвостатого брата. - Но тут виноват не только ты. Она должна была получить своё - и не получила. Теперь она недовольна моим Человеком».
        «Кто «она»?» - не понял сталкер.
        «Присмотрись».
        Хвостатый брат явно лучше владел навигацией внутреннего зрения - небось, немало времени ошивался возле Монумента, осваивая его подарки. Лесника словно носом ткнули в пучок линий вероятности, сгруппированный в Припяти, в самом начале проспекта Ленина.
        И лесник увидел.
        Там, на растрескавшемся асфальте, должны были умереть Харон и пятиглазый мутант, который приперся в Зону из другой вселенной. Следом за ними возле завода «Юпитер» суждено было погибнуть еще одному мутанту, изрядно смахивающему на лемура, умеющего ходить на задних ногах. А около стелы «Припять» должен был закончиться жизненный путь беременной полусинтетической девицы. Но ничего этого не произошло, так как Снайпер убил брата Харона.
        Теперь же одно наложилось на другое. Лесник взбаламутил Зону, изменив существующие линии вероятности, а Снайпер не дал Смерти забрать то, что ей причиталось. Фактически это тоже было изменением тех самых предначертанных линий, но теперь Мироздание рождало свои невидимые аномалии, похожие на гнойники, пытаясь вернуть существующий порядок вещей в старое русло. А именно - убить друзей Снайпера, с которыми он сейчас бодро вышагивал в направлении жилища лесника с совершенно понятным намерением.
        - Смерть пытается взять то, что у нее отняли, - проговорил лесник. - Но как я-то мог так оплошать?
        «Ты здесь ни при чем, - прозвучало в голове сталкера. - Тебя направили».
        - Кто?!
        «Те, кому нужно было отравить Зону, сделать ее уязвимой».
        - Для чего? - не понял лесник.
        «Для того, чтобы вернуться обратно».

* * *
        - Снайпер, ты ж понимаешь - после того, как завалим того урода, мы с Настей уходим обратно, в мир Кремля.
        - Понимаю, - кивнул я.
        Похоже, Настя простила своего бестолкового спутника жизни, который умудрился ее пропить. Мы довольно быстро двигались по направлению к цели, но это не мешало сладкой парочке держаться за руки и бросать друг на друга умильные взгляды. Соскучились. Понимаю. Но как-то настроение у них явно не боевое, хотя озаботиться предстоящим следовало бы. Тварь, которая способна создавать из ничего биологические копии и манипулировать с линиями вероятности, достойна самого пристального внимания.
        - Какая-то нищая у вас Зона, - заметил Хащщ, который шел слева от меня.
        - В смысле? - не понял я.
        - Да артефактов маловато, аномалий тоже негусто. Прям не Зона, а санаторий. Даже у нас, в выжженной пустыне, с этим получше было.
        - Есть такое, - кивнул я. - Аномалии, они ж живые, имеют свойство дохнуть либо убивать друг друга, деля охотничью территорию. Артефакты же сталкеры выгребают потихоньку, и новых не появляется.
        - Почему? - удивился Хащщ.
        - Потому что некому их больше сюда сваливать, - сказал Харон. И тут же пояснил: - Недавно так называемым хозяевам Зоны, которые свой мусор сюда свозили, наваляли изрядно, мир их подпортили. А их главного мы с Фыфом завалили. Так что некому больше в нашу вселенную свои отходы сгружать.
        - Нехорошо это, с Хозяевами собачиться, - покачал головой ктулху. - Не к добру. Злопамятные они. Отомстят.
        - Пробовали уже, и не раз, - беспечно отмахнулся Фыф. - Мне Снайпер рассказывал. И каждый раз люлей схватывали. Что в нашей Зоне, что в американской. Так что если сунутся, и в этот раз отхватят по полной.
        Между тем наш путь подходил к концу. Справа от разбитого шоссе, по которому мы шли, раскорячились развалины старого здания, а сразу за ними виднелась кромка Рыжего леса, на самом краю которого притулилась странного вида постройка - небольшой двухэтажный кирпичный дом явно технического назначения с массивной надстройкой, венчавшей крышу и сваренной из множества металлических профилей.
        По мере того, как мы приближались к ней, становилось понятно - не дом это, а техническое помещение огромного грузового лифта, некогда обслуживавшего подземные лаборатории Зоны. По идее, неплохое место для того, кто решил бы поселиться здесь в одиночестве. Одновременно и мини-крепость из толстенных кирпичных стен, которые из РПГ-то не сразу расковыряешь, и наблюдательная вышка. Если на ней засесть, то при наличии снайперской винтовки и пары внимательных глаз у врагов не было ни единого шанса подойти к лифту незамеченными. Оставалась вся надежда на шама, умеющего силой мысли выпаривать туман из болотистой почвы Зоны. Самое время, кстати, этим заняться, пока тот урод на вышке не очухался и не понял, что ему грозит опасность…
        Но тут внезапно меня словно толкнуло что-то изнутри, после чего вниз по позвоночнику поползла мелкая, противная дрожь. Такое бывает со мной, когда близко к моей тушке подкрадывается полный такой, упитанный трындец, справиться с которым будет очень и очень непросто.
        - Стоять! - резко скомандовал я.
        Несмотря на то, что командиром меня никто не назначал, вся группа немедленно замерла на месте, включая Харона вместе с восьмерыми его гвардейцами. Конечно, у каждого члена нашей грозной шайки были свои аномальные способности, во многом превышающие мои скромные возможности. Но такой вот чуйкой сталкерской, отточенной многими днями пребывания в разных Зонах Розы Миров, никто из них не мог похвастаться.
        И все это знали. Потому и замерли на месте, ощетинившись стволами, пока я пытался разобраться в своих ощущениях. С чуйкой же как. Ты сначала действуешь, а потом думаешь. И это нормально, потому что на зараженных землях тот, кто много думает, обычно очень быстро погибает. Выживают здесь только те, кто действует не думая, на рефлексах, отточенных множеством стычек и закаленных в крови многочисленных ран, шрамы от которых покрывают тела опытных сталкеров, словно длинные, неровные дороги на рельефной карте.
        Прошла томительная секунда… Вторая…
        И тут я понял, что меня насторожило.
        Гудение.
        Слабое, едва слышное, несущееся из-за развалин и нарастающее постепенно. И от этого звука мелкая дрожь шла уже не только по позвоночнику, но и по всему скелету - того и гляди плоть с него начнет кусками сваливаться от такой вибрации, словно гнилая одежда с пугала. Жуть в нем присутствовала, нотки какие-то инородные, от которых очень хотелось развернуться и бежать, не разбирая дороги, подальше от источника инфернального шума.
        Я знал, что это за гудение. Прекрасно помнил еще по хармонтской Зоне. Так выкручивать внутренности звуковой вибрацией умела лишь одна аномалия.
        «Бродяга Дик».
        Или, проще говоря, портал. Дыра в пространстве, которую высверливали «мусорщики». Те, кого сталкеры называли «хозяевами Зоны». Омерзительного вида твари, использующие наш мир для того, чтоб вываливать в него, словно на свалку, отходы своего производства.
        Эти свалки люди назвали Зонами, отгородив их кордонами с колючей проволокой, вышками, блокпостами и пулеметами.
        А мусор тот - аномалиями и артефактами. Первые для нас однозначно опасны. Вторые часто обладают удивительными свойствами, полезными для людей. Однако польза та часто несопоставима с вредом - порой скрытым, но несомненным. Но, даже зная об этом, сталкеры всё равно тащат артефакты из Зон в наш мир, возможно, разрушая его тем самым изнутри, как раковая опухоль постепенно жрёт здоровый организм, медленно, но верно ведя его к печальному финалу.
        Я уже знал: там, за развалинами, сейчас дрожал воздух, словно какой-то волшебник поставил вертикально нереально прозрачное озеро и швырнул в него огромный камень. И сейчас из этого портала между мирами наверняка уже лезли жуткие твари, оправившиеся после недавнего поражения и вновь нашедшие способ проникнуть в наш мир…
        Это следовало остановить. Немедленно. «Мусорщики» крайне живучи, но и их можно убить. И если мы сейчас все вместе синхронными очередями вколотим их обратно в тот портал, возможно, на этом всё и закончится. Во всяком случае, на это очень хотелось надеяться.
        - За мной! Бегом! Оружие к бою! - заорал я, бросаясь вперед…
        И внезапно остановился как вкопанный.
        Потому что из-за развалин вышла Рут…
        Моя Рут, заслонившая меня от пули и погибшая сама! Прекрасная девушка с фигурой богини и волосами цвета воронова крыла, которую я похоронил своими руками!
        Сейчас она была в той же одежде, в которой я положил ее в могилу, но при этом ничуть не походила на зомби. Здоровый цвет лица и губы, алые как майские розы, свидетельствовали о том, что в десяти шагах от меня стоит вполне себе живая и здоровая девушка, а не полуразложившийся труп, оживленный Зоной и вылезший из земли.
        Единственное, что смутило меня, так это то, что она держала в руках. Предмет, похожий на электрический фонарь с затейливой рукоятью и широкой линзой. С виду совершенно безобидная штуковина - для того, кто не знает, что это на самом деле такое.
        Но я - знал.
        Это была «смерть-лампа». Оружие «мусорщиков», работающее с любыми объектами нашего мира примерно как ластик с карандашным рисунком. Одно движение указательного пальца - и что от предмета, что от человека остается лишь кучка мелкой серой пыли, которую любой легкий ветерок очень быстро сровняет с землей.
        И сейчас эту самую «смерть-лампу» Рут недрогнувшей рукой направляла на меня. Моя Рут, спасшая меня от смерти…
        Был бы в ее руке пистолет, всё кончилось бы быстрее. Но «смерть-лампе» перед выстрелом нужно секунды полторы, чтобы разогреться. Я видел, как Рут нажала на спусковой крючок, и как от нее ко мне по траве побежала, разгоняясь, едва заметная тень от смертоносного луча…
        Полторы секунды.
        Много это или мало?
        Мало, конечно. Досчитал до трех - и нет их, прошли, закончились, канули в прошлое. Мало…
        Но порой достаточно для того, чтобы принять решение. Страшное в своей простоте…
        Фыф и Настя, всё так же держась за руки, шагнули вперед, заслоняя меня. Причем перед Фыфом дрожал и вибрировал воздух, словно маленький шам нёс перед собой невидимый щит, который был вдвое больше его самого. Он многое мог, этот пятиглазый мутант из параллельной вселенной, и даже я не знал всех его способностей. Оказалось, он умеет и это - задерживать смертоносный луч «смерть-лампы» еще на одно мгновение.
        - Зачем?! - заорал я, приходя в себя от шока и осознавая, что сейчас произойдет.
        - Ты нужнее, - сказала Настя, улыбнувшись мне.
        В следующее мгновение невидимый луч, на мгновение уткнувшийся в вибрирующий воздух, снес защиту Фыфа вместе с ним и с его подругой, лишь тонкая серая пыль, повторяющая контуры их тел, на секунду зависла в воздухе - и осыпалась вниз…
        Конечно, луч «смерть-лампы» не остановила бы эта жертва. В следующее мгновение он стер бы и меня, если б не мои спутники.
        Оружие в их руках уже изрыгало пламя и раскаленный свинец, который рвал тело Рут на части. Что, впрочем, не помешало ей махнуть рукой в направлении тех, чей огонь был наиболее эффективен…
        Гвардия Харона на опасность среагировала мгновенно: прикрыв своего предводителя стеной бронированных тел, она принялась поливать Рут из своих стрелково-гранатометных комплексов. По идее, приняв в себя запредельное количество свинца, человек давно должен был упасть. Но Рут продержалась еще пару мгновений, достаточных для того, чтобы резануть лучом по бронированной стене…
        А потом у нее оторвалась рука, сжимающая «смерть-лампу». Но девушка еще стояла какую-то долю секунды, глядя вперед немигающими глазами. Так не смотрят люди, которых убивают. И нелюди, способные чувствовать боль, - тоже. И когда разорванное пулями тело рухнуло на серую траву Зоны, я уже знал: это была не моя Рут, а что-то очень и очень другое…
        Мне в ботинок ткнулась горячая гильза. Я наклонился, поднял ее и еще одну, валяющуюся рядом. Потом сделал шаг вперед, присел на корточки и в каждую гильзу зачерпнул понемногу серой пыли из двух небольших кучек.
        - Зачем? - спросил Хащщ, подходя ближе. - Их уже не вернуть.
        - Я попробую, - сказал я, распрямляясь и доставая из кармана мультитул. Небольшие карманные плоскогубцы - удобная штука, когда нужно смять дульца у пары гильз, чтобы намертво запаковать в них прах друзей, которые только что не раздумывая спасли тебе жизнь ценою своих жизней.
        Сплющив дульца, я положил еще теплые гильзы в нагрудный карман, туда, где, перехваченная красной резинкой, лежала прядь волос настоящей Рут - и удивился сам себе.
        Г?ря по поводу смерти Фыфа и Насти не было. Я уже успел привыкнуть к тому, что Зона отнимает у меня друзей, но взамен дает возможность возвратить их обратно. И теперь мне нужно было лишь вернуть долг тем, кто, спасая меня, дал мне взаймы свои жизни. Вопрос лишь в том, как скоро я смогу рассчитаться со своими друзьями.
        Впечатлительный Рудик шмыгнул носом, утер слезу с мордочки.
        - Ты ведь вернешь их, Снар? - спросил он с надеждой в голосе. - Так, как вернул меня?
        - Я постараюсь, - бесцветным голосом произнес я, внезапно осознав - а ведь сейчас всё было не так, как раньше. Раньше, когда мои друзья гибли, у меня была возможность взять для образца их кровь, волосы, или кусочек шкуры, как это было с Рудиком. Сейчас же от Фыфа с Настей осталась лишь серая пыль. Годится ли она для восстановления?
        Впрочем, узнать это можно было лишь одним способом - добравшись до лаборатории Захарова на озере Куписта, хозяином которой после смерти владельца стал Кречетов. Но прежде нужно было решить основную задачу, ради которой мы пришли сюда, к Рыжему лесу.
        Между тем гудение исчезло. Я специально заглянул за развалины. Портал исчез. Видимо, открылся он лишь для того, чтобы выплюнуть в наш мир отлично замаскировавшегося убийцу. Откуда «мусорщики» узнали про Рут? Да с их способностями это не особенно сложно. Или какие-то свои записи прокрутили, найдя на них меня и девушку - наверняка ж эти твари наблюдали за своей свалкой. А может, еще проще: при помощи какого-нибудь псионика на расстоянии залезли ко мне в голову и просмотрели воспоминания.
        Впрочем, есть ли разница как? Главное, что их акция не прошла безрезультатно - «мусорщикам» за несколько секунд удалось уменьшить численность нашей группы более чем наполовину. Помимо Фыфа и Насти в серую пыль превратились пятеро гвардейцев Харона, а у шестого словно бритвой была срезана рука вместе с плечом.
        Сейчас он, откинув забрало бронешлема, стоял и смотрел, как из него толчками вытекает слишком темная, почти черная кровь. Странное зрелище, согласен. Тем, кого никогда не ранили, не понять. Человек привыкает воспринимать себя как нечто целое, неделимое. Небольшие ранки, которые можно заклеить пластырем, не в счет. А вот когда из тебя фонтаном хлещет кровища, образуя на земле огромную темную лужу, всегда удивительно - откуда во мне ее столько? Удивительно - и непривычно. Потому что с вместе с фатальной кровопотерей серой волной накатывает на раненого слабость. Тоже другая, не такая, как обычно. Не зря ж существует выражение «смертельно устал». Думаю, оттуда оно. От тех, кто чувствовал, как стремительно вытекает из них жизнь, и успел рассказать об этом живущим, прежде чем навеки отправиться в Край вечной войны…
        Гвардеец Харона ничего рассказать не успел. Он просто пошатнулся, упал и больше не двигался.
        - Упокой тебя Зона, - прошептал я. И отвернулся.
        Смерть в Зоне тоже другая. Привычная что ли, обыденная. Как на войне. Когда слишком часто видишь ее, перестаешь рефлексировать по поводу еще одной прервавшейся жизни - если, конечно, погибший не был твоим другом. Случилось и случилось. Бывает. Сколько их уже было, смертей этих. И сколько еще будет…
        - Идти надо, - сказал Харон.
        Похоже, он тоже не особенно расстроился по поводу того, что псевдо-Рут выпилила три четверти его гвардии. Бывший предводитель группировки «Монумент» смертей видел не меньше моего, пережил гибель брата и своей группировки, так что его потерями не удивишь. И да, он прав, идти надо.
        Я не хотел смотреть на труп ложной Рут. Но, проходя мимо него, не удержался и всё-таки глянул.
        Удивительно, но голова этой живой куклы осталась совершенно целой. Она смотрела в небо бессмысленными глазами, и по одному из них уже неуверенно ползла жирная квази-муха, пытаясь сообразить - можно есть это, так похожее на человеческий труп, или лучше ну его нафиг.
        На месте насекомого-мутанта я бы поостерегся. Голова была очень похожа на человеческую, а вот ниже шеи начиналось жуткое месиво из разодранной пулями неестественно фиолетовой плоти, мокрой от нежно-зеленой крови. Короче, пакость какая-то синтетическая.
        А ведь им почти удалось! Видать, неслабо я досадил «мусорщикам», если они решили прибегнуть к такому необычному способу устранения меня. И трофеем не разжиться - пули повредили «смерть-лампу», смяв раструб и размолотив в осколки рукоять вместе с пальцами биологической куклы. Хреново, когда операция начинается настолько погано. Остается лишь надеяться, что дальше всё пойдет лучше…

* * *
        Не нравилось мне, что придется бежать к тому гигантскому лифту фактически по открытому пространству. Если тварь, засевшая в нем, человекообразная, да еще и вооружена чем-нибудь дальнобойно-огнестрельным, снабженным оптикой, то вряд ли удастся нам без потерь достичь цели. Если вообще удастся. Перещелкать шесть ростовых фигур, бегущих по полю, это даже снайпером быть не надо. Достаточно обычной начальной стрелковой подготовки. Но мы бежали, так как деваться было некуда. Потому что теперь или мы, или та мразь, из-за которой погибли Фыф с Настей. Третьего не дано…
        Однако по нам никто не стрелял. Мы миновали поле, подбежали к кирпичному основанию лифта, ворота которого были распахнуты настежь, и ринулись наверх, готовые стрелять на малейший шорох…
        Но шорохов тоже не было. Здание казалось безжизненным. Мы прочесали первый этаж, второй…
        Никого.
        Дальше - только наверх, по ржавой лестнице, много лет назад сваренной из стального профиля. Снизу была видна кабина лифта, зависшая на самом верху.
        Я еще не успел ничего сказать, как Харон вскинул автомат и начал стрелять, прочесывая кабину длинными очередями.
        Однако ничего путного из этого не вышло. Пол кабины, по ходу, был тоже стальным, поэтому в воздухе завизжали отрикошетившие пули.
        - Тормози, дурак горелый! - завизжал Рудик. - Всех нас ни за нахрен положишь!
        Харон, уже и без этого осознавший ошибку, с виноватым видом опустил ствол.
        - Рудик, - укоризненно сказал я. - Ты же интеллигентный мутант, в библиотеке вырос, а так выражаешься.
        - Виноват, был напуган, - стыдливо опустив кончики мохнатых ушей, проговорил Рудик. - Больше не повторится.
        - А ведь если у него там есть гранаты, то сейчас самое время тому уроду парочку вниз скатить, - задумчиво произнес Хащщ. - Решить, так сказать, шесть проблем двумя движениями.
        - Ладно, я пошел, - сказал я. - Всё равно по лестнице только по одному подниматься получится, узкая больно.
        - Может, лучше я? - спросил Харон. - Я как-никак в экзоскелете.
        - Твоё экзо дырявое, как решето, - хмыкнул Хащщ. - А у меня регенерация и огнестрел убойный. Я пойду.
        - Ну уж нет, - сказал я, подходя к лестнице. - Фыф и Настя были мои друзья, так что я в своем праве.
        Это оспорить никто не посмел. Ну, и полез я наверх, цепляясь руками за перила, темно-красные от коррозии. Впрочем, кое-где ржавчина была стерта, стало быть, лестницей пользовались, и довольно часто. Причем тот, кто ею пользовался, был человекообразным, ибо четырехлапые мутанты не умеют подниматься по лестницам, пользуясь при этом перилами.
        Я миновал два пролета и оказался перед огромной лифтовой кабиной, дверь в которую была приоткрыта. Меня словно приглашали внутрь - заходи, сталкер, коль пришел.
        Постоял я секунду, подумал - и закинул автомат за спину. Тот, кто был за дверью, ждал меня и знал, что я рядом. Стук подкованных подошв по металлу не заглушить, как ни старайся, а уж грохот утяжеленных экзо-сапожищ Харона здесь наверняка был слышен, как только мы начали подниматься по лестнице с первого этажа на второй.
        Поэтому если тварь, притаившаяся в кабине, хотела меня убить, у нее были все козыри. Как только я распахну дверь, тут-то она меня и сделает. Поэтому нет смысла врываться в кабину с автоматом наперевес. Если приглашают на переговоры, порой имеет смысл принять приглашение, даже если оно исходит от врага. Жизнь сложная штука, и кто ее знает, как она обернется в следующий момент. Особенно в Зоне.
        Ну, я и вошел.
        И встал у порога, пораженный увиденным…
        Огромная кабина старого грузового лифта была превращена в жилую комнату. Ничего лишнего - кровать, шкаф, самодельная печка, стол, на котором была разложена нехитрая снедь - батон хлеба, банка тушенки, вода в огромной кружке. И стул, на котором, свесив лапы и хвост книзу, совершенно по-человечески сидел Лютый и трескал колбасу - из зубастой пасти как раз торчала сморщенная задница колбасной палки с обрывком веревочки на конце.
        Увидев меня, мой кошак замер, выпучив глаза. Забавное зрелище, учитывая болтающуюся веревочку, похоже, застрявшую между нижних зубов. А леснику, хозяину этого странного дома, хоть бы хны. Спокойно взял кружку, отпил из нее, поставил на стол - и воззрился на меня, с виду совершенно не удивленный моему приходу.
        - Эээ… здрасте, - сказал я, изрядно офигев от увиденного. Я был готов к чему угодно - тварь жутчайшую встретить, готовую сожрать меня в один кусь, десяток «мусорщиков» обнаружить, направивших на меня свои «смерть-лампы»… Но такая вот идиллическая картина со знакомыми персонажами стала для меня полной неожиданностью.
        - Ну, здор?во, молодь зеленая, - проворчал лесник. - Проходи, чего встал. Но сперва пригласи сюда своих горе-стрелков, что мне только что в пол тарабанили.
        Не сказать, что я прям безоговорочно уважал лесника, повёрнутого на сохранности Зоны. Дед был не из приятных, категоричный и довольно вредный. Но сейчас я был в его доме, куда припёрся без приглашения, поэтому спорить и пререкаться не стал, а просто развернулся на сто восемьдесят и сделал то, что он сказал.
        Мои спутники тоже не стали кочевряжиться. Вошли - и мигом в кабине стало тесно. Но лично мне было наплевать на неудобства. И не только на них. Потому что сейчас мне об ноги тёрся Лютый. Живой, зараза! Только неслабо так похудевший. Кожа прям на мышцы натянулась, которые тоже сдулись неслабо по сравнению с тем, каким я видел своего друга-мутанта в последний раз.
        «Не переживай, - раздался у меня в голове чужой мурлыкающий голос. - Это я после ранения. Организм много жира и мяса съел, когда лечился. Отожрусь еще».
        Это было неожиданно. Я знал, что Лютый умел общаться с помощью ментальной передачи образов. Но чтобы вот так, мысленно говорить, как умел Виктор Савельев по прозвищу Японец…
        «Научился я, - мурлыкнул Лютый. - Теперь говорить могу. Почти как хомо. Только слов пока не хватает».
        «Ничего, - усмехнулся я. - Такое даже у писателей случается».
        Но тут наш мысленный диалог прервал лесник.
        Отхлебнув еще раз из кружки, он вытер усы тыльной стороной ладони и сказал:
        - Ну что, соколики, вычислили супостата? Валить меня теперь будете или как?
        - Пока послушаем что скажешь, - мрачно произнес Харон. - Завалить всегда успеется.
        - А что говорить? - вздохнул лесник. - Накосячил я маленько. Но то не со зла. Как говорится, попал под дурное влияние. И если б не он, - старик кивнул на Лютого, - косячил бы и дальше. Иногда, чтоб нашло просветление на человека, надо ему кишки наружу выпустить. Тогда дурь-то из него и выходит. Вместе с кишками.
        - Хороший рецепт, подтверждаю, - кивнул Хащщ. - На некоторых хомо только он и действует, по-другому с ними никак.
        Лесник мазнул взглядом по мутанту, но ответом не удостоил.
        - Ну, и чего дальше делать думаешь? - поинтересовался Харон.
        - Не знаю, - покачал головой лесник. - Не знаю. Только чувствую, что ненадолго меня отпустило. Что-то опять мозги мои трогает, будто ощупывает, примериваясь, как бы половчее в них вцепиться. Так что, может, и правда лучше будет меня пристрелить, пока я снова чудить не начал?
        - Не беспокойся, если что - так сразу, - сказал я.
        - Ну что, получается, решили мы проблему? - поинтересовался Рудик.
        - Боюсь, что не совсем, - сказал я.
        Терзало меня смутное беспокойство, похожее на отзвук того мерзкого гудения портала «мусорщиков». Вроде и нет его, а пакость какая-то в позвоночнике всё же ощущается.
        Слева в жилище лесника были прорублены два окна, прикрытые тяжелыми ставнями. Я подошел к одному из них, распахнул тяжелые заслонки, вполне способные остановить пулю…
        И увидел.
        На поле, что раскинулось перед жилищем пожилого сталкера, вскрылись аж три портала, из которых не спеша так, степенно выползали турбоплатформы, летающие боевые машины «мусорщиков», в каждой из которых сидело по четыре бойца, облаченных в стандартную броневую защиту этих тварей, ничего общего с нашей не имеющей. Так, бесформенные образования, кляксы в пространстве, угрожающе шевелящие ложноножками, внутри которых явно просматривалось что-то типа ядра. И похожи были эти ядра на четырехконечные звезды…
        - Вот оно как, значит, - прозвучало справа от меня. - Опять пришли Зону поганить? Сейчас мы это поправим.
        Возле второго окна стоял стол, заваленный всяким бытовым хламом. Хлам тот лесник решительно сбросил на пол и сейчас, распахнув ставни, устанавливал на столе пулемет «Корд», вытащенный из-под кровати. Двигался старик довольно шустро для своего возраста. Я бы сказал, слишком шустро, неестественно даже. Думаю, даже подготовленный пулеметчик, прошедший не одну горячую точку, удивился бы тому, с какой скоростью старик установил и приготовил к стрельбе тяжелое орудие смерти.
        И как метко начал из него работать.
        Когда из крупного калибра хреначат в небольшом закрытом помещении, это для ушей всегда не очень. Я инстинктивно открыл рот, чтобы не оглохнуть, однако слуховой шок от интенсивной долбежки по барабанным перепонкам не помешал мне рассмотреть результаты стрельбы лесника.
        Первая же очередь снесла экипаж с ближайшей турбоплатформы, словно мусор веником. Против калибра 12,7?108 миллиметров броня «мусорщиков» не устояла, только ошметки от тел, разорванных в клочья, полетели во все стороны. Так что в наш мир турбоплатформа вывалилась пустой. Проплыла немного по воздуху - и шлепнулась на землю, словно дохлая лягушка.
        Второй транспорт выехал из портала лишь наполовину, и, получив очередь в бок, взорвался синим пламенем вместе с экипажем.
        А вот третьему повезло больше.
        Водитель, поняв, что дело пахнет порохом, ускорился. Турбоплатформа вылетела из портала, словно пробка из бутылки шампанского, лихо развернулась - и выстрелила по нашему зданию из стационарной крупнокалиберной «смерть-лампы», установленной на носу. Ни вспышки не было, ни звука выстрела. Лишь скользнуло по серой траве Зоны нечто вроде темного луча, похожего на стремительно удлиняющуюся тень от телеграфного столба. И на пути этой тени трава моментально рассыпалась в пыль, вытянутым серым облачком повисшую над землей.
        Водила «мусорщиков», видимо, был опытным бойцом и свою продвинутую колымагу грамотно развернул, уйдя в «мертвую зону», где лесник его из длинного «Корда» никак достать не мог - боковые откосы окна мешали повернуть пулемет под нужным углом…
        Но то, с чем порой не способен справиться громоздкий крупнокалиберный пулемет, может совершить проверенное временем оружие - если, конечно, действовать им решительно, не медля ни секунды.
        Видя то, что задумал водила «мусорщиков», я сдернул с плеча свой «калаш» и принялся молотить из него короткими очередями по два-три патрона, чтоб ствол не сильно задирало вправо и вверх. Ибо скорость и - главное - меткость сейчас были важнее всего на свете.
        Они там двое спереди сидели на своей турбоплатформе - водила и стрелок. И после первой же короткой очереди я понял: их защитные облака из автомата с полтораста метров не расковырять. В упор, может, и прокатило бы, но сейчас толку от этого было немного. Пули вязли в темной субстанции, словно в киселе. А тень от невидимого луча всё ближе и ближе…
        Но я продолжал долбить из «калаша». И не по стрелку, что держал на прицеле своей «смерть-лампы» наше здание, в котором мы укрылись, невозмутимо таща к нему свой смертоносный луч.
        Я стрелял по водиле, держа на прицеле его мерзкую башку с множеством круглых паучьих глаз, понатыканных в нее. Я прям видел уже, как в области его морды скопилась кучка деформированных свинцовых цилиндриков, которые всё прибавлялись и прибавлялись, и новые били в донца некоторых старых, проталкивая их глубже, к этим вылупленным черным глазам, лишенных зрачков…
        Наверняка я себе всё это выдумал, конечно, - в такие моменты мозг работает в экстремальном режиме и порой выписывает нехилые выкрутасы, мешая воображение с действительностью. Но как бы там ни было, нервы водилы не выдержали.
        Турбоплатформа дернула носом, словно гончая, получившая сапогом по морде - и отвернула в сторону. Луч «смерть-лампы», практически достигший здания, лишь мазнул по его углу, и я почувствовал, как под моими ногами качнулся пол.
        Но, несмотря на это, лесник не оплошал.
        Рывок транспортного средства «мусорщиков» вытолкнул его из «мертвой зоны». Немного, может, на треть корпуса. Но этого леснику хватило, чтобы всадить в нос турбоплатформы длинную очередь.
        Транспортник «мусорщиков» вертанулся юлой, подставив корму под вторую очередь, которая не заставила себя ждать. Новая синяя вспышка ослепила меня на мгновение, а когда я протер глаза, на том месте, где секунду назад висела турбоплатформа, не было ничего. Лишь черное пятно на земле от нее осталось, смахивающее на голодный и злой гравиконцентрат, не жравший неделю.
        - Вот такие дела, молодь зеленая, - сказал лесник, отлипая от «Корда». - Чё, Снайпер, как с патронами-то?
        - Хреново с патронами, - сказал я. - Один магазин остался.
        - А у остальных? - поинтересовался лесник.
        - У меня пока есть, - сказал Хащщ, - но только очень сильно пока.
        - У меня тоже негусто, - проворчал Харон.
        - Ясно, - кивнул лесник. - Так я и думал. Если впустую боезапас на старые лифты тратить, то он имеет свойство быстро заканчиваться.
        Бывший предводитель «монументовцев» почесал подбородок, но ничего не сказал. Нечего тут словоблудить, и так всё понятно.
        Лесник же больше ничего говорить не стал, а лишь подошел к одному из больших ящиков, что стояли возле левой стены, и откинул крышку.
        - Берите, - сказал он. - Аппараты годные.
        В ящике рядком лежали «Винторезы». Штук двадцать, не меньше. Хороший товар, как сказал бы Жмотпетрович. В Зоне такое оружие стоило немало. Интересно только, откуда у лесника эдакое богатство?
        - И патронов набирайте сколько унесете - чувствую, они нам сегодня пригодятся, - сказал хозяин лифта, откидывая крышку второго ящика, который оказался набит взаимозаменяемыми с «Винторезом» магазинами на двадцать патронов от автомата «Вал» и укупорками с дефицитными патронами СП-6.
        Мы не заставили себя долго упрашивать. Затарились быстро и по полной. Рудик, правда, свой «Вихрь» на «Винторез» менять не стал, но патронами и еще двумя магазинами запасся, ибо они к его автомату вполне подходили.
        Пока наша команда экипировалась, лесник тоже собирался, посматривая в окно. Десяток снаряженных обойм к своей «мосинке» в один карман положил, в другой гранату Ф-1 сунул, в объемистый поясной подсумок зачем-то запасной ремень для винтовки определил.
        - Чё там как? - деловито поинтересовался Рудик, для которого окно было высоковато.
        - Да неважно, - отозвался лесник, бросив взгляд на поле недавнего боя. - Порталы те никуда не делись. Чую, скоро из них снова нечисть полезет. А я, дурень старый, патронов для «Корда» мало наштамповал.
