Кремль 2222. Север Дмитрий Олегович Силлов
        Снайпер #7
        Он - Снайпер. Он выбирает цель и поражает её. Но случилось так, что сила Снайпера превратилась в слабость. Враг отнял у него цель и смысл жизни.
        Если у обычного человека отнять самое дорогое, его жизнь теряет смысл.
        Но Снайпер - другое дело. У него теперь - другая цель. Месть.
        Дмитрий Силлов
        КРЕМЛЬ 2222. СЕВЕР
        Мое ремесло - возмездие, мой промысел - месть.
        Фридрих Шиллер. Разбойники
        От автора
        Автор искренне благодарит замечательного писателя Александра Мазина за бесценные советы, полученные от него в процессе написания романа; редактора Петра Разуваева за самоотверженную работу над межавторским проектом «Кремль 2222»; администратора сайтов www.real-street-fighting.ru и www.sillov.ru Павла Мороза, корреспондента литературного портала www.litstalker.ru Сергея «Ион» Калинцева и администратора литературного портала www.stalker-book.com Виталия Градова за помощь в интернет-продвижении проекта «Кремль 2222», а также сертифицированного инженера Microsoft, выпускника MBA Kingston University UK Алексея Лагутенкова за квалифицированные консультации по техническим вопросам.
        Почему нам так нравятся стервы?
        Потому, что стервы красивые. А еще потому, что их непросто завоевать… и еще труднее удержать. Любить стерву - это вечный бой. Но если ты выиграешь и она полюбит тебя, то ты будешь счастливым человеком… некоторое время.
        До следующей битвы…
        Но сейчас я был действительно, по-настоящему счастлив. Ведь рядом со мной шла моя любимая стерва, ради меня прошедшая через пространство и время. Вот почему мужики, чья исчерченная шрамами шкура напоминает тактическую карту боевых действий, любят именно таких, с фигурами амазонок и глазами цвета чистого неба. Эти девушки - настоящие воины, способные свернуть горы ради своей цели. И как же приятно осознавать, что эта цель - ты… пусть даже на очень короткое время…
        Мы шли среди мертвых руин разрушенного города, говоря о чем-то и смеясь без особой причины, как сотни и тысячи влюбленных в нашем мире, теперь уже потерянном для нас навсегда. Но сейчас это было неважно. Оказывается, иногда необходимо пробить границу времени и миров лишь для того, чтобы осознать, насколько дорог тебе любимый человек.
        Сейчас здесь, в мире смерти, я впервые узнал, что такое счастье. Моя единственная на свете стервочка с лазурными глазами носила под сердцем моего ребенка. Она любила меня, а я любил ее. И что еще может быть нужно от жизни такому, как я, побитому жизнью волчаре, умеющему лишь одно - убивать искусно, хладнокровно и безжалостно? Разве только дом… Да даже не дом, черт с ним, сойдет и тот самый пресловутый шалаш, в котором я непременно построю для нас настоящий рай из старинной поговорки…
        - У меня есть для тебя подарок, - сказал я, расстегивая клапан камуфляжа на груди.
        Она улыбнулась. Черт возьми, как я мог уйти так далеко от этой улыбки?
        А дальше я даже не понял, что произошло. Просто коротко звякнуло «Дочкино ожерелье», висящее у нее на шее. Звякнуло - и медленно, очень медленно распалось на отдельные бесцветные бусины, которые, соскользнув с нити, вдруг покатились по высокой груди моей жены… Я невольно протянул руку вперед, пытаясь их поймать, - и вдруг осознал, что в том месте, где разорвалась нить, прямо в межключичной ямке торчит короткое деревянное оперение арбалетного болта…
        В ее глазах были растерянность и обида. Она не верила, что это - всё… И я не верил… а тем временем мозг, привыкший мгновенно переключаться в режим боя, уже выдавал информацию: «Ранение смертельное… пробиты трахея и пищевод, перебит позвоночник… ничем помочь нельзя… противник в развалинах слева… дампы…»
        Это и вправду были они, жуткие порождения зараженной земли. Двести лет назад отгремела в этом мире Третья мировая война, а изуродованные радиацией злобные мутанты все еще жили в развалинах и подземельях разрушенной Москвы.
        Но этим тварям жить оставалось недолго…
        Мне казалось, что я разрываюсь на части. Одна моя половина рвалась к медленно оседающему на землю телу - поддержать, осторожно уложить на раскрошенный асфальт, сказать что-то, глядя в глаза, которые медленно затягивает пелена смерти. Но в это же время вторая половина меня, рациональная и холодная, как ствол автомата, уже успела передернуть затвор АК и уйти в перекат, спасаясь от возможной второй стрелы.
        А потом я увидел их…
        Пятеро дампов бежали ко мне, разворачиваясь в полукольцо. Вооружение стандартное - два копья-длинномера, топор, шестопер и полуторный меч-«бастард» в руках у главного. Живые мумии, отравленные радиацией полутрупы, обмотанные грязными тряпками… Забравшие жизнь у той, кто была мне дороже жизни…
        Я почувствовал, как горячая багровая волна поднимается от солнечного сплетения, затапливая мое сердце, горло, сознание… Я знал, что это такое. Страшное состояние, однажды настигающее любого воина… Многие рукопашники, испытав это, бросают спорт. Потому что, владея определенными навыками, можно в приступе боевого безумия запросто убить человека, а потом просто не вспомнить, как и что делал. Было до… и сразу наступило после… И вот у твоих ног лежит труп… Или несколько… А ты не помнишь ни черта и стоишь, тупо глядя на изломанные тобой куклы, только что бывшие живыми людьми.
        Сейчас здесь не было людей. Да и я уже не был человеком… Но прежде, чем багровая волна накрыла меня с головой, я успел заметить на куче бетонных обломков фигуру с арбалетом наперевес.
        Я дал длинную очередь, уже не надеясь, что попаду. Потом бросил бесполезный автомат и выдернул из ножен два боевых ножа. В приступе боевого безумия можно только бить, рубить и рвать врагов зубами. Все остальное - от человека. А человеком я уже не был…

* * *
        Кровь колотилась в виски изнутри черепа. Тук-тук-тук… Так бывает, когда отлежишь уши, накрывшись с головой большой подушкой.
        Тук-тук-тук…
        Обязательно надо проснуться, потому что это мерное постукивание начинает раздражать. Просто открыть глаза, сбросить проклятую подушку, перевернуться на другой бок - и постараться забыть кошмарный сон, в котором я обрел и тут же потерял свое единственное счастье…
        Тук-тук-тук…
        Но почему отступающая завеса сна такая красная? Обратной стороне век, которую видит просыпающийся, положено быть черной. Или ярко-желтой, если солнце бьет прямо в лицо.
        Тук… тук…
        И тут я увидел… тень от своей руки… медленно поднимающейся и опускающейся вниз…
        Тук…
        Я почувствовал, как ребро моей ладони опустилось во что-то теплое и мягкое.
        И вдруг увидел всё…
        Развалины старого дома, поросшие темно-вишневой травой и увитые плющом того же цвета. Изуродованные куски плоти, разбросанные по этой траве. И свою руку с зажатым в ней ножом… Все вокруг было вишнево-красным, с редкими вкраплениями белых осколков костей и сероватых брызг мозгового вещества. А размеренное «тук-тук» было не пульсом в моих висках, а отзвуками ударов. Просто я, стоя на коленях, методично разносил голову мертвого дампа острым навершием рукояти боевого ножа.
        Значит, я убил их. Арбалетчик тоже был мертв. Не знаю, как я его убил - очередью из АК или ножом. Но пострадал он явно меньше, чем его товарищи. Почти целый, он валялся метрах в десяти от меня. Его заряженный тяжелый арбалет со стременем на конце лежал рядом. Надо же, как быстро он научился его перезаряжать…
        Это были лишние мысли. Так называемый внутренний диалог с самим собой, который не в силах остановить даже самое великое горе… Я медленно встал с колен, рефлекторно тряхнул рукой, словно это могло помочь очистить ее от кровищи и костяной крошки, и поплелся к трупу моей жены.
        Брехня это, что в таких случаях мужик бьется головой о стену и рыдает, словно баба. Может, кто и рыдает. А из меня одним-единственным выстрелом дампы выбили все эмоции, которых и без того было не так уж и много. Сил тоже не было - их выпил приступ, в котором я убил всех дампов, не получив при этом ни царапины. Я слышал, что тренированный человек в таком состоянии способен двигаться очень быстро, слишком быстро для того, чтобы можно было осознать его движения и среагировать на них. И все-таки жаль, что дампы меня не убили… Хотя нет, хорошо, что я жив. Кто бы тогда вырыл могилу для нее?
        Она смотрела в небо. Темное, хмурое и грязное, несравнимое с цветом ее глаз, даже после смерти не утративших своей лазурной чистоты.
        Я вновь встал на колени и, приподняв ее голову, осторожно срезал окровавленным «Сталкером» наконечник арбалетного болта, запутавшегося в ее волосах. Оперенная смерть, выпущенная дампом, пробила шею насквозь, и иначе стрелу было не вытащить. Ничего. Я потом вылущу из наконечника остатки древка и вновь плотно насажу его обратно. Не страшно, что болт станет немного короче. Я вернусь и этим огрызком методично выковыряю глаза того арбалетчика. А потом буду медленно резать его на фрагменты. Плохо, что он умер быстро. И в то же время хорошо, что он лежал подальше, чем другие дампы и я просто не успел в приступе беспамятства до него добраться.
        Но сначала надо было вырыть могилу. Жаль, что я не захватил с собой малую саперную лопатку, предпочтя набрать побольше патронов. Но зато боевых ножей у меня было два…
        Я долбил землю, перемешанную с асфальтовой крошкой, равнодушно понимая, что очень скоро рухну рядом со своей мертвой женой от нереальной усталости - боевое безумие выпивает все силы почти мгновенно. Но мне было абсолютно все равно. Мне надо было выкопать могилу. Остальное - неважно.
        В спрессованной от времени земле было полно всякой дряни. Небольшие обломки бетона я выворачивал из земли руками. Битый кирпич осложнял работу, но его было немного. А обломки древнего асфальта просто крошились под ударами «Сталкера». Боевой нож, подаренный мне умирающим собакоголовым, рассекал древний мусор словно куски пенопласта, правда, клинок скрипел при этом словно живое существо, недовольное таким варварским обращением. Но мне было все равно…
        Я работал без остановки, словно запрограммированный автомат. Пару раз мне попались чьи-то пожелтевшие от времени кости и куски насквозь проржавевшего металла, когда-то бывшие стволами огнестрельного оружия. На этой земле много воевали. И часто умирали.
        Кожа с моих ладоней сползла, словно промокшая бумага, ссадины саднили немилосердно. Но это была нужная боль, благодаря которой я пока еще от усталости не рухнул вниз, на дно могилы. Наконец, я счел, что она достаточно глубока для того, чтобы местные твари не смогли ночью отрыть и сожрать тело. Тогда я сунул в чехол нож, измазанный грязью и кровью, и вылез наверх.
        Я ничего не забрал у нее, хотя многие назвали бы меня безумцем. Как и положено воину, в могилу она легла вместе со всем ее снаряжением, включая автомат «ВАЛ», который здесь наверняка стоил целое состояние. Я не взял ничего, лишь собрал с земли бесцветные бусинки «Дочкиного ожерелья» и бережно сложил их в нагрудный карман комбинезона. На ближайшем привале я зашью их в кусок материи и повешу на шею. Пусть висят рядом с навсегда опустевшим сердцем…
        Я засыпал могилу и привалил ее тяжелым куском бетона. Когда земля просядет, уже никто не догадается, что под вросшим в траву обломком лежит настоящее сокровище… Мое сокровище, утраченное навсегда…
        Мне очень хотелось рухнуть на землю и провести рядом с моей женой нашу последнюю ночь. Но в то же время я осознавал, что тогда эта ночь станет последней и для меня тоже. А у меня еще было два дела. Сшить мешочек для бусин, а потом заняться трупом арбалетчика. Это были два очень важных дела, и никак нельзя допустить, чтобы какой-нибудь ночной охотник-мутант застал меня врасплох.
        Арбалетчика я решил оставить на утро. Уже смеркалось, а такое серьезное дело, как неспешное потрошение трупа врага, лучше делать при утреннем свете. Потому я осмотрелся, приметил невдалеке более-менее сохранившееся здание и, взвалив на плечи свой рюкзак, побрел туда…
        По всей видимости, здание когда-то давно было детским садом типовой постройки. Левая часть его просто развалилась от времени, а правая устояла, правда при этом почти наполовину вросла в землю. Виднелись лишь забитые землей узкие черные проемы, некогда бывшие окнами первого этажа. Сейчас от них остались лишь прямоугольные дыры, напоминающие амбразуры дота. Зато второй этаж, ставший первым и единственным, сохранился довольно неплохо. Три чудом сохранившиеся стены обещали защиту с флангов и с тыла в случае внезапного нападения, а местами сохранившаяся крыша - укрытие от дождя, судя по тяжелым тучам, грозившего хлынуть с минуты на минуту.
        Я чисто на автомате доплелся до ненадежного укрытия и, слегка пригнувшись, вошел прямо в окно, давным-давно утратившее и стекла, и раму.
        Как и ожидалось, пол и перекрытия сгнили много лет назад. Вместо пола была всё та же земля, перемешанная с асфальтовой крошкой. Судя по кучкам засохшего дерьма, валявшимся по углам, этот обломок прошлого уже давно служил временным пристанищем для одиноких путников… Одиноких… Теперь это сто процентов про меня… Во время моих путешествий меня всегда потаенно грела мысль, что она ждет моего возвращения… Сейчас уже точно никто не ждет, кроме трупа дампа, которым я займусь поутру…
        Я очень плохо помню, как привычными движениями развел костер, как грыз что-то, тупо пялясь в огонь… Как, вспомнив, что у меня есть неотложное дело, шил негнущимися пальцами мешочек для бусин из обрывка камуфляжа и парашютной стропы, позаимствованной на складе маркитантов. Как, ссыпав в него драгоценную память об утраченной любви, зашил намертво и повесил на шею… Все это было словно в тумане и происходило не со мной. Тело совершало какие-то движения, а сознание пребывало в глубоком ступоре, лишь изредка просыпаясь - и вновь проваливаясь в пучину тупого равнодушия…
        Вот и сейчас меня словно толкнуло что-то. Так камень, брошенный в середину мертвого озера, ненадолго тревожит черную гладь отравленной воды…
        Снаружи шел дождь, и сквозь шум падающих капель я отчетливо расслышал чьи-то шаги. Ночной гость шел не скрываясь. Он был уверен в своей силе и, возможно, рассчитывал на легкую добычу.
        Я же с удивлением обнаружил, что сижу правым боком к огню, возле меня расстелен кусок брезента, а на нем в образцовом порядке разложены детали автомата, из которого я стрелял по дампам. Понятно. Пока мое сознание пребывало в некоем подобии комы, руки рефлекторно чистили и смазывали АК…
        Я криво усмехнулся. А нужно ли оно, то самое человеческое сознание, придатку к огнестрельному оружию? И чем я лучше серва Коляна, запрограммированного на обслуживание боевой машины? Только что трупами не питаюсь. Хотя, когда кончатся консервы, почему нет? Какая разница, какие белки жрать - из восстановленных консервов или свежие, натуральные?
        Шаги приближались. Собрать автомат уже не было времени, а расчехлять СВД - желания. Суетиться не хотелось. Для чего? Чтобы выжить? А на хрена мне жить теперь? Но сдохнуть все-таки нужно правильно. Ведь она тоже умерла как воин, с оружием в руках…
        Я достал оба ножа, краем глаза отметив, что у заляпанного землей и засохшей кровью «Сталкера» безнадежно завалена режущая кромка. Не боевой нож, а железяка с рукояткой из резинопластика. Удивительно, как «Сталкер» вообще не сломался, когда я со всей дури всаживал его в землю, кроша клинком бетонные и кирпичные обломки. Впрочем, «убитого» ножа хватит вполне, для того чтобы еще разок всадить его в чье-то сердце.
        Синхронным движением кистей я повернул ножи в положение обратного хвата, прижав клинки к внутренней стороне предплечий. Незачем светить перед вероятным противником наличие оружия. В моей бетонной пещере лишь один вход, и врагу, перед тем как атаковать, хочешь не хочешь, а придется пусть на мгновение вступить в полосу света. Вполне достаточно для того, чтобы я успел метнуть один нож, прыгнуть и добить жертву вторым…
        Он шагнул на свет из темноты и остановился. Моя рука чуть плотнее сжала рукоять «Бритвы», готовясь к броску, - таких гостей лучше мочить сразу, а уже потом разбираться, кто пришел, зачем пришел… Но я почему-то не стал продолжать отработанное движение, и открытое горло ночного гостя с острым, выпирающим кадыком осталось целым и невредимым.
        Ростом он был метра два, не меньше. Большая голова с открытым лбом и густой шевелюрой до плеч, глубоко посаженные, внимательные глаза, прямой аристократический нос… и непропорционально широкая, массивная нижняя челюсть, превращающая лицо гостя в уродливую маску. Длинные руки, длинные ноги, короткий мощный торс, большие стопы и ладони… Акромегалия? Непохоже… Судя по неуловимым движениям ночного гостя, передо мной был не инвалид, а профессиональный воин, умеющий отлично пользоваться своим деформированным телом.
        Это естественно, что люди моего образа жизни прежде всего обращают внимание не на оружие и снаряжение, а на его владельца. Крутой прикид и навороченные стволы может купить любой лох. Вопрос в том, умеет ли он ими пользоваться. И если нет, то никакое оружие ему не поможет, коли дело дойдет до серьезной схватки.
        Ночной гость точно умел и знал толк что в оружии, что в снаряге - конечно, применительно к меркам этого мира.
        Все его тело от плеч до коленей покрывала искусно сплетенная кольчуга. Интересно, что на грудной части той кольчуги имелись кольчатые кармашки, в которых я разглядел стальные пластины характерной формы от бронежилета 6Б23-1 со следами стершейся зеленой краски. Выступ, прикрывающий сердце, ни с чем не спутаешь. Надо же какой продвинутый девайс на стыке технологий Средневековья и… давно минувшей эпохи, в которой когда-то жил я…
        Плотные кожаные штаны, выглядывающие из-под кольчуги, были заправлены в голенища вполне прилично сохранившихся кирзачей - не иначе из какого-нибудь схрона стыренных. В левой руке запакованный в кольчугу воин сжимал рукоять двуручного меча, клинок которого небрежно покоился на плече хозяина. Гарды у меча не было, и я сразу понял почему. Длинная заточенная под колун полоса металла одновременно служила ее владельцу и мечом, и копьем, судя по потертости на середине клинка. При такой заточке неопасно схватиться за лезвие даже голой рукой, зато чужие доспехи, хитиновые панцири и головы оно должно крошить изумительно. И плюс ко всему тяжелое фигурное навершие рукояти, выполненное в виде головы демона, было не только для баланса и красоты. Таким «скул крашером» можно не только череп раздробить, по при хорошем ударе и брюхо вскрыть, пропахав плоть словно двухлемешным плугом.
        На поясе ночного гостя слева висел длинный нож с характерной изогнутой рукоятью из оленьего рога. Узнаваемая модель. Легендарный «Рэндалл», нож для охоты и войны. Как раз то, что нужно для этих мест. Универсальный старинный нож в новых изящных ножнах… похоже сработанных из человеческой кожи. Модный материал в этих местах, похоже свидетельствующий о крутости хозяина, способного выследить и завалить зазевавшегося хомо.
        Справа на том же поясе ночного гостя в чехле ручной работы покоился обрез охотничьего ружья ИЖ-81 двенадцатого калибра с пистолетной рукояткой. Эдакий средневековый пистоль-помповик с трубчатым подствольным магазином на четыре патрона. Пятый наверняка в патроннике - чисто на всякий случай. И подвес правильный, чтобы, не вытаскивая ружья из чехла, можно было пальнуть от бедра. Грамотно. В ближнем бою - самое то. Там, где «калаш» прошьет того же нео насквозь, а тот и не заметит, кроша твой череп дубиной, скромный по размерам ИЖ унесет тушу мутанта метров на несколько. Потому как крупная дробь с близкого расстояния штука реально сногсшибательная…
        - Пустишь погреться? - хмуро поинтересовался мутант.
        Ему и вправду было несладко. Промокший насквозь подкольчужник тепло наверняка не держал, а навешанная сверху сталь дополняла ощущения. По несуразному телу меченосца пробежала заметная дрожь - и я кивнул, пряча ножи в чехлы. Хотя ремешки-фиксаторы рукояти не застегнул. Тоже чисто на всякий случай.
        Гость шагнул вперед и легким движением плеча толкнул вперед двуручник. Сейчас бы он мог меня достать при желании - а мне вдруг стало все равно. Привычный рефлекс отпустил, и, если бы воин-мутант решил снести мне голову с плеч, я бы даже не дернулся. Плевать. Жить все равно больше незачем…
        Но гость лишь прислонил меч к стене и подошел к огню. После чего сбросил с плеч тощий рюкзак с пристегнутой к нему противогазной сумкой и сел напротив меня, скрестив ноги. Покосился уважительно на зачехленную СВД, стоящую за моей спиной у стены, протянул к огню огромные кисти и произнес:
        - Благодарю, странник, что пустил к костру презренного ворма.
        Вормы… По-английски «черви». Ион как-то упоминал это слово. Кажется, неопознанные мутанты, питающиеся трупами. Впрочем, здесь практически все питаются трупами. Да и какая разница, ворм не ворм. Лучше б вообще заткнулся. Пустили греться - сиди и грейся, а не языком мели.
        - Что за печаль у тебя на душе?
        Нет, зря я все-таки не прирезал его сразу. Хотя никогда не поздно сделать хорошее и нужное дело…
        Но ворм, видимо, что-то прочитав в моих глазах, заткнулся без моей помощи. А чуть погодя, разогрев как следует свои лапы над огнем, полез в рюкзак и вытащил оттуда самую обычную армейскую флягу. Отвернул крышку, протянул мне:
        - Выпей.
        Я покачал головой. Все, что мне хотелось, - это собрать автомат и завалиться спать. А там пусть хочет пьет в одну харю, хочет меня прирежет ради приглянувшейся СВД - без разницы.
        Но ворм оказался упрямым:
        - Выпей!
        Длинная как жердь рука протянулась над костром. Зеленая крышечка фляги качалась на цепочке в районе моего подбородка; а из алюминиевого горлышка доносился насыщенный аромат неведомых трав, смешанный с парами крепкого алкоголя.
        Хотя… почему бы и нет? Помянуть-то ее всяко нужно…
        Невероятная смесь горьких и приторно-сладких ингредиентов, настоянных на чистом спирте, прошлась по пищеводу словно струя огненной лавы. Такого я не испытывал никогда, хотя пить доводилось всякое. По венам мгновенно разлилась огненная река, тут же ударившая в череп, словно в жерло вулкана, забитое всякой дрянью. Мне показалось, что еще немного - и мои мозги, завернутые в сеточку, взорвутся и разнесут на фиг черепную коробку.
        Ворм оказался ловким малым. Он вовремя подхватил флягу, выпавшую у меня из руки, а заодно и меня - я чуть не завалился носом в костер.
        - Осторожнее, хомо, - прошелестел у меня над ухом его голос. - Файринсайд валит с ног почище пули, но и воскрешает быстро.
        Он не обманул. Неистовое пламя, пожирающее меня изнутри, внезапно исчезло. А вместе с ним куда-то пропало состояние звериной тоски и желание расчленить на фрагменты труп арбалетчика, убившего мою жену. Чушь какая-то… Зачем потрошить падаль, которая уже получила своё? Неужели минуту назад я мог мечтать о таком?
        Смертельная усталость во всем теле тоже пропала. Не сказать, что теперь я был полон сил и готов носиться по развалинам словно сайгак. Но в то же время, если потребуется, километров пять по пересеченной местности нарежу влегкую.
        - Вижу, файринсайд подействовала на тебя, - кивнул ворм, завинчивая крышку фляги и поудобнее устраиваясь по ту сторону костра. - Это хорошо. Моё имя Сталк. А как называть тебя?
        …В его голосе слышались едва уловимые нотки, которые я уже где-то слышал. А, ну да, точно. С таким же, правда, в разы более ярко выраженным акцентом разговаривал серв Колян, механический паук на ножках, обожающий жрать свежие трупы. И название пойла - «файринсайд», «огонь внутри» в переводе с английского. И имя - Сталк. Вполне возможно, что производное от «to stalk», «преследовать». Кстати, что-то Ион говорил об американских морпехах, потомки которых, возможно, до сих пор шарятся в этих местах.
        - Ты не назвал свое имя, - напомнил Сталк.
        - Снайпер, - рассеянно ответил я. Сейчас я был занят более важным делом, чем беседа с мутантом. Я собирал автомат, а для меня сборка оружия - это всегда священнодействие.
        - Это не имя, - вполне резонно заметил ворм.
        - Уж какое есть, - пожал плечами я. - Другого я не знаю. Вернее, не помню.
        - Странные вы, хомо, - произнес Сталк. - Здесь, на зараженной земле, нас все считают радиоактивными отбросами, даже осмы, живущие на помойках. Хотя я помню своих предков до двадцатого колена. А вы порой даже не помните собственного имени…
        Мне было плевать на выводы этого урода. Я снарядил магазин патронами, присоединил его к собранному автомату, передернул затвор и щелкнул переводчиком огня, ставя оружие на предохранитель. Что ж, теперь можно со спокойной совестью завалиться спать. Правда, не мешало бы поставить растяжку перед входом… Хотя, в общем-то, какая разница?
        - Расскажи, что за горе у тебя на душе?
        «Вот ведь докопался… Чтобы я еще кого пригласил к костру на ночь глядя», - подумал я. И вдруг, неожиданно для себя, положил собранный автомат себе на колени - и рассказал всё. Черт, «файринсайд» на самом деле не уничтожил, а лишь притупил боль, сделав ее менее заметной. На самом деле рана в сердце продолжала кровоточить… А рассказал - как будто немного легче стало…
        - Сочувствую твоему горю, хомо, - проговорил ворм, неотрывно глядя в огонь. Зрачки у него были огромные, во всю радужку. - Дампы - жуткие твари, помешанные на ритуалах. Так ты говоришь, что убил их всех шестерых, в том числе арбалетчика, не успевшего спустить тетиву?
        Я непонимающе уставился на Сталка.
        - Дампы всегда охотятся всемером, - пояснил он. - И всегда в их отряде два арбалетчика. Я ж говорил, что они помешаны на ритуалах, а три и семь - их магические числа.
        Черт! Ворм был прав… До сегодняшнего дня мне дважды приходилось встречаться с дампами - и оба раза их было семеро. Получается, один арбалетчик выстрелил - и скрылся. А второй просто не успел нажать на спуск…
        - Ты хочешь сказать, что убийца моей жены…
        Ворм, не мигая, смотрел на меня, и в его глазах было искреннее сочувствие.
        - Я слышал о хомо, который уничтожил целый рой руконогов, убил пару жуков-медведей и взял крепость маркитантов на Северо-Западе. Новости в этих местах разносятся быстро. И мне искренне жаль, что такого воина сломала смерть его самки. Сильный воин всегда сможет найти себе другую…
        Мой большой палец лег на переводчик огня автомата…
        - …или отомстить за ее смерть, - быстро добавил ворм.
        Здесь он был прав на все сто. Получается, мне пока еще рано умирать. Значит, все-таки стоит поставить растяжку перед входом.
        - Я плохо знаю эти места, - произнес я. - Ты поможешь мне найти логово дампов?
        Сталк пожал узкими плечами, звякнув кольчугой.
        - Это зависит от того, какую цену ты предложишь.
        Его взгляд вновь скользнул по СВД.
        - Даже не надейся, - сказал я, доставая из нагрудного кармана кольцо, которое умудрился пронести через все передряги. Его мне дал в задаток вождь клана Раргов, косматый Рренг, упокой его отравленная земля Москвы. Впрочем, попал он в эту землю через кишечники сородичей, сожравших его за милую душу. Случается такое порой. Только что ты был на коне, мнил себя всесильным и бессмертным… Но вдруг неожиданно все хорошее заканчивается, а сам ты неотвратимо и безвозвратно превращаешься в дерьмо…
        Я протянул Сталку кольцо, которое теперь дарить было некому. Разве что расплатиться им за информацию, благодаря которой смогу отомстить.
        Мутант равнодушно протянул руку, но, судя по тому, как загорелись его глаза, я понял, что сделка состоится.
        Сталк попробовал оправу на зуб, повертел кольцо, как и я в свое время, пытаясь рассмотреть качество камня, - и принялся торговаться.
        Сошлись мы на предложенном, плюс мой «Сталкер», плюс магазин патронов к автомату Калашникова. На кой ему убитый в хлам нож при наличии «Рэндалла» и патроны при отсутствии автомата, я выяснять не стал. Просто отдал требуемое, потом поднялся, вышел наружу и быстро поставил хитрую растяжку. Если кто-то непрошеный придет в гости - извините. А Сталк надумает уйти не попрощавшись, пока я сплю, - будет у меня помимо «Бритвы» и «Сталкера» отличный американский нож. Если его осколками не посечет, конечно. А двуручник с «ижаком» мне без надобности, своего добра хватает.
        Когда я вернулся, Сталк по-прежнему сидел на своем месте, глядя в огонь.
        - Ты не бойся, хомо, я не обману, - сказал он. - В моем роду слово воина крепче стального клинка.
        Я не стал распространяться о том, сколько раз в жизни видел сломанные клинки, а просто начал вытаскивать из рюкзака плащ-накидку.
        - Разбудишь через два часа, - сказал я.
        Если ворм попробует протестовать насчет того, что первым дежурит он, то пусть идет на три буквы. Или отсюда - и до растяжки. Но мутант не протестовал.
        - Ты, наверное, хочешь узнать историю моего народа, - полуутвердительно произнес он.
        - Конечно, - сказал я. С детства люблю сказки на ночь.
        Пока я раскидывал берцами по углам мусор и стелил накидку на землю, ворм достал откуда-то из-под кольчуги некое подобие сигары, свернутое из сушеных листьев, и армейскую ветрозащитную зажигалку, какими в моем мире пользуются байкеры и поклонники стиля «милитари». Штука безотказная, но вонючая и требующая постоянной заливки топлива. На ее верхней части я увидел гравировку: «Если пойду я долиною смертной тени, то не убоюсь я зла…» Там было еще что-то, но вторую половину надписи скрывали пальцы мутанта с отросшими грязными ногтями, напоминавшими когти.
        Ворм щелкнул зажигалкой, прикурил свою самокрутку и начал:
        - Последняя Война закончилась ничем. Обменявшись громом небесным, люди познали кару небесную. Даже при поддержке боевых роботов завоеватели не смогли взять Кремль, и им некуда было возвращаться. Их родная земля за Большой водой стала пепелищем и ничем не отличалась от той, что была у них под ногами. Остатки элитных подразделений сил специального назначения и морской пехоты были вынуждены отступить на север. Там были водохранилища, чтобы не умереть от жажды, и леса, укрывшие людей от ужасных чудовищ, выведенных в подземных лабораториях Москвы.
        Но на севере не было подземных бункеров, в которых можно укрыться от радиации. Очень многие умерли. Но дети и внуки тех, кто выжил, стали другими. Вормами. Существами, чьи матери даже предположить не могут, что за урод родится у них на этот раз…
        Пока ворм рассказывал, я успел более-менее удобно устроиться, завернувшись в плащ-палатку и пристроив рядом с собой автомат. А мутант все говорил слегка нараспев, будто молитву читал. Похоже, это он сейчас заученное устное предание выдавал. Ценная, конечно, информация. Но спать мне хотелось сильнее, нежели слушать легенды о северных мутантах. Голос ворма все еще пробивался сквозь дрему, но смысл сказанного уже довольно туго доходил до моего сознания, измученного событиями сегодняшнего дня.
        - Предки моего народа были вынуждены совершать вооруженные рейды на северо-восток и северо-запад в поисках пищи и снаряжения - в развалинах можно было найти самое необходимое. Но с каждым десятилетием находок становилось все меньше, а враждебных мутантов и вооруженных хомо - все больше. Выжившие люди тоже помаленьку вылезали из своих подземных бункеров на поиски трофеев, неуклюжие, одетые в тяжелые противорадиационные костюмы. Предки воевали с ними, и порой довольно успешно. До тех пор, пока не снизился радиационный фон и люди не построили крепости. Они сменили свои костюмы на кольчуги и бронежилеты из подземных складов - и нам пришлось несладко. Среди нас было мало воинов. Женщины рожали редко, и в основном на свет появлялись уроды, неспособные держать оружие. И однажды люди, выжившие в Химках, Долгопрудном и Мытищах, выбили нас из лесов за МКАД, обратно на зараженную землю Москвы.
        Сейчас остатки моего племени скрываются на северных болотах, понемногу вымирая от ядовитых испарений. А немногочисленные воины вроде меня ходят в эти проклятые места за добычей, порой воюя с дампами и осмами за кусок мертвечины…
        Всё это было очень трогательно, но содержимое фляги мутанта убило во мне всю способность сопереживать кому-либо. Иными словами, по барабану мне было и то, что случилось сегодня, и то, что произошло много лет назад. Фактически я уже спал, когда до моего сознания дошли слова Сталка:
        - Дампы умеют находить черные Поля Смерти. Очень редкие поля. Более того, они научились их перемещать, затаскивая в свои дома-крепости. Черное Поле делает старые вещи новыми, как-то двигает их назад по линии времени. Мы узнали об этом совсем недавно и теперь выслеживаем дампов, чтобы…
        Сон слетел с меня моментально.
        - Ты говоришь, черное Поле? - перебил его я, приподнимаясь на локте.
        - Да, - кивнул ворм, немного удивленный моей реакцией.
        Так… Многое становилось понятным… На базе маркитантов, которую нам всё-таки удалось захватить во второй раз, торговец паленым коньяком говорил о восстановленных продуктах. Да и оружие со снаряжением у них выглядело новым, будто только с конвейера. Значит, они тоже знали о черных Полях Смерти, умеющих возвращать вещам первозданный вид, а биологические объекты забрасывать в далекое прошлое по линии эволюции. Бедная маленькая Рут, которая сейчас бредет где-то вслед за своим могучим братом, глядя на мир наивным взглядом новорожденного…
        - Логово дампов здесь, неподалеку, слева от дороги. Бывший хлебозавод, из которого люди перед самой Последней Войной сделали дом для торговли.
        - Торговый дом. Или бизнес-центр, - машинально поправил я, думая уже о другом.
        - А дампы сделали из него крепость, - продолжил мутант. - Я много думал, как попасть туда, - у нас очень много старых вещей, которые хорошо бы сделать новыми. Но я один, а дампов…
        - Здесь твои соплеменники? - перебил его я.
        - Соплеменники придут, как только появится то, ради чего стоит прийти, - туманно ответил ворм.
        Но меня уже интересовало другое:
        - Как думаешь, отряд, который я уничтожил, из этой крепости?
        - Эта крепость держит весь район, - хмыкнул Сталк. - Конечно, они оттуда. Постой, неужели ты решил пойти за арбалетчиком в одиночку? Мудрецы моего народа говорят, что дампы не нападают на опасных врагов типа жука-медведя или бронированной машины, что пролетела по дороге вчера. Но одинокий путник для них легкая добыча. Что не сделал один отряд, сделают три. Или пять. Их там сотни, хомо, и тебе с ними не справиться.
        - Я пошел спать, Сталк, - сказал я. - Мудрецы моего народа говорят, что утро вечера мудренее.

