Закон крови [= Кровь охотника] Дмитрий Олегович Силлов
        Андрей Краев #1
        В твоих руках, читатель, предыстория Андрея Краева - сталкера, которого ты встречал уже ранее в романе Дмитрия Силлова «Закон Охотника».
        Когда нарушается Равновесие, когда люди становятся кормовым скотом для монстров, жаждущих лишь человеческой крови, тогда в мир приходит воин, имя которому - Охотник.
        В его жилах течет кровь и людей, и чудовищ.
        В его сердце - стремление помочь людям и любовь к девушке, которую он не должен любить.
        Его жизнь - это смертельная битва с древним злом и со своим собственным темным началом.
        Дмитрий Олегович Силлов
        Закон крови
        , 2019

* * *
        Автор искренне благодарит
        Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ, Алексея Ионова, ведущего бренд-менеджера издательства АСТ;
        Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по Чернобыльской зоне отчуждения за ценные советы;
        Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru и www.real-street-fighting.ru;
        Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»;
        Елену Диденко, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Виталия «Дальнобойщика» Павловского, Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Андрея Гучкова, Владимира Николаева, Вадима Панкова, Сергея Настобурко, Ростислава Кукина, Алексея Егорова, Глеба Хапусова и Алексея Загребельного за помощь в развитии проектов «СТАЛКЕР», «ГАДЖЕТ» и «КРЕМЛЬ 2222».

* * *
        Их было много. Очень много. Если бы не тесный коридор, они б просто смели нас, размазали по полу, а потом слизали тонкую кровавую пленку длинными уродливыми языками.
        В моих руках словно живой бился пулемет «Печенег», раздирая пулями в клочья тварей, которые перли на нас. Рядом со мной, плечом к плечу, молотил из автомата сталкер по прозвищу Снайпер. Этот парень неплохо справлялся, стреляя по окровавленным разинутым пастям и глазам тварей, которые от его пуль лопались, словно гнилые помидоры. Я никогда не жаловался на меткость, но у меня так ловко не получалось - да и сложно провернуть эдакое с тяжелым пулеметом, не предназначенным для столь ювелирной работы с рук.
        Мы неплохо справлялись… но недостаточно для того, чтобы остановить гору безобразного мяса, которая пёрла на нас.
        Впереди всех бежала шустрая жуткая тварь, вращая вылупленными глазами и стуча по бетонному полу ногами, напоминающими острые костяные пилы. Следом за ней на четвереньках неслись два урода, карикатурно похожие на людей, изрядно обезображенных лучевой болезнью. Еще я успел вычленить взглядом из толпы монстров тварь, похожую на волка, местами облезшего до скелета, а также передвигающуюся дёрганой походкой живую мумию, обмотанную какими-то тряпками и сжимающую топор в облезлой руке, обезображенной язвами.
        Через несколько секунд чудовища, бежавшие первыми, превратились в куски дырявой, окровавленной, мертвой плоти - даже самому ужасному монстру непросто выжить, поймав мордой несколько пуль с расстояния менее ста метров.
        Но дальше у нас со Снайпером появились сложности…
        Куча обезображенного мяса хоть и замедлилась, но всё равно продолжала двигаться на нас - те, кто бежал сзади, давили на тела мертвых товарищей, образовавших щит из окровавленной мертвой плоти.
        Я понял: еще немного - и всё.
        Не раз приходилось мне быть на краю гибели, но умирать вот так не хотелось. Хотя, если разобраться, умирать никогда не хочется. И поэтому, пожалуй, как сейчас, в бою, с пулеметом в руках, не самый худший вариант. Поэтому я продолжал стрелять, чувствуя, как медленно, но неотвратимо приближается ко мне смерть…
        И вдруг проснулся.
        Бывает так: спишь, видишь кошмар - но внезапно он прерывается, и ты лежишь, осознавая, что всё это было не по-настоящему, однако сердце твое все еще работает в боевом режиме, и адреналин кипит в крови, заставляя ее быстрее бежать по венам…
        - Спокойно, товарищ старший лейтенант, спокойно, - проговорил я, прокачивая дыхание, как учили. - Что-то нервный вы стали на гражданке, раньше на сны так не реагировали.
        Хотя, если честно, фиг его знает, как реагировать на сновидение, которое увидел настолько реально, в мельчайших деталях. Папа Джумбо, сведущий во всякой мистической хрени своего народа, говорил как-то, что когда видишь слишком реальный сон, это значит, что ты ненароком заглянул в свое будущее. Однако, думается, врет Папа как сивый мерин. И то, что я увидел сейчас, тому подтверждение. Будущее такое у меня, ага, с киношными монстрами драться. Я мальчик большой и в сказки давно уже не верю.
        А вот не с киношными придется. И уже довольно скоро. Слышал я, что сегодня серьезные бойцы должны приехать, поэтому нефиг разлеживаться, пора вставать и собираться - Папа Джумбо опоздавших не любит и может за раздолбайство неслабый процент с гонорара удержать. Он такой, с него станется.

* * *
        Кулак, похожий на колотушку для отбивания мяса, с еле слышным гудением пронесся над моей макушкой. Поток воздуха шевельнул коротко подстриженные волосы на голове. Хорошо, что я успел присесть, - а то бы Грогги гарантированно сломал мне переносицу и отправил в глубокий нокаут. А так у меня появилось полсекунды, которых вполне достаточно для резкого прямого удара локтем в центр грудной клетки и добавки кулаком в приоткрывшуюся печень противника. Остается только уйти в сторону, чтобы безвольное тело не завалилось на тебя.
        Однако тело не завалилось, а лишь крякнуло и снова поперло в атаку.
        Вот черт! Он что, из железа сделан?
        Мне представилась возможность это проверить - забыв об осторожности, разъяренный Грогги в погоне за мной слишком далеко выбросил вперед правую ногу. Даже если он вообще не чувствует боли и печень у него не ведает, что такое алкоголь, то коленный сустав-то у всех одинаков.
        Я от всей души всадил голенью по внешней стороне колена этого буйвола - и мысленно поздравил себя с третьей победой. Мой любимый удар сработал, как всегда, на отлично, нога вошла куда надо, и Грогги, споткнувшись, рухнул вперед, однако при этом умудрившись протянуть вперед свои лапы, на мою беду оказавшиеся слишком длинными. Хотя в последнее мгновение мне показалось, что они непостижимым образом удлинились еще на несколько сантиметров.
        Удар одного из кошмарных кулаков все-таки достал мою переносицу. Второй скользнул по ребрам, похоже, не причинив особого вреда. Затылок упавшего Грогги окрасился кровью - но, к сожалению, это была не его кровь, а моя, хлынувшая потоком из сломанного носа.
        Но бой все еще не был закончен.
        Грогги, приняв кровавый душ, фыркнул и неожиданно резво попытался встать. Несмотря на коленный сустав, который ощутимо хрустнул под моим ударом. Любой другой боец с такой травмой давно бы уже корчился на татами. Надо будет потом выяснить у Папы Джумбо, что сожрал или вколол себе перед боем боец со звучным прозвищем Большой Грогги. Которого я до этого, кстати, в клубе не видел.
        Тем не менее Большой Грогги поднимался с татами.
        Что ж, бои без правил правил не предусматривают. Тем более, что если мой противник встанет, меня через несколько секунд вынесут отсюда вперед ногами - сломанный нос уже давал о себе знать, и головы зрителей покачивались сбоку от меня в темно-багровой дымке, словно протухшие яблоки, на закате вываленные рачительной хозяйкой в грязную лужу.
        Я с размаху ударил ногой по голове противника как по футбольному мячу, метя в переносицу - как вы нас, так и мы вам! Но багровый туман оказался обманчивым и удар пришелся на полдециметра ниже намеченной точки.
        Черррт!!!!
        Ощущение, будто я крокодилу по пасти заехал.
        Основание большого пальца проломило твердую преграду и провалилось в дыру, окаймленную осколками зубов, тут же взлохматившими кожу на пальцах ноги. Проклятые правила, запрещающие проводить бои в обуви! Теперь ноге труба! Если срочно не провести основательную дезинфекцию, бактерии с зубов Грогги вызовут острейшее инфекционное воспаление, излечиваемое только курсом мощных антибиотиков. На которые, кстати, денег нет в принципе.
        Всё это промелькнуло у меня в голове за долю секунды, пока я выдергивал стопу изо рта противника. Который, мотая башкой, все еще пытался подняться на ноги!
        Да сколько ж можно?! На, получи, гад!
        Еще два удара здоровой ногой пришлись в висок и в горло Грогги.
        Всё…
        Папа Джумбо бросил на меня слегка обескураженный взгляд, потом наклонился над поверженным амбалом, похлопал его черной ладонью по щеке, после выпрямился и дал отмашку - нокаут.
        Обожаю Папу за этот жест! Конечно, когда он машет своими запакованными в белые перчатки граблями не над моею больной головой, безвольно валяющейся на татами наподобие сильно помятой гнилой тыквы. В таком случае уже не до обожания кого бы то ни было. Потому как мыслей нет в принципе и абсолютно все равно, куда потащат тебя два дюжих санитара «скорой помощи», нанятых Папой за фиксированную таксу в сто долларов за вечер. Как все равно это сейчас Большому Грогги, бережно складываемому на брезентовые носилки теми самыми санитарами в несвежих белых халатах.
        Но в следующую минуту у меня появился весомый повод возненавидеть чернокожего руссоамериканца до конца дней своих.
        На нашем родном Папа Джумбо изъяснялся так, словно родился не в Республике Конго, а в районе Рублево-Успенского шоссе. Где у него, кстати, в настоящее время имелся нехилый особняк стоимостью примерно в годовой доход вышеупомянутой африканской республики. Этот урод, закончив семафорить, набрал в грудь воздуха и возопил голосом, не требующим помощи мегафона:
        - Леди и джентльмены! Только что вы видели убедительную победу нокаутом героя сегодняшнего вечера Андрррея Кррраева по прозвищу Лоу. Однако для того, чтобы стать обладателем главного пррриза, господину Лоу пррридется одержать еще одну победу в показательном бое с чемпионом прррошлого вечеррра Серрргеем Аррртемьевым по прозвищу Мангуууст!
        Вот дьявол! Похоже, в связи с финансовым кризисом Папа Джумбо ввел новые правила. Главный приз - тысяча долларов - раньше давался тому, кто победил в финальной схватке. В предыдущих боях проигравший получал сто баксов за участие, выигравший - триста. Итого к концу вечера в случае удачи набегало девятьсот плюс тысяча премиальных. Сумма вполне подходящая для того, чтобы и травмы подлечить, и на жизнь осталось более-менее прилично. До следующего боя, разумеется.
        Сегодня же для того, чтобы получить вожделенную тысячу, предлагалось повоевать с четвертым противником. Который, в отличие от предыдущих, не махался наравне с тобой, взбираясь на вершину бойцовской пирамиды, а спокойно разминался в раздевалке, лениво попинывая стокилограммовый мешок, молотя кулаками собственную тень и строя зеркалу зверские гримасы.
        Старые правила были просты - первые четыре боя проводят восемь бойцов, потом две пары, составленные из победителей, бьются во втором круге и, наконец, финальный поединок, когда оба бойца измотаны до предела, но, тем не менее, бой идет на равных. Нынче же шансы на победу были практически равны нулю. Особенно в моем состоянии…
        - Конечно, победитель может отказаться от последнего поединка, - провозгласил Папа Джумбо, глядя на меня в упор. Его блестящее лицо, подсвеченное софитами, в сочетании с рыбьими глазами навыкате, курчавой седой шевелюрой и пропитанной лаком для волос мефистофелевской бородкой казалось маской африканского демона, вырезанной из черного дерева. - Но тогда финальный приз останется здесь и подождет бойца, который действительно хочет его забрать!
        …Двести - врачу, двести - антибиотики, пятьсот - раздать долги. А за квартиру чем платить? А жить на что, пока морда заживет и можно будет на люди показаться? Через час ее разнесет так, что родная мать не узнает.
        - Так что решил наш победитель?!!!
        Папа Джумбо смотрел на меня, скаля белоснежные зубы. Зрители платят за кровь, и сегодня они видели ее предостаточно. Но они хотят еще. Что ж, клиент всегда прав.
        Я кивнул.
        - Суперрригррра! - взревел Папа Джумбо.
        Ему было понятно - больше минуты мне не выдержать. И я тоже это знал на сто процентов. Если сейчас, объявив перерыв, начать обрабатывать мою ногу и рихтовать портрет, то со стула я уже не встану. Потому Папа постарался не затягивать прелюдию.
        - И сейчас на татами выходит - Мааангуууст!
        Зрители приветствовали объявление жидкими хлопками. Многим из них вообще было «в падлу» лишний раз шевелиться - положение в обществе не позволяло. Закрытые бои без правил, без защитных приспособлений и без судей, до нокаута со времен римских гладиаторов были развлечением для элиты, способной платить за настоящую, не постановочную кровь.
        Итак, Мангуст…
        В отличие от Грогги, который непонятно откуда свалился на мою голову, о Мангусте я знал кое-что. Видел в записи пару боев этого невзрачного с виду парня. И не сказать, что они меня сильно впечатлили.
        Мангуст был, бесспорно, быстр и ловок, но я всегда считал, что хороший сметающий удар бойца средней весовой категории всегда имеет преимущество перед быстрыми ударами легковеса. Потому для себя я решил заранее - буду лупить «на контур» серией из цикла «куда попадешь». Отстреляюсь - и рухну, потому как на большее сил точно не останется. Тем более что в общем-то я ничего не теряю, кроме, возможно, здоровья - деньги, заработанные за предыдущие бои, по-любому останутся со мной. Но будем надеяться, что Мангуст с его скоростными тычками в стиле кунг-фу не доставит мне особенных неприятностей.
        Над сеткой, ограждающей татами, взлетело сухопарое тело. Красивый выход, ничего не скажешь. Может, и я бы так попробовал - разбежаться, оттолкнуться от расположенного под наклоном ограждения и, войдя в кувырок, приземлиться с эффектным выходом на ноги. Но, боюсь, сетка порвется - во мне веса, считай, на двух Мангустов хватит. Не Грогги, конечно, но и не кунгфуист с высушенным телом модели для рисунков в учебнике анатомии.
        Да и к тому же зачем так расходовать энергию перед боем? Хотя ему можно, он три схватки подряд через себя не пропустил, так что пусть попрыгает…
        Это полезно - разогреть себя наигранной ненавистью к противнику, особенно когда делаешь ставку на одну-единственную минуту. Оно и боль отключает, и концентрации помогает, изгоняя из головы кровавый туман, постепенно затапливающий сознание.
        Кстати, боли не было. Вообще. Ну, что сломанный нос не болит несколько минут после перелома, я помнил еще с удара коленом, полученного пару месяцев назад от заезжего тайца. А вот почему стопа не посылает в мозг истошных сигналов, мол, не ходи на мне, хозяин, а то отключишься на фиг? Я только разок глянул вниз - и поспешно перевел глаза на Мангуста, рассылающего публике воздушные поцелуи. Не способствует как-то поднятию настроения вид собственной ноги, по которой будто небольшим плугом прошлись. И пара окровавленных костей виднеется между лохмотьями кожи. Бррр! Но - не болит! Стало быть, плевать на травмы, еще повоюем.
        Двигался Мангуст легко, словно гравитации для него не существовало. Прямо летал над татами, выписывая ногами вензеля в воздухе. Этого я тоже не понимаю. Пару минут таких выкрутасов - и дыхалка по-любому даст о себе знать, пусть ты даже родился в спортзале. А этот знай себе скачет, публику развлекает. Ну и пусть кувыркается, мне же лучше.
        Остановился наконец. Ко мне повернулся. Улыбается, словно друга встретил закадычного. Я б тоже осклабился, мне не трудно, только боюсь, что от напряжения лицевых мышц из носа снова кровища хлынет - она только-только приостановилась. А вот поклониться в ответ придется - иначе сочтут полным невежей.
        Я слегка качнулся корпусом вперед, и мой взгляд снова невольно упал на покалеченную ногу…
        Так-так. Все несколько более погано, чем казалось на первый взгляд - хотя и на первый взгляд вполне достаточно для легкого шока, если человек не хирург и не мясник-профессионал.
        Между обнажившимися костями стопы торчал белый осколок. Похоже, Грогги оставил во мне на память существенную часть своего зуба.
        Папа Джумбо перехватил мой взгляд и шагнул ко мне.
        - Одну секунду, господа, - лучезарно улыбнувшись зрителям, проорал он. - У нашего героя в ноге застрял зуб его поверженного врага!
        Говорят, Папа Джумбо в свое время закончил институт имени Патриса Лумумбы и заодно Первый медицинский. По этой причине он умел не только красиво изъясняться, но и по мере надобности самолично вправлять суставы, накладывать гипс и штопать раны своих подопечных. Нас то есть. За что и получил прозвище Папа.
        Вот и сейчас Папа Джумбо, предупредив мое движение, быстро снял с руки белую перчатку, наклонился и своими длинными пальцами ловко извлек кусочек кости из моей раны. Ему бы не бойцовским клубом владеть, а хирургом работать - цены б ему не было. Но у каждого человека свое призвание. Папе вот подпольным клубом заправлять, а мне работать у него пушечным мясом…
        Поток моих мыслей вдруг прервался, словно в голове кто-то взорвал небольшую вакуумную бомбу. Подобная пустота случается в двух случаях - когда ты поймал нокаут либо когда внезапно увидел нечто из ряда вон выходящее, например экстремально красивую леди. Однако сейчас это была совсем не особа противоположного пола.
        Мангуст стоял столбом, не отрывая взгляда от зуба в пальцах Папы, словно это был не фрагмент поверженного мной верзилы, а змея хрестоматийная, гремучая, двухметроворостая, о двенадцати жалах.
        И настолько мало было в том взгляде человеческого, что я невольно поежился. Потом Мангуст медленно перевел взгляд на мою ногу.
        И тут мне реально стало не по себе. Такие глаза я видел у медведя-людоеда в дальневосточной тайге, когда с бандитской пулей в бедре валялся под какой-то корягой. Зверь словно прикидывал, откуда сподручнее начать меня есть, неспешно оглядывая будущий обед с головы до ног.
        Но медведь был животным, явлением хоть и смертельно опасным, но понятным. И тогда мне повезло больше, чем ему.
        Сейчас же то, что я видел, не лезло ни в какие ворота.
        Лисья мордочка Мангуста заметно вытянулась вперед. Гладко выбритые щеки и подбородок стремительно покрывались щетиной. А зрачки глаз стали вертикальными щелочками, более приличествующими животному, нежели человеку, пусть даже со звериным прозвищем.
        Я зажмурился и тряхнул головой, прогоняя багровый туман, в котором плавало это жуткое видение. В носу возникло неприятное ощущение, словно у меня вырос небольшой хобот, - организм деликатно напоминал, что мотать башкой в моем состоянии не есть самый лучший способ отгонять от себя монстров. Но метод сработал - когда я открыл глаза, в нескольких метрах от меня стоял и улыбался Мангуст без каких-либо видимых признаков принадлежности к фауне.
        Папа Джумбо поднял руку и разрубил ею воздух между мной и Мангустом. Что ж, и вправду пора начинать, пока еще мои неоднократно сотрясенные мозги способны воспринимать более-менее объективную информацию, а бред генерируют лишь эпизодически.
        Я шагнул было вперед, поднимая кулаки на уровень лица - и только-только успел отпрянуть в сторону от летящей на меня смазанной тени, в которую превратился Мангуст. Такого я на записях его боев не видел. Быстр, да, но не настолько, чтобы становиться почти невидимым при перемещениях в пространстве…
        Мало кто смог бы уйти от такой атаки без ущерба для себя.
        Пальцы Мангуста, согнутые и жестко зафиксированные в положении «лапа леопарда», летели мне в горло. И не отклонись я в сторону чисто на автомате, валяться бы мне сейчас на татами с разбитым кадыком, хрипя и пытаясь протолкнуть в легкие последнюю в моей жизни порцию воздуха. Но меня спасли рефлексы, наработанные за долгие годы, и большой палец противника лишь зацепил и распорол кожу на шее.
        Я почувствовал, как тёплое потекло мне на грудь.
        Так, еще одна дыра в моем организме за сегодняшний день. Пальцем он вряд ли мог сделать такое, скорее всего, специально ногти отращивает и укрепляет по методам «звериных стилей». В древности китайские ниндзя из клана Линь Гуй смазывали ногти ядом. Царапнул слегка вражью силу - и привет. Хотелось бы верить, что Мангуст не настолько продвинулся в освоении ударов «лапой леопарда».
        Однако мне следовало пошевеливаться - промахнувшись, мой противник уже разворачивался для новой атаки.
        Кровь из порванной шеи, как ни странно, добавила мне сил - мозг затопила холодная ярость. Парень явно собирался убить меня своим ударом, что даже в подпольных боях без правил бойцы стараются не допускать.
        Что ж, коли так - не обессудьте…
        Я почувствовал, как все человеческое покидает меня, словно воздух из проколотой шины. Пятая степень жесткости атаки. Состояние берсерка[1 - Берсерк - (старонорвежск. berserkr, «медвежья шкура») - в древнегерманской и скандинавской мифологии воин, в приступе боевого безумия способный превращаться в медведя.]. Когда то, что ты делаешь, от тебя не зависит. Плохое, очень плохое состояние для продвинутого бойца. Бесконтрольная атака на уничтожение. Потом ты вряд ли вспомнишь, что делал и как так получилось, что твой противник валяется на полу, корчась от боли или еще хуже - в виде изуродованного куска мяса без признаков жизни. И потом тоже будет плохо - как от осознания того, что ты наделал, так и от последствий перерасхода нервной энергии.
        Но краем сознания я все-таки фиксировал происходящее, словно вися в паре метров над татами и наблюдая за боем немного со стороны. Такое тоже бывает. Кто-то из моих многочисленных тренеров говорил, что в подобном состоянии из человека выходит душа - и отдельные личности в древности могли видеть эти души. А потом те личности называли себя скальдами и сочиняли саги про валькирий, метущихся над полем боя и собирающих души убитых. Хотя, думаю, души берсерков, которых принимали за тех самых валькирий, не охотились за подобными себе, а просто старались в пылу битвы не проворонить собственную воюющую плоть, в которой не осталось ничего человеческого…
        Оставляя на полу кровавые следы, мое тело молотило воздух сметающими ударами, рассекая конечностями воздух перед собой наподобие гигантского вентилятора. Как ни был быстр Мангуст, но попадать под такую молотилку в его планы не входило. Потому что никаким блоком не остановить удар, в который вложена масса всего тела, - сметет вместе с блоком. Остается только уходить, маневрировать… и ждать, когда у противника кончатся силы и он превратится в безвольный мешок из мяса и костей, перерасходовав все допустимые резервы организма.
        Но на татами, огороженном стальной сеткой, особо не поманеврируешь - места не хватит. Загнанный в угол Мангуст высоко подпрыгнул, рассчитывая перелететь через меня… и это ему удалось. Однако в момент, когда его ноги коснулись татами, сверху на него обрушился «хаммер», удар-молот, которым бойцы российского спецназа крушат стопки кирпичей на показательных соревнованиях.
        «Хаммер» пришелся по ключице Мангуста. Ребро кулака легко сломало хрупкую косточку и провалилось в мясо. Второй удар - по затылку. Третий - в лицо…
        Тело Мангуста сотрясалось под градом ударов. Другой бы уже давно валялся в нокауте, но худой кунгфуист лишь по-кошачьи изгибался, пытаясь уйти от атак, словно в его теле вообще не было костей…
        Внезапно картинка смазалась, и я осознал себя в собственном теле.
        Я лежал на спине, воткнувшись лопатками в жёсткий японский мат, мои ноги были сцеплены в борцовский захват, а на моем бедре лежал локтевой сустав Мангуста. Обхватив обеими руками его предплечье, я давил книзу, преодолевая силу, которой не может, просто не может быть в руке человека, ломаемой в таком положении.
        Я уже видел краем глаза, как медленно, слишком медленно рванулся в нашу сторону Папа Джумбо, стремясь предотвратить фатальную травму…
        Но Мангуст не сдавался. Он рванулся, с нечеловеческой силой выдирая руку из захвата, - и мне ничего не оставалось, как прогнуться «мостиком», ставя в нашем поединке логическую точку.
        Послышался слабый хруст, рука противника провисла плетью - и тут я ощутил резкую, нестерпимую боль в области икроножной мышцы. Рефлекторно дернувшись, я увидел, что Мангуст висит на моей ноге, вцепившись в нее зубами, словно бультерьер, и жует мое мясо, перехватывая его челюстями и стремясь захватить побольше.
        Я резко согнулся, обхватил голову противника и вдавил большие пальцы ему в глазницы. Бесполезно. Я видел, как из уголков его рта брызжет алая артериальная кровь. Моя кровь. Которой я за сегодняшний день и так потерял слишком много. Тварь, грызущая мое мясо, убивала меня, и мне больше ничего не оставалось делать, как резко протолкнуть пальцы вглубь ее черепа.
        Над татами разнесся утробный, нечеловеческий вой. Это орал Мангуст, у которого вдруг резко пропал интерес к моей ноге. Потому что собственные глаза всегда важнее чужих конечностей. Чем я и воспользовался. Я полз по татами, потому что у меня уже не было сил подняться, а сзади меня выл-стонал Мангуст. Точно так же, как несколько лет назад в дальневосточной тайге стенал медведь-людоед, в глаз которого я вогнал свою последнюю пулю.
        Меня рвали на части десятки жутких тварей с горящими глазами. Казалось, будто в их черепа кто-то вмонтировал по паре ярчайших фонариков-«фениксов», с помощью которых они вполне успешно выискивают на моем теле наиболее аппетитные куски мяса. Знаете ли, несколько странно видеть, как из тебя выдирают шматы плоти, хорошо тебе знакомые, которые ты привык мыть, греть, одевать, холить и лелеять. Оказывается, все это делалось много лет лишь для того, чтобы какая-то собакообразная скотина откусывала их от тебя и с задумчивым видом гурмана проглатывала, прикрывая при этом свои фонари лишенными ресниц веками и анализируя степень благотворного воздействия данной пищи на ее омерзительный организм.
        Какой-то особо отвратный гад, сильно похожий на зубастый полуразложившийся труп, повис на моем предплечье и глодал его, словно оголодавший цепной пес. Мяса на руке уже почти не оставалось, но все равно лично я бы предпочел, чтобы в данном критическом положении это был на мертвец со стажем, а хотя бы вон та белая волчица, которую, наверно, оттерли от пиршества более крупные и нахальные сородичи. Она, обернув лапы хвостом, сидела столбиком в сторонке и наблюдала за происходящим. Почему-то мне показалось, что в ее фонариках имелась некоторая толика сочувствия. От которой сострадание к самому себе проснулось и у меня.
        Наиболее отталкивающим был, несомненно, протухший кадавр. Потому я с него и начал.
        Рванувшись всеми оставшимися костями, я немного высвободил руку из его хватки и со всей мочи треснул сжатыми в кулак фалангами по проваленному носу. Кадавр взвыл, взлетел в воздух, завис надо мной и вдруг весьма чувствительно отвесил мне с левой ноги увесистую пощечину. Я попытался отловить летающий труп за конечность, но вторая убедительная пощечина заставила меня отказаться от своих намерений.
        И заодно осознать, что зверообразные твари есть не что иное, как разводы на полуоторванных обоях, а летающий труп - лишь тень на потолке от дерева, растущего за давно не мытым окном.
        Но на границе перехода от сна к действительности человеческий мозг еще не может адекватно воспринимать ни то, ни другое. Потому когда откуда-то слева ко мне качнулась абсолютно черная тень, я на полном серьезе на мгновение воспринял ее как продолжение кошмара и заорал, готовясь пнуть инфернальное существо изо всей дурацкой мочи. Получилось не очень - из груди вырвался придушенный хрип. В общем, получилось не очень убедительно.
        - Не ори, - сказала инфернальная тень, сверкнув ослепительно-белыми зубами. - Не дома.
        Тень говорила голосом Папы Джумбо, и это меня несколько успокоило.
        - А почему… не дома? - спросил я, с трудом ворочая шершавым языком.
        - По кочану, - ответил адаптированный к русскому сленгу уроженец Республики Конго. Он подошел к окну, осторожно выглянул на улицу, после чего задернул линялую занавеску и включил свет. - Не хрена тебе там делать.
        Объяснение показалось мне недостаточно аргументированным, и я озвучил свои сомнения:
        - Почему не хрена?
        Вместо ответа Папа Джумбо опустился в недовольно скрипнувшее кресло совковых годов выпуска и некоторое время задумчиво смотрел на меня, облокотившись на подлокотник и подперев кулаком квадратную челюсть. После чего, вздохнув, протянул руку к тумбочке, сработанной из кондовой советской ДСП, выдвинул верхний ящик, извлек оттуда причудливо изогнутую черную трубку, спички и деревянную коробку. Откинув резную крышку, Папа набил трубку сыпучей смесью, поджег и принялся неторопливо раскуривать. Я терпеливо наблюдал за процессом, справедливо полагая, что до его окончания Папа будет нем как истукан, сработанный из мпинго, легендарного черного дерева его родины.
        Такой истукан стоял в углу комнаты и неодобрительно смотрел на меня слегка выпученными глазами. Справа от истукана на стене висела африканская маска, утыканная перьями и хвостами, за которыми угадывалась жуткая гримаса раскрашенной личины.
        В принципе, я уже несколько месяцев знал Папу Джумбо - и в то же время ничего не знал о нем, как работник зачастую весьма мало знает о том, чем занимается начальство в свободное время. Да и вряд ли можно было назвать Папу начальством.
        Когда закончился мой контракт и отцы-командиры не захотели его продлять ввиду исключительной вредности моего характера, мне ничего не оставалось, как вернуться в родную столицу. Которая, увы, не встретила ветерана спецназа с распростертыми объятиями.
        Навыки рукопашного боя и ёмкая биография - детство, школа, кикбоксинг, училище, сават, чемпионат, десант, контракт - несомненно, вызывали определенное уважение у тех, кто ими интересовался, листая мою трудовую книжку. Но дальше пролистывания дело не заходило. Работодатели в условиях наступившего финансового кризиса либо предлагали слишком мало, либо хотели слишком много, предлагая при этом условия лишь немногим лучшие. Обзвон друзей-знакомых, дембельнувшихся ранее, результатов не дал - бывшие товарищи по оружию либо сами находились в незавидном положении, либо оставленные ими телефоны оказывались неактуальными.
        Последним тогда я набрал телефон Руса, бывшего командира моего отделения. И не потому, что в списке «друзья» Руслан Бельский стоял последним. Скорее, в этом контексте его надо было набирать первым. Но просто я был уверен, что Рус до сих пор считает, будто обязан мне жизнью. И при таком коленкоре беспокоить его просьбой о помощи с моей стороны - последнее дело. Но в той ситуации это и вправду было для меня «последним делом». Дембельский гонорар был добросовестно проеден, и я, отвыкший от реалий гражданской жизни, совершенно не представлял, как сейчас такие как я зарабатывают себе на жизнь.
        Рус поднял трубку после первого же гудка, словно ждал моего звонка, - и искренне обрадовался. Дембельнулся он на два года раньше меня по ранению, вследствие которого должен был ходить всю жизнь на костылях или кататься на инвалидной коляске - кстати, еще одна причина, по которой напрягать парня своими проблемами решительно не хотелось. Но не успел я сказать «приветстариккакдела», как Рус перебил меня самым бесцеремонным образом, радостно заорав в трубку:
        - Краев, ты? Наконец-то! Ты в Москве? Давно? С полмесяца? А какого хрена не звонил? В общем, так, хватай тачку и мухой на «Белорусскую»! Встречаемся в «Колхи» через час!
        Выяснив, что «Колхи» - это «так, один кабак», я выскреб из кармана мелочь и, решив, что метрополитен имени Ленина есть в моем положении оптимальный аналог «тачки», поплевал на ладонь, пригладил отросшие за две недели волосы и, таким образом покончив с приготовлениями, выехал на рандеву.
        «Так, один кабак» оказался роскошным рестораном, занимающим аж два этажа. Возле входа во дворе стояли рядком как на выставке «Х5», «Х6», пятисотый «мерин» и «Майбах». Швейцар-охранник в кавказском национальном костюме, с кинжалом на поясе, больше напоминающим короткий меч, подозрительно окинул взглядом мой пятнисто-камуфлированный прикид и гортанно вопросил: «У вас заказано?» Взгляд мне не понравился, но, памятуя свое нынешнее социальное положение, я выдавил из себя: «Меня Бельский ждет».
        Тогда мне показалось, что на охранника вылилось невидимое ведро благодати, настолько умильной стала его разбойничья физиономия. Меня чуть не на руках препроводили на второй этаж, где в отдельной кабинке, пригодной для приема целого взвода бойцов, за необъятным столом в обществе фигурной бутылки Henessy Paradis скучал мой боевой товарищ. Ожидаемых костылей рядом с ним не наблюдалось. Зато на нем наблюдался дорогой костюм, а на пальце - перстень с крупным черным камнем.
        Не привыкший к таким заведениям, я и так чувствовал себя как слон в посудной лавке, но внешний вид Руса, пружинисто выскочившего из-за стола и с довольной рожей принявшегося трясти мою руку и хлопать по плечу, привел в окончательное изумление. Я ожидал увидеть калеку в дешевой закусочной, а вместо этого из меня в дорогом ресторане с неожиданной силой вытрясал душу загорелый бизнесмен без малейших признаков застарелых увечий.
        Когда у Руса несколько иссяк фонтан дружеских чувств, я, потирая слегка помятую кисть, наконец, уселся на широкую лавку с подушками. После чего был немедленно накормлен шашлыками (что было весьма кстати) и напоен коньяком, цена которого была недоступна моему пониманию.
        Более того - в кабинку зашел плечистый мужик в дорогой джинсе и, вежливо поздоровавшись, спросил у Руса:
        - Все ли в порядке, господин Бельский? Вы и ваш друг довольны?
        - Спасибо, Георгий Николаевич, всё как обычно замечательно, - кивнул Рус.
        - Ну, тогда не смею больше беспокоить, - улыбнулся мужик. - Хорошо вам отметить встречу.
        - Кто это? - спросил я, когда джинсовый дядька вышел из кабинки.
        - Хозяин ресторана, он из наших, - небрежно бросил Рус.
        М-да… Если Бельский хотел произвести на меня впечатление своей крутостью, то ему это удалось в полной мере.
        Пара часов протекла незаметно в воспоминаниях и тостах. Наконец, когда поток взаимных эмоций немного иссяк, я рискнул поинтересоваться:
        - Рус, но ты же…
        - Должен быть в инвалидной коляске и побираться на улице? - хмыкнул мой боевой товарищ, сверкнув белоснежными зубами. - Должен. Но можешь считать, что мне повезло. Во второй раз в жизни. Первый раз друг жизнь спас, второй - после дембеля не забыли старые друзья, помогли подняться.
        - Да ладно, заканчивай, - махнул я рукой. - Сколько можно уже «жизнь спас, жизнь спас»? Будь ты на моем месте, сделал бы то же самое.
        Рус покачал головой, потом провел растопыренной пятерней по коротко стриженным волосам от лба к затылку - жест-паразит, когда-то давно позаимствованный у командира подразделения. У меня то есть. Отмазки ради упомянутый командир утверждал, что после этого ему лучше думается. Судя по результатам, на гражданке данный жест пока что помог Русу лучше, чем мне.
        - Но тогда ты оказался на том месте. И я этого не забуду.
        Я вздохнул. Бойцы спецназа порой склонны к некоторой сентиментальности в отношении таких моментов, и, похоже, в случае с Русом я стал ее жертвой надолго.
        - Потому есть предложение, - сказал Рус, обозначив на лице непреклонную решимость затащить меня в какую-то авантюру. - Думаю, с деньгами у тебя не очень. Потому давай прям завтра за тобой заедет мой водитель, и я повезу тебя знакомить с вожаком клана.
        - С кем? - удивился я.
        - Ну, это мы шефа так зовем, - слегка смутился Рус. - Я тебя отрекомендую как полагается и попрошу, чтоб он разрешил нам вместе работать. Думаю, он не откажет.
        - А чем заниматься надо? - осторожно поинтересовался я.
        - Торговля сопутствующими товарами, - ухмыльнулся бывший командир отделения моего взвода. - И ликвидация проблем с конкурентами.
        - Товарами, сопутствующими чему? - уточнил я.
        - Сопутствующими запросам тех, кто живет и дает жить другим, - туманно объяснил Бельский. - Да ты не заморачивайся. Пока в офисе пооботрешься, вникнешь в систему, доверие коллег приобретешь, а через пару недель…
        Рус пошевелил пальцами в воздухе, подбирая слово.
        - …ну, в общем, через пару недель мероприятие будет ежемесячное, типа корпоратива, все наши соберутся. Там и иници… в общем, введу тебя в круг.
        Что-то не нравились мне все эти мутные русовы «кланы», «круги» имероприятия, замешанные на «сопутствующем товаре». Чисто интуитивно не нравились. Вполне может быть, что еще не адаптировался я к современной городской жизни, не понял, так сказать, своего счастья. Но вот так резко и с ходу влезать в сомнительные мероприятия как-то не хотелось. О чем я и сказал своему бывшему подчиненному.
        - Почему-то я так и думал, - вздохнул Рус, разливая пахнущую шоколадом золотисто-коричневую жидкость по рюмкам уже из третьей бутылки. - Хотя оно и понятно. Я тоже со службы таким же вернулся. С полгода в себя приходил, пока понял, что к чему в современной жизни. Так что - понимаю. Как и то, что с нашими навыками и биографией мы никому здесь на фиг не нужны. Разве только в охрану или в киллеры…
        Рус задумался на миг, а потом прищелкнул пальцами.
        - Есть одно место, - сказал он. - Как раз по тебе. Сплошной экстрим. Деньги, конечно, не те, что нашему брату по статусу положены, но жить можно. На первое время хватит, пока не созреешь до принятия правильного решения. Завтра с тобой свяжутся. А это - подъемные на первое время.
        Рус снова сверкнул своей голливудской улыбкой, после чего на стол мягко, словно большая зеленая жаба, шлепнулась толстая пачка стодолларовых купюр.
        - И даже не вздумай отнекиваться, - предвидя мои возражения, сказал Бельский. - Все равно ж ты рано или поздно надумаешь со мной работать, так что считай это первой недельной зарплатой.
        - Ничего себе у вас недельные зарплаты, - сказал я, пряча деньги в карман камуфлированных штанов. - А если не надумаю?
        - Надумаешь, - утвердительно сказал мой бывший подчиненный. - Надоест ногами махать - звони. Причем учти, эти подъемные - только начало. Дальше будет все гораздо интереснее. А пока давай еще по одной…
        Назавтра со мной действительно связались. Так я познакомился с Папой Джумбо. Который сейчас сидел напротив меня, пуская клубы ароматного, пахучего дыма, от которого у меня потихоньку начало звенеть в голове.
        Я приподнялся на локте, собираясь что-то сказать… но неожиданно понял, что у меня во рту обнаружился инородный предмет. Я замер и катнул тот предмет языком. По спине поползли холодные мурашки. Это был мост аж на четыре зуба, поставленный мне совсем недавно в американском стоматологическом центре.
        Рассудив, что здоровье - прежде всего, задаток Руса почти полностью я вложил в зубы, которые от нервов и консервов, сопутствующих солдатской жизни, были в довольно плачевном состоянии. Потому сейчас в душе моей рождался утробный стон при мысли, какую сумму в твердой американской валюте я шевелю сейчас языком.
        Наконец, решившись, я плюнул в ладонь - и в полумраке комнаты принялся рассматривать неожиданный сюрприз.
        Мудрые американцы, посмотрев на костяшки моих кулаков и шрамы на портрете, прежде чем начать формировать мне голливудскую улыбку, поинтересовались родом занятий потенциального клиента. И, узнав, сообщили, что в силу моей профессии гарантий на свою работу дать не могут. То же самое мне сказали до этого в двух стоматологиях, потому я и согласился. С моей разбойничьей рожей пытаться выдать себя за клерка, который «опасен, но зато свободен», можно даже и не пытаться. И вот он результат…
        Внезапно вчерашний вечер в подробностях нарисовался в моей памяти. Утробный стон, до этого сдерживаемый, вырвался наружу в виде протяжного «Твввою мать!».
        Латаный-перелатаный плед, прикрывавший мои ноги, полетел в сторону. Так и есть, нога забинтована до колена, только кончики пальцев виднеются.
        - И на шее, - подсказали с кресла.
        Точно. Мангуст же меня еще и по шее ногтями полоснул.
        Я рывком сел на кровати, больше напоминавшей фанерный ящик для продавленного пружинного матраса. Кровать недовольно скрипнула и угрожающе качнулась на тонких ножках немодного квадратного сечения. Как и вся мебель в данной комнате, она была сильно пожилой и не предназначалась для нервного сигания на ней полновесных экс-бойцов русского спецназа.
        Шея… Так и есть - в бинтах. А нос? Сейчас морда должна быть как у поросенка, которому двинули кувалдой в пятак. Ломали не единожды, знаю. Ох, твою мать! Сходил, называется, подраться, деньжат подзаработать… Да на фоне этих разрушений Папины девятьсот баксов - это даже не прожиточный минимум, а слезы крокодильи. За одни антибиотики сколько отдать придется - если, конечно, не подделку покупать, а нормальные лекарства брать в хорошей аптеке. Ну, дырки в ноге сам зашью, не впервой. Хотя надо бы хоть глянуть, что там Грогги с Мангустом нажевали. Помнится, с виду оно выглядело не особо аппетитно.
        Я попытался пошевелить пальцами на покусанной ноге. Получилось. И то хлеб, значит, сухожилия не задеты. Да и не болит вроде… Может, какое обезболивающее ввели?
        Папа перехватил мой вопросительный взгляд и криво усмехнулся полными губами. При этом трубка в уголке его рта качнулась, проставив в воздухе дымную галочку.
        - А теперь снимай, - сказал Папа Джумбо.
        - Что «снимай»? - не понял я. Из одежды на мне были только трусы-боксерки, в которых меня, наверно, и увезли с татами, не удосужившись одеть во что-нибудь более существенное.
        - Бинты снимай, - уточнил Папа.
        - Перевязка, что ли, будет? - не понял я, ища взглядом если не сестру милосердия, то хотя бы необходимый минимум медицинских принадлежностей. Но кроме деревянного божка, убогой мебели и моего работодателя в комнате больше ничего не наблюдалось.
        - Не будет, - сказал мой немногословный работодатель. - Просто она тебе на фиг не нужна.
        Насчет этого у меня имелись сильные сомнения. Я ясно помнил, как выглядела моя нога, надкушенная Грогги и практически доеденная Мангустом. И некоторый опыт локальных боевых действий подсказывал мне, что когда у тебя из стопы выглядывает кость, то быть ей упакованной в бинты еще как минимум с неделю. Может, я больше чем одну ночь провалялся без сознания? Да нет, вон отрывной календарь на стене, судя по которому все произошло вчера.
        Перехватив мой взгляд, Папа развеял мои сомнения уже несколько раздраженным голосом:
        - Вчера все было, вчера. На мою голову. Короче, иди в ванную, снимай бинты, потом иди сюда, говорить будем.
        - А в бинтах нельзя? - на всякий случай поинтересовался я.
        - Бессмысленно, - ответил Папа. - Не поверишь.
        И снова вплотную занялся трубкой.
        Курил он что-то такое, за что, наверно, простой укурыш продал бы душу не задумываясь. Пробовал я как-то, Папа по доброте душевной после одного боя угостил. От его «табачка» вотличие от водочной альтернативы, распространившейся за последние лет пятнадцать по всему бывшему СССР, ты временно не превращался в дебила, а скорее ощущал прямо противоположный эффект - голова становилась легкой, и мысли плавали в ней свободно, словно золотые рыбки в аквариуме. Причем мысли полезные, нужные и важные. Которые в обычном состоянии не приходят, как ни тужься, разве только «задним умом» по прошествии времени. Когда они в принципе уже и на дух не нужны.
        Конечно, Папин «табачок» вопределенной мере штука полезная, однако во второй раз я бы его пробовать не стал. Любая химия рано или поздно на мозгах скажется, за время службы насмотрелся на всяких-разных любителей отрешиться от мира сего. И даже если ты с той химии сегодня шибко умный, то рано или поздно настанет обратный эффект. Компенсаторный, так сказать. По мне уж лучше сто грамм для настроения опрокинуть. Это по-нашему. Да и давно известно - что афророссиянину хорошо, то просто россиянину - лучше не надо.
        В душной комнате последствия Папиного очищения мозгов сказывались особенно сильно - в голове звенело уже не на шутку. Потому я поспешил последовать совету мудрого работодателя и направился в коридор.
        В коридоре обнаружился висящий на вбитых в стену крюках ржавый велосипед, несколько тазов разных размеров, одетых друг на друга по принципу матрешки, гора сильно ношенной обуви, соседствующая с кучей неопределяемого хлама, идентифицировать отдельные элементы которого в полутьме было сложновато. Хозяева явно экономили на электричестве, потому света одинокой, засиженной мухами лампочки под потолком хватало лишь для того, чтобы не свернуть себе голову в поисках рекомендованной ванной.
        Дверей в коридоре было три, все крашенные когда-то желтой, потемневшей от времени и местами облупившейся краской. На одной из них была приклеена доисторическая пластмассовая табличка, изображающая писающего мальчика, что определяло находящееся за дверью помещение как санузел. Из-за второй раздавался здоровый храп, исполняемый дуэтом. Рассудив, что вряд ли найдутся охотники спать вдвоем в ванной, я открыл третью дверь - и не ошибся.
        Щелчок выключателя, расположенного рядом с косяком, оживил лампочку, аналогичную коридорной как по мощности, так и по следам мушиного внимания. Джакузи с гидромассажем в данном помещении, естественно, отсутствовала. А присутствовали в нем лишь старая чугунная ванна с черными пятнами на месте отбитой эмали, треснувшая раковина в буро-коричневых разводах и большое зеркало, на удивление целое, но с толстым налетом застарелой грязи по краям и тусклым пятном посередине, худо-бедно отражающим окружающую действительность.
        Честно говоря, я ожидал увидеть в зеркале все, что угодно, но только не своё абсолютно целое лицо без малейших признаков новой травмы. На всякий случай я протер зеркало чьей-то несвежей рубашкой, валявшейся в ванне, после чего тщательно вымыл руки. Это несложное действие немного вернуло меня в реальность, но к разгадке не приблизило. Потому как если вчера вечером ты явственно ощутил удар по фейсу и хруст ломающейся спинки носа, то на следующее утро ты ну никак не можешь выглядеть выспавшимся, отдохнувшим и ну разве что основательно небритым.
        - Мистика какая-то, - пробормотал я, в который раз уже ощупывая лицо. - Привиделось вчера всё, что ли? Или сегодня мерещится?
        Нет, шрамы от старых травм были на месте. Честно говоря, рожа еще та. Некоторым девчонкам нравится, но большинство пугаются. Бледно-розовая полоса на левой щеке протянулась от края рта до уха - памятка от одного трёхнутого любителя ножей, нанюхавшегося дури и захватившего в заложники семью соседа. Ну и чуть выше звездообразный шрам на той же щеке - принятая мордой пуля снайпера, работавшего с крыши, которая выбила три зуба и вылетела через раззявленный в крике рот - это я на захват вражьей силы в атаку шел. Полезно, знаете ли, иногда ходить в атаку. Была б пасть закрыта, думаю, с нижней челюстью пришлось бы расстаться. Так что фотографироваться я предпочитаю в профиль или, как минимум, анфас.
        Вот такой колоритный тип смотрел на меня из зеркала, трогая себя за отнюдь не греческий нос, неоднократно ломанный спарринг-партнерами и оттого кривой как турецкий ятаган. Но на этот раз он был абсолютно цел, без малейших следов вчерашней попытки Большого Грогги окончательно превратить его спинку в подобие ленты Мёбиуса. А может, я просто сейчас валяюсь на том же самом ринге в полной отключке и мне все это мерещится?
        Я обвел взглядом ванную. Да нет, такой срач вряд ли придумает даже самое больное воображение. Стены, выложенные дешевым кафелем, наверно, когда-то были белыми. Сейчас же они настолько основательно заросли грязью и водным камнем, что под налетом было затруднительно разглядеть швы между плитками. Смеситель с обломанным вентилем, шланг душа без лейки, валяющийся прямо в ванне, чей-то рваный носок на полу, вонь как в бомжатнике, въевшаяся в стены… И здесь люди живут. Тьфу!
        Вместе с плевком из моего рта вылетел белый твердый предмет.
        Так-так, все-таки для моего здоровья вчерашнее мордобитие не прошло даром. Помимо моста еще и коронка слетела.
        Признаться, в глубине души я ощутил что-то похожее на радость - все-таки какое-никакое, но объяснение происходящих метаморфоз. Конечно, мало радости снова идти сдаваться стоматологам - жужжание бормашины с детства вызывает во мне желание куснуть врача за руку - но, согласитесь, жить намного легче, когда ты в состоянии объяснить происходящие с тобой чудеса. Это ж не «желтая пресса» про инопланетян пишет, это твое собственное мясо вытворяет вещи странные, необъяснимые. А так все понятно - дали в зубы, посыпались коронки…
        Я приподнял верхнюю губу, ожидая увидеть под ней пару дыр на месте утраченных зубных протезов… и застыл в недоумении.
        Дыры были. Только из тех мест, на которых полагалось быть лишь голым деснам, вылезали белые шпеньки, которым быть там вовсе не полагалось. А обточенные зубы, с которых те протезы благополучно слетели, стали заметно толще и уже мало отличались от здоровых зубов. То есть получается что? Коронки слетели не от ударов. А оттого, что их стряхнули с себя… растущие зубы?
        «Зубы растут. У меня растут новые зубы. Зубы у меня…»
        Набор абсолютно дебильных мыслей крутился в моей голове, словно заезженная пластинка. А какие могут быть мысли у человека, увидевшего такое? Правильно, никаких. Или вот такие, как у меня.
        «Зубы…»
        Я поднял руку и, плохо соображая что делаю, взял двумя пальцами и потянул второй мост - давнюю школьную память об ударе мордой о гимнастический брус на школьном уроке физкультуры. Мост снялся свободно, словно крышка с чайника. В зеркале краем глаза я увидел лицо полного идиота, и меня это несколько отрезвило.
        - Всё в порядке, спецура, - сказал я отражению, усилием воли возвращая мышцы лица в приличествующее случаю выражение. Ага, вот так нормально - портрет человека, лицом к лицу встречающего неожиданные выкрутасы своего организма. Так же, как тяготы и лишения сначала службы, а теперь вот - окружающей действительности.
        На всякий случай я открыл кран и тщательно прополоскал рот водой, после чего еще раз не менее тщательно вымыл руки. Всегда был - возможно, излишне - брезглив и не понимал, как люди могут жить в такой грязище, что, дотрагиваясь до выключателя, мысленно подсчитываешь количество микробов, переехавших с кнопки к тебе на палец. А тут как-никак после выключателя в рот ими лазил…
        Признаться, меня не столько заботил моральный облик аборигенов, сколько я серьезно опасался занести не только в рот, но и в рану какую-нибудь гадость. Тем более что перевязку ноги сделать было нечем, разве что трусы на полосы порвать.
        Трусы было жалко. Тем более, что без них современному мужику живется как-то неуютно. К тому же появилась у меня безумная надежда, что если таким вот чудесным образом мой портрет остался неповрежденным, то, глядишь, и нога цела осталась?
        Разматывал я бинт осторожно, поставив пятку на край ванны. Потому как знал по себе - при первой перевязке отдирать присохший бинт от раны - занятие не из приятных.
        Рана всё-таки была - под первыми двумя слоями бинта обнаружились кровавые пятна. Так. Ладно. Прорвемся. Может, показалось вчера насчет кости? Может, вражьи дети только шкуру подпортили, а мышцы целы-невредимы?
        Первый оборот. Второй. Третий… Третий пошел сложнее - спекшаяся кровь слепила бинт. Ага, а вот и салфетка марлевая на том месте, где мне Мангуст икру глодал… Судя по тому, что вся салфетка - один бурый спекшийся прямоугольник, все же придется орать дурниной, сдергивать с кресла кайфующего Папу и требовать свежий бинт.
        Но прежде все-таки нужно посмотреть, что же под бинтом.
        Если нет фурацилина и присохший перевязочный материал нечем отмочить, то рвать надо сразу. Иначе, если рана серьезная, при медленном отдирании бинта можно и болевой шок схватить. Потому я взялся за край салфетки, выдохнул и, зажмурившись, дернул со всей силы.
        Что за черт?
        Ощущение было, будто пластырь с ноги сорвал. Неприятно, конечно, но когда с раны кровавую заплатку рвешь, оно в разы неприятнее - если, конечно, этим словом можно обозначить раздирающую боль, сравнимую по впечатлениям с отрыванием по-живому фрагмента собственной кожи. А тут…
        Я открыл один глаз. Посмотрел на рану. Выдохнул. И забыл вдохнуть.
        Раны не было.
        На том месте, куда вчера впились зубы обезумевшего Мангуста, была тонкая сеточка розовых шрамов, обрамленных каймой запекшейся крови. Такие отметины могут появиться на теле через месяц после удачного заживления серьезной дыры в мясе. Но никак не на следующий день!
        Я осторожно провел пальцем по бурой корке, ковырнул ее ногтем, лизнул палец. Свежая, максимум вчерашняя кровь без признаков разложения. И шрамы рядом с ней без признаков отметин от хирургических швов, хотя такие раны шить надо обязательно.
        Невероятно!
        Стопу я размотал гораздо быстрее, сорвал такую же пропитанную засохшей кровью марлю - и обалдел окончательно.
        Здесь было почти то же самое. Почти - да не совсем.
        Видать, мышцы челюстей Мангуста были немного послабее, чем у Грогги. Мангуст скорее жевал мою ногу, разрывая кожу и полосуя мышцы. А Грогги хватанул вглубь, на всю длину зубов - хорошо, что башкой не успел мотнуть, а то бы просто откусил полстопы. Потому рана еще не успела затянуться до конца, оставив на коже розовый след, в самой середине которого еще имелся кровавый участок, напоминающий ножевую рану. Но и тот затягивался прямо на глазах, словно с двух его концов кто-то тянул за невидимые язычки двухсторонней молнии.
        Я наклонился ниже, борясь с отвращением. Наверно, что-то похожее испытывала бы та кучерявая тётка из фильма «Чужие», когда в ней завелся космический ящер, - если б, конечно, фильм не был фантастикой. А то, что происходило со мной, являлось объективной действительностью.
        Не то чтобы я сильно переживал по поводу того, что моя нога не изжевана в двух местах, а находится в конечной стадии регенерации. Напрягал сам факт регенерации - с какой это радости у меня открылись такие кинематографические способности? С того памятного момента, когда я обнаружил, что Дед Мороз - это Семен Игнатьевич из соседней квартиры, в чудеса я не верил. Потому оставалось принимать происходящее как данность. Либо пойти в соседнюю комнату и послушать, что скажет по этому поводу Папа Джумбо, который явно неслучайно отправил меня в ванную снимать бинты.
        Бросив окровавленные тряпки в ванну, я еще раз посмотрел в зеркало. Так и есть - под впечатлением происшедшего я совсем забыл о царапине, нанесенной мне Мангустом. Естественно, что на ее месте тоже был практически незаметный шрам.
        - Н-да… - протянул я, после чего почесал тонкую розовую полоску под челюстью и вернулся в комнату, стараясь по пути наступать босыми ногами на свободные от хлама участки. Несмотря на вновь открывшиеся способности, лишний раз ловить пяткой плохо забитый гвоздь или осколок бутылки как-то не хотелось.
        Папа Джумбо сидел в кресле в той же позе.
        - Ну как? - невозмутимо спросил он.
        - Впечатляет, - признал я, усаживаясь на кровать и демонстративно шевеля пальцами на ноге. - А как это?
        - Это еще долго, - сказал Папа. - Был бы ты полноценным вампиром или оборотнем, такие царапины заросли бы без всякой дезинфекции и бинтов меньше чем за сутки. Это им в случае чего-то более серьезного приходится ждать полнолуния, чтобы полностью восстановиться.
        - А серьезное для них - это что?
        - Ну, рука там оторванная, глаз выбитый или кровопотеря при множественных ранениях, от которых человек бы сразу загнулся, - пояснил Папа Джумбо. - Мясо же при поверхностных ранах - тьфу, чуть не на глазах затягивается.
        Сочтя сказанное шуткой, я хмыкнул и спросил:
        - Что ж, сейчас я, получается, неполноценный?
        - Сейчас ты кандидат на тот свет, - веско сказал Папа. - Жить которому осталось один день.
        - И одну ночь? - уточнил я.
        Этот разговор про книжно-киношную нечисть и невозмутимый вид явно прикалывающегося Папы меня позабавил. Никогда не думал, что мой работодатель может нести всякую чушь с таким невозмутимым видом. Хотя Папу, укуренного в хлам африканской травой, я раньше тоже не видел. Поэтому его дело, пусть развлекается.
        - Ночи ты не переживешь, - сказал Папа. После чего выколотил прямо об подлокотник потухшую трубку, пожевал полными губами, видимо, анализируя, чего ему еще не хватает для полного счастья, и заорал зычно:
        - Нга!
        Как уже упоминалось, голос у папы был как у нашего зама по тылу - на другом конце полка слыхать без мегафона.
        Доносящийся из коридора храп прервался. После чего почти сразу скрипнула дверь, раздались шаркающие шаги и в комнату вплыл худой чернокожий пацан в цветастой рубахе, широких штанах и перепутанных со сна дредах, отчего казалось, что на голове у него поселилась стая крупных пауков, передравшихся с осьминогами.
        «Однако, шустро пацан подорвался, - отметил я про себя. - Похоже, у них тут иерархия как в армии и Папа что-то вроде дембеля со стажем».
        Окинув взглядом сонного юношу, Папа Джумбо коротко распорядился:
        - Воды.
        Юноша качнулся, устоял и отправился в коридор, достаточно ловко огибая встречающийся на пути хлам. Где-то - видимо, на кухне - хлопнула дверь холодильника, после чего юноша вплыл в комнату, держа в руке пластиковую бутыль «Шишкиного леса» идосыпая на ходу.
        Папа принял требуемое, высосал половину, дергая мощным кадыком, после чего причмокнул довольно и бросил:
        - Свободен.
        Не говоря ни слова, сомнамбула развернулся - и звуки повторились в обратном порядке.
        Шарканье, скрип двери и почти сразу храп, присоединившийся к соло, которое, кстати, все это время так и не прерывалось.
        - Племянник мой, - пояснил Папа. - Здесь живет со своей бабой. Раздолбай редкостный, тупой, как буратино, но исполнительный. Так что имей в виду, пока будешь здесь кантоваться, можешь этого антропоморфного дендромутанта засылать куда потребуется, разрешаю.
        Подивившись про себя способности Папы генерировать сложные определения, я еще раз окинул взглядом убогий интерьер комнаты и честно сказал:
        - Неохота мне как-то племянника напрягать. Может, я домой?
        - Дело твое, - пожал плечами Папа. - И то правда, чего целый день ждать, пока раны снова откроются и все мясо с костями через них гноем истечет? Лучше уж сразу.
        - За что мне такие ужасы? - удивился я.
        - Закон природы, - веско ответил Папа. - Укушенному нелюдем жить до новолуния. А новолуние у нас через… - Папа глянул на календарь и прищурился, - через четырнадцать часов. И тогда либо перерождение, либо смерть. Хотя, если хочешь, расскажу подробнее.
        Я кивнул. В вампиров, оборотней и другие сказки я не верил, зато верил в чудеса современной медицины. Как знать, может, Папа за время рассказа отойдет от своей этнической травы и все-таки расколется, что за секретный регенерирующий препарат он мне вколол.
        Но оказалось, что от сказок мне не отвертеться.
        - Тебя вчера укусили сначала вампир, а потом оборотень, - сообщил мне Папа, степенно набивая трубку по второму заходу. Я подумал, что ближе к третьей трубке меня, наверно, укусит самолично Кащей Бессмертный. Но предпочел помалкивать.
        - Вообще-то вампиры и оборотни имеют общих предков с людьми, - продолжил Папа. - Но сами они считают по-другому. Кровососы ведут свою родословную от Каина, оборотни - от Вениамина, тоже библейского персонажа. Но от кого бы они их ни вели, на выходе мы имеем примерно равных по силе и интеллекту особей со схожим обменом веществ, но с несколько различным набором способностей. И те, и другие похожи на людей тем, что любят деньги, власть, а также хорошо пожрать, нормально выпить, красиво потрахаться - ну, список можно продолжить, здесь, думаю, ясно. Отличает их от нашего брата лишь любовь к свежей крови, предпочтительно человечьей. Ну, ликаны еще мясо любят, некоторые даже больше, чем кровь.
        - Ликаны - это…
        - Оборотни так себя называют, - пояснил Папа Джумбо. - Про ликантропию слыхал?
        Я кивнул.
        - Болезнь такая. Когда человек себя волком считать начинает.
        - Вот-вот. От греческого «ликос» - волк. Только здесь все взаправду. По желанию человек превращается в волка, так же, как вампир может стать тварью, сильно смахивающей на гигантскую летучую мышь. Кстати, людей они называют «хомо». Заметь, пропуская сапиенс, так как считают их чем-то средним между ходячими консервами и тупой рабочей силой.
        - Ишь ты, - хмыкнул я. - А люди как их называют?
        - Иногда люди называют их нечистью, но они этого очень не любят. А вообще-то с древних времен славяне называли их нежитью. Или нелюдями, что, на мой взгляд, более верно. Не мертвые они, совсем не мертвые. Живут, причем на всю катушку. Так, что любой хомо обзавидуется. А вот что нелюди они - это точно. Общие только предки да внешний вид. Остальное все разное, начиная от уровня жизни и заканчивая обменом веществ.
        - А если человек начнет пить кровь сородичей или жрать их заместо говядины, то он может стать нелюдем? - поинтересовался я. Не любопытства ради, а только чтоб Папу не обидеть и разговор поддержать.
        - Не получится, - покачал головой Папа, с удовольствием затягиваясь вновь разожженной трубкой. - Обычному человеку пить кровь соплеменников и есть их мясо полезно лишь в тех случаях, когда он испытывает белковый дефицит. Например, раньше в Африке каннибализм был обусловлен именно отсутствием либо малочисленностью домашнего скота. А современные вампирские кланы есть следствие возникшей в Средние века во Франции массовой вспышки порфирии, болезни, при которой организм не может произвести основной компонент крови - красные тельца, которые вампиры приспособились получать извне. Отсюда и другой обмен веществ, и некоторые весьма полезные способности. До этого болезнь встречалась достаточно редко и до кланов дело не доходило.
        - А оборотни?
        Я сам не заметил, как заинтересовался темой. Пока что все выглядело вполне логично и научно, докопаться было не к чему.
        - То же самое, только болезнь другая, - сказал Папа. - Так называемый синдром Пагета, при котором происходит неконтролируемый рост костей, вкупе с териантропией, позволяющей этот рост контролировать и направлять.
        - Это еще что за слово хитрое? - подивился я.
        - То же, что ликантропия, - пояснил Папа. - Только не психическое заболевание, а реальная способность превращаться в животных полностью или частично, что тоже требует сумасшедшей скорости обмена веществ и большого количества эритроцитов.
        - То есть в случае с вампирами и оборотнями эритроциты служат чем-то вроде питания для форсажа? - уточнил я.
        - Не только, - покачал головой Папа Джумбо. - Это еще и зелье, позволяющее продлевать жизнь сколь угодно долго. И чем старше вампир или оборотень, тем он сильнее и тем большими способностями обладает. И если обычный человек еще может убить Младшего Брата, то с более старыми особями ему особо ловить нечего.
        - Младшего Брата?
        - Так они называют недавно инициированных, - пояснил Папа. - Процесс инициации довольно прост - вампир или оборотень кусают человека, слюна зверя попадает тому в кровь, после чего человек должен выпить крови укусившего. И в ближайшее полнолуние наступает Первое Перерождение, человек становится членом клана легендарных нелюдей.
        Память услужливо преподнесла мне несколько картинок - Грогги, впившийся мне в стопу, Мангуст, грызущий мою икроножную, зубная коронка в руке, новые зубы, следы на ноге от затянувшихся ран…
        - А… если человек не выпьет крови того, кто его укусил? - с некоторым вполне объяснимым волнением спросил я.
        - Тогда он умирает очень плохо и больно, - пожал плечами Папа Джумбо. - Либо становится кормовым скотом, если вампир или оборотень укусит его снова. Слюна любого из зверей в образе человеческом дает укушенному практически мгновенный прилив сил и способность к сумасшедшей для человека регенерации, причем ее действие продолжается несколько дней. После чего она становится смертельным ядом, который нейтрализует новая порция слюны нелюдя либо кровь укусившего. Такая вот хитрая физиология.
        Папа ухмыльнулся.
        - Но твой случай особый, - сообщил он. - Тебя цапнули практически одновременно и вампир, и оборотень. Что получается из человека в таком случае, я, честно говоря, не знаю. Но могу предположить, что если ты выпьешь кровь и того, и другого, то у тебя появится шанс выжить. Хотя и не стопроцентный. Многие люди, укушенные нелюдем, умирают, когда пытаются пить кровь инициатора. Организм не принимает. У большого количества народа фатальная аллергия на кровь нелюдей. Помимо этого, сердце некоторых уже инициированных не выдерживает первого Перерождения в новолуние - их жизненную силу выпивают люди или нелюди в Хороводе Душ. Но могу тебя успокоить - уже через тринадцать часов пятьдесят минут наступит это самое новолуние и три раза подряд ты точно не умрешь.
        - Спасибо на добром слове, - кивнул я, ни черта не поняв из последних речей Папы, кроме того, что шансы умереть в ближайшую половину суток у меня значительно подросли. - И за заботу тоже спасибо.
        Я показал глазами на ногу, перебинтованную то ли Папой самолично, то ли его подручными.
        - Угу, - промычал Папа, занятый трубкой.
        - Стало быть, помру я сегодня так или иначе, - подытожил я. - И зачем тогда было меня спасать? Подозреваю, что Грогги с Мангустом тоже не знали, что из меня получится, и, несмотря на травмы, с удовольствием додавили бы после боя настолько загадочное тело.
        Папа кивнул с довольной улыбкой, так, что лакированная мефистофелевская бородка слегка хрустнула, преломившись о мощные грудные мышцы, развитые у моего работодателя не по возрасту. Не иначе наш афропапа до сих пор железки тягает. И стероиды колет в перерывах между стравливанием людей с нелюдями.
        - Еще как додавили бы, но тебе просто крупно повезло. Ударом локтя ты сломал Грогги мечевидный отросток грудины, и отломок воткнулся ему в сердце. После чего кровососу серьезно поплохело. Убить его можно, только воткнув в сердце или мозг деревяшку - древесина очень плохо влияет на вампирий обмен веществ, мгновенно вызывая мутации, аналогичные онкологии у человека. В этом случае кровосос погибает меньше чем за минуту. Кстати, то же самое происходит с оборотнем, если в его сердце или мозг воткнется что-то серебряное.
        Так вот, - продолжил Папа Джумбо. - Повредив сердце Грогги, ты обеспечил ему хороший нокаут, который, если ты заметил, вампир ощутил не сразу. Когда же Мангуст увидел в твоей ноге вампирий зуб, он очень расстроился - как же, кровососы наверняка не откажутся принять к себе такого бойца, инициировав его сразу после боя не отходя от кассы. Вот он и решил тебя убить, пока не поздно. Но он не учел, что проникшая в твою кровь слюна Грогги придаст тебе сил и скорости, отчего и лишился глаз. Правда, ненадолго - до грядущего полнолуния. Как я уже говорил, у старших вампиров и оборотней регенерация утраченных органов происходит почти мгновенно, младшим же приходится ждать Перерождения.
        - Занимательная история, - кивнул я. - И давно ты с ними дружбу водишь?
        - Ну а это уже не твоего ума дело, - задушевно ответил Папа Джумбо. - Как бы ни задирали нос нелюди, без людей им не обойтись. А без умных людей - тем более. В общем, нужны мы друг другу. Симбиоз, однако. На этом и закроем тему моих с ними взаимоотношений.
        Я не стал нарываться на конфликт. В моем теперешнем положении это было как минимум неразумно. В подобных неясных случаях следует для начала получить как можно больше информации, а уж потом гонор показывать.
        - С тобой и с ними понятно, - сказал я, хотя на деле понятного было мало. - Только ты так и не ответил, зачем я-то тебе нужен в моем теперешнем состоянии? Думаю, ты серьезно рискуешь, пряча меня на квартире племянника.
        - Ничуть, - криво улыбнулся Папа Джумбо. - С татами тебя увезла машина «скорой помощи», которую через пару кварталов остановили несколько неизвестных в масках, перегородив дорогу самосвалом. Больного забрали, санитарам пожелали счастливого пути. Так что ты теперь здесь. Кстати, санитаров остановили еще через пару кварталов, перегородив дорогу внедорожником. Дилетанты, - хмыкнул Папа, с удовольствием затягиваясь. - Естественно, толку от их движений было немного. Санитаров, правда, жаль…
        - Что с ними?
        - Не знаю, - пожал плечами Папа. - Скорее всего, закопаны где-нибудь на старом кладбище, предварительно потеряв пять-шесть литров крови на брата. Хотя, если это были оборотни, вряд ли что-то пришлось закапывать - в отличие от вампиров, они никогда не прочь заесть благородный напиток свежатинкой…
        За время службы я насмотрелся всякого. Но когда гибнут люди, абсолютно непричастные к чьим-либо разборкам, мне всегда становится не по себе. И очень хочется свернуть башку тому гаду, кто поднял руку на беззащитного. Хотя, если верить Папе, в моем случае это вряд ли поможет. Только если как в фильмах - деревяшкой или серебром. В башку или в сердце…
        - И все же ты мне не ответил, - упрямо повторил я.
        - Ты о том, какой мне интерес тебя спасать? - невозмутимо спросил Папа. - Настырный ты, как я погляжу. Но, пожалуй, это и хорошо. Поясняю. В последнее время и вампиры, и оборотни сильно меня напрягают, выставляя на ринг заведомо непобедимых бойцов. В профессиональном боксе это регулируется - думаю, ты как профессионал не раз недоумевал, как это звезды мирового ринга выдерживают удары, от которых любой здоровый мужик помер бы на месте. Нежить такие удары сносит не в пример легче, так что делай выводы…
        Выводы я уже сделал. И поневоле начал проникаться бредом Папы Джумбо. Всё что угодно можно списать на бред, глюки или временное помутнение рассудка. Но когда твои годами отработанные удары перестают работать, несмотря на то что ты слышишь, как хрустят под ними сломанные вражьи кости, тут уж, извините, но бред становится той самой хрестоматийной объективной реальностью, данной нам в ощущениях.
        Между тем Папа Джумбо продолжал вещать, на глазах ломая мою устоявшуюся картину мира. Этакий чернокожий Морфеус, развалившийся в кресле и просвещающий зеленого Нео по поводу матрицы. Но, похоже, в отличие от Киану Ривза, мне разноцветных колёс не предложат. И узнавать, «насколько глубока кроличья нора», мне, подобно сказочной Алисе, придется по-любому. Причем, как всегда, на собственной, неоднократно продырявленной шкуре.
        - Сам понимаешь, подпольные бои без правил - это не профессиональный спорт, и тасовать бойцов здесь практически невозможно. А вампир против оборотня биться не могут даже на таких боях - у них, видишь ли, Равновесие.
        - Это еще что такое? - спросил я.
        - Поясняю, - кивнул Папа. - У нелюдей на сегодняшний момент поделены сферы влияния, в связи с чем старшие следят, чтобы младшие ни под каким видом не конфликтовали. Новая война владыкам кланов не нужна. В истории таких войн было немало, и все они заканчивались одинаково: нежити становилось меньше и люди поднимали головы. Иной раз при этом снимая головы оставшимся кровососам и мясоедам. Так что сейчас они стараются исключить малейший повод для новой вражды. И поскольку за бой вампир против оборотня оба получат от старших звездюлей, они предпочитают бить людей. Кровь у воинов, понимаешь, играет. А мне откуда бойцов брать? И им отказать нельзя - у меня своей крови лишней нету. Но при этом как-то неохота стоять под старость с плакатом на груди: «Вот в этом солярии я так здорово загорел».
        Я усмехнулся.
        - Понятно. Значит, тебе понадобился человек со стороны, который заставит зверюшек призадуматься, стоит ли им соваться на твои бои?
        Папа неопределенно пожал плечами.
        - Если ты думаешь, что я тебя специально подставил, то это не так, поверь. Но коль уж возникла такая ситуация, грех не помочь человеку, интересы которого неожиданно совпали с моими.
        Папа снова не спеша выколотил потухшую трубку о подлокотник, после чего наклонился, выдвинул один из ящиков тумбочки, достал оттуда фанерную коробку и протянул мне.
        - Думаю, пригодится, - сказал он. - Один из зидероксилона, африканского железного дерева, второй - серебряный. Смотри не перепутай.
        Я взял протянутую коробку и снял крышку, уже догадываясь о том, что найду в ней.
        Как я и предполагал, внутри на какой-то цветастой тряпке, мало напоминающей подложку для магических предметов, лежали два кинжала - деревянный и серебряный.