        - А у тебя здесь что, патронный завод? - поинтересовался Хащщ, рассовывая укупорки с патронами по карманам.
        - Почти, - хмыкнул лесник, отпивая из кружки, стоящей на столе. При этом я заметил, что воды в ней сколько было после того, как мы вошли в старый лифт, столько и осталось, хотя прикладывался к ней лесник не раз.
        Перехватив мой взгляд, старик кивнул.
        - Верно думаешь, Снайпер, дубликатор это. Воды нальешь - вода не кончается. Патронов насуешь - тоже не закончатся, сколько ни вытряхивай.
        - Не думаю, что всё так просто, - хмыкнул я. - Наверняка в этом подарке Зоны свои негативные стороны имеются.
        - Не без того, - кивнул лесник, закрыв бесценную кружку специальной крышкой и сунув ее в тот же поясной подсумок. После чего забросил за плечи старый брезентовый рюкзак, в который наверняка было заранее сложено всё необходимое, взял в руки свою неизменную винтовку Мосина с примкнутым к ней штыком и сказал: - А теперь погнали, молодь зеленая. Смотрю, к нам новые гости намылились, а лента у моего «Корда» почти закончилась.
        Я бросил взгляд в окно.
        И правда, гости должны были вот-вот появиться. Над полем прибавилось стоячих озер. Уже пять «бродяг Диков» висели над ним и вибрировали так, что у меня не только позвоночник, но теперь и зубы заныли не по-детски. Оставалось только выяснить, куда «погнали»? Под прицелы «смерть-ламп» на турбоплатформах «мусорщиков», что вот-вот вынырнут из порталов?
        О чем я и спросил лесника.
        Тот посмотрел на меня с сожалением.
        - А подумать никак? - поинтересовался он, подходя к книжной полке и отодвигая в сторону стоящий на ней массивный старый радиоприемник.
        Мне оставалось только признать, что в непомерных габаритах советской техники были свои преимущества. Например, она очень эффективно загораживала вделанную в стену панель с четырьмя большими кнопками, каждая из которых была прикрыта стеклянным колпачком - в СССР всё делали на совесть, особенно то, что имело отношение к секретным военным разработкам. Ну да, всё логично - если этот лифт когда-то снабжал всем необходимым подземные уровни, значит, и делали его на совесть, по всем правилам и в соответствии с инструкциями тогдашнего военно-промышленного комплекса.
        - Это ж лифт, - сказал лесник, откидывая нижний колпачок. - Значит, всегда есть возможность свалить вниз, когда наверху станет совсем туго.
        - Что-то я лебедки у него не видел наверху, когда по лестнице поднимался, - заметил Харон.
        - А ее и нету, - хмыкнул лесник. - Мародеры сперли давным-давно, еще до того, как я сюда заехал. Но стопор кабины точно цел, иначе б дом мой давно вниз рухнул. И приемник внизу, надеюсь, тоже в порядке. Короче, держитесь.
        И нажал на самую нижнюю кнопку.
        Пол под нами дернулся, будто живой… и ничего не произошло. Лесник нажал на кнопку еще раз.
        Без толку…
        - Заржавело всё, - сказал он с досадой. - Снайпер, а чего там на поле делается?
        Я снова глянул в окно.
        Из всех пяти порталов медленно выползали носы турбоплатформ, над которыми угрожающе маячили раструбы «смерть-ламп». Если они разом выстрелят, от дома лесника останется куча серой пыли. И от нас, соответственно, тоже.
        - Думаю, секунд тридцать у нас еще есть, - сказал я. - А потом трындец.
        Лесник глянул на Хащща, на его автомат АШ-12, с которым мутант не смог расстаться несмотря на подаренный лесником «Винторез»…
        - Сюда стреляй! Быстро! - рявкнул он так, что ктулху аж вздрогнул от неожиданности.
        - Куда? - не понял Хащщ.
        - Сюда! - заорал лесник, топнув ногой по тому месту, где стоял.
        И ринулся к своему «Корду», всё еще раскорячившемуся на столе.
        Ктулху не заставил себя долго упрашивать. Вскинул автомат к плечу и принялся хреначить из него в пол. Громко, блин! Особенно когда лесник к нему присоединился, со сноровкой, не свойственной его возрасту, развернув пулемет.
        Полминуты как раз им и понадобилось, чтоб пробить в полу дыру размером с канализационный люк. Я же стоял у окна и просто наблюдал, как от выехавших из порталов турбоплатформ по серой траве Зоны тянутся к нам пять длинных теней. Интересное это дело - смотреть, как к тебе смерть приближается. Сколько раз уже видел, а всё никак привыкнуть не могу. Залипательное зрелище, прям не оторваться…
        Однако досмотреть его у меня не вышло. По ходу, Хащщ с лесником всё-таки выбили своими очередями ржавый стопор.
        Пол под ногами дернулся еще раз - и огромная кабина старого лифта рухнула вниз. При этом возникло сразу два забавных эффекта: над нами внезапно разверзлось стремительно удаляющееся серое небо Зоны, а на наши головы посыпалась знакомая серая пыль.
        - Крышу моего жилища снесли, ироды, - вздохнул лесник. - Вместе с жилищем…
        Слова его я услышал смутно - их изрядно заглушал мерзкий поросячий визг кабины, скользящей вниз по насквозь проржавевшим направляющим. Кстати, на наше счастье проржавевшим. Будь они в первозданном состоянии, летели бы мы вниз гораздо быстрее.
        И приземлились бы, думаю, не столь удачно - если, конечно, можно назвать удачей подобное приземление.

* * *
        Я был готов к удару, поэтому стоял слегка согнув колени. При любом падении лучше, если оно придется на ноги - тогда всегда есть возможность уйти в перекат, гася разрушительные последствия для суставов и позвоночника.
        Но здесь случился нюанс.
        При падении старая кабина вместе с полом развалилась на части, поэтому перекатился я прямо на выломившуюся из пола доску с гвоздями, вылезшими от удара шляпками наружу. Хорошо хоть не полностью, а то б пропороли до кости. А так я лишь зашипел от тупой боли, ощутив, как ржавые железяки впились в бочину…
        Ладно, переживу, и не такое терпел. Главное, что все мы живы и относительно целы. Только Хащщу вон полщупальца на морде срезало разбитым стеклом от дверцы шкафа, да Лютый трясся со страху - шерсть дыбом, глаза как блюдца. Когда стрельба началась, сел себе на койку лесника и смотрел спокойно. А тут испугался. Ничего страшного, бывает. Главное, не покинул поле боя, остался со всеми. Мой котейка, ничего не скажешь, хоть и страшный стал на морду - жуть!
        Я поднялся на ноги и осмотрелся. Понятно.
        Рухнули мы в бетонную кишку размером примерно с метрополитеновскую. Необычные размеры для подземелья Зоны. Обычно в местных лабораториях тоннели поскромнее диаметром. С чего бы это такое?
        - Удивляешься? - спросил лесник, потирая спину - видать, тоже изрядно приложился при падении.
        - Да есть немного, - признался я.
        - Добро пожаловать в Припять-два, - хмыкнул лесник.
        - Это еще что за нафиг? - прогудел Харон. - Первый раз слышу про такое.
        - Всё просто, - пожал плечами лесник. - До аварии в Припяти жили люди, работающие на ЧАЭС. А в подземном засекреченном городе проживали те, кто работал в лабораториях, расположенных под станцией. Передвижение людей на поверхность и обратно могли отследить иностранные шпионы, которых немало ошивалось возле электростанции, поэтому весь персонал годами не выходил из своих подземелий.
        Лесник кивнул на обломки своего жилища.
        - Всё необходимое поставлялось вниз посредством вот таких грузовых лифтов, замаскированных под радиолокационные сооружения, вокруг которых дежурила круглосуточная охрана из сотрудников Комитета госбезопасности. Само собой, результаты научных разработок поднимались из-под земли на тех же лифтах.
        - Теперь понятно, отчего у лифтовой кабины такие размеры, - кивнул я. - И пол, усиленный стальными листами, тоже ясно зачем. В случае чего в такую кабину головорука свободно запихнуть можно и возить его туда-сюда сколько угодно, не боясь, что лифт сломается.
        Под то, чтоб пихать в кабину габаритный груз, был, видимо, предусмотрен навеки замерший неподалеку мощный четырехосный грузовик. За десятилетия машина проржавела насквозь, грозя рассыпаться от малейшего прикосновения, что неудивительно - в подземелье воняло гнилью и сыростью. В кабине грузовика сидел человеческий скелет, навалившийся грудью на баранку. Дочиста обглоданный череп скалился в нашу сторону на удивление хорошо сохранившимися зубами, будто издеваясь: мол, привет, гости дорогие. Заходите, будьте как дома. Скоро совсем тут своими станете, такими же, как я.
        Не исключаю, что мертвец был прав: в пропитанном влагой воздухе чувствовалось дыхание Сестры. Подземелье не вымерло. Здесь наверняка присутствовала своя жизнь - холодная, расчетливая, безжалостная.
        - Ты спускался сюда раньше? - спросил я у лесника.
        - А как же, - кивнул тот. - Еле ноги унес. Но когда нет другого выхода, лучше выбрать тот, что есть, чем превратиться в кучку праха раньше срока…
        - Тихо! - внезапно прервал нас Рудик, навострив уши. - Слышите?
        Над нашими головами зияла огромная квадратная дыра лифтовой шахты, отчего казалось, что мы стоим на дне огромного колодца, откуда видно небо Зоны, похожее на унылую заплатку из скучной серой ткани. И там, наверху, сейчас что-то шуршало, словно несколько огромных крыс медленно, но настойчиво подбирались к краю колодца.
        Внезапно заплатка исчезла, будто лифтовую шахту закрыли большой, непроницаемой заслонкой. Или заткнули пробкой, отчего в подземелье стало немного темнее. Но я успел разглядеть, что это за пробка такая, и понять, что происходит.
        На шахту наехала днищем одна из турбоплатформ «мусорщиков» - и вдруг начала менять форму с продолговатой на квадратную. Необычное явление, странное, неестественное для нашего мира… Для нашего, но не для высокотехнологичного мира «мусорщиков». И ежу понятно, что сейчас будет. Квадратная турбоплатформа начнет опускаться вниз, пока не достигнет подземелья. А за ней и все остальные. Похоже, «мусорщикам» не понравилось то, как мы встретили их товарищей, и они решили отомстить. Вполне логичное желание, кстати. И поскольку «Корда» у нас больше нет, лучше нам свалить пока не поздно, потому что хоть «смерть-лампа» оружие довольно медленное, но достаточно одного-единственного попадания из него, чтобы всех нас отправить в Край вечной войны.
        Это поняли и остальные.
        - Туда, - ткнул пальцем лесник.
        И мы побежали в тоннель…
        Который мне сразу не понравился. Ибо на то были причины. Много причин.
        Мы нырнули в темноту, слабо прореживаемую тусклым светом «вечных лампочек», мерцающих под потолком, - единственных стопроцентно полезных аномалий Зоны. Когда-то, возможно, еще до аварии их ввернули в кондовые советские плафоны - и они горят до сих пор, даже если давно уже нет проводов, перегрызенных крысами-мутантами или сгнивших от времени. Бывалые сталкеры говорят, что те лампочки Зона подпитывает. Скорее всего, так и есть, ибо другого объяснения этому феномену пока что никто не придумал.
        И первая же такая лампочка высветила надпись на влажной бетонной стене.
        Давным-давно кто-то через трафарет набил здесь указатель со стрелкой, указывающей туда, куда мы направлялись. Надпись гласила «Припять-2». Правда, за долгие годы она выцвела, стала блеклой, и позже кто-то ее отреставрировал на свой лад. Уже без трафарета, от руки подновил стрелку красной краской и жирно вывел над ней лаконичную надпись: «В ад!» Мотивирующий указатель получился, ничего не скажешь.
        За те несколько минут, что мы бежали по бетонной кишке, встретился нам еще один «указатель». Возле стены, как раз под очередным указателем «Припять-2», сидел полусгнивший мертвец, одна рука которого была сломана в двух местах и насажена на ржавый костыль, торчащий из стены. Труп словно подтверждал: правильной дорогой идете, товарищи, вам туда, вы не ошиблись.
        - Как-то не нравится мне всё это, - проговорил впечатлительный Рудик, прижав уши.
        - А мне больше не нравится то, что сзади, - сказал Хащщ. - Кажись, они нас догоняют.
        У любого ктулху нюх на опасность работает лучше, чем у самого опытного сталкера. Они ж мутанты, им по природе положено неприятности чуять за километр.
        - Плохо дело, - прогудел Харон. - Ну что, лесник, может, наделаешь новых копий Снайпера, чтобы они задержали «мусорщиков»?
        - Больше не получится, - мотнул головой пожилой сталкер. - По ходу, Монумент единоразово такую способность мне дал. Теперь же, когда не вышло ничего, обратно ту силу у меня понемногу забирает. Что-то не то с ним делается, не то. А что именно - объяснить не могу.
        «Плохо ему - прозвучало у меня в голове. - Брату больно».
        Я посмотрел на Лютого, бежавшего рядом. А он - на меня. И я в который раз поразился этому почти человеческому взгляду. Лютый и раньше отличался не кошачьим умом, а сейчас со своими новыми способностями мог реально напугать неподготовленного человека. Кошак, который умеет разговаривать в твоей голове, кого хочешь в дурку загонит.
        Но сейчас меня больше волновали не болезни Монумента, и даже не новые сверхспособности моего котэ. Больше беспокоили турбоплатформы «мусорщиков» со стационарными «смерть-лампами» на борту. Так прям и нарисовалось в воображении, как они осторожно, но довольно быстро плывут в полумраке подземелья, огибая препятствия в виде гнилых грузовиков и кусков бетона, вывалившихся из стен. Могли бы расстрелять их, превратив в пыль, но нет, берегут заряды.
        Для нас.
        Впереди бетонная кишка делала крутой поворот. Мы, не снижая скорости, миновали его - и тут Харон остановился.
        - Всё, хватит, - сказал он. - Отбегался я. Дальше давайте без меня.
        - Не понял, - набычился Рудик. - Сливаешься, что ли?
        - Сливаюсь, - хмыкнул Харон. - Удобное место. Они из-за поворота вынырнут, тут мы с гвардией их и встретим.
        - Это самоубийство, - покачал я головой. - Одну-две турбоплатформы, может, и расстреляете, а остальные…
        - Бегите, - отрезал Харон. - Я всё сказал.
        Рудик всхлипнул, утер нос мохнатой лапой.
        - Ты это… прости. Я не понял…
        - Бывает, - сказал бывший предводитель «монументовцев». - Мне давно пора за своими бойцами в Край вечной войны, заждались они меня там. Всё, идите. И - прощайте.
        Он отвернулся было, беря оружие на изготовку, но я притормозил его, хлопнув по плечу.
        - Погоди.
        - Что еще? - раздраженно бросил Харон. И зашипел от боли, а может, скорее, от раздражения, когда я, просунув руку в дыру, зияющую в гнилом экзоскелете, оторвал кусок черной кожи с горелого плеча.
        - Что еще за шутки? - рыкнул Харон. - Тебе это зачем?
        - На память, - криво улыбнулся я. - Прощай. И - спасибо!
        …Мы вновь бежали по тоннелю, но это не помешало мне достать из бокового кармана гильзу, запихать в нее клок кожи Харона и обжать дульце мультитулом. Рудик, заприметив мои действия, понимающе кивнул. Более того - на ходу выдрал из груди клок шерсти и протянул мне.
        Я всё понял без слов - и еще одна обжатая гильза легла в мой нагрудный карман.
        - Может, и вы тоже? - спросил я, повернув голову в сторону лесника и Хащща, бежавших справа.
        - Да ну нафиг, - мотнул головой ктулху. - Я суеверный.
        - Мне оно тоже ни к чему, - выдохнул лесник, слегка запыхавшийся от бега. - В мои годы воскрешаться смешно. Если Зона меня заберет, значит, так тому и быть.
        Покончив с двумя гильзами, я достал из кармана еще одну и спрятал в нее прядь волос Рут. Удивительно, что я не сделал этого раньше. Возможно, потому, что порой доставал из кармана эту черную прядку и смотрел на нее, освежая в голове страшные воспоминания о смерти девушки, отдавшей за меня жизнь. Сейчас же решил - пусть лучше это напоминание лежит в таком же контейнере, как и останки остальных моих друзей. Теперь я больше не буду выбирать, кому из них вернуться к жизни, а кто подождет. Теперь мне нужно, чтобы они ожили все сразу. И никак иначе.
        А потом мы услышали выстрелы сзади. У меня хорошее воображение, не зря ж я книги пишу. И вновь картина возникла в моем воображении: из-за поворота выплывает турбоплатформа - и сразу же попадает под массированный обстрел из трех стволов. Неожиданность - хороший фактор на войне. Думаю, изрешеченный пулями транспорт «мусорщиков» грохнулся на бетон, перегородив путь остальным и дав время Харону и его гвардейцам сменить магазины. Как раз этим я объяснил паузу в беспорядочной пальбе. Которая возобновилась примерно через минуту…
        И практически тут же прервалась.
        Я не знаю, как решили «мусорщики» проблему с Хароном и его гвардией. Распылили подбитую турбоплатформу с погибшими товарищами по оружию, а потом рванули напролом. Или же долбанули из «смерть-ламп» прямо сквозь стену, рискуя обрушить потолок подземелья. Но, как бы там ни было, выстрелов мы больше не слышали. Что ж, спасибо тебе, Харон, за те подаренные нам лишние минуты, благодаря которым мы еще живы. И упокой тебя Зона…
        Мы бежали, стиснув зубы. Не потому, что положено так, чтить память погибших минутой молчания. Просто тяжело осознавать: вот только что рядом с тобой бежал боевой товарищ, с которым ты побывал во многих передрягах, - и вот уже нет его больше. Лишь серый прах, в который он превратился, сейчас оседает на пол, смешиваясь с такой же серой бетонной пылью, накопившейся в подземелье за долгие годы…
        Первым не выдержал Хащщ.
        - И куда мы несемся, нах? - зарычал он, угрожающе встопорщив щупальца. - Не лучше ли, как Харон, развернуться и…
        - И помереть? - перебил его лесник. - Отвечаю: не лучше. Не затем он погиб, чтоб мы через пятнадцать минут следом за ним отправились. Потерпи, ктулху, уже скоро.
        - Я не ктулху, я сталкер, - буркнул Хащщ. И тут же поправился: - Ну, типа, ктулху, конечно, но модифицированный до хомо. То есть почти хомо, но…
        - Но всё-таки ктулху, мы поняли, - хрипло произнес Рудик, тоже изрядно уставший.
        - Блин, я же объясняю! - взревел Хащщ. - Кольцо Черного сталкера, которое мне осталось от дедушки…
        - Вот она, Припять-два, - прервал его рев лесник - и Хащщ заткнулся, как и все мы, пораженный картиной, появившейся из полумрака подземелья.
        И без того широкая бетонная кишка расширилась как минимум втрое - и мы оказались в подземном городе, напоминающем огромную станцию метро.
        Припять-два разделяла напополам широкая центральная улица, по бокам которой возвышались пятиэтажные дома, крышами упирающиеся в потолок колоссальной рукотворной пещеры. Они же и поддерживали ее свод, в который были вмонтированы стандартные советские круглые плафоны, в данном случае по задумке архитекторов имитирующие звезды. Благодаря такому дизайнерскому решению Припять-два заливал тусклый, неприятный свет, навевающий мысли скорее о колоссальном склепе, чем о городе, раскинувшемся под звездным небом.
        То, что в этом подземелье давно никто не живет, было очевидно. Стены домов заросли колониями грязно-серых грибов-паразитов, редкие не выбитые стекла в окнах были покрыты плотными слоями бетонной пыли. Двери в подъездах либо отсутствовали, либо были изуродованы - некоторые покосились от времени, а на двух я заметил глубокие параллельные царапины, словно какой-то опасный мутант пытался точить об них когти.
        А еще я обратил внимание на разрушенный блокпост, что находился слева от нас прямо на входе в город. Построенный добротно, со стенами в два кирпича и наблюдательной вышкой, сваренной из толстого стального профиля. Кто-то изрядно потрудился над этим сооружением, пытаясь снести его, но остановился на полпути, бросив это занятие. Но, несмотря на плачевное состояние блокпоста, и сейчас еще можно было понять его конструктивные особенности. А именно: узкие бойницы в стенах строения были направлены и в сторону бетонной кишки, из которой мы пришли, и в сторону города. Плюс дыры в растрескавшемся асфальте свидетельствовали о том, что когда-то здесь стояли мощные опорные столбы, на которые в несколько рядов была намотана колючая проволока.
        - Как-то городок этот слегка концлагерь напоминает, - пробормотал я.
        Лесник пожал плечами.
        - А это и была секретная зона для заключенных с высшим образованием. Многих осужденных ученых вместо лесоповала направляли сюда. С одной стороны, для них всяко лучше было здесь - в тепле, кормежка поприличнее, чем у обычных зэков, плюс работа по профилю…
        - Что-то подозрительно много знаешь ты о Припяти-два, - прищурился Рудик.
        - Знаю, - вздохнул лесник. - Потому что сам здесь работал. До аварии… Но хватит об этом. Идти надо.
        - Куда идти-то? - нахмурился Хащщ.
        - Известно куда, к ЧАЭС, - отозвался пожилой сталкер. - В Зону снова «мусорщики» поперли, и я чувствую - неспроста это. С Монументом что-то не так. Связано с ним такое массированное вторжение хозяев Зоны. А вот как именно связано, надо выяснить, пока эти твари всю Зону не захватили и на Большую землю не поперли.
        Лесник запнулся, но почти сразу же продолжил слегка изменившимся голосом:
        - Подозреваю, что их миру кранты настают, поэтому как раньше уже не будет. Им теперь не несколько свалок на нашей планете нужно. Им вся планета понадобилась.
        - Откуда такая уверенность? - поинтересовался я. И удивился, увидев знакомый лазурный отблеск в глазах лесника, замершего в неестественной позе - у него сейчас только рот открывался в такт словам, а само застывшее лицо напоминало каменную маску.
        «Это не он, - прозвучал у меня в голове мяукающий голос. - Это сейчас Брат говорит через него. Брату нужна помощь».
        Я еще не разобрался почему Лютый называет Монумент своим братом, но смысл происходящего до меня дошел. Под разрушенным Четвертым энергоблоком творилось что-то жуткое, грозящее глобальной катастрофой не только Зоне, но и всему остальному миру. И это надо было исправить, только и всего. Интересно, я теперь по жизни буду этот мир спасать от всякой хрени, или всё-таки моё Предназначение когда-нибудь позволит мне расслабиться и пожить по-человечески?
        Пока я размышлял о своей нелегкой судьбе, лесника отпустило. Он зажмурился, тряхнул головой, после чего посмотрел на меня:
        - Я чего-то говорил?
        - Ага, - сказал я. - Типа, снова нам надо к Монументу идти. По ходу, мне проще там поселиться, а то у меня уже чуть ли не каждый роман про поход к этой чертовой аномалии.
        - Судьба твоя такая, по Зоне ходить и книги про Зону писать, - наставительно произнес лесник. - В Зоне же все дороги ведут к Монументу.
        - А поновее ничего не будет? - проворчал я. - Иначе скоро меня читатели проклянут именно за то, что в моих романах все дороги ведут к Монументу.
        - Будет, - загадочно прищурился лесник, и в его глазах я уловил тот самый мистический лазурный отблеск. - Такое будет, чего раньше в твоей судьбе никогда не бывало.
        - Ну тебя нафиг, старик, с твоими предсказаниями, - отмахнулся я. - Хорош жути нагонять, и так не по себе.
        Вот так, переговариваясь, шли мы по подземному городу, ощетинившись стволами. Конечно, не дело трепаться в подобные моменты, но есть такие места в Зоне, где молчать просто невозможно. Иначе - как сейчас, например, - с ума можно запросто сойти от гнетущей ауры подземного города, самого похожего на гигантскую аномалию, внутрь которой нас угораздило забрести.
        Обветшалые дома, смотрящие на нас пустыми глазницами выбитых окон…
        Тяжелый потолок, который вроде и высоко, но в то же время будто давит сверху на макушку, плюща шейные позвонки, отчего хочется встать на колени и больше не подниматься…
        Растрескавшийся асфальт под ногами, к которому словно прилипают подошвы берцев, и потому всё труднее и труднее переставлять ноги…
        - Нам кто-то на мозги давит, - прохрипел Рудик, останавливаясь. - Не могу больше…
        И вдруг заорал тонким, срывающимся голосом:
        - Иди сюда, тварь! Выходи, если мужик! Вылезай из дыры, в которой прячешься, давай сразимся по-честному!
        В другое время с этого «сразимся по-честному» я бы усмехнулся. Но сейчас мне было не до улыбок. Мутило меня конкретно, того и гляди блевану - и, судя по внешнему виду моих спутников, они чувствовали себя не лучше. У Хащща и Рудика плечи опустились книзу, будто на них неподъемный груз навалили, как еще в лапах оружие держат, непонятно. Лютый хвост и усы повесил, еле тащится, того и гляди рухнет. Лишь лесник выглядит более-менее, с прищуром осматривая окна и держа наготове свою «мосинку». Но и он встал столбом, когда из-за угла здания вышло это…
        По сравнению с тварью, что грациозно вытекла нам навстречу, сфинкс, самый ужасный монстр Зоны, выглядел бы котенком. Несомненно, тело этой твари лепили с человеческого - анатомия была похожа. Но на этом сходство заканчивалось.
        Мощные лапы, перевитые толстенными мышцами, оканчивались когтями, каждый из которых был длиной с мою «Бритву». Тело было просто переплетением мускулов, перекатывающихся под тонкой, почти прозрачной кожей. Глаза на голове монстра отсутствовали. Сверху - голый мозг с извилинами. Под ним - зубастая пасть, из которой торчит длинный, нервно подрагивающий раздвоенный язык. Всё.
        - Псионик, - прохрипел Хащщ. - Мощный, падла. Такому глаза ни к чему… Он мозгами всё видит…
        Было понятно, что единственное уязвимое место твари - мозг… И если стрелять, то только туда. Но как стрелять, если руки не поднимаются и «Винторез» того и гляди вывалится из них, так как нет больше сил удерживать ослабевшими пальцами такую тяжесть…
        А тварь всё ближе и ближе…
        Три метра до нее…
        Два…
        Один…
        Она подошла, языком коснулась мордочки Рудика, словно пробуя деликатес на вкус. Потом по лысине Хащща провела раздвоенным кончиком. Судя по тому, как язык брезгливо отдернулся, дегустация не произвела впечатления на чудовище. По ходу, невкусный у нас ктулху. Ну да, ни разу не замечал, чтоб он в ручье мылся. И в последний раз делал он это лишь по необходимости, причем с явной неохотой. Помнится, при этом не особо он и старался, потому и не понравился монстру на вкус. Возможно - если, конечно, Хащщ по этой причине жив останется - можно будет сделать вывод, что гигиена в Зоне вещь абсолютно ненужная и даже вредная.
        Меня тварь тоже, вытянув метровый язык, лизнула.
        В щеку.
        Мерзейшее ощущение, когда тебя эдакий мутант пробует на вкус, да еще и против отросшей щетины. Я вообще подобные языковые моменты только от красивых девушек призна?. Ну ещё если Лютый лизнет, хрен с ним, ему можно - хоть и морда у него паскудная стала на редкость, но это же мой котэ.
        А когда такая вот совершенно чужая скотина себе эдакое позволяет, так и хочется разрядить ему в харю весь «Винторез», и еще потом прикладом добавить. Жаль только, руки не поднимаются, да перед глазами плывет всё, словно я стою под двухсотпятидесятиметровыми антеннами знаменитой загоризонтной радиолокационной станции «Дуга», которая изо всех сил своим излучением канифолит мне мозги. Такое впечатление, что сейчас они тупо расплавятся и потекут через нос извилистыми соплями…
        - Ну что, со всеми познакомился, всех перелизал? - раздался слева от меня голос лесника, воспринимаемый уже очень смутно, словно через две подушки, которыми кто-то зажал мои уши. А голос продолжал: - Ну тихо, тихо, Вася, не балуй. Это мои друзья, стрелять они не будут, так что можешь их не плющить больше. Да точно тебе говорю, не будут стрелять - знаю, ты этого не любишь. Голодный, поди? Так я тебе тушеночки принес, на, покушай.
        Мозг начало понемногу отпускать. И когда красные круги перед глазами поблекли и исчезли, я увидел совершенно психоделическую картину: лесник ножом вскрыл извлеченную из рюкзака желтую банку с надписью «Яловична тушкована», как положено, со дна, чтоб мясо сверху оказалось, а жир внизу остался - а это чудище своим языком ловко и аккуратно выжирает содержимое, так, чтоб не пораниться об острые края. Видать, не в первый раз армейской тушенкой балуется.
        - Значит, бывал здесь, говоришь, - с трудом ворочая языком, проговорил я.
        - Бывал, - кивнул лесник, не поворачивая головы.
        - И Васю этого знаешь?
        - Сам-то как думаешь? - вздохнул пожилой сталкер.
        И правда, вопрос был тупой. Если б лесник не был близко знаком с этим монстром, сейчас бы он кушал не тушенку, а нас. Не зря вон около стен домов дочиста обглоданные и разгрызенные кости валяются. И черепа, расколотые, словно орехи, - и мутантовые, и человеческие…
        - Ты кушай, Васенька, кушай, - слегка напряженным голосом произнес лесник, бросая на асфальт пустую банку и вскрывая следующую. - Говоришь, значит, плохие мутанты сюда приближаются? Тихо ползут, осторожно? Оно понятно, почему осторожничают, еще одной засады опасаются. Убить нас хотят? И не только нас, а всех, кто мешать им будет? Ну, ты же знаешь, что с такими делать, верно? Осторожнее только, они лучами бьют невидимыми, медленными, но опасными. Ну что, покушал? Теперь пора их встретить, Васенька. Ну да, так, как ты всех здесь встречаешь, кроме меня и моих друзей.
        Вторая пустая банка покатилась по асфальту. После чего длинный, жирный язык душевно так лизнул лесника в бороду, отчего та немедленно встопорщилась чуть не до бровей.
        - Опять те же шутки, сколько можно, - проворчал лесник, разглаживая своё подбородочное украшение. - Да знаю я, знаю, что ты меня уважаешь. Я ж тебя тоже уважаю, но это мы потом обсудим, Вася, после того, как нам незваные гости мешать не будут.
        Похоже, лесник беседовал со своим жутким друганом словесно, а тот отвечал ему телепатически. И на то, что «гости» могут помешать их общению, отреагировал яростно. Зашипел, хлестнул по асфальту длинным, гибким хвостом, похожим на толстый хлыст, - и ринулся в ту сторону, откуда мы пришли. С места скакнув метра на три, помчался по улице длинными, грациозными прыжками.
        И вовремя.
        Потому, что из бетонной кишки в Припять-два медленно вползала первая турбоплатформа «мусорщиков».
        Опасность они заметили сразу - и тут же стремительно удлиняющаяся тень потянулась в сторону ужасного друга лесника.
        Но тот оказался стремительнее.
        Подпрыгнул чуть не до потолка - и обрушился на турбоплатформу практически отвесно.
        Страшные когти рубанули по водителю летающего транспорта «мусорщиков»… и завязли в плотном тумане, окутывающем пришельца из иного мира. Но лишь на мгновение.
        Поняв, что защиту ему не пробить, Вася схватил водителя поперек туловища, легко выдернул его из кресла, и швырнул на стрелка, который пытался развернуть «смерть-лампу» в сторону неожиданно свалившейся сверху смертельной опасности.
        Тело водителя, брошенное с ужасающей силой, сбило стрелка с ног, а «смерть-лампа», свободно проворачивающаяся на стойке, крутанувшись, резанула лучом не по противнику, а по самой турбоплатформе…
        Это было эффектно - медленно, словно нехотя падающие с метровой высоты половинки летающего транспорта «мусорщиков», и примерно одна треть водилы, летящая по воздуху, следом за которой тянулся полупрозрачный шлейф из серой пыли.
        Что стало со стрелком, я не видел, его загородило мощное тело Васи, у которого теперь было лишь три конечности - левую лапу начисто срезал луч «смерть-лампы», и из обрубка вовсю хлестала зеленовато-черная кровь. Что, впрочем, не помешало другу лесника прыгнуть на турбоплатформу, идущую следом за той, чьи жалкие обломки теперь валялись на асфальте.