* * *
        Ворм, зараза, оказался пунктуальным. Судя по моим «Командирским», растолкал он меня ровно через два часа. Мог бы и скидку сделать на свой трёп, благодаря которому мой сон уменьшился минут на двадцать. Не сделал. Ну и ладно. Зато мой запас информации к размышлению пополнился изрядно.
        Может, дело было в напитке ворма, а может, просто мой здравый смысл победил легкое расстройство рассудка, накрывшее меня после смерти жены. Во всяком случае, свои положенные час сорок проспал я как убитый, а после пробуждения моя голова вновь работала как прежде, четко и ясно.
        - Спокойной ночи, Сталк, - хмыкнул я, рассмотрев в свете костра осоловелые глаза мутанта. Видать, приняв на свои неширокие плечи тяготы и лишения караульной службы, ворм облегчал свою нелегкую долю, время от времени прикладываясь к заветной фляге.
        - Е-панчу дашь п-подстелить? - поинтересовался мутант, с трудом поднимаясь на ноги.
        - Чего тебе дать? - переспросил я.
        - Епанч-чу, - выговорил ворм, ткнув пальцем в сторону расстеленной плащ-палатки.
        - Не, земляк, перебьешься, - сказал я, накидывая на плечи солдатский брезентовый плащ с глубоким капюшоном. - Дождь того и гляди снова пойдет, а топливо для костра ты всё пожег. Так что пойду я, дровишек поищу. Неподалеку как раз деревяшки какие-то валялись.
        - Ну и ладно, - сказал ворм, зевая. При этом его гигантская челюсть опустилась чуть не до груди. - Мы и на земле привычные.
        Он и вправду улегся на землю, позвякивая кольчугой, свернулся, словно железный кот, - и моментально захрапел. Вот и ладушки, вот и хорошо.
        Винтовку я надежно припрятал в кустах - в карауле она без надобности. Для моей задумки - тоже. Туда же определил и рюкзак вместе с плащ-палаткой. Не то чтобы я зажал «епанчу», просто пока не шибко большим корешем был для меня пришлый ворм, попахивающий отнюдь не французским одеколоном. Это товарищу по оружию не западло отдать последнее, а каждому бродяге личные вещи одалживать - уж извините. Замаскировав схрон, я вернулся, быстро снял растяжку, осмотрелся и, не обнаружив ничего подозрительного, нырнул в темноту.
        Кстати, темнота была относительной. Луна скупо просвечивала через свинцовые тучи, полностью закрывавшие звезды. Но мне хватало и этого. Спасибо биоинженерам, потрудившимся над моим телом, - в темноте я видел довольно неплохо. Вполне достаточно, чтобы не сломать себе шею в развалинах, скрытно перетекая от какой-нибудь замшелой бетонной плиты до громадного осколка кирпичной стены, чудом не рассыпавшегося от времени.
        Здание, о котором говорил Сталк, я узнал сразу. Мы проезжали мимо него на БТРе. Темный, мрачный, почти полностью сохранившийся параллелепипед, выделяющийся на фоне руин. Судя по моему прошлому опыту, именно в таких любят селиться дампы.
        Они и расселились. Иначе с какого перепугу им ставить у входа часовых? Две темные фигуры маячили возле П-образного входа, и я был готов поставить свой АК против копья руконога, что это именно мои старые знакомые, лишь с первого взгляда так похожие на людей. Стены здания покрывал какой-то мутировавший мох, фосфоресцировавший в лунном свете. И на фоне этой мерцающей стены часовые смотрелись как бесформенные тряпичные пугала, сбежавшие с кукурузного поля.
        Я потихоньку, не спеша подкрался поближе. Угу. Стоят столбом, в десяти метрах друг от друга. У одного алебарда, у второго арбалет. С некоторых пор арбалетчиков я серьезно недолюбливаю, потому решил начать с того, что слева.
        Обогнуть пост по дуге было несложно - вокруг валялось полным-полно габаритного мусора. Не озаботились дампы расчисткой сектора наблюдения и обстрела. А зря.
        Короче, через четверть часа я уже сидел за бетонным обломком, в двух метрах позади арбалетчика. И прикидывал, как мне половчее отправить его в мир вечного помоечного счастья.
        Это с первого взгляда может показаться, что снятие часового - дело несложное. Подошел сзади, сунул правую руку вражине под подбородок, положил ладонь на левый бицепс, «защелкнул замок» - и через минутку задушенный противник тихо-мирно отъезжает в Край вечной войны. Правда, есть одно «но». Отъезжая, он непроизвольно опорожняет кишечник. И надежды на непромокаемость вражьих штанов обычно не оправдываются, а памперсы караульные как назло не носят. Короче, не люблю я этот вариант. И как раз для таких эстетов, как я, второй есть, покрасивше. Его часто в кино показывают, ибо зрелищно.
        Опять же, подкрался сзади, зажал рот глухому тормозу, не расслышавшему твоих кошачьих шагов берцами да по кирпичной крошке, запрокинул голову, давя большим пальцем на корень носа, - и ножом раздолбая по горлу.
        Правда, то, что красиво в кино, в жизни имеет нюансы. А именно - сиплый посвист воздуха, выходящего из легких через прорез, а также бульканье крови в перерубленной трахее. То есть факторы демаскирующие, особенно в ночной тиши. Плюс добавим фонтан крови, ежели по неосторожности задеть сонную артерию. Плеснет под давлением, и, по закону подлости, прямо неопытному убийце в морду. Опытный тоже сначала зажмет рот, но ударит клинком под основание черепа или под лопатку, а после подержит немного, дожидаясь, пока жертва не перестанет сучить ногами.
        Однако этот вариант тоже не люблю. Хошь не хошь, а потом все равно рука и нож в кровище. Не то чтоб неприятно, мы и не к такому привычные. Скользко. Нож даже с рукоятью из рифленого резинопластика все равно норовит из руки выскользнуть. И потом, если что на спуск жать осклизлым пальцем не комильфо. И следы опять же за тобой зловеще-багрово-демаскирующие тянутся, словно ты маньяк какой-то из фильма ужасов… Короче, не моё.
        По мне, оптимально следующее. Подошел, левой ладонью тихонько за челюсть взял, одновременно вражью пасть прикрывая, правую на затылок положил, повернул резко - и сложил труп на землю, следя, чтобы он не очень активно агонизировал. То есть, двигаясь по инерции следом за сворачиваемой головой, надо успеть своим коленом надавить на бедра врага. При достаточной сноровке в пяти метрах стоять будешь - не услышишь. А в десяти - и подавно.
        Короче, я так и поступил. Выскользнул из-за укрытия, подкрался - благо земля была под ногами, а не битый кирпич, - протянул руки, ухватил арбалетчика за голову как положено, рванул, поворачиваясь всем телом для придания движению должной мощи… И офигел моментально и бесповоротно, осознав, что в руке у меня зажат оторвавшийся фрагмент нижней челюсти дампа.
        Как там у классика? «Все прогнило в дампском королевстве?» Как-то так. То есть еще в древности сталкивались люди с похожей проблемой, полуразложившиеся стражники и там встречались. Только вот, что с ними делать, классики не писали. Я бы запомнил. У меня под такие вещи память о-го-го как заточена. Но нет, не было там инструкций на актуальную тему. Поэтому пришлось импровизировать.
        На меня из-под прикрывавших голову тряпок смотрели тусклые, ничего не выражающие глаза. Из нижней части лица на грудь дампа лилось что-то черное - небось кровь напополам со слюной. Но мутанта утрата существенного куска нижней челюсти никоим образом не волновала. Помимо арбалета, который еще надо было взвести, у бедра караульного болталось что-то типа боевой косы с сабельной рукояткой. Вот за этой хренью он, бросив арбалет, и потянулся. Странно, что не заорал, призывая подмогу, - наверно, решил лично отомстить за утраченую часть портрета. Что мне, несомненно, на руку.
        Клинок косы был уже почти занесен над моей головой, доля секунды - и опустится резко, со свистом рассекая воздух… Но я оказался быстрее, приняв, наконец, нестандартное решение.
        Когда у тебя в руке зажат осклизлый обломок кости, а тебя в это время собираются зарезать, то волей-неволей первобытные инстинкты вылезают наружу. Никто не учил меня орудовать чужими челюстями - своими предпочитаю, причем желательно над вкусной и здоровой пищей, - но на этот раз я удивил сам себя. А именно: перехватив поудобнее острый костяной обломок с тремя чудом оставшимися зубами, я со всей дури воткнул его туда, откуда взял - правда, под другим углом. Снизу вверх. Прямо в открытое нёбо дампа.
        Кость вошла легко, видать, ее хозяин прогнил изнутри изрядно. Дамп издал горлом нечто нечленораздельное, но боевую косу из руки не выпустил, просто замер на мгновение, осознавая произошедшее. Вот ведь сука! У самого кость в горле, причем своя собственная, а он воевать лезет. Ну н-на тебе, воин, еще раз, да по тому же месту!
        Сделав шаг назад, я сделал резкий мах ногой вверх, словно рассекающий удар по яйцам бил. Но стучать дампу в колокола было опасно - вдруг они уже отвалились, и мутант, ничего не почувствовав, начнет кромсать меня своей косой. Потому бил я беспроигрышную «коронку», не раз выручавшую меня в сложной ситуации. А именно - в подбородок носком берца, вернее, его окованным сталью рантом. Штука сногсшибательная в прямом смысле этого слова, даже для тех, у кого подбородок отсутствует.
        Хрясь!
        Я прямо почувствовал, как челюсть дампа вошла в мозг хозяина. Гнилая голова резко откинулась назад, и мутант грохнулся навзничь. Его ржавая коса взлетела вверх, описав в воздухе замысловатый крендель, и упала уже где-то далеко за моей спиной. Далеко потому, что я уже несся ко второму караульному, на бегу выдергивая из ножен «Бритву».
        Кабы получилось убрать первого дампа по-тихому, второй, скорее всего, даже не чухнулся бы. Потому как стоял далеко, всем весом повиснув на своем копье. Небось дрых стоя, как любой другой караульный всех времен и народов, причем неважно, что у него в руках - какое-нибудь средневековое пырялово, винтовка или плазмоган далекого будущего. Один хрен будут клевать носом на посту, чудом не стекая вниз по древку или стволу. Извечная проблема рано встающей и вечно невысыпающейся охраны.
        Короче, было у меня несколько секунд для того, чтобы максимально сократить расстояние. В своем мире знавал я одного парнишку из Молдавии, мастера метать не только любые ножи, но даже строительные уголки с расстояния десять метров, попадая при этом в виноградный лист. Я - не он, я другое хорошо умею. Да вот только шуметь огнестрелом у порога вражьей цитадели, мягко говоря, неразумно. Вот я и бежал огромными прыжками, сокращая расстояние… и чувствуя при этом - не успеваю.
        Дамп оказался шустрым. За то короткое время, пока я проводил пластическую операцию над его товарищем, копейщик успел очнуться от комы, сориентироваться на местности и принять решение. Правильное или нет - пока не знаю. Во всяком случае, орать и звать подмогу он не стал, как и его товарищ, решив обойтись своими силами. Наверно, проспал нашу дуэль и тоже решил, что одинокий хомо - не слишком серьезная проблема для того, чтобы звать сородичей на подмогу.
        Приняв стойку, достойную резца Родена, дамп широко размахнулся, готовясь метнуть в меня копье. Уверен, зараза, что не промахнется. И ведь правильно уверен. При достаточно сильном броске хрен я отобью его двухметровую металку. И с линии броска уйти не успею, так как сам бегу по этой линии, и расстояния между нами - метра четыре, не более…
        Ковбои в каком-то кино, помнится, весь фильм так стрелялись. Кто быстрее - тот и прав. Вот мы с дампом и отработали так же, как те коровьи пастухи с «Кольтами». Он копьем, а я «Бритвой», особо не надеясь на попадание, - попробуй попади ночью, да еще на бегу. Метнул «на контур», метя в верхнюю часть туловища. Авось хоть рукоятью в башку попадет, нож-то у меня тяжелый…
        Не знаю, как я, а дамп попал, хоть я и попытался одновременно с броском ножа уйти в сторону… Получилось неважно. Я почувствовал, как левое плечо рвануло назад, и как в том плече словно натянутые веревки рвутся…
        Ох, как плохо! Пока не больно, как и от любого ранения холодняком, не задевшим крупный нервный узел. Но скоро будет мне небо в бриллиантах королевской огранки! Через полминуты примерно, до того как мозг осознает масштабы разрушений и примется сигнализировать о том, как всё хреново. Будто я без него не знаю…
        Когда стрелять не рекомендуется, это не значит, что автомат становится бесполезен. Особенно старый добрый АКМ с деревянным прикладом и стальным затылком, которым в случае большой надобности можно уделать противника не хуже, чем окованной железом дубиной. Что я и сделал, добежав до застывшего на месте копьеносца и зарядив ему прикладом в обмотанный тряпками торец.
        Оказалось, можно было и без этого обойтись. Дело в том, что дамп застыл на месте, пытаясь вытащить из горла мою «Бритву». Получалось это у него неважно - клинок застрял в шейных позвонках. И тут я со своим автоматом… В общем, не получилось у мутанта ничего. Грохнулся он навзничь так же, как его напарник минутой назад. И как-то так получилось, что «Бритва» оказалась у дампа в руках, а отделенная от тела голова покатилась, подпрыгивая на кочках. В общем, бывает. Трофей достал, а головы лишился. Типично жизненная ситуация.
        И тут я заскрежетал зубами, грозя мерзким звуком переполошить обитателей мрачного здания. До мозга доперло, что плечо у меня распорото не на шутку, и он включил сигнализацию. Предполагаемое бриллиантовое небо возникло перед моими глазами незамедлительно. Я закусил губу, накинул на себя ремень, перебросил автомат за спину и буквально выдернул из наплечного кармана шприц-тюбик. Торгаш на базе маркитантов бил себя пяточными мозолями в грудь, клянясь, что в шприце чистый морфий. Очень надеюсь, что барыга не наврал, а то ж я не поленюсь прошвырнуться на досуге на северо-запад и рассказать, как мне было весело этой ночью. С наглядными примерами, которые возникают незамедлительно, если ударить по брехливой голове чем-нибудь тяжелым.
        Сделав укол, я только мельком глянул на плечо, прежде чем экстренно наложить на него бинт. Сказать, что там всё неважно, - лучше промолчать. Копье конкретно распороло средний пучок дельтовидной мышцы, удивительно, что рука еще двигается. Но это ненадолго. А если копье было нестерильным, да та нестерильность попала в рану, то и совсем труба. В условиях этого гостеприимного мира проще приставить ствол к подбородку и нащупать большим пальцем спуск автомата. Но это всегда успеется. Прежде я должен убедиться, что все арбалетчики в этом здании отправились охотиться на небесных хоммутов в Край вечной войны.
        Странная все-таки зверюга человек. Вот накрыло меня горе нереальное, от которого в петлю влезть - раз плюнуть. Но как только начинается вокруг меня активная резьба по плоти, в том числе и по моей, так остается только сама цель, без признака сторонних эмоций. То есть жену мою убиенную жаль, конечно. Но не до слез, соплей и иных выделений, характерных для рода человеческого в таких случаях, а до холодной ярости, при наличии которой мозг работает четко, ясно и бесперебойно, всё ради цели моей - может, для кого и безумной, а для меня сейчас единственно важной.
        Кто-то скажет, сидя под кондиционером и потягивая пиво из холодильника, - вот, мол, дурак, один против толпы полез ради мести. Человека-то не вернуть, а своя задница всегда роднее чужой… Ага, дурак я и всегда им был. Как и все, кто идет на войну, понимая, что и пристрелить может, и горло перерезать, и кожу с живого снять медленно при допросе. И как те, кто рискует влюбиться в девчонку без памяти, осознавая, что однажды могут ее потерять. Но когда такой дурак, вдобавок войну прошедший, а то и не одну, вдруг свою любовь реально теряет, никто его действий последующих понять не сможет, даже он сам. А вот убийцы той любви поймут и прочувствуют непременно. Такая вот у нас, дураков, на всю голову контуженных, парадоксальная философия…
        Вход был свободен. Ну я и пошел, стараясь не обращать внимания на то, как дергает плечо при каждом ударе сердца. Не на это сейчас надо внимание обращать, поважнее есть темы для заострения внимания. Потому как, если внутри вражьей цитадели будешь отвлекаться на собственные болячки, их тебе немедленно организуют дополнительно целый вагон и маленькую тележку.
        А обстановка была, надо сказать, запоминающаяся. Помнится, клыкастый нео по имени Грок рассказывал про крыш-траву, благодаря которой не рушатся от времени дороги и здания. Мол, врастает такая трава в бетон или асфальт и поддерживает его корнями. На кой оно надо траве - вопрос. Может, от непогоды бережется, а может, что-то вкусное в бетоне нашла и теперь оторваться не может, заполняя щели и полости своими корнями.
        Грок говорил о мелком растении, но в этом здании поддерживающая стены флора разрослась не на шутку. Может, крыш-трава экстремально отъелась на суперкалорийном бетоне, а может, это просто разновидность ее какая-то, Новым людям не известная…
        Все стены были увиты длинными, гибкими корнями от пола до потолка. Пол устилал сплошной ковер из фосфоресцирующего мха, дававший загадочную мерцающую подсветку этому жутковатому друидскому интерьеру. Жутковатому потому, что между корней были пристроены черепа. Разные. С тремя глазницами - явно шамовские. С двумя, похожие на человеческие, но отливающие металлом, - не иначе местные эльфы пару киборгов отловили. Узкий череп с двумя ротовыми отверстиями… Похоже, осму не поздоровилось. Вот еще жуть какая-то, а не черепушка, навевающая неприятные воспоминания о встрече с потолочником…
        Но такой экзотики здесь было немного. Гораздо чаще встречались черепа знакомых форм, когда-то принадлежавшие нео… и моим соплеменникам. Слабо отличимые друг от друга. Все-таки, как ни крути, но нео - наши прямые потомки, в отличие от живых машин уничтожения, созданных в прошлом учеными по заказам военных.
        Я стоял в громадном холле среди длиннющих корней, свешивающихся из непроглядной темноты потолка, - и, забыв про боль, напряженно вслушивался в тишину. Слабо шевелящиеся корни тихонько шелестели, терлись друг о друга и о стены, но бросаться на меня вроде не собирались. Не та порода. В отличие от хищных растений, кто чем промышляющих снаружи, эти, похоже, жрут что дадут… или что принесут в жертву. Избалованные то есть. Ладно, учтем.
        Сквозь тихое шебуршение корней я услышал какой-то звук, доносящийся из глубины здания. Похоже на шум водопада. Декоративный, что ли, остался со времен незапамятных? Корни сохранили чудо невиданное? Да нет, вряд ли. Последний искусственный водопад стопроцентно сдох в этих местах, как только перестали работать насосные станции Мосводоканала. Значит, не дизайнерский изыск мастера, давно умершего от лучевой болезни, а что-то другое…
        Это и вправду было другое. Отдаленный шум становился все ближе, превращаясь в многоголосое гудение большой толпы. Угу. Это мне совсем не с руки. Навалятся кучей - и на этом моя месть закончится. Значит, мы пойдем другим путем.
        Кто ищет, тот всегда найдет. Другой путь представился в виде лестницы, ведущей на второй этаж. Как раз что-то похожее я и высматривал, с ходу отвергнув несколько лифтовых шахт, забитых слабо шевелящимися щупальцами живых корней. Лестница - оно во все времена надежнее, нежели пользование лифтом. Того и гляди застрянешь, или в пустой шахте с остатками давно сгнившей кабины очнувшиеся корни придушат за здорово живешь.
        По лестнице я крался крайне осторожно, хотя светящийся мох исправно глушил шаги. Береженого берегут хорошие привычки, а боги помогают тем, кто сам может себе помочь. Одним словом, безопасности много не бывает…
        А второй этаж-то оказался разрушенным. От пола остался только чудом не рухнувший вниз узкий обломанный козырек с торчащими из него прутьями арматуры. Тянулся тот козырек вдоль всей стены, теряясь в хитросплетениях корней. Конечно, не особенно удобно стоять на таком огрызке, опасаясь, что он вот-вот обвалится. Зато видно весь первый этаж как на ладони. Меня же снизу не видать. Мох здесь не рос, а корни, болтающиеся чуть впереди медузьими щупальцами, давали густую тень. Короче, идеальное место для наблюдения за тем, что внизу делается.
        А посмотреть, кстати, было на что.
        Внизу находился огромный зал первого этажа, логическое продолжение холла. Наверно, в прошлом он был разделен перегородками на кабинеты, офисы и служебные помещения. Ныне же от гипсокартонных и стеклянных стен не осталось ничего. Уцелели только бетонные опорные колонны, упирающиеся в жалкие уцелевшие остатки потолка второго этажа и густо увитые корнями крыш-травы.
        Внизу же, между этих колонн, беспокойно колыхалось живое, смрадное болото. Две или три сотни дампов стояли плечом к плечу, синхронно бормоча невнятные слова то ли молитвы, то ли заклинания. Это бормотание я и слышал, приняв его за шум водопада. Что именно произносили полусгнившие губы мутантов, понять было невозможно. Да, впрочем, какая разница? Небось просят своего бога не карать, помогать, защищать и одаривать всякими кунштюками при жизни и после смерти, предлагая взамен покорность и обожание. Тем более что далеко дампам ходить было не нужно - бог находился не в эфемерно-эфирных высях, а прямо тут, на полу, в центре зала.
        Мне хорошо было видно со своего места, что именно заставляло дампов послушно повторять одни и те же слова, слегка покачиваясь в религиозном трансе. В стены и колонны были натыканы чадящие смоляные факелы, от которых медленно, но верно расползались в стороны гибкие корни, напуганные близостью к открытому огню. Живые тряпичные куклы хорошо постарались, чтобы все присутствующие видели предмет их поклонения.
        Прямо по центру зала расположилось пятно, занимавшее площадь около четырех квадратных метров. Ну казалось бы, клякса и клякса, мало ли кто что пролил на фосфоресцирующий мох. Но даже мне со своего места было видно - от пятна вверх лился черный свет. Сложно, наверно, понять такое, как свет может быть черным? Получается, может. Объяснить сложно, такое видеть надо…
        Пятно, будто бесформенный фонарь, излучало совершенный, абсолютный мрак, в котором тонуло всё, даже свет ближайшего факела. На высоте около двух метров мрак постепенно рассеивался, и сквозь серую муть уже можно было разглядеть противоположную стену зала, по которой словно в ужасе метались черные тени.
        Дампы опасливо стояли в нескольких метрах от Поля Смерти. Лишь один, повыше других, облаченный в самые нарядные тряпки, переминался в непосредственной близости от него, периодически протягивая к объекту поклонения длинные руки. То ли вождь, то ли шаман, знающий немного больше других о свойствах пятна и оттого такой смелый. Я видел, как пятно медленно протянуло к служителю культа ложноножку, но тот вовремя сделал шаг назад. Ложноножка осталась на месте, вслед за ней неторопливо подтянулось остальное пятно. И снова неторопливый выпад Поля Смерти. И вновь вождь-шаман делает шажок назад, не прекращая раскачиваться из стороны в сторону, бормотать и протягивать руки к своему жутковатому божеству.
        Без сомнения, это был танец, причем наполненный каким-то своим смыслом, для меня непонятным. Понятнее было другое…
        Служитель культа вдруг взвыл тонко, протяжно… Толпа качнулась назад и расступилась, пропуская двух дампов, волочащих за собой третьего. Этот третий, судя по безвольной, мотающейся туда-сюда голове, находился в отключке. Он был полностью обнажен - наверно, тряпки были здесь в дефиците - и я невольно поморщился. Обезображенное чудовищными язвами тело напоминало освежеванный и изрядно подгнивший труп. А еще у него были перебиты колени и голеностопные суставы - только в этом случае стопы могут быть вывернуты под такими немыслимыми углами.
        Палачи бросили тело в паре метров от пятна и почтительно попятились. Причем сделали они это довольно резво. Было понятно, что близость к божеству не доставляет им особого удовольствия.
        Поле Смерти дернулось в их сторону - и остановилось, словно в нерешительности. Ага. Похоже, оно реагирует только на движущиеся объекты, и валяющийся в коме полутруп ему без надобности.
        Но длинный служитель культа был иного мнения. Он плавно переместился к жертве и без лишних церемоний со всей дури пнул ее ногой в ребра.
        Покалеченный дамп вздрогнул и застонал. На месте удара прорвалась изъязвленная кожа, показался желтый обломок ребра. На утоптанную землю полилась струйка черной крови.
        Пятно отреагировало мгновенно. Несколько ложноножек разной длины выпрастались в направлении жертвы и довольно шустро потащили за собой всё Поле Смерти. На шамана-то они реагировали гораздо более вяло. Похоже, как и многие в этом мире, источник черного света обожал живую кровь.
        Дамп, окончательно пришедший в себя, вдруг разом забыл о боли и страданиях. Его расширенные от ужаса глаза я увидел даже с высоты второго этажа. В них плескались отраженные языки пламени факелов и невыразимый ужас живого существа, осознающего близкую, ужасную и неотвратимую смерть. Дамп попытался ползти, судорожно перебирая руками, но пятно оказалось проворнее. Две ложноножки захлестнули сначала стопы несчастного, потом колени… Изъязвленное тело извивалось, пытаясь вырваться, но его неотвратимо засасывало в столб черного света…
        Прошло меньше минуты, прежде чем искаженное невыразимой мукой лицо исчезло в непроглядной черноте. Шаман торжествующе взвыл, толпа дампов подхватила вой.
        Но радовались они рано.
        Из Поля Смерти вывалилось наружу нечто несуразное, похожее одновременно и на человека, и на рыбу. Голова без шеи с выпученными глазами, конечности намного короче и толще человеческих, полутораметровое тело покрыто чешуей, кисти рук превратились в плавники… Мне сразу вспомнился школьный курс биологии, когда старенькая учительница рассказывала нам, сопливым хулиганам, о кистеперых рыбах, далеких предках человека. Тогда эта информация воспринималась весело: «Васька, ты от уклейки произошел, поэтому такой тощий и дохлый». Сейчас же, глядя на уродливое существо, становилось немного не по себе. Так вот кем могла стать маленькая Рут, если бы чуть дольше просидела в черном Поле Смерти…
        Но замотанный в тряпье служитель культа не растерялся. Видимо, ситуация была для него привычной. Он присел, словно пауэрлифтер, делающий становую тягу с тяжелой штангой, подхватил рыбочеловека снизу за спину и, крякнув, швырнул его обратно.
        Прежде чем скрыться в непроглядном мраке, несчастное существо издало вопль, от которого у меня мурашки по коже побежали. Вот гады, что делают! Своих скармливают этой пакости! Чужим же головы рубят и вставляют их в стены меж корней. Интерьер украшают, дизайнеры тряпочные. А что останется, Полю Смерти скармливают. Ладно…
        Я уже давно приметил группу дампов с арбалетами за спиной. Если приглядеться, то мутанты кучковались не абы как, а согласно типу оружия, которое у них имелось при себе. Самая малочисленная группа - меченосцы, небось самая что ни на есть элита. Эти стояли ближе всех к Полю Смерти, хотя при этом очень зорко следили, чтобы задние не сильно напирали, пытаясь рассмотреть подробности жертвоприношения. Не ровен час, толкнет любопытствующий, и сам отправишься в черный свет, превращаться в какую-нибудь первобытную пакость. Оттого любопытные порой незаметно огребали - кто локтем в нос, а кто и яблоком меча под дых, причем весьма точно, что свидетельствовало о неплохой боевой подготовке мечников. Впрочем, стоящие сзади старались их не задевать, предпочитая тихо гундосить, раскачиваться и приобщаться к божественному. Быть как все, одним словом.
        Всех было подавляющее большинство. Если не брать в расчет меченосцев, примерно треть собравшихся составляли дампы, вооруженные длинномерами - алебардами и самодельными копьями. Другая треть носила у пояса шестоперы, боевые кистени и просто дубины, окованные железом. У остальных за плечами висели арбалеты…
        Эта группа, стоявшая слева немного в стороне от остальных, заинтересовала меня больше всех. К Полю Смерти волокли следующую жертву, но это уже не могло отвлечь меня от цели. Я прикинул свои шансы выйти отсюда живым и убедился, что их нет. Слишком много дампов стояло внизу, и, надо отдать им должное, воевать они умели. Ну что ж, не самая худшая смерть. Подожди немного, любовь моя, скоро я догоню тебя на пути в Край вечной войны…
        Две «эфки» плюс две «эргэдэшки». Много это или мало? Если судить по голливудским боевикам, то противопехотные гранаты - вундервафли страшенные. Люди разлетаются, бронеавтомобили переворачиваются. А если по жизни, то все скромнее. Особенно против толпы, стоящей скученно, плечом к плечу. Но, тем не менее, четыре гранаты не пустяк, как в песне поется. Хотя в песне было десять. Десятью, пожалуй, всю бы эту банду прихожан можно было заминусовать под корень. Но и четыре неплохо. По крайней мере должно хватить на мастеров стрелять по беременным девчонкам из-за укрытия.
        Усики я разогнул заранее, потому оставалось лишь выдернуть кольца и отработать по-возможности точно. Первыми в толпу полетели наступательные «эргэдэшки». Легли они почти рядом…
        Два взрыва слились в один громкий хлопок, но, как и предполагалось, толку от гранат было немного. Ну посекло в кровавую бастурму десяток дампов, да только дальше этого дело не пошло. Тела мутантов, стоящих слишком близко друг к другу, затормозили дальнейший разлет осколков.
        Но свою роль наступательные гранаты сыграли.
        Инстинкт самосохранения свойствен любому живому существу, и дампы не были исключением. Толпа инстинктивно прянула в стороны от эпицентра кровавого душа, неожиданно пролившегося на нее. В центре отряда арбалетчиков образовалось свободное место, багровая лужа, где, словно свиньи в грязи, плескались несколько агонизирующих трупов. Вот в эту лужу я и метнул две оставшиеся «эфки»…
        На этот раз эффект был гораздо более впечатляющим. Примерно как если на стол, заваленный тряпьем, положить большой гнилой помидор и со всей силы ударить по нему кулаком. Пара оборонительных гранат - это не так как в кино: бабах! - и все летят. Две «эфки» - это как в жизни. Хлоп-хлоп… Никто никуда не летит, но всем труба…
        Отряда арбалетчиков больше не существовало. Те дампы, которые стояли близко от места взрывов, но при этом уцелели, катались по земле, зажав уши ладонями. Понятное дело, контузия называется. Или баротравма - это уж кому как не повезет. Даже меня слегка хлопнуло по ушам ударной волной, хоть я и стоял довольно далеко и этажом выше.
        Но основная масса дампов осталась цела-невредима. В зале подо мной стоял многоголосый рев, визг, гвалт, действующий на барабанные перепонки лишь чуть менее разрушительно, чем взрывная волна. Раздражал, одним словом. Как и те, кто его производил полуразложившимися глотками.
        Откровенно говоря, бежать мне было некуда. Причем во всех смыслах. Ни отсюда не уйти, потому как вон, уже обнаружили меня и сейчас полезут по лестнице мстить. Ни вообще. Куда мне теперь идти в этом мире? Да и в том, что остался за зыбкой границей реальности, отделяющей постапокалиптическую Москву от пораженных радиацией земель Украины, - тоже некуда, если б даже я и смог каким-то чудом туда вернуться. Что остается человеку, который никому не нужен и которого никто не ждет? Только одно. Перевести автомат из положения за спиной в боевое, щелкнуть переводчиком огня и умереть красиво. Не борясь за свою жизнь, а пополняя личный счет перед тем, как какой-то из этих обмотанных тряпками уродов пополнит свой. Что ж, Ург, вождь осмов, погибший за свой народ. Помнишь свое обещание? Скоро мы снова встретимся с тобой в Краю вечной войны, и ты сможешь попытаться убить меня во второй раз…
        Может быть, эти слова звучали у меня в голове. А может, я выплевывал их в морды дампов, лезущих вверх по лестнице, вторя своему автомату, плюющемуся огнем и раскаленным свинцом. В горячке боя мысли, крики и выстрелы сливаются в один грохочущий фон, в котором тонут стоны раненых и умирающих, - так пропадает в реве и брызгах водопада все мелкое и незначительное…
        Лестница была неширокой, и дампы могли подниматься лишь по четверо в ряд. Первую четверку я выкосил за секунду, отчаянно кусая губы, - отдача у АКМ еще та, и на нее располосованное плечо отреагировало моментально, несмотря на морфиновую блокаду. Но иначе никак…
        Четыре одиночных в забинтованные морды - и у тех, кто поднимался следом, под ногами образовались корчащиеся препятствия. Перепрыгнуть агонизирующие тела дело несложное, но в следующую секунду перепрыгнувшие сами стали такими же препятствиями.
        Восемь трупов. Минус восемь патронов. Эх, где ты, Голливуд, с нескончаемыми патронами в магазинах?
        Остался в Америке двухсотлетней давности. А ныне лежишь в руинах, и, возможно, лишь я один в этом мире помню твои лихие, красивые боевики. В жизни же война - это кровь, грязь, боль и очень много дерьма, которое выливается толчками из выпущенных кишок и никогда не попадает на кинокамеры…
        Еще минус восемь. В такой тесноте не промахнешься, да и вообще стреляю я неплохо. Пожалуй, единственное, что умею делать действительно качественно. Остальное обычно получается на редкость хреново…
        Я краем глаза уловил движение на первом этаже - и едва успел уйти от копья, брошенного снизу. Вот суки, сообразили, оказывается, под сгнившими рожами извилины еще шевелятся!
        Мне ничего не оставалось, как броситься на лестницу, навстречу дампам, пытающимся перелезть через гору трупов. Всё, теперь не до прицельной стрельбы. Я щелкнул переводчиком огня и очередью выпустил оставшиеся патроны в морды мутантов, штурмующих лестницу. Ага, пара секунд у меня есть, перезарядить автомат успею. Шкурная часть меня коротко взвыла, когда я бросил на ступеньки пустой магазин - как же так? Святым разбрасываться! Извините, господин интендант, сидящий внутри каждого вояки, на жлобство времени нету. И потом, в процессе этого молотилова возникла у меня одна идейка, которую хорошо бы реализовать до запланированной встречи с Ургом.
        Еще секунда ушла на то, чтобы присоединить к автомату мою «Бритву». И три на то, чтобы длинной очередью опустошить магазин, пробив пулями в наседающей толпе неширокий и, к сожалению, неглубокий коридор…
        Но для разгона вполне достаточно.
        Спасибо вам, мои многочисленные инструктора, которые заставили меня изучить забытое ныне искусство штыкового боя. Вроде бы несложная наука: штыком коли, прикладом бей, пуля - дура, а пустой АКМ с примкнутой «Бритвой» - молодец. Ан нет. В толпе, где хрен развернешься, без науки сложно работать даже кулаками. А уж колюще-рубяще-дробящим автоматом и подавно.
        Еще, конечно, сыграл психологический эффект. Грудью под пули лезть дураков уже не было даже среди отмороженных дампов, впечатлившихся потерями в их рядах. Короче, тормознули они слегка, не сообразив, что беспощадная стрельба уже кончилась, а стрелок неожиданно превратился в вентилятор со смертоносными лопастями.
        Твою мать, как же это больно прорубаться сквозь вражью силу с раненым плечом! Но что делать, решил помереть красиво - помирай и не канючь, мужик ты или где? Ну вот я и помирал каждую секунду по несколько раз, с каждым махом, отдающим в руке уже ревущей болью. Организм отчаянно просил прекратить эту пытку, но я исключительно на морально-волевых заставлял его снова и снова резать, рубить, колоть «Бритвой», долбить прикладом автомата, нырять под копья и дубины и снова атаковать на опережение…
        Кровь на одежде, постепенно превращающая ее из темно-багрового камуфляжа в черно-красный, тяжелый, горячий комбинезон, прилипший к телу… Кровь на руках, еле удерживающих скользкий автомат… Кровь на лице, почти мгновенно свертывающаяся на воздухе и стягивающая кожу… Кровь в глаза, которую я не успеваю утереть рукавом, - да и бесполезно это, потому что сейчас снова прилетят горячие брызги… Потому я лишь мотаю башкой как бык на бойне и все равно медленно, но верно продвигаюсь вперед… И тяжелый, сладковатый запах, бьющий в нос, забивающий горло и легкие… Кровь моя и чужая, и нет ей ни края, ни конца…
        Я сперва не понял, что за новое ощущение возникло у меня в правом подреберье. Тяжесть какая-то. Я машинально опустил глаза - и внутренне усмехнулся.
        Ну вот и всё.
        В меня на треть клинка вонзился раритет - полуметровый четырехгранный штык к винтовке Мосина, насаженный на деревянное древко. Тряпичный умелец постарался, соорудив себе копье на стыке древнего оружия и продвинутых современных технологий. Вот сука… В голове молниеносно пронеслось: «Штык ржавый… в печень… если от кровотечения не сдохну, то от перитонита точно… но раневой канал узкий… значит, еще время есть…»
        Я рубанул «Бритвой» поперек тряпичной морды и противоходом заехал прикладом в висок копейщику. Тот попятился, правая половина его морды поползла куда-то в сторону. Но прежде, чем он выпустил древко, я успел отпрянуть назад. Штык плавно вышел из подреберья, но дискомфорт в животе не исчез, а превратился в реальную боль. Пока терпимую из-за остаточного действия морфия, но я знал, что это ненадолго…
        Своим последним ударом я наверняка сместил острие штыка в ране, и теперь там, внутри меня, черт знает что. Скорее всего, ранение печени сквозное и обширное, возможно, повреждены соседние органы… Но я уже видел перед собой намеченную цель.
        Теряя последние силы, я всадил «Бритву» в грудь дампа, преграждавшего путь, стряхнул с клинка разом обмякшее тело и в два прыжка преодолел расстояние, отделявшее меня от то ли вождя, то ли шамана.
        Скорее, это все же был шаман - нормальный, авторитетный вождь не метался бы между Полем Смерти и махаловкой, ища место, где можно спастись от эдакого безобразия. Кстати, то, что шаман, это даже лучше. Значит, умный, знает всё, что творится в племени, язык подвешен… И колется на инфу наверняка лучше любого вождя, у которого понты иной раз побеждают инстинкт самосохранения.
        Отсоединить «Бритву» от автомата - мгновение. Бросить ставший абсолютно бесполезным АК назад, в толпу дампов - еще одна секунда. И третья, до того как ревущая волна мутантов захлестнет меня, - это бросок вперед, к шаману, застывшему в нерешительности возле своего Поля Смерти…
        Если человеку надавить большим пальцем на крыло носа, он волей-неволей повернет голову. Если у вас при этом в руке зажат нож, то противник сделает это быстрее, инстинктивно убирая лицо подальше от клинка, находящегося в опасной близости от глаза. В реакции на такое воздействие дампский шаман оказался очень похож на человека. После чего я потратил еще мгновение на то, чтобы зайти за спину дампа и приставить лезвие к его горлу.
        - Стоять!!!
        Я не особо надеялся, что мой рев остановит толпу, но чудо произошло. Видимо, шаман, танцующий с Полем Смерти, пользовался у этой шайки большим уважением.
        - Стоять! - повторил я на всякий случай.
        - Фтойте, - продублировал меня слегка придушенный служитель культа.
        Интересно, почему они шепелявят? Пасть подгнила или тряпки мешают нормально говорить?
        - Фего тебе нуфно?
        - Поговорить, - ответил я. - А еще желательно, чтобы ты отогнал своих уродов подальше.
        Шаман оказался сговорчивым и понятливым. Повинуясь его жесту, толпа послушно подалась назад и застыла метрах в пяти от нас. Я даже почувствовал некоторое уважение к дампу, несмотря на то что несло от него как из выгребной ямы. Одна-единственная отмашка - и народ послушно замер по стойке смирно. Впечатляет.
        - Фего ты фочешь?
        - Я хочу знать, почему в отряде, который вечером шел на юг, было только шесть дампов, - произнес я в то место на вонючей башке, где положено быть уху. - И куда делся второй арбалетчик?
        - Ф фепте было фемь фоиноф. Обычай свяфенен. Фоинов не мофет быть больфе или меньфе феми.
        «Фепт? Или „септ“? Хрен разберешь, что он там бормочет, но все-таки вроде как „септ“. Кажется, семь по латыни - „септем“. Ну да, всё сходится. „Сентябрь“ по английски „септембер“, седьмой месяц древнеримского календаря…»
        Вот так всегда. В самые заковыристые моменты моей жизни из подсознания лезет абсолютно ненужная информация. Какая мне разница, как назывался в Италии сентябрь за полтораста лет до нашей эры? Особенно сейчас…
        - Куда делся этот седьмой? Я видел только шестерых…
        Возможно, шаман мне бы и ответил, если б в задних рядах толпы дампов не раздался душераздирающий вопль, переходящий в предсмертный хрип.
        А потом я увидел это…
        В полосу света из темноты шагнул Сталк со своим страшным мечом в руках. Держал он его так же, как я совсем недавно автомат. Левая рука, окованная железом, на середине клинка. Правая обхватывает лишь верхнюю четверть длинной рукояти, лишенной гарды. Причем на конце этой рукояти болталась кровавая лилия - обрывок чьего-то пищевода, оканчивающийся лохмотьями разорванного напополам желудка. Понятно. Вспорол клинком грудь и брюшину, а потом фигурным навершием вырвал внутренности. Не необходимости ради, а лишь устрашения для.
        Но дампы были неплохими бойцами, не знающими страха и мгновенно рубящими фишку, - иначе б хрен они выжили в этом мире. Спецуказаний от шамана не поступало, и они, не дожидаясь команды, бросились в бой.
        Правда, их копья и шестоперы лишь отскакивали от кольчуги Сталка, усиленной бронепластинами. А меч громадного мутанта надежно прикрывал незащищенную голову. Тот вентилятор, что я недавно изображал своим автоматом, был лишь жалким подобием стального торнадо, который создал вокруг себя Сталк.
        Его двуручный меч вращался, смазываясь в воздухе, словно пропеллер вертолета. Рук гиганта тоже не было видно - так, темные контуры на фоне густого веера кровавых брызг. Толпа дампов редела с невообразимой быстротой, распадаясь на фрагменты разрубленных, изувеченных тел. Зрелище было страшным… и одновременно завораживающим. Я даже забыл про боль, наблюдая за происходящим. А по залу с кошачьей грацией продолжала перемещаться огромная машина смерти, вначале показавшаяся мне слегка придурковатым увальнем, страдающим под весом своих тяжелых лат.
        Как же я ошибался!
        Несколько оставшихся дампов пытались бежать, но Сталк легко настигал убегающих. Невидимое глазу движение меча - и разрубленный труп шлепался в бурую, жидкую грязь, в которую за считанные минуты успела превратиться утоптанная земля огромного зала. Последний дамп успел убежать достаточно далеко и был почти уже у самого выхода. Тогда Сталк перехватил свой меч в левую руку, нагнулся, легко поднял с земли чью-то оброненную алебарду и, широко размахнувшись, метнул.
        Алебарда настигла убегающего возле самого выхода. Удар копьем пришелся точно между лопаток. Дампа швырнуло вперед с такой силой, что чуть не вынесло наружу. Помешал бетонный косяк, о который он треснулся головой. Я видел, как мутант упал и повис над полом на алебарде, воткнувшейся в утоптанную землю почти перпендикулярно. В результате страшного удара не только копье, но и топор длинномерного оружия пробили тело беглеца насквозь, выйдя наружу из развороченной груди. Иногда мои глаза снайпера позволяют мне даже в полумраке разглядеть подробности, позволяющие сделать определенные выводы.
        Сталк хмыкнул, положил на плечо двуручник, повернулся и направился к нам.
        - Это он… - прошептал шаман. Но договорить не успел.
        Я увидел лишь, как гигант небрежно двинул плечом. А потом мне в лицо брызнула кровь из перерубленных сонных артерий, и голова шамана шлепнулась в грязь. Обезглавленное тело безвольно сползло следом…
        И тут же рядом с ним рухнул я. Мир перед глазами внезапно покачнулся, и я просто не устоял на ногах.
        Сталк подошел, хмыкнул снова и покачал головой.
        - Зачем же ты ушел один? - сказал он. - Видишь, что получилось.
        В его голосе слышалось искреннее сочувствие.
        - Похоже, ты умираешь.
        - Похоже, ты прав, - криво усмехнулся я, скосив глаза вниз.
        Точно. На правом боку возле дырки в окровавленном камуфляже расплывалось темно-желтое пятно. Так я и думал. Порвана не только печень, но и желчный пузырь. Впрочем, это уже неважно. Одной разорванной печени хватило бы за глаза…
        Сталк с силой воткнул меч в ближайший труп, пригвоздив дампа к земле. Покачал свое страшное оружие за рукоять, убедился, что оно не упадет, после чего достал кожаный кисет, вытряхнул на широкую ладонь его содержимое и принялся неторопливо сворачивать сигару из коричневых листьев.
        - Конечно, можно накрутить запас готового курева заранее, - сказал мутант. - Но всегда приятнее после боя свернуть сигару самому. Пальцы еще в полузасохшей крови врагов, поэтому, вдыхая дым, ты одновременно ощущаешь и вкус, и запах победы.
        Огромный ворм прикурил от своей зажигалки и с наслаждением затянулся.
        - Попробуешь? - спросил он, выдохнув клуб вонючего дыма. - Ведь это и твоя победа тоже.
        Я молчал.
        - Понятно, - кивнул Сталк. - Вижу по глазам, что не хочешь. Ну да, с такой раной, наверно, все что хочется, так это лежать и не шевелиться. Но ты же понимаешь, это всё, чем я могу тебе помочь.
        Кивнуть у меня уже сил не было, и я лишь только на мгновение прикрыл глаза.
        - Хотя нет, - сказал Сталк, присаживаясь на корточки. - Пожалуй, я просто побуду с тобой. Ведь нет ничего страшнее, чем умирать в одиночестве, правда?
        Возразить ему было нечего. До сегодняшнего дня я никогда не умирал, и сравнивать было не с чем.
        - Пожалуй, я расскажу тебе еще одну историю, - сказал Сталк, стряхивая пепел с сигары. - Не знаю, интересно тебе оно или нет, но ведь это всяко лучше, чем молчать, изображая скорбь. Думаю, ты со мной согласишься.
        Он для солидности откашлялся в кулак и начал:
        - Где-то на юге есть остров, на котором живут шамы. Самих шамов мало кто встречал, но те, кто их видели, говорят, что уроды они еще те. Хуже нас, вормов. А уж вормы с виду бывают такие, что потом неделю будешь спать вздрагивая. Ну так вот. Лет эдак с тридцать назад на том острове заправляла шамья баба. Законы там издавала, распоряжалась как хотела. А у шамов какой закон? Как и у всех тут. Что плохо лежит, забрать, того, кто слабее, - сожрать. Ну так вот, к чему это я.
        Попался к ним как-то в плен кремлевский дружинник. Здоровенный такой, видный хомо. Но против шамов здоровье не спасает. Они ж чужими мозгами вертят как хотят, любую картинку перед глазами нарисуют. Ну и нарисовали чего-то тому дружиннику, что он им в лапы сам дался. Повязали его, значит, и, поскольку жратвы на ужин хватало, оставили на завтрак. И спать завалились. А шамья баба-вожак на передок слаба была. Ну, и предстала перед дружинником писаной красавицей, они это хорошо умеют, мозги туманить. В общем, знатно они ночью покувыркались. Ну а поутру того дружинника съели.
        Сталк вздохнул и щелчком отправил окурок в темноту.
        - Грустная история, правда? Дальше еще грустнее. Баба та понесла, прикинь? Шамы же про то пронюхали. И про то, что у нее под сердцем не шам, а ублюдок, - тоже. У них нюх развит о-го-го, всё насквозь видят. Да и пуза не спрячешь особо. Короче, убить они решили ту бабу. Хоть шамий вожак может вертеть другими шамами как куклами, против всего общества ему не выстоять. То есть ей. Но она тоже не дура была, почуяла неладное - и убежала с острова.
        Бежала долго, на север. Хотела следы запутать и из Москвы выбраться. Не получилось. Роды начались, задержаться пришлось. Родить-то родила и даже снова бежать пыталась, но почти возле МКАД настигли ее шамы. Поймали - и казнили страшно. Всадили меч ей в то самое место, расширили значит, а потом пустили в рану стальную сколопендру. Чтоб другим их бабам неповадно было с иноплеменниками путаться. Так вот. А ребеночка шамы не нашли. Шамиха его спрятать успела. А он едва родился, уже сильный был. Как котята слепые спасаются уползая, так он соплеменникам глаза отвел. В мамку, значит, способностями пошел - у шамов-то в вожди только самые сильные попадают…
        - Сталк… на хрен мне… эти сказки? - прохрипел я.
        - Это не сказки, - произнес Сталк. - Это правда. И то, что тебе сказал шаман дампов, тоже правда. У них в ловчих и дозорных септах всегда по семь воинов. Обычай у них такой, а обычаи они страшно уважают. Да только вечером я одного дампа из септа выманил и послал навстречу хомо, который шел на север. Хомо, значит, очень хорошо экипированный был. И очень опасный, у нас слухи быстро разносятся. Ну я и решил не рисковать. Посмотрел, какое у него в голове самое заветное желание, выманил дампа-арбалетчика и показал его тому хомо. Причем так, будто тот дамп - его жена. Как тебе комбинация? Ну а неполному септу дампов со стороны почудилось, что их товарищ соскочил с катушек. Дампов можно понять. Идет их арбалетчик рядом с хомо, разговаривает, руками машет. Ну они и пристрелили того арбалетчика на всякий случай, у них со своими разговор короткий: чуть что не так, или убивают, или скармливают своему Полю Смерти.
        - Не верю… - прошептал я.
        - А зря, - улыбнулся Сталк. - Смотрю, нож у тебя больно хороший. Подаришь?
        И, не спрашивая разрешения, выдернул «Бритву» из ножен на моем поясе. После чего ловко подцепил кончиком ножа мешочек на моей груди, вывалившийся из-за отворота камуфляжа.
        На пропитанную кровью ткань моей одежды посыпались мелкие серые камешки, которые я считал бусинами «Дочкиного ожерелья»…
        Я рванулся вперед из последних сил. Главное, добраться до горла этого гада! А дальше повисну на нем, да так и подохну, как бультерьер. И хрен кто меня от него оттащит.
        От моего броска Сталк ушел играючи. Отклонился в сторону - и тут меня словно рельсом в грудь долбануло. Я отлетел назад, почти к самому Полю Смерти. Ну и удар у этого мутанта!
        - Т-ты…
        - Я, - просто сказал Сталк, поднимаясь на ноги. - Я тот самый ребятенок, которого нашли, выходили и вырастили вормы. Те самые вормы, которых презирают даже осмы, живущие на помойках. Но мне плевать на осмов и на остальное отребье, копающееся в этих развалинах. Я только очень не люблю шамов, убивших мою мать. А еще я не люблю хомо. Если бы их не было, я б родился в достойном племени Повелителей туманов и мне не пришлось бы искать их и убивать по одному.
        Внезапно обрез ружья, который висел у Сталка на ремне, плюнул огнем. В потолок третьего этажа ударило многоголосое эхо, а по моим коленям хлестнула невыносимая боль. Это нанесенную холодняком рану не всегда почувствуешь. А вот дробью в упор по ногам - это действительно страшно…
        - Не знаю, зачем дампы перебивают колени тем, кого отправляют в Поле смерти, - сквозь багровую пелену донесся до меня голос Сталка. - Но чужие традиции надо уважать. Сейчас Поле сытое, но скоро оно заинтересуется тобой. Ты можешь подождать его, можешь попытаться уползти. Но лучше зарежься, честное слово. На, держи. Я ж не гад какой-нибудь, чтоб живое и разумное существо оставить в таком месте и без оружия.
        Рядом со мной что-то звякнуло.
        - Кстати, дампы верят, что кто-то из их далеких предков невредимым прошел через черное Поле Смерти. Они называют этого легендарного персонажа «побратимом смерти» и с тех пор поклоняются черному Полю. Попробуй, может, тебе повезет. Хотя ты не очень похож на легендарного и на редкость везучего дампа. Скорее, на хомо, у которого закончилась личная удача…
        Голос Стал ка отдалялся. Вряд ли он пятился, продолжая молоть языком. Скорее, это я потихоньку отъезжал от кровопотери и нереальной боли в ногах.
        - Да, и спасибо тебе за винтовку и твоё остальное барахло, - откуда-то издалека прозвучал голос Сталка. - Ты очень хорошо все спрятал, но мысли не спрячешь от того, кто умеет их читать. Прощай, хомо. Может, когда-нибудь встретимся в Краю вечной войны.
        - Прощай, сука! Я и там найду тебя, чтобы перегрызть горло!
        Но тут же я понял, что вместо вопля из моих легких наружу вырвался лишь бессвязный хрип. Глупо, конечно, тратить последние силы на то, чтобы высказать гаду, что ты о нем думаешь. Но иногда сдержаться трудно. Помесь шама и человека покусилась на единственное, что было мне дорого. Походя, между делом смяла, вывернула душу, убила разом все, что в ней оставалось человеческого, - и швырнула мне ее обратно, изуродованную, напоследок заодно прострелив ноги… Как жаль, что я умираю… Как невыразимо жаль, что люди не живут с такими ранами… А ведь здесь, на земле, у меня как раз сейчас появилось очень важное дело. Как раз такое, ради которого стоит жить дальше…
        Его шаги удалялись. Я хорошо слышал тяжелую поступь Сталка - по земле любой звук разносится очень хорошо. А возможно, у умирающих просто обостряются слух и зрение. Иначе как объяснить, что я услышал справа от себя другие шаги - легкие, невесомые. И почувствовал холод, пронзивший меня насквозь и доставший до самого сердца. И увидел тень, нависшую надо мной.
        - Привет, старая подруга, - прошептал я. - Думаю, не стоит представляться, ведь мы давно знакомы. Вот и выдался сегодня случай познакомиться поближе.
        Она молчала, стоя надо мной. Лишь слабый ледяной ветер колыхал ее просторные одежды, похожие на крылья.
        Я снова с усилием разлепил спекшиеся губы. И улыбнулся. Все живые существа почему-то панически боятся ее, считают чудовищем. А мне кажется, она глубоко несчастна. Наверно, чертовски неприятное занятие изо дня в день, из века в век навещать столь погано выглядящие куски подыхающего мяса.
        - Неважно я выгляжу, правда? Словно свежий кровяной бифштекс. Не побрезгуешь? Самому неловко… Но ты же знаешь, не я спланировал эту встречу. Жаль, что я ухожу с тобой, а этот урод остается здесь. Пожалуй, это единственное, чего мне действительно жаль. Многое я бы отдал, чтобы идти рядом с тобой и при этом гнать его пинками впереди себя. Ну да ладно, чувствую, не время для сожалений. Поможешь подняться? А то я, пожалуй, сам не встану…
        Черные одежды колыхнулись. Мне показалось, что она наклонилась надо мной, посмотрела внимательно, как хороший доктор смотрит на пациента, вздохнула…
        Мне в лицо вновь повеяло холодом - и вдруг словно пелена спала с моих глаз.
        Я все еще валялся на земляном полу, а на месте зловещей фигуры слева от меня покачивался столб черного света, уходящий в темноту невидимого потолка. Многие факелы погасли. Немногие оставшиеся горели еле-еле, скудно освещая громадный зал. Но черный столб был виден преотлично, словно невероятным, немыслимым образом подсвечивал сам себя. Как черный свет может светить? А бес его знает. Не могу объяснить как, но я прекрасно видел коротенькую, робкую, неуверенную ложноножку, протянувшуюся ко мне по полу. Так обожравшийся кот трогает лапой насмерть перепуганную мышь, прикидывая, что с ней делать. Придушить? А на фига? Поиграть? Лениво. Только и остается что потрогать - авось она учудит чего, развлечет. На сытое пузо развлекуха самое то, что хочется.
        Я улыбнулся. Хрен ты угадало, родное. Не буду я, вереща от ужаса, ползти на руках, как тот дамп, которого давеча кинули тебе на съедение.
        Моя рука нащупала на земле резиновую рифленую рукоять. Так и есть. Добрый Сталк напоследок бросил мне мой нож, который я затупил безнадежно, роя могилу арбалетчику-дампу.
        Я скрипнул зубами от ненависти. Замаскировать такого урода под мою жену… Ладно. Стоп. Хватит рефлексий. Ног ты уже не чувствуешь, и огонь, разлившийся в брюхе, ничем и никогда не затушишь. Потому лучше одним ударом покончить со всем этим.
        Я сосредоточился. Надо было хорошенько собраться с силами, чтобы поднять безвольные руки и воткнуть тупой «Сталкер» под левое ухо. После чего останется подождать с полминуты, пока вернется моя старая подруга, почему-то оставившая меня и решившая прогуляться…
        Но тут мне стало как-то впадлу резаться по методу овдовевших самурайских жен. Конечно, есть и другие методы отправить самого себя в Край вечной войны, но нехорошо оно как-то для мужика. Неправильно.
        Я посмотрел на тянущуюся ко мне ложноножку, рывком перевернулся на живот, закусил губу до крови, чтобы не потерять сознание от страшного приступа ревущей боли внизу, вонзил пальцы свободной руки в мокрую от крови землю - и рванулся навстречу Полю смерти, занося нож для последнего удара. Если оно живое и лапки тянет, то, может быть, я сумею достать до его сердца. Потому что не дело, когда непонятная бесформенная тварь превращает живые существа черт-те во что…
        Удара не получилось. Моя рука вместе со мной провалилась в чернильную, вязкую пустоту, напрочь лишенную звезд. Я точно знал на уровне животного подсознания - эта пустота была бесконечной, как космос, и безжалостно-равнодушной, словно океан. Бесполезно бороться против бесконечности, поглотившей тебя. Бесполезно и смешно…
        Но откуда-то из глубин моей памяти, еще не успевшей раствориться в этой космической безбрежности, всплыли слова. Их произнес человек, в совершенно другой реальности носящий прозвище Японец…
        «Бесполезно бороться с Пустотой. Можно лишь стать частью ее. Слиться с ней. И тогда ты поймешь, что нет ничего невозможного, ведь Пустота - это материал, из которого состоят все миры и вселенные. Правда, при этом ты постигнешь, что ничто происходящее не имеет значения в этих многочисленных вселенных. Ведь все, что происходит, это лишь часть Пустоты - вечной и незыблемой, как само время…»[1 - О приключениях Виктора Савельева по прозвищу Японец можно прочитать в трилогии Дмитрия Силлова «Тень Якудзы», «Ученик Якудзы», «Путь Якудзы». Также Японец является героем второго плана романов «Закон Меченого» и «Закон наемника».]
        Признаться, тогда я ни хрена не понял в этих восточных бреднях…
        А сейчас вдруг ощутил на себе.
        И понял, что нужно делать.
        А вернее - не делать…
        С чернотой, окружавшей меня, не нужно было бороться. Борьба порождает ответную борьбу, а бороться с пустотой как минимум глупо. Нужно было просто стать ею. Раствориться в ней каждой клеткой, каждым атомом своего тела.
        Почувствовать себя бесконечностью.
        Космосом.
        Пустотой…
        Внезапно я понял, что вокруг происходит что-то не то. Наверно, так чувствует себя микроб, которого траванули антибиотиком. Только решил, понимаешь, размножиться делением и стать частью одного большого организма, как нечто в разы более могущественное резко прерывает твою кипучую деятельность, и ты вылетаешь из своего обретенного рая вместе с мокротой.
        Пространство угрожающе сжалось вокруг меня - и я действительно почувствовал, что лечу…
        И лишь чудом, на рефлексах успел сгруппироваться и не приложиться мордой об землю. Перекат - и я вновь стою на ногах, сжимая в ладони рукоять ножа.
        На чем стою? На ногах???
        Я с опаской посмотрел вниз.
        Ноги. Мои. Стоят. Целые. И дырки на камуфляже нет в районе брюха. И крови на мне нет. Ни пятнышка на одежде, ни свернувшейся бурой капли на руках. Интересно, может, я все-таки в Краю вечной войны, и сейчас из-за колонны выйдет Ург, потирая лапки, и скажет: «Ну вот, хомо, я же говорил, что мы встретимся…»
        Стоп. Бред. Вряд ли в Краю вечной войны те же декорации, которые я покинул будучи при смерти. Многочисленные трупы дампов никуда не делись. Так же чадили догорающие факелы, воткнутые в стены. И также мерно колыхалось, играя черным светом, Поле Смерти за моей спиной…
        Самая неблагодарная скотина на свете - это человек. Даже если с ним и произошло чудо, то ему немедленно нужно узнать технологию этого необыкновенного происшествия. Докопаться до истины, разобрать эту истину по винтикам, попробовать на зуб и сделать глубокомысленный вывод: «Да не, херня, чудес не бывает». Наверно, за это наших прапращуров из рая и выперли. Чисто за вредность и за неверие в чудеса…
        Мне, например, тут же на ум пришло продолжение заумной лекции Японца про Пустоту. Если вкратце, то мой кореш вещал примерно следующее, ковыряя вилкой в банке с тушенкой:
        «Пустота не принимает неподготовленных. Для того чтобы стать ее частью, человеку необходимо пройти пять испытаний стихиями Огня, Земли, Ветра, Воды и самой Пустоты. И лишь тогда, возможно, Пустота примет его - если он, конечно, пройдет последнее, самое трудное и страшное испытание».
        Угу. Похоже, я прям с ходу вперся в суть мироздания и решил стать ее частью. Ну меня и выперли, неподготовленного, зачем-то починив между делом…
        Мой взгляд упал на нож, который я все еще сжимал в руке.
        Вот это номер! Клинок «Сталкера» был целым и невредимым. Конечно, не «с нуля», видно, что он не на полке валялся, а работали им как нормальным боевым ножом в экстремальных условиях. Но при этом и заметно, что уход за «Сталкером» был соответствующий. На черном антибликовом покрытии - лишь несколько неглубоких царапин и едва видимые продольные потертости от кожаных ножен…
        В голове мелькнула невероятная догадка. Я рванул ворот камуфляжа…
        Так и есть! На моей груди висел кожаный мешочек. Одно движение ножом - и мне на ладонь посыпались мелкие серые камешки…
        Я снова обернулся.
        Итак, чудо получило объяснение. Черное Поле Смерти отбросило меня назад во времени. Часа на два-три, но никак не больше. Объяснение, конечно, было половинчатым. Например, почему я, в отличие от того дампа, не превратился в кистеперую рыбу? Может, потому, что мутант сопротивлялся, с испугу излучал волны панического ужаса, и Поле расценило его как жертву, а не как опасность?
        Черт его знает. Я ж не яйцеголовый какой-нибудь, чтобы немедленно расположиться возле черного пятна, из которого столбом поднимается неестественный свет, и начать проводить опыты. Мое дело не опыты, а выводы. Которые я для себя уже сделал. И меня они вполне устраивают, как и то, что я жив, здоров и полон надежд на замечательное будущее. Это я про то, что, когда я найду Сталка и вспорю ему брюхо, тут оно и наступит, это моё личное прекрасное далёко.
        Но пока это только мечты. Потому что из оружия у меня только нож и больше ни хрена. И силы на нуле, аж ноги трясутся. Накатило как-то быстро и сразу. Понял вдруг, что идти куда-либо не смогу даже под угрозой расстрела. Оно и понятно, такие пертурбации с организмом здоровья не прибавляют.
        В общем, сел я к стеночке, где кровищи было поменьше, и принялся отдыхать. А заодно просчитывать свои шансы на предмет выживания в агрессивной среде. Конечно, можно вернуться обратно в Бутырку - тут идти-то с километр. Но есть одно «но». Из тюремного замка уходил этакий увешанный оружием супермен-победитель-неподойди-всехубью-одиностанусь. А вернется кто? Правильно, лузер, потерявший всё. Нет, конечно, друзья примут, накормят и обогреют. Но это не мой выход из положения. Сам потерял - сам должен и вернуть. Такой вот упрямый я сукин сын, за что частенько и огребаю от судьбы по самые «не хочу».
        Только вот вопрос - возвращать-то как? Напомню сам себе - из оружия только «Сталкер» и остался. Прям как в компьютерной игрушке: нож в руке и здоровье почти на нуле. Погано, однако…
        Внезапно в темноте зала мне послышалось какое-то жужжание. Я непроизвольно сжал рукоять ножа, как будто в моем состоянии он мог чем-то помочь в случае нападения любого хищника этого мира, даже самого занюханного. Сжал - и вдруг, усмехнувшись, расслабился и неторопливо засунул «Сталкер» обратно в ножны.
        В пятно света от догорающего факела вплыло нечто, смахивающее на небольшую летающую тарелку, отрастившую суставчатые металлические ноги. Вплыло осторожно и воровато. Ясно, что при малейшей опасности существо готово дать деру на максимально возможной скорости. И хотя я не был уверен, что это тот самый механизм, о котором я думаю - хрен знает, сколько их таких шляется по развалинам! - я на всякий случай тихонько произнес:
        - Здорово, Колян.
        Существо вздрогнуло, замерло, осторожно поводило мощными стальными жвалами туда-сюда… и, наконец обнаружив в глубокой тени источник звука, то есть меня, подпрыгнуло - и со всех ног чесануло ко мне.
        - Хэллоу, хозяин! - заверещало оно. - Мой искать тебя, а твой не подавать сигнал! Но я найти тебя сам! Мой знать - если сильно пахнет едой, значит, хозяин близко!
        Вот, значит, как. Понятно. Чудес не бывает. Упорно считающий меня своим хозяином робот обслуги, серв номер 864Col765А, которого я прозвал Коляном, искал вовсе не меня. Просто приперся на запах свежего мяса, а сейчас машет хвостом, демонстрируя верноподданнические чувства.
        - Уйди, предатель, - сказал я. - За кусок мертвечины мать родную продашь.
        - Материнский плата стоит много больше, чем кусок еда, - деловито произнес робот, подходя ко мне вплотную. - Хозяин говорить флуд. Хозяин болеет?
        - Выдохся хозяин, - признался я. - Отстань, жывотное механическое, не до тебя. Дай отдохнуть спокойно.
        Однако «жывотное» и не подумало отстать. Вместо этого в его брюхе что-то загудело. Оттуда выехал маленький лифт, в котором стояла какая-то фиговина, похожая на распиленную надвое гильзу от тридцатимиллиметровой автоматической пушки. Эту фиговину Колян ловко подцепил гибким манипулятором и сунул мне под нос:
        - Пей, хозяин.
        От фиговины шел характерный запах, который никакой вояка никогда ни с чем не спутает. Но я все-таки поинтересовался на всякий случай:
        - Это что? И… откуда?
        - Э-э-э…
        Робот замялся. Или застеснялся, или просто в его словаре обнаружился пробел.
        - Дух… Личность… Вдохновение… - бормотал он, подбирая подходящее слово для перевода.
        - Короче, спирт, - кивнул я. - У вас, пиндосов, и вдохновение, и бухло одним и тем же словом обозначается. С этим ясно. Второй вопрос - откуда?
        - Мой уже говорить, что сервы серии «Col» уметь оказывать первый помощь свой биологический охранный отряд. Это есть дезинфектор С^2^Н^5^ОН, который я способный синтезировать и очищать…
        Дальше я слушать не стал - а то, глядишь, нафантазирую, из чего Колян «синтезировать» свой дезинфектор, а с химией у меня очень плохо. Короче, я просто взял стальную мензурку и опрокинул в себя.
        Н-да, судя по вонючести примесей, «очищать» свою продукцию серв умел из рук вон плохо. Ладно, авось не сдохну.
        Пока я жмурился после принятия вовнутрь дезинфектора и нюхал рукав, Колян смотался в темноту и очень быстро вернулся, довольно пощелкивая челюстями. Внутри него что-то пыхтело.
        - Ты чего задумал, членистоногий? - подозрительно поинтересовался я. Запах от серва шел такой, что мой желудок непроизвольно свернуло в спираль.
        - Держи, хозяин, - довольно произнес Колян, доставая из своего лифта смачную, хорошо прожаренную отбивную. - Твой надо много питаться. Иначе у твоя сдохнет и материнский плата, и процессор, и память…
        Память у меня однажды уже подыхала, ощущение, признаться, не из приятных. Но это не значит, что я должен жрать кусок дампа, пусть даже хорошо прожаренного.
        - Это не дамп, - сказал Колян. - Это хоммут из мой запас.
        - Брешешь небось? - сказал я, беря отбивную и впиваясь в нее зубами. Спирт уже ударил мне в голову, и, признаться, сейчас мне было все равно, чем закусывать. В Легионе червей жрали с лягушками в рамках программы по выживанию, причем сырыми. А тут кусок постного мяса максимальной степени прожарки. Кстати, я только такое и предпочитаю: при моем образе жизни любить мясо с кровью - это уже перебор.
        - А это сейчас важно? - поинтересовался серв. Я готов был поклясться, что в его голосе проскользнули вполне по-человечески ехидные нотки.
        - По хрен, - честно ответил я. Об ужасах каннибализма хорошо рассуждать после сытного обеда, ковыряя платиновой зубочисткой в искусственных зубах стоимостью по пять тыщ баксов за единицу. А когда голоден как барракуда и выбора нет, то любое мясо - это всего лишь белок, в котором твой организм заинтересован гораздо больше, чем в изучении родословной предлагаемой жратвы.
        - А чего манипулятор один? - поинтересовался я, пережевывая удивительно вкусное мясо. Хотя, когда жрать охота, любое мясо деликатес. - Второй-то куда подевал?
        - Оторвали, - весьма натурально вздохнул робот. - Жестокий мир, жестокий сердцы.
        И тут же съехал с неприятной темы.
        - Секонд? - поинтересовался вредный серв, протягивая мне еще один кусок жареного мяса.
        - Надеюсь, не секонд-хенд, - проворчал я больше для порядку. Но мясо забрал. И сожрал за милую душу. Именно сожрал, а не съел - после испытания черным Полем голод ощущался просто нереальный. Правда, со второй отбивной сведенный болезненным спазмом желудок немного отпустило.
        И сразу страшно захотелось спать. Тоже нормальная реакция организма после пережитого. Но нет, спать - это попозже. Я прекрасно сознавал, что менее чем в полукилометре отсюда над развалинами возвышается мрачный комплекс комбината газеты «Правда», намного более громадный, чем полуразрушенное здание старого хлебозавода. И что, услышав взрывы и пальбу, сюда уже наверняка спешит, пробираясь через развалины, отряд замотанных в тряпки мутантов…
        Но совсем без оружия я отсюда уходить не собирался.
        - Сваливаем, Колян, - сказал я, поднимаясь со своего места. И, зная привычки своего серва, добавил: - Тебе пять минут затариться жратвой.
        - Да что мой успеть за пять минут?.. - попробовал возбухнуть робот.
        - Если не успеешь, то тебя, скорее всего, разберут на гайки. И меня вместе с тобой, - произнес я, выдергивая из стены почти потухший факел. - У тебя там дезинфектора не осталось?
        Серв обиженно мигнул двумя светодиодами, но дерзить не стал, а лишь метко выпустил из отверстия между жвал прозрачную струйку, попав прямо в факел. Огонь вспыхнул с новой силой, осветив место битвы. Понятно, что это счастье ненадолго, но, может, успею найти то, что мне нужно?
        Колян демонстративно отвернулся - и, сволота такая, врубив мощный фонарь, принялся деловито разделывать ближайшего дампа. Надо же, какие у нас скрытые таланты обнаружились под незаметной бронепластиной, отъехавшей в сторону! Мог бы и подсветить хозяину. Ну да ладно, хрен с тобой, мангал ходячий, упрашивать не буду. Ты и так сегодня славно потрудился на благо феодала, то есть меня.
        Понятно, что своего АК я не нашел. Это и неудивительно. Ясное дело, Сталк подобрал автомат - такими трофеями не разбрасываются ни в одном из миров. Потому пришлось ограничиться тем, что валялось под ногами в изобилии.
        Более-менее нормальный арбалет я нашел почти сразу. Поскольку у большинства дампов их стрелялки болтались за спиной, оружие почти не пострадало. А глубокая борозда на прикладе не в счет, стрельбе оно не мешает. Тут же неподалеку нашелся небольшой колчан, закрытый клапаном. Парень я не брезгливый, потому без особых эмоций выпутал трофей из выпущенных кишок хозяина, нашел пару не очень сильно загаженных тряпок, обтер колчан, открыл.
        Порядок. Три десятка болтов, столько же, сколько патронов в магазине АК. Средневековый аналог, так сказать. Ладно, едем дальше.
        Тут же нашелся и меч в деревянных ножнах, обернутых чьей-то грубо татуированной кожей. Наверно, это особый местный шик: спустить шкуру с врага и упаковать в нее свою снарягу. Меч и ножны вообще не пострадали, в отличие от их хозяина, - помнится, именно этого дампа я завалил последним, прежде чем вплотную занялся шаманом. Меченосец в толкучке даже оружия не вытащил, наверно, опасался поранить рядом стоящих и ждал, когда вокруг станет посвободнее. Что ж, бывает. Дождался…
        - Всё, Колян, закругляемся, - бросил я через плечо.
        - Иду, фузяин, - прочавкал робот, отгрызающий очередную ногу. Правда, разделать ее он не успел, но не растерялся. Закинул на плоскую спину и, придерживая манипулятором, засеменил рядом со мной. В принципе, характер у серва был отходчивый, незлобивый. Так что пусть бежит рядом, кто ж из бродяг откажется иметь свой передвижной буфет? Только вот хорошо бы найти какой-нибудь другой источник протеинового сырья, а то окровавленная нога дампа на спине Коляна все же вызывала у меня некоторый моральный протест…
        Пройдя огромный друидский зал, мы наконец вышли из здания хлебозавода. Снаружи царила хмурая, беззвездная ночь. Я отбросил в сторону потухший факел, а Колян вновь врубил фонарь, расположенный над парой светодиодов, которые отчетливо напоминали мне крабьи глазки.
        Не успели мы отойти ста метров от входа-портала, как серв забеспокоился. Я - тоже. В глубине здания за моей спиной раздался тонкий, горестный, многоголосый вой. Не иначе дампы, зашедшие в здание с другой стороны, оплакивали своих погибших. Да уж, не поздоровится нам, если они нас догонят.
        - Ходу! - выдохнул я.
        И мы побежали.
        Не особо это приятное дело - носиться ночью по кучам битого кирпича и бетона, рискуя сломать себе шею. Но другого выхода не было. Хоть я и не слышал позади шума погони, но был уверен, что дампы, словно гончие псы, сейчас идут по нашему следу. Нюх у них был отменный, я прекрасно помнил, как они ловко нашли нас с Ионом и Недом возле бывшего парка Дружбы…
        Я уже начал уставать, когда на нашем пути попалась сначала какая-то огромная зловонная лужа, которую мы перешли по колено в грязи, а потом самый настоящий и довольно широкий ручей. Удивительно встретить такое в зараженной Москве, но, с другой стороны, если разобраться, то природа двести лет сбрасывала с себя асфальтовые оковы. Думается мне, пройдет еще сотня лет, и коли человечество не возродится вновь, как феникс из пепла, то на месте Москвы будут бежать ручьи, разливаться озера и шуметь густые леса. И никто из выживших мутантов не вспомнит, что здесь когда-то был огромный город…
        - Не думать, хозяин, - осторожно дотронулся до меня серв стальной лапкой. - Пей, вода не зараженный, я проверять. Пей и пошли дальше.
        Я наклонился, зачерпнул воды в горсть, поднес к губам. Холодная… И действительно, пахнет только свежестью - и больше ничем. За многие годы проточная вода избавилась от радиации, вот только земля все еще никак не выздоровеет до конца…
        Напившись и умывшись, я в сопровождении серва двинул вверх по ручью. И, пройдя с полкилометра, каким-то шестым чувством понял - оторвались… Можно отдохнуть.
        Колян вроде тоже успокоился. Когда мы вылезли на берег, он ткнул фонарем в нишу меж бетонными плитами, густо поросшими мхом и заявил:
        - Ты ходить отдыхать, хозяин. Мой сторожить. Мой отдых не нужен.
        - А энергии-то хватит на всю ночь? - озаботился я.
        - Хватить, - успокоил меня робот. - В мой конструкций есть делать переход в экономичный режим. Если появиться враждебный объект, мой будить хозяин.
        - Добро, - кивнул я.
        Сопротивляться смысла не было - я уже фактически спал на ходу. Потому без дальнейших церемоний разрядил арбалет, снял с него тетиву, чтоб не растянулась за ночь, забрался в нишу, натянул на голову матерчатый капюшон - и тут же провалился в темноту, глухую и непроглядную, словно черное Поле Смерти.

* * *
        Проснулся я от того, что какое-то наглое насекомое укусило меня за щеку. Причем раз в несколько больнее, чем самый злющий комар. Я рефлекторно заехал себе ладонью по физиономии, отчего окончательно пробудился.
        По ладони расплывалось желто-красное пятно с прозрачными крыльями и черными ножками. Брезгливо вытерев руку о мягкий мох, я приподнялся и осторожно выглянул из своего укрытия.
        По правую руку от меня над кромкой недалекого леса виднелся диск восходящего солнца, словно грязной ватой обложенный серыми тучами. А вот серва нигде не было. Странно. Все это время Колян производил очень неплохое впечатление. Я уже начал привыкать к нему, причем не как к жестянке на ножках, напичканной электроникой, а как к боевому товарищу, не раз приходившему на помощь в трудную минуту. И тут - на тебе. Можно сказать, оставил пост… Интересно, с какой такой радости?
        Я выполз из своего убежища, размял ноги, прицепил за спину арбалет, перебросил через плечо перевязь с мечом. Проделав эту нехитрую зарядку, я подошел к тому месту, где робот примостился ночью, перейдя «в экономичный режим», и присмотрелся повнимательнее.
        Так. На влажном от росы мху следы читались замечательно. Значит, лежал Колян на брюхе в нирване, потом часа два назад вдруг подхватился и рванул, да так, что от членистых стальных ног клочья мха во все стороны полетели. Добычу, что ли, какую увидел? Но тогда бы пожрал да вернулся…
        Я почесал затылок. В общем-то, мы особо ничем друг другу не обязаны. Колян приходит когда захочет, уходит когда захочет. Птица вольная, да и я не подписывался быть в ответе за тех, кто выбрал меня хозяином. Но все равно глодало меня нехорошее предчувствие. Интуиция, мать ее за нижнюю конечность. Короче, плюнул я в сердцах и потопал на север по свежим следам…
        Минут пятнадцать я сбивал последние берцы о бетонные обломки и куски ржавой арматуры, торчащие прямо из земли. Закон подлости - высунется самый кончик железяки, сантиметр от силы, а остальное в земле. И будь ты хоть сам великий следопыт с берегов Онтарио, а один хрен, рано или поздно рантом за такое западло зацепишься. И как это я ночью по такому месиву бегом бежал? Фантастика да и только, причем боевая, с погонями и чудесами, которые случаются только в реальной жизни…
        Не прошло и десяти минут, как руины кончились. Я перелез через последнюю баррикаду, когда-то очень давно бывшую кирпичным зданием, и оказался перед развалинами сложной трехуровневой эстакады, густо поросшими травой и мохом. В жутком нагромождении бетонных обломков и ржавой арматуры в незапамятные времяна застрял боевой робот высотой с двухэтажный дом. Видно было, что застрял не сам. Помогли. В полусгнившем корпусе био и сейчас были видны страшные сквозные дыры, сквозь которые в двух местах успели прорасти деревья. Да уж, впечатляющий памятник Последней войны. Но мне сейчас не до достопримечательностей.
        Между развалин эстакады вилась узкая тропинка. Но я не большой любитель в экстремальных ситуациях путешествовать хожеными тропами, на которые нехорошие люди вроде меня имеют вредную привычку ставить мины и растяжки. Поэтому я, не ища легких путей, полез штурмовать древние руины, рискуя свернуть себе шею, навернувшись с габаритных обломков цивилизации.
        Проклятый мох скользил под подошвами, съезжая по бетону. И как он на нем вырасти умудрился, зараза? Ну ладно, проехали. Вернее, прошли, при этом ничего себе ржавой арматурой не пропоров, - и на том спасибо. Сейчас я как раз добрался до вершины бетонной горы, на которую ветры нанесли изрядный слой земли. А на земле, как известно, имеет свойство расти трава, густая и высокая. Что таким, как я, всегда на руку.
        Я осторожно высунул голову. За метелками травы меня точно не было видно в моем многострадальном камуфляже. Зато я все видел преотлично.
        Метрах в ста пятидесяти от меня возвышалось двухэтажное здание железнодорожного вокзала, заключенное в кольцо периметра, построенного добротно, со знанием дела. Когда-то в незапамятные времена на привокзальную площадь стащили вагоны - пару поездов, не меньше. Потом срезали колеса и сцепку, составили получившиеся железные пеналы в огромный круг, заварили стальными листами все окна и по местам стыков вагонов тоже сваркой прошлись. Да еще небось вдобавок сделали периметр неподъемным, набив его изнутри кирпичными обломками, - вон слева башня разломанная почти до основания, небось неслучайно. И то, что это не снаряд постарался, видно сразу…
        После того как неведомые строители замкнули вокруг вокзала вагонный периметр, сверху на нем оборудовали огневые точки. Ну еще дополнительно снаружи вкопали столбы и накрутили на них спираль Бруно в несколько рядов. Грамотно получилось. Кто сунется, сперва должен будет то заграждение преодолеть, пока его с крыш вагонов будут поливать огнем.
        Кстати, с огнем тут было все в порядке во всех смыслах. Я разглядел, что на каждом вагоне имелись: пулемет одна штука, огнемет одна штука и два стрелка с тяжелыми станковыми арбалетами, тетива которых натягивалась при помощи ворота. Понятно. Шушеру всякую уделываем средневековыми методами и лишь при появлении реально серьезных товарищей тратим драгоценные патроны и горючую смесь.
        Да, еще надо добавить, что и само здание вокзала было оборудовано по всем правилам фортификации. Окна первого этажа скрывал натуральный крепостной вал, поднимавшийся до подоконников второго этажа под углом в сорок пять градусов. Похоже, для придания конструкции непробиваемой мощи весь первый этаж был также плотно забит мусором, землей, песком и обломками кирпичной башни. Подобным образом наши далекие предки вбивали в землю вертикальные столбы в два ряда, а пространство между ними забивали землей и всякой дрянью. Получалась крепостная стена. А тут и набивать ничего не надо, вот она, готовая коробочка, только засыпь ее строительным мусором до половины да спереди вал сооруди. Кстати, в этот хорошо утрамбованный вал были часто натыканы заостренные колья и стальные прутья, обмотанные все той же спиралью Бруно и колючей проволокой. Штурмовать такое укрепление средневековыми методами без танков и артиллерии - дело заведомо гиблое и бесперспективное.
        Но это было еще не всё.
        На втором этаже вокзала окон было тринадцать - одно огромное посредине и по шесть справа и слева от него. Из тех, что поменьше, торчали двенадцать жерл старинных чугунных пушек. А из огромного полукруглого - длиннющий ствол хорошо знакомой мне восьмидесятипятимиллиметровой дивизионной пушки Д-44. Кстати, еще один штрих к моему предположению о том, что весь первый этаж превращен в монолит, - никакой пол не выдержит веса такой батареи. Надо полагать, установили ее на случай, если боевым роботам вновь вздумается прорвать периметр и штурмовать здание вокзала. Кстати, надо отметить, что на крыше этой двухэтажной крепости красовалась крупная надпись «Савёловский вокзал», причем прекрасно сохранившаяся. Не иначе владельцы крепости свято чтили древние памятники и периодически подновляли огромные буквы…
        В общем, крепость и крепость. Где пушки, там, скорее всего, люди - если, конечно, осмы сюда не добрались. Естественная реакция человека отгородиться от агрессивного мира за крепкими стенами и рычать из укрытия на каждого, кто осмелится посягнуть на дом, который в этом мире у нашего племени одновременно и моя преле… то есть крепость.
        Так, ладно, хрен с ней, с вокзальной крепостью. Особенности периметра сейчас меня интересовали больше.
        Дело в том, что в крепостной стене, сваренной из вагонов, имелись два прохода, из которых высовывались морды двух армейских «шестьдесят шестых» «ГАЗонов». На кабинах грузовиков раскорячились приваренные к ним пехотные станки-треноги, на которых были установлены СГМ, модернизированные пулеметы Горюнова с бронещитами. На радиаторах «ГАЗонов», кстати, тоже имелись бронещитки с мелкими дырочками для доступа воздуха, а колеса грузовиков спереди защищали наваренные на кабину стальные листы. Лобовые стекла прикрывали сварные решетки. Надо добавить, что к этим импровизированным воротам вели узкие и извилистые проходы в ограждении, по которым двигаться можно было только очень аккуратно, если, конечно, не хочешь напороться на какую-нибудь торчащую железяку или ободраться о колючую проволоку.
        В общем, серьезно окопались, бродяги. Я уже сильно подозревал, что вышел на очередную базу маркитантов, которая впечатлила меня гораздо больше, чем даже крепость в Куркино. Ту явно строили гражданские. Здесь же чувствовалась рука профессиональных вояк, сведущих в инженерно-саперном деле и фортификации.
        А еще мое внимание привлекли две надписи, крупно выведенные белой краской на стенах вагонов возле импровизированных ворот справа и слева. Лаконичные тексты гласили: «Вход для людей». И «Вход для мутантов».
        «Только для белых, - невесело хмыкнул я про себя. - Интересно, через какой из входов прошел на базу Колян, который явно не человек и уж точно не мутант? Следы-то его явно туда ведут. Не иначе где-нибудь с торца периметра есть отдельный вход для механических каннибалов».
        Вот так, валяясь на брюхе, я провел минут пятнадцать, изучая рекогносцировку вероятного противника и рискуя заработать простатит на холодной траве, влажной от росы. Лето-то оно лето, конечно, но явно не украинское. Знаете ли вы московскую ночь? Нет, вы не знаете московской ночи. Даже летом она промозглая, сырая, и после сна на голой земле все кости ломят. А тут еще вдобавок лежи после крайне некомфортной ночевки и жди незнамо чего. Но без разведки лезть с самоуверенной мордой под огнеметы тоже не есть хорошо. Не зная обычаев этих привокзальных товарищей, можно запросто вместо простатита заработать усекновение головного отростка.
        Наконец, мое терпение было вознаграждено. Из-за развалин показалась небольшая группка нео. Судя по деревянным доспехам и копьям с наконечниками из арматуры, представители данного племени еще не успели приобщиться к благам цивилизации. За плечами каждого из Новых людей висел объемистый кожаный мешок на лямках.
        Под пулеметами, огнеметами и стрелометами нео вели себя очень примерно. Подошли к воротам, которые «для мутантов», и поочередно сдали оружие самому мелкому из своей команды. Мелкий перевязал копья и дубины широким ремнем, не делая лишних движений, подошел к «ГАЗону» и негромко, почтительно рявкнул.
        Из-за бронещитка пулемета высунулась голова в каске и противоосколочных очках, блеснувших стеклами на солнце. Поторчала с полминуты на фоне вокзала, оценивая пейзаж, после чего хозяин головы небрежно махнул рукой в сторону.
        Нео послушно подошел куда указали, то есть прямо к надписи «Вход для мутантов». С вагона немедленно упала вниз веревка с крюком, и через мгновение колюще-дробящее оружие нео было затянуто наверх.
        После этого я услышал, как взревел движок «ГАЗона». Тяжелый бронированный грузовик вздрогнул и медленно подался назад, освобождая проход. Через него лохматые гости и прошли в колонну по два внутрь периметра, еле протиснувшись между усиленными стальным профилем косяками ворот и бампером грузовика. Как только в проходе исчез последний заплечный мешок нео, «ГАЗон» немедленно подался вперед, намертво закупорив проход.
        Технология прохода на базу была ясна. Как и то, что мне той базы никак не миновать. Во-первых, надо было выяснить, с какой это радости мой плотоядный серв изменил хозяину и со всех шести ног ломанулся на вокзал. Чутьё бывалого вояки подсказывало мне, что здесь что-то не так. Во-вторых, то же чутьё выдавало схожую информацию: Сталк никак не мог пройти мимо этого периметра. Если нео перли на спинах товары для обмена - а иначе зачем бы им еще идти к маркитантам? - то и Сталку не мешало бы обменять часть трофеев на что-то более нужное. Даже для такого громилы СВД, «Калашников», ружье, меч, два боевых ножа, плащ-палатка и рюкзак, набитый припасами, груз весьма обременительный. А поскольку здесь в почете как натуральный обмен, так и драгметаллы, то, значит, и нам туда дорога.
        Короче, встал я, отряхнул со штанов налипшие травинки, поправил арбалет без тетивы, висящий за плечом, соблюдая максимальную осторожность, спустился по внешней стороне эстакады и пошел к вокзалу.

* * *
        Естественно, что направился я к «Входу для людей». Тропинка, которая вела к бронированной морде «ГАЗона», была не в пример уже соседней - будь со мной попутчики, идти бы пришлось гуськом.
        Я насчитал семь поворотов, пока наконец не уперся в дырявый стальной щит, прикрывавший радиатор грузовика. Теперь я ясно видел, что на водительском сиденье восседает мордатый мужик, которого издали сложно было разглядеть за густой стальной сеткой, прикрывавшей лобовое стекло. Упитанную ряшку водилы украшали все те же противоосколочные очки, на круглый череп была навернута бандана, а в пасти небрежно торчал тлеющий бычок сигареты.
        При моем приближении водила даже не пошевелился. Зато шевельнулся ствол пулемета на крыше кабины. Я ожидал, что над бронещитком СГМ покажется еще одна башка в каске. Ан нет. В моем случае представитель хозяев базы предпочел вести беседу в полной безопасности.
        - Кто такой? - вопросили из-за щитка.
        Надо же! Они что, считают меня более опасным, чем целый отряд нео?
        - Путник, - скромно ответил я.
        - Чо?
        - Путешественник, - расшифровал я.
        - А какого хера тебе тут надо? - невежливо поинтересовался осторожный пулеметчик.
        Хотелось мне ему ответить подробно, но я воздержался. Когда тебе прямо в лоб смотрит ствол калибра 7,62, так и тянет почему-то заменить душевные и ёмкие русские слова на хорошо отредактированный литературный текст.
        - Товаров присмотреть решил, новости узнать, поесть, отдохнуть…
        - Это ты по адресу, - отозвался пулеметчик. - Но только что-то я тебя здесь раньше не видел. Да и обвес у тебя дамповский, хотя по виду человек. Откуда такой обвес-то?
        - Издалека иду, - так же сдержанно ответил я. - А оружие снял с убитого дампа.
        - Скока на свете живу, ни разу не видел убитого дампа, - недоверчиво пробубнил мой невидимый собеседник. - А вот народу, который они завалили да сожрали, - море…
        - Слышь, Скорняк, ты или пускай пассажира, или вали его на хрен, - прогудел водила из кабины, так и не выпустив изо рта бычка. - Мне твой гундеж над ухом слушать вообще без интереса.
        - Ну вот, как что, так Скорняк крайний, - проворчал пулеметчик, наконец высовываясь из-за щитка. - Правила знаешь?
        Я покачал головой.
        - За вход пошлина, серебряный «Соболь». Свое оружие люди могут носить с собой. Но за убийство человека - виселица.
        - А если не человека? - поинтересовался я.
        - Если на территории убьешь пришлого мутанта - пошлина три золотых «Сеятеля». Только учти, потом с родичами того мута за периметром сам разбираться будешь. Если грохнешь мутанта, который работает на нас, - десять «Сеятелей» или, если не можешь выплатить, сам попадаешь в рабство, пока долг не отработаешь.
        - Понял, - кивнул я.
        - Кардан, открывай, - крикнул пулеметчик.
        «ГАЗон», повинуясь манипуляциям водилы с говорящей кликухой, послушно рыкнул и подался назад. Я протиснулся между косяком и бронированной мордой «ГАЗона», сделал пару шагов в сторону, чтобы рычащий полутанк, вновь загораживая собой проем, не размазал меня меж бортом и вагоном, - и остановился, уставившись в черные зрачки двух автоматов.
        Стрелки стояли полукругом, вполне профессионально держа меня под прицелом. Между ними, крутя в руках безобидную деревянную палочку, торчал длинный и худой тип неприятной наружности без очков и каски, зато в полном противоосколочном костюме ФОРТ «Рейд-Л». Что меня поразило больше всего - костюм был абсолютно новым, словно только что с конвейера. Странная, наверно, тема, если смотреть со стороны: стоит мужик под автоматами и пялится на чужую защиту.
        - Нравится? - хмыкнул длинный. - Бабки есть - и у тебя такой же будет. А пока дай-ка я тебя проверю, путник.
        Он подошел ближе. Приблизились и автоматчики, обходя меня с двух сторон…
        Зря вы, конечно, так близко подходите, ребята. При желании можно плавно уйти с линии выстрела, тощего с палочкой пинком отбросить на левого, а правого, пока он ствол переводить будет, восстанавливая линию прицела, ножом уделать за милую душу. Ну а после разобраться с остальными.
        Но я сюда пришел не за этим, поэтому безропотно позволил длинному поводить палочкой вдоль моего позвоночника и груди. При этом я заметил, как белая струганая деревяшка изменила свой цвет на бледно-красный с зелеными прожилками.
        Закончив шаманить, длинный удивленно хмыкнул, глядя на свою волшебную палочку.
        - Первый раз такое вижу. Точно не мутант, но и не человек. А если и человек, то с таким фоном давно должен был бы сдохнуть от лучевой болезни.
        - Детектор твой на растопку пора определить, командир, - посоветовал я. Осознание возможности уделать противника даже с риском для жизни всегда добавляло мне нахальства.
        - Без тебя разберусь, - буркнул длинный, засовывая палочку в карман. - Плати пошлину и проваливай.
        Под внимательными взглядами автоматчиков я достал из чехла «Сталкер» и, осторожно подпоров нижний край камуфляжа, извлек оттуда золотую монету времен Екатерины. Перед уходом из Бутырского замка я прихватил с собой несколько старинных раритетов. Как чувствовал, что пригодятся.
        Глаза длинного и его пристяжи округлились, когда я передал монету хозяину волшебной палочки.
        - Где взял такое? - вопросил он, пробуя на зуб желтый кругляшок.
        - Где взял, там больше нету, - не дипломатично ответил я. И добавил: - Сдача будет?
        Тощий недовольно зыркнул на меня, спрятал червонец и, покопавшись в бездонных карманах, вытащил оттуда три потертых серебряных монеты с изображением соболя.
        - Не скромно ли за золотой червонец-то? - поинтересовался я.
        - Нормально, - ощерился длинный. - С учетом того, что неясно, кто ты, откуда, мут или все-таки человек, - в самый раз. Так что проходи, не задерживайся. Вон там подземный переход, выходишь наверх и попадаешь в торговые ряды. Всё, базар окончен.
        Автоматчики недвусмысленно качнули стволами. Намек понятен. Признаться, не люблю я таких намеков. И когда так со мной разговаривают, тоже не люблю. Но - повторюсь - качать права не время и не место. Пока что.
        Я повернулся и пошел куда сказали. С охраной говорить бесполезно, это лысому ежу понятно. Что ж, коли так, задушевные беседы отложим на потом и пойдем посмотрим, чем богаты торговые ряды савеловских маркитантов.

* * *
        Я спустился по лестнице и невольно прищурился. Когда-то это был обычный Т-образный подземный переход, ведущий на другую сторону привокзальной площади и к поездам метро. Наверняка до войны он был хорошо освещен. Сейчас же лишь пара маломощных лампочек, свисавших на проводах прямо с потолка, позволяли потенциальному клиенту маркитантов разглядеть в полумраке, куда поставить ногу. Выбоин в полу было предостаточно, наверно, выжившие люди многие годы сдирали с него дефицитную плитку. Стенам тоже досталось. Короче, сейчас я шел по унылой бетонной кишке, напоминавшей фрагмент внутренностей гигантского полусгнившего трупа.
        Где-то на середине пути я остановился. Справа от меня из стены торчала огромная странная, уродливая конструкция. Мои глаза уже успели привыкнуть к темноте, разреженной скудным светом лампочек, и я наконец в подробностях разглядел, что это такое.
        Это был железнодорожный вагон, который наверху разрезали автогеном на прямоугольные стальные листы и по частям затащили сюда. После чего закрыли этими листами все входы и выходы из метро и заварили наглухо. Людям было от кого спасаться. Однако все пошло не совсем гладко. Оттуда, из гигантских катакомб, прорытых под городом, наружу принялось ломиться нечто очень сильное, прогнувшее стальную защиту.
        Чтобы защититься, людям пришлось усиливать конструкцию. В результате гнутые заслонки обросли многочисленными подпорками, сваренными из рельс, дополнительными бронелистами и сложной вязью арматуры, словно сеткой оплетающей подземные баррикады. На выходе получилось уродливое нагромождение стали, перегородившее половину перехода. Но свою функцию оно выполнило. Руконогам не удалось вырваться из-под земли. А может, это были не они?
        Впрочем, сейчас у меня возникла более актуальная проблема, нежели полуразумные сколопендры, во многом похожие на людей.
        Из-за стальной баррикады вышли несколько человек, окончательно перегородивших проход. В почти абсолютном мраке я видел только силуэты, но то, что это именно люди, а не мутанты, сомнений не было. Я уже успел изучить: что звери, что муты этого мира преимущественно пахнут вольером, шерстью и сырым мясом. А представители рода человеческого в условиях войны и антисанитарии традиционно воняют застарелым бомжовым потом, перегаром и металлом, нагретым в ладонях.
        Их было четверо. И, судя по поведению силуэтов, настроены они были недружелюбно.
        - Стой где стоишь, мужик, - буднично и скучно произнес один из них. - Выворачивай карманы и будешь жить.
        После этих слов я услышал характерный щелчок - кто-то снял с предохранителя что-то огнестрельное. Очень плохо. В тоннеле под огнем четырех стволов укрыться некуда.
        - Ладно, - покладисто сказал я. - Забирайте, чего уж тут.
        Силуэты другого и не ждали. Видимо, процедура «обувки» одиночек, пришедших неизвестно откуда, была отработана до автоматизма.
        - И молодец, - сказал тот же тип, первый слева. Небось главный - и плечи пошире, чем у других, и голос командирский. - Не боись, все не заберем, мы ж не звери какие-нибудь. Пару серебряных монет и меч, так и быть, оставим. Жратвы купишь, и на службу наняться можно будет.
        Угу. Широкоплечий знал не только про меч, который теоретически мог рассмотреть в темноте, но и про монеты. Значит, связь с постом на КПП у бандитов имеется, причем плотная и долговременная, судя по вольготному поведению криминальных элементов. Ладно.
        В лицо мне ударил луч фонаря. Я прикрыл глаза левой ладонью, одновременно неторопливо снимая с плеча арбалет.
        - Глянь, он его даже не зарядил, - хмыкнул кто-то из отряда. - Спускается под землю, а тетива не натянута.
        - Да кто ж знал, что у вас тут такие порядки, - простодушно улыбнулся я, протягивая арбалет говорившему. - Забирайте, ребята, мне жизнь дороже. А к вам на службу можно наняться?
        Луч фонаря прошелся по мне сверху вниз. Я сделал шаг вперед, продолжая улыбаться.
        - Снаряга у тебя хреновенькая, - задумчиво произнес старший. - Да и сам ты дурак дураком и не лечишься. На кой ты нам сдался?..
        Его лапа легла на мой арбалет. Краем глаза я заметил, как три фигуры справа от меня опустили оружие. Это правильно, а то вдруг выстрелите и начальство случайно заденете.
        - Хммм, стреломёт дампов? Откуда такое?
        Лампочка, мерно качающаяся под потолком в потоке воздуха, осветила на мгновение мясистый нос и глаза, слегка осоловелые после вчерашней попойки.
        - Трофей, - ответил я. И коротко ударил растопыренной ладонью снизу вверх, метя второй фалангой большого пальца в основание носа.
        Больших усилий не потребовалось - в свое время на тренировках этим ударом инструктор Легиона укладывал на обе лопатки абсолютно любого бугая, используя лишь мизинец левой руки. Секрет лишь в положении ладони и верном приложении вектора силы к болевой точке.
        Голова бандита резко откинулась назад. Он не удержался на ногах и всей габаритной тушей упал на ближайшего подчиненного, который от неожиданности грохнулся на пол вместе с начальством.
        Я не стал дожидаться, пока они закончат барахтаться у меня под ногами. Качающаяся лампочка на мгновение осветила двоих бандитов, застывших в нерешительности и пытающихся понять, что это такое происходит рядом с ними. Сейчас я был в тени, и они меня практически не видели. Это хорошо, потому что в следующее мгновение они, как и любые другие непрофессионалы с оружием в руках, начнут палить во все стороны, не разбирая, где свои, а где чужие.
        Ближайшему я просто долбанул носком берца чуть пониже колена. Тот ойкнул тоненько, по-девчачьи, и согнулся пополам. На пол, звякнув, упало что-то металлическое. Ясно, от боли оружие выронил. Бывает. Хороший удар в голень - это боль мгновенная и сильная, на несколько секунд отбивающая всякое желание строить из себя героя.
        Крайний бандит, почуяв неладное, попытался отпрыгнуть назад, но ему не повезло. Скорее всего, он попал ногой в рытвину и упал навзничь. В темноте раздался нехороший хруст. Вот черт…
        Лампочка снова качнулась, и я увидел, что парень лежит у подножия громадной кучи металла, пытаясь навести на меня автомат. Но получалось у него неважно: умирающий человек - это обычно очень плохой стрелок.
        Тем не менее на всякий случай я ударом ноги выбил укороченный АК из рук автоматчика и бросился к двоим бандитам, пытающимся подняться с пола. Им это почти удалось, когда старший вдруг замер, почувствовав на своем горле острие меча. Второй бандит также превратился в соляной столб - наверно, ему был очень дорог глаз, к которому сейчас было приставлено острие «Сталкера».
        - Стойте где стоите, мужики, - буднично и скучно произнес я. - Не будете дергаться - и останетесь жить.
        - Зато ты сдохнешь, - сдавленным голосом проговорил носатый предводитель подземных грабителей. - Я тебя везде найду.
        - Это вряд ли, - сказал я. - Попробуй только шевельнуться, и вся база узнает, как один парень с двумя пыряловами уделал тебя и твою пристяжь, несмотря на ваши автоматы. С голодухи сдохнешь ведь или от позора застрелишься.
        Носатый молчал, яростно сопя.
        - И что теперь? - выдавил он наконец из себя.
        - Оружие на пол, - скомандовал я. - Ко всем относится.
        Оба бандита осторожно сложили к моим ногам АКМ и обрез двустволки. Я быстро сунул в ножны «Сталкер», подобрал обрез. На душе стало легче. Следом в ножны отправился меч, а «Калашников» носатого - мне за плечо. На полу я подобрал пистолет Макарова третьего бандита, совсем пацана лет семнадцати. Он сидел на пятой точке, держась за ногу, и слегка поскуливал. А нечего, молодой человек, под землей с оружием на фактически безоружных путников охотиться, тогда и ноги болеть не будут.
        - Сейчас боль утихнет, - сказал я. - Правда, под кожей шишка набухнет. Вскрой ножом, пусть кровь сойдет. Потом продезинфицируй и зашей. До свадьбы заживет.
        - А Сивого ты зря вальнул, - сказал носатый. - Теперь тебя с базы живым не выпустят, особенно с нашими стволами.
        - Выпустят, если вы рты не откроете, - ответил я, подбирая АКСу мертвеца. - А вам это никак не с руки. Несчастный случай, споткнулся парень. Башкой на арматурину упал - и привет. Бывает.
        Жалко было, конечно, расставаться с оружием, но я понимал: бандитский главарь прав. Дефицитное оружие штука приметная, тем более стволы местной организованной преступной группировки. Такое с базы не вынесешь, его никто не купит, а вопросов вызовет уйму. Другое дело патроны. Вечная валюта во всех зонах локальных конфликтов во все времена…
        Патронов, кстати, набралось кот наплакал. Всего десяток 5,45 с двух автоматных магазинов удалось нащелкать. При этом я отметил про себя, что «калаши» бандитов не с северо-западной базы маркитантов, где были исключительно АКМы калибра 7,62. Причем автоматы были практически новыми. Угу. Либо маркитанты недавно расконсервировали еще один склад, либо… ладно, догадки потом. Сначала надо дело закончить.
        В обрезе двустволки оказался один-единственный патрон. А «Макаров» вообще оказался пустым, ржавым и дезактивированным. Так называемый ММГ, макет массово-габаритный. Все, чему в пистолете положено щелкать, щелкает, но толку от этого ноль. Только детишкам в войнушку играть.
        В карманах у бандитов тоже ничего интересного не нашлось. Складные самодельные ножики, курево, спички, колода карт и фляга с вонючим самогоном.
        - Ладно, работники ножа и топора, - сказал я, бросая к ногам криминальных элементов их оружие. - Больше мне на дороге не попадайтесь.
        - То же самое и я хотел тебе сказать, да ты опередил. Еще встретимся, - проворчал носатый мне в спину, подбирая свой АК. Оружие даже без патронов добавляет его владельцу бонусов к наглости.
        Но мне его бормотание было до фонаря. Я уже снова шел по подземному переходу навстречу квадратному пятну света в конце тоннеля.