        - Кстати, напоминаю - соваться к себе домой я тебе настоятельно не рекомендую, - сказал Папа Джумбо. - Одежда твоя, документы, мобильник и гонорар за бои здесь, в сумке под кроватью. Домашние адреса своих новых клыкастых друзей запишешь или так запомнишь?
        Несмотря на рекомендации Папы, меня все-таки терзали смутные сомнения по поводу необходимости пития крови моих недавних оппонентов. Морду набить без свидетелей да поведение на татами - это можно, а кровь пить - как-то чересчур. Анекдот напоминает:
        « - Сосед, меня твоя собака укусила.
        - Ну пойди и укуси её».
        Несколько лет назад чернокожий мафиози был достаточно известным рукопашником, уважаемым как за мастерство, так и за деловую хватку. Однако в настоящее время он, по моему мнению, слишком сильно увлекся курением подозрительных снадобий, что вызывало сомнения в неопровержимости его логических выкладок. Которые, тем не менее, были весьма убедительны в свете изменений, произошедших со мной меньше чем за сутки.
        Тем не менее, для того чтобы пойти резать кого-то кинжалами, выполненными в виде зубов какого-то мифического существа, мне требовались более убедительные доказательства.
        И не только они.
        Дело в том, что любой спецназовец осознает неизбежность дембеля. Контракт рано или поздно кончается, и даже если продлевать его постоянно, однажды тебе его банально не продлят по возрасту. Потому уходить на дембель все-таки лучше относительно молодым и здоровым. И при этом осознавая, что этот самый дембель раз и навсегда вырвет тебя из привычных армейских будней и бросит в неизвестность. Окружающая действительность имеет свойство меняться, и письма сослуживцев, уволившихся ранее, свидетельствуют о том, что возвращаемся мы совсем не в тот мир, который покинули, уходя на службу.
        Потому практически каждый спецназовец заранее заготавливает себе «дембельский чемоданчик», который, по его мнению, поможет ему выжить в суровых условиях гражданской жизни хотя бы первое время.
        При этом нет какого-то общего алгоритма, по которому составляется содержание этого культового предмета. Для кого-то это скопленные деньги или ценные предметы на продажу, для кого-то дембельский альбом и сувениры на память о службе. А для некоторых особо отмороженных это вещи, при нахождении которых отцами-командирами на службе или правоохранительными органами на гражданке их владелец будет иметь очень крупные неприятности.
        В случае нахождения моего чемоданчика вышеназванными лицами неприятности мне были бы обеспечены на много лет вперед. Потому хранил я его в таком месте, в которое нормальный мент или военный не полезет ни под каким видом. И юный Нга тоже не полезет, разве что за кило травы. Столько травы у меня не было, да и подставлять под монастырь молодого афророссиянина было ни к чему - глядишь, еще пригодится. Исходя из чего после ухода Папы Джумбо я нацарапал огрызком карандаша на куске туалетной бумаги необходимый текст, без стука вошел в «комнату храпа», растолкал афророссиянина и, всучив ему список вместе с зеленой купюрой, отправил за жратвой в ближайший супермаркет со строгим наказом закупить продукты строго по списку, а сдачу вернуть.
        Юная темнокожая леди, храпевшая рядом с Нга на огромном матрасе, лежавшем прямо на полу, так и не проснулась, продолжая выводить носоглоткой мощное соло. Позавидовав столь крепкой нервной системе, я вернулся в комнату, сел на кровать и задумался.
        Так, разложим ситуацию по полочкам. По словам Папы, жить мне осталось менее суток, ежели не хлебну кровушки двух бойцов, кусивших меня за конечность аки гадюки из черепа лошади, воспетой Пушкиным и Высоцким. Кровушку бойцы по доброй воле мне, понятно, не отдадут, так что придется их вырубать. А поскольку сопротивляться они будут серьезно, то, возможно, и мочить.
        Я скосил глаза на клочок бумаги с записанными мной от руки адресами и схемой «как проехать». Есть у меня такой недостаток, для спецназовца недопустимый, - топографический кретинизм. Бороться с ним бесполезно, отцы-командиры в свое время помучились-помучились, да и бросили, постановив, что идеальных бойцов в природе не бывает, хрен с ним, пусть записывает, только потом не забывает уничтожать те конспекты. Так что лежала поверх заработанной пачки баксов схемка, повергавшая меня в определенное уныние.
        Предполагаемые сказочные чудища жили в местах весьма прозаических - один в коттеджном городке, по рассказу Папы, напоминающем обнесенную стеной крепость, а второй - в натуральном замке, отстроенном на холме рядом с убогой подмосковной деревенькой. Вот уж не думал, что эдакие олигархи развлекаются мордобитием и питьем крови честного народа. Хотя кто знает, случайно ли в русском языке богатеев-эксплуататоров частенько называли «кровопийцами»? Может, вот она, связь, - пока не начнешь хлебать литрами кровь рабочих и крестьян и в прямом, и в переносном смысле, не быть тебе владельцем заводов, газет, пароходов и не жевать ананасы и рябчиков в последний день Помпеи…
        Так, не отвлекаемся, думаем дальше.
        Верить людям на слово в наше время дело, чреватое последствиями для верующего, особенно если тебе предлагают порезать либо замочить пару олигархов. Не исключено, что, пока я валялся в отключке, Папа вкачал в меня какое-нибудь неизвестное науке африканское снадобье, вызывающее буйную регенерацию, и теперь пытается использовать меня втёмную, грозя смертью скорой и неминучей.
        В пользу этого предположения свидетельствуют также его настоятельные рекомендации не ездить к себе домой. А ну как приеду я в Химки, город моего детства и юности, несправедливо обсмеянный «Камеди Клабом», поднимусь на последний этаж родного дома без лифта и обнаружу, что не ждет меня там лихая засада сказочных зверюшек, а по-прежнему не нужен я нафиг никому в этом мире? Возможен такой вариант? Весьма и весьма.
        Исходя из чего сей факт требует проверки обстоятельной. Так как сильно я подозреваю, что если всё сказанное Папой Джумбо чистая правда и мне действительно придется пускать в ход дарёные кинжалы, то после принудительной сдачи крови Грогги с Мангустом, а также их друзья-товарищи-родственники будут на сто процентов гореть страстным желанием как минимум кусить меня еще разок. И на этот раз желательно за горло. Так что, прежде чем наживать себе врагов, надо убедиться, что они действительно враги, а не спарринг-партнеры, с которыми на ринге мутузишь друг друга больно и яростно, а после вместе пьешь горькую в кабаке, хлопая друг друга по плечам и вспоминая: «а как я тебе с ноги в ребра!», «а ты мне как локтем по морде!» идалее в том же духе.
        Плюс - вышеупомянутый чемоданчик, собранный отмороженным старшим лейтенантом Краевым именно на такой вот случай. Потому как идти на такое дело без некоторых предметов из того чемоданчика есть предприятие абсолютно бесперспективное. А значит, по-любому придется выдвигаться в район родных пенат, где тот чемоданчик, собственно, и заныкан.
        Как раз к окончанию моего совещания с самим собой (чего лишний раз с умным человеком не посоветоваться?) вернулся Нга с тремя пакетами и довольным лицом буддиста, достигшего просветления. Сдачи он, естественно, не принес (на что я, впрочем, и не особо рассчитывал), зато в пакетах было все заказанное плюс пол-литра водки, приобретенной по собственной инициативе.
        - Надо ж за знакомство, - пояснил Нга, перехватив мой строгий взгляд.
        Н-да, не поспоришь. Темнокожий юноша был явно в курсе традиций аборигенов. Мы быстро соорудили нехитрый обед: покупная кура гриль, разогретая в духовке, колбаса, пара консервов, хлеб, лук, чеснок. Что еще надо россиянам для счастья? На запах разогреваемой куры пробудилась и подтянулась вторая половина Нга, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся довольно симпатичной мулаткой лет шестнадцати от силы.
        - Аня, - представилась половина Нга.
        - Очень приятно, Андрей, - галантно назвал я одно из своих имен, которых у спецназовца обычно больше, чем положено простому смертному. - Ну что, за знакомство?
        Второй тост, провозглашенный Нга за воссоединение пролетариев всех стран, я не поддержал - ехать поддатым домой не хотелось, мало ли, вдруг Папа Джумбо не обманул? И хотя верилось в это с трудом, но расслабляться все же не стоило. Поэтому, покончив с обедом, я откланялся, сославшись на неотложные дела, и выпросил у юной пары две старые поясные сумочки для мобильных телефонов, а также иголку с ниткой и ножницы. После чего удалился в свою комнату, при помощи портняжных принадлежностей слегка видоизменил дарёные сумки. Покончив с кройкой и шитьем, я оделся в свои мятые шмотки, которые кто-то запихал в мою спортивную сумку весьма небрежно, и покинул юную пару, настоятельно порекомендовав тинейджерам прибраться в квартире.
        Выйдя из дома и обозрев окрестности, я понял, что судьба занесла меня в места далекие и непознанные. Мягкий ноябрьский снежок сыпался сверху на суровые коробки хрущёвок, деревья, кусты, скамейки, расставленные вокруг детской площадки, а также на большей частью непокрытые головы редких прохожих, суля последним очередную сезонную эпидемию гриппа и ОРЗ.
        У прогуливающегося во дворе дедка я осведомился, куда это занесла меня нелегкая.
        Дедок понюхал воздух и, вздохнув, ответил с плохо скрываемой завистью:
        - Люберцы это, парень. Эх, я в молодости тоже так пил, что на следующий день не помнил, как и куда меня занесло. А счас уже здоровье не то.
        И, предвосхищая мой следующий вопрос, ткнул пальцем в переулок:
        - Там за углом маршрутка останавливается, до метро довезет. Деньги-то остались, чтоб до дома доехать?
        - Остались, спасибо, отец, - сказал я и отправился в указанном направлении. Душевный у нас все-таки народ, понимающий и сочувствующий - если, конечно, ты не террорист и не сторонник сухого закона.
        Путь на перекладных маршрутка от Люберец - метро - маршрутка до Химок занял около двух часов, так что в своем районе я оказался, когда уже начало смеркаться.
        Завидев вдали очертания знакомых пятиэтажек, я усмехнулся про себя, вспомнив крылатое: «Таксист ошибся, завезя клиента вместо Марьино в Южное Бутово. Клиент разницы не заметил».
        Правда, в моем случае химкинские безлифтовые пятиэтажки были сложены не из хрущевского кирпича, как в Люберцах, а из блоков, облепленных черно-белой мозаикой, местами осыпавшейся от времени. Ну и современные круглые башни точечной застройки в нашем районе местами были понатыканы - на зависть коренным жителям, ютящимся в малогабаритках.
        Сразу за одной из таких башен, расположенные параллельно друг другу, стояли три пятиэтажки. Я жил в той, что ближе, - от родителей осталась однушка на последнем этаже, выходящая окнами на соседнюю панельную девятиэтажку. В той девятиэтажке жил мой давний знакомец еще со школы Васька Шнырев с очевидным прозвищем Шнырь, обслуживающий прилегающую местность в качестве дворника и разносчика свежих сплетен по совместительству.
        Васька был беззлобным, компанейским малым, тихим алкоголиком, вечно теребимым женой по поводу отсутствия денег и перспектив на будущее. Ко мне он относился с безграничным уважением за моё прошлое, чем я порой беззастенчиво пользовался, по возможности компенсируя доброту дворника бутылкой-другой. Васька всегда беспрепятственно давал мне ключи от своей полумёртвой «шестерки», на которую написал доверенность от руки на моё имя, а также иногда помогал мне решать проблемы с местным ДЕЗом.
        Как-то, пользуясь его беспечностью и доверием, я наглым образом спёр у него связку ключей от служебных помещений и в мусоросборной камере его подъезда оборудовал тайник для своего чемоданчика, после чего аккуратно вернул ключи на место. Исходил я при этом из того, что у меня в подъезде мусоропровода нет и что вряд ли кто-то когда-то будет искать что-то ценное, роясь в отходах и рискуя быть приложенным по макушке сброшенной сверху бутылкой. Также я учел, что даже если Васька чемоданчик найдет, то первым делом прибежит не в милицию, а ко мне за советом - мою компетентность в таких вопросах он всегда ставил выше милицейской.
        Поступок с моей стороны был, конечно, не очень красивый, но в данном случае я, как учили отцы-командиры, исходил из принципа максимальной рациональности. Да и потом, даже если бы случилось чудо и чемоданчик нашли, предъявить такому существу, как Васька, владение содержимым чемоданчика было равносильно обвинению монашки в хранении ядерной боеголовки.
        Вот и сейчас я решил для начала выяснить обстановку и из окон Васькиной квартиры по возможности выяснить, что делается в моей. После чего уже принимать решения исходя из того, наврал мне Папа Джумбо или все-таки сказал правду.
        Прогулочным шагом человека, не отягченного мирскими заботами, я дошел до Васькиного двора, делая вид, что увлеченно разговариваю по мобильному и заодно при этом прикрывая рукой лицо от лишних взглядов. Во дворе было не особенно людно, разве что у соседнего с Васькиным подъезда на лавочках расположилась стайка молодых людей призывного возраста - человек пять-шесть глушили «Очаковское» из двухлитровых пластиковых пузырей, курили и лениво общались сквозь зубы под однообразный «тынц-тынц», несущийся из чьего-то плеера или сотового. Картина, в общем, обычная для наших дворов, когда молодежи податься некуда из-за отсутствия работы, денег и других интересов, кроме пива, курева, ширева и «тынц-тынц».
        Проведя беглый осмотр территории и не найдя более ничего подозрительного, я проскользнул в Васькин подъезд и, игнорируя лифт, по лестнице взбежал на пятый этаж. Еще один плюс - Васькины окна были расположены практически вровень с окнами моей квартиры, так что позиция для наблюдения идеальная.
        Я уже поднял руку для того, чтобы постучать в знакомую дверь, памятуя, что звонок у Васьки хронически не работает… и замер, осознавая, что между дверью и косяком имеется щель. Обитая дешевым дерматином дверь была не заперта и слегка поскрипывала на несмазанных петлях, тревожимая слабым потоком теплого воздуха, идущего из квартиры…
        Бывают в жизни моменты, порой незначительные совершенно, когда вдруг осознаешь - вот она, черта, отделяющая твоё уютное, объяснимое «прошлое» от неведомого «будущего», которое вот-вот нахлынет, поглотит и перевернет с ног на голову твой уютный, понятный, привычный, вполне объяснимый мир. Тот, в котором ты жил с момента рождения, тот, о котором тебе постоянно рассказывали родственники, друзья, знакомые, учителя, прохожие и случайные люди-эпизоды в метро, автобусах, магазинах, на улицах… Все те, кто до сего момента формировал устойчивую картину мира, в котором ты живешь, рассказывая тебе, что солнце - яркое и теплое, что луна - планета, отражающая по ночам солнечный свет, что подъезд, в котором живет знакомый с детства дворник, - грязноватый и полутемный, с написанными краской из баллончиков похабными надписями на стенах, как и все похожие подъезды в твоем районе…
        И что такая знакомая Васькина дверь, обитая потертым возле ручки дерматином, не должна быть открытой в вечернее время. И что даже если раздолбай Васька спьяну забыл ее запереть, то я, Андрей Краев, глядя на щель между косяком и этой незапертой дверью, просто физически не могу ощущать лицом слабый поток теплого воздуха, идущий из квартиры, и запах, который несет с собой этот поток…
        Потому что ощущать столь слабые ноты - это феномен из той же серии, что и новые зубы, растущие у тебя во рту, раны, затягивающиеся на следующий день, и лицо Мангуста, вытягивающееся вперед наподобие волчьей морды. Потому что все это не сон, не бред и не галлюцинации. Потому что если сейчас ты повернешься и уйдешь, не войдя внутрь Васькиной квартиры, твой привычный мир все равно не вернется в накатанное русло. И тебе уже никогда не стать тем Андреем Краевым, который сутки назад, насвистывая, собирал у себя дома спортивную сумку, готовясь к вечернему бою и прикидывая, куда потратить выигранные деньги…
        Я толкнул дверь и сделал шаг вперед.
        Потом еще один.
        И еще…
        Я шел по полутемному коридору Васькиной однушки, освещенному тусклым светом ночника, к проему его единственной комнаты, откуда лился тусклый серый свет, просеянный сквозь стекло широкого, давно не мытого окна, наполовину забранного не снятой с лета зеленой сеткой от комаров. Эту сетку я видел каждый день, подходя к окну своей комнаты, и постоянно удивлялся: что, Ваське сложно несколько кнопок от деревянной рамы отколупнуть? Прохладно ведь уже, зима на носу, какие комары в ноябре?
        Я шел по коридору. И сейчас этот короткий сегмент малогабаритной квартиры с покосившейся вешалкой справа и дверями санузла слева казался мне слишком длинным, самым длинным коридором в моей жизни, по которому мне доводилось идти.
        Потому, что я уже знал что увижу по другую сторону зеленой Васькиной сетки от комаров.
        Потому, что запах становился с каждым шагом сильнее.
        Слишком знакомый запах…
        Я вошел в комнату и невольно прикрыл нос и рот рукавом своей армейской камуфлированной куртки. Потому что знакомый запах будил незнакомые чувства, от которых кружилась голова и сводило спазмами желудок. Уж лучше нюхать рукав, успевший пропахнуть московскими улицами, метрополитеном и наземным общественным транспортом. А еще лучше закрыть глаза, чтобы не видеть то, на что не стоит смотреть никому - если, конечно, не желаешь до конца жизни просыпаться в поту от ночных кошмаров…
        В паре метров от меня лежала на спине Васькина жена в распахнутом на груди когда-то зеленом махровом халатике. Сейчас зеленым был лишь один рукав халата, и то наполовину. В остальном домашняя одёжка превратилась в рваную бурую тряпку, облепляющую дородное тело ее хозяйки.
        Вернее, то, что от него осталось.
        Я видел пару раз, как выглядит свиная туша, которую загрызли волки и не успели доесть. Разорванное горло, распоротое брюхо, выеденная требуха… Хоть и нехорошо говорить такое о человеке, но Васькина жена сейчас напоминала такую тушу. На месте ее когда-то объемистого живота зияла страшная рана, а ошметки внутренностей, разбросанных вокруг трупа, лишь усиливали впечатление.
        Но это были не волки - откуда им взяться в километре от Москвы? И потом, звери не умеют отрезать головы жертв и водружать их на столах, засунув им при этом в рот кусок окровавленного мяса.
        Голова Васькиной жены лежала на залитой кровью скатерти, а полный ужаса взгляд мертвых глаз был направлен на кресло, в котором сидел хозяин квартиры.
        Васькин пах был страшно разодран, и я сразу понял, что за ошметок зажат во рту его жены. Не-волки обладали жестоким чувством юмора, пытая Ваську. Картина произошедшего здесь встала перед моими глазами, словно я сам был свидетелем двойного убийства.
        Сначала кисти рук дворника приколотили к подлокотникам кресла гвоздями-«сотками», а стопы - к полу. Потом, поизмывавшись над его женой, убили ее на глазах мужа. Потом какие-то твари, приведенные убийцами, сожрали ее внутренности…
        Что же такое скрывал Васька, почему молчал, видя все это? А может, и не скрывал он ничего. И рад был бы сказать, да не знал. Потому и вырвали ему хозяйство под финиш, засунув его в рот отрезанной головы бедной бабы. А потом несколькими точными ударами ножа вскрыли грудную клетку и, вырвав сердце, скормили тем приведенным тварям…
        Преодолевая странные желудочные позывы, я приблизился к трупу и присмотрелся.
        Нет, грудь вскрывали не ножом, а несколькими ножами, расположенными параллельно друг другу. Или не ножами…
        Мозг, отказывающийся верить в новую картину мира, наконец сдался. Мне ли не знать, как выглядит ножевое ранение? Нет, не сталью совершено жуткое преступление. И никаких зверей не приводили с собой убийцы. И не тошнота, и не рвотные позывы крутят сейчас мой желудок от запаха крови, пролитой от силы полчаса назад…
        Восемь рваных ран, крест-накрест разворотивших Васькину грудь, были следами от гигантских когтей невиданной твари с человеческими мозгами, свернутыми набекрень. Это она убила моего приятеля с женой и сожрала их внутренности. И я - такая же тварь, потому что мне до одури, до трясучки хочется рвануть зубами Васькину шею и хлебнуть остывающую кровь, которой - я точно знаю - осталось в трупе еще на несколько хороших глотков.
        В мой язык уперлось что то твердое и острое. Я отнял рукав от лица и осторожно провел пальцем по верхним зубам, которые стоматологи называют «третьими». Просто чтобы удостовериться.
        Что ж, я удостоверился. Моим зубам действительно больше не нужны стоматологи. Они стали полностью здоровыми. Настолько здоровыми, что теперь обладают способностью выбегать из моей пасти на несколько сантиметров при виде человеческой крови.
        - Стоять, старлей, - сказал я вслух сам себе. - Стоять! Они спецом не тронули его шею, прикнопили к креслу и откинули назад голову. Не пытали они Ваську. Они в тебе зверя будили. Так что стой, Андрей Краев. Стой, смотри и запоминай. Теперь это твоя война, и ты от нее не отвертишься. Стой, смотри и запоминай. Чтоб, когда ты их найдешь, ты знал, что рвешь их глотки не только за то, что они с тобой сделали. А еще и за Ваську с его бабой. И за тех, кого они сожрали до этого…
        Я проговаривал это все вслух, программируя сознание, как делал всегда, получив сложное боевое задание на службе. А в подсознании уже формировались мыслеобразы…
        «Стая гопоты у соседнего подъезда… Случайно? Вряд ли… Если не случайно, то их дальнейшие действия? Заблокировать меня в квартире? Возможно…»
        Мой взгляд скользнул по комнате.
        С оружием у Васьки было неважно. Твари прихватили его с женой во время обеда, вон на столе тарелка, вторая разбитая в углу валяется, на столе тупой кухонный нож с закругленным концом, вилки, голова… Так, о голове не думать. Полупустая бутылка водки на столе? Может быть…
        Теперь - моя квартира.
        Я подошел к окну, хоронясь вдоль стены, и осторожно выглянул из-за шторы.
        Увы, Папа Джумбо был прав - дома меня ждали…
        Каждое утро пожилая соседка тетя Валя приходила ко мне убраться, еды приготовить. За что я платил ей двести долларов в месяц - и бабушке к пенсии прибавка, и мне, холостяку, жить в разы проще. И каждый раз тетя Валя перед тем, как начать протирать пыль, раздвигала шторы по максимуму - мол, видит плохо, света ей мало. Сейчас же шторы оставались на своем месте…
        Значит, еще и соседка… Я скрипнул зубами, чуть не вывернув себе новыми клыками нижнюю челюсть. Жила бабушка одна, ее не скоро хватятся. Эх, думал ли я, делая для нее дубликат ключей от своей квартиры, что подписываю тете Вале приговор на смерть жуткую, нереальную? И сейчас он или они в моей квартире…
        Ладно.
        Усилием воли подавив в желудке очередной голодный спазм, я шагнул к заставленной дешевыми фигурками стенке, стараясь не наступить в кровавые лужи, растекшиеся по полу. Здесь во втором ящике слева Васька хранил все ключи, в том числе от квартиры, от машины и от своей мусорной камеры.
        Я выдвинул ящик. Так, ключи на месте.
        Сунув их в карман, я задвинул ящик обратно, подошел к столу, схватил недопитую бутылку и в несколько глотков опрокинул в себя ее содержимое. Желудок протестующе взбрыкнул, но, видать, я еще не до конца превратился черт знает в кого и ничто человеческое было пока мне не чуждо. Я постоял несколько секунд на месте, анализируя ощущения. Ага, сработало! Противоестественный голод понемногу отпустил мое нутро, вроде как и клыки уменьшились до почти привычных размеров. Пора действовать!
        Я сделал шаг по направлению к выходу из квартиры - и замер, сжимая в руке пустую бутылку.
        В темноте коридора, слабо освещенный светом, льющимся из окна кухни, стоял один из недорослей, тех, что тусовались у соседнего подъезда, когда я шел сюда. Любитель «Очаковского» смотрел на меня - и улыбался слегка вытянутой вперед, но пока еще человечьей мордой, демонстрируя клыки, аналогичные моим - разве что чуть подлиннее.
        - Хорошо пошла? - осведомился недоросль. - Только зря ты это. Я бы на твоем месте лучше мужика куснул.
        Он кивнул на труп.
        - Зря мы, что ли, старались. Кровь - оно и вкуснее, и для печени полезнее.
        - Может быть, - сказал я, улыбаясь и делая шаг к нему. - Я ж чувствовал, что что-то со мной не так. Но знаешь, оно с непривычки да в первый раз как-то сложно поверить…
        - Понимаю, - кивнул парень. - Я тоже…
        Что он «тоже», я так и не узнал - да и неинтересно мне это было. Горлышко бутылки упиралось мне в ладонь, словно рукоять ножа, взятого «финским хватом». Я ударил снизу, метя донышком в подбородок - и не промахнулся.
        Подбородок твари был острым и твердым, словно камень. Не бывает таких подбородков у людей. Но я уже знал, что бью не человека, потому и ударил со всей силы, рискуя раскроить ладонь осколками бутылки в случае, если челюсть кровопийцы окажется слишком твердой.
        Не оказалась. Крепче, конечно, чем человеческий подбородок, но, видимо, я вложил в удар слишком много личного. Голова парня резко запрокинулась назад, в шее у него что-то хрустнуло. Похоже, позвонки. Был бы человек, было б одним гадом меньше. Сейчас же я на всякий случай размашисто добавил по открывшейся челюсти нижней третью бутылки.
        Его башка мотнулась влево, и он рухнул на пол, путаясь в полах своего длинного черного пальто. А в моей руке осталась «розочка» сострым краем, выступающим вперед наподобие кинжала с широким обоюдоострым клинком.
        Человеку его комплекции вполне бы хватило двух таких ударов, чтобы навеки остаться на полу коридора. Парень не отличался богатырским телосложением, и я явственно слышал, как хрустнули его шейные позвонки. Однако, вопреки логике, сейчас он пытался встать с пола, скребя крашеные доски неестественно длинными ногтями и щерясь окровавленным ртом, из которого торчали два заметно удлинившихся клыка.
        Вскочить мгновенно ему помешало слишком длинное пальто, и, пока он путался в его полах, я подскочил и всадил длинный стеклянный клинок ему под подбородок.
        Зубастая тварь хрюкнула, всхлипнула и посмотрела на меня. В ее глазах с черными пятнами неестественно расширившихся зрачков явственно читалось недоумение. А потом ее голова завалилась набок, открывая глубокую рваную рану на шее, из которой толчками забила черная кровь.
        За дверью послышались приглушенные голоса. Я успел подхватить падающее тело и осторожно опустить его на пол, стараясь не измазаться в кровавой струе, хлещущей из горла твари. Моя атака заняла не больше пары секунд, и я очень надеялся, что те, кто остался за дверью, ничего не услышали.
        Однако надеялся я напрасно.
        - Да не, я тебе говорю: секс с гондоном - это все равно что реально секс с гондоном. То есть с резиновым чехлом для хрена, а не с бабой, - явственно послышался гнусавый голос.
        - Погоди ты со своим хреном, - прервал его второй. - Кажись, я что-то слышал.
        - Брат не велел входить, пока он не поговорит с мясом, - возразил гнусавый. - Если что, он и один справится.
        - Конечно, справится. И выпьет всю кровь в одну харю, а нам, как всегда, требуха останется. Потому он один и пошел…
        Я не стал ждать, чем закончится диалог за дверью. Подтверждений теории Папы Джумбо мне больше не требовалось. Мир оказался не совсем таким, как я его представлял раньше. В этом мире я, мой мертвый приятель и его жена, у которой стоящие за дверью сожрали «требуху», были мясом. Что ж, посмотрим, кто из нас «мясо». На любой охоте порой случается, что пока еще живое кормовое мясо превращается в охотника. Если, конечно, это мясо не согласно покорно идти на убой.
        Я был категорически не согласен.
        - Ну, идите сюда, волки позорные, - прошептал я, заводя за спину обе руки.
        Серебряный и деревянный кинжалы, выданные мне Папой Джумбо, были вложены клинками в две поясные сумки для мобильников, грубо и наскоро переделанные под горизонтальные поясные ножны и размещенные сзади под курткой. Вынув оба кинжала, я с сомнением глянул на все еще дергающееся тело на полу. Вампир или оборотень? Судя по клыкам, похоже, что вампир. Но когти и выгрызенные части тел… Папа вроде говорил, что это прерогатива оборотней. Плюс предметный разговор о мясе за дверью, которая уже медленно так открывается под нерешительным давлением с той стороны любителя человеческой крови, вынужденного подъедать требуху за тварью в черном пальто.
        Так и не решив, какой из кинжалов больше подходит для моей миссии, я на выдохе всадил оба в область сердца прибитого бутылкой нелюдя. Да, не романтик я, и кино обо мне не снимут. И роман не напишут, если, конечно, я сам когда-нибудь не засяду за его создание. В общем, не положительный я герой, а простой солдат, которого отцы-командиры однажды научили никогда не оставлять в тылу у себя врага, который может ударить в спину. Вот такая она, правда жизни, далекая от кинематографии и литературы.
        Отметив, как подернулись знакомой пеленой смерти глаза наконец-то сдохшей нечисти, я тихонько встал за вешалкой. И когда голова пожирателя требухи осторожно выглянула из-за двери, я протянул вперед обе руки и от души рубанул по шее твари обоими клинками - одним сверху, другим снизу. Душевно так, со всей дури прошелся, словно ножницами, но с оттягом на себя.
        Деревянное лезвие скользнуло по жилистой шее твари в районе затылка, не причинив ей ни малейшего вреда. Зато серебряное вскрыло горло чуть не до самого позвоночника.
        Булькнув горлом, оборотень инстинктивно подался было назад, но я притормозил его движение, отпустив рукоять деревянного ножа и схватив тварь освободившейся рукой за волосы. После чего рванул голову на себя и одновременно вторично резанул серебряным клинком по шее, довершая начатое.
        В моей руке осталась голова оборотня, а тело, повинуясь инерции моего рывка, завалилось вглубь коридора. На площадке послышался изумленный вздох.
        Я не стал ждать, пока воздух выйдет обратно из груди третьего любителя крови, трансформировавшись в предупреждающий крик для тех, кто остался у подъезда. Резко рванув дверь на себя, я выскочил на площадку, одновременно всаживая окровавленный кинжал в середину грудной клетки черного силуэта, выделяющегося на фоне тускло освещенной лестничной клетки.
        Я попал туда, куда метил. Неродившийся крик захлебнулся, превратившись в хрип. А я, свободной рукой ухватив оборотня за рукав куртки, продолжал наносить удары кинжалом в корпус со скоростью швейной машинки.
        Клинок входил в плоть легко, словно в масло, и после каждого удара тело монстра сотрясалось, словно в него били электрическими разрядами. Не реагирует так на ножевые ранения человеческий организм. Ножевые ранения вообще не ощущаются людьми как фатальные, даже если они смертельны. Потому тактика ножевого боя на поражение - это нанесение ранений, сопровождающихся обильным кровотечением, либо удары с гарантированным летальным исходом в сердце, глаза, висок или шею. И, судя по реакции незадачливого киллера, сейчас я и вправду убивал не человека, а нелюдя, пришедшего забрать мою жизнь.
        Последний удар пришелся в сердце твари. Резким движением я забросил обмякшее тело в квартиру, выглянул на мгновение наружу и тут же захлопнул дверь за собой. На площадке больше никого не было. Отлично. И соседи, если даже чего и видели, приникнув к дверным глазкам, пока еще в шоке от увиденного. И минут десять-пятнадцать до приезда ментов у меня точно есть.
        Я обернулся. В тусклом свете ночника три мертвеца, валяющиеся друг на друге, напоминали большую навозную кучу. В которой, прежде чем уйти, мне еще предстояло покопаться.
        Перво-наперво я обшарил карманы трупов. Что не дало мне практически ничего - немного денег, пара плотно набитых «беломорин» схарактерно завернутыми цилиндрами из папиросной бумаги, зажигалки, дешевые ножи-выкидухи. Джентльменский набор гопоты, коптящей московское небо вонючим дымом легких наркотиков и пивных испарений.
        У того, чью голову я почти отделил от тела «розочкой», в кармане был фирменный спичечный коробок ночного клуба Bloody Mary. «Кровавая Мэри», ишь ты! Тематическое название. О таком клубе я не слышал, но название на всякий случай запомнил - мало ли, вдруг пригодится.
        Пока я ворочал трупы, мой желудок проснулся снова. Черт, я и не думал, что запах крови может так сводить с ума… Под конец единственным моим желанием было впиться в рану на шее трупа и глотать, глотать, глотать пьянящую жидкость, пока не отпустит нереальный голод, крутящий спазмами мои внутренности…
        Но я пересилил себя. Вот уж не было печали, как испытывать наркоманские ломки при виде кровищи! Хрен вам, твари, не дождетесь!
        Подобрав ножи Папы Джумбо, я наскоро вымыл их в ванной и заодно ополоснул руки и лицо. После чего вытер их собственным носовым платком, проигнорировав не особо свежее полотенце, висящее на веревке, - лишние улики ни к чему. Взглянув в зеркало, я отметил несколько свежих темных пятен на куртке, но решил, что на камуфляже они не будут так уж сильно бросаться в глаза.
        Времени у меня оставалось немного. По всем параметрам дружки убитых с минуты на минуту должны начать беспокоиться затянувшимся разговором с «мясом», да и любопытные соседи по лестничной клетке могут уже прийти в себя от увиденного и решиться набрать на телефоне пару заветных цифр. Короче говоря, пора было сматываться и заодно решать задачу номер два, ради которой я, собственно, сюда и заявился.
        На вешалке висела Васькина телогрейка, шапка-ушанка и ватные штаны. Штаны я проигнорировал, а вот телогрейку с шапкой натянул на себя, мысленно попросив прощения у хозяина: «Извини, Вась, но теперь они тебе ни к чему. А мне, возможно, жизнь спасут».
        Перед выходом из квартиры я тщательно протер подошвы ботинок о полы пальто первой твари - не оставлять же кровавые следы по всему подъезду. После чего покинул квартиру, на всякий случай заперев дверь Васькиными ключами. Глядишь, пока милиция будет возиться с замками, я успею свалить отсюда подальше.
        Из подъезда я вышел вразвалку, надвинув ушанку по самые брови.
        Так и есть, четверо недорослей стояли у входа, буравя меня недоверчивыми взглядами.
        - Здравствуйте, - сказал я душевно. И повернулся к ним спиной, доставая ключи от мусорной камеры…
        Какой бы ты ни был суперниндзя, но если на твоей стороне нет фактора неожиданности, с которым мне крупно повезло в Васькиной квартире, то четыре отморозка с ножами в карманах имеют все шансы превратить тебя в дуршлаг, пока ты будешь корчить из себя Чака Норриса. К тому же когда на тебя пялится из окон десяток старушек, мающихся от безделья и с телефонами под боком, даже в случае удачной вырубки подростковой банды московский Норрис имеет все шансы загреметь в ментовку. Что в свете натюрморта, созданного мной и кровососами пятью этажами выше, в мои планы решительно не входило. Видели что Витькины соседи, не видели - еще вопрос, но уж наши подмосковные бабушки сто пудов тут же отзвонят по ноль-два, как только увидят малейший намек на уличную махаловку.
        За моей спиной повисло тягостное молчание. Твари мучительно соображали. Я почти слышал за спиной, как медленно, словно толстые черви в банках, с чавканьем ворочаются извилины в их отнюдь не человеческих черепах. Старший с товарищами пошли мочить дворника и его жену и за каким-то хреном ждать мясо (кстати, за каким именно, мне еще предстояло выяснить). Итак, мясо появилось, вошло в подъезд, поднялось на этаж. После чего из подъезда вышел… дворник.
        Информация явно не укладывалась в обдолбанные марихуаной межушные ганглии. Я же, сняв замок, обернулся и добавил кровопийцам пищи для размышлений:
        - Напарник вот на работу не вышел. А мне из ДЕЗа звонят, иди, мол, вместо него. Ну, прям мне делать нечего в выходной…
        С этими словами я нырнул в мусорную камеру, оставив недорослей снаружи переваривать дополнительную вводную.
        За дверью был вонючий бокс два на два с квадратным черным жерлом, из которого в подставленный фанерный ящик на колесах валятся отходы жизнедеятельности, скидываемые в мусоропровод населением подъезда. В данный момент из жерла ничего не валилось. В нем, словно в телевизоре, сидела толстая крыса и смотрела на меня мудрым взглядом буддистского монаха, потревоженного во время медитации.
        - Я на минутку, - шепнул я крысе, кривясь от шибанувших в нос помоечных ароматов.
        В свое время мне потребовалось полтора часа, чтобы оборудовать тайник, который можно было бы при необходимости вскрыть за полминуты. Сложного здесь ничего не было - фанерка, загодя крашенная под цвет стены и прямо на месте при свете фонарика подпиленная под необходимый размер, надежно прикрыла естественную нишу, в которой скрылся мой чемоданчик. Крысам чемоданчик был явно не по зубам, а того, что Вася или его сменщик случайно обнаружат мою закладку, я не боялся - в углу бокса, загораживая тайник, стояли лопаты, метлы, веники и пара ломов. Как говорил наш инструктор по спецподготовке майор Громов, «оборудуя схрон, не забывайте об обычных предметах, которые другому человеку будет просто лень двигать туда-сюда».
        Сдвинув в сторону охапку «обычных предметов» дворницкого ремесла, я просунул руку между стеной и мусоропроводом и одним движением оторвал фанерку.
        Есть!
        Я вытащил объемистый стальной кейс, в котором дипкурьеры возят особо секретные документы. Чтобы спецчемоданчик не особо бросался в глаза, он был выкрашен в матово-черный цвет и сильно смахивал на обычный, разве что чуть более объемистый «дипломат».
        Задерживаться дольше в мусорной камере смысла не было. Я положил чемодан в наполовину заполненный ящик для мусора и взвесил на руке один из ломов. Нормально. С учетом того, что один конец лома заострен, а к другому приварен за обух топор, более чем нормально. Многофункциональное оружие, хоть и немного тяжеловатое. Но не метлой же отгонять кровопийц в случае чего. А выходить наружу с голыми руками против четверых вооруженных противников не хотелось. И с чемоданом возиться времени не было, того и гляди молодежь сообразит, что уж больно много дворников обитает в одном подъезде.
        Левой рукой я ухватился за веревку, привязанную к ящику, и, навесив на лицо сосредоточенную маску человека, выполняющего важную миссию, покинул бокс, подмигнув на прощание крысе. Которая, кстати, так и не подумала сдвинуться с места во время моих достаточно шумных манипуляций.
        Четверка юных кровопийц продолжала стоять на прежнем месте, переводя взгляды с меня на подъезд и обратно. Эх, жаль, что их тут слишком много! Из-за чего сейчас идти в свою квартиру равносильно самоубийству. Хоть за тетю Валю поквитаться очень хочется, но, видать, с отмщением придется повременить. Сейчас бы до Васиной «шестерки» добраться без приключений, вон она стоит, родимая, сразу за синим «Рено»…
        Без приключений добраться не получилось.
        - Слышь, ты! - раздалось за спиной.
        - Чево? - бросил я через плечо, и не подумав остановиться. Краем глаза я видел, как наиболее рослый из недорослей, затянутый в «косуху», отделился от группы и двинулся за мной.
        - «Ничево», деревня, - ответствовал недоросль, суя руку в карман. - На хрена тебе лом?
        Действительно, лом, специально модернизированный дэзовским сварщиком для колки льда на асфальтовых пешеходных дорожках, в ноябре смотрелся несколько странно.
        Н-да, подвело меня глобальное потепление. Крутить в полумраке мусорного бокса четыре колесика кодового замка чемодана, пытаясь рассмотреть выдавленные на них циферки, было делом, заранее обреченным на провал. Вот лом и прихватил за неимением лучшего. Правда, думаю, этот в косухе и без лома нашел бы к чему докопаться. А так хоть какой-то шанс.
        - Надо, - сказал я грубовато. - Работать не мешай.
        Мне показалось, что именно так должен ответить уважающий себя дворник в подобной ситуации.
        Но недоросль в косухе думал иначе.
        - Стоять, козел! - прорычал он, выдергивая руку из кармана.
        Понятно. На улице клыками сверкать им, похоже, религия не позволяет. А вот выкидухой помахать - это у них в порядке вещей. Только очень интересно, как он собирается с ножиком против лома воевать?
        Но следующее движение недоросля развеяло мои сомнения. Знакомое такое, короткое, от бедра снизу. Так называемое безоборотное метание, когда нож летит в лицо противника не вращаясь в воздухе, а по прямой, словно стрела, - не увидеть, не отклониться в сторону… Если, конечно, сам не убил какое-то время на необязательные тренировки по метанию ножа - полузабытому направлению спецподготовки диверсантов, постепенно затухающему под обилием различных модификаций огнестрельного оружия.
        Ножа я, естественно, не видел - траектория его полета проходила как раз на уровне моих глаз. Интересно, кто их учит таким приемам?
        Додумывал мысль я уже в рывке, уходя с линии броска по диагонали и вперед. При этом моя правая рука, занятая ломом, на долю секунды осталась на месте - инерция тяжелой железяки при таком скоротечном бое вещь трудно преодолимая. Но возможная - если, конечно, очень надо и при этом не жаль плечевого сустава. Который я, кстати, чуть не вывернул из суставной сумки, разгоняя тело и вкладывая весь его вес в бросок.
        Тренер-метатель был у кровопивца хороший. А вот прыгать в сторону от летящих предметов не научил. Реакция у парня в «косухе» имелась, он даже попытался присесть, уходя от лома, летящего в него на манер копья. Но получилось у него это неважно.
        Топор, приваренный к стальной палке, вошел ему точно в переносицу, и я явственно услышал хруст лицевых костей, вминаемых в черепную коробку. Неприятный звук, меня аж слегка передернуло. Неэстетично, конечно, но, извините, не я первый начал.
        Трое у подъезда замерли, открыв рты. Понятное дело, я б в их нежном возрасте тоже слегка обалдел от такой картины - вожак, валяющийся на боку и дрыгающий ногами, в башке - лом, из морды - кровь толчками хлещет.
        Ждать, пока они выйдут из ступора, я не стал. Выхватив из мусорного ящика свой чемодан, я рванул к машине, свободной рукой доставая из кармана ключи.
        Они слишком поздно осознали, что увалень-дворник оказался неожиданно шустрым и теперь банально от них сваливает. Я захлопнул дверь, воткнул ключ в замок зажигания и повернул, очень сильно молясь кому-то, чтобы Васина «шестерка» именно сейчас не вздумала капризничать.
        Кто-то меня услышал. Она не вздумала.
        Мотор чихнул - и недовольно заурчал, словно сонный медведь, потревоженный в своей берлоге. Я вдавил педаль газа и ухмыльнулся, с удовольствием наблюдая в зеркало заднего вида удаляющиеся фигуры, бестолково машущие руками. Но улыбка немедленно сползла с моего лица, когда позади тех фигур я успел разглядеть шатающийся силуэт, встающий с земли и медленно выдирающий из своего лица всаженный туда мною топор для колки льда.
        Отъехав пару километров от места битвы, я притормозил у обочины. За шиворот сочилось липкое и теплое, и это раздражало.
        «Все-таки не Рэмбо я, чтобы безнаказанно камнями вертолеты сбивать», - мелькнула мысль, когда я, вытянув шею, рассматривал в зеркало заднего вида широкий порез под ухом. Нож кровососа в косухе все же полоснул по коже - хорошо, что до артерии не достал. Не выпендриваться надо было, а резче уходить в сторону. Хотя это значило бросить лом на асфальт, и тогда неизвестно, как бы все обернулось.
        Заниматься мгновенной регенерацией мой организм не спешил - хорошо, что хоть кровь почти остановилась, и на этом спасибо. Но в то же время разглядывать дырки в шкуре, ожидая дальнейших милостей от природы, было слегка недосуг. К тому же чего на них пялиться? Дезинфицировать и перевязывать надо, черт знает, где кровосос своим пером ковырялся. Потому, прервав созерцание, я положил черный «дипломат» на колени, и, поколдовав с минуту над хитрым замком, открыл свой «дембельский чемоданчик».
        В такие моменты мне всегда вспоминался душевный рассказ О`Генри про профессионального взломщика сейфов, у которого тоже имелся чемодан с идеальным набором инструментов его криминального ремесла. Бес его знает, зачем я все годы службы собирал вот этот личный набор, которому крепко позавидовал бы средневековый ниндзя. Может, чувствовал чего? Уже упомянутый мной инструктор по спецподготовке майор Громов, сильно повернутый на восточной тематике, как-то сказал: «У каждого в жизни есть свое предназначение. Часто мы движемся к цели, не осознавая, куда и зачем несет нас река жизни. И выплывет лишь тот, кто не сопротивляется потоку».
        Я не особо разбирался в восточных философских замутах, которые уважают многие серьезные мастера единоборств, предпочитая практическую сторону вопроса. Тем не менее, я никогда не пытался обуздать свою тягу спереть или прикупить по случаю предмет, который мне в то время был не особо и нужен. В общем, не сопротивлялся потоку. В результате чего и образовалась у меня коллекция, состоящая из:
        а)НРС-2, то есть ножа разведчика специального с копьевидным клинком, пилой на обухе и рукоятью, снабженной вставкой, посредством которой в сложной ситуации можно произвести неприцельный выстрел бесшумным патроном СП-4, необычная цилиндрическая пуля которого на расстоянии двадцати метров способна пробить стальную каску;
        б)пары десятков этих самых СП-4, аккуратно вставленных в специально высверленные гнезда подложки чемодана, под дембель сделанной на заказ строго по форме снаряжения, размещенного в нем;
        в)двадцатикратного бинокля со встроенным прибором ночного видения;
        г)универсальной экспериментальной натовской аптечки, стоящей на черном рынке как чугунный мост и содержащей необходимый минимум медицинских инструментов и препаратов для экстренного возврата в строй военнослужащего в полевых условиях;
        д)набора отмычек, сверл и иных приспособлений, предназначенных как для проникновения в закрытые помещения, так и для вскрытия сейфов;
        е)набора приспособлений для проникновения на территории, огороженные заборами, обнесенные колючей проволокой, а также снабженные видеокамерами и датчиками движения;
        ж)часов американских Special Forces и компаса той же команды «освободителей угнетенных»[2 - Намек на девиз «зеленых беретов» «De Oppresso Liber» - «Угнетённых освободим» (лат.).];
        з)сшитого на заказ набора тонких и прочных чехлов и ремней для закрепления всего этого хозяйства на моей фигуре в различных вариациях в зависимости от поставленной задачи.
        Такая вот «абвгдейка», за которую при обнаружении ее правоохранительными органами хозяин чемоданчика, то есть я, поимел бы очень много проблем, неразрешимых в ближайшем будущем. Однако в объективном настоящем данный набор должен был мне очень сильно пригодиться.
        Для начала я продезинфицировал рану на шее и, стянув ее края, наложил повязку со специальным медицинским клеем, рассудив, что на шее шкура тонкая, обойдемся без швов. После чего чахнул еще с пару минут над своими сокровищами как царь Кащей над златом, перебирая и осматривая предметы - говорят, знакомая тема для любого коллекционера.
        Но особо чахнуть времени не было - до наступления темноты желательно было добраться до цели номер один. То есть до жилища оборотня по прозвищу Мангуст, ибо до него было немного ближе, чем до резиденции Большого Грогги. Потому я, взяв лишь навороченные штатовские часы, с явным сожалением захлопнул чемодан и, пристроив его на заднее сиденье, накинул на него старый Васин дождевик, перешедший мне по наследству от хозяина в комплекте с машиной.
        Цель номер один, то есть жилище Мангуста, находилась в коттеджном городке, расположенном в блатном месте, где цена земли была просто нереальной, словно в ней залегала легкодоступная золотая жила.
        К сожалению, портативный JPS, встроенный в часы, пока для моих целей не годился - надо было подключаться к интернету и обновлять программу. Но, к счастью, в бардачке «шестерки» обнаружился старенький аналогичный прибор китайского производства. Не иначе Васька - светлая ему память - калымил в свободное от работы время.
        Осторожно присоединив прибор к прикуривателю шнуром, в нескольких местах обмотанным изолентой, я порадовался от души - несмотря на плачевный внешний вид, JPS функционировал, что в моем положении было очень кстати. За время моего отсутствия Москва сильно изменилась, да и машины у меня сроду не было, только автодело в школе да армейская практика, так что вряд ли я бы с ходу нашел дорогу. Теперь же дело упростилось значительно.
        Знакомый вредный голос известного политика сообщил мне, что стоять на месте не лучший выход в моем положении. Подивившись изобретательности российских кулибиных, адаптировавших программу навигатора под реалии современной жизни, я завел мотор и поехал куда указывала желтая стрелка и глас одного из сильных мира сего, попутно размышляя о том, что за нелегкая свалилась на мою голову.
        Ситуация была очевидно бредовая. Я ехал в коттеджный городок, чтобы выпить кровь то ли человека, то ли зверя в его образе, оставив за спиной шесть «двухсотых». Причем четырех из них я сделал своими руками. И один из них десять минут назад на моих глазах пытался вытащить лом из своей головы, пробитой им до затылка.
        Плюс ко всему этому мои раны, затягивающиеся за несколько часов, зубы, сами по себе оздоровившиеся, избавившиеся от пломб и коронок и теперь по-киношному неординарно реагирующие на кровь… И необъяснимые позывы желудка при виде таковой.
        Приходилось примириться с мыслью - я остро, до помешательства, чуть не до потери сознания хотел пить человеческую кровь. Ее настоятельно требовал мой организм, хотя сознание всеми силами противилось этой мысли. Какой бы ни была закаленной твоя психика, но осознание того, что тебе придется рвать людские шеи и глотать кровь из прокушенных тобой артерий, кого угодно заставит чувствовать себя не в своей тарелке.
        Мелькнула мысль обратиться к психиатру - может, я от удара по головушке с катушек соскочил? Мелькнула - и пропала. Не улыбалось мне как-то до конца жизни сидеть в дурдоме, облизываясь на шеи злых санитаров и соседей по палате.
        Поэтому оставался один выход - давить педаль газа и ни о чем не думать. Как в армии. Задача на выживание поставлена, теперь остается ломать голову лишь над ее выполнением, а не над морально-этической стороной вопроса. Тем более что другого выхода пока я не видел, кроме вышеупомянутого, с психиатром и санитарами.
        «По крайней мере, если я действительно сбрендил, то на выходе все равно будет то же самое - дурдом с навязчивым сервисом», - усмехнулся я, сворачивая с Кольцевой.
        Через некоторое время дорога углубилась в лес, и вдоль серой ленты шоссе потянулись редкие дорожные знаки с силуэтами оленей и волков в обрамлении светящихся лампочек. Про то, что знак с оленем есть в ПДД, я помнил, хотя в реальности встречал лишь раза два. А вот волка в красном кружке на белом фоне видел впервые. Но и лампочки, понатыканные по окружности знаков, тоже вроде ГИБДД не регламентировались. Так что в данной местности, похоже, свои правила дорожного движения. Что ж, учтем на будущее.
        Политик из навигатора сообщил недовольным голосом, что до цели моего путешествия осталось пятьсот метров.
        Исходя из того, что в элитный поселок вряд ли пустят камуфлированного типа на «шестерке» сржавым багажником на крыше, я сбросил скорость, съехал с шоссе и осторожно углубился в лес. Метров через десять тесный просвет между вековыми стволами превратился в деревянный тупик, но большего мне и не требовалось. С шоссе машину не видать - и ладно.
        Я вышел наружу, раскрыл чемоданчик и не спеша экипировался, разместив на себе все необходимое для добывания крови оборотня, проживающего на охраняемой территории. Попрыгав на месте и помахав руками-ногами, протестировал экипировку на предмет удобства, громыхания и вываливания из чехлов в самый неподходящий момент. Не найдя изъяна, я выдохнул знаменитое гагаринское «Поехали!» ивыдвинулся вперед вдоль шоссе, хоронясь за деревьями при звуке проезжающих по шоссе автомобилей.
        Таковых оказалось немного, и до поселка я добрался быстро. «Нормально так живут олигархи», - хмыкнул я, оценивая вполне грамотно оборудованное КПП с двумя скрытыми огневыми точками, позволяющими без проблем простреливать подступы к стальным автоматическим воротам.
        Правда, если контрольно-пропускной пункт строили специалисты, то охраняли поселок раздолбаи из какого-то ЧОПа. Один курил, облокотясь на перила возле входа в КПП, второй, стоя рядом, что-то ему доказывал, отчаянно жестикулируя. На что первый обращал внимания не больше, чем на муху, летающую рядом, но пока не особо досаждающую.
        Полюбовавшись в бинокль на разборки местной стражи, я переключил внимание на стену, которую мне предстояло преодолеть. В принципе, ничего сложного. Два с лишним метра кирпича плюс «егоза» поверху. И охота же людям за свои кровные жить в элитном концлагере? Хотя, если верить Папе Джумбо, в таких «концлагерях» люди живут редко, так как денег на покупку недвижимости в таких местах у простых людей из плоти и крови обычно не бывает. Кстати, случайно ли на Руси сбережения называют «кровными», а богатеев - «кровопийцами»? Типа, без питья крови кровных не заработать? Так, ладно, посторонние мысли потом, главное - дело.
        Согласно инструкциям Папы, нужный мне коттедж находился за стеной неподалеку от ворот - «войдешь через КПП и сразу налево вдоль забора, третий дом». Угу, проблема только в «войдешь». Хотя дело мастера боится.
        А мастер - дела…
        Честно говоря, совсем не хотелось мне лезть через этот забор. Не особенно я представлял, что буду делать, проникнув в коттедж Мангуста. Вернее, что делать - было в общем-то понятно. Кровь пускать, и это было не самое сложное. Как-никак, много лет учился этому делу. А вот пить выпускаемое отцы-командиры как-то не научили. И хотя мой желудок хлебнуть чужой юшки был очень даже не против, мозг отчаянно сопротивлялся подобной перспективе. В то же время осознавая, что в свете последних происшествий, похоже, без данной процедуры не обойтись. И на стыке этих конфликтов рождались некоторые колебания внутри моего «я», до этого привыкшего выполнять поставленные задачи неукоснительно.
        В связи с чем пришлось остановиться, глубоко вдохнуть-выдохнуть несколько раз, вспомнить подетально увиденное в квартире дворника и мысленно приказать самому себе: «Вперед, солдат! Перед тобой боевая задача, от выполнения которой зависят жизни многих людей, которых ты не дашь сожрать и обескровить, если останешься жив. Поэтому сначала выживи, потом разберись в истинном устройстве мира, а уж потом решай, как спасать русских Васек и теть Валь, до которых пока не добрались нелюди. А что делать для того, чтобы выжить, ты знаешь. Вперед!»
        После такой прокачки мозг временно сдал свои позиции. Что и требовалось. Потому как сомнения во время выполнения задачи есть самый страшный враг.
        По-прежнему не высовываясь из лесного массива, я двинулся вперед в указанном направлении, держа стену в поле зрения и мысленно прикидывая, где может находиться «третий дом вдоль забора».
        Забор был добротным и практически бесконечным, значит, домики за ним должны были быть нехилыми по размерам. Но в то же время если это городок, а не отдельное частное владение, то в среднем участки там должны быть соток по пятнадцать-двадцать. Значит, чтоб попасть на одну линию с нужным домом или близко к этому, отсчитываем где-нибудь метров сто двадцать - сто тридцать от КПП.
        Отмерив на глаз намеченное расстояние, я выщелкнул из напульсников складные стальные когти, удобно легшие в ладони, и при помощи этого нехитрого приспособления достаточно быстро залез на дерево.
        Залез, убедился, что не ошибся в расчетах, - и присвистнул. Понятное дело - вдоль шоссе, по которому я ехал, встречались коттеджи весьма неслабые. Но такая концентрация всевозможных архитектурных изысков, собранная в одном месте, поражала мое неокрепшее после службы воображение.
        «Да, дядя Андрей, похоже, жизнь твоя потрачена зря», - хмыкнул я, вспоминая размер своей зарплаты и соотнося ее с возможной стоимостью самого захудалого домишки, расположенного за забором. Получалось, что за тысячелетие непрерывного труда я вполне мог скопить на какую-нибудь зазаборную недвижимость.
        «Станешь вампирооборотнем - и все в твоих руках, - поиздевался над хозяином мой внутренний голос, наверно, в отместку за недавний мысленный прессинг. - Они ж, судя по кино и книжкам, вечно живут, вот и займешься».
        Приказав голосу заткнуться, я по возможности поудобнее разместился на толстой ветке, вновь достал бинокль и принялся изучать цель своего визита.
        Цель оказалась трехэтажным домом, выполненным в тяжеловесном готическом стиле с башенками и всеми наворотами, присущими олигархическому жилью начала третьего тысячелетия. Располагался дом, как и предполагалось, на участке размером соток в двадцать, обнесенном индивидуальным кирпичным трехметровым забором с тремя рядами тонких стальных ниточек поверху.
        Кстати, знакомая конструкция. Если хозяевам объекта претит каждый день ощущать себя находящимся в собственноручно возведенной тюрьме, обнесенной колючей проволокой или спиралью Бруно, по верху забора тянут стальные нити под током. На мой взгляд - фигня собачья, все равно с «брунькой» по эффективности ничто не сравнится. А эти новомодные навороты, как и «колючка», кстати, со времен Первой мировой преодолеваются с помощью наброшенной на них телогрейки. Если, конечно, нет иных, более современных способов проникновения на столь трепетно охраняемую территорию.
        Я внимательно изучил в бинокль объект, уделяя самое пристальное внимание деталям.
        Детали не вдохновляли. Архитектор, проектировавший коттедж, думал не только о красивости, но не забывал и о безопасности тоже. Видеокамеры, сопряженные с датчиками движения на заборе, весьма грамотно перекрывали сектора видимости, не оставляя «мертвых зон» ишансов для злодея вроде меня проникнуть на объект незамеченным. Стало быть, путешествие через забор отменяется.
        - Мы пойдем другим путем, - пробормотал я, по последнему разу визуально оценивая сложность объекта. Окна, судя по толщине стеклопакетов, скорее всего, из пуленепробиваемого стекла. Значит, через них внутрь не проникнуть. Угу. Далее смотрим. Беседка. Для моих целей объект бесполезный совершенно. Ворота подземного гаража, напоминающие вход в охраняемый бункер. Это отпадает сразу, пройти через них можно лишь посредством направленного взрыва. И всё. Беседка, гараж, дом. Аптека-улица-фонарь, блин. И ни с какой стороны не подступиться. И табличка на стене черным на белом фоне - Wolfsschanze. Что, между прочим, бесит. Интересно, они не забыли, чем закончили в прошлом веке обитатели объекта с аналогичным названием? Хотя, если Папа Джумбо не наврал - а я все больше убеждаюсь, что не наврал, - то как еще назвать сей коттедж, как не «волчье логово»?
        Так, ладно, лирика потом. Вернемся к сложности объекта.
        Ага. Вот и дополнительные проблемы помимо вышеописанных нарисовались из-за угла дома и деловито протрюхали по территории с гладко выбритым газоном, не обращая внимания на понатыканные вдоль дорожек фонари, выполненные в старинном стиле.
        Вокруг коттеджа размеренно наматывал круги угрюмый питбультерьер - медвежий капкан на ножках, через полминуты после захвата конечности или горла врага теряющий чувствительность к боли. Жуткий зверь. Если не договоримся, придется с ним повоевать - и, желательно, по-тихому.
        Весь мой предыдущий опыт подсказывал - несмотря на внешнее ограждение и чоповцев на КПП, в таком доме вполне вероятно встретить пару человек личной охраны с автоматами. А автомат на ограниченной территории безопасен только для Терминатора и его киношных клонов. Я же, увы, не Терминатор, и продуманный коттедж, на который я пялюсь уже минут двадцать, - увы, не декорация.
        Но с другой стороны, можно еще долго сидеть на дереве лемуром и лупоглазить в инфракрасный бинокль, сокрушаясь по поводу предусмотрительности хозяев Wolfsschanze. Только целебной крови в организме от этого не прибавится. А время, увы, поджимает.
        Стало быть, пора действовать.
        Прикинув на глаз расстояние от себя любимого до крыши дома, я извлек из чехла спецкомплекс «Гарпун». Штуковина действительно походила на орудие для отстрела зазевавшихся рыб - пистолетная рукоять, ствол и вставленная в него стрела со сложенными по бокам металлическими «крылышками». Конструктивные особенности устройства я понимал очень примерно, как говорится, кто на что учился. Наше дело - использование штуковин, придуманных яйцеголовыми для выполнения боевой задачи, а не составление рефератов по ТТХ спецсредств. Хотя майор Громов, было дело, и этим заставлял заниматься.
        Но занятие по тактико-техническим характеристикам «Гарпуна» было давно, потому я лишь в общих чертах представлял, что устройство пуляет стрелой из какого-то хитрого сплава за счет активизации специального бесшумного патрона на базе СП-5, только размером поболее. Стрела тянет за собой тончайшую стальную леску, пока не воткнется в цель. После втыкания в ней срабатывает мини-лебедка, которая ту леску сматывает, вытягивая за собой тонкий и шибко прочный трос, в натянутом состоянии выдерживающий спецназовца в полной экипировке. В общем, такое вот бесшумное средство воздушной транспортировки нашего брата из точки А в точку В. В данном случае - на крышу.
        Всем хорош «Гарпун» но, как и в любой хорошей вещи, есть в нем свои недостатки. А именно - ежели стрела в цель не воткнулась, считай, дорогущий выстрел пропал зазря. Во избежание запутывания лески встроенный ограничитель леску отсекает, а бесполезная стрела взрывается с негромким «пук!», дабы суперсекретная технология врагу не досталась. Смех и грех. «Пук» хоть и тихий, но внимание находящегося неподалеку противника привлечь может вполне. И найди тот противник на месте «пука» металлическую «розу» на стебельке, будет тревога и кирдык нашей спецуре, от врага скрытно на крышу вражьей постройки попасть пытающейся.
        Хотя на крышу мне было не надо. Смысла не было - уж больно хорошо конструкция дома продумана на предмет, чтоб посторонние в него не лазили. Алмазным резаком бронестекло не возьмешь, потому по-хорошему даже с моей коллекцией спецсредств оставалось только развернуться и двигать обратно к машине.
        Но тем и отличается русский спецназ от их «дельта-форсов» идругих «коммандос». Там, где специалист сил особого назначения стран продвинутой демократии глубокомысленно качает головой и вызывает пару вертолетов поддержки, наша спецура идет вперед, зная, что вертолетов, скорее всего, не будет и задачу выполнять придется своими силами. Как выполнять? А хрен его знает как. Можно зло стиснув зубы, можно с веселой дурью в глазах, не думая о последствиях, принимая на полосатый тельник все тяготы и лишения. И зная, что наш человек зачастую побеждает в бою потому, что идет вперед там, где другие думают и глубокомысленно качают головами.
        Поэтому сейчас я целился из «Гарпуна» впредполагаемый стык меж стальными листами перекрытия, прикрытыми декоративной черепицей, и прикидывал, хватит ли мне длины троса, чтоб не только протянуть мост меж деревом и домом, но и использовать его заместо лифта.
        У «Гарпуна» помимо перечисленных недостатков имелось одно хорошо продуманное достоинство - возможность использования провиса троса для плавного спуска между вышеупомянутыми точками А и В. Провис создавался искусственно специальным приспособлением, потихоньку стравливающим трос по мере продвижения спецназовца к середине воздушной дороги. Но все это потом, главное - не промахнуться. Ведь кроме стрелы, заряженной в ствол, у меня имеется лишь одна запасная - и третьей не будет.
        Отдача мягко толкнула руку, и я удовлетворенно крякнул, ощутив легкое натяжение струны, невидимой в сгустившихся сумерках.
        Есть!..
        Еле слышно зажурчал трос, вытягиваемый из кассеты с портативной бухтой, прикрепленной к костылю, загодя вкрученному мною в ствол дерева. Я отсоединил от троса бесполезный теперь «Гарпун», зарядил его второй стрелой и убрал в чехол. Дальше уже хитрая автоматика комплекса работала без моего участия.
        Примерно через минуту меж деревом и домом протянулась туго натянутая воздушная дорога.
        Слабовато я представлял себе, что именно буду делать, когда спущусь по ту сторону забора на стриженый газон, засаженный какой-то сильно устойчивой к нашим холодам травой. Хотя первоочередная задача имелась. Для начала надо было как-то договориться с питбулем - а дальше посмотрим по обстановке.
        Выставив на кассете с бухтой слабо светящуюся зеленым цифру «3», я зацепил за трос специальный миниатюрный ролик, дождался, когда пит, протрюхав мимо предполагаемой точки моего десантирования, забежал за дом, вытащил левой рукой из чехла заранее заряженный и взведенный НРС-2, взял его в зубы и оттолкнулся ногами от древесного ствола.
        «3» означало степень провиса «лифта», и рассчитал я его верно. Поджав ноги, чтобы не зацепить ботинками ограждение под током на верхней части второго забора, я плавно съехал вниз и отпустил рукоять ролика. В общем-то, тем же путем можно было вернуться обратно - нужно было лишь подпрыгнуть, ухватиться за рукоять с удобными подпальцевыми выемками, и электромотор выбрал бы слабину, предоставляя возможность вознестись вверх и, перебирая свободной рукой трос, вернуться в исходную позицию. Однако, как показывает практика, возвращались спецы таким путем редко. Так как, во-первых, через тридцать минут - а иногда и раньше - в стреле и кассете срабатывал вышеупомянутый «пук!», в результате которого ты рисковал грохнуться всеми костями наземь с трехэтажной высоты, что никоим образом не способствует здоровью и долголетию. А во-вторых, противник тоже не дурак и за полчаса вполне мог обнаружить канатную дорогу и приготовить нашему брату в исходной точке какой-нибудь неприятный сюрприз. Исходя из чего наш брат предпочитал искать иные пути для отхода.
        Я бесшумно спрыгнул на траву и успел удивиться: надо же, она еще и зеленая! И это в ноябре! Искусственная, что ли?
        Надо полагать, что спрыгнул я не совсем бесшумно, так как удивлялся я не в одиночестве.
        Подняв глаза, я встретился взглядом с глазами питбуля, слегка обалдевшего от такой наглости - посреди ночи какой-то тип вторгается на вверенную псу территорию и при этом еще ручку вперед выставляет, мол, все нормально, барбос, мир-дружба-сахарная кость.
        На самом деле, выставляя вперед правую руку, а левой осторожно забирая стреляющий нож из зубов, я преследовал строго определенную цель. А именно - проверял на практике сложную наработку, которую до этого проверить не удавалось.
        Дело в том, что наш инструктор-кинолог капитан Петренко утверждал, что знает «слово» - так в народе называлось искусство укрощения как хищного, так и сторожевого зверя, кстати, описанное в классике. Помните у Киплинга: «Мы с тобой одной крови, ты и я»? Вот это оно самое и есть.
        Когда на тебя собирается скакнуть выбежавшая «из дикого леса дикая тварь», надо представить себя такой же тварью, только гораздо более сильной и опасной, и вложить в тихий, успокаивающий рык вот это самое «мы с тобой одной крови». В практической психологии НЛП это еще называется «разрывом шаблона»: по идее жертва должна с воплями кинуться бежать, а тут она эдак авторитетно заявляет на родном зверячьем: «спокойно, мы из одной стаи. А что на двух ногах и пахну перегаром, так я, сам понимаешь, начальник, то есть вожак. Что хочу, то и делаю».
        Так утверждал Петренко - и, надо признать, на практических занятиях у него это получалось. Он безнаказанно входил в вольеры к исходящим злобной пеной бойцовым собакам, после чего деловито задирал офигевшему от такой наглости псу верхнюю губу и проверял прикус. Или же ловко подсекал зверюге лапы, валил на спину и начинал чесать ей брюхо, успокаивающе порыкивая. После чего через некоторое время псина начинала повизгивать от удовольствия. Создавалось впечатление, что Петренко реально трепался за жизнь с собаками и те очень часто отвечали ему во вполне различимых интонациях, мол, задолбала работа, ученики твои бестолковые и этот вольер, в отпуск бы, начальник, а?
        Правда, те, кто видел голые руки капитана, исполосованные жуткими рваными шрамами, понимали, что даром такое искусство не дается. Поэтому лично я предпочитал проходить курс работы с собаками и против собак в дресскостюме и боксерских перчатках.
        Сейчас же, само собой, толстого дрессировочного костюма на мне не было. Была лишь защищенная рукавом армейской куртки правая рука, причем «защищенная» - это громко сказано. Для раскормленного на хозяйских харчах пита такая защита все равно что бумага. Прокусит и не заметит. Просто натасканные бойцовые псы обычно атакуют именно правую руку человека, блокируя активные действия и пытаясь добраться до вен. Потому я и маячил перед псиной легкодоступной целью, на всякий пожарный выключив предохранитель на рукоятке и скрытым хватом держа в левой руке стреляющий нож.
        Хитрый питбуль, почуявший неладное и вернувшийся с наработанного маршрута, стоял от меня метрах в трех, поигрывая гипертрофированными мышцами, словно опытный кикбоксер перед выходом на ринг. Кстати, мышцы у собаки были нереальными для этой породы - не иначе хозяин подкалывал зверя стероидами. Если это так, то мои попытки договориться вряд ли увенчаются успехом - что у людей, что у зверей избыток гормонов провоцирует неконтролируемую ярость. Но чем черт не шутит, вдруг получится? Не хотелось мне начинать свою миссию с убийства собаки, в отличие от людей твари верной и по-своему честной в бою.
        - Спокойно, земляк, - тихо пророкотал я, подражая Петренко и максимально приближая тембр голоса к успокаивающему порыкиванию. - Давай по-тихому разойдемся. Ты меня не видел, я тебя - тем более.
        Пес стоял метрах в трех от меня и слушал, слегка свесив голову набок. На мгновение мне показалось, что в его пустых глазах мелькнуло какое-то понимание. Но, наверно, мне это только показалось.
        Питбуль прыгнул молча, словно стрела, выпущенная из «Гарпуна». Честно говоря, я не ожидал, что собака может так мощно прыгнуть с места, лишь на долю секунды коснувшись лапами земли. Тяжелое стремительное тело летело на меня, и думать уже времени не было - дальше работали лишь рефлексы.
        Я рывком выдернул из-за спины кулак с зажатым в него ножом-пистолетом. Еле слышно хлопнул выстрел, в руку толкнуло отдачей, и я словно в замедленном фильме увидел, как на груди собаки взорвался темный фонтанчик с черной дырой посредине. Тупая пуля патрона СП-4 разворотила грудь собаки и тормознула полет концентрированного комка мышц…
        Но этого было мало для того, чтобы полностью остановить атаку.
        Пёс упал на траву, не долетев до меня около метра, но тут же как ни в чем не бывало вскочил на ноги и прыгнул на меня. Но скорость его броска была уже не та…
        Я резко ушел с линии атаки, одновременно перехватывая нож в правую руку и нанося удар снизу вверх.
        Страшные челюсти клацнули совсем близко от моего лица, будто капкан захлопнулся. Но куснуть вторично у питбуля уже не получилось - в его нижней челюсти, почти касаясь шеи гардой, торчал мой стреляющий нож, полностью отработавший в этой схватке свой боевой потенциал.
        Пес упал на траву и умер, как подобает бойцу, - молча, без скулежа и свойственных человеку бесполезных просьб о помощи. В его открытых, но уже мертвых глазах все еще плескался боевой азарт, замешанный на чистой, незамутненной ненависти.
        Я сделал шаг, наклонился, придержав голову собаки, выдернул нож и вытер клинок о траву. Потом вложил его в ножны, подумал и, встав на одно колено, положил ладонь на глаза собаки. Тепло живого тела согрело остывающие мышцы век, и глаза мертвого бойца закрылись. Достойный враг достоин уважения вне зависимости от того, человек он или зверь.
        - Н-да, - раздался со стороны дома задумчивый голос. - Права была сестра, надо было брать обычного волка для охраны дома. Эти модные бойцовые собаки ни на что не годятся.
        Я поднял голову.
        На широком каменном крыльце дома, расслабленно прислонясь плечом к массивной колонне, стоял Мангуст. В свете вычурных фонарей паркового освещения его фигура смотрелась несколько гротескно. Черная рубашка и свободные брюки того же цвета практически сливались с тенью от колонны, и казалось, будто высоко над крыльцом свободно зависло в воздухе мертвенно-бледное лицо слепца.
        На месте выдавленных мною глаз была лишь тонкая пленка век, провалившихся внутрь глазниц. Жутковатое зрелище, особенно когда осознаешь, что это твоих рук дело. Но с другой стороны, не я начал на татами бой на уничтожение, в котором если не ты - то тебя. Поэтому, думаю, вряд ли у Мангуста должны быть ко мне претензии. Скорее, это у меня к нему есть некоторые вопросы. Которые я, так и быть, не буду задавать инвалиду, если он добровольно поделится со мной тем, за чем я пришел.
        Словно прочитав мои мысли, Мангуст неприятно усмехнулся и отделился от колонны.