        Я успел лишь заметить, как вздымается кверху страшная когтистая лапа монстра, выведенного в подземных лабораториях Зоны лишь с одной целью - создать идеальную машину для убийства. Даже смертельно раненый Вася был страшен в своей ярости…
        И «мусорщики» испугались. Сильно. И повели себя так, как поступают, испугавшись, очень сильные воины…
        Ослепительная синяя вспышка резанула по глазам, и я невольно зажмурился, спасая зрение. А когда вновь открыл глаза, тоннеля, откуда мы пришли в Припять-два, больше не было. Вход в город был завален огромными бетонными блоками, заметно оплавленными по краям. Свод бетонной кишки не выдержал мощи бесшумного взрыва и обвалился, похоронив под собой и турбоплатформы «мусорщиков», и нашего боевого товарища, который только что спас нам жизнь…
        - Самоуничтожились… твари… - проговорил лесник, смахивая одинокую слезу, покатившуюся по щеке. - И Васю с собой забрали…
        - Это он их с собой забрал в Край вечной войны, - с надрывом произнес Рудик. - Души убитых врагов принадлежат тому, кто победил. А это была только его победа.
        - Кто он был? - спросил я, взглянув на лесника. - И кто ты на самом деле, сталкер?
        - Он…
        Лесник вздохнул.
        - Он был оружием, созданным в одной из подземных лабораторий. Кстати, стрелять ему в мозг было бесполезно. Это специально созданный отвлекающий и быстро регенерирующий нарост, по сути необходимый лишь для дезинформации противника. Интеллектуальное ядро у него находилось глубоко внутри, между двух сердец. Вася - единственный выживший экспонат из десяти…
        - Остальные оказались неудачными и умерли? - поинтересовался я.
        Лесник невесело усмехнулся.
        - Остальные тоже оказались удачными, но в бочке Вася их всех убил и съел.
        - В бочке? - удивился Хащщ.
        - На арене, которую мы называли «бочкой», - пояснил лесник. - В старину моряки так делали крысиного волка. Несколько крыс помещали в бочку без еды и воды, и та крыса, что с голодухи убивала и сжирала всех своих сородичей, становилась крысиным волком, самым страшным охотником на себе подобных.
        - Жуткое создание, - покачал я головой. - Причем во многом похожее на человека. И телом, и поступком, который он только что совершил.
        - В ДНК Васи были и человеческие гены, - произнес лесник.
        - И ты принимал участие в этом эксперименте? - вытаращил глаза Рудик.
        - Я его создатель, - тихо проговорил лесник. - Вася - детище моей программы «Крысиный волк», которая была прикрыта в связи с чернобыльской аварией.
        - Да ты больной ублюдок, - покачал головой Хащщ.
        - Знаю, - так же тихо произнес пожилой сталкер. - Знаю. И до сих пор искупаю вину перед этой землей, зараженной людьми, перед живыми существами, что ее населяют. Да только, боюсь, нет мне прощения. Вот и Вася ушел в Край вечной войны. И мне пора уже. Задержался я на этом свете…
        - Это ты брось, - сказал я. - Сдохнуть - оно всегда успеется. А вот помянуть тех, кто ради нас свои жизни отдал, необходимо. Иначе Зона не простит.
        Лесник посмотрел на меня, кивнул и направился к одному из зданий, обветшавшему, пожалуй, побольше остальных - того и гляди обрушатся стены, просевшие то ли из-за давления многотонного потолка, то ли из-за фундамента, треснувшего от времени.
        Мы пошли за ним.
        Пожилой сталкер вошел в подъезд и направился вниз по лестнице, ведущей в подвал. Были раньше дома такой постройки, давным-давно, при Советском Союзе. Как-то детством моим повеяло от той лестницы. Очень смутно вспомнилось, что давным-давно мы с пацанами шарились по похожим подъездам, играя в войну. Сегодня моя жизнь превратилась в реальную битву, но надо же - увидел старую лестницу, и вдруг вспомнилось прошлое, которое было словно не в моей жизни…
        А дверь в подвал, между прочим, была мощная. Стальная. И без намека на замок - только ржавая ручка к ней приварена. Однако лесника это не смутило. Несмотря на полумрак, сориентировался он так, словно жил в этом подвале много лет - почти не глядя нажал одновременно на два кирпича в стене.
        Дверь щелкнула и немного отошла от косяка.
        - Добро пожаловать в мой схрон, - буркнул лесник, переступая порог…

* * *
        Удобная всё-таки штука - вечные лампочки Зоны. Уходя, свет гасить не надо, приходя - включать. Горят себе и горят, освещая помещение, даже когда это никому не нужно. Подвал был небольшим, видимо, в каждом подъезде такой присутствовал. Трубы, вентиля, манометры - всё как положено. И хоть не особо они были изъедены коррозией, а всё равно понятно: многие годы ими не пользовались по назначению. А вот не по назначению - случалось. Тоже давно не прикасались, судя по слою пыли, но все эти дополнения были сделаны уже точно после аварии.
        Меж трубами кто-то приспособил массивные, добротные книжные полки, наверняка позаимствованные из брошенных квартир. На полках - припасы. Консервы, пачки армейских галет, укупорки с патронами, бутылки с какой-то жидкостью. Посреди подвала раскорячился большой стол советского производства и шесть стульев, придвинутых к нему. В углу стоял холодильник «Бирюса», покрытый изморозью - видать, с морозильными артефактами хозяин подвала слегка переборщил.
        Еще имелись в подвале два шкафа, пара кондовых советских диванов, древний черно-белый телевизор на длинных ножках «Рекорд В-310», который, как я понимаю, был здесь только «ради мебели» и уюта, тумбочка с радиоприемником на ней и кровать, над которой висел календарь за 1986 год.
        - Нормальный схрон, грамотный, - заметил Хащщ, окинув взглядом помещение. - В таком запросто ядерную войну пересидеть можно.
        - Ядерную вряд ли, - сказал лесник, запирая дверь, которая, будучи прижата к косяку, щелкнула потайным замком. - Припасов маловато будет, и системы выживания нет. Для ядерной специально оборудованный бункер нужен.
        - Боюсь даже представить, сколько у тебя в Зоне таких схронов, - заметил я. - И специально оборудованных бункеров.
        - Хорошие схроны - они как деньги, их много никогда не бывает, - заметил лесник, подходя к холодильнику. - Вы присаживайтесь, что ли, а я пока похозяйничаю.
        Результатом хозяйствования пожилого сталкера стали трехлитровая банка соленых огурцов, консервированная килька в томате, пачка галет и маленькая, на двести пятьдесят грамм бутылка с этикеткой, на которой красовалась надпись: «Водка русская», продублированная на английском языке. Интересно, зачем в невыездном и невъездном СССР штамповали на «чекушках» двуязычные надписи? Типа, чтоб показать, мол, на экспорт сделано, продукция высшего качества? Может быть, может быть. Сейчас это уже не узнать наверняка, можно только догадываться.
        - Не маловато будет на пятерых-то? - нахально осведомился Хащщ, покосившись на бутылку и нехитрую снедь.
        - Маловато, - согласился я, нагибаясь за своим рюкзаком, который поставил рядом со своим стулом.
        - Ты не суетись, Снайпер, - одернул меня хозяин схрона. - Сейчас вот тарелки со стаканами расставлю, а там посмотрим, хватит на всех еды и выпивки или нет.
        Покончив с сервировкой стола, лесник уселся во главе него и достал из своего поясного подсумка большую кружку, которую я заприметил еще в его доме. В нее пожилой сталкер вылил содержимое «чекушки», после чего сказал:
        - А теперь подставляйте стаканы.
        Я помнил, что в кружке лесника не кончалась вода, но сейчас удивился вторично: из нее лесник разлил водку в пять стаканов, наполнив их до краев, и при этом кружка осталась полной.
        - Крутой артефакт, - уважительно кивнул Хащщ. - Даже боюсь представить его цену.
        - Неплохой, - кивнул лесник. - Только не подведи я воду вон в ту трубу, что над столом проходит, сейчас бы материал для водки эта кружка брала б из нас с вами. Я ее возле мертвого сталкера нашел, полную чистого спирта. Видать, ловец удачи был из тех, кто спиртягу умеет хлестать как не в себя - и не столько, сколько сможет, а столько, сколько есть. Ну и переработала кружка всю воду его организма в спирт. В общем, упокой его Зона.
        - М-да, - протянул я. - Известное свойство всех артов Зоны: если он дает плюс, то непременно к нему пристегивается и неслабый минус. Причем смертоносный.
        - И в жизни так, - кивнул лесник. - Однозначно хорошо никогда не бывает. И если пришла к тебе удача, не зевай, потому что за ее спиной всегда беда прячется. Поэтому главное для сталкера - не расслабляться и всегда помнить о том, что он в Зоне находится. Где бы ты ни был - здесь, на зараженной земле, или далеко за кордоном, постоянно помнить надобно: Зона всегда рядом, даже если ты уверен, что сумел убежать от нее.
        - Прям целый закон лесника, - усмехнулся я. - За него и выпить не грех. Но - потом. После того, как помянем тех, кто ушел, спасая нас от смерти. Давайте ничего говорить не будем, а просто помолчим. Вспомним о них так, будто они сидят здесь, с нами за одним столом.
        - Надеюсь, так оно и будет когда-нибудь, - негромко произнес Рудик. - Не зря ж ты, Снайпер, те гильзы хранишь…
        - И я тоже надеюсь, - тихо сказал я. А может, подумал. Не знаю. Просто больно уж ярко представилось мне, что вон там, на кровати, держась за руки, сидят Фыф с Настей, на краешке массивной тумбочки осторожно, боясь раздавить ее своим весом, примостился Харон, а у порога, вывалив наружу длинный язык и довольно скалясь зубастой пастью, сидит Вася, к которому, словно к домашнему медведю, прислонилась Рут и чешет его загривок, улыбаясь мне…
        И в тот момент я себе поклялся: когда-нибудь всё это будет. Я ж такой - что решил, сделаю обязательно. Даже если придется для этого совершить невозможное. Даже если сдохнуть нужно будет - сдохну, мне не впервой. Главное, чтоб друзья мои вернулись, чтобы жили они и радовались жизни. Мне же оно не обязательно, с радостью от существования на этой земле у меня вечная проблема. Когда ты понял, что есть у тебя Предназначение, радость уходит куда-то, и живешь ты уже не ради удовольствия, а исключительно следуя своему Пути. Плохо ли это, хорошо - не знаю. Но зато умирать не страшно. Тем более, когда точно знаешь, ради чего готов умереть…
        - Снайпер!
        Хлопок Хащща по плечу вывел меня из задумчивости.
        - Ну что, за тех, кого Зона забрала? Не чокаясь.
        - За них.
        Стаканами я водку хлебать не умею, поэтому, отпив немного, поставил посуду на стол и закусил огурцом. А вот Хащщ свою дозу как за себя закинул. Вот уж не думал, что ктулху к алкоголю неравнодушны. И, что самое удивительное, Лютый, которому, как я думал, налили просто для проформы, чтоб не обидеть думающее существо, поставив передние лапы на стол, вылакал полстакана. Офигеть - не встать, где только научился…
        Рудик сидел, выпучив глаза, - видать, хватанул лишнего с непривычки. Лесник же, легко махнув свою дозу до дна, теперь выкладывал из своей артефактной кружки кильку на алюминиевые тарелки. Над столом повис знакомый с детства рыбно-томатный запах. Когда же тарелки оказались наполовину наполнены рыбой, лесник, опустошив кружку, быстро закинул в нее тушенку из открытой банки.
        В результате этих нехитрых манипуляций у каждого из нас в тарелке оказалась рыбно-мясная гора, при виде которой любого диетолога хватил бы сердечный приступ. А любой сталкер, мечтающий о том, чтобы пожрать чего-нибудь хорошего, слюнями бы захлебнулся. Ибо в Зоне качественная тушенка и не прогорклая консервированная рыба есть самый лучший деликатес.
        Какое-то время над столом слышалось лишь ожесточенное чавканье. Оно и понятно - после эдаких приключений организм требовал подпитки, причем сытной, желательно вкусной, и чтоб было ее вдосталь. Все три составляющих имелись в наличии, и все присутствующие отдавали должное простой сталкерской пище.
        - Ну что, теперь за нас, - отвалившись от тарелки, предложил Хащщ, уверенно взявший на себя роль тамады. При этом он выразительно покосился на кружку лесника.
        Тот спорить не стал. Перед тем, как вытряхнуть консервированную кильку в свою самобранку, последнюю дозу водки он вылил в поллитровую стеклянную банку. И сейчас просто перелил ее обратно.
        Когда стаканы наполнились, ктулху, степенно огладив бороду, состоящую из лицевых щупалец, произнес:
        - За тех, кто сумел выжить в Зоне. За нас, друзья. И за победу над «мусорщиками».
        Ну, за такое грех было не выпить.
        Потом был тост за оружие - чтоб не подводило никогда и всегда находилось под рукою в нужный момент. Потом за мутантов и хомо, которые могут и умеют дружить - то есть за дружбу в целом. Потом раздался стук. Это Рудик, не привыкший к таким дозам алкоголя, рухнул со стула на пол. Но это никого не смутило. Слабого организмом друга Хащщ поднял и отнес на койку, куда и сложил по возможности аккуратно. Хорошо, что мимо не промахнулся, ибо ктулху уже пошатывало.
        Вернувшись, Хащщ сказал, что еще не пили за женщин. Тех, что любят и ждут. А если таковых нет у нас пока что, то за тех, что еще непременно нам встретятся для того, чтобы любить и ждать. Гад этот ктулху. Такие тосты задвигает, за которые ну прям нельзя не выпить. Но от последнего я слегка протрезвел. Ибо вспомнил. О женщинах. То, что вспоминать себе запретил. Поэтому я лишь пригубил ополовиненный стакан и сказал, поставив его на стол:
        - Друзья, спасибо за то, что вы есть. Но я всё. Сливаюсь. Ибо рубит меня не по-детски. Прошу понять и простить.
        Хащщ проворчал что-то себе в щупальца насчет некоторых типа писателей, которые пить не умеют - а что это за писатель, который не умеет пить? Но сильно возбухать не стал, ибо ему лесник еще подлил. Пожилой сталкер хлестал прозрачную как воду и с виду был трезв как стеклышко. Говорят, есть такая способность у некоторых людей, хотя с лесника станется и артефакт какой-нибудь проглотить, нейтрализующий алкоголь.
        В общем, выбрался я из-за стола, погладил Лютого, который уже, свернувшись в клубок, спал прямо на стуле, свесив хвост вниз до самого пола, и пошел себе спать на диван, который всё равно узкий, и больше одного тела на нем не поместится. При этом, прежде чем отрубиться, я всё же зафиксировал взглядом сидящих за столом лесника и Хащща, которые о чем-то беседовали, причем борода ктулху то и дело макалась в тарелку, потому что мутант, изрядно набравшись, уже клевал носом - в отличие от пожилого сталкера, которого, казалось, не брали ни усталость, ни алкоголь, ни годы, которые практически всех рано или поздно пригибают к земле до тех пор, пока в нее не положат навеки. Но у лесника это «поздно» еще не наступило. И наступит ли? Кто его знает. Я всё еще так и не понял этого загадочного человека, который на самом деле - человек ли? Сложный вопрос, на который у меня пока что не было ответа…

* * *
        Проснулся я от того, что кто-то интенсивно тряс меня за плечо - аж зубы пару раз лязгнули. Я человек военный, пробудился сразу и первым делом схватился за нож - не сознательно, рефлексы просто такие у меня, годами отработанные. Но резать трясущего не стал, так что в ноздри мне ударил крепкий запах табака, замешанный на не менее крепком перегаре. Думаю, лесника сейчас можно было безошибочно учуять метров за сто - и вовремя свалить, чтоб не сдохнуть ненароком, если пожилой сталкер решит на тебя дыхнуть.
        Я скривился, закашлялся и просипел:
        - Да встаю, встаю, только не дыши на меня ради Монумента.
        - Тихо, - прошептал лесник. - Они уже здесь. Проспали мы их. Понадеялся я на схрон, и вот чего вышло-то…
        - А чего вышло? - шепотом поинтересовался я.
        И замолчал. Потому что увидел изображение на экране включенного черно-белого телевизора, который я поначалу счел неработающим.
        То, что происходило на экране, напоминало прелюдию к фильму ужасов. Завал из бетонных плит, перегородивший вход в Припять-два, был пробит - нет, скорее проплавлен, больно уж ровные края были у той круглой пробоины. И через нее осторожно втягивался в город вооруженный отряд «мусорщиков».
        Понятно. В пробоину турбоплатформа не пролезла, а дальше расширять проход «мусорщики» не стали, опасаясь нового обвала. Поэтому решили проникнуть в город пешком. Похоже, мы какого-то их военачальника завалили, иначе с чего бы им так жаждать мести? Хотя кто его знает. Возможно, я настолько достал представителей внеземной цивилизации, что они решили любой ценой зачистить вредного хомо, который доставил им столько неприятностей.
        - Камеры скрытые у меня там, снаружи, - пояснил лесник. - Выведены на телевизор, с одной на другую можно переключать вот этим тумблером, которым раньше программы с одной на другую перещелкивали.
        - Ну ты прям Кулибин, - сказал я задумчиво, прикидывая в уме, как нам теперь сваливать из схрона, в котором мы, считай, сами себя замуровали. То, что «мусорщики» нас найдут, - это сто процентов, вопрос лишь времени. Поэтому отсидеться не получится.
        Словно прочитав мои мысли, лесник прошептал:
        - Прорываться надо.
        - А есть куда? - поинтересовался я.
        - Есть, - кивнул пожилой сталкер. - До выхода из города нам не добраться, пристрелят на прямой улице как пить дать. Но отсюда через два дома будет поворот налево. Там раньше проход был. Только он сейчас замурован.
        - Зашибись, - кивнул я. - И как замурован?
        - Хорошо, - вздохнул лесник. - Бетонная пробка, усиленная арматурой.
        - Даже боюсь представить, зачем тот проход так запечатывали, - сказал я. - Но он, как я понимаю, наша единственная надежда.
        Лесник кивнул. Вид у него был виноватый, хотя, на мой взгляд, пожилой сталкер вряд ли был повинен в случившемся. Все мы понадеялись на то, что «мусорщики» не полезут в аварийный тоннель, рискуя быть размазанными по бетону новым обвалом. А они рискнули. И успешно. Что ж, теперь, получается, наш ход. Который, к сожалению, может оказаться для нас последним.
        Стараясь не шуметь, мы с лесником разбудили остальных. Непростое дело после вчерашнего, но мы справились.
        Лютый, потянувшись, навернулся со стула, но среагировал и мягко упал на четыре лапы.
        Рудик, когда я слегка подергал его за хвост, сел на кровати, взялся лапами за голову и жалобно произнес:
        - Две минуты. Пожалуйста, не трогайте меня две минуты. Я восстановлюсь сам, я умею. Умоляю.
        - Ладно, - пожал я плечами, удивляясь неведомой мне ранее суперспособности спира столь оперативно приходить в себя после пьянки.
        Хащщ спал щупальцами в тарелке, отчего было похоже, что он уткнулся мордой в кучу толстых макарон. Когда я толкнул его в плечо, он поднял на меня красные глаза, встал из-за стола и куда-то пошел. На его пути встретилась стена, в которую он уперся лбом и простонал:
        - Мать моя Зона… За что?
        - На, похмелись, - сказал лесник, сунув ему кружку под пучок щупалец. Хащщ благодарно принял подношение, выхлебал его и выдохнул:
        - Уффф… Теперь можно жить.
        - Если, конечно, получится, - уточнил я, кивнув на экран телевизора.
        «Мусорщики» продвинулись незначительно. Шли осторожно, обследуя каждый угол каждого дома. Заходили в подъезды по одному, при этом второй страховал у выхода. Не особо верная тактика городской зачистки, и это нам на руку. Ибо у меня созрел какой-никакой план.
        - Так, я пошел, - сказал я, беря свой «Винторез». - По моему сигналу бежим к тому замурованному проходу все вместе.
        Лесник попытался что-то возразить на тему «лучше я», но я поднял руку:
        - Пока меня не будет, ты приведи в чувство остальных и расскажи, куда бежать. А то я опасаюсь, как бы наша группа в этом плане с бодуна чего не напутала.
        Лесник кивнул, признавая мою правоту. То, что относительно моего плана он не начал задавать вопросы, меня немного порадовало. Стало быть, доверяет и не считает нужным тратить время на расспросы.
        Дверь подвала за мной не щелкнула, хотя лесник прикрыл ее. И это верно. Когда счет пойдет на секунды, будет не до разблокировки хитрых замков.
        Я поднялся по разбитой лестнице на первый этаж и залег возле ржавых перил так, чтоб меня было как можно меньше видно тому, кто зайдет в подъезд.
        Непростое это дело, кстати, вжаться в пол так, чтобы максимально слиться с пятнами на стене за моей спиной. И неприятное. Выщербленная напольная плитка холодила живот, ноги и причинное место. Но снайпер - это прежде всего не меткий стрелок, а терпеливый воин, умеющий сохранять неподвижность в жару и в холод, под дождем и снегом, лежа в грязи по самые нижние веки или на острой щебенке, впивающейся в ребра и локти, потому что больше некуда было лечь. Это тот, кто умеет мысленно превращать себя в камень, когда обмочился и обгадился, лежа без движения много часов, потому что если шевельнешься, более опытный вражеский снайпер, лучше умеющий ждать, снимет тебя одним выстрелом. Так что ледяная плитка под брюхом - это еще цветочки по сравнению с тем, что мне пришлось пережить в прошлом. Поэтому я лежал и ждал.
        И дождался.
        Он осторожно заглянул в подъезд, словно охотничья собака, принюхивающаяся ко входу в медвежью берлогу.
        Он боялся…
        Я чувствовал это.
        Ни одна живая тварь в Розе Миров не хочет умирать. И этот «мусорщик» тоже очень хотел жить. А еще он хотел отомстить за тех своих боевых товарищей, которых мы убили. При этом он наверняка был уверен, что делает хорошее дело, и ни разу не усомнился в своем праве убивать других ради блага своего народа. Это нормально. На самом деле на войне, да и в жизни нет такого понятия, как «зло». Каждый считает, что он - добро, борющееся с нечистью, что его дело священно, а те, кого он убивает, есть не что иное, как грязь под ногами, недостойная жить. Поэтому я считаю, что добра тоже нет. Есть просто необходимость, которую ты совершаешь для того, чтобы жить самому и помочь выжить своим близким. Все остальное - просто слова, придуманные для того, чтобы оправдать эту необходимость.
        «Мусорщик» сделал шаг, другой, третий… Вот он уже возле лестницы, ведущей в подвал. В проеме подъезда маячила еще одна фигура, смахивающая на корявый пень с корнями, отдаленно похожими на человеческие руки и ноги. Что ж, самое время творить необходимость, которая для нашей группы есть несомненное добро, а для «мусорщиков» - повод убивать нас долго и мучительно.
        Я плавно, как на стрельбище, нажал на спуск.
        Пуля ткнулась в защитное облако, окутывающее «мусорщика». За ней вторая, третья… Пятая. Я долбил в одну точку, туда, где за облаком были смутно видны многочисленные круглые глаза, похожие на паучьи, только во много раз больше.
        И наконец защита не выдержала. Один глаз лопнул, изнутри испачкав черным содержимым защитное облако вокруг квадратной головы, и «мусорщик» упал на спину, выронив из лап оружие, похожее на детское ружье с раструбом на конце ствола.
        А я уже стрелял во второго «мусорщика», неосмотрительно загородившего своей тушей проем подъезда, но тот оказался более сообразительным, чем его уже мертвый напарник. Поймав башкой первую пулю, он шустро нырнул за косяк, открыв выход из подъезда.
        Надолго ли? Думаю, не больше, чем на минуту-полторы. Сейчас он наверняка орет в какую-то свою индивидуальную рацию про то, что подлые супостаты найдены и уже успели увеличить счет к ним, убив еще одного очень хорошего друга, отличного семьянина и патриота, героически отдавшего жизнь за их прекрасный высокотехнологичный мир.
        А что делать тем супостатам, которые считают представителей высокоразвитой цивилизации уродами, помаленьку превращающими наш мир в свалку? Правильно, валить их нахрен, чтоб неповадно было им гадить в чужих мирах. О чем я и заорал во всю глотку, вскакивая на ноги:
        - Вперед, сталкеры! За мной! И по пути стреляйте во всё, что движется!
        Перепрыгнув через ступеньки, я схватил валяющееся на полу «детское ружье» «мусорщика», заткнул его за ремень и ринулся к выходу.
        Напарник убитого стоял, прижавшись к стене дома и держа выход на прицеле аналогичного «детского ружья», которое, как я понял, было чем-то вроде штурмовой винтовки на базе «смерть-лампы». До этого мне доводилось встречаться лишь с «пистолетным» вариантом личного оружия пришельцев. По идее, эта «винтовка» должна быть мощнее «пистолета», и магазин у нее, возможно, более емкий.
        Впрочем, проверять боевые качества трофея я не стал. Ибо есть у «смерть-ламп» один недостаток: с момента нажатия на спуск до поражения цели проходит некоторое время. Незначительное. Секунда, порой несколько - зависит от удаленности цели, к которой ползет невидимый смертоносный луч.
        Думаю, будь я немного медлительнее, «мусорщик» снял бы меня из своей «смерть-винтовки». Но я вышел из подъезда так, как учили, перекатом через левое плечо, держа в руках «Винторез». При этом трофейная «смерть-лампа» больно ткнула куцым прикладом в грудь, но это я как-нибудь переживу.
        А вот мою очередь «мусорщику» пережить не удалось. Правда, будь у него в лапах что-то более скоростное, скорее всего, оседал бы я сейчас на подъездные ступеньки серой пылью. Но война не знает сослагательного наклонения. Приняв в башку остаток моего двадцатизарядного магазина, пришелец грохнулся на спину и больше не двигался.
        Я же вскочил на ноги, закинул за плечо пустой «Винторез», перезаряжать который времени не было, схватил вторую «смерть-лампу» и шарахнул из нее по небольшой толпе «мусорщиков», бежавших к нашему подъезду.
        Двое из них рассыпались серым прахом, зато теперь мне пришлось скакнуть в сторону, словно наскипидаренному джейрану, потому что по мне они лупанули из четырех стволов. В результате на том месте, где я стоял мгновение назад, образовалась нехилая яма, заполненная мелкой асфальтовой пылью. Но я уже бежал вдоль дома, слыша, как за мной с той же скоростью несутся мои друзья… и понимая - не успеваем. Потому что до поворота, о котором говорил лесник, еще метров сто, а четверо «мусорщиков» сейчас спокойно так, не спеша ловят наши спины в прицелы своих «смерть-ламп». И как бы медлительны по сравнению с пулей ни были их смертоносные лучи, цель, бегущую по прямой, они догонят по-любому…
        Ну уж нет, сволочи!
        Я развернулся, уходя вправо с предполагаемой линии выстрела и вскидывая к плечу «смерть-лампу»…
        И увидел Рудика.
        Он лежал в той самой пыльной яме, что пробили в асфальте лучи «смерть-ламп», и лупил из своего «Вихря» по «мусорщикам». Маленький спир сейчас прикрывал нас - вернее, пытался прикрыть, ибо с его навыками прицельной стрельбы о том, чтобы причинить существенный ущерб четырем пришельцам, не было и речи. Да он, зная об этом, и не пытался убить кого-то из них. Просто поливал врагов веером пуль, отвлекая на себя их внимание…
        И отвлек.
        Четыре луча вновь ударили по той же яме. Зловещие тени скрестились на тельце Рудика - и спира не стало… Твою ж мать, сколько еще раз я буду терять его, настоящего друга, который считает своим долгом в критической ситуации прикрыть собою других? А ведь он знал, что так будет, не зря ж отдал мне частичку себя. Знал - и был уверен, что я верну его к жизни вновь. Поэтому не боялся смерти…
        - За тебя, Рудик, - прошептал я, нажимая на спуск «смерть-лампы». - За тебя и за всех, кого забрала Зона.
        Я срезал троих. Четвертый попытался перезарядить свое оружие. Вытащил из подсумка сверкающую синим огнем полную «пустышку», попытался вставить ее в шахту «смерть-лампы». Не попал - видать, лапы тряслись, - уронил энергетический магазин на асфальт, развернулся и побежал вдоль улицы. Туда, к дыре, зияющей на месте завала, из которой уже выходили новые «мусорщики».
        Я попытался снять урода на бегу, но моя «смерть-лампа» лишь разочарованно щелкнула. Понятно. В магазине, который сталкеры считают артефактом и называют «пустышкой», закончилась энергия. А полных магазинов у меня не было. Правда, у меня из-за пояса торчала вторая «смерть-лампа», но она нужна была для другого.
        - Упокой тебя Зона, дружище, - проговорил я, глядя на то место, где несколько секунд назад лежал Рубик. И добавил: - Пока что.
        Мы развернулись и рванули. Лютый, умница, бежал рядом со мной, не мешаясь под ногами, но и не отставая. Крутой всё-таки у меня котейка. Еще немного, и по цепи начнет ходить, сказки рассказывая вслух.
        «Я вслух не умею», - прозвучал у меня в голове недовольный голос.
        «Понимаю», - повинился я, мысленно сплюнув - надо же было так опростоволоситься. Всё никак не привыкну, что мой каракал умеет читать мои мысли.
        Мы завернули за угол - и вовремя. Секундой позже на том месте, где мы были только что, улица вздыбилась серой пылью, а следом зашатался и рухнул дом, прикрывавший нас от «мусорщиков». Пришельцы из параллельной вселенной разъярились не на шутку и теперь молотили по нашему укрытию из всех стволов. Но для того, чтобы распылить огромную гору кирпича, даже нескольким «смерть-лампам» нужно время. Немного, но нужно…
        А перед нами была стена. С виду - бетонный монолит, в который лесник уверенно ткнул пальцем:
        - Здесь!
        Я, признаться, немного усомнился - может, у пожилого сталкера от всего произошедшего слегка мозги набекрень съехали? Приложился, например, при падении лифта не только спиной, но и черепушкой. Но спорить не стал. Не было времени на споры, так как загораживающие нас от обстрела развалины дома уже клубились поверху красной кирпичной пылью, того и гляди доберутся до нас смертоносные невидимые лучи.
        Поэтому выхватил я из-за пояса «смерть-лампу» и резанул ею по стене, словно выпиливая прямоугольник…
        И он выпилился, словно не бетон был это, а пластилин. Только края разреза заклубились серой пылью, да почти погас ярко-синий магазин моего оружия, став бледно-голубым. Кстати, еще один недочет инопланетного оружия - разряжается быстро, зараза. Впрочем, это недостаток и любого нашего огнестрела - вроде только начал поливать супостатов огнем, а патронов в магазине или ленте уже и нету…
        Я со всей силы саданул ногой по бетонному параллелепипеду - и чуть голеностоп не сломал. Ну да, это тебе не деревянная дверь в сельский туалет. Грустно.
        Пришлось высадить остаток магазина, перечеркнув бетон «смерть-лампой» крест-накрест. И ударить по нему уже другой ногой - правая побаливала после пробного удара.
        На этот раз получилось лучше. Куски стены рухнули внутрь - и я подивился вновь. Признаться, увидев столь серьезную преграду, не ожидал я, что у нас получится нечто путное из затеи лесника. Что может быть за этим бетоном на такой глубине? Только земля, и ничего более.
        Оказалось, я ошибся.
        Оттуда, из образовавшейся дыры, пахнуло сыростью и гнилью. А еще там, в глубине, царил полумрак, рассеиваемый светом всё тех же «вечных лампочек».
        - Бегом, - заорал лесник и первым ринулся в образовавшийся проход. Понимаю его. На месте развалин уже висел густой красный туман, сквозь который, как ни странно, были видны лучи, тянущиеся к нам - словно чьи-то длинные прямые пальцы удлинялись с каждой секундой, грозя сделать нас частью этого тумана…
        Хащщ прыгнул следом за лесником со скоростью пули. Дикие ктулху, когда им хвост прижмет, умеют сваливать так, как никакому другому мутанту и не снилось. И наш цивилизованный от них в этом плане ничем не отличался. Следом в вонючий коридор влетели мы с Лютым.
        Перепрыгнув через куски разрушенной стены, краем глаза я заметил признаки позднего бетонирования. Когда-то здесь и вправду был проход, причем довольно широкий. Но потом его по какой-то причине забили арматурой и залили бетоном, аккуратно зашлифовав стену со стороны города. Зачем? Вопрос…
        - За мной, молодь зеленая, - просипел слегка задохнувшийся лесник. И первым побежал по узкому проходу - который, впрочем, довольно быстро расширился. Вдоль стен тянулись изъеденные ржавчиной трубы, с которых свешивались вниз обрывки изоляции. Казалось, что не сама она сгнила от времени, а ее кто-то основательно погрыз. И кто именно, стало понятно довольно быстро.
        Крысы.
        Жирные, здоровенные, всего-то вполовину меньше Лютого размерами. Пока что они жались к стенам, услышав топот наших подошв по полу. Но я знал, на что способны эти твари, если собьются в большую стаю. Не только от сталкеров, но и порой от ктулху, рискнувшего забраться в крысиные владения, меньше чем за полчаса оставался лишь дочиста обглоданный скелет. Крысы-мутанты прожорливы, словно пираньи, и способны за один укус вырвать из живого тела приличный кусок мяса.
        - Быстрее, - хрипел лесник. - Твою ж… Не могу больше… Оставьте меня… Вентиль…
        - Щаз, блин, «оставьте», - рыкнул я. - Беги, мать твою, сталкер ты или нет!