* * *
        Собственно, самих маркитантов на рынке было мало. У них имелись два своих крытых павильона, у входов в которые стояла пара молодцев в противоосколочных костюмах с автоматами. Поглядев на их лица, не обезображенные печатью интеллекта, я подумал, что маркитанты не совсем правильно ведут свой бизнес, - глянув на такие рубильники, пропадало всякое желание заниматься куплей-продажей. Зато взамен появлялась мысль поскорее покинуть это негостеприимное место. Но я все-таки любопытства ради заглянул внутрь одного из павильонов, остов которого был сварен из арматуры, после чего на готовый каркас наварили стальные листы. Охранники покосились, но не сказали ни слова.
        Внутри я особенно не задержался, хотя посмотреть было на что - в мертвенном свете светодиодных ламп, развешенных под потолком, содержимое торговой точки выглядело зловеще… и дорого, как освещенные со всех сторон бриллианты в витрине ювелирного магазина. Автоматы и пистолеты, развешенные на стенах, боевые ножи, любое снаряжение, какое душе угодно. Всем этим заведовал седовласый мужик лет пятидесяти в новехоньком камуфляже с «береттой» на поясе.
        - Почем? - указал я на АК-107, висящий на вваренных в стену стальных крюках.
        - Тридцать пять золотых, - густым басом ответил торговец.
        - Понятно. А вон тот АКМ?
        - Двадцать пять.
        - Еще понятнее, - кивнул я. - Знатные у вас цены. Хорошо, а «Макаров» на сколько потянет?
        - Десятка. Патроны отдельно, по золотому за коробку.
        - Неслабо, - хмыкнул я, вытаскивая из кармана заранее запасенный екатерининский червонец. - Такая монетка по какому курсу пойдет?
        Мужик повертел червонец, попробовал на зуб.
        - Вроде золото, - сказал он, возвращая мне монету. - А так - хрен его знает, у нас в ходу «Сеятели» да серебряные «Соболя». Либо обмен, то есть как договоришься. Такие монетки я первый раз вижу, так что две к одной пойдут.
        - Не понял. В какую сторону две к одной?
        - Сам-то как думаешь?
        - То есть за ПМ я тебе двадцать таких отвалить должен?
        - А ты догадливый, - хмыкнул толстяк.
        - Бывай, дядя, - сказал я, разворачиваясь на сто восемьдесят.
        - Эй, постой! Ладно, пятнадцать…
        У меня и десяти червонцев уже не было. Но даже если б и было, я бы не остановился. В первых дорогих рядах всех базаров мира всегда цены заоблачные. Притом что на торговых местах попроще вполне можно найти то же самое, только втрое дешевле…
        И вправду, не одним маркитантским рядом оказался богат привокзальный рынок. Устройство его было несложным. Сразу за солидными стальными павильонами хозяев территории среди развалин была расчищена неширокая улочка, с обеих сторон которой громоздились самодельные прилавки - столы, ящики, деревянные щиты, а то и просто несколько кирпичей, застеленных рваной тряпкой. В основном рынок больше походил на свалку с кучей бомжей, основательно в ней окопавшихся. Когда-то здесь стояли здания, давно уже просевшие и развалившиеся от времени. И вот на осколках цивилизации дальние потомки московских торгашей активно делали свой маленький бизнес.
        С виду потомки были разные. Встречались и люди, вполне обычные с виду. Но нелюдей было больше. Пожалуй, в этом мире рынок был единственным местом, где в полном объеме можно было увидеть, насколько сильно за две сотни лет изменили мутации род человеческий.
        Косматые нео, сидящие утепленными шерстяными задницами прямо на кирпичах, здорово напоминали горилл в зоопарке - разве что морды несколько более смахивали на человеческие. Ну еще, пожалуй, гориллы не торгуются и не орут при этом на искаженном русском языке. Правда, кулаками в грудь стучат так же, доказывая свою значимость и правоту. Это было зачастую необходимо, так как торговали нео преимущественно всякой дрянью. Я успел отметить краем глаза несколько ржавых ножей, какие-то гвозди, гайки, шурупы, сильно побитый пистолет Стечкина без курка, потемневшие патроны, вонючие шкуры отвратительной выделки, какие-то корешки…
        Осмы держались особняком, разложив перед собой вполне годное оружие - модернизированные автоматы Калашникова, пистолеты Макарова, я даже РПГ заметил, вполне исправный с виду, правда, выстрелов к нему было не видно. Может, дефицит под «прилавком» прячут, чтоб ненароком не сперли покупатели и конкуренты? Занятно… Похоже, я знаю, откуда ноги растут у столь качественного товара. Правда, цены осмов оказались лишь процентов на десять ниже маркитантских, потому я пошел дальше.
        Далее пошли торговые места людей - грязных, оборванных, со следами незначительных мутаций на лицах и руках. У кого на щеках или на лбу наросты, у кого пальцев не хватает или, наоборот, переизбыток. Но все-таки это были люди… Правда, и у них разжиться было особенно нечем. Бедненькая домотканая одежка, хлеб с тщательно затертыми следами плесени, какие-то банки, головки чеснока размером с небольшой арбуз… Короче, похоже, среди людей мне ловить тоже нечего…
        Хотелось мне найти приличный огнестрел, так как с арбалетом я себя чувствовал как-то неуютно. Но, видимо, с такими ценами я мог рассчитывать только на безкурковый пистолет нео. А еще меня интересовала информация. Которую, как известно, найти можно только в одном месте - там, где люди едят. Во время еды человек расслабляется и не прочь потрепаться. Тем более что я бы и сам не отказался перекусить - со вчерашнего дня, кроме подозрительного угощения Коляна, маковой росинки во рту не было. А желудок настоятельно требовал свое. Особенно сейчас, после того как мой взгляд остановился на вывеске «Трактир „Благоухающий родник“».
        «Подозрительное название, - подумал я, направляясь к трактиру. - Родник в этих местах может только фонить. Хотя нет, может и благоухать. Скажем, мертвечиной или ржавчиной, в зависимости от того, по каким зараженным местам течет вода…»
        Это я, конечно, вредничал, так как запахи из-за неплотно прикрытой двери шли вполне аппетитные.
        Я потянул на себя обшарпанную дверь, ожидая увидеть грязный шалман с заплеванным полом, ободранными стульями и столами, изрезанными ножами пьяных посетителей, - и был приятно удивлен. Конечно, далеко не киевский «Первак», в котором я порой зависал в другой жизни, но в то же время все оказалось неожиданно уютно и по-домашнему. В меру облезлая барная стойка, столики, застеленные настоящими скатертями второй свежести, бумажные фонари под потолком и даже - подумать только! - занавески на окнах, перешитые из камуфляжной ткани.
        Но больше всего меня поразила обслуга. Ко мне с улыбкой от уха до уха подошло невысокое существо в сандалиях и набедренной повязке. В полутьме заведения я было принял его за человека. Ан нет, это был мутант с короткой, блестящей шерсткой, покрывавшей все тело кроме лица. На маленьком личике мутанта резко выделялись миндалевидные глаза, от которых на меня повеяло наивной детской добротой. Странное ощущение… Давно не испытывал такого.
        - Дляствуйте, - с поклоном сказало существо. - Доблё позаловати.
        - Ну здорово, - немного смущенно проговорил я, осознавая, что при всем желании не смогу причинить вред этой забавной зверюшке. - Как тут у вас насчет пожевать чего-нибудь?
        - Пляходите, позялуйта, - снова поклонилась зверюшка, после чего указала лапкой на зал.
        Посетителей в трактире было немного. В дальнем углу сидел одинокий осм, ковыряясь пальцами в плошке. У окна расположились двое маркитантов, прислонив к низкому столику два автомата АК-74. Неподалеку от стойки примостился за маленьким столиком невзрачный мужичок в брезентовой куртке. Остальные места пустовали.
        Я по привычке выбрал столик в углу, откуда виден весь зал, а меня так с ходу не разглядишь в тени - присматриваться надо. Звереныш-официант принес драную кожаную папку. Подумать только, здесь даже меню подают! Цивилизация, однако.
        В папке оказалось несколько тонких деревянных дощечек, на которых с поразительным мастерством были вырезаны различные блюда. К тому же неизвестный художник тщательно раскрасил резьбу, так что сомнений не оставалось - вот это блины с какой-то начинкой, это суп с высовывающейся из него рыбьей головой, а это, похоже, свинячья жареная нога, над которой поднимались струйки серого пара. Подписей под блюдами не было. И это тоже понятно - в Средневековье грамотность далеко не есть навык первой необходимости. Хотя подписи бы не помешали: многие блюда в меню оставались для меня загадкой. Как, например, понять, что значит кривое дерево с огромными вытянутыми плодами? Или руконог, сжимающий верхними конечностями собственную голову?
        - Фрукты с дерева цзоу брать не советую, - раздался рядом со мной спокойный голос. - С непривычки пронести может. А вот мозги руконога, тушенные с луком в соусе хе, - пальчики оближешь. Правда, деликатес не из дешевых.
        Я поднял глаза.
        Возле моего столика, засунув руки в карманы брезентовой куртки, стоял тот самый мужичок, которого я приметил возле барной стойки. Надо же, я так задумался над меню, что даже не услышал, как он подошел.
        - Мозги руконога, пожалуй, тоже не надо, - сказал я.
        - А зря, - усмехнулся мужичок. - Рисовой водкой со змеей запьешь - изысканное послевкусие на весь день гарантировано.
        Я непроизвольно поморщился. В рамках программы по выживанию в пиренейском учебном лагере мне вместе с другими легионерами не раз приходилось жрать живых лягушек, червей и жуков. Головы, требуху и крылья разрешалось выплевывать. До сих пор помню ощущение дергающихся ножек во рту. Хотя, конечно, если припрет насмерть, то схомячу кого хочешь, без проблем. Но лишний раз баловать себя экзотической кухней - нет уж, увольте.
        - Присесть можно? - поинтересовался мужик.
        Я еще раз внимательно посмотрел на него. Обычный дядька лет сорока. Лысоватый, не грязный, морда вроде доброжелательная. Плюс знаниями богат, которыми я как раз собирался разжиться. Почему нет? Так и быть, проставлю ему рюмку змеиной водки в обмен на информацию.
        - Присаживайся, - кивнул я.
        Мужик не замедлил воспользоваться приглашением. Отодвинул стул, сел напротив.
        - Меня тут все Драйвом зовут, - сообщил. И, не дожидаясь моего ответа, поинтересовался: - Может, еще чего подсказать?
        - Может, и так, - с расстановкой произнес я. «Драйв». Водила, что ли? Или шибко веселый? Да нет, вроде на диск-жокея никаким боком не похож…
        - Только для начала поясни, с чего это ты такой тёплый? - добавил я.
        - Так я ж вижу, человеку информация нужна, - хмыкнул Драйв. - Насчет местной жратвы она бесплатная, так чего ж не помочь хорошему человеку?
        И тут же продиктовал что-то подошедшему официанту на незнакомом языке - длинно, с гортанными переливами. Мохнатенький радостно закивал, поклонился чуть не до пола и, шлепая сандалиями, испарился.
        - Сейчас нормально принесет, - заверил меня мой неожиданный помощник. - И быстро. Не пожалеешь.
        - А какая информация платная? - спросил я.
        - Смотря что тебя интересует, - прищурился мой собеседник с необычным погонялом. - Проблемы какие-то?
        - Да так, - промычал я, прикидывая, насколько стоит доверять первому встречному, явно набивающемуся на бесплатный завтрак. Хотя чего я теряю? И у кого еще здесь я смогу узнать то, что мне нужно? Не у официанта же, который кроме «дляствуйте» знает еще от силы десяток слов по-русски. Ну что ж, попробуем. И, как всегда и во всем, начинать лучше с малого. Пробный шар, так сказать.
        - Ну, для начала расскажи, что это за зверюшки здесь такие водятся, - кивнул я на дверь кухни, за которой исчез официант.
        - Да легко, - отозвался Драйв. - Такое тоже задарма расскажу. Это гао из племени шайнов. Шайны вообще-то на востоке живут, и о них мало что известно. Эти, похоже, сбежали от шибко сладкой жизни. А здесь прижились, вишь, кабак открыли. И готовят нормально, и обстановка, сам видишь, отдыхай - не хочу. Гао - низшая каста у шайнов. Работники, а чаще - рабы. Чтоб хозяева их не особо лупили, гао-шайны приспособились излучать слабые пси-волны, подавляющие агрессию.
        - Стало быть, есть и высшие?
        - Не без этого. Кешайны, например. Профессиональные воины, в совершенстве владеющие искусством стрельбы из луков и управлением осадными машинами. Ну и элита - хайны, из которой происходят жрецы и вожди…
        Мужик говорил что-то еще, но я его уже не слушал. Понятно одно: дядя глубоко в теме насчет окружающего мира. Торговец информацией, отлично понимающий, что сведения о далеких восточных племенах мне на фиг не упали. Потому и сливает их запросто. Но если б он почуял, что эта инфа мне жизненно важна, тут бы и оставил я все свои сбережения за рассказ о мохнатых официантах. Тонкий психолог дядя и не так прост, как хочет казаться…
        Открылась дверь кухни. Из недр храма пищи в клубах пара возник мохнатый гао с огромным подносом в лапках. Свою ношу он держал на удивление ловко, казалось, еще немного - и он начнет ею жонглировать. Ловко балансируя между столами на кривых ножках, официант добрался до нас. Отточенными движениями сгрузил посуду с приборами на стол и, поклонившись, произнес, улыбаясь во весь рот:
        - Кусайте, посалуста.
        - Укусим обязательно, - кивнул мужик. - Проваливай, обезьяна.
        Официант снова улыбнулся, но я успел заметить, как недобро сверкнули его глаза из-под тонких шерстяных бровей. Похоже, гао-шайны не так уж безобидны, как кажется на первый взгляд.
        Как я и подозревал, мужик себя не обидел. Гао принес для него пяток сосудов разного калибра, в которых дымилась еда, весьма подозрительная с виду. Мне же досталось три тарелки: в одной блины с начинкой, в другой - шмат мяса с луком и травами, в третьей… хрен его знает что, но пахнет недурственно. Ко всему прилагались искусно вырезанные из камня тяжелые ложки с короткими, словно обгрызенными ручками, костяные ножи и деревянные зубочистки. Короче, сплошь восточная экзотика за исключением зубочисток, которые пережили двести лет без каких-либо изменений.
        - Угощайся, чего сидишь? - осклабился лысый. - Остынет же. Суп мням, как остынет, ядовитым становится.
        - А не…
        - Не-а, - покачал головой Драйв, наворачивая ложкой. И добавил с набитым ртом: - В софетании с желудофным соком яд нейтралифуется.
        Жрать хотелось неимоверно, от аппетитных запахов уже кружилась голова. Потому я, наплевав на сомнения, последовал примеру моего нового знакомого.
        Вкусно было всё. Причем настолько, что я ощутил какой-то наркотический кайф. Может, оно накрыло с голодухи, а может, и вправду маленькие шайны подмешивали в еду что-то сносящее крышу. Короче, все три тарелки опустели довольно быстро. Под финиш, повинуясь жесту Драйва, официант принес небольшой кувшинчик и две - подумать только! - самые настоящие рюмки!
        - С посудой поответственнее, - предупредил лысый, поднимая крохотную антикварную ёмкость, наполненную прозрачной жидкостью. - Она стоит как золотой хрен котяха.
        - У котяха нет хрена, - авторитетно заявил я, поднимая свою.
        - Точно, нету. Но если вдруг найдется котях с золотым хреном, то стоить тот хрен будет как эта рюмка. Короче, давай за удачу в наших делах.
        Тост был двусмысленным, но я не стал уточнять, что имел в виду мой собеседник, а просто опрокинул в себя содержимое рюмки.
        Вот уж не думал, что водка может быть настолько вкусной! Блин, разбогатею, куплю этот кабак вместе с мохнатыми поварами, буду сидеть здесь как трутень целыми днями и отжираться за все годы, что я пробегал по джунглям и зараженным землям с винтовкой наперевес…
        - Ты что-то спросить хотел, - напомнил мне Драйв, ковыряя зубочисткой в желтых зубах.
        Ну да. Пора было возвращаться с небес на землю. Сначала дела насущные, а потом уже мечты и поиск путей к их выполнению.
        - Я ищу мутанта. Здоровый такой, с двуручным мечом и челюстью как у нео.
        - Один золотой, - немедленно отреагировал Драйв.
        Я чуть слюнями не подавился. Ни фига у него расценки!
        - Это со скидкой за завтрак, - пояснил лысый вымогатель. - Так бы полтора было.
        - Ладно, - согласился я, доставая из кармана екатерининский червонец. - Такой на сколько потянет?
        Драйв почти в точности повторил манипуляции давешнего маркитанта. Куснул монетку, лизнул, понюхал. Хотя нет, маркитант червонец не облизывал…
        - Один такой золотой за два «Сеятеля» пойдет, - сообщил Драйв, пряча желтый кругляк в карман. Интересная у них тут градация цен. Как хочу, так деньги и оцениваю…
        - Годится, - кивнул я. Еще бы! Глядишь, и на обед деньги останутся. Хотя хорошо бы выяснить, во что мне встанет завтрак…
        - Приходил такой ворм ночью, с горой всякого барахла. Пожрал и отчалил на север.
        Драйв замолчал, красноречиво давая понять, что на вопрос он ответил. М-да… Немного я получил за свои деньги. Ладно, по крайней мере я не ошибся в своих предположениях. Едем дальше, тем более что второй вопрос оплачен вперед.
        - Ты не видал, серв тут не пробегал? - поинтересовался я как бы между делом, вертя в пальцах костяной ножик. - Ну такой, на железный таз похожий, с ножками…
        - Был тут серв на заре, - кивнул Драйв. - Прибежал, его пустили за периметр. Еще вопросы? Только деньги вперед.
        - А… это я уже на золотой раскрутился? - осторожно поинтересовался я.
        - Ну да, - кивнул лысый, при этом сыто рыгнув. - Заметь, что ответ насчет золотого - бесплатный. Чисто ради дружеского расположения.
        - Спасибо, добрый человек, - слегка поклонился я, прикидывая, что после того, как я качну инфу с этого барыги, неплохо было бы ему настучать в тыкву за нахальство. Чисто ради дружеского расположения.
        - И где этот серв сейчас?
        - Деньги вперед, я вроде ясно выразился.
        Что ж, пока что собеседник меня ни разу не обманул, придется раскошеливаться.
        Костяным ножом я вспорол подкладку куртки и выгреб из нее оставшиеся восемь монет. Плюс еще у меня оставались три серебряных «Соболя», доставшихся от маркитантов. А и черт с ними, с деньгами. Нормального оружия на них все равно не купить, так хоть узнаю, что за хрень тут творится…
        - Тот серв определен в команду боевого робота «Спайдер ВЗ», - сказал Драйв, пряча в карман второй золотой.
        - Что представляет собой робот «Спайдер ВЗ»? И кто определил серва к нему в команду?
        - А ты научился задавать вопросы, - хмыкнул Драйв. - Да только за второй вопрос доплатить придется. Он еще на одну отдельную монету потянет.
        Я не стал спорить. Черт с ним, информация о существе, которое может управлять роботами, действительно дорогого стоит.
        - Ну что ж, слушай, - произнес Драйв, препроводив в карман своей потертой штормовки очередной трофей. - «Спайдер ВЗ» - это тактический робот огневой поддержки. Изначально был оснащен минометным комплексом, двумя противотанковыми пушками, четырьмя крупнокалиберными пулеметами, а также различными средствами обнаружения противника. Поскольку рассчитан на разные режимы ведения боя, обладает повышенным интеллектом, маневренностью и, как следствие, выживаемостью на поле боя. Вследствие эволюции при помощи сервов роботы этой серии самостоятельно переоборудовали свои пушки под мощные аркебузы, метающие камни и металлические стрелы, а манипуляторы передвижения - под ближний бой. Внешне такой робот напоминает большого паука с головной башней на спине, оснащенной дальнобойными аркебузами.
        Всё это Драйв выпалил одним духом. После чего подхватил с подноса пробегающего официанта полный стакан с какой-то желтой жидкостью и опрокинул ее в себя. Шумно выдохнул, утер рот рукавом куртки и пожаловался:
        - Трудная у меня работа. Чаевых не дают, а вкалывать приходится до седьмого пота. Так на чем я остановился? Ах да, кто определил твоего серва в пристяжь к Спайдеру…
        Я перехватил мимолетный внимательный взгляд лысого, брошенный в мою сторону. Ага, смотрит, как я отреагирую на «моего серва». Ну я и отреагировал.
        - Серв не мой, а свой собственный, - сказал я, и это была чистая правда, учитывая вольнолюбивый характер Коляна и мой, не менее вредный. - А интересуюсь я чисто из любопытства.
        - Так я что? Я ничего, - поднял вверх ладони Драйв. - Мне, чем больше ты интересуешься - тем лучше. Так вот, серва того наверняка нейромант заловил и пристроил к боевому роботу.
        Драйв выжидательно посмотрел на меня. Блин, жрет монеты, как игральные автоматы моей юности! Правда, от него, в отличие от тех автоматов, не только один убыток, а хоть какой-то толк есть.
        - И что на территории базы маркитантов делают боевые роботы? Кто такие нейроманты?
        На стол легла следующая монета. Я обратил внимание, что на нас начали коситься маркитанты, сидящие за столиком у окна. И вправду, интересная картина для любого уважающего себя солдата удачи - оборванец с поцарапанным арбалетом набивает золотом чужие карманы! Несправедливость налицо, особенно при скудных запасах наличности в собственных карманах. Впрочем, судя по рожам маркитантов, такие и при избытке наличности не прочь наложить лапу на чужое добро. Надеюсь, я успею узнать то, что мне нужно, прежде чем те парни найдут повод для восстановления справедливости. Усиленная работа мысли уже читалась на их лицах, но процесс был в зачаточном состоянии, потому я пока что не особо беспокоился.
        - Боевые роботы в количестве восьми единиц охраняют периметр торговых рядов, примыкающих к укрепленной зоне Савеловского вокзала. Намного дешевле содержать одного нейроманта, чем городить стену вокруг рынка. Теперь насчет того, кто такие нейроманты. Перед Последней войной в США начала бурно развиваться нейромантия, наука о связи нейронных биологических сетей с сетями компьютерными…
        Обратив внимание на недоуменное выражение моего лица, Драйв кивнул:
        - Поясняю. Если не усложнять, то разрабатывалась методика телепатической связи человека-оператора с информационными системами. То есть способы управления боевыми биороботами силой мысли.
        - А такое возможно? - удивился я.
        - Поясняю бесплатно как оптовому клиенту - вполне. Центр управления биороботом - человеческий мозг, усовершенствованный электроникой. Аналогов биологическому мозгу заокеанские ученые найти не смогли. Только живое существо способно оптимально адаптироваться во враждебной среде, принимая нестандартные решения - например, апгрейдить пушку под стреломет. Такая приспособляемость к изменениям внешнего мира и позволила биороботам дожить до наших времен. Ну а нейромант дистанционно воздействует на электронную составляющую мозга робота. Это явление в науке получило название электрокинез. Контролируя прохождение электрических сигналов, нейромант по своему желанию усиливает и ослабляет эти сигналы в различных участках управляющих систем, подчиняя себе человеческую часть мозга робота. Нейромант просто может заставить электронные схемы игнорировать приказы мозга. Электронные сигналы от интерфейса управления мозга не проходят, игнорируются. Вместо этого нейромант создает в управляющем интерфейсе свои сигналы управления. А в случае неподчинения один слабенький разряд - и биологический мозг все понимает с
полумысли. Ему много не надо, для того чтобы почувствовать, кто в стальной голове настоящий хозяин. Это тоже исключительно человеческий фактор - подчиняться любому, кто умеет правильно отдавать приказы.
        Драйв усмехнулся и опрокинул в себя остатки содержимого рюмки. Но мне было плевать на его ухмылки. Я думал.
        Так. Значит, рынок охраняют биороботы, которых я не рассмотрел за развалинами. А я еще удивлялся - при входе пулеметы-арбалеты да колючая проволока, а тут, в тылу, словно и забыли об охране. Оказывается, не забыли. Вряд ли кто-то из существ, населяющих этот мир, рискнет дернуться на восемь стальных машин, специально созданных для уничтожения всего живого.
        Тем не менее с этой темой всё более-менее ясно. Коляна заловил нейромант и пристроил в рабы к одному из роботов. Осталось отыскать этого нейроманта и объяснить ему, насколько он неправ.
        - И где мне найти этого повелителя стреляющих консервных банок?
        Драйв откинулся на спинку стула и с интересом посмотрел на меня:
        - А позволь поинтересоваться, что ты с ним собрался делать?
        - За такую информацию с тебя пять золотых монет, - сказал я.
        - Почему так дорого? - искренне удивился Драйв.
        - Потому что это очень долгий и обстоятельный рассказ. Видишь ли, я подозреваю, что нейромант будет сопротивляться. Потому, чтобы ответить на твой вопрос, мне придется изложить тебе методику силового задержания и экспресс-допроса. А это информация секретная, ни в одном воинском наставлении не найдешь.
        - М-да, - почесал переносицу Драйв. - Информация, конечно, интересная, но для меня пять золотых дороговато будет.
        К столу подкатился официант:
        - Исё сто-нипуть?
        Драйв покачал головой:
        - Нет, обезьян, по ходу мне хватит. Мой клиент с тобой рассчитается.
        Я усмехнулся. Ладно, дядя, банкуй. Хотя я очень не люблю нахалов, которые, пользуясь ситуацией, пытаются стрясти с человека всё что возможно.
        - Сколько?
        Официант показал два пальца, потом один согнутый. После чего скорчил смешную рожицу, став похожим на узкоглазого мыша.
        - Два с половиной «Соболя», - перевел Драйв.
        Я положил на стол три монеты:
        - Сдачи не надо.
        Официант глянул на монеты и не пошевелился. Его лицо приняло унылое выражение.
        - Фальшивые, - сказал Драйв. - Небось у караульных маркитантов что-то покупал? Они фейки лить давно навострились, хотя опытный человек сразу отличит, где нормальная монета, а где фуфло.
        Пришлось мне расстаться с еще одним червонцем. Официант аж подпрыгнул на радостях, увидев золото. Схватил монету - и умчался в сторону кухни, повизгивая от радости.
        - Сдачу-то принесет? - поинтересовался я.
        - Вот уж без понятия, - развел руками торговец информацией. - Зато знаю точно, во что тебе встанет ответ на твой последний вопрос насчет того, где тебе найти нейроманта. Кстати, я передумал. Цена за твой рассказ меня устраивает. Правда, в свою очередь, за мой ответ тебе придется выложить десять золотых. Расходимся взаимозачетом, но сначала я бы хотел услышать рассказ о том, что ты будешь делать с нейромантом. Любопытно - жуть…
        - Договорились, - кивнул я, прикинув, что раскрутился на всё свое оставшееся золото. Да и фиг с ним, главное, что хватило на всё, что хотел получить.
        - Ну что ж, - сказал я, поудобнее устраиваясь на стуле. - Начнем с того, что силовое задержание может быть как одиночным, так и групповым. При одиночном задержании применяются более жесткие приемы, желательно мгновенно нейтрализующие противника…
        Двое маркитантов, до этого косившихся на наш столик, синхронно встали со стульев и направились к нам, небрежно держа автоматы на сгибе локтя, а указательные пальцы - на спусковых крючках.
        Ну вот оно. Началось. А самого главного я так и не узнал…
        Удобная рифленая рукоять «Сталкера» привычно легла в ладонь. Выдернуть нож из ножен - мгновение. И сделать это надо до того, пока один встанет сбоку от товарища и возьмет меня на прицел, в то время как второй примется прикладом выбивать из меня оставшееся золото.
        - В чем дело, ребята? - буднично поинтересовался Драйв, разворачиваясь к маркитантам.
        - У этого урода оплетка на ножнах из кожи моего брата, пропавшего весной, - пояснил один из маркитантов, слегка притормозив под колючим взглядом торговца информацией. - Я узнал по татуировкам…
        - Это мой клиент, - жестко произнес Драйв.
        Маркитанты остановились. Странно, но они явно не хотели связываться с невзрачным, лысеньким мужичком, которого любой из них мог убить одним ударом кулака.
        - Ну… ладно, Драйв, без проблем, - примирительно сказал брат оплетки ножен моего меча. - Когда ты с ним закончишь, мы бы хотели…
        - Когда я с ним закончу, он будет вам неинтересен, - произнес торговец информацией. - Хотя… погодите. Поможете мне его донести. Первое воздействие обычно срубает с ног.
        Последних слов я не понял. Возможно, потому, что внезапно мой череп вдруг словно сжала жесткая стальная лапа. Я отпустил нож и невольно схватился ладонями за виски.
        Боль была нестерпимой. Я буквально слышал, как трещит по швам черепная коробка. Перед глазами все поплыло. Было совершенно ясно: еще немного - и я потеряю сознание от болевого шока…
        Лицо Драйва нависло надо мной. Оно было нереально громадным. Похоже, я лежал на полу, а торгаш присел надо мной на корточки. А может, я уже сдох, и мозг просто переваривает последнее, что я видел перед тем, как отбросить берцы?
        - Твоё задержание и экспресс-допрос чушь по сравнению с моими методами, киборг недоделанный, - прозвучал голос в моей голове. - Не знаю, кто и зачем вживил проводящую сетку под твой череп, но он оказал тебе неважную услугу. Потому что теперь любой оператор моего класса может управлять тобой словно тряпичной куклой.
        Это было последнее, что я слышал перед тем, как лицо Драйва заволокла пелена. Жуткая и черная, словно расширенные зрачки нейроманта.

* * *
        - Если это кандидат на звание крысособачьего волка, то я одноглазый шам.
        - А что, если присмотреться, то и вправду смахиваешь. Только без щупалец и один глаз лишний.
        - Ты, конечно, мне друг, Драйв, но смотри, договоришься. Прикажу своим мордоворотам надрать тебе задницу…
        - И сам будешь с северной стороны свой вокзал охранять.
        - Ладно, ладно, всё, проехали. Давай по делу…
        …Голоса доносились до меня словно через слой строительной стекловаты. Ощущение усиливалось чувством фатального дискомфорта на лице, шее и голове, словно я сутки ишачил, разгружая вагоны, а потом липкий, грязный пот высох и стянул кожу. А еще жутко давило в паху и под мышками. На стропах я, что ли, вишу?
        Я с усилием разодрал слипшиеся ресницы. Проморгался, сгоняя с роговицы глаз мутную пленку, - и слегка обалдел от увиденного.
        Это была довольно просторная камера без окон. Пол, потолок, стены, в одной из них, той, что напротив, - железная клепаная дверь… Всё. Каменный мешок. В стены вделаны железные держатели, в которых размещались примитивные светильники - плошки с жиром, в которых плавал зажженный фитиль. Вонь от такого освещения в непроветриваемой камере стояла отвратительная. Но не это было самое страшное.
        В стены были вделаны клетки странного вида, целиком состоящие из четырех стальных полос - одна длинная снизу доверху, похожая на изогнутый лук, закругленными концами вделанный в бетон. И шесть таких же закругленных поперечных полос, похожих на ребра скелета. Соответственно, задней частью этой жутковатой клетки была стена. Таких клеток на стенах было развешено несколько. А внутри них на нижних стальных полосах сидели люди и мутанты, конечности которых торчали наружу. Так вот почему у меня так давит между ног, и плечи затекли нереально!
        Я попытался шевельнуть пальцами рук. На это движение организм отозвался в целом положительно. Руки двигаются, только болят от долгой неподвижности. И голова гудит слегка, за что спасибо нейроманту. Вот он стоит, скрестив руки на груди, с пистолетом в кобуре, висящей на поясе. Ухмыляется, паскуда. Рядом с ним - плечистый седовласый мужик в дорогом черном бронекостюме, явно сделанном на заказ - модель точно нестандартная, но очень качественная, сразу видно. Похоже, начальник вокзальной крепости. Но это и хрен бы с ними обоими. Потому что я, окончательно придя в себя, осознал - не до них мне сейчас.
        Казалось бы, довольно широкая железяка была сейчас у меня под задницей. Но счастья этот факт на прибавлял, так как на нее приходился весь мой вес. Я попробовал приподняться, чтобы слегка поменять положение тела, - и чуть не заорал от неожиданной боли.
        Сталь передавила мышцы и связки внутренней стороны бедер, и сейчас, когда я незначительно сменил положение, продавленная плоть отреагировала соответственно.
        - Болит? - усмехнулся Драйв. - Понимаю. Когда в Средневековье инквизиция предлагала приговоренным выбор между костром и клеткой Торквемады, все выбирали костер. И это притом что заключенных в клетки поили и кормили до самой смерти. Только вот гадить им приходилось под себя, как курам с насеста. Неудобно, конечно, да и антисанитария - но что поделать? Средневековье…
        Нейромант издевался тонко. Намекал, падла, мол, постъядерный мир скатился до уровня пятнадцатого века и продолжает деградировать. А он, типа, повелитель машин, вершитель судеб и продолжатель дела инквизиции…
        - Промежность и подмышки начинают гнить дня через три-четыре, - продолжал Драйв. - Но гной стекает вниз вместе с мочой и дерьмом, почти не распространяясь вверх. Сначала отмирает нижняя часть кишечника и половые органы. Потом гангрена идет в ноги. Если человек или мутант отказывается принимать пищу, ему выбивают зубы молотком и через железную воронку вливают в глотку молоко и топленый турий жир.
        - На хрена… мне это все? - прохрипел я. Горло пересохло, и я мог только рычать, как раненый нео.
        - Просто чтобы ты и твои товарищи по несчастью знали, что их ждет, если они будут плохо драться.
        Я обвел глазами соседние клетки.
        В левом углу возле двери висел здоровенный нео, дико вращая налитыми кровью глазами. Его мощные лапы, впившиеся в боковины клетки, были напряжены до предела, но даже он ничего не мог поделать с толстенной сталью.
        Соседом нео слева был дамп. Впервые я увидел это существо без тряпок на теле. Жуткое зрелище. Казалось, все тело мутанта состоит из нарывов, язв и уродливых наростов. Я пригляделся, опасаясь, что глаза меня обманывают в полутьме. Но нет. Одна из наиболее крупных язв чуть ли не на глазах разлагала нарост на груди дампа. Но в то же время рядом с гибнущей опухолью бугрилась и росла новая.
        И вдруг я понял! Эти страшные раны и новообразования на теле дампа… были функциональны! Больная плоть пожирала самое себя - и одновременно возрождалась вновь! Дамп гнил заживо, истекая гноем и слизью, но при этом в его организме бурлили мощные восстановительные процессы, позволяющие мутанту двигаться с поразительной скоростью в поисках пищи для своего уродливого тела. Тот же обмен веществ, только в другой, жуткой форме, порожденной отравленной экологией сожженной планеты. Так вот почему дампы заматываются в тряпки с головы до ног! Неважно, забинтует он рану или неповрежденную плоть. Все равно через какое-то время на относительно здоровом месте раскроется гниющая рана. Но, твою мать, как же это тело должно болеть! Тряпки, прикрывающие его, наверно, хоть как-то спасают от лишних страданий и инфекций, ускоряющих процессы гниения…
        Однако потрясающее открытие не помешало мне продолжить знакомство с товарищами по несчастью. Правда, соседа дампа вряд ли уже можно было назвать чьим-то товарищем.
        На стене висел полуразложившийся человеческий труп. Сквозь грязные клочья сгнившей кожи проглядывали почерневшие кости. Остатки плоти на скелете напоминали скудные обрывки рубища, наброшенного на деревянный остов огородного пугала. Удивительно, но в глазницах трупа остались целыми глазные яблоки. Казалось, будто мертвец следит за нами из-за кромки небытия. Жуткое зрелище, возможно, специально продуманное тюремщиками. Мол, смотрите, вот оно, ближайшее будущее для тех, кто не станет повиноваться нашим приказам.
        Но, признаться, я как-то не впечатлился. Слишком много видел я на своем веку мертвецов - и тех, кто спокойно гнил себе в каком-нибудь овраге, и тех, кто, сдохнув, шлялся по земле, стреляя из автомата по живым. Умерших бояться не надо. А вот те, у кого в руках автомат, всегда достойны самого пристального внимания. Причем также не стоит игнорировать и тех, кто умеет без огнестрельного оружия доставлять другим неприятности на расстоянии.
        Это я к тому, что рядом с трупом был подвешен осм. Жалкая пародия на человека. Лысый мутант с глазами без век и окостеневшими губами, больше похожими на птичий клюв. Сейчас осм не мигая смотрел на меня… Хотя чем ему мигать-то? Ан нет, изредка, словно шторки древнего фотоаппарата, мелькают по круглым гляделкам пленки третьего века. Интересно, чего это он так уставился? Признал парня, который доставил его племени несколько мелких неприятностей? Так нет дыма без огня, сами виноваты. Хотя сейчас явно не время и не место сводить счеты. Правда, если осм плюнет в меня своим черным облаком, мало мне не покажется. Так и стеку вниз раньше времени струйкой черного дерьма.
        Своих соседей справа и слева я не видел - их головы заслоняли горящие светильники. Но что кто-то там висел - это факт. Только какая мне на хрен разница, кто там рядом со мной зафиксирован? Так, от нечего делать головой кручу, потому как двигать конечностями и ерзать на продавленной нижней чакре чертовски больно…
        Но Драйв, кажется, сказал «драться»? Я не ослышался?
        Наверно, недоумение было написано у меня на лице, потому нейромант пояснил:
        - У вас будет шанс. Сегодня вы будете драться в одной большой бочке. Как крысособаки, на выживание. Когда в округе становится слишком много крысособак, и они начинают доставлять неприятности, мы не охотимся на них. Мы просто отлавливаем десяток, сажаем их в огромную бочку - и через неделю ту бочку открываем. Так вот, самая сильная крысособака, которая сожрала остальных, становится крысособачьим волком, который не может питаться ничем, кроме мяса сородичей. Что, кстати, очень полезно для организма, - мясо представителей твоего собственного племени усваивается лучше всего. А потом мы подумали, что из этого можно сделать неплохое развлечение. И начали собирать разный биологический мусор для еженедельного шоу. Если выживших в бочке останется больше одного, и победитель, и побежденные отправляются обратно в клетку до следующего боя через неделю. Правда, доживают до него не все. Одного мы вот оставили для наглядного примера.
        Нейромант картинно указал на труп.
        М-да, похоже, этот тип в одном лице и погонщик роботов, и торговец инфой, и местный промоутер развлекательных программ. Берет от жизни все, что успеет захапать. Странно, что до сих пор никто не забрал у этого урода его столь насыщенную жизнь.
        - Ты закончил инструктаж? - поинтересовался маркитант.
        - Да, полковник, - слегка поклонился Драйв.
        - Ну, вроде все в сборе, - подвел итог тот, кого нейромант назвал полковником. - Правда, киборг у тебя сегодня какой-то странный. Ты уверен, что это именно кио?
        - Согласно вашему же распоряжению, люди с имплантами считаются биологическим мусором наравне с киборгами, - заметил Драйв. - А этот тип каким-то образом научился взаимодействовать с сервом. И еще у него в черепе есть неизвестное устройство, благодаря которому я могу им управлять…
        - А, ладно, - махнул рукой полковник. - Хрен их разберет, этих мутов, каждый месяц откуда-то вылезает новый вид или подвид. Короче, не тяни, пора начинать.
        - Ну пора так пора, - улыбнулся Драйв, доставая из кобуры пистолет странной формы. - Не хотите пострелять по живым мишеням?
        Полковник скривился как от зубной боли:
        - Ты же знаешь, мне больше нравится смотреть, как мутанты убивают друг друга, чем самому стрелять в мутантов.
        - Уважаю ваш выбор, - кивнул нейромант. - И я крайне польщен, что вы каждый раз лично проверяете участников моего скромного представления.
        А потом я увидел, как Драйв смазался в пространстве. И из этой растянутой кляксы полыхнули несколько коротких вспышек, почти слившихся в одно непрерывное «б-б-б-б-бах». Я лишь успел удивиться - никогда не видел, чтобы человек двигался с такой скоростью и так стрелял! Сам могу кое-что, но чтобы так…
        Пуля ударила мне в шею чуть ниже уха. Я удивился снова - зачем бы это нейроманту ни с того ни с сего убивать пленников, если от него только что пришлось выслушивать занудный монолог о какой-то драке? Но почти сразу же поток моих мыслей вдруг резко сорвался в бездонную пропасть, словно поезд, потерпевший крушение. Мрачные стены, светильники, страшные клетки Торквемады смазалась у меня перед глазами вслед за стремительно перемещающимся стрелком, и я понял, что лечу в непроглядную бездну, где точно нет ни проклятого нейроманта, ни маркитантов, ни мутантов… ни дна, до которого мне никогда не удастся долететь…

* * *
        Меня куда-то волокли, причем крайне неаккуратно. Носки моих берцев скребли по земле, порой цепляясь за камни. Неприятное ощущение, как железом по стеклу. Но еще неприятнее было осознание собственной беспомощности. Сознание словно плавало в каком-то отравленном киселе, в который оно плюхнулось сразу же, как выплыло из мрака беспамятства. Тело было словно ватное, перед глазами плясали разноцветно-калейдоскопные пятна, а еще меня тошнило не на шутку. Желудок буквально выворачивало наизнанку. Даже если б я и хотел сдержаться - не получилось бы. Ну я и блеванул.
        Меня тряхнуло, что-то мягкое и тяжелое долбануло по затылку.
        - Вот сука, новые сапоги уделал! - раздался над моей головой довольно мерзкий голос.
        - Сам дурак, - флегматично отозвался второй голос. - После нейротоксина они все блюют. Первого, что ль, тащишь?
        - Ну да!
        - Учись, молодой. А бить их без толку, энто реакция организьма такая.
        - Поубивал бы…
        - Да они без тебя щас разберутся. Вот дотащим…
        Сквозь звон в ушах после удара по голове я расслышал нарастающий многоголосый шум. Вот черт, как в анекдоте, «куда вы меня тащите, пидорасы?».
        Я собрал волю в кулак, поднапрягся… и немного приподнял голову.
        Калейдоскоп перед глазами потерял краски, и сквозь бледно-разноцветную муть я разглядел какие-то силуэты… Многоярусные скамейки, расставленные кругом… И на них люди сидят… Много людей… Меня тащат по проходу… Что это? Реально цирк, что ли, с мускулистыми клоунами, которые прут меня на арену, чтобы скинуть башкой вниз на потеху зрителям?
        Я уже достаточно оклемался, чтобы разглядеть, куда меня приволокли. Арена в этом цирке и вправду была, только немного странная. Похоже, в это место когда-то угодила ракета. Ушла глубоко в почву и там рванула, в результате чего и образовалась в земле нехилая дыра диаметром с небольшой стадион. Прошло два столетия, и местные жители оборудовали здесь что-то типа амфитеатра. Только арена была опущена вниз метра на три. Скорее всего, ее просто поленились досыпать землей и лишь укрепили стены длинными досками. Получилось сооружение, напоминающее половину гигантской бочки, разрезанной по горизонтали. По идее, зрителям все должно быть видно, стены амфитеатра-воронки достаточно круты. Главное, чтобы сами вниз не посыпались от любопытства.
        Я хмыкнул про себя - и скривился от боли. Надо же, щеку прикусил, когда юный маркитант меня по башке огрел. Ладно…
        Меня поставили спиной к «бочке», лицом к зрителям. Нелюбезные конвоиры цепко держали меня за руки, а с двух сторон мне в ребра уперлось что-то твердое.
        - Дернешься - поджарим как на гриле, - коротко, но доходчиво объяснил мне старший маркитант. Ясно, принято, я вообще парень понятливый. Пытаться рассмотреть, чем собрались меня жарить конвоиры, я не стал. Зато разглядел, что из глубины прохода, откуда меня притащили сюда, еще двое маркитантов тянут длинный шланг. На фига бы он им нужен?
        - Дамы и господа! - вдруг заорал кто-то справа от меня. - Итак, сегодня мы начинаем наше традиционное представление. Сегодня вновь биологический мусор будет сражаться друг с другом. Как всегда, правила простые. Их нет! Из бочки выйдет только крысособачий волк, убивший всех остальных. Также напоминаю, что принять участие в битве может любой желающий из присутствующих здесь, но только до того, как будут сделаны все ставки. Поставьте на себя, убейте всех мутантов и станьте самым богатым крысоволком в округе!
        Я осторожно, чтобы не вызвать новый приступ тошноты, повернул голову влево. Потом вправо… Угу. Того, что смог поймать боковым зрением, вполне достаточно. На некотором расстоянии от нашей троицы таким же макаром пары дюжих маркитантов фиксировали осма и нео. Правда, передние лапы нео были дополнительно скованы огромными нестандартными наручниками… Хотя нет, не наручники. Вполне человеческие ножные кандалы. Такое в моем мире уже почти не применялось. А тут вишь как, пригодился антиквариат. Для запястий нео другое и не подойдет…
        - Итак, осталась ровно минута для того, чтобы сделать ставки, - продолжал надрываться невидимый герольд, которого я так и не рассмотрел. Да и на хрена он мне, в общем-то, облокотился? И так все понятно.
        - Двадцать секунд… Пятнадцать секунд…
        Я обратил внимание, как один из маркитантов, удерживающих шланг, покрепче взялся за стальной ствол.
        - Десять секунд…
        Наверху, несколькими рядами выше, над головами зрителей поднялась чья-то внушительная фигура и начала спускаться, раздвигая ручищами сидящих. Послышался ропот, но я уже не смотрел вверх. Все мое внимание сосредоточилось на стальном стволе шланга в руках маркитанта.
        - Пять секунд… Четыре… Три…
        Справа от меня щелкнули кандалы, и я заметил краем глаза, как две тени порскнули в разные стороны от громадного силуэта нео.
        - Два…
        Хватка моих конвоиров немного ослабла. Но я не стал дожидаться, пока мощная струя воды или чего-то там еще ударит мне в грудь. Я просто резко повернулся, отбивая в сторону ствол слева и уходя с линии выстрела справа, выпрастал руку вбок и прыгнул в «бочку». При этом моё предплечье сильно ударило в горло молодого маркитанта, который от неожиданности потерял равновесие… и полетел в яму вместе со мной.
        Где-то маркитанты просчитались, когда планировали систему конвоирования пленных к месту бойни. То ли понадеялись на последствия применения мощного нейротоксина, которым накачал нас Драйв, то ли на свои стволы, то ли просто возомнили себя крутыми воинами, которые класть хотели с пробором на биологический мусор. Короче, я б на их месте просто вел приговоренных под прицелом на расстоянии, а не изображал из себя клоунов из анекдота.
        Но так или иначе, маркитант грохнулся рядом со мной. Я, конечно, попытался упасть на ноги и перекатиться, но получилось это у меня из рук вон плохо. Тело еще слушалось меня не ахти, потому я довольно неловко рухнул на бок. Хорошо еще, что на дне «бочки» была лишь утоптанная, влажная земля, а не бетон. А так я даже не особо и ушибся. Встряхнулся, можно сказать, приободрился и из положения лежа засветил носком берца в морду маркитанту, который (вот молодец!) не выпустил в падении свое оружие и по факту приземления попытался стрельнуть в меня.
        Не вышло. Вернее, на спуск незадачливый конвоир нажал, но промазал. Оно и понятно - подбитым глазом целиться несподручно. Зато я понял, чего избежал. Пистолет стрелял чем-то раскаленным, тепловой стало быть. Заряд попал в доски, которыми была обшита стена «бочки». Зашипело, от влажного дерева повалил пар и дым. Правда, пожара не случилось, так как сверху на стены и на нас обрушился ледяной дождь.
        Это ударили брандспойты, сбросив в яму вместе с потоками воды «биологический мусор». Который мне придется уничтожить, если я хочу выбраться отсюда живым. И сделать это будет ой как непросто. Потому что этот «мусор» хочет того же, что и я…
        Может, маркитант и успел бы выстрелить вторично, но сверху на него свалился осм. Гидроударом легкого мутанта просто пронесло над «бочкой», и приземлился он крайне удачно для меня. Я уже давно заметил - иногда мне везет. Правда, не так, как некоторым, находящим чемодан с миллионом баксов в сельском нужнике, а в плане когда из полного дерьма я попадаю в дерьмо обычное. Например, как сейчас.
        Я откатился в сторону, предоставив маркитанту и осму бороться за пистолет, вскочил на ноги, успешно удержал равновесие (пошатывало меня все-таки неслабо) и оценил ситуацию.
        Нет, пожалуй, я все-таки ошибся. Дерьмо было полным. Вернее, полнейшим. В яме вместе со мной, помимо маркитанта с осмом, находились практически все известные мне жуткие твари этого мира.
        С земли, рыча и отряхиваясь, вскочил собакоголовый - и, не раздумывая, бесстрашно бросился на нео, как волкодав бросается на медведя. Снизу вверх, метя клыками в горло.
        Дамп схватился со здоровенным руконогом. Гибкий полуразложившийся мутант оказался на удивление проворным. Он сумел извернуться, уйти от броска бронированного бага, вскочить ему на спину и вцепиться пальцами в глаза.
        Руконог заверещал и опрокинулся на спину, пытаясь весом раздавить дампа. Но тот опять ускользнул, оттолкнувшись ногами от панциря врага. Оба они упали - руконог на спину, а дамп на брюхо, при этом не отпуская мертвой хватки костистых пальцев.
        Ко мне же на кривых ногах мчался шам, угрожающе топорща глазные щупальца. Я слегка тормознул - уж больно мутант напоминал Фыфа…
        За что и поплатился.
        Шам явно не собирался развлекаться телепатическими ударами. Он был ниже меня на голову, но при этом проворный, словно такса. Я чисто рефлекторно успел отклониться в сторону и тут же услышал, как трещит штанина. Вот черт! В лапке шама был зажат нож, которым мутант только что чуть не пропорол мне бедренную артерию. Хотя, скорее всего, метил он в детородные органы, что тоже очень неприятно.
        - От сука! - прошипел я, опуская кулак на лысую макушку мутанта.
        Шам хрюкнул, присел от удара и тут же попытался полоснуть ножом мне по подколенному сухожилию. Ну прям профи ножевого боя, зараза, все делает правильно. В другое время я бы восхитился подготовкой ловкого мутанта, использующего преимущества низкого роста. Но как-то было не до восторгов, когда оппонент, подкованный в работе холодным оружием, пытается отточить свои навыки на тебе. Ногу я убрать успел, правда, при этом чуть не грохнулся на бок. Мутант зашипел от ярости и бросился в новую атаку. В отличие от меня, он явно не испытывал проблем с координацией движений. Нейротоксином в него, что ли, не стреляли? А может, и не стреляли. Судя по тому, как шустро он атакует, это не жертва, а доброволец, решивший стать крысоволком. Ладно.
        Я все-таки изловчился и отпрыгнул в сторону, выиграв метр расстояния между мной и шамом. Тот развернулся на пятках и снова ринулся ко мне.
        Конечно, хорошо на тренировках показывать красивые приемы по обезоруживанию противника от резинового ножика. И за ножик схватиться можно невзначай, хрен ли будет от мягкого и безопасного клинка? А вот рискни-ка отнять нож настоящий, заточенный у того, кто твердо вознамерился воткнуть его тебе в брюхо. Да просто у неподвижно стоящего здорового мужика попробуй вынуть ножик из твердо сжатого кулака. Не получится без подготовки. И с подготовкой трудно. Но можно. У хороших рукопашников процентах в тридцати получается - если, конечно, нападающий не профи ножевого боя. М-да…
        Шам ножом не махал, пер целенаправленно, выставив клинок перед собой. Хорошо это или плохо - бес его знает. Школ работы с ножом много, а я преимущественно на другое учился. Ладно, попробуем по ситуации.
        Для начала я махнул ногой изнутри наружу, надеясь выбить оружие из цепкой лапки. Не получилось. Шам лапку отдернул в сторону, явно собираясь противоходом рубануть лезвием по опускающейся ноге. Однако я успел воспользоваться случаем, резко рванул тазом назад, убирая ударную ногу, и в прыжке одновременно со сменой стойки влепил шаму по тыкве с другой ноги.
        Глазные щупальца мутанта смачно хлестнули по щекам. Весил шам от силы килограммов пятьдесят, потому от моего удара его унесло метра на два. Нож выпал из его лапки, и я, мгновенно сориентировавшись, метнулся к единственному оружию в зоне моей видимости…
        Опоздал. Более того - жестоко лоханулся, надеясь с ходу заполучить ценный приз. Кто-то крепко схватил меня за ногу, и я, не удержав равновесия, со всего маху грохнулся наземь.
        Одного взгляда назад было достаточно.
        Не повезло.
        Конкретно…
        Мою щиколотку зажал в лапе нео, на шее которого болталась оторванная голова собакоголового с ошметками шкуры, мышц и артерий. Понятно без пояснений. Собакоголовый так и не разжал челюстей, пока нео откручивал тело мутанта от его головы. А сейчас нео просто крутанет лапой и сломает мне ногу. Или оторвет, как оторвал от башки собакоголового все остальное, что к ней прилагалось природой.
        Однако калечить меня нео не торопился. Сейчас он сам валялся на спине, пытаясь стряхнуть с себя озверевшего бага. Руконог уже, похоже, ничего не соображал. И не видел. Из его глазниц хлестала желтая кровь, и сейчас мутант просто рвал всё, что попадалось под его членистые конечности.
        Похоже, нео схватил меня за ногу рефлекторно, ища, чем бы сшибить с себя обезумевшего мутанта. Пудовые волосатые кулаки, видать, не помогали - руконог вцепился намертво. Вот ведь, твою мутантскую душу, чего удумал!
        Я со всей дури саданул по пальцам нео каблуком правой, свободной ноги. Попал. Что-то хрустнуло под ногой, похоже, мизинец. Но по сравнению с той болью, что причинял мутанту руконог, сломанный мизинец для нео так, пустяки. Сейчас от его живота в стороны летели клочья шерсти и кишок. Безумный руконог буквально вгрызался в тело нео, словно живая бензопила.
        Нео дернулся, поднапрягся. Но все-таки мои восемьдесят кило живого веса это не дубина с гвоздями. Это гораздо тяжелее. И единственное, что я смог сделать, спасая ногу от перелома, это изо всех сил оттолкнуться руками от земли, посылая свое тело в том направлении, куда меня тащил мутант.
        К руконогу…
        При этом одновременно расслабляя голеностоп насколько возможно…
        Нео торжествующе взревел, намереваясь долбануть врага мной или моей оторванной ногой - уж как получится.
        Но получилось никак.
        От резкого рывка на берце лопнула шнуровка, и в лапище мутанта остался лишь мой армейский ботинок. Сам же я по инерции отлетел в сторону и больно приложился лопатками о деревянное нутро «бочки». Дыхание перехватило, но это мелочи - я успел прижать подбородок к груди и избежал удара затылком о доски. Хоть в чем-то повезло. Бывает так, что тебе не везет, не везет - и вдруг привалит сразу много и до фига. Насчет этого даже теория есть про полосатую зебру-жизнь, которая все равно заканчивается задницей. Так вот, исходя из этой теории я сейчас попал на конкретно широкую белую полосу - известно, что у зебр они тоже расположены неравномерно. Особенно около задницы…
        Короче, я лежал возле небольшой кучки ножей. Видимо, их сбросили в «бочку» маркитанты, а заметил оружие только шам. Не смотри, что одноглазый. Вон, зараза, стоит на карачках, башкой мотает. Крепкая башка, однако. Я-то надеялся, что своим ударом шею ему свернул. Ан нет. Вон уже несется на карачках, потряхивая глазными щупальцами, прямо к своему ножу. А мне плевать. У меня теперь тех ножей… аж целых шесть штук. Воюй - не хочу.
        Маркитанты рассчитали верно. Семь мутантов, каждому по клинку. Если смертники, конечно, успеют расхватать оружие. Шам спрыгнул в «бочку» уже с ножом. У него, кстати, и клинок посолиднее. Большой, тяжелый, с узким лезвием, похожий на легендарный нож спецназа «Витязь НСН». А то, что лежало рядом со мной, напоминало дешевые китайские поделки из моего мира, косящие под российский армейский нож сороковых годов. Узкий клинок, тоненькая гарда, плохо ошкуренная деревянная рукоять, из которой только что сучки не торчат. Но и это хлеб на безрыбье…
        У меня была пара секунд, чтобы окинуть взглядом поле битвы. Ага, маркитант додушивает осма. А руконог планомерно выпиливает нео. Тот уже почти не дергается. Выбросил мой берц, впился когтями в башку руконога и, словно тугую гайку, пытается свернуть ее с резьбы. Как говорится, удачи им обоим.
        Шам же, зараза, восстановил фокусировку, подобрал нож и чесанул ко мне, горя желанием поквитаться. Успею встать, не успею?
        Я протянул руку, схватил один из ножей и пружинисто вскочил. Ага, это мне так показалось, что вскочил, да еще и пружинисто. Мозг послал сигнал, мол, давай как Ван Дамм, ноги под себя, толчок спиной…
        Хрен там. Занесло меня с полдороги, и вместо эффектного выхода на ноги я чуть со всего маху не шлепнулся обратно. Мляхамуха, а шам-то вот он…
        Пришлось уходить перекатом через лужу. Шам тормознул слегка, меняя траекторию движения и занося свой нож для удара сверху вниз. А встать-то я и не успел… И уйти от удара шустрого противника, скорей всего, не получится… Потому все, что мне оставалось, это лежа, с расстояния в полтора метра коротким движением кисти метнуть дешевую поделку маркитантов в морду моему убийце.
        Бросившийся на меня мутант тоже не успел уйти. Он понял это на половине своего броска. Я увидел его расширившийся единственный глаз и почувствовал, как мой мозг вдруг начали сдавливать гигантские тиски…
        Шам наконец решил ударить ментально. Не знаю, почему он не сделал этого раньше. Может, как охотники моего мира, выходящие с луком на кабана, решил уравнять шансы? Проверить себя на вшивость, не используя слишком явного преимущества? Или правила битвы в «бочке» запрещали использовать телепатические способности?
        Узнать это мне было не суждено. На меня упало уже мертвое тело. Из единственного широко распахнутого глаза шама торчала деревянная, плохо ошкуренная рукоять…
        Выдергивать из головы мутанта столь удачно подвернувшееся оружие я не стал. Из глазницы шама полилось что-то темно-зеленое с белесыми прожилками, тут же залившее гарду, потому я просто оттолкнул от себя труп и наконец-то поднялся на ноги.
        Пока мы с шамом изображали борьбу в грязи, ситуация в «бочке» поменялась. Маркитант, душивший осма, валялся на спине, а вместо головы и плеч у него был большой ком черной слизи. Понятно. Осм харканул в лицо своему убийце Черным облаком, подмешав в него кислоту. Что ж, все что ни делается - к лучшему. Опасных бойцов все меньше, а шансов выжить все больше.
        Я даже слегка приободрился. Подхватил с земли пару ножиков, занозив при этом ладонь. Но это, понятное дело, детали, когда дело само собой идет к победе…
        Оказалось, радовался я рано. Уже разгибаясь, с ножами в обеих руках, понял - дело труба.
        Ко мне с двух сторон приближались дамп и осм. В лапке осма был зажат короткий меч такого же хренового качества, как и мои ножи. Дамп медленно вращал вокруг себя парой таких же клинков. Ох, ёксель! Похоже, возле противоположной стены бочки был второй склад, только длинномеров. А дамп с осмом, нашедшие в грязи клад из остро заточенного пырялова, вместо того чтобы начать махаться друг с другом, решили для начала разобраться с опасным киборгом. То есть со мной.
        Я уже понял, что опасное это дело в наше время, быть киборгом. Популярности хоть отбавляй, имя громкое, понтов море, все тебя боятся… и потому норовят замочить первым. Потому как понимают - дамп против осма - шансы примерно равные. А вот страшный неведомый киборг, которого никто не видел вживую, несомненно влегкую завалит любого из них. Вот и идут сейчас ко мне два мутанта, отложившие разборки между собой ради моей скромной персоны…
        Но увы, я далеко не сородич Насти, плеваться огнем не умею. И шкура у меня не синтетическая, прошитая танталовыми нитями, а самая обычная. А жаль… Блин, чего делать-то? Пока у одного буду меч отбирать, другой покромсает в винегрет. И места нет для маневра - сзади деревянная стена…
        Расстояние сокращалось. Дамп несколько опережал сотоварища, не терпелось ему, видать, испробовать свои клинки на деле. Ну, как известно, кто первый лезет в атаку, обычно хапает львиную долю крестов. Правда, среди них попадаются и деревянные…
        До деревянного креста дампу было пока далеко, но свою порцию грязи в харю он получил. Отработанная тема: цепляешь носком песок или что под ногу попадет - и футбольным разгибом ноги отправляешь порцию ослепляющего средства по адресу.
        Дамп такой подлости не ожидал. Мечами крутить перестал, тормознул и принялся вытирать глаза предплечьем. Это он, конечно, зря. Хоть бы отступил на шаг, что ли…
        Я рванулся в его сторону, занося клинок для удара в открытую шею. Но дамп оказался хитрее, чем я думал. Просто рубанул мечом на звук шагов.
        Шлёп!
        Чтобы не потерять от успеха голову, срезанную с плеч кривым мечом дампа, мне в который раз пришлось упасть в грязь, которой оказалась полностью покрыта арена, после того как на нее обрушились потоки воды. Это уже чуть позже смертники хорошо замесили жидкую глину ногами, телами, а также обильно удобрили ее своей кровью. Так что ослепляющая липучка получилась густая и приставучая…
        Дамп морду почти протер. И почти успел уйти от моего удара. Но в бою «почти» не считается. Пока он пытался длинным прыжком разорвать дистанцию, я успел повторить неполучившийся прием покойного шама. А именно - полоснуть ножом по подколенному сухожилию мутанта.
        Несмотря на неважное качество стали, клинок ножа был заточен вполне прилично. Я почувствовал ладонью и пальцами, сжимающими рукоять, как лезвие погрузилось в плоть и на выходе скрипнуло по кости. Есть!
        Последствия от такого пореза мгновенные. Дамп попытался сделать шаг, но тут же потерял равновесие и рухнул на одно колено. Я увидел на его заляпанной грязью морде слегка расширившиеся от удивления глаза. Понимаю. Боль от большинства ножевых ранений доходит до мозга не сразу. А вот нога с перерезанными сухожилиями становится нефункциональной моментально.
        Чисто машинально дамп при падении воткнул свои мечи в землю - просто чтобы не рухнуть в грязь. С одной стороны, может, и верное решение. Но все-таки сделал он это не подумавши. Проскользнувший мимо осм длинным, плавным, но быстрым ударом меча начисто снес голову своему незадачливому напарнику. Наверняка исходил из того, что теперь толку от раненого товарища по несчастью немного, а вот один из своих длинномеров метнуть в спину он может запросто. Что ж, осмам никогда нельзя было отказать в практичности. Так что теперь на арене остались только мы двое - он и я.
        До осма было метров пять, и я успел быстро окинуть взглядом «бочку».
        Нео с руконогом добились своего - причем каждый. Живот и пах нео были разодраны на жуткие, кровоточащие клочья, в которых запутались членистые конечности бага, увенчанные окровавленными когтями. Голова руконога была зажата в лапах нео и вывернута под неестественным углом. Хитиновая броня на затылке человека-сколопендры лопнула, и из-за верхней половинки треснувшего щитка торчал надломленный, окровавленный позвонок…
        Тела были разбросаны по всей арене. Труп собакоголового с клочьями мышц и обрывками артерий, торчащими между плеч… Маркитант, верхняя часть туловища которого успела практически раствориться в луже, словно большой кусок растаявшего черного шоколада… Шам с ножом в глазнице… Обезглавленное тело дампа, конечности которого еще подрагивали в агонии… Что ж, ваша битва окончена, воины. Мир праху тех, кто погиб достойно…
        Я взглянул на осма - и усмехнулся. Что ж, иного я не ожидал. Помнится, еще удивился, с чего бы это дамп два меча прихватил, а осм только один. Там же по аналогии с моими ножами должна была валяться куча длинномера.
        В своей цепкой лапке мутант держал тепловой пистолет маркитанта. Наверно, плюнув в лицо противника Черным облаком, осм подхватил вражье оружие и спрятал в складках своего рубища. Бес его знает вообще, что это за пистолет и какие у него заряды. Первый раз такое вижу. И, думаю, последний. Осмы народ практичный и никогда не станут подбирать бездействующее оружие. Значит, всё… Осм рассчитал точно, деваться мне некуда. Пять метров при направленном мне в грудь пистолете я никак не преодолею так, чтобы меня не задел высокотемпературный выстрел. Вон дыра в досках «бочки», обугленная по краям, полметра в диаметре, не меньше…
        Окостеневшие губы осма разошлись, кожистые уголки рта, смахивающего на клюв, растянулись в жутком подобии улыбки. Что ж, крысоволк, ты имеешь полное право лыбиться. В групповой схватке обычно побеждает не самый ловкий и сильный, а наиболее хитрый и подлый.
        Я улыбнулся в ответ.
        Ухмылка на морде осма сменилась недоумением. Вероятно, он ждал другой реакции. И, наверно, поэтому, подумав мгновение, немного опустил пистолет. Теперь ствол смотрел мне в живот. Угу, задумка понятна. Не убить сразу, а прожарить кишки и посмотреть, как долго я буду подыхать.
        - Это тебе за Урга и тех героев моего народа, кто погиб на Северо-Западе, - прошипел осм.
        И нажал на спуск.
        Из черного зрачка ствола полыхнуло ослепительное пламя…
        Но выстрел ушел в землю и лишь испарил лужу между мной и осмом. Почему это произошло, я сразу не понял. Когда тебе в живот смотрит ствол пистолета, естественно, что ты смотришь на того, кто его держит, и не отвлекаешься на мелочи. Но мне показалось, что за долю секунды до вспышки, ослепившей меня, на мутанта сверху упала объемная черная тень…
        Я зажмурился и сильно куснул себя за губу, прогоняя с внутренней стороны век огненное пятно, отпечатавшееся на сетчатке глаз. Средство надежное. Помогает не кардинально, но в следующую секунду ты уже можешь различить хоть что-то и более-менее сориентироваться в обстановке.
        Я открыл глаза и сквозь мутную слезную пленку, непроизвольно возникшую на роговице, различил силуэт на том месте, где только что стоял осм. Силуэт был крупнее моего оппонента раза в два и не двигался. Кто бы это мог быть?..
        Утерев глаза грязным рукавом, я моргнул пару раз - и невольно присвистнул…
        Передо мной стоял Сталк, невозмутимо разминая в пальцах сигару. А у его ног валялся дохлый осм со свернутой набок шеей. Его морда по-прежнему выражала недоумение, правда, на этот раз с некоторой долей досады. И я его очень хорошо понимал. Быть в одном движении пальца от победы и вдруг ни с того ни с сего умереть - это, наверно, не только странно, но и немного обидно.
        - Ты все-таки выбрался оттуда, хомо, - спокойно произнес Сталк, прикуривая от своей зажигалки. - Не расскажешь как?
        Сейчас в этом великане не было ничего ни от деревенского простака, ни от берсерка, крошащего мечом толпы врагов. Во взгляде мутанта читалось спокойствие опытного убийцы, давно бывшего на короткой ноге и с чужими жизнями, и с собственной смертью.
        Я поискал глазами свой берц, подошел к нему, подобрал. Потом нашел на земле место посуше, свободное от крови и воды, сел и принялся связывать порванные шнурки.
        - Не хочешь говорить, - произнес Сталк, выпуская изо рта плотное кольцо дыма. - И не надо. Смотрю, ты почти цел. Я давно подозревал, что Черное Поле смерти умеет не только отнимать, но и дарить жизнь. Жаль, конечно, что секрет его целебных свойств умрет вместе с тобой.
        Берц я на всякий случай зашнуровал намертво. Выживу - найду новую шнуровку взамен реанимированной. А так хоть с ноги точно не слетит, так как дело предстоит серьезное.
        У Сталка не было ни меча, ни его карманного огнестрела, ни другого оружия, которое он у меня украл. Лишь моя «Бритва» висела на его поясе.
        - Не поверишь, пришлось отдать маркитантам твой почти новый автомат ради того, чтобы принять участие в этом маленьком шоу, - словно в раздумье произнес Сталк, неторопливо стряхивая пепел на голову мертвого осма. - У них не цены, а чистый грабеж среди бела дня.
        Я поднялся, притопнул вновь обутой ногой, проверяя, плотно ли сидит берц. Значит, нейромант меня обманул, сказав, что Сталк ушел с базы. Впрочем, важно ли это сейчас? Думаю, что не очень. Важно то, что сейчас ворм фактически предлагал мне поединок. Что ж, завалив подлого осма, он имел на это полное право. Я подумал немного - и бросил в грязь свой второй нож. Конечно, маркитантская поделка по сравнению с моей «Бритвой» - все равно что зубочистка против гарпуна. Но искать в грязище продвинутый нож покойного шама было как-то несолидно. Так что обходимся тем, что есть.
        Нет, я не был идиотом с перчаткой, запасенной заранее на случай дуэли. Такие не выживают ни в моем мире, ни в сопредельном. Просто Сталк вполне мог дождаться, пока осм меня пристрелит. Мог, свернув ему шею, заодно свернуть и мою, пока я моргал как крот, залезший в прожектор. Мог - но почему-то не сделал. Почему? А хрен его знает. Но так или иначе, мне сейчас было впадлу воспользоваться хоть минимальным преимуществом по отношению к нему. Если он хотел равного боя, то и я сейчас хотел того же. Правда, при этом мое желание воткнуть ему нож в сердце не уменьшилось ни на одно деление. Скорее, зашкаливало, грозя сорвать с моей башни манометр. Но при этом я прекрасно контролировал свои эмоции. Когда очень хочешь убить кого-то, делать это лучше спокойно и хладнокровно, словно ложкой щи хлебаешь. Иначе более пофигистично настроенный противник зарежет тебя, словно барана, вытрет клинок об твою только что снятую шкуру, откромсает шмат посочнее и пойдет жарить себе на обед свежее, глупое мясо.
        Сталк бросил окурок на землю, затоптал его каблуком и не торопясь вытащил из ножен «Бритву».
        - Отличный нож, - сказал он, любуясь клинком. - Я б такой никому не отдал. И уж точно никогда бы не потерял…
        Где-то сверху, над моей головой раздался свист. Потом крик: «Какого хрена стоим?» Но все это: вопли зрителей, арена, залитая кровью, мелкий дождик, начавший накрапывать со свинцовых небес, - все это было слишком далеко сейчас, в каком-то другом, иллюзорном мире.
        В реальности был только мой нож, зажатый в чужой руке. Моя «Бритва», когда-то умевшая рассекать границы междумирья и мгновенно выпивать жизнь из того, кто рискнет к ней прикоснуться кроме меня.
        Сейчас же это был просто очень хороший клинок без малейших следов мягкого, едва заметного лазурного сияния, которое окутывало его когда-то. Все осталось в прошлом. И мой мир, и моя любовь, и мои воспоминания, над которыми походя поглумился тот, кто сейчас держал в руке мою «Бритву» - единственное, что осталось у меня от моей прежней жизни. Что ж, он достоин смерти. Пожалуй, больше, чем кто-либо на этой планете, изуродованной давней войной.
        Я осторожно, неторопливо двинулся по кругу, одновременно прикидывая, где у моего противника слабое место, и готовясь резко отпрыгнуть в сторону в случае стремительной атаки. Сталк, мгновенно сбросив с лица маску иронии, абсолютно зеркально повторил мои движения. Вот черт! Интересно, откуда у него это? Кто в этих руинах владеет приемами ножевого боя, которые, по идее, должны были остаться в далеком прошлом? Неужто передавали из поколения в поколение?..
        Эти мысли были лишними. В бою с таким врагом лучше постараться вообще очистить сознание. Мы неторопливо кружили друг против друга, готовые нанести молниеносный удар или серию ударов, лишь только противник допустит малейшую ошибку.
        Но ошибок не было. И мы продолжали этот странный танец, который со стороны, наверно, должен был смотреться довольно скучно. Примерно как поединок двух умудренных жизнью самураев, сидящих друг против друга и смотрящих друг другу в глаза. Мечи в ножнах лежат рядом с хозяевами, все вроде тихо-мирно. На самом же деле бой идет на уровне тончайших материй, о которых непосвященный даже не подозревает. За этими спокойными, отрешенными взглядами сейчас рубятся насмерть целые армии, равные по силе, подготовке и вооружению. И стоит лишь одной из них допустить малейшую ошибку, на долю секунды раньше опустить ресницы или сбить глубокое, равномерное дыхание, как сидящий напротив воин взовьется в единственном стремительном движении… И разрубленный от плеча до пояса самурай медленно завалится на бок, не сумев отразить удара более опытного противника…
        Я чуть не пропустил длинное, текучее движение Сталка. Может, потому, что он сделал выпад вперед и немного влево, словно пытался проскользнуть мимо меня. Но я не стал даже пытаться отскочить или отклониться. Я осознавал, что вряд ли успею уйти от секущего движения клинком. Словно боевая коса на длинном, живом древке сейчас грозила рассечь мне горло. Но даже если я и успею, вряд ли это что-то даст.
        Мутант был быстрее меня, это я понял еще тогда, в логове дампов. И сильнее - я никогда не смог бы так ловко орудовать двуручным мечом, даже если б год заливался стероидами по самую макушку. Плюс руки у него длиннее моих как минимум на дециметр. Короче, на средней или дальней дистанции ни черта мне не светило.
        Оставалось только одно.
        Я рванулся к нему навстречу, выставив вперед плохонький нож маркитантов. Главное, чтоб не случилось перекоса и клинок не лопнул от боковой нагрузки, а остальное не очень важно…
        Наверно, гигант неслучайно заменил бронежилет на заказную кольчугу, позаимствовав у 6Б23-1 лишь стальную пластину, прикрывающую сердце. Стандартный броник вряд ли налез бы на грудную клетку такого объема. Но с другой стороны, в эдаком теле и сердце должно быть соответствующих размеров…
        Сталк разгадал мой маневр лишь в последнюю секунду. Реакция у него была потрясающая. Он успел отклониться назад… но остановить мой разгон было уже невозможно.
        Вряд ли обычным ударом ножа можно было пробить стальную кольчугу. Но я летел вперед всей своей массой и в момент удара дополнительно навалился на торец рукояти, додавив телом то, на что не хватило силы рук.
        Я попал туда, куда метил, - как раз под край облезлой стальной пластины со следами зеленой краски… услышал, как лопнуло звено кольчуги… почувствовал, как нож входит в плоть, - и в этот момент резко изменил траекторию его движения, послав клинок вверх, к сердцу своего врага.
        А потом я увидел лицо Сталка. Побледневшее, с бисеринами пота на лбу. Но глаза его были абсолютно спокойными, без следа малейшей эмоции. Лишь рот кривился в усмешке.
        - Ты все-таки добился своего, хомо, - тихо сказал Сталк. - Правда, ты забыл, что тот, кто идет дорогой мести, обычно роет могилу для двоих…
        Это ерунда, что человек, чье сердце пробили нож или пуля, тут же падает замертво. Обычно у убитого есть в запасе до десяти секунд перед смертью, чтобы сказать что-то важное.
        Или сделать.
        Или осознать…
        Я вдруг понял, что у меня в груди слева обозначилось на редкость некомфортное ощущение. Первой мыслью было: «Синяк будет от тычка в грудь торцом рукояти ножа». Но потом до меня дошло - боль от того тычка должна была быть справа…
        Я опустил глаза, немного опасаясь увидеть то, что ожидал увидеть…
        Оказалось, что опасался я зря.
        Это совсем не страшно - увидеть боевой нож, по рукоять всаженный в твое сердце. Человек всю жизнь ждет смерти, панически боится ее, всеми силами стараясь остаться в живых. А когда предначертанное с рождения все-таки происходит с ним, страх уходит. Глупо бояться того, что уже произошло. Впрочем, я и не боялся никогда моей старой знакомой, вчера зачем-то подарившей мне еще один день. Наверно, ради того, чтобы я все-таки исполнил то, чего так сильно хотел. Ну что ж, старушка, вот он я. Я иду…
        - До встречи… в Краю Вечной войны, - сказал я Сталку.
        И улыбнулся в ответ…