        Странно… На ринге мне казалось, что он меньше ростом как минимум на голову. Да и с лицом у него творится что-то непонятное… Это тебе не гипертрофированные зубки того клоуна, которого я замочил в коридоре Васькиной квартиры. И совсем не мимолетный глюк, словленный мной во время боя, когда Мангуст увидел зуб, торчащий в моей ноге. Это были натуральные, мощные звериные клыки, выбегающие из-под верхней губы моего врага.
        Я пригляделся, опасаясь, что моя медленно, но неотвратимо сползающая крыша потеряла последний крепеж и съехала теперь уже гарантированно и навсегда.
        - Ты лишил меня глаз, сломал мне руку, а теперь проник в мой дом как вор и убил сторожевую собаку. Как ты предпочитаешь умереть, хомо, - быстро или растянуть удовольствие от наслаждения болью?
        Говоря все это, Мангуст отделился от колонны и теперь медленно приближался ко мне. Теперь я не сомневался - да, его лицо менялось, вытягиваясь вперед наподобие волчьей морды. С еле слышным хрустом, который я, как ни странно, отчетливо слышал, деформировались челюсти и лицевые кости, лицо обрастало щетиной, удлинялись уши и утолщались мышцы шеи, словно их кто-то раздувал изнутри невидимым насосом. А ноздри стремительно увеличивающегося носа трепетали, ловя мой запах, который, честно говоря, после ковыряния в помойке и последующих приключений не поймать было сложновато.
        - Лучше, конечно, помучиться, - согласился я, поднимаясь с колена. - Тем более что я, в общем-то, помирать не тороплюсь.
        - Не торопись, - прорычал Мангуст. - Но даже с учетом моей сломанной руки и выдавленных тобой глаз вряд ли это будет бой на равных.
        В моей голове хаотично метались мысли и обрывки инструкций, полученных от Папы Джумбо.
        «Один из зидероксилона, африканского железного дерева, второй - серебряный. Смотри не перепутай».
        Мои руки уже привычно скользнули за спину, пальцы коснулись рукоятей экзотических ножей. Я, может, и не перепутаю, какой из них какой, но как-то слабо верится, что такую вот тварь можно замочить десятисантиметровым клинком из мягкого металла.
        На моих глазах Мангуст трансформировался из человека в двухметровую мохнатую зверюгу с волчьей мордой - и, как мне показалось, наслаждался моим ступором, всем телом впитывая идущие от меня невидимые волны смятения. Ступором, вызванным - чего скрывать - животным страхом при виде эдакого превращения.
        Рубашка и брюки Мангуста трещали по швам, расползаясь под натиском обросшей серой шерстью гипертрофированной мышечной массы. Вдавились назад колени, из кончиков пальцев опавшими листочками вывалились на траву ногтевые пластины, уступив место черным когтям, вылезающим из стремительно растущей плоти. Эти когти были немногим меньше клинка моего серебряного ножа, который я уже держал в правой руке, зато их было два десятка в сумме на руках и ногах - вернее, на лапах чудовища. Которое, завершив трансформацию, оскалилось, показав длинные желтые клыки, - и, мощно оттолкнувшись задними ногами, ринулось на меня.
        Признаться, мне пришлось изрядно напрячься, чтобы подавить в себе естественное желание заорать, повернуться спиной и чесануть со всех ног куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой жуткой твари, выскочившей из сна шизофреника.
        Но, как говорил наш инструктор по парашютному спорту, «десантник не тот, кто не боится прыгать, а тот, кто боится, но прыгает». Вот я и прыгнул влево и вперед за мгновение до того, как на моей голове захлопнулась огромная разинутая пасть, облепленная белой пеной. Прыгнул, боясь отчаянно, до трясучки под ложечкой, до ответного рева, рвущегося из груди, до предательской дрожи в сведенных судорогой руках. Которую надо было чем-то компенсировать, куда-то девать, чтоб не превратиться в комок мяса, валяющегося на траве в собственных испражнениях и воющего от страха. Например, схватить левой рукой пролетающую мимо тварь за холку, а правой с бешеной скоростью насовать ей клинком в шею, в грудь, в лапы, куда ни попадя, лишь бы как-нибудь стряхнуть с себя липкий ужас, сочащийся из всех пор моей кожи и потной, мерзкой пленкой облепивший тело.
        Возможно, мне удалось это потому, что Мангуст бежал не по-волчьи, а на задних лапах, оберегая сломанную переднюю. Мне кажется, вряд ли я смог бы повторить этот трюк, будь мой враг зряч и не покалечен местами. Но, как бы то ни было, что получилось - то получилось.
        Не ожидавшая такого поворота событий тварь рефлекторно рванулась в сторону, оставив в моей левой руке клок серой шерсти и пятная траву черной кровью. Этот рывок не прошел для меня бесследно - черные когти одной из лап распороли мне бедро чуть выше колена.
        Боли не было. Было ощущение, словно в ногу ударило током из трансформаторной будки. Такое бывает, когда рвется крупный нерв. Я рефлекторно дернулся всем телом и, не удержавшись на ногах, упал на колено.
        Хреново…
        Очень хреново.
        На одной ноге мне теперь точно никуда не убежать. И если чертов оборотень не дурак, ему нужно всего-то подождать минутку-другую в сторонке, пока я не истеку кровью и не превращусь в обескровленный свежий бифштекс.
        Но, видать, Мангуст или кто-то там, в кого он превратился, предпочитал мясо с кровью. Развернувшись в нескольких метрах от меня, слепой оборотень принюхался - и прыгнул снова.
        Странно, но этот самый «удар током» от разорванного нерва имел и положительные последствия.
        Страх ушел из меня вместе с кровью, толчками вытекающей из рваной раны на бедре. И правда, чего бояться без минуты покойнику? Особенно когда той минуты у него нет и на него, неподвижно застывшего на одном колене посреди аккуратно подстриженного газона, несется серая зубастая паскуда, взявшая в последнее время в привычку жевать и драть в лоскуты мои ноги.
        И такое меня зло взяло, что не стал я даже пытаться защищаться. А просто, когда разверстая пасть оказалась от меня близко настолько, что я вместо воздуха вдохнул не смесь лесных хвойных ароматов, а ее смрадное дыхание, я выставил вперед согнутую в локте левую руку и всем телом подался вперед, вгоняя ее как можно глубже между зубастых челюстей монстра.
        Мой встречный толчок компенсировал инерцию его тела. Пасть захлопнулась, до кости прокусив мясо на моей руке - и при этом завязнув в ней коренными зубами. Придись такой укус на клыки, чудовище просто перекусило бы мне руку, словно куриное крылышко. А так у меня появилось мгновение для того, чтобы перехватить нож Папы Джумбо обратным хватом, со всей силы вогнать его под ключицу огромной твари и, провернув оружие в ране, вырвать обратно. Так и отпечаталась в моем мозгу картинка - моя рука на фоне старинного фонаря, сжимающая кинжал, по гарду измазанный в дымящейся крови.
        Оборотень хрипло взревел, разрывая пасть в крике, рвущемся из недр его тела, - и заодно освобождая из зубастого капкана мою искалеченную руку. Правда, толку от этого было мало - рука повисла плетью. Но это было уже неважно.
        Чудовище стояло передо мной на задних ногах, содрогаясь всем телом, а из дыр в его шкуре лилась черная кровь. Особенно сильно хлестало у него из-под ключицы - это я отработанным уколом под названием «запятая» порвал то ли артерию, то ли подключичную вену, то ли и то и другое сразу. Что ж, у нас с ним оставалось по одному удару. Я ясно видел, куда нужно бить, - вот она, открытая зона под его левой гипертрофированной грудной мышцей, непроизвольно сокращающейся от боли, пронизывающей волчью тушу. И так же ясно я видел, как медленно, но неотвратимо заносится наискось его правая лапа с пятью черными кинжалами, которые гарантированно снесут мне голову по-любому, ударю я ножом или по какой-то причине раздумаю.
        Я не знаю, почему я не ударил. Как и не знаю, почему не ударил он. Что остановило нас в то мгновение, когда наши конечности, отведенные для последних в нашей жизни движений, замерли в воздухе? Но факт - вещь упрямая. Длинная, слишком длинная секунда, равная двум ударам наших разгоряченных битвой сердец, миновала.
        А в следующее мгновение воздух разорвал пронзительный женский крик:
        - Стойте! Остановитесь!!!
        Наверно, я слишком сильно сжимал пальцами скользкую от крови рукоять серебряного кинжала. Как-то вдруг и сразу накатила слабость, кулак безвольно разжался, и мое оружие упало на вытоптанную нами траву, обильно удобренную кровью. Вряд ли девчачий голос мог так на меня подействовать - наверно, я просто потерял слишком много крови и нервной энергии. Мне просто было уже все равно, ударит Мангуст или передумает, - по-любому жизнь продолжала достаточно интенсивно вытекать из меня, и какая разница, умрешь ты прямо сейчас или еще немножко подергаешься?
        От крыльца дома к нам бежала девчонка лет двадцати - двадцати пяти. Роскошные светлые волосы стелились за ней словно белый плащ, и среди понатыканных вокруг мощных парковых фонарей, весьма эффективно разгоняющих сумерки, эта картина смотрелась очень романтично.
        Но нам с Мангустом было уже не до романтики.
        Его лапа давно опустилась - но не на мою шею, а на свою. Которая быстро теряла в толщине, так как мой соперник достаточно интенсивно сдувался в исходник. Его шерсть во многих местах провисла мешком, а кое-где и вовсе расползлась, на глазах превращаясь в сухую серую пыль. Волчья морда стремительно втягивалась в череп, колени вывернулись в обратную сторону. Однако обратная трансформация происходила недостаточно быстро, и Мангуст безуспешно елозил черным когтем по шее, пытаясь прижать им к ключице надорванную артерию.
        Мне это было проще сделать, тем более что навыки военно-полевой медицины я еще не успел позабыть. Потому я протянул руку, всунул в рану два пальца и удачно пережал скользкую трубку внутри нее, которая, к счастью для Мангуста, была лишь надрезана, а не рассечена пополам.
        «И на фига мне это надо?» - удивился я сам себе. Но еще больше я удивился, когда почувствовал, как сильные и ловкие ручки одним движением оторвали кусок подкладки моей пятнистой куртки и за считаные мгновения перетянули мне бедро выше раны. Перевязав мою ногу, блондинка разогнулась и, обдав меня презрительным взглядом синих глазищ, скомандовала:
        - А теперь помоги мне довести его до дома.
        - Я сам, - прорычал еще не до конца «пришедший в себя» Мангуст. Его когти уже вывалились из пальцев и валялись на траве. Правда, я успел заметить, что ногтей на его руках пока нет, вместо пальцев - эдакие суставчатые окровавленные сосиски. Бррр!
        Интересно, что они чувствуют, когда превращаются в зверей и обратно? Больно, наверно, - жуть! Вон Мангуст, хоть и старается скрыть мимику, но кривит и корежит его не по-детски. Скрывай не скрывай гримасы, но видно, что дело не только в дырках от моего клинка. Тем более что свежие колото-резаные раны особо-то и не болят.
        Тем не менее, несмотря на боль, Мангуст довольно грубо оттолкнул мою руку и сам перехватил кровоточащую артерию. Сам так сам, и хрен с тобой.
        Странное дело, но вид красивой девчонки вернул мне желание жить. И в самом деле, не самый лучший вариант - сдохнуть от кровопотери посреди буржуйского газона. К тому же не факт, что после этого меня не замаринуют на шашлык местные жители. Судя по тому, как увлеченно грыз меня в последнее время мой недавний визави, им это раз плюнуть. Пока что бес с ней, с ногой, вроде рана не глубокая. А вот на левую руку даже смотреть не хочется - весь рукав в кровище и на мысленные приказы сжать кулак никакой реакции. Не иначе сухожилия порваны и без серьезной операции здесь не обойтись.
        Тем временем Мангуст, освободившись от моей опеки, сделал шаг в сторону дома. После чего его конкретно занесло влево, и он точно свалился бы на землю, если б его не поддержала блондинка. Второй взгляд, полный осуждения, уничижения и других негативных женских эмоций, которым меня окатила девчонка, в расшифровке не нуждался. «Хоть ты и гад распоследний, но помоги - одна я его не дотащу».
        «Мне б кто помог», - подумал я. Однако она была права. Мангусту было хреновее, чем мне, - видно, что «плывет», того и гляди сознание потеряет. Потому я кое-как пристроился слева, здоровой рукой закинул его руку себе на шею, и такой вот комбинацией из трех фигур мы потащились к дому.
        Благо что дом тот был недалеко - иначе девчонке пришлось бы одной волочить нас обоих. Хотя насчет «обоих» ясильно сомневался - на фига ей несостоявшийся убийца… кого? Кем ей, кстати, Мангуст приходится? Муж? Любовник? Брат?
        «Вот это да», - усмехнулся я про себя, подивившись силе основного инстинкта. По фигу, что сам того и гляди копыта откинешь. Но если по ту сторону полутрупа идет симпатичная девчонка, то мысли в голове роятся совсем не на тему, доживешь ты до рассвета или нет, а о том, кем ей этот полутруп приходится.
        Словом, на ее энтузиазме и моем основном инстинкте, пробудившем скрытые резервы организма, дотащили мы Мангуста до дверей особняка, а после - и до холла первого этажа.
        Окинув взглядом тот холл, я мысленно подивился - живут же люди! Или нелюди, как выясняется. Отделка, само собой, на высоте, паркет штучный на полу, лестница деревянная резная на второй этаж, коридоры, ведущие в соседние помещения, картины в дорогущих рамах на стенах тех коридоров, дорогое холодное и огнестрельное оружие, висящее на них же под обработанными искусным таксидермистом головами оленей и кабанов, камин огромный с золотыми часами на нем, роскошные кресла и диваны вокруг камина, выполненные в старинном стиле - а может, старинные и есть, столики из красного дерева с красивыми вазами и живыми цветами в них…
        Короче, музей в миниатюре. Красиво, конечно, но как во всем этом жить - представить трудно. Хотя, если всю жизнь, как муравей в норке, прожил в малогабаритной квартире, к такому простору сразу не привыкнешь. Правда, никто, в общем-то, привыкать и не предлагает. Помог уложить раненого Мангуста на диван - и свободен.
        Надо сказать, что «свободен» мне никто не сказал, это я сам себе нафантазировал. Просто девчонка сразу склонилась над Мангустом, наконец все-таки потерявшим сознание, и зашептала что-то, водя пальцами по его ранам. А я как стоял - так и упал в ближайшее кресло. Не от наглости, а по причине полного отсутствия сил, того и гляди, сам отрублюсь. Мелькнула дурацкая мысль, что нож Папы Джумбо остался лежать на газоне… Да и хрен с ними, и с ножом, и с газоном…
        Окружающая обстановка постепенно расплывалась у меня перед глазами, словно я смотрел на нее сквозь давно не чищенный аквариум. Понятно, отъезжаю. И глюки сопутствующие появляются. Вот девчонка, оторвавшись от поглаживания дырок в Мангусте, бросает на меня взгляд, потом протягивает руку, берет вазу со стола, выплескивает на пол воду из нее вместе с цветами и, прислонив фигурный прозрачный сосуд к шее раненого, сцеживает в него сочащуюся кровь. И при этом ее лицо становится очень похожим на морду Мангуста перед трансформацией. То есть вытягивается вперед. Что, кстати, ее совсем не портит. Узнаваемая такая волчья мордочка. Где же я ее видел?..
        В следующее мгновение мне в руку ткнулась хрустальная ваза, на треть заполненная черной кровью.
        - Пей!
        Я не сразу понял, что это относилось ко мне, - реальность уже туго достигала моего меркнущего сознания.
        - Ты же за этим пришел!
        Рефлекторно я сомкнул пальцы на фигурной ножке сосуда.
        - Пей, а то сдохнешь прямо здесь! Регенерация не пойдет, руку отрезать придется, а у меня здесь не реанимация…
        Что именно «не пойдет» ичто кому придется отрезать, я уже не соображал. Да и вряд ли я самостоятельно поднес край вазы к губам - самому мне такой подвиг в моем теперешнем состоянии было не осилить. Наверно, это полудевушка-полуволчица из моего бреда запрокинула мне голову и влила в глотку густую солоноватую жидкость со специфическим запахом, который ни с чем не спутаешь…
        Мне показалось, что я глотнул спирта. Или нет - расплавленного олова. Очень вкусного олова, мгновенно заполнившего мой желудок, артерии, вены, самые мельчайшие сосуды, проникнувшего в кости, в ногти, в волосы, в мозг…
        Словно со стороны я видел, как колотится на кресле мое тело, будто мне в затылок воткнули силовой кабель. И как девчонка, поставив на пол пустую вазу с черно-вишневыми потеками на стенках, подходит к стене, снимает с нее шкуросъемный нож с крюком на обухе, возвращается ко мне и ловким движением вспарывает вдоль от плеча до кисти левый рукав моей куртки… вместе с кожей. Словно невидимую «молнию» ножом расстегнула. Материя и плоть распались одновременно, открыв сильно пожеванное подрагивающее мясо с обрывками сухожилий.
        Я хотел заорать, но проглоченная жидкость не давала мне вдохнуть, перекрыв легкие. Я хрипел, пытался извиваться - но невидимый электрик уже выдернул кабель из моей головы, и сейчас когда-то принадлежавшее мне израненное тело безвольно валялось в старинном кресле, словно грязная половая тряпка, брошенная на дорогую мебель нерадивой уборщицей.
        А тем временем девчонка, ловко орудуя пальчиками в ране, просто соединяла между собой белые сухожилия и красные мышечные волокна - и те срастались прямо на глазах, шевелясь при этом, словно живые фрагменты чужеродного тела, не имеющего ничего общего с человеческим.
        Эту картину я наблюдал в знакомом состоянии, словно вися в воздухе под шикарной бронзовой люстрой. Даже мысль пришла - не задеть бы многочисленные хрустальные висюльки, которыми был в изобилии украшен потемневший от времени осветительный прибор. Но отвлекаться на люстру не хотелось. Гораздо интереснее было смотреть, как девушка, закончив возиться с моей рукой, вдруг быстро скинула с себя одежду. Но наслаждаться обворожительной наготой молодого тела моему призраку, болтающемуся под потолком, было суждено недолго.
        На этот раз трансформация произошла буквально за несколько секунд. То ли, превращаясь в чудовище, Мангуст специально тормозил процесс, стремясь произвести на меня максимальное впечатление, то ли просто полученные от меня травмы сказались, но секундная стрелка на каминных часах вряд ли успела обежать полный круг до того, как на месте девушки появилась грациозная белая волчица.
        Я еще во время боя с Мангустом обратил внимание на странное и пугающее сочетание в действиях оборотня динамики человеческих движений и стремительной звериной пластики. Вот и сейчас девушка-волчица одним движением поднялась на задние лапы и стремительно переместилась к лежащему на диване телу Мангуста. Наверно, только вот так - грациозно, быстро, странно и страшно - мог двигаться человек, умеющий превращать свое тело в волчье.
        Не иначе благодаря виденным мной ранее поглаживаниям и заговорам девчонки раны моего недавнего врага перестали кровоточить, но еще оставались разверстыми дырами в плече, груди и шее. Которые девушка-оборотень, склонившись, принялась осторожно зализывать по-волчьи длинным розовым языком.
        А мне стало завидно. Я тоже хотел, чтобы мои раны обрабатывала таким вот зверячьим способом белая волчица из моего вчерашнего сна. И еще я хотел бегать с ней рядом ночью, выть на полную луну и гонять в лесу дичь, о наличии которой предупреждали дорожные знаки на подъезде к коттеджному поселку. И вправду - на кой нужны заповедники на территории Москвы и области, если нормальный оборотень не имеет права в них поохотиться?
        Раны Мангуста затягивались на глазах, и одновременно на его пергаментных губах проступил легкий румянец. И тогда волчица резким движением пасти коснулась своей лапы, после чего положила ее на подлокотник дивана у головы раненого.
        Вот это уже не шло ни в какие ворота. Из надорванной вены девушки-оборотня на лицо Мангуста капала кровь. А она двумя длинными когтями другой лапы осторожно раздвигала ему губы - чтоб, значит, в него влезло побольше.
        От этой картины мне стало совсем худо. Не бывает, чтобы вот так, одновременно с человечьей и животной нежностью ухаживали за раненым, который абсолютно девушке безразличен. Хотя чему удивляться, если они в одном доме живут и оба оборотни?
        Но еще хуже стало мне, когда она, закончив поить Мангуста своей кровью, подошла к моему телу и встала над ним, недобро смотря на него не свойственными животному синими глазищами. С кончика ее языка, чуть высунутого меж передних зубов, сорвалось несколько капель прозрачной слюны и упало на мою распоротую руку. Мне показалось, что сейчас она вонзит эти белые зубы в мою беспомощную плоть.
        Лучше бы вонзила… По крайней мере тогда мне так хотелось. Потому как, согласитесь, обидно, когда понравившаяся тебе девушка вдруг одним движением руки, то есть лапы, растирает по тебе свою слюну. Словно плевок размазала.
        Тем не менее надо отдать должное - ее слюна была целебной. Просто фантастически целебной! Оказалось достаточно одного синхронного движения обеих лап - и невидимая «молния» на моей распоротой руке сошлась, соединив два куска распавшейся плоти и выдавив наружу уродливый розовый шрам. А потом она плюнула на мою раненую ногу…
        Все это я наблюдал словно в видоискатель стремительно наезжающей камеры… Где-то я читал, что человек, умирая, видит свое тело как бы со стороны, даже кино какое-то было голливудское на эту тему, с полетами под потолком и прохождением сквозь стены. По собственному опыту я знал, что то же самое иногда случается в настоящем, реальном бою, когда твоё «я» покидает тело, бьющееся с врагом на рефлексах и на пределе человеческих сил. Такое уже было со мной не далее как вчера. И длилось мгновение-два, не более. Не то, что сейчас… Но, видимо, если тебе повезло и ты не сдох от кровопотери, то тренированной душе-путешественнице ничто не мешает вернуться обратно…
        Я открыл глаза - и, ничего не видя перед собой, кроме кровавой пелены перед глазами, застонал от жуткой боли во всем теле. Особенно - в изуродованных конечностях.
        Еще немного - и я бы, возможно, снова потерял сознание, отправившись на обжитое место под люстрой.
        Но отключиться мне не дали.
        Щеку ожгла пощечина. Потом удар пришелся по другой щеке. Ну, прям библейская ситуация. Но я далеко не святой и не люблю, когда меня хлещут по морде. И эта нелюбовь к неуважению меня любимого пересилила настойчивое желание организма еще немного полетать под потолком. Я дернулся вперед, прорываясь сквозь черно-багровую пелену, висящую перед глазами… но новая волна боли, заполнившей все тело, скрючила меня на кресле.
        - Не так быстро, хомо.
        Холодный, равнодушный голос, прозвучавший над моей головой, помог мне вернуться в реальность. Будто холодным душем сверху окатило.
        «Это она! А я тут корячусь, как дух, схвативший под дых от дембеля!»
        Да, вот именно такие мысли порой помогают нашему брату пересилить даже самую запредельную боль. Опять-таки, основной инстинкт, переть против которого все равно что воевать деревянным ножом Папы Джумбо с танком Т-90. Бесполезно, одним словом.
        Ну что ж, если «не так быстро», стало быть, будем приходить в себя медленно и печально.
        Злость, кстати, тоже хороший фактор для того, чтобы быстро прийти в себя. Я расслабился в кресле и мысленно отключил боль, представив ее некой полужидкой субстанцией, вытекающей из меня по венам через стопы и впитывающейся в ковер на полу. Если хорошо все это представить, помогает реально. Можно, конечно, еще хорошо, до крови куснуть себя за нижнюю губу, замещая глобальную боль более свежей. Плюс вкус крови помогает прийти в себя.
        В общем, совместил я оба метода. Помогло.
        Когда я вновь открыл глаза, красная пелена перед глазами пропала и боль во всем теле стала тупой и тяжеловесной, будто мне в артерии закачали несколько литров расплавленного свинца. Тяжко, погано, но в общем-то терпимо.
        Она стояла рядом и смотрела на меня… с интересом. Да-да, именно так, как смотрит девушка на мужчину, который вызвал в ней вполне определенные желания. Высокая грудь вздымается в такт дыханию, в глазах плещется тот самый основной инстинкт, пальчики нервно теребят золотую цепочку кулона, удобно устроившегося в восхитительной ложбинке на груди…
        Естественно, я приободрился. Когда такая девчонка смотрит на тебя таким взглядом, о каких недомоганиях может идти речь? Но голос разума, невзирая на стремительное повышение гормонального фона, настойчиво скребся где-то внутри моей головы о черепную коробку. Неужели мне все это привиделось в бреду? Волчица, полеты под потолком, кровь из вазы? Да и потом, если объективно, не настолько уж я Ален Делон со своей покоцанной рожей, чтобы вот так возбуждаться при взгляде на мою персону, развалившуюся в кресле. Даже если ей нравятся побитые фейсы с надкусанными губами…
        И вдруг я понял. Отчетливо, словно глаза мне открыли.
        Нет, все это мне не привиделось. Вон лежит на диване вполне живой с виду, но пока еще пребывающий в отключке Мангуст с порозовевшими щеками и губами, покрытыми неровной темно-красной коркой. Вон на пушистом ковре клочья белой волчьей шкуры - следы только что произошедшей трансформации. И на переднем плане этой весьма реалистичной картины - красавица-блондинка в наспех надетом платье, только что не облизывающаяся при виде теплой струйки, сочащейся из моей закушенной нижней губы.
        - Хочешь меня поцеловать, детка? - криво усмехнулся я, собрав в ухмылку шрамы на левой щеке. Знаю, зрелище не из приятных, но мне было уже как-то наплевать.
        Она вздрогнула и, справившись с собой, отвела взгляд.
        - Обойдусь, - глухо ответила бывшая белая волчица. - Но за предложение спасибо. И не называй меня больше деткой. Не надо.
        Мне стало немного стыдно. Ей же кровь нужна, она ж Мангусту свою отдала, причем немало, судя по бледным щекам. Плюс, наверно, трансформация море энергии забирает. И меня пусть не зализывала, но так или иначе собрала конечность по кусочкам.
        Я скосил глаза на свою руку.
        Так и есть, на месте разодранной в лоскуты плоти - жуткий с виду свежий розовый шрам. Серьезная добавка к моей коллекции заросших дырок в шкуре.
        Она повернулась, намереваясь уйти.
        - Подожди, - попросил я. - Извини, по дури вырвалось.
        - Тебе пора, - сухо бросила она через плечо. - Я позвоню на КПП, охрана пропустит.
        Я невольно залюбовался ее фигурой - вид со спины с плащом волос ниже линии поясницы вызывал ассоциации с образом скандинавских валькирий, дев-воительниц. Что-то когда-то я даже читал на эту тему, заинтересовавшись рассказом тренера… Кому скажи - не поверят, профессиональный убийца-эрудит, любящий на досуге не только опрокинуть сто пятьдесят и набить кому-нибудь лицо, но и полистать книжки по литературоведению и военному искусству. Прям по Высоцкому: «Могу одновременно грызть стаканы и Шиллера читать без словаря»…
        Хотя ладно, эрудит, тебе уже намекнули, что твое общество напрягает. И вправду - получил что хотел, так выметайся, а то расселся, как у себя дома.
        - Хорошо, - сказал я, с трудом выбираясь из мягких объятий кресла. - Только скажи…
        - Знаешь, хомо, - перебила она меня. - Во всех дешевых романах герой в подобной ситуации задает один и тот же вопрос. Так вот, во-первых, уясни себе заранее - ты не герой моего романа, и потому не надо лапать меня взглядом, словно я твой очередной объект для случки.
        Она наконец соизволила повернуться ко мне - и я понял, действительно, будь я хоть реально Ален Делон и Ротшильд в одном флаконе, единственный знак внимания, который я могу получить от этой девушки, - это тот самый шкуросъемный нож между ребер, что валялся сейчас окровавленным на ковре рядом с клочьями ее белой шкуры.
        - И во-вторых, - продолжила она. - Отвечаю на твой вопрос насчет того, почему я не дала тебе умереть. Ты дважды победил моего брата в честном бою и сегодня подарил ему жизнь. Я вернула Долг Крови за него, и теперь моя семья с тобой в расчете. И сделано это только для того, чтобы, если ты еще раз появишься здесь, тебя можно было убить, не преступая законов Волка.
        Я не совсем понял, что за закон она имела в виду. Но можно было догадаться. Что-то вроде того, что нельзя вот так сразу мочить урода, который залез к тебе домой и по каким-то причинам во время махаловки не пришил твоего родственника. Хотя еще вопрос, кто кого не пришил в нашем с Мангустом случае. Но разубеждать девчонку я не стал. К тому же тот факт, что Мангуст приходится ей братом, а не мужем или любовником, меня немного обрадовал.
        Хотя я отчетливо осознавал - мне здесь ловить действительно нечего. Нищий бродяга и девчонка-оборотень из поселка миллионеров, как ни крути, действительно сюжет из сказки. А чудес, как известно, не бывает. К тому же слишком явное и честное желание отправить меня к праотцам читается в ее глазах. И понять ее можно - я б на ее месте наплевал на все законы и с удовольствием дорезал того, кто ослепил моего брата. Если бы, конечно, у меня был брат.
        - Хорошо, - повторил я. - Спасибо за помощь и доступные разъяснения. Только последняя просьба будет - если еще когда-нибудь встретимся, не называй меня больше хомо. Не в Ватикане поди живем, чтоб по латыни беседовать. Человек я, и имя у меня есть. Андреем зовут. Удачи тебе и брату.
        Осилив такую мощную фразу, я повернулся и пошел к двери, очень стараясь сохранять равновесие и не грохнуться на пол по пути.
        Мне это удалось, хотя и с трудом - до двери, будь неладна гигантомания архитектора, было метров тридцать. Но я вроде как преодолел их с достоинством, разве что разок немного споткнулся, когда окружающая действительность немного расплылась и попыталась накрениться влево, словно палуба корабля в несильный шторм. Однако усилием воли я вернул картинку на место и, взявшись за ручку двери, вдруг расслышал тихий шепот позади себя. И удивился в который уже раз за сегодня.
        Я никогда не отличался феноменальным слухом, но сейчас мог бы поклясться, что разобрал еле слышные слова, сорвавшиеся с губ девушки, имя которой я так и не догадался спросить:
        - Не понимаю… В голове не укладывается, как человек, пусть даже дважды укушенный, смог победить ликана…
        Меня и вправду выпустили с территории без проблем. Охрана только смерила удивленными взглядами прихрамывающего типа, собравшегося на ночь глядя пешком идти через лес. Оно и понятно. Наверно, жители и их гости редко покидали коттеджный городок на своих двоих - или уезжали в шикарных автомобилях, или в мусоровозах, в качестве объедков.
        Теперь надо было решать, что делать дальше. Времени до полуночи оставалось четыре часа. Ну, минут за двадцать доковыляю до машины. Ну, с учетом моих залеченных, но все еще изрядно ноющих травм, за полчаса дорулю до точки В - похоже, все уважающие себя сильные мира сего, любящие попить человечьей кровушки, предпочитают жить в данном секторе или недалеко от него. Остается максимум три часа на то, чтобы разыскать Большого Грогги и вцепиться ему в глотку. Потому как сильно я сомневаюсь, что он по доброй воле даст хлебнуть своей юшки или же у него отыщется красавица-сестра, которая напоит ею сильно покоцанного пришлого бродягу.
        Правда, была еще одна шероховатость в моем замечательном стратегическом плане. Я прекрасно осознавал, что боец сейчас из меня никакой. Нога болела не по детски, особенно если навалиться на нее всем весом - судя по ощущениям, того и гляди откроются раны, заклеенные девчачьими слюнями.
        Левая рука тоже эпизодически напоминала - мол, хорош геройствовать, хозяин, отлежаться бы тебе с недельку, витаминчиков попить, подносимых симпатичной медсестрой в прозрачном стаканчике, глюкозой да кровезамещающими препаратами подколоться. Ведь это совсем не дело для бойца, когда рука сгибается процентов на двадцать, после чего от боли перед глазами начинают плясать черные кляксы. Оно и понятно - после такой травмы конечности, даже столь чудесным образом залеченной, требуется покой, а не испытания на функциональность.
        «Ничего, до места доберусь - примотаю ее к туловищу ремнем», - решил я. И хмыкнул. Остается еще поврежденную ногу к здоровой примотать и эдаким современным вариантом капитана Сильвера пропрыгать на прием к Грогги - глядишь, при виде такого чучела вампир «подвиснет» ине будет особо брыкаться, пока я буду грызть его артерии.
        Развлекая себя такими мыслями, я потихоньку шел по обочине шоссе, слегка балдея от избытка кислорода - лесная чаща справа и слева от дороги генерировала его в изобилии. И удивлялся про себя. Не замечал я как-то раньше у себя особых способностей к ночному зрению. А тут иду себе, на пейзаж любуюсь, ёлки да сосны рассматриваю. Словно не ноябрьские сумерки на дворе, а полуденная сиеста.
        Ну, с сиестой я, пожалуй, загнул. Вечер есть вечер. Но, несмотря на это, видно всё было действительно замечательно. Взгляд свободно проникал сквозь переплетения ветвей чащи, и при желании можно было грибы собирать - если б, конечно, грибной сезон не закончился. К тому же все указывало на то, что в будущем грибы меня вряд ли будут интересовать. Хотя, когда был человеком, сильно уважал их под водочку да с картошкой…
        Кстати, пора было уже в ту чащу сворачивать. Вон справа виднеются следы от колес «шестерки», ведущие в лес, - моя явная недоработка в плане маскировки по причине отсутствия лишнего времени.
        Я свернул в лес, дошел до машины, сунул руку в карман за ключами - и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. После чего медленно вынул ее обратно, так и не зацепив пальцами стального колечка, на который те ключи были нанизаны. Потом взялся правой рукой за рукав левой и, положив больную конечность на крышу машины, разместил рядом здоровую.
        Их было четверо.
        Откуда я это знал? Без понятия. Ну, наверно, опыт, который не пропивается, - тренированное расфокусированное зрение схватило надломанную веточку куста с той стороны, где я не проходил и которую не могла зацепить машина, въезжающая в лес. Но данный факт мог свидетельствовать лишь о том, что вокруг машины ошивался один человек. А откуда такая уверенность насчет остальных?
        Я повел носом из стороны в сторону, анализируя новые для себя ощущения.
        Ну конечно, запах! Похоже, после того, как я хлебнул Мангустовой крови, у меня обострился не только слух, но и зрение с нюхом. Мой нос отчетливо уловил оставшиеся в воздухе еле различимые шлейфы знакомых ароматов ружейного масла и дорогого сапожного крема, которым продвинутая спецура полирует свои берцы.
        Правда, в данной комбинации отсутствовал основной запах крепкого человеческого пота. Что меня немного удивило - вроде девчонка обещала выпустить меня с территории без проблем. И, судя по тому, как пах Мангуст и во время боя, и после трансформации, в случае, если оборотни передумали и решили все-таки меня замочить, шлейф их запахов должен был непременно содержать в себе ароматы собачьего вольера. Получается, сейчас вокруг машины, невидимые глазу, держали меня на прицеле не люди. И не оборотни. Значит…
        - Только полегче, кровососы, - громко сказал я. - Раненый я, дергаться не буду. Оружие под курткой.
        Они поступили грамотно - из лесу вышли двое, держа меня на прицеле. Остальные занимались тем же - держали на мушке мою голову, но пока скрытно, страхуя показавшуюся пару на случай, если я окажусь коварным и излишне активным обманщиком.
        В руках у пятнистых бойцов были «Валы» - бесшумные спецназовские автоматы, кои я так любил во времена недалекие и памятные наравне со сто седьмым АК. Однако в случае, если требовалось выполнить задачу тихо, как говорится, «без шума и пыли», лучше «Вала» может быть только снайперский «Винторез», и то лишь если цель нужно взять с расстояния, а не при непосредственном контакте.
        На бойцах была надета осенняя камуфла и шерстяные маски-«балаклавы», оставляющие открытыми только глаза и в мирной обстановке превращающиеся как в осенние шапочки, так и в шейные шарфы. Сейчас маски использовались по основному назначению, закрывая лица автоматчиков.
        Пока один держал меня на прицеле, второй зашел сзади и весьма профессионально снял с меня все оружие и снаряжение. Кстати, кинжал из зидероксилона он извлек особенно осторожно, словно ненароком опасаясь порезаться о деревяшку. Я покривился немного, пока он охлопывал мои многострадальные конечности, но не возникал, понимая, что степень возбухания объекта задержания прямо пропорциональна степени жесткости силового воздействия на него.
        Краем глаза я отметил, что боец весьма аккуратно разместил снятое снаряжение в моем раскрытом чемоданчике, изъятом из машины. После, прикинув, чего недостает в пазах, охлопал меня более тщательно и из-за подкладки куртки в области воротника изъял разряженный НРС-2. Я мысленно похвалил парня за профессионализм. Только в следующее мгновение уже был готов забить его ногами - боец неожиданно быстро и ловко протянул обе руки вперед и синхронно нажал пальцами на мои локтевые нервы. Я дернулся от боли и неожиданности, но мои руки уже были заведены за спину и скованы наручниками.
        - Извините, - глухо прозвучало из-под маски, - но это для вашей же пользы.
        Ишь ты, поганец, «извините»! Да я… да мне…
        Но все эти рефлексии я проорал мысленно, мощно прогоняя воздух через легкие, что, как известно, способствует насыщению мозга кислородом и самоуспокоению - конечно, для тех, у кого имеется в наличии мозг, а не межушный ганглий. Только те, у кого с мозгами проблемы, при таком джентльменском обращении проводящих задержание спецназовцев озвучивают претензии. Не учитывая, что после озвучки претензий при силовом задержании обычно следует удар прикладом в почку, что не способствует здоровью и долголетию. На то оно и силовое, что не слушать объект люди посланы и не отвлекаться на его вопли, а задерживать. И делать это полагается в кратчайшие сроки, пока на крики задерживаемого не подоспела возможная подмога. Такая вот проза жизни.
        Поскольку валяться измочаленным полутрупом у колес «шестерки» вмои планы не входило, я лишь продышался, поумерил гнев и, повинуясь легкому толчку в шею, проследовал в указанном направлении. Краем глаза отметив, как позади меня из-за деревьев появились еще два силуэта с оружием на изготовку. Что ж, ребята действительно неплохо знают свое дело.
        - Не оборачиваться, - буркнул из-под маски профессионал по розыску холодного оружия.
        «А то и так не ясно, - проворчал я мысленно. - Да и больно ты мне нужен, тебя рассматривать, насмотрелся в свое время на таких, как ты, по самые «не хочу».
        Мы вышли из чащи и прошли вдоль шоссе метров пятьдесят, пока на жухлой траве не обозначился широкий след протектора. Ага, и машину мы с ними маскируем одинаково. Что-то мне все это напоминает до боли знакомое. Готов поспорить, что сейчас у меня за спиной двое. Один остался возле «шестерки» - то ли отгонять будет, то ли маскировать, то ли жечь, если совсем безбашенный. Второй только что нырнул в лес за своим внедорожником. Третий мне в позвоночник «Валом» целит, четвертый в сторону КПП смотрит, поводя стволом, сектора перекрывает. Хммм… Спинным мозгом чую, что ребята в этом лесу чувствуют себя очень неуютно.
        Как там у классика? «Если б был я не калека и слезал с кровати вниз, я б тому, который слева, просто глотку перегрыз». В моем случае - тому, кто сзади. До глотки, ясное дело, я бы не дотянулся. Но даже со скованными руками разворот с одновременным ударом внешним ребром правой ноги по стволу и сразу последующий левой по ситуации - или лоу-кик в колено, или пыром ботинка в висок. Или нежнее - за ухо, в сосцевидный отросток, что в отличие от виска не смертельно - в больнице откачают. А после - мухой в лес, пока тот, что спиной ко мне стоит, не очухался.
        Только сейчас мне не до кульбитов. Крутанешься - и того гляди сам носом в землю зароешься, вот на удивление вежливой спецуре смеху-то будет!
        Кстати, фактор интересный. «Принимать» вооруженный объект положено гораздо жестче. Надо будет поинтересоваться у кого-нибудь, с чего это клыкастый спецназ со мной такой вежливый и обходительный. Особенно после того, как я минимум одного их собрата на Васькиной квартире в «двухсотые» оформил… Ладно, похоже, ждать по-любому недолго осталось, через три часа мне все равно крышка. Если, конечно, не повезет смыться от этих кровососов и отыскать Грогги. Хотя…
        Новая мысль пришла мне в голову.
        Если моё предположение верно и под масками-«балаклавами» скрываются вампиры, то и везти они меня должны как минимум на свою базу. Потому как если б хотели грохнуть - уже бы грохнули. Не факт, конечно, что на той базе окажется Грогги, но зачем-то же я нужен клыкастым, причем живым! Стало быть, если нужен, то они не заинтересованы в моей смерти через пару часов после доставки. А значит, не дергаемся, ведем себя хорошо и ждем, чем кончится спецоперация по транспортировке драгоценного груза в точку В. Которая теоретически вполне может оказаться тем самым местом, куда мне до зарезу нужно добраться.
        Тем временем, тихо порыкивая движком, из чащи выполз мордатый черный «Лендровер» стакими номерами, что я невольно присвистнул. Да уж, этим ребятам в камуфле можно не только «Валы» воткрытую носить, им и за тюнинг в виде отрубленной вражьей головы на капоте ничего не будет.
        Двое конвоиров в лучших традициях плохих боевиков загрузили меня на заднее сиденье и уселись справа-слева от меня. Открылась передняя дверь, и на место рядом с водителем плюхнулся слегка запыхавшийся четвертый член группы, из чего я сделал вывод, что больше никогда не увижу Васькину «шестерку». Тяжелый автомобиль плавно тронулся, набрал скорость - а я закрыл глаза и расслабился.
        Кстати, спасибо камуфлированным, что, следуя вышеупомянутым традициям, конспирации ради не стали натягивать мне на голову «балаклаву» задом наперед - чтоб опасный подопечный дорогу не запомнил. Если потребуется, любой тип моей квалификации или близкой к ней легко воспроизведет путь, по которому когда-то проехал с завязанными глазами, по выбоинам, кочкам и поворотам, фиксируемым мозгом чисто автоматически. Это название улицы могу не запомнить, а уж дорогу, по которой однажды проехал, найду хоть с завязанными глазами, хоть на автопилоте после празднования второго августа[3 - Второе августа - День воздушно-десантных войск.]. Так что натягивание несвежей тряпки на морду подопечного в моем случае действие необязательное, хотя и положенное по инструкции. И то, что старший группы то действие проигнорировал, свидетельствует не столько о широте его души, сколько о понимании того, что за типа он везет. Значит, получил соответствующие инструкции. Так-так, все интереснее и интереснее становится, кому это моя персона так сильно понадобилась?..
        Но дальше ломать голову было лениво, и я, наплевав на анализ кочек и выбоин, на которых машину мягко подбрасывало, незаметно для себя задремал. Видать, сказалось напряжение сегодняшнего дня. И, как это часто бывает во сне, показалось мне, что не успел я закрыть глаза, как тип в маске тут же похлопал меня по плечу и пробубнил:
        - Просыпайся, коллега, выходим.
        Я зевнул, потянулся, встряхнул головой, со сна экстренно приводя в порядок бортовой компьютер, порадовался, что, пока я спал, пятнистые сняли с меня стальные браслеты, и послушно вылез из машины. Вылез - и подивился в который раз уже за сегодняшний день. Живут же люди!
        Конечно, трехэтажный особнячок оборотней производил впечатление, как и сходные по конфигурации дома их соседей по поселку. Но это был далеко не предел мечтаний российского олигарха.
        Здесь, на обширной территории, окруженной лесом и огороженной высоченным глухим забором, расположился настоящий замок, сложенный то ли из дикого камня, то ли облицованный заказными плитами «под старину». Башенки с зубцами, стены с контрфорсами, узкие бойницы, ворота в старинном стиле, обитые стальными полосами, ров, подъемный мост, в общем, все атрибуты небольшой старинной крепости.
        Впечатление несколько портили некоторые современные штрихи, которые я просто не мог не заметить. А именно не особо и маскируемые стволы крупнокалиберных пулеметов и иного менее серьезного стрелкового оружия, наблюдаемые на стенах и башенках. А самую высокую башню, так называемый донжон, возвышавшийся над стенами метров на пять, венчал самый натуральный бронеколпак, правда, выполненный в виде средневековой остроконечной крыши. Из-под которой тоже выглядывало что-то крупнокалиберное, но отсюда было не разглядеть, что именно.
        - Неслабо, - сказал я. - И это в черте Москвы, как я понимаю?
        - Все вопросы там задашь, - кивнул «балаклавой» на замок один из пятнистых.
        Теперь со мной остались только двое конвоиров, остальные на своем «ровере» укатили к группе строений, расположенных немного в стороне. Небось, хозчасть с гаражами и прочими службами - любое фортификационное сооружение такого плана требует соответствующего штата обслуги, которую вовсе не обязательно размещать на территории замка… Не, в самом деле - натуральный средневековый замок! Обалдеть можно.
        Хотя чему удивляться? Может, немногим меньшие частные комплексы, доступные для обозрения москвичей и гостей столицы, возвышались справа от шоссе, с которого я свернул, когда ехал к городку оборотней. Так что же странного в том, что где-то неподалеку в густом лесу, которых вокруг Москвы просто зеленое море, на огороженном участке в паре гектаров отстроили этакое чудо? Пожалуй, странно только то, что мной, Андреем Краевым, могли заинтересоваться те, кто живет в таком месте.
        Мы миновали подъемный мост, открытые ворота и вступили на территорию замка. Здесь тоже все было выдержано в тяжеловесном средневековом стиле - явно жилые коттеджи перемежались со строгими административными зданиями, к одному из которых мы сейчас и направлялись.
        Четырехэтажный особняк был сложен из того же материала, что и стены замка. Теперь я явственно мог разглядеть - вряд ли это была декоративная отделка. Плотно пригнанные камни разных размеров были явно обработаны вручную и несли ощутимый след седой древности, который не объяснить - его чувствуешь кожей. Над величественным входом высотой в два этажа имелся тяжелый каменный портик треугольной формы, который поддерживали четыре колонны из черного мрамора. На внутреннем поле портика имелось изображение летучей мыши, раскинувшей крылья над пирогом, который несли на себе три слона…
        «Стоп-стоп, - сказал я сам себе. - Какой пирог? Это ж древнее изображение Земли. Таким образом они хотят сказать, что их зубастая культура древнее выводов Пифагора и Фомы Аквинского».
        Тут я обалдел окончательно.
        То, что древние считали Землю плоской, а потом одумались и пересмотрели свои взгляды, знает каждый. Но кто именно высказался на эту тему первым, вряд ли вспомнит обычный спецназовец - как говорится, в школе услышали и благополучно забыли.
        Нет, я, конечно, книжки умные почитываю эпизодически. Но то, что в моей голове имелись такие сведения, даже не подозревал. Получается, имелись. И всплыли вдруг сами собой при виде соответствующего изображения. Как там у Джека Лондона? «Белый Клык, ты умнее, чем я думал». Ну вот, опять…
        Но долго восхищаться собственным интеллектом мне не дали, слегка похлопав по плечу, мол, не тормози, двигай дальше.
        Я и двинул - мимо входных дверей в три человеческих роста высотой в величественный холл с двумя статуями крылатых воинов в средневековых доспехах по полу, выложенному зеркальными плитами из черного мрамора размером два на два метра. Много там еще чего было в том холле, включая старинные кресла из черного дерева с подлокотниками и спинками, вырезанными в виде фантастических чудовищ, картины на стенах в черных рамах с кровавыми сюжетами битв и жутких жертвоприношений, потемневших от времени светильников в виде металлических рук, торчащих из стен и сжимающих факелы, горящие ровно и бездымно, что указывало на современную доработку антиквариата. Словом, понятно, что вкупе интерьерчик в багровых тонах производил гнетуще-удручающее впечатление, по сравнению с которым внутреннее убранство коттеджа оборотней казалось верхом позитива.
        На второй этаж вела широкая лестница с темно-красным ворсистым ковром, прижатым к основанию ступеней то ли золочеными, то ли реально золотыми прутками. Цвет ковра был подобран мастерски - казалось, будто я поднимаюсь вверх по реке запекшейся крови. Ну да ладно, с другой стороны, чего еще можно ждать в вампирском замке?
        Я как-то уже свыкся с мыслью, что оборотни и вампиры не есть персонажи фантастических фильмов, а вполне объективная реальность, данная нам в не особенно приятных ощущениях направленных в спину стволов бесшумных автоматов. Двое пятнистых конвоиров по-прежнему следовали за мной, и один из них, наверное, старший группы захвата, эпизодически командовал: «Поднимаемся», «Дальше», «Направо», «Дальше…».
        Таким вот макаром мы поднялись на третий этаж, прошли по правому коридору вдоль ряда дверей из красного дерева с золотыми ручками, пока у одной из них, наиболее высокой и презентабельной с виду, старший пятнистый не скомандовал:
        - Стой!
        Ну, «стой» так «стой». Я остановился, понаблюдал, как пятнистый, чуть ссутулившись от осознания важности момента, деликатно постучался и, дождавшись властного «Да!» стой стороны, открыл дверь и доложился, не переступая порога и вытянув руки по швам:
        - Приветствую тебя, командор! Объект доставлен!
        - Заводи, - отрывисто бросил невидимый мне «командор». - И - свободны.
        - Но, командор, он был вооружен. Думаю, он и сейчас опасен… - с сомнением в голосе начал было старший группы захвата.
        - Для меня? - хмыкнул странно знакомый голос из глубины кабинета. - Спасибо за заботу, Рассел, но я уверен, что уж как-нибудь с ним справлюсь.
        Командир группы захвата щелкнул каблуками, и мне показалось, что через плотную ткань его «балаклавы» ярасслышал его недовольное сопение, порожденное вполне понятной заботой преданного подчиненного о безопасности командира. Именно преданного подчиненного, которому не по барабану, жив ли его командир или списан в «двухсотые».
        Что ж, плюс такому командиру, который смог правильно воспитать своих подопечных. Хотя за то, что не научил их придерживать свои сомнения при себе, вышестоящему командованию стоило бы наложить на него взыскание. О чем я и сказал, переступая порог, который не решился перешагнуть старший спецгруппы, вместе с напарником нарочито неспешно удаляющийся по коридору:
        - Хреново у тебя здесь с дисциплинкой, командор. Я бы сомневающемуся за пререкания три наряда влепил не глядя. И тебе парочку - за хреновую воспитательную работу с личным составом.
        Меня еще во дворе замка осенило, к кому могла меня привезти на удивление корректная группа захвата. А приглушенный голос, идущий из глубины кабинета, развеял последние сомнения.
        - Узнаю тебя, командир, - сказал Руслан Бельский, поднимаясь с кресла, придвинутого к роскошному ореховому письменному столу. - После боя, в крови, но бодр и готов к репрессиям. Но, может, подождем с взысканиями и для начала поздороваемся?
        - Можно и так, - сказал я, пожимая протянутую руку старого боевого товарища.
        Мы сидели в глубоких креслах в кабинете Руслана, потягивая терпкое и на редкость вкусное вино из старинных бокалов желтого металла. На моем бывшем подчиненном был черный деловой костюм из дорогой материи, в отличие от обычной униформы кабинетных служащих не стеснявший движений. Не иначе на заказ сшит, подозреваю, что вместе с белоснежной рубашкой и багрово-черным галстуком цвета Мангустовой крови. Между нами находился круглый столик из уже намозолившего глаза черного мрамора, на котором в специальной корзинке стояла бутылка. На бутылке под слоем специально не стертой подвальной пыли просматривалась пожелтевшая от времени наклейка «1867», поневоле внушавшая уважение к напитку.
        - Золото, что ли? - спросил я, ставя пустой бокал на столик и щелкая ногтем по его краю.
        - Что? - переспросил Руслан, задумавшийся о своем. - Ты про бокал? Ну да.
        Сказано было это как само собой разумеющееся. Про поднос того же металла, на котором сразу же после моего прихода симпатичная девчонка в архаичной униформе горничной принесла вино в специальной корзинке, бокалы, хьюмидор и шкатулку, выполненные из испанского кедра, я даже спрашивать не стал. И так понятно, что пока я в спецуре по лесам да полям носился, взлетел Рус ракетой до уровня сильных мира сего. Потому сейчас надо мне сидеть, потягивать вино и ждать, пока мой бывший комотд соизволит выйти из задумчивости и пояснить, за каким лядом его пристяжь приволокла меня в сию мрачную обитель скорби. И кстати, может, растолкует заодно, откуда я знаю слово «хьюмидор». И то, что ящик, носящий это название, сделан именно из испанского кедра.
        Хотя чего греха таить - догадывался я, с чего это так резко поумнел. Но мне требовались подтверждения. Таблетка Морфеуса, в моей личной реальности носящего имя Папы Джумбо, оказалась со вкусом крови. И мне были необходимы компетентные разъяснения о всех ее свойствах. Причем - отметил я про себя вторично - убеждать меня в реальности существования нелюдей и истинного устройства мира более было не нужно. Глупо отрицать очевидное…
        Разговор пока не клеился. Рус, усевшись в кресло, глубокомысленно потягивал вино, не спеша делиться со мной своими размышлениями. Наконец, мне все это надоело и я, покосившись на массивные напольные часы, напоминающие длинный стоячий гроб для двухметрового удава с циферблатом в верхней части, сказал:
        - Слушай, Рус, тут такое дело - я через полтора часа по идее помереть должен, если не хлебну крови одного гада, который меня намедни куснул. Так что если я тебе не особо срочно нужен, может, ты вернешь мне мое барахло да подбросишь до вражьего дома? А то я, боюсь, теперь без навигатора и колес хрен найду, где его логово.
        Бельский вышел из прострации и некоторое время смотрел на меня, соображая, что я сказал. Наконец до него дошло. Он поставил бокал на столик рядом с моим, подошел к письменному столу и нажал на золотую кнопку селектора, как и все в этом доме стилизованного под древность либо в самом деле представлявшего собой дорогущий антиквариат.
        - Четвертого ко мне, - бросил Рус в витую решетчатую блямбу, после чего прошествовал обратно и плюхнулся в кресло, разместившись в нем в прежней позе задумчивого фавна.
        «Ну замечательно, - подумал я, рассеянно вращая за ножку золотой бокал на столе. - Бельский сидит себе весь в гонках и молчит. А мне чего делать?»
        От вынужденного безделья я принялся крутить головой, осматривая кабинет бывшего однополчанина. Стиль оформления помещения сильно смахивал на уже виденный мной интерьер Мангустова коттеджа - разве что кричащей роскоши поболее будет. Уже упомянутый камин венчали не просто золотые часы, а реально произведение искусства, изображающее битву невообразимых хтонических чудищ с глазами, выполненными из крупных бриллиантов - причем у тех, что были совсем не похожи на людей, камни в глазницах были черными. И при этом не менее блестящими, отражающими свет всеми многочисленными гранями и многократно преломляющими его внутри себя. Из чего я сделал вывод, что заказчик часов не поскупился на крупные черные бриллианты - в нашей стране удовольствие безмерно дорогое.
        На стенах висели картины с той же жуткой тематикой, что и в холле. Правда, сцен казней здесь не было. На полотнах Руса в основном были изображена тотальная резня оборотней, совершаемая здоровенными рыцарями в доспехах. Которая изредка перемежалась эпизодами загрызания ликанами рыцарей. Оно и понятно - мы, несомненно, победители форева, но иногда и нас кусали. Историческая правда, так сказать, в интерпретации художника, выполняющего заказ. Кстати, надо отметить, что в холле у Мангуста подобных кровожадных полотен не наблюдалось.
        Промеж картин на стенах висело оружие. Огнестрельное - от кремневых ружей и пистолетов до современных коллекционных штуцеров, украшенных богатой отделкой. И холодное - сабли, палаши, топоры, шпаги…
        Холодное вооружение вампиров меня заинтересовало больше. Приглядевшись, я понял, что клинки выполнены не из стали, а из того же металла, что и кинжал Папы Джумбо, который я так и не удосужился найти на месте нашей последней битвы с Мангустом. То есть из серебра. Причем большинство клинков были украшены как разнообразной гравировкой, так и следами, напоминавшими действие слабой кислоты. Хммм… А только ли кровь дымилась на клинке серебряного кинжала, когда я вырвал его из тела Мангуста? Или же это было следствие химической реакции серебра с кровью оборотня?
        Мои размышления прервал скрип открываемой двери. Я перевел взгляд со стены на того, кто стоял на пороге кабинета, - и мои брови от удивления невольно поползли вверх по надбровным дугам.
        На пороге, облаченный в камуфлу, с «Винторезом» за спиной стоял не кто иной, как Большой Грогги. Его «балаклава» была спущена вниз и свободно лежала на шее наподобие шарфа.
        «Не, реально распустил Рус своих волкодавов, - ни к селу ни к городу подумал я. - Посторонний на территории, а они с открытой мордой шляются по объекту».
        Брови Грогги сделали движение, аналогичное моим, после чего его рука шевельнулась по направлению к винтовке. Шевельнулась - и вернулась обратно. Видимо, боец сообразил, что ежели опасный противник квасит с непосредственным начальством, то расстрел врага на месте временно откладывается.
        - Подойди, - кивнул Рус, и Грогги четко выполнил приказ, чуть ли не строевым отмерив расстояние от двери до столика с вином и бокалами.
        - А теперь слей в бокал моего друга грамм пятьдесят крови, - скучно сказал Бельский, словно просил официанта повторить порцию «Хеннесси».
        Грогги слегка перекосило.
        - Командор, - пробормотал он, неуверенно засучивая левый рукав. - Но личный приказ великого Мехиаеля…
        - Для тебя существуют только мои приказы! - неожиданно громко и неприятно прошипел Рус, резко подаваясь вперед в своем кресле. Резные подлокотники затрещали, и я увидел, как холеные пальцы Бельского сминают старинное дерево, которое в месте контакта с его внезапно удлинившимися ногтями пошло мелкими трещинами. А еще я увидел, как верхняя губа моего бывшего командира отделения, подрагивая, приподнялась, словно у дикого зверя, обнажая неестественно длинные и острые клыки.
        Грогги вздрогнул и заторопился, обнажая предплечье. Но в замешательстве он оставался недолго. Его правая рука метнулась к плечу, на котором рукоятью вниз в дорогих заказных ножнах фирмы Sergeich был закреплен «Шайтан» - козырной вариант известного кинжала российских спецподразделений с наборной кожаной рукоятью. На клинке которого между лезвием и гардой мелькнуло знакомое клеймо - летучая мышь на фоне глобуса, виденное мною множество раз и о смысле которого я как-то до сей минуты не задумывался.
        И пока я сопоставлял увиденное с недавними событиями, а проще говоря, тормозил, Грогги полоснул свою руку у запястья. В мой бокал упали тяжелые капли из рассеченной вены. А я, выпав из ступора, перехватил взгляд своего недавнего соперника по боям без правил. Н-да, не себя, явно не себя только что хотел полоснуть отточенным до бритвенной остроты лезвием Большой Грогги. Но не посмел ослушаться приказа. А если бы посмел, то вряд ли я что смог бы противопоставить по причине внезапно накрывшего меня экстренного торможения.
        Я невольно поежился. Вот что значит гражданская жизнь! Совсем недавно вряд ли я позволил бы себе расслабиться, когда ко мне приближается вооруженный спецназовец, ничего не имеющий против того, чтобы перерезать мне горло. Делайте выводы, старший лейтенант Краев.
        Бокал наполнился до половины…
        - Достаточно, четвертый, - бросил Рус. - Свободен.
        Однако Грогги не торопился покинуть кабинет. Для начала, продолжая удерживать руку над моим бокалом, он пережал вену на бицепсе порезанной руки, и я успел полюбоваться, как останавливается кровь и медленно сходятся края раны, похожей на растянутый в улыбке красный рот. Прошло не больше десяти секунд - и вот на предплечье спецназовца остался лишь розовый шрам, похожий на дождевого червяка. Грогги шевельнул рукой - и полоска омертвевшей плоти мягко упала рядом с моим бокалом. А на коже не осталось ни малейшего следа от довольно глубокого пореза.
        - Спасибо за демонстрацию, солдат, - прищурившись, сказал Рус. - Но, кажется, я ясно сказал - свободен!
        Грогги улыбнулся, демонстрируя полный набор крупных зубов без малейших признаков последствий моего вчерашнего проникающего удара, и, развернувшись на каблуках, покинул кабинет. Кстати, хромоты у него я тоже не заметил. Стало быть, Папа Джумбо ошибался - регенерация у вампиров происходила гораздо быстрее, чем предсказывал чернокожий торговец кровавыми зрелищами. Во всяком случае, у Большого Грогги.
        - Пей, - сказал Рус. - Знаю, что противно, но это только поначалу корёжит - организм требует, а психика сопротивляется. Потом они приходят к консенсусу.
        Я взял бокал - и чуть не расплескал от неожиданности драгоценную жидкость. Мне показалось, что витая ножка, изображающая крылатого дракона, была отлита не из золота, а выточена из льда, который за долю секунды превратил мои пальцы в неподвижные сосульки.
        - Кровь вампира - не самый вкусный напиток, - произнес Рус. - Тем более старого кровососа, такого, как этот…
        Бельский поморщился. В другое время я бы попросил рассказать подробнее о Большом Грогги, про которого Папа Джумбо практически ничего не поведал, кроме того, что кусивший меня вампир проживает в замке. Но руку ломило уже нестерпимо, словно золотой бокал изнутри медленно превращал ее в ледышку, обтянутую резко побледневшей кожей.
        - Так что давай залпом, командир. Так легче будет.
        Слова Руса вернули меня к действительности. Я зажмурился - и «дал залпом», не глотая, словно сотку спирта в себя опрокинул. После чего осторожно поставил пустой бокал на столик… и скрючился в кресле, пытаясь обхватить руками колени.
        Данный рефлекс никоим образом не зависел от моих желаний. Просто тело таким образом пыталось задержать живое тепло, стремительно уходящее из него с дыханием, потом, слезами, помимо воли льющимися из глаз, и пеной, выступившей на моих губах.
        Меня трясло, словно в эпилептическом припадке. Я упал на пол, и страшный, нечеловеческий холод, распространившийся по моему телу, принялся с методичностью палача выворачивать мои суставы и отделять от костей безвольную, насквозь промороженную плоть.
        Возможно, я так бы и сдох на полу, выложенном аккуратными прямоугольничками штучного паркета, если б Рус не подхватил меня под мышки, не подтащил к камину и не принялся мощными движениями растирать мне лицо и разминать окаменевшие мышцы…
        Я не знал, сколько прошло времени, пока я смог немного разогнуться. После чего невольно застонал от жуткой боли, схожей с ощущением судороги в ноге. Но болела не только нога - каждая клеточка моего измученного организма была сейчас пронизана ледяными иглами. Радовало лишь одно - я снова мог контролировать свое тело, изрядно настрадавшееся за последние сутки. Закусив до ощущения соленой юшки во рту губу, кусанную совсем недавно при аналогичных обстоятельствах, я сначала встал на колени, потом перенес вес вперед и, шатаясь, поднялся на ноги. Рус кинулся было помочь, но я решительно отстранил его.
        - Погоди… Я сам.
        Почему-то для меня было важно самостоятельно доплестись до кресла и рухнуть в него аморфной грудой биомассы. Может, потому что если иначе, если расслабиться, то не исключено, что, как в случае с кровью Мангуста, моя душа просто вылетит из безвольного тела - и далеко не факт, что на этот раз вернется обратно.
        - В гробу я видал такие эксперименты, - пробормотал я, пытаясь поудобнее расположить себя в кресле. Пока что конечности слушались меня неважно и для того, чтобы не съехать на пол по гладкой кожаной обивке, приходилось предпринимать некоторые усилия.
        Рус подошел, сел напротив и посмотрел на часы.
        - До полнолуния осталось меньше часа, - сказал он. - И пока оно не наступило, тебе нужно кое-что узнать.
        Если мои двигательные функции еще не до конца восстановились после приема внутрь вампирской крови, то голова работала на удивление ясно, словно после недельного отдыха, сопряженного с усиленным приемом адаптогенов с ноотропами.
        - Например, почему вместо того, чтобы ликвидировать объект, ты, насильно доставив в вампирский замок, поишь его вином и кровью нахальных подчиненных? - усмехнулся я.
        - Как всегда в точку, командир, - хмыкнул Рус. - Как только ты нейтрализовал сводный отряд Младших Братьев на квартире своего друга, информация мигом облетела все кланы вампиров и ликанов Москвы. После чего была резко засекречена - коллегам из других городов и зарубежья ни к чему знать, что человек, пусть даже дважды укушенный и выживший после этого, смог отбиться от отряда нелюдей и при этом троих из них перевести в «двухсотые». Совет постановил - объект ликвидировать. Однако к тому времени ты уже успел напиться крови оборотня. Моя личная разведка работает оперативнее информаторов Клана, - с ноткой самодовольства отметил Рус, отпивая из своего бокала. - К тому же, сопоставив факты, я уже понял, кто это так лихо действует на чужой территории. Черт, и почему ты тогда в ресторане не согласился сразу стать членом Клана?!
        Бельский смял бокал в кулаке, после чего, с недоумением посмотрев на комок металла, в который превратилось старинное изделие, бросил его на пол. Видно было, что нервишки у моего бывшего командира отделения уже не те, что были пару лет назад перед дембелем. Да уж, похоже, гражданская жизнь никому не идет на пользу.
        - Наверно, потому, что я и сейчас ни хрена не понимаю, - сказал я. - Кланы, оборотни, вампиры - знаешь, для меня до сих пор все это из области фантастики. Несмотря на то, что я уже вполне верю в скоростную регенерацию и в способность человека за несколько секунд превращаться в двухметрового волчару.
        Рус невесело усмехнулся.
        - Наверно, ты прав. И пока есть время, попробую вкратце донести до тебя необходимую информацию.
        Думаю, начать надо с того, что картина мира не совсем такая, как привыкли ее видеть люди. Изначально на земле существовали три расы. Но в данном случае не белые, африканцы и монголоиды, а люди, оборотни и вампиры. Причем создатели современных фильмов порядком наврали. Нелюди, то есть вампиры и оборотни, не есть какая-то генетическая аномалия, случайно затесавшаяся в людской среде словно капля в море. И тех, и других много, очень много. И в подавляющем большинстве случаев на планете Земля именно они занимают ключевые позиции в управлении государствами и корпорациями.
        Были времена, когда люди были лишь ключевым звеном в пищевой цепочке нелюдей. Но постоянные войны между вампирами и оборотнями за сферы влияния ослабили их кланы - и тогда люди взялись за истребление и тех, и других. Средневековые костры инквизиции в Европе и менее известный геноцид нелюдей в Азии чуть не вывели под корень обе древние расы. Тогда советы кланов приняли решение объединиться в борьбе против восставшего кормового мяса и придумали теорию Маскарада. После чего и оборотни, и вампиры жили среди людей, скрывая свои способности и используя их лишь в интересах клана либо в экстренных случаях, когда вставал вопрос - пища или жизнь.
        - А до Маскарада они никогда не скрывались? - спросил я.
        - Приходилось порой, когда люди набирали силу, - кивнул Рус. - Как пастух не режет убойную скотину на глазах всего стада, чтобы копытные не взбесились, так и нелюди всегда старались питаться аккуратно. Если ты как следует копнешь древнюю литературу, точно зная, что ищешь, то можешь наткнуться на удивительные факты.
        - Например?
        - Пожалуйста, - сказал Бельский. - Например, в Книге Бытия говорится о сыне Иакова Вениамине, который - цитирую: «хищный волк, утром будет есть ловитву и вечером будет делить добычу». Кстати, от Вениамина и ведет свой род клан оборотней. Если будет интересно, почитай. В Писании, например, имеется весьма подробно изложенная летопись битвы при Гиве людей и вервольфов колена Вениаминова.
        - Помню, читал, - кивнул я. - Было такое. Тогда колено Вениаминово было практически все уничтожено людьми, однако те потом передумали истреблять их под корень и даже организовали им продолжение рода.
        - Одумались, - коротко сказал Рус. - Потому как стадо без пастыря как армия без командира.
        У меня было свое мнение насчет командования, которое эпизодически ест подчиненных, но я промолчал, так как, судя по часам, времени оставалось не так уж и много. Времени до чего? Этого я не знал. И сейчас для меня было крайне важно восполнить этот пробел в образовании.
        - Или взять «Слово о полку Игореве», - продолжал Бельский. - Вообще-то это древняя летопись битвы вождей ликанов за территории, сложенная безвестным автором заместо обленившегося летописца-оборотня Бояна, который имел привычку «волком рыскать по тропе Трояновой через поля на горы». Там прямо пишется, что половецкий хан Гзак «бежит серым волком», а русский князь Всеслав - опять же цитирую в современном переводе: «Из Белгорода в полночь поскакал лютым зверем, завесившись синей мглой, утром отворил ворота Новугороду, расшиб славу Ярославову, поскакал волком от Дудуток до Немиги». Поясню - от Белгорода до Новгорода около тысячи километров, от Дудуток, монастыря под Новгородом, до Немиги, реки, на которой стоял тогдашний Минск, - примерно столько же. Итого за шесть часов тысячу кэмэ отмахать по пересеченной местности. Как тебе?
        Я покачал головой.
        - На то, что сказитель приукрасил, непохоже - указаны реально существующие пункты и конкретное время. Обычный волк, если на пределе сил бежать будет, больше ста километров в ночь по-любому не покроет. А здесь - вдесятеро. Даже оборотню такое, думаю, не под силу, - добавил я, припомнив гипертрофированную мускулатуру Мангуста в период трансформации.
        - Ты забыл про «завесившись синей мглой», - сказал Рус. - Сильные вампиры и оборотни, так называемые Старшие Братья, могут перемещаться в Синей мгле, междумирье, где время идет во много раз медленнее, чем в нашей привычной реальности. Так что про князя Всеслава, который «людям суд правил, князьям города рядил, а сам ночью волком рыскал», все правда. В его честь, кстати, белорусы в две тыщи пятом году юбилейную монету выпустили. Полюбуйся. Всего пять тысяч экземпляров, уже раритет.
        Он вытащил из кармана пиджака и протянул мне серебряную монетку. Я осторожно поднял руку и взял черненый кругляк, радуясь, что ледяная боль потихоньку отошла на второй план и я хоть могу двигаться и сидеть в кресле, не опасаясь сползти на пол, словно тряпичная кукла.
        На одной стороне монетки был изображен храм, судя по всему, Софийский собор, над которым словно солнце завис герб Беларуси. На другой имелось рельефное изображение мужика в короне с мечом, надпись «УСЯСЛАЎ ПОЛАЦКІ», годы правления «1044 -1101» исамое интересное - силуэт бегущего волка на фоне солнечного диска.
        - Убедился? - спросил Рус. - Если поглубже копнуть, то сказка очень быстро становится былью.
        - Да уж, - протянул я, возвращая монету. - Изнанка мира, можно сказать.
        - Скорее, его лицевая сторона, ныне искусно скрытая Маскарадом, - сказал Рус, пряча монету в нагрудный карман пиджака. - Которому, кстати, весьма способствуют и сами люди, которые научились использовать существующее положение вещей с выгодой для себя. К примеру, хорошо тебе знакомые чистильщики.
        - Чистильщики? - переспросил я. - А это кто?
        - Да ладно тебе! Неужели не слышал? - удивился Бельский. - Хотя… ты же вообще не в теме. Просто одна из немаловажных деталей Маскарада - это сокрытие следов нашего пребывания среди людей. Например, несмотря на равновесие, между нами и оборотнями периодически случаются стычки, особенно молодежь, бывает, чудит. Вот в Средние века и сложилась наряду с гильдиями Кузнецов, Плотников, Каменщиков, Ткачей, Наемников и других мастеров своего дела гильдия Чистильщиков - тех, кто убирает за нелюдями.
        - В том числе и трупы людей, обескровленные вампирами и недоеденные оборотнями, - заметил я.
        - В том числе.
        Рус закинул ногу на ногу и прищурился.
        - За тобой, кстати, они тоже прибрали во дворе соседского дома и в квартире, где ты бойню устроил. Ладно, ладно, не кипятись, - махнул рукой Рус - наверно, заметил мои сжатые кулаки. - Я всё знаю о твоем знакомом и его жене, перестаралась молодь с импровизацией. Решили тебя на кровь подсадить, как наркомана на иглу. Называется, заставь дурака богу молиться. Но тем не менее.
        - Свидетелей твои Чистильщики тоже прибрали? - поинтересовался я.
        - Надеюсь, до этого не дошло, - холодно парировал Бельский. - Только не надо сейчас на меня глядеть зверем и ноздри раздувать, ладно? Я там не был, и спрос не с меня. А с тех, кто это сделал, ты уже спросил по полной, так что давай без эмоций и по делу.
        В словах Бельского был резон, и я, в усиленном режиме прогнав через легкие несколько порций спертого воздуха, пахнущего горелыми дровами, немного успокоился.
        - Давай, - сказал я. - Тогда с ходу несколько вопросов.
        - Без проблем, - ответил Рус, расслабленно откидываясь в кресле. Похоже, не один я в этой комнате дюжину секунд назад находился в режиме «готовность номер два».
        - Как ты узнал о том, что я был на квартире своего знакомого и в коттедже Мангуста?
        Рус достал из кармана мобильный телефон с большим экраном и показал мне.