        При этом я подхватил лесника под одну руку, Хащщ под другую, и мы рванули, порой задевая плечами стены, покрытые какой-то мерзкой слизью. Лютый на бегу оказывал моральную поддержку, гнусаво мявкая у меня в голове: «Быстрее, быстрее, быстрее…» Окажемся в безопасности - сам промою ему мозги насчет того, как это пагубно для домашнего живо… хммм… для боевого товарища грузить хозя… блин, своего хомо. Теперь я уж не знаю, что и думать, чтоб не обидеть ненароком котейку, ставшего шибко умным для четвероногого…
        Думать про надуманные проблемы - самое то, когда бежишь по коридору, пытаясь пропихнуть в легкие спертый воздух, вонючий, как носки «отмычки» после первой недели в Зоне. При этом я понимал: по пятам за нами бежит погоня. «Мусорщики» настроены слишком серьезно для того, чтобы махнуть на нас лапой. И наверняка у них с кислородным голоданием проблем нет, как и с усталостью. Сюда они прибыли не пешком, в отличие от нас, и у них с бодуна голова не раскалывается. Блин, надо ж было вчера так нажраться… Но, с другой стороны, как не помянуть погибших… В общем, имеем то, что имеем. Бежим пока бежится, больше всего на свете боясь споткнуться - потому что в этом случае, пока будем поднимать лесника с пола, нас или сзади «мусорщики» распылят нафиг, или крысы набросятся…
        Которых, кстати, становилось всё больше и больше.
        Одна уже рискнула прыгнуть, но я, изловчившись, умудрился отвесить ей прицельного пинка, отчего она с визгом улетела в полумрак. Блин, по ощущениям будто по футбольному мячу зарядил. Тяжелая, зараза. И сейчас, если вся эта шайка, что скалит зубы вдоль стен, ринется одновременно, кирдык нам как пить дать.
        - Хащщ, тащи один! - рявкнул я, отпуская лесника и срывая с плеча «Винторез». Загнав магазин в шахту, я на бегу несколько раз выстрелил, разнеся в мясо пяток крыс, на останки которых немедленно набросились их соплеменники. Позади за спиной осталось чавканье многих челюстей и возмущенный визг тех, кому не досталось вкусняшек. Интересно, сколько мы выиграли? Минуту? Или меньше? Потому что, похоже, от легкой закуски у тварей лишь разыгрался аппетит - позади послышался легкий, частый стук сотен когтей по бетону: крысы бросились в погоню.
        Пока что мы опережали стаю, наконец-то сорганизовавшуюся и решившуюся на охоту, но не намного. А бежать становилось всё труднее - уровень пола коридора начал подниматься. Создавалось полное впечатление, что мы бежим в гору. Ну и нафига строители замутили такое инженерное решение? Чтобы убегающим сталкерам было веселее помирать, осознавая, что конец всё ближе и ближе?
        - Вентиль! - хрипло выдохнул лесник. - Вон он! Быстрее!
        И правда, впереди в полумраке виднелся нехилый такой вентиль, увенчанный маховиком величиной с рулевое колесо автомобиля. Был тот вентиль смонтирован на широкой трубе, которая сразу после него заканчивалась… ничем. Ее словно обрезали болгаркой, и теперь направленное на нас черное жерло напоминало дульный срез крупнокалиберной пушки.
        - А ты уверен… что его надо крутить? - просипел я пересохшим горлом. - Может, лучше бежать, пока бежится?
        - Крутите, мля! - заорал лесник - и зашелся в сухом, надтреснутом кашле.
        Что ж, ничего не оставалось делать, как подчиниться. Топот когтей по бетону нарастал, и уже ясно было - не убежать нам. Ну еще метров пятьдесят, ну сто. И всё равно крысы нас догонят. Эх, была не была!
        - Хащщ, помогай, - крикнул я, бросаясь к вентилю. Схватился за маховик, дернул раз, другой…
        Хренушки. Заржавел вентиль намертво.
        Рядом с моими руками легли мощные лапы мутанта. Совместный рывок…
        - Вроде поддается, - нервно икнув, проговорил ктулху, мазнув меня при этом по уху своими щупальцами. - Иди отсюда, хомо, лучше стреляй. Толку от тебя мало, только под ногами мешаешься. Я один попробую.
        Это было логично. Тем более что стрелять у меня всяко лучше получится, чем крутить насквозь проржавевшие вентили.
        И я принялся стрелять по надвигающейся из полумрака толпе крыс…
        Но при этом быстро понял, что толку от этого мало.
        Твари явно нацелились на более серьезную добычу, и сейчас разорванные трупы товарищей их больше не интересовали. Ближе… Еще ближе…
        - Трындец, - вдруг совершенно спокойно проговорил немного отдышавшийся лесник, которого Хащщ заботливо прислонил к стенке. - Обидно так помирать, но, видать, придется.
        Я бросил взгляд влево.
        Плохо.
        У Хащща вздулись все мышцы на лапах и на шее, лысина в неверном свете «вечных лампочек» казалась черной, хотя при нормальном освещении наверняка выглядела бы малиновой от прилившей крови.
        Он уже не тянул, а дергал проклятый маховик вентиля, вкладывая в каждый рывок всю свою немалую силищу.
        Раз…
        Другой…
        Третий…
        Раздался треск лопнувшего металла, и в лапах мутанта остался оторванный маховик. От досады Хащщ взвыл, словно пожарная сирена, и от досады метнул в приближающуюся стаю бесполезную железяку. Эх, сейчас бы гранату туда, а лучше десяток. Тогда, может, удалось бы остановить голодных тварей, которые вот-вот сметут нас и поглотят, как сшибает с ног девятый вал незадачливых пловцов, не успевших выбраться на берег.
        Гранату…
        Эта мысль словно молнией долбанула мне в голову.
        Я ринулся к леснику. Не успел он опомниться, как я выхватил у него из кармана единственную «эфку», которую старик сунул туда еще в своем лифте, когда мы собирались спускаться в Припять-два - и наверняка забыл про нее в суматохе. Как и я, кстати. Но лучше вспомнить поздно, чем никогда…
        Если, конечно, еще не поздно. И если получится…
        Я одним резким движением свел усики, чуть не загнав один из них себе под ноготь, выдернул чеку, проследил глазами, как эффектно отлетает в сторону спусковой рычаг, и принялся считать вслух:
        - Двадцать один, двадцать два, двадцать три…
        Сказать, что я не рисковал, это не сказать ничего. Но я не знал, насколько и чем забита короткая обрезанная труба, идущая от вентиля. Вполне возможно, если б я кинул ее внутрь черного жерла, граната ткнулась бы об препятствие и выкатилась обратно, упав на пол. Поэтому вариантов у меня было немного.
        На счете «двадцать два» я сунул руку по локоть в трубу, при этом кулак ткнулся во что-то мягкое и склизкое. В нем я и оставил гранату и на счете «двадцать четыре» уже бежал сломя голову выше по коридору, выше, еще выше, крича при этом:
        - За мной, мать вашу, быстрее!!!
        Хотя это и не требовалось. Мои спутники были достаточно сообразительными, чтобы сломя голову рвануть вверх по коридору. Даже лесник обошелся практически без помощи Хащща - чесанул с такой скоростью, что удивительно, как свои кирзачи не потерял. Отдышался, видать, и решил, что помереть всегда успеется.
        Сзади глухо рвануло - и тут же я услышал, как на пол хлещет вода. Одного взгляда назад было достаточно, чтобы понять, что там происходит.
        Взрыв гранаты разворотил трубу и вынес золотник, перекрывающий подачу воды. Которая сейчас и фонтанировала метра на три, словно из водомета, смывая с пола визжащих крыс и унося их вниз по коридору.
        Удивился я, конечно, такому напору, но быстро сообразил: наверняка труба ведет напрямую к пруду-охладителю ЧАЭС, поэтому, с учетом наклонного коридора, насосы здесь не нужны. И пока вода не поднимется до уровня пруда - или пока он не опустеет, - из этой трубы будет хлестать вовсю.
        - Скорее, скорее! - хрипло подгонял нас лесник, хотя запал его уже прошел, и мы с Хащщем снова помогали ему бежать.
        - Чего скорее-то, крыс же нету больше? - буркнул себе в щупальца Хащщ. - И «мусорщиков» наверняка смыло, как дерьмо из унитаза.
        - Эх, молодь зеленая, - сплюнул в сердцах пожилой сталкер. - Дырку ту, что Снайпер в бетоне выпилил, небось уже забило мусором, который вода по пути собрала. И сейчас она подниматься начнет.
        Лесник был прав. Действительно, начала. И довольно бойко. Думаю, «мусорщики» решили ломануться за нами всей толпой - и были смыты ревущим водопадом, набравшим скорость на наклонной поверхности. Пара крупных тел, упакованных в дымчатую броню, наверняка застряла в пропиленной мной дыре - и послужила основой для капитальной пробки, основательно забившей выход из этого подземелья в Припять-два.
        К тому же гнилая труба, поврежденная взрывом, с противным скрежетом лопнула. Вдоль…
        Мне показалось, что вся Припять хлынула в подземелье, по которому мы бежали. Вода хлюпала под ногами, поднимаясь выше с каждой секундой, закручиваясь пенистыми бурунами вокруг ног, словно обвивая их длинными, грязными пальцами.
        А еще кричали тонущие крысы. Тонко, жалобно, словно маленькие люди, отчетливо видящие свою смерть. Это было жутко, но, как ни странно, стимулировало бежать еще быстрее. Когда видишь, как гибнут другие, желание выжить самому удесятеряется.
        - Там… - выдохнул лесник, которого мы с Хащщем тащили уже словно бурлаки по воде. Это было, мягко говоря, нелегко, так как весу добавил Лютый, прыгнувший мне сзади на плечи и обхвативший лапами за шею. Каракала била крупная дрожь, я чувствовал, как в позвоночник отдаются частые удары его сердца. Лютому было страшно. Думаю, он не умел плавать. Что ж, значит, я просто обязан выжить, чтобы спасти вот этого обессилевшего старика и обезумевшую от страха животину, прижавшуюся ко мне всем своим дрожащим телом.
        В общем, стимулов у меня было хоть отбавляй, а вот с силами возникли проблемы. Да и Хащщ выдохся. Видать, выложился, сворачивая проклятый вентиль, и теперь еле тащился, с трудом передвигая ноги. А ведь если он упадет, мне одному лесника с Лютым не вытащить.
        Ну и заорал я, перекрывая голосом шум хлещущей воды и распаляя сам себя:
        - Хащщ, деда твоего ж в душу и в загривок! Давай, шевели поршнями! Вон крысы полудохлые и то выжить пытаются, а ты какого хрена свои щупальца повесил?
        - Ты дедушку моего не трожь! - взъярился Хащщ, подняв голову и сверкнув белыми глазами. - Я тебя, Снайпер, конечно, уважаю, но за дедушку…
        - А что бы он сказал, если б увидел, что ты как тряпка себя ведешь, друзей подводишь?
        - Это я тряпка?! - взревел ктулху. - Да мне такое… Да я… Ты, блин, хомо, ответишь, когда мы отсюда выберемся! Я тебе обещаю, ответишь!!!
        И попер вперед словно танк, да так, что я едва за ним поспевал.
        Знаю я этот боевой кураж, которым сейчас Хащща накрыло, действенная штука. Но недолгая. Обычно минут на пять максимум его хватает, после чего человека оставляют силы, и он просто падает.
        Но то человека.
        Хащщ сейчас по факту тащил на себе всех нас. Вопрос лишь один - куда?
        Воды уже было по пояс, и она продолжала прибывать. Имеет ли смысл так надрываться, если всё равно конец и цели впереди никакой не видно, лишь ряд тусклых вечных лампочек, цепочкой уходящих в темноту…
        - Там! - повторил лесник, показывая глазами вперед. - Лестница. Люк…
        И правда, впереди замаячила вертикальная лестница, уходившая в потолок. Неужели выход?
        Да, это был он. Я уже мог различить в полумраке подземелья большую металлическую блямбу в потолке, к которой вела лестница. И, мать его, еще один вентиль по центру люка, запирающий его снизу. Судя по тому, как проржавел тот, что был на трубе, этот должен быть практически таким же - сырость в подземельях Зоны дело обычное.
        Но есть такое слово - надежда. Даже когда понимаешь, что выхода нет, всё равно в мозгу лихорадочно бьется мысль: а вдруг?
        И не только у меня одного.
        Увидев лестницу, Хащщ удвоил усилия, и меньше чем через минуту мы были возле нее.
        И тут ктулху сдулся. Зацепился лапами за ржавую перекладину, и так и остался на ней висеть. Любой ресурс рано или поздно заканчивается, вот его и закончился. Больше мне рассчитывать было не на кого, только на себя.
        Лесник тоже схватился за лестницу и дышал, дышал, дышал, хрипя прокуренными легкими. Ну и нормально. Вода будет подниматься дальше, поднимая их тоже, так что им обоим нужно лишь не зевать и изо всех сил продолжать цепляться за перекладины, ржавые и скользкие от налипшей на них подземной слизи.
        А я уже поднимался наверх, туда, к люку, понимая - без толку это. Но всё равно лез. Чудо - такая штука, что даже когда уже по веткам близлежащих деревьев твои кишки разбросало, всё равно на него надеешься. Когда же они еще в брюхе - и подавно.
        Лютый - умница - как только понял, что пока утопление отменяется, ловко стёк с моих плеч на лестницу и, вцепившись в нее всеми четырьмя лапами, теперь смотрел на меня снизу так, как, наверно, глядел бы на каракальего бога, случись тому ползти по лестнице вверх, матерясь словно сапожник. Русские матюги тоже имеют свойство подбадривать в критической ситуации, особенно если сам себя обкладываешь на тему: «Шевелись шустрее, а то кирдык всем, кто на тебя надеется. И тебе, само собой, тоже».
        Короче, добрался я до того вентиля, заранее морщась от мысли, что вот сейчас ни хрена не провернется он, а я буду кряхтеть и без толку корячиться на этой лестнице, пока не утону. Взялся за шероховатую железяку маховика, рванул ее что есть силы…
        И чуть руки себе из суставов не вывернул. Потому, что вентиль провернулся довольно легко, словно его вчера смазали. Я вообще чудом на лестнице удержался. А люк над головой после моего рывка щелкнул и приподнялся немного, осталось только толкнуть его снизу чтобы он открылся.
        Что я и сделал.
        Однако прежде, чем вылезти на поверхность, голову высунул вместе с «Винторезом» на всякий случай - мало ли.
        Однако стрелять пока было не в кого. Лестница вела в пустое помещение, заваленное каким-то мусором: сгнившие шкафы, покосившиеся от времени стеллажи, стулья с прогнившими от сырости сидушками.
        Оценив обстановку, я вылез и вытащил Лютого, который за несколько секунд наловчился довольно бойко лазить по лестнице. Ну, с другой стороны, жить захочешь - чему угодно научишься.
        Хащщ и лесник вылезли через минуту - и растянулись на полу. Уставшие, мокрые, но главное - живые.
        Я же, как самый, блин, бодрый и полный сил, был вынужден в одну харю ворочать тяжелый люк и затягивать его с помощью круглого маховика вентиля, расположенного с обратной стороны тоже. Мера предосторожности, кстати, не лишняя, так как вода плескалась уже в непосредственной близости от люка.
        Наконец люк был заперт наглухо, и я растянулся рядом со своими спутниками. Тело ныло так, будто по нему палками били, особенно ноги. Но это ничего, это пройдет. Мышечная и нервная усталость - дело для любого сталкера привычное. Главное, что мы живы, а остальное приложится.
        Однако, несмотря на разбитое состояние, меня мучили вопросы. Один из которых я и озвучил, глядя в потолок, на котором расплылись неслабые пятна мохнатой зеленоватой плесени.
        - Слышь, лесник, а что это вообще за крысиный коридор такой, по которому мы только что ломились?
        Пожилой сталкер закашлялся, потом смачно сплюнул и проговорил:
        - Эвакуационный тоннель для населения Припяти-два, обслуживающего подземный научный сектор. Ведет с жилого минус второго уровня на минус первый, где расположены, собственно, сами лаборатории.
        - А почему вход в него был замурован? - не отставал я.
        - Потому что замуровали, - нехотя отозвался лесник.
        - Ага, поэтому, - смачно харкнув в потолок, прогудел Хащщ. - Небось, ваши подземные ученые сами взяли да втихаря и залили бетоном вход в этот коридор, когда разобрались, зачем нужен тот ржавый вентиль. Признайся, хомо, ведь он был установлен для того, чтобы в случае чего затопить эту Припять-два вместе с жителями? Ну, чтоб врагу не достались лучшие мозги страны.
        Хм-м-м, а Хащщу не откажешь в способности логично мыслить. В подтверждение его теории говорило то, что водяной вентиль был установлен позже, чем вон тот люк, отделяющий минус первый уровень от минус второго. В герметичный вентиль люка еще при его установке залили какую-то советскую вечную смазку, и он до сих пор работает как часы. А тот, маховик которого свернул Хащщ, смонтировали уже позже, превратив эвакуационный коридор в эдакий жёлоб смерти.
        Лесник, не удостоив Хащща ответом, кряхтя, поднялся с пола. Железный человек. Сам чуть не утонул, но свою громоздкую «мосинку» не бросил. Впрочем, и мы с Хащщем «Винторезы» не потеряли. Ничего удивительного. Нормальная сталкерская привычка - даже в самой что ни на есть критической ситуации не расставаться с оружием. Потому что критическая ситуация еще неизвестно как обернется, а вот без ствола в Зоне сдохнешь по-любому.
        А вот мне вставать не хотелось. Идти куда-то - тем более. Лежал бы и лежал вот так, на спине, уставившись в потолок, и гори оно всё синим пламенем. Нахрена оно всё, если мои друзья вновь погибли и я не сумел их спасти? Сколько еще будет повторяться этот замкнутый круг, когда они умирают, я спасаю их, а они погибают снова? Слишком страшно терять друзей вновь и вновь. Ведь каждый раз - это как воткнуть нож в едва зажившую рану и медленно проворачивать его, наматывая на клинок оголенные нервы, стонущие от нестерпимой боли…
        - Они должны были погибнуть, - тихо проговорил лесник. - Я видел это по напряжению линий вероятности. Тот, кто умер однажды, очень скоро умрет вновь. Оживлять мертвых бесполезно, Снайпер, пора бы уже это понять. Смерть ходит за ними по пятам и при малейшей возможности утаскивает обратно.
        - Тогда почему я еще жив? - невесело усмехнулся я. - Я тоже умирал, однако до сих пор зачем-то небо копчу.
        - Слишком сильна твоя личная удача, - вздохнул лесник. - А еще говорят, что в какой-то из вселенных Розы миров ты стал побратимом Смерти, и теперь она охраняет тебя от себя самой.
        - Значит, думаешь, дело в Сестре… - медленно проговорил я. - Может быть, ты и прав. Что ж, похоже, есть смысл вновь встретиться с ней и поговорить по этому поводу.
        - Поговорить со Смертью? - вылупился на меня Хащщ. - Да ты совсем рехнулся!
        - Мне нужно, - сказал я. - Очень нужно.
        - И ты знаешь способ как это сделать, - сказал лесник таким голосом, что до меня вдруг сразу дошло. А ведь и правда знаю…
        Увидев что-то в моих глазах, пожилой сталкер, смотревший на меня сверху вниз, кивнул головой.
        - А если знаешь, то нечего валяться на полу, словно мокрая тряпка. Вставай и пошли.
        Что ж, лесник был прав. Поэтому я встал и пошел к выходу из помещения, больше похожего на мусорную свалку.

* * *
        Трухлявую дверь Хащщ выбил одним мощным пинком, и мы вышли в длинный и широкий подземный коридор, больше похожий на улицу. Под ногами - растрескавшийся бетон. Справа, слева, над головой - он же. Свет - понятно откуда, всё те же самые «вечные лампочки» мерцают внутри грязных, покрытых пылью потолочных плафонов. А по обеим сторонам коридора - двери. Много дверей. И почти над каждой - пластины из нержавеющей стали, намертво привинченные к бетонной стене болтами. В СССР всё делали основательно, даже таблички, на которых до сих пор прекрасно читались вдавленные в металл надписи: «Лаборатория Z-4», «Прозекторская», «Автоклавная № 7», «Крематорий», «Морг», «Лаборатория Z-5», «Склад № 16», «Стерилизационная», «Ленинская комната»…
        Правда, над некоторыми дверями табличек не было. Их словно выдрали из бетона вместе с болтами, причем не ломом. Наметанным глазом я даже в полумраке подземелья различил над одной из дверей глубокие параллельные борозды, прочерченные над развороченными отверстиями от болтов. Когти? Скорее всего. У некоторых мутантов Зоны они будто из железа сделаны, и оставить на бетоне такие царапины для них - пара пустяков.
        - Гнилое место, - пробормотал лесник. - Не здесь я хотел выйти, а маленько подальше. Проклятые крысы вместе с «мусорщиками», будь они неладны!
        - А что здесь не так? - настороженно поинтересовался Хащщ, держа «Винторез» наизготовку.
        - Это территория выживших, - хмуро отозвался лесник. - Говорят, после аварии из Припяти и близлежащих населенных пунктов вывезли почти всех, кто работал на ЧАЭС, а также их семьи. А к тем, кто трудился под землей, в секретных лабораториях, не смогли пробиться. Выход из них был один, и находился он как раз внутри Четвертого энергоблока.
        - Чушь несут те, кто это говорит, - отрезал я. - Твой лифт - вот уже еще один выход. И наверняка были еще другие, помимо него. Скорее я поверю, что из соображений секретности людей навсегда оставили под землей, заставив продолжать трудиться над военными разработками. Не зря ж потом еще несколько лет, несмотря на радиационный фон, работали уцелевшие энергоблоки, снабжая электричеством эти чертовы лаборатории.
        - А потом те люди мутировали, - задумчиво сказал Хащщ, кивнув в сторону жутковатой композиции, валяющейся возле стены.
        Там лежала пара скелетов в характерных позах. Некоторые кости осыпались вниз, но, тем не менее, можно было понять, что здесь произошло много лет назад. Видимо, при жизни два существа сплелись в смертельной схватке. Кости одного явно принадлежали мутанту - характерно вытянутый зубастый череп, когти на концах пальцевых фаланг, остатки хвоста…
        Скелет второго был явно человеческим, но с заметными изменениями. Удлиненные руки, неестественно расширенная грудная клетка - и какие-то дополнительные корявые костяные наросты, растущие прямо из плечевых суставов. То, что это был сотрудник лаборатории, сомнений не вызывало - на костях сохранились клочки униформы, которую я не раз встречал в подземных лабораториях Припяти.
        Мутант вцепился в шею измененного радиацией человека - и умер от удара ножа, который противник успел вонзить ему в глаз прежде, чем погиб сам. Странно, что трупы не обглодали крысы. Хотя, если подумать, ничего странного, если их здесь нет. Почему? Это, конечно, вопрос.
        - Нам туда, - ткнул пальцем лесник в конец коридора. - Этот сектор подземного лабораторного комплекса вплотную примыкает к помещениям, расположенным под Третьим и Четвертым энергоблоками. Так что сейчас это для нас кратчайший путь к Монументу.
        - К которому, как гласят легенды Зоны, ведут тысячи дорог, и у каждого сталкера она своя, - задумчиво пробормотал я.
        Память услужливо преподнесла мне картины прошлого, когда я рвался к Монументу - и достигал цели. Только никогда это не получилось легко и просто. Как оно будет на этот раз?..
        Истлевших, обезображенных трупов, валяющихся на полу, становилось все больше и больше. И все чаще среди них попадались довольно неплохо сохранившиеся. Высохшие, очень похожие на мумии. Хащщ со знанием дела кивнул на мертвеца в разодранной униформе группировки «Борг», зловеще скалившегося на нас остатками зубов.
        - Из них кровь выпили. Всю. Даже я так не умею. Мясо не тронули, оно местным тварям неинтересно. И крысам тоже. Не жрут они полностью сухое отравленное мясо. Чуют смерть и не трогают.
        - Почему отравленное? - поинтересовался я.
        - А видишь, у мертвецов кожа зеленоватая? Это мутант, прежде чем выпить труп, впрыснул в него яд, улучшающий усвоение пищи. Эдакий вариант частично внешнего пищеварения. Я такое только у гигантских пауков нашей Зоны видел. Но, судя по тому скелету с какими-то странными наростами на плечах, это ни фига не пауки.
        Слова Хащща энтузиазма нам не прибавили. Даже у Лютого на загривке шерсть встала, словно наэлектризованная, а мой котэ опасность круче меня чувствует. Но сейчас уже и моя чуйка звенела противной изморозью, холодя позвоночник от шеи до пятой точки - верный признак, что скоро начнется…
        Что начнется?
        Да кто ж его знает.
        - Быстрее надо, - сказал лесник. - Сейчас они спят. Но если проснутся, нам всем крышка.
        - Кто «они»? - спросил я.
        Лучше б не спрашивал.
        В Зоне оно ж как. Если сильно чем-то интересуешься, узнать что-то желаешь, она часто тебе на вопрос отвечает. Ищет, например, ученый уникальную смертельную аномалию, которую ранее никто не видел, чтоб рассказать о ней мировому сообществу и Нобелевскую премию получить за открытие, - да на, пожалуйста, не жалко. И вот уже ползет по Зоне тот ученый без ног, оставшихся в вожделенной аномалии. Нобелевки он, конечно, уже не получит, умершим от потери крови она без надобности, но зато желание его исполнилось, нашел что искал. Для исполнения таких вот простых желаний даже к Монументу ходить не надо, стоит только захотеть - и вот оно, смотрит на тебя из-за полуоткрытой двери лаборатории глазами, похожими на темные глазницы мертвых мумий. Такими же огромными и такими же бездонными, словно пропасти, в которые затягивает, затягивает, затягивает тебя темный водоворот, которому нет ни сил, ни возможности сопротивляться…
        Я уже был весь там, в этих жутких омутах, из которых грубо и больно для ушей выдернул меня выстрел «мосинки», раздавшийся практически рядом с моей головой. В закрытом помещении это как одновременно садануть двумя молотками по барабанным перепонкам. Разом пропало черное очарование, к которому я потянулся всем своим существом, и вместо него перед глазами заплясали багрово-красные пятна, которые случаются в тех редких случаях, когда человеку удается вырваться из ментальных сетей мощного псионика.
        - Бежим! Быстрее!!! - заорал лесник, хватая меня за рукав. И я подчинился рывку, осознавая, что против воли сделал уже несколько шагов к существу, легко и просто подчинившему мое сознание, а теперь валяющегося возле той двери с дыркой от пули между неестественно больших мертвых глаз. При этом на его плечах словно умирающие толстые змеи корчились два щупальца, которые пока что жили своей жизнью, как живет ею любая отрубленная, но все еще рефлекторно сокращающаяся конечность.
        Мы неслись по коридору, перепрыгивая через кучи мусора, которые в большинстве своем состояли из костей и высушенных трупов. А позади нас хлопали двери. Это из своих убежищ выходили существа, которые когда-то были работниками данного лабораторного сектора. Или, может, мутанты, созданные этими работниками, биологическое оружие, теперь живущие бок о бок со своими создателями.
        В мои виски колотились неслышные приказы остановиться, повернуться и идти на зов, которому у меня едва хватало сил сопротивляться. Но пока что хватало. Теперь я был готов к ментальной атаке, и, главное, - смотрел только себе под ноги. Сильный псионик способен моментально подчинить себе жертву, если она посмотрит ему в глаза. Но в случае, когда добыча прячет взгляд, монстру приходится постараться, чтобы захватить ее разум. И тем более это сложно, когда та жертва несется прочь, не разбирая дороги, подхлестываемая инстинктом самосохранения.
        Может, они были спросонья. А может, недавно плотно покушали и просто поленились гнаться за нами. Так или иначе, через несколько минут шебуршание настойчивых голосов в моей голове сначала утихло, а после и вовсе сошло на нет…
        Зато появилось другое. Знакомое еще по прошлым посещениям подземных коридоров, ведущих к Монументу.
        «Ты вернулся, сталкер, - зашептал внутри моего черепа беззвучный, мертвый голос. - Ты снова вернулся. Приди ко мне. Я знаю твое желание…»
        - Ни хрена ты не знаешь, чертова дыра между мирами, - выдохнул я, переходя с бега на шаг. - Что ни выполнишь - всё через одно место.
        - Ты тоже это слышишь? - удивленно воззрился на меня Хащщ.
        - Все слышат, - хрипло произнес лесник. - Монумент на психику давит в радиусе полукилометра, притягивает к себе потенциальных жертв. У него это что-то типа рефлекса - выдавать постоянный пси-призыв, излучаемый в пространство.
        - И зачем ему это надо, чужие желания исполнять? - не отставал ктулху.
        - Дойдем - узнаешь, - сказал я. - Только лучше ничего не проси у него, как прибудем на место. Потом пожалеешь.
        - Побывать возле Машины желаний и ничего не попросить - это все равно что найти источник вечной молодости, плюнуть в него, развернуться и уйти, - хмыкнул Хащщ.
        - Снайпер верно говорит, - сказал лесник. - Наше дело предупредить.
        «Согласен, - коротко мявкнул Лютый, вздыбленная шерсть которого понемногу возвращалась на старое место. - Брату мало кто нравится. Но если ты ему понравишься, он может помочь».
        - Вот! - Хащщ наставительно поднял указательный палец кверху. - Вообще-то я мутант обаятельный и умею располагать к себе не только бестолковых хомо, но и несговорчивые аномалии.
        - Ну, давай-давай, флаг тебе в руки, - кивнул я. - Может, и правда Монументу твои роскошные щупальца приглянутся, и он развесит их по своему залу вместо гирлянд. За ним не задержится, у него это как два пальца об асфальт.
        Хащщ насупился и заткнулся. То ли осознал бесперспективность просить что-либо у самой знаменитой аномалии Зоны, то ли на меня обиделся. Ну да, есть у меня такой грешок - могу подколоть, да так, что собеседник обижается, не найдя что ответить. Но, с другой стороны, кто не без греха?
        …Иногда путь к Четвертому энергоблоку охраняют полубезумные сталкеры, которых Монумент подчинил себе. Порой дорога к нему завалена трупами тех, кто пытался пройти сквозь сплошные поля аномалий. Случается, что смельчак просто кружит по совершенно одинаковому лабиринту и погибает от голода и жажды, хотя цель была рядом, рукой подать, просто не хотела, чтобы ее нашли.
        Но такое, как сейчас, было впервые.
        Прямой как стрела коридор закончился, и мы вошли в знакомый огромный зал… который на этот раз не был залит холодным, призрачным светом, исходящим от Монумента. Так, лишь слегка подсвечен хилыми лучами, пробивающимися сквозь какие-то толстые лианы, которыми была обмотана аномалия, похожая на большое кристаллическое надгробие, поставленное вертикально.
        Может, потому, что в зале царил полумрак, они нас и не заметили, и мы успели спрятаться за большой горой мусора, которых в зале Монумента было предостаточно.
        Их было шестеро. Они расположились вокруг аномалии, и не было сомнений, с какой целью - охранять. И при приближении любого биологического объекта стрелять на поражение.
        Это, несомненно, были «мусорщики», сжимающие в лапах «смерть-лампы». Только броня у них была заметно массивнее - сквозь плотное облако, окутывающее пришельцев из соседней вселенной, едва можно было различить контуры их тел. А еще из спины у них торчали щупальца, которые шевелились, словно живые.
        - Спецназ ихний, - прошептал лесник. - Видал я таких пару раз. Защита у них что-то типа нашего тяжелого экзоскелета, с ходу и не пробьешь.
        - А если не с ходу? - осторожно поинтересовался я.
        - Не с ходу, говоришь? - прищурился лесник. - Насчет этого можно, конечно, подумать. Есть у этих ходячих танков одно слабое место. Неповоротливые они. Хотя, когда у тебя в лапах «смерть-лампа», а расстояние позволяет прицельно стрелять, то особая ловкость вроде как и не нужна.
        - Расстояние позволяет, говоришь, - произнес я, прикидывая расположение мусорных куч, разбросанных по залу. - А если лишить их этого преимущества? Подкрасться поближе и…
        - Не выйдет, - мотнул головой Хащщ. - Сам видишь, они грамотно зал «держат». Только высунемся, сразу нас и положат. Вот если б кто их внимание отвлек…
        Ктулху был не виноват в том, что рассуждал вслух. Да и правда, как сразу привыкнуть к тому, что каракал, пусть даже и мутировавший, понимает человеческую речь? И не просто понимает, но и способен на героические поступки, которые мы в косности своей привыкли приписывать лишь нам, людям…
        Хащщ, глубокомысленно шевелящий щупальцами, еще не успел договорить, а Лютый уже двинулся вперед. Я лишь секундой позже осознал, что он задумал, но было уже поздно.
        «Мусорщики» заметили его. И двое из них, «держащие» сектор, синхронно вскинули свои «смерть-лампы».