* * *
        Она напоминала гигантское рыцарское копье, которое кто-то пытался сломать посредине, но не справился с задумкой и просто вонзил в землю острием вверх. И сейчас это гнутое древко со все еще острым наконечником смотрело в небо, словно грозя звездам, равнодушно взирающим с высоты на скорбные обломки цивилизации, уничтоженной теми, кто ее создал…
        На некотором удалении от нее возвышались многоэтажные здания, как ни странно, практически не пострадавшие от времени и войны по сравнению с другими строениями мертвого города. Выбитые стекла, проломы в стенах, огромные пятна копоти… Но здания стояли, словно она каким-то образом не давала умереть всему, что находилось в непосредственной близости от нее…
        По обочинам дороги, ведущей к ней, валялся всякий древний хлам - кучи земли и бетонного мусора, остовы старых машин, БТР без колес, рваные автопокрышки, какие-то баллоны… В остальном городе время давно сровняло с землей эти обломки прошлого. Но здесь они все еще влачили свое жалкое существование, словно со времени окончания Последней войны прошло не двести лет, а от силы год-два…
        Согласно всем законам физики, она давным-давно должна была рухнуть. Более полукилометра взметнувшегося вверх железобетона, пусть даже преднапряженного, при такой деформации просто обязаны были сложиться пополам. Но она стояла, вопреки всем земным законам, окутанная едва видимым сиянием, словно сказочное оружие давно умершего рыцаря…
        …Внезапно мрачная, давящая картина лопнула и распалась на куски, словно мутный витраж, по которому кто-то со всей силы заехал кирпичом. Мрачное видение исчезло… и я вдруг осознал, что меня кто-то сосредоточенно дергает за ногу.
        Странное ощущение для трупа. Очень странное… Постепенно я осознал, что лежу на чем-то тошнотворно-вонючем и полужидком, словно густой кисель. И с этой гадости меня кто-то стаскивает с упорством, достойным лучшего применения.
        Вокруг было темно, лишь огромная пятнистая луна скупо освещала окружающий меня пейзаж. На редкость безрадостный, кстати. Если это и есть Край вечной войны, в котором покойный Ург намеревался свести со мной счеты, то следует отметить, что место вечной скорби здорово смахивало на огромную помойку. Да уж, не так я себе представлял загробную жизнь. По крайней мере не ожидал, что меня столь грубо будет тянуть за нижнюю конечность механическая тварь, поблескивая чудом сохранившимися следами заводской полировки на помятых стальных боках.
        Сперва я подумал, что это Колян так бесцеремонно пытается вытащить хозяина из очередной кучи дерьма. Но нет. Робот-серв был той же модели, но с двумя манипуляторами, похожими на гибкие крабьи клешни. Вот одной из этих клешней он и пытался выдернуть меня, словно репку, из кучи мусора… и трупов, начавших уже активно разлагаться на московском воздухе, по-летнему теплом, влажном и удушливом.
        Между манипуляторов недобро посверкивал единственный сохранившийся светодиод, отчего робот обслуги сильно напоминал злобного, окривевшего на один глаз гигантского краба. Не знаю, на кой сервам нужен был эдакий демаскирующий фактор. Может, это был просто индикатор, сигнализирующий, что видеокамера включена? Не знаю… Но чисто рефлекторно именно по этому светодиоду, похожему на налитый кровью глаз, я и саданул со всей дури каблуком второго берца, не особенно рассчитывая на успех. Деваться было некуда - еще немного, и бесцеремонный робот сломал бы мне голеностоп.
        Неожиданно предприятие увенчалось успехом. Внутри серва что-то возмущенно завизжало, он дернулся, его манипуляторы бестолково защелкали в воздухе. Хорошо, что я ногу успел выдернуть, а то бы отчекрыжил стопу, сволочь такая.
        Наконец серв взвыл в последний раз - и завис в неестественной позе, растопырив манипуляторы и неистово мигая единственным «глазом».
        - Вот таким образом, - сказал я, выбираясь из кучи плохо пахнущего мяса. Кстати, на вершине этой кучи я разглядел оскаленную башку огромного нео. После схватки в «бочке» она сохранилась довольно неплохо, в отличие от ее владельца, разодранного руконогом в кровавые лоскуты.
        Оставалось понять, каким образом я сумел остаться в живых. Я отчетливо помнил, как Сталк всадил нож мне точно в сердце. После такого не выживают.
        И это мне не привиделось. При скудном свете луны я разглядел разрез в камуфляже длиной в ладонь как раз напротив сердца. Я расстегнул камуфлу до пупа, одновременно и сгорая от любопытства, и опасаясь увидеть в себе дыру от соска до лопатки. Как-то не очень приятно ощущать себя живым мертвецом, насмотрелся на них в свое время по самые «не хочу»…
        Раны не было. Не было и шрама. Вообще ни малейшего следа не осталось на коже после удара Сталка. Стопроцентно смертельного удара. И объяснение этому могло быть только одно.
        - Спасибо тебе, «Бритва», - прошептал я. - Ты уже который раз спасаешь мне жизнь. И я верну тебя, чего бы мне это ни стоило…
        - Эй, хомо, - послышалось у меня за спиной.
        Я резко обернулся.
        Позади меня, согнувшись в полупоклоне и сложив лапки на груди, стоял шайн, маленький мохнатый официант из трактира «Благоухающий родник».
        - Чего тебе? - не очень вежливо спросил я.
        Шайн разогнулся и посмотрел мне в глаза. Странно, но во взгляде мутанта не было ни малейшего признака той беспомощной угодливости, которую он усиленно демонстрировал в трактире. Это был взгляд если не воина, то существа, вполне способного постоять за себя.
        - Я был в «бочке». И я видел, как тебя убили. Но я сразу понял, что ты не умер. Моя мать из рода хайнов, и я умею видеть суть вещей. В руке ворма было не его оружие, а твоё. «Лана-ше-е» никогда не убьет своего хозяина, безупречно следующего по пути воина.
        Сейчас шайн говорил без малейшего акцента. Голос у него был глубокий, и слова он произносил очень четко, как это делают китайцы, корейцы или японцы, изучавшие русский язык с детства.
        - Кто не убьет? - переспросил я.
        - «Жадный до крови», - перевел шайн. - Так на нашем языке называется подобное оружие. Хороший нож не режет того, кто кормит его чужой кровью.
        Н-да, интересная метаморфоза. Даже не верилось, что маленький, услужливый мутант в трактире и этот весьма уверенный в себе тип - одно и то же лицо. Так меняться могут лишь очень хорошие артисты. Или специально обученные шпионы.
        - Правда, хороший нож может порезать хозяина. Но такие раны затягиваются быстро. Хорошо, что сервы боевых роботов охраны не успели растащить тебя по кусочкам.
        - А что ты здесь делаешь, позволь узнать? - поинтересовался я.
        - Пришел вернуть клиенту сдачу, которую он забыл в трактире, - усмехнулся шайн. - Правда, думаю, что деньги тебе сейчас не очень нужны. Поэтому я принес это.
        Официант протянул мне что-то, завернутое, судя по запаху, в не очень свежее полотенце. Но мне после помойки уже ничего не было страшно. По сравнению со мной тряпка просто благоухала.
        Я взял сверток, развернул - и удивленно хмыкнул.
        На моей ладони лежал портативный кремневый пистолет. Сразу видно - оружие делалось простым и надежным, без изысков и украшательств. Причем оно было относительно новым. То ли музейный экспонат, то ли собственное производство, во что верилось с трудом. Тем не менее зажимы для кремня на курках не сточены, затравочные полки закрыты сдвигающимися крышками, предохраняющими от ветра и сырости, а калибр толстеньких стволов предполагал достаточный объем пороха, для того чтобы с пяти шагов при удачном попадании отправить в мир иной нео средних габаритов. Все-таки лучше, чем ничего.
        - А пороховница, натруска, шомпол, пули, пыжи к десерту не прилагаются? - поинтересовался я.
        Шайн покачал головой.
        - Пистолет заряжен, - сказал он. - Взводишь курок, сдвигаешь крышку полки, жмешь на спуск. У тебя будет время только на два выстрела.
        Я с недоумением посмотрел на официанта. Интересно, он имеет в виду то, о чем я подумал?
        - Дом Драйва находится там.
        Шайн показал пальцем в сторону развалин, за которыми на фоне луны торчала какая-то труба… Сразу вспомнилась другая труба, выходящая из крыши так называемого «семь тысяч первого помещения» третьего энергоблока Чернобыльской АЭС, вплотную примыкавшего к печально известному четвертому… И воспоминания хлестнули было через плотину, которую я искусственно возвел в своей памяти…[2 - О приключениях Снайпера, предшествующих описываемым событиям, можно прочитать в романах Дмитрия Силлова «Закон Снайпера», «Кремль 2222. Юг», «Закон Меченого», «Закон наемника», «Кремль 2222. Северо-Запад» (список романов приведен в хронологическом порядке).]
        Стоп! Не время распускать сопли, воин. Прошлое осталось в прошлом. А в настоящем имеются дела важные и неотложные.
        - Ты хочешь сказать…
        - Что наши интересы совпадают, - кивнул мутант.
        - Ну да, ну да… - протянул я, вертя в руке двуствольную игрушку, чем-то похожую на маленького динозаврика. Я все еще не мог привыкнуть к мысли, что пройдет несколько десятков лет, и, вполне возможно, люди начнут одеваться в шкуры и разжигать огонь трением. Кстати, не факт, что кое-кто и сейчас этого не делает. Взять тех же нео…
        - Я убиваю Драйва, охрана Драйва убивает меня, роботы разбегаются, база маркитантов становится уязвимой. И кто-то очень умный, подстроивший всё это, дает притаившимся снаружи мохнатеньким воинам сигнал к атаке. Что это будет, шайн? Воздушный змей? Или сигнальная ракета в ночи?
        Шайн недобро прищурился:
        - Ты неглуп, хомо. Неглуп и при этом удачлив. Потому совсем необязательно, что охрана нейроманта убьет тебя. Но по-другому тебе не выйти. Боевые роботы слишком хорошо охраняют периметр, а маркитанты не выпустят тебя отсюда. К тому же вечером прошел слух, что какой-то хомо убил в переходе двоюродного брата начальника внутренней охраны рынка. Парень был слегка тронутым и любил ради шутки попугать новичков. Но кто-то шутки не понял и надел его затылком на арматурину. На утро назначена большая облава, прочесывать будут всё, даже канализацию, в которую уже много лет никто не заглядывал.
        - А ты хорошо обставился, шайн, - улыбнулся я. - Не боишься, что я тебя за такой комплекс услуг грохну и закопаю в помойке?
        - Нет, - покачал головой маленький официант. - Кто боится смерти, тот боится жить - и все равно умирает. Так зачем бояться? Главное, чтобы в жизни был смысл. Ради него и умирать не страшно.
        - Угу, - кивнул я, засовывая пистолет в карман. - Мир может погибнуть, но восточные замуты будут жить вечно. И что самое странное в них: я думаю точно так же. Бывай, шайн. Глядишь, я еще загляну в ваш шпионский шалман, когда база маркитантов станет караван-сараем твоего народа.
        - Хорошим клиентам у нас всегда рады, - склонился в поклоне шайн. - Удачи на Пути Воина, хомо.
        - И тебе не кашлять, - проворчал я, ныряя в чернильный омут теней, отбрасываемых останками разрушенных зданий. Кто бы мог подумать! Я иду выполнять программу, заложенную в меня мелким мутантиком, абсолютно неопасным с виду. Хотя по рисунку многоходовки даже хитроумным осмам до него далеко. Н-да… Если люди не поднапрягутся, то совсем скоро обожженной планетой будут владеть совершенно другие существа с переразвитым IQ, в совершенстве умеющие таскать каштаны из огня чужими руками…
        Я нырнул в узкий проход, образованный двумя полуразвалившимися стенами зданий, между которыми было от силы метра три. Направление, указанное шайном, я запомнил хорошо. Теперь главное - не сломать шею среди куч битого кирпича, слежавшегося мусора и сухого дерьма. Лунный свет едва пробивался в этот проулок, и идти приходилось, в основном полагаясь на интуицию и удачу…
        Но, похоже, на сегодня лимит везения был исчерпан.
        Впереди послышался шорох, и мне в лицо ударил сноп света. Я инстинктивно отпрянул в сторону, одновременно прикрывая глаза левой рукой, в то время как правая чисто на рефлексах потянулась за пистолетом. Хотя нет, выстрелы нужно поберечь на потом. Тем более что вряд ли они сейчас помогут.
        Передо мной стоял серв, такой же точно, как и тот, которого я вырубил на помойке. Хотя нет. У этого отсутствовал левый манипулятор.
        - Колян? Ты, что ли?!
        Я ожидал услышать что-то типа: «Да, хозяин, хэллоу, я так давно тебя искать!» Но ничего подобного. Робот вновь направил на меня свой прожектор и ринулся в атаку, угрожающе щелкая стальной клешней.
        Проклятие! Бегать от охотящегося робота по всему периметру не входило в мои планы. Тут хоть света от его прожектора снаружи не видать, стены прикрывают. Пусть тесно, но - преимущество. Придется решать все здесь и сейчас, один на один.
        Я подхватил с земли обломок кирпича и метнул его, целя в фонарь. Робот довольно легко отклонился в сторону - просто качнулся влево на своих суставчатых ногах и, даже не сбавив хода, продолжал нестись в мою сторону.
        Я поискал глазами вокруг. Ни черта хорошего, одни колотые кирпичи. Ну и ладно, как говорится, кирпич - оружие пролетариата. Или что-то в этом роде.
        Схватив половинку кирпича, я бросился навстречу устрашающе щелкающему манипулятору. Под такое попадешь - конечность отстрижет вмиг. А мне все четыре дороги как память. Потому за пару метров до контакта со стальными кусачками я высоко подпрыгнул и кувырнулся в воздухе, обхватив руками колени. Сальто называется, в цирке акробатов на первом году учат выполнять этот несложный трюк.
        Робот среагировал мгновенно - но все-таки недостаточно быстро. Манипулятор клацнул рядом с моим лицом, но я уже успел приземлиться, развернуться на сто восемьдесят и прыгнуть вперед, прямо на спину ходячему тазу.
        Тот от неожиданности и внезапной прибавки веса слегка присел. И этого мгновения мне оказалось достаточно, чтобы со всей силы долбануть роботу кирпичом между глаз - в смысле между светодиодов, сильно напоминающих крабьи глаза.
        Кирпич от удара рассыпался в моей ладони, но добавки не потребовалось. Ситуация повторилась один в один. Робот подергался немного - и добросовестно завис, только диоды бестолково мигали, да неопасно пощелкивал манипулятор, расслабленно упавший на землю. Эх, техника заграничная! Хороша до первого теста на прочность кирпичом да по микросхемам.
        Я слез со стального краба. В отличие от самого робота, прожектор в его головной части не вырубился, так что свету в переулке хватало. Да, сомнений не было. Это был именно мой Колян-инвалид, только добросовестно зазомбированный нейромантом. И что теперь делать?
        В электронике я, мягко говоря, не профи. Но бросать старого механического кореша в состоянии грогги тоже с моей стороны некрасиво. Даже если очнется, будет носиться на побегушках у стального босса до фатальной коррозии. По мне, так лучше сдохнуть. Думаю, будь Колян в здравом процессоре и твердой памяти, он бы со мной согласился.
        Я присел на корточки и после недолгих поисков обнаружил какое-то подобие защелок на краю верхнего броневого листа. С усилием откинув слегка помятые фиксаторы, я обнаружил под ними две самые обычные кнопки. Ясно. Все просто на случай, если в боевых условиях надо будет срочно заменить сгоревшую плату. Другое дело, что запасных плат-то у меня и нет.
        Тем не менее на кнопки я нажал, сильно надеясь, что завис всего устройства не повлиял на возможность добраться до его внутренностей.
        Действительно, не повлиял. Бронелист, прикрывавший переднюю треть стального таза, медленно поднялся вверх, словно крышка навороченного японского унитаза, реагирующего на появление человека в санузле.
        Внутри робота включилась мягкая подсветка, мол, вот оно всё, как на ладони. Но помогло это мало. Сказать, что я ни хрена не понял, что это такое, - это ничего не сказать.
        Разве что вот этот куб из бронестекла, наверное, был процессором. А из стекла его сделали не иначе, чтобы всякие неучи типа меня сразу поняли, что не с их интеллектом соваться в такую сложную конструкцию.
        Куб был заполнен жидкостью, в которой плавал самый натуральный мозг. Правда, от силы треть этого мозга состояла из биологической материи, представляющей собой хорошо знакомые переплетения извилин. Остальная часть была представлена темно-серой субстанцией явно искусственного происхождения, оплетенной множеством тончайших проводов. Провода собирались в толстый пучок возле герметичного отверстия в кубе, от которого потом расходились по множеству плат и непонятных устройств, коими были забиты внутренности робота.
        Мне так и представилась картина: умирающий доктор наук завещает часть своего мозга поместить в одно из своих творений. И, благодаря переразвитому интеллекту создателя, серв научился работать извилинами не только в соответствии с военной программой, но еще и сумел пронести сквозь столетия часть человеческой индивидуальности. Хотя, скорее всего, это я нафантазировал, а почти человеческий интеллект Коляна - это просто отклонение, производственный брак. Впрочем, некоторые ученые в моем мире тоже считали, что разум есть не что иное, как ошибка природы. И, судя по тому, во что люди превратили свою планету, думаю, те яйцеголовые были недалеки от истины…
        Обо всем этом я размышлял, разглядывая электронные кишки серва и прикидывая, что бы такого сделать, чтобы Коляну полегчало. Несмотря на фатальное отсутствие спецподготовки по данному вопросу, я осознавал, что размещение начинки робота подчинено определенной логике, абсолютно непонятной для меня. Но система была налицо. При этом в системе что-то было не так. Это как лежишь в засаде и обозреваешь в бинокль окружающий ландшафт. Все вроде нормально, как и должно быть. А внутри черепа бьется молоточек - смотри, думай, далеко не всё так волшебно, как тебе кажется… И точно. Все вокруг зеленеет, соком наливается, а на вон том кустике листочки слегка повисли. Почему? А потому, что вражий снайпер, оборудовав лежку, забыл маскировочный кустик водичкой полить.
        Так и тут… Наконец после того, как я в пятый раз по накатанной траектории принялся водить носом над сложной электроникой, до меня дошло. Одна длинная плата, типа компьютерной PCI, явно была здесь не к месту. Торчала немного, выпирая кверху буквально на полсантиметра, выбиваясь из общей картины. То есть явно нарывалась. Ну я, недолго думая, и выдрал ту плату. Чисто поглядеть, что получится.
        И чуть не выронил ее, когда из нутра серва раздался утробный голос:
        - Поставь на место.
        Голос был знакомый, правда, сильно измененный. Понятное дело, слышал-то я его через внешний микрофон, а тут оно гундит прямо из брюха.
        - А хулиганить не будешь? - осторожно осведомился я.
        - Не будешь, - прогудел Колян. - Я есть говорить тебе спасибо. Ты уничтожить один очень вредный программ.
        - Каким образом? - поинтересовался я, не спеша втыкать плату на место. - Когда между глаз треснул? Тогда, может, добавить, чтоб окончательно хорошо стало?
        Сейчас я был не совсем уверен, что говорю именно с Коляном, а не с какой-нибудь защитной системой, которую наворотил внутри робота хитрый нейромант. Без платы-то робот не двигается. А воткнешь - глядишь, опять охотиться начнет, но уже с учетом моих прыгательных способностей.
        - Не надо добавить, - поспешно отозвался Колян. - На плате оперативный статический память. Нейромант прописать в ней управляющий коды. Он уметь управлять мной ментально напрямую, но, чтобы обеспечить постоянный контроль, использовать внедряемую программ. Этот память хранить информаций бесконечно долго, пока включен питание. Но когда ты ее вытащить, она обесточиться и программ исчез. Мне этот плата нужен, чтобы двигаться. Давай, запихивай в зад.
        Я хмыкнул. Судя по лексикону и полученной информации, я сейчас действительно разговаривал с Коляном. Удивительно, но я был действительно рад возвращению механического кореша. А разницу между «в зад» и «назад» я ему объясню как-нибудь потом, на досуге.
        Я вставил плату на место, нажал на кнопки, подождал, пока бронеплита встанет на место, и прикрыл кнопки защелками.
        - Ты есть настоящий друг, - с пафосом произнес серв. - Это очень плохо, когда ты понимать, что делаешь, но не можешь ничего с этим сделать.
        - Угу, - отозвался я. - Еще хуже, когда ты ни хрена не понимаешь, а делаешь что-то, причем исключительно на рефлексах. Было такое в биографии, знаю.
        - Это есть твой очень ценный опыт! - заметил серв. - Его надо описать подробно. Это целый научный работ!
        - Описано уже, - усмехнулся я. - Роман мой биографический вышел перед войной, «Закон Снайпера» называется. Я уж не ожидал, что опубликуют. Ан нет, напечатали. Признаться, был сильно удивлен. Потом я еще два продолжения написал, и они тоже вышли на Большой земле, пока я по зараженным территориям Украины мотался.
        - О! - воскликнул серв. - Такой роман есть в мой библиотек! Мой память хранит весь творческий наследий человечество. Я обязательно ознакомиться…
        - Погоди, - тормознул я словесный поток выздоровевшего робота. - Теперь у меня проблемка есть. Причем один в один как та, что была у тебя.
        - Вирусный программ?
        - Типа того, - кивнул я. - Ты ж вроде рассчитан на помощь личному составу на поле боя. Я помню, как ты ловко у Иона кость срастил. Глянь, нет ли у меня под скальпом металлической сетки? А то как-то не хочется идти к нейроманту с таким подарком в черепе. Боюсь, он мне мозг взорвет раньше, чем я к нему подойду.
        - Становись на колен, наклоняй голова, - сказал Колян. - Мой будет смотреть.
        Я повиновался. Интересно, как оно смотрится со стороны? Стоит коленопреклоненный мужик, грязный как помойный кот, а стальной краб ищет вшей у него в башке. Кто увидит - сильно удивится.
        Только некому было лицезреть процесс. Переулок оставался пустым, словно старая водопроводная труба. И хорошо. Прежде всего для тех, кто попробовал бы в него сунуться. Свидетели нашего с Коляном чудесного спасения нам точно не нужны.
        Копался Колян недолго.
        - В твой голова сетки нет, - произнес он. - Только следы от нее на атомной уровень, но это неопасно. Но под твоей кожа вживлен микродатчик, который запрограммированный собирать сигнал со спутники позиционирования GPS, и один раз в сутки, по запрос через спутниковый телефонный сеть «Иридиум», передавать сведений о твой текущий положений и состояний здоровье. Датчик подключен к разный участки мозга и просто измерять электрическую синаптическую активность эти участки. Если ты хотеть идти к нейромант, это очень плохо. Нейромант может сформировать электрический сигналы, который будут менять синаптический проводимость и управлять твой поведение…
        Робот говорил что-то еще, но я уже думал о другом…
        О человеке, не раз выручавшем и меня, и почти всех, кого я знал на зараженных землях своего мира. Только теперь я понял до конца, что он для меня сделал, и сейчас остро сожалел о том, что не могу лично высказать ему все, что творилось у меня на душе. Спасибо тебе за заботу, дружище! Ты вытащил из-под моего черепа металлическую сетку, а взамен вживил мне чип, согласно показаниям которого всегда мог узнать, где я нахожусь и не нужна ли мне твоя помощь. Ты был уверен, что я, обзаведясь семьей, теперь постоянно буду где-то неподалеку. И конечно, ты не мог предположить, что я вновь воспользуюсь своим умением рассекать границы миров, которому ты меня когда-то научил… И уйду туда, откуда нет возврата…
        - Есть большой риск повредить мозг, - донесся до моего сознания голос робота. - Тончайший щупальца датчик уходить в теменной доля, и я не знать, на какой глубина. Я мочь попробовать только извлечь прибор. А щупалец либо остаться в твой голова…
        - …Либо потянутся за датчиком, как корни за луком, - закончил я за робота. - Ты много говоришь, Колян. Делай. Время не ждет. Скоро рассвет, а мне нужно до восхода закончить одно важное дело.
        - Я не уверен, смочь ли ты вообще двигаться после такой операций, - с сомнением в голосе пробормотал серв.
        - Делай, - прошипел я. - А то в следующий раз сам будешь обесточивать свои зараженные платы.
        Робот вполне натурально вздохнул, хотя, возможно, это уже я очеловечивал в своем воображении звуки, издаваемые механизмом. Кожу на голове резанула легкая боль. По волосам и по лбу вниз потекла теплая струйка…
        А потом мне показалось, что у меня через макушку выдирают спинной мозг!
        Усилием воли я сдержал стон, рвущийся наружу. Лишний раз демаскировать… что он там делает?.. Почему я на коленях?..
        Мысли путались в голове, бегая одна по другой, словно крысы в бочке, пытаясь задавить друг друга… Или как мы в «бочке»…
        Передо мной как живой возник шам, медленно вытягивающий нож из пустой глазницы… Щупальца на его лице шевелились, а маленький рот кривился в приступе безудержного, издевательского смеха… Но это было еще не все. Я стоял по щиколотку в вязкой жидкости, над которой сновали какие-то тени…
        Я присмотрелся. Из темного угла залитой кровью арены меня манил к себе Ург. Его шепот ледяными когтистыми пальцами больно ковырялся в моих ушах: «Иди сюда, хомо, - шелестел мертвый осм. - Здесь, в Краю вечной войны, твое место…»
        - Ну, давайте, ребятки, - проговорил я, сжимая кулаки. - Идите сюда. Я и здесь вышибу из вас дух во второй раз. Или сам сдохну снова. Очень интересно, куда отправляются убитые из этого вашего Края вечной войны…
        Внезапно кровь под ногами забурлила и начала подниматься, словно вода в заполняемом резервуаре. Тени захохотали, закружились…
        «Ты наш, - наперебой шептали они… - Ты никуда от нас не денешься…»
        Я поднял глаза. Действительно, бежать было некуда. Трехметровые деревянные стены арены стали выше втрое. А над ними, протыкая изуродованным шпилем черное небо, высилась Башня, похожая на гигантское копье давно умершего рыцаря.
        Я застонал от бессилия и со всей силы ударил по бурлящей крови, поднявшейся мне уже до пояса…
        - Тихо, тихо, - раздался у меня над ухом голос. И это не был голос мертвого предводителя осмов…
        Видение медленно таяло, теряя краски и объем, становясь лишь тенями от прожектора на кирпичной стене. Передо мной стоял робот, нервно переминаясь на крабьих ногах. А стальные кусачки его манипулятора осторожно сжимали крохотную песчинку, с которой свешивался едва видимый пучок волосинок. Их бы вообще не было видно, если б не луч прожектора, направленный на них сбоку, и если бы они висели свободно, а не слиплись в крохотную косичку, на кончике которой повисла свежая рубиновая капля.
        - Вот твой плата, хозяин, - произнес довольный серв. - Не в смысле я отдать тебе долг, а в смысле это твой микросхема. Теперь никто не путать тебя с киборг, и я в тот число.
        - Блин… - простонал я, зажимая глаза ладонями и непроизвольно покачиваясь из стороны в сторону. - Голова…
        - Я понимать, - прогудел робот. - Удвоение мыслей, двигательный активность не совпадать с волевой намерение, светобоязнь. Это временный эффект раздражений кора головной мозг. Датчик быть вживлен именно так, чтобы его можно было извлекать без сложный операция, простой вытяжкой прибор из ткани. Жаль, у меня нет лекарств из старый запас…
        - Спирт есть? - прохрипел я.
        - Спирт есть, - отозвался робот.
        Загудело что-то, наверно лифт под брюхом серва, и в следующую секунду моих ноздрей коснулся знакомый запах.
        Я с усилием оторвал ладони от глаз, протянул руку…
        - Не надо, - сказал робот. - Твой расплескать. Запрокинь голова, открывать рот.
        Я повиновался. Действительно, единственное, на что я был сейчас способен, это с усилием разогнуть шею и раззявить хавальник. В который немедленно плеснуло обжигающей жидкостью.
        Естественно, я задохнулся. Поперхнулся, закашлялся… И тут же двигательная активность восстановилась сама собой. Схватиться за горло, повалиться на битый кирпич, затрястись в смеси постоперационных конвульсий и неистового, раздирающего кашля… который, надо сказать, понемногу сходил на нет. Дьявол, может, хоть сейчас я наконец сдохну?
        - Порядок, хозяин, - раздался над моей головой знакомый хриплый голос, как только я стал перхать немного тише. - Спирт пить твоя не разучился, не бойся. Это последствий внедрений в мозг, который уже проходит. Пей второй, станет совсем хорошо. Дезинфектор С^2^Н^5^ОН для русский Иван самый лучший лекарств.
        - Вряд ли меня зовут Иваном, - сказал я, собирая себя по фрагментам и вставая с земли.
        - Зря, - сказал Колян. - Тебе бы подошло. Героический имя, судя по вашей история.
        - Может быть, - пожал я плечами. - Да только давай именины отложим на потом. Сейчас нам надо кое-что сделать, а потом я задам тебе несколько вопросов.
        - О'кей, босс, - бодро отозвался Колян.

* * *
        Полная луна висела точно над старой водонапорной башней. Создавалось впечатление, что ночное светило лежит прямо на верхушке трехэтажного строения, отчего вся конструкция напоминала гипертрофированный уличный фонарь, выполненный в старинном стиле.
        Этот «фонарь» прекрасно освещал ландшафт, и оттого становилось немного грустно…
        Мы лежали, прячась за развалинами перрона. Колян забрался в тенек, подогнул под себя суставчатые ноги и не отсвечивал. Я тоже расположился по всем правилам военного искусства, закопавшись в бетонную крошку чуть не по макушку, - и наблюдал. При этом настроение моё понижалось неуклонно, как ртуть в уличном термометре во время заморозков.
        Шайн показал направление верно, а Колян подтвердил. Впереди находилась резиденция Драйва. Но вот проникнуть в нее незамеченным оказалось задачкой не из легких.
        Четверть часа назад Колян сверился со встроенной в него картой местности и сообщил, что нейромант разместился на территории бывшего веерного депо станции «Москва-Бутырская». Между нашим наблюдательным пунктом и забором депо находилась хорошо простреливаемая зона. Когда-то здесь пролегали железнодорожные пути, которые за двести лет, естественно, растащили на всякие хозяйственные нужды. Однако пустое пространство оставалось пустым, и очень заметно, что для этого предпринимались определенные усилия. Ни камешка, за которым можно укрыться, ни деревца, ни кустика. Молодцы охранники, кое-что понимают в военном деле.
        За полосой пустого пространства тянулся кирпичный забор с навернутой поверху спиралью Бруно. Я хорошо видел, как в лунном свете поблескивают серебром хищные нити. Помимо этого над правым крайним углом забора торчала деревянная вышка с прожектором, лучом которого неторопливо водил вдоль забора невидимый отсюда наблюдатель. Рядом с вышкой располагались два каких-то строения, причем на крыше одного из них я разглядел что-то типа пулеметного гнезда. А над левым углом забора возвышалась та самая лунно-водонапорная башня, на которой наверняка какой-нибудь доморощенный снайпер свил себе уютное гнездышко. Скажем, на верхнем этаже. А на среднем - пулемет прикрытия. Я б, например, расположился именно так. Хотя, поскольку это охраняемый объект, вполне могут и одним пулеметом обойтись, без снайпера. Но легче от этого не становится. Тем более что имеется еще одно очень весомое обстоятельство.
        Вдоль забора непринужденным прогулочным шагом дефилировал боевой робот росточком как минимум в два этажа. Внешне био напоминал гигантского паука, отдаленно похожего на того, что я встретил в подземельях Зоны ЗИЛ. Только по сравнению с этой машиной ЗИЛовский монстр выглядел бы как интеллигент-очкарик рядом с элитным бойцом спецназа.
        Восемь мощных лап легко несли многотонную бронированную тушу, на спине которой возвышалась подвижная башня, напоминающая танковую. Из башни во все стороны угрожающе торчали стволы необычной формы. «Дальнобойные аркебузы» - вспомнил я рассказ Драйва. Однако помимо башенных аркебузов робот имел два мощнейших манипулятора, свешивающихся до земли. Любой из клешней этих крайне подвижных конечностей можно было бы легко перекусить пополам слона средних размеров. Серьезный паучок, ничего не скажешь. Как его тогда нейромант обозвал? «Спайдер ВЗ»? Подходящее имечко. И как теперь мимо него пройти? Да и куда? Вряд ли кто с воплями радости откроет нам стальные ворота, расположенные в самом центре забора…
        Неожиданно справа от меня раздалось какое-то шуршание. Я глянул - и прошипел, словно сильно удивленный и одновременно раздосадованный удав:
        - Куда? Мать твою…
        Но было поздно. Колян, тот самый трусливый Колян, боящийся собственной тени, сейчас довольно шустро бежал прямо к роботу, на бегу приветственно помахивая единственным манипулятором. Вряд ли, конечно, он делал ручкой стальному монстру, скорее, просто берег последнюю конечность, чтобы не долбануть ею об обломки чудом не растащенных шпал. Но со стороны это выглядело несколько комично. Да только от этой комедии у меня комок в горле встал. Колян сейчас явно жертвовал собой во имя… чего? Моей цели? Или у роботов тоже имеются чувства, и мой крабообразный кореш, в свою очередь, решил посчитаться с Драйвом, определившим его в рабы к боевой машине?
        Естественно, что «Спайдер» тормознул. Развернулся. Слегка наклонился вперед, словно пытаясь рассмотреть, что там за козявка мешает нести охрану объекта? Слегка довернулась башня на его спине, ловя в прицел приближающегося Коляна.
        Я затаил дыхание… Ну да, Драйв говорил, что именно к «Спайдеру» моего серва и приставили. Да только можно ли приближаться к роботу-пауку во время боевого дежурства?
        Судя по поведению «Спайдера», было нельзя, и категорически. Нарушение устава по всем статьям. Я услышал, как внутри робота что-то угрожающе зарычало, словно в его железное брюхо посадили пяток рассерженных медведей.
        Но Коляну все было до фонаря. Он подбежал к «Спайдеру», остановился, махнул манипулятором… и вдруг, нырнув под брюхо боевой машины, высоко подпрыгнул, мощно оттолкнувшись от земли всеми шестью лапами… Но обратно не упал. Зацепился манипулятором за край огромного брюха, качнулся - и прилепился шестью ногами к горизонтальной плоскости днища «Спайдера», откуда росли его мощные стальные лапы.
        Робот-паук заметался. Его башня начала бестолково вращаться туда-сюда, но толку от этого было мало. Длинные манипуляторы огромного биоробота шарили под днищем, но достать Коляна не могли. Тот намертво завис в «мертвой зоне», откуда сейчас снопами сыпались искры, какие бывают от резки «болгаркой».
        Вот, значит, как! Колян использовал знакомство с роботом в личных целях. Вот так, наглядный урок начальникам, недооценивающим коварство своей обслуги…
        Тем временем искры из-под брюха «Спайдера» сыпаться перестали, взамен них оттуда вывалился пучок проводов, в свете прожектора смахивающий на красноватые кишки. Колян все-таки сумел вспороть брюхо роботу, которого кормил трупами целые сутки. Ну да, мой друг не из тех, кто прощает обжор, трескающих его паек…
        «Спайдер» взвыл сервомоторами, судорожно взбрыкнул ногами, словно загнанный конь, - и неуклюже завалился прямо на забор. Из-под тяжеленной стальной туши во все стороны брызнули осколки кирпичей, после чего место падения тут же заволокло облако пыли, словно в сторону забора бросили дымовую гранату.
        Это был шанс. Как раз из тех, которые грех упускать. Единственный прожектор охраняемого периметра был направлен на робота, и все взгляды невидимой отсюда охраны - наверняка тоже. Нужно быть конченым сумасшедшим фанатиком, чтобы пропустить такое шоу и продолжать бдить во тьму согласно уставу караульной службы (если, конечно, таковый сохранился до этого времени).
        Короче, я сорвался со своего места и, не таясь, пулей рванул к забору. Если б кто замерил по секундомеру, за сколько я пробежал полста метров, наверно, мне бы можно было олимпийскую медаль выдавать. Оно всегда хорошо бегается, когда осознаешь, что ты - на открытой местности, и тебя вот-вот заметит вражеский пулеметчик…
        Но - повезло. Стрелки охраны наверняка сейчас вглядывались в пыльный туман, пытаясь понять, что же происходит с роботом. В общем, не зря я хорошо думал об этих людях, не подвели…
        Я нырнул в пыльный туман, ловко увернулся от ноги «Спайдера», чуть не проломившей мне голову, прыгнул вправо, в темноту, проскочил пролом в заборе, образовавшийся от падения многотонного робота, и помчался вдоль стены ограждения, стараясь побыстрее миновать участок, интенсивно освещаемый луной.
        Когда чего-то очень сильно хочется, оно обычно получается. Если не помешают, конечно. Мне не помешали, и я довольно благополучно достиг угла большого бетонного куба высотой с одноэтажный дом. Бес его знает, для каких целей использовали его здесь, может, как склад, может, как подставку для пулеметного гнезда. Но это точно не был жилой дом - в отличие от стоящего за ним здания.
        Сосед монолитного куба был трехэтажным зданием, сложенным из тяжелых бетонных блоков. С моего места можно было рассмотреть, что это строение отличается от соседнего не только габаритами, но и наличием нескольких узких окошек, больше похожих на бойницы. Более в пределах видимости каких-либо зданий не наблюдалось, если не считать водонапорную башню. Из чего я сделал вывод, что Драйв окопался именно в этом трехэтажном особняке, больше смахивающем на тюрьму. Хотя, наверно, в этом мире самая навороченная вилла и должна быть похожа либо на «Матросскую тишину», либо на Бутырский замок. Всегда хорошо только там, где безопасно, остальное приложится.
        В плане безопасности, кстати, Драйв обставился неслабо. И если сейчас вся охрана периметра носилась вокруг пролома в заборе, то возле входа в двухэтажный каземат нейроманта неподвижным монументом торчал охранник, вооруженный АКС-74У. Укороченный автомат в его медвежьих лапах казался несерьезной детской игрушкой. Сам же страж представлял собой воплощение холодного спокойствия, несмотря на суматоху за моей спиной. Что это? Профессионализм отлично обученного вояки или…
        Луна как раз полностью вылезла из-за набежавшей тучки - и я удостоверился. Это было «или». То есть киборг в мужском обличье, на которых я насмотрелся предостаточно во время своего похода на юг. Бесстрастное, нереально симметричное лицо, гипертрофированная мускулатура под новой камуфлированной униформой, абсолютная неподвижность, несвойственная человеку… Идеальный страж, запрограммированный… Кстати, интересно, а на что может быть запрограммирован такой агрегат?
        Пока что я удачно скрывался в тени, имея возможность рассматривать кио и мощную стальную дверь за его спиной. Только за этим ли я сюда притащился? И как долго я еще смогу безнаказанно здесь загорать? Думаю, минуту-другую, пока охрана не сообразит прочесать охраняемую зону в профилактических целях на предмет «а вдруг кто под шумок на территорию проник?». А это значит, что с минуты на минуту хипеж вокруг «Спайдера», заваленного Коляном, повернет в другое русло, не очень интересное для меня.
        Я вытащил из кармана пистолетик шайна. Н-да, такой штукой пугать кио дело гиблое. Он, наверно, даже стрелять не станет, а просто задушит меня своими граблями. А, была не была…
        Я взвел оба курка, положил пистолет обратно в карман и рванул прямо к охраннику, вопя во все горло:
        - Нападение! Открывай быстрее!! Хозяина выводить надо!!!
        Надежда на то, что кио поведется на мой блеф, была минимальной. Он и не повелся, только повернул ствол автомата в мою сторону и бесцветным голосом произнес:
        - Стоять! Сообщите имя, позывной, звание, личный номер, цель посещения!
        - Ты что, охренел, дубина танталовая? - продолжал орать я, приближаясь к охраннику. - Тревога, мля, хозяин в опасности! Не слышишь, что творится?
        Кио слышал. И осознавал, что за бетонным кубом, скрывавшим от него ворота, творится что-то неладное. В его глазах мелькнуло сомнение - все-таки он был на сколько-то процентов человеком.
        Это его и подвело.
        Ствол автомата, нацеленный мне в живот, я, сместившись с линии выстрела, попытался отбить ударом ноги… С таким же успехом я мог долбить берцами по арматурине, торчащей из трехсоткилограммового обломка бетона. Ствол лишь немного ушел в сторону, но все-таки очередь вспорола не мой живот, а стену бетонного куба за моей спиной. Правда, при этом отклонившийся автомат тут же начал обратное движение, продолжая трястись в лапах киборга и плеваться раскаленным свинцом.
        Извини, служивый, но, когда кто-то пытается располовинить меня огненным пунктиром, я обычно стараюсь ему помешать как могу. Мягко говоря, слабая надежда была у меня на пистолетик шама, но других вариантов не предвиделось. Я уже имел опыт работы с подобным оружием, и мнение о дульнозарядных огнестрелах у меня сложилось преотвратное. Но когда больше ничего нет под рукой…
        Короче, за ту долю секунды, что мощный, но немного медлительный кио пытался справиться со своим автоматом, я успел выдернуть из кармана пистолет, сдвинуть ногтем крышку полки и нажать на спуск…
        Черт! Я и забыл, что процесс выстрела у такого оружия небыстрый… Пока курок клюнет стальную пластину, пока искры от кремня зажгут порох на полке, пока вспышка воспламенит основной заряд… В общем, далеко не современный пистолет был у меня в руках, где нажал на спуск и получил «бах!». А дульный срез автомата - вот он, рядом… Интересно, который раз за последние сутки я прощаюсь с жизнью?
        Раскаленный ствол ткнулся мне в живот. Я аж ощутил его нестерпимый жар сквозь ткань камуфляжа… И еще я почувствовал, что он больше не молотится в неистовой тарантелле смерти. Кио выпустил слишком длинную очередь… А в магазине АК всего тридцать патронов…
        И тут моё шпионское оружие, наконец, выстрелило. Из его ствола в лицо киборга метнулось черное облако, прорезанное тонким огненным росчерком. Вряд ли, конечно, танталовому черепу мог повредить мой пистолетик, будь выстрел произведен хотя бы с трех метров. Но я стрелял в упор…
        Киборг отлетел к двери, приложился об нее затылком и медленно съехал вниз, на крыльцо. Его лицо было черным от пороховой гари, а во лбу обозначилась неслабая вмятина.
        - Вот оно как, - кряхтел я, стаскивая неподъемного охранника с крыльца. - Учил бы устав, не получил бы сотрясение мозга…
        Киборг бормотал в ответ что-то невразумительное, пальцы его левой руки подергивались быстро-быстро, словно их хозяин печатал текст на невидимой клавиатуре. Ничего, очнется - будет умнее. Настя вроде говорила, что у представителей ее народа с регенерацией полный порядок…
        Вход был свободен. Жаль, конечно, что кио выпустил весь магазин и не озаботился захватить на дежурство запасной. Но всегда лучше поблагодарить судьбу за то, что есть, чем не сетовать на то, чего нет.
        Другого оружия на теле вырубленного киборга не обнаружилось. Потому я лишь вытащил из нагрудного кармана охранника внушительный ключ и открыл им дверь. Да уж, время пластиковых карточек и электронных замков осталось в далеком прошлом…
        Правда, в постапокалиптическом настоящем тяга отдельных личностей к комфорту и излишествам осталась прежней.
        Логово нейроманта было обставлено с роскошью, доступной в этом мире богатому человеку. Под потолком первого этажа горели электрические лампочки в дешевых плафонах, обернутых стальной сеткой. На гладко выструганном деревянном полу раскорячились гнутыми ножками два чайных столика ручной работы. Вдоль стен стояли теперь уже старинные офисные диваны, заново переобитые бурыми шкурами фенакодусов. Над креслами были развешены картины, изображавшие мрачные постапокалиптические пейзажи и жуткие морды мутантов на непроглядно-черном фоне. В неярком свете потолочных ламп морды дампов, жуков-медведей и фенакодусов казались странно живыми.
        Этаж был пустынен. Я закрыл за собой дверь и чисто любопытства ради приблизился к ближайшей картине, изображавшей голову шама.
        Н-да, парень, который рисовал портрет, туго знал свое дело. Единственный глаз мутанта словно изучал меня, прикидывая, как бы половчее воткнуть мне в лицо тонкие глазные щупальца. Картину явно рисовали с натуры. Интересно, какой шам дал вот так запросто срисовать свою физиономию? Уж не Фыф ли развлекается в захваченном замке?
        В правом углу картины имелась крохотная, полустертая от времени подпись. Я пригляделся. «Игорь Полтавский», кажется, хотя могу ошибаться. Холст-то не новый и не раз реставрированный. И дата стоит. Только разобрать можно лишь первые две цифры. «20…» - а дальше не понять, время уничтожило надпись безвозвратно. Но выводы сделать можно. Похоже, художник создавал свои картины без малого двести лет назад - то ли по наитию угадав внешность мутанта из будущего, то ли шамы, как и кио, все же являлись научной разработкой, а не результатом эволюции, и данный портрет списан с натуры… Выходит, нейромант знал толк не только в искусстве, но и в коллекционировании редкостей.
        Мне послышался какой-то шорох над головой, и я, оторвавшись от созерцания полотна, неслышно скользнул к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.
        - Что там за грохот, семьдесят третий? - раздался сварливый голос сверху на фоне поскрипывания деревянных ступеней лестницы. - И какого черта хлопнула дверь? Ты что, снова оставил пост и приперся в гостиную пялиться на портрет? Вроде охранник отменный, а как морду далекого предка на холсте увидел, так словно с катушек соскочил. Надо бы тебя обратно к Кулагину отправить, чтоб он тебе мозги прочистил. Или самому заняться. Правда, потом ругаться будет старик, мол, порчу элитных кио…
        Угу. Это значит, я элитного кио вырубил шпионским огнестрелом. Дело за малым - справиться с тем, кто может запросто нанимать себе в охрану лучших бойцов из Башни Мозга.
        Сперва из-за уходящих вверх ступеней я увидел шлепанцы, надетые на босу ногу. Потом широкие штаны и полы дорогого халата. И на фоне завитушек, вышитых золотом на домашней одежде, - ствол американского «Ингрэма». Пистолет-пулемет свободно болтался в руке хозяина, голова которого пока еще была скрыта от меня крутым поворотом винтовой лестницы.
        Я аккуратно сдвинул крышку пистолетной полки. Курок был взведен загодя, оставалось немногое - прострелить Драйву колено, отобрать автомат и быстренько выяснить всё, за чем я сюда пришел…
        - Ну где ты шаришься, семьдесят третий? Или решил поиграть со мной в прятки?
        Черт… Спросонья голос Драйва был хриплым и надтреснутым. Старческим. А ведь ему лет шестьдесят, не меньше, хотя держится бодряком и двигается на зависть любому двадцатилетнему спецназовцу. И что прикажете делать? Стрелять в пожилого мужика из-под лестницы? Да будь он хоть десять раз нейромант и последняя сволочь, не могу я так…
        - Стоять, дядя. Разговор есть.
        Драйв удивленно посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на черные глазницы двуствольного пистолета, направленные ему в лоб. Шлепанец, зависший было над последней ступенью, слегка хлопнул по пятке хозяина, когда тот наконец поставил ногу.
        Нейромант облокотился на резные перила и усмехнулся.
        - Ну и какого черта ты устроил весь этот тарарам? - поинтересовался он. - Хотя можешь не отвечать, и так ясно. Изъятые деньги, конфискованное оружие и жажда мести. Я ничего не упустил?
        - Примерно так, - произнес я. И вдруг услышал, как в потолке над входной дверью что-то еле слышно зажужжало. И над лестницей тоже…
        Я парень вообще-то сообразительный, слышал не раз, как работают сервомоторы встроенных охранных систем. В том числе, например, скрытых пулеметов. А до Драйва пять шагов…
        Внезапно глаза нейроманта почернели от гнева. В буквальном смысле. Радужки словно в одно мгновение затопило чернилами, черты лица заострились, и в мгновение ока благообразное лицо начинающего пенсионера превратилось в маску чудовища.
        - Да как ты посмел, насекомое! - прогремел в моих ушах голос мутанта. - Не могу поверить - недоделанный киборг влез в мои владения и угрожает мне игрушкой, склепанной в грязной шайнской норе!
        Я почувствовал, как в мою макушку вонзились несколько игл. Выронив пистолет, я упал на колени и со всей силы сжал ладонями виски…
        - Кто-то уже пытался колдовать над твоей глупой башкой, - засмеялся нейромант, подходя ко мне вплотную. Ствол его «Ингрэма» закачался уже возле моего носа, словно Драйв прикидывал, какой глаз мне прострелить в первую очередь. - И, пожалуй, сегодня я продолжу его дело. Очень уж мне интересно, что понапихали в череп такому нестандартному кио…
        Подносить огнестрел к лицу человека в зоне досягаемости его рук дело неблагодарное. Но, видимо, нейромант был уверен, что ментальным ударом превратил меня в еще один раскорячившийся столик на полу его гостиной.
        Он ошибся.
        Я начал медленно заваливаться на бок, словно теряя сознание.
        - Переборщил, - с досадой бросил нейромант. - Похоже, киборг спекся…
        Договорить он не успел. «Ингрэм» на короткой дистанции штука смертельно опасная. Но им, как и любым другим огнестрелом, ни черта нельзя сделать, если цель сместилась с линии выстрела, а хозяин оружия не удосужился ее восстановить…
        Я же сделал элементарное движение. Протянул руки вперед и одним движением просто повернул пистолет-пулемет на сто восемьдесят градусов по часовой стрелке, направив ствол в живот Драйва. Понятия не имею, зачем многие инструктора по рукопашному бою заставляют своих учеников разучивать сложные приемы по обезоруживанию, в процессе выполнения которых их неминуемо пристрелят. Вполне достаточно просто сместиться с линии выстрела и резко выкрутить огнестрел из кисти. При этом указательный палец сам соскочит со спускового крючка, а враг автоматически окажется у тебя на мушке. Главное, только не расслабляться, чтобы супостат не повторил твой прием. А то так и будете крутить ствол туда-сюда, как в плохой комедии.
        Чернота отхлынула от глаз нейроманта. Теперь в них была только растерянность.
        - К-как это? - пролепетал Драйв.
        - А вот так, - сказал я, запуская левую руку себе в волосы и доставая крохотное устройство, похожее на микроскопического осьминожка. Осьминожек вяло шевелил лапками и, похоже, готовился предстать перед своим создателем, умершим двести лет назад. На значительном удалении от моей головы, без подпитки моими токами, датчик чувствовал себя очень неважно. - Я ответил на твой вопрос, торговец информацией? А теперь прикажи своим пулеметам убраться обратно, пока я не выбрал последние пять процентов слабины спуска.
        - К-конечно, - промямлил нейромант.
        Сейчас, когда я стоял рядом с ним, любой выстрел сверху был равно опасен как для него, так и для меня. Наверху немедленно послышалось синхронное жужжание и щелчки вставших на место маскировочных заслонок. Похоже, нейроманту для управления домашней артиллерией требовалось гораздо меньше энергии, чем для хорошего ментального удара по мозгам «недоделанного киборга».
        - И что т-теперь?
        - Теперь я заберу свое оружие, свои деньги и твою жизнь - если ты, конечно, будешь плохо себя вести, - ровно ответил я.
        - Н-но я продал твоё оружие… Всё, кроме ножа…
        - Тогда мне придется взять компенсацию.
        Признаться, я не очень сожалел о громоздком арбалете, из которого так ни разу и не выстрелил, и о мече с ножнами, обтянутыми татуированной кожей маркитанта. Я к другому привык. Но «Ингрэм» тоже в моем понимании не был оружием. Трудно считать полноценным огнестрелом пистолет-пулемет, из которого проблематично попасть в спичечный коробок с пяти метров. Так, трещотка для несовершеннолетних бандитов.
        - Конечно-конечно, - засуетился Драйв. - Там наверху у меня отличная коллекция…
        - Пошли, посмотрим, - пожал плечами я.