        - Не поверишь, мейд ин чайна. Помимо функций, которые есть во всех современных мобилах, ловит до ста ТВ-каналов, в том числе спутниковые, кодированные только для обладателей таких телефонов. В нем же встроен приемник радиостанции экстренного оповещения, которая вещает со всех ретрансляторов мира. Естественно, что принимать эти сообщения можем только мы.
        - А если их кто-то из людских хакеров все же перехватит и расшифрует?
        Рус пожал плечами.
        - Были случаи. Но во первых, кто ж поверит тому хакеру? Во вторых, в том же интернете полно сайтов и форумов, на которых в открытую обсуждают разницу во вкусе крови девственницы и опытной шлюхи. Что бы ты подумал, если бы прочитал такое? Правильно, дебилы развлекаются. Такие мысли есть следствие многовекового Маскарада, который защищает нас лучше многочисленных отрядов наемников. Ну и в третьих, очень уж настойчивого хакера рано или поздно навещает Сводный отряд.
        Рус рассеянно крутил телефон между пальцами.
        - Кстати, за сегодняшний день ты удостоился двух экстренных сообщений, - сказал он. - Становишься популярным.
        Я пропустил его слова мимо ушей. Сейчас мне нужна была информация. Максимум информации. Потому как война без сведений о противнике проиграна заранее. А я нутром чувствовал - это война! Которая началась с того момента, как на татами Мангуст вонзил свои зубы в мою ногу.
        - Ты сказал, что Чистильщики - мои хорошие знакомые. Что ты имел в виду?
        Рус пожал плечами.
        - Папа Джумбо, все его многочисленное семейство и весь его род - члены клана Чистильщиков с тех времен, как в тысяча шестьсот семидесятом году известный флибустьер Генри Морган разграбил Панаму и велел исполнительному чернокожему рабу во избежание слухов по-тихому закопать обескровленное тело губернатора города - голодный пеший переход до тихоокеанского побережья дался известному пирату нелегко, и он, похоже, оторвался от души.
        - Даже не представляю, на что был похож труп губернатора, - сказал я.
        - На полностью высушенную мумию, - ответил Рус, открывая хьюмидор и доставая сигару. - Но в те времена Моргана могли обвинить в колдовстве, а сам он, объевшись с голодухи, вряд ли мог орудовать лопатой. Потому предок Папы Джумбо оказал нынешнему неофициальному хозяину Америки хорошую услугу, за которую был удостоен действительно высокой награды - наследственного права убирать дерьмо за вампирами, а позже, с наступлением Эры Равновесия, - и за оборотнями тоже.
        - Ты хочешь сказать, что пират Генри Морган жив до сих пор?
        Рус усмехнулся, откусил извлеченной из шкатулки золотой гильотинкой кончик сигары и прикурил от выуженной оттуда же специальной зажигалки с двумя соплами.
        - Вампиры, которым люди не отрубили голову во время многочисленных охот на ведьм и пиратов, живут бесконечно долго. Думаю, теперь тебе не надо объяснять, что для того, чтобы хорошо жить, нужно научиться пить людскую кровь как в прямом, так и в переносном смысле.
        - С ума сойти, - пробормотал я, переваривая услышанное. - А ты-то как во всем этом оказался? Тоже на татами укусили по ошибке?
        Рус невесело усмехнулся.
        - У меня тоже наследственное. Аз есмь потомок Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского, прозванного Малютой. Предок мой, хоть и незаконнорожденный, но опекаемый грозным папашей, по его протекции стал военным. И все его потомки шли по той же линии. Малютин завет и проклятье. «Кто из потомков моих царю и отечеству не отслужит и крови на поле брани за Русь не прольет, тот сам кровь пить разучится и сдохнет с голоду как собака». И ведь исполняется. Так что отслужил я до ранения - и на дембель…
        Я с сочувствием посмотрел на обладателя громкой фамилии, рассеянно катающего сигарный дым во рту, из которого в любую секунду запросто могли полезть клыки. Вот бы никогда не подумал, что Рус - наследственный вампир. Правда, от предка кроме фамилии и кровавого проклятья ему больше ничего не передалось. Мой командир отделения был очень хорошим бойцом, но отмороженной жестокости за ним не замечалось.
        - Еще вопросы? - немного устало спросил Бельский, бросив взгляд на циферблат. Действительно, время поджимало. До назначенного часа оставалось минут десять.
        - Постараюсь уложиться, - сказал я. - Что на выходе получается из человека, которого одновременно укусили оборотень и вампир?
        - И который выпил кровь и того, и другого, - задумчиво произнес Рус, грызя кончик сигары. - Что ж, ты имеешь право знать. Это общая тайна обоих кланов нелюдей, которую ни в коем случае не должны знать люди. В старых книгах написано, что из дважды укушенного, выпившего кровь укусивших его, получается Охотник, способный убить в поединке и вампира, и оборотня.
        - А обычный человек этого не может? - усомнился я.
        - Может, - хмыкнул Рус. - Например, серебряным или деревянным кинжалом. Или любым острым предметом из того же материала - если, конечно, ему очень сильно повезет. Но обычный человек не умеет передавать мысли на расстоянии, используя вампирский Зов Крови, не может двигаться в бою со скоростью нелюдей, не обладает способностью к трансформации как в вампира, так и в оборотня и не способен перемещаться в междумирье, завесившись Синей мглой. И при этом он не зависит от проклятия крови.
        - То есть Охотнику не нужно пить кровь?
        Рус кивнул.
        - Не нужно. Ему достаточно обычной человеческой пищи. А теперь представь, что бы стало с расой нелюдей, если б люди узнали эту тайну.
        Я представил.
        Наверно, кровопийцам не помог бы ни их Маскарад, ни сверхспособности. В погоне за вечной жизнью люди наверняка попытались бы сделать что-то вроде резерваций для недавних соседей по планете, принуждая их насильно делиться своей слюной и кровью. Хотя кто знает… Судя по рассказам Руса, древние расы достаточно сильны и вполне могут постоять за себя. Поэтому тайну действительно следовало беречь. Потому что тот, кто раскроет ее человечеству, принесет на землю не благодать, а новую войну!
        «Не думайте, что я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл я принести, но меч», - всплыли из глубин памяти когда-то прочитанные слова. В тему ли всплыли? Как знать…
        - А можно ли убить Охотника? - спросил я.
        - Для этого подходят большинство средневековых казней, - сказал Рус. - Например, ему можно отрубить голову, сжечь на костре либо высушить кровь, распяв на кресте и оставив на несколько дней под палящим солнцем.
        - Уж не хочешь ли ты сказать…
        - Именно, - кивнул Бельский. - Он был первым из Охотников, кто не хотел убивать и заговорил о том, что мы сегодня именуем Равновесием.
        Похоже, слова вспомнились в тему, но продолжать разговор времени уже не было. О чем и сказал Рус, вставая с кресла.
        - Пора.
        Я поднялся тоже, хотя и с трудом. Казалось, будто из моего тела вытащили все кости. Но я все-таки выволок эту кучу безвольного мяса из кожаных объятий раритетной сидушки.
        Рус кивнул на дверь рядом с чучелом матерого волка, стоящего у стены.
        - Там комната отдыха. Честно говоря, я не очень представляю, что будет с тобой через несколько минут. Слишком давно был последний прецедент, и уже никто из наших не помнит, что происходит в новолуние с дважды укушенным. Но у тебя есть все шансы остаться в живых в отличие от тех, у кого не получилось. Слишком много совпадений, и, думаю, это неслучайно. Но на всякий случай, если ты не против, хотел бы поменять один из своих костюмов на твою армейскую куртку. Не думал, что буду скучать по армии после дембеля, поэтому не взял с собой комплект униформы, а теперь ностальгия замучила. Если всё пройдет нормально, костюм возьмешь в шкафу около дивана, размеры у нас, если помнишь, одинаковые. Так что уж не побрезгуй, коль жив останешься, а то в своем маскхалате ты выглядишь несколько устрашающе.
        - Мог бы просто сказать: командир, подари камуфлу по знакомству, - сказал я, стаскивая с себя сильно драную память об армии.
        Понятно, что мои окровавленные и разодранные во многих местах обноски ему на фиг не нужны. Но знает, что дорогой подарок я принять откажусь, вот и придумал выход. Правда, и мне кочевряжиться не с руки - моя пятнистая дембельская куртка в целом-то состоянии порой вызывала косые взгляды прохожих и стражей правопорядка. А уж с разодранным в лоскуты рукавом и пятнами крови, которые уже не скрыть никаким камуфляжем, на людях теперь точно не появиться.
        Я бросил многострадальную куртку на кресло.
        - А мне точно нужно туда идти? - спросил я на всякий случай, чтобы что-то спросить: идти в комнату было, честно говоря, немного страшновато. Как на казнь или что-то в этом роде. - Здесь никак?
        - Никак, - отрезал Рус. - Первое Перерождение вещь глубоко личная и происходить должна в одиночестве. Тем более у тебя, когда хрен знает, что получится на выходе. Это нам не привыкать - перекинулся в нетопыря, помахал крылышками - и обратно в человека, если ломает вместе со всеми гоняться под луной за крепкозадыми летучими мышами женского полу и при этом постоянно думать, не свалились ли с меня ненароком Покровы Маскарада. Я уж лучше как-нибудь в человечьем обличье за девчонками поухлестываю. А у тебя, можно сказать, первое свидание со своей истинной сущностью. И это священно.
        Он замолчал. Больше трепаться было не о чем, и я пошел куда сказали. И, уже закрывая дверь за собой, услышал тихое:
        - Ни пуха, ни пера, командир.
        - К черту! - бросил я через плечо.
        Комната отдыха Руса представляла собой банальный траходром. Мой комотд еще в армии славился слабостью к женскому полу и ответной слабостью женского пола к нему. Чему я втайне немного завидовал. Его породистая физиономия - это не моя покоцанная рожа для любительниц острых ощущений. Как и его фигура гимнаста со стажем, которая гораздо чаще притягивала женские взгляды, нежели мои стати деревенского кузнеца, слегка заплывшего несгоняемым пивным жирком. Представляю, как Рус тут «отдыхал», судя по ободранной то ли ногтями, то ли когтями ореховой спинке громадной кровати.
        Стены комнаты были отделаны серым облицовочным камнем в стиле готика, то есть имитировали стену замка, только сильно зашлифованную. Под такие стены хорошо подходили те же самые подсвечники в виде рук, сжимающих светильники - не иначе в свое время хозяин замка заказал их оптом по дешевке. Помимо слегка покоцанного ложа для любовных утех в комнате имелись бар, кресло, столик с неизменным хьюмидором на нем, обещанный шкаф и громоздкое старинное трюмо с огромным зеркалом почти во всю стену, напоминающим по форме плазменную панель, в котором отражалась вся комната. И кровать, разумеется, в центре. Н-да, Рус эстет, ничего не скажешь.
        В углу прямо в стене была вделана полупрозрачная створка душевой кабины. Тоже логично - лежишь себе на койке, разглядываешь размытый силуэт дамы, готовящейся к сеансу отдыха хозяина замка, и предвкушаешь с сигарой в зубах…
        - Тоже так хочу, - хмыкнул я. - Только сначала помыться, а потом - хоть к черту на рога.
        Вид Русовой комнаты отдыха настроил меня на саркастический лад. Страх куда-то пропал, да и чего бояться-то, в самом деле? Возможной смерти во время Перерождения, о которой говорили Папа Джумбо и Рус? Так глупо бояться того, что все равно рано или поздно с тобой произойдет, без такой установки в спецуре делать нечего. Боли? Вот уж чего в жизни было предостаточно, так что ежели чего - потерпим. Жалко только будет, если коктейль из чужеродной крови в инвалида скрутит или в тварь какую непонятную, как на картинах Дали - один глаз, одна рука, один коготь на ней и больше ни хрена. Но и тогда не беда. В таком случае тычок когтем в собственное горло или сердце будет наилучшей точкой, которую ставит в таких историях тот, кто знает, что жизнь на самом деле штука не бесконечная. Поэтому, как и говорилось выше, сначала помыться, чтоб не провонять Русову комнату ароматами пота и разлагающейся крови, а там - будь что будет.
        Я снял рубашку, штаны с поясом, ботинки с носками, бросил все это на пол, опасаясь замарать кресло, которое было обито не кожей, а дорогим красным бархатом, и только собрался отодвинуть створку душевой кабины, как меня скрутило.
        «Началось», - понял я.
        На этом мысли кончились. Потому что, когда у тебя в желудке взрывается граната, мысли вышибает напрочь. Промелькнуло на грани сознания что-то типа «ну сколько же можно за один день?!»… Но это уже были так, не мысли, а их ошметки, похожие на куски разодранной плоти, которые разбрасывает во все стороны разрыв противопехотной Ф-1 при прямом попадании в индивидуальный окоп.
        И при этом в зеркало я отлично видел все, что со мной происходит.
        Меня скрючило в углу между панелью душевой кабины и столиком с хьюмидором. Обхватив руками живот, я сполз вниз по стене вдоль неровных прямоугольников искусственного облицовочного камня, оставляя на них кровавые разводы и ошметки кожи. Я не успел разобрать, то ли это камень все-таки оказался чем-то вроде крупной наждачки, то ли я какую из своих многочисленных ран разбередил, как мое сознание словно кто-то выдернул из этой реальности и швырнул в черную бездну, на дне которой мерцали сотни, тысячи, мириады разноцветных огоньков…
        …Я упал в нее, словно в океан, заполненный коктейлем из мрака и призрачного света, который испускали крошечные светляки, кружащиеся в грандиозном, поражающем воображение хороводе. Один из них подплыл ко мне, остановился, словно решая, продолжить знакомство или нет, - и вдруг рванул в сторону, словно обжегшись о пламя свечи.
        Я и был пламенем. Таким же, как они, по форме и размерам, но другим по спектру испускаемого света. Все огоньки, что кружились в обозримом пространстве, были трех цветов - красного, словно кровь, белого, будто отблеск на серебряном клинке, и золотистого. Причем последних, похожих на осколки солнечных лучей, было неизмеримо больше, чем белых и красных. Правда, свет от них исходил слабенький и они постоянно гасли, когда сами собой, а когда и поглощаемые более крупными и яркими кроваво-серебристыми соседями. Гасли, но и возрождались из тьмы и золотого света, испускаемого соседями, вновь затевая медленный танец и при этом копируя движения тех, что сгинули в бесконечном хороводе огней.
        Лишь я был изгоем в этом коктейле из танцующих звезд и черного, абсолютного мрака.
        Что будет, если смешать цвет крови, серебра и золота? Наверно, и будет то, чем был я в этом мире, - единственная точка в мириаде разноцветных огоньков, испускающая свет пламени. От которой невольно отшатывались остальные, словно я обжигал на расстоянии их невесомые сущности. Постепенно вокруг меня образовалась пустота, заполненная тьмой. На границе которой угрожающе колыхалась уплотнившаяся масса разноцветных светляков, словно объединившаяся против проникшего в их мир чужеродного тела…
        Внезапно где-то далеко наверху раздался тонкий, еле слышный писк, сопровождаемый звуком, схожим с хлопаньем белья, вывешенного хозяйкой на просушку и потревоженного ветром. Невидимые полотнища словно предупреждали о надвигающемся урагане, а писк звал за собой, указывая направление. И я рванулся навстречу этим звукам, вверх, во мрак, в пустоту, оставляя внизу настороженное море живых огоньков…
        Я сидел у стены, глядя прямо перед собой.
        Ощущение свободного полета не спешило покидать меня. Оно лишь переместилось куда-то внутрь, будто светлячок, состоящий из капельки живого огня, переселился внутрь моего тела и обосновался в районе солнечного сплетения. Я смотрел в одну точку, понемногу осознавая, что смотрю в зеркало. И то, что я видел там, мне абсолютно не нравилось. Более того - мне показалось, что если я еще немножко посмотрю на это, то немедленно начну блевать дальше, чем вижу.
        У стены сидело жуткое существо из «Техасской резни бензопилой». Только если главный герой фильма ужасов ограничился кожаной маской, содранной с лица трупа, то существо в зеркале полностью напялило на себя чужую кожу, и сейчас из дырок в ней сочилась желто-красная жижа.
        Я замер, боясь пошевелиться и обнаружить, что мертвая, сморщенная кожа натянута на меня и местами касается моего тела. Мне ничего не оставалось, как сидеть неподвижно и изучать отражение… В котором я неожиданно для себя стал находить знакомые черты.
        Вон старый шрам на провисшей книзу щеке. Вон след от зубов на том месте, где впился в мою ногу Мангуст. А вот длинный разошедшийся шов вдоль левой руки, залеченный белой волчицей и сейчас напоминающий расстегнутую молнию на старом спальном мешке.
        Из которого рано или поздно придется вылезти.
        Абсолютно дикая в своей нелогичности мысль поразила меня. Но с другой стороны, то, что я наблюдал в зеркале, тоже противоречило всем законам логики. Как противоречили им, кстати, абсолютно все недавние события, включая слишком уж реальный танец в море разноцветных огней.
        Поэтому я зажмурился, пересилил себя и попытался встать на ноги.
        Нечто холодное, мерзкое, липкое тут же облепило мое тело со всех сторон. Но пути назад уже не было.
        Рыча, словно дикий зверь, я срывал с себя мертвую кожу, падавшую вокруг меня клочьями на дорогой паркет, шелковое покрывало кровати, на опрокинутый столик, который я случайно задел ногой, на расколовшийся от удара об пол хьюмидор, на рассыпавшиеся сигары. Последний, самый большой клок, словно широкий пояс обернувший мою талию, я разорвал на животе - и он тяжело шлепнулся на пол, увлекаемый весом желтых жировых прослоек, намертво приросших к изнанке моей старой кожи.
        Именно так. Моя отслужившая своё старая, дубленая ветрами и дождями, отбитая чужими кулаками и рваная зубами нелюдей шкура сейчас валялась у моих ног. А из зеркала на меня смотрел атлет с прорисованными мышцами, которым мог бы позавидовать даже Руслан Сартаров. И помолодевшим лет на пятнадцать смутно знакомым лицом без малейших следов шрамов, тягот, лишений и разгульного образа жизни его хозяина. Правда, все это идеальное тело было порядком измазано кровью, слизью и теперь уже чужим жиром. Но это, понятное дело, были легко устранимые мелочи.
        Я осторожно шагнул раз, другой, оставляя на штучном паркете малоаппетитные следы, согнул в локте левую руку. Надо же, ни малейших следов недавнего страшного укуса Мангуста. Как и всех постоянно ноющих следов старых ранений и переломов, накопившихся за четыре десятка лет не самой спокойной жизни, которые исчезли, словно их и не было никогда. По ощущениям я хоть сейчас мог пробежать марафон в полной выкладке, доложить командованию, что, мол, все ништяк, мы всех сделали, и на той же скорости чесануть обратно, чтобы успеть к ужину, пока его не сожрали товарищи по оружию.
        Кстати, кушать хотелось так, что хоть свою старую кожу начинай собирать по углам и жевать, словно лягушка, привычная к ежеквартальной смене шкурки и последующему употреблению ее вовнутрь.
        Жутковатые с виду лоскуты я, конечно, собирать не стал, но про себя лишний раз отметил: спроси меня еще вчера кто-нибудь о том, сколько раз в год меняют кожу квакушки, я бы, скорее всего, сильно удивился тому факту, что они ее сбрасывают не только когда превращаются в царевен. А тут поди ж ты, какие проблески интеллекта…
        Всю гадость с себя я по-быстрому смыл в душевой кабине, вылив на себя обнаруженный там флакон апельсинового шампуня. Там же на специальной полке обнаружилось запечатанное в полиэтилен полотенце, которым я не преминул воспользоваться.
        Выйдя из кабины, я привычным жестом-паразитом провел растопыренными пальцами от лба к затылку, после чего задержал руку в конечной точке и задумчиво поскреб ногтями основание черепа.
        Да уж, после меня Русовой домработнице придется повозиться, приводя эту комнату в божеский вид. Если, конечно, кондратий ее не обнимет от увиденного. Закаленная должна быть психика у дамы, которая смогла бы равнодушно собирать в ведерко для мусора ошметки окровавленной кожи. Хотя, возможно, Русовым домработницам не привыкать.
        Стараясь не поскользнуться на клочьях собственной шкуры, я на пятках подошел к шкафу. В котором обнаружил костюм, аналогичный тому, в котором меня принимал Рус, несколько белоснежных рубашек, набор галстуков, японский шелковый халат, расшитый драконами, лакированные ботинки и пару АПС в двойных кожаных наплечных кобурах эксклюзивного дизайна со специальными накладками под запасные магазины. Естественно, не пустыми.
        Неудивительно было обнаружить в шкафу Руса такой «элемент одежды» - иначе это был бы не Рус. Который, кстати, предпочитал старый добрый «Стечкин» всем новомодным пистолетам как нашего, так и зарубежного производства.
        Я взял один из них и сразу отметил - пистолет далеко не стандартный, скорее всего, какая-то сделанная под заказ модель со слишком уж объемной рукоятью. После чего выщелкнул магазин, понятное дело, заполненный под завязку.
        Смысл увеличения объема рукояти пистолета сразу стал понятен. В магазине были патроны, сильно смахивающие на хорошо мне знакомые бесшумные СП-4. Но и пули в патронах были какие-то странные, в отличие от стандартных бесшумных патронов выступающие за границы гильзы.
        Я присмотрелся. И присвистнул.
        Похоже, оболочка пули мельхиоровая, такого с тридцатых годов прошлого века не делают, ибо дорого, хотя и оптимально. И точка крохотная - не иначе, сердечник, выступающий над оболочкой, специально утонченной на кончике пули. Надо будет у Руса спросить, что это он там с боеприпасами намудрил.
        Сочтя, что два ствола в одной комнате для моего комодта будет непозволительной роскошью, я, надев одну из рубашек, поверх нее приспособил и подогнал под себя одну из кобур вместе с содержимым, оставив во второй пустой кобуре запасной магазин - пусть будет, чисто на всякий случай. Был, конечно, соблазн забрать и второй пистолет - тем более что место под него во второй кобуре имелось, но совесть заканючила: «Нехорошо друга без запасного ствола оставлять, не для тебя повешено».
        - Ну и ладно, - сказал я, смиряясь с нытьем вредной совести и кладя второй пистолет на полку. После чего быстро облачился в остальные элементы костюма. Из старой одежды я позаимствовал лишь самодельные ножны с деревянным кинжалом внутри, которые определил на привычное место за спиной на новом поясном ремне. Не сказать, что презент Папы Джумбо был мне особо дорог. Просто нехорошо расставаться с лишним оружием. Как действует серебряный клинок против оборотней, я уже видел, и кто знает, не пригодится ли деревянный в стане вампиров аналогичным образом. Весу в нем немного, так что пусть будет.
        Ботинки Бельского оказались мне немного великоваты. Я хмыкнул про себя - не иначе последствия сброса лишней кожи, потому как раньше у нас с Русом были одни приличные ботинки на двоих для походов в самоволки, и никто не жаловался на несовпадение размеров. Кстати, моя новая кожа была тонкой и нежной как у младенца. И, судя по ощущениям, дорогая шелковая рубашка Руса оказалась для нее как нельзя кстати. При этом я очень надеялся, что моя новая шкура со временем огрубеет, иначе так недолго превратиться в принцессу на горошине.
        Окончив процедуру облачения, я посмотрел в зеркало. Угу. Как там у классика?
        …Острижен по последней моде,
        Как денди лондонский одет…
        Без шрамов на нахальной морде,
        У друга свистнув пистолет,
        Андрей из комнаты выходит…
        «Да простит меня Александр Сергеевич», - подумал я, открывая дверь и вновь входя в кабинет Бельского.
        Я уже не удивлялся, откуда в мою голову лезут стихи из школьной программы и с какой это радости мой мозг, сроду неспособный к стихосложению, переделывает бессмертные строки по своему усмотрению. Думаю, в моем положении перестать удивляться - вполне нормальная реакция организма.
        Не сказать, что я радовался новому телу и новым ощущениям, хотя, возможно, другой бы на моем месте прыгал от счастья до потолка. Я прекрасно осознавал - если ты вдруг ни с того ни с сего получаешь много хорошего, расплачиваться за это, скорее всего, придется очень больно и страшно. Ведь природа любит равновесие, и если в одном месте чего-то прибыло, то в другом непременно убудет, причем в геометрической прогрессии, согласно закону подлости.
        В кабинете Руса ничего не изменилось, если не считать, что хозяин кабинета восседал в моем кресле с бокалом вина, при этом зачем-то натянув на свой модный костюм мои камуфлированные обноски. Его навороченная мобила вместе со связкой ключей лежала на столике рядом с бутылкой - не иначе выложил из карманов, чтоб не потерялись во время Перерождения. Я подошел, плеснул из бутылки себе в бокал и, усевшись напротив, уставился на Бельского.
        - Неплохо выглядишь, - заметил Рус. - Представляю, во что превратилась моя комната отдыха. Думаю, до утра, пока не придет прислуга, в нее лучше не заходить.
        В отличие от меня мой бывший комотд ничуть не изменился.
        - С моим стажем перерождений можно вообще не перекидываться каждое полнолуние, - сказал он, отвечая на мой незаданный вопрос. - Хотя сегодня пришлось.
        - Это ты выдернул меня…
        Я замялся, подбирая слово.
        - С Хоровода Душ? - спросил Рус. - Я, а кто же еще. Души всех людей и нелюдей чувствуют полнолуние, другое дело, что люди не осознают Зова Луны. Но, тем не менее, их души тоже участвуют в Хороводе. И вкупе с душами нелюдей вполне могут убить того, кто только-только перешел черту Осознания.
        Все это было слишком сложно даже для моего мозга, пусть даже сильно поумневшего в последнее время. Поэтому я спросил о более насущном.
        - А какого прапорщика, позволь поинтересоваться, ты влез в мою камуфлу?
        Рус усмехнулся.
        - Потому что Аннушка уже разлила масло, а великий Мехиаель позвонил по телефону.
        - Че-го? - вытаращил я на него глаза.
        - Ничего, - рассмеялся Рус, - гоню я после Перерождения. Просто решил ненадолго снова почувствовать себя в своей тарелке. Кстати, ты сигару курил когда-нибудь?
        - Нет, - сказал я.
        - Так попробуй, - предложил Рус. - Давай-давай, не стесняйся. Открывай хьюмидор. Так. Теперь гильотиной откусывай кончик. Маловато захватил, но сойдет. Теперь поджигай.
        Он очень внимательно следил за тем, что я делаю. Слишком внимательно. Он даже приподнялся в кресле с бокалом вина, словно пытался получше разглядеть, правильно ли я засовываю в зубы вонючий кончик сигары. Я уже хотел сказать ему, что зря он так напрягается, все равно эту гадость я курю первый и последний раз, как за моей спиной что-то еле слышно дьзинькнуло…
        Рус тяжело рухнул в кресло. И медленно, очень медленно падал на пол золотой бокал, из которого тягучей струей выплескивалось старое вино, так похожее на кровь, фонтанчиком брызнувшую из груди моего друга…
        Бокал еще не успел коснуться пола, а я уже летел вперед, прикрывая спиной своего комодта от второго выстрела.
        Мне не надо было оборачиваться, чтобы разом понять все.
        Снайпер стрелял через окно. А Бельский специально одел мою камуфлу и нарочно предложил мне попробовать сигару, чтобы стрелок убедился - в кресле хозяина кабинета сидит именно хозяин кабинета, а в гостевом кресле - тот, кто сумел остаться в живых после Перерождения.
        Ухватив Руса за воротник драной, но еще крепкой куртки, я ползком перетащил его в «мертвую зону».
        - Зря, - прохрипел Бельский, улыбаясь окровавленными губами. - Он не будет… стрелять второй раз. Он сделал… хороший выстрел.
        - Зачем?! - взвыл я. - На хрена ты это сделал?!!!
        - Теперь… у тебя есть время, чтобы уйти. Я… отдал долг. И тоже уйду… спокойно.
        - Тебе что, не давало покоя, что я когда-то спас твою шкуру?!
        - Долги… надо отдавать, - прошептал Рус. - На столе… ключи и мобила. Внизу гараж. Дверь… там, - он показал глазами на чучело волка. - Просто… поверни его голову. Поклянись, что уйдешь!
        - Да вот хрен тебе!
        - Поклянись!
        Он схватил меня за лацкан пиджака, его глаза сверкнули, но вслед за рывком из его рта вытекла струйка крови. Он бы упал, ударившись затылком об пол, если бы я его не поддержал.
        - Клянусь, - сказал я.
        - Хорошо, - прошептал Рус и расслабился. - Удачи, командир… ты был хорошим учителем. В древних книгах сказано… что для того, чтобы жить…
        Он закашлялся, выплюнув на пол кусок окровавленной плоти.
        Погано, очень погано! Судя по темной луже, растекающейся под Русом, стреляли то ли полуоболочечной, то ли экспансивной пулей, превращающей внутренности жертвы в фарш. Или…
        Ну конечно! Пули в «Стечкине»! Универсальное оружие как против вампиров, так и против оборотней - тонкий сердечник из зидероксилона, железного дерева родины Папы Джумбо, и тонкая мельхиоровая оболочка, скрывающая серебряное тело пули.
        А что может излечить вампира, истекающего кровью? Логика подсказывала очевидное - только кровь более сильная, чем та, что неспособна сопротивляться деревянной заразе.
        - Рано сдаешься, комотд, - прорычал я, скидывая на пол пиджак и закатывая рукав рубашки. - Я тоже читал древние книги и примерно представляю, как учитель должен спасать своих учеников.
        Под моей недавно народившейся тонкой кожей вены выступали особенно отчетливо - синие, набухшие, пульсирующие концентрированной жизнью, в которой сейчас шли химические процессы, о которых наверняка даже не подозревали современные ученые. Сможет ли кровь Охотника, бегущая по ним, спасти вампира, сердце которого пробито деревянным сердечником?
        Хрен его знает.
        А когда не знаешь - надо пробовать!
        Я поднял руку к лицу, прикусил зубами вену - и почти сразу почувствовал, как рот заполняется теплой, солоноватой влагой. Но сейчас это уже было явно не моё - желудок дернулся, предупреждая - не надо. Но я не собирался пить свою кровь. Сейчас она была нужна Русу.
        Думаю, что нужна.
        Очень на это надеюсь…
        Его глаза уже закрылись, на бледном лице под кожей проступила тонкая сетка, словно ползущая снизу. В голове всплыло: «Убить вампира можно, только воткнув в сердце или мозг деревяшку - древесина очень плохо влияет на их обмен, мгновенно вызывая мутации, аналогичные онкологии у человека. В этом случае вампир погибает меньше чем за минуту». Что ж, Рус, получается, у нас с тобой очень мало времени.
        Я приложил запястье к его губам.
        - Давай, комотд, - прорычал я. - Даже и не думай помирать, я тебе этого вовек не прощу! Глотай, мать твою!
        Его веки слабо шевельнулись, он приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, - и закашлялся, захлебнувшись моей кровью.
        - Глотай!
        Он все-таки сделал глоток, прежде чем отрубился. Его челюсти сжались намертво, и расцепить их теперь можно было только клинком хорошего стального ножа. Которого у меня не было.
        А еще я слышал, как по коридору бухали берцы и эхом отскакивали от стен отрывистые команды. Это значило только одно - через несколько десятков секунд этот кабинет заполнят люди в камуфляжах, сжимающие в руках автоматы. И какой будет их реакция на вооруженного человека, склонившегося над окровавленным телом хозяина замка, даже не нужно предполагать. Думаю, никакое Перерождение не поможет моему черепу вместить в себя помимо мозга полкило свинца. И ставить опыты на эту тему мне как-то не хотелось. Тем более что я поклялся Русу остаться в живых.
        - Держись, брат, я вернусь за тобой!
        С этими словами я осторожно опустил тело своего бывшего комодта на пол, поднялся с коленей, сгреб со столика ключи и мобилу и метнулся к чучелу волка. Обхватив зубастую голову, я резко рванул ее от себя, словно сворачивал большую гайку.
        Эксперимент удался. Бусинки вставных глаз уставились на стену, которая с еле слышным шорохом начала поворачиваться, открывая проход со ступенями, ведущими вниз.
        Нырнув в образовавшуюся щель, я услышал за спиной крики: «Командор, вы в порядке?» иудары берцами в дверь.
        Недостаток подготовки личного состава сказывался - парней явно не учили вышибать двери с одного прямого удара ногой в замок. Хотя, возможно, Рус просто не хотел, чтобы кто-то из его волкодавов однажды быстро и профессионально выбил дверь его кабинета, и потому не отягощал головы подчиненных специфическими знаниями. Что ж, его предусмотрительность мне сейчас очень пригодилась.
        Я уже успел спуститься на десяток ступеней, когда сзади раздался треск расщепленного косяка, сильно приглушенный каменным блоком, подобно турникету завершающим полный оборот на невидимой оси.
        Как и говорил Рус, лестница вела в гараж.
        Комфортное помещение на две машины занимал роскошный черный «Ленд-Крузер» двухсотой серии. Водительская дверь автомобиля была слегка приоткрыта. Знакомый трюк для тех, кто уверен, что в гараж не залезет никто посторонний, но не исключает возможности, что в один прекрасный момент у него может не оказаться лишних десяти секунд на то, чтобы автоматика автомобиля распознала хозяина и пустила его внутрь.
        Как раз сейчас этих самых секунд у меня и не было. Я рванул дверь - и очень удивился, когда, несмотря на неслабый рывок, она отворилась тяжело и величественно. Что ж, понятно, бронированная версия. Вон и маленькие крышечки по периметру корпуса свидетельствуют о том же - наверняка сектор поражения через амбразуры внешних целей изнутри машины на все 360 градусов, и ни градусом меньше.
        Но изучать прелести роскошного автомобиля мне было слегка недосуг. Потому как наверняка уже несутся сюда оповещенные по портативным индивидуальным рациям закамуфлированные кровососы, на бегу готовя что-нибудь неприятное, способное выносить ворота подземного гаража направленным взрывом, - иначе я совсем буду разочарован в методах обучения личного состава Русланом Бельским.
        Ждать, пока взрывоопасный сюрприз будет доставлен по адресу, в мои планы не входило. Движок бронированного чуда завелся с пол-оборота - было бы странно, если б он завелся как-то по-другому. Ну что ж, посмотрим, на что способна японская машина в условиях суровой российской действительности.
        Я вдавил педаль газа - и тяжелый внедорожник плавно тронулся с места. Слишком плавно, на мой взгляд. Сперва мне показалось, что для моей задумки у него не хватит скорости, но автомобиль мощной мордой просто смял стальной лист, прикрывающий вход в гараж, отогнув его кверху с противным скрежетом, и покатил себе вперед, разгоняясь для еще более серьезного испытания на прочность.
        Кстати, я зря сомневался в том, что Рус на гражданке подзабыл мою науку. С пути «Ленд-Крузера» вразные стороны порскнули два бойца со знакомыми брикетами в руках.
        Не, коллеги, опоздали, уж извините.
        Коллеги не растерялись, побросали брикеты и, выдернув из-за спины «Валы», полоснули по кузову короткими очередями.
        И это зря. Поздно. К тому же, если хочешь остановить машину, лучше придержать эмоции и стрелять не по водиле, а по колесам.
        Я выжал газ до пола, и машина рванула вперед, словно гигантский утюг, разгоняемый рукой невидимого великана. Еще несколько пятнистых фигур отпрыгнули в сторону, «ведя» автомобиль черными дырами стволов, плюющихся очередями бесшумных и беспламенных выстрелов.
        По бортам простучала частая дробь, но ни одна пуля не влетела в салон. Что ж, будем считать, что сегодня мне крупно повезло. В том числе и потому, что в «Валах» пятнистых кровопийц были не бронебойные патроны, а базовые, за что им большое человеческое спасибо. Хммм, человеческое ли? Поживем - увидим. Но и японцам, как нынче принято говорить, респект и уважуха: удержать бортом боеприпас «Вала» спяти метров - это вам не в тапки гадить. Это, скажу я вам, технология.
        Такие вот мысли промелькнули у меня в голове, пока Land Cruiser мимо коттеджей несся к медленно закрывающимся воротам замка. Успеем - не успеем?
        Успели…
        Внедорожник вклинился меж створками ворот, как зубило в раковину устрицы. Не уверен, что если бы ворота были запертыми, это трюк удался. А так - получилось. Левое зеркало снесло стальной оковкой массивной створки. Но в чудом сохранившееся правое я успел увидеть, как в замковый ров спланировали две тяжелые доски, выбитые никелированным «кенгурятником» машины из прогнувшегося от удара стального каркаса правой створки ворот.
        По подъемному мосту «Ленд-Крузер» пролетел как на крыльях - и тут я, словно подчиняясь безмолвному приказу, резко крутанул руль влево.
        И вовремя!
        В паре метров по правому борту вздыбилась земля, после чего по машине словно ударили гигантской подушкой. Звукоизоляция в «Ленд-Крузер» была отменная, да и весу в нем было предостаточно. Тем не менее я еле удержал руль в руках и порадовался, что успел чисто автоматически разинуть рот.
        Грохнуло знатно. И хорошо, что не по мне. Видать, стрельнули из-под бронеколпака тем самым крупнокалиберным. Плюс ко всему по корме застучал знакомый пулеметный град. Надо же, ради меня кровопийцы забыли про свой Маскарад и пошли хреначить со всех стволов. Какая честь! Но нам она как-то совсем не в кассу, особенно с новым телом, которое как-то жалко вот так сразу уродовать новыми шрамами, не показав эдакого великолепия ни одной представительнице прекрасного пола. Так что надо экстренно спасаться, а то кровопийцы не только новыми дырками в шкуре разукрасят, но, глядишь, и буйну голову отстрелят за здорово живешь.
        Сцепив зубы, я надежно сровнял с полом педаль газа и, уже не делая попыток уходить от возможных выстрелов на такой скорости, просто вышиб гораздо более хлипкие ворота забора, огораживающего территорию гигантского участка, и рванул по прямой.
        Больше по мне не стреляли. То ли артединица у них перезаряжалась небыстро, то ли орудийный расчет вместе с пулеметным получил трендюлей за несоблюдение Маскарада, но я вполне себе целым и здоровым несся через лес по серой ленте идеально гладкого асфальта.
        Через пару километров я немного ослабил давление на педаль газа - но лишь на немного, небезосновательно опасаясь погони. Сворачивать пока было некуда, и у меня появилось время слегка привести в порядок свои мысли.
        Признаться, грыз меня червь сомнения насчет того, правильно ли я сделал, что не утащил Руса с собой? По идее, если он выживет, высокое начальство непременно задаст ему вопрос, с какой это радости он не выполнил задание и вместо того, чтобы грохнуть особо опасного преступника, сделал из него охотника на нелюдей. Но с другой стороны, я видел дыру в груди своего боевого товарища и прекрасно осознавал, что чем с таким ранением таскать его на закорках, лучше достать пистолет и пристрелить на месте, чтоб не мучился. Да и мучиться ему бы осталось недолго, несмотря на терапию моей кровью, - его собственная кровь при грубой транспортировке на моем горбу вытекла б раньше, чем я выехал из гаража. И потом, опыта лечения собратьев, раненных деревяшками, у вампиров должно быть поболее, чем у меня, поди, успели накопить с библейских времен до эры развитого капитализма.
        Да и куда бы я его повез? К Папе Джумбо, которому он на фиг не нужен? Или к Мангустовой сестре? Но только вряд ли слюна оборотня поможет вампиру. Потому будем пока что исходить из того, что я не оставил Руса на поле боя, а был вынужден спасать свою шкуру для того, чтобы иметь возможность впоследствии спасти шкуру Бельского, если ее задумают подпортить его собратья.
        И к тому же - случайно ли оказался в шкафу рядом с костюмами заряженный пистолет? Машинально ли выложил Рус ключи и мобилу на столик, прежде чем надеть мою куртку и сесть в мое кресло? Скорее всего, так же «случайно», как он подставился под пулю снайпера, действия которого просчитал на несколько ходов вперед. Знал он, всё знал, предвидел и подготовил, вплоть до полуоткрытой двери бронированного внедорожника, как по нотам разыграв операцию по превращению ходячего полутрупа в Охотника. Хорошего ученика я воспитал! И будь я проклят, если допущу, чтобы с ним что-то случилось. Пусть он только выживет! Пусть выживет, ладно? Если ты и вправду когда-то был Охотником, как и я, сделай так, чтобы он выжил…
        Я никогда особенно не верил ни в бога, ни в черта. Но с недавних пор, когда иная, чуждая и страшная реальность ворвалась в мой мир, перевернув и изменив его привычную картину, когда я сам стал другим, сбросив с себя собственную кожу, когда одна за другой рвались невидимые нити, связывающие меня с миром людей… я не то чтобы был готов безоговорочно поверить в существование высших сил. Я просто просил о том, чтобы мой комотд, принявший в себя пулю, предназначенную мне, остался в живых. Кого просил? Не знаю. Может, Охотника, который когда-то давно отказался убивать ради того, чтобы люди и нелюди совместно пришли к Равновесию.
        Но я видел - Равновесие пошатнулось. И если этот мир действительно создан так, что сильные мира сего не могут жить без человеческой крови, то сейчас они хватили через край. И для их же блага, чтобы однажды они не захлебнулись обилием крови, нефти и неограниченной власти, в этот мир приходит Охотник, миссией которого во все времена было соблюдение Равновесия…
        Я тряхнул головой, отгоняя странные, явно не мои мысли. Заносит тебя немного, Андрей Краев, не в ту сторону от обилия впечатлений. Так и до тривиального, обсосанного кучей фантастов спасения мира докатиться недолго. А это, брат, не фантастика. Это, как ни крути, твоя личная война. Так что давай-ка по делу, солдат, и желательно без сантиментов.
        Итак, что мы имеем помимо подновленной морды и аполлоновского рельефа? Хороший ствол под мышкой, надеюсь, что лишь слегка поцарапанный бронированный внедорожник, мятый костюм в пятнах Русовой крови, вампирскую мобилу китайского производства…
        Кстати, мобила.
        Я достал из кармана увесистый аппарат, запакованный в стальной корпус с тонкими резиновыми вставками по краям. Уже интересно. Противоударный мобильник, явно созданный для того, чтобы аппарат подольше послужил владельцу, а не разбился при первом же падении на асфальт. Стандартный набор кнопок, большой экран и выезжающая сбоку клавиатура меня особо не заинтересовали - видали такое и раньше в руках у серьезных дядек, посещающих бои без правил. А вот кнопка с зеленой надписью «ТV» притягивала внимание.
        Понятно, что, включив телефон, прослушав звучный проигрыш и перетерпев трехсекундную заставку с чередующимися объемными буквами «V -L-H», я первым делом ткнул именно в нее.
        Следствием тычка явилось появление на экране менюшки с тремя словами: «Vampire», «Lycan», «Homo».
        Ого! Вампиро-оборотнево-человечье телевидение. Очень интересно! Что ж, посмотрим, чем нас порадуют кровососы.
        Ткнув пальцем в «Vampire», я укрепил телефон в специальной держалке на торпеде - видать, Рус тоже любил развлекаться новостями во время езды.
        И новости не заставили себя ждать.
        На экране проявилась миловидная дамочка за столом - точная копия наших дикторш, с экранов телевизоров сообщающих простым смертным официальные госновости. Только в данном случае за правым плечом леди чернела вмурованная в декорацию знакомая эмблема, изображающая летучую мышь на фоне земного шара.
        - …по последним сводкам, события на западе столицы набирают обороты. Особо опасный преступник Андрей Краев тяжело ранил заместителя председателя совета директоров концерна «Ирсблад индастриз» Руслана Бельского и сумел скрыться на его бронированном автомобиле. В настоящее время вопросом поимки преступника занимаются поднятые по тревоге спецподразделения клана носферату. Также дружественными нам хомо объявлен план «Перехват». Кланы ликанов пока не отреагировали на сообщения о возможном появлении на их территории Охотника в лице Андрея Краева, который, согласно древним летописям, равно угрожает вампирам, оборотням и людям и потому требует немедленного уничтожения…
        - Неслабо, - пробормотал я.
        По старым видеофильмам, которые нам на службе крутили в клубе по выходным, я смутно помнил, что носферату - это какие-то вампирские мутанты, не особо симпатичные с виду. Угу. Стало быть, на меня спустили целый отряд кровососов и оборотней в милицейской форме. Хотя нормальные оборотни пока не вмешиваются. Интересно, кстати, а что вещает их канал?
        Я ткнул пальцем в зеленую кнопку, а следом - в менюшку с надписью «Lycan». После чего на экране возникла знакомая картинка - стол, дикторша, декорация. Но я не ошибся кнопкой - за дикторшей на фоне того же схематически начертанного глобуса распластался в прыжке силуэт волка, аналогичный тому, что я видел на юбилейной монете Руса.
        Девчонка на экране выглядела озабоченной. И, похоже, неспроста.
        - …в настоящее время подразделение специального назначения клана носферату блокировало дорогу, ведущую к коттеджному поселку, в котором проживает несколько высокопоставленных лиц нашего сообщества. Командование подразделения мотивирует данные действия тем, что в настоящее время находящаяся в поселке семья Всеславовых способствовала появлению Охотника. После чего использовала его с целью ликвидировать руководство «Исблад корпорейшн» - нефтяной компании, конкурирующей с «Клиройл лимитед», принадлежащей клану ликанов. Клан носферату требует добровольной выдачи брата и сестры Всеславовых для предания их Суду Крови, в противном случае грозя начать штурм поселка. Однако никогда еще за всю историю существования мира ликаны не отдавали членов своих сообществ на вампирский суд, известный своей жестокостью. Похоже, если в ближайшее время правители кланов не придут к общему соглашению, конфликт может перерасти в боевые столкновения, грозящие нарушить Равновесие…
        Я уже не слышал, что говорила дикторша. Слегка отпущенная педаль газа снова воткнулась в пол, а я лихорадочно искал на встроенном в торпеду компьютере систему управления JPS.
        Как и следовало ожидать, навигатор у машины оказался умнее того, что был в «шестерке» покойного Васи, - он показывал не только маршрут, проложенный по шоссе, но и возможные пути объезда. Не иначе данные со спутника накладывались на какую-то дополнительную карту, встроенную в память компьютера, о которой JPS простых смертных даже не подозревали. Наличие такой «примочки» сейчас было для меня весьма кстати - я небезосновательно полагал, что при выезде на трассу меня на первом же посту ГАИ ждут неприятные сюрпризы.
        Я ввел задание кнопкой «кратчайший путь», и после недолгого раздумья навигатор высветил коричневую ленту, пересекающуюся с памятной дорогой, украшенной подсвеченными дорожными знаками. До ее начала было не больше двухсот метров, и я сбросил газ, пытаясь в рассветной дымке рассмотреть начало таинственного пути через лес.
        На табло высветилось «Поверните направо». Но поворачивать было явно некуда - справа стояла сплошная стена леса. Однако, в последнее время взяв за обыкновение ничему не удивляться, я крутанул руль и съехал с шоссе.
        Автомобиль осторожно полз вперед, освещая фарами пространство перед собой. Стена деревьев приближалась, и просвета между мощными стволами, достаточного для того, чтобы между ними мог проехать «Ленд-Крузер», явно не было. Но навигатор упорно советовал не сворачивать с намеченного маршрута.
        - Ни хрена не понимаю, - пробормотал я.
        Но другого выбора не было, и я, прибавив газу, направил машину в узкий просвет между вековыми деревьями, небезосновательно опасаясь застрять. К моему большому удивлению, машина пролетела меж зелеными великанами, даже не задев их бортами, после чего в свете фар под колесами обозначилась вполне приличная грунтовка.
        Я не выдержал и оглянулся назад. Сзади была сплошная стена деревьев, в которую упиралась дорога.
        Н-да… По слухам, такое умели японские мастера маскировки из кланов ниндзя - создание оптических иллюзий посредством точно подобранных по размеру предметов, расставленных в определенной последовательности. Но чтобы в современной Москве кто-то маскировал тайные дороги, пересаживая деревья… В голове такое укладывалось слабо, но факты - вещь упрямая.
        Дорога была абсолютно прямой, словно по линейке ее на карте отмерили, а затем, прорубив просеку, прогнали по ней стадо слонов. С одной стороны - грунтовка, с другой - полное отсутствие кочек, рытвин и колеи, на зависть многим российским асфальтовым. Фантастика, да и только!
        Машина неслась вперед, деревья, росшие по обеим сторонам грунтовки, превратилась в смазанные полосы высотой до неба, и казалось, будто я лечу по дну темного каньона. Несколько километров я пролетел за считаные минуты, порой бросая взгляды на мобильник, с которого продолжала поступать информация, заставлявшая меня до упора вдавливать в пол педаль газа.
        - Пока высокие стороны ведут переговоры, - вещала встревоженная дикторша, - бойцы клана носферату перешли к активным действиям. Только что мы получили фрагменты видеорепортажа с места событий, снятые стационарной камерой наблюдения, установленной на крыше КПП поселка…
        На такой скорости мне приходилось очень внимательно следить за дорогой, краем глаза ловя то, что транслировалось по экрану мобильника.
        А транслировался по нему стандартный захват объекта.
        Дальнобойная управляемая камера с хорошей оптикой схватила оцепление, сформированное примерно ротой камуфлированной спецуры, перекрывшей подъезд к знакомым воротам. Тыл спецназа прикрывал стандартный автобус милицейского ОМОНа, дополнительно перегораживающий шоссе позади цепочки пятнистых фигур. Одна из которых не спеша пристраивала на плечо до боли знакомую трубу.
        Видимо, охраннику, управлявшему камерой, тоже стало любопытно, что там такое химичит вампирский спецназовец в черной маске, оставлявшей открытыми только глаза.
        Наезд камеры подтвердил мои выводы, и я невольно хмыкнул - на плече кровососа лежал реактивный противотанковый гранатомет РПГ-29 «Вампир». Так сказать, сочетание полезного с традиционным. Хотя, если быть объективным, такие ворота только тандемным боеприпасом и возьмешь, из подствольника по ним можно стрелять до следующего новолуния.
        Прочертив в воздухе белесый след, заряд ударил в ворота. Изображение на экране мобильника резко сместилось, после чего картинка стала видна под сильным углом - видимо, взрыв повредил крепеж камеры. Но смотреть было особенно не на что - все заволокло плотной серо-черной завесой. Не иначе вампирская спецура забросала пост дымовыми гранатами и поперла на штурм. Значит, времени у меня оставалось совсем немного…
        Я снял ценную мобилу с подставки, отключил и положил во внутренний карман пиджака. Всё ясно, комментарии излишни. А вот если аппарат разрядится, то будет нехорошо - зарядку к нему искать как-то недосуг. Да и хрен его знает, какая к нему подойдет, модель то нестандартная.
        Наконец впереди показалась стена леса, перегораживающая дорогу. Что ж, будем надеяться, что каков вход, таков и выход.
        Не снижая скорости и держа курс точно посередине дороги, я четко вписался в узкий промежуток между стволами - который, как и на входе в лесное зазеркалье, оказался не таким уж узким, как казался.
        Машина вылетела на шоссе, и я резко ударил по тормозам, одновременно закручивая руль вправо. Послушный аппарат слегка присел, врубив все свои навороченные системы, препятствующие такому скотскому обращению, но испытание выдержал с честью.
        Это была та самая трасса с подсвеченными знаками, один из которых, изображавший бегущего волка, стоял на крашеной серебром стойке в десятке метров впереди. Знак был слегка скособочен, а силуэт зверя аккуратно продырявлен пулей. Не иначе, кровососы по пути к поселку развлекались. Что ж, такой демаскирующий фактор говорит не в вашу пользу, братцы. Излишняя наглость и самоуверенность есть следствие недооценки противника.
        Или тех, кто готов прийти ему на помощь.
        Прикинув, сколько у меня патронов, я слегка прикусил губу. Двадцать в АПС, двадцать в запасном магазине. Маловато. Эх, не надо было скромничать! Это ж явно для меня Рус два ствола в шкафу на вешалку подвесил. Но кто ж знал! Хотя… чтобы Бельский и не учел все варианты, в том числе и мою природную скромность? Это, как говорил товарищ Сухов, вряд ли. Рус хороший ученик, в этом я сегодня еще раз убедился.
        Поэтому самый простой вариант - бардачок. Я протянул руку, откинул крышку.
        Ага. Логика - страшная сила.
        В бардачке лежал брат-близнец того пистолета, что висел у меня под мышкой. Плюс пара игрушечных деревянных хреновинок, сильно напоминающих гранаты Ф-1 в натуральную величину. Вытащив пистолет и проверив его боеготовность - кто б сомневался, все как положено, двадцать патронов, вычищен, смазан, готов к применению, - я извлек из бардачка странный предмет.
        Как есть граната, только с «рубашкой», выточенной из очень знакомого светлого дерева. И, судя по всему, далеко не игрушечная. Просто целевого назначения. Для тех, кому не по нутру деревянные щепки, всаживаемые в тело силой взрыва, рассчитанного на чугунную оболочку оригинальной «лимонки».
        Я достал вторую гранату, разогнул усики у обеих «эфок» исунул их в карманы пиджака. Судя по всему, до их применения времени оставалось не так уж и много. Потом я нажал кнопку на торпеде с надписью «Hatch», и треть крыши над моей головой отъехала назад, впустив в салон принесенные утренним ветерком специфические знакомые запахи дымовой завесы и сгоревшего пороха.
        В легком рассветном тумане уже угадывались очертания автобуса, перегородившего дорогу. Сбоку от него мелькнула камуфлированная спина - отряд носферату всосался в вынесенные ворота, оставив пару бойцов прикрывать тыл. Мудро. Но когда тебя оставляют в прикрытии, нечего стоять спиной к вероятному противнику и пытаться разглядеть, чем там занимаются товарищи по оружию.
        Один из прикрытия все-таки что-то услышал. Развернулся, поднял ствол автомата. Его удивленные глаза, обрамленные черным силуэтом маски-омоновки, выросли передо мной вместе с бочиной автобуса. В неё я и вмял бойца прикрытия своей бронированной машиной, которая от удара лишь слегка накренилась в сторону, но тут же выправилась на ходу, как корабль, напоровшийся на встречную волну и разбивший ее на тысячи соленых капель.
        Небольшой автобус пошел юзом, похоронив под собой второго бойца. А «Ленд-Крузер» влетел в ворота, подмяв под себя еще одного зазевавшегося камуфлированного кровопийцу.
        Я резко ударил по тормозам. Автомобиль, слегка поддав задом, остановился, как послушный и породистый конь, понимающий, что хозяину сейчас не до сантиментов.
        Хозяину и вправду надо было действовать - и как можно скорее.
        Отряд носферату обложил знакомый коттедж, жители соседних домов либо отсутствовали, либо предпочитали не вмешиваться. Один из кровопийц держал в руке мегафон, прячась за углом соседнего коттеджа. А из второго этажа знакомого дома с башенками торчал ствол пулемета ПКМ, который плевался короткими очередями, заставляя пятнистых прятать затянутые в черные «омоновки» головы и остальные части тела за естественными укрытиями. Хотя, похоже, прятаться кровопийцам уже надоело, как и уговаривать строптивых брата с сестрой посредством мегафона. Потому сейчас вдоль стены дома крался камуфлированный вампирский спецназовец, сжимая в правой руке матово блестящую гранату с явным намерением забросить ее в окошко пулеметчика.
        Всю эту картину я воспринял, осознал и переварил за долю секунды, пока мощным прыжком выбрасывал себя через люк, одновременно выхватывая оба пистолета и переводя флажки АПС в режим автоматического огня. Мир словно замер, превратился в лубок с нарисованными домами, застывшими деревьями и одинаковыми головами, повернутыми ко мне круглыми прорезями в черных масках…
        Окружающий мир был просто застывшим кадром фильма, поставленного на паузу. В котором стволы автоматов в руках носферату еще не успели повернуться в мою сторону в тот миг, когда я начал стрелять, мысленно считая израсходованные патроны и очень стараясь не сбиться. Еще находясь в воздухе, я палил очередями с двух рук, и каждая, ну или почти каждая пуля находила свою дырку в черной маске.
        Я не очень удивился, что почти не слышал звука выстрелов. То ли причина была в специальных патронах для АПС, то ли в улучшенной конструкции пистолета, то ли в моем странном состоянии, когда окружающее воспринимается словно в замедленном фильме. Я видел, как черно-багровым фонтаном взорвалась голова кровопийцы с мегафоном, тянущего из-за плеча автомат. Как, уходя в кувырок, замер в воздухе приземистый и плечистый вампир, так и не успев выстрелить в меня из-под руки, - две пули, взлохматив камуфляж на спине, пробили ему позвоночник и сбили прицел, а третья вошла в затылок, вырвав лицо на выходе. Как у бойца, замахнувшегося гранатой, предназначенной пулеметчику, переломилась в локте рука и кровь из разорванной вены плеснула ему в лицо, заливая глаза. И как еще две пули разворотили вампиру коленные чашечки, заставив его упасть на собственную гранату, осколки которой могли под углом хлестнуть по окнам коттеджа и отрикошетить в помещение.
        Время пошло…
        Резкий хлопок подбросил тело раненого и перевернул на спину…
        Развороченная брюшина, окровавленные синюшые кишки, вывалившиеся наружу и разорванные местами, словно гигантские дождевые черви, перерубленные лопатой. А я-то думал, что больше никогда всего этого не увижу…
        Но рассматривать трупы на поле боя - последнее дело, иначе сам станешь одним из них. Тем более что желающих перевести меня в эту категорию было еще более чем достаточно.
        Пулеметчик, конечно, был молодец, экономно расходуя боеприпас и прижимая к земле вражью силу. Но как бы он ни был крут, против роты спецуры надолго его не хватит. Не получилось взять наскоком - откатятся, обложат поселок и тупо пришлют снайпера - на фига им лишние потери. К тому же не для того я сюда приехал, чтобы увеличивать личный счет «двухсотых».
        Я ушел в кувырок, перекатился через теплый капот «Ленд-Крузера», безостановочно паля по живым целям, пытающимся достать меня неприцельными очередями, высовывая автоматы из-за укрытия. Одного я достал, прострелив кисть, затянутую в черную шерстяную перчатку. Автомат упал в коротко подстриженную траву газона. Вампир, взвыв от боли, высунул макушку из-за постамента статуи, изображавшей волчонка, играющего мячиком, разрисованным меридианами и контурами материков. Моя пуля снесла незадачливому стрелку верхушку черепа, заодно сорвав маску с его головы.
        Вампира отбросило назад, но умирающий мозг успел послать телу последний приказ. Еще не осознавая, что убит, кровосос бросился вперед под защиту мраморной статуи - и осел, обняв волчонка и пачкая его мячик кашеобразной массой, словно из разбитой чаши вытекающей из черепной коробки.
        Если бы я не осознавал, насколько чревата малейшая остановка, если бы адреналин не бурлил в крови, если бы некие новые, неведомые силы не переполняли мой организм, подгоняя натренированные рефлексы, словом, если бы я был в своем обычном состоянии, я бы, скорее всего, замер на месте, увидев то, что скрывала под собой маска-«омоновка».
        Лицо бойца клана носферату было ужасно. Если взять крысу, кислотой размягчить ей кости морды, вдавить их внутрь черепа и, придав им подобие человеческого лица, обтянуть все это пупырчатой и осклизлой жабьей кожей, то, думаю, как раз получилась бы омерзительная тварь, которая, оскалив длинные, ослепительно-белые зубы, билась в агонии у подножия статуи.
        А еще я увидел, как труп, накрывший собой гранату, очень активно для кадавра ползет вдоль стены на перебитых конечностях, попутно запихивая себе в брюшину вывалившиеся кишки.
        «Ну да, граната-то предназначалась оборотню, - подумал я, на бегу поднимая пистолет. - И не иначе была с серебряной «рубашкой».
        Выстрел прервал поползновения шустрого гранатометчика - на поле боя враг остается врагом до тех пор, пока жив. Это я уяснил себе еще с тех пор, как моего друга Севу Градова убил ножом истекающий кровью киллер с оторванной рукой - Сева наклонился, собираясь наложить жгут на обрубок, но убийце важнее было пополнить личный счет, нежели остаться в живых.
        Я взбежал на крыльцо и рванул на себя дверь.
        Дьявол, закрыто!
        «Интересно, а ты чего ожидал?» - хмыкнул внутренний голос.
        И пулеметчик как раз замолк - не иначе, ленту меняет. Или вообще патроны кончились.
        Я развернулся спиной к двери, как в плохом боевике держа пистолеты на вытянутых руках и стараясь контролировать весь сектор обстрела. При этом я прекрасно осознавал, что еще секунда-другая, и кто-нибудь из носферату сообразит - неожиданно появившаяся новая цель в ловушке! И, не заморачиваясь, просто метнет пару гранат мне под ноги. Может, конечно, я и стал безмерно крут после Перерождения и останусь жив после взрыва, но ползать, волоча за собой собственную требуху, мне как-то не улыбалось.
        Как я и думал, граната все-таки вылетела из-за забора, но мне удалось подстрелить ее в воздухе - спасибо метателю, высоко бросил.
        «Эфка» взорвалась в воздухе, хлестнув осколками по тем, кто прятался за кирпичной оградой коттеджа. Кто-то взвизгнул совсем не человечьим голосом, словно крысе хвост прищемили. Урок номер один. Главное, чтоб выводы не сделали и не швырнули сразу три одновременно. Одну я, может, и собью, но остальные точно мои. И бежать некуда: только высунься из-за колонн - и вот он я, на стриженом газоне как на ладони…
        Но мне повезло. Сзади щелкнул замок, и знакомый девичий голос, искаженный скрытым динамиком, прокричал за спиной:
        - Быстрее!
        Расшифровывать, что именно «быстрее», необходимости не было. Через мгновение я был уже за толстенной дверью. Вторично щелкнул замок, и практически сразу я услышал приглушенный звукоизоляцией двойной взрыв и скрежет осколков, сдирающих с другой стороны двери дорогую наружную отделку.
        А на втором этаже снова застучал пулемет. Я, не долго думая, рванул вверх по резной деревянной лестнице, на ходу меняя магазины пистолетов - в обоих оставалось по одному патрону. Хваля себя за предусмотрительность - не зря второй запасной магазин у Руса из шкафа спер, - я взбежал на этаж.
        И остановился.
        Не мог не остановиться.
        Уж слишком она была хороша в черном облегающем костюме, с волосами, длинными прядями разметавшимися по спине, приникшая к пулемету, который, словно злобное ручное чудовище, тявкал и плевался огнем, во всем подчиняясь ее воле. Ошибся я вчера, предполагая наличие охраны в коттедже оборотней. На фига им секьюрити, когда они сами себе охрана?
        Наконец я очнулся и завертел головой, пытаясь понять, куда подевался второй бодигард самого себя, брат прекрасной валькирии. Выжил после перерождения и тоже воюет или так и не оклемался?
        Оторвавшись от пулемета, она удостоила меня коротким взглядом. И не менее короткой репликой:
        - Зачем ты вернулся?
        - За ножиком, - съехидничал я. - Где-то здесь потерял, не находили?
        Она фыркнула и вновь приникла к пулемету. Но стрелять не торопилась. И все-таки, почему она здесь одна?
        - Брат где? - спросил я.
        - В другой комнате, боковой подход держит, - сказала она чуть менее резким тоном. - Подмени меня.
        С чем связана просьба, я понял без разъяснений. Последняя лента. Причем тянущаяся из коробки на сто патронов - не лучший вариант боеприпаса для ПКМ, особенно когда второго номера нет. В данном случае на двести пятьдесят было бы получше.
        Я встал к пулемету. Она кивнула - поблагодарила, что ли? - и метнулась в соседнюю комнату. Я же принялся оценивать обстановку с высоты второго этажа.
        Почему она не стала стрелять, понятно. Носферату, поняв, что с наскока коттедж не взять, как я и предсказывал, откатывались назад к раздолбанным воротам. Что это, успех или пауза перед новой атакой? Понятно, что брат с сестрой нужны им живыми, ну, или немного подраненными, чтоб не трепыхались при транспортировке. Иначе бы давно, не заморачиваясь со снайпером, тем же «Вампиром» долбанули по окну. Стало быть, готовят какую-то пакость. Какую? Скоро узнаем.
        - Ну, здравствуй, гость дорогой, - раздалось за спиной.
        Удивительная у этих оборотней способность ходить бесшумно. Интересно, а я так умею?
        Я обернулся.
        Они стояли рядышком вдвоем. Такие разные… И такие похожие. Чем? Может, повадками, неуловимыми движениями, грацией дикого зверя, всегда готового взорваться атакующим прыжком?
        На меня с прищуром смотрели абсолютно целые стального цвета глаза Мангуста, в руках которого удобно устроился малогабаритный автомат «Вихрь» под бесшумный патрон СП-6. Страшная машинка, в умелых руках на дистанции до двухсот метров ничем не уступающая «Валу», которую в отличие от знаменитого оружия спецназа очень удобно прятать в складках одежды. И не менее удобно, даже не меняя положения тела и лишь слегка довернув ствол, сотворить решето из незваного посетителя, стараниями которого владелец «Вихря» давно мог бы уже отправиться на тот свет или как минимум стать слепым инвалидом. Если бы, конечно, не был оборотнем.
        - И тебе поздорову, княже, - ответил я. И сильно удивился - чего я это такое сказал?
        Удивились и брат с сестрой. Переглянулись.
        - А откуда ты знаешь… - начала было белокурая воительница, но я поднял руку и указал на окно.
        - Смотрите. Похоже, наши друзья чего-то мутят.
        Они плавными, текучими, но быстрыми движениями бросились к окнам. И я услышал прерывистый вздох, вырвавшийся из груди девушки.
        - Носферату сбрасывают Покровы Тьмы, - ровно сказал Мангуст. - Видимо, мы очень нужны им, если они решили пренебречь Маскарадом и появиться средь бела дня в своем истинном облике.
        Там, у ворот, действительно происходило что-то странное.
        На участке, где столпились кровососы, будто сгустилось черное облако, похожее на большую грязную кляксу. Клякса шевелилась, словно живая, в ней угадывались смутные очертания двигающихся тел, уже мало похожих на человеческие.
        - Это всё, - спокойно проговорил Мангуст. - Против носферату, сбросивших Покровы, обычное оружие бессильно. Даже с комбинированными пулями, которых каждому десяток придется в мозг всадить, пока он сдохнет. А у нас столько патронов нету, да и нереально это.
        - Уйти можно? - быстро спросил я.
        - Некуда, - покачал головой Мангуст. - В своей истинной ипостаси просто не успеем. Осталось только сдаться. Убить не посмеют, а там, может, что-то придумаем. До Суда Крови.
        - Что такое Суд Крови?
        - Тебе лучше не знать, - невесело усмехнулся оборотень. - Хотя, возможно, скоро узнаешь.
        Пока мы разговаривали, девушка стояла молча, глядя на то, что происходило у ворот. Бледная, с глазищами в пол-лица, сейчас она казалась еще краше. И такую - на какой-то вампирский Суд Крови? Да хрен им по клыкастому рылу!
        Мысль лихорадочно работала. Выход есть всегда, его нет лишь в том случае, если плохо искали. Так. Что там говорил Рус про «Слово о полку Игореве»?
        - Слушай, а как твой предок из Белгорода в Новгород за одну ночь бегал, завесившись Синей мглой? Что это за мгла такая?
        Мангуст ожидал всего, чего угодно, только не такого вопроса. Он оторвался от созерцания кляксы и с удивлением посмотрел на меня.
        - Князь Полоцкий ходил тропой Трояновой через Синюю мглу, что лежит между мирами. Но путь туда закрыт для обычных оборотней. Только Старшие Братья в старину могли подобное. Но сегодня уже никто не помнит, как открывать этот путь. Хотя сегодня многие Старшие говорят, что умеют, но, по-моему, это только слова…
        Не знаю, что на меня нашло. Но вдруг показалось мне, что весь окружающий мир есть не объемное, трехмерное кино, которое кто-то крутит перед нашими глазами, добавляя реализма с помощью пяти чувств, а плоская картинка, лежащая на поверхности бездонного омута. И сейчас эту картинку вместе со стенами комнаты, в которой я находился, перилами деревянной лестницы, светильниками на стенах и девушкой-волчицей, что стояла у окна, глубоко вонзив ногти в деревянную раму, должны были заполнить своими уродливыми телами черные твари. Которые - я уже видел в окне краем глаза - медленно, очень медленно выползали из кляксы, отряхивая от остатков пятнистого камуфляжа и человеческой плоти перепончатые крылья.
        И я знал, что нужно делать. Просто знал - и все. Ведь если ты не можешь изменить ход вещей, монолитных и тяжелых, словно силикатный кирпич, то единственный путь - это расколоть тот кирпич ударом набитого кулака.
        - Откройся, тропа Троянова, - прошептал я, со всех сил нанося удар в середину плоской картинки, куда-то в границу между ненатурально нарисованной стеной и невыразительной черной тенью от крыла, распластавшейся на этой стене.
        Мой кулак явственно ощутил, как поддается тонкая, но прочная незримая пленка, как сопротивляется искажаемое моей волей мироздание. Но удар русского спецназовца невозможно остановить, особенно когда он знает, куда бить, и когда уверен, что прав на все сто…
        Реальность вздрогнула, пошла рябью - и порвалась, как рвется под давлением извне отсыревшая бумажная картинка, лежащая на поверхности воды.
        Я выдернул руку из пустоты и уставился на то, что открылось прямо передо мной.
        Это было похоже на разрыв, полутораметровую трещину в холсте с нарисованным на нем искусственным миром, подвешенную прямо в воздухе. И в ней клубилось что-то темное, похожее на муть за бортом самолета перед прыжком с парашютом за несколько минут до захода солнца.
        Что ж, не думаю, что это будет страшнее первого прыжка.
        - Ребята, вперед, я замыкающим!
        Девушка шагнула вперед, а Мангуст же, наоборот, бросился к окну. Его руки на глазах менялись, обрастая шерстью и мускулами. Трансформация была еще далека от завершения, но это не помешало ему ударом когтистой лапы разворотить отвратительное рыло крылатой твари, лезущей в окно.
        - Уходите, - прорычал он. - Я их задержу!
        Девушка попыталась ослушаться. Она бросилась было к брату, но тот, не оценив порыва, просто сграбастал лапами ее стройную фигурку и буквально швырнул в разрыв. Который, кстати, уже начал потихоньку сходиться по краям.
        Из горла Мангуста вырвался хриплый рев, уже мало похожий на человеческую речь. Но я смог разобрать слова:
        - Иди за ней! Ей не выжить одной в Синей мгле!
        В доме стало темно - в окна лезли кошмарные крылатые твари. А Мангуст бил когтями по лапам, мордам, крыльям, клыкам - и треск одежды, расползающейся под напором стремительно растущих мышц на теле оборотня, слился с отвратительным звуком разрываемой плоти воинов клана носферату.
        Это было последнее, что я увидел перед прыжком в стремительно схлопывающуюся дыру в пространстве. И я очень надеюсь, что Мангуст успел услышать мой крик, прежде чем его поглотила волна покрытых слизью черных, вонючих тел:
        - Держись, князь! Я вернусь за тобой!
        Синяя мгла… Точнее не скажешь. Плотный, густой, тёмно-синий туман вокруг. Протянешь руку - и не увидишь пальцев. Присядешь - и лишь тогда разглядишь мертвую серую траву под ногами, проросшую через чьи-то кости. Жуть непроглядная…
        Туман был живым. Его плотные клубы медленно ворочались, закручиваясь в толстые кольца и порой образуя совсем уж фантастические фигуры. В этой живой и, возможно, разумной массе я был инородным телом, микробом, которого пока не обнаружили и не сожрали состоящие из сгустков тумана макрофаги. Судя по костям, это было лишь делом времени.
        Белый пушистый ком вынырнул из Синей мглы и прижался к моим ногам, дрожа от ужаса и жалобно поскуливая. Я погладил по загривку белую волчицу - не бойся, мол, я с тобой. Пока гладил, краем глаза увидел свою руку - и то, что увидел, напугало больше, чем куча летающих носферату и Синяя мгла вместе взятые.
        Рука была не моя. Вернее, и не рука это была, а перевитая венами лапа с гипертрофированными рельефными мускулами и черными, блестящими, слегка загнутыми когтями, сантиметра на три-четыре выступающими над кончиками пальцев.
        Я поднял руку-лапу, попытался сжать в кулак. Когти, словно живые, послушно подогнулись, удобно легли в ладонь - и, абсолютно безболезненно пройдя сквозь плоть, вышли наружу из суставов, удлинившись еще на несколько сантиметров. В итоге из кулака получилась жилистая колотушка с четырьмя клинками. Кулак разжался - и клинки послушно вышли из ладони, снова став нормальными когтями.
        Я мысленно усмехнулся - быстро же ты, Краев, начал думать категориями Синей мглы, где норма - это бритвенной остроты лезвия на месте ногтевых пластин, свободно проходящие туда-сюда сквозь живую плоть без ущерба для последней.
        - Мне холодно, - проскулила волчица. - Синяя мгла срывает покровы с тел и пьет силу живых. Хватит уже смотреть на свою руку. Сейчас ты тот, кто есть на самом деле. Пойдем уже… куда-нибудь, а?
        Она скулила, словно брошенный щенок, но я понимал ее так, будто она говорила на человечьем языке.
        Несмотря на ее слова, я все-таки провел своей новой рукой по лицу и шее.