        Темные тени заскользили по растрескавшемуся бетонному полу, по кучам мусора, по человеческим костям, в изобилии разбросанным тут и там, по трупам, еще не успевшим превратиться в разрозненные фрагменты скелетов… И всё, чего касались эти смертоносные тени, превращалось в серую пыль…
        Но не Лютый, который играючи ушел от обоих выстрелов, грациозно скользнув в сторону.
        Впрочем, «мусорщиков» это не особенно расстроило. Оба стрелка повели стволами своих «смерть-ламп», пытаясь словно ножницами захватить юркую цель. И у них это должно было получиться - как я понял, гибельный луч лишь разгоняется медленно, но потом им можно, словно длинным мечом, крошить всё, что попадается ему на пути…
        Должно. Но не получилось. Потому что я уже методично, одну за одной вгонял пули своего «Винтореза» в клубящуюся защиту на уровне головы того стрелка, что стоял ближе ко мне. А дальнего, может, не настолько метко, но не менее старательно обрабатывал Хащщ.
        У меня получилось. Я прекрасно видел в оптический прицел, как с каждым выстрелом рвется, прогибается внутрь защита «мусорщика». При этом вела она себя словно живая - судорожно дергалась, пытаясь затянуть пробитую мною рану. Но следующей пулей я вновь разрывал тонкие дымчатые нити, протянувшиеся от края до края отверстия, а после посылал еще одну, и еще, и еще, вгоняя все глубже те свинцовые цилиндры, что уже застряли там, в броне, созданной гениальными учеными другого мира…
        Но «Винторез» и патроны к нему делали еще более матёрые гении, потому что шестая пуля наконец достигла своей цели. Вся моя стрельба заняла не больше трех секунд, по прошествии которых «мусорщик» покачнулся, выронил из лап «смерть-лампу» и тяжело рухнул на пол, возможно, так и не поняв от чего умер.
        Хащщ, конечно, тоже был молодец, но это очень непросто - бить пуля в пулю из незнакомого оружия. Его чувствовать надо как продолжение самого себя, будто собственным пальцем в одну и ту же точку тыкаешь. Поэтому всё, что у ктулху получилось, так это отвлечь врага от Лютого… и переключить его внимание на себя.
        «Мусорщик» начал разворачиваться, тень от невидимого меча заскользила к Хащщу. И уже никак не успевал я пробить новую фатальную дыру в башке стрелка, хоть и сильно старался, всаживая в дымчатую броню пулю за пулей…
        Но «мусорщик» двигался, а патронов в моем магазине больше не становилось. Да, в броне многоглазого урода зияли отверстия, но пробитые едва ли на половину ее толщины и при этом стремительно затягивающиеся.
        А луч «смерть-лампы» всё ближе и ближе к куче мусора, за которой залег Хащщ.
        «Еще один…» - промелькнуло в моей голове вместе с возникшем в ней призраком новой гильзы, в которую я собираю серую пыль, оставшуюся от ктулху.
        Но, к счастью, случилось иное.
        Справа от меня грохнул выстрел. Это лесник из своей «мосинки» пальнул, и на редкость удачно. Пуля попала в одну из незатянувшихся пробоин в броне «мусорщика», оставленных «Винторезом» Хащща, и пришелец из соседней вселенной грохнулся на собственные спинные щупальца, которые судорожно задергались, словно придавленные змеи.
        Я в очередной раз оценил пробивную способность винтовки лесника, стреляющей антикварными пулями с мельхиоровой оболочкой.
        И не только я.
        Поняв, что броня им не особо помогает, зато движение замедляет изрядно, оставшиеся четыре «мусорщика» словно по команде хлопнули себя левыми лапами по груди. Мгновение - и дымчатая оболочка вокруг них растворилась, будто ее и не было…
        Если честно, зрелище получилось неаппетитное. В своей мутной броне так называемые хозяева Зоны выглядели не так уродливо, защитная дымка размывала их контуры. А когда она исчезла, даже Хащщ не смог сдержать невольно вырвавшегося:
        - Ну и уроды, мля!
        «Мусорщики» и правда красотой не блистали, по сравнению с ними даже ктулху казался совершенным творением природы. Людей они напоминали лишь прямохождением и наличием четырех конечностей. Правда, нижние были с гипертрофированно огромными ступнями, оканчивающимися мощными когтями, а верхние…
        Верхние сейчас стремительно трансформировались. Кисти лап, до этого державшие «смерть-лампы», слишком медленные в ближнем бою, за пару секунд превратились в длинные костяные мечи, схожие с нижними конечностями «потолочников», которыми те запросто пронзают человека насквозь, от плеч до паха. Вкупе с двумя парами спинных щупалец и головами, похожими на дубовые пни с кучей черных, равнодушно-паучьих глаз, элитные воины «мусорщиков» выглядели сейчас весьма устрашающе.
        Оказавшиеся бесполезными «смерть-лампы» попадали на пол, а их хозяева бросились на нас.
        Это у них получилось быстро. Очень быстро. Без брони уродливые твари двигались с такой скоростью, что глаз не успевал отследить перемещение. Только что урод был в десяти метрах от тебя - и вот он уже рядом, обхватил тебя своими щупальцами и заносит над головой два костяных меча…
        К счастью, я успел сменить магазин своего «Винтореза» и щелкнуть переводчиком режимов огня. А также мысленно поблагодарить лесника за то, что в своей каморке он хранил не штатные магазины для «Винторезов» на десять патронов, а взаимозаменяемые от автоматов «Вал», которые на двадцать.
        Неприятное это дело - стрельба очередью в упор по врагу, причем из любого оружия. Ибо брызги от того, что выбивают пули из живого тела, летят прямо на тебя. И в морду - в том числе. Рожа сама кривиться начинает, превращаясь в подобие африканской ритуальной маски. Но, как бы там ни было, дело делать надо…
        «Мусорщик» явно не ожидал подобной встречи, наверняка рассчитывал на свою скорость и психологический эффект от собственной внешности. Ну, типа, божество войны явилось перед букашкой, которая обязана устрашиться и подставиться под удар. Ага, щас. Вместо этого я высадил весь магазин в грудь так называемого хозяина Зоны, отчего того отбросило назад на полметра - и меня вместе с ним, так как щупальцами своими он меня обхватил плотно. И, несмотря на два десятка пуль в тушке, принялся ими сдавливать, намереваясь задушить. Ах ты ж, падла такая! Хочешь обнимашек? Ну что ж, получи!
        Я не стал сопротивляться смертоносным объятиям, напротив, рванулся вперед и всадил пустой «Винторез» глушителем прямо в разверстую, кровоточащую рану на груди «мусорщика». И когда ствол уперся, похоже, в позвоночник, освободившейся рукой выдернул из ножен «Бритву».
        Не ожидавший моего рывка пришелец из иномирья на мгновение ослабил хватку - может, болевой порог у них и выше нашего, но когда из твоей груди торчит снайперская винтовка, это, как минимум, удивительно. Ну, я «мусорщику» удивления добавил, от души, крест-накрест резанув «Бритвой» по глазам. Порезал не все, больно много их было, но самые крупные вскрыл, отчего из рассеченных глазных яблок обильно плеснуло черной слизью. И когда наполовину ослепшая тварь замерла, осознавая произошедшее, я двумя широкими ударами ножа разрубил обхватившие меня щупальца, а третьим рубанул по тому месту, где у млекопитающих положено находиться горлу.
        Голова «мусорщика» росла прямо из плеч, торчала как гнилой пень из болотной кочки. Но с горлом я всё-таки угадал. Тварь захрипела, захлебываясь собственной кровью, и начала медленно оседать вниз.
        Но я не стал дожидаться пока она рухнет на пол. Вогнал нож обратно в ножны, выдернул из груди «мусорщика» свой «Винторез» и, меняя магазин, быстро оценил обстановку.
        Которая была, мягко говоря, напряженной.
        Хащщ схватился со своим противником в рукопашную. Тот успел полоснуть по лапе ктулху своим костяным мечом, а Хащщ вцепился ему в башку всеми своими щупальцами и пытался… не знаю, что он пытался. То ли глаза «мусорщику» высосать, то ли яйца отбить, так как вдобавок он еще и коленом молотил пришельцу между ног со скоростью швейной машинки. «Мусорщик» же пытался вогнать свои костяные ножи противнику в спину, но получалось у него это не очень. Видимо, удары Хащща были довольно болезненными, плюс щупальца делали свое дело, поэтому хозяин Зоны извивался и дергался, словно под током, и всё никак не мог ударить точно, попадая своими мечами то по воздуху, то себе по ноге. Он в нее уже пару раз заехал, и теперь оттуда хлестала черная, вязкая кровь, похожая на жидкий битум.
        Лесник же наколол своего противника на штык, примкнутый к «мосинке», видимо, попав в какой-то из нервных центров, потому что «мусорщик» не особо и рыпался. Он вяло пытался достать лесника своими щупальцами, но как только они приближались, лесник доворачивал винтовку. «Мусорщик» дергался, и щупальца опадали книзу. Одно из них всё-таки обвило ногу лесника, но висело на сапоге безвольно, словно безопасная веревка. Похоже, лесник дожидался, пока его противник сдохнет то ли от болевого шока, то ли от кровопотери. Что ж, он сталкер крепкий. Надеюсь, еще секунд тридцать продержит хозяина Зоны в положении бабочки, наколотой на булавку. Потому что Лютому требовалась срочная помощь.
        Отчаянный каракал прыгнул прямо на голову оставшегося «мусорщика» и принялся рвать когтями его глаза. С половиной справился - из множества ран на башке хозяина Зоны обильно лилась черная кровища. Но тут взметнулись кверху четыре длинных щупальца - и упали на Лютого…
        Вернее, на то место, где он был только что. Немыслимо извернувшись, каракал ушел от удара, соскользнул вниз и повис на груди «мусорщика», вцепившись в нее когтями передних лап. А задними принялся драть живот врага.
        Хозяин Зоны со всей дури треснул себя по башке собственными щупальцами и пошатнулся, на мгновение потеряв ориентацию в пространстве. И за эту секунду Лютый успел продрать когтями кожу на животе врага, выпустив ему кишки - такие же с виду, как и у других млекопитающих, только синевато-черного цвета.
        Однако это «мусорщика» не остановило. Смертоносные щупальца вновь взметнулись над Лютым - и на этот раз мой котэ явно не успевал уйти от удара, слишком увлекшись раздиранием живота врага…
        Всё это я успел схватить взглядом, пока менял магазин своего «Винтореза».
        И успел сменить его вовремя.
        Щупальца, зависшие над Лютым, ударили…
        Но мои пули долбанули по башке «мусорщика» на долю секунды раньше, и длинные плети, росшие из спины хозяина Зоны, лишь рассекли воздух. Сам же он, дернувшись всем телом, рухнул на колени, а после упал плашмя, грудью на гору собственных кишок. К счастью, за мгновение до падения Лютый успел отцепиться, оттолкнуться лапами от врага и вывернуться из-под падающего тела. Отменная реакция у моего котэ, прям гордость берет за мою ловкую и такую разумную зверюгу, которая к тому же еще и боец замечательный.
        Оставшуюся половину магазина я разрядил в голову «мусорщика», сомлевшего на штыке «мосинки». Тот дернулся в последний раз и рухнул на пол - лесник еле успел штык выдернуть и сделать шаг назад.
        - Предупреждать надо, - недовольно буркнул он, поведя уставшими плечами. Впрочем, тут же добавил: - Благодарю. А то руки уже деревянные, не чувствую их совсем.
        Я про себя подумал, что мои руки наверняка раньше бы отнялись, вздумай я удерживать на штыке эдакого монстра. Но это всё лирика. Оставался последний «мусорщик», с которым схватился Хащщ. И что делать с врагом, я как-то сразу и не сообразил.
        Ктулху и пришелец из соседней вселенной стояли в обнимку, как борцы, одинаково смертельно уставшие от поединка, но не желающие отдать победу сопернику. Башка «мусорщика» была почти полностью облеплена щупальцами Хащща, даже не думал, что у него их столько. Костяные мечи и спинные щупальца расположились на спине ктулху - видимо, отчаявшись наколоть на них противника, «мусорщик» решил задушить ими врага, но не рассчитал сил. Лапы Хащща тоже лежали на спине хозяина Зоны, плотно зафиксированные на ней когтями, вонзенными во вражье мясо. Оба противника покачивались, наверно, собираясь с силами для последнего удара, - но у обоих на него уже сил не осталось, поэтому их противостояние напоминало танец вдупель пьяной парочки, которая очень слабо представляет, что происходит вокруг.
        - М-да… - протянул я, почесав в затылке.
        На войне случается всякое, бывают и трагикомичные ситуации вроде этой. Над которыми прикалываться не надо, пока они не разрешатся - потому что всё может измениться за считаные мгновения. Найдет враг силы, одним движением сломает другу хребет, и будешь потом всю жизнь себя корить за то, что ржал вместо того, чтобы помочь.
        В общем, закинул я «Винторез» за спину, вытащил «Бритву» из ножен, подошел к «мусорщику» со спины и несколько раз ударил туда, где у людей находятся подлопаточные области. В анатомии пришельцев из соседней вселенной я был не силен, но предполагал, что сердце - или сердца - у них, скорее всего, находятся там же, где и у людей. Или у антропоморфных мутантов типа тех же ктулху, например.
        Расчет оказался верным. «Мусорщик» вздохнул, вроде как даже с облегчением, и упал на пол. Вместе с ним рухнул и Хащщ, так и не вытащивший своих когтей из тела врага.
        Я ринулся к нему, напрягся, пытаясь перевернуть оба тела, намертво сцепившиеся в смертельной схватке. Не получилось. Я и сам выдохся за последние дни, да и Хащщ с «мусорщиком» весили немало. Но тут подоспел «лесник», и вдвоем под тревожный мяв Лютого мы справились. Теперь ктулху лежал на трупе врага то ли в отключке, то ли близко к этому состоянию.
        - Эй, Хащщ, - заорал я прямо в ушное отверстие мутанта. - Может, хватит обниматься с представителем внеземной цивилизации, который вдобавок к тому же еще и мертв? А то выглядите вы как-то уж очень нетрадиционно.
        - Да… пошшшел ты… - просипел ктулху. О, отлично, значит, живой. А то я уже начал беспокоиться.
        Я уже открыл рот, чтобы выдать новую подколку, которые, как известно, порой приводят в чувство лучше хорошего пинка под зад, но еле успел отпрыгнуть в сторону.
        Потому что Хащщ начал блевать.
        Жуткое, кстати, зрелище, не для слабонервных. Белые глаза мутанта стали красными, лысина тоже покраснела, щеки раздулись, щупальца - веером в разные стороны, а из-под них черное хлещет. Тоже во все стороны, кстати.
        Я думал, Хащщ сейчас всего себя вытошнит, так его крючило. Или морду ему, уже малиновую от напряжения, порвет в лоскуты. Но нет, не порвало. Сполз с трупа «мусорщика», стоит на четвереньках, икает, плюется в черную лужу, которую только что породил… Но главное - живой.
        - Герой, - сказал лесник, доставая свою замечательную кружку и выливая туда флягу со спиртом. - Он же «мусорщика» ослабил кровопотерей, но не смог переварить ту гадость, которой наглотался. Вот теперь и страдает. Надо помочь.
        - Посуду-то потом отмоешь после блевотных слюней героя? - засомневался я. - Дай-ка лучше я.
        Лесник пожал плечами, но кружку мне отдал.
        Я подошел к страдальцу и скомандовал:
        - Так, Хащщ, хорош из себя табуретку изображать. Давай-ка башку подставляй.
        Мутант хрипло икнул, посмотрел на меня глазами цвета распустившейся розы, и поняв, что я задумал, повиновался. Я же начал потихоньку лить спирт ему на морду, на щупальца, на лапы, которыми он смывал с себя черную слизь. И только когда Хащщ стал пахнуть как стерильная операционная, я протянул ему посуду, содержимое которой нисколько не уменьшилось.
        - Теперь внутрь, - скомандовал я.
        Ктулху зажмурился и махом опрокинул в себя без малого пол-литра чистейшей спиртяги. Тут я подумал, что его сейчас точно порвет, потому что краснющие глаза Хащща еще и чуть из орбит не вылезли. Но нет, обошлось. Пару секунд мутант смотрел в пустоту своими ничего не видящими темно-красными лицевыми шариками - и вдруг его отпустило. Расслабился наш ктулху и едва набок не завалился, если б я его не подхватил.
        - Ну-ну, всё позади, - похлопал я его по плечу. - Держи педипальпы по ветру.
        - Педи… чего? - прохрипел Хащщ. - Ты это, хомо… со словами поответственнее.
        - Я щупальца имел в виду, - скромно сказал я. - Вместе с твоими хелицерами.
        - Умный, да? - скривился Хащщ. И, не долго думая, махнул еще одну кружку спирта, благо она уже снова наполнилась. После чего выдохнул: - Напридумывают всяких слов, а потом выпендриваются. Ишь ты, блин, педи… как их? Педицеры?
        - Тебе хватит, - сказал лесник, подойдя и забрав кружку у мутанта, глаза которого из красно-выпученных понемногу становились благостно-масляными. - Дело еще не закончено. Пошли поглядим, что там с Монументом.
        А поглядеть было на что.
        Главную аномалию Зоны оплетали черные щупальца - такие же, как те, что росли из спин элитных «мусорщиков», только потолще и подлиннее. Возле подножия Монумента сидел Лютый и жалобно мяукал, причем его мяв был поразительно похож на связную речь, в которой явно слышались нотки сочувствия. Мой котэ словно разговаривал с аномалией, подбадривал ее на своем каракальем языке - мол, держись, вон мои друзья идут, они помогут.
        - Ишь ты, паскудство какое, - покачал головой лесник, подойдя ближе. - Прям самый настоящий спрут на наш Монумент напал.
        Выражение «наш Монумент» меня слегка удивило поначалу, но потом я подумал - а ведь и правда, наш. Как и вся Зона, и каждая тварь, что в ней обитает. Хоть и бьемся мы порой с ними насмерть, а ведь, как ни крути, это всё наш сталкерский мир, которым мы сами пропитаны насквозь, до мозга костей. И забрось нас судьба в другую вселенную - благополучную, роскошную, стерильную, без мутантов и сволочей разных, что норовят подстрелить тебя из-за каждого куста, - выживем ли мы там? Не сопьемся ли от скуки и безысходности, лишенные вот этих вот наших аномалий, серой травы под ногами, экстремально звездного неба над головой? Кто знает… Иногда, конечно, хочется бросить всё и рвануть на Большую землю, пожить нормальной человеческой жизнью. Но смогу ли я в той жизни выжить, и не окажется ли то испытание страшнее любой самой жуткой опасности, которую может преподнести Зона? Не знаю…
        Пока я подвисал, предаваясь размышлениям о нашем сталкерском житье, лесник неторопливо обошел Монумент и, присвистнув, остановился.
        Я подошел к нему. Ага, понятно, с чего это у лесника такое лицо удивленное стало.
        Позади аномалии прилепилась круглая присоска величиной с большой эмалированный таз, из которой и росли эти черные щупальца. Живая. Дышащая. То раздувающаяся, то опадающая. Но не это было поразительно - я всяких тварей повидал в разных вселенных Розы Миров, и еще одной пакостью меня было бы сложно удивить. Дело было в том, что на спине этого живого таза отчетливо просматривался рисунок - две жирные точки и дугообразная полоса под ними, что в совокупности очень напоминало мило улыбающийся интернетовский смайл.
        Память услужливо преподнесла картинку из моего относительно недавнего прошлого: я держу на ладони круглую пластиковую блямбу, выдранную из уха мертвой девушки, а в нее медленно втягиваются окровавленные волоски - нано-нити, проникшие в человеческий мозг и подчинившие его чужой воле[5 - События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Чужая Москва» литературной серии «Гаджет».]. А с этой блямбы издевательски скалится смайл, очень похожий на тот, что виден на спине твари, опутавшей щупальцами Монумент.
        - Я похожую штуку на Большой земле видел, - сказал я. - Нейрофон называется. Гаджет нового поколения. Вставляешь в ухо - и всё, привет. Сначала он тебя очаровывает новыми технологиями, а потом превращает в управляемого зомби. Подарок «мусорщиков» человечеству, падкому на игры и виртуальные развлечения.
        - По ходу, они теперь и Монументом управляют, - сказал лесник. - И через него попытались мне мозги промыть, сделать из меня что-то типа управляемой торпеды. Да только не на того напали. Хорошо, что друг помог.
        Я было подумал, что он имеет в виду нашу команду, но лесник кивнул на Лютого.
        - Это он мне мозги на место поставил. Убил фактически. Видать, «мусорщики» меня за мертвеца сочли и отстали от моих мозгов. Ошиблись маленько, сволочи.
        С этими словами лесник размахнулся и изо всех сил всадил штык в центр блямбы, прямо между точек-глаз мерзкого смайла. Выдернул - и воткнул снова. И еще раз. И еще…
        Из блямбы хлестануло гнойно-желтым, словно лесник нарыв вскрыл. Она задергалась, зашипела угрожающе, но пожилого сталкера это не остановило - он методично продолжал своим штыком превращать блямбу в решето.
        Тварь слишком поздно поняла, что ее жуткие щупальца никого не впечатляют. Она принялась отлеплять их от Монумента, пытаясь хлестануть лесника толстыми черными жгутами, но я это дело быстро пресек из своего «Винтореза». С такого расстояния промахнуться нереально, поэтому я отстреливал щупальца по мере того, как тварь выдирала их из аномалии. При этом я отметил, что на Монументе от них остались глубокие вдавленные следы, как на большом куске пластилина, который перетянули веревкой. Впрочем, ничего удивительного. Если это паскудство есть живой прототип нейрофона, то для него вполне нормально вживить свои щупла в объект и диктовать ему волю оператора, создавшего столь жуткого монстра.
        Однако это вживление в Монумент не пошло твари на пользу. Если б ей удалось разом все свои щупальца отлепить, кто его знает, как бы дело обернулось. А так, пока она по одному выдирала их из аномалии, слегка озверевший лесник наконец попал своим штыком в какой-то жизненно важный центр.
        Тварь завизжала как крыса, которой прижали хвост, - тонко, пронзительно, мерзко… И, дернувшись в последний раз, безвольно повисла на своих щупальцах, которые еще не успела вырвать из Монумента.
        - Сдохла, - выдохнул лесник. После чего достал из кармана тряпку и принялся обтирать штык. Сразу видно профессионального воина. Сначала оружие, потом всё остальное.
        Покачиваясь и держась за брюхо, подошел Хащщ. Видно было, всё еще хреново ему, но глаза мутанта уже из кроваво-красных стали мутно-белыми. У ктулху с регенерацией всё в порядке, думаю, еще несколько минут, и он будет в норме.
        Лесник же вытер штык, закинул винтовку за спину, взялся за дохлую блямбу и как следует рванул.
        Послышался слабый треск, потом шелест - и мертвые, безвольные щупальца сползли с Монумента… на котором осталась сеть глубоких борозд, похожих на свежие раны. Причем, несмотря на освобождение, аномалии явно нездоровилось - мерцала она слабым, неровным светом, словно свеча с отсыревшим фитилем, собирающаяся вот-вот потухнуть.
        - Ничего, оклемается, - сказал лесник, отдуваясь и нюхая ладони. - Ну и вонь… По ходу, «мусорщики» на Монумент эту гадость прилепили, чтоб нашу Зону контролировать. А может, и весь мир решили захватить. Хорошо, что мы вовремя подоспели. Думаю, теперь их порталы закроются, хотя, конечно, еще предстоит зачистить тех «мусорщиков», что успели просочиться в наш мир.
        - Дело времени, - кивнул я. - Только сомневаюсь, что они так просто отдадут людям Зону. Наверняка еще не раз попытаются прорваться сюда - своё технологическое дерьмо им по-любому сбрасывать куда-то надо. Всяко лучше побороться за старую знакомую свалку, чем отвоевывать новую.
        - Согласен, - кивнул лесник. - И для этого проникновения им наш Монумент есть самый лакомый кусочек. Зеркало миров, как-никак, точка соприкосновения нескольких вселенных, через которую легче всего проникнуть в нашу Зону. Поэтому поживу я здесь, в этом зале некоторое время, пока Монумент подлечится. Может, и придумаю, как этот мир защитить от нового вторжения.
        Лютый повернул голову и посмотрел на меня бездонными глазами кота из одного известного мультика. В моей голове прозвучал его жалобный мяв:
        «Он один не справится. Надо помочь обоим. И сталкеру, и Брату. Ты отпустишь?»
        Я вздохнул. Конечно, не хотелось мне снова расставаться с Лютым, но он был прав. Не может же лесник в одиночку сторожить Монумент, ему и поспать нужно иногда. И кто тогда пожилого сталкера сторожить будет? В принципе, ничто не мешает им обоим выжить здесь, в зале Монумента. Насчет еды и питья можно не беспокоиться, чудо-кружка лесника прокормит обоих. Да и главная аномалия Зоны вроде за них, вот Лютый ее упорно братом называет, и, думаю, это неспроста.
        - Оставайся, - кивнул я. - Ты здесь нужнее.
        Мой котэ радостно подпрыгнул, после чего подошел и потерся о мои ноги, как самый обычный домашний любимец. Кто знает, может, мы с ним когда-нибудь успокоимся, я накоплю на свой домик, и заживем мы в нем как нормальные люди… хм-м-м… ну, как нормальные мутанты, которых отпустила Зона. Надеюсь, когда-нибудь она нас всё-таки отпустит.
        Неожиданно моей головы коснулось нечто. Очень знакомое и жутковатое, словно предчувствие чего-то настолько опасного, что по моему позвоночнику даже не обычная холодная дрожь пробежала, а словно весь он заледенел в одно мгновение.
        «Я вижу то, о чем ты мечтаешь, человек, - прошептал в моей черепной коробке чужой, мертвый голос. - И ты обретешь то, что заслужил. Готов ли ты к исполнению своего желания?»
        - Не делай этого, Снайпер, - покачал головой Хащщ, похоже, успевший полностью восстановиться. Видимо, голос Монумента прозвучал в головах всех присутствующих одновременно, и при этом все поняли, что Монумент разговаривает сейчас только со мной.
        - Поддерживаю, - произнес лесник. - Конечно, мы только что спасли Монумент, возможно, даже от смерти, но сомневаюсь, что у аномалий есть чувство благодарности. А вот то, что они никогда не изменяют своим привычкам, известно даже зеленой молоди, которая только что пришла в Зону. Боюсь, что твое желание он выполнит буквально.
        «Не надо, - мявкнул у меня в голове голос Лютого. - Брат не любит всех хомо. Зато любит играть с их желаниями. Вон их сколько лежит вокруг. Тех, кто проиграл».
        Лютый был прав. В зале Монумента хватало и довольно свежих человеческих трупов, и порядком истлевших, и тех, от которых остались одни лишь кости, пожелтевшие от времени. Все эти люди пришли со своими просьбами к самой известной аномалии Зоны - и остались здесь навсегда, ибо любое желание Монумент переворачивал так, что пожелавшего ждала смерть. Хорошо, если быстрая. Чаще - медленная и мучительная.
        Мою же просьбу и искажать не нужно было. Достаточно просто выполнить ее буквально, и я навсегда останусь в чертогах Сестры - а здесь, в зале, появится еще один труп, который точно знал, что хотел, и обрёл исполнение своего желания в полном объеме. При этом к Монументу со стороны моих друзей не могло бы быть никаких претензий - чего добивался, то и получил.
        Но я уже устал терять своих друзей, оживлять их очень дорогой ценой - и терять снова. Сестра была в своем праве и использовала его с завидной педантичностью. Поэтому у меня просто не было иного выхода.
        Я посмотрел на Монумент, отдаленно похожий на светящееся надгробие, и произнес:
        - Я хочу поговорить со Смертью, поэтому мне необходимо с ней повидаться.
        Свечение искалеченной аномалии стало заметно интенсивнее. Мне показалось, что ее многочисленные шрамы начали двигаться, словно по Монументу поползли невидимые змеи, оставляя на сверкающей поверхности всё новые и новые следы. Их становилось больше и больше, и вот уже они слились в одну сплошную колышущуюся сетку, от которой у меня начало рябить в глазах…
        И вдруг всё закончилось.
        Передо мной стояло огромное зеркало, раза в два больше Монумента. Нет, не зеркало… Портал в серый мир, где я уже бывал и куда очень не хотел бы вернуться в ближайшее время. И оттуда, из глубины этого портала, ко мне плыла темная тень, контурами отдаленно похожая на человеческую фигуру. Причем я ясно ощущал - от тени исходили волны неудовольствия, словно я только что оторвал ее от очень важного дела.
        - Здравствуй, Сестра, - проговорил я как можно почтительнее.
        «Здравствуй, - прошелестело у меня в голове. - «Зачем ты позвал меня?»
        - У меня к тебе просьба, - сказал я, силой воли давя в себе животный ужас, рвущийся из меня наружу, требующий развернуться и бежать как можно скорее. Естественная реакция организма, запрограммированного природой любой ценой бежать от смерти…
        Но я устоял, до хруста сжав кулаки и до боли вонзив в ладони отросшие ногти, которые не нашел времени подровнять «Бритвой». Устоял - и смог договорить, даже после того, как услышал в своей голове раздраженное:
        «Чего ты хочешь?»
        - Я хочу вернуть к жизни тех, кто мне дорог. И прошу тебя не забирать их в свой мир до тех пор, пока они не умрут естественной смертью, от старости.
        Мне показалось, что взметнувшиеся надо мной невидимые волны неудовольствия сейчас накроют меня, словно цунами, снесут, размажут об бетонный пол. Нет, не неудовольствия. Ненависти. Другого слова я не смог подобрать к тому, что сейчас ощущал. И это было действительно страшно - чувствовать, насколько сейчас я разозлил саму Смерть…
        «Ты хочешь лишить меня права брать то, что принадлежит мне?!»
        Это был уже не шелест - в моей голове гремели раскаты грома, страшная боль разрывала мозг, казалось, что сейчас мои виски лопнут от внутреннего напряжения и содержимое черепной коробки, расплющенное давлением, выплеснется из нее, как кисель из разбитого кувшина.
        - Нет, - проговорил я, еле ворочая языком от невыносимой боли уже не только в голове, но и во всем теле. - Я просто прошу тебя об одолжении, как брат просит Сестру. Можешь забрать меня в свой мир навсегда, только дай жить им. Пожалуйста…
        Мои слова были искренни. Меня и правда ничего не удерживало в мире живых, кроме Предназначения, которое лично мне было глубоко безразлично. Человек должен чем-то заниматься, чтобы не сдохнуть со скуки, вот я и следовал тому самому Предназначению, о котором мне периодически напоминали, когда я забывал о нем. И если б своей жизнью я выкупил у Сестры жизни Рут, Фыфа, Насти, Рудика и Харона, можно было бы смело считать эту сделку самой удачной в моей биографии.
        Не знаю, что помешало Сестре просто взять меня за шкирку, втащить в свой мир и оставить там наглого родственничка навсегда. Возможно, она почувствовала, что я не вру и что реально готов обменять жизни своих друзей на свою. Не исключаю, что это ее впечатлило. А может, и правда Смерть ждали важные дела и не было у нее времени вразумлять бестолкового хомо, втолковывая ему прописные истины.
        Так или иначе, я почувствовал, как волна черной ненависти, нависшая надо мной, потихоньку отступает. И лед, сковавший позвоночник, уже не ломит его адской болью, а словно тает понемногу, возвращая телу способность двигаться…
        «Хорошо, - прозвучало у меня в голове. - Оживи их, если, конечно, сумеешь. Я снимаю с них свои печати. Но помни, Снайпер, больше у тебя нет Сестры…»
        Зеркало, зависшее перед моими глазами, стало ярче. Свет ударил мне в глаза, и в нем мгновенно исчезла темная тень, которую живым положено видеть лишь однажды - последний раз в жизни. Я невольно зажмурился, ощущая, как пол уходит у меня из-под ног и как я падаю в бездонную пропасть, разверзшуюся на том месте, где я только что стоял…
        Но удара не последовало. Я почувствовал, как меня подхватили чьи-то руки и поставили на ноги. Хороший прием тут у них, на дне бездны, в которую скидывают наглых грешников после свидания со Смертью.
        - Ты в норме? Снайпер, ты как?
        Два голоса слились в один, и тут до меня дошло, что мое безвольное тело с двух сторон поддерживают лесник и Хащщ, не давая мне грохнуться на бетонный пол.
        - Нормально, - скривился я. - Не дождетесь.
        - А мы уж подумали, что ты всё, скопытился, - озабоченно сказал Хащщ. - Стоишь такой, вылупился на Монумент, не шевелишься, глаза не мигают. Потрогали - а ты весь затвердел, как каменный стал. Лесник сказал, что всё, звездец, сейчас серебриться начнешь и окончательно в статую превратишься. Напугал старый хрен до чертиков.
        - За старого хрена ответишь, - добродушно пообещал лесник, явно довольный, что ошибся в своих прогнозах насчет меня. - Ну, говори, Снайпер, где был и чего там видел?