* * *
        Коллекция и вправду была недурственной, даже по меркам моего времени. И если на первом этаже все стены были увешаны картинами, то спальня нейроманта помимо своей основной функции одновременно была царством оружия. Был у богатеев моего времени такой бзик - поставить посреди большущей пустой комнаты белый рояль или древнюю мраморную статую цены неимоверной. Чтобы гости вошли - и обалдели от того, насколько глубоко хозяин дома чувствует незримые эманации искусства. И, естественно, от безразмерности его бабла - такую площадь под какую-то хрень угрохал.
        Здесь же в центре комнаты площадью метров под сотню, не меньше, стояла огромная кровать. Естественно, украшенная резными завитками, коронами и зверюшками, почти не пострадавшими от времени. Кровать - и больше ничего… кроме оружия. Хорошо это, наверно. Валяешься себе на четырехспальном лежбище прямо посреди своей коллекции - и тащишься. При наличии ночной вазы и бесперебойных поставок еды в постель на выходе получается хрестоматийный вечный кайф…
        Все стены комнаты были увешаны ножами, мечами, шпагами, алебардами, пистолетами, автоматами и винтовками. Причем увешаны хаотично и бессистемно, по принципу: добыл, нашел свободное место, вколотил пару крючьев, надел на них сшитые из кожи презервативы, чтоб не поцарапать добычу, и зафиксировал на стене новый трофей. Хотя, может, в таком подходе тоже есть свой коллекционерский кайф. Я знавал многих, для кого бардак есть не вопиющее нарушение порядка, а жизненный принцип.
        Я вежливо подтолкнул хозяина дома стволом «Ингрэма» к ближайшей стене. Не хватало еще, чтобы нейромант воспользовался моим офигением от увиденного и приманил кого-то из своих роботов, дабы тот оперативно выдернул меня наружу через окно. Я уже слышал, как колотят снаружи чем-то тяжелым в стальную дверь на первом этаже. Но меня это не очень беспокоило. Во-первых, дверь была сработана на совесть. Во-вторых, у меня имелся заложник, местный олигарх, который привык развлекаться в кабаках, обувая пришлых новичков и одновременно поставляя маркитантам пушечное мясо для «бочки». Теперь настал мой черед развлекаться. Без датчика в голове я снова стал простым и незатейливым парнем со стволом в руке, до мозгов которого не добраться никакому нейроманту. Драйв это тоже понял и вел себя очень примерно. Смещаться в сторону, превращаясь в размытый силуэт, не пытался, понимая, что с такого расстояния от пули все равно не уйти. Даже руки завел за спину, словно арестант в каталажке. Вот и ладушки, вот и хорошо.
        «Сталкер» я узнал сразу. Покажите мне того вояку, который не узнает свое личное оружие, потаскавшись с ним хотя бы пару дней. И хотя рядом с моим боевым ножом висел охотничий кинжал «КО-1», практичный и брутальный до невозможности, все-таки я забрал свой нож. Менять оружие, которое тебя ни разу не подвело, это все равно что плюнуть в глаза собственной удаче. Времени расстегивать пояс и навешивать на него нож не было, потому я сунул «Сталкер» вместе с ножнами за голенище правого берца.
        Кстати, весьма удачно, что ножны висели на стене не только рядом с ножами. Возле пистолетов также красовались явно заказные кобуры. Тоже странный бзик хозяина, хотя объяснимый в тревожных условиях местных реалий - чтоб в случае серьезного шухера не искать чехол для оружия, а прямо со стены схватить и то и другое. Под такое дело я прибарахлился АПСом и поясной кобурой для него типа IWB, с металлической клипсой для навески ее хоть на ремень, хоть под него для скрытого ношения. При этом на моем грязном, поцарапанном ремне новенькая кожаная кобура смотрелась как разряженная невеста на хромом мерине, сивом от старости и лишений.
        - А чего с патронами-то так плохо? - поинтересовался я, обнаружив, что магазинов к «Стечкину» имеется только два - тот, что в пистолете, и запасной, в специальном чехольчике на кобуре. Благо, что хоть оба снаряженные…
        - Это ж коллекция, а не склад боеприпасов, - буркнул нейромант, успевший отойти от культурного шока, посетившего его на лестнице.
        - Согласен, - протянул я, с тоской оглядывая эдакое богатство. Реально, Драйву, силой мысли повелевающему стадом боевых машин, патроны, по идее, вообще ни к чему. Разве что для коллекции. Потому и держит их прямо в магазинах, не заботясь о сохранности пружин. Типичный пример коллекционера, которому функционал от предметов его страсти абсолютно не нужен, только внешний вид и факт обладания.
        При таком раскладе практически «нулЕвый» автомат «ВАЛ», компактный «Вихрь» и даже вылизанный снайперский комплекс «ВСК-94» для меня были непозволительной роскошью. Если даже я соберу все магазины от них, полсотни патронов 9х39 миллиметров для меня погоды не сделают. А вот автоматы Калашникова были представлены на стене в полном объеме.
        Я вытащил из «Ингрэма» магазин и метко бросил его на кровать - хоть я и не баскетболист, в такую «корзину» сложно было промахнуться даже из другого угла огромной комнаты. Автомат же повесил на пару свободных крючьев, с изгибов которых была стерта пыль. Если хозяин снял со стены именно эту американскую трещотку, а не что-то другое, то, скорее всего, он долго учился попадать из нее в спичечный коробок с пяти метров. Что меня решительно не устраивало.
        После чего из обширного семейства автоматов Калашникова, представленных в комнате, я выбрал хорошо знакомый мне куцый АК-104. Доводилось мне уже носиться по зараженным землям Украины с этим вариантом известного всему миру огнестрела. И показал себя автомат весьма неплохо. Тем более что за время моего пребывания в этом негостеприимном мире я почти не видел, чтобы кто-то использовал здесь оружие калибра 5,45 миллиметра. А вот побитые советские АКМы под патрон 7,62х39 встречались. Хоть и не часто, зато помногу.
        - На кровати посиди, - качнул я стволом автомата.
        Нейромант повиновался беспрекословно. Подошел, сел на краешек своего безразмерного ложа, скрестив руки на животе. И молодец. Как писали в мое время на милицейских плакатах-инструкциях для потенциальных заложников: «Настройтесь психологически на то, что моментально вас не освободят».
        Я же тем временем, взяв свой «сто четвертый» АК хватом «винчестер» (приклад под мышкой, цевье на предплечье), принялся отсоединять магазины от советских АК и АКМов - их в спальне было несколько видов, в зависимости от годов выпуска. В результате набралось пять магазинов. Уже что-то.
        - Чего ж «сто третьего»-то в коллекции нет? - спросил я, поворачиваясь к нейроманту. - Я бы…
        Вот черт!
        Нейромант, не вставая с кровати, целился в меня из ПМа, держа пистолет обеими руками. Не иначе из-под подушки достал, пока я магазины собирал. Руки его слегка тряслись. Оно и понятно. Одно дело - красиво перемещаясь, стрелять по неподвижным мишеням, плотно зафиксированным в клетках Торквемады. И совсем другое - целиться из пистолета в человека, у которого в руках автомат.
        Нас разделяло метров семь-восемь. Итак, расклад: у него пистолет плюс мандраж псионика, наверняка никогда не стрелявшего в вооруженного противника. На фига ему, когда боевые роботы все за него делали? У меня - под мышкой правой руки направленный стволом вниз автомат с примкнутым магазином, в левой - еще один магазин. Остальные я на пол сложил. М-да, и как я проворонил ситуацию? Ну да ладно, размышления о смысле жизни оставим на потом. Если выживем, конечно.
        - И чего не стреляешь? - тихо спросил я, крайне внимательно следя за глазами Драйва. Кто-то спросит, почему не за указательным пальцем, пляшущим на спуске? Все просто. Непрофессионал перед выстрелом обязательно прищурится, подсознательно опасаясь грохота и отдачи. Нейромант не щурился. Он просто «держал» меня.
        - Стой где стоишь, хомо, - прошипел он. - Не шевелись - и проживешь еще с недельку.
        Понятно. Судя по усилившимся ударам и треску, доносящимся снизу, к штурмующим подоспела подмога, и стальная дверь начала поддаваться. А нейромант как всегда ждал, когда всю работу за него сделают другие. Хотя, может быть, он не стрелял потому, что у него имелась некоторая информация, которой он жаждал со мной поделиться - в рамках ответной мести, конечно, а отнюдь не ради повышения уровня моей осведомленности о способах недельного выживания в ржавых настенных клетках.
        - Ты будешь плохо умирать, хомо, - продолжал Драйв свистящим от ненависти шепотом. - Ты думаешь, что отомстил ворму? Как бы не так. У этого ворма два сердца. Он отлежался часок в гостинице, потом собрал трофеи, которые отнял у тебя, и ушел на север. Он идет к себе домой с добычей, а ты будешь умирать, заживо разлагаясь на стене, долго и медленно…
        - Да ну? - сказал я.
        И выронил магазин.
        Когда непрофессионал напряжен, а в картинке перед его глазами что-то меняется, он начинает истерить. А если у него в руках пистолет - стрелять…
        Драйв нажал на спуск еще до того, как автоматный магазин ударился об пол. Но я уже падал, в полете успев перехватить автомат, щелкнуть предохранителем и передернуть затвор.
        Мы выстрелили одновременно…
        Страшный удар в живот перебил мне дыхание, и я почувствовал, как внутри меня что-то лопнуло. И уже плевать мне было на то, что труп нейроманта повалился на кровать с дыркой во лбу. Сейчас меня больше интересовала собственная требуха. Если в ней засела пуля, то покойный нейромант был не так уж далек от истины, когда говорил, что я буду умирать плохо и долго.
        Я глянул вниз…
        Если я сейчас все-таки выберусь отсюда и решу написать очередную книгу, я, наверно, перед тем как плотно заняться текстом, буду долго размышлять на тему «что такое удача?». Почему некоторых в первом же бою разрывает на куски шальной снаряд, а другие воюют в горячих точках годами - и живы. Вряд ли здесь дело только в выучке, профессионализме и тренированности организма. Я знавал немало профи, которые, задумавшись, срывали элементарную растяжку или наступали на еле-еле замаскированную мину. Человек не может быть постоянно напряженным и сосредоточенным, даже если его рефлексы отточены как лезвие боевого ножа. И если нет у него личной удачи, или она была, да вдруг кончилась, то и в лоб завзятого ветерана всех известных войн и локальных конфликтов запросто может прилететь пуля, выпущенная своим же «салабоном», случайно дернувшим за спуск автомата…
        Похоже, моя личная удача пока еще была со мной.
        Пуля нейроманта ударила в АПС, висящий на моем поясе. Кобура рванула ремень, тот не выдержал - и лопнул, подарив мне пару секунд очень неприятных ощущений и предположений. Хорошо, что последние не оправдались.
        Внизу грохнуло, и сильно. Обычно с таким звуком падают стальные двери, в которые долбят тяжелыми предметами долго и настойчиво. Стало быть, дальнейшее лежание на полу грозило серьезными проблемами для здоровья. Проверять, как там мой АПС, времени не было. Собирать магазины, лежащие у стены, - тоже. Пытаться пролезть в узенькие окна, больше похожие на бойницы, - нереально. Потому я подхватил с пола то, что лежало поближе, - единственный магазин, отвлекший внимание нейроманта, вскочил на ноги и рванул к лестнице, ведущей на третий этаж.
        Два десятка ступеней я пролетел вихрем… и уперся в массивную деревянную дверь, обитую железом. Заперта… И замок в нее врезан нехилый, типа камерного. Ну, блин, была не была…
        Три короткие очереди в упор раскрошили дерево вокруг замка в мохнатую труху. Была б дверь металлической, при такой стрельбе на крохотной площадке третьего этажа я наверняка бы хватанул рикошетов. А тут - нормально, дерево все приняло в себя.
        Прямой удар ногой - и замок неожиданно легко провалился внутрь. Хорошо, успел стопу назад отдернуть, а то не очень удобно отстреливаться от преследователей, застряв берцем в двери. Кстати, преследователи-то вон они, уже топочут по лестнице, вот-вот в спальню ворвутся…
        Я толкнул дверь, вбежал в комнату. Отлично! Внутри - довольно мощная задвижка, скорее даже стальной засов. Несмотря на дырку в двери, преследователям придется с ним повозиться. Вряд ли кто рискнет сунуть руку и попытаться нащупать задвижку. Руки-то нелишние, вдруг я решу с другой стороны произвести ампутацию вражьих пальцев? А вот гранату кинуть внутрь преследователи могут, и запросто. Потому задерживаться в комнате не стоит, тем более что выход из нее имелся.
        Но я все-таки задержался, подарив преследователям несколько секунд. Просто не смог не задержаться.
        Комната была меньше спальни и гостиной раза в два. На самом деле она представляла собой что-то вроде пентхауса с отдельным выходом на крышу. И далеко не случайно закрывался этот пентхаус на такой мощный замок. И засов за собой хозяин наверняка не забывал задвигать, когда сидел здесь и любовался самой опасной своей коллекцией, по сравнению с которой собрание оружия на втором этаже - это так, плюнуть и растереть.
        Слышал я, что коллекционеры редко собирают что-то одно. Скажем, филателисты одновременно могут собирать спичечные этикетки, библиофилы - экслибрисы, а, например, фалеристы - коллекционировать крашеных солдатиков. Я б сам, глядишь, на гражданке ножи собирал или огнестрелы старинные, из которых еще пальнуть можно. Люблю я оружие, грешен…
        Но почивший в бозе нейромант удивил даже меня.
        На стенах пентхауса были развешены головы и части тел существ, населявших постъядерную Москву. Искусно выделанная рука нео, торчащая из искусственной трещины в штукатурке, держала на громадной ладони голову дампа. Глаза мутанта, перечеркнутые черными вертикальными зрачками, горели неистовым желтым огнем. Голова словно была готова сорваться с мохнатой подставки и впиться в посетителя почерневшими от крови зубами.
        Клешня какого-то боевого робота, вмонтированная в стальной держатель, проткнула насквозь половину туловища шама, из которой вниз свешивались обрывки кишечника. Вылезающий прямо из стены руконог сжимал в клешнях копье с насаженным на острие человеческим зародышем. И так далее, и тому подобное.
        Подобных композиций, развешенных по стенам, было около трех десятков, и люди занимали в них непоследнее место. С ходу я насчитал шесть трупов, живо напомнивших мне «картины» покойного Крагга, о которых рассказывал Данила. Получается, сейчас я пристрелил еще одного любителя делать из живых существ жуткие нетленные манекены. Что ж, видимо, не зря я в спальне отвернулся к автоматам и принялся отсоединять от них магазины, дав нейроманту шанс. Стрелять в безоружного - это неправильно, даже если есть за что. Получается, мое подсознание само сгенерировало тот промах, за что ему наше отдельное человеческое спасибо. Думаю, ворвавшиеся сюда кио и маркитанты недолго будут грустить о погибшем работодателе. Наверняка среди трупов найдутся их товарищи, некогда пропавшие без вести.
        Тем не менее оставаться в комнате не стоило. Преследователи, как и все порядочные военные, наверняка сначала стреляют, а потом думают.
        Я бросился к выходу на крышу - прозрачному балконному стеклопакету в деревянной раме. И где нейромант откопал это чудо? Вряд ли такое производят в разрушенной Москве. Хотя от маркитантов можно все ожидать - был бы заказчик, а они не только стеклопакет, а хоть шама лысого за деньги откопают, выпотрошат, сделают чучело и на стенку повесят заместо бра.
        Все эти отвлеченные мысли вертелись у меня в голове, пока я, рывком распахнув прозрачную дверь, несся по крыше прямо к ее краю. Позади меня раздавались мощные удары и жалобно скрипели мощные болты, выдираемые из деревянной двери. Не иначе охрана подтянула к процессу какого-нибудь портативного тактического робота, специализирующегося на выносе преград. Человек с такой силой молотить не может. Хотя, может, и не человек, а какой-нибудь киборг с гипертрофированной мускулатурой, компенсирующей малый объем мозга…
        - Сам-то больно умный, - проворчал я про себя. - Давно с крыши не прыгал, ниндзя?
        Не прыгал, признаться, давно. И вообще с высоты падать не люблю. Помнится, когда в Легионе свой первый парашют укладывал, с жизнью простился спокойно и без эмоций. Контракт подписан, и, даже если сильно захочется, бежать все равно некуда. А поверить в то, что эта большая тряпка сможет удержать меня от превращения в лепешку при падении с высоты три километра, мозг отказывался напрочь. Но ничего, удержала. И потом удерживала не раз. Но парашют - это парашют, а крыша второго этажа - это шесть метров до земли. Кто думает, что это фигня, рекомендую попробовать.
        Но, как и тогда в Легионе, прыгать пришлось. Только без парашюта, с приземлением на нижние конечности. Спасибо давней предпрыжковой подготовке - едва коснувшись подошвами земли, я ушел в перекат, гася инерцию. Инерцию-то я погасил, но вот плечом на какую-то торчащую из земли хрень все-таки напоролся. Камуфляж, правда, не пробило, но правое плечо онемело. Понятно, нерв ушиб, бляхамуха! Ладно, переживем. Главное, автомат цел, а остальное заживет как на крысособаке.
        Я вскочил на ноги и побежал к бетонному кубу без окон без дверей, за которым находились развороченные «Спайдером» ворота. Я очень надеялся, что робот уже перестал биться в агонии и мне удастся прорваться наружу.
        Увы, похоже, на сегодня лимит моей удачи был исчерпан.
        Завернув за угол, я увидел душераздирающую картину маслом.
        «Спайдер» действительно околел. Он валялся на спине, сильно напоминая огромное дохлое насекомое. Брюхо распорото, наружу вывалились механические кишки, стальные ноги торчат кверху словно арматурины из раскрошившейся бетонной плиты.
        Но с той стороны забора над погибшим собратом возвышалась головная башня хорошо знакомого мне «Чинука В12». Как раз такого я подстрелил на Большом Москворецком мосту, всадив ему в смотровую щель пулю со стальным сердечником. Только сейчас не было у меня ни СВД, ни патронов 7Н14, пули которых пробивают десятимиллиметровую стальную пластину с расстояния в двести пятьдесят метров. Про АК-104 я, конечно, ничего плохого сказать не могу, но из него палить по боевому роботу, да еще ночью - чистой воды самоубийство. Данила рассказывал, что «Чинуку» с расстояния в пятьдесят метров ничего не стоит снести метательным диском башку с плеч взрослого нео. Мне моя башка дорога как память, потому искушать судьбу я не стал. Сзади вот-вот должны были показаться преследователи, сообразившие, что подлый враг в моем лице сумел банально сделать ноги. Потому путь оставался только один.
        Вперед.
        К старой водонапорной башне… вход в которую был наглухо запечатан стальной плитой.
        Наплечный прожектор «Чинука» хорошо освещал древнее строение, сплошь увитое цветущим плющом-мутантом. Возможно, зрелище при свете дня экстремально красивое, да и в ночи было чем полюбоваться. Но не эстет я, когда сзади вот-вот начнут стрелять преследователи, а гора разумного металла, прекратив топтаться на месте, с интересом поворачивает в мою сторону головную башню. И не только ее…
        Плечевая пушка робота была модернизирована под что-то странное, напоминающее CD-плеер с наляпанным на него металлическим тюнингом. Но я как-то сразу просёк, что это за плеер, когда он вдруг начал бешено вращаться на плече хозяина, словно взбесившийся патефон.
        Дзинннь!!!
        Я успел с разбегу упасть в неглубокую лужу и проехаться по ней с полметра на брюхе, как ковшом экскаватора собирая воду воротником. Приятного мало, зато со свистом пролетевший над моей головой снаряд попал не в меня, а в водонапорную башню. Отрикошетил от нее и с недовольным визгом улетел в темноту. Вот ведь, пакость импортная, дискобол хренов! Небось нейромант перед смертью все-таки ментально вызвал подкрепление, подробно описав бронированному уроду мои приметы. Ладно, гады… Остается одно - укрыться за башней и отстреливаться, пока хватит патронов. А потом… Про потом не думаем. Просто стреляем одиночными, считаем патроны, а последний оставляем. Чисто на всякий случай…
        Броневая плита, прикрывавшая вход в башню, внезапно дрогнула и сдвинулась в сторону. В щель просочился какой-то дрищ в «горке» с до боли знакомой трубой в руках, оканчивающейся копьевидным навершием.
        - Твою мать! - заорал он, не замечая меня, что было вполне объяснимо.
        Похоже, хватанув воротником лишние пол-литра грязи из лужи, я все-таки достиг желаемого - «Чинук» потерял живую цель из виду. Мощный луч прожектора рыскал туда-сюда над моей головой, а я под такое дело благоразумно лежал в луже, даже не думая шевелиться.
        - Ты что, совсем охренел? - продолжал надрываться гранатометчик. - Башня на ладан дышит, а он по ней дисками!
        Понятно. Охрана нейроманта привыкла к боевым роботам, как привыкает помощник дрессировщика к львам и тиграм. Меня он просто не увидел, другой сектор «держал». Но когда «Чинук» долбанул по башне диском, не выдержал. А зря… Пост лучше не бросать, ибо чревато.
        Убивать парня было решительно не за что, а в щель просочиться нужно. Конечно, замуровывать себя в кирпичном цилиндре не лучший выход, но, когда другого нет - и этот отсрочка.
        Быстро подтянув колено к животу, я выдернул «Сталкер» из-за голенища и метнул его. В метании ножей я не большой спец, хотя в последнее время мне иногда с этим делом везет. Но пытаться адресно поразить цель из положения лежа да еще и вместе с ножнами - при моих скромных навыках дело абсолютно безнадежное. Потому в моем исполнении «Сталкер» полетел как придется. И как повезет тому, в кого я его бросил. У этого ножа внушительный металлический шип на торце рукояти, называемый «скул крашер», в переводе «проламыватель черепов». Если попадет «крашером» - плохо. Но тут уж извините, выбор у меня небольшой. Если же гардой или зачехленным клинком заедет - терпимо. Не вырубит, так удивит сильно, ибо весу в боевом ноже вместе с ножнами без малого полкило.
        Сейчас луч наплечного прожектора «Чинука» освещал гранатометчика. Ярко, до боли в глазах, потому я не разглядел, чем именно ему перепало. Но понял куда, так как гранатометчик вдруг поперхнулся очередным матюгом, выронил РПГ и схватился за горло.
        Я вскочил, спринтерским рывком преодолел разделяющее нас расстояние. Парень в «горке» стоял в позе блюющего бомжа, исподлобья смотрел на меня выпученными глазами и изо всех сил пытался протолкнуть в помятое горло порцию воздуха. Неприятное ощущение, согласен. Тем не менее его правая рука все-таки отпустила поврежденный кадык и рефлекторно потянулась к пистолету, висящему на поясе.
        А вот это я не люблю. Не сбавляя скорости бега, я слегка присел на правой ноге и, распрямившись, пробил гранатометчику самый обычный апперкот в подбородок. Очень эффективный удар, кстати. Главное, не промахнуться.
        Я не промахнулся. Парня разогнуло в обратную сторону и буквально забросило в щель между стальной плитой и кирпичным косяком, откуда он вылез полминуты назад. М-да, откуда мы пришли в этот мир, туда и возвращаемся. Нет, я далеко не циник, и вовсе не пошлые мыслишки ворочались у меня в голове, пока я экстренно подбирал гранатомет и свой нож. Я имел в виду во тьму.
        Внутри башни и вправду было темновато. Где-то далеко наверху, под потолком что-то светило - то ли лампочка, то ли масляный фонарь. Плюс в высокие и узкие окна просачивался бледный свет луны. Но и в полумраке я разглядел зубчатый засов, намертво приваренный к стальной плите, а также поворотный механизм с толстым штурвалом. Теперь понятно, почему гранатометчик просачивался в такую узкую щель. Замаешься, однако, ворочать эдакую дуру каждый раз, как захочется по нужде или просто проветриться.
        Но я «дуру» повернул шустро. Жить захочешь - и голыми руками задвинешь тяжеленную плиту, особенно когда по ней уже молотят пули преследователей.
        Клац!
        Плита намертво вошла в паз. Теперь все. Теперь меня отсюда можно вытащить, только разобрав башню либо разложив вокруг нее нехилый костер из сырой древесины. Но если особой растительности возле вокзала я не заметил, то насчет «разобрать» случиться могло запросто, если саперный «Чинук» доберется до моего укрытия.
        Кстати, с некоторых пор это было именно укрытие военного назначения, а не водонапорная башня. Все оборудование из нее давно разобрали и вытащили, оставив только мощный кирпичный каркас. После чего на всю трехэтажную высоту соорудили широкую винтовую лестницу, спиралью уходящую вверх. Неплохая замена сторожевой вышке. Такие стены разве что артиллерия возьмет или кумулятивная граната того же РПГ. Только вот сколько таких гранат понадобится, чтобы башню обрушить, - большой вопрос.
        Действовать надо было быстро. Я убедился, что гранатометчик лежит в глубоком нокауте, и быстренько снял с него ремень вместе с пистолетом - бегать в просторном маскировочном костюме неподпоясанным, мягко говоря, неудобно. Ремень застегнул за полсекунды (болтается немного, но потом подгоню), подхватил гранатомет и…
        - Стой где стоишь.
        Я поднял голову.
        Так. Понятно, почему я не услышал скрипа ступеней лестницы. Профессиональные вояки обычно ходят аккуратно.
        На уровне второго этажа стоял мужик лет сорока и спокойно так целился в меня из небольшого, но мощного спортивного арбалета. А за спиной у него… Ох, мама дорогая, мечта удава! Если мне это не снится, то из-за плеча мужика торчал узнаваемый ствол снайперской винтовки СВ-98, по эффективности высокоточной стрельбы превосходящей СВД процентов на двадцать. И плевать, что тяжелее она и затвор продольно-скользящий, из-за которого приходится после каждого выстрела патрон ручками досылать. Если снится снайперу на войне что-то хорошее, так это родной дом, любимая девушка и СВ-98.
        А вот мне, похоже, приснился пушистый зверек из тундры. Судя по тому, как дядя стоит, как расслаблены его плечи, как он свой арбалет держит и как смотрит на меня без прищура, внимательно, насквозь, - этот не промахнется. Свет луны падал как раз на его лицо, и на этом лице было написано заглавными буквами - только шевельнись, парень, и тогда не обессудь.
        Я и не шевелился. На фиг надо. Я и сам вот так смотреть умею, когда чую реальную опасность для своей шкуры. А дядя чуял.
        - Брось гранатомет, - сказал он тихо, но я его услышал даже сквозь грохот снаружи.
        - Ага, щаз, - ответил я, по-прежнему держа палец на спуске РПГ, заряженного осколочным выстрелом ОГ-7В, и осознавая что это не мат, а пат. То бишь тундровый зверек для обоих. Стрельнуть дядя, конечно, может, и сто процентов не промахнется, я в нем уверен. Но мы ж не в кино, где за выстрелом сразу же образуется полностью отключенный труп. Даже если болт мне глаз продырявит и мозг прошибет, все равно я на спуск нажать успею. И будет нам обоим билет в один конец до Края вечной войны без пересадок, даже несмотря на то, что мой РПГ направлен выстрелом в бетонный пол. Радиус поражения осколками в семьдесят метров - это не хухры-мухры.
        Так мы и стояли как два памятника миру во всем мире, пока стальная плита, заменяющая входную дверь, покрывалась коническими выпуклостями от мощных ударов снаружи. Нет, реально интересно, кто ж там так молотит? «Чинук» вроде в гордом одиночестве за воротами топчется, а больше роботов кроме дохлого «Спайдера» я в округе не заметил…
        В принципе, время играло на мужика с арбалетом. Высадят преследователи дверку, глядишь, меня ею и прихлопнет. А если не прихлопнет, то те, кто ее высадил, нарушителя спокойствия пристрелят или повяжут.
        Меня такой расклад в принципе не устраивал. Потому я начал потихоньку смещаться вправо, под крутой подъем деревянной лестницы, подпертой снизу мощными тёсаными столбами.
        - Куда намылился? - так же тихо поинтересовался снайпер.
        - А ты стрельни - и узнаешь, вместе сходим, - в тон ему ответил я.
        Бес его знает, на что я рассчитывал. Арбалетный болт смотрел мне точно между глаз, и за время моего недолгого путешествия вдоль стены линия выстрела не сместилась в сторону ни на сантиметр. И вряд ли сместится. Мужик туго знал своё дело. Вот только в подобных ситуациях стоять на месте и ждать расстрела или плена - извините, не моё. Лучше уж я пройдусь вдоль кирпичной стеночки, чем покорно встану возле нее и позволю себя шлепнуть. Честно говоря, всегда удивляла меня в фильмах безропотная покорность приговоренных к казни. Я б, например, попытался сделать хоть что-то, чем как баран подставляться под нож. Вот я сейчас и делал «что-то», не спеша уходя в непроглядную тень, отбрасываемую лестницей.
        - Всё, - прозвучало с лестницы. - Хорош гулять. Еще шаг - и стреляю.
        Силуэт снайпера четко обозначился на уровне узкого и высокого окна, не имеющего ни рам, ни стекол.
        Я прикинул шансы. Бросаю гранатомет, ухожу кувырком вбок под лестницу, выдергиваю из кобуры пистолет… Не вариант. Из-под лестницы он мне высунуться не даст. Стрелять вслепую сквозь ступени? Ох, сомневаюсь, что из этого будет толк… А вот если он сдернет свою СВ-98 с плеча и выстрелит только один раз прямо через лестницу…
        Короче, шансов не было. Но делать что-то нужно. Эх, была не была… Где наша не пропадала?
        И только я собрался совершить практически стопроцентное самоубийство, как что-то вжикнуло… Снайпер кивнул, словно соглашаясь с моими мыслями - да, мол, наша пока нигде не пропадала. Но от этого энергичного кивка его голова вдруг скатилась с крутых плеч, а вслед за ней, постояв с полсекунды словно в раздумье, упало на ступени и само обезглавленное тело. Арбалетный болт коротко свистнул, сорвавшись с тетивы, и, распоров воздух в миллиметре от моего уха, ударился в стену за моей спиной. Снайпер был профи, и, даже когда его голова уже отделилась от тела, палец, лежащий на спуске, самостоятельно совершил движение, при жизни доведенное до автоматизма.
        Конечно, не кивок был причиной столь радикального решения моей маленькой проблемы. В полуметре надо мной застрял в ступеньке лестницы металлический диск, с которого медленно и тягуче стекали вниз черные капли. Надо же! Глазастый «Чинук» рассмотрел меня в недрах башни, раскрутил свою металку и повторил неудачную попытку номер раз подстрелить намеченную жертву возле входа в башню. Но и вторая попытка не увенчалась успехом - снайпер-арбалетчик заслонил собой окно и получил в шею метательный диск, предназначенный для меня. Который, проходя через жилистую шею и позвонки, немного отклонился от траектории. Интересно, за что меня так не любят ходячие вёдра? Может, это нейромант последним усилием мысли вложил в их стальные черепушки устойчивый образ врага?
        Ну, это мой стиль - думать про всякую хрень и при этом действовать в турборежиме. Естественно, в тот момент, когда тело снайпера только начало заваливаться вперед, меня уже не было на месте. Получать в череп третий диск от «Чинука» в мои планы не входило. Они были гораздо более прозаическими.
        Я не стал сдергивать с плеча автомат. При всех неоспоримых достоинствах АК не думаю, что он является оптимальным оружием, которым можно отстреляться от боевого робота. К тому же на фига эксперименты, когда прямо перед тобой лежит мечта любого вменяемого специалиста по убийству себе подобных с безопасного расстояния?
        Согнувшись в три погибели, на корточках я буквально взлетел по лестнице. Вот уж не думал, что умею носиться гусиным шагом, перепрыгивая через ступеньку. Хотя, жить захочешь, еще не так шевелиться начнешь.
        Одно движение - и СВ-98 в моих руках. Очень удобно, кстати, снимать винтовки с обезглавленных врагов. Ничего не мешается, только вот крови много, отчего ремень для ношения стал мокрым и скользким. Но это нам не привыкать. Камуфла моя навороченная, драная и вонючая, после всего вряд ли поддастся стирке и штопке, так что пятном больше, пятном меньше - разницы никакой.
        Быстро обыскав труп, я нашел полный колчан арбалетных болтов, запасной магазин к винтовке, снаряженный под завязку, и гранату Ф-1. Очень замечательно! Настолько, что арбалет можно проигнорировать, хотя был он качеством несравнимо лучше дампского…
        Я отчетливо слышал гул, доносящийся снаружи. И шел он не от ударов в стальную плиту, заблокировавшую вход, которые, кстати, прекратились. И мне было вполне ясно, что сейчас происходит у подножия водонапорной башни, даже в окно высовываться не надо.
        Перешагнув через мертвого собрата, к моему укрытию направлялся «Чинук В12», наконец сумевший то ли перебраться через труп «Спайдера», то ли отодвинуть его с дороги. Моей крови остро жаждала тяжелая стальная пакость, специально созданная для создания и разрушения преград. Много ли ей потребуется времени, чтобы разобрать на кирпичи старую водонапорную башню? Думаю, с его сноровкой не особенно. Даже знаю, с чего начнет. Сунет клешню в окно, поднатужится - и вырвет кусок стены. Или раскрошит, если раствор между кирпичами совсем никуда не годен. Интересно, сколько ему понадобится движений для того, чтобы развалить древнее сооружение? Все-таки, наверно, больше, чем мне для того, чтобы проверить содержимое магазина винтовки, передернуть затвор… и подняться во весь рост.
        Нас разделяло метров пять, не более. Он смотрел на меня, а я - на него. Полуразумная боевая машина, пережившая двести лет постапокалипсиса, и человек разумный с теперь уже очень древней винтовкой в руках…
        Надеюсь, разумный…
        Действительно, стрелять из автомата даже с такого расстояния было делом бесполезным. Вряд ли патрон 7,62х39 миллиметров возьмет бронестекло такой толщины, за двести лет лишь слегка помутневшее от времени. А вот винтовочный 7,62х54 - совсем другое дело. Правда, сильно ли мне это поможет?
        Плечевая пушка робота зажужжала вновь. Кто окажется быстрее - человек, вставший в полный рост и вскидывающий свое оружие, жалкое с виду по сравнению с этакой громадиной, или боевая машина, приспособившаяся к измененным условиям и научившаяся выживать без участия человека?
        Мы выстрелили одновременно. Клянусь, за долю мгновения до того, как бронебойная пуля прошила толстенное стекло, я увидел за ним глаза. Испуганные. Человеческие…
        А потом я почувствовал, как к моей щеке словно приложили раскаленную проволоку - и тут же отпустили. За ворот камуфляжа потекло горячее. Я потом подумаю, почему робот промахнулся, сейчас немного не до этого. Хотя, возможно, он просто испугался и дернулся. Как знать, может, и там, на даниловском мосту, нанятый Краггом нейромант наблюдал из-за укрытия за своим «Чинуком» и, запомнив того, кто убил его робота, потом невольно передал образ врага своим подчиненным. А те проанализировали печальную историю своего собрата и сделали выводы. М-да… Иногда подобные выводы о явно преувеличенных возможностях потенциального врага могут стоить жизни…
        Робот медленно проседал вниз под собственной тяжестью, заваливаясь на бок. Причем прямо на отряд охраны нейроманта, до этого пытавшийся вынести дверь водонапорной башни, но с появлением «Чинука» временно притормозивший работу. Снизу раздались крики, народ начал разбегаться. Я увидел, как отпрыгнуло в сторону приземистое существо, бока которого сверкнули металлом. Такого робота я еще не видел. Ну и хрен с ним, век бы его не видать. Небось эта самая тварь и пыталась вынести стальную плиту, прикрывавшую вход. Может, теперь одумается?
        Снаружи грохнуло. Это завалился на бок подстреленный «Чинук». Значит, у меня есть небольшая передышка, пока противник проведет рекогносцировку и с новой силой возьмется за штурм башни. Самое время провести ревизию вооружения. Но для начала надо разобраться с позициями.
        Я закинул за спину винтовку и осторожно поднялся вверх по лестнице, выставив автомат перед собой. Мало ли, вдруг на третьем этаже еще один сторож прячется?
        Нет, обошлось. На верхней площадке обнаружился брезентовый навес, под которым в случае чего можно было укрыться от непогоды, две сидушки из полипропилена, два прожектора (один включен), рюкзак и небольшая печка-буржуйка с запасом дров. В печке горел огонь, а на ней стояла огромная сковорода, в которой уже начало пригорать что-то аппетитно пахнущее.
        Мой желудок тут же дал о себе знать. Мол, хозяин, война войной, а кушал ты последний раз в «Благоухающем роднике». И было это давно и неправда, так как шайнская еда переваривается моментом.
        Может, кому и дико покажется - обложили мужика в какой-то старой башне со всех сторон, а он в чужом рюкзаке аптечку с ложкой ищет. И искренне радуется, что нашел и то и другое.
        Сверху все хорошо было видно, я специально ногой прожектор пнул, чтобы он светил куда надо. Охрана, шуганувшись в сторону от падающего робота, потихоньку возвращалась на прежние позиции. Возвращалась опасливо, хоронясь за естественными укрытиями и поглядывая наверх. Я б тоже особо вперед не рвался, когда только что на моих глазах завалили такую громадину. Интересно, а чего они так суетятся? Начальство валяется в своей резиденции с пулей в башке, с какой бы радости охране теперь переть грудью на амбразуры? Ан нет, не уходят. Тихарятся за укрытиями и ждут чего-то. Ну ладно, и мы подождем, нам спешить точно некуда.
        На разрезанную диском щеку я вылил пузырек хлоргексидина, найденный в чужой аптечке. Свою портативную, заныканную в нарукавном кармане, лучше поберечь на крайний случай. Тут же, хоть и кровит нехило, а по сути царапина. Правда, шрам от нее на физиономии может остаться неслабый, но мне не в кино сниматься, переживу. Тем более что кино тут нет, и вряд ли оно появится в ближайшем будущем.
        После дезинфекции я осторожно промокнул края разреза салфеткой (хрен ее знает, стерильная она после стольких лет или нет), после чего стянул их пластырем, упаковка которого внушала надежды. Хоть и был тот пластырь выпуска 2012 года, но на нем стоял красный штамп «Восстановлено. Клан маркитантов „Савеловские“». О как! Знак качества! Проверено, мин и бактерий нет, клейте на морду смело.
        Ну я и наклеил. Держится, несмотря на отросшую щетину. Совсем недавно имел я привычку скоблить «Бритвой» лицо по утрам. Даже без пены все шло отлично с эдакой-то заточкой. Водой плеснул на физиономию - и понеслось. Нынче «Бритвы» у меня нет… Так, стоп. Месть - продукт скоропортящийся. Если ее долго готовить, то рано или поздно возникает мысль: «А, может, ну его? Бес с ним, разошлись и забыли? Прошлого не вернуть. Да и вообще, некоторые советуют, что по-хорошему надо бы еще и другую щеку подставить. Здоровую. Чтобы по ней другим метательным диском чиркнули для симметрии».
        Ни в коем случае. Мстить надо правильно. Просто поставить себе цель и идти к ней. Меньше думать о самой мести и просто делать то, что наметил. Без эмоций и рассуждений о правильности, неправильности, добре или зле. Тогда идти к такой цели можно вечно. До тех пор, пока не достигнешь ее и не сделаешь то, что должен.
        В общем, щеку я заклеил и сейчас стоял дум великих полн со сковородкой в одной руке и обгрызенной деревянной ложкой в другой. Чавканье думам не мешало, как и наметившееся волнение среди осаждающих. Понятное дело - когда в тебя сверху не стреляют, наверно, можно и высунуться немножко, и перебежать с места на место, и даже встать в полный рост. Интересно, что там за самонадеянный идиот маячит в свете прожектора, да еще какой-то тряпкой машет?
        - Слышь, ты, - донеслось снизу. - Поговорим?
        - Ну давай, - крикнул я в ответ и приготовился слушать, одновременно орудуя ложкой. Когда говорят, обычно не стреляют. А сейчас мне нужны были еще две-три минуты для того, чтобы расправиться с содержимым сковородки. Колбаса, мясной фарш, картошка, рисовая каша, какие-то специи. И все по-походному, в одной посудине, как я и привык.
        - Тебе минут пять жить осталось. Сдаваться не думаешь?
        - Не-а.
        Мммм… Как вкусно-то! Мне пять минут не нужно. Мне три дай, господин парламентер, а потом я уж как-нибудь разберусь, кому сколько жить осталось.
        - Ну смотри. Если надеешься отсидеться, то это ты зря. У Драйва сын остался, и он смерть отца тебе никогда не простит.
        Надо же! Ну что ж, папа сам виноват. Нечего было меня сначала глушить в кабаке, потом в клетку сажать, а после в гладиаторы определять на потеху толпе. Я вообще, по жизни-то человек добрый. Если, конечно, меня не злить.
        - Если сдашься, с тебя три боя в «бочке». Выживешь - иди на все четыре стороны.
        - А как же сыновняя месть?
        - Это уже будет ваше личное дело с Фебом, сыном Драйва. Предложение насчет трех боев исходит от клана савеловских маркитантов. В случае твоей победы мы не будем предъявлять тебе счетов за ущерб, даже скидку предоставим при последующей покупке товаров.
        «А Снайпер слушает да ест», - подумал я, выскребая ложкой остатки ужина.
        - Большая скидка?
        Поинтересовался чисто ради любопытства. Небось прикалывается парламентер…
        - Пять процентов!
        Я чуть колбасой не подавился. А ведь он серьезно! Интересно, они там что, трёхнулись вконец на своей торговле?
        Маркитант подождал, заложив руки за спину. Потом, состроив недовольную гримасу, начал перекатываться с пятки на носок. Понятное дело, прожектор в морду - это всегда неприятно. Да и кто знает этого на башне, вдруг он сейчас из винтовки прямо в лоб целится?
        Не, маркитант, не боись. Есть у меня такая чушь в голове, называется: «Мой личный моральный кодекс». Конечно, за нарушение его никто с меня ничего не спросит, тем более в условиях войны и тотальной постапокалиптики. Просто я себя уважать перестану, а самоуважение для меня фактор крайне важный. Даже более важный, чем пожрать вкусно и много.
        - Не, господин продавец, - крикнул я вниз. - Спасибо, конечно, но я уж как-нибудь так. Без процентов.
        - А зря, - хмыкнул маркитант. - Так у тебя хоть какой-то шанс был.
        И свалил в темноту.
        «Надо же, - подумал я, ставя сковороду обратно на печку и потягиваясь. - А я на десерт поторговаться собирался…»
        Однако потянуться как следует не получилось. На середине движения в кирпич рядом со мной ударила пуля. Отколола кусочек от края, возмущенно взвизгнула и улетела в черное ночное небо.
        Вот вы как? Ладно, что-то я расслабился не к добру. Поели - теперь можно и пострелять.
        Конечно, арсенал у меня был скромный, но против пехоты, шарящейся у подножия башни, терпимый. Переведя свой АК в режим стрельбы одиночными, я принялся зачищать территорию, экономно расходуя боеприпас и в то же время стараясь особенно не высовываться. Те, кто додумывал старую кирпичную конструкцию до наблюдательной башни, были ребята с фантазией. Например, в верхней ее части они прорезали зубцы, отчего башня стала смахивать на средневековую. То, что работа относительно недавняя, было видно по свежим сколам. Зато теперь караульные были максимально прикрыты от обстрела снизу и при этом могли вести огонь, особенно не опасаясь быть подстреленными.
        Стрелять приходилось навскидку, высовываясь на мгновение из-за укрытия и снова прячась. Бил я фактически по теням, мелькавшим то тут, то там, потому далеко не все мои выстрелы достигли цели. Но все же я точно положил троих, прежде чем заметил фигуру, высунувшуюся из-за бетонного куба. В руках фигуры я различил характерную трубу, аналогичную той, что лежала на полу под моими ногами. А вот это плохо. Гранатомет в мои планы не вписывался. Даже если промажет и только зубец собьет, контузия мне обеспечена.
        Это понимали и остальные стрелки, которые принялись с усердием, достойным лучшего применения, прикрывать гранатометчика огнем, не давая мне высунуться. Пули дождем хлестали по кирпичам, вышибая из них тучи крошева, застилавшего мне обзор. Одна из пуль, отлетев рикошетом, разбила прожектор. Неприятно, конечно, но по-любому лучше, чем мне между глаз…
        Все-таки мне удалось подстрелить гранатометчика, высунувшись буквально на долю секунды. Черная фигура, уже изготовившаяся к выстрелу, выронила свое оружие и, держась за плечо, нырнула за укрытие. Что ж, несколько секунд у меня есть до тех пор, пока кто-то из целых и невредимых не поднимет РПГ и не осуществит задумку своего невезучего товарища.
        Ждать этого я, естественно, не стал. Положив на дощатый пол разогретый выстрелами пустой автомат, я подхватил свой гранатомет с единственным выстрелом.
        Маркитанты вели обстрел грамотно. Но даже в грамотном обстреле порой возникают мгновения, когда двоим или троим стрелкам приходится практически одновременно сменить магазины. То есть интенсивность обстрела снижается. Вот в такой момент, улучив мгновение, я и выстрелил, метя не по людям, а по лежащему на земле вражьему РПГ.
        Детонация - штука неприятная. Рвануло хорошо, разбросав в разные стороны сразу двоих маркитантов - одного, наклонившегося к гранатомету, и второго, прикрывавшего товарища. Достало ли осколками еще кого-то, я не понял - несмотря на луну, светившую словно большой фонарь, ночь есть ночь, и, что там делается в глубоких тенях, отбрасываемых разнообразными возможными укрытиями, сам черт не разберет.
        Но интенсивность обстрела внезапно резко сошла на нет, а потом беспорядочная стрельба и вообще прекратилась. От нее остался лишь характерный звон в ушах, вонь пороховой гари да пустой АК в моих руках. Вовремя маркитанты сдулись. СВ-98 штука, конечно, замечательная, но громоздкая и для скоротечного боя точно не подходит. Интересно, какую пакость задумала охрана Драйва - или теперь уже Феба? Кстати, имечко знакомое, где-то я его уже слышал. Вспомнить бы где…
        Но в следующую секунду мне стало не до странных имен. Со стороны вокзала послышалось мерное лязганье и гул, которые ни с чем невозможно спутать.
        Я, пригибаясь на всякий случай, перебежал на противоположную сторону площадки, высунулся между зубцами - и невольно присвистнул. А вот это, похоже, действительно финиш…
        От Савеловского вокзала в мою сторону не спеша направлялись сразу три боевых робота. «Спайдер», еще один «Чинук В12» и относительно небольшая, около десяти метров в длину, тварь, одновременно смахивающая и на робота обслуги, стального тираннозавра «Рекса», и на ту шуструю паскуду, которая пыталась вынести бронеплиту, прикрывавшую вход в башню. Уж не она ли, поняв безнадежность людских потуг выковырять из башни зловредного хомо, оставила молотьбу башкой по двери и просто сбегала за подмогой? Похоже, рухнувшая дверь, ведущая в апартаменты Драйва, тоже ее рук дело. Вернее, стальной башки, агрессивно сверкающей в лунном свете. Тот это или не тот робот, который ломился в башню, оставляя вмятины на бронелисте, я не понял. Впрочем, какая разница, кто через каких-нибудь пятнадцать-двадцать минут будет забрасывать тебя в пасть по частям? Правильно, никакой.
        В отличие от «Рекса», этот вид «тираннозавра» имел куда более легкую конструкцию, стремительные обводы и отличался быстрыми, плавными движениями, которые я сразу охарактеризовал коротко - «хрен попадешь». При передвижении робот постоянно «качал маятник», припадая то на одну лапу, то на другую и двигаясь по непредсказуемой траектории. Вполне возможно, что это не постоянная его манера передвижения, а «боевой вариант» с учетом моих возможностей.
        Которых, кстати, оставалось совсем немного. Но попытаться все-таки стоило. Роботы были от меня на расстоянии около двухсот метров, так что если не съем, то хоть понадкусываю перед тем, как эта троица не примется синхронно шатать мою кирпичную трехэтажную трубу. Кстати, интересно, кто теперь-то после смерти нейромана управлял этими жестянками? Феб, горящий жаждой мести? А может, какая-то хитрая программа, заложенная Драйвом на случай своей смерти, мол, любой ценой найти и покарать убивца? Или же и вправду мелкий паскудный робот разобиделся, что не смог вскрыть консерву, и тупо позвал корешей на подмогу? Хотя какая теперь-то разница? Вечно в самые критические моменты лезет мне в голову всякая чушь…
        «Тираннозавра» я оставил напоследок и попробовал проверенным методом наказать за самонадеянность «Чинука». Однако обломался жестоко. Учтя печальный опыт собрата, валяющегося у подножия водонапорной башни, биоробот просто прикрыл морду манипулятором, словно пародируя известный интернет-смайл «ОМГ», и в этом слегка комичном положении продолжал переть вперед. Куда стрелять в «Спайдера», я не имел ни малейшего понятия. Экспериментируя, потратил четыре патрона впустую, но результата не добился. Огромный стальной паук продолжал идти вперед, потряхивая манипуляторами, словно боксер, разминающийся перед схваткой.
        А пройти им оставалось меньше ста метров…
        Я принялся стрелять фактически непрерывно по тем точкам, которые казались мне хоть немного уязвимыми. Разрушительная сила СВ-98, особенно на таком расстоянии, это не хухры-мухры. Мне удалось заклинить одну «ногу» «Спайдера» из восьми, но на скорости передвижения паука-инвалида это не сказалось. Он просто продолжал идти, волоча за собой покалеченную конечность и не обращая на нее ни малейшего внимания. Я заметил, как в кустах возле дороги мелькнул стальной бок «пристяжи». Мелькнул - и скрылся обратно. Может, Колян (хотелось бы искренне верить, что он остался цел и невредим), а может, просто обычный серв дожидается команды, чтоб приступить к ремонту бронированного паука, которому моя винтовка вместе со мной страшны не более, чем мне рассерженный воробей.
        Тем временем с плеч «Чинука» сорвались сразу два метательных диска, и мне пришлось рухнуть на дощатый пол. Откуда, повернув голову, я наблюдал, как словно срезанный «болгаркой» распадается надвое кирпичный зубец. Осколки кладки, грохоча, рухнули вниз вместе с моими надеждами помереть красиво и достойно. Вот только когда в винтовке остается всего два патрона, достойная погибель имеет немного вариантов. Например, высунуться, пока «Чинук» перезаряжает плечевые пушки, стрельнуть два раза - скорее всего, безрезультатно, - после чего достать из кобуры пистолет и банально пустить себе пулю в лоб. Ибо стрелять из карманной артиллерии по боевым роботам не просто бесполезно, но еще и смешно, что никак не вписывается в рамки красивого ухода из жизни. Кстати, в суматохе я так и не удосужился посмотреть, что у меня висит на поясе в объемной кобуре от ТТ. Вполне возможно, что и не «Тульский Токарева», под такой объемный пенал многие стволы подойдут.
        «Ну вот заодно и узнаешь», - хмыкнул я.
        Оптикой пользоваться уже не было смысла, потому я сдернул с планки Пикатинни штатный прицел, сунул его в объемный карман камуфляжа и, высунувшись из-за уцелевшего кирпичного зубца, приник к винтовке.
        Выстрел… Передернуть затвор… Выстрел… Всё.
        Я довольно спокойно отложил винтовку, расстегнул кобуру и поднялся на ноги. Позёрство, конечно, может, даже мальчишество. А плевать. Не ползать же до последнего по неструганому полу, собирая коленями занозы. Помереть по-возможности надо красиво, чтоб самому было в удовольствие. Это ж как первый прыжок с парашютом. И страшно, конечно, и в то же время кураж разбирает. Всегда уважал тех, кто умирает достойно. Что ж мне теперь, в последнюю минуту перестать уважать самого себя?
        ТТ штука мощная. Если из такого стреляться, то в результате можно не сомневаться. Правда, в последний момент я как-то передумал заканчивать жизнь самоубийством. «Лучше помучиться», как говорил товарищ Сухов. Авось напоследок какому-нибудь из роботов хоть глаз выбью, все на душе легче. Кстати, из ТТ такое может получиться. Проникающая способность у патрона 7,62х25 миллиметров изрядная, с небольшого расстояния пуля со стальным сердечником шьет почти все известные бронежилеты. Так что планы меняются. Помираем красиво, но иначе, чем предполагалось вначале.
        В общем, стоял я на стене, наблюдая за приближающимися роботами. На востоке свинцовое небо медленно наливалось рассветной кровью. Луна побледнела, словно с испугу, и скрылась за тучами, спасаясь от первых лучей солнца, которые уже деловито разгоняли легкий предрассветный туман, словно огненной метлой пытаясь очистить мир от того, что люди и нелюди успели натворить за ночь.
        Но все еще только начиналось. Роботы, несомненно, меня заметили, но больше не стреляли. То ли снаряды экономили, то ли кончились у них те снаряды, то ли они просто решили подойти поближе и одним ударом разделаться с надоедливым хомо, причинившим столько хлопот.
        Первым к башне подошел «Спайдер». Жутковатое зрелище. Маленькие крабьи глаза на отростках покачивались над гигантским стальным корпусом, основательно побитым и поцарапанным. Боевой робот словно прикидывал, как половчее сцапать небольшой кусочек мяса, нагло торчащий над сколотым зубцом башни.
        - Ну давай, - усмехнулся я. - Как в ковбойском фильме. Помнишь такие? Снимали ваши до Последней войны. Кто быстрее.
        На мгновение мне показалось, что в глазках робота мелькнуло понимание. Ну да, там внутри, за бронеплитой человеческие мозги, напичканные электроникой. Только вряд ли они помнят, что такое древние фильмы. За столько лет весь мир превратился в сплошной кошмар, какой не придумает даже самое больное воображение. До воспоминаний ли боевой машине, вынужденной двести лет бороться за выживание?
        …Стальная клешня величиной с грузовик метнулась ко мне. Я выстрелил, уже понимая, что даже в случае попадания ни черта не успею сделать - слишком велика инерция движения манипулятора. Но в самый последний момент, когда страшный удар должен был смести меня с башни, робот подпрыгнул…
        Я вначале ничего не понял. Клешня смела на своем пути несколько кирпичных зубцов - и вдруг, не достав до меня буквально пары метров, круто ушла вверх… Робота словно приподняло над землей, после чего его мощная бронированная спина внезапно раскололась надвое, выбросив наружу сноп огня, дыма и осколков.
        Грохнуло тоже неслабо. Я рефлекторно отскочил к середине площадки. Над моей головой просвистело что-то, не иначе какая-то деталь, выброшенная взрывом из нутра биоробота…
        Интересное существо человек. Только что готовился уйти из жизни красиво, а теперь, пригибаясь, выглядывает из-за зубца, пытаясь понять, что же такое происходит внизу.
        А внизу творилось непонятное. Со стороны Савеловского вокзала по роботам молотили ракеты странной конструкции. За ними тянулись не белые струи газа, как за зарядами, выпущенными современными переносными зенитно-ракетными комплексами, а чадящие, черные, дымные следы, что, впрочем, на результативности обстрела не сказалось. Причем стрельба шла не только по боевым машинам, вознамерившимся развалить водонапорную башню. Нетипичные ракеты молотили по всей территории базы маркитантов, превращая ее в огненный ад.
        «Чинук» свалил сразу. Вновь прикрыл морду клешней, развернулся на одном месте и втопил так, что только столб асфальтовой пыли за ним и остался. Ну да, небось потому и дожил до сего дня, что знал, где стоит воевать, а где лучше воздержаться.
        Но сейчас меня больше интересовал юркий динозавр, которого нигде не было видно. Первое правило снайпера: когда не видишь врага - это очень плохо. Но еще хуже, когда при этом он видит тебя.
        Правда, через несколько секунд я понял: динозавру и не надо было меня видеть. Он знал, где искать жертву, и сейчас решил все-таки попробовать еще разок прорваться к цели. Вот ведь упорная тварь! Пол затрясся под моими ногами - это внизу возобновились удары в стальную плиту, заменяющую дверь в водонапорную башню…
        Три этажа - это, конечно, много. Правда, если вопрос стоит о жизни и смерти, то можно попытаться прыгнуть откуда угодно, коли нет иных вариантов. Башня была, по идее, трехэтажной, но каждый ее этаж при этом равнялся двум этажам «хрущевки». Сигать вниз с такой высоты - почти наверняка самоубийство, а от идеи мочить себя любимого я отказался бесповоротно. В узкие окна башни пролезть было нереально, потому я, закинув за спину разряженный автомат и схватив СВ-98, решил попробовать другой вариант - и ринулся вниз по лестнице. Будь что будет, а опасность лучше встречать лицом к морде, даже если эта морда стальная и экстремально зубастая.
        Не привык я бросать оружие, пусть даже оно и без патронов. Не в моих это правилах. Потому я и бежал вниз по лестнице, груженный огнестрельным, но бесполезным железом, совершенно не представляя, на кой оно мне сдалось в поединке с боевым роботом. Ну и что? Некоторые по привычке с нелюбимыми женами живут, а это будет пострашнее поединка с динозавром.
        Когда я, перепрыгнув через последнюю ступеньку, приземлился рядом с трупом гранатометчика, правый угол стальной плиты уже отходил от косяка на полметра. Сверху мне за шиворот сыпалась кирпичная крошка, стены тряслись от мощных ударов, а я лишь стоял на месте и просто наблюдал. Наверно, так же какие-нибудь мои далекие предки глядели обреченно на внутреннюю сторону крепостных ворот, по которым враги молотили крепостным тараном. Все всё понимали, но стояли, сжимая в руках оружие, готовые ринуться в последний бой. А у меня даже и оружия-то никакого нет против живого тарана, молотящего по плите…
        Стальной бронированный лист подвел, не выдержав столь яростной атаки. Зато не подвел засов, чуть не на полметра ушедший в стену с каждой стороны. Я помню, я ж сам эту дверь закрывал. И сейчас лист брони постепенно загибался сверху внутрь относительно засова, словно кусок бумаги, оборачивающийся вокруг карандаша.
        Еще удар… Еще…
        Крррак!!!
        Броня не выдержала и переломилась надвое. Верхняя часть толстенной двери отлетела к стене, воткнулась в землю и встала на ребро, словно топор гильотины - я только-только отскочить успел. И сразу же в проломе появилась оскаленная морда стального динозавра с чуть примятым кончиком носа, отчего робот стал немного похож на собаку-боксера. Еще бы! Так себя об стену убивать - никакая бронехаря не спасет. Все же думается мне, не по собственной инициативе так рвется сюда эта пакость. Не иначе Феб, не сумевший удержать громадного «Чинука» от бегства с поля боя, решил любой ценой наказать убийцу папаши при помощи последнего доступного ящера-серва.
        К такому выводу я пришел неспроста. Робот, зыркнув туда-сюда крохотными глазками, глубоко сидящими в черепе, просунул одну лапу в пролом… и принялся крутить колесо засова. Причем небезуспешно. Каленая толстенная железяка даже не погнулась во время безумной атаки и сейчас, заскрипев недовольно, начала медленно выходить из паза. То, что сейчас делал ящер, было стопроцентно продиктовано человеческим интеллектом, умеющим управлять эдакими тварями на расстоянии. Сам бы биоробот обслуги до такого точно не додумался…
        Что делали вышеупомянутые предки, когда падали наконец ворота их крепостей и штурмующие врывались в замки? Правильно, бились до последнего. Ибо пощады не будет, а мертвые сраму не имут.
        Деваться мне было некуда. Понятное дело, деревянная лестница робота не выдержит, но что ему стоит выбить подпорки и подождать пару секунд, когда свежее мясо брякнется к нему сверху прямо в пасть? Да и не за этим я спускался сверху, чтобы бежать обратно.
        Потому я и бросился вперед, занеся над головой тяжелую винтовку. Прошлый опыт показал, что глаза есть, пожалуй, единственное уязвимое место этих тварей. Стрелять по ним из пистолета дело дохлое, просто не попаду. Ящер попался больно шустрый и хорошо соображающий, так что скорее меня самого рикошетами посечет, чем я роботу гляделку продырявлю. Вот я и попер с дубиной на танк. Понятное дело, что ни хрена не получится, но, может, хоть глаз гаду выбью! Такая меня злость охватила, просто жуть. Переклинило то есть. А в таком состоянии не попытаться напоследок дать в морду боевому роботу - страшное преступление.
        Но не получилось… Больно ловок оказался, зараза. Разинул пасть, слегка мотнул башкой - и остался у меня в руках только сплющенный на противоположном конце огрызок ствола. Даже рывка не было. Просто - клац! - и две трети винтовки исчезли внутри робота. Твою мать, из чего ж им зубы делали-то? Наверно, из чего-то экстремально крепкого, если они до сих пор в идеальной сохранности и вон на что способны…
        Ящер двинул челюстями. В пасти хрустнули детали СВ-98, перемалываемые мощным прессом. Чтоб ты подавился, сука!
        В отчаянии я со всей дури швырнул огрызок ствола в чешуйчатую морду. При этом правая пола моего камуфляжа ощутимо долбанула меня по бедру, словно у меня в кармане лежало что-то тяжелое, о чем я в состоянии безудержной и бесполезной боевой ярости напрочь забыл…
        Наверно, ящером действительно управлял человек, глядя сквозь его камеры собственными глазами. Потому, спасая глаза от летящего куска стали, робот рефлекторно отклонил морду вправо - но тут же повернул башку обратно, разинул пасть и заорал. Яростно, страшно, с надрывом, так что аж по шкуре мороз прошел…
        Но гусиная кожа никогда не была поводом для того, чтобы не выдернуть чеку из гранаты и не швырнуть ее в такую несложную мишень…
        Поймав пастью дополнительные полкило с лишним, динозавр челюсти тут же рефлекторно захлопнул, попутно соображая, что за бонус ему достался к древесностальным опилкам, оставшимся от моей винтовки. Может, чокнутой жертве все надоело, и он свою нетяжелую голову сунул туда, где ей давно полагалось быть в такой ситуации?
        Ящер просчитался. Я вместе со своей абсолютно целой головой сейчас несся к осколку бронещита, так удачно ставшему на ребро, одним обломанным краем вонзившись в стену на четверть кирпича…
        Ф-1, конечно, граната противопехотная, для поражения бронированных целей не предназначенная. Но в замкнутом пространстве, например брошенная в открытый люк БТРа, способна творить чудеса разрушения.
        Хлопок был почти неслышным. Но результативным.
        Голова ящера судорожно дернулась, из ноздрей полыхнуло. Мощная нижняя челюсть робота отскочила вниз и повисла на одном шарнире - второй лопнул. По нижнему этажу башни распространился едкий запах сгоревшего тротила.
        Робот еще дергался, силясь поднять голову, в его изуродованной пасти что-то искрило… Но это уже была агония.
        К сильным противникам я стараюсь относиться с уважением. Особенно к поверженным. Зачем твари мучиться, пусть даже механической?
        Когда я достал пистолет, бронированный ящер замер. Мне показалось, будто в его глазах-камерах мелькнуло что-то, похожее на благодарность. Чушь, конечно, камеры ничего излучать не могут, но кто знает, что за оптика встроена в столь причудливые механизмы с человеческими мозгами?
        Понятно, что если глаз биоробота свободно пробивается мечом, то уж пулей со стальным сердечником и подавно. К тому же робот уже почти не дергался, потому я не опасался рикошета от случайного промаха. То мгновение, пока я целился, био не шевелился. И смотрел на меня.
        - До встречи, воин, в Краю вечной войны, - прошептал я.
        И выстрелил…
        …Собрать в один вещмешок все, что было при себе у снайпера и гранатометчика, было делом пяти минут. Среди трофеев оказались три армейских сухпая советского образца в картонных коробках со знакомым штампом «Восстановлено. Клан маркитантов „Савеловские“», пара оранжевых аптечек АИ-2, клейменные аналогично, швейцарский перочинный ножик с шестью предметами в отличном состоянии, два пенополиэтиленовых коврика для сидения на пятой точке, пачка папирос «Беломорканал», коробок спичек в полиэтиленовом пакете… и всё.
        Словом, «сидор» получился тощим. Хотя что еще людям в караул с собой брать? Правильно, пожрать да погреться. И на том спасибо.
        Гранатометчик так и не пришел в себя. Я перевернул его - и ладонью вляпался в мокрое. Понятно. Небольшой осколок величиной с пол-ладони торчал у него чуть ниже уха. Кровь уже перестала течь, почти вся впитавшись в утоптанный земляной пол. Что ж, увы, парню сегодня не повезло дважды. На войне как на войне. Причем данная поговорка справедлива и в тех случаях, где гражданский, никогда на той войне не бывавший, презрительно усмехнется и осуждающе покачает головой. Ничего, попадет - разом перестанет ухмыляться и станет делать то же, что и все.
        Это я все к тому, что мой камуфляж расцветкой напоминал уже не лиственный лес, а драную тряпку, которой долго и вдумчиво мыли полы на бойне. Потому пришлось его с себя содрать, раздеть еще теплый труп гранатометчика и натянуть на себя его «пальму», перешитую из советского камуфляжа образца 1944 года, - похоже, это была стандартная униформа савеловских маркитантов, в другой одёжке я их тут и не встречал. «Пальма» оказалась немного великовата, но сойдет. Свободная одежда всегда лучше той, что жмет во всех местах и мешает передвижению.
        - Не обессудь, парень, - проговорил я, накрывая труп своими окровавленными обносками. - Тебе-то твоя «шкура» больше точно не понадобится. Встретимся - сочтемся…
        …Пролезть в дыру рядом со слабо дымящейся головой ящера было делом тридцати секунд. Еще столько же понадобилось, чтобы одним броском преодолеть расстояние от башни до забора и укрыться в обширной тени дохлого «Спайдера».
        Вроде тихо. В смысле в меня никто стрелять не пытается и вблизи от моей диспозиции не шарится. Зато за забором было так громко, что хоть танковый шлем на башку напяливай, если б он, конечно, был.
        В районе вокзала рвались ракеты, трещали автоматные очереди, отрывисто ахали незнакомые мне, вероятно, дульнозарядные огнестрелы. Громко стонали раненые и умирающие, кричали рвущиеся в атаку и убегающие, ревели роботы, и гудела, и стонала земля, выдерживающая все это. Возможно, не зря военные кампании, что большие, что маленькие, называют «операциями», вероятно имея в виду вивисекторские эксперименты на теле и без того истерзанной планеты…
        Но сейчас эта какофония была мне на руку. Я выглянул из-за леса задранных к небу, неподвижных лап бронированного монстра, еще раз убедился, что никому больше не интересен, перемахнул через полуоторванную клешню «Спайдера» и, слегка пригибаясь на всякий случай, побежал вдоль разрушенного перрона к видневшейся вдали группе строений, чуть подсвеченных лучами восходящего солнца.

* * *
        Стрельба и взрывы, наконец, остались далеко за моей спиной. Кто именно напал на базу савеловских маркитантов, мне было как-то без разницы. Может, маленький Фенг действительно подал сигнал скрывающимся неподалеку соплеменникам, и те начали обстрел периметра. А может, кто-то другой решил попробовать заносчивых торгашей на прочность, воспользовавшись разбродом и шатаниями среди боевых роботов охранения. Главное, что счастливый случай вновь выбросил мне туза. Пусть не козырного, но весомого, благодаря которому я жив и сейчас бегу к развалинам каких-то построек, по мере приближения все больше и больше напоминающих здания промышленной зоны заброшенного, давно бездействующего заводского комплекса.
        Это и вправду когда-то была колоссальная промзона, покрывавшая многие гектары площади. Похоже, не один и не два завода в свое время дымили здесь трубами, а несколько колоссов… ныне рухнувших, проросших травой, гигантскими сорняками и толстенными деревьями-мутантами, высовывавшими свои лысые, корявые ветви из окон и проломленных крыш.
        Однако, как и во многих местах послевоенной Москвы, некоторые строения сохранились почти полностью. Может, дело в крыш-траве, а может, в долговечности построек, возведенных в двадцатом веке. Во всяком случае, громадное серое здание, стоящее ближе всех ко мне, точно еще лет двести простоит, и ничего ему не будет. Пусть стены оплетены вьюном так, что за побегами почти не видать кирпичной кладки, пусть стекла в узких оконцах разбиты или вытащены из рам давным-давно, пускай нет дверей и черные провалы подъездов, заросших вьюном, смахивают на плохо заживающие раны. Но само здание стоит, похожее на отсеченную голову боевого робота, - мертвое, но все еще несокрушимое…
        Я понимал, что несколько отклонился от маршрута. Сталк ушел на север, а меня занесло сильно к востоку. Но вблизи больше не было нормально сохранившихся зданий, одни развалины, почти сровнявшиеся с землей. А на меня накатила просто зверская усталость. Спать хотелось неимоверно, но в то же время дрыхнуть под открытым небом мне тоже как-то не улыбалось. Проснешься - а тебя уже съели, и выхода из этой ситуации только два. Причем оба неаппетитные.
        В общем, мне было глубоко наплевать, как выглядит укрытие, в котором можно отыскать укромный уголок и придавить минут шестьсот, а по возможности и подольше. Я ж, считай, двое суток почти не спал, воюя в усиленном режиме. Всему предел должен быть, хватит, пора и честь знать…
        Оказалось, не пора.
        Перед зданием-колоссом раньше стояло еще одно, меньше намного. Может, проходная заводская раньше была, может, еще что. Забора, отгораживающего заводскую территорию от любопытных глаз, не сохранилось, а от двухэтажной проходной остался лишь угол фасада, торчащий кверху, словно сломанный зуб великана. Вот за этим углом и слышался лязг металла, сопровождавшийся сосредоточенным хеканьем, с которым мясники рубят свежие свинячьи туши.
        Короче, рубились там увлеченно и яростно. Дело хорошее, иногда нужное, но не моё. В чужие дела я влезаю крайне редко, с неохотой и лишь в силу крайней необходимости. Вот и сейчас я прикинул, как бы половчее обойти это махалово так, чтобы люди на меня не отвлекались. Нехорошо народу мешать в ратном деле. Обогнуть, что ли, слева, пролезть сквозь заросли в ближайший подъезд, найти угол почище, завернуться в трофейную «пальму» и…
        - Михей, сбоку, сбоку заходь! - раздалось из-за кирпичного «зуба». - Ща мы его тёпленького схаваем…
        А вот это было неправильно. Во-первых, «мы его» подразумевало, что «нас много, а он один». Во-вторых, шепеляво-нахальные интонации кричавшего живо напомнили мне моё недалекое прошлое, в котором пальцегнутая шпана с обрезами и сроду нечищенными ПМами на пораженных радиацией землях Украины увлеченно гасила того, кто слабее, перед сильным дружно празднуя труса. Короче, недолюбливаю я таких молодцов, которые семеро одного ни грамма не боятся. Получается, что полноценный отдых ненадолго откладывается.
        Не торопясь особо, но и не мешкая, я по дуге пружинистым шагом обошел источник звуков слева. Это только в плохих книжках очень хорошие герои сломя голову бросаются в бой за правое дело. Если выживу, напишу, надеюсь, еще одну хорошую - про то, что нормальные герои всегда сначала обходят место чужой битвы по широкой дуге, разбираются в ситуации, а лишь потом решают, что делать. Ибо частенько бывает, что несколько хороших парней ищут одного гада, чтоб начистить ему рыло. Находят, начинают вышеназванное рыло полировать, но тут в процесс встревает герой-одиночка - и по закону всемирной справедливости заодно тоже получает в грызло. Чтоб не лез куда не просят.
        Но в данном случае четверо парней вряд ли были хорошими, разве что только для своих мамаш, самок и детенышей. Грязные, волосатые, ширококостные, одетые в невообразимое тряпье, распознать изначальный цвет которого вряд ли взялся бы даже очень опытный криминалист. Для бомжей больно здоровые, для нео - слишком похожие на людей… Но и не люди, это точно. Разве что все как один больные акромегалией, гормональным заболеванием, сопровождающимся расширением и утолщением кистей, стоп и черепа, особенно его лицевой части. Причем в крайнем его проявлении.
        Пятый нападающий валялся на земле, воя и баюкая обрубок правой руки, из которого хлестала черная кровь. «Не переживать надо, а жгут накладывать, причем срочно», - подумал я, доставая свой многострадальный «Сталкер» из ножен. Тратить последние патроны на волосатых бугаев в мои планы не входило. Но вот помочь обороняющемуся надо было, по всему видать, парень нормальный.
        Росту он был немаленького, под метр девяносто. Худощавый, с длинными руками, невероятно гибкий и подвижный - другой бы вряд ли отбился от такого массированного натиска. Светлая борода с усами, длинные волосы заплетены в тяжелую косицу, убранную в плотный кожаный чехол. Для чего - понятно. Если кто сзади мечом по шее ударит, то вряд ли с ходу прорубит эдакую защиту. Одет в подобие маскхалата из куртки с капюшоном и широких штанов, похоже сработанных из кожи то ли быка, то ли тура, - об этих диковинных зверях, которых в Кремле разводят словно коров, рассказывал Данила. Сапоги же на ногах парня были из кожи более мягкой, на тонкой подошве. Такие носят, чтобы шагов не слышно было. Разведчик, что ли? Интересно, чей и откуда?
        И оружие у него соответствующее. За голенищами сапог торчат рукояти метательных ножей. Короткий складной лук из стальных пластин за спиной, со спущенной тетивой и в налучье, засунутом под заплечный мешок на лямках. Набедренный колчан со стрелами перекинут назад, чтобы не мешать рубке. На поясе - очень странный, толстый пистолет, у которого от пистолета узнаваема только рукоять, остальное - не пойми чего наворочено.
        Сейчас парень ловко отбивался от наседающих на него бугаев коротким мечом, но видно было - это ненадолго. Каждый блок требовал значительных усилий, так как нападавшие пытались достать его довольно страшным дробящим оружием - пучками арматуры, смотанными проволокой и веревками в увесистые дубины. На клинке меча уже виднелись заметные щербины, да и его хозяин заметно припадал на левую ногу - видать, перепало дубиной по бедру…
        Те, кто считает, что нападать сзади - очень плохо, наверно, сами по себе очень хорошие люди, никогда не бывавшие на войне. На войне одна правда: кто победил, тот и герой. Кстати, исходя из этого утверждения, звероподобные бугаи были в своем праве, нападая кучей на одного.
        Как и я - в своем…
        Ближайшего ко мне из четверки нападающих я, двумя прыжками преодолев разделяющее нас расстояние, схватил сзади за жирные космы. После чего, с силой рванув за волосы назад, воткнул нож в шею по рукоять, мощно резанул от себя и ударом колена пнул хрипящее тело вперед. Не хватало еще почти новую «пальму» кровищей заляпать. Попавшему в засаду меченосцу в его кожаной сбруе на кровь плевать, отмоет. Да и агонизирующее тело ему пригодится, если не дурак, конечно.
        Парень оказался смышленым. Поднырнул под летящего на него раненого, оттолкнулся ногой от стены - и швырнул истекающего кровью урода на ближайшего нападающего.
        Все эти действия заняли не больше двух секунд, за которые здоровяки с дубинами успели осознать лишь одно - что-то пошло не так.
        - Сзади, братцы, сзади! - заверещал валяющийся на земле однорукий и попытался укусить меня за ногу. Пинком в зубы я отбросил от себя инвалида. Зря, конечно, не добил его, когда бросился в атаку, но иногда я сам изменяю своим правилам. Ну что ж, пожалел однорукого - значит, расплачивайся.
        Трое амбалов все еще были грозной силой. Двое продолжили натиск на мечника, а один, покрупнее остальных, занес стальную дубину и бросился на меня. Наверно, счел мой нож против его оружия аргументом несерьезным.
        В общем, счел правильно. Я, конечно, кое-что в ножевом бою понимаю, но против довольно шустрого монстра с веником из арматурин проявлять чудеса мастерства как-то не хотелось. Потому я отпрыгнул в сторону, перебросил «Сталкер» в левую руку, выдернул из кобуры ТТ и выстрелил трижды, особо не оригинальничая - то есть целя по глазам.
        Удивительно, но от первой пули монстр почти успел отклониться - она лишь пропахала ему борозду на виске, сорвав кожу. Правда, две последующих вошли точно туда, куда я наметил. Но и после этого мутант умудрился сделать еще три шага и нанести прицельный удар по той точке пространства, откуда я произвел роковые выстрелы.
        Инерция удара не прошла даром. Труп с вынесенным затылком споткнулся и упал мордой вниз туда, где я стоял мгновение назад. Хорошо, что отойти успел, потому что ни с того ни с сего вдруг меня нехило повело, причем как раз под ржавую дубину монстра. Только отчаянным усилием воли мне удалось рвануть непослушное тело влево, и последний удар мутанта раскрошил лишь обломок кирпича, а не мою голову.
        Между тем дела у мечника шли довольно неплохо. Один из его противников с раскроенным черепом оседал в пыль, а второй, бросив дубину, улепетывал во все лопатки в сторону громадного заводского здания.
        Мечник быстрым движением вытер клинок об одежду поверженного противника, все еще стоящего перед ним на коленях и силящегося сдвинуть руками вместе половинки разрубленной головы. После чего бросил меч в ножны, выдернул из-за пояса странный пистолет и выстрелил почти не целясь.
        Меж лопаток убегающего мутанта словно небольшой гнойник образовался. Одежда и плоть под ней вдавились, словно их в воронку засосало, и в следующий миг громадное, волосатое тело, взмахнув руками, пропахало носом остатки асфальта. И больше не шевелилось.
        Всё это я видел словно в тумане. Картинка перед моими глазами потихоньку начала мутнеть и двоиться, и я понял, что еще немного - и сам грохнусь наземь рядышком с теплым трупом пристреленного мной урода.
        Стволом ТТ в кобуру я попал с третьего раза. А «Сталкер», почти вывалившийся из моих пальцев, перехватили чьи-то осторожные, но крепкие руки и помогли вложить его обратно в ножны.
        - Ты ранен?
        Голос мечника звучал откуда-то издалека.
        - Давно… и на всю голову, - усмехнулся я.
        И провалился в темноту.

* * *
        - Айгуль, он будет жить?
        - Не уверена.
        - Когда ты таким голосом говоришь «не уверена», обычно человек умирает.
        - Когда я говорю таким голосом, умирает тот, кого я хочу убить. Этот парень спас твои усы вместе с головой, и я не имею ничего против того, чтобы он пожил еще немного.
        - Ну, предположим, один-то свой ус я спас самостоятельно…
        Голоса звучали глухо и издалека, мешая мне медленно тонуть в восхитительной, мягкой, непроглядно-черной бездне. Они, словно тонкая, но прочная сеть, тащили меня наверх, к нестерпимо яркому свету, от которого хотелось заслониться руками, которых у меня не было.
        - Похоже, он приходит в себя.
        - Ты думаешь? По-моему, труп выглядит более живым. А этот тип бледный как земляной червь, не жравший неделю.
        - Ну, значит, очнется - покормим. По крайней мере сутки он еще точно протянет. Я сделала все, что могла, на остальное воля Вечного Синего неба.
        - Давненько я не видел небо синим. Старики говорят, что со времен Последней войны оно постоянно хмурое, будто пелена дыма от погребального костра.
        - Это все потому, что ты мужлан и не умеешь видеть чистоту за внешними проявлениями.
        - Священный Клинок! У тебя на каждое слово найдется ответ!..
        …Тонкая, деликатная сеть, тянущая меня вверх, превратилась в переплетение грубых канатов, режущих не только слух, но и кожу. Я попытался что-то сказать - и против воли застонал. Правую щеку резанула нешуточная боль, словно в нее кто-то воткнул небольшой топорик.
        - Надо же, смотри, он реально приходит в себя!
        Между размытым частоколом слипшихся ресниц я различил две тени, склонившиеся надо мной.
        - Не шевелись, батыр, - прошелестел надо мной женский голос. - Тебе надо лежать. Твое лицо рассек отравленный клинок. Я очистила рану, но твоя кровь успела принять яд. Пока еще он не коснулся сердца, и думаю, что ты еще поживешь… некоторое время.
        - Воды… - протолкнул я сквозь пересохшее горло. И почти немедленно несколько прохладных капель коснулись моих спекшихся губ.
        - Тебе нельзя много пить. Густая кровь течет медленнее. Вода даст ей силу, и яд быстрее сделает свое черное дело.
        Я стиснул зубы и усилием воли разодрал свинцовые веки. Зажмурился от света, резанувшего по глазам, но почти сразу открыл глаза снова.
        Я лежал на чем-то деревянном, похоже, на старом столе. Мои пальцы, вновь обретшие чувствительность, ощущали шероховатую поверхность, изрядно побитую и порезанную. В огромные дыры, зияющие в потолке, лился скудный солнечный свет. Похоже, когда-то это был огромный заводской цех с высоченными стенами и толстыми стальными ребрами-балками, поддерживающими эти стены словно мощный скелет. Явные признаки советской постройки второй половины двадцатого столетия - грубо, мощно, функционально и, действительно, на века.
        Рядом со столом стояли двое. Давешний светлоусый рубака и высокая девушка с лицом восточной красавицы. Миндалевидные глаза, упрямый рот с пухлыми губами, тонкий вздернутый носик со слегка вывернутыми наружу ноздрями, выдававшими ураганный темперамент, имеющий свойство мгновенно превращаться в ярость, сметающую все на своем пути. И для сметания этого «всего» у девушки имелся не только характер, но и все необходимые инструменты.
        Из-за ее левого плеча торчала рукоять то ли меча, то ли сабли. Широкий пояс, перехвативший в талии накидку типа пончо, имел около двух десятков пришитых узких чехлов. В чехлы были вставлены стальные стрелки, напоминающие арбалетные болты дампов. То ли пулять ими из портативного арбалета, то ли руками метать - непонятно. Но ясно одно: к девушке с таким поясом, мечом и характером лучше подходить знакомиться осторожно, спереди и без резких движений.
        Помимо вышеназванного пончо с лиственным рисунком и неглубоким вырезом на груди, на девушке была надета синяя свободная рубаха, рукава которой темнели свежими вишневыми пятнами. Перехватив мой взгляд, она кивнула:
        - Щека начала нарывать, пришлось взрезать. Кровь плеснула словно из Ледяного гейзера.
        Вероятно, она имела в виду какой-то местный природный сюрприз, имеющий свойство харкаться промороженными слюнями. Но мне сейчас было не до исследований прелестей постъядерного мира.
        - Сколько?
        - Что сколько? - не поняла она.
        - Сколько… мне осталось?
        Она переглянулась с усатым, который, скрестив руки на груди, стоял рядом.
        - Думаю, сутки, - неуверенно протянула она.
        - До вечера доживешь, воин, - твердо сказал усатый. - Это тебя боевой робот метательным диском приласкал?
        - Он.
        - Я так и подумал, - кивнул мечник. - Сегодня проснулся, слышу - у маркитантов канонада. Дай, думаю, гляну, что за дела? Ну и глянул, называется. Сам на шайку мутантов нарвался. Они как раз нас выслеживали, рассчитывали с рассветом прихватить.
        - Лучше бы подождал немного да вместе со мной и Крюком пошел. Так нет. Его оставил меня спящую стеречь, а сам смылся смотреть на стрельбу у маркитантов. Как же, разведчик-пластун, любопытство впереди него бежит и за собой тянет.
        - Работа такая, - невесело усмехнулся в усы разведчик. - Как говорится, нет худа без добра. Парень мне помог, мы ему немного. Звать-то тебя как?
        - Снайпер.
        - Ишь ты? - удивился пластун. - Имя, что ль, такое?
        - Считай… что так.
        - А я Дунай. Ведунью нашу Айгуль звать. Если же увидишь типа робота с крюком вместо руки - не пугайся, это наш. Его так Крюком и звать.
        - Будем знакомы, - сквозь зубы процедил я, пытаясь встать. Мир перед глазами вроде больше не кружился и двоиться не собирался. А слабость такую, что, кажется, руку сдвинуть сил нет ни малейших, переживем. Ведь это только кажется…
        - Ты куда, батыр? - качнулась вперед Айгуль.
        - Пусть идет, - негромко проговорил разведчик. - Воину лёжа смерти ждать - хуже нет.
        Я спустил ноги со своего жесткого ложа. Оказалось, что лежал я на столярном верстаке. Таких еще стояло здесь несколько в разной степени сохранности. Ломать их пробовали, но не у всех получилось. На моем даже мощные стальные тиски сохранились, правда, без рукоятки - наверно, кто-то себе все-таки выломал и приспособил вместо дубинки.
        Чуть поодаль возвышался остов проржавевшего ленточнопильного станка, возле которого я заметил какое-то шевеление. Пригляделся - точно, тот самый инвалид с обрубком руки, перетянутым жгутом. Ноги раненого были связаны.
        - А его… зачем? - поинтересовался я, имея в виду не «зачем связали», а «зачем оставили в живых». Спросил - и закашлялся, выплюнув на покрытый слоем пыли пол кровавый сгусток.
        Дунай понял меня правильно.
        - Трупоеда-то? Айгуль настояла, - пожал он плечами. - А подоспевший Крюк ее поддержал. Он, кстати, вас двоих сюда и припер на себе. Тебя-то понятно, а его зачем? Мерзкое племя. Разбойничает в этих местах и в основном падалью питается. Причем по барабану кого жрать - своих, чужих, мутантов, гниль всякую… Лишь бы мясо было. По мне, тоже лучше б добить, чтоб не мучился.
        Несмотря на то что разведчик говорил очень негромко, раненый услышал.
        - Нет! - заверещал он. - Не надо добить! Лучше давай уйти в Красный туман! Не надо добить!
        Дунай поморщился.
        - Вот так всегда. Как кого пожалеешь - так сразу начинаются советы, что делать, как жить, инструкции, пожелания…
        - В Красный туман…
        Айгуль прищурилась, словно вспоминая что-то.
        - У кешайнов, воинов нашего племени, есть один боец, - проговорила она. - Говорят, когда он был еще совсем молодым, в одном из боев ему разрубили лицо от левого виска до мочки правого уха. Обычный гао-шайн умер бы немедленно, но наши воины живучи. Раненый долго не уходил в Край вечной войны, метался в бреду, боролся с кем-то невидимым. И тогда Верховный хайн решил нарушить запрет и отнести воина к границе Красного тумана. Что и было сделано.
        - А что за запрет? - поинтересовался любопытный разведчик.
        Айгуль нахмурилась, недовольная, что ее перебили, но ответила:
        - Существует поверье, что за Красным туманом в башне живет тварь, знающая секрет вечной жизни. Говорят, она бродила по миру со времен Последней войны, ища себе смерти. Но любой, кто пытался убить ее, умирал сам. Наконец она нашла пристанище в древней башне, подпирающей небо, и с тех пор живет там. Любое живое существо, перешагнувшее границу тумана, исчезает навсегда. Но некоторым раненым тварь дарит жизнь, и с тех пор они становятся проклятыми.
        - Угу, - кивнул Дунай. - У нас в Кремле такие сказки тоже любят травить. Особливо зимой, когда делать нечего.
        Айгуль бросила на него такой взгляд, что, будь бы Дунай ледяной статуей, мгновенное испарение ему было бы гарантировано. Но разведчик лишь поднял руки в примирительном жесте:
        - Всё-всё, молчу. Прям слово нельзя сказать…
        - Вот и молчи, - проворчала девушка. - Авось за кремлевского сойдешь, а то как-то порой не верится.
        - Так что дальше было с тем кешайном? - съехал со скользкой темы хитрый разведчик.
        - Дальше на следующий день в стойбище пришел совершенно здоровый воин. Его лицо вместо страшной, гноящейся раны пересекал лишь тонкий шрам. Правда, с того дня он не сказал ни слова. И рубиться стал так, как никто из кешайнов, с детства воспитывавшихся с мечом и луком в руках…
        - Погоди-ка! - снова перебил ее Дунай. - Со шрамом, пересекающим все лицо, говоришь? Так этот самый тип и вырубил меня возле Садового кольца, когда я… впрочем, ладно, неважно. Проклятый, ишь ты! А машется как ветряная мельница во время урагана. Меня б кто так проклял, чтоб я мечом работал, а клинка не видно было.
        - Ты, может, все-таки помолчишь? - поинтересовалась Айгуль.
        - Ладно, - буркнул Дунай. - Ну прямо реально слова не скажи…
        - А где сейчас тот воин? - прохрипел я. - И как найти Красный туман?
        Вместо ответа Айгуль отстегнула с пояса небольшой кожаный бурдюк и протянула мне.
        Холодная вода смочила горло и почти моментально ударила в голову не хуже хорошего вина. Я протянул девушке обратно кожаную флягу, изготовленную по старинной технологии восточных народов, и кивнул в знак благодарности.
        - Где тот воин, Дунаю лучше знать, - задумчиво сказала она, втыкая в горлышко бурдюка плотно пригнанную пробку. - Насчет тумана я не ведаю, это секрет высших хайнов, жрецов и правителей нашего народа. Но он точно здесь, на мертвых землях Московии. А где именно, думаю, знает он.
        И показала глазами на раненого, внимательно прислушивающегося к разговору.
        - Знает, знает, - закивал волосатой башкой разбойник, недавно пытавшийся цапнуть меня за ногу. - Только Зюн боится, что не дойдет. Вы помочь Зюну дойти до Красный туман? Тварь поможет Зюну. Зюн и руку прихватил, тварь оживит ее и приставит обратно.
        Для наглядности трупоед, покопавшись здоровой рукой в своих лохмотьях, вытащил и продемонстрировал обрубок собственной конечности, покрытый черной коркой спекшейся крови.
        - Тьфу, мерзость, - плюнул Дунай. - Лучше б я башку ему состриг, ей-богу.
        - Уж как получилось, начальник, - ощерился разбойник. - Зато теперь Зюн помогать вам…
        - А мы помогать Зюну, - философским тоном завершил Дунай. - Кто б мог подумать, что мне придется тащить эту кучу вонючего тряпья вместе с его фрагментами в какой-то Красный туман неизвестно за каким хреном, вместо того чтобы идти куда собирались.
        - У тебя совесть есть? - поинтересовалась Айгуль. - Вообще-то у тебя перед Снайпером должок имеется.
        - Так я и не против, - с явным неудовольствием проворчал Дунай. - Меня довесок зело напрягает…
        Честно говоря, я пока не чувствовал в себе сил оторвать пятую точку от верстака и переться искать какой-то сказочный туман. А вот разговоры поговорить, да заодно прояснить ситуацию - это никогда не вредно.
        - Сами-то вы откуда и куда идете? - спросил я.
        Айгуль с Дунаем переглянулись.
        - Длинная история, - сказал разведчик. - Давай как-нибудь потом расскажу. Или за меня кто расскажет.
        - В смысле? - не понял я.
        - Ну, может, о нашем с Айгуль походе кто-нибудь легенду придумает, как вот о Красном тумане, - улыбнулся Дунай. - Ты, главное, выживи, воин, а там и сказкам-россказням черед настанет.
        Н-да… Парень умел не только мастерски рубиться мечом, но и ловко уходить от тем, на которые не был настроен говорить. Ну что ж, его дело.
        За моей спиной послышались тяжелые шаги, сопровождающиеся металлическим позвякиванием. Я, с трудом проворачивая шеей все еще чугунную голову, обернулся.
        Удивить меня было сложно - слишком многое я повидал за последнее время. И даже как-то привык к боевым роботам, невиданным мутантам и прочей нечисти. Но данное существо и вправду выглядело необычно даже для этого мира.
        К нам приближался мутант ростом более двух метров. Причем не факт, что мутант, может, и киборг… В общем, не знаю я, как обозвать существо, наполовину состоящее из плоти, а наполовину - из металла.
        Тело монстра покрывал явно самопальный доспех, сработанный из бронещитов. Нагрудник, похоже, был сделан из «Забора», стального пулестойкого щита, предназначенного для штурмовых групп при проведении спецопераций. Остальные щитки, прикрывавшие плечи, пах и бедра, также были нарезаны из того же «Забора» или его аналогов и соединены фрагментами толстой цепи, раздёрганной на звенья.
        Ноги монстра были обуты в громадные сапоги. Левая кисть у него отсутствовала, вместо нее на цепи болтался металлический крюк. В дополнение к впечатляющей картине к правому боку ходячего гибрида человека и механизма был присобачен штатовский шестиствольный миниган. Очень удобно, наверно, здоровую руку на него класть, когда не стреляешь. Идешь - а рука, натруженная отстрелом вражьей силы, лежит себе на пулемете. Отдыхает.
        - Рекомендую, - сказал Дунай. - Снайпер, это Крюк. Характер положительный, не женат, детей нет. Наверно, потому и положительный, что ни жены, ни детей… Кхм… Крюк, это Снайпер. Характер хреновый, как у меня. Но, так же, как и я, отходчив - особенно когда грохнет того, кто испортил настроение. Насчет жены и детей не знаю, но надеюсь, что коли их и нет, то они непременно будут. Если выживет, конечно.
        - Здравствуйте, - вежливо произнес Крюк, слегка наклонив вполне человеческую голову. Если б ниже той головы не бугрился металлом кошмарный «обвес», лицо Крюка можно было бы назвать располагающим.
        - Здрасте, - кивнул я, отчего располосованная щека заныла не на шутку. Понятно. Нечего рассиживаться, пока хуже не стало, пора отрывать задницу от верстака и тащиться искать последнюю надежду отравленных и порубанных.
        Заметив мое движение, Дунай повернулся к трупоеду:
        - Слышь, ты! Бери ноги в руки… э-э-э-э… в руку. И давай показывай, где твой туман.
        - Сичас-сичас! Все покажу!
        Разбойник вскочил довольно бойко для раненого, из которого вытекло изрядное количество крови. И это со связанными ногами! Поразительная живучесть.
        - Надеюсь, ты это про Красный туман бормотал, а не про тот, что у тебя в башке после вчерашней обкурки, - проворчал Дунай, поправляя многоствольный пистолет, заткнутый за пояс. Видел я такие на картинке, кажется, пеппербокс называется. Чтобы засунуть такое объемное чудо между широким ремнем и животом, разведчику пришлось тот ремень слегка модернизировать. Но я понимаю, почему он предпочел кобуре такой способ ношения: многоствольный пистолет выглядел очень грозно, гораздо эффектнее своего потомка - барабанного револьвера. Правда, ползать с ним, наверно, неудобно, приходится пояс вместе с габаритным оружием набок сдвигать. Но для профи это мелочи, а вот понты не чужды и профессионалам.
        - Нет, канешна, - ощерился трупоед, показав всю свою оставшуюся дюжину желтых зубов. - Там он, савсем недалеко.
        И ткнул грязным пальцем на север.
        На север…
        Я не суеверен, но под ложечкой у меня слегка кольнуло. Когда обстоятельства складываются так, словно их кто-то складывает специально, это уже не случайность. Это судьба. Ты, конечно, можешь потрепыхаться, высказать фортуне свое веское, мол, «мы пойдем другим путем». Только обычно от этих телодвижений ничего хорошего не происходит. Потому что у каждого из нас в жизни свое предназначение. И тот, кто не следует ему, просто сливается в сточную канаву мироздания, словно никому не нужные, бесполезные отходы…