        Однако…
        Челюсть была тяжелой, как у Шварценеггера. Кости лица стали явно толще и массивнее, хотя до звериной морды недотягивали. Шея превратилась в колонну из мышц, напоминающих пучок толстых канатов.
        Беглый осмотр тела показал, что в целом оно осталось человеческим, только когти на конечностях прибавились да шерсти с мускулатурой прибыло. В общем, как и ожидалось, - помесь. Вампиро-оборотне-человек с устрашающей мордой и потрясающей способностью лазить по местам, в которые нормальные нелюди уже без малого тыщу лет не ходят.
        Что ж, судя по налету самоиронии в мыслях, первый вполне естественный страх при знакомстве с эдакой жуткой местностью сменился рабочим настроем. Стало быть, решаем, куда идти.
        Идти надо было, понятно, подальше отсюда. И желательно в места многолюдные, в которых легко затеряться. Вариант был один - идем в Москву. До Новгорода, как князь Всеслав, добежать опыта не хватит, да и незачем. Для начала нужно просто спокойно обмозговать, что делать дальше. Стало быть, Москва. И желательно окраина, где милиция не такая внимательная.
        Я соотнес свое теперешнее положение тела с тем, что было до момента преодоления разрыва между объективной реальностью и Синей мглой, и решил, что идти нужно направо. Ну и двинулся потихоньку.
        Волчица пошла рядом, стараясь не отставать и не вырываться вперед. Похоже, она тоже немного освоилась в междумирье, по крайней мере трястись перестала. Ну и ладно. Когда женщина спокойна, и нашему брату лучше думается.
        Итак, я, похоже, знал не только способ открывать двери в иные миры, но и многое другое, в последнее время всплывающее в моей голове как неожиданные сюрпризы со дна мутной реки в половодье. Интересно было бы узнать, откуда такие подарки? О чем я и спросил свою попутчицу. Причем не особо удивился, когда мой вопрос прозвучал как приглушенное ворчание зверя.
        - Память предков, - рыкнула волчица. - Пути твоих прадедов уже пересекались с дорогами нелюдей, а Перерождение вскрыло тайники, недоступные людям. Наверно, потому ты и не умер, как те, кто до тебя пытался стать Охотником. А еще чужая кровь, вместе с которой ты получил генетическую информацию о нас и кровососах. Правда, в ней тебе еще предстоит разобраться…
        Понятно. Отец с матерью погибли в автокатастрофе, когда я был совсем мелким, так что узнать про предков не у кого - в детдоме генеалогических древ не составляют.
        - Привыкай, - прорычала она. - Ты видишь, слышишь и двигаешься лучше, чем любой хомо, ты умеешь убыстрять личное время - я видела, как ты выпрыгнул из машины, а потом исчез на мгновение, и из пустоты веером прилетели пули. Ты сумел найти тропу Трояна… У тебя большое будущее. Если, конечно, ты знаешь не только как войти в Синюю мглу, но и как из нее выйти.
        Хороший вопрос… На эту тему память предков как-то помалкивала. Положа лапу на сердце, я вообще не до конца был уверен, правильно ли мы идем…
        И это было неправильно!
        В мире, где нет направлений и под ногами хрустят кости тех, кто был не до конца уверен в себе, единственным критерием правильности выбора может быть лишь твердое убеждение в том, что ты все делаешь так, как надо! Так выходили к лагерю полярники, идущие сквозь метель, так, повинуясь инстинктам, выплывали к берегу моряки на обломках разбитых бурей фрегатов. Потому что человек знает и умеет гораздо больше, чем думает о себе. Надо только не верить, надо знать, что ты все делаешь правильно, - и тогда все получится.
        Сейчас я твердо знал, что иду туда, куда наметил. И знал, что в общем-то пройти осталось немного…
        Но Синяя мгла действительно вытягивала силы - идти становилось все труднее. И все хуже становилась видимость. Туман сгущался. И толстые, медленно плывущие в спёртом воздухе спирали подбирались все ближе, словно осмелевшие хищники к обреченной добыче.
        Волчица тоже почуяла неладное и оскалилась, прижав уши. Из ее горла раздалось предупредительное рычание, не несущее словесной информации, лишь эмоции - угроза, ненависть и конечно же страх. Потому что реально жутко, когда к тебе не спеша приближается темно-синее щупальце толщиной со ствол столетнего дерева…
        Оно было похоже одновременно на очень плотный сгусток тумана и на живого плотоядного червя, бессмысленно плывущего на излучаемое добычей тепло по дну бесконечного океана. А мы с волчицей были двумя мелкими организмами, планктоном, пищей, случайно оказавшейся на пути, мясом, наросшим вокруг костей, которыми усеяна мертвая трава междумирья.
        Внезапно сгусток тумана, выросший передо мной, омерзительно чавкнул, расступился, и в его середине образовалась черная воронка диаметром, равным моему росту. Я почувствовал постепенно, но неотвратимо нарастающую силу, затягивающую меня в эту бездонную пропасть.
        Естественной реакцией было - бежать! Но неожиданно сгустившийся вокруг нас туман вдруг стал похож на живую стену, настойчиво подталкивающую нас к черной пасти чудовища. Я даже почувствовал спиной слабое тепло, испускаемое этим пособником местного хищника, собравшегося пообедать. Синяя мгла была живой и действовала вполне осмысленно.
        Живой синий мир, подкармливающий свою домашнюю плотоядную животинку… Но если он живой, то зачем кормить червяка собой, когда можно подбросить ему мяса хозяина?
        Я резко развернулся и полоснул когтями по синей стене. Раз, другой, третий, вырубая большой кусок густого тумана, сейчас больше похожего на очень плотное желе.
        Стена вздрогнула и ощутимо подалась назад, оставив в моих руках клок подрагивающей субстанции размером с хорошую бочку. Которую я, развернувшись, со всей силы метнул в воронку - и, не в силах больше сопротивляться силе, засасывающей меня в бездну, упал на четвереньки, цепляясь когтями за землю и всем телом прижимая к ней дрожащую волчицу.
        Края воронки схлопнулись с мерзким звуком, словно болотная жижа сомкнулась над головой зазевавшейся лесной зверюги…
        И тут что-то произошло вокруг.
        Червь исчез, растворился в синем тумане. Расплылась сизой дымкой живая стена позади нас. Стало видно метра на два вокруг, и Синяя мгла на границе видимости продолжала покачиваться в нерешительности, будто раздумывала - а не отступить ли подальше?
        Я медленно поднялся с колен, освободив слегка придушенную моим весом волчицу, и отряхнул костяную крошку, набившуюся в шерсть на локтях, - чужие кости, при моем падении рассыпавшиеся в пыль, были старыми и хрупкими.
        Она тоже отряхнулась, как обычная собака после купания, отчего в воздухе повисло облако белесой пыли.
        - Медведь, - проворчала она. - Не иначе какой-то твой предок был не ульфхеднаром[4 - Ульфхеднар - «волчеголовый», воин-оборотень, в приступе боевого безумия способный превращаться в волка.], а берсерком, иначе откуда такие манеры?
        И улыбнулась, как умеют улыбаться только хитрые и очень красивые волчицы.
        - Спасибо, - еле слышно рыкнула она и потерлась носом о мою ногу. - Ты накормил Синюю мглу ее же плотью, и теперь она тебя боится. Это невероятно - но это так!
        - Боюсь, как бы она не одумалась, - прорычал я в ответ. - Поэтому давай-ка поторопимся.
        Но поторопиться не получилось.
        Иномирье, почувствовав, что с пришельцами так просто не справиться, отступило, но продолжало пить нашу жизненную силу на расстоянии. Да, видимость улучшилась, но толку от этого было немного. Повсюду были лишь трава и выбеленные временем скелеты тех, кто остался здесь навеки.
        Среди раздробленных и разрушившихся от времени костей порой угадывались волчьи и медвежьи черепа, попадались вампирьи с жутким оскалом летучих мышей, подавившихся собственными клыками. Человеческие черепа я видел лишь дважды. На одном угадывались остатки шлема французского кирасира, рядом со вторым валялась изъеденная черной ржавчиной немецкая каска времен Отечественной войны, на которой были различимы следы белой декали с двумя рунами «зиг».
        - Вражья сила от Москвы сваливала, - рыкнул я. - Значит, верно идем.
        Шли-то мы верно, но опыта таких путешествий у нас не было. Под конец и я, и волчица еле волочили ноги. Но когда она, заплетаясь лапами, упала, я нашел в себе силы поднять ее на руки и пронести еще метров двести. Откуда я знал, что конечная точка намеченного маршрута именно там, на крохотном пятачке, почему-то свободном от костей и травы? Без понятия. Но она была здесь. И сейчас ее надо было открыть.
        Как?
        На удар кулаком у меня уже сил не было. К тому же у меня на руках была девчонка, которую - я был уверен - уже нельзя было опустить на землю междумирья без риска потерять навсегда.
        Поэтому я просто тупо пнул пространство перед собой ногой, словно открывая старую и скрипучую входную дверь, которую давно бы пора поменять, да все руки не доходят. Пнул - и сделал шаг, не дожидаясь, изменится что-то в пространстве от моего далеко не волшебного жеста или останется все как было. Я просто уходил отсюда, не думая ни о чем, кроме того, что смертельно устал, - ведь никто не думает о двери, пиная ее и зная, что она обязательно откроется.
        Мир не изменился, просто Синяя мгла стала черной. А еще я понял, что держу на руках не волчицу, а девушку. Именно на руках, не на лапах! Я зажмурился, тряхнул головой и вновь открыл глаза.
        Это была не Синяя мгла. Это был лес, к которому я стоял лицом. Просто стена леса в густых осенних сумерках. Да, не Всеслав я, который экономил личное время, носясь по междумирью. В нашем случае в Синей мгле прошел час, в моем мире - день. Хорошо хоть пройденный там километр обернулся тремя десятками здесь.
        Я повернулся.
        Передо мной лежала асфальтовая дорога, за которой сиял огнями огромный торговый комплекс, знакомый своими очертаниями. Я не раз бывал здесь, закупался продуктами и другими необходимыми вещами. Так и есть, тропа Трояна вывела меня на окраину Москвы, в район Куркино, что рядом с Химками.
        Девушка на моих руках слабо застонала, и я осторожно поставил ее на землю.
        - Идти сможешь?
        Она была очень бледна, но на ногах устояла. Огромные, в половину лица глазищи открылись. В них стояли слезы.
        - Смогу, - сказала она и отвернулась, стыдясь своей слабости.
        - Мы спасем его, - сказал я.
        - Я знаю…
        - Но для этого мы должны одеться, поесть, отдохнуть и обсудить, что мы будем делать дальше.
        - Ты прав.
        Она справилась с собой, и когда повернулась ко мне, в ее глазах не было слез - лишь холодная решимость.
        К торговому комплексу мы шли молча. Каждый думал о своем. Ей и вправду было о чем подумать - в одно мгновение девчонка лишилась всего - дома, семьи, положения в обществе. И все отчасти благодаря мне. Хотя, если честно, никто не заставлял ее брата дважды пытаться убить меня. Как же часто за ошибки самоуверенных и сильных расплачиваются их родные…
        Я тоже прикидывал что к чему, оценивая наше теперешнее положение. Очень хотелось есть, но еще больше хотелось спать. Но сейчас это было второстепенным. На мне был костюм, на ней - тоже, похожий на облачение жокея, только черный и стильный. И то и другое не вызывало бы вопросов, если б мы вышли из дорогой машины, типа автомобиля Руса, что остался у коттеджа.
        Но так как машины у нас не было, хождение по городу в такой одежде в ноябре наверняка привлечет внимание. Тем более что мой пиджак основательно залит кровью. Хотя на черной материи это издали не видно, но всегда найдется тот, кто окажется внимательнее других. Этот же внимательный гражданин может рассмотреть мои подозрительно отведенные от тела руки и заподозрить, что причина этого отнюдь не в моих перекачанных широчайших мышцах спины, а в рукоятях пистолетов, греющихся под мышками. К тому же от моей одежды и от платья девушки неслабо несло сгоревшим порохом и ружейным маслом, что тоже далеко не «Шанель». Стало быть, демаскирующие факторы налицо.
        Оставалось решить вопрос об их устранении. Который напрямую упирался в финансы - как и остальные наши насущные проблемы, кстати. Надо повнимательнее посмотреть, не имелась ли у Руса привычка давать своим горничным на чай крупными купюрами. Сейчас это было бы как нельзя кстати.
        Я порылся в карманах пиджака, но с купюрами там было неважно. Точнее, их там не было вообще. Зато во внутреннем кармане нашлась черная пластиковая карта со знакомой эмблемой летучей мыши на фоне земного шара, как и все надписи на карте, начертанные золотом. На месте глаз мышки сверкали два крохотных камешка, подозрительно напоминающие бриллианты. В левом верхнем углу под надписью «Visa infinite» тонким белым маркером были написаны четыре цифры.
        «Спасибо, брат», - мысленно поблагодарил я Бельского. Таких кредиток я раньше не видел, но был уверен - Рус все предусмотрел и все сделал правильно.
        Мы прошли через автостоянку и, миновав вращающиеся стеклянные двери, оказались в недрах современного торгового монстра.
        Я скосил глаза на свою спутницу - и мысленно усмехнулся. При виде роскошных витрин на бледном лице девушки появился легкий румянец. Его величество шопинг, поднимающий давление в ослабленных стрессами девичьих телах, сработал и на этот раз. За что ему большое человеческое спасибо, хоть ожила девчонка немного, отвлеклась от дум невеселых…
        А вот и банкомат. Теперь главное, чтоб вампиры не сообразили заблокировать счет Бельского, а то останется нам необычная карта Visa просто очень красивой визиткой на память о событиях странных и страшных.
        Вампиры не сообразили. Видать, не до того им было, увлеклись новым витком многовековой конкурентной борьбы. А я невольно присвистнул, когда увидел сумму, лежащую на счете. До этого я с картами особо не связывался и немного подвис, соображая, что делать и сколько снимать. Призадумаешься, когда на счету сорок шесть миллионов рублей с копейками.
        Девушка сообразила быстрее. Ловкие пальчики пробежали по клавиатуре, и банкомат, недовольно стрекотнув, выплюнул пачку розово-золотистых купюр.
        - Больше сорока тысяч банкомат все равно не даст, даже по «Инфинити», - сказала она. - Поэтому, пока счет не заблокировали, надо действовать оперативно.
        - Одеться бы не мешало для начала, - добавил я, забирая деньги и извлекая карту. - А то мы с тобой уж больно оригинально выглядим. Да и машину надо где-то раздобыть.
        - И оружие, - добавила она задумчиво. - Мобильник есть?
        - Держи.
        Она удивленно посмотрела на меня, когда я протянул ей телефон Руса.
        - Если ты убил Бельского, то его телефон должны были заблокировать.
        - Будем считать, что я убил, а они забыли, - сказал я. - А твой мобильник где?
        - На тумбочке остался, - поморщилась она. - Когда кровососы на штурм КПП полезли, не до него было. И соседи, волчары облезлые, зла на хватает! Как последние шакалы попрятались по норам - одни мы отстреливались.
        Она набрала номер и поднесла телефон к уху. По тому, как она говорила, я понял - девчонка полностью взяла себя под контроль. Это хорошо. Главное, чтобы не сломалась хотя бы в ближайшее время. Знакомая тема - вроде сконцентрировался персонаж, кулаки сжал, зубы стиснул, а нетренированная психика возьми да подведи в самый ответственный момент при малейшей нештатной ситуации. Но будем надеяться, что белая волчица сможет быть мужественной до конца. Настолько, насколько применимо данное определение к девушке, у которой только что то ли убили, то ли взяли в плен родного брата.
        - Это я, отец. Да, знаю. Нам нужна машина и оружие. Я в Куркино, в торговом центре. Не надо, деньги есть, и достаточно. И людей не надо. Потому что он со мной. Как брат? Поняла. Хорошо, спасибо. Я тебя люблю, береги себя.
        По тому, как она сказала «он», я понял, что в Москве не осталось ни одного вампира или оборотня, который бы не знал, кто такой Андрей Краев.
        Она протянула телефон мне.
        - У нас очень мало времени. Но сначала одежда.
        Девушка окинула взглядом вывески над застекленными витринами и уверенно кивнула на одну из них:
        - Маркс со Спенсером нам помогут, - сказала она. - Самое то. Неброско, без изысков, но кому надо, поймет и сделает выводы. К тому же там персонал дресс-контролем не заморачивается.
        Мне было как-то все равно - я разбирался только в тех шмотках, которые были помечены штампом армейского вещевого склада. Потому полностью доверился вкусу моей спутницы.
        Мы вошли в магазин.
        - Сначала тебя одеваем, - заявила она.
        Я не возражал. Если ее облачение лишь пахло войной, то моё было основательно пропитано ее последствиями.
        Она наверняка лучше разбиралась в том, что сейчас модно, а что нет, но особо не грузила меня своими познаниями, за что я был ей благодарен. Отказавшись от услуг предупредительного консультанта, вряд ли смыслящего в том, какая одежда лучше подходит для боевых действий, я быстро смел с полок приглянувшиеся мне вещи.
        В просторную кабинку для переодеваний мы, нагруженные ворохом барахла, влетели вместе. И замерли, словно одноклассник с одноклассницей, случайно вдвоем застрявшие в лифте.
        - Раздевайся, - глухо сказала она. И тут же, оправившись от смущения, добавила: - Кто знает, что может понадобиться - стрельба или маскировка в толпе. Я подскажу, что с чем лучше сочетается.
        - Ты прям как мой инструктор по разведдиверсионной подготовке рассуждаешь, - хрипло сказал я, проглотив внезапно вставший в горле ком. - Так и будешь смотреть, как я стану брюки снимать?
        Она мгновенно покраснела и отвернулась.
        Мне стало немного неловко, что засмущал девчонку. А я ведь, черт возьми, даже не знаю, как ее зовут, все недосуг как-то было спросить. Нехорошо… При совместных переодеваниях все-таки надо хотя бы знать, как зовут твоего стилиста женского пола. Ну я и поинтересовался, застегивая молнию на джинсах.
        - Слушай, а ведь мы так и не познакомились. Меня Андреем звать, а тебя?
        - Лада, - еле слышно сказала она.
        В моей голове щелкнуло: так звали славянскую богиню любви и красоты. Что ж, и вправду - богиня. Высокая, фигура - с ума сойти, лицо, волосы… Мечта, а не девчонка. И похоже, что я ей тоже нравлюсь.
        Я почувствовал, что с размером джинсов мы немного промахнулись - тесноваты местами. И поскольку дело было все-таки не в джинсах, я раза два тихонько прогнал воздух через легкие, направляя мысли в другое русло.
        А именно - дело прежде всего!
        К тому же, «похоже, нравлюсь» - это еще не «нравлюсь сто процентов». Совместный экшен, конечно, сближает, но с ходу, как пёс, пользуясь случаем, бросаться на девчонку, которой спас жизнь, перед этим эту самую жизнь ей основательно испортив, по меньшей мере скотство.
        Поэтому я по-быстрому отобрал из кучи одежды, помимо джинсов и исподнего, приличную толстовку, ботинки с жестким рантом на шипованной подошве и просторную черную куртку.
        - Готово, - сказал я, поправляя на ремне в районе левой почки ножны с деревянным кинжалом.
        Она обернулась, придирчиво меня осмотрела и кивнула - годится. Судя по виду, не обиделась, а если обиделась, то умело скрыла эмоции.
        Со своими вещами Лада справилась еще быстрее меня - похоже, еще по пути не по-женски оперативно прикинула, что ей нужно. В общем, на выходе оказалось все то же самое: черный костюм, пальто того же цвета и сапоги, в которых и пробежаться вполне реально, и толстым каблуком врагу засадить в промежность или по стопе, и на люди выйти не стыдно.
        При виде нашей карты в глазах кассира и отвергнутой девушки-консультанта мелькнуло удивление, смешанное с некоторой растерянностью, - то ли «виз» таких никогда не видели, то ли, наоборот, видели слишком часто и знали, кому они принадлежат. Я слегка напрягся, ожидая, не подстроили ли нам кровососы пакость в виде блокировки счета - с относительно скудным запасом наличности расставаться не хотелось, мало ли что. Но нет, обошлось.
        Переоделись мы тут же, в кабинках женского и мужского зала. На выходе я тихонько сунул проходящему мимо уборщику в синей униформе пять тысяч и два пакета со старой одеждой, попросив:
        - Слушай, оприходуй незаметно на помойку наше старое барахло.
        Тот невозмутимо кивнул. И правильно, вип-клиентам торгового центра отказывать нехорошо.
        - А теперь - к часовщику, - сказала Лада. - Очень надеюсь, что все уже готово.
        Вообще-то не особо я люблю, когда мной девчонки командуют. Но с другой стороны, если она в данный момент времени лучше разбирается в обстановке, то бычить и показывать гонор по меньшей мере неразумно. Тем более когда времени реально в обрез - и Руса с князем выручать надо, и самим при этом желательно в живых остаться.
        «Часовщик» оказался молодым парнем в белой рубашке с красным галстуком в белую полоску. На лице у него под крашеной челкой ясно читалось вежливое: «Если вы не за покупкой, то проваливайте поживее, не мешайте работать!»
        В чем-то его посыл был обоснован - в тесной застекленной каморке, заставленной часами, было сложно развернуться более чем двум покупателям.
        Я окинул взглядом товар, и меня посетила мысль: интересно, а как вообще выживают здесь владельцы магазинов? Аренда, небось, бешеная, покупателей не сказать чтобы толпы, в основном народ глазеет, приценивается - и практически ничего не покупает.
        Продавец окинул взглядом наш прикид, и в его глазах я ясно увидел скачущие циферки мозгового арифмометра, просчитывающего нашу платежеспособность.
        - Чего изволите? - сказал он тоном, чуть более вежливым, чем обычно посылают на три буквы.
        - Вам только что звонили, - сказала Лада. - Я от Беерофа.
        Думалось мне, что метаморфоз я за последние сутки уже насмотрелся по самые «не хочу». Однако то, как изменилось лицо продавца часов, меня изрядно удивило. Создалось впечатление, что в голове парня включился на полную мощность прожектор, излучающий любезность, которая излилась из продавца, словно свет свечи из хэллоуиновой тыквы.
        - Да-да, конечно, мне звонили, - расплылся он в ослепительной улыбке. - Но сумма заказа оказалась несколько высоковата…
        Я положил на прилавок черную карточку.
        - Прибавь к сумме заказа один процент для себя, - сказал я. - Так сказать, за неразглашение.
        - Спасибо, - медленно произнес продавец, осторожно беря карточку. - Это очень щедро с вашей стороны. Разумеется, я никому ничего не скажу, это не в моих интересах, но ваш заказ потянул на тридцать миллионов…
        Я невольно присвистнул.
        - А мы точно не танк Т-90 заказали? - спросил я, покосившись на Ладу.
        - Спецоборудование плюс срочность, - продолжал продавец, держа карту так, словно она была хрустальная. - Плюс страховка. На ваше счастье, у нас как раз оказался образец, который вам нужен, и он уже на пути сюда. Осталось только оплатить…
        - Какая такая страховка? - возмутился я.
        - Наша фирма обязуется доставить товар покупателю при любых обстоятельствах.
        Лада молчала. Исходя из чего я решил, что дури уже показал достаточно и пора закругляться - машина и спецоружие для уничтожения нелюдей нужны по-любому, и вряд ли их найдешь где-то еще. Тем более срочно.
        - Ну, если так, прокатывай, грабитель, - хмыкнул я.
        Продавец отвернулся к кассе, достал откуда-то считыватель необычной формы и вставил в него карту. Прошло десять секунд, двадцать… Наконец лицо продавца озарилось довольной улыбкой.
        - Сделка завершена, - провозгласил он. - Поздравляю вас с приобретением! Вам придется подождать минут двадцать, пока машина прибудет сюда. Мне сообщили номер вашего телефона, я перезвоню. Всего доброго!
        Я отметил про себя, что фонарь любезности в тыкве часовщика начал резко терять мощность. На его лощеную физиономию вновь неотвратимо наползало дежурное выражение: «А не пошли бы вы куда подальше», хотя, пока мы не ушли, продавец усиленно сопротивлялся метаморфозе. Но было ясно - хватит его ненадолго. Понятное дело, что такие заказы случаются не каждый день, зато каждый день приходится сидеть в стеклянном аквариуме, имитируя крайне успешный бизнес по продаже китайских часов. Зато лично для меня секрет выживания по крайней мере одного местного магазина был раскрыт полностью.
        Но, как только мы отошли на пару шагов от стеклянной витрины с часами, все мои мысли о чужом бизнесе внезапно испарились - я вдруг понял, насколько сильно хочу есть! Ведь с той поры, как мы прикончили с негритятами наскоро сварганенный «завтрак туриста», у меня во рту не было ничего, кроме бокала вина и нескольких глотков чужой крови.
        - Ты есть хочешь? - спросил я.
        Лада кивнула, думая о чем-то своем.
        Я же не мог думать больше ни о чем, кроме как о хорошо прожаренном куске мяса. Почему и уверенно повел свою спутницу на второй этаж. Был я в этом торговом центре не раз, и помнилось, что там вроде должны были быть рестораны. В которые раньше мне, понятное дело, путь был заказан - не то было финансовое положение.
        Зрительная память не подвела. Наверху действительно обнаружилось несколько ресторанов, в один из которых нас буквально затащила улыбчивая девчонка-администратор.
        В заведении помимо стандартного набора столиков и официантов имелась голова быка, торчащая прямо из стены, и несколько плазменных панелей, на которых демонстрировалась запись корриды.
        Мы выбрали самый дальний столик - подальше от посторонних взглядов. На вопрос подошедшего официанта «Что будете заказывать?» мы отреагировали аналогично, заказав стейки. Правда, я затребовал сразу три порции сильно прожаренной говядины, а Лада одну, но с кровью.
        Когда же официант спросил про вино, в моей голове за одно мгновение словно прокрутили обширную карту алкогольных напитков. Один из которых в свете грядущих стейков был, на мой вкус, явно интереснее других:
        - Будьте любезны бутылку «Шато Марго», желательно девяностого года, - сказал я.
        Официант удивленно шевельнул бровью.
        - У вас прекрасный вкус, - сказал он. - Я пришлю сомелье.
        - Не стоит, - остановил я его. - Просто постарайтесь, чтобы наш заказ был выполнен побыстрее.
        - Разумеется, месье, - склонился в полупоклоне официант. После чего развернулся на каблуках и очень быстрым шагом направился в сторону кухни.
        - Хм, меня он что-то мадемуазелью назвать не удосужился, - проворчала слегка уязвленная Лада.
        Я же был удивлен своими познаниями не меньше ее. Если текущая в моих жилах кровь нелюдей и дальше будет подкидывать мне столь ценные сведения, от которых официанты начинают лебезить мелким бесом, то остатка на Русовой карте вряд ли хватит до конца этого дня.
        - Даже боюсь представить, сколько стоит это вино, - сказал я, потирая лоб.
        - Тебе лучше не знать, - слабо улыбнулась она. - Но в свете предыдущей покупки это так, копейки.
        - Угу, - сказал я. - Я и так многого не знаю. Например, как можно без возни меньше чем за минуту проплатить с карты тридцать лимонов. Один барыга в клубе, помню, пытался как-то семьсот тысяч со счета перевести, так его замучили насмерть письменными объяснениями экономического смысла операции и тому подобной чушью. Пока его кто-то не надоумил открыть на себя же счет в другом банке, скинуть туда бабки и отдать доступ к этому счету тому, кому он собирался их перечислить.
        Лада вздохнула.
        - Ты просто не понимаешь, - сказала она. - Все устроено немного по-другому, чем вы привыкли думать. То, что ты видишь, - это одна сторона монеты, маска, одетая на этот мир для того, чтобы люди чувствовали себя спокойно. Ведь вы тоже не строите скотобоен перед коровниками - иначе коровы будут нервничать, хуже набирать вес, снизятся надои. Те, кого вы называете нелюдями, являются хозяевами мира, люди же для них - корм и рабочая скотина. Вампиры с оборотнями то тайно, то явно дерутся за сферы влияния, а люди в этой борьбе - разменные монетки. Так почему, если серьезный вампир или ликан захотел купить себе хорошую машину, он обязательно должен испытывать человеческие неудобства?
        - А почему люди должны их испытывать?
        - Не знаю, - пожала плечами Лада. - Никогда не задумывалась. А вы задумываетесь, удобно ли корове в ее стойле?
        - Значит, корм и рабочая скотина, - задумчиво произнес я. - А на ключевых постах - вампиры и оборотни. И человеку никогда не выбиться выше старшего дворника или в лучшем случае менеджера среднего звена. Иными словами, все дороги перед тобой открыты, животное. А будешь умничать - сожрут не в переносном, так в прямом смысле слова.
        Лада молчала. И я продолжил:
        - Тогда вопрос. Если мир принадлежит вампирам и оборотням и люди всего лишь кормовая база и дешевая рабочая сила, то какой смысл заморачиваться Маскарадом, визуальным построением «мира людей», разрешая им плодиться нещадно, строиться, что-то делать, а самим существовать скрытно? Не логичнее ли организовать мир в виде большого концентрационного лагеря, где каждая собака знает своего хозяина?
        Девушка посмотрела на меня в упор.
        - Только не надо сейчас заводиться и видеть во мне причину всех бед человечества, ладно? - жестко сказала она, отчего сразу вспомнилась похожая реакция Руса на подобные обвинения с моей стороны. Не иначе, для некоторых нелюдей, втайне сочувствующих «хомо», это больная тема. - Если помнишь школьный курс истории, рабовладение уже имело место быть. Но люди не хотят быть рабами. Им нужна иллюзия свободы. И когда нелюдям надоели восстания рабов, мы придумали Маскарад и одновременно изменили общественный строй на более прогрессивный. Вам спокойнее, когда вы думаете, что что-то решаете в этом мире.
        - И надои не падают, и вес хорошо набирается, - невесело усмехнулся я. - Все понятно. За исключением одного. Коль вы так всесильны и могущественны, почему поднялась такая возня вокруг меня? Вон носферату даже ваш священный Маскарад нарушили, лишь бы меня заполучить живым или мертвым.
        - Обеим расам нужна кровь Охотника, - хмуро сказала Лада. - И в Серой Книге пророчеств, и в Красном пергаменте Крови написано, что если человек, укушенный и вампиром, и оборотнем, выпьет их крови и останется жив, то он изменится. И его новая кровь избавит нелюдей от их рока, сохранив при этом способности к трансформации. Но обычно люди умирали сразу же после второго укуса. Любой человек может стать оборотнем или вампиром, выпив крови того, кто его укусил. Но смешение крови двух рас для вас губительно. Потому ты уникален и нужен что нам, что кровососам.
        - То есть, если вы разгадаете секрет моей крови, вам не надо будет пить кровь людей, чтобы превращаться в монстров, - задумчиво протянул я. - Вы перестанете умирать от осиновых кольев и серебряных пуль, и… хммм… тогда люди станут вам просто не нужны? На кой нужна корова махровому вегетарианцу, не пьющему молока? К тому же корова, которая в один прекрасный день может взбеситься и затоптать того вегетарианца?
        Мне на секунду показалось, что она обиделась на «монстров», но я ошибся.
        - Я понимаю, что ты чувствуешь, - сказала она. - Не знаю, как бы я вела себя на твоем месте. Мне кажется, даже в случае, если они заполучат тебя и смогут синтезировать твою кровь, люди все равно будут нужны как рабочая сила…
        - Польщен от имени всего человечества, - буркнул я. - Но знаешь, как-то не хочется становиться подопытным донором в вашей ветеринарной клинике. Думаю, в случае, если ваш замечательный план провалится, выиграю не только я, но и вся моя раса.
        - Люди уже не твоя раса, - покачала головой Лада. - Никто не знает, кто ты есть на самом деле. Старшие Братья что вампиров, что оборотней напустили много туману в исторических хрониках. Но на самом деле последний Охотник был убит две тысячи лет назад, и сейчас нелюди приложат все усилия для того, чтобы не повторить этой ошибки.
        К нашему столику тихонько подошел официант с корзиной, в которой лежала темная бутылка, повертел ее перед нами, ловко открыл и нацедил в бокалы красного вина, похожего на кровь. Хотя, может, мне просто показалось - уж больно много насмотрелся на нее в последнее время. Настолько много, что даже пить расхотелось - поднял бокал, сказал «Ну, за знакомство», чокнулся с дамой, пригубил - и поставил. И в который раз за сегодня удивился. Всегда был слегка неравнодушен к спиртному, а тут - ни малейшего желания. Потому и попросил официанта принести воды. Что тот исполнил с поразительной скоростью, заодно принеся и наши стейки.
        Не скажу, что мне было неприятно смотреть, как Лада отрезает крохотные кусочки сочащегося розовой жидкостью мяса и отправляет в рот. Мне было никак. Что меня, впрочем, сильно порадовало - при всех открывшихся способностях мне и вправду не нужно было подпитываться чьей-либо кровью. И клыки не росли самопроизвольно при виде нее. Желудок тоже вернулся в изначальное состояние и уже не вступал в конфликт с моей человеческой сущностью, настоятельно требуя впиться в чье-нибудь горло. Зато стейками я подпитался достаточно быстро, умяв свои три порции быстрее, чем моя спутница управилась с одной.
        - Завидую тебе, - сказала Лада, покосившись на мою пустую тарелку. - Нормальный русский богатырь. Совершил подвиг, съел быка - и доволен жизнью. А нам хочешь не хочешь, а приходится питаться свежим мясом. Что до трансформации, что после. И, желательно, в промежутках тоже.
        - А что будет, если не подпитаетесь? - спросил я.
        - Кожа сохнет и шелушится, волосы выпадают, цвет лица ни к черту, - сказала Лада, рассеянно ковыряя вилкой свой едва на треть съеденный стейк. - Если честно, мне с детства было противно есть эту гадость и пить кровь, словно я животное какое. Нам привозили когда дымящиеся туши, а когда и живых…
        Она не договорила.
        - Людей? - осторожно спросил я.
        Лада покачала головой.
        - Нет. Сейчас в цивилизованном мире людей жрут совсем уж отмороженные воины-берсерки и ульфхеднары из личной охраны Беерофа. В смысле, те, кто умеет превращаться в особо сильных медведей и волков.
        - Я знаю, кто такие берсерки с ульфхеднарами, - сказал я.
        Лада посмотрела на меня и кивнула.
        - Извини, забыла, кто ты, и иногда продолжаю общаться как с человеком. Кстати, берсерков осталось совсем мало - поубивали в последнюю мировую войну. Как всегда, гибнет самый большой и сильный. Волкам проще…
        Я представил, во что мог превратиться оборотень-медведь с учетом, если человековолк, вставший на задние лапы, высотой под два метра. Понятное дело, что такую габаритную тушу завалить проще, чем любого, даже самого крупного ликана. Это в Средние века, небось, против них были эффективны только баллисты да катапульты. А во Вторую мировую гигантскому медведю против танка ловить уже было нечего…
        - Бывает, что на людей нападают преступники, нарушившие Равновесие, - продолжала Лада. - Но таких ловят и сжигают заживо, как это делали еще в Средневековье. Есть людей - привилегия воинов, которым надо быть всегда сильнее остальных. У них договор с людьми на поставки сырья, которое специально выращивают на особых секретных фермах. Этих людей с детства ничему не учат, они растут как тупой скот, выполняя лишь простейшие команды. Но мы с братом ели только животных. Хотя положение вполне позволяло употреблять Пищу Богов…
        Я сильно усомнился в том, что Мангуст ел только зверюшек - уж больно профессионально он впился в мою ногу. Чувствовалась привычка, так сказать. Но Ладе я верил. Видно было, что девчонку действительно гнетет ее рок - быть волчицей в человеческой шкуре и есть живое мясо. Бывает же… Ишь ты, Пища Богов для охраны какого-то ликанского шишки. И если его бодигарды боги, то кто же он сам такой? Кстати, похоже, именно это имя произнесла Лада в аквариуме часовщика, после чего тот слегка присел и изменился в лице. Что же это за тип такой?
        Ну я и спросил:
        - Слушай, а кто такой этот Беероф?
        - Мой отец, - просто ответила Лада. - А еще верховный князь всех оборотней России.
        - Потомок Всеслава Полоцкого? - спросил я, слегка обалдев от такой информации.
        - Нет, это Всеслав его потомок, - сказала Лада. - И заодно мой сводный брат, умерший за восемьсот восемьдесят восемь лет до моего рождения. Беероф живет очень давно, и у него было, есть и еще будет много детей.
        Тут я, чтобы совсем не запутаться в генеалогии российских оборотней, решил сменить тему. И уже открыл было рот, чтобы спросить, не хочет ли дама заказать что-то еще, как к столику, словно предупреждая мой вопрос, подошел официант. Правда, не с дежурным «что изволите?», а с небольшой белой тарелкой, которую поставил передо мной, после чего удалился, не говоря ни слова.
        На тарелке лежал стальной брелок в виде средневекового щита с рельефной черной буквой «Н» на месте герба. На карабине брелка был прикреплен ключ и черная карта с изображением знакомого серебряного волка, словно по холмам бегущего по трем выпуклым кнопкам.
        У меня в кармане зазвонил мобильник.
        Я достал аппарат Руса и нажал на кнопку с зеленым изображением телефона.
        - Да.
        - Машина подана, - сказала трубка голосом «часовщика». - Стоянка один С, черный «Хаммер».
        После чего телефон пискнул, словно задушенный хомяк, и сообщил механическим голосом: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
        - Похоже, нам пора… - сказал я, забирая ключи с тарелки.
        Договорить я не успел - мое внимание отвлекло движение в конце зала…
        В ресторан весьма решительно вошли шесть крепких парней в серой униформе. По упругой походке и военной выправке можно было догадаться - эти ребята точно не охрана торгового центра и вряд ли зашли сюда пообедать.
        Помимо нас в ресторане сидели еще человек десять, и я видел, как старший группы, прищурившись со свету, внимательно рассматривает посетителей ресторана.
        Лада, перехватив мой взгляд, обернулась. И тут же резко повернулась ко мне.
        - Патруль Равновесия, - спокойно сказала она. - Не стреляй, бесполезно. Это элитные воины обеих рас, так называемые Братья, выжившие после испытания деревом и серебром. Их можно убить только заговоренным оружием либо нашпиговав пулями, как кекс изюмом. Если тебе повезет, пробейся и спаси брата…
        Зрение хорошего бойца перед боем имеет свойство расфокусироваться - единственный способ видеть одновременно всех противников. При хороших навыках группового боя легкая визуальная размытость фигур нападающих нисколько не мешает их уничтожению. Более того - не видя их перекошенных рож, гораздо проще убивать силуэты, нежели живых людей, под влияние которых так или иначе может попасть боец любой степени подготовки.
        Уже и Ладу я видел словно в тумане, сосредоточив все внимание на фигурах в конце зала. Но краем глаза я все же успел заметить, как девушка сунула руку за пазуху, достала продолговатый предмет и, положив его на стол, резко толкнула ко мне.
        За секунду до этого мои руки начали действовать.
        Ключи - в карман, мобильник - в другой… Следующим движением я бы, конечно, несмотря на слова Лады, за неимением лучшего выхватил оба пистолета и попытался прострелить головы патрульных - я хорошо помнил, во что превратил сдвоенный скаутский отряд нелюдей Васю и его жену. А это, похоже, далеко не скауты, а профессионалы, против которых лучшее средство обороны - опережение. Но перед этим моя рука абсолютно автоматически перехватила то, что, вращаясь, летело ко мне по гладкой поверхности стола.
        Металлическая рукоять, еще хранившая тепло девичьего тела, легла мне в ладонь. Это был серебряный кинжал, который я оставил в луже крови Мангуста на газоне коттеджа.
        - Спасибо, - буркнул я.
        В моей голове одновременно, словно выстрел дуплетом, пролетели две мысли - для чего она столько времени хранила мой кинжал и только сейчас его отдала? И вторая - как я, даже со своими новыми способностями, двумя ножиками смогу противодействовать шестерым элитным бойцам нелюдей, которых даже специальные деревянно-серебряные пули не берут?
        Мысли летели своим путем, а левая рука совершенно неожиданно для меня скользнула не за пазуху, за пистолетом, а за спину, туда, где в ножнах из сумки для мобильника лежал деревянный кинжал Папы Джумбо. Я лишь успел удивиться - что это, память предков, о которой говорила Лада или новый рефлекс решать вампиро-ликанские проблемы при помощи холодного оружия?
        И тут время остановилось…
        Не завершив очередного шага, замерли на месте патрульные Равновесия. Окаменели за своими столиками посетители ресторана. Словно кариатида, застыла у стены официантка, настороженно глядящая на странных посетителей и проглядевшая, как с ее подноса падает на пол фарфоровая чашка…
        Впрочем, у официантки был шанс - чашка только-только соскользнула с подноса и висела в воздухе, словно ее соединяла с подносом невидимая нить.
        А мои руки грызла нестерпимая боль. Причем левая ладонь горела огнем, а правую разрывал нестерпимый холод.
        Я опустил глаза.
        И увидел страшное…
        Рукояти кинжалов, которых я не касался с момента своего Перерождения, оплетало живое мясо моих ладоней. Моя собственная плоть, разошедшаяся в местах соприкосновения с металлом и деревом, медленно ползла по рукояткам. Которые постепенно исчезали под слоем кожи, врастая в мои руки.
        Я видел, как вверх от рукоятей по клинкам струится тёмно-красная жидкость. Долы, которые некоторые люди ошибочно называют кровостоками, сейчас напоминали артерии, от которых по спускам клинков мелкой сеткой расходились более тонкие прозрачные ветви. Эта странная, дикая система кровоснабжения пульсировала, постепенно наполняясь моей кровью. И по мере ее наполнения оба клинка росли в длину, на моих глазах превращаясь в короткие мечи, строением и размерами сильно напоминающие гладиусы римских легионеров.
        А потом я услышал звон - это упала на пол и разбилась фарфоровая чашка.
        Я машинально поднял глаза - и мой взгляд наткнулся на зрачки командира Патруля, направленные мне в лицо, словно черные дула спаренного пулемета.
        - Взять. И его суку тоже.
        Приказ был тихим - но я услышал. И мне очень не понравилось, что какой-то урод назвал Ладу таким нехорошим словом. В мире людей за такое бьют в морду. Но бить кулаками вампира, разворачивающего когтистые крылья, искусно обернутые вокруг тела и поразительно похожие с изнанки на униформу, дело, мягко говоря, непродуктивное. Тем более что помимо крыльев у старшего Патруля и троих его подчиненных фантастически быстро выросли слегка загнутые когти на руках и ногах, по длине почти не уступающие моим мечам.
        «Вот это уроды! - пронеслось у меня в голове. - Если простые Братья такие красавцы, то на что же похожи их Старшие братки?»
        Неожиданно начальник Патруля открыл пасть - и из нее в мою сторону стремительно полетело что-то. Я не успел понять, что именно, лишь инстинктивно отклонился в сторону и махнул рукой… еще слабо представляя, на что эта рука способна.
        Деревянный меч рассек воздух. На стол, извиваясь, упала толстая трубка с зазубренным костяным острием на конце. Из обрубка на тарелки брызнула черная кровь.
        «Язык вампира. Как у хамелеона, только с гарпуном, чтоб жертву к себе подтягивать. М-да, в жизни все не так красиво, как в кино…»
        Эту мысль я додумывал, открыв рот, чтобы не оглохнуть.
        Из пасти покалеченного монстра тонким фонтаном била кровь, но травма не мешала ему визжать тонко, мерзко и мощно, где-то на грани восприятия оглушая и заставляя нервы вибрировать от ужаса.
        Но бояться было некогда. Трансформация членов Патруля была практически мгновенной - видимо, они тоже были из тех, кому ради повышения боевых качеств разрешалось пить человеческую кровь. Сейчас к атаке на меня, скаля зубы и разворачивая крылья, готовились четыре вампира с уродливыми мордами, гротескно похожими одновременно и на человеческие лица, и на морды летучих мышей, и два оборотня, отряхивающие с полуволчьих-получеловеческих тел клочья униформы и роняющие с вытянутых пастей мгновенно выступившую пену.
        Командир отряда, зажимая пасть, отшатнулся в сторону выхода. Верная тактика, толку от него сейчас немного. В небольшом помещении ресторана и так особо негде развернуться крылатым тварям и огромным волкам. И к тому же - на кой нужен на поле боя начальник без языка? Команды отдавать не может, только отряд деморализует.
        Наверно, Патруль Равновесия рассчитывал на психологический эффект мгновенной трансформации из людей в двухметровых чудовищ, ранее мною невиданных. Действительно, крылатые вампиры выглядели впечатляюще. Помимо костяных кинжалов на руках и ногах, на крыльях тоже имелись когти, но поменьше, причем с внутренней стороны. А между ними жутко шевелились присоски. Обнимет такая тварь своими крылышками - и, судя по количеству присосок, через минуту от человека как раз мумия и останется. Это вам не интеллигентный Дракула в костюме джентльмена. Это суровая реальность - летучий паразит-кровопийца, идеальная машина убийства.
        Ликаны же меня не удивили вообще. С Мангустом я уже успел побиться в его истинном обличье, и пара оборотней Патруля ничем от него особо не отличалась. Ну, может, мышц побольше да когти с зубами подлиннее, а так - то же самое. Большой волкочеловек на двух ногах с гипертрофированной мускулатурой.
        Десяток посетителей ресторана, увидев эдакое шоу, ломанулись было к выходу, но их ловко перехватил командир Патруля. Блокировал крыльями и без видимых усилий затолкал верещащую кучку народа в туалет. Люди быстренько и без возражений ломанулись в тесное помещение, подальше от эдакой жути, но поместились не все. Полненькая официантка, уронившая чашку, все никак не могла втиснуться в переполненный санузел, при этом громче всех вереща от ужаса.
        Вампиру это все, видимо, надоело. Отделив девчонку от группы крылом, он захлопнул дверь ногой. После чего просто обнял официантку, словно демон на известной картине Валеджо. Крылья захлопнулись, будто лепестки хищного растения дионеи, человеческий крик превратился в хрип, приглушенный кожистыми складками, - и всё. Прошла секунда, вторая - и на пол ресторана упала высушенная мумия, облепленная полупереваренными остатками одежды. А командир Патруля утер окровавленную морду тыльной стороной лапы - и облизнулся абсолютно целым языком с костяным гарпуном на конце.
        Во время демонстрации остальные вампиры и оборотни стояли полукругом, держась от нас с Ладой на почтительном расстоянии и косясь то на меня, то на начальство. Похоже, выполнять приказ у них особого желания не было.
        - Я же сказал - взять их! - прошипел старший вампир.
        - У него Мечи Крови, командир, - неуверенно пробормотал один из ликанов. - Те, что были описаны в Серой Книге пророчеств…
        - Вперед!!!
        Визг начальника группы резанул по ушам - и монстры рванулись с места. Все, разом.
        Я прыгнул вперед, прикрывая Ладу, которая безучастно сидела за столом, уронив голову на руки и разметав по плечам и тонким пальцам пряди роскошных волос.
        Первыми решили отличиться крылатые. Понятное дело, начальник-то как-никак их породы и в случае чего понятно, кому первому достанется на орехи. Конечно, жутковато было, когда трое вампиров, раскинув когтистые крылья-плащи, метнулись ко мне, метя в лицо костяными кинжалами. Но отступать некуда, когда позади тебя девушка, а за девушкой - стена. Поэтому я сам прыгнул вперед, навстречу тому кровососу, что летел посередине. И уже не помня в горячке, каким из мечей кого надо пырять, на всякий случай со всей дури рубанул по лысому черепу обоими.
        И провалился вперед.
        Не ожидал я, что вампир просто развалится напополам, словно картинка, нарисованная на ватмане.
        Я буквально окунулся в фонтан крови, плеснувший на меня из половинок монстра, которые я вдобавок разбросал своим телом, летя вперед по инерции.
        Два других вампира не ожидали столь стремительной контратаки, без сомнения рассчитывая на внешний эффект. Который наверняка всегда срабатывал на людях, как гипнотизирующий взгляд удава на кроликов или кошек. Но сейчас пришла пора им самим сильно удивиться, когда половинки разрубленного тела начали заваливаться на них, цепляясь уже мертвыми когтистыми крыльями за уродливые тела патрульных.
        Вдобавок серебряный меч застрял в половине вампирьего черепа, и мне пришлось развернуться на каблуках, чтобы выдернуть его. Выдернуть-то я его выдернул, но тут подоспели два ликана с разверстыми пастями. В одну из которых я и воткнул окровавленный серебряный меч чисто машинально - не учили нас в спецназе рубиться полуметровыми гладиусами, растущими прямо из ладоней.
        Правда, учили многому другому, например рукопашке и ножевому бою. Поэтому сейчас приходилось импровизировать на ходу, глуша вполне понятный человеческий страх не менее понятным русским «Ммммлллляяяя!!!», рвущимся из глотки в унисон с ультразвуковым визгом вампиров и ревом собакоголовых оборотней.
        В общем, получилась свалка. Я рубил, орал, с силой выдергивал меч, когда ошибался ударом. И проваливался в ударе, чуть не втыкая клинок в розовую плитку пола, когда не ошибался. Пару раз мне чувствительно досталось - вампир прошелся когтистым крылом по плечу, разрывая куртку и плоть под ней своими костяными крючьями. И второй ликан, которому повезло больше, чем его товарищу, поймавшему пастью серебряный меч, промахнувшись, куснул воздух у моего лица, при этом все же полоснув передними зубами по щеке.
        Я же продолжал махать мечами, уже слабо соображая, куда попадаю - по телам нелюдей или по столам и стульям, которые от удара любого из мечей разлетались в щепки. Да и видел я неважно - быстро сворачивающаяся чужая кровь на моем лице, перемешанная со своей, склеила ресницы, и мне приходилось постоянно напрягать лицевые мышцы, чтобы разодрать кровавую корку на веках и разглядеть хоть что-нибудь.
        - Остановись, Охотник.
        Голос был спокойным и на редкость мерзким. Возможно, оттого, что новые ботинки - и те жмут, а уж пока новый язык приработается в пасти и перестанет цепляться костяным гарпуном за зубы, намучиться с ним придется преизрядно.
        Видать, начальнику Патруля Равновесия тоже не нравилась его новая шепеляво-свистящая речь, потому он предпочитал не говорить, а делать. И то, что он делал, заставило меня замереть на месте, не обращая внимания на последнего рядового вампира с перерубленным крылом, которого следовало бы добить - но уже вряд ли получится.
        Потому как проклятый командир Патруля оказался хитрее. Он не полез в драку, как все, а, видать, по стеночке прогулялся по периметру зала, подошел к нашему столику и, просто взяв Ладу за волосы, на четверть ввел ей под кожу шеи один из своих когтей. После чего прошепелявил два слова.
        Потом он напрягся и прошипел:
        - Стоять!!! - когда покалеченный вампир вознамерился в ярости снести мне голову когтистой лапой. Тот так и застыл, словно памятник жертве Маскарада среди луж дымящейся крови и трупов нелюдей.
        - Спрячь мечи, - приказал начальник Патруля. И, видя мое замешательство, подсказал: - Просто подумай о том, чтобы они исчезли.
        Я подумал. И, почувствовав боль в ладонях, опустил глаза.
        Мечи, по самые кисти моих рук залитые кровью, быстро втягивались в предплечья. Через несколько мгновений лишь шрамы на ладонях да пузырящаяся алая масса вокруг них напоминали о странной и страшной трансформации. Шевельнув руками, я не почувствовал никакого дискомфорта, словно и не в мою плоть спрятались полуметровые заточенные куски дерева и серебра, способные проходить сквозь мясо нелюдей и окружающие предметы, словно топор сквозь масло.
        - Теперь обыщи и надень на него наручники!
        Недобитый вампир, кривясь от боли, охлопал меня когтистыми лапами, изъял пистолеты, кобуры и мобильник, после чего залез куда-то себе за пазуху и из кожистой складки извлек два толстых бублика. Бублики были сделаны из блестящего белого материала, напоминающего керамику, и соединены между собой короткой цепью.
        Я не смотрел на монстра, который медленно шел ко мне, волоча по полу свое громадное искалеченное крыло. Мой взгляд был прикован к лицу Лады, белому, словно вампирские наручники. Я знал - ей сейчас очень больно. Но это была не физическая боль от вонзенного в ее тело когтя начальника Патруля, кончик которого находился в миллиметре от сонной артерии.
        - Почему ты не трансформировалась? - тихо спросил я.
        Она ответила еще тише, но я расслышал:
        - Я должна быть рядом с братом…
        Черт! Никогда не понимал я женской логики! Конечно, сейчас она гораздо скорее окажется рядом с братом! А потом - на вампирском суде, одно название которого говорит само за себя. Стоило столько сил класть на поход сквозь Синюю мглу, чтобы вот так по-глупому сдаться и даже не попытаться пробиться вместе со мной?!
        На моих запястьях затянулись браслеты, вблизи оказавшиеся похожими на кусающих свой хвост толстых червей, состоящих из сегментов. У меня возникло стойкое ощущение, что мои запястья обвили холодными телами два жирных живых червя, до поры до времени замороженных и находящихся в спячке.
        - При любой попытке трансформации браслеты просто отсекут тебе руки, - прошипел мне на ухо раненый вампир. - И я буду очень просить Совет, чтобы мне отдали тебя после того, как они выкачают из твоих вен всё, что им нужно. Надеюсь, что ты будешь еще жив. А я позабочусь, чтобы ты умирал ооочень дооолго…
        Все время, пока недобитый патрульный брызгал слюнями мне в ухо, я очень внимательно смотрел на коготь, торчащий под тонкой кожей девушки в опасной близости от ее артерии. И если бы вампир все-таки проткнул ее, то я бы позаботился о том, чтобы эта минута была в его жизни последней. Не знаю как, но постарался бы очень, несмотря на браслеты.
        Но начальник Патруля Равновесия оказался умнее. Убедившись, что я нейтрализован, он медленно вытащил из тела девушки свой коготь, оскалился и, демонстративно медленно обвив его новым языком, облизнул.
        - Сладкая девочка, - сказал он, причмокнув. - Надо быть полным идиотом, чтобы отдать такую врагу. К тому же мне кажется, она к тебе слегка неравнодушна. Тогда ты идиот вдвойне, х-о-м-о.
        Последнее слово он произнес нарочито медленно, по буквам. Подонок бил по больному, заодно тренируя свой новый язык. Язык тренировался успешно, шепелявость почти исчезла. Но я мысленно поклялся, что при первом же удобном случае отрублю его еще раз. И обязательно позабочусь, чтобы он не вырос снова.
        Потом фигуры чудовищ несколько смазались в пространстве, будто из них вытекла в воздух некая грязно-серая взвесь, окутав омерзительные тела и размыв их очертания. Но эти странные облака быстро рассеялись, испоганив воздух довольно сильным запахом сероводорода и заодно вернув телам вампиров прежние человеческие очертания.
        Конечно, выглядели патрульные неважно. Серая форма, которая, как я теперь знал, есть у Братьев-вампиров, не что иное, как измененные трансформацией крылья, была изрядно помята и местами разодрана. У того вампира, что меня конвоировал, вообще один рукав был полуоторван и из прорехи сочилась черно-алая жидкость.
        Начальник Патруля извлек из нагрудного кармана мобилу, очень похожую на ту, что лежала у меня в кармане, нажал кнопку и проговорил в трубку:
        - Микроавтобус, автомобиль, два тера конвоя и бригаду Чистильщиков.
        Вернув мобилу на место, он криво усмехнулся.
        - Ну вот и все, парень, закончилась твоя охота. Осталось только сдать тебя в поликлинику для опытов, как Шарика из мультфильма. Поедешь сейчас в лабораторию, где тебя наши доктора разберут на запчасти. Так сказать, пожертвуешь собой для науки. И девчонку твою, думаю, Суд Крови вряд ли помилует. Предательство Маскарада и Равновесия - серьезное преступление, за которое прерванная трансформация еще не самое страшное наказание.
        Я видел, как вздрогнула Лада при этих словах. Вампир знал, о чем говорил, и это было наверняка страшно, хотя я понятия не имел, что такое «прерванная трансформация». Но он мучил девушку и тем самым упорно накручивал свой счетчик. Как говорил классик, «пусть счетчик щелкает, пусть, все равно в конце пути придется рассчитаться…».
        Я молчал. Нет смысла беседовать с тем, кого ты твердо решил убить. Какой смысл говорить с трупом? На этом попадались и попадаются не только герои романов и фильмов. В реальной жизни многие победители перед тем, как прикончить поверженного врага, считали своим долгом сказать ему что-нибудь эдакое значительное. А проще говоря - поизмываться, почувствовать себя крутым и значимым за счет унижения другого. За что получали пулю в лоб или нож в сердце - если не от самой жертвы, не такой уж беспомощной, как казалось с виду, то от ее подоспевших дружков. Поэтому не надо много говорить тогда, когда нужно делать. А когда собираешься лишить кого-то жизни - тем более.
        Видно было, что начальник Патруля несколько раздосадован моим молчанием. Ему явно хотелось поглумиться, отпраздновать свою маленькую тактическую победу. Он посмотрел на Ладу, безучастно сидящую на своем месте, но ничего предпринять не рискнул. Видимо, девушка действительно занимала высокое положение в иерархии оборотней, и вампиру это было известно.
        Послышались шаги, и я невольно повернул голову, ожидая увидеть затребованный вампиром конвой. Но увидел я того, кого меньше всех рассчитывал увидеть в подобном месте и при подобных обстоятельствах.
        В разгромленный ресторан вошел не кто иной, как Папа Джумбо, за спиной которого маячили несколько человек в серо-бурых камуфляжах. На такой одежде абсолютно незаметны кровавые пятна и налипшие клочья серой шерсти. В руках камуфлированных персонажей были швабры, щетки, резаки, фляги и пара упаковок сложенных черных мешков для мусора.
        Негр окинул профессиональным взором валяющиеся по всему залу ошметки двух оборотней и пары вампиров, залитые кровью пол и стены со следами алых фонтанчиков, только недавно прекративших бить из перерубленных артерий. Потом его взгляд остановился на мне - и Папа Джумбо, широко улыбнувшись, подошел ближе.
        - Здравствуй, Андрей, - сказал он. - Я рад, что не разочаровался в тебе. Ты все сделал как надо.
        Я непонимающе уставился на пожилого Чистильщика.
        - Ну, когда тебя цапнули одновременно Большой Грогги и Мангуст, я подумал - а почему бы и нет? Ты здоров, целеустремлен, и к тому же в этой жизни ничего не происходит случайно. Много сотен лет нелюди пытались искусственно создать Охотника - и ничего. Но мой народ верит в совпадения и предначертания. И, как видишь, они сбываются.
        Папа Джумбо еще раз оглядел зал и довольно усмехнулся.
        - Признаться, не думал я, что мои игрушки превратятся в настоящие Мечи Крови. Правда, непонятно, почему их два. Ведь сказано: «Не мир я вам принес, но меч». Но два всегда лучше, чем один, так что, думаю, ты замечательно выполнил свою задачу.
        До меня стало кое-что доходить.
        Вряд ли такой прожженный барыга, как Папа Джумбо, за большое спасибо взялся бы спасать меня от мести своих кураторов. Старый пройдоха сопоставил какие-то неведомые мне пророчества и просто отправил меня самостоятельно развиваться в ходячую панацею от всех нелюдских болезней. Дозревать до кондиции, так сказать. И сейчас просто продаст ценный товар в вампирскую или ликанскую клинику. Если уже не продал. С Папы Джумбо станется, он и аукцион мог устроить запросто. Кто больше даст, тот и будет хлебать кровь Охотника.
        Хммм… Но тогда не исключено, что Мангуст был предупрежден о моем вторжении в коттедж. И Лада… И Рус?
        - Не переживай, твои друзья здесь ни при чем, - успокоил меня Папа Джумбо, словно прочитав мои мысли. - Признаться, я следил за тобой, чтобы в нужный момент подкорректировать события, если ты отклонишься от нужного курса. Но ты все сделал правильно. Молодец!
        Папа Джумбо дружески похлопал меня по плечу и еще раз улыбнулся.
        - Ну, извини, мне пора. Сам видишь, сколько у нас здесь работы.
        Он обвел рукой помещение. После чего повернулся к своим подопечным в камуфляжах и отдал команду.
        Бригада Чистильщиков, отложив пока что в сторону швабры, взялась за электропилы и рьяно принялась расчленять трупы. Легенда о том, что после смерти вампиры и оборотни трансформируются в людей, не подтвердилась - мертвые нелюди так и остались монстрами, с которыми Чистильщикам придется изрядно повозиться.
        Между тем в зал вошел вампирский конвой из шести человек. Человек ли? С виду да, особенно если не думать о том, что их форма есть не что иное, как сложенные крылья, а лица - просто временная маска, прикрывающая крысиные морды. Лично у меня ликаны вызывали гораздо меньшее отвращение как в человечьем, так и в трансформированном виде. Но ликанов, у которых униформа в людской ипостаси была значительно светлее, в этом конвое не наблюдалось.
        - Первый тер сопровождает людей, второй - Охотника, - распорядился начальник Патруля Равновесия. Судя по тому, как конвой бросился выполнять приказ, подлый вампир был большой шишкой, небось, что-то вроде среднего чина средневековой инквизиции.
        - Людей-то за что? - прохрипел я, сплевывая на пол кровь, которая сочилась с внутренней стороны щеки. Похоже, ликан перед смертью все-таки прокусил ее насквозь. Как раз в том месте, где раньше был шрам от пули. Интересно, останутся шрамы или завтра исчезнут? Конечно, если я доживу до завтра.
        Уже успевший перекинуться с начальником Патруля парой слов, Папа Джумбо все же услышал меня и, обернувшись, пожал плечами:
        - Так уже два полных рейсовых автобуса народу отсюда отправили. Видел, те, что бесплатные ходят от метро? Пришлось людей по всему торговому центру отлавливать. Тех, кто что-то видел и слышал. Маскарад, сам понимаешь.
        Сказал - и отвернулся.
        В принципе, он неплохой дядька, этот Папа Джумбо. Даже поговорил со своим подопытным хорьком, прежде чем отправить его на вивисекцию. Просто живет мужик, во всем преследуя свой интерес, как и большинство народу на земле. Что ж в этом плохого?
        «А в чем мой интерес?» - думал я, пока два вампира конвоя тащили меня по коридору к эскалатору, вяло тянущему складные железные ступени со второго этажа на первый. «Набить морду сопернику на ринге, наесться, напиться, поспать, трахнуть какую-нибудь тёлку - и снова на ринг? Реально как хорёк в колесе. Чего ж над таким эксперимент не поставить, а потом не продать за хорошие деньги?»
        А еще я подумал, что, пожалуй, только в последние сутки и жил полной жизнью, действительно интересно, на пределе, «вдоль обрыва по-над пропастью», как спел в своё время классик. После чего и помирать, пожалуй, не так страшно. Узнал изнанку мира, на несколько часов реально этот самый мир переворошив. И параллельно успел потерять друга, принявшего в себя мою пулю. А также врага, который прикрыл мой отход. И девушку, при воспоминании о которой начинало сладко и одновременно больно щемить в сердце… Получается, рано тебе помирать, старший лейтенант Краев. Задание не выполнено, и для того, чтобы не посрамить русский спецназ, надо сначала выжить самому, а после спасти тех, кого кроме тебя спасать больше некому. Правда, у девчонки остался могущественный отец…
        - Слыхали? - прошипел кровосос, идущий сзади и время от времени для острастки тыкающий мне меж лопаток стволом «Вала». - Только что по каналу «Вампир» передавали - Беероф погиб в автокатастрофе.
        - Да ладно!
        Оба вампира, волокущие меня под микитки, замерли на месте, обернулись и уставились на замыкающего. Я тоже обернулся. В третий раз за сегодня слышал я это странное имя ликана, которого Лада назвала своим отцом.
        - Как погиб? Он же бессмертный!
        Удивлению конвоиров не было предела.
        - Да вот так, - осклабился замыкающий. - Сам не верю, но, говорят, по предварительным данным, было жуткое столкновение машины с бетонной опорой моста, при котором ему осколком бронестекла снесло голову.
        Вампиры понимающе переглянулись и ощерились.
        - Как же, осколком, - сказал один. - Две тыщи лет жил, никуда себе не дуя, и тут раз прям - и авария.
        - Это война, - сказал второй, с более высоким лбом, чем у остальных. - Ликаны тоже не идиоты и понимают, откуда ветер дует. Конец Равновесию.
        - И начало новой жизни, - сказал замыкающий. - В гробу я видал и это Равновесие, и Маскарад. Пора дать понять и людишкам, и ликанам, кто на земле хозяин. Ладно, чего встали, пошли, а то еще от начальства огребем за языкочёс при исполнении.
        Прежде чем мои конвоиры возобновили движение, я успел заметить, как из дверей ресторана вторая тройка конвойных вывела посетителей, запястья которых были скованы попарно обычными стальными наручниками, которыми пользуется милиция и охранники ЧОПов. Последней вышла Лада. На ее руках были белые браслеты, а под локти ее с почтением, но в то же время достаточно жестко держали начальник Патруля и раненый вампир.
        Это было последнее, что я видел. Двое конвоиров достаточно резко дернули меня вперед, так, что я чуть не пропахал носом плитку пола. И, видимо, компенсируя задержку, почти бегом проволокли меня до вращающихся дверей, за которыми нас ждал белый микроавтобус. В который меня и впихнули, загнав следом заодно и шестерых посетителей ресторана.
        Вдоль стен автобуса были смонтированы деревянные лавки, на которые нам пришлось сесть, чтобы не стоять в полусогнутом положении. Последними в тесный салон влезли начальник Патруля и его подчиненный, уже успевший перетянуть бинтом кровоточащее плечо. Вернее, серую форму, это плечо обтягивающую.
        Автобус тронулся. Большинство людей сидели неподвижно, в шоке от увиденного и пережитого. Лишь одна девчонка хныкала, словно обиженный ребенок. Сидящий рядом с ней плечистый парень, чья рука была соединена наручниками с ее рукой, тихонько гладил тонкие пальчики, пытаясь успокоить девушку и время от времени бросая полные ненависти взгляды на двух вампиров.
        Между тем начальник Патруля извлек из-за пазухи автомат «Вихрь», аналогичный тому, что я видел в руках у Мангуста (а может, и тот же самый?), примкнул магазин, передернул затвор и положил оружие себе на колени, направив при этом ствол в салон автобуса. Мол, шевельнетесь, голубчики, и трансформация мне не потребуется. После чего отдал короткий приказ:
        - Расковать.
        Раненый вампир, кивнув, поднялся со своего места и прошелся по проходу, снимая с людей наручники. На мне, понятное дело, браслеты оставили.
        Микроавтобус ехал в неизвестность, мягко покачиваясь на рессорах. А я думал о том, что команда «расковать!» идет еще, наверно, с тех времен, когда эта клыкастая тварь возила людей не в наручниках, а в кандалах. Куда возила? Ясно, что не на экскурсии в музей Дракулы. И не надо быть провидцем, чтобы догадаться, по какому маршруту отправились два других совсем не «микро» автобуса, набитых незадачливыми посетителями торгового центра.
        Видимо, похожие мысли вертелись в головах моих товарищей по несчастью.
        Хнычущая девчонка наконец немного успокоилась и, высунув носик из-за плеча мужчины, спросила:
        - Скажите хоть, куда нас везут?
        - На ферму, - коротко бросил начальник Патруля.
        - На ферму? Работать? - не поняла девчонка.
        - Можно и так сказать, - осклабился вампир. - Кого на ферму работать, а кого - в поликлинику анализы сдавать.
        - В какую поликлинику? - пискнула девушка.
        Я-то понял, что и кого имел в виду кровосос. И про себя понял, и про ферму, о которой вскользь упомянула Лада. «Есть людей - привилегия воинов, которым надо быть всегда сильнее остальных. У них договор с людьми на поставки сырья, которое специально выращивают на особых секретных фермах. Этих людей с детства ничему не учат, они растут как тупой скот, выполняя лишь простейшие команды». Получается, не только тупой скот жрут нелюди, порой не брезгуют они и разумными хомо сапиенс.
        - Заткнись, сука! - сказал начальник Патруля, лениво направив в сторону девушки ствол автомата. - Еще одно слово, и на ферму ты приедешь с лишней дыркой в организме.
        Раненый вампир издал угодливый смешок, больше смахивающий на звук спускаемой воды в унитазе, после чего, откинув полу кителя, достал автомат 9А-91, похожий по размерам на большой пистолет, и принялся навинчивать на него глушитель, по длине равный автомату.
        «Стало быть, не одними когтями силен вампирский спецназ», - отметил я про себя. А еще я отметил, что кровососы явно чего-то опасаются. Или кого-то. И этот «кто-то» точно не я и не скованные ужасом люди в автобусе…
        Когда послужишь годик-другой в местах неспокойных, где то и дело можно схватить пулю в затылок или нож под лопатку, этими самыми затылком и лопатками начинаешь ощущать приближение опасности. Кажется, это называется шестым чувством. И именно сейчас это шестое очень явственно свербило во всем моем теле, отчего сильно хотелось упасть ничком и прикрыть голову руками, так как за неимением оружия и свободы маневра в случае чего это был единственный разумный выход.
        Что я и сделал, как только увидел, как голова раненого вампира взорвалась, словно гнилой арбуз, а от нее вдоль борта микроавтобуса потянулся пунктир маленьких взрывов, вырывающих из обшивки кусочки металла. Взвизгнула и сразу умолкла девушка, которую то ли достала пуля, то ли слишком резко повалил на пол ее вовремя среагировавший мужчина.
        Сразу после моего падения автобус подбросило, развернуло на ходу - и я почувствовал, что мир неотвратимо переворачивается в положение, когда крыша салона меняется местами с полом.
        Люди истошно кричали от испуга и боли. Пару раз сквозь грохот металла по асфальту я слышал характерный хруст, с которым обычно ломаются кости. Выживший начальник Патруля верещал громче всех, пытаясь открыть заклинившую заднюю дверь и одновременно вгоняя себя в состояние боевой ярости.
        Наконец, автобус перестал кувыркаться и замер на месте. Я поднял голову и увидел, как вампир, выпустив несколько пуль в петли двери, вышиб ее ногой и выскочил наружу.
        - Все отсюда, бегом! - заорал я, вскакивая на ноги. - Машина может взорваться!
        На подобные команды народ у нас приучен реагировать правильно. Все ломанулись к квадратному просвету, образовавшемуся на месте двери, при этом не забывая про пострадавших - все-таки у нашего человека, генетически адаптированного к многочисленным войнам, забота о раненых в крови. Парень пытался тащить девчонку, безвольно повисшую у него на руках. Неестественно изогнутая нога девушки застряла под скамейкой, но парень, ничего не соображая, продолжал дергать ее, одновременно загораживая мне проход необъятным торсом культуриста.
        - Оставь ее, она умерла! - крикнул я.
        Парень глянул на меня ошалелыми глазами и снова дернул.
        - Твою мать, - прошипел я. В таком состоянии кричи не кричи, до человека не достучаться. Пришлось нагнуться, с усилием вытащить окровавленную стопу девчонки из-под скамейки и помочь ничего не соображающему качку вынести труп из машины.
        - Нет ее больше, беги! - рыкнул я на него, хотя по его виду было понятно - говорить что-либо бесполезно, парень в глубоком шоке, какой бывает у необстрелянных юнцов при первом огневом контакте.
        А вокруг кипел бой. Я, присев за бортом перевернутой машины, быстро оценил ситуацию.
        Видимо, я был действительно очень нужен вампирам - спереди и сзади микроавтобус сопровождали два джипа охраны, в которых, судя по всему, сидели шесть знакомых кровососов конвоя. Сейчас от первого джипа остался лишь костер, из которого выглядывали куски искореженного металла, а из-за второго вели огонь два выживших вампира. Пробитое пулями тело третьего конвоира валялось рядом со спущенным колесом внедорожника.
        Понятно. Похоже, в ситуации огневого контакта кровососы воюют в человеческих телах, предпочитая свободу маневра силе и габаритам, которые хороши в основном только при психологическом давлении на противника. Сейчас, поди, не Средние века, когда, наверно, от одного вида нелюдей целые армии невежественных рыцарей обращались в бегство, а суровая современность со всеобщей грамотностью и комбинированными пулями.
        Но, похоже, я со своей уникальной кровью был нужен не только вампирам.
        - По автобусу не стрелять, уррроды, мля! Охотника пристрелите - поубиваю нах! - раздалось со стороны автобусной остановки, за которой пряталась засада. - Огонь по джипу!
        Судя по лексикону, за остановкой и за деревьями вдоль дороги прятались наши люди. Или нелюди, хорошо адаптировавшиеся к среде обитания. А со стороны костра, невидимые за пламенем, обороняющихся вампиров обходили светло-серые фигуры, повадками и униформой сильно напоминающие ликанов.
        Со своего места я их видел отлично, чего нельзя было сказать о двух кровососах, которым данный сектор обстрела перекрывал горящий джип. Что ж, мне только на руку, если вампиры передерутся с ликанами и спецурой, засевшей в засаде, которые, похоже, объединились для того, чтобы захватить меня. Но попадать в руки ни тем, ни другим, ни третьим в мои планы не входило, потому как чуяло мое сердце, что в любом случае все закончится фразой из старого кино: «А теперь посмотрим, что у него внутри».