        Я выдохнул, еще не веря, что остался в живых. Осмотрелся. Вон он, Монумент, стоит себе, хило посверкивая синевой, - видать, совсем выдохся, исполняя мое желание. Но надо отдать ему должное, выполнил он его так, как я надеялся, без своих обычных завихрений в стиле коварных восточных джиннов. Даже аномалии умеют ценить добро и платить за него той же монетой - в отличие от многих людей.
        - Смерть видел, - отозвался я. - И разрешение от нее получил вернуть к жизни моих друзей.
        - Вот так запросто? - удивился Хащщ.
        - Да не сказал бы, что запросто, - задумчиво протянул я. - Сдается мне, что дорого я заплач? за это мое желание.
        - А какая она - Смерть? - поинтересовался лесник.
        - Единственная и неповторимая для каждого из живущих, - ответил я. - Конечно, лучше встретиться с ней попозже, но уж если случится такое, надо принять ее спокойно и достойно, как гостью, пришедшую забрать то, что причитается ей по праву.
        - Непросто это, - вздохнул Хащщ. - Ладно, пока что сегодняшний день для нас закончился благополучно, поэтому не будем о грустном.
        - Не будем, - согласился я. - Да и пора мне уже - коль Смерть разрешила, пора дело делать. Хащщ, ты со мной?
        - Ага, с тобой, - сказал ктулху, бросив взгляд на Монумент. - Меня эта аномалия в дрожь вгоняет. Так что уж лучше куда угодно отправиться, только не оставаться рядом с ней.
        Я повернулся к леснику, возле ног которого сидел Лютый. В глазах обоих я заметил легкую грусть, которая всегда случается, когда боевым друзьям приходится расставаться.
        - Ну, пошли мы, - сказал я.
        - Погоди, - сказал лесник. - Путь от Монумента часто бывает более опасным, чем дорога к нему. Поэтому вот тебе подарок.
        С этими словами пожилой сталкер запустил руку за пазуху и достал оттуда артефакт, смахивающий одновременно на подводную мину и на свернувшегося в клубок ежа-мутанта с затупленными колючками. На мину - характерными отростками, похожими на контактные датчики цели, а на ежа тем, что артефакт напоминал учащенно дышащего рассерженного зверька, которого, впрочем, лесник держал на ладони абсолютно спокойно.
        Это был «проводник». Уникальный арт, который находили лишь дважды за всю историю Зоны, способный указывать безопасные пути в аномальных полях, восстанавливать в памяти давно забытые воспоминания, а также пробивать в пространстве «кротовые норы» - порталы для мгновенного перемещения из одного места в другое. У меня был такой, но он погиб, причем по моей вине. Именно погиб, как боевой товарищ, выполнивший ценой своей жизни непосильную задачу.
        - Это слишком дорогой подарок, - покачал я головой. - Не могу его принять.
        - Бери, сказал! - нахмурил брови лесник. - Тебе он нужнее. Цель у тебя благородная, потому и подарок соответствующий. И еще. Сегодня я изменил о тебе мнение, Снайпер. Всегда раздолбаем считал, который по собственной прихоти ерундой страдает, приключений ищет на свою голову. Но тот, кто ради друзей готов свою жизнь отдать, достоин уважения.
        - Благодарю, - кивнул я, принимая «проводник» из рук пожилого сталкера. - И за дорогой подарок, и за слова, которые для меня ценнее любого, даже самого дорогого артефакта. У него есть имя?
        Лесник пожал плечами.
        - Нету. Никогда даже не задумывался об этом.
        - Тогда пусть будет Кэпом, - сказал я. И, наклонившись к артефакту, тихо спросил: - Ты не против.
        Похоже, арту было пофигу. «Проводника» явно не устраивало, что его вытащили из теплой подмышки, и он рассерженно пыхтел по этому поводу, топорща отростки, меж которыми красиво посверкивали переливы цвета чистого неба - несмотря на плохое настроение, арт был полон энергии, которой наверняка втихаря подпитался от Монумента.
        Этим я и воспользовался, отработанным движением крутанув Кэпа так, как ранее крутил его покойного тезку для того, чтобы вскрыть очередную дыру в пространстве.
        И пространство поддалось. Миг - и передо мной открылась дыра диаметром с колесо от «КамАЗа», по краям полыхающая небесной синевой. Всё-таки Кэпы отличались друг от друга - мой погибший друг предпочитал цвет пламени. Что ж, оставалось надеяться, что на качество пространственного портала это не повлияет.
        - Если ты со мной - то за мной, - сказал я Хащщу, мысленно усмехнувшись неожиданной корявой рифме.
        И с места «рыбкой» прыгнул в «кротовую нору».

* * *
        Кэп не подвел. Всё получилось так, как я задумал.
        Вывалились мы с Хащщем примерно в километре от озера Куписта, рядом с которым был расположен научный комплекс Захарова, похожий на огромный дот. Хм-м-м… Теперь уже не Захарова, упокой его Зона, а Кречетова. Если, конечно, ученый никуда из него не свалил за то время, пока я шастал по прошлому и будущему чернобыльской Зоны.
        Хащщ, не привыкший к экстремальному перемещению в «кротовых норах», подошел, потирая бок, - приложился им об землю, когда из портала выпал.
        - Ну, вы с лесником и экстремалы, - пожаловался он. - Чтоб я еще раз в эту мясорубку полез.
        - Группироваться надо было, - сказал я. - Ничего, привыкнешь.
        - Да я уж лучше на своих двоих как-нибудь… - начал было Хащщ, но я поднял руку.
        - Тихо!
        Выкинуло нас неподалеку от небольшого лесочка, за которым и находился научный комплекс. Я специально так рассчитал, чтоб сначала из-за укрытия изучить обстановку, а потом уже соваться в гости к Захарову. Но сейчас там, за деревьями, что-то происходило. Возня, стоны, смех, приглушенный красной от радиации листвой.
        - Чёт там фигня какая-то творится, - сказал Хащщ, прислушиваясь. - Пикник, что ли, кто-то устроил?
        - Пойдем посмотрим, что там за пикник, - сказал я, беря «Винторез» на изготовку. - Лесок этот нам не обойти, всё равно заметят на открытой местности, так что лучше давай быстрее за мной, пока они заняты своими делами.
        На сырой почве в районе озера Куписта рос хилый тростник высотой примерно нам по пояс. Конечно, маскировка так себе, но в нашем случае это было лучше, чем обычная серая трава Зоны, в которой и ботинок не спрячешь. В общем, пригнувшись, мы побежали к кривым деревьям-мутантам, и при этом я очень надеялся, что сейчас нас не ловит на мушку один из часовых, выставленных по периметру для охраны «пикника».
        Но ничего не произошло. Мы благополучно добежали до деревьев и, стараясь не шуметь, аккуратно пошли в направлении загадочной возни.
        Идти пришлось недолго. Почти сразу деревья стали реже, и сквозь корявые ветви мы разглядели поляну, на которой происходило весьма отвратительное действо.
        Их было пятеро. Все в легких зеленых комбезах группировки «Воля» серии «Вольный ветер» с фильтрующими масками на лицах. Бывалые сталкеры уже давно обходятся без них, но есть и такие, кто без фильтров на морде, дополнительно снабженных противоосколочными очками, из укрытий не выходит. По мне, так подобное украшение прежде всего на себя напяливают те, кто не хочет светить свой портрет даже в Зоне, где и без них полно всякого отребья. Особенно это актуально, когда люди творят то, чем сейчас занимались на поляне «вольные».
        Сегодня им повезло. Видимо, в лесочке решило отдохнуть семейство ктулху, и это просекла пятерка бизнесменов в зеленых комбезах. Подкрались с разных сторон и одновременно выстрелили из парализаторов - вон они болтаются у каждого из них за спиной помимо основного оружия. Обычно применяются учеными для нелетальной охоты на мутантов. Стреляют шприцами с коктейлем, от которого мут на некоторое время впадает в ступор, пока ученые его или на месте изучают, или тащат в свое логово для более вдумчивого исследования.
        Однако «зеленые» и не думали заниматься научными изысканиями. Им семейство ктулху понадобилось для другого.
        Как известно, Зона - это не только территория для добычи ценных артефактов, за которые на Большой земле платят нереальные деньги. На зараженных землях идет еще и охота на мутантов, чучела которых тоже стоят немало, а некоторые части тела используются в медицине либо для приготовления экзотических блюд, стоимость которых порой поражает воображение.
        Жесткое и вонючее мясо ктулху на черном рынке популярностью не пользуется. Зато нежные ротовые щупальца, фантастически вкусные, если их правильно приготовить, у гурманов-экстремалов ценятся очень высоко. Также очень дорого стоят головы этих мутантов, которые собиратели охотничьих сувениров после соответствующей обработки вешают себе на стену. На третьем месте стоит крепкая, гладкая и одновременно мягкая кожа мутантов, из которой шьют одежду, кошельки, сумки и прочую дребедень для состоятельных дам и господ.
        При этом есть один секрет, о котором знают все сталкеры.
        Если щупальца отрезать у мертвого ктулху, то у блюда потеряется тот самый неповторимый привкус, который так ценится любителями вкусно пожрать.
        То же касается головы, ибо те самые щупальца, лишенные притока крови, очень быстро начинают портиться - чернеть, съеживаться и отваливаться от морды. Поэтому головы тоже отрезают у живых мутантов, после чего трофей сразу погружают в специальный раствор, сохраняющий и консервирующий добычу до того, как она окажется в мастерской таксидермиста.
        То же самое рекомендуется проделывать и с кожей для сохранения ее неповторимой мягкости.
        Знание секретов Зоны, конечно, вещь полезная, только в данном случае слабо применимая, ибо мало находится энтузиастов, готовых попытаться взять в плен живого ктулху. Эти мутанты справедливо считаются одними из самых опасных чудовищ Зоны, потому и цена на перечисленные выше трофеи бывает запредельной, превышающей стоимость многих очень редких и ценных артефактов.
        Но сегодня «вольным» повезло. Семья ктулху, состоящая из отца, матери и двух детей-подростков, беспечно завалилась спать на поляне, окруженной со всех сторон деревьями, - и вдруг в мгновение ока оказалась парализованной, без малейшей возможности сопротивляться.
        «Вольные» же к охоте на ценную добычу подготовились замечательно. В одной большой полупрозрачной канистре уже плавала голова отца семейства с выпученными от боли глазами. С матери, подвешенной за ноги к ближайшему дереву, двое «вольных» сдирали кожу заживо. Несчастная лишь слабо стонала, не в силах кричать - парализатор еще действовал, сковывая голосовые связки. На соседнем дереве висело обезображенное тело молодого ктулху, с которого уже сняли кожу - ее сейчас аккуратно засовывали во вторую канистру, где уже плавали отрезанные щупальца.
        Целой и невредимой оставалась лишь самочка-подросток, которая лежала на траве. Ее конечности были привязаны к мощным стальным кольям, забитым в землю, причем верхние и нижние лапы были максимально растянуты в стороны. Для чего - понятно. Есть в Зоне еще одно развлечение для конченых уродов: секс с мутантами. По ходу, юную самочку оставили на потом, развлечься после нелегкой работы, а после разделать так же, как остальных членов ее семьи.
        В целом перед нами разворачивалось мерзкое и страшное действо, которое порой можно встретить в Зоне… и пройти мимо. Ибо тут каждый зарабатывает как может, и если начать отстреливать каждого урода, что шатается по зараженным землям, то никаких патронов не напасешься. Мне такой способ заработка непонятен и неприемлем, а насчет остальных - это дело их совести. И совершенно не мои проблемы.
        Но тут я глянул на Хащща и понял - теперь и мои тоже. Белые глаза ктулху были даже не красными, а черными от ярости. Таким я его еще никогда не видел. Мутанта аж трясло. Щупальца - в разные стороны, пальцы скрючены, того и гляди сейчас бросится и начнет когтями рвать «вольных» на лоскуты…
        - Тихо, тихо, - прошептал я, дотрагиваясь до напряженного плеча мутанта, твердого, словно камень. - Пока одного-двоих порвешь, остальные из тебя решето сделают. Давай-ка грамотно поступим. Стрелок из тебя неважный, поэтому попробуй их отвлечь. А когда они все затылками ко мне повернутся, я их зачищу. Только покажись из-за деревьев и сразу прячься обратно.
        - Понял, - хриплым от нервного напряжения голосом проговорил Хащщ. И, бросив на землю свой «Винторез», чесанул в обход поляны. Чего-чего, а бесшумно передвигаться их порода умеет. Ни веточки не хрустнуло нигде, ни листок не шевельнулся. Идеальные убийцы эти ктулху, позавидовать можно.
        Я едва успел прикинуть, как поведут себя цели, когда увидят Хащща, как он уже появился на другой стороне поляны. Вышел из-за деревьев, поигрывая мускулатурой - по ходу, на бегу успел с себя всю одежду скинуть. Зачем - я так и не понял, ибо степень охренения «вольных» при виде ктулху, одетого как сталкер, была бы несомненно выше. Но факт остается фактом.
        Увидев еще одного мутанта, «зеленые» побросали свои кровавые дела и схватились было за оружие, повернувшись к новой цели… И тут же двое из них ткнулись фильтрующими масками в траву после того, как им в затылки прилетели пули из моего «Винтореза».
        Я бы и остальных троих снял столь же легко и непринужденно - с такого расстояния промахнется только слепой. Да только третьего выстрела не получилось. Заклинил мой «Винторез» намертво, как это часто бывает с незнакомым оружием. По-хорошему, завершив бой с «мусорщиками», почистить его надо было бы, небось, ствол и сепаратор забились после интенсивной стрельбы. Но война, как и история, не знает сослагательного наклонения. А действовать надо было немедленно - потому что Хащщ, вместо того чтобы после своего появления метнуться обратно, под прикрытие деревьев, ринулся в атаку, грудью на боевые стволы «вольных».
        Надо признать, двигался он с потрясающей скоростью. Доля секунды, взмах когтистой лапы - и вот уже один из «зеленых», рухнув на колени, держит в руках собственное лицо, сорванное с черепа вместе с фильтрующей маской. Второй взмах - и еще один «вольный» пытается ладонью зажать разорванное горло, из которого сквозь растопыренные пальцы четырьмя фонтанами хлещет кровь.
        А вот последний член группы оказался самым опытным. Профессионально метнулся в сторону, увеличивая расстояние между собой и разъяренным мутантом, и полоснул очередью из своего «калаша». Не прицельно, веером, от бедра - да и как целиться в смазанный от скорости силуэт, стремительно двигающийся по поляне?
        Полоснул - и попал. Я видел, как споткнулся Хащщ, поймав пулю, а может, и не одну. И как тут же на снижение скорости цели отреагировал «вольный», упав на одно колено и вскинув автомат к плечу для того, чтоб уже прицельно добить раненого точной очередью в голову…
        Но я успел раньше.
        Отбросив свой бесполезный уже «Винторез», я метнулся ко второму, брошенному Хащщем, подхватил его - и поставил завершающую свинцовую точку со стальным сердечником в этом скоротечном бою, занявшем менее десяти секунд…
        Последний «вольный» рухнул на залитую кровью траву. Пуля пробила стекло его противоосколочных очков, не рассчитанных на прямое попадание из «Винтореза» с тридцати метров, и вышла из затылка, вынеся всё содержимое черепа. Вполне нормальный ход событий. Если человек использует свои мозги для того, чтобы творить зло, значит, нет ничего страшного в том, если однажды их вышибет чья-то милосердная пуля…
        Хащщ, не обращая внимания на рану в боку, уже рвал веревки, которыми была связана самочка ктулху. Если не обращать внимания на ее голову и когти, дева была вполне сформировавшейся - такой фигуре, одновременно и мускулистой, и женственной, позавидовали бы многие девушки на Большой земле.
        Когда я подошел ближе, Хащщ уже порвал последнюю веревку - и тут я стал свидетелем душераздирающей сцены. Самочка, которую уже отпустило действие парализатора, бросилась к Хащщу и, дрожа, прижалась к нему всем телом, одновременно с ужасом глядя на меня. Понятное дело. Я - хомо. Существо той же породы, представители которой только что зверски убили ее родных. И какая разница, скольких двуногих уродов я только что зачистил? Всё равно я - такой же, как они. И вряд ли когда-то Хащщ сумеет объяснить ей разницу.
        А еще я понял, что на этой поляне наши с ним дороги расходятся. И почему Хащщ сорвал с себя человеческую одежду, тоже понял без разъяснений. После того, что он увидел на этой поляне, никогда больше не оденет Хащщ ее на себя. Люди ненавидят и убивают мутантов потому, что боятся их. И мутанты охотятся на людей по той же причине. Так чем мы лучше мутантов, которые вынуждены защищать себя от нас?
        Хащщ повернул голову и посмотрел на меня. Ну и взгляд… Сейчас я уже не был уверен, что мой боевой товарищ не кинется на меня и не разорвет на части. Что ж, я понимаю его. Теперь я для него такой же, как и все остальные хомо. Враг. В том числе и потому, что теперь у Хащща появилась семья, которую ему придется защищать от нас, людей…
        - Прощай, - сказал я.
        Хащщ не ответил. Он просто поднял дрожащую самочку и понес ее подальше от этого ужаса. Правильно, незачем ей больше смотреть на то, что осталось от ее родных. Зона сама похоронит трупы, а память со временем сотрет остроту воспоминаний - но не ненависть к хомо, которые это сделали. Что ж, надеюсь, у Хащща с этой самочкой всё будет хорошо - хотя бы потому, что уже сейчас она ладошкой зажимает его рану, из которой сочится кровь.
        Когда мой боевой товарищ скрылся за деревьями вместе со своей ношей, я осмотрелся как следует. Надо сказать, что мой шмот к этому времени был уже грязным донельзя и местами изрядно рваным. А поскольку поблизости не наблюдалось ни стиральной машины, ни ателье по ремонту одежды, я быстро подобрал себе замену, выбрав из пяти комбезов наименее заляпанный кровью и наиболее подходящий мне по размеру. Фильтрующую маску тоже прихватил, пусть будет на всякий случай.
        К поясу я прицепил две объемистые армейские сумки. В одну идеально поместился компактный трофейный автомат «Вихрь», в другую я положил три запасных магазина к нему, пару консервов, флягу с водой, пару гранат - и еще четыре магазина к новенькой СВД, с которой не смог расстаться, как только увидел.
        Зачем «зеленые» поволокли снайпера на такую охоту - вопрос. Но их уже не спросишь, а винтовка - вот она. Вроде и не нужна особо, а бросить ее здесь уже ясно, что не смогу. К тому же по комплекции я похож на того снайпера, что сейчас лежит здесь, на поляне, с пулей в голове, а территорию возле Куписты, когда я покидал эти места, контролировала именно группировка «Воля». И, судя по тому, как нагло «зеленые» тут себя ведут, с тех пор ничего не поменялось. Так что, может, хоть временно сойду за этого самого снайпера, которому сегодня повезло меньше, чем мне.
        В общем, экипировался я, оставив на поляне оба «Винтореза», и пошел в ту сторону, где сквозь редколесье просматривалась серая бетонная громада научного комплекса.

* * *
        Я не ошибся в своих предположениях. Вход в громадный дот стерегли двое «вольных», вооруженных автоматами Калашникова. Судя по тому, что бойцы не стали стрелять при моем приближении, план удался - меня сочли за того самого снайпера, что вошел в лес в составе группы охотников.
        - Как прошло? И чё с остальными? - поинтересовался один из «вольных», набивая на цифровой панели возле двери код доступа.
        - Нормально прошло, - проговорил я в маску, искажающую любой голос до неузнаваемости. - Остальные самку ктулху трахают. Как закончат, вернутся с трофеями.
        - А ты чё? - хохотнул второй.
        - А я не сторонник такого рода развлечений, - буркнул я, при этом ни разу не соврав.
        - Ишь ты, мля, какой белый и пушистый, - хмыкнул первый, нажимая на кнопку с надписью «ОК». - Надо было дунуть перед процессом или накатить, сразу бы на подвиги потянуло.
        Я не стал спорить со специалистом по дутью и накатыванию. Толстенная бронированная дверь с легким шипением отворилась, поэтому я лишь поинтересовался, на месте ли Кречетов. Получив утвердительный ответ, я кивнул, перешагнул знакомый порог и направился к лабораторному отсеку - ученый был истинным фанатом своего дела, поэтому, вероятнее всего, найти его получится именно там.
        По пути мне пару раз встречались «вольные», патрулирующие коридоры. При виде меня вопросов ни у кого не возникло - кивнули друг другу и разошлись. Думаю, на базе «боргов» подобное вряд ли бы прокатило. У членов этой группировки, в отличие от «зеленых», с бдительностью получше будет. Как и с дисциплиной. При этом «вольные» по рейтингу не сильно от «боргов» отстают - берут своё безбашенностью и отмороженностью. Там, где «черно-красные», просчитав всё, решат уйти и не связываться, «зеленые» попрут напролом, и зачастую в Зоне это залог победы. Потому и численность их группировки позначительнее будет - ловцам удачи больше по душе анархия, чем строгие военные правила «черно-красных».
        Лишь перед самым лабораторным блоком меня тормознул часовой.
        - Маску сними, - потребовал он. - Тут всё стерильно, можно и без нее.
        - Не верю я в вашу стерильность, - прогудел я. - Микробов боюсь. Так что отвяжись нах.
        - Я тебе сейчас свинцовых микробов в брюхо напущу, - пообещал часовой, направляя мне в живот свой АКС74У. - Чет, я смотрю, у тебя винтовка больно знакомая. Не Серого ли часом? Он с ней не расстается.
        - Попользоваться дал, - сказал я, снимая маску. - На, подавись.
        С этими словами я швырнул ее в морду «зеленого», одновременно делая шаг вперед и левой рукой отводя ствол автомата в сторону. Когда же часовой инстинктивно отпрянул от летящего в лицо предмета, я с правой долбанул ему в точку нокаута, расположенную под мочкой левого уха.
        Если бить в край челюсти, это как повезет. Может, у оппонента она «хрустальная», как говорят боксеры, а может, и нет. А вот коли бить под ухо, это практически стопроцентный результат. Конечно, к этой точке тянуться немного дальше, чем к подбородку, но мне сейчас нужны были именно эти сто процентов. Поэтому я постарался.
        И попал куда хотелось.
        «Зеленый» медленно сполз по стене, а я беспрепятственно прошел сквозь двойные двери из бронестекла, заложив их ручки с другой стороны трофейным АКС74У. Теперь у меня несколько лишних минут точно есть даже в том случае, если «вольные» додумались посадить оператора к видеокамерам, которые, насколько я помню, были понатыканы во всех коридорах.
        В самом лабораторном блоке охраны не было. Зачем, когда ее полно в научном комплексе? По ходу, Кречетов договорился с «вольными», и теперь они стерегут его тушку как свою. И поскольку к собственной жизни у «зеленых» отношение пофигистическое, лучше б ученый «боргов» нанял. Для него лучше, разумеется, не для меня.
        Лабораторный блок был полностью безлюден. Видимо, Кречетов не любил, когда ему мешают. И когда помогают - тоже. Понимаю его. Помощь от некомпетентных ассистентов порой хуже вреда, а где тут, в Зоне, компетентных найдешь?
        Ученого я нашел в третьем по счету помещении. Он стоял перед каким-то агрегатом внушительных размеров, азартно нажимая на кнопки, и настолько увлекся, что даже не заметил, как я подошел к нему сбоку. Зато ствол «Вихря», упершийся ему в ребра, почувствовал, и, повернувшись ко мне, удивленно поднял брови.
        - Привет, Снайпер. Если честно, не ожидал тебя здесь увидеть.
        - Ожидал, - криво усмехнулся я. - Подозреваю, в том числе и по этому поводу здесь теперь так много охраны.
        Кречетов хмыкнул.
        - В проницательности тебе не откажешь. Ты ствол-то убери, для разговора он не нужен.
        - Смотря с кем разговор, - сказал я, но автомат опустил, держа его в одной руке так, чтобы дульный срез был направлен на колени ученого. С Кречетова станется нажать какую-нибудь кнопку, после чего у меня под ногами пол провалится или с потолка на голову рухнет что-нибудь тяжелое.
        - Как бы там ни было, чем обязан? - поинтересовался ученый.
        Вместо ответа я свободной рукой залез в карман и высыпал пять гильз со сплющенным дульцем на стол, стоящий рядом с агрегатом.
        - Что это? - удивился Кречетов.
        - Биоматериал. Части тел и прах моих друзей, которых я хочу вернуть с того света.
        - Опять? - поразился ученый. - Не надоело тебе заниматься бесполезной работой?
        - Теперь это не бесполезная работа, - покачал я головой. - Теперь это цель моей жизни, за которую я готов платить любую цену.
        - Любую цену… - почесал подбородок Кречетов. - А прах, как я понимаю, это то, что осталось от тел после того, как по ним прошлись лучи «смерть-ламп».
        Я кивнул.
        - Ты ж понимаешь, сколько будет стоить полноценное восстановление живых клеток из этого праха?
        - Если ты так говоришь, значит, это возможно, - произнес я. - А если возможно, просто назови цену.
        Кречетов прищурился, продолжая задумчиво чесать нижнюю челюсть. Если он не остановится в ближайшее время, то точно проскребет ее до кости.
        Мои опасения не оправдались. Рука ученого отклеилась от лица, покатала гильзы по столу. Лицо Кречетова выражало глубокую задумчивость, а в его глазах я прочитал сомнение. И удивился. Впервые я видел, что этот человек, всегда точно знающий, чего хочет, в чем-то сомневается.
        - Есть одно дело, Снайпер, - наконец проговорил ученый. - Миссия, с которой, как я теперь понимаю, сможешь справиться только ты. Я сам думал о том, чтобы туда отправиться, но это был бы практически гарантированный провал. А у тебя может получиться.
        - Получиться что? - не понял я.
        - Отправиться… как бы это сказать… в другую реальность…
        Странно. Кажется, сейчас Кречетов подбирал слова, пытаясь донести до меня что-то очень непростое. Чем дальше, тем всё более странно - чего-чего, а уж свои мысли этот человек всегда умел формировать очень четко.
        - Для меня это дело обычное, - пожал я плечами.
        - Не совсем, - покачал головой ученый. - Сам ты останешься здесь, в этой лаборатории. А твоё сознание переместится в тело другого человека, причем он об этом подозревать не будет.
        - Это как? - немного опешил я. - Что я там делать-то буду, в чужом теле?
        - Ничего. Ждать.
        - Какого ктулху ждать?
        - Пока не придет пора действовать.
        Я почесал затылок.
        - Если честно, ничего не понимаю.
        - Я и сам понимаю далеко не всё, - вздохнул Кречетов.
        И тут до меня дошло.
        - Это не твоя разработка, верно? Захарова?
        Ученый кивнул.
        - Его наследство. Он хотел что-то вытащить из прошлого Зоны, и для этого ему нужно было послать туда кого-то, кто смог бы ненавязчиво направлять человека, в тело которого будет внедрено сознание оператора. В данном случае тебя - если, конечно, ты согласишься. Только учти. Если ничего не получится, твое тело останется навсегда здесь, а сознание - там. Иными словами, ты превратишься в овощ с примитивными рефлексами - дышать, есть, испражняться, спать. Всё.
        Я невесело усмехнулся.
        - Большинство людей на планете так живут, и ничего. Вполне себе счастливы.
        Я пытался шутить, хотя, честно говоря, мне было не до смеха. Умереть - это одно. Я умирал уже и знаю, что это такое. Но превратиться в растение - это совершенно иное. Намного хуже самой лютой смерти, когда ты заперт в собственном теле, словно в одиночной камере, из которой можно лишь наблюдать за происходящим вокруг. Хотя Кречетов говорит, что мое сознание при этом будет не пойми где… Но я не раз сталкивался с тем, что ученые говорят одно, а на деле получается совсем другое.
        - Ну, что скажешь? - спросил Кречетов, пытливо заглядывая мне в глаза.
        - Прошлое Зоны, говоришь, - вздохнул я. - Нашей хоть Зоны-то, или одной из множества ее отражений, которых в Розе Миров как пузырьков в газировке?
        - Не знаю, - покачал головой ученый. - Понятия не имею. Вводных данных практически нет.
        - А если я не вернусь, ты всё равно оживишь моих друзей?
        - Клянусь тебе в этом, - кивнул Кречетов. На мой взгляд, слишком поспешно, словно ждал этого вопроса.
        - Гарантии?
        - Мое слово.
        Мягко говоря, гарантии были хлипкими. Но я точно знал: если кто может в Зоне - да и, пожалуй, во всем мире - вернуть к жизни моих боевых товарищей, то это однозначно вот он. Мой заклятый враг, которого я, пожалуй, с натяжкой мог бы назвать одновременно и своим другом. Странное сочетание, которое возможно, наверное, только в Зоне.
        - Я согласен, - сказал я.
        - Тогда тебе сюда.
        Кречетов ткнул пальцем в стоящий неподалеку стеклянный гроб, который в среде ученых принято называть автоклавом. Причем у того гроба уже была откинута крышка.
        Не ожидал я, признаться, что всё будет так быстро, но если уж дал согласие, значит, деваться некуда.
        Я прислонил к агрегату свою СВД, на стол рядом с гильзами положил автомат «Вихрь». Снял с пояса сумки с припасами, которые так и не пригодились. Эх, жрать охота! Как подумал о консервах, так прям желудок к горлу подкатился. Хотя, может, это от страха, который я уже привык преодолевать каждый день, словно от назойливой мухи отмахиваюсь. Все боятся, и я не исключение. Но сейчас страх присутствовал не хилый, от которого так просто не избавиться. Что, впрочем, нисколько не помешало мне подойти к автоклаву и лечь в него.
        - Будет больно, - подойдя, сказал Кречетов.
        - И почему я не удивлен? - проворчал я. Боль - это моя вторая сестра после Смерти. И если первая от меня отказалась, то от второй мне, по ходу, не избавиться никогда.
        - Удачи тебе, Снайпер, - сказал ученый, опуская крышку автоклава.
        И пришла боль…
        Сначала терпимая, когда в мои руки вонзились иглы автоматических капельниц, умеющих находить вены самостоятельно, без помощи человека. Но когда через них по прозрачным трубкам потек какой-то адский раствор, я понял - подобной боли, раздирающей тело изнутри, я не испытывал никогда.
        Первым моим побуждением было выдернуть проклятые иглы из себя. Я даже попробовал это сделать, но руки уже меня не слушались. Тело онемело, стало деревянным, словно не моим. Лишь мое сознание, тщетно пытающееся управлять этой теперь уже безжизненной колодой, было еще живым и билось об стенки черепной коробки, словно попавшая в плен бабочка, - до тех пор, пока новая волна запредельной боли не утопила его в своей бездонной черноте…
        Эпилог
        Кречетов шел по коридору лабораторного блока, рассеянно читая надписи над дверями. Их много было, этих дверей, как и надписей над ними, поясняющих, чем конкретно занимались люди, перешагнув порог этих прекрасно оборудованных помещений. Здесь было всё, чего могла пожелать душа истинного рыцаря науки, готового идти ради нее на любые жертвы.
        Но сейчас новые жертвы Кречетова не интересовали. Он и так уже принес на алтарь дела своей жизни всё, что имеет для человека хоть какую-то ценность. Молодость. Совесть. Любовь. Веру в людей…
        По большому счету, ничего у него в душе не осталось человеческого. Теперь он был тем, кем и хотел стать когда-то, - совершенной биологической машиной, запрограммированной на достижение результата. Любой ценой, включая собственную жизнь - которая, кстати, очень похожа на Зону. Если очень хотеть чего-то, то она почти всегда исполняет желание. Главное, потом не пожалеть об этом.
        Кречетов невесело усмехнулся своим мыслям. А ведь они со Снайпером похожи. Оба запросто способны расстаться с жизнью ради великой цели.
        Хотя нет, похожи - да не во всем… Он - ученый с многолетним стажем, прошедший через пламя многих битв, видевший сотни смертей, - испугался того, на что Снайпер согласился легко, без малейшей тени сомнения. Поэтому не надо равнять себя с этим сталкером, которого не хочешь, а зауважаешь. У него есть то, чего нет у ученого, познавшего многие тайны вселенной, - способность пожертвовать собой не ради гипотетических научных открытий, а ради своих друзей. Причем не просто рискнуть жизнью, а согласиться на испытание, результат которого может быть намного ужаснее самой страшной смерти. И как понять, в чем секрет этого сталкера? Да никак. Просто он - это он, такой, какой есть. Правда, сейчас его сознание… где-то. И единственное, что мог сделать Кречетов для этого человека, которого он против своей воли уважал как достойного противника, - попытаться узнать еще раз, как ему вернуть Снайпера обратно.
        Кречетов остановился перед массивной бронированной дверью, над которой висела табличка с надписью: «Блок изучения особо опасных мутантов Зоны». И знак биологической опасности над ней - вполне себе достаточная причина для того, чтобы пройти мимо этой двери как можно быстрее.
        Однако ученого надпись и знак не впечатлили. Он набрал код на панели, вделанной в стену возле двери, и когда та открылась, вошел внутрь длинного помещения, в котором отсутствовали боковые стены. Вместо них по обеим сторонам широкого коридора тянулись отсеки, представлявшие собой большие стальные камеры, лишь с одной стороны отделенные от коридора толстым прозрачным бронестеклом.