* * *
        Нас преследовали. Нет, не бросались кучей, как давешние пятеро лихоимцев, от которых в живых остался лишь один, да и тот с неполным набором конечностей. Шли тихо, скрываясь за остатками зданий, невидимые, неслышные, но осязаемые тем самым шестым чувством, что бывает особенно развито у снайперов, разведчиков и людей, выросших среди дикой природы.
        Словом, слежку мы все почувствовали одновременно. Айгуль эдак ненавязчиво поправила перевязь, чтобы в случае чего было удобнее выхватить меч. Дунай вытащил свой шестиствольник, проверил, плотно ли сидят пыжи в стволах, подтянул болт курка - а обратно за пояс пистолет так и не засунул. В руке у разведчика оружие лежало естественно, словно было ее продолжением. Ну и ладно. Подумаешь, идет себе мужик расслабленно, непринужденно, а в руке - дура древняя, жуткая своей необычностью и очевидностью предназначения. Мало ли какие чудеса в этих местах водятся.
        Вот, например, идет никуда себе не дуя бронированный мужик с крюком вместо руки, миниганом под мышкой и пустой пулеметной лентой, уходящей в стальной короб на спине. Спрашивается - на фига ему пушка Гатлинга без патронов? Спросите - объяснит доходчиво. А вдруг патроны где-нибудь найдутся? Логично? Вполне.
        Правда, может возникнуть и второй вопрос на тему - какого хрена этот живой бронетранспортер тащит фактически на себе двух мужиков. Одного грязного, волосатого, без руки… И второго, маленько почище, с рукой, но практически дохлого, с бледной мордой, развороченной распухшей раной, из которой сочится что-то темно-желтое. Ответ будет тоже логичным. Надо. А кому и зачем надо? Да кто ж его знает. Бывает такое, что кошмарные с виду существа просто берут и делают, вместо того чтобы задавать лишние вопросы…
        …Снадобья Айгуль помогли ненадолго. Я то проваливался в разноцветную паутину бреда, то выкарабкивался из нее, для того чтобы снова увидеть то же самое, что несколько минут назад.
        Промзона. Бескрайняя, бесконечная, одинаковая. Развалины, остовы зданий, полурассыпавшиеся в прах металлические конструкции и редкие, словно острова в океане, здания цехов, сохранившиеся почти полностью. Странное, но часто встречающееся явление среди общей разрухи, к которому я уже успел привыкнуть.
        - Долго еще? - флегматично поинтересовался Крюк.
        Меня он тащил с максимальным комфортом: я навалился на пушку Гатлинга и вяло перебирал ногами, а полуробот-получеловек поддерживал меня свободной рукой. Когда я отключался, ничего не менялось - Крюк пер вперед как танк, и остановить его мог, пожалуй, только бронебойный снаряд.
        Разбойнику повезло меньше. Ноги ему на всякий случай не развязали. Просто Крюк ловко зацепил его за пояс, и однорукому ничего не оставалось делать, как вцепиться в плечо своего носильщика. Таким крайне неудобным способом он и ехал всю дорогу «зайцем» за чужой счет. Ныл, конечно, эпизодически что-то насчет человеколюбия и доверия к ближнему, но быстро затыкался, как только Крюк слегка встряхивал жалобщика. Это правильно. Раньше надо было думать о хорошем и светлом, когда впятером на одного с дубинами лезли.
        Встряхнув закемарившего проводника, Крюк продублировал вопрос:
        - Долго еще?
        Его беспокойство было объяснимым - дело шло к вечеру, и было бы уже неплохо определиться как с преследователями, так и с ночлегом. Со вторым, конечно, после того, как разберемся с первым. Если разберемся…
        - Нет, нет, - залопотал разбойник, продрав глаза. - Скоро рельсы будет. Это граница. За ней Красный туман, однако.
        - Хорошо, если так, - криво усмехнулся Дунай.
        От его расслабленности не осталось и следа. Сейчас он больше напоминал живую, жилистую, взведенную до отказа пружину, готовую со страшной силой распрямиться в сторону невидимого врага. Оставалось немного - увидеть того, кто все это время крался за нами…
        И враг не заставил себя ждать…
        …Они посыпались отовсюду. Большие, мясистые мужики с черными гривами сроду не мытых волос. Одетые в тряпье, а порой лишь в некое подобие набедренных повязок, обернутых вокруг оплывшей талии. Звероватые лица, гротескно увеличенные мутациями, раззявленные рты с обломками зубов и все те же пучки арматуры в лапах, связанные проволокой в увесистые стальные дубины.
        - Трупоеды! - рыкнул Дунай, вскидывая пистолет. - Крюк, спасай Снайпера!
        И начал стрелять.
        Интересная машинка его пеппербокс. Какой-то кремлевский Кулибин додумался скрестить старинное, довольно неудобное оружие с револьвером. Блок стволов проворачивался не рукой, а автоматически, вместе со взводом курка. Поэтому разведчик отстрелялся необычайно быстро для дульнозарядного пистолета. И эффективно. Шесть выстрелов прогремели один за другим, четыре нападающих рухнули на землю. Еще один, вереща, зажимал развороченное пулей бедро. Разведчик быстро положил пистолет на землю (не бросил, молоток! Бережет оружие) и, выдернув из ножен меч, бросился в атаку. Однако трупоед, которого он наметил себе в качестве жертвы, рухнул, выронив дубину и схватившись за горло. Меж его пальцев торчала гладкая рукоять метательного ножа.
        - Айгуль, мне-то кого-нить оставь! - весело прорычал разведчик, врубаясь в толпу нападающих…
        Девушка не ответила. Она швыряла свои стрелки хладнокровно и расчетливо. Глаз, горло, межключичная впадина… Это то, что я успел разглядеть сквозь туман, упрямо пытающийся сгуститься перед моими глазами. А потом меня развернуло и потащило в сторону от побоища.
        - Крюк, стой! - прохрипел я.
        - Дунай сказал спасать тебя, - упрямо проговорил получеловек-полумеханизм.
        - Но ты же можешь… - начал я - и осекся.
        Да, Крюк наверняка был мощной машиной смерти. Но, на мой взгляд, немного неповоротливой в своей стальной броне. Плюс непокрытая голова, по которой достаточно разок приложить тяжеленной дубиной… Иными словами, своим приказом Дунай спасал не только меня…
        - Развернись… На полминуты… - попросил я.
        Крюк, разогнавшийся было для оперативного выполнения приказа разведчика, неуверенно притормозил.
        - Развернись… Очень надо…
        Действительно, надо было очень. Туман перед глазами настойчиво сгущался, и я понимал - менее чем через минуту меня накроет беспамятство. Сейчас я держался только на морально-волевых, но и их запас стремительно таял.
        Крюк развернулся. К окончанию его маневра пистолет уже лежал у меня в руке. Позиция была довольно устойчивой - Крюк со своим миниганом стоял словно скала. В общем, стрелять, полулежа на штатовском пулемете, было необычно, но отчасти даже комфортно.
        Раз!
        Голова трупоеда, собиравшегося сзади обрушить дубину на затылок Айгуль, лопнула, словно перезревший арбуз. Девушка рефлекторно качнулась в сторону, и удар, который не остановила мгновенная смерть косматого разбойника, просвистел мимо. Девушка взглянула в мою сторону и коротко кивнула. Что-то мелькнуло в ее глазах кроме благодарности - но, скорее всего, это мне только показалось.
        Два! Три!
        Трупоед попался здоровый, и пуля, разнесшая ему челюсть, его не остановила. Пришлось стрелять второй раз. Черт, плохо… Почти мажу, причем с такого расстояния… Снайпер хренов… Так, собраться! Собраться, мля!!
        Четыре!
        Вот так-то лучше. Признаться, я опасался в таком состоянии задеть Дуная, потому лишь прострелил колено одному из двух разбойников, напавших на разведчика одновременно. И сделал правильно. Трупоед рухнул на покалеченную ногу, и в следующее мгновение обратным движением меча Дунай снес раненому голову.
        Пять! Черт, мимо… Шесть! То же самое…
        - Заканчивай, Снайпер! - прогудел над моей головой голос Крюка. - Ты сделал всё, что мог.
        - Секунду… - прорычал я. - Не всё…
        Дьявол! Два выстрела подряд, и оба мимо… Мир вновь плавает перед глазами, словно я хватанул литр дрянного самогона без закуски. Сравнение в тему, так как и внутри все переворачивается, тошнота страшная… Того и гляди блевану на пустой миниган, а это уже никуда не годится. Тем более что, привлеченные стрельбой, к нам бегут двое трупоедов…
        Я со всей силы укусил себя за губу. На язык брызнуло горячее и соленое. Тот самый универсальный коктейль, который помогает нашему брату в критической ситуации не сдохнуть не вовремя и доделать то, что необходимо доделать в этом мире, прежде чем перейти в иной.
        Семь! Восемь…
        Пистолет выпал из моей руки, и я бы рухнул на землю, если б мощная лапа Крюка не подхватила меня. Ничего. Теперь можно…
        - Обе пули - каждому точно в правый глаз. А ты и правда снайпер…
        Голос Крюка отдалялся вместе со звуками недалекого боя. При этом я успел усмехнуться про себя. С момента нападения соплеменников раненый трупоед висел на Крюке, словно детеныш-гиббон на своей мамаше. Тихо, не шевелясь. Понимал небось, что бывшие товарищи по оружию в случае чего схомячат не только его драгоценную руку, но и ее инвалида-хозяина, который теперь для племени только обуза. Кажется, его зовут Зюн. Хотя на хрена мне такие ценные сведения?..
        …Туман накрыл меня с головой… Теперь черт с ним… Теперь это уже неважно… Думаю, они отобьются… Должны отбиться…

* * *
        Мне было холодно. Очень холодно, словно мне на лицо надели маску, слепленную из снега. Челюсти свело ледяной судорогой, отчего нижняя начала мелко дрожать, а зубы выбивать чечетку, отдающую в мозг. Собственно, от этого дискомфорта он и пришел в себя и сразу же начал подавать панические команды - мол, хозяин, фигня какая-то творится, необходимо живое участие всего организма!
        В общем, я открыл глаза - и снова зажмурился. В лицо мне плеснула порция ледяной воды, от которой я не успел отвернуться. Судя по ощущениям, не первая…
        - Хорош, - прогудел знакомый голос откуда-то сверху. - Он пришел в себя.
        - Ему пить нада, - произнес второй голос, тоже знакомый.
        - Не уверен, что надо. К тому же не знаю, можно ли ее пить…
        - Можна-можна, хароший вада.
        Я все-таки открыл глаза и успел отвести волосатую ладонь от своего лица. Получилось у меня не очень - просто удар предплечьем по пальцам вместо вежливого отказа.
        - Ай, зачем дерешься? - взвизгнул Зюн.
        Его бородатую рожу я уже видел вполне отчетливо. Что, впрочем, неудивительно после терапии водой, температурой близкой к нулю.
        - Сорри, - проворчал я, приподнимаясь на локте.
        Похоже, смерть дала мне еще одну небольшую отсрочку. Я лежал на насыпи, поросшей густой травой. Невдалеке виднелись остатки железнодорожной платформы с гнутыми прутьями арматуры, торчащими из бетонных обломков словно когти неведомого монстра, пытающегося вылезти наружу из недр мертвой планеты. Прямо перед моим носом вдаль тянулись рельсы. На удивление новые, гладкие, словно только-только с завода. Но еще более удивительным было следующее явление - между ними спокойно и величаво нес свои воды ручей, берегами которого были эти самые рельсы. Кристально чистая вода вровень с уровнем полотна, словно прозрачная, сверкающая лента, тянущаяся от самого горизонта.
        Редкие, слабые лучики солнца едва пробивались сквозь мрачные, серые тучи, вновь набежавшие на небо с рассветом. Итак, рассвет. Получается, Крюку все-таки удалось вытащить нас обоих, при этом я целую ночь провалялся труп трупом, а под утро пришел в себя. Сколько мне там насчитала Айгуль? Сутки с того момента, как мы встретились? Надеюсь, она ошиблась, а то получается, что Крюк зря старался, и мне осталось всего несколько часов…
        В одном шаге от меня блестел и переливался странный ручей, отражая от себя и многократно усиливая неяркий солнечный свет. Чудо? Ага, оно самое. Из тех, от которых лучше держаться подальше. Весь мой прежний опыт подсказывал - место поганое. Пожалуй, худшее из всего, что мне доводилось встречать. И не только в странном ручье дело. Дело совсем в другом…
        Почти сразу за насыпью от земли до самого неба вздымалась вверх сплошная стена густого тумана. Громадные клубы кирпичного цвета неторопливо плыли куда-то, растягиваясь в разные стороны на многие километры, переплетаясь между собой, словно щупальца гигантского осьминога. Странное и жуткое явление природы напоминало стенку невообразимо огромного прозрачного аквариума, наполненного чуждой всему живому органикой, которая непонятно как и откуда случайно попала в этот мир, приспособилась и теперь существует в нем, живя по каким-то своим, неведомым законам.
        - Красный туман, - с почтением произнес Зюн. И поклонился. Не мне, естественно, а туману.
        - Спасибо, кэп, - усмехнулся я.
        И удивился собственным ощущениям.
        Правую половину лица я не чувствовал вообще. Зато ощущал, как легкий, прохладный ветерок, идущий от воды, холодит и щекочет язык. Такое могло быть лишь в одном случае - рана выгнила изнутри и стала сквозной. Но при этом мое общее состояние было более-менее. Такое бывает, например, при острой лучевой болезни, когда человеку, хватанувшему смертельную дозу, сначала хреново не на шутку, но потом его отпускает, и он некоторое время чувствует себя вполне прилично.
        Я поднялся на ноги.
        - Хороший вода, - ощерился Зюн, при этом стараясь не смотреть на меня. - Сила мала-мала дает.
        Может, он был и прав. Может, дело в воде. Но навязчивый ветерок и красноречивый взгляд разбойника ясно говорил о том, что чудес не бывает, и моим портретом в самый раз сейчас пугать непослушных детишек. Главное, чтоб потом заиками на всю жизнь не остались.
        Крюк смотрел на меня с явным сочувствием, задумчиво вертя в руке стальную загогулину, которой был обязан своим прозвищем. Цепь, тянущаяся от крюка к шарнирному локтевому суставу, нервно позвякивала.
        - Ты вот что, парень, иди к своим, - сказал я. - И спасибо за все.
        - Я пойду с тобой, - хмуро сказал Крюк. - Вдруг ты не дойдешь…
        - Теперь дойду, - успокоил я его. - Иди. Своим ты нужнее. Может, встретимся еще когда на Пути воина. Жизнь, она такая, спиралью заворачивается. Как-нибудь на новом витке пересечемся - рассчитаемся.
        - Хорошие слова, - улыбнулся Крюк.
        - Не мои, - осторожно улыбнулся я в ответ левым краем рта. - Друг один хороший так говорил.
        - Ну что ж, удачи, воин. Пойду я.
        - И тебе удачи…[3 - Историю Дуная, Айгуль и Крюка до и после описываемых событий читайте в романе Дмитрия Манасыпова «Кремль 2222. Восток».]
        Когда лязганье цепи скрылось за небольшой рощицей лысых деревьев, я повернулся к Зюну.
        - Ну что, брателло, не пора ли нам уйти в туман?
        Однорукий «брателло» опасливо на меня покосился.
        - Ты хомо. Ты Зюну не брат.
        - Эт точно, - задумчиво проговорил я, глядя на жуткую клубящуюся стену. - Не брат ты мне, а просто браток местный. Ну да ладно. Пошли, что ли?
        Зюн нерешительно топтался на одном месте.
        - Чего?
        - Там до Последний война хомо собак разводили, - кивнул он в сторону Красного тумана. - Много собак. «Кинологи» называлыся. За большой забор страшный собак был. Когда война случилася, время прошло - они еще страшней стал. Теперь в туман живет. Редко оттуда выходят. Как выходят - все подряд живое едят…
        - Да тут по ходу все друг друга жрут, - сказал я. - Пошли. А то от твоих обрубков уже воняет, причем от обоих. И мне что-то снова не комильфо…
        Действительно, успокоившаяся было тошнота вновь начала подниматься от желудка к горлу. Пока медленно, но, увы, неотвратимо…
        Я пошел вперед. Шагнул в странный ручей, через кожу берцев ощутив страшный холод сверкающей воды. В другое время, скорее, перепрыгнул бы неестественное явление природы, но сейчас не другое время, а то самое, когда главное на ногах удержаться. В воде задерживаться не стал. Перешел ручей и, аккуратно съехав по насыпи на каблуках, продолжил движение вперед.
        За спиной послышалось шуршание. Зюн, наконец, решился и поспешил за мной. Это нормально. Всегда проще идти за тем, кто впереди, чем самому переть буром незнамо куда. Я, конечно, парень смелый, особенно с девчонками, но и меня все больше охватывала робость при виде колоссальной стены тумана. Жутко? Еще бы. А идти все равно надо. Так вот всегда правильные дела и делаются: страшно, не хочу, ну его на фиг, лучше сдохну как все нормальные люди - лягу на землю и окочурюсь… Ан нет, хрен тебе по всему циферблату, уважаемый внутренний голос. Я с тобой, конечно, согласен. Но я решил по-другому…
        Вблизи Туман был похож на плотную взвесь, состоящую из мириад крошечных пылинок… а может, букашек. Ведь не могут же пылинки сами по себе сбиваться в стаи и носиться по таким бешеным траекториям? Хотя черт его знает, мне уже без разницы. Мутило меня все сильнее, а в глазах начинали плавать бензиновые разноцветные пятна. Пока блеклые, но что им мешает набрать насыщенность?
        Короче, я просто шагнул вперед, как когда-то давно сделал это на парашютной вышке. Страшно, конечно? - вышка слегка покачивалась от сильного ветра, а люди внизу казались маленькими, будто игрушечные солдатики. Но слезать вниз еще страшнее… Ну вот, тут то же самое.
        Вопреки ожиданиям, меня не закружило-завертело в хороводе гигантских щупалец кирпичного цвета. Просто руки и левую щеку вдруг закололи миллионы маленьких иголочек. Неприятно, конечно, но вполне терпимо. А правая, разрезанная половина лица, как и раньше, не чувствовала ни фига. Ну это ж всяко лучше, чем когда болит так, что хоть на стенку лезь. Во всем надо искать свои плюсы.
        Я шел уже около минуты, а может, и больше. В этой мешанине красных вихрей время странным образом потеряло и счет, и смысл. Ну да, в общем-то, на кой нужно время в месте, где ничего не меняется, лишь красная пыль играет сама с собой и с человеком, который забрел сюда бес его знает зачем…
        Я сделал очередной шаг - и неожиданно все кончилось. Пыльные вихри исчезли сами собой, будто их и не было никогда…
        Вокруг меня простирался мрачный мир без конца и начала. Трава цвета крови тихо шептала о чем-то у моих ног, колышимая легким ветерком. Тяжелое, багровое небо нависало над окровавленной землей словно плащ средневекового палача, а тусклые звезды были похожи на рваные пулевые отверстия. Редкие корявые деревья, лишенные листвы, напоминали мертвецов, в последней мольбе простерших к небу изломанные руки. Унылые, обшарпанные строения странным образом смахивали на черепа гигантских чудовищ, квадратными глазницами оконных проемов внимательно смотрящих на меня. Утром, оставшимся за стеной тумана, тут и не пахло. Здесь был вечер. Вечный багровый вечер судного дня, произошедшего пару столетий назад…
        А над всем этим инфернальным царством смерти возвышалась Башня…
        Она напоминала гигантское рыцарское копье, которое кто-то пытался сломать посредине, но не справился с задумкой и просто вонзил в землю острием вверх. И сейчас это гнутое древко со все еще острым наконечником смотрело в небо, словно грозя звездам, равнодушно взирающим с высоты на скорбные обломки цивилизации, уничтоженной теми, кто ее создал…
        На некотором удалении от нее возвышались многоэтажные здания, как ни странно, практически не пострадавшие от времени и войны по сравнению с другими строениями мертвого города. Выбитые стекла, проломы в стенах, огромные пятна копоти… Но здания стояли, словно она каким-то образом не давала умереть всему, что находилось в непосредственной близости от нее…
        По обочинам дороги, ведущей к ней, валялся всякий древний хлам - кучи земли и бетонного мусора, остовы старых машин, БТР без колес, рваные автопокрышки, какие-то баллоны… В остальном городе время давно сровняло с землей эти обломки прошлого. Но здесь они все еще влачили свое жалкое существование, словно со времени окончания Последней войны прошло не двести лет, а от силы год-два…
        Согласно всем законам физики, она давным-давно должна была рухнуть. Более полукилометра взметнувшегося вверх железобетона, пусть даже преднапряженного, при такой деформации просто обязаны были сложиться пополам. Но она стояла, вопреки всем земным законам, окутанная едва видимым сиянием, словно сказочное оружие давно умершего рыцаря…
        Именно эта башня явилась мне в странном видении, после того как Сталк всадил в мое сердце клинок «Бритвы». А может, я все-таки умер тогда ненадолго и успел побывать в аду, куда сейчас приперся по собственной воле?
        За моей спиной послышалось испуганное лопотание. Мне даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять - Зюн тоже выбрался из Тумана и сейчас остро переживал увиденное. Впрочем, я его понимаю. Если б я был художником и рисовал преисподнюю, скорее всего, я бы изобразил что-то похожее…
        - Собак нет - хорошо, - услышал я бессвязный шепот разбойника. - Шаман говорил, если Туман тебя пропустил, собак не встретил, кладбищ прошел - тварь может помогать…
        Эх, кто ж тебя, бандюгу бородатого, за язык тянул? Сглазил Зюн, как есть сглазил…
        Из-за угла ближайшего здания навстречу нам неторопливо вышла крысособака. Но если обычный мутант этой породы был в среднем величиной с овчарку, то этот оказался высотой метра два с половиной в холке. Гигантская крысособака больше напоминала динозавра, чем представителя своей породы. Вытянутая голова, глаза, горящие багровым пламенем под цвет окружающего пейзажа, мощные лапы с когтями-саблями, поджарое туловище с развитой грудной клеткой и тонкий, лысый хвост, нервно бьющий по бокам… на которых не было даже намека на кожу.
        Кожа на теле кошмарной твари отсутствовала напрочь, благодаря чему при любом движении страшного порождения ада была отчетливо видна работа каждой мышцы. Неприятное, но в то же время завораживающее зрелище…
        Чудовищу явно нравилось произведенное впечатление. Оно не спешило. Мол, куда ж вы денетесь, родимые, в моих-то охотничьих угодьях?
        Ну мы и стояли на месте, так как, действительно, деваться было некуда. Бежать? Бессмысленно. Разделяющее нас расстояние в пятнадцать метров гигантская крысособака покроет в два прыжка. Стрелять? Не из чего. Пустой ТТ я выронил еще в промзоне. Осталось разве что таким же пустым автоматом от чудища отмахиваться. Но тоже не очень идея. Эдакими зубищами она мой АК-104 перегрызет словно спичку и даже прикладом не подавится…
        Крысособака подошла и остановилась, разглядывая нас красными, злыми глазками. Из раскрытой пасти на меня пахнуло смрадом разлагающегося мяса. С широкой ленты черного языка, свесившегося книзу, пролилась на траву тоненькая струйка гнойно-желтой слюны.
        Пауза затягивалась. Если чудовище наслаждалось произведенным эффектом, то меня его продолжительный кайф начал доставать.
        - Ну ты уже решай, чего делать-то будешь, - сказал я. - А то стоишь на дороге, пройти мешаешь. Нехорошо…
        Многие кинологи считают, что собаки прекрасно понимают человеческую речь. Просто некоторые из них игнорируют людей. Мол, ты там хоть оборись со своими «фасами» и «апортами». Класть я на тебя хотела с твоим дурацким языком, придуманным типа специально для нас. Ты попроси по-человечески: «Рэсси, принеси палку». Я принесу. А «апорт» жене своей орать будешь, которая тапочки забыла подать, когда ты пьяный с гулянки домой приперся…
        Вот и сейчас мне показалось, что нависшее над нами чудовище меня прекрасно поняло. Оно раскрыло пасть и деловито, одним движением откусило дрожащему Зюну голову.
        Послышался мерзкий хруст. Обезглавленное тело еще только падало на землю, а крысособака уже успела разгрызть откушенную голову, словно орех, и выплюнуть кровавые осколки черепной коробки.
        На красной траве кровь выглядела не впечатляюще, словно водой на нее плеснули из разорванного огрызка шеи. Я поднял глаза и усмехнулся левой половиной рта.
        - Осторожнее, жертва кинологии, - сказал я. - У меня голова ядовитая. Можешь понос заработать. С твоими габаритами дристать будешь дальше, чем видишь.
        Крысособака склонила голову набок и с сомнением посмотрела на меня. Слюна, капавшая с ее языка, была окрашена кровью Зюна. И вот этим самым языком она вдруг провела по моему лицу, словно пробуя на вкус сомнительный продукт.
        Меня аж передернуло, когда ломоть мокрой, шершавой биомассы быстро и неожиданно прошелся по моему лбу, бровям, носу, щекам, подбородку. Словно меня вдруг умыли огромной малярной кистью, вымоченной в прокисшем, вонючем киселе.
        Я рефлекторно отшатнулся и едва не блеванул прямо в оскаленную морду. Даже такого не особо брезгливого типа как я только что проведенная дегустация крысособачьего корма проняла до мозга костей. В общем, утер я лицо рукавом «пальмы» - и не на шутку разозлился.
        - Короче, так, - произнес я, снимая с плеча автомат. - Или жри… или пшла отсюда. А то щас прикладом по ноздре охреначу. Не посмотрю, что ты со слона вымахала… мало не покажется.
        Говорить было трудно. Язык тяжело ворочался в распухшей от яда ротовой полости, но я очень старался.
        Чудовище покосилось на автомат, который я держал за ствол, и глухо зарычало. Но почему-то не бросилось. То ли рефлекс какой-то позабытый сработал при виде стальной палки, то ли решила не портить живые консервы впустую. Кто его знает, что варится в башке таких размеров?
        Молниеносным движением крысособака подхватила с земли обезглавленное тело Зюна, развернулась и в несколько прыжков скрылась за стеной ближайшего здания.
        Я облегченно выдохнул. Все-таки разделять участь Зюна не очень хотелось. Так как кладбища и могилы мне не особенно по душе, я всегда представлял свою смерть как нечто романтично-героическое, желательно с последующей кремацией и развеиванием моего бренного пепла над широкой рекой. А вот трансформация моей тушки в крысособачье дерьмо как-то не вдохновляла. Конечно, Зюну сейчас все по барабану, но я-то пока живой и могу предаться некоторым заморочкам по поводу окончания Пути воина и всё такое прочее…
        Через некоторое время я понял, что стою посреди развалин с автоматом в правой руке, взятом на манер дубины, и тихо гоню. А мое лицо между тем потихоньку стягивает высыхающая слюна кошмарного монстра. Ну да, немного переклинило меня от эдакого рандеву. Ткните мне пальцем в того, кто бы прыгал от счастья после подобных переживаний.
        Я утерся более тщательно. Ручья поблизости не было, а жаль. Я б сейчас даже в луже умылся, лишь бы смыть с лица вонючую пленку.
        Но ничего похожего на реки, ручьи или лужи вокруг не наблюдалось. Зато Башня была видна нереально отчетливо, словно кто-то ее детально прорисовал на фоне багрового неба. Что ж, с гигиеническими процедурами придется повременить…
        Я вздохнул обреченно и поплелся вперед…
        Кстати, это оказалось непростым делом. Дорога между домами была завалена кучами мусора и останками техники. Пару раз мне пришлось выписать нехилые крюки, чтобы найти проходы между обломками прошлого, чудом не развалившимися от времени.
        Наконец, обогнув остов насквозь проржавевшего БТРа, я вышел на относительно свободное пространство. Между мной и Башней больше не было особых препятствий. Конечно, не автобан, но уже понятно - пройти можно. Высокая трава да редкие кусты с нереально длинными колючками не препятствие по сравнению с мусорными баррикадами, оставшимися позади.
        С обеих сторон от дороги росли деревья. Высокие, корявые, некоторые даже с редкими листьями, напоминающими длинные красные языки. Тоже, что ль, приучились жертву на вкус пробовать, перед тем как ее схомячить? Так я невкусный, если что. И вредный для здоровья. Вон даже крысопес-переросток побрезговал…
        Признаться, устал я, пока тащился через горы хлама, почему-то не сгнившего со времен Последней войны. Во влажном, удушливом воздухе кровавой преисподней все эти обломки прошлого давно должны были рассыпаться ржавой пылью. Ан нет, стоят себе, хоть бы хны, последние силы из человека выматывают…
        Я бы тут и сел на пятую точку посреди дороги, так как ноги реально подкашивались и тащиться пешедралом оставшиеся до Башни полкилометра желания не было ни малейшего. Хотелось просто сесть - и больше не вставать. Кстати, правую щеку начало дергать, причем неслабо. Во рту появился мерзкий привкус гниения, и приходилось постоянно сплевывать вязкую желто-черную слюну. Я только раз глянул на свой плевок, упавший в пыль, - и постарался больше этого не делать. Как и не думать о том, во что превратилось мое лицо…
        И тут справа мне почудилось какое-то движение. Вроде человеческая фигура мелькнула меж изуродованных радиацией древесных стволов, проросших сквозь обломки каких-то невысоких сооружений? Или показалось? Бегать я за ним, конечно, не буду - да и не смогу при всем желании - но, может, получится спросить, где найти ту тварь, о которой говорил покойный Зюн?
        О том, откуда в этом проклятом месте может появиться человек, я тоже постарался не думать. Слишком уж пустынно и мрачно было вокруг. Внезапно я осознал - кровавый пейзаж давил на мозги, плющил, словно на плечи мне легла непомерная тяжесть… Я почти физически ощущал волны ужаса, идущие от Башни. Сейчас я был бы рад даже гигантской крысособаке, появись она вновь передо мной. Никогда не думал, что смогу бояться пустого, багрового неба, которое перечеркнула изломанная вертикальная линия, похожая на изуродованное рыцарское копье…
        Я пошел дальше, сняв с плеча бесполезный автомат и опираясь на него, словно старик на палку. Никогда не думал, что АК-104 может быть таким тяжелым…
        Из-за деревьев на дорогу вышел человек. Вышел - и остановился, дожидаясь, пока я доковыляю до него. Я шел тяжело, загребая берцами красную пыль, а он стоял и терпеливо ждал.
        - Здравствуй, сынок, - произнес человек, когда я наконец приблизился и остановился, навалясь на свой автомат всем весом. Иначе никак. Уж больно хреново… - Ты не знаешь, где мой дом? - спросил человек. - Заблудился я что-то, никак не найду.
        Это был глубокий старик. Чистенький, опрятный, в костюме старого, еще советского покроя. Я такие видел лишь однажды, когда на зараженных землях Украины шел через потерянный город, населенный призраками давно умерших людей…
        Лицо старика выглядело неестественным. Кожа розово-белая, губы слишком яркие для его возраста, а морщины на лбу словно искусственно разглажены…
        - Не знаешь… - констатировал старик, рассмотрев меня повнимательнее. - И не можешь знать. Ты ж пока не из наших. Но вижу, скоро к нам переберешься. Приходи, соседями будем. Здесь много пустого места…
        Он показал рукой на деревья, те, что росли справа от дороги.
        Я пригляделся… Ну конечно. Это не остатки каких-то древних сооружений между деревьями. Это покосившиеся кресты и памятники старого кладбища, заросшего вездесущим вьюном.
        До меня дошло. На лицо старика был наложен посмертный макияж, причем довольно неумело. Но мне сейчас было не до суеверий. Да и на живых мертвецов я в свое время насмотрелся предостаточно, только те говорили мало, больше стреляли. По сравнению с ними старик в похоронном костюме был намного более приятным собеседником.
        - Я тоже… ищу кое-кого, - проговорил я, с трудом разлепив спекшиеся губы. - Какую-то тварь… которая умеет приращивать руки…
        Старик недовольно пожевал пергаментными губами. Его глаза нехорошо сверкнули.
        - Не ищи его, - прошамкал он. - Будет только хуже. Лучше пойдем со мной. Там спокойно, там тишина…
        Может, старик был прав. Может, действительно, пора уже успокоиться где-нибудь на старом кладбище, заняв чужую могилу, пока ее хозяин шляется неизвестно где. Но такая уж я упрямая скотина, что если наметил себе цель, то буду тащиться к ней до последнего, сколько бы ни соблазняли меня покоем, тишиной и вечной благодатью…
        - Понятно, - прошипел мертвец. - Видишь огонь? Иди туда. Но не пожалей потом…
        Он повернулся и шаркающей старческой походкой направился к деревьям. Надеюсь, он все-таки найдет свою могилу…
        А вот мне отдых пошел на пользу. Типа, второе дыхание открылось. Наверно, последнее.
        У гигантского конусообразного подножия Башни действительно виднелся крохотный огонек. Ну я и пошел куда сказали. Надеюсь, хоть мертвые не врут. Хотя, кто знает, что у них на уме…
        Когда видишь цель, всегда шагается легче. Даже если ноги не поднимаются, а волочатся по земле, цепляясь за камни и прочую дрянь. Но это все детали… Главное - дойти…
        Огонек приближался с каждым шагом, постепенно превращаясь в обычный костер, разложенный прямо на прекрасно сохранившемся асфальте. На фоне огненных языков спиной ко мне сидел человек, неспешно поправляя горящие дрова кривой палкой. Я видел его руку, видел обгорелую палку в языках костра, и мне казалось, что я уже никогда до него не дойду…
        Но куда ж я денусь от самого себя? Не сдох еще? Значит, шевелись, товарищ солдат, скулить будешь дома. А поскольку дома у тебя нет, то ныть и жаловаться на судьбу таким как ты вообще не положено…
        Напрягшись из последних сил, я рванулся вперед как утопающий, увидевший над собой силуэт спасательного шлюпа. Странная тема, да? Иной раз наш брат не задумываясь рискует своей жизнью, готовый с легкостью разменять ее на пару секунд, необходимых для того, чтобы сменить магазин раскаленного автомата. Но в то же время ему до зарезу надо тратить свои последние мгновения, зачем-то пытаясь добраться до последнего в своей жизни костра…
        Тем не менее я не рухнул рядом со стоянкой, а нашел в себе силы собраться, опираясь на автомат, обойти кучку горящих дров и спросить:
        - Можно присесть?
        Парень продолжал задумчиво ворошить ровно наколотые полешки, словно не замечая меня. Он был совсем молод, от силы лет двадцать пять. Острые скулы, глубоко посаженные глаза, длинные, спутанные волосы, спадающие на плечи. Одет в какое-то серое холщовое рубище: длинная рубаха с широкими рукавами, холщовые же свободные брюки, из-под которых виднелись грязные, разбитые кеды. В сочетании с длинными, нечесаными патлами он походил бы на хиппи - если б в этом мире помнили, кто это такие.
        Я покачнулся. Автомат, на который я опирался, с грохотом упал на асфальт, и я лишь чудом удержался на ногах. Думаю, это ненадолго. Черт! Зачем я перся в такую даль? Лучше бы спокойно сдох еще в развалинах. Если этот нескладный парень и есть мистическая тварь, способная излечивать мертвых, то я съем собственный ботинок вместе с рантом, окованным сталью. Хотя нет, съесть что-либо больше у меня, боюсь, никогда не получится…
        Парень оторвал взгляд от костра и равнодушно посмотрел на упавший автомат. Потом медленно перевел взгляд на меня. Он что, обдолбанный, что ли?
        - Присаживайся, - произнес парень негромко. - Я успел забыть обычай, когда для того, чтобы сесть к огню, требовалось разрешение. Огонь - он ведь общий, как и весь мир.
        Точно хиппи. Но что значит «успел забыть обычай»? Подобный обычай существовал лишь в одном месте, о котором я искренне хотел бы забыть. И то место - не в этом мире…
        Я тяжело рухнул рядом со странным незнакомцем и едва не завалился на бок. Парень продолжал задумчиво ворошить дрова. Потом неторопливо выкатил из костра запечатанную консервную банку, осторожно обернул ее куском замусоленного брезента, поставил на асфальт, достал из кармана снайперский патрон с пулей, сточенной на треть, и принялся вскрывать консерву, методично хлопая ладонью по капсюлю. Нормальная тема. Дырок сто набьет - можно будет крышку выдавить.
        Несмотря на то что я готов был с минуты на минуту отрубиться, мне стало смешно. Я вытащил из чехла свой нож и протянул его парню рукоятью вперед.
        - Так будет… проще, - процедил я сквозь зубы. Нижняя челюсть уже почти не двигалась, словно ее связки и мышцы залили горячим воском и дали остыть.
        Парень кивнул:
        - Спасибо. Мой нож сломался недавно. И хотя мне уже принесли новый, я все никак не соберусь его забрать.
        Банку он вскрыл неожиданно ловко. Чтобы вот так, одним движением взрезать жестяную крышку боевым ножом, необходим немалый опыт, в том числе - и владения боевым ножом.
        Поставив открытую консерву на асфальт, парень обтер клинок тем же куском брезента, но, прежде чем вернуть мне нож, прочел вслух надпись на нем:
        - «Сталкер». Забытое слово… Когда-то оно было мне хорошо знакомо…
        - Просто нож… так называется, - сказал я. - Оставь себе… Мне он больше не понадобится.
        Парень оторвал взгляд от «Сталкера» в своей руке и посмотрел на меня так, будто только что увидел.
        - Благодарю, но он мне нужен лишь для того, чтобы открыть банку. Кстати, ты поранил лицо… - произнес он задумчиво.
        «Спасибо, кэп», - подумал я. Открывать пасть лишний раз было уже непозволительной роскошью.
        - Клинок, смазанный ядом потолочника, - продолжил мой более чем странный собеседник. - Рана нанесена прошлым вечером. Странно, что ты еще жив.
        Он положил нож рядом с открытой банкой, покопался в своих лохмотьях и извлек оттуда потертую и помятую сувенирную флягу. Такие одно время продавали в каждой палатке во всех странах СНГ. Китайская поделка, в которой любой более-менее достойный продукт через сутки приобретает привкус ржавого гвоздя.
        - Сделай два глотка, - сказал парень. - Но не больше.
        «Жалко, что ли? - подумал я, принимая привет из далекого прошлого. - Неравноценный ответный презент за хорошее пырялово».
        Но спорить не стал. В конце концов, это я к нему пришел, а не он ко мне. Кстати, а может, мертвец слегка ошибся? Или подколоть решил перед тем, как снова склеить ласты в своей могиле? Может, в этих местах водится другая тварь, суровая, солидная с виду и сильно компетентная в вопросах излечения кандидатов на тот свет?
        Напиток был экстремально крепким, это я почувствовал даже своей почти онемевшей глоткой. И дыхалкой тоже почувствовал, когда капля адского зелья попала в нее.
        Я закашлялся и чуть не выронил флягу. Хорошо, парень успел забрать ее у меня прежде, чем я уронил в костер его китайскую поделку.
        Зверский кашель принудительно разодрал мои челюсти, спаянные отеком, и бросил меня на землю. Держась за горло, я чувствовал, как мне на шею льется что-то теплое и омерзительно вонючее.
        «Рана открылась, - пришла равнодушная мысль. - И пить я разучился… Второй раз за двое суток не в то горло - это уже тенденция…»
        Однако это было еще не все. Вслед за ядреным напитком в дыхалку на вдохе попал гной из открывшейся раны, и я зашелся в новом приступе кашля…
        Возможно, я отрубился. Скорее всего так и было, потому что, когда я осознал себя лежащим на холодном асфальте, парень сидел у костра и спокойно скреб своим патроном какую-то железяку. Не помню, чтобы он доставал ее откуда-то. Рядом с ним стояла все та же закопченная банка, только пустая, а из нее торчала рукоять моего «Сталкера». Хммм… Теперь уже не моего.
        Я приподнялся на локте. Странно. Я думал, что это движение дастся мне с гораздо большим трудом.
        В ноздри ударила вонь. Ну конечно. Рядом со мной - лужа блевотины, щедро приправленная желтым гноем.
        Я отодвинулся от нее подальше. На душе было мерзко. Не люблю, когда другие люди видят мою слабость.
        Хотя парню, похоже, мои переживания были до фонаря. Он увлеченно скреб стальным сердечником сточенного патрона… бронепластину бронежилета.
        От такой картины я аж позабыл все свои горести. Интересно, что это он делает? Никак подпись решил оставить? Так на «здесь был Вася» таким макаром у него пара месяцев точно уйдет, на бронепанели-то сталь идет нехилая.
        Словно прочитав мои мысли, парень отложил свои художества и посмотрел на меня через костер. Если и оставалось в этом человеке что-либо живое, то оно пряталось где-то в глубине темных, неподвижных глаз. Лицо же оставалось спокойно-равнодушным. У давешнего набальзамированного трупа в костюме и то было куда лучше с мимикой.
        - Полегчало, - сказал парень без намека на вопросительные интонации. - Яд держится в человеке, лишь если человек сам позволяет ему задержаться. Так же, как и дурные мысли, настроения, желания…
        - Что было… во фляге? - спросил я, осторожно двигая языком. Не скажу, что самочувствие было шикарным, но, во всяком случае, на пятой точке сидел я довольно уверенно.
        - Спирт, - слегка пожал плечами парень. - Спирт вообще лучшее лекарство почти от всех болезней, кроме старости. В старости же он часто единственное снадобье, спасающее от тяжелых воспоминаний о прошлом.
        Последние слова он произнес как-то… по-другому. До этого его речь была ровной, равнодушно-безжизненной. Но когда он заговорил о старости, мне вдруг почему-то показалось, что он имел в виду себя. С такой легкой грустью мог говорить на эту тему лишь человек, за плечами которого многие и многие годы. Долгие и однообразные, как вечный багровый вечер в аду…
        Я подвигал челюстью. Аккуратно щелкнул зубами. Не сказать, что все в ажуре, но по ощущениям намного лучше, чем было. Я медлил, опасаясь дотронуться до лица. Вдруг вместо щеки пальцы коснутся сгнившего мяса и обнажившихся под ним коронок? Потому я непроизвольно тянул время, внимательно следя за работой парня.
        Через полминуты я понял: он не выскабливал что-то на пластине закаленным сердечником снайперского патрона. Он вытачивал из пластины то ли фигурку, то ли эмблему… Нет, у него реально не все дома! На такую работу, выполняемую вручную, могут уйти месяцы. Да что месяцы - годы!
        Словно почувствовав мой взгляд, парень поднял глаза, посмотрел на меня - и несмело улыбнулся.
        - Многие удивляются, - произнес он. - А мне нравится.
        Он полез в карман и, достав оттуда горсть каких-то железок, протянул руку прямо над костром:
        - Хочешь посмотреть?
        Языки пламени взметнулись было вверх, словно почуяв поживу. Но, коснувшись рукава его рубахи, вдруг словно одумались и осторожно обняли руку парня, словно дрессированные огненные змеи. Его предплечье было полностью в огне - но пламя не причиняло ему ни малейшего вреда.
        Отказываться было невежливо. Не знаю - то ли спирт из фляги был причиной улучшения моего самочувствия, то ли нужно было просто разодрать челюсти, чтобы вышел гной из раны… Без понятия. У меня еще не было уверенности, что через минуту меня не накроет и я не отброшу берцы прямо тут, у подножия искалеченной телебашни. Но, тем не менее, я был благодарен парню. И обижать его не хотелось. Видимо, эти железки очень много для него значат.
        Я протянул руку. Теплые, довольно увесистые кусочки металла легли мне в ладонь. Огонь, почуявший новую добычу, рванулся ко мне. Затрещали волоски на предплечье, кожу пальцев ожгло. Ничего, не такое терпели. Зато теперь я знал главное - парень, который водит дружбу с огнем, не может быть обычным бродягой, который забрел в Красный туман и решил поужинать у костра.
        Руку я отвел не спеша, с достоинством. Надеюсь, обойдется без ожоговых волдырей. Но ведь каждый знает, что в такие моменты хороший понт дороже денег. Иной раз человек руку себе полностью спалить может ради такого дела, история факты знает…
        Но до подвига Гая Муция Сцеволы дело не дошло, зато в моей ладони теперь лежали три эмблемки, которыми - по глазам видно - очень дорожил их создатель. Не исключено, что я первый, кому он показывает свои творения. Что ж, посмотрим.
        Первый жетон был простым кругляком, в котором терпеливый резчик по бронепластинам выточил трехлопастный пропеллер. Знакомый знак. Можно сказать, до очень сильной боли знакомый. Слишком часто я видел его, блуждая по зараженным радиацией землям Украины. На треугольных «пропеллерах смерти», на БТРах, фонящих уже более четверти века, на рукавах пыльников у бродяг, которые гнались за длинным рублем, а получили пулю в живот или острую лучевую болезнь. И еще неизвестно, что хуже.
        Я осторожно положил «пропеллер смерти» на асфальт рядом с собой. К чему лишний раз вспоминать пройденный этап моей жизни? Все равно что ковырять ногтями старые, почти зажившие раны. Бесполезное и болезненное занятие.
        Следующий жетон был знаком биологической опасности - правда, очень неудачно исполненным. Значок получился похожим на толстенького карикатурного тюленя с растопыренными ластами и забавными рожками. Эдакий мутантик - последыш атомного взрыва. Были бы детишки, можно было б им отдать играться… Хотя, может, создатель специально его для детей и делал, чисто на потеху. Не все ж их знаками радиационной опасности пугать, которые имеют свойство намертво отпечатываться в памяти…
        Эмблемка-тюлень легла рядом с первой. Странно, конечно, что человек столько труда затратил, выпиливая из броневой стали смешную игрушку. Но каждому своё, может, для него это важно…
        А вот третий, последний жетон меня заинтересовал. Тот же знак радиационной опасности, только более искусно исполненный и с развернутыми крыльями мутанта-рукокрыла по бокам. Вроде ничего особенного - а зацепила поделка. Видно, что создатель вложил в нее душу и постарался на славу. Все линии ровные, четкие, законченные, выполненные тщательно и с любовью. И не скажешь, что простым патроном по бронепластине такое вручную выточили… Мастерская работа!
        - Нравится?
        Я кивнул.
        - Что ж, забирай, - просто сказал парень. - Теперь это твой путь. И твоя боль.
        Последние слова были непонятны, но я не стал переспрашивать.
        - Не могу, - покачал я головой. - Тобой в нее столько труда вложено…
        - Для меня время не имеет значения, - пожал нескладными плечами парень. - У меня его много. Слишком много…
        Я хотел спросить его о чем-то еще - но запнулся на полуслове. Искорки жизни в его глазах гасли, словно горячие угольки, выброшенные из костра. Я понял: еще немного - и парень замкнется, уйдет в себя, и никакие силы мира не смогут до него достучаться. Потому я озвучил самое главное, что давно хотел спросить, да все как-то не до этого было:
        - Звать-то тебя как?
        Почему-то мне казалось, что я слышал о нем. Раньше, в той, другой жизни за пределами этого мира…
        - Когда-то меня называли Букой, - еле слышно произнес парень, отрешенно глядя в пламя костра. - Словно чудовище, которым пугают детей. Потом я стал просто Тварью… И уже двести лет я просто Тварь…
        Точно! Старая байка, которую травили бродяги в немногочисленных барах на зараженных землях Украины. Тварь, которую невозможно убить… Тварь, из-за которой, возможно, произошел печально известный взрыв на Чернобыльской АЭС… Тварь, которую когда-то звали Букой и настоящего имени которой не знает никто…
        Он сидел, глядя потухшим, остановившимся взглядом на догорающий костер. Немая статуя из плоти и крови. Памятник самому себе, который невозможно убить… Который живет вечно в аду, созданном им самим…[4 - Подробно историю появления Буки в Москве через двести лет после окончания Последней войны читайте в романе Владислава Выставного «Кремль 2222. Садовое кольцо».]
        Я поднялся на ноги и потрогал лицо. И почти не удивился, когда ощутил кончиками пальцев не отвратительное гнилое мясо, а трехдневную щетину, отросшую на абсолютно целой щеке.
        «Месть - это путь в никуда. Однажды я попытался отомстить. Стало только хуже. Намного хуже. Прошлое нельзя изменить…»
        Я зажмурился. Потом вновь открыл глаза. Что это было? Слова Буки? Нет, непохоже. Он даже не пошевелился, продолжая глядеть на костер остановившимся взглядом. Но я же ясно слышал, как бесплотный голос принес из пустоты эту странную фразу! Ладно, спишем на последствия ранения. Когда нет объяснений произошедшему, сознание само подсказывает наиболее простой выход из логического тупика.
        - Спасибо тебе. Прощай, - сказал я, уже зная, что не дождусь ответа…
        Оставалось только одно - положить в нагрудный карман подарок Буки, подобрать автомат, развернуться и пойти в сторону близкой границы Красного тумана, вздымающейся сразу за гигантской перевернутой розеткой основания Останкинской башни…
        Легкий ветерок дул мне в спину, и возможно, мне показалось, что он принес на своих невидимых крыльях тихий шепот:
        - Прощай, Снайпер…
        Но, скорее всего, мне это только показалось…
        На этот раз стена тумана приняла меня более мягко. Я прошел сквозь нее, лишь ощущая легкое сопротивление воздуха, чуть более густого, чем обычный. Кирпичные струи расступались передо мной - и вновь скручивались позади меня в тугие жгуты, состоящие из крошечных осколков разрушенного мира…
        Я сделал последний шаг - и увидел солнце. Редкое явление в этих местах. Здесь, в мире за чертой Красного тумана, утро было в самом разгаре. Светило на мгновение выглянуло из-за тучи, словно пытаясь повнимательнее рассмотреть чудо невиданное - человека, живым выбравшегося из преисподней. Подивилось и вновь спряталось за мрачным пологом свинцовых туч. И то правда. Невесело, наверно, смотреть на планету, которую ее жители превратили в оплавленный шар, затерянный в просторах космоса…
        Прямо передо мной лежала плита. Обычная бетонная плита, установленная на небольшой земляной насыпи, причем явно рукотворной. Уж больно аккуратно была она укреплена кирпичами со следами раскрошившегося от времени раствора.
        А на плите лежало настоящее сокровище.
        Шесть банок тушенки с клеймом «Восстановлено». Наполненная водой пятилитровая пластиковая фляга, у которой даже сохранилась синяя пластмассовая ручка для переноски. Охотничий нож в потертых ножнах. И даже батон серого хлеба, бережно завернутый в прозрачную пленку. Неужели кто-то печет хлеб в этом разрушенном городе?
        Неожиданно я вспомнил. Словно кто-то прошептал мне на ухо:
        «Мой нож сломался недавно. И хотя мне уже принесли новый, я все никак не соберусь его забрать».
        Он знал про нож, который принесли на его алтарь неведомые почитатели, хотя наверняка не выходил за стену тумана…
        «Благодарю, но он мне нужен лишь для того, чтобы открыть банку…»
        Я опустил глаза. Мой «Сталкер» по-прежнему висел у меня на поясе, а я даже не обратил на это внимания. Такое со мной впервые, обычно я всегда помню про свое оружие. А может, он появился у меня в ножнах, как только я вышел из Красного тумана?
        «Прощай, Снайпер…»
        Он знал мое имя, хотя я не называл его…
        «Теперь это твой путь…»
        Он знал обо мне все, даже то, о чем я сам и не подозревал… Парень, который за двести лет ничуть не постарел… Бука, умеющий возвращать жизнь другим, но навсегда потерявший себя…
        Я обернулся.
        Тумана больше не было. За моей Спиной дрожало марево. Кроваво-красное, но в то же время воздушно-прозрачное, словно пустынный мираж над полем недавнего боя. Но за ним не было видно Башни… Там, за стеной окровавленного воздуха, вздымались вверх здания, мрачные контуры которых навсегда врезались в мою память.
        Припять…
        Я бросился туда, назад, в город, в окрестностях которого я нашел все - и потерял всё. Всё, что мне дорого до сих пор. Всё, что я так глупо и безрассудно бросил, променяв свой мир на такую же выжженную пустыню, в которой не было девушки с глазами цвета чистого лазурного неба…
        Я рванулся - и уперся в стену. Монолитную, словно многослойная прозрачная бронеплита толщиной в вечность. Марево Буки надежно хранило свои тайны…
        …Не знаю, сколько я стоял возле этой Стены, зыбкой с виду, слегка дрожащей, но в то же время твердой, словно скала. Постепенно видение в ее глубине стало таять. Знакомые здания Припяти покрылись рябью, будто отражение в прозрачной воде, смазались и превратились в смутные, плохо различимые пятна. Возможно, марево отражало мои воспоминания, которые всколыхнула странная встреча с человеком из моего мира. А возможно, я просто сам увидел то, что хотел увидеть. Говорят, такое бывает, если долго думать об одном и том же. Правда, так недолго и с катушек соскочить…
        Я горько усмехнулся своим мыслям. Что ж, я не умер - значит, надо жить дальше. Значит, зачем-то я нужен в этом мире. Вот только узнать бы, кому и для чего…
        Мой взгляд зацепился за что-то, тускло блеснувшее возле самого основания полупрозрачной стены, отделяющей личный ад Буки от остального мира. Я наклонился и выковырял из земли полузатоптанный патрон калибра 7,62. Наверно, кто-то из прихожан Буки выронил его, когда так же, как и я, стоял у Стены, вглядываясь в смутные тени и пытаясь разгадать собственную судьбу.
        Я обтер находку рукавом, посмотрел на капсюль, покачал пулю на предмет, плотно ли она сидит в гильзе. Вроде патрон годный. Конечно, не факт, что выстрелит, - хрен его знает, сколько времени он в земле провалялся. Но когда с боеприпасами вообще голяк, то сойдет и такой подарок судьбы.
        Автомат я разобрал прямо на алтаре, отодвинув в сторону подношения поклонников Буки. Надеюсь, он на меня не обидится. Естественно, я ничего не возьму, хотя желудок при виде консервов нервно дернулся. Мне чужого не надо, а вот грязный автомат - это непорядок. Голод можно стерпеть, а нечищеным личное оружие более-менее опытный вояка не оставит никогда. К тому же монотонная, привычная работа имеет свойство отвлекать от мыслей, бередящих душу почище стального рашпиля…
        Через полчаса, окончив чистку, я собрал автомат, снарядил единственным патроном магазин, присоединил его к своему АК-104 и, передернув затвор, поставил оружие на предохранитель. Что ж, можно отправляться в путь, вновь загнав поглубже в себя потревоженные воспоминания. Во всем, что случилось с нами, виноваты только мы сами и никто более. Потому и не фиг мотать себе нервы. Что случилось - то случилось. Прошлого не вернешь, надо жить настоящим - тем более если в этом самом настоящем имеется абсолютно конкретная цель…
        Я вновь аккуратно разложил на алтаре подношения. Зачем тревожить чувства верующих, даже если не веришь сам? Придут люди… или нелюди… увидят, что кто-то трогал их подарки, переживать начнут. Ни к чему это.
        Закончив с презентами, я подивился напоследок - надо же, лежит эдакое добро, и никто его не сопрёт, ни человек, ни мутант. Ну да ладно, не мое это дело. Значит, так и надо. У каждого свои боги, а в этих местах верят в Буку. Может, оно и правильно. Лучше верить в того, кто реально помогает в жизни, чем в свои или в чужие фантазии…
        Ну вот и все. Будь здоров, Бука, и еще двести лет тебе не кашлять. Кто-то верит в тебя, и знаешь, наверно это именно то, ради чего стоит жить…
        Повернувшись спиной к алтарю, я направился к огромным железобетонным столбам, на которых покоились остатки монорельса. Я где-то читал, что, мол, в Москве построили однорельсовую железную дорогу от станции «Тимирязевская» до улицы Эйзенштейна, третью по счету в Европе. И вот что осталось от когда-то наверняка эффектно выглядящего сооружения. Только две целые опоры и между ними кусок массивного рельса, одним концом рухнувшего на землю. Остальные бетонные столбы были в разной степени разрушения и смахивали на сломанные ребра мертвого гиганта, торчащие из зараженной почвы мертвого города.
        Сразу за столбами начиналась полоса густого и довольно высокого кустарника, тянущаяся вдоль всех останков монорельса. Обойти ее было нереально, потому я достал нож и начал прорубаться через заросли высотой в рост человека.
        Серрейтор «Сталкера» оказался в этом деле неплохим подспорьем. Мелкая пила на клинке отлично справлялась с толстыми волокнистыми стеблями там, где лезвие оказывалось бессильным. В общем, минут через двадцать ожесточенной борьбы с мутировавшей растительностью я, наконец, вывалился из стены кустарника - и оказался на берегу озера.
        Вода, отражающая хмурое московское небо, казалась черной. Полузатопленные останки зданий выглядывали из воды, напоминая остовы затонувших кораблей. Ну конечно. Когда-то на месте этого озера был сравнительно небольшой Останкинский пруд, который неоднократно показывали по телевизору в передачах Первого канала. Видимо, во время Последней войны в это место попала какая-то нехилая ракета либо израненный взрывами существенный пласт земли провалился в какую-то подземную полость. Не знаю, как там оно было на самом деле, я не сапер и не геолог, на другое учился. Тем не менее сейчас я стоял на берегу уже далеко не пруда, а, скорее, озера, поглотившего несколько огромных зданий.
        Обширный водоем имел форму неправильного овала. Я отлично видел другой берег. На него сейчас высаживался из лодки здоровенный детина с длинным мечом в руке, который он держал за середину. Здоровяк одним движением выбросил на берег объемистый рюкзак, сунул что-то в руку перевозчику, выпрыгнул сам, обернулся - и помахал рукой. Не перевозчику, а тому, кто сейчас, до хруста сжимая кулаки, стоял на другом берегу. После чего Сталк подхватил рюкзак и широким шагом направился к зарослям густого кустарника.
        - В мертвый город плохо ходить, - раздался голос откуда-то снизу. - В мертвый город умирать ходить хорошо. Жить, спать, дела делать туда ходить очень плохо.
        Я сделал два шага вперед к невысокому обрыву и посмотрел вниз.
        У самой кромки воды имелась небольшая пристань, грубо сколоченная из неошкуренных, потемневших от времени досок. На пристани сидел бородатый трупоед и жрал чью-то стопу. Рядом с пристанью лениво покачивалась на воде небольшая лодчонка, напоминающая трубу, разрезанную вдоль и сплющенную с концов.
        С пологого обрыва я съехал на каблуках, вызвав небольшой обвал из земли и мелких камешков. Трупоед на мгновение оторвался от обеда, безразлично посмотрел на меня, выплюнул в воду ноготь, после чего вновь принялся грызть практически полностью обглоданный огрызок ноги.
        - На другой берег перевезешь? - поинтересовался я.
        Несимметричное лошадиное лицо трупоеда приняло задумчивое выражение купца, обдумывающего сделку всей своей жизни. Воздев глаза к небу, хозяин лодки пожевал голую косточку мизинца. Потом посмотрел на остаток обеда, куснул желтую мозоль на пятке, поморщился…
        Я стоял и ждал, понимая, что большие дела так просто не делаются. И мысленно считал до десяти. Медленно. Просто, если мутант до окончания счета не определится, придется дать ему пинка и самому попытаться справиться с управлением длинной, узкой и ненадежной с виду посудиной, на дне которой к тому же лежало только одно весло.
        На «восьми» трупоед разочарованно вздохнул и, не найдя на голой кости более ничего питательного, выбросил ее в воду. После чего вытер жирные пальцы о бороду и протянул мне волосатую, когтистую лапу.
        - Твоя автомата дает - моя другой берег везет, - в рифму предложил он и, вероятно в знак симпатии, сыто рыгнул.
        Ручкаться с хозяином лодки я не стал, лишь кивнул. Черт с ним, с автоматом, один патрон все равно не панацея от всех напастей этого мира.
        Трупоед убрал непожатую руку, нахмурился было, но потом, видимо решив, что эмоции эмоциями, а навар наваром, спрыгнул с пристани на дно своей посудины, подхватил весло и уверенно утвердился на дне лодки, раскорячив кривые ноги.
        Я не заставил себя ждать и спрыгнул вниз с пристани. Легкая лодка тут же просела и черпнула бортом воды.
        - Легче, хомо, - зашипел перевозчик. - Моя не хочет кормить водяной змей.
        О как! Будем надеяться, что «водяной змей» лишь местная легенда типа Несси в шотландском озере. Просто жутко не люблю я водные глубины и все, что может в них водиться плотоядного. Как в анекдоте.
        « - Рыбу любите?
        - Есть люблю, а так нет».
        Так вот, это точно про меня…
        Специалистов я уважаю и к их мнению всегда стараюсь прислушиваться. Легче так легче. Я осторожно опустился на узкую скамейку возле самого носа лодки в полной готовности соответствовать статусу пассажира. То есть слушаться капитана, вести себя тихо и не шатать трубу… тьфу ты, лодку.
        Трупоед оказался большим мастером своего дела. Уверенно взмахнул веслом, вероятно в отместку за непожатую лапу, обдал меня веером брызг и, попеременно справа-слева погружая в воду свое длинное и неудобное орудие труда, направил утлую лодчонку по требуемому маршруту.
        Говорят, что нет ничего более увлекательного, чем наблюдать за тем, как течёт вода, горит огонь и работает кто-то другой. С первым и вторым, пожалуй, соглашусь - когда делать решительно нечего и точно знаешь, что никто не ударит в спину, можно и так развлечься. Хотя лично мне, например, интереснее смотреть, как раздевается красивая женщина.
        А вот третье утверждение - совсем не в кассу. Ну работает кто-то - и ладно, его дело. Будешь долго пялиться, можно и в тыкву схлопотать. Да и было б за чем наблюдать, кстати. Меня вот машущий веслом трупоед не интересовал ни капли. А по сторонам посмотреть было на что.
        Мы как раз проплывали мимо полузатопленного и почти разрушенного здания. На месте осыпавшихся стен торчали ржавые арматурные прутья, на которые какие-то местные ландшафтные дизайнеры уже много лет насаживали отрубленные головы. Свободных прутьев почти не было. Где-то висели полностью голые черепа, где-то - полуобглоданные. Но были и свежие головы. Преимущественно трупоеды с их непропорциональными черепами, но попадались и косматые нео. И даже одного хомо… то есть человека удалось разглядеть. Как раз на его черепе сидела большая ворона и, хлопая крыльями, пыталась выклевать уцелевший глаз. Череп прокручивался на арматурине под весом птицы, словно отворачиваясь, ворона срывалась, взлетала и с недовольным карканьем вновь садилась на разодранную макушку мертвой головы…
        Внезапно лодка дернулась и остановилась. Я удивленно воззрился на перевозчика.
        - Автомата давай, - сказал трупоед, угрожающе выпятив нижнюю челюсть.
        - Не понял, - искренне отозвался я. - Сделаешь дело - получишь плату.
        - Моя твой не верить, - сказал трупоед, вытащив весло из воды и взвешивая его в лапах. - Все хомо подлый. Все хомо обмануть может.
        С этим трудно было не согласиться. Но принципы есть принципы. Не люблю, когда обслуживающий персонал пытается на меня давить. А если он вдобавок угрожает тяжелыми предметами, тут я могу и рассердиться.
        Однако трупоед одними угрозами не ограничился. Видя, что «автомата» висит у меня за спиной и я точно не успею до него дотянуться, он размахнулся веслом, явно намереваясь отвесить мне лопастью весомую оплеуху.
        Но тяжелые и длинные палки - штуки инертные. Пока трупоед совершал грандиозный замах, я, не выходя из полуприсяда, скользнул вперед, ухватился руками за борта и нанес прямой удар ногой в волосатое брюхо.
        Трупоед словил мой берц «солнышком» на выдохе. Весло, не пройдя и трети намеченного пути, шлепнулось в воду рядом с лодкой, а незадачливый рэкетир, хрюкнув, вылетел из нее, словно волосатый снаряд. Ну да. Если ты хорошо умеешь орудовать веслом и торговаться, то это вовсе не значит, что ты одновременно спец в грабеже и высоком искусстве набития лица ближнему своему.
        Пролетев пару метров, трупоед плюхнулся задницей в воду. Однако не растерялся, заработал лапами, приобретая устойчивое положение в воде, достигнув которого, по-хитрому сложил пальцы передних лап и дунул в два кулака.
        Над озером пронесся неприятный, заунывный звук, от которого с острова отрубленных голов разом взлетели все вороны.
        Преподнеся пернатым эдакий пакостный сюрприз, перевозчик нехорошо осклабился, показав мне два ряда желтых зубов, после чего очень быстро поплыл к исходной точке нашего путешествия.
        - Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, - сказал я, после чего, перегнувшись через борт, выловил весло. Моряк из меня еще тот, но берег был недалеко, и потому проблема не казалась мне неразрешимой. Догребу уж как-нибудь сам, без посторонней помощи.
        До корявой пристани, на которой высадился Сталк, оставалось метров сто, не более. Я слегка удивился - сейчас от нее со скоростью хорошего бегуна на длинные дистанции улепетывал второй перевозчик, доставивший моего врага на другой берег озера. Меня он, что ли, испугался? Так это зря. К нему-то какие претензии?
        Оказалось, боялся трупоед вовсе не меня…
        Внезапно лодку швырнуло вперед и вверх. Я не вылетел из нее чудом, отпустив весло и вцепившись в борта изо всех сил. К тому же очень странно, что она не перевернулась. Сейчас лодка неслась на гребне волны высотой с двухэтажный дом, и я, словно серфингист, прилагал все усилия, чтобы моё утлое суденышко не продолжило путь вверх килем - если у него был киль, конечно.
        Но непонятно откуда взявшаяся волна оказалась не самым страшным порождением Останкинского озера.
        Из его глубин медленно и мощно поднималось длинное кольчатое тело диаметром метра в три, не меньше. Громадная разверстая пасть с обломанными зубами на мгновение зависла над озером. Крохотные глазки злобно блестели из-под толстых роговых век, оценивая обстановку…
        Похожую гадину мы с Данилой и Фыфом завалили в районе бывшего предприятия «Промотходы» на юге Москвы. Правда, мы били по ней, не жалея патронов, из трех стволов. Сейчас же в наличии у меня был лишь один ствол с единственным патроном. Как говорится, почувствуйте разницу.
        Эта подводная пакость отличалась от своего покойного собрата лишь обилием наростов на теле, густо покрытых слоем ила, да наличием глаз. Стало быть, более продвинутая ступень эволюции.
        В общем, шансы мои были нулевыми. Но мне в некотором роде повезло. Наверно, трупоед-перевозчик просчитался, вызвав громадного мутанта из глубины пруда несколько раньше, чем сам достиг берега. Небось боялся, что я доплыву до пристани, прежде чем водяной змей успеет подняться из глубины. Ну и вот. Кто роет другому яму, сам в нее попадает.
        Змей ударил словно атакующая кобра - резко и быстро, насколько это было возможно для столь габаритного тела. Все, что я успел заметить, это болтающиеся в воздухе волосатые задние лапы перевозчика. Откушенные лапы, неторопливо падающие с высоты…
        Сокращающиеся конечности трупоеда плюхнулись в воду, но утонуть не успели. Змей, грациозно изогнув шею, ударил второй раз. Всплеск, брызги крови, смешанные с водяными брызгами, - и лишь концентрические круги расходятся по воде на том месте, где несколько секунд назад трепыхалась нижняя часть тела незадачливого перевозчика…
        Можно было, конечно, заметаться. Прыгнуть, скажем, за борт из полузатопленной лодки, изрядно черпнувшей воды и чудом держащейся на поверхности. Но я прекрасно осознавал, что вместе со своей амуницией вряд ли превзойду в искусстве плавания кролем волосатого рэкетира, чье перекушенное тело очень заметно совершало сейчас свой путь от головы водяного змея до его желудка. Через тонкую кожу кольчатой глотки хорошо были видны контуры непропорциональной башки и лапы, тщетно скребущие плоть монстра изнутри. Страшно так умирать… Но смерть, как и судьбу, не выбирают…
        Потому я просто сидел в лодке и смотрел в глаза чудовища. Помнится, один великий поэт и воин призывал делать это иногда, наверно, чисто для тренировки сознания истинного бойца. Сам он умер, смеясь в глаза своим убийцам - чудовищам, которых, наверно, кто-то по ошибке назвал людьми. Я же по жизни легким нравом не отличаюсь, даже улыбаюсь крайне редко, поэтому я просто смотрел…
        Секунда… Вторая… Третья…
        Немигающие змеиные глазенки, казалось, проникали мне прямо в душу. Все мое тело просило, умоляло - беги, спасайся, делай хоть что-нибудь!!!
        Я же просто сидел и смотрел…
        Как-то в своем КПК я увидел запись казни одного известного политика. Он шел на эшафот без малейших эмоций, с гордо поднятой головой. А его убийцы были в масках. Они боялись больше, чем он. Они - боялись. А он - нет. Это смерть истинного воина. Когда она неизбежна, зачем бесполезные дерганья? Просто уйди достойно. Несложное искусство, почему-то доступное немногим…
        Внезапно голова монстра медленно откачнулась вправо. Потом так же неторопливо - влево. Словно огромный радар чудовище изучало близлежащую охотничью территорию. Оно искало жертву… и не находило.
        Почему?
        Ведь я со своей лодкой был рядом, даже шею особо вытягивать не надо!
        Вопрос повис в воздухе… А монстр, не найдя более ничего для себя интересного, медленно и величаво погрузился в темные воды озера.
        Несмотря на его неторопливое погружение, круги по воде пошли нехилые. Достав из-под скамьи берестяную посудину, примеченную ранее, я принялся быстро вычерпывать слегка пованивающую жижу - озерная вода сейчас была густо замешана на глубинном иле, поднятом со дна водяным змеем. Спокойно умирать, глядя в глаза убийцам, имеет смысл, когда нет другого выхода. Когда же выход есть, умирать просто глупо…
        В общем, пока я вычерпывал воду из лодки, этими кругами-волнами ее так и прибило к берегу. Однообразная работа, которую к тому же необходимо выполнять быстро, превращает человека в некое подобие механизма. Вот я и работал помпой, не обращая внимания ни на что, пока не пришел в себя от удара килем о дно. Словно раненый тюлень, посудина, спасшая мне жизнь, устало завалилась набок.
        - А киль-то у тебя все же есть, - произнес я, выпрыгивая на пологий берег. - Прощай, старушка. И еще сто лет тебе не тонуть.
        Наверно, так разговаривали кавалеристы с умирающим конем, который вынес их с поля боя. Кто-то скажет: тронулся мужик, с автоматами, лодками и ножами разговаривает. Пусть говорят. Я-то точно знаю, что доброе слово приятно и кошке, и неодушевленному предмету, который помог тебе в трудную минуту. Благодарность - это тоже искусство, почему-то в наше время доступное немногим…
        Берег, на котором я высадился, зарос тем же кустарником, что и противоположный, с которого я начал своё малоприятное путешествие по Останкинскому озеру. За довольно широкой полосой кустов, которые сплелись побегами в непроходимую стену, виднелись корявые вершины лысых деревьев-мутантов.
        Заросли были еще гуще, чем на том берегу, и прорубаться сквозь них решительно не хотелось. И как Сталк сквозь них прошел - непонятно. Ни намека на проход… В задумчивости я почесал давно небритый подбородок. Если так дальше пойдет, то в скором времени я обзаведусь бородой, напоминающей лес после бомбежки, - как известно, на шрамах волосы растут неважно…
        Пока я глубокомысленно чесался, мой взгляд рассеянно блуждал по берегу… и вдруг в процессе этого блуждания зацепился за нечто интересное. Как известно, наш брат снайпер имеет привычку автоматически фиксировать нетипичные изменения на местности, которые могут выдать замаскированного противника. Вот и сейчас куча строительного мусора, небрежно наваленная неподалеку, была явно рукотворного происхождения. Или все-таки лапотворного? Все никак не могу определиться, к кому ближе трупоеды - к людям или к зверям. По мне, так нео - если их немного обтесать, конечно - фактически люди и есть. Только сильно мохнатые и мордой на гориллу похожие. Но такие и в моем мире встречаются довольно часто. А вот трупоеды - отдельный вопрос. По повадкам они такие же подлые, как и люди. И на морду, пожалуй, более на людей похожи, чем нео. И волосатость у них не такая ярко выраженная, как у Новых людей. А вот язык не поворачивается причислить их к хомо сапиенсам. Хоть убей - не поворачивается, и все тут!
        Я подошел к мусорной куче и постучал прикладом автомата по ржавому листу жести.
        - Граждане бандиты! Ваша банда полностью блокирована, оба выхода перекрыты. Так что предлагаю вам сдаться по-хорошему! - прорычал я голосом Глеба Жеглова.
        Внутри кучи - тишина…
        - Эх, жаль последнюю гранату, - с сожаление произнес я. - Но, видимо, придется…
        - Не нада гранату! - глухо прозвучало из-под мусора. - Моя выходит, однако.
        - Эт хорошо, - сказал я, снимая автомат с плеча. - Побежишь - пуля догонит.
        Из-под мусора высунулась харя второго перевозчика, того, что доставил Сталка на этот берег. Морда у него была еще более корявая, чем у коллеги, фрагменты которого сейчас переваривались в желудке водяного монстра. Наверно, били по ней много и вдумчиво. Спинка носа сломана неоднократно, левая скула вдавлена внутрь, на челюсти - два глубоких шрама. Короче, или боксер, или хронический терпила. Судя по повадкам, скорее второе, чем первое.
        - Змей ушла? - опасливо поинтересовался трупоед.
        - Сам-то как думаешь? - ответил я фразой из бородатого анекдота.
        Перевозчик окинул меня подозрительным взглядом:
        - А ты, тудым-сюдым, живой?
        - Слушай, умник, - сказал я, качнув стволом автомата. - Вопросы здесь задаю я. И вот тебе первый - как догнать твоего клиента?
        - Я немножко видел, но глазам не верю, однако. Ты неподвижно сидел и на змей смотрел, - продолжил трупоед, словно не слыша меня. - Мой увидел это, испугался, на дно норы забился, глаза закрывал.
        Он вылез из норы полностью и сейчас заметно трясся, несмотря на обилие разноцветных лохмотьев, напяленных на его тело. Глаза мутанта медленно расширялись от ужаса.
        - Такой много лет никто сделать не может. Такой только камай-нанги сделать может…
        …Не знаю, что там может чувак с двойным именем, но, по-моему, водяное чудовище было просто подслеповатым и реагировало только на движение. Что меня и спасло. Но перевозчику этого точно не объяснить. У него имелась на этот счет своя теория, от которой он решительно не собирался отказываться.
        - Есть старый легенда о том, что из мира смерти придет камай-нанги, Черный Стрелок, - бормотал он, глядя на меня круглыми, немигающими глазами. - Камай-нанги взглядом победит водяной змей, сгонит тучи с неба и вернет Старый время. Ты, однако, пришел из мир смерти? Скажи? Ты же не из этот мир?!!
        Вопрос в глазах трупоеда был со многими восклицательными знаками. Еще немного - и он бросится вытрясать из меня правду, не обращая внимания на мой автомат.
        Я покачал головой:
        - Нет. Я не из этого мира.
        Перевозчик рухнул на колени, глядя на меня глазами огромными и преданными, как у кота из мультфильма «Шрек».
        - Камай-нанги… - прошептал он. После чего резко и, наверно, больно долбанулся выпуклым лбом об землю.
        Вот ведь, блин… Что-то мне стало немного не по себе. Наверно, так себя чувствовали испанцы Колумба, когда впервые высадились на Багамах. Типа, белые боги и всё такое… Не особо приятное ощущение, кстати, для тех, кто не страдает манией величия… Но в то же время тема полезная, если распорядиться ею с умом.
        - Ты прав, - медленно кивнул я. - Я пришел из иного мира для того, чтобы наказать виновных и наградить тех, кто поможет мне избавить этот мир от зла. Готов ли ты к подвигам во имя справедливости?
        Вместо ответа перевозчик снова крепко приложился черепом об землю. Еще немного - и он точно сотрясение получит. Как говорится, заставь трупоеда камай-нанги молиться, он и лоб расшибет.
        - Так, хорош молиться, подъем, - скомандовал я.
        Перевозчик крайне неохотно поднялся с земли. Понять его можно. Всю жизнь ждал мутант появления своего божества, в общем-то не особо надеясь его увидеть. Вдруг - привалило! И даже почести воздать воплощенной мечте как следует не дают.
        - Короче, дублирую вопрос, - сказал я. - Можешь помочь догнать того верзилу с мечом? А то я, чувствую, через эти кусты неделю продираться буду.
        Трупоед с сомнением посмотрел на меня. Но тут его осенило.
        - Черный Стрелок не хочет тратить небесный силу на всякий хрень, - кивнул он. - Конечно, мой, тудым-сюдым, проведет. Пошли, однако.
        Он направился к полосе кустов, поминутно оглядываясь и проверяя, иду ли я за ним.
        - Сюдым не надо, - проворчал я. - Змея вашего мне хватило. Мне только тудым.
        - Ай, великий, - махнул лапкой перевозчик. - Зинзюк дурак был. Мой видел, как его сожрал Змей. Потом мой убежал в схоронка. Думал, что твою Змей тоже сожрет, потом на берег полезет еще еда искать.
        О как! Оказывается, водяной глист-переросток не просто водяной, но еще и земноводный. Тем более идем только «тудым». А если вдруг сильно понадобится обратно «сюдым», то пойдем мы однозначно другим путем. В отличие от простодушного трупоеда, я не был настолько уверен в своих способностях.
        Между тем перевозчик продолжал болтать на ходу:
        - Мой дурак хуже, чем Зинзюк. Мой трусливый дурак. Не увидеть, как камай-нанги победил Великий Змей…
        Он сокрушенно зацокал языком.
        Понимаю. Пропустить такое шоу - большое упущение. Соплеменники и потомки не простят. Потому, наверно, придется ему самому додумывать, как оно было в деталях. Но то его проблемы. Главное, чтоб с пути не сбился и не завел в очередное озеро или болото.
        Но трупоед дорогу знал на «отлично». Нырнул в казалось бы непроходимое переплетение ветвей - и исчез. Неплохо ход замаскирован. Если не знать что к чему, будешь в одном шаге стоять и не заметишь. Подозреваю, кстати, что эта стена, окружающая озеро, неслучайна. Типа загона для гигантского земноводного червя, чтоб тому долго не ползать за жертвой, если она окажется на берегу. И трупоедам хорошо. Кто платит - того везут через озеро. Кто платит мало или у кого вообще нет местной валюты, везут бесплатно. Только на середине озера из лодки выпрыгивают и особым сигналом вызывают местное божество. А потом питаются его объедками. Беспроигрышный бизнес. Или симбиоз. Это уж кому как удобнее называть…
        Я шел, ориентируясь на короткий мохнатый хвостик трупоеда, высунувшийся из складок набедренной повязки. Довольно виляющий рудимент, наверно, должен был свидетельствовать о том, что его хозяин пребывает в преотличном расположении духа.
        Через кусты мы прошли меньше чем за десять минут. Кстати, на этой стороне озера полоса непроходимых зарослей была не только гуще, но и намного шире, чем на противоположной. Такое впечатление, что живая стена кустарника не только способствовала охоте водяной твари, но и защищала ее от чего-то крайне неприятного, что может появиться со стороны лысого леса.
        Мою догадку подтвердил трупоед. Ближе к концу путешествия его хвостик вместо торжествующего виляния начал нервно подергиваться. А когда впереди замелькал просвет, мой проводник, поджав хвост, обернулся ко мне. Выражение его морды было жалобно-испуганным.
        - Там Мертвый Город, великий, - прошептал мутант, когда мы вышли наружу. Мохнатый палец с заскорузлым, грязным ногтем ткнул в сторону мрачного леса. - Там, тудым-сюдым, смерть, однако. Много кто ходить туда, но мало возвращаться.
        - А зачем ходят? - осведомился я.
        - За этим.
        Перевозчик сунул лапу за пазуху и вытащил из вороха лохмотьев, которые язык не поворачивался назвать одеждой… мое кольцо. То самое, что отдал мне покойный Рренг. И которым я расплатился со Сталком за информацию о логове дампов.
        «Это настоящий камень, хомо, - сказал Рренг, отдавая мне украшение. - Задаток. Я отсыплю Снару таких полную горсть, если он поможет мне взять крепость. И даже покажу место на севере, где можно взять еще…»
        Значит, вот оно, «место на севере», о котором говорил предводитель клана нео…
        Перехватив мой взгляд, трупоед протянул мне украшение:
        - Его давал мне великан с большой меч на плече. Если камай-нанги нравится кольцо, пусть он заберет. Это жертва, однако, про который Зорик будет рассказывать своя дети.
        Я покачал головой. Совсем недавно я собирался подарить кольцо своей неожиданно обретенной жене. Но она оказалась лишь видением, которое Сталк украл из моей головы. А потом он обманом забрал и сам подарок, заодно натравив меня на дампов, словно тупую «торпеду». Зачем мне вновь брать себе украшение, с которым связаны столь тяжелые воспоминания?
        Но в глазах Зорика застыла такая мольба, что я посмотрел на него - и изменил свое решение. Для этого хитрого, но простодушного жителя возрождающейся планеты я был мифологическим существом из легенды, которую придумало его племя. Так что назвался Черным Стрелком - изволь соответствовать.
        - Камай-нанги принимает твою жертву, Зорик, - кивнул я. - И благодарит тебя за помощь.
        Глаза мутанта засветились неподдельным счастьем, когда он вложил кольцо в мою ладонь.
        - Зорик все расскажет людям, - прошептал он. - Люди в моя племя поставят деревянный идол и будут мазать его свежий кровь, чтобы путь на небо у Черный Стрелок был легкий.
        - Только вот этого не надо, - строго сказал я. - Запомни: убивать добычу разрешается только если голоден. Убивать людей… хмм… хомо можно, лишь когда защищаешь себя и своих родичей. И еще. Если чего-то сильно хочешь, не надо мазать идолов чужой кровью. Просто попроси своего покровителя от души - и желание исполнится.
        - А если не исполнится, тудым-сюдым? - с сомнением поинтересовался перевозчик.
        - Если желание не исполнилось, значит, плохо просил. Или не очень хотел, чтобы оно исполнилось, - ответил я. - Ладно, пойду я, пожалуй. Мертвый Город за этим лесом?
        Зорик посмотрел на меня с испугом.
        - Мертвый Город там, - кивнул он. - Но не за лесом, а…
        Он неопределенно покрутил пальцами в воздухе, подбирая слово.
        - Ладно, разберусь, - хмыкнул я. - Удачи, перевозчик.
        - И тебе удачи, Черный Стрелок, - еле слышно прошептал Зорик.