        И пока представители трех рас ведут бой за обладание моим телом, самое время этому телу поскорее смыться.
        Осмотревшись, я осторожно отошел за перевернутый микроавтобус и совсем уже было собрался осуществить свой гениальный план, как путь мне преградила до боли знакомая фигура в темно-серой форме.
        - Собрался куда, Охотник? - поинтересовался начальник Патруля, направляя мне в колено ствол своего «Вихря». - Это ты зря. Стой где стоишь, и тогда не придется до завтра мучиться отсутствием коленных чашечек.
        Не опуская автомата, он достал мобильник, нажал на кнопку и, поднеся к уху аппарат, проговорил:
        - Нападение на конвой. Похоже, ликанам приглянулся наш трофей. Срочно требую поддержку.
        Не люблю я как-то, когда меня называют трофеем. Но и изображать из себя супермена по меньшей мере глупо, когда противник целит тебе в ноги из оружия, магазин которого как пить дать заполнен патронами СП-6 с полуоболочечными пулями, имеющими неприятное свойство хаотично двигаться при попадании в мягкие ткани. То есть не исключено, что очередь из этого небольшого с виду автомата просто отрежет мне ноги. К тому же вампир предусмотрительно стоял метрах в трех от меня и наверняка осуществил бы свою угрозу, если б я попытался сделать хоть один шаг.
        Но начальника Патруля подвело излишнее самомнение.
        Вампир наверняка был уверен, что нагнал на пленников такого страху, что при виде него они будут падать на колени и как страусы втыкать головы в асфальт. Да и я в своем человеческом обличье с мини-гильотинами на запястьях не вызывал в нем особого опасения. Хотя ясно читалось на его крысиной морде сомнение - может, все-таки стрельнуть на всякий случай? Но с другой стороны, а ну как потом от начальства по шапке получишь за превышение полномочий? Не иначе было строго-настрого приказано доставить Охотника целым и невредимым.
        Потому, когда слева от вампира из-за автобуса появился качок с окровавленными руками и попытался схватить его за горло, кровосос лишь поморщился, одним движением отбросил тянущиеся к нему ладони со скрюченными пальцами и, довернув ствол, всадил в парня короткую очередь.
        Жаль, конечно, что руки культуриста, измазанные кровью его девушки, соскользнули с жилистой шеи начальника Патруля - если б захват удался, возможно, это дало мне лишних полсекунды. За которые я бы гарантированно осуществил то, что собирался осуществить. А так Акела немного промахнулся.
        Краем глаза кровосос увидел мой прыжок и рывком попытался вернуть оружие в прежнее положение…
        Но удалось это ему лишь наполовину. Потому что смертельно раненный парень все-таки умудрился доползти до ноги вампира и впиться зубами ему в бедро.
        Для кровососа подобная неприятность наверняка была сравнима с укусом комара. Но и комар заставляет нас рефлекторно хлопать по щеке, когда мы слышим его звенящее жужжание и чувствуем слабый укол крохотного жала. Вот и начальник Патруля дернул плечами и головой. Чуть-чуть. Влево и вниз. Ровно настолько, чтобы приставить дуло автомата ко лбу умирающего - и полностью оказаться спиной ко мне…
        Черт его знает, почему кровосос решил, что качок опаснее меня. Может, потому, что у меня были скованы руки, может, потому, что тот, кто кусает, всегда кажется опаснее того, кто только собирается укусить. А может, просто сработал рефлекс - бей того, кто ближе…
        Короткая очередь разнесла голову несчастного парня, но при этом на долю секунды затылок начальника Патруля оказался прямо передо мной. И единственное, что я смог сделать, это перекинуть скованные руки через голову вампира и рвануть их на себя.
        Черт его знает, на что я надеялся. Может быть, что стальная цепь захлестнет кадык монстра и я смогу его задушить? Скорее всего, так и было - просто рефлексы сработали. Мои ли, чужие ли - не знаю… Но в тот момент я не думал вообще. Было единственное желание - рвать зверя, корежить ему глотку, открутить башку… Лишь бы не жила больше на свете тварь, втыкавшая коготь под кожу белой волчицы.
        Но, как говорилось выше, «Акела промахнулся»…
        Мои запястья не достигли горла, так как вампир разинул пасть и короткая цепь захлестнула нижнюю челюсть. Это я понял позже, когда края острых зубов рассекли мне кожу на обоих предплечьях. Но боль меня не остановила. Я рванул запястья на себя раз, другой, третий, закручивая при этом руки против часовой стрелки и прижимая затылок монстра к своей груди.
        Пожалуй, если бы вампир додумался просто поднять автомат и вслепую выпустить очередь над своей макушкой, в этой истории можно было бы ставить весомое свинцовое многоточие - если, конечно, автомат, предназначенный для отстрела людей, не был заряжен комбинированными пулями. Но у кровососа сработали те инстинкты, что были гораздо древнее огнестрельного оружия.
        Неприцельная очередь ударила в асфальт, вслед за ней звякнул пустым магазином о дорогу выпущенный из рук начальника Патруля смертоносный «Вихрь». Сам же вампир начал трансформацию. И первым ее признаком был язык, словно гарпун вылетевший изо рта монстра и распоровший костяным наконечником пространство над его головой, словно вычеркивая из реальности человека, посмевшего посягнуть на истинного хозяина этого мира.
        Но мне повезло. Костяное лезвие не вскрыло мне трахею вместе с шейными артериями, а полоснуло выше, по лбу, разорвав множество кровеносных сосудов, пронизывающих эту область.
        Кровь водопадом хлынула мне на глаза. Поганое ранение, часто используемое мастерами ножевого боя в уличных столкновениях. Один росчерк вдоль линии морщин - и противник, выронив оружие, орет благим матом в полной уверенности, что настал его последний час, наблюдая стекающую по его лицу кровавую мини-Ниагару. Опасности для жизни никакой, но внешний эффект более чем впечатляющий.
        И сейчас этот внешний эффект, струящийся по моей и без того разодранной физиономии, вызвал во мне такой приступ бешенства, что я, не осознавая что делаю, нащупал рукой холодный словно мороженая сосиска язык кровососа и рванул его что было дури, насколько позволяла цепь наручников.
        На асфальт мы рухнули одновременно - и я одновременно с новым приступом боли в запястьях почувствовал, что цепь больше не сковывает мои движения. Сведенные страшной судорогой челюсти вампира сомкнулись и перекусили ее вместе с основанием собственного языка.
        Мои руки были свободны! Но что толку в безоружных руках, когда еще секунда - и на тебя набросится разъяренное крылатое чудовище, у которого на каждый квадратный дециметр тела по когтю, похожему на нож для разделки туши? Из удлиняющейся пасти монстра хлестала кровавая пена, но это не мешало ему стремительно превращаться в крылатый ночной кошмар шизофреника.
        И тогда я снова прыгнул вперед. И ударил тем, что было зажато у меня в кулаке, так, как, наверно, каменным ножом мои предки били пещерного медведя. В правый глаз. Вогнать, а после добавить кулаком по торчащей рукояти с длинным кожаным ремешком на конце.
        Рев вампира был страшен. Как и его последний удар недооформившимся крылом, пришедшийся мне в нижнюю часть груди, который отбросил меня на торчащее колесо микроавтобуса, заодно перебив дыхание.
        Я медленно сполз по борту перевернутой машины на асфальт, пытаясь протолкнуть в легкие очередную порцию воздуха и одновременно не в силах отвести взгляда от жуткого зрелища - человек, наполовину превратившийся в крылатого монстра, пытается вырвать из глазницы свой собственный извивающийся язык.
        А потом я увидел, как плоть вампира начала пожирать плоть человека.
        Наверно, так раковая опухоль жрёт здоровые ткани организма. Верхняя часть туловища начальника Патруля практически уже стала полноценным вампиром, но тело от живота и ниже все еще сильно напоминало человека. И теперь по нижней части человеческого туловища от фактически полностью сформировавшейся верхней поползли толстые черные пульсирующие ветви, сминая кости, плоть и серую ткань униформы, которая так и не успела стать полноценной кожей кровососа.
        Но процесс был явно неконструктивным. Вампир корчился от дикой боли, пока его верхняя половина тела постепенно пожирала нижнюю. Меньше чем через минуту от ног монстра ничего не осталось, и живые черные ветви, торчащие из его грудной клетки, слепо шарили по асфальту, собирая кровавую крошку и брызги мозга, выплеснувшиеся из черепа застреленного культуриста…
        От взорванного вампирского джипа переменившийся ветер принес тяжелый смрад горящей плоти и завесу удушливого дыма, из которого вышел ликан с автоматом в руках. И не только светло-серая форма и шеврон на рукаве с вышитой головой волка выдавали в нем оборотня-воина. Нутром я чуял: малейший повод - и тело этого человека взорвется мгновенной трансформацией, перейдя в состояние, при котором автомат становится слишком неповоротливым оружием.
        Но сейчас я был не особенно способен к сопротивлению. Проклятый вампир слишком адресно пробил мне в «солнышко», прежде чем превратиться в уродливое подобие осьминога. Поэтому сейчас я мог только сидеть пятой точкой на асфальте, рассматривая кроваво-черные круги перед глазами, за которыми маячил ликан. Которому, впрочем, до меня дела не было. Он тоже не отрывая глаз смотрел на кровососа, который корчился в муках, жутко и тонко кричал, будто полураздавленная крыса, - но продолжал жить.
        Подошел второй оборотень и встал рядом с первым.
        - Жуть, - сказал он. - Говорят, что в таком состоянии и они, и мы можем жить несколько дней. Прерванная трансформация. Ее в Средние века проводили специально обученные палачи, которые умели вырвать зуб или коготь и вогнать его в голову хозяина так, чтобы во время трансформации повредить мозг, но не убить. Я только слышал об этой казни, но никогда не видел. Вроде ее до сих пор проводят за особо тяжкие преступления.
        - И не видеть бы такое никогда, - сказал первый ликан, направляя ствол на голову вампира и отворачивая лицо. - Это преступники пусть мучаются, ему же незачем. Пусть умрёт как воин.
        «Вал» оборотня приглушенно стукнул несколько раз. Голова кровососа взорвалась, будто гнилой арбуз, подкрасив и без того невеселый натюрморт брызгами черно-багровой слизи.
        - Зря ты это сделал, - сказал второй оборотень, отряхивая руку, на которую попал кровавый ошметок. - Он наверняка знал многое про Охотника.
        - На кой нам теперь бесполезная информация? - пожал плечами его собеседник. - И так ясно - кто, кроме Охотника, может голыми руками замочить вампира? Жаль, конечно, что и кровосос ответил ему тем же. На всякий случай отвезем труп яйцеголовым на ферме, может, он им на что сгодится.
        - Молодец Охотник, умер как воин, - сказал второй оборотень, глядя на труп убитого качка. - Ладно, с ним ясно. А со свидетелями что делать?
        - Живых - на ферму, а с мертвыми пусть Чистильщики разбираются, - громко сказал старший оборотень.
        Судя по всему, команда относилась и к остальным ликанам, подтянувшимся со стороны остановки. Не иначе двое вампиров, отстреливавшихся из-за второго джипа, отвлеклись на вопли начальника и были нашпигованы комбинированными пулями. Сейчас их тела, местами напоминающие кучи свежего фарша, валялись за машиной, сжимая в остывающих руках еще горячее оружие. Знакомая картина. Со стороны посмотришь - просто люди. Мертвые люди. Как и те, кто погиб в микроавтобусе или при попытке убежать подальше от места разборки нелюдей с нелюдями.
        Я немного пришел в себя, да и кровь со лба на глаза вроде стала течь поменьше, но при этом не спешил слишком уж активно рекламировать свою дееспособность. Хотя бы для того, чтобы вкратце оценить ситуацию.
        Итак, оборотни решили, что убитый качок - это Охотник, то есть я. Хорошее решение. По крайней мере, пока они разберутся, что к чему, у меня будет время, чтобы если не смыться, то выработать план, как бы это дело понадежнее осуществить. И даже если они усомнятся в том, что труп не есть я, узнать меня сейчас с разорванной и залитой кровью мордой будет затруднительно. Будем надеяться, что в ближайшее время никто не бросится меня умывать и штопать. И рассматривать мои запястья, на которые я украдкой как можно ниже натянул рукава куртки.
        Тот ликан, что пристрелил начальника Патруля, подошел ко мне и довольно невежливо пнул меня носком ботинка в бедро. Я застонал, притворившись лишь отчасти: жестким рантом берца в бедренный нерв - это всегда не комильфо.
        - Живой, - констатировал ликан. - А если живой, то какого хрена расселся? Поднимай свою задницу - и мухой в машину.
        Я не стал дожидаться повторного приглашения, которого в случае заминки могло и не быть - ствол «Вала» недвусмысленно смотрел мне в голову, напоминая о недавней участи начальника Патруля. Поэтому, встав со второй попытки, я поплелся куда велели.
        Ноги у меня еще слегка заплетались, но в целом состояние было терпимое. Н-да, удар вампира, откормленного человеческой кровью и наполовину трансформировавшегося, - это нечто. Если бы мне Большой Грогги на ринге так в нос зарядил, как начальник Патруля - под дых, то мозги б через затылок точно вылетели. В общем, урок: внормальном человеческом состоянии с нелюдями надо разбираться не врукопашную, а при помощи автоматического огнестрела со специальными пулями. Или новых мечей, которые, увы, из-за браслетов пока недоступны - если, конечно, покойный вампир не навешал мне лапши на уши. Но проверять, наврал он или нет, с риском остаться без рук решительно не хотелось. Порой мне казалось, что белые черви, обвившие мои запястья, шевелились как живые.
        Меня, труп культуриста, упакованный в черный полиэтиленовый мешок для мусора, и еще троих выживших пленников оборотни загрузили в обычный милицейский УАЗ-«буханку», в который влезли еще трое ликанов включая водителя. Остальные попрыгали в припаркованную за остановкой «Ауди», также раскрашенную в сине-белые цвета.
        Но тронуться с места машинам было не суждено.
        С моего места была видна часть лобового стекла водителя - остальной обзор перекрывали плечи и головы шофера и оборотня, сидящего рядом с ним. И в этот небольшой кусочек панорамы я рассмотрел, как из-за поворота на дорогу степенно выезжает БТР-90М «Росток» - современный колесный мини-танк, одного залпа которого вполне достаточно для того, чтобы от обеих машин осталось мокрое место.
        Башня БТРа лениво повернулась, демонстрируя ликанам жерла двух орудий - 100 и 30-миллиметрового - выбирай, какое больше нравится. Люк башни открылся, оттуда до пояса вылез военный в темной униформе - вампир, не иначе - и поднес ко рту матюгальник.
        - Всем выйти из машин, - донесся до меня усиленный мегафоном голос. - В противном случае будет открыт огонь на поражение. Даю десять секунд.
        - Ни хрена себе Маскарад, - проворчал водила, открывая дверь.
        - Да какой тут Маскарад, - невесело хмыкнул ликан, сидящий рядом со мной. - Война. Но сдаваться как-то не хочется.
        Я был с ним полностью согласен. Сдаваться врагам после нападения на конвой и убийства шестерых вампиров было неразумно. Правда, не особо разумно было и переть с автоматами на бронетранспортер. Хотя кто знает, что делали вампиры с пленными ликанами во время войны? Может, так оно было действительно лучше.
        Оборотни лениво вылезли из машин, вроде как бы даже поднимая руки, а потом одновременно рванули к БТРу, вскидывая стволы и поливая машину огнем. Последняя атака обреченных на смерть. «Росток» просто плюнул двумя короткими очередями из танкового пулемета - и тела ликанов раскидало по асфальту, словно разорванные тряпичные куклы.
        Я же не спеша вылез из «уазика» ивстал рядом, опершись плечом на борт машины. От ПКТ по ровному полю бегать бесполезно - умрешь уставшим. По той же причине не было у меня никакого интереса по примеру ликанов штурмовать БТР с голыми руками и пеной у рта. Поэтому я просто стоял у машины, засунув руки в карманы куртки, нюхал воздух, пропахший сгоревшим порохом, свежей кровью и дерьмом, выпущенным из пробитых кишок, и ждал, что будет дальше.
        Люки БТРа открылись, из машины выбрались пять вооруженных вампиров. На их рукавах синели шевроны со знакомым силуэтом летучей мыши на фоне земного шара. Один из ликанов был еще жив. Не обращая внимания на меня, вампиры подошли к умирающему.
        - Где Охотник? - спросил старший.
        - Вам он уже не достанется, - прохрипел оборотень, улыбаясь окровавленным ртом. - Можешь забрать на память его труп… он в машине, в мешке для мусора.
        Вампир задумчиво посмотрел на «уазик», потом на меня.
        - Труп там?
        Я кивнул. Труп был действительно там, мне даже не пришлось врать нелюдю.
        Вампир не глядя выпустил очередь в грудь умирающего оборотня. Пули, чавкая, разворотили плоть, кровь брызнула вверх, обдав руки и лицо вампира, но тот, никак не отреагировав на кровавый душ, шагнул к машине. Заглянув внутрь, он осмотрел салон, сидящих в нем пленников, запакованного в полиэтилен мертвеца, после чего снова посмотрел на меня.
        Все было понятно без слов, и я залез обратно в УАЗ. Это только в кино один безоружный герой может перебить мотострелковое отделение. Я же далеко не герой, чтобы с голой пяткой на десяток вооруженных спецназовцев прыгать, половина которых при этом еще и в «Ростке» сидит, ловя на мушку гипотетические цели. К тому же мне своих выручать надо, а для этого нужен не героизм, а мозги, помноженные на соответствующее вооружение и удачу. Тогда на выходе получается не красивая смерть от пули, а выполненная боевая задача.
        Больше приключений не было. Вампиры осмотрели трупы и, не найдя живых и раненых среди своих, разнесли головы мертвых ликанов одиночными контрольными выстрелами. После чего командир отделения, стоящий недалеко от УАЗа, проговорил короткую команду в портативную рацию, закрепленную у него на плече: «Чистильщиков в сектор. Дорогу оставить перекрытой, пока они не закончат» - и скрылся под броней «Ростка».
        В «буханку» на место водителя уселся один из кровососов, двое вслед за мной влезли в салон и закрыли двери. Машина тронулась, следуя в кильватере за угловатой кормой бронетранспортера.
        Вампиры совершенно не заботились о секретности перемещения. Никто не пытался завязывать нам глаза или как-то еще мешать смотреть в окна, из чего я сделал вывод, что из того места, куда нас везут, люди не возвращаются.
        Вскоре БТР свернул на грунтовку, и поездка стала менее комфортной. «Буханка» запрыгала по кочкам, которые бронемашине были нипочем в отличие от пассажиров УАЗа.
        - Твою мать, - негромко ругнулся вампир с острым носом, смахивающим на клюв, приложившись затылком о металлическую стойку между окнами. - Вторые сутки хипеж из-за какого-то долбаного хомо. Пожрать ни черта не успели с этими ликанскими оборомотами, и тут еще трясись по колдоёбинам, пока остальные под броней кайфуют.
        Вампир с ненавистью пнул полиэтиленовый мешок с останками убитого парня.
        - Забей, - равнодушно посоветовал второй вампир с тусклыми глазами профессионального убийцы. - Сейчас приедем - нажрешься свежатины до отвала. Правда, красномордый?
        Он подмигнул мне и широко по-акульи улыбнулся остальным, двум парням и девчонке, испуганно забившейся в угол машины.
        Я невольно провел пальцами по лицу. Кровь из ран на лбу и щеке течь перестала, но лицо почти сплошь стягивала бурая корка. Что ж, оно и к лучшему. Побуду красномордым. С такой харей меня узнать просто нереально, даже если очень захотеть. Главное - не светить запястья. А от «свежатины» меня слегка перекосило.
        Мутноглазый это приметил и рассмеялся.
        - Не сокращайся, красномордый. Закон жизни - сильный поедает вкусного. Прочувствуй на себе, что ощущают коровы, которых вы возите на бойню.
        Я промолчал. Пока вкусный не стал сильным, ему лучше помалкивать и копить силы.
        «Буханка» тряслась по рытвинам около часа, остановившись лишь однажды, когда девчонка захныкала, просясь по нужде - нормальная реакция организма после пережитого стресса. Клювоносый зло сплюнул под ноги и по рации сообщил коллегам в БТРе пикантную информацию.
        - А то щас в штаны нагадит, а нам нюхай, - добавил он.
        - Ну и понюхаешь, побалдеешь, на коксе сэкономишь, - хохотнула рация. И добавила: - Ладно, тормозите, пище до ветру надобно. Только смотрите, чтоб она не свалила. И пусть спасибо скажут, что мы такие добрые и что их не носферату принимали…
        Под усиленным конвоем нас сводили за кустики, после чего вампирская спецура вновь расселась по машинам и кавалькада возобновила движение.
        В окнах медленно проплывали березки, торчащие из слегка заснеженных кочек, какие-то полуразвалившиеся дома, кирпичные строения, похожие то ли на коровники, то ли на бараки, крытые ржавым железом, подгнившие и покосившиеся деревянные столбы с проводами и без таковых. Знакомая картина для каждого, кто отъезжал от Москвы на несколько километров, а не прожил всю сознательную жизнь в мегаполисе, курсируя между домом, работой и супермаркетом. Такой социально адаптированный офисный планктон и не подозревает, что в паре часов езды от его благоустроенной норки имеют место быть пейзажи, мало отличимые от локаций популярной компьютерной игры «Сталкер». И кровососы в них водятся вполне натуральные. Правда, разумные, с бесшумными автоматами и порой даже на бронетранспортерах.
        И базы у тех кровососов тоже в тех местах имеются, с виду сильно напоминающие обыкновенную воинскую часть. С бетонным забором, обтянутым по верху колючкой, стальными воротами, на которых старые следы от красных звезд почти полностью закрыли двуглавые орлы, и стандартным КПП, возле которого возвышалась метров на пять вверх нестандартная караульная башня с конусообразной крышей и узкими продольными окошками, сильно напоминающими бойницы.
        В доступный моему взгляду кусочек лобового стекла я видел, как из дверей КПП вальяжно вышел дежурный в бронике и, подойдя к притормозившему БТРу, принялся компостировать мозг командиру машины. Стандартная процедура для всех военных мира сего, и у кровопийц, судя по всему, то же самое.
        Наконец дежурный по КПП дал отмашку, и ворота медленно разошлись в стороны.
        «Надо же, у них даже автоматика работает, - подивился я, не увидев обычной картины - молодых солдатиков, натужно распахивающих тяжелые створки. - Что у них еще интересного в вампирской в/ч?»
        Но рассмотреть интересности мне особо не удалось. Проехав ворота, водитель «буханки» повернул направо и поддал газу. Прямоугольный зад свернувшего в другую сторону БТРа пропал, впереди справа-слева промелькнули какие-то строения - и вдруг стало темно, словно мы въехали в тоннель, круто ведущий вниз.
        Судя по тому, что машина неслась по наклонной, так оно и было. Лампы, символически освещавшие тоннель и расположенные на высоте крыши автомобиля, слились в сплошную трассирующую очередь. Водила со всей дурацкой мочи вдавливал педаль газа в пол, пользуясь отсутствием иного транспорта в прямой трубе тоннеля.
        Я мысленно от нечего делать начал прикидывать, на какую глубину ведет эта бетонная прямая кишка и какое отхожее место ждет нас на финише, но вскоре бросил это занятие, сочтя его бессмысленным. Какая разница, что первое, что второе? Все равно действовать будем по обстоятельствам.
        Честно говоря, сильно хотелось попытаться нейтрализовать обоих вампиров. Но в то же время я прекрасно осознавал, что это верный способ поймать тушкой некоторое количество боеприпаса. Кровососы тоже были не лыком шиты и после исчезновения БТРа очень сосредоточенно смотрели на нас, направив автоматы на ближайшие цели. А именно - на животы тех пленников, что сидели ближе к ним. Шевельнись неудачно - и разрежет очередью напополам. Одним словом, не лучший момент для демонстрации собственной крутости. Потому и сидел я на своем месте, расслабившись, уставившись в одну точку и мысленно прокачивая организм, словно перед десантированием в неразведанный сектор горячей точки.
        В общем-то, так оно и было. За исключением того, что с оружием, снарягой и шансами на выживание у меня было неважно. Нелюди вполне доступно объяснили наш статус, и про «ферму» тоже всё было понятно. Грубо говоря, мы сейчас для них просто мешки со свежей кровью, не забитые на месте, скорее всего, по той же причине, по какой возят скотину на бойню - чтобы продукт подольше свежим оставался. Чтоб саданул молотом по башке или электрическим разрядом в сердце - и сразу в консервы.
        Но в консервы мне не хотелось. И мысли вертелись в голове все вокруг того, что в моих руках запрятаны два клинка, и препятствие для их извлечения - лишь браслеты на запястьях, активно реагирующие на трансформацию тела. Вертеться-то они вертелись, а толку что? Без рук особо не повоюешь. Так что сиди, Андрей Краев, гипнотизируй окно и расслабляй мышцу за мышцей, мысленно готовя тело к серьезной работе. К какой? А черт его знает. Но добровольно класть голову под нож - извините, кровососы, здесь вы явно ошиблись адресом.
        Тем временем спуск окончился. «Буханка» выехала на открытое пространство.
        «Ну ни фига себе…» - пришла мне в голову неоригинальная мысль. Пришла - и осталась в месте дислокации, дублируя сама себя по мере появления в окне «буханки» новых элементов пейзажа.
        УАЗ ехал по подземному городу. Толстенные колонны, расположенные в полукилометре друг от друга, будто стволы деревьев в фантастическом лесу, уходили вверх, поддерживая невидимый из машины свод. А меж колоннами были разбросаны здания красоты необычайной вперемешку со стандартными заводскими комплексами времен социализма, унылыми и мрачными, словно вросшие в землю гигантские склепы. Ясно было - нелюдям явно не хватало места в подземном городе, и местной администрации приходилось строиться не там, где хочется, а там, где это было возможно чисто технически.
        Перехватив мой недоуменный взгляд, мутноглазый вновь ощерился:
        - Добро пожаловать на ферму, человечина, - процедил он.
        Я не ответил. Вампир мог глумиться сколько ему вздумается, а мне надо было запоминать дорогу.
        - Не пригодится, - сказал мутноглазый, словно прочитав мои мысли. - На то она и ферма, красномордый. Как говорится, one way ticket, билет в один конец. Слышал такую песню?
        Машина лавировала меж гигантских опор, зданий и редких встречных машин, и лишь благодаря искусству водителя мы еще не впечатались в то, другое или третье. Пешеходов здесь было немного. Судя по всему, они ходили над дорогой по гигантским прозрачным трубам, протянутым меж зданий. Хотя некоторые из этих труб, те, что потоньше, явно были предназначены не для моциона - их нижняя часть была выкрашена в темное, и мне показалось, что я вижу, как по этим полупрозрачным артериям фермы лениво течет густая темно-красная масса.
        Неожиданно мутноглазый поднялся со своего места и подсел ко мне поближе, дружески положа руку мне на плечо.
        - А ведь ты не такой, как они, человечина, - тихо сказал он, кивнув на пленников. - Не хомо и даже не ликан. Ты что-то другое. И, похоже, я знаю, что именно. Ты не боишься и поэтому пахнешь по-другому. И люди, и ликаны, и даже мы перед смертью пахнем страхом. Ты - нет. Ведь это не Охотник сейчас лежит в мешке, верно?
        Я молчал. Я был слишком занят, глядя в окно и пытаясь запомнить повороты дороги.
        - Верно, - ответил за меня вампир.
        Его вонючее гнилостное дыхание щекотало мне ухо и достигало ноздрей. Не иначе кровосос считал ниже своего достоинства чистить зубы после приема пищи. А кровь имеет свойство гнить и вонять. Особенно кровь, смешанная со слюной и отрыжкой. Это я сейчас прочувствовал на себе, но сделать ничего не мог - ствол короткого автомата упирался мне в ребра, да и второй вампир не дремал, хотя, судя по его взгляду, не одобрял фамильярности однополчанина с низшим звеном пищевой цепочки.
        - И пока яйцеголовые догадаются, что мы привезли им не пилюлю бессмертия для сильных мира сего, а просто кусок падали, я первым напьюсь твоей крови, Охотник. Потому что вряд ли простому солдату дадут ее когда-нибудь попробовать. Как ты думаешь, я прав?
        Я думал, что мутноглазый был прав. Если каждый член абсолютно любой группы станет всемогущим, то в ней не останется вожаков. Такое положение вещей вряд ли устроит тех, кто стоит наверху. Поэтому вампиры с оборотнями не постеснялись пренебречь многовековыми законами Маскарада и Равновесия, лишь бы добраться до меня. И мутноглазый прямо сейчас впился бы мне в шею, если бы не боялся вопросов, которые непременно возникнут у его сородичей по поводу такого странного поведения.
        И если бы он не сомневался в своих предположениях.
        Я чувствовал, что вампир пытается если не вызвать меня на откровенность, то хоть немного расшевелить, заставить говорить и тем самым подтвердить его догадку.
        Но я не доставил ему такого удовольствия.
        Я повернул голову и прямо посмотрел ему в глаза. А потом сказал:
        - Отвали, мутноглазый. И пасть закрой, несет из нее как из параши.
        Я сильно рисковал - что стоило вампиру нажать на спусковой крючок или просто, не тратя патронов, снести мне голову ударом лапы? Но, с другой стороны, если нас везли куда-то, значит, на то были особые инструкции. За нарушение которых в любой военизированной структуре полагается взыскание с последующим разбором, что, да как, да зачем. И если вампир сразу не впился мне в горло, значит, с нарушителями у кровососов особо не церемонились.
        Я не ошибся. Вампир зашипел, обдав меня зловонным выдохом вместе с каплями слюны, сорвавшимися с кончика длинного языка, но нарушить устав не посмел.
        - Поверь, я очень постараюсь, чтобы через пару часов мы снова встретились с тобой, красномордый, - просипел он. - Я приложу все усилия!
        - Давай-давай, один такой тоже недавно грозился, - пробормотал я, наблюдая, как, свернув в очередной раз, автомобиль снизил скорость и остановился у больших металлических створок, крашенных унылой серой краской. Такими обычно бывают въездные ворота следственных изоляторов или тюрем особого режима. Большими, надежными и унылыми, как врата в царство мертвых.
        Вампиры передали нас внутреннему конвою, расписавшись в какой-то ведомости. Я был прав, дисциплинка у кровососов была на уровне. Оно и понятно, небось, за века отточили искусство выживания до мельчайших деталей. Поди ж ты, целый подземный город отгрохали под Москвой. Не в смысле в Подмосковье, а под Подмосковьем, в нескольких километрах от мегаполиса и его знаменитого метрополитена, который люди рыли больше чем полстолетия.
        А сколько столетий выгрызали вампиры эту фабрику по производству своей страшной жратвы? Надо оно им было, ох как надо в свете их Маскарада! Иначе б люди давно заметили исчезновение большого количества соплеменников. И так народу пропадает каждый год немерено, все сводки милицейские в портретах сгинувших без вести. «Вышел из дома - и не вернулся». Но это единицы, а жрать-то кровопийцам, поди, каждый день надо…
        Интересно, сколько таких подземных фабрик еще раскидано по миру? Небось, в каждой стране имеется, и не одна, а десятки, судя по вампирьей активности. И у ликанов такие же… Ох, мама дорогая! Это ж получается, если даже на сто человек по одному нелюдю приходится, то под каждым крупным городом должны две такие фабрики быть? Или кровососы кровь у людей выкачивают, а мясо - ликанам? Судя по их взаимоотношениям, непохоже. Значит, всё-таки по две на большой город… А на маленький? Там же, поди, тоже кровососы живут, более мелкие сферы влияния развивая. Получается, весь земной шарик застроен. Сверху - фермами для размножения и роста пищи, а снизу - фабриками для ее переработки…
        Нас вели по широкому мрачному коридору, в стены которого были вделаны железные двери, покрытые той же серой краской, что и ворота, через которые мы въехали сюда. Обстановка сильно напоминала средневековый каземат, виденный в каком-то старом фильме про инквизицию. Казалось, что из темноты коридора вот-вот выйдет сонм фигур в черных балахонах, скрывающих лица, с факелами в руках и мечами у бедра…
        Грубый окрик прервал новую порцию моих размышлений об устройстве мира.
        Гремя ключами, один из конвоиров отпер ближайшую дверь, и нас без церемоний загнали в комнату без намеков на скамьи и уж тем более лежанки. Сырые стены в потеках, грязный пол, окон нет, лишь плафон под потолком, разгоняющий темень настолько, чтобы тому, кто стоит за дверью, были видны в глазок наши силуэты. И вонь. Нестерпимая вонь протухшего мяса, шибанувшая в ноздри почище нашатыря.
        Дверь с грохотом захлопнулась за спиной.
        - А вот и свежее мясо! - прозвучал голос из полумрака.
        Я различил шевеление в глубине комнаты и резко нажал ногтем среднего пальца себе на правую ладонь: легкая боль - верный способ для быстрой адаптации глаз к недостатку освещения. Однако, похоже, немного переборщил, не учтя сильно повысившейся в последнее время твердости ногтей, с некоторых пор обладающих способностью превращаться в когти. Палец ощутил теплую каплю, выступившую из крошечной ранки.
        И следом меня мгновенно прошиб холодный пот. Я явственно ощутил, как шевельнулся и моментально нагрелся браслет на моем правом запястье. Левый тоже подал признаки жизни, но менее явно.
        Я замер, внимательно глядя на правый рукав. Нет, ничего… Браслет повибрировал немного - и успокоился. Наверно, разобрался, что это не магия крови, а просто кровь. Так, а почему правый активнее? Расстояние до места активности имеет значение?
        - Ну чего замерли, мясо, проходите, - с издевкой проворчал голос. - Кто первым пойдет на завтрак, сами решите или мне подсобить?
        Глаза уже привыкли к полумраку, и я различил огромного ликана, сидящего в углу рядом с кучей полуобглоданных человеческих костей. Судя по тому, сколько мяса оставалось на этих костях, оборотень не голодал и сильно привередничал при выборе самых лакомых кусочков.
        Это был матерый оборотень в человечьем облике, но человеческого в нем почти ничего не осталось. Вытянутая вперед морда, которую уже трудно было назвать лицом, толстая шея, перехваченная ошейником, полузвериный-получеловеческий торс, отросшие крепкие ногти на мускулистых лапах, практически неотличимые от когтей. И волосы. Серые волосы по всему телу, которые смело можно назвать шерстью.
        «Понятно, - подумал я. - Ликанский варинт носферату. Оборотень, полностью перешедший на человечье мясо. Видать, при такой диете звериное вылезает наружу и от человека остается совсем немного».
        Только вот зачем на его шее ошейник, так похожий по форме на мои браслеты?
        - Ну вот, как всегда, - прорычал ликан, лениво поднимаясь со своего места. - Придется самому выбирать.
        Я еще не до конца понял, что делаю, но раздумывать было некогда.
        От оборотня меня отделяло метров пять.
        - Давай с меня начнем, - предложил я, выходя вперед и быстрым шагом направляясь к слегка опешившему от моих действий монстру. Видать, привык, что жертвы верещат и разбегаются по углам в тщетных попытках спастись. А тут завтрак сам нагло лезет в пасть, причем спокойный, как удав.
        Секундной растерянности оборотня мне хватило с лихвой для того, чтобы приблизиться, выбросить вперед окровавленную руку и пальцами обхватить ошейник, не касаясь его поверхности ладонью. И ощутить костями фаланг вибрацию, мгновенно распространившуюся от моей руки по поверхности обруча, опоясывающего вонючую волосатую шею.
        Ликан замер на месте, как и я за полминуты до этого.
        - Чуешь, чем пахнет? - осведомился я. - Чужая кровь - это не своя. Ошейник разбираться не будет. А мне только ладонь приложить.
        Нос на морде ликана аккуратно дернулся, втягивая воздух.
        - Слышь, - тихо прохрипел он, осторожно проталкивая воздух через голосовые связки. - Ты это… не балуй. Договоримся.
        - На нас не облизываться, - предупредил я. - Вот и весь договор. Дожирай то, что есть. А то у меня еще пара сюрпризов для тебя найдется.
        - Замётано, - согласился оборотень.
        Я медленно отвел руку назад, готовясь в случае чего припечатать ладонь к все еще дрожащей поверхности ощейника. Но ликан дергаться не стал, лишь шумно выдохнул и плюхнулся на свое место, словно резиновый баллон, из которого выпустили воздух. Однако он тут же восполнил потери, шумно потянув носом, так, что его ноздри стали похожи на двустволку.
        - Не вампир, - констатировал он, обдумав результат вынюхивания. - И не из наших. И не хомо - это точно. Хомо так не пахнут, не борзеют и на их кровь ошейники не реагируют - хоть утопись в ней по уши. Тогда… ну ни хрена себе! Охотник! Тебя все-таки словили?
        - Типа того, - сказал я, присаживаясь на корточки - прислоняться к стенам, пропитанным вонью, кровью и выделениями сотен жертв, нашедших смерть в этой камере, не было никакого желания. Чего нельзя было сказать о троих моих спутниках, забившихся в противоположный угол бетонного куба - подальше от чудовища.
        - И браслеты на руки надели, - кивнул ликан. - Не на шею. Значит, ты им и без рук живым нужен. В отличие от меня.
        - А тебя за что? - спросил я. Разоткровенничавшийся враг не превращается в друга. Он остается врагом, от которого можно получить нужную информацию.
        - Меня за то, что не вампир, - огрызнулся ликан. - Второй год жду своего Суда Крови, то есть, считай, смерти. А пока на арене сам судьей подрабатываю. Скоро уже на такой диете совсем ничего человечьего не останется, в волчару наглухо перекинусь без вариантов. И будет выбор небогатый - на Суд Крови, в зоопарк или в цирк, на задних лапах под дудку плясать.
        - Поясни, - попросил я, прерывая горестные подвывания расчувствовавшегося нелюдя. - Что за Суд такой?
        - Да не суд это, а развлекуха. Что для ликанов, если к нам вампир попадется, что для вампиров, если наш брат им чем-то не понравится. Выводят одного такого как я на арену, сняв ошейник, против осужденного в наручниках. Ну и заставляют драться. Палач, который без ошейника, понятно, сразу в трансформацию. А второму простой выбор. Или дерись в человечьем обличье, или применяй Магию Крови и воюй дальше без рук.
        Если осужденный на такое решается, просто можно побегать от него минутку, пока он кровью не истечет.
        - А если он култышку залижет? - спросил я, вспомнив, как меня вылечила Лада.
        - Кто ж ему даст? - хмыкнул оборотень. - Начнет лизать - самое время подбежать и жилу на шее рвать.
        - Ну, а шансы какие-то есть у осужденных? - поинтересовался я, прикинув, что в бою с Мангустом у меня всё-таки было оружие, а с начальником Патруля мне просто крупно повезло.
        - Ну, хомо штук пять, а то и с десяток могут выгнать, - пожав плечами, сказал оборотень. - Например, можно одного хомо на противника кинуть, а у второго тем временем вену рвануть и крови хлебнуть. Это браслеты за Магию Крови не считают, а сил реально прибавляется. Еще оружие на арене есть. Железное. Если успеешь добежать, то можно попробовать отмахаться от палача мечом, копьем или еще какой хренью. Но это, сам понимаешь, нереально. Трансформированному палачу та железка как булавка.
        - И булавку можно воткнуть в глаз, - сказал я задумчиво.
        - И голову мечом оборотню срубить, - в тон мне продолжил ликан. - Как же, сказки в детстве слушали, знаем.
        - М-да… - протянул я, не считая нужным обращать внимание на его ироничный тон и думая о своем. - И кого так судят?
        - Да кого ни попадя. И своих провинившихся, бывает. Но больше мы их - или они нас. Равновесие Равновесием, но не любим мы друг друга. Кстати, у нас на фермах то же самое, один в один.
        - И не в падлу своих убивать? - поинтересовался я.
        - Когда стоит вопрос, ты убьешь или тебя прикончат, - не в падлу, - пожал мохнатыми плечами ликан. - Своя шкура-то всегда дороже чужой.
        Я не стал спорить. Спорить было, в общем-то, не о чем - подобный подход к вопросу жизни и смерти характерен и для многих людей. Но меня сейчас философские взгляды местного палача не интересовали, было гораздо важнее спастись самому и вытащить Руса, Мангуста и Ладу.
        Я был уверен - они где-то здесь, возможно, в соседних камерах. В таких же ошейниках, ограничивающих трансформацию и лишающих моих нелюдей преимуществ, данных им природой. Именно моих нелюдей, судьба которых за последние сутки стала для меня важнее судеб многих представителей моего собственного вида.
        Пока я раздумывал, перебирая планы спасения, как буддистский монах бусины четок, оборотень поднял с пола недоеденную человеческую руку, понюхал, поморщился и прогундосил:
        - Слушай, как там тебя… Охотник? Уговор уговором, ликаниху жрать не буду. Но хоть одного хомо разреши захомячить? Ты глянь на них, это ж не мужики, а плесень какая-то, по углам жмутся и трясутся хуже баб. А я если свежатинки не поем, трансформация замедлится. В позапрошлый раз меня покормить забыли, так какой-то осужденный носферату чуть глаз берцовой костью не выбил. Ногу хомо сломал - и мне в морду обломком. На хрен тебе это мясо, тем более что оно теперь не твоей породы?
        - Твои проблемы. Людей есть не дам… - машинально огрызнулся я, думая о своем. И вдруг забыл, что хотел еще добавить к сказанному. - Ликаниху? Какую ликаниху? Ты о чем?
        - Ну девка вон сидит, из наших, - мотнул головой оборотень. - А ты думал, она хомо? Небось, и вертухаи так же подумали, не различили по запаху, а то б тоже в браслеты закоцали. Молодая и недавно инициированная, вот и не пахнет, как наша…
        Я посмотрел в ту сторону, куда указывал мохнатый палач.
        Мужики и вправду выглядели не очень. Один, который потолще, в разодранном сбоку пиджаке, сидел на пятой точке, таращился на оборотня и медленно сучил каблуками по полу, впихивая поглубже в угол тело мягкое, рассыпчатое. Второй, тощий как жердь, забился в пространство между стеной и толстяком и явно был не прочь целиком спрятаться за товарища по несчастью, в связи с чем эпизодически сокращался всем телом, словно дождевой червь, втискивающийся в нору.
        Девчонка же сидела в стороне от столь ненадежной защиты в лице противоположного пола, подтянув колени к груди и обхватив руками ноги, обутые в серебристые кроссовки. Свободный костюмчик того же цвета не мог скрыть не по возрасту привлекательной фигурки. Матерчатый капюшон, наброшенный на голову, также не вмещал водопад непослушных волос, пряди которых выбивались наружу и спадали по плечам девушки, словно струи расплавленного золота. Интересно, сколько ей лет? Судя по молодежным колечкам на пальцах в виде блестящих дельфинчиков, змеек и котят - максимум семнадцать-восемнадцать.
        Лицо девушка спрятала в колени, и невозможно было понять, плачет она или же это просто защитная реакция на опасность, когда живое существо сжимается в комок и впадает в ступор, повинуясь голосу древнего инстинкта: «Не двигайся! Мертвого не сожрут!»
        - Ну так чё, Охотник? Может, договоримся?
        Не удостоив палача ответом, я разогнул колени, побил ребрами ладоней по бедрам, слегка затекшим от позы отдыхающего кочевника, и, подойдя к девчонке, присел рядом с ней.
        - Слышь, волчонок, поговорить надо, - тихо сказал я.
        - Чего тебе? - после небольшой паузы раздалось из-под капюшона.
        Голос девушки был отрешенным, но она не плакала и воспринимала то, что происходит вокруг нее. Это лучше, чем истерика или ступор. Намного лучше. Значит, может получиться то, что я задумал.
        - Помощь твоя нужна.
        Она откинула тяжелую прядь, закрывавшую лицо, и посмотрела на меня…
        «В этих глазах отразилась вселенная - и утонула в них…»
        Когда-то давно я слышал эту песню - и благополучно забыл, ибо не романтик по определению. А сейчас вспомнилось, причем только эти строки. Если в глазах Лады была холодная красота Снежной Королевы, то, глядя в зеленые омуты этого волчонка, можно было просто задохнуться, словно и вправду нырнул - и погиб быстро и безболезненно, потому как барахтаться и сопротивляться нет ни сил, ни желания…
        - Помощь? - Она невесело усмехнулась. - Я не монашка, грехи перед смертью отпускать не умею.
        - Так я не за этим, - сказал я. - С грехами мы с тобой потом разберемся, если повезет. Вопрос следующий: ты рану зализать сможешь?
        - Че-го тебе зализать?!!
        - Подожди, не кипятись, я серьезно, - сказал я, снимая куртку и расстилая ее на полу подкладкой вверх. - Если у человека рука отрублена, сможешь быстро помочь? Это очень важно, иначе нам всем кранты. Не растеряешься от кровищи и от увиденного?
        Она неуверенно пожала плечами.
        - Нууу… не знаю. Машка, подруга, которая меня… ну, с которой мы друг дружку куснули, говорила, что смогу. И что в волчицу перекидываться можно будет. Но я пока не пробовала…
        - С волчицей подождем пока, - оборвал я ее, снимая поясной ремень и перетягивая им бицепс правой руки, - время дорого. В общем, будь готова.
        - К чему?
        Но я уже был не здесь. Закрыв глаза, я представил, как ногти на моей левой руке удлиняются и твердеют, превращаясь в твердые кривые кинжалы. При этом я всеми силами мысленно удерживал меч, уже очень ощутимо вибрировавший в предплечье, словно возмущаясь - какие когти, когда есть я?..
        Я ожидал боли, но ее не было. Руку словно пронзило разрядом тока. А потом я увидел, как на куртку падает отрубленная кисть вместе с диском, в который превратился браслет, клинки которого сошлись в одной точке, словно шторки объектива. И как далеко плеснула кровь из обрубка, обрызгав стену и пол.
        «Надо же, красная, - пронеслась мысль в голове. - Как у человека…»
        Действовать я старался максимально быстро, так как если поддаться шоку - всё, можно считать, что без руки остался. Второй браслет на правом запястье вибрировал очень серьезно, того и гляди вторую руку оттяпает. Потому двигаться приходилось не просто быстро, но и аккуратно, чтобы на него не попала кровь, хлещущая из раны.
        Я подхватил кисть с заметно отросшими ногтями, еще не успевшими превратиться в когти, и приставил ее к обрубку.
        - Давай, - просипел я голосом, севшим от волнения и внезапно пришедшей боли. Такой, что впору просто упасть и помереть на месте. Или отключиться, что в принципе сейчас равносильно смерти. Странно, но эту адскую, непередаваемую боль я почувствовал именно в момент прикосновения моей отрезанной плоти к обрубку.
        «Как в жизни, - промелькнула мысль. - Встреча с той, кого оторвал от себя с мясом».
        Как всегда, в самый критический момент в голову лезут мысли, которые абсолютно не в тему. А между тем девчонка просто смотрела на происходящее расширенными от шока глазами и не двигалась с места.
        Вот об этом я и не подумал… Что она просто не сможет! Растеряется от увиденного!
        А между тем краем глаза я видел, как оборотень-палач медленно поднимается со своего места.
        Зачем? Да черт его знает. Может, решил, что сейчас самый подходящий момент перебить мне горло и потом без помех употребить вовнутрь положенную по довольствию свежатинку. Если так, то он очень даже прав.
        - Девонька, милая, очнись! - горячо зашептал я. - Очень нужно, правда! Иначе нам отсюда не выйти!
        И поднес ей к лицу грязную, окровавленную руку с кровоточащей раной на запястье.
        Я видел, как кровь отхлынула от ее лица, как крохотные ноготочки впились в ладошки, как расширенные от ужаса глаза становятся уже не омутами, а бездонными черными пропастями… Сейчас она была больше волчицей, чем Лада во время трансформации. Волчицей, которой надо победить в себе естественные человеческие чувства ради высшей цели.
        Она не отстранилась и не закрыла глаза. Она просто приникла к моей ране губами, словно целуя мне запястье, и я почувствовал, что в месте этого прикосновения уходит рвущая боль. А еще от ее губ по руке разлилось тепло, заполняя ее вверх, к плечу и проникая глубже, в грудь, до самого сердца.
        В каком-то диком, животном порыве она касалась губами разрезанной кожи, целуя ее по окружности в месте стыка обрубка с живой плотью - и от ее влажных поцелуев рана затягивалась прямо на глазах. Подобное я видел лишь однажды, когда Большой Грогги распорол себе руку боевым кинжалом, демонстрируя мне свои способности к регенерации.
        Но она не успевала обработать всю рану!
        Ликан прошел уже половину пути. Шерсть на его загривке встала дыбом, в глазах загорелся нехороший огонек - и я понял: еще мгновение - и оборотень прыгнет.
        Ей оставалось совсем немного, но и я не мог ждать.
        Кончик серебряного меча пробил мою ладонь, и за мгновение до того, как левый вибрирующий браслет отхватил мне вторую руку, я словно ядовитую змею смахнул его лезвием клинка, стремительно растущего из моего правого предплечья. После чего шагнул вперед и приставил меч к горлу палача.
        - А я чо? Я ничо, - пробормотал оборотень, пятясь и очень внимательно следя за тем, как сверкающий, перевитый пульсирующими венами клинок выползает из моей ладони. - Я просто посмотреть хотел…
        - Посмотрел?
        - Ага…
        - Ну и пшёл вон.
        Сам не знаю, почему я его не убил. Может, просто противно стало, когда увидел в его глазах животный ужас. А может, из чувства внутренней благодарности за то, что он своим трёпом натолкнул на мысль, как избавиться от наручников. В общем, не убил я его, заставив серебряный меч скользнуть обратно в руку. Может, еще и потому, что не захотел лишний раз травмировать видом крови девчонку, которую сейчас тошнило не на шутку. Она лежала скорчившись на полу камеры, и казалось, что еще немного - и вместе со рвотой она выплюнет собственные внутренности.
        - Бывает, - философски заметил оборотень. - Первый прием живого мяса и то иногда организьм отторгает, а тут прям по-вампирьи кровищи нахлебаться. Долго думал-то? Сам, поди, не хуже нее можешь раны зализывать. Если не лучше.
        Я слегка обалдело посмотрел на него.
        - Так я ж не ликан…
        Но попытка оправдаться не увенчалась успехом.
        - Ага, не он. Ты помесь трех видов и по ходу должен мочь что волком бегать, что нетопырем летать. Ну и человеком остаться, наверно, тоже сможешь - если захочешь, конечно. Но при таких способностях это, думаю, будет затруднительно. Способности, они быстро человечье-то под себя подминают, одно звериное в душе и остается.
        Я еще раз с недоверием посмотрел на него и лизнул кровоточащую рану на запястье, похожую на красный рот, - тот участок, что не успела обработать девчонка. Рассеченные куски кожи, смоченные слюной, словно живые потянулись друг к другу и сомкнулись, завершая кольцеобразный шрам, опоясывающий запястье. Через мгновение розовый струп отпал от совершенно здоровой кожи.
        - Ну вот, что я говорил, - хмыкнул ликан. - Только зря зверюшку мучил.
        - Заткнись, - посоветовал я ему и склонился над подрагивающим телом девушки. - Ты как?
        Тошнить ее уже перестало, но чувствовала она себя очень неважно. Думаю, больше от стыда за то, как она сейчас выглядела, полежав в своем костюмчике на полу, загаженном подсохшим дерьмом оборотня и клочками гниющей плоти его жертв.
        - Пошел ты…
        - Извини, я не знал, что сам могу. К тому же, думаю, второй браслет мог отхватить мне вторую руку, если б я применил магию исцеления.
        - Отвяжись, а?
        - Ладно, понял. Но все равно - спасибо.
        Она не ответила.
        Ее можно было понять. И, наверно, попытаться что-то объяснить. Но - не сейчас. Потому что в коридоре явственно бухали по плиточному полу подкованные берцы, хлопали двери камер, слышались стоны и крики людей и нелюдей, которых силой выталкивали наружу…
        - Началось, - хмуро сказал ликан. - Если столкнемся на арене, Охотник, уж не обессудь, ничего личного. Но я постараюсь держаться от тебя подальше. Себе дороже.
        - Да уж, постарайся, - криво усмехнулся я, прикидывая шансы пробиться сквозь тех, в кованых берцах, что приближались сейчас по коридору к нашей камере. Черт, хоть бы полчаса, чтобы прийти в себя после кровопотери! Чтоб голова перестала звенеть как шаманский бубен, а из тела ушла омерзительная слабость…
        - Ты Охотник?
        Она поднялась с пола и сейчас смотрела на меня своими омутами, словно затягивая в их зеленую безраздельную глубину.
        - Да.
        Я не успел ее остановить. Девушка поднесла ко рту тоненькое запястье и, рванув зубами синюю жилку, бьющуюся под нежной кожей, протянула мне руку. На ее предплечье стремительно расплывалась красная клякса.
        - Пей.
        - Ты что? Зачем?!
        - Пей. Тебе это нужнее сейчас. Иначе не спасешь остальных…
        Я стоял, не решаясь пошевелиться.
        - И меня, - тихо добавила она.
        Это решило дело. Рус говорил, что я могу обходиться без крови. Но, видимо, без крови не могли обходиться мои мечи. Я чувствовал, как у меня торжествующе завибрировали обе руки, как только я приник губами к ее запястью.
        Я постарался взять немного, самое необходимое. После чего кончиком языка дотронулся до ее раны - и сразу почувствовал, как останавливается кровь. Похоже, ликан был прав - регенерация ткани произошла почти мгновенно.
        - Тебя как звать-то, девочка? - спросил я, утирая губы рукавом куртки.
        - Маргарита.
        - Спасибо тебе.
        Я почувствовал, как по венам от живота словно разливаются горячие реки, причем два основных потока были направлены в руки. Мечи Крови требовали пищи - если не извне, так изнутри. Страшное оружие. Благословение? Или пожизненное проклятие?
        Я мысленно усмехнулся. В будущем, может, и проклятие - если, конечно, мне суждено дожить до будущего. Сейчас же - явно подарок судьбы, судя по браслету, срезанному с левой руки и все еще клацающему вхолостую об пол тремя оставшимися серповидными клинками. Я ударил по нему каблуком, словно по ядовитой гадине, прекратив агонию адского механизма.
        - Не за что, - отозвалась Маргарита. Хотя по ее бледному лицу было видно, что все пережитое только что далось ей очень нелегко.
        - Ну, наша-то кровь всяко полезнее будет, - проворчал оборотень, потягиваясь и разминая мышцы. - Хотя я бы, конечно, лучше этим уродам хомо вены перегрыз да хлебнул от души. Но и тут есть нюанс - от человечьей отяжелеешь, на сон потянет. Так что девчонка молодец, соображает…
        В замке прогрохотал ключ, и дверь открылась от мощного пинка.
        - Хренассе! - хмыкнул ликан. - Носферату в смену заступили. Отморозки хреновы. Вот уж свезло так свезло.
        В камеру вошли два вампира в камуфляжах, держа наперевес автоматы. Скрывать лицо на своей территории они явно считали за лишнее, потому балаклавы лежали у них на шеях наподобие шарфа.
        Я невольно содрогнулся, хотя уже имел счастье мельком видеть неприкрытую голову носферату во дворе коттеджа Мангуста и Лады. Но сейчас я мог рассмотреть воинов-вампиров во всей красе.
        Лысые шишковатые черепа, обтянутые лоснящейся жиром сизой кожей в наростах, отверстия на месте ушей без намеков на ушные раковины, по две дыры вместо носов, огромные безгубые рты, красные воспаленные глаза, проваленные внутрь глазниц… Да уж, теперь я каждый раз буду сильно думать, что находится под балаклавами - лица людей, не желающих быть узнанными, или хари нелюдей, которым явно есть что скрывать.
        - Все на выход! - проревел один из носферату, качнув автоматным стволом.
        Первыми ринулись выполнять приказ две особи мужского пола, да так резво, что мне стало неловко за род человеческий. Хотя… в любой семье не без урода, так что рефлексировать по поводу таких типов дело бессмысленное и бесполезное.
        - А вам что, особое приглашение? - прошипел второй конвоир, менее громогласный, но, судя по его экстремально асимметричной харе, более подлый.
        Я прикинул, насколько грамотно встали носферату, перекрывая сектора обстрела, и понял - зарезать вампиров и завладеть оружием не получится. Я помнил, насколько шустро действовала элита кровососов при захвате коттеджа, и потому не спеша вышел из камеры, краем глаза следя за Маргаритой и ликаном, идущими следом.
        От меня не укрылось, что палач-оборотень, слегка отстав, попытался что-то сказать вампиру, закрывающему камеру. Но Маргарита решительно дернула его за руку:
        - Папа, пошли уже, хватит бред нести, - заныла она. - То про Охотника гонишь, то про конец света, то от меня открещиваешься. Хоть перед смертью-то успокойся…
        - Да какая ты мне дочь? - опешил ликан, не ожидавший такого оборота.
        - Ну что я говорила, - прохныкала девчонка. - Вот опять…
        - Проходи давай, Стукачев-Закладов, - ткнул ликана стволом в бок ближайший носферату, которых в коридоре было еще штук десять. - Дурак дураком, а туда же, в герои лезет.
        - Он ульфхеднар, ему положено, - растянул рот до ушей второй носферату. - Вишь ошейник? Давай его к палачам.
        «Спасибо, волчонок», - в который уже раз за сегодня поблагодарил я девушку, успевшую трижды помочь мне очень серьезно за последние полчаса.
        Тем временем носферату грамотно разделили людей и нелюдей на две группы и повели их по широкому коридору, подгоняя тычками автоматов. Поскольку вампиры особо не принюхивались и обращали внимание только на ошейники, я и Маргарита попали к людям, при этом я старался держаться поближе к девушке. Впрочем, это было взаимно - ей было страшно, и вполне естественно, что она искала защиты хоть у кого-нибудь. И почему-то мне было хорошо оттого, что «кем-нибудь» оказался именно я.
        Нас подвели к огромной клёпанной ржавыми болтами заслонке, от пола до потолка перегораживающей коридор. Видно было, что возраст металлической плиты исчисляется столетиями - в некоторых местах, несмотря на густой слой серой краски, коррозия прогрызла в металле неслабые дыры. Но, похоже, несмотря на ущерб, причиненный течением времени и сыростью подземелья, значительная толщина заслонки позволяла использовать ее по сей день.
        - Всем лицом к стене! - проревел самый крупный носферату, видимо, старший конвоя.
        И палачи, коих насчитывалось особей десять, и более многочисленная группа людей, стоящая у противоположной стены, повиновались приказу. Но я ухитрился встать последним в ряду и потому ничьи уши и плечи не загораживали мне возможность боковым зрением видеть глубину коридора.
        По которому к нам приближался еще один отряд носферату, ведущий под конвоем троих узников.
        Да, это были они. Руслан, Сергей, которого я мысленно продолжал называть Мангустом, и Лада. Брат с сестрой шли рядом, Рус держался несколько в стороне, особняком, насколько это было возможно под дулами автоматов.
        «Они же не знают друг друга! - пронеслось у меня в голове. - Для Руса это только пара оборотней!»
        На Ладе и Сергее была та же одежда, в которой они были в момент задержания. И если костюм Лады был без заметных изъянов, что меня порадовало - девушку, похоже, не мучили, то одежда Мангуста представляла собой сплошные лохмотья, едва прикрывавшие тело. Видать, когда мы с Ладой шагнули в Синюю мглу, носферату «приняли» единственного оставшегося защитника коттеджа максимально жёстко. Словом, выглядел Мангуст неважно, но старался держаться молодцом и идти не спотыкаясь.
        Рус был одет в новый камуфляж и мягкие офицерские берцы. И если бы не ошейник и не знакомые браслеты на запястьях, можно было подумать, что это он командует конвоем. Такие же ошейники и браслеты были на брате с сестрой.
        - Вот они, лиходеи, - вздохнул бородатый дядька средних лет, стоящий рядом со мной. - Только нам-то без разницы, кто нас жрать будет - преступники или палачи. И тем и другим подпитка требоваться будет, а помирают они долго.
        - А нам что делать? - тихо спросил я.
        - Сваливать, - сказал бородач. - Если будешь быстро бегать, есть шанс уцелеть. После того, как палачи всех приговоренных перемочат, шоу заканчивается. Конечно, победители по одному-то нашему из оставшихся всяко отловят. Но обычно на этом все и заканчивается, больше одного на харю они не употребляют. Нам мужики в камере рассказывали. Их двое с прошлого Суда в живых осталось. А на арену три десятка выходило.
        - А бывает, что приговоренные отсюда выходят, завалив палачей? - полюбопытствовал я.
        - Своя голова есть? - осведомился мужик, посмотрев на меня как на психа. - Чтоб вампир в людской ипостаси трансформировавшегося вампира завалил? Такой большой, а в сказки веришь.
        - Ну, хоть какая-то надежда у осужденных должна быть, - пожал я плечами.
        - А тебе они не похрен? - хмыкнул мужик. - Ты не о нежити лучше думай, а о том, чтоб самому в живых остаться.
        Узников подвели к заслонке, и старший носферату что-то пробубнил в рацию.
        Наверху лязгнуло, загудел невидимый механизм, и тяжелая плита со скрипом поползла вверх.
        И то, что открывалось моему взгляду по мере ее подъема, мне очень не нравилось.
        Сначала показался пол. Судя по всему, металлический. Но сказать наверняка было затруднительно - его сплошняком покрывала черно-бурая корка, которую никто никогда даже не пытался отскоблить. Разве что разбивали ее иногда вокруг многочисленных круглых драпов, чтобы обеспечить беспрепятственный сток крови в невидимые резервуары под полом. Из-за этих драпов пол напоминал дно гигантского дуршлага. Надо будет внимательно смотреть себе под ноги, чтоб не попасть стопой в такую дырку. Ногу подвернешь или сломаешь - и будешь валяться неподвижным бурдюком с кровью. Эдакой бесплатной бензоколонкой для нелюдей - подходи кто хочешь, хлебай сколько надо.
        Мне в ребра довольно чувствительно воткнулся ствол.
        - Чего встал, мясо? Давай, ныряй в кормушку.
        Очень мне хотелось сейчас выхлестнуть из ладоней оба клинка и воткнуть их в красные глаза ощерившегося носферату - аж руки зачесались в прямом смысле этого слова. Но - нельзя. И себя угробишь, и своих не спасешь. Хоть я и слабо представлял, как буду спасать их на арене, но почему-то мне казалось, что там у меня будет больше шансов, чем в тесном коридоре против десятка автоматчиков.
        В общем, сцепил я зубы, мысленно приказал мечам успокоиться и подчинился. То есть пошел куда велели. И уже за спиной услышал, как двое конвойных переговариваются между собой.
        - Слушай, что-то я не понял. Девчонка палача отцом назвала. С какой это радости, если она - мясо, а отец - палач-оборотень?
        Я немного напрягся, но продолжал двигаться вперед, отыскав глазами серебристый костюмчик Маргариты, мелькавший впереди между спинами остальных заключенных.
        - Тебе оно надо? - безразлично отозвался второй носферату. - Местные вертухаи, которые мясо принимали, чего-то намутили, а ты хочешь умнее всех казаться?
        - Нет, но погоди. Палач тогда, похоже, тоже в непонятках оказался. Надо доложить…
        - Доложишь после Суда, - хмыкнул собеседник сообразительного носферату, до которого доходило хоть и с задержкой, но быстрее, чем до остальных. - Как от них останутся мумии и обрубки, так и доложишь - мол, те и те ошмётки при жизни вели себя подозрительно. После того, как наряд вне очереди в поилке оттарабанишь.
        - За что? - возмутился конвоир.
        - За унавоживание мозга непосредственному командиру при выполнении задания.
        Вампир рассмеялся собственной шутке, словно зубилом по стеклу провели. Оскорбленный в лучших чувствах бдительный носферату обиженно засопел у меня за спиной - аж слизь из дыхательных дырок мне на затылок брызнула. «Ну и ладушки, слюнявый, - подумал я, вытирая шею. - Хорошо, что не только у нас инициатива наказуема».
        Между тем заслонка полностью вползла в потолочный паз, похожий на хронически незаживающую ножевую рану.
        Перед нами была арена. Больше похожая на стадион, как по размерам, так и по конфигурации. Или на Колизей, если исходить из того, для каких целей она была построена.
        Только, в отличие от Колизея, трибуны зрителей, окружающие арену, были отгорожены прозрачным куполом, нисколько не мешающим обозрению даже несмотря на замытые, но вполне заметные следы крови на нем. Надо полагать, эту недешевую защиту установили, чтобы распаленные зрелищем зрители-вампиры не попрыгали, на арену и не приняли участия в Суде Крови. А также чтобы участники шоу не травмировали зрителей и не попытались сбежать.
        Правда, сбежать отсюда было проблематично в любом случае. Хотя бы потому, что в противоположных концах арены стояли вышки, сваренные из стального профиля, с верхних площадок которых недвусмысленно торчали пулеметные стволы.
        Иными словами, выходов отсюда было два. Через ворота, отгороженные вышеупомянутой стальной плитой, или же фрагментарно, просачиваясь сквозь многочисленные отверстия в полу и пищеварительные тракты нелюдей.
        Мелькнула мысль насчет того, чтоб попытаться открыть портал в Синюю мглу, но ее пришлось отмести сразу. Я чувствовал - сил хватит только на то, чтобы попытаться вытащить мечи из рук. Для открытия портала требовалось как минимум неделя крепкого сна и усиленного питания.
        - Пошевеливайтесь, мясо!
        Нерасторопных носферату подгоняли пинками и прикладами. Когда все узники оказались за чертой, отделяющей коридор от дырявого пола, конвоиры вновь разделили нас на три неравномерные группы - осужденные, палачи и люди - и развели по разным концам арены.
        Путь оказался неблизким. И мы, и носферату старались не попадать ногами в дыры и потому не спешили. Что было мне на руку. Можно было осмотреться и прикинуть шансы на спасение себя и не только. Хотя шансов, признаться, было немного.
        Кокон, накрывающий арену словно перевернутая пиала, состоял из толстенных листов бронестекла, собранных паз в паз. Места стыков были почти незаметны, но все-таки, если присмотреться, можно было понять - прозрачные плиты полуметровой толщины вряд ли поддадутся даже моим мечам. Попробовать добраться до ближайшего пулеметчика? Так если даже он окажется дебилом и впустит меня в мертвую зону, второй поди не для красоты на другом конце поля поставлен. Не успеешь первый пролет вышки преодолеть, как будешь похож на уменьшенный макет пола арены - красный и в дырках.
        В общем, ничего путного не шло в голову, пока нас разводили по исходным точкам, помеченным на полу жирными черными кругами. Расклад понятен - всего шесть групп. Осужденные - это понятно.
        Потом две группы по три палача, среди которых я разглядел как вампиров, так и ликанов, с которых носферату сейчас снимали ошейники. И три группы, в каждой из которых было примерно по десятку людей - подпитка для главных действующих лиц…
        Меня порадовало, что я с Маргаритой оказался в одной группе. Хуже было то, что мы стояли как раз между тройками палачей, хотя дальше всех от пулеметных вышек. А еще очень погано было, что Рус, Мангуст и Лада находились от нас прямо на противоположном конце арены.
        Как только все участники предстоящего действа заняли свои места, от верхней точки купола отделилась большая круглая площадка, которую я сразу и не заметил. Прозрачный лифт плавно поехал вниз и остановился метрах в пяти над полом, удерживаемый в воздухе толстенным стеклянным штырём, идущим прямо из потолка. На площадке, огороженной легкими перилами, в непринужденной позе стоял толстый лысый вампир в черном плаще. В руке кровососа был зажат самый обыкновенный микрофон, которыми пользуются современные звезды эстрады.
        Вампир театральным жестом поднес микрофон к безгубому провалу, заменяющему ему рот, и возгласил тонким, но сильным голосом:
        - Леди и джентльмены, медам и месье, дамы и господа, а также уважаемые ликаны и достойные хомо, если таковые найдутся по ту сторону купола. Сегодня по тысячелетней традиции на этой арене мы судим высокопоставленных преступников, нарушивших законы Маскарада и Равновесия. Как вы знаете, в последнее время Суды Крови стали довольно заурядным явлением. И с некоторых пор мы их видим гораздо чаще, чем обычные бои хомо с ликанами, которыми вы привыкли наслаждаться здесь каждую неделю…
        Я вполуха слушал распорядителя, судью, глашатая или кем там мог быть говорливый вампир на стеклянной подставочке. Мой мозг был занят решением проблемы - как дать знать своим о том, что я здесь? И как сделать так, чтобы Рус и Мангуст не сцепились сразу после того, как прозвучит команда мочить друг друга?
        - Думаю, почтенным господам и прекрасным дамам не надо напоминать древние правила, - продолжал кровосос с микрофоном, картинно опершись плечом о прозрачный подъемник. - Но тем, кто находится на арене, не лишне будет обратить внимание на две пирамиды с копьями, алебардами и прочим холодным оружием. Если кто-то из осужденных или хомо успеет добежать до них, то получит шанс уйти отсюда живым. Не скрою, шанс ничтожный, ибо шесть палачей хорошо знают свое дело. Особенно замечательно оно у них получается после трансформации…
        «Так, что я могу? Заорать? Ага, глупее ничего не придумал? Тут же и покрошат в вермишель пулеметчики и конвой, собравшийся у стальной заслонки, но пока не спешащий покинуть арену. Хотя… зачем орать? Если Рус через сутки после смертельного ранения пришел сюда на своих двоих, значит, мое предположение было верным и кровь Охотника действительно целебна. Так почему бы не проверить на практике, что такое Зов Крови, о котором упоминал Рус?»
        И я позвал. Мысленно протянув через всю арену тонкую ниточку между собой и Бельским.
        «Рус! Рус, ты меня слышишь?»
        Молчание.
        «Бельский!»
        Молчание. Если б я не был уверен в успехе, то, скорее всего, уже на данном этапе счел свою задумку бредом. Но я всегда привык исходить из принципа: если что решил - делай до конца или не делай вообще. И если что-то не получается - измени алгоритм и попробуй снова. Например, я б на месте Руса в боевой обстановке тоже не отозвался на подозрительные вопли в эфире - сам его учил, а ученик он отличный. Что ж, надеюсь, за два года свой и мой позывные он не забыл.
        «Москит, я Мутант, прием!»
        И почти сразу в моем мозгу сформировался четкий, слегка неуверенный ответ:
        «Мутант, я Москит… В смысле, Краев, сразу нельзя было сказать, что это ты?»
        «Ты хотел сказать «подумать», - мысленно усмехнулся я, довольный, что все получилось. Однако светиться счастьем времени не было.
        «Рус, рядом с тобой друзья. Как все начнется, скажи им: «Я с Охотником!» Назовешь им мое имя, если не поверят, - и просто бегите к центру арены».
        «За каким прапорщиком бежать? Под пулеметы?»
        Я и сам не знал зачем. Но знал одно - нам надо встретиться. И пробиваться вместе. Как? Куда? Этого я не знал тоже. Но когда нет никакого плана, сойдет и тот, который первым пришел на ум. Иногда тело само лучше знает, что надо делать. Если в безвыходной ситуации мозг подвисает, а шестое чувство подсказывает, лучше слушать того, кто предлагает хоть что-нибудь. Да и потом, все лучше воевать рядом со своими, чем бегать от палачей и поливать собственной кровью этот дуршлаг на потеху кровососам.
        Между тем распорядителю, похоже, надоело разглагольствовать, и он, отлипнув от столба, картинно вознес правую руку к вершине купола.
        - Dura lex, sed lex! - тонко и пронзительно закричал он голосом, срывающимся на ультразвук и - чего греха таить - пробирающим до печенок. - Закон суров, но это закон! Пусть детей Каина напоят своей кровью виноватые, и пусть невиновные покинут сей зал невредимыми. Да свершится Суд Крови!
        Слева громко лязгнуло - это упала на свое место плита, отделяющая коридор с камерами от арены, за которой скрылись носферату конвоя.
        И сразу же почуявшие свободу палачи начали трансформацию.
        Многие люди замерли в оцепенении - подобное они видели впервые. Нормальная реакция, доказывающая, что произошли мы все-таки от животных. Ступор, желание замереть, притвориться мертвым есть следствие рефлекса более слабого зверька при виде смертельной опасности. Может, в животном мире подобное и прокатывает, но, на мой взгляд, всегда эффективнее действовать по методу крысы, зажатой в угол. Броситься в морду, выгрызть, выцарапать кусок плоти, а лучше глаз или горло врага, и рвать дальше, пока у него не отпадет охота нападать на тех, кто с виду слабее. Дай понять врагу, что тебе гораздо важнее убить его, нежели выжить самому, - и, скорее всего, ты останешься жив. А если и умрешь, то в пылу битвы просто не заметишь такой незначительной мелочи.
        Но сейчас я был не один.
        Потому давать волю боевому безумию было рановато.
        Печальная статистика - когда пытаешься спасти всех, чаще всего не спасаешь никого и погибаешь сам. Везде и всегда нужно просчитывать шансы, особенно если это касается жизней тех, кто тебе небезразличен.
        Шансов в одиночку спасти три десятка людей я не видел. Поэтому я просто заорал: «Бегите за мной!» и, схватив Маргариту за руку, рванул со всех ног к центру арены.