        С позавчерашнего посещения Кречетовым этого блока ничего не изменилось. Слева на полу камеры лежал сфинкс, положив голову на мощные лапы. Судя по датчикам, не сдох еще после операции по удалению второй головы, содержащей ценнейший гипофиз, - у этих тварей регенерация будь здоров.
        Справа методично бился о бронестекло детеныш головорука. Взрослая особь, пожалуй, могла бы и вынести прозрачную преграду толщиной в человеческую руку. А этот двухметровый малец только башку себе разбил в кровь, которая уже изрядно заляпала стекло изнутри. Надо будет потом дать команду роботам-уборщикам, чтобы усыпили головорука часа на два и помыли камеру, а то за кровавыми пятнами не видно ни черта, что там делается.
        Кречетов прошел дальше. Еще одна камера справа, в которой сидит горилла, что через портал забрела в Зону из соседней вселенной. Пожалуй, самая страшная тварь, которую доводилось встречать Кречетову, ибо разумна. Имеет интеллект десятилетнего ребенка, причем очень злого и расчетливого. Хотя, конечно, до полноценного человека ей далеко. Люди - вот кто всем монстрам монстры! Особенно вон тот, что сидит в камере напротив гориллы в позе лотоса, закрыв глаза и положив руки на бедра. Что ж, возможно, в данном случае восточные методики восстановления психологического равновесия есть лучшее средство для того, чтобы не сойти с ума, сидя в одиночной камере с прозрачной бронестеной.
        Впрочем, у этого заключенного условия в камере были получше, чем у разумной обезьяны. Кровать, стул, стол, на котором стоял современный ноутбук. В углу биотуалет и кулер с водой. Три раза в день питание - не ресторанное, конечно, но по меркам Зоны более чем приличное.
        Правда, в последнее время Кречетов склонялся к мысли, что по-хорошему со стариком не получится. Уж больно заносчив и своенравен, привык всё делать по-своему, даже находясь в камере. Вот что мешает по-человечески сидеть на стуле или на кровати? Так нет, надо обязательно усесться на стальной пол и изображать из себя йога.
        - Вы так себе простатит заработаете, господин академик, - сказал Кречетов. - В вашем возрасте сидение на холодном металле не самый лучший способ заботы о здоровье.
        Глаза старика медленно открылись. Встроенная система высокочувствительных микрофонов и динамиков позволяла общаться так, словно бронированной стены не существовало. Строилось это, конечно, для того, чтобы слышать звуки, издаваемые животными, но прекрасно сгодилось и для общения подобного рода.
        - Кто он? - спросил старик.
        - Кто?
        - Тот, кого ты отправил.
        - Откуда вы знаете? - удивился Кречетов.
        - У тебя слишком озадаченный и глупый вид. Повторяю вопрос: кто он?
        Внутренне закипая, профессор сквозь зубы выплюнул:
        - Снайпер.
        И тут же добавил:
        - С тем, кто вас вернул к жизни, господин Захаров, вы могли бы быть и повежливее.
        - Да-да, - усмехнулся академик. - Оживил для того, чтобы запереть в бронированной камере и пытаться выудить из моей головы то, чего недостает в своей? Впрочем, ты и в институте был далеко не лучшим моим учеником, и с тех пор мало что изменилось.
        Настала пора Кречетову криво ухмыльнуться.
        - Все ваши лучшие ученики стали жертвами ваших бесчеловечных экспериментов. Иногда я думаю - не вы ли взорвали Четвертый энергоблок для того, чтобы вам не мешали спокойно работать в ваших подземных лабораториях?
        - Уж кто бы говорил о человечности, - парировал Захаров. - Мои жертвы по сравнению с твоими как капля в море. Но мне уже надоело перебрасываться взаимными обвинениями. Снайпер, говоришь… Что ж, пожалуй, это лучший вариант из возможных. Хотя я практически уверен, что сознание этого человека не выдержит испытания и будет полностью поглощено носителем, растворившись в его личности.
        - Одной жертвой больше, одной меньше - всё это мелочи по сравнению с перспективой сделать даже самое незначительное научное открытие, ведь большое складывается из малого. Ведь так вы говорили на своих лекциях?
        - Я рад, что ты запомнил хоть это, - надменно произнес академик. - Тем не менее я рад, что созданный мной искусственный интеллект выбрал именно Снайпера. Только не забудь: если случится чудо и он вернется оттуда, не забудь забрать у него принесенное, а после немедленно ликвидировать. Снайпер и так слишком опасен, а после того, как он прикоснется к добытому, - тем более.
        - Я уже не спрашиваю, куда я послал его по вашей указке, - мрачно произнес Кречетов. - Но, может, вы всё-таки скажете, что именно он должен найти то ли в прошлом нашей Зоны, то ли вообще в иной вселенной? И каким образом я смогу вернуть его сознание обратно в тело после выполнения задания, ведь в компьютере нет программы возврата? Да как я вообще узнаю, выполнил он то задание или нет?
        - Это всё не твоё дело, - произнес Захаров, закрывая глаза. - Ты свободен.
        Кречетов не выдержал и в сердцах плюнул. Пенистая слюна потекла по бронестеклу. Мало кто был способен вывести профессора из себя, но престарелому академику это удавалось на удивление легко. Может, потому, что Кречетов осознавал: Захаров во многом превосходит его и опытом, и научными знаниями, и талантом ученого. И понимание этого бесило еще больше. Что ж, посмотрим, как этот старый хрыч запоет, когда вечером вместо консервированного сока, каши с тушенкой и любимых маринованных огурцов ему принесут лишь воду и черствый кусок не самого лучшего хлеба местной выпечки.
        Кречетов повернулся и пошел к выходу из блока. Глупо, что он сейчас так быстро завелся, показав слабость перед тем, кто когда-то очень давно был его учителем. И вдвойне глупо это потому, что он бесится, беседуя с сумасшедшим. Смерть не пошла на пользу Захарову, и старик явно тронулся умом. Ведь кто в здравом рассудке будет утверждать, что он создал искусственный интеллект - Зону, которая способна самостоятельно выбирать, кого послать туда, не знаю куда, дабы принести то, не знаю что.
        02.10.2018 - 06.01.2019
        Глоссарий
        (в кавычках даны прямые цитаты из романа Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине»)
        ЗОНА
        Концепт аномальных Зон придуман Аркадием и Борисом Стругацкими и описан в их знаменитом романе «Пикник на обочине». Согласно роману, Зоны - это территории, образовавшиеся в результате Посещения, предположительно инопланетян. Всего насчитывается шесть Зон, расположенных в разных местах земного шара. Данные территории чрезвычайно опасны для человека из-за аномалий, часто невидимых, любой контакт с которыми чреват увечьями либо смертью.
        В Зонах работают ученые со всего мира, изучая природу различных необъяснимых явлений. Также туда нелегально проникают сталкеры, отчаянные охотники за ценными артефактами - предметами с уникальными свойствами, предположительно оставленными в Зонах инопланетянами.
        В романе Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине» описана Зона, частично захватившая город Хармонт. В последующих романах серии «СТАЛКЕР», написанных другими авторами, описываются Зоны, преимущественно расположенные на территории России и Украины, в частности чернобыльская Зона отчуждения.
        ХАРМОНТ
        Фантастический город в США, в котором происходят события «Пикника на обочине» Аркадия и Бориса Стругацких. Исходя из близости канадской границы (в романе упоминается Канада - родина физически развитых полицейских), обилия гор, также упоминаемых в романе, а главное - созвучия «Хар-монт», можно предположить, что речь в «Пикнике на обочине» идет о небольшом городе Хавр, расположенном в штате Монтана.
        ЧЕРНОБЫЛЬ
        Город на Украине, вблизи которого находится печально знаменитая ЧАЭС. Концепт серии «СТАЛКЕР» предполагает, что чернобыльская аномальная Зона есть одна из шести Зон, упоминаемых в романе братьев Стругацких «Пикник на обочине».
        Группировки
        СТАЛКЕРЫ
        По определению братьев Стругацких, сталкеры - это «отчаянные парни, которые на свой страх и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удается найти». Путь в Зоне сталкеры находят, бросая гайки на места предполагаемого расположения аномалий - если полет гайки отклонится в сторону либо с ней произойдет что-то необычное, значит, на данном участке не все в порядке.
        Сталкерство незаконно, за нарушение границы кордона без разрешения властей предусмотрен тюремный срок. В Зоне «Пикника на обочине» Аркадия и Бориса Стругацких оружие сталкерам не требуется, однако дальнейшее развитие событий в романах серии «СТАЛКЕР» диктует необходимость его наличия.
        С опытом у сталкеров развиваются необычные способности, например сверхчувствительность. В финале романа братьев Стругацких Рэд Шухарт чувствует аномалии и степень их опасности «не думая, не осознавая, не запоминая даже… словно бы спинным мозгом». Также у сталкеров рождаются дети с отклонениями, хотя, согласно утверждению доктора Валентина Пильмана, мутагенные факторы в Зоне отсутствуют.
        РЭДРИК ШУХАРТ
        Главный герой «Пикника на обочине» Рэдрик Шухарт по прозвищу Рыжий. В начале романа - лаборант Международного института внеземных культур, помимо основной работы промышляющий сталкерством, далее просто сталкер. Волевой человек, обладающий сверхчувствительностью к аномалиям, что помогает ему выжить в Зоне. До самопожертвования любит свою семью. Подвержен вредным привычкам (курит, выпивает). В конце романа братьев Стругацких совершает неоднозначный поступок - отправляет на смерть Артура, сына Стервятника Барбриджа, из-за чего в последующих романах литературного цикла «Пикник на обочине» мучается совестью.
        СНАЙПЕР
        Центральный персонаж саги Дмитрия Силлова о приключениях Снайпера (см. «Хронологию» в начале книги). Сталкер поневоле, у которого воспоминания о прошлой жизни, описанной в романе Дмитрия Силлова «Закон проклятого», стерты и заменены другими (см. роман Д. Силлова «Закон Снайпера»). Отменный стрелок, человек сильной воли, приученный преодолевать любые трудности. В то же время имеет свою слабость - любовь к девушке Марии по прозвищу Сорок пятая. Обладает уникальным оружием - ножом «Бритвой», который способен вскрывать границы между мирами - в частности, с помощью «Бритвы» открыты пути во вселенную Кремля (литературная серия «Кремль 2222») и Центрального мира (литературная серия «Роза Миров»).
        В романах Дмитрия Силлова «Счастье для всех» и «Никто не уйдет» из литературного цикла «Пикник на обочине» действует вместе с Рэдриком Шухартом в чернобыльской Зоне и в Зоне города Хармонт, описанной братьями Стругацкими.
        ЭДВАРД
        Бывший сталкер, ставший ученым в Киевском научно-исследовательском институте того же профиля, что и хармонтский Институт (см. рассказ Дмитрия Силлова «Тени Хармонта», опубликованный в сборнике рассказов «Хроника Посещения» литературного цикла «Пикник на обочине»). Помимо имени известны три буквы фамилии Эдварда «Бай…», а также часть его прозвища «Меч…», озвученного Снайпером, который встречал Эдварда ранее в чернобыльской Зоне. О своем прошлом ученый распространяться не любит. Согласно информации из романа братьев Стругацких «Пикник на обочине» о русском ученом, прибывшем вместо погибшего Кирилла Панова, и рассказу Дмитрия Силлова «Тени Хармонта», Эдвард направлен в хармонтский Институт из России для обмена опытом.
        ДЕГТЯРЬ
        Сталкер, бывший полковник, получивший свое прозвище за то, что любому другому оружию в Зоне предпочитает пулемет Дегтярева, прокачанный артефактами. Персонаж романа Дмитрия Силлова «Закон «дегтярева».
        ЯПОНЕЦ
        Персонаж трех отдельных спин-офф романов Дмитрия Силлова «Путь якудзы», «Ученик якудзы» и «Тень якудзы», также является второстепенным персонажем ряда других романов Дмитрия Силлова. Профессиональный убийца, обучавшийся в Японии древнему искусству синоби.
        МАСТЕР
        Знаток подрывного дела. В Зоне использует автомат Калашникова с надписью «Банхаммер», вырезанной на прикладе. Персонаж романов Дмитрия Силлова «Закон «дегтярева» и «Закон Призрака».
        ПРИЗРАК
        Сталкер, однажды сумевший вырваться из аномалии «веселый призрак», вследствие чего и получил свое прозвище. После контакта с аномалией его лицо обезображено. Персонаж романа Дмитрия Силлова «Закон Призрака».
        БОРГ
        Группировка бывших военных, ставших сталкерами. Отличительная особенность - красные погоны с вышитыми на них знаками отличия и униформа черно-красного цвета.
        ВОЛЯ
        Военизированная группировка сталкеров, своеобразная «вольница» с более мягким уставом, чем у «боргов», за счет чего привлекает в свои ряды большое количество «ловцов удачи». Является довольно грозной силой, имеющей в Зоне серьезное влияние. Отличительная особенность - зеленые нарукавные нашивки с надписью «Воля».
        ФАНАТИКИ МОНУМЕНТА
        Военизированная группировка неясного происхождения, прекрасно вооружена и обучена. Прикрывает подходы к ЧАЭС, уничтожая всех, кто пытается проникнуть в зону их влияния. Предположительно членами данной группировки являются так называемые кибы, люди-машины, полностью подчиняющиеся неведомому хозяину. Также имеется версия, что фанатики Монумента - это люди, захваченные «мусорщиками» и запрограммированные ими на охрану их базы в центре чернобыльской Зоны.
        НАЙМИТЫ
        Немногочисленная группировка наемных убийц, в настоящее время имеющая хорошо охраняемую базу в районе деревень Стечанка и Корогод. Предположительно выполняет задания западных спецслужб, не гнушаясь при этом подзаработать заказами на ликвидацию отдельных лиц.
        АРМЕЙСКИЕ СТАЛКЕРЫ (НА МЕСТНОМ ЖАРГОНЕ «АРМСЫ»)
        Группы бывших военных, дезертировавшие в Зону в поисках наживы. Хорошо организованы, имеют устойчивые связи с Большой землей и военными на кордонах. Часто неофициально нанимаются правительством Украины для глубоких рейдов и зачисток в Зоне, так как регулярные воинские подразделения не знают Зону так, как ее знают армейские сталкеры, живущие в ней.
        Мутанты
        БЕЗГЛАЗЫЕ ПСЫ
        Псы, попавшие под воздействие жесткого аномального излучения и сумевшие выжить. Наиболее частые травмы таких собак - это потеря глаз и разложение заживо. При этом часто нежизнеспособные особи всё-таки необъяснимым образом остаются в живых - правда, только в границах Зоны. Как только такая особь пересекает линию кордона, она сразу же погибает.
        В слюне безглазых псов содержится мутировавший вирус бешенства, который во много раз сильнее и изобретательнее своего предка с Большой земли. Если вовремя не сделать инъекцию сыворотки из армейской аптечки, специально разработанной для условий Зоны, или не прижечь рану, то невидимый мутант, с кровотоком достигнув мозга жертвы, банально превращает её в зомби.
        БЮРГЕРЫ
        Мутанты, получившие свое название из-за картинки в старом журнале, изображающей приземистого и полного немецкого обывателя-бюргера с кружкой пива в руке. Предположительно результаты генетических экспериментов над людьми. Низкорослые карлики, обладающие способностью к телепатии и телекинезу.
        ВОЛКОПЁС ИЛИ ВОЛКОСОБАКА
        Результат скрещивания собаки с волком. Злобный мутант, умный и хитрый. Выросший под воздействием аномального излучения Зоны, размерами порой значительно превосходит своих родителей. Уши волкопса ценятся в качестве сырья для производства дорогих лекарств.
        ВОРМЫ («ТРУПОЕДЫ»)
        Мутант из мира «вселенной Кремля». Название этих мутантов происходит от английского слова worm («червь»). Второе название вормов - «трупоеды».
        Вормы - это любые человекоподобные неопознанные мутанты, не принадлежащие ни к одной из организованных групп. По виду напоминают бомжей, но довольно шустрых - иначе не выжить. Питаются в основном мертвечиной. Сведений о них почти нет, потому от вормов, как от плотоядных дикарей, можно ожидать чего угодно. Поодиночке трусливы и осторожны, но в группе представляют смертельную опасность для того, кого выберут своей жертвой.
        В мире «вселенной Кремля» иногда составляют симбиоз с Полями Смерти, как рыбы-прилипалы, питаясь отходами его жизнедеятельности и довольно быстро обрастая атрофиями (век, губ, ушей и т. д.), гипертрофиями (пальцы рук до земли и т. д.) и ассимметриями (бесформенная голова и т. д.).
        ГОЛОВОРУК
        Биологическая машина для убийства, обитающая в подземных лабораториях ЧАЭС. Вероятно, искусственного происхождения. В высоту около трех метров, глазки маленькие и вылупленные, вместо носа нарост, похожий на обрубленный хобот, бровей нет, вместо рта - зубастая щель под «носом» без намека на губы. Выглядит как чудовище с гипертрофированной головой и огромными руками, явно не соответствующими небольшому туловищу-придатку.
        ДАМПЫ
        От английского dump («мусорная куча»). Обезображенные человекообразные мутанты, прикрывающие отсутствие кожи, нарывы и язвы лоскутами материи. Похожи на пугала или мумии, но в отличие от последних, лоскуты их облачения разного цвета. Глазные яблоки без век, глаза с вертикальными зрачками. Охотятся на любых живых существ. Используют только холодное оружие и арбалеты. При разговоре шепелявят вследствие поражения органов речи.
        Стандартный отряд дампов состоит из семи единиц. Два стрелка-арбалетчика, два воина с длинномерным оружием (алебарда, копье), остальные с холодным оружием (топоры, шестоперы и т. д.). Командир - мечник. Меч часто искусно откованный, фламберг или двуручник.
        Все дампы носят с собой длинные кинжалы для самоубийств, применяемые в случае опасности захвата в плен. На месте навершия такого кинжала находится маленький стальной череп. Каждый дамп в случае опасности быть захваченным в плен готов нанести себе последний удар в нижнюю челюсть снизу вверх, одновременно пробивающий и язык, и мозг. Мол, «лучше умру, но ничего не скажу».
        ДАМПЫ КУПОЛА
        Живые плотоядные мумии, охотящиеся на живые объекты внутри Купола. Когда-то сами были Проводниками, из которых высосали все соки Облака.
        ЗЕМЛЯНАЯ ПЧЕЛА
        Плотоядное насекомое, охотящееся роем. Свои улья эти пчелы строят глубоко в почве, разрыхляя ее своими жвалами. Укус одной такой пчелы может парализовать крупное животное. Производят мед, из которого можно делать очень ценный антибиотик.
        КАБАН
        Обычный кабан, усовершенствованный Зоной до серьезной машины убийства. Больше лесного кабана раза в два-три. Предпочитает вместо растительной пищи питаться свежим мясом. Мощный лоб, от которого рикошетят пули, и длинные клыки делают кабана-мутанта серьезной угрозой для сталкеров.
        КВАЗИЁЖ
        Лысый чернобыльский ёж.
        КВАЗИМЯСО
        Домашние свиньи, мутировавшие под воздействием неведомых излучений Зоны. Чаще всего выглядят как бесформенные нагромождения мяса. При этом могут быть опасны для человека, особенно если в процессе мутации Зона смешала в один организм свинью вместе с каким-нибудь другим животным, птицей или насекомым. Квазимясо встречается с волчьими пастями, медвежьими когтями, увеличенными жвалами жука-оленя и т. д.
        КВАЗИМУХА
        Муха, увеличенная Зоной в несколько раз. Обычно безопасна, и на нее не обращают особого внимания, как на обычную муху. Хотя известны случаи, когда квазимухи кусали людей, а в животных откладывали яйца, вследствие чего те животные становились пищей для личинок квазимухи и в результате погибали.
        КРЫСОСОБАКА
        Мутант из мира «вселенной Кремля». Помесь крысы с собакой. Помимо совокупных качеств крыс и собак обладает способностью к телепатии.
        КТУЛХУ
        Один из самых страшных мутантов Зоны. Человекообразное существо ростом около двух метров, с лысой головой и щупальцами на месте носа и рта. Крайне силен, пальцы рук и ног оканчиваются крепкими когтями. В романе «Закон «дегтярева» описан вожак этих мутантов - огромный спящий ктулху, имеющий громадные крылья.
        МЕРТВОПАК
        Немыслимое порождение Зоны, слепленное из мертвых тел. Описание монстра из романа Дмитрия Силлова «Закон «дегтярева»: «Неведомая сила собрала трупы вместе, слепила в единый комок из тел, голов и конечностей, выкрученных немыслимым образом. Но в то же время это не было хаотичным нагромождением мертвой плоти. Два или три десятка ног жуткой твари находились внизу, многочисленные руки торчали спереди и по бокам, а головы были собраны спереди в одну кучу, напоминающую кошмарный цветок. Посредине - лицо вожака с абсолютно белыми глазами, а вокруг него - морды его подчиненных, обезображенные смертью, с язвами разложения на лбу и щеках, которые не могли появиться так скоро, если б труп гнил себе потихоньку, как положено порядочному мертвецу».
        МУХОЛОВКА
        Растение-мутант, с виду напоминающее бейсбольную перчатку. Мухоловки известные хищники, при случае не гнушающиеся даже мелкими мутантами. Да и проходящего мимо человека запросто могут цапнуть, а царапины от их ядовитых игл заживать будут неделю с температурой, галлюцинациями и другими малоприятными спецэффектами. Судя по «Энциклопедии Зоны», встречаются эти хищные кусты лишь на берегах водоемов.
        ЖИВЫЕ ПОКОЙНИКИ (ЗОМБИ)
        (научное название: «МУЛЯЖИ», «РЕКОНСТРУКЦИИ ПО СКЕЛЕТУ»)
        Мертвецы, встающие из могил и пытающиеся вернуться в дома, где они жили ранее. Обладают заторможенными рефлексами и остатками памяти. Доктор Пильман отмечает, что у «живых покойников» есть «одно любопытное свойство - автономная жизнеспособность. Можно у них, например, отрезать ногу, и нога будет… жить. Отдельно. Без всяких физиологических растворов…»
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» описано, что ближе к Серой долине, центру аномальной активности хармонтской Зоны, «муляжи» становятся более подвижными и агрессивными.
        В романе Дмитрия Силлова «Закон Призрака» можно узнать, что существует два вида «муляжей». Первый - это живая реконструкция, произведенная Зоной по скелету давно умершего человека. Вторая - это недавно погибший мертвец, возвращенный к жизни Зоной. У обоих видов «муляжей» сохраняются ограниченные навыки владения оружием, при этом живые мертвецы явно предпочитают пользоваться зубами и отросшими когтями. Укус «муляжа» токсичен, через некоторое время укушенный мертвецом человек сам превращается в зомби.
        МУСОРЩИКИ
        Представители иной высокоразвитой цивилизации, существа из иного измерения, которых лишь условно можно отнести к мутантам. Внешне похожи на большую пятиконечную морскую звезду с верхним щупальцем, отсеченным на две трети. На месте обрубка расположены несколько глаз. Занимаются тем, что разбрасывают по Зоне артефакты, являющиеся мусором, отходами производства мира «мусорщиков». Являются создателями аномальных Зон - фактически свалок для сброса токсичного мусора своего мира в иные миры.
        «НОВЫЕ ЛЮДИ» (НЕО)
        Мутанты, проникшие в Зону из мира Кремля. Нео - бывшие люди, подвергшиеся естественным мутациям под влиянием многолетнего радиоактивного излучения. Внешне сильно напоминают предков людей - неандертальцев. Легко обучаемы. Называют себя «Новыми людьми», считая выживших людей тупиковой ветвью эволюции.
        Речь: примитивная, личные местоимения - в третьем лице до тех пор, пока не появляется тот, кто сможет научить нео говорить по-другому. Обучаются очень быстро, как речи, так и специальным навыкам.
        Оружие: дубины с набитыми в них кусками арматуры, заточенные бесформенные куски железа (например, рессоры), копья с самодельными железными наконечниками, примитивные луки. Мечи - редкость, замечены только у вождей кланов. При этом нео быстро учатся обращению с любым оружием, в том числе и огнестрельным, но только при наличии учителя.
        Существует несколько кланов нео, при этом их представители внешне почти ничем не отличаются друг от друга.
        Слюна нео - хорошее средство от ожогов.
        НОСИТЕЛЬ
        Результат научных опытов с домашним скотом и калифорнийскими червями на экспериментальной ферме в деревне Новошепеличи. Описание мутанта из романа Дмитрия Силлова «Закон «дегтярева»: «Когда-то, наверно, эти куски красно-черной плоти были быками, коровами и овцами. Сейчас же узнать в этих кошмарных тварях мирную мясо-молочно-шерстяную скотину было весьма затруднительно. Теперь это было просто красное, бугристое мясо на мощных ногах, из которого во все стороны торчали белесо-зеленоватые черви толщиной с мою ногу. На каждый мясной носитель приходилось по два десятка червей, которые, похоже, им и управляли. Причем при таком количестве примитивных мозгов на одного носителя свалить его было достаточно сложно - пока ноги не отстрелишь или покуда все гибкие отростки в кашу не перемелешь, мутант будет переть вперед, словно бык на красную тряпку».
        ОБЛАКА
        Движущиеся сгустки энергии внутри Купола, напоминающие облака. Нападают на Проводников, высасывая из них все соки и превращая их в живых плотоядных мумий - «дампов Купола».
        ОЛБИ
        Название этого жуткого мутанта происходит от аббревиатуры ОЛБ - «острая лучевая болезнь». Олби - это человек, во время взрыва Четвертого энергоблока оказавшийся на пути мощного потока радиоактивных частиц. Поток изменил собственную структуру биологической материи, и теперь это существо полностью состоит из радиоактивных элементов. Оно способно генерировать направленный поток гамма-квантов, убивающий все живое на своем пути. При его атаке поглощенная доза за секунду составляет более тысячи грэй. Выглядит как медленно движущаяся статуя человека, отлитая из серебристого металла.
        ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ
        Ученые до сих пор не пришли к единому мнению, что это такое - мутант или движущаяся аномалия. Большой, плотоядный студенистый шар с крайне токсичным желудочным соком, практически мгновенно растворяющим живую плоть. Причем процесс происходит совершенно безболезненно для жертвы, так как в этом желудочном соке содержится мощный анестетик. Если «перекати-поле», например, подорвать гранатой, то его разорванные части постепенно сползаются вместе, соединяясь между собой, пока оно полностью не восстановится.
        ПСИОНИК
        Человекообразный мутант, способный ментально управлять живыми существами. Чаще всего для того, чтобы, подавив волю жертвы, полакомиться ее кровью. Часто случается, что двое псиоников развлекаются - устраивают бои между своими жертвами, управляя ими посредством мысленных приказов.
        СНАРКИ
        Впервые эти жуткие человекообразные существа упоминаются в поэме Льюиса Кэрролла «Охота на снарка». Возможно, это не просто мутанты, а результаты неудачных генетических экспериментов по созданию суперсолдат. Хотя, может, и обычные вояки, попавшие под аномальные излучения.
        Чаще всего у снарков полностью отсутствует кожа на лице, оттого взгляд у них жуткий - из глазниц на тебя просто тупо смотрят круглые шарики глазных яблок, лишенные век. Обнаженные нервы причиняют этим кошмарным порождениям Зоны серьезные страдания, поэтому они стараются прикрыть лицо хоть чем-нибудь - когда нет своей кожи, сойдет любой заменитель. Например, кожа, содранная с лица сталкера, или, на худой конец, прорезиненный капюшон от ОЗК с прогрызенными в нем дырками для глаз. Зона прирастит любой материал к гнилому мясу и уменьшит боль.
        В Зоне порой встречаются суперснарки, так называемые буджумы, о которых также написано в поэме Льюиса Кэролла. Буджумы могут обладать довольно разнообразными формами тела, размерами и способностями. Три разновидности этих супер-снарков подробно описаны в романе Дмитрия Силлова «Закон долга».
        СПИРЫ
        Мутанты из мира Кремля. Созданы до Последней Войны путем искусственного разворота эволюции человека до его далеких обезьяноподобных предков. Предполагаемое боевое использование: диверсионно-разведывательная деятельность. Внешне напоминают разумных лемуров, мохнатых, хвостатых, с большими ушами. Рост около метра или меньше. Умеют очень быстро передвигаться, обладают врожденными навыками маскировки. Многие из спиров обладают навыком так называемого шипения - слабого ментального посыла, способного заставить врага дернуться или споткнуться. Также спиры обладают уникальной способностью проходить сквозь аномалии без вреда для себя и общаться с артефактами.
        СФИНКС
        Мутант с телом льва и кошмарной мордой, похожей на искаженное ненавистью человеческое лицо. Сфинксы всегда «улыбаются». Вернее, их пасть изнутри растягивают многочисленные зубы, оттого и кажется, что мутант улыбается, глядя на тебя не мигая, словно гипнотизирует. Жуткое зрелище, от которого многие действительно замирают на месте, словно домашние коты, увидевшие удава. На затылке сфинкса расположено второе лицо - маленькое, сморщенное, карикатурно похожее на морду недоношенного вампира. Полезная мутация: обзор на триста шестьдесят градусов - это всегда отлично. Особенно в Зоне, где лишние глаза на затылке никогда не помешают.
        ТЕЛЕКИНЕТИК
        Мутант, передвигающийся с помощью телекинеза. Имеет длинную лысую голову, похожую одновременно и на человеческую, и на лошадиную. Порой встречаются в заброшенных зданиях. Со зрением у них беда, слепые они, но этот недостаток прекрасно компенсируется переразвитыми остальными органами чувств. Шевельнешься - и немедленно тварь швырнет в тебя, ориентируясь по звуку, кусок бетона или ржавый холодильник. Или тебя самого приподнимет да хрястнет об пол так, что мозги по стенам разлетятся. А потом спокойно высосет из свежего трупа все соки, оставив на грязном полу высохшую мумию, некогда бывшую сталкером.
        УДИЛЬЩИК
        Мутант, живущий в воде либо в жидкой болотистой грязи. Обитает на дне, а на берег забрасывает «удочки», похожие на гибких, проворных змей. Чувствительные «удочки» пытаются заарканить добычу и утащить на дно, где ее пожирает удильщик.
        ФЕНАКОДУС
        Хищная лошадь-мутант с гипертрофированной мускулатурой, лапами с когтями вместо копыт и пастью, полной острых зубов. Обитают как в чернобыльской Зоне, так и в мире Кремля 2222 (см. романы межавторского литературного проекта Дмитрия Силлова «Кремль 2222»). Существует мнение, что фенакодусы - это не преобразованные Зоной лошади Пржевальского, а мутанты, прорвавшиеся из мира Кремля 2222 в мир чернобыльской Зоны и там благополучно размножившиеся.
        ЗОННАЯ РОСЯНКА
        Хищное растение-мутант с длиннющими листьями, произрастающее на зараженных болотах Зоны отчуждения. На кончиках этих листьев - шипы с капельками сладко-ванильного наркотического яда, висящими на остриях. Питается органикой. Квазимуха ли прилетит на запах смертоносного нектара, болотные черви ли приползут полакомиться мясистыми побегами, ворона ли позарится на неестественно блестящие капельки - тут их и захлестнут, завернут в себя, проколют шипами хищные листья.
        Яд зонной росянки - очень дорогой и сильный наркотик, вызывающий эйфорию, временное отупение и неистовое сексуальное желание.
        Аномалии
        БОЛТОВНЯ
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан случай, когда лаборант Тендер начинает бесконтрольно болтать. Рэдрик Шухарт приводит Тендера в чувство ударом по забралу шлема, при этом лаборант по инерции бьется носом в стекло и замолкает.
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» бесконтрольная болтовня представлена как опасная аномалия. Если человека вовремя не остановить, как Шухарт остановил Тендера, то жертва «болтовни» через некоторое время начинает задыхаться от удушья и вскоре погибает.
        БРОДЯГА ДИК
        В романе братьев Стругацких аномалия «бродяга Дик» описана доктором Пильманом и Ричардом Нунаном во время их беседы. Ричард упоминает о «таинственной возне, которая происходит в развалинах завода», от которой «земля трясется». В свою очередь, Пильман говорит о «гипотетическом заводном медвежонке, который бесчинствует в развалинах завода».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» и рассказе того же автора «Тени Хармонта», шум в развалинах старого завода объясняется вибрациями при открытии порталов между мирами, через которые «мусорщики» прибывают в нашу реальность.
        ВЕСЁЛЫЕ ПРИЗРАКИ
        «Веселые призраки» - это некая опасная турбуленция, имеющая место в некоторых районах Зоны. В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких Рэдрик Шухарт видит, как «над грудой старых досок стоит «веселый призрак» - спокойный, выдохшийся».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» описана встреча героев с «веселым призраком», находящимся в процессе охоты. Название аномалии объясняется ее свойством менять форму перед атакой, становясь карикатурно похожей на силуэт жертвы. Про этот феномен всякие легенды ходят. Кто-то говорит, что это и вправду призрак предыдущей жертвы аномалии, но, скорее всего, данное явление просто эффект зеркала. Аномалии так удобнее поглощать жертву. Настигла, обволокла, словно в чехол упаковала - и размазала своими вихрями по прозрачной оболочке. Жуткое зрелище, кстати. Только что стоял человек, трясясь, будто от хохота, - и вот уже вместо него кровавый силуэт, контурами напоминающий несчастную жертву.