* * *
        От леса веяло холодом. Чем ближе я подходил к нему, тем явственнее это ощущалось. Температура окружающего воздуха понизилась градусов на десять, не меньше, и я невольно поежился в своей промокшей «пальме». При этом мрачный частокол корявых, изуродованных деревьев навевал тоску одним своим видом, усиливая неприятное ощущение.
        Я уже не раз видел такое. С деревьев словно содрали кору, остатки которой висели клочьями, будто обрывки почерневшей кожи… Перекрученные ветви, лишенные листьев… Узловатые корни, где на треть, а где и наполовину вылезшие из земли… Растопыренные сучья, растущие из одной точки и слишком уж явно напоминающие хищные лапы с острыми когтями…
        Но на этот раз все было слишком уж натурально, вживую. Даже живой лес, через который я пробирался на северо-западе в районе «Улицы …мского поля», не выглядел столь зловеще. От хищных лиан еще как-то можно отбиться ножом. Но если тебя схватит ветка толщиной с человеческую ногу, то тут и бензопила вряд ли поможет. Дерево просто размажет плоть вместе с костями, словно кусок теста, а корни засосут упавший сверху теплый фарш. Я очень явственно представил себе эту картину и думаю, что был недалек от истины.
        Но пути назад уже не было. Лес словно гигантская подкова огибал стену кустарника, из которой я вылез, а переправляться обратно через озеро - нет уж, увольте. Да и при чем тут озеро и путь назад? Сталк ушел в Мертвый Город - и этим все сказано.
        Я шагнул под сень гигантских деревьев - и мои предположения не замедлили подтвердиться. Ближайшее дерево заскрипело, застонало… и медленно потянулось ко мне жуткой шестипалой лапой с коркой запекшейся крови на обломанных щепках, заменявших дендромутанту когти.
        Слишком медленно…
        Текучим движением я ушел от опасности, одновременно доставая из ножен свой «Сталкер». Понятное дело, что толку от него немного. Но чем вообще без оружия гулять по такому лесу, лучше уж пусть будет в руке кусок заточенной стали. Чисто на всякий случай.
        Их было много. Очень много. И они были опытны в подобного рода охоте, судя по многочисленным обломкам костей, которые валялись возле корней.
        На моей стороне была быстрота. Пока мутант тянул ко мне свои ветки, я успевал откачнуться, отпрыгнуть, пригнуться, ускориться… и при этом двигался вперед, повинуясь древнему инстинкту, который следопыты, мародеры и военные на зараженных землях Украины называют одинаково - «шестое чувство». Я просто чувствовал направление, в котором ушел Сталк, и шел вперед не раздумывая. Когда идешь вот так, думать нельзя. Мысль непременно нарушит тонкую настройку «шестого чувства», и ты либо собьешься с пути, либо угодишь в скрипучие лапы хищного дерева…
        Не знаю, сколько я шел в таком режиме. Когда ты выпадаешь в подобное состояние, время и расстояние не имеют значения. Но, судя по тому, что я еще держался на ногах, прошел я не так уж много. Думаю, полкилометра или немногим больше. Правда, усталость уже давала о себе знать. Мои движения стали немного медленнее. Но порой немного - это гораздо больше, чем ты можешь себе позволить…
        Деревянный коготь зацепил край моего капюшона и сорвал его с головы. Эта громадная охотничья ветвь имела размах «пальцев» не менее метра, потому мне пришлось извернуться ужом, чтобы уйти из зоны поражения. А ведь еще немного бы - и достала… Ладно. Коли ты такая большая и ловкая - на, получи!
        Со всей силы я ткнул острием ножа в самый центр растопыренной «пятерни», тянущейся к моему лицу.
        Уродливая ветка вздрогнула всеми своими «пальцами» и качнулась назад, подарив мне секунду. Мгновения для меня оказалось достаточно, чтобы прошмыгнуть между двумя более медлительными стволами и оказаться на поляне, почти свободной от плотоядных деревьев.
        На этом месте они росли лишь из небольшого, более-менее сохранившегося здания. Хищные ветви пробили крышу, торчали из крохотных окошек в боковых стенах и угрожающе, словно толстенные змеи, протянулись между трех колонн, поддерживающих портик над входом. Четвертая колонна рассыпалась, но ее вполне заменила мощная ветвь, случайно ли, нарочно ли изогнувшаяся кверху и взявшая на себя функцию подпорки. Казалось, будто мутировавшие растения специально и добровольно стали скелетом разваливающегося здания, не давая ему окончательно рассыпаться в прах. Вход в здание давно и напрочь зарос непроходимым переплетением толстых охотничьих веток и корней, но на открытой стороне портика я различил меж ними хорошо сохранившиеся буквы: «П…ильон № 9». Но самое интересное - над надписью практически идеально сохранился барельеф, изображающий шесть флагов, два серпа с молотами и земной шар со звездой и рельефной надписью «СССР». Этакий памятник рухнувшей империи… и одновременно планете, которой уже никогда не стать той, что раньше…
        Что-то белело рядом со входом в мешанине охотничьих ветвей, и одновременно там же я уловил легкий отблеск металла. Никак жертва этого вида дендроохотников?
        Я не ошибся. Подойдя чуть ближе, мне удалось рассмотреть раздавленный скелет человекообразного существа. Нео, осм или человек погиб здесь, уже было не разобрать. Лишь одно удалось рассмотреть отчетливо - практически неповрежденные, отбеленные дождями кости истлевшей руки цепко сжимали золотую цепочку. Воистину «мертвая хватка». Хищные ветви заживо перемалывали несчастного, но он так и не отпустил добычу. Нелепая смерть…
        Я немного поднял взгляд и разглядел в мешанине ветвей довольно неплохо сохранившуюся вывеску, висевшую на стене павильона:
        «Ю…лирный маг…».
        Дальше было не разобрать, да, впрочем, и не нужно. И так понятно. Я несколько раз слышал от товарищей-бродяг, шарящихся по зараженным землям Украины, что во Всероссийском выставочном центре работает много недорогих ювелирных магазинчиков. Многие, заработав, ехали в столицу России просаживать свои кровные и потом рассказывали, где они покупали подарки своим подружкам. Получается, Рренг не соврал. Действительно, здесь можно было добыть несколько ювелирных украшений. Правда, некоторые платили за них слишком высокую цену…
        Кстати, помимо хищных деревьев в этих местах имелись и другие неприятные сюрпризы. В нескольких метрах от входа в ювелирный «п…ильон» воздух подрагивал, словно застывший студень, по которому шлепнули ложкой. «Студень» имел красноватый оттенок, и под ним на земле четко обозначилось рыжее пятно, напоминающее жирную кляксу.
        Помнится, Данила рассказывал, что такое образование называется Красным Полем Смерти. В них любят залезать вожаки нео и прокачивать себя до супермена. С мутанта слезает кожа, его корежит и плющит, без наркоза лепя из живой плоти нечто более жизнеспособное, чем было до этого. В результате, если вожак лохматых Новых людей не погибает от переоблучения, то становится сильнее, умнее и намного уродливее. Помнится, одного такого умника я завалил из СВД, рассмотрев его через зыбкую границу между мирами.[5 - Подробно об этом эпизоде см. романы Дмитрия Силлова «Кремль 2222. Юг» и «Закон Меченого».] От снайперской винтовки не спасает никакое Красное Поле…
        Я аккуратно обогнул аномальное явление зараженной природы и пошел дальше. Невдалеке виднелись развалины еще нескольких павильонов. Похоже, деревья также зачем-то пытались поддержать разрушающиеся здания, но в данном случае у них это получилось несколько хуже. Некоторые отвалившиеся блоки корявые ветви деревьев держали прямо на весу, аккуратно оплетя их мощными ветвями. Однако помогало это слабо. Здания медленно, но неуклонно рассыпались в бетонную пыль. Возможно, пройдет еще столетие, и какой-то путешественник, забредший сюда, будет удивляться странной форме растущих здесь деревьев, повторяющих причудливыми изгибами стволов и ветвей контуры давно исчезнувших павильонов…
        А пока это все-таки был Город. Заброшенный Город причудливых, в прошлом величественных зданий, который когда-то очень давно назывался ВДНХ, потом ВВЦ… Теперь его называют Мертвым. Старое кладбище рухнувшей цивилизации, надгробия которого почему-то пытается сохранить мутировавшая природа планеты…
        Под моими подошвами хрустели осколки позеленевшей штукатурки, рассыпаясь словно яичная скорлупа. Но я не пытался двигаться скрытно. Сейчас это было ни к чему. Я чувствовал - враг близко. И он не будет стрелять из укрытия. Неспроста же он вел меня именно к этому месту. Теперь я четко осознавал это…
        Только зачем всё это было нужно странному мутанту, способному превращать затаенные мечты живых существ в обычные охотничьи капканы? Для чего такие сложные построения, когда при наличии СВД можно просто и безболезненно избавиться от преследования? Играет с жертвой, зная, что с оружием у меня негусто? Возможно…
        Я обошел причудливую группу - три лысых дерева, похожие на трехпалую ладонь, поддерживающую большой кусок фасада давно рухнувшего здания. Знакомая ситуация. Объекта давно уже нет, но кто-то упорно поддерживает видимость его существования.
        Объекта… А бывает, что и человека…
        Еще несколько шагов - и я вышел на площадь…
        Я неплохо знал это место. В свое время на острове я довольно прилично изучил его по путеводителям, а потом и слетал с женой в Москву ненадолго, чисто посмотреть город. Правда, до ВВЦ так и не добрался, зато посетил ГУМ, Красную площадь, Кремль… Позже побывал в столице вторично, но уже с другой целью - найти лекарство для своей жены.[6 - См. роман Дмитрия Силлова «Кремль 2222. Юг».] Но это уже была не та столица. И не тот Кремль. За двести лет после Последней войны он стал городом-крепостью, фактически последним оплотом человечества на территории зараженной Москвы. А ВВЦ, получается, превратилось в жуткий Мертвый Город…
        Площадь представляла собой большое открытое место, вокруг которого, словно огромные саркофаги, застыли когда-то прекрасные памятники архитектуры. Все также вздымал свой шпиль в отравленное небо абсолютно целый с виду Центральный павильон. На его крыше по-прежнему тянули руки к небу позеленевшие статуи, то ли призывая к чему-то, то ли грозя свинцовым облакам. Слева словно парили над землей воздушные фонтаны, напоминающие декорации фантастического фильма. Справа…
        Я невольно скрипнул зубами. Ну да, павильон «Атомная энергия», за которым, словно ужасный привет из недавнего прошлого, застыл контур колеса обозрения… Мрачные воспоминания, словно прорвав плотину, затопили сознание. Какая разница, что это другое колесо, а павильон не имеет ни малейшего отношения к Чернобыльской трагедии и зараженным землям Украины? Но ведь иногда достаточно искры, для того чтобы породить неистовое пламя, сжигающее все барьеры и препятствия…
        «Подойди, человек… - раздался в моей голове знакомый голос. - Ты нашел то, к чему стремился так долго… Твой путь окончится здесь».
        Посреди площади застыло огромное Поле Смерти, формой похожее на полупрозрачный купол обсерватории. В его глубине колыхались смутные тени, напоминающие человеческие фигуры. Нечто подобное я видел во время своего похода на юг Москвы - гигантская полуразумная глыба студня, заманивающая жертв в свое нутро привлекательными картинками из прошлого…
        Это Поле было меньше и вроде не собиралось нападать. Но голос, звучащий в моей голове, шел именно от него, в этом не было ни малейшего сомнения.
        «Твой путь окончен, человек… Подойди и получи то, что искал…»
        Нечто подобное я уже слышал однажды. Поле Смерти явно вытащило голос и интонации из моей памяти. Понятно, что это ловушка, которая однажды чуть не поглотила дружинника Данилу, - мы с Фыфом тогда едва вытащили парня из смертельной западни. Идти внутрь смертоносной субстанции было безумием. Но с другой стороны, мое шестое чувство подсказывало, что решение всех моих проблем там, за зыбкой границей Поля.
        «Подойди, человек…»
        Я сделал шаг. Потом еще один. И еще…
        По мере приближения к Полю Смерти я все более отчетливо видел фигуры, расположенные внутри него. Ну да, конечно. На этом месте находился знаменитый фонтан с огромным золотым снопом посредине и шестнадцатью статуями, расположенными вокруг него. Но сейчас на вершине снопа клубилось плотное белесое облако, отчего скульптура очень отчетливо напоминала атомный взрыв. А полуразрушенные статуи со следами сохранившейся позолоты выглядели гротескно и угрожающе, словно хищные, уродливые сирены, заманивающие путников в мрачные глубины океана…
        Я не заметил, как перешагнул невидимую границу между реальным миром и Полем Смерти, - рядом со студенистым образованием она исчезла, стерлась, стала невидимой. Наверно, я уже был внутри, так как отчетливо видел фонтан, из которого били струи воды гнойно-желтого цвета. Впрочем, возможно, это был просто оптический эффект отражения света от тусклых лохмотьев позолоты, кое-где сохранившихся на статуях… Странно… Неужто подача воды до сих пор функционирует?..
        Внезапно картина смазалась, вновь потеряв четкость. Центральная фигура ансамбля потеряла малейший намек на сноп сжатых колосьев. Теперь это был реальный ядерный взрыв, на глазах растущий из развороченной крыши Четвертого энергоблока. А ко мне медленно приближались ожившие статуи. Только сейчас их бесстрастные лица скрывали маски старых советских противогазов, а в облезлых, покрытых язвами руках были уже не поблекшие от времени цветы и фрукты, а нацеленные на меня автоматы…
        «Ты догнал свое прошлое, Снайпер, - вновь зазвучал голос в моей голове. - Ты пытался скрыться от него, но возможно ли убежать от самого себя?»
        Шестнадцать полуразложившихся фигур встали в десяти шагах от меня.
        «Похоже на расстрел», - усмехнулся я про себя.
        Страха не было. Не было ничего. Пустота внутри, словно из моей души выкачали все эмоции. Как может вакуум реагировать на огнестрельное оружие? Да никак. Вот я и стоял, равнодушно наблюдая за вооруженными мертвецами.
        Но выстрелов не последовало. Мертвые медленно опустили оружие. Теперь автоматы висели стволами вниз на ремнях, словно бесполезные игрушки.
        Внезапно крайний слева труп поднял руки и стащил с головы противогаз…
        Я узнал его сразу. При жизни мертвеца звали Майором. Его на моих глазах заживо переварило «перекати-поле». Это было давно, еще в моем мире, на зараженных землях Украины. А теперь он стоял и смотрел на меня выцветшими, пустыми глазами…
        Они снимали противогазы один за другим… И я узнавал лица… Кобзарь, которому я дал прозвище Копия… Метла, еще при жизни ставший живым мертвецом и сгоревший в огне, прикрывая меня… Малява, принявший в себя пулю, предназначавшуюся мне… Одних я знал хорошо. Других запомнил лишь мельком, разглядев однажды их лица в оптический прицел винтовки. В следующее мгновение эти лица переставали быть лицами, и я начисто стирал их в памяти. По крайней мере я надеялся, что начисто. Но сейчас я вспоминал их мгновенно, как будто знал этих людей многие годы…
        «Если б их дороги не пересеклись с твоей, они продолжали бы жить, - продолжал стучаться в виски проклятый голос. - Ты, и только ты причина их гибели. Твои руки по локоть в крови, и тебе никогда не отмыться от нее…»
        Теперь они все смотрели на меня. Почти все… Лишь последняя фигура в бесформенных, полусгнивших лохмотьях стояла, опустив голову. И больше всего на свете я боялся, что она поднимет руки, снимет противогаз - и я увижу глаза цвета чистого, лазурного неба…
        «Ты убивал живые существа. Теперь ты убиваешь народы. Помнишь остатки племени осмов, которых ты послал на верную смерть? А еще недавно ты отправил радиопризыв - и сейчас бесчисленная орда шайнов движется на Москву с востока. Ты погубил не только чужой народ, хомо. Ты погубил всех людей, которые сумели выжить на этой планете».
        Голос назойливо шептал в моей голове, но я не особенно вникал в смысл этого шепота. Я осознаю все сказанное потом. Наверное, осознаю. А пока я лишь смотрю на ее руки с тонкими белыми пальцами, почти не тронутыми тлением…
        «Ты умеешь лишь одно - убивать. Ты очень хорошо это умеешь, хомо. Ты ушел из своего мира. И она знала, куда ты мог уйти. Но „Дочкино ожерелье“ не умело пробивать пространство подобно твоей „Бритве“. И тогда она поехала в Москву, где ее и застала Последняя война. Но она не умерла сразу. Обожженная, израненная, в подземном бункере она родила ребенка и лишь тогда рассталась с жизнью. Твоего ребенка, от которого ты ушел слишком далеко…»
        Ее руки шевельнулись и начали подниматься кверху. К противогазу, из-под которого выбилась прядка волос, слегка тронутая сединой.
        «У тебя остался лишь один выход, человек. Один выход - и один патрон. Ты хорошо умеешь убивать. Сделай это, пока она не сняла противогаз…»
        Голос шептал еще что-то, но это было уже неважно. Главное, что он был прав на все сто.
        Ее руки уже почти коснулись гладкой серой резины, обтягивающей лицо. Но я уже встал на одно колено, упер приклад автомата в землю и положил подбородок на холодный раструб пламегасителя, неприятно царапнувший кожу. Ну да, на нем же выемка есть для использования шомпола при отвинчивании. Так что нужно быть осторожнее, когда до боли, до скрипа зубов вдавливаешь ствол в нижнюю челюсть, одновременно касаясь указательным пальцем спускового крючка.
        «Правильное решение, хомо, - прошептал голос. - Когда не можешь выстрелить в ту, которую бросил две сотни лет назад, лучше выстрелить в себя…»
        Я видел, как ее пальцы коснулись нижней части противогаза… Еще мгновение - и я увижу ее глаза - или то, что от них осталось… Зачем мне на это смотреть? Правильно, незачем.
        В вязком, почти осязаемом воздухе выстрел прозвучал негромко, словно через глушитель. Меня отбросило назад. Разрывающая боль затопила сознание, но я удержал его, ускользающее, колоссальным усилием воли.
        «Сейчас тебе нельзя умирать! Нельзя, слышишь?! Ты должен еще прожить несколько мгновений, Снайпер или как там, мать твою, тебя зовут на самом деле. Несколько очень длинных мгновений для того, чтобы убедиться…»
        Сейчас это уже был не чужой голос в моей голове, а мои собственные мысли. А может, мой голос. Возможно, я шептал, а может, орал во всю глотку. Какая разница? Главное - я должен встать. И убедиться…
        Иногда это очень трудно - просто подняться с земли. Примерно так же трудно, как резко, сдирая кожу с подбородка, повернуть автомат дульным срезом вперед и нажать на спуск. Не целясь, не думая, просто чувствуя себя раскаленным кусочком свинца со стальным сердечником внутри, летящим вперед.
        И попадающим туда, куда нужно…
        Поля Смерти больше не было. Исчезли мертвецы - слишком реальные, слишком чётко прорисованные, для того чтобы быть настоящими. Кошмарные статуи со свисающими лохмотьями золотой кожи превратились в каменные фигуры, которые бережно оплетали гибкими ветвями деревья, растущие прямо из фонтана…
        Он лежал у подножия колоссального «снопа», который минуту назад был так похож на ядерный гриб. Сейчас это была просто огромная бетонная чаша, из которой росло толстое вековое дерево. Его многочисленные гибкие ветви-лианы свисали вниз, словно имитируя каскад падающей воды.
        Обрез ружья валялся в полуметре от его руки, и, хоть он и не пытался дотянуться до оружия, я на всякий случай пнул «ижак» ногой, отбросив его подальше. Конечно, нехорошо так обращаться с огнестрелом, который, возможно, пригодится тебе в дальнейшем. Но мне решительно не хотелось отрывать взгляда от раненого мутанта, способности которого я успел изучить слишком хорошо. В случае чего я точно успею метнуть свой «Сталкер», который сжимаю в руке, и с такого расстояния не промахнусь.
        - Я знаю, что не промахнешься, - усмехнулся бледными губами Сталк.
        Из небольшого отверстия в правой стороне его груди толчками вытекала кровь. Надо же, даже насквозь пробитое пулей сердце мутанта все еще продолжало биться.
        - Ты хороший игрок, Снайпер, - прошептал ворм. - И отличный стрелок.
        - А ты как всегда играл не очень убедительно, - отозвался я. - Хотя, признаться, в конце я едва не поверил в реальность происходящего.
        Сталк не ответил. Слабеющей рукой он извлек из левого нагрудного кармана сигару. Откусил кончик, сплюнул, засунул ее в рот. Потом из того же кармана достал зажигалку, попытался прикурить - и выронил ее на землю.
        - Поможешь?
        Не спуская с него глаз, я подошел, поднял зажигалку… Щелкнул, поднес ее к лицу раненого мутанта. Если он дернется, я успею воткнуть нож ему в горло. Правда, даже в этом случае, с его-то способностями, у ворма есть все шансы задушить меня до того, как он умрет. Ну что ж, чему быть - того не миновать. А последняя просьба умирающего - это свято. Надеюсь, что я все-таки тогда в «Бочке» вывел из строя его левое сердце.
        Сталк глубоко затянулся, глядя мне прямо в глаза. Я протянул ему зажигалку обратно. Он едва заметно качнул головой:
        - Нет. Это подарок. На память.
        Что ж, воля умирающего - это тоже свято. Я разогнулся, стараясь не заорать от боли в груди. Как я и предполагал, все время, пока мутант крутил перед моими глазами шоу с мертвецами и голосом, он на всякий случай держал меня на прицеле своего ружья. До сих пор не пойму, почему я двигаюсь, говорю… Но это - потом.
        Я сунул зажигалку в карман «пальмы».
        - У меня есть с собой запас курева, - прохрипел Сталк. - Забери его тоже. Вдыхая дым моих сигар… ты ощутишь вкус и запах победы.
        Я молчал.
        - Наверно, ты хочешь знать, зачем мне все это было нужно?
        Я продолжал молчать. Человек, чье сердце пробили нож или пуля, никогда не падает замертво. Обычно у убитого есть в запасе до десяти секунд перед смертью, чтобы сказать что-то важное. Или сделать. Или осознать… У вормов этот срок явно больше. И если ему хочется потратить свое оставшееся время на рассказ о чем-то важном для него, что ж, это его личное дело.
        - Ты имеешь право знать, - еле слышно проговорил мутант. - Я… не соврал ни разу. Двести лет назад она действительно приехала в Москву, надеясь, что сможет здесь пробить время «Дочкиным ожерельем». Она была уверена, что ты ушел обратно… Туда, где уже был однажды, разыскивая лекарство для нее. И она надеялась, что здесь ей будет легче совершить переход…
        Сталк кашлянул. Из уголка рта ему на грудь пролилась тоненькая струйка крови. Понятно. Пробив стальную пластину бронекольчуги, пуля поразила и сердце, и легкое. Сталк был чересчур самоуверен и стоял слишком близко. Но на расстоянии менее десяти метров термоупроченный сердечник бронебойной пули калибра 7,62 шьет стальную пластину от бронежилета 6Б23-1 словно игла легкую ткань. Может быть, зная об этом, мутант призадумался бы, подбрасывая мне возле алтаря Буки единственный патрон. Возможно, он, как истинный игрок, хотел оставить мне хотя бы мизерный шанс. Что ж, он определенно заслужил, чтобы его выслушали…
        - Ты, наверно, удивлялся, откуда у меня такие способности к войне? - хмыкнул Сталк, отдышавшись, - сказанное ранее явно далось ему с большим трудом. - Дело в том, что у нас, вормов, очень хорошо сохраняется память предков… А еще мы умеем передавать мыслеобразы через поколения… Наверно, это следствие каких-то мутаций, произошедших с Прародительницей на зараженных землях Украины… Там, в горящем аду Последней войны, твоя жена действительно родила сына. И мой опыт - это твой опыт, Снайпер…
        …Кровь застучала в мои виски маленькими, но болезненными молоточками. Я знал, я точно знал - ворм не врет. Оставался только один вопрос.
        - Зачем? - тихо спросил я.
        - Каждый в нашем роду, из поколения в поколение, мечтал отомстить… - прошептал Сталк, - …тому, кто бросил Прародительницу и ее ребенка… Тому, по чьей вине мы стали такими… В Край вечной войны я ухожу счастливым… Я отомстил…
        Его шепот становился все невнятнее. Внезапно все его тело напряглось в последнем усилии, словно он боролся с кем-то невидимым. Напряглось - и застыло, словно рухнувшая статуя побежденному воину. Или нет… Победившему. Исполнившему давнюю мечту своего народа. Он мог убить меня еще при первой нашей встрече. Но он предпочел сделать так, чтобы я убил его. Зная все мои мысли. Предугадывая каждый мой шаг… Убить собственного прапраправнука… Что может быть страшнее?
        Я до хруста, до нереальной боли сжал кулаки. В правую ладонь впились ногти, но разве физическая боль могла заглушить то, что сейчас творилось в моей душе?
        …Ноющая боль в левой кисти заставила меня оторвать взгляд от трупа и поднести к глазам кусочек металла, об который я едва не сломал себе пальцы.
        Это была зажигалка Сталка. Обычная старая армейская зажигалка, какими в моем мире пользуются байкеры и поклонники стиля «милитари». По всей боковой поверхности зажигалки шла гравировка: «Если пойду я долиною смертной тени, то не убоюсь я зла. Потому что я и есть самое страшное зло в этой долине».
        Тогда я рухнул на колени и завыл, запрокинув голову к мрачному свинцовому небу, в котором не было ни малейшего намека на прорыв между тучами. Безоглядная, темно-серая, монолитная плита, навсегда скрывшая от меня чистое лазурное небо…
        Я не знаю, сколько я простоял так, словно раненый волк, жалуясь небесам на свою судьбу, которую изувечил собственными руками. В себя я пришел, лишь когда небо ответило мне тяжелыми каплями дождя, упавшими на мое лицо. Вкус этих капель я почувствовал израненными губами. Они были солеными, эти слезы неба. Хотя, возможно, это были мои слезы…
        А потом я начал копать могилу. Жаль, что в свое время я не захватил с собой малую саперную лопатку, предпочтя набрать побольше патронов. Но зато боевых ножей у меня теперь было два…
        «Сталкером» и моей вновь обретенной «Бритвой», снятой с пояса Сталка, я в две руки долбил землю, перемешанную с асфальтовой крошкой. Душевную боль лучше всего глушить болью физической, когда от перенапряжения стонут твои мышцы, когда страшно болит рана в груди, куда попала пуля из обреза Сталка. Но это была нужная боль, благодаря которой я пока еще не сошел с ума. Надеюсь, не сошел с ума. Потому я до сих пор так и не расстегнул ворот «пальмы», чтобы посмотреть, что стало с моей плотью. Мне было абсолютно все равно. Мне надо было выкопать могилу. Остальное - неважно…
        Широким клинком «Сталкера» я действовал словно небольшой лопатой, а лезвием «Бритвы» рубил узловатые корни, которые шевелились, будто длинные, толстые черви. Иногда мне в лицо брызгал зеленоватый сок - или кровь. Думаю, второе вернее. Ведь только разумное существо может поддерживать старые памятники, которые не смогли уберечь люди.
        Наконец, я счел, что могила достаточно глубока, для того чтобы местные твари не смогли ночью отрыть и сожрать тело. Тогда я сунул в чехлы оба ножа, измазанные грязью и кровью, и вылез наверх, чтобы стащить труп в могилу…
        Я взял лишь то, что забрал у меня Сталк, - СВД, консервы, аптечки, патроны, плащ-накидку и свой рюкзак, который в сложенном состоянии лежал на дне громадного рюкзака ворма. Я ничего не забрал из его вещей, хотя многие назвали бы меня безумцем. Вместе с хозяином легли в землю и его обрез, и его легендарный нож «Рэндалл», стоящий целое состояние, и, конечно, его меч, который я положил на тело Сталка - рукоятью на грудь, клинком к ногам. Я попытался согнуть руки мертвеца, чтобы придать телу надлежащее положение, - и мне это удалось неожиданно легко. Руки Сталка без особых усилий с моей стороны согнулись в локтях и словно сами собой легли на длинную рукоять страшного оружия.
        В ноги покойника я положил его рюкзак, позаимствовав из него лишь одну-единственную вещь. Впрочем, не для себя. Просто так будет правильно…
        Я засыпал могилу и тщательно утрамбовал ее руками. Я просто не мог позволить себе топтаться ногами на свежем холме. Потом я сходил к одному из полуразрушенных павильонов, где нашел пару досок, почти окаменевших от времени, а также несколько неровных, изъеденных ржавчиной больших гвоздей.
        Доски были из хорошего дерева - то ли бук, то ли дуб. В радиоактивной среде они часто не разлагаются от времени, а лишь темнеют и превращаются в отличный материал для могильных крестов. Это я знал давно, еще со времени своих путешествий по зараженным землям Украины, где без счета таких безмолвных и безымянных памятников погибшим бродягам.
        Единственная сложность - окаменевшее дерево трудно обрабатывать. Но теперь со мной была моя «Бритва», так что дело шло быстро.
        Обрезав доски до нужной длины, я дотащил их до могилы, скрепил проржавевшими ломкими от времени гвоздями, осторожно забив их куском кирпича, дополнительно обвязал для крепости место стыка досок найденной в рюкзаке парашютной стропой, после чего воткнул готовый крест в свежую могилу.
        Но это было еще не все.
        У нас, бродяг, шатающихся по зараженным землям Украины, был старый обычай, согласно которому на верхнюю часть креста я надел противогаз убитого ворма. После чего достал «Бритву» и вырезал на поперечной планке: «Покойся с миром, Сталк»…
        Дерево поддавалось легко, словно я работал по пластилину, и чисто на автомате я едва не вырезал еще две буквы - но вовремя остановился. Случайно ли так звали ворма? Или же через столетия до меня донеслось имя, которым назвала своего первенца моя жена? Этого я теперь никогда не узнаю…
        Дело было сделано, и внезапно я почувствовал усталость, словно на мои плечи опустилась вся свинцовая тяжесть мрачного московского неба. И вместе с усталостью пришла боль, да такая, что я едва удержался, чтобы не закричать. Непонятно, как я столько времени не замечал ее? Хотя, говорят, в состоянии стресса человек способен и не на такое…
        Болело в районе сердца, там, куда угодила пуля Сталка. «Пальма» вокруг нагрудного кармана пропиталась кровью, но не настолько, чтобы можно было говорить о серьезном ранении.
        Я расстегнул камуфляж, надетый прямо на голое тело…
        В мою левую грудную мышцу была вдавлена фигурная пластина, которую мне подарил Бука. Острые края стального рукокрыла прорвали подкладку камуфляжа и вошли в плоть, распределив по ней энергию пули.
        Я попытался подцепить пластину острым кончиком клинка своей «Бритвы»… Бесполезно. Металл словно врос в мое тело. Острые края крыльев зацепились за кожу изнутри, и выдрать их можно было только вместе с куском мяса.
        «Теперь это твой путь… И твоя боль».
        Вновь слова Буки прозвучали в моей голове, словно он стоял рядом.
        Я медленно застегнул «пальму». Сплющенная свинцовая пуля вывалилась из моего разорванного нагрудного кармана, ткнулась в берц, отскочила и упала на могилу Сталка.
        «Месть - это путь в никуда. Однажды я попытался отомстить. Стало только хуже. Намного хуже. Прошлое нельзя изменить…»
        Тогда я не стал уточнять, кому стало хуже. Но подозреваю, что всем. Бука был прав. Прав во всем.
        Я подобрал свой рюкзак, взял в руки «Калашников» и перекинул через плечо СВД. Рядом с сердцем стальная летучая мышь ощутимо вонзила когти в мое тело. Надо будет привыкнуть. Теперь это моя боль.
        И мой путь.

* * *
        Я шел на север. Я был уверен - Сталк не обманул меня, и сейчас над базой «Северо-Запад» нависла серьезная опасность. Впрочем, как и над всей Москвой. И причина этой опасности - я. Мой радиопризыв ко всем разумным существам планеты жить, не причиняя больше страданий друг другу. На что я надеялся тогда, сидя возле старинной радиостанции? Ведь если разобраться, то на этой планете ничего не поменялось. Последняя война вряд ли действительно была последней. Впереди еще будет много битв до того, как грянет действительно последняя война, после которой на этой планете больше некому будет воевать…
        Я шел на север. Если б было возможно, я сразу повернул на северо-запад, но слева от меня тянулась бесконечная полоса болот, в которые превратились Каменские пруды. Покореженную табличку с такой надписью я разглядел на островке, торчащем посреди зеленой лужайки, на которую ступишь - и тут же провалишься по макушку. Знаем, видали такие спецэффекты. Вон чей-то рог торчит прямо возле берега. Череп тура, о которых рассказывал Данила? Может быть, проверять не буду. Не любопытный я. Особенно в последнее время.
        Сказать, что на душе было погано, - это ничего не сказать. Но я просто приказал себе не думать. Потому что, если начать вспоминать, впору реально воткнуть в подбородок ствол «калаша» и нажать на спуск, никуда при этом автомат не поворачивая. Но сейчас я точно нужен там, на северо-западе. Мне не впервой исправлять свои ошибки. И я очень постараюсь, чтобы Ион и мои боевые товарищи, охраняющие базу маркитантов, остались в живых…
        А еще мне показалось, что за мной кто-то следит. Интуиция меня редко обманывает. Сперва хотелось мне сыграть с невидимым наблюдателем в игру «кто кого перехитрит», благо СВД снова за плечами висит. Но потом мне стало как-то все равно. Охота кому-то пялиться мне в спину - пусть пялится. Взгляд - это ж не стрела и не пуля между лопаток, переживу. Хотели б грохнуть из-за кустов, давно б грохнули. Если же это хищник какой решил охоту устроить, ну что ж, патроны я себе вернул в полном объеме, пусть рискнет здоровьем. Хотя почему сразу убийца или хищник? Мало ли какая безобидная тварь может любопытствовать? Пройдет немного по следу - глядишь, и сама отстанет…
        Болота закончились, но их сменила непроходимая стена мутировавшего леса. Слева по-прежнему не было прохода, но я продолжал идти вперед. Если долго идти не сворачивая, дорога непременно откроется. Когда-нибудь…
        Подумал - и сглазил.
        Я стоял на берегу русла высохшей реки, за которым начиналось что-то невообразимое. Даже отсюда было видно - огромную территорию облюбовали Поля Смерти. Некоторые я уже встречал, другие видел впервые. Большие, величиной с пятиэтажный дом, поменьше и совсем маленькие, высотой с собачью будку. Но их было много. Очень много… Некоторые из них медленно ползали, другие задумчиво покачивались, похожие на медуз, нежащихся в невидимых волнах… Неподалеку три разноцветных поля слились границами. На месте их слияния образовалась небольшая область абсолютно черного пространства, формой напоминающая арку. Интересно, что это? Вход в другое измерение? Дыра между мирами, из которой вот-вот полезет какая-нибудь пакость? Или просто местный вариант гильотины для тех, кто любит совать любопытный нос куда не следует? Я еще подумал, что интересно было бы как-нибудь составить глоссарий этого мира, описав всех человекоподобных мутантов, изменившихся животных, растения, смертельные ловушки. Может, кому-нибудь когда-нибудь пригодится…
        Русло реки за многие годы изрядно засыпало всяким мусором, нанесенным ветрами и успевшим спрессоваться под собственным весом, потому на другой берег я перебрался без проблем. Конечно, в другое время я бы попытался обойти стороной эту долину смерти, но кто его знает, сколько километров придется отшагать на восток вдоль мертвой речки, прежде чем проход станет безопасным. Да и станет ли? В этом мире на каждом шагу можно ожидать новых смертоносных сюрпризов один другого хлеще, исходя из чего из двух зол стоит выбирать то, которое ближе.
        Воздух передо мной дрожал, по нему периодически пробегали багряные сполохи. При приближении Поля Смерти имеют свойство терять четкие очертания. То ли оптический эффект, то ли они так на сознание потенциальной жертвы влияют - глядишь, не разберет что к чему и перешагнет опасную черту. Ползают Поля медленно, а вот на мозги умеют давить капитально…
        Ненужного хлама в моих карманах не было, потому я поступил следующим образом. Отсоединил магазин от автомата, вылущил из него патрон и бросил туда, где ранее приметил проход между двумя студенистыми массами разной величины. Одно небольшое Поле, высотой с трансформаторную будку, выглядело откровенно ленивым. Второе было больше намного и явно агрессивнее, судя по резким огненным молниям, проскальзывающим в его глубине. Помнится, Данила говорил, что именно в таких мощных Красных Полях вожаки нео любят прожариваться. Или кандидаты в вожаки, мечтающие стать сильнее, умнее и популярнее среди электората. Правда, частенько такая прожарка заканчивается плачевно. Недосидишь или пересидишь в Красном Поле - и все. Или шкура слезет до костей вместе с мясом, или в головешку превратишься. А еще Поля-перевертыши есть, которые маскироваться любят под продуктивных сородичей. Сунулся вроде в Красное Поле с надеждой на лучшее будущее, а на выходе получился не альфа-самец, а бесформенный шматок протоплазмы с глазами.
        Мне прожарка была ни к чему - и так шибко умный и популярный, дальше некуда. Вон, через века потомки мстят по-страшному… Стоп! Дальше - не думать! Лучше просто идти туда, куда упал патрон. А потом подобрать его и бросить снова. Хотя не факт, что это панацея. Может, в отличие от биологических объектов, патроны запросто летают через Поля Смерти. Может, это у Полей стратегия такая, патроны через себя пропускать, а их хозяев выворачивать наизнанку…
        Но нет, на третьем броске мой импровизированный щуп вдруг вертикально завис в воздухе… А дальше я увидел красивую картину. Патрон взорвался, но медленно. Словно из неподвижной гильзы вдруг распустился огненный цветок, выплюнув из себя заостренный свинцовый пестик. Оставляя в студенистой массе Поля Смерти хорошо видимый турбулентный след, пуля величаво проплыла до невидимой верхней границы Поля и, прорвав ее с легким хлопком, исчезла в вышине…
        Пришлось потратить еще два патрона, прежде чем я вышел на относительно свободное место.
        Прямо передо мной лежал большой валун, на котором был закреплен осколок синего гранита. Когда-то это была памятная плита с надписью, но, вероятно, какой-то шутник обколол плиту по краям, и теперь на ней осталась лишь едва различимая, полустертая от времени надпись «…ад будущего». Что ж, шутник был недалек от истины…
        По краям поляны жутковатым частоколом раскорячились огрызки древесных стволов, изуродованные Полями Смерти до крайности. Лишенные ветвей, перекрученные остатки некогда величественных деревьев сейчас напоминали ржавые прутья арматуры, торчащие из руин развалившегося здания. А в центре поляны, словно инфернальный могильный холм, застыло черное Поле Смерти.
        Таких больших черных Полей я еще не видел. То, что находилось в здании, оккупированном дампами, по сравнению с этим Полем выглядело бы неубедительно, словно трехлетний малыш рядом с папой-культуристом.
        Размеры и структура Поля поражали. Никаких колебаний не было заметно на его поверхности. С виду оно напоминало монолитную полукруглую композицию, высеченную из черного кристалла высотой с пятиэтажный дом и тщательно отшлифованную неведомым скульптором. Я подумал, что это Поле похоже на своего рода памятник сожженной планете, до половины вросший в отравленную землю Москвы.
        Зрелище было мрачным, давящим, страшным - и прекрасным одновременно, как прекрасна порой бывает чистая, незамутненная смерть. Что на самом деле представляют собой эти Поля, порой ведущие себя, словно разумные существа? Отнимающие жизнь у многих, но некоторым дарящие сверхвозможности. Способные превращать обычные заточенные железяки в супероружие. Умеющие двигать биологические объекты вдоль линий эволюции и полностью обновлять предметы, практически развалившиеся от времени. Что они? Или кто они? Неизвестно… Возрождающаяся из пепла природа надежно хранит свои новые тайны…
        Я начал осторожно обходить Поле слева. Еще не хватало, засмотревшись на огромную антрацитовую полусферу, вляпаться в какое-нибудь небольшое белое Поле или карликовый Гнойник, словно рыба-прилипала притаившийся возле величественного соседа. Пару таких ловушек-прихлебателей я заприметил неподалеку. Правда, охотники из них были неважные - рядом с ними валялись потемневшие от времени кости, выдававшие с головой эти плотоядные явления природы. Не учатся на своих ошибках некоторые, хотя в данном случае и без дополнительной учебы очевидно, что маскировка прежде всего, иначе так и будешь сидеть голодным. Законы выживания одинаковы для всех…
        Я почти уже обогнул черное Поле по широкой дуге, собираясь так же неторопливо углубиться в искалеченный лес и продолжить путь, как вдруг возле самого подножия огромного Поля Смерти мне почудилось какое-то движение.
        Видно было не очень, между мной и объектом как раз расположилось небольшое полупрозрачное белое Поле, слишком медленно тянущее ко мне свои ложноножки.
        Ускользнув от студенистых объятий, я присмотрелся - и направился прямиком к черному Полю. Конечно, не очень хотелось поближе знакомиться с необъяснимым явлением зараженной природы, но порой обстоятельства бывают сильнее…
        В нескольких шагах от границы черного Поля Смерти на коленях стоял Ррау. Справа от великана-нео лежала туша убитого тура. Громадному мохнатому быку просто свернули голову. Он лежал на боку, неловко подогнув ноги и глядя на небо налитыми кровью, остекленевшими глазами.
        Но Ррау не обращал на труп мутанта ни малейшего внимания. Он смотрел на мохнатенький клубок, который лежал на земле перед ним и сладко посапывал в две дырочки. Рут спала и, судя по выражению ее безмятежной мордочки, ей снилось что-то хорошее.
        Ррау положил лапу на рукоять морского палаша, висящего у него на поясе, и неуверенно потянул клинок из ножен. Я подошел и встал у него за спиной.
        - Думаешь, у тебя получится?
        - Думаю, нет, - рыкнул Ррау, не оборачиваясь. - Но шаман северных дампов сказал, что однажды у кого-то получилось. Если окунуть руки в свежую кровь, то можно пройти через черное Поле невредимым. Оно примет кровь как жертву и даже, возможно, поможет тебе… Или тому, кто очень дорог для тебя…
        - Это всего лишь старая легенда, - сказал я. - Правда, недавно что-то похожее получилось у меня. Но и Поле было гораздо меньше.
        - Я знаю, - горько произнес Ррау. - Ты обманываешь меня, Снар, чтобы у меня осталась хоть какая-то надежда. На самом деле никому еще не удавалось пройти через черное Поле Смерти и остаться в живых. Тем более - через Поле Полей в Саду будущего. Сюда вообще мало кто доходил. Но я просто больше не знаю, куда идти…
        Ррау одним движением поднялся на ноги. Клинок палаша в его лапе едва заметно дрожал, когда он повернулся ко мне:
        - Что… что ты делаешь?
        Я усмехнулся едва заметно. Что делаю? То, что должен. Пока несостоявшийся вождь нео толкал патетические речи, я засучил рукава «пальмы», вытащил из ножен «Бритву», подошел к свежей туше тура и вскрыл артерию на шее свежеубитого мутанта.
        Еще теплая кровь щедро плеснула мне на левую руку, обагрив ее до локтя. Времени вернуть «Бритву» в ножны не было - темная струя могла иссякнуть, потому я сунул вторую руку под нее вместе с ножом.
        Ррау прыгнул ко мне, но было уже поздно. Под головой тура растекалась дымящаяся темно-вишневая лужа, которую жадно, словно губка, впитывала зараженная земля. В этом мире все питается кровью и живой плотью. При этом, похоже, сама искалеченная планета не исключение из общего правила.
        - Я ее брат, - хмуро произнес нео, сжимая кулаки. Я услышал, как под его пальцами затрещала рукоять палаша. - Это должен сделать я!
        - Не думаю, - ответил я, вкладывая «Бритву» обратно в ножны.
        - Ты все еще считаешь, что это она из-за тебя…
        - Я считаю, что у меня просто больше опыта, - улыбнулся я. - Ты ведь, в отличие от покойного Крагга, даже в Красное Поле не лазил. А я через черное прошел не далее как вчера.
        - Хватит лгать, - твердо произнес Ррау. - Никто не может выжить, попав в черное Поле Смерти!
        - Отойди, новый, - мягко сказал я. - Кровь засохнет. Или закончится действие дурмана, которым ты опоил Рут. Проснется, увидит меня с такими руками, испугается.
        - Моя сестра не боится крови, - неуверенно произнес нео, делая шаг в сторону. - Ты хоть понимаешь, хомо, чем рискуешь?
        - Конечно, - сказал я, подходя к Рут. - Но иначе - никак…
        Дочь народа нео ожидаемо оказалась тяжеленькой, килограммов семьдесят, не меньше. Но не это было главной проблемой.
        Признаться, тормознул я немного возле границы черного Поля. Жуткая, нереальная, чуждая среда тягуче переливалась перед моим лицом. И веяло от нее… нет, не холодом. Другим чем-то. Самым запоминающимся кошмарным сном детства. Когда, проснувшись, еще целый час дрожишь под одеялом и осознаешь, что все, произошедшее с тобой только что, всего лишь иллюзия, причудливый выверт отдыхающего мозга, который просто необходимо забыть как можно скорее. Иначе потом будет очень страшно засыпать снова…
        Но давно известно - чем дольше стоишь у распахнутой двери, готовясь прыгнуть в бездну, тем страшнее становится сделать единственный шаг. Никогда не стоит затягивать прелюдию, если уже принял решение.
        Ну я и шагнул вперед, правда, на всякий случай зажмурившись…
        И не ощутил ничего… Против ожидания черная, страшная граница, отделяющая реальность и неведомое, оказалась неосязаемой. Просто мне показалось, что из удушливого, влажного лета я шагнул в недра глубокого подземного склепа. В лицо повеяло могильным холодом, слишком знакомым еще со времен путешествий по подземельям мертвой Припяти…
        Я открыл глаза…
        Если я и ожидал увидеть что-то необычное, то реальность превзошла все мои ожидания.
        Передо мной расстилалось огромное темно-серое поле, ровное, словно гигантский стол. Точно такая же идеально ровная плита угрожающе нависла над моей головой там, где положено быть небу. Казалось, еще немного - и две плоскости начнут сходиться, для того чтобы раздавить жалкую букашку, посмевшую вторгнуться на запретную для живых территорию.
        Но схлопнуться этим крайне условным «земле» и «небу» не давали мощные, высоченные и абсолютно ровные колонны, вершинами подпиравшие небосвод. Их было много, этих колонн. Бескрайний, бесконечный лес широченных базальтовых столбов вздымался вверх, держа на себе неподъемную небесную твердь и отбрасывая ровные рубленые тени.
        Источник призрачно-серого света находился где-то там, за колоннами. Тем не менее тени были четкими, словно нарисованными. Таких теней нет и не может быть в обычном мире…
        Оставалось решить, что мне теперь делать в этом мире жутких, гнетущих, упорядоченных форм? Идти вперед? Стоять на месте? Или убиться от внезапно навалившейся смертной тоски об ближайшую колонну, шириной сравнимую с небоскребом, а высотой с пяток Останкинских башен, поставленных друг на друга…
        Нет, убиваться - не вариант. Как и стоять на месте, подражая безмолвным серым столбам. Внезапно я осознал, что у меня на руках лежит сноп мягкого, теплого света, совсем не вписывающийся в мрачную картину окружающего мира. Откуда у меня такое чудо?
        Я напряг память, пытаясь вспомнить… Нет, бесполезно. Прошлое - если оно у меня было, конечно, - сейчас казалось давно забытым сном, незначительным и неважным. Все, имеющее смысл, находилось здесь и сейчас, остального просто не существовало.
        «Если пойду я долиною смертной тени…»
        Слова пришли из ниоткуда. Они просто сами собой всплыли в памяти.
        «Если пойду…»
        И я пошел, бережно неся перед собой невесомый свет, обволакивающий меня своим нежным сиянием.
        Странно… Я обратил внимание, что сам не отбрасываю тени. Что ж, наверно, так и должно быть. Когда у тебя нет ни прошлого, ни будущего, а только путь, ничто больше не имеет значения. Откуда-то я точно знал, что должен просто идти вперед, и с каждым шагом это знание перерастало в уверенность…
        Я как раз проходил мимо одной из колонн, когда от нее внезапно отделилась еще одна тень, которую я уловил боковым зрением. Такая же четкая, резко очерченная, как и всё в этом мире. Но, безусловно, живая и очень быстрая.
        Она метнулась ко мне, протягивая к моему лицу мощные лапы. Живой трафарет, очертаниями карикатурно напоминающий лысого, бородатого человека. Или что у него там болтается в районе пасти? Щупальца? Или чьи-то кишки, вырванные из брюха? Впрочем, какая разница? Когда-то давно, в старом, полузабытом сне, кажется, я должен был его бояться. Но ведь это глупо - бояться собственных снов…
        «…Не убоюсь я зла…»
        Эхо чужих слов, а может, и мыслей снова коснулось моего сознания. Но я не обратил на них внимания. Черные когти чудовища были уже почти рядом, и я немного отвлекся. Вдруг из-за них я не смогу донести свой свет? Это было для меня очень важно…
        Но внезапно тень ужасного монстра вздрогнула и остановилась, словно напоровшись на невидимую преграду. Понятное дело: она просто не смогла пересечь границу нежного сияния, окутывающего меня словно кокон. Свет и тень - всегда явления взаимоисключающие, хоть и родственные. Там, где есть одно, всегда имеется и другое…
        Новые тени появлялись из-за колонн и устремлялись ко мне. Целый сонм черных призраков уже вился вокруг меня, пытаясь дотянуться клыками, когтями, клинками… Но все их усилия были тщетны. Я шел вперед - и тени неохотно расступались передо мной, уступая дорогу…
        Вдруг я остановился.
        Одна из теней не отпрянула в сторону, а продолжала неподвижно стоять на моем пути.
        Понимание пришло сразу.
        Она - другая.
        И она не отступит…
        - Ну, здравствуй, - негромко произнес я.
        Она стояла совершенно неподвижно, а в почтительном отдалении от нее взволнованно колыхались остальные тени, не решаясь приблизиться.
        «Здравствуй…» - после долгой паузы эхом прошелестело у меня в голове. А может, это мне только показалось. Откуда-то пришло смутное воспоминание - точно так же шелестят сухие, мертвые листья, которые гоняет по асфальту сентябрьский ветер. И если прислушаться, то, наверно, в этом звуке тоже можно различить тихое «здравствуй»… Жуткий привет осени, безжалостно высасывающей соки из живой, зеленой листвы…
        «Зачем ты здесь?.. Я не звала тебя… пока что…»
        - Ей нужна помощь, - сказал я.
        Мягкий сноп света на моих руках шевельнулся, словно котенок, понявший, что говорят о нем.
        «Ты смеешься, человек?»
        В еле слышном шорохе прозвучал легкий оттенок возмущения. Но этого было достаточно, чтобы сонм теней в ужасе отпрянул назад, подальше, прячась за колонны и друг за друга. Видимо, только страх перед ужасной хозяйкой не позволял этим порождениям ада ринуться сломя голову - куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
        У меня тоже мурашки побежали по коже от этого неслышного шепота. Но я изо всех сил постарался не подать вида. Ведь это лишь непроизвольная реакция тела на опасность, которую тоже можно подавить, как и любую другую. Было бы желание…
        - Только ты можешь вернуть ей то, что забрало твоё Черное Поле, - твердо сказал я. - Отдай девочке ее жизнь.
        В холодном могильном воздухе повисла недолгая пауза…
        «Ты ищешь жизнь в моем мире?»
        На этот раз в ее голосе было удивление. Вот уж не думал, что кто-то может удивить ее. Похоже, мне это удалось.
        - Жизнь и смерть - явления взаимоисключающие, но в то же время и родственные. Там, где есть одно, всегда имеется и другое.
        Она качнулась вперед, приблизилась. С каждым ее шагом вокруг становилось все холоднее. Живой, вполне осязаемый, но невидимый лёд все глубже проникал в мои мышцы… Это было больно. Очень больно. Я изо всех сил стиснул зубы, чтобы не закричать…
        Мягкий свет на моих руках сжался в испуганный комочек, но продолжал мерцать, сопротивляясь ее разрушительной силе. Серая тень, очертаниями напоминающая ладонь, скользнула по нему, будто погладила…
        «Не надо бояться… Ведь во всех существующих мирах только ты сильнее меня…»
        Она сейчас говорила не со мной, а со светом, который я инстинктивно прижимал к себе, пытаясь защитить, согреть, успокоить… Хотя, наверно, от моего промороженного тела толку было немного…
        Я почувствовал, как ледяные пальцы коснулись моей щеки.
        «Я позову вас обоих… чуть позже… а сейчас уходи…»
        За ее спиной постепенно сгущался непроглядный мрак, словно гигантский водоворот пожирающий тени, колонны, землю и небо. Она повернулась и шагнула в него, словно в распахнутую дверь родного дома, из которого ей пришлось выйти ненадолго по одному незначительному делу.
        Холод, сковавший мое тело, отступил, оставив лишь легкую ломоту в костях и ощутимую боль в районе сердца. Похоже, фигурная пластина, вросшая в мое тело, промерзла насквозь. Но это была моя боль, которую нужно просто перетерпеть. Мелочь по сравнению с болью душевной. Ведь я так и не сделал того, что должен был сделать…
        Я шагнул вперед - позвать, вернуть, убедить… Но стена непроглядного мрака мягко оттолкнула меня. Дальше дороги не было. Впрочем, она ясно сказала, что ничем не может помочь. Оставалось только одно…
        Я повернулся и пошел обратно.
        Боль в груди понемногу отступала. Мой свет грел меня, мягко прижимаясь к моей груди, и стальной рукокрыл постепенно оттаивал, неохотно принимая чужое тепло. Впереди был долгий путь в однообразном сером мире, где я узнал, что даже его хозяйка далеко не всемогуща. И что расхожее выражение «любовь сильнее смерти» - это не просто слова…