        - Странный маневр, - провозгласил кровосос с микрофоном. - Вместо того, чтобы бежать к пирамидам с оружием, несколько хомо несутся прямо ко мне. Хмм, и не только хомо. Осужденные делают то же самое. Странно, я думал, они предпочтут разобраться с палачами, пока у тех не завершилась трансформация. Конечно, до пирамид за столь короткое время не добраться, а драться голыми руками в человеческой ипостаси - чистое безумие, но это все же лучше, чем бессмысленная беготня.
        Последние слова вампира донеслись до моих ушей как раз в тот момент, когда мы с Маргаритой вбежали под его подставку. Девчонка чуть не падала, задыхаясь от безумного бега, но держалась молодцом. То есть молчала и слушалась. А это при реальной опасности самое главное, что требуется от женского пола.
        Рус, Мангуст и Лада вбежали под площадку мгновением позже - Мангуст был не в лучшей форме, и Русу с сестрой пришлось поддерживать его на бегу. Что ж, хорошо, что они не стали выяснять, что, да как, да откуда Бельский знает Охотника.
        - Ты как? - выдохнул Рус.
        - Потом, - коротко бросил я, экономя воздух, необходимый легким после эдакой пробежки. - Шеи подставляйте. И руки.
        Клинки мечей уже раздвинули кожу на моих ладонях и стремительно вытекали из своих, мягко говоря, необычных ножен. Впрочем, я уже начал к этому привыкать. Но тысяча салабонов, как же больно, когда они вылезают наружу, а потом втягиваются обратно!
        Для того, чтобы освободить всех троих от ошейников и наручников, мне понадобилось не больше трех секунд.
        И столько же времени понадобилось палачам, чтобы завершить трансформацию.
        Не такое уж большое расстояние нужно было им преодолеть, чтобы добраться до нас. И кто знает, как бы всё обернулось, если б они кинулись сразу. Но, видать, тот ликан, что был со мной в одной камере, успел шепнуть собратьям по ремеслу, с кем им придется иметь дело. И палачи - четверо вампиров и два оборотня - бросились ловить людей, чтобы восстановить силы после превращения, которое - по себе знаю - требовало нешуточных энергозатрат. Но одно дело - оперировать парой мечей и совсем другое - полностью изменять форму тела. Думаю, после такой трансформации жрать нелюдям хотелось нереально.
        Жуткое это было зрелище. Два вампира развернули крылья и преследовали свои жертвы по воздуху. Один подхватил человека почти сразу. Прямо на лету рванул клыками за горло, приземлился, обнял крыльями - и, осушив человеческое тело, словно сосуд с вином, швырнул на арену мгновенно высохшую оболочку, после чего взлетел снова.
        Второму кровососу повезло меньше. Кто-то из людей успел добежать до пирамиды с оружием и, выхватив из нее алебарду, принять на острие пикирующую тварь. Древко прогнулось, но выдержало удар, от которого топор алебарды почти полностью скрылся в груди вампира. Тот заорал дурным голосом, забил крыльями, ударил вслепую руками, перевитыми рельефными мышцами и сухожилиями…
        От удара древко алебарды сломалось, человек, удерживающий его воткнутым в землю наподобие рогатины, отлетел в сторону. Но смог подняться и даже побежать, припадая на левую ногу.
        Правда, спастись ему было не суждено. Пара вампиров, предпочитающих охотиться на земле, перехватила его - и разорвала пополам. После чего каждый из кровососов припал пастью к своей половине добыче.
        Трансформировавшиеся оборотни охотились вдвоем, загоняя жертву. Прижав какого-то несчастного к стеклянной стене купола, они бросились на него одновременно. Но не рассчитали, столкнулись боками в полете и, естественно, промахнулись. Человек, оказавшийся между ними, видать, владел какой-то продвинутой школой рукопашного боя. Не растерявшись, он воспользовался неожиданной паузой в атаке и, пока один из ликанов, врезавшись башкой в бронестекло, мотал головой, приходя в себя, схватил его за лапу и рванул, выводя ее через спину. Ликан страшно завыл и, опрокинувшись навзничь, неистово засучил лапами, одна из которых была вывернута из сустава.
        Обрадованный неожиданной победой рукопашник замешкался лишь на секунду, прежде чем повернуться к другому оборотню. Но завершить движение ему было не суждено - пришедший в себя после неудачной атаки гигантский волк одним движением челюстей снес человеку голову.
        Все это я видел словно в замедленном фильме. Как и то, что тело Руса, стоящего справа от меня, меняется на глазах. Правда, судя по недоуменному выражению его лица, все шло не так, как ему хотелось.
        В принципе, он трансформировался так же, как и обычные вампиры, чьи части тела не обладали способностью быть одновременно и униформой. Швы камуфляжа на его спине расползались, раздираемые растущими крыльями, лицо деформировалось, приобретая сходство с мордочкой летучей мыши. Сквозь все увеличивающиеся прорехи в одежде проступали рельефные, сухие мышцы. Но в то же время эти мышцы были намного больше по объему, нежели мускулатура кровососов, сновавших по арене. К тому же из ладоней Руса выползали… острые обломки его предплечий, по форме очень напоминающие мои мечи, только слегка изогнутые.
        - Ох… твою мать! - только и смог выдавить Рус, круглыми от удивления глазами глядя на то, как из его рук лезут его собственные лучевые кости, расслоившиеся по всей длине. Не иначе их вторые половины остались в предплечьях Бельского выполнять положенную природой функцию.
        Что ж, похоже, мне сильно повезло, что во время моей первой трансформации у меня под рукой оказались кинжалы Папы Джумбо. Посмотрим, на что годятся костяные мечи Руса.
        - Терпи, Охотник, в первый раз вытаскивать оружие из себя больнее всего, - бросил я через плечо, вонзая серебряный клинок в пол арены. - Делай как я!
        Мой план, созревший прямо на ходу, был прост. Вряд ли предки современных вампиров стали бы монтировать сложную конструкцию, подводя к каждому отверстию в полу хитрую систему кровопроводов. Скорее всего, под полом была гигантская пустота. Резервуар, в который стекала кровь, пролитая на арене. До которого я и собирался сейчас добраться.
        Надо отдать должное пулеметчикам на вышках. Как только мои мечи разорвали металл пола, они открыли огонь. Но при этом не учли, что мы находимся в мертвой зоне, прикрытые прозрачной площадкой, по которой метался судья в плаще, пытаясь уйти от пуль.
        - Прекратить огонь! - визгливо заорал он, наконец сообразив, что в руке у него зажат микрофон. - Немедленно пре…
        Закончить фразу он не успел. То ли рикошетом от столба его задело, то ли очередью срезало - этого я не видел, не до него было. Лишь микрофон, медленно вращаясь, упал сверху и раскололся на две части. Верхняя из которых, отскочив от пола, скрылась меж двумя ровными кромками разреза, оставленного моими мечами.
        Я тащил серебряный меч за собой, вдавливая его изо всех сил в пол и помогая предплечьем второй руки, из которого торчал пока бесполезный деревянный клинок. Который, с одной стороны, мешал, но с другой, втягивать его обратно было больно и неразумно - вампиры того и гляди бросятся. Потому и тащил я за собой свой крест из собственных рук и клинков, пятясь, словно рак, и при этом стараясь, чтобы никакая часть моего тела не высунулась из-под защиты лифта. Поняв тщетность попыток достать нас, пулеметчики перестали впустую расходовать боезапас и - понятное дело - только ждали удобного момента. Который мог настать каждую секунду, сообрази кто-то из обслуги активизировать механизм подъема нашей прозрачной защиты.
        Пока нам везло. Видимо, служащий, ответственный за данную несложную функцию, не мог понять, что происходит внизу. Или просто ждал команды к действию. Очень хотелось бы, чтобы эту команду должен был отдать судья, чья кровь сейчас расплывалась обширной лужей по площадке, зависшей над нашими головами.
        Но рано или поздно кто-то сообразит нажать эту чертову кнопку или поднять древнюю заслонку и запустить на арену отряд автоматчиков-носферату. А мы с Русом явно не успевали прорезать в полу дырку, достаточную для того, чтобы в нее могли протиснуться хотя бы две девчонки, не говоря уж о Бельском, так некстати отрастившем вампирские крылья.
        - Скорее, Охотники!
        Звонкий девичий голос заставил меня обернуться, несмотря на то, что счет шел на секунды.
        Тысяча прапорщиков!
        Маргарита была неотразима в своей трансформации. И она не стала ликаном в волчьей шкуре, которым, кстати, не спешила становиться Лада, обнявшая измученного брата и безучастным взглядом следившая за нашими попытками спастись.
        На месте обычной девчонки-подростка стояла сказочная валькирия. Гибкая фигурка с более чем привлекательными формами в сочетании с сильными руками и ногами, привычными к запредельным нагрузкам женщины-воина, производили неизгладимое впечатление. На ней была обтягивающая жилетка, прикрывающая высокую грудь и верхнюю часть живота, короткие штаны выше колена и полусапожки - всё из серебристой волчьей шкуры. Возможно, что в первую трансформацию из нее получилась бы симпатичная волчица редкой серебристой масти. Если бы часом раньше она невольно не обменялась кровью с Охотником.
        Но, в отличие от Руса, наследие исходной породы не отразилось на ее лице - видимо, слишком недолго она была оборотнем. Огромные глазищи, роскошные золотые волосы, ставшие после трансформации похожими на тяжелый плащ из солнечных лучей, спадающий до поясницы, правильные черты лица… Жаль, что не было времени полюбоваться на нее подольше.
        Между тем Маргарита взмахнула рукой, словно собираясь поразить кулаком невидимого змея, и я увидел, что ее недорогие колечки, до этого по молодежной моде унизывающие пальцы рук, вытянулись вперед и превратились в бритвенно заточенные клинки сантиметров по десять каждый. Этакое увеличенное подобие тэкаги, когтей ниндзя, с помощью которых и на стену забраться можно, и врага покрошить в бастурму.
        Сейчас же когти Маргариты, сверкнув заточенной кромкой, вонзились в пол. Что ж, глядишь, втроем и успеем вскрыть эту канистру для сбора кровищи, пока вампиры сообразят, что добыча ускользнула.
        Нет, не успеем…
        Пол был сработан на совесть мастерами, не жалевшими металла на его создание. Толстенный слой стали поддавался с трудом, и стороны треугольника, который, обливаясь потом, вырезали мы с Русом и Маргаритой, были еще далеки до того, чтобы сойтись в вершинах. Тем временем палачи, уже достаточно наглотавшись человечьей крови и мяса, собрались в кучу и явно готовились к атаке. Особенно среди них выделялся один рослый кровосос, с серыми крыльями, похожими по цвету на форму вампирского спецназа. Что он говорил, мне было не слышно, но, судя по повелительным жестам, тварь что-то понимала в тактике группового рукопашного боя. А именно - не кидаться скопом на противника, сконцентрировавшего силы в одной точке, а окружить и, не мешая друг другу, атаковать разом по команде.
        - Не успеем… - прохрипел Рус, как и я, бросавший взгляды на сборище палачей. Его костяной меч тоже потихоньку вспарывал пол, но, надо признать, менее эффективно, чем мой серебряный.
        - Вы уж постарайтесь… а я прикрою. Мне не привыкать.
        Я обернулся.
        Мангуст, успевший завершить трансформацию, пока мы ковырялись в полу, стоял на задних лапах. На его плече висел клок шкуры, вырванный недавним укусом, левая лапа, по которой прошлись когти носферату, слегка кровоточила. Но Мангуст держался молодцом. Его глаза горели безумным огнем предвкушения боя, который знаком каждому, кому случалось драться жестоко, отчаянно, насмерть…
        - Сестру сберегите, - прорычал Мангуст, становясь на четыре лапы. - А я пошёл.
        - Нет! - рванулась к нему Лада…
        Но Мангуст оказался быстрее.
        Легко отведя в сторону протянутые к нему руки сестры, он обратным движением лап одновременно коснулся двух точек на ее шее чуть ниже мочек ушей. Знакомый прием. Девушка медленно осела на пол, даже не успев понять, что произошло. Минут десять глубокого сна ей было обеспечено.
        - Прррощайте!
        Оборотень прыгнул вперед, словно серая пуля вылетев на арену. Пулеметы затявкали одновременно, но Мангуст умело качнул маятник, не прерывая стремительного бега - и пули только выбили искры из металлического пола. Судя по его ранам, сил у него должно было хватить ненадолго. Но возможно, что ему удастся осуществить задуманное - отвлечь палачей, пока мы не закончим с полом. Хорошо бы, чтоб он потом как-то присоединился к нам.
        - Уж постарайся, князь, - прошептал я ему вслед, с удвоенной силой вонзая меч в пол.
        Я уже втянул деревянный меч обратно в левое предплечье, подвывая от боли - черт с ним, будет надо, выпростаю еще раз, лишь бы с полом успеть! - и сейчас давил вниз и на себя, обхватив освободившейся ладонью кисть правой руки…
        Получалось не очень. Оно и понятно - когда рукоять меча находится внутри твоего тела, драться намного удобнее, не тратя сил на хват. Драться, а не выполнять работу гастарбайтера дорожной службы, вскрывающего старый асфальт. Но меч не отбойный молоток и предназначен совсем для другой работы.
        Неожиданно поток моих мысленных причитаний прервала знакомая боль в левой руке. Черт! Опять? И без команды?! Какого прапорщика…
        Отдернуть руку я не успел, и деревянный клинок, прошив насквозь основание моего большого пальца… огненной молнией влился в серебряный клинок.
        От нестерпимой боли у меня помутилось в глазах. Мысли, копошащиеся под черепной коробкой, мгновенно испарились. Не до мыслей, когда обе твои руки вдруг стали средоточием адских мучений, совмещающих боль ожога, холод отморожения и ощущения от проникающих ранений обеих кистей. Осталось лишь осознание боевой задачи. Благодаря которому я, балансируя на грани потери сознания, продолжал давить, давить, давить, таща проклятый меч на себя…
        И вдруг я понял, что работа пошла быстрее. Металл поддался, словно я резал не толстенную стальную плиту, а резиновый коврик. Еще немного - и я бы, следуя инерции, упал на спину. Спасибо рефлексам. Мышцы бедер спружинили, принимая вес качнувшегося назад тела, и я удержался на ногах.
        Мои руки сжимали жуткую с виду рукоять, состоящую из моей собственной плоти. И я знал, вернее, знало мое тело, что ее основанием является комбинация из трех составляющих - серебра, дерева и моих костей. И что весь этот кошмар обернут моим собственным мясом, податливым на ощупь, автоматически приспосабливающимся к рельефу моих пальцев, как пальцы нормального человека обхватывают рукоять удобного боевого ножа с подпальцевыми выемками. Здесь же явление было обоюдным - мои слегка утончившиеся пальцы вдавливались в мое собственное тело, одновременно являющееся материалом рукояти значительно удлинившегося меча. Клинок которого также состоял из трех материалов. Только, в отличие от рукояти, не кость была его частью, а моя кровь, струящаяся по прозрачным венам. Я ясно видел это в ветвистом рисунке, проступавшем по всей его поверхности…
        - Меч Войны, - выдохнул Рус, заметивший трансформацию. - Вот что значит: «Не мир я вам принес, но меч…»
        - Потом поговорим, - сказал я, тремя движениями завершая треугольник. После чего с силой долбанул по нему каблуком.
        Тяжеленный кусок металла подался вниз и после второго удара рухнул в черную пустоту. Всплеск внизу подтвердил мое предположение - у пустоты было дно, причем расположенное не особенно далеко от поверхности арены.
        - Хватай Ладу - и вниз, - скомандовал я Бельскому. И, видя его замешательство, добавил: - Это приказ, сержант!
        Рус нехотя подчинился. С гримасой боли вогнав костяной клинок обратно в ладонь, он одним движением подхватил лежавшую без сознания Ладу и прыгнул в черный треугольник.
        - Все нормально, - крикнул он снизу. - Здесь трубопровод, по которому можно пройти!
        - Отлично! Иди, мы тебя догоним.
        Я взглянул на Маргариту, которая выжидательно смотрела на меня.
        В голове у меня завертелся старый хит: «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Ага. Появление в голове мыслей, не соответствующих моменту, в моем случае есть верный признак скорой драки или крупных неприятностей. Что зачастую есть одно и то же, особенно в последнее время.
        - Быстро вниз! - скомандовал я.
        Девчонка осталась стоять на месте.
        Так. Ладно. Воспитательной работой займемся немного позже.
        Между тем пулеметы на вышках замолкли. Я повернул голову - и понял почему.
        Мангуст достиг цели. И теперь пулеметчики боялись задеть палачей.
        Огромный серый оборотень метался между врагами, стараясь не задерживаться на одном месте. Достал клыками или когтистой лапой, рванул, сбил с ног мощной грудью - и к следующему.
        Я видел, как взорвалась фонтаном крови артерия на шее охромевшего ликана, и тот упал на спину, вопя и суча лапами в воздухе. Как тяжелый удар, настигший врага на лету, заодно вогнал глубже в грудь раненого кровососа торчащий обломок алебарды, да так, что острие копья вышло из позвоночника. Вампир грохнулся на арену и пополз, волоча за собой неподвижные ноги и крылья, провисшие словно тряпки.
        Но четверо оставшихся палачей, придя в себя после неожиданной атаки, набросились на Мангуста одновременно. Одного из них ему удалось подмять под себя, но трое других ударили одновременно.
        Я слышал, как взвыл Мангуст, когда клыки самого крупного вампира вонзились ему в холку. Я видел, как лапа оборотня распорола ему бок и как подыхающий кровосос, раздавленный массивным телом Мангуста, изловчился и в предсмертном отчаянном броске разорвал ему горло.
        Все это произошло буквально за одно мгновение. Я рванулся было вперед, уже осознавая, что ничем не смогу помочь князю. Но на моей спине повисла Маргарита.
        - Пулеметы! - закричала она мне в ухо. - Ты ничем не поможешь ему, а твой друг не успеет спасти волчицу!
        Она была права. Тем более что палачи, разделавшись с Мангустом, уже сами мчались сюда. А на другом конце арены поднималась кверху стальная заслонка, из-за которой вот-вот должен был появиться вооруженный автоматами отряд носферату.
        - Быстрее! - сказал я, хватая за руку Маргариту.
        На этот раз она не сопротивлялась. В черноту треугольной дыры мы прыгнули одновременно…
        Еще до того, как наши ноги коснулись дна гигантского резервуара, мне показалось, что я падаю на дно ямы, доверху заполненной вполне осязаемым зловонием. На арене тоже запашок был не очень, но там, похоже, все-таки работала какая-то вентиляция. Здесь же, на дне гигантского коллектора, все было пропитано сладковатой вонью разлагающейся крови.
        - Мама! - пискнула Маргарита, когда наши ноги с чавканьем погрузились в полужидкий слой, состоящий из вонючего коктейля - уже наполовину свернувшейся крови и свежей, струйками стекающей сверху через отдельные отверстия в полу арены. В моей голове пронеслось - во что превратились сейчас ее серебристые полусапожки? В общем, мысли, предшествующие дракам и неприятностям, никуда не делись. Стало быть, все еще не закончено.
        Свет, проникающий в коллектор сквозь отверстия в полу арены, позволял достаточно подробно рассмотреть место, в которое мы попали.
        «Попали»…
        Лучше не скажешь.
        Круглый кровесборник размером ровно с арену. То есть со средний стадион. Лес толстенных подпорок, удерживающих пол - в нашем случае уже потолок. И несколько черных дыр в стенах, в которые тонкими ручейками лениво стекала кровь, смешанная с какой-то пакостью, не дающей ей до конца свернуться. Пакость сочилась из кранов, вделанных в стены, и отчетливо воняла ядрёной химией…
        «Ага, получается, не только нас травят генномодифицированными овощами, навощенными фруктами и синтетическими гамбургерами…»
        Но очевидный позыв к новой порции моих размышлений насчет вампирского фастфуда прервала отчетливая возня наверху.
        Я посмотрел наверх - и едва успел отпрыгнуть в сторону, перехватывая Меч Войны поудобнее - еще одна функция моего нового оружия, ставшего похожим на удлиненную кавалерийскую спату с полутораручной рукоятью. Несмотря на то, что оно ощущалось как часть меня, его можно было перебросить из одной руки в другую как самый обычный меч. Интересно, а что будет, если положить его на пол и отойти на шаг?
        Выяснение этого вопроса пришлось отложить на потом.
        Треугольное отверстие в потолке закрыло чье-то тело, рискнувшее прыгнуть вниз. Которое я располовинил кровавым клинком от макушки до паха еще на лету, не разбираясь особо, вампир это или оборотень. Судя по крыльям, с сухим шелестом упавшим в кровавую грязь, кровосос. Стало быть, палачей осталось двое. Что ж, подождем, пока они решат, что им делать дальше. Думаю, сразу не сунутся, не полные идиоты. А тем временем Рус успеет уйти подальше. И не только Рус.
        Я обернулся и отчетливо произнес, глядя в глаза Маргарите.
        - Слушай внимательно. Сейчас беги за Бель… за тем Охотником, что несет девушку. Я вас догоню. Видела, в какую трубу он нырнул?
        Она кивнула.
        - Ну вот и давай за ним. Это приказ.
        Последние слова вырвались у меня автоматически - следствие привычки в боевой ситуации не разговаривать, а действовать наиболее эффективно. И хотя обычно приказывать что-то малознакомым девушкам с характером не самый лучший способ их уговорить, скорее наоборот, на этот раз юная охотница повиновалась беспрекословно. Что дало мне повод усомниться в предыдущем утверждении - возможно, многие девушки показывают свой характер тем мужчинам, которые не умеют приказывать?..
        Правда, развиться моим философским выводам не суждено было и на этот раз.
        Потому что в кровь у моих ног плюхнулась граната.
        «Автоматчики подоспели…» - промелькнула мысль. Но действовать мне пришлось быстрее мысли. Потому что с того момента, как носферату выпустил ее из руки, уже прошло две секунды. И в лучшем случае еще столько же времени жизни мне было отпущено для адекватного противодействия.
        Варианта развития событий было два. Плюхнуться животом на гранату, спасая Маргариту, не успевшую удалиться достаточно далеко. Или же попытаться вернуть подарок обратно.
        Но сама мысль о том, что целую секунду мне придется валяться мордой в пропитанной химией полуразложившейся кровище, была настолько отвратительной, что я, особо не раздумывая, наклонился, накрыл ладонью то место, куда упал вампирский подарок, сгреб его, прихватив пальцами влажный кровяной сгусток, и зашвырнул весь этот комплект в треугольник света над моей головой.
        После чего вложил все усилия в прыжок назад. То есть вперед спиной, подальше от душа из крови, мяса и осколков, хлестнувшего по тому месту, где я только что стоял.
        Устоять на ногах мне удалось, правда, своё оружие я благополучно выронил. Что и неудивительно при таких-то акробатических трюках.
        «Вот и представился случай выяснить, что будет, если меч отлучить от тела, - промелькнула мысль. - Похоже, то же самое, что и с обычным мечом».
        На что, наверно, и рассчитывал тот, кто успел продумать столь изящный тактический ход.
        Поток света, льющийся из треугольной дыры в потолке, вновь на мгновение закрыло чье-то тело. Вернее, два, спрыгнувшие в нее одновременно.
        Хотя нет, спрыгнул-то в коллектор только один палач. Второй, чье тело он прижимал к себе, больше напоминал волчью тушу, вспоротую зубами тираннозавра. Одним словом, отпрыгался ликан - любитель свежатинки, чью изуродованную взрывом морду я узнал с трудом.
        Гораздо легче было узнать того кровососа, который догадался прикрыться телом последнего оставшегося в живых палача и не постеснялся подставить под взрыв конвой носферату. Его мутные, словно подернутые катарактой глаза я очень хорошо запомнил, пока ехал сюда в «буханке», ощущая ребрами ствол вампирского автомата.
        - Я же говорил, человечина, что приложу все усилия для того, чтобы мы с тобой встретились один на один, - глумливо ощерился крысиной пастью мутноглазый кровопийца, обнажив клыки длиной с мою ладонь. - Ты, кажется, потерял свой меч? Какая жалость! Похоже, пришло время прокомпостировать твой оne way ticket.
        Он клацнул зубами - и снова осклабился. Мышь и мышь, только большая и крылатая. И если не обращать внимания на клыки, крылья, унизанные костяными кинжалами, и на то, что она выше тебя на голову, то какого хрена тут бояться? Эх, еще бы меч найти в кровавой каше… Но увы, вампир перестал трепаться и перешел к действиям, так что мне стало не до поисков.
        Тварь прыгнула с места, коротким взмахом крыльев добавляя себе скорости. Что-то подобное я и ожидал, поэтому резко сместился вбок, уходя с линии атаки. И мне это почти удалось, если не считать, что один из костяных клинков слегка задел меня по ребрам. Я мазнул ладонью по ране. Ерунда, царапина.
        Но вампир был доволен.
        Медленно развернувшись, он подвернул крыло и с наслаждением облизал окровавленный коготь.
        - Кровь Охотника, - прошипел он, от наслаждения прикрыв веками свои бельмы. - Никогда не пробовал ничего вкуснее! Хорошо - но мало.
        И прыгнул снова.
        «Ладно, крысеныш!»
        На этот раз я не стал уклоняться, а сам прыгнул навстречу смертельным объятиям.
        Не ожидавший такого маневра кровосос не успел затормозить и вовремя захлопнуть ловушку из огромных кожистых крыльев. Удар головой, усиленный встречным столкновением, вбил в глотку твари ее собственные клыки.
        В черепе у меня загудело, я почувствовал, как лопнула едва-едва затянувшаяся кожа на лбу, но ярость была сильнее боли. Схватив вампира за шерсть около ушей, я ударил еще раз со всей дури той частью лба над внешним краем брови, о которую на показухе в армии разбивал бутылки. При этом метя в нос, который у любой живой твари место крайне чувствительное.
        Судя по тому, как с отчетливым треском провалились внутрь черепа вампира лицевые кости, я не промахнулся - если, конечно, слово «лицевые» применимо к сильно увеличенной крысиной харе. Мутноглазый хрюкнул - и обмяк, закатив под веки свои бельма. Тогда я ухватил его за загривок, вторую руку завел под челюсть - и резко рванул, вкладывая в движение весь вес тела. Отчетливый хруст шейных позвонков слился со звонким «Х-ха!».
        После чего мне в лицо брызнула какая-то пакость.
        Я выпустил голову дохлого кровососа, утер лицо бицепсом и увидел, как Маргарита пытается счистить со своих когтей остатки вампирьих глаз и мозгов. Всадила от души, прям в переносицу - и чуть не до затылка достала. Вся внутренность черепа мутноглазого наружу вывалилась, когда она руку выдернула. Опасные коготки, ничего не скажешь.
        - И на фига мне такая медвежья услуга? - спросил я, отплевываясь. - Я кому сказал за Охотником идти?
        - А чего он…
        Похоже, девчонка обиделась. Причем непонятно, на что больше - на мои слова или на то, что не удалось в очередной раз спасти меня от беды.
        - Ладно, Охотница, проехали, - сказал я, морщась. Если кровь вампира далеко не амброзия, то содержимое его башки на вкус просто неописуемая гадость.
        После чего добавил:
        - Но все равно спасибо.
        Положения это не спасло - девчонка явно продолжала дуться. Но такая уж у них доля - обижаться на всякую ерунду. Особенно в те моменты, когда того и гляди в коллектор посыплются свежие кровососы.
        - Ладно, куда нам? - спросил я, пару раз неудачно макнув руку в кровь и лишь на третий раз отыскав свой меч. Который вроде как стал еще немного длиннее и тяжелее - никак, наелся до отвала, одновременно приобретя грязновато-зеленый оттенок. Что ж, фастфуды никого до добра не доводили.
        Она молча кивнула на ближайший черный зев тоннеля, сильно напоминающего трубу старой канализации - как по диаметру, так и по содержимому. Интересно, сколько же народа забивалось раньше на арене, что для отвода крови потребовалась труба двухметрового диаметра? Или в старину более скромных архитектурных решений не признавали?
        Впрочем, нам это было только на руку. Не надо сгибаться в три погибели, можно в полный рост гордо шествовать по вампирскому дерьмосливу. А ведь если разобраться, реально дерьмом кровососы питаются. Неизвестно, что воняло сильнее - разлагающаяся кровища или химическая добавка, которую примешивали к ней производители.
        - Не могу уже, от вони того и гляди вырублюсь, - пожаловалась Маргарита.
        - Терпи, волчонок, - сказал я. - Думаешь, с чего носферату такие злые и синюшные? Нажрутся эдакой пакости, вот их и колбасит.
        Маргарита улыбнулась. Ну и хорошо. Если женщина довольна, и нашему брату жить проще.
        В широкой трубе воняло вроде чуть меньше, чем в коллекторе, - а может, я просто притерпелся к кроваво-химическим миазмам? Как притерпелись к ним бесформенные грибы-паразиты, густо висящие на стенах и испускающие ядовито-зеленый свет. По форме грибы напоминали половинки человеческого мозга, прилепившиеся срезом к трубе. Хотя как знать, в таком месте, глядишь, и реальные мозги могли бы мутировать и жить своей жизнью отдельно от тел. Бррр! Разумная труба. Вот ведь додумался-то под грузом впечатлений! Как говорил один мудрый майор, спецназовцу думать вредно, потому как действие сие чревато геноцидом и массовыми разрушениями.
        Руса мы нагнали быстро. Бельского слегка пошатывало, но он продолжал нести на руках спящую Ладу.
        - Тормози, комотд, - сказал я. - Сейчас девушку в себя приводить будем - иначе не уйти нам.
        - А может, ее здесь оставить? - невинным голосом предположила Маргарита, наконец отчистившая свои когти. - Тогда точно уйдем.
        - Надеюсь, ты это несерьезно, - мрачно сказал Рус, глядя на то, как я провожу экстренный сеанс реанимации по методу шиацу - надавливания пальцами на строго определенные точки. Поскольку я видел, как Мангуст усыпил Ладу, обратный процесс не должен был занять много времени.
        - Слушай, Охотник, а тебе не кажется, что он ее банально лапает? - тихонько спросила Руса Маргарита, осторожно подергав за рукав.
        - Мне кажется, что я кого-то серьезно отшлепаю, как только мы выберемся отсюда, - серьезно ответил Рус. - Ты откуда такая вредная взялась?
        - Оттуда же, откуда и все, - вздохнула девчонка. - Только, по-моему, твой друг слишком увлекся и выбраться отсюда нам точно не судьба…
        Всё это я слышал краем уха, а пальцы между тем продолжали работу, которой научил в свое время майор Громов, тот самый, что был конкретно повернут на восточной теме. Хорошая штука это японское шиацу, ничего не скажешь. Можно реально помочь как себе, так и товарищу, а можно экспресс-допрос врагу устроить, по результативности намного более эффективный, нежели те методы, что предлагают секретные наставления по спецподготовке.
        Короче, не прошло и двух минут, как Лада открыла глаза. И первое, что спросила:
        - Где брат?!
        - На арене остался, - честно сказал я. - Светлая ему память.
        Девушка побледнела как снег.
        - Я не верю… Я пойду к нему!
        Она рванулась к выходу из трубы, но Рус мягко перехватил ее, обнял за плечи и прижал к себе.
        - Он хотел, чтобы мы остались в живых, - сказал Бельский. - И умер за всех нас. Будет плохо, если мы не исполним его последнюю волю. Получится, что он погиб зря.
        Меня всегда поражала способность Руса находить нужные слова в общении с женским полом. Я так не умею. И вряд ли когда научусь. Сомневаюсь, что я смог бы задушевными речами остановить волчицу-оборотня. А тут она просто уткнулась носом в грудь Бельского и разрыдалась, как самая обычная девчонка, у которой никого не осталось на этом свете. Не сомневаюсь, что вампиры не преминули сообщить ей о смерти отца. А тут еще и брат, который, похоже, был ей намного дороже Беерофа, у которого детей было больше, чем пчел в улье.
        - Может, все-таки пойдем уже? - осторожно поинтересовалась Маргарита.
        - Идите, мы догоним, - негромко произнес Рус.
        Что ж, в этом был свой резон. Лишняя минута нас вряд ли спасет, а Русу с Ладой надо немного прийти в себя - трансформация и смерть близких ни для кого не проходят даром.
        К тому же в случае чего одному в трубе обороняться удобнее - толпой не развернуться, особенно с девушками, хоть они у нас и боевые.
        Я усмехнулся своим мыслям. «Они у нас». Кто у кого? Случайно ли Лада сейчас рыдает на груди Руса, а не на моей? Думаю, что нет. Хоть он вампир по рождению, а Лада - оборотень, все равно им легче понять друг друга. Оба они из древних родов, принадлежащих миру Маскарада, в то время как нас с Маргаритой в этот мир, невидимый остальному человечеству, забросил случай. Причем совсем недавно. Несмотря ни на что, мы все-таки люди, волей случая ставшие… кем? Охотниками…
        А что есть такое «Охотник»? Помесь трех начал - вампира, ликана и человека. И какого из этих начал в нас сейчас больше? И какое возьмет верх в будущем?
        Похоже, Охотница, идущая рядом со мной, гоняла в прелестной головке похожие мысли. То, что я умею передавать их на расстоянии, я уже убедился на арене. И не иначе отголоски моих размышлений передались девушке… Так, пора заканчивать философско-депрессивные мозговые истерики и думать о насущном.
        Мы с Маргаритой шли по трубе, держа наготове меч и когти, в любую минуту готовые к любым вампирским гадостям. Понятно, что за здорово живешь нас отсюда не выпустят. Но и проверять все трубы, идущие из древнего коллектора, есть дело достаточно хлопотное. И опасное. Наверняка обезображенные трупы палачей заставят преследователей быть очень осторожными. А значит, вражья сила поумерит охотничий пыл и гнаться за нами будет не намного быстрее, чем передвигаемся мы.
        Но опасность была не только позади. Впереди, в вялотекущем потоке крови наметилось какое-то движение.
        - Стоп! - еле слышно произнес я.
        Маргарита послушно остановилась. После чего я мягко скользнул вперед, перегораживая ей спиной панораму и не обращая внимания на протестующий писк. Девчонка рвалась в бой, то есть нарывалась на неприятности, о которых не имела ни малейшего представления. Я тоже не знал, что за тварь сейчас чешет ко мне, наполовину скрытая прохимиченной кровью. Но то, с какой скоростью она двигалась, мне не понравилось. Блестящее в зеленоватом свете длинное тело, извиваясь, буквально за секунду преодолело видимый отрезок трубы, а это метров семь-восемь, не меньше. Что будет дальше? Прыжок или бросок в ноги?
        Тварь выбрала первое, стремительно выпрыгнув из темного ручья, словно живая стрела. В моем мозгу отпечаталось лишь два кадра. Первый - черная зубастая пасть без намека на морду, просто продолжение бездонного рукава, летящего мне в лицо. И второй - черно-красная линия, перечеркнувшая эту пасть.
        Все произошло слишком быстро для того, чтобы я смог понять, что произошло. Третьим кадром были две рассеченные половинки жуткой полутораметровой сороконожки, извивающиеся по обе стороны кровавого ручья. Вместе с осознанием, что мой меч сработал быстрее меня. И независимо от моей воли.
        - Ничего себе… - сказал за моей спиной подбежавший Рус - небось, услышал писк Маргариты и рванул, прибыв к шапочному разбору. - Это пиявка Газира, ангела смерти. Еще никому из смертных не удавалось уйти от броска этой твари. Во время прыжка она испускает неслышный вопль, парализующий любую живую тварь, после чего прокусывает кожу и мгновенно ввинчивается в тело. Только что ты спас кого-то из нас. Если бы первым шел не ты, нас было бы уже трое.
        - Не меня благодари, - покачал я головой. - Я стоял как пень, пока меч делал за меня мою работу.
        - Твой меч - это ты, - серьезно сказал Бельский. - Вы неотделимы.
        Я с сомнением посмотрел на свое оружие.
        Меч явно был доволен собой и слегка вибрировал, жадно всасывая капли желтоватой крови, похожей на гной.
        «Сейчас опять нажрется всякой пакости, а потом будет из рук валиться, типа заболел», - подумал я и брезгливо стряхнул с клинка то, что он не успел впитать. И явно почувствовал более сильную возмущенную вибрацию.
        - И не бесись, - тихо сказал я. - Начальник всегда прав.
        - Это ты мне?!
        - Не тебе, - сказал я, повернувшись к Маргарите. - Но учти на будущее - когда мужик воюет, пищать за его спиной воспрещается.
        Похоже, она обиделась всерьез. Но мне это было как-то параллельно. Главное - вывести отсюда отряд, и желательно в полном составе. А дальше я готов хоть год выслушивать, какая я сволочь, сатрап и негодяй. Причем с удовольствием.
        - Скорее всего, где-то здесь ее кладка, - сказал Рус. - Пиявка Газира наиболее опасна, когда высиживает единственное яйцо, обернувшись вокруг него, словно лента. Потому наши суются в коллектор только по крайней необходимости.
        Я посмотрел на Бельского, и тот поправился:
        - Ну, я хотел сказать, вампиры…
        Тут я понял, что моему комотду немного не по себе. Оно и понятно - всю жизнь быть потомственным кровососом, соблюдать свой Маскарад, да так, что даже я за годы совместной службы ни разу не подумал, с чего это, как забой свиней на свинарнике или как в госпиталь больных сопровождать, так Бельский всегда первый. Это сейчас начало доходить, что в тот госпиталь он ездил вовсе не медсестрам под юбки лазить, а к какому-нибудь знакомому доктору за донорской кровью. С его деньгами, думаю, это была не проблема. И тут - на тебе. Можно жить и без красненькой, причем ничего от жизни не теряя. Но вопрос «кто я теперь», несомненно, должен был доставать Руса изрядно. Так же, как этот вопрос эпизодически достает меня.
        Только Маргарите, похоже, подобные заморочки были по барабану. Ей явно нравилось ее похорошевшее тело, тяжелые волосы, одёжка из серебристой шкурки, с которой капли крови скатывались, не оставляя на ней следов. Единственное, что огорчало девушку, - это отсутствие зеркала и мое хамское отношение к ней. Что больше - еще вопрос. И судя по тому, как она украдкой пыталась поймать своё отражение на полированной поверхности собственных когтей, выяснение отношений с мужланом явно было на втором месте.
        Но это было нормально. Когда мужчина реагирует на прелести девушки, она обижается. И в то же время она обижается, если мужчина не реагирует на ее прелести. Из чего следует, что девушка всегда обижается на мужчину. Поэтому мужчине, усвоившему эту несложную формулу, гораздо легче живется на свете.
        Но если серьезно, то моральный дух, а значит, и боеспособность моего отряда вызывала у меня вполне обоснованные опасения. Стало быть, полагаться стоило только на себя. Нет, без сомнения, Рус, Маргарита, а может, и Лада (в чем я, кстати, был не уверен) в случае опасности будут драться до последнего зуба и когтя. Но мой предыдущий опыт подсказывал, что с таким внутренним настроем бросать их в битву значило положить отряд. Поэтому, когда впереди показался выход из трубы, я снова сказал:
        - Стоп.
        И после того, как все, невольно подчиняясь примеру Бельского, остановились, добавил:
        - Я иду первым. За мной Маргарита и Лада. Руслан - замыкающим.
        - А чего это… - начала было Маргарита, но Бельский, положа руку ей на плечо, проникновенно сказал:
        - Девочка, давай потом поговорим, когда выйдем отсюда. А пока делай то, что говорит он.
        Умение Руса общаться с дамами сработало и на этот раз. Маргарита прикусила пухлую губку и, похоже, раз и навсегда обиделась на всю сильную половину рода человеческого. Ну и ладушки. Лишь бы девушки хотя бы временно просто выполняли то, что от них требуется, а там, глядишь, и прорвемся.
        Я сделал пару шагов к яркому световому пятну - выходу из трубы, откуда все явственнее раздавались лязг, грохот, вой и вполне различимые человеческие стоны. И чуть не наступил на… тело пиявки Газира, зацепившееся за торчащий кусок ржавой проволоки и безвольно болтавшееся на поверхности кровавого ручья.
        Приглядевшись, я понял, что это труп твари, почти незаметный в темной жиже. У этой пиявки пасть, заменяющая голову, судя по следам зубов на теле, была просто откушена.
        - Мать билась с отцом за право высиживать яйцо, - сказал Рус. - А победителя ты прикончил.
        Яйцо величиной с гусиное лежало рядом с трупом, наполовину погруженное в кровь. Гнойно-зеленого цвета порождение жуткой твари, с бурыми следами, оставленными телом более удачливого родителя. Я присел, чтобы рассмотреть, как под полупрозрачной скорлупой бьется спиралевидная тень…
        Неожиданно верхушка яйца лопнула - и на меня уставились два вполне осмысленных глаза-бусинки. Под которыми наблюдалась узкая щель, напоминающая улыбку интернетовского смайлика.
        Смайлик еще мгновение смотрел на меня, словно запоминая. После чего разинул крохотную пасть, оказавшуюся совсем не маленькой для червяка длиной с два моих указательных пальца.
        - Поздравляю, папаша, - прокомментировал происшедшее Рус. - Прям не командир, а коллекция уникальных случаев. В Красном пергаменте Крови упоминается о том, как молодой вампир спустился в коллектор специально для того, чтобы найти яйцо пиявки Газира. Легенда гласила, что тот, кого она увидит первым при рождении, станет ее хозяином и владельцем страшного оружия. Но вампир погиб, и легенда осталась легендой. Сейчас же тебе представляется возможность проверить, прав ли Красный пергамент, ссылающийся на еще более древние источники, не дошедшие до нас.
        - Да ну на фиг, - сказал я. - И что я с ней буду делать?
        Рус пожал плечами.
        - Чего не знаю - того не знаю.
        - Ребенок остался без родителей, - тихо сказала Лада. - Ему нужен кто-то…
        - Сам выживет, - фыркнула Маргарита. - Тут кровищи - море.
        - Похоже, ему требуется свежатина, - пробормотал я.
        И тут сказал свое слово еще один член отряда. Который, впрочем, говорить не мог. Но мог действовать самостоятельно.
        Меч сильно дернулся в моей руке. И этот рывок стряхнул с клинка последнюю желтую каплю, на удивление метко попавшую в раскрытую пасть детеныша пиявки.
        Пасть захлопнулась, послышался явственный «чмафф!». После чего новорожденный подобрался - и словно молния прыгнул мне на руку.
        Я отшатнулся - но было поздно. Против пиявки Газира все мои тренированные рефлексы были бессильны. Но когда я опустил взгляд, то увидел, что мой меч… приобрел вполне симпатичную гарду в стиле японской цубы - пиявку, дважды свернувшуюся вокруг клинка и чмокающую кончиком собственного хвоста, засунутого в пасть, словно новорожденный соской. При этом две бусинки смайлика явно смотрели на меня с обожанием.
        - Охренеть, - только и смог сказать я, сильно подозревая, что обожание это отнюдь не есть результат пылкой сыновней любви и интерес новорожденного ко мне чисто гастрономического свойства.
        - Что-то это всё как-то фу! - сказала Маргарита. - Но мордочка у нее прикольная, когда она пасть не разевает.
        - Так вот зачем бьются родители, - пробормотал Рус. - Добывают детенышу первую каплю крови для стимуляции обмена… Теперь, думаю, его можно кормить любой кровью.
        - Замечательно, - сказал я. - Для полного счастья мне не хватало только гарды-кровопийцы с умильной мордой…
        Но стряхивать непрошеного гостя с руки было недосуг. Наше маленькое приключение заняло не больше двух минут, но мы и так изрядно задержались в вампирской канализации-кровостоке. Пора было готовиться к десантированию в фабрику, цех, в общем, в то, что сейчас гремело, выло и скрежетало в нескольких шагах от нас.
        Я осторожно подошел к краю трубы - и тихонько присвистнул.
        Внизу был завод. Огромный. Целый город, занятый одним-единственным делом - производством пищи для кровососов. Причем, как я успел разглядеть, максимально функциональный город. Здесь никто не заботился о безопасности работников и не заморачивался проблемами охраны труда. Бетонный пол на многие сотни квадратных метров, бетонные колонны, поддерживающие бетонные перекрытия потолка, а между ними - поточные линии по переработке и упаковке сырья, поступающего из труб, аналогичных нашей. И не только…
        Но разглядывать особенности производства вампирской жратвы времени не было - я вполне обоснованно предполагал, что с минуты на минуту за нашими спинами может обозначиться погоня. От трубы вниз шел широкий жёлоб, по которому в чан размером с бассейн медленно стекала прохимиченная кровь.
        Купаться в эдакой гадости не хотелось, поэтому я просто шагнул к краю желоба и спрыгнул вниз с высоты второго этажа. Ничего сверхъестественного, обычный элемент подготовки нашего брата перед прыжками с парашютом и при прохождении полосы препятствий: главное при приземлении на бетон - вовремя уйти в перекат, гася удар подошвами о твердую поверхность. Хотя моему новому телу перекаты, похоже, не требовались - ноги спружинили не хуже рессор, поэтому я лишь чисто по привычке завершил прыжок как учили.
        Девчонки попрыгали сами. Лада приземлилась, как настоящая волчица, на четыре точки, после чего сразу вскочила на ноги и по-звериному осмотрелась. Не иначе апатия начала сменяться у нее стойким желанием вцепиться в горло первому попавшемуся вампиру. Нормальная реакция после шока - отомстить тому, кто стал его причиной.
        Маргарита боялась отчаянно, но на мои подставленные руки - мол, прыгай, поймаю! - зашипела как разъяренная кошка. Понятное дело, уступить Ладе она ну никак не могла. И выход нашла оригинальный - шагнув вниз, своими сверкающими когтями прошлась по внешнему борту бассейна с кровью, оставив на нем глубокие борозды. Зато спустилась плавно, как на лифте, с торжествующей улыбкой на личике.
        Рус просто спрыгнул вниз и приземлился лишь слегка присев, как герой индийского боевика, скакнувший с небоскреба. Впрочем, за него я переживал меньше всего.
        Сейчас меня больше интересовало место, в котором мы оказались.
        Жуткое место.
        Даже для меня, казалось бы, привычного к жестокости во всех ее возможных формах.
        Набившее оскомину устоявшееся словосочетание «фабрика смерти» вданном случае было как раз к месту. Иначе и не назовешь. Похоже, труба, по которой мы совершили путешествие сюда, была древним анахронизмом, данью старинным обычаям. То же относилось и к коллектору под ареной, и к самой арене. Ну сколько крови можно нацедить с тридцати-сорока жертв, даже если проводить суды, подобные нашему, по нескольку раз на дню? С учетом химических добавок от силы литров сто пятьдесят-двести за раз. Капля в море кровищи, которое пропускала через себя вампирская фабрика.
        Процесс был полностью автоматизирован. Как я понимаю, откорм «скота» производился в другом месте. Здесь же был цех сбора крови. Только каким образом этот сбор производится, я пока не совсем понимал.
        По нескольким длинным стеклянным трубам медленно двигались вагонетки, на которых лежали полностью безволосые и абсолютно голые люди, безучастно смотрящие в прозрачный потолок. Руки, ноги и туловища несчастных были зафиксированы специальными зажимами, вделанными в платформы вагонеток. Сами платформы напоминали пол арены в миниатюре - эдакий металлический дуршлаг прямоугольной формы на колесиках.
        - Промывочный сектор, - глухо сказал Рус.
        - В смысле? - переспросил я.
        - Сейчас увидишь.
        Справа и слева от нас тянулись прозрачные трубы, по которым на черепашьей скорости ползли вагонетки, останавливаясь лишь перед тяжелой, местами ржавой машиной с манипуляторами, уходящими внутрь жутковатого с виду конвейера. Этакий стальной осьминог, занимающий три четверти прохода и занятый монотонной работой - всовыванием трубок в рот и задний проход тех, кто лежал на вагонетках. После чего тело жертвы начинало дергаться и извиваться. Некоторые из несчастных жалобно стонали, но таких были единицы. Основной массе промываемых было вроде как все равно - их глаза продолжали тупо пялиться сквозь прозрачную трубу на бетонные перекрытия потолка.
        - Механизм промывает внутренности, освобождая их от дерьма и остатков пищи, - сказал Рус.
        Я не ответил, завороженно смотря на ряды прозрачных конвейеров, влекущих живых людей в дальний конец громадного зала. Вот только живых ли? И людей ли?
        - А что с ними делают потом? - спросила Маргарита. В ее глазах стояли слезы.
        - Слушай, девочка, пойми, это не люди, - немного раздраженно ответил Бельский. - Выращенные как скот, который умеет только есть, спать и спариваться. Ты же видишь, многие из них уже разучились чувствовать что-либо и жрут, и двигаются чисто механически. Вы тоже едите мясо и заказываете в ресторанах бифштексы с кровью. Но при этом не хотите знать, как это мясо попадает к вам. Поэтому давай не будем устраивать истерик, ладно?
        - Ладно, Рус, потом поговорим. Как думаешь, где выход отсюда? - спросил я.
        - Думаю, там, - сказал Бельский, ткнув пальцем в том же направлении, куда ползли вагонетки. - На всех фабриках одно и то же, и готовая продукция должна куда-то увозиться. Конец технологической цепочки должен быть в конце цеха.
        - Логично, - невесело хмыкнул я.
        Пока нам отчаянно везло, что кровососы еще не отыскали нас на необъятных просторах своей фабрики - возможно, вампиров здесь было немного, так как автоматизированное производство не нуждалось в лишней охране внутри комплекса. Но, думаю, это был лишь вопрос времени и сейчас уже наверняка для поимки беглецов сформированы дополнительные отряды.
        Но больше всего меня беспокоил моральный дух моего маленького отряда. Я уже догадывался, что увижу дальше, и чуяло мое сердце - скоро нам с Русом придется не искать путь к спасению, а девчонок успокаивать. Лада хоть и оборотень, но самого процесса изготовления пищи наверняка не видела, как не видели его большинство людей, любящих мясо. А про Маргариту вообще говорить нечего. Девчонка хоть и с характером, но впечатлительная и ранимая, видно же, что характер - это так, защита от всяких чудаков на четырнадцатую букву алфавита.
        Догадывался я правильно. Дальше шел сектор забоя.
        Следующий робот, стоящий на проходе, орудовал двумя парами секаторов - по паре огромных разделочных ножей на один прозрачный конвейер. Металлические клешни приподнимались над очередной затормозившей вагонеткой - и опускались, ювелирно отрубая одним лезвием сразу голову и руки жертвы, а вторым - ноги чуть ниже таза. После чего вагонетка двигалась дальше, а с ее дна через дырки потоком лилась кровь, стекая в длинный желоб, проходящий по дну конвейера.
        Маргарита беззвучно плакала, не стесняясь слез. Лада смотрела на происходящее круглыми, непонимающими глазами, закусив губу и изредка тихонько поскуливая. Понимаю. Если любой барышне, любящей на завтрак умять пару котлеток, устроить экскурсию на бойню, реакция будет как минимум аналогичной. Хотя вроде Лада говорила, что никогда не ела людей. Ну, тогда тем более ясно, что она не играет, а реально шокирована происходящим.
        Мне тоже было не по себе. Потому, проходя мимо тупой машины, я и рубанул мечом по ее манипуляторам. Зря, конечно, но иначе не мог.
        Тяжелые железяки с грохотом попадали на пол. Страшный конвейер дернулся еще пару раз - и застопорился. Робот бестолково дергал обрубками своих железок, возмущенно гудя сервомоторами. Оставшийся в живых человек, над телом которого завис один из отрубленных секаторов, продолжал безучастно глядеть в потолок.
        - Это ты погорячился, командир, - сказал Бельский. - Если до этого они терялись в догадках, где нас искать, то теперь знают это наверняка.
        - Знаю, комотд, - криво усмехнулся я. - Но ты ж понимаешь.
        - Понимаю, - кривясь от боли, сказал Рус, из ладоней которого медленно выползали костяные мечи. - Как и то, что сейчас будет потеха.
        Он не ошибся.
        Я видел сквозь прозрачную трубу конвейера, как в дальнем конце цеха появилось несколько темных силуэтов. Пока крошечных - расстояние было приличным. К тому же они нас не видели. На этом наши «плюсы» заканчивались. А «минусы» были очевидными - отсутствие у нас огнестрельного оружия и наличие его у противника. А также количество фигурок, осторожно двигающихся навстречу нам. Я насчитал не меньше двенадцати - четыре тройки - «тера», как называл их покойный начальник Патруля Равновесия. Они так и передвигались тройками, разделив громадный цех на сектора и методично прочесывая его.
        Спешить им было некуда. Выход из цеха один, а лезть обратно в трубы мы, естественно, не собирались - оттуда того и гляди должна была вывалиться погоня. Тоже, кстати, неторопливая, но наверняка не менее обстоятельная.
        Положение было фактически безвыходным. Вооруженные автоматами носферату, не подвергая себя опасности, легко нашпигуют нас комбинированными пулями, как кекс изюмом, и уж одна-то из них точно достанет мозг или сердце.
        Решение пришло внезапно. Как всегда в подобных ситуациях, парадоксальное, но иного выхода я просто не видел.
        - Ну-ка, помоги, - бросил я Русу, подсаживаясь под отрубленный стальной манипулятор, засевший в трубе конвейера и заблокировавший его работу.
        Вдвоем мы вывернули одну железяку из плексигласа или из чего там была сделана эта прозрачная кишка - только осколки посыпались. После чего я несколькими движениями расширил мечом дыру в трубе конвейера.
        - А теперь скидывайте коматозников с тележек - и ложитесь на них сами, - негромко сказал я.
        - Они же люди, - укоризненно заметила Маргарита, которая всё еще дулась на меня, но, несмотря на это, промолчать не смогла - характер такой.
        - Тогда людей скидывайте, - покладисто поправился я. - Только побыстрее.
        - А ты?
        В ее глазах читалась тревога. Что, кстати, не мешало ей обижаться. Странное сочетание.
        - А у меня тут дела, - мягко сказал я. - И если ты увяжешься за мной, погибнут остальные.
        Тревога за меня в ее глазах потухла. Осталась одна обида.
        - Ну и ладно, - сказала она - и первой шагнула к дыре в трубе конвейера.
        Потенциальные жертвы фабрики смерти никак не реагировали на то, что мы освобождаем их от оков и вытаскиваем наружу. Полностью индифферентные, безволосые тела с бессмысленным взглядом.
        - Лежать, - сказал Рус - и трое освобожденных покорно опустились на пол, после чего сразу свернулись в позу эмбриона, подтянув колени к подбородку. Это меня, кстати, тоже покоробило - люди ведь, не собаки… Но Бельский словно чувствовал, что у меня на душе.
        - Они понимают только простые команды, командир, - сказал он. - Они только с виду люди.
        Его слова меня не убедили. Но сейчас была не та обстановка, чтобы вести беседы о нравственности и человечности. Тем более, что последний термин к нам уже, в общем-то, не относился.
        Девчонки, ставшие вдруг на удивление послушными, уже лежали в вагонетках.
        - Как утилизируют отходы? - спросил я тихо, чтобы они не слышали.
        - В конце цеха шнековые мясорубки, - так же тихо ответил Бельский.
        - Идею понял?
        - Конечно. Все сделаю, командир.
        - Удачи, комотд.
        Да, сейчас Рус снова был командиром, от действий которого зависела судьба маленького девчачьего отделения - и моя индивидуальная судьба в том числе. Пока вагонетки будут тащиться по конвейеру, думаю, он успеет проорать девчонкам, что от них требуется, - мы-то за годы совместной службы научились понимать друг друга с полуслова, особенно в боевой обстановке. Скоро, глядишь, с полумысли начнем - если выживем, конечно…
        Для того, чтобы вагонетки начали двигаться, требовался последний штрих.
        Нож второго изуродованного манипулятора пригвоздил колесо одной из вагонеток к рельсе. Его я и срезал мечом вместе с колесом, после чего располовинил вагонетку и сбросил куски дырявого металла с рельсов, освобождая путь.
        Вагонетки неуверенно дернулись - и поехали вперед, увозя недорезанных лысых негуманоидов и Руса с девчонками, лежащих на платформах в позах египетских фараонов - руки скрещены, ноги вместе.
        «Что ж, удачно вам прокатиться», - подумал я.
        И побежал.
        Мимо изуродованного робота-убийцы, все еще гудящего и дергающегося, вдоль длиннющих труб конвейера смерти, навстречу терам вооруженных носферату, которых я уже мог разглядеть.
        И которые, заметив меня, начали стрелять почти одновременно.
        Не сказать, что они стреляли плохо. Тем более что в двенадцать стволов можно положить любую цель, как бы хорошо она ни умела бегать. Просто носферату хотелось покуражиться. Деться цели, то есть мне, было некуда, патронов у них было навалом, поэтому они палили от бедра, растянув в глумливых улыбках клыкастые пасти. Ведь это так круто - срезать очередью на бегу хомо, который доставил им такую массу хлопот.
        Поэтому хомо приходилось не на шутку напрягаться, предугадывая, в какую сторону повернется очередной ствол. Я был слишком голоден для того, чтобы затормозить личное время, и слишком измотан, чтобы выискивать в себе какие-то особенные способности. Я просто метался, как драный кот, то рыбкой ныряя за прозрачные трубы, то несясь по ним бегом, то по-пластунски утюжа брюхом бетон - и мне пока что везло. Но я чувствовал - везения этого мне хватит ненадолго. Всему на свете бывает предел, и мой предел был где-то рядом. Когда измотанное донельзя голодом и недосыпом тело вдруг совершает одну-единственную ошибку. Когда ты понимаешь, что ноги вдруг отказываются подчиняться командам мозга, и ты цепляешься носком ботинка за угол крепежной стойки, и падаешь на бетон, обдирая ладони и пытаясь удержать в руке меч, неожиданно ставший слишком тяжелым.
        А потом ты понимаешь, лежа на полу, что не случайно ни одна пуля не задела тебя, пока ты носился по цеху как бешеный волчара, преследуемый егерями. Что вампиры просто загоняли в угол слишком ценного хомо. И им это удалось.
        Я медленно перевернулся на спину и так же не спеша поднялся. Отряхнул куртку и штаны, потом взял меч в обе руки и представил, как он плавится от тепла моих ладоней и медленно вливается в них двумя тягучими струями.
        Черт! Это оказалось очень больно! Гораздо больнее, чем манипуляции с двумя мечами. Напоследок, перед тем, как скрыться во мне, меч явственно рыгнул, сплюнув (иначе не скажешь!) на пол чем-то зеленым.
        Но самое болезненное было впереди!
        Осознав, что красивая гарда мне больше без надобности, пиявка Газира обиженно хлопнула глазками, разинула пасть - и шустренько ввинтилась мне под кожу правого предплечья. Я невольно застонал от раздирающей боли, хотя терять лицо перед приближающимися носферату в мои планы не входило. Кожа на руке мгновенно вздулась, под ней явственно обозначился спиралевидный браслет толщиной с два пальца. Обозначился - и опал, словно пиявка вдруг стала плоской. А на коже медленно проступил симпатичный рисунок, похожий на наколку, изображающую маленькую змею, обвившую мое предплечье, и довольная мордочка этой змеи, напоминающая интернетовский смайлик.
        - И правильно, - сказал один из носферату, самый крупный и, наверно, самый авторитетный в шайке. - Зачем тебе меч, Охотник, когда ты сам стал добычей?
        Остальные вампиры довольно заржали. Совсем как довольные жизнью люди, отхватившие неожиданно для себя солидный куш.
        - Ты прав, кровосос, - ответил я. - Мне не нужен меч, и ты победил. Так подойди и возьми добычу, если смелости хватит. Давай один на один. Без магии крови. Человек против нечисти.
        Помнится, как-то Папа Джумбо говорил, что твари не любят, когда их называют нечистью. И он не наврал.
        У носферату аж бородавки на башке гноем налились. Кто-то навел на меня автомат, явно решив, что хрен с ним, с призом, найдем как отбрехаться от начальства. Но у большинства полезли наружу когти и клыки, да так быстро, что мне стало не по себе - уж больно жуткие хари наступали сейчас на меня толпой, шипя и брызгаясь желтой слюной.
        И это было хорошо. Потому что в ярости они не видели, что творилось у них за спиной. И за собственным шипением и клацаньем зубов, а также за лязганьем работающих механизмов не расслышали, как позади них взорвалась под ударами изнутри труба конвейера. Из которой, трансформируясь на бегу, выскочили три фигуры.
        - Ну давай, тварь бородавчатая, иди сюда! - заорал я, сжимая кулаки и раздирая рот в крике. - Давай!
        Главное, чтобы никто из них не оглянулся…
        Вожак-носферату отбросил в сторону автомат - и прыгнул. Я метнулся ему навстречу.
        А сзади в его отряд врезались крылатый воин с двумя костяными мечами, растущими из рук, валькирия в серебристой одежде с плащом из волос за спиной и стальными когтями на руках и белая волчица-ликан с горящими от ненависти глазами.
        Теперь автоматы кровососов были им не страшны. Носферату просто не успели развернуть их - а через мгновение делать что-либо уже было поздно. Когда в руках есть оружие, человек ли, нелюдь ли надеется прежде всего на оружие, а не на себя. Глядишь, когтями да клыками они бы еще смогли что-то сделать. Но, привыкшие к достижениям цивилизации, вампиры попытались воспользоваться именно автоматами. И просто не успели совершить элементарных движений - совместить мушку с целью и нажать на спусковой крючок. Мечи, когти и клыки оказались гораздо эффективнее в ближнем бою.
        Мы же все еще катались по полу, сцепившись со старшим носферату. Я уже успел провести ему пару ударов локтем в челюсть, но вампир попался крепкий и не оставлял попыток вцепиться мне клыками в шею. Когти у него тоже были будь здоров, и я серьезно опасался, что еще немного - и он не клыками, так когтями достанет мне до артерии. Потому третий удар я, изловчившись, провел в то место, где у человека должен быть нос, а не пара дыхательных дырок. Оказалось, не ошибся. Носферату хрюкнул - и ослабил хват.
        Это он сделал зря.
        Перехватив ближайшую лапу, я крутанулся всем корпусом, вытянул ее за счет поворота и сломал в локтевом суставе о собственное предплечье. Послышался характерный хруст. Вампир хрюкнул вторично, потом открыл пасть, намереваясь заорать. Но не успел. Его обмякшая кисть с когтями по дециметру каждый все еще была у меня в захвате. Недолго думая, я сжал в кулаке один из ее пальцев и резким ударом вогнал импровизированный кинжал в слуховое отверстие шишковатой башки.
        Носферату вздрогнул, медленно выдохнул невыкричанный воздух - и умер.
        - Быстро, и при этом в бою. Мне бы так, - раздался знакомый голос у меня над головой.
        - Ты, Бельский, еще всех нас переживешь, - проворчал я, поднимаясь на ноги и осматриваясь. - Молодцы, всех уделали.
        Действительно, из вампиров не ушел никто. И никто, к счастью, не успел воспользоваться оружием. Волчица дрожала, нервно слизывая с шерсти темную кровь. Маргариту трясло не меньше. Боевой азарт прошел, и сейчас она со страхом смотрела на свои когти. Вернее, на окровавленный кусочек камуфляжа, зацепившийся за острие одного из них. Ничего, такая тема бывает с каждым, кто впервые вышел из настоящего боя. Это Русу вон все по барабану. Присел на корточки, крылья за спиной сложил и в позе горного орла костяные клинки свои полирует о камуфляж трупа, от крови чистит. Раньше после боя или стрельб так же по часу мог сидеть, автомат облизывать. Что, в принципе, правильно - оружие должно быть в порядке. Но сейчас расслабляться было рановато.
        - Так, трансформацию отставить, - приказал я. - Трясучку тоже. Еще не всё. Нам выходить отсюда надо. Поэтому сейчас перекидываемся обратно в людей и быстренько переодеваемся во вражьи шмотки. Черт, ну и покоцали же вы их! Выбирать замучаешься.
        Лада посмотрела на меня, встряхнулась по-собачьи и прорычала:
        - Отвернитесь!
        Ладно, без проблем. Похоже, у девчонок-ликанов не в моде было превращать одежду в шкуру. Как и собачиться, кстати.
        - Марго, не переживай ты так, - раздалось у меня за спиной тихое рычание. - Иначе было никак.
        - Да я чо, Лад, я ничо… - нервно вздохнула сзади Маргарита. - Думала, по фигу будет, я ж до этого одного замочила - и без проблем. А оказалось, что потрясывает…
        «Хе, «потрясывает», - подумал я. - Знала бы ты, как духи блюют в окопах, подстрелив своего первого двухсотого. А некоторые и второго, и третьего. Так то из автомата, а не клинками по живому. Молодцы девчонки!»
        - Всё, можно.
        Мы с Русом повернулись.
        Лихо.
        Перед нами стояли два спецназовца в камуфляжах и с автоматами в руках. Нормально. Девчонки оказались и вправду боевыми.
        Теперь настала очередь Руса. Крылья у него были роскошные, серебристые и большие, перевитые в районе лопаток жгутами мускулов, прикрытых жесткими перьями. Интересно, а я могу такое себе отрастить? Вроде, в Синей мгле ничего подобного не наблюдалось, только челюсти и шерсть, как спел когда-то Высоцкий.
        Но сейчас требовались иные превращения. Пока Бельский, кривясь от боли, запихивал в себя обратно крылья и мечи, я размышлял, что нам делать дальше. Шагнул было к ближайшему пятнистому трупу, типа переодеться, - и передумал. Подобрал пару револьверов «Гном», про себя одобрив выбор вампирского спецназа, пристроил их себе вместе с кобурами сзади на ремень, подтянув его предварительно - «Гномы» весили немало, прикрыл всё это дело курткой, подождал, пока Рус натянет на себя чужую камуфлу, и сказал:
        - Значит, так. Собираем лишние магазины, натягиваем балаклавы и ведем к выходу Охотника.
        - Хороший план, - кивнул Бельский. - Но не проще и тебе камуфлу напялить и вместе с нами к выходу идти. Ну, была перестрелка, ну, не поймали никого…
        - Тогда первый вопрос будет, почему маски на мордах, - пояснил я. - Если заметил, они здесь балаклавами не злоупотребляют. А так все внимание на мне будет.
        - Теперь понял, командир, - кивнул Рус. - Как и то, почему я комотд, а ты - комвзвода.
        - Не прибедняйся, - бросил я. - Короче, «омоновки» на головы, взяли меня на прицел - и к выходу. А то я гляжу, тут наша шустрая погоня нарисовалась. Как бы не догнали и не начали выяснять, кто есть ху.
        Действительно, далеко в начале цеха из трубы кровостока вылезла крошечная фигурка и не нашла ничего лучшего, как по желобу съехать в бассейн, словно пострадавший по аварийному трапу самолета. За ней показалась вторая.
        - Бегом, - скомандовал я. - И меня в спину стволами пихайте посильнее для правдоподобия. Только не в плечо, черт! Не зажило еще.
        …До черного прямоугольника в стене цеха с красной надписью «EXIT» над ней было метров двести.
        Те метры мы преодолели бегом. При этом я усиленно вертел головой туда-сюда, стараясь зафиксировать в памяти процесс консервирования крови и перемола расчлененных трупов в фарш, который автоматически заливался какой-то химией и закатывался в банки с надписью «Фарш колбасный консервированный». На банках с кровью тоже имелась надпись - «Коктейль безалкогольный «Кровавая Мери». Юморной народ кровососы. Как бы их фабрику расхреначить к чертям собачьим? Понятно, что восстановят, но уж больно хочется.
        Этими мыслями я поделился с народом во время пробежки трусцой. Общее мнение свелось к «без понятия, командир», озвученному Русом. Что ж, отложим теракт на потом. Главное сейчас - не подобно киногероям вылететь из обители зла на фоне красивого взрыва за спиной, а просто свалить отсюда, отоспаться, отъесться и на свежую голову подумать, как нам дальше сообща спасать человечество.
        При мысли о еде мне стало тоскливо - желудок аж заныл просительно. Хоть фарша псевдоколбасного, хоть «Кровавой Мэри» закинь, хозяин, а?
        «Фигу тебе», - мысленно сказал я желудку, героически пробегая мимо расфасованной в картонные ящики груды вампирской жратвы, над которой трудился медлительный робот-транспортировщик. Спереть у него лишнюю жестяную банку было раз плюнуть, но выход маячил в двадцати шагах впереди по курсу, и я героически устоял. Чем спас себя от греха консервного каннибализма.
        Проем в стене мы преодолели на бегу - и вывалились на улицу. Если можно было так назвать просвет между длинными громадами заводов - напротив фабрики смерти стояло абсолютно аналогичное здание.
        А в просвете, нацелив на нас жерла обоих орудий, стоял тот самый БТР-90М, за которым тащилась «буханка», доставившая меня в этот рассадник нечисти.
        «Погано, если наш маскарад не прокатит, - пронеслось у меня в голове. - Тут и останемся, за секунду превратившись в кучу фарша. И вампирам до консервной линии готовый продукт тащить недалеко…»
        Громыхнул бортовой люк, оттуда высунулась голова. Не носферату, обычный кровосос, похожий на человека - жертву начинающего стоматолога.
        - Мы уж заждались, - расплылся он в клыкастой улыбке. Спецназ уважали везде, и вампирский вертеп - не исключение. - Ого, поймали урода! Круто! А чего вы в мас…
        Договорить он не успел. «Урод», то есть я, неожиданно выпростал руки из-за спины, в которых удобно лежали «Гномы». Один из которых плюнул огнем прямо в удивленную морду вампира.
        Голова кровососа взорвалась, словно не мозги в черепе у него были, а РГДшка без чеки. Оно и понятно, охотничий калибр двенадцать с половиной - это не хухры-мухры, а реальная карманная артиллерия. Причем безотказная, потому как револьвер.
        Помощь моего маленького отряда не понадобилась - оставшихся двух членов экипажа, резавшихся в карты в десантном отделении, я уделал в четыре выстрела. Конечно, загадил всё кровищей и мозгами, но моим бойцам не привыкать. Хммм, «моим бойцам». На интересных мыслях ловлю я себя в последнее время.
        Но, надо признать, мысли были обоснованными. В девчонках я не ошибся - заглянули внутрь и даже не поморщились. Быстро адаптировались. Маргариту трясти вовсе перестало, да и Лада, похоже, окончательно пришла в себя. Даже помогли нам - пока мы с Русом выкидывали трупы, где-то нашли тряпки и быстро собрали с пола и стен основную кровь, костяную крошку и выплеснувшиеся из черепов вампирские извилины.
        - Так, Рус - за управление, девушки - к амбразурам, - скомандовал я.
        - А ты? - поинтересовалась Маргарита.
        - А я сейчас опять буду немножко занят.
        Помимо двух орудий, бронетранспортер комплектовался противотанковым ракетным комплексом «Конкурс-М». Что меня натолкнуло на некоторые мысли.
        - Рус, а давай-ка задержимся немного. Боднём стенку.
        - Понял, командир.
        Бельский намного лучше меня соображал во всякой технике - это у него в крови было. БТР рванул с места, бронированная крокодилья морда машины протаранила стену фабрики смерти - и та смялась внутрь и упала, словно была спрессована из картона.
        Зато без ложной скромности - и Рус это признавал - я не в пример лучше него разбирался во всем, что стреляет…
        Для того, чтобы расстрелять вампирскую погоню из танкового пулемета, мне понадобилось меньше минуты.
        А потом я взялся за ПТРК…
        Современные противотанковые ракеты способны не только превращать гусеничные крепости в горящие факелы. Выяснилось, что самопередвигающихся роботов-убийц они уничтожают не менее эффективно.
        После чего я засел за стомиллиметровое орудие, являющееся одновременно пусковой установкой для управляемых ракет…
        Понадобилось около десяти минут для того, чтобы от фабрики смерти осталась груда развалин. С точки зрения общей стратегии поступок не особо разумный. Но не мог я иначе, просто не мог. Да, знал я, что в глобальном смысле ничего не добьюсь своей безумной атакой. Что таких фабрик по всему миру сотни, тысячи, возможно, десятки тысяч. Но с чего-то же надо было начинать. И я начал так, как умел. Потому что не мог иначе…
        Потом Рус сдал назад, и в облаке бетонной пыли мы вылетели на центральную улицу гигантского подземелья. Бельский явно знал дорогу и гнал на предельной скорости, иной раз цепляя броней углы строений. Что, кстати, никоим образом не сказывалось на БТРе - машина проламывала бетон, не снижая скорости и размалывая его в крошево.
        Один вампир попытался стать героем - выбежал на дорогу и бросил гранату. Но немного не рассчитал. Граната перелетела через несущийся на предельной скорости бронетранспортер, а сам гранатометчик немного замешкался и не успел отпрыгнуть в сторону - его зацепило бронированным крылом и затащило под колеса.
        Еще один смельчак обозначился в конце улицы, встав на одно колено и наводя на нас трубу гранатомета. Пришлось долбануть по нему осколочно-фугасным, не рискуя на такой скорости полагаться на пулемет. Гранатометчик, так и не успев выстрелить, исчез в море огня, а я представил, как потом будет ехидничать Бельский насчет моей стрельбы из пушки по воробьям. Да и ладно, пусть хихикает. Лучше уж мы по вампирам из пушки на опережение, чем они по нам реактивной гранатой из «Вампира».
        В тоннель, ведущий наверх, мы влетели неожиданно быстро - мне казалось, что до него еще ехать и ехать. Хотя средняя скорость УАЗа и максимальная БТРа - это две большие разницы.