        ВТОРОЕ ВНИМАНИЕ
        Термин, принадлежащий перу американского писателя Карлоса Кастанеды и обозначающий способность человека видеть истинную картину мира, без шаблонов и стереотипов восприятия, навязанных нам с рождения. Интересно, что способность пребывать и действовать в сфере Второго внимания Кастанеда назвал сталкингом (одна из трактовок этого довольно обширного понятия), а людей, практикующих сталкинг, - сталкерами.
        ВЕЧНАЯ ЛАМПОЧКА
        Вечно горящая электрическая лампочка. Встречается в помещениях Зоны. Горит без признаков какого-либо электропитания, часто даже с оборванными проводами.
        ВЕЧНЫЙ КОСТЕР
        Аномалия, порой встречающаяся в Зоне. Никогда не затухающий костер, сложенный преимущественно из костей. Никто не знает, кто и из чьих костей их сложил, но каждый может возле них обогреться и приготовить еду на огне. Но никто не может их потушить или вытащить из них хотя бы одну кость. Даже случайно попавшую в него ветку нельзя трогать. Пытались многие, просто от дури, которую девать некуда. Или от любопытства, что часто одно и то же. Но потом они как-то быстро пропадали в Зоне. Однажды сталкер по прозвищу Водолаз долго глумился над Вечным костром - и гранаты в него бросал, и водой заливал, и песком засыпал, чуть не тронулся на этой теме. Но потом плюнул и занялся своими делами. И как-то незаметно тоже пропал. А потом кто-то нашел Вечный костер, в котором был череп с четырьмя глазницами - две нормальные, а две крошечные над бровями. У Водолаза их и не видно было почти, так, две складки на лбу, скрывающие эдакие мышиные глазки. Но такого черепа в Зоне больше ни у кого не было. С тех пор эти костры никто не тушит. Если же видят новоиспеченного «пожарника», который Вечный костер загасить пытается, то
просто пристреливают.
        ДЬЯВОЛЬСКАЯ ЖАРОВНЯ
        «Он не помнил, когда все это кончилось. Понял только, что снова может дышать, что воздух снова стал воздухом, а не раскаленным паром, выжигающим глотку, и сообразил, что надо спешить, что надо как можно скорее убираться из-под этой дьявольской жаровни, пока она снова не опустилась на них».
        В романе «Никто не уйдет» Дмитрия Силлова «Дьявольская жаровня» есть не что иное, как термоэффект, порождаемый транспортом «мусорщиков», по принципу действия схожим с научной «галошей». Чем ниже опустится их «турбоплатформа», летящая над Зоной в невидимом режиме, тем выше температура под ней от работающих двигателей.
        ДЫМКА
        Аномалия, по виду напоминающая туман. При контакте с органикой вызывает ее активное разложение, оставляя на теле объекта глубокие, длительно не заживающие язвы.
        ЖАРА
        Аномалия, похожая на огненный столб. Замаскировавшуюся «жару» можно распознать по иссохшему, растрескавшемуся участку земли, от которого исходит тепло. Живое существо, угодившее в эту аномалию, сгорает практически мгновенно.
        ЖГУЧИЙ ПУХ
        Опасная для человека субстанция, которую по Зоне «ветром как попало мотает». От вредоносного действия «жгучего пуха» «на сто процентов спасают» научные защитные костюмы. По неизвестным причинам «жгучий пух» не перелетает через условную границу Зоны…
        ЖИВОЙ ТУМАН
        Аномалия в районе заброшенного села Заполье, раскинувшаяся на территории старого кладбища. Представляет собой белесый туман, слишком густой для того, чтоб быть просто обычным атмосферным явлением.
        Как только в эту аномалию попадает живое существо, туман поднимает из могил мертвецов. Зомби убивают жертву, кормя ее кровью и плотью аномалию. При этом туман может выпускать плотные ложноножки, которые, обвиваясь вокруг ног добычи, помогают ее обездвиживать.
        ЗЕЛЁНКА
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описано, как Рэдрик Шухарт и Артур Барбридж в течение «двух жутких часов на мокрой макушке плешивого холма» пережидали «поток «зеленки», обтекавшей холм и исчезавшей в овраге».
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» есть подробное описание этой аномалии: «Прямо около заднего колеса «уазика» лежало пятно мха, неестественно зеленого, мохнатенького такого. Для колеса-то ничего, оно «зеленке» без надобности. А вот наступишь на такую пакость, мигом почует живое тепло, схлопнется, наподобие створок дионеи, и не успеешь оглянуться, как она уже вся затекла тебя в сапог или берц. Знавал я одного очевидца, он сказал, что совсем не больно, когда «зеленка» твою ногу переваривает. Больно себе конечность экстренно отпиливать, пока эта пакость, нажравшись, не увеличилась в размерах и не стала подниматься выше. Минут десять у тебя точно есть, говорил мне тот инвалид на деревянном протезе. Он вот уложился, потому что хороший нож с собой таскал, с пилой на обухе, которой кость и перепилил. Другим везло меньше. «Зеленка»-то еще и ползать умеет. Иной раз к сталкерской стоянке подтечет ручейком незаметным, да и переварит всех, пока сонные. Никто и не пикнет, потому что боли нет, так и растворяются люди заживо, не проснувшись. Глядишь, костер еще не догорел, а в сторону от лагеря
медленно и печально течет целый зеленый поток, тенечек ищет, чтоб залечь на пару дней, словно сытый удав. Ну, а потом, сдувшись в объемах и проголодавшись, аномалия снова на охоту выползает».
        ЗОЛОТЫЕ ШАРЫ
        Летающие аномалии размером с человеческую голову, порожденные «золотым коридором», соединяющим все четыре энергоблока ЧАЭС. Похожи на золотые шары, опутанные электрическими разрядами.
        ИЗУМРУДНЫЙ МОХ
        Мох, умеющий медленно ползать в поисках пищи.
        КОМАРИНАЯ ПЛЕШЬ
        (научное название «ГРАВИКОНЦЕНТРАТ»)
        «Области повышенной гравитации». В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан попавший в «комариную плешь» вертолет, фюзеляж которого расплющило в жестяной блин. Также Рэдриком Шухартом в Зоне «обнаружилась ровная, как зеркало, «комариная плешь», многохвостая, будто морская звезда… а в центре ее - расплющенная в тень птица».
        КРОТОВАЯ НОРА, ИЛИ КРОТОВИНА
        Дыра в пространстве, посредством которой можно переместить тот или иной объект из одного места в другое, или даже через время перебросить, в прошлое либо в будущее. Представляет собой полупрозрачную область круглой или овальной формы около двух метров в диаметре, эдакий сгусток неведомой энергии, повисший в нескольких сантиметрах над землей. Выдает «кротовую нору» лишь незначительное локальное искажение реальности, эдакое дрожание пространства, словно горячий воздух в полдень над железной крышей. Этим она визуально похожа на «слепой гром». Отличие лишь в размерах аномалий («слепой гром» меньше размерами раза в два-три), и в четкости границ (у «кротовой норы» границы более четкие, «слепой гром» более размыт в пространстве). Обладает способностью зеркально отражать от себя быстро летящие тела, например пули.
        Бывают «кротовины» простые, как тоннель, - вошел в одном месте, вышел в другом. Бывают сложные: представил себе, в какую точку прошлого ты решил перебраться, хорошо так представил, конкретно - и да, действительно переходишь. Или застреваешь намертво в безвременье, если представил плохо или «кротовая нора» просто не захотела с тобой возиться.
        МЕРТВАЯ ТРЯСИНА
        «Трясина под ногами чавкала и воняла. Это была мертвая трясина - ни мошкары, ни лягушек, даже лозняк здесь высох и сгнил».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» упоминается, что аномалия «мертвая трясина» хороша тем, что на ней никаких других аномалий не бывает, можно по ней идти без промеров, правда, рискуя при этом утонуть или завязнуть в грязи.
        МОЧАЛО
        «Антенны… обросли какими-то волосами наподобие мочала… нигде такого больше нет, только в Чумном квартале и только на антеннах. В прошлом году догадались: спустили с вертолета якорь на стальном тросе, зацепили одну мочалку. Только он потянул - вдруг «пш-ш-ш»! Смотрим - от антенны дым, от якоря дым, и сам трос уже дымится, да не просто дымится, а с ядовитым таким шипением, вроде как гремучая змея. Ну, пилот, даром что лейтенант, быстро сообразил, что к чему, трос выбросил и сам деру дал… Вон он, этот трос, висит, до самой земли почти свисает и весь мочалом оброс…»
        МЯСОРУБКА
        Одна из самых опасных аномалий Зоны. Рэдрик Шухарт отмечает, что «здесь все можно пройти, кроме «мясорубки». В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описано, что «мясорубка», которая уничтожила добычу, на некоторое время становится неопасной, хотя это правило не абсолютное - «мясорубки» бывают с фокусами».
        Действие аномалии описывается так: «прозрачная пустота, притаившаяся в тени ковша экскаватора, схватила его, вздернула в воздух и медленно, с натугой скрутила, как хозяйки скручивают белье, выжимая воду». После умерщвления жертвы на земле остается черная клякса, также Шухарт видит, как неподалеку от аномалии «с грубых выступов откоса свисали черные скрученные сосульки, похожие на толстые витые свечи».
        Также в «Пикнике на обочине» описан страшно изуродованный сталкер-инвалид, работающий у Стервятника Барбриджа. «Красавчик, звали его Диксон, а теперь его зовут Суслик. Единственный сталкер, который попал в «мясорубку» и все-таки выжил».
        ОГНЕННАЯ ЗВЕЗДА
        Редко встречающаяся летающая аномалия, поражающая движущиеся объекты.
        ОГНЕННЫЙ МОХ
        Мох, умеющий приспосабливаться к любым условиям и порой покрывающий значительные площади. Большие скопления огненного мха способны к самостоятельной охоте, выбрасывая ложноножки, которые захватывают жертву. После этого добыча затягивается на замшелую территорию, где огненный мох обволакивает ее полностью и высасывает все соки.
        ПЕТЛЯ
        Аномалия, в которой время течет по замкнутому кругу. Люди и животные, попавшие в «петлю», переживают одно и то же событие бесконечно. Обычно накрывает небольшие участки пространства, не более двадцати-тридцати метров в диаметре, но изредка встречаются и довольно крупные «петли». Интересная особенность: иногда аномалия исчезает, и тогда проходящие мимо люди видят лишь высохшие трупы или кости тех, кто в реальном времени давно умер, попав в эту страшную аномалию.
        ПОДЗЕМНЫЙ РАЗРЯД
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан случай, как при использовании миноискателей в Зоне «два сталкера подряд за несколько дней погибли… убитые подземными разрядами».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» уточняется, что если «подземный разряд» не убивает, а только калечит человека, то ожоговый сепсис развивается почти мгновенно и спасти инвалида практически нереально.
        РОЖЕНИЦА
        Аномалия, воскрешающая мертвецов. Вреда от нее никакого, и не проявляет она себя никак, пока в нее не попадет труп человека или мутанта. Из человека получается зомби, а из мутанта - мутант в квадрате. Такого убить можно, только если мозг напрочь из гранатомета разнести, чтоб даже кусочка в черепе не осталось. Или голову отрезать. Многие раненые мутанты «роженицу» чуют и ползут в нее подыхать, чтобы снова возродиться в виде мутанта-зомби.
        СЕРЕБРИСТАЯ ПАУТИНА
        Переплетение серебристых нитей, похожее на паутину в лесу на деревьях. Легко рвется «со слабым таким сухим треском, словно обыкновенная паутина лопается, но, конечно, погромче».
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описана отсроченная смерть доктора Кирилла Панова от разрыва сердца после соприкосновения с данным артефактом.
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» Дмитрия Силлова «серебристая паутина», весьма ценимая профессиональными убийцами на Большой земле, описана подробно:
        «В отличие от других смертельно опасных сюрпризов Зоны, «серебристая паутина», можно сказать, весьма гуманна. Тихо-мирно сидел себе человек, выпивал, скажем, в баре после удачного похода, и вдруг - раз, и упал со счастливой улыбкой на лице. И никаких на нем видимых следов, только где-нибудь на сапоге клочок серебристой паутины прилепился.
        Если тот клочок заметят, то труп просто вытащат баграми на свежий воздух, обольют бензином и сожгут от греха подальше. Если не заметят, могут свезти в морг, где патологоанатом вскроет труп и констатирует - атипичный разрыв абсолютно здорового сердца. Причем не банальное нарушение целостности его стенок, а реальное превращение в лохмотья жизненно важного органа, обеспечивающего ток крови по сосудам. Счастливчики-очевидцы рассказывали, мол, такое впечатление, будто внутри него взрывпакет бабахнул. Кстати, счастливцы они потому, что не многие выживали после того, как потрогали труп погибшего от «серебристой паутины». Правда, там эффект всегда отсроченный был, наверно, вдали от места своего обитания дьявольские серебристые нити частично теряли силу. Чаще дня через два-три погибали те, кто мертвеца трогал. У кого-то печень взрывалась, у других почки или легкие. Реже инсульты обширные были, да такие, что у людей кровь из глаз на полметра брызгала. Так что в Зоне очень внимательно относились к пьяницам, имевшим привычку нажираться до положения риз. Обычно таких оставляли на полу в луже собственной
блевотины до тех пор, пока алкаш не начинал подавать признаки жизни. Тогда и огребал он по полной, на пинках из бара выкатывался, чтоб впредь неповадно было народ пугать. Потому-то в Зоне запойный народ редко встречается, бережет почки, которые за немереное пьянство и без «серебристой паутины» берцами да сапогами порвать могут».
        СЛЕПОЙ ГРОМ
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» об этой аномалии рассказывается следующее:
        «А вот в тех трех кварталах люди слепли… Между прочим, рассказывают, что ослепли они будто бы не от вспышки какой-нибудь там, хотя вспышки, говорят, тоже были, а ослепли они от сильного грохота. Загремело, говорят, с такой силой, что сразу ослепли. Доктора им: да не может этого быть, вспомните хорошенько! Нет, стоят на своем: сильнейший гром, от которого и ослепли. И при этом никто, кроме них, грома не слыхал…»
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» герой встречается с аномалией «слепой гром», по действию аналогичной явлению, описанному в «Пикнике на обочине». Аномалия напоминает некое дрожание, словно горячий воздух в полдень над железной крышей, которое также описано в романе братьев Стругацких.
        СПУТНИК
        Артефакт, по виду напоминающий светящийся шар. Если носить его с собой, увеличивает выносливость и скорость бега. Однако в случае, если рядом находятся источники электричества, может быть смертельно опасным - электричество высвобождает энергию «спутника» в виде молнии, часто убивающей того, кто носит артефакт при себе.
        ТЕНИ
        Безопасное для человека явление, наблюдаемое в Зоне. «Не понравилась мне эта покрышка. Тень от нее какая-то ненормальная. Солнце нам в спину, а тень к нам протянулась».
        В рассказе Дмитрия Силлова «Тени Хармонта» высказывается предположение, что аномальное расположение теней вызвано близостью порталов между мирами, искажающих окружающее пространство.
        ТОРМОЗ
        Небольшая часть пространства, в которой замедлено течение времени. Бывают слабые «тормоза», из которых можно постепенно выбраться. Бывают сильные, попав в который человек, животное или мутант застывают навечно в области остановившегося времени.
        ЧЁРТОВА КАПУСТА
        Аномалия, плюющаяся в человека чем-то опасным. От плевков «чертовой капусты» спасают научные спецкостюмы.
        В романах Дмитрия Силлова описана как шар около метра в диаметре, действительно похожий на капусту, словно слепленный из пластов прессованного черного тумана. Аномалия относительно спокойная, если ее не трогать. Если тронуть, плюнет струей ядовито-зеленой слизи, вылетающей под сильнейшим давлением и мгновенно прожигающей одежду, кожу и мясо. Когда «чертова капуста» голодна, может маскироваться, зарываясь в землю и поджидая таким образом добычу. К счастью, голодной эта аномалия бывает редко, так как после удачной охоты очень долго переваривает добычу. В это время она практически не опасна.
        ЭЛЕКТРОД
        Аномалия электрической природы. Визуально определяется как пучок молний. Охотясь либо обороняясь, бьет жертву мощным электрическим разрядом, удар которого почти всегда смертелен. Отличается характерным потрескиванием, а также слабым запахом озона, который распространяет вокруг себя.
        Хабар (артефакты)
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» причина появления и настоящее предназначение артефактов не раскрывается, многие артефакты лишь упоминаются без дальнейшего описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» высказывается предположение, что артефакты - это отходы производства более высокотехнологичной цивилизации. Их, проходя сквозь искусственные порталы, сбрасывают «мусорщики», пришельцы из иного мира. Так называемое Посещение было не чем иным, как созданием на Земле мусорных свалок для этих отходов, которые люди назвали Зонами.
        БАТАРЕЙКА
        (научное название: «ЭТАК»)
        Часто встречающийся артефакт. В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описан как «вечный аккумулятор», имеющий форму «черной круглой палочки». «Этаки» имеют свойство размножаться делением. Применяются в военной промышленности, а также в автомобилестроении.
        БРАСЛЕТ
        Широко распространенный, часто встречающийся в Зоне артефакт, стимулирующий жизненные процессы человека. В романе братьев Стругацких «браслет» носит Ричард Нунан.
        БУЛАВКА
        Распространенный, часто встречающийся артефакт. При электрическом свете отливает синевой. Делятся на «молчащие» и «говорящие» (более ценные). Простой метод проверки «булавки» - зажать ее между пальцами и нажать. «Он нажал посильнее, рискуя уколоться, и «булавка» заговорила: слабые красноватые вспышки пробежали по ней и вдруг сменились более редкими зелеными». В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» утверждается, что и «молчащие» «булавки» должны «разговаривать», но для этого пальцев мало, нужна специальная машина величиной со стол.
        ВЕДЬМИН СТУДЕНЬ
        (научное название: «КОЛЛОИДНЫЙ ГАЗ»)
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» данный артефакт описывается следующим образом: «ночью, когда проползаешь мимо, очень хорошо видно, как внутри там светится, словно спирт горит, язычками такими голубоватыми. Это «ведьмин студень» из подвалов дышит». Скапливается в ямах, из которых имеет свойство выплескиваться. Также описан эффект от попадания человека в «студень» - плоть и кости размягчаются, «нога была как резиновая палка, ее можно было узлом завязать».
        Помимо этого, в романе рассказывается о катастрофе в Карригановских лабораториях (вероятно, имеется в виду город Корриган, штат Техас). Тамошние ученые «поместили фарфоровый контейнер со «студнем» в специальную камеру, предельно изолированную… То есть это они думали, что камера предельно изолирована, но когда они открыли контейнер манипуляторами, «студень» пошел через металл и пластик, как вода через промокашку, вырвался наружу, и все, с чем он соприкасался, превращалось опять же в «студень». Погибло тридцать пять человек, больше ста изувечено, а все здание лаборатории приведено в полную негодность… теперь «студень» стек в подвалы и нижние этажи».
        ВЕРЕТЕНО
        Артефакт причудливой формы, возникающий в местах повышенной гравитационной активности. Эта своеобразная «губка», нейтрализующая радиоактивное излучение, встречается достаточно редко и стоит немало.
        ВТОРОЕ СЕРДЦЕ
        Чрезвычайно редкий артефакт, так называемый «уник» (от слова «уникальный»). Встречается внутри крупных «электродов», рядом с их «сердцем» - центром аномалии. Представляет собой золотой шарик с яркими, цветными, пульсирующими нитями, пронизывающими его поверхность. При извлечении из «электрода» золотой цвет и нити пропадают. Тем не менее артефакт сохраняет свое уникальное свойство. А именно: если это второе сердце аномалии человек разобьет, например, молотком, раздробит рукояткой пистолета или разрежет ножом, то тот молоток, пистолет или нож оператор сам сможет наделить любым свойством, которым пожелает. Только нужно очень сильно хотеть, иначе ничего не выйдет. Например, в романе «Закон клыка» Снайпер с помощью «второго сердца» починил свой нож «Бритву», вернув ножу свойство вскрывать границы между мирами.
        При уничтожении «второго сердца» возможны различные побочные эффекты. Например, когда Снайпер чинил «Бритву», из разрезанных половинок артефакта возникла «кротовая нора» - портал, переносящий оператора в любую временную точку его прошлой жизни либо просто через пространство.
        ГАЗИРОВАННАЯ ГЛИНА
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» описана как некий артефакт или субстанция, находящаяся в банке.
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» предположительно яд зеленоватого цвета, нанесенный на метательные ножи.
        ДОЧКИНО ОЖЕРЕЛЬЕ
        Уникальный артефакт, созданный Монументом из «тёщиного колье». Одна из подтвержденных способностей - выводит из комы безнадежных больных, которых не удалось вылечить иными способами.
        ЖИВАЯ ВОДА
        Артефакт, похожий на большую каплю воды. Обладает способностью ускорять восстановление после ранений.
        ЗОЛОТОЙ ШАР, или МАШИНА ЖЕЛАНИЙ, или ЗЕРКАЛО МИРОВ
        Редчайший артефакт. «Он был не золотой, он был скорее медный, красноватый, совершенно гладкий, и он мутно отсвечивал на солнце. Он лежал под дальней стеной карьера, уютно устроившись среди куч слежавшейся породы, и даже отсюда было видно, какой он массивный и как тяжко придавил он свое ложе».
        Согласно сталкерской легенде, данный артефакт способен выполнять желания человека, но далеко не все. «Золотой шар только сокровенные желания выполняет, только такие, что если не исполнится, то хоть в петлю!»
        Согласно различным романам серии «СТАЛКЕР», данный артефакт может существовать в различных Зонах в форме кристалла, светящегося изнутри.
        ЗРАЧОК
        Артефакт, похожий на расширенный зрачок с белой окантовкой. Ускоряет регенерацию поврежденных тканей организма, однако при этом может одновременно нанести вред, так как радиоактивен.
        ЗУДА
        Судя по тому, что Шухарт носит данный артефакт в часовом карманчике, можно сделать вывод, что «зуда» очень небольшая по размерам. Активация происходит посредством нескольких сжатий «зуды» между пальцами. Радиус действия в пределах городского квартала. Эффект: «кто в меланхолию впал, кто в дикое буйство, кто от страха не знает, куда деваться». У Рэда Шухарта от действия активированной «зуды» идет носом кровь.
        КОЛЬЦО
        Название этому ранее неизвестному артефакту в романе братьев Стругацких дает Хрипатый Хью. С виду белый обруч. Костлявый Фил надевает его на палец, раскручивает, и «кольцо» продолжает вращаться не останавливаясь. Хрипатый Хью расценивает этот феномен как «перпетуум мобиле» («вечный двигатель»). Бывает разных размеров. Будучи поврежденным, взрывается, выжигая всё вокруг себя. Диаметр зоны, поражаемой взрывом, зависит от размера «кольца».
        ОГОНЬ
        Артефакт, похожий на сгусток огненных языков. Ускоряет регенерацию поврежденных тканей организма, однако при этом может одновременно нанести вред, так как радиоактивен.
        ПРОВОДНИК
        Уникальный артефакт, за всю историю Зоны находили всего только два раза. То ли показывает, то ли сам прокладывает разрывы в аномальных полях. Помимо этого, «проводник» не только меж аномалий нужную тропку укажет, но и в памяти человеческой необходимые воспоминания отыскать поможет, если возникнет такая необходимость.
        ПУСТЫШКА
        (научные названия: «ОБЪЕКТ 77-Б», «МАГНИТНАЯ ЛОВУШКА»)
        Стандартная «пустышка» представляет собой «два медных диска с чайное блюдце, миллиметров пять толщиной, и расстояние между дисками миллиметров четыреста, и, кроме этого расстояния, ничего между ними нет». Вес стандартного артефакта 6,5 килограмма, хотя в романе упоминаются и «малые пустышки», которые свободно переносятся в портфеле вместе с другими артефактами. То, что «пустышка» является «магнитной ловушкой», доказано Кириллом Пановым. Однако остается неясным, «где источник такого мощного магнитного поля, в чем причина его сверхустойчивости».
        Делятся на «пустые» (широко распространенные) и «полные» (редчайшие), в которых «синяя начинка между медными дисками туманно так переливается, струйчато».
        В романе Дмитрия Силлова «Никто не уйдет» стандартная «полная пустышка» является топливным контейнером для транспорта «мусорщиков», разбрасывающих по Зоне артефакты. «Малые пустышки» представляют собой магазины для «смерть-ламп», оружия «мусорщиков».
        В романе того же автора «Счастье для всех» в пустую магнитную ловушку для сохранности помещен артефакт «шевелящийся магнит».
        РЮКЗАК
        Иногда здоровые и полные сил сталкеры умирают около костров без видимой причины. Это еще один из необъяснимых феноменов Зоны. Тело такого мертвеца безопасно. В зомби не превращается, псионик не может им управлять. Не разлагается и не представляет интереса в качестве пищи для мутантов. Практически не имеет собственного веса. Неодушевленные предметы, находящиеся с ним в непосредственном контакте, также теряют вес. Вследствие чего в экстренных случаях данный труп может быть использован в качестве контейнера для переноски тяжестей. Однако в силу моральных причин подобное использование мертвых тел не одобряется членами практически всех группировок, вследствие чего данный феномен не может быть отнесен к артефактам, имеющим материальную ценность. Горюч. Рекомендуемая утилизация - сожжение.
        СЕРДЦЕ ОГНЯ
        Артефакт, обладающий способностью очень долго гореть, выдавая при этом температуру более 2000 градусов. Изредка используется сталкерами как компактное топливо для костров. Относится к категории «уников» - крайне редко встречающихся артефактов.
        СИНЯЯ ПАНАЦЕЯ
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романах Дмитрия Силлова «Счастье для всех» и «Никто не уйдет» описана как кристалл, похожий на обледеневшую кувшинку, внутри которого, словно живое, беснуется ярко-синее пламя. Способна излечить любое заболевание, в том числе спасти человека после смертельного ранения. Чем сильнее проблемы у больного, тем ярче горит «синяя панацея» внутри его тела. И тем выше вероятность того, что следующего пациента она не вылечит, а выжрет изнутри без остатка. После этого незадачливого кандидата на чудотворное исцеление можно сеном набивать и в угол ставить для красоты. Пустой он внутри, как барабан, нету ничего. Ни костей, ни клочка мяса. Одна шкура задубевшая, как новая кирза, и глаза остекленевшие, синим светом слегка поблескивающие изнутри.
        После излечения пациента «синяя панацея» перестает светиться на некоторое время, заряжаясь для следующего чудотворного сеанса. Когда артефакт вылезает из раны, прикасаться к нему не рекомендуется. Может наброситься и начать внедряться в кисть неосторожного исследователя. И тогда только один выход - отрубить руку или отстрелить ее, пока «синяя панацея» не пролезла дальше, влегкую перемалывая плоть и кости, словно титановая мясорубка. После лечения «панацея» опасна только до тех пор, пока полностью не вылезет наружу. Потом она стремительно каменеет.
        СМЕРТЬ-ЛАМПА
        В романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» «смерть-лампа» описывается следующим образом: «Восемь лет назад, - скучным голосом затянул Нунан, - сталкер по имени Стефан Норман и по кличке Очкарик вынес из Зоны некое устройство, представляющее собою, насколько можно судить, нечто вроде системы излучателей, смертоносно действующих на земные организмы. Упомянутый Очкарик торговал этот агрегат Институту. В цене они не сошлись, Очкарик ушел в Зону и не вернулся. Где находится агрегат в настоящее время - неизвестно. В Институте до сих пор рвут на себе волосы. Известный вам Хью из «Метрополя» предлагал за этот агрегат любую сумму, какая уместится на листке чековой книжки».
        В романах Дмитрия Силлова «смерть-лампа» является личным оружием «мусорщиков», пришельцев из иного мира, занимающихся разбрасыванием артефактов по земным Зонам. «Малые пустышки» представляют собой магазины для «смерть-ламп».
        СУЧЬЯ ПОГРЕМУШКА
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» описана как редчайший артефакт. Обладает свойством на некоторое время порождать в головах всех других существ, находящихся в зоне видимости, необходимые оператору образы - например, в романе «Счастье для всех» солдаты принимают Шухарта за своего начальника, полковника Квотерблада. Одноразовый артефакт, начинает действовать сразу же после активации, активизируется так же, как и «зуда», посредством сжатия между пальцами.
        Помимо основного свойства, обладает двумя неприятными побочными эффектами, из-за которых ее и прозвали «сучьей»:
        а) В активном состоянии может начать сильно греметь, если ее хозяин по неосторожности сделает резкое движение;
        б) По внешнему виду «погремушки» невозможно узнать, использовали ее ранее или нет, - и рабочая «погремушка», и отработанная выглядят одинаково. То есть покупатель вполне может отдать довольно большие деньги за бесполезный артефакт.
        ТЁЩИНО КОЛЬЕ
        Артефакт, довольно часто встречающийся в Зоне. Ускоряет процессы регенерации в организме, обладает слабой радиоактивностью.
        УСКОРИТЕЛЬ
        Редко встречающийся артефакт алого цвета, светящийся изнутри. Обладает способностью ускорять движения того, кто носит его на своем теле.
        ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ БОДЯГА
        Ученые, изучающие Зону, до сих пор спорят - растение это или артефакт. Похожа на мягкий, склизкий на ощупь мясистый и пористый ломоть не очень свежей говяжьей печени. Имеет лапы и неярко выраженную голову в виде нароста. Бегает довольно быстро. А иногда, если сталкер хилый или больной, может и за ним побегать. Прыгнет на затылок, присосется и начинает пить кровь, пока от человека высохшая мумия не останется.
        Сталкеры используют чернобыльскую бодягу в качестве средства от ушибов и кровоподтеков. Отрубив голову и лапы, прикладывают ее к больному месту, после чего излечение занимает несколько часов. При этом с отрубленными головой и конечностями бодяга довольно долго остается свежей и сохраняет свои целебные свойства.
        ЧЁРНЫЕ БРЫЗГИ
        (научное название: «ОБЪЕКТ К-23»)
        Описание артефакта из романа братьев Стругацких «Пикник на обочине»: «Если пустить луч света в такой шарик, то свет выйдет из него с задержкой, причем эта задержка зависит от веса шарика, от размера, еще от некоторых параметров, и частота выходящего света всегда меньше частоты входящего… Есть безумная идея, будто эти ваши «черные брызги» - суть гигантские области пространства, обладающего иными свойствами, нежели наше, и принявшего такую свернутую форму под воздействием нашего пространства…»
        На практике «черные брызги» используются в ювелирных украшениях. В романе «Пикник на обочине» упоминается «ожерелье из крупных «черных брызг», оправленных в серебро».
        ШЕВЕЛЯЩИЙСЯ МАГНИТ
        В «Пикнике на обочине» братьев Стругацких лишь упоминается без дополнительного описания.
        В романе Дмитрия Силлова «Счастье для всех» описан как артефакт, способный провоцировать мгновенные неконтролируемые мутации живых организмов.
        ЩИТ
        Редчайший артефакт, мгновенно реагирующий на быстролетящие предметы. Если носить его на груди, то он способен за пару метров остановить пулю или даже артиллерийский снаряд, который летит в тебя. Недостатками «щита» являются высокая радиоактивность и одноразовость - после срабатывания артефакт разрушается, отдав всю свою энергию.
        Об авторе
        Дмитрий Олегович Силлов - современный российский писатель, инструктор по бодибилдингу и рукопашному бою, автор многих произведений о самообороне, боевых и охотничьих ножах, а также более тридцати романов, написанных в жанре боевой фантастики.
        Родился в семье военного. Окончив школу, служил в десантных войсках. После увольнения в запас, получив медицинское образование, активно занимался единоборствами, бодибилдингом, психологией, изучал восточную философию и культуру, историю военного искусства. Несколько лет работал начальником службы безопасности некоторых известных лиц, после - инструктором по рукопашному бою и бодибилдингу.
        Дмитрий Силлов является автором популярной системы самообороны «Реальный уличный бой», лауреатом Российской национальной литературной премии «Рукопись года», а также создателем популярных литературных циклов «Кремль 2222», «Гаджет» и «Роза Миров», публикуемых издательством АСТ.
        Личный сайт Дмитрия Силлова www.sillov.ru
        Страница Дмитрия Силлова «ВКонтакте»
        Примечания
        1
        События романа Дмитрия Силлова «Закон Припяти» литературной серии «СТАЛКЕР».
        2
        События романа Дмитрия Силлова «Закон якудзы» литературной серии «СТАЛКЕР».
        3
        События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Закон Припяти» литературной серии «СТАЛКЕР».
        4
        События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Север» литературной серии «Кремль 2222».
        5
        События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Чужая Москва» литературной серии «Гаджет».