* * *
        Внезапно я осознал, что под моими ногами не ровная серая поверхность, а земля, покрытая бесцветной травой. И тут же резкий свет больно ударил по глазам. Я невольно зажмурился. После мира черных теней тусклое солнце показалось мне мощным прожектором, направленным прямо в лицо. Ну да, точно. Блеклое круглое пятно, почти полностью скрытое тучами, называется солнцем. А мохнатая морда, отдаленно смахивающая на человеческую, принадлежит нео… Которого зовут… Ну точно, Ррау. Хммм, интересно. Оказывается, по ту сторону небытия твоя жизнь кажется призрачным, добросовестно забытым сном. Который сейчас приходится вспоминать заново.
        Ррау смотрел на меня расширенными от удивления глазами. Мощная нижняя челюсть нео слегка отвисла вниз, и выглядел он сейчас довольно забавно.
        - Ну что, как дела? - спросил я лишь для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
        Ррау клацнул нижней челюстью, вернув ее на место, но глаза у него остались прежними.
        - Снар… - прохрипел он. - Я не знал, что ты побратим смерти.
        - Я тоже не знал, но догадывался, - невесело усмехнулся я.
        - А… кто это?
        Теперь нео смотрел на мою ношу, при этом его челюсть снова отвисла книзу.
        Я тоже опустил глаза.
        На моих руках по-прежнему лежала Рут… Но это была другая Рут. И дело не в том, что она стала чуть ли не вполовину легче.
        Она стала другой…
        Пухлые губы, маленький аккуратный носик, тонкие, красиво изогнутые брови, роскошные волосы, ниспадавшие чуть ли не до земли. А еще на ней больше не было шерсти, лишь едва заметный пушок на нежных ручках с аккуратными ноготками… Словом, я держал на руках не маленькую нео, а девушку восемнадцати-двадцати лет от роду.
        - Кто это? - повторил Ррау.
        - Тише, - прошептал я. - Разбудишь…
        Она спала, но длинные ресницы едва заметно трепетали, того и гляди проснется. И я испугался. Может быть, впервые в жизни испугался по-настоящему - что она вдруг откроет глаза, и они окажутся цвета лазурного, безоблачного, чистого неба…
        Я осторожно опустил ее на пятнистую куртку Ррау, расстеленную на траве возле костра, и с трудом разогнул онемевшие локтевые суставы. Все-таки носить девушку на руках занятие довольно утомительное, хоть и, безусловно, романтичное. Напоследок я невольно скользнул взглядом по ее роскошной фигуре, едва прикрытой лохмотьями - и с трудом отвел глаза.
        - Это… Рут?
        Из не на шутку обалдевшего Ррау слова выходили туго, в унисон с мыслями, которые сейчас явно с трудом проворачивались в массивном черепе. Впрочем, воина-нео можно было понять. В Поле Смерти внесли сестру, пусть непохожую на прежнюю Рут, но хоть лохматую. А вынесли девушку-хомо.
        - Ты на удивление догадлив, кэп, - отозвался я. - Похоже, твоя сестра немного не дотянула до высшей ступени эволюции и застряла на промежуточной.
        - Это… я… То есть ты хочешь сказать, что мы, нео, высшая ступень эволюции?
        - Безусловно, - вполне серьезно кивнул я. - Надеюсь, ты не обидишь девочку, когда она проснется?
        Ррау оскалил клыки:
        - Я оторву голову первому, кто только подумает об этом, а потом заставлю его сожрать собственные мозги!
        Я прокрутил в голове озвученный сценарий наказания для злоумышленника, но до конца представить последовательность действий так и не смог. В общем, остановимся на том, что гипотетическому негодяю не позавидуешь, и Рут по-прежнему в полной безопасности.
        Сунув руку в нагрудный карман, я вытащил то, что там лежало, и протянул Ррау:
        - Подари ей, когда проснется. Надеюсь, теперь оно будет ей впору. Только не говори от кого.
        Нео осторожно, чтобы не раздавить, принял подарок и поднес его к морде, желая рассмотреть получше.
        - Кольцо, - недоверчиво проворчал он. - Что-то здесь не так, Снар. По-моему, люди дарят своим самкам кольца не просто так, а со значением.
        Я покачал головой:
        - Ты прав, Ррау. Люди, возможно, да… Когда-то и я хотел подарить его со значением. Сейчас же дарю просто так. Береги ее.
        Я повернулся и пошел налево, к небольшому просвету между деревьями. Похоже, там когда-то пролегала дорога, и, возможно, я сумею продраться между хищными ветками и корнями, норовящими ухватить за ногу зазевавшегося путника.
        - Спасибо, Снар, - раздалось у меня за спиной. - Прощай…
        Я не ответил. Просто мне нечего было сказать в ответ. Ррау благодарил зря - я просто сделал то, что должен был сделать. Это мне надо благодарить его, что он позволил мне войти в черное Поле Смерти. К тому же мне не хотелось прощаться с Ррау. Он был хорошим товарищем и отличным воином, но сейчас нужно, чтобы наши дороги разошлись. У него теперь была Рут, которая наверняка вспомнит его, когда проснется. А я должен исправить еще одну свою ошибку…
        Путь по мутировавшему лесу и вправду оказался относительно безопасным. Более того, хищные деревья явно делали вид, что меня не существует. Даже гибкие ветви-щупальца поджимали, когда я проходил мимо. Наверно, темная, невидимая аура черного Поля все еще витала возле меня, и дендроохотники предпочитали не связываться со странным типом, пахнущим смертью. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Мне же лучше. Чем меньше всякого дерьма к нашему берегу, тем крепче наша оборона.
        Но все же путь по старой просеке, не иначе пробитой каким-то большим и упрямым биороботом, был непростым. Асфальтом тут и не пахло, к тому же то и дело приходилось перелезать через мертвые стволы упавших деревьев, спотыкаться о высохшие корни и внимательно следить за тем, чтобы не провалиться в многочисленные норы хоммутов, то и дело встречавшиеся на пути. Похоже, жирные хомяки облюбовали этот лес и серьезно отравляли жизнь плотоядным деревьям, подрывая их снизу и перегрызая корни у основания ствола, где те не могли дотянуться до подземных вредителей.
        Словом, я шел по театру военных действий между местной флорой и фауной и порядком умаялся. К тому же предыдущее путешествие по Полю Смерти с девушкой на руках тоже сил и бодрости не добавило. В общем, сейчас я был бы искренне рад найти удобное место для привала. Причем такое, чтобы растущее за спиной дерево не имело возможности проверить, что за странное существо тут расселось, захлестнув мою шею лианой и потянув поближе к шевелящимся наростам-присоскам на стволе.
        Хорошо, что желания иногда имеют свойство исполняться. Когда я совсем уже выбился из сил, стена деревьев вдруг расступилась, и я вывалился на вполне уютную поляну явно искусственного происхождения.
        В центре поляны располагалась бетонная платформа, на которой находился постамент из того же материала. На постаменте умиротворенно и невозмутимо сложила руки позеленевшая от времени бронзовая статуя бородатого старца в свободных одеждах с волосами, характерно собранными в пучок на затылке. Вот уж не думал, что где-то в Москве можно встретить памятник китайцу…
        Я подошел поближе. Время почти не тронуло ни постамент, ни статую. Лишь на бетонном основании обосновалась колония рыжего мха, почти полностью скрывая какую-то надпись.
        Мне стало любопытно. Вытащив из ножен «Сталкер», я преодолел пять выщербленных от времени ступеней, ведущих на платформу, и несколькими ударами клинка уничтожил живой ржавый ковер, почти достигший позеленевшего подола свободной одежды старца. Рубленые куски мха корчились возле моих ног - но уж извините, сорняки, памятники я уважал всегда, и данный случай не исключение…
        Надпись оказалась лаконичной, в одно слово. Я медленно убрал «Сталкер» обратно в ножны и мысленно поклонился. Бронзовый старик действительно заслуживал уважения. Когда-то давно я читал его «Изречения». Признаться, больше половины не понял, но многое задело меня за живое. «Плати добром за добро и справедливостью за зло». «Знающий не сомневается». «Благородный муж взыскателен к себе, малый человек взыскателен к другим». «Бездействие в момент, когда можно поступить по справедливости, означает трусость»… С учетом того, что старик жил двадцать пять веков назад и уже в те времена генерировал такие простые, но в то же время гениальные мысли, он точно удостоился памятника.
        - Не возражаешь? - спросил я, сбрасывая с плеч рюкзак и присаживаясь у подножия.
        Старец не возражал. Его при жизни-то мало интересовала мирская суета, а уж теперь и подавно.
        Отдых - дело полезное, нужное, но зачастую скучное. После того как я уничтожил банку тушенки с парой сухарей, делать стало решительно нечего. Идти до Куркино было еще ой-ой-ой сколько, а ноги уже сейчас гудели не по-детски. Стало быть, сидим и наслаждаемся природой - вернее, безопасным отдалением от нее. Когда до ближайшего хищного дерева более ста метров, это всегда хорошо.
        Плохо только, когда плоть слегка скребут стальные летучие мышки, а душу - хрестоматийные кошки, причем с острыми железными когтями. И что хуже - большой вопрос… Вроде на первый взгляд всё неплохо. Я восстановил справедливость, убил негодяя, ограбившего меня и наплевавшего в душу. И маленькая нео теперь не живая кукла с мутным, первобытным сознанием, а вполне себе красивая девчонка. Надеюсь, добрая и смышленая, как и прежняя Рут…
        Но кошки не давали покоя… Негодяй оказался моим далеким потомком, который продолжал мстить мне и после смерти. Я не мог не думать о нем, и от этих мыслей становилось только хуже. Да и с Рут большой вопрос. Как уживется девочка-хомо с братом-нео? Как примет ее клан Новых людей, если Ррау решит вернуться к своим? Понятное дело, что неважно примет. Как ни крути - мы для нео враги, а образ врага есть штука устойчивая…
        Но с другой стороны, победа есть победа. Если побеждает один, кому-то другому всегда плохо. И если тебе удалось выжить, то просто попытайся насладиться моментом. Это основное правило войны, о котором лучше не забывать во избежание бесповоротного сноса крыши…
        Из бокового кармана рюкзака торчал краешек кожаного мешочка. Я потянул за него и вытащил кисет - наследство Сталка. Ну да, внутри наполовину высушенные листья неведомого растения, сырье для его сигар. Попробовать, что ли? Сам я уже много лет не курил, бросил уж не помню когда. Поганое это дело - курево. Кашель по утрам, бегать трудно, махаться в рваном ритме - тем более. Да и денег жалко, которые натуральным образом каждый день превращаются в дым. Но сигары вроде как взатяг курить необязательно. Оно, кажись, так, для вкуса. Или для понта, я так и не понял. Самое время выяснить…
        Коричневый лист свернулся в трубочку неожиданно легко, словно был самой природой заточен превратиться в понтово-вкусовое дополнение к унылым воинским будням. Ну что ж, попробуем. Как там говорил Сталк? «Вдыхая дым моих сигар, ты ощутишь вкус и запах победы»?
        Теперь вроде как полагалось отрезать кончик сигары. «Сталкер» - нож исключительно боевой, для тонкой работы не пригодный. Им хорошо рубить сплеча, а вот, скажем, колбасу на привале нарезать проблематично. Потому я потянул из ножен «Бритву» - и обомлел.
        По идеально ровной глади клинка вновь струилось мягкое, едва заметное лазурное сияние, которое, как я думал, было навеки им утрачено! Мой верный боевой друг, моя «Бритва» снова была не просто куском стали с резиновой рукоятью. Я вновь держал в руках оружие, способное вытягивать жизни из врагов и вскрывать невидимые двери между мирами…
        «Прошлое нельзя изменить…»
        Эхо слов, произнесенных Букой, прошелестело в ветвях недалеких деревьев. Я знаю, Бука, я знаю. Но, может, это только твое прошлое нельзя изменить? В конце концов, очень часто вся жизнь человеческая сводится к исправлению ошибок прошлого. Например, сейчас в этом мире люди Кремля пытаются исправить то, что когда-то давно натворили их предки. Так почему я не могу попытаться исправить самую страшную свою ошибку? То, что «Бритва» зарядилась в черном Поле Смерти, это, несомненно, знак, который трудно истолковать как-то по-другому…
        Хотя нет, не стоит спешить. Сперва необходимо все обдумать и взвесить, чтобы вновь не наломать дров. И к тому же у меня уже есть намеченная цель. Так что сперва нужно выполнить одно, прежде чем браться за другое.
        Я аккуратно отрезал кончик сигары и спрятал «Бритву» обратно в ножны. Пусть полежит там до тех пор, пока я вновь не решусь вскрыть тонкую границу между мирами… Если решусь…
        Зажигалка щелкнула в моей руке, выбросив из себя огонек пламени. Я поднес к нему сигару и осторожно затянулся.
        М-да… Бывает такая тема - зайдешь в накуренное помещение и не знаешь, куда бежать, хотя сам курильщик со стажем. Запах сигар Сталка мне изначально не понравился, но я втайне надеялся, что это лишь вышеупомянутый эффект курилки и что, когда сам начнешь смаковать сигару, ощущения будут другими…
        Надеялся зря. «Запах победы» оказался еще хуже, чем ожидалось, а вкус у нее - таким, что я чуть не блеванул. Твою мать, символично. Помнится, в моем мире пели, что вкус победы - это вкус чьей-то боли,[7 - Группа «Lumen», «Не спеши».] а запах победы такой же едкий, как дух поражения.[8 - Зоя Ященко, «Я буду ждать».] Поэты были правы. Во всяком случае, к сигаре Сталка эти слова относились на все сто процентов.
        Я прицелился и щелчком отправил окурок в лужу у подножия платформы. С этим разобрались. Курение - это не моё ни под каким видом. И точка.
        Оставалось немногое. Почистить оружие и двинуться в путь.
        Первый пункт плана занял немного времени. СВД Сталк так и не расчехлил, а единственный выстрел, произведенный из автомата, не оставил много нагара в стволе. Нагар же, осевший после него в душе, не в счет. Такое не вычистишь. Такое можно только приказать себе забыть - и изо всех сил стараться неукоснительно выполнять приказ…
        Я поднялся на ноги, закинул за спину рюкзак и СВД, повесил на шею автомат. Да, можно много говорить о том, что война - это кошмар, который творят люди с оружием в руках. Но увы, только оружием можно остановить войну, слова здесь бессильны. И черт возьми, если суждено мне по жизни идти долиною смертной тени, то не убоюсь я зла. Потому что я реально готов стать самым страшным злом в этой долине для тех, кто поднимет руку на моих друзей…
        В чаще деревьев послышался треск, и на поляну вывалилось что-то невообразимое, похожее на очень грязный таз на ножках.
        - Хелло, босс! - заорал таз. - Ты не представлять, как я рад тебя видеть!
        Я усмехнулся. Не иначе хитрый робот вживил мне какой-то датчик, и теперь от него так просто не отвяжешься. Спрашивать бесполезно, всё равно не признается, так что придется принять его как неизбежное зло. Или как друга, что порой бывает одно и то же.
        - Аналогично, Колян. Я тоже рад, что тебе удалось выбраться из той переделки возле базы маркитантов.
        Но, похоже, серву уже было не до меня. Его рачьи глазки уставились на памятник за моей спиной.
        - Босс, мой спектрометр показывать, что это чистый бронза, - восхищенно произнес серв. - Это как раз то, что мне не хватает для…
        - Конфуция не трожь, - строго сказал я. - И вообще, разрушать памятники - это неправильно. Хочешь идти со мной - пошли.
        - Хочешь, - отозвался серв, с сожалением отворачиваясь от памятника. - Иначе бы мой не искать так долго свой босс. А там, куда идти хозяин, есть много еда для голодный серв?
        - Боюсь, что скоро ее там будет слишком много, - ответил я.
        Эпилог
        Костер взметнул свои языки к ночному небу - и опал, словно истратив все силы в этом безуспешном рывке. Шаман удовлетворенно кивнул и спрятал под лохмотья мешочек с измельченными в порошок костями белого фенакодуса, смешанными с сушеными корнями горюн-травы. Духи-покровители клана приняли жертву, и этой ночью возле священного костра не будет произнесено ни слова лжи. В противном случае рассказчик позавидует доле дампов, заживо разлагающихся от неизвестной и неизлечимой болезни.
        Вождь клана сидел на возвышении, искусно сложенном из кирпичей и накрытом толстой шкурой жука-медведя, взятой с подбрюшья. Мало кто знает, что под хитиновой броней чудовища находится самый лучший мех, который можно достать под Серым небом. Но и мало кто умеет добыть жука-медведя и при этом сам остаться в живых.
        Люди клана Огненной Крысособаки умеют. И пусть некоторые презрительно зовут их трупоедами. Нет ничего зазорного в том, чтобы съесть плоть убитого врага, - ведь при этом в воина переходит вся сила мертвеца. Если, конечно, знать, какие части можно есть, а какие нет. А то вместе с силой может перейти какая-нибудь зараза. Или дурь, которую не выгонит из бестолковой башки ни один шаман, даже самый опытный.
        Шаман клана был весьма опытным и в излечении болезней, и в предсказании погоды, и в проведении ритуалов. Сильно прихрамывая на левую ногу, которую еще в молодости изуродовал водяной осьминог, шаман приблизился к трону вождя и произнес:
        - Все готово, Величайший. Можно начинать.
        Речь шамана была певучей, с переливами, которые недоступны примитивным голосовым связкам хомо. Когда люди клана Огненной Крысособаки общаются между собой на своем языке, их речь напоминает прекрасную рассветную песнь бабочки-падальщика. Это общаясь с хомо им приходится приноравливаться к их убогой речи, отчего примитивные двуногие, имеющие наглость называть себя людьми, считают вормов существами низшего сорта.
        Вождь кивнул медленно, с достоинством. Как и подобало вождю на важных церемониях, сейчас он был облачен в свободные одежды, искусно сшитые из выделанной кожи молодого рукокрыла. На плечи вождь набросил плащ из шкурок хоммутов, а его голову украшал сложный убор, который венчала голова крысособаки с оскаленной пастью. Поговаривали, что это и есть та самая Огненная Крысособака, давшая имя клану и ставшая его тотемом. Никто уже не помнил, чьи руки сработали головной убор вождей клана, передаваемый из поколения в поколение. Но не было ничего удивительного в том, что он до сих пор оставался в таком прекрасном состоянии, - искусством сохранять отрезанные головы живых существ в первозданном виде любой охотник, рыболов или перевозчик клана владел в совершенстве.
        На сегодняшнюю церемонию были приглашены представители всех влиятельных кланов округи. Пришли люди Трясины с Яузских болот, тощие, похожие на голодных мороков, вылезших из Поля Смерти. Явились двое послов из клана Черных Сколопендр, что охотятся на развалинах свибловской промзоны. Пришел высокий, сильно татуированный воин, называющий себя Тенью Вождя племени Жуков-Медведей. Жрецы Жуков утверждают, что страшные шестиногие муты с начала времен покровительствуют их народу. Правда, злые языки поговаривают, что все гораздо проще - мол, пустоши, на которых они живут, раньше назывались «Медведково», а уже позже вожди и шаманы придумали красивую легенду о жутких духах-покровителях…
        Вот только из урочища Красных сосен не пришел никто, хотя за ними посылали дважды. Ну и котях с ними, с лесовиками. Пусть и дальше танцуют вокруг своих хищных деревьев и бьют им поклоны, а важные новости узнают последними.
        Всего вокруг костра сидело человек двадцать. Вождь еще раз оглядел присутствующих. Все такие разные… И, тем не менее, все одной крови. Сильные, умелые, с крупными чертами лица, отличающими их от других человекоподобных тварей. Каждый из них воин, способный в одиночку прокормить себя и свою семью, но предпочитающий жить в клане, умножая его мощь и влияние. И какая разница, кем они были в прошлом - охотниками, огородниками, рыболовами или простыми перевозчиками. Каждый из них пробился к вершинам и был удостоен чести узнать первым Великую Весть, которая сегодня ночью прозвучит у этого костра. И уже с рассветом во все стороны разнесется молва о том, что наконец-то настало Новое Время, которого много лет так ждали все, живущие под Серым небом…
        Священный костер, получивший свою жертву, хорошо освещал лица всех присутствующих. И вождь прекрасно видел, как они вытянулись, когда в круг, начерченный на земле ритуальным кинжалом, вошел простой перевозчик в грубой одежде, неловко пряча за спину руки, намозоленные о весло его лодки. Ничего, скоро они запоют по-другому. Во многих легендах сказано, что Серое небо и духи-покровители не раз посылали свои знаки не великим воинам и героям, а простым людям, на натруженных плечах которых держится мощь всего рода вормов.
        - Расскажи, что ты видел, - тихо произнес вождь, нисколько не сомневаясь при этом, что его голос услышат все присутствующие. На то он и глава клана, чтобы его слова доносились до всех независимо от того, насколько громко они были произнесены.
        Перевозчик замялся. Это понятно. Он впервые в жизни оказался на Священной поляне совета, куда вход простым вормам запрещен под страхом смерти. Да и увидеть воочию посланников всех великих кланов… Почти всех, светляков-пересмешиков в ноздри лесовикам, опаскудившим столь торжественную минуту.
        - Говори, Зорик, - подбодрил вождь перевозчика. - Здесь тебя никто не обидит.
        И перевозчик начал говорить. Сперва сбивчиво, неуверенно, а после закрыв глаза и нараспев, как умеют рассказывать только люди клана Огненной Крысособаки. Рассказывать так, что произнесенные ими слова почти сразу становятся легендами…
        - Я сидел на берегу и смотрел на Берег Голов, когда ко мне подошел великан по имени Сталк и попросил перевезти его через озеро. Нес Сталк меч на плече и мешок за спиной, и глаза великана были холодны, словно плоть Туманной медузы. Я испугался, как любой другой, к кому обратился бы этот отверженный. Но Сталк возвращался с хорошей охоты и предложил мне за работу кольцо, сверкающее словно Северная звезда. Я согласился и перевез великана, и Великий змей, обитающий на дне озера, был ко мне благосклонен, не прервав мой путь. Сталк вышел на берег и отдал мне кольцо, стоящее как десять моих лодок. Потом он поднял руку, помахал кому-то на другом берегу и улыбнулся. Я спросил великана - кого он приветствует? И ответил Сталк: «Того, кого ждали слишком долго для того, чтобы он остался в живых».
        Я ничего не понял - великан всегда говорил загадками. Сталк ушел, а я стал смотреть, как старый Зинзюк на другом берегу толкует с каким-то хомо. Любому известно, что хомо всегда подарок для человека. Они даже лучше нео, потому что их проще убивать.
        Зинзюк посадил хомо в лодку и поплыл через озеро…
        …Вождь наблюдал, как меняются лица присутствующих. Зеленоватые рожи людей Трясины скривила одинаковая недоверчивая ухмылка. Ну да, эти никогда ничему не верят. Для них истина - это только их Храм Воздуха посреди болота, под которым, как они утверждают, находится целый подземный город с несметными сокровищами. Ну да, как же. Храм, ага. Беседка на болотной кочке, а под ней небось ни черта интересного, кроме могил дохлых лягушек. То-то на торжище они таскают не сокровища, а в основном лишь болотную руду да все те же жареные лягушачьи лапки. А все туда же, великая нация. Тьфу!
        Но считаться с ними надо. Насчет города еще духи-покровители надвое сказали, а вот стрелы свои люди Трясины мажут каким-то ядом, от которого враги умирают долго и мучительно. И продают болотники тот яд только клану Огненной Крысособаки, причем по хорошей цене. Вот такая политика. Хочешь хорошего яду - сиди и смотри на кислые морды союзников, сдерживая острое желание прогнать их пинками с поляны Совета…
        - …я сидел в своем схроне и все видел, - продолжал перевозчик. - Хомо просто смотрел в глаза Великому змею, и тот медленно обращался в камень. Чудовище Срединного озера пыталось сбросить с себя колдовские оковы, но было бессильно перед могуществом незнакомца. Наконец Великий змей перестал сопротивляться неизбежному и медленно погрузился на дно. Думаю, завтра нужно принести хорошую жертву, для того чтобы Великий змей смог вернуть себе изначальную сущность и по-прежнему помогать людям клана Огненной Крысособаки…
        От внимательных глаз вождя не укрылось, как довольно кивнул хромой шаман. Понятно. Старый пройдоха подговорил перевозчика, и завтра снова придется отдать на заклание молодую девку. Пожалуй, шаман стал слишком любить молодое мясо, так никаких баб не напасешься. Ладно, слова произнесены, и завтра по-любому придется провести жертвоприношение. Тем более что вождю при этом полагается печень, а свежая печенка молодой бабы, не отравленная огненной водой, это всегда хорошо. Но после надо подумать, кто бы мог занять место хромого, которому уже определенно пора отправиться в Край вечной войны. Кстати, а может, этот перевозчик и есть наилучшая из кандидатур? Язык подвешен, молод, судя по всему, управляем… Да и самого Черного Стрелка видел - если не врет, конечно. А даже если и врет, то какая разница? Правда - это то, во что верят остальные, а в эту легенду поверят. Если же не поверят - заставим. Хорошие легенды нечасто встречаются…
        - …я давно понял, что это не простой хомо, а сам камай-нанги, воплощенный в его теле. Каждому известно, что Черный Стрелок может принимать любой облик, дабы испытать смертных. Но я давно понял, кто передо мной, и потому даже не думал убивать этого хомо. Нет, я, наоборот, принес ему первую жертву, подарив кольцо великана. А потом показал дорогу в Мертвый Город через Живой лес, после чего скрытно последовал за ним…
        - Через Живой лес нет дороги, - мрачно произнес посол клана Черных Сколопендр, сам похожий на большое насекомое, закованное в доспех из толстых железных пластин. - Мой брат погиб там два года назад, ища путь к сокровищам Мертвого Города. А он был великим следопытом.
        Но перевозчика не так-то просто было сбить с толку. Он усмехнулся прямо в глаза воину, что для простолюдина было равносильно смертному приговору. Правда, потом поклонился, иначе, несмотря на статус рассказчика, его голова уже катилась бы по утоптанной земле Священной поляны.
        - С той поры, как погиб брат уважаемого посла, прошло много месяцев, - произнес Зорик. - За это время в Живом лесу появилась тропинка, по которой может пройти искусный следопыт. Жаль, что ее не было там два года назад. Тогда брат уважаемого посла сидел бы сейчас здесь.
        Посол выдохнул и расслабился, отпустив рукоять меча.
        Нет, определенно у парня талант. Который, однако, необходимо держать под постоянным контролем. История знает случаи, когда слишком умные шаманы становились вождями, съедая при этом отравленную огненной водой печень глупых и недальновидных предшественников. Да уж, ради такого ритуала стоит один раз поесть без удовольствия. Помнится… н-да, ладно, воспоминания молодости потом. И хотя вождь уже слышал историю Зорика, он справедливо решил, что лучше послушать ее еще раз - при скоплении народа сейчас она звучала немного по-другому, обрастая красками и новыми подробностями…
        - …великан Сталк стоял посреди белого Поля смерти, при помощи ужасного колдовства создавая мороков и управляя ими. Но камай-нанги было непросто сбить с толку. Он сделал вид, что покорился силе колдуна. И когда тот, уверенный в победе, забыл об осторожности, Черный Стрелок молниеносно вскинул свое оружие и поразил великана огненной стрелой в самое сердце…
        Присутствующие зашевелились. Даже один из недоверчивых людей Трясины одобрительно кивнул. А это дорогого стоит. Если болотнику что-то понравилось, то это наверняка качественный и редкий товар. Пусть недалекие соседи считают их тупыми мутами, умеющими только ходить там, где люди не ходят, да договариваться с деревьями-кровососами. Они не учитывают, что и первое, и второе требует незаурядного ума, а это в наше время тоже очень редкий товар…
        - …когда камай-нанги ушел, я приблизился к могиле великана. Конечно, странно, что Черный Стрелок не съел хотя бы сердце убитого врага, но такова была его воля. Теперь на могиле стоял охранный знак в форме двух палочек для добывания огня, на котором камай-нанги начертал письмена, несущие тайный смысл. Потому я не стал разрывать могилу, хотя очень хотел есть. Думаю, любого, кто попытается это сделать, настигнет гнев Черного Стрелка - не зря же он потратил столько сил, зарывая тело мертвого великана. К тому же мое любопытство было сильнее голода, и я последовал дальше за великим убийцей чудовищ…
        Вождь положил мощный подбородок на грудь и крепко задумался. Если вначале он собрал соседей в соответствии с обычаем рассказывать друг другу Большие новости, то сейчас в его голове появилась идея. Каждое из племен поклоняется своим духам-покровителям, в грош не ставя веру соседей. К тому же красивые молодые бабы, конечно, очень вкусные. Но сожрать можно и тура, добытого на охоте, или, на крайний случай, корешков наковырять да пожевать. Только вот съеденная баба уже не родит ребенка, а просить удачи у одного покровителя, который не ест мяса врагов, намного проще, нежели у множества кровожадных духов. Конечно, сначала будет много крику, может быть, даже случится война, а то и не одна. Но если все получится, то в результате будет не множество разрозненных кланов, а единый народ вормов, поклоняющийся непобедимому небесному воину. Тогда, глядишь, даже лесовики забудут про свои священные веточки и сами прибегут под руку сильного правителя…
        Вождь аж зажмурился от внезапного озарения и потому прослушал неслабую часть повествования.
        - …и тогда я увидел, как он выходит из черного Поля Смерти, неся на руках не мохнатую нео, а девушку-хомо. Я не опасался, что здоровенный обезьян, сидящий возле Поля, учует меня - ветер дул в мою сторону, потому я смог подобраться достаточно близко. И я увидел, что, в отличие от многих баб хомо, девушка очень красива, с густыми волосами и формами, достойными богини Лады…
        Присутствующие зашептались. Понятное дело. Все, что касается баб и жратвы, - темы важнейшие в любом племени.
        - С хорошими формами, ммм…
        - Камай-нанги, усмиривший Змея и убивший великана, - Побратим Смерти, прошедший сквозь Черное Поле? Не верю…
        - Три великих способности в одном…
        - Или три сильных духа-покровителя, поселившиеся в теле хомо одновременно…
        Чуткое ухо вождя вычленило произнесенную фразу из общего шума. Ага, это пробубнил себе под нос «Тень вождя» племени Жуков-Медведей, на чьи мощные руки, покрытые шрамами и сложной татуировкой, время от времени косились все присутствующие. Это надо учесть. Такие союзники, как Жуки-Медведи, могут сильно понадобиться в предстоящей войне - если таковой суждено будет случиться.
        Недоверчивые перешептывания присутствующих несколько сбили с толку перевозчика. Он запнулся - и замолчал. Так. Пора брать ситуацию в свои руки, пока ее не взял кто-то другой.
        - Ты закончил, Зорик из племени Огненной Крысособаки? - спросил вождь. В общем-то необязательно было озвучивать, к какому клану принадлежит его собственный соплеменник, но присутствующим невредно напомнить, откуда родом парень, говоривший с самим Черным Стрелком, и на чьей поляне Совета они находятся.
        Глубокий, насыщенный, но по-прежнему тихий голос вождя оказал эффект плаща из шкурок хоммутов, наброшенного на шипящие угли. Все присутствующие примолкли на мгновение - чем вождь и воспользовался.
        Не дожидаясь ответа перевозчика, он начал говорить, одновременно неторопливо поднимаясь со своего трона:
        - Все слышали слова, произнесенные на священной Поляне Совета. И все знают, что духи-покровители не пощадят того, кто произнесет здесь хоть одно слово неправды. Перевозчик стоит перед нами живым и здоровым. Его не поразила молния, Гнойник не разверзся под его ногами, и рукокрыл не упал на него с неба, чтобы вырвать лживый язык когтями изо рта. Это значит лишь одно - то, что рассказал перевозчик, было на самом деле. И я думаю, что трижды прав наш общий брат из племени непобедимых Жуков-Медведей, говоря о том, что в теле камай-нанги поселились одновременно три духа покровителя - Корг, умеющий взглядом покорять чудовищ, Рун, мечущий огненные молнии, и Фуцзий, Побратим Смерти.
        Глухо лязгнули друг о друга хитиновые бляшки доспеха. Это, раздуваясь от гордости, поднялся со своего места «Тень Вождя» племени Жуков-Медведей - и вождь клана Огненной Крысособаки понял, что не прогадал.
        - Мой брат только что произнес истинные слова!
        Луженая глотка вояки, привыкшего командовать, прогудела над поляной, словно боевой рог, призывающий к атаке.
        - Все знают, что воины моего племени умеют общаться друг с другом без слов, передавая то, что видят, на расстоянии, - продолжил «Тень вождя». - Так вот, мой разведчик, сидящий на северной дороге, только что показал мне камай-нанги. Сейчас он повернул на северо-запад, и рядом с ним, словно ручная крысособака, следует железный паук-трупоед, способный одной клешней откусить ногу любому из нас.
        «Вот как, - отметил про себя вождь. - А Жуки-Медведи не такие уж твердолобые вояки, какими хотят казаться. „Тень Вождя“ в одиночку пошел на Поляну Совета, а его воины в это время оцепили эту самую поляну и подступы к ней. Нет, не зря я выбрал его в союзники».
        - Нужно ли вам еще подтверждение, братья? - возгласил вождь, как только увидел, что «Тень Вождя» слегка выдохся. - Все знают, что великий небесный воин недавно уже приходил в наш мир. И не успели легенды о нем разнестись во все стороны под Серым небом, как вот он во второй раз вернулся к нам, чтобы спасти всех вормов от чудовищ и Полей Смерти, чтобы вывести всех нас к свету и вечному благоденствию. Слава Черному Стрелку, сошедшему с небес! Слава триединому камай-нанги!
        - Слава… слава… - раздались со всех сторон неуверенные голоса. Но никто не отмолчался и не произнес слова против.
        «Это хорошо, - подумал вождь. - Великая Весть, только что произнесенная на этой поляне, тоже станет легендой. А хорошая легенда подобна мечу - с ее помощью удобно как указывать путь, так и наказывать тех, кто не хочет ему следовать».
        А еще вождь подумал, что камай-нанги, бродящий по земле живым и здоровым, - это не легенда, а большая проблема для тех, кто хочет управлять другими при помощи его имени. И что обязательно надо позаботиться о том, чтобы Черный Стрелок поскорее вернулся туда, откуда пришел, - в далекий небесный Край вечной охоты, лежащий там, где сходятся выжженная земля и вечное Серое небо.
        13.09.2011 - 26.12.2011
        Глоссарий
        После ядерной войны единственным оплотом человечества остался город-крепость - Московский Кремль. Ему противостоят группировки мутантов и боевых роботов, мечтающие стереть людей с лица земли.
        В результате Последней войны Москва стала центром ядерной катастрофы. В течение двухсот лет с ее территории, где был самый высокий радиационный фон, лезла всякая нечисть - мутанты, биоконструкции из лабораторий, Поля Смерти, сохранившиеся после войны боевые роботы… Естественно, что выжившие люди за МКАДом пытались остановить экспансию этой нечисти. Так сама собой исторически образовались Зона Москвы - и весь остальной мир, от нее отгородившийся. С одной стороны, жители приграничья были не прочь разжиться добром из секретных бункеров Москвы, но в то же время все эти годы они планомерно уничтожали всё чуждое, что пыталось пробиться из столицы за границу МКАД.
        Ловушки и другие необъяснимые явления
        ПОЛЯ СМЕРТИ
        Поля Смерти - это бывшие зараженные территории, изменившиеся с течением времени. От небольших пятен на земле до нескольких десятков метров в диаметре. Отдельные Поля имеют свойство передвигаться и даже охотиться, генерируя в воздухе привлекательные для жертвы картины. Также они обладают способностью менять свойства вещей и биологических организмов. Предметы, помещенные в Поля Смерти, приобретают уникальные свойства. Помимо этого Поля Смерти могут генерировать мороки, не являющиеся отдельным видом мутантов.
        МОРОКИ принимают обличье существ, вызывающих доверие жертвы. Имеют свойство ослаблять бдительность жертвы, чтобы подкрасться как можно ближе и напасть. В количестве одного-двух обычно не нападают, при большом скоплении крайне агрессивны. Мороками становятся любые существа, погибшие в данном Поле: само Поле вдыхает жизненную энергию в трупы, произвольно меняет их генетический материал и потом орудует телами как глиняными куклами. Мороки являются симбионтами самих Полей Смерти: за их пределами они уже нежизнеспособны и разлагаются заживо за минуты. Нужны Полю Смерти, чтобы ловить и убивать живые существа, так как Поля Смерти питаются психоэнергией убитых.
        ВАРИАНТЫ ПРОХОЖДЕНИЙ ЧЕРЕЗ ПОЛЯ СМЕРТИ
        Избежать попадания в Поле Смерти или в области повышенной радиации может помочь самодельный дозиметр. Делается из обрезка березы-мутанта: когда древесина из желтоватой превратится в пульсирующий багровым стержень, значит, пора как можно быстрее покинуть опасную зону.
        Прохождение через Поле Смерти возможно, но с большим риском для жизни.
        ВАРИАНТ 1: через конкретное Поле можно пройти, имея при себе предмет, заряженный в этом Поле. Тогда Поле воспринимает человека как часть себя. Предмет можно разбить на части и раздать товарищам.
        ВАРИАНТ 2: через конкретное Поле можно пройти под действием стимуляторов из растений-мутантов. Правда, с последствиями для организма, часто непредсказуемыми.
        ВАРИАНТ 3: в редчайших случаях возможен лишь для тех, кого «приняло» Поле. Человек или мутант, однажды побывавший в Поле Смерти и сумевший выйти из него без вреда для себя, может и дальше проходить через Поле данного типа. Редчайший случай. Таких существ называют побратимами смерти, о них слагают легенды.
        ЗАРЯДКА ПРЕДМЕТА В ПОЛЕ СМЕРТИ
        Достаточно просто бросить предмет в Поле. Сколько нужно выдерживать предмет для получения уникальных свойств - загадка, доступная немногим. При этом:
        а) если недодержишь предмет, он просто прожжет тебе руки до костей, причем перчатки не помогают; предмет становится «пожирателем плоти», опасной ловушкой для живых существ:
        б) передержишь - получишь дозу радиации, несовместимую с жизнью.
        Короче, опасное занятие для ученых и авантюристов-экстремалов.
        Уникальные предметы образуются в Полях Смерти из обычных предметов, привнесенных извне как случайно, так и намеренно. Можно закалить меч, модернизировать автомат, если точно знаешь, какое именно Поле для этого нужно и что произойдет с предметом в результате «прожига». Человек либо мутант, выживший в Поле Смерти, также изменяется.
        ВИДЫ ПОЛЕЙ СМЕРТИ
        Поля Смерти подразделяются по цветам. На данный момент известно Белое, Красное и Черное Поле, а также некоторые их свойства:
        а) БЕЛОЕ ПОЛЕ. Полупрозрачная стена или полусфера, отражающая на своей поверхности привлекательные для жертвы картины. Медленно передвигается при помощи ложноножек, по поведению - гигантское простейшее.
        б) КРАСНОЕ ПОЛЕ. Изменяет свойства биологических объектов. Не раз видели нео, которые лезут в Красное Поле добровольно. С мутанта слезает кожа, у него меняется скелет, кости деформируются, становятся толще. Процесс мучительный, но если в результате мутант не погибает от переоблучения, то становится сильнее и умнее.
        в) ЧЕРНОЕ ПОЛЕ.
        1) Изменяет структуру биологических объектов. Тело на короткое время становится пластилиновым, из него можно лепить что угодно, но объект через короткое время умирает.
        2) Второй вариант действия Черного Поля - обратная мутация. Мутант превращается в человека, но если его не вытащить из Поля, то мутирует дальше по цепочке эволюции до первобытных людей, латимерий и т. д. Все зависит от времени, которое мутант проведет в этом Поле. Процесс протекает незаметно для мутанта, и желательно, чтобы был напарник, готовый выдернуть его оттуда, например, за веревку, обвязанную вокруг пояса.
        3) Также может двигать предметы вдоль линии времени. Специалисты знают, сколько нужно выдержать в черном Поле старый, ветхий предмет, для того чтобы он стал новым. При этом недостающие атомы Поле берет из окружающего пространства, поэтому не стоит стоять рядом с черным Полем Смерти во время восстановления предмета.
        4) Еще один вариант действия, доступный лишь для побратимов смерти, ранее без вреда для себя прошедших через черное Поле. Побратим может окунуть руки в кровь, после чего провести через Поле любого мутанта. В результате мутант гарантированно превращается в человека… или в того, кем хочет видеть данного мутанта побратим. До конца не выяснено, Поле превращает мутанта в человека, или же воля побратима, которая направляет свойства Черного Поля.
        Поведение черного Поля Смерти непредсказуемо. Предполагается, что его воздействие зависит от характеристик попавших в него биологических объектов, их поведения при попадании в черное Поле. Хотя некоторые считают черные Поля разумными существами, действующими просто по своему желанию, как ребенок, лепящий фигурки из глины. Дампы, например, поклоняются черным Полям словно божествам и приносят им жертвы.
        МЕРТВАЯ ЗОНА
        Небольшой, не более квартала, участок территории на месте длительного нахождения некоторых видов Полей Смерти. На территории Мертвой зоны невозможно пролитие крови: даже небольшой порез вызывает немедленную реакцию Мертвой зоны - проливший кровь умирает жуткой смертью, сам начисто лишаясь крови. Будто нечто невидимое высасывает виновного изнутри, и он превращается в засохшую мумию. Мертвые зоны используются для переговоров самых ненавистных врагов, где они не могут устроить открытую схватку. Также часто в Мертвых зонах устраивают Базары для торговли между различными кланами и расами.
        В некоторых Мертвых зонах живут Отшельники, ушедшие от насилия. Отшельников и Торговцев охраняют один-два вооруженных Ученика-смертника (у Отшельника) либо Приказчика (у Торговца). В случае нападения охране достаточно нанести неглубокий порез нападающему, и тот тут же умирает, правда, вместе с охранником. Это необъяснимый Эффект Крови. Возможно, Мертвая зона чувствует ментальную связь убийцы и жертвы. Потому Приказчики берут за охрану Торговцев в Мертвых зонах очень большие деньги и владеют искусством убивать и нейтрализовывать противника бескровно, посредством ударов по уязвимым точкам. Ученики при тех же способностях охраняют Отшельников за идею.
        ГНОЙНИКИ
        Участки рядом с оборонными заводами, складами боеприпасов и другими местами скопления взрывчатых веществ. Размеры от одного до пяти-семи метров в диаметре. Может поглотить автомобиль или большого мутанта. При попадании в Гнойник жертвы земля или асфальт моментально вспучивается, потом тут же вскрывается наподобие гнойника, образуя воронку, в которую всасывается жертва. После чего поверхность вновь становится ровной. Можно обнаружить визуально по идеально ровному участку земли или асфальта.
        ЛЕДЯНОЙ ГЕЙЗЕР
        Небольшое конусовидное возвышение, напоминающее маленький вулкан. Часто замаскировано мусором, который Гейзер втягивает в себя, словно пылесос, а потом «выплевывает» туда, куда ему нужно. В жертву плюется струей ледяной, вязкой слизи, мгновенно промораживающей плоть. После чего подтягивает тело к себе наподобие хамелеона, промораживает полностью и питается несколько дней, оттаивая небольшие участки и со страшной силой втягивая в себя плоть. Дальность «плевка» варьируется от 2 - 3 метров до 30 - 50 и целиком зависит от размеров Ледяного Гейзера - чем больше гейзер, тем значительнее площадь поражения.
        ГОН
        Нападение на заставы людей больших стай мутантов, порой накатывающих несколькими волнами. Причины неизвестны, как и то, откуда берется такое количество мутантов.
        Кланы
        Люди Кремля
        Ненавидимы всеми мутантами, кроме Кио, - тем всё равно.
        ИЕРАРХИЯ
        Воины
        Князь
        Бояре
        Дружина (мутанты-суперлюди с повышенным боевым потенциалом)
        Монахи-воины
        Гражданские
        Пахари (Пасечники, Скотники, Мясники)
        Мастеровые (Кузнецы, Механики, Плотники, Каменщики)
        ВЕРА
        Большинство «кремлевских» исповедуют христианскую веру. Но в то же время в Кремле существует братство «Говорящих с Мечами». Молятся Перуну, богу войны и оружия и считают, что часть силы воинов братства живет в их мечах.
        УКРЕПЛЕНИЯ КРЕМЛЯ
        Внешние постройки Кремля (стены и башни) имеют разрушения, но в целом незначительные. Неглинка посредством взрывов вновь стала фактически оборонительным рвом вокруг Кремля, заполненным водой, преградой для врагов с запада и с северо-запада. Редкие перешейки с этих направлений контролируются пушечными батареями. С приходом вестов возле стен Кремля возник посад («деревня пришлых»). Весты в обмен на защиту Кремля восстанавливают Форт, вторую линию внешних укреплений, проходящих через храм Василия Блаженного.
        ХРАМЫ КРЕМЛЯ
        При одном из храмов был ГОСПИТАЛЬ.
        При другом - ДОМ МУДРЫХ, в котором жили старики, оставшиеся без потомков - молодые часто гибли в стычках с тварями, кишащими по ту сторону стены, и потому Дом Мудрых никогда не пустовал.
        При третьем, самом величественном, - ХРАМ, где уже который век совершали церковные обряды Хранители Веры.
        При четвертом работала СЕМИНАРИЯ.
        Пятый был закрыт для посторонних - в нем хранились РЕЛИКВИИ ПРЕДКОВ, и лишь избранные имели право переступать его порог.
        А при шестом храме была ШКОЛА для детишек, еще не вошедших в возраст, когда человек или общество решает, кем ему стать - Воином или Гражданским, работающим на благо Кремля.
        КНИГА ПАМЯТИ
        Книга, хранящаяся в Пятом Храме. Секретный труд, летопись человечества, раскрывающая также тайны производства оружия массового поражения.
        ИМЕНА ЛЮДЕЙ КРЕМЛЯ
        Имена «кремлевских» исключительно славянские, часто «говорящие», отражающие ту или иную особенность человека. Бывает, что прозвище становится именем, а настоящее имя забывается: Вадим, Ждан, Барма, Крив, Мал (невысокого роста, но экстремально широкий в плечах), Молчан, Мстислав (Мстиша), Снежана, Третьяк (третий сын в семье после Первака и Вторяка), Тур и т. д.
        ЛЮДИ ЗОНЫ ТРЕХ ЗАВОДОВ
        ЗОНА ТРЕХ ЗАВОДОВ
        Расположение: подмосковный город Химки. Зона охватывает три ракетных завода, а также территорию от самих заводов до Заставы на мосту через Канал имени Москвы («Канал»).
        ИЕРАРХИЯ
        Тоталитарное общество. Верховная власть принадлежит Директору. Для поддержания порядка используется Внутренняя Стража (охрана периметра) и Стабберы (карательный орган, одновременно занимающийся разведкой и серьезными военными операциями). Остальные люди Зоны - рабы, но не по принуждению. Трудятся за еду и защиту. По идее, могут убежать, но некуда, так как вокруг Зоны Трех Заводов простирается крайне агрессивная среда.
        ИМЕНА ЛЮДЕЙ ЗОНЫ
        Имена Стабберов и Внутренней Стражи традиционно трехбуквенные - коротким и звучным словом проще позвать человека в бою (Ион, Нед). У рабов имен нет, вместо них - номера.
        ВЕРА
        Верят в упорядоченное устройство Вселенной и Великого Механика, который управляет мирозданием. Верующие носят на груди маленькую нательную шестеренку на веревочке или цепочке.
        ВЕСТЫ
        Весты - потомки американских граждан и граждан стран Западной Европы, выживших в бункере под посольством США во время Последней войны.
        БУНКЕР - обитель народа вестов. Массивное бетонное сооружение на месте бывшего американского посольства, с разветвленной сетью подземных помещений. Особенности: в Бункере есть электричество, источник которого неизвестен. Также в Бункере расположен Универсальный Пульт управления биороботами. Не функционален без ключа и кодов активации био. Пульт имеет связь с американскими разведывательными спутниками, часть которых продолжает функционировать, передавая картину местности. Многие из спутников продолжают функционировать сверх выработанного ресурса. Спутники-шпионы позволяют видеть происходящее с орбиты в режиме реального времени. Не исключено, что некоторые ТВ-спутники еще способны ретранслировать телепередачи.
        ИЕРАРХИЯ
        Родовой строй со средневековой демократией. Во главе клана - выборный король.
        ИМЕНА ВЕСТОВ
        Имена вестов германо-скандинавского типа (Зигфрид, Хельга).
        ВЕРА
        Политеизм скандинавского типа. Весты обожествляют традиционный пантеон викингов (Тор, Локи, Один), а также новых богов, образ которых сформировался в процессе становления народа вестов. Объяснение данного феномена: в суровые годы, когда народу вестов потребовалась вера, способствующая выживанию клана, предложить ее смогли только потомки шведов и норвежцев, укрывшихся в Бункере как граждане стран-членов НАТО. Этим же обоснованы имена, нетрадиционные для американцев.
        МАРКИТАНТЫ (воины-торговцы)
        КОНЦЕПЦИЯ
        Вокруг Москвы во времена СССР на случай войны были сформированы стратегические склады, образующие целые подземные города. Представляют собой гигантские хранилища консервов, одежды, оружия и боеприпасов советского производства, а также нефти в подземных бетонных нефтехранилищах. Многие хранилища разграблены. Пока известен только один - в районе Куркино на Северо-Западе Москвы, расположенный под землей на месте антенного поля.
        ИСТОРИЯ
        Во время развала СССР о хранилищах просто забыли. Северо-западное хранилище в девяностые годы было захвачено бывшими сотрудниками КГБ, первыми Маркитантами. Маркитанты под землей в своем городе спокойно пережили Последнюю войну и двести лет постапокалипсиса, после чего вышли наверх завоевывать новые территории и ресурсы, а также торговать там, где нельзя завоевать. История возникновения той или иной группы Маркитантов может быть разной, как, например, история возникновения гангстерских банд.
        ТОРГОВЛЯ
        Торговля представляет собой натуральный обмен, либо оказание услуги, либо куплю-продажу за деньги. В ходу золотые инвестиционные монеты, реально существующие в настоящее время, а также иные золотые, серебряные и другие деньги, которые обычно котируются ниже, чем инвестиционные.
        ДЕНЬГИ
        Наиболее часто встречающиеся инвестиционные монеты:
        а) золотая монета «Червонец» («Сеятель») 1975 - 1982 годов выпуска (10 рублей);
        б) золотая монета «Георгий Победоносец» 2006 - 2010 годов выпуска (50 рублей);
        в) серебряная монета «Соболь» 1995 года выпуска (3 рубля);
        г) серебряная монета «Георгий Победоносец» 2009 - 2010 годов выпуска (3 рубля).
        Помимо этого в ходу куски золота и серебра, другие монеты, но спрос на них гораздо ниже, если это не раритеты. Правда, оценить их подлинность могут единицы. Потому в серьезных кланах Маркитантов есть ОЦЕНЩИКИ, запаковывающие монеты и куски драгметаллов в особые пластиковые контейнеры с личной печатью. Сам такой контейнер плюс услуги Оценщика очень дороги, что поднимает стоимость оцененного предмета до небес.
        ВОССТАНОВЛЕНИЕ ТОВАРОВ
        Кланы Маркитантов помимо торговли занимаются восстановлением оружия, боеприпасов, продуктов питания, срок годности которых давно вышел. Секреты восстановления предметов в Полях Смерти хранят как зеницу ока. При этом некоторые вещи Маркитанты производят сами. Разработали технологии длительного хранения скоропортящегося товара, часто токсичные и несовершенные, по принципу «лишь бы продать». Но сами используют только оружие и боеприпасы высочайшего качества, что стимулирует других людей и мутантов иногда в исключительных случаях захватывать их снаряжение, понимая при этом, что данная акция чревата жестокой местью клана.
        КЛАНЫ МАРКИТАНТОВ
        ПЕРВЫЙ КЛАН. МАРКИТАНТЫ СЕВЕРО-ЗАПАДА. Оккупировали крепость в районе Куркино. Безымянный клан, вырезанный группой Снайпера. Новый клан куркинских маркитантов возглавил Ион, сын Директора Зоны Трех Заводов. Используют то, что сохранилось на подземном складе куркинской крепости.
        УНИФОРМА этого клана - хэбэ Советской Армии шестидесятых годов, кирзовые сапоги. Бронежилеты очень редко, в основном СН-42 (стальной нагрудник образца 1942 года) - кираса, защищающая от пуль и осколков, которая хорошо держит пистолетную пулю на любом расстоянии, но тяжела и неудобна. В малом количестве имеется также униформа спецназа, захваченная во время давнего нападения шереметьевских боевиков на куркинскую крепость.
        ОРУЖИЕ шестидесятых годов: АКМ, РПГ и т. д.
        ВТОРОЙ КЛАН. ТЕМНЫЕ МАРКИТАНТЫ. Специализируются на контроле Переходов Садового кольца.
        УНИФОРМА: однообразные черные комбинезоны и темные очки, добытые предположительно с обнаруженного тайного склада.
        ОРУЖИЕ: АК-74, охотничьи двустволки и т. п. При этом оружие - не их специализация, потому все виды вооружения закупаются у других кланов.
        ОСОБЕННОСТЬ КЛАНА: имеют собственный Кодекс Маркитанта, который при вступлении в клан неофиты подписывают кровью. По этому Кодексу каждый член клана, у которого под пыткой вытягивают сведения о местонахождении складов, обязан умереть. Для этого членов клана специально учат останавливать собственное сердце.
        ТРЕТИЙ КЛАН. САВЕЛОВСКИЕ МАРКИТАНТЫ.
        МЕСТО ДИСЛОКАЦИИ: Савеловский вокзал и прилегающие территории. В частности, территория Савеловского рынка, где и через двести лет после Последней войны расположен большой рынок, курируемый «савеловскими».
        УНИФОРМА: Боевики клана одеваются в камуфляж - «пальму», перешитый из советского камуфлированного обмундирования образца 1944 года. Наемники клана могут быть одеты во что угодно.
        ОРУЖИЕ: разнообразное. Начиная от больших самострелов, старинных чугунных пушек и самодельных огнеметов для охраны периметра и заканчивая вполне современным огнестрельным оружием.
        ОСОБЕННОСТИ КЛАНА: клан поддерживает тесные отношения с нейромантами, которые обеспечивают охрану рынка подконтрольными им боевыми роботами.
        Территории
        САДОВОЕ КОЛЬЦО
        Садовое кольцо представляет собой серьезную преграду для преодоления.
        Это своего рода естественный барьер, ограничивающий передвижение внутрь и вовне. Пересекать его можно лишь в нескольких местах, что усложняет перемещение по Москве. По Садовому кольцу в период Последней войны проходила полоса обороны.
        Последний Рубеж против наступающих биороботов. В тот период, пока держалось Садовое кольцо, у стен Кремля спешно достраивали Форт.
        Последний Рубеж, пронизавший Садовое кольцо, представляет собой систему скрытых, в том числе и автоматических дотов, замаскированных в зданиях и соединенных подземными коммуникациями. По прошествии двухсот лет автоматика дотов пришла в негодность, патроны расстреляны, но некоторые автономные системы продолжают функционировать, хотя и с перебоями. Прежде всего, это система генераторов, работающих в инфразвуковом и звуковом диапазонах частот и предназначенных для поражения людей (в том числе находящихся в укрытиях и внутри боевых машин), а также живых мозгов био.
        Преодолевающий Садовое кольцо «нехожеными тропами» испытывает невероятные муки и может погибнуть или сойти с ума. Обитатели Москвы уже слабо помнят, что такое сложная техника. Отсюда - многочисленные легенды и мифы на эту тему.
        Властелины Колец используют это свойство Садового кольца в своих интересах, чтобы контролировать территорию Кольца, его переходы. В том числе - распространяя эти же мифы, например миф о том, что Садовое кольцо - это первый круг ада, МКАД - следующий круг.
        ВЛАСТЕЛИНЫ КОЛЕЦ. Самоназвание агрессивной религиозной секты, считающей московские Кольца (Садовое, МКАД, Третье Транспортное) порождениями темных сил. Поклоняются Демонам Колец. Стремятся контролировать Кольца, завладеть всеми переходами через них. Совершают человеческие жертвоприношения.
        Мутанты
        БОЕВЫЕ РОБОТЫ (БИО)
        Американские боевые машины с функциями биологического организма (биороботы). Полуразумны, снабжены человеческим мозгом, модернизированным посредством нанотехнологий под военные нужды. Уважают кио, воюют с шамами и людьми, снабжены реактором, функционирующим на переработке органики, которую роботы должны регулярно потреблять.
        Серия А
        а) «МАУНТИН А14» (MOUNTAIN А14). Самый мощный штурмовой робот Последней войны.
        б) «МАУНТИН А12» (MOUNTAIN А12). Отличается от четырнадцатой модели лишь отсутствием генераторов защитных силовых полей. Это снижает защитные свойства робота, но зато он становится гораздо легче, что при тех же тактико-технических характеристиках двигателей добавляет ему маневренности и возможности нести больше вооружения и боеприпасов.
        в) «АКОНКАГУА 5А» (ACONCAGUA 5А). Самый большой (но не самый мощный) робот Последней войны с круглой головной башней.
        Серия В
        а) «ЧИНУК В12» (CHINOOK В12). Боевой тактический биоробот серии В. Роботы серии В обладают ограниченным интеллектом, несут меньше вооружения, чем роботы серии А, но более маневренны. Основное предназначение - строительно-саперные работы. Тем не менее имеют неплохое вооружение (наплечные пушки, метательные диски), а также собственную пристяжь: сервов, трех и более стальных пауков, вооруженных челюстями-захватами.
        б) «РАПТОР В1» (RAPTOR В1). Один из самых массовых боевых роботов Последней войны. Сравнительно небольшой, около десяти метров в длину, на мощных пружинистых лапах, с цепкими передними конечностями, «Раптор» прославился тем, что вел боевые действия «волчьими стаями». Внешне он отдаленно напоминает био типа «Рекс», но имеет куда более легкую конструкцию из авиационных сплавов, стремительные обводы и обладает повышенной агрессивностью. Эти био специализировались на ближнем, контактном бое, так как благодаря высокой скорости и маневренности имели большие шансы прорвать оборону и устроить кровавую резню непосредственно в рядах противника. Они были эффективны и против танков, так как умение резко маневрировать затрудняло прицеливание танковых орудий, а передние конечности были отлично приспособлены для того, чтобы вырывать с корнем танковые башни, пользуясь орудийными стволами как рычагами. Но именно из-за этих качеств среди машин данного типа наблюдались самые высокие потери. Противник рассчитывал на быструю победу: био шли на Москву не для того, чтобы бесцельно слоняться по руинам последующие двести
лет. Но враг тогда основательно завяз на границе Садового кольца, а беспощадные атаки «Рапторов» остановили не танки - все решила пехота и мобильные противотанковые средства вроде ПТУРСов, РПГ и переносных зенитных комплексов типа «Стрела». Впрочем, «Рапторы» успели унести с собой немало жизней защитников города.
        в) «СПАВДЕР ВЗ» (SPIDER ВЗ). Тактический робот огневой поддержки. Изначально был оснащен минометным комплексом, двумя противотанковыми пушками, четырьмя крупнокалиберными пулеметами, а также различными средствами обнаружения противника. Поскольку рассчитан на разные режимы ведения боя, обладает повышенным интеллектом, маневренностью и, как следствие, выживаемостью на поле боя. Вследствие эволюции при помощи сервов роботы этой серии самостоятельно переоборудовали свои пушки под мощные аркебузы, метающие камни и металлические стрелы, а манипуляторы передвижения - под ближний бой. Внешне такой робот напоминает большого восьминогого паука с двумя мощными манипуляторами-клешнями и головной башней на спине, оснащенной дальнобойными аркебузами.
        г) «ТИТАН В4» (TITAN В4). Транспортно-десантный биоробот. Предназначен для транспортировки грузов, преимущественно боеприпасов десанта и техники непосредственно к линии фронта. Самый «объемный» биоробот, контурами и размерами напоминает «хрущевскую» пятиэтажку, чуть сплюснутую с боков. Собственного вооружения не несет, но изначально имел защиту от обнаружения по технологии «Стелс». Броневое покрытие практически отсутствует, но при этом робот имеет достаточно серьезную защиту от всех видов излучений. Самый медленный и в то же время самый грузоподъемный био. Долгое время являлся объектом городской легенды о блуждающем и пожирающем людей Доме-Шатуне.
        ОБСЛУЖИВАЮЩИЕ РОБОТЫ
        Предназначены для охраны и техобслуживания тяжелых боевых машин.
        а) «РЕКС» (REX). Получил свое имя от «Tyrannosaurus гех», вымершего плотоядного ящера, на которого крайне похож. Конструкторы этой машины скопировали дизайн с тираннозавра, добавив ему лишь мощные и когтистые передние лапы. Между лапами из груди робота торчит ствол автоматической пушки, в настоящее время бесполезной - боеприпасы всех моделей выживших биороботов расстреляны давным-давно. В задачи этой модели входит доставка биологического топлива для базовых роботов модели Mountain, обеспечение их безопасности от диверсий с тыла, а также охрана вспомогательных роботов серии «Serv».
        б) «СЕРВ» (SERV). Похож на большого, но весьма трусливого паука, практически постоянно прячущегося за спиной робота-хозяина. Насчет того, откуда произошло название модели, выбитое на ее корпусе, знатоки расходились во мнениях - либо от латинского servus, означающего «раб», либо от английского «service». В функции этого робота входят поддержка технического состояния Mountain и Rex, а также спасение собственной бронированной шкуры любой ценой - ведь без должной техподдержки оба боевых робота долго бы не протянули.
        НОВЫЕ ЛЮДИ (НЕО)
        Нео - бывшие люди, подвергшиеся естественным мутациям под влиянием многолетнего радиоактивного излучения. Полуразумны. Внешне сильно напоминают наших предков-неандертальцев. Легко обучаемы.
        РЕЧЬ: примитивная, личные местоимения - в третьем лице до тех пор, пока не появляется тот, кто сможет научить нео говорить по-другому. Обучаются очень быстро, как речи, так и специальным навыкам.
        ОРУЖИЕ: дубины с набитыми в них кусками арматуры, заточенные бесформенные куски железа (например, рессоры), копья с самодельными железными наконечниками, примитивные луки. Мечи - редкость, и только для вождей. При этом нео быстро учатся обращению с любым оружием, в том числе и огнестрельным - но только при наличии учителя.
        СЛЮНА НЕО - хорошее средство от ожогов.
        Кланы нео
        На данный момент известны три клана нео:
        1. РАРГИ. Предводитель Рренг, убит другим нео по имени Ррау. После чего предводителем клана становится нео по имени Грок из клана Краггов.
        Особенности: серая шерсть чуть темнее, чем у Краггов. Все имена членов клана начинаются на «Р».
        2. КРАГГИ. Предводитель Крагг, убит Снайпером. Специфика клана - новый вождь берет себе имя-название клана. Таким образом формируется вера в то, что душа вождя (и, соответственно, клана) бессмертна. В дальнейшем два клана Раргов и Краггов объединяются в один. Название нового клана: Рарры. Вождь: Грок.
        3. ЗЗАРГИ. Клан имеет собственную крепость в бывшем здании МИДа на Смоленско-Сенной площади, у подножия которого, на площади, раскинулось стойбище клана. Здание пробито насквозь давним взрывом и обильно расписано граффити, в частности гигантской фигурой, «похожей на нео». Происхождение граффити неизвестно, однако нео с усердием подражают этой «наскальной живописи».
        ШАМЫ
        Шамы - это шаманы-вампиры. Живут в основном ночью, днем обычно спят, охотятся на нео и людей. На расстоянии могут управлять нео, людьми или их небольшими группами. Могут есть нормальную пищу, свежая кровь для них деликатес. Также шамы управляют туманами, испаряя воду силой ментального посыла. Шамы - немногочисленные дети таинственных Излучений, которые перетряхнули их мозги настолько, что те превратились в генераторы неизвестной силы, посредством которой отдельные шамы швыряют камни огромного веса и способны усилием мысли превратить в фарш био средних размеров. Любыми организмами умеют управлять мысленно на расстоянии, если не знать, как от них защититься. С давних времен воюют с био, так как и те и другие считают себя хозяевами мира.
        ВНЕШНОСТЬ ШАМОВ. Каждый шам вне зависимости от функции глаз имеет удлиненные нижние веки, напоминающие щупальца. Это и инструмент, и антенны, усиливающие телепатические способности, и средство для выражения эмоций. Помимо этого:
        а) старший шам имеет три функционирующих глаза, может управлять другими шамами словно куклами;
        б) средний шам имеет два человеческих глаза с удлиненными нижними веками; третьим глазом пользуется редко, с трудом и в исключительных случаях;
        в) младший шам имеет только третий глаз во лбу; нормальные глаза недоразвиты, не функционируют и фактически представляют собой пустые глазницы, затянутые кожей.
        ИНСАЙТ. Состояние транса у шамов, когда они стараются изолироваться от всепроникающих посторонних мыслей и ощущений вследствие своей повышенной чувствительности. Необходимо для концентрации психоэнергии. Именно в этом состоянии они способны нагонять туманы или способствовать перемещению Полей Смерти.
        ЖЕЛЕЗНЫЕ РАМКИ. Кустарное средство шамов для некоторого усиления мысленных сигналов.
        КИО
        Военные мутанты-киборги. Полулегенда. Срок жизни около двухсот пятидесяти лет, если за это время не разрушится мозг или сердце. Заносчивы, лояльны к био, едят любую органику, возможно, умеют использовать энергию Полей Смерти. Встречаются очень редко, малочисленны, отличные воины. Убивают только по необходимости. Имеют встроенное вооружение - огнемет, причем огонь извергается изо рта, а топливом для огнемета служат отработанные газы-отходы от принятия пищи. Также имеют танталовые штыри в руках, напоминающие штыки.
        ИМЕНА: например 5627NST876, где первые 4 цифры - индивидуальный номер, буквы и последующие цифры - название серии. В разговорной речи называют друг друга последними двумя цифрами индивидуального номера.
        ПРЕДВОДИТЕЛЬ КИО - мозг академика Кулагина, создавшего киборгов. Содержится в специальном растворе. Местонахождение - Башня Мозга на юге Москвы.
        КООРДИНАТОРЫ. Кио с расширенными полномочиями программы, возможно с дополнительным скрытым оружием, не сказывающимся на внешнем облике. Руководят сотней кио. Правда, за двести лет «сотни» сильно поредели и называются так лишь условно, по старинке. Координаторы имеют право менять индивидуальный номер подчиненных в соответствии с тактическими задачами. Подчиняются непосредственно предводителю.
        СОБАКИ КИО. Внешне похожи на крысособак. Отличие - усиленный танталом скелет, в результате чего собака кио тяжелее и опаснее, правда, немного медлительнее обычной крысособаки.
        РУКОНОГИ (ОНИ ЖЕ БАГИ)
        Люди-насекомые. Живут под землей, в тоннелях, канализациях и метро. Полуразумны, умеют обращаться с примитивным оружием. Имеют хитиновый панцирь и восемь конечностей, равно используемых и как руки, и как ноги. Могут бегать на всех восьми конечностях, могут на четырех задних, используя оставшиеся четыре как руки. С виду напоминают гигантских сколопендр с почти человечьими лицами и восемью абсолютно одинаковыми лапами. Жуткие твари длиной метра в полтора. Морда словно морщинистая кожаная маска, содранная с лица трупа. Затылок состоит из четырех сегментов, переходящих в такую же сегментированную спину. Конечности мощные и когтистые, пригодные не только для передвижения, но и для хватания разных предметов. Кровь желто-гнойная.
        МАТКА РУКОНОГОВ - гигантский паук.
        АЛЬФА-САМЕЦ РУКОНОГОВ - такой же паук, отличается от матки единственным глазом на тонком отростке (как у рака-отшельника) и короной щупалец на голове, эдаких хлыстов с присосками-вантузами на кончиках. При уничтожении глаза или отростка из короны утраченные органы регенерируют крайне быстро.
        ПОТОЛОЧНИКИ
        Искусственные биоконструкции-убийцы, разработанные учеными до Последней войны для подземных операций в тоннелях. Умеют становиться невидимыми, правда в таком случае их выдают тени на потолке. Технологии невидимости в процессе войны утрачены, механизм ныне неизвестен. Половину головы монстра занимает пасть с ядовитыми зубами. Глаза огромные, без век и фасеточные, как у насекомого. Между глазами и пастью - тараканьи усы-антенны длиной с полметра каждый. Торс человеческий, но вместо рук - осминожьи щупальца с присосками, а ноги вывернуты коленками назад и оканчиваются страшными пилами, одного удара которых будет вполне достаточно, чтобы перерубить человеческую шею или конечность.
        СОБАКОГОЛОВЫЕ
        Охранники Зоны ЗИЛ на юге Москвы. Искусственные биоконструкции с головами, напоминающими собачьи. Невероятно сильны. Изготавливаются из любой биологической массы в специальных автоклавах, носят усиленную защиту типа экзоскелетов, но без приводов - они им не нужны вследствие экстремальной физической силы.
        Предводитель собакоголовых - разумный процессор, напоминающий металлический аналог Матки Руконогов.
        ДАМПЫ
        От английского dump («мусорная куча»). Обезображенные человекообразные мутанты, прикрывающие отсутствие кожи, нарывы и язвы лоскутами материи. Похожи на пугала или мумии, но, в отличие от последних, лоскуты их облачения разного цвета. Глазные яблоки без век, глаза с вертикальными зрачками. Охотятся на любых живых существ. Используют только холодное оружие и арбалеты. При разговоре шепелявят вследствие поражения органов речи.
        Стандартный отряд дампов состоит из семи единиц. Два стрелка-арбалетчика, два воина с длинномерным оружием (алебарда, копье), остальные с холодным оружием (топоры, шестоперы и т. д.). Командир - мечник. Меч часто искусно откованный фламберг или двуручник.
        Все дампы носят с собой длинные кинжалы для самоубийств, применяемые в случае опасности захвата в плен. На месте навершия такого кинжала находится маленький стальной череп. Каждый дамп в случае опасности быть захваченным в плен готов нанести себе последний удар в нижнюю челюсть снизу вверх, одновременно пробивающий и язык, и мозг. Мол, «лучше умру, но ничего не скажу».
        ОСМЫ
        Считается, что прозвище «осмы» прилепилось к существам от сокращенного «осьминоги». Но на самом деле аббревиатура «ОСМ» изначально означала название программы «Оборонные специализированные мутации».
        У осмов лысая пупырчатая голова, глаза без век, рот с окостеневшими губами, больше похожий на клюв. Конечности невероятно гибкие, длинные, покрытые бляшками, смахивающими на присоски. Тела мутантов едва прикрывают лохмотья из одинаковой мешковины, настолько грязной, что определить ее первоначальный цвет не представлялось возможным.
        Живут на радиоактивных помойках, питаются отбросами. Но это лишь маскировка. На деле осмы - идеальные убийцы, маскирующиеся под париев, чтобы их не трогали люди и мутанты.
        Мясо осмов ядовито.
        В случае опасности осмы подобно осьминогам выстреливают облако черного дыма. Вместо слюны выделяют кислоту, растворяющую органику. Отлично лазают по стенам благодаря присоскам, чем отдаленно похожи на потолочников, в отличие от которых обладают изощренным разумом. Имеют свой подземный город в Москве (систему бункеров), который обслуживают группы разведчиков, бойцов и поставщиков-смертников, готовых на все ради интересов клана.
        НЕЙРОМАНТЫ
        Мутанты-телепаты, внешне от людей не отличающиеся. Продукты еще довоенных направленных мутаций, передающихся по наследству из поколения в поколение. Нейроманты обладают способностью телепатически управлять боевыми биороботами. Соответственно, нейромантия - наука о связи нейронных биологических сетей с компьютерными сетями, а также методика телепатической связи человека-оператора с информационными системами.
        ВОРМЫ (ТРУПОЕДЫ)
        Название мутантов происходит от английского слова worm («червь»). Второе название вормов - трупоеды.
        Вормы - это любые человекоподобные неопознанные мутанты, не принадлежащие ни к одной из организованных групп. Питаются в основном мертвечиной. Сведений о них почти нет, потому от вормов, как от плотоядных дикарей, можно ожидать чего угодно. Иногда составляют симбиоз с Полями Смерти, как рыбы-прилипалы, питаясь отходами его жизнедеятельности и довольно быстро обрастая атрофиями (век, губ, ушей и т. д.), гипертрофиями (пальцы рук до земли и т. д.) и асимметриями (бесформенная голова и т. д.).
        КОРМОВЫЕ
        Специальная порода людей, выведенная нео и используемая ими в качестве кормового скота. Интеллект и речь крайне примитивны, на грани отсутствия того и другого. С виду несколько смахивают на борцов сумо. У кормовых большая масса тела, лысая, шишковатая голова, одутловатые руки и ноги в язвах, свисающие с живота и боков складки жира, покрытые синюшными пятнами…
        МУТЫ (МУТИРОВАВШИЕ ЖИВОТНЫЕ)
        СТАЛЬНАЯ СКОЛОПЕНДРА. Насекомые с крайне жестким панцирем. Передвигаются большими стаями, сметая всё на своем пути. Уничтожить можно огнем либо раздавливанием.
        КОТЯХ. Мутант, напоминающий большую кучу фекалий. Плюется кислотой. Любит охотиться, перегораживая тропы и растекаясь по ним. Имеет нервный центр, при пробитии пулями которого погибает. Уничтожить можно огнестрельным оружием либо огнем.
        БОЛОТНИК. Питается кровью плотоядных деревьев, но при случае и от человеческой не откажется. Крупнее среднего человека раза в два. Имеет длинные пальцы на ногах и руках с перепонками между ними и грязно-бурую кожу, покрытую наростами. Пасть напоминает капкан, над которым возвышается мелкий по сравнению с пастью череп без намека на какие-то выступы или впадины.
        КРЫСОСОБАКА. Помесь крысы с собакой. Помимо совокупных качеств крысы и собаки, обладает способностью к телепатии.
        ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕРВЬ. Гигантский плотоядный червь с зубами. Место обитания - старые очистные сооружения, болота.
        ФЕНАКОДУС. Мутировавшая плотоядная лошадь. Лапы когтистые, пасть зубастая. Ревёт либо визжит. Фенакодусы приручаемы, хорошо поддаются дрессировке. Используются дружинниками Кремля в качестве боевого коня.
        РУКОКРЫЛ. Плотоядная летучая мышь. Размеры: чаще встречаются размером с ворону, но встречаются особи, способные унести в когтях человека в доспехах. По краю крыла идут мелкие, но острые коготки, похожие на зуб шкуросъемного ножа. В большого рукокрыла крайне трудно попасть из стрелкового оружия, если он успел настроиться на одну ментальную волну со стрелком. Заранее зная, куда целится стрелок, рукокрыл, очень быстро смещаясь в полете, уходит от стрел и пуль.
        СУХОПУТНЫЙ ОСЬМИНОГ. Мелкая вороватая тварь, по поведению напоминающая крысу.
        ВОДЯНОЙ ОСЬМИНОГ. Встречается разных размеров. На дне крупных рек обитают гигантские особи, способные убить человека.
        ЛЫСЫЙ ЁЖ. Смешной персонаж, напоминающий колобка, но, как и настоящий ёж, способный разевать пасть диаметром чуть ли не с собственное тело.
        ТУР. Мутировавший до предка бык, результат обратной эволюции. Используется людьми как крупный рогатый скот, но встречаются и дикие экземпляры.
        ЖУК-МЕДВЕДЬ. Страшный хищник подмосковных лесов, мутант с хитиновым панцирем, эдакий живой танк размером со слона. Шесть лап, морда не то собачья, не то медвежья, тело сплошь покрыто красно-бурой броней, смахивающей на сложенные крылья майского жука.
        ЖИВОГЛОТ. Плотоядный моллюск. Встречается всех размеров. Настраиваясь на мысли жертвы, генерирует привлекательный для нее запах. После того как жертва приблизится, парализует ее токсином, раскрывает створки раковины на манер пасти и переваривает заживо. Имеет два отростка, высовывающихся из полуоткрытой раковины и заменяющих руки и ноги.
        СВЕТЛЯК-ПЕРЕСМЕШНИК. Насекомое-паразит, на манер попугая способное повторять звуки и даже человеческую речь. Внедряется под кожу жертвы. Извлечь можно, лишь вырезав светляка ножом - в темноте он светится под кожей.
        ХОММУТ. Щекастый хомяк величиной с большую собаку. Съедобен. Живет в глубоких норах, из которых его крайне сложно достать. Только нео умеют охотиться на хоммутов. Слышат и нюхом чуют, когда вонючий хомяк-мутант бежит подземным ходом по своим делам близко к поверхности, и бьют его копьем прямо сквозь землю.
        БАБОЧКИ-ПАДАЛЬЩИКИ. Большие черные бабочки типа знаменитой «мертвой головы», только больше. Своего рода вороны мира Кремля, почти вытеснившие обычных ворон. Едят мертвечину, в нее же откладывают яйца. Летят на свет, как и обычные бабочки.
        АСПИДЫ. Многоголовые змеи-мутанты, с небольшого расстояния умеют подавлять волю жертвы.
        ТУША. Бесформенный полуразумный мутант, состоящий из множества «слипшихся», «растворенных» людей и разумных мутантов.
        ТУМАННЫЕ МЕДУЗЫ. Обитают в особой разновидности тумана, возникающей на пересечении Следа Буки с Садовым кольцом. Напоминают плывущих в воздухе пятиметровых медуз. Движения вялые, медлительные, берут количеством. Убивают жертву ударами тока из своих стрекательных клеток.
        ФЛОРА
        ГОРЮН-ТРАВА. Трава, после высушивания способная хорошо и долго гореть. Используется в факелах, из нее же плетут фитили.
        КРЫШ-ТРАВА. Объяснение феномена почти идеально сохранившихся зданий и особенно участков асфальта. Бетон и асфальт прорастают корнями крыш-травы. Невысокая трава с корнями, которые врастают в дома и дороги. Для травы бетон и асфальт - защита от дождей и ветра. Такой дом или дорогу ничто не берет.
        ШАГАЙ-ДЕРЕВО. Плотоядное дерево с очень твердой древесиной. Способно вытаскивать из земли корни и медленно передвигаться в поисках более благодатных охотничьих угодий.
        ДЕРЕВЬЯ-ЗОМБИ. Мертвые деревья, живущие как паразиты в основном за счет поглощения энергии Полей Смерти. Вампиры. Могут обхватить жертву ветвями и выпить кровь.
        ТАЙНИЦКИЙ САД. Экосистема внутри Кремля. Источник неисчерпаемого топлива для людей, так как отрубленные ветви крайне быстро регенерируют. Деревья хищные, но практически неопасны вследствие своей медлительности.
        ДВОРОВЫЕ ДЕРЕВЬЯ-МУТАНТЫ. Верхушки стволов этих деревьев имеют свойство смыкаться между собой, образуя совершенно одинаковые арки. Заросли этих деревьев напоминают то ли колонный зал, то ли интерьер какого-то живого храма. Неопасны до тех пор, пока хозяева сада вовремя обрубают хищные лианы, свешивающиеся с места смыкания верхушек.
        ПЛЮЩ-УДАВ. Хватает жертву, обвивает воздушными корнями, ломая кости и выжимая соки, пока жертва не превратится в мумию. Используется дампами для ритуальных казней.
        ХИЩНАЯ ИВА. Дерево-мутант, растет рядом с водоемами. Длинные ветви подобны стрекательным клеткам у медуз: выстреливают, парализуют и обволакивают добычу. После чего втягивают в крону и переваривают. Вместо древесных соков под корой хищной ивы течет кровь.
        ДЕРЕВО ЦЗОУ. Развесистое дерево с вытянутыми съедобными и очень вкусными плодами. Растет на востоке, в местах массовых захоронений и на радиационных могильниках. Сбор плодов возможен только в определенные дни, известные лишь шаманам шайнов. В другое время плоды ядовиты.
        УНИКАЛЬНЫЕ ПРЕДМЕТЫ
        СУХОЕ ТОПЛИВО. Ззарги и весты используют для костров сухое топливо («сухой спирт»), ограниченные запасы которого найдены маркитантами. Удобно для переноски, но крайне редко и чрезвычайно дорого. В качестве эрзаца сухого топлива могут использоваться и толовые шашки (тринитротолуол), что, впрочем, при неправильном употреблении чревато детонацией и фатальными последствиями.
        «ДОЗИМЕТР» ИЗ КРЕМЛЕВСКОЙ БЕРЕЗЫ. Самодельный прибор для измерения радиации и прочих опасных (электромагнитных и т. п.) излучений. Отрезок специально обработанной ветки кремлевской березы. При повышении уровня опасного излучения розовеет, а затем багровеет на срезе.
        БОЛЕЗНИ
        ЖЕЛЕЗНАЯ ЧУМА. Редкая болезнь, передающаяся от биороботов к человеку. Кожа человека, зараженного этой болезнью, покрывается красно-бурыми пятнами, напоминающими ржавчину, и отмирает. В конечной стадии болезни в «ржавчину» превращается все тело человека.
        ТРАДИЦИИ
        Враждебные расы не передают друг другу товар из рук в руки. Считается, что товар и деньги берутся просто «из воздуха», а не передаются и не принимаются у врага. Традиция существует для того, чтобы даже на рынках в Мертвых зонах не забывали о смертельной вражде.
        notes
        Примечания
        1
        О приключениях Виктора Савельева по прозвищу Японец можно прочитать в трилогии Дмитрия Силлова «Тень Якудзы», «Ученик Якудзы», «Путь Якудзы». Также Японец является героем второго плана романов «Закон Меченого» и «Закон наемника».
        2
        О приключениях Снайпера, предшествующих описываемым событиям, можно прочитать в романах Дмитрия Силлова «Закон Снайпера», «Кремль 2222. Юг», «Закон Меченого», «Закон наемника», «Кремль 2222. Северо-Запад» (список романов приведен в хронологическом порядке).
        3
        Историю Дуная, Айгуль и Крюка до и после описываемых событий читайте в романе Дмитрия Манасыпова «Кремль 2222. Восток».
        4
        Подробно историю появления Буки в Москве через двести лет после окончания Последней войны читайте в романе Владислава Выставного «Кремль 2222. Садовое кольцо».
        5
        Подробно об этом эпизоде см. романы Дмитрия Силлова «Кремль 2222. Юг» и «Закон Меченого».
        6
        См. роман Дмитрия Силлова «Кремль 2222. Юг».
        7
        Группа «Lumen», «Не спеши».
        8
        Зоя Ященко, «Я буду ждать».