        Лампы освещения, размещенные по бокам тоннеля, на этот раз слились в одну сплошную линию. Я еле успел заметить в конце тоннеля какое-то подобие баррикады и разнести его из автоматической пушки. Страшное все-таки оружие русский бронетранспортер в умелых руках. Это я к тому, что сам себя не похвалишь - никто и не почешется.
        Но хвалить себя было рановато.
        Мы вылетели на поверхность как большая зеленая пробка из бутылки…
        И тут по нам вдарили!
        Из чего - я так и не понял. Наверно, из тех же «Вампиров». И хорошо, что Бельский гнал машину на предельной скорости, иначе вдарили бы прицельно. А так я лишь увидел медленно вращающееся горящее колесо нашего БТРа, летящее в сторону, словно горящий сюрикен киношного ниндзя.
        Потом был удар о землю… Потом удар бронированным рылом машины о бетонный забор вампирской войсковой части, который то рыло прорвало, словно ограждение было бумажным. И осознание, что мы продолжаем лететь вперед как ни в чем не бывало. Лишившись как минимум двух колес, кренясь набок - но почти не потеряв в скорости.
        Я развернул башню - и забористо выматерился. Потому что ворота части расходились в стороны, а за ними маячил второй «Росток», аналогичный нашему.
        Вот когда я пожалел о том, что потратил все ПТУРы на фабрику смерти. Но что делать, задним умом мы все крепки. Остается надеяться, что стрелок-наводчик у кровососов зеленый, глупый и косоглазый.
        Потом я увидел, как с вышки, что стояла возле КПП, пыхнуло огоньком и к нам потянулся дымный след, словно указующий перст сказочного джинна. Не критично, гранатометчик на вышке сидел если не косоглазый, то просто тупой, выпустивший ракету «на авось». Но идейку он мне подкинул.
        Оставшиеся заряды автоматической пушки я выпустил в основание вышки, очень сильно упрашивая самого первого Охотника, чтобы она завалилась. Причем завалилась именно так, как мне хотелось.
        И то ли Охотник всегда поймет и услышит сотоварища, то ли мне просто повезло, но вышка накренилась - и завалилась вперед, как раз перед носом выезжающего из ворот «Ростка». Скорости у БТРа еще не было, так что с налету проскочить завал, сваренный из стального профиля, у него вряд ли получится. А это значит, что у нас появилась минута-другая, чтобы успеть оторваться от погони. Но не больше.
        Я покинул башню и спустился вниз.
        - Держитесь, девчонки, прорвемся, - сказал я, лишь чтобы что-то сказать. Порой в подобной ситуации молчание может быть истолковано как угодно. А когда командир подбадривает, всё на душе легче. Даже если осознаешь, что он говорит только для того, чтобы ты не закопался в своих страхах и помер с честью и с легкой душой.
        Конечно, рано себя хоронить, пока не всё потеряно, но, честно говоря, восемь колес лучше шести, а полный боекомплект лучше практически полного его отсутствия. И хотя «Росток» может ехать и при полном повреждении половины колес, результат погони лично для меня был очевидным.
        Не иначе как по желанию заказчика, наша модификация БТРа была выполнена, как и у предыдущей модели, без жесткой дележки отсеков на боевое, десантное и отделение управления. Поэтому, напоследок ободряюще подмигнув девчонкам, я подошел к Русу и сказал:
        - Тормози. Будем сваливать на своих двоих.
        - Сейчас шоссе будет, командир. На нем и тормозну.
        - Попутку поймать надеешься? - хмыкнул я. - Ну-ну.
        Хотя в словах Бельского был резон. Шоссе - это артерия, на которой может случиться всякое. Что именно - я не знал. Но в лесу у нас шансов точно не было. При вампирских возможностях прочесать лес и выловить четверых беглецов дело нескольких часов. Если уж они на «Ростках» по Подмосковью разъезжают свободно, то что им стоит поднять вертолеты и несколько войсковых частей, чтоб прочесать лес? Да и не уйдем мы далеко без еды и отдыха. Уж если я уже почти готов жрать колбасный фарш из человечины, то как должны себя чувствовать девчонки…
        Они, похоже, уже ничего не чувствовали. После серьезного стресса обычно наступает стагнация. Они просто сидели на своих местах, уперев в пол приклады «Валов» исмотрели перед собой. Симптом крайней усталости. Что вполне можно понять после стольких-то приключений. Другого мужика давно б уже кондратий обнял, а эти молодцом, держатся.
        - Готовимся к десантированию, - сказал я, открывая люк. - Потерпите, милые, скоро все кончится.
        Я не врал. Скоро действительно все должно было закончиться. Или мы уйдем от погони и где-нибудь спрячемся на время, или нас догонит вампирский БТР. Но обратно на фабрику я не вернусь и своих туда увезти не дам. На трансформации у нас ни у кого сил больше не осталось, но на то, чтобы нажать спусковой крючок, много сил не требуется…
        «Росток» выполз к шоссе, как подраненный кабан, и остановился у серой ленты, делающей в этом месте крутой поворот.
        - На выход! - скомандовал я.
        То, что поворот - это хорошо. Может, получится сделать засаду. Хотя толку от этого будет немного, если вампиры не покинут свой БТР. Мне вспомнилась отчаянная последняя атака отряда ликанов, которые все как один полегли под танковым пулеметом. Но лучше уж так, чем быть расфасованным по банкам на вампирской фабрике.
        Мой маленький отряд вооружился «Валами» иполез из бронетранспортера, проигнорировав более тяжелое вооружение. Конечно, тот же гранатомет АГ-17 штука хорошая, но только против пехоты. Против бронемашины толку от него маловато, а переть его на себе еще то удовольствие.
        Но организовать засаду мы не успели.
        Ее организовали до нас…
        Из-за поворота задом медленно выехали два внедорожника, словно танки в сопровождении пехоты. Пехота в количестве четырех человек была вооружена тремя «Вампирами», направленными на наш БТР. А на нас внимательно смотрели дула двух пулеметов, установленных на сошках внутри тяжелых автомобилей, и одного АК-107 с подствольным гранатометом «Костер». Который держал в руках худой тип в черном армейском костюме и полицейских очках.
        Причем этого типа я определенно где-то видел…
        Осмотрев нас через темные стекла, тип удовлетворенно кивнул и дал отмашку своим.
        Гранатометы опустились. Хотя не настолько, чтобы их нельзя было моментально вскинуть и применить по назначению. Пулеметчиков отмашка, похоже, не касалась - стволы их «Печенегов» даже не шевельнулись.
        Между тем тип перекинул за спину свое оружие, наличие которого свидетельствовало о том, что вампиро-ликаний «Маскарад» ему глубоко по барабану. После чего вытащил из кармана какую-то фиговину, смахивающую на пульт от видеокамеры, направил на меня и нажал на кнопку.
        - Ой! - пискнула Маргарита. А потом отчетливо пискнуло у меня в груди. Я в недоумении опустил глаза. Вроде не терминатор я, сигнализацию мне в организм не вживляли. Еще один повод сходить к психиатру. А может, мне всё это снится, а?
        Сбыться моим надеждам было не суждено. Тип удовлетворенно хмыкнул, спрятал пульт в карман… и снял очки.
        Вот бы никогда не подумал, что на дохлом клерке может так сидеть форма военного покроя. Словно он в ней родился и ничего другого не носил сроду. Так подгоняют по себе одежду очень опытные киллеры и сильно тертая жизнью спецура. Чтоб ничего не гремело, нигде не жало, не натирало и чтоб любимый нож и ствол находились там, где удобно, а не где им положено быть по уставу.
        Перед нами стоял часовщик из торгового центра в Куркино. Кто бы мог подумать, что под черным беретом этого жилистого вояки кроется крашеная челка…
        На лице «часовщика» ясно читалось: «Как же задолбал меня бестолковый народ, постоянно отрывающий от работы!» Примерно это он и озвучил, протирая очки специальной тряпочкой, находящейся до этого в специальном крохотном кармашке на рукаве:
        - Госпожа Всеславова. Заказ вашего отца был оплачен с карты господина Руслана Бельского. Господин Бельский, вы подтверждаете заказ?
        Рус на всякий случай кивнул, хотя на его лице читалось недоумение, аналогичное моему.
        Лицо «часовщика» стало еще более кислым.
        - В таком случае ключ от вашего заказа находится во внутреннем кармане эээ…
        - …моей куртки, - сказал я, доставая из-за пазухи чудом сохранившийся стальной брелок в виде средневекового щита с рельефной черной буквой «Н» на месте герба, на карабине которого был прикреплен ключ и черная карта с изображением серебряного волка, словно по холмам бегущего по трем выпуклым кнопкам.
        - А как… - пробормотал я.
        - Наша фирма всегда доставляет заказ клиенту, оплатившему страховку заказа, - скучным голосом пояснил «часовщик».
        - …и радиомаяк, по которому можно этого клиента найти, - продолжил я.
        «Часовщик» продолжал протирать свои очки.
        Знакомый типаж. И как я сразу не разглядел, кто есть ху, в крашеном продавце? Хорошо маскируется, профессионал. И вряд ли нетрадиционной ориентации, как можно подумать по крашеной челке и тряпочке для очков. Скорее маньяк-эстет. Если и зарежет, то инкрустированным сапфирами ланцетом семнадцатого века. Или пристрелит из «калаша» со сбалансированной автоматикой, причем не очередью, а одиночным, прицельно в ту точку, которую наметит. И очень огорчится, если промахнется на сантиметр. Но такие обычно не промахиваются…
        - Надеюсь, вам понравилось работать с нашей фирмой, - сказал «часовщик», закончив полировать очки и водружая их себе на нос. - Будем рады…
        Он не договорил. Наверно, уловил движение сбоку линзами очков или просто чутье волчье подсказало. Оно, кстати говоря, не только у волков и ликанов имеется, у людей тоже встречается иногда.
        Стрелок-наводчик преследующего нас БТРа оказался молодцом. Он, наверно, просто расстрелял упавшую вышку парой ПТУРов, когда водитель вампирского «Ростка» сдал назад, повинуясь команде головастого командира бронетранспортера. Во всяком случае, именно так бы я и поступил, чтобы догнать не в меру наглых беглецов.
        Машина вылетела из-за кромки леса, доворачивая башню…
        Гранатометчики, словно по команде, упали на одно колено. Но я уже видел, что, даже если они выпустят ракеты, вряд ли это поможет. «Росток» слишком продуманная машина, и у вампиров слишком хороший стрелок. И очень головастый командир, несмотря на то, что его голова осклизлая, шишковатая и синюшная. Именно она сейчас маячила над башней, отдавая команды своему отряду, скрывающемуся в недрах БТРа.
        И вдруг я увидел черную кляксу, которая зависла над боевой машиной кровососов. Из этой кляксы вниз ударила струя огня, которая расколола голову командира «Ростка», словно гнилой орех. А потом словно орех, раздираемый изнутри только что родившимся солнцем, раскололся БТР, выплеснув наружу море огня, дыма и черных хлопьев мгновенно сгоревшей плоти.
        Звук взрыва пришел позже. Эхом которого прозвучали слова «часовщика»:
        - Ваш покойный отец, госпожа Всеславова, оплатил из своих средств обеспечение вашей безопасности в момент передачи товара. Очень похвальная предусмотрительность. Хотя достаточно затратная.
        - Оно того стоит, - пробормотал я. - Хотелось бы мне знать, где вы откопали мину «Хорнет 93». Она ж стоит как чугунный мост, особенно у нас.
        - У нас уже разработаны аналоги мин, поражающих технику противника сверху танталовыми зарядами. Поэтому цена была обозримой.
        - А если бы они нас преследовали на китайском «Type 99»? - поинтересовался Рус. - У этих танков активная броня даже на крыше.
        - Танков данной модификации в настоящее время нет в районе Москвы и Подмосковья, - невозмутимо парировал «часовщик». - А если б и были, то поверьте, мы бы предусмотрели возможность их ликвидации. Желаю в полной мере насладиться вашей покупкой. В случае чего вы знаете, как нас найти.
        С этими словами холёный убийца развернулся и полез в один из внедорожников вместе со своей бандой. Которая покидала гранатометы в салон, словно рулоны обоев, купленные в магазине стройматериалов, - осторожно, чтобы не помять, но без особого пиетета, как хоть и нужные, но очень дешевые вещи.
        - Продавцов отличала доброта, чуткость и обостренное чувство любви к людям, - сказал я, проведя пятерней по волосам и почесав затылок. - Ну, дела! Может мне скажет кто-нибудь, что это за фирма такая загадочная?
        - Не поверишь, но сейчас они называются «Чип и Дейл», - сказал Рус. - И при этом держат сеть официальных магазинов, торгующих всяким электронным барахлом, которое они пихают в свои милитаристские игрушки. Кстати, часы они тоже сами делают.
        - Как и гранатометы, - добавил Рус.
        - Без китайцев здесь точно не обошлось, - авторитетно заявила Маргарита. - Не зря они все знают про то, где находятся мейдинчайновские танки.
        - Так, поговорили - и ладушки, - сказал я, дивясь про себя, где наши ангелы-хранители умудрились достать автомобильные номера, с которыми и вправду можно свободно возить по Москве пулеметы. Даже если в люк их выставить и самому вылезти следом с кинжалом в зубах, вряд ли какой гаишник рискнет махнуть палочкой - скорее, честь будут отдавать на каждом посту. - Давайте в машину. Рус, ты за руль, я - за пулемет, девушки - кому как удобно.
        Ладе оказалось удобно на переднем сиденье рядом с Русом. Маргарите - рядом со мной. Я тихонько скрипнул зубами. Но, судя по тому, как расплылся в улыбке Бельский, может, оно и к лучшему. Не припомню я что-то, чтобы он так тащился от того, что девчонка села рядом. Обычно принимал как должное. Значит, ему нужнее, так что пусть всё идёт как идёт.
        Не сказать, что я влюбился по уши в белую волчицу. Просто немного куснуло мужское самолюбие. Я прислушался к себе. Точно. Только самолюбие - и ничего больше. И еще - если бы рядом с Русом села Маргарита, мне было бы реально нехорошо на душе. Вообразил ситуацию - и понял, что всё правильно. Так и должно быть. И никак иначе.
        Когда все разместились, я захлопнул дверь импровизированной «тачанки» исказал, подражая первому космонавту:
        - Поехали.
        - Куда, командир? - спросил с переднего сиденья Рус.
        - Хороший вопрос, - признал я.
        А действительно - куда? Скорее всего, в место, где можно поесть и отдохнуть. И чтоб и того, и другого - вдосталь и надолго. Моя квартира? Раздолбанный коттедж Всеславовых? Замок Бельского? Смешно. Слишком много желающих нас уничтожить. Вампиров, которых мы постреляли и порезали изрядно, ликанов, для которых наша команда - катализатор, нарушивший перемирие с группировкой кровососов. И людей. Тех, с чьего молчаливого согласия до сих пор миром правят нелюди.
        - У меня нычка есть, - сообщил Бельский. - Как раз на такой случай. Отсидеться, отъесться, порешать, что к чему, план действий выработать. Про нее никто не знает.
        - Точно никто? - усомнился я.
        - Строили еще при прадедушке-покойнике. Тех, кто строил, предок сразу же на фабрику отправил, так что тайна наша, семейная.
        - Ну, тогда о чем разговор?
        Напрягал меня, конечно, радиомаяк в брелке от машины. Но деваться было некуда. Без машины нам сейчас никак нельзя. Тем более что в ней, помимо пулемета, обнаружился грамотный запас оружия, снаряги и продовольствия. А именно - несколько полных комплектов нулёвого обмундирования цвета Flecktarn разных размеров, включая разгрузки и легкие броники, четыре «Вихря» ссолидным запасом комбинированных патронов, четыре заряженных НРС-2 в грамотных ножнах, сделанных на заказ, ящик импортной тушенки, ящик воды в пластиковых бутылках, консервированный хлеб. Это все помимо нескольких коробок с натовским сухпайком, в которых было всего понемногу, включая пластиковые вилки, жевательные резинки, ванильный шоколад и герметично запакованные баночки, наличие которых значительно приподняло мне настроение. Штатовский витаминный комплекс, поставляемый для военнослужащих спецподразделений. То, что нужно для экстренного восстановления.
        Я раздал команде сразу по шесть капсул витаминов, вскрыл НРСом банки с тушенкой и хлебом - и почувствовал себя значительно лучше. Особенно когда под сиденьем обнаружился ящик с Henessy. Не Paradis, конечно, но мы люди не гордые, и «X.O.» попьем. Когда до места доедем, естественно.
        Пока что обошлись тем, что можно было зажевать на ходу. Даже Лада от тушенки не отказалась, хотя и вздохнула тихонько.
        А чуть позже, когда пустые банки были выброшены и в воздухе запахло ванилью и мятой, я осознал, что счастлив. Да, именно такой вот неожиданный вывод пришел в мою голову, украшенную свежими шрамами. Много ли нужно мужику для счастья? Оказалось, не очень. Поесть, попить, чтоб была нормальная тачка, чтоб за рулем был надежный старый друг, чтоб впереди была перспектива нормально выспаться, чтоб под рукой было нормальное оружие… И чтоб под боком, положив голову на плечо, посапывала мягкая и теплая девчонка. Пусть даже слишком молодая для тебя - но с другой стороны, не отдавать же ее из-за этого прыщавому тинейджеру с проколотыми ушами? Щаззз, разбежался.
        Я тихонько обнял ее за талию - и не заметил, как сам поплыл куда-то, касаясь щекой копны ее золотых волос…
        - Приехали, командир!
        О, черт! Хорош командир, который дрыхнет на боковой сидушке, специально рассчитанной на наличие пулемета в машине. Причем в обнимку не с пулеметом, а с членом боевой группы, уткнувшись носом в ее роскошный бюст. Кстати, член группы ничуть не возражала, а скорее даже наоборот - проснулась и сидела тихонько, предоставив командиру свои прелести заместо подушки.
        Хотя, честно говоря, лежал бы так и лежал, несмотря на ухмылку Руса и - подумать только! - недовольный взгляд Лады. Правда, скорее всего, недовольным он был по той же причине, что и я рефлексировал недавно. Предполагалась трагедия в стиле мелодраматических сериалов, а оказалось, что никто страдать и не собирался. Потому как и ни к чему это, и альтернатива под боком. Многие люди уверены в собственной неотразимости, особенно если это красивые люди и к такой уверенности есть некоторые основания. И когда оказывается, что они легко взаимозаменяемы, обижаются. Выходит, чувство собственной важности есть и у нелюдей. Реально мы с ними от одного корня, прав был Папа Джумбо…
        Я вылез из машины, помог выбраться Маргарите и, проморгавшись со сна, принялся оценивать обстановку.
        Интересное место оборудовали предки Бельского. Если это «нычка, чтоб отсидеться», то каким же должен быть дом для проживания? Получается, как минимум замок, в который меня недавно принудительно пригласил Рус.
        «Нычка» представляла собой окруженную густым лесом двухэтажную усадьбу-крепость, в которой при наличии запаса провианта и достаточного количества патронов можно было с успехом отсиживаться сколь угодно долго, отстреливая вражью силу, рискнувшую штурмовать данный объект. Но, скорее всего, с едой и боезапасом проблем не было никогда. Наверняка таковые запасы имелись во все времена в усадьбе, возведенной по всем правилам фортификации и подправляемой потомками по мере изменения этих правил.
        Например, старинный дом, судя по оконным проемам, сложенный в три кирпича толщиной, потомки обнесли бетонным забором, обмотав его «егозой» иприбив к нему таблички «Внимание! Территория заминирована! Ближе пяти метров к забору не подходить, опасно для жизни!». Само собой, усадьба была надстроена наблюдательной вышкой, с которой расчищенный от леса гектар просматривался идеально. Понятное дело, что и в самом доме наверняка имелась куча неприятных сюрпризов для нежданных гостей.
        Мы были гостями долгожданными, судя по тому, что встречать нас за ворота вышли два амбала с автоматами наперевес. Которые, увидев Бельского, мгновенно опустили стволы и чуть не вытянулись во фрунт.
        - Вольно, - хмыкнул Рус, залезая обратно в машину. Показали охране, сколько народу в тачке и что хозяина не под конвоем враги привезли, а хозяин по собственной инициативе полную машину гостей приволок, - и лады. Оставшиеся до крыльца сто метров можно проехать медленно, с достоинством.
        Проехали. Вылезли. Кинув ключи швейцару в малиновой ливрее (подумать только!), прошли в любезно открытые им двери.
        Перешагнув порог, я чудом не зевнул. И не потому, что спать хотелось - более-менее пришел в себя в машине, - а потому, что видел я все это уже. Похоже, художественный вкус вампиров не отличался разнообразием. И сочетание кровавых оттенков с картинами на стенах, изображающих сцены умерщвления ликанов и пития крови людей, было в их домах навроде интерьеров современных сетей фастфудов. Крикливо, мрачно, однообразно и нездоровый аппетит нагоняет.
        Краем глаза я отметил, что девушкам интерьеры Русовой «нычки» тоже не понравились. А вот мне понравилось, что у первого же окна я углядел готовый к применению крупнокалиберный пулемет на станке, ненавязчиво вписанный в интерьер - так коллекционеры порой умудряются пристраивать в своих хоромах массово-габаритные макеты реального оружия. На всякий случай я поинтересовался у Руса:
        - ММГ[5 - ММГ - макет массово-габаритный, боевой образец огнестрельного оружия, переделанный таким образом, чтобы исключить возможность производства выстрела из него. Изготавливается на законных основаниях для свободной продажи коллекционерам.]?
        - НСВ[6 - НСВ «Утес» - станковый крупнокалиберный пулемет конструкторов Никитина, Соколова и Волкова (НСВ).]! - укоризненно ответил хозяин «нычки».
        Я удовлетворенно кивнул. Вообще-то, можно было не сомневаться - вполне в духе Бельского прикидывать, сверяясь с энциклопедией фэншуй, как будет сочетаться с обоями похожий на гигантского стального тарантула полутораметровый «Утес».
        Пока мы поднимались на второй этаж, я обнаружил еще минимум две огневые точки. Что ж, насчет возможности «отсидеться» Рус был абсолютно прав. Судя по той чаще, что окружала «нычку», через леса что-то тяжелое сюда вряд ли удастся подвести. Да и если подвести - развернуть не успеешь, семейство НСВ и замеченных «Кордов» вфарш превратит кого угодно при малейшей движухе в границах видимой зоны. Дорога наверняка контролируется, да и заминирована небось по всей протяженности. Знаю я эти штучки Бельского - любителя подорвать врага неожиданно и красиво. С виду дорога и дорога, а то, что под ней схоронено, лишь ждет, когда рычажок на пульте щелкнет. Цепь замыкается, мины активируются - и привет нежелательным гостям по всей длине трассы.
        - Так, девушки, вон там и там ваши комнаты, - указал на две ореховые двери ставший неожиданно галантным Рус. - В них есть все, чтобы приготовиться к ужину. Через полчаса все собираемся в столовой.
        Девчонки перечить не стали. Оно и понятно. Помыться и почиститься после всего произошедшего - святое дело.
        Мы с комотдом тоже выглядели далеко не ангелами. Когда девушки скрылись за дверями, Рус ткнул пальцем еще в одну дверь, при этом почему-то глядя в пол.
        - Твоя комната вон та слева, командир.
        - Говори, чего сказать хочешь, - произнес я, не трогаясь с места.
        - Я это… ну…
        - Ты про Ладу?
        Рус молчал, разглядывая узоры штучного паркета.
        Вот уж в чем невозможно было заподозрить сержанта Бельского, так это в нерешительности. А вот поди ж ты… Хотя в таких вопросах это нормально. Он, небось, уже извелся весь - и хочется, и, типа, у командира бабу отбивает.
        - Все нормально, - сказал я. - На меня не оглядывайся. У нас с ней ничего не было. Не скрою, понравилась она мне в начале, но не срослось. И теперь уже не срастется.
        - Неужто Маргарита? - удивился Бельский. - Она ж тебе в дочки годится!
        - Годится, - кивнул я. - Но знаешь, этот вопиющий факт мне как-то по барабану. И ей вроде как тоже.
        - Ну, ты даешь, командир! - сказал Рус то ли с восхищением, то ли с завистью. Но уж никак не с осуждением. Правда, если бы и осудил, думаю, это меня не особо тронуло. Моя щека, какое-то время покоившаяся на груди Маргариты, все еще хранила запах бархатистой девичьей кожи, и от этого легкого запаха запросто можно было сойти с ума. Какой там к чертям возраст? Да пошли далеко и надолго все условности этого мира, который легко можно променять на одну ноту одуряющего запаха, витающего в воздухе возле твоего лица…
        Если честно, насчет «по барабану» ли Маргарите мой возраст и вообще, нравлюсь я ей или нет, - всё это было для меня под большим вопросом. К которому в последнее время я частенько возвращался, поворачивая и препарируя его в голове и так, и эдак. Странное для меня состояние. Никогда не заморачивался всей этой чушью про любовь-морковь, но запах волос, глаза и улыбка этого волчонка явно были мне небезразличны. Хотя ладно, чего морочиться попусту? Время покажет, что к чему, и само все расставит на свои места…
        Комната, которую мне выделил Рус, ничем не отличалась от той, в замке, где я превратился в Аполлона. Правда, пределом женских мечтаний оставался я недолго. Свежие раны на лбу, щеке и плече хоть и закрылись, но шрамы выглядели достаточно отвратно. Интересно, бывают у Охотников, как у нелюдей, перерождения в новолуния или так теперь и ходить покоцанным едва ли не хуже, чем было раньше?
        Личное время в усадьбе Бельского оказалось регламентированным. Не успел я смыть с себя свою и чужую кровь вместе с потом, грязью, машинным маслом и запахом горелого пороха, как ко мне в дверь поскребся лакей, вежливо сообщивший, что он принес новую одежду и что через десять минут меня ждут в столовой.
        Насчет одежды это было весьма кстати - мой британский прикид все приключения пережил достойно, но для того, чтобы в нем можно было посещать столовые в старинных особняках, требовал как минимум химчистки.
        На этот раз Бельский меня пощадил и отослал мне не костюм, а комплект обычной серой униформы, в которой щеголяли его охранники. Вполне удобная «шкура», со множеством карманов явных и тайных, которые хозяин не иначе проектировал сам. Зашнуровав мягкие офицерские берцы, я по старой привычке взвел свой НРС-2, поставил его на предохранитель и определил в один из узких потайных карманов, явно заточенных под нож. После чего провел несколько ударов руками и ногами по воздуху, проверяя, не трет ли где и не жмет ли. Форма была подогнана идеально - и когда только успели? И не спецом ли на меня заранее заготовлено было? С Руса станется, род у него древний, хитрый и живучий. Потому и живучий, что умеют просчитывать все на десять ходов вперед.
        Я полюбовался в зеркало шевроном на плече - багряный щит с неизменной летучей мышью, сжимающей в лапах рукоять секиры, и вышитыми золотой нитью буквами «С» и «Б» под ней. Не иначе, герб живучего рода Скуратовых-Бельских…
        Ну ладно, с одеждой порядок, теперь можно и к столу.
        Лакей почтительно ждал у двери чтобы проводить меня в столовую, которая была на первом этаже. Весь отряд был в сборе, стол ломился от яств, но ужин прошел как-то вяло. Говорить особенно ни у кого желания не было то ли от усталости, то ли от переизбытка впечатлений. Бывает такое - вроде много чего надо обсудить, очень много, настолько много, что компания, вяло поковырявшись вилками в тарелках, решает - а ну его, этот ужин вместе с обсуждениями. Еще съеденные консервы не переварились, впечатления не улеглись, так что всем до завтра и спокойной ночи.
        Я снова отсчитал восемнадцать ступенек на второй этаж, прикидывая, не задалбывает ли олигархов вот так минимум по три раза на дню пересчитывать ступени от спальни до столовой и от столовой до кабинета? И на кой нужен этот добровольный фитнес, когда можно отстроить дом попроще, где все ячейки индивидуального муравейника рядом и не надо переться в санузел черт-те куда на полусогнутых, если вдруг приспичило срочно и неотвратимо.
        Разделся я не спеша, прикидывая, как буду спать на эдаком аэродроме, занимающем треть комнаты. Мне были привычней кровати армейского плана максимум метр на два, а то и поменьше, если сбоку стенка. А эдакое лежбище вызывало у меня стойкие ассоциации с чем-то буржуйским и крайне неудобным для нормального, полноценного отдыха.
        - Не приходилось спать на таком?
        Я обернулся.
        Она стояла в дверях, бедра завернуты в полотенце. Остальное прикрывали густые волосы, влажные после душа.
        Первой мыслью было прикрыться, второй - а зачем? Не для того девушки приходят неслышно, на цыпочках в спальню к мужику, чтоб тот строил из себя застенчивого фавна, впервые увидевшего купающуюся нимфу.
        - Не приходилось, - сказал я, одной рукой обнимая Маргариту, а другой закрывая дверь на замок. Надо же, петли даже не скрипнули, ригель не щелкнул - отметило левое полушарие, ответственное за логику и анализ. И утухло, задавленное эмоциями правого, затопившими не только черепную коробку, но и весь остальной организм, истосковавшийся по женской ласке…
        Сознание выхватывало порой рычание, рвущееся то из моей, то из ее груди, закушенную нижнюю губу, тонкие пальчики, с неженской силой сжимающие шелковые простыни, - и гасло, вновь ныряя в водоворот из страсти и чистого, незамутненного блаженства. Которое можешь ощутить лишь в том случае, если хочешь девушку не только телом, но и душой, сердцем, сливаясь с ней до боли, до полной самоотдачи, наслаждаясь тем, что даришь наслаждение - и снова, и снова, в который уже раз повторяя этот сладкий обмен.
        Потом мы лежали рядом обнявшись - и улыбались в темноту, слушая, как через две комнаты эхом нашей страсти глухо заходятся в зверином экстазе два знакомых голоса.
        - Им же нельзя. Он вампир, она - оборотень, - прошептала Маргарита.
        - Им - можно, - ответил я. - Он Охотник, а она - девушка.
        - Ну, тогда и нам можно… наверно…
        - Нужно, - сказал я, целуя ее и ощущая губами ее ответный поцелуй…
        Мы уснули под утро. И последней моей мыслью было, что тот, кто придумал большие, широкие и, главное, надежные кровати на стальной раме с пружинными матрасами и прочным деревянным коробом, наверняка преподавал сопромат юным восемнадцатилетним студенткам и одновременно был большим знатоком средневековых осадных машин.
        Есть у меня такая особенность - предчувствие не предчувствие, как хочешь его назови, но если лезет мне в голову всякая чушь, то жди крупных неприятностей либо большой беды. Но сознание, не желающее прерывать сладкую негу, в полудреме нашептывало: «Успокойся. Все нормально. Ты обнимаешь ее, она - тебя, вокруг охрана, мины, пулеметы. Кто может помешать вам? Спи, отсыпайся, ведь ты смертельно устал. И она тоже. Дай ей отдохнуть, не мучай своими ничем не обоснованными предчувствиями…»
        Ну, я и заснул. Правда, перед тем как отрубиться напрочь, успел удивиться почти озвученным мыслям в своей голове, словно какая-то невидимая птица Феникс из старого черно-белого фильма напевала мне их, чтобы потом… что потом?.. не помню… не знаю…
        …Мне приснилось, что я вышел из усадьбы и иду мимо спящей охраны, мимо замерших в боевой стойке пулеметов, прохожу через раскрытые, никем не охраняемые ворота и углубляюсь в лес. Темный, жуткий… живой.
        Ко мне тянутся тяжелые, черные ветви, похожие на когтистые лапы исполинов, чьи тела тонут в темно-багровом мареве. Которое я уже видел однажды… Синяя мгла? Нет, скорее кровавая. В которую я погружаюсь, продолжая против своей воли идти вперед.
        Ноги не слушаются меня, но я иду, повинуясь зовущему голосу птицы из страшной сказки, которую я слышал в детстве и давным-давно забыл. Сквозь клубы багрового тумана я уже вижу ее черные крылья, закрывающие полнеба. И человеческое лицо… Смутно знакомое… Которое я тоже видел… Точно видел…
        Но кровавая мгла застилает мне взгляд - и я слышу, как из ее глубины раздается тихий, издевательский смех, от которого моя собственная кровь застывает в жилах и смертельный холод начинает сжимать сердце ноющей болью… От которой у меня по щеке катится непроизвольно выбежавшая горячая слеза. Возможно, первая в моей сознательной жизни…
        Внезапно я понял, что страшный туман рассеивается, и что его кровавые разводы - это лишь огненная корона солнечного диска, поднимающегося над лесом. Первые лучи солнца, проникнув в раскрытое окно и запутавшись в моих ресницах, породили этот утренний кошмар…
        Я провел ладонью по щеке. Странно. Я никогда не плакал, даже в детстве, но моя суточная щетина была влажной, словно прокатившаяся по ней слеза была вовсе не порождением ночного кошмара. И почему сердце продолжает сжимать непонятная тревога?..
        Маргарита!
        Я рывком сел на постели. Может, она уже в столовой? Или пошла во двор прогуляться и осмотреться, пока дом не наполнился ежедневной суетой?
        Мысли бестолково сновали в голове, как погорельцы при пожаре, а где-то внутри росло понимание - нет ее. Ни в столовой, ни во дворе, ни на всей территории лесной «нычки» Бельского, затерянной в глуши подмосковного леса. И пока моя человеческая часть сознания пыталась отыскать причину, шестое чувство, подаренное мне моей новой сущностью, безошибочно подсказывало, что произошло ночью, пока я спал, убаюканный сладким голосом нелюдя, которому не страшны пулеметы с комбинированными пулями и мины из стали, серебра и железного дерева. Сильного нелюдя, что умеет адресно усыплять свои жертвы на расстоянии, а также генерировать древний Зов Крови, за несколько километров гипнотизируя свой корм и заставляя выполнять простейшие команды. Например, выйти из дома, взять ключи у спящего охранника, открыть ворота, пройти по дороге, а потом свернуть в лес…
        Я чувствовал след Зова, тончайшее эхо которого протянулось по комнате, словно нить мифической Ариадны. И я чувствовал запах Маргариты, как волк чувствует след своей волчицы. Да, сейчас я был вампиром, чувствующим остаточные вибрации воздуха, взбешенным волком, у которого украли его самку… и лишь в малой степени человеком. Когда-то военным, который умеет одеваться по тревоге за сорок пять секунд, на рефлексах - и то лишь потому, что человеку как-то не с руки бросаться в бой без одежды и оружия…
        Я бежал к воротам, раздувая ноздри, словно гончая, взявшая след, и фиксируя боковым зрением безвольно развалившиеся на траве человеческие тела. Спят. Так же, как я недавно, убаюканный беззвучной песней хищника, притаившегося в лесу. Но их нельзя винить, они люди, изначально слабые перед сильными мира сего. А мне нет прощения. Стоило становиться нечеловеком для того, чтобы не уберечь единственное существо, впервые в жизни доверившееся мне… Супермен грёбаный!
        Выбежав за территорию, я круто свернул в лес, подавляя острое желание переломить колени назад, встать на четвереньки и помчаться по следу на четырех лапах. Десны тоже ныли, грозя разродиться недетскими клыками, но искорка человеческого сознания еще тлела внутри меня, упрямо твердя, что автомат может оказаться эффективнее клыков, а ноги и руки, привычные к рукопашке, полезнее лап, которыми ранее пользоваться не доводилось.
        Лапы громадных елей то и дело норовили хлестнуть меня по лицу, будто кошмарный сон и не думал кончаться. Но я с неожиданной для себя ловкостью уворачивался от игл, сучьев и узловатых корней, словно норовивших схватить меня за ноги. Можно было подумать, что я с детства только тем и занимался, что носился по густолесью, и теперь тело само знает, куда можно ступать, а куда не стоит. Как по надоевшей до чертиков полосе препятствий в свое время - вроде бы и опасно местами, но когда все знаешь заранее, можно и не думать, тело само все сделает как надо…
        Неожиданно лес расступился, словно нехотя уступая моему упрямству и открывая сокровенное.
        Передо мной лежала поляна, почти идеально круглая, как будто кто специально выкорчевал вековые деревья, а после заровнял место и выжег землю, чтоб трава не росла. Возможно, так оно и было когда-то. Кто знает, сколько древних капищ проплешинами зияют в русских лесах. И почему их за столько времени не поглотила чаща - неведомо. Может, предки секрет какой знали, ныне забытый, но не растут в таких местах деревья и кусты. Лишь невысокая трава порой пробивается на них несмело, словно старые боги милостиво дозоляют лесу украсить зеленым ворсом свою исконную территорию.
        Старый хозяин этого места был зол и любил кровь, желательно нечеловечью. И вытекло ее здесь столько, что еще не одна сотня лет потребуется, чтобы хоть одна травинка выжила на отравленной почве. Все это я чуял остро, будто лесная поляна сама только что рассказала мне свою историю, пряча больные глаза за сморщенными веками.
        А еще я чуял, что фигура человека в спецназовском камуфляже, прислонившаяся к дереву на другой стороне поляны, есть лишь оболочка. За которой скрывается концентрированная смерть, как за «рубашкой» «эфки» свыдернутой чекой.
        На голове человека была надета «омоновка», оставляющая открытыми лишь глаза. Понятно, что этот тип ждал именно меня и скрывать лицо нужды не было, но, видать, в свое время он пересмотрел немало боевиков, заработав тем самым побочный эффект в виде любви к драматическим моментам.
        Этой же нездоровой любовью можно было объяснить и его боевой нож, которым он лениво вычищал грязь из под ногтей, и привязанную к дереву Маргариту, чье сердце находилось в опасной близости от клинка: одно движение - и всё… Судя по тому, как поднималась и опадала ее обнаженная грудь, девушка спала или была без сознания. Видимых повреждений на ее теле я не увидел, но зато почувствовал едва уловимый запах. Тот, с ножом, выковыривал из-под ногтей ее кровь, и я мысленно поклялся, что если у меня будет хоть малейшая возможность «накинуть сотню» этому уроду около дерева, подыхать он будет медленно и очень нехорошо.
        Я остановился, не сводя взгляда со знакомого «Шайтана» - кинжала российского спецназа с наборной кожаной рукоятью и клеймом в виде летучей мыши, парящей на фоне глобуса. Именно этот кинжал я видел в кабинете Бельского в руках у…
        - Вспомнил, - усмехнулся Большой Грогги, снимая с головы балаклаву. - Ты автомат-то брось, не нужен он тебе больше. Магазин отсоедини - и в кусты подальше. А автомат - в другую. И не дури, одно лишнее движение - и ей конец.
        Он недвусмысленно качнул клинком, едва не задев острием кожу на ее ребрах.
        Выхода не было. Медленно, не делая резких движений, я отсоединил магазин своего «Вихря» изашвырнул в чащу. Автомат полетел в другую сторону.
        - Молодец, - похвалил меня вампир, продолжая поигрывать своим оружием в опасной близости от тела девушки. - Классный кинжал, верно? А знаешь, из чьей кожи рукоять набиралась?
        Я молчал. Большой Грогги собрал все козыри и теперь мог глумиться вполне безнаказанно. До тех пор, пока острие его «Шайтана» смотрит в сердце Маргариты. Хотя… нет. И дальше ему тоже ничего не грозило. Потому что под струящимся по груди Маргариты водопадом золотых волос я разглядел белый ободок, охватывающий ее шею. Ошейник Крови… А над ним - две едва заметные точки.
        - Представляешь, брыкалась, сучка, - удивленно покачал головой Грогги. - Проснулась - и сразу в драку. Ногтями, зубами - чем ни попадя. Хотя то, что зубами, оно и к лучшему. Правда, пришлось усмирить перед тем, как самому ее куснуть… Нет слов, хороша девка. Боевая и при этом не бой-баба, а прям красавица. Знаешь, до сих пор не пойму, что она в тебе нашла? Морда покоцанная, денег ноль, перспектив никаких - бомж, да и только.
        «Он инициирован, - пронеслось у меня в голове. - Маргарита его куснула, а потом он ее связал и укусил в шею. Он - Охотник…»
        - И на кой же тебе тогда такой левый бомж понадобился? - поинтересовался я.
        - Да знаешь, задело, - пожал плечами Грогги. - Чтоб человек меня дважды уделал как лоха - не бывало такого. На ринге для хомо забить Старшего Брата - один шанс из миллиона. И он достался тебе. А потом ты подставил под пулю моего шефа вместо себя - и я опять в дерьме по уши. Хорошо, что Великий Мехиаель дал возможность реабилитироваться.
        «Так вот кто стрелял в Руса! - пронеслось у меня в голове. - То-то у него единственного из всей шайки «Винторез» за плечом болтался. А я и не сопоставил, тормоз шестнадцатищелчковый…»
        - Ну, ты знатно реабилитировался, - сказал я. - Убить самого Беерофа - это серьезно. И что, не помогло?
        - Не-а, - покачал головой вампир, нашедший способ в обход сородичей напиться крови Охотника. - Характер у меня дурной. Случайно, что ли, думаешь, я, дожив до Старшего Брата, у Бельского на побегушках носился? Все из-за него, из-за характера. То на ринге как-то ликана завалил, то хомо выпил какого-то шибко важного для клана, то еще какие косяки. В общем, вместо того, чтобы вместе с Братьями в Совете заседать, сейчас вот с тобой лясы точу.
        - Так шел бы себе, делал карьеру, - предложил я, сжимая кулаки до хруста от бессильной ярости. - Чего по лесам ошиваешься, людям спать не даешь?
        - Скорее уж нелюдям. Мы теперь вроде как с тобой одной крови, - сказал вампир, кривя окровавленную пасть в паскудной ухмылочке. - Знаешь, не получается с карьерой. Нет-нет, да кто-нибудь вспомнит, как мне хомо на ринге навалял и в дураках оставил. Так вот я что думаю по этому поводу. Если я им принесу голову этого хомо, то есть Охотника, может, они перестанут клыки скалить, а? Что скажешь?
        - Может, и перестанут, - сказал я. - А может, отправят тебя на фабрику. В лабораторию, чисто посмотреть, во что ты превратился, хлебнув крови Охотника.
        Грогги призадумался, даже ногти ковырять перестал. А потом посмотрел на меня абсолютно пустыми глазами и сказал:
        - Может, и так. Но ты ж сам понимаешь, Краев, обратного пути без твоей головы у меня нет. Так что щас я тебе нож кину, а ты отрежь ее для меня, пожалуйста. Сделай перед смертью хорошее дело.
        - А сам боишься? Кишка тонка? Взять реванш не охота? - поинтересовался я, внутренне холодея. А что если вдруг скажет: «Боюсь, ага. Лови нож - и кидай сюда голову»? Какой выход? И что будет потом с Маргаритой, если я зарежусь? И с собой покончил, и ее не спас…
        Но Большой Грогги все-таки на «слабо» попался. Правда, не совсем так, как мне бы хотелось.
        - А ведь ты прав, хомо, - сказал он, поразмыслив немного. - Обычно охотники прибивают на стенку голову добытого зверя, а не покончившего самоубийством. Надо бы соблюсти традицию. Кстати, ты про кинжал мой так и не поинтересовался, а я его рукоять, между прочим, каждый раз заново перебираю. И Беерофа кожа там есть, и твоя будет скоро. Но в то же время согласись, что тот охотник, который выходит на зверя с голыми руками, или дурак, или самоубийца. Поэтому давай-ка уравняем шансы. Я пока охотник неопытный, начинающий, так сказать. А ты уже местная знаменитость. Так что - не обессудь, накинь-ка…
        Он полез за пазуху, достал оттуда еще один ошейник и бросил мне.
        - Не стесняйся, примеряй, - сказал он, улыбаясь почти по-человечески. - Что это такое, думаю, ты догадался. Малейшая магия - и напрягаться насчет отрезания своей головы тебе уже не придется, все само собой произойдет. И мне хлопот меньше.
        …Знакомый предмет… Белые сегменты, напоминающие тело гигантской яблочной гусеницы-листовертки, внутри которых затаились тонкие клинки бритвенной заточки. Полуживая хрень, от которой за версту воняет замшелым Средневековьем, когда алхимиков и колдунов, изобретавших подобные штуки, пачками жгли на кострах.
        «И так ли уж не права была инквизиция? - подумал я, оборачивая вокруг шеи холодную и осклизлую дрянь. - Один раз такое на шее поносишь - и враз станешь ярым поклонником аутодафе».
        - Ну а насчет меня - уж не обессудь, - продолжил Большой Грогги. - Считай, что охотник вышел на зверя с «Винторезом».
        Последние слова он произнес уже невнятно - и на то были причины.
        Его лицо менялось с поражающей воображение быстротой. Из него, как фарш из мясорубки, внезапно полезли красные осьминожьи щупальца. Глаза вылезли из орбит, зрачки растворились в белках, словно капля чернил в чашке молока. Кожа чудовища стремительно покрывалась зеленоватой чешуйчатой броней, из кистей и стоп вылезали костяные кинжалы. Из лопаток, распарывая в лоскуты камуфляж, за несколько секунд выросли длинные когтистые крылья, кончики которых волочились по земле, словно лемехи выворачивая костяными крючьями куски мертвой земли.
        «В своем доме в Р’льехе мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа…»
        Фраза из рассказа Лавкрафта сама собой всплыла в мозгу. Похоже, писатель ничего не придумал, а просто однажды увидел Старшего вампирского Брата и создал исключительно правдоподобное произведение. Да и способность лавкрафтовского монстра воздействовать на людей во сне - чем не пресловутый Зов вампира? Все сходится. Ведь, как известно, нет более яркого впечатления, чем личный опыт.
        Впечатление действительно было сильным. Трехметровый ктулху Грогги оказался не только устрашающе уродливым, но еще и на редкость проворным. Семеня кривыми ногами, тварь приближалась ко мне, рассекая воздух гребнями из костяных сабель, растущих из кончиков длинных суставчатых пальцев…
        «Глупо ввязываться в обмен ударами с мастером спорта по боксу, когда можно лоу-киком сломать ему колено или, войдя в клинч, зарядить коленом в пах, а потом локтем под ухо. Бой с противником, у которого четыре конечности и голова, пусть даже сильно жуткая с виду, остается битвой с четырьмя конечностями и головой. И если при этом отбросить эмоциональную составляющую, то победа всегда остается за самым хладнокровным».
        Надо же, в самый неподходящий момент в голове всплыла не очередная чушь, а слова майора Громова, сказанные много лет назад и благополучно забытые. Дельные, кстати, слова. Как раз по ситуации.
        Все это я думал, на автомате уворачиваясь от ударов чешуйчатого урода и стараясь держаться от него на дистанции. Пока что это удавалось. Но надолго ли меня хватит? И кто даст гарантию, что, устав носиться за мной по поляне, Грогги просто не подойдет к Маргарите и не приставит ей к шее один из своих когтей, как в свое время сделал его сородич с Ладой? Сам подойдешь под удар как миленький, никуда не денешься.
        Первый шок от увиденного прошел, и мой мозг заработал в привычном режиме. Лучше бы он этого не делал…
        Тварь явно умела перехватывать мысли. Что неудивительно - если умеешь управлять спящим охотником, то у бодрствующего покопаться в голове - святое дело.
        Грогги замедлил темп, остановился, посмотрел на Маргариту и провел когтистой лапой по гребню на голове - антенны, что ли, настраивал для лучшего приема моих конструктивных решений? Я тоже притормозил, наблюдая за ним - и чисто на автомате повторил свой жест-паразит, который, возможно, скопировал у меня Грогги, копаясь в моей башке. Пятерней по волосам - и почесать в затылке.
        А Грогги-ктулху продолжал смотреть на безвольное тело девушки… И я точно знал, что случится в следующую секунду…
        И тут я не знаю, что на меня нашло. Будто кто подсказал, что нужно делать, или моя рука, скребущая затылок, оказалась слишком близко… В общем, я просто продолжил движение, выдернув из-за воротника куртки спрятанный там НРС. Стрелять было бесполезно - элементарно времени не было на то, чтобы выключить предохранитель и как следует прицелиться. Поэтому я просто метнул нож в морду чудовища, особенно ни на что не надеясь. И бросился следом, не дожидаясь, пока когти твари сомкнутся на шее Маргариты.
        На что я рассчитывал, бросаясь навстречу когтям и щупальцам чудовища, вынырнувшего из кошмарного сна Лавкрафта? Да, в общем-то, не думал я об этом. Было одно желание - рвать! Руками, ногтями, зубами! А если понадобится, то и вогнать Меч Войны в центр пучка из шевелящихся щупалец - и черт с ней, с головой, все равно без волчонка не жизнь! У Руса есть Лада, а у меня - никого, так пусть хоть она в живых останется…
        Вот такие мысли промелькнули у меня в голове, пока я гигантскими прыжками несся навстречу своей смерти. Но мой боевой нож всяко летел быстрее. И потому я даже не успел удивиться, когда увидел его торчащим в мутном бельме, заполняющем правую глазницу чудовища.
        Я прыгнул - и оглушительный рев монстра оглушил меня в полете…
        Но я осознавал, что вряд ли убил Большого Грогги. Судя по тому, с какой скоростью он регенерировал в человеческой ипостаси, мой клинок для него - лишь болезненная соринка в глазу, которая, может быть, на короткое время отвлечет чудовище и подарит мне пару секунд жизни.
        Так и случилось.
        Тварь поднесла лапы к морде, но вытащить нож из глаза с такими когтями было неразрешимой проблемой. К тому же на лицевых щупальцах неожиданно обнаружился лишний вес, от которого чудовище качнуло вперед - это на них повис, уцепившись рукой, ненормальный Охотник. Которому решительно надоело жить.
        Грогги занес страшную лапу, собираясь раздавить меня, как комара. Но я оказался немного быстрее, оказав ему небольшую услугу. Ухватившись за рукоять ножа, я выдернул его из глазницы. Тварь вздрогнула - все-таки это больно, когда без наркоза вытаскивают стальную занозу из чувствительного места. И замахнулась снова…
        Особых повреждений в глазу не было, так, небольшая и стремительно затягивающаяся рана. В которую я успел вставить рукоять перевернутого ножа и нажать на спуск.
        Бесшумный выстрел разнес глазное яблоко чудовища, обдав мое лицо белесой слизью. За мгновение до удара, который расплющил бы меня словно таракана, я успел отпустить сокращающиеся щупальца, надеясь упасть на землю и как-нибудь продолжить атаку.
        Но я недооценил Старшего Брата.
        Возможно, выстрел комбинированной пулей в глаз убил бы на месте вампира рангом попроще. Но Большой Грогги был слишком старым и потому живучим кровососом.
        И на редкость проворным.
        Меня он подхватил за мгновение до того, как подошвы моих берцев коснулись земли. Один из костяных клинков глубоко вспорол мне кожу на ребрах. Случайно ли? Может, и нет. В своей истинной ипостаси Грогги был более ловок, нежели в человечьем облике. Интересно, а его вообще можно убить?
        Насадив меня на коготь, словно редкую муху, Грогги медленно поднес меня к пучку шевелящихся щупалец.
        На меня мутно смотрел единственный глаз. На месте второго зияла жуткая рана, в которой что-то пульсировало. Из развороченной глазницы, пачкая щупальца, текла кровь вперемешку с остатками глаза, но, похоже, Грогги это нисколько не волновало. Оттуда, изнутри черепа, уже пёрло что-то, обещающее стать новым глазом.
        Верхние щупальца приподнялись, открыв ротовое отверстие с двумя длинными клыками, торчащими из верхней челюсти. Мне показалось, что безгубая пасть чудовища скривилась в презрительной ухмылке.
        - Т-ы ра-зо-чаро-вал ме-ня, О-хх-отник, - прошипело чудовище, обдав меня смрадом чужой разлагающейся крови, перемешанным с запахом собственной, не менее вонючей. Щупальца приближались… Вот они прошлись по моему лицу, коснулись рваной дыры в форме, вокруг которой расползалось темно-красное пятно, вползли в прореху…
        Я ждал, внутренне усмехаясь, когда же Грогги подтянет меня настолько близко, чтобы я мог без помех выплеснуть из своих рук лед и пламя, в сочетании которых рождается Меч Войны, и гарантированно воткнуть его в пасть современного ктулху, прежде чем ошейник отрежет мне голову.
        А щупальца продолжали исследовать пищу… Вот одно из них, чмокнув присоской, захватило материю на плече - и резко рвануло ее книзу. Послышался треск, оторванный рукав упал на землю.
        «Как банан очищает», - подумал я.
        Странно, я был абсолютно спокоен. Я просто терпеливо ждал, когда Грогги наконец надоест растягивать удовольствие и он начнет меня есть. И очень надеялся, что к тому времени не потеряю сознание от страшной боли в боку.
        Щупальца тем временем продолжали исследовательскую работу. Окровавленный отросток скользнул по моему обнажившемуся плечу и начал медленно двигаться по внутренней части руки, по-видимому, отыскивая вену. Похоже, памятуя прежний опыт, Грогги решил не рисковать и выкачать из меня кровь на расстоянии.
        «Хрен тебе!»
        Что ж, остается надеяться, что без щупалец тварь все-таки сдохнет. На один удар меня точно хватит. Отсечь щупальца, и, может, повезет - когда буду падать вниз, еще и до вампирьего сердца достать успею.
        Я закусил губу, чувствуя, как синхронно вибрируют мои предплечья. Но за мгновение до того, как я подал мысленную команду, мою правую руку ожгло невыносимой болью, словно по ней полоснули огненным кнутом.
        «Кислота из щупальца Грогги?» - мелькнула мысль.
        Я ошибся…
        Измазанный кровищей придаток пасти Старшего Брата прошелся по моему правому предплечью, оставив на нем красно-гнойный след - моя кровь, смешанная с кровью моего врага. При этом татуировка, о которой я под грузом событий и думать забыл, оказалась изрядно испачканной.
        И татуировке это не понравилось… А может, наоборот - захотелось большего.
        Черный ободок, дважды обвивший мою руку, внезапно сместился у меня под кожей, вызвав всплеск той самой боли. И вдруг неожиданно прорвал ее у запястья.
        Из-под полуоторванного лоскута кожи на меня глянули глаза-бусинки и улыбка-смайл. Которая в следующее мгновение превратилась в черную, зубастую дыру, вдвое превышающую диаметром тело пиявки Газира.
        А потом пасть стремительно повернулась в сторону набухающей пустой глазницы Грогги - и мое предплечье вторично ожгла черная молния, стартанувшая с моей руки, как ракета «Тополь» савтономной пусковой установки.
        В сочащейся слизью глазнице монстра обозначилась черная точка, оканчивающаяся вибрирующим хвостиком. Который за долю секунды скрылся в черепе… и мои уши мгновенно заложило от страшного вопля.
        Ничего похожего я никогда не слышал. Мне показалось, что еще немного - и моя голова лопнет, как воздушный шарик, принявший в себя непомерную дозу гелия.
        И тут то ли Грогги рванулся, то ли меня просто снесло с его когтя звуковой волной, то ли и то и другое вместе, только в следующее мгновение я уже летел на землю…
        Шею я не свернул лишь благодаря тому, что тело рефлекторно ушло в кувырок без участия моего сознания, которое было полностью парализовано предсмертным криком вампира. Потому что лишь умирающий может так жутко и безысходно кричать. Причем умирающий очень плохо и больно.
        Крик оборвался, достигнув самой высокой точки. А потом я ощутил, как вздрогнула земля - это на поляну со всего маху рухнуло тело Большого Грогги. Его когти некоторое время скребли землю, словно чудовище все еще пыталось добраться до меня. Но это была уже агония.
        Я стоял и смотрел на труп, не в силах оторвать взгляда от его мертвого глаза, который и после смерти хозяина будто бы засасывал меня в жуткую воронку потустороннего мира нелюдей. Я видел их тени, протягивающие ко мне высохшие руки, я слышал предсмертный Зов Ктулху, все еще звенящий у меня в голове, и я чувствовал, что еще немного - и мой разум сорвется в эту пропасть, увлекая за собой мою душу.
        Внезапно раздалось громкое «чмафф!» - и наваждение исчезло.
        Второй, уцелевший глаз вампира неожиданно лопнул изнутри, выплеснув белесое содержимое на мертвые щупальца. А из глазницы, словно из норки, высунулся довольный смайлик. Облизнулся раздвоенным красным языком медленно и с удовольствием, после чего начал обеспокоенно водить бусинками из стороны в сторону.
        Я мысленно вздохнул. Как там у Экзюпери? «Мы всегда будем в ответе за тех, кого приручили»? Даже если не хотели никого приручать… Не очень-то приятно осознавать, что в тебе живет существо, подпитывающееся от твоей вены. Но с другой стороны, если бы не оно, как знать, пережил бы я сегодняшний день, сохранив голову на плечах?
        Похоже, у пиявки Газира был отличный нюх на кровь, но неважное зрение. Я сделал пару шагов вперед, наклонился и вытянул руку:
        - Ну, сынок, иди к папочке.
        Бусинки замерли, и - готов поклясться - смайлик на мордочке странного и жутковатого существа стал немного шире, хотя, казалось бы, куда уж больше. Незаметный глазу бросок, отпечатавшийся на сетчатке едва заметным черным росчерком, - и вот уже только кончик хвостика трепыхается из-под лоскута кожи на запястье. Я сжал зубы, готовясь к новому приступу боли, но на этот раз моя «татуировка» разместилась под кожей более деликатно и вполне терпимо. Правда, опустив глаза, я заметил, что теперь ее тело обвивает мое предплечье уже в три оборота.
        - А, черт, вот вы где!
        За моей спиной затрещали кусты.
        Я обернулся.
        На поляну вывалился Рус. Форма одежды - наспех наброшенная на голый торс куртка, в одной руке автомат, из другой руки костяной меч торчит, из кармана штанов чуть не вываливается натовская армейская аптечка. Как только засунул туда - непонятно.
        - Тысяча прапорщиков… - только и смог выговорить он, обведя глазами поляну.
        Но сейчас мне было не до него.
        У ног привязанной к дереву обнаженной Маргариты лежал «Шайтан» Большого Грогги. Им я и разрезал путы, стягивающие тело девушки.
        Когда я осторожно опустил ее на землю, предварительно завернув в свою разодранную куртку, она слабо застонала.
        - Сейчас очнется, - сказал подошедший Рус. - Не трогай ее, пусть полежит, ей покой нужен. Старший держал ее сознание под контролем, и сейчас, когда он сдох, ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя.
        - Кстати, это твой бывший подчиненный, - заметил я.
        - Вижу, - вздохнул Бельский. - Что я мог сделать, приказом самого Мехиаеля отдали ко мне урода на перевоспитание. А я вышел до ветру, слышу - Предсмертный Зов в лесу. Я к вам - вас нет. Выскочил во двор - охрана спит, ворота открыты. Ну, я прыг в машину - тут и след Зова ощутил. Думал, не успею. Старший Брат может, умирая, утащить с собой душу убийцы.
        - Не получилось, - сказал я, осторожно погладив пальцами предплечье правой руки. Кожа которого шевельнулась в ответ, словно спинка довольного кота.
        - Хитер оказался, паскуда, - кивнул Бельский на мой ошейник. - Дай-ка сниму. Когда-то учили, как это делается.
        Он зашел мне за спину и начал елозить мне по шее белой холодной пакостью, ковыряясь в смертоносном устройстве.
        - Уверен, что знаешь как? - спросил я на всякий случай. Обидно было как-то расстаться с головой после того, как все кончилось.
        - Да вроде вот так… или нет… а, была не была!
        Я не успел ничего сказать, как костяные мечи стремительно вошли с двух сторон одновременно между моей шеей и ошейником - и два белых полукружия упали на землю, возмущенно щелкая неповрежденными клинками.
        - Слушай, это ж тебе не гордиев узел, - сказал я, потирая шею. - Я, конечно, понимаю, новое оружие и всё такое, но башка-то моя, не дядина.
        - С дядей я бы поосторожнее действовал, - немного нервно хохотнул Рус, пряча мечи обратно в ладони. - Он у меня старой закваски, и после смерти может люлей навалять. Давай-ка лучше твоей бочиной займемся, а то она вся в кровище. Не иначе шить придется.
        Я посмотрел на Маргариту. На ее лицо медленно возвращался румянец. Еще немного - и сознание, захваченное вампиром, полностью вернется в тело.
        - Давай, комотд, только по-быстрому, - сказал я. - Сейчас девочка очнется, ей помощь нужнее будет.
        Бельский открыл аптечку, спиртовой салфеткой величиной с полотенце протер размазанную по торсу кровь, посмотрел на рану, потом на меня, потом снова на рану…
        - Интересно, у меня теперь тоже так же будет? - задумчиво спросил он.
        Я посмотрел на место, где кожа по моим предположениям должна была быть распорота от грудины до позвоночника.
        Забавно… На месте страшной раны был лишь широкий шрам и еле сочащаяся кровью царапина длиной от силы в карандаш. Которая затягивалась прямо на глазах. Чисто на автомате я провел рукой по лицу - и недоуменно уставился на то, что оказалось у меня на ладони. На ней лежали мягкие, напоминающие расчлененных червей кусочки омертвевшей келоидной ткани, отошедшие от неповрежденной плоти. Получается, теперь у меня фейс снова без шрамов?
        Вдруг Рус бросился к аптечке, выдернул оттуда какой-то пузырек с таблетками, вытряхнул их на землю и поднял на меня умоляющий взгляд.
        - Командир, разреши маленько твоей крови набрать, пока рана не закрылась, - взмолился он. - Я… мы с Ладой… в общем, я вчера хотел ее инициировать - и не получилось. Видать, только твоей кровью можно нечисть в Охотника превратить.
        - У него тоже не получилось, - кивнул я на труп Большого Грогги. - И страшно подумать, что было бы, если б получилось. Давай наберу, не вопрос.
        Пузырек наполнился на две трети, после чего рана закрылась. Я на всякий случай лизнул пробку, плотно закупорил горлышко, встряхнул содержимое и протянул его Бельскому.
        - Должно сработать. Не обессудь, пока всё. А то уже ведёт реально, больно много сегодня кровищи здесь оставил.
        - Спасибо, командир, - сказал Бельский, принимая пузырек и определяя его в бездонный карман штанов. - От души - спасибо! Ты же знаешь девчонок, того и гляди сейчас начнется: «Ты Охотник, я оборотень, детей не будет, а если будут - уроды…»
        - Ого! - удивился я. - Ты решил с Ладой реальные отношения замутить?
        - Пока не знаю…, - отвел глаза Рус.
        Но я уже все понял. Парня зацепило, и конкретно.
        И еще одно осознал. Каким бы ни был просторным шалаш, рай в нем должен быть для двоих. И только.
        - Значит, так, - сказал я. - Ты сейчас возвращайся к ней, пока кровь не свернулась, инициируй, баррикадируйся как следует и живи, пока всё не устаканится и про тебя не забудут. Потом сваливайте куда-нибудь подальше.
        - Не понял, - нахмурился Рус. - А вы с Маргаритой как же?
        - Тачку нам оставишь - и ладно. Там в НЗ от Чипа с Дейлом не только жратва, я посмотрел. Так что не пропадем.
        - Не, командир, так не годится, - попытался протестовать Бельский. - Вместе так вместе…
        - Это мы со временем разберемся, Охотник, - веско сказал я. - Никто и не говорит, что навсегда расстаемся. Земля круглая, пересечемся, будь уверен. А пока так будет лучше для всех.
        И видя, что он не собирается сдаваться, добавил:
        - Ты сам сказал - «командир». Так что считай это приказом.
        - Есть, товарищ старший лейтенант, - буркнул Рус. - С тобой не поспоришь.
        - Вот и ладушки, - сказал я.
        - Куртку хоть возьми, твоя опять в лохмоты превратилась. И как это ты умудряешься?
        Рус сбросил с плеч свою фирменную форменку и сунул мне.
        - Лишний ствол тоже не помешает.
        - Да в машине же пулемет и пара «Вихрей» остались… - попытался протестовать я.
        - Где два, там и три.
        Спорить смысла не было - Бельский уперся не на шутку.
        Я взял протянутый автомат.
        - Хоть штаны себе оставь, - пошутил. Но Рус шутки не принял.
        - Опять нас жизнь разбрасывает, командир, - горько сказал он. - Ты хорошо подумал? Мы ж, считай, все теперь Охотники, а вчетвером выживать по-любому проще, чем по отдельности.
        Я покачал головой.
        - Не сейчас, Рус. Не время. Я теперь у нелюдей как заноза в одном месте, а одной занозе проще затеряться в мясе. Сейчас Маргариту отвезу к ее родне - и пусть попробуют меня взять.
        - А вдруг получится?
        - Сплюнь, - хмыкнул я. - Зубы обломают.
        Тут пошевелилась и застонала Маргарита.
        - Всё, брат, тебе пора, - сказал я. - Ты нужен Ладе. Иди к ней.
        - Удачи, командир, - отозвался Бельский. - Увидимся на Хороводе Душ.
        - Удачи.
        Я склонился над Маргаритой, краем уха слыша, как шуршат кусты, смыкаясь за спиной Руса. Ушел. И отлично. Хрен кто их с Ладой из этой норы выковырнет. Да и вряд ли попытаются - я уж постараюсь привлечь внимание нежити и оттянуть огонь на себя. И как же хочется надеяться, что я еще увижу обоих дорогих для меня нелюдей не только на Хороводе Душ, но и в реальной жизни… Нет, не нелюдей. Охотников. Таких же, как я сам…
        Глаза девушки открылись - и я в который раз поразился глубине зеленых омутов, затягивающих в себя почище любого вампирского Зова.
        - Я все слышала, - тихо сказала она. - Отвозить меня никуда не надо, детдомовская я. И нет у меня родни. Кроме кровной.
        Я не сразу сообразил, что она имела в виду. А когда дошло, решительно замотал головой.
        - Пойми, сейчас каждая клыкастая тварь о двух ногах будет за мной охотиться. И я не имею права…
        - Брать меня с собой? - спросила Маргарита, поднимаясь с земли и плотнее заворачиваясь в мою рваную куртку. - Ты ж сам сказал, что они зубы обломают. И потом, я ведь теперь тоже Охотник. У Лады Рус есть, а у меня - никого. И кто меня защитит, если нелюди решат захватить меня и отправить в лабораторию? Так и будешь каждый раз мчаться не пойми откуда и меня спасать? А вдруг не успеешь?
        В ее словах был определенный резон. Может, в усадьбе ее оставить? Я представил, как они с Ладой и Русом сидят за одним столом и каким взглядом смотрит на волчонка лучшая половина Бельского. Нет, не вариант.
        - Это надо обдумать, - сказал я. - Но перед этим желательно одеться.
        Пока мы шли к машине, оставленной Русом на дороге, она молчала. Молодец девчонка! Мужчина сказал, что будет думать, - без проблем. Думай, никто мешать не собирается, тем более, что всё уже сказано. И правда, куда ее девать? Не в приют же сдавать. А одну оставишь - как пить дать кровососы используют в качестве наживки для поимки меня…
        Ключи Бельский оставил прямо на сиденье открытой машины - воры-угонщики в такую глушь не суются. Рядом с ключами лежал мобильник знакомого дизайна и черная пластиковая карточка. Интересно, сколько у Бельского в запасе таких мобил и карт? А ведь он догадывался, чем все закончится, когда мчался сюда! И заранее подготовился. Н-да, порой у меня складывается впечатление, что мой бывший комотд знает меня лучше, чем я сам себя знаю. Впрочем, на то он и мой командир отделения, пусть даже и бывший. Что ж, спасибо за подарок, старина, придет время - верну все сполна. Осталось решить, что делать с девушкой.
        Все время, пока Маргарита примеряла камуфлу, оставленную в машине «Чип и Дейлами», я честно пытался найти выход, вертя ситуацию и так и эдак. И пришел к странному выводу - что сейчас пытаюсь убедить какого-то упрямого дуболома, сидящего внутри меня, в том, что я, взрослый и нехило тренированный дядька, не смогу защитить девчонку от нелюдей, которые непременно будут пытаться от нас избавиться, хотя совершил это не далее как полчаса назад, причем без использования своих новых способностей. Дуболом был уверен, что смогу, причем лучше, чем кто бы то ни было. И, положа руку на печень, с ним трудно было не согласиться.
        «Хммм, - мысленно подивился я. - Похоже, пиявку Газира мы уже считаем частью себя! А с другой стороны, кем считать зверюшку, которая живет внутри твоего предплечья, питается твоей кровью и помогает тебе в критической ситуации? Не паразитом же. Правильно, ты это и есть, Андрей Краев. Вместе с мечами и всем остальным, что есть в тебе и о чем ты еще и не подозреваешь. И волчонок этот, в жилах которого течет твоя кровь, тоже может стать частью тебя. Если ты этого, конечно, захочешь по-настоящему».
        Она вышла из-за открытой дверцы машины, которой прикрывалась во время переодевания. Интересная особенность у наших девушек - проведя всю ночь с парнем в чем мать родила, потом одеваться за ширмочкой, чтоб он не дай боже не подсмотрел. А может, потому и одеваются, чтоб сюрприз был - выйти из-за той ширмочки грудь вперед, попа назад, глаза блестят хитринкой - мол, смотри и облизывайся, вспоминая, что было и что ждет тебя, если эту одёжку снять по новой.
        Я машинально облизнул пересохшие губы - и усмехнулся про себя. Придется отучать себя читать ее мысли. Хотя чего их читать, по глазам и так все ясно.
        - И что решили, товарищ командир?
        - Решил, что пора бы нам уже по машинам и ехать отсюда. Я вообще без понятия, где мы сейчас. Поэтому надо засветло отсюда выбраться и определиться, где ночевать будем.
        Был радостный взвизг. И бросок на шею. И замок из тонких, но сильных рук, который не хотелось размыкать. И тысяча поцелуев в мою обросшую щетиной физиономию.
        Когда страсти улеглись, мы, наконец, сели в машину. Я скосил глаза на три верхние расстегнутые пуговицы. Взгляд был перехвачен, меры немедленно приняты. В отношении одной, самой нижней пуговицы.
        - Значит, так, - сказал я. - Одно условие. Волчонок, если увижу, что ты хвостом крутишь, - не обижайся.
        - А что будет? - со скрытым вызовом спросила она.
        - Если увижу рядом с тобой другого мужика? Ничего особенного, - пожал плечами я. - Ему - в морду, тебе - по попе. Главное, в горячке не перепутать.
        Маргарита посмотрела на меня. Судя по ее взгляду, сказанное ей почему-то понравилось.
        - Ты уж не перепутай, - сказала она, кладя голову мне на плечо.
        - Приложу все усилия, - сказал я, поворачивая ключ в замке зажигания…
        Полуденное солнце зияло в небе кровавой дырой от комбинированной пули. Неважное сравнение, согласен, но когда видишь чего-то слишком много, поневоле начинаешь узнавать увиденное во всем, что попадается на глаза. Машина неслась вперед, знакомый въедливый голос несся из динамика навигатора, сообщая, что до ближайшего поворота осталось три километра.
        Мне было все равно - три или триста. И меня абсолютно не волновало, что случится в конце этой дороги. Я был уверен - все будет хорошо, если этого сильно захотеть.
        Много ли нужно мужику для счастья? Не особо много, поверьте. У меня была нормальная тачка, под рукой - хорошее оружие, не говоря уж о том, что скрывалось в самих руках. А рядом со мной сидела самая лучшая в мире девушка. И сейчас мне искренне хотелось, чтобы эта дорога не кончалась никогда.
        10.12.2009 -9.04.2010
        ОБ АВТОРЕ
        СИЛЛОВ ДМИТРИЙ ОЛЕГОВИЧ родился в семье военного. Окончив школу, служил в десантных войсках. После увольнения в запас, получив медицинское образование, активно занимался единоборствами, культуризмом, психологией, экстрасенсорикой, изучал восточную философию и культуру, историю военного искусства. В содружестве с композитором В. Титовым им написаны несколько песен, которые в настоящее время можно слышать по телевидению и радио. Несколько лет работал начальником службы безопасности некоторых известных лиц, после - инструктором по рукопашному бою и бодибилдингу. Обладатель мастерских степеней по нескольким видам единоборств. В настоящее время является президентом спортивного клуба «Реальный уличный бой» (сайт клуба www.real-street-fighting.ru, с которого можно перейти на личные сайты и форум Силлова Д. О.). С 2008 года член Союза кинематографистов России. В издательстве «ЭКСМО» вышли его книги «Реальный уличный бой», «Воспитание воина», «Энциклопедия реального уличного боя», «Оружие реального уличного боя» атакже романы «Филиал якудзы» и «Злой город». В Ленинградском издательстве вышли его книги
«Боевые ножи» и «Рукопашный бой».
        notes
        Примечания
        1
        Берсерк - (старонорвежск. berserkr, «медвежья шкура») - в древнегерманской и скандинавской мифологии воин, в приступе боевого безумия способный превращаться в медведя.
        2
        Намек на девиз «зеленых беретов» «De Oppresso Liber» - «Угнетённых освободим» (лат.).
        3
        Второе августа - День воздушно-десантных войск.
        4
        Ульфхеднар - «волчеголовый», воин-оборотень, в приступе боевого безумия способный превращаться в волка.
        5
        ММГ - макет массово-габаритный, боевой образец огнестрельного оружия, переделанный таким образом, чтобы исключить возможность производства выстрела из него. Изготавливается на законных основаниях для свободной продажи коллекционерам.
        6
        НСВ «Утес» - станковый крупнокалиберный пулемет конструкторов Никитина, Соколова и Волкова (НСВ).